Иран. Полная история страны бесплатное чтение

Хусейн Азади
Полная история страны

© Х. Азади, текст, 2023

© А. Джафарова, перевод, 2023

© ООО «Издательство АСТ», 2023

* * *

Ключевые даты истории Ирана

Около 843 г. до н. э. – упоминание области Парсуа в надписи ассирийского царя Салманасара III

Около 700 г. до н. э. – основание Мидийского государства.

705–330 до н. э. – правление династии Ахеменидов.

Конец VII в. – первая половина VI в. до н. э. – основание зороастризма.

Около 559–530 до н. э. – правление Кира II Великого, основателя Персидской империи.

Около 522–486 до н. э. – правление Дария I Великого, завоевателя и реформатора, при котором Персидская империя вступила в период расцвета.

499–449 до н. э. – греко-персидские войны.

490 г. до н. э. – Марафонская битва.

334–330 до н. э. – персидская кампания Александра Македонского, провозгласившего себя «великим царем Македонии и Персии».

323 г. до н. э. – смерть Александра Македонского и первый раздел сатрапий.

323–281 до н. э. – войны военачальников Александра Македонского за раздел завоеванных им территорий.

312–281 до н. э. – завоевательные походы Селевка I, основателя династии Селевкидов, правившей до 64 г. до н. э.

238–129 до н. э. – селевкидо-парфянские войны.

223–187 до н. э. – правление Антиоха III Великого, при котором государство Селевкидов достигло наивысшего расцвета.

129 г. до н. э. – парфянский царь Фраат (Фархат) II покоряет государство Селевкидов.

123–87 до н. э. – правление парфянского царя Митридата II Великого, расцвет Парфянского царства.

87–224 – упадок Парфянского царства и возвышение Рима.

224 – Ардашир I Папакан основывает Царство иранцев (также известное как Государство Сасанидов).

Середина III в. – возникновение манихейства.

499–531 – расцвет Иранского царства.

531–579 – правление царя-реформатора Хосрова I Ануширвана.

642–651 – завоевание Ирана арабами, сопровождавшееся распространением ислама.

661 – убийство Али ибн Абу Талиба, четвертого праведного халифа и первого имама шиитов.

816–837 – антиарабское восстание под руководством Бабека (Папака) в Западном Иране и Азербайджане.

1040–1055 – завоевание Ирана сельджуками.

1072–1092 – правление Малик-шаха I, при котором Сельджукидская империя достигла своего расцвета.

1118–1153 – правление сына Малик-шаха Ахмада Санджара, последнего султана Сельджукидской империи.

1220–1256 – завоевательные походы монголов, закончившиеся переходом Ирана под их власть.

1381–1393 – завоевание Ирана войсками Тимура.

1405 – смерть Тимура, смута в Иране.

1467 – Западный Иран переходит под власть Узун-Хасана, предводителя огузского племенного союза Ак-Коюнлу.

1500 – Изгнание Тимуридов.

1501 – шейх Исмаил I создает Сефевидское государство и провозглашает себя шахом Ирана; государственной религией становится иснаашаритское^[1] направление шиитского ислама.

1514 – начало османо-иранского противоборства.

1588–1629 – правление шаха Аббаса I Великого, при котором Сефевидское государство достигло своего расцвета.

1722 – падение династии Сефевидов под натиском предводителя афганского племенного союза гильзаев Мир-Махмуда.

1729 – Надир-шах изгоняет афганцев.

1763 – Мухаммед Карим-хан Зенд становится правителем Ирана и основывает династию Зендов.

1796 – Ага Мухаммед Каджар свергает династию Зенд и основывает династию Каджар.

1804–1813 и 1826–1828 – Русско-иранские войны.

1856–1857 – Англо-иранская война.

1905–1911 – Конституционная (буржуазно-демократическая) революция.

1925 – низложение Ахмад-шаха Каджара, новым шахиншахом Ирана становится Реза-хан, основатель династии Пехлеви.

1941 – СССР и Великобритания вводят свои войска в Иран, Реза-хан Пехлеви отрекается от престола в пользу своего сына Мухаммеда Резы.

1963 – начало «Белой революции», комплекса политических и социально-экономических реформ, проводившихся шахом Мухаммедом Резой Пехлеви.

1979 – свержение шаха Мухаммеда Резы Пехлеви в ходе исламской революции. Новое правительство – Исламский революционный совет – возглавляет аятолла^[2] Хомейни в должности рахбара (высшего руководителя Ирана).

1980–1988 – война между Ираком и Ираном.

1989 – преемником умершего аятоллы Хомейни становится аятолла Хаменеи.

2021 – президентом Исламской Республики Иран избран сейид^[3] Ибрахим Раиси.

Топ-25. Самые знаменитые персонажи иранской истории

АББАС I ВЕЛИКИЙ (1571–1629) – шах из династии Сефевидов, правивший в 1588–1629 годах и считающийся одним из величайших правителей в иранской истории.

АБУ ХАМИД АЛЬ-ГАЗАЛИ (Абу Хамид Мухаммед ибн Мухаммед аль-Газали ат-Туси; 1058–1111) – выдающийся исламский богослов, один из основателей суфизма^[4].

АВИЦЕННА, ОН ЖЕ – ИБН СИНА (Абу Али Хоссейн Бен Абдала Бен Сина; 980–1037) – один из наиболее известных врачей древности, автор энциклопедического «Канона врачебной науки».

АЛИ-НАКИ ВАЗИРИ (1886–1979) – выдающийся композитор, один из основоположников современной иранской музыки.

АЛЬ-ФАРАБИ (Абу Наср Мухаммед ибн Мухаммед аль-Фараби; около 871 – около 951) – один из наиболее выдающихся представителей средневековой восточной философии, математик и теоретик музыки, автор «Книги о постоянстве движения вселенной», «Трактата о сущности души», «Большой книги о музыке» и ряда других трудов.

ДАРИЙ I ВЕЛИКИЙ (550–486 до н. э.) – царь из династии Ахеменидов, правивший в 522–486 годах до н. э., завоеватель и реформатор.

ДЕХХОДА, АЛИ АКБАР (1879–1959) – выдающийся лингвист, автор наиболее полного словаря персидского языка, включающего около миллиона слов.

КАМАЛЬ ОЛЬ МОЛЬК (Мухаммед Гаффари; 1847–1940) – выдающийся иранский художник, главный придворный художник шаха Насир ад-Дина, основоположник реализма в иранской живописи.

КИАРОСТАМИ, АББАС (1940–2016) – выдающийся кинорежиссер, сценарист и продюсер, обладатель множества кинематографических наград.

КИР II ВЕЛИКИЙ (около 593–530 до н. э.) – царь из династии Ахеменидов, основатель династии и Персидской империи, правивший в 559–530 годах до н. э.

НИЗАМИ ГЯНДЖЕВИ (Абу Мухаммед Ильяс ибн Юсуф; около 1141 – около 1209) – один из наиболее выдающихся поэтов средневекового Востока, классик персидской поэзии, основоположник реализма в персидской литературе, автор эпических поэм «Семь красавиц», «Хосров и Ширин» и «Искандер-наме».

ОМАР ХАЙЯМ (Гияс-ад-Дин Абу-ль-Фатх Омар ибн Ибрахим Хайям Нишапури; 1048–1131) – математик, астроном и поэт, прославившийся своими философскими четверостишиями-рубаи.

РАИС-АЛИ ДЕЛВАРИ (1882–1915) – борец за независимость Ирана, возглавивший антибританское народное восстание 1915 года.

РУДАКИ (Абу Абдалла Джафар Бен Мухаммед; 860–941) – выдающийся поэт, основоположник литературы на фарси (новоперсидском языке).

РУМИ (Джалал ад-Дин Мухаммед Руми; 1207–1273) – выдающийся поэт и богослов, автор эпико-дидактической поэмы «Маснави» («Двустишия»).

СААДИ (Абу Мухаммед Муслих ад-Дин ибн Абд Аллах Саади Ширази; около 1210 – около 1292) – выдающийся поэт и мыслитель, классик иранской литературы, автор известной поэмы «Бустан».

САИБ ТЕБРИЗИ (Мирза Мухаммед Али Саиб Тебризи; 1601–1677) – выдающийся лирический поэт, автор поэмы «Кандахар-наме» и множества газелей^[5], как лирического, так и философского содержания.

ДАНЕШВАР, СИМИН (1921–2012) – выдающаяся писательница, первая иранка, создавшая роман на персидском языке, автор бестселлера «Плач по Сиявушу», переведенного на семнадцать языков.

СУЛЕЙМАНИ, КАСЕМ (1957–2020) – выдающийся военный деятель, командовавший спецподразделением «Аль-Кудс» в составе Корпуса Стражей Исламской революции, в задачу которого входит проведение спецопераций за пределами Ирана; погиб в результате авиаудара ВВС США.

ФИРДОУСИ (Хаким Абулькасим Фирдоуси Туси; 940–1020) – выдающийся поэт, классик персидской литературы, автор эпической поэмы «Шах-наме» («Книга царей»).

ХЕСАБИ, МАХМУД (1903–1992) – выдающийся ученый, именуемый «отцом иранской физики», один из основателей Тегеранского университета (1971).

ХОМЕЙНИ, РУХОЛЛА (Сейид Рухолла Мостафави Мусави Хомейни; 1902–1989) – выдающийся религиозный и политический деятель, лидер Исламской революции 1979 года, рахбар Ирана в 1979–1989 годах.

ШАХРИЯР, МУХАММЕД ХУСЕЙН (1906–1988) – выдающийся лирический поэт, писавший на азербайджанском и персидском языках.

ЭБАДИ, ШИРИН (р.1947) – иранская правозащитница, лауреат Нобелевской премии мира (2003) «За вклад в развитие демократии и борьбу за права человека, особенно женщин и детей в Иране».

ЭТЕСАМИ, ПАРВИН (1907–1941) – выдающаяся поэтесса, следовавшая традициям классической персидской поэзии.

Предисловие. Благородные богатыри

Историю Ирана (обратите внимание – Ирана, а не Персии, это очень важно!) принято отсчитывать с середины IX века до н. э., с первого дошедшего до нас упоминания о стране Парсуа в одной из надписей ассирийского царя Салманасара III. Историки невероятно благодарны древним правителям, которые придумали высекать на камнях информацию о своих достижениях – военных походах или грандиозных строительствах. Ведь зачастую эти надписи являются для нас единственным источником сведений о давно прошедших временах.

Ассирийские надписи сообщают не только о существовании страны Парсуа, но и о том, что она находилась южнее озера Урмия^[6]. При упоминании о Парсуа на ум сразу же приходит иранская провинция Фарс, которую принято считать колыбелью иранской нации. Однако это не совсем верно, ведь корни иранцев теряются где-то в Средней Азии, и где именно, мы вряд ли сумеем узнать, потому что кочевники не вели летописей и не высекали надписей на стелах. У них были другие, более важные занятия. Правильнее будет назвать Фарс «колыбелью иранской государственности», ведь именно отсюда берет начало великая держава Ахеменидов, границы которой простирались от Инда до Эгейского моря и от Закавказья до современного Асуана.

В переводе с языка древних предков иранцев, пришедших на Иранское нагорье из среднеазиатских степей, «парс» означает «богатырь». От группы племен гордое название перешло к местности и дошло до нас, лишь слегка изменившись во времена арабского владычества, поскольку в языке завоевателей не было буквы «п». От этого произошло некоторое несоответствие в названиях страны и ее языка у жителей Запада. Страну, с подачи древних греков, называли «Персией», а ее язык – «фарси». Так продолжалось до 1935 года, когда шах Реза Пехлеви потребовал от иностранных государств использовать в официальных документах название «Иран», в переводе означающее «страна ариев» или «страна благородных». Это название более точное, поскольку в Древнем Иране, кроме парсов, жили и другие племена арийской группы индоевропейской языковой семьи, пришедшие на Иранское нагорье из Средней Азии во II тысячелетии до нашей эры и расселившиеся на территории древнего государства Элам.

Элам упомянут во многих шумеро-аккадских источниках. В свое время это было сильное государство, но в I тысячелетии до нашей эры Элам стал приходить в упадок, а в середине VII века до нашей эры был окончательно сокрушен ассирийцами. К иранской истории Элам имеет такое же отношение, как и соседская курица к нашей похлебке^[7], поэтому мы не станем уделять ему внимания. Некоторые историки поддаются соблазну и начинают искать «мосты» между Эламом и ахеменидской державой ради того, чтобы добавить к иранской истории еще полторы тысячи лет. С помощью разных уловок можно дойти и до сотворения мира, но с научной точки зрения такие попытки выглядят смешно, да и сама иранская история не нуждается в искусственном увеличении своего возраста, он у нее и без того весьма почтенный.

Пора начинать. Волшебный ковер повествования переносит нас на двадцать восемь столетий назад, в тот благословенный день, когда правитель Дейок основал Мидийское царство…

Глава первая. Держава Ахеменидов

Мидийское царство

Мидийское царство включало в себя значительную часть земель, на которых уже жили иранцы, и, кроме того, мидяне были их близкими родственниками, соседями по Средней Азии. Правда, есть мнение, что мидяне могли прийти на Иранское нагорье не прямиком из родных степей, а через Северный Кавказ, но это не отменяет родства между ними и иранцами.

«Жил в Мидии некий мудрец по имени Дейок, сын Фраорта, – пишет в своей “Истории” Геродот Галикарнасский, живший в V веке до нашей эры, тот самый, кого впоследствии назовут “отцом истории”. – Оный Дейок стремился стать царем и сумел добиться желаемого… Соплеменники избрали его судьей… и он заслужил у них почет, как единственно праведный судья… которому одному могли доверять люди». Свой авторитет Дейок использовал для того, чтобы убедить мидян избрать его царем. В детали этого процесса Геродот особо не вдается, да нам они и не очень-то важны. Важно то, что Дейок стал царем, построил себе дворец-крепость, установил свои порядки и царствовал над всеми мидийскими племенами, в числе которых Геродот называет аризантов, будиев, бусов, паретакенов, магов и струхатов. Особого внимания из перечисленных заслуживают маги, название которых, с легкой руки греков, стало нарицательным для обозначения волшебников. С распространением зороастризма, о котором вскоре пойдет речь, маги стали жрецами и играли важную роль в политической жизни древнего иранского государства в качестве оплота веры и царской власти.

Мидийское царство на рубеже VII и VI веков до н. э.

Надо понимать, что ни один человек, насколько бы талантлив он ни был, не может объединить то, что не готово объединяться. Разумеется, Дейок всего лишь завершил давно начавшийся процесс объединения мидийских племен. К сожалению, до нас не дошли письменные документы Мидийского царства, и мы можем судить о нем лишь по ассирийским, вавилонским и древнеиранским текстам. Сочинения античных авторов вторичны, поскольку они не были современниками описываемых событий, а всего лишь фиксировали те версии, которые казались им наиболее достоверными.

Далее Геродот сообщает, что сын Дейока по имени Фраорт, придя к власти, первым делом завоевал персов, затем стал покорять один народ за другим, и наконец выступил в поход на ассирийцев, который оказался для него фатальным – погиб и сам Фраорт, и бо`льшая часть его войска.

В аккадских записях Фраорт именуется Каштарити, а в древнеиранских – Хшатрита. В правление этого царя (678–625 до н. э.) произошло возвышение Мидии. Подчинив себе ряд мелких соседних правителей, мидяне на рубеже сороковых и тридцатых годов VII века до н. э. завоевали крупное государство Урарту^[8], пришедшее в упадок в результате междо– усобной войны. Звезда Урарту закатилась, едва успев взойти. В первой половине VIII века до н. э. Урарту взяло верх Ассирией, а через сто с небольшим лет прекратило свое существование. Как говорят иранцы: «Был плов – и нет плова».

Геродот немного ошибся – к покорению Парса Фраорт-Каштарити приступил после завоевания Урарту. В 627 году до н. э. Вавилония начала войну за независимость от Ассирии и к 615 году практически выиграла ее. Победу закрепило вступление в войну Мидии – сын Фраорта Киаксар не мог упустить столь выгодного момента для покорения Ассирии. Мидяне добились значительных успехов, но окончательному покорению Ассирии воспрепятствовали полчища скифов, пришедших на Иранское нагорье из-за Кавказского хребта. Так утверждает Геродот. Он пишет о 28 годах разорительного владычества скифов в Азии, но многие современные историки считают, что никакого скифского владычества не было, а столкновение мидян со скифами относят к периоду правления Фраорта. По Геродоту, Киаксар смог одолеть скифов при помощи хитрости – пригласил в гости, напоил допьяна и истребил. После этого мидяне и вавилоняне разделили ассирийские земли. Были скифы или не были, но в любом случае покорение Ассирии состоялось при Киаксаре. Мидийское государство быстрыми темпами превращалось в империю…

Для установления власти над всей Передней Азией оставалось покорить Вавилонию и Лидию, занимавшую западную часть Малой Азии, но для этого следовало укрепить разросшуюся державу и поднакопить силенок. Этим занялся сын Киаксара Астиаг (он же – Иштувегу), начавший править Мидией в 585 году до н. э. Занялся на свою беду. Укрепление центральной власти вызвало недовольство у мидийской знати, а прекращение завоевательных походов настроило против царя армию. В результате переворота, состоявшегося в 550 году до н. э., вместо Астиага стал править Кир из рода Ахемена, носивший титул «царя города Аншан», но на деле владевший всем Парсом. Типичная ситуация – вассал отнял престол у своего сюзерена.

Был ли Ахемен?

В былые времена редко какой историк рискнул бы усомниться в существовании Ахемена (Хахаманиша) – основателя династии Ахеменидов. Сомневающегося ткнули бы носом в барельефы, найденные при раскопках Пасаргада, первой столицы Ахеменидской державы. На этих барельефах на трех языках – древнеперсидском, аккадском и эламском – выбито: «Я – Кир, царь, Ахеменид». Если уж Кир называл себя Ахеменидом, значит Ахеменид действительно существовал… Но на известном цилиндре Кира^[9], найденном при раскопках Вавилона, Ахемен не указывается в числе предков царя. «Я – Кир, царь многих, царь великий, царь могучий, царь Вавилона, царь Шумера и Аккада, царь четырех стран света, сын Камбиса, царя великого, царя Аншана, потомок Теиспа, царя великого, царя Аншана…» Кир доходит до своего предка Теиспа, но почему-то забывает упомянуть его отца, основателя династии. Разве это не удивительно? Есть еще один настораживающий момент. Древнеперсидское письмо было изобретено после смерти Кира, при Дарии (Дарайавахуше) I, следовательно, Ахеменидом Кира назвал кто-то из последующих правителей, вероятнее всего, сам Дарий.

Зачем Дарию понадобилось выдумывать Ахеменида? Видимо, великому правителю показалось зазорным вести свой род от Теиспа (или Чишпиша), захватившего Аншан в первой половине VII века до н. э. Понадобился более славный предок, вот и пришлось его выдумать. Выдуманные персонажи удобны тем, что им можно придумать любую биографию, а вот с реальными людьми такой номер не проходит. Но нельзя исключить и того, что Ахеменид был обнаружен при более детальном исследовании генеалогии царского рода. Дарий I был узурпатором, представителем младшей ветви Ахеменидов, который пришел к власти в результате заговора, а сознание нелегитимности собственной власти часто побуждает узурпаторов к укреплению своих корней.

В сотворение мифа внесли свою лепту древнегреческие авторы. Платон в своем «Алкивиаде» возводит род Ахемена к герою Персею^[10], сыну Зевса, а некоторые историки производили имя «Ахемен» от западногреческой Ахеи, хотя на самом деле имя основателя звучало как «Хахаманиш». Стремление навязать иранцам греческие корни было продиктовано политическими интересами, так греки пытались утвердить право власти над державой Ахеменидов.

Кир II Великий

Приведенная Геродотом легенда о происхождении Кира II настолько хороша, что от нее невозможно отмахнуться по причине ее недостоверности.

У царя мидян Астиага была дочь, которую звали Манданой. Однажды Астиагу приснилось, что его дочь затопила своей мочой все царство. Сон был истолкован как предвещение рождения сына-царя. Опасаясь еще не родившегося внука, Астиаг не стал выдавать Мандану за кого-то из знатных мидян, а выбрал ей в мужья знатного перса по имени Камбис. Поступок царя казался логичным, ведь сын перса вряд ли мог претендовать на власть над мидянами. После женитьбы Камбиса на Мандане Астиаг увидел новый сон – как будто из чрева его дочери выросла виноградная лоза, которая разрослась повсюду. Толкователи объяснили царю, что сын его дочери станет править вместо него. Когда у Манданы родился мальчик, Астиаг приказал своему знатному родичу Гарпагу умертвить младенца. Гарпаг, не желавший пачкать руки кровью невинного ребенка, да еще и царского рода, поступил иначе – поручил некоему пастуху оставить младенца в горах на съедение диким зверям. Но жена пастуха, которая в ту пору родила мертвого ребенка, уговорила мужа на обмен, в результате которого внук царя остался в доме пастуха, а зверям отдали мертвого ребенка.

Когда царскому внуку было 10 лет, вышло так, что ему пришлось предстать перед Астиагом, и тот его узнал. Притворившись обрадованным встречей, Астиаг сначала наказал ослушника-Гарпага – накормил его на пиру мясом его собственного сына, а внука решил отправить к его родителям. Вреда от внука царь уже не боялся, поскольку знал, что того избирали царем дети в своих играх, и связал свои вещие сны с детской забавой. Но Гарпаг, одержимый жаждой мести, подговорил Кира поднять персов против Астиага. Персы восстали и победили. Так Кир стал царем^[11] Мидии…

Достоверно известно, что в 553 году до н. э. Кир II выступил против царя Астиага. Так гласит надпись, сделанная по повелению вавилонского царя Набонида на третьем году его правления. Принято считать, что восстание персов было вызвано стремлением освободиться от власти мидян, но вполне возможно, что вместо национально-освободительного мотива наличествовал узурпаторский, недовольная Астиагом знать сделала ставку на Кира. Выбор в правители немидянина мог быть объяснен как личными качествами Кира (требовался решительный завоеватель), так и политическими соображениями: мидяне не смогли выбрать правителя из своей среды и потому, действуя по принципу «ни нашим ни вашим», посадили на престол «чужака». Но так или иначе, в 550 году до н. э. Кир стал править Мидией, причем в вавилонской хронике сказано: «Войско Иштумегу [Астиага] восстало против него, и он был схвачен, и передан Курашу [Киру]». Войско, восставшее против царя, – явное свидетельство заговора.

Ксенофонт, некогда считавшийся не менее уважаемым историком, чем Геродот, в своей «Киропедии» показывает Кира любимым внуком Астиага. Ксенофонтовский Кир не отбирает престол у деда, а становится правителем в результате женитьбы на дочери его сына и преемника Киаксара. Надо понимать, что «Киропедия» – это не исторический труд, а историческая беллетристика, повествование о идеальном правителе. «Государь» флорентийца Никколо Макиавелли написан под влиянием «Киропедии», циничный прагматик переосмыслил опыт идеалиста.

