Вы не авторизовались

Проклятие феникса бесплатное чтение

Эйми Картер
Проклятие феникса

Aimée Carter

THE WILDLANDS: CURSE OF THE PHOENIX

Посвящается лучшему папе на свете.

И всем, кто терял любимых людей.

Скорбь никуда не уйдёт,

но жизнь продолжается.

1
Зак

Драконий хвост выглядел как-то странно.

Зак Хэдли склонил голову набок и с прищуром оглядел рисунок, который держал перед собой на расстоянии вытянутой руки. Он неплохо справился с единорогами, пасущимися в долине, и со штриховкой гор. Проблема была в драконе, который устроился на словах «Сага о Диколесье». Чем дольше Зак в него вглядывался, тем меньше он походил на дракона – скорее на пухлую ящерицу со слишком длинным хвостом. Ему не нравилось. В последнее время ему вообще не нравились его рисунки.

Разозлившись, он отбросил комикс, над которым работал, на край кровати. Всего месяц назад он бы уже стирал хвост, чтобы перерисовать его правильно. Может, сначала бы показал маме и узнал её мнение. А теперь…

В животе заурчало. Он глянул на часы и внезапно осознал, что уже три. Он пропустил обед. Или нет, ведь папа даже не звал его обедать.

Растерянный и голодный, Зак вышел в коридор, медленно ступая по деревянному полу. У лестницы он остановился и прислушался. Последний месяц папа работал из дома, а значит, из кабинета раздавалось клацанье клавиатуры, но сейчас было тихо.

Слишком тихо.

– Пап? – позвал Зак. С колотящимся сердцем он бросился вниз по лестнице, чуть не поскользнувшись на полированном дереве. – Папа? Ты где?

Выбежав в гостиную, он едва не наткнулся на журнальный столик, где до сих пор стояли пустые банки из-под газировки и жирная коробка из-под пиццы, оставшаяся со вчерашнего вечера. Дверь в кабинет отца была закрыта. Зак потянулся к ручке, но замер в нескольких сантиметрах, и сердце сжалось в груди.

В этот раз всё было в порядке. Папа просто спал или сидел в наушниках, погрузившись в работу. С ним ничего не случилось.

– Пап? – постучав, дрожащим голосом окликнул он и не стал дожидаться ответа. Просто приоткрыл дверь, представляя, как увидит отца сидящим в кресле и читающим книгу. Или похрапывающим, откинувшись назад с открытым ртом. Или…

Перед глазами мелькнуло непрошеное воспоминание. В тот день он тоже проголодался и спустился на кухню, чтобы узнать у мамы, не готов ли обед. Тогда он ещё не боялся тишины в комнатах, где должен был царить шум.

Он думал найти её помешивающей суп на плите или достающей тарелки из шкафчика. Но она лежала на полу без движения.

На мгновение Зак замер в дверях отцовского кабинета. Его пробрал холод, дыхание сбилось, но всё это не имело значения перед лицом худшего воспоминания всей его жизни. Прошёл уже целый месяц – месяц и четыре дня, – но Зак до сих пор не мог заставить себя пройти на кухню.

– Зак? – голос отца привёл его в чувство. Моргнув, он наконец-то увидел задёрнутые шторы и папу, который сидел за рабочим столом, приложив телефон к уху. – Всё в порядке?

– Я… – Зак попытался сглотнуть, но не смог, как не смог выдавить ни единого звука. Перед глазами мелькали тёмные пятна, и он ухватился за дверную ручку, пытаясь устоять на ногах.

– Мерле, я перезвоню, – поспешно сказал папа в трубку. Бросив телефон на стол, он подбежал к Заку и встревоженно остановился рядом. – Ты в порядке? Тебе нужен ингалятор? Где он? – Папа заозирался, словно ожидал увидеть ингалятор среди разбросанных повсюду старых бутылок и документов, но, разумеется, ничего не нашёл.

Зак помотал головой. При виде отца паника начала отступать. Он знал, что путь в легкоатлеты ему заказан, но понимал, что тут виновата не обычная астма. В последнее время приступы случались всё чаще и чаще, но Зак подозревал, что, если расскажет про них отцу, тот просто снова потащит его к врачу.

– Ты просто… не позвал нас обедать, – хрипло сказал он.

– А, – ответил отец. Только сейчас Зак заметил, какие красные и припухшие у отца глаза. – Точно. Обед. Разве с вечера ничего не осталось?

– Осталось, но я думал, что ты разогреешь, – сказал он и сам понял, насколько жалко это прозвучало.

Отец нахмурился.

– Тебе двенадцать лет, Зак, – мягко заметил он. – Ты сам можешь разогреть еду.

Зак поджал губы. Спорить было бессмысленно – они оба знали, почему он отказывается идти на кухню. Папа постоянно его уговаривал, но он просто не мог. Слишком свежим было воспоминание.

Отец вздохнул, сгорбив спину.

– Сейчас разогрею, но это последний раз, договорились? Завтра сам пойдёшь и…

– Пап! – вдруг донёсся пронзительный крик из прихожей, и входная дверь, распахнувшись, врезалась в стену. – Помоги! Папа!

2
Лу

Кое-как устроившись на невысокой ветви дерева, Лу Хэдли сверлила взглядом старого полосатого кота, который восседал выше. Тот неотрывно следил за ней единственным целым глазом, словно бросал вызов, и Лу скучала по временам, когда он не умел так хорошо лазить.

– Тебе нужно принять лекарства, Руфус, ты же сам знаешь, – сказала она, вцепившись в грубую кору. – А то каждый день одно и то же.

Руфус отвернулся и принялся вылизываться. Крепко сжав ветку ногами, Лу ухватила кота за загривок и осторожно сняла с дерева, тут же заворачивая в свитер, чтобы он не успел её оцарапать. – Поймала!

– Не понимаю, чего ты вообще с ним возишься, – окликнула снизу София Лопез, её лучшая подруга. Девочка сидела в траве на опушке леса, граничащего с их районом, и выпутывала репейник из длинной шерсти котёнка, пока остальная бездомная братия лакомилась принесённым угощением. – Мне кажется, он уже абсолютно здоров.

Держа свитер с Руфусом под мышкой, Лу перелезла пониже и спрыгнула с дерева.

– Лучше перестраховаться. У него всего один глаз.

Достав из кармана капли, она села рядом с Софией и с большим трудом уложила Руфуса на спину. Кое-как прижав его к земле, она с силой раскрыла ему единственный здоровый глаз и капнула одну-единственную каплю лекарства, ради которой всё затевалось.

Стоило ей ослабить хватку, как Руфус взлетел обратно на дерево, а Лу растянулась в согретой солнцем траве и впервые за день расслабилась. Учебный год наконец-то закончился – но радовалась она этому не по той же причине, что раньше. Вместо раздражения она теперь вызывала в учителях жалость, а одноклассники сторонились её. Даже тренер по лёгкой атлетике отправил её на скамью запасных до конца сезона, хотя она бегала быстрее всех. Теперь с ней общалась только София. Ну, ещё у неё был брат-близнец, и, хотя Лу до ужаса не хотела проводить лето в его компании, тот хотя бы не докучал вопросами, как у неё дела.

– Мне пора, – сказала София, закончив с репейником. Котёнок тут же спрыгнул с её колен и побежал к своим братьям и сёстрам. – Если я снова опоздаю на балет, мама меня прибьёт.

Лу неохотно поднялась вслед за ней, стряхивая траву с тёмных волос, доходящих до плеч.

– Я же могу завтра зайти, да?

София фыркнула:

– Мама сказала, что ты хоть на всё лето можешь остаться.

– Серьёзно? – Лу подняла рюкзак. От него до сих пор пахло кошачьим кормом, который она весь день носила с собой. – Ты от меня не устанешь?

– Нет, конечно. Ты же моя лучшая подруга. – София крепко её обняла. – Ладно, до завтра.

Лу проводила её взглядом. Вместе с одиночеством пришла знакомая грусть, но расстраиваться не было смысла, так что она расправила плечи и пошла в противоположную сторону. Пожалуй, если она проведёт лето у Софии, то будет не так уж и плохо. Папа наверняка разрешит, а брат даже не заметит её отсутствия – в последнее время он постоянно торчал в своей комнате. Но пусть она и пыталась поверить, что вдали от семьи ей будет лучше, прошлое всё равно давало о себе знать.

Задумавшись, Лу чуть не пропустила серо-белое пятно, мелькнувшее в зарослях травы. Ахнув, она аккуратно приблизилась и увидела раненого молодого енота, прячущегося среди сорняков и луговых цветов.

Она медленно присела, стараясь не напугать бедняжку. Он тяжело дышал и наблюдал за ней тусклым взглядом, но не шевелился. Закусив губу, Лу осмотрелась. София уже ушла, а больше на тихой пригородной улочке никого не было. Вот и что оставалось делать?

Ответ нашёлся только один, и Лу, решившись, осторожно завернула раненого енота в свитер. В отличие от Руфуса он не пытался сбежать, а просто повис у неё в руках. Лу прижала его к себе и поспешила домой, стараясь сильно его не тревожить. Но с каждым шагом глаза енота закрывались всё больше, и Лу охватила паника.

До дома оставалось совсем немного, но Лу показалось, что до крыльца она добиралась целую вечность. Распахнув входную дверь, она бросилась в прихожую, в отчаянии прижимая енота к груди.

– Пап! – во весь дух закричала она. – Помоги! Папа!

И только она принялась проверять, не потерял ли енот слишком много крови, как послышался грохот шагов, и в прихожую, тяжело дыша, выскочил не отец, а брат.

– Что случилось? – отбросив со лба растрёпанные тёмные волосы, спросил Зак, но заметил енота и отступил, слегка пошатнувшись. – Лу, это же…

На мгновение застыв, она отвернулась от брата, закрывая енота собой.

– Что ты здесь делаешь? – в панике спросила она. – Ты же всегда сидишь наверху!

Но было поздно. Она вся была в кошачьей шерсти, да и енот явно переносил аллергены. Зак стоял совсем близко, слишком близко, и уже начинал задыхаться.

– Что у вас тут такое? – спросил папа, выходя из-за угла. Кажется, он недавно плакал, и на мгновение Лу, забывшись, уставилась на него с открытым ртом. Он не плакал со дня похорон.

– Я… – начала она, но хрипы Зака с каждым вздохом становились всё хуже. – Я нашла енота…

– Ты притащила домой енота?! – Отец тут же повернулся к Заку и схватил его за плечи, не давая упасть. – Зак, ты в порядке? Посмотри на меня, сынок.

– Простите! – всхлипнула Лу. – Он умирает, я не знала, что ещё делать!

– Ты прекрасно всё знала, – рявкнул отец, стремительно багровея. – Зак, сынок… Зак, посмотри на меня. Всё хорошо. Где ингалятор? Где ты его оставил? У себя в комнате?

Зак помотал головой, потому что не мог говорить. С колотящимся сердцем Лу дёрнулась было в сторону кухни, но папа вытянул перед ней руку.

– Ни шагу в дом, пока с тобой эта зверюга, – сказал он. Лу хотела бы возразить, но Зака трясло, и она, выскочив на крыльцо, аккуратно опустила завёрнутого в свитер енота, а сама побежала обратно. Её разбирала злость – и на себя, за то, что не удосужилась проверить, сидит ли брат в своей комнате, и на Зака, который вдруг решил впервые за месяц выйти оттуда.

Проскользнув мимо папы, она кинулась на кухню и рывком распахнула старенький ящик. Там лежала гора лекарств, выписанных на имя Захарии Хэдли, организованная по маминой системе. Даже не удосужившись прочитать этикетки, Лу схватила жёлтый ингалятор, упаковку таблеток и шприц-ручку с эпинефрином и побежала обратно в прихожую.

– Держи. – Сняв с ингалятора колпачок, она пихнула его брату в потные руки. Тот поднёс флакон ко рту, нажал и вдохнул лекарство. Лу наблюдала за ним с мрачной решимостью, а как только стало понятно, что эпинефрин уже не понадобится, – вскрыла пластиковую упаковку и достала таблетку.

– Что это? – в панике спросил отец. – Что ты ему дала?

– Лекарство от аллергии, – пробормотала она, не сводя взгляда с брата. Постепенно его хрипы сошли на нет, и он, проглотив таблетку, привалился к стене, тяжело дышащий, но живой. – Отвези его в больницу. Врачи, наверное, просто дадут подышать через респиратор и выпишут какие-нибудь антибиотики, но всё равно лучше не рисковать. Мама всегда с ним ездила.

Отец провёл ладонью по руке Зака, тревожно, но гневно хмурясь.

– Чтобы я этого паразита даже близко у дома не видел, – резко обратился он к Лу. – И шерсть за ним убери. Ты чуть не убила Зака, Лу. Он же мог…

Он осёкся и поспешно вытер глаза. Всё лицо у него было красным, и Лу судорожно сглотнула.

– Я просто хотела помочь еноту, – пробормотала она. – Прости.

– Одних извинений недостаточно, – хрипло сказал папа. – Особенно когда на кону жизнь твоего брата. – Он помотал головой, и на мгновение Лу увидела в нём те же отчаяние и боль, что чувствовала сама. – Я так больше не могу. Я не справлюсь без вашей мамы, я… я не могу.

– В смысле? Ты о чём? – испуганно спросила Лу.

Отец на мгновение замер, крепко сжав плечо Зака.

– Я перезвоню Мерле, скажу, что согласен, – наконец, произнёс он, не поднимая глаз. – Я пытался, честно, пытался, но… Нет, я не могу. Может, чуть позже. Но не сейчас. Простите.

– Мерле? Кто это? – растерянно спросила Лу, но отец не ответил. Он повёл Зака к машине, и она проводила их взглядом, окончательно сбитая с толку.

Что это только что было?

3
Зак

Вечером, когда Зак вернулся из больницы, где бывал уже сотню раз, отец усадил их в гостиной и всё-таки рассказал, кто такая эта Мерле.

– Это тётя вашей мамы. Ваша двоюродная бабушка, но вы тоже можете звать её тётей, – хрипловато сказал он, сцепив руки в замок. – Она живёт в Англии.

– А, – произнёс Зак, бросив взгляд на сестру, которая за весь вечер не сказала ни слова. – Я не знал, что у мамы остались родственники.

Лу помотала головой. Видимо, она тоже не знала.

Отец ответил не сразу, и очень быстро повисшая тишина стала невыносимой. Зак не знал, что именно хочет сообщить им отец, но чувствовал, что его слова изменят их жизнь. Очень сильно изменят.

– Тётя Мерле позвала вас к себе на каникулы, – наконец, тускло и безжизненно сообщил им отец. – И я согласился.

Зак смотрел на него и ждал продолжения шутки. Ведь он шутил, точно шутил – они впервые слышали про тётю Мерле, а из-за аллергий и астмы Зак не мог даже ходить в школу с Лу, что уж говорить про каникулы за границей.

Но отец тоскливо смотрел на них, и с растущей внутри пустотой Зак понял: это не шутка.

– Но… но как же моя аллергия? – дрогнувшим голосом спросил он. – Все мои врачи здесь.

– В Англии тоже есть врачи и больницы, – сказал отец. – Простите меня. Правда, простите. Но я…

– Но ты так больше не можешь, – ядовито выплюнула Лу, удивив даже Зака. – Не можешь воспитывать собственных детей.

Отец не ответил, просто встал и ушёл в кабинет, оставив Зака наедине с клокочущей яростью Лу. Он часто так поступал, и за шоком такие мелочи Зака не волновали.

– Мама бы нас не бросила, – сказала Лу, меряя шагами гостиную. Под ноги ей подвернулся сальный пакет от фастфуда, и она пнула его походя. – Если бы она знала, что папа устроит…

– Он не виноват, – пробормотал Зак. Весь его мир вдруг перевернулся с ног на голову. – Мамы больше нет.

– Думаешь, я не знаю? – поинтересовалась она, сжав руки в кулаки. – Она вообще-то и моя мама тоже.

К щекам прилил жар.

– Да я просто… ты же его видела. Он не знает, что делать. Он никогда с нами не сидел.

– Да, и кто в этом виноват? – сказала Лу. – Он мог бы найти работу в Чикаго, просто не захотел. Потому что мы ему не нужны.

Во рту пересохло, и Зак не смог возразить. Он давно подозревал, что это из-за него отец практически всё их детство колесил по стране пять дней в неделю, уходя из дома утром понедельника и возвращаясь вечером пятницы. Мама постоянно твердила, что Зак не обуза, что она не против возить его по врачам и иногда оставаться в больнице, что никому не мешает аптека, в которую превратился кухонный шкафчик. Но мама умерла и больше не могла оградить Зака от жестокой реальности, в которой он никому не был нужен. Даже хуже; для окружающих он был лишь головной болью, с которой приходилось мириться.

И сегодняшний день это подтвердил.

* * *

Утром отец купил им новые чемоданы. Зак не стал спорить – разве он мог, когда изначально и был корнем проблемы? Только Лу провела следующие два дня в бешенстве, постоянно усложняя всем жизнь. Она умоляла, отказывалась есть, захлёбывалась в рыданиях, но отец так и не передумал: он твёрдо решил, что они проведут лето в Англии у родственницы, которую ни разу не видели, и точка.

Именно поэтому несколько дней спустя полночь застала Зака в самолёте, в сотне километров над уровнем Атлантического океана. Рядом похрапывал отец и дулась сестра, свет в салоне давно приглушили – люди спали, и вокруг стояла зловещая тишина.

Ему было скучно и не с кем поговорить, поэтому он достал свой комикс, открыл его на первой странице и тут же наткнулся на пухлого дракона, который смотрел на него с рисунка. Мысленно Зак вздохнул. Может, лучше стоило немного поспать.

– Что рисуешь? – голос Лу раздался так близко у уха, что он дёрнулся. Сестра перегнулась через подлокотник, разглядывая картинку.

Зак неловко пожал плечами, краснея, и поспешно перелистнул страницу.

– Ничего. Ерунду всякую. Я ещё не закончил.

Лу фыркнула.

– Ну извини, что спросила, – буркнула она и отвернулась к окну, подтянув колени к груди.

Зак закусил губу. Он не помнил, когда она в последний раз интересовалась его творчеством. Не помнил, когда вообще их разговор не переходил в ссору. Но им обоим пришлось нелегко, так зачем было расстраиваться ещё сильнее?

С большой неохотой Зак вернулся на первую страницу. Под названием «Сага о Диколесье» девочка с пылающим мечом скакала верхом на единороге. Она вышла очень даже неплохо. Может, Лу не обратит внимание на дракона.

– Это комикс, – сказал он. – Мы с мамой начали его до её… – Он часто заморгал. – Помнишь её сказки про Диколесье? Про заповедник с драконами, единорогами и русалками…

– Помню, – сказала Лу, прижавшись лбом к стеклу. – Она не только с тобой проводила время вообще-то.

Внутри что-то оборвалось, и он уткнулся взглядом в раскладной столик. Всю жизнь он только и делал, что наблюдал за Лу. Она играла с друзьями на улице, ходила в настоящую школу, гладила кошек и собак и ела всё, что хотела. Единственное, что мог делать он, а она не могла, – это рисовать с мамой комикс про Диколесье. И всё.

– Может, папа передумает, когда мы приедем к тёте Мерле, – тихо сказал он, проворачивая карандаш в пальцах.

Лу, не отлипая от окна, фыркнула:

– Ну да, конечно. И пойдёт шоколадный дождь.

Зак обернулся на отца, но тот не проснулся.

– Ну, шанс есть, согласись? Если у меня разыграется аллергия, я не смогу остаться. А у старушек обычно повсюду пыль, кошачья шерсть и цветы.

Лу ответила не сразу. Лишь через пару секунд обернулась к нему.

– А вдруг так и будет?

В кои-то веки она смотрела на него и видела не ябеду, а сообщника, с которым можно задумать шалость, и по телу пробежала азартная дрожь.

– Ну, тогда у меня случится приступ, и папе придётся забрать нас домой, – прошептал он.

Глаза Лу загорелись, и она наклонилась ближе, тоже переходя на шёпот:

– Я, конечно, ничего не говорю, но…

– Но я могу спровоцировать приступ, – медленно произнёс он, поспешно соображая. – Если придётся.

Лу помедлила, словно никак не могла решиться.

– Только не до больницы, – твёрдо сказала она. – Но так, чтобы папе пришлось нас забрать. Сможешь?

Зак задумался. Он ещё ни разу не провоцировал приступ специально – мама бы расстроилась, и он не хотел предавать её память. Но он не мог просто сдаться. Она бы его поняла и сама бы хотела, чтобы их семья оставалась вместе.

– Думаю, да.

Лу улыбнулась впервые за месяц. По крайней мере, уголки её губ приподнялись, а во взгляде засияла решимость.

– Тогда мы сможем вернуться, – сказала она. – Это опасно, но…

– Я справлюсь, – заверил Зак. Глубоко внутри он понимал, насколько ужасна эта затея, но счастье сестры того стоило. В кои-то веки у него появилась возможность помочь ей, а не только путаться под ногами.

Она придвинулась ближе и заглянула в скетчбук.

– Я так его и представляла, – тихо сказала она. Уже не так резко, ведь у них появился план. – Диколесье. Мне постоянно снились персонажи из маминых сказок.

