Ненавижу любить тебя бесплатное чтение

Алиса Ковалевская
Ненавижу любить тебя

Пролог

Карина

Уверена: если бы не обещание, данное мне отцом ещё в прошлом году, фигушки он разрешил бы собрать всех дома. Но слово, как говорится, не воробей. Так что пришлось папочке предоставить квартиру в моё полное пользование в обмен на сданные с первого раза экзамены.

– Чего тебе?

Рядом стоял одноклассник. Сафронов. Конечно, кто ещё это мог быть?

– Давай отойдём. – Он показал на дверь. Музыка играла громко, но не настолько, чтобы не слышать друг друга.

Я помедлила. Не отстанет ведь. Подруга ждала, что я скажу. Отошью или нет.

– Ну пойдём.

Кирилл отвёл меня к пустому диванчику. Виднеющийся как на ладони из панорамного окна ночной город мелькал огоньками.

Придержав подол вечернего платья, заказанного у итальянского дизайнера специально для выпускного, я посмотрела на Кирилла из-под ресниц. Он сунул руку в карман. Достал коробочку.

– Это что?

– Подарок. – Открыл её.

Внутри оказалась подвеска. Взяв, я рассмотрела её со всех сторон. Дешёвое барахло. Даже не золото – серебро с невразумительными камешками.

– Будешь моей девушкой? – вдруг спросил он.

Несколько секунд я смотрела на него молча. Он серьёзно? Не удержалась и засмеялась. Взяла его за руку и вложила подвеску.

– Ты посмотри на себя, Сафронов! Ты кто такой?

– Карина…

Он напрягся. Одноклассники начали обращать на нас внимание. Давно надо было показать ему, где его место. Хотя… его ухлёстывания порой забавляли.

– Что? Мальчик-попрыгайчик. Я в Гарвард поступаю, Кирилл. Гар-вард! А ты кто?

– А я собираюсь выиграть чемпионат Европы.

Я фыркнула. Возле нас стали собираться ребята. Машка шепнула что-то своему недотёпе Феньке. Нашла тоже, с кем замутить.

Кирилл сжал зубы. Божечки, да он злиться умеет!

– Так вот выиграй для начала хоть что-нибудь, а потом подкатывай.

– Ты же говорила…

– Что я тебе говорила? Пару буковок на дереве вырезать тебе дала? Тоже мне! Твоё фигурное катание – фуфло. Спорт для девочек. А я с девочками не встречаюсь. Так что отвали, Сафронов.

– А если я Олимпиаду выиграю? – вдруг спросил он тихо.

Я засмеялась. Выиграет он!

Кирилл злился всё сильнее. Я улыбнулась.

– Ты – никто. Твоя мать полы моет в школе. Какая тебе Олимпиада?

– Такая же, как тебе Гарвард, – процедил он. Швырнул подвеску на диван и пошёл к двери.

Я проводила его взглядом. Одноклассники примолкли, кто-то свистнул.

Ко мне подошла Машка.

– Зря ты так.

Вот уж её мнение интересовало меня в последнюю очередь. Я пожала плечами и взяла с тарелки тарталетку с икрой. Папочка постарался, чтобы праздник удался. Покрутила и положила на место. Посмотрела на одноклассников и улыбнулась.

– Давайте зажжём эту ночь. С новой жизнью! – Я подняла бокал шампанского. – И… пусть эта жизнь будет охрененная!

Глава 1

Семь лет спустя. Карина

Новость о встрече выпускников стала для меня неожиданностью. В последние годы я почти не общалась с бывшими одноклассниками. Да что там, вообще не общалась. Не до того было.

– Ты уверена, что его не будет? – уточнила у Дашки на всякий случай, когда такси остановилось у ресторана.

Узнав, по сколько все скидываются, чтобы арендовать его на вечер, я хотела отказаться. Но не отказалась. Когда я была где-то в последний раз? Придётся, конечно, ограничить расходы на ближайший месяц, но вида, что у меня что-то не так, я не подам.

– Куда ему до нас, – ответила подруга, выходя из машины.

Пришлось последовать за ней, хотя в последние минуты я стала сомневаться, стоит ли идти.

Бывшая одноклассница оправила плащ. Оглянулась на меня. Я прочитала название на вывеске. Да уж, куда ему до нас.

– Карин, ну что ты как неживая!

– Да иду я.

Я поправила сумку. Когда-то сидящее идеально платье стало свободно в бёдрах. Похудела. Оно и не удивительно: в последние месяцы я вертелась как белка в колесе.

Догнала Дашку уже в дверях.

– А если придёт?

– Придёт и придёт, – уже с раздражением ответила она. – Ты же не девчонка, Карин. Может, перестанешь?

Может, и перестану. И правда не девчонка. Только если бы она знала чуть больше, понимала бы, как это для меня важно. Слава богу, она не знала.

Встреча одноклассников… Сколько лет прошло с выпускного? Семь? Подумать только…

Входя в ресторан, я мысленно взмолилось об одном: только бы он не появился. Только бы не встретиться с ним. Он от души посмеётся, увидев меня сейчас. Замученная, в старом платье… И это не беря в расчёт остальное. А ему наверняка доложили и о моём неудачном замужестве, и о крушении жизни.

* * *

Что Дашка, будь она неладна, соврала, стало ясно сразу же. Мне, дуре, стоило бы раньше подумать: откуда ей знать, будет он на встрече или нет?! Её нынешний удел – стразы на ногтях и помещающиеся в клатч собачки. Вот только я себе не то что стразы не могла позволить, плохенький маникюр – и тот не всегда.

– Да ладно, – донёсся до меня голос бывшего одноклассника, – не выкатывай яйца. Сафронов нас всех обскакал.

– Кстати, он обещал медаль показать…

Нервно сжав ножку бокала, я отошла в сторону.

Сафронов-Сафронов-Сафронов. Его фамилия звучала вот уже битый час из каждого угла. Добился успеха? Да не он один добился успеха!

Шум вдруг смолк. Что случилось, я поняла мгновенно.

Сердце бухнуло о рёбра и полетело вниз. Как в замедленной съёмке, я обернулась. Это действительно был он – тот, кого я когда-то высмеивала. От него веяло небрежностью: лёгкая щетина, джинсы и расстёгнутый пиджак, надетый на футболку. В руках – большой плюшевый медведь. Несколько лет назад я бы посмеялась, появись он с медведем, но сейчас было не до смеха.

Взгляд Кирилла остановился на мне, хотя к нему уже подошло несколько наших одноклассников. Я стиснула бокал сильнее, когда он, кивнув кому-то, направился прямо ко мне.

– Привет, Кари. – Он не рассматривал меня, не усмехался. Даже в глазах не было пренебрежения.

А я почувствовала себя убогой.

– Привет, – выдавила кое-как.

Помнит ли он это платье? Видел меня в нём раньше или нет? Как ни пыталась, вспомнить не выходило.

Кирилл отодвинул поднос с напитками и посадил медведя на столик передо мной. Кивнул на него.

– Привёз тебе подарок.

Вот теперь он улыбнулся. Только уголками губ, кривовато.

– Достался мне на Играх. Подумал, тебе понравится.

– Не стоило.

– Да ладно. Почему нет?

От него пёрло самоуверенностью. В ауре его силы я просто потерялась. Нет, это платье он не видел. Точно не видел.

Один из одноклассников хлопнул его по плечу, пожал руку.

– Показывай, – потребовал с усмешкой. – Ты, чертяка, наделал шуму. Моя Машка вставала в четыре, мать её, утра, чтобы посмотреть на тебя. Но, блядь, это того стоило!

Оба глухо, по-мужски, засмеялись. Ещё раз пожали руки. Кирилл похлопал друга по спине и подмигнул той самой Машке.

Из моих бывших одноклассников получилась отличная пара. Когда-то Маша была моей подругой, но стоило ей начать встречаться с Афанасием, дружба разладилась. И увы, по моей вине.

– Ты их всех сделал, Кир, – улыбнулась она. – Боже! Когда ты прыгнул этот четверной, а потом ещё один…

Я чувствовала себя лишней, но отойти не решалась. Не могла. Ребро ладони соприкасалось с плюшевым медведем, а пустой бокал оттягивал руку, хотя был лёгким.

Дура!

Кирилл сунул руку в карман пиджака. Секунду спустя на столе красовалась золотая олимпийская медаль. Вокруг нас собрались все, кто был на вечере. Неожиданно Кирилл приобнял меня.

– Как тебе? Красивая, правда?

Я засмотрелась на медаль, как и остальные. Подняла голову. Кирилл не сводил с меня взгляда.

– Я же говорил, что стану чемпионом. А ты не верила.

Только я хотела ответить, он поднял руку выше, к вырезу на спине. Чувственно провёл по голой коже. Я неровно выдохнула, но отойти так и не смогла. Даже не попыталась. Его демоническая полуулыбка, о которой в последние годы не упомянул только ленивый, завораживала. Тысячи болельщиков по всему миру, золото в личных соревнованиях и в командных четыре года назад, а теперь ещё два. Четырёхкратный олимпийский чемпион, вот кем стал Кирилл.

– Тост! – провозгласил Афанасий – его лучший друг. – За бесконечные возможности нашего парня! Ты, Кирюха, сделал не только всех на этих Играх, но и всех нас!

Одноклассники поддержали. Кто смехом, кто улыбками. Кто-то принялся хлопать в ладоши, подтянулись и остальные.

Кирилл снисходительно улыбался.

– Спасибо, – сказал он, когда все умолкли. Сделал широкий жест в сторону двери. Все посмотрели туда. Официант вкатил тележку с огромным тортом в виде олимпийских колец. Ещё один – с дорогим алкоголем.

– Ты ж, мать твою, – присвистнул Афанасий.

Машка подошла и смачно поцеловала Кира в щёку.

– Я всегда знала, какой ты классный.

Меня раздирало обидой и досадой. Одноклассники потянулись к торту, и в конечном итоге мы с Киром снова остались наедине, если не считать медведя.

– От меня поздравления примешь? – спросила тихо.

– Смотря как будешь поздравлять, – ответил он так же тихо и повернул меня к себе. – Столько всего случилось, а одно не изменилось… – Провёл вдоль позвоночника. Вторая рука опустилась ниже, почти мне на задницу. – Ты всё такая же красивая, Каринка.

Поглаживал – и при этом неотрывно смотрел в глаза. Я и сама не поняла, как получилось, что он вывел меня на центр зала. Музыки почти не слышала. Кирилл вёл в танце, и я безропотной овцой следовала за ним. Я тоже вставала в четыре. И тоже не пропустила ни прокат его короткой программы, ни произвольной. Ни командные соревнования, ни даже показательный номер, который уже не мог повлиять на золото. Да и не смог бы, потому что его, как и всё остальное, Кирилл откатал безупречно.

Он продолжал поглаживать меня по голой спине. Руки покрылись мурашками, низ живота неожиданно стянуло.

– А как твои дела, холодная девочка?

Холодная девочка. Я вздрогнула. Никто не называл меня так, кроме него. Язык словно распух и перестал слушаться.

– Всё хорошо, – выдавила дежурное враньё.

Он мягко улыбнулся и развернул меня в такт музыке. Сжал ладонь. Мы встали у столика, и Кирилл, вложив мне в руку бокал с шампанским, показал на ребят.

– Извини, нужно уделить им время. Я скоро.

Мне только и оставалось, что смотреть ему вслед. Мелкими глотками я пила шампанское, думая, что прийти сюда было плохой идеей. Кожа пылала в местах, где Кирилл касался меня, плюшевый медведь таращился стеклянными глазами.

Присев на ближайший стул, я попыталась отыскать среди остальных Кира. Сделать это труда не составило. Он был в центре внимания. В руках его появилась бутылка виски. Один из одноклассников похлопал его по плечу, когда он, свинтив крышку, плеснул каждому в стакан. В том числе и себе. Маленькая щупленькая Нелли подошла и встала рядом. Он приобнял её, что-то сказал, и она заливисто засмеялась.

– Я не… – разобрала я её звонкий голосок.

Дальше не расслышала, но, судя по тому, что Кир откупорил другую бутылку, догадаться было нетрудно. Бокал у меня в руках незаметно опустел. Я взяла другой. Шампанское было сладким и воняло дешевизной. Как раз мой уровень.

Невесело усмехнувшись, я сделала большой глоток. Встретилась с медвежьим взглядом.

– А когда-то звездой была я, – сказала то ли ему, то ли самой себе. Коснулась стоящего около него пустого бокала своим и, отпив, опять нашла Кирилла. Нелли всё тёрлась рядом. Конечно! Она же мечтала пойти с ним на выпускной. С другой стороны стояла высокая, как каланча, Анька. Ещё и туфли натянула на каблучищах.

Второй бокал тоже опустел. Пузырьки ударили в голову, но поняла я это, только когда встала.

– Ох ты ж… – выдохнула, ухватившись за край стола.

Несколько пар танцевало в центре зала. Среди них были и Кирилл с Нелли. Пока я давилась дешёвым игристым, он ни разу не вспомнил обо мне. Да и зачем?

Предательская горечь жгла душу. Сама виновата.

Нелли привстала на носочки, Кир склонился, и она что-то зашептала ему на ухо. Остатки шампанского я допила из бутылки залпом и присела на край стола. Медведь будто погладил меня мягкой лапой.

– Я жалею, – сказала ему. – Хотя… Какая тебе разница? Ты всё равно ничего не понимаешь.

Музыка изменилась, из медленной перешла в ритмичную. Кирилл вдруг оказался рядом.

– Ты сегодня в центре внимания. – Получилось с долей злости. – Хотя ты, наверное, привык?

– Привык.

Кирилл взял бокал. Понюхал, пригубил и с отвращением поставил на стол.

Я икнула. Тихо засмеялась и приложила руку к губам. Взяла такой же себе.

– Дурацкие пузырьки…

– Мне нужно ехать, Кари.

Я подняла взгляд. Кирилл смотрел мне в глаза, и от этого его взгляда, стало жарко и холодно одновременно.

– Поедешь со мной? – тихо спросил он, коснувшись моей руки.

Нет, он не просто касался. Взял ладонь и большим пальцем выводил спираль. От центра шире и шире, а потом обратно. И продолжал смотреть.

Я хотела сказать, что не могу. И руку хотела убрать.

Но не смогла.

– Помнишь, ты говорила, что я вначале должен чего-то добиться, а уж потом…

От его тихого, бархатного голоса стало ещё жарче.

– Не надо, Кирилл. – Не хотела, но в голосе промелькнула просьба. Я собралась с силами и повторила:

– Не надо. Давай не будем о прошлом.

– А как насчёт настоящего?

Вновь эта демоническая полуулыбка, лишающая воли. Я слышала смех, слышала возгласы, но видела только его.

Кирилл посмотрел в сторону. Мне тоже пришлось. К нам приближались две девушки. Вернее, бабы. Потому что узнать в расползшихся коровах прежних семнадцатилетних девчонок было трудно.

Кирилл заулыбался так, словно они были победительницами конкурса «Мисс Вселенная». Когда только появились? Я и не заметила, как они вошли.

– Софка, Настька! – Он взял два бокала и дал каждой. – Вы тоже тут. А я слышал, у вас по двое на нос.

Одна заулыбалась. Лицо её не стало от этого менее круглым.

– Скоро третий. – Она похлопала себя по животу и вернула Киру бокал.

Пока они трепались ни о чём, я молчала. Только сердце выдавало тревогу и нерешительность. Пила шампанское, а в голове звучал голос Кирилла.

«Поедешь со мной?»

За несколько лет я лишилась всего, он же стал живой легендой. И даже ничего не знающий о фигурном катании человек не мог не слышать имени Кирилла. Кирилл Сафронов – четырёхкратный олимпийский чемпион, гордость России, человек, вписавший своё имя в историю.

Пузырьки шампанского щекотали горло, разум туманился всё сильнее.

Когда уродины отошли, Кирилл повернул меня к себе за локоть.

– Так пойдёшь?

Его взгляд пронзил меня насквозь. Оставленная им невидимая спираль на ладони вспыхнула.

– Я уезжаю.

Я была слишком пьяна, чтобы принимать решение. Может, именно это он и прочитал в моих глазах, потому что решил сам:

– Пойдёшь.

Кирилл повёл меня к выходу. Я хотела взять с собой бутылку шампанского. Как ни крути, а на ресторан я скинулась вместе с остальными. Но Кир поставил её обратно.

– Оставь ты эту дрянь. Купим по пути нормальное.

* * *

До этого дня врученные победителям и призёрам Олимпийских игр машины я видела только по телевизору. Огромный белый внедорожник мигнул фарами. У ресторана подобных машин больше не было. Да и не могло быть.

– Садись. – Кирилл открыл дверцу.

Едва я села, вручил мне бутылку шампанского. Не того, что стояло на столиках, – эту он купил, когда мы уходили. Коснулся руки, талии.

– Нужно пристегнуть тебя.

Он был так близко, что сердце колотилось о рёбра.

Вставил ремень в крепление, но руку не убрал, задержал на бедре.

– Я пришёл сюда только из-за тебя, Карина, – сказал он и дотронулся до моего виска.

Я прикрыла глаза. Медведь на заднем сиденье, холодное шампанское и… его горячие губы. Вначале поцелуй был мягким, но с каждой секундой становился настойчивее.

Я отпустила себя, и язык Кира ворвался мне в рот. Вторая рука легла на затылок. Он целовал неспешно и глубоко, будоража сознание.

И этого парня я когда-то послала? Дура-дура-дура! Боже, какой же я была дурой!

– Если не остановишь меня, раздену тебя прямо тут, – коснувшись моего лба своим, просипел он.

Я нервно, коротко засмеялась

– Это не очень хорошая идея.

– Согласен.

Кирилл сел за руль. Мне хотелось ещё шампанского. Нет, не шампанского. Заглушить сомнения и непонятно откуда появившуюся робость.

– Дай сюда.

Он забрал бутылку, развинтил проволоку и, придерживая пробку, откупорил. Вернул мне.

– Бокалов нет, но, уверен, ты справишься.

Я рассматривала его. Как же он возмужал за эти годы! Он и раньше-то был высоким, сильным, мужественным, но теперь…

– Ты злишься на меня?

– С чего это?

– Кир, я…

– У тебя холодное шампанское, а ты болтаешь. – Он показал на бутылку, выводя внедорожник с парковки.

Я вздохнула. И опять щекочущие горло пузырьки. Только мужчина рядом совсем не тот, к которому я привыкла. Не тот, за которого я по глупости вышла замуж. А тот, за которого, тоже по глупости, не вышла. Которому не дала даже шанса.

Кирилл

А она была хороша. Всё так же хороша, чёрт её дери во все дыры. Прямые чёрные волосы и яркие глаза. Увидел – и переклинило. Думал, не вштырит, а нет. Надменная, она не подошла, как другие. Её точёное тело стало совершеннее, черты лица утратили детскую наивность. А уж когда она оказалась рядом в машине…

– Чего-нибудь хочешь? – спросил, хотя на деле было похер.

Она по-бабски замялась. Да блядь! Сколько вас таких прошло через мою койку!

– Да нет… – ответила неловко.

Для полноты осталось добавить пресловутое «наверное». Миллион раз пришлось объяснять за бугром, что значит наше «да нет, наверное», не сосчитать. Но это пыль.

Я всё-таки остановился возле частной кондитерской. Девочки любят сладкое. Вернулся с набором каких-то там пирожных. Она всегда любила кофе и шоколад. Чёрный кофе, чёрный шоколад и ваниль. Положил ей на колени.

– Отвечаешь за сохранность.

– А если не сохранятся? – спросила игриво, придерживая бутылку за горло.

Вчера Олька почти так же сжимала пальцами мой член. Но то была Олька.

– Большой потери не будет.

Потери в самом деле не будет. Тем более до дома рукой подать. Чёрт возьми! А я ведь рад был встретиться с ребятами. Но Карина – совсем другое дело.

Карина

Я могла предполагать что угодно. Только не то, что окажусь в выставленной несколько лет назад на продажу квартире. Выставленной на продажу моим отцом. Элитный кирпичный дом с закрытой территорией неподалёку от центра. Чисто, несмотря на раннюю весну с её привычной грязной слякотью. Двенадцатый этаж двенадцатиэтажного дома с выходом на мансарду.

Когда Кирилл проводил меня в кухню-гостиную, узнать в которой прежнюю оказалось не так просто, я чуть не разрыдалась. Из окна открывался прекрасный вид на Москву-реку.

– Ты купил нашу квартиру, – выдавила я, готовая пьяно разреветься. Как же я любила стоять тут утром с чашкой кофе! Когда-то…

– Вашу? – бросил он небрежно. – Этим занимался мой менеджер. Чья она, я не имел понятия.

Я проглотила слёзы.

– Не знаю, вкусные ли они, – Кир раскрыл коробку с пирожными ручной работы, – но в кондитерской рекомендовали именно их.

Шампанское я оставила в коридоре. Хотела сказать ему об этом, но он опередил: открыл бутылку белого вина и наполнил бокалы.

– Честно говоря, я устал от людей, Карина. Рад, что мы с тобой одни.

В кухне зазвучала музыка. Мелодия из прошлого. Одиннадцатый класс, выпускной. Я встала как вкопанная. Кирилл нежно улыбнулся, и его улыбка придала мне уверенности. Несмело подошла, положила руки ему на плечи. Его – сразу же опустились мне на талию.

– Ты злишься на меня?

– Злюсь? – Он откинул волосы с моего лица. – Поверь, Кари, это отнимает слишком много сил. Я предпочитаю направлять их на другое.

Кухня была огромная. С каждым аккордом я оказывалась всё ближе и всё острее чувствовала его твёрдый член.

Кирилл смотрел на меня. Поглаживал по спине, опускаясь всё ниже, пока руки не оказались на бёдрах. Мы остановились. Музыка продолжала звучать из колонок, а мы стояли на месте.

И тут он резко, рывком, задрал моё платье. Подтолкнул меня к столу.

– Да к чёрту церемонии!

Я не успела опомниться, как Кир уже прижимал меня. Держа за волосы, целовал, а платье поднималось выше. Тронул резинку чулка и усмехнулся мне в губы:

– Чёрт! А я ведь начал забывать, какая ты…

– Какая? – Я запустила пальцы ему в волосы.

Волосы у него были жёсткие, щетина – колючая. И пах он божественно. Не то что мой бывший муж. Запах бергамота с тонкими нотками цитруса и чуть заметной пряностью.

Я ткнулась ему в шею и поглубже втянула воздух. Тихо засмеялась.

– Смешно? – сразу спросил он.

Я замотала головой. Губами тронула горячую кожу и сорвала с него пиджак. Одна ладонь прошлась по груди, по крепкому прессу. Пальцы сами вычертили каждый кубик. Зарычав, Кир завладел моими губами, и я послушно приоткрыла рот. Не сильно. Откуда-то вспомнился давний совет подруги: никогда не раскрывай пасть, когда тебя целует клёвый парень.

Правда, Кир был уже не парень. Но в грязь лицом ударить все равно было страшно.

Молния сбоку платья разошлась. Я задышала чаще. Не осталось преград – платье он снял в долю секунды. Я – его футболку.

– Давно хотел этого, – просипел он, припав к моей шее.

Я едва не задохнулась от острого, пронзившего всё существо возбуждения. Каждая клетка наполнилась огнём, низ живота свело.

– Да ты уже готова… – Его губы прошлись по шее, пальцы – по плоти под трусиками. – Сладкая мокрая девочка.

– М-м-м… – только и выдавила в ответ.

Внезапно он резко вогнал пальцы в меня. Я вцепилась в его волосы. Запрокинула голову, захлёбываясь возбуждением. Инстинктивно сжала ноги.

Кирилл поцеловал за ухом, лизнул, поцеловал и снова прошёлся языком, медленно входя пальцами. Так медленно, что я начала сходить с ума. Блаженное тепло разлилось по телу. Он убрал руку. Поднёс к лицу и, глядя мне в глаза, потянул носом. Для того, чтобы не залиться румянцем, мне нужно было быть куда пьянее.

Он лизнул пальцы.

– Ты вкусная. – Невесомо поцеловал в губы.

Ладони легли мне на бёдра. За колени он поддёрнул меня ближе к краю стола. Глядя в глаза, расстегнул ремень.

– Знаешь, как долго я хотел этого?

Я не смогла ответить. Боялась.

– Да, Карина, с того самого дня.

Это звучало почти страшно. Но страх забылся, как только в меня упёрлась головка члена. Глядя в глаза, он подался вперёд. Не взял махом, а наоборот, входил медленно, проталкиваясь миллиметр за миллиметром.

– Боже… – Я запрокинула голову. Не знала, как удержаться на грани разумного. Всхлипнула, ногтями впилась в его плечи, а он всё продвигался вперёд. Огромный, мощный, натягивал меня.

– Кирилл, – застонала тихо, жалобно.

– Чувствуешь, как я хочу тебя?

Я чувствовала. Он вошёл до конца, и я прижалась к нему, обхватила руками мощные плечи. Кир чуть подался назад и вперёд, с каждым движением увеличивая амплитуду. Взял меня за ягодицы и, войдя, прижал к себе. Посмотрел в лицо. Зрачки у него стали огромными, щетина казалась совсем чёрной.

Я всхлипнула. И ещё раз, как только он толкнулся сильнее. Внезапно он отстранился и, развернув, толкнул меня на стол. Прижал рукой и снова вошёл.

– Кирилл! – вскрикнула я, дрожа.

Он сдавил ягодицу. Второй ладонью придерживал за талию. Медленное движение – и сразу быстрое.

– Вот это я и представлял, когда стоял на пьедестале, чёрт тебя дери, Карина, – просипел он, склонившись к моему уху. – Ты же сказала, что подпустишь меня, когда я докажу, что то, чем я занимаюсь, не дерьмо собачье.

Я и правда так сказала. Дура! Но ответить ему сейчас не сумела, только судорожно выдохнула, цепляясь за стол.

Он принялся трахать быстро и жёстко. Входил размашистыми толчками, насаживал меня, крепко удерживая. В голове были только пузырьки от шампанского, в теле – жар. Его член проникал глубоко, задевал чувствительную точку. Приподняв, Кирилл сжал мою грудь. Сдавил сосок, ущипнул и прикусил плечо.

– Да… – зарычал он. Поцелуй в шею, толчок до предела. – Какая же ты…

Ногти заскребли по столу. Сквозь ресницы я видела стенку. Светлые обои и другой конец стола, на котором зеленоватым маячком мелькала бутылка итальянского шампанского. Он сгрёб мои волосы. Потянул – несильно, только так, чтобы я подняла голову – и, войдя до предела, поцеловал в шею.

– Да… Да, Кари….

Сознание окончательно рассеялось. Я чувствовала только его мощные удары и собственную бегущую по венам кровь. Несколько толчков, и Кирилл, глухо застонав, кончил. Сперма толчками выплёскивалась в меня. Я всхлипывала, ловя отголоски его оргазма. Мне оставалось совсем немного, чтобы…

– Не люблю быть эгоистом. – Голос его прозвучал совсем хрипло.

Пальцы оказались на клиторе. Сжав, он помял его, потер. Спираль внизу живота закрутилась в одно мгновение. Он послюнявил пальцы и стал водить ими по кругу.

– Кирилл… – Не понимая, за что держаться, я изогнулась. – Кирилл!

Словно провалившись в темноту, я потерялась. Билась в сладких конвульсиях, а он продолжал ласкать клитор. Касался губами затылка, шеи, пока я, обессиленная, не повалилась на стол. Дышала, а воздуха не было. Его просто не хватало.

Кирилл похлопал меня по заду. На спину что-то упало. Я уткнулась лбом в стол. Из-под отяжелевших век смотрела, как он обошёл его. Присел на противоположный конец и взял бутылку.

– Ты свободна, Кари.

Не сразу поняла, что он говорит. Слова дошли только спустя несколько секунд. Я приподнялась. На пол что-то упало, и я, опустив взгляд, поняла, что это трусики. Мои трусики. Когда он снял их?!

– Ч-что?

– Свободна. – Бутылкой он указал на выход. – Ты говорила, что будешь моей, если я стану олимпийским чемпионом. Я им стал. Четырёхкратным. – Кир пренебрежительно усмехнулся. – Но, так и быть, одного раза мне достаточно. Знаешь… – Он сделал глоток из горлышка, – это того не стоило. Хотя… За четыре медали я тебе благодарен. Ты была хорошим стимулом.

– Стимулом? – переспросила я, стремительно трезвея.

– Да, – небрежно ответил Кирилл. – Стимулом двигаться вперёд. Ты, конечно, того не стоила, но… – Он отсалютовал мне бутылкой. – Всё равно спасибо. И за хороший секс тоже. А теперь надевай трусы и на выход. Такси я, так и быть, тебе вызову.

Глава 2

Карина. Месяц спустя

Разве могло быть иначе? Господи, да какая же я идиотка!

Глядя на медленно, но верно проявляющуюся на тесте вторую полоску, я ругала себя на чём свет стоит. Впервые за последнее время я позволила себе расслабиться, ни о чём не думать. И вот итог.

После шампанского всё было таким простым… Кирилл, предложение поехать к нему. Я так устала постоянно жить в напряжении, крутиться как белка в колесе, что наплевала на правила.

– Ты долго там будешь торчать? – раздалось из-за двери туалета. – Что у тебя?

Стоило открыть, в ноги мне бросилась собака подруги – чихуахуа размером с миниатюрную кошку. Зато радости мелкая выразила столько, словно не видела меня месяц.

– Ничего хорошего, – вздохнула я, протянув Дашке тест.

Она не взяла. Только мазнула взглядом и сразу же заявила:

– Тебе нужно ему рассказать.

– С ума сошла? – устало и беззлобно ответила я и прошла в кухню. Дашка потопала за мной. Собака увязалась следом и, сев напротив, уставилась глазами-бусинками, как будто что-то понимала.

– Не создавай себе лишних проблем.

– Какие проблемы, Даш? Он меня вышвырнул! Поимел как шлюху с трассы и выставил за дверь. А теперь ты предлагаешь мне прийти и сунуть ему в нос вот это? – С досадой я кинула тест на стол. – Ты хоть понимаешь, как он изменился?! Он… Это не тот Кирилл. Добился славы и стал жестоким и заносчивым. Правильно говорят: когда нищие дорываются до славы и денег, им башню сносит.

– Всё сказала?

Дашка поманила собаку, и та, процокав коготками по плитке, подошла к нам. Получила заслуженную вкусняшку.

Подруга выглядела недовольной. Я рассчитывала, что она поддержит меня. Знала же, как Кирилл поступил. Но вместо этого Дашка долго молчала, почёсывая ноготками со стразами чиха за ухом. Успокоившись, отправила собаку на лежанку.

– Ты отшила его у всех на глазах, – вместо слов поддержки сказала она. – И не просто отшила. Ты посмеялась над ним, Карин. Чего ты хотела? Я его не поддерживаю, но и осуждать не могу. Мой тебе совет: расскажи Кириллу про беременность. Не создавай сама себе сложности.

