Вы не авторизовались

Мелодия убийства бесплатное чтение

Анна Данилова
Мелодия убийства

Глава 1

15 сентября 2022 г.

Городская клиническая больница им. В.В.

Верочка, медсестра хирургического отделения, расположенного на третьем этаже больницы, сидела на своем посту и спокойно пила уже вторую чашку чаю, запивая им шоколадку. В отделении было как-то подозрительно тихо и спокойно. Словно пациенты, намаявшись после утренней перевязки и обхода и устав от физических страданий, приняли болеутоляющие таблетки и теперь наслаждались покоем. Все были на месте, за исключением одной молодой пациентки, к которой пришел посетитель и увел ее на лестницу, чтобы там, как решила Верочка, которая и провела его в отделение за щедрые чаевые, была возможность покурить. Поначалу со стороны двери, ведущей на лестницу, доносились приглушенные голоса, но потом и они стихли. Прошло уже полчаса, как ее не было.

Пациентку звали красиво и ярко – Варвара. Красивая стройная девица с копной рыжих вьющихся волос, с белой кожей и огромными черными глазами.

«Ей бы в кино сниматься», – подумала Верочка, впервые увидев ее, восхитившись и ужаснувшись одновременно.

Она не знала, как и при каких обстоятельствах Варвара Утешина попала к ним, привезли ли ее или она добралась до больницы сама, но одно было ясно – ей крепко досталось. Помимо синяков на ее лице и теле у нее была повреждена кожа головы – кто-то, скорее всего женщина, жестоко оттаскал ее за волосы, буквально выдирал их с корнем! Но самое неприятное для женщины было то, что ей выбили передний зуб! Вот эта черная дыра так портила ее, что сводила на нет всю ее природную красоту и делала ее похожей на опустившуюся пьющую женщину!

Вот бы узнать, что же с ней случилось. Кто с ней такое сотворил? А что, если это сделал тот самый мужчина, который к ней пришел? Может, муж, а может, друг. Но мужчина интересный. Высокий брюнет в черном плаще. Голубые глаза, впалые с легким румянцем щеки, тонкие злые губы и идеальной формы нос.

«И его тоже взяли бы без экзаменов в театр или кино», – решила Верочка.

Однако что-то эта парочка долго отсутствовала. Обкурились они там, на лестнице, что ли? А что, если они там не только курят, но и… А что? И такое случалось ночью между пациентами, когда они подолгу, месяцами находились в отделении, влюблялись, соединялись, а то и женились.

Верочка допила чай и отправилась на поиски пациентки. Старалась идти тихо, чтобы не спугнуть парочку, если застукает их где-нибудь за углом. Но, выйдя на лестницу, поняла, что возле окна, места для курения, никого нет, хотя сигаретами пахло. И куда же они направились?

Она замерла и прислушалась – голоса раздавались совсем рядом. Ну точно, они спустились на этаж ниже. Разговаривают. Причем на повышенных тонах. Кричат шепотом.

Вот так. Интересно, о чем они говорят? Это она так эмоционально рассказывает о том, кто ее покалечил? А что, если это был он сам? А вдруг он и сейчас пустит в ход кулаки?

Верочка прибавила ходу, спустилась на несколько ступенек вниз и, прижавшись к стене, затихла.

– Ты не сделаешь этого, – говорил мужчина взволнованным шепотом.

Он уже осип, что давало Верочке возможность предположить, что все то время, что они были вместе, они разговаривали вот так же, шепотом. Но шепотом и «кричали», напрягая свои связки. До сипа, до хрипа.

– Сделаю! Я так и скажу, что мы вместе ее убили, понятно? И что это именно твои удары были самыми жестокими и сильными… И что ты сделал это, защищая меня, когда она выбивала мне зубы и таскала за волосы… Вот так. Так что сядем вместе, тебе ясно?

– Варя!

– Да что «Варя»? Чего ты вообще приперся? Пока не поздно, приведи в порядок квартиру, мой тебе пока еще дружеский совет, постарайся вымыть всю кровь! И если хочешь, чтобы я молчала, купи мне квартиру, вот так. Это моя цена за молчание.

– Да ты сбрендила! С какой стати?!

– Ты бы послушал себя, что ты мне только что наговорил здесь! Убил жену и решил все свалить на меня?! Меня! Как ты думаешь, когда меня привезли сюда, думаешь, не составляли протокол?

Верочка и сама не помнила, как оказалась на своем сестринском посту. У нее от страха зубы стучали. А вдруг они заметили ее на лестнице, и теперь она будет опасным для них свидетелем, который узнал много лишнего?!

Убийство! Кто-то из них или они оба убили жену этого мужчины. Получается, что Варвара – его любовница, а жены теперь нет. Ее убили. И в квартире (или где там все произошло) кровь, которую она, Варвара, предлагает ему смыть. Как же! Смоет он кровь. Все равно следы останутся.

И как же все это происходило? Жена и любовница встретились, оттаскали друг друга за волосы, жена выбила зуб Варваре, мужчина это увидел и бросился разнимать женщин. Возможно, не рассчитал силы, отшвырнул жену, она ударилась головой (как это часто случается в сериалах или книгах) о край стола или подоконника и погибла.

Вот так жила себе, жила, какое-то время чувствовала себя счастливой, что рядом с ней такой красивый мужчина и что он принадлежит ей, ухаживала за собой, ходила в салоны красоты, где ей делали маски для лица, подтяжки разные, волосы укладывали… Наряжалась, покупала себе украшения, старалась выглядеть соответствующим образом рядом с красавцем-мужем, а он раз – и убил ее. И все. Теперь, если следствие докажет, что это муж убийца, то его посадят. А если он сумеет выкрутиться, придумает себе достоверное алиби, то бедная женщина останется не отомщенной. И ее душа еще долго не успокоится…

Варвара за свое молчание получит в подарок от любовничка квартиру и затихнет. Расстанется с ним, понятное дело. Зачем ей какие-то воспоминания, от которых мороз по коже… Она заведет себе другого любовника, как заводят породистую собаку. Этот же брюнет тоже скорее всего, если ему удастся избежать наказания, продаст квартиру, где проживал с женой, чтобы ему ничто не напоминало о прошлом, о пережитом им кошмаре. И он, переехав на другое место, начнет жить заново. И всем будет хорошо, кроме несчастной обманутой и убитой жены.

Верочка так хорошо себе все это представила, что заплакала. Она вообще в последнее время стала много плакать. Утром, когда первым делом просматривала военные сводки по телеграм-каналам, могла запросто разрыдаться, видя, что творится в зоне военных действий, как страдает мирное население от оружия варваров-нацистов. Когда слышала сочиненный репером-патриотом реп, от которого мурашки по коже и тоже хочется плакать.

Но сейчас эти слезы были ее естественной реакцией на смерть женщины, с которой она хоть и не была знакома, но которую жалела всем сердцем. Любовнички! Убили! Освободились от той, которая мешала. Расчистили себе дорогу к новой жизни.

Может, прямо сейчас позвонить в полицию и все рассказать? Фамилию пациентки она теперь уже никогда не забудет. Утешина. Варвара Утешина. Она и назовет полицейским имя своего любовника-убийцы. И все – дело в шляпе! Его поймают до того, как он успеет состряпать себе алиби.

У Верочки довольно неплохо было развито воображение, и она так хорошо представила себе момент задержания преступника, что даже слезы ее высохли. Однако… А что, если адвокаты его, убийцу, отмажут, и он, зная, кто на него донес, кто рассказал в полиции про подслушанный разговор на лестнице, решит отомстить теперь уже ей, Верочке Беспаловой?

Реакция на собственные размышления не заставила себя ждать, и глаза ее снова наполнились слезами. Свидетелей, как правило, стараются убрать. Убить. Ну уж нет, умирать она не собирается.

Верочка налила себе еще чаю, правда, уже остывшего, развернула хрустящую обертку шоколадки и достала последний кусочек, положила в рот.

Нет-нет, она не станет звонить в полицию. Не станет рисковать собственной жизнью. У нее еще так много всего впереди! Только бы небо над головой оставалось голубым…

И она снова заплакала.

Глава 2

15 сентября 2022 г. Дом Бронниковых

– Тонечка! Господи, как же я рада тебя видеть!

Женя, увидев в окно машину подруги, бросилась открывать дверь, и вот они уже обнимались на пороге, как если бы не виделись целую вечность.

– Ты уж извини, что без предупреждения, хотела сделать тебе сюрприз. Подумала, что если тебя не будет дома, то уж кто-то да откроет мне дверь. Оставлю подарки и уеду! И теперь ужасно рада, что ты дома.

– Сюрприз получился!

Женя, не так давно еще работавшая здесь, на окраине Подольска в загородном доме братьев Бронниковых (Бориса и Петра) прислугой, а теперь ставшая женой Бориса, известного московского адвоката, с трудом привыкала к новой для себя роли. Любовь Бориса Бронникова, до женитьбы выражавшаяся в откровенной грубости по отношению к понравившейся ему красивой домработнице, после свадьбы приобрела совершенно другие черты – новоиспеченный супруг обрушил на свою молодую жену столько нежности, ласки и заботы, завалив ее подарками, что вызвал в ней подозрение.

Женя, придумав себе, что Борис, которого она привыкла видеть жестким и грубоватым, таким вот образом как бы извиняется перед ней за свою измену, не вынесла тяжести собственных сомнений и решила сделать паузу в их отношениях, уехав за компанию с подругой Тоней в маленький провинциальный городок Калина, где растворилась в совершенно другой жизни, активно принимая участие в жизни племянницы Тони, а заодно расследуя череду убийств…

И только там, вдали от мужа, скучая по нему, она поняла, насколько глупо было его подозревать в измене и что все это произошло лишь потому, что она не привыкла к такому вниманию своего мужа и в каждом его жесте искала какой-то подвох. А ведь это была просто любовь…

И каким потрясением для нее стало исчезновение Бориса. Вернувшись из Калины домой, она нашла Петра, родного брата Бориса, совершенно опустившимся и потерянным – Борис пропал. Или погиб? Как же долго она находилась в неведении, как страдала и как жалела, что уехала в Калину вместо того, чтобы провести эти медовые дни после свадьбы с мужем. Петр, видя ее страдания, уговорил поехать вместе с ним во Францию, где у него был дом и где с Женей начали происходить поистине фантастические события…^[1] И так много всего произошло! Но, к счастью, все закончилось благополучно: вернулся Борис, дом стараниями Жени и помощницы Галины Петровны зажил своей прежней уютной жизнью, закончилось строительство примыкавшего к нему зимнего сада, и только Петр все никак не мог успокоиться и каждый день извинялся перед беременной Женей за свой «парижский косяк».

– Кто дома? – живо поинтересовалась Антонина, давно уже ставшая в этом доме своей. – Надо поговорить.

– Борис в Москве, у него процесс. Галина Петровна приготовила обед, и я ее отпустила. И только Петр все никак не может успокоиться и, поклявшись мне и, главное, себе, что никогда больше не станет использовать живых людей как материал для написания романа, пишет теперь новое произведение – какие-то свои автобиографические записки. Буду, говорит, описывать свою жизнь, чтобы никого уже не ранить. Он дома, работает в кабинете. Сегодня мне снова прислали букет.

– Очередное его извинение? – засмеялась Тоня.

– Ну да! Кофе?

– Я не против.

– Так что у тебя случилось?

– Сначала подарки, – и Тоня, войдя на кухню, принялась доставать из пакетов банки, свертки.

– Я поняла, это подарки из Калины! От Леночки? Я же вижу – земляничное варенье!

– Яблоки и много чего еще…

– Как у нее дела? Все в порядке?

– Да. Она счастлива со своим учителем… Они оба передают тебе огромный привет!

– Так, а это что?

Женя развернула большой сверток. Книга рецептов!

– Это «Чадейка», помнишь, я тебе говорила? Там ты найдешь прекрасные рецепты выпечки!

– Спасибо… – покраснела Женя, чувствуя, что и на этот раз очередная кулинарная книга, подаренная подругой, так и не будет востребована. Ведь все свободное время она теперь тратила в зимнем саду. – Обязательно что-нибудь испеку.

– Начни с самого, на мой взгляд, простого – с венецианского пирога!

– Да, конечно, как скажешь! Так что у тебя случилось?

И Женя, ловко минуя тему пирогов и выпечки в принципе, принялась хлопотать вокруг кофемашины.

– Тоня, я тебя знаю. Если ты ко мне приехала, да еще и без звонка, значит, была на эмоциях и тебе нужно выговориться. Слушаю тебя, моя дорогая!

Женя, высокая худенькая молодая женщина с уже округлившимся животиком, была в домашних широких брюках и тонком свитере. Тоня же, полненькая, розовощекая, нарядилась в красивое зеленое платье с вышивкой, как если бы собралась не к подружке на огонек, а, к примеру, в Москву в кафе или на праздничное мероприятие.

– Куда собралась, признавайся! – Женя окинула взглядом платье и жестом показала, что она в восхищении.

– Вот куда скажешь, туда и поедем. Ну не могу больше сидеть дома. Виктор с детьми, ты знаешь, во Владивостоке! Он так давно планировал эту поездку, что, когда объявили мобилизацию, напрягся весь… Но ты же знаешь, его по состоянию здоровья не взяли бы. Короче, он сам, я не знала, пошел в военкомат, чтобы удостовериться, что его не мобилизуют, и только после этого, успокоившись, взял билеты во Владик. Он сто лет не видел своих родителей, да и внуки уже давно выросли, а с бабушкой и дедушкой еще не знакомы. Короче, Витя уехал, а я осталась совсем одна дома. Я уж чего только не делала. Сначала сделала генеральную уборку, а потом, когда прибралась, решила, что неплохо было бы мне сделать ремонт…

– Тоня! Да просто бы отдыхала в свое удовольствие, и все!

– Я вчера целый вечер просматривала на Ютубе, как самостоятельно оштукатурить стену, покрасить… А что? Я бы смогла.

– Не вздумай этого делать! Займись тем, что тебе нравится! Посмотри сериалы, отправься в Москву за покупками… У тебя как с деньгами?

– Да все в порядке. Я хоть и уволилась, вернее, это Виктор меня заставил, денег нам хватает. Он, к счастью, теперь хорошо зарабатывает. И вот как-то так получается, что отсутствие проблем, финансовых и прочих, меня поставило в какой-то ступор! Не знаю, как тебе объяснить… Вот словно ничего не хочется. Поела, поспала, посмотрела телевизор, сходила в магазин… Скучно, Женя!

– Могу пригласить тебя поработать в моем саду. Для начала, конечно, можно было бы привести в порядок большой сад… Но прошли дожди, земля мокрая… Поэтому можешь просто посидеть в зимнем саду и посмотреть, как я буду пересаживать растения, расставлять их… Можем поехать в Москву, я хотела купить лейку с длинным носиком… Ты права, Тоня, – скучно. Чего-то не хватает, да?

– Адреналина.

– Точно. Но знаешь, что я могу тебе пока предложить? Давай вечером доедем до поселка и, когда стемнеет, перелезем через забор, там есть один дом, где никто не живет уже пару лет, а на участке летом цвели просто какие-то невероятные, бешеные, огромные розы… И выкопаем хотя бы одну?! Ты как? Согласна?

– Да я за любой кипиш, кроме голодовки! – засмеялась Тоня.

– Договорились! Сейчас выпьем кофе, потом поедем в «Леруа Мерлен» за лейкой и удобрениями для орхидей, пообедаем где-нибудь, а вечером – сама знаешь чем займемся.

– Платье… Понимаешь, праздника хотелось, вот и нарядилась.

– А мы подберем тебе что-нибудь подемократичнее, покомфортнее и поудобнее.

– Вообще-то я взяла на всякий случай с собой джинсы… – призналась Тоня. – Как знала, что позовешь к себе в зимний сад.

– Вот и отлично! Джинсы и свитер! У меня этих свитеров и худи знаешь сколько? Причем многие – просто огромные, тебе точно подойдут и даже будут велики! Это мне Боря начинает уже покупать одежду для беременных…

– Ты как вообще, все в порядке? – с нежностью в голосе спросила Антонина, которая относилась к беременности Жени с особым трепетом.

Ей постоянно казалось, что подруга чрезмерно много двигается, что резка в движениях, что совсем забывает, что внутри нее уже кто-то есть.

– У нас все в порядке! – И Женя залилась счастливым смехом.

Глава 3

12–15 сентября 2022 г.

Квартира Макса Шахлевича

Так странно, что ее нет. Дома тихо. Вот только бы еще разобраться, хорошо это или нет. То, что жена ему мешала жить, это правда. Они хоть и были в браке всего-то два года, но за это время вместо того, чтобы сблизиться, они стали совершенно чужими людьми.

Процесс разочарования напоминал Максу Шахлевичу реакцию его женщин-сотрудниц, подсевших на заказы интернет-магазинов, когда на фото сайта видишь красивую вещь, которую тебе хочется купить и за которую не жалко отдать деньги, а на деле получаешь мятую, отвратительного качества тряпку, которую и в руки-то взять неприятно.

Цинично, конечно, но что поделаешь, если ассоциации возникают сами собой?

Так случилось и с Ольгой. Поначалу он воспринимал ее как красивую и практически недоступную молодую женщину, которую страстно желал и ни о чем, кроме того, чтобы затащить ее в постель, и думать не мог. И даже спустя какое-то время, что они сблизились, он все еще, как ему казалось, любил ее. Да и она тоже испытывала к нему поначалу страсть, а потом пусть только нежность.

Что же случилось? Надоела? Приелась? Сейчас стыдно было об этом думать, но это и было настоящей правдой. Однако он, охладев к ней, старался до последнего (вернее, до встречи с Варварой) вести себя с женой хотя бы вежливо, не грубил ей, хоть и всячески отлынивал от выполнения супружеского долга. И вообще, что это за формулировка такая – супружеский долг. Что это еще за долг такой, при мысли о котором партнеров иногда просто тошнит! Кому кто должен, когда речь идет о таких тонких материях, как любовь? Ну, пусть даже и нет любви. Но влечение-то должно быть, иначе ничего не получится.

Долг. Какая глупость! Только вот Ольга так не считала. Она требовала от него любви, близости, и ей это нужно было (Макс отлично это понимал), исключительно чтобы поверить в свои женские силы. Ей было очень важно быть желанной. Быть той единственной, которая и приводит в действие механизм любви. Нет, уже не любви, но хотя бы желания. И она чувствовала, чувствовала, конечно, что он ее не хочет. И злилась. И если он старался держаться и по-прежнему хотя бы внешне относился к ней с уважением и даже жалел ее, то она в какой-то момент взбунтовалась, почувствовав, что он охладел к ней, сразу же решила, что у него появилась другая женщина. А ведь у него тогда никого еще не было. Он не успел еще заглянуть в бар и не встретил там Варвару. Яркую, сочную, пахнущую мартини и сигаретами женщину.

Ольга, высокая, худая, с большими карими глазами и шапкой блестящих медных волос женщина, которой он еще недавно восхищался, в тот вечер, что Макс провел в объятиях Варвары, вернувшись опустошенным и счастливым, показалась ему почему-то мужеподобной. И ее худоба вызвала в нем отвращение.

Он, нырнув под одеяло рядом с женой, надеясь, что под душем избавился от запаха другой женщины, вдруг вспомнил, как часто ему приходилось в моменты близости с Ольгой испытывать физические неудобства, связанные с ее твердым и словно бы деревянным телом. Острые колени и локти, жесткие ребра, выпирающие кости таза. Брррр… И как же он раньше этого не замечал?

Он так явственно себе все это представил, вспомнил, что даже отодвинулся подальше от жены, оставив ей бо́льшую часть одеяла. Да и зачем ему сейчас одеяло, когда его греет новая любовь? Когда у него есть теперь Варя. Стройная, но в то же время какая-то мягкая, уютная, с упругими бедрами и пышной грудью. Восхитительная женщина. Легкомысленная, не очень умная, веселая, легкая, пьянящая. Девушка из бара – что может быть волнительнее, опаснее и желаннее?

Хотелось ли ему думать о том, как часто Варя бывала в этом баре и уходила оттуда с другими мужчинами? И да, и нет. С одной стороны, это было неприятно, ведь он не такой как все, он другой, и Варвара не могла это не оценить. Она выбрала его. С другой – его возбуждала мысль, что ее желало много мужчин. Это правда, какой бы странной и нелепой она ни казалась. Да и вообще, это же была просто женщина, с которой ему хотелось быть, но не жениться! Женщина для наслаждения, для счастья. Лучше уж он проведет несколько часов с ней, чем после работы вернется домой и будет есть приготовленный женой ужин под ее недовольным и полным презрения взглядом. Сомнительное удовольствие для женатого мужчины.

Это раньше у них с Ольгой было все по-другому. И ему доставляло удовольствие просто находиться рядом с женой. Черт, как же так случается, что люди перестают любить друг друга? Что между ними такого происходит? Откуда эти чудовищные метаморфозы, этот холод, это желание как можно дольше не видеть человека, не говоря уже о том, чтобы прикасаться к нему?

А ведь эти касания, эти поцелуи и проникновения служат уже не наслаждению и уж тем более не любви, а поддерживают в партнере куда более глубокие и серьезные силы, поднимают самооценку и не позволяют сломить дух. А вот измены травмируют, а иногда и убивают.

Ольга, заподозрив пока еще ни в чем не повинного Макса в измене, сама запустила этот опасный маховик. Устраивала ему сцены ревности, кричала на него, швыряла посуду в сердцах, не в силах вынести его холодность и многочасовое молчание, придумывала ему разных женщин, склоняясь все же к особам порочным и продажным, стыдила его за встречи с ними, обзывала всячески, и находиться дома, когда она была такая отвратительная и опасная, было просто невыносимо. И он едва сдерживался, чтобы не ударить ее, потому что в такие минуты уже не видел в ней женщину, она казалась ему просто злобным существом, способным наброситься на него и перегрызть горло.