– И мне, – признался Зак, скользя карандашом по морде дракона. – Да и до сих пор снятся. И она тоже – сидит там и ждёт, пока мы её найдём.

Лу не ответила. Только какое-то время спустя коснулась рисунка девочки с пылающим мечом.

– Это мама? – спросила она.

– Да, – ответил Зак и краем глаза заметил, как сестра вытирает слезу, скользнувшую по щеке.

– У дракона слишком толстый хвост, – прочистив горло, сказала она. – Как будто опухший.

Зак задумчиво поджал губы, не сводя взгляда с девочки на единороге.

– Откуда ты знаешь? Видела настоящих драконов?

– А ты? – парировала она, но ухмыльнулась, когда Зак бросил на неё взгляд. Вернувшись к рисунку, он принялся стирать карандашный набросок. Оставалось только надеяться, что их план сработает и лето всё же не обернётся кошмаром.

4
Лу

Самолёт приземлился вскоре после рассвета, и Лу вышла из него, практически вибрируя от предвкушения.

Вовсе не потому, что хотела увидеть Лондон – пусть мама и выросла здесь, сама Лу ни разу не была в Англии и не планировала оставаться. Но чем быстрее они с Заком доберутся до тёти, тем быстрее смогут воплотить в жизнь новый план и вернуться в Чикаго, и тогда она успеет извиниться перед Софией.

Когда Лу сказала ей, что уедет, они сильно поссорились. София обвинила подругу в том, что она сама захотела уехать в Англию, а потом убежала в слезах, оставив расстроенную Лу в одиночестве, которое напомнило о первых днях после неожиданной смерти мамы. Она просто хотела поговорить с Софией и убедиться, что они всё ещё друзья, потому что сейчас Лу в этом сомневалась. А ей очень не хотелось всё лето гадать, осталась она без лучшей подруги или всё-таки нет.

Отец вёл их через аэропорт Хитроу, такой же шумный и многолюдный, как аэропорт О’Хара в Чикаго, но из-за того, что погрузилась в собственные мысли, Лу этого не замечала. Чтобы план сработал, ей нужно поговорить с папой. Это немного расстраивало, ведь сейчас она упорно его игнорировала. Но длинные коридоры и бесконечная очередь на таможне тянулись мимо, а он словно не замечал, что она отказывается с ним говорить. Или замечал, но ему было всё равно.

Маме бы не было. Она бы принесла Лу мороженое и попросила поговорить по душам. Но отец так редко бывал рядом, что раньше у Лу попросту не было повода на него злиться, ведь она всегда с нетерпением ждала его возвращения.

Пока она раздумывала, как убедить его вернуться в Чикаго, они вышли в шумный зал ожидания. Все вокруг останавливались, приветствуя родственников, друзей и иногда даже шофёров. Лу морально подготовилась долго лавировать через толпу, но отец вдруг резко остановился.

– А вот и тётя Мерле, – сказал он, направляясь к низенькой круглой женщине с копной непослушных чёрных волос с редко проглядывающими серебряными ниточками. В руках она держала рукописную табличку: «Добро пожаловать, Захария и Таллула!» Маленькие нарисованные цветочки украшали их имена.

Лу опасливо покосилась на Зака. Почему тётя Мерле встречала их в аэропорту?

– Мерле? – спросил отец, подходя к ней. – Я Кэл Хэдли, а это…

– Мои дорогие! Я так давно хотела с вами увидеться. – Тётя Мерле обогнула папу и заключила Зака и Лу в тёплые объятия прямо среди толпы. Лу напряглась. На похоронах их постоянно обнимали незнакомые родственники, но тёти Мерле среди них не было.

Разжав объятия, она тут же взяла их с Заком за руки, словно боялась, что они вдруг исчезнут. Лу с удивлением заметила слёзы, блеснувшие в её тёмных глазах.

– Ты, видимо, Таллула, – сказала она. – У тебя мамин нос и скулы. А ты, Захария… – Она помотала головой. – Ты так на неё похож.

Лу нахмурилась и присмотрелась к Заку, пытаясь разглядеть в нём маму, но увидела только его самого. Волнистые чёрные волосы, карие глаза, унылый взгляд, так не похожий на мамин. Это Лу достались её веснушки. И рост.

Папа кашлянул.

– У ребят по одному чемодану, они лёгкие, там только одежда. Всё остальное в рюкзаках. Мой номер телефона у вас есть, список аллергий Зака тоже, куда звонить в случае необходимости вы знаете… что-нибудь ещё нужно?

– Нет, нет, мы разберёмся, – пробормотала тётя Мерле, притягивая к себе Лу и Зака. – Ты за нас не волнуйся. Мы отлично проведём лето.

Стоп. Стоп!

– Ты что, с нами не поедешь? – с упавшим сердцем спросила Лу. Они ведь на это рассчитывали! – Ты же говорил, что останешься на первые несколько дней!

– Планы изменились, – мрачно сказал отец, не встречаясь с ней взглядом. – Меня вызвали на работу.

– Но… но ты нам нужен, – пролепетал Зак, впервые подав голос с их прошлого разговора, и Лу удивлённо обернулась, услышав в его словах слёзы.

Папа опустился перед ним на колени.

– Прости, сынок. Мне нужно вернуться в Чикаго. Но я уже начал искать новую работу, – добавил он, словно это могло как-то утешить. – Так что с осени буду спокойно работать из дома и помогать тебе с домашним обучением.

Зак поник и обнял папу за шею.

– Я не хочу тут оставаться, – пробормотал он, уткнувшись ему в плечо. – Я могу побыть дома один, а вы с Лу занимайтесь своими делами. Со мной ничего не случится.

Папа вздохнул, и Лу поняла, что умолять бесполезно. Они проиграли заранее. Почему она вообще решила, что их план сработает? Надо было сразу догадаться, что впереди ждёт только разочарование.

– Вы и не заметите, как я вернусь, – сказал он, но голос его звучал глухо, и смотрел он не на них, а куда-то мимо. – Я постараюсь иногда заглядывать в гости.

– Ну да, конечно, – буркнула Лу, но он будто её не услышал.

– П-пожалуйста, – судорожно выдохнул Зак. – Я б-буду хорошо себя вести, обещаю… – Он начинал задыхаться, и Лу, злясь на отца всё сильнее, расстегнула передний карман рюкзака, где лежал запасной ингалятор.

– Прости, сынок, ты же сам понимаешь, что мне нужно работать. – Он осторожно вывернулся из рук Зака, но тот попытался вцепиться в него и пошатнулся. Лу поймала его, пока он не упал, и вложила в руку ингалятор.

– Хотя бы звони иногда, чтобы мы знали, живой ты или нет, – мрачно сказала Лу.

На скулах отца заиграли желваки, и он опустил взгляд.

– Лу знает лекарства Зака, – сказал он тёте Мерле, отступая на пару шагов. – Если что-то случится – звоните. В будни я не всегда могу брать трубку, но в крайнем случае постараюсь перезвонить. – Помедлив, он обратился к Лу и Заку: – Я вас люблю. Ведите себя хорошо и слушайтесь тётю.

Он развернулся и пошёл назад, спрятав руки в карманы. Зак судорожно вздохнул, и Лу мгновенно обернулась к брату. Он весь покраснел и дышал часто и хрипло, но в глазах его стояли слёзы, а ингалятор он сжимал в опущенной руке. Приступ вызвала не астма – он просто изо всех сил сдерживался, чтобы не разрыдаться, и Лу захлестнула небывалая ярость. Она обняла брата за плечи, и они вместе проводили взглядом отца, который даже не обернулся на прощание.

Вот и всё. Он бросил их с тётей, которую они видели в первый раз. Лу хотела сказать Заку, что не надо из-за этого убиваться, что папа того не стоит, что без него им будет лучше, ведь он всё равно не знал, что с ними делать. Но вместо этого она просто обняла брата и встретилась глазами с обеспокоенной тётей.

– Папа вас очень любит, – сказала та. – Просто поверьте.

– Да? Тогда зачем он от нас избавился? – выплюнула Лу.

– Ему тяжело, – мягко сказала она. – И вам тоже. Он потерял любовь всей его жизни, нужно прийти в себя. – Она коснулась щеки Лу прохладной ладонью. – Всё будет хорошо. Главное, что вы с Захарией вместе и всегда можете поддержать друг друга. Не забывайте об этом, и тогда всё будет хорошо.

В глазах защипали слёзы, но Лу упрямо сдержала их. Нет уж. Она не расплачется посреди аэропорта. Уж точно не из-за отца.

– Мы устали, – выдавила она, сглотнув комок в горле. – Долго нам ехать?

– Будем дома где-то после обеда, – сказала тётя Мерле. – Но вы можете поспать в поезде.

Она притянула их к себе, и хотя Лу отчаянно пыталась сдержать рыдания и рвущийся из груди крик, она не стала сбрасывать с себя её руку. Просто пошла вслед за тётей сначала к багажной ленте, а потом навстречу дому, который ближайшие три месяца им придётся считать своим.

5
Зак

Зак сам не верил, что плачет.

Точнее, нет, очень даже верил – он последние несколько дней с ужасом ждал момента, когда отец уйдёт, и вот он настал, и страх стиснул сердце, не оставляя ни единого шанса сдержать рыдания. Зак думал, что успеет подготовиться. Что отец не сбежит в первые же секунды, толком не попрощавшись.

Беспокойство Лу делало только хуже. Она хлопотала над ним и обнимала, как в детстве, когда они ещё не растеряли общие интересы, и это только усиливало захлестнувший его стыд.

Дорога до дома тёти Мерле оказалась мучительно длинной. Выбравшись из кошмара, которым был аэропорт Хитроу, они спустились в метро, с кучей пересадок добрались до вокзала, а потом три часа ехали через сельскую местность, только чтобы забиться в такси и по петляющим дорогам покатиться в глубь Озёрного края. Зак безумно устал, но мелькающие за окном горы, долины и озёра поражали своей красотой. Он даже не думал, что где-то на земле существует подобное место.

Наконец такси свернуло на грунтовую дорогу, ведущую в лес. Деревья здесь отличались от тех, что он привык видеть в пригороде Чикаго: древние и поросшие мхом, их корни устилало бесконечное множество синих цветов. Такси подъехало к воротам из кованого железа; они отворились, зловеще скрипнув, и Зак придвинулся ближе к окну.

Лу, сидящая рядом, закатила глаза.

– Ты бы ещё на колени ко мне забрался, – сказала она, пытаясь спихнуть его, но он упёрся и так и остался на месте.

– Я тоже хочу посмотреть, – сказал он, и пока они боролись за место у окна, впереди показался огромный дом – четырёхэтажный, с несколькими рядами окон, выходящими в сад. По бокам основного здания тянулись два длинных крыла, огибающих парадный вход. Настолько большое здание сложно было назвать домом – скорее особняком или усадьбой. Может, даже небольшим дворцом.

– Тётя Мерле, вы правда тут живёте? – спросила Лу, раскрыв от удивления рот.

– Самая настоящая правда, – гордо кивнула та. – Я не сомневалась, что вы оцените.

Машина остановилась у каменной лестницы, ведущей к парадному входу, и Лу тут же выскочила на усыпанную гравием дорожку.

– А вдруг мама была королевской крови? – спросил Зак, вылезая следом. – Тогда мы, получается, тоже?

– Да не, нам бы об этом сказали, – ответила Лу, но не особо уверенно. В конце концов, она знала не больше него, а дом был огромным, и владели им явно богатые люди.

Пока Зак разглядывал резные колонны по обе стороны от главной лестницы, за спиной послышался возглас. Он обернулся и увидел бегущую им навстречу круглолицую веснушчатую девочку с каштановыми волосами. Под её резиновыми сапогами хрустел гравий, а на поясе с инструментами болтался фонарь.

Зак отошёл в сторону, и девочка бросилась обнимать Лу.

– Наконец-то вы приехали! Просто не верится! – сказала она. Её акцент мгновенно напомнил о матери, и сердце пропустило удар.

– Да, нам тоже не верится, – с заметным раздражением ответила Лу, но девочку это совсем не смутило. Отпустив Лу, она повертела головой, рассматривая их с Заком, и расплылась в широченной улыбке.

– Ого, какие вы, – сказала она. – Такие… американцы!

– Мы из Чикаго, – слабо ответил Зак, до сих пор не оправившись. До этого он не встречал людей, разговаривающих с маминым акцентом, и сейчас словно услышал призрака.

– Захария, Таллула, знакомьтесь – это Пенелопа, ваша двоюродная сестра, – сказала тётя Мерле, доставая из багажника чемоданы. Её британский акцент, пусть и отчётливый, всё же отличался от маминого. – В прошлом месяце ей исполнилось тринадцать, так что вы должны отлично поладить. Пенелопа, душечка, не налегай так на них. Они устали с дороги.

– Представляю, – ответила Пенелопа и, замявшись, добавила: – Мне очень жаль, что с тётей Джози так вышло. Я безумно по ней скучаю.

– Ты… ты знала маму? – спросил Зак с удивлением.

– Конечно, – озадаченно ответила она. – Она же про нас рассказывала, да?

Вот только мама ничего не рассказывала. Более того – она даже не упоминала о родственниках и уж тем более не навещала их. Зак уклончиво повёл плечами; он надеялся, что этого будет достаточно.

Повисла неловкая пауза, а потом Пенелопа подошла ближе.

– Как здорово, что мы наконец встретились, – сказала она, но Лу втиснулась между ними, не давая Пенелопе обнять его.

– Зак аллергик. Он может умереть от приступа, – добавила она, и Зак заметил, как она косится на коричневый комбинезон Пенелопы, весь покрытый белой шерстью. Теперь, стоя чуть ближе, Зак чувствовал исходящий от неё запах животных. – Осторожнее с ним.

Пенелопа тут же убрала руки за спину, словно боялась случайно коснуться.

– Тётя Мерле нас предупреждала, но я не думала, что всё настолько серьёзно.

– Очень серьёзно, – сказала Лу, расправив плечи. – Если его иммунная система не справится с каким-нибудь аллергеном, его положат в больницу.

– Я сам могу говорить вообще-то, – недовольно заметил Зак. Последнее время он редко общался с сестрой и не ожидал, что она вдруг начнёт нянчиться с ним, как с больным ребёнком. Ему это совершенно не нравилось.

– Ну что, пойдёмте посмотрим дом? – прощебетала тётя Мерле, поднимаясь по лестнице. – У нас тут есть чем заняться.

– Особенно летом, – согласилась Пенелопа, с лёгкостью поднимая чемоданы. – Можно пойти в поход, покататься на великах, сходить поплавать…

– У Зака аллергия на пять видов деревьев, – сказала Лу. – И на траву. И на сено.

– И плавать я не умею, – добавил он, бросая на сестру недовольный взгляд, который она успешно проигнорировала.

– Ой. – Пенелопа задумалась, а тётя Мерле тем временем отворила резные двери. – Ну… тогда можно походить по дому. В восточном крыле есть комнаты, где уже сотню лет никто не бывал, – радостно добавила она, кивая в сторону правой половины поместья.

– У меня аллергия на пылевых клещей, – сказал Зак. – Американских и европейских.

Пенелопа запнулась и сникла.

– Я даже не знала, что их несколько видов.

– Проведи полжизни у врача – ещё и не то узнаешь, – пробормотал Зак.

Он прошёл в фойе – и остановился, застигнутый врасплох. С одной стороны, внутри дом оказался даже более грандиозным, чем он ожидал: с высокими потолками, картинами в позолоченных рамах, с парадной лестницей, уходящей на следующий этаж. Под потолком висела тяжёлая люстра, мелодично позвякивая хрусталём, а на полу лежал деревянный паркет, не закрытый коврами. Это хорошо – ковры только ухудшали его аллергию.

Но, с другой стороны, величие немного терялось за общей потрёпанностью. Складывалось впечатление, что дом не ремонтировали по меньшей мере лет десять. Выцветшие обои отслаивались по углам, а обшарпанная деревянная лестница давно растеряла весь блеск. Рядом на столике стояла ваза – Зак заметил на ней небольшой скол, а ещё тонкий слой пыли, покрывавший столешницу. Некогда величественный особняк пребывал в запущенном состоянии. Видимо, мамины родственники были не настолько богатыми, как он представлял.

– Хотите посмотреть дом сейчас или попозже? – спросила тётя Мерле, поднимаясь по широкой лестнице. Ступени громко заскрипели, и Зак вдруг представил, как проваливается под пол. Если бы папа приехал с ними, он бы тут же развернулся и пошёл покупать билеты обратно в Чикаго.

При мысли об этом его вновь захлестнула паника. Как там папа? Он уже сел на самолёт? Или летел над Атлантическим океаном? А вдруг самолёт разобьётся? А вдруг…

– Я очень устала, – сказала Лу, но Зак ощутил на себе её взгляд. Может, она и правда устала, но сказала так только ради него. Что хуже, он даже не мог возразить. Он ведь так и не уснул в самолёте, а в поезде разве что слегка подремал, просыпаясь то от тряски, то от незнакомых звуков. Из-за рыданий в аэропорту в голове до сих пор стоял туман, а тело словно налилось цементом. Хотелось просто свернуться калачиком в родной постели и хорошенько поспать.

– Тогда Пенелопа проводит вас в комнату, а я пока принесу чистые полотенца, – сказала тётя Мерле, сворачивая в длинный коридор с множеством дверей. На стенах здесь висели подсвечники, которые Зак до этого видел только в компьютерных играх. Кажется, они назывались канделябрами. Но выглядели всё равно жутко.

– «В комнату»? – вдруг переспросила Лу. – То есть…

– Тётя Мерле поселит вас в старой спальне вашей мамы. Чтобы ты могла присмотреть за братом, если ему станет плохо, – нервно сказала Пенелопа, а тётя тем временем деловито ушла за полотенцами. – Вы же не против? Там большая комната, честно. Две кровати, всё убрано и проветрено. Можем даже поставить ширму посередине, если вам так будет удобнее.

Они будут жить в маминой спальне. Внутри всё сжалось, и Заку снова стало трудно дышать.

– Я не против, – сказал он, вдруг испугавшись, что Лу попросит отправить его в другую комнату.

– Серьёзно? – спросила сестра. Он закивал.

– Тут везде полно пыли. Сама знаешь, мне обязательно станет плохо, и ты всё равно переберёшься в мою комнату. Просто разойдёмся по своим половинам, и всё.

– Мы всё равно подготовили только одну спальню, так что пришлось бы жить или со мной, или с моим братом, – добавила Пенелопа, добравшись до конца коридора. – Его зовут Оливер, кстати. Он сейчас в Диколесье, но к ужину вернётся.

Зак не сразу сообразил, что она сказала; по спине пробежал холодок.

– Погоди… В Диколесье?

Пенелопа не успела ответить, потому что в разговор вмешалась Лу.

– А много людей тут живёт? – спросила она, будто не заметила, как встрепенулся Зак. – Мама нам ничего про вас не рассказывала.

Может, Заку просто показалось, но во взгляде Пенелопы мелькнула обида.

– Я, Оливер, тётя Мерле, тётя Ровена и дядя Конрад, мой папа, – сказала она, открыв дверь. – За ужином я вас всех познакомлю.

– И всё? Больше тут никого нет? – спросила Лу, но Пенелопа уже прошла в спальню. Зак пошёл следом, вновь надеясь спросить про Диколесье. Но стоило ему ступить за порог, и все слова вылетели из головы.

Пенелопа не обманула. Залитая светом из большого окна, спальня оказалась раза в три больше его комнаты в Чикаго. По разным углам у бледно-сиреневых стен стояли две кровати, оставляя в центре большое пустое пространство. К сожалению, Зак не заметил никаких признаков, что когда-то тут жила мама, – только постеры, висящие над кроватями: пожелтевший плакат со «Спайс Гёрлз» над одной и с группой «Хэнсон» над другой. Но мама, кажется, ни разу о них не упоминала.

И всё же тут она выросла. Спала здесь всё детство, и Зак, глубоко втянув носом воздух, практически ощутил её запах.

– Вещи можно сложить в комод, – сказала Пенелопа. – Места вам хватит…

– И что всё это значит?

Выронив чемоданы, Пенелопа обернулась и громко сглотнула. Нахмурившись, Зак тоже посмотрел в сторону открытой двери и увидел стоящую на пороге мускулистую женщину с чёрными с проседью волосами и ястребиным носом. Скрестив на груди руки, она сурово взирала на них с высоты своего роста. По её щеке сбегал жуткий шрам; точно такой же тянулся по шее и уходил под воротник кожаного пальто.

– Тётя Ровена! – истончившимся голосом сказала Пенелопа. – Я всё объясню…

– Объяснишь, что тут забыли твои американские брат с сестрой? – холодно поинтересовалась та. – Ну, давай.

Зак обернулся на Лу. Та смотрела на него округлившимися глазами. Ровена явно не знала, что они приедут. Их никто не приглашал.

– Знаете, наш папа, наверное, ещё не сел на самолёт, – торопливо заговорил Зак. – Если вы ему позвоните, он нас заберёт, и…

– Ну что вы, не стоит, – сказала тётя Мерле, огибая Ровену со стопкой чистых полотенец в руках. – Держите, мои дорогие. Ванная чуть дальше по коридору. Если чего-то не найдёте, обращайтесь…

– Ты что натворила, Мерле? – спросила Ровена. Она вдруг показалась куда страшнее и выше, чем раньше.