Конечно! Зачем создавать себе сложности? По мнению Дашки, всё вообще должно быть как дважды два. Завести себе богатого папика, который её содержит, и переживать только о том, чтобы соответствовать его представлениям о прекрасном. Другое дело, что она стала единственной, к кому я смогла обратиться, когда муж оставил меня на улице с огромными долгами. И жила я у неё уже так давно, что перестала чувствовать неловкость.

Собака опять завертелась около нас, и Дашка сползла на пол. Засюсюкала, причмокнув пухлыми ботексными губами. Посмотрела снизу.

– Правда, она классная?

Я не ответила. Взяла тест и кинула в мусорку. Громко захлопнула дверцу.

– Он специально купил нашу квартиру, Даш! Он всё это сделал мне в отместку, представляешь?!

– И что? – Она села прямо на тёплый, с подогревом, пол. Собака залезла ей на колени. Теперь обе они смотрели на меня тёмными глазами. – Сделал и сделал. Того, что ты залетела, это не меняет.

А вот с этим спорить было бессмысленно. В моей ситуации ребёнок – последнее, чего я хотела. Вернее, дело было не в желании, а в возможностях. Накопленных денег с трудом хватило бы на месяц в съёмном жилье, а переезжать в однушку отца тоже было так себе перспективой.

Дашка молчала. Почёсывала чиха за ухом и смотрела на меня.

– Ты меня, конечно, извини, – нарушила она повисшую тишину, – но я не готова нянчить твоего ребёнка. Тем более у него есть отец. И не абы кто, а четырёхкратный олимпийский чемпион. Это не тот случай, когда тебе некуда деваться. – Она опять помолчала. – Или ты не собираешься оставлять ребёнка?

Вопрос прозвучал как раз тогда, когда я пыталась убедить себя, что это самое правильное. Только почему-то подействовал он наоборот. Сердце отозвалось протестом. Слова подруги вызвали горечь. Хотелось, чтобы она обняла меня и сказала, что мы прорвёмся, со всем справимся, что я могу жить у неё сколько угодно и ни о чём не думать и ещё что-то вроде этого. И ладно, что совесть не позволила бы мне согласиться. Наверное, не позволила бы.

– Даш, я только что узнала, что беременна от мужчины, с которым переспала по глупости, – ответила довольно резко. – Я ещё понятия не имею, что собираюсь делать, а что нет. Но тебя я услышала.

– Надеюсь, что услышала.

Прозвучало это с сарказмом. Дашка встала, собака зевнула и поплелась за ней. Квартира у Дашки была хорошая: две маленькие комнаты и огромная кухня-гостиная, где мы сейчас и сидели. За спиной зазвякало, послышался шум воды. Подруга обратилась к собаке и опять засюсюкала, как будто за минуту до этого мы и не разговаривали. Стало ещё обиднее.

Было ещё кое-что, о чём до сих пор Дашке я не говорила.

– Он женится, – сказала я ей в спину.

Подруга развернулась и вопросительно посмотрела на меня. Я вздохнула и, взяв телефон, открыла браузер. Нашла статью и протянула телефон ей. Статья попалась мне в тот день, когда я почувствовала неладное. Задержка у меня была всего раз в жизни, да и то из-за резкой смены климата. А тут…

– Она актриса, – заметила Даша и вернула телефон.

Как будто я сама не знаю, что актриса. Разница-то какая? А чего я ждала? Что он всё это время думал обо мне? Что и медали свои завоёвывал, только чтобы мне что-то доказать? Нет, конечно. Но месяц назад поверить в это, пусть даже после шампанского, было не так сложно.

– Какая разница, кто она. Не буду я ему ничего говорить. Сама справлюсь.

– Дело твоё.

И правда моё. Как бы ни было горько это признавать – моё, да и только. Может, ещё Кирилла, но его это не касается. Уж точно не после того, как он выставил меня за порог, едва я успела натянуть трусы и надеть пальто.

Кирилл

Хрен знает, какая сука слила газетчикам номер, который я использовал исключительно для личных нужд. Мало того, что на первом было по сотне пропущенных за день, так теперь не умолкал и телефон, отключить который я просто-напросто не мог.

– Да! – рявкнул в трубку.

Да чёрт дери! Думал, это по делу, но из динамика с ходу прозвучал вопрос, не мог бы я выделить время для интервью какой-то там газетёнке.

– Нет! – обрубил девицу на корню. – На ближайший месяц у меня всё расписано под завязку.

Да блядь! Только на секунду отвлёкся, как на дорогу выскочила бабка. В прямом смысле выскочила, будто чёрт из табакерки. Вдарил по тормозам. Машина вильнула, телефон зазвонил снова. Провожая взглядом и не подумавшую ускориться старушку, я пытался унять нервы. Порой жалел, что не курю. К примеру, в такие моменты.

– Слушаю, – ответил на ещё один вызов. Это тоже оказался не тот звонок, которого я прождал всё утро. Да и хрен бы с ним. Но голос у звонившей девушки был приятный, да и начала она не нахраписто. Представилась и очень тактично спросила, могу ли я разговаривать.

– Вообще-то нет, – ответил я, тронув машину. – Но так и быть, отвечу на пару вопросов.

Первым делом она спросила по поводу окончания или продолжения карьеры. Нет, заканчивать я не собирался. Сделать перерыв – да. А дальше видно будет. Что до мотивации… На этом месте у меня всегда появлялось желание мрачно усмехнуться. В своё время хорошей мотивацией для меня послужила злость. Но на одной злости далеко не уедешь. Сейчас я просто знал, что могу сделать больше – то, что не делал никто до меня. Собрать в единое целое технику и презентацию. Замахнуться на третьи Игры? А почему, собственно, нет? Выходить на лёд, когда тебе под тридцать, и бороться с голодными до побед мальчишками – то ещё дерьмо. Как правило, в фигурном катании возраст проигрывает молодости. Но правила существуют, чтобы их нарушать.

Следующий вопрос касался моих дальнейших планов насчёт выступления в ледовых шоу. Я уже подписал пару контрактов, великой тайны в этом не было. Но пока было много другой текучки. Съёмки, почести. Сегодня я урвал целый день и собирался заняться тем, чем действительно хотел.

Свернув разговор, подумал, что неплохо бы появиться на катке не с пустыми руками. Хоть проставиться уже успел, больше – не меньше.

Неподалёку от катка был отличный магазин. Так что проблемы выбрать, чем побаловать тренерский штаб, не составило. Через десять минут после этого я вошёл на каток.

– Кирилл! – первым бросился ко мне мальчишка из средней группы. Так и есть, занятия только закончились. – Кирилл, а ты медали покажешь?

– В следующий раз.

Как звали паренька, я не знал. Зато меня тут знали все. Тренер кивнул, как только я подошёл, пожал руку. После возвращения с Игр потренироваться в полную силу я успел только несколько раз, и это раздражало. Но деваться было некуда – официоз никто не отменял.

– Не ждал тебя сегодня. А это ещё зачем? – Тренер показал на пакеты.

– Да так. Чтоб было, – усмехнулся и передал их ему. – Молодёжь порадовать, да и перерыв на кофе никто не отменял.

Постепенно к катку стала подтягиваться другая группа. Ребята помладше – от семи до десяти. За что я уважал тренера помимо прочего, так это за то, что в первую очередь он смотрел на талант, характер и желание учеников тренироваться. Деньги были не главным. Если бы не это, возможно, я бы не стал тем, кем стал. Так что многим я был обязан Сан Санычу.

Тренировка началась по расписанию. Я тоже вышел на лёд, на сей раз – чтобы провести незапланированный мастер класс.

– Твой, – кивнул тренер на борт после того, как я поправил одного из пацанят.

Катался тот хорошо, но уверенности в себе ему не хватало. Оно и не удивительно: в росте он значительно опередил своих товарищей, но остался при этом щуплым. Ничего, парень, когда-то я тоже прошёл через это. Но где теперь я, а где остальные.

– Газетчики, чтоб их, – выругался я себе под нос и подъехал к бортику, чтобы выключить телефон. Но в этот момент тот снова зазвонил. Да что за херня?!

Вместо привычной мелодии мобильный надрывался голосом попсовой певички. Оля, будь она неладна! И что за дурацкая привычка?! Говорил же ей, чтобы не брала мой мобильный. И уж тем более ничего не меняла. Но нет!

– И что ты можешь сказать в своё оправдание? – Сам не понял, но почему-то её звонок вызвал улыбку. Несмотря на выкидоны, я рад был звонку невесты.

Олька сразу поняла, о чём я. Поняла она, и что я не злюсь.

– Что очень соскучилась. Ты на катке?

– Да.

– Я тут близко. Буду через пять минут. И не говори, что так сильно занят, что не можешь оторваться.

Такого я и не сказал. Если красивая баба, да ещё и невеста, готова сама приехать, нужно быть маразматиком, чтобы послать её.

* * *

Конечно, в пять минут Олька не вписалась. Да я и не рассчитывал. Накинул ещё столько же и оказался прав. Когда она появилась на катке, Сан Саныч приосанился. Ещё бы. И не сказать, что Оля была суперкрасоткой, но цепляла не по-детски. Не просто так я решил жениться на ней. Невысокая миниатюрная блондинка с яркими серыми глазами, она была действительно хороша.

– Привет! – Оля подошла и, приподнявшись на носочки, чмокнула меня в губы.

Я приобнял её за талию.

– Где была?

– Да так… С менеджером встречалась, – ответила она словно нехотя и посмотрела на каток.

По льду рассекали дети. Две девчонки и несколько парней. Удивительное рядом: обычно все было наоборот. Но Сан Саныч отсекал посредственность с ходу. У старого чёрта была чуйка на ребят, способных двигаться дальше.

На бортике лежала раскрытая коробка конфет. Запрещёнка, конечно, но Сан Саныч иногда позволял нам лишнее. Каждый из группы получил по конфете. Оля тоже взяла одну. Пока она мусолила её, я наблюдал за ребятами.

– Наши с тобой дети тоже будут кататься, – сказал, чётко понимая, что так оно и будет.

Некоторые фигуристы были категорически против того, чтобы дети шли по их стопам: бесконечные травмы, разрывы связок, синяки. Но блядь! Всё это стоило того. И, глядя на двух хрупких девочек, чьи коньки оставляли след на льду, я готов был до хрипа повторять: это того стоит.

– Рано об этом, Кирилл, – отозвалась Оля.

Я посмотрел на неё. Она тоже повернулась ко мне. Только что настроение было отличным, но, посмотрев в её глаза, я напрягся. Да и Олька стала не такой, как секунду назад.

– Ты скажи ещё, что удел женщины – семья, дом и всё на этом. И что я дома сидеть должна.

– А почему нет? Я могу дать тебе всё, что нужно. Могу тебя обеспечить.

Она взяла ещё одну конфету. Покрутила в пальцах и вернула на место. Посмотрела на каток и снова на меня.

– У меня тоже есть амбиции, Кирилл, – сказала она неожиданно твёрдо. – Ты добился своего, я – нет. Стать женой олимпийского чемпиона – это, конечно, круто. Но я не хочу навсегда остаться актрисой третьесортных ролей. Ты должен меня понять.

Я стиснул зубы. Понять? Да на хрена мне что-то понимать?! Квартира – первое, что я купил после победы на прошлых Олимпийских играх. Выросший в нищете, я знал, что нужно детям. Любовь и бабки. Как ни крути, одно без другого никак.

Оля молча уставилась на каток. Я вдруг понял, что она темнит. Вместе мы были уже три года, и изучить её я успел.

– Говори.

– Я хотела попросить тебя отложить свадьбу.

Вот этого я не ожидал. Оля опять посмотрела на меня. Пристально и очень серьёзно.

– Мне предложили попробоваться на роль в хорошем фильме. Пробы будут проходить в Голливуде, Кир. Это шанс для меня.

Я молчал. Сам чувствовал, как по скулам гуляют желваки.

Олька продолжала:

– Я должна там быть. Не попробую сейчас, больше такой возможности может не представиться.

– Нет, – сказал решительно. – Либо твои пробы, либо свадьба. Выбирай.

Она задрала нос. Глаза сверкнули. Да срать мне на её злость! Не для того я выстраивал всё, чтобы ждать бабу, какой бы она ни была.

Оля не отводила от меня взгляда.

– У нас свадьба на носу. И я не собираюсь её откладывать. Таких актрис, как ты, пруд пруди, а твой Голливуд…

Она не дала мне договорить:

– Поговорим, когда ты успокоишься, Кир.

Потом неожиданно улыбнулась. Подошла, обняла и поцеловала в подбородок.

Да что за херь?!

Я оттолкнул её. Она состроила недовольную мордашку.

– Я тебе всё сказал, – выговорил так, чтобы дошло: я не шучу. – Через два дня у нас помолвка. Через месяц – свадьба.

– Хорошо. – Она в последний раз посмотрела на каток. Взяла с бортика крохотный рюкзак, закинула лямку на плечо и пошла к выходу.

Понимай, называется, как знаешь. Да я и не собирался это понимать. Никак. У неё на пальце моё кольцо, друзья в курсе, что я собрался жениться. Остальное неважно.

Две девочки на катке расшалились, начали выпендриваться. Чёрт подери! Хочу дочь. Нет, двух. У нас с Олькой будут красивые дети. Двое, а может, трое. Семья, дети, дом. Да, это то, что мне нужно от женщины. Об остальном я позабочусь сам.

* * *

После Олиного ухода на катке я пробыл недолго. К чему вымещать собственное поганое настроение на детях?

Сан Саныч внимательно смотрел на меня, пока я прощался с молодняком.

– Ты парень горячий, Кирилл, – остановил он, когда я уже собрался уходить. – Не руби сгоряча. Тебе это всегда мешало.

– Да всё нормально, – нехотя ответил я.

Тренер кривовато улыбнулся. За эти годы кем он мне только не стал: наставником, другом, опорой и поддержкой. И срать, что разница у нас чуть ли не в сорок лет.

Я крепко пожал ему руку, а он – мне в ответ.

Быть четырёхкратным олимпийским чемпионом приятно, но ещё приятнее быть уверенным, что для важных тебе людей это ничего не меняет. Кем ты для них был, тем и будешь всегда. Самим собой.

* * *

По пути домой заехал в алкогольный магазин. Бар ломился от бутылок, но всё надоело уже давным-давно.

Остановился я на бутылке хорошего красного. Бокал на ночь – самое то. Куда лучше, чем закидываться валерьянкой. После возвращения с Игр нервы были на пределе, порой казалось, что я перестаю различать время суток и дни недели. Гонка по встречной – вот что это напоминало.

Только я осушил бокал, в дверь позвонили. Открыв дверь, я наткнулся на Дашку. Ну ни хрена себе!

– Ты что тут забыла? – спросил с ходу.

Мы и в школьные годы не особо ладили, потому особенно странно было видеть её на пороге собственной квартиры. Мне уже доложили, что именно у неё и живёт Карина. Сука, некогда задиравшая нос и считавшая себя небожительницей. Смешная всё-таки штука – судьба.

– Ничего. Разговор есть.

– Ну проходи, раз разговор.

Она зашла сама. Ждать её я не стал. Пока она возилась в коридоре, достал ещё один бокал, наполнил и подал ей, едва она вошла в кухню. Дашка взяла. Странное дело, но при всей её гламурной вылизанности неприятия она не вызывала.

– Карина беременна, – внезапно заявила она.

Я посмотрел на бокал с вином. На Дашку. Нет, чтобы такое почудилось, красного сухого точно недостаточно. Да и Дашка идиоткой не выглядела даже в школе. Сейчас до неё тоже быстро дошло, что я жду разъяснений. Правда, давать их она не торопилась. Подошла к подоконнику, села на него задницей и скрестила лодыжки. Как будто бывала у меня в гостях чуть ли не по пять раз в неделю.

– Карина беременна, – повторила она. – От тебя.

– С чего такая уверенность?

– Хватит, Кирилл, – поморщилась она. – Мы с тобой знаем, что она не из тех, кто ложится в койку с каждым встречным. – Дашка помолчала и добавила: – Я знаю, что вы переспали. А ты наверняка знаешь, что она живёт у меня.

– Допустим.

– Ну вот и всё. – Она взяла бокал обеими руками и сделала глоток вина. – Я бы могла тебе ничего и не говорить. Там уж сам думай, мальчик большой, мозгов хватит.

Глава 3

Карина

Перед домом отца пришлось напустить на себя непринуждённый вид. Приехала к нему я совсем не для того, чтобы «обрадовать» новостью. Позвонил папа утром и спросил, когда у меня найдётся для него минутка. Уж не знаю, что ему понадобилось, говорить по телефону он не стал. Как же меня раздражала эта его манера изображать из себя забытого дочерью отца!

– Найдётся минутка… – пробурчала я себе под нос, набирая код домофона. Как будто бы я никогда ему время не уделяла! Приезжала каждый раз, когда было нужно. Но нет.

Отец встретил меня у открытой двери. Таким я не видела его давно: в глазах странный азарт, да и настроение у него, в отличие от моего, было приподнятое.

– Что случилось? – спросила с подозрением.

Хорошие новости не заглядывали к нам давно. В свете последних событий я так и вовсе опасалась любых перемен. Голова шла кругом от мыслей. Но чем больше я думала, тем поганее становилось на душе.

– Возможно, мне удастся сохранить бизнес.

Я застыла в наполовину расстёгнутой куртке. Назвать бизнесом остатки дела можно было лишь с натяжкой, но если бы это случилось, возможно, за несколько лет мы смогли бы выплатить долги, оставленные мне мужем.

Отец жестом показал в кухню.

Я всё-таки разделась. На столе стояли чашки и открытая коробка конфет. Моих любимых. Папа подготовился, только мне уже несколько дней кусок в горло не лез.

– Если всё пойдёт хорошо, у нас останется две точки, Карина. С учётом набежавших процентов рассчитать что-то сложно, но мы хотя бы пойдём в плюс.

Я присела на стул с удобной деревянной спинкой. Стиснула кулаки.

– Если я расплачусь с Васиными долгами, смогу наконец снять себе комнату, – сказала в порыве, продолжая думать о своём.

Отец улыбнулся уголками губ. Подошёл и положил руку мне на плечо.

– Угораздило же тебя выйти замуж за такого проходимца. Но ничего… Всякое бывает. Я не виню тебя.

Я резко подняла голову. Даже рот приоткрыла, чтобы напомнить ему, что он был совсем не против этого брака. Наоборот – всячески расхваливал будущего мужа, не уставая говорить, что он – прекрасная партия. Зато когда тот свалил с горизонта, прихватив с собой любовницу и по совместительству мою тогдашнюю лучшую подругу, «хороший парень Вася» превратился в проходимца и «всякое случается».

Но что толку сейчас вспоминать прошлое и портить отношения с отцом? Что мои проблемы – сугубо мои, папа не сказал ни разу. Даже когда наши дела пошли из рук вон плохо, он поддерживал меня.

– Ты правда думаешь, что мы можем что-то сохранить? – спросила я с сомнением и надеждой.

Энтузиазм отца угас. Он сел рядом и похлопал меня по руке. Я посмотрела на него из-под ресниц. За последние пять лет отец сильно постарел. Сперва неудачное вложение большой суммы, приведшее к тому, что нам пришлось отказаться от привычного образа жизни и продать часть бизнеса, потом проблемы с нечистым, как выяснилось, на руку заместителем. Довершением всего стали долги, оставленные мне бывшим мужем.

– Если всё получится, ты сможешь пойти учиться, – негромко сказал отец. – Не в Гарвард, конечно…

– Не надо, пап, – остановила я. Вздохнула, поднялась и принялась разливать чай, чтобы чем-то занять руки. Но чувствовала, что отец смотрит на меня.

Когда у нас начались проблемы, речь о Гарварде идти перестала. Я подала документы в несколько московских вузов, но пройти на бюджет не смогла ни в один. Отучилась два года на платном, а потом денег не осталось. Академ, за ним ещё один…

Вернувшись за стол, взяла конфету.

– Мои любимые…

Отец, судя по всему, почувствовал фальшь. Присмотрелся.

– У тебя какие-то проблемы?

А когда у меня их не было? Но если бы я начала перечислять отцу всё, что случилось за последний месяц, легче бы от этого не стало. Да, папа, проблемы. Я беременна от мужчины, который меня ненавидит. Единственная подруга ясно дала понять, что, если я решу родить, на её квартиру можно не рассчитывать, а своей у меня больше нет. И это только часть проблем.

– Да просто не выспалась. – Я наигранно зевнула. – На работу надо, а не хочется. – Посмотрела на часы. – Сейчас попьём с тобой чаю и поеду. Хочется… не хочется…

Папа вроде поверил. По крайней мере, с вопросами приставать не стал.

* * *

Пока мы пили чай, разговаривали о мелочах, стараясь не касаться болезненной темы. Квартира у отца была маленькая, как раз для одного человека. Нашу огромную, с панорамным окном в гостиной, он подарил мне в день свадьбы. Но её пришлось продать, чтобы погасить долги. Да и то не хватило.

Что муж вложил все деньги и прогорел, я узнала только тогда, когда он исчез. И что теперь должна выплачивать за него долги – тоже. Денег Вася назанимал столько, что, услышав озвученную мне сумму, я потеряла дар речи. Это было бы даже смешно, если бы люди, у которых он назанимал, не пришли прямо к нам домой и не объяснили, что случится, если я не заплачу.

– Ладно, пап, мне пора. – Я начала собираться.

Час действительно был поздний, и позволить себе опоздание я не могла. Не хватало лишиться половины зарплаты из-за нелепых штрафов.

– Скоро всё наладится.

Я улыбнулась уголками губ. Вышла в прихожую и обмотала шею шарфом… Вот же я кретинка!

– Пап, а деньги-то откуда?

– Всё ждал, когда ты спросишь, – таинственно улыбнулся отец. – Твой одноклассник помог.

– Одноклассник? – В душу резко закралось недоброе предчувствие. Пальцы застыли на шарфе.

– Кирилл Сафронов.

Я подавилась воздухом. Сафронов?!

– И… каким образом? То есть…

– Он сам позвонил. Предложил встретиться, ну и слово за слово…

Как в тумане, я продолжала одеваться. Голос отца звучал близко и далеко. Молния на куртке, сапоги…

– Ясно всё, – выдавила напоследок.

Пока ехала в лифте, думала, мозги вывернутся. Кирилл решил дать денег отцу?! Откуда ему вообще известно, что у нас проблемы? Не такой уж у меня был нищенский вид, чтобы он смог это понять. Или всё-таки такой…

Одно ясно – это не случайность.

* * *

– Карина! – Напарница влетела в подсобку с таким видом, словно увидела восьмое чудо света собственными глазами. – Ты не представляешь…

Я и правда не представляла. Пятнадцатиминутный перерыв только начался. Всё, что я успела, – это отвинтить крышку с бутылки купленного по дороге йогурта и достать булку.

– Пойдём! – Напарница попыталась выхватить у меня из рук йогурт.

– Да что такое? – Я встала.

Экспрессивностью она не отличалась, так что произойти должно было нечто из ряда вон.

– Может, для начала скажешь? Я, вообще-то, хотела поесть.

– Потом поешь, – отмахнулась она. – Твоя булка никуда не убежит. Ты не представляешь, кто у нас тут. Да ещё с таким псом… Его, кстати, Стёпка зовут, если что.

– Кого? Что за Стёпка? – Я судорожно пыталась вспомнить всех Степанов, каких только могла. На ум пришёл только один певец, да и то известный в довольно узких кругах.

– Сенбернара, – пояснила сменщица, выходя в зал. – А его хозяин…

Я встала как вкопанная. Около витрины с самыми дорогими игрушками стоял Сафронов. Ещё одна напарница улыбалась ему, поглаживая по голове огромного, как из старого, всеми любимого фильма, сенбернара.

Лохматый пёс повернул голову. Его хозяин тоже. Прошёлся по мне взглядом и закинул в корзинку для покупок мягкого жирафа. Самую любимую мою игрушку из всех, что у нас продавались. Пёс вильнул хвостом.

Первая растерянность прошла, вместо неё стала просыпаться ярость.

– Ты специально сюда пришёл? – подойдя, резко спросила я. – Неужели во всём городе не нашлось другого зоомагазина?

– Зачем мне искать другой, если этот был по пути? – как ни в чём не бывало ответил он. – Кари, мир больше не вертится вокруг тебя, прими это. Меня не волнует твоя жизнь. Если я что-то делаю, то делаю это только потому, что так удобно мне. Я покупаю квартиры, которые мне нравятся, и хожу в магазины, которые мне удобны. Кто ты такая, чтобы я делал что-то из-за тебя?

Несмотря на то, что говорил он тихо, напарницы всё слышали. И молчали. У меня пылали щёки, от злости и обиды трясло. Кирилл словно бы что-то вспомнил. Взгляд его задержался на моём лице. – Да, кстати, у меня к тебе разговор. Давай выйдем.

– Никуда я не пойду! – выпалила я прежде, чем успела подумать.

– Можем поговорить тут. – Он красноречиво кивнул на девчонок. – Если тебя это устроит.

Сенбернару наскучило стоять на месте. Подавшись вперёд, он обнюхал мои ноги и фыркнул, только что нос не сморщил. Отошёл, не проявив интереса, ткнулся в руку одной из напарниц и, остановившись возле хозяина, тихо заскулил.

Сафронов коснулся его огромной головы.

– Сейчас пойдём.

На кассе он поставил полную корзину. Я потащилась следом. И опять в душе появилось странное, недоброе предчувствие.

Напарница стала пробивать игрушки и лакомства.

– Хорошо, давай выйдем и поговорим.

Он не ответил. Между его пальцев мелькнула банковская карточка. Премиальная, блин!

Только когда с покупками было покончено, Кирилл удостоил меня взглядом. Кивнул на дверь. Напарницы так и молчали.

Я вышла за Сафроновым и с ходу спросила:

– Что тебе нужно? И какого ты… – Договорить не успела. Кирилл вытащил из кармана несколько крупных банкнот и сунул мне в карман.

– Здесь достаточно, чтобы сделать аборт в хорошей клинике. Избавься от проблемы.

– Проблемы?! – взвилась я, едва до меня дошёл смысл его слов. – Это не проблема! Это ребёнок!

– Это проблема, – зло отчеканил он. – Мне не нужно твоё наследие. Сделай аборт.

– Я не буду делать аборт! – Комкая, я достала деньги и швырнула ему в рожу. – Катись к чёрту! Ты женишься, вот и женись! Я…

Громкий лай заставил меня отступить. Сенбернар гавкнул снова. Сафронов усмехнулся. Презрительно, гадко. И снова его пёс залаял на меня, хотя я стояла молча.

– Если ты не хотел проблем, нужно было позаботиться о предохранении. Или тебя не учили пользоваться презервативами?! – прошипела я.

– Баба, которая прыгает в койку по первому щелчку пальцев, сама должна думать о предохранении, – так же спокойно отчеканил он. Ботинком подтолкнул ко мне смятую купюру. – Избавься от проблемы.

Придерживая пса, он пошёл к стоящему поодаль внедорожнику. В мою сторону больше не посмотрели ни тот, ни другой. Я догнала их. Схватила Кира за рукав пальто и развернула.

– Ты козёл, Сафронов!

– Не спорю, – презрительная усмешка. – Другие успеха не добиваются.

Он разжал мои пальцы, посмотрел в глаза. На то место, где мы стояли недавно.

– Не решишь проблему сама, будем разговаривать иначе. – Потом нажал на брелок, и машина мигнула фарами.

Кир открыл дверь. Пёс забрался на заднее сиденье, а сам Сафронов сел за руль. И всё. Внедорожник исчез.

Я поплелась к магазину. Деньги так и валялись на мокром асфальте. Хотелось наступить на них, пройти мимо. Но… я подобрала купюры. Не для того, чтобы сделать аборт. Просто… Какая разница? Кир всё равно этого не увидит.

Глава 4

Карина

Следующим утром отец позвонил снова. Увидев входящий звонок, я напряглась. И не зря. Сперва думала, что Кирилл передумал давать деньги, но оказалось – как раз наоборот. К обещанной сумме он накинул ещё двадцать процентов, о чём отец и рассказал.

– Здорово, – только и сказала я, не разделяя его оптимизма.

– Ты сама не своя, Карина. – Папа, разумеется, это заметил. – Если что-то не так…

– Да всё так. На работу просто опаздываю. Взяла дополнительную смену. Так что извини, давай потом созвонимся.

На работу я не опаздывала и дополнительных смен не брала. Я вообще рассчитывала провести утро в постели, тем более что Дашка дома не ночевала и вернуться должна была к вечеру. Только планы изменились. Вместо того, чтобы включить старый фильм, налить большую чашку кофе и хорошенько побездельничать, я наскоро приняла душ. Подвела глаза чёрным карандашом, добавила светлых, с серебристым оттенком, теней и, надев длинный тёплый свитер, вышла из дома.

* * *

– Что ты задумал, Сафронов? – спросила, как только Кирилл открыл дверь.

В квартиру пропускать меня он не торопился. Стоя в дверном проёме, привалился плечом к косяку. В руках – огромная чашка кофе, сам небрежно растрёпанный, домашние штаны того и гляди свалятся.

– Зачем ты дал денег моему отцу?

Кирилл сделал глоток кофе. С таким видом, словно был котом, а кофе – миской со свежей сметаной. Блаженно прищурился и зевнул.

– Заходи. Я как раз только встал. Только не шуми. Не люблю шум с самого утра.

– Кирилл! – Я чуть ли не ворвалась вслед за ним.

Он и не подумал обернуться. Скрылся в кухне.

Я влетела следом, не раздеваясь. Кроме штанов, на нём не было ничего. Ничего, чёрт подери! Голый по пояс, он взял багет. В кухне пахло свежим, словно только что испечённым хлебом. На столе лежал бумажный пакет из пекарни.

– Люблю чёрный кофе и ржаной багет с сыром. – Не утруждая себя тем, чтобы воспользоваться ножом, откусил прямо от багета. – Любишь пармезан?

– Какой, на хрен, пармезан! – Я подлетела к нему и хотела выхватить дурацкий хлеб.

Кир поднял руку. Усмехнулся. Глаза блеснули насмешкой.

– Не забывай, что ты у меня в гостях, – вкрадчиво сказал он, не скрывая подтекста. – Веди себя прилично. У меня через несколько дней выступление в Италии, съёмки на федеральном канале. А ты кто такая, чтобы задавать мне вопросы?

– Не можешь унять детские обидки? – зло прошипела я. На слова его старалась не реагировать, благо злость здесь служила союзником. – Уйми маленького надутого мальчика. Ай-ай, плохая девочка задела на вечеринке! Теперь мальчик уняться не может.

Ему, казалось, было всё равно. Оперевшись задом о подоконник, он отхватил ещё кусок от багета. Смотрел с ленцой, небрежностью и пренебрежением. На мне был мой лучший свитер – белый, из мягкого кашемира, оставшийся ещё с прошлых времён, – узкие джинсы, кожаные ботинки. Пока ехала, со мной дважды пытались познакомиться! А он – взъерошенный и сонный – ни во что меня не ставил. Это раздражало, было обидно. Но хуже всего было то, что если я что-то из себя изображала, то он – нет, и мы оба это понимали.

– Ты слишком высокого о себе мнения, – наконец сказал он.