Гробница Кира Великого

Родство Кира с Астиагом, о котором пишет Геродот (и не только он), вполне могло оказаться мифом, созданным для укрепления позиций нового мидийского царя. Короче говоря, все очень смутно и зыбко, но благодаря дошедшим до нас надписям, мы можем достоверно судить о самом главном – о завоеваниях Кира и особенностях его правления. Став царем, Кир сразу же начал подчинять себе бывших мидийских вассалов – Парфию^[12], Армению и некоторые другие земли. В конце 547 года до н. э. Кир захватил Лидию, а в 539 году покорил Вавилон. Можно с уверенностью предположить, что мидийская знать и мидийское вой– ско было довольно новым правителем, ведь ничто не обогащало столь быстро и обильно, как победоносные завоевательные войны. В довольно короткое время держава Кира расширила свои границы от Инда и Сырдарьи до Эгейского моря и Египта. Некоторые государства, например Сирия и Финикия, подчинялись Киру без сопротивления. Не столько потому, что устрашались силы Кира, сколько из-за его весьма гуманного (а по тому времени особенно) отношения к покоренным народам. На территориях, перешедших под власть Кира, не происходило каких-то особенных изменений. Менялась верховная власть, утрачивалась политическая самостоятельность, а в остальном все оставалось по-прежнему, а если же изменялось, то к лучшему. В частности, Кир возвращал народам свободы и привилегии, отнятые у них вавилонскими царями. Одной стрелой Кир убивал сразу несколько птиц – обеспечивал спокойствие в своем государстве без привлечения крупных военных сил, которые выгоднее было использовать для завоеваний, привлекал на свою сторону народы, еще не перешедшие под его власть, и создавал себе репутацию справедливого правителя, служившую дополнительной (и весьма надежной) опорой его власти. «Мои многочисленные войска вступили в Вавилон мирно, – написано на упомянутом выше глиняном цилиндре. – Я не позволил [никому] устрашать [жителей] [Шумера] и Аккада. Я установил мир в Вавилоне и во всех его священных городах… Я отменил угнетения, которые они терпели. Я принес покой в их разрушенные дома и положил конец их стенаниям… Я вернул на свои места… в святилища, которые в течение долгого времени были разрушены, богов, которые [раньше] жили там».

При Кире II завершилось превращение государства в империю, начавшееся в правление Киаксара. Великий царь погиб в 530 году до н. э. в битве с кочевниками-массагетами^[13]. Его похоронили в Пасаргаде. Гробница Кира II, прозванного Великим, сохранилась до наших дней. Правда, при Александре Македонском ее разграбили, но не обнаружили каких-то значимых ценностей, поскольку на момент смерти Кира традиция пышных захоронений еще не получила распространения. «Когда Александр узнал, что могила Кира разграблена, он велел казнить Поламаха, совершившего это преступление, несмотря на то что тот был одним из знатнейших граждан Пеллы»^[14], – пишет в «Сравнительных жизнеописаниях» Плутарх. Прочитав надгробную надпись, Александр повелел повторить ее и на греческом: «О человек, кто бы ты ни был и откуда бы ты ни пришел, ибо я знаю, что ты придешь, знай, что я Кир, создавший державу персов. Не лишай меня той земли, что покрывает мое тело».

Оттиск с печати Кира I из Персеполя. 600–580 до н. э.

Преемником Кира стал его старший сын Камбис II, который правил с 530 по 522 год до н. э. Геродот сначала пишет о нем, как о деспоте, а затем как о безумце, глумящемся над чужеземными святынями и обычаями. Продолжая дело своего отца, Камбис покорил в 525 году до н. э. Египет, а следом завоевал Куш, древнее царство, находившееся на севере современного Судана.

В знаменитой надписи, высеченной по повелению Дария I на скале Бехистун близ Керманшаха^[15], сказано, что «один человек, маг по имени Гаумата, поднял восстание в Пишияуваде, у горы Аракадриш. Он восстал в четырнадцатый день месяца вияхна^[16]. Народ он обманывал, называя себя Бардией, сыном Кира, братом Камбиса. И вот весь народ стал мятежным и перешел от Камбиса к нему [Гаумате], и Персия, и Мидия, и другие страны [перешли под власть Гауматы]. В девятый день месяца гармапада^[17] он захватил царство, после чего Камбис умер своей смертью… Маг Гаумата отнял у Камбиса и Персию, и Мидию, и другие страны, установил над ними свою власть и стал царем».

Согласно Бехистунской надписи Камбис убил Бардию еще в начале своего правления, до египетского похода, но не так уж и важно, был ли лидер восстания самозванцем или же младшим братом царя. Важно то, что знать искала замену Камбису. Как сказал Нафиси, «самозванцам верят не в силу убедительности их историй, а потому что хотят им верить»^[18]. Мидийской знати не нравилось возвышение персов, которые еще не так давно находились в подчиненном положении, персы считали, что они заслуживают большего, чем имеют, но сильнее всего и тех и других не устраивала второстепенная роль в государстве – Камбис опирался на армию и отдавал предпочтение военным. Умер ли Камбис «своей смертью», как утверждает Бехистунская надпись? Трудно сказать, но если законный правитель внезапно умирает во время похода против мятежника, то смерть его выглядит подозрительной, разве не так?

То, что приходит быстро, быстро и уходит. Правление Гауматы длилось немногим более полугода.

Дарий I великий

Давайте ненадолго забудем то, что мы узнали о Гаумате, и рассмотрим альтернативную версию развития событий. Царь Камбис II умирает, не оставив сына-наследника. Власть переходит к младшему брату Камбиса Бардии. Некий Дарий, дальний родственник Бардии, объявляет его самозванцем (якобы настоящий Бардия давно убит) и поднимает мятеж. Захватив власть, Дарий повелевает высечь на Бехистунской скале удобную для него версию развития событий, которая становится официальной исторической версией… Возможно такое? Вполне. А как было на самом деле, мы за давностью лет вряд ли узнаем.

Разумеется, Геродот и здесь не может обойтись без легенды, представляющей собой интересный исторический анекдот. После того, как семеро знатных персов свергли самозванца, нужно было решить, кто из них станет править. Решили положиться на волю случая – выехать рано утром за городские ворота и ждать, чей конь первым заржет, приветствуя восходящее солнце. Дарий обратился за помощью к своему конюху, который устроил хитрость: с наступлением ночи он вывел за ворота кобылицу, привязал ее, а затем подвел к ней жеребца Дария. Жеребец покрыл кобылу и наутро, проходя мимо этого места, заржал. Так Дарий стал царем. По другой версии, которую тоже приводит Геродот, конюх поступил проще – до выезда за город сунул руку кобыле под хвост, а в нужный момент поднес ее к морде жеребца. Так или иначе, но эта явно выдуманная история (ну кто станет полагаться на жеребца в столь важном деле?) имеет большое значение, т. к. она указывает на зыбкость прав Дария на престол. В принципе, происхождение Дарий имел достойное – Ахеменид, сын правителя Парса, но родство с правящей ветвью было дальним, и нельзя исключить наличие конкурентов среди родни. Для закрепления своих прав на престол Дарию пришлось взять в жены дочь Кира II – Атоссу, которая стала своеобразным приложением к престолу, поскольку побывала замужем и за своим братом Камбисом II, и за Гауматой-Бердией. О том, насколько сильным было влияние Атоссы, можно судить хотя бы по тому, что рожденный ею сын Ксеркс унаследовал престол после смерти Дария, несмотря на наличие старших единокровных братьев.

Дарий Великий

Довольно скоро выяснилось, что Ахурамазда^[19] послал иранцам достойного правителя. Дарий быстро навел порядок в расшатавшемся от смуты государстве и успешно подавил восстания, которые поднимали против него в Эламе, Вавилоне, Персии, Армении и других регионах империи (кое-где восставали по нескольку раз). Можно сказать, что каждый из местных правителей спешил испытать нового царя на прочность. Все мятежники закончили плохо, но на борьбу с ними ушло около пяти лет. Дарий стал царем в 522 году до н. э., но начать завоевательные походы смог только в 517 году. Сначала Дарий захватил северо-западную Индию и стратегически важный остров Самос в Эгейском море, а в 512 году до н. э. (или около того) выступил против причерноморских скифов, которые избрали единственно верную тактику уклонения от сражений. Не встречая особого сопротивления, войско Дария продвинулось далеко вглубь скифских земель, но долгий поход истощил силы завоевателей и им пришлось вернуться обратно с пустыми руками. Ради сохранения царского престижа скифов внесли в перечень покоренных народов, но на деле они не подчинялись Дарию и не платили дани.

Главным делом Дария стала война с греками. Именно в его правление и начались греко-персидские войны, растянувшиеся на полтора столетия. Разобщенность греческих городов сулила Дарию быструю победу, но он не учел того, что перед лицом общей опасности греки были способны сплотиться, забыв на время о своих раздорах. В конечном итоге греческие государства стали непреодолимой преградой для ахеменидских правителей, но при Дарии, когда все только начиналось, шансы на победу были высоки.

«Под моей властью копье персидского воина должно проникнуть за пределы царства» – так написано на гробнице Дария в Накше-Рустаме^[20]. Собственно, это все, что нужно знать о Дарии Великом, при котором держава Ахеменидов достигла своего наивысшего могущества.

Битва при Марафоне. 490 г. до н. э

Первый поход против греков, предпринятый в 492 году до н. э., возглавил племянник и зять Дария Мардоний, в распоряжении которого были сухопутные и морские силы. Переправившись через Геллеспонт, Мардоний начал неспешно продвигаться на запад, оставляя в тылу укрепленные гарнизоны. Македонский царь Александр I Филэллин, признавший сюзеренитет Дария, не чинил персам препятствий (да и не имел такой возможности, поскольку силы были слишком неравны). Не исключено, что Мардоний смог бы утвердиться на Балканах, но сильная буря, разразившаяся в момент прохождения флотом Афонского мыса, потопила три сотни персидских кораблей, на которых находилось около 20 000 воинов. Мало того, что сухопутная армия лишилась поддержки флота, так вдобавок она подверглась внезапному нападению бригов^[21], после чего Мардоний был вынужден повернуть обратно (голову на плечах он сохранил, но царского расположения лишился).

Демонстрация мощи, пусть и оказавшаяся неудачной, произвела впечатление на некоторые греческие города, которые поспешили признать сюзеренитет Дария, но главные из них – Спарта и Афины – отказались подчиниться. В 490 году до н. э. Дарий предпринял новый поход против Афин и города Эретрии на острове Эвбея^[22]. Сама по себе Эретрия была невелика и не обещала богатой добычи, но ее стратегическое значение, как морского опорного пункта, было очень велико. Вдобавок Дарию было важно продемонстрировать неотвратимость наказания для всех непокорных. Эретрию после непродолжительной осады взять удалось, а вот на материке персидское войско ждала неудача.

Местом для решающего сухопутного сражения военачальник Артаферн, приходившийся Дарию племянником, выбрал равнину близ города Марафон, находившегося в 42 километрах к северо-востоку от Афин, ибо персидской коннице был нужен простор. Данные о численности войск сильно разнятся, но вероятнее всего у греков было около 10 000 воинов, а у персов – около 25 000, в том числе и 1 000 всадников. Имея перевес в численности, персы уступали в качестве. Их войско было разнородным и плохо организованным, в отличие от греческой пехоты, которая выстраивалась в фаланги – плотные построения в несколько шеренг, из которых в бою участвовала лишь передняя. Ощетинившаяся копьями фаланга была подобием ходячей крепости: место павшего воина сразу же занимал тот, кто стоял сзади. Щиты у греков были прочными, а доспехи не ограничивали подвижности. И, что самое важное, слаженность греческого войска была практически идеальной.

Греки сразу же начали наступать, и если в центре им не удалось прорвать оборону персов, то на флангах они добились успеха, а затем ударили в тыл тем персидским отрядам, которые перешли в контрнаступление по центру. Воинам Дария не оставалось ничего другого, кроме как отступать к своим кораблям, 7 из которых захватили греки. Попытка персов захватить Афины оказалась неуспешной, поскольку греческое войско успело вернуться в город быстрее (в том числе и на захваченных кораблях). В память об этом сражении осталась марафонская дистанция в 42 километра 195 метров. Согласно легенде, именно такое расстояние пробежал гонец, принесший в Афины весть о победе греков. «Возрадуйтесь, афиняне, ибо мы победили!» – воскликнул он и умер от перенапряжения. Легенда вызывает сомнения у историков, но марафонская дистанция стала одной из реалий наших дней. Иранец Мухаммед Джафар Моради принимал участие в марафоне на чемпионате мира по легкой атлетике 2015 и Олимпийских играх 2016 года. Надо сказать, что бег не пользуется большой популярностью у иранцев, ибо согласно традиционному представлению, бегут лишь трусы, а герои стоят на месте и обращают в бегство своих врагов.

Военные неудачи на западе способствовали новой вспышке центробежных тенденций. Известно же, что старое полотно рвется сразу в нескольких местах. Геродот пишет о том, что Дарий готовил новый поход на греков, который намеревался возглавить лично, но этим планам помешало восстание в Египте, усмирять которое пришлось сыну и преемнику Дария Ксерксу I.

Дарий Великий умер осенью 486 года до н. э. на 65 году жизни и 36 году правления. Он стал вторым и последним великим правителем из династии Ахеменидов. Дальше начался регресс, закончившийся в 329 году до н. э. падением ахеменидской державы под натиском Александра Македонского.

Держава Ахеменидова

«Дарий разделил державу на двадцать провинций, которые персы называют сатрапиями, – пишет Геродот. – Сделав так и назначив правителей, царь установил подати… В царствование Кира и при Камбисе не было установлено никаких определенных податей, были только добровольные дары [царю]. Из-за обложения податями и других подобных деяний Дария в Персии его называли “торгашом”, Камбиса – “властелином”, а Кира – “отцом”, потому что Дарий все в своем государстве устроил на торгашеский лад, Камбис был жестоким и высокомерным, а Кир был милостив и ему подданные были обязаны всеми благами». При этом персы не облагались податями, такая была у них привилегия.

Сатрапиями управляли наместники-сатрапы. Перед царями всегда и везде стояла одна и та же проблема – нужно было дать наместникам столько полномочий, чтобы обеспечить их лояльность, но не дать им возможности пойти по пути сепаратизма. В державе Ахеменидов эта проблема решалась двумя способами. Во‑первых, неограниченная гражданская власть сатрапов уравновешивалась властью местных военачальников, которые подчинялись не сатрапам, а непосредственно царю. Военные чиновники контролировали гражданских и наоборот. Кроме того, в придворном штате были должности инспекторов, которые разъезжали по империи и следили за соблюдением порядка на местах.

Подати зависели от уровня благосостояния сатрапии. Больше всего выплачивал богатый Вавилон – 1 000 талантов серебра в год^[23], что составляло около 7 % всех поступлений в царскую казну. Денежные подати дополнялись натурными, так, например, Киликия^[24], помимо 500 талантов серебра, ежегодно посылала царю 360 белых коней. Геродот сообщает, что 140 из 500 талантов дани расходовалось на содержание местного вой– ска, а 360 талантов составляли «чистую прибыль» царя. Вавилон же в дополнение к 1 000 талантов предоставлял 500 оскопленных мальчиков. «А хранил царь свои сокровища так, – пишет Геродот. – Он приказывал лить расплавленный металл в глиняные сосуды, а когда сосуд наполнялся, его разбивали. Всякий раз, когда требовались деньги, царь велел отрубать от слитка столько золота, сколько было нужно». Чеканка золотой монеты была царской привилегией, сатрапы могли чеканить серебряную, а правители более мелкого масштаба – только медную. Чеканить свои деньги в государстве Ахеменидов начали при Дарии, и несколько веков в Передней Азии ходили золотые дарики, весом более восьми граммов – солидная монета.

Золотой дарик. 4 век до н.э

Основу экономического благосостояния державы составляла торговля, для развития которой прокладывались удобные и хорошо охраняемые дороги с царскими стоянками (казенными почтовыми станциями) и постоялыми дворами. Дарий и его преемники стремились к идеалу, который много столетий спустя сформулирует Чингисхан – чтобы девственница с мешком золота могла бы пересечь державу из конца в конец, не утратив при этом ни золота, ни девственности.

Пасаргад, строительство которого было начато в 546 году до н. э. Киром Великим, не устраивал Дария точно так же, как и Сузы, в которые перенес столицу Камбис II. Он построил себе новую столицу – Персеполь. Царские резиденции были также в Вавилоне и древней столице Мидии Экбатане, так что эти города можно было приравнять к столичным.

Широкое распространение получила система откупа, на первый взгляд выглядевшая удобной, но на самом деле пагубная для государства. Правителей привлекали простота и выгода, лежавшие на поверхности. Зачем содержать чиновный аппарат для сбора податей, если можно продать право их сбора частному лицу, которое единовременно выплатит в казну крупную сумму, а затем будет думать, как ему окупить этот расход. Как говорится, упавший с дерева плод предпочтительнее абгушта^[25], который нужно готовить. Но откупщики старались вытрясти из плательщиков гораздо больше положенного, в результате чего целые области приходили в разорение.

Иранские племена поклонялись Ахурамазде, которого пророк Заратуштра провозгласил единым богом, но при этом подданным державы Ахеменидов не возбранялось поклоняться другим богам. В служителях религиозных культов правители видели одну из наиболее надежных опор своей власти и потому оказывали покровительство всем. В Бехистунской надписи сказано: «Да будет счастье и в жизни, и после смерти тому, кто почитает Ахурамазду». Вообще в ней Ахурамазда упоминается часто, но наряду с этим Дарий пишет о том, что он восстановил святилища, разрушенные «магом Гауматой», и речь идет о святилищах «чужих» богов.

Присущий Ахеменидам мультикультурализм, точнее, отсутствие желания устанавливать единые культурные стандарты в столь разноплеменной державе наглядно проявлялся в отношении к языкам. Персидский язык не стал государственным языком империи несмотря на то, что его носители доминировали в системе управления. Государственным языком, на котором составлялись документы и велась деловая переписка, был арамейский язык, наряду с которым также могли употребляться эламский и вавилонский языки, а в Египте – египетский.

Зороастризм

Религией древних иранцев был маздаизм, который часто и ошибочно отождествляют с зороастризмом, но поступать так все равно что путать золото с медью. Маздаизм был политеистической религией с тремя главными божествами – Ахурамаздой, Митрой и Анахитой или Астартой, и множеством богов более низкого ранга. Суть маздаизма можно выразить следующим образом: «Основа всего – справедливость, боги проявляют ее по отношению к человеку и человек должен утверждать справедливость своими делами». Можно сказать и проще: «За плохие поступки человека ждет наказание, а за хорошие – награда».

Рафаэль Санти. Заратуштра держит небесную сферу. 1509

Пророк Заратуштра (Зардушт, Зороастр), время жизни которого определяется второй половиной VII века – первой половиной VI века до нашей эры, усовершенствовал маздаизм, превратив его в монотеистическую религию, которая получила название зороастризма. Суть осталась той же – свободный нравственный выбор человека, но многое из того, чем обросла эта суть за многие века существования маздаизма, было отброшено за ненадобностью. Усовершенствование Заратуштры заключалось в том, что он, с одной стороны, упростил культ, а с другой – поднял его на новый уровень.

Согласно постулатам зороастризма есть один бог Ахурамазда, творец всего сущего и воплощение мудрости. Пророк тоже один – Заратуштра. Есть два начала – Добро и Зло, или Порядок и Хаос, пребывающие в вечном противоборстве. Человеку дана способность отличать добро от зла и право выбора. Праведные люди, поддерживаемые Ахурамаздой, борются с неправедными, которые несут миру зло. Праведность в зороастризме не означает аскетизма и, вообще, отказа от каких-либо материальных благ и удовольствий мира. Важно только одно – получать блага и удовольствия праведным путем. В конечном итоге Добро одержит победу над Злом. Праведных после смерти ждет райское блаженство, а неправедные обречены терпеть муки в аду.

Свет является физическим воплощением Ахурамазды. Зороастрийцы совершают молитвы, обратившись лицом к свету, к солнечному или к свету пламени. Зороастрийцев называют «огнепоклонниками», поскольку в их святилищах всегда горит огонь, но правильнее было бы называть их «светопоклонниками». Жизнь в представлении зороастрийцев – это огонь, горящий в теле. Огонь – символ нравственной чистоты. Как тьма отступает перед огнем, так и Зло отступает перед добром.

Священная книга зороастрийцев называется Авестой (Уложением). Она представляет собой наиболее ранний памятник древнеиранской литературы, написанный на особом языке, который называется «авестийским». Мы не знаем, откуда пришел и куда уходит^[26] этот язык. Предположительно на нем когда-то очень давно разговаривали далекие предки иранцев, кочевавшие к востоку от Каспийского моря. Согласно преданиям, божественное откровение, полученное Заратуштрой от Ахурамазды, было записано золотыми чернилами на 12 000 воловьих шкур по повелению царя Виштаспы, покровителя Заратуштры. Александр Македонский во время завоевания державы Ахеменидов уничтожил обе копии Авесты, которые хранились в святилищах. Сохранилась примерно четвертая часть священных текстов, которую Александр велел перевести на греческий язык. Восстановление собрания священных текстов растянулось на несколько столетий и было завершено в III веке нашей эры. А в первой половине IV века мобедан мобед^[27] Адурбад Махраспандан окончательно отредактировал восстановленный материал и перевел его на среднеперсидский язык. Этот перевод известен под названием «Занд», что в переводе с авестийского означает «знание».

В былые времена зороастрийцы подвергались в Иране дискриминации, но сейчас они могут свободно исповедовать свою религию и, согласно статье шестьдесят четвертой Конституции Исламской Республики Иран, могут иметь своего представителя в меджлисе^[28].

Образец авестийского письма

Ксеркс I

«За время правления Дария, сына Гистаспа, Ксеркса, сына Дария, и Артаксеркса, сына Ксеркса, за время трех этих поколений, на долю Эллады выпало больше невзгод, чем за двадцать поколений, что были до Дария», – пишет Геродот.

Наскальный рельеф с изображением царя Ксеркса I. Национальный музей Ирана

Ксеркс I, которого по аналогии с его отцом называли Великим несмотря на то, что ничего великого он не совершил, стал царем в 486 году до н. э. благодаря поддержке своей матери, царицы Атоссы, которая не допустила к правлению самого старшего сына Дария Артобазана (Ариаменеса). Вопрос о преемнике решался еще при жизни Дария, во время подготовки усмирительного египетского похода. Геродот рассказывает об этом так: «Между его [Дария] сыновьями начался спор из-за царского сана, поскольку, согласно обычаям персов, перед выступлением в поход Дарий должен был выбрать себе замену. Дарий, еще до своего воцарения, имел троих сыновей от первой супруги, дочери Гобрия^[29], а после Атосса, дочь Кира, родила ему еще четверых. Старшим из сыновей от первой жены был Артобазан, а из рожденных Атоссой – Ксеркс. Артобазан говорил, что власть должна принадлежать ему, как старшему в роде, по обычаю всех народов, а Ксеркс говорил, что он сын Атоссы, дочери Кира, освободителя персов… Дарий еще не решил этот спор, когда в Сусы прибыл Демарат, сын Аристона, изгнанник, лишенный царской власти в Спарте. Говорят, что он дал Ксерксу совет обосновать свое право на престол тем, что родился после воцарения Дария, а Артобазан родился, когда Дарий еще не был царем. Якобы так делали в Спарте». Разумеется, дело было не в совете какого-то чужеземца, да вдобавок еще и грека, а в царице Атоссе, которую Геродот называет «Всемогущей».

