Книга украденных детей. Американская история преступления, которое длилось 26 лет бесплатное чтение

Джуди Кристи, Лиза Уингейт
Книга украденных детей. Американская история преступления, которое длилось 26 лет

Judy Christie and Lisa Wingate

BEFORE AND AFTER: The Incredible Real-Life Stories of Orphans Who Survived the Tennessee Children’s Home Society

Copyright © 2019 by IMWW LLC and Monday House LLC

All rights reserved.

© 2019 by IMWW LLC and Monday House LLC

© Баттиста В., перевод на русский язык, 2023

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2023

* * *

Посвящается реальным героям этих историй: усыновленным детям и их семьям

Где вы сейчас? Выглядите ли вы как я?

Может быть, мы чем-то похожи?

ИЗ ПИСЬМА РЕБЕНКА, УСЫНОВЛЕННОГО ЧЕРЕЗ ОБЩЕСТВО ДЕТСКИХ ДОМОВ ТЕННЕССИ, К СВОЕЙ РОДНОЙ СЕМЬЕ

От авторов

ВСЕ ЭТИ ИСТОРИИ ЯВЛЯЮТСЯ РЕАЛЬНЫМИ – дети, некогда усыновленные через Детский приют штата Теннесси, а также члены их семей поделились с нами своими воспоминаниями. Из уважения к частной жизни мы изменили имена людей, упомянутых в этой книге, за исключением имен замечательного актера Стивена Смайли Бернетта, его дочери Элизабет и его родителей, несравненных Смайли и Даллас Бернетт.

НАСТОЯЩИЕ ИМЕНА ЛЮДЕЙ, УПОМЯНУТЫХ В ЭТОЙ книге, мы будем свято хранить в наших сердцах.

Пролог

ИЮЛЬ 1950 ГОДА – ЖАРКИЙ, ТРЕВОЖНЫЙ месяц на западе штата Теннесси.

США вступают в войну с Кореей. Регион еще не успел восстановиться от последствий Второй мировой войны, а в воздухе уже витает страх перед началом третьей. Фондовый рынок падает. И, как будто этого недостаточно, из-за нашествия вредителей гибнет урожай хлопка, в результате чего разоряются тысячи фермерских хозяйств.

Однако в жизни молодой беременной женщины назревают волнения иного рода. Ее, вместе с трехлетним сыном, сестрой и племянником, отправляют в другой штат – дожидаться рождения второго ребенка. На новом месте ей предоставят крышу над головой. Однако за проявленную щедрость придется заплатить высокую цену: будущая мать уже согласилась отдать своего новорожденного ребенка некоей Джорджии Танн, которая более четверти века управляет детским приютом в Мемфисе. Это заведение пользуется сомнительной репутацией. Слухи о подозрительной практике усыновления кружат в воздухе, как обжигающий ветер в засушливый день.

Империя Танн – Общество детских домов Теннесси, более известное как ОДДТ^[1] – выстроено на фундаменте из историй отчаявшихся беременных женщин, брошенных детей и уязвимых бедных семей, с одной стороны, и не желающих ждать своей очереди на усыновления приемных родителей, влиятельных политиков, эгоизма и жадности – с другой. Жизнь молодой женщины, о которой идет речь, очень непроста, и Танн предлагает решение.

Очаровательная малышка появится на свет в понедельник, 10 июля 1950 года.

Пять дней спустя работник ОДДТ заберет новорожденную. Еще не оправившаяся от родов мать останется со своим сыном дошкольного возраста. А тетя, ставшая компаньонкой обманутой матери в этом печальном путешествии, будет хранить все в тайне от семьи и друзей, поклявшись унести секрет с собой в могилу.

26 июля младенца передали приемным родителям – супружеской паре со своей непростой историей. Сорок лет девочка проживет вдали от родных людей, даже не зная об их существовании. А потом начнет собирать свою биографию заново, пытаясь раскрыть тайну своего рождения и задаваясь только одним вопросом: что было бы с ней, сложись все по-другому.

ОБЩЕСТВО ДЕТСКИХ ДОМОВ ТЕННЕССИ

ОТДЕЛЕНИЕ ОКРУГА ШЕЛБИ

МИСС ДЖОРДЖИЯ ТАНН

Заместитель государственного инспектора округа

Телефон 6-73333

514 Институт Гудвина

Мемфис`

Теннесси

21 мая 1936

Мистер и Миссис

Спрингдейл

Арканзас

Мои дорогие Мистер и Миссис,

У нас есть младенец, который, как мы полагаем, может вас заинтересовать. Поскольку социальному работнику для завершения официальной процедуры усыновления придется приехать к вам домой, мы просим вас оплатить расходы по перевозке ребенка в размере $14.00, а также стоимость автобусного билета и другие непредвиденные затраты. Социальный работник привезет младенца к вам домой, и, если он вас полностью устроит, вы сможете оставить его себе. В противном случае ребенок вернется обратно в приют.

Пожалуйста, дайте нам знать о вашем решении как можно скорее,

с уважением,

Джорджия Танн,

заместитель государственного инспектора

Часть первая
Столкновение правды и вымысла

Глава 1
Реальные истории приемных детей
«Вы когда-нибудь думали о том, чтобы собраться всем вместе?»

КОННИ УИЛСОН ОТДЫХАЕТ ДОМА, В ЮЖНОЙ Калифорнии, со своим любимым псом, лабрадором Джексоном, когда приходит электронное письмо.

«Боже, Конни! – пишет подруга из книжного клуба в Аризоне. – Ты уже прочитала «Пока мы были не с вами»?

Дело происходит в июне 2017 года, когда нашумевший впоследствии роман Лизы Уингейт только-только начал появляться на полках книжных магазинов. Конни о нем ничего не слышала, однако тут же послушно скачала электронную версию книги и проглотила роман за сорок восемь часов. Эмоции переполняли ее: истории детей, усыновленных Обществом детских домов Теннесси, оказались слишком знакомыми.

Жизнь Конни для нас имеет историческое значение в том смысле, с которым она предпочла бы никогда не сталкиваться: она – одна из последних детей, помещенных в охваченный скандалом приют. Конни уже было глубоко за шестьдесят, когда она впервые встретилась со мной и с Лизой. Она оказалась одной из самых молодых участниц печального «клуба» оставшихся в живых приемных детей, связанных с ОДДТ. Много лет назад Джорджия Танн навсегда изменила судьбы этих людей. Для Конни и тысяч других таких, как она, события, случившиеся тогда, не относятся к прошлому. Их последствия продолжают преследовать их даже в настоящем.

Впервые об уголовном расследовании в отношении практики усыновления Танн было объявлено 11 сентября 1950 года, всего через пару месяцев после рождения Конни. Средства, выделяемые государством приюту, были урезаны, а дети, находившиеся в нем, оказались в подвешенном состоянии. Усыновление Конни было отложено, а опека над ней передана из ОДДТ в Департамент общественного благосостояния Теннесси. Общество впервые ужаснулось открывшимся фактам.

Под автократическим контролем Джорджии Танн и благодаря ее поразительному влиянию на политических и гражданских лидеров, которые предпочитали закрывать на все глаза, ОДДТ почти четверть века осуществляло свою преступную деятельность в Мемфисе – с 1924 по 1950 год. Примерно пять тысяч детей, многие из которых на самом деле не были сиротами, прошли через двери этого агентства по усыновлению. Часть из них – эксперты называют страшную цифру в пятьсот человек – погибли в приютских стенах. Другие были переданы в дома, которые никогда впоследствии не подвергались проверке. Их родителями стали люди, которым по целому ряду причин было отказано в усыновлении в установленном порядке.

Сочетание событий, происходивших в мире – от Великой депрессии до Второй мировой войны и преступлений холокоста, включая стигматизацию института матерей-одиночек, – привело к росту сети Танн по торговле детьми. Матери отказывались от своих детей, столкнувшись с нищетой и отчаянием. Незамужние молодые женщины не могли оставить младенцев из страха обвинений в их незаконном рождении. Неимущие родители, которые трудились не покладая рук и все равно не могли позволить себе няню, в один страшный день обнаруживали, что детей, оставленных без присмотра, выманили со двора и увезли на черном лимузине, на котором нанятый Танн шофер колесил по городам и весям Теннесси и Арканзаса. Проплаченная сеть врачей, социальных работников и владельцев общежитий позволяла Танн похищать детей при первой же возможности.

Эта фотография Джорджии Танн, сидящей в холле детского приюта, была включена в рекламную брошюру, сделанную для будущих родителей.

Некоторые обезумевшие от горя родители пытались бросить вызов Танн. Но эта коротко стриженная, суровая женщина обладала слишком большим политическим влиянием. Ее денег, заработанных на судьбах проданных детей, хватало, чтобы заставить недоброжелателей молчать. Благодаря своим связям с мэром Мемфиса, Эдвардом Халлом «Боссом» Крампом – политическим вором в законе, а также – другими высокопоставленными лицами она с легкостью закрывала любые расследования в свой адрес, будто прихлопывала надоедливого комара.

Джорджия Танн в письме просит приемных родителей возместить все расходы, подчеркивая, что чеки должны быть выписаны лично на ее имя.

В 1950 году, в год рождения Конни, эпоха ужасающего правления Танн завершилась. Крамп ушел с арены. Новый губернатор Теннесси Гордон Браунинг поручил прокурору Роберту Тейлору расследование правды о деятельности ОДДТ в Мемфисе. У следствия уже появились изобличающие улики. Бывшие сообщники Танн предпочли исчезнуть со сцены и переждать бурю в безопасном месте: несмотря на то что в деле были замешаны многие видные публичные персоны, всю вину было решено возложить на Танн.

В свою очередь, она прячется у себя дома, предположительно сражаясь с последней стадией рака матки. Говорят, она слишком больна, чтобы отвечать на обвинения и предстать перед общественностью. Губернатор Браунинг публикует шокирующий предварительный отчет Тейлора, в котором подробно описываются сотни гнусных сделок, провернутых Танн на рынке усыновления. Она, как подчеркивает губернатор, разбогатела, коверкая судьбы живых людей.

Наконец, 15 сентября 1950 года было объявлено о смерти Танн. Ей едва исполнилось пятьдесят девять лет, она никогда не была замужем, так что все имущество достается ее матери, приемной дочери и приемной сестре. В завещании ни слова не говорится о приюте. Законодательное собрание штата Теннесси быстро закрывает личные дела тысяч детей, прошедших через приют, – в дальнейшем это существенно усложнит задачу тех из них, кто решится искать правду о своем происхождении. Следствие пришло к выводу, что всего за десять последних лет жизни Танн деятельность ОДДТ в Мемфисе принесла ей прибыль на сумму более пятисот тысяч долларов, что сопоставимо с нынешней суммой от пяти до десяти миллионов.

В ходе расследования также выяснилось, что за этот период она отдала на усыновление более тысячи детей за пределами штата Теннесси – главным образом семьям, проживающим в Нью-Йорке и Калифорнии. Точное число этих семей остается неизвестным.

Будь Конни – маленькая девочка, родившаяся за два месяца до смерти Танн, персонажем романа, логично было бы ожидать справедливой развязки. Полиция ворвалась бы в приют в Мемфисе, чтобы спасти оставшихся там подопечных, а саму Танн отправить в тюрьму. Она несомненно предстала бы перед судом и вынуждена была бы посмотреть в глаза всем незаконно усыновленным детям, а также – их несчастным родителям. Возможно, со стороны обвинения присутствовали бы и те семьи из Нью-Йорка и Калифорнии, которые платили ей из страха, что в процессе усыновления что-то может пойти не так.

Но реальная жизнь придумала иной сценарий.

Танн умерла, не только не признавшись в своих преступлениях, но даже и не узнав о громких разоблачениях. Ей так и не пришлось предстать перед судом, и она уже никогда не сможет повиниться перед теми, чьим доверием она злоупотребила. Совсем другие люди станут распутывать завязанные ею узлы, пытаясь исцелить разбитые сердца.

Единственным утешением может служить лишь то, что имя преступницы разоблачено, ее власть свергнута. Теперь слово за теми, кто готов рассказать свои истории.

ДОЧИТАВ РОМАН, КОННИ ДОЛГО НЕ МОГЛА ПРИЙТИ В СЕБЯ от потрясения. Спустя некоторое время она сделала две важные вещи. Ответила «да» на предложение подруги из книжного клуба съездить в Аризону, чтобы поговорить о книге и рассказать читателям о своей судьбе. И отправила электронное письмо автору романа – женщине, с которой она никогда не встречалась.

09/12/17 16:06

Дорогая Лиза Уингейт,

Чтение Вашей новой книги «Пока мы были не с вами» вдохновило меня вернуться ко всем записям, статьям и документам, которые я собирала о своем усыновлении…

Через сорок лет после моего рождения мне удалось отыскать родного брата, о существовании которого я даже не подозревала. Это удивительная история, которой я могла бы поделиться, если она Вас заинтересует. Также я думаю, что Вы найдете интересными имеющиеся у меня письма от Джорджии Танн.

В свою очередь, мне очень хотелось бы узнать, как сегодня живут другие жертвы ее преступлений.

Если Вам интересно встретиться со мной, пожалуйста, дайте мне знать.

С нетерпением жду Вашего ответа,

Конни

Письмо настигает Лизу Уингейт во время ее тура по США с презентацией книги. Роман вышел всего несколько недель назад. Поездка оказалась весьма насыщенной: Лиза едва успевает следить, в каком часовом поясе находится. Она вовсе не против встречи с Конни, однако решает отложить ее на потом – когда сможет устроиться наконец в любимом рабочем кресле со своим псом по кличке Гекльберри в ногах.

Однако время идет, и все больше сообщений от усыновленных когда-то детей и членов их семей накапливаются в почтовом ящике Лизы. Роман «Пока мы были не с вами» вызывает неожиданный отклик у реальных пожилых людей, всю жизнь пытавшихся восстановить свои родословные. Все они, не сговариваясь, пишут о том, как Танн одним движением руки перевернула их детство. Даже те, чей опыт усыновления оказался позитивным, вспоминают некоторые мучительные моменты. Другие рассказывают о жизни, полной драм и душевной боли. Есть и такие, кто описывает немыслимые трудности, с которыми им пришлось столкнуться как в приютах, управляемых Танн, так и в приемных семьях, без какой-либо гарантии безопасности.

Даже по прошествии многих лет некоторые из этих историй остаются незавершенными.

Электронные письма этих людей полны подробностей:

«Моего брата забрали прямо из больницы. Матери сказали, что он умер».

«Меня отправили в Голливуд».

«Моя биологическая мать была ирландкой-католичкой, а приемные родители – евреями».

Они задают душераздирающие вопросы:

«Неужели моя мать продавала своих детей?»

«Может ли быть так, что меня украли еще младенцем?»

«Как такое могло случиться?»

«Почему никто не вмешался и не остановил это?»

Все еще находясь в дороге, Лиза отвечает на вопрос Конни о возможной встрече:

09/15/17 22:35

Дорогая Конни,

Я буду рада поговорить с Вами, и, да, я бы с удовольствием выбрала время, чтобы встретиться и послушать Ваши воспоминания, а также просмотреть Ваши остальные записи. За время работы над этим проектом я слышала много замечательных историй о воссоединении семей. К сожалению, некоторые истории имели печальный конец.

Я свяжусь с Вами ближе к середине октября, когда все уляжется, и мы назначим время для разговора.

С уважением,

Лиза

Сентябрь заканчивается, и вместе с ним завершается спокойная жизнь в доме Уингейтов. Старший сын Лизы недавно женился, и в семье появилась новая невестка. Младший окончил колледж, получил работу инженера и теперь пытается разобраться в новом для себя мире аренды жилья, страховок и документов о приеме на работу. В довершение всего муж Лизы получил новую должность преподавателя в Техасе, так что писательнице предстоит переезд в новый дом.

Роман «Пока мы были не с вами» имеет успех, информация о нем уже разлетелась между книжными клубами и магазинами. Описанные события не только затронули судьбы бывших приемных детей и их семьи, но и привлекли внимание людей по всему миру. Книга была опубликована в тридцати пяти странах. Оказалось, что жестокое обращение с детьми является проблемой не только в США, но и во всем мире.

Пока в мире Лизы царит хаос, Конни знакомится со своим собственным новым миром, открывшимся ей так неожиданно. В книжном клубе Антема, штат Аризона, обсуждение книги «Пока мы были не с вами» продолжается три с половиной часа. Читатели забрасывают Конни вопросами – интересуясь, злясь и вдохновляясь. «Одна девушка вдруг спросила меня: «Вы когда-нибудь думали о том, чтобы встретиться всем вместе?», – вспоминала впоследствии Конни. Разумеется, она очень бы этого хотела. Идея, которая столько лет жила в ее сердце, материализовалась в воздухе книжного клуба.

Вернувшись домой, она отправляет Лизе еще одно электронное письмо:

10/18/17 11:16

Дорогая Лиза,

Меня пригласили выступить в моем старом книжном клубе, чтобы обсудить с читателями Вашу книгу «Пока мы были не с вами» и мою собственную историю. Все интересовались судьбой персонажей и реальной историей тех, кто оказался разлучен со своими настоящими родителями.

Думали ли Вы когда-нибудь о том, чтобы провести встречу всех, кто стал жертвой произошедшего? В прежние времена, в силу своей профессиональной деятельности, я нередко занималась организацией мероприятий. Я была рада помочь в проведении такой встречи, если Вас это хоть немного интересует.

Ваша книга реально подтолкнула меня к тому, чтобы погрузиться в историю моего прошлого.

С наилучшими пожеланиями,

Конни

Лиза и сама все больше воодушевляется идеей организации встречи. Усыновленные, пережившие реальные трагедии дети заслуживают справедливости. Однако логистика предстоящего мероприятия кажется Лизе пугающей. Раньше она могла бы обратиться за помощью к защитнику Денни Глэду, который не раз помогал усыновленным детям связаться с их родными семьями. Также в Теннесси несколько десятков лет действовал проект под названием «Право знать», который облегчал доступ к архивам об усыновлении. Однако проект давно был закрыт, а Денни Глэд скончался. В штате так и не было создано информационное пространство для детей, усыновленных через ОДДТ, и членов их семей. Не было ни одного места, куда они могли бы обратиться с вопросами, сравнить записи, поделиться историями и познакомиться с другими выжившими.

И все же, не в силах отказаться от идеи воссоединения, Лиза снова выходит на связь:

10/19/17 22:10

Дорогая Конни,

Мне нравится Ваша идея провести что-то вроде воссоединения жертв усыновления. Эти истории должны быть озвучены, о них необходимо рассказать людям. Спасибо, что предложили свою помощь. Похоже, у Вас есть подходящий для этого опыт.

