Университет Специальных Чар. Книга 2. Большие планы маэстрины бесплатное чтение

Большие планы маэстрины

Глава 1

— Ну и куда же вы направились, такие аппетитные? — прозвучал хриплый голос за спиной.

Я подпрыгнула на месте, как ужаленная, и обернулась.

Там, куда мы угодили из неведомо кем построенного портала, сейчас стоял… демон. Классический такой демон. Высоченный. Метра два с половиной ростом. Рогатый. Чернокожий. С длинными прямыми волосами, заплетенными в косу, утыканную спицами, так, что она напоминала чернильного цвета помесь змеи и ежа. Одет он был в темные кожаные штаны, при этом босиком и с голым торсом. Вся видимая часть тела демона покрыта багряными и белыми линиями татуировок.

— Мать моя женщина! — выдохнула я, прижав ладонь к сердцу.

— Оригинально… А могли быть варианты? — с ноткой удивления уточнил этот индивидуум.

И услышал же на таком расстоянии… Я ведь успела выскочить из помещения с пентаграммой, и коляску с Софи и Бароном увезла.

Я взглянула на его лицо и зависла.

Эффектная внешность. Грубая такая, хищная красота, с явной чуждостью. Крупные, резкие черты лица. Узкий нос с горбинкой. Мощный подбородок. Низкие густые брови. Блестящие острые небольшие рога. И глаза ярко-синие, да еще и светящиеся. Жутковато, но завораживающе.

И при абсолютно черной коже и волосах нет ни малейших негроидных черт. Мысли даже не приходит, что он как-то может быть связан с африканскими народами Земли, к примеру. Да он вообще не человек, и это понятно с первого взгляда. Совершенно инопланетный или, скорее уж, иномирный опасный облик. Когда смотришь, боишься, понимаешь, что вот это существо лучше не тревожить, ибо последствия совсем не понравятся. Но оно такое… угрожающе прекрасное в этой своей яростной грации, что невозможно отвести глаз.

— Спасибо за столь искренний восторг, — усмехнулся он. — И все же я жду ответ.

— Какой? — растерялась я. Агрессии от этого довольно взрослого здоровенного мужика не чувствовалось, поэтому я замешкалась и вступила в диалог.

— Кто еще мог бы быть матерью, если не женщина?

— А… В пробирке вырастить могли, например. Или мужчина, но у которого есть матка.

Теперь демон подвис. В психике иномирянина подобное не укладывалось. А я не собиралась ничего объяснять. В моей голове это тоже не укладывается. Я человек, выросший на классических вечных биологических ценностях и законах анатомии, и не поспевала за веяниями новых западных тенденций. Но я теперь в другом мире, мне не обязательно быть толерантной. Это теперь меня просто вообще никак не касается, и иметь мнение на этот счет мне не нужно.

— А это дитя? — отмер демон и кивнул на коляску. — Кто ее мать?

— Не я? — сделала я стойку.

— Тело. Но не ты, — спокойно ответил он.

Мне-то было ясно, о чем он. А вот Барон сел и озадаченно мяукнул, мол, чего? Это как?

— Ну, вот вы сами и ответили, — не стала я продолжать дискуссию. — Зачем вы здесь?

— Не знаю, — с удовольствием потянулся демонический мужчина, словно он после сна. — Где та шлюшка?

— Какая?

— Эстре́лла.

Я посмотрела на кота. Кот на меня. Знакомое что-то. Кто у нас в Усаче — Эстрелла? Не могу сообразить, слишком устала и замерзла. Вроде не знаю никого с таким именем.

— А хотя… — задумчиво продолжил демон. — Вот почему вызов отличался. Невинное дитя и душа иного мира. И что же тебе нужно, женщина? Зачем меня призвала? И как собираешься расплачиваться?

— Низачем и никак. Я сама угодила в эту пентаграмму через неизвестно чей портал. Еле успела выскочить и вывезти коляску. А тут и вы… Мне ничего не нужно, — прикусила щеку изнутри и добавила: — Скорее уж, чем я могу вам помочь?

Я была вежлива, в отличие от собеседника, не «тыкала», потому что он конечно демон и стоит в пентаграмме, но дядька явно раза в два старше меня. А старших надо уважать. Даже если они капец какие страшные, вооруженные, босые и в пентаграмме.

Демон моргнул. Синие глаза полыхнули и на доли мгновения продемонстрировали удивление, но потом он рассмеялся и потер подбородок рукой. Кисти рук у него были крупные, с длинными пальцами и словно антрацитовыми острыми ногтями, больше похожими на когти.

— С чего ты взяла, наивная душа иного мира, что мне нужна помощь?

— Может потому, что вы стоите в пентаграмме, куда вас принудительно вызвали? И я-то — душа. А вы тут весь целиком, — намекнула очень храбрая я. Ну, типа.

— Дерзкая, — нахмурился демон, но как-то без злобы. В нем вообще не чувствовалось агрессии, скорее циничное и немного ленивое любопытство.

Я промолчала, посчитав, что замечание не требует ответа.

— Как твое имя, душа?

— Мари́.

— Настоящее имя.

— Мари, — упрямо повторила я. Ну а что? Так меня тоже иногда называли в прошлой жизни.

— Я буду звать тебя Маша, — хмыкнул он, заставив распахнуть глаза. Но если ждал иной реакции, то просчитался. Вслух я не стану признаваться, что он угадал.

— Тогда уж зовите маэстриной, как все в университете. А как к вам обращаться?

— А ты планируешь ко мне обращаться? Ну что ж… Зови меня — Дирижер.

И тут я хихикнула, вспомнив наш эпический поход на кладбище и в кутузку.

— Простите, но Дирижер — это наш ректор.

— Даже так? — поднял брови демон. — А вы тут неплохо развлекаетесь, как я посмотрю. Ну что ж, тогда я буду Композитором. А мое имя тебе не нужно. Животное, подойди сюда! — властно скомандовал он коту.

Барон посмотрел на меня вопросительно. Я кивнула и попросила:

— Не переступай линии пентаграммы.

Кот фыркнул совсем как человек, которому сообщили очевидные вещи, и потрусил к налитому силой рисунку.

Пока мы с котом общались, демон вытащил что-то маленькое на шнурке из кармана штанов и перебросил через узор. Тот полыхнул, но пропустил это наружу.

— Надень на руку ребенку. Не бойся, вреда ей не причиню, мое слово! Чистая светлая девочка. Аромат ее силы доносится даже сюда. Считай, она искупила перед миром грехи отца и нелюбовь матери. У тебя с ней проблем не будет.

— Я не… — запнулась я и не стала договаривать.

— Я вижу души, — спокойно пояснил этот неожиданно миролюбивый собеседник. Вот уж совсем не ждешь этого от демона, но тем не менее. — Твоя душа ей не материнская, но ее душа тебя приняла и полюбила. Она вырастет могущественным светлым магом. Учти. Сила бурлит уже сейчас. Мне будет интересно наблюдать за ее взрослением. Человеческие дети быстро растут.

Я посмотрела в коляску, где спала маленькая Софи. Пока мы говорили, Барон зубами за шнурок дотащил до нас подарок. Я подняла его тоже за шнурок, не касаясь руками самой подвески. Сначала нужно узнать, что это.

— Защита, — равнодушно пояснил демон на невысказанное вслух опасение. Мысли мои считывает, что ли? — Подтверждаю словом демона — дар добровольный и защитный. Для маленькой человеческой девочки, которая сейчас передо мной. Не тебе, душа, и никому другому.

Я помедлила и аккуратно положила подарок в коляску в ногах у Софи.

— Она спит, я потом надену ей. Чем я могу помочь вам? Как вас отпустить домой? И не скажете, для чего вы вообще требовались этой Эстрелле?

— Как обычно. Власть, сила, богатство, — скучающе ответил он. — Расплата стандартная — телом, кровью или силой. Могу и от тебя принять, ты красивая. Дам взамен что-нибудь.

— Спасибо, мне ничего не нужно. Я сама потихонечку. Как вас отпустить домой?

— Просто так? — усмехнулся он.

— Да. Не я вас призывала, Композитор. Но я могу помочь вернуться, если это в моих силах.

Рогатый тип нахмурился, всмотрелся в меня исподлобья, словно пытаясь прочесть, что у меня в голове. А потом неожиданно рассмеялся.

— Боги, какая наивная и светлая душа! Даже обманывать как-то неловко. Ладно, не обижу. И не нужно ничего. Эстрелла все равно ни на что серьезное не способна. Слабая, жадная, глупая, скоро закончится.

Я озадачилась от последних слов. Это как — «скоро закончится»? Но спрашивать не стала.

— Станет скучно и потребуется собеседник или окажетесь с малышкой в беде, сожми мой дар ей и позови. Загляну.

У меня округлились глаза, и я на всякий случай уточнила:

— Просто так? Без пентаграммы? Я их рисовать не умею. Вообще в них не разбираюсь.

— А, это ерунда. Глупой Эстрелле нравится думать, что кто-то в ее власти.

Демон подмигнул и под моим ошеломленным взглядом, легко перешагнув линию, вышел из пентаграммы. Прошелся вдоль нее, переступая по каменному старому полу босыми ступнями с черными заостренными ногтями, и зашел в светящийся рисунок обратно. Я захлопнула рот, открывшийся от изумления.

— Иди, маэстрина Маша. К вам спешит хозяин кота, ваш ректор. — Рогатый тип ухмыльнулся своим мыслям, посмотрел на Барона и сказал уже ему: — Увидимся, Дирижер. Мне нравятся умные существа. Я пока не враг, и мне любопытно. Может, и пообщаемся.

И загадочный демон, которого мы с Софи невольно вызвали, угодив через неизвестный портал из заброшенного коридора университета прямо в центр чужой пентаграммы, исчез прямо на моих глазах. Моргнула — и нет его уже. Пентаграмма начала медленно угасать, а я так и стояла в соседнем зале и смотрела на нее.

Я помедлила еще мгновение, собираясь снова искать дорогу в преподавательское общежитие. Или хотя бы из подвала. Ну кто так строит, а? Хочу в комнату, в тепло, в халат и тапочки.

Какая-то бесконечная ночь встречи зимы. Сходили на Белый бал, называется. Заблудились, два часа бродили неведомо где, устали, замерзли, в подвалы угодили, а в итоге еще и с демоном знакомство свели.

Тут я услышала торопливые мужские шаги, и с противоположного конца зала выскочил месье ректор.

— Мари! Наконец-то! Ползамка пришлось пробежать, чтобы вас отыскать! Какого… вы полезли в чужой портал?!

— Магистр! — обрадовалась я.

Артур Гресс добежал до нас и остановился, держась за бок.

— Маэстрина, вы невозможны! Думать же надо, куда шагаете! Мы бы вас не отыскали до скончания времен, в этих подвалах последние сто лет вообще никто не бывает.

— Бывает. Некая Эстрелла.

— Да, я слышал… — отмахнулся он, тяжело дыша. — Ох… Совсем здоровье растерял с этой работой. Никак не отдышусь…

Говорил он не совсем понятно, что именно успел услышать и как нас нашел, тоже пока неясно. Но я была так рада, что нас отыскали, так устала и замерзла, что не могла думать ни о чем, кроме как добраться наконец куда-то в тепло.

— А давайте уже пойдем? Мы с Софи почти два часа блуждали по вашему родовому гнезду, месье Гресс. Ваши предки отличались большой оригинальностью в архитектуре.

— Все в порядке с моими предками. Просто смотреть надо, где ходите. И не стоит попадаться в пространственные ловушки. Сканировать же надо, если ощущаете, что что-то идет не так. Чему вас только учили в этой вашей академии…

Чему-чему… Экономике меня учили. Маркетингу. Бизнесу. Бухучету и экономическому праву. Философии немного. Высшей математике. Но уж никак не тому, как сканировать магические ловушки.

Вслух я этого, конечно, не произнесла. Зачем пугать человека? Зато произнес ректор:

— Как ваше настоящее имя, душа иного мира? Я-то все никак не мог понять, что же с вами не так. Не складывалась у меня картинка. А все оказалось до банального просто.

Я застыла, моргнула пару раз, собирая мысли и панику в кучу.

— Не понимаю, о чем вы. И одолжите мне ваш сюртук, пожалуйста. Я страшно перемерзла в этом вашем замке.

— Нашем замке, маэстрина. Нашем. Мы все тут обитаем по тем или иным причинам. И все сейчас вляпались в историю с любопытным демоном, заинтересовавшимся вашей дочуркой. Или не вашей? — снимая сюртук и укутывая меня в него, выговаривал ректор. — Идемте. Потом поговорим. А сейчас вам нужно к огню и коньяка выпить. Вы пьете коньяк?

— Пью, — вздохнула я и побрела вперед. Пусть коляску везет мужчина, устала я.

— Маша, подождите.

Я сбилась с шага и обернулась.

— Да, я знаю, что вы себя сами так иногда называете. И вам, к слову, это короткое имя идет больше, чем Мариэ́лла или Мари. Полагаю, потому что оно ваше родное. Только я не могу представить его полную форму.

— Мария… — помедлив и набираясь решимости, призналась я.

И прямо сразу стало легче дышать. Хоть кто-то теперь знает, как трудно мне тут приходится, в этом чужом мире, в чужой жизни и чужом теле, с чужим ребенком и чужим магическим даром. Чужое и чуждое — все! Даже проблемы, и то не мои собственные.

Демон вон сразу меня раскусил, но он вроде мирно пока настроен. А ректор… Он мне просто нравится, хотя и нельзя так думать. И он, вроде бы, хочет помочь.

— Рассказывайте, Маша.

— Да нечего особо рассказывать. Я ушла с бала и повезла Софи и Барона в общежитие, чтобы лечь спать. А по дороге где-то не там свернула. Вообще не понимаю, как такое могло произойти. Вроде шла тем же путем, что и в бальный зал… Не сразу обнаружила, что хожу кругами. Устала, вымерзла совсем. Я ведь не предполагала, что так получится. У меня туфли тонкие, да и платье не греет совсем. Потом увидела вдалеке кого-то в светлой одежде, попробовала нагнать. Но человек этот скрылся, а портал в стене обнаружился.

— И вы, конечно же, полезли в этот портал.

— А что мне оставалось? — вздохнула я. — Бродить тут, пока не стану неупокоенным призраком? Конечно же, полезла. В любом случае он вывел бы нас к людям.

— Или к демонам.

— А вот это было внезапно и незапланированно. Просто мы прямо из портала угодили в центр пентаграммы, которая сразу же активировалась. Без нашего желания и участия. Я успела выскочить, но она уже начала работать.

— Мария, скажите, вы хоть что-то понимаете в пентаграммах?

— Не очень. Символы и руны, выведенные на ней, мне незнакомы.

— Вы нарушили рисунок. Я успел посмотреть. Когда вывозили коляску, стерли колесами два символа. Эту Эстреллу ждет большой и неприятный сюрприз, если она сумеет пробраться туда раньше меня.

— А вам туда зачем? — удивилась я.

— Действительно, — хмыкнул ректор. — И зачем это мне разбираться с активной пентаграммой для вызова демонов в подвале моего университета, заполненного студентами и множеством работающих тут людей.

— Это понятно, — отозвалась я. — Но, простите, что напомню, вам нельзя сейчас магичить. Совсем никак. И дырка, простите опять же, в вашей ауре никуда не делась. И хотя вы боевой маг, все, что вы сможете сейчас — это осмотреть, составить выводы и вызвать подмогу.

Гресс засопел и скрипнул зубами.

Глава 2

— Ректор, не злитесь, — зевнула я, начиная отогреваться в его сюртуке. — Вы и сами все это знаете, но забываете. Вам пока нельзя по состоянию здоровья. Вот восстановитесь, тогда я лично благословлю вас на подвиги.

— Вот знаете, что меня в вас все время смущает? — невпопад сказал Гресс. — Несоответствие возраста, поведения и юной внешности.

— Какая же она юная? — не повелась я на провокацию. — Двадцать два года, вполне взрослая самостоятельная сложившаяся личность. А выглядеть юной я буду еще много-много лет. Уж вам ли не знать, как это устроено у магов, — снова зевнула я.

— Не уходите от темы, — подавив заразительный зевок, ректор перехватил меня за руку, так как я чуть не свернула не туда.

— Это вы не уходите. Кого будете звать на помощь? Королевских дознавателей? Следователей из Ковена магов? Или бывших коллег?

— Маэстрина, вы ужасны, — хмыкнул он. — Коллег.

— Я прекрасна, и вы это знаете, — засмеялась я. — Более того. Вам нравится общаться вот так, свободно, не расшаркиваясь и не боясь сказать что-то не то и не так. Полагаю, на службе вам доводилось общаться с дамами нечасто. Поэтому при подобных беседах всегда приходится себя контролировать, чтобы соблюдать этикет.

— С чего такие выводы? Не туда. Что вы все пытаетесь уйти налево?

— Натура такая… — прыснула я от смеха. — Выводы с того, что, когда вы перестаете себя сдерживать, начинаете говорить нормально и свободно. А если пытаетесь держаться в рамках этикета, подвисаете и делаете паузы.

— Сколько вам лет, Мария?

— Двадцать два, магистр. Двадцать два. И зовите меня Мари, мне так привычнее теперь.

— Я про реальный возраст.

— Это и есть теперь моя реальность.

Вот сейчас я ему признаюсь, что на десять лет старше… Ага, как же! Не собираюсь я болтать лишнего. Демон меня раскусил, Гресс каким-то образом это подслушал. Но это вовсе не означает, что я тут же все о себе выложу. Зачем?

— Мари, я на вашей стороне.

— Это хорошо-о-у… — отчаянно зевнула я, спрятав лицо в воротнике сюртука. — Когда и как вы будете вызывать подмогу?

— Не уходите от темы.

— Я как раз по теме. Шутка ли, в подвале университета активная пентаграмма. А ни я, из-за незнания этой магии, ни вы, из-за временных проблем со здоровьем, не можем с нею ничего поделать.

— Ну, допустим, вам бы я и не позволил что-либо с ней делать. Вы дама, и у вас на попечении ребенок. Рисковать нельзя.

Я хмыкнула, не став никак иначе демонстрировать свое отношение к этому заявлению. Разбиралась бы я в теме — и спрашивать бы не стала. Я девушка самостоятельная, все, что могу сделать сама — сама и делаю.

Некоторое время мы шли. Потом поднимались по лестницам, и вот тут присутствие мужчины было неоценимо. Потому что коляску нес на руках именно он. Наконец я начала узнавать окружающее пространство.

— Ну слава богу… — выдохнула я. — Добрались!

— На вашей родине монотеи́зм[1]?

— Чего? — сбилась я с шага. — Вы о чем? А-а-а… По-разному в разных странах и в разных религиях.

— В вашей единобожие, судя по привычному восклицанию?

— Да, пожалуй. У подавляющего большинства жителей.

Мы немного прошли молча, а потом ректор придержал меня за локоть и негромко сказал:

— Мари, вам не нужно опасаться. Мне неизвестно, что произошло и как вы очутились тут. Но хочу, чтобы вы знали: я вам не враг. И меня не пугает ваша иномирность.

— Только вас? — устало глянула я на него.

— Не существует законов и предписаний о преследовании тех, кто попал к нам из других миров физически или как-то иначе. Просто это считается невозможным, соответственно… Хотя, говорят, когда-то, много столетий назад, таковое случалось. Вроде даже существовал способ призвать чужую душу. Но сведений не сохранилось, и большинство людей склонно считать это выдумками.

— А как же демоны?

— Сейчас в Одимен из-за близости наших миров как раз попадают только демоны, но и с ними проблем нет. Их вызывают в пентаграммы, наружу они не выходят. Это вполне себе обыденное действо, хотя не поощряется Ковеном магов и его величеством. Военных действий с ними никогда не велось, хотя демоны недовольны призывами. Они довольно коварны, хотя по-своему честны и блюдут некий кодекс: за услугу берут максимальную плату. Могут заморочить голову и потребовать намного больше, чем вызывавший их планировал отдать. Но вы не демон, вы человек. Ведь человек?

— Я не хочу, чтобы обо мне знали, — поджала я губы, но информацию к сведению приняла. Это хорошо, что никто не станет меня отлавливать и уничтожать. — Мое имя — Мариэлла Монкар. И все!

Вот еще не хватало становиться тут предметом сплетен. А то мне мало того, что я вынуждена жить не своей жизнью и воспитывать не своего ребенка.

— Но мне-то вы расскажете? Да?

— Зачем? Вот зачем вам это? — вздохнула я.

— Ну… — Артур Гресс явно пытался найти серьезные и убедительные доводы. А потом вдруг совсем по-мальчишески улыбнулся и шепотом ответил: — Потому что иначе я лопну от любопытства.

— Пф-ф… — фыркнула я, улыбнувшись. — Не убедили.

— А я тогда вам тоже буду рассказывать интересные вещи. Ну, давайте же, соглашайтесь. — Он подмигнул мне, напоминая, что, в сущности, еще молод и уж никак не солидный дядечка-магистр.

— Я подумаю, — пришлось пообещать мне.

Ректор довел нас с Софи до дверей нашей комнаты, и я с огромным облегчением вздохнула. Ну и вечерок… Вернула сюртук и уже начала открывать дверь, как услышала:

— А давайте вместе чаю выпьем?

— Сейчас?! — ужаснулась я, резко оглянувшись.

— Завтра. Можно мне прийти к вам сюда? Я и Барона возьму.

— Скорее уж он вас возьмет, — фыркнула я. — Ладно. Но только не очень рано. Мы будем отсыпаться.

На этом Артур Гресс откланялся, бросив острый взгляд на подвеску, подаренную демоном. Но комментировать не стал, ушел и унес кота.

Я же вошла в свою комнату, прямо у порога с огромным облегчением скинула туфли и аж застонала от наслаждения. Столько часов на ногах, в новой обуви на каблуках кого угодно доконают, а уж задохлика, вроде Мариэллы Монкар, и подавно.

Следовало бы ложиться, но мне жизненно необходим был горячий душ. Поразмыслив, я все же закатила в ванную и коляску. Софи все равно спит, укрытая пологом тишины. А мне так спокойнее, она будет на глазах и под рукой, если вдруг проснется. А то беги потом на ее писк голышом из ванной…

Не могу передать, какой кайф я поймала, стоя под горячими струями воды, согревающими и смывающими усталость сегодняшнего бесконечного вечера. В какой-то короткий миг мне почудился чужой взгляд. Такое уже бывало и ранее, но это всегда оказывался кот господина ректора. Сейчас же, кроме меня и малышки, никого в ванной не было, а она спала. Так что я осмотрелась, пожала плечами и, снова закрыв глаза, позволила струям воды стекать по лицу.

Артур Гресс дождался, пока закроется дверь. Осмотрелся в пустом коридоре, отступил в тень и исполнил немыслимый дикарский танец.

Он знал! Знал, что с Мари что-то не так! Чувствовал! А то, что точно не угадал, так кто бы смог? Хотя ведь подозревал, но гнал эти мысли.

Нет ни одного задокументированного и официально подтвержденного описания переноса в Одимен кого-нибудь из других миров. Нет, разумеется, сказки, легенды и мифы намекали, что это возможно. Но если и случалось, осталось неизвестным широким массам.

Хотя, помнится, когда он был еще совсем маленьким, мэтр Ка́стор рассказывал на каком-то из семейных праздников сказку о девушке, поменявшей душу. Но это же мэтр, чудной архимагистр, проводивший в университете десятилетия и столетия, привыкший общаться со студентами и преподавателями, а не с членами семьи. Кто всерьез воспринял эту его волшебную историю? Правильно, никто.

И сегодня Артур Гресс чувствовал себя так, словно он сам очутился в сказке. Потому что вот же она, девушка с душой из другого мира. Странная. Непонятная. Нелогичная. Интересная. Завораживающая.

Как же удачно, что он именно в тот момент подключился к Барону и подслушал беседу Мари с демоном. Сам демон тоже любопытен. Кто-то из высших, из привилегированной касты. Оружие в волосах непростое — элитное и родовое. А судя по татуировкам на теле, этот представитель Изнанки еще и обладает силой архимага. Но при этом он явно развлекался, беседуя с Мари. Ему тоже было любопытно?

Но как его занесло-то в пентаграмму? Демона такой мощи поработить или вызвать слабенький маг среднего звена не смог бы. Предстоит это все еще выяснить и разобраться. И изучить его подарок малютке Софи.

И саму пентаграмму исследовать. Вся надежда на помощь Алекса и Дюка. Надо их срочно вызвать на помощь, сам-то он пока ни на что не годен.

Но это все потом.

А пока Артуру Грессу, почтенному магистру, ректору старейшего университета, хотелось улыбаться и заорать во все горло «Ура!». И выпить, отпраздновав свои сумасшедшие догадки, оказавшиеся правдой. И это было так, словно он…

Сказка. Да, это все же сказка наяву, и он почти угадал!

Мариэлла Монкар, маэстрина, на самом-то деле некая Мария, Маша, девушка из другого мира.

На следующий день я проснулась ближе к обеду. Имеется в виду, окончательно проснулась. Подъемы ради Софи я не беру в расчет, поскольку действовала на автопилоте, почти не открывая глаз.

Собралась я с силами, привела себя в порядок и поставила на плитку вариться кофе. Потому что завтрак, точнее уже обед, — в столовой, а туда еще дойти надо. Кофе же хотелось сейчас. Я давно уже прикупила в городской скобяной лавке местную разновидность турки, а в бакалейной — некоторый запас чая и кофе. Все же возможность выпить эти напитки в тишине, в одиночестве, в своей комнате должна быть у каждого. Правда, посуда, имеющаяся в наличии, казенная и непрезентабельная. Та, что стояла в шкафчике на момент заселения. Собственной я не обзавелась пока.

По комнате поплыл запах кофе, я в предвкушении вытащила из шкафчика чашку, и тут в дверь постучали. Я распахнула, так как думала, что зашел мастер Ханк, но оказался месье ректор.

— Маэстрина, — чуть поклонился он мне.

— Добрый день, магистр. Что-то случилось? — растерялась я от неожиданного визита.

Только восстала, а тут начальство. Поневоле испугаешься.

— Нет, с чего вы взяли? — Он помедлил и протянул мне объемную коробку, которую держал в руках. — Вот. Это вам.

Я подняла брови, но взяла ее. Оказалась она довольно тяжелой, совершенно озадачив догадками, что же там может быть. Занесла в комнату и, покрутившись, решила поставить ее на журнальный столик. И туда же пригласила ректора. В смысле не лечь на столик, а сесть на диван рядом. Как-то после вчерашних похождений голова отказывалась соображать внятно.

— Проходите, магистр. Присаживайтесь. И простите за беспорядок, я только недавно проснулась.

[1] Монотеи́зм — единобожие, система религиозных верований, основанная на представлении, что бог только один.

Глава 3

Артур Гресс будто только и ждал приглашения, бодро просочился в мою комнату, уселся и с предвкушающим выражением лица сложил руки на коленях. Покосившись на кофе в турке, контролируя степень готовности, я вскрыла коробку.

В ней оказалась упакованная в мятую бумагу посуда. Развернула я блюдце, и у меня глаза округлились. Бросила взгляд на старающегося не улыбаться гостя. Распаковала все остальное, выставила на столе и, едва сдерживая смех, спросила:

— Вы специально, да?

— Да! — ужасно обрадовался он тому, что я догадалась. После чего рассмеялся, довольный своей проделкой. — Простите, маэстрина, но удержаться было выше моих сил.

— Да уж вижу. Кофе будете? Как раз и обновим посуду.

В коробке, которую с таким проказливым видом вручил мне месье ректор, оказался чайный сервиз. Чашки, блюдца, пирожковые тарелки, высокий узкий чайник, сливочник, сахарница и блюдо для торта или десертов.

И все бы ничего, но был он из тончайшего белого фарфора. А украшала его голубая полоска по краям. То есть фраза про блюдечко с голубой каемочкой, сорвавшаяся у меня вчера на Белом балу, оказалась занимательной настолько, что месье решил мне их преподнести. Эти самые блюдечки с этими самыми каемочками.

Покачав головой, я убедилась, что дверь в мою комнату открыта нараспашку, нас хорошо видно, и никому не придет в голову, что мы уединились и занимаемся чем-то непотребным. Увы, реалии диктуют. Но, как и во всех похожих ситуациях, я бросила на дверь заклинание поглощения звуков. Теперь мы все слышали, что происходит в коридоре, но наши голоса из комнаты туда не долетали.

Пусть все видят, что визит протекает вполне благопристойно, но услышать наши разговоры никто не сможет.

Я убрала лишние чайные тройки, на остальную посуду бросила заклинание стерильности. Ну и раз уж у меня неожиданный гость, достала из шкафчика печенье, высыпала на блюдо. Заполнила сахарницу, пересыпав сахар из небольшого бумажного кулька. У меня его немного, я привыкла все пить несладким. А держу для мастера Ханка, которого я иногда угощаю чаем, когда он сидит с Софи и играет. И имелся в стазисе небольшой запас сливок из коровьего молока. Психологически я теперь козье молоко и все производные из него воспринимала исключительно как детское питание, хотя раньше любила и покупала козий сыр.

Накрывала я на стол в максимально возможном темпе, так как уже почти дошел кофе. Правда, перелила я его не в кофейник, порцию ведь рассчитывала на одного, а прямо в чашку гостю.

— Добавляйте все, что вам хочется. Я сейчас быстро поставлю еще вариться порцию для себя. А вы мне расскажите пока, как успели так быстро все провернуть? И где вы достали удивительное блюдечко с голубой каемочкой? — улыбнулась я.

Гресс снова усмехнулся и с удовольствием принялся добавлять в чашку и сахар, и сливки, и еще косился на печенье, но при этом отвечал:

— Меня не оставляла идея этого блюдечка. Пришлось отправить в город посланца с четким наказом и описанием того, что именно мне требуется. Мари, и все же, почему именно голубая каемка? Отчего не красная, не фиолетовая? Почему вам все нужно преподнести именно на такой посуде?

— Это просто фразеологизм из одной веселой книжной истории[1], — улыбнулась я. — Смысл в том, чтобы получить то, на что не надеялся, не ожидал. И тут — хоп, такая прекрасная халява.

— Занятно, — пригубив горячий кофе, заметил Гресс.

Дальше пить не стал, накинул стазис, желая подождать, пока приготовится моя порция. Удобная штука этот стазис…

Когда я наполнила свою чашку и присела за столик, он снял заклинание со своего напитка, утащил печеньку с блюда и с нескрываемым удовольствием захрустел.

— Спрашивайте, — разрешила я, смирившись, и тоже отпила горячего крепкого кофе.

Надо прояснить голову и проснуться до конца. Но понятно же, что ректор примчался ни свет ни заря — и неважно, что уже середина дня, я ведь только встала — за вопросами и ответами. Магистр Гресс жаждет подробностей о моей тайне, вытащенной на свет демоном.

— Мари, прежде всего, повторяю, преследовать вас никто не станет, если вы раскроете свой секрет. Я на всякий случай еще раз заглянул в законы королевства. Проверил и старые, и новые. Все действительно так, как я вчера сказал. Подтверждаю, ничего не грозит с этой стороны. Никаких проблем не будет.

— Все равно не хочу.

— Но почему?!

— Потому что не желаю становиться объектом исследований, любопытства, сплетен. Зачем мне это?

— Но ведь это… такая возможность узнать что-то новое, задать вам вопросы…

— Вот именно, — выразительно глянула я на него. — Меня не оставят в покое. А мне и так непросто. И ребенка растить надо.

— Но это ведь не ваш ребенок, — бросил он взгляд в сторону Софи, которая лежала на своем толстом коврике и играла с хвостом Барона. Кот, естественно, успел просочиться вместе с хозяином, но я даже внимания на это не обратила.

— Мой.

— Маша…

— Это не обсуждается, Софи моя, — оборвала я возможность что-либо добавить на этот счет. — И называйте меня, пожалуйста, Мари.

— Вы знаете, как произошло, что Мариэлла Монкар стала матерью? — помявшись, спросил Артур.

— Да, разумеется. Не в курсе только, что стало с этим уродом. Он пропал из видимости, мне неизвестно, где он сейчас.

— Хотите об этом поговорить? — не поднимая глаз, спросил он.

— Нет. Не о чем тут говорить. Я бы хотела, чтобы он понес соответствующее и равнозначное наказание. Но это вряд ли возможно осуществить, так что и обсуждать нечего. Просто от всей души желаю ему сдохнуть в муках. Заслужил.

Ректор бросил на меня задумчивый взгляд, открыл рот, чтобы что-то сказать, но передумал. Потер подбородок, размышляя, но все же мотнул головой и вернулся к кофе.

— Мари, а когда вы оказались здесь? Давно вы?..

— За пару дней до того, как подобрала вас.

— Что?! — Он аж опешил. — То есть вы очутились тут, ничего не понимая, с младенцем на руках, приглашением на работу, и рванули в Усач? А по дороге еще и бездыханное тело спасли и кота приютили?

— Ну, как-то так. Да, — улыбнулась я.

— Я ошеломлен вашим напором, маузель. И вот теперь не сомневаюсь, вам удастся покорить мир, следуя четкому плану из тетрадки, о содержимом которой умирает от любопытства весь университет.

И тут я от души рассмеялась.

— Серьезно? Это всего лишь список дел. Задачи, которые мне нужно выполнить, чтобы добиться результата.

— Да-да, — покивал ректор, рассматривая меня с любопытством. — Какой он, ваш мир?

— Техногенный, довольно высокоразвитый. Технологии и только технологии.

— И у вас не было магического дара?

— У нас вообще нет магии, магистр. Только в сказках.

— У них. Вы теперь здесь навсегда. Ваше «у нас» — теперь здесь.