Походы Ксеркса в Грецию

В начале 484 года до н. э. Ксеркс подавил восстание в Египте, поднятое еще при жизни Дария, а затем в течение полутора лет усмирял Вавилон. Частые восстания наглядно свидетельствовали о том, что держава Ахеменидов была подобна папахе, сшитой сапожником, – чуть что, она начинала трещать по швам.

Усмирив подданных, Ксеркс решил заняться греками. Готовился он серьезно, с учетом былых ошибок. Через перешеек Халкидонского полуострова^[30] был прорыт канал, длиной более двух километров, для того чтобы кораблям не пришлось бы плыть через опасный Афонский мыс, где потонул флот Мардония. Через Геллеспонт и реку Стримон перекинули мосты. Разумеется, столь масштабные приготовления не могли быть не замечены греками. Чтобы помешать им подготовиться, Ксеркс пытался спровоцировать на военные действия другие государства, например Карфаген^[31], а также наводнил греческие города своими агентами.

Столь обстоятельная подготовка и двухсоттысячная армия казались залогом успеха, но уже в самом начале похода, летом 480 года до н. э., провидение послало Ксерксу предупреждение: во время переправы персов через Геллеспонт буря разметала мосты (которые были понтонными), и небольшая часть войска утонула. Ксеркс приказал не только обезглавить тех, кто руководил наведением мостов, но и высечь море. После того, как море получило 300 ударов кнутом, в него бросили оковы… История, пополнившая копилку анекдотов, наглядно свидетельствует о том, что с головой у Ксеркса, мягко говоря, было не все в порядке – гнев толкал его на неразумные поступки (уместнее было бы обратиться к Ахурамазде).

Кампания шла с переменным успехом, но победы над греками давались ценой больших усилий и жертв. Греки воевали лучше и мотивация у них, защищающих родные очаги, была высокой. В сентябре 479 года до н. э. около города Платеи состоялось решающее сражение, в котором силы противников были примерно равны – около 100 000 воинов с каждой стороны. В ходе сражения грекам удалось захватить укрепленный лагерь противника, после чего противоборство превратилось в истребление персов. Сокрушительное поражение усугублялось неудачей, которую персы потерпели незадолго до того в сражении около мыса Микале^[32], где афиняне и спартанцы разгромили 60 000 персидское войско. Неизвестно, чем бы закончилось дело, но победы лишили греков сплоченности и потому они не смогли развить свой успех. Главным итогом войны стало крушение надежд Ксеркса на завоевание Европы. Как говорится, «пошел за хворостом, а вернулся без штанов». Как и следовало ожидать, поражение в войне обернулось новыми восстаниями. При любом ослаблении центральной власти сразу же разгорались сепаратистские настроения.

Упадок

479 год до н. э. стал началом упадка державы Ахеменидов. У всех империй есть одно общее свойство – если они не расширяются, то начинают распадаться. Это логично и закономерно, ведь «цементом», сплачивающим разнородное и разномастное образование, может служить только выгода от новых завоеваний. Сила заключается в единстве до тех пор, пока единство выгодно.

В августе 465 года до н. э. Ксеркс был убит приближенными. Новым царем стал его сын Артаксеркс (Артахшасса), который, скорее всего, и организовал убийство отца.

«Артаксеркс привел государственные дела в соответствие с собственной пользой, – пишет Диодор Сицилийский в своей “Исторической библиотеке”. – Он уволил тех сатрапов, которые были настроены враждебно по отношению к нему, и заменил их людьми из числа своих друзей… Его правление было мягким, и он пользовался у подданных великим уважением».

Провидение дало державе Ахеменидов последний шанс в лице Артаксеркса II, правившего с 404 по 359 год до н. э. Артаксерксу I он приходился внуком. В самом начале правления Артаксеркс II столкнулся с мятежом своего младшего брата Кира, но сумел подавить его и даже начал войну со Спартой, которая поддержала Кира. Начало вышло хорошим, а конец не очень – под власть Артаксеркса перешли только греческие города Малой Азии и Кипра. Но от этого достижения до завоевания Эллады было как от Тегерана до Чахбехара^[33]. К тому же держава Ахеменидов была ослаблена отпадением Египта, которое произошло при Дарии II, отце Артаксеркса. В 373 году до н. э. Артаксеркс предпринял безуспешную попытку вернуть Египет, но вместо ожидаемой прибыли получил только большие расходы. Персидское войско вернулось обратно, понеся значительные потери. К концу правления Артаксеркса II многие окраины лишь формально подчинялись центральной власти, а на деле жили сами по себе. Царю пришлось затратить много сил и средств для обеспечения лояльности бывших вассалов, но подобные союзы были непрочными. Недаром же говорится, что меч сильнее уговоров.

Повторное покорение Египта осуществил в 343 году до н. э. Артаксеркс III, сын Артаксеркса II. Ему также удалось привести в подчинение и некоторые другие области, но эти достижения не могли ничего изменить – держава Ахеменидов напоминала дерево со сгнившими конями, готовое упасть от первого же сильного толчка.

Завоевания державы Ахеменидов Александром Македонским

Древняя Македония долгое время считалась одним из самых захолустных греческих государств. Как ни удивительно, но возвышение Македонии началось после того, как она, в начале VII века до н. э., перешла под власть Ахеменидов, избавившись тем самым от бесконечного соперничества с соседями. К политическим выгодам добавились экономические – оживилась торговля. В 479 году до н. э., после неудачной кампании Ксеркса I, Македония обрела самостоятельность и сразу же включилась в традиционную греческую игру «кто кого». Ряд неудач, как внутренних, так и внешних, привел к ослаблению Македонского царства в начале IV века до н. э. Оно могло бы пасть под натиском соседей, если бы не царь Филипп II, пришедший к власти в 359 году до н. э. Новый царь довольно быстро навел в своих владениях порядок, дал отпор алчным соседям и превратил Македонию в сильную державу, с которой приходилось считаться даже Афинам и Спарте. Главным политическим достижением Филиппа стал созданный в 337 году до н. э. антиперсидский союз, объединивший греческие государства под предводительством Македонии. Современные историки называют этот союз «Коринфским», поскольку делегаты от его членов собирались в городе Коринфе. Возможно, Филипп стал бы сокрушителем Ахеменидской державы, но его жизнь трагически оборвалась в 336 году до н. э. На свадьбе дочери царя убил один из его приближенных. Убийство объяснили происками персов, но многие из современных историков склонны винить в случившемся жену Филиппа Олимпиаду Эпирскую^[34], которой не терпелось возвести на престол своего сына Александра.

Так или иначе, в 336 году до н. э. двадцатилетний Александр стал македонским царем Александром III, но вошел он в историю как Александр Великий, создатель империи, простиравшейся от греческих земель до северо-западной Индии.

Теофилос Хацимихайл. У реки Граник Александр Македонский убивает Митридата – зятя царя Персии. 1927

Это выглядит невероятным, но тем не менее это правда. На покорение великой державы Ахеменидов Александру потребовалось всего 4 года (не забываем, что дело было в медлительные старые времена, когда люди не имели понятия о самолетах, танках и быстроходных кораблях). В мае 334 года до н. э. войско Александра переправилось через Геллеспонт, а в мае 330 года до н. э. Александр без боя занял Экбатану, последний оплот царя Дария III, правнука Дария II. Сам Дарий бежал на восток, где погиб от рук своих приближенных. Воистину «жизнь мира сего – лишь игра и забава, бахвальство и похвальба между людьми»^[35], как сказано в Священном Коране.

Отличительной чертой правления Александра Македонского, сохранившейся и при его преемниках, стала активная урбанизация, причем города не только основывались, но и развивались из уже существующих селений. Необходимым условием для создания города было наличие греческого населения, только греки могли считаться свободными горожанами. Подобная урбанизация, с одной стороны, способствовала развитию территорий, но с другой – служила инструментом эллинизации. Другим инструментом стали весьма поощряемые Александром браки между греками и представительницами покоренных народов. Но любая ассимиляция очень долгое дело, а Александр правил недолго. В июне 323 года до н. э. тридцатидвухлетний царь умер в Вавилоне, то ли от какой-то инфекционной болезни, то ли по причине отравления.

«Шах-Наме»

«Без сохана и гяза^[36] обед – не обед», – говорят иранцы, и с этим не поспоришь. В нашем случае сладостью, подаваемой в завершение обеда, послужит иранский эпос «Шах-наме»^[37], в котором описывается история Ирана от древнейших времен до VII века. Эпосы многих народов анонимны, но автор «Шах-наме» известен. Это Хаким Абулькасим Фирдоуси Туси, более известный как Фирдоуси^[38]. Он родился в хорасанском городе Тус^[39] в тридцатых годах Х века, долгое время жил в Газни^[40], где пребывал на службе у падишаха Махмуда Газневи^[41]. Фирдоуси посвятил «Шах-наме» падишаху. Но падишах не пожелал заплатить Фирдоуси за его фундаментальный труд^[42]. Поэт разгневался и написал стихотворение, в котором упомянул низкое происхождение падишаха, отец которого выбился в военачальники из рабов. После этого оставалось только одно – бежать прочь, да подальше. После долгих скитаний Фирдоуси осел в родном Тусе, где и умер в 1020 году.

Иллюстрация из «Байсангурова Шах-наме», созданного в 1430 году для внука Тимура принца Байсангура

Возможностью поклониться гробнице Фирдоуси иранцы обязаны Реза-шаху Пехлеви, который повелел привести место захоронения великого поэта в порядок.

Комментарии помогут разобраться в том, кто есть кто, отделить реальных персонажей от легендарных и уточнить имена. Главное в «Шах-наме» – это дух повествования, а не исторические реалии. За 35 лет работы над поэмой, состоящей из более чем 50 000 двустиший, Фирдоуси переработал невероятное количество материала, начиная от устных преданий древних иранцев и заканчивая текстами Авесты. В результате было создано не только величайшее по объему произведение мировой литературы, но и многослойное повествование, смысл которого можно постичь только при неоднократном вдумчивом прочтении.

«Шах-наме» – один из символов величия иранской нации. Не предмет национальной гордости, а именно символ величия.

Глава вторая. Иран под властью селевкидов и парфян

Селевик I Никатор

На момент смерти Александра Македонского военачальник Селевк был сатрапом Вавилонии. Родился он в Орестиде, горной области на западе Македонии, в знатном семействе (древнеримский историк Гней Помпей Трог называет Антиоха, отца Селевка, одним из наиболее прославленных полководцев царя Филиппа II). Став царем, Селевк немного подправил свое происхождение, потому что великому человеку подобало вести свой род от богов. Оказалось, что мать Селевка, Лаодика, вскоре после выхода замуж увидела во сне, что с ней разделил ложе бог Аполлон, от которого она зачала. Бог дал Лаодике перстень, на котором было вырезано изображение якоря, чтобы она передала этот дар сыну, который должен у нее родиться. Проснувшись, Лаодика обнаружила перстень рядом с собой, а на бедре ее первенца, которого назвали Селевком, было родимое пятно в форме якоря…

Луи-Франсуа Кассас. Руины дворца Селевка I. Ок. 1780

Наместники Александра делили его наследство до 301 года до н. э. В результате раздела Селевку досталась Вавилония (как говорится, «кто на чем сидит, то и имеет»), к которой он после нескольких успешных войн присоединил бо́льшую часть ближневосточных земель. «Никатором», то есть «Победителем», Селевка звали заслуженно – он был талантливым и решительным полководцем. Амбиции Селевка простирались очень далеко. Укрепившись в Передней Азии, он собирался прибрать к рукам Македонию с Фракией, а также Египет, но этим планам помешала смерть.

По иронии судьбы Селевк погиб от руки человека, которого он собирался использовать в качестве предлога для захвата Египта, где правил другой полководец Александра, македонец по имени Птолемей. У этого Птолемея был сын, которого звали так же, как и отца, поэтому удобнее будет использовать прозвище «Керавн» («Молния»), которое Птолемей-младший получил за склонность к неожиданным поступкам. Будучи старшим из сыновей, Керавн унаследовал власть над Египтом, но в 285 году до н. э. Птолемей назначил своим соправителем и преемником другого сына. Керавн бежал из Египта и нашел покровителя в лице Селевка. Если выражаться языком шахматистов, то Селевк рассматривал Керавна в качестве пешки, которая должна была превратиться в ферзя – послушного наместника завоеванного Египта. В принципе, захватить Египет можно было бы и без предлога, потому что в таких делах все решают мечи, а не слова, но Керавн был своим для египетской знати, и, кроме того, защита его законных прав делала вторжение в Египет справедливым, а справедливость имеет большое значение – люди охотнее сражаются на стороне справедливости, а боги оказывают справедливым покровительство.

Однако пешка оказалась весьма коварной. В 281 году до н. э., когда армия Селевка стояла у фракийского города Лисимахия, Селевк увидел на берегу большой открытый алтарь, заинтересовался и стал его рассматривать. В этот момент Керавн поразил его в спину, а затем отправился в Лисимахию, где надел царскую диадему и объявил себя царем. По тому, что армия Селевка без какого-либо сопротивления перешла на сторону Керавна, можно сделать вывод относительно того, что убийство Селевка, которому шел уже девятый десяток, было не импульсивным поступком, а результатом хорошо подготовленного заговора. С этим войском и примкнувшими к нему отрядами Кевран завоевал Македонию и стал править там, а преемником Селевка стал его сын Антиох, известный как Антиох I Сотер («Спаситель»).

Селевк I был не только выдающимся стратегом, но и мудрым правителем, заботившимся о благе своего государства. Продолжая политику Александра Великого, он основал более семидесяти городов, в том числе и Антиохию-на-Оронте^[45], ставшую столицей державы Селевкидов (ныне это турецкая Антакья).

Традиционно считалось, что государство удобнее делить на крупные сатрапии, чтобы центру не приходилось бы иметь дело с множеством наместников. Селевк пожертвовал этим удобством ради спокойствия, разделив свою державу на 70 с лишним относительно мелких сатрапий. Крупными сатрапиями остались центральная Селевкида, включавшая в себя юго-восточную часть современной Турции и северо-восток современной Сирии, а также некоторые окраинные области вроде Парфии или Бактрии, контроль над которыми в то время был довольно затруднителен.

При Селевкидах сохранялась господствующая роль греческой культуры. Надо отметить, что в культурном отношении государство Селевкидов, также называемое Сирийским царством, было весьма развитым. Антиохия считалась одним из главных культурных центров того времени. Прямого навязывания греческой культуры другим народам не было. Каждый сам выбирал, какому богу ему молиться и какие праздники отмечать, но заимствование элементов имело место. Геродот не зря писал о том, что персы склонны к заимствованию чужеземных обычаев больше других народов – носят мидийскую одежду, считая ее красивой, используют египетские доспехи. Бережно храня свои традиции и обычаи, иранцы не страдают чрезмерной косностью и охотно перенимают у соседей то, что считают полезным.

Антиох I Сотер

В 281 году до н. э., когда Антиох стал царем, ему было 42 года. Недолго провоевав с укрепившимся в Македонии Птолемеем Кевраном, Антиох заключил с ним мир и начал войну с Вифинией, греческим государством на северо-западе Малой Азии, но и здесь ничего не добился. Известно, что он также воевал с Египетским царством и смог отобрать у египтян часть Сирии, но точные итоги этой кампании неизвестны. Скажем прямо, стратег из Антиоха был никакой. К месту можно вспомнить народную мудрость: «Ум – не имущество, по наследству не предается». Сосредоточив все свое внимание на западе, Антиох совершенно не занимался восточной частью своей державы и не мешал усилению таких потенциально опасных соседей, как Хорезмское государство, армянское Айраратское царство^[46] и мидийская Атропатена^[47]. Если Селевк вел выгодные войны, прибыль от которых преобладала над расходами, то войны Антиоха в большинстве своем были разорительными. Недостаток средств вынуждал царя вводить дополнительные налоги и изымать земельные владения у подданных.

Антиох I погиб в 261 году до н. э. во время войны с царем Пергама^[48] Эвменом I. При его сыне Антиохе II, около 250 года до н. э., от государства Селевкидов отпали Парфия и Бактрия… Однако до настоящего упадка было еще далеко.

Серебряная тетрадрахма с портретом Антиоха I. Ок. 261–246 до н. э.

С именем Антиоха I связана известная легенда о битве слонов, достоверность которой вызывает большие сомнения. Однако это, пусть даже и вымышленное, событие является единственным ярким эпизодом двадцатилетнего правления второго селевкидского царя.

В 278 году до н. э. в Малую Азию вторглись кельтские племена, которые греки называли «галатами». Неизвестно где и неизвестно когда состоялось сражение селевкидской армии с галатами. Древнегреческий автор II века Лукиан Самосатский в своем труде «Зевксис, или Антиох» пишет: «Зная, что галаты храбры, видя, что силы их весьма многочисленны, что фаланга плотно и крепко сдвинута, что в первом ряду, выставив щиты, идут галатские воины в медных панцирях, а далее в глубину в 24 ряда построены гоплиты, что на каждом крыле разместилась конница численностью до 20 000, а из середины строя готовы вырваться 80 вооруженных косами колесниц и, сверх того, вдвое большее число колесниц с парной упряжкой, – видя все это, он [Антиох] питал самые плохие надежды на благоприятный исход битвы, считая, что силы неприятеля для него неодолимы. Ибо, в короткий срок собрав свое войско, небольшое, не соответствовавшее значительности этого похода, он пришел, ведя с собою совсем немного людей, и то большей частью легко вооруженных и стрелков: легкая пехота составляла свыше половины войска. Поэтому он решил начать переговоры о мире и искать каких-нибудь путей к благоприятной развязке войны. Но бывший при этом родосец Теодот, муж доблестный и в военном деле искусный, убеждал его не отчаиваться. Дело в том, что у Антиоха было еще 16 слонов. Их Теодот велел держать до поры до времени спрятанными сколь возможно лучше, чтобы они не были видны, возвышаясь над войском. Когда же трубач подаст сигнал и нужно будет схватиться с врагом, перейдя в рукопашную, когда неприятельская конница помчится вперед, когда галаты разомкнут фалангу и, расступившись, выпустят на врага колесницы, – вот тогда по 4 слона на каждом крыле должно двинуть навстречу всадникам, а 8 выпустить против тяжелых и легких колесниц… Ни сами галаты, ни кони их никогда раньше не видали слонов и были приведены неожиданным зрелищем в величайшее смятение. Еще задолго до приближения животных, услышав только их похрюкивание и увидев бивни, отчетливо сверкавшие на совершенно черном теле, и высоко в воздух поднятые хоботы, будто готовые схватить врага, галаты, не сойдясь даже на расстояние пущенной стрелы, обратили тыл и бросились бежать в полном беспорядке. Пешие в давке пронзали друг друга копьями и гибли под копытами конницы, ворвавшейся, не разбирая пути, в их ряды; колесницы тоже повернулись обратно на своих, и немало пролилось крови, когда пролетали они сквозь толпу, и, по слову Гомера, “звеня, уносилися дальше”. Не выдержавшие вида слонов кони, раз перестав слушаться поводьев, сбрасывали возниц и “с грохотом мчали вперед колесницы пустые”, а косы, не щадя друзей, рассекали и губили всякого, кто попадался на пути, – попадались же многие при замешательстве столь великом. А следом за ними двигались на подмогу слоны, топча встречных, вскидывая хоботами на воздух или хватая и распарывая бивнями. Так, в конце концов, эти животные вырвали у неприятеля победу и передали ее Антиоху…»

Македоняне, бывшие с Антиохом, запели пэан^[49] и, сбежавшись со всех сторон, возложили на царя победный венок, провозглашая его победителем. Но Антиох, как передают, даже заплакал и сказал: «Да будет нам стыдно, воины: только этим 16 животным мы обязаны нашим спасением, если бы невиданное зрелище не поразило врагов, что мы с вами могли бы против них сделать?» И потом на победном памятнике он велел вырезать только изображение слона и ничего более^[50].

Фраза «Македоняне, бывшие с Антиохом» может ввести в заблуждение, впору подумать, что селевкидская армия состояла только из греков. Нет, селевкидская армия была похожа на гормэ сабзи^[51]. Ядро ее, которое условно можно сравнить с мясом в этом блюде, составляли греки и македоняне, которых привлекали на службу пожалованием земельных наделов. Таким образом, Селевкиды убивали одной стрелой двух птиц, увеличивая и количество греческих воинов в своем войске, и греческое население своей державы. Была и третья выгода, общая для всех военных поселенцев, – экономическая, поселенцы обходились дешевле регулярного войска.

Полностью греческой была царская гвардия, а в остальной армии рядом с греками служили призванные местные жители и легковооруженные наемники, игравшие вспомогательную роль при выстроенной в фаланги пехоте и кавалерии.

Антиох III Великий

Антиох III, правивший с 223 по 187 год до н. э., приходился Селевку I праправнуком. Он стал царем в восемнадцатилетнем возрасте, но практически сразу же показал себя с хорошей стороны, сумев подавить мятеж, поднятый сатрапами Мидии и Персии, а заодно и навязал свой сюзеренитет правителю Атропатены, который оказывал мятежникам поддержку.

Следующей войной Антиоха стала война с Египтом за Палестину и Финикию, которые тогда назывались Келесирией. 22 июня 217 года до н. э. между войсками Антиоха III и армией египетского царя Птолемея IV произошло сражение, вошедшее в анналы под названием «Битва при Рафии»^[52] и считающееся одним из крупнейших сражений эллинистической эпохи. Силы сторон были примерно равными. Птолемей выставил 70 000 пехотинцев, 5 000 кавалеристов и 73 боевых слона, а Антиох – 62 000 пехотинцев, 6 000 кавалеристов и 102 боевых слона.

Полем битвы стала длинная и узкая равнина, которую нередко сравнивают с бутылочным горлом. Место выбрал Птолемей, пришедший сюда первым. Он опасался, что у противника будет большое преимущество в кавалерии и слонах и потому навязал ему сражение там, где коням и слонам негде было развернуться.