– Ничего такого, и ты прекрасно это понимаешь, – ответила та, раскладывая полотенца по кроватям. – Захария и Таллула – чудесные ребята. Мы одна семья, и это и их дом тоже.

– Ты же знаешь, почему я не хотела их звать, – резким шёпотом парировала Ровена, будто Зак с Лу могли её не услышать.

– Они посидят со мной в лавке. Всё будет в полном порядке, – отмахнулась тётя Мерле. – Что ещё ты прикажешь делать? Их отец уже улетел в Штаты, а Джози всего месяц как…

Она замолчала, но Зак уловил невысказанный вопрос: что, Ровена предлагает их бросить? Тогда он понял: их позвали сюда не как родственников, а просто из жалости, как каких-то убогих. Стиснув зубы, он спрятал руки в карманы.

– Я устал, – громко сказал он, перебивая возражения Ровены. – Хотите нас выгнать – выгоняйте. Только сначала дайте поспать.

– Никто вас не выгонит, милый, – сказала тётя Мерле, но в голосе слышалась холодная сталь. – Правда, душа моя?

Ровена мгновенно побагровела.

– Ладно, – выплюнула она. – Но под твою ответственность, Мерле. Если с ними что-то случится, или они, не дай бог, забредут куда не надо…

– Не забредут, – безмятежно отозвалась та. – Они послушные ребята, прямо как их мама. Да, мои дорогие?

Зак не представлял, с чего тётя Мерле так решила, учитывая, что они только встретились, но слишком устал, и его это уже не волновало.

– Всё, нам можно поспать?

– Конечно, – пробормотала она, уводя Пенелопу и Ровену из комнаты. – Мы разбудим вас к ужину.

Но стоило двери захлопнуться, как за ней раздался яростный шёпот. И пока Лу раскладывала вещи на кровати под плакатом «Спайс Гёрлз», Зак прижался ухом к старомодной замочной скважине.

– …делать, если они найдут Диколесье? – скрипучим голосом поинтересовалась Ровена. – Ты же знаешь, что тогда будет…

– Не волнуйся, – успокаивающе сказала тётя Мерле. – Рано или поздно это всё равно бы случилось. С ними всё будет в порядке.

– Откуда ты знаешь? – проворчала Ровена. Они отошли от комнаты, и с каждым шагом её голос становился всё тише. – Если бы всё было так просто…

– Может, закончишь подслушивать? – сказала Лу, завалившись на кровать. – Зачем ты согласился жить в одной комнате? Если будешь храпеть, тебе конец.

– Ты слышала, что сказала Пенелопа? Про Диколесье? – спросил Зак, отходя от двери. Всё равно их было уже не расслышать.

– Тебя удивляет, что мама назвала заповедник из сказок в честь места, где выросла? – сухо поинтересовалась Лу. – Лично меня – нет.

Зак замялся. С одной стороны, Лу была права. С другой – из разговора тёти Мерле с Ровеной ему показалось, что что-то тут было не так. Они что-то скрывали.

Но это была лишь часть загадки, внезапно свалившейся им на головы, и он осторожно спросил:

– Слушай, а мама рассказывала тебе про родственников? Разве она к ним ездила?..

– Нет, – ответила Лу, и по голосу было слышно, что она тоже задавалась этим вопросом. – Может, они пересекались в Нью-Йорке.

Каждый август мама ездила в Нью-Йорк продавать картины, которые писала. Это была единственная неделя в году, когда она оставляла Зака одного, но ему всегда было безумно одиноко. А потом её не стало, и он узнал, что такое настоящее одиночество.

– Наверное, – пробормотал он. – Всё равно это так странно. Почему она про них не рассказывала? Зачем держать всё в тайне?

– Может, она и не держала, – сказала Лу. – Просто думала, что ты всё равно не сможешь к ним съездить, и не видела смысла рассказывать. Или… – На мгновение она замолчала. – Ты слышал Ровену. Может, это они не хотели нас приглашать.

– Тётя Мерле хотела, – сказал он. – И Пенелопа…

– Какой смысл гадать, – пробормотала Лу, укладываясь на бок лицом к стене. – Мама всё равно уже ничего не расскажет.

Да, мама уже ничего не расскажет, но ответы могут таиться здесь – в старом пыльном поместье или в самом Диколесье, которое, оказывается, настоящее!

И его, как и ответы, Зак намеревался найти.

6
Лу

Лу снился сон. Во сне она шла по поместью, петляя в лабиринте коридоров с облезлыми обоями и трещинами на потолке. Вокруг пахло сыростью, голых рук касался сквозняк, и хотя она понимала, что это сон, он казался таким же реальным, как месяц, прошедший со смерти матери.

Она не знала, что ищет. Что бы это ни было, оно звало её, и ноги двигались по собственной воле. Спустившись по лестнице, она свернула в очередной коридор и остановилась перед дверьми, ручки которых были перетянуты цепью. Она коснулась замка дрожащими пальцами, и цепи упали, а дверь распахнулась, открывая проход в боковое крыло. В восточное крыло – то самое, где столетиями никто не бывал.

Во сне Лу была абсолютно спокойна. Она прошла по длинному коридору, вдоль которого тянулись окна, задёрнутые шторами. Через дыры, проеденные молью, просачивался свет, в котором танцевала пыль. Напротив окон стояли закрытые двери, но Лу прошла мимо них, даже не обернувшись. Ей нужна была только последняя.

Пропустить её было невозможно. Из всех щелей лилось странное красное свечение, словно внутри горел яркий свет. Нахмурившись, Лу коснулась дверной ручки, но вместо раскалённого жара ощутила ледяной холод. Дверь заскрипела, а за ней…

Комната, огромная, в четыре раза больше её собственной спальни. Вдоль одной стены тянулись книжные шкафы – фолиантов в кожаных переплётах уже много лет не касалась рука человека. Противоположную стену украшало старомодное оружие – Лу уставилась на него с ужасом, потому что над ним возвышались трофейные чучела убитых животных. Вот только… вместо оленьих и медвежьих голов она увидела лошадиные. Пятнистые, чёрные, белые – и у всех изо лба торчал длинный рог.

Это были не лошади, а единороги.

Удивление захлестнуло её, но слабое, приглушённое. Лу из сна словно знала, что здесь увидит – она специально сюда пришла. Но зачем? Девочка осторожно обошла комнату. Ближе к центру возвышался пьедестал со скелетом непонятного динозавра. Лу ни разу не встречала такого – в отличие от остальных, у этого была приплюснутая вытянутая морда и громадные крылья, раскинувшиеся практически во всю комнату. Он напомнил дракона, которого нарисовал Зак.

Рядом на высоких постаментах стояли стеклянные витрины, и сначала Лу показалось, что внутри приколоты бабочки. Но потом она пригляделась и заметила крохотные человеческие тельца, и всё внутри сжалось.

Феи. Единороги. Драконы. Где она оказалась?

Она уже хотела убежать, но дверь исчезла. На её месте появился ещё один постамент, на котором восседала птица размером с орла. Её длинный хвост украшали рыжие, алые, пурпурные перья, а крылья расправлены, будто прекрасная птица хотела остановить Лу – но не шевелилась. Её глаза выглядели безжизненно тусклыми. Всего лишь очередной трофей.

Ей вдруг стало так грустно. Это была знакомая грусть – она поднималась в Лу каждый раз, стоило ей лишь подумать о матери. Она не успела ничего сказать, ничего сделать – вдруг комната растворилась, и она проснулась.

«Это всего лишь сон», – подумала она, вглядываясь в тени, собравшиеся по углам бывшей маминой спальни. Всего лишь сон. В реальности не существовало никаких фей, драконов и единорогов, так почему же сердце так колотилось, а всё тело бросало в холодный пот?

Ей никогда не снились настолько яркие сны. Она вдруг подумала, что, если спустится вниз и откроет стянутые цепями двери, за ними тоже окажется комната, полная трофеев за бессмысленные и жестокие убийства.

Холод пробрал её до костей. Нет, такого просто не могло быть. Как? Животных из сказок не существовало в реальности. Просто она устала, и её подсознание смешало поместье с рисунками, которые Зак показывал в самолёте. Не каждому сну стоило верить.

Тук-тук-тук!

В дверь постучали, и Лу, подскочив, запуталась в одеяле и с громким стуком свалилась на пол. Ногу и локоть тут же пронзило болью. Замечательно.

– Всё в порядке? – раздался тихий голос, и комнату залил свет. В дверном проёме стояла Пенелопа. Хмурясь, она смотрела на Лу.

– Да, – ответила та, смущённо потирая локоть. – Который час?

– Начало восьмого, – ответила Пенелопа, недоверчиво глядя на неё. – Если хотите есть, ужин готов.

Напротив, Зак присел в кровати и зевнул. Увидев его растрёпанные волосы, Лу пригладила собственные. Тревожный сон до сих пор стоял перед глазами, но в животе заурчало, и хотя Лу совершенно не хотела здесь оставаться, рано или поздно нужно было поесть. Поэтому она неохотно встала и пошла собираться.

Пенелопа отвела их на первый этаж, и Лу бросила взгляд на коридор – тут были двери в цепях из ее сна. Разумеется, их там быть не могло. Слишком невероятно. Но желание проверить так никуда и не делось.

Столовая оказалась вытянутой сводчатой галереей с окнами в противоположных концах, на стенах которой висели большие картины с пейзажами и стариками. Она тянулась вдоль всего поместья и когда-то могла производить впечатление, но сейчас почти полностью пустовала, только шаги отдавались от стен эхом.

В дальнем конце стоял старый обеденный стол, во главе которого сидела Ровена. Она читала газету и оторвалась от неё лишь на мгновение, чтобы бросить на них укоризненный взгляд. Лу немного расслабилась – она не хотела, чтобы на неё снова орали.

Рядом с Ровеной сидел долговязый подросток лет пятнадцати с каштаново-рыжими волосами. Он слушал музыку в наушниках, постукивая пальцами в ритм мелодии, но при виде них надулся и сполз вниз по стулу с таким кислым видом, что даже Зак бы позавидовал.

– Это мой брат, Оливер, – жизнерадостно сказала Пенелопа. – Он не особо ладит с людьми, вы уж на него не обижайтесь.

Дверь поблизости распахнулась, и тётя Мерле внесла большой поднос с тарелками.

– А, как вы вовремя. Надеюсь, вы проголодались.

– Заку нельзя глютен, – машинально сказала Лу, принюхиваясь к запахам жареной курицы и запечённых овощей. – И ещё рыбу, орехи и молочное. А я не ем мясо.

– Ну разумеется, – буркнул Оливер. Он теребил потрёпанный край тканевой салфетки и злобно смотрел на неё. Лу понятия не имела, почему он так взъелся, но не успела ничего сказать, как Ровена отложила газету.

– Про диетические ограничения твоего брата мы знаем, Таллула. Но, боюсь, вегетарианство – твой собственный выбор…

– Мы что-нибудь придумаем, – пообещала тётя Мерле. – Сегодня поешь салат и запечённые овощи, а в будущем я это учту. Я всё готовлю сама, так что если вдруг возникнут вопросы, Захария…

– Зак, – пробормотал он. – Меня все так зовут. А её все зовут Лу.

Оливер хохотнул:

– Лу? Кто вообще захочет называться Лу вместо Таллулы?

– Я, – ответила Лу, щурясь. К лицу прилил жар. – И раз уж это моё имя, а не твоё, твоего мнения никто не спрашивает.

– Хватит. – Ровена хлопнула рукой по столу так, что задребезжали тарелки. Все замолчали, и она глубоко вздохнула, стараясь сдержать гнев. – У меня и так был тяжёлый день, и я не собираюсь сидеть и слушать, как вы препираетесь. Оливер, придержи язык. Таллула, если ты хочешь, чтобы тебя называли Лу, – значит, так мы и будем делать. Тебя это тоже касается, Зак.

– Спасибо, – тихо ответил тот, глядя в тарелку.

В полном молчании тётя Мерле принялась раскладывать еду.

– А где Конрад? – спросила она, передавая Заку тарелку с двумя куриными ножками и бедром. Ну, хотя бы Лу она их не положила.

– Возится с Алькором, – ответила Ровена. – Вернётся ближе к ночи.

– Жаль, жаль. Конрад – брат вашей матери, – пояснила тётя Мерле Лу и Заку. – Уверена, он очень хочет с вами встретиться.

– Ещё успеет, – сказала Ровена, слишком уж агрессивно втыкая вилку в картошку. – Так, дети. Слушайте меня внимательно. Я ожидаю от вас идеального поведения, всё ясно? Никаких выходок. В лесу опасно – если заблудитесь, можете серьёзно пострадать.

– Ага, – хохотнул Оливер почти что с издёвкой. Подняв руку, он показал им три заживающих пореза. – А то глаз потеряете. Или что похуже.

– Это что, следы когтей? – спросила Лу, любопытство в которой временно победило неприязнь. – Каких таких животных вы тут разводите?

– Мы никого не разводим, – сказала Ровена. – И не рассказываем жуткие истории о собственном невежестве за столом.

Оливер опустил руку, но Лу заметила на его ладони небольшой бледный шрам, частично скрытый за пальцем. Она плохо его разглядела, но узор показался до жути знакомым – он напоминал витиеватую букву «У».

– У мамы тоже был такой шрам, – удивлённо сказала она. – Прямо под большим пальцем.

– Правда? – спросила тётя Мерле, и Зак тоже кивнул. – Что ж, видимо, это типичная семейная травма. Оливер, душечка, передай мне салат.

Пока они передавали тарелки, Лу повернулась к Пенелопе:

– Раз вы никого не разводите, у вас есть домашние животные или…

– Мы ухаживаем за животными, живущими на нашей земле, – коротко сказала Ровена. – Но мы их не «разводим».

– А кто у вас живёт? – оживилась Лу. – Можно помочь? Я дома присматриваю за уличными кошками, привыкла работать с животными. Я могу их кормить или…

– Мы не за кошками ухаживаем. – Оливер выплюнул слова так, будто ему было противно их произносить. – У нас живут хищники…

– Нет, – сухо перебила Ровена, бросив на Оливера короткий, но полный ярости взгляд. – Сейчас не время для этого разговора. Лу, мы уже всё решили. Вы с Заком будете помогать тёте Мерле в лавке. И это не обсуждается. Лавка. Поместье. Конец, – громко добавила она, предвосхищая возражения.

В итоге ужин прошёл довольно уныло. Лу молчала, оставив Зака отвечать на бесконечные вопросы тёти Мерле и Пенелопы самостоятельно. За прошедший день он слегка повеселел и уже не выглядел таким несчастным, как раньше, поэтому Лу бросала на него подозрительные взгляды, пока они уплетали пудинг. Местная версия, кстати, куда больше напоминала сырой бисквит, чем сливочный десерт, продающийся в магазинах. Привычная мрачность Зака вернулась после ужина, когда он попросил дать ему телефон.

– И кому ты собрался звонить? – поинтересовалась Ровена, вставая из-за стола и задвигая стул.

– Папе, – ответил он с едва заметной паникой в голосе. – Вдруг его самолёт… – Он осёкся. – Вдруг с ним что-то случилось.

– Ничего с ним не случилось, – снисходительно бросила Ровена. – Не вижу смысла звонить и уточнять то, что и так известно.

– Они же только приехали, – сказала тётя Мерле, обнимая Зака за плечи. – Уж дай ему позвонить.

– Не хочу создавать прецедент, – сказала Ровена, шаги которой эхом разнеслись по пустой столовой. – А то будет каждый вечер звонить отцу и требовать сказку на ночь.

Зак поник. На мгновение Лу показалось, что он сейчас расплачется, и её охватило яростное желание его защитить. Она никогда не использовала смерть матери в качестве оправдания – даже сдала домашнее задание на следующий день после похорон, – но сейчас впилась взглядом в спину удаляющейся тёти.

– У нас только что умерла мама, – прорычала она. – Вам что, жалко, если Зак пожелает папе спокойной ночи?

Ровена остановилась и медленно повернулась к ней с перекошенным лицом, вскидывая бровь.

– У него есть домашний телефон. Если захочет поговорить – позвонит сам.

Она ушла, оставив Лу сгорать от ярости. Тётя Мерле обняла Зака крепче.

– Если он не позвонит до утра, я сама его наберу, – пробормотала она. – Давайте-ка пока умойтесь перед сном. Я зайду и уложу вас.

– Не надо нас укладывать, – гневно бросила Лу, направляясь обратно в фойе. – Нам не пять лет.

– Я знаю, – ответила тётя, провожая их с Заком. – В октябре вам исполнится тринадцать, да? Наверное, уже дождаться не можете.

– Да не особо, – пожала плечами Лу. Смысл праздновать день рождения, если у неё больше нет друзей.

Тётя Мерле проводила их до подножия лестницы и ушла. Стоило ей скрыться, Лу вновь невольно посмотрела в сторону коридора, который ей снился.

– Сможешь сам добраться до комнаты?

Зак смерил её испепеляющим взглядом.

– Как тётя Мерле с нами нянчится, так ты против, а как ты со мной, так сразу всё хорошо. Хватит меня позорить.

– Мне бы и не пришлось, если бы ты не забывал пить лекарства, – парировала она. – Ингалятор хоть взял?

Не ответив, Зак пошёл вверх по лестнице, и Лу осталась одна. Она хотела догнать его, но это мог быть единственный шанс осмотреть поместье без строгого надзора двоюродных бабушек, дышащих ей в затылок. И поэтому, стараясь не шуметь, она скользнула в коридор.

Днём Лу не заглядывала в эту часть поместья, всё здесь было таким же, как в её сне: мебель, обои, даже покосившийся портрет мужчины с закрученными усами. Но как? Почему? Может, у неё просто разыгралось воображение? Или так подействовала смена часовых поясов?

Лу обернулась – и замерла. Перед ней возвышались те самые двери с цепью, обмотанной вокруг ручек. Раскрыв от удивления рот, она оглядела пустой коридор, словно надеялась увидеть кого-нибудь вроде Оливера, спрятавшегося в углу и хихикающего над её глупостью.

Но рядом никого не было. Только она – и двери из сна.

Она неуверенно подошла к ним. Цепь неожиданно оказалась очень тяжёлой. Лу потянула за старомодный замок, но он не поддался. Где лежал ключ? И что скрывалось за двойными дверями?

Нехорошее предчувствие подсказывало, что Лу уже знает ответ. Но существование дверей не означало, что трофейная комната тоже реальна. Может, Лу видела их на фотографиях у мамы в альбоме. Или здесь снимали кино. Столько разных вариантов.

Но чем дольше она уговаривала себя, тем хуже ей становилось. Она так устала – и физически, и морально, – что голова просто отказывалась соображать. Дневной сон, прерванный тревожным кошмаром, не помогал – ей нужно было хорошо выспаться. Тайна, лежащая за дверями, могла подождать.

Но на обратном пути она услышала голоса, доносящиеся из фойе, а когда добралась до лестницы, из комнаты с противоположной стороны поместья послышалось имя брата.

– …для Захарии слишком опасно, – отчётливо прозвучал хрипловатый голос Ровены. – Не понимаю, чем думал их отец, когда решил отправить сюда.

– Он не думал, – ответила ей тётя Мерле. – Ему тяжело, и он понимает, что в нынешнем состоянии не сможет позаботиться о детях.

– Но это его обязанность, – поперхнулась Ровена. – Нельзя просто взять и сбросить их на ближайших родственников.

– Никого он не сбрасывал. Я сама предложила, – сказала тётя Мерле. – Он хотел нанять няню, Ровена. Няню. Как бы отреагировали дети, если бы привязались к ней, а через полгода она бы ушла? Им ведь и так очень сложно. Бедняжки совсем бы расклеились. Им сейчас очень нужна семья, и поэтому они здесь.

Лу не знала, что папа хотел нанять няню. Она бы возмутилась, конечно, – но лучше бы посидела с няней, чем на всё лето уехать в чужую страну.

– Оправдывайся сколько угодно, но мы обе прекрасно понимаем, почему ты их пригласила, – мрачно сказала Ровена. – Ты своими руками их обрекла.

– Ничего подобного, – резко возразила тётя Мерле. – Джози сама хотела их привезти.

– Джози вечно витала в облаках, – огрызнулась Ровена. – Всегда видела хорошее там, где его не было, и посмотри, что с ней стало.

Тётя Мерле недовольно цокнула.

– Я понимаю твой страх, душа моя, но именно поэтому мне и пришлось их пригласить. До их тринадцатилетия осталось совсем немного. Я не знаю, правда ли кроется за семейной легендой или это всего лишь страшилка, которую мы боимся ослушаться. Главное, что здесь они будут в безопасности.

– В безопасности? – фыркнула Ровена. – Вот как ты это называешь? Ты не понимаешь, Мерле. И никогда не…

– Не смей так говорить. – Тётя Мерле опасно понизила голос – настолько, что Лу пришлось подойти поближе, прячась за перилами. – Мы обе желаем им только добра. Кто знает, что случится, если они уедут? Но здесь, на нашей земле…

Вдруг дверь за лестницей распахнулась, и по паркету загрохотали шаги. Послышался голос: мужчина чертыхнулся себе под нос, и Лу присела, надеясь, что он её не заметил.