Иногда он пытался представить себе, как могла бы выглядеть и вести себя Варвара, окажись она на месте Ольги. И каждый раз усмехался собственным фантазиям: конечно, она быстренько нашла бы ему замену! Если не в том же баре, где он ее встретил (и подцепил), так в другом. Уж бить чашки и кричать, брызгая слюной, она бы точно не стала. Напротив, выпотрошив все хозяйственные деньги, а то и попросив кругленькую сумму у изменщика-мужа, но не подавая вида, что в курсе его измены, пошла бы и купила себе новое платье или сумочку, а то и дорогое белье, чтобы как можно скорее продемонстрировать его новому любовнику.

Вот такой женой была бы Варя. Вряд ли она готовила бы ему обеды и ужины, наверняка старалась бы отлынивать от домашних работ и жила бы себе в удовольствие. А он, Макс, сходил бы с ума от ревности, искал бы ее по барам, отслеживал ее телефон и тогда бы уже сам устраивал ей унизительные сцены ревности и, возможно, возненавидел бы ее еще больше, чем Ольгу. Нет-нет, жениться на ней он не собирается!

Макс, вернувшись из больницы, где встречался с Варварой, домой, никак не мог понять, почему он бездействует вот уже третий день? Почему не приводит в порядок квартиру? Ведь она права – крови на полу много, эти брызги, следы волочения, и даже на подоконнике…

Глядя на весь этот кровавый натюрморт, он каменел, ему казалось, что его парализовало. По неизвестным причинам он не мог заставить себя взять ведро, плеснуть туда хлорки, чтобы вымыть полы. Организм словно противился этому, не хотел, чтобы он прикасался к крови.

Кровь. Почему она такая красная и жирная? Чтобы ее было видно, чтобы в случае, если человеку пустили кровь, ранили или убили, об этом стало известно, чтобы этот ярко-красный цвет кричал, взывал либо о помощи, либо к отмщению. Вот почему бы не сотворить ее прозрачной, чтобы ее никто не увидел. Так нет же, нате вам – красная, густая, бросающаяся в глаза, пугающая, страшная! И даже когда подсохнет, все равно – загустевшая и не менее зловещая. Как роспись самой смерти…

Кто-то доложил Ольге о Варе. Кто-то из общих знакомых увидел их вместе. Ольга не рыдала, нет, она так разозлилась, что Макс испугался, как бы с ней, с еще молодой двадцатипятилетней, не случился удар. Она сначала побледнела, потом пошла красными пятнами, а потом и вовсе лицо ее налилось кровью, а на высоком лбу выступила испарина.

Она вмиг постарела и подурнела. Просто сказала, что все знает, на что Макс промолчал. Он устал уже что-либо отрицать. Ведь даже если бы не было Вари, Ольга придумала бы ее, так ведь уже было.

– Как же я тебя ненавижу! Не-на-ви-жу! – Она бросилась к нему с кулаками.

Так дерутся дети. Бьют куда ни попадя, в ярости размахивая руками. Словно целью является не нанести урон противнику, а выпустить пар. Разрядиться.

Она больно ударила Макса в бровь. Из глаз полились слезы. Затем заехала ему в нос. Вот как тут не отбиваться? Ну, он и ударил ее тоже в ответ. Несильно, но она как-то неловко упала на бок, на диван, застонала… Зашипела что-то типа «я убью тебя, мерзавец!». Не менее эмоционально и со страстью в голосе заливалась в порыве злости на Ольгу (соперницу, счастливую обладательницу Макса, благополучную и какую-то несокрушимую) Варя. В свое время. Когда не хотела, к примеру, чтобы Макс уходил от нее вечером, когда просила его остаться с ней. Когда хотела, как хотят этого все любовники, чтобы не разлучались ночью. Ведь ночь – всегда для них волшебная. Ровно до того момента, пока вместо любимой женщины оказываешься в постели рядом с оборотнем, мегерой. До того, когда ее еще недавно мягкие и теплые губы превратились в резиновые, холодные и невкусные, а костлявое бедро раскинувшейся по всей кровати нелюбимой супруги, вонзившись в твою ляжку, вызвало прилив тошноты…

– Почему ты не разведешься с ней? Почему не признаешься ей, что любишь меня? – вопрошала, хлопая длинными ресницами, Варя.

Она тоже злилась в такие минуты и была прекрасна, так соблазнительна в своем стремлении обладать им официально, как если бы ей не терпелось поскорее приобрести понравившуюся вещь.

И ответа так и не получила. Ни разу. И все потому, что Макс все тянул с разговором с женой. В доме и так скандалы следовали один за другим и спрятаться от этого шума, криков с выяснением отношений и оскорблениями было попросту уже некуда, а хотелось поесть и поскорее лечь, отдохнуть. Так что же будет, если он затеет с Ольгой разговор о разводе? Ему страшно было даже представить такое. Может, она разыграет, что ей плохо, и потребует вызвать «Скорую помощь», может, напротив, будет его умолять не бросать ее.

Получается, что он недостаточно хорошо знает ее (знал!), раз не может предположить ее реакцию. Но так не хотелось этого разбирательства, этой разорвавшейся в их доме бомбы, которая многое сметет на своем пути. Или…

Или же он не торопился расставаться с Ольгой, боясь, что после развода уже Варвара станет настаивать на браке? Вот хорошо, конечно, с женщинами, но в то же время так сложно!

И вот теперь жены нет. Варвара, вероятно, не совладав со своими чувствами (не зря же она в последнее время, перебрав вина, угрожала расправиться с Ольгой и кричала в запальчивости: «Я убью эту тварь, которая не отпускает тебя! Пиявка!»), притащилась к ним домой, пока его не было, да и начала выяснять отношения.

Да, кстати, она почему-то твердила, что «придет время, и я оттаскаю ее за волосы». И ведь оттаскала. Сейчас трудно понять, с чего именно, с какой фразы, оскорбления или угрозы началась потасовка, но то, что женщины подрались, жестко подрались, он не сомневался. Он сам лично поднял с пола клок выдранных рыжих волос Варвары, да и вообще вырванных волос было вокруг полно…

Ольге перед смертью тоже досталось, он видел и ее красноватые, медного оттенка, гораздо короче Варвариных, волосы тоже. Но самой мерзкой находкой оказался зуб. Тот самый зуб, вместо которого (он сам лично сегодня видел, разговаривая с находящейся в шоке Варварой) теперь зияла черная дыра. Жуткая дыра, так уродующая еще недавно такую красивую и цветущую женщину. Да, крепко и ей досталось от Ольги (кто бы мог подумать!), и кто знает, может, женщины подрались бы, да потом и помирились и даже выпили вместе, если бы Ольга не выбила зуб сопернице.

Вот этого Варя не смогла ей простить, просто обезумела, бросилась на нее, повалила на пол, и вот как раз в это время что-то пошло не так, и Ольга ударилась головой об острый выступ стеклянного кофейного столика. А ведь он предупреждал Ольгу, когда она выбрала из всех стеклянных стильных столиков именно этот, прямоугольный, с металлическим обрамлением и острыми углами столешницы, что он может быть опасен, не лучше ли купить овальный или круглый. Но она всегда поступала так, как хотела. Купила, и все. Умерла, и все.

Что случилось после того, как Варвара поняла, что убила Ольгу? Если была пьяна, то, скорее всего, мгновенно протрезвела. Смотрела на мертвую соперницу и о чем, интересно, думала? Радовалась или испугалась настолько, что и дальше продолжала действовать как во сне? Неадекватно. Куда дела труп? Вот главный вопрос.

Следы волочения трупа говорили о том, что Варвара подтащила тело с разбитой и кровоточащей головой к окну, распахнула его, взгромоздила на подоконник (там не так много крови, но кровь размазана так, что картина ясная, тело точно было там), а потом, получается, сбросила его вниз. И когда все это произошло? Может быть, днем, когда Макс был занят с риелтором, или вечером, когда задержался на работе? У него сейчас проверка, а он – финансовый директор крупной строительной компании.

В последнее время он даже рад был, что завален работой и может подольше задержаться и отдохнуть от своих женщин. И вот он возвращается и что видит? Огромная, еще вчера чистая и ухоженная квартира разгромлена, кто-то все отчаянно крушил, разбивал, ломал… Повсюду осколки стекла, какие-то предметы, диванные подушки, рассыпанный по ковру зеленый виноград, красные яблоки, мокрые пятна от пролитой воды из вазы, что тоже разбита, а розы, дивные красные розы с длинными стройными стеблями, словно еще недавно бывшие живыми существами, выброшены чьей-то беспощадной рукой на паркет и умирают… И бог бы с этим разгромом и беспорядком, разбитым столиком и вазами, статуэтками и зеркалом. Кровь! Повсюду кровь, а на паркете – эти самые следы волочения.

«Интересно, и долго я еще буду разглядывать все это?» – спрашивал себя Макс, пытаясь понять, что же мешает ему пойти в кладовку за ведром и шваброй.

Истерично хихикнул, представив себе, что звонит домработнице, которая приходит три раза в неделю убираться (понедельник, среда, пятница), и просит приехать немедленно, чтобы уничтожить следы преступления.

Кстати, завтра как раз ее день, пятница, и она придет, а это означает, что до этого момента он сам, Макс, должен здесь все убрать (но это в том случае, если ее дочка поправилась). Не будь Варвара так агрессивно настроена против него, ему достаточно было бы просто попросить ее прийти и помочь с уборкой. Но она…

Да что с ней, на самом деле? Столько глупостей наговорила! Убила Ольгу и, совершенно не чувствуя за собой вины, все отрицает и угрожает в случае, если он заявит на нее, потащить за собой, сказать, будто бы они убивали вместе.

Сама фраза «убила Ольгу» почему-то не оказывала на него своего смертоносного влияния и почему-то воспринималась им как-то подозрительно легко. Уж не потому ли, что он где-то очень глубоко в душе радовался смерти жены, или же все гораздо проще – он сам не чувствовал за собой вины, потому что не убивал. А потому смотрел вперед спокойно, не рисуя себе жутких картин тюремного заточения. Разве что промелькнул где-то внутри сознания услужливо показанный будущим кладбищенский пейзаж да отражение солнечного луча на полированной крышке гроба с его мертвой женой… И это все. Пока все.

Так что же делать? С чего начать? Жаль, Ольги нет, она бы здесь быстренько навела порядок.

Ольга… Он предполагал, что, стоит ему много раз произнести одно и то же слово (первый раз на этом он попался как-то в детстве, когда, произнеся раз двадцать слово «маргарин», забыл, что оно означает), как постепенно оно превратится лишь в окающий звук, и все. И Ольга исчезнет даже из его сознания.

Он вздрогнул так, что чуть не упал со стула – раздался невероятно громкий, просто будоражащий звонок телефона. Как гром, как сирена! И номер незнакомый. Вероятно, полиция.

Он улыбнулся одними губами, но все еще не испугался. Пусть Варвара наговаривает на него, пусть следователь запишет все ее показания, кто ей поверит? Девке из бара? Он, Макс, – уважаемый человек, все его любят, у него нет врагов. Правда все равно будет на его стороне.

Вот кто это сейчас звонит, полиция? Следователь? А может, прокурор? А может, Варвара тут ни при чем, просто нашли тело, которое она вывезла за город? Вот только как вывезла? У нее что, машина есть? Нет.

Он взял телефон. Голос показался ему знакомым или же это был обман слуха: мужчина, представившийся Григорием Семеновичем (так звали его соседа по даче, и он, услышав голос, сразу же представил его), с волнением сообщил, что из окна его дачи валит дым! Предположил, что туда забрались бомжи, курили, и что внутри что-то загорелось… Что он уже вызвал пожарных, но ему, Максу, как хозяину, надо бы бросить все свои дела и немедленно приехать, чтобы хотя бы что-нибудь спасти. Действительно. Спасти. Да это не дача, а огромный загородный дом, набитый ценными вещами, произведениями искусства, антиквариатом. Пожар. Этого еще только не хватало!

– Я сейчас приеду, – сказал он, приходя в ужас от одной только мысли, что домой вернется еще не скоро и что приводить в порядок квартиру ему придется уже глубокой ночью. Чтобы успеть до прихода домработницы. – Все, я уже еду. Спасибо вам, Григорий Семенович.

Глава 4

15 сентября 2022 г.

Борис Бронников освободился рано, вышел из здания суда в приподнятом настроении – дело о взятке они выиграли, его клиента отпустили прямо в зале суда. Вот что значит правильно выбранная тактика защиты. Между тем дело было сложное, муторное, и два адвоката, к которым его клиент обращался до этого, сразу же отказались защищать, не видя перспективы. Но взятки-то не было, вот только в это никто не поверил. А Борис поверил. Поверил, что деньги в ящике стола в кабинете его подзащитного были приготовлены для покупки маленькой квартирки для его матери, приехавшей из Сибири поближе к сыну. Знали о деньгах и те, кто собирался его подставить.

И хотя было холодно, не больше пяти градусов тепла – и это несмотря на сентябрь! – и накрапывал дождь, где-то высоко над головой все-таки посветлело – солнце потихоньку прорывалось сквозь тучи, и это обнадеживало.

Он собирался позвонить Жене и спросить ее, как она себя чувствует и что из сладостей купить на десерт, когда ему позвонил брат.

– Я отправил тебе пятнадцать снимков, посмотри, – проговорил Петр быстро и тотчас отключился.

Борис просмотрел присланные ему фотографии. Ну конечно! Петр снова прислал ему фоторепортаж из магазина товаров для новорожденных. Снова скупил полмагазина. На фото розовые и голубые вещи, поскольку родители решили предварительно не знать пол ребенка.

Бедный Петр! Никак не может успокоиться, мучается чувством вины перед Женей, которую не так давно подверг настоящему испытанию, умыкнув в Париж и затуманив ей голову какими-то «другими» измерениями, кувшинками, старушками и девушками, не зная, что стресс для нее может быть губителен. Но разве он виноват, что не знал о ее беременности (как, кстати, и сам Борис!)? Он же хотел как лучше. Хотел как раз оградить ее от куда более сильного стресса… Но теперь дело прошлое. И когда он теперь успокоится? Завалил Женю подарками, окружил вниманием и в то же самое время старался лишний раз не попадаться ей на глаза, и это притом что они жили все под одной крышей. Несчастный, одинокий Петр!

– Петя, – Борис набрал его, – ты когда уже успокоишься? Жене еще далеко до родов. Мы все успеем купить. Пожалуйста, хватит уже изводить себя чувством вины. Живи полной жизнью, найди себе женщину, и пусть она рожает тебе наследников.

Он знал, что этой фразой ранил брата, поскольку тот вот уже пару лет не может найти свою любимую женщину Наташу, с которой так нелепо расстался и о которой не может забыть, но решил, что лучше уж поступить так, чем продолжать поддерживать его и жалеть. Все-таки он взрослый мужчина, и ему не следует жить интересами семьи брата, а надо бы обзавестись уже своей семьей.

– Да, ты прав, – кротко ответил Петр и отключился.

Борис вздохнул: ну вот, обиделся.

Он позвонил Жене и узнал, что они с подругой Антониной в Москве, зашли пообедать в грузинский ресторан «Диди», расположенный в получасе езды от того места, где находился сам Борис.

Спросив, не возражают ли они, если он присоединится к ним, и услышав, что Женя будет только рада этому, он сел в машину и покатил на Тверской бульвар. Он понимал, конечно, что подругам, возможно, лучше и комфортнее было бы оставаться одним, но щебечущий голос Жени в телефоне так заливался в каком-то радостном возбуждении от самого факта его звонка, что он отогнал от себя эту мысль.

– Я заказала тебе чкмерули, ну ты знаешь, цыпленка, хачапури… – Женя, румяная, веселая, усадив Бориса за столик и не сводя с него блестящих глаз, теперь нежно поглаживала его руку. – У меня была мысль позвонить тебе и сказать, где мы с Тоней, но у тебя суд, я просто не решилась.

– Суд мы выиграли, – скромно заметил Борис.

– Выиграл! Уф… Знаю, какое это было сложное дело! Все знаю и помню, как ты к нему готовился… Отлично! Я так рада! Ну и горжусь, конечно, тобой! Надеюсь, сейчас мы вместе поедем домой или у тебя еще дела в Москве?

– Домой. На сегодня достаточно.

– А ты не будешь возражать, если мы по дороге заедем в «Сад крупномеров», чтобы выбрать саженцы карликовых вишен…

– Колоновидных, – тихо поправила ее Тоня.

– Да, колоновидных. Они невысокие и будут все усыпаны ягодами!

– Да, конечно, заедем! В сад крупномеров за маленькими вишнями! – У Бориса явно было хорошее настроение.

– Борис… Какая же у тебя интересная работа! А вот нам с Тонечкой стало что-то скучновато. Витя, ее муж, с детьми уехал во Владивосток, представляешь, а она осталась совсем одна.

– Так пусть поживет у нас, – предложил Борис, заправляя за ворот белую льняную салфетку. – Не все же тебе с Петром дома скучать.

– Да я его и не вижу… Ты же знаешь, он словно боится меня…

– Не то слово! – хохотнул Борис. – Конечно, боится!

– Но идея с Тоней отличная! Тонечка, ты как, не против? Поживешь у нас? Займемся садом, будем смотреть кино, научишь меня готовить кексы да пироги…

– Надо подумать, – шутливым тоном, играя в серьезность, сказала Тоня.

Так, воркуя и находясь в прекрасном настроении, все трое пообедали и отправились в Подольск – Тоня поехала на своей машине, Женя присоединилась к Борису.

В садовом центре долго бродили вдоль саженцев колоновидных вишен, яблонь, забрели на участок с хвойными, накупили все, что было запланировано, и сверх того – черную смородину, облепиху, барбарис и много чего другого, оформили доставку и налегке (если не считать горшка с саженцем английской розы «Charming Piano», который Женя бережно прижимала к груди, как маленького ребенка) поехали уже наконец домой.

Со стороны кухни, едва они только вошли, плыл голубой дым и запах горячего масла – это Петр пек блины. Из вежливости сытые Женя с Тоней и Борисом выпили чаю с блинами. Петр, наслушавшись комплиментов, сияющий, быстро удалился к себе.

– Знаешь, никогда не хотела быть домохозяйкой, – призналась Тоня, когда они с Женей расположились в гостиной перед телевизором. – Барство все это. И самое главное – скучно.

Заглянувший к ним Борис, услышав последнюю фразу, улыбнулся:

– А я бы согласился побыть домохозяином с полгодика, отдохнул бы, выспался, почитал бы, посмотрел свои любимые фильмы… Я вам не помешаю?

– Боря! – возмутилась Женя. – Ну как ты можешь нам помешать? Располагайся! Вот какой фильм, к примеру, ты хотел бы сейчас посмотреть?

– Да любой с Роми Шнайдер, – не задумываясь ответил он. – Хотя бы знаменитый «Бассейн», где они играют с Аленом Делоном. Что, Тонечка, смотрите так на меня? Я в ваших глазах – динозавр?

– Да я в восхищении! – покраснела Тоня. – Сама обожаю Роми Шнайдер…

Проснулся телефон Бориса. И он, увидев, вероятно, имя на дисплее, моментально из домашнего и готового к просмотру старого французского фильма сентиментального человека превратился в серьезного, с отстраненным взглядом, адвоката.

Клиент, решила Женя, провожая взглядом мужа, четким шагом направляющегося к двери.

– Ну вот и все, посмотрел свою обожаемую Роми Шнайдер!

– У него работа такая.

Он вернулся через пару минут. Взволнованный.

– Помнишь, я рассказывал тебе как-то про одного своего знакомого, Макса Шахлевича?

– Помню. Ты помогал его руководству разрулить сложную ситуацию со спорным участком земли под строительство многоквартирного дома. Там, кажется, половина дома стояла на участке, который принадлежал его компании, а вторая половина…

– Да, это он.

– А еще он подавал жалобу на частную стоматологическую клинику, где ему по ошибке удалили совершенно здоровый зуб.

– Да, все правильно. Макс – не сказать что мой друг, но хороший знакомый. Он из нашей охотничьей компании. Приятный такой молодой человек, я бы даже сказал, добрый и даже в какой-то степени наивный. Он не охотник вовсе, ездил с нами на охоту просто отдохнуть от проблем и, в частности, от жены, которая замучила его ревностью. И ни одного животного не убил. Говорит – не могу, и все. Просто дышал свежим воздухом, готовил нам суп на костре и все такое.

– И?!

– У него ну очень большие неприятности. Больше пока ничего не скажу. Мне надо срочно ехать. Вернусь, возможно, очень поздно – он сейчас за городом…

– Потом расскажешь?

Борис вздохнул, развел руками, как бы удивляясь тому, о чем подумал, и, махнув рукой, скрылся за дверью.

– Знаешь, Тоня, иногда мне так хочется стать карманной женщиной, чтобы он повсюду брал меня с собой. Мне кажется, я иногда была бы ему полезна. И вообще, я вот все думаю, чем бы мне заняться, ландшафтным ли дизайном, стать настоящей художницей, садоводом, не знаю… А ведь меня просто тянет ко всякого рода уголовным делам, мне так интересно заниматься расследованием. Может, мне выучиться на юриста да и стать следователем? Как ты думаешь?

– Для начала надо бы родить здоровенького ребенка и хотя бы начать его воспитывать. А там – тебе решать. Но то, что тебя как магнитом притягивают преступления, это точно.

– Умираю от любопытства… Вот что случилось с Максом? Что-то, видать, серьезное…

– Если Борис сказал про охоту, про то, что Макс ни одного животного не убил…

– Я тоже заметила. Конечно, он произнес это не случайно. Думаешь, Макс убил кого-то?

– Во всяком случае, история, в которую он влип, связана с убийством, – предположила Тоня. – И произошло это, как мы понимаем, где-то за городом.