Положил багет, отпил ещё кофе. Обернулся к окну. Весеннее солнце было ярким, проникающие сквозь стекло лучи грели. Кирилл повёл плечами. Мышцы под загорелой кожей заиграли. Поджарый, ни грамма лишнего веса. Если сейчас в животе стало вдруг тепло, не удивительно, что пьяная я просто потеряла голову.

– Я не трачу время попусту, Карина. У меня его нет, – сказал он и посмотрел мне за спину.

Я инстинктивно повернулась. В кухню вошёл заспанный сенбернар. Остановился, глядя на меня с тем же пренебрежением, что и его хозяин. Подошёл вплотную, понюхал руку и фыркнул. Потом чихнул.

– Похоже, от тебя воняет, – с не появившейся на губах усмешкой заключил Сафронов. – Ему не нравится.

Сенбернар принялся лакать из огромной миски. Громко и с наслаждением. Этот звук действовал на нервы. Мне вообще всё действовало на нервы. Я стояла в кухне-гостиной квартиры, где должна была сейчас жить сама, рядом с мужчиной, который месяц назад выставил меня, с мужчиной, который несколько лет назад был никем. А теперь никем была я, и так считала даже его собака. И всё это бесило!

– Воняет тут только от тебя, – гневно прошипела я. – В отличие от тебя, я имею привычку принимать до завтрака душ и причёсываться. А ты…

– А я? – В одну секунду от его расслабленности не осталось и следа. Кирилл поставил чашку на подоконник и мгновенно оказался рядом.

Я сделала глубокий вдох. Рядом с ним. Вдохнула исходящий от него запах свежести и кофе. Губы Кира искривились. Рука легла мне на зад и поползла вверх, свитер вместе с ней.

– Что «я», холодная девочка? Договаривай. Или язык проглотила?

Да, проглотила. Пальцы оказались над поясом джинсов. Глядя сверху вниз, он медленно водил по голой коже, и тепло в животе становилось сильнее. Между ног тянуло, и он понимал, что со мной. Прижался бёдрами. Я отступала, пока не упёрлась спиной в холодильник.

– У тебя ничего не осталось, Карина, – выговорил он тихо. – У тебя и раньше ничего не было, только понты и деньги отца. Ты – пустышка.

– Тогда что ты бегал за мной, как ослик за морковкой?

– Дураком был.

– А сейчас стал умным? – Я всё-таки нашла силы и схватила его за руку.

Его пальцы исчезли, но сам он не отошёл. Навалился ещё сильнее, уперевшись ладонью в холодильник.

– Да.

Вновь свитер пополз вверх. Только сбоку. Добравшись до края моих джинсов, Кир наклонился и вдруг прихватил зубами мочку уха. По телу прошлась дрожь. Его пах тоже стал твёрдым.

– Именно поэтому вечером я за тобой заеду, – просипел он у меня над ухом. – Поедем избавляться от проблемы. Хочу быть уверен, что ты не повесишь мне на шею своего сопляка. Для тебя это было бы удобно – родить и жить в удовольствие. Но со мной это не прокатит. За мой счёт ты жить не будешь, Кари. Я не хочу иметь ничего общего с ни с тобой, ни с твоей семьёй.

Он резко отстранился. Мгновение – и он, сосредоточенный, уже стоит в нескольких метрах, а в руках чашка с кофе.

– А как же деньги, которые ты дал отцу? – с трудом выдавила я.

– Это бизнес, ничего больше. – Он показал на выход. – Тебе пора. Не забудь, я заеду за тобой в пять.

* * *

В зоомагазине Кирилл появился без пяти. Не смутило его ни то, что до окончания смены мне оставалось ещё больше четырёх часов, ни то, что ехать с ним я не собиралась. Я как раз показывала покупательнице миски для собак, когда он остановился возле стеллажа.

– Берите эту, – показал девушке на большую чёрную с серебристым рисунком. – Розовая, как по мне, фуфло.

Вообще-то фирма, производящая «фуфло», как он выразился, доплачивала нам за продвижение своего товара. Я зло посмотрела на Кира. Девушка улыбнулась.

– Спасибо, – разулыбалась она. Видимо, узнала Сафронова и вспыхнула.

Само собой, взяла ту, что посоветовал он, и, ещё раз улыбнувшись, пошла к кассам.

Кирилл подошёл ближе. Забрал у меня миску и, не глядя, поставил на полку.

– Я никуда с тобой не поеду, – сказала резко.

– Поедешь, – сказал коротко, перешибая этим мои слова.

Из-за стеллажа выплыла старшая продавщица. Я терпеть не могла эту грымзу, но сейчас была ей рада. Временами создавалось ощущение, что ловить нас на косяках доставляет ей удовольствие. Любая оплошность приводила к штрафам, а старшая так и расцветала, словно высаженный на навозе репей.

Пристально, крысьим взглядом она посмотрела сперва на меня, затем на Кира. Прозорливая сука.

– Карина, в зале много покупателей. Это твой знакомый?

– Карина уезжает, – безапелляционно заявил Сафронов.

– У Карины рабочий день. Личные проблемы она будет решать после его окончания. – И уже мне: – Жду тебя в кабинете через десять минут.

– Карина уезжает, – повторил Сафронов. – Я разве не ясно сказал, – взгляд на бейдж, – Людмила? Ваш кабинет подождёт. И вы тоже.

В другой раз я бы посмеялась над выражением её лица. Но было не до смеха.

– Сафронов, я тебе всё сказала.

Хотела уйти, но его пальцы сомкнулись на локте железной хваткой.

– Где ты переодеваешься? – Он посмотрел в сторону служебного помещения.

Больше не обращая внимания на старшую, подволок меня к двери и вошёл со мной. Переодеться не дал – забрал сумку, вещи и вывел, несмотря на возражения. Уверена, если бы народа в зале не было, старшая принялась бы брызгать слюной. Но так только посмотрела зло. Возможно, пока я была в подсобке, ей доложили, кто такой Кирилл, и она решила попридержать коней.

* * *

– Я не поеду! – уперлась возле машины.

Он просто втолкнул меня в салон, сам сел за руль и заблокировал двери.

До сих пор я не понимала, что делать. И он, чёрт подери, был прав. Только всё моё существо противилось тому, что должно было случиться дальше.

До клиники мы ехали молча. Я пялилась в лобовое стекло и порой чувствовала на себе взгляд Сафронова. Посмотрела на него только один раз: напряжённые скулы, сжатые челюсти.

– Срок маленький, – сказал он, остановив машину возле клиники. – Скорее всего, аборт будет медикаментозный.

– А я смотрю, ты у нас знаток в этом деле. Не в первый раз?

Он только с презрением посмотрел. Именно с презрением, даже не с пренебрежением. Разве что не поморщился.

– Пошла. – Открыл дверь.

Козел! Я вышла на улицу. Смысла упираться не было. Здание клиники возвышалось за забором. Вокруг ещё не одевшиеся листвой кусты. Что место не из бюджетных, было понятно сразу.

До двери я дошла сама. Только когда Кирилл открыл, задержалась. Смотрела на него, не веря, что это тот самый Кирилл Сафронов, которого я когда-то знала. Неужели у него внутри ничего не дрогнет? Судя по жёсткому взгляду – нет.

* * *

– На семнадцать пятьдесят к Гришковец, – сказал он, подойдя к стойке.

Девушка-администратор улыбнулась, как и та в магазине. А я вдруг поняла, что дела им нет до того, сколько у него медалей. От него перла сила, уверенность. Серо-зелёные глаза, волосы цвета колосящейся пшеницы, дорогой пиджак и умопомрачительный парфюм. Этого было достаточно, чтобы все они заглядывали ему в рот.

– Проводите девушку, – не то попросил, не то приказал Сафронов.

Не помню, чтобы раньше его голос звучал так уверенно. Или я не замечала этого?

Отказать ему она не смогла. Наверное, мы с ней были примерно одного возраста, и – уверена! – она думала, что я с ним. А мне хотелось возразить.

– Сюда. – Она показала мне на кабинет, когда мы прошли по длинному коридору почти до конца. – Доктор сейчас подойдёт.

Я оказалась одна в просторной комнате. На столе компьютер, за ширмой кресло. Всё привычно, просто.

Меня резко затошнило. Ладонь сама опустилась на живот, а сердце забилось часто и тяжело. Каждый удар в рёбра – тяжёлое «бум».

В чём виноват этот ребёнок? В том, что я отшила мужчину, который стал его биологическим отцом? Или в том, что я ошиваюсь в квартире подруги уже который месяц? Может быть, в том, что мой собственный отец проебал бизнес, и мы всё потеряли? Или в том, что я по тупости вышла замуж не за того?

Минуты текли, и с каждой из них внутренний протест рос. Только что я могла? Выйти за дверь и заявить Кириллу, что не буду делать аборт? Почему-то я чётко знала, что он всё равно заставит.

Подошла к окну. И вдруг поняла, что внизу – газон. Я на первом этаже, а снаружи, что удивительно, нет решётки. Моя одежда осталась в гардеробе. Пальто… Хорошее пальто, но что с того?

Сердце колотилось ещё чаще. Я оглянулась на дверь. В первый миг показавшаяся безумием мысль крепла. Я повернула ручку. Окно поддалось. Сердце бухнуло в груди, в животе узлом сплелись страх, надежда и уверенность.

– Нет, Сафронов. Не будет по-твоему.

Открыв окно полностью, я забралась на подоконник. Высоко, но…

Только ноги коснулись земли, адреналин буквально зашкалил. Неужели я сделала это?! Посмотрела на окно, до конца не веря.

– Карина Вячеславовна? – раздалось из кабинета.

Паника! Не помня себя, я бросилась прочь. По газону, по улице, дальше от клиники. Только оказавшись у гипермаркета, перевела дыхание. Где я вообще? Это было неважно. Всё было неважно, кроме одного: мой ребёнок будет жить. Я не позволю отнять его у меня. Даже Кириллу.

– Иди ты к чёрту, Сафронов, – процедила зло.

Достала телефон и, больше не сомневаясь, написала СМС:

«Мне от тебя ничего не нужно. Живи своей жизнью, я буду жить своей. И никогда больше не подходи ко мне, Кир. Я уезжаю».

Отправила. Уезжаю? Куда? Да неважно. Важно одно: я никогда не буду одна, теперь мне есть ради кого бороться и двигаться дальше.

Глава 5

Кирилл

Присланное Кари сообщение я сохранил. На всякий случай. Пусть только попробует потом сказать, что я в чём-то там виноват. Конечно, мог бы на следующий день приехать к её подружайке и решить всё так, как планировал, но к чёрту. Возможно, совесть меня бы и покусывала, случись это с другой девицей. Не такой наглой и стервозной, как Карина. Да и думать об этом не хотелось. Сегодня – так точно.

– Ты где? – спросил, едва Оля взяла трубку.

Повисшая тишина мне не понравилась. Ещё больше не понравился прозвучавший фоном звуковой сигнал и шум. Подозрение царапнуло нутро острой бритвой.

– Внимание пассажирам… – раздалось издали, и тут же голос Оли:

– Я в аэропорту, Кирилл.

Я молчал. Нужный поворот я проскочил. Ну и к чёрту. А фоном из динамика – слишком хорошо знакомые звуки.

– Значит, выбрала? – спросил жёстко, выжимая газ.

Сегодня мы должны были праздновать помолвку. Я и ехал в клуб, где нас уже ждали. Мои друзья, чёрт её дери. Мои, блядь, друзья! Снятый зал, проплаченная выпивка и жратва. И что, спрашивается, я должен сказать? Что моя невеста решила повертеть жопой перед киношниками за бугром?! Мать её!

– Я всё понял. – Сам поразился, как отстранённо это прозвучало.

Оля вздохнула в трубку, и я как наяву увидел её сжавшиеся на телефоне пальцы. На одном из них красовалось подаренное мной после прилёта с Игр кольцо. Эта зараза променяла меня на Голливуд, блядь. Я ясно ей сказал, что будет, если она свалит, но нет. Видимо, не восприняла всерьёз.

– Я не буду тебя ждать, Оля. Не женюсь на тебе, женюсь на той, кто будет слышать то, что я говорю.

– Не руби сгоряча, Кирилл, – сказала она негромко. – И не бросайся словами. Успокойся, потом поговорим.

– Нам не о чем с тобой говорить.

– Ты сам знаешь, это не так. Мне выпал шанс. Отказаться я не могла. Такой шанс бывает раз в жизни, да и то далеко не у всех. Ты себя реализовал, я – нет. Я не хочу прожить жизнь с пониманием, что упустила возможность добиться успеха.

– Добиться успеха? – ехидно усмехнулся я. – Твои фильмы ляпают один за другим. Пройдёт десять лет, никто и названия не вспомнит.

– Твои Олимпиады случаются раз в четыре года. Но твоё имя будут помнить всегда. И твой олимпийский прокат тоже. Кирилл… Я люблю тебя. Очень люблю.

– Но? – Ещё одна усмешка.

– Но ты не вся моя жизнь. Как только человек становится всей жизнью, любовь превращается в болезнь. Я не хочу болеть тобой. Я хочу любить тебя.

– Как ты заговорила…

– Прекрати! – Она повысила голос, но сразу же заговорила спокойнее: – Я позвоню через несколько дней. Прости. Сейчас мне нужно идти. Уже объявили посадку.

Только она положила трубку, я выматерился сквозь зубы. Чёрт подери! Поначалу казалось, что с Ольгой сложностей не будет. Да их и не было. Верная, красивая, сосёт хорошо. Что ещё нужно? Но не вот это всё точно. Актриса она? В большое кино захотелось?! Блядь!

Само собой, в клуб я не поехал. Позвонил лучшему другу, сказал, чтобы веселились без меня, а сам, заехав в супермаркет, купил дорогущего пойла. Сидел в машине напротив сквера и пил из горла, смутно думая, что через пару дней нужно выступать на шоу. Сколько их было после возвращения с Игр, не сосчитать.

В какой-то момент я понял, что не помню ни дня недели, ни времени суток. Разве что города отпечатывались в памяти. Степана пришлось на месяц отдать на передержку заводчику. В другой раз никому бы его не доверил. Верный друг. Самый верный из всех, и уж точно вернее любой бабы. Ему не придёт в башку вертеть хвостом возле камер ради какой-то там роли.

Я поймал себя на мысли: жалко, что у собак нет телефонов. Услышать тяжёлое шумное дыхание и хруст лакомств порой куда кайфовее, чем приторный голосок. Особенно когда этим голоском твоя невеста говорит «успокойся, остынь, потом поговорим».

– Поговорим, мать твою, – процедил я и заткнул горлышко бутылки. Откинулся на спинку, потёр переносицу.

Картинка в переднем стекле оставалась чёткой. Чтобы нажраться, мне, мать его, нужно куда больше.

Я завёл презентованный внедорожник. А что? Слова на ветер бросают те, кто не знает им цены. Но это не про меня.

* * *

Через пару часов решение было принято. Надо сказать, коньяк тридцатилетней выдержки этому поспособствовал. Но в дерьмо я не ужрался, хотя желание было. Не каждый день приходится объяснять друзьям, какого хрена вместо того, чтобы привезти им на показ невесту, я посылаю их далеко и надолго.

– Иди погуляй минут десять, – сказал Дашке, как только она открыла дверь.

Тявкающее создание бросилось в ноги. Ясно теперь, чем воняло от Карины.

Дашка посмотрела вглубь квартиры. Взяла куртку, поводок. А понятливая девка. Только выглядит как Барби, а на деле-то мозги на месте.

Дверь комнаты открылась. Карина стояла, одетая в пижаму. Заспанная, с взлохмаченной башкой. Дашка ушла, её псина тоже.

– Ты выходишь за меня замуж, – сказал я, глядя на свою первую, сука, любовь. Красивую стервозную любовь.

– Ты головой приложился, Сафронов?

Да, на язык она острой была, сколько я ее помнил. Промолчал. Так быстрее дойдёт, что это не шутки.

И правда дошло. Она втянула носом воздух. Выдохнула. Я задержал взгляд на её высокой груди.

– Я не пойду за тебя. С какого перепуга?

– Я так хочу.

– Да хоти ты чего угодно! – Она начала злиться. – Я не выйду за тебя замуж, Сафронов. И вообще… У тебя невеста есть.

– Это уже не твоё дело. Теперь моя невеста ты. Не выйдешь за меня, твой отец не получит денег.

Она мигом поменялась в лице. Понимает, стерва, чем это обернётся.

– У вас и так уже почти ничего нет. Не будет и того, что осталось. Отцу придётся продать свою квартиру. Он тебе говорил?

Её мордашка вытянулась. Не говорил, значит. Я продолжал смотреть на неё. Время ей нужно, чтобы дошло? Отлично.

Но дошло до неё быстро.

– Я не буду делать аборт, – просипела она.

– Не делай. Хрен с тобой.

– Тогда в чём подвох? – Похоже, Карина наконец проснулась.

Коньяк был у меня с собой. Откупорив, присел на край тумбочки. Нет, сука, красивая всё-таки.

– Переедешь ко мне.

– К тебе? – недоверчиво усмехнулась она. – И что, спать тоже с тобой буду?

– А это по ситуации. – Я прищурился.

Чёрт, а почему бы и нет? От хорошего секса хуже ещё никому не стало. А член у меня на неё как стоял, так и стоит. Пожалуй, только это и не поменялось за прошедшие годы.

– А до утра подождать не можешь?

– Нет. Мы едем праздновать помолвку.

Карина

Не будь я уверена в обратном, решила бы, что Сафронов налакался. Но несмотря на коньяк в его руках, пьяным он не был.

– Одевайся, – приказал он. Именно приказал.

Я не подумала сдвинуться с места. Какая помолвка?! Замуж за него?!

– Одевайся, Карина, – повторил через минуту. – Мне без разницы, в чём ты будешь. А вот тебе…

– Поверь, мне тем более.

Учитывая, что я спала, а он выдернул меня из постели, это было правдой. В конце-то концов, если он решил представить меня своим друзьям или кому-то там ещё, это его проблемы.

Я с вызовом приподняла бровь. Кирилл усмехнулся уголком губ.

– Отлично.

Осмотревшись, взял мой шарф и сумку. Шарф накинул мне на шею, сумку – себе на плечо. Я подняла голову.

Отлично?! Думал, возьмёт на слабо? Не на ту нарвался, Сафронов!

* * *

Замёрзнуть я не успела. Я вообще ничего не успела, только перехватить взгляд гуляющей под фонарями напротив дома Дашки. Чихуашка было рванулась ко мне, но Даша дёрнула её обратно. Колоритно я, должно быть, смотрелась рядом с припарадившимся Кириллом. Тяжёлые ботинки и мягкий шарф идеально дополнили пижаму.

– И? – поинтересовалась с вызовом, как только мы выехали на дорогу.

– Выпить хочешь? – Он было протянул мне бутылку, но тут же убрал, скривив губы. – Тебе же нельзя. Забыл совсем. Или всё-таки хочешь? – дерзкий, насмешливый взгляд.

– Иди к чёрту.

На этом наш разговор был окончен. Кирилл опустил стекло со своей стороны и погнал по практически пустой дороге. В машину ворвался ветер, пришлось укутаться в шарф. Огоньки улицы сливались в сплошную полосу и оставались позади. Кирилл включил музыку. Тяжёлую, наполненную гитарными риффами. Спасибо, что не на всю громкость.

– И где же твоя невеста? – не удержалась я, когда к концу подошла пятая или шестая песня. – Как её? Оля, кажется?

– Ты хорошо осведомлена о моей жизни. Отслеживаешь?

В ответ я фыркнула. Да пусть катится куда подальше!

Сафронову этого оказалось достаточно. Разговору со мной он предпочёл свой долбаный рок. Всё-таки прибавил громкость, пропел пару строчек себе под нос.

Сама не заметила, как стала рассматривать его: лицо, руки. На нём не было ни галстука, ни бабочки. Пиджак в винтажном стиле и джинсы, на скулах – щетина. Он резко повернулся. Сделать вид, что не смотрю, я не успела.

– Не передумала?

– Насчёт чего?

Кивком он показал вперёд и, не дождавшись ответа, стал прижиматься к обочине. Мы остановились на центральной улице возле элитного бутика.

– Я – нет, – огрызнулась, догадавшись, что он задумал. – А ты, похоже, передумал.

Задеть его не вышло. Дверь с моей стороны разблокировалась, и он приглашающим жестом показал на магазин. Сам вышел на улицу. Перед тем, как войти, я зло глянула на него, только и это его не смутило. Напротив, моя злость доставляла ему удовольствие.

* * *

– У вас пять минут, чтобы подобрать для неё платье, – не успела консультант раскрыть рот, отсёк Кирилл. – Тёмно-синее или зелёное. К нему туфли и клатч.

– Я не люблю тёмно-синие платья. – Не то чтобы я их не любила, но стоять немой куклой не собиралась. – Красное или бежевое.

– Тёмно-синее или зелёное, – выговорил он жёстко. Повернулся ко мне. – За тебя плачу я. Кто платит, Карина, тот и заказывает музыку. Ты должна это знать.

Я знала, будь он проклят! Раньше такие вот элитные бутики были для меня как само собой разумеющееся. Полёты в Италию на выходные, посиделки в дорогих ресторанах. Да, я знала.

Устраивать сцену не хотелось. Ничего не ответив, прошла в примерочную и только там позволила себе перевести дыхание.

– Бред, – прошептала собственному отражению. – Маразм какой-то.

Нагнулась, чтобы разуться, и едва не потеряла равновесие. Голова закружилась так резко, что едва успела присесть на пуфик. Поглубже вдохнула. В примерочной появилась девушка-консультант. Сложила вещи. Груда дорогих зелёно-синих тряпок, рядом – несколько коробок.

Да, Сафронов. Кто платит, тот заказывает музыку. Как вижу, ты усвоил эту истину очень хорошо.

* * *

Оливково-зелёное платье, чёрные остроносые туфли и маленький классический клатч. За деньги, которые Кирилл отдал за всё это, включая пару серёжек и приталенное пальто, работать я должна была бы больше года. Я ничего не сказала, ни когда он удовлетворённо кивнул, зайдя в примерочную, ни когда снял ярлыки прямо с надетого на меня и кинул перед кассой. Я вообще ничего ему не сказала до тех пор, пока мы не вошли в клуб.

– И что же я должна делать? Развлекать твоих друзей?

– Мои друзья в состоянии развлечь себя сами, – бросил он, отдав пальто гардеробщику.

Ещё раз осмотрел меня, но удовлетворения на его лице уже не было. Ему, казалось, стало всё равно.

– Пройдёмте. – Дожидающаяся нас администратор показала на уходящий вбок коридор.

Мы прошли за ней. У дверей зала она неловко замялась. Кирилл вдруг улыбнулся. Подбадривающе, задорно. А она смутилась. Боже!

– Вы чего-то хотели?

– Да… – Она покраснела. – Нам не положено, но… Я с детства люблю фигурное катание. Сама занималась несколько лет. К сожалению, продолжить не получилось. Сами понимаете, спорт дорогой… – Улыбка стала чуть виноватой. – Можно попросить у вас автограф, Кирилл? Вы – легенда.

– Не такая уж и легенда. – Он хлопнул себя по карманам. – Легенда – факты, поросшие вымыслами. А я вполне реальный. У вас есть ручка и листок?

Она быстро нашла клочок бумаги. Кирилл взял и выразительно посмотрел на неё.

– Для Аллы, – сообразила администратор.

Пока Сафронов самоутверждался, я стояла в стороне. В клубе пахло духами и немного – сигаретами. Лёгкий запах, показавшийся мне вдруг едким, невыносимым. Даже подташнивать стало, хотя раньше никогда такого не было.

– Всё? – спросила с раздражением, как только он закончил.

Ответом меня он не удостоил, провёл в зал. Небольшой, на несколько столиков. В нос ударил запах табака, тошнота усилилась. Пришлось поглубже вдохнуть. Навстречу нам встали несколько мужчин.

– Ну наконец! – пожав Киру руку, хмыкнул один и посмотрел на меня.

Кирилл поздоровался с ещё несколькими.

– Знакомьтесь, – дело дошло и до меня, – это моя невеста. Карина.

– Карина? – Самый высокий повернулся ко мне. Потом снова к Кириллу. – Помнится, была Оля. И была он блондинкой.

– Была Оля, стала Карина, – ответил Кир небрежно. – Блондинка, брюнетка… Какая разница? Главное – повод, по которому мы тут собрались.

Кирилл

Зелёный ей шёл. Чёрт! Да и синий шёл не меньше. Поглядывая на отошедшую в сторону Карину, я вдруг задумался, что было бы, если бы тогда она не наговорила хуйни. Сложилось бы у нас что? А у меня?

– О чём задумался? – отвлёк меня друг. Проследил за взглядом. – Так где всё-таки твоя, как понимаю, уже бывшая?

– Хрен её знает. Ты верно подметил – бывшая.

Говорить об Оле не хотелось даже с Савкой. Вообще ни с кем не хотелось. Так себе чувство, когда тебя меняют на объектив камеры.

Карина болтала трубочкой в стакане с газировкой. Правильная стала? Давно ли.

– Красивая, – кивнул на неё друг.

– Красивая, – согласился я. Только слепой бы этого не заметил.

Мужики заржали. Среди их смеха мелькнул голосок миниатюрной Сашки. Я повернулся. Напарница, объявившая о завершении карьеры после взятого золота. И что я не нашёл себе девчонку из собственного круга? Фигурное катание – закрытая тусовка, внутри которой все женятся друг на друге. Так повелось. Да и трахаются тоже внутри.

Карина поставила стакан и подошла к нам.

– Я выйду ненадолго, – сказала она, и я обратил внимание на то, что голос звучит слабо. Она и сама была бледная.

– Что случилось?

– Дым. Мне нехорошо.

Стук каблуков отдалялся. Я глотнул виски и подошёл к ребятам.

– За тебя! – Сашка подняла бокал. – Жалко, конечно, что мне ты так и не достался, но я всё равно рада за тебя. Кстати… – Она сделала большие глаза и выразительно посмотрела в сторону уборных. – Ты уверен, что больше нам ничего сказать не хочешь?

– Вроде больше нечего.

– Вода вместо шампанского, дым… – Сашка многозначительно помолчала. – Это ты парням можешь сказки рассказывать. – Какой срок?

Она всегда была наблюдательной и слишком умной. Может, поэтому у нас и не срослось. Пару лет назад к серьёзным отношениям я не был готов, а с Сашкой по-другому бы и не вышло. В какой-то степени конкретно сейчас я пожалел об этом.

– Нечего пока говорить, Саш, – пресёк на корню. – Да и… Карина не хочет.

Не оценив резкости, она улыбнулась и сделала вид, что закрывает рот на замок. Отсалютовала бокалом. Стерва.

Я глянул в сторону уборных. Сава хлопнул меня по плечу, подмигнул.

– Пойду посмотрю, как она, – сказал я другу и пошёл следом за «невестой». Невестой, мать её.

Карина

Благо, что из единственной составляющей моего вечернего мейкапа была губная помада. Умывшись, я надула щёки и выдохнула. В накуренном, пропахшем чужими духами зале похеровело мне так, что до туалета дошла с трудом. Да и сейчас виски ныли. Хорошо хотя бы, что отступила тошнота.

Повернувшись к открывшейся двери, наткнулась на взгляд Кирилла.

– Ты что здесь забыл?

– Тебя.

Исчерпывающе. Только я представила, что нужно вернуться в зал, как желудок забунтовал. Пришлось снова плеснуть в лицо холодной водой.

– Так хреново? – В голосе как будто даже сочувствие.

– А что, не заметно?

Могла бы зарычать – зарычала бы. Сафронов закрыл дверь, и музыка перестала бить по вискам. Честно говоря, на стычку с ним у меня не осталось сил. Оставалось признать: я перенервничала. Сильно. Из-за беременности, из-за отца. Знаменатель был у этого один: Кирилл.

Он подошёл. В крохотной комнатке отступать было некуда, даже если бы я хотела.

– И нужны тебе эти проблемы? – тихо спросил но, коснувшись моего подбородка.

Стены в туалете были облицованы чёрной плиткой. Чёрная сантехника и тёмно-серая оправа зеркал. В этой черноте глаза Кирилла казались ярче, взгляд – опаснее.

Я отвернулась. Он едва заметно искривил губы.

– Дорогу найдёшь? – В его руках появилась связка ключей.

Я подняла взгляд с руки к его лицу. Ключи не взяла. Вопрос был издевательским, хотя в глазах издёвка не отражалась. И всё-таки это был очередной выпад, напоминание.

Больше ничего не сказав, Кирилл положил ключи рядом с раковиной и ушёл. Молча. Ни предложения вызвать такси, ни, тем более, подвезти.

Кирилл

Она ушла незаметно. Ребята тоже не сразу въехали, что её нет. Как всегда, отличилась Сашка.

– Ты её домой отправил? – подсев поближе, спросила так, чтобы не слышали другие.

В её таинственной, с грустинкой, улыбке был намёк.

Да, блядь, отправил! И хрен знает, почему. Нет бы заставить вернуться. Но увидел её глаза – и всё. Дьявол! Трахнул, вернул должок – и всё бы на этом. Ещё беременность эта…

– Правильно сделал. – Сашка явно оценила. В отличие от меня самого.

Как только Кари уехала, вечер потёк своим чередом. Только не думать, как она там, не выходило. Оля в самолёте на пути в страну звёздно-полосатого флага, друзья уверены, что у меня всё в порядке, сам я отмечаю помолвку с девушкой, влюблён в которую был с восьмого класса.

Чёрт подери, да за это надо выпить!

Карина

Я бы могла поехать домой. Домой… А вот к кому – вопрос. Своего дома у меня не было уже давно. Учитывая, что, не найдя у себя, Кирилл бы вернулся за мной к Дашке, жизнь я облегчила всем.

– У этого подъезда, – попросила водителя и, как только машина остановилась, вышла.

В такси меня укачало. Нужно было поехать на метро, но в туфлях на двенадцатисантиметровой шпильке посреди позднего апрельского вечера это было бы плохой идеей.

Все идеи в последнее время были плохими.

Отперев дверь, я вошла в коридор некогда своей квартиры. На этом всё. Не включая свет, обессиленная, опустилась на пуфик и неожиданно для самой себя разревелась навзрыд.

В руку вдруг ткнулся мокрый холодный нос. По пальцам прошёлся мягкий язык, в тишине раздалось скуление.

– Стёпа… – сквозь слёзы выдавила я. Сползла на пол и, обняв огромного сенбернара, ткнулась в густую шерсть.

Глава

6

Карина

Кирилл вернулся посреди ночи. К этому моменту я должна была спать. Но всё, что я сделала, приехав в квартиру, которую в прошлой жизни называла домом – сняла туфли.

– А теперь скажи, для чего тебе это? – спросила с ходу.

Было уже плевать, заметит он следы слёз или нет.

Сенбернар забыл про меня мгновенно. Уткнулся в руку хозяина, громко фыркнул. Кирилл потрепал его по голове и отправил на место. Я стояла в дверном проёме между коридором и кухней и смотрела на Сафронова с расстояния в несколько метров.

– Тебе жениться так хочется или что? Зачем я тебе?

– Уж точно не для того, чтобы жениться.

Ответ огорошил. Не для того?