– Мерле? Ровена?

– Мы тут, Конрад, – окликнула тётя Мерле.

Выглянув из-за перил, Лу увидела худого мужчину с тусклыми медными волосами, вошедшего в кабинет. На мгновение за дверью мелькнул большой рабочий стол и несколько стульев.

– Ты знал? – тут же поинтересовалась Ровена.

Мужчина, помедлив, выдохнул:

– Я так понимаю, близнецы здесь.

– То есть знал, – сказала она. – А меня предупредить не удосужился?

– Мы с Мерле решили…

Но в этот момент в бедро Лу впился стальной носок сапога, и она вскрикнула. Над ней, опустив наушники на шею, нависал Оливер.

– Вас в Америке совсем не воспитывают? – бросил он.

Встав, Лу недовольно зыркнула на него. Бесконечные вопросы без ответов напрочь лишили её терпения.

– Видимо, это у нас семейное, – огрызнулась она. – Что, побежишь ябедничать?

Оливер ухмыльнулся, но без веселья.

– Я подумаю. А пока посмотрю, как ты мучаешься.

Фыркнув, Лу взбежала по лестнице, перепрыгивая по две ступеньки зараз. Оливер раздражал её, но сейчас у неё были другие проблемы.

О какой семейной легенде говорила тётя Мерле? Почему здесь они были в безопасности? И почему Ровена решила, что они обречены?

Лу ворвалась в спальню. Она хотела сразу же рассказать всё Заку, но заметила его красные заплаканные глаза и замерла.

– Ты в порядке?

– Да, – выдавил он и поспешно отвернулся к стене.

Он соврал, но Лу не знала, как его успокоить. Уж точно не историями о легендах и обречённости, которыми ей не терпелось поделиться. Зак и так плакал, а Лу не хотела расстраивать его ещё сильнее. По крайней мере, пока не разобралась в ситуации.

– Пойду в душ, – пробормотала она. А потом, не глядя на брата, схватила с кровати пижаму и полотенце, выбежала из комнаты и закрыла за собой дверь.

7
Зак

Несмотря на то, что в самолёте Зак почти что не спал, всю ночь он просто лежал и тихо плакал, пытаясь справиться с паникой, стиснувшей сердце.

Раз за разом он твердил себе, что с папой всё хорошо, что тёте Мерле бы сообщили про авиакатастрофу, что про неё рассказали бы в новостях. Прошло уже столько времени – они бы обязательно всё узнали.

Но вдруг случилось что-то ещё? Вдруг у папы не выдержало сердце, пока он бежал на свой рейс? Или самолёт упал, но тётя Мерле и Ровена спали и не слышали звонка? Или…

Зак стиснул зубы. Перед глазами плыло, сердце колотилось в груди. С отцом всё в порядке. Наверное, он уже был в Чикаго, сидел за компьютером и ел ужин, разогретый в микроволновке. Его родители не могли умереть в один месяц. Это слишком невероятно, слишком… слишком.

Всё хорошо. Всё хорошо. Всё хорошо.

Пока он раз за разом повторял про себя эти слова, перед глазами вдруг мелькнуло странное видение – мшистый лес, залитый золотистым светом, струящимся сквозь ветви огромных древних деревьев.

Моргнув, он помотал головой, на мгновение забыв про панику. Что это было?

Но когда он закрыл глаза, видение вернулось. Более того – оно стало ярче. Пахло летом и солнцем; палящие лучи приятно касались кожи, и когда Зак посмотрел вниз, то увидел, что кроссовки его утопают в зелени, словно он действительно оказался в лесу.

«Это что-то новенькое», – с сарказмом подумал он. Раньше во время приступов паники его сознание не подбрасывало такие живые фантазии. Он глубоко вдохнул, и в кои-то веки от свежего воздуха его не разобрал приступ кашля. Да, эта фантазия определённо нравилась ему больше других.

Но не успел он понять, сон это или галлюцинация, как за спиной раздался до боли знакомый смех. Сердце пропустило удар, и он обернулся.

Буквально в нескольких шагах стояла девушка в джинсовом комбинезоне и с длинной чёрной косой. Запрокинув голову, она всматривалась в ветви массивного скрюченного дерева, в три раза превосходящего по размеру все остальные. Она выглядела лет на восемнадцать, но Зак всё равно узнал её.

Это была его мама.

– Всё равно ведь придётся спуститься, – окликнула она непривычно звонким голосом. – Не дуйся. Слезами горю не поможешь!

Ответа не было, только перья зашелестели где-то в ветвях. Но она всё равно рассмеялась, и сердце сжалось от тепла и тоски.

– Ну ладно, – сказала она. – Даю тебе ещё пять минут. Потом спускайся, и мы с тобой погуляем.

Она покачала головой – точно так же она делала, когда Зак говорил что-то смешное или нелепое, – а потом отвернулась от дерева и посмотрела прямо на него. На мгновение их взгляды пересеклись, и Зак замер.

Это была она. Мама. Самая настоящая.

Он моргнул, и видение пропало. Лес растворился в темноте её бывшей спальни. Зак смотрел в потолок, не в силах пошевелиться, но мгновение спустя в горле встали рыдания, и он зарылся лицом в подушку, сотрясаясь от слёз.

Просто сон. Это был просто сон. Такой настоящий и ощутимый – прямо как тьма, царящая в спальне. Но в ушах до сих пор звенел мамин смех, и очень не скоро, но Зак всё же вновь провалился в сон.

Утром его разбудил тихий стук и скрип приоткрывшейся двери.

– Ваш папа звонил вчера ночью, – сказала тётя Мерле. – Он уже в Чикаго, передавал вам привет.

Зак приподнялся на локтях.

– Он нормально добрался? – сонно спросил он, и тётя Мерле кивнула.

– Лучше некуда. Он сказал, что у него много работы и нет возможности часто звонить, но вы за него не волнуйтесь. А теперь давайте, подъём, подъём! Завтрак уже на столе!

Значит, папа благополучно добрался до дома. Это радовало, но Зак всё равно не смог наскрести ни капли энтузиазма по поводу предстоящего дня. Глаза чесались, всё тело ныло, будто налившись свинцом, а из головы никак не выходил сон. Он даже зубы почистил на автомате, думая только о голосе матери. Хотелось закрыть глаза и навсегда остаться с ней рядом. Он весь месяц об этом мечтал – в последний раз увидеть её, услышать её голос. И вопреки всем ожиданиям его желание исполнилось.

К сожалению, вскоре ему пришлось вернуться на землю. После завтрака, состоящего из невероятно свежих яиц и фруктов, тётя Мерле отвела их с Лу в лавку. Она стояла у главной дороги на повороте к поместью, но Зак совершенно не удивился, что вчера её не заметил. Лавка, заросшая полевыми цветами, практически сливалась с опушкой леса и напоминала скорее шаткий заброшенный дом, чем популярный магазинчик. Подойдя поближе, Зак заметил над дверью выцветшую деревянную вывеску: «Подлинные чудодейственные диковинки и артефакты».

«Не самое удачное название», – подумал он, задыхаясь – от дома до лавки пришлось пройти полкилометра пешком. Пока тётя Мерле отпирала дверь, а Лу рассматривала божью коровку, сидящую на цветке, он нашёл в рюкзаке ингалятор. Лёгкие жгло – то ли от астмы, то ли от аллергии. Скорее всего, из-за всего сразу. Только этого ему не хватало; он совершенно не хотел провести и так не лучшее лето в какой-нибудь крохотной английской больнице вдали от знакомых медсестёр и врачей.

– Ты в порядке, дорогой? – спросила тётя Мерле, возясь с замком.

– Выживу, – буркнул он, вдохнул лекарство, и жжение в лёгких слегка успокоилось. – Долго идти пришлось.

– Привыкнешь, – ласково сказала тётя Мерле. – Немного физкультуры никому не помешает. Хоть румянец на щёчках появится!

«Ну да, всё же так просто», – несчастно подумал он. Но тут тётя Мерле открыла дверь в тускло освещённую лавку, и Зак забыл про обиду. Полки в узких проходах теснились от туристических безделушек: тут были и разноцветные брелки, и футболки с названием магазина, и кружки, и пожелтевшие путеводители, настолько старые, что даже молодая мама из сна ещё могла листать их страницы. И вопреки названию лавки никаких чудодейственных диковинок и артефактов тут не было.

Но за безделушками и туристическими путеводителями, за закусками и походным снаряжением он заметил большую ухоженную витрину, расположенную вдоль задней стены. Стеклянные полки обрамляли тяжёлые бархатные занавески: тёмно-синие с серебристыми блёстками, напоминающими звёзды на ночном небе. Они так выделялись на фоне остального магазина, что, пока тётя Мерле возилась со старинным кассовым аппаратом, Зак не удержался и скользнул в узкий проход между полок, чтобы рассмотреть витрину поближе.

На первый взгляд предметы в ней показались довольно обычными. Пара подушек, браслеты и ожерелья из мелких камней и ракушек, картины лесных пейзажей и прочие подобные мелочи. Но, присмотревшись, Зак заметил немало странностей. Например, плетёную корзину с полукруглыми камнями, которые почему-то отливали металлическим блеском. Их цвета варьировались от иссиня-чёрного до перламутрового, но внимание Зака привлекли не сами камни, а рукописная этикетка: «Опавшая чешуя дракона, 15 фунтов стерлингов».

Он заморгал, не веря своим глазам. Чешуя дракона? Драконов, конечно, не существовало, но всё же. Кто бы стал это покупать?

– Грива единорога? Серьёзно?

Голос Лу раздался совсем рядом, и Зак дёрнулся, чуть не врезавшись в полку с сувенирными полотенцами. Справа от него сестра заглядывала в корзинку с блестящей мишурой, и он усилием воли расслабился. Хорошо, что не только ему эти товары показались откровенно нелепыми.

– Бред, согласись? – пробормотал он. – Тут ещё и драконья чешуя есть. И подушка с наполнителем из шерсти йети. И картины, написанные кентаврами. И русалочьи браслеты ручной работы…

– Они весьма ими гордятся, – сказала тётя Мерле, подошедшая сзади, и в этот раз дёрнулся не только он, но и Лу тоже. – Ну или гордились бы, если бы существовали в реальности, – добавила она, постучав по крылу носа.

– И люди это… покупают? – спросил Зак, когда вновь обрёл голос. – Фальшивую драконью чешую и… цветы фей? – На полке стояла целая корзина маленьких стеклянных цветочков размером с подушечку пальца.

– О, наша лавка этим и славится, – радостно сказала тётя. – Подлинными чудодейственными диковинками и артефактами. А уж верят ли в это покупатели – ну, тут уж вопрос к ним, согласитесь? – добавила она, подмигнув. – Но это всё очень редкие вещи, так что, разумеется, у нас есть и более универсальные товары. Здесь найдётся всё, что может понадобиться путешественнику в Озёрном крае.

Зак покосился на сестру, но та с каким-то странным выражением разглядывала картины.

– Но это же… так жестоко, – выдавила она, прожигая взглядом тётю Мерле. – Вы пользуетесь ими, вынуждаете работать на вас, как… как каких-то рабов.

– В смысле? – ошарашенно переспросил Зак. – Лу, это же просто сувениры. Мусор.

Она моргнула, и мгновение они просто стояли, не шевелясь, а потом Лу заметно расслабилась.

– Ну да, – пробормотала она. – Простите. Я знаю, что это всё подделки.

– Подделки или нет, – мягко сказала тётя Мерле, – мы бы никого не заставляли работать насильно. Увы, признаюсь честно – я никогда не встречала мифических существ, хотя очень бы хотела. Ну ладно, – добавила она, – почему бы вам не взять с прилавка сладостей и не осмотреться?

Тётя Мерле повела их к стеллажу с конфетами, но Зака интересовала только сестра. Она напугала его – Лу всегда была немного странной, особенно когда дело касалось животных, но она должна понимать, что всё это просто выдумки. Почему она так разозлилась?

Выбор сладостей неожиданно затянулся – Зак не нашёл среди них ничего знакомого, и ему пришлось внимательно вчитываться в составы на предмет аллергенов. В конце концов он нашёл подходящую упаковку мармеладок в форме непонятных животных, но к тому времени Лу уже успела скрыться в подсобке. Буркнув короткое «Спасибо», Зак поспешил за ней следом, лишь бы не оставаться со странными артефактами наедине.

– У тебя всё в порядке? – спросил он.

В подсобке оказалось душно и жарко. Зак сбросил рюкзак и тут же чихнул, наглотавшись поднявшейся пыли.

– Зря ты сюда пришёл, – уныло сказала Лу. Она стояла за обшарпанным деревянным столом, заставленном коробками с документами. Словно подтверждая свои слова, она провела по одной из них пальцем, оставляя в пыли дорожку. Зак помотал головой.

– Я не собираюсь весь день торчать с тётей Мерле, – сказал он и снова расчихался. Глаза заслезились, и пришлось с неохотой признать, что Лу права. Кожа уже начинала чесаться. – Хотел узнать, как ты.

– Всё хорошо, – сказала она. – Просто не выспалась, видимо. А тут ещё твои рисунки и мамины сказки… – Она покачала головой. – Мне надо отдохнуть. – Она кивнула в сторону старого пластикового телефона, который торчал из-за коробок. – Я пыталась дозвониться до Софии. Номер не отвечает.

Сердце Зака подскочило к горлу, и он сделал мелкий шажок, расчёсывая руку.

– Ты уже…

– Звонила папе? Да, пыталась. Тоже не отвечает. – Она отвернулась, но Зак всё равно заметил, что она трёт глаза. – София так разозлилась, когда я сказала, что уезжаю. Если мы не поговорим, она никогда меня не простит. И я… хочу узнать, как там енот. Я отнесла его к ветеринару, но… – Она поморщилась. – А Руфусу нужно закапывать глаза. Я даже не знаю, как у него дела, как дела у остальных кошек…

Она вдруг покраснела, и Зак вспомнил, как вчера Оливер безжалостно высмеял её за ужином. Рискнув поглубже вдохнуть, он осторожно заметил:

– Знаешь, если захочешь, можно сбежать и пойти поискать животных. Они же тут где-то недалеко?

Лу повернулась к нему, забыв про заплаканные глаза.

– Тётя Ровена сказала, что нам нельзя выходить из лавки. И вообще…

Она вдруг нерешительно закусила губу. Зак нахмурился.

– Что?

– Ничего, – пробормотала она. – Это опасно.

Зак шмыгнул носом.

– Мы не будем к ним приближаться. Мне всё равно нельзя. Даже если нас поймают, что дальше? Ровена посадит нас под домашний арест? Мы и так, считай, под домашним арестом. – Он обвёл рукой подсобку. – Что может быть хуже?

– Ну, да, но… – Лу замялась. – У тебя аллергия на кучу растений…

– У меня на всё подряд аллергия, – возразил он. – Я возьму маску. Ингалятор у меня с собой, эпинефрин тоже. Я даже таблетки принять не забыл.

Она оценивающе оглядела его. Зак расправил плечи, изо всех сил стараясь принять бравый вид, хотя глаза слезились, а кожа покраснела от сыпи. Наконец Лу вздохнула.

– Зачем ты так стараешься? Жалеешь меня, что ли?

Он покачал головой:

– Я хочу найти Диколесье. А без тебя я не справлюсь.

Лу нахмурилась, и на мгновение Зак испугался, что она откажется – но она встала и отряхнула шорты от пыли.

– Если нас спалят, брошу тебя на съедение волкам и сбегу.

Облегчение накрыло его с головой, и он выдохнул.

– Это правильно, – сказал он, пожимая плечами. – Меня всё равно быстро догонят.

Улыбка медленно расплылась на лице Лу, прогоняя тревогу, и Зак невольно улыбнулся в ответ. Весь их мир перевернулся с ног на голову, зато рядом была родная сестра.

– Ладно, – сказал он. – Пойдём искать Диколесье.

8
Лу

Спрятавшись за стойкой с зонтиками, Лу выглянула в проход магазина.

Тётя Мерле, напевая, сидела за прилавком и читала потрёпанную книжку в мягкой обложке. От неё до двери было всего несколько метров – если бы они попытались уйти, она бы сразу заметила.

– Я могу её отвлечь, – прошептал Зак сзади. – Притворюсь, что мне стало плохо.

Лу помотала головой.

– Они и так не понимают, что астма – серьёзная болезнь. Если сейчас их обманешь, больше тебе не поверят.

– Поверят, когда начну задыхаться, – пробормотал он, но Лу не ответила. Нужно было придумать, как ещё можно незаметно сбежать.

Но не успела она состряпать какой-нибудь гениальный план, не полагающийся на болезнь брата, как колокольчик над дверью звякнул, и в лавку вошёл нервный коренастый мужчина в супергеройской футболке и шлёпанцах. Он заозирался, и тётя Мерле, просияв, отложила книжку в сторону.

– Доброе утро, – сказала она. – Вам что-нибудь подсказать?

– Да я, э… Слышал, вы продаёте… всякие редкости, – сказал он, и Лу с удивлением осознала, что говорит он с американским акцентом. – Ну, всякие…

– Подлинные чудодейственные диковинки и артефакты? – подсказала тётя Мерле, и он кивнул, неловко почёсывая щетину на подбородке. – Вы пришли по адресу. Сюда, идите за мной.

Она спрыгнула со стула и пошла к витрине – туда, где пряталась Лу. Та тут же шмыгнула за угол и успела оттащить брата буквально за секунду до того, как тётя Мерле с покупателем прошли мимо стойки с зонтами.

– Выбор у нас небольшой, – сказала та, остановившись перед витриной с бархатными занавесками. – Но подлинность гарантируется.

Лу тихо фыркнула и поманила Зака, а потом опустилась на пол и тихонечко поползла мимо полок с солнцезащитным кремом и путеводителями в сторону прилавка с конфетами.

– Чешуя дракона? – истончившимся голосом спросил мужчина. – Из чего она сделана?

– Боюсь, это секрет, – ответила тётя Мерле. – Но чешуйки абсолютно непроницаемы, и если купите набор, они защитят вас даже от самого жаркого пламени.

До двери оставалось совсем немного, и Лу замерла, покосившись на колокольчик. Он висел на длинной верёвке, и его нужно было как-нибудь обойти.

– Иди за мной, – шепнула Лу и очень, очень медленно приоткрыла дверь. Петли тихо заскрипели, но, к счастью, в этот момент покупатель решил поинтересоваться фальшивой гривой единорога.

Не сводя взгляда с колокольчика, Лу протиснулась в приоткрытую дверь и придержала её для Зака, а когда тот выбрался – осторожно закрыла её и выдохнула, услышав тихий щелчок.

Они поспешно отошли от лавки, хрустя гравием, и вскоре она скрылась из вида. Только тогда Лу решилась подать голос:

– Просто не верю, что люди покупают весь этот хлам.

– Ну, как-то же они зарабатывают, – сказал Зак, пожимая плечами. Лу закатила глаза.

– Для этого у них есть дурацкие панамки. Слушай, как думаешь, быстро она заметит, что мы сбежали?

– Сомневаюсь. Я закрыл дверь в подсобку. Пусть думает, что мы там.

Обрадовавшись – и впечатлившись, хотя она бы ни за что в этом не призналась, – Лу пошла к кованым воротам, которые тётя Мерле оставила открытыми. К тому времени, как впереди показался особняк, дыхание у Зака начало сбиваться, и она замедлила шаг.

– Ты знаешь, как пройти к Диколесью?

– Нет, – хрипло ответил он. – И хватит со мной нянчиться. Я могу нормально идти.

Лу в этом сомневалась, но всё же пошла быстрее, петляя между деревьями, тянущимися вдоль дороги. Зак не отставал, но когда они прошли мимо особняка и нырнули в пёстрый изумрудный подлесок, начинающийся за неухоженным садом, ему пришлось остановиться и натянуть медицинскую маску, которая защищала от пыльцы и микробов. Он редко ею пользовался, потому что практически не выходил из дома, и в кои-то веки Лу не стала его дразнить.

– Лучше иди домой, – сказала она, скрывая беспокойство за напускным раздражением. Что бы там ни думала тётя Мерле, свежий воздух с аллергенами не пойдёт брату на пользу. – Порисуй в маминой комнате. Они наверняка держат животных в Диколесье, а у тебя на них аллергия.

Она не хотела повторения ситуации с енотом. В этот раз рядом не было взрослых, которые могли бы помочь.

Зак нахмурился.

– Я думал, мы с тобой заодно. – Из-за маски слова прозвучали слегка неразборчиво.

– Да, – ответила Лу. – Но вдруг…

Заметив краем глаза движение, она резко остановилась и спряталась за большим поваленным деревом, приложив палец к губам.

– Что такое? – раздражённо спросил Зак, но когда обернулся, из леса вышел знакомый мужчина с тусклыми медными волосами. Охнув, Зак тут же опустился на корточки. – Это кто…

– Тш-ш. – Вытянув шею, Лу проводила мужчину взглядом. Он углублялся в лес, держа в руках старинный врачебный чемоданчик. – Это дядя Конрад, мамин брат. Я видела, как он разговаривает с тётей Мерле и Ровеной.

– А мне не сказала, – обиженно заметил Зак.