– Да, жаль, что мы не можем поехать с ним… Ну, что ж… Будем надеяться, что когда он вернется, то расскажет нам, что там случилось. А пока – Роми Шнайдер. «Бассейн». Хоть и смотрела этот фильм сто раз, и каждый раз хотелось убить этого подлеца, и знаю, чем все закончится, все равно посмотрю – хоть полюбуюсь на Роми…

Глава 5

15 сентября 2022 г. Ивановка

Дом стоял на окраине елового леса. Двухэтажный, красного кирпича, с башенками. И каждый раз, подъезжая к нему, Макс испытывал радость от осознания, что этот дом принадлежит ему и что внутри него все сделано по его вкусу, что там – его мир. И что бы там ни пыталась устроить Ольга, исходя из каких-то своих предпочтений, он не позволял ей этого делать. Достаточно было того, что она переделала всю московскую квартиру на свой лад, превратила ее в подобие офиса, увлекшись минимализмом и геометрией. В доме же было все иначе, с излишествами, коврами и каминами, картинами и музыкальными инструментами, вазами и мягкими диванами…

Неужели туда кто-то забрался и устроил пожар? Вот почему он так и не собрался установить сигнализацию? Уже и фирму нашел, телефоны записал… На что надеялся? Дом стоит в тихом месте: грабь – не хочу! Рассчитывал на соседа, что тот в случае чего позвонит ему? Какая глупость, беспечность, идиотизм!

Он чуть не плакал, сворачивая на проселочную дорогу, чтобы добраться до дома. Открыл в машине окно, чтобы сразу почувствовать запах дыма. Но вот осталось доехать буквально несколько метров, показались уже красные башенки дома, но никакого дыма не было. Ни запаха гари. Дом стоял, как и прежде – величественный, красивый, манящий поскорее открыть двери и войти в него, раствориться в его тепле и уюте.

Что за чертовщина? И как раз в этот момент он словно почувствовал какой-то подвох. Этот голос в телефоне. На самом ли деле он принадлежал его соседу, старику Григорию Семеновичу? Мужик-то он вроде неплохой, приветливый такой, с добрым лицом. Одинокий. Живет себе здесь, тихий, копается в саду. А сад у него роскошный, с такими яблоками!

Они практически и не общаются, разве что поздороваются через забор, ну, может, о погоде поговорят, о тех же яблоках, которыми он всегда щедро делится. И с чего бы ему выдумать такую нелепицу про пожар?

Макс открыл ворота и заехал к себе. Вышел из машины и осмотрел дом – двери вроде бы внешне закрыты, дыма нигде нет, да и не пахнет им. Свежий лесной воздух.

Подошел к забору и позвал соседа. Тишина. Вот почему он не догадался раньше спросить его телефон? Все-таки сосед, мало ли что. Да и вообще, старый человек. Всякое может случиться. Может, помочь где или еще что.

Он вышел со своего участка и торкнулся в калитку соседа – заперто. Еще раз позвал. Громко – никто не вышел на его окрик. В такой тишине старик наверняка услышал бы. Значит, его все-таки нет. Тогда возникает вопрос: кто и зачем ему позвонил и заманил сюда? Или, может, дело вовсе и не в доме, а в том, чтобы выманить Макса из города? Но зачем? Какой смысл?

Ответ хоть и был очевиден, ведь Ольга убита, а потому все, что сейчас может происходить с Максом, будет связано только с этой трагедией, с этим преступлением, но, с другой стороны… Убийца-то Варвара. Что, если она вспомнила, что забыла что-то в его квартире, позвонила какому-нибудь приятелю и попросила позвонить от имени дачного соседа и выманить Макса из города для того, чтобы самой вернуться и уничтожить следы?

Но что такого она могла забыть? Отпечатки своих пальцев? Может, пуговицу (как это часто бывает в детективных книгах или сериалах) или еще что?

Но рассуждая таким образом, он так и не смог представить себе Варвару с разбитым лицом и повязками на голове, мчащуюся к нему домой, чтобы что-то там забрать, прибраться… Она вполне себе адекватная и смышленая девушка и не может не понимать, что возвращаться сейчас на место преступления для нее опасно. Откуда ей знать, как повел себя Макс, вернувшись домой. А что, если он сам вызвал полицию и назвал имя убийцы жены? Или же она уверена в том, что он будет молчать из страха, что она притянет и его к преступлению? Она же ясно дала понять, что уже придумала схему для своей безопасности – скажет полиции, что они убивали Ольгу вдвоем.

Он поднялся на крыльцо своего дома и замер, боясь прикоснуться к ручке двери. Мало того что он весь на нервах, что у него волосы вот уже сутки как стоят дыбом и его постоянно тошнит при мысли, что в его квартире убили Ольгу, так теперь еще этот странный звонок.

Дверь была заперта! Это была радость. Он и сам не мог понять, что больше его обрадовало или успокоило: то, что никто не разгромил его дом, или что здесь, на его территории, ему ничто не угрожает. Получается, что целью организатора этого звонка от соседа было на самом деле выманить его из Москвы.

Но… У Варвары нет ключей от его квартиры. Она не могла бы так легко попасть туда, чтобы что-то там исправить, чтобы обезопасить себя. Хотя… Может, она в свое время сделала слепки ключей, копии?

Как же трудно было поверить в то, что его Варенька, веселая и уступчивая девушка, с которой он всегда душой отдыхал и которой полностью доверял, придумала хитроумный план, запаслась копиями ключей от его квартиры.

Да и когда бы она, интересно, это провернула? Она не могла сделать это предварительно. Разве она знала, что убьет Ольгу? Конечно, нет. Значит, это не она?

Макс открыл дверь и вошел в дом. Принюхался. Нет-нет, гарью точно не пахнет. Никто ничего не поджигал. Хотя как будто бы пахнет железом…

Он быстрым шагом прошел внутрь, осмотрел просторный холл, кухню, гостиную, обошел все остальные комнаты, проверил окна – все чисто, заперто. Словом, все в порядке.

Может, по-быстрому вернуться в Москву? Может, прямо сейчас позвонить в полицию и спросить, как ему сейчас лучше поступить, сразу же отправиться в ближайшее отделение полиции здесь, в Домодедово?

И тут его взгляд упал на пол. На красную ковровую дорожку. Это у него в глазах рябит или же он видит бурые пятна, похожие на кровь?

Он моментально вспотел. Оглянулся, потом наклонился, чтобы рассмотреть пятна. Вот еще капли… И еще… Поначалу и не обратил внимания. И он пошел по следу. В самом темном углу холла находилась дверь, ведущая в чулан. Там находился большой шкаф и на противоположной стене широкая полка, на которой были уложены все матрацы, пледы и одеяла, которые только могли пригодиться для ночевки большого количества гостей.

Здесь обрывалась ковровая дорожка и прямо на пороге, на сером плиточном полу Макс увидел примерно такие же кровавые следы волочения, как и дома…

Он настолько растерялся, что не подумал о своей безопасности, ему и в голову не пришло обернуть руку хотя бы носовым платком – он просто взялся за ручку и открыл дверь. И в каком-то сизом, сумеречном свете маленькой комнатки увидел разбросанные по полу одеяла, пледы, просто залитые кровью… Словно здесь зарубили какое-то животное. Да, именно так он и подумал. Представил себе крупного индюка, которому отрубили голову, или кролика…

Эти сцены, как цветная пыль, поднялись из уголков его памяти, из «детской полки». Будучи мальчишкой, он гостил у бабушки здесь же, неподалеку, в Ивановке, и на его глазах его дядька рубил голову сначала индюку, потом кролику… Вся трава была в крови. Семья готовилась к приезду родни. Жарили-парили, пекли. Маленький Макс тогда так и не притронулся к мясу.

У него в голове зашумело. Да так явственно, что он испугался – что это с ним? Откуда этот шум? Может, его, такого молодого, от шока разобьет удар? Но потом он понял, что шумит не в голове. Это был звук подъезжающей машины. Затем прибыла еще одна. Кто-то хлопал дверцами. Потом он услышал стук в дверь, даже не стук, а настоящий грохот. И не смог пошевелиться. Испугался. Кто это может быть?

– Полиция!

Ах, вон оно что! Полиция. Это кто же так расстарался, что заманил его сюда, перепачкал дом в крови, а теперь еще и вызвал полицию? Как будто бы ему мало было убийства жены. Хотя… А что, если Ольгу убивали здесь? И потом притащили тело в квартиру, чтобы подставить его?

Мысли, одна нелепее другой, крутились в голове – еще немного, и он услышит металлический звук мелодии музыкальной шкатулки, той самой, из которой он каждое утро насыпал в заварочный чайник чай.

Да при чем здесь вообще шкатулка? Почему мозг выдает всякую чушь вместо того, чтобы работать на него, на Макса, чтобы он успел до того момента, как его схватят и возьмут под белые рученьки, придумать себе хотя бы какое-то оправдание?

– Максим Иванович Шахлевич? – услышал он громкий мужской голос, и вместо того, чтобы выйти из темноты холла, где оказался, покинув чулан, он вообще забился в самый угол и перестал дышать.

Высокий худой парень в штатском представился следователем, даже назвал фамилию, но вместо того, чтобы память зацепилась за нее, Макс просто представил себе цветущий мавританский газон!

За следователем вошли еще двое, и тоже в штатском. Оперативники? И сразу же почти ввалились в чулан. Словно заранее знали, где пахнет кровью, хоть и запекшейся.

– Где она? – спросил следователь, уставившись на Макса с глубочайшим презрением и какой-то усталостью, как если бы он до этого задержал порядка десятка убийц.

– Кто? – сиплым голосом спросил Макс и прокашлялся. – Я только что приехал. Вот. Как раз хотел позвонить вам.

– Мне? Вы серьезно? – он усмехнулся.

В темноте холла его светлые волосы от голубоватого света чулана тоже стали голубыми, какими-то неестественными.

– Я имею в виду полицию. Я хотел позвонить и рассказать, что со мной произошло.

– И что же? Зарезали женщину, как поросенка, и решили в этом признаться?

– Что вы сказали? Зарезал? Вы что, издеваетесь?

– Или же пристрелили? Что вы с ней сделали, она кричала на всю округу! Нам позвонил ваш сосед и сказал, что в вашем доме убивают женщину.

– Сосед, да? Вы серьезно – сосед? Да он и мне якобы позвонил, да только я не сразу понял, что меня разводят… Что никакой это не сосед…

Он еще что-то быстро, комкая слова и фразы, говорил, пытаясь объяснить, как оказался здесь, в своем загородном доме, но в это время подъехала еще одна машина (он это услышал), и в дом вошли люди с чемоданчиками… Эксперты. Надо же, полный комплект! Следователь, опера, эксперты. Откуда они узнали о том, что в доме произошло что-то криминальное? Возможно даже – убийство.

– Откуда ввв-в-ы узнали? – спросил он, заикаясь. – К-к-кто вам п-п-п-позвонил?

– Нам позвонили и сказали, что женщина кричала так громко, причем кричала, что ее убивают, помогите и все такое… А потом все смолкло. Это был ваш сосед. Он сказал, что собственными глазами видел, как труп вытаскивают из дома и тащат в сад…

– Вы, надеюсь, запомнили номер звонившего? Соседа дома нет, я проверял! И он не мог ничего слышать! И когда это было? Я же только что приехал!

– Разберемся.

Между тем оперативников и след простыл. Они словно растворились в темноте холла. Никто причем не догадался включить свет. А потом следователя кто-то окликнул с улицы. Макс различил только одно слово «сюда!». Следователь бросился на окрик и исчез.

«Какой же воздух тут, у нас, – подумал Макс, вдыхая полной грудью аромат хвои и сырой земли. – Какая красота! И что здесь делают эти люди? Кто изгадил мой дом? Кто влез туда, кто посмел? Что вообще происходит?!»

Ему казалось, что прохладный воздух забрался ему под куртку и выстуживает сейчас душу. Это кому же он так насолил, чтобы у него появился серьезный, коварный враг, причем чуть ли не всемогущий, талантливый на пакости, который каким-то образом смог пройти в его дом, возможно, взломать замки или подобрать к ним ключи, найти чуланчик, такой еще недавно чистенький и уютный, набитый новыми одеяльцами и пледами…

Следователь окликнул теперь уже полицейского, и детина толкнул Макса в спину, мол, иди вперед. Макс чуть не упал, зацепившись за ступени, потому что ноги не слушались его.

Справа от дорожки, посыпанной гравием, росли зеленые свежие туи, дальше вдоль высокого забора были высажены голубые ели. Как же хорошо они принялись, подросли за эти два последних года! Вот оттуда, из еловой голубизны и красоты и доносились теперь голоса. Какие-то чужие люди забрались в самую хвойную гущу – и что теперь там делали? Что интересного там нашли?

Макс даже зажмурился от собственных мыслей и предположений, как будто бы это могло спасти его от неминуемой беды.

«Какой же я трус! Ведь я же ничего плохого никому не сделал! Никого не убивал! Тогда почему же вокруг меня теперь кровь? Кто эти люди, решившие так жестко меня подставить? Ведь там, в голубых елях…»

На влажной черной земле лежал женский труп. Незнакомая ему женщина. Не Ольга (Макс мысленно перекрестился). Нет, это не она. Совершенно другая. Блондинка, крутые кудряшки обрамляли синюшное лицо с полуоткрытыми глазами. Рот тоже был приоткрыт, виднелись два белых передних зуба, как у белочки. Голова, как показалось Максу, вообще была отрезана, и кровь разлилась по белой блузке и надетом поверх нее белому кашемировому джемперу. Голубые брюки. Женщине было под сорок лет. Фигура – Макс не часто видел женщин с такой полной грудью, широкими бедрами и, что называется, осиной талией. Если бы скульптор изваял такую женщину, ему бы никто не поверил, сказали бы, что таких не бывает. Что женщина с такой тонкой талией может переломиться! И, главное, непонятно, это красиво или, напротив, уродливо!

Господи, и что только лезет в голову! Может, он сходит с ума?!

И туфли лодочки темно-синего цвета. Совсем без каблуков. Ей бы на шпильках ходить, покачивая своими шикарными бедрами, а она почему-то в этих некрасивых, но наверняка удобных лодочках.

– Вам знакома эта женщина? – спросил Макса следователь.

Он вдруг вспомнил его фамилию – Луговой. Павел Семенович Луговой. Память подкинула ему зачем-то эту уже ставшую бесполезной информацию. Да какая теперь разница, как его зовут, если в саду Макса обнаружен труп! А в его доме – море разливанное крови?!

– Ей что, голову отрезали? – удивился он. – Но зачем?

– Это вы меня спрашиваете? Я повторяю свой вопрос: вам знакома эта женщина?

– Да нет же! Впервые вижу! Кто она такая? И как оказалась в моем саду? Получается, что ее убили в чулане и принесли сюда. Но я и правда ее не знаю. Вы же меня не слушаете, а я говорю вам, что меня сюда заманили. Враги заманили. И понятия не имею, кто именно. Мне позвонил сосед, это я так думал, а на самом деле это же мог быть кто угодно, вернее, тот, кому нужно было, чтобы я приехал сюда практически одновременно с вами и чтобы вы арестовали меня за убийство этой несчастной!

Он готов был говорить еще много чего, но предложения выходили какими-то корявыми, нескладными, да и челюсть сводило. Его организм физически противился обрушившемуся на него кошмару. Еще немного, и его стошнит, причем прямо под ноги, если вообще не на ноги этой бедной блондинки…

– Пожалуйста, отпустите меня. Я здесь ни при чем! Я не знаю, кто она такая! Понятия не имею! Меня вызвали сюда звонком, вот, возьмите мой телефон и сами все увидите! Мне позвонили и сказали, что у меня пожар! Пробейте номер, наконец, и вы все поймете! Вы слышите, что я говорю? Пожар!

Вот! Наконец-то он произнес это важное слово, которое раньше почему-то не мог вспомнить. Пожар!

– Соседа зовут Григорий Семенович. Фамилию не помню. Позвонил и сказал, что из окна моего загородного дома валит дым, что пожар, понимаете? Я все бросил и примчался сюда.

– Нам тоже позвонил Григорий Семенович и сказал, что из вашего дома раздаются душераздирающие женские крики, женщина кричит, что ее убивают! – мрачно заметил Луговой. – Мы приехали – и, пожалуйста, труп! Чем же вы ее убили?

Человек, чуть ли не на карачках ползающий вокруг трупа, немолодой уже мужчина в очках и фиолетовой куртке, эксперт, видать, поднялся, отряхнулся и сказал, качая головой:

– Пилжигли.

– Что, что он сказал? – спросил, не разобрав это слово, Макс. – Что такое пилжигли?

– Пила джигли, – спокойно ответил Луговой. – Это такой медицинский инструмент, такая тонкая и очень страшная проволока с ручками, которой ампутируют, откусывают конечности… Так что ей голову, как вы выразились, почти отрезали.

Макс, мгновенно представив себе этот процесс перерезания-перетягивания горла блондинки, содрогнулся, и его мгновенно вырвало.

Луговой отпрянул от него, столкнувшись со стоящим позади него полицейским и чуть не свалив его на тую.

– Извините… – Макс достал из кармана носовой платок и вытер рот.

Как же ему сейчас хотелось, чтобы все они (вместе с этой мертвой женщиной, разумеется) исчезли. Чтобы он спокойно вернулся к себе в дом, заперся бы там, включил камин и приготовил себе чаю с облепихой.

Воображение мгновенно нарисовало ему прозрачный, запотевший, наполненный оранжевой ароматной жидкостью чайник с пробковой крышкой, и на мгновенье он перенесся в рай. В свою прежнюю жизнь, в которой ему было так спокойно и уютно (не считая, конечно, вечерних разборок с женой, ее ядовитых упреков и откровенной неприязни).

Он глотнул прохладного воздуха и, собравшись, произнес важную и своевременную фразу. Фразу-спасение. Фразу-надежду.

– Я могу позвонить своему адвокату?

Глава 6

15 сентября 2022 г. Ребров

Валерий Ребров с самого утра дописывал обвинительное заключение по одному сложному уголовному делу. Сроки поджимали, надо было успеть закончить к 16 сентября, то есть к завтрашнему дню. Он не спал уже сутки – слишком объемным получался документ, он, Валерий, по сути, почти двое суток жил на службе. И вот теперь, когда оставалась самая малость, буквально пара предложений, и он уже представлял себе, как вернется домой, примет душ и пожарит картошку, позвонил Борис Бронников.

Братья Бронниковы. Женя. Это были его близкие друзья, почти семья. Подружились они, конечно, благодаря одному запутанному «делу о трех девушках», в распутывании которого активное участие приняла бывшая домработница дома Бронниковых, а теперь жена Бориса, Женя. И если поначалу Валерий относился к ее вмешательству как к игре, не особо веря в результат, то потом понял, что ошибался. Женя, помимо того, что была просто хорошим, приятным в общении, интересным человеком, обладала способностью анализировать и мыслить логически, была чрезвычайно наблюдательна, была хорошим психологом и, что не менее важно, у нее была хорошо развита интуиция.

Плюс к этим драгоценным качествам упорство, терпение, твердость в принятии решений. Но так уж распорядилась судьба, что она со всеми своими талантами и способностями много лет, несмотря на свои двадцать с хвостиком, проработала домработницей в доме Бронниковых (правда, прежде в этом доме проживала семья ее двоюродной сестры, и Женя досталась братьям как бы «по наследству») и только теперь, когда она (к удивлению всех, кто знал Бориса!) вышла за него замуж, могла спокойно заняться поисками себя, выбрать профессию.

Ребров не сомневался – Женька пойдет учиться на юриста. Захочет стать следователем. Но вот когда – теперь это большой вопрос. Женька была беременна, и кто знает, как дальше у нее все сложится…

Борис звонил Валерию в двух случаях – либо по работе, когда ему требовалась его помощь, либо для того, чтобы пригласить в гости в Подольск, в свой загородный дом. В доме у Валеры была даже своя комната! И Ребров это ценил, дорожил дружбой и для Женьки, Бориса и Петра (которым тоже, кстати, восхищался, считая его самым оригинальным и добрейшим бездельником на свете) был готов на многое. Сам же он звонил братьям не так часто, как ему хотелось бы, боялся показаться навязчивым, даже робел перед Борисом в силу своего характера и ненавидел себя за это. Возможно, потому, что был младше (Борису было уже сорок шесть), но в основном потому, что Борис Бронников считался в Москве крутым адвокатом, во-первых, во-вторых – все знали его крутой нрав, его природную грубость и жесткость.

Однако, как выяснилось, он мог быть и совершенно другим – достаточно посмотреть на его брак с Женей, в котором он проявил себя как человек в высшей степени добрый, ласковый и даже нежный.

– Слушаю, Борис Михайлович.

Борис звонил по поводу задержания своего клиента и друга Максима Шахлевича, которого подозревали в убийстве женщины, труп которой обнаружили сегодня в саду его загородного дома в Ивановке, в Домодедово. Он спросил его, знаком ли тот со следователем Павлом Луговым. Он не был знаком, но знал, кто ему может помочь выйти на него.

– Я все сделаю, – пообещал Ребров.

– Спасибо, Валера.

Ну вот и все! Ребров поставил точку в обвинительном заключении и вместо того, чтобы отправиться домой и отдохнуть, сделал несколько важных звонков.

Через полчаса ему отзвонились и сказали, через кого он непосредственно может выйти на Лугового. И только спустя полтора часа он дозвонился до самого Павла, который был предупрежден о его звонке.

Луговой был еще в Ивановке, они договорились встретиться в семь вечера в условленном месте – в кафе «Сойка» на Красной Пресне.

Ребров приехал на полчаса раньше и не прогадал – Луговой, высокий, светловолосый (каким его описал знакомый следователь, близкий друг Павла), уже сидел за столом, перед ним стояла тарелка с ярко-желтым супом.

– Приветствую. Ребров, – Валерий протянул ему руку.

Луговой привстал и ответил на рукопожатие.

– Павел. Тыквенный суп, рекомендую, – сказал он.

– Не люблю тыкву.

– А вы попробуйте.

Ребров вздохнул, и Луговой, который понял, что тот волнуется и что ему не до еды вообще, кивнул головой, мол, понимаю.

