Рифматист бесплатное чтение

Посвящение

Джоэлу Сандерсону, чей энтузиазм неиссякаем.

Карта Соединенных Островов Америки

Базовая защита Истона

Пролог

Лилли что есть сил мчалась по коридору. Фонарь погас, и она отбросила его в сторону. Масляные капли, брызнув на расписную стену и дорогой ковер, заблестели в лунном свете.

Дом был пуст. Ничто не нарушало тишину, кроме панического дыхания Лилли. Она больше не пыталась кричать.

Судя по всему, никто ее не слышал.

Казалось, весь город вымер.

Девушка вбежала в гостиную и остановилась, не зная, как поступить дальше. В углу тикали напольные часы, освещенные луной. В широком панорамном окне виднелись очертания раскинувшегося города: здания поднимались на десять этажей и выше, между ними протянулись линии пружинной дороги. Джеймстаун, ее дом все шестнадцать лет жизни.

«Я умру», — подумала Лилли.

Страх уступил место отчаянию. Девушка отодвинула кресло-качалку с середины комнаты и торопливо скатала ковер, чтобы добраться до деревянного пола, а затем из мешочка, прикрепленного к петле на юбке, вытащила белоснежный мелок.

Опустившись коленями на деревянные планки, Лилли уставилась в пол и попыталась очистить разум. Сосредоточиться.

Прикоснувшись мелком к полу, она начала обводить себя кругом. Рука дрожала так сильно, что линия получалась неровной. Профессор Фитч не похвалил бы ее за такую небрежную линию Охраны. У Лилли вырвался смех, полный отчаяния и больше похожий на плач.

Со лба срывались капли пота и, падая, оставляли на дереве темные пятна. Неверной рукой она провела внутри несколько прямых штрихов — линии Запрета, стабилизирующие охранный круг. Защита Мэтсона… Что же там дальше? Два маленьких круга с точками привязки для линий Созидания…

Послышалось царапание.

Лилли вскинула голову и посмотрела в сторону коридора, ведущего к выходу. За мутным дверным окошком маячила тень.

Раздался треск.

— О, Господи! — услышала свой шепот Лилли. — Пожалуйста… пожалуйста…

Треск стих. На мгновение воцарилась тишина. А затем дверь распахнулась.

Лилли попыталась закричать, но вопль застрял в горле. Лунный свет озарил фигуру человека в шляпе-котелке и коротком плаще, окутывающем плечи. В отставленной в сторону руке была зажата трость.

 

Освещение, падающее с улицы, не позволяло разглядеть лицо мужчины, но было что-то очень зловещее в его слегка склоненной голове и утонувших в тени чертах: едва различимые нос и подбородок, глаза, из которых рвалась наружу непроглядная тьма.

Обогнув человека, в комнату хлынули злобные существа. Их белоснежные контуры извивались по полу, стенам, потолку и в лунном свете казались чуть ли не сияющими.

Каждое создание было плоским, как лист бумаги.

Каждое нарисовано мелом.

Сотни не похожих друг на друга, крошечных чудовищ с клыками и клешнями бесшумно затопили коридор и, подрагивая и слегка вибрируя, стали подбираться к Лилли.

К девушке наконец вернулся голос, и она закричала.

Часть I

Четыре рифматических линии

 

Глава 1

— Скучная? — поразился Джоэл, замерев на месте. — Ты считаешь дуэль Крю-Чой 1888 года скучной?

Пожав плечами, Майкл тоже остановился и повернулся к приятелю.

— Ну, не знаю. Я бросил читать через пару страниц.

— Ты просто не можешь вообразить ее как следует.

Подойдя к Майклу, Джоэл положил одну руку на его плечо, а другой повел перед собой, словно пытаясь стереть окружающую действительность — зеленую лужайку академии Армедиус — и перенестись на дуэльную арену.

— Только представь, — произнес он. — Схватка, крупнейшее рифматическое событие в стране, подходит к концу. Осталось всего два дуэлянта: Пол Крю и Адель Чой. Не имея почти ни единого шанса на победу, Адель умудрилась уцелеть. Все остальные члены ее команды выбыли из Схватки в первые же минуты.

Несколько студентов, направляющихся из одного класса в другой, остановились послушать.

— И что? — зевнул Майкл.

— И что? Майкл, это был финал! Вообрази всеобщее внимание, прикованное к двум последним рифматистам. В напряженной тишине они начинают дуэль. Подумай, как, должно быть, переживала Адель! Ее команда никогда раньше не выигрывала Схватку, и вот она оказалась лицом к лицу с одним из самых одаренных рифматистов своего поколения. В начале Схватки члены команды Пола сплотились вокруг него так, чтобы первый удар приняли на себя слабейшие. Они знали, что благодаря подобной тактике к концу состязания у Пола останется много сил, а его защитный круг не пострадает. Это была дуэль между победителем и аутсайдером.

— Тоска, — проговорил Майкл. — Они просто сидят и рисуют.

— Ты безнадежен, — ответил Джоэл. — Ты учишься в той же школе, где готовят рифматистов. Неужели тебе ни капельки не любопытно?

— Им и так уделяется слишком много внимания, — нахмурился Майкл. — Рифматисты никого к себе не подпускают, Джоэл. И я не имею ничего против. Даже лучше, если бы их здесь вообще не было.

Легкий ветерок взъерошил светлые волосы Майкла. Юношей окружали зеленые холмы и величественные кирпичные строения академии Армедиус. Неподалеку тихо трудился заводной краб — подстригал траву.

— Ты изменишь мнение, если поймешь, — не сдался Джоэл, вытащив мелок. — Вот, возьми. И встань сюда. — Он заставил друга сделать пару шагов и начертил вокруг него на дорожке круг. — Ты — Пол. А это — охранный круг. Если противник его прорвет, ты проиграешь дуэль.

Джоэл отошел подальше, опустился на колени и нарисовал на бетонном покрытии собственный круг.

— Смотри, круг Адель почти прорвали в четырех местах. Она спешно переходит от защиты Мэтсона к… Знаешь, наверное, обойдемся без технических деталей. Просто пойми, что ее круг ненадежен, а Пол занимает заведомо выигрышную позицию.

— Как скажешь, — ответил Майкл и улыбнулся Еве Уинтерс, проходившей мимо со стопкой книг в руках.

— Дальше Пол начинает обстреливать круг Адель линиями Силы, и она знает, что не успеет перейти к новой защите.

— Начинает обстреливать… какими линиями? — переспросил Майкл.

— Линиями Силы, — повторил Джоэл. — Дуэлянты стреляют ими друг в друга. В этом весь смысл: именно так можно прорвать охранный круг.

— А я думал, они создают маленьких меловых… штуковин. Существ.

— И их тоже. Они называются меловики. Но Схватку 1888 года помнят до сих пор, почти двадцать лет спустя, совсем по другой причине. Все дело в линиях, которыми выстрелила Адель. По идее, ей не оставалось ничего иного, кроме как затянуть состязание, попытавшись продержаться как можно дольше, и устроить тем самым впечатляющее зрелище.

Джоэл опустил мелок на бетон перед кругом и прошептал:

— Но Адель поступила иначе. Она кое-что заметила. В дальней части круга Пола имелся небольшой ослабленный сегмент. Единственным шансом для атаки был выстрел, который отразился бы от трех разных линий других дуэлянтов. Практически неосуществимо. Но она все равно начала рисовать линию Силы, пока меловики Пола пожирали ее защиту. Адель выстрелила, и…

Захваченный рассказом, Джоэл закончил чертить перед собой линию Силы и, триумфально подняв руку, осознал, что вокруг собрались послушать десятка три студентов. Затаив дыхание, они ждали, чтобы его рисунки обрели жизнь.

Но этого не случилось. Джоэл не был рифматистом. Его фигуры — обычные меловые линии. Все, в том числе и он сам, знали, что рисунки останутся лишь рисунками, но чары, навеянные историей, оказались разрушены.

Студенты стали расходиться, а Джоэл продолжал сидеть на коленях в центре круга.

— Дай-ка угадаю, — снова зевнул Майкл. — Ее выстрел удался?

— Да. — Внезапно почувствовав себя глупо, Джоэл поднялся на ноги. — Выстрел попал в цель. Адель выиграла Схватку, хотя шансы ее команды на успех приравнивались к нулю. Ее выстрел… Он был прекрасен. По крайней мере, так описывается в хрониках.

— Несомненно, ты отдал бы все на свете, чтобы присутствовать на той Схватке, — сказал Майкл, выходя из нарисованного круга. — Господи, Джоэл. Готов поспорить, если бы ты мог путешествовать во времени, то растратил бы эту возможность на посещение рифматических дуэлей!

— Конечно. А чем еще стоило бы заняться?

— Ну, может, предотвратить какие-нибудь убийства, или разбогатеть, или выяснить, что на самом деле происходит на Небраске…

— Наверное, ты прав.

Джоэл спрятал мелок и отпрыгнул с пути футбольного мяча, за которым гнался Джефс Даринг. Пробегая мимо, он помахал Майклу и Джоэлу.

Они пошли дальше по территории учебного городка. На красивых невысоких холмах цвели деревья, стены зданий обвивал зеленый плющ. Между корпусами мелькали разнообразно одетые студенты. Поздняя весна радовала теплой погодой, и многие мальчишки подворачивали рукава.

Только рифматистам полагалось носить форму, и они выделялись в общей массе. Троица рифматистов шла навстречу по дорожке между зданиями, и остальные студенты привычно уступали дорогу, часто даже не взглянув на них.

— Слушай, Джоэл, — сказал Майкл. — Ты никогда не задумывался, что, может быть… ну, знаешь, ты уделяешь всему этому слишком много внимания? Рифматике, я имею в виду.

— Мне это интересно.

— Да, но… Все-таки немного странно, когда…

Майкл не закончил фразу, но Джоэл и так все понял. Он не рифматист и никогда не сможет им стать. Шанс упущен. Но почему нельзя интересоваться тем, что они изучают?

Майкл прищурился, когда троица рифматистов в серо-белой форме прошла мимо.

— Просто… — тихо сказал он, — просто мы вроде как по отдельности, они и мы, понимаешь? Пусть они занимаются… чем бы они там ни занимались.

— Они всего лишь умеют делать то, что тебе не под силу. И тебе это не нравится, — ответил Джоэл.

Майкл пристально взглянул на него. Возможно, последняя реплика оказалась не так далека от истины. Майкл был сыном кавалера-сенатора, привилегированным членом общества и не привык никому ни в чем уступать.

— В любом случае ты не можешь стать одним из них, так зачем все время болтать о рифматистах? — Майкл отвернулся и зашагал дальше по оживленной дорожке. — Какой толк, Джоэл? Перестань о них думать.

«Я не могу стать и одним из вас, Майкл», — подумал Джоэл.

Строго говоря, он не должен был учиться в этой школе. Академия Армедиус — чрезвычайно дорогое заведение. Обучение в нем могли позволить себе либо важные, либо состоятельные люди, либо рифматисты. А Джоэл был так же далек от этих трех категорий, как только может быть далек обычный мальчишка.

Они остановились на очередном перекрестке.

— Слушай, мне нужно на историю, — сказал Майкл.

— Ага, — ответил Джоэл. — А у меня перерыв.

— Снова будешь разносить записки? В надежде, что удастся пробраться на занятие к рифматистам?

Джоэл покраснел, но дело обстояло именно так.

— Скоро лето, — произнес он. — Поедешь домой, как обычно?

Майкл оживился.

— Конечно! Отец сказал, что можно позвать с собой пару друзей. Будем рыбачить, плавать, девчонки в открытых платьях на пляже. М-м-м-м…

— Классно. — Джоэл старался, чтобы в его голосе не слышалась надежда. — Я был бы не прочь повеселиться.

Каждый год Майкл приглашал к себе нескольких ребят. Джоэла — никогда.

Но в этом году… Они вместе проводили время после занятий, он помогал Майклу с математикой. Они действительно подружились.

Майкл начал переминаться с ноги на ногу.

— Слушай, Джоэл. С тобой приятно общаться здесь, в школе, понимаешь? Но дома совсем другой мир. Я буду все время занят с семьей. У отца такие планы на мой счет…

— Да, конечно.

Майкл улыбнулся, только что испытываемое им неудобство испарилось в мгновение ока. Истинный сын политика.

— Молодец, правильный подход. — Он похлопал Джоэла по руке. — Ну, пока!

Джоэл посмотрел ему вслед. Майкл столкнулся на бегу с Мэри Айзенхорн и тут же начал флиртовать. Отец Мэри владел крупным пружинным заводом. Со своего места Джоэлу попадались на глаза десятки представителей элиты страны. Адам Ли — один из близких родственников императора Чо-Сен. Среди предков Джоффа Гамильтона три президента. Родители Венды Смит контролировали половину животноводческих ферм в Джорджиабаме.

А Джоэл… Джоэл появился на свет в семье мастера по мелу и уборщицы.

«Что ж, похоже, придется провести все лето с Дэвисом», — подумал Джоэл и, вздохнув, направился к офису кампуса.

* * *

Двадцать минут спустя он бежал обратно по той же дорожке, торопясь доставить записки во время своего перерыва. Началось очередное занятие, и теперь на пути встречались лишь отдельные студенты.

Плохое настроение улетучилось, как только Джоэл увидел, что сегодня требовалось разнести всего три сообщения. Он быстро управился с ними, а значит…

В кармане лежала четвертая записка, которую он сам добавил к доставке, никому не сказав. Появилось немного свободного времени, и он отправился в корпус Охраны — один из лекционных корпусов рифматистов.

Занятие вел профессор Фитч. Джоэл сжимал в кармане письмо, которое после некоторых колебаний адресовал профессору рифматики.

«Возможно, это мой единственный шанс», — подумал он, подавив беспокойство.

Фитч был спокойным, приятным человеком. Волноваться не о чем.

Джоэл взлетел по длинной внешней лестнице увитого плющом, серого кирпичного здания, скользнул за дубовую дверь и оказался в верхней части лекционного зала. Аудитория была выстроена в форме амфитеатра.

На побеленных известкой стенах висели схематически изображенные рифматические защиты, плюшевые сидения ярусами спускались к нижнему уровню, где преподаватели читали лекции.

Несколько студентов покосились на Джоэла, когда тот вошел, но профессор Фитч не обратил на него никакого внимания. Профессор редко замечал посыльного из офиса и зачастую только в конце занятия понимал, что Джоэл не из этого класса. Джоэлу было абсолютно все равно. Он поскорее присел на ступени. Как оказалось, сегодняшнюю лекцию Фитч посвятил защите Истона.

— …вот почему эта защита — один из лучших способов противостоять стремительной атаке одновременно с нескольких сторон, — рассказывал Фитч внизу.

Профессор направил длинную красную указку к большому меловому кругу на полу. Зал был устроен так, что студенты могли хорошенько разглядеть нарисованные там рифматические схемы.

Фитч указал на линии Запрета около точек привязки.

— Защита Истона преимущественно известна большим количеством меньших по размеру кругов в точках привязки. На вычерчивание девяти дополнительных кругов уходит немало времени, но их защитные возможности того стоят. Как видите, внутренние линии образуют неправильный девятиугольник. Количество прорисованных ребер ограничивает рифматиста в свободном пространстве, но также стабилизирует фигуру. Конечно, если вам по душе более агрессивная защита, можно прикрепить к точкам привязки меловиков.

«А что насчет линий Силы? — подумал Джоэл. — Как защититься от них?»

Он не задал вопрос вслух — не посмел привлечь к себе внимание. Тогда пришлось бы передать Фитчу записку, и не осталось бы повода продолжать слушать лекцию. Поэтому Джоэл сидел молча. В офисе его не хватятся еще какое-то время.

Он подался вперед в надежде, что кто-нибудь из студентов спросит про линии Силы. Но лекция никого особенно не интересовала. Молодые рифматисты слушали, развалившись на сидениях: юноши в свободных белых брюках, девушки в белых юбках, и те и другие в серых свитерах. Цвета одежды маскировали вездесущую меловую пыль.

Профессор Фитч был одет в темно-красный, спускающийся до самых пят сюртук из плотной ткани с прямыми накрахмаленными отворотами, под которым скрывался белый комплект одежды. Сюртук был застегнут на все пуговицы под подбородок и очень походил на военный мундир из-за строгого покроя и полосок на плечах, напоминающих знаки отличия в армии. Красные сюртуки носили штатные профессоры рифматики.

— Поэтому в большинстве ситуаций защита Истона предпочтительнее защиты Кеблина.

Улыбнувшись, профессор Фитч повернулся и обвел глазами студентов. Это был пожилой мужчина худощавого телосложения с сединой на висках. Выглядел он очень представительно.

«Понимаете ли вы, чем обладаете?» — подумал Джоэл, посмотрев на безучастных студентов.

В зале сидели юноши и девушки пятнадцати-шестнадцати лет — ровесники Джоэла. Несмотря на благородное призвание, они вели себя словно… обычные подростки.

Фитч печально славился тем, что на занятиях не уделял должного внимания дисциплине, и студенты этим злоупотребляли: отвлекались, болтали с друг с другом или, развалившись, таращились в потолок. Несколько человек неподалеку от Джоэла, судя по всему, просто-напросто спали. Он не знал, как их зовут, впрочем, как и большинство других студентов-рифматистов. Обычно рифматисты пресекали все его попытки завязать дружеский разговор.

Когда никто так ничего и не спросил, Фитч опустился на колени, прижал мелок к рисунку и закрыл глаза. Через пару секунд линии, послушные воле создателя, исчезли, рассыпавшись пылью.

— Итак, — произнес профессор, подняв мелок. — Если нет вопросов, нам, вероятно, стоит обсудить, как противостоять защите Истона. Самые сообразительные из вас наверняка заметили, что я не упомянул о линиях Силы, а все потому, что их лучше рассматривать с наступательной позиции. Если бы нам…

Дверь в лекционный зал с шумом распахнулась. Фитч поднялся с зажатым в пальцах мелком и, вскинув брови, обернулся.

Внутрь шагнул высокий незнакомец, вызвав некоторое оживление среди скучающих студентов. Молодой, светловолосый, с уверенной походкой, одетый в отлично сидящий серый сюртук, типичный для профессора рифматики невысокого ранга. Сюртук был застегнут до подбородка и свободно спускался к ногам. Джоэл никогда раньше не видел этого человека.

— Да? — вопросительно произнес профессор Фитч.

Незнакомец спустился на самый нижний уровень лекционного зала, миновал Фитча и, повернувшись, опустился на колени. Затем вытащил красный мелок и коснулся им пола. Студенты начали перешептываться.

— В чем дело? — спросил Фитч. — Неужели я снова задержался? Я не слышал звонка. Прошу прощения, если потерял счет времени!

Молодой мужчина поднял голову. Выражение его лица показалось Джоэлу самодовольным.

— Нет, профессор, — сказал незнакомец. — Я вызываю вас на дуэль.

Его слова потрясли Фитча.

— Я… Вот тебе на. Это… — Он нервно облизал губы и заломил руки. — Я не уверен, как… Я имею в виду, что мне нужно делать? Я…

— Приготовьтесь рисовать, профессор, — проговорил светловолосый.

Фитч моргнул. Потом с заметно трясущимися руками опустился на колени и тоже коснулся мелком пола.

— Это профессор Эндрю Нализар, — прошептала девушка недалеко от Джоэла. — Заработал свой сюртук всего три года назад в академии Мэнфорд. Говорят, последние пару лет он провел в сражениях на Небраске.

— Симпатичный, — заметила ее подруга, вертя в пальцах мелок.

Внизу оба мужчины начали рисовать. Взволнованный Джоэл подался вперед. Никогда раньше ему не доводилось наблюдать дуэль между двумя профессорами. Похоже, будет так же интересно, как на Схватке!

Оба начали с вычерчивания охранных кругов, чтобы защититься от атак противника. Как только произойдет прорыв одного из них, дуэль завершится. Возможно, из-за недавней лекции профессор Фитч выбрал защиту Истона и начал рисовать девять маленьких кругов, касающихся главного в точках привязки.

Не слишком хороший выбор для дуэли, даже Джоэл это понял и ощутил разочарование. Может, дуэль окажется не такой уж и захватывающей. Фитч рисовал отличную защиту, но она была слишком сильной и больше подходила для сражения с несколькими окружившими тебя противниками.

Нализар изобразил модифицированную защиту Баллинтайна — быструю в исполнении с единственным основным усилением. Пока профессор Фитч заканчивал внешние линии, Нализар перешел к стремительной агрессивной атаке меловиками.

Меловики. Нарисованные с помощью линий Созидания, они представляли собой главную атакующую силу во многих рифматических противоборствах. Нализар действовал быстро и эффективно, создавая меловиков, похожих на маленьких драконов, с крыльями и изгибающимися шеями. Как только он дорисовал первого, тот ожил и полетел по полу в сторону Фитча.

 

Дракон не поднялся в воздух. Как и все рифматические линии, меловики были двухмерными. Сражение разворачивалось на полу, меловые линии и создания атаковали друг друга. Руки Фитча по-прежнему дрожали, взгляд метался взад-вперед. Профессор нервничал и не мог сосредоточиться. Джоэл поморщился, когда Фитч вычертил очередной внешний круг скособоченным — грубая ошибка.

Нарисованная им раньше учебная схема была гораздо более точной. Чем дальше от идеала окружность, тем легче прорвать в ней брешь. Фитч замер, уставившись на круг, и, видимо, засомневался в себе.

«Давайте же! — Джоэл стиснул кулаки. — Вы способны на большее, профессор!»

Когда второй дракон начал подбираться к защите Фитча, пожилой мужчина взял себя в руки и снова начал торопливо черкать мелом. Студенты затаили дыхание. Те, кто дремал, проснулись и заинтересовались происходящим.

Из-под мелка Фитча показалась длинная извилистая линия. Линия Силы. Она напоминала волну и, как только Фитч закончил рисовать, устремилась по полу к одному из драконов. Выстрел уничтожил половину меловика Нализара, взметнув в воздух облачко пыли. Дракон начал изгибаться и, дергаясь, направился куда-то в сторону.

В зале повисла тишина, нарушаемая только звуками мелков, царапающих по доскам пола, и учащенным, чуть ли не отчаянным дыханием Фитча. Страсти накалялись. Джоэл закусил губу. Защита пожилого профессора была надежнее, но он поспешил, и некоторые сегменты получились ослабленными. Нализар ограничился несложной защитой и действовал агрессивно. Фитчу приходилось поспевать за ним, он продолжал стрелять линиями Силы, уничтожая летящих по полу меловиков, но их ряды не убывали.

Нализар сражался отменно, наравне с лучшими рифматистами, которых довелось встречать Джоэлу. Несмотря на усиливающееся напряжение, молодому профессору удавалось рисовать меловика за меловиком так же проворно, как в начале дуэли. Он не обращал внимания на то, что Фитч уничтожает их одного за другим. Это не могло не впечатлять.

«Еще недавно Нализар сражался с дикими меловиками на Небраске, — подумал Джоэл, вспомнив слова девушки. — Он привык рисовать в стрессовых ситуациях».

Нализар хладнокровно отправил нескольких пауков-меловиков вдоль периметра зала, вынуждая Фитча переключиться на фланги, а сам начал стрелять линиями Силы. Волнистые линии зазмеились по полу, слегка вибрируя и рассыпаясь в пыль при столкновении с меловыми препятствиями.

 

Наконец Фитчу удалось изобразить собственного меловика, рыцаря, и привязать его к одному из внешних маленьких кругов.

«Как он рисует их так хорошо и так быстро?» — восхитился Джоэл.

Рыцарь получился на загляденье: с детально прорисованной броней и большим двуручником. Меловик профессора легко сокрушил превосходящих по численности, но выполненных на скорую руку драконов.

Под защитой рыцаря Фитч попытался перейти к нападению. Нализару пришлось нарисовать несколько охранных меловиков — бесформенных существ, бросившихся под вражеские линии Силы.

На досках пола столкнулись две армии из меловых созданий, линий и волнистых форм — белая буря против красной. Меловики рассеивались пылью, линии ударяли в защитные круги, по частицам разбивая охранные дуги. Оба мужчины неистово черкали мелками.

Джоэл, завороженный зрелищем, поднялся и невольно шагнул к нижнему уровню зала. Однако затем ему бросилось в глаза выражение лица Фитча. Несомненно, тот пребывал в отчаянии. В ужасе.

Джоэл замер.

Профессоры продолжали рисовать, но тревога, отразившаяся в глазах Фитча, заставила Джоэла отойти подальше. Эти лихорадочные движения, беспокойство, струящийся по лицу пот…

На Джоэла навалилась тяжесть понимания. Цель дуэли — не потешить публику и не попрактиковаться. Авторитету Фитча брошен вызов, это спор за должность в академии. Если профессор проиграет…

 

Одна из красных линий Силы ударила прямо в охранный круг Фитча и едва не пробила в нем брешь. Тут же все меловики Нализара устремились к пострадавшей линии и накинулись на нее бешеной, беспорядочной красной массой.

Всего лишь на мгновение Фитч замер, пораженный, затем встряхнулся и бросился отражать атаку, но было уже слишком поздно. Остановить всех сразу оказалось невозможно. Один из драконов проскочил мимо рыцаря и начал яростно терзать когтями защитную линию, деформируя ее все сильнее.

Фитч принялся торопливо рисовать второго рыцаря, но дракон прорвался сквозь границу.

— Нет! — воскликнул Джоэл, сделав еще один шаг вниз.

Улыбнувшись, Нализар оторвал мелок от пола, поднялся на ноги и отряхнул руки. Фитч все еще работал мелком.

— Профессор, — позвал Нализар. — Профессор!

Фитч замер и только потом заметил дракона, продолжавшего расширять дыру, чтобы добраться до центра круга. В настоящем бою меловик набросился бы на самого рифматиста. Однако сегодня состоялась обычная дуэль, и брешь в защитном круге означала победу Нализара.

— О, — произнес Фитч, опустив руки. — Да, верно, вижу…

Он повернулся и ошеломленно оглядел зал, полный студентов.

— М-да. Ну что ж, я… тогда пойду.

Профессор начал собирать свои книги и записи. Джоэл с размаху опустился на каменную ступеньку. В его руке по-прежнему было зажато письмо, которое он собирался вручить Фитчу.

— Профессор, — произнес Нализар, — ваш сюртук?

Фитч посмотрел вниз.

— Ах, да. Конечно.

Он расстегнул пуговицы длинного красного сюртука и снял его, оставшись в белых жилете, рубашке и брюках. Пожилой профессор, казалось, уменьшился в размерах.

Фитч мгновение подержал сюртук в руках, затем положил его на преподавательский стол. После этого собрал книги и покинул зал. Входная дверь первого этажа закрылась за ним с тихим щелчком.

Джоэл застыл в изумлении. Послышались отдельные робкие хлопки, но большинство студентов наблюдали за происходящим широко раскрытыми глазами, явно не зная, как реагировать.

— А теперь, — отрывисто произнес Нализар, — обучение этого класса переходит ко мне на оставшиеся дни семестра, и я же буду преподавать летний факультатив, запланированный Фитчем. До меня дошли слухи о довольно возмутительном поведении студентов в Армедиусе и вашей группы в особенности. Я не допущу разгильдяйства в своем классе. Эй ты, мальчик на ступенях!

Джоэл поднял голову.

— Что ты там делаешь? — требовательно спросил Нализар. — Почему ты не в форме?

— Я не рифматист, сэр, — ответил Джоэл, вставая. — Я обычный студент.

— Что? Тогда почему, во имя всего святого, ты сидишь в моем классе?

«В вашем классе? Это класс Фитча. Или… должен быть его классом».

— Итак? — подтолкнул к ответу Нализар.

— Я посыльный, сэр. Принес записку профессору Фитчу.

— В таком случае передай ее мне.

— Это личное сообщение. — Джоэл засунул письмо поглубже в карман. — Оно не касается учебного процесса.

— Хорошо, значит, с тобой разобрались.

Взмахом руки Нализар отпустил Джоэла и начал уничтожать своих созданий одного за другим. Пятна красной меловой пыли, рассеянной по полу, походили на кровь.

Джоэл попятился, а затем припустил что есть духу вверх по ступеням и выбежал за дверь. Снаружи по дорожкам шли по своим делам несколько человек, некоторые в бело-серой форме рифматистов. Одна фигура выделялась среди всех остальных. Джоэл бросился вниз по внешней лестнице, пересек пружинящий под ногами газон и догнал профессора Фитча. Тот, сгорбившись, устало шагал с большой стопкой книг и записей в руках.

— Профессор? — позвал Джоэл. Для своего возраста он был высоким юношей и обогнал на пару дюймов даже Фитча.

Пожилой мужчина вздрогнул от неожиданности:

— А? Что?

— Вы в порядке?

— О, эм-м, посмотрите-ка, сын мастера по мелу! Как поживаешь, парень? Разве ты не должен быть на занятиях?

— У меня перерыв. — Джоэл потянулся и снял с верха стопки пару книг, чтобы немного разгрузить профессора. — Вы в порядке? После того, что сейчас произошло.

— Ты все видел? — Лицо Фитча вытянулось.

— Разве нельзя что-нибудь сделать? Не позволите же вы ему просто забрать ваши классы! Может быть, стоит поговорить с ректором Йорком?

— Нет-нет, — возразил Фитч. — Это недостойно. Право вызова — очень чтимая традиция и, стоит отметить, немаловажная часть культуры рифматистов.

У Джоэла вырвался вздох. Взглянув вниз, он вспомнил о записке в кармане. Запрос к Фитчу. Джоэл хотел обучаться под его руководством в течение лета, изучать рифматику столько, сколько сможет.

Но Фитч лишился должности штатного профессора. Имело ли это какое-то значение? Джоэл даже не испытывал уверенности, что Фитчу захочется возиться со студентом-нерифматистом. Однако, возможно, теперь у него появится больше времени для репетиторства? Подобные мысли тут же вызвали у Джоэла чувство вины.

Он уже почти вытащил письмо с намерением вручить его профессору, но передумал, заметив ошеломленное выражение лица Фитча.

— Нужно было это предвидеть, — сказал тот. — Этот Нализар. Слишком честолюбивый, подумал я, когда его наняли на прошлой неделе. В Армедиусе несколько десятилетий не случалось вызовов на дуэль…

— Что будете делать? — спросил Джоэл.

— Согласно традиции я должен занять место Нализара, — проговорил Фитч, пока они шли по дорожке мимо раскидистого красного дуба. — Его взяли на должность профессора-репетитора для помощи отстающим студентам, провалившим какие-либо предметы в этом году. Думаю, теперь этими студентами займусь я. Наверное, стоит рассматривать ситуацию с той точки зрения, что мне больше не придется вести занятия в классах и можно немного расслабиться!

Он остановился и, обернувшись, задержал взгляд на лекционном зале рифматистов. Простое прямоугольное строение все равно выглядело эстетичным: увитые плющом стены были украшены ромбовидными орнаментами из серых кирпичей.

— Да. Вероятно, мне никогда не доведется читать лекцию в этом зале снова. — На последних словах Фитч не справился с голосом. — Прошу меня простить. — Он отвернулся и поспешил прочь.

Джоэл потянулся было вслед, но не стал удерживать профессора. В его руках остались две книги. В конце концов он вздохнул и пошел к офису администрации кампуса.

— Что ж, — тихо произнес он, снова вспомнив о скомканном письме в кармане брюк. — Это катастрофа.

Двух- и четырехточечные круги

Глава 2

Офис администрации располагался в небольшой лощине между рифматической и обычной учебными частями кампуса. Как и большинство зданий в Армедиусе, он был выстроен из кирпича, но не серого, а красного. Всего один этаж и намного больше окон, чем в простых классах. Джоэла всегда интересовало, почему работники офиса, в отличие от студентов, заслуживали хороший вид из окна. Словно кто-то боялся лишний раз позволить студентам высунуть нос на свободу.

— …что он собирается бросить вызов на дуэль, представляешь? — услышал Джоэл, войдя в офис.

Реплика принадлежала Флоренс, одной из клерков. Несмотря на стоящий рядом стул, девушка сидела прямо на дубовом столе и болтала с Экстоном — вторым клерком. Тот был немного полноват, но одет, по своему обыкновению, довольно модно: жилет, галстук-бабочка, брюки на подтяжках. На гвоздике рядом с его столом висела шляпа-котелок. На Флоренс было весеннее желтое платье без рукавов.

— Вызов на дуэль? — Экстон продолжал царапать пером по бумаге, не поднимая взгляда. Джоэл никогда не встречал другого такого человека, способного одновременно писать и поддерживать разговор. — Давненько у нас не случалось дуэлей.

— Вот именно!

Незамужней Флоренс было чуть за двадцать. Некоторые консервативные преподаватели посчитали поступок ректора Йорка скандальным, когда тот нанял в офис женщину. Но подобное случалось все чаще. Многие поговаривали, что на дворе двадцатый век и на смену старым суждениям должны прийти новые. Йорк тогда ответил, что, раз уж женщины-рифматисты сражаются на Небраске и составитель речей монарха — женщина, то ничего страшного, если он примет на должность клерка одну из них.

— Когда война на Небраске только началась, рифматисты постоянно вызывали друг друга на дуэли, не то что сейчас, — проговорил Экстон, по-прежнему что-то записывая. — Каждый новоиспеченный профессор хотел сразу оказаться на самом верху. Царила полная неразбериха.

— Хм-м-м… — протянула Флоренс. — А знаешь, он симпатичный.

— Кто?

— Профессор Нализар. Он при мне обратился сегодня утром к ректору Йорку. Подскочил к нему и заявил: «Ректор, думаю, будет правильнее предупредить вас о том, что вскоре я заполучу штатную должность в академии».

Экстон фыркнул.

— И что ответил Йорк?

— Он не слишком обрадовался, скажем так. Пытался отговорить Нализара, но у него ничего не вышло.

— Могу себе представить.

— Ты даже не спросишь меня, кого Нализар собирался вызвать на дуэль? — спросила Флоренс и, заметив Джоэла на пороге офиса, подмигнула ему.

— Я очень сомневаюсь, что ты позволишь мне спокойно поработать, если не расскажешь все до конца, — заметил Эсктон.

— Профессора Фитча, — выпалила девушка.

Экстон замер, затем поднял голову.

— Фитча?

Флоренс кивнула.

— Что ж, удачи, — усмехнулся Экстон. — Фитч — лучший рифматист в академии. Он разорвет этого выскочку в клочья прежде, чем успеет осесть меловая пыль после дуэли.

— Нет, — произнес Джоэл. — Фитч проиграл.

Оба клерка замолчали.

— Что? — спросила Флоренс. — Откуда ты знаешь?

— Я был там. — Джоэл подошел к стойке, позади которой располагались Экстон и Флоренс. Кабинет ректора находился за закрытой дверью в задней части помещения.

Экстон наставил перо на Джоэла:

— Молодой человек, я прекрасно помню, что отправил вас с сообщением в корпус гуманитариев.

— Я его доставил, — торопливо ответил Джоэл. — И все остальные тоже. Просто на обратном пути забежал в класс Фитча.

— На обратном пути? Да это вообще на другом конце кампуса!

— Экстон, успокойся, — вмешалась Флоренс. — Мальчик интересуется рифматистами, что такого? То же самое можно сказать о большинстве студентов.

Она улыбнулась Джоэлу, хотя тот был наполовину уверен, что она встала на его защиту, чтобы позлить Экстона.

Тот что-то проворчал себе под нос и снова уткнулся в учетную книгу:

— Наверное, нельзя осуждать студента, если он втихомолку посещает дополнительные занятия. И так полно проблем с теми, кто пытается прогулять. И все же, увлечение этими проклятыми рифматистами… мальчику не на пользу.

— Не будь таким занудой, — укорила его Флоренс. — Джоэл, Фитч и правда проиграл?

Джоэл кивнул.

— И… что это значит?

— В общей иерархии он займет место Нализара и потеряет должность в штате, — снова отвлекся Экстон. — При желании может ответно вызвать Нализара на дуэль, но не раньше, чем через год. Все это время они оба обладают иммунитетом, другие вызовы им не грозят.

— Бедняга! — воскликнула Флоренс. — Не слишком-то честно. Я думала, дуэль — всего лишь повод похвастаться победителю.

Экстон вернулся к работе.

— Что ж, — продолжила Флоренс, — симпатичный или нет, теперь Нализар нравится мне гораздо меньше. Фитч — очень приятный человек и искренне любит свое дело.

— Все образуется, — ответил Экстон. — Его ведь не вышвырнули на улицу. Джоэл, я правильно понимаю, что ты торчал в том классе достаточно долго, чтобы увидеть всю дуэль целиком?

Джоэл пожал плечами.

— И как она прошла? Как показал себя Фитч?

— Вполне неплохо. Его построения были прекрасны. Просто он… ну, думаю, ему просто не хватило практики в настоящих дуэлях.

— Какой бесчеловечный способ решать разногласия! — возмутилась Флоренс. — Они ведь преподаватели, а не гладиаторы!

Экстон сделал паузу и взглянул поверх очков прямо на девушку.

— Моя дорогая, — проговорил он, — я не удивлюсь, если в скором будущем мы услышим о еще нескольких вызовах. Может быть, сегодняшний день наконец напомнит этим заносчивым рифматистам, зачем они вообще существуют. Если Небраск когда-нибудь падет…

— Только не начинай снова пугать нас своими страшилками, Экстон, — перебила Флоренс. — Это всего лишь инструмент политиков, которым они пользуются, чтобы мы не расслаблялись.

— Как бы не так! — воскликнул Экстон. — Тебе, кстати, разве нечем заняться?

— У меня перерыв, дорогой.

— Не могу не заметить, что твой перерыв всегда совпадает с промежутком времени, когда мне нужно закончить что-то важное.

— Выходит, ты плохо распределяешь свое время.

Флоренс потянулась к деревянной коробочке на столе и вытащила из нее бутерброд с ветчиной и кимчи.

Джоэл бросил взгляд на напольные часы в углу офиса. До начала следующего занятия оставалось пятнадцать минут — слишком мало, чтобы его отправили с новым поручением.

— Я волнуюсь за профессора Фитча, — произнес он, наблюдая за сложным часовым устройством. На верхушке корпуса, изредка моргая и поклевывая когти, сидела пружинная сова и ожидала наступления очередного часа, чтобы заухать.

— О, ничего страшного, — ответил Экстон. — Наверняка ректор Йорк поручит ему пару-тройку студентов, не больше. У Фитча появится время отдохнуть. Возможно, это даже придется ему по вкусу.

«Придется по вкусу? — подумал Джоэл. — Бедняга сломлен».

— Фитч — гений, — произнес он вслух. — Больше никто в академии не преподает такие сложные защиты.

— Настоящий ученый, это точно, — согласился Экстон. — Может быть, даже чересчур. Думаю, Нализару будет легче найти общий язык со студентами. Я слышал, что некоторые лекции Фитча немного… выше их понимания.