«Они [Птолемей и Антиох] дали сигнал к битве и открыли ее слонами… – пишет в своей “Всеобщей истории” грек Полибий, бывший не только историком, но и гиппархом (начальником конницы). – Птолемеевы слоны большею частью страшились битвы, что бывает обыкновенно с ливийскими слонами. Дело в том, что они не выносят запаха и рева индийских слонов, пугаются, как я полагаю, роста их и силы и убегают тотчас еще издалека. Так случилось и теперь. В беспорядке звери стали теснить ряды своих же воинов… тогда на… конницу ударил Антиох, обогнув слонов и приблизившись к неприятелю. В то же время по сию сторону слонов на пелтастов^[53] Птолемея ударили, примыкавшие к фаланге, эллинские наемники и выбили их из позиции, ибо ряды эти были уже расстроены слонами. Так все левое крыло Птолемея, теснимое неприятелем, отступило. Начальник правого крыла Эхекрат первое время наблюдал за схваткою упомянутых выше флангов, но когда увидел, что на вой– ска египтян несется пыль, что слоны их не решаются даже приблизиться к противнику, отдал приказ Фоксиду, начальнику эллинских наемников, вступить в бой с выстроившимися против него врагами, а сам отвел в сторону свою конницу и позади слонов стоявших воинов за линию нападения животных; потом с тыла и с фланга напал на неприятельскую конницу и скоро обратил ее в бегство. Подобным же образом поступили Фоксид и все вой– ска его: нападением на арабов и мидян заставили их оборотить тыл и бежать в беспорядке. Итак, правое крыло Антиоха одержало победу, а левое потерпело поражение при описанных выше обстоятельствах. Между тем фаланги, открытые теперь с обоих крыльев, оставались еще нетронутыми посередине равнины, колеблясь между страхом и надеждою за исход битвы. В это время Антиох занят был довершением победы на правом крыле, а Птолемей, отступивший под прикрытием фаланги, вышел теперь на середину боевого поля. Появление его навело страх на неприятельские войска, а своих преисполнило военного духа и мужества… Юный и неопытный Антиох воображал было, судя по собственному флангу, что и прочие части его войск также одерживают победу, а потому не переставал преследовать бегущих. Поздно уже один из старших возрастом воинов остановил его и указал на пыль, которая неслась от фаланги по направлению к их лагерю. Тогда Антиох понял случившееся и хотел было в сопровождении царского отряда бежать назад на поле сражения. Но увидев, что все войска его бегут, он отступил к Рафии… С помощью фаланги Птолемей решил участь битвы, а конница его на правом крыле и наемники в погоне за отступающими положили на месте большое число врагов… Число павших воинов Антиоха было немного меньше 10 000 пехоты и больше 300 конницы; в плен попало более 4 000 человек. Из слонов 3 остались на поле битвы, а 2 других пали от ран. На стороне Птолемея было убитых около 1 500 человек пехоты и до 700 конницы; слонов пало 16, а бо́льшая часть [была] захвачена неприятелем»^[54].

Разбитый наголову Антиох сумел заключить с Птолемеем мир на довольно сносных условиях, лишившись лишь того, что успел завоевать в Сирии. Отложив противоборство с Египтом на будущее, Антиох занялся наместником Малой Азии Ахеем, который восстал незадолго до начала египетского похода. Ахей укрылся в столице Лидии городе Сарды, стены которого были крепкими и высокими. Взять Сарды и казнить Ахея удалось лишь после двухлетней осады.

В 209 до н. э. Антиох выступил в свой знаменитый восточный поход, по итогам которого его прозвали «Великим». Целью похода было возвращение Парфии и Бактрии, вышедших из-под власти Селевкидов сорока годами ранее. Сделав это, Антиох, как сообщает Полибий, «дошел до Индии, где возобновил дружественный союз с царем Софагасеном». Историки до сих пор спорят о том, кого именно из индийских правителей имел в виду Полибий, но это не так уж и важно. Важно то, что Антиох навел порядок на востоке своего государства и обезопасил восточные рубежи.

В 204 до н. э. умер Птолемей IV, и в Египте началась борьба за право быть регентом при его малолетнем сыне Птолемее V. Антиох не мог упустить столь выгодный момент. Он заключил антиегипетский союз с македонским царем Филиппом V, который начал захватывать египетские владения во Фракии, а сам в 202 до н. э. вступил в Келесирию, и к 200 году занял не только ее, но и большую часть Иудеи. Египтяне попытались отвоевать Иудею, но в 198 году до н. э. Антиох окончательно утвердил свою власть над этим регионом, а в следующем году занялся покорением той части Малой Азии, которая не принадлежала к его владениям. Римляне, обеспокоенные усилением Антиоха, пытались заставить его вернуть Птолемею V владения во Фракии, но Антиох отказался делать это и укрепил свои позиции, выдав в 195 году до н. э. дочь Клеопатру^[55] за Птолемея.

195 год до н. э. можно считать годом наивысшего расцвета государства Селевкидов.

Антиох III Великий. Археологический и художественный музей Эримтана в Анкаре. Турция

В 192 году до н. э. Антиох начал завоевание Фессалии^[56], что стало прямым вызовом римлянам, требовавшим от него не проявлять экспансии в Европе. Сначала дело пошло хорошо – Антиоху удалось быстро занять остров Эвбею, но закончилось оно плохо – зимой 190–189 годов до н. э. римский полководец Сципион Азиатский разгромил селевкидскую армию неподалеку от города Магнезия (ныне это турецкая Маниса). В 188 до н. э. Антиох был вынужден подписать с римлянами договор, по которому он отказывался от всех территорий, лежавших к западу от Таврских гор^[57], и должен был выплатить Риму контрибуцию в размере пятнадцати тысяч талантов.

О степени упадка, в который пришли дела Антиоха Великого, можно судить по тому, что ради получения средств на выплату контрибуции он пошел на банальный грабеж, совершенно не приличествующий царскому достоинству. Во II веке до н. э. в юго-западной части современного Ирана образовалось государство Элимаида, просуществовавшее до начала III века нашей эры. Известно о нем немного, но мы знаем, что там был большой храм, посвященный верховному вавилонскому богу Бэлу, и что в этом храме хранились великие сокровища. В 187 до н. э. Антиох III во главе вооруженного отряда ночью напал на храм, но местные жители, бывшие отличными лучниками, перестреляли всех грабителей, в том числе и царя.

Сын Антиоха III Антиох IV, правивший с 175 по 164 год до н. э., пытался восстановить могущество своей державы при помощи активной (и во многом насильственной) эллинизации негреческого населения. Те, кто начинал жить «по-гречески», пользовались множественными привилегиями, начиная с освобождения от ряда налогов и заканчивая широкими карьерными возможностями. Подобные затеи требуют вдумчивости и неспешности, а с этими качествами у Антиоха IV явно были проблемы.

В 170 году до н. э. эллинизация спровоцировала восстание в Иерусалиме. Подавив его, Антиох решил добавить в похлебку перца^[58]: превратил Иерусалимский храм в святилище Зевса и на глазах у народа лично принес в жертву свинью на алтаре. Этот акт сопровождался жестокими преследованиями евреев, не желавшими превращаться в греков. Ответом стало новое восстание под предводительством Иуды Маккавея, поднятое в 165 году до н. э., а конечным результатом – фактическое обретение Иудеей независимости в 142 году до н. э. Примерно в одно время с этим восстанием от власти Селевкидов решили освободиться восточные сатрапии – Армения, Персия и Атропатена, а в 161 году до н. э., уже после смерти Антиоха, – Мидия и Вавилония. Военные походы против взбунтовавшихся сатрапов оказывали непродолжительное действие. При первом же удобном случае сепаратистские настроения вспыхивали сильнее прежнего.

Обстоятельства смерти Антиоха IV туманны. То ли пятидесятилетний царь погиб при очередном усмирении мятежников в восточных пределах державы, то ли умер от болезни. Если при нем государство Селевкидов ухитрялось балансировать на краю пропасти, то после его смерти оно покатилось вниз и это падение уже невозможно было остановить. В 83 году до н. э. то, что осталось от некогда могущественной державы, захватил царь Армении Тигран II, а в 63 г. до н. э. эти земли перешли к разгромившим Тиграна римлянам.

Парфянское царство

Древние иранцы звали эту землю «Апартик», но греки, привыкшие переиначивать все на свой лад, назвали ее «Парфией». Под этим именем она вошла в историю. На севере Парфию ограничивали Каракумы, на юге – пустыня Деште-Кевир^[59], на севере, на западе она граничила с Мидией, а на востоке доходила до Герата. При Ахеменидах и Селевкидах Парфия была зависимой сатрапией, но около 250 года до н. э. попыталась обрести самостоятельность. На этот шаг парфян сподвиг пример соседней Бактрии, разница была лишь в том, что в Бактрии восстание поднял Диодот, провозгласивший себя царем, а восстание парфян было направлено против правившего ими сатрапа Андрагора (Агафокла). Лидерами восстания стали братья Аршак и Тиридат, о которых известно немногое. По одним сведениям, братья были приближенными Андрагора, а по другим – предводителями кочевых племен парнов, вторгшихся в Парфию с севера примерно в 238 году до н. э.

Аршак стал править Парфией, затем его сменил Тиридат, которому удалось провести корабль своего государства меж двух скал – государством Селевкидов и Бактрией, называвшейся теперь Греко-Бактрийским царством. Каждое из этих государств намеревалось вернуть Парфию себе. Да и Бактрию тоже, потому что после смерти Александра Македонского Парфия некоторое время была объединена с Бактрией. Тиридат умер около 211 года до н. э., пробыв у власти около 40 лет. Его можно считать основателем парфянского государства, поскольку вряд ли Аршак успел заложить какие-то основы.

После Тиридата власть перешла к его сыну по имени Артабан, которому выпало пережить впечатляющее нашествие войска Антиоха III. Каким-то образом Артабану удалось откупиться «малой кровью», то есть признанием сюзеренитета Селевкидов. Непонятно почему Антиох не стал делить Парфию на несколько мелких сатрапий, как того требовала логика. Одно из двух: или Артабан был великим дипломатом, или же у Антиоха не было сил для установления полноценного собственного контроля над Парфией. Но так или иначе, от 250 (а по некоторым источникам, от 247) года до н. э. можно отсчитывать историю Парфянского царства, поскольку в сатрапию Парфия больше не превращалась.

Царь Парфии Митридат I

Митридат унаследовал парфянский престол около 171 года до н. э. после своего брата Фраата. Помпей Трог сообщает о том, что Фраат настолько ценил Митридата, что передал власть ему в обход собственных совершеннолетних сыновей. Если это так, то Митридат оправдал доверие, тем более что обстоятельства на тот момент сложились весьма благоприятные – государство Селевкидов и Греко-Бактрийское царство ослабли настолько, что уже не представляли угрозы. Более того, теперь Парфия стала угрозой для соседей.

Митридат I

Около^[60] 175 года до н. э. в Бактрии вспыхнул мятеж, поднятый одним из военачальников, которому хотелось стать царем. Митридат воспользовался случаем и захватил несколько пограничных бактрийских областей. «Если удача пришла, то уйдет не сразу», – говорят иранцы. Следом за приобретениями на востоке Митридат расширил западные пределы своего царства. Царь Антиох IV в то время воевал в Келесирии, и не смог вовремя воспрепятствовать интервенции. Борьба Парфии и государства Селевкидов пока что напоминала схватку молодого волка со старым тигром, но время было на стороне волка. Для того, чтобы укрепить свои позиции, Митридат захватил Мидию, сатрап которой Тимарх незадолго до того, и, надо сказать, весьма опрометчиво провозгласил себя царем, – отделившаяся провинция не могла рассчитывать на помощь центра, да и вообще, селевкидским правителям хватало забот и без Мидии.

После Мидии Митридат вторгся в Месопотамию, одну из наиболее плодородных областей державы Селевкидов, и правивший в то время царь Деметрий II Никатор («Победитель») не смог противостоять натиску. Захватив Селевкию-на-Тигре^[61], служившую Селевкидам восточной столицей, Митридат провозгласил себя здесь царем, что было прямым проявлением намерения покорить всю державу. Однако угроза вторжения кочевников вынудила Митридата повернуть на восток, чем решил воспользоваться Деметрий. Ему удалось вернуть себе часть Месопотамии, но в конечном итоге он попал в плен к парфянам. Надо отдать Митридату должное. Вместо того, чтобы казнить врага, он принял его с почетом и даже выдал за него свою единственную дочь Родогуну, но при этом не отпустил обратно, а оставил при себе. Поступок Митридата был крайне муд– рым. Он создал прецендент, дающий возможность вроде бы как законного занятия селевкидского престола. По другой версии, Родогуну выдал за Деметрия не Митридат, а его сын и преемник Фраат II, пришедший к власти в 138 или 137 году до н. э. Но важно то, что это произошло, и еще важно то, что под занавес своего правления Митридат занял Сузы – один из важнейших городов державы Селевкидов, служивший «ключом» к Вавилонии.

Парфяне вернули Сузам столичный статус, утраченный после падения державы Ахеменидов. Правда, произошло это не сразу. В 144 до н. э. Митридат I сделал столицей своего царства Экбатану, а месопотамский город Опис, впоследствии переименованный в Ктесифон, выбрал в качестве зимней резиденции. Но впоследствии «летняя» столица была перенесена в Сузы.

В имени «Митридат» легко угадывается корень – имя бога Митры. «Митридат»^[62] – «данный Митрой». Парфяне возродили свой родной культ Митры в противовес чужим греческим богам, которых им навязывали на протяжении полутораста лет. Есть мнение, что глава «Михр-яшт» («Гимн Митре») была включена в «Авесту» при Митридате I. «Мы почитаем Митру, пастбища которого просторны, а слова истинны…». Возвышение Парфянского царства положило конец эллинизации Передней Азии. Греки так и не поняли одной простой вещи. Эллинизация могла бы быть успешной лишь в том случае, если бы соседние народы захотели бы сами, без какого-либо принуждения, жить по-гречески. Любое принуждение порождало противодействие бо́льшей силы.

В конечном итоге все упирается в деньги. Экономическому развитию Парфии способствовало ее выгодное географическое положение на торговом пути в Индию и Китай.

Митридат II Великий

«Мало откусить большой кусок, нужно суметь его прожевать», – гласит народная мудрость. Правители слабеющей на глазах селевкидской державы пытались создать Парфии проблемы на западе, а воинственные кочевники-саки^[63] делали то же самое на востоке. При Артабане II, правившем Парфией с 127 по 123 год до н. э., саки захватили бо́льшую часть царства. Не исключено, что Артабану пришлось выплачивать сакам дань ради того, чтобы удержать в своих руках остатки царства, но точно известно, что его сын и преемник Митридат II делал это в начале своего правления. Месопотамия, которой управлял наместник по имени Гимер, тоже вышла из подчинения, а кроме того, в южной части этого региона образовалось одно из первых в истории арабских государств под названием Харакена, правитель которого Гиспаосин прежде был селевкидским сатрапом. У нас нет точных данных о развитии событий в Месопотамии, известно лишь то, что Гимер и Гиспаосин воевали между собой. Персида (Парс) и Элимаида (Сузиана)^[64] тоже отделились от Парфянского царства, которое стало напоминать одеяло, от ветхости распадающееся на лоскуты.

В 123 году до н. э. Артабан получил ранение во время сражения с кочевниками и вскоре умер. Власть перешла к его старшему сыну Митридату, впоследствии прозванному «Великим». К прижизненным прозвищам правителей следует относиться придирчиво, поскольку они довольно часто не соответствуют истине, но в данном случае прозвище было заслуженным. Митридат II не только остановил распад государства, но и вернул под свою власть бо́льшую часть того, что было утрачено. Начал он с Харакены и к 120 году захватил ее. Примерно в то же время к Парфии вернулась значительная часть земель, захваченных саками, правда, не ясно, что способствовало этому в первую очередь – действия парфянского войска или же уход саков в более плодородные места. Во всяком случае, сведений о победах над саками у нас нет, выводы о возвращении территорий делаются на основании датированных археологических находок.

В 189 году до н. э. от державы Селевкидов отделились земли, населенные армянами. Селевкидский стратег Арташес (Артаксий) провозгласил себя царем Великой Армении. К западу от Великой Армении, в верховьях Евфрата, находилась Малая Армения, которой удалось остаться самостоятельным царством после смерти Александра Македонского.

В правление Митридата II началось армяно-парфянское противоборство, в котором к 105 году до н. э. победила Парфия. Армянский царь Артавазд I был вынужден отдать в заложники парфянам своего племянника Тиграна, будущего царя Тиграна Великого, которого армяне считают величайшим из своих правителей. Около 94 года до н. э. Тигран был освобожден для того, чтобы занять армянский престол, опустевший после смерти его отца Тиграна I, младшего брата Артавазда I. Греческий историк Страбон в своей «Географии» упоминает о том, что Тигран передал Митридату в качестве выкупа «семьдесят долин». Можно с уверенностью предположить, что Митридат II рассматривал Великую Армению в качестве своего вассала, но Тигран II поспешил заключить союз с Митридатом VI Понтийским. Понтийское царство было эллинистическим государством, основанным в 302 до н. э. на южном берегу Черного моря, которое греки называли Понтом Эвксинским. При Митридате VI Понтийское царство достигло пика своего могущества, так что Тигран II сделал весьма правильный выбор. Союз был скреплен женитьбой Тиграна на дочери Митридата VI – Клеопатре. Тесть и зять тайно договорились о разделе Передней Азии. Митридат намеревался подчинить себе всю Малую Азию, а Парфию и сопредельные с ней земли предстояло завоевать Тиграну.

Тетрадрахма Митридата II. Между 120 и 109 годами до н. э.

В сложившейся ситуации Митридат II решил пойти на сближение с Римом, но римляне посчитали союз с Парфией невыгодным для себя, поспособствовав тем самым сближению Митридата Парфянского со своим понтийским тезкой и Тиграном II. С Тиграном Митридат II вдобавок еще и породнился, женившись на одной из его дочерей.

Сепаратистские тенденции проявлялись и при сильных правителях. В 91 году до н. э. вавилонский наместник Готарз, имевший титул сатрапа сатрапов, провозгласил себя царем. Митридат II так и не смог вернуть себе Вавилонию. Он умер в 87 году до н. э., после чего, как предполагают большинство историков, между его сыном Ородом I и Готарзом началась борьба за власть над Парфией. По другой версии, Ород был преемником Готарза. Но точно можно сказать одно – после смерти Митридата Парфия ослабла, чем не замедлил воспользоваться Тигран II.

Усиление позиций Рима на Ближнем Востоке

Первым делом Тигран II вернул себе те 70 долин, которые были переданы им Митридату II, а затем начал откусывать от Парфии один кусок за другим, пока не дошел до Финикии (и заодно навязал свой сюзеренитет Иудее). В 77 г. до н. э. к юго-западу от озера Ван Тигран II основал новую столицу Великой Армении – город Тигранакерт (ныне на этом месте находится турецкий город Сильван). Страбон сообщает, что Тигран переселил в свою новую столицу население 12 греческих городов, а Аппиан Александрийский пишет о 300 000 переселенцев. Плутарх отзывается о Тигранакерте как о богатом и красивом городе.

Казалось, что дни Парфии сочтены. Тигран не остановится, пока не покорит всю Переднюю Азию. Но, как говорится, «леопард мог бы стать царем зверей, если бы не было льва». На Армению, Понт и Парфию давно положили глаз римляне, с которыми Митридат Понтийский воевал с 89 года до н. э.

С 75 года до н. э. Митридату противостоял Луций Лициний Лукулл, весьма одаренный полководец и ловкий дипломат. Историки гадают о том, почему Тигран не поддержал своего тестя в финальной борьбе с римлянами. Большинство объясняют этот факт коварством Тиграна, якобы рассчитывавшего прибрать к рукам ослабевшее Понтийское царство. Но на давние события можно взглянуть и с другой точки зрения. Возможно, что Лукулл, следуя принципу «разделяй и властвуй», сначала убедил Тиграна остаться в стороне, а когда с Митридатом было покончено (он бежал к Тиграну), нанес армянскому царю сокрушительное поражение в битве, которая по иронии судьбы состоялась у Тигранакерта. Эта битва, состоявшаяся 6 октября 69 года до н. э., не имеет прямого отношения к иранской истории, но она кардинально изменила расстановку сил на Ближнем Востоке, так что ей все же нужно уделить внимание.

У Лукулла было около 15 000 воинов, а численность войска Тиграна составляла от 80 000 до 300 000 (настолько разнятся данные, приводимые разными авторами). Качество в очередной раз возобладало над количеством. Лукулл отвлек внимание Тиграна отступлением римской конницы, что позволило расстроить ряды армянского войска, а затем римская пехота ударила в тыл армянскому обозу. «Животные бросились бежать, – пишет Аппиан, – и натолкнулись на пехоту, а пехота на конницу. Бегство приобрело общий характер, а тех, кто в преследовании врага сильно вырвался вперед, истребили повернувшие назад римские всадники». Вот показательная деталь, о которой тоже сообщает Аппиан, – римляне прошли 120 стадий (более 21 километра), не обращая внимания на браслеты и ожерелья поверженных врагов, поскольку были заняты истреблением оставшихся в живых. Небольшая часть армянского войска укрылась за высокими стенами Тигранакерта, но греческие наемники, не желавшие умирать за армянские интересы, открыли римлянам врата города. Самому Тиграну и бывшему при нем Митридату Понтийскому удалось бежать.

Незадолго до этого сражения Тигран предложил союз парфянскому царю Фраату III, но тот благоразумно решил выждать время. После сражения с аналогичным предложением к Фраату обратился Лукулл. Оказавшемуся между двух огней Фраату пришлось лавировать, тянуть время, притворяясь союзником обеих сторон.

В 66 году до н. э. Лукулла сменил Гней Помпей Великий, вынудивший Фраата заключить с ним союз. Тигран к тому времени успел отвоевать у римлян Малую Азию, которой снова правил Митридат Понтийский. Помпей разгромил вой– ско Митридата, а затем вторгся в Армению. Тигран II не стал сражаться с 50 000 римским войском. Он признал себя «другом и союзником римского народа», иначе говоря, признал над собой власть Рима, и отдал римлянам все, что было им завоевано. Великая Армения вернулась в свои изначальные границы. После этого Помпей окончательно разгромил Митридата, который бежал в Боспорское царство (эллинистическое государство в Северном Причерноморье) и там отравился.

Ослабив Армению и присоединив Понтийское царство, Помпей занялся ослаблением Парфии, которая пока еще оставалась сильным государством. Элементарная логика требовала стравить Парфию с Арменией, но Помпею не пришлось прилагать для этого усилия, поскольку обо всем заранее позаботился младший сын Тиграна II, вошедший в историю как Тигран Младший. В 66 году до н. э. Тигран Младший восстал против отца и обратился за помощью к Фраату III, который был не прочь отплатить «добром» за «добро», то есть прибрать к рукам часть армянских земель. Фраат вдохновился настолько, что даже выдал за Тиграна Младшего свою дочь, после чего отправился в поход на Тиграна Старшего. Застряв у хорошо укрепленного столичного Арташата, Фраат оставил свое войско под командованием зятя, а сам вернулся обратно. Он явно был уверен в том, что Тигран Младший возьмет Арташат, но вышло так, что Тигран Старший разбил парфянское войско. Тигран Младший бежал к Помпею, который как раз подходил к Арташату. После того, как Тигран II был приведен к покорности, Помпей отдал Тиграну Младшему юго-западные армянские области Цопк (Софена) и Кардук (Гордиена). Помпей явно намеревался использовать Тиграна Младшего для усиления римского влияния в регионе (для давления на Тиграна II и Фраата III), но Тигран быстро вышел из повиновения, был схвачен римлянами и убит в 61 году до н. э.

Парфянский поход Красса

То ли в 58, то ли в 57 году до н. э. Фраата III убили его сыновья Митридат и Ород. После убийства братья начали борьбу за престол, в которой победил Ород. Митридат бежал к проконсулу Римской Сирии Авлу Габинию и попросил у него помощи. Габиний вроде как согласился, но от похода в Парфию его отвлекли другие дела. Митридат собрал войско и попытался свергнуть брата самостоятельно, но потерпел неудачу. «Понадеявшись на родственные отношения, Митридат добровольно сдался Ороду, – сообщает Помпей Трог, – но Ород, считавший его не столько братом, сколько врагом, приказал убить его у себя на глазах». В то время на Парфию уже надвигалось римское войско под командованием нового наместника Сирии – триумвира^[65] Марка Лициния Красса, который намеревался вернуть престол Митридату, а себе добыть славу и добавить еще сколько-то к своему баснословному богатству.