Я едва уловимо поморщилась, поскольку питала надежду, что однажды все же смогу вернуться домой, в свою привычную жизнь. Слишком мало времени я провела в Одимене, и со слишком многими сложностями пришлось столкнуться, чтобы почувствовать в себе желание тут остаться навсегда. Нет, я хочу домой, в свою привычную жизнь, к бытовой технике, телевизору и лифту, компьютеру и смартфону, интернету и самолетам, метро и соцсетям.

— Вам тут не нравится? — поймал мое чувство собеседник.

— Сложно сказать… — Я взяла печенье, повертела в руках и положила на свою пирожковую тарелку. — Здесь все чужое. Чужой мир, чужая жизнь, чужие люди, чужое тело. Простите за такой повтор слова, но это именно то, что описывает происходящее. Здесь абсолютно все — не мое.

— Вы были замужем? Дети? Или жених?

— Нет, я была свободна, — бросила взгляд на Софи, которая перевернулась на живот и с целеустремленностью толстой гусеницы пыталась ползти в мою сторону. Получалось не очень, но ее это не останавливало.

Она уже сидела иногда, периодически заваливалась, но все равно старалась. И медленно ползала понемножечку на пузике. Порой задом, это ей почему-то было легче.

— Вы ей не поможете? — поднял брови ректор, проследив направление моего взгляда.

— Нет, конечно. Пусть тренируется, развивается.

— Почему вы ее так странно одеваете?

— А как надо?

— Платья… Сорочки… Она же девочка.

— А ползать ей как в платьях и сорочках? — поинтересовалась я.

Ректор улыбнулся, но тут же спрятал это за чашкой. Хотя я не понимаю, что в этом смешного. Реально же — ну как можно ползти детенышу, одетому в платьишко? Тут и в комбинезончике — тот еще спорт и преодоление. А в подоле, который будет задираться и путаться? Ну уж нет, мы прекрасно существуем в тех земных фасонах с отдельными штанинами и рукавами, которые мне шьют на заказ по эскизам.

Магистр отпил кофе и произнес:

— Вы не представляете, как я рад, что мои дикие догадки подтвердились. Я-то подумывал, что просто воображаю невозможное. Но вот вы сидите тут, самая настоящая, живая иномирянка.

— Ничего подобного. Я жительница Оди́мена, гражданка Иза́ра, выпускница академии магии в Зеру́ко, — решила я снова пойти в отказ и обозначить нынешний статус.

— Да-да, маэстрина. — Артур поставил чашку на стол, подался вперед и жадно спросил: — Расскажете? Не сейчас, но постепенно… Если бы вы только знали, Мария, сколько у меня вопросов, как мне хочется узнать все… А как ваша фамилия?

Я хмыкнула и ответила:

— Вот об этом я и говорила. Магистр, я Мариэлла Монкар. И если изменить ничего нельзя, то ею и останусь до самой смерти.

— Вы можете сменить фамилию, если выйдете замуж, — отмахнулся он от остальной части фразы.

— Вот это вряд ли. Не при данных обстоятельствах, — выразительно указала я глазами на сопящую Софи, которая уже добралась до центра комнаты.

— Это, определенно, удар по репутации. Но остановит далеко не всех. Вы в курсе, что кое-кто из пятикурсников собирается сделать вам предложение руки и сердца после окончания учебного года и выпускных экзаменов?

— Что? — растерянно моргнула я.

— Да, — абсолютно серьезно кивнул магистр. — Вы молоды, красивы, умны, необычны. Яркая личность, которая зажигает окружающих. Естественно, что вы заставили биться чаще не одно сердце.

— Это нехорошо, — покачала я головой. — Мне совсем не нужны ухаживания или замужество. Я не давала ни малейшего повода для подобных мыслей в свой адрес ни студентам, ни преподавателям.

— Знаю. Все знают. Вы неприступная и сияющая, как звезда в небе.

Я удивленно посмотрела на Артура. Вот уж не ожидала от него подобного поэтичного сравнения. Как-то даже неловко немного.

Он ведь не флиртует? Нет? Я не расположена к этому. Дистанция и только дистанция. Со всеми представителями мужского пола. Впускать кого бы то ни было в свой ближний круг я не намерена.

— Полагаете, мне следует как-то еще сильнее продемонстрировать свою… неприступность? — уточнила я.

Нет, ну серьезно. Мне вот только не хватало признаний в любви и отвергнутых обиженных поклонников. Не все умеют достойно принимать отказ. Нажить недоброжелателей среди тех, чьи ухаживания я не приму — а я ни от кого их не приму — совсем мне не улыбается.

— Не получится еще сильнее, — издал смешок ректор. — Вы и так ничего не замечаете. Ни ухаживаний, ни подарков.

— Да не было ничего такого, магистр! — напряглась я. — Ну да, ребята порой приносят сладости и выпечку. Но так мы их все вместе и съедаем во время лекций.

Магистр выразительно улыбнулся.

Так… Я чего-то не знаю о местных традициях? Парни действительно приносили на факультативы коробки конфет или пирожных и ставили ко мне на стол. Но они ведь не думали, что я унесу это и съем в одно лицо в общежитии? Естественно, я благодарила, вскрывала и всех тут же угощала. Никто никогда не отказывался. Это же вечно голодные студенты, все сметалось в мгновение ока. Сами дарители тоже участвовали в процессе поедания, кстати.

Мы помолчали.

— Это ничего не значит, — наконец произнесла я и резко перевела тему: — Не хотите рассказать, что с вами такое приключилось? С вашей магией?

Вопрос был неприятен, магистр тут же выпрямился и притворился, что ничего не услышал. Ха! Не на ту напал. Я сидела и буравила его заинтересованным взглядом.

Пауза затягивалась. Ладно, спросим другое.

— Что мы будем делать с демоном?

Мне достался удивленный взгляд:

— Мы? Делать? Вы что же, собираетесь что-то предпринимать?

— Он подарил Софи штуку… Посмотрите потом? И обещал, что не тронет ее и меня. И, знаете, я могу быть неправа, но… ему скучно было. Пока он не поговорил со мной.

— Я его понимаю, — возмутительным образом хохотнул магистр. — После разговоров с вами уже никому не скучно.

— Не преувеличивайте, — отмахнулась я. — Я среднестатистический обыватель. Просто здесь отличаюсь от других, вот и все. Так что с демоном? Вы сами пока не в состоянии магичить, но пентаграмма… И некая Эстрелла… О! Я вспомнила! Эстрелла Не́рвуд, прежний преподаватель алхимии и зельеварения. Но она ведь давно уехала, да?

— Мне бы не хотелось обсуждать это здесь, — наконец признался магистр. — Я уже связался с тем, кто поможет в расследовании. Но вам не стоит впутываться в это.

— Я уже впутана, магистр. Именно я с Софи угодила в пентаграмму, именно ей представитель другого мира оставил амулет. Или артефакт. Кстати! Как вы нас нашли? И как узнали о нашем разговоре?

— Через Барона, — помедлив, признался он.

— Вот как…

Я бросила взгляд на кота, который тоже двигался в нашу сторону вместе с упорной девчушкой. Софи хотела ко мне на ручки и не замечала расстояний. Еще немного, месяц может, и встанет на четвереньки, будет намного шустрее. Меня уже просветили на этот счет опытные тетушки.

Ректор немного смущенно молчал, и я уточнила:

— Магистр, вы мне обещали посоветовать книгу о магических питомцах. Кажется, пришло время с ней ознакомиться. Когда зайти к вам для обсуждения ситуации? И где и как вы изучите подаренный демоном амулет?

— Не я, Мари. К сожалению, сейчас я еще не могу сделать это сам, вы же знаете. Магия у меня пока… — Он кашлянул.

— А кто?

— Тот, кто приедет. А мы сейчас еще не можем поговорить о вас? О вашей родине?

— И все же мне бы не хотелось, чтобы об этом кто-то знал, — поджала я губы.

Чего он прицепился-то? Несколько раз уже повторила, что я не хочу признаваться и обсуждать это.

— Даже король?

— Особенно король! Любые власти — это те, с кем лучше пересекаться как можно меньше. Я не планирую нарушать законы и стараюсь быть во всем законопослушной гражданкой. На этом все. И, магистр, не вынуждайте меня это говорить. Я буду все отрицать. Вообще не понимаю, о чем вы, о каком таком другом мире?

— Но почему?! — с разочарованием спросил Гресс.

— Не хотите поговорить о вашей контузии и проблемах со здоровьем?

— Нет, конечно. Это…

— …личное, — многозначительно закончила я фразу за него.

[1] Роман «Золотой теленок» авт. Илья Ильф и Евгений Петров.

Глава 4

Мы пободались взглядами. Будь я помоложе и помягче, сдалась бы под напором. Все же мой начальник. Настоящий магистр, хоть и не может сейчас колдовать по здоровью. Ну и вообще, интересный мужчина, который изредка явно флиртует со мной.

— Предлагаю соглашение, — правильно понял он мое выражение лица. — Я рассказываю вам о себе, вы мне о себе. И мы оба молчим об этом при посторонних. Слово мага! Согласны?

— Вам так интересно разузнать обо мне? — покачала я головой.

— Ужасно! — совсем по-мальчишески улыбнулся он. — Вы не представляете — насколько!

— Пойдут сплетни, если мы с вами будем часто беседовать наедине.

— Да, пожалуй. Но я что-нибудь придумаю.

Дальше поговорить мы не смогли. В и так открытую дверь постучал мастер Ханк. Поздоровался в своей предельно лаконичной манере и перевел взгляд на девчушку.

— Софи, — присев на корточки прямо у порога, протянул в ее сторону руки.

Она к нему уже тоже давно привязалась и обрадованно взвизгнула, увидев того, кто с ней гуляет, играет, катает на ручках и подкидывает в воздух.

— Ханк, проходите. Выпьете с нами чаю или кофе? — спросила я.

— Нет, Мари. Я за Софи, — отказался он. — Можно?

Я с улыбкой кивнула, мастер тут же прошел к девочке, подхватил ее на руки. После чего сам, не дожидаясь моих слов, прихватил ее походную сумку, с которой Софи всегда перемещалась в гости или на мою работу. Там запас необходимых вещей: бутылочки с водой и молоком в стазисе, салфетки, слюнявчики, запасные подгузники и сменная одежка. И конечно, погремушка и деревянный грызунок-лошадка. Софи самозабвенно слюнявила и грызла эту штуку, подаренную ей, к слову, самим Ханком.

Из него отличный нянь-дедушка, в отличие от бестолковой, но мамы — меня.

— Маэстрина. Магистр, — кивнул Ханк молчаливо наблюдавшему за ним ректору и ушел с Софи.

— И часто у вас так? — поинтересовался Артур.

— Всегда. Мастер Ханк бесценный человек. Он много мне помогает с Софи. Гуляет с ней каждый день, как вы наверняка видели. Часто играет здесь или забирает в свою комнату. Я бесконечно благодарна ему за это, одной мне было бы намного тяжелее.

— Скоро ваша малышка начнет ходить. Как будете следить за ней? Справляться с лекциями и студентами?

— Придумаю что-нибудь, — пожала я плечами. — Когда ситуация не оставляет выбора, ты просто делаешь что-то, чтобы справиться с проблемами. И все.

— И все… Восхищаюсь вами, маэстрина, — усмехнулся Артур.

Я промолчала. Пусть восхищается. Я ведь реально классная. И не всегда скромная.

Он хотел еще что-то добавить, но тут нам снова помешали. В этот раз кто-то постучал в окно.

Обычно так поступали мои студенты, вход которым в преподавательское общежитие был закрыт. Но я-то ребятам постоянно зачем-то требовалась. Вот и не зарастала народная тропа к моему окошку. Там даже от клумбы уже ничего не осталось, вытоптали всю.

Я подошла, отдернула штору, приоткрыла створку и уставилась на довольные, раскрасневшиеся лица своих вчерашних партнеров по чарльстону.

— Анри, Люсьен, — поздоровалась я.

— Маэстрина, доброе утро. Мы пришли делить добычу, — сияя улыбкой, сообщил Анри.

— О! Отличная новость с утра… — глянула на небо и исправилась, — с обеда. Сколько составила моя доля?

— Вот! — выложил на подоконник три увесистых кошелька Люсьен. Мы все честно поделили на троих.

Я с удовольствием забрала один мешочек, но парни меня удивили.

— Нет, маэстрина. Это все ваша доля. Почти весь Усач же участвовал в пари. Даже малолетки с первого курса.

— Не только малолетки, — невозмутимо заметил подошедший со спины ректор. — Я бы тоже принял участие, если бы знал. Когда дело касается маузель Монкар, никто не в силах устоять, невольно ждешь чего-то эдакого.

— Магистр! — сбледнули студенты и попятились.

— Стоять! — велела я им и поманила пальчиком. — Месье ректор, пожалуйста, не пугайте студентов. Они мне еще нужны. Я из них еще не всю информацию выбила.

Анри и Люсьен переглянулись, но роптать или возмущаться не стали. Они меня хорошо изучили за эти месяцы. А вот у ректора брови взлетели, но он мудро промолчал.

Меня же интересовало вот что:

— Месье студенты, месье ректор, а скажите-ка мне… Какие внеучебные программы приняты в Усаче? Музыкальная группа? Танцевальная? Шахматная?

— Э? — глупо спросил Анри и моргнул.

— Вы о чем, маэстрина? — уточнил Люсьен.

— Да, вы о чем, маэстрина? — поддержал их глава учебного заведения.

Взгляды парней тут же переместились на него. Вот уж кого они никак не ожидали застать в моей комнате, так это его.

— Как все печально… А давайте что-нибудь эдакое замутим? — предложила я.

— А давайте, — неожиданно согласился Гресс. — Только расскажите нам, примитивным непонятливым мужчинам, что именно и как это «эдакое» надо мутить? Зная вас, мы совершенно теряемся в предположениях, маэстрина.

Студенты заухмылялись, но я на провокацию не поддалась, только глянула на Артура с укоризной. А он стоит, и лицо такое же довольное и предвкушающее, как и у студентов.

Внезапно я чихнула. Из окна тянуло стылой зимой, а я в легком домашнем платье.

— Так, ребята, забирайтесь сюда. Поговорим. Магистр, вы ведь даете разрешение на несанкционированное проникновение студентов на территорию преподавательского общежития? Проведем короткий брейншторм.

У Лефлекса и Вебера чуть глаза не выпали от моих слов. Они обалдело уставились на ректора, а тот возьми да и разреши вдруг:

— Забирайтесь. Обувь можно не снимать, но грязь и снег убрать заклинанием, чтобы ни соринки и ни капли не осталось. Тут по полу обычно малышка Софи ползает. Я пять минут назад сам это лично видел.

Парни молча вскарабкались на подоконник, с которого я забрала свою добычу — три кошелька с денежками. Ура! Постучали сапогами, стряхивая снег наружу, там же, на подоконнике, скастовали требуемые заклинания и только тогда, почти в стерильной обуви, спустились в комнату.

Вид у парней был растерянный, но они молчали. При ректоре особо не повольничаешь.

— Проходите, садитесь. Анри, отнесите туда стул, пожалуйста. А то нас много. Месье ректор, прошу вас тоже.

Пока мужчины усаживались кто куда, я поставила чайник. Студенты в итоге заняли кресло и стул, нам с Грессом оставив диван на двоих. Вот прохиндеи… Я рассчитывала на кресло, ну да ладно.

— Маэстрина, а… Это… Ну… — помялся Вебер.

— Кофе не хватит на всех, но сейчас я приготовлю чай, — невозмутимо ответила я. — Очистите пока посуду, я достану еще чашки.

Как своевременно ректор мне презентовал сервиз.

Наконец я разлила всем напиток, присела тоже за стол и произнесла:

— Угощайтесь. Итак. Как вы сами понимаете, никто ничего не принесет вам на блюдечке с голубой каемочкой… — Ректор издал сдавленный булькающий звук, но сдержался и не рассмеялся. Я продолжила: — Поэтому наша задача — самим взять от мира все, что только можно.

— Так он же не отдаст, — ухмыльнулся осмелевший Вебер и утянул с блюда печенюшку.

— Кто он?

— Мир.

— А! Естественно, что же он, дурак, что ли? Поэтому мы сами все возьмем. Давайте составим план? — Я улыбнулась.

Мужчины переглянулись и все трое расхохотались. Мой «План покорения мира» ни для кого не был секретом.

— Маэстрина, с вами в любую авантюру! — гоготнул Анри. — А чего отбирать-то будем?

— Веселье, хорошее настроение, приятное времяпрепровождение и… А давайте завоюем славу?

— А давайте, — снова согласился ректор. Вот уж кто наслаждался ситуацией, зная теперь, кто я такая на самом-то деле.

— А какую?

— Анри, Люсьен, на каких инструментах вы играете? Гитара? Барабан? Скрипка?

— Гитара, — сдался Анри. — Но, маэстрина, аристократы все на чем-то играют.

— А на барабанной установке? Именно на ней лучше всего отбивать ритм.

— Вы играете на барабанах? — уточнил Гресс. Он, похоже, легко принял бы уже и этот факт.

Но я его разочаровала.

— Увы, нет. Я не играю ни на одном музыкальном инструменте. Точнее, как бы самую капелюшечку умею… Но лучше не надо.

Я, Мария Каменева, действительно не играла вообще ни на чем. А вот Мариэлла, как девочка из дворянской семьи, умела на фортепиано. Но я-то не она. Тут память тела не поможет, как с танцами.

— А зачем? Мы на праздники всегда приглашаем музыкантов.

— Потому что это увлекательно. Не хотите собрать студенческую группу? Играть что-то свое, молодое, задорное и заводное. Вы, конечно, уже заканчиваете учебу, но еще полгода… Можно повеселиться.

— Маэстрина? — выразительно глянул на меня ректор, намекая, что неплохо бы объяснить и спросить его.

— Магистр, а вы что хорошо умеете делать? Я про развлечения, не про работу или магию. Шахматы? Рисование? Ораторское искусство? Философские дебаты? Ну, давайте же. Чем-то ведь вы занимаетесь в те моменты, когда перестаете быть суровым ректором.

— Я хорошо играю в шахматы, — сдался тот под моим напором.

— О! Магистр, как вы отнесетесь к тому, чтобы собрать маленький шахматный клуб? Кто не умеет — научите, кто умеет — обыграете. И сами получите удовольствие.

— Маэстрина, я бы лучше танцевал. Вот как вчера с вами, — сказал Люсьен.

— Эй, я тоже хочу! Это веселее, чем гитара, — воскликнул Анри.

— Еще бы, — добавил ректор. — Я и сам поучаствовал бы.

Я улыбнулась и предложила:

— А давайте организуем клуб «Двадцать пять часов» и сделаем в нем несколько направлений? Музыкальное, танцевальное, рисовальное, спортивное, дискуссионное и шахматное?

— А давайте, — в третий раз согласился ректор. — А почему двадцать пять? В сутках их всего двадцать четыре. — Последнее он добавил несколько многозначительно, наверное, подумал, что я что-то перепутала.

— Да, маэстрина? Магия не может пока растянуть время и увеличить часы в сутках, — сообщил Лефлекс.

Ха! С точки зрения квантовой физики время — всего лишь иллюзия. Но я не могла этого сказать студентам другого мира, которые даже не знали, что существует такая наука, как квантовая физика. Поэтому я объяснила просто и доступно:

— Вы замечали, что когда неделя наполнена яркими интересными событиями, то кажется, что прошло не семь дней, а в два раза больше? Нам в два раза больше не надо, мы всего лишь заполним свободное от учебы время чем-то настолько интересным, что будет казаться, что сутки увеличились…

— …на час, — договорил за меня Артур Гресс.

— Именно. Я все же склонна считать время четвертым измерением. Хотя не совсем согласна со всеми основными постулатами. Все же магия дает нюансы. И пусть мы не можем влиять на него и путешествовать по временному континууму, но мы в состоянии… — Все три моих собеседника смотрели на меня с таким одинаковым… интересным выражением лица, что я сбилась с речи. — Что? Что не так?

— Нет-нет, маэстрина. Продолжайте! — встрепенулся Лефлекс. — А какие постулаты времени?

— Что такое временной континуум? — добавил Анри и расплылся в улыбке.

Кажется, Артуру Грессу тоже очень хотелось задать вопросы, но он не мог уронить лицо перед своими подопечными. Поэтому сидел с глазами человека, которого сейчас просто разорвет от любопытства.

— Основные постулаты времени — это… А вы не читали их, что ли? Все же знают. — Насчет «все» я явно погорячилась. Пришлось поднапрячься и вытащить из памяти основные ньютоновские законы: — Время существует само по себе, а не благодаря чему-то во вселенной. Время однородно, то есть каждый его миг точно такой же, как и остальные. Течение времени всюду и везде одинаково. Соответственно, ход времени одинаково равномерен и в далеком будущем, и в нашем настоящем, и в давнем прошлом. Время имеет одно измерение. Время простирается неограниченно от нашего сегодняшнего настоящего в будущее и в прошлое.

Там еще что-то было про евклидову прямую[1], но тут я, хоть убейте, не помнила, что это за штука. Да и про самого Евклида тоже не сохранилось ничего в памяти. Древний математик — это все.

Парни переглянулись и посмотрели на ректора. Мол, и что дальше?

— Думаю, мы на этом перестанем мучить маэстрину вопросами, — тактично поступил мой шеф. — И вернемся к клубу «Двадцать пять часов». Я не возражаю. Обговорите между собой, найдите тех, кто готов и хочет участвовать и по каким направлениям. Когда поймем количество народу, решим, какие помещения под это можно отдать. Возглавит все авантюрное, странное и непонятное, как всегда — маэстрина Мари.

Лефлекс и Вебер, как суслики, одновременно повернули головы ко мне и уставились с жадным вниманием. Как они синхронизировались-то.

— Ладно, — улыбнулась я. — И да, Люсьен, я научу вас танцевать что-нибудь эдакое.

— Как вы пританцовываете, когда никого нет?

— И это тоже, — сдалась я. — Пейте чай, а потом пойдемте обедать.

— Ужинать, маэстрина, — исправил меня Гресс, глянув в окно.

— Ужинать, — не стала я спорить.

По коридору проходили другие преподаватели, нас видели. Сначала я сидела только с ректором, потом еще и со студентами. Но дверь нараспашку, все согласовано с высшим руководством, которое само тут же сидит. Поэтому мне никто не сделал замечания, хотя, безусловно, всем любопытно, что же мы такое обсуждаем.

Вот и донесем до них во время ужина.

Парни ушли через окно, мужчина через дверь. Я же переоделась, заглянула к Ханку и уточнила, собирается ли он в столовую и забрать ли Софи. Мастер отказался, отправил меня одну, но попросил захватить ему пирогов, если будут. Пироги в столовой имелись всегда с той или иной начинкой, так что со стороны коллеги это являлось просто вежливой формулировкой.

[1] Промежутки времени измеряются, складываются и вычитаются, как отрезки евклидовой прямой.

Глава 5

Ректор меня нагнал уже на улице, подстроился под мой шаг и спросил:

— Вы уверены, Мари?

— Относительно чего?

— Клуб, организация и координирование. Они же от вас не отстанут, стоит только начать.

— Конечно, уверена. Во-первых, это займет их свободное время и развлечет. Бедолаги, они же только и делают, что учатся, пьют или маются дурью. Никакого хобби… Еще бы газету студенческую. Или социальную сеть. Или хотя бы интерактивный чат. Театральный кружок, кстати, неплохо бы.

— Пощады, маэстрина! — воскликнул Артур и воздел руки к хмурому снежному небу. — Я не понимаю и половины слов. А уж как это выглядит, и представить не могу.

— А приходите к нам на мозговой штурм, — предложила я. — Мы хорошо это освоили со всеми потоками. Рождаются дивные новаторские идеи.

Ректор многозначительно, но иронично хохотнул. Я смущенно улыбнулась. Ну, блин. Не могу я за четыре месяца перестать говорить так, как привыкла за последние лет… много, даже и не соображу, когда я начала активно использовать интернет, англицизмы и сленг.

— А во-вторых?

— Что «во-вторых»? — не поняла я.

— Вы сказали — во-первых, развлечение. Значит, должно быть «во-вторых», и вероятно, еще и «в-третьих».

— А! Ну, «в-четвертых», мне дополнительный заработок. Это ведь не входит в прямые обязанности и должностную инструкцию, соответственно, должно оплачиваться как сверхурочные часы.

— А «во-вторых»? — выделил интонацией вопрос ректор.

Я сначала моргнула, не понимая, что ему надо-то. Уже ответила ведь. Потом до меня дошло. Я прыснула от смеха и выдала:

— Во-вторых, это плюсик к карме вам, как новому главе учебного заведения. Не знаю, как во всех вузах, но в академии, которую окончила Мариэлла Монкар, ничего подобного нет. И это грустно. Столичное учебное заведение должно бы задавать вектор развития и высокий уровень. Предлагаю начать фо́рсить[1] именно эту идею среди наших ребят. Мол, мы первые, и это круто.

Артур Гресс вздохнул и со вселенской скорбью в голосе вопросил:

— Что такое «карма»? И что означает «форсить»? Какой смысл вкладывается в «круто»?

— Ну магистр!

— Маэстрина, можно мне словарь вашей речи?

— Нет, — насупилась я. — Я не специально.

— Ладно. А что в-третьих?

Я попыталась вспоминать свои слова. Эк я оригинально порядок соблюдаю…

— А, в-третьих… Я пока не придумала. Но, например, можно устроить молодежный фестиваль. Они… У вас нет возможности общаться в сети, все ограничены локациями и сплошной оффлайн. Нет, это хорошо, интернет-зависимость — так себе вещь. Но обмен опытом, новые знакомства, нетворкинг, поиск будущих коллег и компаньонов. Это ведь хорошо, да?

— Маша! Словарь! Очень нужен. И знаете что? Чтобы соблюсти ваше «в-четвертых» и не дать бедному ректору сойти с ума из-за «во-первых», «во-вторых» и «в-третьих», назначу-ка я вас своим заместителем по… Так, выдайте мне одну из ваших гениальных странностей. По какой части?

— По культмассовой работе?

— Вот-вот. Что бы это ни означало. Сегодня же приказ и подпишу. И минимум раз в день я жду вас на часовое совещание. Время обговорим отдельно.

— Это много, зачем целый час?

— Потому что иначе я умру от любопытства. У меня к вам миллион вопросов, Маша.

— В кабинете?

— Да, чтобы не компрометировать вас.

Знала бы я, чем закончится вечер, следила бы за своим языком и идеями.

Столовая была забита под завязку. Только к вечеру оклемались те, кто вчера тайком злоупотреблял алкоголем, который так-то был запрещен на территории Усача. Но кого это когда останавливало? Вот и наклюкались ребятушки. Кто подготовился и сварил заранее зелье от похмелья, тот неплохо заработал и помог себе и несчастным друзьям. Другие опохмелились. Третьи просто пережили суровые часы интоксикации и выползли ужинать помятые и зелененькие.

Все как обычно. Прямо аж ностальгия обуяла по студенческим вечеринкам.

Был полон не только общий зал, но и преподавательская часть. Все собрались к ужину. Нас с ректором поприветствовали. Спросили у меня, где я оставила малышку Софи, и выдали массу комплиментов или шуток относительно вчерашнего танца со студентами. Что любопытно, одобрительно высказывались даже весьма пожилые магистры, которые сами на паркет не выходили.

Я села рядом с Норой Хавьер, а ректор прошел во главу стола, где всегда пустовал его персональный стул с латунной табличкой. Университет специальных чар — это ведь семейный бизнес, так сказать. Поэтому у стоящего во главе представителя рода имелось отдельное место, которое никто никогда не занимал, даже если сам ректор не появлялся в столовой неделями.

Когда я уже приступила к ужину, месье Гресс вдруг поднялся и, усилив магически голос, обратился ко всем присутствующим в огромной столовой.

— Месье и маузель студенты, магистры, коллеги, минуту внимания, пожалуйста.

Шум и гомон быстро стих, и все озадаченно повернулись внимать, что же произошло. Артур же сначала с улыбкой всех поздравил с наступившей зимой, слегка пожурил тех, кто тайком злоупотреблял алкоголем, пожелал всем быстрее прийти в норму и приступить к учебе и подготовке к грядущей сессии. А потом выдал:

— А чтобы вам было интереснее и веселее… Мы с маэстриной посоветовались и решили ввести некое приятное разнообразие в вашу жизнь. Во-первых, маэстрина Монкар с сегодняшнего дня назначается моим заместителем по культурно-массовой работе. Все вопросы позднее к ней. Во-вторых, мы открываем досуговый клуб «Двадцать пять часов». Это общее название. Направления, которые в нем будут развиваться, обговорим дополнительно. Пока у маэстрины только несколько идей, следует их обдумать и решить, что вам было бы интересно.

Народ озадаченно переглядывался. Но то, что это связано с маэстриной, уже никого не удивляло, они привыкли ждать от меня чего-то эдакого. Я невольно несла им другой культурный код, иную деятельность. И ребятам это нравилось, молодые всегда жадно подхватывают все новое.

Ректор же вкратце озвучил мои предложения:

— Сегодня маэстрина предложила создать несколько направлений. Музыкальную группу, в которой именно вы будете играть. Танцевальную, где она лично поможет вам разучить некоторые… — помялся он, не зная, как обозвать то, что мы вчера выдали с Анри и Люсьеном, — движения и шаги. Шахматную. Тут и я бы принял участие, люблю эту игру, но не всегда нахожу партнера для партии. Еще звучали предложения о рисовании, спорте, дискуссионно-философской группе. Маэстрина Мари, вам слово, — перевел он внезапно внимание на меня.

Я зыркнула на него, потому что не планировала сегодня выступать перед аудиторией, но встала, развернулась лицом к студентам и сказала:

— Ребята, мы будем первыми! И этим все сказано. Ни в одном учебном заведении ничего подобного пока нет. Мы зададим тренд, на нас будут смотреть и на нас равняться. Учитывайте это. До завтра думайте, обсуждайте в тесных компаниях. Утром, прямо здесь, во время завтрака устроим обсуждение и дебаты. Месье ректор тоже придет и выслушает ваши предложения. Коллеги, преподаватели, если кто-то из вас захочет вести какие-то из кружков, это будет прекрасно. Потому что я, например, совсем не рисую, не музицирую и не слишком-то хорошо веду дискуссии, ораторское искусство это не мое. Но научу танцевальным па и сама с удовольствием потанцую.

— Маэстрина, можно? — подняла руку студентка. Кажется, с четвертого курса. Я кивнула, она встала и уточнила: — Правильно ли мы понимаем… Это не обязательно? Не входит в учебную программу, и не нужно сдавать экзамены и все прочее?

— Абсолютно добровольное безобразие! — подтвердила я. — Компания единомышленников для… ну что вот вам интересно. Танцевать, играть, пинать мяч, моделировать какую-то хтонь, рисовать, ползать.

— Куда ползать? — не поняла она.

Я задумалась, а правда, что это ляпнула? Потом до меня дошло.

— А! Вверх. Ну, вроде как на скалу лезть. Альпинизм. Но это, кстати, прекрасно подходит для зала. Просто задействовать одну стенку для всех желающих. Надо мастеру Ханку предложить эту идею.

У ректора сделалось такое лицо, как будто он сейчас изобразит фейспалм. Я улыбнулась и пожала плечами. А нечего было давать мне слово.

— А почему двадцать пять часов?

— А об этом вам расскажут Люсьен Вебер и Анри Лефлекс с пятого курса, — отсалютовала я парням. — Мы с ними сегодня все это уже обсуждали и основную концепцию озвучили. Вопросы?

— Сотня! — выкрикнул кто-то из парней. — А еще идеи у вас есть, маэстрина? Вы уж нас сразу осчастливьте, чтобы мы успели до завтрашних обсуждения и дебатов шок пережить и смириться.

Зал грохнул от хохота. Ржали все: студенты, кухонный персонал, администрация, преподаватели и ректор. Я тоже рассмеялась. Когда веселье чуточку стихло, я неуверенно так повела рукой и озвучила очередную гениальную идею:

— Мы можем устроить соревнование с другими высшими учебными заведениями. Обменяться опытом. Или вообще…

— Вот это «вообще» меня несколько тревожит, маэстрина Монкар, — подал голос ректор. — Пугайте уж сразу, а то мне тоже нужно успеть шок пережить.

— Мы можем еще собрать группу веселых и находчивых, тех, кто умеет шутить. И сделать КВН.

— Уточните, — попросил Гресс.

— Клуб веселых и находчивых.

— Еще один клуб?!

— Как ее остановить? — весело спросил кто-то в зале.

— Ее не остановить… — ответил студенту ректор. — У нее большие планы.

А я просто улыбнулась и развела руками.

Не хочу думать про демона и пентаграмму. Это не моя головная боль. Я не настоящий маг, совсем не солдат, не умею стратегически мыслить или интриговать. Я даже в детективах никогда не угадываю, кто же убийца. До последнего остаюсь в неведении. Так что с этим пусть магистр Гресс разбирается с помощью своей боевой группы поддержки из бывших коллег. Он же боевой маг, у него наверняка остались там связи и друзья, которые помогут. Служба короне там всякая. Совершенно не представляю, в чем она может заключаться, но там люди специально обученные.

А я девочка, у меня лапки.

Вот со студентами движуху устроить — это я с удовольствием. Мне адски не хватает социальной активности помимо преподавания. Поначалу было безумно тяжело, пока я втягивалась. А сейчас уже разобралась, что и как знаю, процесс преподавания наладила, общий язык с «усачами» нашла. С малышкой Софи тоже пообвыклась и не прихожу в ужас, когда ее надо взять на руки или поменять подгузники.