Лу пожала плечами.

– Ты был… занят. Потом расскажу.

Высунувшись из-за дерева, они проследили за Конрадом, который уверенно заходил всё глубже и глубже в чащобу.

– Как думаешь, он идёт в Диколесье? – спросил Зак.

– Сейчас узнаем.

Встав, Лу пошла за дядей, тихо пробираясь через густой подлесок. Зак за спиной то и дело трещал ветвями, но Конрад был так далеко, что не слышал.

Довольно быстро Лу вышла на тропинку, настолько старую и истоптанную, что ширина её достигала полутора метров. По такой тропинке явно ходили не раз в неделю; нет, она вела в важное место.

– Вот оно, – тихо сказала Лу. Дядя уже давно затерялся в лесу, но она ни на секунду не сомневалась, что он шёл именно этим путём. Тропа, ведущая прочь от особняка, уходила глубже в чащобу, и вскоре дом полностью скрылся за деревьями. Лу стало страшно; Зак громко хрипел, словно в груди у него застрял свисток, но стоило ей замедлить шаг, как он бросал на неё недовольные взгляды, поэтому приходилось держать тревогу в узде.

Она уже думала идти обратно, когда тропа резко свернула к паре странных деревьев. Они были значительно старше всех остальных, а скрюченные ветви переплетались, и непонятно было, где заканчивалось одно дерево и начиналось другое.

– Ого, – выдохнул Зак, когда они подошли к арке, которую они образовывали. – Ты раньше такое видела? Это нормально?

– Не уверена, – ответила Лу, касаясь одного из стволов. Кора потеплела от солнечного света, пробивающегося сквозь листву. – По крайней мере, в Чикаго ничего подобного не было.

Тропа пролегала прямо между древних деревьев, и Лу прошла под ветвистой аркой, высматривая дядю. Но стоило ей выйти с другой стороны, как воздух вдруг изменился. Волоски на руках встали дыбом, а где-то над головой раздался мелодичный клич птицы.

– Это кто? – спросил Зак, задрав голову.

– Наверное, жаворонок, – рассеянно ответила Лу, осматриваясь. Внешне лес не изменился, но все чувства вдруг обострились, а сердце сжалось. Что-то тут было не так. Она не знала, что именно, но тревога не отпускала.

– Интересно, до Диколесья далеко? – спросил Зак, ушедший вперёд. Его хрипы потихоньку стихали, вот только Лу сейчас совершенно не волновало Диколесье. Листва зашелестела от ветра, и она поёжилась.

– Пойдём отсюда, – вдруг сказала она, оглядываясь на арку. – Тут ничего нет. Конрад, наверное, свернул с тропинки, Диколесье может оказаться совсем в другой стороне…

– Лу, – поспешно перебил её Зак, и она резко обернулась. Брат успел пройти немного дальше, к повороту тропинки, но сейчас остановился и просто уставился куда-то вперёд.

– Что такое? – спросила она, бросаясь к нему. – Ты нашёл…

Она застыла, распахнув рот. За поворотом лес переходил в просторный луг, залитый солнечным светом. Высокая трава колыхалась на лёгком ветру, а вдали, рядом с продолговатым жёлтым зданием, похожим на конюшню, виднелось огороженное пастбище с лошадьми.

Несмотря на тревогу, Лу ахнула от восторга. Она ещё никогда не видела лошадей так близко. Только на фотографиях – она обожала книги и фильмы про лошадей, – но не вживую. Не раздумывая, она бросилась к ним, пробираясь через высокую траву и яркие полевые цветы.

– Лу, погоди, – позвал Зак. Она замедлила шаг, но не остановилась.

– Всегда хотела покататься на лошади, – восторженно сказала она. – Интересно, нам можно будет? Наверное, да, мы же здесь пробудем всё лето…

– Лу… – Задыхаясь, Зак догнал её и ухватил за рукав. – Это не лошади.

– В смысле? – рассмеялась она. – Лошади, конечно, кто же ещё? Вон, смотри, там серая в яблоках, там гнедая, там вороная…

Но тут лошадь, пасущаяся у ограды, повернулась к ней боком, и Лу застыла. Они походили на трофеи из вчерашнего странного сна, этих лошадей от настоящих отделяла одна большая особенность.

Длинный витой рог посреди лба.

– Это не лошади, – повторил Зак, крепче сжимая пальцы. – Это… кажется, это единороги.

9
Зак

Прислонившись к обшарпанному ограждению, Зак смотрел прямо в карие глаза единорога.

Сначала он решил, что ему это снится. Потому что единорогов не существует – по крайней мере, так он твердил себе, пока шёл к пастбищу, прижавшись к Лу. Он бы не удивился, если бы луг вдруг растаял, и всё это оказалось одним большим розыгрышем.

Но нет. Он смотрел в глаза крупному вороному коню с длинным костяным рогом длиной с руку, и сомнений не оставалось. На заднем дворе жили единороги.

– Может, рога ненастоящие? – предположил Зак. Говорить ему было сложно, но в этот раз не из-за приступа астмы. Просто сердце стучало так, что он сам удивлялся, как до сих пор стоит на ногах.

– Хочешь потрогать – вперёд, – сказала Лу, поглаживая бок пегой лошади с рогом из чистого серебра. – А видишь вон того беленького? Посмотри на гриву.

Зак выглянул из-за вороного коня и заметил единорога, про которого говорила Лу. Точно таких же Зак рисовал в «Саге о Диколесье» – с блестящим хрустальным рогом и гривой, переливающейся на солнце, как гирлянда на новогодней елке.

Та самая, из лавки тёти Мерле.

– Лу, – медленно сказал он. – Раз единороги существуют, значит…

Их взгляды пересеклись, и Зак догадался: они думают об одном и том же. Дрожащей рукой порывшись в рюкзаке, он достал незаконченный комикс и пролистал страницы.

Единороги. Драконы. Морские чудовища. Феи. Лу заглядывала ему через плечо, но в этот раз он даже не возражал.

– То есть это всё правда? – тихо спросила она, и Зак покачал головой.

– Я уже ни в чём не уверен.

Он убрал комикс в рюкзак, и они вновь посмотрели на пастбище.

– Мне вчера приснился кошмар про единорогов, – внезапно сказала Лу. – Ну, точнее, не совсем про них. Мне снилось, что я пошла в восточное крыло и нашла комнату с жуткими охотничьими трофеями. Только там были не обычные животные, а… единороги. Драконы. И феи.

– Это просто сон, – сказал Зак. Через бок вороного коня тянулась длинная зашитая рана – судя по отсутствию отёка, практически зажившая.

– Но я потом пошла туда, – призналась она. – Вчера после ужина. В тот же коридор, что и во сне. Но двери были закрыты на цепь с замком, и я не смогла их открыть. Но они настоящие, а значит…

Лу задумчиво на него посмотрела и направилась к конюшне. Выругавшись себе под нос, Зак оторвался от единорогов и пошёл следом.

– Лу, если животные настоящие…

– Значит, мама ничего не придумывала, – закончила она его мысль. – Диколесье – не просто название. Оно существует.

– Но этого же не может быть, – возразил он. – Если бы драконы и единороги существовали, мы бы про них знали. Весь мир бы знал.

Она не ответила. Просто толкнула двери конюшни, и они отворились – медленно и без скрипа.

Зак не знал, чего ждать – это, наверное, тёмный пыльный старый амбар. Но в конюшне было светло, просторно и чисто, пахло сеном и немного лекарствами, а сбоку длинным рядом тянулись стойла.

Глаза заслезились.

– Мы… мы куда… – попытался сказать он, но в итоге громко чихнул.

– Тш-ш! – Лу пригнулась, будто боялась, что сейчас из-за угла выскочит дядя Конрад. Но никто к ним не шёл – только где-то в глубине здания копыта нетерпеливо били о землю.

Но мгновение спустя с противоположного конца конюшни донёсся ещё один чих, только тише и тоньше. Сосредоточившись, Зак вытер нос, поправил маску и двинулся вперёд.

– Пойдём, – сказал он. – Хочу посмотреть, что внутри.

– С ума сошёл? – прошипела Лу. – Ты и так расчихался…

– Да это всё из-за сена, – ответил он и снова чихнул. – Зато хрипы прекратились. Ну что, ты идёшь или так и будешь сидеть?

Лу выпрямилась и мрачно посмотрела на него.

– Когда это ты полюбил приключения? – пробормотала она, но всё равно пошла следом, и он не стал отвечать.

Вопрос был резонным – обычно Зак не отличался храбростью. Но сказки мамы помогали ему пережить худшие дни его жизни – когда астма обострялась, и ему приходилось неделями лежать в больнице, постоянно ходить по врачам и сдавать кучу анализов. Когда Лу с утра до вечера пропадала на улице с друзьями, а он сидел дома, боясь очередного приступа аллергии. А теперь оказалось, что Диколесье существует, что мама его не выдумала – и он вдруг ощутил, что она совсем рядом. Ведь она миллион раз проходила по той же широкой тропе, миллион раз бывала в конюшне. И он хотел успеть осмотреть как можно больше, пока их не поймали.

По пути Зак заглядывал в стойла, приподнимаясь на цыпочках. Сейчас они пустовали – видимо, здесь жили единороги с пастбища. Только ближе к концу он заглянул в стойло и тут же шокированно отшатнулся.

– Что такое? – спросила Лу и тоже заглянула за перегородку. В отличие от него она не отпрыгнула – просто замерла и вцепилась в деревянную дверцу.

– Тебя не учили, что пялиться невежливо? – раздался низкий хрипловатый голос.

Лу стояла как вкопанная. Зак тихонечко подошёл ближе, трясущимися руками схватился за перегородку и снова заглянул внутрь.

В стойле на куче свежего сена лежал мужчина с густыми рыжими волосами, растущими не только на голове, но и вдоль всего позвоночника. Тёмные глаза на угловатом лице оглядывали их с недовольным прищуром, но не это пугало Зака.

У мужчины не было человеческих ног, потому что его торс переходил в тело гнедого коня.

– Ты… ты же кентавр, – ахнул Зак.

– А ты человек, – ответил кентавр. – Причём, судя по всему, новый.

– Я… – Зак захлопал ртом, не зная, что сказать. Только тогда он заметил шину, наложенную на заднюю ногу кентавра. – Ты… ты в порядке? Мы можем помочь, если надо…

Кентавр явно не ожидал ничего подобного. Он мотнул головой, и волосы – грива? – упали ему на глаза.

– Конрад хорошо обо мне позаботился. Ещё немного, и я вернусь в табун.

– В табун? – пикнула Лу. – То есть вас много?

– Двадцать декад, – с гордостью ответил кентавр. – Мы – всё, что осталось от самого могучего стада Европы.

Зак не знал, что такое декада, но их было целых двадцать – значит довольно много.

– И ты просто… болтаешься на заднем дворе тёти Мерле? – слабо спросил он.

Кентавр склонил голову.

– Так вы родня Мерле и Ровены?

– Они наши двоюродные бабушки, но просят называть тётями, – ответила Лу. – Я Лу, это мой брат-близнец, Зак. Мы из Чикаго.

– Я слышал про это место, – сказал кентавр. – Много лет назад люди часто о нём говорили. Туда переселилась Джози, дочь Аластера.

Зака будто ударило молнией, и по рукам побежали мурашки.

– Мы… мы дети Джози.

Кентавр склонил голову.

– Мне жаль, что её больше нет. Она всегда была нашим верным другом. Соболезную.

Все слова вылетели из головы, и Лу смогла только кое-как выдавить тихое «Спасибо». Помолчав, кентавр вздохнул.

– Я Алькор, сын Мицара, – неохотно сказал он, словно раскрывал какую-то тайную информацию. – Если понадобится проводник – приходите. Когда я исцелюсь, почту за честь показать вам Диколесье.

– Правда? – спросил Зак. – Оно что, большое?

– Очень большое, – с лёгким смешком ответил Алькор.

У Зака тут же возникла сотня вопросов: а насколько Диколесье большое? Почему никто о нём не знает? Какие животные здесь водятся? Где конкретно живёт племя Алькора?

Но не успел он и слова сказать, как в конце прохода раздался очередной чих, и Зак оглянулся.

– Тут есть кто-нибудь ещё? – спросил он кентавра.

– Только дети, – ответил Алькор, сдерживая зевок. – Остальным здоровье позволило выйти на пастбище.

– Ладно, не будем мешать, – сказала Лу. – Приятно было познакомиться, Алькор.

– Знакомство с вами – честь для меня, Лу и Зак из Чикаго, – сказал он, склонив голову.

Дождавшись, пока кентавр снова устроится на подстилке из сена, Зак помахал ему и пошёл за Лу. Голова у него немного кружилась. Кентавры, единороги… Что дальше?

Ответа долго ждать не пришлось: повернув за угол, он едва не налетел на металлические ворота – единственные в конюшне. Растерявшись, он заглянул через них и увидел большую открытую площадку. Вместо сена и дерева полы были засыпаны песком и камнями, и мгновение спустя Зак понял почему.

В вольере жили рептилии; по размеру они напоминали игуан, но в отличие от них, да и от всех остальных известных Заку ящериц, кожу их покрывали крохотные чешуйки. Как драгоценные камни, они сверкали на солнце, проникающем через стеклянные потолочные панели. Но удивляло не это, а тонкие перепончатые крылья, растущие у них из спины.

– Это кто?.. – выдохнула Лу, и Зак только кивнул.

Маленькие драконы.

Фиолетовый детёныш, заметив их, пополз к воротам – видимо, он ещё не умел ходить. Зак смотрел на него и не верил своим глазам, потому что малыш снова чихнул, и из носа его вылетело облако искр.

– Теперь понятно, почему тут нет дерева, – слабым голосом сказала Лу. Остальные дракончики тоже заметили их, потому что поползли за фиолетовым. Всего Зак насчитал около двадцати детёнышей; цвет чешуи у некоторых повторялся – видимо, братья и сёстры рождались одинаковыми, – но вместе они пестрели всеми цветами радуги. Рубиновые, изумрудные, лазурные, перламутровые – была даже пара настолько чёрных, что в ночи они бы показались всего лишь тенями.

– Привет, малыш, – сказал Зак, перегнулся через ворота и протянул фиолетовому дракончику руку. – Ты такой славный.

– Ты чего делаешь! – прошипела Лу, когда дракон принюхался к его пальцам. – Вдруг они ядовитые? Или руку тебе откусят? Нельзя гладить диких животных, Зак.

Тот неохотно отстранился.

– Но ты же гладишь.

– Ничего подобного, – сказала она. – Я не лезу к диким кошкам, пока они сами ко мне не подойдут. И к остальным животным тоже, потому что я знаю, на что они способны. Ты практически всю жизнь просидел дома, Зак. Уж тут-то можешь меня послушать?

Он надулся.

– Хватит командовать. Ты мне не мама.

– Я знаю, – холодно огрызнулась она. – И я бы с радостью тут полазила, но вместо этого приходится возиться с тобой, потому что ты совершенно не думаешь головой.

– А вот и думаю, – хмуро ответил он. – Ну и что, что ты играла на улице с кошками? Ты не…

– Кто здесь?

Зак с Лу резко замолчали, услышав голос, раздавшийся с противоположного конца конюшни. А потом испуганно переглянулись, и Зак боязливо заглянул за угол.

Возле входа, держа в руках чёрный медицинский чемоданчик, стоял дядя Конрад.

10
Лу

Лу замерла рядом с братом, едва смея дышать. Чтобы выбраться из конюшни, не возвращаясь назад, нужно было пройти через драконью яму – а какими бы милыми дракончики ни были, рисковать она не хотела.

– Я всё слышал, – окликнул Конрад. – Можете не прятаться. Пенни? Оливер? Вы же знаете, что без меня вам сюда нельзя.

Лу оглянулась на Зака; тот смотрел на неё, словно ждал указаний. Но помимо драконов выход был только один: во всём сознаться. Даже если Ровена на всё лето запрёт их в комнате, они не забудут, что видели кентавров, драконов и единорогов.

Но только Лу шагнула вперёд, готовясь выйти навстречу дяде, как из глубины конюшни раздался ещё один голос.

– Это я, Конрад, – сказал Алькор с заметной усталостью в голосе. – Не мог бы ты уделить мне минуту? Нога болит просто невыносимо. Полагаю, перевязь слишком тугая.

– А! – По устланному сеном полу зашаркали, а потом послышался скрип петель. – Позволь посмотреть.

Лу заглянула за угол. Конрад зашёл в стойло Алькора и закрыл за собой дверь; путь был свободен. Поманив Зака, она пригнулась и тихо двинулась к выходу.

В стойле кентавр неразборчиво о чём-то ворчал, и сквозь узкие рейки Лу заметила Конрада: тот сидел перед Алькором на корточках и осторожно снимал шину со сломанной ноги. Оглянувшись проверить, не отстал ли Зак, она поспешила дальше, неслышно продвигаясь по бетонному полу. Шесть стойл, пять, четыре, три…

– Апчхи!

Громогласный чих Зака эхом разнёсся по конюшне, и Лу замерла.

– Кто там? – тут же спросил Конрад, и Лу не стала терять ни секунды. Схватив брата за локоть, она потянула его к двери и помогла удержаться на ногах, когда он споткнулся. Оказавшись на улице, она сразу же помчалась через луг в сторону леса. Зак каким-то чудом умудрялся за ней поспевать, и вместе они петляли среди деревьев, пока конюшня не скрылась из вида.

– Чуть не попались, – сказала Лу, убирая волосы за уши. Она даже не вспотела, но Зак сбросил рюкзак и опустился на мшистую землю, хрипло и часто дыша. С каждым разом его хрипы становились сильнее, и Лу бросилась искать ингалятор – сердце у неё бешено колотилось, и вовсе не из-за бега.

Но когда Зак стащил с себя маску и пару раз глубоко вдохнул лекарство, его дыхание пришло в норму.

– Это было так, – прохрипел он, – круто! Драконы! Крохотные! Ты представляешь?

– С трудом, – ответила Лу и, выдохнув, огляделась. – Пойдём назад. Тётя Мерле скоро нас хватится, и…

– Я хочу ещё погулять, – тут же возразил Зак, с трудом поднимаясь на ноги. – Я в полном порядке. Правда.

– Я же вижу, что нет. Нас и так долго не было, пора возвращаться, – ответила она. – Сам посмотри, у тебя все руки в крапивнице от пыли, сена и бог знает чего ещё.

Зак с удивлением взглянул на голые руки, покрытые красными пятнами.

– Ничего, пройдёт, – сказал он, всё ещё слегка задыхаясь. – Да ладно, как будто тебе не хочется…

– В следующий раз, – пообещала она, с трудом пересилив себя. Разумеется, ей тоже хотелось погулять в этом невероятном лесу подольше, но Заку было нехорошо, а она несла за него ответственность. Всегда несла за него ответственность. – Вернёмся сейчас или подождём, пока тебе станет легче дышать? Лекарство нужно?

Она полезла в рюкзак за шприцем, но Зак не ответил. Лу раздражённо покосилась на брата. Тот даже не смотрел на неё – вместо этого округлившимися глазами пялился куда-то ей за спину, распахнув рот.

– Что такое? – спросила она, оборачиваясь. – Что ты…

Тело мгновенно сковал лёд. Всего в нескольких метрах от них из-за деревьев выглядывал фиолетовый дракон – точно такого же цвета, как детёныш из конюшни. Вот только этот был размером с дом, по хребту его сбегали острые шипы, а из ноздрей на каждом выдохе вырывались белые клубы дыма. Лу вдруг подумала, что если он чихнёт – одними искрами не обойдётся, и сердце ушло в пятки.

– Тихо, – шепнула она брату, медленно протягивая к нему руку. – Отходим спиной вперёд, шаг за шагом. Никаких резких движений, понял?

Краем глаза увидев, что Зак кивнул, она с огромной осторожностью отвела ногу назад. Один шаг. Второй…

Но на третий под ногу подвернулась ветка, и среди деревьев раздался громкий треск. Фиолетовый дракон фыркнул, опалив небольшой куст, и пошёл к ним, подминая поваленные деревья и кустарники, попадающиеся на пути. Лу стиснула ладонь Зака, и они застыли, ожидая приближения дракона.

Тот вытянул шею, приблизив морду практически вплотную к их лицам. Зак задрожал; его ладони вспотели, но Лу усилием воли постаралась сохранить спокойствие. Она не знала, чувствуют ли драконы страх. Может, если они его не спровоцируют, он не нападёт?

Дракон вдруг принюхался, жадно втягивая воздух, словно перед ним оказался изысканный букет. Его изумрудные глаза почернели, а в горле поднялся низкий рык.

Лу сглотнула.

Запрокинув голову к небу, дракон взревел так оглушительно, что затряслись поджилки. А потом чёрные глаза вновь сфокусировались на них, и в тот же миг Лу поняла, что он собирается делать.

– Нет! – крикнула она и, оттолкнув Зака, вместе с ним повалилась на мягкую землю, спасаясь от пламени, которое не опалило их только чудом.

Поспешно соображая, Лу поползла прочь и потащила за собой брата. Нужно было найти какое-нибудь дерево, спрятаться и надеяться, что дракону надоест их искать, – только так они смогли бы спастись. Ну почему они побежали в лес? Почему не к арке из переплетённых деревьев?