Узнав о казни Митридата, Красс, уже успевший захватить несколько парфянских городов, осенью 54 года до н. э. решил перезимовать в Римской Сирии. Весной 53 года до н. э. сорокатысячное войско Красса перешло через Евфрат и направилось к Селевкии.

Широко известное выражение «скорее на ладони вырастут волосы, чем это произойдет» родилось в том далеком году. Так ответил на слова Красса о том, что он войдет в Селевкию, глава парфянского посольства по имени Вагиз. Послы привезли Крассу послание от Орода II, составленное в весьма издевательском тоне. «Если ты, старик, сам решил прийти к нам, то мы пощадим тебя из уважения к твоим годам, но если тебя послал Рим, то пощады не будет». Послание привело Красса в ярость, и он решил покарать Орода как можно скорее, и пошел на Селевкию прямым путем через месопотамские равнины, несмотря на то что его главный союзник царь Армении Артавазд II рекомендовал идти в обход, по холмистой местности, на которой не смогла бы свободно действовать кавалерия, бывшая главной ударной силой парфянской армии. Красс совету не последовал и тогда Артавазд II покинул его вместе со своим 6 000 отрядом. Вскоре после этого к Крассу явился царь государства Осроена^[66], по территории которого шли римляне, и сообщил, что парфяне в страхе бегут вглубь своей державы. Стоит ли бояться бегущего врага? Позабыв о разведке, Красс убыстрил продвижение вперед и неожиданно для себя наткнулся на парфянское войско, представленное двумя разновидностями кавалерии – легкой и тяжелой. Легкая кавалерия была вооружена луками, а тяжелая – длинными пиками. Основу же римского войска составляла пехота, а кавалерии у Красса было мало.

Карта походов римской армии в Парфию и бой под Каррами в 53 г. до н. э.

Парфянские лучники, располагавшие неиссякаемым запасом стрел, которые в обозе везли на верблюдах, методично расстреливали римлян до тех пор, пока те не побежали. Красс сдался парфянскому военачальнику, но после этого был убит. Плутарх упоминает о сумятице, которую устроили римляне, сопровождавшие Красса, пытавшиеся оттолкнуть парфян от своего предводителя.

«Сурена^[67] послал Ороду, находившемуся в Армении, голову и руку Красса, а сам сообщил через гонцов в Селевкию о том, что везет туда Красса живого, устроил подобие шутовского шествия, которое издевательски называл “триумфом”, – пишет в “Сравнительных жизнеописаниях” Плутарх. – Один из военнопленных по имени Гай Пакциан, весьма похожий на Красса, одетый в парфянское женское платье, ехал верхом на лошади, впереди него ехали на верблюдах трубачи и ликторы^[68], к прутьям которых были привязаны кошельки, а на секиры насажены свежеотрубленные головы римлян; позади следовали селевкийские гетеры, певшие песни, в которых всячески поносились слабость и малодушие Красса».

Римско-Парфянские войны

Поход Красса положил начало римско-парфянским войнам, которые продолжались до падения Парфянского царства в 226 году. Камнем преткновения была Великая Армения, которую обе стороны стремились держать под своим контролем.

Парфянские правители искусно использовали внутренние противоречия римлян, которых всегда было предостаточно. Так, например, во время гражданской войны в 44–42 годах до н. э., развернувшейся после убийства Гая Юлия Цезаря, парфяне поддерживали организаторов заговора Марка Юния Брута и Гая Кассия Лонгина, которые проиграли войну.

В 63 году могло показаться, что противоборству за Армению настал конец. Пятью годами ранее парфянский царь Вологез I посадил на армянский престол Армении своего младшего брата Тиридата (Трдата). Римляне вторглись в Армению, свергли Тиридата и заменили на своего ставленника, что побудило парфян развязать очередную войну, которая закончилась вничью. Римляне признали Тиридата царем Армении, но тому пришлось признать себя римским вассалом. Родственный правитель Армении, пусть и находящийся под протекторатом Рима, устраивал парфянских царей, а Риму пока что было достаточно признания его главенства (во многом формального) и обещания оказывать при необходимости военную помощь.

Сцена из цикла «Парфянская война» римского Парфянского фриза в Эфесе. После 169 (166?) года

Однако в начале II века, когда Парфия начала слабеть, Риму захотелось аннексировать Армению. В 114 году при императоре Траяне римское войско вторглось в Армению, следом захватило Северную Месопотамию, а затем взяло Ктесифон, «малую» столицу Парфянского царства. Однако закрепить достигнутый успех римлянам не удалось, этому помешали восстания в ближневосточных римских провинциях, активные действия парфянского войска и восстание, поднятое в Армении будущим царем Вагаршем I. В результате армянский престол вернулся к основанной Тиридатом династии Аршакуни, но во второй половине II века римлянам все же удалось сделать армянским царем своего ставленника и, вдобавок к этому, отнять у Парфии Северную Месопотамию.

Последний «раунд» начался в 216 году, когда в Парфии было два царя. Вологез V правил Вавилоном и прилегающими землями, а его брат Артабан V – остальной территорией царства. Римская армия под командованием императора Каракаллы вторглась Парфию и заняла ряд месопотамских городов, но проиграла Артабану генеральное сражение, которое состоялось в 217 году близ города Нисибиса (ныне это турецкий Нисийбун, расположенный на границе с Сирией). После трехдневного сражения, которое грозило обернуться полным истреблением римской армии, Марк Опеллий Макрин, убивший Каракаллу и провозгласивший императором себя, выкупил жизни своих воинов, а заодно и свою собственную, за возврат всех захваченных прежде земель и большую контрибуцию.

Артабан победил, но понес большие потери, которые еще сильнее ослабили его власть, и без того не очень-то крепкую. 217 год стал годом крушения Парфянского царства.

Глава третья. Сасанидский Иран

Из «Книги деяний Ардашира сына Папака»

Папак был марзбаном^[69] и правителем Парса. И не было у него сына, который ему бы наследовал. У Папака был пастух по имени Сасан, который пас овец. Происходил он из рода Дария, сына Дария^[70], а в жестокое правление Александра Румийского^[71] он был вынужден бежать и скрываться среди пастухов‑курдов^[72]. Папаку не было известно о происхождении Сасана.

Папак – правитель Парса

Однажды Папаку приснилось, будто за головой Сасана находится солнце, которое освещает весь мир. На другую ночь он увидел Сасана, сидящим на белом слоне, и все люди кланялись ему и восхваляли его. На третью ночь Папак увидел, что божественные огни Фарробай, Гушнасп и Бурзен-Михр^[73] горят в доме Сасана и освещают оттуда весь мир. Увидев это, Папак удивился и рассказал свои сны мудрым толкователям. А те сказали ему, что тот, кто предстал в этих снах или кто-то из его сыновей будет править миром.

Папак призвал к себе Сасана и спросил о его происхождении. Сасан поведал ему свою тайну. Тогда Папак приказал одеть Сасана в царские одежды и оказывать ему уважение, соответствующее его происхождению, а затем дал в жены свою дочь, которая сразу же забеременела и родила Ардашира.

Увидев, как сложен и как ловок Ардашир, Папак понял, что сон его был правдив. Он усыновил Ардашира, полюбил его и воспитал. И когда дело дошло до обучения, то в письме, верховой езде и в прочих искусствах Ардашир преуспел так, что слава о нем разошлась по всему Парсу…

«Книга деяний Ардашира сына Папака», рассказывающая о первом шахиншахе из династии Сасанидов Ардашире Папакане, была написана в IV веке в правление праправнука Ардашира Шапура II, когда в ходу был среднеперсидский язык, известный также как пехлеви, то есть парфянский.

Каждой династии нужны корни, тянущиеся в глубь веков, к прославленным правителям древности. Надо признать, что Ардашир или тот, кто создавал для него легенду, блестяще справился со своей задачей, сумев красиво связать сына мелкого регионального правителя с легендарной династией, от которой берет начало иранская история.

«Книгу деяний Ардашира» следует читать не как историческую хронику, а как эпос, крайне увлекательный эпос, который читается как приключенческий роман. Чего стоит один только эпизод со священным огнем Фарробай, который влетает в образе красного петуха и ударом крыла выбивает из рук Ардашира чашу с ядом!

«Шах-наме», «Книга деяний Ардашира», а также «Хосров и Ширин» великого Низами – это 3 литературных памятника, без знакомства с которыми невозможно понять историю Ирана. Можно запомнить даты, имена правителей и последовательность действия, но самая сокровенная суть, дух иранской истории, останется за рамками восприятия. Хроники дают пищу для ума, а великие книги услаждают сердце.

Шахиншах Ардашир Папакан

«У зеркала нет оборотной стороны», – говорят иранцы, когда хотят подчеркнуть отсутствие альтернативы. Но у исторических оценок оборотную сторону найти несложно. Если иранские и прочие дружественные источники придерживались той версии происхождения Ардашира, которая изложена в книге его деяний, то римляне и византийцы старались всячески опорочить основоположника враждебной им династии. У римлян были особые причины для того, чтобы ненавидеть Ардашира, ведь он поступил, словно орел, похитивший добычу (Иран) из-под носа римского льва. Если бы не устроенный им переворот, то римляне могли бы завладеть всеми парфянскими землями (разве что только могли отдать небольшую часть их Армении в качестве платы за помощь).

Вот что пишет об Ардашире византиец Агафий Миринейский, живший в VI веке: «Говорят, что мать Артаксара [Ардашир] вышла замуж за некоего Пабека, совершенно незнатного человека, сапожника по профессии, но хорошо изучившего движение звезд, который легко мог предугадывать будущее. Некий военный человек по имени Сасан, случайно совершая путь по стране Кадусеев, пользовался гостеприимством у Пабека и находился в его жилище. Тот же каким-то образом (думаю, как предсказатель) предугадал, что потомство гостя будет знаменитейшим и известнейшим и достигнет великого счастья. Он печалился и скорбел, что у него нет ни дочери, ни сестры, никакой другой женщины, близкой родственницы, и наконец уступил ему свое ложе и свел его со своей женой, необычайно смело пренебрегая стыдом, променяв бесчестье и позор на предстоящий в будущем жребий. Так родился Артаксар и был воспитан Пабеком. Когда же, став юношей, он весьма храбро захватил царскую власть, тотчас возник спор и жестокая ссора между Сасаном и Пабеком. Каждая сторона хотела назвать его своим сыном. С трудом оба согласились на том, чтобы он действительно назывался сыном Пабека, но рожденным от семени Сасана. Говоря о таком происхождении Артаксара, персы утверждают, что оно истинно и что так записано в царских пергаментах»^[74].

Превращение правителя, пусть и мелкого, в сапожника – ловкий ход, а добровольная уступка жены другому мужчине вообще находится вне оценочных категорий, потому что подобная выдумка покрывает позором и Ардашира, и всех его потомков. Читая исторические хроники, которым большинство людей привыкло верить безоговорочно, нужно понимать, что они писались людьми, а люди бывают пристрастны.

Пора обратиться к реалиям, достаточно с нас легенд. В III веке в Парсе, разделенном на несколько мелких областей, началось возвышение знатного рода Сасанидов. Подробности этого возвышения пересказывать незачем, ибо они туманны и стандартны. Прибирая к рукам все, что можно прибрать, и устраняя тех, кто стоит у него на пути, Ардашир Сасанид становится правителем Парса, что не встретило одобрения у царя Парфии (вернее, того, что от нее осталось) Артабана V. Ибн Джарир ат-Табари^[75] в своей «Истории» приводит послания, которыми обменивались два правителя. Артабан пишет: «Ты вышел из пределов дозволенного и навлек на свою голову кару, о курд^[76], рожденный в кочевье курдов. Кто дозволил тебе править, захватывать земли, подчинять их правителей и жителей, кто приказал тебе возвести город?»^[77] Ардашир отвечает: «Ахурамазда сделал меня правителем земель, которые я покорил, и помог мне убить их правителей… Так же я намереваюсь покорить тебя и посвятить твою голову, вместе со всеми владениями, храму огня, который я возвел в Ардашир-Хваррэ».

Покорение Артабана началось с западной области Хузестан, правитель которой не смог оказать значимого сопротивления армии Ардашира. После Хузестана под власть Ардашира перешел Вавилон, а 20 апреля 224 года на поле Ормиздаган, расположение которого нам неизвестно, произошло решающее сражение между войсками Артабана V и Ардашира. Артабан потерпел поражение и погиб – то ли он пал от руки Ардашира, то ли с него заживо содрали кожу.

Торжественное провозглашение Ардашира шахиншахом состоялось спустя 3 года, в марте 227 года. Большинство историков согласны с тем, что оно произошло в Истахрском храме Анахиты, верховным жрецом которого в свое время был Папак, отец Ардашира. Но некоторые склонны верить Фирдоуси, который пишет: «В Багдаде^[78] сел [на престол] великий Ардашир Папакан». Известного нам Багдада в то время еще не существовало, так что слова Фирдоуси надо понимать как «Богом данный столичный город», а столицей Сасанидов был Ктесифон… Но не так важно, где провозгласил себя шахиншахом Ардашир, как то, когда это произошло. Зачем он выжидал 3 года? Логика подсказывает один-единственный ответ. Нужно было уничтожить всех родичей Артабана, которые могли бы претендовать на престол – любой из парфянских Аршакидов мог стать римской марионеткой. Ну и вообще, прежде чем торжественно провозглашаться правителем, нужно как следует упрочить свою власть. Сделав это, Ардашир I совершил поход на восток, во время которого, по сообщению ат-Табари, дошел до внешних, то есть восточных пределов Хорасана. Правители древних государств Кушана, Турана и Мукрана^[79] продемонстрировали Ардаширу свою покорность. Отличительной чертой Ардашира стала замена местных правителей своими родичами, так дом Сасанидов стал наиболее влиятельным кланом в государстве и влияние это не столько основывалось на власти шахиншаха как таковой, сколько на том, что у него повсюду были свои верные люди.

Галех-дохтар (Девичий замок). Руины крепости Ардашира на месте его столицы Ардашир-хваррэ

Закончив с востоком, Ардашир обратился к западу. Греческий историк Геродиан, современник Ардашира, пишет в своей «Истории императорской власти после Марка»^[80] о том, что Ардашир непрестанно совершал набеги на Римскую Месопотамию, забирая все, что принадлежало римлянам, вплоть до людей и скота. Правивший в то время император Александр Север попытался заключить союз с Ардаширом, но тот ответил вызывающим образом. Он прислал к римлянам посольство из 400 человек, одетых в дорогие одежды и украшенных золотом, которые сказали Александру следующее: «Шахиншах Ардашир повелевает римлянам оставить Сирию и всю Азию персам, ибо эти земли – персидские наследственные владения». Александр поступил с посольством довольно мягко – выслал на поселение во Фригию, а затем стал готовить поход против Ардашира. В 231 году, спустя год после обмена послами, около 70 000 римских воинов перешли границу… С переменным успехом и перерывами война тянулась до начала сороковых годов III века. Римская империя уже была не та, что прежде. Она вступила в период упадка, который закончился в 395 году распадом на Западную и Восточную части.

Во внутренних делах Ардашир делал ставку на единство власти и религии. «Арабский Геродот» Али аль-Масуди^[81] сохранил для нас политическое завещание Ардашира его сыну и преемнику Шапуру: «О, сын мой! Знай, что религия и власть есть два брата и один из них не может обойтись без другого. Религия составляет основу власти, а власть является защитницей религии. Не имеющее основы обречено на гибель, точно так же, как и не имеющее защиты».

При Ардашире разрозненные зороастрийские течения были объединены в целостное каноническое учение. Заодно были упразднены родовые храмы местных правителей, в которых горели их «личные» священные огни. Власть Ахурамазды едина и безгранична, точно так же, как и власть шахиншаха, которого он поставил над людьми, и никто не осознает опасности сепаратизма лучше того, кого сепаратистские тенденции привели к вершинам власти.

Ардашир I умер в 240 или 241 году. Ему наследовал сын Шапур. Единых правил престолонаследия, по которым власть наследует старший сын, в то время не было и поэтому каждый шахиншах старался еще при жизни назначить своего наследника, сделав его соправителем. Правило было только одно – шахиншахом мог быть только Сасанид.

Имя Ардашира стало у иранцев нарицательным для обозначения мудрого и сильного правителя. Но, как известно, в калепаче сахар лишний^[82]. Если сравнить с Ардаширом остандара^[83], то получится приятный комплимент, а вот по отношению к цирюльнику подобное сравнение будет выглядеть издевкой.

Устройство Сасанидского Ирана

Верховная светская власть в государстве Сасанидов принадлежала шаханшаху, а духовным руководителем был мобедан мобед – верховный жрец. Из надежной опоры престола жрецы очень скоро превратились в конкурирующую силу, претендующую и на светскую власть. Большинству сасанидских правителей приходилось считаться с мобедан мобедами, а также с иранской знатью, в которую входили шахрдары, марзбаны, виспухры и вузурги. Выше всех стояли шахрдары, владетельные правители областей (цари), находившиеся в вассальном подчинении Сасанидам. Следом за ними шли наместники-марзбаны. 7 самых родовитых семейств назывались виспухрами. Виспухры занимали наиболее важные государственные должности, причем это право передавалось по наследству. Низшей категорией знати были крупные землевладельцы-вузурги. Ардашир I старался расставлять на ключевые посты верных ему людей, но эта мера не гарантировала вечного спокойствия в государстве, ибо все меняется, и времена, и люди. А вот передача должностей по наследству и сосредоточение в руках знати крупных земельных владений были чем-то вроде мин замедленного действия, подложенных под престол шахиншаха. В идеальном крепком государстве вся земля должна быть сосредоточена в руках правителя (подданные получают землю только на время, в качестве платы за службу) и назначение чиновников любого ранга должно обуславливаться их способностями и волей правителя, а не наследственными привилегиями.

Среднепоместное и мелкопоместное дворянство называлось «азадами» («свободными [людьми]»). Азады преимущественно несли военную службу, из них формировалась несокрушимая сасанидская тяжелая кавалерия, называемая клибанарией. Боевые кони и доспехи стоили очень дорого, а каждый воин снаряжал себя сам, так что клибанарием мог быть только состоятельный человек.

Свободные иранцы – жрецы, знать, воины, чиновники и азады – не платили податей. К податному сословию относились крестьяне, ремесленники и торговцы. Крестьяне отдавали за предоставленную им землю определенную часть урожая, торговцы платили с оборота, а у ремесленников налогом облагался произведенный товар (производство всегда легче контролировать, чем продажи). Кроме этого, существовал и подушный налог, который платили и мужчины, и женщины трудоспособного возраста. Положение налогоплательщиков осложняли дополнительные поборы, вводимые ради наживы местными властями. Центральная власть пыталась бороться с местными злоупотреблениями, но эффект таких действий можно охарактеризовать известным выражением «все равно, что воду в ладонях носить».

Ардашир I разделил иранское общество на четыре сословия, согласно Авесте – жрецы-асраваны, воины-артештараны, писцы-дибхераны (чиновники и люди умственного труда), а также крестьяне-вастриошаны и ремесленники-хутухшаны. Категорий пять, но две последние составляли одно низшее сословие. Торговцы приравнивались к ремесленникам, в чем была определенная логика. Отдельную группу составляли рабы, которых рассматривали не как людей, а в качестве домашнего скота.

Сасанидская армия

Важнейшим родом сасанидских войск (так же, как и парфянских) была кавалерия, тяжелая и легкая, вооруженная луками. Сила кавалерии заключалась в хорошо отлаженном взаимодействии двух ее частей. Тяжелые конники наносили сокрушительные удары, а легкие своими обстрелами приводили врага в смятение, мешали производить маневры и добивали бегущих. Однако не стоит думать, что сасанидская пехота не имела большого значения. Конечно же имела, ведь кавалерия может действовать не везде, в гористой местности толку от нее мало. Пехота была представлена лучниками, пращниками, копейщиками и щитоносцами, которые обеспечивали защиту первым трем категориям сомкнутыми шеренгами своих больших щитов. Кроме того, имелось подобие инженерных войск, которые строили и обслуживали военные машины (баллисты, катапульты и т. п.), а также выполняли различные земляные работы и наводили мосты. В других государствах для подобных работ использовались не воины, а поденщики или рабы, но иранцы одними из первых создали вспомогательные военные отряды. У соседей это сформировало неверное представление о том, что иранцы используют всю свою пехоту для тяжелых работ. Так, например, византийский историк VI века Прокопий Кесарийский в трактате «Война с персами» приводит слова, с которыми обращаются к своим воинам византийские полководцы Велисарий и Гермоген: «Пусть не пугает вас многочисленность врага [персов], не следует обращать на это внимания, ибо вся их пехота представляет собой скопище несчастных крестьян, которые следуют за войском только для того, чтобы подкапываться под стены, снимать доспехи с убитых и прислуживать воинам. Потому у них нет никакого боевого оружия, а свои огромные щиты они используют только для защиты от неприятельских стрел и копий».

Рельеф Так-э Бостан (провинция Керманшах в Иране) эпохи империи Сасанидов. Персидский всадник

На слонах при Сасанидах не только воевали, но и охотились. Устрашающий вид, устрашающий рев и нечувствительность к стрелам были неоспоримыми достоинствами слонов, но и недостатков у них тоже хватало – высокая цена, высокая стоимость содержания, склонность к панике. Ножи или топоры на длинных рукоятях, которыми вооружались погонщики слонов, служили не для поражения врагов, а для убийства впавшего в бешенство животного. Поражал врага лучник или пращник, сидевший позади погонщика. На крупных слонах могло размещаться и более двух человек. Надо сказать, что еще Александр Македонский лишил слонов ореола непобедимости: стойкие македонские фаланги оказались для них непреодолимым препятствием. Примечательно, что парфяне почти не использовали боевых слонов, а вот при Сасанидах эта практика возродилась. Возможно, причина кроется в более тесных торговых связях с Индией, откуда поставлялись слоны. К месту можно вспомнить приведенный выше отрывок из «Всеобщей истории» Полибия, касающийся битвы при Рафии. Полибий пишет о том, что в бою индийские слоны лучше африканских (и это при том, что африканские слоны крупнее).

Возникновение Манихейства

Создатель нового религиозного учения, которого звали Сураиком, происходил из знатной семьи. Оба родителя его принадлежали к роду Аршакидов. В двенадцатилетнем возрасте Сураику было ниспослано откровение свыше: «Ты избран для того, чтобы исправить обычаи, но пока еще ты мал и не следует тебе обращаться к людям». Дело было в 228 году, а в 240 году Сураику было дозволено начать проповедовать новое учение.

В историю Сураик вошел под прозвищем Мани, которое в переводе с греческого означает «дух», а его учение называется манихейством.

Все совершается в положенное время. Если бы Мани родился бы на одно или два столетия раньше, то его проповеди, скорее всего, не нашли бы отклика у иранцев. Однако в III веке в народе начало расти недовольство зороастризмом, не самим учением как таковым, а его жрецами, которые из духовных наставников превратились в угнетателей, давно свернувших с пути Добра. Разумеется, никакого откровения свыше Мани не получал, он просто хотел «исправить обычаи» посредством внедрения новой религии.