– Да я и сам не пойму, что произошло, и клиент Бронникова, этот Шахлевич, не похож на убийцу, но либо он не в себе и убил, находясь в шоковом состоянии, и сейчас ничего не помнит, либо его кто-то крепко подставил. Но дело в том, что я только что осматривал его квартиру… Думаю, что вы пока еще не в курсе, да и Борис Михайлович тоже, – в его квартире также совершено убийство. Возможно, именно эту женщину там убили и вывезли труп в Ивановку, либо… Дело в том, что в полицию позвонили и сказали, причем в одно и то же время, что в загородном доме в Ивановке убили женщину и что ее труп находится в саду Шахлевича, и что к тому же еще пропала его жена Ольга, и что труп он спрятал. Вот так, буквально за несколько секунд звонивший обрисовал ситуацию с подозреваемым. И что бы вы думали – в квартире Шахлевича повсюду кровь, он даже не попытался ее как-то отмыть… Там следы волочения, угол стола в крови… Там явно была драка, все разрушено… Настоящий погром!

– Жена… Этого я не знал.

– Говорю же – Бронников тоже пока не в курсе. Мы пытались связаться с Ольгой Шахлевич по телефону – там глухо. Телефон не отвечает.

– И что ты думаешь? – Ребров и сам не заметил, как перешел на «ты».

– Вот я и говорю – либо он сошел с ума и убил двух женщин, либо его подставили.

– А что с алиби Шахлевича?

– Пока что нет никакого алиби. Он говорит, что двенадцатого сентября был в разъездах, что у него было много дел… Словом, все как-то мутно… Непонятно. Думаю, он просто не может вспомнить все в подробностях или же ему нужно время, чтобы все придумать, найти свидетелей или придумать таковых.

– Или же он просто в шоке.

– Может быть. Ладно, будем работать. Борис Михайлович уже у нас, беседует с Шахлевичем.

– Может, я чем помогу?

– Для начала надо бы опознать убитую. Макс этот… Бронников зовет его Максом, понимаешь, да? Ну и я тоже, для удобства. Так вот, он утверждает, что не знаком с ней, ни разу не видел.

– Он кто вообще, этот Макс?

– Финансовый директор крупной строительной компании. Я не удивлюсь, если узнаю, что все это – подстава, что от него просто кто-то захотел избавиться. Все-таки там крутятся огромные деньги, возможно, он отказался подписывать какие-то документы (у меня уже было похожее дело, когда человек, финансист тоже, отказывался от откатов, мешал проворачивать сомнительные сделки, и его убрали) …Но, с другой стороны, как-то все слишком сложно, и при чем здесь эта женщина? Короче, займись семейной жизнью Шахлевича, выясни все про жену…

– Я понял.

Ребров достал блокнот и принялся записывать ту скупую информацию по Шахлевичу, которой располагал Луговой: фамилию, адрес, номера телефонов Макса и его жены, адреса, название строительной конторы… Потом Павел с Валерием обменялись номерами телефонов.

– Понимаю – не густо. Но ты начни, может, нароешь чего, – Луговой развел руками. – Пока только это.

– Спасибо. Будем на связи.

– Договорились. Да, вот еще что… Если сунешься куда и поймешь, что засада, ну, ты сам понимаешь, я же дело веду… Ссылайся на меня. Звони, я все разрулю. Помогу. В квартиру Шахлевича тебе сейчас нельзя, там мои эксперты работают. Я был там, но знаешь, думаю, что туда еще стоит вернуться, чтобы уже без суеты, спокойно все посмотреть. Подъезжай на Пречистенку часам к десяти сегодня, сможешь? Вместе поработаем.

– Конечно.

– Тогда до встречи!

И хотя информации было на самом деле очень мало, надо было с чего-то начинать. До десяти вечера еще долго.

Вот что он может сейчас предпринять? Чем заняться? Пробить Ольгу по базе? Что ж, может, и Луговой уже все про нее узнал, но что поделать – продублирует, хоть что-то узнает.

Понятное дело, что в Москве проживала не одна Ольга Шахлевич. Однако ни одна из них не являлась женой Максима Ивановича Шахлевича.

Конечно, когда он окажется в квартире Макса и увидит хотя бы одну фотографию Ольги, ему будет уже легче работать. Но пока приходится блуждать, как в тумане.

Он не догадался спросить, где она работает. Но если бы работала, может, Луговой и сказал бы. Не работает? Домохозяйка? Если муж – финансовый директор строительной компании, семья не бедная, она вполне может быть домохозяйкой.

Телефон просигналил – пришло сообщение. От Бронникова! Ну, наконец-то! Ого! Отлично! Борис прислал фотографию Ольги, немного мутноватую. Вероятно, это фото было в портмоне Макса. Значит, Борису позволили осмотреть вещи своего подзащитного. Что еще? Новое сообщение: номер телефона Ольги. Тоже ценно. Однако Луговой же сказал, что телефон не отвечает.

«Вечером к 22.00 подъезжай к дому Макса. Там тебя встретит Луговой, ты знаешь. Он хороший парень, я с ним поговорил. Будете работать вместе. После осмотра квартиры приезжай к нам, поговорим. Тоня готовит плов. До встречи».

Ребров улыбнулся. «Тоня готовит плов». Антонина, близкая подруга Женьки. Ведь это с нее, по сути, все и началось. Это в ее комнатке на окраине Подольска и собирались каждый год в один и тот же день «три девушки»… И это ее, Тоню, которую уже готовы были обвинить в убийстве, защищал Борис Бронников. Тогда и вспомнил про Валерия, позвонил, попросил помочь…

Женя, Тоня, Борис, Петр! Какая компания соберется! Конечно, он приедет!

Но что он может сделать полезного сейчас? Теперь, когда у него есть, пусть и некачественная, фотография Ольги Шахлевич, он может еще раз попытаться найти ее в базе.

Он отправил фото коллеге в Следственный комитет, а сам отправился на проспект Вернадского, в клининговую компанию, оказывающую услуги жильцам элитных квартир в центре Москвы. Он сам лично был знаком с хозяйкой этой компании, Татьяной Сорокиной, проходившей по одному делу в качестве свидетельницы. Ее родственница попала в сложный переплет со своим сыном-подростком. К счастью, мальчишка еще не успел передать полученный от приятеля пакет с наркотиками по адресу, был страшно напуган, все рассказал матери, а она, в свою очередь, обратилась за помощью к подруге, которая и свела ее с Ребровым. История закончилась, так и не успев начаться.

И теперь Сорокина чувствовала себя обязанной Валерию. Вот поэтому, только увидев его на пороге своего кабинета, она встретила его с улыбкой. Сразу, наверное, поняла, что он заглянул к ней явно не на чашку кофе, что ему понадобилась помощь.

Он назвал адрес квартиры Шахлевичей, спросил, не являются ли они клиентами фирмы. Оказалось, что да, был вызов, но всего один.

Дело было весной этого года, был заказ на генеральную уборку с мытьем окон. Сорокина дала телефон девушки, Кати Шаровой, главной в бригаде, убиравшей квартиру, но сама же ей и позвонила, попросила ее оказать содействие Реброву, ответить на все его вопросы.

Реброву было бы неловко, если бы Сорокина спросила его, что мешает ему самому опросить, скажем, соседей, чтобы узнать о семье Шахлевичей. Да и что он мог бы ответить? Что это не он ведет дело об исчезновении хозяйки, что он в деле вообще никто, просто помощник, действующий по просьбе известного московского адвоката. Она даже не спросила, зачем ему вообще что-то знать об этих людях, вероятно, поняла, что он действует по службе.

– Валерий Николаевич, если вам понадобится убрать квартиру, обращайтесь, вам все сделают бесплатно!

– Спасибо, конечно, но я уж сам… – покраснел Ребров, так и не вспомнив, когда он последний раз мыл полы в своей квартире.

Он встретился с Шаровой через полчаса в «Кафе 35». Катя, совсем девчонка, симпатичная, блондинка с короткой стрижкой, в джинсах и мятного цвета курточке, сидела за столиком с администратором кафе и что-то тихо ей говорила. Это позже Ребров узнает, что у Кати умерла бабушка и что она договаривалась здесь о проведении поминок.

Для разговора с Валерием она вышла на улицу, достала сигареты и закурила.

– Меня предупредили о вас. Что вас интересует?

Он назвал адрес (Катя мгновенно отреагировала, вспомнив клиентов) и попросил рассказать хоть что-нибудь о хозяевах квартиры, в которой они убирались.

– Его, то есть мужа, я не видела. Хозяйка, довольно молодая еще женщина, ухоженная такая, показала нам квартиру и тоже ушла. Поэтому об этой семье мне и рассказать-то нечего. Конечно, по квартире можно определить, что за люди там живут. Небедные, это точно. Но совершенно без вкуса. Квартира какая-то безликая, холодная, там все какое-то геометрическое, неинтересное. Я бы лично там жить не смогла. Не квартира, а офис какой-то. Хозяева спят в разных спальнях, если это, конечно, интересно. Убираться там легко, да и квартира-то была более-менее чистая. Знаете, это вот как раз тот случай, наверное, когда квартира словно молчит о своих хозяевах. Не хочет ничего рассказывать. Вы же следователь? Мне Татьяна перезвонила, объяснила, что вам все это нужно по работе. Так вот, если вас интересует эта семья, значит, там не все гладко… Да?

И, не получив ответа, продолжила:

– Понимаю. Тайна следствия. Так вот. Я знаю, кто вам может помочь. Татьяна ничего не знает, ей бы не понравилось это, фирма же потеряла клиентов… Просто одна из наших работниц после уборки поговорила как раз с хозяйкой этой квартиры, спросила, не нужна ли им помощница по хозяйству. И ей дали постоянную работу, представляете!

– Значит, у них есть домработница.

– Да. Девушку зовут Оксана. Она одна воспитывает маленькую дочку трех лет, снимает квартиру… Словом, вот она-то точно сможет вам рассказать об этой семье.

Катя сообщила ему номер телефона Оксаны Снегиревой, сказала, что сама сейчас позвонит ей и предупредит о нем, Ребров поблагодарил ее и вернулся в машину. Подождал четверть часа, чтобы девушки успели поговорить, и только после этого позвонил Снегиревой. В отличие от Кати, которая каким-то чудесным образом назначила ему встречу на проспекте Вернадского, то есть неподалеку от того места, где находился сам Ребров, домработница Шахлевичей была дома, а проживала она в районе Савеловского вокзала. Она сказала, чтобы он позвонил ей, когда подъедет к дому, предупредила, что в квартиру она его не пригласит, потому что дочка приболела, что, возможно, у нее грипп, она заразная.

Ребров и сам понимал, что, возможно, впустую тратит время и что расследовать дело, когда у тебя нет совсем никакой информации, мартышкин труд. Но, с другой стороны, ведь Луговой-то вряд ли знает о существовании домработницы. Хотя именно они могут рассказать о своих хозяевах куда больше соседей или даже близких друзей и родственников.

Конечно, когда он осмотрит квартиру Шахлевичей, тогда, может, поймет об этих людях больше. Но туда он сможет попасть лишь вместе с Луговым в десять вечера. И он отправился на Савеловскую.

Оксана Снегирева была очень похожа на Катю Шарову. Молоденькая, светловолосая, только не такая худенькая, даже сбитая, румяная. И одета она была почти так же, как и Катя, в джинсы и бледно-голубую курточку.

Ребров пригласил ее в машину.

– Скажите, Оксана, когда вы в последний раз видели свою хозяйку?

– Что-нибудь случилось? – Она даже слегка поморщилась, словно от боли. И ее вопрос повис в воздухе.

– Так когда? – повторил свой вопрос Валерий.

– Девятого сентября, в пятницу я уже не вышла, потому что в четверг вечером, это было восьмое число, у Милы поднялась температура. Да-да, – она закусила губу и сощурилась, вспоминая. – Вечером. Когда я забрала ее из садика. Значит, видела я Ольгу тогда же, в четверг, восьмого сентября.

– Она пропала.

– Да? Когда?

– Двенадцатого. Оксана, что вы можете рассказать об этой семье? Какие отношения были между Максом и Ольгой?

– Отношения… Да как вам сказать? Максима Ивановича целыми днями не бывало дома. Поэтому вспомнить, как они между собой ладили или не ладили, ведь именно это вас интересует, я и не могу. Я же прихожу к ним три раза в неделю, в понедельник, среду и пятницу, работаю с девяти часов до трех. Но если надо, Ольга Владимировна вызывает меня в любой день, говорит, что надо что-то сделать. Помочь ей повесить шторы, к примеру, или убраться после установки новой душевой кабины… Ситуации бывают разные. Так, ладно, я отвлеклась. Вас интересуют их отношения. Думаю, их попросту нет.

– Как это?

– Да вот так. Зачастую Максим Иванович приходит домой уже сытый, где-то ужинает, скорее всего в ресторане. Принимает душ, надевает халат и располагается на диване перед телевизором. Ольга Владимировна в это время относит себе еду в спальню и тоже смотрит телевизор… Они почти не разговаривают.

– Быть может, они ругались?

– Не знаю, можно ли это назвать руганью… Обменивались иногда колкостями, но не грубо… Было такое ощущение, словно они намеренно стараются не разговаривать друг с другом, чтобы как раз не задеть, не зацепить, понимаете? Быть может, они вели себя так сдержанно в моем присутствии, а когда я уходила, давали волю своим чувствам… Не знаю. Но они явно не ладили. Просто жили вместе, и все. Хотя повсюду по квартире можно увидеть их совместные фотографии.

– Хорошо, Макса вы видели редко. А Ольга? Чем она занималась целыми днями? И вообще, какая она?

– Знаете, она – ипохондрик. Вечно ищет у себя какие-то болезни, записывается на прием к врачам, постоянно сдает анализы, пьет горстями таблетки. Хотя внешне выглядит совершенно здоровой. Недавно вот лежала в какой-то частной клинике на обследовании. То в дневном стационаре лежит. Да делать ей нечего! А уж сколько времени она проводит в салонах! Не знаю, что она там делает. На голове и без того всегда хорошо уложенный горшок… Извините, у нее просто прическа такая, густые волосы, как шлем такой… Помыла, уложила феном – и голова всегда в порядке. Всем бы такие густые волосы. Правда, она их красит, это я точно знаю. Так что с ней случилось?

– Быть может, вы случайно слышали ее телефонные разговоры? С кем и о чем она говорила?

– Да, она говорила иногда с кем-то, жаловалась на врачей, которые только деньги берут, а сами ничего не знают. Да и вообще она словно не довольна жизнью. Я вот не понимаю, как можно ходить такой кислой, когда денег куры не клюют, когда всего в избытке. У нее знаете сколько вещей в гардеробной? Некоторые она даже не распаковывает! Там целое состояние! Это мы, простые люди, постоянно ищем, где бы денег перехватить, чтобы заплатить за ипотеку, кредиты и все такое… Хотя, знаете, я думаю, что все дело в том, что Максим Иванович просто не обращает на нее внимания. Возможно, у него кто-то есть…

– Вам что-нибудь известно?

– Как вам сказать… Знаете, чувствую себя какой-то предательницей… Но думаю, что есть. Он иногда в своем кабинете разговаривает с какой-то женщиной. Нежно так воркует. Явно влюблен. Я, к примеру, глажу белье, в квартире тихо, и вдруг слышу, как он говорит: «Варвара… Варя…» Правда, иногда он сердится на нее, даже покрикивает… Но тоже как-то не зло, даже ласково. Да, у него есть любовница. Определенно. И Ольга Владимировна, полагаю, об этом знает. Поэтому и ходит такая кислая. Но все это мои предположения, я же ее не видела.

– А в последнее время ничего странного не наблюдали? Может, ссора… Может, случайно услышали что-то, когда кто-то из них говорил по телефону? Угрозы, например?

– Да я вот пытаюсь вспомнить… Но нет. Ничего такого. Возможно, они готовились к разводу, но это, говорю, просто мои фантазии, ну потому что нельзя жить вот так под одной крышей, не разговаривать, они даже ужинали вместе редко. Он-то вообще любитель ресторанов, не очень-то любит домашнюю еду, а она… Думаю, она тоже ест где-то в городе. Они редко просят меня что-то приготовить. Я все больше уборкой занимаюсь. Даже когда чисто, Ольга Владимировна просит меня снова пропылесосить, помыть окна… Я вот думаю, если бы у них были дети, может, и отношения как-то наладились… Значит, говорите, она исчезла? Странно… Я никогда не слышала, чтобы у нее были где-то родственники, родители, чтобы она к кому-то ездила. Словно она совсем одна. Да и Максим Иванович тоже. Хотя, повторяю, может, это они при мне так себя ведут… Не знаю… Странная пара. Холодная.

Ребров поблагодарил Оксану, дал ей свою визитку, чтобы она позвонила, если вспомнит что-то важное, и поехал на Пречистенку.

Была только половина восьмого, и до встречи с Луговым оставалось еще полтора часа, но Ребров уже не знал куда себя деть и чем заняться. Поэтому, купив по дороге кофе с бутербродом, он расположился в машине рядом с воротами элитного дома, где проживал Макс Шахлевич, и стал следить за улицей. И как же он обрадовался, когда буквально спустя минут двадцать Луговой сам позвонил ему и сказал, что едет, что будет минут через пять.

Валерий быстро съел бутерброд с сыром, допил кофе и даже вышел из машины, чтобы выкурить сигарету.

Луговой, притормозив рядом с машиной Реброва, вышел и пожал ему руку.

– Давно здесь?

– Да нет… Недавно.

Реброву было не совсем приятно, что его застали здесь задолго до назначенного часа. Как будто бы у него не было других дел. Но что делать, раз такие условия?

– Хорошо, что ты приехал пораньше. Да и я перестраховался, решив, что ничего не успею до встречи… Ну да ладно! Пойдем! Представляю, что ты думаешь обо всем этом… Ни тебе информации, ничего… Сейчас введу тебя в курс… Пойдем!

Они вошли в ворота, в большом холле первого этажа на ресепшен Луговой с Валерием показали охраннику свои удостоверения.

– Сейчас осмотрим здесь все… Знаешь, в таких домах соседей хрен опросишь… Такие все… Ну, ты понимаешь. А это ничего, что у них за стенкой произошло убийство?

– Все-таки убийство?

– Да там кровищи полно… Наши эксперты уже проверили – это кровь Ольги Шахлевич.

– Так быстро? – удивился Ребров.

– Дело в том, что в спальне обнаружена ее дамская сумка, та, которой она пользуется в настоящее время… Что, кстати, уже указывает на то, что вряд ли она куда-то сама ушла без сумки, кошелька и прочего… Так вот, там мы нашли носовой платок, испачканный кровью, предположительно, у нее носом пошла кровь. Не думаю, что она положит в сумку чей-то чужой платок или свой платок, испачканный чужой кровью… Так вот, эта кровь на платке, и кровь, которую мы обнаружили в квартире на полу и на столике, принадлежит одному и тому же человеку.

– У меня тоже кое-что есть… – И Ребров рассказал Луговому о разговоре с домработницей Шахлевичей.

– Ого! Отличная работа! Значит, говорит, что отношения были так себе, да? Что спали в разных комнатах… Конечно, все эти признаки вовсе не указывают на то, что Шахлевич – убийца, но на это указывают следы крови, следы волочения… Труп явно взгромоздили на подоконник, и окно открывалось, и тело вроде бы как должны были скинуть в палисадник, но мы там все просмотрели – ничего не нашли… Хотя пятна крови на траве были, мы просвечивали ультрафиолетом. Однако сама трава не примята. Да и возможности, чтобы подогнать незаметно к палисаднику машину и погрузить в нее труп – нет. Ну невозможно! Повсюду установлены камеры, охрана делает обход, к тому же весь первый этаж – огромный холл, прозрачный, стеклянный и отлично просматривается! Либо преступнику все же удалось каким-то невероятным образом протащить труп из палисадника на тротуар, и его никто не заметил (что было бы ну очень странным!), либо труп никто не скидывал и его просто не было. Хотя я не удивлюсь, если мы его обнаружим в самом удивительном месте… Где-нибудь между этажами или вообще в другой квартире… ну не могло же тело испариться!

– Если оно вообще было, – осторожно заметил Ребров. – Ты не подумай, я не к тому, что обязан вместе с Бронниковым защищать Макса, но просто тела-то нет. И ладно бы Макса обвинили в убийстве жены, в это еще можно поверить, но в саду нашли еще одно тело… Причем натуральный труп! Возможно, исчезновение жены – это просто часть плана или отвлекающий маневр. Да и вообще, пока труп жены не обнаружен, мы не можем обвинять его в ее убийстве.

– Представь себе, я тоже такого же мнения! Ладно, мы пришли…

Они поднялись на лифте на третий этаж, прошли по мраморному коридору до двери в квартиру.

– Пять комнат. Можно в футбол играть. Пространства много, но я бы точно не хотел иметь столько комнат. Да и жена отказалась бы мыть такие площади. А домработницу мы бы точно не потянули, чисто психологически. Все-таки чужой человек в доме.

Ребров, слушая Лугового, вошел в квартиру. Вспыхнул свет, и обилие белых поверхностей буквально ослепило его. Белая кожаная мебель, белые шкафы, кресла, книжные шкафы, белые лампы… Как в люксовой больнице. И чистота необыкновенная.

Реброву захотелось снять ботинки, но он подумал, что от носков (хоть он и надел утром чистые) будет пахнуть.

– Идем, это здесь…

Луговой показал место в квартире, где была кровь, показал стеклянный столик, угол которого был выпачкан кровью. И подоконник. Очень широкий белоснежный подоконник был просто создан для таких вот живописных жирных кровяных полос и пятен.

– На ручке окна сохранились отличные отпечатки, и там тоже кровь. Но они не совпадают с отпечатками Макса. Предполагаю, что либо убийца так небрежно себя повел, наследив, либо это жертва цеплялась за окно… То есть оставалась живой.