— Нет, — возразил Джоэл, — он прекрасный преподаватель. Все подробно объясняет и, в отличие от Говардса или Сильверсмита, не относится к студентам как к идиотам.

Экстон усмехнулся.

— Похоже, по моему недосмотру у тебя образовалась масса свободного времени. Хочешь снова втянуть меня в неприятности с рифматистами?

Джоэл не ответил. Остальные профессоры-рифматисты выразились предельно ясно и не желали, чтобы он посещал их занятия. Без Фитча и его легкомысленного отношения к дисциплине в ближайшем будущем не удастся пробраться ни на одну лекцию. Джоэл почувствовал, как внутри все сжалось.

Но, возможно, еще не все потеряно. Если Фитчу придется подтягивать по учебе нескольких студентов, то почему бы ему не стать одним из них?

— Джоэл, дорогой, — проговорила Флоренс, уплетая бутерброд. — Сегодня утром я встретила твою мать. Она попросила напомнить тебе о документах для летнего факультатива.

Джоэл скривился. В том, что ты сын работника академии, имелись преимущества. Самым значительным из них было бесплатное обучение, хотя он и получил его только из-за смерти отца.

Но не обошлось и без недостатков. В рабочий контракт большинства других служащих, в том числе, Экстона и Флоренс, входили бесплатные проживание и питание. Джоэл вырос на глазах этих людей и виделся с ними каждый день. А значит, все они поддерживали дружеские отношения с его матерью.

— Я не забыл, — ответил Джоэл, подумав о запросе к Фитчу.

— Скоро последний день семестра, — продолжила Флоренс. — Тебе нужно подать документы на факультатив. Наконец-то у тебя есть возможность выбрать один из курсов, а не просиживать штаны вместе с отстающими. Разве не здорово?

— Конечно здорово.

Большинство студентов отправлялись на лето по домам. Оставшиеся занимались всего полдня и могли сами выбрать факультативный курс. Те же, кто плохо учился в течение года по какому-либо предмету, были вынуждены наверстывать знания на дополнительных занятиях для отстающих. Рифматистам не везло: они проводили в академии все лето, но хотя бы их летний факультатив был рифматическим.

— Ты уже что-нибудь надумал? — спросила Флоренс.

— Ага.

— Места быстро заканчиваются, дорогой. На курсе физической подготовки еще есть несколько свободных. Хочешь туда?

Три месяца торчать посреди поля, пока остальные будут бегать вокруг, пиная мяч, и притворяться, что их игра хотя бы наполовину такая же интересная, как дуэли рифматистов?

— Нет, спасибо.

— Куда же тогда?

Можно записаться на математику. Литература тоже ничего. Но ничто не сравнится с занятиями под руководством Фитча.

— Определюсь до вечера, — пообещал Джоэл, посмотрев на часы.

Пора было возвращаться на занятия. Он забрал лежащие в углу учебники, прихватив обе книги Фитча, и улизнул из офиса, пока Флоренс не успела взяться за него всерьез.

Точки привязки и круги, дополнительные материалы

Глава 3

В тот день занятие по истории пролетело незаметно: повторяли материал для завтрашнего итогового экзамена. После Джоэл отправился на математику — последний предмет на сегодня. В этом семестре все внимание уделялось геометрии.

К математике Джоэл испытывал смешанные чувства. Геометрия была основой рифматики, а следовательно, представляла интерес. История геометрии, начиная с Евклида и древних греков и заканчивая монархом Грегори и открытием рифматики, его очаровывала.

С другой стороны, огромное количество времени тратилось впустую. Нескончаемые задачки не привлекали Джоэла вовсе.

— Сегодня мы повторим формулы для вычисления площадей фигур, — произнес стоящий перед классом профессор Лейтон.

Формулы для вычисления площадей фигур. Джоэл запомнил их едва ли не раньше, чем выучился ходить. Он прикрыл глаза и обреченно вздохнул. Сколько же можно повторять одно и то же?

Но профессор Лейтон не позволял студентам бездельничать, даже несмотря на то, что весь материал по предмету был пройден, а заключительный экзамен сдан. Последнюю неделю занятий он решил потратить на подробное повторение пройденного.

Ну честное слово, кому могло прийти такое в голову после экзамена?

— Сперва займемся коническими сечениями! — произнес Лейтон.

Джоэлу всегда казалось, что слегка полноватому здоровяку-профессору стоило стать тренером, а не преподавателем математики. Определенно, у него не слишком получалось воодушевлять студентов своими речами.

— Все помнят их особенность? — спросил Лейтон, указав на чертеж на доске. — Можно получить множество фигур, разрезав конус определенным образом. Посмотрите-ка! Отсекаем по центру, получаем круг. Под углом — эллипс. Разве не потрясающе?

Студенты взирали на профессора с безучастным выражением на лицах.

— Я сказал, разве не потрясающе?

Послышалось несколько неуверенных возгласов:

— Конечно, профессор Лейтон.

Дело в том, что профессор Лейтон находил потрясающим все, что касалось математики. Его энтузиазм был неисчерпаемым. Хорошо было бы применить весь этот пыл к чему-нибудь полезному, например, к рифматическим дуэлям.

Студенты горбились за партами. То тут, то там виднелись белые юбки или брюки и серые свитера. Рифматисты. Откинувшись на спинку стула, Джоэл исподтишка рассматривал их, пока Лейтон продолжал описывать различные сечения конуса.

Рифматисты, или, как их еще называли, пыльники, изучали специализированные предметы в течение первого часа каждого занятия в рифматическом кампусе. Второй час они проводили вместе с обычными студентами в общих образовательных классах.

Джоэл всегда считал, что нелегко вдобавок к основным курсам усваивать еще и рифматические. Но в том, что рифматистам приходилось соответствовать более высоким стандартам, был смысл. В конце концов, их избирал сам Господь.

«Им и правда не стоит здесь находиться», — подумал Джоэл.

Он знал присутствующих рифматистов по именам, раз уж посещал с ними один и тот же предмет — стандартный курс математики, но на этом его знания о них исчерпывались. Но и это само по себе было важным.

Рифматика основывалась на принципах геометрии и тригонометрии, поэтому в рифматических курсах много времени уделялось углубленной арифметике. Пыльник мог оказаться на занятиях у профессора Лейтона лишь по одной причине — из-за неуспеваемости и необходимости повторить базовые формулы и фигуры.

Двое мальчиков, Джон и Люк, обычно сидели вместе в заднем углу класса с таким видом, словно предпочли бы оказаться где угодно, только не на математике в компании нерифматистов. Еще была девушка, Мелоди. Ее лицо, обрамленное рыжими кудряшками, Джоэл видел редко: большую часть занятия она проводила склонившись к тетради и что-то в ней рисуя.

«Может, получится что-то придумать и убедить одного из них позаниматься со мной? — подумал Джоэл. — Поучить меня рифматике?»

Взамен он мог бы помочь им с математикой.

— А теперь, — произнес профессор Лейтон, — вспомним формулы для треугольника! В этом году вы узнали много нового. Ваша жизнь никогда не станет прежней!

Если бы только Джоэлу разрешили посещать более сложный курс по математике. Но все продвинутые математические курсы изучались в рифматическом кампусе и были под запретом для обычных студентов.

В кармане по-прежнему лежало письмо к Фитчу. Джоэл взглянул на него, пока профессор Лейтон писал мелом формулы на доске. Ни одна из них не ожила, не зашевелилась, не повела себя каким-то необычным образом. Лейтон не был рифматистом. Для него, для Джоэла, да и почти для любого человека доска оставалась просто доской, а мел — всего лишь очередной письменной принадлежностью.

— Ничего себе, — восхитился профессор, обозрев список формул. — Я упоминал, насколько они потрясающие?

Кто-то из студентов застонал. Лейтон обернулся, улыбаясь сам себе.

— Что ж, полагаю, вы все ждете не дождетесь летних факультативов. И я вас не виню. Но сегодня вы здесь, поэтому доставайте тетради, займемся проверкой домашней работы.

Джоэл моргнул и ощутил внезапный прилив тревоги. Домашняя работа. Мать даже спросила, задали ли им что-нибудь. Он пообещал, что все сделает, но отложил задание на потом, решив разобраться с ним позже… во время перерыва.

А сам вместо этого отправился на лекцию к Фитчу.

«О, нет…»

Лейтон продвигался по рядам, заглядывая каждому студенту в тетрадь. Джоэл медленно вытащил свою и открыл на нужной странице. Десять задач, нерешенные и позабытые. Лейтон подошел к его парте.

— Снова, Джоэл? — вздохнул профессор.

Джоэл опустил глаза.

— Задержись после занятия, — добавил Лейтон и пошел дальше.

Джоэл обмяк на стуле. Два дня. Нужно продержаться всего два дня и получить зачет по этому предмету. Он ведь и в самом деле намеревался заняться домашним заданием, только вот… так и не занялся.

Но ничего страшного. Лейтон придавал большое значение тестам, а по каждому из них Джоэл заработал отличный балл. Одно невыполненное домашнее задание не сильно повлияет на итоговую оценку.

Профессор вернулся к доске.

— Хорошо. У нас есть в запасе еще десять минут. Что бы придумать?.. Займемся практикой!

На этот раз стоны послышались со всех сторон.

— Хотя, — продолжил Лейтон, — думаю, можно отпустить вас пораньше, ведь это последнее занятие на сегодня, да и лето на носу!

Студенты, все занятие со скучающим видом изучавшие стены, тут же оживились.

— Ладно, свободны, — махнул рукой Лейтон.

Буквально за несколько секунд класс опустел. Джоэл остался сидеть, перебирая в уме возможные отговорки. Сквозь узкое окно он видел, как студенты пересекают зеленую лужайку. В конце семестра по большей части предметов сдавались зачеты, и учебная суета постепенно сходила на нет. Джоэлу оставался только один зачет — по истории. С ним не должно было возникнуть проблем, Джоэл хорошо подготовился.

Он встал из-за парты и, прихватив тетрадь, направился к столу профессора Лейтона.

— Джоэл-Джоэл, — мрачно проговорил Лейтон. — И что мне с тобой делать?

— Поставить зачет?

Лейтон умолк.

— Профессор, — сказал Джоэл, — я знаю, что не слишком хорошо справлялся с домашними заданиями…

— По моим подсчетам, — перебил профессор Лейтон, — ты выполнил девять из них. Девять из сорока.

«Девять? — подумал Джоэл. — Не может быть, чтобы я сделал так мало…»

Он постарался вспомнить, что они проходили. Математика всегда была для него самым легким предметом, и он задумывался о ней не слишком часто.

— Ну, наверное, я немного ленился… — произнес он.

— Наверное? — повторил Лейтон.

— Но я хорошо сдал тесты, — торопливо добавил Джоэл. — У меня отличные баллы.

— Начнем с того, что обучение не сводится к одной лишь сдаче тестов. Выпуск из Армедиуса — важное и престижное достижение. Окончивший академию студент понимает, что значит получать знания и следовать указаниям. Я не просто учу тебя математике, я учу тебя жизненным навыкам. Как поставить зачет тому, кто постоянно не выполняет домашнюю работу?

Это была одна из любимейших нотаций Лейтона. Собственно, согласно наблюдениям Джоэла, большинство преподавателей считали, что именно их предмет жизненно важен для будущего каждого из студентов. Все они ошибались. Все, кроме рифматистов, конечно же.

— Прошу прощения, — проговорил Джоэл. — Я… Пожалуй, вы правы. Я ленился. Но вы ведь не можете отказаться от своих слов в начале семестра? У меня достаточно баллов, чтобы получить зачет.

Лейтон сплел пальцы.

— Джоэл, ты представляешь, как выглядит в глазах преподавателя студент, который никогда не выполняет практические задания, но каким-то образом умудряется получать высшие оценки по тестам?

— Ленивым? — недоуменно предположил Джоэл.

— Это один из вариантов, — ответил Лейтон, вытащив из стопки бумаг на столе несколько листков.

Джоэл узнал один из них.

— Мой итоговый экзамен.

— Верно. — Лейтон положил листок с ответами Джоэла рядом с таким же листком другого студента. Тот получил неплохую, но не самую высокую оценку. — Видишь разницу между этими двумя тестами?

Джоэл пожал плечами. На его листке под каждой задачей располагались аккуратные и четкие ответы. В тесте другого студента было много исправлений, вычислений, промежуточных пометок, все свободное место исписано.

— Я всегда начинаю сомневаться, когда студент не демонстрирует процесс своего умственного труда, Джоэл, — продолжил Лейтон жестче. — Наблюдая за тобой неделями, я так и не смог понять, как это тебе удается. Только поэтому я не могу предъявить тебе официальные обвинения.

Челюсть Джоэла отвисла в изумлении.

— Вы думаете, я жульничаю?

Лейтон начал что-то писать на листке бумаги.

— Я этого не говорил. Я не могу ничего доказать, а в Армедиусе мы не выдвигаем бездоказательных обвинений. Однако в моей власти дать рекомендацию, чтобы тебя отправили в класс для отстающих по геометрии.

Джоэл почувствовал, как надежда на факультатив по выбору затрещала по швам. Ей на смену пришло ужасающее видение: целое лето, каждый день которого посвящен базовой геометрии. Площадь конуса. Площадь треугольника. Радиус окружности.

— Нет! — воскликнул Джоэл. — Вы не можете так поступить!

— Очень даже могу. Я не знаю, откуда у тебя ответы или кто тебе помогал, но нас ждут долгие часы, которые мы проведем вместе, ты и я. К концу лета будешь знать геометрию назубок, хочешь ты этого или нет.

— Но я ее и так знаю, — отчаянно проговорил Джоэл. — Слушайте, а что, если я сделаю домашнюю работу прямо сейчас? До конца занятия еще несколько минут. Потом выполню какое-нибудь другое задание. Тогда вы поставите зачет?

Он схватил карандаш со стола Лейтона и открыл тетрадь.

— Джоэл, — произнес Лейтон с болью в голосе.

«Задача № 1, — мысленно прочитал Джоэл. — Вычислите площадь трех выделенных секций конуса».

Фигура представляла собой конус, от которого отсекли два сегмента, внизу были указаны длины сторон и другие размеры. Джоэл взглянул на них, провел вычисления в уме и записал ответ.

Лейтон коснулся ладонью его плеча.

— Джоэл, это не поможет…

Профессор замер на полуслове, когда студент перешел к следующей задаче. Сложных выкладок не требовалось, и Джоэл записал второй ответ. Очередная фигура оказалась кубом, из которого вырезали цилиндр, было необходимо вычислить площадь поверхности объекта. Он нацарапал ответ и для этой задачи.

— Откуда ты знаешь ответы? — спросил Лейтон. — Кто сообщил их тебе?

Джоэл решил еще две задачи.

— Если ты узнал от кого-то ответы, — продолжил Лейтон, — то почему просто не записал их раньше? Ты решился жульничать, но не позаботился выполнить домашнюю работу?

— Я не жульничал, — возразил Джоэл, записывая очередной ответ. — Зачем мне это?

— Джоэл. — Лейтон скрестил руки на груди. — На решение каждой из этих задач нужно самое малое пять минут. Ты хочешь, чтобы я поверил, что ты решаешь их в уме?

Джоэл пожал плечами.

— Это простейшие вычисления.

Лейтон фыркнул. Затем, подойдя к доске, быстро начертил конус и начал писать условие. Джоэлу как раз хватило времени, чтобы разобраться с еще тремя задачами из домашней работы, и он перевел взгляд на доску.

— Двести один целый, один десятый сантиметра, — произнес юноша до того, как Лейтон успел закончить. Снова посмотрев в тетрадь, Джоэл приступил к решению последней задачи. — Вам нужно попрактиковаться в чертежах, профессор. Пропорции цилиндра неточные.

— Прошу прощения? — удивился Лейтон.

Джоэл подошел к доске.

— Длина наклонной линии соразмерна двенадцати сантиметрам, правильно?

Лейтон кивнул.

— Тогда радиус нижней окружности должен быть вот таким. — Джоэл потянулся мелком и перерисовал конус. — Если, конечно, вы хотите точно отразить пропорциональное соответствие к четырем сантиметрам.

Мгновение Лейтон разглядывал исправленный чертеж, затем достал линейку и занялся измерениями. В итоге он слегка побледнел.

— Ты на глаз понял, что я ошибся на пару сантиметров?

Джоэл пожал плечами.

— Нарисуй-ка линию в треть длины этой наклонной, — распорядился Лейтон.

Джоэл провел линию, Лейтон ее измерил.

— Точно до миллиметра! — воскликнул он. — А можешь нарисовать круг с таким же радиусом?

Джоэл начертил на доске большую окружность. Вытащив шнурок, Лейтон измерил и ее тоже и присвистнул.

— Безупречно! Твой круг ни в чем не уступает вычерченному с помощью циркуля! Ты должен был стать рифматистом!

Джоэл отвел взгляд в сторону и засунул руки в карманы.

— Опоздал на восемь лет, — пробормотал он.

Лейтон помешкал и посмотрел на него:

— Да, верно. Но не хочешь ли ты сказать, что все это время сидел у меня на занятиях с такими знаниями в голове?

Джоэл пожал плечами.

— Да ты, наверное, чуть не умер со скуки!

Джоэл снова пожал плечами.

— Не могу поверить, — продолжил Лейтон. — Слушай, не хочешь в качестве летнего факультатива заняться тригонометрией?

— Я уже ее прошел, — ответил Джоэл.

— Хм-м… Тогда как насчет алгебры?

— И ее тоже.

Лейтон потер подбородок.

— Профессор, — произнес Джоэл. — Пожалуйста, просто поставьте зачет по геометрии! У меня уже есть планы насчет летнего факультатива. Если ничего не выйдет… Тогда я займусь с вами математическим анализом или чем-нибудь еще.

— Ладно, — ответил Лейтон, по-прежнему изучая доску. — Действительно, как же жаль, что ты не рифматист.

«И не говорите».

— Тебя обучил всему этому отец? — спросил профессор. — Насколько я понял, он увлекался математикой.

— Вроде того, — ответил Джоэл.

Лейтон присоединился к преподавательскому составу всего несколько месяцев назад и еще не успел вникнуть во все детали жизни учебного городка. С отцом Джоэла он знаком не был.

— Ну хорошо, — всплеснул руками Лейтон. — Ты получишь зачет. Не представляю, как три месяца обучать тебя тому, что ты уже знаешь, да еще так хорошо.

Джоэл испустил глубокий вздох облегчения.

— Но впредь постарайся делать домашнюю работу, договорились?

Нетерпеливо закивав, Джоэл ринулся к парте за учебниками. Сверху стопки покоились две книги, принадлежащие профессору Фитчу.

Может быть, этот день и не обернется окончательной неудачей.

Защита Баллинтайна

Глава 4

Покинув лекционную аудиторию профессора Лейтона, Джоэл вышел на зеленую лужайку. Снаружи, прислонившись спиной к кирпичной стене, сидела девушка в белой юбке и сером свитере и потихоньку рисовала что-то в тетради. Рыжие кудряшки подпрыгнули пружинками, когда она вскинула голову и внимательно посмотрела на Джоэла. Мелоди, рифматистка из его класса.

— О, вы с ним уже закончили?

Джоэл кивнул.

— И ты по-прежнему цел и невредим, — продолжила она. — Думаю, это хороший знак. Следов укусов не видно, кости не сломаны…

— Ты что, ждала меня? — нахмурился Джоэл.

— Нет, глупыш. Профессор Зануда попросил меня задержаться и побеседовать с ним после тебя. Наверное, у меня проблемы с успеваемостью. Опять.

 

Джоэл заглянул в ее тетрадь. В течение всего семестра, пока он наблюдал за Мелоди, ему представлялось, что она рисует сложные рифматические защиты. Однако на страницах не оказалось ни линий Охраны, ни линий Запрета, ни даже обычных кругов. Вместо этого его взгляд наткнулся на единорогов и замок.

— Единороги? — вырвалось у Джоэла.

— А что? — проговорила она, защищаясь, и захлопнула тетрадь. — Единороги — благородные и величественные животные!

 

— Их не существует.

— И?.. — Мелоди раздраженно вскочила на ноги.

— Ты рифматистка, — объяснил Джоэл. — Зачем тратить на это время? Тебе следует упражняться в рисовании рифматических линий.

— Рифматисты, рифматисты, куда ни плюнь, одни рифматисты! — воскликнула она, дернув головой. — То королевство защищай, то сдерживай диких меловиков. И почему все зациклились на этой рифматике? Неужели девушке нельзя иногда подумать о чем-нибудь другом?

Джоэл отступил на шаг, удивленный неожиданной вспышкой. Непонятно было, как реагировать. Рифматисты редко общались с обычными студентами. Джоэл несколько раз пытался завести с ними беседу в первые годы учебы, но его всегда игнорировали.

А теперь одна из них говорит с ним. Он и не ожидал, что девушка окажется несколько… неуравновешенной.

 

— Я серьезно, — сказала Мелоди. — Почему именно мне приходится во всем этом разбираться?

— Потому что тебя избрал Господь, — ответил Джоэл. — Тебе повезло. Рифматисты встречаются реже, чем один на тысячу.

— Тогда ему явно нужно улучшить контроль качества.

Наигранно фыркнув, Мелоди развернулась и направилась в класс профессора Лейтона.

Несколько мгновений Джоэл таращился ей вслед, а потом, покачав головой, зашагал через кампус. Ему на пути попадались компании студентов, спешащих к станции пружинной дороги. Занятия кончились, наступило время разъезжаться по домам. Однако для Джоэла учебный городок и был домом.

Несколько знакомых студентов болтали, остановившись на площадке. Джоэл подошел к ним, наполовину погруженный в свои мысли.

— По мне, это нечестно, — произнес Чарлингтон, сложив руки на груди, будто только его мнение имело какое-то значение. — Профессор Харрис пришел в бешенство, когда она не явилась на итоговый экзамен, но ректор отмахнулся и все.

— Она рифматистка, — заметила Роуз. — Но какой смысл сбегать с экзамена?

Чарлингтон пожал плечами.

— Может, она хотела поскорее отправиться на каникулы.

Джоэл почти не обращал внимания на разговор, но встрепенулся, когда речь зашла о рифматистах, и передвинулся ближе к Дэвису. Тот, как обычно, обнимал Роуз за плечи.

— А что случилось? — спросил Джоэл.

— Лилли Уайтинг, рифматистка, пропустила сегодня итоговый экзамен по истории, — ответил Дэвис. — Чака перемкнуло. Наверное, он хотел сдать экзамены пораньше, чтобы поехать к семье в Европу, но ему отказали.

— К ним не должны относиться по-особенному, — сказал Чарлингтон.

— Скорее всего, ей все равно придется его сдавать, — произнес Джоэл. — Жизнь рифматистов не так проста, как кажется. У них нет перерывов в занятиях, каждый день они начинают учиться с самого утра, остаются в школе на лето…

Нахмурившись, Чарлингтон перевел взгляд на Джоэла.

— Поверь мне, Чарли, — продолжил Джоэл. — Если она и пропала куда-то совершенно неожиданно, то вовсе не для того, чтобы поваляться на пляже. Может, она на Небраске.

— Может, и так, — ответил Чарли. — Да, возможно, ты прав… — Он замолк, вспоминая имя.

— Джоэл.

— Точно, Джоэл. Я знал. В общем, думаю, ты прав. Профессор Харрис заметно расстроился. Это странно, вот и все.

Несколько студентов прошли мимо площадки, и Чарлингтон присоединился к ним, направившись к станции пружинной дороги. Краем уха Джоэл разобрал, как он начал рассказывать им ту же самую историю.

— Поверить не могу, — тихо произнес он.

— Во что? — спросил Дэвис. — Насчет той студентки?

— Чарлингтон. Мы ходили на одни и те же предметы три года, а он до сих пор каждый раз при встрече забывает мое имя.

— А-а, — протянул Дэвис.

— Не переживай по этому поводу, — сказала Роуз. — Чарлингтон запоминает только тех, кто может похвастать внушительной грудью.

Джоэл отвернулся от удаляющихся студентов.

— Ты выбрал летний факультатив? — спросил он Дэвиса.

— Ну… Не совсем.

Дэвис приходился сыном одному из профессоров и поэтому жил в учебном городке, как и Джоэл. Собственно, он был единственным сверстником Джоэла среди детей работников академии.

Большинство таких детей посещали общеобразовательную школу поблизости, и только сыновья преподавателей учились в Армедиусе. Вернее, они и Джоэл. Его отец и ректор дружили, пока восемь лет назад не произошел несчастный случай.

— У меня есть одна безумная идея, — сказал Джоэл. — Насчет факультатива. Знаешь…

Он осекся — Дэвис его не слушал. Джоэл обернулся и заметил группу студентов перед офисом кампуса.

— Что там происходит? — спросил он.

Дэвис пожал плечами.

— Видишь Петертона? Разве он не должен был уехать на трехчасовом поезде в Джорджиабаму?

Высокий старшеклассник пытался заглянуть внутрь через окно.

— Ага, — ответил Джоэл.

Дверь в офис открылась, и на пороге показалась чья-то фигура. Джоэл с изумлением узнал темно-синие брюки и мундир с золотыми пуговицами явно военного образца. Форма федерального инспектора. Мужчина водрузил на голову куполообразную полицейскую шляпу и заспешил прочь.

— Федеральный инспектор, здесь? — спросил Джоэл. — Как странно.

— Мне иногда попадаются полицейские на территории кампуса, — сказала Роуз.

— Но не федеральный инспектор, — возразил Джоэл. — Его юрисдикция распространяется на все шестьдесят штатов. Он не появился бы здесь из-за какого-то пустяка.

В дверях офиса он заметил ректора Йорка, за ним маячили Экстон и Флоренс. Йорк выглядел… обеспокоенным.

— Ну, как бы там ни было, — сказал Дэвис, — что касается летнего факультатива…

— Точно, — ответил Джоэл, — насчет него…

— Я, э-э… — Дэвис переступил с ноги на ногу. — Джоэл, в этом году я не смогу провести лето вместе с тобой. По всей видимости, я… э-э… буду занят.

— Занят? И что это значит?

Дэвис глубоко вздохнул.

— Мы с Роуз теперь в компании, которую Майкл пригласил к себе на лето. Поедем на север, в его летний дом.

— Ты? — удивился Джоэл. — Но… ты не один из них. Я имею в виду, ты ведь…

«Такой же, как я».

— Когда-нибудь Майкл станет влиятельным человеком, — сказал Дэвис. — Он знает, что отец готовит меня к поступлению на юридический факультет и сам собирается туда же. В ближайшие годы ему понадобится помощь. Хорошие юристы, которым можно доверять. Знаешь, его ведь ждет должность кавалера-сенатора…

— Очень… очень удачно для тебя, — выговорил Джоэл.

— Это прекрасная возможность. — Казалось, Дэвис чувствует себя не в своей тарелке. — Мне жаль, Джоэл. Знаю, что теперь тебе предстоит провести лето в одиночестве, но я должен поехать. Это мой шанс, настоящий шанс продвинуться в жизни.

— Да, конечно.

— Ты мог бы спросить у него, можно ли и тебе с нами…

— Я вроде как уже это сделал.

Дэвис поморщился.

— Вот как.

Джоэл пожал плечами, пытаясь продемонстрировать безразличие, которого не чувствовал.

— Он отказал мне не задумываясь.

— Он отличный парень. Я к тому, что, признай, все обращаются здесь с тобой совсем не плохо. Тебе хорошо живется, Джоэл. Никто тебя не задирает.

Это была правда. Джоэл никогда не страдал от жестокого отношения одноклассников. Студенты Армедиуса были слишком значительными, чтобы тратить время на подобные вещи. Если им кто-то не нравился, его просто переставали замечать. В учебном городке существовало с десяток обособленных групп. Джоэл никогда не принадлежал ни к одной из них, даже самой непопулярной.

Возможно, остальные считали, что оказывают ему услугу. С ним вежливо общались, вместе смеялись, но не принимали в свой круг.

Джоэл предпочел бы старые добрые измывательства. По крайней мере, это означало бы, что он стоит того, чтобы его заметили и запомнили.

— Мне пора, — сказал Дэвис. — Жаль, что так вышло.

Джоэл кивнул, и Дэвис и Роуз побежали к станции, где вокруг Майкла постепенно собиралась компания студентов.

Теперь, без Дэвиса, Джоэлу в самом деле придется провести лето в одиночестве. Почти все его сверстники уже разъехались по домам.

Джоэл взвесил в руке книги профессора Фитча. Ему и в голову не приходило стащить их, но так уж получилось, поэтому, наверное, лучше не упускать подвернувшуюся возможность: в библиотеке обычным студентам не разрешали брать учебники по рифматике.

Джоэл отправился подыскать подходящее местечко, чтобы погрузиться в чтение. И подумать.

* * *

Несколько часов спустя Джоэл все еще читал под тенистыми ветвями уединенного дуба. Опустив книгу, он поднял голову и посмотрел на синие клочки неба, просвечивающие сквозь листву.

К сожалению, из первой книги Фитча не удалось почерпнуть ничего полезного: в ней содержались простейшие описания четырех рифматических линий. Джоэл видел, как Фитч одалживал эту книгу тем студентам, которые, видимо, испытывали трудности в учебе.

К счастью, вторая книга оказалась гораздо более содержательной. Это было недавнее издание, и в самой интересной главе детально обсуждался охранный круг, о котором Джоэл никогда прежде не слышал. Многие рифматические вычисления выходили за пределы его понимания, но основные доводы, приведенные в тексте, понять было можно. Достаточно увлекательная тема надолго завладела его вниманием.

Чем дольше он читал, тем чаще ловил себя на мыслях об отце. Ему вспоминался сильный мужчина, который задерживался на работе допоздна, пытаясь добиться идеальной формулы для нового состава мела. Вспоминалось время, проведенное с отцом, когда тот взволнованно, с дрожью в голосе описывал маленькому Джоэлу самые захватывающие рифматические дуэли.

С тех пор прошло восемь лет, но боль утраты никуда не делась, только притупилась подобно камню, медленно вязнущему в грязи.

Небо потемнело, стало почти невозможно читать, учебный городок постепенно погружался в тишину. В окнах некоторых лекционных залов светились огни. Многие строения насчитывали несколько этажей, там размещались кабинеты профессоров и жилые помещения. Поднявшись на ноги, Джоэл заметил старого Джозефа, смотрителя. Тот шел через кампус и по очереди заводил разбросанные по лужайкам фонари: внутри начинали стрекотать пружины, разгорался свет.

Джоэл собрал учебники, глубоко задумавшись о запутанной истории защиты Мияби и необычном использовании линий Охраны в защите Блэда. В животе жалобно заурчало — он совсем позабыл о еде.

Оставалось надеяться, что ужин еще не закончился. Все обитатели академии — и преподаватели, и работники, и учащиеся, в том числе и рифматисты, — ели вместе. Из обычных студентов в кампусе жили только дети преподавателей и обслуживающего персонала, как, например, сам Джоэл. Многие рифматисты занимали комнаты в общежитиях. Обычно либо их семьи проживали слишком далеко, либо им требовалось уделять учебе больше времени. Так или иначе, примерно половина рифматистов Армедиуса обитала в общежитиях. Остальные ежедневно приезжали на занятия из дома.

В просторной столовой, наполненной шумом и гамом, царила суматоха. Преподаватели с супругами, смеясь и переговариваясь, ужинали в дальнем конце помещения слева, их дети сидели отдельно. С правой стороны за несколькими большими деревянными столами разместились простые работники академии. У рифматистов был свой длинный стол в задней части зала, почти слившийся с кирпичной стеной.

Два длинных стола в центре были уставлены блюдами дня. Официанты наполняли тарелки едой и разносили их профессорам, члены их семей и работники обслуживали себя самостоятельно. Почти все присутствующие уже расселись по скамьям и приступили к еде, в помещении стоял низкий гул. Звенели тарелки, хлопотали кухонные работники, множество смешавшихся запахов соперничали один с другим.

Джоэл пошел вдоль длинного стола к своему обычному месту напротив матери. К его облегчению она уже была там. Иногда в это время ей приходилось заниматься уборкой. Одетая в коричневое рабочее платье, с волосами, связанными в узел, она нехотя ела, разговаривая с миссис Корнелиус, другой уборщицей.

Джоэл сгрузил учебники и поспешил отойти, пока мать не начала донимать его вопросами. Он положил на тарелку немного риса и жареных колбасок. Германийская еда. Повара снова ударились в экзотику. Хорошо, что хотя бы перестали готовить чо-сенские блюда, казавшиеся Джоэлу чересчур острыми. Захватив графин с пряным яблочным соком, он вернулся за стол.

Мать уже поджидала его.

— Флоренс сказала, что ты пообещал определиться с летним факультативом до вечера, — произнесла она.

— Я помню.

— Джоэл, ты ведь попадешь на факультатив этим летом? Тебе ведь не нужно снова заниматься в классе для отстающих?

— Нет-нет, — ответил он. — Я обещаю. Даже профессор Лейтон сказал мне сегодня, что я точно сдам математику.

Мать наколола на вилку кусочек колбаски.

— Другие дети стараются не просто сдать итоговые экзамены по предмету.

Джоэл пожал плечами.

— Если бы только я могла чаще помогать тебе с домашними заданиями…

У нее вырвался вздох. После ужина большую часть ночи она работала. Каждый день уборка начиналась после обеда, так как в течение дня почти все классные комнаты были заняты.

Как и всегда, под ее глазами залегли темные круги. Его мать слишком много работала.

— А алхимия? — спросила она. — Что с ней?

— С наукой никаких проблем, — ответил Джоэл. — Профессор Лэнгор уже выдал нам аттестационные ведомости, последние дни будет практика в лаборатории, она не оценивается. Алхимия, можно сказать, в кармане.

— Литература?

— Сегодня сдал доклад.

Он успел выполнить задание вовремя, но только потому, что профессор Зобелл две недели кряду зачитывалась какой-то серией книг и позволяла им писать доклад во время занятий. К концу семестра преподаватели начинали слегка лениться, впрочем, как и студенты.

— А история? — продолжала расспрашивать мать.

— Завтра итоговый экзамен.

Она выгнула бровь.

— Мам, он по истории рифматики, — закатил глаза Джоэл. — Я справлюсь.

Ответы, казалось, ее удовлетворили. Джоэл с жадностью набросился на еду.

— Слышал о профессоре Фитче и этом ужасном вызове?

Джоэл кивнул с набитым ртом.

— Бедняга, — пожалела она Фитча. — Ты знаешь, что он проработал двадцать лет, чтобы добиться должности штатного профессора? И лишился ее за несколько мгновений, снова опустившись до репетитора.

— Мама, ты слышала что-нибудь о федеральном инспекторе здесь, в кампусе? — спросил Джоэл, перед тем как отправить в рот очередной кусок.

Она рассеянно кивнула.

— Говорят, прошлой ночью сбежал один из студентов-рифматистов. Девушка провела вечер дома с семьей и так и не вернулась в школу.

— Это Лилли Уайтинг? — предположил Джоэл.

— Да, вроде бы так ее звали.

— Чарлигтон заявил, что родители просто забрали ее на каникулы!

— Так говорили вначале. Но пропажу рифматиста не скроешь. Интересно, почему они все время пытаются сбежать? У них совсем не трудная жизнь. Работать, считай, не нужно. Неблагодарные…

— Наверняка ее скоро найдут, — перебил Джоэл, пока она не успела развить тему.

— Послушай, Джоэл, тебе нужно попасть на летний факультатив. Ты же не хочешь, чтобы дело закончилось трудовой практикой?

Многие студенты, не успевшие или не имеющие возможность выбрать факультатив, были вынуждены помогать в облагораживании школьной территории. Официальная причина такого подхода, озвученная ректором Йорком, состояла в том, чтобы «привить обеспеченным в общей массе студентам уважение к тем, кто имеет иной социальный статус». Эта идея вызвала немало раздражения среди родителей.

— А что плохого в трудовой практике? Отец был обычным работником. Может, и я в один прекрасный день займусь чем-то в этом роде.

— Джоэл… — произнесла его мать.

— Что? — огрызнулся он. — Что в этом такого? Ты тоже одна из них.

— Ты получаешь одно из лучших возможных образований. Неужели это ничего для тебя не значит?

Он пожал плечами.

— Ты редко делаешь домашнюю работу, — продолжила она, потирая лоб. — Все твои преподаватели говорят, что ты подаешь надежды, но совсем не стараешься. Разве ты не понимаешь? Другие пошли бы почти на что угодно, лишь бы заполучить такую возможность.

— Я понимаю, правда, — ответил Джоэл. — Мам, я попаду на летний факультатив. Профессор Лейтон сказал, что займется со мной математикой, если я не найду ничего другого.

— Математикой для отстающих? — подозрительно уточнила она.

— Нет, — торопливо ответил он. — Повышенной сложности.

«Если бы можно было изучать то, что мне по душе, — подумал он, орудуя вилкой, — все были бы счастливы».

Его мысли вернулись к смятому листку бумаги, по-прежнему спрятанному в кармане. Профессор Фитч знал отца. В какой-то степени, они были друзьями. Теперь, когда Джоэлу стало известно, что Дэвиса не будет в академии все лето, его желание попасть на занятия к Фитчу только усилилось. Он поковырялся в тарелке еще немного и встал из-за стола.

— Куда ты собрался? — спросила его мать.

Джоэл взял две книги, принадлежащие Фитчу.

— Нужно отдать их обратно. Вернусь через пару минут.

Шеститочечный круг

Глава 5

Рассевшиеся согласно рангу преподаватели ужинали бок о бок с супругами. Ректор Йорк — высокий, видный мужчина с длинными темными усами — занимал место во главе стола. Он был крупным, широкоплечим и таким высоким, что, казалось, возвышался над всеми остальными.

Рядом с ним сидели штатные лекторы, рифматисты вперемешку с обычными преподавателями. Во время трапезы все были равны. Как подозревал Джоэл, это равенство обуславливалось тем, что сам ректор не был рифматистом. Дальше располагалась группа профессоров, которых называли «кадровыми». Еще не штатные, но уже хорошо себя зарекомендовавшие и всеми уважаемые, человек шесть. Те из них, кто были рифматистами, носили синие сюртуки.

Затем шли ассистент-профессоры в зеленом. А за ними, наконец, трое профессоров-репетиторов в сером. Профессор Фитч, на двадцать-тридцать лет старше окружающих его преподавателей, оказался на самом последнем стуле. Нализар, одетый в красный сюртук, сидел недалеко от главы стола. Еще не успев подойти, Джоэл услышал его громкий голос:

— …очень надеюсь, что это заставит кое-кого проснуться и прийти в себя, — говорил Нализар. — Мы воины. Большинство из вас уже много лет не удерживало охранный круг в Небраске, но я сражался там всего несколько месяцев назад, непосредственно на линии фронта! Слишком многие ученые забывают, что именно мы готовим очередное поколение защитников. Нельзя допускать, чтобы разгильдяйское обучение угрожало безопасности шестидесяти штатов!