И теперь я готова к новым подвигам и веселью. Вот насчет КВН, кстати, отличная идея меня осенила. А что? Это всегда весело. У меня в институте тоже была команда. И я с удовольствием приходила на их вечера. У самой таланта нет, увы, ни скетчи писать, ни сценки придумывать, ни выступать.

Как же я забыла-то об этом?

— Маэстрина, а вы справитесь? — спросила меня магистр Хавьер, когда я снова присела за стол и отпила компота. — Такая нагрузка… Ребенок, преподавание, факультативы, а теперь еще и новая должность. Как вы собираетесь все совмещать?

— Пока не знаю, но что-нибудь обязательно придумаю. А вы не хотите поучаствовать, коллеги? Идеи? Предложения? Может, у вас есть увлечение, которое покажется интересным ребятам, и они с радостью подхватят?

— Знаете, Мари, — задумчиво обронила магистр, — я так давно ничего не делала просто для удовольствия… Работа, чтение, прогулки в город. А ведь когда-то я очень любила рисовать. Почему я забыла об этом? Надо бы заказать мольберт и краски.

[1] Фо́рсить (от англ. to force — «принуждать, проталкивать») — сленговое слово, означающее быстрое и активное продвижение какой-либо новой идеи, товара, процесса.

Глава 6

Утром меня ожидал приказ ректора о назначении на должность его заместителя по культурной работе. Слово «массовая» он опустил. Должностную инструкцию мне надлежало составить самой, озвучить, что именно я планирую и могу делать. И, разумеется, это не должно идти в ущерб моей основной деятельности — преподавательской.

Хотя если взять предыдущего препода по алхимии, то она вообще балду гоняла. Сколько мы со студентами сил потратили, чтобы наверстать упущенное.

— Маэстрина, какое помещение вам выделить? — спросил Гресс на нашем первом совещании. — Бальный зал? Тронный?

— Ну что вы! — ужаснулась я. — Нам пока нужен всего лишь штаб, какая-то из редко используемых небольших аудиторий вполне подойдет.

— Штаб… — с улыбкой повторил ректор, смакуя слово. — Хорошо, я подпишу распоряжение, чтобы вам помогли найти нужное помещение. Ну и табличку тогда уж на дверь просите сразу сделать. Не знаю, назовите что-то вроде «Культурный штаб» или уж точнее, «Штаб маэстрины», или уж совсем точно, учитывая, что он у нас единственный на весь университет, — просто «Штаб». С большой буквы.

— Ладно, — хихикнула я. — Нам, возможно, понадобятся еще приходящие преподаватели. Давать мастер-классы, к примеру. И оборудование. Мольберты, холсты, шахматные доски, музыкальные инструменты и так далее. Смотря, на что наберется самое большое количество желающих. Разумеется, это все будет собственностью университета. А самые удачные картины или поделки можно продавать на ярмарке или устраивать благотворительные аукционы.

У Гресса стало такое… интересное лицо, будто он очень хочет сказать что-то, но слов не находит.

— Мари, кем вы были в прошлой жизни? — спросил он вдруг.

Я сбилась, оглянулась, чтобы убедиться, что дверь в кабинет открыта и мы на виду. Магистр придерживался этого правила со всеми коллегами женского пола: никаких бесед за закрытой дверью, только так, чтобы быть у всех на глазах. Полагаю, в мире аристократов с их традициями и условностями он опасался, что ему предъявят что-то типа опозоренной чести и попранной репутации, а следом требование жениться немедленно. Но при конфиденциальных разговорах Артур всегда ставил звукопоглощающий щит.

Вот и сейчас, дверь нараспашку, в приемной ходит и поливает цветы секретарь ректора, а мы с ним сидим, беседуем. Он за своим столом, я в кресле напротив, и на моих руках Софи.

— Да кем я только не была, — ответила я, решив немного приоткрыться. — Ничего особенного или выдающегося, звезд с неба не хватала, миллионером не стала. Так, обычная среднестатистическая горожанка. Просто у нас совсем другая жизнь, магистр. Как в поговорке — «Волка ноги кормят». Я много училась, много работала, много путешествовала по миру. Но я никогда не преподавала школьникам и студентам, если что. Вебинары вела иногда на своей страничке, всякой полезнятиной делилась. Несколько лет подряд уезжала на полгода к океану, работала оттуда удаленно по сети. Блог развивала. У меня была большая аудитория, и я рекламу брала. С нее хороший доход. Это в социальных сетях, общение такое… Сложно объяснить в двух словах. Работала, когда на кого-то, когда на себя. Всякие варианты пробовала еще со школы. У меня сложный характер, магистр. Очень много энергии, мне не хватает активности, если застой в делах или в социальной жизни. При этом я обычно вгрызаюсь в тему, изучаю ее максимально возможно глубоко. Поглощаю информацию, пока из ушей лезть не начинает. Менеджером была, секретарем, яхты продавала богатеям недолго, в пиаркомпании работала и в рекламе, по юности волонтером на подхвате бывала. Не везде приживалась, если скучно или мало денег, уходила. Последнее очное место работы, где я по контракту подрабатывала, помимо своего блога, я покинула как раз накануне… вот этого всего. Мы с коллегами выпили в баре, попрощались, договорились созваниваться и списываться. Я приехала домой, легла спать, а проснулась уже в Одимене.

— Маша, вы же…

— Мари, — мягко поправила я. — Давайте будем придерживаться легенды.

— Мари… Я не понимаю и половины того, что вы рассказали. Незнакомые термины, а что за ними — неясно. А еще… Наверное, я завидую. То, что вы рассказали, звучит вдохновляюще и удивительно.

— Да не сказала бы. Обычная жизнь. Просто она у нас иначе строится. Больше возможностей для коммуникации и перемещения по миру, благодаря технологиям. Можно вечером внезапно купить горящий билет на самолет, а утром бросить сумку в отеле, забронированном онлайн, и отправиться бродить по пляжу у моря в другой стране. Были бы деньги и время. И у нас огромные потоки информации. Колоссальные. Отовсюду. Телевизор, радио, соцсети, новостные каналы, подкасты, газеты, фильмы, книги, разговоры по телефону и очно. Мы привыкли к этому. Мое утро начиналось с того, что успевала еще до завтрака и во время него… — Я глянула на прифигевшего собеседника и сбилась с речи. — Много чего успевала. К тому же обучена скорочтению и слепой печати. В старших классах школы мама меня уговорила походить на курсы, за что я ей безумно благодарна. Это невероятно облегчает процесс работы и обучения. Да и просто чтения для развлечения.

— Еще и скорочтение… — с кислым лицом прокомментировал Артур. — Научите? И этим вашим мнемотехникам? И меня, и студентов, и преподавателей.

— Да мне не жалко, но как я все это объясню? И потом… Я, вообще-то, преподаватель алхимии и зельеварения. А теперь еще и ваш заместитель по культурной работе. Зачем это, к слову?

— Чтобы иметь возможность платить вам за дополнительную нагрузку. И чтобы мы могли больше общаться, — улыбнулся он. — А научить… Давайте в рамках вашего клуба сделаем группу для желающих овладеть этими навыками. Пару часов в неделю. Или как вы пожелаете. Полчаса, но трижды… Вы сами можете это регулировать.

Я кивнула. Так попробуем. Процесс небыстрый, но можно постараться как-то успеть. И начать стоит с пятикурсников. Им скоро выпускаться, для них будет утеряна возможность научиться чему-то полезному у меня, как только они получат диплом и покинут Усач.

Процесс пошел. Язык мой — враг мой, я в курсе. А еще всегда отдувается тот, кто предложил. Это мне тоже хорошо известно. Но мне действительно хотелось как-то расшевелить этот тихий мирок. Магия — это прекрасно. Но все дело в том, что маги считают ее чем-то обыденным. Как зрение, слух или осязание. Они учатся ею управлять с таким же спокойствием, как я училась кататься на велосипеде, есть ложкой или чертить фигуры на математике и черчении. Я имею в виду эмоциональную окраску, а не сложность обучения.

А мне хотелось, чтобы молодые ребята могли развлекаться безобидно, весело, со сверстниками. Ведь студенческие годы — это самое классное время. Когда уже почти взрослые, отделились от родителей, но еще юные, шальные, жадные до впечатлений. А то разлетятся потом, и вспомнить-то нечего будет, кроме выпивок и шалостей. В Одимене ведь нет возможности общаться по интернету или телефону.

И я была права, студенты воодушевились. Поступали идеи и предложения. Под Штаб мне выделили в итоге не аудиторию, а одну из просторных гостиных. Я и не знала, что в университете есть подобные. Артур Гресс сам предложил мне этот вариант, внезапно вспомнив об их наличии в старинном замке, а я согласилась.

В нашу комнату натаскали стульев, скамеек и пуфов. Расставили побольше столиков. Выделили стеллаж под книги или блокноты. А для меня ближе к камину поставили аккуратный дамский секретер со стулом, кресло для отдыха и манеж для Софи. Даже не знаю, где его откопали. Меня просто поставили перед фактом, что вот этот квадратный загончик со сторонами чуть больше метра, для малышки Софи. Дно было устелено толстым тюфяком и сверху стеганым лоскутным одеялом.

Это было весьма кстати, так что Софи все время, когда мы с ребятами обсуждали проекты, проводила в манеже. К слову, я потом купила сама три подобные конструкции в городе и поставила в своей комнате, в аудитории и в лаборатории. Только утеплила их, чтобы Софи не мерзла. Они назывались тут не манежи, а клети для детей.

Рядом с секретером стояла переносная грифельная доска. На ней любой мог записать свое предложение или идею, и потом их все желающие обдумывали. Было уютно. И как-то все сразу приняли, что мое кресло и секретер неприкасаемы. Если по остальным местам, стульям, пуфам и банкеткам народ мигрировал, то никто никогда не предпринимал попытку присесть в кресло маэстрины или заглянуть, что скрывается под откидной крышкой-столешницей ее секретера. Хотя никаких секретов там не было, это все же не основная моя деятельность. А просто… для развлечения.

Но это я ощутимо забегаю вперед. Разумеется, все вошло в такой ритм и вид не с первого дня.

А пока шла подготовка к сессии. И к празднованию Дня поклонения богам.

Про чернокожего демона и того неизвестного, который заманил меня в портал, я не забыла. Но мне не позволял вмешиваться в расследование ректор. Я пыталась задавать вопросы еще несколько дней, но мне недвусмысленно дали понять, что мне не надо соваться. Вопросом есть кому заняться и без беспокойной маэстрины. У которой и так дел невпроворот: преподавательская деятельность, подопечные третьекурсники, маленький ребенок, чужой кот, собственный план покорения мира и должность заместителя по культуре.

— Мари, вам мало? — устало спросил Гресс. — Чуть-чуть притормозите. Все под контролем, вам не нужно лезть в ту область, в которой вы совсем не разбираетесь ни как алхимик, ни как обычный житель Одимена.

— Но я же беспокоюсь.

— Не нужно. Я не могу пока сам творить чары, увы, это так. Но есть иные способы. На днях жду одного человека, вот тогда дело сдвинется. Единственное, что вам надо знать: ни вам, ни Софи ничего не угрожает.

— Вы общались с тем мужчиной?

— Каким?

— Ну, демоном… Он снова приходил?

— Маша-а-а… Только вы могли назвать демона мужчиной, — покачал головой Гресс.

— В смысле? Ну, он же и есть мужчина. Просто другой расы и живет на другой планете. Я же не перестала быть женщиной, когда меня зашвырнуло сюда.

— И это меня бесконечно радует, — с теплотой в голосе ответил Гресс и опустил блеснувшие глаза. — Да, он приходил на мой вызов. Пентаграмма совершенно кривая, бестолковая, не сдерживает никого. Маузель Эстрелле следовало лучше учиться.

— И? Я про демона.

— Мы поговорили.

— И-и-и?

— И это секретная информация.

— А Эстрелла? Она ведь уехала?

— Я подавал запрос. Она мертва, Мари. Маузель Нервуд уехала отсюда, но до конечной точки не добралась. Она планировала пожить у моря и открыть там частную практику, как выяснилось. Но ее труп был найден в столице, просто никто не связал это событие с нами.

— Ничего себе… Так, может, она лишь посредник? И демона вызывала не для себя, а для… не знаю кого?

— Маэстрина, не надо вам это. Просто не вмешивайтесь, пожалуйста. Примите как факт, что есть области, расследование которых секретно даже для тех, кто невольно оказался в них впутан.

— А кто вам голову проломил и на помойку выбросил, вы уже узнали?

— Мари!

— Да что Мари-то?! Вы обещали рассказать, а сами только мне вопросы задаете, но в ответ ничем не делитесь. А я, между прочим, нашла зелья, которые помогут вам быстрее дырку в ауре зарастить! А вы!..

— А я не хочу, чтобы вы пострадали, Маша. Это политика, соперничество, мои давние дела, плюс нынешние попытки прибрать к рукам университет и должность. Мари, пожалуйста.

Я раздраженно поджала губы.

— Составите мне компанию на прогулке в город? Открылось новое заведение. По слухам, там отменные пирожные и горячий шоколад. Я бы с удовольствием сходил сам и угостил вас.

Я настороженно глянула на Гресса.

— Это свидание?

— Да. То есть нет, конечно, — тут же исправился он, так как я нахмурилась и собралась отказаться. — Вы можете взять с собой Софи. Просто прогулка коллег. Мне будет приятно угостить вас сладостями. — Я снова открыла рот, чтобы сказать нет, и он добавил: — А еще там есть детская кухня. Какие-то печеные и перетертые фрукты, я не знаю точно. Но говорят, малышам их можно, даже таким маленьким, как Софи.

Я мысленно фыркнула. Кажется, кто-то неплохо узнал мой характер и понимал, что на романтическую прогулку я не пойду. Но на такое предложение вполне могу согласиться.

— Когда?

— В первый выходной день. Вы согласны? — улыбнулся магистр.

— Давно не пила горячий шоколад. Ладно. Но это не свидание, месье ректор. Просто прогулка коллег.

— Хорошо, — прикусил он щеку, чтобы улыбаться не так довольно.

А я подумала о том, что очень давно не была на рандеву. Что уже год ни с кем не встречалась. И что у меня нет приличной одежды, годящейся для встречи с симпатичным кавалером, пусть даже это и всего лишь «прогулка коллег». Ага.

Так что надо выбрать пару часов и сходить купить что-то новое. Мой гардероб потихоньку расширялся. Я не спешила, выбирала вещи тщательно и с умом. Из хороших тканей, элегантные, в меру строгие, но чуточку (самую малость) экстравагантные за счет пары деталей или хитрого кроя. Например, как моя рубашка с запонками. Женщины так не носят обычно, а мне нравилось.

Я люблю одежду, в которой не стыдно и перед студентами показаться, и на совещание преподавательское прийти, и в город выйти. Это был мой фирменный местный стиль. Но я дико скучала по банальным тертым джинсам, футболке, флиске и кроссовкам. А еще я страстно ненавидела дурацкие шляпы, но не могла пока придумать ничего такого, чтобы избавиться от них. Бейсболку, что ли, «изобрести» и запатентовать? Раз уж тут недопустимо выходить на улицу с непокрытой головой.

Ну что ж, я привыкла сразу выполнять дела, не откладывая. А потому сразу после того, как освободилась, переоделась, упаковала Софи в теплую одежку и зимний конверт, сунула ее в коляску и отправилась за стены Усача.

Если не считать разового визита за бальным платьем, когда меня выручила женщина, обшивающая девушек легкого поведения, одежду я покупала в двух местах. Вот и двинулась по проторенной дороге. Думаю, мне совсем не помешает новый костюм или платье. Свидание свиданием, но потом я буду носить его всю зиму — эту и следующую, и, возможно, несколько последующих. Мода тут весьма статичная, если не разбираться в нюансах, отделке, форме выреза, количестве воланов и рюш. Решив для себя, что я за «вечную классику» с элементами экстравагантности, этой линии и держалась.

Выбрала себе в лавке комплект из приглушенного красного бархата. Короткий приталенный жакет и длинная неширокая юбка. К нему мне подобрали белую рубашку в черную тонкую полоску.

Красиво вышло, мне самой очень нравилось. Так я бы и на Земле рискнула одеться в театр или на прием.

Глава 7

Свертки с покупками мне сложили в нижнюю корзину коляски, и я отправилась в сторону ближайшей кондитерской, чтобы выпить чего-то горячего и покормить проснувшуюся Софи.

Мы уже добрались до нужного места, и тут меня кто-то окликнул:

— Монкар? Ты?!

Я обернулась и нос к носу столкнулась с персонажем из прошлого Мариэллы. Ее бывший знакомый, тоже учившийся в академии и, по совместительству, дружок отца Софи.

— Лю́двиг Ка́ссас … — озвучила я вслух имя, которое удалось подгрузить из памяти, оставленной мне в наследство.

— Монкар, что ты тут делаешь? Я думал, ты давно уехала в свою дыру и вышла замуж.

— С чего бы? — спокойно спросила я.

— Ты так внезапно исчезла из академии, ни с кем не попрощалась, бросила учебу…

— Не говори ерунды, Людвиг. Я сдала все экзамены экстерном, у меня диплом с отличием. А уехать срочно пришлось по семейным обстоятельствам. Ты-то чем занимаешься? Насколько помню, у тебя были большие проблемы со сдачей экзаменов все годы, сколько ты учился.

— Вижу, какие у тебя семейные обстоятельства, — ухмыльнулся парень, пропустив мимо ушей остальные мои слова. — Когда успела-то? Сидела же за книгами все время, глаз не поднимала. Мы-то думали, заучка Монкар — святоша, особенно после того, как отказала самому завидному парню курса. А она вон оно что… И кто же счастливый отец? И ты, выходит, уже не Монкар?

Вальяжной походкой Людвиг подошел ближе и заглянул в коляску. Всмотрелся, и ухмылка медленно сползла с его лица. Я даже не поняла почему, а он выпрямился, глянул на меня совсем иначе.

— Дочь Ма́ркуса?! — сипло выдавил он.

— С чего ты взял? — подняла я бровь.

— Брось, Мариэлла. Она его копия. Спорим, у нее светлые волосы и родимое пятнышко, похожее на листик клевера, на правом бедре? Маркус говорил, это семейное по отцовской линии.

— Людвиг, ты не ответил, что тут делаешь? — спокойно спросила я, проигнорировав его слова.

Родимое пятнышко у Софи имелось, и да, в форме листочка клевера. Только очень маленькое, ведь и сама она еще крошечная. Но я не знала, что это генетически передается в ее роду.

— Вы успели пожениться? Но Маркус ничего не говорил… — продолжал рассуждать парень. — Наоборот, он страшно злился на тебя, ты сорвала ему пари. То есть…

— Я в курсе о пари, не утруждайся ложью, — закатила я глаза. — Ладно, я пошла. У меня мало времени, да и погода не располагает к уличным беседам. — Я тронула коляску, чтобы уехать.

— То есть вы все же успели до того, как он погиб. Но в какой момент? Когда ты пропала из виду на пару недель? Но ты ведь уезжала к своей бабке… Не понимаю…

— Отстань, Кассас, — отмахнулась я. И тут до меня дошло. — Погоди! Маркус погиб? Когда?

— Ты издеваешься?! — опешил парень. — Все столичные газеты об этом успели написать, пока маркиз Нобль не изъял тиражи и не заткнул рты прессе, чтобы не полоскали имя его сына. Труп Маркуса нашли в подворотне. Точнее, сначала он исчез на несколько дней, никто не мог отыскать, ни магией, ни даже по кровной связи. А потом обнаружили уже мертвым на улице. Не читала?! — поймал он мой удивленный взгляд. — Его… это… ну, оскопили, отрезали голову, кисти рук и все это трупу на колени сложили. А хотя… Тебя же тогда не было в столице, да, точно, ты как раз у бабки была… Но газеты могли успеть дойти и туда, все же такой кошмар.

Я ошеломленно моргнула. Ни у какой бабушки Мариэлла тогда не была. Она сначала неделю находилась в плену, в блокирующих магию оковах, избитая, замученная, едва живая. А потом лежала в лазарете, где ее вытаскивали с того света.

— Мне это было неизвестно, — наконец выдавила из себя. — Но, знаешь… Мне его не жаль. Он был той еще гнусной мразью. — Я вскинула руку, так как Людвиг открыл рот, чтобы возмутиться. — Не отрицай. Я это знаю, ты знаешь, да вся академия в курсе. Мир стал чище, когда из него исчез Маркус Нобль. Надеюсь, ему и в посмертии гореть в вечных муках. А что расследование? Нашли виновных?

— Нет. В газетах писали, что это, скорее всего, месть.

— И судя по всему, за то, что он придумывал головой, делал руками и детородным органом. Надо же… — Я хмыкнула и вынесла вердикт: — Заслужил!

— Да как ты можешь?! — захлебнулся негодованием Кассас.

А я подняла на него взгляд и улыбнулась. И вероятно, что-то такое было в моей улыбке и выражении глаз, что парень заткнулся. Осмыслил и осторожно спросил:

— То есть он тебя… И ты…А этот ребенок… Я не знал. Монкар, честно, не знал. Я, конечно, не образец нравственности, но никогда не опускался до насилия. Но, погоди… Выходит, дочка Маркуса — это единственная наследница рода Нобль. Почему ты не связалась с отцом, в смысле, с ее дедом? Это ведь…

— Людвиг, это не твое дело, — вкрадчиво произнесла я. — Моя жизнь, жизнь моего ребенка, кто чей наследник — все это вообще никак тебя не касается.

— Мариэлла, ты не права, — поджал он губы. — И я не враг тебе. Мы уже взрослые, мы маги, мы дворяне, в конце концов. Ты должна понимать… У отца Маркуса больше нет наследников. Совсем. Он последний в роду. Если нет родной крови, то все перейдет к побочным линиям. Тебе нельзя упускать такой шанс и лишать своего ребенка всего.

— О, поверь, все, что надо, у моей дочери есть. А вот чего ей не надо, — выделила я интонацией, — так это такого дедушки. Он вырастил чудовище. И его нельзя на пушечный выстрел подпускать к другим детям. И я так и поступлю. И близко никого из рода Нобль не будет рядом со мной и моим ребенком.

— Так нельзя! И я этого не оставлю, он должен знать.

— Людвиг, не лезь в мои дела! — отрезала я. — От тебя и твоего дружка, чтоб ему и на том свете корчиться в страданиях и муках, одни несчастья. Держись от меня подальше.

— Может, я могу чем-то помочь? — отмахнулся он. — Жилье? Работа? Ты не выглядишь бедствующей, но, зная тебя, не поверю, что ты у кого-то на содержании. Нашла работу? Но с ребенком?.. С деньгами могу помочь. Не очень много, я не слишком богат, но на какое-то время хватит. Ты только скажи.

Я удивилась. Похоже, мальчик действительно повзрослел и многое переосмыслил после страшной смерти заводилы их компании. Был еще третий, но Мариэлла не интересовалась их судьбой. Ей свою-то вывезти трудно было. Я по-новому взглянула на Людвига Кассаса.

— Ничего не нужно. У меня все в порядке. Есть и жилье, и работа, и деньги. Ты-то чем занимаешься?

— Да я то тут, то там… Сама знаешь, как сложно найти хорошую работу. Но отец помогает, и я…

— Маэстрина! Маэстрина Мари! — вдруг окликнули меня сзади веселые голоса.

К нам подошла веселая толпа моих третьекурсников. Девчонки с румяными лицами, парни улыбающиеся. У всех коньки, а я в очередной раз подумала, что многое проходит мимо меня. Вот, оказывается, где-то в городе залили каток, и молодежь ходит развлекаться. А я ни сном ни духом.

— Софи, привет, лапушка! — склонился над коляской Алекс Трезон и засюсюкал: — А у кого носик красный? У нашей красивой девочки, да? Не замерзла, крошка?

Проснувшаяся Софи что-то мяукнула в ответ и завозилась.

— Вы кататься или уже все? — спросила я студентов и быстро вытерла рот малышке, чтобы не обветрились на холоде губы. Платочек положила тут же, рядом с головой

— Уже покатались. Было здорово! Маэстрина, сегодня в Штабе собираемся? Приходить вечером? — спросила Алента.

— Ты чего? — пихнула ее Аврора. — Сегодня же факультатив. Маэстрина обещала нам рассказать про новый хитромудрый эликсир.

— Точно… — несколько заторможенно отозвалась я. — Факультатив и новый эликсир. Так, погодите. А сегодня разве у меня вы? Вроде же после ужина пятый курс должен прийти.

— Разве? Да не, пятый завтра. Сегодня у вас мы. Вы забыли о нас? Маэстрина, как вы могли? Вы разбили мне сердце! — принялся валять дурака Макс Анкер.

— Фалькор, а расскажите-ка мне рецепт зелья для улучшения памяти, чтобы ваш склеротичный однокурсник не путал меня. Потому что факультатив у вас все же завтра, а сегодня у меня по плану пятый курс. И рецептуру сердечных капель, — повернулась я к рыжему третьекурснику. — Надо срочно спасать вашего приятеля.

Парни заржали, Энтони Фалькор схватился за голову, а потом принялся трясти друга как грушу, патетически приговаривая:

— Живи! Только живи! Я тебе искусственное дыхание сделаю. И массаж сердца!

— Фу! Дурак! — принялся отбиваться Макс. — Мне искусственное дыхание сделает маэстрина, она-то точно умеет, она же преподаватель.

— Сам дурак, станет она тебе его делать. Мечтай! Ну, давай же я, дружище!

— Отвали, слюнявый идиот! — гогоча до слез, отпихивал его Макс.

Вся компания захохотала, попрощалась со мной и двинулась в сторону Усача. Я, посмеиваясь, проводила их взглядами.

— Маэстрина? Преподаватель? Штаб и факультатив? — спросил забытый мной Людвиг. Я думала, он ушел, пока я разговаривала со своими студентами, но он внимательно слушал.

— Точно! — подняла я указательный палец. — Факультатив, про который я забыла. Надо срочно возвращаться, кондитерская отменяется.

— Мариэлла, ты преподаватель в университете?! Серьезно?!

— Я очень хороший преподаватель, Людвиг. Первоклассный!

— Но ребенок… — Он ошарашенно перевел взгляд на коляску. — Софи? Ты назвала ее Софи?

— А малютка Софи Монкар всегда со мной. Ладно, счастливо, Людвиг. Мне пора.

— Софи Монкар… — покачал он головой и перехватил меня за рукав. — Погоди… Подумай о моих словах. Ты неправа. Она Софи Нобль, единственная наследница старинного рода.

— Нет. Софи Монкар — моя наследница. И никакого отношения к роду Нобль не имеет. Ладно, мне пора.

— А ты изменилась. Говорю с тобой и совсем не узнаю… Такое ощущение, словно беседую с другим человеком. Куда делась тихая мышка Мариэлла?

— Мышка выросла и стала хищной кошкой, — усмехнулась я.

Кивнула парню, развернула коляску и повезла к Усачу. Время возвращаться в мою реальность. Жизнь Мариэллы давно осталась в прошлом вместе с академией и всеми ее бывшими знакомствами. Ни одно из них, кроме краткого общения с прежним ректором Усача Кастором Грессом, не принесло ей счастья. Было и прошло.

А про смерть отца Софи я подумаю немного позже.

Не могу сказать, что меня расстроила встреча с Людвигом. Мои струны души он не тревожил, так же как и новость о жестоком убийстве Маркуса Нобля.

Было в том парне что-то такое… Да простят меня все моралисты, но я считала, что Маркус заслужил смертную казнь. Не такую страшную, конечно, но… Я анализировала доставшиеся мне от Мариэллы сумбурные воспоминания о пребывании в плену, полные паники, отчаяния и боли. Весь тот ужас, что ей пришлось пережить.

Маркус Нобль был чокнутым психопатом. Мариэлла не отдавала себе отчета в том, что видела и передала мне. Но у меня было время осмыслить, прокручивая в голове кадры триллера, который мне достался. Девушка была не первой жертвой в том домике. И Маркус не выпустил бы ее оттуда живой. Я отчетливо вдруг это осознала. Он был садистом и, кажется, серийным убийцей. А Мариэлла оказалась единственной из приличных дам, к тому же его однокурсницей.

Вспомнились темные подсохшие брызги и бурые пятна, которые Мариэлла видела на стене. Смазанный отпечаток окровавленной ладони на полу под кроватью. Кого-то тащили, и этот кто-то отчаянно цеплялся за пол израненной рукой. И платье… Совершенно точно в шкафу висело женское платье с оторванным рукавом, а юбка была залита чем-то то ли багровым, то ли коричневым.

Я аж застыла на месте, припомнив картинку. Это не так-то просто, вытаскивать из полученной чужой памяти нужные мгновения и стоп-кадры. Медленно покрутила головой, словно при погружении в виртуальную реальность, осматривая интерьер того места. Поворачиваясь, смотрела вперед, но видела не улицу Азкена. Стены, мебель, потолок с паутиной в углу, посуда в буфете, окно со слегка задернутой шторой. Первый этаж, но высокий, значит, есть подвал. А напротив — знакомое Мариэлле место, таверна с неплохой едой и сладкими пирогами. Там всегда толклось много девушек, покупали на вынос выпечку с орехами, ягодами и яблоками.

Ну надо же… Я знаю, где это. Даже адрес всплыл в памяти. Его знала Мариэлла. И я поняла, где именно и в каком доме она была заперта. Интересно, тот дом был у Маркуса в собственности или арендован?

— Маэстрина Мари! — тронул меня кто-то за локоть. — Маэстрина! Вам нехорошо?

Я вздрогнула и захлопала глазами, возвращаясь в реальность. Рядом обнаружились пятикурсники, как раз те, у которых я сегодня должна провести факультатив.

— Маэстрина, вам нехорошо? Вы уже несколько минут стоите с застывшим взглядом и не слышите, как мы к вам обращаемся. Мы вас издалека увидели, — проговорила Анна Дифре.

— Добрый день, студенты, — сделала я попытку улыбнуться, но, кажется, не вышло. — Да так… Накатило. Встретила кое-кого, новости узнала.

— Плохие? Кто-то умер? У вас такое лицо… — спросила подружка Анны, Эмма Нофлекс.

— Кто-то умер… — медленно повторила я.

Ребята переглянулись, а я взяла себя в руки. Тряхнула головой, натянула на лицо более вменяемое выражение и спросила:

— Вы уже нагулялись? Про факультатив все помнят?

— А как же, — подобрался ближе Люсьен Вебер. — Маэстрина, а давайте-ка, я повезу коляску с Софи. Вы совсем заиндевели, вас и снегом засыпало. Хотите выпить? У нас есть коньяк.

— Вебер, это ужасно непедагогично, но знаете, хочу. Давайте ваш коньяк.

Кто-то из парней сунул мне маленькую фляжку. Я отвинтила крышечку, глотнула. Огненный ком скользнул в горло и ухнул в желудок. Я же прокомментировала:

— Неплохой купаж, месье. Где брали? — И, сделав второй глоток, вернула фляжку.

— А вы разбираетесь в коньяке, маэстрина?

— А вы полагаете, студенты, что я родилась только вчера и не пила ничего крепче чая? — со смешком спросила я. — Только на территории университета чтобы я не видела у вас спиртного. Правилами запрещено, а я все-таки преподаватель и должна этих правил придерживаться. Так, все, я в норме. Идемте в универ. Люсьен, вы довезете Софи?

— А как же! А хотите, мы вам скажем, где покупали коньяк? Там еще и вина хорошие. И ликеры.

— Разумеется, хочу. Я-то не студент, мне можно покупать, проносить и употреблять. Кофе с ложечкой коньяка или сливочного ликера — прекрасная вещь, чтобы согреться, маузель и месье.

Вебер хохотнул и повез коляску, а меня тут же подхватил под локоть Чейз Плойден.

— Маэстрина, держитесь, скользко. Намело, и не видно лед на мостовой.

— Благодарю, Чейз. Да, погода нас сегодня не балует. Как вы погуляли? Где были, что интересного видели? На каток не заходили?

— Заглядывали. А мы еще купили вкусненького, съедим.

В университет я вернулась с пятикурсниками. А учитывая время на часах, в общежитие заходить мы не стали, сразу отправились в аудиторию, где у нас проходили факультативы. К нужному часу туда подтянулись и остальные. Сладости съели сообща, меня тоже угостили, естественно. Коньяк парни допили, а я сделала вид, будто не заметила.

Глава 8

Поздно вечером, ближе к полуночи, когда я сидела в кровати с книгой по истории королевства Изар, в котором сейчас обитала, в дверь постучали. Я встревоженно накинула халат, поспешила открывать. Что-то случилось, раз уже в ночи ко мне кто-то нагрянул? Никогда такого не бывало.

В коридоре обнаружился ректор.

— Что произошло?! — перепугалась я. — Демоны? Студенты?

— Что? — моргнул он. — Нет. Нет! С чего вы взяли?

— Фух… Вы меня напугали, магистр. Такое время, и вдруг визит. Слушаю вас.

— Мари, студенты шепчутся, что видели вас в городе. Что вы кого-то встретили, и этот кто-то, вероятно, вас страшно расстроил и напугал, потому что вы были слегка не в себе.

— Я была не в себе?

— Ребята считают, что да. И думают, что вам угрожали. Или вообще магически воздействовали.

— Что? — Я озадаченно покачала головой. — Нет. Ничего такого. Просто… персонаж из прошлого, который узнал о Софи.

— О… Родственник?

— Нет. Просто общий знакомый… — Быстро глянув в коридор, никого из соседей не увидела, но все же по привычке понизила голос. Еще не хватало, чтобы кто-то подслушал мои слова. — Я не знаю. Он считает, что я должна найти дедушку Софи. И он рассказал мне о… том человеке. Как он умер.