Валерий вместе с Павлом Луговым провел в квартире Шахлевичей почти два часа. Все, о чем рассказала ему домработница Оксана, подтверждалось на каждом шагу. Дом так ничего и не рассказал о своих хозяевах. Все было белым, чистым, холодным, бездушным, даже растений в квартире не было. Никаких. А в холодильнике одни йогурты, молоко, фрукты. Ни тебе кастрюль с супом, ни контейнеров с котлетами, даже хлеба в хлебнице не было.

– Паспорт Ольги нашли? – спросил Ребров.

– Нет. Вот паспорта как раз нет. Кстати говоря, она не Шахлевич. Но об этом я узнал от самого Макса. Он сказал, что она по паспорту вовсе и не Ольга, а Алена, и что фамилия ее, вероятно, девичья, Чепик.

– Так вот почему я так и не нашел ее в базе…

– Я пробил ее – нигде не засветилась. Да, теперь женщины предпочитают, выходя замуж, оставлять свою девичью фамилию, если она, конечно, не какая-нибудь ужасная… Что ж, значит, фамилия Чепик ей больше нравится. Или уже нравилась…

– У Макса есть или была любовница, ее зовут Варвара… Но это не точно…

– Да. Я знаю. Он тоже мне сказал. Вернее, вынужден был сказать, потому что ее номер был одним из самых используемых им. Правда, там было написано Варламов. Я собирался было уже искать этого Варламова, как Макс сказал, что это телефон девушки по имени Варвара. Попросил ее не трогать, мол, она ни при чем… Знаем мы эти «ни при чем»! Ревность, ненависть к соперницам – сам знаешь, сколько крови пролито из-за этих сильных чувств. К тому же кто знает, кого здесь убивали. А что, если носовой платок в сумке Ольги, то бишь Алены Чепик, принадлежал не ей, а как раз этой Варваре. Что, если Варвара пришла к жене своего любовника выяснять отношения, может, попросила ее отпустить мужа, между женщинами произошла драка… Кстати, наши эксперты собрали прямо-таки внушительных размеров клочки волос! Рыжих волос! Здесь была точно драка, причем, возможно, между женщинами. Может, никто и не собирался никого убивать, но одно неосторожное движение, и женщина падает и ударяется головой об угол вот этого столика… Сколько уже было таких случаев только на моей практике! Самое, я бы сказал, обидное убийство. Человек падает навзничь и умирает. И все, тот, кто толкнул его, уже обречен, его жизнь покатилась по наклонной: тюрьма и все такое…

– А когда он видел последний раз свою любовницу?

– Он промолчал. Думаю, Бронников его проинструктировал. Или же Макс просто от страха, что скажет что-то лишнее, молчит.

– И где же ты будешь ее искать?

– Да я, в сущности, ее уже нашел. Наш Макс буквально сегодня с самого утра вел оживленную переписку с Варварой, и вот из этих сообщений я и узнал, что она находится в одной из московских клиник, так что телефон выдал его с потрохами. Я позвонил в клинику и выяснил, что пациентка по имени Варвара, фамилия ее Утешина, находится там, причем с двенадцатого сентября. Возможно, она там прячется или зализывает раны… Вот поеду и все узнаю.

– Отлично! Во всяком случае, мы знаем, что хотя бы Варвара жива и находится в больнице. Но кто же та, другая женщина, что вы нашли в саду?

– Вопрос. Шахлевич утверждает, что не знает ее.

– Ты покажешь ее фото Варваре?

– Непременно. Но что-то подсказывает мне, что на этот вопрос я вряд ли так скоро получу ответ. Уж слишком кто-то постарался, чтобы запугать Макса, подставить его и запутать нас. И я не удивлюсь, если узнаю, что все, что мы с тобой сейчас видим, эта кровища в квартире, просто декорация какого-то чудовищного плана. А жена Шахлевича где-нибудь отдыхает…

– Но если так, то почему же тогда сам Макс утверждает, что она пропала?

– Знать бы…

– Если бы он был виноват и, к примеру, убил свою жену, то первое, что сделал бы – это привел свою квартиру в порядок, а там, в Ивановке, даже уже почувствовав, что на самом деле влип с этим убийством женщины, уж точно промолчал бы о пропаже жены. Сказал бы, что она уехала, к примеру. А так получается, что у него труп в загородном доме, в московской квартире море крови, да еще и жена пропала… не слишком ли много всего навалилось на него?

– Разберемся.

– Хорошо. Тогда поступим так: я еду в клинику навестить Утешину, а ты куда сейчас, домой?

– Я встречаюсь с Бронниковым. Думаю, он поделится со мной информацией, и мы вместе с ним решим, как мне дальше действовать.

– Вот и отлично. Тогда – на связи.

Ребров вышел на свежий воздух. Так холодно было, что казалось, пойдет снег. Какой же холодный выдался сентябрь. Он позвонил Борису Бронникову. Тот был еще на работе.

– Ты поезжай к нам, там и встретимся, – сказал Борис. – Женя с Тоней тебя уже заждались. А я позже буду.

Судя по голосу, Борис был не в самом хорошем расположении духа. Чувствовалось, что он устал. Видимо, трудным клиентом оказался Макс Шахлевич. Вернее, его дело.

Что ж, Ребров сделает все, чтобы помочь ему во всем разобраться.

По дороге в Подольск он заехал в супермаркет, купил фруктов и пирожных. Вернулся в машину и вдруг понял, что улыбается.

Он включил музыку и весь путь напевал себе под нос.

Глава 7

15 сентября 2022 г.

Городская клиническая больница им. В.В.

Варвара отшвырнула от себя зеркальце, одолженное ей медсестрой.

Какой кошмар! Что сделали с ее лицом? Изувечили! Изуродовали. Завтра же она попросит медсестру сходить в магазин и купить ей крем-пудру. Хотя как же она это сделает, когда у нее нет денег? Вот черт, надо было попросить карточку у Макса. Какая же она дура! Так повести себя с ним! Хотя что же тут удивительного, если он обвинил ее в убийстве Ольги. Ну ничего. Он еще поплатится за такие обвинения. Да как ему это только в голову пришло?

Интересно, и как она могла ее убить? Убийство – что может быть серьезнее и необратимее? Она же не дура, чтобы из-за какой-то там ревности или неприязни лишить человека жизни. Если уж разобраться, то Макс проводил с ней, с Варварой, больше времени, поэтому это скорее она сама, Ольга, могла ее убить. Это у нее мог быть железобетонный мотив.

– Может, все-таки выключите свет? – жалобно попросила ее соседка по палате. Забинтованная страдалица.

Была уже ночь. Две другие женщины спали, не обращая внимания на свет. Так намучились бедняжки после перевязок. Одна попала сюда после того, как ее избил муж, на нее тоже было больно смотреть – не лицо, а кровавое месиво! Другая порезала серьезно ногу, когда мыла окно и разбила стекло. Третья просто вошла в закрытую, со слишком чистым, прозрачным стеклом дверь магазина и повредила себе нос. Да, и чего только не случается в жизни! Вот так живешь себе спокойно и о том, что может статься с твоим телом, лицом, можно увидеть воочию только здесь, в хирургии. Бррр…

Варвара извинилась перед соседкой и выключила лампу над головой. И почти в то же самое время дверь отворилась, к ней в темноте, разбавленной струящимся из коридора тусклым светом, тихо подошла ночная медсестра и сказала, что к ней пришли.

Наконец-то! Макс. Кто еще?! Может, додумался привезти ей белье, салфетки, фрукты, воду… А то лежит здесь, как сиротка какая. Конечно, можно было позвонить кому-нибудь из подруг, но так не хотелось, чтобы они увидели ее в таком виде. К тому же надо было бы объясняться, а этого Варвара не любила. Мама вообще живет на даче, завела роман с соседом, ей сейчас не до дочки. Да и зачем травмировать ее? Раны заживут, волосы отрастут… К тому же она уж точно не промолчала бы, все высказала бы дочке, что, мол, пора бы уже образумиться, выйти замуж, рожать детишек, нечего спать с чужими мужьями. Она, кстати, знает, что у Вари роман с женатым мужчиной, и ей уж точно это не нравится. Да и кому это может понравиться? Но что поделать, если на одних девушках женятся, а на других – нет.

Варя хотела поправить по инерции прическу и так резко, неловко запустила пятерню в волосы, что коснулась пальцами начавшей уже подсыхать раны – аж зашипела от боли, а из глаз брызнули слезы.

Коридор был в ночное время слабо освещен. Медсестра привела ее в зону отдыха, расположенную неподалеку от сестринского поста, где рядом с большой кадкой с разросшейся пальмой на кожаном диване сидел незнакомый ей человек.

Увидев ее в больничном халате, с растрепанными волосами и большим оранжевым йодным пятном на голове, в том месте, где были вырваны волосы, вряд ли он оценил бы ее красоту. Для Вари равнодушие мужчин было бы смерти подобно. Так кто же это такой? И тут вдруг до нее, которая до последней минуты была уверена, что встретится с Максом, дошло, кто бы это мог быть. Следователь. И в этот момент рана на ее голове запульсировала, глаза заслезились, и ей стало себя так жалко, что показалось, будто она вся уменьшилась в размере. Сжалась. Вот за что ей такое наказание?

– Варвара Утешина? – спросил мужчина, поднимаясь ей навстречу.

– Да, это я. А вы? Вы кто? – Она даже закрыла глаза от ужаса.

Что сейчас будет? Ведь это Макс отправил его сюда. Макс! Подлый предатель! Он уже успел сказать этому следователю, что это она убила его жену.

– Меня зовут Павел Семенович Луговой. Я следователь. Мне надо с вами поговорить.

– Да? Интересно, о чем же? – нервно гоготнула она.

– Вы знакомы с Максимом Шахлевичем?

Ну вот, собственно, и все. Приехали. Приплыли. Сейчас ее возьмут под белы рученьки и отправят в камеру. В СИЗО, кажется, так это называется. Интересно, дадут одеться или прямо так, в халате, заберут?

– Значит, это он вас прислал… Не ожидала от него такой подлости. – Она не лгала. До последнего не верила, что Макс на это способен. – Сразу говорю – я никого не убивала!

– Расскажите, где вы были двенадцатого сентября и что делали.

– Да ничего я не делала. Дома была.

– И кто это может подтвердить?

– Никто. Я одна живу.

– А что с вами случилось?

– Как будто бы вы не знаете… Макс же рассказал вам, что якобы я пришла на разборку с его женой Ольгой, что мы подрались… Вы же поверили ему, да? Ему всегда и все верят. А я… Я не была там! И Ольгу не убивала! Да, я иногда говорила Максу, что убью ее, ну, когда особенно злилась на нее… Ох, какая же я дура… Что несу?! – Она закрыла лицо руками. – Да просто она нас достала. Как собака на сене: ни себе ни людям. Отпустила бы уже Макса. Она его не любит! Так что с ней случилось? Вы нашли ее? Как ее убили? Я ее не убивала, клянусь! Я вообще там не была!

– Но тогда расскажите, что случилось с вами. Кто вас так? – Следователь жестом показал на ее разбитое лицо.

Варя осторожно обняла свою голову ладонями и вздохнула.

– Я вот расскажу, а вы же мне не поверите! На меня напали! Вот как раз вечером двенадцатого сентября я вышла из дома за сигаретами. У меня прямо в доме внизу есть небольшой магазин, я часто туда захожу. Так вот, вышла я, значит, было уже темновато, около десяти, я почти каждый день спускаюсь туда за сигаретами или вином… В такое время там почти не бывает посетителей, и я могу спуститься туда чуть ли не в халате. Продавщица меня знает, мы с ней болтаем иногда, курим на крыльце. И тут меня кто-то окликнул, я оглянулась – никого. И в эту минуту мне на лицо положили что-то мокрое и холодное, вонючее… Знаете, прямо как в кино! Типа усыпили, что ли… Короче, очнулась я прямо напротив магазина, в кустах. Все болит, губа разбита… Это я потом уже поняла, у меня выбит зуб. Вот, посмотрите!

И она, на мгновение забыв, что перед ней мужчина, к тому же такой симпатичный, блондин (!), приподняла пальцем верхнюю губу и показала зубы. Вернее, черную дыру между передними зубами.

Она всхлипнула, вспоминая весь этот ужас.

– Потом почувствовала, как горит моя голова… Боль просто адская! Мне вырвали не один клок волос! А волосы – это моя гордость! Вам этого не понять. Короче, отметелили меня по полной. Хорошо, что не изнасиловали. Причем рядом с домом! И кому только понадобилось меня избивать? Хотя как это кому? Ольге, кому же еще! Думаю, она и подослала кого-то. Каких-то отморозков. Счастье, что не убили совсем. Это я так себя уже успокаивала… А Макс… – И тут она разревелась в голос. – Макс… Он подумал, что меня избила Ольга, когда я пришла к ним домой. Что между нами была драка, что это она выбила мне зуб! Он придумал, будто бы я рассвирепела и оттолкнула ее от себя с такой силой, что она упала и ударилась обо что-то там острое, кажется, об угол стола… Короче, будто бы это я ее убила. Но меня там не было! Да вы можете проверить камеры в его доме! Он же живет в элитном доме, там и охрана, и камеры… не знаю, с чего он решил, что я была там?! Ну, чего вы молчите? Он же все свалил на меня, да? Но если так, то и я тогда вот прямо сейчас выдумаю, что мы были с ним там вместе, что вместе и убивали… Я одна не сяду! За что? Я никому ничего плохого не делала! Ну да, я была в отношениях с Максом, но это же не преступление. К тому же они собирались разводиться. Да и развелись бы, если бы не ее гордость. Она, видите ли, не могла допустить, чтобы ее бросили. Чтобы выбрали не ее, а кого-то другого.

Она вдруг поняла, что стоит перед следователем с закрытыми глазами и говорит уже одно и то же, по кругу. Причем довольно громко. Получается, что те пациенты, что не спят и находятся в палатах, где, к примеру, не закрыта дверь, все слышат!

Она умолкла. Затем рухнула на диван рядом с Луговым.

– Что скажете? Моя песенка спета? – Она даже не повернула голову в его сторону и сидела уставившись в мозаичный пол.

– Успокойтесь, Варвара, Макс ничего подобного о вас не говорил. Мы нашли ваш номер в его телефоне, поэтому я здесь.

Варя почувствовала, как лицо ее еще больше запылало, словно все раны и синяки наполнились горячей кровью. Макс… Господи, какое счастье, что он не стал сваливать всю вину на нее, не представил ее убийцей. И хотя где-то в глубине души она и не верила, что он способен на такую подлость, но, с другой стороны, он же прямо здесь, в больнице, и обвинил ее в убийстве. Ну не приснилось же ей это! И вообще, он отнесся к ней по-хамски, пришел к своей любимой (вроде бы как) женщине навестить ее в больнице с пустыми руками! Это вообще не было похоже на Макса! Словно это и не он был вовсе. Макс любил дарить ей цветы, сладости, заботился о ней, переводил ей деньги, покупал хоть и не брильянты, но неплохие украшения, духи…

«Не похоже на Макса». Эта фраза прямо-таки застряла в голове. Хотя, конечно, разве мог он быть сейчас прежним, когда, во-первых, у него пропала жена, что само собой являлось трагедией, во-вторых, в квартире все перевернуто и кровь повсюду, что может указывать, что Ольгу убили, в-третьих, он же нашел там же, в своей квартире, зуб Вари! Он же принес его к ней в больницу. Это был точно ее зуб. Передний беленький резец! Вот как, как он оказался в квартире? И говорил ли Макс следователю о зубе? Но сейчас-то ей точно не следует об этом заикаться.

– Скажите, Варвара, когда вы выходили из дома, при вас были деньги? Вас не ограбили?

– Нет! В том-то и дело, что ничего не взяли, хотя у меня был кошелек, а в нем восемь тысяч. Все цело, и деньги, и карточки.

– Понятно. Хорошо. Вас кто-нибудь навещает?

Она замотала головой и снова заплакала. Никто.

– Быть может, вам что-нибудь нужно?

Она была потрясена. Чтобы следователь вот так, чисто по-человечески, спросил ее, не нуждается ли она в чем?! Как-то неправдоподобно. Или же это у них прием такой – расположить обвиняемого к себе, чтобы вызвать на откровенность?

– Нет, спасибо. У меня все есть.

– Значит, вас кто-то навещает?

Она плотно сжала губы и зубы, чтобы не сорвалось лишнее слово. Пусть думает что хочет.

– Взгляните, пожалуйста, – Луговой показал ей фото женщины на телефоне.

Варвара похолодела. Женщина была мертвой!

– А кто это?

– Хотелось бы узнать. Вы видели когда-нибудь ее? Быть может, это кто-то из окружения вашего друга?

– Нет. Я ее не знаю. А при чем здесь она? Где вы ее нашли и какое отношение она имеет к Максу?

– Посмотрите хорошенько… Я понимаю, выглядит она не очень-то, уж извините…

– Да не знаю я ее! – Варвара покрылась мурашками. – Кошмар! Хотите сказать, что кровь в квартире – ее? Вы ее у него дома нашли? Павел… извините, забыла ваше отчество.

– Павел Семенович.

– Павел Семенович! Зачем вы показали мне эту мертвую женщину? Зачем вы так пугаете меня? И как это связано с Максом?

Она уже поняла, что, хоть сто раз она задаст этот вопрос, ответа не получит. Луговой молчал.

– Не знаю, что там произошло, но то, что Макса подставили – это факт! И еще… – Она замялась, не уверенная, правильно ли делает, что собирается рассказать ему про зуб. – Там, на его квартире, Макс нашел мой зуб. Вот этот! Вернее, он был здесь еще недавно.

И она сначала еще раз, раскрыв рот, продемонстрировала дырку между зубами, словно желая его напугать или просто произвести впечатление, мол, мне нечего скрывать, после чего достала из кармана халата уже успевший потемнеть от фланелевой пыли и голубого ворса халата зуб и положила его на ладошку.

– Это ваш зуб?

Вот теперь он по-настоящему удивился. Внимательно осмотрел его.

– Действительно, похож на ваш зуб…

– Можете забрать его на экспертизу, чтобы проверить, мой или нет. Мне нечего от вас скрывать. Поначалу я не хотела вам его показывать… Мне его привез сюда утром Макс, именно из-за этого несчастного моего зубика он и решил, что это я укокошила его жену. Но если вы нормальный следователь, то разберетесь и поймете, каким образом мой зуб, который мне выбили какие-то уроды рядом с моим домом, оказался в квартире Макса! И если я поначалу разозлилась на него, когда поняла, что он подозревает меня, то теперь-то я понимаю его… Он сказал, что в квартире настоящий погром, что там повсюду следы драки, кровь, вырванные волосы… думаю, там и мои есть… Вернее, если его кто и решил подставить, то хотел представить дело так, словно драка и произошла между мной и Ольгой. Значит, там будут и ее волосы. Я не была там, не знаю, как все это выглядит, но Максу не завидую… Хотя мне его ужасно жалко! За что его так? За что меня так? Что мы такого сделали?

– Вы позволите? – Луговой достал из кармана упаковку бумажных носовых платков, достал один, развернул и, разложив на своей ладони, взглядом попросил Варвару положить туда зуб. Что она и сделала.

– Отлично. Спасибо вам. Вы нам очень помогли.

Затем он спросил адрес, где она живет, и попросил объяснить, где именно произошло нападение.

– Еще раз спасибо. Обещаю, что сделаю все возможное, чтобы найти тех, кто сотворил с вами такое…

Ей показалось или он действительно посмотрел на нее слишком уж пристально и даже задумчиво?

– Вы уверены, что вам ничего не нужно? Здесь неподалеку круглосуточный супермаркет, я бы мог привезти вам необходимое… Может, кремы какие купить или мази? Так я съезжу в аптеку…

Он все-таки увидел в ней женщину! Увидел, возможно, даже ту красоту, которую пытались уничтожить и следы которой еще можно угадать. Надо же, подумал о кремах! Какой мужчина!

Она покачала головой: нет.

– Я понял. Ладно. Хорошо. Извините, что потревожил вас так поздно. Спокойной ночи, Варя.

Он еще раз посмотрел на нее долгим взглядом, от которого она разволновалась еще больше, затем дождался, что она встанет с дивана, зачем-то протянул ей руку, типа прощаясь с ней.

Ну очень странный следователь. А что, если он вовсе и не следователь? Она же не видела его удостоверения! Разве что он предъявил его медсестре, иначе кто бы его пустил, будь он просто человеком с улицы?

Она вернулась в палату, слыша за спиной его шаги. Затем, не поворачиваясь, открыла дверь в палату и скрылась за ней.

Глава 8

14–15 сентября. Матвей Морозов

С проблемой, с которой столкнулся Матвей Морозов, сталкиваются многие женатые мужчины. Быть женатым человеком с детьми и иметь любовницу не всегда предполагает со временем сделать выбор. Мужчина понимает, пройдя определенный путь и обретя опыт, что страсть рано или поздно заканчивается, и любовница (как, впрочем, и жена) постепенно теряет свою привлекательность, чувства угасают, и остается, что называется, сухой остаток: желание избавиться от балласта. Или от жены, что случается реже, или от любовницы. Любовница, поначалу весело обманывающая мужчину, говоря, что она ни на что не рассчитывает и не собирается замуж, что ее вполне устраивают эти ни к чему не обязывающие отношения, что она дорожит свободой, в какой-то момент раскрывается и признается ему в том, что лгала, что на самом деле любая нормальная женщина мечтает о браке и детях. И вот любовница, заставившая своего мужчину развестись (причем не только с женой, но и в какой-то мере с детьми!), сама становится той самой женой, которую он станет уже в скором времени обманывать с другой женщиной. И так до бесконечности. И тогда какой же выход? И надо ли разводиться с женой и бросать своих детей, менять свой жизненный уклад, если с новой женой ему все придется налаживать заново – покупать жилье, ремонтировать его, обзаводиться мебелью, холодильником и стиральной машиной, копить деньги на дачу, брать в кредит машину… И что самое важное, стать отцом еще одного ребенка, воспитывать его, учить, поднимать. Хватит ли у мужчины сил и средств на это? Конечно, если он богат, то это нетрудно сделать. А если он пока еще риелтор средней руки и ему повезло подняться на двух-трех крупных сделках, к тому же еще и неуверенный в себе человек? Что, как говорят коучи, он не готов еще впустить в свою жизнь большие деньги? Если он боится их?