Кирилл прошёл мимо меня в кухню. Достал бутылку минералки из холодильника и жадно припал к горлышку.

Либо я ничего не понимаю, либо как раз таки понимаю.

– То есть ты решил сделать из меня подсадную утку?! – Было неприятно. Он использовал меня в одних ему понятных целях, а я…

– Просто решил воспользоваться ситуацией. – Он кинул на стол телефон, за ним ключи. Присел на край. Пропустил пальцы сквозь волосы и усмехнулся.

Чему, я не знала. Видимо, ему было забавно. А вот мне – совсем нет. И вот опять – дьявольская полуулыбка. Каждый из комментировавших соревнования счёл своим долгом упомянуть про неё. А она ведь всегда была, только раньше я её почему-то не замечала.

– Давай так, Мальцева… – Он в секунду изменился в лице. – Пока ты мне нужна, делаешь, что скажу. Как только нужна мне быть перестаёшь, я даю тебе денег, и ты сваливаешь с горизонта. Если мозгов у тебя хватит, сможешь выкрутиться, а если нет…

Он многозначительно замолчал. Мозгов у меня не хватит?! Мне надоело терпеть его надменность! Да кто он такой, в конце-то концов?! Мальчик-попрыгайчик?! Что он вообще умеет, кроме того, как развлекать публику своими геройскими прыжками?! Может, кто-то и приходит в восторг от его выкрутасов на льду, но меня это не трогает!

– Считаешь, что всё можно купить за деньги?

Кирилл промолчал. Надменно, с долей интереса глядя на меня, отвинтил крышку и сделал ещё несколько глотков воды. Закрутил.

Да, именно так он и считал. Главное, он был уверен, что может купить меня.

– Ты как был нищим, Сафронов, так им и остался, – подойдя, выговорила яростно. – Знаешь поговорку: девушку можно вывезти из деревни, а деревню из девушки – никогда? Вот это про тебя! Толку от того, чего ты добился?! У тебя мышление нищеброда. И замашки тоже.

– На себя посмотри! – Он так резко сжал мое предплечье, что я невольно замолчала.

Взгляд его был острым, колючим и холодным. И смотрел он высокомерно. Нет, я его не задела. Ни капли, даже не тронула.

– В школе ты воротила нос от всех, кто не пах «Шанелью», – вкрадчиво заговорил он. Его дыхание опаляло лицо, губы. – Даже если у меня остались замашки нищего, это не меняет того, что всё, что у меня есть, я заработал сам. Я всего добился сам, Карина. И срать, если семь лет назад после тренировки от меня воняло потом. Я пахал. Пахал для того, чтобы сейчас у меня было то, что есть. А ты брызгалась своей «Шанелью» и сидела на шее у отца. Знаешь, в чём разница? Ты изображала из себя что-то, хотя не стоила ничего. А я стою дорого. Сейчас стою дорого, Карина, и при этом решаю, нужны мне деньги, которые за меня готовы платить, или нет. Ты же больше не решаешь ничего.

Сказав это, он оттолкнул меня. Не сильно, но тем обиднее. Я проглотила вязкий ком. Кирилл допил воду. Смял пустую бутылку и, не глядя, швырнул на стол.

– Твоя спальня прямо по коридору. Крайняя слева, – всё тот же негромкий, спокойный и уверенный голос. – Кажется, раньше это была твоя комната. Сейчас там спит Стёпа, но, думаю, он уступит тебе свой диван.

Кирилл

– Чёртова сука! – Я снял пиджак и швырнул на кресло.

Сколько раз повторил это за последние дни, хрен знает. Почему именно она?! Почему я не втрескался в любую другую? Вряд ли кто-то мог ответить на это. Разговор в кухне удовлетворения не принёс. Её надменность, наверное, не вытравить. И срать, кто из нас кем стал.

Уняв гнев, я снова вышел в кухню. И, блядь, как раз в тот момент, когда туда же взбрело в голову выйти Карине. Она всё-таки переоделась. Моя футболка была ей велика, но оттого выглядела она только сексуальнее. Член тут же подпрыгнул до носа.

Карина решила сделать вид, что меня нет. Нет, малышка, так не прокатит.

– Тебе идёт. – Я подошёл и коснулся её бедра.

Глаза вспыхнули. Волосы она заплела в слабую косу, и шея оставалась открытой. Соблазн, будь она неладна.

– Вас что, на голодном пайке держали, чтобы вы прыгали? Или это у тебя одного проблемы?

Проблемы? В данный момент моей проблемой была она. Но выпад я оценил. Шлёпнул по упругому заду. Достал бутылку сока и, налив, подал ей бокал.

– Мы с тобой не выпили за нашу помолвку, дорогая.

– Пошёл на хрен!

– Я не по этой части.

Она ехидно усмехнулась.

Подтянув к себе за подол, я склонился к ней.

– Можем проверить… – Губами задел мочку уха.

Она напряглась, тело превратилось в струну. Я почувствовал, как её кожа покрывается мурашками. Погладил по заднице. Её глаза отражали целую гамму чувств. Бледное лицо в обрамлении чёрных волос казалось совершенным.

Нутро стянуло. Губами я мазнул по её губам. Да какого лешего я творю?! Но мысли отшибло. Впился в сочный рот, заставил её раскрыть его и принялся изучать языком. Она упёрлась мне в грудь ладонями, замычала. Сгрёб футболку на спине, натянул. Её соски тёрлись о меня. Блядь! Блядь, блядь, блядь!

– Иди спать, – просипел, заставив себя оторваться от неё. – Я слишком устал, чтобы заниматься тобой.

Сделал вид, что дела мне до неё нет. Устал?! Да нет, её бы я заездил, дай себе волю. Но нужно было разложить всё по местам. Хотя… И это к чёрту. Сегодня – выспаться. А бабы потом. Тем более эта. От неё в моей жизни никогда не было ничего хорошего. И опять в ту же реку. На хрена?! На хрена, мать её?! Всё эти глаза и ещё…

Ребёнок.

Сомневался ли я, что она беременна от меня? Нет. Кем бы она ни была, одно я знал точно: с первым попавшимся встречным в койку она бы не легла. Хотя… Я ухмыльнулся. Может, это она только со мной не ложилась? Да нет. Не только. Слишком разборчива, мать её. И слишком высокомерна. Даже теперь, когда у неё ничего нет.

* * *

Только она развернулась и дошла до порога кухни, я остановил её. Не хотел усложнять себе жизнь, но…

– Завтра едем в Питер.

Она обернулась.

– У меня шоу. Поедешь со мной.

Карина смотрела на меня с таким видом, будто минуту назад ничего между нами не было. Ледяная девочка во всей своей неприступности. Усовершенствованная версия Снежной Королевы. Только я уже знаю, что прячется за этой неприступностью.

– Я никуда с тобой не поеду. У меня работа.

– Ты про магазин? Если так, больше ты там не работаешь.

Она гневно сжала губы. Красивая, стерва.

Медленно, она пошла обратно. Остановилась на расстоянии вытянутой руки. Блеск глаз выдавал негодование. И дёрнуло же меня! Смотался бы туда-сюда без сложностей, так нет.

– Хорошо, – сказала, как сделала одолжение. – Я поеду с тобой, если ты так хочешь. Но ехать мне не в чем. И если уж ты мой типа жених, дай денег на одежду.

Против воли у меня вырвалась усмешка. Осмотрел её с головы до ног, задержался на голых коленях, на изящных лодыжках и медленно поднялся к лицу. Карина стояла натянутая как струна и делала вид, что мой взгляд её не смущает.

– Денег, говоришь? – Я положил ладонь на её бедро. Погладил, задирая футболку.

Не нужно было начинать это снова. Но бархат её кожи, её шелковистые волосы и надменность притягивали.

Карина вздёрнула подбородок. Посмотрела мне в глаза.

Пока не стало поздно, убрал руку. Денег, значит. Красивым бабам всегда нужны деньги. И, на удивление, чем баба красивее, тем больше ей нужно.

Карина

Держаться рядом с ним было трудно. Особенно теперь. После этого странного, непонятного вечера, после поездки в клинику и моего побега оттуда.

Оставшись в кухне одна, я выдохнула с ощущением, что сдуваюсь, как проколотый шарик. Вместо Кира в кухню вошёл заспанный сенбернар. Ткнулся носом в бедро, в место, где до этого лежала рука его хозяина, потом в руку. Лизнул.

Несмотря на растерянность и подавленность, я не смогла сдержать улыбку. Пёс склонился над миской и принялся с шумом лакать воду.

Засмотревшись, я не сразу заметила Кирилла. Как же раздражал его взгляд! Самоуверенность так и пёрла от него, тогда как мне, чтобы держаться, приходилось собирать все силы.

– Не забудь, что погода в Питере бывает дрянной. – Между его пальцев появилась карточка. – И кстати, на катке холодно.

– Я знаю. – Хотела было взять, но Кир отдёрнул руку.

Хмыкнул. Мерзавец! Одним мимолётным движением он выбил почву у меня из-под ног. Как сдержалась, не послала его куда подальше, не знаю.

Выждав, он опять протянул карточку.

– Не переусердствуй.

– Боишься, твоих чемпионских гонораров не хватит на поход по магазинам?

– Боюсь, что ты можешь забыться. А я не люблю сливать деньги в пустоту.

Он хлопнул себя по ноге, и Стёпа подошёл к нему. Важно, вразвалочку. Кирилл присел перед ним, потрепал по здоровенной голове. Про меня оба словно забыли. Оно и к лучшему. Не переусердствовать? После этого захотелось сделать наоборот.

Сафронов всё-таки не забыл обо мне. Задрал голову и посмотрел. И толку, что я стояла, а он сидел возле пса? Всё равно ощущение было, что он стоит на пьедестале, а я… где-то у подножья. Мерзко.

– В час ты должна быть дома. Выезжаем в два.

Сказав это, он встал. Пёс поплёлся за ним, держась возле ноги.

Сафронов, Санкт-Петербург… Я посмотрела на карточку. Золотая, конечно же. Бросила взгляд вслед Кириллу, на опустевший дверной проём. Сказать или сделать я могла что угодно, только это не отменяло справедливости его слов – он сделал себя сам. Сколько стоит участие в шоу олимпийского чемпиона? В этом я не разбиралась, могла только догадываться, что очень дорого.

А мне не то что никто не заплатит, если я где-нибудь поучаствую – даже не позовут.

Кирилл

Сидя на подоконнике, я допивал кофе. Вторая чашка помогла сбросить остатки сонливости. Всё же спонтанные решения – самые правильные. Карины дома не было. Куда делась – яснее ясного.

Стёпа приподнял голову, прислушался. Поднялся и поплёлся в коридор. Вскоре оттуда раздалось шуршание пакетов. Я продолжал сидеть, дожидаясь, пока Карина придёт сама.

– Тебе идёт, – заметил, когда она появилась в кухне.

Специально ведь зашла, не снимая новенького яркого пальто. Алое, с чёрной вышивкой. Оно отлично подчёркивало её стервозность.

– Спасибо, – ответила она, всё равно что фыркнула.

Откинув голову, я упёрся затылком в прохладное стекло. С шеи моей новоиспечённой невесты свисал лёгкий шарф, на ногах – аккуратные сапоги с острыми носами. Да, чёрт подери, оно того стоило. И сумма, на которую полегчал счёт, тоже.

Глядя на Карину, я испытывал удовлетворение.

– Покажи, что под пальто.

Разумеется, она поняла, о чём я. И всё равно одарила раздражённым взглядом.

Я допил кофе и спустился с подоконника.

От Карины пахло свежестью и дорогими духами. Сам того не желая, вдохнул поглубже. Потянул за кончик шарфа. Скомкал и, не глядя бросив на стол, расстегнул её пальто. Кивком велел отойти.

– Может, тебе купить себе куклу? – язвительно спросила она, повиновавшись. – Раз так нравится рассматривать одёжки?

– Зачем? Если я захочу что-нибудь порассматривать, у меня есть ты.

На ней было простое шерстяное платье под горло. Чёрное, доходящее почти до колен. Ничего особенного, но… В паху стало тяжеловато. То ли от дорогого запаха, то ли от того, как платье подчёркивало изгибы тела. Вот и ответ, почему из всех девчонок я втюрился в неё. В ней всегда было нечто манящее.

– Как понимаю, мой выбор ты одобряешь?

– А тебе нужно моё одобрение?

Она фыркнула.

Проклятье!

Резко обхватил её за шею и поцеловал. От неожиданности она приоткрыла рот, и я сразу же проник языком внутрь. Вкусная, тёплая, она будоражила, как диковинная пряность. И на вкус тоже была пряной, пьянящей. Упёрлась мне в грудь ладонями, но не отталкивала.

Умница, девочка. Зачем тратить силы на то, что не имеет смысла.

Я погладил её по шее, сжал густые волосы и углубил поцелуй. Поигрывал с её языком, покусывал губы и в который раз одёргивал себя, чтобы не забыться. В последний раз языком к её языку. А в паху тяжелее и тяжелее. Поддел губы, слегка прихватил нижнюю и оттолкнул Карину.

Дыхание к дьяволу сбилось. Она облизнула губы, и я как пацан уставился на её влажный рот. Только на секунду. Проклятье! Похоже, мне нужна ещё чашка кофе. И прохладный душ.

– Собери вещи на пару дней. – Голос сел. – И сделай кофе. Времени как раз хватит.

Тряхнул головой. Питер, Мальцева… Может, я всё-таки зря? Да нет, не зря.

– Вот правда, Кирилл… – Она выдохнула. Её язык ещё раз прошёлся по губам. – Неужели ты не мог найти кого-то другого?

– Зачем? – Я шагнул к ней. Пальцами провёл по её лицу, по губам. – Найти я мог кого угодно. Но я хотел тебя.

Глава 7

Карина

На катке оказалось холоднее, чем я ожидала. Сидя на первом ряду предназначенной для VIP-персон трибуны, я прятала руки в рукава пальто и жалела, что не послушала Кирилла, когда он сказал, чтобы я взяла варежки. Думала, издевается.

Выступление закончила спортивная пара, и девушка через пару кресел от меня, в нахлобученной едва ли не на лоб шапке, громко захлопала. Косясь на неё, я гадала, подруга она, родственница или кто ещё? Вариантов было много, за исключением одного. Уж точно не невеста напрокат. Это мне «повезло» особенно.

Откланявшись, пара ушла со льда.

– Сейчас он, да? – донёсся громкий шёпот из-за спины. – Кто-нибудь его сегодня видел? Говорили, что он не хотел приезжать…

– Да здесь он, – второй голос принадлежал мужчине.

До ужаса хотелось повернуться, сдерживалась я с трудом. Вроде бы ничего такого – какая разница? Но на трибуне, как я уже убедилась, сидели сплошь друзья и родственники фигуристов. Пялиться было как-то…

– Кирилл – парень своенравный, но пропустить шоу это перебор. Вон он, смотри.

Слова предназначались не мне, а я всё равно с жадностью впилась взглядом в каток. У выхода на лёд действительно появился Кирилл. В отличие от костюмов других фигуристов, его был предельно простым. Чёрные брюки и рубашка с отделкой. И только когда он, выехав на середину катка, взмахнул рукой, я увидела, как вышивка превратилась в дракона. Это было так неожиданно, что побежали мурашки.

– На льду победитель Олимпийских игр в мужском катании, олимпийский чемпион в командных соревнованиях, двукратный чемпион мира, многократный победитель и призёр чемпионатов Европы, пятикратный чемпион России…

Чем дольше перечислял диктор заслуги Кирилла, тем сильнее мне становилось не по себе. Такое вообще бывает? Победы на соревнованиях не столь значительных были объединены пространным «победитель и призёр множества соревнований».

После этого последовала пауза. Заполненный до отказа стадион затих. Казалось, никто не дышит, в том числе и я сама.

И в этой абсолютной тишине громом прокатилось:

– Кирилл Сафронов!

В то же мгновение трибуны взорвались неистовыми овациями. Знать, кто такой Кирилл, и видеть воочию оказалось двумя разными вещами. Зрители гудели, приветствуя его, тут и там болельщики подняли плакаты, ввысь устремились флаги.

Кирилл сделал круг и остановился. Секунда, и стадион снова погрузился в тишину, нарушила которую на этот раз музыка.

Песня была мне не знакома. Мелодичная, она то почти стихала, то разгонялась, заполняла собой всё пространство. И в этой музыке, как единое целое с ней, по льду скользил Кирилл.

– Он невероятный! – Всё тот же мужчина сзади громко захлопал, стоило Киру взмыть в воздух в высоченном прыжке.

Я смотрела прошедшую Олимпиаду. Видела его катание, но на деле до этого не видела ничего. И снова разгон, плавный заход, толчок ото льда…

Вдохнула и ахнула.

– Как будто ему эти четверные – всё равно что высморкаться, – заметил мужчина.

Я была не согласна. Ощущение складывалось, что для него они всё равно что дыхание. Спрятав руки в рукавах, я так и сидела до конца проката. Завороженная, не сводя глаз со льда.

Кирилл проехал мимо. Знает ли он, что я тут? Глупость какая! Знает, если сам передал в руки девушки-волонтёра, которая и проводила меня.

Музыка стала громче, помпезнее. Она расширялась, ей уже не хватало места. И Кириллу тоже. Только что он был в одной стороне льда – уже в другой. Дракон на его рубашке жил вместе с музыкой, с ним самим.

Аккорд, ещё один…

– Браво! – Люди вскакивали с мест. – Браво! Браво!

Постепенно разрозненное «браво» превратилось в скандирование. На лёд летели цветы и игрушки, завёрнутые в подарочную бумагу коробки и свёртки. А Кирилл стоял посреди катка, улыбался едва заметной демонической улыбкой и смотрел прямо на меня.

Я поднялась, но не хлопала. Почему-то было стыдно.

– Он – Бог! – воскликнула девушка рядом.

– Скорее, Дьявол, – ответила ей другая. – Он всегда таким был. Помню его семь лет назад…

Её голос заглушила новая волна оваций. Казалось, поток игрушек и подарков не иссякает. Был таким всегда? Да нет же! Он был просто Сафроновым! Мальчишкой, у которого денег не было даже на новый костюм для выпускного. Просто он…

– Дайте пройти, – довольно грубо убрала меня с прохода какая-то женщина.

Стало обидно. Если уж на то пошло, я с ним. И я его…

– Какая же я дура, – обречённо сказала самой себе, опустившись на прежнее место. – Ду-ра.

После Кирилла выступала только одна фигуристка. Я и не заметила, как она откаталась – перед глазами, так и мелькал золотисто-оранжевый дракон. Кирилл всё стоял передо мной с полуулыбкой на губах, в окружении брошенных болельщиками цветов. А я ведь никогда всерьёз не думала, что это может быть так.

Один за другим на льду появились все участники шоу. Как в прострации я смотрела на них, на красочные костюмы. Слышала аплодисменты и ободряющие выкрики. Кирилл появился предпоследним. И снова трибуны взорвались. Одним прыжком Кир не ограничился – исполнил каскад. Кирилл был самым высоким из одиночников. И…

– Как думаешь, если я попробую с ним познакомиться, он меня не пошлёт? – Это была уже другая девица. Когда она только успела присесть рядом? Вопрос был задан щуплой блондинке примерно одного возраста с Киром. – Маш, может, ты нас познакомишь? Ты же его знаешь. Вы все друг друга знаете.

– Не буду я тебя с ним знакомить. У Сафронова характер… – Она сделала страшную физиономию. – Попробуй сама. Отошьёт так отошьёт, не отошьёт…

Что будет, если не отошьёт, я не расслышала. Музыка стала громче, фигуристы поехали по кругу вдоль борта. Хлопок, и на лёд полетели блёстки. Хлопок, и их стало больше.

Неожиданно Кирилл выбился из строя и остановился у борта прямо напротив меня. В руках его была роза. Большая розовая роза. Поднеся к лицу, он вдохнул аромат и небрежным движением велел мне подойти. На меня устремились взгляды всех, кто был рядом.

Сафронов, черт тебя подери!

Он прищурился. В глазах плясали самодовольные смешинки. Делать было нечего. Встав, подошла к борту. Кир подал мне розу.

– И что это значит? – спросила, не уверенная, что он слышит.

Он слышал.

– Абсолютно ничего.

Сказав это, Кир взял меня за пуговицу пальто и заставил нагнуться. Перехватил за шею. Его горячие губы на моих, мигом онемевших. Щелчки множества камер…

– Ты… – зашипела я, как только он отпустил. Но сказать ничего не успела: секунда – и он, лёгкий как ветер, был уже на другом конце катка. А я так и стояла: ошеломлённая под многочисленными взглядами и с розой в руках.

Карина

Потихоньку все потянулись к выходу. Трибуна, на которой сидела я, тоже пустела, но, в отличие от остальных, я понятия не имела, куда идти. Поднялась вверх и остановилась у двери, через которую меня завела волонтёр. Кое-кто из участников шоу раздавал автографы и фотографировался с болельщиками. Кирилла среди них не было. Он ушёл со льда сразу же.

Проходящая мимо девица окинула меня взглядом. Расправив плечи, я сжала стебель розы. Сафронов, будь он неладен! Сколько раз на меня покосились за последние десять минут, понятия не имею. Наверное, столько, сколько не косились за всю жизнь!

– Вам помочь? – Откуда ни возьмись, рядом появилась волонтёр.

– Да. Мне нужно встретиться с Кириллом, а куда идти, я не знаю.

Она мельком, словно невзначай, посмотрела на розу и, мягко улыбнувшись, вывела меня в холл. Повсюду продавали сувениры.

Я задержалась возле одного из прилавков. Календари, магниты. Фотографии, постеры с фигуристами… И на многих – Кирилл. Взгляд привлёк снимок в простой, но изящной рамке, украшенной пятью олимпийскими кольцами. На фото под стеклом Кир на пьедестале, за его спиной – триколор.

Попросив волонтёра подождать, я поддалась непонятному порыву и спросила, сколько стоит снимок. Да, Кир теперь стоит дорого. Даже на фото. И всё же я не удержалась.

– Хорошая фотография, – заметила волонтёр.

– Да, – ответила со вздохом и, обернув рамку шарфом, спрятала в сумку. Вот уж что-что, а повод для насмешки Кириллу давать нечего. И для его дьявольской полуулыбки тоже.

* * *

Кирилла я прождала минут десять. Как неприкаянная стояла под дверью, до конца не понимая, почему не могу взять и уйти, послав Сафронова куда подальше вместе с его выходками. Мимо сновали люди. Практически у всех на шеях висели аккредитации. Только сейчас я вспомнила, что и у меня она есть. Но если у большинства была надпись «организатор» или «пресса», то у меня – «артист». Должно быть, именно поэтому меня беспрепятственно пропустили к гримёркам. На что ещё способен Сафронов? Помимо меня здесь не было никого из сидевших рядом на трибуне.

Рядом остановилась девушка.

– Вы Кирилла ждёте?

Я осмотрела её. Ещё одна! Да сколько их таких?

– Да, – ответила с непонятным раздражением.

Блондинка встала по другую сторону от двери. Какое-то время она молча смотрела на меня, я, в свою очередь, – на неё. Раздражение становилось сильнее, но, когда я уже готова была поинтересоваться, что она тут забыла, из гримёрки появился Кир. Она тотчас же бросилась к нему.

– Кирилл, сколько можно?

– Верка… – Он поймал её. Обнял.

Я едва не поперхнулась. Блондинка что-то говорила, но я не могла разобрать, что именно.

– Ты обязан… – только и донеслось до меня. – Причём это должен быть эксклюзив.

– Вот так и обязан?

– Так и обязан, – подтвердила она самоуверенно.

Роста в ней было немногим больше полутора метров. На фоне Кира выглядела она мелкой, и сперва я подумала, что это кто-то из фигуристов. Но судя по диалогу, девушка оказалась журналистом.

Кирилл всё же соизволил повернуться ко мне. Надо же.

– Это Карина, – представил пытливо рассматривающей девице. – Моя невеста. А это Вера. Один из лучших спортивных журналистов.

– Очень приятно.

Я старалась быть вежливой. Искренне старалась. Но вышло так себе.

– Что-то не так, Кари?

Я бы сказала ему, что не так, только боялась, если начну, уже не остановлюсь.

Кирилл, должно быть, всё понял.

– Я позвоню тебе на днях, Вер.

– Завтра, – весьма убедительно возразила она. – Завтра, Кир, и ни днём позже.

– Договорились.

Пока они перекидывались короткими и вроде бы совершенно безобидными фразами, я гадала, было ли у них что-то или нет. И какая мне разница?! Да было и было! Но нет, сколько ни одёргивала себя, мысли так и лезли. Отрезвляли только шипы на стебле розы.

Девица всё же свалила. Кир взял меня за локоть и, чуть прищурив глаза, повернул к себе.

– И что это значит? – спросил вкрадчиво.

– Что это?

– Ты поняла, что. Злишься? – Он изогнул губы. – Или ревнуешь?

Я фыркнула. Отдёрнула руку.

– Просто надоело торчать под дверью. Я устала и замёрзла. На этом дурацком стадионе дико неудобные сиденья и…

Осеклась. Кирилл откровенно усмехался. Да пошёл он!

Развернувшись на каблуках, я быстро зашагала в сторону выхода. Позади послышались шаги. Да где же эта дурацкая дверь?! Я будто попала в какой-то муравейник!

Локоть оказался в тисках пальцев. Рывок – и я вжалась спиной в крепкую грудь. Уха коснулся шёпот:

– Не сюда.

– Да отстань! – разозлилась я, уже не зная на что.

Развернулась к Кириллу лицом, упёрлась ему в грудь ладонью. Хотела оттолкнуть, но не оттолкнула. Наткнулась на его взгляд. Он обнял меня за талию, придержал. Больше на губах его не было усмешки, а во взгляде – издёвки.

– Я замёрзла, – сказала неожиданно жалобно. – А ещё я есть хочу. А ты со своей этой…

– Я тоже хочу есть. – Кончиками пальцев он провёл по моему лбу и отпустил. – Так что не будем больше откладывать. Только…

Он потянул меня и показал в другую сторону. И вот опять эта проклятая полуулыбка!

– Выход там, Кари.

Я задержала дыхание. То ли от звука его голоса, то ли оттого, как он при этом смотрел. Выход? Да, выход…

– Тогда… – Я сглотнула и усилием воли отвела взгляд. – Тогда пойдём. Надеюсь, больше нам не встретятся твои поклонницы? Хотелось бы поужинать без них.

– Я тоже надеюсь. Но… всё может быть.

Зло посмотрев на него, пошла вперёд. Кир приобнял меня и опять развернул.

– Туда, Кари. Ты совершенно не приспособлена к жизни.

Глава 8

Карина

Обстановка в местечке, куда привёл меня Кирилл, царила камерная. Меню не отличалось разнообразием, зато маленький зал с его уютными диванчиками компенсировал это с лихвой.

– Как насчёт горячего яблочного пирога с корицей?

– Вообще-то, я рассчитывала на ужин, а не только на десерт. – Я закрыла меню. – Ладно, давай свой пирог.

Выглянула в окно и от неожиданности забыла, что хотела сказать. Через дорогу прямо напротив нас была вывеска другого кафе. Куда менее красивая, чем вывеска того, где мы сидели, но до боли знакомая.

– Это же….

– Не думал, что ты вспомнишь.

Я снова повернулась к кафе. Да, я помнила и вывеску, и нашу поездку в Питер вместе с классом лет восемь назад. Давным-давно, в прошлой и как будто совсем не моей жизни. Два дня, проведённые в пробуждающемся от зимней спячки каменном городе. Апрель, покрытый лужами асфальт, щебет птиц и Сафронов, то и дело оказывающийся поблизости. Тогда это было забавно. Белые ночи ещё не наступили, но погода была тёплая, и наша классная руководительница дала добро на ночную автобусную экскурсию. После неё это кафе и открыло перед нами двери…

– Мы могли бы посидеть там, – сказала и поняла, что зря.

Кирилл помешал сахар в уже стоящем перед ним чае, лениво откинулся на спинку дивана.

– В прошлый раз тебе не понравилась ни еда, ни кофе. Хотя ты его так и не попробовала.

Я сжала кулаки. Под столом, так, чтобы Кир этого не увидел. В ту ночь после экскурсии нас завезли на ранний завтрак. Пока ребята выбирали между блинами и сырниками, Кирилл подошёл к нашему с Дашкой столику с кофе. Мне хотелось есть, и кофе тоже хотелось, тем более что пах он потрясающе. Но… Отец снял для меня двухместный номер в хорошей гостинице, тогда как все остальные ребята ночевали в хостеле неподалёку. Так зачем мне нужен был Кир с его дурацким кофе и забегаловка с сырниками? Я могла заказать в номер горячий шоколад и кекс от шеф-повара. А Кирилл…

– Я была девчонкой, – призналась нехотя. – Может, не стоит это вспоминать?

– Может, и не стоит. – Он показал на чай. – Пей. Или скажешь, что чай тоже поганый?

– Я была девчонкой, Кирилл, – повторила ещё раз. – У меня были планы. Я в Гарвард собиралась поступать. А всё это…

– И где теперь твой Гарвард?

Я промолчала. Опустила голову, посмотрела на руки и опять на Кира.

– Зачем я тебе? – спросила тихо. – Чтобы тыкать носом в то, что было? Или в то, чего так и не случилось? Зачем, Сафронов? Отомстил – хорошо. Мы квиты. Давай разойдёмся на этом и дело с концом.

– Разойдёмся? – Он смотрел с пренебрежением. Развалившись на диване, пил чай. Махнул рукой официантке и опять посмотрел на меня. – Не поздно расходиться? У нас с тобой, как-никак, отягчающие обстоятельства.

– Ребёнка я на тебя не повешу, не переживай.

– А ты считаешь, я переживаю?

Ответить я не смогла – к нам подошла официантка. Кирилл сделал заказ. Два куска горячего яблочного пирога с пряностями, горячее и бутылка красного австралийского вина. Меню он больше не открывал и не спрашивал про цены. А я сидела, не делая никаких замечаний, и ждала, пока официантка уйдёт.

Но когда мы остались одни, Кирилл словно забыл про разговор «до».

– Так зачем тебе я, Кир? – спросила, поняв, что иначе к разговору мы не вернёмся. – Почему нам просто не разойтись? Тем более если ребёнок для тебя значения не имеет.

– Потому что у меня свои резоны.

– Так всё-таки тебе нужно, чтобы я сыграла роль невесты?

– По-моему, мы это уже выяснили.

И опять неприятно кольнуло изнутри. Я погладила пальцами край салфетки, поглубже вдохнула, заставляя себя успокоиться.

– Хорошо, – сказала решительно.

Кирилл оторвался от телефона.

– Я буду тебе самой лучшей невестой, но ты простишь моему отцу долг.

Поднялась и, обойдя стол, присела на подлокотник дивана напротив. Склонилась к Кириллу, дотронулась до его живота. Он сжал мою кисть. Я улыбнулась и, соскользнув с подлокотника, села рядом так, что наши бёдра соприкоснулись.

– Хитрая какая.

– Считай это платой.