— Вы очень четко сформулировали свою точку зрения, Нализар, — произнес профессор Хаберсток, тоже рифматист. — Я хочу сказать, не нужно обострять ситуацию еще больше.

Нализар взглянул на него, и Джоэлу показалось, что молодой профессор едва сдерживает презрительную усмешку.

— В Армедиусе мы не можем позволить себе тянуть мертвый груз. Необходимо воспитывать бойцов, а не ученых.

Фитч отвернулся и сосредоточился на еде. Судя по всему, ему не лез кусок в горло. Джоэл замер в нерешительности, размышляя, как же к нему подступиться.

— Теория важна, — тихо произнес Фитч.

— Что-что? — переспросил Нализар, посмотрев через весь стол. — Вы что-то сказали?

— Нализар, — вмешался ректор Йорк. — Не перегибайте палку. Вы уже подкрепили свою позицию действиями, не стоит переходить на оскорбления.

Молодой профессор побагровел. Джоэл заметил, как его глаза вспыхнули гневом.

— Ректор, — проговорил Фитч, подняв взгляд, — все в порядке. Пусть он скажет, что думает.

— Как преподаватель вы лучше него, Фитч, — ответил ректор, вынудив Нализара покраснеть еще сильнее. — И как наставник тоже. Мне не по душе правила и традиции, которым вы, рифматисты, следуете.

— Дела рифматистов касаются только рифматистов, — сказал Фитч.

— При всем уважении, ректор, — вклинился в разговор Нализар, — я не согласен с вашим последним утверждением. Возможно, профессор Фитч — хороший человек и превосходный ученый, но наставник? Когда последний раз кто-то из его студентов одерживал победу в рифматической Схватке?

Реплика повисла в воздухе. Насколько было известно Джоэлу, ни один подопечный Фитча никогда не выигрывал Схватку.

— Я обучаю защите, Нализар, — произнес Фитч. — Вернее… э-э… обучал. Так или иначе, хорошая защита жизненно важна на Небраске, даже если это не всегда лучший способ выиграть дуэль.

— Вы обучаете бесполезным вещам, — ответил Нализар. — Забиваете студентам головы теорией и всякими ненужными линиями.

Фитч крепче сжал столовые приборы — не в гневе, решил Джоэл, а из-за волнения. Профессору явно не нравилось конфликтовать, и он избегал встречаться с Нализаром взглядом.

— Я… я не просто учил студентов рисовать линии, — сказал Фитч. — Я учил их понимать то, что они делают. Хотел, чтобы однажды они были готовы сразиться за свою жизнь, а не за какие-то почести в бессмысленном состязании.

— Бессмысленном? — повторил Нализар. — Для вас Схватка бессмысленна? Вы прячетесь за отговорками. Но я научу их побеждать.

— Я… что ж… — начал мямлить Фитч. — Я…

— Ха! — воскликнул Нализар, отмахнувшись. — Сомневаюсь, способны ли вы вообще что-то понять, старичок. Сколько времени вы провели на фронте на Небраске?

— Всего несколько недель, — признал Фитч. — Большая часть моей службы прошла в комитете по разработке обороны в Денвере.

— А на чем вы специализировались в университете? Может быть, на теории атак? Или на исследовании линий Силы? Или хотя бы, раз уж вы считаете ее такой важной для студентов, на защите?

Фитч немного помолчал.

— Нет, — наконец произнес он. — Я изучал истоки рифматических сил и отношение к ним в раннем американском обществе.

— Историк. — Нализар отвернулся к остальным преподавателям. — Историк обучает рифматической защите. И вы удивляетесь, почему показатели работы Армедиуса такие низкие?

За столом воцарилась тишина. Даже ректор задумался об услышанном. Когда все вернулись к еде, Нализар скользнул взглядом по Джоэлу.

Того немедленно затопила паника. Сегодня он уже вызвал раздражение этого человека, вторгшись к нему на занятие. Запомнил ли его Нализар?..

Но взгляд молодого профессора направился дальше, не остановившись на Джоэле. Быть незаметным иногда исключительно полезно.

— Не сын ли мастера по мелу там стоит? — спросил профессор Хаберсток, искоса посмотрев на Джоэла.

— Кто? — переспросил Нализар, вернувшись к нему взглядом.

— Вы привыкнете к нему, Нализар, — сказал Хаберсток. — Мальчишку приходится постоянно выгонять с наших занятий. Он пробирается в класс и слушает.

— Нет, так не пойдет. — Нализар покачал головой. — Что за разгильдяйский подход — позволять нерифматисту отвлекать наших обучаемых.

— Ну, я-то не пускаю его в свой класс, Нализар, — добавил Хаберсток. — В отличие от некоторых других.

— Свободен. — Нализар махнул рукой в сторону Джоэла. — Если еще раз обнаружу, что ты нас беспокоишь, я…

— Вообще-то, Нализар, это я попросил мальчика подойти и переговорить со мной, — перебил Фитч.

Нализар недовольно посмотрел на Фитча. Когда другой профессор давал указание студенту, не в его праве было вмешиваться. Он демонстративно вернулся к разговору о текущей ситуации на Небраске, в которой явно хорошо разбирался.

Джоэл подошел к Фитчу.

— Ему не следовало говорить с вами в таком тоне, — тихо произнес Джоэл, наклонившись к профессору.

— Что ж, может, и так, а может, и нет. Я ведь проиграл ему дуэль.

— Сражение было нечестным, — возразил Джоэл. — Вы не были к нему готовы.

— Я давно не практиковался, — вздохнул Фитч. — Правда в том, парень, что я никогда не умел сражаться. Могу нарисовать идеальную линию Охраны перед классом, но вызови меня на дуэль, и не в моих силах провести обычную кривую! Это действительно так. Ты бы видел, как меня трясло сегодня во время вызова.

— Но я видел. Я был там.

— Разве? Ах, да. Верно!

— Мне показалось, что защиту Истона вы выполнили довольно мастерски.

— Нет-нет. Я выбрал слабый вариант защиты в поединке один на один. Нализар сражается лучше. На Небраске он стал героем. Годами воевал против Башни… Я же… Если честно, я редко сражался даже в то время, когда находился там. Начинал слишком сильно нервничать и не мог удержать мелок в руках.

Джоэл умолк.

— Да, все так, — продолжил Фитч. — Возможно, это к лучшему. Мне не хотелось бы, чтобы кто-то из студентов был плохо обучен. Я никогда не простил бы себе, если бы один из моих учеников погиб, потому что я не натренировал его как следует. Мне… мне кажется, я даже никогда не задумывался ни о чем подобном.

Что мог ответить Джоэл на такое? Он не знал, что сказать.

— Профессор, — произнес он. — Я принес обратно ваши книги. Вы тогда забыли их.

Фитч вздрогнул.

— Значит, у тебя и в самом деле был повод поговорить со мной! Удивительно. А я просто пытался позлить Нализара. Спасибо.

Фитч принял книги, положил их на стол и снова начал ковыряться в тарелке.

Джоэл собрал в кулак все свое мужество.

— Профессор, — сказал он, сунув руку в карман, — я хотел спросить вас еще кое о чем.

— Хм-м? О чем же?

Джоэл вытащил листок бумаги и, разгладив на столе, передал его Фитчу. Тот изучил его с озадаченным выражением на лице.

— Запрос на летний факультатив?

Джоэл кивнул.

— Я хотел бы посещать ваш курс по продвинутой рифматической защите!

— Но, сынок… Ты же не рифматист, — проговорил Фитч. — Какой в этом смысл?

— Думаю, мне будет интересно, — ответил Джоэл. — Я хочу стать ученым. Изучать рифматику, я имею в виду.

— Высокая цель для человека, который не в состоянии оживить ни одну линию.

— Бывают же музыкальные критики, не умеющие играть на музыкальных инструментах, — не согласился Джоэл. — А историкам не обязательно творить историю. Почему только рифматистам можно изучать рифматику?

Некоторое время Фитч разглядывал запрос и наконец улыбнулся.

— В некоторой степени, веский довод. К сожалению, я больше не читаю лекции, которые ты мог бы посещать.

— Да, но вы все равно займетесь репетиторством. Я мог бы послушать, разве нет?

Фитч покачал головой.

— Боюсь, ничего не выйдет. Самые незначительные из нас не выбирают, кого и чему обучать. Я должен буду помогать тем студентам, что назначит мне ректор, а он уже сделал свой выбор. Мне жаль.

Джоэл опустил взгляд.

— Ну… а вы не думаете, может быть, кто-то из других профессоров возьмет на себя ваш курс по продвинутой рифматической защите?

— Парень. — Фитч добродушно положил ладонь на плечо Джоэла. — Я знаю, жизнь рифматистов кажется волнующей и полной опасностей, но даже рассказы профессора Нализара о Небраске гораздо более красочные, чем реальность. Изучение рифматики сводится в основном к линиям, углам и цифрам. Войну против Башни ведут продрогшие, промокшие мужчины и женщины, рисующие линии на земле. В ожидании боя им приходится неделями высиживать под проливным дождем.

— Я знаю, — торопливо сказал Джоэл. — Профессор, меня привлекает именно теория.

— Все так говорят, — ответил Фитч.

— Все?

— Думаешь, ты первый студент, желающий присоединиться к классу рифматистов? — спросил Фитч с улыбкой. — Мы все время получаем такие запросы.

— Серьезно? — Джоэл упал духом.

Фитч кивнул.

— Половина из вас уверена: на лекциях творится нечто мистическое и волнительное. Вторая половина считает, что, если тяжело и упорно учиться, они сами могут стать рифматистами.

— Но… возможно, способ существует? — спросил Джоэл. — Ведь до церемонии инициации пыльники вроде вас ничем не отличались от остальных. Значит, обычные люди могут стать рифматистами.

— Все устроено совсем не так, парень, — ответил Фитч. — Господь тщательно выбирает рифматистов. Когда проходит возраст инициации, решение принято. За последние двести лет ни один человек не был избран позже, чем во время церемонии.

Джоэл опустил глаза.

— Не расстраивайся, — сказал Фитч. — Спасибо, что принес мои книги. Уверен, в их поисках я бы трижды перевернул вверх дном кабинет!

Джоэл кивнул и повернулся, чтобы уйти.

— Кстати, он ошибается.

— Кто?

— Йаллард, автор этой книги, — пояснил Джоэл, кивнув на один из двух томов. — Он утверждает, что защиту Блэда нужно запретить в официальных дуэлях и турнирах, но проявляет недальновидность. Даже если четыре объединенных эллипсовидных сегмента не образуют «традиционную» линию Охраны, они все равно очень эффективны. Если эту защиту исключат из дуэлей, потому что она слишком мощная, никто ее не выучит, а значит, не сможет применить на поле боя, когда понадобится.

Фитч выгнул бровь.

— Стало быть, ты в самом деле внимательно слушал мои лекции.

Джоэл кивнул.

— Может, это у тебя в крови. Твой отец тоже интересовался подобными вещами. — Профессор помедлил, а затем склонился к Джоэлу. — То, чего ты хочешь добиться, противоречит традициям и запрещено, но всегда находятся те, кто нарушает устои. Новые университеты, недавно созданные и развивающиеся, начинают обучать рифматике любого, кто пожелает. Можешь обратиться в один из них, когда повзрослеешь. Они не превратят тебя в рифматиста, но у тебя будет возможность изучать то, что хочешь.

Джоэл задумался. Звучало действительно неплохо. Какой-никакой, но это был план. Ему никогда не стать рифматистом, и он смирился с этим, но поступить в один из таких университетов…

— Я бы с удовольствием, — сказал Джоэл. — Но примут ли меня, если до этого я никогда не обучался под руководством профессора рифматики?

— Может, да, — ответил Фитч, задумчиво постукивая ножом по тарелке. — Может, нет. Вот если бы я был твоим преподавателем…

Профессор посмотрел в начало стола, где сидели Нализар и остальные. Затем вернулся взглядом к еде.

— Нет. Нет, сынок, не могу согласиться. Слишком противоречит традициям. Из-за меня и так уже куча проблем. Прости, сынок.

Это был отказ. Джоэл отвернулся и пошел прочь, засунув руки в карманы.

Защита Мэтсона

Глава 6

Джоэл ненавидел ночное время суток.

Ночью нужно было оставаться в постели, а значит, лежать усталым в темноте, но без малейшей надежды заснуть.

Он делил с матерью единственную комнату в семейном общежитии. В ней имелась кладовка, также служащая помещением для переодевания. Снаружи, в конце коридора, располагалась общая ванная. Комната была крошечной: кирпичные стены, узенькое окошко, одна кровать. Когда у матери выдавался выходной, Джоэл спал на полу, а в остальные дни перестилал постель, чтобы она могла поспать днем, пока не работала.

Когда-то они жили в более просторных апартаментах, примыкающих к отцовской мастерской в подвале общежития. После несчастного случая мать Джоэла попросила ректора позволить им переехать в другую комнату. Мальчик не стал жаловаться. Меловая мастерская вызывала слишком много воспоминаний.

Джоэл разглядывал потолок. Иногда ночью он выбирался на лужайку и читал книги при свете фонаря, но обычно из-за этого возникали неприятности. Мать была наполовину уверена, что его неважная учеба связана с привычкой бодрствовать по ночам.

Над головой на потолке виднелся чертеж, подсвеченный слабыми отблесками уличных фонарей. Защита Истона, одна из самых сложных традиционных рифматических защит. Джоэл обвел глазами внутренний круг, вписанный девятиугольник без нескольких ребер, внешние круги.

Довольно грубый набросок, но, нарисовав его два года назад, он остался доволен. Девять точек привязки располагались неверно, и два внешних круга были кривоваты. Воспользуйся рифматист этой защитой во время дуэли, круг был бы прорван в мгновение ока. Даже теперь Джоэлу не всегда удавалось начертить девятиточечный круг без вспомогательных линий. Если хотя бы одна точка привязки была определена неверно, нарушалась целостность всего рисунка.

Целостность рисунка. Не было в нем никакой целостности. Обычные меловые линии на штукатурке, без всякой силы. Джоэл моргнул, стиснул зубы. Иногда он ненавидел рифматику. Все в ней связано со сражениями и борьбой. Почему нельзя направить ее силу в полезное русло?

Джоэл перевернулся на бок. Неужели Майкл прав? Неужели он чересчур увлечен рифматикой? Все, начиная с Фитча и заканчивая матерью, высказали ему это в той или иной форме.

И все же… Рифматика была тем единственным, что его волновало, единственным, в чем он хорошо разбирался. Кто он без нее? Ему недвусмысленно дали понять, что даже хорошее образование не позволит ему встать на одну ступень с другими студентами.

Так что же теперь делать? Действовать в соответствии с ожиданиями других? Хорошо учиться, чтобы получить работу клерка, — позицию немногим лучшую, чем обычный рабочий?

Или продолжать следовать за мечтой? Изучать рифматику в университете, стать ученым в этой области, настоящим экспертом. Фитч поманил его запахом чудесного блюда, но тут же убрал тарелку с лакомством из-под носа. Джоэл ощутил вспышку гнева на профессора, но сразу подавил злость.

«На самом деле Фитч хотел меня учить, — подумал он. — Но он так потрясен вчерашним событием, что даже не осмелился спросить».

Все лето Фитч будет заниматься со студентами, которых назначит ему ректор Йорк. В голове Джоэла начал формироваться план. Отчаянный, глупый план.

Джоэл улыбнулся. Придется завалить историю.

* * *

— Напоминаю вам в очередной раз, насколько важен этот экзамен, — произнес профессор Ким.

Он был одним из немногих иностранцев среди преподавателей. В словах Кима не чувствовалось акцента, так как его семья переехала на Соединенные Острова, когда он был совсем маленьким, но смуглая кожа и форма глаз выдавали азиатское происхождение.

После назначения Кима в общеобразовательную школу поднялся шум. Родители волновались, каким образом он будет учить истории их детей — боялись, что он станет преподносить чо-сенскую версию событий. Джоэл не совсем понимал, как чья-то точка зрения может исказить правду. В конце концов, чо-сенцы завоевали Европу. Разве можно оспаривать очевидный факт?

— Экзаменационная оценка составит половину итоговой, — напомнил профессор Ким, проходя по рядам и раздавая тесты. — В вашем распоряжении два часа, чтобы справиться с заданием. Не спешите.

Профессор был одет в костюм и галстук-бабочку, хотя даже те преподаватели, что закончили университеты во Франции и Эспании, обычно носили официальную чо-сенскую одежду вместо костюмов и юбок. Видимо, Ким понимал, что ему необходимо быть американцем в большей степени, чем всем остальным.

Джоэл написал свою фамилию в углу теста и начал читать три проверочных вопроса.

«Проанализируйте события и возможные причины, приведшие к открытию рифматики».

«Проанализируйте последствия изгнания монарха из Британнии».

«Опишите ранние этапы борьбы с дикими меловиками и их последующую изоляцию в Башне Небраска».

Джоэл знал ответы. Он мог во всех подробностях описать, как короля Грегори III заставили покинуть Британнию во время наступления чо-сенцев. Несмотря на исторические разногласия между двумя странами, Грегори отправился в Америку и, не обладая политическим весом, стал в основном религиозным лидером.

А потом на западе появились дикие меловики — угроза всей жизни на островах. Король Грегори открыл рифматику и стал первым рифматистом. Когда это случилось, он был уже стариком.

Не слишком ли опрометчиво надеяться, что и Джоэл, пусть и миновав возраст инициации, тоже может стать рифматистом? Ведь такое уже случалось прежде.

Он неразборчиво нацарапал ответы к вопросам. Неправильные ответы. Просто ужасные. От результата этого теста наполовину зависела итоговая оценка. Если он провалит историю, придется провести лето на дополнительных занятиях с профессором-репетитором.

«Мать меня убьет», — подумал Джоэл.

При ответе на последний вопрос он пошутил насчет кимчи и того, как дикие меловики сбежали в Башню предположительно от ее вони.

Джоэл поднялся с места спустя всего несколько минут после начала экзамена, прошел в переднюю часть класса и протянул листок профессору Киму.

Тот нерешительно принял тест и, нахмурившись, пробежал глазами три простых ответа.

— Думаю, тебе лучше проверить их еще раз.

— Нет, — ответил Джоэл. — Я уверен.

— Джоэл, что ты делаешь? Ты разве не слышал, насколько важен этот экзамен?

— Прекрасно слышал.

Ким уставился на листок.

— Думаю, тебе стоит побеседовать с ректором, — сказал он наконец, составив записку в офис кампуса.

«Отлично», — подумал Джоэл, забрав записку.

* * *

Джоэл добрался до офиса и открыл дверь. На этот раз Флоренс была погружена в работу, и в помещении стояла тишина, нарушаемая лишь скрипом перьев по бумаге.

Экстон поднял глаза на вошедшего студента. Сегодня на клерке красовался синий галстук-бабочка, сочетающийся по цвету с подтяжками.

— Джоэл, разве уже началась пятая пара? — Экстон взглянул на часы в углу и поправил очки. — Нет…

— Меня отправили к ректору, — сказал Джоэл, протянув записку.

— О, Джоэл, — вздохнула Флоренс. — Что ты натворил на этот раз?

Он опустился на один из стульев у стены, и Экстона скрыла из его поля зрения большая деревянная стойка.

— Джоэл. — Флоренс сложила руки на груди. — Отвечай.

— Я не подготовился к экзамену.

— Твоя мать сказала, что ты был вполне уверен в своих силах.

Джоэл не ответил. Сердце судорожно колотилось в груди. Какая-то часть его разума не могла поверить в то, что он наделал. Случалось, у него вылетало из головы выполнить домашнюю работу или подготовиться, но никогда прежде он не проваливал экзамен умышленно. Каждый год из четырех лет обучения в Армедиусе у него возникали проблемы как минимум по одному предмету. За подобное студентов исключали.

— Ну, как бы там ни было, — сказала Флоренс, посмотрев на записку, — тебе придется немного подождать. Ректор…

Дверь в офис с шумом распахнулась. На пороге появился Нализар, одетый в свой красный, до щиколоток сюртук рифматиста.

— Профессор Нализар? — произнес Экстон, вставая. — Чем я могу вам помочь?

Нализар устремился внутрь, изящно тряхнув светлыми волосами. Судя по всему, его сюртук не был сюртуком Фитча: слишком новенький, слишком подогнанный по фигуре. Джоэл еле слышно зашипел от досады. Получается, Нализар заставил Фитча расстаться с форменным одеянием перед всем классом, хотя его собственный сюртук спокойно дожидался своего часа.

— Мое внимание привлек тот факт, — заговорил Нализар, — что вы отправляете сообщения с обычными студентами, вмешиваясь в важный процесс обучения рифматистов.

Флоренс побледнела, но Экстон, казалось, ничуть не испугался.

— Иногда сообщения необходимо доставить в классы, профессор. Вы считаете, что нам лучше заставлять преподавателей-рифматистов наведываться в офис перед каждым занятием, чтобы проверить, не ждет ли их записка?

— Что за нелепость, — ответил Нализар, отмахнувшись. Его пальцы покрывала красная меловая пыль. — От вторжений на занятия никуда не деться. Однако я убежден, что в рифматическом кампусе не должны появляться посторонние. Неприемлемо, чтобы там околачивались обычные студенты.

— И что вы предлагаете? — ровно спросил Экстон. — Посылать с поручениями рифматистов? Как-то я попросил одного из них что-то сделать, но услышал в ответ, что его время «слишком ценно».

— Мисс Манс, пожалуйста, войдите, — рявкнул Нализар.

В офис проследовала девушка в белой юбке и сером свитере, на фоне которого ярко выделялись рыжие кудряшки. Мелоди, с которой Джоэл вместе посещал математику.

— Мисс Манс продемонстрировала вопиющую некомпетентность в простейшей рифматике, — сказал Нализар. — Подобное отсутствие желания обучаться представляет серьезную опасность как для нее самой, так и для тех, кто будет сражаться рядом. Решено подвергнуть ее наказанию: каждый день после дополнительных летних занятий она будет приходить в офис и выполнять ваши поручения в рифматическом кампусе.

Мелоди испустила тихий вздох.

— Полагаю, это вас удовлетворит? — спросил Нализар.

Экстон помешкал, но потом кивнул.

Джоэл же почувствовал, что закипает от злости.

— Вы поступили так из-за меня.

Нализар наконец обратил на него внимание и нахмурился.

— А ты у нас?..

— Столько хлопот ради того, чтобы держать одного-единственного студента подальше от ваших классов, — огрызнулся Джоэл.

Нализар смерил его взглядом и склонил голову набок.

«Пыль побери, — подумал Джоэл. — Он и в самом деле не узнает меня. Неужели ему настолько все равно?»

— Надменный мальчишка, — безразлично произнес Нализар. — Я должен пойти на такой шаг, чтобы студентов-рифматистов не беспокоили ни сейчас, ни в будущем. — C этими словами он с гордым видом покинул офис.

Мелоди присела на стул у двери, открыла тетрадь и начала очередной набросок.

— Поверить не могу, что он это сделал, — сказал Джоэл, опустившись на место.

— Не думаю, что ему есть дело именно до тебя, — проговорила Мелоди, рисуя. — Нализар помешан на контроле. Это просто очередной способ добиться своего.

— Ему нравится задирать других, — проворчал Джоэл.

— Мне кажется, он думает как солдат. И хочет сохранить разделение между рифматистами и остальными. Он сказал, что нам нужно осторожнее вести себя с обычными людьми. Что, если мы не будем держаться особняком, нас окружат подхалимы, которые станут мешать работе. И…

— Мелоди, милая, — перебила Флоренс. — Ты начинаешь заговариваться.

Мелоди моргнула и подняла взгляд.

— О.

— Погоди, — сказал Джоэл. — Разве тебе не нужно вернуться с Нализаром в класс?

Девушка скорчила гримасу.

— Нет. Я… Ну, он вроде как выгнал меня с занятия.

— Выгнал? — переспросил Джоэл. — С занятия? Что ты натворила?

— Мои круги оказались не достаточно хороши, — ответила она, демонстративно щелкнув пальцами. — И что такого в этих кругах? Все так и сходят по ним с ума.

— Кривизна линии Охраны жизненно важна для структурной целостности защитного периметра, — объяснил Джоэл. — Если круг далек от идеального, ты потерпишь поражение, как только к тебе подберется меловик. Рисование ровной окружности — первое и самое важное умение рифматиста!

— Пыль побери! — воскликнула Мелоди. — Ты говоришь прямо как профессор. Неудивительно, что все считают тебя таким странным!

Джоэл покраснел. Оказывается, даже рифматисты думали, что он слишком зациклен на рифматике.

Дверь в глубине офиса открылась, раздался голос ректора:

— Флоренс? Кто следующий?

Джоэл встал и встретился с ректором взглядом. Ректор, крупный мужчина с длинными висячими усами, нахмурился:

— Джоэл?

Флоренс пересекла комнату и вручила ректору записку от профессора Кима. Йорк прочитал ее и застонал так громко и гулко, что, казалось, по офису разнеслось эхо.

— Ну проходи.

Джоэл обогнул стойку. Флоренс ободряюще кивнула, и он, пройдя мимо нее, вошел в кабинет ректора. Комната была отделана благородной древесиной грецкого ореха, на полу лежал ковер цвета зеленой листвы. На стенах висели разнообразные дипломы, награды и благодарности. Ректор Йорк прошел к массивному, под стать ему самому, столу и жестом пригласил Джоэла занять стоящий перед ним стул.

Джоэл сел, ощущая себя карликом по сравнению с громадным столом и его устрашающим хозяином. Ему довелось побывать здесь только трижды, в конце каждого года обучения, когда он проваливал какой-нибудь предмет. Сзади послышались звуки шагов по ковру, подошла Флоренс с папкой в руках. Она передала папку ректору и, прикрыв за собой дверь, удалилась. В кабинете не было окон, но на стенах тихо крутились пружины в двух лампах.

Йорк начал внимательно просматривать документы в папке, и Джоэлу не оставалось ничего иного, кроме как сидеть и молча утирать пот. Шуршали листки бумаги. Тикали часы, жужжали лампы. Тишина растягивалась, обволакивала все вокруг, словно патока, и Джоэл засомневался, так ли хорош его план.

— Джоэл, — наконец произнес ректор необычайно тихим голосом, — ты понимаешь, какую возможность упускаешь?

— Да, сэр.

— Детям других работников не позволяют учиться в Армедиусе, — продолжил Йорк. — Я сделал для тебя исключение только ради личной услуги твоему отцу.

— Я понимаю, сэр.

— Я уже исключил бы любого другого студента. Знаешь, раньше мне приходилось выгонять даже сыновей кавалер-сенаторов. Я отчислил из Армедиуса внучатого племянника самого монарха. Но на твой счет я всегда медлил. Как думаешь, почему?

— Потому что учителя считают меня смышленым?

— Едва ли. Твои умственные способности как раз и есть причина для отчисления. Не слишком умный, но трудолюбивый ребенок симпатичен мне гораздо больше, чем обладающий огромным потенциалом, но тратящий его впустую.

— Ректор, я стараюсь, правда. Я…

Йорк вскинул руку, прерывая его.

— По-моему, в прошлом году у нас уже состоялся похожий разговор.

— Да, сэр.

Йорк помолчал пару секунд и вытащил листок бумаги. На нем было множество официальных на вид печатей — явно не направление на дополнительные занятия. Бланк на отчисление.

Джоэл ощутил прилив паники.

— Причина, по которой я дал тебе еще один шанс, Джоэл, заключалась в твоих родителях. — Йорк взял ручку с подставки на столе.

— Ректор, — проговорил Джоэл, — теперь я понимаю, что мне…

Йорк снова прервал его жестом. Джоэл чувствовал, как ректор сдерживает раздражение. Что делать, если он не позволит ему объясниться? Прошлой темной ночью безумный план казался толковым и смелым. Теперь же Джоэл беспокоился, что задуманное вот-вот пойдет прахом.

Ректор начал что-то писать.

— Я намеренно засыпался на этом экзамене, — сказал Джоэл.

Йорк поднял глаза.

— Я дал заведомо неверные ответы.

— И зачем, во имя всего святого, ты так поступил?

— Хотел завалить предмет, чтобы меня отправили на дополнительные занятия по истории.

— Джоэл, — сказал Йорк, — ты мог просто попросить профессора Кима, если хотел присоединиться к его летнему курсу.

— На его курсе будут изучать европейскую культуру во время чо-сенской оккупации, — ответил Джоэл. — Мне было нужно завалить именно историю рифматики, чтобы в итоге попасть на соответствующие занятия для отстающих.

— Ты мог бы обратиться к одному из профессоров с просьбой подтянуть тебя, — строго заметил Йорк. — Недобросовестность при сдаче экзаменов неприемлема.

— Я пробовал, — сказал Джоэл. — Профессор Фитч ответил, что обычным студентам нельзя заниматься с профессорами рифматики.

— Ну, я не сомневаюсь, что профессор Ким мог бы организовать какой-нибудь отдельный курс по… Ты обратился к Фитчу?

— Да.

— Но он рифматист!

— В этом все дело, сэр. — Как же еще объяснить? — На самом деле мне не так уж интересна история. Я хочу изучать рифматические линии. Мне кажется, что, если бы у меня получилось добиться индивидуальных занятий с профессором Фитчем и втянуть его в разговор о рифматике, то я смог бы поучиться защитам и атакам, несмотря на то что курс должен быть историческим.

Джоэл сглотнул в ожидании насмешки, которой награждали его остальные.

— Так вот оно что, — произнес Йорк. — С точки зрения подростка, в этом, полагаю, есть смысл. Сынок, почему ты не пришел и просто не поговорил со мной?

Джоэл моргнул.

— Ну, все думают, что изучать рифматику для меня — это проявление заносчивости, что я не должен беспокоить профессоров.

— Профессору Фитчу по душе, когда его беспокоят. Особенно, если это студенты. Он — один из немногих настоящих учителей в этой школе.

— Да, но он сказал, что не сможет заниматься со мной.

— Все из-за традиций. — Отложив прежний бланк, Йорк вытащил другой листок и неуверенно оглядел его.

— Сэр? — К Джоэлу начала возвращаться надежда.

Йорк отложил бумагу.

— Нет, Джоэл, — сказал он. — Фитч прав. Существуют правила, запрещающие обычным студентам посещать рифматические курсы.

Джоэл закрыл глаза.

— Однако, — продолжил Йорк, — я только что поручил Фитчу один очень важный проект. Ему наверняка понадобится помощь. И ничто не мешает мне приписать ему в научные ассистенты обычного студента.

Джоэл открыл глаза.

Ректор Йорк вытащил другой бланк.

— Конечно, учитывая, что вышеозначенный ассистент не станет его отвлекать. Я уже назначил Фитчу студента для дополнительных занятий. Не хотелось бы перегружать профессора.

— Обещаю, что не причиню никаких хлопот, — нетерпеливо проговорил Джоэл.

— Подозреваю, что, со всеми этими его попытками отделить рифматистов от остальных, профессор Нализар очень расстроится. Какая трагедия.

Йорк улыбнулся. Сердце Джоэла глухо бухнуло в груди.

— Конечно, — добавил ректор, посмотрев на часы, — я не могу ничего сделать, пока на тебе висят дополнительные летние занятия. По моим подсчетам, до конца пары Кима еще сорок пять минут. Как думаешь, ты успеешь заработать проходной балл, если вернешься в класс и воспользуешься оставшимся временем?

— Конечно успею, — ответил Джоэл.

— Что ж. — Йорк постучал пальцами по листку бумаги. — Этот бланк будет ждать здесь. При условии, что ты вернешься до конца дня со сданной историей.

В мгновение ока Джоэл вылетел за дверь офиса и побежал через лужайку на занятие Кима. Тяжело отдуваясь, он ворвался в класс. Перепуганные его внезапным появлением студенты все так же продолжали отвечать на вопросы экзамена.

Его собственный листок с ответами по-прежнему лежал на столе Кима.

— Ректор убедил меня попробовать еще раз, — сказал Джоэл. — Можно мне… новый тест?

Ким соединил кончики пальцев.

— Ты ведь не подсмотрел ответы, пока отсутствовал?

— Клянусь, нет, сэр! — воскликнул Джоэл. — В офисе могут подтвердить, что я просидел у них все время и не заглядывал в учебники.

— Ну ладно, — ответил Ким, взглянув на часы. — Но ты должен успеть в отведенное время. — Он вытащил новый тест и вручил его Джоэлу.

Джоэл взял листок, схватил чернильницу с пером и поспешил на свое место. Все время, пока звон часов не возвестил об окончании занятия, он продолжал неистово писать. Ответ на последний вопрос не удалось раскрыть во всей глубине — не хватило времени.

Джоэл пристально посмотрел на листок, а затем, глубоко вздохнув, присоединился к студентам в передней части класса, один за другим сдававшим работы. Он подождал, пока все они пройдут, и отдал Киму свой тест.

Профессор принял его и вскинул бровь, заметив подробные ответы.

— Может, стоило отправить тебя к ректору несколько месяцев назад, если таков результат.

— Не могли бы вы проверить тест? — спросил Джоэл. — И сказать мне, сдал я или нет?

Ким бросил взгляд на часы, затем окунул перо в чернила и начал читать. Джоэл ждал с колотящимся сердцем, пока профессор делал то тут, то там снижающие балл пометки.

В конце концов Ким подвел итог внизу листка.

— Ну как, сдал? — спросил Джоэл.

— Да, — ответил Ким. — Скажи-ка мне, почему ты попросил новый тест? Мы оба в курсе, что ты достаточно хорошо знаешь материал.

— Просто мне требовалась правильная мотивация, сэр, — пояснил Джоэл. — Не могли бы вы написать ректору, что я сдал предмет?

— Хорошо. Кстати, не хочешь присоединиться к моему летнему факультативу по углубленной истории?

— Может быть, в следующем году, — жизнерадостно ответил Джоэл. — Спасибо.

Когда, некоторое время спустя, он добрался до офиса, его ожидал заполненный бланк, предписывающий на все лето стать научным ассистентом профессора Фитча. Рядом с бланком обнаружилась записка от ректора:

«В следующий раз попробуй поговорить со мной. Последнее время я думаю, что рифматисты слишком настойчивы в своем стремлении отгородиться от остальных обитателей кампуса.

Мне очень любопытно, как профессор Фитч справится с порученным проектом. Инспектор Хардинг настоял, чтобы я привлек к работе моего лучшего рифматиста. Полагаю, очень удобно, хоть и к его неудаче, что у лучшего ученого внезапно образовалась масса свободного времени.

Если не возражаешь, присматривай для меня за проектом. Возможно, я еще поинтересуюсь, как идут дела.

Ректор Йорк»

Часть II

Линии Запрета

 

Глава 7

На следующий день Джоэл покинул общежитие с утра пораньше и направился на территорию рифматистов. Вдыхая полной грудью, он наслаждался ароматами цветущих деревьев и недавно подстриженного газона. Рифматическая часть учебного городка состояла из четырех величественных кирпичных зданий, названных в честь рифматических линий. Кабинеты профессоров располагались на верхних этажах каждого строения.

Джоэл зашел в корпус Охраны и по узкой лестнице поднялся на третий этаж. Наверху обнаружилась массивная деревянная дверь, сучковатая и шишковатая, и поэтому казавшаяся старинной, как и все в этой части кампуса.

Джоэл помешкал. Ему никогда не доводилось разговаривать с профессорами-рифматистами в их кабинетах. Профессор Фитч — добродушный человек, но как он отреагирует, когда узнает, что Джоэл полез через его голову и обратился к ректору Йорку напрямую?

Существовал только один способ это выяснить. Джоэл постучал в дверь. Прошло несколько минут, но ответа не последовало. Он хотел было постучать снова, но в этот момент дверь распахнулась. На пороге стоял Фитч в незастегнутом сером сюртуке, из-под которого виднелись белые жилетка и брюки.

— Да? В чем дело? — спросил он. — О, сын мастера по мелу. Что ты тут делаешь, парень?

Джоэл нерешительно протянул ему бланк, выданный ректором Йорком.

— Хм-м, что это такое? — Фитч принял и просмотрел листок. — Научный ассистент? Ты?

Джоэл кивнул.

— Ха! — воскликнул Фитч. — Какая чудесная идея! И почему я об этом не подумал? Да-да, заходи.

Испустив облегченный вздох, Джоэл позволил Фитчу завести себя внутрь. Помещение за дверью больше походило на коридор, чем на комнату: намного больше в длину, чем в ширину, повсюду громоздились стопки книг. Свет, пробивающийся сквозь несколько узких окон на правой стене, падал на мешанину из предметов мебели и разнообразных вещей, сваленных вдоль стен. С потолка свисали два маленьких пружинных фонаря. Внутри пощелкивали шестеренки, заставляя их светиться.

— И правда, нужно было догадаться, что Йорк найдет выход, — сказал Фитч, пробираясь через залежи книг. — Он замечательный управляющий. Одному небу известно, как ему удается сохранять баланс, обитатели кампуса всегда готовы схлестнуться друг с другом. Сыновья кавалер-сенаторов вперемешку с рифматистами и теми, кто считает себя героями Небраска. Ну и ну.

Джоэл следовал за профессором. Комната тянулась вдоль внешней стены здания, сворачивала под углом в девяносто градусов и продолжалась в северном направлении, в конце упираясь в кирпичную кладку. Там стояла небольшая, аккуратно застеленная кровать. Заправленные простыни и стеганое покрывало являли собой резкий контраст с беспорядком в остальной части темного кабинета Фитча.

Остановившись на углу, Джоэл увидел, как профессор, порывшись в залежах книг и переложив некоторые из них с места на место, вытащил плюшевый стул и мягкое кресло из одного гарнитура. В кабинете витал несвежий аромат старых книг и пергамента, смешанный с запахом сырых кирпичных стен. Несмотря на приближающееся лето, здесь было довольно прохладно.

Джоэл обнаружил, что улыбается. Обиталище Фитча во многом соответствовало его ожиданиям. На стене слева висели старые рифматические чертежи. Некоторые из них были помещены в рамки, и все — исписаны пояснениями. Книг было так много, что, казалось, целые их стопки громоздились одна на другую. Из-под книг виднелись наполовину погребенные в них необычные безделушки: флейта, по всей видимости, азиатская, керамическая ваза с красочной глазурью, несколько египтианских рисунков.

 

И рифматические линии… повсюду. Не только на стенах. Они украшали обложки книг, были нацарапаны на досках пола, вытканы в узоре ковра и даже вычерчены на потолке.

— Я обратился к Йорку, чтобы он выделил мне помощника, — говорил Фитч, мельтеша взад-вперед, — но я никогда не посмел бы попросить нерифматиста. Слишком противоречит традициям. Хотя такого правила и нет, но… Парень?

 

Джоэл посмотрел на пожилого рифматиста.

— Да?

