Иллюстрации Альберто делла Валле
Составитель Александр Лютиков
Серия «Мир приключений»
© А. Г. Москвин, перевод, 2018
© Издание на русском языке, состав, оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2018
Издательство АЗБУКА®
Сын Красного Корсара
Часть первая
I
Маркиза де Монтелимар
– Господин граф де Миранда!
Слуга с угольно-черной кожей, наряженный в форменный камзол из голубого шелка с пущенными по гладкому полю большими желтыми цветами, громко выкрикнул эти слова, и они произвели сильное впечатление на множество гостей, заполнивших роскошно убранные залы маркизы де Монтелимар, очаровательной сеньоры, превозносимой в Сан-Доминго всеми искателями приключений, а также всеми чиновниками и офицерами, морскими и сухопутными.
Сразу же приостановились танцы, весьма оживленные до той поры. И дамы и кавалеры заторопились к дверям большого зала, словно их влекло непреодолимое любопытство увидеть вблизи этого графа, который за считаные часы, что он пробыл в Сан-Доминго, умудрился обратить на себя внимание многих.
Черный привратник едва успел приподнять богатую камчатную портьеру с длинной золотой бахромой, как объявленная персона появилась.
Это был очень красивый молодой человек лет двадцати восьми – тридцати, высокого роста, с тончайшими чертами лица, выдававшими аристократическое происхождение, горящими глазами глубокого черного цвета, черными же усами и белейшей кожей, крайне необычной для командира фрегата, плавающего под жгучим солнцем Мексиканского залива[1].
Этот странный и интригующий человек был одет, кто знает по какой прихоти, во все красное.
Именно такого цвета был камзол, красными были нашивки, штаны, нарядная фетровая шляпа с длинным пером, а также кружева, перчатки и даже высокие сапоги; из красной кожи были сделаны и ножны шпаги.
Граф, увидев перед собой стольких людей, внимательно рассматривавших его, слегка нахмурился, словно раздраженный их любопытством, потом вежливо снял шляпу, грациозно повел ею, прикоснувшись ее длинным пером к ковру, и слегка поклонился, продолжая удерживать левую руку на рукояти шпаги.
Маркиза де Монтелимар поспешила расчистить проход среди гостей и приблизилась к графу.
Не напрасно ее называли прекраснейшей вдовой Сан-Доминго! Это была роскошная уроженка Кастилии, еще молодая, так как не прожила на свете и двадцати пяти весен, высокая, стройная, гибкая, с миндалевидными лучезарными глазами, иссиня-черными волосами и белой, как алебастр, кожей – такой цветовой контраст присущ креолкам с берегов Мексиканского залива.
Муж ее, старый маркиз, всего несколько лет назад был убит в сражении с флибустьерами[2]. Несмотря на свое вдовье положение, маркиза была одета в белое шелковое платье, украшенное спереди мелкими изумрудами, тут и там искусно собранными в группы, а на белоснежной шее красовались две нитки калифорнийских жемчугов немыслимой ценности. Она остановилась перед графом, отвесив грациозный поклон, сопровождаемый очаровательной улыбкой, а потом, протянув гостю руку, сказала:
– Рада, что вы, граф, приняли мое приглашение.
– Маркиза, люди моря грубы, но они никогда не отклоняют приглашений, особенно в тех случаях, когда таковые исходят от столь прекрасной дамы, как вы.
Эти слова заставили нахмуриться не одно лицо; среди почитателей маркизы они вызвали неодобрительный шепоток.
А граф де Миранда резко обернулся, гордо опираясь левой рукой на рукоятку шпаги и подбоченившись правой, и громко сказал:
– Кажется, кому-то не нравятся мои слова. Так знайте, что мы, люди океана, умеем не только управлять судном; нанести противнику хороший удар – нам тоже под силу.
– Вы ошибаетесь, сеньор, – сказала маркиза. – Собравшиеся здесь весьма уважают людей, которые, несмотря на бури и прочие опасности, защищают нас от флибустьеров острова Тортуга[3].
Никто не осмелился возразить, и лица прояснились. Один лишь капитан гранадских алебардщиков, ростом на добрую ладонь выше молодого графа, все еще не мог успокоиться.
– Сеньор, – сказала маркиза де Монтелимар, – вы не желаете предложить мне свою руку? Мне будет очень приятно опереться на сильную руку моряка.
– Который готов отдать свою шпагу, да и всю свою жизнь, в ваше распоряжение, маркиза, – ответил молодой красавец, дерзко поглядывая на гостей, выражавших некоторое недовольство предпочтением, которое молодая вдова оказала никому не известному капитану.
– Этого я не требую. Вы танцуете?
– Да, маркиза, но только на французский манер, поскольку я воспитывался в Провансе.
– Как это? Разве вы не испанец? Если не ошибаюсь, де Миранда – кастильский род?
– Чистокровный испанец, но мой отец женился на француженке и ребенком отдал меня на воспитание родителям моей матери.
– Мне и в самом деле показалось, что ваше произношение отличается от нашего.
– Моряки странствуют по разным краям, так что порой забывают правильный выговор родного языка. Вот и я очень долго жил в Италии.
– Ах вот почему вы так приятно говорите! О, Италия! Я тоже там бывала… Откуда же вы прибыли теперь?
– Из Веракруса, маркиза.
– Пережив по пути бог знает сколько приключений!
– Нет, маркиза, всего лишь один шторм да пару абордажей с кораблями флибустьеров.
– Вы их потопили, надеюсь?
– Взял на буксир, пленив предварительно экипаж.
– А куда сейчас направляетесь?..
– Я остаюсь здесь защищать Сан-Доминго.
– Нам кто-то угрожает?
– Говорят, что буканьеры[4] в союзе с флибустьерами готовятся напасть на этот город, но на своем пути они встретят сорок пушек моей «Новой Кастилии», и клянусь вам, маркиза, что я…
Граф внезапно прервался и посмотрел вбок.
Капитан алебардщиков, тот самый, что незадолго до этого ворчал больше других, красивый мужчина лет сорока, высокий, как гренадер, с длинными усами, свисающими по-китайски вниз, остановился в нескольких шагах, словно желая подслушать их разговор.
Как только молодой моряк прервался, капитан поспешно отвернулся, нетерпеливо схватившись за рукоятку своей длинной шпаги, и столкнулся с дамой, пересекавшей в этот момент зал.
– Кто этот господин? – спросил граф, нахмурившись.
– Граф де Сантьяго, капитан алебардщиков Гранадского полка, – ответила маркиза де Монтелимар, улыбнувшись. – Он вас заинтересовал?
– Ничуть, сеньора. Мне кажется, он преследует нас, чтобы подслушать, о чем мы говорим.
– Он мой обожатель.
– А их, должно быть, немало у такой красивой женщины.
– О граф! – воскликнула маркиза, стукнув по руке своим богатым веером с золотыми пластинками.
– Он любит вас?
– Безумно. На прошлой неделе он заколол шпагой морского офицера, потому как подумал, что я отдала предпочтение этому несчастному лейтенанту.
– Ах, так капитан ревнив?
– Он удачливый дуэлянт, как это говорится, – добавила маркиза.
– Хотел бы я испытать хоть немного его умение, – с иронией проговорил граф.
– Остерегайтесь этого, сеньор де Миранда!
– Маркиза, вы полагаете, что такой человек, как я, боится этого капитана?
– Нет, граф, но мне было бы жалко…
– Чего?
– Если бы вас настигло какое-нибудь несчастье, – ответила маркиза, и голос ее, как показалось молодому человеку, невольно изменился от волнения.
Он отнял свою руку и удивленно посмотрел на маркизу.
– И вам, знающей меня всего каких-нибудь пять минут, – сказал он, – вам было бы неприятно, если бы со мной случилась беда?
– Я восхищаюсь такими смелыми и любезными людьми, как вы, граф.
У молодого человека перехватило дыхание, потом он сказал вполголоса:
– Странно… даже мой дядя…
Но он тут же прервался, прикусив губу.
– Что вы сказали, граф? – переспросила маркиза.
– Музыка и в самом деле великолепна, нам надо станцевать это восхитительное фанданго[5].
– Как раз это и я хотела предложить вам.
– К вашим услугам, маркиза.
Танцы продолжились.
Дамы и кавалеры стремительно кружились в роскошных залах дворца Монтелимар, наэлектризованные дюжиной музыкантов, скрытых за неким подобием небольшого садика, который образовали два ряда пышных бананов. Огромные листья растения достигали золоченого потолка.
Граф встал рядом с маркизой, и они легко смешались с круговоротом танцующих.
Некоторые из танцоров даже остановились, чтобы полюбоваться на очаровательного молодого человека и его не менее очаровательную партнершу, пораженные их легкостью и грацией.
Никогда прежде они не видели столь хорошо танцующего моряка.
Фанданго закончилось, и граф только что проводил маркизу к ее месту, когда позади себя услышал голос:
– Сеньор, вы, кто так хорошо танцует! Может быть, вы столь же хорошо умеете играть?
Молодой капитан «Новой Кастилии» живо обернулся и не очень-то удивился, увидев капитана алебардщиков Гранадского полка.
Мгновение граф его рассматривал, а потом ответил с некоторой долей иронии:
– Кабальеро[6] должен уметь танцевать, играть и наносить удары шпагой, когда представится случай.
– Пока что я предлагаю вам только сыграть, – сказал капитан алебардщиков.
– Если вам это доставит удовольствие, я к вашим услугам, граф де Сантьяго.
– Как? Вы знаете меня? – изумился капитан.
– Так… случайно.
Немного побледневшая маркиза де Монтелимар поднялась с места.
– Граф де Сантьяго, чего вы хотите от графа де Миранды? – спросила она.
– Ничего иного, сеньора, кроме как предложить ему сыграть партию в карты, – ответил капитан. – Моряки предпочитают игры танцам, не правда ли, граф?
– Иногда, – сухо ответил молодой человек.
– И потом, вы уже станцевали с королевой праздника.
– Но если маркиза захочет сделать еще один тур, я немедленно откажусь от партии, которую вы мне предлагаете, что бы потом ни случилось.