Кирилл некоторое время молчал. Моя кисть всё ещё была в его руке, я чувствовала его близость и пыталась не дать волнению овладеть собой. Зеленовато-серая радужка его глаз обрамляла чёрные зрачки, волосы небрежно падали на лоб и виски. Он стал взрослее и мужественнее. Хотя и раньше отказать в этом ему было нельзя. Дура! Господи, почему же я была такой дурой?!

– А у тебя хорошая хватка. Не будь ты такой ленивой, вполне могла бы рассчитывать на Гарвард.

– Кирилл…

– Хорошо. Я прощу твоему отцу долг, но только после того, как получу своё.

– А что ты хочешь получить?

– Узнаешь, когда получу.

– Это нечестно.

Он выпустил мою руку и опустил ладонь на колено. Погладил бедро, слегка задевая подол шерстяного платья. Смотрел при этом в глаза.

– Кир… – Я накрыла руку своей, когда он добрался до самого верха.

– Либо так, либо никак.

К столику вернулась официантка. Кирилл перевёл взгляд на неё, и мне пришлось промолчать. Выставив бокалы, она продемонстрировала ему бутылку с вином и только после этого откупорила её. Пока вино текло в бокалы, мы молчали. Кирилл поглаживал мою ногу, массировал пальцами коленку. Говорить желания было всё меньше. Мысли путались, слова забывались.

– За сделку, – приподнял Сафронов бокал.

– Я ещё не сказала, что согласна.

– Ты согласна. – Он отдал мне второй бокал и, ударив о него своим, сделал глоток. – Мы с тобой знаем, что согласна, Кари. Лучшего тебе не светит. Или ты всё ещё надеешься на Гарвард?

На Гарвард я не надеялась давно. Но напоминать об этом было лишним. Забрав вино, вернулась на своё место. Обхватила бокал обеими ладонями и пригубила.

– Где твой муж? – просил вдруг Кир.

– Это не твоё дело.

– То есть говорить об этом ты не хочешь.

– Не хочу, – ответила честно.

Кирилл двумя пальцами скрутил рулетик из ломтика поданного к вину сыра и отправил в рот.

Где тот простой парень, которым я знала его? Который принёс нам с Дашкой кофе ранним утром в кафе напротив? Кто этот самолюбивый, откровенно наглый мужчина, твёрдо стоящий на ногах и знающий, что ему нужно? Кто?! И как я повелась на его предложение? Хотя… ясное дело, как. Он просто не оставил мне выбора!

Кирилл

Чего у неё не отнять, так это чувства собственного достоинства. С изяществом негласной королевы выпускного она подняла бокал и приоткрыла губы. Вот же проклятье!

Тряхнула головой, и серьги в её ушах заиграли крохотными камнями. Не знал бы, что и как, решил бы, что дела у неё идут своим чередом. Что ничего не поменялось, что её отец по-прежнему на коне, а она живёт, ни в чём себе не отказывая.

– Почему ты не поступила здесь? Или кроме Гарварда тебя ничего не устраивало?

– Так вышло, Кирилл, – отозвалась она без энтузиазма.

Я присмотрелся к ней. Ладно, оставим. Ясно, что эта тема ей тоже не по нутру. Мог бы нажать, но к чему? Всё и так шито белыми нитками. Выскочила замуж за богатого холёного недоумка, думала, что сядет ему на шею, свесит ножки, а вышло как вышло. Недоумок свалил с любовницей, а вчерашняя королевишна осталась у разбитого корыта с оставленными им долгами. Красивым бабам прощается многое, да только жизнь тоже баба, и ей похрен.

– Сам-то чего не поступил? – Она поддела вилкой кусочек запечённой форели.

– С чего ты взяла, что не поступил?

Только что блеснувший в её тёмных глазах огонёк надменности погас. Карина стушевалась.

– И на кого же ты выучился?

– Ничего особенного. Получил образование тренера.

– Понятно, – ответила на выдохе и, скомкав салфетку, положила рядом с тарелкой.

Ничего понятно ей не было. Да и мне самому тоже. Мог бы сейчас сидеть с той же Веркой и свободно говорить о прошедших Играх, о шоу и общих знакомых, а не вглядываться в черты лица стервы, которую давно пора было оставить за бортом своей жизни. И дёрнуло же меня влезть в такую авантюру! Но с Верой всё было бы обычно. Встретиться с ней я ещё успею.

Ненадолго над столиком повисло молчание. Интересно, сын у нас будет или дочь? И надо оно мне было? Сейчас надо?! Ответ у меня был: раз я тут, вместе с ней, наверное, надо. Другое дело, зачем.

Карина

Пирог был потрясающий. Тонкое, тающее во рту тесто с начинкой из пряных яблок в сочетании с терпким красным вином и мужчиной, оказаться рядом с которым хотели многие.

– Спасибо за ужин, – сказала, доев кусочек. – Теперь что? В гостиницу?

Кирилл скривил губы в усмешке. Если он подумал, что это намёк – его проблемы. Я не имела в виду больше, чем сказала.

– У меня ещё есть дело на сегодня.

– Дело? – Почему-то на ум сразу пришла пигалица-журналистка.

– Да.

– Ничего, что времени девятый час?

– Ничего. – Он взглядом нашёл официантку. Махнул ей и, пока она не подошла, добавил: – Хочешь, можешь остаться тут или поехать в гостиницу. Хочешь, можешь поехать со мной.

– И куда это – с тобой? На закрытую тусовку?

Кирилл не ответил. Официантка замерла возле нас, но на неё он толком не посмотрел. Попросил счёт и будто бы забыл о том, что она вообще существует.

– Так ты скажешь, куда «с тобой»? Твоими друзьями я сыта по горло.

– Моё дело предложить.

Я чуть не зарычала. Впилась в Кирилла взглядом, заведомо тщетно ожидая пояснений. С утра я успела побывать в нескольких магазинах, чтобы соответствовать его высочеству, прилететь из Москвы в Питер и замёрзнуть на дурацком катке под восторги непонятных девиц.

Я устала! Ещё меня разбирала злость и… ревность!

– Так что?

– Разумеется, я поеду с тобой, – ответила раздражённо.

Похоже, другого он не ожидал. Самонадеянный мерзавец! И я… дура. Просто дура.

* * *

Когда я вернулась из уборной, Кирилл говорил по телефону.

– Да, ждём, – услышала я прежде, чем он закончил.

И чего мы ждём? Или кого? Мне он ничего так и не сказал, а я больше не спрашивала. Сняв с вешалки пальто, он помог мне надеть его и подал розу.

– Приходите к нам ещё, – проворковала официантка.

Интересно, сколько чаевых он ей оставил, что она светится, как начищенный самовар?

Понимая, что злюсь из-за каждой мелочи, ничего не могла поделать с собой. Когда-то я тоже оставляла чаевые симпатичным официантам и могла позволить себе не смотреть на цены в меню. Когда-то я устраивала вечеринки и приглашала на них друзей. А теперь…

Только мы вышли, у входа остановилась машина. Кирилл открыл заднюю дверцу и кивнул мне. Первым, что я увидела, была гора сваленных на заднем сиденье пакетов.

– Садись, Карина, – поторопил Кир. – У нас не так много времени.

Что в пакетах игрушки, я поняла, только оказавшись в машине. Кирилл пожал руку сидящему за рулём, перебросился с ним несколькими фразами. Я приоткрыла один из пакетов. Потянула за серую лапку. В руках оказалась мягкая кошка с розовой лентой-бантиком на шее и зелёными глазками. Как живая, она смотрела на меня, я – на неё. Ладонь легла на живот сама собой, а всё, что было вокруг, на секунду перестало существовать.

– …багажник под завязку, – вывел меня из прострации глухой смешок. – Это то, что не поместилось.

– Ничего, в центре найдут всему применение.

Я подняла голову. Кирилл замолчал и смотрел вперёд. В центре? Перевела взгляд на сидящего за рулём мужчину. Как и Кир, он совсем не выглядел так, словно мы ехали на закрытую тусовку.

Телефон Кирилла зазвонил, и он, мельком посмотрев на экран, взял трубку.

– Да… Конечно. Всё в силе. Минут через тридцать буду у вас. Да… – Он тихо засмеялся. – Совсем не против.

Безотчётно я прижала кошечку к груди. Кирилл посмотрел в зеркало, и наши с ним взгляды пересеклись.

– Так куда мы едем, Кир? Только не говори, что на тусовку с твоими друзьями. Как-то…

– Я тебе этого и не говорил, – перебил он с непонятным раздражением.

На лице водителя отразился вопрос. Кирилл сжал зубы. Какое-то время в салоне стояла гнетущая тишина.

– Ты сама это сказала, Кари. – Он обернулся через сиденья. – Ты считаешь, моя жизнь – развлекалово? Сплошные веселушки с друзьями?

Я обомлела такой резкой перемены. Только что, говоря по телефону, он смеялся, теперь же взгляд был колючим и холодным.

– Ничего я не считаю.

На его скулах появились и исчезли желваки. Он посмотрел на игрушку в моих руках, мне в лицо.

– Мы едем в реабилитационный центр, Карина.

– В реабилитационный центр? – переспросила я, не до конца понимая, о чём он. – Зачем?

– Передадим игрушки для детей, переживших домашнее насилие. Ты правда думала, что я расставляю всё это по полкам? – кивнул на мешки. – Моя жизнь – это не вечеринки. То, что все видят, – одна сторона медали. Быть чемпионом – большая ответственность, а не проматывание денег в закрытых клубах.

Что ему ответить, я не нашлась. Он припечатал меня словами, потяжелевшим взглядом. Не знаю за что, но я почувствовала себя виноватой.

Кирилл отвернулся, а я сделала глубокий вдох. Погладила шёрстку плюшевой кошки. Вдруг стало обидно.

– Ничего я не думала, – сказала тихо.

Не знаю, услышал ли меня Кирилл или его друг, но в ответ не прозвучало ни слова.

Можно было сразу сказать, объяснить. Или это тоже месть за прошлое? За выпускной, за экскурсию в Питере и за тот кофе в кафе восемь лет назад, к которому я так и не притронулась?

Карина

– Так и будешь сидеть? – спросил Кирилл, открыв дверцу с моей стороны.

Дверца с другой тоже открылась, зашуршали пакеты. Я вышла из машины и запоздало поняла, что так и держу мягкую кошку. Хотела положить к остальным игрушкам. Кирилл опередил. Грубо забрал и кинул на сиденье. Вдруг стало обидно уже за нас обеих.

Повернулась к Киру, чтобы сказать, чтобы шёл без меня.

– Давай, Карина, – поторопил он. – В самом деле.

Промолчав, я поплелась ко входу. В улыбающейся, одетой в серый костюм женщине легко угадывалась директриса. Так они все и выглядят: аккуратные и какие-то… безликие.

– Спасибо, что приехали к нам, Кирилл.

С нами она поздоровалась лишь мельком. Всё внимание – Сафронову.

– Это не то, за что стоит благодарить.

– Как раз то. И за подарки спасибо.

Он кивнул. Только мы вошли, я наткнулась взглядом на девочку-подростка. Полненькая, с некрасивыми чертами лица, ещё больше изуродованными пересекающим висок и скулу свежим шрамом, она стояла в отдалении и с опаской наблюдала за нами.

Стало не по себе. Вдруг захотелось вернуться в машину, но уже совсем не из-за Кирилла.

– Как её зовут? – Кирилл тоже заметил девочку.

– Инесса. – До того продолжавшая рассыпаться в благодарностях, директриса остановилась.

Смущённая вниманием, девочка хотела уйти, но не успела. Кирилл достал из пакета белого медведя и пошёл к ней. Уйти она не ушла, но напряглась. Одета она была в дешёвый спортивный костюм розового цвета, который ей совсем не шёл. Ещё больше подчёркивал не только полноту, но и изъян на лице.

Я поймала себя на мысли, что тоже могла бы помочь. Раньше могла бы. Когда у меня была куча вещей, больше половины из которых я надела от силы пару раз. Но теперь у меня не было ничего, так что и помочь было нечем. Разве что молча смотреть на Кирилла и стараться держать рот закрытым.

– Мама Инессы с трудом ушла от её отца, – заговорила директриса.

Я с удивлением поняла, что обращается она ко мне. Повернулась, встретилась с ней взглядом.

– Кирилл, наверное, сказал вам, что мы занимаемся реабилитацией детей и подростков, переживших насилие в семье?

Я согласно кивнула. Говорил или нет? Честно, я не помнила. Но сейчас это было неважно. Директриса замолчала. Обе мы смотрели на Кира.

– Привет, – сказал он, остановившись рядом с девочкой, и без промедления подал ей медведя.

Она не взяла. Отошла на шаг, глядя с ещё большей опаской. Кир не спасовал, но руку с игрушкой убрал. Осмотрелся и посадил медведя на скамейку.

– Захочешь – возьмёшь. Много у тебя друзей или нет, не знаю. Но он точно будет тебе другом. Назови его Снег. Или Арктик… Как хочешь. Знаешь… не всегда есть рядом кто-то, с кем можно поговорить. Да и не всегда хочется, чтобы тебе отвечали. В такие моменты ты сможешь поговорить с ним. Он будет тебе хорошим другом, поверь.

Сказав это, Кирилл вернулся к нам. Взглядом показал вперёд, и все мы повиновались. С минуту шли в молчании, а я всё это время думала о мишке, которого назвала бы Север, и о розовом уродском костюме.

– Ей не надо носить розовый, – всё-таки не сдержалась, хоть и понимала, как это глупо. На меня устремились взгляды Кирилла и директрисы. – Этой девочке. Не надо ей розовое. Она похожа на поросёнка в этом дурацком костюме. Если… если у неё ничего нет, давайте, я куплю ей другой… – с каждым словом голос звучал всё неувереннее.

Хотелось дать себе по губам, прикусить язык. В последнюю очередь кого-то здесь волнует цвет костюма. Но… Я очень хорошо помнила день, когда ко мне пришли требовать долги мужа. И следующий тоже. Всё, что я могла тогда, – оставаться красивой. Оставаться женщиной, даже когда жизнь рушилась. Просто потому, что это было мне под силу. Мой мир рассыпался, и изменить это я не могла. Вся моя прошлая жизнь была выставлена на барахолке. Но я пыталась держаться. Потеряв уверенность в собственном «завтра», я хваталась только за остатки уверенности в себе и откуда-то знала, что этой девочке тоже нужна уверенность. Даже больше, чем мне тогда.

* * *

Через несколько минут мы вошли в квадратную комнату. У дальней стены возвышались стеллажи, возле двух других стояли низкие диваны. На полу посередине были раскиданы игрушки.

– Это наша игровая.

В комнате были дети. Несколько малышей лет по пять и ребята постарше. Все разные, но одно было в них общим: взгляд. Разный цвет глаз, разные оттенки настороженности, но одинаковая взрослость в детских глазах.

– У нас сегодня гости! – громко оповестила директриса. – Это Кирилл. Он фигурист. Олимпийский чемпион.

Никто из ребят не проронил ни звука. Только две самые маленькие девочки подались вперёд.

Директриса жестом показала, чтобы Кир взял игрушки.

– Он приехал к вам не просто так.

– А зачем он к нам приехал? – с сарказмом, грубовато, спросил самый старший из мальчиков. Голос его ломался, на лоб падала тёмная чёлка.

– Павел… – с упрёком начала было женщина, но Кир остановил её.

Ничего не говоря, вытащил из пакета скалящегося дракона и кинул парню.

– На тебя похож, – усмехнулся он. – Прости, уверен, ты бы предпочёл боксёрскую грушу, но с этим у меня туго. Если захочется выплеснуть эмоции, можешь попинать его. Только учти, он не виноват в том, что есть. Мы, собственно, тоже.

– А кто виноват? – резонно спросил мальчишка.

– Тот, кто нагадил в твоей жизни. А это тебе лучше знать. Но вот что я тебе скажу: что бы там ни было, оно уже прошло. Так что не давай этому тянуть тебя назад. Кто бы ни был виноват в твоём прошлом, за настоящее отвечаешь ты сам.

Парень сжал дракона в руках. Высокий, пока он был совершенно неказистым, как и положено подростку. И озлобленным на весь свет. Я бы не удивилась, если бы он демонстративно свернул дракону голову. Вызов всему миру, протест – вот что было в его взгляде. Кирилл вытащил из мешка ещё несколько игрушек и пошёл раздавать детям. Поколебавшись, я достала двух зайчиков и, получив одобрение от директрисы, подошла к маленьким девочкам. Улыбнулась, присев перед ними.

– Это вам от дяди Кирилла, – вручила каждой.

Обе взяли несмело. А я вдруг поняла, что это сёстры. Что одна, что другая смотрели на меня и молчали.

– Они не говорят после того, как… – директриса осеклась.

– Ничего страшного, – ответила я, не глядя на неё, и повторила уже девочкам: – Ничего страшного, да? Не обязательно ведь говорить, если не хочется. Иногда можно и помолчать. А потом… Потом обязательно найдутся слова, которые захочется сказать. Вот тогда…

Я не договорила. Поняла, что ещё слово, и не смогу удержать слёзы.

Кирилл в дальнем конце комнаты разговаривал с мальчиком лет семи. Тот, наоборот, отвечал бойко, с удовольствием.

Одна из девочек робко улыбнулась и потянулась ко мне. Я не сразу поняла, чего она хочет, а поняв, обняла её. И крепко зажмурилась, чтобы не заплакать. Мысленно поклялась, что мой ребёнок никогда не окажется в таком месте. Всё что угодно сделаю, но подобного не допущу.

Кирилл повернулся, посмотрел на меня. Я на него, потом на девочек.

– Вы же сестрёнки?

Та, что постарше, утвердительно кивнула. Я улыбнулась в ответ.

– Берегите друг друга. Вам так повезло… Я вот всегда мечтала, чтобы у меня была сестрёнка.

Младшая девочка теребила плюшевое ухо, старшая смотрела на меня волчонком. Подошедший Кирилл коснулся моего плеча. Я ожидала, что он присядет рядом, но нет. Ещё раз мягко улыбнувшись, я поднялась.

– Не находишь, что они похожи на вишенки? – обратился он ко мне, а не к детям.

– На вишенки?

– Да. Такие… Две вишенки. Одна побольше, другая поменьше. Ты посмотри на них повнимательнее. Вишенки, самые настоящие.

– А правда похожи. – Я склонила голову. – Да, правда.

– А я тебе говорю.

Неожиданно младшая заулыбалась, и… я вдруг услышала тихий детский смешок.

Директриса стояла чуть поодаль и ничего не говорила. Только смотрела на детей. Вторая девочка подошла к нам и подняла голову.

– Ты – большая вишенка, она, – показал на младшую, – поменьше. А раз говорить, как вас зовут, вы не хотите, так и буду звать вас вишенками.

– Вишенки, – вдруг повторила младшая тихо и, услышав собственный голос, испуганно замолчала.

А Кир сделал вид, что ничего не случилось. Вообще ничего.

– У нас там вишенок нет случайно? – спросил у друга.

Тот сделал вид, что роется в пакете.

– Нет, – разочарованно мотнул головой. – Только вот… – Он вытащил подушку в виде половинки яблока.

Кирилл взял.

– Как думаете, сойдёт за вишенку?

Младшая девочка замотала головой.

– Самая настоящая вишенка, – проигнорировав её, сказал Кирилл, глядя на меня. – Смотри, Кари. Вишенка есть вишенка.

– Да вроде…

– Это яблоко! – громко заявила девочка, поняв, что её не замечают. – Яблоко!

– Что? – Кир округлил глаза. – Яблоко? А разве не вишенка?

– Нет, яблоко! – Девочка улыбнулась. – Это яблоко!

Кирилл сел прямо на пол рядом. Положил подушку и похлопал по ней, приглашая младшую вишенку присесть. Та устроилась на одном краю, и он показал на противоположную сторону второй девочке.

Я улыбнулась им ещё раз. До безумия хотелось уйти, но как сделать это, чтобы не задеть, не знала. До крови кусала изнутри губу, чтобы хоть как-то отрезвить себя болью.

– Я у вас украду тётю, – спасла меня директриса.

Она говорила что-то ещё, но я не разбирала. Только оказавшись за дверью зала, облегчённо, со слезами выдохнула и, всё-таки не выдержав, шмыгнула носом. А потом всхлипнула.

– Простите… – шепнула. – Они… Он…

– Мы с ними уже несколько месяцев работаем. – Поражённая женщина сама, казалось, была готова расплакаться. Куда-то делся налёт казённой чопорности, а серый костюм перестал быть таким уж безупречно серым. – Ни слова… Ни слова, понимаете? А он…

Я сжала руки в кулаки. А он…

* * *

Из центра мы вышли спустя полчаса. В сопровождении всё той же директрисы дошли до машины. Тепло попрощавшись, она попросила приехать ещё как-нибудь, просто так, без подарков.

Я села на заднее сиденье. Под бедром оказалось что-то мягкое. Кошка…

– Мы забыли… – неловко показала Киру, когда тот тоже оказался в машине.

– Не забыли. – Он посмотрел через зеркало. – Это мой подарок.

– Мне?

– Не тебе, – сказал и отвёл взгляд. – Не только тебе.

– А кому ещё?

Он снова посмотрел в зеркало. Промолчал. Но слова были лишние.

Я не ответила. Только вцепилась в игрушку, сама не понимая, почему снова готова разреветься. Не только мне. Мне и… моей вишенке. Именно это я прочитала в темноте его зрачков.

Мне и моей маленькой вишенке.

Глава 9

Карина

Пока Кирилл снимал пальто, я стояла у двери гостиничного номера и наблюдала за ним с чувством неясного опустошения.

– Ты специально? – наконец спросила тихо.

Он обернулся, посмотрел с вопросом.

– Что специально?

– Эта гостиница… Та самая гостиница, Сафронов. В которой тогда мы с Дашкой…

Чем дольше я говорила, тем сильнее он хмурился. И игрой это не было.

Я замолчала, поняв, что он действительно не улавливает, о чём я. Та самая гостиница, в которой снял мне номер отец во время школьной экскурсии. Но только какое к этому отношение имеет Кирилл? Не он ведь бронировал номер, а организаторы шоу.

И опять я чувствовала себя абсолютной дурой. Спасала только мягкая кошка. Иначе ко всему прочему некуда было бы деть руки.

– Не обращай внимания. – Я отложила кошку на тумбочку и принялась расстёгивать пальто.

Кирилл вдруг оказался так близко, что я замерла на вдохе. Коснулся тыльной стороны моей ладони и медленно провёл до кончиков пальцев. Глядя в глаза, продел пуговицу сквозь выемку. За ней следующую, и так до конца, пока пальто не оказалось расстёгнутым. Губы приоткрылись сами собой, но слов не было. Мы смотрели друг на друга, и его зрачки становились всё больше, а глаза – темнее.

Мягко он дотронулся до моей скулы, погладил и убрал от лица волосы. Я сглотнула. Пальто поползло вниз по плечам. Сняв, Кирилл бросил его на тумбочку, и оно накрыло плюшевую кошку.

– Чтобы не подсматривала? – спросила я шёпотом.

– Да, – серьёзно, пронизанным сиплыми нотками голосом ответил он.

Взгляд впился в мой рот. Запоздало до меня дошло, что я только что облизнула губы. Кирилл опять погладил меня по лицу – сперва подушечками пальцев, потом тыльной стороной.

Кто этот мужчина? Точно не мальчишка, которого я отшила на выпускном. Или, наоборот, как раз он?

– Ледяная девочка… – Кир опустил руку до бедра. – Тебе это идёт.

– Что идёт? – переспросила я сбивчивым шёпотом.

Он усмехнулся самым уголком губ. Не ответил. Вместо этого взялся за подол платья и потянул вверх. Я подняла руки. Волосы взметнулись и опять рассыпались по плечам под горящим взглядом Кирилла.

Что я творю? Зачем?

– Кир… – Я сделала было шаг от него.

Он подцепил край колготок и вернул меня обратно. Горячая ладонь легла на талию, на голую кожу, и по телу побежали мурашки.

– Ты обещала быть самой лучшей невестой… – Он медленно повёл ладонью к груди. – Так будь ею, Карина.

Его голос обволакивал, взгляд заставлял отрешиться от собственных желаний, от своего «я». За один этот день я узнала о нём столько, сколько не узнала за всё время, что мы были знакомы.

Дотронулась до его живота. Мышцы под пальцами напряглись, по моему телу прошла ответная дрожь.

Вместо ответа я шумно выдохнула и пробралась под его рубашку. Кожа была тёплая, а сам он – словно высечен из камня. Литые мышцы, харизма и необузданная сила: вот чем он был здесь и сейчас.

Расстегнула нижнюю пуговицу рубашки, за ней ещё одну…

Кирилл ничего не делал и не говорил, только смотрел в глаза, и это заводило, заставляло руки трястись от нетерпения.

– Мы не обсуждали, что входит в обязанности лучшей невесты. – Я распахнула рубашку и сделала шаг к нему. Прижалась вплотную и, проведя по груди, посмотрела в глаза снизу вверх.

Он обхватил мои ягодицы. От его возбуждения моё собственное в секунду зашкалило. Сердце заколотилось.

– Почему ты всё время злишься на меня, Кир? – спросила, проведя по колючей щеке.

– Потому что ты меня злишь. – Он сжал руку и, глядя мне в глаза, поднёс ко рту. Не отводя взгляда, прикусил подушечку мизинца, безымянный палец посередине и средний у самой ладони. Подул.

Сердце зашлось галопом и упало в живот. Между ног дико заныло. А он продолжал. Лизнул ладонь и прикусил возле большого пальца. Ещё раз прикусил – уже сильнее. И вдруг резко обхватил меня за затылок.

Я капитулировала мгновенно. Впустила его язык, закрыла глаза и со стоном ответила на поцелуй. Кирилл хотел меня, и его желание стало моим собственным. Завладевшее мной, оно за считаные секунды превратилось в единственно важное. Я поглаживала шею Кирилла, его волосы и постанывала ему в губы. Грудь стала болезненной от жажды ласк, разумного не осталось.

Сняла с Кирилла рубашку и принялась хаотично гладить плечи. С каждым прикосновением меня лихорадило сильнее и сильнее. Он сдёрнул с меня колготки и трусики, расстёгнутый лифчик повис на одних лямках.

– Не такая уж ты и ледяная, – просипел в шею, целуя и покусывая.

Со стоном я запрокинула голову. Маленькие лампочки на потолке замелькали, закружились. Живот сводило от желания почувствовать Кирилла внутри, ноги подкашивались. Царапнула его спину, нашла пуговицу на джинсах.

Почувствовала усмешку Кирилла на шее. И вновь запрокинула голову, позволяя ему целовать себя. Он потёрся щекой. Боже! Закусила нижнюю губу, всхлипнула от прошедшейся по телу огненной волны.

Ледяная девочка?! Да какой, к чёрту, лёд?!

Кирилл провёл по моим плечам, и бюстгальтер упал к ногам. Тут же смял грудь. Перестал целовать и теперь смотрел на меня, сводя с ума обрамлённой серебристой зеленью бездной зрачков.

– Ненавижу тебя… – прошептала я, кусая губы. – Ты…

– Кто?

Пальцами он провел вдоль позвоночника. Вверх и вниз, до копчика. Положил ладонь на ягодицы. Рывок, и я вплотную к нему. Его член упёрся мне в живот.

– Кто, Кари? – Дыхание по губам.

Кто он, я не знала. Кто я – тем более. Потянулась к нему и поцеловала сама. Пропустила волосы через пальцы, прижалась всем телом.

Обхватив, он приподнял меня. Ноги перестали касаться пола, стены завертелись.

Дверь, темнота комнаты…

Под спиной оказались прохладные простыни. Кирилл навис сверху, упираясь рукой в постель возле моей головы. Один взгляд, короткий выдох. Коленом он раздвинул мои ноги и подался вперёд. Изогнувшись, я протяжно застонала.

– Да… Да… – сорвалось с губ.

Он проник на всю длину и остановился. Наполненная им, я задыхалась от возбуждения и неистового наслаждения. Приподняла веки и наткнулась на его взгляд. В полумраке комнаты глаза казались яркими, а лицо Кира – зловещим. На лоб его падали волосы, и я, дотянувшись, провела по пряди. Он подался назад и резко вперёд. Я снова изогнулась и вскрикнула. Захныкала с новым его движением.

Он качнулся во мне несколько раз и, дразня, не проникая в рот языком, поцеловал. Резко вышел. Стало пусто, почти что холодно. Почти что…

Кирилл

Смотрел на неё, а в башке крутился один мат. В темноте кожа казалась мертвенно-бледной, а глаза и волосы – чёрными. Её соски вызывающе торчали, а точёное тело на тёмно-синих простынях вызвало бы эрекцию у покойника. Мне до покойника было далеко, так что яйца просто разрывало.

Коснулся её живота. Карина тихо застонала, выгнулась, открыв мне шею. Её грудь приподнялась. Обхватил сосок ртом и втянул, продолжая гладить живот. Чёрт подери! Она и на вкус особенная. Сливки с колотым льдом. Нет… Сливочный ликёр. Губами добрался до ключиц. Покусывал кожу, целовал и опять покусывал. Так и хотелось сожрать Карину, выбить её запах на себе, как татуировку.

Почему такое только с ней?!

– Пожалуйста, – зашептала она, извиваясь подо мной. – Пожалуйста…

Зараза! Семь лет назад она не была такой податливой. Что изменилось? Поняла, что жизнь – то ещё дерьмо? И что «пожалуйста»? Трахнуть её?

Тяжело дыша, навис сверху и вгляделся в лицо. Взгляд её был затянут поволокой, припухшие губы влажно блестели. Блядь! Жадно впился в её рот. Она ответила сразу, короткие острые ногти прошлись по моим плечам. Вот же… Захотелось грязно выругаться. Прижался к её бёдрам и вогнал член до упора. Она схватила воздух ртом, сильнее впаяла в меня ногти. Глаза распахнулись.

Больше сил играть с ней не было. Я начал быстро и ритмично брать её, а в башке – как вспышки. Белые, ослепляющие. И только она на синих, кажущихся сейчас чёрными простынях чёткая.

– Никого так не хотел, как тебя, – вырвалось само собой.

На секунду остановился, всмотрелся в неё. Она промолчала. Сглотнула.

Я сорвался злой на самого себя. Главное не забыть – она беременна. От меня… Это злило ещё сильнее. Она, она, она – снова и снова она!

Зарычал, так сильно скрутило возбуждением. Карина заметалась, волосы её рассыпались вокруг головы. Скомкала простыню, подалась мне навстречу, сильнее раздвинув ноги.

– Кир…

– Карина… – Вошел глубоко, по самые яйца. Кайф сродни нереальному. Её мутный взгляд, ресницы, губы…

Засипел, прижавшись к влажной шее губами. Нежный аромат духов. Чёрт! Меня затрясло. Ещё сильнее – когда она с очередным проникновением начала сжиматься вокруг. Её протяжный стон по нервам…

– Карина… – засипел и сжал её бедро. Обезумев, провёл до задницы. Сгрёб волосы. Кончал и смотрел на неё.

Медленно её веки опустились. Она тронула моё плечо, и я, глухо зарычав, упёрся лбом в её лоб. Губы сами собой оказались на её губах. Поцеловал. Она ответила и обхватила меня за шею.