С Аней, своей коллегой, тоже агентом по недвижимости (она не любила слово «риелтор», оно казалось ей устаревшим и грубым) он познакомился на осмотре квартиры. Потом встречались несколько раз для оформления сделки. И так смотрели друг на друга, что обоим было ясно – надо бы встретиться еще раз и уже не по работе.

Встретились в ресторане, куда Матвей пригласил ее пообедать, потом еще раз, уже вечером, поужинать, и вечер закончился в гостинице. Женщина она была яркая, с пышной грудью и просто осиной талией. Кудрявая блондинка с пунцовыми губами. Конечно, крупновата, но такая милая, мягкая.

Вот так у Матвея, прежде не решавшегося на измену, появилась параллельная жизнь. Для него это было преодолением какого-то психологического барьера, за которым последуют, как он надеялся, и новые преодоления. Жена как женщина ему давно наскучила, Аня же была настоящим праздником, шампанским. Веселая хохотушка, энергичная, легкая на подъем, страстная, ласковая.

Встречались у нее дома, в маленькой квартирке. Она, большая любительница пикников, всегда говорила, что ей в Москве душно, что она задыхается в квартире, что хотела бы жить за городом. Вот поэтому ее день рождения Матвей решил устроить в загородном доме одного из своих клиентов. Тот был в длительной командировке и поручил Матвею продать свой дом. Это означало, что можно спокойно воспользоваться случаем и пригласить туда Аню.

Матвей подготовился, заранее привез туда продукты, вино. Мясо для шашлыка купил, не мог же он мариновать его дома, на глазах жены. Долго выбирал сыры, виноград, шоколадные конфеты.

Они встретились с Аней в условленном месте, где она села к нему в машину, и они поехали в коттеджный поселок «Сосновый бор». Пропуск, которым Матвей обзавелся для того, чтобы беспрепятственно проезжать на территорию и показывать дом клиентам, оказался поистине волшебным – они с легкостью проехали мимо охранников и оказались в красивейшем месте, неподалеку от елового бора.

– Я знаю это место, приезжала сюда как-то с клиентами, – сказала, выходя из машины, Аня. – Поселок граничит с Томилинским лесопарком, живешь как в лесу, дышишь свежим воздухом, я просто в восторге!

Беленький стильный коттедж с просторной верандой был обрамлен газоном с цветниками. Позади дома на небольшом участке располагался маленький садовый домик с мангалом и зоной отдыха. Вот там и планировалось жарить шашлык, праздновать.

– Матвей, дорогой, как же здесь красиво! Думаю, что, если бы у меня был здесь дом, я стала бы самым счастливым человеком на Земле. Честно. К тому же Москва совсем близко.

– Я рад, что тебе здесь нравится.

Аня, конечно, переживала, понимая, что поступают они незаконно, что заняли чужой дом, и что если хозяин неожиданно вернется, то Матвею не поздоровится. Как вдруг услышала:

– Должен тебя сразу успокоить – хозяина не будет еще два месяца, он в Армении и вернется не скоро. Так что все в порядке!

И ее сразу отпустило. И потом, не сговариваясь, они словно играли во влюбленных друг в друга супругов, милых и сентиментальных, живущих в этом райском месте, пили хорошее вино, ели мясо и фрукты, нежились на чужой кровати на предусмотрительно привезенном заботливым Матвеем новом постельном белье, и в тот вечер для них не существовало ничего, кроме любви и счастья.

Аня была нарядная, в белой кружевной блузке и белом же кашемировом джемпере, а стройные крутые бедра ее обтягивали голубые брюки. Но в таком наряде она пробыла недолго, постепенно раздеваясь, она осталась наконец в бюстгальтере и трусиках. Как же она хороша и привлекательна была тогда, как прекрасно смотрелась ее полуобнаженная полная грудь, белые гладкие плечи, изгибы, округлости…

Он несколько раз повторил, что хочет съесть ее. Всю. Целиком.

Они расслабились, и им так хорошо было вдвоем, что Матвей чуть ли не заикнулся ей о своем желании сойтись. Но вовремя остановился, даже почувствовал, как на лице его выступила испарина, как у человека, который только что осознал, что ему удалось избежать смертельной опасности. Нет-нет, пока их обоих устраивают эти отношения, не следует торопиться. Почему-то думая о разводе и даже боясь представить себе эту процедуру и, главное, последствия, он всегда вспоминал своего приятеля, крепко влюбившегося в молоденькую медсестру Сашу. Будучи женатым и имея двоих детей, он какое-то время встречался с этой Сашенькой у нее в общежитии, и пока пылал страстью, старался многое не замечать, жил только этими чувствами. И так ему, видать, было хорошо с этой девушкой, так она его к себе притягивала, что он в один прекрасный день собрался и ушел из дома. От жены и детей. Поселился в общаге этой и вдруг понял, что больше всего страдает не от разлуки с близкими ему людьми, а без своей прекрасно оборудованной ванной комнаты и нового махрового халата.

«Ты не представляешь себе, старик, какой у меня там (имеется в виду дома) остался халат. Белоснежный, длинный, такой мягкий и приятный к телу. Я, как приму душ, сразу заворачиваюсь в него, и так хорошо, тепло, сухо и комфортно!»

Он прожил с медсестрой около месяца, а потом взвыл, когда представил, что вот с этой девушкой (у которой, оказывается, за ухом постоянно мокнущая, издающая неприятный сливочный запах ранка, к тому же эта особа никогда на ночь не мыла ноги и т. д. и т. п.) ему придется каким-то образом снимать квартиру или брать ипотеку и покупать жилье, что, когда она забеременеет, начнутся новые проблемы, еще более серьезные, словом, все то, что он уже пережил, что осталось далеко позади и к чему не хочется уже возвращаться!

И вот этот приятель, когда вдруг представил себе, что его ждет, да к тому же успевший пресытиться медсестрой, быстренько побросал в чемодан самое необходимое, что было впихнуто в ящик старого общаговского комода, да и вернулся домой, к жене. Повалился ей, как говорится, в ноги, попросил прощения и, кстати говоря, был тотчас же прощен, и первым делом направился в ванную комнату, где долго лежал в горячем растворе воды и ароматических испанских масел (постоянно привозимых женой из-за границы), после чего, чистый, обновленный и распаренный, облачился в свой любимый белый махровый халат и сразу почувствовал себя человеком. Словно протрезвел человек от страсти. Пришел в себя.

У Матвея тоже был халат, но больше всего он любил и ценил широкий и очень мягкий, уютный диван в гостиной. После работы вечерами он даже не поднимался с него. Жена приносила ему поднос с едой, всячески старалась ему, такому уставшему, угодить. Причем делала это искренне. Совестливая женщина, она была благодарна судьбе за то, что у нее такой работящий и заботливый муж. И если бы ей кто сказал, что у ее Матюшеньки есть любовница, с ходу зарядила бы этому человеку пощечину – ни за что не поверила бы!

Нет-нет, он не собирается уходить от жены, дивана и детей. Кому плохо от того, что он время от времени встречается с другой женщиной, что просто отдыхает с ней душой и телом? Никому. Наоборот, всем хорошо. Он всегда в хорошем настроении. Жена счастлива. Семья всем обеспечена. Все в полном порядке!

– Люблю виноград без косточек, кишмиш, – сказала Аня.

Они лежали на кровати, ее голова покоилась на его плече; рядом с ней среди простыней примостилось большое зеленое блюдо с фруктами, и свободной рукой она не глядя пощипывала виноград и отправляла в рот. Жмурилась от яркого солнца, бьющего в окно. А ведь недавно, казалось бы, собирался дождь!

– Кушай, Анечка, и будешь такой же сладкой, как виноград.

И говоря это, он в душе как бы просил у нее прощения за то, что никакого серьезного будущего у них нет и никогда не будет. И что все, на что он готов ради нее, это ублажать, кормить, целовать, обнимать, дарить ей подарки, помогать деньгами, говорить ей ласковые слова, но ничего, ничего не обещать.

Вот таким запомнился Матвею этот день. Они заночевали в этом прекрасном доме, а рано утром вернулись в Москву. Аня очень торопилась, накануне ей позвонил клиент и сказал, что хочет посмотреть дом в Ивановке, что он сам уже его видел и готов купить и что ему нужна лишь помощь в оформлении. То есть намечалась горячая и выгодная сделка, не требующая особых усилий!

Пока Матвей занимался своими делами, Аня должна была как раз поехать в Ивановку. Она так туда спешила, что даже не успела заехать домой, чтобы переодеться, о чем сожалела, поскольку считала, что выглядит слишком уж нарядно для обычной деловой встречи.

Потом был еще один звонок от нее, она сказала, что нашла дом, но хозяев пока не видно. Но дом прекрасный, и если вдруг покупатель передумает, то, быть может, она сама купит его.

Матвей еще удивился, с чего бы покупателю передумывать, тем более что он и пригласил ее для того, чтобы она помогла ему оформить сделку. Потом промелькнула мысль (правда, так же быстро и улетучилась): зачем ей было вообще ездить, причем на такси, в Ивановку и смотреть дом, если с нее требовалось только оформление? Какая ей разница, как он выглядит, если дело как бы решенное? Но все это, эти несоответствия, обрушились на него гораздо позже…

А потом Аня пропала. Перестала отвечать на его звонки. И только когда прошло несколько часов, а она так и не объявилась, не перезвонила, ничего не написала (что было не похоже на нее), вот тогда он и заподозрил неладное. Стал вспоминать свои истории, случалось ли с ним, агентом по недвижимости, такое, что его вызывали на объект, чтобы просто оформить покупки или продажу? Оказалось – нет, ни разу! Сколько он себя помнил, всегда покупатель осматривал жилище, задавал кучу вопросов, требовал каких-то гарантий, проверял все, что только можно было, прежде чем совершить покупку. Да оно и понятно – недвижимость дорогая, никто не хочет купить непроверенное жилье, все боятся просмотреть скрытые недостатки. Но если человек уже выбрал, к примеру, самостоятельно, без агента, нашел квартиру или дом, тщательно все осмотрел, договорился с хозяином и ему просто надо было свалить всю бумажную работу, документы на профессионала, тогда зачем агенту приезжать в этот дом? Разве что покупатель туда уже перебрался, поселился там, договорившись с прежним хозяином? Быть может, так все и обстояло?

Не выдержав, Матвей отправился в Ивановку. Нашел по геолокации дом (на самом деле очень красивый, стильный, и сразу понял, почему он так понравился Ане), припарковался неподалеку, подошел к калитке, толкнул ее, вошел во двор и оглянулся. И сразу же ему бросился в глаза лежащий на земле слева от дорожки среди голубых елей обрывок полицейской желто-черной ленты, какой обычно ограждается место преступления.

И сердце Матвея забилось сильнее. И если поначалу он хотел войти в дом, то теперь, после этой страшной, как ему показалось, находки он так испугался, что вернулся в машину и рванул оттуда, поехал, что называется, куда глаза глядят. Ездил по окрестностям, ничего не соображая, пока не остановился где-то рядом с лесом, чтобы перевести дух и снова позвонить Ане.

Нет-нет, ее телефон вообще молчал, как если бы умер. Он вдруг понял, что произнес это слово вслух: «умер». Телефон умер. А что с Аней? Где она? И где ее телефон? И почему там эта желтая лента? Что такое страшное было огорожено полицией? И где? В доме? Но тогда оградили бы крыльцо, к примеру, рассуждал Матвей. Значит, не в доме, а как раз там, среди голубых елей? Что такое там находилось, лежало, что было огорожено этой яркой предупредительной лентой? Что охранялось от посторонних глаз и следов? Или… кто?

Сидя в машине и глядя на лес, он вспоминал подробности последней встречи с Аней, ее голос, взгляды, улыбку. Его память щедро рисовала ему картины свиданий с женщиной, которую, как ему казалось, он любил. Ее густые светлые кудри, розовые щечки, какую-то необыкновенно нежную белую грудь, румяные ягодицы… Да, он так однажды и сказал ей, что они румяные. И она расхохоталась, развеселилась. И сейчас, когда он понимал, что с ней случилось что-то страшное, ведь никто и никогда больше, получается, не увидит ее. И он сам, едва привыкнув к этой восхитительной женщине, еще не скоро оправится и вернется к прежней жизни. И никому уже никогда не выразит свое восхищение упругими выпуклостями, нежными изгибами, впадинами-ложбинками, запахом кожи, сладостью губ… Вся эта их тайная интимная жизнь, которая скрашивала череду унылых и полных нервов и работы дней, прекратилась?

Он откуда-то уже знал, понимал, что Ани больше нет. Если бы она, к примеру, потеряла телефон, то уж нашла бы способ позвонить ему. Она деловая, проворная, с гибким умом… Есть или уже была?

А что, если он все это себе придумал и на земле была не полицейская лента, а просто женская желтая лента для волос, и это просто он сам, разволновавшись, увидел то, что боялся увидеть? Что, если она была в том доме или сидела где-нибудь за домом, в беседке или на террасе, курила, дожидаясь своего клиента? Или поджидала такси? А телефон ее просто разрядился? Или же…

Быть может, ее заперли в доме по ошибке? Или она там уснула? Вдруг у нее здесь было назначено свидание?! И как это он раньше не догадался?! Она же не дура, она понимала, что он не женится на ней, а потому завела параллельно отношения с более перспективным в этом плане мужчиной. Она молодая, здоровая женщина, ей хочется семьи и детей. Она бы вышла замуж, но продолжала бы все равно встречаться с Матвеем. Вот в этом он точно не сомневался, однако уже заранее простил ее измену, вовсе даже как бы и не считавшуюся изменой. Или же он простил ей, зная, что ее больше нет?

Острой занозой в голове сидела мысль: если бы она отправилась в Ивановку на свидание, разве стала бы сбрасывать Матвею геолокацию? Она же не идиотка!

Мысль о том, что она может быть где-то в доме или поблизости с домом и что, главное, она жива и он в скором времени увидит ее, заставила его резко развернуться на проселочной дороге и вдоль темнеющего прямо на глазах леса поехать снова к дому. И когда он приехал туда и припарковался даже ближе, чем в первый раз, и хотел уже выйти из машины, у него отказали ноги. Нет, его не парализовало, но тело вдруг стало каким-то деревянным, ноги не слушались его. Да и морально он не был готов к тому, чтобы выйти из машины и пойти к дому. К тому же погода разбушевалась, налетел ветер, прямо-таки завывал, стонал, еще и лес, превратившись в темную шумящую громаду, словно двигался на машину, вызывая в сердце Матвея смертельную тоску и страх.

И вдруг он услышал, как где-то неподалеку за деревьями послышались хлопки дверей, затем шаги, и к нему начали стремительно приближаться две фигуры. Он от страха вжался в сиденье. И даже закрыл глаза. Заблокировал двери.

В окошко постучали…

Глава 9

15 сентября 2022 г.

Дом Бронниковых

Ветер с дождем, казалось, сотрясал дом, во всяком случае, слышно было, что за окнами погода не на шутку разбушевалась. В кухне же, где был накрыт стол к ужину, было тепло и уютно.

Женя с Тоней встретили Реброва радостными возгласами: «И кто это к нам пришел?», «Ну, наконец-то!», «Валера, где ты так долго пропадал?» – и все в таком же духе.

Петр, возникший словно из воздуха, тоже обрадовался приезду Валерия и был, как всегда, милым и улыбчивым, мужчины пожали друг другу руки.

– Борис Михайлович приедет позже, – сказал Ребров.

– Да, мы знаем, – сказала Женя.

Как же она была хороша в этот вечер. Такая трогательно нежная, слегка располневшая или кажущаяся такой из-за широкого голубого свитера. Электрический свет играл на ее рыжих локонах.

– Садись скорее за стол, Тоня приготовила отменный плов.

– Я целый вечер кружусь вокруг кухни и вдыхаю эти божественные ароматы… – сказал Петр.

– Да мы вообще ничего не собирались готовить, Петр напек блинов, мы так наелись, что только и могли добраться до дивана… – щебетала Женя, раскладывая салфетки рядом с приборами. – Мы вообще смотрели «Бассейн» с Роми Шнайдер. Не смотрел?

– Нет, – признался Валерий.

– И тут вдруг Борис звонит и говорит, что ты приедешь. Что посидим все вместе, поужинаем, что давно не виделись… И хотя было поздно, Тоня сразу поняла, что надо действовать, что это не дело – кормить такого гостя, как ты, ресторанной едой. Да, Тонечка?

– Конечно, – засмущалась Антонина.

Когда все расселись и Тоня разложила плов, Женя вдруг сказала:

– Ну, а теперь, Ребров, рассказывай, как там дела. Не удивляйся. Мы все знаем про Шахлевича. Какой прогноз? Его отпустят? Борис уверен, что он не убивал свою жену.

Ребров с набитым ртом попытался что-то сказать, но не смог. Во-первых, он был голоден, а плов оказался вкуснейшим, во-вторых, он был удивлен такой осведомленностью этих, как ему казалось, домашних женщин. Хотя какие же они домашние?! Активные, легкие на подъем, неравнодушные, храбрые!

– Честно говоря, история запутанная!

– Это как раз то, что нам надо, скажи, Тонь? – засмеялась Женька. – А то мы здесь закисли от тоски. Ну, расскажи, что знаешь. Кто ведет дело? Пожалуйста!

И Ребров, не в силах устоять перед обаянием женщин, принялся рассказывать все, что ему было известно об этом деле.

– Да как же это?! Еще один труп неизвестной в саду? Вот это да! Похоже, бедный Макс влип по самые уши… Валера, не забывай про маринованные перцы! Рекомендую! – Сама Женя, казалось, и вовсе забыла про еду. После рассказа Реброва она отодвинула от себя тарелку и теперь сидела, сверкая глазами, и чувствовалось, что она всерьез увлечена темой. – И как же узнать, кто она такая и кем приходится Шахлевичу?

– Пока не удалось выяснить ее личность. Но это точно не его жена. Сейчас Луговой в больнице, я полагаю, беседует с любовницей Макса, Варварой Утешиной. Покажет ей фото, может, она узнает женщину.

– Конечно, когда исчезает жена, то, в первую очередь, подозревают мужа. Это прямо-таки классика, – вздохнула Женя. – И сразу же предполагают убийство. И, к сожалению, так оно в большинстве случаев и бывает.

– А тут еще любовница нарисовалась, – заметила Антонина. – И квартира в крови… следы волочения, ты говоришь… женские волосы… Ну, как будто бы действительно была драка женщин. И первое, что приходит в голову следователя – дрались соперницы, жена и любовница. Ох, как бы мне хотелось поприсутствовать на допросе этой любовницы! Конечно, у нее на момент убийства может быть алиби (если ее на месте преступления точно не было), но в любом случае она могла бы рассказать много чего интересного об этом Шахлевиче. Про жену бы многое поведала. И хотя ее рассказ выглядел бы необъективным, это как пить дать, все равно помог бы следствию.

– О чем и речь, – согласился с ней Валерий. – Вот встретимся завтра с Луговым и поговорим. Я, к сожалению, как вы уже поняли, узнал о Шахлевичах не так много, лишь то, что рассказала домработница.

– Может, в деле как раз и замешана домработница?! – воскликнула Женя. – А что? Главное же – мотив. Может, Ольга эта оскорбила, обидела эту Оксану, недоплатила или возвела на нее напраслину, типа, что та украла у нее что-то… Оксана обиделась да и убила свою хозяйку.

И тут Женька расхохоталась:

– Слушайте меня больше! Я вам еще и не такие истории расскажу! А вы и поверили, да?

– Я бы поверила, – сказала Тоня, – если бы Валера не рассказал, в каком доме проживает эта семья. Там повсюду камеры, как я поняла, охрана… Убить-то можно, а вот избавиться от трупа, да еще и незаметно? Нет, это невозможно…

– На траве под окнами кровь, – напомнил Ребров деталь из своего рассказа, – но сама трава не примята. Да, Тоня, соглашусь с тобой, ну невозможно в тех условиях вывезти труп.

– Значит, он остался где-то в доме. Жены-то нигде нет. Если была бы жива, отозвалась бы, – сказала Женя. – Значит, ее все-таки убили, а труп спрятали либо в соседней квартире, либо на другом этаже. Там на этажах камеры есть?

– Не могу сказать. Но Луговой этим точно займется. Камеры – полезная вещь.

– Ох, меня это дело уже начинает заводить… – Женя потерла ладошки. – А вы, Петр, что молчите? Вам неинтересно?

– Ужасно интересно! – воскликнул Петр Бронников с видом человека, которому только сейчас наконец дали слово. – И я согласен буквально со всеми вами! Жены уже сколько времени нет?

– Три дня, – ответил Ребров. – Она пропала двенадцатого сентября. Сегодня пятнадцатое, почти шестнадцатое, так что почти четыре дня ее нигде нет. Дамская сумка ее дома, что странно, учитывая ее содержимое…

– Да у женщин может быть двадцать сумок! – возразила Женька. – Почему вы решили, что она ушла без сумки?

– Во-первых, сумка, о которой идет речь, лежала на виду, понимаете? Не в гардеробной, как остальные сумки, а прямо в спальне, на кушетке. Во-вторых, в ней был и кошелек с деньгами и банковскими карточками, и все то, что вы, женщины, в ней носите… Кроме того, там был носовой платок, перепачканный кровью, именно эту кровь сравнили с кровью, обнаруженной в квартире Шахлевичей.

– Это почему же?

– Решили, что вряд ли Ольга положила бы в сумку чужой грязный платок… Скорее, у нее носом пошла кровь. Еще, как я понял, взяли на экспертизу ее личные вещи для анализа ДНК. Поэтому пока что Луговой придерживается версии, что кровь на полу в квартире принадлежит жене Макса. Нужно время, чтобы все проверить, проанализировать.