– Вечер еще не подошел к концу, и у вас будет время подвигать ногами сколько хотите, – с тонкой иронией заметил капитан алебардщиков.
– Граф, не играйте, – сказала маркиза.
– О, это будет только одна партия! – ответил молодой моряк. – Есть такие развлечения, которые нравятся мореходам. Пойдемте, сеньор де Сантьяго.
Он галантно поцеловал руку маркизы де Монтелимар и последовал за угрюмым капитаном алебардщиков, сделав предварительно прекрасной вдове скрытный знак, словно говоря: «Не беспокойтесь обо мне».
Они пересекли просторный, залитый светом зал, где морские и сухопутные офицеры весело танцевали с самыми очаровательными сеньорами и сеньоритами Сан-Доминго, и вошли в маленькую гостиную, где дюжина офицеров, по большей части старых, играли и курили большие гаванские сигары, нисколько не интересуясь течением бала.
Обычные и двойные дублоны[7] поблескивали на игорных столах, а кости и карты игроки бросали с завидной беспечностью, скорее наигранной, чем настоящей.
– Господин граф, – сказал капитан алебардщиков, – что вы предпочитаете: карты или кости?
Молодой капитан фрегата на мгновение задумался, а потом ответил:
– Кости, мне кажется, дают больше эмоций, чем карты. И это отлично подходит для людей военной профессии, привычных к шпаге и пушкам. Не так ли, сеньор де Сантьяго? Мы же не похожи на мирных владельцев плантаций сахарного тростника или индиго!
– Вы остры на язык, граф.
– Это от соленой морской воды, – улыбнулся молодой человек. – Мы, люди моря, насквозь просолены ею.
– Тогда как мы, напротив, пропахли дымом, – ответил капитан алебардщиков.
– Почему?
– Потому что мы вечно живем в лесах, охотясь на буканьеров.
– И много вы убиваете этих негодяев?
– Уф! Порой случается, что кто-нибудь из них погибает от наших аркебуз[8], но почти никогда такого не происходит от алебард нашей стражи. Едва эти мошенники заслышат говор аркебуз, они убегают как зайцы, вместо того чтобы атаковать.
– Кто? Буканьеры или наши?
– Наши, граф!
– Они такие пугливые?
– Иногда достаточно одного хорошо укрывшегося в лесу буканьера, чтобы обратить в бегство наших алебардщиков. И заметьте, они никогда не отправляются в поход, если в отряде не наберется по крайней мере пятьдесят человек.
– Ну и храбрецы! – сказал граф де Миранда со слегка язвительной улыбкой.
– Карай![9] Хотел бы я вас увидеть на их месте!
– Я атаковал бы их, встав во главе своих матросов.
– Знаем мы, как отличаются команды наших галеонов! – насмешливо бросил капитан. – После первых же пушечных выстрелов они спускают испанский флаг и отдают негодяям с Тортуги все слитки золота, что находятся в трюмах.
– Ну, мои-то… – Граф де Миранда остановился, прикусив губу, словно он передумал высказать что-то, и перевел разговор на другую тему: – Ну, так будем мы играть, капитан?
– Для этого я вас и пригласил. Посмотрим, что приносит любовь – удачу или несчастье.
– Что вы хотите сказать?
Граф де Сантьяго, не отвечая, сделал знак черному слуге, одетому в шелковую ливрею, и приказал:
– Кости. Мы хотим играть.
– Сейчас принесу, господин граф.
И вскоре принес на серебряной тарелочке с тонкой чеканкой маленькую золотую чашку с двумя костями, выточенными из зуба морской свиньи[10].
– Во что будем играть, сеньор граф де Миранда? – спросил капитан алебардщиков.
– Во что хотите.
– Следите за своими словами.
– Почему, сеньор граф де Сантьяго? – с наигранным безразличием спросил молодой человек.
– Карай!
– Карамба![11] Богохульствуете, господин граф.
– Вы тоже, как мне показалось.
– О! Но я-то моряк! Впрочем, и вам никто не запрещает богохульствовать. И мореходы, и сухопутные люди временами полностью сходятся на этом… поле.
– Вы остроумны, граф.
– Случается.
– Во что играем?
– Я вам уже сказал: во что хотите.
– В живую шкуру?
Молодой человек с удивлением посмотрел на капитана:
– Не знаю, что это такое. Может быть, акулья шкура?
Капитан гранадских алебардщиков самым вызывающим образом уперся руками в бока, а потом серьезно сказал:
– Среди сухопутных воинов есть привычка разыгрывать плоть, когда они устают бросать золото на стол.
– То есть? – спокойно спросил граф де Миранда.
– Кто проиграет, тот вышибает выстрелом из пистолета свои мозги.
– Скверная игра!
– Зато очень интересная, потому что на кон поставлена жизнь.
– Я предпочитаю рисковать дублонами, – ответил молодой человек. – Это я нахожу более удобным.
– А когда денег больше нет?
– Тогда я покидаю игорный стол и отправляюсь спать в свою каюту. По крайней мере, так принято на море.
– Но не у нас!
– Черт! Неужели мы так различаемся, господин граф?
– Возможно! – сухо ответил капитан.
– У вас очень плохой вкус.
– Вы хотите оскорбить меня?
– Я? Ни в коем случае, капитан. Я пришел сюда играть, а не раздражаться и не скандалить. Что бы тогда сказали про меня?
– Возможно, вы и правы.
– Так оставьте в покое шкуры, живые или мертвые, и будем играть на дублоны или пиастры[12]. По крайней мере, из-за них нельзя ни продать себя, ни убить.
– Сколько ставите?
– Сто пиастров, – ответил молодой человек.
– Хотите разорить меня?
– Нет, поскольку я плохой игрок, сеньор де Сантьяго. А кроме того, мне не везет ни в карты, ни в кости.
– Зато вам везет с хорошенькими сеньорами, больше всего с маркизами. – Капитан был почти вне себя.
– В море мне попадались только корабли, а на них чаще всего я встречал корсаров, и уверяю вас, что поцелуев они мне не дарили. Напротив, на мои приветствия они отвечали зарядами крупного калибра, от которых мои люди обливались холодным потом.
– Но на суше-то вы с женщинами встречаетесь.
– Сеньор де Сантьяго, я пришел в эту гостиную поставить на кон несколько тысяч пиастров, а не заниматься болтовней. Вы должны бы знать, что моряки не любят много болтать… Сто пиастров?
– Идет! – ответил граф де Сантьяго, пренебрежительно махнув рукой.
– Хотите быть первым?
Капитан, не отвечая, взял золотую чашечку, перемешал в ней кости. А потом выбросил их на стол.
– Тринадцать! – сказал он. – Вот номер, который принесет мне удачу.
– Вы суеверны?
– Нет, во всяком случае, сердце мое екнуло от этого числа.
– Тогда вы умрете очень скоро, – засмеялся граф де Миранда.
– От чьей руки?
– Я никогда не считал себя вещуном.
– От руки соперника?
– Быть может.
– Не верю в это, потому что последнего из них я убил на прошлой неделе по одному лишь только подозрению.
– Очень уж вы быстры на руку, сеньор де Сантьяго.
– И она всегда будет такой, как только сожмет шпагу.
– Да и моя в таком случае не промедлит, – парировал молодой человек.
Капитан алебардщиков пристально посмотрел на него, словно хотел хорошенько понять смысл этих слов, а потом сказал:
– Ваша очередь.
Граф де Миранда взял в свои руки чашечку, встряхнул в ней кости и высыпал их на стол.
– Четырнадцать! Что за комбинация! – воскликнул он. – Черт возьми! Тринадцать и четырнадцать! Что означают эти два числа, таких близких?
Капитан алебардщиков провел рукой по нахмуренному лбу. Очевидное беспокойство отразилось на его лице.
– Что вы на это скажете, сеньор де Сантьяго? – спросил молодой человек.
– Что вы выиграли мою сотню пиастров.
– Это меня не волнует; я говорю о двух числах.
– Я тоже не предсказатель.
– Продолжим?
– Да, я хотел бы посмотреть, как сложится новая комбинация чисел. Предлагаю вам три попытки, по пятьсот пиастров каждая.
– Согласен, бросайте.
Капитан взял чашечку и, нервно перемешав кости, вытряхнул их на столик.
Ругательство едва не сорвалось с его губ, а на лбу выступили капельки пота.
– Опять тринадцать! – выкрикнул он. – Уж не с дьяволом ли я играю?
– Действительно, я одет, как он! – по-прежнему отшутился граф де Миранда.
– Играйте, черт побери!
– Двенадцать! – вслух произнес молодой человек.
Капитан вздрогнул.
– Тринадцать находится между двенадцатью и четырнадцатью! – сказал он, стукнув кулаком по столу.
– Вы не находите все это странным, граф?
– В самом деле, над этим стоит подумать.
– Но фатальный-то номер у меня!
– Однако вы выиграли у меня пятьсот пиастров. Этой суммой может удовлетвориться даже капитан алебардщиков.
– Я предпочел бы потерять их, лишь бы выпало другое число.
– Ни я, ни вы не можем командовать костями. Продолжим.
Игра возобновилась, и граф де Миранда выиграл еще тысячу пиастров: ему выпало пятнадцать и семнадцать против четырнадцати и шестнадцати.
Капитан поднялся в плохом настроении, и в этот самый момент слуги объявили, что наступила полночь и праздник закончился.
– Завтра я отправлю вам на борт тысячу сто пиастров, которые вы у меня выиграли, граф, – сухо сказал сеньор де Сантьяго.
– Не торопитесь, – ответил молодой человек.
– Надеюсь, вы предоставите мне возможность отыграться.
– Когда захотите.
– Но только не здесь.
– Почему?
– В этом доме мне не везет.
– И нельзя вволю ссориться, не так ли, капитан? – с усмешкой спросил де Миранда.
– Может быть, – ответил капитан. – Доброй ночи, граф.
Сказав это, он вышел из гостиной и направился в зал, где дамы и кавалеры столпились подле маркизы де Монтелимар для прощания.
Командир «Новой Кастилии» задержался, прислонившись к дверному косяку.