— Вот как? — Что-то такое мелькнуло в глазах Гресса. Словно он что-то знал или догадывался, а сейчас получил подтверждение. — Расскажете?

— Его… нашли с отрезанной головой, руками и гениталиями. Тогда же, давно. Почти сразу после… И оказывается, было расследование. — Я поежилась.

— Вам его жалко?

— Мне стыдно признаться, но нет. Ни капельки. Просто новость выбила из колеи. Я была не готова.

— Мари, вы знаете, что там произошло? Память сохранилась? Мы можем поговорить?

— Да не о чем там говорить, — вздохнула я. — Я безумно сочувствую девушке, но ее боль — не моя, вы же знаете. Я всего лишь наследница произошедшего, если можно так выразиться.

Выражалась я довольно туманно, хотя заметила, что ректор накрыл нас звукопоглощающим щитом сразу же, как я открыла дверь. Его магия возвращалась медленно, неохотно. Дыра в ауре еще не затянулась, хотя он пил эликсиры, которые я ему приготовила по рецептам, найденным в книгах мэтрессы некромантии Аухе́лии Бро́дес. То есть лекарства действовали, хоть и медленно. И сейчас магический дар магистра Гресса медленно, по капле, но восстанавливался. Его уже хватало на мелкие бытовые вещи, вроде зажечь свечу или поставить щит от прослушивания. Это то, что я видела. Практиковал ли он иные заклинания, мне неизвестно.

— Маша, я бы хотел… — Он помялся, бросил взгляд в глубь коридора, где прошелестели чьи-то шаги. — Хотел, чтобы вы знали. Я помогу, чем смогу. И я на вашей стороне.

Я чуть склонила голову к плечу, глядя на Гресса. Его слова прозвучали с интонацией не коллеги или начальника, а испытывающего симпатию мужчины. Но это ведь не отменяет условия моего бытования и обременения. Он шеф, я его подчиненная, как и остальные преподаватели. Он-то холостяк, а я вроде как мать-одиночка с внебрачным ребенком в условиях консервативного зашоренного общества. Мне не простят, если я оступлюсь. И хотя мне Артур нравился, очень нравился, что уж там… Но…

«Хочу ли я, могу ли я… Магнолия…» — в памяти всплыл старый анекдот из моей беззаботной прошлой жизни на Земле.

Пауза затянулась, Артур не дождался моего ответа. Чуть поклонился, прощаясь, и уточнил:

— Завтрашняя прогулка в силе? Вы составите мне компанию, Маша?

— Да, — заставила я себя улыбнуться. — С удовольствием.

Утром во время завтрака магистр Кью́сек поинтересовался:

— Маэстрина, что-то случилось со студентами? Месье ректор так поздно к вам заходил…

Ах вот кому в полночь не спалось, и кто бродил, пытаясь услышать, о чем мы беседовали.

— Нет, к счастью. Хотя я тоже сначала всполошилась. Все же, когда тебя ночью будит ректор, — это определенно повод для некоторой паники. Я аж снова студенткой себя почувствовала. — У меня вырвался смешок.

— Так что же произошло?

— Студенты отчего-то решили, что я приболела. Вот магистр Гресс и заглянул после окончания своего рабочего дня, узнать, все ли в порядке и не требуется ли мне помощь лекаря, а студентам — замена преподавателя на лекции.

— Вы плохо себя чувствуете, Мари? — заботливо спросила магистр Нора Хавьер. — Отчего студенты так решили?

— Да я вчера как-то остро среагировала на погоду и снегопад, плюс усталость, а до этого общалась со знакомыми. И надо ж было такому случиться, что именно в этот момент на меня наткнулись пятикурсники. Вот они и решили, что со мной что-то случилось и мне нужен лекарь. Но все в порядке, я уже выпила нужные бодрящие зелья, и сегодня все хорошо. Кстати, дамы, я пару дней назад вычитала интересный рецепт тонизирующего лосьона для кожи. Автор уверяет, что кожа после него — как попка у младенца. Планирую себе приготовить, поскольку мороз и холодные ветра мне не на пользу.

Все тут же уставились на довольную жизнью младенца-Софи и рассмеялись.

— Мари, я не откажусь, — с улыбкой отозвалась Нора.

Ее поддержали еще несколько дам-преподавательниц.

К свиданию с Артуром Грессом я готовилась ответственно. Покончив с рабочими вопросами, вернулась в общежитие, переоделась во вчерашнюю обновку. Софи тоже подготовила к прогулке и визиту в кондитерскую. Здесь, как и на Земле, в таких местах можно было снять верхнюю одежду и с комфортом устроиться за столиком. Не везде, конечно, а в приличных местах для обеспеченной публики. Были и совсем уж низкопробные заведения, кабаки, небогатые таверны. Я в такую случайно один раз зашла, не зная местных реалий. Увидела обстановку и публику и выскочила как ошпаренная. А потом еще улепетывала, потому что за мной увязался какой-то пьяница. Отпугнула магией, а то бы и не справиться было.

Выглянув в окно, увидела у крыльца ректора. Он стоял с независимым видом, надевал перчатки и осматривал окрестности. Так и не подумаешь, что он кого-то ждет. Просто руководитель размышляет о своей вотчине, все ли в порядке.

Я улыбнулась, застегнула одежки Софи, усадила ее в коляску, обычно стоявшую у двери, и мы вышли в коридор. Кстати, про коляску. Учитывая бытовую магию и возможность убирать грязь и снег буквально одним щелчком пальцев и незначительными магическими затратами, колеса детского транспорта и он сам всегда были чистыми.

— Магистр, — окликнула я Гресса, выкатив коляску на крыльцо.

— Маэстрина, — повернулся он к нам. — Как ваше настроение?

— Нормально, — пожала я плечами. — Жизнь идет.

— Предлагаю пойти и нам. Позволите вам помочь? — указал он на коляску.

Конечно, я не возражала. Магистр спустил ее с крыльца, после чего я сама повезла ее вперед. На самом-то деле обычно это делали мои спутники мужского пола, если вдруг нам было с кем-то по пути. Или несли Софи на руках, если мы были налегке. Но сегодня мне не хотелось демонстрировать на территории универа, что мы движемся с месье ректором в одну сторону. И так уж нам спину жгли любопытные взгляды.

Поэтому я толкала коляску сама, а ректор шагал рядом и с серьезным лицом спрашивал меня об успехах нашего клуба. Дело ведь действительно потихоньку двигалось. Народ к такому выбору возможного досуга не привык, плюс грядущая сессия, но, несмотря на это, имелись подвижки.

Пусть робкие, неуверенные, но первые шаги делались. Не все же сразу.

Когда мы выбрались за ограду университета, магистр все же перехватил у меня управление коляской. Дошли мы до кондитерской, расположились там за столиком у окна, усадив и Софи. Она ничего такого не ела, но с удовольствием смотрела по сторонам и трясла погремушкой.

И все шло хорошо. Разговор, начавшийся с беседы коллег, плавно перетек на личные темы. Кажется, Артур решил немного приоткрыться. Потому что сегодня он не увиливал и более-менее внятно отвечал на мои вопросы.

А я ведь спросила. И про род Грессов и то, как оказалось, что именно они встали во главе учебного заведения. Почему ректорская должность передается строго среди потомков и никогда не приглашается человек профессиональный, но со стороны. Вскользь поинтересовалась его семьей, а он моей.

Узнала, что его родители вполне себе здравствуют и живут припеваючи. Что род их большой. И желающих на ректорскую должность хватает, потому что престижно, хоть и хлопотно. Что его сюда, как он выразился, выслали чуть ли не на пенсию по состоянию здоровья. Причем по инициативе прадеда. Мэтр Кастор умеет быть невероятно настойчив в своих желаниях и стремлениях. Переспорить его никому из семьи еще ни разу не удавалось, а как старейший член рода именно он принимает решения и накладывает вето в спорных вопросах.

Мне это было немного странно, но я понимала. Тут уже даже не род, а древний клан со своими законами и иерархией. А выше мэтра Кастора в нем по уровню власти был только король. Но даже для его величества ясен факт, что ответвлением семейной корпорации Грессов будет управлять только один из Грессов. Как бы ни хотелось иного ему самому или его приближенным.

— А есть желающие и вне семьи? — спросила я.

— Мари, вы хоть примерно представляете значимость места, в котором работаете?

— Ну… Большой университет. Много направлений. Выпускает специалистов, отвечающих за уровень жизни населения в целом.

— Именно! Нет боевого факультета, нет глубокой специализации в алхимии. Это отдано на откуп столичной академии и нескольким узкопрофильным институтам. Усач — это место обучения широкого профиля. Мои предки пытались охватить все сферы, которые отвечают, как вы верно выразились, за уровень жизни населения. Да, Усач организован не короной, а одним из ее подданных. Но при этом в общем рейтинге именно Университет Специальных Чар занимает более высокое место. Без наших выпускников не смогут работать телепортационные станции. Именно выпускники архитектурного факультета и факультета пространственных изменений создают здания маленькие снаружи, большие внутри. И поверьте, уровень их знаний в своей специализации предельно высок. Отчисление при неуспеваемости по своей специальности проводится жестко. Ошибки недопустимы. Артефакторы. Причем не личные, ювелирные например, а промышленные. Такие, которые готовят магическое оборудование в паровозы, в станки на заводах, в дома. Вам просто не повезло, что вы получили ребят с невысоким знанием алхимии, так как она не профильная здесь, и решили, что они так учатся по всем предметам. Ваша предшественница относилась к своей работе преступно халатно. Не могу объяснить причину данного обстоятельства. Во всех остальных областях наши студенты ценятся очень высоко.

— Что ж, это — власть… У кого информация и специалисты, тот и правит миром, — пробормотала я.

— Да. Вы заметили, как к вам тянутся ребята? Как прислушиваются к каждому вашему слову. Потому что вы знаете неизмеримо больше них. Пусть не о местных реалиях, тут, не обижайтесь, Мари, но порой вы ведете себя как ребенок. А вот это все, о чем они потом жадно дискутируют. О звездах, об энергии, о подсознании и мозге, о мутациях и временном континууме. Это то, о чем вы с ними беседуете отвлеченно от темы лекций. Меня самого частенько распирает от желания усадить вас и не выпускать, пока вы не расскажете мне все-все-все. Но понимаю, что так не получится. И что вы не специалист в том, о чем говорите. Что для вас все те знания на уровне… Ну как для нас знания о богах. Мы просто это знаем, потому что с детства впитываем. А у вас колоссальный кругозор. Интересно, это ваша личная особенность, или же в целом ваши… люди так живут?

— Скорее, второе, — поразмыслив, ответила я. — В той или иной степени. Мы захлебываемся в информации, только успевай читать или слушать. Так или иначе, это все остается в мозгу. А основные законы физики, химии, естествознания — это еще со школы.

Мой визави удовлетворенно кивнул, словно что-то такое и предполагал. Потом предложил:

— Еще кофе? Десерт? Тут есть корзиночки с желе, взбитыми сливками и зимними ягодами.

— Да, пожалуй, — согласилась я.

Артур сделал еще заказ официантке. Подавальщице, как это тут называлась. Я дождалась, пока она отойдет, и спросила:

— Нападение на вас… У вас есть догадки, это кто-то из семьи или же те, кто хотел бы прибрать власть в Усаче к рукам и вывести его из-под управления рода Грессов?

— Это конфиденциальная информация, Мари, — глянул он с упреком.

— Да бросьте. Мне ваши дележи власти совсем неинтересны, я не принадлежу ни к тем, ни к другим. Я сама по себе, точнее при Софи. Меня сюда и вытащили-то ради нее. Вы ведь понимаете, что мне ваш мир не нужен никоим образом. У меня все прекрасно шло дома, и я с радостью вернусь в свою прежнюю жизнь, если это удастся вдруг. Вот только Софи бы подрастить. Мое нынешнее тело благодаря магии не слишком увянет, а душа вообще не стареет.

— А ваше настоящее? — Мы говорили спокойно, потому что поставили двойной звукопоглощающий щит. Я не хотела рисковать и к накинутому Артуром добавила свой. — Та, другая Мария — она тоже не увянет? У вас дома есть магия?

И я застыла с поднятой ложечкой. Это был неприятный момент. Поначалу-то я думала, что проверну возвращение на Землю быстренько. Хотя Мариэлла в своем послании писала, что процесс необратим, мол, и не мечтай все исправить. Как же! Еще как мечтала и надеялась, что все исправится.

Но потом я втянулась, привязалась к Софи, стала воспринимать ее почти как свою дочку, хоть и приемную. Или не дочку, а… Ну, свою, короче. Начала подумывать, что ладно, дождусь, пока она вырастет, а вот потом! Но я совершенно упустила из виду то, что мое настоящее тело состарится на Земле. И нет там ни магии, ни зачарованных эликсиров красоты и молодости, ни молодильных «яблок».

Кстати, какая отличная идея для бизнеса… Надо запатентовать.

Я особа меркантильная, попавшая в трудные обстоятельства, оказавшаяся в ином мире, поэтому поступала аморально с точки зрения авторского права. Нагло патентовала на себя все, что могла вспомнить и объяснить. Так, между делом. Меня в местном патентном бюро уже встречали как родную. Мир становился чуточку богаче на идеи для развития, а я стану чуточку богаче, когда кто-то начнет платить за запатентованную мной идею. Только я никому об этом не рассказывала. Да и некому рассказывать, ни подруг, ни семьи у меня здесь нет.

— Оставайтесь, Мари, — негромко произнес Артур, так как пауза затягивалась. А после он осторожно потянулся и накрыл кончиками пальцев тыльную сторону моей ладони, покоящейся на столе.

Я не стала дергаться, просто смотрела на его длинные жесткие пальцы с черными волосками на фалангах. Руки не гнушающегося спортом и оружием человека. Но при этом есть мозоль на среднем пальце правой руки, он много писал и пишет до сих пор. У него оказалась сухая горячая кожа, а еще шло неуловимое магическое излучение. Не знаю, как правильно это назвать. Энергия? В общем, это была рука мага. Сильного мага, но почему-то эта энергия текла не ровно, а словно волны накатывали. И это было немного щекотно, словно уколы статического электричества.

Я подняла глаза и встретилась с внимательным и немного напряженным, ожидающим ответа взглядом глубоких карих глаз. Он безмолвно задавал вопрос.

Глава 9

Артур ждал. Я же смотрела, думала и не знала…

Все сложно. Я в этом мире, моя роль, которую вынуждена играть, внебрачный ребенок. Репутация, которую тут необходимо тщательно блюсти, иначе пойдешь ко дну. Этот мужчина, который мне совершенно точно очень нравится, хотя внешне он не в моем вкусе. Не замечать его не выходит. И это худое резкое лицо, и шрамик на брови, и растрепавшиеся из низкого хвоста черные волосы. Кстати, мне кажется, с модельной стрижкой ему было бы лучше. Но это не мое дело. Может, у боевых магов принято на службе ходить с хвостами, кто их разберет.

И в Одимене нельзя в моих обстоятельствах просто закрутить интрижку: погуляли и расстались, если что-то не срослось. В этом мире это неприемлемо и скрывается. Вот как у Франсуазы, есть же кто-то, но она не выдает это ни словом, ни взглядом. Недоказуемо. А мне это еще и невыполнимо. Мы с Артуром работаем вместе, живем в одном здании, у меня малышка, я всегда под пристальным вниманием окружающих.

Но Артур Гресс смотрел, не убирая руку, и ждал. Ничего не говоря, не спрашивая, не требуя. А когда пауза стала совсем уж неприличной, так же медленно потянул руку назад. И вот тогда я сделала небольшой шажок ему навстречу. Фигурально выражаясь. Просто, когда его пальцы уже почти соскользнули с моих, я шевельнула указательным и приостановила это медленное отступление.

Так странно, словно я угодила в давнее земное прошлое. Когда приоткрытая женская щиколотка — это верх разврата, а прикосновение руками без перчаток — практически прилюдный секс. Еще не обещание, но знак сдержанной ответной симпатии.

Фух… У меня аж щеки жаром опалило.

Но как обычно, в самый пикантный момент обязательно кто-нибудь все обломает. И такими обломщиками стала группа студентов, заглянувших на сладкие запахи, чтобы согреться и полакомиться. Улицы Азкена всегда полны студентами, которые либо гуляют, либо спешат за покупками, а кто-то еще и подрабатывает в городе.

Мы с магистром сели ровнее, я отпила кофе, он отломил кусочек шоколадного пирожного ложечкой. Студенты нас сразу же увидели, шумно поприветствовали, раскланялись, зачем-то сообщили ректору, что у них все под контролем, они не прогуливают. Помахали Софи, которая принялась обрадованно подпрыгивать на месте. А потом пристроились на противоположном конце зала и принялись делать заказ.

— Мне кажется, Софи развивается слишком быстро для своего возраста… — задумчиво обронила я, глядя на девчушку.

— Она маг, так и должно быть. Вы не хотите поделиться со мной подробностями вчерашней встречи? Кто это был и что он вам сказал, раз вы так расстроились?

Я покрутила в пальцах чайную ложечку, а потом взяла да и рассказала все Артуру. Надо же хоть кому-то доверять, почему бы не ему. Раз уж он и так теперь знает, что я попаданка, и дочь не моя, и мужа никакого нет и не было у Мариэллы.

Я убедилась, что нас укрывает звукопоглощающий щит и ни словечка не просочится наружу, а потом поведала обо всем, что произошло с Мариэллой, и о том, что я узнала вчера о смерти насильника.

— Даже так? Неожиданный исход, — протянул Артур. Но совершенно не удивился ни моему рассказу, ни новости о смерти. Его внимание привлек лишь способ убийства. Хотя я ведь вчера это уже сказала, как и про отрезанные части тела. — И что же вы думаете обо всем этом? Свяжетесь с отцом Маркуса Нобля?

— Даже и не подумаю. Зачем он нам? Пусть живет спокойно, нам не нужен ни он сам, ни его титул, ни его деньги.

— Уверены? Он один из богатейших людей королевства.

— Пофиг, — отмахнулась я все той же чайной ложечкой. — Если он вырастил такого отморозка, как Маркус, его на пушечный выстрел нельзя подпускать к приличным людям.

— Он вправе настоять, вытребовать опеку. Если дело дойдет до королевского разбирательства, то судьи встанут на его сторону, Мари. Так уж устроен этот мир.

— Вот как? Ну что ж… — Я задумалась. — Значит, поборемся, если дело дойдет до этого. Но Софи я ему не отдам, это исключено. Мариэлла поручила ее мне, я ее и выращу. Что же касается месье Нобля… Как его зовут, кстати?

— Лео́ндр Нобль, маркиз.

— Неплохой титул. Месье маркиза ждут неприятности, если он попытается меня обидеть. Я подумаю над этим, магистр. Хорошенечко подумаю. Если понадобится, ославлю семейство Нобль на все королевство.

— Вы рискнете публично рассказать о том, что случилось?

— Еще как рискну, но лишь в крайнем случае. А если и это не поможет… У Софи есть поклонник. Обращусь к нему.

— Это кто?

— А, большой такой, чернокожий, рогатый, клыкастый, желания выполняет за плату, — фыркнула я.

— Серьезно?! — округлил глаза ректор и откинулся на спинку стула.

— На войне как на войне, — пожала я плечами. — Я не такая, какой была тихая мышка Мариэлла Монкар.

— О да, — рассмеялся Гресс. — Вы не мышка. Вы хищная целеустремленная кошка. Независимая и самодостаточная. У вас есть план покорения мира.

— На том и стоим, — улыбнулась я. — А теперь, расскажите-ка мне, как у вас хватало совести подглядывать за мной через вашего питомца? Я все прочитала, и теперь понимаю многое из того, что меня смущало. Вам не стыдно?

И тут он покраснел. Клянусь. Взрослый мужчина, магистр, боевой маг, ректор и мой начальник покраснел, как мальчишка, которого поймали с поличным. А я едва удержалась, чтобы не сказать ему: «А-я-яй!».

Я ждала. Месье мучительно краснел и тоже молчал. Ну а что тут скажешь? Спалился.

Спасли его студенты, которые засобирались обратно в университет и подошли ко мне сообщить об этом и спросить о своих студенческих делах.

Вскоре и мы с Артуром отправились назад. В какой-то момент мне почудился внимательный взгляд в спину. Но когда я оглянулась, никого не увидела. Лишь спешащие по своим делам люди. Но, учитывая ситуации, и мою, и Артура, я решила не игнорировать этот факт. Я ведь теперь маг, у меня появилась какая-то новая фи́ча[1], чуйка там, особенности восприятия, раз уж я теперь вижу призраков…

— Магистр, кажется, за нами следят. Как полагаете, за мной или за вами?

— За обоими? — спросил он.

Мы переглянулись.

Тут я впереди увидела очередную компанию студентов, на этот раз четверокурсников. Недолго думая, я окликнула их:

— Ребята! — помахала им рукой, когда они оглянулись. — Вы в Усач?

— Маэстрина, магистр, — поприветствовали они.

А я с независимым видом, приветливо улыбаясь, догнала их, пристроилась рядом и завела беседу.

— Как погуляли? На каток ходили? Месье ректор, ну что же вы? Идемте скорее, мы ведь все равно уже возвращаемся. Хоть послушаем, что нового интересного в городе. Студенты наверняка уже везде были и все изучили, в отличие от нас, скучных.

Завязался разговор, как это обычно у нас случалось. Весело, интересно. Почему-то мы всегда или смеялись, или бурно дискутировали, если такие беседы случались.

Артуру Грессу я подмигнула, поймав его взгляд, и поманила рукой:

— Магистр, не повезете коляску? У меня страшно замерзли руки.

— Маэстрина, держите мои перчатки, — тут же вытащил из кармана и сунул мне в руки свои большие меховые перчатки один из парней. — Мне вообще жарко, как же это вы мерзнете?

— А у меня лапки! — покрутила я кистью руки в тонких кожаных перчатках, чем вызвала смех.

На территорию университета мы вернулись всей толпой, а потом еще недолго стояли неподалеку от входа и продолжали разговор, пока на нас не шикнул убирающий с территории снег уборщик. Мол, брысь отсюда, мешаете человеку работать и снег огромной лопатой сгребать.

Артур Гресс пребывал в задумчивости. Новостью смерть наследника рода Ноблей для него не была. Он сам принял в этом некое участие, что уж. Разумеется, никто этого не знает и никогда не узнает. Его связи позволили ему тогда остаться анонимным, но донести информацию о богатеньком молодом насильнике и убийце до… определенных людей. И он ни секунды не сомневался, что долго Маркусу не жить. Только вот не ожидал, что смерть его будет такой… говорящей. Ведь сначала тот пропал, об этом Артур еще успел тогда услышать. И думал, что Маркус Нобль так и сгинет в неизвестности, а его трупа никто не найдет.

Странно, что он пропустил, когда о страшной находке писали в газетах. Чем же был тогда занят, кроме своего пошатнувшегося и практически уничтоженного взрывом здоровья и припадков головных болей, когда даже моргать не можешь и мечтаешь умереть?

Мари подробностями не была шокирована, скорее озадачена. Впрочем, на ее месте удивились бы и все приличные дамы из высшего общества. Откуда им знать законы дна и преступного мира.

Насильнику отрезали гениталии. У убийц и воров тоже есть своя тайная гильдия и свой кодекс чести, хотя и непонятный другим.

Тому, кто влез в чужое дело и убил девушек, у которых были сутенеры, отрубили руки. Это прибыльное занятие, в столице нет ничейных проституток, у каждой имеются те, кому они платят за место и безопасность. А Маркус, похоже, убил нескольких из них.

И отрезали голову тому, кто посмел… Тут сложно. Это крайняя мера, вероятно, Маркус Нобль влез совсем уж туда, где ему и рядом проходить не следовало. Может, украл что, может, продал информацию о ком-то теневом…

Нет, его бы убили в любом случае, но иначе. Могли просто прирезать в подворотне или голову проломить, как это совсем недавно сделали с самим Артуром. Но Маркуса прикончили показательно. И оставили на видном месте. Все, кто понимал, послание считали и приняли к сведению.

Как бы маркиз Нобль ни бился, какие бы деньги ни сулил, никто никогда не найдет убийц его сына. Потому что просто не станут искать. Служители закона тоже знают символы казни королей дна.

Встреча с Людвигом Кассасом и беседа с Артуром Грессом заставили меня действовать. Как я уже говорила, я не из тех, кто откладывает решение проблемы с надеждой, что она как-нибудь сама рассосется. Жизнь доказывала раз за разом, что само по себе ничто никогда не налаживается, если ты как следует не приложил усилия. Не знаешь — узнай, не можешь сам — найми того, кто может.

Поэтому первое, что я сделала на следующий же день, сходила к законнику за консультацией по семейному и гражданскому праву королевства Изар. Пообщалась с этим достопочтенным дядечкой, а потом наняла по его рекомендации человека, который съездит в город, где жила бабушка Мариэллы и остался от нее дом. Недвижимость — это вещь крайне полезная для жизни. Но сама я не имела возможности отправиться туда из-за плотного рабочего графика. Если только во время зимних каникул, которые начнутся после сессии.

Проверила свои банковские счета, убедилась, что все идет просто отлично. Я успела восстановить те средства, что мне пришлось снять для организации пристойного облика при приеме на работу. А патентный поверенный меня несказанно обрадовал, сообщив, что нашлись желающие купить по некоторым моим идеям право пользования. Он это так назвал, а я не стала исправлять, что, вообще-то, это лицензионный договор. Пусть… Понятно же, что в этом мире к женщинам отношение снисходительное. Главное, что мне будут денежки идти. А я денежки люблю.

И нанесла я визит в издательство местной газеты. Довольно крупной, кстати. Не как столичная, конечно, но весьма, весьма.

Прояснила для себя некоторые вопросы, познакомилась с парочкой журналистов, всего-то выпив кофе в том месте, где сотрудники издательства обычно обедают. СМИ всегда и везде имеют решающее слово. Они могут прославить и ославить, вознести на Олимп и столкнуть в бездну, сделать суперзвездой или предать забвению. Уж я-то знаю, у меня был большой блог и более двухсот тысяч подписчиков.

Эх… Не хватает мне этого, не хватает…

Но я отвлеклась. Разговоры красивой женщины с представителями пера, легкие намеки и небольшой вброс… И слова с улыбкой, что университет всегда рад общению со средствами массовой информации…

Надеюсь, ректор меня не прибьет. Но я-то знаю, как важно формировать нужное общественное мнение, пока его не сформировал кто-то другой.

Меня же ждало много писанины. Очень много писанины. Компьютер, миленький, пусть тебя скорее изобретут. Или хотя бы печатную машинку. О! А вот и еще что запатентовать можно, но не сразу. Или студентам подкинуть идею? Может, мои третьекурсники-артефакторы сделают для любимой маэстрины такую штуку?

— Месье ректор, у меня новости, — скромно сложила я руки на коленях, сидя в посетительском кресле в его кабинете.

— Судя по вашему загадочному виду, Мари, я сейчас впаду в информационный шок, — отчего-то с довольным видом отозвался он и откинулся на спинку кресла. — Новость-то хоть понравится мне?

— Ну-у-у… Вряд ли. Но я гарантирую, что это все исключительно для пользы дела.

— Слушаю вас.

— Я вчера ходила в редакцию газеты «Вестник Изара». Как вы наверняка знаете, это третье по величине новостное издание королевства. Я поговорила с владельцем и с главным редактором. Не одновременно, но не суть. И познакомилась с несколькими самыми известными и любимыми народом журналистами.

— Зачем? — моргнул Гресс. — Вы решили рассказать о себе?

— Да нет, конечно, — отмахнулась я. — Это лишнее. Нет же. Я просто рассказала о том, какой у нас замечательный университет, сколько гениальной молодежи тут учится, какие прекрасные преподаватели. И о том, как много для него и для науки в целом делает его новый ректор.

— Однако. И зачем?

— Чтобы поднять наш рейтинг и престиж, разумеется. Усач должен быть на слуху, к нам должны стремиться студенты, к нам должны бежать с деньгами спонсоры и потенциальные работодатели. И не просто бежать, а в очередь выстраиваться, чтобы заполучить молодых специалистов именно отсюда и уговорить взять их денежки.

— Да вроде никто не жаловался и раньше, — пробормотал магистр.

Но по его озадаченному виду было ясно, что он понятия не имеет, а что же происходит с выпускниками и насколько они нарасхват. Востребованы и ладно.

— А вы узнавали? — тут же задала я провокационный вопрос.

— Нет.

— А я задала вопросы, но не студентам, они и сами же ничего не знают, они просто учатся и надеются в будущем хорошо устроиться в жизни. А журналистам. Вот уж кто в курсе всего.

— Мари, ваш напор меня пугает, — усмехнулся магистр.

— Итак. Я предлагаю вам совершить невозможное и сделать так, что рейтинг Усача взлетит до небес. Сюда будут выстраиваться очереди. А престиж будет настолько высок, что здесь почтет за честь учиться и работать любой из одаренных жителей королевства.

— И-и-и?

— И нужно рассказать это студентам, мобилизовать все наши силы, организовать субботник, продумать стратегию и рекламную кампанию. А я позабочусь, чтобы журналисты — не любые, конечно, а самые лучшие, те, кого мы пустим в святая святых, — написали о нас серию статей. И еще нам за это денег дадут.

— Боги милостивые… А нам-то почему? Обычно же им платят, если хотят, чтобы газета написала именно то, что нужно.

— Но мы же продадим возможность войти к нам и написать о нас. И не всем и каждому, а только журналистам с хорошей репутацией и именем. Думаю, от «Вестника Изара» хватит двух человек. Непременно мужчина и женщина.

У Артура стал совсем уж изумленный вид. Но он нашел в себе силы уточнить:

— Женщина зачем? И что, есть женщины-журналисты?

— Естественно! А еще мы пригласим владелицу дамского журнала «Изысканные новости». Она сама пишет статьи, которые обычно занимают первые страницы, сразу после письма редактора. Я почитала несколько выпусков в городской библиотеке, мне понравилось, как она пишет. Умная дама, и у нее хорошие стиль и язык. Я с ней встретилась. Мадам весьма заинтересовала моя речь, она будет рада и польщена возможностью визита сюда и публикации о нас.

— Для чего нам статья в дамском журнале «Изысканные новости»? — терпеливо уточнил ректор.

Удивлялка у него, похоже, давно сломалась от перегрузки. Но детали он хотел узнать.

— Потому что здесь учится много девушек, магистр. Они сами, их мамы, бабушки, сестры, тетушки и подруги читают этот журнал. И мир должен знать, что самые талантливые и умные — не сильные в стихиях, а умные — девушки Изара учатся в Университете Специальных Чар. И именно они совсем скоро зададут вектор развития многих направлений в современной жизни. Вы ведь осознаете, что подавляющее большинство решений в повседневной и семейной жизни принимают женщины? Именно с их решением в конечном итоге соглашаются мужья и дети.

Артур Гресс неожиданно хохотнул:

— И не только мужья. Их ректоры и начальство тоже в итоге соглашаются.

Я улыбнулась и произнесла:

— Все на благо Усача. К тому же вы сами назначили меня своим заместителем по культурной работе. А она распространяется намного шире, чем кружки по интересам со студентами.

— И когда же вы планируете это все организовать, Мари? Скоро все разъедутся на каникулы. Многие ребята живут очень далеко, но не у всех есть возможность оплатить телепортацию. Поэтому зимние каникулы целых три недели.

— Мы должны все прокрутить до их отъезда. Чтобы, когда они приедут к родным, статьи и в газете, и в журнале уже вышли. Поэтому, если вы не возражаете…

— Что ж… Я сегодня же озвучу все это студентам.

— Надо бы всех охватить. Или созывать общее собрание, или же… Как это делается? У вас есть информационная колонка?

— Разумеется, но ее никто не читает. Исправим. Усиленное голосовое звучание. Давайте во время ужина, как в прошлый раз, а все остальные услышат и вне столовой. Не будем усложнять жизнь и собирать всех в большой зал для того, чтобы вы озвучили ваши идеи.

— А теперь давайте обсудим детали. Вам ведь нужно будет с журналистами все обговорить и подписать бумаги. Я только организую информационную кампанию, но глава Усача вы, вам и командовать. У нас есть постоянный юрист, который представляет интересы университета?

— Только семейный рода Гресс.

— Не очень хорошо… У такой мощной структуры, как университет, должен быть свой, мне кажется. Но это, разумеется, не мое дело. Итак, магистр…

[1] Фи́ча — сленг из компьютерного, от англ. «особенность» (feature). Не просто отличительная черта, а полезная дополнительная функция, отличная доработка, улучшенная характеристика продукта.

Глава 10

Месье Гресс пришел к ужину, когда столовая уже была забита под завязку. Зимой мало развлечений, к прогулкам тоже никто особо не расположен, так что столовая — это не просто место для еды, но и то, где все обмениваются сплетнями и впечатлениями. Там же и наряды демонстрируют. Там же и любовные драмы разыгрываются. И там же решаются конфликты интересов. Все как везде, как и на Земле. Но нас интересовало не это, а лишь факт, что здесь сейчас много народу.

Поприветствовав всех, расставив наполненные тарелки, Артур сначала быстро жадно отпил почти полстакана кисленького ягодного киселя, после чего встал и постучал по этому самому стакану ножом.

Магия усилила звук, также как и его голос:

— Маузель и месье студенты, минуту внимания. У руководства для вас новости.