– Иногда женщины сами уходят из дома, – задумчиво проговорила Антонина. – Может, этой Ольге просто надоело, что ею пренебрегают, что муж ей изменяет и все такое. Вот она взяла да и ушла. Вы же видели фильм, как одна женщина решила наказать своего мужа, исчезнув и подставив его по полной, все предусмотрела, чтобы только следствие обвинило его в ее убийстве…

– Да, я видела этот фильм.

– Я тоже видел, – сказал Петр. – Ну такая стерва оказалась! А что известно о характере нашей Ольги?

– Мне, как вы понимаете, мало что удалось о ней узнать. Опять же, со слов домработницы, что она была, по ее словам, «кислой» и очень болезненной женщиной…

– Вот таких как раз и не любят, – вставила Женька и тотчас жестом извинилась, что перебила Реброва.

– Да, так и есть… Оксана считает, что Макс изменял жене, что, скорее всего, Ольга об этом знала и страдала. Возможно, ей было невыносимо находиться дома, где поначалу была счастлива с мужем, где все напоминало ей о нем прежнем, а теперь и о его изменах, и она много времени проводила в салонах красоты, в каких-то больницах, санаториях, болела или делала вид, что болеет. Оксана назвала ее ипохондриком.

– Вот если бы я поговорила с Оксаной, то поняла бы, какая она, – тихо пробормотала Женя. – Это я не в укор тебе, Валера, совсем нет. Просто попыталась бы понять ее душу, понимаешь? Надо же подобраться к самой сути и понять, способна ли она так вот жестоко отомстить мужу, подставить его?

– Женя, ты что, предполагаешь, что эта Ольга, желая отомстить мужу, сама убила первую попавшуюся женщину и подбросила ему в сад? – спросила Тоня.

– Ах да… Там же труп этой женщины… Нет-нет, это совсем уж неправдоподобно. Глупость сморозила.

– Жаль, что имя этой несчастной неизвестно, – вздохнул Петр. – Конечно же, это не случайная жертва. Там все как-то завязано на Максе… Ох, как хорошо, что я не следователь! И не адвокат. Борис снова будет голову ломать, как вытащить Макса…

– А мне нравится загадки разгадывать, – сказала Женя. – Жаль, что у меня нет доступа к вашей волшебной базе, нет тех возможностей, что есть у вас, у следователей или даже у оперативников. Мы, простые люди, ограничены во всем, что касается получения информации. Значит, снова будем действовать самыми простыми методами – общаться с теми, кто может иметь отношение к Максу, его жене, любовнице…

Послышались характерные звуки открываемых дверей, шаги, и вот в кухню бодрой походкой вошел Борис Бронников. В распахнутом черном плаще, румяный, веселый. Его розовое лицо сияло. Видно было, что он счастлив увидеть всю компанию.

– Приветствую! – сказал он с порога, сбрасывая плащ, под которым был темный костюм, белая сорочка с темно-синим галстуком.

Он был так красив и элегантен, что Тоня, не выдержав, сделала ему комплимент:

– Борис Михайлович, выглядите шикарно!

Женя поднялась ему навстречу, приняла плащ, дала поцеловать себя в щеку.

– Наконец-то ты пришел! Руки мыть, и за стол!

Петр тоже поднялся с места, забрал у Жени плащ и унес его, быстро вернулся и кинулся за тарелкой для брата.

– Петр Михайлович, да вот же тарелка и приборы! – улыбнулась Антонина. – Все есть.

– Ну тогда виски принесу из своих запасов! – И он снова ушел, вернулись уже с Борисом.

Борис поздоровался с Ребровым, приобнял его.

– Думаю, уже завтра Макса отпустят.

Все как по команде замерли. Отпустят?!

– Невероятно! – воскликнула Женя. – Столько улик против него, мотив и все такое… Я имею в виду любовницу… Труп в саду… Боря, как тебе это удалось?

– У него есть алиби. Но он только мне признался, что весь день двенадцатого сентября, то есть в тот день, когда пропала его жена, ездил смотреть квартиры, выбирал… Хотел купить квартиру Варваре. Мне пришлось рассказать об этом Луговому, его люди нашли агента по недвижимости, который его и возил по адресам, тот все подтвердил. Съездили даже по двум адресам, поскольку дело очень уж серьезное, хозяева дома были, все подтвердили. Теперь про его квартиру. Казалось бы, в твоей квартире все указывает на то, что там произошло убийство. Спрашивается, почему ты не привел ее в порядок, не смыл кровь? Он поначалу говорил мне, что просто физически не мог притрагиваться ко всему этому… А я вот лично сразу понял – это работало его подсознание. Поскольку он не убивал, поэтому и хотел, чтобы те, кто будет искать Ольгу, обследовали квартиру, необходимо, чтобы эксперты сделали свою работу и по отпечаткам, следам, каким-то невидимым нам уликам нашли убийцу жены. Вот почему он ни к чему не притрагивался.

– Да он элементарно испугался, – вырвалось у Тони.

Борис резко повернулся к ней. Она даже отпрянула, боясь, что он сейчас набросится на нее с упреками, словом, испугалась сказанного.

Однако реакция Бориса была совершенно другой:

– Разумеется! Да и кто бы из нас не испугался, увидев такую картину в своей квартире? Либо там действительно произошло убийство, либо кто-то хорошо это инсценировал, чтобы подставить Макса. Ох… У меня сегодня такое ощущение, словно я хожу по кругу, наворачиваю витки, пытаясь за что-то зацепиться… Но, честное слово, кроме слова «подстава» как-то ничего в голову не приходит.

Женя подогрела плов.

– Боря, успокойся и поешь… Ох… Все равно, какое интересное дело! Вот кому, кому понадобилось все это проворачивать? Это какие же мощные рычаги надо было сдвинуть с места, чтобы захотеть погубить Макса! Мотив – вот что самое интересное в таких делах. Вы только подумайте – мало того, что надо было разлить кровь по квартире и все такое, но еще и подкинуть какой-то совершенно посторонний женский труп в его сад!

– Нет, труп не подкидывали. Убийство этой несчастной женщины произошло в загородном доме Макса, там столько крови… Там есть комната такая, типа кладовки, где хранились одеяла и постель для гостей. Так вот, в комнате этой на пол были навалены матрац, одеяла, пледы, и все было просто залито кровью… Там просто ад, мне Луговой прислал фотографии.

– А можно посмотреть? – спросила, сверкая глазами, Женя.

– Нет, вот Валере отправлю, а ты не смотри. Может, ты забыла, в каком положении находишься? – Борис «включил» заботливого мужа и будущего отца.

И тотчас рассмеялся, понимая, что уж Женьку ничем не испугаешь. К тому же он хоть и переживал за жену и старался оградить ее от всего, что могло бы навредить ей в ее положении, но все равно адекватно относился к ее беременности, не считая это болезнью.

– Женя, ты сама должна решить, нужно ли тебе смотреть на это или нет.

Как же она была благодарна ему за то, что он с пониманием отнесся к ее просьбе. К тому же в присутствии гостей! Пусть знают, как уважительно Борис относится к ней, как понимает ее.

Сначала послышались сигналы пересылаемых на телефон Реброва фотографий, а потом, к Женькиной радости, весело колокольчиками запульсировал и ее телефон – один за другим посыпались снимки!

Она не боялась крови, не боялась покойников, а потому и не удивилась и не испугалась, когда увидела изображение женского трупа, причем с разных ракурсов и даже крупно – шею, практически перекусанную, перерезанную, почти отделенную от головы…

– Это чем же ее? – невольно поморщилась она.

– А мне покажешь? – попросила Тоня, и Женя передала ей свой телефон.

– Мамадарагая… – только и произнесла Антонина.

– Это пила джигли, – сказал Борис. – Погуглите, сами поймете, что это такое. Проволока такая с ручками, этой пилой пользуются хирурги-ортопеды, когда надо отделить конечность. Ну и наши с вами конченые уроды, убийцы…

– Это каким же физически сильным человеком надо быть, чтобы сотворить такое! – сокрушалась Женя. – Вот так взять и напасть на женщину! И теперь как понять, кто был настоящей мишенью – эта женщина или наш Макс?

– Если бы хотели избавиться от Макса, то под елкой лежало бы его тело, – подал голос Петр. Он тихо себе попивал виски, слушая разговор и тоже размышляя. – Не так ли?

– Да, ты прав, Петр, – согласился с ним Борис. – Но сложно себе представить ситуацию, где женщину, причем совершенно случайную, убили лишь для того, чтобы подкинуть в сад для подставы… И ведь как-то ее должны были туда заманить… История с этой дамой кажется мне самой загадочной. Жаль, что пока что неизвестно ее имя. Вообще не представляю себе, как и кто может ее опознать. Москва такая огромная, а люди всегда пропадали… Мужчины, женщины. Меня всегда потрясала фраза: ушел и не вернулся, ушла и не вернулась…

– Вот, пожалуйста, – встрепенулась Тоня, – читаю: «По самым скромным подсчетам, триста – четыреста человек каждый месяц растворяются в многомиллионной столице. Пропал по собственному желанию. Половину из пропавших москвичей разыскивают отнюдь не родственники… За последние пятнадцать лет судьба 2085 москвичей до сих пор остается неизвестной. Если ваш близкий не вернулся домой, звоните…» Такие дела.

– Вот и я о том же, – сказал Борис.

– Валера, а ты чего молчишь? Как поскорее узнать имя этой женщины?

– Если при ней нет ни сумки, ни документов, ни каких-то вещей, деталей, который могли бы помочь, то трудно установить личность погибшей, мы же не волшебники.

– Вот если бы меня допустили к ней, вернее, к ее вещам, я нашла бы какие-нибудь зацепки… – сказала Женя.

– Для начала пусть над ее вещами поколдуют эксперты, – сказал Борис. – Тонечка, твой плов просто божественный!

Женя, услышав это, зажмурилась. Так неожиданно, словно заранее испугавшись фразы, которая точно бы обожгла ее: «А вот Женечка моя готовить не умеет!» Но Борис, к счастью, промолчал и даже не бросил на Женю тот укоризненный взгляд, который она сама себе и придумала.

– Между прочим, – сказал Петр, – я наблюдал за процессом и теперь, думаю, смогу повторить. Хотя не факт, что у меня получится так же вкусно.

У Бориса зазвонил телефон. Он встал из-за стола и вышел из кухни. В холле с кем-то долго разговаривал.

– Что-то мне подсказывает, что это Луговой, – предположил Ребров.

– Может, да, а может, и нет, – ответил ему Петр. – Может, кто-то из его клиентов вляпался в очередную историю, а может, нарисовался новый клиент, которому прямо сейчас, срочно, ночью понадобился адвокат… Знаете, сколько таких историй случается! Ночь – время ошибок.

– Как хорошо вы сказали, Петр, – восхитилась Тоня. – Надо же, как точно: ночь – время ошибок!

– Ночь… Ночью темно, многое не видно или же кто-то хочет спрятать что-то неприглядное, то, что видно днем… Кто-то ночью встретился не с тем человеком, обознался на всю жизнь, кто-то свернул в темноте не на ту дорогу или сбил человека, а кто-то просто напился и распустил руки, избил полицейского… – Женя произносила весь этот бред просто так, чтобы заполнить паузу, дожидаясь возвращения Бориса. И когда он пришел, по его виду она поняла, что новости хорошие.

– Новый клиент или по Максу звонили?

– По Максу. Представляете, пока мы тут гадали, как можно установить личность убитой женщины, Луговой взмахнул волшебной палочкой…

– Борис! – Женя шлепнула его ладошкой по руке. – Не тяни!

– После того как с дачи Макса увезли труп женщины, люди Лугового осмотрели соседние дома, в особенности тот, где проживал тот самый сосед, якобы звонивший в полицию и сообщивший о том, что со стороны дома Шахлевича раздается женский крик…

– В полицию звонили практически одновременно и с одного и того же номера, мужчина, предположительно его сосед по даче, Григорий Семенович, сообщил о криках с дачи Шахлевича, это раз, и, во-вторых, он же сообщил и о том, что у Макса пропала жена. Вот почему выехали к нему на квартиру и устроили там обыск, нашли кровь и все такое…

– Да-да, теперь все понятно, как Луговой оказался у Макса в квартире, я как-то упустил этот момент… – сказал Борис. – Так вот, люди, которые осматривали соседние с Шахлевичами дачи, обратили внимание на припаркованную неподалеку машину, в которой сидел мужчина. Оказалось, что это риелтор и что приехал он в Ивановку по полученной от своей приятельницы геолокации, там у нее была назначена встреча с клиентом, который продавал дом. Луговой спросил у Шахлевича, не собирался ли он продавать дом, не он ли договаривался с этой женщиной, оказалось, что нет. Короче…

– Женщина эта пропала… – догадалась Женя.

– Да. Мужчина, фамилия его Морозов, Матвей Морозов, а женщину зовут Анна Савкина. Морозову пришлось показать фотографию убитой. Он узнал ее, и его реакция была… Короче, он был потрясен. Разрыдался… Так что это точно Анна Савкина. Точнее, Анна Владимировна Савкина.

– Говорю же – дело интересное, необычное! – воскликнула Женька. – Смотрите, как все лихо закручено!

– Но если это не Макс ее позвал в Ивановку, значит, ее тоже заманили! – сказал Ребров.

– Заманили, убили и позвонили Шахлевичу, якобы у него в доме пожар… Вот такая простая подстава, – сказал Борис.

Глава 10

16 сентября 2022 г. Макс Шахлевич

Макс вышел из СИЗО с чувством нереальности происходящего. Он не понимал, почему его отпустили. Да, конечно, у него было алиби на предполагаемый день «преступления», то есть двенадцатое сентября. Но будь следователь более дотошный, он мог бы предположить, что весь этот кровавый спектакль в его квартире устроили раньше. Или позже.

Словом, своим освобождением он точно был обязан Борису Бронникову. Это он каким-то волшебным образом повлиял на Лугового, убедил его в невиновности Макса.

Безусловно, он был рад и теперь стоял, вдыхая прохладный сырой воздух, еще не понимая, как жить дальше. Что делать.

Первым желанием было вернуться домой и принять ванну. Но представляя себе свое возвращение, он с ужасом думал о том, какой он снова застанет свою квартиру, оскверненную, в крови…

Он позвонил домработнице Оксане, спросил, может ли она прямо сейчас отправиться домой и прибраться.

Оксана сказала, что да, разумеется.

– Оксана, там кто-то… Ох, не знаю даже, как сказать… Возможно, там произошла трагедия, может, там случилось что-то страшное с Ольгой, но я не имею к этому никакого отношения. Меня только что выпустили из СИЗО. Понимаешь, да?

Он сбивчиво принялся объяснять ей, в каком состоянии она увидит квартиру, чтобы она не пугалась и просто все вымыла, прибралась. Сказал, что эксперты уже поработали там, что теперь им (он так и сказал «нам с тобой») надо налаживать нормальную жизнь. Добавил, что если она боится и не хочет больше работать у него, то он поймет и найдет другого человека. На что Оксана, которая дорожила своей работой, сказала, что справится и что не собирается увольняться. Он спросил ее, сколько ей понадобится времени, чтобы привести квартиру в порядок. Она сказала – часа три-четыре.

И Макс, вызвав такси, поехал в гостиницу, снял номер и долго отмокал в ванне, после чего спустился в ресторан, пообедал и, вернувшись в номер, лег спать.

Проснулся от сообщения Оксаны: «Все готово. Мне уезжать?»

Он ответил: «Нет, дождись меня, сейчас приеду и заплачу тебе».

Он приехал домой и несколько минут простоял перед дверью в квартиру, терзаемый страхом войти и увидеть все то, что превратило его жизнь в настоящий ад.

И вдруг на него нахлынули другие воспоминания, замелькали другие, еще более ужасные картины увиденного теперь уже в Ивановке! А кто там будет убираться? Если он снова попросит Оксану, то уж после этого она точно не выдержит и сбежит от него. И правильно сделает. Одно дело замыть кровь в одной квартире, но совсем другое – следы кровавой бойни еще и в загородном доме хозяина! Вот и попробуй потом объясни, что ты белый и пушистый. Да у нее сердце разорвется, когда она увидит море крови после того, как убийца практически отрезал несчастной женщине голову пилой джигли. И кто эта женщина? Возможно, уже в скором времени он все узнает. Теперь многое зависит от профессионализма Лугового.

Он позвонил, решив, что Оксана сейчас не в самом хорошем расположении духа, что наверняка напугана и вздрагивает от любых посторонних звуков, а потому ее лучше не травмировать скрежетом отпираемых замков.

Она открыла дверь, и по выражению лица женщины он понял, что она на самом деле встревожена и утомлена. В нос ему ударил запах моющих средств, которыми и производилась уборка.

– Привет, – произнес он, не в силах улыбнуться хотя бы из вежливости.

– Здравствуйте, Максим Иванович. Я все помыла.

И не давая ему возможности произнести слово, добавила:

– Сразу скажу – никогда не поверю, что вы имеете ко всему этому какое-то отношение. И если надо будет, я подтвержу, какой вы хороший и добрый человек, что это не вы убивали.

– А с чего ты решила, что здесь было убийство? – Он с трудом это произнес, челюсти его словно заклинило, свело.

– Я не решила, просто предположила. Сериалы же смотрю – вот точно кто-то постарался, чтобы сотворить эти кровавые декорации. И я не удивлюсь, что все это – дело рук любовника вашей жены.

– Что? – Вот тут и челюсть пришла в норму, и Макса отпустило, словно он услышал невероятно смешную шутку. – Любовник? Хочешь сказать, что у Ольги кто-то был?

– Может, не любовник, а ухажер или поклонник, словом, мужчина, для кого вы являлись соперником, помехой. Я ничего не знаю, никогда не видела ее с другим мужчиной, не слышала, чтобы она разговаривала с мужчинами, короче, я просто предположила, что от вас кто-то хочет избавиться, чтобы вы не мешали… А иначе кто бы мог пожелать вас так подло и жестоко подставить?

– Оксана, ты просто пересмотрела сериалов, точно.

– Но я же не слепая! Я же своими глазами видела и кровь, и какие-то волосы, и следы волочения… Тот, кто все это устроил, не обладал особым умом. Потому что надо знать этот дом, особенности этого дома, чтобы понять, что труп, даже если и взвалить его на подоконник, невозможно будет сбросить незамеченным. Что нужно быть просто идиотом, чтобы вот так взять да и самому подставиться! Там же камеры повсюду, охрана! Какое убийство? Какой труп? Ничего такого не было!

– А кровь? Хочешь сказать, что это была киношная кровь?

– Нет… Вот кровь была настоящая. Я, конечно, не эксперт, но запах и все такое… Брррр…

– Я посмотрю?

Ему было важно осмотреть квартиру, чтобы убедиться в том, что она приняла свой прежний аккуратный вид.

Да, все было в полном порядке. Разве что специфический запах еще не до конца выветрился, хотя были распахнуты почти все окна в квартире.

– Спасибо тебе, Оксаночка. Вот, возьми, – и он протянул ей две купюры по пять тысяч рублей. – Только, пожалуйста, никому ни слова.

– Могли бы и не предупреждать. Я не такая.

Что она хотела сказать этой фразой, оставалось лишь догадываться. «Не такая», значит, не подлая, не предательница, не дура. Вот так.

В какой-то момент между ними установились такие теплые, пусть и кратковременные человеческие отношения, что Макс чуть не расслабился до такой степени, чтобы попросить Оксану прибраться в Ивановке, но вовремя остановился. Машинально даже рот ладонью прикрыл, словно слова сами могли вылететь, как дерзкие, своенравные птицы. И ровно в этот момент он мысленно уже сам растворял в ведре с водой средство для мытья полов, возил тряпкой по склизкой красной жиже…

– Оксана, ты когда в последний раз видела Ольгу?

– Восьмого, в четверг вечером. Меня уже расспрашивали…

– Да?

«Ну, конечно! Ее же следователь допрашивал!»

– И что? Что ты рассказала следователю?

– Да всю правду и рассказала. Что Ольга больная на всю голову была, я имею в виду, постоянно что-то лечила… – Здесь она густо покраснела, поняв, что на автомате оскорбила свою хозяйку в присутствии ее мужа. – Что вы с ней никогда не ругались, не скандалили, не дрались, конечно. Да и виделись-то редко, что каждый обитал в своей комнате. Просто я хотела сказать, что вы не такие люди, чтобы драться там… таким вот грубым образом выяснять отношения. Что вы – культурные люди. Кажется, я даже предположила, что вас подставили. Словом, я ничего плохого ни о вас, Максим Иванович, ни об Ольге не сказала. И не верю я, что ее убили. Думаю, что и в полиции не поверили, иначе мы бы с вами сейчас и не разговаривали, да?

– Да, конечно. Но только она на самом деле пропала. Ты же знаешь ее, Оксана. Вот скажи, она могла бы в течение четырех уже дней не выходить на связь?

– Здесь может быть только два варианта: либо где-то за городом, где нет связи и она не может добраться до населенного пункта, а также не может остановить машину, чтобы попросить у кого-нибудь телефон и позвонить вам, или же… или же она физически не может это сделать… Если она умерла. Вот так. Хотя нет, есть еще один вариант, но он вряд ли вам тоже понравится: ее могут держать в плену. И вот в этом случае ждите тогда требование выкупа. Забыла эту версию подкинуть следователю… Вы же не бедный человек, почему бы вас не потрясти?

Она так легко, естественно это сказала, на миг забыв, что перед ней возможная жертва, что Макс моментально к ней охладел и перестал уже видеть в ней своего человека. К тому же она была все-таки дурой. Иначе вряд ли бы произнесла последнюю фразу.

Он захотел, чтобы она поскорее уже ушла.

– Спасибо вам, Максим Иванович, – сказала она уже на пороге, имея в виду щедрую добавку к зарплате. – Если что – звоните, я все сделаю. Мне как всегда теперь приходить? В понедельник?