— Ты выглядишь растерянным. Прости, что здесь такой кавардак. Я все время собираюсь заняться уборкой, но, так как сюда никто не заходит — ну, кроме теперь тебя — в этом никогда не было смысла.

— Нет, — ответил Джоэл. — Нет, все в порядке. Я… — Как же объяснить? — Я пришел сюда и почувствовал, будто попал домой.

Улыбнувшись, Фитч расправил длинный сюртук и устроился в кресле.

— Тогда, — произнес он, — думаю, мне следует занять тебя работой! Давай-ка посмотрим…

 

Он осекся из-за тихого стука, эхом разнесшегося по комнате, и, вскинув голову, встал.

— Кто же… Ах, да. Еще один студент.

— Еще один студент? — переспросил Джоэл, увязавшись за Фитчем, когда тот, завернув за угол, стал пробираться по загроможденному коридору.

— М-м, да. Йорк приписал ее ко мне для дополнительных занятий. У нее неважные отметки по моему предмету, вернее, по предмету профессора Нализара.

Джоэл заколебался.

— Это ведь не…

Он замолк, как только Фитч распахнул дверь. Снаружи стояла не кто иная, как рыжекудрая Мелоди в белой юбке, сменившая серый свитер на блузку с короткими рукавами. Выглядела она, в общем, довольно симпатично; по крайней мере, у нее были красивые глаза.

— А вот и я, — громко объявила она. — Можно начинать порку!

 

Жаль, что с головой у нее были проблемы.

— Порку? — повторил Фитч. — Моя дорогая, с тобой все в порядке?

Мелоди шагнула в комнату.

— Я покорно принимаю свою судьбу, профессор.

— А, что ж, очень хорошо.

Фитч развернулся и, жестом пригласив девушку идти за ним, направился обратно. Он начал рыться в стопке книг, и Мелоди остановилась напротив Джоэла.

— Скажи честно, — прошептала она, — ты меня преследуешь?

Джоэл вздрогнул.

— Что?

— Ты ходил на математику в один класс со мной.

— Нас распределяют по классам в офисе кампуса! — воскликнул Джоэл.

— Кроме того, — продолжила Мелоди, словно не услышав его возражения, — ты помогаешь в офисе. В том же самом месте, где и мне, к сожалению, приходится выполнять поручения.

— Я занимаюсь этим с начала семестра!

— И наконец, — добавила она, — вслед за мной ты оказался в кабинете Фитча. Немного подозрительно.

— Не вслед за тобой. Я пришел сюда первым!

— Действительно, очень удобное оправдание. Только, пожалуйста, не вздумай показаться ночью у меня под окном, а то я закричу и чем-нибудь в тебя брошу.

— Ага! — воскликнул Фитч, вытащив большой альбом для набросков. Затем он оглядел стену, задумчиво потерев подбородок, и в конце концов указал на одну из висящих там схем упрощенной защиты Мэтсона.

Фитч снял рисунок со стены и, отодвинув ногой несколько книг, расчистил место на полу.

— Ты, возможно, считаешь себя безнадежной, — сказал он Мелоди. — Но мне с трудом верится, что это действительно так. Просто нужно немного попрактиковаться в основах.

Он положил схему с защитой Мэтсона на пол, вырвал листок из альбома и поместил его поверх рисунка.

 

Мелоди вздохнула.

— Обводить по образцу?

— Именно.

— Мы занимались этим в седьмом классе!

— Вот поэтому, моя дорогая, — ответил Фитч, — это и называется занятиями для отстающих. Думаю, до конца дня ты успеешь сделать примерно десять копий. Не забудь обвести линии пересечения в центре и отметить точки привязки!

Мелоди снова вздохнула, что, судя по всему, делала часто, и стрельнула взглядом в сторону Джоэла, словно обвиняя его в том, что он оказался свидетелем ее унижения. Он пожал плечами. Для него рисование рифматических линий стало бы отличным способом провести день.

— Мелоди, приступай, — проговорил Фитч, поднявшись. — Для тебя, Джоэл, у меня тоже найдется задание.

Фитч пошел по коридору, и Джоэл поспешил следом, улыбаясь в предвкушении. Ректор Йорк сказал, что проектом, над которым работал Фитч, попросил заняться федеральный инспектор, а значит, наверняка это что-то важное. Большую часть прошлой ночи Джоэл ворочался в постели в раздумьях, чем же занимается профессор. Что-то, связанное с рифматикой, линиями и…

— Данные переписи. — Фитч взвесил в руке стопку учетных книг в твердом переплете и передал их Джоэлу.

— Что? — спросил Джоэл.

— Твое задание, — продолжил Фитч, — просмотреть некрологи и найти всех рифматистов, которые умерли за последние двадцать лет. Затем нужно сверить найденные имена со списками выпускников Армедиуса, они у меня вот здесь, и вычеркнуть из них покойных.

Джоэл нахмурился.

— Похоже, это надолго.

— Вот почему мне и понадобился студент-помощник!

Джоэл перевел взгляд на книги, которые передал ему Фитч. Данные по смертям из всех шестидесяти штатов.

— Все проще, чем кажется, парень, — добавил Фитч. — В этих записях рифматисты отмечены звездочками, а в их некрологах указано, в какой из восьми школ они обучались. Тебе нужно всего лишь просмотреть каждую страницу и отметить выпускников Армедиуса. Как только находишь такого, ищешь его имя во втором списке и вычеркиваешь. Также я хочу, чтобы ты прочитал некрологи покойных студентов нашей школы и обратил внимание, нет ли в каких-то из них… чего-либо странного.

— Странного? — переспросил Джоэл.

— Да-да. Может, они умерли как-то необычно или были убиты, что-то в этом роде. Армедиус выпускает примерно двадцать рифматистов в год. Возьмем последние восемьдесят лет, следовательно, тебе нужно проверить более полутора тысяч рифматистов! Я хочу знать, кто из них мертв и как это случилось. — Профессор потер подбородок. — Мне пришло в голову, что подобная информация должна храниться в школе. Я сверился с Экстоном из офиса, но оказалось, что они не слишком строго отслеживают смерти выпускников. Упущение, за которое мы, вернее, ты теперь вынужден расплачиваться.

Джоэл сполз на стул, не в силах отвести глаз от казавшихся бесконечными записей. Сидевшая в стороне Мелоди взглянула на него и, улыбнувшись, вернулась к рисованию.

«Во что же я влип?» — подумал Джоэл.

* * *

— Моя жизнь — настоящая трагедия, — сообщила Мелоди.

Джоэл поднял голову от стопки книг, имен и мертвецов. Мелоди сидела на полу неподалеку и уже несколько часов обводила схему защиты Мэтсона. Ее копии были ужасны.

Профессор Фитч работал за столом в углу. Заявление Мелоди он проигнорировал.

— Почему из всех жителей Островов, — продолжила она, — избрать рифматисткой нужно было именно меня? Я не могу нарисовать ровный круг, даже когда обвожу по образцу!

— На самом деле, — ответил Джоэл, закрывая книгу, — человеческая рука не в состоянии нарисовать ровный круг без посторонней помощи. В том числе и поэтому рифматические дуэли настолько интересны.

Мелоди одарила его сердитым взглядом.

— Не умничай.

— Смотри.

Джоэл опустился на пол, взял листок бумаги и, окунув перо в чернила, начертил окружность от руки.

Мелоди наклонилась, чтобы рассмотреть рисунок получше.

— Неплохо, — нехотя признала она.

Пожав плечами, Джоэл осмотрелся по сторонам. С одного пыльного тома свисала ленточка. Он вытащил ее и измерил нарисованный круг, прижав один конец ленточки в центре и обведя другим по периметру.

— Видишь, — сказал Джоэл, — я ошибся примерно на полмиллиметра.

— И что? Все равно ты ужасно точен.

— Верно. Но если бы мы сражались на дуэли и ты могла определить, где именно мой круг кривоват, то у тебя появилась бы отличная возможность провести там атаку. Это мое слабое место. В любом случае, что касается круга Охраны, все дело не в том, чтобы он был идеальным, а в том, чтобы максимально приблизиться к этому идеалу.

— Нужно, чтобы нам разрешили использовать дополнительные инструменты, такие, как эта лента.

— Ты не можешь рассчитывать на то, что у тебя всегда будет с собой циркуль, — сказал Джоэл. — И с ним рисовать намного дольше. Мой круг не идеален, но он достаточно хорош, заметить его слабые места нелегко, особенно когда противник находится внутри собственного круга за пять или десять футов от меня.

Джоэл вернулся на свое место.

— Лучше просто как следует научиться рисовать окружность от руки. В конечном счете это поможет тебе гораздо больше, чем все остальное в рифматике.

Мелоди внимательно оглядела его.

— Ты много чего знаешь о рифматике.

— Мне это интересно.

Она подалась вперед.

— Слушай, а не хочешь пообводить вместо меня?

— Что?!

— Ну, закончишь мое задание за меня. Поменяемся. А я могу заняться твоими книгами.

— Профессор Фитч сидит в двух шагах от нас, — указал Джоэл. — Скорее всего, он услышал все, что ты сейчас сказала.

— Конечно услышал, — произнес Фитч, записывая что-то в блокнот.

— Эх, — поморщилась Мелоди.

— Ты странная, — сказал Джоэл.

Мелоди уселась обратно, скрестив ноги под юбкой, и демонстративно вздохнула.

— Возможно, и ты стал бы странным, если бы был вынужден жить в жалком безнадежном рабстве.

— Рабстве? — переспросил Джоэл. — Ты должна гордиться тем, что избрана.

— Гордиться? — изумилась она. — Тем, что меня заставили следовать определенной профессии с восьми лет? Тем, что целыми днями все твердят: если не научишься рисовать глупый круг, это будет стоить тебе жизни или даже безопасности всех Соединенных Островов? Я должна гордиться тем, что не обладаю ни свободой, ни волей? Тем, что в конце концов меня отправят сражаться на Небраск? Думаю, у меня есть хотя бы малейшее право пожаловаться.

— А может, ты просто избалована.

Глаза Мелоди широко распахнулись. Она раздраженно вскочила на ноги, схватила огромный альбом и поспешила за угол, в дальнюю часть кабинета, случайно опрокинув по пути стопку книг.

— Джоэл, пожалуйста, займись работой и поменьше доставай другого студента, — сказал Фитч, не поднимая головы.

— Простите, — ответил Джоэл, взявшись за учетную книгу.

Фитч оказался прав, работа продвигалась гораздо быстрее, чем думал Джоэл вначале. Однако все равно было скучно. Какой в этом смысл? Неужели «важный проект» — всего лишь предлог, чтобы обновить школьные записи? Вероятно, ректор хотел отыскать старых выпускников и обратиться к ним с просьбой пожертвовать деньги или как-то еще помочь школе.

После всего, через что прошел Джоэл, чтобы попасть на занятия к Фитчу, ему хотелось участвовать в чем-то более интересном. Необязательно в чем-то захватывающем. Но сверка записей?

Просматривая некрологи, Джоэл поймал себя на том, что его мысли крутятся вокруг Небраска. Проект Фитча как-то связан с визитом инспектора. Замешана ли в этом Лилли Уайтинг?

Может быть, она сбежала на Небраск. Мелоди туда совсем не рвалась, но воображение Джоэла это место весьма будоражило. Мрачный остров посреди других островов, откуда пытались выбраться и затопить окрестные территории ужасные, опасные меловики.

Рифматисты ограничили их гигантским меловым кругом размером с город. За пределами круга были разбиты лагеря и организованы патрули, чтобы удерживать меловиков внутри. Те атаковали линии в попытках проложить себе путь на свободу. Время от времени случался прорыв, и рифматистам приходилось сражаться.

Дикие меловики… меловики, способные убивать. Никто не знал, кто их создал. Джоэл представлял себе круг, нарисованный на залитой бетоном земле. Говорили, что хуже всего были штормы. Навесы защищали от дождя, но вода все равно просачивалась, особенно со стороны диких меловиков, и смывала мел, образуя бреши…

Стрелки напольных часов в углу комнаты медленно ползли к двенадцати — часу окончания летних занятий. Джоэл просматривал некрологи, пытаясь сосредоточиться, но его мысли были заняты меловиками и рифматическими кругами.

В конце концов он закрыл последнюю учетную книгу и потер глаза. До полудня оставалось пятнадцать минут. Он встал, чтобы размять ноги, и подошел к профессору Фитчу.

При приближении студента Фитч торопливо закрыл блокнот. Джоэл успел заметить на странице какой-то рисунок. Рифматика? Прорванный круг?

— Да, Джоэл? — произнес профессор.

— Почти пора заканчивать.

— Да? Хм-м, верно. Так и есть. Как продвигается исследование?

«Исследование? — подумал Джоэл. — Не уверен, что это подходящее слово для…»

— Я вычеркнул около тридцати имен.

— Правда? Превосходно! Тогда завтра продолжишь.

— Профессор? Я не хочу показаться невежливым, но… В общем, мне было бы легче, если бы я понимал смысл всей этой затеи. Зачем я просматриваю данные переписи?

— Э… м-м-м… не знаю, могу ли я рассказать тебе, — замялся Фитч.

Джоэл склонил голову набок.

— Это как-то связано с инспектором, недавно побывавшим в школе, да?

— Я действительно не вправе…

— Об этом мне сообщил ректор.

— В самом деле? — Фитч почесал в затылке. — Тогда, думаю, ты имеешь право знать. Но большего я открыть не могу. Скажи-ка, во время поисков ты заметил что-нибудь… подозрительное?

Джоэл пожал плечами.

— Честно говоря, копаться в списках мертвецов довольно жутковато. В какой-то мере все их смерти можно считать подозрительными, подробностей не так уж много. Большинство, по всей видимости, скончалось из-за болезней или от старости.

— Несчастные случаи? — спросил Фитч.

— Парочка. Я отметил их, как вы просили.

— Ага, очень хорошо. Я проверю их вечером. Молодец!

Джоэл заскрипел зубами.

«Но почему? Что вы ищете? Есть ли связь со сбежавшей девчонкой? Или это всего лишь мои надежды?»

— Что ж, ты свободен, — сказал Фитч. — Мелоди, ты тоже. Отпускаю вас пораньше.

Через несколько секунд ее и след простыл. Джоэл немного задержался, решая, стоит ли надавить на Фитча посильнее. Но в животе заурчало, организм требовал пищи.

Джоэл отправился на обед, настроившись что-нибудь придумать, чтобы убедить Фитча показать ему содержимое блокнота.

Защита Самшиона

Глава 8

Джоэл шел через лужайку в столовую. В учебном городке было уже не так оживленно, больше половины студентов разъехалось на лето. Многие из обслуживающего персонала тоже брали летом отпуск. Отсутствовало даже несколько преподавателей: они отбыли кто во Францию, кто в чо-сенскую Британнию, чтобы заняться исследованиями или принять участие в симпозиумах.

Однако в обеденное время народу хватало, и Джоэл, обогнув здание, проник на кухню через черный вход. Запретная зона для студентов, но Джоэл не был обычным студентом.

Сегодня за обеденное дежурство отвечала сама Хекстильда, поприветствовавшая его кивком.

— Джоэл, мальчик мой, — проговорила дородная женщина с заметным шотландским акцентом, — как твой первый летний денек?

— Провел его взаперти в профессорском подземелье, — ответил Джоэл. — Он заставил меня изучать данные переписи.

— Ха! — воскликнула Хекстильда. — А у меня новости!

Джоэл вопросительно вскинул бровь.

— Мой сын получил разрешение на поездку на родину для всей нашей семьи! Через месяц я уезжаю!

— Как здорово, Хекстильда!

— Это будет первый раз, как кто-то из Мактавишей ступит на родную землю после того, как мой прадедушка покинул те края. Все эти грязные солнечники! Заставляют нас получать разрешение для посещения собственной родины.

Во время чо-сенского вторжения шотландцы долго держались в своих высокогорьях, но их все равно победили. Пытаться убедить шотландцев, что земля им больше не принадлежала, было практически невозможно.

— Может, тогда отпразднуем это событие, — предложил Джоэл, — и вы сделаете мне бутерброд, чтобы я не ждал в общей очереди?

Хекстильда одарила его ничего не выражающим взглядом, но не прошло и пяти минут, как Джоэл получил один из ее фирменных многослойных бутербродов. Он откусил кусочек, покинул кухню и, наслаждаясь солоноватым вкусом копченой пикши, зашагал через кампус.

Творилось что-то странное. То, как вел себя ректор Йорк, то, как Фитч захлопнул блокнот, когда подошел Джоэл… Все это навевало на подозрения. Что же сделать, чтобы стать участником событий?

«Фитч предупреждал меня, что жизнь рифматистов не такая уж захватывающая, — напомнил себе Джоэл. — Но должен же быть способ».

Может, удастся самому выяснить, чем занимается Фитч. Джоэл задумался. Его взгляд упал на остатки бутерброда в руке, и в голове начала формироваться идея. Он помчался обратно в столовую.

Через несколько минут он вышел из кухни с еще двумя бутербродами, каждый из которых был завернут в небольшой бумажный пакет, и побежал через зеленые просторы школы к офису.

При виде Джоэла Флоренс и Экстон оторвались от работы.

— Джоэл? — удивилась девушка-клерк. — Не ожидала увидеть тебя сегодня. Ведь наступило лето!

— Я зашел не по работе, а просто поздороваться. Что, думаете, раз на дворе лето, я и не появлюсь здесь ни разу?

Флоренс улыбнулась. Сегодня на ней было летнее зеленое платье, кудрявые светлые волосы она закрутила в узел.

— Как внимательно с твоей стороны. Уверена, Экстон обрадуется возможности отвлечься!

Экстон продолжил что-то писать в учетной книге.

— О, да. Я в восторге от того, что кто-то в очередной раз стремится отвлечь меня от итогового двухсотстраничного отчета по успеваемости, который я должен закончить и сдать до конца недели. Просто восхитительно.

— Не обращай на него внимания, дорогой, — отмахнулась Флоренс. — Это он так выражает свою радость от встречи с тобой.

Джоэл положил на стойку два свертка.

— Ну, должен признаться, я заскочил не просто так. Я заглянул на кухню, и повариха подумала, что вы не прочь перекусить.

— Как мило.

Флоренс подошла к стойке, и даже Экстон проворчал что-то одобрительное. Она передала ему один из свертков, и клерки немедленно занялись бутербродами. Джоэл присоединился к перекусу, снова принявшись за свой недоеденный бутерброд, чтобы не выглядеть неуместно.

— Ну как, произошло что-нибудь интересное за первые четыре часа лета? — спросил он, облокотившись о стойку.

— Ничего особенного, — ответила Флоренс. — Как уже заметил Экстон, в это время года полно работы.

— Скукотища, да?

Экстон пробормотал что-то с набитым ртом.

— Еще бы, не каждый же день нас посещает федеральный инспектор, — добавил Джоэл.

— Ты прав, — сказала Флоренс. — И я только рада. А то такой переполох тогда поднялся.

— А вы хотя бы выяснили, в чем дело? — спросил Джоэл, откусив от бутерброда.

— Может быть. — Флоренс понизила голос. — Конечно, я не слышала, о чем говорилось за дверью в кабинете ректора, но…

— Флоренс, — предостерегающе перебил Экстон.

— Ой, да ладно, — ответила она. — Ешь свой бутерброд. В общем, Джоэл, ты слышал о той рифматистке, что исчезла пару дней назад? Лилли Уайтинг?

Джоэл кивнул.

— Бедняжка. Судя по оценкам, она могла похвастать хорошей успеваемостью.

— Ты залезла в ее табель? — спросил Экстон.

— Разумеется. Как бы там ни было, до меня дошли слухи, что она не сбежала, как писали в газетах. Высокие оценки, куча друзей, хорошие отношения с родителями.

— Тогда что же с ней произошло? — спросил Джоэл.

— Ее убили, — тихо проговорила Флоренс.

Джоэл смолк. Убили. В этом был смысл — в конце концов, делом занялся федеральный инспектор. И в то же время произнесенные вслух слова все меняли. Джоэл невольно осознал, что речь идет о живом человеке, а не о какой-то логической головоломке.

— Убили, — повторил Джоэл.

— Убийца — рифматист, — добавила Флоренс.

Джоэл застыл на месте.

— Ну это уж просто ни в какие ворота, — покачал пальцем Экстон.

— Я услышала достаточно, прежде чем Йорк закрыл дверь, — возразила Флоренс. — Тот инспектор считает, что в убийстве замешан рифматист, и ему понадобилась помощь эксперта. Он…

Она осеклась, так как позади Джоэла хлопнула входная дверь.

— Я отнесла сообщение Хаберстоку, — прозвучал девичий голос. — Но мне…

Джоэл застонал.

— Ты! — воскликнула Мелоди, наставив на него палец. — Вот видишь, ты следишь за мной!

— Я зашел, просто чтобы…

— Не желаю выслушивать очередные отговорки, — перебила Мелоди. — Теперь у меня есть доказательства.

— Мелоди, — жестко вмешалась Флоренс, — ты ведешь себя как ребенок. Джоэл — наш друг. Он может посещать офис, когда захочет.

Рыжеволосая рифматистка обиделась, но Джоэл не хотел начинать новую ссору. Похоже, из Флоренс не удалось бы больше ничего вытянуть, поэтому он попрощался с клерками и покинул офис.

«Убийца — рифматист? — подумал Джоэл, выйдя наружу. — С чего они взяли?»

Неужели дуэль пошла наперекосяк, и Лилли погибла? Студентам не был известен глиф, благодаря которому меловики становились опасными. Обычный меловик, нарисованный с помощью линии Созидания, мог причинить вред разве что другим меловым рисункам. По-настоящему грозными их можно было сделать только с помощью специального глифа.

Этот глиф — глиф Расщепления — изучался на Небраске во время последнего года обучения, когда студенты отправлялись на защиту линии Охраны вокруг Башни. Но вдруг кто-то из студентов открыл его самостоятельно? И если в деле действительно замешан рифматист, понятно, почему привлекли Фитча.

«Что-то происходит, — подумал Джоэл. — Что-то важное».

И он выяснит, что именно, но потребуется план.

Что, если разделаться с данными переписи как можно быстрее? Он продемонстрирует Фитчу, насколько серьезно относится к работе, покажет, что заслуживает доверия. Профессору придется дать ему другое задание — более связанное с основным проектом и способное пролить свет на случившееся.

Наметив план действий, Джоэл зашагал обратно к Фитчу, намереваясь забрать пару учетных книг и поработать над ними ночью. Раньше он собирался почитать роман — нашлась интересная история, происходившая в первые дни правления Корейской династии в Чо-Сен, когда чо-сенцы обратили монголов на свою сторону. Но роман никуда не денется.

Джоэла ждала работа.

Защита Осборна

Глава 9

К концу недели Джоэл открыл для себя кое-что важное. Кое-что серьезное, основополагающее и абсолютно бесспорное.

Господь создал его не для того, чтобы он стал клерком.

Джоэл устал от бесконечных дат и был сыт по горло учетными книгами. Его тошнило от примечаний, перекрестных ссылок и маленьких звездочек рядом с именами.

Но, несмотря ни на что, он продолжал часами просиживать на полу в кабинете Фитча, изучая страницу за страницей. Ему казалось, что у него высосали мозг, губы ссохлись, а пальцы живут своей собственной жизнью. Было что-то завораживающее в однообразной механической работе: невозможно остановиться, пока не закончишь.

А конец был уже близок. Спустя неделю тяжелого труда Джоэл просмотрел больше половины записей. Каждый день он забирал учетные книги домой и работал с ними, пока не начинало темнеть. Часто, когда не получалось заснуть, он продолжал вчитываться в списки имен при свете фонарей.

Но скоро, совсем скоро все завершится.

«Если только прежде я не чокнусь», — подумал Джоэл, помечая в списке очередную смерть, наступившую в результате несчастного случая.

На другом конце кабинета Фитча шуршала бумагой Мелоди. Каждый день профессор давал ей обводить новую защиту. Ее навыки улучшались, но до совершенства было еще очень далеко.

Вечером за ужином Мелоди сидела отдельно от других рифматистов. Пока остальные болтали между собой, она ела в тишине. Видимо, не только Джоэл считал ее неуравновешенной.

Последнюю неделю Фитч рылся в старинных книгах по рифматике. Джоэл украдкой взглянул на пару из них: это были мудреные тома по теории, далеко за пределами его понимания.

Он снова сосредоточился на работе и, вычеркнув очередное имя, перешел к следующей книге.

Однако что-то смутило его на последней странице. Это был обычный список выпускников Армедиуса, отсортированный по году, и Джоэл помечал в нем тех, кто умер. Его внимание привлекло одно неотмеченное имя: Экстон Л. Пратт. Клерк Экстон.

Экстон никогда не упоминал, что учился в Армедиусе. Сколько себя помнил Джоэл, Экстон всегда занимал должность старшего клерка и был неотъемлемой частью академии со всеми своими элегантными костюмами, галстуками-бабочками и другими предметами стильного гардероба, доставляемыми на заказ из Калифорнийского архипелага.

— Ну все, хватит! — неожиданно провозгласила Мелоди. — С меня, Мелоди Манс, довольно!

Джоэл вздохнул. Подобные вспышки происходили с завидной регулярностью. Похоже, она могла выдержать в тишине не больше часа, а затем неизменно взрывалась эмоциями.

— Хм-м? Что случилось? — спросил профессор Фитч, оторвавшись от книги.

— С меня довольно, — повторила Мелоди, скрестив руки на груди. — Я не в состоянии обвести больше ни одной линии. Пальцы не слушаются. И вообще, они скорее отвалятся, чем я продолжу рисовать.

Потянувшись, Джоэл поднялся на ноги.

— Я просто не создана для всего этого, — продолжила она. — Насколько неспособной к рифматике должна быть девушка, чтобы от нее наконец отстали и позволили заниматься чем-то другим?

— Гораздо слабее тебя, дорогая, — ответил Фитч, отложив книгу. — За все годы работы я видел подобное только дважды. И то лишь потому, что посчитали, будто студенты представляют опасность.

— Я тоже представляю опасность. Вы ведь слышали, что сказал обо мне профессор Нализар.

— Профессор Нализар — специалист далеко не во всем, в чем, по его словам, он разбирается, — возразил Фитч. — Может, ему и известно, как выиграть дуэль, но он не понимает студентов. Ты, моя дорогая, вовсе не безнадежна. Сама посмотри, насколько улучшились твои обводки всего за неделю!

— Ну да. Позовите меня, когда в следующий раз понадобится впечатлить группу четырехлеток.

— Ты и правда делаешь успехи, — сказал Джоэл.

Результат пока не особенно впечатлял, но улучшения были налицо. По всей видимости, профессор Фитч действительно знал, что делал.

— Видишь, дорогая? — Фитч снова открыл книгу. — Продолжай заниматься.

— Я думала, это вы должны со мной заниматься, — уперлась Мелоди. — А вы только сидите и читаете. Мне кажется, вы пытаетесь увильнуть от своих обязанностей.

Фитч моргнул.

— Обводка рифматических защит — проверенный временем и разумный общепринятый подход к обучению. Внимание студента сосредотачивается на простейших технических приемах.

— Значит, я от этого устала. Может быть, займемся чем-нибудь другим?

— Что ж, полагаю, семь дней одной только обводки вызывают небольшое разочарование. Хм-м, да. Наверное, нам всем не помешает перерыв. Джоэл, поможешь передвинуть эти книги вот сюда?..

Джоэл подошел и помог Фитчу перетащить несколько стопок книг, расчистив тем самым пространство на полу примерно шести футов шириной.

— Чтобы стать успешным рифматистом, — заговорил Фитч, опустившись на пол, — одних линий мало. Умение рисовать очень важно, даже, можно сказать, фундаментально, но еще важнее умение думать. Рифматист или рифматистка, способные думать быстрее противника, достигнут не меньше тех, кто умеет быстро рисовать. В конце концов, скоростное рисование не принесет никакой пользы, если линии не там, где нужно.

— Вполне разумно, — пожала плечами Мелоди.

— Отлично. — Фитч вытащил из кармана сюртука мелок. — Скажи-ка, ты помнишь те пять защит, которые я давал тебе обводить на этой неделе?

— Как я могу их забыть? Мэтсон, Осборн, Баллинтайн, Самшион и Эскридж.

— Каждая из них — базовая. У каждой есть достоинства и недостатки. На основе этих защит мы обсудим то, что рифматисты часто называют «заострением».

— «Заострением»? — переспросил Джоэл и тут же обругал себя. Вдруг профессор заметит его интерес и решит, что ему следует вернуться к данным переписи?

Фитч даже не поднял головы.

— Да, именно так. Некоторым молодым рифматистам больше нравится термин «упреждение», но мне он всегда казался немного простоватым. Давайте представим дуэль между двумя рифматистами.

Он начал рисовать на полу. Но не широкий, полноразмерный круг, а меньше, учебный, с ладонь величиной. Фитч чертил его самым кончиком мелка, чтобы линии получались довольно тонкими.

— Представьте, что вы в ней участвуете, — продолжил он. — В любой дуэли у вас есть три варианта действий. Можно выбрать защиту, исходя из собственной стратегии: мощную, если намереваетесь затянуть поединок, или более слабую, если хотите быстрее разобраться с противником и агрессивно атаковать. Кроме того, можно подождать с рисованием защиты, пока вы не поймете, что задумал ваш противник. Это называется заострить противника — позволить ему взять на себя инициативу, а самому добиться преимущества, выбрав защиту в соответствии с его действиями. Например, ваш противник выбрал защиту Мэтсона. Как ответить?

Фитч пририсовал к небольшому кругу перед собой кружочки в верхней и нижней точках привязки, затем добавил маленьких меловиков в других точках привязки. Как только он закончил первого меловика, змею, та сразу же ожила и стала рыскать туда-сюда перед кругом. Змею удерживала в передней точке привязки крошечная нить.

— Ну? — спросил Фитч. — Какая защита сработает против меня лучше всего?

— Не знаю, — ответила Мелоди.

— Баллинтайна, — предположил Джоэл.

— Ага, — отозвался Фитч. — А почему?

— Потому что, следуя защите Мэтсона, моему противнику придется рисовать множество защитных меловиков. Если я воспользуюсь простейшей защитой, которую можно быстро изобразить, и в ее верхней части останется достаточно места для линий Силы, я начну стрелять до того, как противник дорисует свою.

— Превосходно, — похвалил Фитч. — К сожалению… э-э… именно такую стратегию и использовал против меня Нализар. Вряд ли он меня заострил, так как начал рисовать почти сразу. Несомненно, он часто придерживается стиля быстрых защит, и наверняка ему было известно, что я предпочитаю сложные варианты обороны. Он вполне мог предсказать, что его стратегия принесет желанные плоды.

Фитч помедлил, опустив мелок на контур маленького защитного круга. Через несколько секунд меловые линии превратились в облачко пыли. Любой рифматист мог уничтожить таким образом свой рисунок, но не чужой. Требовалось просто дотронуться до линий мелком и направить мысленное усилие.

— Однако не стоит считать, — продолжил Фитч, — что, выбрав агрессивное поведение, вы сможете пробить хорошую защиту. Верно, что сильная защита больше подходит в поединке с несколькими противниками, но умелый дуэлянт способен выстроить оборону даже при решительных наступательных действиях противника.

— То есть вы говорите, — произнесла Мелоди, — что на самом деле неважно, какую защиту выбирать.

— Я не говорю ничего подобного! — воскликнул Фитч. — Хотя, может быть, и говорю. Не имеет значения, какой защитой воспользоваться, потому что важнее всего стратегия. Нужно разбираться в защитах, чтобы знать, какое преимущество обеспечит каждая из них. Вы должны понимать, как действует противник, чтобы найти его слабое место. Ну-ка, что насчет этого?

Профессор нарисовал на полу эллипс и стал дополнять его линиями Запрета и меловиком в передней части.

— Это защита Осборна, — сказал Джоэл.

— Очень хорошо. Конечно, узнать ее совсем несложно, так как только одна базовая защита основана на эллипсе. А теперь скажите, что можно ей противопоставить?

Джоэл немного подумал. Защита Осборна — эллиптическая, а значит, ее передняя и задняя части гораздо устойчивее, чем у круговой. А слабое место — как раз по бокам.

— Я использовал бы такую же защиту Осборна, — произнес Джоэл. — Наши защиты сравняются по силе, и все сведется к поединку мастерства.

— Понятно, — ответил Фитч. — А ты, Мелоди? Поступишь так же?

Мелоди открыла рот, чтобы, видимо, ответить, что ей все равно, но затем передумала.

— Нет, — произнесла она, склонив набок голову в рыжих кудряшках. — Если я наблюдаю за противником, чтобы выяснить, что он затевает, нельзя использовать ту же самую защиту, потому что, выжидая, я дам ему фору по времени! Придется всю дуэль наверстывать упущенное.

— Верно! — воскликнул Фитч.

Джоэл покраснел. Он поторопился со своим вариантом.

— Тогда, если не защиту Осборна, — спросил Фитч у Мелоди, — что ты выберешь вместо нее?

— М-м… Самшиона?

Джоэл кивнул. Защита Самшиона — быстрая в рисовании и открытая по бокам. Ее часто применяли те, кто предпочитал атаковать меловиками, а именно таков основной способ пробить защиту Осборна — отправить меловиков на неприкрытые фланги противника.

Мелоди одарила Джоэла победоносной ухмылкой, пока Фитч с помощью мелка испарял линии.

«Ну, все!» — подумал Джоэл.

— Давайте еще, профессор.

— Хм-м. Разве тебя не ждут учетные книги?

— Просто дайте мне шанс отыграться.

— Что ж, ладно. Вы оба, приготовьте мелки.

Джоэл замешкался. У него не было с собой мела.

— Одолжишь мне… кусочек? — робким шепотом спросил он у Мелоди.

Она закатила глаза, но поделилась мелом. Они оба опустились на колени рядом друг с другом. Фитч начал рисовать. Джоэл наблюдал, пытаясь понять, какую защиту выбрал профессор. Круг — значит, это не Осборн. Фитч тем временем изобразил спереди круг поменьше и перечеркнул его крест-накрест линиями Запрета.

«Самшион, — подумал Джоэл. — Это снова защита Самшиона».

В передней части защиты Самшиона имелась линия Запрета, начертив которую, Фитч не сможет больше ничего сделать с той же стороны. Таким образом, рисование защиты Самшиона начиналось с очень сильной передней части, но ее было невозможно оборонять. Далее рифматист будет тратить время на рисование меловиков по флангам, чтобы затем послать их в атаку.

«Нужно сильно ударить в эту переднюю часть, — подумал Джоэл. — Пробить брешь там, где, по мнению профессора, он сильнее всего, но не в состоянии защититься».

Вероятно, лучшим ответом станет защита Баллинтайна. Однако Джоэл не спешил рисовать. Ему хотелось чего-то более впечатляющего. Неистово царапая мелком по грубому деревянному полу, он принялся вычерчивать девятиточечный круг с множеством привязанных по периметру меловиков, обеспечивающих очень сильную защиту. Не озаботившись линиями Запрета для стабилизации, Джоэл перешел непосредственно к линиям Силы, чтобы выстрелить ими прямо в переднюю часть круга Фитча.

— Итак, — проговорил Фитч, вставая, — давайте-ка посмотрим. Хм-м…

Джоэл посмотрел вбок. Мелоди выбрала защиту Баллинтайна и для своего уровня изобразила ее вполне сносно. Линии были неровными, круг — кривоват, но у нее получилось нарисовать все там, где надо.

— Конечно! — произнес Фитч. — Весьма неплохо, моя дорогая. Круги тебе, может, и не даются, но ты способна мыслить как рифматист.

Фитч помедлил и наклонился, чтобы изучить работу Мелоди подробнее.

— Подумать только! Взгляните-ка на этого меловика! Вот это да!

Джоэл подался вперед. Большинство рифматистов использовало простейших меловиков: змей, пауков, иногда драконов. Сам Фитч предпочитал более сложные изображения: они были явно сильнее, чем состоящие из малого числа линий. По теории меловиков у Джоэла имелись лишь отрывочные сведения.

 

Несмотря на маленький размер единственного меловика — в защите Баллинтайна хватало места только для одного — Мелоди изобразила его с удивительной тщательностью. У крошечного медведя с идеальными пропорциями был прорисован мех, обозначены тени. Он прохаживался по деревянному полу перед кругом, соединенный с точкой привязки малюсенькой цепочкой, каждому звену которой она уделила особое внимание.

— Ничего себе, — вырвалось у Джоэла.

 

— Да уж, — согласился Фитч. — И, на мой взгляд, защита Баллинтайна — верный выбор в этом примере, хотя подошло бы и что-нибудь с очень сильными защитными мерами против меловиков.

Джоэл пожал плечами.

— Хм-м, — продолжил Фитч. — Должен признать, неплохо, Джоэл. Третья точка смещена на пару градусов, но остальные в допустимых пределах. Это защита Хилла?

— Модифицированная.

— Без линий Запрета?

— Вы нарисовали Самшиона, — пояснил Джоэл. — Поэтому, скорее всего, не собирались прибегать к большому количеству линий Силы, если только не являетесь мастером в их отражении, а таких навыков вы не проявляли. Следовательно, в этом вы для меня не угроза. А значит, мне не нужна стабилизация.

— Превосходная логика, — ответил Фитч. — Конечно, если только я не замечу, что ты затеял. Помни, я всегда могу удалить линию Запрета и неожиданно напасть на тебя спереди!

— На это вам потребуется несколько секунд, — возразил Джоэл. — Я увижу и успею стабилизировать защиту.

— Только если будешь внимательно следить за моими действиями.

— Поверьте, буду.

— Ну… наверное, так и есть. Что ж, вы меня определенно впечатлили. Думаю, каждый из вас имел бы отличный шанс одержать надо мной верх!

«Вряд ли», — подумал Джоэл.

Ему довелось наблюдать, как рисовал профессор. Он был хорош. Не уверен в себе во время дуэли, что верно то верно, но очень даже хорош. Как бы там ни было, Джоэлу показалось, что профессор не относился к ним покровительственно, а просто пытался подбодрить.

Судя по реакции Мелоди, это сработало. Она, похоже, в самом деле оживилась и увлеклась рисованием.

— Что дальше? — спросила она.

— Думаю, разберем еще пару примеров, — ответил Фитч, удаляя линии. Мелоди занялась тем же.

А Джоэлу оставалось только уставиться на свои.

— Э-э… — протянул он. — У вас есть ластик?

Фитч удивленно поднял голову.

— О! Хм-м, давай-ка посмотрим…

Примерно через пять минут поисков в окружающих завалах Фитчу удалось извлечь на свет ластик. Но в руках Джоэла он оказался практически бесполезным. Линии просто размазывались по полу, не предназначенному для того, чтобы на нем рисовали мелом.

Джоэл принялся тереть сильнее, и его лицо залила краска.