Параллельно я собираю истории и контакты людей, которые в той или иной степени были связаны с историей ОДДТ.

С уважением,

Лиза

То, что до сих пор казалось лишь абстрактной идеей, внезапно обретает новое звучание.

События, описанные в книге «Пока мы были не с вами», признаны в Арканзасе главной книжной темой на 2018 год. Весной Лиза отправится в новое турне и вскоре получит еще одно сообщение:

10/05/17 23:42

Дорогая Лиза,

Надеюсь, мое письмо найдет Вас в добром здравии. Я исполнительный директор исторического кладбища Элмвуд в Мемфисе, штат Теннесси, где похоронены девятнадцать детей, умерших в приюте Джорджии Танн. Не так давно мы установили в память о них мемориал.

Планируете ли Вы посетить Мемфис, и если да, то не будет ли Вам интересно провести встречу с читателями и подписать для них книги? Элмвуд – это некоммерческая организация, оказывающая поддержку сообществу Мемфиса во многих аспектах, одним из которых является возможность проведения обучения на основе нашей истории.

С надеждой на Ваш ответ и с наилучшими пожеланиями,

Ким Берден

Лиза принимает приглашение. Выступление должно состояться на кладбище Элмвуд, в часовне Господа, расположенной недалеко от мемориала, который увековечил память девятнадцати погибших в стенах приюта детей. Может, именно здесь по иронии судьбы смогут собраться вместе те, кто выжил?

График возможной встречи меняется и расширяется, а истории продолжают прибывать. Десятки выживших усыновленных детей и членов их семей появляются на выступлениях Лизы всю позднюю осень и зиму. Люди приносят пожелтевшие письма и документы из старых архивных папок, а еще – рекламные брошюры, написанные Джорджией Танн:

«Вы можете забрать его домой на месяц на испытательный срок. Если вы сочтете этот вариант неудовлетворительным, мы подберем для вас еще одно похожее предложение».

«…живой мальчик двух лет. Нам придется подождать пару недель, чтобы представить его вам. Малыш сильно ударился щекой, когда упал с качелей…»

На книжном фестивале недалеко от Атланты, штат Джорджия, один из читателей спрашивает Лизу, почему биологические семьи не пытались отыскать своих детей или не требовали, чтобы их вернули обратно. «Было много разных причин, – объясняет Лиза. – Джорджия Танн, с ее связями в политических кругах Мемфиса, была почти неприкосновенна. Она охотилась за матерями-одиночками, неимущими семьями – за теми, у кого не было ресурсов, чтобы противостоять ей. Она подделывала документы, чтобы затруднить поиски. Возраст и истории рождения многих детей были изменены».

Лиза подробно описывает некоторые из уловок: «Дети фермеров нередко представлялись как отпрыски «оступившихся» студенток, которые не могли оставить ребенка, или погибших в автокатастрофе родителей. Еврейские семьи, которые хотели усыновить детей, имеющих соответствующее происхождение, тут же получали именно таких. Малыш мог родиться в нищете, но его отдавали на усыновление как наследника из состоятельной семьи».

Когда время вопросов и ответов подходит к концу, одна из женщин, сидящих в зале, застенчиво поднимает руку: «Я была одной из тех еврейских детей».

Все замирают.

После мероприятия Лиза и эта женщина, Патриция Форстер, общаются друг с другом несколько минут. Патриция вкратце делится своей историей. Они обмениваются контактами, и Лиза увозит с собой ее воспоминания. Через некоторое время, на другой встрече, уже во Флориде, еще одна женщина, которую зовут Эми, рассказывает о том, как родители усыновили через ОДДТ ее пятилетнюю сестру. Ребенка доставили к задней двери дома на черном лимузине – это было вполне в стиле Джорджии Танн. Для Эми это стало одним из самых ярких воспоминаний в жизни.

С приходом весны планы Лизы относительно поездки в Арканзас начинают обретать более конкретные черты. Она все еще сомневается и отговаривает себя от идеи организации встречи. Но затем снова возвращается к этой мысли.

«Твой график уже составлен, – говорит себе Лиза. – Если не сказать, что перегружен. Тебе еще нужно подготовиться к этой поездке.

Писатели не организуют встреч.

Это вообще не твое поле деятельности.

Забудь.

И ты собиралась написать еще один роман».

Однако накопившиеся за год странствий истории не дают ей покоя. Они похожи на неожиданное продолжение выдуманной ею жизни… и от этого нельзя просто отмахнуться. Новые письма продолжают приходить. Последней каплей становятся сообщения от двух женщин. Одной из них удалось найти свою семью, и она даже успела на похороны родной матери. Другая хорошо помнит и приют, и саму Танн – спустя несколько лет ее бросили на ступеньках здания суда в маленьком городке штата Теннесси. Лиза сдается. До запланированного на июнь выступления в Мемфисе – месте, которое было бы наиболее подходящим для проведения встречи, остается совсем немного времени.

Сейчас или никогда. Она пишет электронное письмо Конни.

3/7/18 22:18

Дорогая Конни,

Мысль о том, чтобы собрать вместе всех выживших детей, усыновленных через ОДДТ, не покидает меня. И мне кажется, что одно мероприятие как нельзя более подходит для этого. Десятого июня я буду выступать с речью на историческом кладбище Элмвуд в Мемфисе.

Я уже получила отклик от двух людей, которые хотели бы приехать, и, поскольку это мероприятие будет проходить в Мемфисе и будет связано с историей ОДДТ, возможно, имеет смысл приурочить к нему встречу всех, кто имеет к этому непосредственное отношение.

Подумайте и дайте мне знать, буду рада услышать ваши мысли на этот счет.

С уважением,

Лиза

Конни не нужно много времени на размышления. Уже на рассвете она отвечает.

3/8/18 3:11

Поддерживаю. Готова оказать любую помощь!

Конни

Но она слишком взволнованна, чтобы уснуть. В 3:22 утра она добавляет:

Продолжение следует! Сейчас три утра, но я хочу, чтобы Вы знали, насколько я рада помочь, организовать, принять участие и т. д.!

Эти письма Лиза найдет на следующий день, как только откроет свой почтовый ящик. Собираясь в очередной книжный тур, она напишет ответ:

Дорогая Конни,

Прекрасные новости! Спасибо Вам за то, что Вы стали движущей силой этой встречи. Реальные истории из жизни столь же разнообразны и уникальны, какими были и дети, оказавшиеся в приюте. Последствия каждой трагедии передаются через поколения.

Это поистине будет исторический момент.

Лиза

Ей очень хочется надеяться на успех этой грандиозной авантюры, хотя тревожные мысли по-прежнему не покидают ее.

Станут ли некогда усыновленные дети, большинству из которых сегодня исполнилось семьдесят, а то и восемьдесят лет, доверять группе незнакомцев? Будут ли они готовы на откровенную беседу? Захотят ли они снова погрузиться в воспоминания, которые давно погребены в прошлом?

В это же время в далекой Калифорнии Конни верит, что так оно и будет.

Что так должно быть.

Глава 2
От первого лица
«Как это здорово, что у нас есть возможность собрать всех вместе»

МЕЧТА КОННИ О ВОССОЕДИНЕНИИ постепенно обретает осязаемые черты. В группе бывших усыновленных пока еще немного участников, но все они уже начинают знакомиться друг с другом, несмотря на расстояния.

Люди обмениваются фактами, рассказанные ими реальные истории сливаются в одну большую картину. «Ты придумываешь персонажей и отправляешь их в мир, – говорит в это время Лиза своим читателям. – И потом они возвращаются в твой дом, приводя с собой за руку настоящих людей».

Лиза тоже ведет большую работу. Она связывает Конни с новыми участниками и отправляет в группу в «Скайпе» новое сообщение каждый раз, когда сама знакомится с очередным героем своего непридуманного романа.

4/11/19 20:39

Группа, познакомьтесь с Джейни!

Джейни попала в приют в возрасте трех с половиной лет, и у нее до сих пор сохранились воспоминания о жизни в нем. Она одна из тех немногих, кто помнит само место.

Все вы позже воссоединились со своими братьями и сестрами, и у Джейни тоже есть своя история, которой она может поделиться.

Оставляю вас, чтобы вы смогли лучше узнать друг друга.

С уважением,

Лиза

Каждого нового участника приветствуют как потерянного много лет назад родственника. В его лице люди получают щедрого рассказчика, который помогает восстановить провалы в коллективной памяти. Дружба бывших усыновленных становится все более глубокой. «Я словно отправилась в путешествие… то, которое я много раз себе представляла, но не верила, что ему когда-либо суждено стать реальностью», – пишет Конни. Теперь ее и других выживших в ОДДТ «объединяет так много схожих переживаний: ощущение, что ты не вписываешься, желание проявить себя, потребность чего-то достичь и страх оказаться брошенным».

Понемногу план будущей встречи становится все более четким, несмотря на некоторые сложности. Взять, к примеру, точное число гостей: кто знает, сколько человек будет насчитывать группа к моменту проведения мероприятия? Место проведения встречи и ее формат тоже пока остаются неясными. В один из дней возникает непредвиденная проблема: Ким, исполнительный директор кладбища Элмвуд, сообщает, что, поскольку июньская встреча Лизы с читателями вызвала невероятный интерес, многие теперь спрашивают, не согласится ли она провести еще одну, дополнительную беседу. Лиза соглашается, радуясь, что у людей будет больше времени и пространства для общения. Обновленные и максимально приближенные к официальному формату электронные приглашения рассылаются всем усыновленным детям ОДДТ и членам их семей, чьи контакты есть у Лизы и членов основной группы.

Прошло уже десять месяцев с момента публикации «Пока мы были не с вами», когда Лиза пишет такие слова:

«Как это здорово, что у нас есть возможность собрать всех вместе».

По мере уплотнения рабочего графика Лиза и Конни приступают к подготовке отдельного мероприятия выходного дня, на который приглашены лишь приемные дети и члены их семей. Они зарезервировали величественный зал в Государственной центральной библиотеке имени Бенджамина Л. Хукса в Мемфисе. Библиотека расположена в конце Поплар-авеню – неподалеку от того места, где еще в начале века стоял особняк, в стенах которого размещался детский приют. Это тот самый особняк, о котором так много рассказывала одна из участниц группы усыновленных, Джейни Брэнд.

В архиве библиотеки хранятся документы, относящиеся к деятельности Танн на черном рынке усыновления. Вырезки из газет, фотографии, информация о судебных процессах и рекламные брошюры ОДДТ с ангельскими лицами детей ждут, когда их извлекут наконец из пыльных шкафов.

Приглашения уже отправлены, когда очередное сообщение от Ким ставит организаторов перед новой дилеммой. Билеты на второе воскресное мероприятие распроданы в течение суток. Это потрясающая новость. Но что нам делать теперь? Лиза и Конни в замешательстве. Если для усыновленных детей, ради которых все затевалось с самого начала, не останется места, это потребует проведения еще одной, третьей по счету, встречи с читателями. Лизу охватывает легкая паника. Июнь – сезон свадеб и выпускных вечеров. До него осталось меньше двух месяцев. Смогут ли они отыскать хоть какое-нибудь свободное место?

Есть еще одна мысль, которую она не может выкинуть из головы.

Если встреча действительно состоится, то на ней будут озвучены истории из реальной жизни. И этим историям нельзя позволить исчезнуть. Голоса выживших детей должны быть услышаны и сохранены. Сама их жизнь – сплошная череда вопросов, на которые не хотели отвечать члены их приемных семей. Усыновление на протяжении десятилетий было запретной темой, тем более на фоне эпического скандала с империей Танн.

Тень Джорджии Танн по-прежнему нависала над судьбами множества людей, даже когда самой ее уже не было в живых. Даже в 1990-х годах, когда, после обнародования архивов об усыновлении в Теннесси, многие семьи воссоединились, в репортажах национального телевидения Танн продолжала занимать главное место.

Она была могущественна, некоторые считали ее очаровательной злодейкой. Но назвать ее победительницей ни у кого не повернулся бы язык.

Долгожданная встреча, над организацией которой так тщательно трудились Лиза и Конни, была посвящена жертвам Танн. Многие из них вынуждены были долгое время испытывать колоссальное давление, скрывая правду о своем прошлом. Семейные переживания, непристойная природа самого скандала, опасение задеть чувства приемных родителей и беспокойство о том, что привычное течение жизни будет нарушено, заставляло их держать все в тайне. Эти люди заслуживают того, чтобы их голоса были услышаны. Их истории должны быть задокументированы, а для этого требуется человек, который сможет не только правильно задать вопросы, но и проявить сопереживание.

Одним словом, проекту воссоединения жертв ОДДТ был нужен документалист, репортер-следопыт. И Лиза видела в этой роли только одного человека – свою давнюю подругу, писательницу и опытную журналистку Джуди Кристи.

Джуди

МЫ С ЛИЗОЙ ПОЗНАКОМИЛИСЬ НА КНИЖНОМ фестивале много лет назад. У нас много общего. Мы обе пишем с детства, обе замужем за преподавателями естественных наук в государственных школах, и еще мы – девчонки, которым посчастливилось расти среди братьев.

И я и Лиза жуткие трудоголики. Как говорится, дайте нам проект для мозгового штурма и отойдите в сторону. Мы тут же самозабвенно начинаем генерировать идеи. Нам любопытно все, что происходит вокруг, и мы не оставляем попыток рассказать людям нечто важное.

Время от времени мы с Лизой устраиваем совместный ланч на расстоянии: созваниваемся и обсуждаем дела. Сегодня мы тоже решили хорошенько поболтать. Тем более что тема для разговора оказалась замечательной.

Как книжный обозреватель газеты в Луизиане, я получила экземпляр книги «Пока мы были не с вами» за два месяца до ее официальной публикации и уже тогда сообщила своим читателям, что это роман, о котором они еще не раз услышат. «Готова поспорить, – написала я в своей колонке в «Шривпорт Таймс» в апреле 2017 года, – что это лучшая книга года. Иногда на полках появляется роман, который буквально выбивает у вас почву из-под ног. «Пока мы были не с вами» – именно такая книга».

Речь в романе шла о событиях, до той поры совершенно мне не известных. Я выросла на Юге, была редактором ежедневной газеты в Западном Теннесси и вышла замуж за уроженца Джексона, штат Теннесси. Как я могла ничего не слышать об этом?

Сейчас апрель 2018 года, с момента выхода книги прошел почти год. Мы с Лизой болтаем, я уплетаю запеченный сладкий картофель с дополнительной порцией масла, запивая все дневной порцией диетического «Доктор Пеппер». Лиза на другом конце провода грызет орешки и пьет воду. Может быть, у нас и много общего, но привычки в еде точно не в счет.

Разговор поначалу кажется рутинным. Мы беседуем о путешествиях Лизы и о том, каким выдался прошедший год. Она упоминает о своих попытках изменить дизайн личного сайта. Я рассказываю о сценарии, который в настоящий момент пересматриваю, и о внештатной статье для журнала.

Внезапно Лиза делает паузу и глубоко вздыхает. После чего возобновляет разговор, хотя и не столь уверенным тоном. Меня это настораживает. Она впервые рассказывает мне о возможной встрече и о своих опасениях по поводу того, все ли будет хорошо.

«Я думаю, что это невероятно крутая идея», – говорю я.

Она делится со мной своими текущими размышлениями, и я делаю несколько заметок – привычка, оставшаяся еще с подросткового возраста.

Место в Мемфисе кажется мне идеальным. Так много разных историй началось именно там. Младенцы и дети, которыми торговала Джорджия Танн, были в основном из Теннесси, многих из них отправили в приемные семьи, проживающие в Калифорнии, Нью-Йорке и в других штатах. Лиза начала свой книжный тур в Мемфисе. Она задает мне следующий вопрос и, кажется, сама волнуется больше меня: «Ты, случайно, не хотела бы принять в этом участие? Возможно, взять интервью или записать эти истории? У этих людей такие невероятные жизни, Джуди. Они должны быть записаны, в противном случае они будут утрачены навсегда».

Мое сердце колотится. Это именно та работа, для выполнения которой требуется мое журналистское образование, моя любовь к рассказыванию историй и мой интерес к знакомству с удивительными людьми. Возможность записать рассказы этих людей была бы огромной честью для меня. И еще она привела бы меня в Теннесси – штат, где живут мои собственные родственники. Возможно, мы с Лизой даже поможем восстановить справедливость, предоставив усыновленным детям последнее слово. Выкуси, Джорджия Танн.

Моя обычная практика – взять хотя бы день, чтобы все взвесить и принять решение, на этот раз не работает. Я в деле. Мысленно я начинаю просматривать свой календарь. «Какое у нас расписание?»

«Встреча должна состояться в июне?.. Этого года?»

Я чувствую, как что-то застревает у меня в горле. Не знаю, что это – паника или сладкий картофель. Даты проведения подобных мероприятий планируются на годы вперед. Лиза говорит про какие-то шесть недель. Что с бронированием билетов на самолет? И гостиничных номеров? Есть ли вообще хоть какой-нибудь способ так быстро собрать огромную группу людей со всей страны? Что будут делать участники этой встречи? Обсуждать роман? Рассказывать свои истории? Пытаться найти как можно больше информации о своем происхождении?

Лиза посвящает меня в детали подготовки – от бронирования отелей до формата самой встречи.

Все это выглядит написанным вилами по воде.

Собрать вместе людей, чьи жизни пересеклись на мгновение в одном месте более полувека назад, но которые никогда не встречались друг с другом? Как минимум это непросто. А может и вовсе обернуться настоящей катастрофой.

Эта фотография детского приюта Танн на Поплар-авеню в Мемфисе была использована в одном из рекламных буклетов ОДДТ. Одни говорят, что здание приюта сгорело, другие – что его снесли. Как бы там ни было, его больше не существует.

Можно ли это действительно сделать? Всего за шесть недель?

Я смотрю на свой рабочий календарь. Думай. Планируй. Молись.

До конца дня я перекроила свое расписание, включила в него поездку в Мемфис и с открытым сердцем посвятила себя этому событию. Если встреча состоится, я буду там. И я запишу истории всех, кто захочет ими поделиться.

Уже конец апреля.

В начале июня мы все уже будем в Мемфисе.

Мы понятия не имеем, кто еще будет там. Возможно, нас будет всего четверо или пятеро в гостиничном номере. И это будет прекрасно, говорю я себе. Тот, для кого это действительно важно, обязательно придет.

А пока я начинаю подготовку.