Видимо, он ждал, пока гости разойдутся.
По выражению его лица было видно, что он озабочен не меньше графа де Сантьяго. Левой рукой он сжимал рукоятку своей шпаги и нервно подкручивал усы. Когда роскошный зал почти опустел, граф в свою очередь приблизился к маркизе, которая, казалось, уже искала его взглядом.
– Сеньора, – сказал он, поклонившись, – простите меня за то, что я не вернулся, чтобы еще раз протанцевать с вами, но я был вовлечен в очень трудную игру.
– С капитаном алебардщиков? – спросила прекрасная вдова с некоторой тревогой.
– Да, маркиза.
– Вы не поссорились с ним?
– Нисколько.
Маркиза облегченно вздохнула.
– Остерегайтесь его, господин граф, – помолчав, сказала она. – Это очень опасный человек.
Де Миранда стукнул кулаком по рукоятке шпаги.
– Когда со мной этот клинок, я не боюсь всех, вместе взятых, капитанов алебардщиков Испании, Франции или Италии! – гордо бросил он. – Маркиза, когда я смогу увидеться с вами? Мне нужно получить от вас очень важную информацию.
– От меня?
– Да, маркиза.
– Тогда завтра вы сможете позавтракать со мной.
– Завтра, – сказал граф, и по его лицу пробежала легкая тень, – может быть очень поздно.
– Вы рассчитываете так быстро уехать? Но ведь вы прибыли только сегодня утром.
– Верно, маркиза, но бывают такие случаи, когда не можешь распоряжаться собственным временем. Я могу остаться, но могу и сняться с якоря с минуты на минуту. Однако я не хотел бы покидать порт, пока не побеседую с вами.
– Но разве вы не прибыли охранять Сан-Доминго от нападений корсаров с Тортуги и буканьеров?
– Я не могу ответить на этот вопрос, маркиза.
– И тем не менее вы не должны исчезнуть так скоро. Вы ездите верхом, граф?
– Да, маркиза.
– Завтра состоятся петушиные скачки, и я бы желала, чтобы вы приняли в них участие.
– Почему?
– Наградой победителю будет мой поцелуй, и выигравший также должен поцеловать меня.
Граф де Миранда слегка вздрогнул.
– Что бы ни произошло, – сказал он, – я буду участвовать в скачках. Доброй ночи, маркиза, мы увидимся, потому что это необходимо.
Он поцеловал руку прелестной вдовы и вышел в сопровождении слуги-мулата, с трудом державшего тяжелый серебряный канделябр. В то же самое время последние гости покинули великолепный дворец Монтелимар.
II
Жестокий поединок
– Сегодня вечером бакан[13] задерживается.
– Набей в трубку в два раза больше табака, мой дорогой Мендоса. Я загнал его туда на два пальца, и теперь тяга замечательная. Как ты думаешь, какая разница между ступенями этой церкви и ступеньками судовых настроек?
– На «Новой Кастилии» есть хотя бы что выпить, Мартин.
– Но там и бомбы сыпятся, Мендоса, а у испанцев они не менее грозные, чем наши.
– Не буду возражать, дружок, в любом случае там я чувствую себя лучше. По крайней мере, есть пушки, чтобы отвечать.
– А твоя драгинасса[14] что, не считается? А пистолеты твои, может быть, заряжены табаком? Вечно ты ворчишь, Мендоса, как это и положено старому моряку.
– Однако скажи, Мартин, умеет ли ворчун так же хорошо работать шпагой и саблей.
– Если бы это было не так, сеньор ди Вентимилья, племянник знаменитого Черного Корсара, не выбрал бы тебя в сопровождающие.
– Ты всегда прав, Мартин. Музыка закончилась?
– Я ее больше не слышу.
– Тогда капитан скоро придет.
– Набей трубку.
– Тяга у нее как в камине.
– Ложись-ка и вздремни, если тебе хочется. Я посторожу.
– Ты смеешься надо мной, канонир. Старому моряку с «Молниеносного», служившему еще у Черного Корсара, заснуть в тот момент, когда молодому графу ди Вентимилье угрожает, возможно, опасность? Ты спятил, Мартин.
– Тогда набей в трубку три порции табака.
– Даже десять, если хочешь, лишь бы не закрывались глаза, лишь бы можно было защитить сына бедного Красного Корсара.
– Тише, Мендоса. Кто-то идет.
Двое мужчин, сидевших на широкой лестнице старой церкви, резко поднялись, держа руки на пистолетах, наполовину спрятанных в повязках из красной шерсти, укрепленных на боках.
Это были люди очень крепкого сложения, сильно различавшиеся по возрасту. Тот, кто звался Мендосой, прожил никак не меньше пятидесяти лет, другому едва ли стукнула половина. Оба были среднего роста, коренастые, с огромными ручищами, могучей грудью и основательно посаженными бычьими спинами.
Только цветом кожи они различались. Тогда как у первого кожа всего лишь побронзовела на ветрах и солнце, второй был совершенно черный, да к тому же у него отсутствовала растительность вокруг губ и на подбородке.
– Идет? – спросил старший. – У тебя глаза получше моих. Я не такой дикарь, как ты, мой дорогой Мартин.
– Не ожидал я такого оскорбления с твоей стороны.
– Он отрицает свое родство с Вельзевулом[15]. Говорят ведь, что дьявол черный.
– Ты его никогда не видел, Мендоса.
– И даже никогда не стремился к этому, – ответил старший. – Ну, что там?
– К нам приближается мужчина.
– Это сеньор ди Вентимилья?
– Леопард я, что ли?
– Тем не менее и отец твой, и дед знавали этих чудесных зверей, когда жили в их краях.
В этот момент послышался легкий свист, потом человек быстрым шагом направился к церковной лестнице.
– Сеньор ди Вентимилья! – вскрикнули оба моряка, поднимаясь на ноги.
Это и в самом деле был граф де Миранда, или, лучше сказать, ди Вентимилья, племянник знаменитого Черного Корсара. Он шел, время от времени оглядываясь назад, словно боялся, что его кто-то преследует.
– Доброй ночи, храбрецы, – сказал он. – Какие новости, Мендоса?
– Не слишком хорошие, господин граф, – ответил старый флибустьер.
– Вы ничего не узнали о кабальеро Баркисимето?
– Мы расспросили больше двадцати человек и столько же упоили, но никто не мог нам сказать, где находится секретарь маркиза.
– Однако меня уверили, что он должен быть здесь, – сказал сеньор ди Вентимилья. – Только он может назвать имена тех, кто вынес позорный приговор Красному и Зеленому Корсарам, а после приказал повесить их.
– Похоже, этот негодяй почуял опасность и дал тягу? Вы же знаете, что у испанцев много шпионов.
– Это невозможно! Наш фрегат все считают испанским судном, отправленным для защиты города от возможного сюрприза со стороны буканьеров и флибустьеров, – возразил граф. – Если бы у них было хоть какое-то подозрение, нас бы уже атаковали стоящие в гавани галеоны и каравеллы. Вы не заметили ничего необычного в порту?
– Нет, господин граф. На торговые суда весь день грузили сахар и кофе, а военные корабли не снимались с якоря, – ответил Мендоса.
– И тем не менее я не чувствую себя абсолютно спокойным. Достаточно малейшей неосторожности – и нас разнесут в щепки пушки фортов и кораблей.
– Никто не совершит неосторожного поступка, граф. Команду на берег не выпускают, а я еще поставил часовых возле обоих трапов и даже приставил надежных людей к шлюпкам.
– Несмотря ни на что, я хотел бы уйти отсюда как можно скорее. Наша комедия долго продолжаться не может, а дело свое мне надо здесь уладить. Ах, если бы я смог увидеться с маркизой хотя бы на десять минут, это значительно облегчило бы поиски неуловимого кабальеро. Она должна очень хорошо знать о подлости, совершенной ее деверем.
Он помолчал немного, а потом добавил:
– Не легла ли она спать? Что ж, проверим! Держите наготове шпаги, храбрецы, а также пистолеты.
– Вот уже три часа, капитан, как мы только и ждем случая подраться, – сказал Мартин.
– Следуйте за мной.
Убедившись, что на улице никого нет, они бесшумно пересекли ее и направились к дворцу Монтелимар, находившемуся неподалеку. Граф, не подходя к воротам, обогнул великолепный сад, огражденный железной решеткой, которая тянулась и вдоль торцов здания. Он взглянул вверх и заметил два освещенных окна.
– Она еще бодрствует, – прошептал граф.
Внезапно он вздрогнул.
Из неприкрытых окон до него донеслись нежнейшие звуки.
Кто-то во дворце играл на мандолине. Кто? Ясно, что не слуга и не горничная. Они бы не осмелились взять в руки инструмент, если бы маркиза отправилась почивать.
– Неужели она? – спросил себя граф.
Он повернулся к морякам, обнажившим свои длинные шпаги, дабы избежать всякой неожиданности, и сказал им:
– Придется перелезть через ограду.
– Для моряков это детские игрушки, – ответил Мендоса.
– Пойдем на абордаж, – сказал Мартин.
Граф ухватился за решетку, полез наверх, ловкий, как белка, перемахнул через зубцы и скользнул вниз, приземлившись посреди великолепной цветочной клумбы. Почти одновременно с ним спрыгнули в сад моряки.
– Нам предстоит схватка? – спросил Мендоса.
– Пока оставь в покое шпагу, – ответил граф ди Вентимилья. – Позже увидим, появится ли нужда в хорошей стали. Идемте, но без лишнего шума.
Они пересекли сад, стараясь не хрустеть гравием, которым были посыпаны дорожки, и остановились под освещенными окнами.
На мандолине продолжали играть сладчайшую сигнадилью[16].
– Это может быть только маркиза, – пробормотал граф. – Эту сигнадилью играли сегодняшним вечером на балу, и маркиза пытается воспроизвести ее… Неужели мне так повезло?
Гигантский бомбакс[17], высотой в добрых тридцать метров, с покрытым колючими наростами стволом, рос возле дворца, протягивая свои ветки почти к самым освещенным окнам и прямо над ними.