Отголоски её оргазма продляли мой, дыхание было одно на двоих. И что с этим делать? Вчера мне казалось, что сегодня ответ найти будет проще. Ни хрена не проще.

Она выдохнула с тихим звуком, не похожим ни на стон, ни на вскрик. Улыбнулась мне в шею.

Я перекатился на бок, и она уткнулась в меня.

Сам закрыл глаза и опустил руку ей между лопаток. Её кожа была влажная, волосы спутались. Сегодня не проще. Будет ли проще завтра?

– Ты мерзавец, – раздался её тихий голос. – Совершенный мерзавец. И ты…

– Скажи ещё, что я воспользовался тобой.

– Угу. – Она кивнула около моей груди. – Это ты и сделал.

Я хмыкнул и провёл ладонью по её спине. Уставился в стену сквозь темноту, неожиданно вспомнив о двух девчушках в реабилитационном центре.

Красивые девчушки… Только нужно оно, это всё, если ещё не узнав жизни, они столько хлебнули? Не мне рассуждать об этом.

Погладил Карину по пояснице. И вот это вот мне не нужно. Но если уж так есть, ничего не поделаешь. Значит, так должно быть. Дочь или сын? Почему-то сразу подумалось – дочь. Красивая дочь.

Кто бы мог подумать…

Глава 10

Карина

Никто не смог объяснить, как получилось, что обратно мы с Кириллом летели в разных концах самолёта. Спасибо, что хотя бы одним рейсом. Признаться, я не расстроилась, тем более что мужчина в соседнем кресле за весь полёт не сказал ни слова. Я же сидела, поглаживая шерсть едва не оставленной в гостиничном номере плюшевой кошки. Вспомнила о ней в последний момент, когда мы уже выходили. Серым комком она лежала на полу возле тумбочки. Должно быть, Кирилл уронил и не заметил.

Теперь же, глядя на раскинувшееся вокруг бесконечное небо, я спрашивала себя, что дальше. Меня он тоже вот так «случайно забудет», когда настанет время? Меня, нашу Вишенку и всё, что с нами связано? Глупые девчачьи мысли. Давно пора повзрослеть и перестать верить в большее, чем есть. И ждать большего тоже.

Едва набрав высоту, самолёт начал снижение. Куда больше времени мы потратили на путь в аэропорт и посадку. Вскоре шасси коснулись взлётно-посадочной полосы. Маленькое путешествие в реальность Кирилла закончилось, а сам он остался. Надолго ли?

– Хорошего дня, – провожая нас, с улыбкой проговорила стюардесса. – Спасибо, что выбрали нашу авиакомпанию.

Узнала ли она Кирилла? Что-то подсказывало, что да.

Кирилл улыбнулся в ответ и поблагодарил её, а мне оставалось только стоять рядом.

* * *

Такси уже ожидало нас. Я хотела было поставить в багажник сумку, но Кирилл перехватил мою руку.

– Не поднимай тяжёлое, – сказал коротко и недовольно.

Опять. Таким он был едва ли не с самого утра. И в чём я, спрашивается, опять виновата?

– Да, – ответил он на звонок, садясь в такси. Сделал знак, чтобы я поспешила. – Совсем отказывается?

Кир всё больше хмурился. Машина тронулась с места. Я уставилась в окно, стараясь не вслушиваться в разговор. Но сделать это, находясь на расстоянии вытянутой руки, было проблематично.

– Давно? – Недолгое молчание. – А вечером?

Не выдержав, я повернулась. Кирилл стал ещё мрачнее. А мне-то казалось, что больше некуда.

– Нет, не нужно. Я скоро буду дома. Сам всё решу. Дождитесь меня.

– Что случилось? – спросила, как только он закончил разговор.

– Ничего.

– Кир…

– Ничего, говорю тебе, – ответил он грубо. Смерил меня взглядом. С шумом выдохнул и сказал сдержаннее: – Стёпа отказывается от еды. Обычно он готов корм вместе с миской сожрать, особенно после выгула. А тут даже не притронулся.

– Может, он просто по тебе скучает?

Кирилл посмотрел так, словно я сморозила несусветную тупость. Как не взорвалась, не знаю. Когда Кир уезжал, за сенбернаром, как правило, присматривала домработница. Это было не в новинку. Но мало ли.

– Может быть, твоей собаке надоело, что ты мотаешься туда-сюда! – всё-таки слегка вспылила я, когда Сафронов, ничего не ответив, опять взялся за телефон. – Это же собака, а не хомячок. Загрустил… Не знаю…

– Вот и молчи, раз не знаешь, – процедил Кир.

Я хотела было сказать, чтобы сам он молчал, но он приподнял руку и цыкнул:

– Тихо.

Я поглубже вдохнула и выдохнула. Кир держал телефон возле уха, сосредоточенный до предела и, судя по тому, что ничего не происходило, слушал длинные гудки. Только он убрал телефон, тот звякнул.

– Вот чёрт, – выругался Сафронов, прочитав сообщение.

– В чём сейчас дело? – спросила с сарказмом, не особо-то рассчитывая на ответ.

Но Кирилл повернулся. Мне вдруг стало совестно: по его взгляду, по тревоге в глазах было понятно, что он любит пса и переживает.

– Наш ветеринар в отъезде. Проклятье…

– А другого нет?

Кир промолчал. На лбу появилась складка, брови сдвинулись.

– Если хочешь, я позвоню своему, – дотронулась до его руки.

– Ты? У тебя-то откуда ветеринар?

Взгляд был настолько презрительным и гнетущим, что я разозлилась сильнее.

– Только попробуй что-нибудь сказать, – предупредила я.

– И что же я тебе должен был сказать? – Он разве что губы не скривил.

– Ничего, – фыркнула в ответ. Помолчала несколько секунд и сказала спокойнее: – Я помочь хочу. И не тебе, а твоей собаке. Если ты ещё помнишь, я работала в зоомагазине. Так что у меня есть знакомый ветеринар. Хороший ветеринар, Кир.

– Ты-то откуда знаешь, что хороший?

– У моей подруги собака. Один раз она подобрала на улице какую-то дрянь и… Кирилл, я не буду оправдываться за то, что предлагаю помощь. Не хочешь – не надо.

Его ноздри раздулись. Скулы стали резче, как и взгляд.

– Давай номер, – выговорил сухо. – И… извини. Степан не просто пёс. Он – мой друг. Хороший, верный друг, Кари. Среди людей такого хрен найдёшь.

– Я понимаю, – ответила тихо, быстро пролистывая список контактов. Нашла нужный и отправила Кириллу. Он прочитал сообщение, посмотрел на меня, прямо мне в глаза, и коротко кивнул. Сразу же набрал номер.

А я скрестила пальцы. Только бы всё получилось. Только бы с его другом было всё в порядке. Только бы я смогла хоть чем-то помочь.

Карина

Пока Татьяна Петровна осматривала Стёпу, я стояла, боясь сделать лишний вдох. Пёс не сопротивлялся и агрессии не проявлял. Казалось, ему вообще безразлично, что с ним делают.

– Ага, так вот оно что, дружок, – наконец сказала Татьяна, сосредоточенно разглядывая заднюю лапу пса.

– Что с ним? – Кирилл, всё это время не сходивший с места, сразу же подался вперёд.

С момента, как он договорился с Татьяной, прошло чуть больше часа. Я старалась лишний раз не заговаривать с ним и тем более ни о чём не спрашивать. Домработницу он отпустил практически сразу. Внятного по поводу пса та всё равно сказать ничего не могла. До сегодняшнего утра всё было как обычно.

Татьяна Петровна жестом подозвала Кирилла. Сенбернар заскулил, лизнул его руку, как только он дотронулся до него.

– Видите шишку? Похоже, ваш Степан не очень удачно шарил в кустах.

– И что теперь? – Кирилл не расслаблялся ни на мгновение. – Это заноза или что?

Из дальнейшего разговора стало ясно, что пёс уколол лапу. Место укола воспалилось, ранка стала нарывать.

Пока ветеринар прочищала её, Кирилл не отходил от них. Я же испытала облегчение. Ранка – это не смертельная заразная болезнь и не отравление. Тем более если вовремя обработать её. До сих пор помнила, как рыдала Дашка, когда её малявка лежала под капельницей без гарантий на положительный исход. Если бы не Татьяна Петровна, ещё не ясно, чем бы всё кончилось.

* * *

Закрыв за ветеринаром дверь, Кирилл повернулся ко мне. Молча. Я тоже ничего не говорила. Всё ещё вялый, Степан вышел в коридор и ткнулся в ногу хозяина. Тот почесал его за ухом, но смотрел при этом на меня.

Я решилась нарушить молчание.

– Видишь, ничего страшного. Просто небольшой нарыв.

– Спасибо, – ответил Кир.

Мне почему-то стало неловко. Кирилл подошёл. Всё такой же серьёзный, мрачный, как до приезда Татьяны.

Я вдруг растерялась. Только и могла, что смотреть на него.

– Спасибо, Кари, – повторил он тихо.

Я кивнула. Сенбернар звучно зевнул, вильнул хвостом. На губах Кира появилась улыбка, пространства вокруг стало словно бы больше. Я тоже улыбнулась.

– Иди сюда, – позвала собаку. – Ну иди. Напугал всех…

Присела, потрепала его по голове, по шее. Пальцы тонули в густой мягкой шерсти. Хорошо, наверное, иметь такого друга. От него точно не получишь удар ножом в спину. Лучше бы я собаку завела, чем замуж вышла…

На плечо мне опустилась ладонь. Я подняла голову, с вопросом посмотрела на Кира. В уголках его губ всё ещё была улыбка.

– Может, теперь ты покушаешь? – спросила у пса. В ответ тот опять зевнул. – Пойдём. – Я поднялась и позвала его за собой.

Но Стёпа предпочёл остаться с хозяином. С минуту я прождала в кухне, но без толку. Нашла обоих в гостиной. Стёпа как раз устраивался на полу возле окна, Кирилл наблюдал за ним.

– А мне не предложишь?

– Что я должна тебе предложить?

Улыбка в уголках губ превратилась в едва уловимую усмешку.

– Предлагай всё, что можешь. А я выберу.

Я посмотрела выразительно. Усмешка Кира стала заметнее.

– Могу чай предложить.

– Предложи.

– Предлагаю.

– Я согласен.

Фыркнув, я пошла ставить чайник.

Настроение Кира стало заметно лучше, и моё тоже. Я дотронулась до живота и посмотрела на нашедшую место на подоконнике плюшевую кошку. Первый подарок Кира нашей Вишенке. Может, не последний? Не может же быть так, чтобы он изменился полностью? Чтобы от того Кирилла, каким он был, не осталось ничего? А тот Кирилл никогда бы не вычеркнул из жизни своего ребёнка. Я уверена в этом.

Наедине мы пробыли недолго. Не прошло и пяти минут, как Стёпка присоединился к нам. Улёгся под столом, между нами, оставив на виду только голову. Я перехватила взгляд Кирилла.

– Почему именно сенбернар?

– Сам не знаю, – ответил Сафронов и посмотрел на меня. – Я взял его, когда ему было восемь месяцев. Приехал в питомник за другой собакой, а там он. Один в вольере…

Словно почувствовав, что говорят о нём, Степан посмотрел на Кира. Тот наклонился, погладил его.

– И ты решил его забрать?

– Да. И ни разу не пожалел об этом.

– А как же тренировки, разъезды? Когда те же соревнования?

– По возможности беру его с собой. Если еду поездом, это вообще не проблема. А так отвожу к другу за город. У него большой участок, Стёпке там хорошо.

Наверное, первый раз мы сидели и просто говорили. Не за последнее время, а вообще первый раз. Без язвите�

Пролог

Карина

Уверена: если бы не обещание, данное мне отцом ещё в прошлом году, фигушки он разрешил бы собрать всех дома. Но слово, как говорится, не воробей. Так что пришлось папочке предоставить квартиру в моё полное пользование в обмен на сданные с первого раза экзамены.

– Чего тебе?

Рядом стоял одноклассник. Сафронов. Конечно, кто ещё это мог быть?

– Давай отойдём. – Он показал на дверь. Музыка играла громко, но не настолько, чтобы не слышать друг друга.

Я помедлила. Не отстанет ведь. Подруга ждала, что я скажу. Отошью или нет.

– Ну пойдём.

Кирилл отвёл меня к пустому диванчику. Виднеющийся как на ладони из панорамного окна ночной город мелькал огоньками.

Придержав подол вечернего платья, заказанного у итальянского дизайнера специально для выпускного, я посмотрела на Кирилла из-под ресниц. Он сунул руку в карман. Достал коробочку.

– Это что?

– Подарок. – Открыл её.

Внутри оказалась подвеска. Взяв, я рассмотрела её со всех сторон. Дешёвое барахло. Даже не золото – серебро с невразумительными камешками.

– Будешь моей девушкой? – вдруг спросил он.

Несколько секунд я смотрела на него молча. Он серьёзно? Не удержалась и засмеялась. Взяла его за руку и вложила подвеску.

– Ты посмотри на себя, Сафронов! Ты кто такой?

– Карина…

Он напрягся. Одноклассники начали обращать на нас внимание. Давно надо было показать ему, где его место. Хотя… его ухлёстывания порой забавляли.

– Что? Мальчик-попрыгайчик. Я в Гарвард поступаю, Кирилл. Гар-вард! А ты кто?

– А я собираюсь выиграть чемпионат Европы.

Я фыркнула. Возле нас стали собираться ребята. Машка шепнула что-то своему недотёпе Феньке. Нашла тоже, с кем замутить.

Кирилл сжал зубы. Божечки, да он злиться умеет!

– Так вот выиграй для начала хоть что-нибудь, а потом подкатывай.

– Ты же говорила…

– Что я тебе говорила? Пару буковок на дереве вырезать тебе дала? Тоже мне! Твоё фигурное катание – фуфло. Спорт для девочек. А я с девочками не встречаюсь. Так что отвали, Сафронов.

– А если я Олимпиаду выиграю? – вдруг спросил он тихо.

Я засмеялась. Выиграет он!

Кирилл злился всё сильнее. Я улыбнулась.

– Ты – никто. Твоя мать полы моет в школе. Какая тебе Олимпиада?

– Такая же, как тебе Гарвард, – процедил он. Швырнул подвеску на диван и пошёл к двери.

Я проводила его взглядом. Одноклассники примолкли, кто-то свистнул.

Ко мне подошла Машка.

– Зря ты так.

Вот уж её мнение интересовало меня в последнюю очередь. Я пожала плечами и взяла с тарелки тарталетку с икрой. Папочка постарался, чтобы праздник удался. Покрутила и положила на место. Посмотрела на одноклассников и улыбнулась.

– Давайте зажжём эту ночь. С новой жизнью! – Я подняла бокал шампанского. – И… пусть эта жизнь будет охрененная!

Глава 1

Семь лет спустя. Карина

Новость о встрече выпускников стала для меня неожиданностью. В последние годы я почти не общалась с бывшими одноклассниками. Да что там, вообще не общалась. Не до того было.

– Ты уверена, что его не будет? – уточнила у Дашки на всякий случай, когда такси остановилось у ресторана.

Узнав, по сколько все скидываются, чтобы арендовать его на вечер, я хотела отказаться. Но не отказалась. Когда я была где-то в последний раз? Придётся, конечно, ограничить расходы на ближайший месяц, но вида, что у меня что-то не так, я не подам.

– Куда ему до нас, – ответила подруга, выходя из машины.

Пришлось последовать за ней, хотя в последние минуты я стала сомневаться, стоит ли идти.

Бывшая одноклассница оправила плащ. Оглянулась на меня. Я прочитала название на вывеске. Да уж, куда ему до нас.

– Карин, ну что ты как неживая!

– Да иду я.

Я поправила сумку. Когда-то сидящее идеально платье стало свободно в бёдрах. Похудела. Оно и не удивительно: в последние месяцы я вертелась как белка в колесе.

Догнала Дашку уже в дверях.

– А если придёт?

– Придёт и придёт, – уже с раздражением ответила она. – Ты же не девчонка, Карин. Может, перестанешь?

Может, и перестану. И правда не девчонка. Только если бы она знала чуть больше, понимала бы, как это для меня важно. Слава богу, она не знала.

Встреча одноклассников… Сколько лет прошло с выпускного? Семь? Подумать только…

Входя в ресторан, я мысленно взмолилось об одном: только бы он не появился. Только бы не встретиться с ним. Он от души посмеётся, увидев меня сейчас. Замученная, в старом платье… И это не беря в расчёт остальное. А ему наверняка доложили и о моём неудачном замужестве, и о крушении жизни.

***

Что Дашка, будь она неладна, соврала, стало ясно сразу же. Мне, дуре, стоило бы раньше подумать: откуда ей знать, будет он на встрече или нет?! Её нынешний удел – стразы на ногтях и помещающиеся в клатч собачки. Вот только я себе не то что стразы не могла позволить, плохенький маникюр – и тот не всегда.

– Да ладно, – донёсся до меня голос бывшего одноклассника, – не выкатывай яйца. Сафронов нас всех обскакал.

– Кстати, он обещал медаль показать…

Нервно сжав ножку бокала, я отошла в сторону.

Сафронов-Сафронов-Сафронов. Его фамилия звучала вот уже битый час из каждого угла. Добился успеха? Да не он один добился успеха!

Шум вдруг смолк. Что случилось, я поняла мгновенно.

Сердце бухнуло о рёбра и полетело вниз. Как в замедленной съёмке, я обернулась. Это действительно был он – тот, кого я когда-то высмеивала. От него веяло небрежностью: лёгкая щетина, джинсы и расстёгнутый пиджак, надетый на футболку. В руках – большой плюшевый медведь. Несколько лет назад я бы посмеялась, появись он с медведем, но сейчас было не до смеха.

Взгляд Кирилла остановился на мне, хотя к нему уже подошло несколько наших одноклассников. Я стиснула бокал сильнее, когда он, кивнув кому-то, направился прямо ко мне.

– Привет, Кари. – Он не рассматривал меня, не усмехался. Даже в глазах не было пренебрежения.

А я почувствовала себя убогой.

– Привет, – выдавила кое-как.

Помнит ли он это платье? Видел меня в нём раньше или нет? Как ни пыталась, вспомнить не выходило.

Кирилл отодвинул поднос с напитками и посадил медведя на столик передо мной. Кивнул на него.

– Привёз тебе подарок.

Вот теперь он улыбнулся. Только уголками губ, кривовато.

– Достался мне на Играх. Подумал, тебе понравится.

– Не стоило.

– Да ладно. Почему нет?

От него пёрло самоуверенностью. В ауре его силы я просто потерялась. Нет, это платье он не видел. Точно не видел.

Один из одноклассников хлопнул его по плечу, пожал руку.

– Показывай, – потребовал с усмешкой. – Ты, чертяка, наделал шуму. Моя Машка вставала в четыре, мать её, утра, чтобы посмотреть на тебя. Но, блядь, это того стоило!

Оба глухо, по-мужски, засмеялись. Ещё раз пожали руки. Кирилл похлопал друга по спине и подмигнул той самой Машке.

Из моих бывших одноклассников получилась отличная пара. Когда-то Маша была моей подругой, но стоило ей начать встречаться с Афанасием, дружба разладилась. И увы, по моей вине.

– Ты их всех сделал, Кир, – улыбнулась она. – Боже! Когда ты прыгнул этот четверной, а потом ещё один…

Я чувствовала себя лишней, но отойти не решалась. Не могла. Ребро ладони соприкасалось с плюшевым медведем, а пустой бокал оттягивал руку, хотя был лёгким.

Дура!

Кирилл сунул руку в карман пиджака. Секунду спустя на столе красовалась золотая олимпийская медаль. Вокруг нас собрались все, кто был на вечере. Неожиданно Кирилл приобнял меня.

– Как тебе? Красивая, правда?

Я засмотрелась на медаль, как и остальные. Подняла голову. Кирилл не сводил с меня взгляда.

– Я же говорил, что стану чемпионом. А ты не верила.

Только я хотела ответить, он поднял руку выше, к вырезу на спине. Чувственно провёл по голой коже. Я неровно выдохнула, но отойти так и не смогла. Даже не попыталась. Его демоническая полуулыбка, о которой в последние годы не упомянул только ленивый, завораживала. Тысячи болельщиков по всему миру, золото в личных соревнованиях и в командных четыре года назад, а теперь ещё два. Четырёхкратный олимпийский чемпион, вот кем стал Кирилл.

– Тост! – провозгласил Афанасий – его лучший друг. – За бесконечные возможности нашего парня! Ты, Кирюха, сделал не только всех на этих Играх, но и всех нас!

Одноклассники поддержали. Кто смехом, кто улыбками. Кто-то принялся хлопать в ладоши, подтянулись и остальные.

Кирилл снисходительно улыбался.

– Спасибо, – сказал он, когда все умолкли. Сделал широкий жест в сторону двери. Все посмотрели туда. Официант вкатил тележку с огромным тортом в виде олимпийских колец. Ещё один – с дорогим алкоголем.

– Ты ж, мать твою, – присвистнул Афанасий.

Машка подошла и смачно поцеловала Кира в щёку.

– Я всегда знала, какой ты классный.

Меня раздирало обидой и досадой. Одноклассники потянулись к торту, и в конечном итоге мы с Киром снова остались наедине, если не считать медведя.

– От меня поздравления примешь? – спросила тихо.

– Смотря как будешь поздравлять, – ответил он так же тихо и повернул меня к себе. – Столько всего случилось, а одно не изменилось… – Провёл вдоль позвоночника. Вторая рука опустилась ниже, почти мне на задницу. – Ты всё такая же красивая, Каринка.

Поглаживал – и при этом неотрывно смотрел в глаза. Я и сама не поняла, как получилось, что он вывел меня на центр зала. Музыки почти не слышала. Кирилл вёл в танце, и я безропотной овцой следовала за ним. Я тоже вставала в четыре. И тоже не пропустила ни прокат его короткой программы, ни произвольной. Ни командные соревнования, ни даже показательный номер, который уже не мог повлиять на золото. Да и не смог бы, потому что его, как и всё остальное, Кирилл откатал безупречно.

Он продолжал поглаживать меня по голой спине. Руки покрылись мурашками, низ живота неожиданно стянуло.

– А как твои дела, холодная девочка?

Холодная девочка. Я вздрогнула. Никто не называл меня так, кроме него. Язык словно распух и перестал слушаться.

– Всё хорошо, – выдавила дежурное враньё.

Он мягко улыбнулся и развернул меня в такт музыке. Сжал ладонь. Мы встали у столика, и Кирилл, вложив мне в руку бокал с шампанским, показал на ребят.

– Извини, нужно уделить им время. Я скоро.

Мне только и оставалось, что смотреть ему вслед. Мелкими глотками я пила шампанское, думая, что прийти сюда было плохой идеей. Кожа пылала в местах, где Кирилл касался меня, плюшевый медведь таращился стеклянными глазами.

Присев на ближайший стул, я попыталась отыскать среди остальных Кира. Сделать это труда не составило. Он был в центре внимания. В руках его появилась бутылка виски. Один из одноклассников похлопал его по плечу, когда он, свинтив крышку, плеснул каждому в стакан. В том числе и себе. Маленькая щупленькая Нелли подошла и встала рядом. Он приобнял её, что-то сказал, и она заливисто засмеялась.

– Я не… – разобрала я её звонкий голосок.

Дальше не расслышала, но, судя по тому, что Кир откупорил другую бутылку, догадаться было нетрудно. Бокал у меня в руках незаметно опустел. Я взяла другой. Шампанское было сладким и воняло дешевизной. Как раз мой уровень.

Невесело усмехнувшись, я сделала большой глоток. Встретилась с медвежьим взглядом.

– А когда-то звездой была я, – сказала то ли ему, то ли самой себе. Коснулась стоящего около него пустого бокала своим и, отпив, опять нашла Кирилла. Нелли всё тёрлась рядом. Конечно! Она же мечтала пойти с ним на выпускной. С другой стороны стояла высокая, как каланча, Анька. Ещё и туфли натянула на каблучищах.

Второй бокал тоже опустел. Пузырьки ударили в голову, но поняла я это, только когда встала.

– Ох ты ж… – выдохнула, ухватившись за край стола.

Несколько пар танцевало в центре зала. Среди них были и Кирилл с Нелли. Пока я давилась дешёвым игристым, он ни разу не вспомнил обо мне. Да и зачем?

Предательская горечь жгла душу. Сама виновата.

Нелли привстала на носочки, Кир склонился, и она что-то зашептала ему на ухо. Остатки шампанского я допила из бутылки залпом и присела на край стола. Медведь будто погладил меня мягкой лапой.

– Я жалею, – сказала ему. – Хотя… Какая тебе разница? Ты всё равно ничего не понимаешь.

Музыка изменилась, из медленной перешла в ритмичную. Кирилл вдруг оказался рядом.

– Ты сегодня в центре внимания. – Получилось с долей злости. – Хотя ты, наверное, привык?

– Привык.

Кирилл взял бокал. Понюхал, пригубил и с отвращением поставил на стол.

Я икнула. Тихо засмеялась и приложила руку к губам. Взяла такой же себе.

– Дурацкие пузырьки…

– Мне нужно ехать, Кари.

Я подняла взгляд. Кирилл смотрел мне в глаза, и от этого его взгляда, стало жарко и холодно одновременно.

– Поедешь со мной? – тихо спросил он, коснувшись моей руки.

Нет, он не просто касался. Взял ладонь и большим пальцем выводил спираль. От центра шире и шире, а потом обратно. И продолжал смотреть.

Я хотела сказать, что не могу. И руку хотела убрать.

Но не смогла.

– Помнишь, ты говорила, что я вначале должен чего-то добиться, а уж потом…

От его тихого, бархатного голоса стало ещё жарче.

– Не надо, Кирилл. – Не хотела, но в голосе промелькнула просьба. Я собралась с силами и повторила:

– Не надо. Давай не будем о прошлом.

– А как насчёт настоящего?

Вновь эта демоническая полуулыбка, лишающая воли. Я слышала смех, слышала возгласы, но видела только его.

Кирилл посмотрел в сторону. Мне тоже пришлось. К нам приближались две девушки. Вернее, бабы. Потому что узнать в расползшихся коровах прежних семнадцатилетних девчонок было трудно.

Кирилл заулыбался так, словно они были победительницами конкурса «Мисс Вселенная». Когда только появились? Я и не заметила, как они вошли.

– Софка, Настька! – Он взял два бокала и дал каждой. – Вы тоже тут. А я слышал, у вас по двое на нос.

Одна заулыбалась. Лицо её не стало от этого менее круглым.

– Скоро третий. – Она похлопала себя по животу и вернула Киру бокал.

Пока они трепались ни о чём, я молчала. Только сердце выдавало тревогу и нерешительность. Пила шампанское, а в голове звучал голос Кирилла.

«Поедешь со мной?»

За несколько лет я лишилась всего, он же стал живой легендой. И даже ничего не знающий о фигурном катании человек не мог не слышать имени Кирилла. Кирилл Сафронов – четырёхкратный олимпийский чемпион, гордость России, человек, вписавший своё имя в историю.

Пузырьки шампанского щекотали горло, разум туманился всё сильнее.

Когда уродины отошли, Кирилл повернул меня к себе за локоть.

– Так пойдёшь?

Его взгляд пронзил меня насквозь. Оставленная им невидимая спираль на ладони вспыхнула.

– Я уезжаю.

Я была слишком пьяна, чтобы принимать решение. Может, именно это он и прочитал в моих глазах, потому что решил сам:

– Пойдёшь.

Кирилл повёл меня к выходу. Я хотела взять с собой бутылку шампанского. Как ни крути, а на ресторан я скинулась вместе с остальными. Но Кир поставил её обратно.

– Оставь ты эту дрянь. Купим по пути нормальное.

***

До этого дня врученные победителям и призёрам Олимпийских игр машины я видела только по телевизору. Огромный белый внедорожник мигнул фарами. У ресторана подобных машин больше не было. Да и не могло быть.

– Садись. – Кирилл открыл дверцу.

Едва я села, вручил мне бутылку шампанского. Не того, что стояло на столиках, – эту он купил, когда мы уходили. Коснулся руки, талии.

– Нужно пристегнуть тебя.

Он был так близко, что сердце колотилось о рёбра.

Вставил ремень в крепление, но руку не убрал, задержал на бедре.

– Я пришёл сюда только из-за тебя, Карина, – сказал он и дотронулся до моего виска.

Я прикрыла глаза. Медведь на заднем сиденье, холодное шампанское и… его горячие губы. Вначале поцелуй был мягким, но с каждой секундой становился настойчивее.

Я отпустила себя, и язык Кира ворвался мне в рот. Вторая рука легла на затылок. Он целовал неспешно и глубоко, будоража сознание.

И этого парня я когда-то послала? Дура-дура-дура! Боже, какой же я была дурой!

– Если не остановишь меня, раздену тебя прямо тут, – коснувшись моего лба своим, просипел он.

Я нервно, коротко засмеялась

– Это не очень хорошая идея.

– Согласен.

Кирилл сел за руль. Мне хотелось ещё шампанского. Нет, не шампанского. Заглушить сомнения и непонятно откуда появившуюся робость.

– Дай сюда.

Он забрал бутылку, развинтил проволоку и, придерживая пробку, откупорил. Вернул мне.

– Бокалов нет, но, уверен, ты справишься.

Я рассматривала его. Как же он возмужал за эти годы! Он и раньше-то был высоким, сильным, мужественным, но теперь…

– Ты злишься на меня?

– С чего это?

– Кир, я…

– У тебя холодное шампанское, а ты болтаешь. – Он показал на бутылку, выводя внедорожник с парковки.

Я вздохнула. И опять щекочущие горло пузырьки. Только мужчина рядом совсем не тот, к которому я привыкла. Не тот, за которого я по глупости вышла замуж. А тот, за которого, тоже по глупости, не вышла. Которому не дала даже шанса.

Кирилл

А она была хороша. Всё так же хороша, чёрт её дери во все дыры. Прямые чёрные волосы и яркие глаза. Увидел – и переклинило. Думал, не вштырит, а нет. Надменная, она не подошла, как другие. Её точёное тело стало совершеннее, черты лица утратили детскую наивность. А уж когда она оказалась рядом в машине…

– Чего-нибудь хочешь? – спросил, хотя на деле было похер.

Она по-бабски замялась. Да блядь! Сколько вас таких прошло через мою койку!

– Да нет… – ответила неловко.

Для полноты осталось добавить пресловутое «наверное». Миллион раз пришлось объяснять за бугром, что значит наше «да нет, наверное», не сосчитать. Но это пыль.

Я всё-таки остановился возле частной кондитерской. Девочки любят сладкое. Вернулся с набором каких-то там пирожных. Она всегда любила кофе и шоколад. Чёрный кофе, чёрный шоколад и ваниль. Положил ей на колени.

– Отвечаешь за сохранность.

– А если не сохранятся? – спросила игриво, придерживая бутылку за горло.

Вчера Олька почти так же сжимала пальцами мой член. Но то была Олька.

– Большой потери не будет.

Потери в самом деле не будет. Тем более до дома рукой подать. Чёрт возьми! А я ведь рад был встретиться с ребятами. Но Карина – совсем другое дело.