Я заказываю полдюжины своих любимых блокнотов и упаковку перьевых ручек фирмы «Пайлот» с синими чернилами.

Часть вторая
Будем признательны за ваш ответ

Я могу поговорить с вами по телефону… Я была бы рада возможности почтить память моей матери.

ИЗ ЭЛЕКТРОННОГО ПИСЬМА ОТ ДОЧЕРИ ПРИЕМНОГО РЕБЕНКА, КОТОРАЯ НЕ МОЖЕТ ПРИЕХАТЬ НА ВСТРЕЧУ ЛИЧНО

Жаль, что мы не можем приехать

Выросшие в атмосфере Юга, мы с Лизой не были новичками в проведении мероприятий. Лиза считалась настоящим профессионалом в части организации дней рождений всех типов и масштабов для своих мальчишек, также других грандиозных праздничных вечеринок. Что до меня, то в моем активе числились вечеринка-сюрприз в боулинге на юбилей моей невестки, свадебный прием по случаю бракосочетания старого друга, встреча выпускников, которые виделись последний раз в середине 1970-х годов, когда еще жили в общежитии, и ежегодная новогодняя вечеринка в редакции новостей в те времена, когда люди еще курили в помещениях.

Приступ паники неизбежно накрывает меня, как только приглашения выскальзывают из моих рук. В этот момент кажется, что все начинает выходить из-под контроля. Я сомневаюсь в себе, составляю несколько различных списков и отчаянно сопротивляюсь желанию забиться под кровать.

Эта встреча – непостижимое и трепетное событие, и я реагирую на него очень нервно. Наши еженедельные планерки с Лизой напоминают поездку на американских горках.

«Все в порядке, – убеждаем мы сами себя. – Если мы все организуем, то они приедут».

Или нет?

Каждый день мы читаем ответы – от «Я ни за что это не пропущу» до «Жаль, что мы не можем приехать». Мы радуемся тому, что Конни, наш главный организатор и чирлидер, а также трое других бывших усыновленных принимают наше приглашение. Те, кто не может приехать, выражают искреннее сожаление и объясняют свои причины: давно запланированный отпуск на Гавайях, свадьба внука, нехватка денег на дорогой авиабилет, перенесенная операция.

Многие, отказываясь приехать лично, тем не менее готовы поделиться своей историей и все же принять участие в проекте, хоть и на расстоянии. Возможно, жизнь еще сведет нас вместе в будущем – может быть, на следующей встрече усыновленных или членов их семей. А пока я могу записать их истории. Я срываю пластиковую пленку с нового блокнота и принимаюсь звонить тем, кто хочет поговорить.

Пазл складывается сам собой.

Глава 3
Тайна черного «Кадиллака»
«Я знаю, что где-то там у меня есть мама»

АННА УЭСТ ПОПАЛА В БЕДУ. Она не замужем, беременна и живет в пансионате на Уолнат-стрит в Джонсон-Сити, штат Теннесси. Джозеф, отец ребенка, старше ее лет на десять. Он из соседнего города.

Анне девятнадцать, она очень хороша собой. Холодным февральским днем 1943 года ее дочь появляется на свет.

Малышка тоже красива – со светлыми волосами и темно-карими глазами. Как и все новорожденные малыши, она – просто загляденье. Анна называет дочь Джозефиной, в честь отца. Именно он оплачивает услуги врача и больницы, его фамилия указана в свидетельстве о рождении. По всем документам Анна проходит как его жена.

Однако вопреки желанию новоиспеченной матери это неправда.

Джозеф уже женат, у него есть семья. Он обещает Анне, что добьется развода и обязательно женится на ней, как только сможет уладить все юридические вопросы. Но проходит шесть недель, а Джозеф не появляется и денег больше не присылает.

Анна впадает в отчаяние.

Сандра

САНДРА МОРРИС, ПЕДАГОГ НА ПЕНСИИ, раз в месяц встречается на ланче с группой давних подруг. Женщины выпивают по бокалу вина и обсуждают книги. «Пока мы были не с вами» попадает в список избранных новинок и привлекает внимание Сандры. Она знает, что ее мать удочерили из приюта в Теннесси. Может быть, эта история о ней?

Прочитав роман, вспоминает о старых документах, к которым она не притрагивалась после смерти матери. Может, пришло время извлечь их на свет?

Она направляется к шкафу, перебирает бумаги и обнаруживает неизвестные ранее детали, в том числе отпечатанные на машинке «Реестры» Общества детских домов Теннесси. Переполненная эмоциями, желая почтить память своей матери, Сандра пишет Лизе, чтобы поделиться этой историей.

Несколько месяцев спустя она узнает о запланированной встрече усыновленных детей и членов их семей и хочет принять в ней участие. К сожалению, на июнь она уже запланировала отпуск. Однако Сандра чувствует свою сопричастность к этому событию и надеется рассказать историю своей матери, поэтому мы общаемся с ней по телефону. «Вот и не верь после этого в судьбу, – говорит она. – Я была очарована и одновременно шокирована сюжетом романа «Пока мы были не с вами»… Боже, а ведь это все реально… За исключением документов, которые мне были необходимы, чтобы закрыть все наследственные дела, я даже не обращала внимания на все эти бумаги, пока не прочитала книгу Лизы».

Она присылает мне копии документов. «Я безумна рада тому, что люди услышат историю моей матери, – говорит она. – Для меня это особый способ сказать: «Мама, я люблю тебя».

АННА ВОЗВРАЩАЕТСЯ К РАБОТЕ ВСЕГО ЧЕРЕЗ несколько недель после рождения ребенка. После того как деньги Джозефа закончились, у нее не осталось другого выбора. Она договаривается с хозяйкой пансионата, миссис Фезерс, и каждый раз, выходя на смену в местном кафе, оставляет малышку на ее попечение.

К июню, то есть через четыре месяца после рождения Джозефины, Анна задолжала за аренду комнаты. Время от времени она пытается расплатиться с хозяйкой, но все глубже и глубже увязает в долгах.

Тем не менее она держится за свою дочь, хотя многим, знакомым с ее бедственным положением, это кажется неразумным. Незамужняя женщина с ребенком? Так дела не делаются. Эта малышка должна найти себе «хороший» дом с обеспеченными родителями. Ситуацию усугубляет скорбь Анны по поводу смерти ее собственной матери. Отец женился во второй раз, но Анна чувствует, что мачеха ее недолюбливает. Так молодая девушка остается один на один с малышом, без какой-либо финансовой или эмоциональной поддержки.

Между тем терпению миссис Фезерс приходит конец, и она отправляет жалобу судье по делам несовершеннолетних. Тот, в свою очередь, также не проявляет сочувствия к матери-одиночке и даже оценивает кафе, где работает Анна, как «одно из самых сомнительных заведений».

Над живущей в пансионате малышкой Джозефиной сгущается зловещая туча. Ею заинтересовалась сама Джорджия Танн. Работники по усыновлению следят за девочкой и пишут регулярные отчеты, больше похожие на рекламные объявления. «Очень красивый ребенок», – восторженно сообщают они. Миссис Фезерс предлагают «оставить ребенка у себя». Детский приют будет оплачивать ее проживание до тех пор, пока не будет запущен процесс по передаче опеки. Вызванный к Джозефине врач также подтверждает, что она – настоящее «сокровище».

Одновременно сотрудники приюта изучают характер Анны. Они нападают на нее в своих отчетах, не стесняясь откровенной лжи.

Дело о лишении родительских прав идет полным ходом. Но даже узнав об этом, Анна не соглашается явиться в суд, чтобы отказаться от своего ребенка. Она усердно работает и отчаянно цепляется за свою маленькую девочку.

Однако усилия несчастной молодой матери приносят мало пользы. Наконец сотрудник приюта объявляет: «Если мать откажется явиться в суд, я передам ребенка на усыновление как брошенного и беспризорного».

В октябре Джозефине исполняется восемь месяцев. Миссис Фезерс заявляет, что не может больше держать ребенка без адекватной компенсации. «Анна практически не видится со своей дочерью», – утверждает она. Кроме того, по ее словам, задолженность по квартплате составляет уже пятьдесят долларов.

От расставания с матерью малышку Джозефину отделяют всего несколько дней.

ЭЛМЕР И ЭВЕЛИН ПИТЕРС – УРОЖЕНЦЫ Пенсильвании, но они постоянно разъезжают по всему Югу с концертами христианской музыки.

Эвелин очень хочет ребенка и случайно узнает, что в Теннесси есть способ усыновить его. Она слышала, что предпочтение отдается семьям из Теннесси. Немаловажным фактором является стабильный образ жизни.

Они с Элмером находят жилье в Ноксвилле.

Элмер устраивается менеджером по продажам в компанию, занимающуюся поставками картин и предметов искусства в церкви, театры и богатые дома. Ему принадлежит доля в компании, а зарплата составляет целых две тысячи долларов в месяц – колоссальные тридцать пять тысяч в пересчете на современные деньги. Кроме того, у самой Эвелин есть немало собственных денег, доставшихся в наследство.

Финансовое положение пары тут же привлекает внимание сотрудников приюта, и очень скоро в поле зрения будущих родителей появляется прелестная маленькая девочка. Малышку якобы забрали у негодной матери и отвезли в ясли при больнице Святой Марии в Ноксвилле. В документах девочка значится как Присцилла. Доктор тщательно осматривает ее и уверяет детский приют, что это «прекрасный ребенок, хотя и очень сильно избалованный: она постоянно капризничает».

Так, через три недели после расставания с родной матерью, Джозефина попадает в объятия Эвелин и Элмера. Девочке, которой не исполнилось и девяти месяцев, дали новое, третье по счету имя – Хелен, в честь города, где выросла Эвелин. Социальный работник восторженно отзывается о новых родителях: «Джозефина стала им как родная с той самой минуты, как они ее увидели. Они оба были так взволнованы. Для них это было так же свято, как если бы она родилась в их семье».

Служба по усыновлению рассыпается в похвалах Эвелин и Элмер.

Социальный работник познакомился с ними и провел беседу с целью выяснить, действительно ли они заинтересованы в усыновлении. Они оба являются идеальными родителями, которые всегда будут следить за тем, как одет их ребенок. Они просто обожают детей…

Элмер уверяет социального работника, что их семья является «абсолютно счастливой».

Работник соглашается: «Редко встретишь настолько тщательную подготовку к появлению в семье ребенка, вокруг множество красивых и необходимых вещей… Многие из друзей семьи ходатайствовали в их поддержку». Когда социальный работник посещает дом снова, она пишет в своем отчете, что «ребенок изысканно одет. Многие из вещей сделаны вручную родственниками семьи».

Они самая очаровательная семейная пара, у них много друзей в Ноксвилле. Они не купили в Ноксвилле дом только потому, что, в интересах развития своей компании, могут переехать в другой город.

Малышка Хелен. «Она была завалена прекрасными подарками, включая несколько купленных на ее имя облигаций военного займа… Настоящее сокровище», – говорится в отчете приюта после усыновления девочки.

Как только сделка будет завершена, Эвелин и Элмер действительно переедут из Теннесси в Пенсильванию, где Элмер устроится на работу инженером-электриком. Однако план Эвелин рушится. Тщательно скрываемая тайна происхождения Хелен становится все более явной. «Думаю, моя бабушка так отчаянно мечтала о ребенке, что хотела скрыть все, что имело к этому отношение», – говорит Сандра, дочь Хелен. Однако новоиспеченный отец придерживался другого мнения. Постепенно разногласия начинают разваливать их брак на части.

Пара устает от сокрытия фактов, и Элмер уходит. «Думаю, именно это разрушило их брак, – говорит Сандра. – Это был самый большой секрет в мире. Это была тема, не подлежащая обсуждению».

Родители ничего не говорят Хелен об удочерении, вплоть до подросткового возраста. Они надеются сгладить новость, подарив дочери новенький «Кадиллак». Хелен чувствует себя обиженной и сбитой с толку. Она думает, что отец вычеркнул ее из своей жизни, и в отношениях с матерью тоже возникает напряженность.

Этот конфликт разрастается по мере взросления Хелен. Эвелин, которая в конце концов снова вышла замуж за очередного проповедника из евангельского хора, ждала благодарности за то, что удочерила девочку. «У меня возникло ощущение, что моя бабушка считала, что благодарность приемной дочери была недостаточной», – рассказывает Сандра.

Как и у многих других приемных детей из ОДДТ, у Хелен не было ни братьев, ни сестер. «Она все время говорила о том, как сильно ей не нравилось быть единственным ребенком в семье», – вспоминает Сандра.

«Всю свою жизнь я была одинока», – говорила она.

Хелен четыре раза выходит замуж, у нее трое детей. Когда Сандра была еще совсем маленькой, Хелен получила диплом медсестры и с головой погрузилась в работу. Она занималась даже медицинским обслуживанием в женских тюрьмах. «Она работала. Работала, работала и еще раз работала», – говорит Сандра.

Внутренняя боль матери передалась по наследству и Сандре, которая тоже всю жизнь пытается хоть как-то заслужить любовь своей семьи, но так и не может ее добиться. Иногда она живет некоторое время в доме своей бабушки Эвелин. Отношения между ними неплохие, хотя они и окрашены зависимостью от привязанности.

Умирая, Эвелин оставляет своей приемной дочери значительную сумму денег, однако Хелен жаждет вовсе не этого. Ей нужна правда. В 1992 году, когда Хелен исполнилось сорок, она поняла, что больше не может оставаться в неведении относительно своего происхождения. Она консультируется с адвокатом, чтобы узнать, как получить доступ к архивным записям, все еще закрытым в Теннесси. «Я знаю, что где-то там у меня есть мама, – говорит она. – И я хочу ее найти».

Ответ на отправленный запрос не удовлетворил Хелен. Она получила скудную информацию о своей матери и совсем ничего не смогла узнать о своем биологическом отце. «Поиск вашего отца не был инициирован, поскольку нет факта подтверждения его отцовства», – сообщает ей штат Теннесси. Хелен снова чувствует себя отвергнутой.

Гнев и боль захлестывают ее. Хелен пишет очередное письмо, требуя разъяснений. В ее свидетельстве о рождении указано, что родители были женаты, и ей нужно знать подробности. «Спустя столько времени кажется жестоким, что я не могу узнать информацию о собственной жизни, – возмущается она. – Не могли бы вы, пожалуйста, также рассказать, какие фактические зацепки, записи, адреса и т. д. вы использовали для поиска моей биологической матери… Если вы знаете какие-либо другие способы, с помощью которых я могу получить доступ к своим архивам, или подскажете, к кому я могу обратиться за помощью, я буду бесконечно благодарна». Ответа не последовало.

Когда несколько лет спустя архивы приюта официально открывают, Хелен пишет: «После пятидесяти двух лет ожидания я наконец могу потребовать по закону то, что принадлежало мне по праву рождения».

Официальный ответ из Департамента социальных служб штата Теннесси, сотрудники которого теперь должны разбираться в скандале, произошедшем десятилетия назад, прекрасно отражает, насколько напряженная атмосфера царит в этом ведомстве. Он ранит Хелен в самое сердце. «Запросы будут обрабатываться в том порядке, в котором они были получены. Мы предоставим вам информацию по мере возможности».

Шесть месяцев спустя Хелен получает еще одно письмо, в котором говорится, что она должна заплатить сто пятьдесят долларов в качестве пошлины за факт установления права на получения услуги. То есть она должна еще раз доказать, что является усыновленным через ОДДТ ребенком, и заплатить за информацию. За каждую открываемую дополнительную запись в архиве взимается плата в размере пятидесяти долларов. И в качестве дополнительного оскорбления к уже полученному унижению за копию каждой страницы документов будет взиматься пошлина в размере двадцати пяти центов за лист.

Хелен платит и снова ждет. Проходит месяц, потом еще два. Наконец она получает запечатанный архив. Приложенное к нему сообщение написано более сочувственным тоном:

Доступ к вашим записям об усыновлении может вызвать у вас много эмоций. Если вы хотите поговорить с другими людьми, которые испытали подобные чувства, вы можете узнать о Группах поддержки для усыновленных детей и членов их семей в вашем штате».

На страницах добытых с таким трудом документов Хелен так и не разглядела свою отчаявшуюся незамужнюю мать. Вместо этого она чувствует новый прилив боли из-за того, что та не нашла способа, чтобы оставить ее. До самой своей смерти в возрасте шестидесяти пяти лет Хелен продолжает злиться на случившееся с ней. «Я действительно верю, что момент, когда ее отобрали у биологической матери, когда они перестали видеться с ней, запечатлелся в сознании и глубоко травмировал ее. Это оставило шрамы на всю жизнь, и она передала эту боль своим детям», – говорит Сандра.

Среди бумаг Сандра обнаружила письмо Хелен к матери. «Теперь, после пятидесяти лет жизни, я наконец-то знаю, кто мои родители». Она знала их имена, но никогда не пыталась разыскать. И умерла, испытывая горечь из-за того, что они так легко отказались от нее.

История жизни Анны и Джозефа так и осталась неизвестной, теперь бремя их поиска легло на плечи третьего поколения. «Я начала думать, что мне действительно хотелось бы узнать о семье моей матери, – говорит Сандра. – Мне хотелось бы знать, в кого я пошла. Эта жажда привязанности не сравнима ни с чем. За столько лет, – замечает она, – я привыкла к тому, что у меня нет другой семьи, кроме моих сестер».

Сандра продолжает поиски, которые когда-то прекратила ее мать. Она перерыла все подшивки газет и воспользовалась сервисом Ancestry.com^[2]. Она ищет зацепки и собирает обрывки информации. Сандра уверена, что Анна, ее биологическая бабушка, никогда не была замужем и умерла в возрасте шестидесяти лет. Она ищет всех, кто знал ее или тех, кто мог бы оказаться ее кровным родственником. «Я не собираюсь сдаваться, – говорит Сандра. – Я буду продолжать свои поиски и дальше».

Она делает это в память о своей матери. Больше всего ей хотелось бы сказать ей следующее: «О, мама, тебя любят. Тебя всегда любили».

Черно-белая жизнь

Историю матери Сандры слушать нереально тяжело, от нее невозможно отмахнуться и забыть. Сердце буквально разрывается на части, когда понимаешь, что в старых, черно-белых машинописных документах заключена человеческая жизнь. Жизнь ребенка, которому придавали особую ценность из-за внешности, и отчаяние ее юной матери-одиночки.

Я добавляю рассказ о Хелен к нашему растущему списку исследований. Моя папка с документами становится толще день ото дня. Каждый раз при виде очередного листка, под которым стоит безошибочно узнаваемая паучья подпись Танн, я вздрагиваю. Эти письма напечатаны на канцелярских бланках, украшенных детскими рисунками, но от них веет зловещим холодом. От этого сочетания у меня сводит живот.