Почему тёти вообще решили, что поселить на заднем дворе драконов – хорошая идея?

Зак висел в её руках как мешок картошки, и она не смогла протащить его даже несколько сантиметров, хотя тянула изо всех сил. Неужели дракон обжёг его? Рискнув, Лу приподняла голову, и оказалось, что Зак свернулся в клубок. Но это бы его не спасло. Нужно выбираться отсюда.

В этот момент небо вдруг озарила ослепительная золотая вспышка. Она пропала так же быстро, как и появилась, а Зак, вскрикнув, уткнулся лицом в землю.

Дракон озадаченно огляделся, будто тоже заметил вспышку. Лу надеялась, что он убежит, но он лишь встряхнулся и снова повернулся к ним, и в этот раз она не успела отпихнуть брата за широкий ствол соседнего дуба – распахнув пасть, дракон снова дохнул огнём.

За мгновение до того, как пламя достигло их, Лу отвернулась, зажмурившись, и закрыла Зака собой. Она не успела испугаться боли, не успела подумать, будет ли мама ждать её на той стороне. Время застыло, и сама она замерла, смирившись, что вот-вот превратится в пепел.

Но за спиной вдруг раздалось натужное ворчание, а затем – глухой шум пламени, столкнувшегося с чем-то твёрдым.

– Нет уж, Суррей, – услышала Лу хриплый голос. – Спокойно, девочка, спокойно, я сказала.

Деревья и кустарники пылали, наполняя воздух густым дымом, но Лу со смутным потрясением осознала, что совершенно не пострадала – разве что подошвы кроссовок слегка оплавились.

– Зак? – поспешно спросила она, подскочив. – Ты…

– В порядке, – ответил он, присаживаясь и стирая с лица грязь. – А вот насчёт Ровены я не уверен.

Лу резко обернулась. Тётя Ровена, закрыв их собой, массивным щитом оттесняла дракона в сторону леса. Она прихрамывала – щитки из кожи, закрывающие её ноги, сгорели до чёрной корочки.

– Ровена! – раздался неподалёку голос Конрада. – Ровена!

– Я здесь, – спокойно отозвалась та, будто её совершенно не волновало, что огромный дракон только что опалил ей ноги. – Суррей снова пыталась пробраться к детёнышу, а нашла близнецов.

– Близнецов? – Конрад, запыхавшийся и взъерошенный, вывалился из подлеска. – Но…

Он увидел их и тут же поник, а Лу мгновенно ощутила себя виноватой. Обычно дома она попадала в неприятности не по собственной воле – то возилась с Руфусом и не замечала, как прошло время, то папа сам забывал, что Лу ушла гулять, а потом не находил её дома и наводил панику.

Но сейчас некого было винить, кроме их самих.

– Простите, – пискнула она. – Мы не знали… мы думали, у вас будут лошади или… или овцы, не…

– Тихо, – прикрикнула Ровена. – Суррей, домой.

Драконица неохотно расправила огромные крылья и взмыла в синее небо. Порыв ветра, поднявшийся от её крыльев, едва не повалил Лу на землю; поражённо запрокинув голову, она смотрела, как драконица улетает, пока та окончательно не скрылась за линией горизонта.

– Вы в порядке, ребята? – спросил Конрад, опускаясь на колени и осматривая Зака и Лу.

– Да, – ответила Лу, хотя голос до сих пор трясся. Тянуть не было смысла – всё равно Конрад с Ровеной знали, куда они забрались. – Откуда у вас драконы? И единороги? Их же не существует?

– Ровена, – резким голосом перебил её Конрад. Видимо, увидел сыпь Зака – по крайней мере, так подумала Лу. Но когда Ровена, прихрамывая, подошла к ним, она заметила на ладони брата белую отметку, настолько яркую, будто она светилась.

– Ты обжёгся? – с нарастающей паникой спросила Лу. Если бы Зак серьёзно пострадал или подцепил инфекцию, отец бы никогда её не простил.

– Нет, – ответил тот, хмурясь. – Смотри, это же мамин шрам. И у тебя такой же.

Лу потрясённо взглянула на собственные ладони. Под левым большим пальцем белела буква «Ф» – точно такая же была у мамы и у Оливера.

Конрад потянулся к ней, и Лу, заметив на его ладони такой же шрам, поспешно отдёрнула руку.

– Что это значит? – спросила она. – Почему…

Ровена грубо схватила её за запястье и осмотрела отметку.

– Я же говорила Мерле, что всё этим закончится, – пробормотала она. – Вы с самого начала были обречены. Проклятие подействовало, стоило вам только шагнуть на эти земли. Если бы вы просто слушались взрослых…

– Обречены? – надломленным голосом перебил Зак. – Нам никто не сказал, что мы обречены. И что за проклятие?

– Проклятий не бывает, Зак, – огрызнулась Лу, хотя сама уже не знала, что выдумка, а что реальность.

– Ещё как бывают. Пора бы вам с этим смириться, раз уж вы сами на него напоролись, – в ярости сказала Ровена. – И теперь вам никто не поможет – ни ваш отец, ни я.

– Ровена, сделанного не воротишь, зачем лишний раз их пугать? – сказал Конрад, вставая. – Ты сильно обожглась. Давай вернёмся домой, я тебя осмотрю, а там подумаем, что делать дальше.

– А сам-то как думаешь, что делать дальше? – Чертыхаясь себе под нос, Ровена захромала в сторону леса. – За мной, оба. И постарайтесь больше не портить себе жизнь. И так уже сполна постарались.

Лу ошарашенно поплелась следом.

– Простите, – повторила она. – Нам просто было интересно…

– Нужно было слушать, что я вам говорила! – рявкнула Ровена. – Раз вы не способны нормально себя вести – остаток каникул проведёте в поместье.

– Что? – Лу бросилась догонять Ровену – несмотря на обожжённые ноги, та шла поразительно быстро. – Вы не можете…

– Я могу делать всё, что захочу, особенно в собственном доме, – сказала она. – У вас такой привилегии нет. А теперь закройте рты и идите за мной, пока вы не разозлили очередного дракона. Вам повезло, что Суррей дружелюбная, иначе поджарились бы до корочки, а мне потом бы пришлось объясняться перед вашим отцом.

Лу поражённо оглянулась на брата, но тот смотрел на ладонь, позабыв про окружающих и про судьбу, которая им грозила.

Провести всё лето в пыльном поместье, зная, что совсем рядом живут единороги с драконами. Что могло быть ещё хуже?

11
Зак

Как правило, Зак не верил в проклятия. Да и кто бы поверил? Просто выдумки из сказок про принцесс, рыцарей, злых ведьм…

И драконов. Как подходяще.

Но чем больше он думал об этом, тем сильнее склонялся к мысли, что раз драконы – а ещё единороги, кентавры и все остальные чудеса, которые таило в себе Диколесье, – оказались настоящими, то поверить в существование проклятий не так уж и трудно. Когда они с сестрой вернулись в бывшую мамину спальню и разошлись по кроватям, Зак сразу же сел зарисовывать знакомый символ, появившийся у них на ладонях. Что же он значил?

В Диколесье он практически светился белизной, но стоило им пройти через странное переплетение деревьев, ведущее к дому, отметка растеряла всю свою магию и теперь больше напоминала бледный шрам. Точно такую же витиеватую «Ф» Зак видел под большим пальцем у мамы, и он понятия не имел, откуда она взялась и что означала.

– Ты никогда о таком не слышала? – спросил он.

Лу на другом конце комнаты помотала головой – события сегодняшнего дня так её поразили, что она даже не стала делать вид, будто его вопросы её раздражают.

– Я вчера подслушала разговор Ровены с тётей Мерле, – призналась она. – Они говорили про какую-то семейную легенду. Якобы она связана с нашим тринадцатилетием? Я до сих пор не понимаю, что всё это значит. Но ещё Ровена сказала, что мы… обречены.

Опять это слово. Зак поёжился.

– Да не обречены мы. Папа бы не отправил нас в такое опасное место. А тётя Мерле бы не пригласила.

Лу бросила на него странный взгляд, но ничего не сказала.

– Как думаешь, о каком проклятии говорила Ровена?

– Не знаю. Видимо, оно как-то связано со шрамами.

– А в твоём комиксе ничего нет? – не сдавалась она. – Раз Диколесье существует…

– Там нет никакого проклятия, – вздохнул Зак. – Я ведь помогал маме с сюжетом. Я бы запомнил.

– Лучше ещё раз перечитай, – настойчиво сказала Лу. – Или дай мне. Вдруг ты уже всё забыл?

– Поверь, мама ничего такого не говорила. Иначе я бы знал про проклятие. И про настоящее Диколесье. И про то, что её шрам заразный.

Лу надолго замолчала, а когда всё же заговорила, голос её прозвучал отстранённо:

– Можно всё равно прочитать?

Зак хотел было отказаться, но не смог выдавить из себя ни звука. Он никому не показывал свои комиксы, кроме мамы. В Чикаго у него не было друзей – откуда бы они взялись, если он постоянно был в шаге от вызова «Скорой»? Мысль показать рисунки сестре он отмёл сразу – боялся, что она будет смеяться над ним, а он так долго трудился, что просто не выдержал бы издевательств.

С другой стороны, Диколесье оказалось настоящим, и разбираться с этим они будут вместе. А значит, лишняя информация им точно не помешает.

– Только не испорть ничего, – пробормотал он, достал комикс из рюкзака и с трудом подавил дрожь, когда Лу подошла забрать его.

– Не испорчу, – пообещала она, открывая первую страницу и всматриваясь в рисунки и текст. Не выдержав, Зак отвёл взгляд. Вдруг ей не понравится? Вдруг она решит, что это глупо?

Тихий стук в дверь застал их врасплох. Их не заперли в комнате – в конце концов, нужно же им было ходить в туалет, – но запретили спускаться в столовую к ужину, и Зак подозревал, что Ровену не волнует, хотят они есть или нет. И всё же он поднялся, оставив Лу читать комикс, и пошёл к двери.

За ней оказалась Пенелопа. В руках она держала поднос, источающий чудесные ароматы. При виде Зака она неуверенно улыбнулась, словно не знала, злится он на неё или нет.

– Я тут услышала, что вас наказали, – сказала она тихо, практически шёпотом. – Решила, что вы захотите перекусить.

В тот же миг живот Зака громко заурчал, и Пенелопа хихикнула. К лицу прилила краска, и Зак отступил, пропуская её в комнату.

– Спасибо, – сказал он. – Голодная Лу – злая Лу.

– Это я-то? – фыркнула сестра, но без особого энтузиазма. Пока Пенелопа располагала поднос на комоде – она принесла пасту в сливочно-томатном соусе и говядину с подливкой, тушённую в овощах, – в комнату скользнул ещё один гость.

Оливер.

– Молодцы, знатно испортили себе жизнь, – сказал он, закрывая за собой дверь и откидываясь на неё. – Да ещё и в первый же день. Поражаюсь вашему идиотизму.

– Оливер, прекрати, – бросила Пенелопа. Обернувшись к Заку, она передала ему тарелку и добавила: – Тётя Мерле сама всё приготовила. Специально для тебя, никакого глютена, молока, орехов и…

– Рыбы, – закончил за неё Зак, хотя при виде Оливера весь аппетит испарился. – В смысле «испортили себе жизнь»?

– Ничего вы не испортили, – сказала Пенелопа, сверля брата взглядом. – Рано или поздно это всё равно бы случилось. А так… ну, получилось пораньше. Со мной было то же самое.

– О чём вы говорите? – спросила Лу, опасливо косясь на Оливера. – Мы понятия не имеем, в чём дело. Не хотите нас просветить?

Оливер фыркнул, игнорируя взгляд Пенелопы, которым можно было расплавить сталь.

– Поверить не могу, что тётя Джози не рассказала вам о семейном проклятии, – без колебаний заявил он.

– Это не проклятие, – возразила Пенелопа, передавая тарелку Лу. – Это наша ответственность.

– Для тебя – да, – выплюнул Оливер. – Тебе-то ничего не мешало сюда переехать. Это мне пришлось всё бросать.

– Переехать? – переспросил Зак, устроившись на кровати с тарелкой на коленях. – Я думал, вы здесь выросли.

– Наши родители развелись, когда мне было пять, а Оливеру семь, – сказала Пенелопа, перебивая ворчание брата. – Мама переехала в Лондон и забрала нас с собой. Мы приезжали на праздники, конечно, но почти всё детство провели там.

– У меня там были друзья, – пробормотал Оливер. – И куча занятий в отличие от этой глухомани.

Зак нахмурился, так и не притронувшись к ужину.

– А почему вы вернулись? Вашу маму лишили родительских прав?

– У нас отличная мама, – фыркнул Оливер. – Куда лучше отца, который постоянно торчит в лесу и никогда нас не видит.

– Оливер хочет сказать, что у нас не было выбора, – мягко пояснила Пенелопа. – Наша семья… особенная. Мы – хранители Диколесья.

Во рту у Зака пересохло, и он уставился на мясо с овощами.

– В детстве мама рассказывала нам про это место. Но мы не знали, что оно существует на самом деле, – с противоположного конца комнаты сказала Лу.

– Конечно, – отозвалась Пенелопа, пожимая плечами. – Даже если бы знали – всё равно бы не поверили, согласитесь?

Зак помотал головой. Он собственными глазами видел дракона, но до сих пор верил с трудом.

– То есть мы хранители Диколесья? Это как?

– Да вот так, – сказал Оливер, вытягивая ладонь в их сторону и демонстрируя собственную отметку. Пенелопа, раскрыв ладонь, показала свою. – Мы не можем распоряжаться собственной жизнью. Как только нам исполняется тринадцать, у нас появляется метка, и нам приходится…

Пенелопа шикнула, и, к удивлению, Оливер действительно замолчал.

– Сами понимаете, это секрет, так что не рассказывайте никому, – помявшись, сказала Пенелопа. – А то тётя Ровена меня убьёт. И вас тоже.

– Даже если расскажем, нам никто не поверит, – сухо повторил Зак слова Пенелопы. – Но мы этого не сделаем.

– Честно, – твёрдо сказала Лу. – Мы просто хотим понять, в чём дело.

Пенелопа глубоко вдохнула, будто собиралась с силами.

– Как только кому-то в нашей семье исполняется тринадцать, у него появляется метка хранителей Диколесья и всех его обитателей.

Зак посмотрел на ладонь.

– Несуществующих обитателей?

– Они существуют, – буркнул Оливер, не отходя от двери. – Ещё как существуют, и все они – настоящий кошмар.

– А вот и нет, – сказала Пенелопа, хмуро посмотрев на брата. – Мы им нужны. Наш папа ради них выучился на ветеринара, – добавила она, обращаясь к Заку и Лу. – Я тоже буду ему помогать, когда сдам экзамены.

– Да, да, ты их обожаешь, мы знаем, – ядовито произнёс Оливер. – Тебя не волнует, что…

– Если постоянно будешь перебивать, можешь уходить, – гневно бросила Пенелопа. – Им и так тяжело. Только твоей кислой рожи не хватает.

Секунд двадцать они просто сверлили друг друга глазами, а потом Оливер развернулся и ушёл, хлопнув дверью. Зак вздрогнул, чуть не перевернув тарелку, а Пенелопа поморщилась.

– Простите его, – сказала она. – Он хотел остаться в Лондоне. Если честно, я его понимаю. Мы оба знали, что нас ждёт, но он всегда делал вид, будто никакого проклятия не существует. Видимо, надеялся, что оно его не затронет и ему не придётся уезжать.

– «Придётся» уезжать? – растерянно хмурясь, переспросила Лу. – В смысле?

Пенелопа покачала головой, не встречаясь с ними глазами.

– Это наша обязанность. Кто ещё о них позаботится? Они ведь последние мифические существа на свете, а Диколесье – их приют и убежище. Оно, конечно, огромное, но не настолько, чтобы все могли спокойно бродить без страха нарваться на хищников. В первую очередь мы защищаем их друг от друга. Стараемся держать разные виды на расстоянии друг от друга. Самую тяжёлую работу берёт на себя феникс, а мы занимаемся повседневными мелочами. В общем, помогаем, чем можем.

– Фениксы? – спросил Зак. – Они тоже существуют?

Пенелопа поджала губы.

– Феникс. Один. Он последний представитель своего вида, – сказала она. – Это он создал Диколесье сотни лет назад, когда охотники за мифическими существами практически полностью их истребили.

– За ними охотились? – спросил Зак и бросил взгляд на сестру. Та побледнела. – Кто? Зачем?

Пенелопа нахмурилась.

– Мало кто догадывался об их существовании, а остальные… знали о магических свойствах некоторых существ. Например, чешую дракона невозможно пробить, а кровь феникса лечит любые болезни. Поэтому он и создал Диколесье – хотел защитить оставшихся мифических существ от внешнего мира. Попасть туда могут только обладатели метки – для этого нужно пройти под аркой из крон двух деревьев, – добавила она. – На севере есть ещё один вход, но там слишком опасно, так что мы туда не заходим.

– Мы видели арку, – сказала Лу. – Ну, логично, учитывая, что мы нашли Диколесье. Как вы его прячете?

– Это делает феникс, – отозвалась Пенелопа, пожав плечами. – Скрывает лес магией. Ну, он как бы есть, но его как бы… нет. Если просто обойти арку, то никакого Диколесья не появится, хотя оно там. И оно не откроется для человека без метки. Туда могут попасть только кровные члены нашей семьи. Мне кажется, мама поэтому и развелась с папой. Решила, что мы все чокнутые – она-то Диколесье не видела.

– Чокнутые? – переспросила Лу.

– Сумасшедшие, – ответил Зак. – Мама иногда и тебя чокнутой называла. Когда ты начала подкармливать диких котов, например.

Лу запустила в него подушкой, но та упала на пол. Зак поднял её и уже занёс было руку, как в коридоре скрипнула половица, и все сразу же замерли. Несколько секунд спустя дверь по соседству открылась и закрылась, скрипнув петлями, и Пенелопа выдохнула.

– Это Оливер, – прошептала она. – Если ещё не поняли, он ненавидит это место. В тринадцать, когда у него появилась метка, он закатил истерику и попытался сбежать из дома. Но он понимал, что придётся вернуться, – мы с самого детства это знали. Я в итоге решила не ждать, пока мне тоже исполнится тринадцать, а сразу поехала с ним. Поэтому-то у меня метка и появилась раньше положенного, как и у вас, – я тоже сама зашла в Диколесье.

Зак очертил пальцами букву на ладони.

– Мне очень жаль, что ваши родители развелись, – сказал он.

Лу согласно кивнула, а Пенелопа пожала плечами.

– В нашей семье браки часто распадаются. Никто не хочет жить с людьми, которые ежедневно заботятся о мифических существах. За последние несколько поколений не ушла только тётя Мерле, – сказала она. – Но ей просто нравится работать в лавке.

– Она совсем не заходит в Диколесье? – удивлённо спросил Зак.

– Она и не может, – ответила Пенелопа. – Мы с ней не родственники. Она подруга тёти Ровены.

– А… Папа говорил так, будто она, ну, наша кровная родственница.

– Она так давно с нами живёт, что практически ею стала, – ответила Пенелопа. – Она знает о Диколесье не меньше Ровены, просто не может в него попасть.

Зак нахмурился. Он не представлял, как можно жить, зная, что мифические животные существуют, но ты никогда не сможешь их встретить. Неудивительно, что тётя Мерле так любила свой магазинчик. Только через него она могла приблизиться к Диколесью.

– А где наши бабушка с дедушкой? – спросила Лу. – Что с ними стало?

Пенелопа ответила не сразу.

– Дедушка Аластер был братом тёти Ровены, – наконец сказала она. – Когда мне было восемь, он отправился в горы, и там что-то случилось. Мне так и не рассказали, что именно.

По рукам побежали мурашки. Зак прекрасно представлял, что могло произойти с дедушкой в горах.

– А бабушка?

– Тоже ушла, – ответила Пенелопа. – Ваша мама и мой папа тогда были совсем ещё маленькими. Как я и говорила, разводы у нас не редкость. Иногда бывшие мужья и жёны приезжают в гости, – добавила она. – На дни рождения и праздники. Но обычно они пропадают с концами.

– Кроме тёти Мерле, – сказал Зак, и Пенелопа кивнула.

– Тёте Ровене повезло. Боюсь представить, в кого бы она превратилась без неё.

Зак до сих пор был в шоке. Он только сейчас начал есть – аппетит вернулся, пусть и не полностью.

– Спорим, на входе в Диколесье мы слышали феникса, – сказал он сестре. – Ты ещё решила, что это жаворонок.

Пенелопа озадаченно поглядела на них.

– Ну, всё может быть, но… феникса не видели уже двадцать лет, – сказала она. – Последней с ним разговаривала тётя Джози.

Перед глазами мелькнул вчерашний сон и невидимое создание, с которым разговаривала мама.

– Они дружили, да?

– Откуда ты знаешь? – захлопала глазами Пенелопа.

Зак покраснел.

– Мама рассказала, – соврал он. – Ну, в её сказках… Они были друзьями.

– Разве она рассказывала про феникса? – спросила Лу, косясь в сторону комикса. Зак поспешно переменил тему:

– Пенелопа, как думаешь, тётя Ровена передумает и пустит нас в Диколесье?