Потихонечку все стихли, повернулись в сторону преподавательского стола и стали слушать. Ректор окинул всех взглядом, дождался полной тишины и заговорил:

— Так уж получается, что я вам всю информацию озвучиваю тут, а не на общем собрании. Но, наверное, это и неплохо. Лишнего времени ни у кого нет. Итак, у нас есть новость, касающаяся Усача в целом и вас в частности. Слово предоставляется маэстрине Монкар.

— Что, опять?! — воскликнул кто-то в дальнем конце зала, и почему-то все захохотали.

Я передала на руки мастеру Ханку Софи, так как она в этот момент сидела у меня на руках, встала и кивнула ректору, чтобы он усилил заклинанием уже мой голос.

— Ребята, я нанесла визиты в издательство «Вестника Изара» и журнала «Изысканные новости». Журналисты крайне заинтересовались возможностью написать серию статей об Усаче, о нас с вами, о том, как много значат для всех жителей королевства наши выпускники. Месье ректор дал согласие на их приезд и прогулки с сопровождающими по территории университета. Представители изданий будут задавать вопросы персоналу, преподавателям и вам. Им очень хочется рассказать читателям о том, чем дышит современная молодежь Усача, какие у вас достижения, о том, какие великолепные идеи рождаются в ваших головах.

— А нам-то это зачем? — спросила какая-то девушка.

— Полагаю, чтобы о вас узнали ваши будущие работодатели, чтобы захотели заполучить вас в свой штат. И чтобы родственники и знакомые гордились вами.

— А кто будет писать статью от «Изысканных новостей»? — крикнула другая девушка. — Я знаю этот журнал, он очень… Очень!

— Предварительная договоренность, что с визитом приедет сама Сюза́нна Альд.

— О-о-о… — сразу несколько девичьих голосов слились в восторженный стон.

— А теперь кое-что, что вам, скорее всего, очень не понравится, но нам нужна ваша помощь. У нас совсем мало времени, первые статьи планируются буквально через две-три недели. За это время мы должны привести университет и подсобные помещения в такой вид, чтобы не было стыдно принимать гостей. К счастью, мы все маги. Я надеюсь, преподаватели не откажут вам в помощи советом и подскажут нужные заклинания, чтобы в максимально короткие сроки очистить стены, люстры, полы и прочее.

— Разумеется, маэстрина, — подала голос магистр Нора Хавьер. — Мы рады будем принять участие в уборке и подготовке университета к визиту гостей. Не правда ли, коллеги?

Еще несколько преподавателей заверили, что они охотно помогут.

— Ребята, я и магистр Гресс очень на вас надеемся. И конечно, я тоже буду участвовать. Как заместителю ректора по культурной части именно мне предстоит курировать предстоящую рекламную кампанию, которая покажет всему Изару, какие мы невероятно крутые и потрясающие. Расскажет о том, сколько новаторских идей рождается здесь. Прошу вас обращаться ко мне, если вдруг у вас есть дельные мысли и предложения. Или же вы придумали что-то для улучшения… всего, — развела я руками и рассмеялась. — Девушки, а у вас есть возможность купить новые наряды за эти недели. Потому что мадам Сюзанна Альд планирует рассказать в своем журнале именно о вас, о прекрасной и нежной, но такой сильной и умной половине университета.

Мне ответил восторженный девичий гул. И я завершила свою речь:

— Давайте сделаем так, что все королевство вздрогнет от восторга и очень захочет к нам учиться или забрать вас к себе на работу.

— Последние несколько месяцев жизнь в университете кипит и бурлит, — заметил магистр Эрно́, когда я села на место.

— О да, безудержная маэстрина Монкар основательно взбаламутила все.

— Вовсе нет, — не согласилась я. — Нам просто очень повезло, ведь магистр Гресс желает, чтобы дело его рода развивалось и прогрессировало. А я всего лишь наемный работник, такой же, как и вы все. Но мне нравится здесь преподавать, я хочу помочь.

— Ну-ну… — хмыкнула Франсуаза, а я подумала, что она, наверное, не знает о смерти своей подруги Эстреллы Нервуд. Но я точно не собираюсь об этом ей рассказывать.

С этого вечера наша и так неспокойная жизнь превратилась в настоящий шторм. И в центре его была я. Штаб превратился в место переговоров уже не только о дополнительных занятиях и кружках по интересам, но и о том, что необходимо сделать перед визитом журналистов. Пришлось освободить одну стену от картин и отдать ее под огромную доску для записей. Ее поверхность превратилась одновременно в список дел, график дежурств, диаграмму связей. На ней же оставляли записки преподаватели и дежурные ребята. И няни.

С подачи мастера Ханка, который в своей молчаливой и суровой манере это как-то организовал за моей спиной, у Софи появилось много-много нянюшек и нянев. Это не я придумала, это студенты сами себя так назвали. Няня — девушка, нянь — парень.

Они поочередно сменяли друг друга в свободное от занятий время и по часу, иногда по полчаса, кто сколько мог, следили за малышкой. Я была приятно удивлена и тронута этой помощью. А они и подгузники Софи меняли, и переодевали, если надо, и кормили с ложечки прикормом или поили молоком и водой. Играли. Мальчишки-первокурсники даже ползали с ней по-пластунски по ковру, жутко веселя всех, кто это видел. И конечно, с ними всегда рядом был Барон, а через Барона ситуацию контролировал магистр Гресс.

Благодаря этому у меня освободилось колоссальное количество времени. И все его я тратила на активную социальную деятельность на благо университета. Следила, как продвигается генеральная уборка главного корпуса, студенческого общежития. Общим голосованием было решено, что ремонт не делаем. Ничего не улучшаем ради красоты, не красим, не меняем на лучшее, не переделываем работающее и исправно функционирующее. Но Гресс издал ректорский «рявк», когда обнаружил, что кое-кто из сотрудников пренебрегал своими обязанностями и не чинил вовремя то, что должны были.

Поорал, пожурил, приказал срочно все исправить и отремонтировать. Студенты очень радовались. Оказывается, о некоторых поломках они докладывали неоднократно и просили устранить. Короче, как всегда.

Вот и чистоту навели, и отремонтировали то, что следовало, и заменили все же кое-что, и зарядили разрядившиеся светильники… А еще мы опробовали в действии несколько придумок ребят-артефакторов. С согласия ректора, конечно. Магистр Чолин лично за всем проследил, чтобы никакого урона зданию. Но штуки оказались полезные.

В общем, три недели жизнь кипела, бурлила, студенты носились как бешеные белки, преподаватели крутились с ними. А я все это курировала, параллельно с ректором решая и все вопросы с журналистами. Обсудили, что можно обсуждать, что нет. Набросали примерный план тем, которые хотели бы сами осветить в прессе. Подписали с журналистами магический договор о неразглашении неких секретных фактов, если они вдруг станут им известны. Потому что открытость это одно, а коммерческая тайна — это другое.

Ах да, Артур Гресс нанял для университета юристов. Точнее, заключил контракт с крупной конторой, которая будет представлять интересы Усача во всех возможных ситуациях, требующих их внимания. Надо будет подкинуть ему еще идею об аудите. Как мне кажется, для безупречной репутации и высокого рейтинга все потенциальные спонсоры, клиенты и поставщики, абитуриенты и их родители, налоговый орган и король должны быть уверены, что уж тут-то все и-де-аль-но!

Магистр периодически зыркал на меня недобрым взглядом, многозначительно кашлял, но все записывал себе в книжечку. Моя идея с планом покорения мира оказалась заразна.

Еще раз уточню, мы все это провернули за три недели. Все носились как ужаленные, но я была приятно удивлена, с каким энтузиазмом ребята приняли предстоящие события. Конечно, деятельность нашего клуба «Двадцать пять часов» притихла на эти дни. Но не полностью. Отдых и возможность переключиться требовались всем.

Так, например, кто-то из шахматистов организовал общую партию и магически зачаровал возможность ходить. Я в шахматы играть не умею совсем, не моя тема. Но следить было интересно. Это была доска, на которой играл не кто-то конкретный, а любой желающий. Можно было сделать строго один ход за весь раунд. Один раз видела магистра Хавьер, она сыграла за белых. И еще разок при мне забежал заведующий студенческим общежитием, он сдвинул пешку за черных. Всех игроков я не знала, как движется партия, тоже. Но со слов ректора — пока выигрывали белые.

Еще мы поставили в холле главного корпуса большой деревянный ящик с узкой прорезью для сбора советов и пожеланий для развития условий обучения и пребывания в университете. Не просто жалоб, а именно чего-то конструктивного. То есть ситуация на сегодня и предложение, как и чем ее можно было бы улучшить.

Это было организовано для всех, любой проживающий, учащийся или работающий на территории Усача мог бросить листок с идеями и здравыми мыслями. Инициатива шла от ректора, я просто рассказала об опросах, которые иногда устраивала в своем блоге.

Помимо всей этой движухи, мы все еще и к сессии готовились. И не забывали про ежедневную учебу и факультативы. В общем, скучно не было никому. Но отчего-то народу все это ужасно нравилось. Людям не хватало активности, социальной жизни, возможности что-то делать, творить, развиваться самим и развивать место обитания.

Как ни странно, но у нас даже собрался народ для будущей команды веселых и находчивых. Самые острые на язык и ироничные ребята сами отобрались и высеялись в процессе приведения Усача в порядок к визиту журналистов. Талант, он и есть талант. Его не удержать. И некоторые из записок на доске в Штабе были настолько смешными, что их потом цитировали за обедами и ужинами и хохотали. Так и скетчи родились.

И семерка остроумных сама собой набралась. Они еще иногда и батлы устраивали с моей подачи. Я им предложила дружеское соревнование, выстроенное по структуре как у танцоров, но с шутками и рэпом. Каюсь, культуру рэпа я тоже сюда привнесла. Но ведь это реально классно, так почему бы молодежи из другого мира тоже чуточку не повеселиться?

И это таки случалось. Когда прямо в столовой, когда в холле, и тогда их слушали и рыдали от смеха все, кому посчастливилось в этот момент оказаться поблизости.

Артур Гресс ощущал себя так, словно он очутился в эпицентре урагана. Жизнь и так-то последние месяцы не оставляла времени на то, чтобы выспаться и отдохнуть. Но с момента, как Мари немного приоткрылась и активно принялась за новую должность… Эта девушка сама была вихрем. Все, что она начинала, превращалось в неудержимый поток.

И когда он давал согласие на серию статей, визит журналистов, на то, что неплохо бы «отмыть и причесать» университет, он и представить не мог, во что это выльется.

Теперь он лучше понял ужас отца и прислуги, когда матушка произносила страшную фразу «генеральная уборка». Сам-то он в эти моменты дома не присутствовал, учился и жил в другом месте.

Так вот что происходило в этот период. И Артур истово надеялся, что следующая «генеральная уборка» в Усаче случится не в ближайшие годы. Нет, это было по-настоящему увлекательно. Но очень утомительно. Староват он уже для подобных развлечений.

Это только студенты были в восторге от того, что творили они и их обожаемая маэстрина. Как стены древнего замка Грессов выдержали сие испытание, неизвестно. Но порой месье ректор ловил себя на постыдном желании спрятаться от всех, забиться в угол, чтобы его никто не нашел хотя бы пару часов.

Но вот эта новая забава «батл» оказалась по-настоящему смешной. Он наблюдал несколько раз, как ребята, собравшись в группы, экспромтом рождали стишки и устраивали юмористические сценки. Удержаться, чтобы не хохотать со всеми, было сложно. Но вроде по статусу не полагается, он же ректор.

У всех жизнь била ключом. Ведь грядущая рекламная кампания, организованная мной, не отменяла обычного бытия и отношений студентов. Тех, что не касались ни меня, ни университета. Любовь, ненависть, дружба, встречи, расставания, ссоры. Были местные звезды и заводилы, были тихушники и скромняшки, кто-то кого-то обижал, кто-то за кого-то заступался… Даже случайные драки между парнями случились дважды на моих глазах. Компании и одиночки. Парочки и те, кто никак не мог понять, к кому он примкнул. Все как всегда и везде. Как это в любом социуме.

Я не лезла в эту студенческую сферу существования никак. Сейчас я их преподаватель, и мне бы со своими делами разобраться. Потому что, помимо всего того, что мы задумали сделать для Усача, имелись еще и мои личные проблемы: Софи и ее вероятный дед. Сама я не собиралась ставить его в известность о нашем существовании. Но рано или поздно он может узнать о нас от того же Людвига…

И принесла ж его нелегкая мне навстречу. Вот никакой пользы от парня, одни плохие новости и безучастность наблюдателя, когда мог бы помочь. Да еще и, похоже, стащил носовой платок, которым я вытирала Софи слюнки во время нашей случайной встречи в городе. Я тогда не придала значения пропаже, мало ли в какой карман сама сунула и забыла. Но сейчас подумываю, Людвиг стащил его, чтобы маркиз Нобль мог убедиться в кровном родстве с моей дочкой. Так сказать генетический материал. Наверняка у них тут есть какие-то магические способы в этом убедиться.

Так что я и к этому готовилась.

Поздним вечером я устало брела в сторону крытого перехода к преподавательскому общежитию. Софи была уже с мастером Ханком, он забрал ее из Штаба. Сказал, что сам уложит в своей комнате, так как время близится к полуночи, а ее беспокойная мамочка все изображает энергичную белку.

Дорогу к своему месту обитания я наконец выучила и больше не терялась. Но и магистр Гресс предпринял меры. Не я одна плутала, и он приказал повесить указатели. Слава Мирозданию и гению человеческой мысли, теперь даже если вдруг ты совсем уж новенький в замке, то по стрелочкам найдешь путь к месту, где живут преподаватели.

Я собралась уже свернуть к нужному коридору, как услышала тихие всхлипывания. Естественно, я не смогла проигнорировать это и пошла на звук. Надо же узнать, что случилось.

На банкетке в нише пряталась четверокурсница. Съежилась, ссутулилась и тихо плакала, низко опустив голову. Вот так льют слезы из-за мужчин. Сколько уж я видела такого у школьных и институтских подруг, у коллег.

Беззвучно вздохнув, я подошла и тихонечко села рядом. И только тогда она меня заметила.

Глава 11

Девушка вздрогнула, выпрямилась и сбивчиво пролепетала:

— Маэстрина? Что вы тут?.. Я просто…

Я отмахнулась и устроилась удобнее. Еще и ноющие ноги вытянула. Устала как собака.

Мы помолчали.

— Элои́за, можно я вас обниму? — спросила я притихшую девчонку. Она явно растерялась, смущалась и не знала, как ей сейчас себя вести.

Не дожидаясь ответа, развернулась к ней и приглашающе раскрыла руки. И ни на мгновение не удивилась, когда она доверчиво подалась мне навстречу. А потом я просто сидела, гладила ее по спине и не мешала выплакать мне в плечо обиду и разочарование кем-то.

Потому что девочки так устроены. Нам нужно, чтобы кто-то пожалел, посочувствовал, позволил недолго побыть слабой. Это уже потом можно рассказать и спросить, послушать советы или просто выругаться. Но сначала чуть-чуть пожалеть себя, прежде чем снова стать сильной женщиной.

Когда поток слез утих, Элоиза выпрямилась и высморкалась. А я все так же тихонечко предложила:

— Разрешаю использовать свои колени как подушку. Я поглажу вас по голове — это ужасно приятно. А вы расскажете, если хотите, о том, какой он гад.

— А как вы узнали? — хлопнула она мокрыми ресницами, испуганно глядя на меня. — Почему гад?

— Пф-ф. А кто еще? Конечно, он гад и еще немного козел. И дружки его ничуть не лучше.

— Вам кто-то проболтался, да?

— Расскажете? — ушла я от ответа. — Пари? Или изменил? Или бросил?

Ну, я как бы тоже девочка. Была когда-то. И знаю, что рассказать кому-то — это прямо сильно нужно. Оно жжет и не дает дышать. Нужно обязательно озвучить беду, обсудить, перетереть с кем-то, кто готов слушать.

И я готова была побыть слушателем и сочувствующим.

Оказалось — пари. Что вскружит голову, что вынудит признаться в любви. Могло быть и хуже, если честно.

— А я влюбилась, думала, это по-настоящему. Он ведь так смотрел…

— Но до постели дело не дошло?

— Нет, — помявшись, ответила она. — Но мне жить теперь не хочется. Как я выйду завтра ко всем, они ведь знают. Будут смеяться надо мной.

— Почему?

— Что почему?

— Почему они будут смеяться над вами? Вы собираетесь появиться голой? С плакатом «Я дурочка»?

— Нет, конечно! Маэстрина, как вы могли такое подумать!

— А почему смеяться-то будут? Я правда не понимаю.

— Ну как же… Они знают про пари. И что я призналась в любви.

— И что в этом веселого? Ну один не очень умный молодой человек выставил себя придурком. Ну красивая, эффектная, умная девушка — а вы умная, я прекрасно знаю вашу успеваемость — сказала, что любит его. Заметьте, просто сказала. В ответ на его сладкие речи, она произнесла ответные. Что в этом смешного? В чем изюм? В какой момент надо начинать смеяться?

— Но как же?..

Я ждала, давая ей подумать.

— Но… Я ведь выгляжу жалко.

— Да? Не заметила. Заплаканной, это факт. Нужно будет протереть лицо тоником и закапать глаза. Вы знаете чем, я давала рецепты. Но если у вас нет в наличии, сейчас сходим ко мне, я поделюсь.

— Но, маэстрина… Ведь он будет говорить мне гадости и дразнить. Я же сказала, что тоже его люблю.

— Тоже? — уточнила я. — То есть он соврал, что любит вас. Вы ему ответили, что тоже его любите. Я, наверное, слишком старая. Но, Элоиза, все выглядит так, будто вы просто надули друг друга. Он врал вам, чтобы выиграть в пари. Вы ему в ответ, чтобы не расстраивать. Жалко ведь парнишку, пришлось сказать, что тоже испытываете к нему что-то, — и со вздохом добавила: — Мужчины такие доверчивые, это что-то.

— Да-а-а? — задумалась она. Потом спросила: — А как бы вы поступили на моем месте?

— О, я не пример для подражания. Точно говорю. Я ужасно вредная и мстительная. И вообще, злюка и обладаю совершенно невыносимым характером. Не будьте такой!

— И все же? — хихикнула она.

— Ну, я бы высморкалась, привела лицо в порядок, чтобы ни малейшего следа слез не осталось. Съела что-то вкусное, страшно калорийное и сладкое. Шоколад, пирожное, мороженое, пирожки с вареньем. Выпила рюмку чего-то крепкого… Вам нельзя, вы студентка! Но если вдруг есть в заначке, то малюсенькую рюмочку можно. Только я вам этого не говорила. А то ректор меня со свету сживет, что я учу студентов плохому. Еще я бы хорошо выспалась, а чтобы ночью ерундой не маяться, выпила капли для спокойного сна. А завтра с чистой головой — и волосы, и мысли, — с легким макияжем и в привычном, но красивом наряде под мантией отправилась завтракать. И вела бы себя так, словно день ничем не отличается от других.

— А если?..

— А если — то сказала бы: дорогой, ты такой большой мальчик, а веришь всему, что тебе говорят. Нельзя же быть таким наивным, в самом-то деле! Ты так трогательно, вдохновенно и артистично изображал любовь, что я решила тебе подыграть. Интересно ведь было, что дальше.

— Но он же приведет пример. И были свидетели.

— Это ваш косяк, кстати. На будущее — свидетелей быть не должно. Все серьезные разговоры только приватно.

— А у меня будет будущее? — кисло уточнила она. — После такого позора только утопиться или перевестись в другое учебное заведение.

— Ха! Элоиза, да у вас впереди еще столько интересного, потрясающего. Столько знакомств. Только выбирай. Где-то там бродят сотни мужчин, которые готовы отдать вам свои сердце, руку, имя, состояние и детородный орган.

Она прыснула от смеха и укоризненно воскликнула:

— Маэстрина!

— Чего? Я дело говорю. Это, между прочим, очень важная часть мужчины. Нормальный характер, мозги, хотя бы одна рука и эта штука в штанах — это самое ценное, что в мужике есть. Все остальное так, опционально.

— О боги! — прыснула она, пряча лицо в ладонях и трясясь от смеха.

Я улыбнулась и потянулась. Зато отвлеклась, поболтала, дурную молодость вспомнила. Свои первые увлечения.

— Элоиза, знаете, чем прекрасна юность? Тем, что каждая симпатия и легкая влюбленность — это прямо огонь, пожар, костер и накал страстей. Правда, такой костер долго не горит. Но влюбленности очень полезны для хорошего настроения, чувства жизни, энергичности и гормонального фона.

— И что мне завтра делать?

— Улыбаться. Улыбайтесь, Элоиза, это всех бесит. И присмотрите какого-нибудь сообразительного симпатичного парнишку, чтобы перевлюбиться на месяцок-другой. Или как получится.

— Думаете, это так легко?

— Конечно. Смотрите внимательно и ищите достоинства. Любые! Умный. Нос красивый. Волосы мягкие. Осанка хорошая. Сутулится, но зато высокий и фигура хорошая. Голос проникновенный. Щербинка между зубов такая милая, что его улыбка неотразима. Ямочки на щеках. Глаза добрые. Пальцы длинные и чуткие. Смеется заразительно. Отыскивайте детали, положительно оценивайте их. И сами не заметите, как тот, кого вы выбрали, станет вам казаться потрясающим. А если будете на него смотреть выразительно, то он еще и сам влюбится, если свободен от отношений. Найдите себе завтра объект, перевлюбитесь и получите от этого настоящее удовольствие. Ходите на свидания, держитесь за руки, делите пополам одну булочку и смотрите на снегопад…

— А вы? Маэстрина, вы сами не хотите влюбиться?

— Очень хочу! Я бы с превеликим удовольствием. Но мне не в кого.

— А месье ректор? Мы думали… Он так на вас смотрит. Ребята считают, что…

— А месье ректор — мой коллега и начальник. И нет ничего более унылого и пошлого, чем короткий служебный роман, Элоиза. Прямо вот фу-фу-фу! За коллегу или сразу замуж, или лучше даже не начинать. А уж с начальником шуры-муры крутить — так вообще дно. С него нужно просить достойную зарплату за свою хорошую работу, обговаривать служебные вопросы, сообща решать проблемы. Но не личные, а должностные. Как-то так. И это невероятно обидно, потому что магистр наш — мужчина хоть куда, великолепнейший экземпляр. Но, увы, на него можно только смотреть, а руками трогать — ни-ни. И влюбляться в него тоже строго запрещено. Он же ректор!

Мы переглянулись и прыснули, потому что, судя по глазам студентки, она была со мной полностью согласна в оценке Артура Гресса.

А потом мы все же вместе дошли до входа в преподавательское общежитие, она подождала за дверью, пока сбегаю в свою комнату и вынесу ей три флакончика. Тоник для кожи, капли для глаз и успокоительное. Хотя настроение у нее и так исправилось, но слишком состояние взбудораженное, а нужно выспаться. Учитывая, что время близится к часу ночи.

Утром я с интересом ждала появления Элоизы в столовой. А потом с не меньшим любопытством наблюдала, как она в точности исполняла мои вчерашние советы. По виду хорошенькой и нарядной студенточки в жизни было не догадаться, что вчера она с распухшим носом и красными глазами заливала слезами мое плечо. Она улыбалась, с легкой иронией что-то отвечала высокому красавчику с пятого курса. Вот же засранец! А потом она еще смеялась за столом со своими подружками и иногда пожимала плечами.

В какой-то момент Элоиза откинулась на спинку стула и украдкой бросила на меня взгляд издалека. На что я осторожно, не привлекая внимания, показала ей большой палец и подмигнула.

Потом я выпрямилась, вернувшись к завтраку, и тут заметила обращенный на меня взгляд Артура Гресса. Он от меня сидел далеко, на другом конце стола. Знать, почему я перемигиваюсь со студенткой, он не мог. Но отчего-то у магистра вид был хитрый и довольный, словно у кошака, нажравшегося сливок.

Я напряглась, постаралась припомнить, был ли со мной Барон во время ночной беседы с Элоизой. Но нет, питомец ректора давно уже ушел вместе с Софи. И если честно, я даже не соображу, а был ли он у Ханка? Я зашла за спящей в комнате физрука малышкой. Забрала ее и пошла к себе, чтобы переложить в ее кроватку. Был ли кот? Вроде нет.

Просто я привыкла, что рыжий пушистый любимец Софи постоянно где-то при нас, и уже давно не обращала на него внимания. Вот он спит или играет с девочкой. Или сидит рядом с моим стулом в столовой и ест из миски, потому что за его кормежку по-прежнему отвечала я. Или следит, как девочка ползает с кем-то из ребят в Штабе. Или они оба находятся в манеже на лекциях. Он все время был с нами, и я их обоих как-то уже считала своими. И приемную дочку, и приемного кота, хотя, по сути, Барон — животное ректора, а Софи — дочка Мариэллы. Но оба теперь при мне.

Но я к чему это все. Барона со мной не было, моих слов про Артура он не слышал и передать хозяину по магической связи не мог. Так отчего же Гресс такой довольный?

Забегая вперед, скажу, что уже через неделю Элоиза встречалась с парнишкой с четвертого курса, но с другого факультета. И судя по довольному виду обоих, у них все хорошо.

А я, кажется, заработала себе плюс к карме и дополнительное уважение от студенток, потому что Элоиза явно рассказала подружкам о нашей беседе. Очень уж выразительные были взгляды у девчонок.

Артур Гресс случайно стал свидетелем разговора Мари со студенткой. Час был уже поздний, можно было бы и еще посидеть в кабинете, но он решил, что все же стоит отдохнуть. Отправился неторопливо в преподавательское общежитие и издалека услышал женские голоса. Притормозил, потому что, после случая с вызовом демона и неведомо кем организованным порталом в подземелья, готов был ждать любой пакости.

А потом признал голос маэстрины. Она утешала плачущую студентку. Чтобы не мешать и не пугать и так расстроенную девушку, ректор прислонился к стене, подхватил на руки своего рыжего питомца и решил немного переждать. А то если сейчас выйдет к ним, то все испортит.

Девушки еще немного поговорили. Элоиза, так звали студентку, хлюпала носом, мямлила, рефлексировала. Все, как обычно это бывает у трепетных юных маузель, впервые испытавших симпатию к мальчику и глубоко разочаровавшихся.

Он и не прислушивался, размышлял о своем, пока его внимание не привлекло упоминание о ректоре. Вот тут-то он и навострил уши.

А потом, когда Мари и Элоиза ушли и он поспешил следом, ловил себя на том, что у него улыбка не сходит с губ. Мари считает его привлекательным. И потрясающим. И как-то она еще там так хорошо сказала. Ну а все остальное поправимо. В конце концов, о такой пошлости, как служебный роман, он и не помышлял.

Наш бурный трехнедельный «субботник» к рекламной кампании и встрече с журналистами подошел к концу. Мы с ребятами и коллегами сделали все, что было в наших силах. Магистр Гресс, со своей стороны, еще раз обсудил грядущее событие с журналистами. Напомнил о неразглашении некоторых фактов и о том, что каждая публикация будет пущена в печать только после одобрения рукописи им лично. И если что, необходимые правки будут внесены. А так, мол, полагаемся на вашу репутацию известных журналистов, чьему слову можно доверять.

И следующая неделя у студентов будет занята последними днями перед сессией и тем, чтобы не слишком сильно лезть на глаза. Важно, чтобы учебный процесс шел так, как он идет всегда.

От газеты «Вестник Изара», как я и говорила, визиты наносили два человека: мужчина и женщина. От журнала «Изысканные новости» — сама его владелица. Элегантная дама с безупречными манерами, живым взглядом и приятным голосом.

С разрешения ректора эти трое господ приходили ранним утром и весь день перемещались по университету, общежитиям, территории вокруг замка. Они посидели на разных лекциях, послушали там и сям. Побывали на практических занятиях и на уроках физической подготовки. Они даже в подвалы свои носы сунули. Разумеется, их всегда сопровождал и все показывал кто-то из администрации, назначенный дежурным. Нужно ведь приглядывать за посторонними на закрытой для праздных посещений территории Усача.

Я же курировала все это. Встречалась с журналистами поутру, затем беседовала снова в обед, и вечером, перед тем как они уходили. Обсуждала все интересующие их вопросы, помогала, чем могла.

И да, они видели Софи. Я не могла да и не хотела прятать девочку. Я ее не стыжусь. Возможно, увидев, что женщина с ребенком может вести социально активную жизнь и в таких областях, как наука и образование, другие женщины и власть имущие мужчины чуточку пересмотрят свое отношение к ситуации.

Сказать, что журналисты были поражены, это ничего не сказать. Поначалу они буквально остолбенели, увидев ма

Глава 1

– Ну и куда же вы направились, такие аппетитные? – прозвучал хриплый голос за спиной.

Я подпрыгнула на месте, как ужаленная, и обернулась.

Там, куда мы угодили из неведомо кем построенного портала, сейчас стоял… демон. Классический такой демон. Высоченный. Метра два с половиной ростом. Рогатый. Чернокожий. С длинными прямыми волосами, заплетенными в косу, утыканную спицами так, что она напоминала чернильного цвета помесь змеи и ежа. Одет он был в темные кожаные штаны, при этом босиком и с голым торсом. Вся видимая часть тела демона покрыта багряными и белыми линиями татуировок.

– Мать моя женщина! – выдохнула я, прижав ладонь к сердцу.

– Оригинально… А могли быть варианты? – с ноткой удивления уточнил этот индивидуум.

И услышал же на таком расстоянии… Я ведь успела выскочить из помещения с пентаграммой, и коляску с Софи и Бароном увезла.

Я взглянула на его лицо и зависла.

Эффектная внешность. Грубая такая, хищная красота, с явной чуждостью. Крупные, резкие черты лица. Узкий нос с горбинкой. Мощный подбородок. Низкие густые брови. Блестящие острые небольшие рога. И глаза ярко-синие, да еще и светящиеся. Жутковато, но завораживающе.

И при абсолютно черной коже и волосах нет ни малейших негроидных черт. Мысли даже не приходит, что он как-то может быть связан с африканскими народами Земли, к примеру. Да он вообще не человек, и это понятно с первого взгляда. Совершенно инопланетный или, скорее уж, иномирный опасный облик. Когда смотришь, боишься, понимаешь, что вот это существо лучше не тревожить, ибо последствия совсем не понравятся. Но оно такое… угрожающе прекрасное в этой своей яростной грации, что невозможно отвести глаз.

– Спасибо за столь искренний восторг, – усмехнулся он. – И все же я жду ответ.

– Какой? – растерялась я. Агрессии от этого довольно взрослого здоровенного мужика не чувствовалось, поэтому я замешкалась и вступила в диалог.

– Кто еще мог бы быть матерью, если не женщина?

– А… В пробирке вырастить могли, например. Или мужчина, но у которого есть матка.

Теперь демон подвис. В психике иномирянина подобное не укладывалось. А я не собиралась ничего объяснять. В моей голове это тоже не укладывается. Я человек, выросший на классических вечных биологических ценностях и законах анатомии, и не поспевала за веяниями новых западных тенденций. Но я теперь в другом мире, мне не обязательно быть толерантной. Это теперь меня просто вообще никак не касается, и иметь мнение на этот счет мне не нужно.

– А это дитя? – отмер демон и кивнул на коляску. – Кто ее мать?

– Не я? – сделала я стойку.

– Тело. Но не ты, – спокойно ответил он.

Мне-то было ясно, о чем он. А вот Барон сел и озадаченно мяукнул, мол, чего? Это как?

– Ну, вот вы сами и ответили, – не стала я продолжать дискуссию. – Зачем вы здесь?

– Не знаю, – с удовольствием потянулся демонический мужчина, словно он после сна. – Где та шлюшка?

– Какая?

– Эстре́лла.

Я посмотрела на кота. Кот на меня. Знакомое что-то. Кто у нас в Усаче – Эстрелла? Не могу сообразить, слишком устала и замерзла. Вроде не знаю никого с таким именем.

– А хотя… – задумчиво продолжил демон. – Вот почему вызов отличался. Невинное дитя и душа иного мира. И что же тебе нужно, женщина? Зачем меня призвала? И как собираешься расплачиваться?

– Низачем и никак. Я сама угодила в эту пентаграмму через неизвестно чей портал. Еле успела выскочить и вывезти коляску. А тут и вы… Мне ничего не нужно. – Прикусила щеку изнутри и добавила: – Скорее уж, чем я могу вам помочь?

Я была вежлива, в отличие от собеседника, не «тыкала», потому что он, конечно, демон и стоит в пентаграмме, но дядька явно раза в два старше меня. А старших надо уважать. Даже если они капец какие страшные, вооруженные, босые и в пентаграмме.

Демон моргнул. Синие глаза полыхнули и на доли мгновения продемонстрировали удивление, но потом он рассмеялся и потер подбородок рукой. Кисти у него были крупные, с длинными пальцами и словно антрацитовыми острыми ногтями, больше похожими на когти.

– С чего ты взяла, наивная душа иного мира, что мне нужна помощь?

– Может, потому что вы стоите в пентаграмме, куда вас принудительно вызвали? И я-то – душа. А вы тут весь целиком, – намекнула очень храбрая я. Ну, типа.

– Дерзкая, – нахмурился демон, но как-то без злобы. В нем вообще не чувствовалось агрессии, скорее циничное и немного ленивое любопытство.

Я промолчала, посчитав, что замечание не требует ответа.

– Как твое имя, душа?

– Мари́.

– Настоящее имя.

– Мари, – упрямо повторила я. Ну а что? Так меня тоже иногда называли в прошлой жизни.

– Я буду звать тебя Маша, – хмыкнул он, заставив распахнуть глаза. Но если ждал иной реакции, то просчитался. Вслух я не стану признаваться, что он угадал.