Некоторые мои корреспонденты утверждают, что коробки с бумагами были сожжены сразу после смерти Танн, поскольку соучастники преступлений избавлялись от любых улик. Другие намекают, что записи об усыновленных детях по-прежнему хранятся на чердаках домов в Теннесси. Люди не знают, что с этим делать, и уничтожить их не решаются. Возможно, однажды мир еще увидит все доказательства прежних злодеяний.

Во всяком случае, мы с Лизой надеемся на это. Слишком много семей все еще задаются вопросами, на которые могли бы ответить эти документы.

Каждый день я сажусь за изучение записей, которые мне прислали усыновленные дети, пытаясь разобрать выцветший шрифт, вглядываясь в паучью подпись Танн, представляя, что чувствовали родители – родные и приемные. Вот и сейчас я беру очередную папку и погружаюсь в новую историю.

Я читаю, и у меня болит сердце.

Глава 4
Подсказки из урока естествознания
«Мы ждали этого звонка много лет»

НОРА РУТ МИЛЛЕР – ДОЧЬ ПАСТОРА, школьная учительница из Огайо. Во время Второй мировой войны она переезжает в Мичиган и поступает работать на завод боеприпасов, чтобы помогать фронту.

Такой поступок вполне соответствует ее убеждениям, однако с этого момента жизнь Норы сделала резкий поворот в направлении, которого она никак не планировала. В двадцать шесть лет Нора беременеет от директора завода.

Этот человек старше ее почти вдвое, и он не собирается жениться на ней. А Нора не хочет выходить за него замуж.

Она возвращается домой в Огайо и рассказывает обо всем своей матери и тете. Все трое соглашаются с тем, что отцу-проповеднику вовсе не обязательно знать, что произошло. Стигматизация внебрачных детей слишком сильна, осуждение со стороны общества может оказаться слишком суровым. Это как раз та часть реальности, которая обеспечивает топливом машину усыновления Джорджии Танн.

Нору отправляют в Мемфис, где она будет жить со своей тетей, матерью годовалого ребенка, пока не родится ее собственный малыш. История, которую они рассказывают всем, включая отца Норы, заключается в том, что она едет в Теннесси, чтобы помогать тете с младенцем.

Последние пару месяцев своей беременности Нора живет в пансионате для незамужних матерей. 18 апреля 1944 года на свет появляется ее дочь. Нора не хочет отказываться от ребенка, но не знает, как оставить девочку у себя.

В результате малышку отправляют в приемное отделение приюта Джорджии Танн в Мемфисе, а затем перевозят в Нашвилл и держат в местном отделении ОДДТ в течение нескольких недель. Согласно существующим правилам, младенца нельзя отдать на усыновление в том городе, где он родился. С другой стороны, в империи Танн давно научились игнорировать законы, так что дети, родившиеся в Мемфисе, чаще всего оставались там до встречи с приемными родителями. Причина, по которой новорожденного ребенка Норы отправили в Нашвилл, до сих пор неясна.

Живущие неподалеку супруги Нельсоны, с нетерпением ожидающие своей очереди на усыновление ребенка, получают долгожданное сообщение. Их будущая приемная дочь переведена в приют для сирот в Нашвилле. Домохозяйка Луиза и бухгалтер Дойл в восторге, но им не разрешают забрать девочку сразу. Вместо этого Луизе позволяют в течение шести недель навещать младенца.

Диана родилась в Мемфисе, но была переведена в детский дом в Нашвилле. Ее приемная мать полтора месяца навещала ее, пока ей не разрешили забрать девочку домой.

Наконец малышка, которой дают новое имя – Линда Диана, – переезжает в свой новый дом.

Дом, где ее приемные родители хранят еще одну тайну.

Диана

«МОИ РОДИТЕЛИ НИКОГДА НЕ РАССКАЗЫВАЛИ МНЕ о том, что меня удочерили».

Эти слова принадлежат Линде Диане Пейдж, 74-летней женщине, с которой мы общаемся.

Диана, которая решила отказаться от имени Линда еще в старших классах школы, не сможет присутствовать на нашей встрече в Мемфисе, поэтому она делится своей историей по телефону. Диана – инженер на пенсии, я чувствую в ней интеллигентного, образованного собеседника, не скрывающего своей грусти.

«Думаю, моя биологическая мать никогда не видела меня, – говорит Диана. – Боялась, что, только взглянув на дочь, уже не сможет от нее отказаться… Она хотела оставить меня, но не собиралась выходить замуж за моего отца. Получается, что у нее просто не было другого выхода».

Книжный клуб при христианской церкви, которую посещает Диана в Нашвилле, выбрал книгу Лизы «Пока мы были не с вами» для предстоящего обсуждения. «Пара моих хороших подруг в этом книжном клубе знают всю мою историю», – говорит она. Тем не менее Диана не была уверена, что готова обсудить это со всей группой сразу.

«Я никогда не пыталась скрыть это от кого бы то ни было… Я не отрицаю своего прошлого, но и не выставляю его напоказ». Она колеблется. «Мои приемные родители дали мне хорошую жизнь. Я росла избалованным ребенком. Ходила на уроки танцев, носила самую красивую одежду и училась в Вандербильтском университете».

Когда имя Дианы появилось в коротком списке усыновленных детей, переданным мне одним из организаторов встречи, я связалась с ней и рассказала о нашем желании задокументировать историю Общества детских домов Теннесси. Я обещала не настаивать, если она не захочет давать интервью. Диана связалась со мной лишь через несколько дней. Сначала она посоветовалась со своими дочерями. «Когда я получила ваше электронное письмо, я поговорила со всеми тремя, потому что знала, что это повлияет и на них», – объяснила она.

Реакция дочерей удивила Диану. Оказалось, что они хотят узнать как можно больше об этой истории. О том, что скрывается в том числе и за их прошлым.

ПО МЕРЕ ВЗРОСЛЕНИЯ ДИАНА ЗАДУМЫВАЕТСЯ ВСЕ СИЛЬНЕЕ. Она чувствует какое-то несоответствие в своей жизни, но никак не может понять, в чем именно оно заключается.

В подростковом возрасте девушка решает, что на самом деле Луиза и Дойл приходятся ей бабушкой и дедушкой, поскольку они намного старше родителей ее сверстников. «Какое-то время я думала, что это так… Мне казалось, что я смотрю фильм, но вижу только то, что происходит в центральной части экрана. Но всегда за кадром оставалось что-то, чего я никак не могла разглядеть».

Свое главное открытие она делает в пятнадцать лет. Во время одного из уроков биологии в средней школе Нашвилла Диана вдруг понимает, что не может быть родной дочерью людей, с которыми у нее нет определенных общих генетических черт. Возраст родителей по-прежнему вызывает у нее множество вопросов. Отец и мать всегда уклоняются от разговоров на эту тему, но при этом водят знакомство в основном с бабушками и дедушками ее друзей. «Я была единственным ребенком в семье. И мои родители были гораздо старше других», – говорит она.

Из-за нежелания матери говорить на определенные темы Диана начинает подозревать, что от нее что-то скрывают. «Были сомнения… в вещах, про которые моя мать не хотела со мной говорить». Излишнее любопытство девочки приводит к ссорам. «У меня был детский альбом, – вспоминает Диана. – Раньше я никогда не обращала на него особого внимания». Но теперь альбом вызывает ее живой интерес. «Я знала, что в нем хранилось мое свидетельство о рождении, поэтому решила на него взглянуть». На следующий день она задает матери прямой вопрос: «Ты когда-нибудь была в Мемфисе?»

«Нет, никогда».

«Тогда почему в моем свидетельстве о рождении говорится, что я родилась в Мемфисе?»

Но мать только отмалчивается в ответ.

Годы идут, здоровье приемной матери Дианы ухудшается, и это вызывает закономерные вопросы о семейной истории болезней. Сама Диана в это время уже замужем и имеет собственных дочерей, одна из которых тоже не слишком здорова. Диане нужны ответы. В детстве она была близка с четырьмя своими троюродными братьями и сестрами. Однажды она спрашивает свою тетю: «Меня удочерили?»

Та отвечает уклончиво: «Насколько мне известно, ты не приемный ребенок».

Но один из двоюродных братьев, которому уже за сорок, открывает ей всю правду: «Я всегда знал, что тебя удочерили, просто моя семья поклялась никому об этом не рассказывать».

Приемные тетя и дядя жили недалеко от приюта в Нашвилле, и их дети часто играли с ожидающими усыновления детьми. «Мои тетя и дядя знали об этом, – говорит Диана. – Моя старшая двоюродная сестра рассказала мне, что мама и бабушка несколько раз приезжали навестить меня в приюте и приносили одежду, которую мама сама шила для меня. А потом, когда мне исполнилось два месяца, меня отдали им насовсем».

Ее приемный отец Дойл, который солгал о своем возрасте, чтобы облегчить процесс удочерения, умер к тому времени, когда Диана узнала правду. «Все говорили, что папа хотел мне рассказать об этом, – вспоминает Диана. – А маме я призналась, что очень бы хотела узнать обо всем раньше».

«Я не хотела, чтобы ты думала, что с тобой что-то не так и что кто-то бросил тебя», – объяснила ей мать. Во времена Танн так отвечали все любящие приемные родители, не желавшие, чтобы история с усыновлением всплыла на поверхность. Причин для сохранения тайны было предостаточно – от опасения за эмоциональное здоровье детей до страха, что, как только ребенок узнает правду, он предпочтет вернуться к биологической матери.

Приемный отец Дианы, запечатленный на этой фотографии, хотел рассказать дочери правду, но ее мать всегда была против.

Диана не любит секретов. В 1990-х годах она уже числится в списке ожидания тех, кто хочет получить доступ к архивам приюта Теннесси. «Когда Теннесси открыли архив, – говорит она, – я тут же направила им запрос. Дождалась своей очереди. Хотела получить документы как можно скорее. Что меня действительно интересовало, так это моя генетическая история».

Среди прочих деталей она узнает, что ее биологическая мать, Нора, вышла замуж через пару лет после рождения Дианы, но не смогла больше иметь детей. К сожалению, она умерла задолго до того, как Диана начала ее разыскивать, но при этом сама всю жизнь искала свою дочь. Когда Диана говорит об этом, ее голос смягчается.

Чуть позже Диана знакомится со своей двоюродной бабушкой Зельдой, с которой ее мать жила, пока была беременна. «Теннесси предоставил мне информацию о моем рождении, и я просто залезла в интернет и нашла ее телефон. Потом я позвонила и спросила: «Прошу прощения за беспокойство, но нет ли у вас племянницы по имени Нора? Я думаю, она могла бы быть моей матерью».

Зельда, которой на тот момент было около восьмидесяти, тут же ответила: «Мы ждали этого звонка много лет».

Диана описывает свой разговор с двоюродной бабушкой так: «Мы поговорили несколько минут – я понимала, что для нее это был шок». Женщины обменялись контактами, и Зельда отправила Диане фотографии ее биологической матери. «Они жили во Флориде, их дочь позвонила нам и позвала в гости. Мы с мужем просто сели в машину и поехали. Они оказались действительно хорошими людьми».

Они встретились в небольшом ресторане прямо на автомагистрали, а затем новые родственники пригласили Диану и ее мужа к себе домой.

Вернувшись, Диана рассказала своим детям о поездке и о «семье, которая у них была». После чего у дочерей Дианы появилось желание заглянуть еще глубже. «Девочки захотели узнать больше о моем родном отце и о том, почему он не нравился моей матери. Сомневаюсь, что кто-нибудь из его родственников вообще знал о моем существовании», – признается она. Сама она пока еще не была готова открывать эту дверь.

И все же подтверждение факта удочерения стало для Дианы ключом к разгадке многих тайн, в которых ей всегда хотелось разобраться. Так, например, одна из ее дочерей отличалась от других – всегда выбивалась из ритма, по словам Дианы. Ее характер с самого рождения ставил окружающих в тупик. «В кого она пошла? – спрашивали друг друга Диана и ее муж. – Откуда у нашей дочери такие гены?»

Скорее всего, от Норы.

«Очевидно, моя биологическая мать всегда поступала так, как считала нужным. И теперь дочь была рада узнать, от кого она унаследовала свой характер. Она пришла в полный восторг, когда выяснилось, откуда у нее появилась эта черта».

Чтобы замкнуть цепочку страданий, дочь Дианы назвала свою новорожденную девочку Норой. «Мне тоже понравилась эта идея», – говорит Диана.

Все они были бы рады познакомиться с Норой лично.

Впрочем, они и так смогли выстроить этот мостик между поколениями одной семьи – через передаваемые друг другу черты характера, стремление к независимости и схожие имена.

Безымянные

Во время своих интервью я часто спрашиваю людей о том, известно ли им, как они получили свои имена. Имена несут в себе силу, любовь и возможность заглянуть в прошлое.

Например, самое распространенное имя в моей семье – Росс. И оно дается не в честь какого-то знатного и зажиточного предка, а в честь наемного работника, трудившегося на ферме моих бабушки и дедушки в Арканзасе. Росс. Второе имя моего отца, моего старшего брата, его сына, двоюродного брата и его сына. Я даже дала это имя герою в одном из моих романов.

Меня могли бы звать Грейс, но моя мать вышла замуж за человека по фамилии Пейс. К счастью, она вовремя поняла, что такая рифма вряд ли пойдет мне на пользу. Вместо этого мой семилетний брат назвал меня Джуди Энн^[3]. Каждый раз звучание собственного имени как будто переносит меня в 1940–1950-е годы. По сей день я спрашиваю себя: разве можно позволять семилетнему ребенку присваивать имена новорожденным?

Родители Лизы тоже долго спорили из-за ее имени. «Я почти стала Стейшей или Стейси, – говорит она. – Когда я об этом думаю, это вызывает в моей душе совершенно иные ощущения. Какой была бы моя жизнь с таким именем?»

Одна из самых печальных вещей, с которой ты сталкиваешься при знакомстве с усыновленными детьми, заключается в том, что каждому из них при рождении давали имя – иногда семейное, передававшееся из поколения в поколение. Но в момент усыновления это имя заменяли на другое. Один судья из Мемфиса настаивал на том, чтобы детям разрешали оставлять свои настоящие имена, но Джорджия Танн одержала в этой битве верх. Новые имена затрудняли отслеживание ребенка и как бы подтверждали тот факт, что у него нет прошлого.

Как трогательно, что внучка Дианы носит имя своей давно потерянной прабабушки Норы. Это имя хранит память о ней и отдает дань уважения.

Между тем до встречи остается всего три недели, и мне не терпится услышать истории, скрывающиеся за именами, которые я пока видела только в письмах, полученных по электронной почте. За каждым из них стоит что-то особенное.

Глава 5
Все ответы в твоей ДНК
«Сначала я подумал, что это ошибка»

МОЛОДАЯ ЖЕНЩИНА ПО ИМЕНИ ВЕРА МЭЙ с младенцем на руках заходит в аптеку маленького городка на западе Теннесси. Она говорит фармацевту, что не может позволить себя оставить ребенка, и спрашивает, не знает ли он кого-то, кто может им заинтересоваться. Мальчика зовут Джон Стивен.

Дороти и Билл Гибсоны из городка по соседству давно мечтают о ребенке. Каким-то образом (детали так навсегда и останутся в секрете) они связываются с отчаявшейся молодой женщиной. Возможно, Дороти и Билл сами в тот день находились в аптеке и услышали предложение несчастной матери. Или фармацевт, знакомый с их ситуацией, сообщил им об этом. Так или иначе, если они поторопятся, то смогут практически сразу стать родителями.

Дороти и Билл забирают своего приемного сына и называют его Гленном. Датой его рождения считается 4 сентября 1934 года, хотя в момент передачи никто толком не знает его возраста.

Десять лет спустя Вера Мэй, которая снова готовится стать матерью, совершает путешествие длиною в сотню километров, направляясь прямиком в Общество детских домов Теннесси для подготовки к родам. Очевидно, ее планы относительно второго ребенка отличаются от прежних: ясно, что в аптеку она его не отдаст.

17 апреля 1944 года, через четыре дня после прибытия Веры Мэй в Мемфис, в больнице при католической церкви Святого Иосифа на свет появилась Тереза Селеста. Буквально сразу же новорожденную, в сопровождении сотрудника ОДДТ и с благословения Джорджии Танн, доставляют в семью, проживающую за пределами штата.

Новые родители, Сара и Карл Киплинг, живущие в Нью-Йорке, как и многие приемные родители, имеют свои выходы на ОДДТ. Мать Карла, воспитательница в детском саду в Алабаме, дружит с социальным работником приюта в Теннесси. Она и рассказывает им о Джорджии Танн, которая, как известно, готова обойти любые законы и правила усыновления… в обмен на соответствующее вознаграждение.

В письме к Танн Сара просит подобрать для них здорового ребенка крепкого телосложения. И признает существование потенциальной проблемы: «Несмотря на то что мы с мужем принадлежим к разным конфессиям, это никак не повлияло на наше семейное счастье. Мы готовы дать ребенку надлежащее религиозное воспитание в еврейских традициях, поскольку это является моей религией, и мой муж полностью согласен с этим. При этом религиозное происхождение ребенка нас совершенно не волнует».

«Мы бы очень хотели усыновить крепкую и здоровую новорожденную девочку».

ИЗ ПИСЬМА ПРИЕМНОЙ МАТЕРИ БЕСС К ДЖОРДЖИИ ТАНН, 11 ДЕКАБРЯ 1943

Такие мелочи не волнуют и сам приют. Там с радостью принимают тысячу долларов (четырнадцать тысяч в пересчете на современные деньги) в обмен на Терезу Селесту. Танн пишет Киплингам о «процедуре перевозки детей в другие штаты» и объясняет, что «ребенок будет передан в ваш дом на испытательный срок в один год, в течение которого вы можете вернуть его обратно, если сочтете не отвечающим вашим требованиям». Танн обманывает Сару и Карла, говоря, что биологическая мать младенца – молодая девушка, которая не может оставить ребенка. В реальности матери уже почти сорок, дома ее ждут четверо детей, и еще троих она уже передала на усыновление. Киплинги, как и другие приемные родители, ничего об этом не знают. Они на седьмом небе от счастья и души не чают в милой дочурке, которую называют Бесс Эллен.

Однако вскоре им придется невольно стать персонажами весьма запутанного сюжета.