— Наверное, впредь тебе стоит рисовать на доске, Джоэл… — проговорил Фитч, вытащив откуда-то небольшую меловую доску.

Джоэл посмотрел на полустертый рисунок — пронзительное, явственное напоминание о том, кем он был. Не важно, с каким усердием он будет обучаться. Ему никогда не стать рифматистом, способным оживлять меловые линии и заставлять их исчезать силой мысли.

— Наверное, мне лучше вернуться к исследованию, — сказал Джоэл, вставая.

— Позанимайся еще немного с нами. — Фитч помахал доской и протянул ее Джоэлу. — Ты уже заработался с этими записями, а для мисс Манс полезно посоревноваться.

У Джоэла перехватило в горле. Это был первый раз, когда один из рифматистов по-настоящему предложил ему в чем-то поучаствовать. Улыбнувшись, он потянулся за доской.

— Отлично! — обрадовался Фитч. По всей видимости, ему гораздо больше нравилось обучать студентов, чем заниматься проектом.

Следующие несколько часов прошли в разборе десятка примеров защит и ответных действий. Фитч перешел к более сложным кругам, побуждая Джоэла и Мелоди продумывать два-три способа возможной атаки. Настоящих дуэлей не происходило. Похоже, профессор Фитч их избегал.

Взамен он рисовал и объяснял. Они обсуждали, какие защиты лучше использовать в борьбе с несколькими противниками, почему так важно не забывать о том, что тебя могут окружить, — на Небраске рифматистам приходилось отражать атаки сразу с нескольких сторон. Они касались вопросов расчета времени в соответствии со своими силами и кое-чего из общей теории. Все это перемежалось практическими рисунками.

Джоэл с головой окунулся в занятие. Это была не серьезная лекция по рифматике, на которую о�

Brandon Sanderson

THE RITHMATIST

Copyright © 2013 by Dragonsteel Entertainment, LLC

Map and interior illustrations by Ben McSweeney

All rights reserved

Published by permission of the author and his literary agents, JABberwocky Literary Agency, Inc. (USA) via Igor Korzhenevskiy of Alexander Korzhenevski Agency (Russia).

© А. В. Третьяков, перевод, 2023

© Издание на русском языке. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2023

Издательство Азбука^®

* * *

Пролог

Лили стрелой пролетела коридор и на бегу отбросила погасшую лампу. На фреске и дорогом ковре в лунном свете сверкнули масляные капли.

В тиши пустого дома раздавалось лишь ее судорожное дыхание. Кричать она отчаялась. Все равно никто не услышит.

Город, казалось, вымер.

Лили ворвалась в гостиную и застыла в нерешительности. В углу, в призрачном свете панорамных окон, отмеряли время напольные часы. На горизонте рисовались очертания высотных зданий: между строениями в десять и более этажей виднелись перекрестья монорельсовых путей. Джеймстаун! Город, где она прожила все свои шестнадцать лет.

«Я умру», – подумала Лили.

К ужасу примешалось чувство безысходности. Лили отодвинула с центра комнаты кресло-качалку, спешно скатала ковер и обнажила деревянный пол. Сунув руку в мешочек, привязанный к петельке на поясе юбки, она извлекла длинный белоснежный мелок.

Лили припала на колени и уставилась на половицы, пытаясь сосредоточиться и прояснить сознание.

Дрожащей рукой она уперла мелок в пол и принялась чертить окружность. Фигура вышла неровной. От столь небрежной заградительной линии профессора Фитча точно хватил бы удар. В отчаянии Лили не то усмехнулась, не то всхлипнула.

Пот капал со лба, оставляя темные пятна на древесине. Пока Лили вычерчивала линии запрета, призванные стабилизировать заградительную окружность, тремор не отпускал ее ни на секунду. Защита Мэтсона… Так, что я упустила?.. В точках привязки, образованных пересечением дуги окружности с линией запрета, Лили добавила два круга поменьше – для линий созидания…

Кто-то скребется.

Лили вскинулась и посмотрела на парадную дверь в конце залы. За дымчатой фрамугой скользнула тень.

Дверное полотно задребезжало.

– Мастер, помоги… – услышала Лили свой шепот. – Пожалуйста… Пожалуйста, помоги!..

На мгновение все стихло, а затем дверь распахнулась.

Крик застрял в горле. В лунном свете, опираясь на трость, стоял незнакомец в котелке и коротком плаще с капюшоном.

Лица странника Лили не видела, однако было что-то зловещее в его затененном силуэте и абрисе слегка склоненной набок головы. Ей удалось разглядеть лишь серебрящийся в лунном свете кончик носа, острый подбородок да взирающие из чернильной бездны глаза.

На пол, стены и потолок коридора, корчась от ярости, хлынули белые, будто фосфоресцирующие, фигуры.

Все как одна плоские, точно лист бумаги. Все как одна начертанные мелом.

Однако фигуры не повторяли линий друг друга. Подрагивая всем своим рисованным естеством, сотни крохотных тварей навострили клыки, когти и бесшумно устремились в гостиную.

Обретя наконец голос, Лили закричала.

Часть первая

Глава 01

– Скучная?.. – замерев на месте, требовательно вопрошал Джоэл. – Ты считаешь дуэль Крю и Чой тысяча восемьсот восемьдесят восьмого года скучной?!

– Даже не знаю, что тебе и ответить, – пожал плечами Майкл, остановившись и оглянувшись на Джоэла. – Меня хватило лишь на пару страниц.

– Наверное, тебя просто подвело воображение! – Джоэл поравнялся с другом.

Он приобнял Майкла и повел рукой, точно желая стереть раскинувшиеся перед ними зеленые лужайки академии Армедиуса и нарисовать панораму дуэльной арены.

– Ты только представь! – воскликнул Джоэл. – Схватка за первое место в крупнейшем рифматическом турнире «Дуэлянт»! В финал вышли Пол Крю и Адель Чой. Последняя осталась в игре вопреки всем ожиданиям. А ведь все ее соратники выбыли из состязания в первые же минуты!

Несколько студентов, сновавших между учебными корпусами, остановились на дорожке и заслушались.

– Ну и чего такого-то? – зевая, спросил Майкл.

– Чего такого-то?.. Майкл, это же финал «Дуэлянта»! Нет, ты все-таки представь себе, пожалуйста! Все до единого зрители затаив дыхание ожидали, как же они начнут дуэль! А каково было Адель! Как она, наверное, нервничала! Такая ответственность! Ведь никогда прежде ее команда не доходила до финала «Дуэлянта»! И вот теперь ей выпала честь сразиться с самым искусным рифматистом поколения! Команда Крю специально окружила своего капитана претендентами послабей, чтобы до финала тот добрался полным сил. Они сделали все возможное, чтобы его заградительный круг не пострадал. В общем, это была схватка чемпиона и темной лошадки.

– Скукота! – воскликнул Майкл. – Ну что за интерес ползать по земле и рисовать круги?

– Ты безнадежен, – отозвался Джоэл. – Мы учимся в одной академии с рифматистами! Их тренируют у нас под носом! Разве тебе не любопытно?.. Хоть самую капельку?

– У них и без нас предостаточно поклонников, – сердито парировал Майкл. – Джоэл, они живут в своем обособленном мирке, и меня это полностью устраивает. Я вообще за то, чтобы здесь и духу их не было!..

Ветерок взъерошил его светлые волосы. Вокруг зеленели холмы и высились кирпичные корпуса академии Армедиуса. Невдалеке, тихонько исполняя свой долг, равнял траву заводной краб.

– Ты бы сразу переменил мнение, если бы вник! Сейчас я тебе расскажу, что к чему у рифматистов, – не унимался Джоэл, доставая мелок. – Вот встань-ка сюда и гляди в оба.

Он поставил друга посреди дорожки, встал на колени и очертил его окружностью.

– В общем, ты – Пол. А это заградительный круг. Ты проиграешь, если в нем пробьют брешь. – Джоэл отошел на несколько шагов по бетонной дорожке, вновь встал на колени и обрисовал мелом себя. – А вот это круг Адель. Команда Крю почти его пробила. И не в одном, а сразу в четырех местах! Когда настало время финальной дуэли, она бросилась перечерчивать защиту Мэтсона… Ладно, все эти технические подробности ни к чему!.. Тебе надо лишь знать, что к финалу круг Адель стал очень уязвим. Пол со своей нетронутой защитой доминировал на арене – одним словом, находился в выигрышном положении.

– Как скажешь… – отозвался Майкл и улыбнулся проходящей мимо Еве Винтерс с учебниками у груди.

– Как только началась дуэль, Пол принялся бомбардировать заградительный круг Адель линиями силы, – рассказывал Джоэл. – Она тут же смекнула, что перечертить защиту Мэтсона и укрепить свои позиции попросту не успеет.

– Бомбардировать чем?.. Какими линиями?

– Линиями силы, – повторил Джоэл. – Дуэлянты используют их для атаки, понимаешь? Пытаются пробить ими брешь в защите друг друга.

– А я думал, что они рисуют мелом этих… существ?..

– Без них битвы тоже не обходятся. Рифматисты называют их меллингами. Но турнир «Дуэлянт» тысяча восемьсот восемьдесят восьмого года прославился отнюдь не меллингами. Линии силы Адель – вот что до сих пор будоражит умы поклонников дуэлей. Даже двадцать лет спустя! Все ожидали, что Адель постарается затянуть состязание, покажет себя во всей красе… – Джоэл приложил мелок к дорожке за пределами круга и прошептал: – Но она не оправдала их ожиданий. Потому что кое-что приметила: за спиной соперника оказалась затертая секция! Достать Пола можно было только рикошетом от трех линий запрета, оставшихся после выбывших претендентов. Выстрел, как ты понимаешь, совершенно немыслимый! Попытка, обреченная на провал… И тем не менее она попыталась. Пока меллинги Пола прогрызались через ее защиту, она нарисовала линию силы и… выстрелила!

Захваченный собственным рассказом, Джоэл дорисовал перед собой линию силы, театрально взмахнул рукой и с удивлением обнаружил, что послушать его собралось не менее тридцати студентов. Затаив дыхание они ждали, что линии вот-вот оживут, однако ничего не происходило. Да и не могло, ведь Джоэл не был рифматистом, а все его чертежи представляли собой не более чем художества. Все это знали, и Джоэл – лучше прочих. По иронии судьбы после многообещающего театрального жеста чары истории вмиг рассеялись, и все направились дальше по своим делам. Джоэл же остался стоять на коленях посреди своего заградительного круга.

– Дай угадаю, – опять зевнул Майкл. – Выстрел удался?

– Ага… – отозвался Джоэл и вдруг почувствовал себя ужасно глупо; он оторвал мелок от бетона и поднялся на ноги. – Удался… Адель выиграла турнир, хотя ее команда не имела никаких шансов на успех. Эта была… просто блистательная победа!.. По крайней мере, так гласят источники.

– Бьюсь об заклад, ты бы все на свете отдал, только бы увидеть этот выстрел, – сказал Майкл, покидая нарисованный Джоэлом круг. – Готов поклясться самим Мастером: если бы тебе представилась возможность перенестись во времени, ты непременно бы истратил ее, чтобы увидеть турнир рифматистов!

– Конечно! Скорее всего, я так и поступил бы… А что еще прикажешь мне делать с такой возможностью?

– Ах, ну да, – отозвался Майкл. – Зачем силиться предотвратить заказное убийство? Или пытаться выяснить, что же на самом деле произошло на Небраске? Или пробовать разбогатеть, на худой конец! Ведь лучше смотреть на дуэли рифматистов!..

– Наверное, ты прав, – отозвался Джоэл.

Он спрятал мелок и отпрыгнул в сторону, когда мимо просвистел футбольный мяч. Следом, помахав друзьям, пробежал Джефс Дэринг.

Джоэл и Майкл вновь зашагали по бетонной дорожке кампуса. Корпуса академии сплошь были увиты виноградными лозами. Позади строений зеленели изумительные пологие холмы, увенчанные цветущими деревьями. Туда и сюда, спеша с урока на урок, сновали студенты в одежде самого различного фасона. Поздняя весна радовала поистине теплыми деньками, и многие юноши уже ходили в рубашках и закатывали рукава. Одним только рифматистам надлежало носить форму, благодаря чему их легко было отыскать взглядом среди толпы. Трое из них как раз шли навстречу Джоэлу и Майклу, пробираясь между расступавшимися перед ними студентами. Негласное правило давать дорогу рифматистам превратилось в привычку, и многие даже не обращали на них внимания.

– Слушай, Джоэл, – заговорил Майкл. – А ты не думал, что твое увлечение… как бы это сказать… зашло слишком далеко? Тебе не кажется, что ты уделяешь рифматистам чересчур много времени?

– Просто мне эта тема интересна, – отвечал Джоэл.

– Да… Так-то оно так… Но все это немного странно, учитывая, что…

Юноша фразу не закончил, однако Джоэл намек понял. Рифматистом он не был, и стать оным ему не грозило. Свой шанс он упустил. Но почему он не может увлекаться их деятельностью?

Майкл прищурился на проходящих мимо рифматистов в серо-белой униформе и вкрадчиво сказал:

– Понимаешь, есть «мы», а есть «они»… Чем бы они ни занимались, лучше оставь их в покое.

– Мне кажется, они тебе не по нутру, потому что ты им завидуешь. Ведь они могут такое, чего тебе никогда не освоить, – сказал Джоэл.

Этими словами Джоэл обратил на себя пристальный взгляд Майкла. Вероятно, он задел друга за живое. Майкл был сыном рыцаря-сенатора – привилегированное сословие как-никак… Такие, как он, не привыкли находиться в тени других.

– Как бы там ни было, – произнес Майкл, отводя взгляд и пробираясь по запруженной студентами дорожке, – одним из них тебе стать не светит. К чему же тратить время на пустые разговоры? Джоэл, это бесполезное занятие! Завязывай! Хватит уже о них думать!

«Впрочем, как не светит и стать одним из вас», – мысленно прибавил Джоэл.

Чисто технически, в академии Джоэлу было не место. Обучение в Армедиусе стоило чудовищных денег. Принимали сюда только отпрысков родовитых или богатых семейств либо рифматистов. Ни к тем, ни к другим, ни к третьим Джоэл не имел абсолютно никакого отношения.

Когда они подошли к перекрестку, Майкл помедлил и сказал:

– Ну, мне пора… Урок истории.

– Ага, – отозвался Джоэл. – А у меня сейчас окно.

– Снова пойдешь разносить почту в надежде попасть на лекцию к рифматистам?

Джоэл зарделся: Майкл угадал.

– Летние каникулы на носу, – сказал он. – Поедешь домой?

– Ага! – просветлел Майкл. – Отец разрешил пригласить погостить несколько друзей. Порыбачим, поныряем… Девочкам в сарафанчиках поулыбаемся на пляже… Мм!..

– Звучит заманчиво, – отозвался Джоэл, изо всех сил стараясь сохранить невозмутимость и не выдать своих тайных надежд. – От такого приключения никто не откажется!

Майкл каждое лето возил своих друзей погостить к себе, но Джоэлу так ни разу и не посчастливилось получить приглашение на этот праздник жизни.

Быть может, на этот раз? По окончании этого учебного года?.. А чем черт не шутит? Разве они не проводили с Майклом все время после школы? Разве Джоэл не помогал Майклу с математикой, когда тому требовалось объяснить то или иное правило? В последнее время они отлично ладили…

– Слушай, Джоэл… – Майкл переминался с ноги на ногу. – В общем, я чего хочу сказать… С тобой классно зависать здесь… В кампусе, понимаешь? Но у меня дома так не получится – там совершенно другой мир. Я буду все время с семьей. Отец нагородил уже столько планов!

– Да, конечно, я понимаю, – отозвался Джоэл.

Майкл улыбнулся, напряженные черты лица разгладились – его душевных треволнений как не бывало. Истинный сын политика!

– Я в тебе не сомневался! – сказал он и хлопнул друга по плечу. – Ну, бывай!

Джоэл посмотрел, как Майкл потрусил прочь. Столкнувшись с Мэри Айзенхорн, он тут же начал флиртовать. Отец девушки владел огромным заводом по производству пружин. Стоя на перекрестке, Джоэл успел опознать с десяток отпрысков элитных семейств. Вот Адам Ли – напрямую связан с императором Чосона. Вот Джеоф Гамильтон – родословная насчитывает аж трех президентов. Вот Уэнда Смит – родители владеют доброй половиной хозяйств по разведению крупного рогатого скота в Джорджиабаме.

А вот Джоэл… Сын меловых дел мастера и уборщицы. Что ж, похоже, он опять проведет все лето вместе с Дэвисом в кампусе. Джоэл вздохнул и направился в канцелярию Армедиуса.

* * *

Двадцать минут спустя Джоэл уже спешил обратно через кампус, чтобы успеть за время перерыва разнести корреспонденцию. Почти все студенты разошлись по аудиториям, и дорожки пустовали.

Получив в приемной на доставку всего три письма, Джоэл приободрился, и его подавленность разом улетучилась. С корреспонденцией он расправился быстро, осталось еще свободное время, а это означало, что…

Джоэл сжал четвертое послание в кармане. Эту записку, никому не сказавшись, он составил сам… И сам себе поручил отнести! Благодаря его собственной расторопности времени высвободилось достаточно, чтобы добежать до одного из лекционных корпусов рифматистов – зала защитных искусств.

Защищаться студентов учил профессор Фитч, и послание Джоэла предназначалось именно ему. Писал он его не без треволнений. Приближаясь к лекционному залу, Джоэл с каждой секундой все больше переживал и теребил в кармане бумажку.

«Вряд ли мне еще представится такая возможность… – думал он, стараясь успокоить расшалившиеся нервы. – С другой стороны, Фитч спокойный, вежливый человек, и для беспокойства нет повода».

Джоэл взбежал на высокое крыльцо серого кирпичного здания, увитого диким виноградом, скользнул за дубовую дверь и оказался на галерке лекционного зала. Помещение представляло собой небольшой амфитеатр с рядами обитых плюшем сидений, откуда как на ладони виднелась кафедра лектора. На побеленных стенах тут и там висели схемы защитных окружностей.

Когда Джоэл вошел в аудиторию, несколько студентов оглянулось, однако Фитч и ухом не повел. На посыльных из канцелярии он редко обращал внимание. Обычно Фитч говорил без умолку и только в самом конце лекции примечал среди студентов чужака. Джоэл ничуть не возражал, ему это было только на руку. Недолго думая, он уселся на ступеньки и стал с жадностью внимать. Как оказалось, он попал на лекцию, посвященную защите Истона.

– …Вот почему эта защита – лучшее, что можно придумать, когда вы подвергаетесь агрессивному натиску сразу с нескольких флангов, – вещал Фитч с кафедры, обратив длинную красную указку на большой круг, нарисованный на полу.

Аудитория походила на арену с рядами восходящих по кругу зрительских рядов, благодаря чему каждый студент мог разглядеть вычерченные внизу рифматические схемы.

Фитч провел указкой по линиям запрета, закрепленным на окружности точками привязки.

– Отличительной чертой защиты Истона является немалое число окружностей меньших размеров, расположенных в точках привязки. Под немалым я подразумеваю число девять. Нарисовать девять окружностей в условиях скоротечного боя задача отнюдь не тривиальная, однако, если вам это удастся, ваши труды не пропадут втуне. Эти девять окружностей сослужат вам хорошую службу и откроют широкие возможности для защиты. Как вы и сами видите, линии запрета образуют неправильный нонагон. Они призваны стабилизировать вашу заградительную окружность. Однако чем меньше этих линий, тем больше у вас пространства для маневра. Кроме того, если вы придерживаетесь мнения, что лучшая защита – это нападение, то всегда можете использовать точки привязки для создания армии меллингов.

«А как же линии силы? – гадал Джоэл. – Как противостоять линиям силы?»

Он счел за благо не привлекать внимания. Фитч, чего доброго, еще спросит про записку, и тогда у Джоэла не останется предлога посидеть до конца лекции. Джоэл слушал да помалкивал. Вряд ли в канцелярии в ближайшее время его хватятся.

Джоэл весь подался вперед, желая услышать от кого-нибудь из студентов мучивший его в ту минуту вопрос, однако про линии силы никто даже и не подумал заикнуться. Юные рифматисты и рифматистки сидели развалясь на своих местах и не проявляли никакого интереса. Все были одеты в одинаковые серые джемперы, белые слаксы или юбки, призванные скрыть вездесущую меловую пыль.

Профессор же носил плотный бордовый сюртук до пят с прямыми накрахмаленными манжетами. Фитч застегивал его под самый подбородок, однако из-под воротника виднелись белые лацканы костюма. Сюртук был скроен на военный лад: четкие линии, погоны на плечах – не хватало только знаков отличия. Однако бордовый цвет уже сам по себе был знаком – такой сюртук мог носить лишь признанный профессор рифматики.

– Именно поэтому защита Кеблина в большинстве случаев уступает защите Истона, – улыбнулся Фитч, поворачиваясь к аудитории.

Профессор был в годах, о чем свидетельствовали седина на висках и тщедушное телосложение. Спасал старика только сюртук, придававший ему чрезвычайно солидный вид.

«Понимаете ли вы, как вам повезло?..» – мысленно спрашивал Джоэл, оглядывая бездельничающих студентов.

Юношам и девушкам в аудитории, как и самому Джоэлу, было по пятнадцать лет. Некоторым уже стукнуло шестнадцать. Несмотря на возраст и столь благородное призвание, вели они себя как дети. Ну, или в лучшем случае – как подростки.

Дисциплина на занятиях профессора Фитча хромала. Многие этим пользовались и на лекцию не обращали совершенно никакого внимания: либо перешептывались, либо, полулежа на своих плюшевых креслах, созерцали потолок. Несколько человек рядом с Джоэлом и вовсе спали. Он поймал себя на мысли, что не знает ни одного из собравшихся здесь студентов по имени. Джоэл не раз пытался завязать разговор, однако все его попытки они пресекали на корню.

Убедившись, что вопросов у аудитории нет, Фитч опустился на колени, прижал мелок к нарисованному кругу и закрыл глаза. Несколько секунд спустя белая пыль взвихрилась и развеялась.

– Что ж… – сказал он, отрывая мелок от пола. – Если вопросов нет, давайте обсудим защиту Истона и способы ее преодоления. Наиболее внимательные из вас наверняка заметили, что я ни словом не упомянул линии силы. Сделал я это нарочно, ибо говорить о них лучше с точки зрения нападающего. Если бы мы…

Дверь лекционного зала с грохотом распахнулась – брови профессора взлетели вверх. Не выпуская мелка из пальцев, Фитч поднялся на ноги и обернулся.

Всполошив своим внезапным появлением сонных студентов, в аудиторию решительно вошел высокий мужчина. Ладно скроенный серый сюртук, застегнутый до самого подбородка, свободно ниспадал к ногам и выдавал в незнакомце профессора рифматики невысокого ранга. Этого молодого человека с белоснежной шевелюрой и энергической походкой Джоэл видел впервые.

– Чем обязан?.. – спросил Фитч.

Незнакомец спустился на кафедру, обошел профессора, повернулся к нему лицом, преклонил колено, выхватил и упер в пол красный мелок.

Студенты зашептались.

– Что случилось?.. – заволновался Фитч. – Неужто я опять заговорился и не услыхал боя часов? Прошу меня простить, если занял ваше лекционное время!

– Отнюдь, профессор, – отозвался незнакомец, поднимая взгляд (лицо мужчины излучало самодовольство, хотя Джоэлу могло лишь показаться). – Я вызываю вас на дуэль.

Как громом пораженный, Фитч не вдруг пришел в себя.

– Я… Вот те на… – заламывая руки, он нервно облизал губы. – А как… Я не уверен, как… то есть, что мне нужно делать. Я…

– Приготовьтесь чертить, профессор, – скомандовал незнакомец.

Похлопав глазами, Фитч нерешительно опустился на колени и дрожащей рукой прижал мелок к полу.

– Это Эндрю Нализар, – шепнула девочка невдалеке от Джоэла. – Сюртук профессора он заслужил всего три года назад в академии Мэйнфорда. Говорят, последние два года он зарабатывал на жизнь боями на Небраске!

– Красавец!.. – отозвалась подружка, вращая между пальцев мелок.

Тем временем мужчины внизу бросились чертить. Взволнованный Джоэл весь подался вперед. Никогда прежде ему не доводилось видеть настоящей дуэли между профессорами рифматики! Схватка, похоже, обещала быть не менее зрелищной, чем сражения на турнирах «Дуэлянта»!

Первым делом Фитч очертил себя заградительной окружностью. По правилам поединок заканчивался, когда одному из оппонентов удавалось пробить в круге брешь. Профессор принялся отрисовывать девять кружков – по одному на каждой точке привязки своей окружности. Почему он выбрал защиту Истона, оставалось только гадать. Вероятно, потому, что только дочитал о ней лекцию.

Не самый разумный выбор для дуэли. Это было понятно и Джоэлу, который почувствовал даже легкое разочарование. Возможно, поединок окажется не таким уж зрелищным. Защиту Фитч начертил идеально, однако выглядела она чересчур перегруженной элементами. И немудрено, ведь защиту Истона предполагалось использовать, когда враг наступал со всех сторон.

Пока Фитч выводил линии запрета, Нализар набросал видоизмененную быструю защиту Баллинтайна с базовым усилением и перешел в агрессивное наступление меллингами.

Меллингов рифматисты рисовали при помощи линий созидания. Редкая атака на дуэли обходилась без их участия, и сейчас меллинги появлялись из-под мелка Нализара с невероятной скоростью и легкостью. Его меллинги выглядели как маленькие драконы. Как и положено драконам, у них имелись крылья и длинная змеящаяся шея. Стоило Нализару оторвать мелок от пола, как первый меллинг ожил и полетел на Фитча.

В воздух этот дракон о двух измерениях не взмыл. Что, впрочем, было вполне ожидаемо, поскольку меллинги являли собой лишь совокупность линий. Битвы рифматистов разворачивались на полу – это были сражения на рисованных мелом линиях.

Между тем руки Фитча ходили ходуном. Невидящим взором профессор нервно поглядывал то на свой круг, то на круг Нализара. Когда из-под мелка Фитча появился вдруг неровный малый круг, Джоэл вздрогнул. Непростительная ошибка для столь солидного специалиста. Этот набросок был лишь жалким подобием того чертежа, на котором Фитч несколькими минутами ранее объяснял студентам защиту Истона. Пробить брешь в таких неровных дугах проще простого. Помедлив, Фитч с сомнением оглядел свое неудавшееся творение, и на лице его отразилось смятение.

«Соберитесь, профессор! – сжал кулаки Джоэл. – Вы ведь способны на гораздо большее!»

Когда второй дракон Нализара полетел на Фитча, тот опомнился, собрался с мыслями, и мелок снова застучал по полу. Студенты в аудитории притихли. Даже те, кто еще недавно дремал, теперь подались вперед, чтобы лучше видеть происходящее.

Фитч породил в ответ линию силы. Только мелок оторвался от пола, как длинная волнистая линия выстрелила и поразила одного из меллингов Нализара. Взрыв взметнул вихрь меловой пыли, и дракона ополовинило. Извиваясь, летучий змей закружился и полетел в противоположном направлении.

В аудитории раздавались лишь стук мелков да быстрое захлебывающееся дыхание Фитча. Дуэльные страсти разгорались не на шутку. Джоэл от волнения закусил губу. Профессор возводил защиту гораздо более крепкую, нежели Нализар, однако он слишком торопился и оставлял много уязвимых мест. Между тем его соперник, не обремененный защитными элементами, агрессивно наступал. Фитч, хоть и старался изо всех сил, за оппонентом поспевал с трудом. Не покладая рук он чертил линии силы, чтобы отстреливаться от устремлявшихся на него меллингов. Однако сколько бы он их ни истреблял, на смену тут же появлялись новые – в еще большем количестве.

Нализар был хорош. Один из лучших рифматистов, кого Джоэлу доводилось видеть. И хотя напряжение нарастало, движения Нализара оставались плавными и размеренными. Он рисовал меллингов одного за другим, совершенно не беспокоясь о тех, кого Фитч обращал в пыль. При всем уважении к профессору, Джоэл попросту не мог не восхититься техникой Нализара.

«Похоже, руку он так набил на Небраске… – подумал Джоэл, припоминая слова студентки. – Не иначе как в сражениях с дикими меллингами. Под таким давлением хочешь не хочешь, а будешь быстро рисовать!»

Невозмутимый Нализар между тем создал несколько пауков и отправил их по периметру, принуждая Фитча приглядывать еще и за флангами, а затем начал бомбардировать его линиями силы. Змеясь и вибрируя, линии устремлялись через пол и взрывались клубами меловой пыли, когда находили цель.

Наконец-то и Фитчу удалось нарисовать меллинга. Из-под мелка профессора на свет появился тщательно прорисованный рыцарь. Фитч тотчас же привязал его к малому кругу. Джоэл поразился, как профессору за столь малое время удалось сотворить такое чудо. Рыцарь и в самом деле вышел на славу: невероятной детализации доспех и двуручный меч – ни дать ни взять шедевр! Против такого защитника у наспех состряпанных драконов Нализара не было ни единого шанса.

Создав рыцаря, Фитч выиграл время и перешел в наступление. Он принялся чертить одну за другой линии силы и заставил соперника перейти в оборону. Нализару ничего не оставалось, как начать рисовать в ответ меллингов-защитников. Эти бесформенные существа рождались, чтобы тут же умереть. Они бросались на линии силы и жертвовали собой, ограждая защитный круг своего хозяина от повреждений.

Взад и вперед по полу летали красные и белые волнистые линии; метались, уничтожая друг друга и поднимая посреди аудитории настоящую меловую бурю, армии меллингов. Существа обращались в пыль, линии силы врезались в линии запрета и вырывали куски из заградительных окружностей. Оба рифматиста яростно чертили и рисовали, ни на секунду не останавливаясь.

Завороженный Джоэл поднялся и невольно шагнул на ступеньку вниз. Разглядев искаженное гримасой лицо Фитча, он замер на месте. Профессор был в ужасе.

Оба рифматиста продолжали чертить, однако Джоэл в один миг потерял к схватке всякий интерес. Перед взором стояла перекошенная физиономия Фитча. Градом катившийся по лицу пот, тревога в глазах профессора, исступленно-судорожные движения его рук рассказали Джоэлу о многом.

Вся тяжесть осознания происходящего обрушилась на Джоэла. Эта дуэль была не тренировки или забавы ради… Отнюдь! Фитч отстаивал свою честь, свое право занимать должность старшего профессора. Нализар пытался оспорить авторитет Фитча. И если ему удастся…

Одна из красных линий силы врезалась в заградительную дугу Фитча и едва не пробила в ней брешь. В мгновение ока все до единого меллинги Нализара устремились к поврежденному сектору круга.

Ошеломленный Фитч замер всего на секунду, однако стоила она ему дорого. В следующий миг он бросился исправлять ситуацию, но время было упущено: всех меллингов Нализара он остановить не мог. Прорвав оборону рыцаря, один из драконов Нализара принялся яростно терзать поврежденную дугу, все сильней деформируя защиту профессора.

Фитч стал второпях рисовать второго рыцаря, когда дракон вдруг прорвал границу его заградительного круга.

– Нет!.. – вскричал Джоэл, невольно делая еще один шаг вниз.

Нализар ухмыльнулся, оторвал мелок от пола, выпрямился и сдул меловую пыль с ладоней. Между тем Фитч никак не мог остановиться.

– Профессор!.. – окликнул его Нализар. – Профессор!

Фитч замер и только тогда заметил меллинга, продирающегося через заградительную линию. Дракон не оставлял попыток разгрызть брешь, чтобы добраться до центра окружности. Будь это настоящая битва, меллинг, ворвавшись в круг, непременно напал бы и на рифматиста, однако на дуэли бой заканчивался, как только в защите появлялась брешь.

– Ох!.. – воскликнул Фитч, опуская руки. – Вот дела!.. Вижу…

Ошалевший профессор обернулся, окинул взглядом полную студентов аудиторию и сказал:

– Ну что ж… тогда мне пора.

Старик принялся собирать книги и конспекты. Джоэл, ослабев, опустился на каменные ступени. В руке он по-прежнему сжимал свое письмо.

– Профессор, – произнес Нализар, – а сюртук?

Фитч растерянно оглядел себя и воскликнул:

– Ах да!.. Разумеется…

Он расстегнул длинный бордовый сюртук, сбросил его с плеч и остался в рубашке, жилетке и брюках белого цвета, разом потеряв свой солидный вид. Профессор помедлил, держа сюртук, а затем положил его на лекторский стол, подхватил книги и покинул аудиторию. Дверь закрылась за ним с тихим щелчком.

Потрясенный Джоэл остался сидеть на ступенях. Несколько студентов робко зааплодировали. Остальные с широко раскрытыми глазами смотрели на кафедру. Было очевидно, что большинство не знает, как и реагировать.

– Итак! – отрывисто сказал Нализар. – Последние дни этого семестра занятия у вас буду вести я. Летний факультатив, запланированный Фитчем, также буду вести я. До меня дошли слухи о вопиющей неуспеваемости среди студентов Армедиуса и вашей группы в частности. Зарубите себе на носу – разгильдяйства я не допущу! Эй, ты! Там, на ступеньках!

Джоэл поднял взгляд.

– Что ты там делаешь? – требовательно спросил Нализар. – Где твоя униформа?..

– Сэр, я не рифматист, – отозвался Джоэл, поднимаясь на ноги. – Я с общеобразовательного потока.

– Что, прости? Тогда что ты делаешь в моем классе, черт возьми?

«В твоем классе?.. Это класс Фитча! Или, по крайней мере, был его класс…»

– Ну так что? – не унимался Нализар.

– Сэр, я с посланием для профессора Фитча, – отвечал Джоэл.

– Так давай его сюда! – скомандовал Нализар.

– Лично в руки профессору Фитчу. – Джоэл сунул записку в карман. – Учебного процесса это не касается.

– Тогда до свидания! – отмахнулся Нализар и принялся рассеивать меллингов.

Красная пыль, оседая на пол, выглядела точно кровь.

Попятившись, Джоэл развернулся, взбежал по ступеням и выскочил за дверь. По лужайке сновали студенты, многие были в облачении рифматистов – серый верх, белый низ. Один человек среди них выделялся. Джоэл стремглав спустился по лестнице, пересек идеально подстриженный газон и нагнал профессора. Ссутулившись над стопкой книг и конспектов, Фитч ковылял прочь.

– Профессор?..

Пожилой мужчина вздрогнул и обернулся. Для своих лет Джоэл был роста весьма выдающегося, и профессору пришлось смотреть на него снизу вверх.

– А?.. Что случилось?

– Вы в порядке?

– Поди ж!.. Кого я вижу? Никак сын меловых дел мастера? Как дела, парень? И почему ты не на занятиях?

– У меня перерыв, – сказал Джоэл, забирая у Фитча пару книг, дабы облегчить ношу. – Профессор, с вами точно все в порядке? То, что произошло в аудитории…

– Ты все видел? – понурился Фитч.

– Разве вы не можете поправить свои дела? – спросил Джоэл. – Нельзя вот так взять и отдать этому выскочке студентов! Может, стоит переговорить с ректором Йорком?

– Нет-нет, что ты! – воскликнул Фитч. – Это будет попросту неприлично. Право бросить вызов – высокочтимая традиция. Так сказать, один из столпов, на которых зиждется культура рифматистов.

Джоэл вздохнул, опустил взгляд и вдруг вспомнил о записке в кармане. В послании он просил Фитча взять его на летний факультатив, чтобы попробовать свои силы в рифматике. Научиться всему, на что ему только достанет способностей.

Однако теперь, когда Фитча вынудили освободить должность главного профессора, Джоэл оказался в полнейшей растерянности. Как быть? И что делать с запиской? Более того, он даже не знал, может ли профессор вообще брать под покровительство студентов-нерифматистов. На ум пришла мысль, от которой ему стало совестно. А вдруг, если Фитч не сможет преподавать, у него появится время для таких, как он?

Джоэл было вытянул из кармана послание, чтобы вручить профессору, когда заметил на лице того горечь поражения, и в последнюю секунду передумал.

«Сейчас явно не лучшее время для подобных просьб…» – подумал Джоэл.

– Я должен был предвидеть! – сокрушался Фитч. – Этот Нализар!.. Я ведь еще на прошлой неделе, когда мы только рассматривали его кандидатуру на должность младшего профессора, подумал, что этот юноша непомерно честолюбив! В Армедиусе десятилетиями не было дуэлей! И вот те на!..

– И что вы теперь будете делать? – спросил Джоэл.

– Ну-у… – протянул Фитч, шагая по дорожке под сенью красного раскидистого дуба. – По традиции я должен занять место Нализара, а его наняли, чтобы подтянуть отстающих. Полагаю, теперь эта забота ляжет на мои плечи. Буду думать, что все, что ни делается, – все к лучшему! Кто знает, быть может, оказавшись подальше от аудитории, я наконец обрету душевный покой!

Помедлив, Фитч оглянулся на лекционный зал рифматистов. Здание имело форму параллелепипеда, но выглядело притом весьма эстетично. Вероятно, благодаря фасаду, овитому виноградными лозами и украшенному ромбовидным орнаментом из серого кирпича.

– Да… – наконец сказал Фитч. – Вполне может статься, что читать лекций в этом зале мне больше не доведется!

Он не сдержался и всхлипнул.

– Прошу меня извинить! – Профессор вжал голову в плечи и поспешил уйти прочь.

Джоэл вскинул руку, чтобы остановить Фитча, но решил, что лучше не стоит. Под мышкой осталась пара книг профессора. Помедлив, Джоэл вздохнул и взял курс на канцелярию кампуса.

– Да уж!.. – тихонько воскликнул он, шагая по лужайке и вновь возвращаясь мыслями к измятому посланию в кармане брюк. – Беда!

Глава 02

Канцелярия кампуса располагалась в небольшой долине, разделявшей студенческий городок на две части – рифматическую и общеобразовательную. Канцелярия, как и почти все здания кампуса академии Армедиуса, была выстроена из кирпича – правда, не серого, а красного. Высотой всего в один этаж, строение могло похвастать множеством окон, чего так недоставало учебным классам. Джоэл все время гадал, отчего это клеркам можно любоваться просторами, а студентам – нет? Складывалось ощущение, будто администрация не желает, чтобы студенты взглядывали на свободу, пускай даже одним глазком.

– …по слухам, он собирается бросить вызов всем, кому только можно, – услышал Джоэл, переступая порог канцелярии.

Говорила конторщица Флоренс. Вместо того чтобы сидеть за своим дубовым столом, она сидела на нем и болтала с коллегой, Экстоном. Этот упитанный молодой человек, как и всегда, был одет по последней моде: брюки, жилетка, бабочка и подтяжки. Шляпа-котелок висела на гвоздике у стола. Флоренс же щеголяла в желтом весеннем сарафане.