– Тогда уж зовите маэстриной, как все в университете. А как к вам обращаться?

– А ты планируешь ко мне обращаться? Ну что ж… Зови меня – Дирижер.

И тут я хихикнула, вспомнив наш эпический поход на кладбище и в кутузку.

– Простите, но Дирижер – это наш ректор.

– Даже так? – поднял брови демон. – А вы тут неплохо развлекаетесь, как я посмотрю. Ну что ж, тогда я буду Композитором. А мое имя тебе не нужно. Животное, подойди сюда! – властно скомандовал он коту.

Барон посмотрел на меня вопросительно. Я кивнула и попросила:

– Не переступай линии пентаграммы.

Кот фыркнул, совсем как человек, которому сообщили очевидные вещи, и потрусил к налитому силой рисунку.

Пока мы с котом общались, демон вытащил что-то маленькое на шнурке из кармана штанов и перебросил через узор. Тот полыхнул, но пропустил это наружу.

– Надень на руку ребенку. Не бойся, вреда ей не причиню, мое слово! Чистая светлая девочка. Аромат ее силы доносится даже сюда. Считай, она искупила перед миром грехи отца и нелюбовь матери. У тебя с ней проблем не будет.

– Я не… – запнулась я и не стала договаривать.

– Я вижу души, – спокойно пояснил мой неожиданно миролюбивый собеседник. Вот уж совсем не ждешь этого от демона, но тем не менее. – Твоя душа ей не материнская, но ее душа тебя приняла и полюбила. Она вырастет могущественным светлым магом. Учти. Сила бурлит уже сейчас. Мне будет интересно наблюдать за ее взрослением. Человеческие дети быстро растут.

Я посмотрела в коляску, где спала маленькая Софи. Пока мы говорили, Барон зубами за шнурок дотащил до нас подарок. Я подняла его тоже за шнурок, не касаясь руками самой подвески. Сначала нужно узнать, что это.

– Защита, – равнодушно пояснил демон на невысказанное вслух опасение. Мысли мои считывает, что ли? – Подтверждаю словом демона – дар добровольный и защитный. Для маленькой человеческой девочки, которая сейчас передо мной. Не тебе, душа, и никому другому.

Я помедлила и аккуратно положила подарок в коляску в ногах у Софи.

– Она спит, я потом надену ей. Чем я могу помочь вам? Как вас отпустить домой? И не скажете, для чего вы вообще требовались этой Эстрелле?

– Как обычно. Власть, сила, богатство, – скучающе ответил он. – Расплата стандартная – телом, кровью или силой. Могу и от тебя принять, ты красивая. Дам взамен что-нибудь.

– Спасибо, мне ничего не нужно. Я сама потихонечку. Как вас отпустить домой?

– Просто так? – усмехнулся он.

– Да. Не я вас призывала, Композитор. Но я могу помочь вернуться, если это в моих силах.

Рогатый тип нахмурился, всмотрелся в меня исподлобья, словно пытаясь прочесть, что у меня в голове. А потом неожиданно рассмеялся.

– Боги, какая наивная и светлая душа! Даже обманывать как-то неловко. Ладно, не обижу. И не нужно ничего. Эстрелла все равно ни на что серьезное не способна. Слабая, жадная, глупая, скоро закончится.

Я озадачилась от последних слов. Это как – «скоро закончится»? Но спрашивать не стала.

– Станет скучно и потребуется собеседник или окажетесь с малышкой в беде, сожми мой дар ей и позови. Загляну.

У меня округлились глаза, и я на всякий случай уточнила:

– Просто так? Без пентаграммы? Я их рисовать не умею. Вообще в них не разбираюсь.

– А, это ерунда. Глупой Эстрелле нравится думать, что кто-то в ее власти.

Демон подмигнул и под моим ошеломленным взглядом, легко перешагнув линию, вышел из пентаграммы. Прошелся вдоль нее, переступая по каменному старому полу босыми ступнями с черными заостренными ногтями, и зашел в светящийся рисунок обратно. Я захлопнула рот, открывшийся от изумления.

– Иди, маэстрина Маша. К вам спешит хозяин кота, ваш ректор. – Рогатый тип ухмыльнулся своим мыслям, посмотрел на Барона и сказал уже ему: – Увидимся, Дирижер. Мне нравятся умные существа. Я пока не враг, и мне любопытно. Может, и пообщаемся.

И загадочный демон, которого мы с Софи невольно вызвали, угодив через неизвестный портал из заброшенного коридора университета прямо в центр чужой пентаграммы, исчез прямо на моих глазах. Моргнула – и нет его уже. Пентаграмма начала медленно угасать, а я так и стояла в соседнем зале и смотрела на нее.

Я помедлила еще мгновение, собираясь снова искать дорогу в преподавательское общежитие. Или хотя бы из подвала. Ну кто так строит, а? Хочу в комнату, в тепло, в халат и тапочки.

Какая-то бесконечная ночь встречи зимы. Сходили на Белый Бал, называется. Заблудились, два часа бродили неведомо где, устали, замерзли, в подвалы угодили, а в итоге еще и с демоном знакомство свели.

Тут я услышала торопливые мужские шаги, и с противоположного конца зала выскочил месье ректор.

– Мари! Наконец-то! Ползамка пришлось пробежать, чтобы вас отыскать! Какого… вы полезли в чужой портал?!

– Магистр! – обрадовалась я.

Артур Гресс добежал до нас и остановился, держась за бок.

– Маэстрина, вы невозможны! Думать же надо, куда шагаете! Мы бы вас не отыскали до скончания времен, в этих подвалах последние сто лет вообще никто не бывает.

– Бывает. Некая Эстрелла.

– Да, я слышал… – отмахнулся он, тяжело дыша. – Ох… Совсем здоровье растерял с этой работой. Никак не отдышусь…

Говорил он не совсем понятно, что именно успел услышать и как нас нашел, тоже пока неясно. Но я была так рада, что нас отыскали, так устала и замерзла, что не могла думать ни о чем, кроме как добраться наконец куда-то в тепло.

– А давайте уже пойдем? Мы с Софи почти два часа блуждали по вашему родовому гнезду, месье Гресс. Ваши предки отличались большой оригинальностью в архитектуре.

– Все в порядке с моими предками. Просто смотреть надо, где ходите. И не стоит попадаться в пространственные ловушки. Сканировать же надо, если ощущаете, что что-то идет не так. Чему вас только учили в этой вашей академии…

Чему-чему… Экономике меня учили. Маркетингу. Бизнесу. Бухучету и экономическому праву. Философии немного. Высшей математике. Но уж никак не тому, как сканировать магические ловушки.

Вслух я этого, конечно, не произнесла. Зачем пугать человека? Зато произнес ректор:

– Как ваше настоящее имя, душа иного мира? Я-то все никак не мог понять, что же с вами не так. Не складывалась у меня картинка. А все оказалось до банального просто.

Я застыла, моргнула пару раз, собирая мысли и панику в кучу.

– Не понимаю, о чем вы. И одолжите мне ваш сюртук, пожалуйста. Я страшно перемерзла в этом вашем замке.

– Нашем замке, маэстрина. Нашем. Мы все тут обитаем по тем или иным причинам. И все сейчас вляпались в историю с любопытным демоном, заинтересовавшимся вашей дочуркой. Или не вашей? – снимая сюртук и укутывая меня в него, выговаривал ректор. – Идемте. Потом поговорим. А сейчас вам нужно к огню и коньяка выпить. Вы пьете коньяк?

– Пью, – вздохнула я и побрела вперед. Пусть коляску везет мужчина, устала я.

– Маша, подождите.

Я сбилась с шага и обернулась.

– Да, я знаю, что вы себя сами так иногда называете. И вам, к слову, это короткое имя идет больше, чем Мариэ́лла или Мари. Полагаю, потому что оно ваше родное. Только я не могу представить его полную форму.

– Мария… – помедлив и набираясь решимости, призналась я.

И прямо сразу стало легче дышать. Хоть кто-то теперь знает, как трудно мне тут приходится, в этом чужом мире, в чужой жизни и чужом теле, с чужим ребенком и чужим магическим даром. Чужое и чуждое – все! Даже проблемы, и то не мои собственные.

Демон вон сразу меня раскусил, но он вроде мирно пока настроен. А ректор… Он мне просто нравится, хотя и нельзя так думать. И он вроде бы хочет помочь.

– Рассказывайте, Маша.

– Да нечего особо рассказывать. Я ушла с бала и повезла Софи и Барона в общежитие, чтобы лечь спать. А по дороге где-то не там свернула. Вообще не понимаю, как такое могло произойти. Вроде шла тем же путем, что и в бальный зал… Не сразу обнаружила, что хожу кругами. Устала, вымерзла совсем. Я ведь не предполагала, что так получится. У меня туфли тонкие, да и платье не греет совсем. Потом увидела вдалеке кого-то в светлой одежде, попробовала нагнать. Но человек этот скрылся, а в стене обнаружился портал.

– И вы, конечно же, полезли в этот портал.

– А что мне оставалось? – вздохнула я. – Бродить тут, пока не стану неупокоенным призраком? Конечно же, полезла. В любом случае он вывел бы нас к людям.

– Или к демонам.

– А вот это было внезапно и незапланированно. Просто мы прямо из портала угодили в центр пентаграммы, которая сразу же активировалась. Без нашего желания и участия. Я успела выскочить, но она уже начала работать.

– Мария, скажите, вы хоть что-то понимаете в пентаграммах?

– Не очень. Символы и руны, выведенные на ней, мне незнакомы.

– Вы нарушили рисунок. Я успел посмотреть. Когда вывозили коляску, стерли колесами два символа. Эту Эстреллу ждет большой и неприятный сюрприз, если она сумеет пробраться туда раньше меня.

– А вам туда зачем? – удивилась я.

– Действительно, – хмыкнул ректор. – И зачем это мне разбираться с активной пентаграммой для вызова демонов в подвале моего университета, заполненного студентами и множеством работающих тут людей?

– Это понятно, – отозвалась я. – Но, простите, что напомню, вам нельзя сейчас магичить. Совсем никак. И дырка, простите опять же, в вашей ауре никуда не делась. И хотя вы боевой маг, все, что вы сможете сейчас, – это осмотреть, составить выводы и вызвать подмогу.

Гресс засопел и скрипнул зубами.

Глава 2

– Ректор, не злитесь, – зевнула я, начиная отогреваться в его сюртуке. – Вы и сами все это знаете, но забываете. Вам пока нельзя по состоянию здоровья. Вот восстановитесь, тогда я лично благословлю вас на подвиги.

– Вот знаете, что меня в вас все время смущает? – невпопад сказал Гресс. – Несоответствие возраста, поведения и юной внешности.

– Какая же она юная? – не повелась я на провокацию. – Двадцать два года, вполне взрослая самостоятельная сложившаяся личность. А выглядеть юной я буду еще много-много лет. Уж вам ли не знать, как это устроено у магов, – снова зевнула я.

– Не уходите от темы. – Подавив заразительный зевок, ректор перехватил меня за руку, так как я чуть не свернула не туда.

– Это вы не уходите. Кого будете звать на помощь? Королевских дознавателей? Следователей из Ковена магов? Или бывших коллег?

– Маэстрина, вы ужасны, – хмыкнул он. – Коллег.

– Я прекрасна, и вы это знаете, – засмеялась я. – Более того. Вам нравится общаться вот так, свободно, не расшаркиваясь и не боясь сказать что-то не то и не так. Полагаю, на службе вам доводилось общаться с дамами нечасто. Поэтому при подобных беседах всегда приходится себя контролировать, чтобы соблюдать этикет.

– С чего такие выводы? Не туда. Что вы все пытаетесь уйти налево?

– Натура такая… – прыснула я от смеха. – Выводы с того, что, когда вы перестаете себя сдерживать, начинаете говорить нормально и свободно. А если пытаетесь держаться в рамках этикета, подвисаете и делаете паузы.

– Сколько вам лет, Мария?

– Двадцать два, магистр. Двадцать два. И зовите меня Мари, мне так привычнее теперь.

– Я про реальный возраст.

– Это и есть теперь моя реальность.

Вот сейчас я ему признаюсь, что на десять лет старше… Ага, как же! Не собираюсь я болтать лишнего. Демон меня раскусил, Гресс каким-то образом подслушал. Но это вовсе не означает, что я тут же все о себе выложу. Зачем?

– Мари, я на вашей стороне.

– Это хорошо-о-у… – отчаянно зевнула я, спрятав лицо в воротнике сюртука. – Когда и как вы будете вызывать подмогу?

– Не уходите от темы.

– Я как раз по теме. Шутка ли, в подвале университета активная пентаграмма. А ни я, из-за незнания этой магии, ни вы, из-за временных проблем со здоровьем, не можем с нею ничего поделать.

– Ну, допустим, вам бы я и не позволил что-либо с ней делать. Вы дама, и у вас на попечении ребенок. Рисковать нельзя.

Я хмыкнула, не став никак иначе демонстрировать свое отношение к этому заявлению. Разбиралась бы я в теме – и спрашивать бы не стала. Я девушка самостоятельная, все, что могу сделать сама, – сама и делаю.

Некоторое время мы шли. Потом поднимались по лестницам, и вот тут присутствие мужчины было неоценимо. Потому что коляску нес на руках именно он. Наконец я начала узнавать окружающее пространство.

– Ну слава богу… – выдохнула я. – Добрались!

– На вашей родине монотеи́зм[1]?

– Чего? – сбилась я с шага. – Вы о чем? А-а-а… По-разному в разных странах и в разных религиях.

– В вашей единобожие, судя по привычному восклицанию?

– Да, пожалуй. У подавляющего большинства жителей.

Мы немного прошли молча, а потом ректор придержал меня за локоть и негромко сказал:

– Мари, вам не нужно опасаться. Мне неизвестно, что произошло и как вы очутились тут. Но хочу, чтобы вы знали: я вам не враг. И меня не пугает ваша иномирность.

– Только вас? – устало глянула я на него.

– Не существует законов и предписаний о преследовании тех, кто попал к нам из других миров физически или как-то иначе. Просто это считается невозможным, соответственно… Хотя, говорят, когда-то, много столетий назад, таковое случалось. Вроде даже существовал способ призвать чужую душу. Но сведений не сохранилось, и большинство людей склонно считать это выдумками.

– А как же демоны?

– Сейчас в Одимен из-за близости наших миров как раз попадают только демоны, но и с ними проблем нет. Их вызывают в пентаграммы, наружу они не выходят. Это вполне себе обыденное действо, хотя не поощряется Ковеном магов и его величеством. Военных действий с ними никогда не велось, хотя демоны недовольны призывами. Они довольно коварны, хотя по-своему честны и блюдут некий кодекс: за услугу берут максимальную плату. Могут заморочить голову и потребовать намного больше, чем вызывавший их планировал отдать. Но вы не демон, вы человек. Ведь человек?

– Я не хочу, чтобы обо мне знали, – поджала я губы, но информацию к сведению приняла. Это хорошо, что никто не станет меня отлавливать и уничтожать. – Мое имя – Мариэлла Монкар. И все!

Вот еще не хватало становиться тут предметом сплетен. А то мне мало того, что я вынуждена жить не своей жизнью и воспитывать не своего ребенка.

– Но мне-то вы расскажете? Да?

– Зачем? Вот зачем вам это? – вздохнула я.

– Ну… – Артур Гресс явно пытался найти серьезные и убедительные доводы. А потом вдруг совсем по-мальчишески улыбнулся и шепотом ответил: – Потому что иначе я лопну от любопытства.

– Пф-ф… – фыркнула я, улыбнувшись. – Не убедили.

– А я тогда вам тоже буду рассказывать интересные вещи. Ну, давайте же, соглашайтесь. – Он подмигнул мне, напоминая, что, в сущности, еще молод и уж никак не солидный дядечка-магистр.

– Я подумаю, – пришлось пообещать мне.

Ректор довел нас с Софи до дверей нашей комнаты, и я с огромным облегчением вздохнула. Ну и вечерок… Вернула сюртук и уже начала открывать дверь, как услышала:

– А давайте вместе чаю выпьем?

– Сейчас?! – ужаснулась я, резко оглянувшись.

– Завтра. Можно мне прийти к вам сюда? Я и Барона возьму.

– Скорее уж он вас возьмет, – фыркнула я. – Ладно. Но только не очень рано. Мы будем отсыпаться.

На этом Артур Гресс откланялся, бросив острый взгляд на подвеску, подаренную демоном. Но комментировать не стал, ушел и унес кота.

Я же вошла в свою комнату, прямо у порога с огромным облегчением скинула туфли и аж застонала от наслаждения. Столько часов на ногах, в новой обуви на каблуках кого угодно доконают, а уж задохлика, вроде Мариэллы Монкар, и подавно.

Следовало бы ложиться, но мне жизненно необходим был горячий душ. Поразмыслив, я все же закатила в ванную и коляску. Софи все равно спит, укрытая пологом тишины. А мне так спокойнее, она будет на глазах и под рукой, если вдруг проснется. А то беги потом на ее писк голышом из ванной…

Не могу передать, какой кайф я поймала, стоя под горячими струями воды, согревающими и смывающими усталость сегодняшнего бесконечного вечера. В какой-то короткий миг мне почудился чужой взгляд. Такое уже бывало и ранее, но это всегда оказывался кот господина ректора. Сейчас же, кроме меня и малышки, никого в ванной не было, а она спала. Так что я осмотрелась, пожала плечами и, снова закрыв глаза, позволила струям воды стекать по лицу.

Артур Гресс дождался, пока закроется дверь. Осмотрелся в пустом коридоре, отступил в тень и исполнил немыслимый дикарский танец.

Он знал! Знал, что с Мари что-то не так! Чувствовал! А то, что точно не угадал, так кто бы смог? Хотя ведь подозревал, но гнал эти мысли.

Нет ни одного задокументированного и официально подтвержденного описания переноса в Одимен кого-нибудь из других миров. Нет, разумеется, сказки, легенды и мифы намекали, что это возможно. Но если и случалось, осталось неизвестным широким массам.

Хотя, помнится, когда он был еще совсем маленьким, мэтр Ка́стор рассказывал на каком-то из семейных праздников сказку о девушке, поменявшей душу. Но это же мэтр, чудной архимагистр, проводивший в университете десятилетия и столетия, привыкший общаться со студентами и преподавателями, а не с членами семьи. Кто всерьез воспринял эту его волшебную историю? Правильно, никто.

И сегодня Артур Гресс чувствовал себя так, словно он сам очутился в сказке. Потому что вот же она, девушка с душой из другого мира. Странная. Непонятная. Нелогичная. Интересная. Завораживающая.

Как же удачно, что он именно в тот момент подключился к Барону и подслушал беседу Мари с демоном. Сам демон тоже любопытен. Кто-то из высших, из привилегированной касты. Оружие в волосах непростое – элитное и родовое. А судя по татуировкам на теле, этот представитель Изнанки еще и обладает силой архимага. Но при этом он явно развлекался, беседуя с Мари. Ему тоже было любопытно?

Но как его занесло-то в пентаграмму? Демона такой мощи поработить или вызвать слабенький маг среднего звена не смог бы. Предстоит это все еще выяснить и разобраться. И изучить его подарок малютке Софи.

И саму пентаграмму исследовать. Вся надежда на помощь Алекса и Дюка. Надо их срочно вызвать на помощь, сам-то он пока ни на что не годен.

Но это все потом.

А пока Артуру Грессу, почтенному магистру, ректору старейшего университета, хотелось улыбаться и заорать во все горло «Ура!». И выпить, отпраздновав свои сумасшедшие догадки, оказавшиеся правдой. И это было так, словно он…

Сказка. Да, это все же сказка наяву, и он почти угадал!

Мариэлла Монкар, маэстрина, на самом-то деле некая Мария, Маша, девушка из другого мира.

На следующий день я проснулась ближе к обеду. Имеется в виду, окончательно проснулась. Подъемы ради Софи я не беру в расчет, поскольку действовала на автопилоте, почти не открывая глаз.

Собралась я с силами, привела себя в порядок и поставила на плитку вариться кофе. Потому что завтрак, точнее уже обед, – в столовой, а туда еще дойти надо. Кофе же хотелось сейчас. Я давно уже прикупила в городской скобяной лавке местную разновидность турки, а в бакалейной – некоторый запас чая и кофе. Все же возможность выпить эти напитки в тишине, в одиночестве, в своей комнате должна быть у каждого. Правда, посуда, имеющаяся в наличии, казенная и непрезентабельная. Та, что стояла в шкафчике на момент заселения. Собственной я не обзавелась пока.

По комнате поплыл запах кофе, я в предвкушении вытащила из шкафчика чашку, и тут в дверь постучали. Я распахнула, так как думала, что зашел мастер Ханк, но оказался месье ректор.

– Маэстрина, – чуть поклонился он мне.

– Добрый день, магистр. Что-то случилось? – растерялась я от неожиданного визита.

Только восстала, а тут начальство. Поневоле испугаешься.

– Нет, с чего вы взяли? – Он помедлил и протянул мне объемную коробку, которую держал в руках. – Вот. Это вам.

Я подняла брови, но взяла ее. Оказалась она довольно тяжелой, совершенно озадачив догадками, что же там может быть. Занесла в комнату и, покрутившись, решила поставить ее на журнальный столик. И туда же пригласила ректора. В смысле не лечь на столик, а сесть на диван рядом. Как-то после вчерашних похождений голова отказывалась соображать внятно.

– Проходите, магистр. Присаживайтесь. И простите за беспорядок, я только недавно проснулась.

Глава 3

Артур Гресс будто только и ждал приглашения, бодро просочился в мою комнату, уселся и с предвкушающим выражением лица сложил руки на коленях. Покосившись на кофе в турке, контролируя степень готовности, я вскрыла коробку.

В ней оказалась упакованная в мятую бумагу посуда. Развернула я блюдце, и у меня глаза округлились. Бросила взгляд на старающегося не улыбаться гостя. Распаковала все остальное, выставила на столе и, едва сдерживая смех, спросила:

– Вы специально, да?

– Да! – ужасно обрадовался он тому, что я догадалась. После чего рассмеялся, довольный своей проделкой. – Простите, маэстрина, но удержаться было выше моих сил.

– Да уж вижу. Кофе будете? Как раз и обновим посуду.

В коробке, которую с таким проказливым видом вручил мне месье ректор, оказался чайный сервиз. Чашки, блюдца, пирожковые тарелки, высокий узкий чайник, сливочник, сахарница и блюдо для торта или десертов.

И все бы ничего, но был он из тончайшего белого фарфора. А украшала его голубая полоска по краям. То есть фраза про блюдечко с голубой каемочкой, сорвавшаяся у меня вчера на Белом Балу, оказалась занимательной настолько, что месье решил мне их преподнести. Эти самые блюдечки с этими самыми каемочками.

Покачав головой, я убедилась, что дверь в мою комнату открыта нараспашку, нас хорошо видно, и никому не придет в голову, что мы уединились и занимаемся чем-то непотребным. Увы, реалии диктуют. Но, как и во всех похожих ситуациях, я бросила на дверь заклинание поглощения звуков. Теперь мы все слышали, что происходит в коридоре, но наши голоса из комнаты туда не долетали.

Пусть все видят, что визит протекает вполне благопристойно, но услышать наши разговоры никто не сможет.

Я убрала лишние чайные тройки, на остальную посуду бросила заклинание стерильности. Ну и, раз уж у меня неожиданный гость, достала из шкафчика печенье, высыпала на блюдо. Заполнила сахарницу, пересыпав сахар из небольшого бумажного кулька. У меня его немного, я привыкла все пить несладким. А держу для мастера Ханка, которого иногда угощаю чаем, когда он сидит с Софи и играет. И имелся в стазисе небольшой запас сливок из коровьего молока. Психологически я теперь козье молоко и все производные из него воспринимала исключительно как детское питание, хотя раньше любила и покупала козий сыр.

Накрывала я на стол в максимально возможном темпе, так как уже почти дошел кофе. Правда, перелила я его не в кофейник, порцию ведь рассчитывала на одного, а прямо в чашку гостю.

– Добавляйте все, что вам хочется. Я сейчас быстро поставлю еще вариться порцию для себя. А вы мне расскажите пока, как успели так быстро все провернуть? И где вы достали удивительное блюдечко с голубой каемочкой? – улыбнулась я.

Гресс снова усмехнулся и с удовольствием принялся добавлять в чашку и сахар, и сливки, и еще косился на печенье, но при этом отвечал:

– Меня не оставляла идея этого блюдечка. Пришлось отправить в город посланца с четким наказом и описанием того, что именно мне требуется. Мари, и все же, почему именно голубая каемка? Отчего не красная, не фиолетовая? Почему вам все нужно преподнести именно на такой посуде?

– Это просто фразеологизм из одной веселой книжной истории[2], – улыбнулась я. – Смысл в том, чтобы получить то, на что не надеялся, не ожидал. И тут – хоп, такая прекрасная халява.

– Занятно, – пригубив горячий кофе, заметил Гресс.

Дальше пить не стал, накинул стазис, желая подождать, пока приготовится моя порция. Удобная штука этот стазис…

Когда я наполнила свою чашку и присела за столик, он снял заклинание со своего напитка, утащил печеньку с блюда и с нескрываемым удовольствием захрустел.

– Спрашивайте, – разрешила я, смирившись, и тоже отпила горячего крепкого кофе.

Надо прояснить голову и проснуться до конца. Но понятно же, что ректор примчался ни свет ни заря – и неважно, что уже середина дня, я ведь только встала – за вопросами и ответами. Магистр Гресс жаждет подробностей о моей тайне, вытащенной на свет демоном.

– Мари, прежде всего, повторяю, преследовать вас никто не станет, если вы раскроете свой секрет. Я на всякий случай еще раз заглянул в законы королевства. Проверил и старые, и новые. Все действительно так, как я вчера сказал. Подтверждаю, ничего не грозит с этой стороны. Никаких проблем не будет.

– Все равно не хочу.

– Но почему?!

– Потому что не желаю становиться объектом исследований, любопытства, сплетен. Зачем мне это?

– Но ведь это… такая возможность узнать что-то новое, задать вам вопросы…

– Вот именно, – выразительно глянула я на него. – Меня не оставят в покое. А мне и так непросто. И ребенка растить надо.

– Но это ведь не ваш ребенок, – бросил он взгляд в сторону Софи, которая лежала на своем толстом коврике и играла с хвостом Барона. Кот, естественно, успел просочиться вместе с хозяином, но я даже внимания на это не обратила.

– Мой.

– Маша…

– Это не обсуждается, Софи моя, – оборвала я возможность что-либо добавить на этот счет. – И называйте меня, пожалуйста, Мари.

– Вы знаете, как произошло, что Мариэлла Монкар стала матерью? – помявшись, спросил Артур.

– Да, разумеется. Не в курсе только, что стало с этим уродом. Он пропал из видимости, мне неизвестно, где он сейчас.

– Хотите об этом поговорить? – не поднимая глаз, спросил он.

– Нет. Не о чем тут говорить. Я бы хотела, чтобы он понес соответствующее и равнозначное наказание. Но это вряд ли возможно осуществить, так что и обсуждать нечего. Просто от всей души желаю ему сдохнуть в муках. Заслужил.

Ректор бросил на меня задумчивый взгляд, открыл рот, чтобы что-то сказать, но передумал. Потер подбородок, размышляя, но все же мотнул головой и вернулся к кофе.

– Мари, а когда вы оказались здесь? Давно вы?..

– За пару дней до того, как подобрала вас.

– Что?! – Он аж опешил. – То есть вы очутились тут, ничего не понимая, с младенцем на руках, приглашением на работу, и рванули в Усач? А по дороге еще и бездыханное тело спасли и кота приютили?

– Ну, как-то так. Да, – улыбнулась я.

– Я ошеломлен вашим напором, маузель. И вот теперь не сомневаюсь, вам удастся покорить мир, следуя четкому плану из тетрадки, по поводу содержимого которой умирает от любопытства весь университет.

И тут я от души рассмеялась.

– Серьезно? Это всего лишь список дел. Задачи, которые мне нужно выполнить, чтобы добиться результата.

– Да-да, – покивал ректор, рассматривая меня с любопытством. – Какой он, ваш мир?

– Техногенный, довольно высокоразвитый. Технологии и только технологии.

– И у вас не было магического дара?

– У нас вообще нет магии, магистр. Только в сказках.

– У них. Вы теперь здесь навсегда. Ваше «у нас» – теперь здесь.

Я едва уловимо поморщилась, поскольку питала надежду, что однажды все же смогу вернуться домой, в свою привычную жизнь. Слишком мало времени я провела в Одимене, и со слишком многими сложностями пришлось столкнуться, чтобы почувствовать в себе желание тут остаться навсегда. Нет, я хочу домой, в свою привычную жизнь, к бытовой технике, телевизору и лифту, компьютеру и смартфону, интернету и самолетам, метро и соцсетям.

– Вам тут не нравится? – поймал мое чувство собеседник.

– Сложно сказать… – Я взяла печенье, повертела в руках и положила на свою пирожковую тарелку. – Здесь все чужое. Чужой мир, чужая жизнь, чужие люди, чужое тело. Простите за такой повтор слова, но это именно то, что описывает происходящее. Здесь абсолютно все – не мое.

– Вы были замужем? Дети? Или жених?

– Нет, я была свободна. – Бросила взгляд на Софи, которая перевернулась на живот и с целеустремленностью толстой гусеницы пыталась ползти в мою сторону. Получалось не очень, но ее это не останавливало.

Она уже сидела иногда, периодически заваливалась, но все равно старалась. И медленно ползала понемножечку на пузике. Порой задом, это ей почему-то было легче.

– Вы ей не поможете? – поднял брови ректор, проследив направление моего взгляда.

– Нет, конечно. Пусть тренируется, развивается.

– Почему вы ее так странно одеваете?

– А как надо?

– Платья… Сорочки… Она же девочка.

– А ползать ей как в платьях и сорочках? – поинтересовалась я.

Ректор улыбнулся, но тут же спрятал это за чашкой. Хотя я не понимаю, что в этом смешного. Реально же – ну как можно ползти детенышу, одетому в платьишко? Тут и в комбинезончике – тот еще спорт и преодоление. А в подоле, который будет задираться и путаться? Ну уж нет, мы прекрасно существуем в тех земных фасонах с отдельными штанинами и рукавами, которые мне шьют на заказ по эскизам.

Магистр отпил кофе и произнес:

– Вы не представляете, как я рад, что мои дикие догадки подтвердились. Я-то подумывал, что просто воображаю невозможное. Но вот вы сидите тут, самая настоящая, живая иномирянка.

– Ничего подобного. Я жительница О́димена, гражданка Иза́ра, выпускница академии магии в Зеру́ко, – решила я снова пойти в отказ и обозначить нынешний статус.

– Да-да, маэстрина. – Артур поставил чашку на стол, подался вперед и жадно спросил: – Расскажете? Не сейчас, но постепенно… Если бы вы только знали, Мария, сколько у меня вопросов, как мне хочется узнать все… А как ваша фамилия?

Я хмыкнула и ответила:

– Вот об этом я и говорила. Магистр, я Мариэлла Монкар. И если изменить ничего нельзя, то ею и останусь до самой смерти.

– Вы можете сменить фамилию, если выйдете замуж, – отмахнулся он от остальной части фразы.

– Вот это вряд ли. Не при данных обстоятельствах, – выразительно указала я глазами на сопящую Софи, которая уже добралась до центра комнаты.

– Это, определенно, удар по репутации. Но остановит далеко не всех. Вы в курсе, что кое-кто из пятикурсников собирается сделать вам предложение руки и сердца после окончания учебного года и выпускных экзаменов?

– Что? – растерянно моргнула я.

– Да, – абсолютно серьезно кивнул магистр. – Вы молоды, красивы, умны, необычны. Яркая личность, которая зажигает окружающих. Естественно, что вы заставили биться чаще не одно сердце.

– Это нехорошо, – покачала я головой. – Мне совсем не нужны ухаживания или замужество. Я не давала ни малейшего повода для подобных мыслей в свой адрес ни студентам, ни преподавателям.

– Знаю. Все знают. Вы неприступная и сияющая, как звезда в небе.

Я удивленно посмотрела на Артура. Вот уж не ожидала от него подобного поэтичного сравнения. Как-то даже неловко немного.

Он ведь не флиртует? Нет? Я не расположена к этому. Дистанция и только дистанция. Со всеми представителями мужского пола. Впускать кого бы то ни было в свой ближний круг я не намерена.

– Полагаете, мне следует как-то еще сильнее продемонстрировать свою… неприступность? – уточнила я.

Нет, ну серьезно. Мне вот только не хватало признаний в любви и отвергнутых обиженных поклонников. Не все умеют достойно принимать отказ. Нажить недоброжелателей среди тех, чьи ухаживания я не приму – а я ни от кого их не приму, – совсем мне не улыбается.

– Не получится еще сильнее, – издал смешок ректор. – Вы и так ничего не замечаете. Ни ухаживаний, ни подарков.

– Да не было ничего такого, магистр! – напряглась я. – Ну да, ребята порой приносят сладости и выпечку. Но так мы их все вместе и съедаем во время лекций.

Магистр выразительно улыбнулся.

Так… Я чего-то не знаю о местных традициях? Парни действительно приносили на факультативы коробки конфет или пирожных и ставили ко мне на стол. Но они ведь не думали, что я унесу это и съем в одно лицо в общежитии? Естественно, я благодарила, вскрывала и всех тут же угощала. Никто никогда не отказывался. Это же вечно голодные студенты, все сметалось в мгновение ока. Сами дарители тоже участвовали в процессе поедания, кстати.

Мы помолчали.

– Это ничего не значит, – наконец произнесла я и резко перевела тему: – Не хотите рассказать, что с вами такое приключилось? С вашей магией?