НАЧНЕМ С ТОГО, ЧТО НИКАКОЙ ВЕРЫ МЭЙ не существует. Настоящее имя женщины, которая оставила своего маленького сына в аптеке, – Элси Клара. Это ее первый шаг в долгой истории отказа от собственных детей. В общей сложности на усыновление будут переданы четверо ее детей, трое из которых отправятся прямиком в детский приют Джорджии Танн: дочь, родившаяся в 1938 году, еще один сын, появившийся на свет в 1940 году, и, наконец, Тереза Селеста, родившаяся в 1944 году. Эти четверо детей будут разбросаны по всей стране. А их три сводных брата и сводная сестра останутся с Элси Клара. Самый младший младенец умрет, едва родившись. Семья зарабатывает на жизнь фермерством, но живет очень бедно.

Итак, четверо детей брошены, и еще четверо остались. Однажды усыновленные дети зададутся вопросом, не делала ли их родная семья бизнес на продаже младенцев Танн?

Возможно, Элси Клара попала в поле зрения Танн в тот самый день, когда она впервые вошла в аптеку и объявила о том, что хочет кому-нибудь передать ребенка. Был ли Джон Стивен первым из детей, о котором узнали в Обществе детских домов Теннесси? Может быть, семья Элси была внесена в особый список для наблюдения? Или ей предложили сделку по покупке будущих детей? Какими бы ни были причины и мотивы матери, родные братья и сестры оказались разделены.

Чтобы собрать их всех вместе, потребуется один решительный подросток, текст ДНК и вмешательство высших сил.

Бесс

КОГДА Я СВЯЗЫВАЮСЬ С 74-ЛЕТНЕЙ БЕСС Уинтерс, организация встречи приемных детей уже идет полным ходом. Она очень хочет приехать в Мемфис, где по ее семье был нанесен такой сокрушительный удар. Однако пенсия медсестры очень невелика, так что Бесс, живущая в северной части штата Нью-Йорк, не может позволить себе такую поездку. Несмотря на это, ей не терпится рассказать о своих многолетних отчаянных попытках отыскать сестру и двух братьев.

Приемная семья обеспечила Бесс безбедное детство, наполненное бродвейскими спектаклями, поездками на Кубу и в Калифорнию и путешествиями на поезде через Скалистые горы. «Где мы только не побывали», – говорит она и тут же признается, что с радостью променяла бы все это на жизнь вместе с родными братьями и сестрами. «Я бы отдала свою правую руку, чтобы жить вместе с ними».

История Бесс – яркий пример борьбы с превратностями судьбы. И еще это напоминание о том, как деятельность Танн повлияла не только на жизни самих усыновленных детей, но и на последующие поколения. «Я знаю, сколько преступлений совершила эта женщина», – говорит Бесс во время телефонного интервью.

Она и впрямь очаровательна, энергична и рассказывает о своих родных братьях и сестрах с волнением и любовью. Их связь – редчайший дар и благословение на этом этапе жизни. «У меня на руках есть все необходимые документы», – говорит она мне.

«Все восхищаются ее золотым характером и лучезарной улыбкой… Я уверена, что во мне говорит не только материнская гордость за своего ребенка. Она замечательная. Позвольте нам еще раз поблагодарить вас за счастье, которое вы нам подарили».

ИЗ ПИСЬМА ПРИЕМНОЙ МАТЕРИ БЕСС К ДЖОРДЖИИ ТАНН, 24 ОКТЯБРЯ 1944

Несколько дней спустя я нахожу в своем почтовом ящике конверт из плотной бумаги. В нем не только ксерокопии, но и оригиналы. Я чувствую себя польщенной доверием Бесс и медленно вынимаю из конверта один листок за другим. Письма ее приемной матери Танн. Постановление об удочерении. Объявление, которое Бесс когда-то разместила в газете Нашвилла в попытке отыскать своих братьев и сестер.

Тогда объявление не дало никаких зацепок. Пройдут годы, прежде чем подсказки придут к Бесс совершенно иным путем. Братья и сестры, живущие в разных семьях по прихоти Танн, останутся разлученными до той поры, пока на сцене не появится еще один брат, о существовании которого они не подозревали.

Мурашки бегут у меня по спине, когда Бесс рассказывает мне свою историю. Она прочитала роман «Пока мы были не с вами», фотография на обложке книги напомнила ей о сестре. В романе есть момент, когда разлученные сестры наконец встречаются. «Это было так, будто Лиза писала о нашей семье, – признается Бесс. – Джорджия Танн… она была ужасным человеком. Она разрушила так много семей».

Бесс, конечно же, не могла предположить, насколько странным окажется ее путешествие по жизни. Начало этого путешествия сохранилось в большом конверте с документами, который она прислала мне по почте. В конверте были письма от Танн с четкими указаниями: отправить на ее имя сто сорок восемь долларов в качестве покрытия расходов на переезд и подготовку к удочерению Бесс. «Пожалуйста, подготовьте чек на имя мисс Джорджии Танн и отметьте его как «Транспортные расходы», – пишет Танн в 1944 году. Сегодня эта сумма составила бы около двух тысяч долларов.

Приемная мать Бесс, Сара, регулярно отправляет Танн длинные письма, написанные изящным почерком. С их страниц веет восторгом и любовью, которую она испытывает к своей маленькой дочери. «Все считают ее красивой – не думайте, что это только наше родительское мнение. Еще раз спасибо вам за нее. Мы, безусловно, любим ее и будем к ней добры».

В то же время в переписке Сара упоминает о неких юридических документах, что свидетельствует о тревоге и подозрительности, лежащих в основе ее общения с Танн. «Мы так и не получили никаких юридических документов, подтверждающих факт удочерения, – может, они все-таки важны? Если да, то должны ли мы предпринять какие-либо дополнительные шаги?»

Следующее письмо содержит в себе отголоски реалий военного времени наряду с желанием матери как можно больше узнать о ребенке, которого она усыновила. Как всегда, оно начинается со слов благодарности за «нашего замечательного ребенка. Она такая милая и добрая. Нам, конечно, очень повезло». Затем Сара переходит к пересказу последних новостей: вызванный к малышке врач попросил предоставить информацию обо всех анализах и осмотрах, проведенных при рождении.

«Я была бы вам очень признательна, если бы вы направили нам всю необходимую информацию. Кроме того, не могли бы вы прислать какое-нибудь подтверждение ее рождения или любые документы, касающиеся ее, чтобы я смогла получить продовольственную книжку. В местном муниципалитете ее не выдают без свидетельства о рождении, больничной выписки или любого другого документа, который бы доказывал, что она моя дочь. Мне нужно получить красные купоны на сгущенное молоко и синие – на овощи».

Танн направляет Саре всю необходимую информацию, и та быстро пишет в ответ: «Я уже получила ее продовольственные книжки». Когда Танн получит это письмо, она нацарапает внизу страницы, обращаясь к неизвестному социальному работнику: «Пожалуйста, поблагодарите за письмо и скажите, что я уехала из города в отпуск, но пусть обязательно держат нас в курсе событий».

Заверения о воспитании ребенка в еврейских традициях, о которых Сара писала Танн в другом письме, не оправдались. Пара не отличается особой религиозностью, в семье празднуют как христианские, так и еврейские праздники, и в конце концов Бесс становится католичкой.

Однако Танн беспокоят более серьезные проблемы. В декабре 1944 года она связывается с Киплингами и сообщает о грядущих изменениях в законах Теннесси об усыновлении. «Мы считаем, что было бы целесообразно завершить все юридические процедуры как можно раньше», – пишет она.

Впрочем, уточняет Танн, все это будет сделано только в том случае, если «ребенок, который на данный момент проживает в вашем доме, полностью соответствует всем требованиям и желаниям». Процедура по удочерению может быть завершена социальным работником ОДДТ, который специально для этого приедет в Нью-Йорк, пишет Танн – по ее словам, суд штата Теннесси с пониманием относится к «чрезвычайному военному положению и трудностям, связанным с путешествиями с детьми». Затем Танн просит выписать на ее имя чек на сумму в 160,68 долларов (или две тысячи триста долларов в переводе на современные деньги) с пометкой «На транспортные и судебные расходы». Киплинги, во всем доверяющие Танн, не поедут ни в Теннесси, ни в суд в Нью-Йорке.

Бесс было всего пять или шесть лет, когда она впервые спросила мать, не удочерили ли ее. «Я была любознательным ребенком. И заметила, что у всех моих двоюродных братьев и сестер черные волосы», – объясняет она.

«Нет», – ответила ей Сара.

Однако девочка упорствует, недоумевая, почему она не похожа ни на кого в их семье.

Тогда ее мать делает вид, что капитулирует: «Да, мы тебя удочерили».

Бесс жутко расстраивается, и Сара идет на попятную, пытаясь обратить все в шутку.

Этот разговор наглядно иллюстрирует, какая путаница царила в воспитании Бесс. Ее жизнь была полна материальных благ, но не меньше в ней было вопросов без ответов. Частично правду она узнает, когда ей будет уже за тридцать. Именно в этом возрасте она столкнется с другими удивительными фактами своей жизни. «Я не могла, – говорит Бесс, – отделаться от ощущения, что что-то было… я даже не знаю, как это выразить…» Ее голос на другом конце провода затихает.

До шести лет Бесс вместе с родителями жила в Нью-Йорке, а затем семья переехала в свой второй дом – на ферму площадью 35 гектаров, расположенную неподалеку от города Уайт-Плейнс. В этом красивом месте маленькая девочка чувствовала себя полностью изолированной от мира. «У нас было озеро, и у меня были лошади, – рассказывает она. – Я была счастлива, но при этом – совсем одна». И тогда Бесс нашла выход. «Я сажала перед собой двух кукол, мальчика и девочку, и притворялась, что они мои брат и сестра».

Хотя Бесс не догадывается, что ее удочерили, она уже знает, что родилась в Мемфисе. Ее удивление растет.

«Почему я родилась в Теннесси?» – спрашивает она.

«Мы просто проезжали мимо», – отвечает Сара.

И ни слова больше до тех самых пор, пока Бесс не исполнится тридцать восемь лет. Тогда в семье разыгрывается настоящая драма. «Я получила письмо из Департамента статистики актов гражданского состояния о моем удочерении», – говорит она. Об удочерении, в котором ее мать когда-то отказалась признаться. К тому времени ее приемные родители уже давно развелись, отец женился во второй раз. Бесс рассказывает, что кто-то из старших членов семьи без ее согласия написал запрос в штат Теннесси и, назвавшись ее именем, попросил предоставить соответствующую информацию. Так появилось нежелательное письмо. «Когда я получила его, это был такой шок. Оказалось, я жила во лжи. Я была не той, кем себя считала».

Она вызывает родителей на откровенный разговор. Отец просит прощения, мать подавлена.

«Она так и не смогла смириться с тем фактом, что не она родила меня». Бесс рассказали, что ее приемный отец после перенесенной болезни не мог иметь собственных детей. Молодая женщина очень близка со своей тетей, сестрой матери, но та тоже хранила все в секрете. Теперь тетя Бесс говорит Саре: «Я же просила тебя все ей рассказать».

Бесс не держит зла на тетю, но сам факт обмана все равно причиняет ей боль. «Первые пару месяцев это уничтожало меня эмоционально. Мне было грустно. Я задавала массу вопросов. Мои тети и дяди все знали».

Возмущена ли она до сих пор их коллективным молчанием? «О нет, нет и нет». Она пошла к психотерапевту и проработала это. «И я не сердилась на свою мать. Это уже не имело значения. Все встало на свои места. Но я просто безумно зла на Джорджию Танн…»

Однако новостью о рождении Бесс секреты не исчерпываются. «Я знала, что родилась в Теннесси, и мое сердце всегда было там. Я всегда думала о Теннесси… Я всегда считала себя южанкой. Это было чем-то странным и необъяснимым – моя тяга к Теннесси», – признается она.

Саре она объясняет: «Я не ищу свою биологическую мать. Я ищу свою сестру». Однако поиски изматывают и разочаровывают ее. Оказалось, что ее родная мать использовала разные имена в документах об усыновлении. В запутанных семейных архивах она иногда возникает под именем Валерии, но каждый раз – с новой фамилией.

Родного отца Бесс звали Томас, ему было сорок четыре года, от предыдущего брака у него осталось двое сыновей. Вместе с Элси Кларой они жили в маленьком городке на западе Теннесси. «Они остались жить там, – рассказывает Бесс. – Поженились после того, как отдали своих детей». Или после того, как продали их?

Бесс начинает искать свою семью, когда законы об усыновлении в Теннесси еще оставались прежними. Все архивы были засекречены. Бесс пишет в штат Теннесси и, наконец, находит судью, который будет вести ее дело. В газетах она обнаруживает имена родных брата и сестры. Затем она регистрируется на сайте некоммерческой организации под названием ALMA Society, которая помогает людям установить связь со своими родными семьями. Бесс записывает каждый свой шаг и собирает огромную папку писем. «Я обыскала округ за округом, – говорит она. – Я знала, что они были где-то там, потому что так было указано в бумагах».

В один из дней она совершает открытие: у нее есть старший брат по имени Джим!

«Я закричала на всю улицу: «Я нашла своего брата!» – вспоминает Бесс. – Он жил в Аризоне, я позвонила ему в день его рождения. Простуженный, он сидел дома. Он был ошеломлен… и очень счастлив».

Однако прежде чем они встречаются с Джимом, Бесс разыскивает еще и свою сестру Сьюзен. Та живет в Нашвилле, Бесс позвонила ее приемной матери. «Она сказала: «Я не могу поверить! Она всегда хотела иметь сестру». Приемная мать Сьюзен сразу же называет Бесс своей второй дочерью. И Бесс снова в восторге выбегает на улицу. «Когда я нашла ее, то не могла удержаться, чтобы не закричать: «Я нашла свою сестру!»

Бесс становится активисткой движения за открытие доступа к архивам ОДДТ. Она пишет письмо редактору местной газеты и связывается с офисом губернатора. «Я наконец-то смогла найти свою биологическую семью, – говорит она. – Слава богу, это было не в Нью-Йорке, потому что там я точно не получила бы никакой информации». Ее речь во время интервью начинают звучать все быстрее: «Я хотела, чтобы жители штата знали: нет ничего плохого в том, чтобы получить доступ к архивным записям. Когда вы достигаете определенного возраста, то имеете полное право знать правду».

Три дочери Бесс оплачивают поездку до Теннесси, чтобы она смогла встретиться со Сьюзен.

«Мы сели в самолет и полетели в Нашвилл, – вспоминает ее дочь Эмили. – Мы живем довольно скромно, но когда речь идет о таких важных вещах, деньги найти можно».

Первая встреча в аэропорту Нашвилла полна эмоций и драматизма и напоминает сцену из фильма. Бесс, которой на тот момент исполнилось тридцать восемь лет, одета в футболку с надписью: «Я нашла свою сестру». На Сьюзен, которой сорок два, – другая футболка. На ней написано: «А вот и я». «Это было так, будто мы шли навстречу друг другу в замедленной съемке и вокруг больше не было никого, – говорит Бесс. – Мы бросились в объятия друг друга. Я только услышала, как она прошептала мне: «Я тебя люблю». Мы с ней похожи как две капли воды».

Через некоторое время они совместными усилиями находят свою биологическую мать. В этом им помогает сводная сестра, живущая в Теннесси. «Она была не слишком приветлива», – признается Бесс.

Выясняется, что никто из членов семьи не знал, что происходит с другими детьми. Никто вообще не помнит, что Элси Клара была беременной. Сводной сестре на момент рождения Бесс было шестнадцать. Когда Бесс и Сьюзен приезжают к ней домой, она делает кое-что любопытное: пересекает комнату и проверяет странный маленький бугорок на ухе Бесс, будто опознавательный знак.

Элси Клара уже очень стара, к тому же страдает слабоумием. «Я ничего не почувствовала. Для меня она была просто леди, сидящей в кресле-качалке, – признается Бесс. – У меня была мать. Я просто немного злилась, что мы не могли узнать друг друга получше. Это было очень странно».

Сьюзен, которую отдали на удочерение в трехнедельном возрасте, пережила эту встречу более эмоционально.

«Мы ваши взрослые дочери», – Бесс попыталась наладить контакт с женщиной в кресле.

На какое-то мгновение Элси Клара, казалось, вынырнула из забытья. «О, мои малышки, – пробормотала она. – Я всегда ставила пять маленьких стульчиков в ряд».

И это все, что они смогли получить от нее.

На заправочной станции в Теннесси Бесс также встретила сводного брата, который уже был женат и имел ребенка к тому моменту, когда она родилась. «Он вышел из своей машины, и слезы текли по его лицу».

«Я знал, что ты где-то там, но у меня не было ни малейшей возможности разыскать тебя», – сказал он.

Бесс оживленно рассказывает мне о поросенке, которого брат зажарил по случаю их второй встречи. Ее голос полон радости и нежности, когда она добавляет: «Мы со Сьюзен спали в одной кровати, как будто все еще были детьми».

На следующее утро за завтраком все дразнили друг друга. «Вы шутите и ведете себя как дети», – заметил брат.

Семья встретила Бесс с любовью. «Они замечательные, прекрасные люди. Они удивительные», – уверяет она. Но затем в ее голосе появляется грусть. Они с сестрой поддерживают связь, хотя и не могут часто навещать друг друга. «Я знаю, что нужна ей сейчас, но я не могу позволить себе поехать к ней… Она – часть моего сердца. Как жаль, что мы не знали друг друга все эти годы».

Джим

В ДЕНЬ НЕОЖИДАННОГО ЗВОНКА БЕСС ДЖИМУ Эндрюсу исполнилось сорок лет. Столько же было его родителям, когда они его усыновили. Бесс дозвонилась до него случайно, потому что он слег с неприятной простудой и взял больничный – второй раз за последние двадцать лет.

Сейчас Джим уже давно на пенсии, он живет в Арканзасе. «Я твоя сестра, – сказала мне какая-то женщина по телефону. Я подумал, что это шутка», – вспоминает он.

В целом Джим считает себя счастливчиком, которому повезло попасть в хорошую семью. Как и несколько других мужчин, у которых я брала интервью, он не слишком расположен к воспоминаниям. «Когда Бесс позвонила, я не знал, хочу ли я встречаться с ней», – признается он.

И все же, оказавшись по делам в Вашингтоне, он решает слетать в Нью-Йорк, чтобы повидаться с ней. «Это был полный провал, – говорит он. – Откуда-то появились телевизионщики с камерами, и мне пришлось прятаться от них в туалете. Не так я себе все представлял».