– Вот именно то, что мне нужно, – пробормотал граф. – Стойте здесь и ни о чем не думайте. Долго я не задержусь.
Он полез вверх по стволу, избегая наростов, чтобы не поранить руки, тогда как Мендоса и Мартин растянулись под деревом, почти полностью укрывшись в густой траве.
Сильному и ловкому молодому человеку хватило всего нескольких секунд, чтобы добраться до кряжистого сука, касавшегося одного из полуприкрытых освещенных окон.
Он взглянул через стекло.
Его взгляду открылся элегантный кабинет со стенами, увешанными гранадскими гобеленами, столь же элегантной была и его меблировка, хотя мебель стояла тяжеловесная, как это полагалось в те времена.
Комнату ярко освещали несколько свечей, вставленных в серебряный подсвечник.
Однако никого в комнате не оказалось, тем временем мандолина продолжала звучать.
Внимание молодого графа привлекло шелковое, усыпанное изумрудами платье, в котором маркиза появилась на празднике. Оно было брошено на маленький мавританский диван и поблескивало золотыми и серебряными искорками.
Граф уже готовился прыгнуть, когда услышал голос Мендосы:
– Кто идет?
Голос, который граф узнал сразу, ответил:
– Это я вас хочу спросить, мошенники: «Что вы здесь делаете?»
– Это мы-то мошенники?! – возмутился Мартин.
– Граф де Сантьяго! – процедил сквозь зубы сын Красного Корсара.
Он находился на высоте всего около четырех метров, а потому не раздумывая спрыгнул с дерева. Мендоса и Мартин, со шпагами в руках, стояли лицом к лицу с капитаном алебардщиков, тоже обнажившим клинок.
– Ба! – с издевкой протянул граф де Сантьяго. – Граф де Миранда упал откуда-то сверху! Вы, видимо, решили запастись плодами бомбакса? Уверяю вас, они несъедобны и годятся только для выделки скверного хлопка.
– А вы пришли сюда собирать цветы, не так ли? – спросил покрасневший от гнева граф ди Вентимилья.
– Возможно, и так, но я их, по крайней мере, собираю на земле, тогда как вы ищете плоды возле окон и совершенно не задумываетесь о том, что можете лишиться жизни, если вдруг нога соскользнет с ветки. Жаль будет такого красивого молодого человека!
– Вы шутите, я полагаю, – сказал граф ди Вентимилья.
– А если и так? – спросил капитан.
– Полагаю, что здесь не место для шуток. Окна наверху освещены, а мне не хотелось бы, чтобы нас увидели.
– Маркиза де Монтелимар? – насмешливо бросил капитан. – Если эта персона вас волнует, мы можем поискать другое место, где нам никто не помешает. Мне знаком этот сад, и я знаю отличную лужайку, словно специально подготовленную для тех, кто желает скрестить шпаги!
– Вы меня вызываете?
– Понимайте как хотите, меня это не трогает.
– Где эта лужайка? – взбешенно спросил граф ди Вентимилья.
– Торопитесь умереть?
– Пока что я жив, сеньор де Сантьяго, и если ваша рука быстра, то и моя не отстанет.
– Вот и договорились, – все тем же насмешливым тоном продолжал капитан. – Только предупреждаю вас: не далее как на прошлой неделе я заколол соперника, порядком поднадоевшего мне.
– Вы мне об этом уже говорили, и это не произвело на меня никакого впечатления. Я победил не одного капитана, и все они были испанцами, как и вы!
– Что вы сказали? – переспросил граф де Сантьяго.
Сын Красного Корсара прикусил губу, разозлившись на себя за неосторожно сказанные слова.
– Господин граф, – сказал капитан, – вы готовы следовать за мной до той лужайки? Там мы сможем спокойно потолковать и развлечься.
– Конечно! – ответил сын Красного Корсара.
– А эти люди? – Сеньор де Сантьяго указал на Мендосу и Мартина. – Они нам не помешают? Не вам, так мне?
– Что бы ни случилось, мои матросы не причинят беспокойства никому, даю вам слово чести.
– Этого мне достаточно. Пойдемте, господа. Может быть, вы для чего-нибудь и понадобитесь, – добавил он через несколько секунд с обычной насмешкой в голосе.
Капитан нырнул в пальмовые заросли, прошел сквозь них, все время сопровождаемый корсаром и двумя его матросами, и вышел на маленькую лужайку, заросшую особенно густой травой и окруженную со всех сторон роскошными пальмами.
– Вот то место, где можно свободно поговорить. – Капитан повернулся к графу ди Вентимилье.
– А также убивать друг друга, и никто не сможет вмешаться, не так ли, капитан? – спросил сын Красного Корсара.
Граф ди Вентимилья скрестил руки на груди и, глядя на графа де Сантьяго, освещенного лучами только что взошедшей луны, сухо произнес:
– Ну и что вы теперь хотите? Говорите быстрее, потому что я очень спешу.
– Карай! Вы слишком торопитесь навстречу смерти!
– Карамба! Кажется, вы слишком забыли кое о чем, господин капитан.
– О чем же?
– О том, что четырнадцать победило тринадцать.
– Хотите запугать меня?
– Нисколько. Мне, впрочем, рассказывали о вашей смелости.
– Покончим счеты, граф.
– Что вы желаете?
– Нанести вам хорошенький удар шпагой, – хрипло ответил капитан. – Когда соперник пересекает дорогу или бросает на меня тень, я посылаю его отдохнуть на кладбище Сан-Доминго.
– Вы жестоки.
– В этом вы скоро убедитесь сами, если не удерете.
– Что вы сказали, капитан? Я удеру от вашей шпаги? Я – дворянин, да к тому же человек, привыкший к войнам, милый мой болтун!
– Rayos de dios![18] Вы оскорбили меня! – завопил граф де Сантьяго.
– И вы меня.
– Я убью вас в первой же атаке!
– А может, в двадцатой?
– Вы смеетесь надо мной?
– Вроде бы, – ответил сын Красного Корсара, обнажая шпагу и принимая оборонительную позицию.
– Гром и молния!
– Молния и гром!
– Это слишком, граф де Миранда.
– А какая луна! Нам предстоит сражаться без факелов и фонарей. Господин капитан гранадских алебардщиков, я вас жду.
Граф де Сантьяго в свою очередь обнажил свою длинную шпагу, но вдруг, не становясь в позицию, сказал:
– Вы назвали себя графом де Мирандой. Это на самом деле так?
– Я дворянин, и этого вам достаточно.
– Испанец?
– Вас не должно интересовать, испанец я или нет. Впрочем, если захотите узнать мое имя, вы найдете его вырезанным на клинке моей шпаги… А теперь, капитан, довольно разговоров: я тороплюсь.
Они оба встали в позицию, а Мендоса и Мартин отошли чуть подальше в сторонку, обеспечивая дуэлянтам большую свободу действий. Граф ди Вентимилья повернулся спиной к луне, величественно выплывавшей из-за пальм и светившей прямо в лицо капитану.
Они испепеляли друг друга гневными взглядами, потом капитан, казавшийся более нетерпеливым, несмотря на свой возраст, сделал три-четыре финта, проверяя, не выкажет ли противник свое искусство.
Молодой капитан «Новой Кастилии» не шевельнулся. Он стоял твердо, как скала, со шпагой на изготовку, и внимательно следил за противником.
– Карай! – закричал алебардщик. – Я уже вижу, что вы хорошо владеете клинком, но посмотрим, как вы парируете вот эти ложные выпады.
Сеньор ди Вентимилья не ответил. Судя по проявленному им спокойствию, дрался он на поединке, конечно, не впервые.
– Я пробью эту стену из плоти и стали, – сказал капитан, постепенно выходивший из себя. – Вот отличный удар! Защищайтесь!
И он с молниеносной быстротой выбросил руку вперед, но граф столь же мгновенно, выведя кисть во вторую позицию, отвел клинок капитана.
– Карай! Ну и крепкая же у вас рука, сеньор де Миранда. Не ожидал подобного сопротивления. Но игра только началась, а луна зайдет не раньше рассвета.
И на этот раз сын Красного Корсара ничего не ответил.
Он внимательно следил за кончиком капитанской шпаги, который зловеще мерцал под лучами ночного светила.
– Вы не слишком любезны, граф, – сказал сеньор де Сантьяго, снова уходя в защиту. – Разве не известно вам, что теперь принято сражаться, обмениваясь любезными фразами?
Ответом сеньора ди Вентимильи был резкий удар, чуть не заставший капитана врасплох. Он едва успел парировать его в терцию, выиграв всего лишь какую-то долю секунды.
– Вот черт! – пророкотал капитан. – Здесь не любят шутить!
Он отступил на шаг, ощупав предварительно почву левой ногой, чтобы не поскользнуться, потом встал во вторую позицию и сказал:
– Я жду вас, граф!
Сын Красного Корсара, подозрительно проследив за его перемещением, поостерегся идти в атаку и ограничился плотной защитой, выставив шпагу вперед и угрожая противнику встречным ударом в грудь.
– Стало быть, вы не желаете атаковать, сеньор де Миранда?
– Я никогда не тороплюсь, капитан.
– Уже целых полминуты я жду вас.
– Можете ждать хоть полвека, если это вам нравится.
– Черта с два!
И в третий раз граф ди Вентимилья промолчал. Он молниеносно выбросил руку вперед, сделал два прыжка и неожиданно направил шпагу на соперника, нанеся укол прямо в середину груди. Если бы и этот выпад испанец отразил, можно было бы говорить о чуде, однако в шелковом камзоле зияла большая дыра.
– Карамба! Вы осмелели, господин граф, и пытаетесь застать меня врасплох, пока я с вами любезничаю. Еще пара сантиметров – и вы бы попали. В следующий раз не забывайте вытянуться как следует…
Фраза прервалась криком. Шпага сеньора ди Вентимильи снова рванулась вперед, и клинок более чем наполовину вошел в грудь капитана. Несколько мгновений раненый оставался на ногах, держась левой рукой за шпагу графа, а потом тяжело рухнул на землю, обломив клинок. Пять дюймов[19] сломанного клинка остались в его желудке на уровне четвертого левого ребра.