– Да. Если что изменится, я тебя предупрежу.

«Все, все, уходи уже!»

Он едва сдержался, чтобы не с силой захлопнуть за ней дверь. Он и сам не мог понять, откуда в нем появилось это неприязненное отношение к Оксане. Ведь еще несколько минут тому назад он, напротив, испытывал к ней теплые чувства! Неужели все дело в том, что он на подсознательном уровне позавидовал ей в том, что у нее-то дома никого не избивали, не убивали, что с ней-то ничего такого криминального не случилось, что сейчас она вернется домой, в свою теплую и чистенькую квартирку, где пахнет, к примеру, выпечкой или супом, и будет жить обычной жизнью добропорядочного человека и что ей не придется трястись от страха, зная, что за ней могут прийти в любую минуту и посадить…

И ведь совсем недавно он сам жил нормальной жизнью, с удовольствием ездил на работу в шикарной машине, и все-то у него получалось, и зарабатывал он хорошо, и обедал и ужинал в ресторанах, и любовница у него была… Но разве он ценил это? Это начинаешь ценить, когда только вляпаешься вот в такую историю…

Варвара. Почему он не поверил ей? Как мог он, откликнувшись на ее звонок, приехать в больницу и наброситься на нее с обвинениями? Почему поначалу ему даже и в голову не пришло, что она говорит правду, он не допустил этого! А ведь она реально пострадала. Хотя… Что же тут удивительного, когда Макс нашел на полу дома ее зуб? И ведь сразу же предположил, что это ее зуб. Почему? Или все было не так? Вот он взял зуб, положил в карман и, только когда приехал в больницу и увидел Варвару (без зуба!), понял, кому он принадлежит.

Мысли путались в его голове. История с зубом пугала его. Он так и не смог ответить себе на вопрос, когда точно понял, что зуб принадлежит Варваре. Быть может, застав картину погрома в квартире, он просто на каком-то бессознательном уровне сложил для себя ход событий?

Память услужливо напомнила ему угрозы Вари в адрес Ольги, а тут эти рыжие волосы (волосы Вари!), зуб… Он, вероятно, так четко представил себе сцену драки между женой и любовницей и степень злости женщины, у которой вырвали волосы и выбили зуб, что решил, что только сильная и проворная Варя и могла убить Ольгу. И словно в подтверждение этого был звонок от Вари, живой и относительно здоровой. Она-то никуда не исчезла. Пропала Ольга и до сих пор не дает о себе знать.

Но если Ольгу убили, то как могли избавиться от трупа? Бронников прав, труп может оставаться где-то в доме. Где-то совсем рядом. И если прошло уже четыре дня с тех пор, как ее нет, то труп должен пахнуть. И если бы даже, к примеру, он каким-то совершенно невозможным образом оказался, скажем, в соседней квартире или на другом этаже, то жильцы бы это заметили. Если даже в квартирах подолгу не бывает хозяев, то есть люди, которые там убираются, это точно. Никто из хозяев не моет полы и не чистит свой унитаз. Не те это люди. Даже если убийца подкупил кого-то из домработниц и подложил труп соседям…

Уф… Чертовщина какая-то! Полный бред! Нет в подъезде трупа. Но тогда где он? И сбросить его из окна тоже не могли, там повсюду установлены камеры, и они наверняка все проверены, записи просмотрены. Надо, кстати, спросить будет у Бронникова, не засветился ли кто посторонний 12 сентября, в день предполагаемого преступления.

Макс обошел квартиру и остался доволен. По комнатам гулял свежий воздух. Даже запахи химии выветрились. Все было как всегда.

Он должен постараться заставить себя не думать о произошедшем. Ольга наверняка жива и просто спряталась где-то, зализывает раны. Он так и представил ее себе, но только в облике лисицы с глазами жены, которая сидит себе в лесу под деревом и зализывает кровавые раны на лапах…

Как дела на работе? Готов ли он сейчас вернуться к своим обязанностям? И не будет ли это проявлением цинизма? Но, с другой стороны, если даже в компании и знают о том, что случилось и что он был задержан, его появление на работе и активная деятельность как раз окажет положительное действие – все поймут, что он, во-первых, свободен, во-вторых, в его жизни не произошло ничего такого страшного, чтобы он отошел от дел.

Возвращение на работу, что немаловажно, будет и для него самого своеобразной терапией, большим шагом к возвращению к нормальной жизни. А на вопросы коллег, как у него дела и правда ли, что у него пропала жена, он скажет, что она никуда и не исчезала, что просто уехала к родственникам. Вот как-то так.

Сказать, что ему легко дался разговор с бухгалтером, было бы неправдой. Он и сам понял, что его состояние выдало дрожание голоса, но что поделать – он уже позвонил!

К счастью, бухгалтер, женщина понятливая и тактичная, не стала задавать никаких вопросов, лишь коротко проинформировала его о состоянии дел, о работе отделов. Пока все шло нормально. Но все же спросила, состоится ли завтра его встреча с потенциальным инвестором. Вот черт! Чуть не забыл ведь! Хотя второй звонок он собирался сделать своей секретарше. А она точно бы напомнила.

Завтра, 17 сентября, у него была запланирована встреча с крупным предпринимателем, который собирался вложиться в их компанию. Бизнесмена звали Николай Петрович Пожаров. Сначала был его звонок в компанию, что сразу же выдало его интерес как инвестора, потом состоялась их встреча с Максом в колл-центре, где переговоры закончились практически положительно, однако Пожаров, следуя своей тактике и опыту (по его же словам), предпочел взять неделю на то, чтобы все обдумать, и предложил встретиться семнадцатого числа в ресторане «Доктор Живаго» на Моховой.

Пожаров в последнем телефонном разговоре, предлагая этот ресторан, сказал что-то о черемуховых варениках и намекнул, что будет с женой. Подразумевалось, что и Макс тоже должен прийти с супругой. Что ж, подумал он тогда, вареники так вареники… Он понятия не имел, какие на вкус могут быть вареники с черемухой, поскольку сам предпочитал с вишней. Теперь же ему было вообще не до вкуса вареников: где взять жену?

Варя. Только она могла бы заменить Ольгу. Но как быть с ее разбитым лицом?

Он собрался и поехал в больницу.

И каково же было его удивление, когда он, войдя в палату, увидел Варвару без единого пятнышка на лице!

Он просто онемел.

– Хороший тональник плюс пудра, – сказала она, поджав губы. Конечно, она обижалась.

Подбирая ей квартиру, он планировал записать ее на свое имя. Но по дороге, все хорошенько взвесив, решил, что, только оформив ее на Варвару, сможет вымолить у нее прощение и уговорить пойти с ним на встречу с инвестором.

– Выйдем? Поговорить надо.

Сначала он, не вытерпев, спросил, откуда у нее крем и пудра. На что получил удивительный ответ:

– Есть еще настоящие мужчины на этом свете.

Что это значило? Кто еще появился на ее горизонте? Какой еще мужчина?

– Луговой приезжал рано утром, оставил мне деньги. Медсестра сходила и купила все необходимое. Но ты не думай. Я ему все верну. Просто я, видать, выглядела так страшно, что он испугался.

– Он клеился к тебе? – Макс был потрясен.

– Просто пожалел меня. И, что самое главное, он поверил, что на меня напали. Вот и все.

Макс понял, что все это Луговой сделал исключительно из-за связи Лугового с Бронниковым. Возможно, адвокат дал ему денег. Или, что маловероятно, Луговой просто на самом деле поступил по-человечески, сжалился над Варварой. Или она ему понравилась как женщина? Макс понял бы это, если бы не ужасный вид девушки. Ну да ладно, не об этом ему надо сейчас думать.

– У меня к тебе дело.

– На миллион?

– Больше.

И он изложил ей свою просьбу.

– Ты что, Макс, спятил? Вот с таким лицом – и в ресторан на важную деловую встречу? А что, если твой инвестор разглядит под слоем пудры мои синяки? Ты сразу признаешься ему, что избиваешь свою жену, или как? Да я же тебе могу только все испортить!

– Ты все мастерски замазала. Ничего не видно.

– Но если он, как ты говоришь, придет со своей женой, что, если она увидит? Она – женщина, более внимательна. Наверняка будет меня разглядывать. К тому же мои волосы!

– Мы купим тебе какую-нибудь кокетливую шляпку с сеточкой… Варя, ну прошу тебя, соглашайся. Это очень важная для меня встреча.

Он собирался было уже выложить ей свой козырь про намерение купить ей квартиру, как вдруг она улыбнулась сквозь слезы и согласилась!

– Ладно, Макс, я согласна. У тебя и без того неприятности. Я же все-таки люблю тебя, хоть ты в этом и сомневаешься.

– Ты на самом деле простила меня?

– Конечно. Постой… А зуб?

– Заедем к моему стоматологу, он сделает тебе временный зуб, как бы на один вечер. Мне так уже делали, когда я сломал зуб… я тебе рассказывал.

– Да-да, я знаю, это временные протезы. Их используют во время протезирования зубов, чтобы люди не пугали полным их отсутствием во время протезирования. У меня у подруги был такой случай. Хорошо. Договорились.

– Надеюсь, тебя отпустят?

– Без проблем. Меня, кстати говоря, завтра и собирались отпустить. Но раз такое дело, попрошу, чтобы оформили сегодня. Ну а ты уж поблагодари врача.

– Варя – ты просто ангел! Спасибо тебе, моя дорогая!

Вот снова возникла ситуация, когда он мог бы сказать ей про квартиру, но и на этот раз промолчал. Пусть сначала завтра все пройдет успешно, потом он ее и обрадует.

И тут его снова накрыло. Ольга. Что с ней? И как он может вот так планировать какие-то свои дела, когда ее нет? Что, если в самом скором времени обнаружат ее труп? Что будет тогда с ними со всеми? С ним, с Варей? Если его посадят, поверив в его виновность, то кто поможет ему, как не Варя?

– Послушай, у меня к тебе еще одна просьба. – Он решил быть с ней откровенным. – Если вдруг меня посадят и надо будет доплатить адвокату, я передам тебе карту, чтобы ты могла с ним расплати�

Скачать книгу

Глава 1

15 сентября 2022 г.

Городская клиническая больница им. В.В.

«Ей бы в кино сниматься», – подумала Верочка, впервые увидев ее, восхитившись и ужаснувшись одновременно.

«И его тоже взяли бы без экзаменов в театр или кино», – решила Верочка.

Верочка прибавила ходу, спустилась на несколько ступенек вниз и, прижавшись к стене, затихла.

– Ты не сделаешь этого, – говорил мужчина взволнованным шепотом.

– Варя!

– Да ты сбрендила! С какой стати?!

И она снова заплакала.

Глава 2

15 сентября 2022 г. Дом Бронниковых

– Тонечка! Господи, как же я рада тебя видеть!

– Сюрприз получился!

И каким потрясением для нее стало исчезновение Бориса. Вернувшись из Калины домой, она нашла Петра, родного брата Бориса, совершенно опустившимся и потерянным – Борис пропал. Или погиб? Как же долго она находилась в неведении, как страдала и как жалела, что уехала в Калину вместо того, чтобы провести эти медовые дни после свадьбы с мужем. Петр, видя ее страдания, уговорил поехать вместе с ним во Францию, где у него был дом и где с Женей начали происходить поистине фантастические события…[1] И так много всего произошло! Но, к счастью, все закончилось благополучно: вернулся Борис, дом стараниями Жени и помощницы Галины Петровны зажил своей прежней уютной жизнью, закончилось строительство примыкавшего к нему зимнего сада, и только Петр все никак не мог успокоиться и каждый день извинялся перед беременной Женей за свой «парижский косяк».

– Кто дома? – живо поинтересовалась Антонина, давно уже ставшая в этом доме своей. – Надо поговорить.

– Очередное его извинение? – засмеялась Тоня.

– Ну да! Кофе?

– Я не против.

– Так что у тебя случилось?

– Сначала подарки, – и Тоня, войдя на кухню, принялась доставать из пакетов банки, свертки.

– Я поняла, это подарки из Калины! От Леночки? Я же вижу – земляничное варенье!

– Яблоки и много чего еще…

– Как у нее дела? Все в порядке?

– Да. Она счастлива со своим учителем… Они оба передают тебе огромный привет!

– Так, а это что?

Женя развернула большой сверток. Книга рецептов!

– Это «Чадейка», помнишь, я тебе говорила? Там ты найдешь прекрасные рецепты выпечки!

– Начни с самого, на мой взгляд, простого – с венецианского пирога!

– Да, конечно, как скажешь! Так что у тебя случилось?

И Женя, ловко минуя тему пирогов и выпечки в принципе, принялась хлопотать вокруг кофемашины.

– Куда собралась, признавайся! – Женя окинула взглядом платье и жестом показала, что она в восхищении.

– Тоня! Да просто бы отдыхала в свое удовольствие, и все!

– Адреналина.

– Да я за любой кипиш, кроме голодовки! – засмеялась Тоня.

– Платье… Понимаешь, праздника хотелось, вот и нарядилась.

– А мы подберем тебе что-нибудь подемократичнее, покомфортнее и поудобнее.

– У нас все в порядке! – И Женя залилась счастливым смехом.

Глава 3

12–15 сентября 2022 г.

Квартира Макса Шахлевича

Цинично, конечно, но что поделаешь, если ассоциации возникают сами собой?

– Как же я тебя ненавижу! Не-на-ви-жу! – Она бросилась к нему с кулаками.

Так что же делать? С чего начать? Жаль, Ольги нет, она бы здесь быстренько навела порядок.

Глава 4

15 сентября 2022 г.

– Я отправил тебе пятнадцать снимков, посмотри, – проговорил Петр быстро и тотчас отключился.

– Да, ты прав, – кротко ответил Петр и отключился.

Борис вздохнул: ну вот, обиделся.

– Суд мы выиграли, – скромно заметил Борис.

– Домой. На сегодня достаточно.

– Колоновидных, – тихо поправила ее Тоня.

– Да, колоновидных. Они невысокие и будут все усыпаны ягодами!

– Да, конечно, заедем! В сад крупномеров за маленькими вишнями! – У Бориса явно было хорошее настроение.

– Да я его и не вижу… Ты же знаешь, он словно боится меня…

– Не то слово! – хохотнул Борис. – Конечно, боится!

– Надо подумать, – шутливым тоном, играя в серьезность, сказала Тоня.

Заглянувший к ним Борис, услышав последнюю фразу, улыбнулся:

– Да я в восхищении! – покраснела Тоня. – Сама обожаю Роми Шнайдер…

Клиент, решила Женя, провожая взглядом мужа, четким шагом направляющегося к двери.

– Ну вот и все, посмотрел свою обожаемую Роми Шнайдер!

– У него работа такая.

Он вернулся через пару минут. Взволнованный.

– Помнишь, я рассказывал тебе как-то про одного своего знакомого, Макса Шахлевича?

– Да, это он.

– И?!

– Потом расскажешь?

Борис вздохнул, развел руками, как бы удивляясь тому, о чем подумал, и, махнув рукой, скрылся за дверью.

– Умираю от любопытства… Вот что случилось с Максом? Что-то, видать, серьезное…

– Если Борис сказал про охоту, про то, что Макс ни одного животного не убил…

– Я тоже заметила. Конечно, он произнес это не случайно. Думаешь, Макс убил кого-то?

Глава 5

15 сентября 2022 г. Ивановка

– Полиция!

– Кто? – сиплым голосом спросил Макс и прокашлялся. – Я только что приехал. Вот. Как раз хотел позвонить вам.

– Мне? Вы серьезно? – он усмехнулся.

– Я имею в виду полицию. Я хотел позвонить и рассказать, что со мной произошло.

– И что же? Зарезали женщину, как поросенка, и решили в этом признаться?

– Что вы сказали? Зарезал? Вы что, издеваетесь?

– Откуда ввв-в-ы узнали? – спросил он, заикаясь. – К-к-кто вам п-п-п-позвонил?

– Разберемся.

Господи, и что только лезет в голову! Может, он сходит с ума?!

– Вам знакома эта женщина? – спросил Макса следователь.

– Ей что, голову отрезали? – удивился он. – Но зачем?

– Это вы меня спрашиваете? Я повторяю свой вопрос: вам знакома эта женщина?

Вот! Наконец-то он произнес это важное слово, которое раньше почему-то не мог вспомнить. Пожар!

– Пилжигли.

– Что, что он сказал? – спросил, не разобрав это слово, Макс. – Что такое пилжигли?

Луговой отпрянул от него, столкнувшись со стоящим позади него полицейским и чуть не свалив его на тую.

– Извините… – Макс достал из кармана носовой платок и вытер рот.

– Я могу позвонить своему адвокату?

Глава 6

15 сентября 2022 г. Ребров

– Слушаю, Борис Михайлович.

– Я все сделаю, – пообещал Ребров.

– Спасибо, Валера.

– Приветствую. Ребров, – Валерий протянул ему руку.

Луговой привстал и ответил на рукопожатие.

– Павел. Тыквенный суп, рекомендую, – сказал он.

– Не люблю тыкву.

– А вы попробуйте.

– Жена… Этого я не знал.

– И что ты думаешь? – Ребров и сам не заметил, как перешел на «ты».

– Вот я и говорю – либо он сошел с ума и убил двух женщин, либо его подставили.

– А что с алиби Шахлевича?

– Или же он просто в шоке.

– Может быть. Ладно, будем работать. Борис Михайлович уже у нас, беседует с Шахлевичем.

– Может, я чем помогу?

– Он кто вообще, этот Макс?

– Я понял.

– Понимаю – не густо. Но ты начни, может, нароешь чего, – Луговой развел руками. – Пока только это.

– Спасибо. Будем на связи.

– Конечно.

– Тогда до встречи!

И хотя информации было на самом деле очень мало, надо было с чего-то начинать. До десяти вечера еще долго.

Женя, Тоня, Борис, Петр! Какая компания соберется! Конечно, он приедет!

– Валерий Николаевич, если вам понадобится убрать квартиру, обращайтесь, вам все сделают бесплатно!

Для разговора с Валерием она вышла на улицу, достала сигареты и закурила.

– Меня предупредили о вас. Что вас интересует?

И, не получив ответа, продолжила:

– Значит, у них есть домработница.

Ребров пригласил ее в машину.

– Скажите, Оксана, когда вы в последний раз видели свою хозяйку?

– Что-нибудь случилось? – Она даже слегка поморщилась, словно от боли. И ее вопрос повис в воздухе.

– Так когда? – повторил свой вопрос Валерий.

– Она пропала.

– Да? Когда?

– Двенадцатого. Оксана, что вы можете рассказать об этой семье? Какие отношения были между Максом и Ольгой?

– Как это?

– Быть может, они ругались?

– Хорошо, Макса вы видели редко. А Ольга? Чем она занималась целыми днями? И вообще, какая она?

– Быть может, вы случайно слышали ее телефонные разговоры? С кем и о чем она говорила?

– Вам что-нибудь известно?

Валерий быстро съел бутерброд с сыром, допил кофе и даже вышел из машины, чтобы выкурить сигарету.

Луговой, притормозив рядом с машиной Реброва, вышел и пожал ему руку.

– Давно здесь?

– Да нет… Недавно.

– Все-таки убийство?

– Да там кровищи полно… Наши эксперты уже проверили – это кровь Ольги Шахлевич.

– Так быстро? – удивился Ребров.

– У меня тоже кое-что есть… – И Ребров рассказал Луговому о разговоре с домработницей Шахлевичей.

– Представь себе, я тоже такого же мнения! Ладно, мы пришли…

Они поднялись на лифте на третий этаж, прошли по мраморному коридору до двери в квартиру.

Реброву захотелось снять ботинки, но он подумал, что от носков (хоть он и надел утром чистые) будет пахнуть.

– Идем, это здесь…

– Паспорт Ольги нашли? – спросил Ребров.

– Так вот почему я так и не нашел ее в базе…

– У Макса есть или была любовница, ее зовут Варвара… Но это не точно…

– А когда он видел последний раз свою любовницу?

– И где же ты будешь ее искать?

– Вопрос. Шахлевич утверждает, что не знает ее.

– Ты покажешь ее фото Варваре?

– Но если так, то почему же тогда сам Макс утверждает, что она пропала?

– Знать бы…

– Разберемся.

– Хорошо. Тогда поступим так: я еду в клинику навестить Утешину, а ты куда сейчас, домой?

– Вот и отлично. Тогда – на связи.

– Ты поезжай к нам, там и встретимся, – сказал Борис. – Женя с Тоней тебя уже заждались. А я позже буду.

Что ж, Ребров сделает все, чтобы помочь ему во всем разобраться.

Он включил музыку и весь путь напевал себе под нос.

Глава 7

15 сентября 2022 г.

Городская клиническая больница им. В.В.

Варвара отшвырнула от себя зеркальце, одолженное ей медсестрой.

– Может, все-таки выключите свет? – жалобно попросила ее соседка по палате. Забинтованная страдалица.

– Варвара Утешина? – спросил мужчина, поднимаясь ей навстречу.

– Да, это я. А вы? Вы кто? – Она даже закрыла глаза от ужаса.

– Меня зовут Павел Семенович Луговой. Я следователь. Мне надо с вами поговорить.

– Да? Интересно, о чем же? – нервно гоготнула она.

– Вы знакомы с Максимом Шахлевичем?

– Расскажите, где вы были двенадцатого сентября и что делали.

– Да ничего я не делала. Дома была.

– И кто это может подтвердить?

– Никто. Я одна живу.

– А что с вами случилось?

– Но тогда расскажите, что случилось с вами. Кто вас так? – Следователь жестом показал на ее разбитое лицо.

Варя осторожно обняла свою голову ладонями и вздохнула.

Она всхлипнула, вспоминая весь этот ужас.

1 Об этом читайте в романе А. Даниловой «Во всем виноваты кувшинки».

Скачать книгу

Мелодия убийства бесплатное чтение

Анна Данилова Мелодия убийства

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Анна Данилова
Мелодия убийства