Манихейство представляет собой синкретическое религиозное учение, первоначально составленное из христианских и зороастрийских элементов, к которым впоследствии, по мере проповедования Мани в северо-западной Индии (там он, вообще-то, и начинал свою деятельность), добавилось кое-что из буддизма. Основу манихейства составляет так называемое гностическое христианство, в котором личное познание Бога ставится выше всего прочего (самого учения, традиций и религиозных институтов).

Мани написал 10 религиозных трактатов: 9 – на арамейском языке, а 1 – на среднеперсидском. Он заострял внимание на том, что в отличие от своих предшественников‑апостолов является прямым передатчиком божественного учения и оговаривал, что это учение не должно впоследствии подвергаться искажению (это было весьма мудро, поскольку при желании все можно исказить до прямой противоположности).

Добру и Злу зороастрийцев Мани противопоставлял Свет и Мрак, которые не имели между собой никаких связей. Воплощением света является Бог Отец, которого называют так, потому что он создал все сущее, в том числе других богов, а те, в свою очередь, создали ангелов… Свет расположен над Мраком, греховным и полным зла. Изначально Свет и Мрак были разделены границей, которая не позволяла им смешиваться. Но Мрак решил завладеть Светом и нашел способ преодолеть границу. Праведный человек после смерти уходит к Свету, а неправедного забирает Мрак… Желающие углубиться в сущность манихейства могут сделать это с помощью других источников, потому что вкратце эту сущность не пересказать, уж очень она сложная – воображение у Мани было замечательное.

Северо-западная Индия, прилегавшая к восточным границам Ирана, была выбрана для начала проповеднической деятельности не случайно. Новое учение было нужно «обкатать» где-то на окраине, набрать некоторое число последователей, а уж затем выступать в столице. Проведя в Индии около года, Мани вернулся в Иран. Со временем его известность распространилась настолько, что он удостоился внимания шахиншаха Шапура I, сына Ардашира. Шапур благосклонно воспринял учение Мани, приблизил пророка к себе и разрешил ему проповедовать дальше. Скорее всего, Шапур хотел сделать из манихейства нечто вроде противовеса набирающему силу зороастризму. Сын Шапура Ормизд I, ставший шахиншахом в апреле 273 года, продолжил политику покойного отца в отношении манихейства. Но Ормизд умер на втором году правления, а его брат и преемник Бахрам (Варахран) I оказался рьяным приверженцем зороастризма (Бахрама можно было понять, иногда одна прочная опора выгоднее двух послабее).

Встреча с Бахрамом, состоявшаяся в январе 276 года, закончилась для Мани плохо. Его заковали в кандалы и бросили в темницу, из которой он уже не вышел – то ли умер от истощения, то ли был казнен. Отрубленную голову Мани выставили над городскими воротами Гондишапура^[84].

Манихейство получило распространение на Востоке среди китайцев, уйгуров и некоторых других народов, но к XV веку оно было полностью вытеснено исламом, буддизмом или даосизмом.

В Иране Мани помнят как основоположника иранской живописи. До нас дошли только иллюстрации в рукописях, но есть сведения, что он создавал и более крупные произведения, вплоть до первых иранских фресок.

Йездигерд I – Шанхиншах-Грешник

В истории любого народа есть идеальные правители, обладающие великими достоинствами, и есть их противоположности, у которых вместо достоинств одни лишь недостатки. Идеальным Сасанидом считается Ардашир-основатель, а худшим из Сасанидов – Йездигерд I, правивший с 399 по 420 год. В истории того периода много тумана, но можно предположить, что предшественник и старший брат Йездигерда Бахрам IV был убит в результате заговора знати.

К началу V века опоры государства Сасанидов изрядно расшатались. Среди знати распространились сепаратистские настроения, которые поддерживали зороастрийские жрецы, стремившиеся не к Добру, а к власти. Сам по себе распад государства был невыгоден духовной знати, но, с другой стороны, ей было выгодно любое ослабление власти шахиншаха. Можно сказать, что государство Сасанидов оказалось на грани раскола, для предотвращения которого Йездигерду I пришлось приложить много усилий. Любое своеволие, любое неподчинение приходилось карать строго и неукоснительно, вследствие чего Йездигерд I предстает в хрониках жестоким тираном. А «грешником» или «вероотступником» его прозвали из-за действий, направленных на ограничение власти зороастрийского духовенства.

Для правильной оценки личности «жестокого вероотступника» нужно учесть два обстоятельства. Первое – Йездигерду приходилось быть решительным, этого требовала сложившаяся обстановка. Второе – историю пишут образованные люди, многие из которых принадлежат к светской или духовной знати или же находятся на содержании у знати. Если знать недовольна правителем, то историки выставят его монстром. Для пущей объективности можно было бы сравнить мнения разных сторон, но, к сожалению, собственных историографов у Йездигерда I не имелось.

«Слабым местом» Йездигерда стало то, что его высшие сановники были представителями знати и потому способствовали укреплению власти шахиншаха лишь до тех пределов, которые были выгодны им. Сасанидские правители не додумались до простого решения, которому следовали представители Османской династии – надо было возвышать сторонних людей, целиком и полностью зависевших от расположения и воли правительства, а иранскую знать держать на расстоянии. Стремление Йездигерда к упрочению центральной власти его сановники использовали в собственных интересах. Выходило так, что ослабляя одни кланы, шахиншах тем самым усиливал другие. «Волы вертят головами, а повозка остается на том же самом месте», – говорят в подобных случаях иранцы.

Рис. из рукописи персидского эпоса «Шах-наме» («Книги царей»). Йездегирд, убитый ударом копыта «водяного коня». Ок. 1300–1330

Кончина Йездигерда, умершего в 420 году, окружена покровом тайны. Согласно легенде, шахиншаха убил волшебный водный конь, выскочивший из озера в тот момент, когда Йездигерд, совершавший поездку по стране, проезжал мимо. Серьезные историки, такие, например, как Прокопий Кесарийский, сообщают что шахиншах умер от некоей болезни. Но борьба Йездигерда с иранской знатью позволяет предположить, что смерть шахиншаха стала результатом заговора. В пользу этой версии свидетельствует и убийство старшего сына Йездигерда Шапура, который в 415–420 годах был правителем Армении. Узнав о том, что отец находится при смерти, Шапур срочно прибыл в Ктесифон и был там убит. Престол перешел к некоему Хосрову, представителю боковой ветви династии Сасанидов, но с этим не согласился другой сын Йездигерда по имени Бахрам, которого поддерживали правители Лахмидского царства, существовавшего в то время на северо-востоке Аравии.

Предание, которое сохранил для нас Фирдоуси, гласит, что Бахрам с арабским войском смог занять Ктесифон, но не стал поступать традиционным образом – казнить Хосрова как узурпатора. Он решил устроить выборы, в которых приняли участие 30 кандидатов, из них в конечном итоге остались только сам Бахрам и Хосров. Прекрасно сознавая, что знать будет не на его стороне (но зачем вообще тогда понадобилась эта затея с выборами?), Бахрам предложил оригинальный способ состязания – венец правителя положили между двумя львами, и победить должен был тот, кто сможет его забрать. Расчет делался на то, что немолодой Хосров не сможет справиться с таким заданием. Так и вышло. Хосров отказался подходить ко львам, а Бахрам забрал венец. Хосрова он отпустил с миром и богатыми дарами (трагические судьбы отца и брата явно научили Бахрама дипломатии).

Шахиншах Бахрам V прославился не победами над врагами, а искусной охотой на онагров, за что получил прозвище «Гур»^[85]. В «Шах-наме» Бахраму Гуру уделено довольно много внимания.

Если уж говорить начистоту, то делами правления Бахрам V совершенно не занимался, и его можно понять, ведь охотиться гораздо приятнее, чем править. Не чурался Бахрам и других удовольствий, таких как пышные застолья и отдых в обществе женщин. Всеми делами в государстве заправлял вузург-фрамадар^[87] («великий владыка») Михр Нарсе, возвысившийся еще при Йездигерде. Будучи рьяным приверженцем зороастризма, Михр Нарсе организовал гонения на христиан, которые спровоцировали войну с Византией, начавшуюся в 421 году. Эта война, длившаяся около года, закончилась «вничью».

Смерть Бахрама V так же туманна, как и смерть его отца. Вроде бы он провалился в глубокую яму вместе со своим конем во время охоты, но нельзя исключить и того, что шахиншах был убит заговорщиками из числа придворных.

Армения в составе государства Сасанидов

В 387 году, в правление шахиншаха Шапура III, Великая Армения, служившая «яблоком раздора» между Римом и государством Сасанидов, была разделена ими между собой. Западные и восточные окраины были присоединены к владениям сторон, а центральные армянские земли стали владениями вассальных правителей. В целом иранские приобретения вчетверо превышали римские, но люди имели бо́льшую ценность, чем земли, ведь земля без людей никакой прибыли не дает. Армянские князья-нахарары больше тяготели к христианскому Риму, нежели к языческому Ирану. Многие из них вместе со своими людьми переселились в Западную (Римскую) Армению, так что Шапуру III пришлось проявить дипломатичность. Он сделал правителем Иранской Армении аршакидского князя Хосрова, известного как Хосров IV, и обратился к ушедшим нахарарам с призывом вернуться обратно, который был ими услышан.

Золотой поднос с изображением Шапура III, убивающего тигра. IV век н. э.

Хосров практически сразу показал свой характер, управляя делами своего царства без оглядки на шахиншаха Шапура, а когда тот попытался призвать своего вассала к порядку, решил заключить союз с императором Восточной Римской империи Аркадием. В 392 году Шапур бросил Хосрова в темницу и поставил правителем Восточной Армении его брата Врамшапуха. В 414 году после смерти Врамшапуха шахиншах Йездигерд I вернул Хосрова на армянский престол, но тот вскоре умер, после чего Йездигерд усадил на армянский престол своего сына Шапура, о котором уже было сказано выше. Можно с уверенностью предположить, что возвращение Хосрова на престол было всего лишь прелюдией к воцарению Шапура. Многолетнее заключение сильно подорвало здоровье Хосрова и было ясно, что долго он не протянет.

В 428 году, при Бахраме V, Иранская Армения стала марзпанством – пограничной провинцией, управляемой шахским наместником. Разумеется, армянские князья (да и не только князья) восприняли это изменение негативно, поскольку оно означало полную утрату самостоятельности, к тому же часть земель армянского царства были включена в состав соседних областей. Перцу в похлебку добавило активное насаждение зороастризма, развернувшееся при сыне Бахрама Йездигерде II, который, в отличие от своего отца, активно интересовался государственными делами и в укреплении своей власти, подобно Ардаширу-основателю, полагался не только на меч, но и на религию. Прежде христиане воспринимались сасанидскими правителями в качестве неопасных для государства иноверцев. Однако после того, как римский император Константин Великий легализовал христианство и дал толчок его превращению в господствующую религию империи, христиан в Иране стали рассматривать как потенциальных пособников враждебного Рима. С точки зрения логики расчет на то, что зороастризм сможет крепко привязать Армению к Ирану, был верным, но следовало учитывать и разные другие обстоятельства, и, что самое важное, распространять зороастризм мягким, ненасильственным путем.

Дело было не только в зороастризме, но и в значительном повышении налогов, и в ущемлении прав армянской знати, и в объявлении персидского языка государственным… Йездигерд II слишком сильно полагался на своего ставленника марзпана Васака Сюни, принадлежавшего к одному из наиболее влиятельных армянских родов. Но Васак не смог предотвратить восстание, которое вспыхнуло в сентябре 449 года. Искрой, от которой быстро загорелась вся Армения, стала попытка превращения одной из армянских церквей в зороастрийское капище. Византийский император Маркиан не поддержал восстание, так что армянам пришлось надеяться только на себя. Лидером восставших стал спарапет^[88] (верховный главнокомандующий армянским войском) Вардан Мамиконян.

26 мая (но, возможно, что 2 июня) 451 года на Аварайрской равнине близ города Маку^[89] произошло сражение между повстанцами во главе с Варданом Мамиконяном и иранским войском под командованием военачальника Мушкана Нисалавурта. О силах нет достоверных данных. Армянские историки пишут о 65 000 (или около того) армян и 200 000 иранцев. Но простой анализ реалий того времени показывает, что Йездигерд II не имел возможности выставить против мятежных армян 200 000 войско. Ему же и границы нужно было охранять, и резерв держать на случай очередной войны с Византией или северными кочевниками. Скорее всего, силы были примерно равны, но качественный перевес был на стороне иранцев, поскольку значительную часть армянского войска составляли плохо обученные ополченцы. На стороне Нисалавурта тоже воевали армяне – Васак Сюни, который сначала примкнул к восставшим, но затем откололся от них, и несколько его сторонников.

Армянское войско было разгромлено, Вардан Мамиконян пал на поле битвы, но большой пользы от победы не было, поскольку уцелевшие армяне укрылись в труднодоступных горных убежищах и совершали оттуда вылазки. Нисалавурт понадеялся на помощь Васака Сюни, но тому не удалось склонить соотечественников к повиновению. Полное покорение Армении заняло бы много времени и привело бы к разорению страны, поэтому Йездигерд II пошел на уступки, разрешив армянам беспрепятственно исповедовать свою веру. Зороастрийская экспансия прекратилась, чтобы возобновиться при сыне Йездигерда II Перозе (Фирузе), который пришел к власти в 461 году. Ответом на это стало новое восстание, вспыхнувшее в 481 году. После трехлетнего противоборства преемник (то ли сын, то ли брат) Пероза I Балаш был вынужден заключить с армянами договор, по которому христианство признавалось государственной религией Армении, а армянским князьям возвращались в полной мере их наследственные права, в том числе и право занимать высшие должности в марзпанстве. Все участники восстания получили прощение. Ни одного зороастрийского храма в марзпанстве не осталось. Формально считается, что победил шахиншах, поскольку армянские князья в очередной раз признали сасанидский сюзеренитет, но на самом деле победили армяне, вернувшие свой жизненный уклад в старое, привычное русло.

Эфталиты, они же Белые Гунны

Государство эфталитов в конце V века

Еще большей проблемой, чем непокорные армяне, были кочевники-эфталиты, которых некоторые византийские авторы, например Прокопий Кесарийский, называли «белыми гуннами». Эфталиты спустились в степи Средней Азии с Алтая и к середине V века создали обширное государство, простиравшееся от восточных пределов Сасанидской державы до пустыни Такла-Макан^[90]. Эфталиты были родственными ираноязычными племенами, но вели себя при этом совсем не по-родственному.

В 470 году Пероз I собрался усмирять эфталитов, но в результате попал в плен к их правителю Хингиле. Свобода обошлась шахиншаху очень дорого – пришлось уступить эфталитам часть своих территорий и признать себя данником Хингилы. Согласно преданию, Хингила потребовал от Пероза поклониться ему до земли, но хитроумный Пероз нашел способ избежать унижения. Он согласился поклониться на рассвете, когда за спиной правителя эфталитов будет находиться солнце, то есть отдал почесть солнцу, а не Хингиле.

Фрагмент страницы из «Хронологии древних народов» Аль-Бируни. На изображении справа показаны зороастрийские священники, которых допрашивает сасанидский правитель Пероз I. Ок. 1307

В 483 году, несмотря на наличие мирного договора, Пероз предпринял новый поход против эфталитов. Разные авторы по-разному объясняют мотивы шахиншаха, но ясно, что ему хотелось взять реванш. Эфталиты заманили иранскую конницу во главе с шахиншахом в заранее вырытый ров и перебили тех, кто уцелел при падении. Про такое говорят: «Лучше три раза умереть, чем один раз испытать такой позор» – какие-то презренные кочевники играючи расправились с правителем могущественной державы! Одним разгромом войска дело не закончилось. Эфталиты забрали Маргиану^[91], и преемнику Пероза Балашу пришлось выплачивать им дань.

Каваду I, который сменил Балаша на престоле, эфталиты помогли в противоборстве с его братом Замаспом, узурпировавшим власть в 498 году. Пока шахиншах Пероз собирал деньги для выплаты контрибуции, Кавад находился в заложниках у Хингилы, и давнее знакомство помогло ему договориться с правителем эфталитов. Разумеется, помощь была оказана не бесплатно – за возвращенный престол Кавад заплатил областью Чаганиан^[92].

В начале шестидесятых годов VI века шахиншах Хосров Ануширван заключил союз против эфталитов с правителем Тюркского каганата^[93] Муканом. Иран вернул себе ранее отданные территории, а тюрки заняли остальную часть государства эфталитов.

Маздакизм

Еще в конце III века возникло ответвление манихейства, вскоре оформившееся в самостоятельное религиозно-философское учение, известное под названием маздакизма. Название было образовано не от имени бога Ахурамазды, как можно подумать, а от имени некоего Маздака, возглавившего приверженцев этого учения в конце V века. Что же касается основателя, то им был зороастрийский жрец Зардушт^[94] из города Фесы, потому изначально маздакизм назывался Зардуштакан. В основе маздакизма лежала все та же борьба между светлым Добром и темным Злом, но главным его отличием было стремление к установлению всеобщего равенства. Бог сотворил людей равными, следовательно, любое неравенство противоречит его установлениям. Такова была основная идея маздакизма, способствовавшая его распространению среди простонародья.

Тарелка с изображением Кавада I

Маздаку удалось склонить на свою сторону шахиншаха Кавада. Подыскивая альтернативу зороастризму, Кавад не очень-то вникал в суть, иначе первая встреча с шахиншахом закончилась бы казнью Маздака. Но Кавад, судя по всему, умом не блистал. Он назначил Маздака мобеданом мобед (!) и поначалу благосклонно смотрел на то, как Маздак «обновляет» зороастризм, приводя его в соответствие со своими взглядами. Более того, под влиянием Маздака шахиншах согласился устроить бесплатную раздачу зерна бедноте. Такая практика существовала. Правители подкармливали народ в голодные времена, чтобы не остаться без подданных, но Маздак инициировал раздачу не по необходимости, а из альтруистических соображений. Народ истолковал происходящее следующим образом: если уж сам шахиншах делится с нами своим добром, то богачи должны следовать его примеру, и если они не хотят так поступить, то придется им помочь. Начались грабежи и погромы, которые очень скоро приобрели массовый характер. Помимо «честного раздела имущества» восставшие распускали гаремы, иначе говоря, выгоняли на улицу всех живущих там женщин, обрекая их тем самым на нищету. Это тоже считалось восстановлением справедливости. Почему богачи имеют по несколько жен и наложниц, в то время как бедняк и одну жену не может прокормить? И вообще, если имущество нужно делить поровну, то и женщины должны быть общими.

Кавад оказался в положении глупца, который собрался зарезать курицу, но отрезал себе руку. Ему удалось ослабить знатные роды и жреческую верхушку, но одновременно он ослабил и свою власть. Замена Кавада на его брата Замаспа, о которой было упомянуто выше, была спровоцирована действиями маздакитов. Однако, вернув себе власть, Кавад продолжал покровительствовать Маздаку. Таким образом он наказывал знать, поддержавшую Замаспа. Но заодно со знатью маздакиты разоряли средних и мелких землевладельцев, торговцев, богатых ремесленников. Экономика государства пришла в упадок.

В 528 (возможно, что и в 529) году Кавад I казнил Маздака и его видных последователей, в числе которых был и старший сын шахиншаха Кавус. Многие историки считают, что расправа с маздакитами была инспирирована младшим сыном шахиншаха Хосровом, который убедил отца в том, что попустительство «уравнителям» в конечном итоге погубит государство. Дело было не только в подорванной экономике, но и в ослаблении военной мощи, ведь в тяжелой кавалерии, составлявшей основу сасанидской армии, служили небедные люди. А рядом были такие опасные враги, как Византия и эфталиты…

Хосров I Ануширван – величайший из правителей Ирана

Кавад I умер в 531 году, когда его держава воевала с Византией. В обход старших сыновей Кавуса и Замаспа он назначил своим преемником младшего сына Хосрова, вошедшего в историю как Хосров Ануширван («Обладатель бессмертной души»). На момент воцарения Хосрову было около 18 лет. Даже для того времени, когда люди взрослели рано, молодой шахиншах поражал своими способностями.

Прокопий Кесарийский сообщает, что Кавад предлагал византийскому императору Юстину усыновить юного Хосрова для того, чтобы укрепить его позиции, как преемника отца. «Кавада охватило беспокойство, как бы персы, как только он окончит дни своей жизни, не произвели мятежа против его дома, тем более что он собирался передать власть одному из своих сыновей не без их противодействия. Старшего из его сыновей, Каоса, уже в силу возраста закон призывал на престол. Это отнюдь не было по душе Каваду, и воля отца шла вразрез с правами природы и существующими законами. Закон не позволял вступить на престол второму его сыну Заму [Замаспу], так как он был лишен одного глаза. Ибо у персов нельзя стать царем одноглазому или страдающему каким-либо другим физическим недостатком. Хосрова же… отец очень любил, но видя, что поистине почти все персы восхищены храбростью Зама (был он превосходный воин) и чтут его за другие достоинства, он боялся, как бы они не восстали против Хосрова и не нанесли бы непоправимой беды его роду и царству. Итак, он счел за лучшее прекратить войну с римлянами и уничтожить все поводы к ней при условии, что Хосров станет приемным сыном василевса [императора] Юстина. Только тогда, думал он, будет надежной его власть»^[95].

Юстин отказался, поскольку усыновление давало бы Хосрову возможность претендовать на византийский престол (возможно, что на это и рассчитывал Кавад, а версия, изложенная Прокопием, была всего лишь прикрытием).

Хосров стал шахиншахом державы, стоявшей на краю пропасти. Экономика в упадке, центральная власть в расстройстве, армия слаба, богатые недовольны тем, что шахиншах так долго покровительствовал маздакитам, а бедные недовольны устранением маздакитов… Вдобавок старший брат предъявляет претензии на престол (о степени выраженности этих претензий можно судить хотя бы по дошедшим до нас монетам с профилем «шахиншаха» Кавуса). С Кавусом Хосров расправился быстро, в середине 532 года. В решающем сражении Кавус потерял почти все свое вой– ско, попал в плен и был казнен. Замаспа Хосров сначала не опасался, поскольку у одноглазого брата действительно не было возможности претендовать на престол. По представлениям того времени, правитель должен был быть воплощением совершенства. С некрасивостью или хилым телосложением мирились, поскольку эти недостатки выправляются пышными одеждами и лестью, но при отсутствии конечности, глаза или уха о совершенстве и речи быть не могло. Однако заговорщики из числа придворных вознамерились усадить на престол малолетнего сына Замаспа по имени Кавад. Когда заговор раскрылся, Хосров приказал убить брата и всех его сыновей, но предание гласит, что Каваду удалось спастись. Во всяком случае, Прокопий Кесарийский упоминает о том, что при дворе византийского императора Юстиниана I, правившего с 527 по 565 год, пребывал человек, выдававший себя за Кавада. Император не был уверен в том, что это настоящий Кавад, но тем не менее принял его благосклонно и оказывал большой почет (кто же откажется от «запасного» кандидата на престол враждебного соседнего государства?).