– Убит? – спросили одновременно Мендоса и Мартин, приближаясь к месту поединка.
Граф бросил на землю обломок шпаги и наклонился над капитаном, который корчился в жестокой агонии.
– Может, вы ранены не так тяжело, сеньор де Сантьяго, – сказал он, – и тогда мы сможем вас спасти.
– Нет, полагаю, я покончил счеты с жизнью, – ответил капитан. – Черт побери! Вы ловчее меня на руку! Умру я очень скоро и сожалею только об одном.
– О чем же?
– О том, что у меня не было времени отослать вам на борт тысячу сто пиастров, которые вы у меня выиграли.
– Да забудьте вы об этом. Скажите лучше, что мы сможем сделать для вас?
– Позовите слуг маркизы де Монтелимар. По крайней мере, я умру под кровом женщины… которую люблю и ради которой умираю.
– Позвольте сначала вытащить кусок клинка, застрявший у вас в груди.
– Так вы только быстрее убьете меня. Нет… нет… слуг… пошлите… скорее.
– Мендоса! Мартин! Позовите людей из дворца!
Моряки убежали, тогда как сеньор ди Вентимилья, растроганный сильнее, чем хотел бы казаться, приподнял голову капитана, чтобы тот не захлебнулся кровью. Прошло чуть больше минуты, и замелькали огни, на дорожках показались люди.
– Сеньор граф, – сказал сын Красного Корсара, – я должен оставить вас. Мне не хотелось бы, чтобы знали о том, что ранил вас я.
– Благодарю вас, – ответил капитан слабым голосом. – Если выживу, надеюсь получить у вас реванш.
– Когда вам будет угодно.
Он поднялся и быстрым шагом направился к решетке.
Мендоса и Мартин, известив слуг маркизы, удалились в свою очередь и перелезли через ограду. Когда слуги добежали до лужайки, капитан потерял сознание, но все еще крепко держался руками за обломок шпаги.
– Капитан гранадских алебардщиков! – воскликнул дворецкий маркизы, руководивший слугами. – Друг хозяйки! Быстро несите его во дворец!
Шпага сеньора ди Вентимильи снова рванулась вперед, и клинок более чем наполовину вошел в грудь капитана.
Четверо слуг крайне осторожно подняли раненого и перенесли его в комнату на первом этаже, где уложили на кровать, тогда как пятый слуга побежал разыскивать семейного доктора. В это время прекрасная маркиза де Монтелимар, набросив на себя домашний шелковый халат, быстро спустилась и встревоженно спросила:
– Бог ты мой, что случилось, Педро?
– Тяжело ранен…
– Граф де Миранда?! – побледнев, вскрикнула маркиза.
– Нет, сеньора, граф де Сантьяго.
– Капитан алебардщиков?
– Именно так.
– Выстрелом из пистолета?
– Жутким ударом шпаги; половина клинка до сих пор торчит в груди.
– Дуэль?
– Вроде бы.
– А что ранивший?
– Исчез, госпожа.
– И где же они устроили дуэль?
– В вашем саду.
– Этот человек всегда хотел кого-нибудь убить. Вот и получил свое. Кто же смог победить лучшую шпагу Гранадского полка? Кто? Но его ведь не убили, не так ли?
– Только потерял сознание, но я полагаю, что из этой переделки капитан не выберется.
– Позволь мне его увидеть.
Дворецкий отодвинулся в сторону, и она вошла в комнату, где находилось несколько слуг, обтиравших уксусной водой губы и ноздри раненого, пытаясь вернуть его в сознание.
Капитан лежал на кровати, раскинув руки, лицо его было мертвенно-бледным, лоб нахмурен. Из полуоткрытого рта вырывалось не дыхание, а продолжительный свист.
В груди его, вблизи от сердца, по-прежнему торчал клинок; никто не осмелился вытащить его из опасения обильного кровотечения.
Шелковый камзол в красную и голубую полоску, с крупными, обшитыми серебром петлицами, был разодран на несколько дюймов в длину, но ни одна капелька крови не пятнала рубашку.
Обломок шпаги служил тампоном.
– Несчастный! – взволнованно прошептала маркиза. – Противник, нанесший ему такую ужасную рану, не может быть жителем Сан-Доминго, потому что все здешние мужчины испытывали страх перед шпагой этого человека… Педро, а доктора вызвали?
– Да, госпожа маркиза, – ответил дворецкий. – Он вот-вот должен подойти.
– Если он не появится немедленно, этот бедняга-граф умрет.
– Вот и он, я слышу шаги входящих людей.
Дверь отворилась, и появился старик, облаченный в черную шелковую одежду. Его сопровождал молодой человек с ящичком. Это были доктор и его помощник.
– Сеньор Эскобедо, – проговорила маркиза, направляясь навстречу старику, – поручаю вашим заботам графа де Сантьяго. Сделайте все возможное, чтобы вырвать его у смерти.
– О! Тот самый ужасный дуэлянт, маркиза? – спросил доктор. – Дело всегда принимает серьезный оборот, когда мы встречаемся с ранениями острием клинка. Ну-с, посмотрим.
Он наклонился над кроватью, тогда как его ассистент открыл ящичек с хирургическими инструментами. Доктор пристально посмотрел на раненого, все еще не пришедшего в себя.
– Рана серьезная, не так ли, сеньор Эскобедо? – спросила маркиза.
– Жуткая, маркиза, – ответил врач, скорчив гримасу и покачивая головой. – У его противника должна быть очень крепкая кисть.
– Спасти его надеетесь?
– Я не могу вам дать точного ответа, маркиза. Прошу всех выйти. Пусть здесь останется только мой помощник. Необходима срочная операция.
Маркиза, дворецкий и слуги поспешили освободить помещение.
– Зажим покрепче, Маурико, – сказал, когда они остались одни, доктор, поворачиваясь к помощнику.
– Хотите извлечь клинок, доктор?
– Его ни в коем случае нельзя оставлять в груди.
– А раненый не умрет сразу же после этого?
– Вот этого-то я как раз и боюсь. Острие должно было сильно задеть легкое… Приходит в себя, – сказал доктор, наклонившийся над раненым.
Капитан снова вздохнул, дольше, чем в первый раз, и захрипел, потом медленно поднял веки и уставился на доктора затуманенным взглядом.
– Вы… – забормотал он.
– Не разговаривайте, сеньор.
Губы графа искривила улыбка.
– Я… человек… военный, – прерывающимся голосом выговорил он. – Со… мной… все… кончено… Не… так… ли?
Доктор вместо ответа кивнул.
– Сколько… минут… осталось?.. Скажите… Я… хочу…
– Вы можете прожить еще пару часов, если я не вытащу из вашего тела обломок шпаги.
– А если… вытащите?.. Говорите!
– Тогда, сеньор граф, в лучшем случае несколько минут.
– Этого… хватит… чтобы… отомстить… Послушайте…
– Если вы будете говорить, то умрете еще раньше.
И снова улыбка навестила мертвенно-бледные губы капитана.
– Слушайте… меня… – сказал он, собрав последние силы. – На… клинке… нанесено… имя… моего… соперника… Я… хочу… знать… его… прежде… чем… умру…
– Но прежде надо вынуть обломок клинка.
Граф подал одобряющий знак.
– Вы этого хотите? – спросил доктор.
– Я… и… так… умру.
– Маурико, пинцет!
Помощник принес пару малюсеньких щипцов, пакет ваты и бинты, чтобы быстро остановить кровь, если она хлынет потоком из раны.
– Скорее, – прошептал граф.
Доктор захватил клинок щипцами и – с перерывами – вытащил его из тела. Граф, чтобы не закричать, крепко сжал зубы. Только по изменившемуся выражению лица да по выступившему на лбу липкому поту можно было понять, как он страдает.
К счастью, эта болезненная операция длилась всего несколько секунд, и сразу же вслед за ней из раны фонтаном вырвалась кровь, но помощник сейчас же остановил ее бинтами.
– Имя… имя, – лепетал граф угасающим голосом, – быстрее… умираю…
Доктор обтер клинок от крови и увидел открывшиеся на стали буквы, над которыми была выгравирована маленькая графская корона.
– Энрико ди Вентимилья, – прочел он вслух.
Капитан, несмотря на крайнюю свою слабость и терзавшую его боль, приподнялся почти до сидячего положения и вскрикнул хриплым голосом:
– Вентимилья!.. Так… звали… корсаров… Красного… Зеленого… Черного… Кто-то… из… рода… Вентимилья!.. Измена!
– Граф, вы губите себя! – закричал доктор.
– Послушайте… послушайте… фрегат… который… прибыл… вчера… пиратский… Его… команда… одета… в красное… Спешите… к губернатору… сообщите… ему… Заставьте… его… атаковать… корабль… Быстрее… Город… в опасности… Я… умираю… но… за… меня… отомстят… А-а-а!
Капитан откинулся на подушки. Он хрипел и на глазах бледнел.
Кровь сочилась сквозь корпию и бинты, заливая рубашку и камзол. Внезапно кровавая пена выступила на губах несчастного, потом веки медленно прикрыли уже угасшие глаза. Капитан гранадских алебардщиков умер.
– Учитель, – сказал помощник доктору, все еще державшему в руках кусок шпаги, – что вы теперь будете делать?
– Сейчас же пойду к губернатору, предупрежу его. Вентимилья были самыми жестокими пиратами в Мексиканском заливе. Один из их сыновей или родственников появился в этих водах. Беда нам, если мы его не поймаем!.. Не говори об этом ни с кем, даже с маркизой.
– Я буду нем, учитель.
– Ты пойдешь к полковнику и сообщишь о происшествии, надо перевезти бедного графа в казарму.
– А вы?
– Побегу к губернатору.
Он замотал кусок клинка в полотенце и открыл дверь. Маркиза де Монтелимар в сильном волнении ждала в соседнем зале вместе с дворецким и своими горничными.
– Ну что, доктор? – спросила она.
– Он умер, маркиза, – ответил Эскобедо. – Рана была ужасной.
– И он не сказал вам, кто его убил?