– Вызов?.. – не поднимая взгляда и продолжая царапать пером, переспросил Экстон (Джоэл не знал второго человека, кто мог бы писать и одновременно поддерживать беседу). – Давненько я не слыхал ничего подобного!

– О чем и речь! – поддакнула Флоренс.

Девушка была еще совсем юной. В свои двадцать с небольшим выскочить замуж она еще не успела. Некоторые профессора-ортодоксы немало возмутились, когда ректор Йорк вдруг нанял женщину в клерки, однако подобное теперь случалось сплошь и рядом. В ответ консерваторам все чаще звучала фраза: «Добро пожаловать в двадцатый век! Либо меняешься ты, либо меняют тебя». Йорк же заявил, что если рифматисткам дозволяется сражаться за Небраск и сам монарх доверяет женщине составлять свои публичные речи, то почему бы и ему, ректору академии, не нанять в конторские служащие девушку?

– Когда война на Небраске только разгоралась, вызовы друг другу бросали все кому не лень, – произнес Экстон, все так же скрипя пером. – Каждый выскочка, едва заполучив сюртук рифматиста, мечтал скорее возвыситься над остальными. Смутное было времечко!

– Гм… – отозвалась Флоренс. – А ведь он не только амбициозен, но еще и очень красив.

– Кто?..

– Профессор Нализар, кто ж еще?!.. – воскликнула Флоренс. – Я была этим утром в кабинете у ректора Йорка, когда он пришел сообщить о дуэли. Так и заявил с порога: «Ректор, считаю нужным уведомить вас, что совсем скоро займу должность штатного профессора рифматики».

– И что ему на это ответил Йорк? – усмехнулся Экстон.

– Скажу так: он был явно не в восторге. Попытался отговорить Нализара, но тому хоть кол на голове теши!

– Представляю себе картину! – отозвался Экстон.

– Разве тебе не интересно, кому он собирается бросить вызов? – спросила Флоренс и подмигнула Джоэлу, которого только заметила.

– Пожалуй, придется полюбопытствовать, ведь иначе ты не дашь мне спокойно поработать, – откликнулся Экстон.

– Нализар собирается бросить вызов профессор Фитчу, – сказала Флоренс.

Перо Экстона замерло. Наконец он оторвал взгляд от своих трудов и переспросил:

– Фитчу?..

Флоренс кивнула.

– Ну что ж… удачи! – усмехнулся Экстон. – Фитч лучший рифматист в академии. Он разорвет этого выскочку в клочья быстрее, чем осядет меловая пыль.

– Нет, уже не разорвет, – сообщил Джоэл. – Фитч проиграл.

В комнате повисла тишина.

– Что ты сказал?.. – переспросила Флоренс. – Откуда тебе знать?

– Я видел схватку собственными глазами, – сказал Джоэл, подходя к конторской стойке.

В глубине приемной виднелась дверь в кабинет ректора академии.

– Молодой человек, – Экстон качнул пером в сторону Джоэла, – я точно помню, что посылал вас с поручением в корпус гуманитарных наук.

– Это поручение я выполнил, – отрапортовал Джоэл. – И все остальные тоже. А в аудиторию Фитча заскочил на обратном пути.

– На обратном пути? Так ведь лекционный зал Фитча находится на противоположной стороне кампуса! Совсем не по пути!..

– Ой, Экстон, все! – перебила его Флоренс. – Ну, увлечен парень рифматистами, что с того? Тут чуть ли не весь студенческий городок сходит по ним с ума!

Она улыбнулась Джоэлу. Временами казалось, будто Флоренс вступается за него с одной только лишь целью – досадить Экстону. Она знала, как подобные разговоры раздражают коллегу, и не упускала ни единой возможности его поддеть.

– Полагаю, я не могу винить человека за то, что он тянется к знаниям и потому пытается прокрасться в аудиторию… – проворчал Экстон, вновь взглядывая в конторскую книгу. – Грех жаловаться, когда у меня полно хлопот с бездельниками, не желающими посещать занятия вовсе! Однако, если хотите знать мое мнение… Я скажу, что увлечение этими треклятыми рифматистами, парень, до добра тебя не доведет!

– Не будь таким занудой! – отмахнулась Флоренс. – Джоэл вроде сказал, что Фитч уже проиграл дуэль?

Тот кивнул.

– И что это означает для профессора?

– Они поменяются местами с Нализаром, – пояснил Экстон. – Фитч станет младшим профессором и потеряет свой бессрочный контракт с академией. Он сможет вызвать Нализара на поединок только через год. Кроме того, в течение этого года никто другой не бросит вызов ни тому ни другому.

– Вот бедолага! – воскликнула Флоренс. – И почему мир так несправедлив?! Я думала, эта дуэль для престижа. Только чтобы потешить самолюбие…

Экстон ничего не ответил, продолжая корпеть над конторской книгой.

– Что ж… – сказала Флоренс. – Каким бы этот мистер Нализар красавчиком ни слыл, я все больше в нем разочаровываюсь. А Фитч такой душка и так любит свой предмет!

– Переживет, – ответил Экстон. – В конце концов, взашей его отсюда никто не гонит. Джоэл, если я правильно понял, ты торчал в аудитории Фитча до самого конца и видел дуэль целиком?

Джоэл неопределенно пожал плечами.

– И как она прошла? – спросил Экстон. – Достойно Фитч постоял за себя?

– Да, он был хорош, – кивнул Джоэл. – Существ он рисовал на загляденье! Фитч просто… Похоже, у него нет опыта в настоящих дуэлях.

– Ну что за варварство!.. – возмутилась Флоренс. – Они же академики, а не гладиаторы!

Экстон выдержал паузу, а затем прямо посмотрел на Флоренс поверх очков.

– Дорогая Флоренс, – заговорил он. – Помяни мое слово, нас ждет еще не одна подобная дуэль. Возможно, благодаря сегодняшним событиям заносчивые рифматисты вспомнят о своем долге. Если Небраск падет…

– Ой, все! Хватит с меня страшилок, Экстон!.. – воскликнула Флоренс. – Все эти байки придумали политики, чтобы мы не расслаблялись.

– О да… – закатил глаза Экстон. – По-моему, ты говорила, что у тебя куча работы?

– У меня перерыв, дорогуша! – парировала Флоренс.

– Мне кажется, или ты специально устраиваешь свои перерывы именно тогда, когда мне надо закончить важное дело?

– Полагаю, ты просто не умеешь рассчитывать время, – сказала Флоренс, подхватила со стола деревянный контейнер и извлекла оттуда сэндвич с ветчиной и кимчи.

Джоэл глянул на часы в углу – до следующего занятия оставалось пятнадцать минут. Слишком мало, чтобы его отправили выполнять еще одно поручение.

– Что-то я переживаю за профессора Фитча, – сказал Джоэл.

Он не отводил взгляда от циферблата и затейливого механизма напольных часов, которые венчала заводная сова. Время от времени она моргала, а с приближением нового часа начинала скрести когтями, а затем ухала под бой курантов.

– Перестань! Ты сгущаешь краски. Все у него будет тип-топ, – заверил Экстон. – Думаю, ректор Йорк его в беде не оставит. Отрядит профессору пару студентов, чтобы тот мог наконец вздохнуть свободнее. Фитч и сам, наверное, не прочь удалиться от всей этой суеты и взять отпуск.

«Не прочь?.. – подумал Джоэл. – Да бедняга раздавлен!»

– Фитч гений, – сказал он вслух. – Никто в академии не способен преподавать защиту на таком уровне! У Фитча комплексный подход!

– Подход настоящего ученого, – констатировал Экстон. – Быть может, даже ученого-фанатика! Нализар, вероятно, лучше впишется в роль профессора рифматики. Я слышал, что от некоторых лекций Фитча… у студентов малость ум за разум заходит.

– Нет, Фитча никому не заменить, – возразил Джоэл. – Он умеет доходчиво объяснять и при этом не почитает студентов за дураков, чем грешат, например, Говардс или Сильверсмит.

– Сдается мне, я слишком мало тебя нагружаю! – усмехнулся Экстон. – Хочешь снова навлечь на меня проблемы с профессорами рифматики?

На это Джоэл промолчал. Профессора ясно дали понять, что не желают, чтобы посторонние присутствовал на их лекциях и мешали занятиям. Фитч с его попустительским отношением к дисциплине был единственным, кто негласно позволял Джоэлу слушать лекции. Кто знает, быть может, такая возможность ему больше никогда не представится! От одной этой мысли у Джоэла все внутри сжималось.

Однако слова Экстона зажгли в его душе надежду. Если под начало Фитча и в самом деле отдадут нескольких студентов, отчего бы Джоэлу не стать одним из них?

– Джоэл, дорогуша, – ополовинив сэндвич, сказала Флоренс. – Утром я говорила с твоей мамой. Она просила поторопить тебя с подачей документов на летний факультатив. Ты уже выбрал что-нибудь?

Джоэл поморщился. Как сын меловых дел мастера он имел кое-какие преимущества проживания при кампусе. Самым значительным из них было бесплатное обучение. Правда, это право он получил только после смерти отца.

Имелись, однако, и кое-какие недостатки. Многие служащие, такие как Экстон и Флоренс, также состояли при академии на полном пансионе. Согласно трудовому договору, конторские служащие могли рассчитывать на комнату и питание. Джоэла они знали с пеленок, а он по мере взросления был вынужден созерцать их лица изо дня в день. Все это означало, что они не только хорошо знали его мать, но и были с ней дружны.

– Я в процессе, – сказал Джоэл, думая о послании к Фитчу.

– Последний день семестра не за горами, дорогуша, – заметила Флоренс. – Так ведь можно и вовсе пролететь с факультативом! Кроме того, на этот раз ты можешь выбрать что-то на свой вкус, а не просиживать штаны в классе с отстающими. Разве не здорово?

– Конечно, здорово…

На летние каникулы большинство студентов разъезжались по домам. Те, кто оставался в кампусе, посещали один из факультативов, занимавший первую половину дня. В случае если успеваемость оставляла желать лучшего, факультатив выбирать не приходилось: нерадивых учеников направляли в класс коррекции. Рифматистам в этом плане повезло больше: хотя при академии они жили круглый год, их факультатив, по крайней мере, оставался всегда неизменным. Летом они все так же занимались рифматикой.

– Хоть какие-нибудь мыслишки имеются? – не унималась Флоренс.

– Имеются…

– Дорогуша, факультативы не резиновые! А желающих пруд пруди! – воскликнула Флоренс. – В спортивно-физкультурном классе осталось несколько мест… Хочешь, запишу тебя?

Все три месяца стоять на поле и смотреть, как вокруг мечутся студенты, пиная друг в друга мяч? Притворяться, будто игра ему интересна? Нет, футбол рифматике и в подметки не годится!

– Нет, спасибо.

– Что же тогда?..

«Математика не так уж скучна… Литература как будто не обещает сильных мучений… – размышлял Джоэл. – Однако ни одна дисциплина не сравнится с обучением у Фитча!»

– Я определюсь сегодня вечером, – пообещал Джоэл, взглядывая на часы. – Пора идти на занятие.

Положив пару томиков Фитча поверх своих учебников, он забрал стопку книг из угла и покинул здание канцелярии прежде, чем Флоренс принялась бы давить на него с новой силой.

Глава 03

История в тот день пролетела незаметно: повторяли материал к экзамену, который должен был состояться на следующий день. Сразу после занятия Джоэл отправился на урок математики – последний в этом году. Текущий семестр был посвящен геометрии.

К математике Джоэл испытывал смешанные чувства. К геометрии, например, он проявлял живейший интерес. Иначе и быть не могло, ведь эта наука лежала в основе рифматики. Восхищала его и история геометрии: от Евклида и древних греков до монарха Грегори и зарождения рифматики.

Однако помимо геометрии на математике было много рутины – бесконечные задачи, от которых хотелось только зевать.

– Сегодня мы повторим формулы площади фигур, – объявил профессор Лейтон классу.

Отлично! Те самые формулы, которые он запомнил наизусть едва ли не прежде, чем выучился ходить. Джоэл прикрыл глаза и застонал. Сколько раз можно повторять одно и то же?

Однако профессор Лейтон не позволил студентам бездельничать, даже несмотря на то, что почти вся семестровая программа была пройдена, а экзамен сдан. В последнюю неделю перед летними каникулами он заставил их вспомнить все, что они изучили за год, притом спуску не давал никому.

Нет, честно, кто в здравом уме будет повторять материал уже после экзамена?..

– Но занятие мы начнем с конических сечений! – сказал Лейтон.

Профессор был крупным и полноватым. Джоэлу всегда казалось, что ему должно быть физкультурным тренером, а не профессором математики. А какие он толкал воодушевляющие речи!

– Припоминаете самое замечательное свойство этой фигуры? – Лейтон показал на доску, где был начерчен конус. – Сколько фигур можно получить, просто разрезая конус в заданных точках! Смотрите! Если секущая плоскость проходит параллельно основанию, мы имеем круг. Рассечем его под углом и получим эллипс. Ну разве не потрясающе?

Студенты по-прежнему безучастно взирали на профессора.

– Я вас спрашиваю, разве это не потрясающе?..

– Да, профессор Лейтон, – нерешительно откликнулся нестройный хор голосов.

Дело в том, что профессор считал потрясающим все, что касалось математики. При этом он кипел прямо-таки безграничным энтузиазмом. Его бы энергию да в нужное русло! Неужто профессора ничуть не привлекали дуэли рифматистов?

Сгорбившись над партами, студенты терпеливо дожидались звонка. Среди присутствующих Джоэл приметил и рифматистов: кое-где виднелись их серые джемперы, белые слаксы и юбки. Пока Лейтон распространялся у доски, как еще можно рассечь конус плоскостью, Джоэл, откинувшись на спинку стула, тайком наблюдал за «пыльниками» – так некоторые называли рифматистов за глаза.

Занятия в академии длились по два часа. Первый час рифматисты проводили в собственном кампусе, а ко второму подтягивались в аудитории к студентам, обучающимся по общеобразовательным программам.

Джоэл им искренне сочувствовал. Как преуспеть в рифматике, когда тебя донимают еще и общеобразовательными предметами? С другой стороны, предъявлять к рифматистам более высокие требования, чем к остальным, было вполне логично. В конце концов, на эту роль их избирает сам Мастер.

«Им здесь совсем не место…» – вдруг осенило Джоэла.

Однако рифматисты были здесь. Поскольку им приходилось заниматься в одном классе, Джоэл даже знал, как их зовут. Правда, этим его познания исчерпывались. Хотя было еще кое-что… и притом важное! Рифматисты обучались вместе с ними элементарной математике, а ведь рифматика требовала знаний основ геометрии, тригонометрии и высшей арифметики. И этим дисциплинам на занятиях по рифматике уделялось очень большое внимание. Стало быть, раз пыльники оказались на занятии у профессора Лейтона, значит в их математическом фундаменте есть брешь? Следовательно, они отстают в понимании основ геометрии! Но… Разве могут рифматисты не знать таких простых вещей, как формулы площади геометрических фигур?

Всего на занятии присутствовало трое рифматистов. Джон и Люк, по обыкновению, сидели за одной партой в дальнем углу класса. По их лицам читалось, что они предпочли бы оказаться где угодно, только не на математике с кучкой нерифматистов. Какое выражение хранило лицо Мелоди, сказать наверняка было невозможно из-за копны рыжих кудряшек. Занятия напролет она сидела, низко склонившись над блокнотом, и выводила какие-то каракули.

«Может, удастся уговорить одного из них стать моим наставником по рифматике? – задался вопросом Джоэл. – Например, в обмен на помощь с математикой?»

– А теперь давайте-ка повторим формулу площади треугольника! – объявил Лейтон. – Сколько же нового вы узнали за этот год! Ваша жизнь изменилась раз и навсегда!

Эх, если бы только ему разрешили посещать высшие курсы академии! Но увы! Эти курсы предназначались только для рифматистов. Простым студентам обучение там было заказано.

Вследствие этих размышлений и родилось в голове Джоэла послание к Фитчу, которое он до сих пор носил в кармане брюк. Джоэл украдкой перечитал записку, пока профессор Лейтон выводил на грифельной доске формулы. Если бы только меловые линии оживали, как на занятиях рифматистов! Но ни одна из формул не дрогнула. Да и с чего бы вдруг? Лейтон не был рифматистом. Для него, для Джоэла и для большинства остальных студентов доска была лишь доской, а мел – инструментом для письма.

– Ого! – воскликнул Лейтон, оглядывая свой список формул. – Я говорил, какие они потрясающие?..

Кто-то из студентов застонал. Лейтон, улыбаясь самому себе, повернулся к классу:

– Полагаю, этот звук означает, что вам не до математики. Похоже, все ваши мысли наперед заняты летним факультативом. Что ж, осуждать вас я не вправе, однако на сегодня вы принадлежите мне! Поэтому достаем тетради! Хочу проверить, как вы справились со вчерашним домашним заданием.

Джоэл удивленно захлопал глазами и ощутил укол тревоги. Домашнее задание? Мать спрашивала, подготовился ли он к уроку… Он обещал, что подготовится, а сам… отложил задание в долгий ящик! Убедил себя, что сделает его в перерыве перед уроком истории. И конечно же, об обещании забыл… потому что отправился на лекцию к Фитчу.

«Нет, только не это!..»

Между тем Лейтон плыл через классную комнату, заглядывая в тетради и не пропуская ни одного студента. Джоэл медленно вытащил тетрадь и открыл страницу с нетронутым домашним заданием. Десять задач – нерешенных, проигнорированных…

А вот и Лейтон…

– Опять двадцать пять! – поравнявшись с партой, вздохнул профессор.

Джоэл потупил взор.

– Останешься после уроков, – сказал Лейтон и двинулся дальше.

Джоэл обмяк на стуле. Еще два дня… Надо пережить пару дней, и он перейдет в следующий класс. Он ведь и в самом деле собирался сделать домашнее задание… Он просто… Просто позабыл!

Впрочем, все это не играло никакой роли. Если чему Лейтон и придает значение, так это тестам, а Джоэл в этом году получил высший балл на всех тестах без исключения. Одно невыполненное задание никоим образом не должно повлиять на итоговую оценку.

– Итак, у нас остается еще целых десять минут, – вновь вставая перед классом, объявил Лейтон. – Чему бы нам с вами их посвятить? Что ж, давайте применим формулы на практике!

На этот раз в классе застонало сразу несколько студентов.

– Или… – задумчиво произнес Лейтон. – Раз уж мой урок у вас сегодня последний, да и летние каникулы не за горами… Полагаю, я могу отпустить вас пораньше?

Студенты, большую часть занятия смотревшие в потолок, вдруг встрепенулись.

– Ладно, ступайте! – махнул рукой Лейтон.

Ученики испарились в мгновение ока, а Джоэл остался сидеть на своем месте. Он мучительно соображал и никак не мог выдумать себе оправдание. Через узкое окно Джоэл видел, как студенты прогуливаются по зеленым лужайкам кампуса. У большинства занятия уже закончились, тесты были сданы – учебный год близился к завершению. Джоэлу же оставалось сдать только зачет по истории. К тесту он готовился, поэтому трудностей возникнуть не должно.

Джоэл взял тетрадь, встал из-за парты и подошел к столу профессора.

– Джоэл, Джоэл… – мрачно сказал Лейтон. – Ну и что прикажешь с тобой делать?

– Простить и отпустить?

Лейтон не ответил.

– Профессор… – заговорил Джоэл. – Признаю, я не самый прилежный студент, когда дело касается домашних заданий…

– По моим подсчетам, Джоэл… – перебил его Лейтон. – Ты выполнил девять домашних работ. Девять из сорока!..

«Девять? – удивился Джоэл. – А мне казалось, гораздо больше…»

Он задумался, стараясь припомнить и мысленно обозреть свое обучение в этом семестре. Математика всегда давалась ему легче остальных дисциплин. На ее счет он никогда особенно не переживал.

– Ну-у… – протянул Джоэл. – Вероятно, я был чуточку ленив…

– Всего лишь «чуточку»?.. – переспросил Лейтон.

– А как же оценки за мои тесты? – быстро спросил Джоэл. – У меня все сдано на отлично.

– Во-первых, обучение – это не только тесты, – сказал Лейтон. – Быть студентом академии Армедиуса очень престижно, и получить ее диплом – большое достижение. Этот документ подтверждает, что выпускник умеет учиться и блюсти дисциплину. Я ведь не просто математике вас учу! Я учу вас жизни! Как же я могу перевести студента на следующий год, если он не способен выполнять то, что от него требуется?

Вновь Лейтон завел свою волынку! Джоэл слышал эту нотацию не впервые. Почти все профессора искренне полагали, будто именно их предмету суждено сыграть ключевую роль в жизни их подопечного. Все они, конечно, заблуждались. Все, за исключением, разумеется, профессоров рифматики.

– Мне очень жаль, – сказал Джоэл. – Я… Мне нет оправдания, вы правы. Я и вправду лентяй. Но будет несправедливо, если вы вдруг откажетесь от своих слов. В начале семестра вы ясно дали всем понять, что перейти на следующий год обучения возможно, лишь набрав достаточно баллов за итоговый тест. Результаты моего теста показывают, что у меня хватает баллов для зачета!

Лейтон сцепил перед собой пальцы в замок.

– Джоэл, знаешь ли ты, что думает преподаватель о студенте, который никогда не выполняет домашних заданий, но каким-то чудом получает отличные оценки на тестах?

– Думает, что он отъявленный лентяй? – смешавшись, спросил Джоэл.

– Можно интерпретировать и так, – сказал Лейтон, доставая несколько листов из стопки на столе.

– Это как раз моя экзаменационная работа, – заметил Джоэл, признав свой почерк.

– Верно, – отозвался Лейтон и положил ее на стол рядом с тестом другого студента.

Тот справился хорошо, однако до Джоэла ему было далеко.

– Видишь разницу между двумя работами?

Джоэл пожал плечами. Разница была очевидна. Свой тест он выполнил аккуратно и точно. Под условием каждой задачи красовался верный ответ. Тест второго студента являл собой хаос. На листе живого места не было от бесконечных пометок, промежуточных расчетов и закорючек.

– Джоэл, я всегда очень подозрительно отношусь к тем студентам, кто не пишет промежуточных расчетов, – строго заметил Лейтон. – Вот уже которую неделю я наблюдаю за тобой, но никак не могу взять в толк, как тебе удается решать задачи… не решая их! Я бы давно выдвинул официальные обвинения, однако у меня до сих пор нет никаких доказательств.

Потрясенный Джоэл почувствовал, как у него медленно отвисает нижняя челюсть.

– Неужели вы думаете, что я жульничаю?..

Лейтон принялся что-то писать на листке бумаги.

– Я этого не говорил. Повторюсь, у меня нет доказательств, а в академии Армедиуса голословно обвинять не принято. Однако в моей власти, Джоэл, порекомендовать твою кандидатуру на летний факультатив для отстающих по геометрии.

Надежды Джоэла выбрать факультатив на лето рушились на глазах. Вместо них вырисовывалась отнюдь не радужная перспектива все летние деньки провести за изучением основ геометрии. Опять площадь конуса! И треугольника! И треклятый радиус круга!

– Нет! – взвыл Джоэл. – Вы не можете так поступить со мной!

– Еще как могу. Понятия не имею, где ты берешь ответы или кто тебе помогает, но одно я знаю точно: этим летом мы проведем много времени за изучением геометрии. Очень много! Только ты и я, Джоэл. И в конце летнего факультатива, так или иначе, геометрию ты у меня будешь знать!

– Да знаю я геометрию! – вспылил Джоэл. – Слушайте, давайте я прямо при вас сделаю домашку? Здесь и сейчас, лады? У нас как раз осталось несколько минут до конца занятия! А затем я сделаю еще одну работу! Этого вам будет достаточно, чтобы не записывать меня в дураки?..

Он схватил ручку со стола Лейтона и спешно перелистал тетрадь.

– Джоэл… – терпеливо произнес профессор.

«Так, первая задача, – прочитал Джоэл. – Найдите площадь сечений геометрической фигуры».

Конус был разделен на три части. Под картинкой Джоэл обнаружил необходимые для решения длины и размерности. Сделав в уме необходимые расчеты, он записал ответ.

– Джоэл, это тебе не поможет… – сказал Лейтон, положив руку ему на плечо, но вдруг осекся, когда увидел решение уже второй задачи.

Джоэл черканул итоговое число. Расчеты были самые что ни на есть простые. В третьем задании из куба вырезали цилиндр. Требовалось вычислить площадь поверхности образовавшейся фигуры. Эта задачка тоже оказалась Джоэлу по плечу, и он быстро вписал ответ.

– Где ты взял ответы? Кто тебе подсказал? – спросил Лейтон.

Между тем Джоэл расправился уже и с четвертой, и с пятой задачками.

– Почему ты просто не списал? Зачем тебе запоминать ответы? – не унимался Лейтон. – Положить столько трудов, чтобы смухлевать на экзамене, и проколоться на невыполненном домашнем задании?

– Я не мухлевал, – отозвался Джоэл, записывая очередной ответ. – Зачем мне жульничать?

– Джоэл, все эти задачи требуют по меньшей мере пяти минут на раздумья каждая! – Лейтон сложил руки на груди. – Неужели ты думаешь, будто я поверю, что ты решаешь их в уме?

– Ну это же элементарно, – пожал плечами Джоэл.

Лейтон усмехнулся, подошел к доске, быстро начертил конус и начал записывать вводные. Джоэл воспользовался паузой, чтобы разобраться еще с тремя задачками, а затем взглянул на доску.

– Двести один сантиметр и один миллиметр, – сказал он прежде, чем Лейтон закончил писать, затем вновь опустил взгляд на тетрадь и принялся читать условие последнего задания. – Профессор, вам надо попрактиковаться в эскизах. Пропорции цилиндра, с помощи которого вы пытаетесь построить конус, искажены.

– Что, прости? – переспросил Лейтон.

Джоэл присоединился к профессору у доски.

– По вашему замыслу образующая конуса равна двенадцати сантиметрам?

Лейтон кивнул.

– Значит, если мы желаем получить пропорциональную фигуру… – Джоэл привстал на цыпочки и перерисовал конус. – Радиус основания конуса должен быть вот таким! Именно такая длина позволяет наиболее точно отразить пропорцию, кратную четырем сантиметрам.

Лейтон на миг замер, вглядываясь в исправленный эскиз. Затем достал линейку, сделал замеры и побледнел.

– Ты на глаз определил, что мой эскиз непропорционален? Мой радиус меньше твоего всего на пару сантиметров!

Джоэл пожал плечами.

– А ну-ка, начерти мне линию, равную одной трети образующей конуса, – скомандовал Лейтон.

Джоэл повиновался.

– Точно!.. – сделав замер, воскликнул профессор. – До миллиметра! Предположим, эта линия радиус. Начертить окружность сможешь?

Джоэл вновь взялся за мелок и нарисовал на доске широкий круг. Лейтон вооружился ниткой, сделал обмер и присвистнул.

– Джоэл, твоя окружность идеальна!.. Эта дуга!.. Точно циркулем чертил! Почему ты не идешь в рифматисты?..

Джоэл отвел взгляд и спрятал руки в карманы брюк.

– С этим я на восемь лет опоздал, – сказал он.

– Да, что-то я об этом не подумал… – Лейтон, поколебавшись, взглянул на Джоэла. – Хочешь сказать, все это время ты сидел здесь и знал учебную программу наперед?

Джоэл пожал плечами.

– Так ты, наверное, чуть со скуки не помер!..

Студент вновь пожал плечами.

– Поверить не могу, – выдохнул Лейтон. – Слушай, а как насчет тригонометрии в качестве летнего факультатива?

– Тригонометрию я знаю, – сказал Джоэл.

– Ох… Тогда алгебры?

– И ее знаю, – отозвался Джоэл.

Лейтон потер подбородок.

– Слушайте, можно мне просто зачет по геометрии? – спросил Джоэл. – Летний факультатив я уже себе наметил, но, если мой план вдруг сорвется, я весь ваш. Займемся с вами математическим анализом или еще чем…

– Ну и ну!.. – квохтал Лейтон, разглядывая эскизы на грифельной доске. – Очень досадно, что ты не попал к рифматистам!

«Да неужели?..» – мысленно воскликнул Джоэл.

– Тебя всему этому научил отец? – спросил профессор. – Как я понял, он был математиком-любителем?

– Вроде того, – ответил Джоэл.

Лейтон устроился в академию всего несколько месяцев назад и лично отца Джоэла не знал.

– Ладно. – Профессор всплеснул руками. – Зачет твой. Все равно я не представляю, как целых три месяца учить тебя тому, что ты и так знаешь!

Джоэл испустил вздох облегчения.

– Только постарайся впредь выполнять домашние задания.

Джоэл с жаром покивал и ринулся к своей парте за учебниками. Поверх стопки по-прежнему лежали две книги профессора Фитча.

Что ж, быть может, этот день еще не совсем потерян!

Глава 04

Выйдя из аудитории профессора Лейтона, Джоэл заметил девочку. Откинувшись на кирпичную стену здания, она сидела на лужайке и что-то рассеянно рисовала в блокноте. Девочка в сером джемпере и белой юбке встряхнула рыжими кудрями и воззрилась на Джоэла. Это была Мелоди. Та самая рифматистка, что посещала занятия Лейтона.

– О! Так он уже с тобой разделался? – спросила она.

Джоэл кивнул.

– Тебе повезло! Цел и невредим, как я погляжу, – сказала Мелоди. – Будем считать это хорошим знаком. Ни укусов, ни переломов…

– Ты меня ждешь?

– Вот дурачок! Нет, конечно! – отозвалась она. – Этот профессор Надоеда просил меня зайти, когда он покончит с тобой. Вероятно, чтобы сообщить, что я завалила экзамен. В очередной раз.

Джоэл заглянул в блокнот. Он наблюдал за Мелоди весь семестр и представлял, что девочка тренируется чертить сложные защиты. Однако Джоэл не увидел на страницах ни линий запрета, ни заградительных дуг, ни даже окружностей! Вместо этого его взору предстали замок и единороги.

– Единороги? – удивился Джоэл.

– Да! И что? – огрызнулась Мелоди и захлопнула блокнот. – Единорог – благородное и величественное животное!

– И вымышленное.

– Что с того? – вновь раздраженно воскликнула девочка, поднимаясь на ноги.

– А то, что ты рифматистка, а время тратишь на такую ерунду! Спрашивается – зачем? Лучше бы тренировалась линии чертить!

– Рифматисты то! Рифматисты се!.. – воскликнула Мелоди и тряхнула кудрями. – Защищай королевство! Отгоняй меллингов! Почему все непременно должно быть связано с рифматикой? Неужели девочка, пускай и рифматистка, не может иногда подумать о чем-нибудь другом?..

Удивленный вспышкой гнева, Джоэл даже попятился. Что ответить, он не нашелся. Рифматисты редко общались с обычными студентами. В первые годы обучения Джоэл не раз пытался завязать беседу, но его неизменно игнорировали.

И вот теперь рифматистка с ним говорит. Правда, Джоэл никак не ожидал, что Мелоди окажется такой… такой раздражительной!

– И вообще!.. – воскликнула Мелоди. – Почему именно я должна все это разгребать? Кто-нибудь спрашивал, хочу ли этого я?

– Тебя выбрал Мастер, – сказал Джоэл. – Тебе повезло. Он выбирает одного из тысячи.

– Ему определенно стоит провести переаттестацию сотрудников отдела качества! – отозвалась Мелоди, драматично вздохнула, отвернулась и направилась в аудиторию профессора Лейтона.

Джоэл проводил ее взглядом, затем покачал головой и пошел через кампус. Мимо него на станцию пружинного монорельса спешили студенты. Занятия на сегодня закончились, и все желали поскорее вернуться домой. Однако для Джоэла родным домом был кампус.

На площадке для отдыха он приметил несколько знакомых, которые что-то оживленно обсуждали. Через несколько мгновений Джоэл обнаружил, что ноги сами принесли его туда.

– Я считаю, это нечестно! – выдернул его из раздумий чей-то голос.

Говорил Чарлингтон. Сложив руки на груди, он вещал не терпящим возражений тоном:

– Профессор Харрис был просто в бешенстве, когда она не явилась на экзамен, но ректор от него лишь отмахнулся!

– Так она ведь рифматистка, – сказала Роуз. – С чего бы ей прогуливать экзамен? Даже если завалит, все равно ничего не будет!

– Может, просто хотела, чтобы у нее лето началось раньше, чем у остальных? – пожал плечами Чарлингтон.

Джоэл, до этого слушавший беседу вполуха, вдруг насторожился. Речь шла о рифматистке! Он придвинулся к Дэвису, который, по обыкновению, обнимал Роуз за плечи, и поинтересовался:

– Что-то произошло?

– Лили Уайтинг, рифматистка, так и не появилась сегодня на экзамене по истории у Харриса, – ответил Дэвис. – Чак хотел сдать экзамен досрочно, чтобы отправиться с родными в Европу, но ему отказали. Вот он и кипятится.

– Я категорически против особенного отношения к рифматистам!..

– Ну, экзамен-то, наверное, ей все равно придется сдавать, – сказал Джоэл. – Я бы не стал ей завидовать. Жизнь у рифматистов не сахар: день начинается раньше, перерывов между занятиями нет. Да и все летние каникулы они торчат в кампусе…

Чарлингтон нахмурился.

– Поверь, Чарли, – уверял Джоэл. – Если обстоятельства сложились так, что ей пришлось срочно отбыть, уверяю тебя, она не на пляже сейчас лежит. Этой Лили отнюдь не до веселья! Может, она вообще на Небраске!

– Может, и так, – отозвался Чарли и смягчился. – Да, вероятно, ты прав…

Он замолк и пошевелил губами, словно что-то припоминая.

– Джоэл, – подсказал тот.

– Да, Джоэл. Я помню. Что ж, вероятно, ты прав, Джоэл. Я даже и не знаю… Но видел бы ты, как расстроился профессор Харрис! Думаю, все это очень странно…

На площадку подошли еще несколько студентов, и Чарлингтон увязался за ними на станцию монорельса. Краем уха Джоэл услышал, как тот принялся рассказывать ту же историю.

– Поверить не могу! – тихонько произнес Джоэл, глядя вслед Чарлингтону.

– Чему? – спросил Дэвис. – Ты про рифматистку?

– Я про Чарлингтона! Мы вместе ходим на занятия вот уже три года, и каждый раз, когда нам случается говорить, он не может вспомнить мое имя!

– Ну и ну… – сказал Дэвис.

– Нашел из-за чего переживать! Чарлингтон замечает только тех, у кого есть… – Роуз показала на свою грудь.

Джоэл перевел взгляд на Дэвиса:

– Ты уже выбрал летний факультатив?

– Ну… В общем, пока нет…

Дэвис, сын профессора, жил в университетском городке, как и Джоэл. В общем-то, среди их сверстников больше и не было студентов, чьи родители работали в академии.

Что касается остальных детей персонала Армедиуса, те в большинстве своем посещали муниципальные школы поблизости. Только дети профессоров имели право учиться в академии. Ну и Джоэл… Потому что его отец и ректор академии были хорошими друзьями, пока восемь лет тому назад с отцом не произошел несчастный случай.

– Меня тут посетила кое-какая шальная идея насчет моего факультатива…

Джоэл умолк, вдруг осознав, что Дэвис не слушает, а смотрит на здание администрации. Он обернулся и увидел у парадного входа студентов.

– Что происходит?

Дэвис пожал плечами.

– Это Питертон там? Почему он не уехал? Ведь монорельс в Джорджиабаму уходит в три пятнадцать… – сказал Джоэл, наблюдая за долговязым старшеклассником, который тщетно пытался заглянуть в окна администрации. – Да, это точно Питертон!

Дверь распахнулась, и на пороге возник незнакомец. Джоэл немало изумился, когда увидел его темно-синее военного фасона пальто с золотыми пуговицами и идеально отглаженные форменные брюки. Такую униформу носили только федеральные инспекторы. Мужчина водрузил на голову полицейский шлем и устремился прочь.

– Федеральный инспектор? – удивился Джоэл. – Очень странно…

– Ничего странного, – отозвалась Роуз. – Я постоянно наблюдаю, как по кампусу шныряют полицейские.

– Инспектор – совершенно другая история, – возразил Джоэл. – Под юрисдикцией федерального бюро находятся все шестьдесят островов. Вероятно, у него серьезные основания здесь быть.

В дверях появился ректор Йорк. Вид у него был самый что ни на есть озабоченный. За спиной маячили Экстон и Флоренс.

– Собственно, о чем это мы? – спросил Дэвис. – Ах да! Летний факультатив!

– Да, именно… – отозвался Джоэл.

– Я… – Дэвис замялся. – Джоэл, эти летние каникулы мы проведем порознь. Так уж получилось, что я буду занят.

– Получилось?.. Это как?

Дэвис глубоко вздохнул и сказал:

– Мы с Роуз едем на лето к Майклу. В летний домик его отца. Тот, что на севере…

– Ты?.. – поразился Джоэл. – Но… ты ведь не один из них… Ты ведь…

«Ты ведь, как я…» – мысленно договорил Джоэл.

– Майкл однажды станет важной шишкой, – сказал Дэвис. – Он знает, что отец готовит меня к поступлению на юридический факультет. Майкл, как я понял, тоже хочет туда поступать, и с этим ему, вероятно, понадобится помощь. А в один прекрасный день, когда ему в штат потребуются толковые и надежные юристы… Ты же понимаешь, что он пойдет по стопам отца и станет рыцарем-сенатором?

– Это… Что ж, это замечательная возможность, – заметил Джоэл.

– Просто фантастическая! – подтвердил Дэвис извиняющимся тоном. – Джоэл, мне очень жаль! Не хочется бросать тебя тут одного на все лето, но… я просто вынужден так поступить. Такой шанс упускать нельзя. Это реальная возможность преуспеть в будущем.

– Да-да, конечно.

– Может, тебе стоит спросить его…

– Да я уже намекал.

– Вот незадача… – поморщился Дэвис.

– Да, он меня отшил и глазом не моргнул, – пожал плечами Джоэл, стараясь изобразить на лице безразличие, которого, конечно же, не испытывал и в помине.

– Слушай, Майкл так-то классный парень, – сказал Дэвис. – А тебе вообще грех жаловаться! Относятся к тебе здесь очень хорошо! Живешь в тепличных условиях! Никто не задирает…

Все это была правда. Никто и никогда его не притеснял и не задирал. Студенты академии Армедиуса были выше этого. Тратить свое драгоценное время, чтобы преследовать кого-то? Вот еще! Того, кто им был не по душе, просто переставали замечать. В академии существовало с десяток протополитических общин, но Джоэл ни к одной из них не принадлежал – даже к самой непопулярной.

Члены всех этих студенческих союзов общались с ним предельно вежливо. Вместе они могли что-то обсудить и посмеяться, но не более того. Близко они Джоэла к себе не подпускали. Все это выглядело так, будто ему делают одолжение.