– Не знаю, – ответила та. – Она упрямая, но не пускать вас даже под присмотром довольно глупо. Мы с Оливером каждый день там работаем. Даже…

В коридоре вновь скрипнули половицы, и открылась другая дверь. Пенелопа побледнела.

– Мне пора, – шепнула она. – Утром принесу вам завтрак, договорились?

– Но… – начал было Зак, и тут громкий скрип раздался прямо напротив их комнаты. Все уставились на дверь, и когда она приоткрылась, на пороге показалась тётя Мерле.

– Ровена на лестнице, и у неё плохое настроение, – предупредила она.

Пенелопа виновато поглядела на Зака с Лу, подбежала к тёте Мерле, и они вместе скрылись в глубине коридора. Половицы и двери поскрипели ещё немного, но потом наступила тишина.

– Ты можешь в это поверить? – спросила Лу. – Вот серьёзно, можешь?

Зак покачал головой.

– Почему мама никогда не рассказывала про настоящее Диколесье?

– Она хотела, – ответила Лу. – По крайней мере, тётя Мерле вчера так сказала. Видимо, она ждала, когда нам исполнится тринадцать. Может, думала, что мы к этому возрасту научимся отпугивать драконов.

Зак не ответил, занявшись ужином. Все эти существа, конечно, были очень крутыми, но они сегодня чуть не умерли. Если бы Ровена их не спасла…

Тяжело сглотнув, он отложил вилку. Лу попыталась закрыть его от дракона. И если они вернутся, она сделает это снова. Никакая осторожность не поможет – рано или поздно удача от них отвернётся, и какими бы классными драконы с единорогами ни были, он не мог лишиться сестры.

– Может, и хорошо, что мы всё лето просидим здесь, – сказал Зак со всей беспечностью, на которую был способен. – Хоть на дракона не наткнёмся.

– Это да, – рассеянно отозвалась Лу. Но отставила тарелку в сторону и набросилась на комикс, жадно выискивая подсказки, которых там не было.

Каким бы опасным ни было Диколесье, Зак понимал: пути назад нет. Метка уже появилась, и никто не мог повернуть время вспять. Даже тётя Ровена.

12
Лу

Лу разбудил громкий стук в дверь. Ей снился сон – тот же, что и в прошлый раз, когда она впервые оказалась в поместье. Только сейчас ей даже не пришлось идти в заброшенное крыло, потому что все двери вели в трофейную комнату.

В дверь постучали ещё раз. Зак что-то неразборчиво пробормотал из кровати, и в этот момент в комнату, не дожидаясь разрешения, ворвался Оливер. На нём была защитная экипировка из кожи – примерно такую же вчера они видели на тёте Ровене.

– Подъём, – объявил он, включая свет. – Тётя Ровена хочет с вами поговорить.

За окном только-только начинало светлеть, и Лу застонала.

– Да, да, мы будем сидеть дома, – пробубнила она в подушку. – Дай поспать.

– Не вариант. – Он подошёл к ней и стянул одеяло. Вскрикнув, Лу резко села, а Оливер тем временем сдёрнул одеяло с Зака. – У вас пять минут.

Он ушёл, и Лу бы завалилась спать дальше, но двоюродный брат забрал одеяла с собой. Выругавшись себе под нос, она встала, оделась, почистила зубы, а потом вместе с Заком спустилась в фойе, где в изъеденном молью бархатном кресле сидела Ровена с накрепко перебинтованными ногами.

– Что сделано, то сделано, – заявила она вместо приветствия. – Метка уже появилась, а раз так – будете работать, как и все остальные.

– Работать? – беспокойно спросил Зак, а Лу оживилась.

– То есть нам можно вернуться?

– Можно, – сказала тётя Мерле, врываясь в фойе с охапкой одежды в руках. – Я как раз нашла вам комбинезоны и сапожки – померяйте, они должны подойти!

Она поставила перед ними две пары резиновых сапог, а Оливер прислонился к стене, спрятав руки в карманы, и ухмыльнулся.

– Раз уж сегодня я не могу пойти в горы, меня подменит Оливер, – недовольно сказала Ровена – видимо, ожоги оказались серьёзными, и ей это совершенно не нравилось. – А вы подмените его.

Лу покосилась на зеленовато-коричневый комбинезон, и в душу закралось плохое предчувствие. Оливер бы не злорадствовал просто так, а значит…

– Навоз, – сказал он, ухмыляясь от уха до уха. – Вы будете убирать навоз.

Вычищать стойла оказалось куда сложнее, чем Лу себе представляла – хотя, стоит признать, раньше она об этом и не задумывалась. Сил хватило на два стойла: она убрала их и натаскала сена, но боль в мышцах уже давала о себе знать, и ей безумно хотелось пить.

У выхода, где она припрятала бутылку с водой, Лу столкнулась с Заком – тот высунулся на улицу, стащив с лица маску, и просто дышал. По его лицу текли слёзы, а кожа так покраснела, что Лу было больно смотреть.

– Заку правда лучше уйти, – сказала она Конраду, который в соседнем стойле корпел над вороным единорогом с раной на боку. – У него аллергия на сено, пыль и…

– Да, да, я вижу, – нахмурившись, сказал Конрад и подошёл к Заку, чтобы его осмотреть.

– Я уже принял лекарство, – сказал Зак, шмыгая носом. – Но свежий воздух не помогает.

– Да, на улице сегодня много пыльцы, – со вздохом признал Конрад. – Ну, Ровена, конечно, разворчится, но мы всегда можем отправить тебя домой…

– Нет! – Зак замотал головой, вытирая нос рукавом. – Я хочу остаться. Пожалуйста.

Конрад неуверенно поглядел на него и сощурился:

– А на драконов у тебя, случаем, нет аллергии? Маленьким проказникам вечно не хватает внимания.

– Я… не знаю, – честно ответил Зак. – До вчерашнего дня мы с ними не сталкивались.

Конрад усмехнулся:

– И правда, где бы вы их нашли.

Лу, отставив грабли в сторону, подошла к ним.

– Маленькие проказники? – спросила она. – Это вы про детёнышей?

– Именно, – сказал Конрад. – Я стараюсь играть с ними, когда выдаётся свободная минутка, но в последнее время у меня так много дел, что бедняги, наверное, совсем заскучали.

– Почему они вообще здесь? – спросила Лу. – У них нет родителей?

– Есть, – ответил Конрад. – В том числе Суррей, драконица, на которую вы… наткнулись. Они с Девоном постоянно бродят где-нибудь неподалёку, всё надеются высмотреть своего малыша. Если хотите их увидеть, сейчас они прячутся за пастбищем.

Лу выглянула на улицу. Не сразу, но она всё же заметила драконов, притаившихся среди деревьев за спинами единорогов, и хотя вчера Суррей едва их не поджарила, Лу всё равно стало их жалко.

– Ого, – тихо выдохнул Зак. Видимо, тоже заметил их.

– А почему нельзя оставить малыша с ними? – спросила Лу, обернувшись к дяде.

– В горах слишком опасно, – пояснил Конрад. – Драконам приходится делить территорию. До создания Диколесья они жили на просторе, а сейчас… ну, скажем так: новорождённым малышам трудно выжить. Их численность сокращалась, и когда я окончил университет, то решил основать для них питомник. Первые полгода они проводят здесь, а как только начинают самостоятельно выживать и летать – мы возвращаем их родителям. Ровена, кстати, этим и занимается, – добавил он. – Ищет в горах яйца и малышей.

Зак чихнул так громко, что вороной единорог нервно забил копытом.

– Можно с ними поиграть? – спросил он, шмыгнув носом. – Я осторожно.

– Конечно, – сказал Конрад. – Главное, чтобы у тебя не было на них аллергии – а так, думаю, общение пойдёт вам на пользу. Идём – выдам тебе защитное снаряжение, чтобы ты не обжёгся.

Зак чуть ли не вприпрыжку побежал за дядей, а Лу пошла следом, гадая, распространяется его аллергия на драконов или нет. Шерсть животных – это одно, но раньше Зак не сталкивался с рептилиями. И пока Конрад помогал ему натянуть длинные перчатки и фартук, покрытые драконьей чешуёй, Лу на всякий случай нашла в рюкзаке шприц-ручку с лекарством.

– Ваша мама тоже обожала драконов, – сказал Конрад, и взгляд его затуманился. – Всегда так переживала за судьбу малышей. В детстве постоянно приходила ко мне, вся зарёванная, и никто не мог её успокоить. Если честно, это ради неё я построил питомник. И вот с тех самых пор мы спасаем юных драконов. – Он замялся, накрепко завязывая фартук на поясе Зака. – Простите, что не смог приехать на похороны. Я очень по ней скучаю.

– Она бы сама отправила вас назад к животным, – уверенно ответила Лу. – Вы правильно поступили.

Конрад вытер глаза, шмыгнул носом и взял себя в руки.

– Да, наверное. Я стараюсь. Так, ладно. Зак, за твою одежду я не ручаюсь, но пострадать ты не должен. Скорее всего.

– Скорее всего? – Лу в ужасе посмотрела на брата. – Зак…

– Ты меня не остановишь, Лу, – твёрдо ответил тот, вывернулся из рук Конрада и шмыгнул в загон.

Лу подбежала к ограде и заглянула внутрь. Зак вышел на центр, и детёныши тут же окружили его калейдоскопом цветов. Лу затаила дыхание; она не знала, что ожидать от маленьких драконов, но была уверена, что Зака сейчас или укусят, или поджарят, или ещё что похуже. Но детёныши, карабкающиеся по штанинам его комбинезона, больше напоминали радостных щенят, чем опасных огнедышащих чудовищ. Фиолетовый малыш и вовсе забрался Заку на плечо и тёрся о его щёку, утробно урча.

– Видишь? Всё в полном порядке, можешь не волноваться, – сказал Конрад. – Если понадобится помощь – я пойду к Зевсу. В фартуке лежит лакомство – когда твой брат захочет уйти, пусть кинет его малышам, и они разбегутся.

Лу кивнула, не сводя взгляда с Зака. Конрад пошёл к стойлам; как только его шаги стихли, она быстро натянула защитную экипировку и скользнула в питомник, придерживаясь за ограду. В отличие от брата, она опасалась лезть к диким животным, особенно огнедышащим. Но их совершенно это не смущало, и стоило некоторым детёнышам заметить в вольере ещё одного человека, они выбрались из толпы сородичей и побежали к ней.

– Как же классно, – рассмеялся Зак, поглаживая изумрудного дракончика, который вскарабкался ему на плечо после фиолетового. Несколько детёнышей залезли и на Лу тоже, и она поморщилась – их когти легко пронзали толстую ткань комбинезона и совсем чуть-чуть не доставали до кожи.

– Да, – согласилась она и тоже улыбнулась, когда перламутровый малыш запрыгнул ей на плечо и, заурчав, боднул лбом в щёку. Прямо как котёнок – чешуйчатый, крылатый и с очень уж острыми зубками.

– Дядя Конрад тут? – спросил Зак, и Лу помотала головой, пытаясь передвинуть малыша с синей мерцающей чешуёй так, чтобы когти не впивались ей в руку. Тот упорно цеплялся, но в итоге Лу всё же пересадила его к белому дракончику.

– Он ушёл к единорогу, – сказала она. – Которого зовут Зевс, кстати.

– Офигенное имя. – Зак выпутал красного дракончика из завязок фартука, а потом обернулся к ней и застыл. – Эм, Лу, а куда это он?

– Кто? – спросила она, обернулась и замерла от ужаса. Рядом с ней фиолетовый дракончик, повиснув на железных воротах, выглядывал в открытое пространство конюшни.

Медленно, чтобы не спугнуть его, Лу нащупала в кармане фартука пригоршню коричневых гранул. Драконы тут же окружили её, радостно пофыркивая и пуская из ноздрей искры, но фиолетовый малыш даже не заметил, как она метнула лакомство в центр загона. Он лишь бегло оглянулся на братьев и сестёр, перемахнул через ограду и приземлился на бетонный пол.

Тихо выругавшись, Лу попыталась открыть ворота, но на неё успело налипнуть несколько малышей, явно надеющихся получить побольше вкусняшек. Фиолетовый дракончик тем временем успел шмыгнуть за угол и побежал к открытым воротам конюшни.

Чудесно.

– Брось им еду в дальний угол, – торопливо сказала Лу брату, который смотрел на неё большими слезящимися глазами. – Тогда успеем сбежать.

Зак послушался, и вместе они опустошили содержимое фартуков, забросив лакомство как можно дальше. Детёныши тут же бросились пировать, задевая друг друга, шипя и осыпая всё вокруг искрами. Лу придержала ворота, выпустила брата и выскользнула следом.

– Пойдём, – сказала она, бросаясь в проход. Фиолетовый дракончик уже практически добрался до дверей, громко клацая коготками по полу.

– Что у вас там такое? – окликнул Конрад, выглядывая из стойла Зевса.

– Ничего! – судорожно ответила Лу. – Просто решили… подышать свежим воздухом!

Она промчалась мимо, выскочила на улицу и успела заметить, как дракончик исчезает в траве.

– Вон он, – сказала она подоспевшему брату, пока тот пытался отдышаться. – Побежал в лес!

– Я зайду с другой стороны и попытаюсь поймать, – прохрипел Зак, сжимая лямку рюкзака. Но он не умел быстро бегать, и Лу понимала, что ответственность за поимку малыша лежит только на ней.

Она мчалась среди полевых цветов, выглядывая в высокой траве фиолетовые чешуйки. Каждый раз, когда они мелькали где-нибудь на периферии, она бросалась в ту сторону, но дракончик выскальзывал буквально из пальцев. Он с ней играл.

Но до леса оставалось совсем немного. Буквально несколько метров, и…

– Осторожно!

Зак возник буквально из ниоткуда – Лу дёрнулась в сторону, чудом избежав столкновения, а дракончик от неожиданности замер, и Зак, воспользовавшись парой драгоценных мгновений, подхватил его на руки.

– Попался! – торжественно воскликнул он, аккуратно удерживая дракончика руками в плотных перчатках. Тот недовольно ёрзал и пускал клубы дыма – ему явно не хотелось проигрывать.

Лу выдохнула с облегчением. Ещё бы чуть-чуть…

– Пойдём отнесём его в питомник, пока он опять не сбежал, – сказала она. – Подержишь его, или мне…

Она затихла на полуслове, охваченная ужасом. Зак, белый, как лист бумаги, смотрел куда-то ей за спину. Раздался низкий рык – и хотя все инстинкты вопили, что нужно бежать, она медленно обернулась, прекрасно понимая, что её ждёт.

Точнее, кто – в нескольких сантиметрах от лица над Лу нависала Суррей.

13
Зак

Несмотря на пылающие лёгкие, Зак не смел даже дышать.

Над Лу нависала Суррей, но у края поляны стоял второй фиолетовый дракон – огромный, с красными чешуйками над глазами. При виде малыша в руках Зака он зарычал так громко, словно рядом вдруг оказалась целая стая волков.

– Ты же Девон, да? – дрожащим голосом спросил Зак, выпуская дракончика. Тот моментально вскарабкался отцу на плечо. – Я Зак. Это Лу. А это… ваш малыш, видимо.

Время замерло; Зак ждал, пока драконы что-нибудь предпримут, даже если им с Лу настанет конец. Горячее дыхание Девона опалило волоски на открытых руках. Пульс участился, и Зак крепко закрыл глаза.

Он не в первый раз был в шаге от смерти. Иногда у него случались особенно сильные приступы астмы. Иногда – анафилактический шок, как прошлым летом, когда его укусила оса. Как-то раз он случайно съел рыбную палочку и не успел даже толком её проглотить, как горло начало распухать.

Но он никогда не думал, что умрёт в драконьем пламени. Лучше уж так, чем от приступа астмы.

Наконец дракончик у него на плече чихнул и выпустил облачко искр, которые прожгли в футболке Зака небольшую дыру. Девон в ответ фыркнул, и дракончик как-то странно чирикнул. А потом, к изумлению Зака, спрыгнул на землю и забрался на огромные лапы отца, радостно извиваясь.

Суррей с Девоном склонились над малышом, потираясь о него носами, а Зак улыбнулся сестре дрожащими губами, хотя тяжесть в груди никуда не ушла.

– Выжили, – слабым голосом сказал он и полез в рюкзак за ингалятором.

– Чудом, – выдохнула она. – Надо было сразу отойти подальше от ворот. Не знаю, как я не углядела.

– Ты не виновата, – сказал Зак. – Ты же не специально его выпустила.

Но по виноватому взгляду Лу было видно, что одними словами её не утешить.

– И что нам теперь делать? – неуверенно спросила она. – Оставить его здесь?

– Лучше не стоит, – раздался за спиной знакомый голос.

Зак обернулся. Позади стоял дядя; в руках он держал ведро, содержимое которого подозрительно напоминало свежее мясо.

– Мы всё объясним, – торопливо сказал Зак.

– Не волнуйтесь. Дракончики частенько сбегают, – сказал Конрад, медленно подходя к ним. Суррей замерла, раздув ноздри, и подгребла малыша под себя, а Девон раскинул могучие крылья, и из его пасти повалил пар.

– Тише, тише, – поразительно спокойным голосом сказал Конрад. – Вы меня знаете. И понимаете, почему мне придётся забрать вашего малыша.

Постепенно дым рассеялся, и Девон, фыркнув, сложил крылья. Зак нервно отступил, но Конрад жестом велел оставаться на месте.

– Никаких резких движений, – сказал он. – Они дружелюбные, но если решат, что малышу что-то угрожает, – нам конец.

– Вижу я, какие они дружелюбные, – сквозь зубы процедила Лу. Зак сглотнул.

– Держи, мой хороший, – сказал Конрад и бросил под ноги пару коричневых гранул. Дракончик тут же выглянул из-за матери и бросился есть, не обращая внимания на недовольное клокотание Суррей.

– Мне его взять? – спросил Зак.

Конрад покачал головой, не сводя взгляда с Суррей.

– Девон и Суррей ещё не поели.

Достав из ведра кусок мяса, он бросил взрослым драконам. Девон отвернулся первым. Принюхавшись, он с ужасающим хрустом проглотил подношение. Конрад бросил им ещё мяса, и Суррей тоже отвернулась поесть.

– Вот теперь можешь брать, – тихо сказал он, и Зак подхватил радостного малыша вместе с горсткой гранул. Пока Суррей с Девоном обедали, Конрад поспешил обратно в конюшню, и Зак чуть ли не бегом устремился за ним.

– Суррей с Девоном не съедят нас за то, что мы забрали их малыша? – нервно спросил он.

– Не волнуйтесь, – ответил Конрад. – Если бы они захотели, могли бы просто сорвать с конюшни крышу. Но драконы гораздо умнее, чем вы думаете. Они понимают, зачем нужен питомник. А осенью, когда малыши научатся летать, мы вернём их родителям.

Это совершенно не успокаивало, но Зак всё равно кивнул.

– Вы же не расскажете об этом тёте Ровене?

Конрад усмехнулся:

– Не знаю, как вам, а мне жизнь дорога.

Добравшись до пастбища, они заметили Оливера – тот, прислонившись к ограде, кормил единорогов яблоками.

– Что, не уследили за дракончиками? – с лёгким весельем поинтересовался он.

– Помнится мне, ты сам не раз оказывался на их месте, – сказал Конрад. – Ты быстро вернулся. Уже закончил с работой?

Оливер закатил глаза.

– Кентавры сказали, что на пруду что-то случилось. Попросили позвать тебя.

– Хорошо, – тяжело вздохнул Конрад. – Сейчас подойду.

Зак вернул фиолетового дракончика в загон, где тот моментально затеял игривую драку за остатки гранул, и Конрад помог им с Лу снять защитное снаряжение, от которого Зак был рад поскорее избавиться. Потом дядя прихватил из стойла Зевса чёрную медицинскую сумку, вышел из конюшни и повёл их обратно на пастбище.

– Зак с Лу пойдут с нами, – сообщил он Оливеру, спрыгнувшему с ограды. – Им не помешает познакомиться с Диколесьем.

– А оно большое? – спросил Зак, почёсывая руку. К счастью, сыпь постепенно начинала сходить.

– Большое, – буркнул Оливер. – Пап, да она наверняка снова занозу себе посадила.

– Значит, перевяжу, и дело с концом, – сказал Конрад, сворачивая на широкую тропу. – А если окажется что-то серьёзное – не пожалеем, что заглянули.

– А кто живёт в пруду? – оживилась Лу, как только стало понятно, что их ждёт встреча с ещё одним мифическим существом.

– Увидишь, – усмехнулся дядя, направляясь в лес. Его ответ Лу явно не устроил, но она не стала настаивать. Зак понимал, почему она не хочет испытывать судьбу, – в конце концов, дядя Конрад не отправил их домой из-за сбежавшего дракончика, хотя мог бы.

Но чем дольше они пробирались по лесу, тем сильнее Зак отставал – несмотря на лекарство, которым он подышал всего полчаса назад, лёгкие вновь начинали болеть. Он не привык к физическим нагрузкам: обычно он целыми днями сидел в своей комнате и даже по лестнице поднимался с трудом. Наконец, не выдержав, он остановился и прислонился к дереву, пытаясь отдышаться.