– Он не мог говорить. Должно быть, он дрался на дуэли, потому что шпаги в ножнах не было.
– А теперь?
– Еще до рассвета капитана перевезут в казарму или к нему на квартиру. Если его оставить здесь, люди могут подумать о вас плохое.
– Этого я и боюсь.
– Доброй ночи, маркиза. Я обо всем позабочусь.
III
Петушиные скачки
День спустя веселое общество, разодетое в пестрые, разноцветные костюмы, собралось в окрестностях грандиозного дворца Монтелимар. Там толпились чиновники, солдаты, плантаторы, моряки и крестьяне, хватало там и сеньор с сеньоритами в элегантнейших одеяниях, с грациозными мантами[20] на высоких прическах, хотя спектакль, которому вот-вот предстояло начаться, вроде бы не должен был сильно заинтересовать дам.
Речь идет о петушиных скачках, о которых маркиза уже оповестила графа де Миранду, а точнее – графа ди Вентимилью.
У испанских колонистов всегда были две сильные страсти: быки и петухи! Какое странное сочетание огромного, внушающего страх животного с жалким и безобидным пернатым!
И тем не менее не жалели денег ради обладания отменными птицами, особенно бойцовыми, которых воспитывали для петушиных боев, ставя на кон в этих варварских игрищах целые состояния.
Однако одним из самых любимых развлечений колонистов были петушиные скачки. Придумали ее, видимо, чтобы тренировать ловкость всадников, которым приходилось много времени уделять охоте за беспрерывно угрожавшими городам буканьерами, великолепными союзниками флибустьеров. Остальные колонисты были заняты борьбой с морскими разбойниками.
Состязание выглядело очень простым, но оно вызывало живейший интерес у многочисленных зрителей, постоянно готовых побиться об заклад то ли на один пиастр, то ли на целую тысячу. А заключалось оно в следующем.
На прямолинейной дистанции выкапывали четыре-пять ям и в каждую сажали по петуху таким образом, что наружу выдавалась только шея. Бедных птиц присыпали песком или обкладывали камнями, стараясь не причинять им излишних мучений.
Всадникам, согласившимся принять участие в этой странной забаве, надо было на полном скаку подлететь к хохлатому пленнику, склониться до самой земли и подхватить одной рукой птицу.
Маневр предстоял нелегкий, потому что всадник рисковал вылететь из седла, а падение могло привести к серьезным повреждениям, хотя зрители встречали такой поворот скачек оглушительным хохотом. В награду победителю обычно разрешалось поцеловать в руку или же в щечку самую красивую сеньору среди присутствующих на состязаниях. Такова была испанская галантность, которой позднее, в восемнадцатом столетии, вздумалось подражать неотесанным янки.
На скачки явились четырнадцать всадников – все как один на маленьких, элегантных андалусийских лошадках. Они выстроились перед дворцом Монтелимар. Почти все были зелеными юнцами, сыновьями плантаторов или важных персон адмиралтейства. Все они страстно желали расцеловать щеки самой прекрасной вдовы Сан-Доминго.
Однако среди этих юнцов выделялся элегантнейший граф де Миранда, по-прежнему одетый в красное; он выбрал себе черного жеребца с горящими глазами, купив его тем же утром по дорогой цене. Увидев маркизу, появившуюся на мраморной парадной лестнице дворца, граф снял красную фетровую шляпу с длиннющим пером и, не покидая седла, поклонился.
Прекрасная вдова одарила его улыбкой и грациозным приветственным движением руки, а потом быстро прошла на некое подобие трибуны, воздвигнутой перед дворцом. Ее сопровождали дворецкий и горничные.
Четырех петухов усадили в ямы на расстоянии двадцати метров один от другого. Несчастные пернатые предпринимали отчаянные попытки освободиться из плена, вытягивая шею и кукарекая во все горло, но насыпанные в ямы камни удерживали птиц, не давая им убежать.
Двое полевых судей, оба отставные офицеры, заняли свои места с той и другой стороны от всадников.
Тем временем публика, собравшаяся уже в изрядном количестве, бойко делала ставки – по преимуществу на сына Красного Корсара, предпочитая его то ли за красивое лицо, то ли из какой-то иной необъяснимой симпатии.
Как бы ужаснулись эти люди, узнав, что ставят они на своего смертельного врага, на одного из тех страшных флибустьеров, которые поклялись разорить все испанские колонии в Центральной Америке!..
Судьи, тщательно осмотрев конскую сбрую, дабы не случилось какого несчастья, приблизились к помосту, где находилась маркиза.
– Готовы? – спросил один из них.
– Да, – в один голос ответили четырнадцать всадников, бросив взгляд на маркизу де Монтелимар.
– Пошли! – выкрикнул другой судья.
Лошади, почувствовав прикосновения шпор, подскочили и понеслись в неудержимом полете.
Сын Красного Корсара очень скоро возглавил скачку, держа в стременах только левую ступню, чтобы легче было нагнуться до земли.
Его вороной, выбранный с особым тщанием, преодолел дистанцию в необыкновенном порыве, опередив соперников на несколько метров.
Граф гарцевал так великолепно, что вызвал у зрителей настоящий взрыв энтузиазма. И мужчины и женщины отчаянно били в ладоши, когда он пролетал мимо, склонившись к шее скакуна и покачивая своим длиннющим красным пером. Так молодой всадник на ураганной скорости подскакал к первому петуху. Он наклонился к земле, крепко держась одной рукой за шею коня, и, ловкий, как арабский наездник, ухватил птицу, выдернул ее из ямки и торжественно взметнул вверх.
Он наклонился к земле, крепко держась одной рукой за шею коня, и, ловкий, как арабский наездник, ухватил птицу…
Мастерство всадника толпа одобрила единодушным криком восторга. Мужчины и женщины махали платочками, потрясали тростями и зонтиками, будто они присутствовали на корриде[21]. Всадника в красном приветствовали словно одного из самых знаменитых эспадас[22] в цирке Севильи или Гранады.
Граф свернул петуху шею и бросил птицу в группку попрошаек. Потом, доскакав до изгороди, отмечавшей конец дистанции, молниеносно развернул коня и пустился в обратный путь.
Тем временем преследовавшие его всадники, скакавшие плотной группой, почти догнали графа, но никому из них не повезло с птицей в этой первой гонке, и петухи по-прежнему оставались в своей тюрьме.
– Ну и растяпы эти кавалеристы! – пробормотал граф. – Видно, мне придется самому управляться с птицами. Это было бы очень скучно, если бы только победа не давала права поцеловать самую прекрасную женщину Сан-Доминго.
Он ослабил поводья и возобновил скачку, пришпоривая правой ногой своего вороного и оставив левую ногу свободной, чтобы можно было нагнуться как можно удобнее.
Он был один, более тридцати метров отделяли его от галопировавших группой соперников, граф за несколько секунд добрался до второго петуха и выдернул его из ямки.
Уже не крик, а торжествующий рев приветствовал всадника.
– Да здравствует красный граф! – вопила толпа, исступленно отбивая ладони.
Другим всадникам тоже повезло: двое из них выдернули по петуху, однако победа осталась за графом, дважды добившимся успеха.
Он спрыгнул с коня, приблизился к улыбавшейся ему маркизе и положил ей на колени птицу, сказав:
– Сохраните ее на память обо мне, сеньора; когда я уеду, вы всякий раз будете вспоминать меня при взгляде на этого крикуна.
– Стало быть, вы хотите уехать? – спросила прекрасная вдова.
– Возможно, уже сегодня вечером меня не будет в Сан-Доминго, – ответил граф.
– В таком случае вы должны позавтракать со мной.
– Никогда не отказываюсь от компании сеньоры, особенно если она такая красивая и любезная, как вы.
– Ах, граф!..
Она поднялась, поприветствовала на прощание всадников, вытянувшихся в шеренгу перед открытым помостом, и стала медленно подниматься по величественной каменной лестнице, тогда как толпа зрителей постепенно рассеивалась.
Граф ди Вентимилья последовал вместе с дворецким и горничными за прекрасной вдовой.
Маркиза провела его через несколько богато украшенных и изящно меблированных залов и наконец ввела в столовую, не очень большую, но с обитыми красной замшей стенами и золоченым потолком.
В центре комнаты находился стол, сервированный золотыми тарелками, ложками, вилками и ножами. В великолепных серебряных вазах красовались самые разнообразные фрукты тропических краев.
Возле стола, одно подле другого, стояли два кресла.
– Господин граф, – заговорила маркиза, – сегодня у меня нет других приглашенных, поэтому мы можем поговорить свободно, как старые друзья.
– Благодарю вас, маркиза, за предупредительность.
– Я должна кое о чем спросить вас.
– Меня? – удивился корсар.
– Вас! – ответила маркиза де Монтелимар, на прекрасном челе которой появилась легкая морщинка.
– А если я скажу вам, что непременно хотел увидеться с вами и получить у вас кое-какие сведения, что вы на это скажете?
На этот раз пришел черед удивляться маркизе.
– У меня? Значит, вы знали меня, граф, еще до того, как бросили якоря в этом порту?
– Нет, я только слышал о Монтелимаре.
– О моем муже?
– Нет, о вашем девере, который много лет назад занимал пост губернатора Маракайбо.
– У мужа в самом деле был брат-губернатор.
– Вы когда-нибудь видели этого Монтелимара?
– Да, два года назад я познакомилась с ним в Пуэрто-Рико.
Беседу прервало пришествие четырех черных слуг, принесших на широких серебряных чеканных подносах еду и несколько корзин с запыленными бутылками.
– Давайте теперь позавтракаем, – предложила графу маркиза. – У людей моря, говорят, хороший аппетит, и я надеюсь, сеньор Миранда, что вы окажете честь моим поварам.
– Когда колокол звонит на обед, наши желудки, маркиза, всегда готовы. Если бы вы видели, как идут на приступ обеденного стола мои матросы!
– Хотелось бы посмотреть.
– Останься мы еще на несколько дней в порту, я имел бы честь принять вас на борту моего судна. К сожалению, весьма сомнительно, что завтра я еще буду здесь.