Вопрос был неприятен, магистр тут же выпрямился и притворился, что ничего не услышал. Ха! Не на ту напал. Я сидела и буравила его заинтересованным взглядом.

Пауза затягивалась. Ладно, спросим другое.

– Что мы будем делать с демоном?

Мне достался удивленный взгляд:

– Мы? Делать? Вы что же, собираетесь что-то предпринимать?

– Он подарил Софи штуку… Посмотрите потом? И обещал, что не тронет ее и меня. И, знаете, я могу быть неправа, но… ему скучно было. Пока он не поговорил со мной.

– Я его понимаю, – возмутительным образом хохотнул магистр. – После разговоров с вами уже никому не скучно.

– Не преувеличивайте, – отмахнулась я. – Я среднестатистический обыватель. Просто здесь отличаюсь от других, вот и все. Так что с демоном? Вы сами пока не в состоянии магичить, но пентаграмма… И некая Эстрелла… О! Я вспомнила! Эстрелла Не́рвуд, прежний преподаватель алхимии и зельеварения. Но она ведь давно уехала, да?

– Мне бы не хотелось обсуждать это здесь, – наконец признался магистр. – Я уже связался с тем, кто поможет в расследовании. Но вам не стоит впутываться в это.

– Я уже впутана, магистр. Именно я с Софи угодила в пентаграмму, именно ей представитель другого мира оставил амулет. Или артефакт. Кстати! Как вы нас нашли? И как узнали о нашем разговоре?

– Через Барона, – помедлив, признался он.

– Вот как…

Я бросила взгляд на кота, который тоже двигался в нашу сторону вместе с упорной девчушкой. Софи хотела ко мне на ручки и не замечала расстояний. Еще немного, месяц может, и встанет на четвереньки, будет намного шустрее. Меня уже просветили на этот счет опытные тетушки.

Ректор немного смущенно молчал, и я уточнила:

– Магистр, вы мне обещали посоветовать книгу о магических питомцах. Кажется, пришло время с ней ознакомиться. Когда зайти к вам для обсуждения ситуации? И где и как вы изучите подаренный демоном амулет?

– Не я, Мари. К сожалению, сейчас я еще не могу сделать это сам, вы же знаете. Магия у меня пока… – Он кашлянул.

– А кто?

– Тот, кто приедет. А мы сейчас еще не можем поговорить о вас? О вашей родине?

– И все же мне бы не хотелось, чтобы об этом кто-то знал, – поджала я губы.

Чего он прицепился-то? Несколько раз уже повторила, что я не хочу признаваться и обсуждать это.

– Даже король?

– Особенно король! Любые власти – это те, с кем лучше пересекаться как можно меньше. Я не планирую нарушать законы и стараюсь быть во всем законопослушной гражданкой. На этом все. И, магистр, не вынуждайте меня это говорить. Я буду все отрицать. Вообще не понимаю, о чем вы, о каком таком другом мире?

– Но почему?! – с разочарованием спросил Гресс.

– Не хотите поговорить о вашей контузии и проблемах со здоровьем?

– Нет, конечно. Это…

– …личное, – многозначительно закончила я фразу за него.

Глава 4

Мы пободались взглядами. Будь я помоложе и помягче, сдалась бы под напором. Все же мой начальник. Настоящий магистр, хоть и не может сейчас колдовать по здоровью. Ну и вообще, интересный мужчина, который изредка явно флиртует со мной.

– Предлагаю соглашение, – правильно понял он мое выражение лица. – Я рассказываю вам о себе, вы мне о себе. И мы оба молчим об этом при посторонних. Слово мага! Согласны?

– Вам так интересно разузнать обо мне? – покачала я головой.

– Ужасно! – совсем по-мальчишески улыбнулся он. – Вы не представляете – насколько!

– Пойдут сплетни, если мы с вами будем часто беседовать наедине.

– Да, пожалуй. Но я что-нибудь придумаю.

Дальше поговорить мы не смогли. В и так открытую дверь постучал мастер Ханк. Поздоровался в своей предельно лаконичной манере и перевел взгляд на девчушку.

– Софи! – Присев на корточки прямо у порога, он протянул к ней руки.

Она к нему уже тоже давно привязалась и обрадованно взвизгнула, увидев того, кто с ней гуляет, играет, катает на ручках и подкидывает в воздух.

– Ханк, проходите. Выпьете с нами чаю или кофе? – спросила я.

– Нет, Мари. Я за Софи, – отказался он. – Можно?

Я с улыбкой кивнула, мастер тут же прошел к девочке, подхватил ее на руки. После чего сам, не дожидаясь моих слов, взял походную сумку, с которой Софи всегда перемещалась в гости или на мою работу. Там запас необходимых вещей: бутылочки с водой и молоком в стазисе, салфетки, слюнявчики, запасные подгузники и сменная одежка. И, конечно, погремушка и деревянный грызунок-лошадка. Софи самозабвенно слюнявила и грызла эту штуку, подаренную ей, к слову, самим Ханком.

Из него отличный нянь-дедушка, в отличие от бестолковой, но мамы – меня.

– Маэстрина. Магистр, – кивнул Ханк молчаливо наблюдавшему за ним ректору и ушел с Софи.

– И часто у вас так? – поинтересовался Артур.

– Всегда. Мастер Ханк бесценный человек. Он много мне помогает с Софи. Гуляет с ней каждый день, как вы наверняка видели. Часто играет здесь или забирает в свою комнату. Я бесконечно благодарна ему за это, одной мне было бы намного тяжелее.

– Скоро ваша малышка начнет ходить. Как будете следить за ней? Справляться с лекциями и студентами?

– Придумаю что-нибудь, – пожала я плечами. – Когда ситуация не оставляет выбора, ты просто делаешь что-то, чтобы справиться с проблемами. И все.

– И все… Восхищаюсь вами, маэстрина, – усмехнулся Артур.

Я промолчала. Пусть восхищается. Я ведь реально классная. И не всегда скромная.

Он хотел еще что-то добавить, но тут нам снова помешали. В этот раз кто-то постучал в окно.

Обычно так поступали мои студенты, вход которым в преподавательское общежитие был закрыт. Но я-то ребятам постоянно зачем-то требовалась. Вот и не зарастала народная тропа к моему окошку. Там даже от клумбы уже ничего не осталось, вытоптали всю.

Я подошла, отдернула штору, приоткрыла створку и уставилась на довольные, раскрасневшиеся лица своих вчерашних партнеров по чарльстону.

– Анри, Люсьен, – поздоровалась я.

– Маэстрина, доброе утро. Мы пришли делить добычу, – сияя улыбкой, сообщил Анри.

– О! Отличная новость с утра… – глянула на небо и исправилась, – с обеда. Сколько составила моя доля?

– Вот! – выложил на подоконник три увесистых кошелька Люсьен. – Мы все честно поделили на троих.

Я с удовольствием забрала один мешочек, но парни меня удивили.

– Нет, маэстрина. Это все ваша доля. Почти весь Усач же участвовал в пари. Даже малолетки с первого курса.

– Не только малолетки, – невозмутимо заметил подошедший со спины ректор. – Я бы тоже принял участие, если бы знал. Когда дело касается маузель Монкар, никто не в силах устоять, невольно ждешь чего-то эдакого.

– Магистр! – побледнели студенты и попятились.

– Стоять! – велела я им и поманила пальчиком. – Месье ректор, пожалуйста, не пугайте студентов. Они мне еще нужны. Я из них еще не всю информацию выбила.

Анри и Люсьен переглянулись, но роптать или возмущаться не стали. Они меня хорошо изучили за эти месяцы. А вот у ректора брови взлетели, но он мудро промолчал.

Меня же интересовало вот что:

– Месье студенты, месье ректор, а скажите-ка мне… Какие внеучебные программы приняты в Усаче? Музыкальная группа? Танцевальная? Шахматная?

– Э? – глупо спросил Анри и моргнул.

– Вы о чем, маэстрина? – уточнил Люсьен.

– Да, вы о чем, маэстрина? – поддержал их глава учебного заведения.

Взгляды парней тут же переместились на него. Вот уж кого они никак не ожидали застать в моей комнате, так это его.

– Как все печально… А давайте что-нибудь эдакое замутим? – предложила я.

– А давайте, – неожиданно согласился Гресс. – Только расскажите нам, примитивным непонятливым мужчинам, что именно и как это «эдакое» надо мутить? Зная вас, мы совершенно теряемся в предположениях, маэстрина.

Студенты заухмылялись, но я на провокацию не поддалась, только глянула на Артура с укоризной. А он стоит, и лицо такое же довольное и предвкушающее, как и у студентов.

Внезапно я чихнула. Из окна тянуло стылой зимой, а я в легком домашнем платье.

– Так, ребята, забирайтесь сюда. Поговорим. Магистр, вы ведь даете разрешение на несанкционированное проникновение студентов на территорию преподавательского общежития? Проведем короткий брейншторм.

У Лефлекса и Вебера чуть глаза не выпали от моих слов. Они обалдело уставились на ректора, а тот возьми да и разреши вдруг:

– Забирайтесь. Обувь можно не снимать, но грязь и снег убрать заклинанием, чтобы ни соринки и ни капли не осталось. Тут по полу обычно малышка Софи ползает. Я пять минут назад сам это лично видел.

Парни молча вскарабкались на подоконник, с которого я забрала свою добычу – три кошелька с денежками. Ура! Постучали сапогами, стряхивая снег наружу, там же, на подоконнике, скастовали требуемые заклинания и только тогда, почти в стерильной обуви, спустились в комнату.

Вид у парней был растерянный, но они молчали. При ректоре особо не повольничаешь.

– Проходите, садитесь. Анри, отнесите туда стул, пожалуйста. А то нас много. Месье ректор, прошу вас тоже.

Пока мужчины усаживались кто куда, я поставила чайник. Студенты в итоге заняли кресло и стул, нам с Грессом оставив диван на двоих. Вот прохиндеи… Я рассчитывала на кресло, ну да ладно.

– Маэстрина, а… Это… Ну… – помялся Вебер.

– Кофе не хватит на всех, но сейчас я приготовлю чай, – невозмутимо ответила я. – Очистите пока посуду, я достану еще чашки.

Как своевременно ректор мне презентовал сервиз.

Наконец я разлила всем напиток, присела тоже за стол и произнесла:

– Угощайтесь. Итак. Как вы сами понимаете, никто ничего не принесет вам на блюдечке с голубой каемочкой…

Ректор издал сдавленный булькающий звук, но сдержался и не рассмеялся. Я продолжила:

– Поэтому наша задача – самим взять от мира все, что только можно.

– Так он же не отдаст, – ухмыльнулся осмелевший Вебер и утянул с блюда печенюшку.

– Кто он?

– Мир.

– А! Естественно, что же он, дурак, что ли? Поэтому мы сами все возьмем. Давайте составим план? – Я улыбнулась.

Мужчины переглянулись, и все трое расхохотались. Мой «План покорения мира» ни для кого не был секретом.

– Маэстрина, с вами в любую авантюру! – гоготнул Анри. – А чего отбирать-то будем?

– Веселье, хорошее настроение, приятное времяпрепровождение и… А давайте завоюем славу?

– А давайте, – снова согласился ректор. Вот уж кто наслаждался ситуацией, зная теперь, кто я такая на самом-то деле.

– А какую?

– Анри, Люсьен, на каких инструментах вы играете? Гитара? Барабан? Скрипка?

– Гитара, – сдался Анри. – Но, маэстрина, аристократы все на чем-то играют.

– А на барабанной установке? Именно на ней лучше всего отбивать ритм.

– Вы играете на барабанах? – уточнил Гресс. Он, похоже, легко принял бы уже и этот факт.

Но я его разочаровала.

– Увы, нет. Я не играю ни на одном музыкальном инструменте. Точнее, как бы самую капелюшечку умею… Но лучше не надо.

Я, Мария Каменева, действительно не играла вообще ни на чем. А вот Мариэлла, как девочка из дворянской семьи, умела на фортепиано. Но я-то не она. Тут память тела не поможет, как с танцами.

– А зачем? Мы на праздники всегда приглашаем музыкантов.

– Потому что это увлекательно. Не хотите собрать студенческую группу? Играть что-то свое, молодое, задорное и заводное. Вы, конечно, уже заканчиваете учебу, но еще полгода… Можно повеселиться.

– Маэстрина? – выразительно глянул на меня ректор, намекая, что неплохо бы объяснить и спросить его.

– Магистр, а вы что хорошо умеете делать? Я про развлечения, не про работу или магию. Шахматы? Рисование? Ораторское искусство? Философские дебаты? Ну, давайте же. Чем-то ведь вы занимаетесь в те моменты, когда перестаете быть суровым ректором.

– Я хорошо играю в шахматы, – сдался тот под моим напором.

– О! Магистр, как вы отнесетесь к тому, чтобы собрать маленький шахматный клуб? Кто не умеет – научите, кто умеет – обыграете. И сами получите удовольствие.

– Маэстрина, я бы лучше танцевал. Вот как вчера с вами, – сказал Люсьен.

– Эй, я тоже хочу! Это веселее, чем гитара, – воскликнул Анри.

– Еще бы, – добавил ректор. – Я и сам поучаствовал бы.

Я улыбнулась и предложила:

– А давайте организуем клуб «Двадцать пять часов» и сделаем в нем несколько направлений? Музыкальное, танцевальное, рисовальное, спортивное, дискуссионное и шахматное?

– А давайте, – в третий раз согласился ректор. – А почему двадцать пять? В сутках их всего двадцать четыре. – Последнее он добавил несколько многозначительно, наверное, подумал, что я что-то перепутала.

– Да, маэстрина? Магия не может пока растянуть время и увеличить часы в сутках, – сообщил Лефлекс.

Ха! С точки зрения квантовой физики время – всего лишь иллюзия. Но я не могла этого сказать студентам другого мира, которые даже не знали, что существует такая наука, как квантовая физика. Поэтому я объяснила просто и доступно:

– Вы замечали, что когда неделя наполнена яркими интересными событиями, то кажется, что прошло не семь дней, а в два раза больше? Нам в два раза больше не надо, мы всего лишь заполним свободное от учебы время чем-то настолько интересным, что будет казаться, что сутки увеличились…

– …на час, – договорил за меня Артур Гресс.

– Именно. Я все же склонна считать время четвертым измерением. Хотя не совсем согласна со всеми основными постулатами. Все же магия дает нюансы. И пусть мы не можем влиять на него и путешествовать по временному континууму, но мы в состоянии…

Все три моих собеседника смотрели на меня с таким одинаковым… интересным выражением лица, что я сбилась с речи.

– Что? Что не так?

– Нет-нет, маэстрина. Продолжайте! – встрепенулся Лефлекс. – А какие постулаты времени?

– Что такое временной континуум? – добавил Анри и расплылся в улыбке.

Кажется, Артуру Грессу тоже очень хотелось задать вопросы, но он не мог уронить лицо перед своими подопечными. Поэтому сидел с глазами человека, которого сейчас просто разорвет от любопытства.

– Основные постулаты времени – это… А вы не читали их, что ли? Все же знают. – Насчет «все» я явно погорячилась. Пришлось поднапрячься и вытащить из памяти основные ньютоновские законы: – Время существует само по себе, а не благодаря чему-то во вселенной. Время однородно, то есть каждый его миг точно такой же, как и остальные. Течение времени всюду и везде одинаково. Соответственно, ход времени одинаково равномерен и в далеком будущем, и в нашем настоящем, и в давнем прошлом. Время имеет одно измерение. Время простирается неограниченно от нашего сегодняшнего настоящего в будущее и в прошлое.

Там еще что-то было про евклидову прямую[3], но тут я, хоть убейте, не помнила, что это за штука. Да и про самого Евклида тоже не сохранилось ничего в памяти. Древний математик – это все.

Парни переглянулись и посмотрели на ректора. Мол, и что дальше?

– Думаю, мы на этом перестанем мучить маэстрину вопросами, – тактично поступил мой шеф. – И вернемся к клубу «Двадцать пять часов». Я не возражаю. Обговорите между собой, найдите тех, кто готов и хочет участвовать и по каким направлениям. Когда поймем количество народу, решим, какие помещения под это можно отдать. Возглавит все авантюрное, странное и непонятное, как всегда, – маэстрина Мари.

Лефлекс и Вебер, как суслики, одновременно повернули головы ко мне и уставились с жадным вниманием. Как они синхронизировались-то.

– Ладно, – улыбнулась я. – И да, Люсьен, я научу вас танцевать что-нибудь эдакое.

– Как вы пританцовываете, когда никого нет?

– И это тоже, – сдалась я. – Пейте чай, а потом пойдемте обедать.

– Ужинать, маэстрина, – исправил меня Гресс, глянув в окно.

– Ужинать, – не стала я спорить.

По коридору проходили другие преподаватели, нас видели. Сначала я сидела только с ректором, потом еще и со студентами. Но дверь нараспашку, все согласовано с высшим руководством, которое само тут же сидит. Поэтому мне никто не сделал замечания, хотя, безусловно, всем любопытно, что же мы такое обсуждаем.

Вот и донесем до них во время ужина.

Парни ушли через окно, мужчина через дверь. Я же переоделась, заглянула к Ханку и уточнила, собирается ли он в столовую и забрать ли Софи. Мастер отказался, отправил меня одну, но попросил захватить ему пирогов, если будут. Пироги в столовой имелись всегда с той или иной начинкой, так что со стороны коллеги это являлось просто вежливой формулировкой.

Глава 5

Ректор меня нагнал уже на улице, подстроился под мой шаг и спросил:

– Вы уверены, Мари?

– Относительно чего?

– Клуб, организация и координирование. Они же от вас не отстанут, стоит только начать.

– Конечно, уверена. Во-первых, это займет их свободное время и развлечет. Бедолаги, они же только и делают, что учатся, пьют или маются дурью. Никакого хобби… Еще бы газету студенческую. Или социальную сеть. Или хотя бы интерактивный чат. Театральный кружок, кстати, неплохо бы.

– Пощады, маэстрина! – воскликнул Артур и воздел руки к хмурому снежному небу. – Я не понимаю и половины слов. А уж как это выглядит, и представить не могу.

– А приходите к нам на мозговой штурм, – предложила я. – Мы хорошо это освоили со всеми потоками. Рождаются дивные новаторские идеи.

Ректор многозначительно, но иронично хохотнул. Я смущенно улыбнулась. Ну, блин. Не могу я за четыре месяца перестать говорить так, как привыкла за последние лет… много, даже и не соображу, когда я начала активно использовать интернет, англицизмы и сленг.

– А во-вторых?

– Что «во-вторых»? – не поняла я.

– Вы сказали – во-первых, развлечение. Значит, должно быть «во-вторых» и, вероятно, еще и «в-третьих».

– А! Ну, «в-четвертых» – мне дополнительный заработок. Это ведь не входит в прямые обязанности и должностную инструкцию, соответственно, должно оплачиваться как сверхурочные часы.

– А «во-вторых»? – выделил интонацией вопрос ректор.

Я сначала моргнула, не понимая, что ему надо-то. Уже ответила ведь. Потом до меня дошло. Я прыснула от смеха и выдала:

– Во-вторых, это плюсик к карме вам, как новому главе учебного заведения. Не знаю, как во всех вузах, но в академии, которую окончила Мариэлла Монкар, ничего подобного нет. И это грустно. Столичное учебное заведение должно бы задавать вектор развития и высокий уровень. Предлагаю начать фо́рсить[4] именно эту идею среди наших ребят. Мол, мы первые, и это круто.

Артур Гресс вздохнул и со вселенской скорбью в голосе вопросил:

– Что такое «карма»? И что означает «форсить»? Какой смысл вкладывается в «круто»?

– Ну магистр!

– Маэстрина, можно мне словарь вашей речи?

– Нет, – насупилась я. – Я не специально.

– Ладно. А что в-третьих?

Я попыталась вспоминать свои слова. Эк я оригинально порядок соблюдаю…

– А, в-третьих… Я пока не придумала. Но, например, можно устроить молодежный фестиваль. Они… У вас нет возможности общаться в сети, все ограничены локациями и сплошной оффлайн. Нет, это хорошо, интернет-зависимость – так себе вещь. Но обмен опытом, новые знакомства, нетворкинг, поиск будущих коллег и компаньонов. Это ведь хорошо, да?

– Маша! Словарь! Очень нужен. И знаете что? Чтобы соблюсти ваше «в-четвертых» и не дать бедному ректору сойти с ума из-за «во-первых», «во-вторых» и «в-третьих», назначу-ка я вас своим заместителем по… Так, выдайте мне одну из ваших гениальных странностей. По какой части?

– По культмассовой работе?

– Вот-вот. Что бы это ни означало. Сегодня же приказ и подпишу. И минимум раз в день я жду вас на часовое совещание. Время обговорим отдельно.

– Это много, зачем целый час?

– Потому что иначе я умру от любопытства. У меня к вам миллион вопросов, Маша.

– В кабинете?

– Да, чтобы не компрометировать вас.

Знала бы я, чем закончится вечер, следила бы за своим языком и идеями.

Столовая была забита под завязку. Только к вечеру оклемались те, кто вчера тайком злоупотреблял алкоголем, который так-то был запрещен на территории Усача. Но кого это когда останавливало? Вот и наклюкались ребятушки. Кто подготовился и сварил заранее зелье от похмелья, тот неплохо заработал и помог себе и несчастным друзьям. Другие опохмелились. Третьи просто пережили суровые часы интоксикации и выползли ужинать помятые и зелененькие.

Все как обычно. Прямо аж ностальгия обуяла по студенческим вечеринкам.

Был полон не только общий зал, но и преподавательская часть. Все собрались к ужину. Нас с ректором поприветствовали. Спросили у меня, где я оставила малышку Софи, и выдали массу комплиментов или шуток относительно вчерашнего танца со студентами. Что любопытно, одобрительно высказывались даже весьма пожилые магистры, которые сами на паркет не выходили.

Я села рядом с Норой Хавьер, а ректор прошел во главу стола, где всегда пустовал его персональный стул с латунной табличкой. Университет специальных чар – это ведь семейный бизнес, так сказать. Поэтому у стоящего во главе представителя рода имелось отдельное место, которое никто никогда не занимал, даже если сам ректор не появлялся в столовой неделями.

Когда я уже приступила к ужину, месье Гресс вдруг поднялся и, усилив магически голос, обратился ко всем присутствующим в огромной столовой.

– Месье и маузель студенты, магистры, коллеги, минуту внимания, пожалуйста.

Шум и гомон быстро стих, и все озадаченно повернулись внимать, что же произошло. Артур же сначала с улыбкой всех поздравил с наступившей зимой, слегка пожурил тех, кто тайком злоупотреблял алкоголем, пожелал всем быстрее прийти в норму и приступить к учебе и подготовке к грядущей сессии. А потом выдал:

– А чтобы вам было интереснее и веселее… Мы с маэстриной посоветовались и решили ввести некое приятное разнообразие в вашу жизнь. Во-первых, маэстрина Монкар с сегодняшнего дня назначается моим заместителем по культурно-массовой работе. Все вопросы позднее к ней. Во-вторых, мы открываем досуговый клуб «Двадцать пять часов». Это общее название. Направления, которые в нем будут развиваться, обговорим дополнительно. Пока у маэстрины только несколько идей, следует их обдумать и решить, что вам было бы интересно.

Народ озадаченно переглядывался. Но то, что это связано с маэстриной, уже никого не удивляло, они привыкли ждать от меня чего-то эдакого. Я невольно несла им другой культурный код, иную деятельность. И ребятам это нравилось, молодые всегда жадно подхватывают все новое.

Ректор же вкратце озвучил мои предложения:

– Сегодня маэстрина предложила создать несколько направлений. Музыкальную группу, в которой именно вы будете играть. Танцевальную, где она лично поможет вам разучить некоторые… – он помялся, не зная, как обозвать то, что мы вчера выдали с Анри и Люсьеном, – движения и шаги. Шахматную. Тут и я бы принял участие, люблю эту игру, но не всегда нахожу партнера для партии. Еще звучали предложения о рисовании, спорте, дискуссионно-философской группе. Маэстрина Мари, вам слово, – перевел он внезапно внимание на меня.

Я зыркнула на него, потому что не планировала сегодня выступать перед аудиторией, но встала, развернулась лицом к студентам и сказала:

– Ребята, мы будем первыми! И этим все сказано. Ни в одном учебном заведении ничего подобного пока нет. Мы зададим тренд, на нас будут смотреть и на нас равняться. Учитывайте это. До завтра думайте, обсуждайте в тесных компаниях. Утром, прямо здесь, во время завтрака, устроим обсуждение и дебаты. Месье ректор тоже придет и выслушает ваши предложения. Коллеги, преподаватели, если кто-то из вас захочет вести какие-то из кружков, это будет прекрасно. Потому что я, например, совсем не рисую, не музицирую и не слишком-то хорошо веду дискуссии, ораторское искусство – это не мое. Но научу танцевальным па и сама с удовольствием потанцую.

– Маэстрина, можно? – подняла руку студентка. Кажется, с четвертого курса. Я кивнула, она встала и уточнила: – Правильно ли мы понимаем… Это не обязательно? Не входит в учебную программу и не нужно сдавать экзамены и все прочее?

– Абсолютно добровольное безобразие! – подтвердила я. – Компания единомышленников для… ну что вот вам интересно. Танцевать, играть, пинать мяч, моделировать какую-то хтонь, рисовать, ползать.

– Куда ползать? – не поняла она.

Я задумалась, а правда, что это ляпнула? Потом до меня дошло.

– А! Вверх. Ну, вроде как на скалу лезть. Альпинизм. Но это, кстати, прекрасно подходит для зала. Просто задействовать одну стенку для всех желающих. Надо мастеру Ханку предложить эту идею.

У ректора сделалось такое лицо, как будто он сейчас изобразит фейспалм. Я улыбнулась и пожала плечами. А нечего было давать мне слово.

– А почему двадцать пять часов?

– А об этом вам расскажут Люсьен Вебер и Анри Лефлекс с пятого курса, – отсалютовала я парням. – Мы с ними сегодня все это уже обсуждали и основную концепцию озвучили. Вопросы?

– Сотня! – выкрикнул кто-то из парней. – А еще идеи у вас есть, маэстрина? Вы уж нас сразу осчастливьте, чтобы мы успели до завтрашних обсуждения и дебатов шок пережить и смириться.

Зал грохнул от хохота. Ржали все: студенты, кухонный персонал, администрация, преподаватели и ректор. Я тоже рассмеялась. Когда веселье чуточку стихло, я неуверенно так повела рукой и озвучила очередную гениальную идею:

– Мы можем устроить соревнование с другими высшими учебными заведениями. Обменяться опытом. Или вообще…

– Вот это «вообще» меня несколько тревожит, маэстрина Монкар, – подал голос ректор. – Пугайте уж сразу, а то мне тоже нужно успеть шок пережить.

– Мы можем еще собрать группу веселых и находчивых, тех, кто умеет шутить. И сделать КВН.

– Уточните, – попросил Гресс.

– Клуб веселых и находчивых.

– Еще один клуб?!

– Как ее остановить? – весело спросил кто-то в зале.

– Ее не остановить… – ответил студенту ректор. – У нее большие планы.

А я просто улыбнулась и развела руками.

Не хочу думать про демона и пентаграмму. Это не моя головная боль. Я не настоящий маг, совсем не солдат, не умею стратегически мыслить или интриговать. Я даже в детективах никогда не угадываю, кто же убийца. До последнего остаюсь в неведении. Так что с этим пусть магистр Гресс разбирается с помощью своей боевой группы поддержки из бывших коллег. Он же боевой маг, у него наверняка остались там связи и друзья, которые помогут. Служба короне там всякая. Совершенно не представляю, в чем она может заключаться, но там люди специально обученные.

А я девочка, у меня лапки.

Вот со студентами движуху устроить – это я с удовольствием. Мне адски не хватает социальной активности помимо преподавания. Поначалу было безумно тяжело, пока я втягивалась. А сейчас уже разобралась, что и как знаю, процесс преподавания наладила, общий язык с «усачами» нашла. С малышкой Софи тоже пообвыклась и не прихожу в ужас, когда ее надо взять на руки или поменять подгузники.

И теперь я готова к новым подвигам и веселью. Вот насчет КВН, кстати, отличная идея меня осенила. А что? Это всегда весело. У меня в институте тоже была команда. И я с удовольствием приходила на их вечера. У самой таланта нет, увы, ни скетчи писать, ни сценки придумывать, ни выступать.

Как же я забыла-то об этом?

– Маэстрина, а вы справитесь? – спросила меня магистр Хавьер, когда я снова присела за стол и отпила компота. – Такая нагрузка… Ребенок, преподавание, факультативы, а теперь еще и новая должность. Как вы собираетесь все совмещать?

– Пока не знаю, но что-нибудь обязательно придумаю. А вы не хотите поучаствовать, коллеги? Идеи? Предложения? Может, у вас есть увлечение, которое покажется интересным ребятам, и они с радостью подхватят?

– Знаете, Мари, – задумчиво обронила магистр, – я так давно ничего не делала просто для удовольствия… Работа, чтение, прогулки в город. А ведь когда-то я очень любила рисовать. Почему я забыла об этом? Надо бы заказать мольберт и краски.

Глава 6

Утром меня ожидал приказ ректора о назначении на должность его заместителя по культурной работе. Слово «массовая» он опустил. Должностную инструкцию мне надлежало составить самой, озвучить, что именно я планирую и могу делать. И, разумеется, это не должно идти в ущерб моей основной деятельности – преподавательской.

Хотя если взять предыдущего препода по алхимии, то она вообще балду гоняла. Сколько мы со студентами сил потратили, чтобы наверстать упущенное.

– Маэстрина, какое помещение вам выделить? – спросил Гресс на нашем первом совещании. – Бальный зал? Тронный?

– Ну что вы! – ужаснулась я. – Нам пока нужен всего лишь штаб, какая-то из редко используемых небольших аудиторий вполне подойдет.

– Штаб… – с улыбкой повторил ректор, смакуя слово. – Хорошо, я подпишу распоряжение, чтобы вам помогли найти нужное помещение. Ну и табличку тогда уж на дверь просите сразу сделать. Не знаю, назовите что-то вроде «Культурный штаб» или уж точнее, «Штаб маэстрины», или уж совсем точно, учитывая, что он у нас единственный на весь университет, – просто «Штаб». С большой буквы.

– Ладно, – хихикнула я. – Нам, возможно, понадобятся еще приходящие преподаватели. Давать мастер-классы, к примеру. И оборудование. Мольберты, холсты, шахматные доски, музыкальные инструменты и так далее. Смотря, на что наберется самое большое количество желающих. Разумеется, это все будет собственностью университета. А самые удачные картины или поделки можно продавать на ярмарке или устраивать благотворительные аукционы.

У Гресса стало такое… интересное лицо, будто он очень хочет сказать что-то, но слов не находит.

– Мари, кем вы были в прошлой жизни? – спросил он вдруг.

Я сбилась, оглянулась, чтобы убедиться, что дверь в кабинет открыта и мы на виду. Магистр придерживался этого правила со всеми коллегами женского пола: никаких бесед за закрытой дверью, только так, чтобы быть у всех на глазах. Полагаю, в мире аристократов с их традициями и условностями он опасался, что ему предъявят что-то типа опозоренной чести и попранной репутации, а следом требование жениться немедленно. Но при конфиденциальных разговорах Артур всегда ставил звукопоглощающий щит.

Вот и сейчас, дверь нараспашку, в приемной ходит и поливает цветы секретарь ректора, а мы с ним сидим, беседуем. Он за своим столом, я в кресле напротив, и на моих руках Софи.

– Да кем я только не была, – ответила я, решив немного приоткрыться. – Ничего особенного или выдающегося, звезд с неба не хватала, миллионером не стала. Так, обычная среднестатистическая горожанка. Просто у нас совсем другая жизнь, магистр. Как в поговорке – «Волка ноги кормят». Я много училась, много работала, много путешествовала по миру. Но я никогда не преподавала школьникам и студентам, если что. Вебинары вела иногда на своей страничке, всякой полезнятиной делилась. Несколько лет подряд уезжала на полгода к океану, работала оттуда удаленно по сети. Блог развивала. У меня была большая аудитория, и я рекламу брала. С нее хороший доход. Это в социальных сетях, общение такое… Сложно объяснить в двух словах. Работала, когда на кого-то, когда на себя. Всякие варианты пробовала еще со школы. У меня сложный характер, магистр. Очень много энергии, мне не хватает активности, если застой в делах или в социальной жизни. При этом я обычно вгрызаюсь в тему, изучаю ее максимально возможно глубоко. Поглощаю информацию, пока из ушей лезть не начинает. Менеджером была, секретарем, яхты продавала богатеям недолго, в пиар-компании работала и в рекламе, по юности волонтером на подхвате бывала. Не везде приживалась, если скучно или мало денег, уходила. Последнее очное место работы, где я по контракту подрабатывала, помимо своего блога, я покинула как раз накануне… вот этого всего. Мы с коллегами выпили в баре, попрощались, договорились созваниваться и списываться. Я приехала домой, легла спать, а проснулась уже в Одимене.

– Маша, вы же…

– Мари, – мягко поправила я. – Давайте будем придерживаться легенды.

– Мари… Я не понимаю и половины того, что вы рассказали. Незнакомые термины, а что за ними – неясно. А еще… Наверное, я завидую. То, что вы рассказали, звучит вдохновляюще и удивительно.