Однако, несмотря ни на что, их встреча становится приятным событием, тем более что Джиму удалось познакомиться еще и со своей новой племянницей, одной из дочерей Бесс. Через некоторое время он приезжает в Нашвилл на День благодарения и ужинает с Бесс и сестрой Сьюзен. Женщины сказали, что хотят навестить их родную мать, которая живет в паре часов езды. «Нет-нет. Я не хочу в этом участвовать», – отказался Джим.

Джима усыновили замечательные люди – дантист Моррис Эндрюс и его жена Элис. Семья жила в северной части Миссисипи. Однажды Джим узнал, что его свидетельство о рождении является полностью фальшивым и не содержит никакой информации о биологических родителях. «Похоже, Танн была дальней родственницей моего приемного отца, – рассказывает Джим. – Я не уверен, но там точно есть какие-то отдаленные семейные связи… Мой отец позвонил ей и сказал: «Мы ищем мальчика. Если появится кто подходящий, сообщите нам, и мы тут же приедем в Мемфис».

Джим в детстве. «Мы думаем, что родители продали нас Джорджии Танн», – говорит он.

Джим неохотно рассказывает о своем усыновлении, однако он благодарен своим приемным родителям. «Мне очень повезло», – говорит он.

Когда мальчику исполнилось одиннадцать лет, родители открыли ему семейную тайну. «Для меня это ничего не меняло. Я настолько сильно любил свою семью, и у нас были такие замечательные отношения, что меня это нисколько не смутило».

«Может, когда я стану старше, я буду сидеть в аэропорту, смотреть на проходящих мимо людей и гадать, не являюсь ли я родственником кому-нибудь из них», – думал он. Но это были мимолетные мысли. «Не могу сказать, что я подолгу терзался подобными размышлениями». Ему бы и в голову не пришло искать свою биологическую семью. «Я знал, что это причинит боль моей матери… Моя семья – это мои мама и папа. Другие люди просто отказались от меня. Я им был не нужен».

И все же, прочитав роман «Пока мы были не с вами», Джим написал Лизе и посетил одно из ее книжных мероприятий в Арканзасе. Он собирался рассказать ей кое-какие детали своей жизни.

Гленн

МАЛЬЧИК, КОТОРОГО РОДНАЯ МАТЬ ОСТАВИЛА в аптеке на западе Теннесси, растет одиноким. Он – единственный ребенок в семье Гибсонов. Дороти – домохозяйка, Билл – проповедник американской баптистской церкви. Они обожают мальчика.

Когда Гленн понял, что в его жизни все не так?

Юный Гленн. «Мы никогда не узнаем всей правды… Я просто не могу сдержать слез, думая о том, сколько лет общей жизни у них отобрали», – говорит дочь Гленна.

В шестнадцать лет, на похоронах бабушки, он нашел семейный альбом, рассеянно листает его и рядом со своим именем видит пометку: усыновлен.

Родители, к которым он приходит за разъяснениями, отказываются говорить на щекотливую тему. «Ты вообще не должен был никогда об этом узнать, – отвечают они.

Гленн потрясен, ранен и сбит с толку. Теперь он чувствует себя еще более одиноким и неуверенным. После окончания средней школы, в последний год войны в Корее, он поступает на службу в ВВС. Гленн делает еще несколько попыток расспросить родителей об усыновлении, но они по-прежнему не хотят ничего ему рассказывать. «Пожалуйста, не задавай никаких вопросов», – отвечают они.

Время идет. Гленн увольняется из армии, женится и поступает на работу в международную компанию по производству комбайнов в качестве инженера-нормировщика. Он живет в постоянных поисках ответов. Он должен узнать все о своем происхождении.

К тому же Гленн всегда мечтал о братьях и сестрах.

Его дочь, Виктория Гибсон, в свою очередь пытается поговорить с бабушкой об усыновлении, но Дороти отмалчивается. «Если бы она и рассказала кому-то, то только мне», – говорит Виктория.

После смерти приемных родителей Гленн разрешает Виктории начать поиски семьи.

Интернет, куда Виктория забралась прежде всего, оказался бессилен. Тогда она пишет запрос в штат Теннесси и очень радуется, когда получает официальный ответ. Однако радость быстро сменяется разочарованием. «Мы так ничего и не узнали, – признается она. – И даже подумали, что, значит, так тому и быть».

Но затем один из друзей Виктории находит членов своей семьи при помощи сайта Ancestry.com. Виктория рассказывает об этом Гленну. Тот настроен довольно скептически. Тем не менее дочь убеждает его начать поиск по ДНК. В конце концов, анализ базы данных обнаруживает женщину, которая приходится Гленну двоюродной сестрой.

Вновь обретенная родственница рада пообщаться, и Виктория как раз разговаривает с ней, когда на экране компьютера появляется уведомление о новом совпадении по ДНК. У Гленна есть еще одна двоюродная сестра! Виктория чувствует, что у нее бегут мурашки по коже. «К тому времени мы уже потеряли всякую надежду», – вспоминает она.

В результате поисков Гленн, всю жизнь страдавший от одиночества в семье, обретет трех единокровных братьев и сестер и еще четверых сводных.

Последние кусочки этой головоломки будут собраны благодаря совершенно неожиданным обстоятельствам.

Джош

БЕСС ОБОЖАЕТ СВОЕГО ВНУКА ДЖОША. Она без конца с восторгом рассказывает о нем. По всему выходит, что это самый умный и всесторонне одаренный мальчик на свете. На момент нашего общения с Джошем ему уже восемнадцать. Он играет на гитаре и фортепиано, с упоением катается на своем забрызганном грязью велосипеде и частенько навещает бабушку, которая живет всего в часе езды от него.

Сильная привязанность между этими двумя уходит корнями в детство Джоша. О своей бабушке он отзывается с большой теплотой: «Она обладает отличным чувством юмора и делает людей вокруг себя счастливыми». Забавно, что теми же словами описывала когда-то Бесс ее приемная мать.

Семья значит для Бесс все. Кажется, это убеждение она по наследству передала Джошу. У Бесс три взрослые дочери, семеро внуков и двое правнуков.

В шестнадцать лет Джош решает, что пора получше узнать свою родословную. Он интересуется математикой и естественными науками, поэтому просит в качестве рождественского подарка набор для определения ДНК с сайта Ancestry.com. «Я правда хотел выяснить, откуда пришли мои предки», – говорит он.

Его мать, дочь Бесс Эмили, ждет весны, чтобы заказать набор. «Он хотел получить его на Рождество, – вспоминает она, – но я продолжала откладывать покупку, пока на него не будет скидки».

Если бы только она знала.

«Набор прислали, и все оказалось реально просто, – рассказывает мне Джош. – Ты просто плюешь в трубочку и отправляешь по указанному адресу». Через пару месяцев пришел результат: совпадение ДНК с одним мужчиной из Огайо.

Сначала Джош подумал, что это ошибка. Но затем через сайт Ancestry.com он получил сообщение от женщины, которая объяснила ему, что человек, чье ДНК совпало, – это ее отец, которого когда-то тоже усыновили. «Мой папа никого не знает из своих родственников, – написала она. – Поэтому я ищу его родную семью».

«Ого, – отвечает Джош. – Моя бабушка ищет своего брата».

Волнение нарастает.

Эта новость потрясла Эмили: «Я сразу подумала о своей маме. О боже, там реально кто-то есть». С детства она знала, что ее мать, Бесс, была удочерена и чувствовала, что ей чего-то не хватает в жизни. Когда Эмили и ее сестры ссорились в детстве, Бесс всегда говорила ей: «Ты должна быть счастлива, что у тебя есть сестры».

Женщина, которая написала Джошу, – это дочь Гленна, Виктория. Через пару дней Бесс обратится к ней со словами: «Я думаю, что ваш отец – мой брат, которого я искала более тридцати пяти лет».

Виктория звонит своему отцу. Прежде чем поделиться с ним новостью, она еще раз проверяет все детали. Ей необходимо убедиться, что вся эта история не ранит отца. «В душе он очень нежный плюшевый мишка», – смеется Виктория. Гленн не разделяет воодушевления дочери. Вечные разочарования оставили свой отпечаток в его сердце.

«Папа, – говорит Виктория. – Речь идет о ДНК».

Гленну требуется некоторое время, чтобы все осмыслить. Он звонит Бесс, только окончательно уверившись, что она – его потерянная сестра. «У него были слезы на глазах, – вспоминает Виктория. – Он не мог поверить, что действительно разговаривает с ней».

Что до Бесс, то она вне себя от радости. Еще до знакомства с Гленном она задавалась вопросом, сколько же братьев и сестер у нее было.

Теперь она знает.

С Джошем мы беседуем в день его 18-летия. Он отвлекается от вечеринки, чтобы рассказать мне о своем интересе к генеалогии. Кто мог представить, что однажды он приведет к таким удивительным открытиям? Джош собирается поступать в медицинский колледж. По случаю его дня рождения семья устраивает барбекю, и бабушка уже едет к ним, чтобы присоединиться к празднованию. Прошло почти два года с тех пор, как Джош нашел ее брата. Они встретились, и через несколько недель Джош лично познакомился со своим двоюродным дедушкой Гленном.

Он доволен тем, как сработала связь ДНК. «Это действительно круто», – говорит Джош. Повлияла ли на него новость об удочерении его бабушки? Нет, его это совсем не беспокоит. «Мне даже нравится думать о себе самом как о наследнике всех членов моей семьи».

В знак благодарности Гленн посылает Джошу коллекцию изысканного фамильного серебра. «Это моя небольшая благодарность за то, что ты занес данные о нашей ДНК на сайт Ancestry.com, – пишет он. – Без тебя я никогда бы не нашел своего брата и сестер».

«Как будто что-то подталкивало Джоша сделать этот анализ ДНК, – комментирует Эмили. – И вы только посмотрите: история приняла совершенно удивительный поворот».

МОМЕНТ, КОГДА ГЛЕНН, БЕСС И СЬЮЗЕН встречаются в Нашвилле, поистине драматический. Они обнимаются и плачут. Выясняется, что у них много общего: садоводство, животные и т. д. Они используют одни и те же обороты речи и даже ведут себя одинаково. «Это просто совпадение или они переняли эти манеры еще в утробе своей матери?» – удивляется дочь Гленна.

Бесс была в восторге. «Гленн вошел в дверь, и, о боже, это было чудесное, удивительное воссоединение. Я сказала ему: «Иди же скорей сюда, старый ты дуралей». Я никому такого не говорила. А потом я ущипнула его за щеку».

Она буквально впитывает в себя эти удивительные слова: брат, сестра. «Эти слова… Мне всегда так хотелось сказать: «Мой брат. Моя сестра». Это дарит какое-то совершенно неповторимое чувство».

Узнав друг друга получше, они сожалеют о всех тех годах, которые у них отобрали. «Это и радостно, и грустно», – говорит Бесс. Ее дочь Эмили соглашается с ней. «Я просто благодарна, что теперь они есть в моей жизни». Обретя братьев и сестер, Гленн будто обрел недостающую часть своего сердца. Самым ужасным во всем этом было отсутствие информации. «Ему было очень тяжело», – признается Виктория.

Теперь Гленн постоянно общается с сестрами по телефону, и они навещают его, когда могут. Во время поездки в Теннесси все трое наведываются в свой родной семейный дом. Сводная сестра и двое сводных братьев уже умерли, но они могут встретиться с одним из их сыновей, своим племянником.

«Они по-прежнему выращивают хлопок, – говорит Виктория. – Мы познакомились со всеми ними».

Братья и сестры разбросаны по всей стране – от Арканзаса до Огайо, от Нью-Йорка до Теннесси. Бесс хотела бы, чтобы все они жили поближе. Тем не менее они исключительно нежны друг с другом на эмоциональном уровне.

Воссоединение семьи происходит на протяжении многих лет, но они до сих пор еще ни разу не собрались все вместе. Дело в том, что Джим не готов к этому. В интервью он признается: ему кажется, что таким образом он может проявить неуважение к своим приемным родителям. Впрочем, он понемногу общается с каждым из своих новых родственников по отдельности.

Так, после некоторых колебаний Джим с женой отправляются в поездку, чтобы лично встретиться с Гленном и его семьей. Обеденный стол накрыт, Виктория готовит для гостей тушеное мясо. Все фотографируются и говорят о рыбалке. И Джим, и Гленн остаются довольными этой встречей.

«Я мог спокойно бы жить в бедности, но при этом быть рядом со своими братьями и сестрами, – говорит Гленн. – Я бы отдал что угодно, чтобы мы всегда были вместе».

Он слишком взволнован и буквально на следующий день попадает в отделение скорой помощи с подозрением на сердечный приступ. К счастью, все заканчивается хорошо. Стресс, усталость и безграничное счастье переполняют Гленна.

Виктория, которая звонит мне по дороге в больницу, радуется, что братья и сестры обрели наконец друг друга. «Я верю, что это был Божий дар… Мой папа хотел бы видеться с ними как можно чаще, прежде чем все они уйдут из жизни. Я просто не могу сдержать слез, когда думаю о том, сколько времени они потеряли».

Получилось, что интерес Джоша к генеалогии изменил жизни стольких людей. Когда мы с ним прощаемся, он говорит: «Ищите своих близких. Если у вас есть какие-то мысли и сомнения по этому поводу, просто дерзайте… Возможно, именно так вы найдете друг друга».

Приверженность и время

Я собираю воедино истории братьев и сестер, которые десятилетиями пытались отыскать друг друга, и вспоминаю героев фильмов, всегда восхищавших меня. Вот что такое настоящий героизм, думаю я: никогда не сдаваться, даже перед лицом неумолимого хода времени.

Семья вдруг обретает для меня особую ценность. Я отправляю любимую книгу старшему брату, решаю провести несколько дополнительных дней дома в Луизиане на каникулах, снимаю дурашливое видео на день рождения для внучатой племянницы. Я как будто слышу голос свыше, который повторяет: Не откладывай это на потом.

Гленн, которому уже за восемьдесят, служит для меня наглядным примером. Когда я впервые обращаюсь к нему с просьбой об интервью, он еще не готов к разговору. Его дочь Виктория, с которой я общаюсь вместо него, рассказывает, что сводный брат Гленна, Эл, найденный всего несколько месяцев назад в маленьком городке в Теннесси, недавно умер. «Это печальный момент для моего отца, – объясняет Виктория. – Ведь они только что обрели друг друга после стольких потраченных впустую лет».

Перед самой смертью Эла Гленн успел повидаться с ним. Они нежно попрощались друг с другом.

Эл посмотрел на Гленна. «Это мой брат?» – спросил он.

«Да, – подтвердила его жена. – Это твой брат».

Гленн подошел поближе. «Мы не смогли играть вместе в детстве, – сказал он, – но мы сможем играть на небесах».

Он приехал как раз вовремя, чтобы поговорить в последний раз. Одно последнее обещание. Еще немного времени с родным человеком. Еще один шанс сказать друг другу что-то очень важное. Многие, прошедшие через приют Танн, были навсегда лишены такого шанса.

У Гленна остались драгоценные воспоминания, потому что Виктория не сдалась. Потому что Бесс не захотела принимать официальный отказ в качестве ответа. Потому что юный Джош был любопытен. Каждый из них действовал по указаниям любви.

Глава 6
В мемфис на следующий же день
«Это моя жена нашла мою родную семью»

ХЭТТИ ЭСМЕ ЭРРОУ СОРОК ЛЕТ. Однажды она говорит детям, что едет в Париж, штат Теннесси, чтобы удалить опухоль брюшной полости. На самом деле все иначе – у округлившегося живота есть своя собственная жизнь.

Через некоторое время на свет появляется мальчик – последний из ее восьми детей, родившихся от трех разных отцов. Ребенок, которого назвали Эдвард Джаспер Адамс, родился вечером 29 февраля 1948 года в клинике Максвейна в Париже, а на следующий день его увезли в Общество детских домов Теннесси в Мемфисе.

Через неделю мальчика усыновили.

Это излюбленный метод получения «товара» Джорджии Танн: она поддерживает связь с врачами из отдаленных клиник, чтобы забирать новорожденных младенцев.

В клинике Хэтти Эсме подписывается вымышленным именем – Мэри Адамс. Она утверждает, что отец ребенка, Гас Адамс, умер в 1947 году и что мальчику нужен дом. Однако мужчина, указанный в качестве отца, на самом деле умер за девятнадцать месяцев до рождения ребенка.

Снова вымышленные имена. Фальшивые даты. Ложная история.

Согласно архивным записям, мать ребенка работает на ферме. «Биологическая мать считает, что не может оставить ребенка. На данный момент она живет на пособие. Ничем не примечательная женщина из простой фермерской семьи».

В своем городе она пользуется дурной славой, с ее детьми местные жители обращаются плохо. «Это дети Хэтти Эрроу», – говорят они, как будто это все объясняет.

БУДУЩИЕ ПРИЕМНЫЕ РОДИТЕЛИ МАЛЬЧИКА, КЛАРА И БАД Джонстоны, живут в Мемфисе. Они уже несколько лет безуспешно пытаются усыновить ребенка и потому приходят в восторг от внезапного звонка из ОДДТ. Служащий на другом конце провода предлагает супругам прийти и выбрать ребенка – мальчика или девочку.

Джонстоны выбирают мальчика. Сына. Так малыш Эдвард становится Майклом.

Майкл

МАЙКЛ ДЖОНСТОН ПО-ПРЕЖНЕМУ ЖИВЕТ в Мемфисе, недалеко от того места, где должна состояться наша встреча. По какому-то странному совпадению один из усыновленных детей, который должен присутствовать на июньской встрече, сообщает мне имя Майкла. Одна история цепляется за другую. Слухи распространяются со скоростью ветра. По некоторым оценкам, не менее пяти тысяч детей прошли через систему Джорджии Танн, так что их можно отыскать повсюду.

Когда я звоню Майклу, которому на тот момент уже исполнилось семьдесят лет, он отвечает мне с энтузиазмом человека, вполне довольного своей жизнью. Он сообщает, что планирует поездку в Нашвилл, чтобы повидаться с братом, с которым он общался только в последние годы. Майкл упоминает о своей жене Грейс – именно она помогала ему узнать историю его семьи. Мы долго разговариваем, и я делаю себе заметку: пообщаться также с Грейс. После разговора у меня остается ощущение, что Майкл воспринимает свою жизнь как огромное чудо.

Информацию о своей семье он собирал по крупицам. «Документы и бланки были фальшивыми», – утверждает он. В качестве места его жительства указан адрес в Мемфисе, но даже это неправда. Он знает наверняка только одно: «Восьмое апреля 1948 года – день, когда мои родители забрали меня». Единственная плата, указанная в документах, – это пошлина в размере двух с половиной долларов за изменение имени при усыновлении. Майкл предполагает, что старший брат его приемного отца заплатил за его усыновление. «Он сыграл в вопросе моего усыновления очень важную роль. В то время мои родители еще не знали обо всех тех ужасных вещах, которые происходили в Обществе детских домов Теннесси».