Джоэл с радостью бы променял такое отношение на старую добрую травлю. По крайней мере, какое-никакое, но внимание! Хоть кто-то да вспоминал бы о нем!

– Ладно, мне пора, – сказал Дэвис. – Извини, если что.

Джоэл кивнул на прощание. Дэвис и Роуз побежали к группе студентов, толпившихся вокруг Майкла на станции монорельса.

Без Дэвиса он на лето осиротеет. Одноклассники один за другим покидали кампус на каникулы.

Джоэл крепче стиснул книги профессора Фитча. Поначалу он не собирался оставлять их у себя, но раз уж они попали к нему в руки… В общем, он решил, что такой возможностью грех не воспользоваться. Кроме того, обыкновенным студентам труды по рифматике в библиотеке получить было невозможно.

С этими мыслями Джоэл отправился на поиски укромного местечка, чтобы спокойно почитать и поразмыслить.

* * *

Прошло уже несколько часов, а Джоэл все сидел под сенью раскидистого дуба и читал. Оторвавшись от книги, он запрокинул голову и всмотрелся в голубые осколки неба в густой листве.

Первая книга, к сожалению, оказалась безделицей. В ней описывались четыре основные линии рифматики. Джоэл не раз видел, как Фитч выдавал ее отстающим студентам для самостоятельного изучения.

Вторую книгу Джоэл, на свое счастье, нашел более содержательной. Изданная не так давно, она освещала множество проблем современной рифматики. В одной из самых интересных глав рассматривалась заградительная окружность, о которой Джоэл прежде и слыхом не слыхивал. Мнения рифматистов насчет применимости этой защиты расходились, и глава была посвящена детальному разбору противоположных точек зрения. Несмотря на множество непонятных уравнений, Джоэл уловил нить и в общих чертах понял, что к чему. Материал был настолько увлекательным, что юноша потерял счет времени.

Чем дольше он читал, тем больше задумывался об отце. Он хорошо помнил, как тот без устали работал допоздна, чтобы довести до совершенства очередную меловую формулу. И хорошо помнил, хоть и был тогда совсем юным, как отец дрожащим от волнения голосом рассказывал о самых захватывающих дуэлях в истории рифматики.

Вот уже восемь лет Джоэла неотступно преследовала горечь утраты. Избавиться от этой душевной раны было невозможно, однако она зарубцевалась, и боль притупилась. Рана затянулась шрамом: точно так со временем покрывается дерном и все глубже врастает в землю одинокий камень в поле.

Смеркалось. Небо потемнело, и читать стало практически невозможно. Бурлящая в кампусе жизнь стихала. Лишь в некоторых лекционных корпусах все еще горел свет. На верхних этажах многих из них располагались кабинеты профессоров и комнаты для их семей. Джоэл поднялся на ноги и увидел смотрителя. Старик Джозеф шел вдоль лужайки и заводил фонари. Пружинные механизмы начинали жужжать, и кругом разливался свет.

За размышлениями о запутанной истории с защитой Мияби и нетрадиционным использованием заградительных линий Блада Джоэл собрал книги. Жалобно заурчал в напоминание о себе желудок.

К своей радости, на ужин Джоэл поспел. Профессора, обслуживающий персонал с детьми и даже рифматисты – все ели вместе. Обыкновенные студенты на ужин не оставались и уезжали после занятий домой. Ужинали и ночевали в кампусе только дети лекторов да обслуги вроде Джоэла. Многие рифматисты также предпочитали жить при академии – в общежитии. Их родной дом обычно находился слишком далеко, чтобы ездить к семье каждый день, да и учеба занимала много времени. В общем и целом получалось, что половина рифматистов обреталась в кампусе, половина каждый день прибывала в Армедиус на монорельсе.

В столовой царил хаос. Из распахнутых дверей доносились шум и гвалт голосов. В левой части зала трапезничали семьи профессоров. Супруги увлеченно болтали и смеялись. Их дети ели тут же, но за отдельными столиками. В правой же части зала за большими деревянными столами ужинал обслуживающий персонал. Ну а в дальнем конце помещения за кирпичной перегородкой, из-за которой торчал лишь край длинного стола, сидели студенты-рифматисты.

Центр зала занимала пара длинных столов, сервированных блюдами дня. Официанты подавали еду только профессорам. Члены их семей и обслуга были предоставлены сами себе. Когда Джоэл вошел, собравшиеся уже сидели на скамьях, ели и переговаривались. Сонм голосов наполнял столовую низким гулом. Гремела посуда, носились кухонные работники, зал полнился соперничавшими друг с другом ароматами.

Джоэл проложил себе путь вдоль длинного стола для обслуги к своему обычному месту – напротив поджидавшей его матери. Увидев ее, Джоэл облегченно выдохнул. Работы случалось так много, что порой она даже не успевала поесть, не говоря уже о том, чтобы переодеться к ужину и привести себя в порядок. Мать практически не вылезала из своего коричневого рабочего платья и почти никогда не распускала забранные в пучок волосы. Сегодня она ела неохотно, предпочитая разговаривать с миссис Корнелиус, еще одной уборщицей.

Джоэл оставил учебники и поспешил отойти за едой, пока мать не начала докучать расспросами. Взяв тарелку, он положил себе риса и жареных сосисок.

«Дни германийской еды! – мысленно воскликнул Джоэл. – Поваров, похоже, вновь укусила экзотическая муха. Что ж, по крайней мере, с чосонской стряпней покончено!»

На вкус Джоэла, блюда чосонской кухни были слишком острыми. Взяв кувшин с пряным яблочным соком, он вернулся на свое место. Как он и опасался, мать поджидала его с вопросами наготове.

– Флоренс сказала, что ты обещал сегодня вечером определиться с летним факультативом…

– Я в процессе!

– Джоэл! Я надеюсь, ты не забросил идею записаться на факультатив? Ты ведь не хочешь и это лето проторчать в коррекционном классе?

– Конечно же нет, – заверил Джоэл. – Обещаю, никаких коррекционных классов. Профессор Лейтон сказал, что зачет у меня в кармане.

– Некоторые дети стараются не просто получить зачет, а стать лучшими в классе, – заметила мать, насаживая кусок сардельки на вилку.

Джоэл пожал плечами.

– Эх, если бы только у меня было время помогать тебе с уроками… – вздохнула она.

После ужина ей предстояла уборка почти на всю ночь. К работе мать приступала только после полудня: большинство аудиторий были заняты с самого раннего утра. Под глазами темнели круги, ставшие уже неизменной частью ее образа. Как же все-таки много она работает!

– Что с алхимией? – продолжала она допрос. – Зачет получишь?

– Научные дисциплины мой конек, – отозвался Джоэл. – Профессор Лэнгор уже раздал аттестационные листы. Последние дни будем работать в лаборатории. Лэнгор сказал, что оценки ставить не собирается. В общем, зачет будет.

– Литература?

– Сегодня сдал на проверку сочинение.

Джоэл выполнил задание вовремя только потому, что профессор Зобел слишком увлеклась чтением какого-то цикла романов и позволила им писать сочинение прямо во время занятий. Длилась вся эта история аж две недели! Профессора тоже люди, и некоторые, прямо как студенты, к концу года не могут удержаться от соблазна немного побездельничать.

– А история? – не унималась мать.

– Завтра экзамен.

Она вскинула брови.

– Мам, экзамен по истории рифматики! – закатил глаза Джоэл. – Уж с этим я справлюсь!

Ответы, она, похоже, нашла удовлетворительными, и Джоэл наконец смог приступить к ужину.

– Слышал про профессора Фитча и ту ужасную дуэль? – спросила мать.

Джоэл кивнул с набитым ртом.

– Бедолага, – сказала мать. – Ты знал, что он двадцать лет работал над собой, чтобы занять должность старшего профессора? Столько трудов, чтобы все в мгновение потерять! Теперь ему снова придется заниматься с неучами!

– Мам, а ты слышала что-нибудь про федерального инспектора? – спросил Джоэл, прежде чем приняться за следующий кусок. – Чего он забыл в кампусе?

Мать рассеянно кивнула:

– Подозревают, что из академии прошлым вечером сбежала рифматистка. Отправилась навестить родных да так и не вернулась в кампус.

– Лили Уайтинг? – спросил Джоэл.

– Вроде она.

– Чарлингтон говорит, будто родители увезли ее в семейное путешествие.

– Эту историю администрация выдумала для отвода глаз, – отвечала мать. – Но разве удержишь в секрете побег рифматиста? Все понять не могу, чего они бегут? Как будто им плохо живется! Работать почти не нужно… Вот неблагодарная братия!

– Думаю, девочку скоро разыщут, – поспешно сказал Джоэл, пока мать не принялась развивать тему.

– Джоэл, выбирай летний факультатив! Да поскорее! А то ведь точно загремишь в разнорабочие!

Студенты, лишенные возможности выбрать факультатив или просто не успевшие этого сделать, оказывались в бригадах по благоустройству территории Армедиуса. Ректор Йорк выступил с этой инициативой, чтобы научить обеспеченных студентов, коих в академии было большинство, уважать труд простых рабочих. Чем, собственно, вызвал немалое раздражение родителей.

– А что плохого в трудовой практике? – спросил Джоэл. – Папа был рабочим. Кто знает, может, и мне когда-нибудь пригодится этот опыт. Вдруг мне тоже суждено стать работягой?

– Джоэл, милый…

– Нет, ну а что?.. – не унимался Джоэл. – Разве плохо зарабатывать на жизнь честным трудом? Ты ведь работаешь уборщицей!

– Академия Армедиуса – одно из самых престижных учебных заведений! Тебе посчастливилось здесь учиться – вот и учись! Надо благодарить судьбу, а ты что делаешь?..

Джоэл пожал плечами.

– Ты систематически не выполняешь домашнее задание, вот что ты делаешь! – воскликнула мать, потирая лоб. – Профессора говорят, что ты способный, но слишком уж распущенный. Ты хоть понимаешь, что некоторые все бы отдали, лишь бы оказаться на твоем месте?

– Конечно, понимаю, – отозвался Джоэл. – Мам, тебе не о чем волноваться. Я непременно попаду на летний факультатив. Профессор Лейтон сказал, что, если не найду, чем себя занять, смогу изучать математику у него.

– В классе для отстающих? – с подозрением спросила мать.

– Нет-нет, – торопливо ответил Джоэл. – На курсе по высшей математике.

«Если бы только меня допустили к тому, что мне действительно нравится! – подумал Джоэл, пронзая вилкой еду. – Вот тогда все были бы счастливы!»

Эти мысли напомнили Джоэлу о потрепанной бумажке, которая по-прежнему лежала в кармане брюк. Профессор Фитч знавал его отца. Можно сказать, они были даже в какой-то мере друзьями.

Узнав, что Дэвис бросает его этим летом, Джоэл преисполнился решимости во что бы то ни стало попасть на летний факультатив к Фитчу.

Задумчиво поковыряв в тарелке, Джоэл резко встал.

– Ты куда собрался?.. – спросила мать.

– Я на пару минут! Только книжки верну!.. – пояснил Джоэл, подмахивая со стола книги Фитча.

Глава 05

Профессора с супругами сидели вдоль стола в соответствии со своим рангом. Во главе ужинал ректор Йорк. Его отличали исполинский рост и вислые коричневатые усы. Этот дюжий, косая сажень в плечах, мужчина был настолько высок, что, даже сидя за столом, взирал на своих коллег сверху вниз.

Преподаватели общеобразовательных дисциплин и рифматики за ужином были на равных и сидели вперемешку. Джоэл подозревал, что подобное равноправие не случайно: ректор академии не был рифматистом. Чуть далее, за группой штатных преподавателей, размещался состав адъюнкт-профессоров из шести человек. Их уважали, к их мнению прислушивались, однако постоянного трудоустройства они пока не заслужили. Адъюнкт-профессоров рифматики отличали сюртуки синего цвета. Еще дальше располагался младший профессорский состав. Рифматисты этого ранга носили зеленые сюртуки. А за ними, в конце стола, сидели рифматисты в сером. То были преподаватели, наставлявшие студентов во внеурочное время. Фитч, который волей судьбы оказался в рядах последних, примостился у дальнего угла. Он выглядел на двадцать, а то и тридцать лет старше своих новых коллег. Нализар же в отвоеванном у Фитча бордовом сюртуке восседал неподалеку от ректора Йорка. Не успев толком приблизиться к столу рифматистов, Джоэл уже ясно различал среди общего гомона крикливый голос сегодняшнего героя.

– …безусловно, это заставит некоторых личностей сесть и крепко задуматься! По крайней мере, я на это очень надеюсь! – вещал Нализар. – Воины вы или нет, в конце концов? Скажите-ка, когда в последний раз вы чертили заградительные круги на Небраске? Десять?.. Пятнадцать лет назад? То-то и оно, господа! А я всего несколько месяцев назад, как оттуда! Сражался на передовой! Слишком многие академики позабыли, для чего мы тренируем будущие поколения рифматистов. И для тех, кто забыл, я напоминаю! Для обороны!.. В нашем деле нет места школярству! Подобный подход к обучению рифматике ставит под угрозу будущее всех шестидесяти островов!

– Нализар, вы ясно дали понять, какой позиции придерживаетесь, – заметил профессор Габершток. – Однако давайте не будем и дальше раскачивать лодку!

Нализар смерил оппонента взглядом, и Джоэлу почудилось, будто тот едва сдерживает презрительную усмешку.

– Академии Армедиуса нужно избавиться от балласта! Мы здесь собрались, чтобы взращивать бойцов, а не ученых!

Фитч опустил взгляд и сосредоточился на еде. Однако кусок в горло, похоже, не шел. Джоэл замер в нерешительности. Как бы к нему подступиться?

– Теория важна, – тихо произнес Фитч.

– Простите? – переспросил Нализар, выглядывая профессора в конце стола. – Вы что-то сказали?..

– Нализар! – оборвал его ректор Йорк. – Вы попираете границы приличия. Дуэлью вы уже обозначали свою точку зрения красноречивее всяких слов. Вряд ли оскорбления упрочат ваше положение.

Молодой профессор вспыхнул, и Джоэл заметил мелькнувший в его глазах гнев.

– Ректор Йорк, все в порядке, – отрывая взгляд от тарелки, заверил Фитч. – Я хотел бы, чтобы молодой человек высказался.

– Фитч, вы же сами прекрасно понимаете, что Нализар как преподаватель с вами рядом не стоит! – воскликнул ректор, пуще вгоняя Нализара в краску. – Да и как инструктор тоже! Ох и не нравятся мне все эти ваши рифматические правила и обычаи!

– Мы должны их чтить, – отозвался Фитч.

– Ректор, при всем моем почтении, я не согласен с последней частью вашего высказывания! – вклинился Нализар. – Не спорю, профессор Фитч может быть хорошим человеком и преподавателем, но какой он инструктор?.. Когда в последний раз хоть один из его студентов побеждал на турнире «Дуэлянт»?

Вопрос повис в воздухе. Насколько Джоэл знал, студенты Фитча ни разу не побеждали на турнире.

– Нализар, я учу защищаться, – сказал Фитч. – То есть… учил до недавнего времени. Как бы там ни было, без умения хорошо обороняться нечего и носу казать на Небраск! Защита жизненно необходима, пускай она и не гарантирует успеха на дуэли!

– Фитч, все это ваше хваленое обучение яйца выеденного не стоит, – парировал Нализар. – Своими теориями вы только мозги детям пудрите. Забиваете им голову защитами, какие им век не пригодятся!

Фитч невольно сжал вилку и нож. Джоэл поначалу испугался, но потом рассудил, что вряд ли это был гнев. На профессора совсем не похоже. Скорее всего, Фитч просто перенервничал. Очевидно, это противостояние уже стояло у него костью в горле.

– Я учу… то есть я учил своих студентов не просто защиты чертить, – сказал Фитч, не желая встречаться с Нализаром взглядом. – Прежде всего я учил их понимать, что и зачем они делают. Готовил к тому дню, когда придется постоять за себя и свою жизнь. А все эти ваши состязания за награду – полнейшая бессмыслица!

– Бессмыслица? – переспросил Нализар. – Турниры, по-вашему, бессмыслица? Профессор, вы пытаетесь оправдать собственную безответственность. Но не переживайте, я научу ваших студентов побеждать.

– Я… ведь… – начал заикаться Фитч. – Я…

– Ну и ну!.. – воскликнул Нализар, отмахиваясь. – Боюсь, что бессмыслица – это наш с вами разговор! Кого я обманываю? Разве можно что-то втемяшить в голову старику? Скажите-ка, сколько вы прослужили на передовой Небраска?

– Всего несколько недель, – признался Фитч. – Большую часть времени я провел в комитете по планированию обороны на Денвере.

– А чем вы занимались в университете? – спросил Нализар. – Теорию наступательного боя изучали? Или углубленный курс линий силы? Или это был столь важный, как вы утверждаете, курс защиты для студентов?

Фитч немного помолчал.

– Нет, – наконец сказал он. – В университете я изучал становление рифматики как науки и отношение к ней американского общества на начальных этапах.

– Все понятно! Историк! – заключил Нализар, обращаясь к остальным профессорам. – У нас тут, господа, историк, который вздумал учить рифматистов защищаться! Теперь, я надеюсь, все понимают, почему у студентов академии Армедиуса дела из рук вон плохи?

За столом воцарилась тишина. Даже ректор задумался. Преподаватели вернулись к еде, а Нализар вдруг посмотрел на Джоэла.

На миг того обуял панический страх. Испытывать терпение Нализара не хотелось. Джоэл и без того привлек к своей персоне излишнее внимание, когда тайком прокрался в аудиторию. Интересно, Нализар запомнил его? Однако взгляд равнодушно скользнул по его лицу. Все-таки порой даже хорошо, когда тебя не замечают!

– Это кто там у нас стоит? – прищурился профессор Габершток. – Ба!.. Так это сын меловых дел мастера!

– Кто-кто? – переспросил Нализар, снова взглядывая на Джоэла.

– Ты скоро познакомишься с ним, Нализар, – отозвался Габершток. – Мы уже замаялись выдворять этого паренька из аудиторий! Но сколько его ни гоняй, он всегда находит способ прошмыгнуть! Нет-нет да и подслушает лекцию!

– Это никуда не годится! – воскликнул Нализар, укоризненно качая головой. – Чтобы обыкновенные студенты отвлекали рифматистов от учебы? Да где это слыхано! Вот от такой расхлябанности все наши проблемы и проистекают!

– Нализар, не надо стричь всех под одну гребенку! Я, например, этого паренька в аудиторию не пускаю, – возразил Габершток. – Хотя некоторые…

– Малой, а ну-ка ступай отсюда подобру-поздорову! – Нализар махнул на Джоэла. – Если еще раз попадешься кому-нибудь из нас на глаза, я тебя…

– Нализар! – оборвал его Фитч. – Этот молодой человек здесь по моей просьбе. Мне нужно с ним переговорить.

Нализар сверкнул глазами на Фитча, однако ничего не сказал. Не было у него такого права – подрывать авторитет коллеги-профессора в глазах студента. Не моргнув и глазом, Нализар демонстративно отвернулся и пустился в рассуждения о положении дел на Небраске, в которых он, несомненно, считал себя экспертом.

– Почему он позволяет себе так разговаривать с вами, профессор? – тихонько спросил Джоэл, подсаживаясь к Фитчу.

– Может, Нализар и дал маху… С другой стороны, он ведь победил меня! Думаю, в какой-то мере это дает ему право диктовать свои правила…

– Бой был нечестный, – сказал Джоэл. – Если бы вы только могли подготовиться!

– Да, я давно не практиковался, – согласился Фитч, а затем вздохнул. – По правде говоря, парень, в дуэлях я никогда и не блистал. Начертить идеальную заградительную линию перед аудиторией – раз плюнуть. А вот повторить то же самое на дуэли – увы и ах! Я едва могу изобразить дугу, не говоря уже о целой окружности. Видел бы ты меня на сегодняшней дуэли! Дрожал как осиновый лист!..

– Я же был в аудитории и все видел, – сказал Джоэл.

– Видел?.. – воскликнул Фитч. – Ах да! Теперь припоминаю!

– Как по мне, так ваша защита Истона получилась весьма искусной.

– Нет-нет, ерунда, – отозвался Фитч. – Я сделал неправильный выбор. Эта защита не годится для схватки один на один. Нализар, без сомнения, на дуэлях собаку съел. Как боец я ему и в подметки не гожусь! С Небраска он вернулся героем. Годы провел там, сражаясь против Башни… Честно признаться, за всю свою жизнь я провел очень мало боев – даже когда жил на Небраске. Слишком уж я нервничаю… Мелок едва из рук не выпрыгивает!

Джоэл примолк.

– Да-да, звучит ужасно!.. – воскликнул Фитч. – Но, быть может, оно и к лучшему. Меньше всего мне бы хотелось, чтобы по моей вине студенты вышли из академии плохо подготовленными. А если один из моих выпускников и в самом деле погибнет, потому что я что-то упускаю на своих занятиях? Разве смогу я жить с этой мыслью? Признаться, раньше я об этом даже не задумывался…

Как реагировать на излияния профессора, Джоэл не знал. Да и что он, собственно, мог ответить?

– Профессор, я принес ваши книги, – сменил Джоэл тему. – Вы так поспешно ушли, что мы оба совершенно о них запамятовали.

– Значит, у тебя действительно был ко мне разговор! – просветлел Фитч. – Вот так совпадение! Страшно захотелось урезонить Нализара, вот я и ляпнул, что ты ко мне по делу пришел. Что ж, спасибо!

Фитч принял книги из рук Джоэла, положил их на стол и вновь ковырнул вилкой в тарелке.

– Профессор, – собравшись с духом, заговорил Джоэл. – Есть еще кое-что, о чем я бы хотел побеседовать с вами.

– М-да?.. И о чем же?

Джоэл вытащил листок бумаги, расправил его на столе и придвинул к Фитчу. Сконфузившись, профессор поводил глазами и наконец спросил:

– Это запрос на летний факультатив?

– Да, я бы хотел стать слушателем на вашем углубленном курсе защиты по рифматике! – кивнул Джоэл.

– Но, сынок… Ты же не рифматист. Тебе ничего это не даст, понимаешь?

– Что вы! Будет очень познавательно! – отозвался Джоэл. – Я бы хотел стать ученым… Разумеется, ученым в области рифматики!

– А ты амбициозен! Особенно если учитывать, что ты никогда не сможешь оживить ни одной линии.

– Но ведь существуют музыкальные критики, которые не умеют играть на инструментах, – возразил Джоэл. – А историки? Они ведь не влияют на ход истории, хоть и занимаются ею. Почему только рифматистам можно изучать рифматику?

Фитч некоторое время всматривался в листок, а затем улыбнулся.

– Аргумент до некоторой степени обоснованный… Но, к сожалению, лекций я больше не читаю, поэтому и слушателем моим у тебя стать не получится.

– Да, но вы ведь будете репетиторствовать, а я мог бы присутствовать на ваших занятиях. Как вы на это смотрите?

– Боюсь, так не выйдет, – покачал головой Фитч. – Младший профессорский состав не волен выбирать, что и кому преподавать. Я должен курировать студентов, которых мне назначил ректор, а он свой выбор уже сделал. Мне очень жаль.

– Что ж… – Джоэл потупил взгляд. – А что если какой-нибудь профессор вдруг согласится взять одного из ваших студентов под свое крыло? На тот же самый углубленный курс рифматической защиты?

– Слушай, парень. – Фитч ласково положил руку на плечо Джоэла. – На первый взгляд, жизнь рифматиста полна опасностей и приключений, однако даже профессор Нализар со своими россказнями про Небраск излишне драматизирует. В действительности все обстоит немножко иначе. Рифматисты в основном занимаются изучением линий, углов и чисел. С Башней же по факту воюет лишь горстка. Промокшие, продрогшие, они либо царапают мелом на земле линии, либо сидят неделями под дождем без дела.

– Знаю-знаю, – поспешно сказал Джоэл. – Но, профессор! В рифматике меня как раз привлекает теория!

– Все так говорят, – отозвался Фитч.

– Все?..

– Думаешь, ты первый юноша, мечтающий попасть в класс к рифматистам? – улыбнулся Фитч. – От вас отбою нет!

– В самом деле? – спросил Джоэл с упавшим сердцем.

Фитч кивнул.

– Одна половина желающих влиться в наши ряды свято верит, что на лекциях по рифматике происходит что-то таинственное и захватывающее. Другая половина полагает, будто рифматистом может стать каждый – дескать, ученье и труд все перетрут.

– Так, может… в этом есть доля истины? Может, все-таки найдется способ? – спросил Джоэл. – Ведь до обряда посвящения все «пыльники» тоже были обыкновенными людьми. Даже вы! Почему же тогда остальным заказан путь в рифматисты?

– Это не так устроено, парень, – сказал Фитч. – Мастер отбирает рифматистов очень тщательно. Обряд посвящения можно пройти только до определенного возраста. Если момент упущен, то увы… Ты автоматически зачисляешься в обыватели. За последние двести лет не было такого человека, кого посвятили бы в рифматисты после срока, условленного обрядом.

Джоэл вновь потупил взгляд.

– Не расстраивайся, – ободрил Фитч. – Спасибо, что вернул мне книги. Клянусь, я трижды обыскал свой кабинет!

Джоэл кивнул и собрался было уйти, как вдруг кое-что вспомнил и произнес:

– Он, кстати, не прав.

– Кто?..

– Яллард. Автор той книги. – Джоэл указал на второй томик под рукой у Фитча. – Он утверждает, будто защиту Блада должно исключить из официальных дуэлей и турниров. Но Яллард недальновиден. Четыре скомбинированных эллипсоида, быть может, ничего общего с традиционными заградительными окружностями и не имеют, однако нельзя отрицать, что это очень действенная защита. Если же исключить ее из соревнований, потому что ее слишком трудно прорвать, все о ней вскоре забудут. Новоиспеченный рифматист, оказавшись в бою, лишится возможности спасти свою жизнь, потому что даже подозревать не будет о существовании защиты Блада!

– Смотрю, ты не зря ходил на мои лекции! – вскинул брови Фитч.

Джоэл кивнул.

– Похоже, весь в отца. Тот тоже интересовался рифматикой. – Профессор в нерешительности помедлил, а затем склонился над ухом Джоэла. – Ты хочешь того, что запрещено традициями. Однако всегда есть те, кто готов традиции нарушать. Открываются современные университеты. Новоиспеченные профессора, молодые и амбициозные, готовы учить рифматике всех желающих. Подрастешь и поступишь в такой университет! Конечно, рифматиста из тебя не сделают, однако мечта твоя исполнится. Ты будешь изучать рифматику!

Джоэл поколебался. Предложение звучало заманчиво. По крайней мере, это был план! Он уже смирился, что рифматистом ему не стать. Однако если он поступит в один из этих университетов…

– Думаю, мне там понравится! – закончил он мысль вслух. – Но разве меня возьмут, если я прежде не учился у профессора рифматики?

– Может, возьмут, – сказал Фитч и в задумчивости легонько постучал столовым ножом по краю тарелки. – А может, и нет! Если бы я только мог стать твоим наставником…

Фитч посмотрел на сидевших во главе стола Нализара и профессоров, а затем опустил взгляд на еду.

– Нет… Нет, сынок. Тут я тебе не помощник. Слишком уж все это из ряда вон! Тут из-за меня и так, смотри, какая буча поднялась! Мне очень жаль, сынок. Очень жаль!

Джоэл получил от ворот поворот. Он встал, спрятал руки в карманы брюк и пошел прочь.

Глава 06

Ночи Джоэл ненавидел.

С наступлением темноты нужно было ложиться спать, а это означало, что впереди еще одна бессонная ночь. И хотя за день он уставал донельзя, уснуть все равно не получалось.

Они с матерью ютились в комнате семейного общежития. У них имелась кладовка, которая по совместительству служила им раздевальной. На этаже в конце коридора располагалась общая умывальная. Комната была крохотной: четыре кирпичные стены, узкое оконце да кровать. Когда у матери случался отпуск, Джоэл спал на полу. Во все остальное время кровать принадлежала ему. Под утро он приводил постель в порядок, чтобы мать могла отдохнуть после ночной смены.

Когда-то они жили в просторном помещении, которое примыкало к меловой мастерской отца в подвале общежития. После несчастного случая мать попросила у ректора разрешения переехать в другую комнату. Джоэл на мать не обижался. Слишком уж много воспоминаний связывало их с этой мастерской.

Джоэл лежал уставившись в потолок. Иногда он выходил по ночам на лужайку, чтобы почитать в свете уличного фонаря, однако это всегда грозило неприятностями. Мать была почти уверена, что плохая успеваемость напрямую связана с его ночными вылазками.

Тусклого света фонарей хватало, чтобы разглядеть начерченные на потолке комнаты линии. Защита Истона была одной из сложнейших заградительных окружностей ортодоксальной рифматики. Джоэл внимательно осмотрел дуги, линии запрета, составляющие неполный нонагон, а затем и малые круги на точках привязки.

Набросок, как Джоэл сам себе признавался, был неуклюжим. Еще два года назад своей работой он гордился, ныне же недостатки резали глаз. Малые круги были нечеткими, а девять точек привязки находились отнюдь не там, где должно. Если бы рифматист начертил такую защиту на дуэли, то дугу прорвали бы за считаные секунды. Джоэлу и по сей день частенько не удавалось вписать нонагон в заградительную окружность, не прибегая к помощи эскизов из учебника. Достаточно было ошибиться лишь в одной точке привязки, чтобы поставить под угрозу целостность защиты Истона.

Целостность… Целостностью тут и не пахло! Рифматисты чертили, а он по-прежнему рисовал. Мазня мелом на штукатурке, не имеющая никакой силы. Джоэл зажмурился и стиснул зубы. Иногда он ненавидел рифматику. Все в этой науке было завязано на конфликте, борьбе. И почему она не могла служить каким-нибудь благим целям?

Джоэл повернулся на бок. Неужели Майкл прав? Неужели он и в самом деле чересчур увлекся рифматикой? Все как один твердили ему об этом: друзья, мать, и вот теперь еще профессор Фитч!

И все же… ничто другое так его не увлекало. Казалось, лишь в этом он был силен. Разве сможет он без рифматики быть самим собой? Без всяких экивоков ему дали понять, что никакое образование не позволит ему стать одним из привилегированных студентов. Тогда как жить дальше? Покорно изучать общеобразовательные дисциплины, как того все от него ожидают? Быть прилежным мальчиком и после академии устроиться клерком? Но для чего? Чтобы шагнуть по социальной лестнице на одну ступень выше, чем его родители? Чтобы не тянуть лямку простого рабочего?

Или все-таки рискнуть? Упрямо преследовать мечту и стремиться попасть в университет? Попробовать стать ученым, экспертом в рифматике? Фитч вселил в него надежду и тут же разбил ее вдребезги!

При этом воспоминании Джоэл едва не вскипел, но тут же себя осадил. Профессор ни в чем не виноват! Фитч был бы и рад взять его в ученики, и даже на секунду допустил такую мысль, однако слишком уж его потрясла дуэль, чтобы осмелиться обратиться к ректору с просьбой такого характера.

«Что ж, ничего не поделаешь! Все лето Фитч будет обучать студентов, которых назначил ему ректор Йорк… – подумал Джоэл, и тут у него в голове зародился план – глупый и отчаянный. – Нужно завалить экзамен по истории!»

При этой мысли Джоэл улыбнулся.

* * *

– Вновь напоминаю вам, как важен этот экзамен, – сказал профессор Ким.

Историк был одним из немногих иностранцев в составе преподавателей. Его родители перебрались на Соединенные Острова, когда он был еще ребенком. И хотя говорил он без акцента, угадать его истинное происхождение не составляло труда. Цвет кожи и разрез глаз выдавали в нем азиата.

Когда преподавателем истории назначили иммигранта, поднялся нешуточный переполох. Родители студентов взволновались, сомневаясь в компетентности профессора. А вдруг он вздумает преподавать историю с чосонской точки зрения? Такая реакция Джоэла немало удивила: зачем профессору, пускай и иммигранту, искажать правду, которую весь мир давным-давно принял? Чосонский народ завоевал Европу, и вряд ли кто в здравом уме этот непреложный факт возьмется оспаривать.

– Экзамен – пятьдесят процентов вашей итоговой оценки, – говорил профессор Ким, продвигаясь между рядами парт и раздавая бланки с тестами. – На все про все у вас два часа. Времени более чем достаточно, поэтому не торопитесь.

Профессор Ким носил костюм и галстук-бабочку. В отличие от своих соотечественников, выпускников университетов Франции и Испании, он понимал, что среди американских профессоров, предпочитавших деловой стиль, ему лучше не выделяться. Именно поэтому традиционного чосонского наряда в своем гардеробе он избегал.

Джоэл вписал свое имя вверху бланка и прочитал три вопроса, на которые требовалось дать развернутый ответ.

«Проанализируйте события и укажите возможные причины открытия рифматики».

«Расскажите, какие последствия имело изгнание монарха из Британнии».

«Подробно опишите ранний этап борьбы с дикими меллингами и их последующее заточение в Башню Небраска».

Ответы на все эти вопросы Джоэл знал. Причем знал досконально. Как Грегори Третьего свергали с престола чосонские вторженцы, он представлял себе едва ли не лучше самого короля. Именно Соединенные Острова Америки, несмотря на исторически сложившиеся напряженные отношения с Британнией, предоставили Грегори убежище. Лишившись политической власти, бывший монарх быстренько переобулся и стал религиозным лидером. А когда на западе появились дикие меллинги и принялись угрожать всему живому на островах, бывший король Британнии открыл рифматику и стал первым в мире рифматистом. Примечательно, что к тому времени монарх уже был стариком.

Джоэл, упустивший свой шанс, прекрасно сознавал, что ждать повторения подобной истории слишком самонадеянно, и все же… Раз это случалось прежде, почему бы не случиться вновь? Вдруг он тоже сможет стать рифматистом?

Джоэл принялся строчить ответы на вопросы. Неправильные ответы, вызывавшие у него внутреннее отторжение. От этого теста на пятьдесят процентов зависела его итоговая оценка. Если он его завалит, все лето будет вынужден заниматься с наставником.

«Мать меня точно убьет!» – подумал Джоэл, расправляясь с последним вопросом шуткой про кимчи, которая своей характерной вонью якобы заставила диких меллингов искать спасения в Башне.

Не прошло и нескольких минут после начала экзамена, как Джоэл встал из-за парты, подошел к кафедре и сдал бланк с итоговым тестом.

Работу профессор Ким принял не без колебаний. Пробежав глазами три незатейливых ответа, он нахмурился.

– Мне кажется, тебе следует еще немножко подумать.

– Нет, – отозвался Джоэл. – Я хорошо подумал.

– Джоэл, что с тобой? Ты вообще слушал, когда я говорил, насколько этот тест важен?

– Разумеется, я слушал вас, профессор.

Ким вновь уставился на бланк.

– Полагаю, тебе стоит обсудить это с ректором, – сказал он и нацарапал записку в канцелярию.

«То, что доктор прописал!» – подумал Джоэл, принимая из рук профессора послание.

* * *

Добравшись до здания администрации, Джоэл прошел в приемную, где застал Флоренс за работой. На этот раз девушка и в самом деле усердно трудилась. В помещении царила тишина, только перья скрипели по бумаге.

Когда Джоэл переступил порог, Экстон – сегодня в бабочке и подтяжках голубого цвета – поднял взгляд и в удивлении уставился на своего посыльного.

– Джоэл? Неужели уже пять пар пролетели? – Он глянул на часы в углу, поправил очки и прибавил: – Не похоже…

– Профессор Ким отправил меня к ректору, – доложил Джоэл, протягивая записку.

– Вот те на!.. – воскликнула Флоренс. – И что ты натворил на этот раз?

Сев на один из стульев у стены, Джоэл скрылся от пристального взгляда Экстона за дубовой конторской стойкой.

– Джоэл! – скрестила руки Флоренс. – Признавайся, в чем дело?

– Я не подготовился к экзамену.

– Но твоя мама говорила, у тебя все под контролем!

На это Джоэл ничего не ответил. Его охватило нервное возбуждение. Сердце норовило выпрыгнуть из груди. Он до сих пор не мог поверить в содеянное. Да, иногда он забывал выполнить домашнее задание или подготовиться к занятию… Однако он никогда не делал этого нарочно. Намеренно испортить себе оценку? Да ни в жизнь!.. Тем не менее на протяжении четырех лет обучения в академии Джоэл из года в год умудрялся какой-нибудь экзамен да завалить. А порой и не один! Обычно за такие «подвиги» студентов Армедиуса гнали взашей.

– Что ж, какова бы ни была причина, придется обождать, – сказала Флоренс, взглядывая на записку. – Ректор сейчас…

Дверь в приемную с грохотом распахнулась, и на пороге возник Нализар в бордовом, почти до пят, сюртуке.

– Профессор Нализар? – спросил Экстон, вставая. – Что угодно?

Уложенная по последней моде светлая шевелюра и ее хозяин величественно вплыли в приемную. Похоже, Нализар побрезговал сюртуком Фитча: одеяния его выглядели совершенно новыми, идеально подогнанными по фигуре. От возмущения Джоэл чуть не зашипел на него. Выходит, Нализар намеренно унизил Фитча, заставив того снять сюртук на глазах у всей аудитории, тогда как у самого был давным-давно заготовлен новый сюртучишко!

– До меня дошел слух, что ваши студенты разносят послания посреди занятий и отнимают у рифматистов драгоценное время, отведенное на тренировки!

От этих слов Флоренс аж побледнела. Экстон же, напротив, как будто и не смутился.

– Послания бывают срочными, профессор. Такие разрешается доставлять прямо среди занятий. Или мы должны предложить профессорам рифматики самим каждую перемену приходить и справляться, нет ли чего срочного?

– Не юродствуйте, юноша! – махнул на него рукой Нализар; на его пальцах алела меловая пыль. – Я прекрасно понимаю, что заминки на занятиях неизбежны. Однако меня беспокоит нечто иное… Неприкосновенность кампуса рифматистов! Нельзя допускать, чтобы по их аудиториям разгуливали студенты, не имеющие к оным совершенно никакого отношения!

– И что же вы предлагаете? – невозмутимо поинтересовался Экстон. – Отправлять послания с рифматистами? Однажды я имел неосторожность попросить рифматиста себе в помощники… Как думаете, что мне ответили?.. Что их время «слишком ценно».

– Мисс Манс, попрошу войти! – рявкнул Нализар.

В комнату вошла кудрявая девочка. Ее рыжие волосы резко выделялись на фоне серого джемпера и белой юбки. Это была та самая Мелоди, которая посещала вместе с Джоэлом занятия по математике у Лейтона.