– Да не сказала бы. Обычная жизнь. Просто она у нас иначе строится. Больше возможностей для коммуникации и перемещения по миру, благодаря технологиям. Можно вечером внезапно купить горящий билет на самолет, а утром бросить сумку в отеле, забронированном онлайн, и отправиться бродить по пляжу у моря в другой стране. Были бы деньги и время. И у нас огромные потоки информации. Колоссальные. Отовсюду. Телевизор, радио, соцсети, новостные каналы, подкасты, газеты, фильмы, книги, разговоры по телефону и очно. Мы привыкли к этому. Мое утро начиналось с того, что успевала еще до завтрака и во время него… – Я глянула на прифигевшего собеседника и сбилась с речи. – Много чего успевала. К тому же обучена скорочтению и слепой печати. В старших классах школы мама меня уговорила походить на курсы, за что я ей безумно благодарна. Это невероятно облегчает процесс работы и обучения. Да и просто чтения для развлечения.

– Еще и скорочтение… – с кислым лицом прокомментировал Артур. – Научите? И этим вашим мнемотехникам? И меня, и студентов, и преподавателей.

– Да мне не жалко, но как я все это объясню? И потом… Я, вообще-то, преподаватель алхимии и зельеварения. А теперь еще и ваш заместитель по культурной работе. Зачем это, к слову?

– Чтобы иметь возможность платить вам за дополнительную нагрузку. И чтобы мы могли больше общаться, – улыбнулся он. – А научить… Давайте в рамках вашего клуба сделаем группу для желающих овладеть этими навыками. Пару часов в неделю. Или как вы пожелаете. Полчаса, но трижды… Вы сами можете это регулировать.

Я кивнула. Так попробуем. Процесс небыстрый, но можно постараться как-то успеть. И начать стоит с пятикурсников. Им скоро выпускаться, для них будет утеряна возможность научиться чему-то полезному у меня, как только они получат диплом и покинут Усач.

Процесс пошел. Язык мой – враг мой, я в курсе. А еще всегда отдувается тот, кто предложил. Это мне тоже хорошо известно. Но мне действительно хотелось как-то расшевелить этот тихий мирок. Магия – это прекрасно. Но все дело в том, что маги считают ее чем-то обыденным. Как зрение, слух или осязание. Они учатся ею управлять с таким же спокойствием, как я училась кататься на велосипеде, есть ложкой или чертить фигуры на геометрии и черчении. Я имею в виду эмоциональную окраску, а не сложность обучения.

А мне хотелось, чтобы молодые ребята могли развлекаться – безобидно, весело, со сверстниками. Ведь студенческие годы – это самое классное время. Когда уже почти взрослые, отделились от родителей, но еще юные, шальные, жадные до впечатлений. А то разлетятся потом, и вспомнить-то нечего будет, кроме выпивок и шалостей. В Одимене ведь нет возможности общаться по интернету или телефону.

И я была права, студенты воодушевились. Поступали идеи и предложения. Под Штаб мне выделили в итоге не аудиторию, а одну из просторных гостиных. Я и не знала, что в университете есть подобные. Артур Гресс сам предложил мне этот вариант, внезапно вспомнив об их наличии в старинном замке, а я согласилась.

В нашу комнату натаскали стульев, скамеек и пуфов. Расставили побольше столиков. Выделили стеллаж под книги или блокноты. А для меня ближе к камину поставили аккуратный дамский секретер со стулом, кресло для отдыха и манеж для Софи. Даже не знаю, где его откопали. Меня просто поставили перед фактом, что вот этот квадратный загончик со сторонами чуть больше метра, для малышки Софи. Дно было устелено толстым тюфяком и сверху стеганым лоскутным одеялом.

Это было весьма кстати, так что Софи все время, когда мы с ребятами обсуждали проекты, проводила в манеже. К слову, я потом купила сама три подобные конструкции в городе и поставила в своей комнате, в аудитории и в лаборатории. Только утеплила их, чтобы Софи не мерзла. Они назывались тут не манежи, а клети для детей.

Рядом с секретером стояла переносная грифельная доска. На ней любой мог записать свое предложение или идею, и потом их все желающие обдумывали. Было уютно. И как-то все сразу приняли, что мое кресло и секретер неприкасаемы. Если по остальным местам, стульям, пуфам и банкеткам народ мигрировал, то никто никогда не предпринимал попытку присесть в кресло маэстрины или заглянуть, что скрывается под откидной крышкой-столешницей ее секретера. Хотя никаких секретов там не было, это все же не основная моя деятельность. А просто… для развлечения.

Но это я ощутимо забегаю вперед. Разумеется, все вошло в такой ритм и вид не с первого дня.

А пока шла подготовка к сессии. И к празднованию Дня поклонения богам.

Про чернокожего демона и того неизвестного, который заманил меня в портал, я не забыла. Но мне не позволял вмешиваться в расследование ректор. Я пыталась задавать вопросы еще несколько дней, но мне недвусмысленно дали понять, что не надо соваться. Вопросом есть кому заняться и без беспокойной маэстрины. У которой и так дел невпроворот: преподавательская деятельность, подопечные третьекурсники, маленький ребенок, чужой кот, собственный план покорения мира и должность заместителя по культуре.

– Мари, вам мало? – устало спросил Гресс. – Чуть-чуть притормозите. Все под контролем, вам не нужно лезть в ту область, в которой вы совсем не разбираетесь ни как алхимик, ни как обычный житель Одимена.

– Но я же беспокоюсь.

– Не нужно. Я не могу пока сам творить чары, увы, это так. Но есть иные способы. На днях жду одного человека, вот тогда дело сдвинется. Единственное, что вам надо знать: ни вам, ни Софи ничего не угрожает.

– Вы общались с тем мужчиной?

– Каким?

– Ну, демоном… Он снова приходил?

– Маша-а-а… Только вы могли назвать демона мужчиной, – покачал головой Гресс.

– В смысле? Ну, он же и есть мужчина. Просто другой расы и живет на другой планете. Я же не перестала быть женщиной, когда меня зашвырнуло сюда.

– И это меня бесконечно радует, – с теплотой в голосе ответил Гресс и опустил блеснувшие глаза. – Да, он приходил на мой вызов. Пентаграмма совершенно кривая, бестолковая, не сдерживает никого. Маузель Эстрелле следовало лучше учиться.

– И? Я про демона.

– Мы поговорили.

– И-и-и?

– И это секретная информация.

– А Эстрелла? Она ведь уехала?

– Я подавал запрос. Она мертва, Мари. Маузель Нервуд уехала отсюда, но до конечной точки не добралась. Она планировала пожить у моря и открыть там частную практику, как выяснилось. Но ее труп был найден в столице, просто никто не связал это событие с нами.

– Ничего себе… Так, может, она лишь посредник? И демона вызывала не для себя, а для… не знаю кого?

– Маэстрина, не надо вам это. Просто не вмешивайтесь, пожалуйста. Примите как факт, что есть области, расследование которых секретно даже для тех, кто невольно оказался в них впутан.

– А кто вам голову проломил и на помойку выбросил, вы уже узнали?

– Мари!

– Да что Мари-то?! Вы обещали рассказать, а сами только мне вопросы задаете, но в ответ ничем не делитесь. А я, между прочим, нашла зелья, которые помогут вам быстрее дырку в ауре зарастить! А вы!..

– А я не хочу, чтобы вы пострадали, Маша. Это политика, соперничество, мои давние дела, плюс нынешние попытки прибрать к рукам университет и должность. Мари, пожалуйста.

Я раздраженно поджала губы.

– Составите мне компанию на прогулке в город? Открылось новое заведение. По слухам, там отменные пирожные и горячий шоколад. Я бы с удовольствием сходил сам и угостил вас.

Я настороженно глянула на Гресса.

– Это свидание?

– Да. То есть нет, конечно, – тут же исправился он, так как я нахмурилась и собралась отказаться. – Вы можете взять с собой Софи. Просто прогулка коллег. Мне будет приятно угостить вас сладостями.

Я снова открыла рот, чтобы сказать нет, и он добавил:

– А еще там есть детская кухня. Какие-то печеные и перетертые фрукты, я не знаю точно. Но говорят, малышам их можно, даже таким маленьким, как Софи.

Я мысленно фыркнула. Кажется, кто-то неплохо узнал мой характер и понимал, что на романтическую прогулку я не пойду. Но на такое предложение вполне могу согласиться.

– Когда?

– В первый выходной день. Вы согласны? – улыбнулся магистр.

– Давно не пила горячий шоколад. Ладно. Но это не свидание, месье ректор. Просто прогулка коллег.

– Хорошо, – прикусил он щеку, чтобы улыбаться не так довольно.

А я подумала о том, что очень давно не была на рандеву. Что уже год ни с кем не встречалась. И что у меня нет приличной одежды, годящейся для встречи с симпатичным кавалером, пусть даже это и всего лишь «прогулка коллег». Ага.

Так что надо выбрать пару часов и сходить купить что-то новое. Мой гардероб потихоньку расширялся. Я не спешила, выбирала вещи тщательно и с умом. Из хороших тканей, элегантные, в меру строгие, но чуточку (самую малость) экстравагантные за счет пары деталей или хитрого кроя. Например, как моя рубашка с запонками. Женщины так не носят обычно, а мне нравилось.

Я люблю одежду, в которой не стыдно и перед студентами показаться, и на совещание преподавательское прийти, и в город выйти. Это был мой фирменный местный стиль. Но я дико скучала по банальным тертым джинсам, футболке, флиске и кроссовкам. А еще я страстно ненавидела дурацкие шляпы, но не могла пока придумать ничего такого, чтобы избавиться от них. Бейсболку, что ли, «изобрести» и запатентовать? Раз уж тут недопустимо выходить на улицу с непокрытой головой.

Ну что ж, я привыкла сразу выполнять дела, не откладывая. А потому сразу после того, как освободилась, переоделась, упаковала Софи в теплую одежку и зимний конверт, сунула ее в коляску и отправилась за стены Усача.

Если не считать разового визита за бальным платьем, когда меня выручила женщина, обшивающая девушек легкого поведения, одежду я покупала в двух местах. Вот и двинулась по проторенной дороге. Думаю, мне совсем не помешает новый костюм или платье. Свидание свиданием, но потом я буду носить его всю зиму – эту, и следующую, и, возможно, несколько последующих. Мода тут весьма статичная, если не разбираться в нюансах, отделке, форме выреза, количестве воланов и рюш. Решив для себя, что я за «вечную классику» с элементами экстравагантности, этой линии и держалась.

Выбрала себе в лавке комплект из приглушенного красного бархата. Короткий приталенный жакет и длинная неширокая юбка. К нему мне подобрали белую рубашку в черную тонкую полоску.

Красиво вышло, мне самой очень нравилось. Так я бы и на Земле рискнула одеться в театр или на прием.

Глава 7

Свертки с покупками мне сложили в нижнюю корзину коляски, и я отправилась в сторону ближайшей кондитерской, чтобы выпить чего-то горячего и покормить проснувшуюся Софи.

Мы уже добрались до нужного места, и тут меня кто-то окликнул:

– Монкар? Ты?!

Я обернулась и нос к носу столкнулась с персонажем из прошлого Мариэллы. Ее бывший знакомый, тоже учившийся в академии и, по совместительству, дружок отца Софи.

– Лю́двиг Ка́ссас… – озвучила я вслух имя, которое удалось подгрузить из памяти, оставленной мне в наследство.

– Монкар, что ты тут делаешь? Я думал, ты давно уехала в свою дыру и вышла замуж.

– С чего бы? – спокойно спросила я.

– Ты так внезапно исчезла из академии, ни с кем не попрощалась, бросила учебу…

– Не говори ерунды, Людвиг. Я сдала все экзамены экстерном, у меня диплом с отличием. А уехать срочно пришлось по семейным обстоятельствам. Ты-то чем занимаешься? Насколько помню, у тебя были большие проблемы со сдачей экзаменов все годы, сколько ты учился.

– Вижу, какие у тебя семейные обстоятельства, – ухмыльнулся парень, пропустив мимо ушей остальные мои слова. – Когда успела-то? Сидела же за книгами все время, глаз не поднимала. Мы-то думали, заучка Монкар – святоша, особенно после того, как отказала самому завидному парню курса. А она вон оно что… И кто же счастливый отец? И ты, выходит, уже не Монкар?

Вальяжной походкой Людвиг подошел ближе и заглянул в коляску. Всмотрелся, и ухмылка медленно сползла с его лица. Я даже не поняла почему, а он, выпрямившись, глянул на меня совсем иначе.

– Дочь Ма́ркуса?! – сипло выдавил он.

– С чего ты взял? – подняла я бровь.

– Брось, Мариэлла. Она его копия. Спорим, у нее светлые волосы и родимое пятнышко, похожее на листик клевера, на правом бедре? Маркус говорил, это семейное по отцовской линии.

– Людвиг, ты не ответил, что тут делаешь? – спокойно спросила я, проигнорировав его слова.

Родимое пятнышко у Софи имелось, и да, в форме листочка клевера. Только очень маленькое, ведь и сама она еще крошечная. Но я не знала, что это генетически передается в ее роду.

– Вы успели пожениться? Но Маркус ничего не говорил… – продолжал рассуждать парень. – Наоборот, он страшно злился на тебя, ты сорвала ему пари. То есть…

– Я в курсе о пари, не утруждайся ложью, – закатила я глаза. – Ладно, я пошла. У меня мало времени, да и погода не располагает к уличным беседам. – Я тронула коляску, чтобы уехать.

– То есть вы все же успели до того, как он погиб. Но в какой момент? Когда ты пропала из виду на пару недель? Но ты ведь уезжала к своей бабке… Не понимаю…

– Отстань, Кассас, – отмахнулась я. И тут до меня дошло. – Погоди! Маркус погиб? Когда?

– Ты издеваешься?! – опешил парень. – Все столичные газеты об этом успели написать, пока маркиз Нобль не изъял тиражи и не заткнул рты прессе, чтобы не полоскали имя его сына. Труп Маркуса нашли в подворотне. Точнее, сначала он исчез на несколько дней, никто не мог отыскать, ни магией, ни даже по кровной связи. А потом обнаружили уже мертвым на улице. Не читала?! – поймал он мой удивленный взгляд. – Его… это… ну, оскопили, отрезали голову, кисти рук и все это трупу на колени сложили. А хотя… Тебя же тогда не было в столице, да, точно, ты как раз у бабки была… Но газеты могли успеть дойти и туда, все же такой кошмар.

Я ошеломленно моргнула. Ни у какой бабушки Мариэлла тогда не была. Она сначала неделю находилась в плену, в блокирующих магию оковах, избитая, замученная, едва живая. А потом лежала в лазарете, где ее вытаскивали с того света.

– Мне это было неизвестно, – наконец выдавила из себя. – Но, знаешь… Мне его не жаль. Он был той еще гнусной мразью. – Я вскинула руку, так как Людвиг открыл рот, чтобы возмутиться. – Не отрицай. Я это знаю, ты знаешь, да вся академия в курсе. Мир стал чище, когда из него исчез Маркус Нобль. Надеюсь, ему и в посмертии гореть в вечных муках. А что расследование? Нашли виновных?

– Нет. В газетах писали, что это, скорее всего, месть.

– И судя по всему, за то, что он придумывал головой, делал руками и детородным органом. Надо же… – Я хмыкнула и вынесла вердикт: – Заслужил!

– Да как ты можешь?! – захлебнулся негодованием Кассас.

А я подняла на него взгляд и улыбнулась. И, вероятно, что-то такое было в моей улыбке и выражении глаз, что парень заткнулся. Осмыслил и осторожно спросил:

– То есть он тебя… И ты… А этот ребенок… Я не знал. Монкар, честно, не знал. Я, конечно, не образец нравственности, но никогда не опускался до насилия. Но, погоди… Выходит, дочка Маркуса – это единственная наследница рода Нобль. Почему ты не связалась с отцом, в смысле, с ее дедом? Это ведь…

– Людвиг, это не твое дело, – вкрадчиво произнесла я. – Моя жизнь, жизнь моего ребенка, кто чей наследник – все это вообще никак тебя не касается.

– Мариэлла, ты не права, – поджал он губы. – И я не враг тебе. Мы уже взрослые, мы маги, мы дворяне, в конце концов. Ты должна понимать… У отца Маркуса больше нет наследников. Совсем. Он последний в роду. Если нет родной крови, то все перейдет к побочным линиям. Тебе нельзя упускать такой шанс и лишать своего ребенка всего.

– О, поверь, все, что надо, у моей дочери есть. А вот чего ей не надо, – выделила я интонацией, – так это такого дедушки. Он вырастил чудовище. И его нельзя на пушечный выстрел подпускать к другим детям. И я так и поступлю. И близко никого из рода Нобль не будет рядом со мной и моим ребенком.

– Так нельзя! И я этого не оставлю, он должен знать.

– Людвиг, не лезь в мои дела! – отрезала я. – От тебя и твоего дружка, чтоб ему и на том свете корчиться в страданиях и муках, одни несчастья. Держись от меня подальше.

– Может, я могу чем-то помочь? – отмахнулся он. – Жилье? Работа? Ты не выглядишь бедствующей, но, зная тебя, не поверю, что ты у кого-то на содержании. Нашла работу? Но с ребенком?.. С деньгами могу помочь. Не очень много, я не слишком богат, но на какое-то время хватит. Ты только скажи.

Я удивилась. Похоже, мальчик действительно повзрослел и многое переосмыслил после страшной смерти заводилы их компании. Был еще третий, но Мариэлла не интересовалась их судьбой. Ей свою-то вывезти трудно было. Я по-новому взглянула на Людвига Кассаса.

– Ничего не нужно. У меня все в порядке. Есть и жилье, и работа, и деньги. Ты-то чем занимаешься?

– Да я то тут, то там… Сама знаешь, как сложно найти хорошую работу. Но отец помогает, и я…

– Маэстрина! Маэстрина Мари! – вдруг окликнули меня сзади веселые голоса.

К нам подошла веселая толпа моих третьекурсников. Девчонки с румяными лицами, парни улыбающиеся. У всех коньки, а я в очередной раз подумала, что многое проходит мимо меня. Вот, оказывается, где-то в городе залили каток, и молодежь ходит развлекаться. А я ни сном ни духом.

– Софи, привет, лапушка! – склонился над коляской Алекс Трезон и засюсюкал: – А у кого носик красный? У нашей красивой девочки, да? Не замерзла, крошка?

Проснувшаяся Софи что-то мяукнула в ответ и завозилась.

– Вы кататься или уже все? – спросила я студентов и быстро вытерла рот малышке, чтобы не обветрились на холоде губы. Платочек положила тут же, рядом с головой.

– Уже покатались. Было здорово! Маэстрина, сегодня в Штабе собираемся? Приходить вечером? – спросила Алента.

– Ты чего? – пихнула ее Аврора. – Сегодня же факультатив. Маэстрина обещала нам рассказать про новый хитромудрый эликсир.

– Точно… – несколько заторможенно отозвалась я. – Факультатив и новый эликсир. Так, погодите. А сегодня разве у меня вы? Вроде же после ужина пятый курс должен прийти.

– Разве? Да не, пятый завтра. Сегодня у вас мы. Вы забыли о нас? Маэстрина, как вы могли? Вы разбили мне сердце! – принялся валять дурака Макс Анкер.

– Фалькор, а расскажите-ка мне рецепт зелья для улучшения памяти, чтобы ваш склеротичный однокурсник не путал меня. Потому что факультатив у вас все же завтра, а сегодня у меня по плану пятый курс. И рецептуру сердечных капель, – повернулась я к рыжему третьекурснику. – Надо срочно спасать вашего приятеля.

Парни заржали, Энтони Фалькор схватился за голову, а потом принялся трясти друга как грушу, патетически приговаривая:

– Живи! Только живи! Я тебе искусственное дыхание сделаю. И массаж сердца!

– Фу! Дурак! – принялся отбиваться Макс. – Мне искусственное дыхание сделает маэстрина, она-то точно умеет, она же преподаватель.

– Сам дурак, станет она тебе его делать. Мечтай! Ну, давай же я, дружище!

– Отвали, слюнявый идиот! – гогоча до слез, отпихивал его Макс.

Вся компания захохотала, попрощалась со мной и двинулась в сторону Усача. Я, посмеиваясь, проводила их взглядами.

– Маэстрина? Преподаватель? Штаб и факультатив? – спросил забытый мной Людвиг. Я думала, он ушел, пока я разговаривала со своими студентами, но он внимательно слушал.

– Точно! – подняла я указательный палец. – Факультатив, про который я забыла. Надо срочно возвращаться, кондитерская отменяется.

– Мариэлла, ты преподаватель в университете?! Серьезно?!

– Я очень хороший преподаватель, Людвиг. Первоклассный!

– Но ребенок… – Он ошарашенно перевел взгляд на коляску. – Софи? Ты назвала ее Софи?

– А малютка Софи Монкар всегда со мной. Ладно, счастливо, Людвиг. Мне пора.

– Софи Монкар… – покачал он головой и перехватил меня за рукав. – Погоди… Подумай о моих словах. Ты неправа. Она Софи Нобль, единственная наследница старинного рода.

– Нет. Софи Монкар – моя наследница. И никакого отношения к роду Нобль не имеет. Ладно, мне пора.

– А ты изменилась. Говорю с тобой и совсем не узнаю… Такое ощущение, словно беседую с другим человеком. Куда делась тихая мышка Мариэлла?

– Мышка выросла и стала хищной кошкой, – усмехнулась я.

Кивнула парню, развернула коляску и повезла к Усачу. Время возвращаться в мою реальность. Жизнь Мариэллы давно осталась в прошлом вместе с академией и всеми ее бывшими знакомствами. Ни одно из них, кроме краткого общения с прежним ректором Усача Кастором Грессом, не принесло ей счастья. Было и прошло.

А про смерть отца Софи я подумаю немного позже.

Не могу сказать, что меня расстроила встреча с Людвигом. Мои струны души он не потревожил, так же, как и новость о жестоком убийстве Маркуса Нобля.

Было в том парне что-то такое… Да простят меня все моралисты, но я считала, что Маркус заслужил смертную казнь. Не такую страшную, конечно, но… Я анализировала доставшиеся мне от Мариэллы сумбурные воспоминания о пребывании в плену, полные паники, отчаяния и боли. Весь тот ужас, что ей пришлось пережить.

Маркус Нобль был чокнутым психопатом. Мариэлла не отдавала себе отчета в том, что видела и передала мне. Но у меня было время осмыслить, прокручивая в голове кадры триллера, который мне достался. Девушка была не первой жертвой в том домике. И Маркус не выпустил бы ее оттуда живой. Я отчетливо вдруг это осознала. Он был садистом и, кажется, серийным убийцей. А Мариэлла оказалась единственной из приличных дам, к тому же его однокурсницей.

Вспомнились темные подсохшие брызги и бурые пятна, которые Мариэлла видела на стене. Смазанный отпечаток окровавленной ладони на полу под кроватью. Кого-то тащили, и этот кто-то отчаянно цеплялся за пол израненной рукой. И платье… Совершенно точно в шкафу висело женское платье с оторванным рукавом, а юбка была залита чем-то то ли багровым, то ли коричневым.

Я аж застыла на месте, припомнив картинку. Это не так-то просто, вытаскивать из полученной чужой памяти нужные мгновения и стоп-кадры. Медленно покрутила головой, словно при погружении в виртуальную реальность, осматривая интерьер того места. Поворачиваясь, смотрела вперед, но видела не улицу Азкена. Стены, мебель, потолок с паутиной в углу, посуда в буфете, окно со слегка задернутой шторой… Первый этаж, но высокий, значит, есть подвал. А напротив – знакомое Мариэлле место, таверна с неплохой едой и сладкими пирогами. Там всегда толклось много девушек, покупали на вынос выпечку с орехами, ягодами и яблоками.

Ну надо же… Я знаю, где это. Даже адрес всплыл в памяти. Его знала Мариэлла. И я поняла, где именно и в каком доме она была заперта. Интересно, тот дом был у Маркуса в собственности или арендован?

– Маэстрина Мари! – тронул меня кто-то за локоть. – Маэстрина! Вам нехорошо?

Я вздрогнула и захлопала глазами, возвращаясь в реальность. Рядом обнаружились пятикурсники, как раз те, у которых я сегодня должна провести факультатив.

– Маэстрина, вам нехорошо? Вы уже несколько минут стоите с застывшим взглядом и не слышите, как мы к вам обращаемся. Мы вас издалека увидели, – проговорила Анна Дифре.

– Добрый день, студенты, – сделала я попытку улыбнуться, но, кажется, не вышло. – Да так… Накатило. Встретила кое-кого, новости узнала.

– Плохие? Кто-то умер? У вас такое лицо… – спросила подружка Анны, Эмма Нофлекс.

– Кто-то умер… – медленно повторила я.

Ребята переглянулись, а я взяла себя в руки. Тряхнула головой, натянула на лицо более вменяемое выражение и спросила:

– Вы уже нагулялись? Про факультатив все помнят?

– А как же, – подобрался ближе Люсьен Вебер. – Маэстрина, а давайте-ка, я повезу коляску с Софи. Вы совсем заиндевели, вас и снегом засыпало. Хотите выпить? У нас есть коньяк.

– Вебер, это ужасно непедагогично, но знаете, хочу. Давайте ваш коньяк.

Кто-то из парней сунул мне маленькую фляжку. Я отвинтила крышечку, глотнула. Огненный ком скользнул в горло и ухнул в желудок. Я же прокомментировала:

– Неплохой купаж, месье. Где брали? – И, сделав второй глоток, вернула фляжку.

– А вы разбираетесь в коньяке, маэстрина?

– А вы полагаете, студенты, что я родилась только вчера и не пила ничего крепче чая? – со смешком спросила я. – Только на территории университета чтобы я не видела у вас спиртного. Правилами запрещено, а я все-таки преподаватель и должна этих правил придерживаться. Так, все, я в норме. Идемте в универ. Люсьен, вы довезете Софи?

– А как же! А хотите, мы вам скажем, где покупали коньяк? Там еще и вина хорошие. И ликеры.

– Разумеется, хочу. Я-то не студент, мне можно покупать, проносить и употреблять. Кофе с ложечкой коньяка или сливочного ликера – прекрасная вещь, чтобы согреться, маузель и месье.

Вебер хохотнул и повез коляску, а меня тут же подхватил под локоть Чейз Плойден.

– Маэстрина, держитесь, скользко. Намело, и не видно лед на мостовой.

– Благодарю, Чейз. Да, погода нас сегодня не балует. Как вы погуляли? Где были, что интересного видели? На каток не заходили?

– Заглядывали. А мы еще купили вкусненького, съедим.

В университет я вернулась с пятикурсниками. А учитывая время на часах, в общежитие заходить мы не стали, сразу отправились в аудиторию, где у нас проходили факультативы. К нужному часу туда подтянулись и остальные. Сладости съели сообща, меня тоже угостили, естественно. Коньяк парни допили, а я сделала вид, будто не заметила.

Глава 8

Поздно вечером, ближе к полуночи, когда я сидела в кровати с книгой по истории королевства Изар, в котором сейчас обитала, в дверь постучали. Я встревоженно накинула халат и поспешила открывать. Что-то случилось, раз уже в ночи ко мне кто-то нагрянул? Никогда такого не бывало.

В коридоре обнаружился ректор.

– Что произошло?! – перепугалась я. – Демоны? Студенты?

– Что? – моргнул он. – Нет. Нет! С чего вы взяли?

– Фух… Вы меня напугали, магистр. Такое время, и вдруг визит. Слушаю вас.

– Мари, студенты шепчутся, что видели вас в городе. Что вы кого-то встретили и этот кто-то, вероятно, вас страшно расстроил и напугал, потому что вы были слегка не в себе.

– Я была не в себе?

– Ребята считают, что да. И думают, что вам угрожали. Или вообще магически воздействовали.

– Что? – Я озадаченно покачала головой. – Нет. Ничего такого. Просто… персонаж из прошлого, который узнал о Софи.

– О… Родственник?

– Нет. Просто общий знакомый… – Быстро глянув в коридор, никого из соседей я не увидела, но все же по привычке понизила голос. Еще не хватало, чтобы кто-то подслушал мои слова. – Я не знаю. Он считает, что я должна найти дедушку Софи. И он рассказал мне о… том человеке. Как он умер.

– Вот как? – Что-то такое мелькнуло в глазах Гресса. Словно он что-то знал или догадывался, а сейчас получил подтверждение. – Расскажете?

– Его… нашли с отрезанной головой, руками и гениталиями. Тогда же, давно. Почти сразу после… И оказывается, было расследование. – Я поежилась.

– Вам его жалко?

– Мне стыдно признаться, но нет. Ни капельки. Просто новость выбила из колеи. Я была не готова.

– Мари, вы знаете, что там произошло? Память сохранилась? Мы можем поговорить?

– Да не о чем там говорить, – вздохнула я. – Я безумно сочувствую девушке, но ее боль – не моя, вы же знаете. Я всего лишь наследница произошедшего, если можно так выразиться.

Выражалась я довольно туманно, хотя заметила, что ректор накрыл нас звукопоглощающим щитом сразу же, как я открыла дверь. Его магия возвращалась неторопливо, неохотно. Дыра в ауре еще не затянулась, хотя он пил эликсиры, которые я ему приготовила по рецептам, найденным в книгах мэтрессы некромантии Аухе́лии Бро́дес. То есть лекарства действовали, хоть и медленно. И сейчас магический дар магистра Гресса медленно, по капле, но восстанавливался. Его уже хватало на мелкие бытовые вещи, вроде зажечь свечу или поставить щит от прослушивания. Это то, что я видела. Практиковал ли он иные заклинания, мне неизвестно.

– Маша, я бы хотел… – Он помялся, бросил взгляд в глубь коридора, где прошелестели чьи-то шаги. – Хотел, чтобы вы знали. Я помогу, чем смогу. И я на вашей стороне.

Я чуть склонила голову к плечу, глядя на Гресса. Его слова прозвучали с интонацией не коллеги или начальника, а испытывающего симпатию мужчины. Но это ведь не отменяет условия моего бытования и обременения. Он шеф, я его подчиненная, как и остальные преподаватели. Он-то холостяк, а я вроде как мать-одиночка с внебрачным ребенком в условиях консервативного зашоренного общества. Мне не простят, если я оступлюсь. И хотя мне Артур нравился, очень нравился, что уж там… Но…

«Хочу ли я, могу ли я… Магнолия…» – в памяти всплыл старый анекдот из моей беззаботной прошлой жизни на Земле.

Пауза затянулась, Артур не дождался моего ответа. Чуть поклонился, прощаясь, и уточнил:

– Завтрашняя прогулка в силе? Вы составите мне компанию, Маша?

– Да, – заставила я себя улыбнуться. – С удовольствием.

Утром во время завтрака магистр Кью́сек поинтересовался:

– Маэстрина, что-то случилось со студентами? Месье ректор так поздно к вам заходил…

Ах вот кому в полночь не спалось и кто бродил, пытаясь услышать, о чем мы беседовали.

– Нет, к счастью. Хотя я тоже сначала всполошилась. Все же, когда тебя ночью будит ректор, – это определенно повод для некоторой паники. Я аж снова студенткой себя почувствовала. – У меня вырвался смешок.

– Так что же произошло?

– Студенты отчего-то решили, что я приболела. Вот магистр Гресс и заглянул после окончания своего рабочего дня, узнать, все ли в порядке и не требуется ли мне помощь лекаря, а студентам – замена преподавателя на лекции.

– Вы плохо себя чувствуете, Мари? – заботливо спросила магистр Нора Хавьер. – Отчего студенты так решили?

– Да я вчера как-то остро среагировала на погоду и снегопад, плюс усталость, а до этого общалась со знакомыми. И надо ж было такому случиться, что именно в этот момент на меня наткнулись пятикурсники. Вот они и решили, что со мной что-то случилось и мне нужен лекарь. Но все в порядке, я уже выпила нужные бодрящие зелья, и сегодня все хорошо. Кстати, дамы, я пару дней назад вычитала интересный рецепт тонизирующего лосьона для кожи. Автор уверяет, что кожа после него – как попка у младенца. Планирую себе приготовить, поскольку мороз и холодные ветра мне не на пользу.

Все тут же уставились на довольную жизнью младенца-Софи и рассмеялись.

– Мари, я не откажусь, – с улыбкой отозвалась Нора.

Ее поддержали еще несколько дам-преподавательниц.

К свиданию с Артуром Грессом я готовилась ответственно. Покончив с рабочими вопросами, вернулась в общежитие, переоделась во вчерашнюю обновку. Софи тоже подготовила к прогулке и визиту в кондитерскую. Здесь, как и на Земле, в таких местах можно было снять верхнюю одежду и с комфортом устроиться за столиком. Не везде, конечно, а в приличных местах для обеспеченной публики. Были и совсем уж низкопробные заведения, кабаки, небогатые таверны. Я в такую случайно один раз зашла, не зная местных реалий. Увидела обстановку и публику и выскочила как ошпаренная. А потом еще улепетывала, потому что за мной увязался какой-то пьяница. Отпугнула магией, а то бы и не справиться было.

Выглянув в окно, увидела у крыльца ректора. Он стоял с независимым видом, надевал перчатки и осматривал окрестности. Так и не подумаешь, что он кого-то ждет. Просто руководитель размышляет о своей вотчине, все ли в порядке.

Я улыбнулась, застегнула одежки Софи, усадила ее в коляску, обычно стоявшую у двери, и мы вышли в коридор. Кстати, про коляску. Учитывая бытовую магию и возможность убирать грязь и снег буквально одним щелчком пальцев и незначительными магическими затратами, колеса детского транспорта и он сам всегда были чистыми.

– Магистр, – окликнула я Гресса, выкатив коляску на крыльцо.

– Маэстрина, – повернулся он к нам. – Как ваше настроение?