Малыш Майкл. Он считает, что дядя, у которого были деньги, помог заплатить за его усыновление. «Мне повезло, – говорит Майкл. – Мне было всего восемь дней, когда меня забрали из ОДДТ».

С самых ранних лет Майкл знает, что его усыновили, – об этом подробно рассказывалось в семейной книге, которая была у его родителей. «Я сидел у них на коленях, и они читали мне ее… Лучшего воспитания я не мог и желать», – говорит он. Майкл вырос в Мемфисе, всего в восьмистах метрах от дома Элвиса^[4]. Он весело рассказывает: «Мы ходили к нему домой, и я взял у него автографы, а потом продал их своим двоюродным братьям из другого города».

Приемный отец Майкла, Бад, служил на флоте во время Второй мировой войны, а потом устроился работать на железную дорогу. Майкл пошел по семейным стопам. Однако еще раньше он прослужил два года в армии во Вьетнаме. «Дядя Сэм прислал мне письмо, – сухо вспоминает он. – Местная призывная комиссия захотела, чтобы я явился». Ему не хватило нескольких месяцев, чтобы закончить колледж.

Майкл воспитывается в религиозных традициях баптизма, его отец служит дьяконом в местной церкви. «Я вырос в хорошей христианской семье, но при этом не стоит забывать, что я был единственным ребенком», – говорит он. Эти слова перекликаются с воспоминаниями других приемных детей, которые, несмотря на безбедную жизнь, мечтают о братьях и сестрах. Свой рассказ об обретении семьи Майкл снабжает комментарием: «Все случилось в нужный момент, такова была Божья воля».

На протяжении многих лет он не особо интересовался своим прошлым, но Грейс хочет узнать как можно больше об истории его наследственных болезней. Для обоих это второй брак, он длится уже тридцать шесть лет. Когда у Майкла начинаются проблемы с сосудами, Грейс отправляет запрос в Департамент социальных служб штата Теннесси. Спустя некоторое время власти отвечают, что архивы можно открыть за сто пятьдесят долларов плюс двадцать пять центов за каждую страницу копии. «Я все еще был настроен скептически, когда моя жена занялась этим вопросом. Потребовались месяцы, чтобы доказать, что я – именно тот, за кого себя выдаю… получение документов об усыновлении для меня стало своего рода испытанием», – признается Майкл.

Процесс движется, супруги уже знают имена четырех братьев и сестер Майкла. Вдохновленный усилиями Грейс, он и сам все глубже погружается в поиски, попутно отмечая даты важных для себя открытий. Важная отправная точка – 17 июня 2005 года, когда он получает документы от государства. Грейс немедленно начинает разыскивать семью по фамилии Адамс. «Джорджию Танн не сильно волновало ведение записей, – говорит Майкл. – Мы исчерпали все свои возможности и ресурсы в Западном Теннесси и не смогли найти следов этой семьи. Но моя жена не собиралась сдаваться». Учитывая проблемы со здоровьем Майкла, Грейс хочет получить как можно больше медицинской информации, которой нужно поделиться с сыновьями. Более того, она считает, что муж заслуживает того, чтобы знать, есть ли у него родные братья и сестры.

Каждый день после обеда и по выходным Грейс садится за компьютер. «Я искала людей по фамилии Адамс и каждый раз оказывалась в тупике, – говорит она. – И тогда я думала, что должен быть иной способ». Среди скудных подсказок, с которыми ей приходится работать, – лишь имена братьев и сестер биологической матери Майкла и название города в Мичигане.

Грейс вспоминает знаменательный день: «Однажды в субботу, сделав уже все возможное, но так ничего и не добившись, я позвонила в справочную службу в Мичигане». Она объяснила оператору, что пытается найти семью своего мужа, и получила один из возможных телефонных номеров.

Грейс набрала номер и оставила на автоответчике сообщение: «Мэм, извините, что беспокою вас. Есть вероятность, что вы можете являться родственником моего мужа… Я пойму, если вы не захотите со мной общаться».

Однако в тот день удача улыбнулась Грейс: она нашла двоюродную сестру Майкла, которая живет в доме, некогда принадлежавшем умершим много лет назад бабушке и дедушке. Номер телефона все еще записан на имя отца этой женщины. Она тут же откликается: «Почему вы думаете, что я родственница вашего мужа?»

Грейс делится с ней некоторой информацией, включая список имен.

«Если позволите, я свяжусь с вами чуть позже. Мне нужно сделать один телефонный звонок», – говорит незнакомка. Она вешает трубку и звонит родной сестре Майкла, а затем перезванивает Грейс. «Я действительно двоюродная сестра вашего мужа», – признается она. Именно в этот момент Майкл возвращается с работы. «Подождите минутку», – просит Грейс.

«Я передала ему трубку. Этот момент стал началом новых семейных отношений».

Майкл до сих пор помнит ту дату: 29 октября 2005 года. «Именно в этот день я обрел свою семью. И нашла ее моя жена».

Дальше происходит вот что: старшая сестра Майкла, Милдред, звонит ему вскоре после разговора с кузиной. «Я знаю, что ты мой родной брат», – говорит она и рассказывает ему давнюю историю о фальшивой опухоли. «Теперь все встает на свои места… У тебя есть брат и сестра. Но я не знаю, как они это воспримут».

Не прошло и двух минут после начала разговора, как Милдред спрашивает, может ли она задать ему личный вопрос.

«После всего, что ты только что узнала обо мне, ты имеешь право спрашивать меня о чем угодно», – с усмешкой отвечает Майкл.

«Майкл, ты веришь в Господа Иисуса Христа как в своего единственного Спасителя?» Он говорит ей «да» и понимает, что его брат и сестры – набожные христиане. Этот факт объединяет их по сей день.

Младшая сестра Милдред, Марта, тоже отлично помнит момент, когда она впервые услышала о Майкле. Она с восторгом пересказывает мне давний разговор. «Милдред позвонила мне в ту же субботу и сказала: «Ты не поверишь. У нас есть еще один брат. Я только что разговаривала с ним по телефону, и его зовут Майкл. Позвони ему сама, если хочешь».

«Нет, я лучше подожду, – неуверенно ответила Марта. – Я пообщаюсь с ним чуть позже».

На следующее утро она просыпается с чувством беспокойства… будто ей нужно что-то сделать, но она не знает, что именно. Она обращается за советом к своему пастору и затем решает, что в воскресенье, сразу после церковной службы, попробует позвонить Майклу.

Разговор длится полтора часа, между братом и сестрой завязываются особые отношения. По мере того, как они знакомятся все ближе, темы их разговоров варьируются от серьезных – например, какой была жизнь с их биологической матерью, Хэтти Эсме, до повседневных, включая их взаимную нелюбовь к молоку. «Он не пьет молоко, и я тоже его в рот не брала с тех самых пор, перестала есть из бутылочки», – признается 74-летняя Марта во время нашей беседы.

Перед тем как закончить разговор, она подшучивает над младшим братом:

«Ты определенно рос в лучших условиях, чем мы… Единственное, чего тебе не хватало, так это братьев и сестер, – но это не такой уж праздник, как тебе кажется. Ты еще свое получишь, младший братик. Даже не знаешь, сколько мне пришлось вытерпеть из-за того, что я была самой младшей в семье, но теперь у нас есть ты».

Майкл без колебаний отвечает: «Я готов».

Самым удивительным для всех является то, что их мать держала все в секрете и не раскрыла его даже перед своей смертью. Впрочем, одна из их теток вскоре призналась: «Ну, она не унесла эту тайну с собой в могилу. Я знала».

Оказывается, семейная тайна была не такой уж и тайной. Биологическая бабушка Майкла тоже знала об усыновлении. Увидев фотографию новорожденного Майкла, она признала, что он похож на дедушку. А старший сводный брат Майкла, которому было шестнадцать, когда Майкл родился, говорил о брате даже на смертном одре. «У нас есть еще один брат», – шептал он в свои последние дни. Семья успокаивала его, думая, что он бредит и вспоминает мальчика, который умер в младенчестве. Но он продолжал настаивать: «Нет, у нас есть еще один брат».

«Возможно, он что-то знал, – говорит Марта. – Может, подозревал или мать могла сама признаться ему. Но он так и не произнес ни слова. Он никогда не говорил об этом».

Хотя у Майкла появились две сестры и брат, он никогда уже не может познакомиться с другими родственниками: сестрами, которые умерли в 1995-м и 2002 году, братом, который умер в 2001 году, а также с еще одним братом, умершим еще в младенчестве. Однако, когда Марта рассказывает мне свою версию этой истории, она перечисляет всех, с кем он все-таки успел подружиться. «Он встретился с дочерью нашей внучатой племянницы, с нашей внучатой племянницей, а также с одним из детей моей сестры Сэнди, внуком моей сестры Одры и ее бывшей невесткой». И это только начало.

Во время первых телефонных разговоров Майкл узнает, что обе его сестры живут в Арканзасе. Милдред говорит ему: «Ты – наша семья. Ты должен приехать к нам». Три недели спустя Майкл и Грейс присоединяются к ним на ужине в честь Дня благодарения.

Этот праздник для всей семьи приобретает новый смысл. Они с удовольствием встречаются с обретенными родственниками, делятся семейными историями и постоянно подшучивают друг над другом, как только могут делать братья и сестры. Искренняя благодарность – главная тема этого дня.

Жена Майкла вспоминает: «Это был момент единения. Они сразу приняли его, и он принял их… Я была просто вне себя от радости. У него начали выстраиваться такие же отношения со своей семьей, какие всегда были у меня с моей. Это выглядело так, как будто они были разлучены всего несколько месяцев, а не более пятидесяти лет».

Хотя в жизни Майкла было немало лжи, одно остается верным: усыновление спасло его от несчастливого детства, подобного тому, какое пережили его братья и сестры. Сам факт того, что Хэтти отказалась от своего ребенка, не льстит ей, а отзывы о ней от ее взрослых детей звучат еще хуже. Даже теперь они не избавились от разочарования. Марта рассказывает, что их нередко избивали, в том числе – деревянной палкой. «Она просто не могла взять на себя заботу об еще одном ребенке. Она о нас-то никогда не заботилась».

Майклу грустно слышать такое, и в то же время он благодарен судьбе. «Никто из моих братьев и сестер не может сказать ничего хорошего о нашей маме, – говорит он. – Мне просто повезло вырасти в такой семье, как моя».

Семейная связь очень крепка, сестры любят говорить Майклу о том, как сильно он похож на своего старшего брата Сэмми, который поначалу не очень хотел с ним знакомиться. Марта вспоминает, как она впервые увидела Майкла в тот День благодарения. «Я посмотрела в окно, увидела, как он выходит из машины, и сказала своему мужу: «Боже мой, он так похож на Сэмми»… Я открыла дверь. И это было так, будто мы знали друг друга всю жизнь». Майкл и Марта не знают, родились ли они от одного биологического отца.

Как только Майкл и Грейс зашли в дом и познакомились с Мартой, она тут же позвонила своим дочерям, чтобы сказать им, что ее младший брат – очень хороший человек. «Познакомьтесь со своим дядей Майклом», – говорит она, когда дочери приезжают.

Через несколько минут Майкл, в свою очередь, тоже делает важный звонок. «Я хочу, чтобы ты поговорил со своей тетей», – говорит он своему сыну Курту и передает Марте трубку.

Курт сообщает только что представленной ему тете: «Могу сказать только, что мой папа взволнован. У него всегда появляется этот забавный смех, когда он волнуется».

В пятницу после первого совместного Дня благодарения, они, как это принято на Юге, снова собираются и делятся друг с другом историями. Все пересматривают архивные записи об усыновлении. «Я увидела документ и поняла сразу, что это мамин почерк», – говорит Марта. Но документы уже не имеют особого значения. «К этому моменту я была уже уверена, что он мой брат».

Голос Майкла полон эмоций, когда он вспоминает ту первую встречу, которая стала возможной благодаря решимости его жены. «Она заставила меня найти свою семью, – говорит он. – Это было настоящим благословением».

Марта

МАРТА РОДИЛАСЬ 22 МАЯ 1944 ГОДА на западе Теннесси. Когда ей исполнилось четыре года, мать сказала ей, что уезжает, чтобы удалить опухоль. «Я помню, как она отправилась в больницу и перенесла операцию. Помню, как ее привезли домой на машине «Скорой помощи» и внесли в дом. Пожалуй, это все воспоминания».

Жизнь Марты с родной матерью представляет собой печальный контраст с тем, как жил Майкл со своими приемными родителями. Она растет, ничего не зная о Майкле, но с самого начала чувствует, что в их семье что-то изменилось. Очередной малыш рождается с расщеплением позвоночника и умирает через пять недель – в июне. А в августе умирает отец Марты. Ей всего два года.

«Я ничего этого не помню. Я знала, что у меня есть отец, и не понимала, куда он исчез», – говорит она.

Смерть отца, сложный характер матери и бедность – все это нависает над детьми. Люди жестоки. Марта вспоминает, как однажды зашла с братом и сестрой в магазин, чтобы купить за пять центов мороженое. Детям соответственно было десять, восемь и шесть лет. «Мы были там, ели мороженое, и кто-то заговорил с нами, какой-то мужчина. Он спросил: «Кто ваш папа?» И кто-то из взрослых сказал в ответ: «Да нет у них никакого папы».

Старший сводный брат заменяет Марте отца. «Расти без папы было трудно, но я даже не догадывалась, насколько, пока не пошла в школу, – признается она. – Люди постоянно будут говорить о тебе плохие вещи…» Хэтти и ее шестеро детей живут в маленьком четырехкомнатном доме с жестяной крышей. «Мы жили за городом на ферме… Моя семья была очень бедной», – говорит Марта. Ее покойный отец даже не был фермером, он был простым батраком.

Наш долгий телефонный разговор наполнен множеством эмоций. В какой-то момент Марта делает паузу, чтобы выразить минутное сочувствие своей матери. Ее голос дрожит, когда она говорит: «Ей только что исполнилось тридцать, когда умер мой отец. У нее были потребности и желания. Она была еще молодой женщиной и заботилась о шестерых детях. Она постоянно на нас кричала. Всегда казалась озлобленной. Я знаю, что это была тяжелая жизнь… Она была всего лишь домохозяйкой».

Все эти годы Хэтти Эсме не чувствовала себя здоровой: она страдала от высокого давления и анемии. Каждое утро она готовила завтрак на дровяной плите, затем клала в кастрюлю крупную белую фасоль, варила картофель и пекла кукурузный хлеб, пока плита была еще горячая.

Голос Марты становится мрачнее, когда речь заходит о вероятном биологическом отце Майкла – женатом мужчине. Есть вероятность, что она сама – тоже его дочь. «Он никогда мне не нравился… Я помню, что он слишком часто бывал в нашем доме», – говорит она. И она снова сочувствует своей матери: «Я знаю, что любая мать сделает все, что в ее силах, для своих детей».

Визиты этого человека запечатлелись в ее памяти. «Иногда летом, когда мне было лет восемь, я стелила одеяло на пол, чтобы спать в гостиной… Там был только один вентилятор, и мы спали с открытой дверью. Я слышала, как он приходил ночью и ложился с ней в постель. Я знала, что он не должен этого делать».

Такая жизнь давалась Марте очень тяжело. Впоследствии она всегда будет стремиться к чему-то более стабильному. Парень ее лучшей подруги служит в ВВС вместе с приятелем по имени Реймонд. Тот жалуется, что ему никто не пишет. «Я начала писать ему, – вспоминает Марта, – даже не думая, что из этого что-то может получиться». Реймонд навещает ее пять или шесть раз во время своего отпуска в октябре 1961 года, они продолжают переписываться, а на Рождество он возвращается и просит ее выйти за него замуж.

Марта заканчивает среднюю школу в 1962 году и выходит замуж в ноябре того же года. Кубинский ракетный кризис взбудоражил нацию, и Реймонд не может покинуть свою службу в Канзасе. Марта едет к нему. «Я приехала туда в субботу, и мы поженились в День благодарения. У нас две замечательные дочери, пятеро внуков и двое правнуков».

Они были женаты уже пятьдесят три года, когда Реймонд смертельно заболел. Майкл появляется в их жизни как раз вовремя, чтобы познакомиться с мужем Марты и помочь ему. Состояние Реймонда стремительно ухудшается. Воссоединение с потерянным братом приносит новую радость в жизнь Марты и помогает ей пережить трудные времена. «Ты – лучшее, что случилось с моей женой за долгое время, – говорит Реймонд Майклу. – Я знаю, ты будешь рядом с ней».

«Хочешь, я позвоню дяде Майклу?» – спрашивает однажды дочь Марты, когда Реймонду становится совсем плохо. Никто не сомневается, что он бросит все и придет. Все, что им нужно сделать, это попросить.

Майкл прекрасно относится к Реймонду. Ему трудно путешествовать, поэтому Майкл и Грейс сопровождают их с Мартой во всех поездках, включая путешествие в Канаду на свадьбу внука. «Все наши внуки любят Майкла, а наши девочки его просто обожают», – говорит Марта.

В 2009 году Марта и Майкл вместе едут навестить тетю – ту самую, которая помогла Грейс связаться по телефону с сестрами Майкла. «Мы сорвались с места и поехали в Мичиган, – говорит Марта. – Мы так хорошо провели время и поговорили. Постоянно смеялись. И много плакали».

Двоюродная сестра, понимая, насколько быстро летит время, шутит по поводу их встречи. «Хорошо, что мы продолжаем находить родственников», – замечает она.

Когда любимого мужа Марты незадолго до его смерти срочно госпитализируют, он звонит Майклу, живущему в Мемфисе, за триста километров от них. «Я уже еду», – откликается тот и немедленно отправляется в путь. «Я сказал Грейс, что просто не смогу обрести покой, – говорит он. – Чувствую, что должен быть рядом со своей сестрой».

После смерти Реймонда Майкл и Грейс продолжают регулярно навещать Марту. «С первой нашей встречи я чувствовала, будто он всегда был рядом», – признается она. Иногда во сне она возвращается в свою юность, но теперь рядом с ней всегда находится Майкл. «Я побывала в нескольких переплетах в подростковом возрасте, – говорит Марта. – Теперь я думаю о том, что у меня есть Майкл. Он рядом и защищает меня… Мы стали настолько близки, что иногда мне трудно поверить, что мы не росли вместе».