– Но вы же мне сказали, что присланы для защиты города от совместной атаки флибустьеров и буканьеров.
– Такой опасности больше нет, – слегка смутившись, ответил граф. – Мне сообщили, что несколько подозрительных судов, за которыми наблюдали в водах Хонайреса, ушли к югу. Сегодня же утром стало известно, что они удалились в сторону Тортуги. Я отправляюсь в эти широты, чтобы выяснить обстановку.
– И потопить эти корабли?
– Да, если удастся.
– Так ужасны эти флибустьеры!
– Маркиза, они идут на абордаж как черти, а когда стреляют из ружей, то всегда попадают в цель.
Он взял бутылку, уже откупоренную слугами, и наполнил два бокала, провозгласив тост:
– За вашу красоту, маркиза!
– За ваш корабль, капитан! – ответила сеньора де Монтелимар.
Граф залпом осушил бокал и сделал знак чернокожим слугам выйти, после чего, глядя маркизе прямо в глаза, заговорил:
– А теперь, сеньора, если вы согласны, продолжим нашу беседу. Вы сказали, что познакомились со своим деверем в Пуэрто-Рико?
– Это правда, граф.
– Когда?
– Два года назад.
– Вы можете сказать, где он находится сейчас?
– В Пуэбло-Вейо… Так мне сказали. Я знаю, что там у него обширные плантации сахарного тростника.
– А! – нахмурился граф. – Ваш муж никогда не говорил вам о казни двух знаменитых корсаров, совершенной по приказу вашего деверя? Не говорил ли он вам, что этих пиратов звали одного – Красный Корсар, другого – Зеленый Корсар и что оба они были итальянскими дворянами?
Маркиза опасливо посмотрела на графа, а потом ответила:
– Да, он мне часто говорил про тех двух корсаров, но был еще один, он потом погиб с дочерью герцога ван Гульда.
– Того звали Черный Корсар, – сказал граф, – того не повесили, как его братьев. Не можете ли вы назвать мне имена тех, кто выносил приговор и кто его исполнял?
– Нет, но об этом вам может сказать мой деверь. Я тогда была еще ребенком и не жила в Маракайбо. А теперь я хотела бы знать, почему вас так интересует столь давнее событие? Может быть, вы знали этих жестоких флибустьеров, много лет наводивших ужас на наши колонии по берегам Мексиканского залива?
– Это мой секрет, и я не могу его вам раскрыть, маркиза, – помрачнев, ответил сын Красного Корсара. – Вы сказали, что ваш деверь должен находиться в Пуэбло-Вейо, этого для меня пока достаточно. Здесь у вашего родственника должно быть имущество, а значит должны быть управляющий и секретарь.
– Вы говорите о кабальеро Баркисимето?
– Именно так, маркиза.
– Он и в самом деле находится здесь. Но с минуты на минуту он должен отбыть на галеоне «Санта-Мария» в Мексику. Думаю, он везет с собой большие деньги, собранные на плантациях моего деверя.
– Вы сказали – на «Санта-Марии»! – воскликнул граф, и живой огонек сверкнул в его глазах.
– Он сам мне об этом говорил три дня назад.
– Теперь я узнал даже больше, чем хотел, маркиза, благодарю вас за ценные сведения.
– Ценные?
– Более, чем вы думаете, – ответил граф.
– В таком случае, надеюсь, вы мне сообщите такие же.
– Ладно, вы сказали, что хотели бы узнать обо мне побольше. Говорите, сеньора, я сделаю все возможное, чтобы удовлетворить ваше любопытство.
Маркиза немного помолчала, в свою очередь внимательно разглядывая графа, потом указала пальцем на шпагу корсара и произнесла:
– Вчера вечером, во время праздника, у вас не было этой шпаги. У той – другая рукоять. Почему вы сменили оружие?
– Вчерашнюю я потерял, когда садился в шлюпку, отправляясь на свой фрегат, – ответил корсар, краснея, подобно девушке.
– Или оставили в груди некоего человека, слишком докучавшего вам? – строго спросила маркиза.
Граф ди Вентимилья не мог не вздрогнуть.
– Сеньора, – с трудом проговорил он, – как истинный кабальеро, я не могу лгать. Признаюсь, что оставил кусок клинка моей шпаги в груди графа де Сантьяго, но, клянусь честью, не я начал распрю.
– Верю вам, граф. Капитан был человеком очень буйным и большим любителем поединков. Я даже боялась, что он будет поджидать вас, чтобы пустить в ход свою шпагу. Поразительно, что он сам получил смертельный укол.
– Почему, маркиза?
– Все его боялись, потому что знали, какой это опасный противник.
– Но, сеньора, я вышел из семьи превосходных дуэлянтов; многих уложили графы де Миранда, хотя и в честных поединках.
– И вы его убили!
– Я вынужден был защищать свою жизнь.
– В одиночку?
– Почему вы мне задаете этот вопрос?
– Мне сказали, что с вами было еще двое мужчин.
– Да, двое моряков, которые, подчиняясь моему приказу, только лишь присутствовали при поединке. Я ни в коем случае не позволил бы, чтобы они вмешались в дело, касающееся меня одного. Капитан был дворянином, а не каким-нибудь бандитом, на которого можно напасть втроем или просто застрелить из пистолета.
– А вы смелы! – воскликнула маркиза, разглядывая собеседника с восхищением. – Ни один забияка не посмел бы напасть на графа де Сантьяго.
– Из местных, возможно, – ответил граф. – Но я ведь родился не на здешних островах. Фехтованию меня учили испанские, французские и, наконец, итальянские мастера.
– Вы знаете, что вас подозревают?
– В убийстве капитана?
– Да, граф.
– Что тут сказать? Может быть, в Сан-Доминго двум кабальеро запрещено разрешать спор между собой при помощи шпаг?
– Я не говорю «нет», но ваш поединок проходил без свидетелей, и потом…
– Простите, маркиза, но там были мои матросы. А теперь продолжайте.
– Я хотела бы спросить, где вы приобрели шпагу, навсегда успокоившую капитана?
Граф поднялся и с беспокойством посмотрел на маркизу:
– Вы задали мне вопрос, который мог бы…
Он прервался, увидев входящего дворецкого.
– Что вам нужно? – спросила сеньора де Монтелимар, немного раздраженная этим неожиданным появлением.
– Простите, госпожа, – ответил дворецкий, – но в соседней комнате находятся два моряка. Они настаивают, что им срочно надо сообщить господину графу нечто важное.
– Белый и метис? – спросил капитан «Новой Кастилии».
– Да, господин граф, и еще…
– Продолжайте, – сказала маркиза.
– Внизу ждет капитан алебардщиков с двадцатью солдатами. Он желает осмотреть дворец.
– По какой причине?
– У него есть приказ об аресте.
– Кого?
– Господина графа, – немного поколебавшись, ответил дворецкий.
Граф подскочил и положил правую руку на рукоять шпаги.
– Им придется свести счеты с этим клинком! – крикнул он. – Скажите капитану алебардщиков, чтобы он подождал десять минут, пока маркиза де Монтелимар не закончит завтрак, а если капитан будет настаивать, прикажите своим людям поколотить его… Мендоса! Мартин!
Услышав призыв, моряки вошли в гостиную, оттолкнув в сторону бедного дворецкого и обнажая шпаги.
– Граф! – закричала сильно побледневшая маркиза. – Что все это означает?
– Сейчас я вам объясню, сеньора. Разрешите мне только сначала расспросить моих людей… Если не ошибаюсь, речь идет о жизни и смерти.
– Что вы такое говорите?
– Всего полминуты, маркиза. Говори ты, Мендоса!
– Господин граф, нас, кажется, готовятся схватить или, по крайней мере, хотят напасть на наш корабль, – ответил старый моряк. – Все галеоны и каравеллы несколько часов назад перегородили выход из порта, словно намереваясь помешать нам покинуть гавань. Видимо, кто-то выдал наш секрет.
– Что делает мой помощник?
– Сеньор Верра приказал зарядить пушки, подготовившись к обстрелу галеонов и каравелл, а потом обязал всех матросов вооружиться. Стоим мы только на одном якоре.
– Превосходно! Этот смельчак никогда не позволит застать себя врасплох. Ах, эти генуэзские моряки! Никто не может с ними сравниться.
– Граф! – вскрикнула маркиза. – О чем вы говорите?
– Еще немножко, сеньора, – ответил отважный молодой моряк. – Мендоса, все наши люди на борту?
– Все, капитан.
– Нас восемьдесят храбрецов, и мы вгоним в холодный пот тех, кто попробует помешать нам выйти в море… А теперь ваш черед, сеньора де Монтелимар. Я победил в петушиной скачке, и вы должны мне поцелуй. Позвольте же мне почтить поцелуем ваши прекрасные руки. Это, конечно, будет первый и последний поцелуй, потому что, если только не произойдет чуда, через пару минут исчезнет последний граф ди Вентимилья, ди Роккабруна и ди Вальпента!
– Вы сказали: ди Вентимилья? – воскликнула маркиза.
– Да, сеньора, я сын того самого Красного Корсара, которого повесили ваши соотечественники!
Маркиза, в смятении чувств, помолчала несколько мгновений.
– Сеньор граф, – наконец заговорила она, – я не позволю арестовать у себя на глазах и вообще в моем дворце такого благородного человека, как вы.
– Что вы собираетесь сделать, сеньора?
– Спасти вас!
– Каким образом?
– Следуйте за мной, и побыстрее. Капитану алебардщиков скоро наскучит столь долгое ожидание.
Она открыла дверь гостиной и ввела троих корсаров в спальню, видимо в собственную, судя по богатству обстановки. Здесь она подошла к камину, прикрытому бронзовой плитой, украшенной богатой резьбой. Она дотронулась рукой до одного из украшающих плиту цветков и резко надавила на него. Плита тотчас дрогнула и раскрылась: за нею показались ступеньки, ведущие вверх.
– Это секретный проход, пробитый в толще стены, – объяснила маркиза, – о нем никто не знает. Он ведет в одну из маленьких башенок, выступающих над крышей. Поднимайтесь и ждите меня наверху.
– Поцелуй, маркиза, – сказал граф.