Рис. из книги Акрама Зуайтира и Дарвиша Аль-Мукдади «Тарихуна би-услю б касаси» («Наша история в повествовательном стиле»). 1354

Еще при Каваде I началось упорядочение взимания налогов, которое прежде практически не контролировалось центральной властью. Единых ставок не существовало – они зависели от уровня плодородности почвы, погодных условий и ряда других факторов, но на деле все определяли сборщики на местах. Можно, сославшись на то, что год был неурожайным, взять шестую часть урожая, а можно и в плохой год взять треть, обвинив крестьян в том, что они не прилагали достаточно усердия. Отсутствие контроля порождало множество злоупотреблений. Ставки можно было уменьшить за взятку, часть собранных налогов сборщики оставляли себе, а могли и устанавливать какие-то дополнительные сборы. Вдобавок налоги собирались не в денежной, а в натурной форме, что было крайне неудобно.

Первым делом были составлены подробные кадастры земель, облагаемых налогами. Ставка налога устанавливалась с учетом особенностей, и не могла быть изменена местными чиновниками. К поземельному налогу добавлялся подушный, выплачиваемый мужчинами и женщинами в возрасте от 20 до 50 лет (знать, воины, жрецы и чиновники подушным налогом не облагались). Налоги начали взыматься в денежной форме. Для предотвращения злоупотреблений реестры налогоплательщиков составлялись в двух экземплярах, один из которых отправлялся в столицу. Шахиншах или кто-то из его сановников мог проверить правильность сбора налогов, не выходя из дворца, так как один список оставался в центральном ведомстве, а другой получала местная администрация. Ценным введением стало трехкратное взимание налогов, которые прежде выплачивались один раз в год – понемногу и выплачивать удобнее, и собирать.

Жизнь показала ненадежность иранской знати, а ведь из ее представителей формировались наиболее боеспособные конные отряды сас

© Х. Азади, текст, 2023

© А. Джафарова, перевод, 2023

© ООО «Издательство АСТ», 2023

* * *

Ключевые даты истории Ирана

Около 843 г. до н. э. – упоминание области Парсуа в надписи ассирийского царя Салманасара III

Около 700 г. до н. э. – основание Мидийского государства.

705–330 до н. э. – правление династии Ахеменидов.

Конец VII в. – первая половина VI в. до н. э. – основание зороастризма.

Около 559–530 до н. э. – правление Кира II Великого, основателя Персидской империи.

Около 522–486 до н. э. – правление Дария I Великого, завоевателя и реформатора, при котором Персидская империя вступила в период расцвета.

499–449 до н. э. – греко-персидские войны.

490 г. до н. э. – Марафонская битва.

334–330 до н. э. – персидская кампания Александра Македонского, провозгласившего себя «великим царем Македонии и Персии».

323 г. до н. э. – смерть Александра Македонского и первый раздел сатрапий.

323–281 до н. э. – войны военачальников Александра Македонского за раздел завоеванных им территорий.

312–281 до н. э. – завоевательные походы Селевка I, основателя династии Селевкидов, правившей до 64 г. до н. э.

238–129 до н. э. – селевкидо-парфянские войны.

223–187 до н. э. – правление Антиоха III Великого, при котором государство Селевкидов достигло наивысшего расцвета.

129 г. до н. э. – парфянский царь Фраат (Фархат) II покоряет государство Селевкидов.

123–87 до н. э. – правление парфянского царя Митридата II Великого, расцвет Парфянского царства.

87–224 – упадок Парфянского царства и возвышение Рима.

224 – Ардашир I Папакан основывает Царство иранцев (также известное как Государство Сасанидов).

Середина III в. – возникновение манихейства.

499–531 – расцвет Иранского царства.

531–579 – правление царя-реформатора Хосрова I Ануширвана.

642–651 – завоевание Ирана арабами, сопровождавшееся распространением ислама.

661 – убийство Али ибн Абу Талиба, четвертого праведного халифа и первого имама шиитов.

816–837 – антиарабское восстание под руководством Бабека (Папака) в Западном Иране и Азербайджане.

1040–1055 – завоевание Ирана сельджуками.

1072–1092 – правление Малик-шаха I, при котором Сельджукидская империя достигла своего расцвета.

1118–1153 – правление сына Малик-шаха Ахмада Санджара, последнего султана Сельджукидской империи.

1220–1256 – завоевательные походы монголов, закончившиеся переходом Ирана под их власть.

1381–1393 – завоевание Ирана войсками Тимура.

1405 – смерть Тимура, смута в Иране.

1467 – Западный Иран переходит под власть Узун-Хасана, предводителя огузского племенного союза Ак-Коюнлу.

1500 – Изгнание Тимуридов.

1501 – шейх Исмаил I создает Сефевидское государство и провозглашает себя шахом Ирана; государственной религией становится иснаашаритское[1] направление шиитского ислама.

1514 – начало османо-иранского противоборства.

1588–1629 – правление шаха Аббаса I Великого, при котором Сефевидское государство достигло своего расцвета.

1722 – падение династии Сефевидов под натиском предводителя афганского племенного союза гильзаев Мир-Махмуда.

1729 – Надир-шах изгоняет афганцев.

1763 – Мухаммед Карим-хан Зенд становится правителем Ирана и основывает династию Зендов.

1796 – Ага Мухаммед Каджар свергает династию Зенд и основывает династию Каджар.

1804–1813 и 1826–1828 – Русско-иранские войны.

1856–1857 – Англо-иранская война.

1905–1911 – Конституционная (буржуазно-демократическая) революция.

1925 – низложение Ахмад-шаха Каджара, новым шахиншахом Ирана становится Реза-хан, основатель династии Пехлеви.

1941 – СССР и Великобритания вводят свои войска в Иран, Реза-хан Пехлеви отрекается от престола в пользу своего сына Мухаммеда Резы.

1963 – начало «Белой революции», комплекса политических и социально-экономических реформ, проводившихся шахом Мухаммедом Резой Пехлеви.

1979 – свержение шаха Мухаммеда Резы Пехлеви в ходе исламской революции. Новое правительство – Исламский революционный совет – возглавляет аятолла[2] Хомейни в должности рахбара (высшего руководителя Ирана).

1980–1988 – война между Ираком и Ираном.

1989 – преемником умершего аятоллы Хомейни становится аятолла Хаменеи.

2021 – президентом Исламской Республики Иран избран сейид[3] Ибрахим Раиси.

Топ-25. Самые знаменитые персонажи иранской истории

АББАС I ВЕЛИКИЙ (1571–1629) – шах из династии Сефевидов, правивший в 1588–1629 годах и считающийся одним из величайших правителей в иранской истории.

АБУ ХАМИД АЛЬ-ГАЗАЛИ (Абу Хамид Мухаммед ибн Мухаммед аль-Газали ат-Туси; 1058–1111) – выдающийся исламский богослов, один из основателей суфизма[4].

АВИЦЕННА, ОН ЖЕ – ИБН СИНА (Абу Али Хоссейн Бен Абдала Бен Сина; 980–1037) – один из наиболее известных врачей древности, автор энциклопедического «Канона врачебной науки».

АЛИ-НАКИ ВАЗИРИ (1886–1979) – выдающийся композитор, один из основоположников современной иранской музыки.

АЛЬ-ФАРАБИ (Абу Наср Мухаммед ибн Мухаммед аль-Фараби; около 871 – около 951) – один из наиболее выдающихся представителей средневековой восточной философии, математик и теоретик музыки, автор «Книги о постоянстве движения вселенной», «Трактата о сущности души», «Большой книги о музыке» и ряда других трудов.

ДАРИЙ I ВЕЛИКИЙ (550–486 до н. э.) – царь из династии Ахеменидов, правивший в 522–486 годах до н. э., завоеватель и реформатор.

ДЕХХОДА, АЛИ АКБАР (1879–1959) – выдающийся лингвист, автор наиболее полного словаря персидского языка, включающего около миллиона слов.

КАМАЛЬ ОЛЬ МОЛЬК (Мухаммед Гаффари; 1847–1940) – выдающийся иранский художник, главный придворный художник шаха Насир ад-Дина, основоположник реализма в иранской живописи.

КИАРОСТАМИ, АББАС (1940–2016) – выдающийся кинорежиссер, сценарист и продюсер, обладатель множества кинематографических наград.

КИР II ВЕЛИКИЙ (около 593–530 до н. э.) – царь из династии Ахеменидов, основатель династии и Персидской империи, правивший в 559–530 годах до н. э.

НИЗАМИ ГЯНДЖЕВИ (Абу Мухаммед Ильяс ибн Юсуф; около 1141 – около 1209) – один из наиболее выдающихся поэтов средневекового Востока, классик персидской поэзии, основоположник реализма в персидской литературе, автор эпических поэм «Семь красавиц», «Хосров и Ширин» и «Искандер-наме».

ОМАР ХАЙЯМ (Гияс-ад-Дин Абу-ль-Фатх Омар ибн Ибрахим Хайям Нишапури; 1048–1131) – математик, астроном и поэт, прославившийся своими философскими четверостишиями-рубаи.

РАИС-АЛИ ДЕЛВАРИ (1882–1915) – борец за независимость Ирана, возглавивший антибританское народное восстание 1915 года.

РУДАКИ (Абу Абдалла Джафар Бен Мухаммед; 860–941) – выдающийся поэт, основоположник литературы на фарси (новоперсидском языке).

РУМИ (Джалал ад-Дин Мухаммед Руми; 1207–1273) – выдающийся поэт и богослов, автор эпико-дидактической поэмы «Маснави» («Двустишия»).

СААДИ (Абу Мухаммед Муслих ад-Дин ибн Абд Аллах Саади Ширази; около 1210 – около 1292) – выдающийся поэт и мыслитель, классик иранской литературы, автор известной поэмы «Бустан».

САИБ ТЕБРИЗИ (Мирза Мухаммед Али Саиб Тебризи; 1601–1677) – выдающийся лирический поэт, автор поэмы «Кандахар-наме» и множества газелей[5], как лирического, так и философского содержания.

ДАНЕШВАР, СИМИН (1921–2012) – выдающаяся писательница, первая иранка, создавшая роман на персидском языке, автор бестселлера «Плач по Сиявушу», переведенного на семнадцать языков.

СУЛЕЙМАНИ, КАСЕМ (1957–2020) – выдающийся военный деятель, командовавший спецподразделением «Аль-Кудс» в составе Корпуса Стражей Исламской революции, в задачу которого входит проведение спецопераций за пределами Ирана; погиб в результате авиаудара ВВС США.

ФИРДОУСИ (Хаким Абулькасим Фирдоуси Туси; 940–1020) – выдающийся поэт, классик персидской литературы, автор эпической поэмы «Шах-наме» («Книга царей»).

ХЕСАБИ, МАХМУД (1903–1992) – выдающийся ученый, именуемый «отцом иранской физики», один из основателей Тегеранского университета (1971).

ХОМЕЙНИ, РУХОЛЛА (Сейид Рухолла Мостафави Мусави Хомейни; 1902–1989) – выдающийся религиозный и политический деятель, лидер Исламской революции 1979 года, рахбар Ирана в 1979–1989 годах.

ШАХРИЯР, МУХАММЕД ХУСЕЙН (1906–1988) – выдающийся лирический поэт, писавший на азербайджанском и персидском языках.

ЭБАДИ, ШИРИН (р.1947) – иранская правозащитница, лауреат Нобелевской премии мира (2003) «За вклад в развитие демократии и борьбу за права человека, особенно женщин и детей в Иране».

ЭТЕСАМИ, ПАРВИН (1907–1941) – выдающаяся поэтесса, следовавшая традициям классической персидской поэзии.

Предисловие. Благородные богатыри

Историю Ирана (обратите внимание – Ирана, а не Персии, это очень важно!) принято отсчитывать с середины IX века до н. э., с первого дошедшего до нас упоминания о стране Парсуа в одной из надписей ассирийского царя Салманасара III. Историки невероятно благодарны древним правителям, которые придумали высекать на камнях информацию о своих достижениях – военных походах или грандиозных строительствах. Ведь зачастую эти надписи являются для нас единственным источником сведений о давно прошедших временах.

Ассирийские надписи сообщают не только о существовании страны Парсуа, но и о том, что она находилась южнее озера Урмия[6]. При упоминании о Парсуа на ум сразу же приходит иранская провинция Фарс, которую принято считать колыбелью иранской нации. Однако это не совсем верно, ведь корни иранцев теряются где-то в Средней Азии, и где именно, мы вряд ли сумеем узнать, потому что кочевники не вели летописей и не высекали надписей на стелах. У них были другие, более важные занятия. Правильнее будет назвать Фарс «колыбелью иранской государственности», ведь именно отсюда берет начало великая держава Ахеменидов, границы которой простирались от Инда до Эгейского моря и от Закавказья до современного Асуана.

В переводе с языка древних предков иранцев, пришедших на Иранское нагорье из среднеазиатских степей, «парс» означает «богатырь». От группы племен гордое название перешло к местности и дошло до нас, лишь слегка изменившись во времена арабского владычества, поскольку в языке завоевателей не было буквы «п». От этого произошло некоторое несоответствие в названиях страны и ее языка у жителей Запада. Страну, с подачи древних греков, называли «Персией», а ее язык – «фарси». Так продолжалось до 1935 года, когда шах Реза Пехлеви потребовал от иностранных государств использовать в официальных документах название «Иран», в переводе означающее «страна ариев» или «страна благородных». Это название более точное, поскольку в Древнем Иране, кроме парсов, жили и другие племена арийской группы индоевропейской языковой семьи, пришедшие на Иранское нагорье из Средней Азии во II тысячелетии до нашей эры и расселившиеся на территории древнего государства Элам.

Элам упомянут во многих шумеро-аккадских источниках. В свое время это было сильное государство, но в I тысячелетии до нашей эры Элам стал приходить в упадок, а в середине VII века до нашей эры был окончательно сокрушен ассирийцами. К иранской истории Элам имеет такое же отношение, как и соседская курица к нашей похлебке[7], поэтому мы не станем уделять ему внимания. Некоторые историки поддаются соблазну и начинают искать «мосты» между Эламом и ахеменидской державой ради того, чтобы добавить к иранской истории еще полторы тысячи лет. С помощью разных уловок можно дойти и до сотворения мира, но с научной точки зрения такие попытки выглядят смешно, да и сама иранская история не нуждается в искусственном увеличении своего возраста, он у нее и без того весьма почтенный.

Пора начинать. Волшебный ковер повествования переносит нас на двадцать восемь столетий назад, в тот благословенный день, когда правитель Дейок основал Мидийское царство…

Глава первая. Держава Ахеменидов

Мидийское царство

Мидийское царство включало в себя значительную часть земель, на которых уже жили иранцы, и, кроме того, мидяне были их близкими родственниками, соседями по Средней Азии. Правда, есть мнение, что мидяне могли прийти на Иранское нагорье не прямиком из родных степей, а через Северный Кавказ, но это не отменяет родства между ними и иранцами.

«Жил в Мидии некий мудрец по имени Дейок, сын Фраорта, – пишет в своей “Истории” Геродот Галикарнасский, живший в V веке до нашей эры, тот самый, кого впоследствии назовут “отцом истории”. – Оный Дейок стремился стать царем и сумел добиться желаемого… Соплеменники избрали его судьей… и он заслужил у них почет, как единственно праведный судья… которому одному могли доверять люди». Свой авторитет Дейок использовал для того, чтобы убедить мидян избрать его царем. В детали этого процесса Геродот особо не вдается, да нам они и не очень-то важны. Важно то, что Дейок стал царем, построил себе дворец-крепость, установил свои порядки и царствовал над всеми мидийскими племенами, в числе которых Геродот называет аризантов, будиев, бусов, паретакенов, магов и струхатов. Особого внимания из перечисленных заслуживают маги, название которых, с легкой руки греков, стало нарицательным для обозначения волшебников. С распространением зороастризма, о котором вскоре пойдет речь, маги стали жрецами и играли важную роль в политической жизни древнего иранского государства в качестве оплота веры и царской власти.

Мидийское царство на рубеже VII и VI веков до н. э.

Надо понимать, что ни один человек, насколько бы талантлив он ни был, не может объединить то, что не готово объединяться. Разумеется, Дейок всего лишь завершил давно начавшийся процесс объединения мидийских племен. К сожалению, до нас не дошли письменные документы Мидийского царства, и мы можем судить о нем лишь по ассирийским, вавилонским и древнеиранским текстам. Сочинения античных авторов вторичны, поскольку они не были современниками описываемых событий, а всего лишь фиксировали те версии, которые казались им наиболее достоверными.

Далее Геродот сообщает, что сын Дейока по имени Фраорт, придя к власти, первым делом завоевал персов, затем стал покорять один народ за другим, и наконец выступил в поход на ассирийцев, который оказался для него фатальным – погиб и сам Фраорт, и бо`льшая часть его войска.

В аккадских записях Фраорт именуется Каштарити, а в древнеиранских – Хшатрита. В правление этого царя (678–625 до н. э.) произошло возвышение Мидии. Подчинив себе ряд мелких соседних правителей, мидяне на рубеже сороковых и тридцатых годов VII века до н. э. завоевали крупное государство Урарту[8], пришедшее в упадок в результате междо- усобной войны. Звезда Урарту закатилась, едва успев взойти. В первой половине VIII века до н. э. Урарту взяло верх Ассирией, а через сто с небольшим лет прекратило свое существование. Как говорят иранцы: «Был плов – и нет плова».

Геродот немного ошибся – к покорению Парса Фраорт-Каштарити приступил после завоевания Урарту. В 627 году до н. э. Вавилония начала войну за независимость от Ассирии и к 615 году практически выиграла ее. Победу закрепило вступление в войну Мидии – сын Фраорта Киаксар не мог упустить столь выгодного момента для покорения Ассирии. Мидяне добились значительных успехов, но окончательному покорению Ассирии воспрепятствовали полчища скифов, пришедших на Иранское нагорье из-за Кавказского хребта. Так утверждает Геродот. Он пишет о 28 годах разорительного владычества скифов в Азии, но многие современные историки считают, что никакого скифского владычества не было, а столкновение мидян со скифами относят к периоду правления Фраорта. По Геродоту, Киаксар смог одолеть скифов при помощи хитрости – пригласил в гости, напоил допьяна и истребил. После этого мидяне и вавилоняне разделили ассирийские земли. Были скифы или не были, но в любом случае покорение Ассирии состоялось при Киаксаре. Мидийское государство быстрыми темпами превращалось в империю…

Для установления власти над всей Передней Азией оставалось покорить Вавилонию и Лидию, занимавшую западную часть Малой Азии, но для этого следовало укрепить разросшуюся державу и поднакопить силенок. Этим занялся сын Киаксара Астиаг (он же – Иштувегу), начавший править Мидией в 585 году до н. э. Занялся на свою беду. Укрепление центральной власти вызвало недовольство у мидийской знати, а прекращение завоевательных походов настроило против царя армию. В результате переворота, состоявшегося в 550 году до н. э., вместо Астиага стал править Кир из рода Ахемена, носивший титул «царя города Аншан», но на деле владевший всем Парсом. Типичная ситуация – вассал отнял престол у своего сюзерена.

Был ли Ахемен?

В былые времена редко какой историк рискнул бы усомниться в существовании Ахемена (Хахаманиша) – основателя династии Ахеменидов. Сомневающегося ткнули бы носом в барельефы, найденные при раскопках Пасаргада, первой столицы Ахеменидской державы. На этих барельефах на трех языках – древнеперсидском, аккадском и эламском – выбито: «Я – Кир, царь, Ахеменид». Если уж Кир называл себя Ахеменидом, значит Ахеменид действительно существовал… Но на известном цилиндре Кира[9], найденном при раскопках Вавилона, Ахемен не указывается в числе предков царя. «Я – Кир, царь многих, царь великий, царь могучий, царь Вавилона, царь Шумера и Аккада, царь четырех стран света, сын Камбиса, царя великого, царя Аншана, потомок Теиспа, царя великого, царя Аншана…» Кир доходит до своего предка Теиспа, но почему-то забывает упомянуть его отца, основателя династии. Разве это не удивительно? Есть еще один настораживающий момент. Древнеперсидское письмо было изобретено после смерти Кира, при Дарии (Дарайавахуше) I, следовательно, Ахеменидом Кира назвал кто-то из последующих правителей, вероятнее всего, сам Дарий.

Зачем Дарию понадобилось выдумывать Ахеменида? Видимо, великому правителю показалось зазорным вести свой род от Теиспа (или Чишпиша), захватившего Аншан в первой половине VII века до н. э. Понадобился более славный предок, вот и пришлось его выдумать. Выдуманные персонажи удобны тем, что им можно придумать любую биографию, а вот с реальными людьми такой номер не проходит. Но нельзя исключить и того, что Ахеменид был обнаружен при более детальном исследовании генеалогии царского рода. Дарий I был узурпатором, представителем младшей ветви Ахеменидов, который пришел к власти в результате заговора, а сознание нелегитимности собственной власти часто побуждает узурпаторов к укреплению своих корней.

В сотворение мифа внесли свою лепту древнегреческие авторы. Платон в своем «Алкивиаде» возводит род Ахемена к герою Персею[10], сыну Зевса, а некоторые историки производили имя «Ахемен» от западногреческой Ахеи, хотя на самом деле имя основателя звучало как «Хахаманиш». Стремление навязать иранцам греческие корни было продиктовано политическими интересами, так греки пытались утвердить право власти над державой Ахеменидов.

Кир II Великий

Приведенная Геродотом легенда о происхождении Кира II настолько хороша, что от нее невозможно отмахнуться по причине ее недостоверности.

У царя мидян Астиага была дочь, которую звали Манданой. Однажды Астиагу приснилось, что его дочь затопила своей мочой все царство. Сон был истолкован как предвещение рождения сына-царя. Опасаясь еще не родившегося внука, Астиаг не стал выдавать Мандану за кого-то из знатных мидян, а выбрал ей в мужья знатного перса по имени Камбис. Поступок царя казался логичным, ведь сын перса вряд ли мог претендовать на власть над мидянами. После женитьбы Камбиса на Мандане Астиаг увидел новый сон – как будто из чрева его дочери выросла виноградная лоза, которая разрослась повсюду. Толкователи объяснили царю, что сын его дочери станет править вместо него. Когда у Манданы родился мальчик, Астиаг приказал своему знатному родичу Гарпагу умертвить младенца. Гарпаг, не желавший пачкать руки кровью невинного ребенка, да еще и царского рода, поступил иначе – поручил некоему пастуху оставить младенца в горах на съедение диким зверям. Но жена пастуха, которая в ту пору родила мертвого ребенка, уговорила мужа на обмен, в результате которого внук царя остался в доме пастуха, а зверям отдали мертвого ребенка.

Когда царскому внуку было 10 лет, вышло так, что ему пришлось предстать перед Астиагом, и тот его узнал. Притворившись обрадованным встречей, Астиаг сначала наказал ослушника-Гарпага – накормил его на пиру мясом его собственного сына, а внука решил отправить к его родителям. Вреда от внука царь уже не боялся, поскольку знал, что того избирали царем дети в своих играх, и связал свои вещие сны с детской забавой. Но Гарпаг, одержимый жаждой мести, подговорил Кира поднять персов против Астиага. Персы восстали и победили. Так Кир стал царем[11] Мидии…

Достоверно известно, что в 553 году до н. э. Кир II выступил против царя Астиага. Так гласит надпись, сделанная по повелению вавилонского царя Набонида на третьем году его правления. Принято считать, что восстание персов было вызвано стремлением освободиться от власти мидян, но вполне возможно, что вместо национально-освободительного мотива наличествовал узурпаторский, недовольная Астиагом знать сделала ставку на Кира. Выбор в правители немидянина мог быть объяснен как личными качествами Кира (требовался решительный завоеватель), так и политическими соображениями: мидяне не смогли выбрать правителя из своей среды и потому, действуя по принципу «ни нашим ни вашим», посадили на престол «чужака». Но так или иначе, в 550 году до н. э. Кир стал править Мидией, причем в вавилонской хронике сказано: «Войско Иштумегу [Астиага] восстало против него, и он был схвачен, и передан Курашу [Киру]». Войско, восставшее против царя, – явное свидетельство заговора.