Карина

Я могла предполагать что угодно. Только не то, что окажусь в выставленной несколько лет назад на продажу квартире. Выставленной на продажу моим отцом. Элитный кирпичный дом с закрытой территорией неподалёку от центра. Чисто, несмотря на раннюю весну с её привычной грязной слякотью. Двенадцатый этаж двенадцатиэтажного дома с выходом на мансарду.

Когда Кирилл проводил меня в кухню-гостиную, узнать в которой прежнюю оказалось не так просто, я чуть не разрыдалась. Из окна открывался прекрасный вид на Москву-реку.

– Ты купил нашу квартиру, – выдавила я, готовая пьяно разреветься. Как же я любила стоять тут утром с чашкой кофе! Когда-то…

– Вашу? – бросил он небрежно. – Этим занимался мой менеджер. Чья она, я не имел понятия.

Я проглотила слёзы.

– Не знаю, вкусные ли они, – Кир раскрыл коробку с пирожными ручной работы, – но в кондитерской рекомендовали именно их.

Шампанское я оставила в коридоре. Хотела сказать ему об этом, но он опередил: открыл бутылку белого вина и наполнил бокалы.

– Честно говоря, я устал от людей, Карина. Рад, что мы с тобой одни.

В кухне зазвучала музыка. Мелодия из прошлого. Одиннадцатый класс, выпускной. Я встала как вкопанная. Кирилл нежно улыбнулся, и его улыбка придала мне уверенности. Несмело подошла, положила руки ему на плечи. Его – сразу же опустились мне на талию.

– Ты злишься на меня?

– Злюсь? – Он откинул волосы с моего лица. – Поверь, Кари, это отнимает слишком много сил. Я предпочитаю направлять их на другое.

Кухня была огромная. С каждым аккордом я оказывалась всё ближе и всё острее чувствовала его твёрдый член.

Кирилл смотрел на меня. Поглаживал по спине, опускаясь всё ниже, пока руки не оказались на бёдрах. Мы остановились. Музыка продолжала звучать из колонок, а мы стояли на месте.

И тут он резко, рывком, задрал моё платье. Подтолкнул меня к столу.

– Да к чёрту церемонии!

Я не успела опомниться, как Кир уже прижимал меня. Держа за волосы, целовал, а платье поднималось выше. Тронул резинку чулка и усмехнулся мне в губы:

– Чёрт! А я ведь начал забывать, какая ты…

– Какая? – Я запустила пальцы ему в волосы.

Волосы у него были жёсткие, щетина – колючая. И пах он божественно. Не то что мой бывший муж. Запах бергамота с тонкими нотками цитруса и чуть заметной пряностью.

Я ткнулась ему в шею и поглубже втянула воздух. Тихо засмеялась.

– Смешно? – сразу спросил он.

Я замотала головой. Губами тронула горячую кожу и сорвала с него пиджак. Одна ладонь прошлась по груди, по крепкому прессу. Пальцы сами вычертили каждый кубик. Зарычав, Кир завладел моими губами, и я послушно приоткрыла рот. Не сильно. Откуда-то вспомнился давний совет подруги: никогда не раскрывай пасть, когда тебя целует клёвый парень.

Правда, Кир был уже не парень. Но в грязь лицом ударить все равно было страшно.

Молния сбоку платья разошлась. Я задышала чаще. Не осталось преград – платье он снял в долю секунды. Я – его футболку.

– Давно хотел этого, – просипел он, припав к моей шее.

Я едва не задохнулась от острого, пронзившего всё существо возбуждения. Каждая клетка наполнилась огнём, низ живота свело.

– Да ты уже готова… – Его губы прошлись по шее, пальцы – по плоти под трусиками. – Сладкая мокрая девочка.

– М-м-м… – только и выдавила в ответ.

Внезапно он резко вогнал пальцы в меня. Я вцепилась в его волосы. Запрокинула голову, захлёбываясь возбуждением. Инстинктивно сжала ноги.

Кирилл поцеловал за ухом, лизнул, поцеловал и снова прошёлся языком, медленно входя пальцами. Так медленно, что я начала сходить с ума. Блаженное тепло разлилось по телу. Он убрал руку. Поднёс к лицу и, глядя мне в глаза, потянул носом. Для того, чтобы не залиться румянцем, мне нужно было быть куда пьянее.

Он лизнул пальцы.

– Ты вкусная. – Невесомо поцеловал в губы.

Ладони легли мне на бёдра. За колени он поддёрнул меня ближе к краю стола. Глядя в глаза, расстегнул ремень.

– Знаешь, как долго я хотел этого?

Я не смогла ответить. Боялась.

– Да, Карина, с того самого дня.

Это звучало почти страшно. Но страх забылся, как только в меня упёрлась головка члена. Глядя в глаза, он подался вперёд. Не взял махом, а наоборот, входил медленно, проталкиваясь миллиметр за миллиметром.

– Боже… – Я запрокинула голову. Не знала, как удержаться на грани разумного. Всхлипнула, ногтями впилась в его плечи, а он всё продвигался вперёд. Огромный, мощный, натягивал меня.

– Кирилл, – застонала тихо, жалобно.

– Чувствуешь, как я хочу тебя?

Я чувствовала. Он вошёл до конца, и я прижалась к нему, обхватила руками мощные плечи. Кир чуть подался назад и вперёд, с каждым движением увеличивая амплитуду. Взял меня за ягодицы и, войдя, прижал к себе. Посмотрел в лицо. Зрачки у него стали огромными, щетина казалась совсем чёрной.

Я всхлипнула. И ещё раз, как только он толкнулся сильнее. Внезапно он отстранился и, развернув, толкнул меня на стол. Прижал рукой и снова вошёл.

– Кирилл! – вскрикнула я, дрожа.

Он сдавил ягодицу. Второй ладонью придерживал за талию. Медленное движение – и сразу быстрое.

– Вот это я и представлял, когда стоял на пьедестале, чёрт тебя дери, Карина, – просипел он, склонившись к моему уху. – Ты же сказала, что подпустишь меня, когда я докажу, что то, чем я занимаюсь, не дерьмо собачье.

Я и правда так сказала. Дура! Но ответить ему сейчас не сумела, только судорожно выдохнула, цепляясь за стол.

Он принялся трахать быстро и жёстко. Входил размашистыми толчками, насаживал меня, крепко удерживая. В голове были только пузырьки от шампанского, в теле – жар. Его член проникал глубоко, задевал чувствительную точку. Приподняв, Кирилл сжал мою грудь. Сдавил сосок, ущипнул и прикусил плечо.

– Да… – зарычал он. Поцелуй в шею, толчок до предела. – Какая же ты…

Ногти заскребли по столу. Сквозь ресницы я видела стенку. Светлые обои и другой конец стола, на котором зеленоватым маячком мелькала бутылка итальянского шампанского. Он сгрёб мои волосы. Потянул – несильно, только так, чтобы я подняла голову – и, войдя до предела, поцеловал в шею.

– Да… Да, Кари….

Сознание окончательно рассеялось. Я чувствовала только его мощные удары и собственную бегущую по венам кровь. Несколько толчков, и Кирилл, глухо застонав, кончил. Сперма толчками выплёскивалась в меня. Я всхлипывала, ловя отголоски его оргазма. Мне оставалось совсем немного, чтобы…

– Не люблю быть эгоистом. – Голос его прозвучал совсем хрипло.

Пальцы оказались на клиторе. Сжав, он помял его, потер. Спираль внизу живота закрутилась в одно мгновение. Он послюнявил пальцы и стал водить ими по кругу.

– Кирилл… – Не понимая, за что держаться, я изогнулась. – Кирилл!

Словно провалившись в темноту, я потерялась. Билась в сладких конвульсиях, а он продолжал ласкать клитор. Касался губами затылка, шеи, пока я, обессиленная, не повалилась на стол. Дышала, а воздуха не было. Его просто не хватало.

Кирилл похлопал меня по заду. На спину что-то упало. Я уткнулась лбом в стол. Из-под отяжелевших век смотрела, как он обошёл его. Присел на противоположный конец и взял бутылку.

– Ты свободна, Кари.

Не сразу поняла, что он говорит. Слова дошли только спустя несколько секунд. Я приподнялась. На пол что-то упало, и я, опустив взгляд, поняла, что это трусики. Мои трусики. Когда он снял их?!

– Ч-что?

– Свободна. – Бутылкой он указал на выход. – Ты говорила, что будешь моей, если я стану олимпийским чемпионом. Я им стал. Четырёхкратным. – Кир пренебрежительно усмехнулся. – Но, так и быть, одного раза мне достаточно. Знаешь… – Он сделал глоток из горлышка, – это того не стоило. Хотя… За четыре медали я тебе благодарен. Ты была хорошим стимулом.

– Стимулом? – переспросила я, стремительно трезвея.

– Да, – небрежно ответил Кирилл. – Стимулом двигаться вперёд. Ты, конечно, того не стоила, но… – Он отсалютовал мне бутылкой. – Всё равно спасибо. И за хороший секс тоже. А теперь надевай трусы и на выход. Такси я, так и быть, тебе вызову.

Глава 2

Карина. Месяц спустя

Разве могло быть иначе? Господи, да какая же я идиотка!

Глядя на медленно, но верно проявляющуюся на тесте вторую полоску, я ругала себя на чём свет стоит. Впервые за последнее время я позволила себе расслабиться, ни о чём не думать. И вот итог.

После шампанского всё было таким простым… Кирилл, предложение поехать к нему. Я так устала постоянно жить в напряжении, крутиться как белка в колесе, что наплевала на правила.

– Ты долго там будешь торчать? – раздалось из-за двери туалета. – Что у тебя?

Стоило открыть, в ноги мне бросилась собака подруги – чихуахуа размером с миниатюрную кошку. Зато радости мелкая выразила столько, словно не видела меня месяц.

– Ничего хорошего, – вздохнула я, протянув Дашке тест.

Она не взяла. Только мазнула взглядом и сразу же заявила:

– Тебе нужно ему рассказать.

– С ума сошла? – устало и беззлобно ответила я и прошла в кухню. Дашка потопала за мной. Собака увязалась следом и, сев напротив, уставилась глазами-бусинками, как будто что-то понимала.

– Не создавай себе лишних проблем.

– Какие проблемы, Даш? Он меня вышвырнул! Поимел как шлюху с трассы и выставил за дверь. А теперь ты предлагаешь мне прийти и сунуть ему в нос вот это? – С досадой я кинула тест на стол. – Ты хоть понимаешь, как он изменился?! Он… Это не тот Кирилл. Добился славы и стал жестоким и заносчивым. Правильно говорят: когда нищие дорываются до славы и денег, им башню сносит.

– Всё сказала?

Дашка поманила собаку, и та, процокав коготками по плитке, подошла к нам. Получила заслуженную вкусняшку.

Подруга выглядела недовольной. Я рассчитывала, что она поддержит меня. Знала же, как Кирилл поступил. Но вместо этого Дашка долго молчала, почёсывая ноготками со стразами чиха за ухом. Успокоившись, отправила собаку на лежанку.

– Ты отшила его у всех на глазах, – вместо слов поддержки сказала она. – И не просто отшила. Ты посмеялась над ним, Карин. Чего ты хотела? Я его не поддерживаю, но и осуждать не могу. Мой тебе совет: расскажи Кириллу про беременность. Не создавай сама себе сложности.

Конечно! Зачем создавать себе сложности? По мнению Дашки, всё вообще должно быть как дважды два. Завести себе богатого папика, который её содержит, и переживать только о том, чтобы соответствовать его представлениям о прекрасном. Другое дело, что она стала единственной, к кому я смогла обратиться, когда муж оставил меня на улице с огромными долгами. И жила я у неё уже так давно, что перестала чувствовать неловкость.

Собака опять завертелась около нас, и Дашка сползла на пол. Засюсюкала, причмокнув пухлыми ботексными губами. Посмотрела снизу.

– Правда, она классная?

Я не ответила. Взяла тест и кинула в мусорку. Громко захлопнула дверцу.

– Он специально купил нашу квартиру, Даш! Он всё это сделал мне в отместку, представляешь?!

– И что? – Она села прямо на тёплый, с подогревом, пол. Собака залезла ей на колени. Теперь обе они смотрели на меня тёмными глазами. – Сделал и сделал. Того, что ты залетела, это не меняет.

А вот с этим спорить было бессмысленно. В моей ситуации ребёнок – последнее, чего я хотела. Вернее, дело было не в желании, а в возможностях. Накопленных денег с трудом хватило бы на месяц в съёмном жилье, а переезжать в однушку отца тоже было так себе перспективой.

Дашка молчала. Почёсывала чиха за ухом и смотрела на меня.

– Ты меня, конечно, извини, – нарушила она повисшую тишину, – но я не готова нянчить твоего ребёнка. Тем более у него есть отец. И не абы кто, а четырёхкратный олимпийский чемпион. Это не тот случай, когда тебе некуда деваться. – Она опять помолчала. – Или ты не собираешься оставлять ребёнка?

Вопрос прозвучал как раз тогда, когда я пыталась убедить себя, что это самое правильное. Только почему-то подействовал он наоборот. Сердце отозвалось протестом. Слова подруги вызвали горечь. Хотелось, чтобы она обняла меня и сказала, что мы прорвёмся, со всем справимся, что я могу жить у неё сколько угодно и ни о чём не думать и ещё что-то вроде этого. И ладно, что совесть не позволила бы мне согласиться. Наверное, не позволила бы.

– Даш, я только что узнала, что беременна от мужчины, с которым переспала по глупости, – ответила довольно резко. – Я ещё понятия не имею, что собираюсь делать, а что нет. Но тебя я услышала.

– Надеюсь, что услышала.

Прозвучало это с сарказмом. Дашка встала, собака зевнула и поплелась за ней. Квартира у Дашки была хорошая: две маленькие комнаты и огромная кухня-гостиная, где мы сейчас и сидели. За спиной зазвякало, послышался шум воды. Подруга обратилась к собаке и опять засюсюкала, как будто за минуту до этого мы и не разговаривали. Стало ещё обиднее.

Было ещё кое-что, о чём до сих пор Дашке я не говорила.

– Он женится, – сказала я ей в спину.

Подруга развернулась и вопросительно посмотрела на меня. Я вздохнула и, взяв телефон, открыла браузер. Нашла статью и протянула телефон ей. Статья попалась мне в тот день, когда я почувствовала неладное. Задержка у меня была всего раз в жизни, да и то из-за резкой смены климата. А тут…

– Она актриса, – заметила Даша и вернула телефон.

Как будто я сама не знаю, что актриса. Разница-то какая? А чего я ждала? Что он всё это время думал обо мне? Что и медали свои завоёвывал, только чтобы мне что-то доказать? Нет, конечно. Но месяц назад поверить в это, пусть даже после шампанского, было не так сложно.

– Какая разница, кто она. Не буду я ему ничего говорить. Сама справлюсь.

– Дело твоё.

И правда моё. Как бы ни было горько это признавать – моё, да и только. Может, ещё Кирилла, но его это не касается. Уж точно не после того, как он выставил меня за порог, едва я успела натянуть трусы и надеть пальто.

Кирилл

Хрен знает, какая сука слила газетчикам номер, который я использовал исключительно для личных нужд. Мало того, что на первом было по сотне пропущенных за день, так теперь не умолкал и телефон, отключить который я просто-напросто не мог.

– Да! – рявкнул в трубку.

Да чёрт дери! Думал, это по делу, но из динамика с ходу прозвучал вопрос, не мог бы я выделить время для интервью какой-то там газетёнке.

– Нет! – обрубил девицу на корню. – На ближайший месяц у меня всё расписано под завязку.

Да блядь! Только на секунду отвлёкся, как на дорогу выскочила бабка. В прямом смысле выскочила, будто чёрт из табакерки. Вдарил по тормозам. Машина вильнула, телефон зазвонил снова. Провожая взглядом и не подумавшую ускориться старушку, я пытался унять нервы. Порой жалел, что не курю. К примеру, в такие моменты.

– Слушаю, – ответил на ещё один вызов. Это тоже оказался не тот звонок, которого я прождал всё утро. Да и хрен бы с ним. Но голос у звонившей девушки был приятный, да и начала она не нахраписто. Представилась и очень тактично спросила, могу ли я разговаривать.

– Вообще-то нет, – ответил я, тронув машину. – Но так и быть, отвечу на пару вопросов.

Первым делом она спросила по поводу окончания или продолжения карьеры. Нет, заканчивать я не собирался. Сделать перерыв – да. А дальше видно будет. Что до мотивации… На этом месте у меня всегда появлялось желание мрачно усмехнуться. В своё время хорошей мотивацией для меня послужила злость. Но на одной злости далеко не уедешь. Сейчас я просто знал, что могу сделать больше – то, что не делал никто до меня. Собрать в единое целое технику и презентацию. Замахнуться на третьи Игры? А почему, собственно, нет? Выходить на лёд, когда тебе под тридцать, и бороться с голодными до побед мальчишками – то ещё дерьмо. Как правило, в фигурном катании возраст проигрывает молодости. Но правила существуют, чтобы их нарушать.

Следующий вопрос касался моих дальнейших планов насчёт выступления в ледовых шоу. Я уже подписал пару контрактов, великой тайны в этом не было. Но пока было много другой текучки. Съёмки, почести. Сегодня я урвал целый день и собирался заняться тем, чем действительно хотел.

Свернув разговор, подумал, что неплохо бы появиться на катке не с пустыми руками. Хоть проставиться уже успел, больше – не меньше.

Неподалёку от катка был отличный магазин. Так что проблемы выбрать, чем побаловать тренерский штаб, не составило. Через десять минут после этого я вошёл на каток.

– Кирилл! – первым бросился ко мне мальчишка из средней группы. Так и есть, занятия только закончились. – Кирилл, а ты медали покажешь?

– В следующий раз.

Как звали паренька, я не знал. Зато меня тут знали все. Тренер кивнул, как только я подошёл, пожал руку. После возвращения с Игр потренироваться в полную силу я успел только несколько раз, и это раздражало. Но деваться было некуда – официоз никто не отменял.

– Не ждал тебя сегодня. А это ещё зачем? – Тренер показал на пакеты.

– Да так. Чтоб было, – усмехнулся и передал их ему. – Молодёжь порадовать, да и перерыв на кофе никто не отменял.

Постепенно к катку стала подтягиваться другая группа. Ребята помладше – от семи до десяти. За что я уважал тренера помимо прочего, так это за то, что в первую очередь он смотрел на талант, характер и желание учеников тренироваться. Деньги были не главным. Если бы не это, возможно, я бы не стал тем, кем стал. Так что многим я был обязан Сан Санычу.

Тренировка началась по расписанию. Я тоже вышел на лёд, на сей раз – чтобы провести незапланированный мастер класс.

– Твой, – кивнул тренер на борт после того, как я поправил одного из пацанят.

Катался тот хорошо, но уверенности в себе ему не хватало. Оно и не удивительно: в росте он значительно опередил своих товарищей, но остался при этом щуплым. Ничего, парень, когда-то я тоже прошёл через это. Но где теперь я, а где остальные.

– Газетчики, чтоб их, – выругался я себе под нос и подъехал к бортику, чтобы выключить телефон. Но в этот момент тот снова зазвонил. Да что за херня?!

Вместо привычной мелодии мобильный надрывался голосом попсовой певички. Оля, будь она неладна! И что за дурацкая привычка?! Говорил же ей, чтобы не брала мой мобильный. И уж тем более ничего не меняла. Но нет!

– И что ты можешь сказать в своё оправдание? – Сам не понял, но почему-то её звонок вызвал улыбку. Несмотря на выкидоны, я рад был звонку невесты.

Олька сразу поняла, о чём я. Поняла она, и что я не злюсь.

– Что очень соскучилась. Ты на катке?

– Да.

– Я тут близко. Буду через пять минут. И не говори, что так сильно занят, что не можешь оторваться.

Такого я и не сказал. Если красивая баба, да ещё и невеста, готова сама приехать, нужно быть маразматиком, чтобы послать её.

***

Конечно, в пять минут Олька не вписалась. Да я и не рассчитывал. Накинул ещё столько же и оказался прав. Когда она появилась на катке, Сан Саныч приосанился. Ещё бы. И не сказать, что Оля была суперкрасоткой, но цепляла не по-детски. Не просто так я решил жениться на ней. Невысокая миниатюрная блондинка с яркими серыми глазами, она была действительно хороша.

– Привет! – Оля подошла и, приподнявшись на носочки, чмокнула меня в губы.

Я приобнял её за талию.

– Где была?

– Да так… С менеджером встречалась, – ответила она словно нехотя и посмотрела на каток.

По льду рассекали дети. Две девчонки и несколько парней. Удивительное рядом: обычно все было наоборот. Но Сан Саныч отсекал посредственность с ходу. У старого чёрта была чуйка на ребят, способных двигаться дальше.

На бортике лежала раскрытая коробка конфет. Запрещёнка, конечно, но Сан Саныч иногда позволял нам лишнее. Каждый из группы получил по конфете. Оля тоже взяла одну. Пока она мусолила её, я наблюдал за ребятами.

– Наши с тобой дети тоже будут кататься, – сказал, чётко понимая, что так оно и будет.

Некоторые фигуристы были категорически против того, чтобы дети шли по их стопам: бесконечные травмы, разрывы связок, синяки. Но блядь! Всё это стоило того. И, глядя на двух хрупких девочек, чьи коньки оставляли след на льду, я готов был до хрипа повторять: это того стоит.

– Рано об этом, Кирилл, – отозвалась Оля.

Я посмотрел на неё. Она тоже повернулась ко мне. Только что настроение было отличным, но, посмотрев в её глаза, я напрягся. Да и Олька стала не такой, как секунду назад.

– Ты скажи ещё, что удел женщины – семья, дом и всё на этом. И что я дома сидеть должна.

– А почему нет? Я могу дать тебе всё, что нужно. Могу тебя обеспечить.

Она взяла ещё одну конфету. Покрутила в пальцах и вернула на место. Посмотрела на каток и снова на меня.

– У меня тоже есть амбиции, Кирилл, – сказала она неожиданно твёрдо. – Ты добился своего, я – нет. Стать женой олимпийского чемпиона – это, конечно, круто. Но я не хочу навсегда остаться актрисой третьесортных ролей. Ты должен меня понять.

Я стиснул зубы. Понять? Да на хрена мне что-то понимать?! Квартира – первое, что я купил после победы на прошлых Олимпийских играх. Выросший в нищете, я знал, что нужно детям. Любовь и бабки. Как ни крути, одно без другого никак.

Оля молча уставилась на каток. Я вдруг понял, что она темнит. Вместе мы были уже три года, и изучить её я успел.

– Говори.

– Я хотела попросить тебя отложить свадьбу.

Вот этого я не ожидал. Оля опять посмотрела на меня. Пристально и очень серьёзно.

– Мне предложили попробоваться на роль в хорошем фильме. Пробы будут проходить в Голливуде, Кир. Это шанс для меня.

Я молчал. Сам чувствовал, как по скулам гуляют желваки.

Олька продолжала:

– Я должна там быть. Не попробую сейчас, больше такой возможности может не представиться.

– Нет, – сказал решительно. – Либо твои пробы, либо свадьба. Выбирай.

Она задрала нос. Глаза сверкнули. Да срать мне на её злость! Не для того я выстраивал всё, чтобы ждать бабу, какой бы она ни была.

Оля не отводила от меня взгляда.

– У нас свадьба на носу. И я не собираюсь её откладывать. Таких актрис, как ты, пруд пруди, а твой Голливуд…

Она не дала мне договорить:

– Поговорим, когда ты успокоишься, Кир.

Потом неожиданно улыбнулась. Подошла, обняла и поцеловала в подбородок.

Да что за херь?!

Я оттолкнул её. Она состроила недовольную мордашку.

– Я тебе всё сказал, – выговорил так, чтобы дошло: я не шучу. – Через два дня у нас помолвка. Через месяц – свадьба.

– Хорошо. – Она в последний раз посмотрела на каток. Взяла с бортика крохотный рюкзак, закинула лямку на плечо и пошла к выходу.

Понимай, называется, как знаешь. Да я и не собирался это понимать. Никак. У неё на пальце моё кольцо, друзья в курсе, что я собрался жениться. Остальное неважно.

Две девочки на катке расшалились, начали выпендриваться. Чёрт подери! Хочу дочь. Нет, двух. У нас с Олькой будут красивые дети. Двое, а может, трое. Семья, дети, дом. Да, это то, что мне нужно от женщины. Об остальном я позабочусь сам.

***

После Олиного ухода на катке я пробыл недолго. К чему вымещать собственное поганое настроение на детях?

Сан Саныч внимательно смотрел на меня, пока я прощался с молодняком.

– Ты парень горячий, Кирилл, – остановил он, когда я уже собрался уходить. – Не руби сгоряча. Тебе это всегда мешало.

– Да всё нормально, – нехотя ответил я.

Тренер кривовато улыбнулся. За эти годы кем он мне только не стал: наставником, другом, опорой и поддержкой. И срать, что разница у нас чуть ли не в сорок лет.

Я крепко пожал ему руку, а он – мне в ответ.

Быть четырёхкратным олимпийским чемпионом приятно, но ещё приятнее быть уверенным, что для важных тебе людей это ничего не меняет. Кем ты для них был, тем и будешь всегда. Самим собой.

***

По пути домой заехал в алкогольный магазин. Бар ломился от бутылок, но всё надоело уже давным-давно.

Остановился я на бутылке хорошего красного. Бокал на ночь – самое то. Куда лучше, чем закидываться валерьянкой. После возвращения с Игр нервы были на пределе, порой казалось, что я перестаю различать время суток и дни недели. Гонка по встречной – вот что это напоминало.

Только я осушил бокал, в дверь позвонили. Открыв дверь, я наткнулся на Дашку. Ну ни хрена себе!

– Ты что тут забыла? – спросил с ходу.

Мы и в школьные годы не особо ладили, потому особенно странно было видеть её на пороге собственной квартиры. Мне уже доложили, что именно у неё и живёт Карина. Сука, некогда задиравшая нос и считавшая себя небожительницей. Смешная всё-таки штука – судьба.

– Ничего. Разговор есть.

– Ну проходи, раз разговор.

Она зашла сама. Ждать её я не стал. Пока она возилась в коридоре, достал ещё один бокал, наполнил и подал ей, едва она вошла в кухню. Дашка взяла. Странное дело, но при всей её гламурной вылизанности неприятия она не вызывала.

– Карина беременна, – внезапно заявила она.

Я посмотрел на бокал с вином. На Дашку. Нет, чтобы такое почудилось, красного сухого точно недостаточно. Да и Дашка идиоткой не выглядела даже в школе. Сейчас до неё тоже быстро дошло, что я жду разъяснений. Правда, давать их она не торопилась. Подошла к подоконнику, села на него задницей и скрестила лодыжки. Как будто бывала у меня в гостях чуть ли не по пять раз в неделю.

– Карина беременна, – повторила она. – От тебя.

– С чего такая уверенность?

– Хватит, Кирилл, – поморщилась она. – Мы с тобой знаем, что она не из тех, кто ложится в койку с каждым встречным. – Дашка помолчала и добавила: – Я знаю, что вы переспали. А ты наверняка знаешь, что она живёт у меня.

– Допустим.

– Ну вот и всё. – Она взяла бокал обеими руками и сделала глоток вина. – Я бы могла тебе ничего и не говорить. Там уж сам думай, мальчик большой, мозгов хватит.

Глава 3

Карина

Перед домом отца пришлось напустить на себя непринуждённый вид. Приехала к нему я совсем не для того, чтобы «обрадовать» новостью. Позвонил папа утром и спросил, когда у меня найдётся для него минутка. Уж не знаю, что ему понадобилось, говорить по телефону он не стал. Как же меня раздражала эта его манера изображать из себя забытого дочерью отца!

– Найдётся минутка… – пробурчала я себе под нос, набирая код домофона. Как будто бы я никогда ему время не уделяла! Приезжала каждый раз, когда было нужно. Но нет.

Отец встретил меня у открытой двери. Таким я не видела его давно: в глазах странный азарт, да и настроение у него, в отличие от моего, было приподнятое.

– Что случилось? – спросила с подозрением.

Хорошие новости не заглядывали к нам давно. В свете последних событий я так и вовсе опасалась любых перемен. Голова шла кругом от мыслей. Но чем больше я думала, тем поганее становилось на душе.

– Возможно, мне удастся сохранить бизнес.

Я застыла в наполовину расстёгнутой куртке. Назвать бизнесом остатки дела можно было лишь с натяжкой, но если бы это случилось, возможно, за несколько лет мы смогли бы выплатить долги, оставленные мне мужем.

Отец жестом показал в кухню.

Я всё-таки разделась. На столе стояли чашки и открытая коробка конфет. Моих любимых. Папа подготовился, только мне уже несколько дней кусок в горло не лез.

– Если всё пойдёт хорошо, у нас останется две точки, Карина. С учётом набежавших процентов рассчитать что-то сложно, но мы хотя бы пойдём в плюс.

Я присела на стул с удобной деревянной спинкой. Стиснула кулаки.

– Если я расплачусь с Васиными долгами, смогу наконец снять себе комнату, – сказала в порыве, продолжая думать о своём.

Отец улыбнулся уголками губ. Подошёл и положил руку мне на плечо.

– Угораздило же тебя выйти замуж за такого проходимца. Но ничего… Всякое бывает. Я не виню тебя.

Я резко подняла голову. Даже рот приоткрыла, чтобы напомнить ему, что он был совсем не против этого брака. Наоборот – всячески расхваливал будущего мужа, не уставая говорить, что он – прекрасная партия. Зато когда тот свалил с горизонта, прихватив с собой любовницу и по совместительству мою тогдашнюю лучшую подругу, «хороший парень Вася» превратился в проходимца и «всякое случается».

Но что толку сейчас вспоминать прошлое и портить отношения с отцом? Что мои проблемы – сугубо мои, папа не сказал ни разу. Даже когда наши дела пошли из рук вон плохо, он поддерживал меня.

– Ты правда думаешь, что мы можем что-то сохранить? – спросила я с сомнением и надеждой.

Энтузиазм отца угас. Он сел рядом и похлопал меня по руке. Я посмотрела на него из-под ресниц. За последние пять лет отец сильно постарел. Сперва неудачное вложение большой суммы, приведшее к тому, что нам пришлось отказаться от привычного образа жизни и продать часть бизнеса, потом проблемы с нечистым, как выяснилось, на руку заместителем. Довершением всего стали долги, оставленные мне бывшим мужем.

– Если всё получится, ты сможешь пойти учиться, – негромко сказал отец. – Не в Гарвард, конечно…

– Не надо, пап, – остановила я. Вздохнула, поднялась и принялась разливать чай, чтобы чем-то занять руки. Но чувствовала, что отец смотрит на меня.

Когда у нас начались проблемы, речь о Гарварде идти перестала. Я подала документы в несколько московских вузов, но пройти на бюджет не смогла ни в один. Отучилась два года на платном, а потом денег не осталось. Академ, за ним ещё один…

Вернувшись за стол, взяла конфету.

– Мои любимые…

Отец, судя по всему, почувствовал фальшь. Присмотрелся.

– У тебя какие-то проблемы?