Очаровательная женщина протянула ему руку.
Корсар запечатлел на ней жаркий поцелуй и сразу же начал взбираться по лесенке, за ним следовали Мендоса и Мартин.
Маркиза задвинула плиту и прошептала:
– Бедный юноша! Убить такого достойного кабальеро? Нет, не хочу этого. Пусть он враг моей страны, но я спасу его, что бы со мной ни случилось. Я не хочу, чтобы пошли разговоры, будто кто-то из рода Монтелимар предал своего гостя.
Она закрыла дверь и вошла в гостиную, где уселась за стол и начала маленькими глоточками пить из чашечки шоколад, пытаясь казаться совершенно спокойной.
Мгновение спустя появился дворецкий, объявив о приходе капитана Пинсона.
– Пусть войдет, – ответила маркиза, попивая шоколад.
В комнату вошел, сняв шляпу, капитан алебардщиков, высоченный служака с огромными седеющими усами и очень живыми глазами.
– Чем обязана вашему визиту? – спросила, предлагая кресло, маркиза, остававшаяся внешне спокойной. – Надеюсь, вы не откажетесь испить чашечку шоколада. Я получила его из Гватемалы, из страны, где производят самый лучший шоколад в мире.
Капитан немного удивился:
– Простите, сеньора, за беспокойство, но меня послал губернатор.
– Арестовать меня? – спросила, улыбаясь, прекрасная вдова.
– Не вас, а того человека, который совсем недавно завтракал с вами.
– О, что вы говорите, капитан? – воскликнула маркиза, нахмурившись и резко поднимаясь. – Кого арестовать?
– Графа, одетого во все красное.
– Дворянина?
– Бандита, сеньора!
– Это невозможно!
– Этот человек – родственник тех самых Вентимилья, жестоких корсаров, которые вместе с Пьером Ле Граном, Лоренсом, ван Хорном и л’Олоне[23] разграбили столько городов на побережье Мексиканского залива.
– Боже мой! – вскрикнула маркиза, падая в кресло. – Вы не ошиблись?
– У нас есть неоспоримое доказательство, что это был в самом деле Вентимилья.
– Каким образом вы его смогли получить?
– На обломке клинка, застрявшем в груди графа де Сантьяго, было выгравировано имя его убийцы.
– Тогда вы уже уничтожили его фрегат?
– Пока еще нет, маркиза, – ответил капитан. – Мы подождем приступа до наступления ночи. Где же этот господин?
– Он уже ушел.
– Ушел? – побледнев, вскрикнул капитан.
– Он оставил меня полчаса назад, позавтракав со мной. Он сказал, что пойдет прогуляться в парке.
Капитан стукнул себя кулаком по кирасе.
– А если он увидел, как я прохожу за ограду? – спросил он себя, яростно накручивая свои усы. – Бежал! Но куда? Вероятнее всего, он где-нибудь спрятался… Диас!
На этот призыв в гостиную вошел сержант алебардщиков.
– Возьми десяток солдат и обыщи дворцовый парк. Возможно, корсар еще там.
– Сию минуту, капитан, – ответил сержант и быстро удалился.
– Сеньора маркиза, – сказал командир отряда, когда они снова остались одни, – мне приказано тщательнейшим образом осмотреть ваши комнаты.
– Выполняйте приказ, капитан, – ответила прекрасная вдова. – Только я уверена, что в моем дворце вы его не найдете.
– И тем не менее я уверен, сеньора, что смогу отыскать его где-нибудь, – возразил капитан. – Из города он не мог выбраться, потому что все выходы хорошо охраняются, попасть на свой корабль – тем более, так как мы послали на пристань несколько отрядов солдат, а его фрегат окружен галеонами и каравеллами. Пришло время покончить с этими Вентимилья, и мы это сделаем. Сеньора, я иду осматривать дворец.
IV
Охота на графа ди Вентимилью
Сын Красного Корсара поспешил по лестнице вверх. Его по-прежнему сопровождали Мендоса и мулат, которые отнюдь не казались слишком испуганными дурным оборотом дел.
Как и сказала маркиза, эта лестница была устроена в толще стены и, вероятно, служила для сокрытия сокровищ, дабы уберечь их от жадных лап флибустьеров и буканьеров, не раз уже грабивших Сан-Доминго. Лестница была такой узкой, что порой Мендоса, самый толстый из троих, взбирался по ней с большим трудом.
Подъем продолжался несколько минут, потом трое корсаров оказались в маленькой комнате или, лучше сказать, на чердаке, куда свет попадал через единственное окно, впрочем достаточно широкое, чтобы через него мог пролезть человек.
– Где мы? – задал вопрос граф.
– В каком-то совином гнезде, – ответил Мендоса. – Отсюда видны только крыши.
– Это должен быть один из четырех пинаклей[24], украшающих дворец, – сказал Мартин.
– Вот мы и стали соколами, приятель.
– Лучше стать соколами, чем повешенными, дорогой мой Мендоса, – парировал граф.
– Не буду отрицать, сеньор. Баскам, а я ведь по рождению принадлежу к ним, никогда не нравилась веревка, особенно если она сплетена испанцами, потому что тогда она опаснее всего, даже для людей нашего сорта.
– И тем не менее ты близкий родственник испанцев.
– Верно, капитан, только я никогда не жил с ними в согласии.
– А вот это, может быть, плохо, – сказал граф. – По крайней мере, ты мог бы попросить оставить нам свободный проход на корабль.
Мендоса хмыкнул, вырвав себе три или четыре волоска:
– Кастильцы не такие уж наивные. Они тут же схватили бы меня и повесили как самого страшного пирата на самой высокой мачте своего галеона.
– Тогда нам придется оставаться в этом ястребином гнезде, или совином, как ты выразился, пока маркиза не найдет способ выпустить нас отсюда.
– Вы не подумали, сеньор граф, что в трех метрах под нами – крыши.
– Что ты этим хочешь сказать, Мендоса? – спросил сын Красного Корсара, задетый высказыванием моряка.
– Что достаточно спрыгнуть и спокойно убраться отсюда, прежде чем эти проклятые алебардщики покажут нам свои шлемы.
– Уйти по-воровски, даже не предупредив великодушную женщину, которая пыталась спасти нас? Где же твоя галантность, Мендоса?
– Когда речь идет о спасении шкуры, я не очень-то обращаю внимание на галантность, сеньор граф. Что делать! Я ведь всего лишь простой моряк.
– Тогда оставь крыши на потом, – посоветовал сын Красного Корсара.
– И я, и Мартин будем ждать, сколько вам угодно, сеньор граф. Вы хорошо знаете, что мы обожаем оружие и нам всегда нравилось ввязываться в драки. Как славно поработал я шпагой, когда плавал под командой вашего папаши!
– Молчи, Мендоса, – оборвал его изменившимся голосом граф.
– Вы правы, капитан: я всего лишь грубая скотина, ничем не лучше акулы, – ответил старый моряк.
Граф облокотился о подоконник и, тоскливо глядя вдаль, через настоящий лес колоколен и башенок пытался рассмотреть свой фрегат, стоявший на якоре возле самого входа в порт, но так и не сумел этого сделать.
Неописуемая тоска нашла на него, он изо всех сил напрягал слух, боясь услышать орудийную канонаду, оповещающую о начале атаки на его судно. В таком тревожном состоянии граф пробыл около получаса, очнулся он от возгласа Мендосы:
– Госпожа маркиза!
Сын Красного Корсара резко обернулся и увидел входящую на чердак прекрасную вдову, очень бледную и взволнованную.
– Вы, маркиза? – удивился граф, правда не так оглушительно, как его матрос. – О чем вы пришли рассказать нам?
– Что вас схватят! – хриплым голосом ответила сеньора де Монтелимар.
– Значит, они открыли наше убежище? – спросил граф, обнажая шпагу.
– Мой дворецкий сказал, что капитан алебардщиков отдал приказ обыскать крышу и башенки. Если они вас найдут, немедленно арестуют.
– Это будет нелегко сделать, сеньора, – спокойно проговорил корсар.
– Вы меня не поняли, граф.
– Наоборот, я вас отлично понял.
– И вы хотите ввязаться здесь, на крыше, в потасовку с двумя десятками алебардщиков, капитан которых пользуется репутацией очень храброго человека?
– Ну нет, маркиза. Сразиться всегда найдется время.
– Что же тогда? – спросила испуганная прекрасная вдова.
– Мы убежим, прежде чем они доберутся сюда, – ответил граф.
– Как?
– Боже мой, да ведь это очень просто, маркиза. Сначала спрыгнем на крышу дворца, потом найдем первое попавшееся слуховое окно и спустимся.
– В таком наряде?
– Костюм я сменю, – улыбнулся корсар. – В одно мгновение я могу стать плантатором, крестьянином, портовым грузчиком, матросом или кем-нибудь в том же роде.
– И куда вы пойдете?
– Откуда мне знать? Разумеется, не на борт моего фрегата. Это было бы все равно что броситься в волчью пасть.
– Вы уверены, что выберетесь из города, сеньор граф?
– Не сомневаюсь в этом.
– У меня есть поместье в Сан-Педро, в шести лигах[25] от города.
– Отлично.
– Я немедленно пошлю туда дворецкого; он предупредит управляющего, и тот вас примет.
– Хотите приютить нас на своей вилле?
– Хочу спасти вас, – взволнованно ответила маркиза.
– Мы принимаем ваше предложение, маркиза, поживем в деревне, – сказал сын Красного Корсара совершенно спокойно. – Там отдохнем от морских трудов.
– А ваш корабль?
– С ним все будет лучше, чем вы думаете. Там, на борту, находится мой помощник, который не боится противостоять огню. Мы сможем увидеться, маркиза, хотя бы для того, чтобы поблагодарить вас за все, что вы для нас сделали?
– Обещаю.
– В Сан-Педро?
– Да, граф.
– Прощайте, сеньора, мы исчезаем.
Граф снял шляпу, приветствуя даму, потом забрался на подоконник и прыгнул вниз, расколов при этом три или четыре черепицы. Мендоса и Мартин последовали за ним.