– Мисс Манс демонстрирует просто вопиющую некомпетентность в вопросах, касающихся базовой рифматики, – произнес Нализар. – Подобное невежество ставит под угрозу не только ее жизнь, но и жизнь тех, кто будет сражаться с ней плечом к плечу против диких меллингов. Было решено, что ее должно так или иначе наказать. Каждый день после летнего факультатива Мелоди будет являться в канцелярию и помогать с поручениями для рифматистов.

Мелоди тихонько вздохнула.

– Полагаю, такое решение вас устроит? – спросил Нализар.

Экстон помедлил, а затем кивнул. Однако Джоэлу сохранить спокойствие не удалось.

– Вы ведь выдумали все это из-за меня! – вспылил он.

Нализар обратил внимание на Джоэла и нахмурился:

– А ты у нас кто?..

– Я смотрю, вы прямо-таки расстарались, чтобы выставить меня из своей аудитории раз и навсегда! – едва не рычал Джоэл.

Нализар смерил его взглядом и задумался.

«Меллинг меня побери! – подумал Джоэл. – Да ведь он даже не узнает меня! Он вообще замечает кого-нибудь дальше своего носа?..»

– Наглый мальчонка, – равнодушно произнес Нализар. – Я вынужден принять меры. Ничто не должно отвлекать рифматистов от занятий. С этой минуты и впредь будет так!

И он прошествовал к выходу.

Мелоди села на один из стульев у двери, открыла блокнот и принялась рисовать.

– Поверить не могу, что он пошел на это! – воскликнул Джоэл, опускаясь на свое место.

– Не думаю, что Нализару есть хоть какое-то до тебя дело, – отозвалась Мелоди, не отрываясь от рисования. – Просто любит, когда у него все под контролем. Поступил он так для вящего самоутверждения – ни больше ни меньше.

– Да он просто издевается! – прорычал Джоэл.

– Нет, полагаю, он мыслит как солдат, – отвечала Мелоди. – Нализар считает, что между простыми смертными и рифматистами должна быть граница. А границу, как известно, нужно охранять. Он говорит, что нам нужно вести себя осторожнее, когда мы находимся в обществе. Дескать, если не будем сдержанны, то вокруг нас вырастет армия подхалимов, которая впоследствии помешает нам исполнять святой долг рифматиста…

– Мелоди, дорогая моя, – оборвала ее Флоренс. – Это несусветная чушь!

– О?.. – похлопав глазами, удивленно воззрилась Мелоди на Флоренс.

– Погоди, – перебил Джоэл. – А почему ты не вернулась в аудиторию с Нализаром?

– Ну… – Мелоди скорчила гримасу. – В общем, он меня выгнал…

– Выгнал? – переспросил Джоэл. – Выгнал из аудитории? Что ты такого натворила?

– Мои круги ранили его душу, – сказала Мелоди и для большего эффекта прищелкнула пальцами. – И чего все помешались на этих несчастных кругах? Какая разница, кривой круг или ровный?!

– Ровная заградительная дуга играет жизненно важную роль для структурной целостности всего защитного круга, – пояснил Джоэл. – Если дуга окружности далека от идеала, то поражение лишь дело времени. Как только меллинг доберется до твоих укреплений, ты пропала! Каждый уважающий себя рифматист в первую очередь должен научиться чертить ровные окружности. Это основа основ!

– Да ты и впрямь мела наглотался! – воскликнула Мелоди. – Вещаешь, аки твой зануда профессор! Неудивительно, что остальные студенты называют тебя странным!

Джоэл покраснел. Похоже, даже рифматисты считали, что он чересчур увлекается рифматикой.

Дверь в дальнем конце приемной открылась, и раздался голос ректора:

– Флоренс? Кто там следующий?

Джоэл поднялся и встретился взглядом с ректором-исполином, который руководил их академией.

– Джоэл?.. – удивился Йорк и нахмурился; казалось, его усы еще больше поникли.

Флоренс пересекла приемную и вручила ректору записку от профессора Кима. Йорк пробежал ее глазами и тяжело вздохнул. Громкий, рокочущий звук эхом отразился от стен.

– Что ж, проходи…

Джоэл обошел конторскую стойку и направился за Йорком. Флоренс сочувственно покачала головой.

Кабинет был отделан светло-ореховыми панелями, под ногами лежал зеленый, точно трава, ковер. На стенах висели всевозможные дипломы, грамоты и благодарности. Посреди помещения стоял огромный, под стать ректору, стол. Йорк опустился на свое место и жестом велел Джоэлу присаживаться напротив.

Устроившись перед величественным столом и его устрашающим хозяином, тот совершенно смешался. В этом кабинете он бывал трижды: в первый, во второй и в третий годы обучения. И каждый раз по одной и той же причине – неуспеваемость по одному из предметов. За спиной послышались мягкие шаги по ковру. Флоренс вручила Йорку какую-то папку и удалилась, притворив за собой дверь. В кабинете не было ни одного окна. Освещали комнату тихонько вращающиеся заводные светильники – по паре на каждой стене.

Йорк погрузился в изучение материалов папки, оставив Джоэла обливаться потом в звенящей от напряжения тишине. В кабинете раздавались лишь шелест бумаги, пощелкивание светильников да тиканье часов. Время тянулось, точно патока, и с каждой минутой Джоэла все больше одолевали сомнения. А что, если план провалится?

– Джоэл, – наконец обратился к нему ректор Йорк неожиданно снисходительным тоном. – Надеюсь, ты понимаешь, насколько тебе повезло оказаться среди студентов академии?

– Разумеется, сэр.

– Детям служащих обучаться здесь не дозволяется, – вещал ректор. – Тебе же я разрешил из уважения к твоему отцу. Я сделал ему одолжение…

– Понимаю, сэр.

– Любому другому студенту я бы давно указал на дверь. Ты прекрасно знаешь, что мне никто не указ, и я исключил уже не одного и не двух отпрысков рыцарей-сенаторов. Не пощадил я и внучатого племянника нашего монарха… А вот с тобой все цацкаюсь! Не задумывался почему?

– Потому что преподаватели говорят, что у меня светлая голова?

– Не угадал. Скорее, наоборот. Твой интеллект – повод тебя исключить. Как по мне, прилежный ученик с плохими данными академии гораздо нужнее, нежели одаренный, но безответственный. Нет ничего хуже, чем разбазаривать дарованный природой потенциал!

– Ректор, я пытаюсь. Правда, я…

Йорк вскинул руку, останавливая излияния Джоэла.

– Кажется, однажды я это уже слышал… Ах да! Конечно, слышал! В прошлом году!

– Вы правы, сэр.

Несколько мгновений Йорк сидел в задумчивости, а затем достал лист бумаги. Бланк сплошь пестрел оттисками гербовых печатей. Это не было похоже на служебную записку об оказании помощи неуспевающему студенту. Отнюдь! Это был приказ об отчислении!

Джоэла охватил панический ужас.

– Твои родители. Вот единственная причина, по которой ты проучился здесь так долго. Однако свой кредит доверия ты исчерпал. Притом уже давно.

– Сэр… Теперь я все понял! Отныне я…

Ректор вновь вскинул руку, не желая ничего больше слышать. Джоэл подавил в себе раздражение. Что же делать? Йорк не дает и слова вставить! Прошлой ночью, когда он лежал в темноте, план казался смелым и хитроумным. Однако сейчас он сидел на бочке с порохом, которая была готова взорваться в любую секунду.

Йорк взялся за перо.

– Я провалил тест намеренно! – воскликнул Джоэл.

Ректор поднял взгляд.

– Я нарочно написал неверные ответы!

– С какой стати тебе это делать?

– Чтобы остаться на лето с репетитором по истории.

– Джоэл, ты мог просто попросить профессора Кима взять тебя на летний курс, – заметил Йорк.

– Но профессор Ким для летнего факультатива избрал тему «Европейская культура в период чосонского ига!» – сказал Джоэл. – Я специально завалил историю рифматики, чтобы летом заниматься именно рифматикой.

– Хорошо, тогда что помешало тебе подойти к другому преподавателю? – строго спросил Йорк. – Ты повел себя неприемлемо! Саботировать собственную итоговую оценку! Едва ли тебе есть оправдание!

– Я обращался к другому профессору, – возразил Джоэл. – Но Фитч сказал, что обыкновенным студентам воспрещается учиться у преподавателей рифматики.

– Уверен, профессор Ким что-нибудь придумал бы для тебя. Составил бы индивидуальную программу, например… Постой, ты сказал, что разговаривал с Фитчем?

– Да.

– Так ведь он рифматист!

– В этом-то вся суть, сэр, – закивал Джоэл, теряясь в догадках, как объяснить ректору свой непростой план. – Дело в том, что тест я завалил не для того, чтобы заниматься историей, а для того, чтобы изучать рифматические линии. Мне кажется, если я попаду к Фитчу на летний курс истории рифматики, то смогу упросить его объяснить мне и основы боевой рифматики – защиту и нападение.

Джоэл нервно сглотнул, ожидая насмешки, коей его обычно награждали, когда он заговаривал о рифматике, но ректор отнесся к его желанию с пониманием.

– Ах вот оно что… – сказал Йорк. – Нам, взрослым, эту подростковую логику понять сложно, однако если на секундочку задуматься, то все как будто встает на свои места. Сынок, почему же ты сразу не обратился ко мне?

Джоэл удивленно похлопал глазами:

– Полагаю, такой шаг с моей стороны показался бы всем слишком самонадеянным. Стали бы показывать на меня пальцем, дескать, лезет, куда не надо, вопросы задает…

– Профессор Фитч любит вопросы, – заверил Йорк. – Особенно от студентов. Он один из немногих оставшихся в академии преподавателей старой закалки.

– И тем не менее учить меня он отказался.

– Таковы уж традиции, – отозвался Йорк.

Он отложил приказ об отчислении, вытащил другой бланк, пробежал его глазами и замер в нерешительности.

– Сэр? – с новой надеждой в голосе окликнул его Джоэл.

Йорк отложил бланк.

– И все-таки нет! – наконец произнес он. – Фитч сделал все верно. Джоэл, есть правила, и нарушать их нельзя. Обыкновенным студентам обучаться рифматике не дозволяется.

Джоэл зажмурился.

– Однако! – продолжал мысль Йорк. – Я поручил Фитчу один очень важный проект, и ему непременно понадобится помощь. На твое счастье, назначить научным ассистентом я могу кого угодно, и нет такого правила, которое запретило бы мне это сделать.

При этих словах ректора глаза Джоэла широко распахнулись. Между тем Йорк вытянул еще один бланк.

– Конечно, все это при условии, что научный ассистент не будет донимать своего наставника, ведь я уже назначил Фитчу студента, и мне не хотелось бы перегружать профессора работой.

– Обещаю, я не буду его донимать! – с жаром воскликнул Джоэл.

– Подозреваю, узнав о твоем назначении, Нализар не на шутку рассердится. А если учитывать все его попытки к сегрегации студентов, для него это станет настоящей трагедией!

Йорк улыбнулся, и сердце Джоэла затрепетало от радости.

– Правда, есть одно «но»… Я не могу назначить тебя научным ассистентом, пока ты не заслужишь право выбирать летний факультатив. – Ректор взглянул на часы. – По моим подсчетам, у тебя есть еще сорок пять минут, чтобы вернуться на занятие к профессору Киму. Как думаешь, успеешь за это время переправить свой итоговый тест?

– Легко! – воскликнул Джоэл.

– Ну что ж… – Йорк похлопал ладонью по бланку на столе. – Назначение будет дожидаться тебя здесь. Если до конца дня появишься в моем кабинете с удовлетворительной оценкой за экзамен по истории, сможешь величать себя научным ассистентом профессора Фитча!

Не прошло и пары секунд, как Джоэл выскочил за дверь и помчался через лужайку на экзамен к профессору Киму. Запыхавшийся, он ворвался в аудиторию – от его внезапного появления все вздрогнули. Студенты по-прежнему корпели над итоговым тестом.

Экзаменационный бланк Джоэла все еще лежал на столе у профессора Кима.

– Ректор убедил меня попытаться еще раз! – выпалил Джоэл. – Можно мне новый бланк?

– Ты все это выдумал, чтобы раздобыть ответы? – спросил Ким и сомкнул кончики пальцев.

– Сэр!.. Клянусь, что это не так! – горячо возразил Джоэл. – В канцелярии подтвердят! Все это время я дожидался ректора и даже не думал заглядывать в учебники!

– Что ж, это очень хорошо, – сказал Ким, взглядывая на часы. – Но закончить тебе придется вместе со всеми.

Не успел профессор достать и вручить Джоэлу новый бланк, как тот уже схватил чернильницу, перо и помчался на свое место. Джоэл яростно скрипел пером до самого боя часов, возвещавшего окончание занятия. Воззрившись на последний вопрос, на который не успел толком ответить, Джоэл глубоко вздохнул и присоединился к студентам, по очереди сдающим работы на кафедру. Дождавшись, пока все уйдут, он вручил профессору свой тест. Ким побежал глазами ответы Джоэла и удивленно вскинул брови.

– Похоже, к ректору на ковер тебя следовало отправить еще несколько месяцев назад. Знал бы я заранее, что будет такой результат!

– А не могли бы вы прямо сейчас проверить мою работу? – спросил Джоэл. – Мне нужно знать, сдал я или нет.

Ким глянул на часы, достал перо, обмакнул его в чернильницу и принялся читать. Джоэл терпеливо ждал. Сердце гулко билось, пока профессор снимал балл то тут, то там.

Наконец Ким подвел внизу бланка итог.

– Я сдал? – спросил Джоэл.

– Да, – ответил Ким. – Но скажи, пожалуйста, почему ты не ответил так с первого раза? Мы ведь оба знаем, что в этом вопросе ты подкован хорошо.

– Думаю, мне просто не хватило мотивации, – сказал Джоэл. – Сэр, вы не могли бы написать ректору записку, что я справился?

– Отчего бы и нет! А как ты смотришь на то, чтобы углубиться этим летом в курс истории?

– Может быть, в следующем году, – воспрянув духом, отвечал Джоэл. – Но за предложение благодарю!

Вернувшись вскоре в канцелярию, Джоэл обнаружил, что заполненный бланк уже дожидается его в приемной. Согласно документу, на все время летних каникул Джоэл поступал в распоряжение профессора Фитча в качестве научного ассистента. Тут же была приложена и записка от ректора:

В следующий раз, когда вздумаешь разводить самодеятельность, попробуй сначала обратиться ко мне. Я считаю неправильным стремление рифматистов окончательно обособиться от остальных студентов в кампусе.

Теперь насчет профессора Фитча. Мне очень любопытно, как он будет справляться со своим новым проектом. Инспектор Хардинг настаивал, чтобы для решения этой проблемы я привлек лучшего рифматиста академии. Очень жаль, конечно, что с Фитчем приключилась такая неурядица, однако выходка Нализара оказалась нам на руку. Благодаря этому не слишком удачному стечению обстоятельств у профессора высвободилась уйма времени.

Если не возражаешь, я попрошу тебя держать меня в курсе дела. Время от времени буду запрашивать отчет о проделанной работе. Так что – ухо востро!

Ректор Йорк

Часть вторая

Глава 07

На следующее утро Джоэл спозаранку покинул общежитие и направился в кампус рифматистов. Глубоко вдыхая, он наслаждался ароматами цветущих деревьев и свежескошенной травы. Кампус насчитывал четыре корпуса старинной кирпичной кладки. Каждый именовался в честь одной из четырех рифматических линий. Кабинеты профессоров располагались в верхних этажах.

Джоэл отворил дверь корпуса защитных искусств и прошел на тесную лестничную клетку. Поднявшись на третий этаж, он оказался перед массивной дверью из свилеватой древесины. Выглядела она очень древней, что, впрочем, вполне вписывалось в общий антураж кампуса рифматистов.

Юноша в нерешительности помялся на месте. Никогда прежде ему не доводилось бывать в кабинете профессора рифматики. Профессор, конечно, слыл человеком благодушным, однако кто его знает, как он отреагирует на то, что Джоэл прыгнул через его голову и обратился к ректору Йорку напрямую?

Выяснить это можно было только одним способом. Джоэл постучал в дверь. Минуло несколько мгновений – ни звука. Он занес руку, чтобы постучаться вновь, как вдруг дверь распахнулась и его взгляду предстал профессор в расстегнутом сером сюртуке, белой жилетке и брюках.

– Да?.. Чем обязан? – спросил Фитч. – А, это снова ты, парень! Ну, рассказывай, что на этот раз привело тебя ко мне?

Джоэл неуверенно протянул профессору бланк, заполненный ректором Йорком.

– Гм… Что это? – Фитч взял листок. – Научный ассистент? Ты?

Джоэл кивнул.

– Ха!.. – воскликнул Фитч. – Гениально! И как я сам не додумался?! Ну-ну!.. Не стой на пороге, проходи, сынок!

Джоэл облегченно выдохнул, позволяя Фитчу увлечь себя в кабинет, который напоминал скорее коридор, чем комнату. Шириной всего в несколько шагов, этот туннель из громоздящихся вдоль стен книг уводил куда-то в необозримую даль. Несколько узеньких окон справа сочились дневным светом, освещая бедлам из мебели и всяческих безделушек, грудами лежащих вдоль стен. Под потолком, щелкая пружинным механизмом, сияли два небольших светильника.

– И как я мог сомневаться, что ректор Йорк все устроит? – сетовал Фитч, лавируя между стопками книг. – Блестящий управленец! Одним небесам известно, как он умудряется держать в узде эту толпу бесноватых, чье эго родилось вперед них самих. Все смешалось! И сыновья рыцарей-сенаторов, и рифматисты, и хваленые герои Небраска… Ой-ой-ой!..

Джоэл последовал за профессором. Точно балкон, комната тянулась вдоль наружной стены здания, поворачивала и бежала под прямым углом в северном направлении, пока не упиралась в глухую стену, у которой стояла небольшая, аккуратно заправленная кровать. Убранство постели Фитча – тщательно разложенное стеганое покрывало и заткнутые простыни – резко выделялось на фоне всеобщего беспорядка, царящего в сумраке этого кирпичного туннеля.

Притулившись в углу, Джоэл наблюдал, как Фитч откапывает из-под завалов бержерку и стул плюшевого гарнитура. Кабинет был затхлый. В воздухе стоял запах старых книг, пожелтевшего пергамента и отсыревшего кирпича. И хотя снаружи уже веяло летним теплом, в обиталище Фитча все ежилось от прохлады.

Джоэл поймал себя на невольной улыбке: кабинет профессора оказался именно таким, каким он его себе и представлял. На стене слева висело множество рифматических эскизов, начерченных, судя по всему, в незапамятные времена. Некоторые из них были в рамке под стеклом, и все без исключения сопровождались подробными комментариями. Повсюду высились пирамиды книг, на фундаменте которых уже взрастали стопки других научных трудов. Тут и там взгляд натыкался на полузарытые в хламе экзотические безделушки: на флейту, по всей видимости, откуда-то с востока; на керамическую чашу, украшенную цветной глазурью; на несколько египетских картин…

А рифматические линии… Они были везде и всюду: изображены на картинах, отпечатаны на форзацах книг, выцарапаны на половицах, вплетены в палас и даже нарисованы на потолке.

– Я ведь и сам обращался ректору с просьбой отрядить мне помощника, – сказал Фитч, копошась в завалах. – Но просить в ассистенты студента-нерифматиста? Нет, так попирать традиции я бы никогда не осмелился. Хотя никаких запретов, насколько мне известно, не существует, и… Эй, парень?

– А?.. – отозвался Джоэл, взглядывая на пожилого профессора.

– Убранство моего кабинета привело тебя в замешательство? – спросил Фитч. – Прошу прощения, бардак тут и в самом деле невероятный. Я все время напоминаю себе прибраться, но так как никого, кроме меня – ну и теперь вот тебя, – тут не бывает, то и наводить красоту, собственно, ни к чему.

– Нет, что вы! Ваш кабинет просто идеальный! Я… – В этот миг Джоэл подумал, что не сумеет передать свои мысли словами. – В общем, у меня такое ощущение, будто я оказался дома!

Фитч улыбнулся, оправил длинный сюртук и уселся в бержерку.

– Ну что ж! Тогда мне следует тебя чем-нибудь озадачить! Дай-ка поразмыслить…

Он осекся: до их ушей донеслось слабое эхо нерешительного стука в дверь. Фитч вскинулся на ноги.

– Это еще кого принесло? Ах да!.. Совсем забыл! У меня же еще один студент есть!

– Еще один?.. – переспросил Джоэл, поворачивая следом за угол и пробираясь через завалы коридора.

– Ну да, – отозвался Фитч. – Йорк препоручил мне заняться ее индивидуальным обучением. По моему предмету… То есть теперь уже по предмету Нализара… В общем, по курсу рифматики, которая у нее хромает на оба колена!

– А это случайно не… – начал было Джоэл, но смолк, когда Фитч отворил дверь.

Ну конечно! Кто бы сомневался! На пороге стояла Мелоди собственной персоной – рыжая, кудрявая и в белой юбке. Серый джемпер она променяла на блузку с коротким рукавом. На этот раз девочка показалась Джоэлу даже симпатичной – по крайней мере, ее глаза.

– А вот и я! – объявила во весь голос Мелоди. – Ну что, приступим к порке?

Симпатичная и сумасшедшая. К сожалению.

– К порке? – переспросил Фитч. – Дорогая, ты себя хорошо чувствуешь?

– Профессор, это я так пытаюсь сказать, что смирилась со своей судьбой, – объяснила Мелоди, перешагивая порог.

– Ах вот оно что! Ну и славно! – поманив Мелоди, профессор развернулся и направился мимо Джоэла вглубь кабинета.

Пока Фитч тщился отыскать что-то среди груды книг, Мелоди приблизилась к Джоэлу.

– Скажи-ка… только честно! – шепнула она. – Ты меня преследуешь?

– Что?.. – вздрогнул Джоэл.

– Начнем с того, что математикой ты занимаешься у того же профессора, что и я!

– Студентов распределяет администрация академии!

– Кроме этого! – Мелоди точно не слышала его возмущенного возгласа. – Ты устроился на ту же подработку в канцелярии, на которую, к моему великому сожалению, теперь вынуждена ходить и я.

– Я подрабатываю там с начала семестра!

– А затем ты выследил меня и настиг в кабинете Фитча! Довольно подозрительно, не находишь?

– Да больно мне надо тебя преследовать! Я пришел к профессору гораздо раньше!

– Ну-ну! Очень удобно! – горячилась Мелоди. – Короче, не вздумай шастать под моим окном по ночам! Иначе сброшу тебе что-нибудь тяжелое на голову и всю академию на уши подниму!

– Ага!.. – воскликнул Фитч, вытаскивая большой альбом для эскизов.

Профессор перевел взгляд на стену и задумчиво потер подбородок. Поразмыслив, он ткнул пальцем в один из чертежей, который изображал упрощенную защиту Мэтсона, и снял его со стены. Отодвинув ногами книги и освободив место на полу, Фитч обратился к Мелоди:

– Итак, юная леди! Вероятно, вы уже сочли себя безнадежной? Однако это не так! Ни за что не поверю в эту чушь! Вам нужно лишь повторить основы практической рифматики.

Фитч сгрузил эскиз защиты Мэтсона на пол, вырвал лист из большого альбома и положил его поверх чертежа.

– Копирование? – вздохнула Мелоди.

– Именно оно!

– Мы же этим в седьмом классе занимались!

– Так вот поэтому, моя дорогая, твой курс и называется «Индивидуальный коррекционный»! Сделаешь десять копий этого чертежа, а там, глядишь, уже и домой пора будет. Не забудь про диаметры и точки привязки!

Мелоди снова вздохнула.

«Похоже, вздыхает она часто», – подумал Джоэл.

Как будто подслушав мысли, девочка метнула в него взгляд, полный немого укора. Она точно обвиняла Джоэла, что тот стал невольным свидетелем ее унижения. Джоэлу ее вздохи были совершенно непонятны. Провести день, тренируясь рисовать рифматическую защиту, ему казалось более чем увлекательным времяпрепровождением.

– Ну, Мелоди… Приступай! – скомандовал Фитч, поднимаясь на ноги. – Для тебя, Джоэл, тоже найдется работенка.

Профессор зашагал по коридору, а Джоэл, улыбаясь в предвкушении, засеменил следом. Ректор Йорк говорил, что идея проекта, который он поручил Фитчу, принадлежала федеральному инспектору. А это означало, что дело чрезвычайной важности. Большую часть прошлой ночи Джоэл провел в постели без сна, размышляя о том, чем же этаким озадачили Фитча. Наверняка чем-нибудь связанным с рифматикой, линиями и…

– …переписными книгами, – сказал Фитч, хватая стопку томов в кожаном переплете и передавая их Джоэлу.

– Что, простите?

– Ты будешь заниматься переписными книгами, – повторил Фитч. – Твоя задача – просмотреть эти подшивки и найти все некрологи рифматистов за последние двадцать лет. После этого я попрошу тебя сверить список усопших со списком выпускников академии. Эти перечни, если что, у меня вот здесь. Каждого скончавшегося рифматиста Армедиуса, найденного в них, будешь вычеркивать.

– Звучит так, будто в один присест и не управишься… – нахмурился юноша.

– В точку, Джоэл! – воскликнул Фитч. – Иначе зачем бы мне понадобился научный ассистент?

Джоэл пролистал одну из переписных книг. От корки до корки эти тома полнились некрологами со всех шестидесяти островов.

– На самом деле, сынок, тут все проще, чем кажется на первый взгляд, – подбодрил его Фитч. – Рифматисты в книгах отмечены звездочкой. Кроме того, в каждом из некрологов указывается, к какой из восьми рифматических школ он был приписан. От тебя требуется лишь внимательно пролистать эти книги и найти всех почивших рифматистов Армедиуса, а затем вычеркнуть их из этого списка. Отдельное внимание удели студентам нашей академии. Я хочу, чтобы их некрологи ты читал с особым тщанием. Записывай в заметки все, что может показаться тебе… странным.

– Странным? – переспросил Джоэл.

– Да-да. Загадочная смерть, убийство или что-нибудь в этом роде. Каждый год из Армедиуса выпускаются порядка двадцати рифматистов. А теперь подсчитай, сколько специалистов академия подготовила за восемьдесят лет… Тысяча шестьсот, вот сколько! Мне нужны имена погибших и обстоятельства их смерти. – Профессор потер подбородок и прибавил: – Мне пришло в голову, что в академии могут быть соответствующие записи… Однако, когда мы с Экстоном сунулись проверять архив, оказалось, что строгого учета умерших выпускников администрация Армедиуса не ведет. Упущение, за которое нам – то есть тебе – теперь придется расплачиваться.

При виде беспорядочной груды переписных книг Джоэл даже присел на стул. Искоса на него глянув, Мелоди улыбнулась самой себе и вновь обратилась к своему заданию.

«Во что я только ввязался?..» – спросил себя Джоэл.

* * *

– Моя жизнь – сущая трагедия! – воскликнула Мелоди.

Оторвав взгляд от стопки книг с именами покойников, Джоэл воззрился на девочку. Та сидела на полу невдалеке и вот уже который час копировала защиту Мэтсона. Без слез на ее художества смотреть было невозможно.

Профессор Фитч, не обращая внимания на Мелоди, работал за столом в углу.

– Ну почему? – вопрошала она. – Почему из всех островитян именно меня взяли в рифматисты? Где идеальная окружность и где я? Я даже скопировать ее по-человечески не могу!

– Вообще-то… – захлопывая книгу, произнес Джоэл. – Без специальных приспособлений начертить идеальную окружность не под силу ни одному человеку. Именно это и делает рифматические дуэли такими интересными.

– Вот дотошный, – гневно сверкнула на него глазами Мелоди.

– Смотри, – сказал Джоэл, опускаясь на пол и доставая листок бумаги.

Он взял перо, обмакнул его в чернильницу и нарисовал от руки окружность. Мелоди склонилась над рисунком, присмотрелась.

– Неплохо вышло, – нехотя похвалила она.

Джоэл покачал головой и огляделся. Страницы одного из пыльных томов были заложены веревочкой. Вытащив закладку, Джоэл прижал пальцем ее конец к центру рисунка и вращением проверил радиус окружности по всей длине.

– Видишь, – сказал он. – Ошибся на целых полмиллиметра.

– Целых полмиллиметра! Подумать только! – воскликнула Мелоди. – Кому какое дело, на сколько миллиметров ты ошибся? Нет, ты точно больной!

– Исход схватки может решить малейшая неточность, – пояснил Джоэл. – Если бы мы с тобой сражались на дуэли и ты заметила бы в моей дуге изъян, у тебя были бы все шансы победить. Эти полмиллиметра стали бы моим слабым местом. Конечно, нарисовать безупречный заградительный круг невозможно, но побеждает тот, кто приблизился к идеалу.

– А не проще разрешить нам использовать какое-нибудь приспособление? Например, ту же веревочку?

– Нельзя всегда полагаться на циркуль. К тому же чертить при помощи инструмента дольше, чем от руки. Пускай моя окружность несовершенна, однако близка к идеалу, а значит, найти изъяны в ней будет непросто. Особенно если учитывать, что соперник обычно очерчивает себя заградительным кругом в пяти, а то и десяти футах. Лучше сразу учиться рисовать ровные окружности от руки. – Джоэл уселся обратно на стул. – В долгосрочной перспективе это умение обязательно пригодится. В рифматике, наверное, нет навыка важнее этого.

– Откуда ты все это знаешь? – воззрилась на него Мелоди.

– Мне эта тема очень интересна, вот и все.

– А не хочешь за меня покопировать? – подалась вперед Мелоди.

– Что?..

– Не прикидывайся дурачком! Закончи за меня эту тягомотину! Я полистаю твои книжки, а ты порисуешь свои любимые круги! Баш на баш!

– Профессор Фитч сидит практически у тебя за спиной, – кивнул на наставника Джоэл. – И вероятно, он слышал все твои слова до единого.

– Конечно, слышал, – отозвался Фитч, записывая что-то в блокнот.

– Ой!.. – поморщилась Мелоди.

– Странная ты… – заметил Джоэл.

Девочка отстранилась, скрестила и спрятала ноги под юбкой, а затем с трагизмом вздохнула.

– Еще неизвестно, каким бы ты был странным, если бы тебе пришлось влачить жалкое существование презренного раба рифматики.

– Какая ж ты раба?! – воскликнул Джоэл. – Ты избранная! И должна гордиться этим!

– Гордиться?.. Чем? Тем, что вынуждена пахать с тех пор, как мне стукнуло восемь? Тем, что должна дни напролет учиться чертить эти дурацкие круги? И все потому, что однажды от этой способности будет зависеть моя жизнь? А то и всех Соединенных Островов? Я должна гордиться тем, что у меня нет права на свободу, на волеизъявление и самоопределение? Гордиться тем, что в конце концов меня сошлют на Небраск, чтобы сражаться? Бесчеловечно отнимать у меня еще и право хоть изредка да сетовать на судьбу!

– А может, ты просто избалованна?

Глаза ее широко распахнулись. Она даже зашипела. Мелоди схватила эскиз с листом для копирования, вскочила на ноги и протопала за угол, по пути нечаянно опрокинув стопку книг.

– Джоэл, не отвлекайся от работы, пожалуйста, – сказал Фитч, не отрываясь от своих трудов. – Больше дела, меньше слов! Особенно таких, какие распаляют и мешают работать другим студентам.

– Простите, – отозвался Джоэл, принимаясь за очередную переписную книгу.

Фитч оказался прав. Несмотря на самые мрачные ожидания, работа спорилась. Однако менее скучной она от этого не становилась. И самое главное, в чем ее смысл? Неужели это «особое» поручение было не более чем предлогом, чтобы обновить архивные записи Армедиуса? А может, ректор пожелал разыскать бывших выпускников, чтобы принудить их пожертвовать академии деньги или еще что-нибудь?

После всего, через что пришлось пройти, чтобы заполучить Фитча в наставники, Джоэлу непременно хотелось поучаствовать в чем-нибудь действительно интересном. Нет, он отнюдь не ожидал чего-то грандиозного… Но переписные книги?..

За работой Джоэл раз за разом ловил себя на мыслях о Небраске. Задание Фитча каким-то образом было связано с недавним визитом федерального инспектора… Неужели он помогает расследовать исчезновение Лили Уайтинг?

Может, девочка сбежала на Небраск? Такие, как Мелоди, понятное дело, туда не поехали бы ни за какие коврижки. Однако Джоэлу подобная поездка казалась чертовски захватывающим приключением. Темный остров, полнящийся жуткими и опасными меллингами, которые рвутся через заградительные линии рифматистов, чтобы захватить все Соединенные Острова Америки.

На острове Небраск рифматисты занимались тем, что поддерживали огромный меловой круг размером с город. Его границы охраняли патрули и походные пограничные лагеря рифматистов, сдерживающих атаки меллингов изнутри. Меловые твари бросались на линии, стараясь прогрызть брешь и вырваться наружу. И время от времени меллингам это удавалось, и тогда рифматистам приходилось давать бой.

Меллинги… Дикие твари, убивающие людей. Никто не знал, кто их создал. Воображение Джоэла живо рисовало огромный меловой круг, очерчивающий остров по залитой бетоном земле. Он слышал, что более всего рифматисты боялись штормов. И хотя навесы, расставленные по периметру, надежно защищали заградительный круг от дождя, вода между пологами все равно сочилась или проливалась внутрь круга, что было еще хуже, поскольку так внутренняя меловая граница размывалась и в обороне возникали бреши.

Напольные часы в углу медленно отмеряли минуты до полудня – часа, когда заканчивались летние факультативные занятия. Джоэл все корпел над переписными книгами, пытаясь сосредоточиться, тогда как мысли о меллингах и рифматических окружностях ни на миг его не отпускали.

Наконец Джоэл расправился с последней переписной книгой и потер глаза. Стрелки часов показывали без четверти двенадцать. Джоэл встал размять ноги и направился к профессору.

Заслышав шаги, Фитч моментально захлопнул блокнот с записями. Джоэл увидал на страницах какие-то зарисовки, но и только. Рифматические эскизы? Прорванный заградительный круг?

– Ты что-то хотел, Джоэл? – спросил Фитч.

– Так ведь уже пора.

– Ах, неужели? Гм!.. И в самом деле! Как там поручение? Далеко продвинулся в исследованиях?

«И он называет это исследованием? – подумал Джоэл. – Не слишком ли громкое слово для такой задачи?»

– Я нашел и вычеркнул из вашего списка около тридцати имен.

– Неужто?.. Превосходно! Что ж, завтра продолжишь.

– Профессор… Не хочу показаться грубым, но… было бы здорово узнать, для чего я вам помогаю? Зачем я продираюсь через все эти переписные книги и имена?

– Гм… Боюсь, мне нельзя этого разглашать, – сказал Фитч.

– Это ведь как-то связано с визитом федерального инспектора в академию? – поинтересовался Джоэл, склонив голову набок.

– Я… я и в самом деле не волен…

– Ректор мне уже все рассказал.

– Правда?.. – почесал голову Фитч. – Что ж, полагаю, тогда можно и посвятить тебя… Хотя все выкладывать, конечно же, я не буду. Кстати говоря… Скажи-ка, не зацепился ли ты глазом за что-нибудь подозрительное?

– По правде говоря, все это малость жутковато, – пожал плечами Джоэл. – Листаешь, перелистываешь бесконечные списки покойников… Подозрительным может показаться любой некролог. Подробностей практически нет. Но большинство умерло либо от старости, либо от болезни.

– А несчастные случаи? – спросил Фитч.

– Есть парочка. Я пометил их, как вы и просили.

– О! Вот это хорошо! Сегодня же вечером ознакомлюсь с результатами твоих изысканий. Превосходная работа, сынок!

Джоэл от досады стиснул зубы. Зачем?.. Что же они такое ищут? Связано ли это со сбежавшей девочкой? Или он выдает желаемое за действительное?

– Что ж, полагаю, тебе не терпится бежать? – сказал Фитч. – Мелоди, ты тоже можешь сегодня уйти пораньше.

Дважды упрашивать не пришлось. Не успели они и глазом моргнуть, как девочка оказалась у выхода. Джоэл несколько мгновений помялся. Стоит ли дальше давить на профессора? Однако требовательно заурчавший желудок решил все за него.

Преисполнившись решимости придумать, как вынудить Фитча показать блокнот, Джоэл отправился обедать.

Глава 08

По пути в столовую Джоэл пересек опустевшую лужайку. Кампус день ото дня становился все безлюдней. Студенты отбывали на каникулы. Не отставал от них и рабочий персонал – на летние месяцы оставались единицы. Даже некоторые профессора покидали свои кафедры, чтобы поучаствовать в исследованиях или симпозиумах во Франции или чосонской Британнии.

Тем не менее столовая оставалась самым людным местом в кампусе. Не желая стоять в очереди, Джоэл обогнул здание и прошел с черного хода прямиком на кухню. Конечно, простым студентам вход сюда воспрещался, однако Джоэл простым студентом не был. Обязанности по организации обеда сегодня возложили на плечи Хекстильды. Необъятная женщина кивнула Джоэлу в знак приветствия.

– Джоэл, мальчик мой! – сказала она с характерным шотландским акцентом. – Наслаждаешься первым летним деньком?

– Да как сказать! Провел полдня в заточении – в подземелье профессора! Заставил меня читать переписные книги академии, можете себе представить?

– Ха!.. – воскликнула Хекстильда. – Кстати, не могу не поделиться новостями! Меня так и распирает!

Джоэл вопросительно вскинул брови.

– Мой сынуля выбил для всего нашего семейства визу путешественника! Чтобы мы смогли побывать на родине! Отбываем в следующем месяце!

– Хекстильда! Это же фантастика!

– С тех пор как моего прапрадеда Мактевиша изгнали из Шотландии, ни один наш предок по родной земле не ступал! И вот теперь мы наконец-то едем в любимые сердцем края! Ох уж эти грязные азиаты! Заставляют нас, шотландцев, испрашивать у них разрешения посетить собственную родину!

Прячась среди нагорий, шотландцы дольше всех сопротивлялись чосонскому нашествию, пока однажды все-таки не сдались и не были изгнаны из родного края. Убедить шотландца, что отвоеванная у него земля более ему не принадлежит, было задачей невозможной.

– Хекстильда, так ведь это надо отпраздновать! – воскликнул Джоэл. – Как насчет сделать мне сэндвич? Чтобы я не мариновался в очереди?

Хекстильда смерила его взглядом, но промолчала. Не прошло и пяти минут, как она соорудила ему свой фирменный многослойный сэндвич с копченым морским окунем. Покинув кухню, Джоэл направился через кампус, дорогой смакуя солоноватое угощение.

В университетском городке происходит что-то из ряда вон. Ректор Йорк ведет себя странно. Настораживает и излишняя подозрительность Фитча. Что он скрывает в своем блокноте? Все это очень и очень чудно. Надо втереться к ним в доверие… Вот только как?