А когда у меня их не было? Но если бы я начала перечислять отцу всё, что случилось за последний месяц, легче бы от этого не стало. Да, папа, проблемы. Я беременна от мужчины, который меня ненавидит. Единственная подруга ясно дала понять, что, если я решу родить, на её квартиру можно не рассчитывать, а своей у меня больше нет. И это только часть проблем.

– Да просто не выспалась. – Я наигранно зевнула. – На работу надо, а не хочется. – Посмотрела на часы. – Сейчас попьём с тобой чаю и поеду. Хочется… не хочется…

Папа вроде поверил. По крайней мере, с вопросами приставать не стал.

***

Пока мы пили чай, разговаривали о мелочах, стараясь не касаться болезненной темы. Квартира у отца была маленькая, как раз для одного человека. Нашу огромную, с панорамным окном в гостиной, он подарил мне в день свадьбы. Но её пришлось продать, чтобы погасить долги. Да и то не хватило.

Что муж вложил все деньги и прогорел, я узнала только тогда, когда он исчез. И что теперь должна выплачивать за него долги – тоже. Денег Вася назанимал столько, что, услышав озвученную мне сумму, я потеряла дар речи. Это было бы даже смешно, если бы люди, у которых он назанимал, не пришли прямо к нам домой и не объяснили, что случится, если я не заплачу.

– Ладно, пап, мне пора. – Я начала собираться.

Час действительно был поздний, и позволить себе опоздание я не могла. Не хватало лишиться половины зарплаты из-за нелепых штрафов.

– Скоро всё наладится.

Я улыбнулась уголками губ. Вышла в прихожую и обмотала шею шарфом… Вот же я кретинка!

– Пап, а деньги-то откуда?

– Всё ждал, когда ты спросишь, – таинственно улыбнулся отец. – Твой одноклассник помог.

– Одноклассник? – В душу резко закралось недоброе предчувствие. Пальцы застыли на шарфе.

– Кирилл Сафронов.

Я подавилась воздухом. Сафронов?!

– И… каким образом? То есть…

– Он сам позвонил. Предложил встретиться, ну и слово за слово…

Как в тумане, я продолжала одеваться. Голос отца звучал близко и далеко. Молния на куртке, сапоги…

– Ясно всё, – выдавила напоследок.

Пока ехала в лифте, думала, мозги вывернутся. Кирилл решил дать денег отцу?! Откуда ему вообще известно, что у нас проблемы? Не такой уж у меня был нищенский вид, чтобы он смог это понять. Или всё-таки такой…

Одно ясно – это не случайность.

***

– Карина! – Напарница влетела в подсобку с таким видом, словно увидела восьмое чудо света собственными глазами. – Ты не представляешь…

Я и правда не представляла. Пятнадцатиминутный перерыв только начался. Всё, что я успела, – это отвинтить крышку с бутылки купленного по дороге йогурта и достать булку.

– Пойдём! – Напарница попыталась выхватить у меня из рук йогурт.

– Да что такое? – Я встала.

Экспрессивностью она не отличалась, так что произойти должно было нечто из ряда вон.

– Может, для начала скажешь? Я, вообще-то, хотела поесть.

– Потом поешь, – отмахнулась она. – Твоя булка никуда не убежит. Ты не представляешь, кто у нас тут. Да ещё с таким псом… Его, кстати, Стёпка зовут, если что.

– Кого? Что за Стёпка? – Я судорожно пыталась вспомнить всех Степанов, каких только могла. На ум пришёл только один певец, да и то известный в довольно узких кругах.

– Сенбернара, – пояснила сменщица, выходя в зал. – А его хозяин…

Я встала как вкопанная. Около витрины с самыми дорогими игрушками стоял Сафронов. Ещё одна напарница улыбалась ему, поглаживая по голове огромного, как из старого, всеми любимого фильма, сенбернара.

Лохматый пёс повернул голову. Его хозяин тоже. Прошёлся по мне взглядом и закинул в корзинку для покупок мягкого жирафа. Самую любимую мою игрушку из всех, что у нас продавались. Пёс вильнул хвостом.

Первая растерянность прошла, вместо неё стала просыпаться ярость.

– Ты специально сюда пришёл? – подойдя, резко спросила я. – Неужели во всём городе не нашлось другого зоомагазина?

– Зачем мне искать другой, если этот был по пути? – как ни в чём не бывало ответил он. – Кари, мир больше не вертится вокруг тебя, прими это. Меня не волнует твоя жизнь. Если я что-то делаю, то делаю это только потому, что так удобно мне. Я покупаю квартиры, которые мне нравятся, и хожу в магазины, которые мне удобны. Кто ты такая, чтобы я делал что-то из-за тебя?

Несмотря на то, что говорил он тихо, напарницы всё слышали. И молчали. У меня пылали щёки, от злости и обиды трясло. Кирилл словно бы что-то вспомнил. Взгляд его задержался на моём лице. – Да, кстати, у меня к тебе разговор. Давай выйдем.

– Никуда я не пойду! – выпалила я прежде, чем успела подумать.

– Можем поговорить тут. – Он красноречиво кивнул на девчонок. – Если тебя это устроит.

Сенбернару наскучило стоять на месте. Подавшись вперёд, он обнюхал мои ноги и фыркнул, только что нос не сморщил. Отошёл, не проявив интереса, ткнулся в руку одной из напарниц и, остановившись возле хозяина, тихо заскулил.

Сафронов коснулся его огромной головы.

– Сейчас пойдём.

На кассе он поставил полную корзину. Я потащилась следом. И опять в душе появилось странное, недоброе предчувствие.

Напарница стала пробивать игрушки и лакомства.

– Хорошо, давай выйдем и поговорим.

Он не ответил. Между его пальцев мелькнула банковская карточка. Премиальная, блин!

Только когда с покупками было покончено, Кирилл удостоил меня взглядом. Кивнул на дверь. Напарницы так и молчали.

Я вышла за Сафроновым и с ходу спросила:

– Что тебе нужно? И какого ты… – Договорить не успела. Кирилл вытащил из кармана несколько крупных банкнот и сунул мне в карман.

– Здесь достаточно, чтобы сделать аборт в хорошей клинике. Избавься от проблемы.

– Проблемы?! – взвилась я, едва до меня дошёл смысл его слов. – Это не проблема! Это ребёнок!

– Это проблема, – зло отчеканил он. – Мне не нужно твоё наследие. Сделай аборт.

– Я не буду делать аборт! – Комкая, я достала деньги и швырнула ему в рожу. – Катись к чёрту! Ты женишься, вот и женись! Я…

Громкий лай заставил меня отступить. Сенбернар гавкнул снова. Сафронов усмехнулся. Презрительно, гадко. И снова его пёс залаял на меня, хотя я стояла молча.

– Если ты не хотел проблем, нужно было позаботиться о предохранении. Или тебя не учили пользоваться презервативами?! – прошипела я.

– Баба, которая прыгает в койку по первому щелчку пальцев, сама должна думать о предохранении, – так же спокойно отчеканил он. Ботинком подтолкнул ко мне смятую купюру. – Избавься от проблемы.

Придерживая пса, он пошёл к стоящему поодаль внедорожнику. В мою сторону больше не посмотрели ни тот, ни другой. Я догнала их. Схватила Кира за рукав пальто и развернула.

– Ты козёл, Сафронов!

– Не спорю, – презрительная усмешка. – Другие успеха не добиваются.

Он разжал мои пальцы, посмотрел в глаза. На то место, где мы стояли недавно.

– Не решишь проблему сама, будем разговаривать иначе. – Потом нажал на брелок, и машина мигнула фарами.

Кир открыл дверь. Пёс забрался на заднее сиденье, а сам Сафронов сел за руль. И всё. Внедорожник исчез.

Я поплелась к магазину. Деньги так и валялись на мокром асфальте. Хотелось наступить на них, пройти мимо. Но… я подобрала купюры. Не для того, чтобы сделать аборт. Просто… Какая разница? Кир всё равно этого не увидит.

Глава 4

Карина

Следующим утром отец позвонил снова. Увидев входящий звонок, я напряглась. И не зря. Сперва думала, что Кирилл передумал давать деньги, но оказалось – как раз наоборот. К обещанной сумме он накинул ещё двадцать процентов, о чём отец и рассказал.

– Здорово, – только и сказала я, не разделяя его оптимизма.

– Ты сама не своя, Карина. – Папа, разумеется, это заметил. – Если что-то не так…

– Да всё так. На работу просто опаздываю. Взяла дополнительную смену. Так что извини, давай потом созвонимся.

На работу я не опаздывала и дополнительных смен не брала. Я вообще рассчитывала провести утро в постели, тем более что Дашка дома не ночевала и вернуться должна была к вечеру. Только планы изменились. Вместо того, чтобы включить старый фильм, налить большую чашку кофе и хорошенько побездельничать, я наскоро приняла душ. Подвела глаза чёрным карандашом, добавила светлых, с серебристым оттенком, теней и, надев длинный тёплый свитер, вышла из дома.

***

– Что ты задумал, Сафронов? – спросила, как только Кирилл открыл дверь.

В квартиру пропускать меня он не торопился. Стоя в дверном проёме, привалился плечом к косяку. В руках – огромная чашка кофе, сам небрежно растрёпанный, домашние штаны того и гляди свалятся.

– Зачем ты дал денег моему отцу?

Кирилл сделал глоток кофе. С таким видом, словно был котом, а кофе – миской со свежей сметаной. Блаженно прищурился и зевнул.

– Заходи. Я как раз только встал. Только не шуми. Не люблю шум с самого утра.

– Кирилл! – Я чуть ли не ворвалась вслед за ним.

Он и не подумал обернуться. Скрылся в кухне.

Я влетела следом, не раздеваясь. Кроме штанов, на нём не было ничего. Ничего, чёрт подери! Голый по пояс, он взял багет. В кухне пахло свежим, словно только что испечённым хлебом. На столе лежал бумажный пакет из пекарни.

– Люблю чёрный кофе и ржаной багет с сыром. – Не утруждая себя тем, чтобы воспользоваться ножом, откусил прямо от багета. – Любишь пармезан?

– Какой, на хрен, пармезан! – Я подлетела к нему и хотела выхватить дурацкий хлеб.

Кир поднял руку. Усмехнулся. Глаза блеснули насмешкой.

– Не забывай, что ты у меня в гостях, – вкрадчиво сказал он, не скрывая подтекста. – Веди себя прилично. У меня через несколько дней выступление в Италии, съёмки на федеральном канале. А ты кто такая, чтобы задавать мне вопросы?

– Не можешь унять детские обидки? – зло прошипела я. На слова его старалась не реагировать, благо злость здесь служила союзником. – Уйми маленького надутого мальчика. Ай-ай, плохая девочка задела на вечеринке! Теперь мальчик уняться не может.

Ему, казалось, было всё равно. Оперевшись задом о подоконник, он отхватил ещё кусок от багета. Смотрел с ленцой, небрежностью и пренебрежением. На мне был мой лучший свитер – белый, из мягкого кашемира, оставшийся ещё с прошлых времён, – узкие джинсы, кожаные ботинки. Пока ехала, со мной дважды пытались познакомиться! А он – взъерошенный и сонный – ни во что меня не ставил. Это раздражало, было обидно. Но хуже всего было то, что если я что-то из себя изображала, то он – нет, и мы оба это понимали.

– Ты слишком высокого о себе мнения, – наконец сказал он.

Положил багет, отпил ещё кофе. Обернулся к окну. Весеннее солнце было ярким, проникающие сквозь стекло лучи грели. Кирилл повёл плечами. Мышцы под загорелой кожей заиграли. Поджарый, ни грамма лишнего веса. Если сейчас в животе стало вдруг тепло, не удивительно, что пьяная я просто потеряла голову.

– Я не трачу время попусту, Карина. У меня его нет, – сказал он и посмотрел мне за спину.

Я инстинктивно повернулась. В кухню вошёл заспанный сенбернар. Остановился, глядя на меня с тем же пренебрежением, что и его хозяин. Подошёл вплотную, понюхал руку и фыркнул. Потом чихнул.

– Похоже, от тебя воняет, – с не появившейся на губах усмешкой заключил Сафронов. – Ему не нравится.

Сенбернар принялся лакать из огромной миски. Громко и с наслаждением. Этот звук действовал на нервы. Мне вообще всё действовало на нервы. Я стояла в кухне-гостиной квартиры, где должна была сейчас жить сама, рядом с мужчиной, который месяц назад выставил меня, с мужчиной, который несколько лет назад был никем. А теперь никем была я, и так считала даже его собака. И всё это бесило!

– Воняет тут только от тебя, – гневно прошипела я. – В отличие от тебя, я имею привычку принимать до завтрака душ и причёсываться. А ты…

– А я? – В одну секунду от его расслабленности не осталось и следа. Кирилл поставил чашку на подоконник и мгновенно оказался рядом.

Я сделала глубокий вдох. Рядом с ним. Вдохнула исходящий от него запах свежести и кофе. Губы Кира искривились. Рука легла мне на зад и поползла вверх, свитер вместе с ней.

– Что «я», холодная девочка? Договаривай. Или язык проглотила?

Да, проглотила. Пальцы оказались над поясом джинсов. Глядя сверху вниз, он медленно водил по голой коже, и тепло в животе становилось сильнее. Между ног тянуло, и он понимал, что со мной. Прижался бёдрами. Я отступала, пока не упёрлась спиной в холодильник.

– У тебя ничего не осталось, Карина, – выговорил он тихо. – У тебя и раньше ничего не было, только понты и деньги отца. Ты – пустышка.

– Тогда что ты бегал за мной, как ослик за морковкой?

– Дураком был.

– А сейчас стал умным? – Я всё-таки нашла силы и схватила его за руку.

Его пальцы исчезли, но сам он не отошёл. Навалился ещё сильнее, уперевшись ладонью в холодильник.

– Да.

Вновь свитер пополз вверх. Только сбоку. Добравшись до края моих джинсов, Кир наклонился и вдруг прихватил зубами мочку уха. По телу прошлась дрожь. Его пах тоже стал твёрдым.

– Именно поэтому вечером я за тобой заеду, – просипел он у меня над ухом. – Поедем избавляться от проблемы. Хочу быть уверен, что ты не повесишь мне на шею своего сопляка. Для тебя это было бы удобно – родить и жить в удовольствие. Но со мной это не прокатит. За мой счёт ты жить не будешь, Кари. Я не хочу иметь ничего общего с ни с тобой, ни с твоей семьёй.

Он резко отстранился. Мгновение – и он, сосредоточенный, уже стоит в нескольких метрах, а в руках чашка с кофе.

– А как же деньги, которые ты дал отцу? – с трудом выдавила я.

– Это бизнес, ничего больше. – Он показал на выход. – Тебе пора. Не забудь, я заеду за тобой в пять.

***

В зоомагазине Кирилл появился без пяти. Не смутило его ни то, что до окончания смены мне оставалось ещё больше четырёх часов, ни то, что ехать с ним я не собиралась. Я как раз показывала покупательнице миски для собак, когда он остановился возле стеллажа.

– Берите эту, – показал девушке на большую чёрную с серебристым рисунком. – Розовая, как по мне, фуфло.

Вообще-то фирма, производящая «фуфло», как он выразился, доплачивала нам за продвижение своего товара. Я зло посмотрела на Кира. Девушка улыбнулась.

– Спасибо, – разулыбалась она. Видимо, узнала Сафронова и вспыхнула.

Само собой, взяла ту, что посоветовал он, и, ещё раз улыбнувшись, пошла к кассам.

Кирилл подошёл ближе. Забрал у меня миску и, не глядя, поставил на полку.

– Я никуда с тобой не поеду, – сказала резко.

– Поедешь, – сказал коротко, перешибая этим мои слова.

Из-за стеллажа выплыла старшая продавщица. Я терпеть не могла эту грымзу, но сейчас была ей рада. Временами создавалось ощущение, что ловить нас на косяках доставляет ей удовольствие. Любая оплошность приводила к штрафам, а старшая так и расцветала, словно высаженный на навозе репей.

Пристально, крысьим взглядом она посмотрела сперва на меня, затем на Кира. Прозорливая сука.

– Карина, в зале много покупателей. Это твой знакомый?

– Карина уезжает, – безапелляционно заявил Сафронов.

– У Карины рабочий день. Личные проблемы она будет решать после его окончания. – И уже мне: – Жду тебя в кабинете через десять минут.

– Карина уезжает, – повторил Сафронов. – Я разве не ясно сказал, – взгляд на бейдж, – Людмила? Ваш кабинет подождёт. И вы тоже.

В другой раз я бы посмеялась над выражением её лица. Но было не до смеха.

– Сафронов, я тебе всё сказала.

Хотела уйти, но его пальцы сомкнулись на локте железной хваткой.

– Где ты переодеваешься? – Он посмотрел в сторону служебного помещения.

Больше не обращая внимания на старшую, подволок меня к двери и вошёл со мной. Переодеться не дал – забрал сумку, вещи и вывел, несмотря на возражения. Уверена, если бы народа в зале не было, старшая принялась бы брызгать слюной. Но так только посмотрела зло. Возможно, пока я была в подсобке, ей доложили, кто такой Кирилл, и она решила попридержать коней.

***

– Я не поеду! – уперлась возле машины.

Он просто втолкнул меня в салон, сам сел за руль и заблокировал двери.

До сих пор я не понимала, что делать. И он, чёрт подери, был прав. Только всё моё существо противилось тому, что должно было случиться дальше.

До клиники мы ехали молча. Я пялилась в лобовое стекло и порой чувствовала на себе взгляд Сафронова. Посмотрела на него только один раз: напряжённые скулы, сжатые челюсти.

– Срок маленький, – сказал он, остановив машину возле клиники. – Скорее всего, аборт будет медикаментозный.

– А я смотрю, ты у нас знаток в этом деле. Не в первый раз?

Он только с презрением посмотрел. Именно с презрением, даже не с пренебрежением. Разве что не поморщился.

– Пошла. – Открыл дверь.

Козел! Я вышла на улицу. Смысла упираться не было. Здание клиники возвышалось за забором. Вокруг ещё не одевшиеся листвой кусты. Что место не из бюджетных, было понятно сразу.

До двери я дошла сама. Только когда Кирилл открыл, задержалась. Смотрела на него, не веря, что это тот самый Кирилл Сафронов, которого я когда-то знала. Неужели у него внутри ничего не дрогнет? Судя по жёсткому взгляду – нет.

***

– На семнадцать пятьдесят к Гришковец, – сказал он, подойдя к стойке.

Девушка-администратор улыбнулась, как и та в магазине. А я вдруг поняла, что дела им нет до того, сколько у него медалей. От него перла сила, уверенность. Серо-зелёные глаза, волосы цвета колосящейся пшеницы, дорогой пиджак и умопомрачительный парфюм. Этого было достаточно, чтобы все они заглядывали ему в рот.

– Проводите девушку, – не то попросил, не то приказал Сафронов.

Не помню, чтобы раньше его голос звучал так уверенно. Или я не замечала этого?

Отказать ему она не смогла. Наверное, мы с ней были примерно одного возраста, и – уверена! – она думала, что я с ним. А мне хотелось возразить.

– Сюда. – Она показала мне на кабинет, когда мы прошли по длинному коридору почти до конца. – Доктор сейчас подойдёт.

Я оказалась одна в просторной комнате. На столе компьютер, за ширмой кресло. Всё привычно, просто.

Меня резко затошнило. Ладонь сама опустилась на живот, а сердце забилось часто и тяжело. Каждый удар в рёбра – тяжёлое «бум».

В чём виноват этот ребёнок? В том, что я отшила мужчину, который стал его биологическим отцом? Или в том, что я ошиваюсь в квартире подруги уже который месяц? Может быть, в том, что мой собственный отец проебал бизнес, и мы всё потеряли? Или в том, что я по тупости вышла замуж не за того?

Минуты текли, и с каждой из них внутренний протест рос. Только что я могла? Выйти за дверь и заявить Кириллу, что не буду делать аборт? Почему-то я чётко знала, что он всё равно заставит.

Подошла к окну. И вдруг поняла, что внизу – газон. Я на первом этаже, а снаружи, что удивительно, нет решётки. Моя одежда осталась в гардеробе. Пальто… Хорошее пальто, но что с того?

Сердце колотилось ещё чаще. Я оглянулась на дверь. В первый миг показавшаяся безумием мысль крепла. Я повернула ручку. Окно поддалось. Сердце бухнуло в груди, в животе узлом сплелись страх, надежда и уверенность.

– Нет, Сафронов. Не будет по-твоему.

Открыв окно полностью, я забралась на подоконник. Высоко, но…

Только ноги коснулись земли, адреналин буквально зашкалил. Неужели я сделала это?! Посмотрела на окно, до конца не веря.

– Карина Вячеславовна? – раздалось из кабинета.

Паника! Не помня себя, я бросилась прочь. По газону, по улице, дальше от клиники. Только оказавшись у гипермаркета, перевела дыхание. Где я вообще? Это было неважно. Всё было неважно, кроме одного: мой ребёнок будет жить. Я не позволю отнять его у меня. Даже Кириллу.

– Иди ты к чёрту, Сафронов, – процедила зло.

Достала телефон и, больше не сомневаясь, написала СМС:

«Мне от тебя ничего не нужно. Живи своей жизнью, я буду жить своей. И никогда больше не подходи ко мне, Кир. Я уезжаю».

Отправила. Уезжаю? Куда? Да неважно. Важно одно: я никогда не буду одна, теперь мне есть ради кого бороться и двигаться дальше.

Глава 5

Кирилл

Присланное Кари сообщение я сохранил. На всякий случай. Пусть только попробует потом сказать, что я в чём-то там виноват. Конечно, мог бы на следующий день приехать к её подружайке и решить всё так, как планировал, но к чёрту. Возможно, совесть меня бы и покусывала, случись это с другой девицей. Не такой наглой и стервозной, как Карина. Да и думать об этом не хотелось. Сегодня – так точно.

– Ты где? – спросил, едва Оля взяла трубку.

Повисшая тишина мне не понравилась. Ещё больше не понравился прозвучавший фоном звуковой сигнал и шум. Подозрение царапнуло нутро острой бритвой.

– Внимание пассажирам… – раздалось издали, и тут же голос Оли:

– Я в аэропорту, Кирилл.

Я молчал. Нужный поворот я проскочил. Ну и к чёрту. А фоном из динамика – слишком хорошо знакомые звуки.

– Значит, выбрала? – спросил жёстко, выжимая газ.

Сегодня мы должны были праздновать помолвку. Я и ехал в клуб, где нас уже ждали. Мои друзья, чёрт её дери. Мои, блядь, друзья! Снятый зал, проплаченная выпивка и жратва. И что, спрашивается, я должен сказать? Что моя невеста решила повертеть жопой перед киношниками за бугром?! Мать её!

– Я всё понял. – Сам поразился, как отстранённо это прозвучало.

Оля вздохнула в трубку, и я как наяву увидел её сжавшиеся на телефоне пальцы. На одном из них красовалось подаренное мной после прилёта с Игр кольцо. Эта зараза променяла меня на Голливуд, блядь. Я ясно ей сказал, что будет, если она свалит, но нет. Видимо, не восприняла всерьёз.

– Я не буду тебя ждать, Оля. Не женюсь на тебе, женюсь на той, кто будет слышать то, что я говорю.

– Не руби сгоряча, Кирилл, – сказала она негромко. – И не бросайся словами. Успокойся, потом поговорим.

– Нам не о чем с тобой говорить.

– Ты сам знаешь, это не так. Мне выпал шанс. Отказаться я не могла. Такой шанс бывает раз в жизни, да и то далеко не у всех. Ты себя реализовал, я – нет. Я не хочу прожить жизнь с пониманием, что упустила возможность добиться успеха.

– Добиться успеха? – ехидно усмехнулся я. – Твои фильмы ляпают один за другим. Пройдёт десять лет, никто и названия не вспомнит.

– Твои Олимпиады случаются раз в четыре года. Но твоё имя будут помнить всегда. И твой олимпийский прокат тоже. Кирилл… Я люблю тебя. Очень люблю.

– Но? – Ещё одна усмешка.

– Но ты не вся моя жизнь. Как только человек становится всей жизнью, любовь превращается в болезнь. Я не хочу болеть тобой. Я хочу любить тебя.

– Как ты заговорила…

– Прекрати! – Она повысила голос, но сразу же заговорила спокойнее: – Я позвоню через несколько дней. Прости. Сейчас мне нужно идти. Уже объявили посадку.

Только она положила трубку, я выматерился сквозь зубы. Чёрт подери! Поначалу казалось, что с Ольгой сложностей не будет. Да их и не было. Верная, красивая, сосёт хорошо. Что ещё нужно? Но не вот это всё точно. Актриса она? В большое кино захотелось?! Блядь!

Само собой, в клуб я не поехал. Позвонил лучшему другу, сказал, чтобы веселились без меня, а сам, заехав в супермаркет, купил дорогущего пойла. Сидел в машине напротив сквера и пил из горла, смутно думая, что через пару дней нужно выступать на шоу. Сколько их было после возвращения с Игр, не сосчитать.

В какой-то момент я понял, что не помню ни дня недели, ни времени суток. Разве что города отпечатывались в памяти. Степана пришлось на месяц отдать на передержку заводчику. В другой раз никому бы его не доверил. Верный друг. Самый верный из всех, и уж точно вернее любой бабы. Ему не придёт в башку вертеть хвостом возле камер ради какой-то там роли.

Я поймал себя на мысли: жалко, что у собак нет телефонов. Услышать тяжёлое шумное дыхание и хруст лакомств порой куда кайфовее, чем приторный голосок. Особенно когда этим голоском твоя невеста говорит «успокойся, остынь, потом поговорим».

– Поговорим, мать твою, – процедил я и заткнул горлышко бутылки. Откинулся на спинку, потёр переносицу.

Картинка в переднем стекле оставалась чёткой. Чтобы нажраться, мне, мать его, нужно куда больше.

Я завёл презентованный внедорожник. А что? Слова на ветер бросают те, кто не знает им цены. Но это не про меня.

***

Через пару часов решение было принято. Надо сказать, коньяк тридцатилетней выдержки этому поспособствовал. Но в дерьмо я не ужрался, хотя желание было. Не каждый день приходится объяснять друзьям, какого хрена вместо того, чтобы привезти им на показ невесту, я посылаю их далеко и надолго.

– Иди погуляй минут десять, – сказал Дашке, как только она открыла дверь.

Тявкающее создание бросилось в ноги. Ясно теперь, чем воняло от Карины.

Дашка посмотрела вглубь квартиры. Взяла куртку, поводок. А понятливая девка. Только выглядит как Барби, а на деле-то мозги на месте.

Дверь комнаты открылась. Карина стояла, одетая в пижаму. Заспанная, с взлохмаченной башкой. Дашка ушла, её псина тоже.

– Ты выходишь за меня замуж, – сказал я, глядя на свою первую, сука, любовь. Красивую стервозную любовь.

– Ты головой приложился, Сафронов?

Да, на язык она острой была, сколько я ее помнил. Промолчал. Так быстрее дойдёт, что это не шутки.

И правда дошло. Она втянула носом воздух. Выдохнула. Я задержал взгляд на её высокой груди.

– Я не пойду за тебя. С какого перепуга?

– Я так хочу.

– Да хоти ты чего угодно! – Она начала злиться. – Я не выйду за тебя замуж, Сафронов. И вообще… У тебя невеста есть.

– Это уже не твоё дело. Теперь моя невеста ты. Не выйдешь за меня, твой отец не получит денег.

Она мигом поменялась в лице. Понимает, стерва, чем это обернётся.

– У вас и так уже почти ничего нет. Не будет и того, что осталось. Отцу придётся продать свою квартиру. Он тебе говорил?

Её мордашка вытянулась. Не говорил, значит. Я продолжал смотреть на неё. Время ей нужно, чтобы дошло? Отлично.

Но дошло до неё быстро.

– Я не буду делать аборт, – просипела она.

– Не делай. Хрен с тобой.

– Тогда в чём подвох? – Похоже, Карина наконец проснулась.

Коньяк был у меня с собой. Откупорив, присел на край тумбочки. Нет, сука, красивая всё-таки.

– Переедешь ко мне.

– К тебе? – недоверчиво усмехнулась она. – И что, спать тоже с тобой буду?

– А это по ситуации. – Я прищурился.

Чёрт, а почему бы и нет? От хорошего секса хуже ещё никому не стало. А член у меня на неё как стоял, так и стоит. Пожалуй, только это и не поменялось за прошедшие годы.

– А до утра подождать не можешь?

– Нет. Мы едем праздновать помолвку.

Карина

Не будь я уверена в обратном, решила бы, что Сафронов налакался. Но несмотря на коньяк в его руках, пьяным он не был.

– Одевайся, – приказал он. Именно приказал.

Я не подумала сдвинуться с места. Какая помолвка?! Замуж за него?!

– Одевайся, Карина, – повторил через минуту. – Мне без разницы, в чём ты будешь. А вот тебе…

– Поверь, мне тем более.

Учитывая, что я спала, а он выдернул меня из постели, это было правдой. В конце-то концов, если он решил представить меня своим друзьям или кому-то там ещё, это его проблемы.

Я с вызовом приподняла бровь. Кирилл усмехнулся уголком губ.

– Отлично.

Осмотревшись, взял мой шарф и сумку. Шарф накинул мне на шею, сумку – себе на плечо. Я подняла голову.

Отлично?! Думал, возьмёт на слабо? Не на ту нарвался, Сафронов!

***

Замёрзнуть я не успела. Я вообще ничего не успела, только перехватить взгляд гуляющей под фонарями напротив дома Дашки. Чихуашка было рванулась ко мне, но Даша дёрнула её обратно. Колоритно я, должно быть, смотрелась рядом с припарадившимся Кириллом. Тяжёлые ботинки и мягкий шарф идеально дополнили пижаму.

– И? – поинтересовалась с вызовом, как только мы выехали на дорогу.

– Выпить хочешь? – Он было протянул мне бутылку, но тут же убрал, скривив губы. – Тебе же нельзя. Забыл совсем. Или всё-таки хочешь? – дерзкий, насмешливый взгляд.

– Иди к чёрту.

На этом наш разговор был окончен. Кирилл опустил стекло со своей стороны и погнал по практически пустой дороге. В машину ворвался ветер, пришлось укутаться в шарф. Огоньки улицы сливались в сплошную полосу и оставались позади. Кирилл включил музыку. Тяжёлую, наполненную гитарными риффами. Спасибо, что не на всю громкость.

– И где же твоя невеста? – не удержалась я, когда к концу подошла пятая или шестая песня. – Как её? Оля, кажется?

– Ты хорошо осведомлена о моей жизни. Отслеживаешь?

В ответ я фыркнула. Да пусть катится куда подальше!

Сафронову этого оказалось достаточно. Разговору со мной он предпочёл свой долбаный рок. Всё-таки прибавил громкость, пропел пару строчек себе под нос.

Сама не заметила, как стала рассматривать его: лицо, руки. На нём не было ни галстука, ни бабочки. Пиджак в винтажном стиле и джинсы, на скулах – щетина. Он резко повернулся. Сделать вид, что не смотрю, я не успела.