– Подождите, – окликнула Лу остальных и подбежала к брату. – Дать ингалятор?

Зак помотал головой.

– Уже использовал, – выдавил он. – Просто нужно… передохнуть.

Конрад торопливо вернулся к ним и уговорил Зака дать послушать его лёгкие, как будто это могло помочь. Оливер стоял в отдалении, засунув руки в карманы и кисло глядя назад.

– Может, я пока пойду дальше? – предложил он. – Хоть пойму, стоит идти или нет.

– Ты же знаешь, они будут ждать меня, даже если это просто царапина, – вздохнул Конрад. – Лучше проводи Зака до дома…

– Нет, – упрямо возразил Зак. – Я в порядке. Просто… можно идти помедленнее, пожалуйста?

Конрад явно ему не поверил, но пошёл дальше, поддерживая Зака за плечи. Лу опережала их буквально на пару шагов, но то и дело оборачивалась. После очередного тревожного взгляда Зак не выдержал.

– Хватит на меня смотреть, я не упаду в обморок, – раздражённо сказал он.

– Ну волнуюсь я о тебе, извини уж, – буркнула Лу, но, к счастью, отвернулась. Он до сих пор задыхался, но идти медленнее было действительно легче.

– Пруд уже совсем близко, – сказал дядя, кивая вперёд. – Сейчас повернём, перейдём ручей, и останется где-то полкилометра.

Конрад, может, и считал, что пройти полкилометра совсем несложно, но для Зака это был настоящий марафон. Но он всё равно кивнул и пошёл дальше, немного жалея, что не остался в конюшне. Раньше он никогда так долго не гулял – максимум проходил расстояние от машины до кабинета врача, и то иногда начинал задыхаться.

Наконец дорога повернула, а деревья разошлись, открывая лазурное небо и обширные холмистые луга, с обеих сторон обрамлённые горными хребтами. Далеко впереди вновь начинался лес, а перед ним паслись дикие лошади. Или единороги? Или какие-то другие создания, с которыми они ещё не были знакомы?

– Ого, – выдохнула Лу, распахнув рот. – И это всё Диколесье?

– И это ещё не всё, – гордо сказал Конрад. – Красиво, согласитесь?

Зак поражённо оглядел открывшийся вид.

– Я думал, это будет… ну, лес, – признался он.

– Могу понять почему, – добродушно ответил дядя. – Заповедник окружён лесом, но само Диколесье огромное и полностью защищено от внешнего мира. Оно единственное в своём роде, и нам повезло, что мы заботимся о нём.

Оливер фыркнул – он явно так не считал.

– Да они ещё миллион раз тут будут, пап. Пойдём уже?

– Первый раз – особенный, – сказал Конрад, но всё же неохотно поманил их за собой. У опушки леса протекал ручей, неглубокий, но Зак всё равно поёжился, пока они шлёпали по воде резиновыми сапогами.

– Никогда не переходите ручей в одиночестве, – предупредил Конрад, выбравшись на берег. – Если бы не Суррей и Девон, я бы оставил вас в конюшне. Если Ровена узнает, что вы здесь были, – убьёт.

– Почему? – тут же спросила Лу, опередив Зака.

– Потому что на том берегу, – Оливер ткнул в сторону леса, – безопасно. Ну, в основном. А на этом берегу легко умереть, если влезть, куда не надо.

– То есть, драконы нас всё-таки не убьют? – невинно поинтересовался Зак, и Оливер фыркнул:

– Ага, надейся.

Идти по холмистому лугу оказалось сложнее, чем пробираться по лесу. Но какое-то время спустя они взобрались на очередной холм, и взору открылась поблёскивающая голубая лагуна размером с небольшое озеро, утопающая в радуге полевых цветов. По краям её будто нарочно были расставлены валуны, отбрасывающие тень, в которой могли спрятаться местные обитатели.

– И это, по-вашему, пруд? – изумлённо спросила Лу.

– Мы просто так его называем, – буркнул Оливер. – Ты же взяла себе прозвище, «Лу».

Лу промолчала, только стиснула кулаки, будто готова наброситься на Оливера. К сожалению, она просто ушла, бегом спускаясь по склону к лагуне.

Вид действительно открывался прекрасный. Под палящим солнцем все мысли Зака свелись к прохладной воде, но когда они подошли ближе, он заметил фигуру, лежащую среди цветов. Вот только это было не животное – это был человек.

На берегу, прикрыв глаза, лежала девушка с длинными чёрными волосами, переливающимися золотом. Вода блестела под солнцем, и Зак сощурился – но, кажется, успел разглядеть ещё нескольких людей, наблюдающих за ней из тени булыжника.

– Кто это? – спросил он, но Конрад вдруг выругался и бросился к девушке.

– Приглядись, – бросил Оливер, спокойно следуя за отцом, засунув руки в карманы. – Сам увидишь.

Зак подошёл к краю холма и только тогда понял, что именно видит. Конрад сидел рядом с девушкой – и если сначала Зак думал, что её ноги скрыты в воде, сейчас он осознал, что ног у неё не было вовсе. Вместо них был лишь хвост, покрытый переливающейся синей чешуёй – она сливалась с водой, и поэтому Зак её не заметил.

– Это же… – начала Лу, встав рядом.

– Ага, – поражённо ответил Зак. – Это русалка.

14
Лу

Лу рысью подбежала к краю лагуны, с трудом сдерживая восторг. Русалки! Настоящие русалки! Она обожает русалок из маминых сказок, а теперь может встретиться с последними представителями их вида.

Но восторг быстро угас – стоило лишь добраться до дяди, который сидел на корточках рядом с лежащей на берегу русалкой. У самого основания хвоста, где у обычного человека было бедро, Лу заметила несколько глубоких ран, расположенных полукругом. Следы зубов.

– Ого, – сказал Зак, подойдя следом. – Жуть какая.

– Да, – согласился Конрад, опускаясь на колени и осторожно осматривая рану. – Вы видели, кто её укусил?

Сначала Лу подумала, что он обращается к ним, но вода пошла рябью, и из тени выплыла русалка с серебристыми волосами и невероятно яркими зелёными глазами.

– Это было ужасное чудище, – сказала она, очень странно проговаривая слова. – Тело льва, хвост скорпиона…

– И человеческое лицо? – закончил Конрад, бледнея. – Оливер…

– Да, понял, – отозвался тот, растеряв прежнее самодовольство. Сняв с пояса фонарь, он добавил: – Пойду обойду периметр, попробую отыскать следы.

– Будь осторожен, – твёрдо сказал Конрад. – Помни, главное…

– Знаю, пап, – сказал Оливер. – Главное – избегать хвоста.

Он направился в сторону луга, выглядывая на земле следы зверя, напавшего на русалку, а Лу подошла к краю лагуны, пытаясь рассмотреть остальных. Те, кто не отважился выйти, толпились у камней, прижавшись друг к другу, и их глаза жутко светились в темноте.

– Вы знаете, что это было за животное? – спросила она, опускаясь на колени и касаясь воды. Она оказалась неожиданно тёплой. Только русалка с серебристыми волосами зашипела, и Лу отдёрнула руку.

– Лучше не подходи к берегу, – предостерёг Конрад, не отрываясь от раненой русалки. – И да, я знаю, кто это был. Мантикора.

– Кто-кто? – переспросила Лу, отходя подальше в траву.

– Они живут в Выжженных землях – это лес по другую сторону гор, населённый разными… опасными существами, – мрачно сказал Конрад. – Драконы с кентаврами не подпускают их к лугам, но время от времени кто-нибудь умудряется проскользнуть незамеченным. Обычно это химеры или гарпии, особенно в брачный период, когда они ищут безопасное место, чтобы оставить потомство. Но мантикора наведалась в первый раз.

– А чем так опасен хвост? – спросил Зак. Он тоже подошёл к лагуне, но русалка не зашипела на него – наоборот, её зелёные глаза запылали ещё ярче.

– Мантикоры ядовиты, – ответил Конрад. Склонившись над раной черноволосой русалки, он промыл и продезинфицировал укус, а Лу внимательно наблюдала за его действиями, запоминая на будущее, – кто знал, что могло пригодиться в Чикаго. – Удар их жала смертелен. Это ужасная, мучительная смерть, особенно для людей. Мы не можем навредить обитателям Диколесья, – добавил он. – Такова магия, которая создала это место. Оливер не должен отбиваться, если на него нападут.

Лу побледнела.

– Её ужалили? – спросила она, нервно нависая над русалкой.

– Я не вижу других ран, – сказал Конрад. – Только укус. Мантикора забрела довольно далеко от привычного места обитания. Она хочет есть, но единороги с кентаврами слишком быстрые, а вот русалки…

Русалкам некуда было – они не могут выбраться за пределы лагуны. Внутри у Лу всё сжалось.

– То есть мантикора может вернуться?

– Сложно сказать. Русалки способны за себя постоять, – добавил он, оглядываясь на воду. – Видимо, они её отогнали. Но если она снова проголодается…

– А вдруг она перейдёт ручей? – нервно сказала Лу.

– Такое возможно, но я думаю, что Оливер успеет найти её и переманить через горы. Разумеется, я бы предпочёл уберечь их с Пенелопой от обитателей Выжженных земель, но у него талант справляться с самыми опасными из них. – Вздохнув, Конрад достал из сумки матерчатую перевязь. – Мы будем начеку. Мы всегда начеку на самом деле, так что можешь не волноваться… Зак, стой!

Сердце тут же заколотилось, и Лу обернулась к брату. Тот, стоя в воде, удивлённо смотрел в их сторону.

– Что такое? – спросил он, но Конрад просто помчался к нему со всех ног. – Я же ничего не…

Не договорив, он вдруг ушёл под воду, так быстро и резко, словно кто-то невидимый сбил его с ног.

– Зак! – закричала Лу, бросившись к берегу. – Зак!

Конрад уже шарил в воде руками.

– А ну отпустите, – приказал он дрожащим голосом. – Так нельзя делать, вы прекрасно всё понимаете. Отпустите его.

Русалки, высунувшись на поверхность, мерзко захихикали, но Зака среди них не было. Не задумываясь, Лу стащила резиновые сапоги, бросила их в траву и помчалась к воде. Смех обернулся шипением, но ей было плевать. Не обращая внимания на возражения дяди, она разбежалась, прыгнула и нырнула в тёплые воды лагуны.

Звуки мгновенно стихли. Глаза защипало от соли, но вода оказалась на удивление прозрачной, и Лу поняла, что лагуна куда глубже, чем она ожидала. Рядом мгновенно возникли русалки, а вдалеке она заметила силуэт, стремительно исчезающий в глубине. Зак.

– Отпустите его! – крикнула она, но вода размыла все звуки. А когда Лу попыталась поплыть следом, тонкие пальцы с длинными когтями ухватили её за руки и ноги, оттаскивая назад. Она задёргалась, но русалок было слишком много, и все они были намного сильнее, чем казалось на первый взгляд.

Шипящие русалки выдернули её из воды и слаженным движением выбросили на берег. В теле мгновенно вспыхнула боль, но стоило Лу подняться на ноги, как она снова бросилась в воду. Они могли выбрасывать её сколько угодно – Лу не боялась каких-то там рыбьих принцесс.

Но только она вошла в воду, в лоб ей прилетел камень, запущенный одной из русалок. Из глаз полетели искры; Лу пошатнулась, отступая на шаг, а русалки завизжали от хохота и скрылись в лагуне.

– Лу, стой, не надо, – сказал Конрад и схватил за руку, не давая вернуться в воду. – Они и тебя убьют!

– Помогите ему! – всхлипнула Лу. – Зак… Зак! Верните его! Верните моего брата! Он же задохнётся, он…

Но тёмные воды оставались неподвижны. Русалки ушли на глубину. Слёзы текли ручьями, а отчаяние стискивало грудь, требуя спасти брата, но как? Она ничего не могла сделать. Русалки не собирались его отпускать. Зак умел задерживать дыхание всего на двадцать секунд, а прошло уже больше минуты. Даже если русалки отпустят его, даже если он сможет выбраться на поверхность, солёная вода повредит лёгкие. А до поместья так далеко – что уж говорить о ближайшей больнице. Пока они будут до неё добираться…

– Пожалуйста, – всхлипнула Лу, – ну пожалуйста…

Неожиданно над головой раздался странный клич – тот самый тоскливый зов, что поприветствовал их с братом на пороге Диколесья. Лу не сводила взгляд с лагуны – и яркий золотой свет на мгновение ослепил её.

Клич нарастал, и хватка Конрада вдруг ослабла. Он смотрел вверх, распахнув рот, но Лу было плевать, что его так удивило. Её брат умирал где-то в недрах лагуны, если ещё не умер.

Остальное было неважно.

Но тут, к её изумлению, из воды одна за другой начали высовываться русалки, поблёскивая ракушками и стеклянными бусинами в разноцветных волосах. Лу всё ждала и ждала – а потом наконец появилась девушка с серебристыми волосами и зелёными глазами, и рядом с ней на поверхность всплыл потерявший сознание Зак.

– Зак! – крикнула Лу, вырываясь из хватки дяди и вновь бросаясь к воде. Конрад оказался быстрее: успел перехватить её до того, как она нырнула в лёгкие волны. И хотя некоторые русалки зашипели, остальные поплыли к берегу, увлекая за собой её брата.

Как только Зак оказался рядом, Конрад схватил его за лямки комбинезона и выволок из воды. На смертельно бледном лице брата не осталось ни капли румянца, и глаза его были закрыты. А самое ужасное – он не дышал.

– Я умею оказывать первую помощь, – тут же сказала Лу, падая на колени рядом с братом, но Конрад уже начал делать непрямой массаж сердца. Раз, два, три, четыре – он ритмично надавливал на грудь Зака, пытаясь вытеснить воду из лёгких.

Раз, два, три, четыре. Затаив дыхание, Лу вцепилась брату в ладонь. В глазах стояли слёзы. Он должен выжить. Просто обязан.

Раз, два, три, четыре.

– Ну же, – прошептала он. – Давай. Ты справишься.

Раз, два, три…

Вода хлынула изо рта Зака фонтаном, и он закашлялся. Лу обмякла; её плечи тряслись от рыданий, только теперь это были слёзы счастья.

– Дыши, – мягко сказал Конрад, поворачивая Зака на бок, чтобы ему было легче отплёвывать солёную воду. – Всё хорошо. Ты в безопасности.

Вот только Зак их не слушал. Даже кашляя, он смотрел вверх широко распахнутыми глазами.

– Ого, – кое-как выдавил он. – Это… кто?

– Что? Ты о ком? – озадаченно спросила Лу, тоже подняла голову и наконец-то вгляделась в небо.

Где, широко раскинув источающие золотой свет крылья, всего в десятке метров над ними парил огненный феникс.

15
Зак

В одних только боксерах и мокрой футболке, Зак сидел у подножья холма, а его комбинезон лежал рядом и медленно сох на тёплом летнем солнце.

Лу стояла рядом, тревожно наблюдая за его дыханием. Это нервировало; последние полчаса она только и делала, что постоянно подскакивала к нему и спрашивала, всё ли у него хорошо.

– Всё в порядке, – повторил он в очередной раз. – Я жив. Умирать не собираюсь.

– Как-то уже не уверена, – пробормотала она, но села рядом и уставилась в ту же сторону, куда смотрел Зак.

Феникс, стоящий на склоне, наблюдал за ними блестящими чёрными глазами. Он сложил свои огромные крылья и не улетал, но не спешил и приближаться.

– Безумие, просто безумие, – пробормотал дядя, когда феникс только спустился. Он не рискнул подойти к огненной птице, но то и дело поглядывал на неё, пока обрабатывал рану русалки, словно не мог поверить своим глазам.

Зак знал, что феникс спас ему жизнь, но не понимал, как и почему. Оказался в нужное время в нужном месте? Но Диколесье было огромным, а Зак подозревал, что феникс спас их и от Суррей тоже. По крайней мере, он помнил вспышку золотого света и гром, сотрясший его до костей, словно одного лишь присутствия феникса было достаточно, чтобы пробудить в нём нечто давно уснувшее.

– Пенелопа говорила, что его не видели с отъезда мамы, – тихо сказал Зак сестре, не сводя взгляда с птицы. – Почему он вернулся?

Лу пожала плечами, с опаской наблюдая за фениксом. Она нервничала, но Зак не понимал, чего она так боится.

– А вдруг он опасен?

– Нет, – абсолютно уверенно сказал Зак. – Он меня спас. Он спас нас обоих.

Лу, кажется, поняла, о чём он, но не ответила. В воцарившейся тишине Зак начал медленно сдвигаться в сторону птицы. Лёгкие горели, как бы осторожно он ни вдыхал, а тело практически не слушалось, но он не мог упустить такую возможность.

– Зак… – с тревогой сказала Лу, но он не стал её слушать. Он знал, что феникс его не тронет.

– Привет, – сказал он, остановившись в нескольких метрах. Феникс замер, глядя на него, но так и не расправил крылья. Он не хотел улетать. – Я Зак.

Тишина стала ему ответом. Зак не шевелился; красные, рыжие и золотые перья феникса сверкали на солнце, а его длинный хвост переливался лазурью, такой же глубокой, как воды лагуны. В Чикаго Зак не встречал ничего подобного даже в книгах и фильмах.

– Спасибо, – некоторое время спустя добавил он. – За… за спасение. От русалок и от Суррей. Мы очень тебе благодарны.

Феникс чуть наклонил голову, словно всё понял, и отозвался низкой трелью. Зак просиял.

– За нами должок. Даже два, – сказал он – и, движимый храбростью, рождённой после столкновения со смертью, медленно протянул руку. Феникс снова застыл, но не отстранился, а легко ткнулся макушкой в ладонь.

Перед глазами тут же замелькали образы, становившиеся всё ярче.

Его мама, совсем молодая, кормящая в горах раненого дракона под бдительным взором феникса, готового в любой момент броситься к ней на защиту.

И снова она – даже младше, чем прежде, сидящая под раскидистым деревом со скрещёнными ногами, негромко говорящая что-то фениксу и такой знакомый смех в тишине.

Темноволосый мужчина в старинной одежде, помогающий девочке лет шести погладить жеребёнка единорога на пастбище. Его мама – и его дедушка, Аластер. Подросток неподалёку, помогающий ворчливому кентавру и хохочущий над шалостями младшей сестры, – Конрад.

И наконец, они с Лу, впервые ступающие в Диколесье. Он услышал клич феникса – теперь он знал, что это был феникс, – и увидел себя, оглядывающегося в поисках источника звука. Феникс сидел всего в нескольких деревьях от них. Как они его не заметили?

Видения пропали, и Зак судорожно вздохнул, словно вдруг разучился дышать. Ничего не говоря, он уставился на феникса, и всё встало на свои места.

Видения, которые были в его сне, наколдовал феникс. Но зачем? Пытался познакомиться с ним? Или это был просто подарок?

Зак не знал, но глаза вдруг начали слезиться, и он заморгал.

– Ты в порядке? – спросила Лу, осторожно придвигаясь к нему – видимо, чтобы не спугнуть феникса. – Давай вернёмся в поместье. Если в воде что-то было, может развиться инфекция…

– Всё хорошо, – выдавил он, поспешно вытирая глаза. – Просто пыльца.

– Надень маску, – тут же сказала она. – Как ты вообще до сих пор без неё ходишь!

Стоило к ней прислушаться, но рядом с фениксом Зак чувствовал себя абсолютно здоровым. Тяжесть в груди, проблемы с дыханием, зуд – всё испарилось.

– Всё хорошо, – спокойнее повторил он, поглаживая феникса по голове. – Он знал маму. Они были друзьями.

– Откуда ты знаешь? – спросила Лу, одновременно с сомнением и надеждой.

– Он сам мне показал, – ответил Зак тихо, чтобы не привлечь внимание Конрада. – Попробуй. Погладь его.

Лу опасливо протянула руку. Феникс снова застыл, но Лу ободряюще ему улыбнулась, и он подставился под её ладонь, легонько подталкивая. Улыбка Лу стала шире, и она скользнула пальцами по его шее к крылу.

– Ну что, ты их видела? – спросил Зак с нетерпением. – Воспоминания?

– Воспоминания? – переспросила Лу, не отрываясь от феникса. – Нет. А ты видел воспоминания?

– Видения, прямо как кадры из фильма. Там была мама, – сказал он, и к лицу прилила краска. Может, он их просто придумал? Нет. Слишком яркими они были, слишком живыми. – Ты точно ничего не видела? Может, надо ещё немного его погладить?

– Или у тебя начались галлюцинации, – с искренним беспокойством сказала Лу. – Серьёзно, пойдём домой.

Зак ещё раз скользнул пальцами по мягким перьям. Никакие это не галлюцинации, он же не сумасшедший. Это воспоминания – такие же, как во сне. Самые настоящие.

– Ингрид поправится, – сказал Конрад, до сих пор сидящий на берегу. Он помог очнувшейся русалке вернуться в воду, и она осторожно поплыла к подруг�

Скачать книгу

Aimée Carter

THE WILDLANDS: CURSE OF THE PHOENIX

Посвящается лучшему папе на свете.
И всем, кто терял любимых людей.
Скорбь никуда не уйдёт,
но жизнь продолжается.