Ксенофонт, некогда считавшийся не менее уважаемым историком, чем Геродот, в своей «Киропедии» показывает Кира любимым внуком Астиага. Ксенофонтовский Кир не отбирает престол у деда, а становится правителем в результате женитьбы на дочери его сына и преемника Киаксара. Надо понимать, что «Киропедия» – это не исторический труд, а историческая беллетристика, повествование о идеальном правителе. «Государь» флорентийца Никколо Макиавелли написан под влиянием «Киропедии», циничный прагматик переосмыслил опыт идеалиста.

Гробница Кира Великого

Родство Кира с Астиагом, о котором пишет Геродот (и не только он), вполне могло оказаться мифом, созданным для укрепления позиций нового мидийского царя. Короче говоря, все очень смутно и зыбко, но благодаря дошедшим до нас надписям, мы можем достоверно судить о самом главном – о завоеваниях Кира и особенностях его правления. Став царем, Кир сразу же начал подчинять себе бывших мидийских вассалов – Парфию[12], Армению и некоторые другие земли. В конце 547 года до н. э. Кир захватил Лидию, а в 539 году покорил Вавилон. Можно с уверенностью предположить, что мидийская знать и мидийское вой- ско было довольно новым правителем, ведь ничто не обогащало столь быстро и обильно, как победоносные завоевательные войны. В довольно короткое время держава Кира расширила свои границы от Инда и Сырдарьи до Эгейского моря и Египта. Некоторые государства, например Сирия и Финикия, подчинялись Киру без сопротивления. Не столько потому, что устрашались силы Кира, сколько из-за его весьма гуманного (а по тому времени особенно) отношения к покоренным народам. На территориях, перешедших под власть Кира, не происходило каких-то особенных изменений. Менялась верховная власть, утрачивалась политическая самостоятельность, а в остальном все оставалось по-прежнему, а если же изменялось, то к лучшему. В частности, Кир возвращал народам свободы и привилегии, отнятые у них вавилонскими царями. Одной стрелой Кир убивал сразу несколько птиц – обеспечивал спокойствие в своем государстве без привлечения крупных военных сил, которые выгоднее было использовать для завоеваний, привлекал на свою сторону народы, еще не перешедшие под его власть, и создавал себе репутацию справедливого правителя, служившую дополнительной (и весьма надежной) опорой его власти. «Мои многочисленные войска вступили в Вавилон мирно, – написано на упомянутом выше глиняном цилиндре. – Я не позволил [никому] устрашать [жителей] [Шумера] и Аккада. Я установил мир в Вавилоне и во всех его священных городах… Я отменил угнетения, которые они терпели. Я принес покой в их разрушенные дома и положил конец их стенаниям… Я вернул на свои места… в святилища, которые в течение долгого времени были разрушены, богов, которые [раньше] жили там».

При Кире II завершилось превращение государства в империю, начавшееся в правление Киаксара. Великий царь погиб в 530 году до н. э. в битве с кочевниками-массагетами[13]. Его похоронили в Пасаргаде. Гробница Кира II, прозванного Великим, сохранилась до наших дней. Правда, при Александре Македонском ее разграбили, но не обнаружили каких-то значимых ценностей, поскольку на момент смерти Кира традиция пышных захоронений еще не получила распространения. «Когда Александр узнал, что могила Кира разграблена, он велел казнить Поламаха, совершившего это преступление, несмотря на то что тот был одним из знатнейших граждан Пеллы»[14], – пишет в «Сравнительных жизнеописаниях» Плутарх. Прочитав надгробную надпись, Александр повелел повторить ее и на греческом: «О человек, кто бы ты ни был и откуда бы ты ни пришел, ибо я знаю, что ты придешь, знай, что я Кир, создавший державу персов. Не лишай меня той земли, что покрывает мое тело».

Оттиск с печати Кира I из Персеполя. 600–580 до н. э.

Преемником Кира стал его старший сын Камбис II, который правил с 530 по 522 год до н. э. Геродот сначала пишет о нем, как о деспоте, а затем как о безумце, глумящемся над чужеземными святынями и обычаями. Продолжая дело своего отца, Камбис покорил в 525 году до н. э. Египет, а следом завоевал Куш, древнее царство, находившееся на севере современного Судана.

В знаменитой надписи, высеченной по повелению Дария I на скале Бехистун близ Керманшаха[15], сказано, что «один человек, маг по имени Гаумата, поднял восстание в Пишияуваде, у горы Аракадриш. Он восстал в четырнадцатый день месяца вияхна[16]. Народ он обманывал, называя себя Бардией, сыном Кира, братом Камбиса. И вот весь народ стал мятежным и перешел от Камбиса к нему [Гаумате], и Персия, и Мидия, и другие страны [перешли под власть Гауматы]. В девятый день месяца гармапада[17] он захватил царство, после чего Камбис умер своей смертью… Маг Гаумата отнял у Камбиса и Персию, и Мидию, и другие страны, установил над ними свою власть и стал царем».

Согласно Бехистунской надписи Камбис убил Бардию еще в начале своего правления, до египетского похода, но не так уж и важно, был ли лидер восстания самозванцем или же младшим братом царя. Важно то, что знать искала замену Камбису. Как сказал Нафиси, «самозванцам верят не в силу убедительности их историй, а потому что хотят им верить»[18]. Мидийской знати не нравилось возвышение персов, которые еще не так давно находились в подчиненном положении, персы считали, что они заслуживают большего, чем имеют, но сильнее всего и тех и других не устраивала второстепенная роль в государстве – Камбис опирался на армию и отдавал предпочтение военным. Умер ли Камбис «своей смертью», как утверждает Бехистунская надпись? Трудно сказать, но если законный правитель внезапно умирает во время похода против мятежника, то смерть его выглядит подозрительной, разве не так?

То, что приходит быстро, быстро и уходит. Правление Гауматы длилось немногим более полугода.

Дарий I великий

Давайте ненадолго забудем то, что мы узнали о Гаумате, и рассмотрим альтернативную версию развития событий. Царь Камбис II умирает, не оставив сына-наследника. Власть переходит к младшему брату Камбиса Бардии. Некий Дарий, дальний родственник Бардии, объявляет его самозванцем (якобы настоящий Бардия давно убит) и поднимает мятеж. Захватив власть, Дарий повелевает высечь на Бехистунской скале удобную для него версию развития событий, которая становится официальной исторической версией… Возможно такое? Вполне. А как было на самом деле, мы за давностью лет вряд ли узнаем.

Разумеется, Геродот и здесь не может обойтись без легенды, представляющей собой интересный исторический анекдот. После того, как семеро знатных персов свергли самозванца, нужно было решить, кто из них станет править. Решили положиться на волю случая – выехать рано утром за городские ворота и ждать, чей конь первым заржет, приветствуя восходящее солнце. Дарий обратился за помощью к своему конюху, который устроил хитрость: с наступлением ночи он вывел за ворота кобылицу, привязал ее, а затем подвел к ней жеребца Дария. Жеребец покрыл кобылу и наутро, проходя мимо этого места, заржал. Так Дарий стал царем. По другой версии, которую тоже приводит Геродот, конюх поступил проще – до выезда за город сунул руку кобыле под хвост, а в нужный момент поднес ее к морде жеребца. Так или иначе, но эта явно выдуманная история (ну кто станет полагаться на жеребца в столь важном деле?) имеет большое значение, т. к. она указывает на зыбкость прав Дария на престол. В принципе, происхождение Дарий имел достойное – Ахеменид, сын правителя Парса, но родство с правящей ветвью было дальним, и нельзя исключить наличие конкурентов среди родни. Для закрепления своих прав на престол Дарию пришлось взять в жены дочь Кира II – Атоссу, которая стала своеобразным приложением к престолу, поскольку побывала замужем и за своим братом Камбисом II, и за Гауматой-Бердией. О том, насколько сильным было влияние Атоссы, можно судить хотя бы по тому, что рожденный ею сын Ксеркс унаследовал престол после смерти Дария, несмотря на наличие старших единокровных братьев.

Дарий Великий

Довольно скоро выяснилось, что Ахурамазда[19] послал иранцам достойного правителя. Дарий быстро навел порядок в расшатавшемся от смуты государстве и успешно подавил восстания, которые поднимали против него в Эламе, Вавилоне, Персии, Армении и других регионах империи (кое-где восставали по нескольку раз). Можно сказать, что каждый из местных правителей спешил испытать нового царя на прочность. Все мятежники закончили плохо, но на борьбу с ними ушло около пяти лет. Дарий стал царем в 522 году до н. э., но начать завоевательные походы смог только в 517 году. Сначала Дарий захватил северо-западную Индию и стратегически важный остров Самос в Эгейском море, а в 512 году до н. э. (или около того) выступил против причерноморских скифов, которые избрали единственно верную тактику уклонения от сражений. Не встречая особого сопротивления, войско Дария продвинулось далеко вглубь скифских земель, но долгий поход истощил силы завоевателей и им пришлось вернуться обратно с пустыми руками. Ради сохранения царского престижа скифов внесли в перечень покоренных народов, но на деле они не подчинялись Дарию и не платили дани.

Главным делом Дария стала война с греками. Именно в его правление и начались греко-персидские войны, растянувшиеся на полтора столетия. Разобщенность греческих городов сулила Дарию быструю победу, но он не учел того, что перед лицом общей опасности греки были способны сплотиться, забыв на время о своих раздорах. В конечном итоге греческие государства стали непреодолимой преградой для ахеменидских правителей, но при Дарии, когда все только начиналось, шансы на победу были высоки.

«Под моей властью копье персидского воина должно проникнуть за пределы царства» – так написано на гробнице Дария в Накше-Рустаме[20]. Собственно, это все, что нужно знать о Дарии Великом, при котором держава Ахеменидов достигла своего наивысшего могущества.

Битва при Марафоне. 490 г. до н. э

Первый поход против греков, предпринятый в 492 году до н. э., возглавил племянник и зять Дария Мардоний, в распоряжении которого были сухопутные и морские силы. Переправившись через Геллеспонт, Мардоний начал неспешно продвигаться на запад, оставляя в тылу укрепленные гарнизоны. Македонский царь Александр I Филэллин, признавший сюзеренитет Дария, не чинил персам препятствий (да и не имел такой возможности, поскольку силы были слишком неравны). Не исключено, что Мардоний смог бы утвердиться на Балканах, но сильная буря, разразившаяся в момент прохождения флотом Афонского мыса, потопила три сотни персидских кораблей, на которых находилось около 20 000 воинов. Мало того, что сухопутная армия лишилась поддержки флота, так вдобавок она подверглась внезапному нападению бригов[21], после чего Мардоний был вынужден повернуть обратно (голову на плечах он сохранил, но царского расположения лишился).

Демонстрация мощи, пусть и оказавшаяся неудачной, произвела впечатление на некоторые греческие города, которые поспешили признать сюзеренитет Дария, но главные из них – Спарта и Афины – отказались подчиниться. В 490 году до н. э. Дарий предпринял новый поход против Афин и города Эретрии на острове Эвбея[22]. Сама по себе Эретрия была невелика и не обещала богатой добычи, но ее стратегическое значение, как морского опорного пункта, было очень велико. Вдобавок Дарию было важно продемонстрировать неотвратимость наказания для всех непокорных. Эретрию после непродолжительной осады взять удалось, а вот на материке персидское войско ждала неудача.

Местом для решающего сухопутного сражения военачальник Артаферн, приходившийся Дарию племянником, выбрал равнину близ города Марафон, находившегося в 42 километрах к северо-востоку от Афин, ибо персидской коннице был нужен простор. Данные о численности войск сильно разнятся, но вероятнее всего у греков было около 10 000 воинов, а у персов – около 25 000, в том числе и 1 000 всадников. Имея перевес в численности, персы уступали в качестве. Их войско было разнородным и плохо организованным, в отличие от греческой пехоты, которая выстраивалась в фаланги – плотные построения в несколько шеренг, из которых в бою участвовала лишь передняя. Ощетинившаяся копьями фаланга была подобием ходячей крепости: место павшего воина сразу же занимал тот, кто стоял сзади. Щиты у греков были прочными, а доспехи не ограничивали подвижности. И, что самое важное, слаженность греческого войска была практически идеальной.

Греки сразу же начали наступать, и если в центре им не удалось прорвать оборону персов, то на флангах они добились успеха, а затем ударили в тыл тем персидским отрядам, которые перешли в контрнаступление по центру. Воинам Дария не оставалось ничего другого, кроме как отступать к своим кораблям, 7 из которых захватили греки. Попытка персов захватить Афины оказалась неуспешной, поскольку греческое войско успело вернуться в город быстрее (в том числе и на захваченных кораблях). В память об этом сражении осталась марафонская дистанция в 42 километра 195 метров. Согласно легенде, именно такое расстояние пробежал гонец, принесший в Афины весть о победе греков. «Возрадуйтесь, афиняне, ибо мы победили!» – воскликнул он и умер от перенапряжения. Легенда вызывает сомнения у историков, но марафонская дистанция стала одной из реалий наших дней. Иранец Мухаммед Джафар Моради принимал участие в марафоне на чемпионате мира по легкой атлетике 2015 и Олимпийских играх 2016 года. Надо сказать, что бег не пользуется большой популярностью у иранцев, ибо согласно традиционному представлению, бегут лишь трусы, а герои стоят на месте и обращают в бегство своих врагов.

Военные неудачи на западе способствовали новой вспышке центробежных тенденций. Известно же, что старое полотно рвется сразу в нескольких местах. Геродот пишет о том, что Дарий готовил новый поход на греков, который намеревался возглавить лично, но этим планам помешало восстание в Египте, усмирять которое пришлось сыну и преемнику Дария Ксерксу I.

Дарий Великий умер осенью 486 года до н. э. на 65 году жизни и 36 году правления. Он стал вторым и последним великим правителем из династии Ахеменидов. Дальше начался регресс, закончившийся в 329 году до н. э. падением ахеменидской державы под натиском Александра Македонского.

Держава Ахеменидова

«Дарий разделил державу на двадцать провинций, которые персы называют сатрапиями, – пишет Геродот. – Сделав так и назначив правителей, царь установил подати… В царствование Кира и при Камбисе не было установлено никаких определенных податей, были только добровольные дары [царю]. Из-за обложения податями и других подобных деяний Дария в Персии его называли “торгашом”, Камбиса – “властелином”, а Кира – “отцом”, потому что Дарий все в своем государстве устроил на торгашеский лад, Камбис был жестоким и высокомерным, а Кир был милостив и ему подданные были обязаны всеми благами». При этом персы не облагались податями, такая была у них привилегия.

Сатрапиями управляли наместники-сатрапы. Перед царями всегда и везде стояла одна и та же проблема – нужно было дать наместникам столько полномочий, чтобы обеспечить их лояльность, но не дать им возможности пойти по пути сепаратизма. В державе Ахеменидов эта проблема решалась двумя способами. Во‑первых, неограниченная гражданская власть сатрапов уравновешивалась властью местных военачальников, которые подчинялись не сатрапам, а непосредственно царю. Военные чиновники контролировали гражданских и наоборот. Кроме того, в придворном штате были должности инспекторов, которые разъезжали по империи и следили за соблюдением порядка на местах.

Подати зависели от уровня благосостояния сатрапии. Больше всего выплачивал богатый Вавилон – 1 000 талантов серебра в год[23], что составляло около 7 % всех поступлений в царскую казну. Денежные подати дополнялись натурными, так, например, Киликия[24], помимо 500 талантов серебра, ежегодно посылала царю 360 белых коней. Геродот сообщает, что 140 из 500 талантов дани расходовалось на содержание местного вой- ска, а 360 талантов составляли «чистую прибыль» царя. Вавилон же в дополнение к 1 000 талантов предоставлял 500 оскопленных мальчиков. «А хранил царь свои сокровища так, – пишет Геродот. – Он приказывал лить расплавленный металл в глиняные сосуды, а когда сосуд наполнялся, его разбивали. Всякий раз, когда требовались деньги, царь велел отрубать от слитка столько золота, сколько было нужно». Чеканка золотой монеты была царской привилегией, сатрапы могли чеканить серебряную, а правители более мелкого масштаба – только медную. Чеканить свои деньги в государстве Ахеменидов начали при Дарии, и несколько веков в Передней Азии ходили золотые дарики, весом более восьми граммов – солидная монета.

Золотой дарик. 4 век до н.э

Основу экономического благосостояния державы составляла торговля, для развития которой прокладывались удобные и хорошо охраняемые дороги с царскими стоянками (казенными почтовыми станциями) и постоялыми дворами. Дарий и его преемники стремились к идеалу, который много столетий спустя сформулирует Чингисхан – чтобы девственница с мешком золота могла бы пересечь державу из конца в конец, не утратив при этом ни золота, ни девственности.

Пасаргад, строительство которого было начато в 546 году до н. э. Киром Великим, не устраивал Дария точно так же, как и Сузы, в которые перенес столицу Камбис II. Он построил себе новую столицу – Персеполь. Царские резиденции были также в Вавилоне и древней столице Мидии Экбатане, так что эти города можно было приравнять к столичным.

Широкое распространение получила система откупа, на первый взгляд выглядевшая удобной, но на самом деле пагубная для государства. Правителей привлекали простота и выгода, лежавшие на поверхности. Зачем содержать чиновный аппарат для сбора податей, если можно продать право их сбора частному лицу, которое единовременно выплатит в казну крупную сумму, а затем будет думать, как ему окупить этот расход. Как говорится, упавший с дерева плод предпочтительнее абгушта[25], который нужно готовить. Но откупщики старались вытрясти из плательщиков гораздо больше положенного, в результате чего целые области приходили в разорение.

Иранские племена поклонялись Ахурамазде, которого пророк Заратуштра провозгласил единым богом, но при этом подданным державы Ахеменидов не возбранялось поклоняться другим богам. В служителях религиозных культов правители видели одну из наиболее надежных опор своей власти и потому оказывали покровительство всем. В Бехистунской надписи сказано: «Да будет счастье и в жизни, и после смерти тому, кто почитает Ахурамазду». Вообще в ней Ахурамазда упоминается часто, но наряду с этим Дарий пишет о том, что он восстановил святилища, разрушенные «магом Гауматой», и речь идет о святилищах «чужих» богов.

Присущий Ахеменидам мультикультурализм, точнее, отсутствие желания устанавливать единые культурные стандарты в столь разноплеменной державе наглядно проявлялся в отношении к языкам. Персидский язык не стал государственным языком империи несмотря на то, что его носители доминировали в системе управления. Государственным языком, на котором составлялись документы и велась деловая переписка, был арамейский язык, наряду с которым также могли употребляться эламский и вавилонский языки, а в Египте – египетский.

Зороастризм

Религией древних иранцев был маздаизм, который часто и ошибочно отождествляют с зороастризмом, но поступать так все равно что путать золото с медью. Маздаизм был политеистической религией с тремя главными божествами – Ахурамаздой, Митрой и Анахитой или Астартой, и множеством богов более низкого ранга. Суть маздаизма можно выразить следующим образом: «Основа всего – справедливость, боги проявляют ее по отношению к человеку и человек должен утверждать справедливость своими делами». Можно сказать и проще: «За плохие поступки человека ждет наказание, а за хорошие – награда».

Рафаэль Санти. Заратуштра держит небесную сферу. 1509

Пророк Заратуштра (Зардушт, Зороастр), время жизни которого определяется второй половиной VII века – первой половиной VI века до нашей эры, усовершенствовал маздаизм, превратив его в монотеистическую религию, которая получила название зороастризма. Суть осталась той же – свободный нравственный выбор человека, но многое из того, чем обросла эта суть за многие века существования маздаизма, было отброшено за ненадобностью. Усовершенствование Заратуштры заключалось в том, что он, с одной стороны, упростил культ, а с другой – поднял его на новый уровень.

Согласно постулатам зороастризма есть один бог Ахурамазда, творец всего сущего и воплощение мудрости. Пророк тоже один – Заратуштра. Есть два начала – Добро и Зло, или Порядок и Хаос, пребывающие в вечном противоборстве. Человеку дана способность отличать добро от зла и право выбора. Праведные люди, поддерживаемые Ахурамаздой, борются с неправедными, которые несут миру зло. Праведность в зороастризме не означает аскетизма и, вообще, отказа от каких-либо материальных благ и удовольствий мира. Важно только одно – получать блага и удовольствия праведным путем. В конечном итоге Добро одержит победу над Злом. Праведных после смерти ждет райское блаженство, а неправедные обречены терпеть муки в аду.

Свет является физическим воплощением Ахурамазды. Зороастрийцы совершают молитвы, обратившись лицом к свету, к солнечному или к свету пламени. Зороастрийцев называют «огнепоклонниками», поскольку в их святилищах всегда горит огонь, но правильнее было бы называть их «светопоклонниками». Жизнь в представлении зороастрийцев – это огонь, горящий в теле. Огонь – символ нравственной чистоты. Как тьма отступает перед огнем, так и Зло отступает перед добром.

Священная книга зороастрийцев называется Авестой (Уложением). Она представляет собой наиболее ранний памятник древнеиранской литературы, написанный на особом языке, который называется «авестийским». Мы не знаем, откуда пришел и куда уходит[26] этот язык. Предположительно на нем когда-то очень давно разговаривали далекие предки иранцев, кочевавшие к востоку от Каспийского моря. Согласно преданиям, божественное откровение, полученное Заратуштрой от Ахурамазды, было записано золотыми чернилами на 12 000 воловьих шкур по повелению царя Виштаспы, покровителя Заратуштры. Александр Македонский во время завоевания державы Ахеменидов уничтожил обе копии Авесты, которые хранились в святилищах. Сохранилась примерно четвертая часть священных текстов, которую Александр велел перевести на греческий язык. Восстановление собрания священных текстов растянулось на несколько столетий и было завершено в III веке нашей эры. А в первой половине IV века мобедан мобед[27] Адурбад Махраспандан окончательно отредактировал восстановленный материал и перевел его на среднеперсидский язык. Этот перевод известен под названием «Занд», что в переводе с авестийского означает «знание».

В былые времена зороастрийцы подвергались в Иране дискриминации, но сейчас они могут свободно исповедовать свою религию и, согласно статье шестьдесят четвертой Конституции Исламской Республики Иран, могут иметь своего представителя в меджлисе[28].

Образец авестийского письма

Ксеркс I

«За время правления Дария, сына Гистаспа, Ксеркса, сына Дария, и Артаксеркса, сына Ксеркса, за время трех этих поколений, на долю Эллады выпало больше невзгод, чем за двадцать поколений, что были до Дария», – пишет Геродот.

Наскальный рельеф с изображением царя Ксеркса I. Национальный музей Ирана