Она сдержала свое обещание устроить ему веселую жизнь как самому младшему в семье. «Я люблю подшучивать над ним, а он – надо мной. Мы хорошо ладим… Я часто задираюсь, а он дразнит меня в ответ». Марта называет Майкла «опухолью» и «бабуином с мохнатым лицом». Но чаще всего они обращаются друг к другу так: «Ты, сморщенный пердун».

Хотя Майкл, Марта и их старшая сестра Милдред, здоровье которой в последнее время слабеет, сдружились, их старший брат Сэмми, живущий на Среднем Западе, скептически отнесся к появлению Майкла. В течение целого года он держался весьма отстраненно. В 2006 году двоюродный брат организовал встречу всей семьи, чтобы все смогли познакомиться с Майклом. Они с Грейс отправились в Мичиган.

Сэмми сказал, что устал и не хочет ехать. Но жена переубедила его.

Встреча оказалась приятным сюрпризом для них обоих. «Я встретился со своим братом на парковке перед рестораном Боба Эванса в Саут-Бенде, Индиана, – вспоминает Майкл. – Я увидел его там, прямо перед собой. И не мог не заметить семейного сходства».

Жена Сэмми ахает от удивления, обращаясь к своему мужу: «Боже мой, это же ты десять лет назад».

И в этот же момент Грейс говорит Майклу: «Теперь мы знаем, как ты будешь выглядеть через десять лет».

Оказалось, что их жизни также похожи. Сэмми, который на десять лет старше Майкла, тоже служил в армии. Вопреки традиции, они оба дали своим старшим сыновьям их собственные имена и не стали называть их «Сэм-младший» или «Майкл-младший». Они оба начали курить в двадцать лет и бросили в шестьдесят три. Они даже одеваются одинаково: в день встречи на них надеты похожие кроссовки, шорты и рубашки.

Усыновленные дети и члены их семей часами изучают документы, фотографии, официальные записи и рукописные заметки в надежде отыскать ключи к семейным тайнам.

Теперь, когда они видятся друг с другом намного чаще, Грейс говорит: «Мы можем приехать в гостиницу, и на наших мужьях будут рубашки одного цвета». «Среди своих знакомых нет ни одной девушки по имени Кира, – смеется Майкл. – Именно поэтому мы назвали так свою внучку. Оказалось, что правнучку Сэмми тоже зовут Кира».

Грейс и Майкл, а также его брат с женой каждый год посещают «Старинную Гранд-Опера»^[5] в Нашвилле. «Мы собираемся вместе, играем в карты и просто развлекаемся», – говорит Грейс.

«Мы не просто стали близки, как могут быть близки два брата, – вторит ей Майкл. – Мы – лучшие друзья».

Часть третья
Встреча

По сей день я просматриваю сайт Ancestry.com и использую результаты анализов своей ДНК в надежде отыскать хоть какую-то зацепку с моей семьей. Если бы только я смогла узнать правду о жизни моей матери, то обрела бы хоть немного покоя.

ИЗ ЭЛЕКТРОННОГО ПИСЬМА УДОЧЕРЕННОЙ ДЕВОЧКИ

Там, где началась история

Еще будучи начинающим репортером, я знала, что каждая история начинается со старых добрых вопросов «кто», «что», «когда», «где», «почему» и «как». С отправных точек, как их называют в школе журналистики. Ответы на эти вопросы, подобно каменной дорожке в саду, приведут вас к сердцу любого сюжета, будь то разрушительный торнадо, обед с Нэнси Рейган в Белом доме, успешный запуск ракеты с мыса Кеннеди или фамильный рецепт кукурузного хлеба, которым делится простой фермер.

Те же вопросы помогают мне, когда я знакомлюсь с приемными детьми и членами их семей, с их удивительными, уникальными историями. Я слышу рассказы о мучительных расставаниях и радостных встречах, и мне хочется увидеться с каждым усыновленным лично.

Наша главная встреча состоится уже через пару недель, и я подумываю о том, чтобы отправиться в Теннесси заранее и взять несколько интервью по дороге. Посреди продолжающейся организационной суматохи выясняется, что один из членов нашей основной группы усыновленных приехать не сможет. Это Патриция Форстер, которая назвала себя «тем самым еврейским ребенком» на выступлении Лизы на книжном фестивале прошлой осенью.

Я беспокоюсь даже не только о том, что все мероприятие может провалиться без таких людей, как она. Главное, чтобы ее бесценные воспоминания не оказались навсегда потерянными. Мне нужно встретиться с ней. Выслушать. Поспешность может быть излишней, но кто знает, что принесет будущее?

Несколько десятилетий назад я начала свою карьеру в качестве репортера актуальных новостей. Я знаю, как дорога бывает каждая минута. И не хочу упустить эту историю. Поэтому я обналичиваю все свои премиальные мили и сажусь в самолет.

Глава 7
Малыш на рождество
«Я была одной из тех еврейских детей»

МАЛЕНЬКАЯ ДЕВОЧКА, ПОЯВИВШАЯСЯ НА СВЕТ аккурат на Рождество 1942 года, – это подарок, от которого ее мать решает отказаться. Малышке, оставленной в больнице Нашвилла, имя дает врач. Теперь ее зовут Кэрол.

Тринадцать месяцев спустя Джорджия Танн придумывает свое продолжение для этой маленькой рождественской трагедии.

В тысяче километров от Нашвилла, в Буффало, штат Нью-Йорк, живет семья фермеров, которая за двадцать лет брака так и не смогла зачать ребенка. Похоже, им уже никогда не посчастливится иметь детей – согласно правилам, 46-летний Говард и 40-летняя Лариса слишком возрастные, чтобы получить разрешение на усыновление.

Лариса родом из Нижнего Ист-Сайда. Она родилась в семье русских родителей, недавно переехавших в Соединенные Штаты. Ее сестра-близнец умерла в возрасте восьми лет от зубной инфекции. Семья живет дружно, но детство Ларисы проходит в бедности. Ее положение мало чем отличалось от положения тех молодых девушек, которых Танн присматривала для своих темных дел в сельской местности Юга. Лариса и другие соседские дети частенько собираются возле кондитерских магазинов и дерутся за остатки газировки. Девочка буквально прыгает от счастья, когда ей перепадает хоть немного сладкого.

Родственники Говарда – иммигранты из Польши. К четырнадцати годам он уже трудится на двух работах в Буффало, доставляя телеграммы «Вестерн Юнион» и подрабатывая помощником официанта в отеле Статлера^[6]. На свою зарплату он покупает галоши, которые потом продает на улицах города. Этот маленький бизнес Говард начал еще подростком, и впоследствии именно он побуждает их с братом открыть собственное дело по розничной продаже обуви в Буффало. Проходит всего несколько лет, и Говард превращается во владельца семи обувных магазинов.

Дядя Говарда знакомит его с Ларисой. Расчет прост: у обоих еврейские корни. У Говарда есть машина и деньги, которые он не растрачивает направо и налево, и Ларисе он нравится.

Однажды они отправляются на свидание к Ниагарскому водопаду, и Говард пытается ее поцеловать. В ответ он получает пощечину.

«Но мне сказали, что все девчонки из Нью-Йорка это делают», – бормочет он.

Только не Лариса.

В течение следующих недель Говард упорствует в своих ухаживаниях, пишет письма и приезжает в Нью-Йорк, чтобы повидаться с ней. В конце концов, в 1924 году, пара сыграла свадьбу в многоквартирном доме родителей Ларисы и уехала жить в Буффало.

Лариса – независимая женщина, сильно опережающая свое время. Она носит брюки и водит машину. Она ходит на службы и помогает в храме. И она смирилась с тем фактом, что ребенка у них не будет.

Потом наступает 1944 год. Две сестры Ларисы и жены двух ее братьев ждут детей. И она тоже заражается этим ожиданием, отчаянно желая стать матерью. И вот кто-то рассказывает ей о некоем докторе в Нью-Йорке – говорят, он знает, как можно усыновить ребенка.

Лариса обращается к нему. «Я слышал об одном месте на юге, в Теннесси, – говорит врач. – Но это стоит дорого».

Говард, выросший в семье с шестью братьями, не в восторге от этой идеи. Однако Лариса угрожает бросить его, если он не обратится в Общество детских домов Теннесси. Говард слишком ее любит и не рискует проверять, исполнит ли она свою угрозу. Поиски ребенка переносятся в далекий штат, в котором они никогда не бывали ранее.

Хотя Говард соглашается на усыновление ребенка из ОДДТ, его условия однозначны. Он хочет мальчика, который унаследует его бизнес, – и никаких подгузников. С помощью Танн они останавливают свой выбор на светловолосом голубоглазом малыше.

Однако за две недели до того, как им должны были привезти сына, из приюта приходит телеграмма: «Мальчика забрали. Есть девочка. Тринадцать месяцев. Вас интересует?»

Патриция

ПАТРИЦИЯ ФОРСТЕР, КОТОРОЙ СЕЙЧАС УЖЕ семьдесят пять лет, листает журнал «Пипл», ожидая своей очереди в маникюрном салоне в пригороде Атланты. И вдруг испуганно замирает.

Короткая статья будит воспоминания, к которым она по возможности старается не возвращаться. Вышел новый роман, основанный на правдивой истории сиротского приюта в Мемфисе.

Ногти Патриции едва успевают высохнуть, а она уже мчится через весь город, чтобы купить книгу «Пока мы были не с вами». Открыв ее, она не остановится, пока не прочитает все до конца.

Несколько дней спустя Патриция узнает, что автор понравившегося ей романа приезжает в их город для знакомства с читателями. Женщина застигнута врасплох. Это совпадение или судьба? Она никак не может договориться сама с собой.

Хочу ли я пойти?

Ты уже прочитала книгу. Так стоит ли идти?

В конце концов, дело состоит не столько в том, что Патриция уговаривает себя пойти, столько в том, что она просто не может найти аргумента, чтобы не сделать это.

В день презентации она надевает одно из своих любимых платьев из струящейся ткани. Зять подвозит ее на машине до книжного клуба. При виде огромной толпы Патриция теряется. Лиза уже на сцене, когда женщина осторожно пробирается в середину зала и садится на свободное место.

Она слушает рассказ писательницы и понимает, что ей самой уже известны некоторые подробности.

Лиза объясняет, какую роль Джорджия Танн сыграла в судьбе огромного количества детей, прошедших через ОДДТ. Нередко их отправляли на усыновление к возрастным родителям и относились к ним как к некоей собственности, которой можно было распоряжаться по своему усмотрению. Похоже, никто не задумывался о том, сможет ли ребенок вписаться в приемную семью.

«Это чистый лист бумаги, – Лиза цитирует фразы из рекламных буклетов Танн. – Наши дети – это самые сливки общества».

У каждого ребенка был своя сложная история, зачастую выдуманная Танн. Лиза упоминает о младенцах из семей разных исповеданий, которых отдавали на усыновление в еврейские семьи, представляя их как сирот, оставшихся после холокоста.

Руки начинают взлетать вверх, читатели задают все больше вопросов.

Патриция – нежный, скромный человек. Ее обожают внуки, и она не из тех, кто любит выступать на публике. Поэтому она просто сидит и слушает.

«Последний вопрос?» – обращается к залу ведущий.

Встреча почти закончилась.

То, что происходит потом, удивляет даже саму Патрицию. «Я не знаю, откуда взялась эта смелость, но я встала и сказала: «Я одна из тех еврейских детей».

Ее тихое заявление вызывает общий гул. Сидящая рядом женщина смотрит на нее как на знаменитость, а помощница Лизы приглашает подойти и сфотографироваться.

Когда толпа расходится, Патриция направляется к столу для раздачи автографов, чтобы подписать свой экземпляр книги «Пока мы были не с вами». Лиза очень рада встрече с ней – первой из еврейских детей, с которой ей удалось познакомиться.

«Женщине, которой есть что рассказать», – пишет она на титульном листе книги Патриции.

ЧТЕНИЕ РОМАНА И ВСТРЕЧА С АВТОРОМ ОТКРЫЛИ новую страницу в жизни Патриции. Она уже давно решила оставить в покое свое прошлое. «Я всегда неохотно вспоминала об этом, – объясняет она, когда, спустя несколько месяцев после выступления Лизы, мы с ней готовимся к интервью. – Меня благословила сама судьба».

Заботливая мать и любящая бабушка, она примирилась с историей своего рождения. Ей кажется, что, начав копать глубже, она может обнаружить нечто, чего совсем не хочет знать.

Однако теперь что-то заставляет ее рассказать мне обо всем.

И я рада, у меня есть возможность выслушать ее. Мой срочный перелет стоит того.

Патриция оказывается милейшей женщиной. Она встречает меня в вестибюле дома для престарелых, опираясь на тележку на колесах: «Я слишком горда, чтобы пользоваться ходунками». Стены за ее спиной украшают картины, написанные обитателями дома, девушка за стойкой регистрации широко улыбается мне.

Наша беседа в лифте больше похожа на разговор новых друзей, чем на интервью. Мы уже общались по телефону и рассказывали друг другу о своей жизни, включая потерю матерей и годы, проведенные на Юге. Как бывший редактор газеты, издававшейся недалеко от того места, где родилась Патриция, я удивлена, что ничего не слышала о скандале с Обществом детских домов Теннесси. Она находит забавным свой переезд на Юг, в Джорджию – она совершила его, чтобы быть рядом со своими дочерями.

Квартира Патриции напоминает профессионально обставленную антикварную галерею. Каждый квадратный метр – это истинное наслаждение, ни одна деталь не остается без внимания. Она говорит, что стены выкрасили в соответствии с ее пожеланиями, названия красок были тщательно записаны и сохранены. В итоге все цвета гармонировали друг с другом – от обивки дивана в стиле ар-деко до шарфа, который хозяйка надела по случаю нашей встречи. Патриция проводит для меня краткую экскурсию, рассказывая о собранных в комнате сокровищах.

С особой нежностью она останавливается на семейных реликвиях – вечерней сумочке, принадлежавшей ее матери, и фотографии отца. Мы завтракаем за крошечным столиком, с видом на внутренний дворик и растущее там огромное дерево, которое так любит Патриция.

Кажется, что эта женщина всегда преисполнена радости. Она не перестает благодарить судьбу за свое новое пространство здесь, за эту конкретную квартиру, за это дерево – такое разное и такое красивое в любое время года.

Как сама жизнь.

Завтрак она сервирует опытной рукой. Ее любовь к общению очевидна и не зависит от того, принимает ли она маленького внука, который так любит ночевать на раскладном диване, или старых друзей из Нью-Йорка – ее команду поддержки.

За кофе с круассанами понемногу завязывается разговор о жизни, и я начинаю записывать историю Патриции. Не знаю, что подтолкнуло ее к встрече со мной: возраст, семья, желание сохранить свои воспоминания для будущих поколений. Или стремление сделать все возможное, чтобы подобное больше никогда не повторилось. «У меня нет каких-то особых секретов, – говорит она. – Просто хочу понять, что делать с тем, что имею».

Никто не знает, что случилось с осиротевшим мальчиком, которого должны были передать Ларисе и Говарду. Семейные архивы сохранили лишь информацию о том, что произошло после: «Так в их жизнь вошла я». Она говорит будто от третьего лица. «Вот как они потеряли того мальчика и заполучили Патрицию. Моя тетя любила рассказывать эту историю».

Танн направляет патронажную сестру поездом в Буффало, чтобы доставить туда малышку Кэрол. Лариса и Говард ждут их с огромным волнением. Когда девочку привозят, все собираются на кухне. Курьер кладет девочку на пол, предупреждая: «Она не ходит, но может ползать, и ей не нравится, когда ее держат на руках». Сцена, которая последует за этим, войдет в анналы семейной истории Патриции. Дядя с тетей будут пересказывать ее годами. «Женщина положила меня на пол, я тут же подползла к отцу и потянула его за штанину. Как сказала моя тетя Майра, он взял меня на руки и больше не отпускал, пока мне не исполнилось шесть лет».

Все эти годы семья будет постоянно дразнить его: «Говард, она может ходить».

«Зачем ей это надо, – отвечал он, – ведь у нее есть я».

Слезы блестят в глазах Патриции, мыслями она переносится далеко-далеко. Проговорив несколько часов, мы делаем перерыв на обед, позволяя эмоциям улечься. Затем моя собеседница снова погружается в прошлое, отвечая на вопросы. Она говорит о Ларисе – женщине, которая стала ее приемной матерью: «Я бы хотела поболтать об этом со своей мамой».

Совместными усилиями они, наверное, смогли бы разгадать некоторые тайны. Ведь жизнь Патриции с самого начала окутана завесой такой невероятной лжи, что распутать ее не удается и за несколько десятилетий. Танн придумывает для Ларисы и Говарда сложную историю рождения их маленькой девочки – вымысел, полный подробностей, которые обязательно понравятся еврейской паре. Все детали тщательно задокументированы в отчетах ОДДТ. По версии Танн, случилось вот что:

Ее отец – студент-медик из еврейской семьи. Мать заболела и умерла сразу после родов. Бабушка и дедушка владели галантерейным магазином. «Сын, – якобы сказали они, – ты еще слишком молод, а мы уже слишком стары, чтобы брать на себя воспитание ребенка. Его нужно отдать на усыновление».

Танн восторженно пишет новым счастливым родителям Патриции: «Теперь у вас есть маленькая еврейская девочка».

Так ребенок, появившийся на свет в Рождество в Теннесси и не имеющий никаких еврейских корней, стал воспитываться в еврейской семье из Нью-Йорка.

Всегда жизнерадостная Патриция выглядит грустной, когда говорит о своем удочерении: «Джорджия Танн была в первую очередь хорошей предпринимательницей. У нее имелся неплохой товар… торговля детьми шла отменно. Какая мерзавка». Патриция до сих пор гадает, что происходило с ней до того момента, как ее доставили на семейное собрание на кухне Ларисы и Говарда. Где она находилась в первые месяцы своей жизни? Неужели доктор сразу же отправил ее в приют в Мемфисе? Жила ли она у другой приемной семьи, которая от нее потом отказалась?

«Это остается загадкой, – говорит она. – Где я была эти тринадцать месяцев? Это слишком долгий срок, чтобы просто лежать на складе у Джорджии Танн». Те немногие зацепки, которые у нее есть, вызывают тревогу. Она знает, что приехала в Буффало с огромным фурункулом на ухе, пугалась, когда ее пытались взять на руки, и наотрез отказывалась спать.

Приемные родители полностью посвятили себя заботе о своей новой дочери. Они катают ее на машине по всей округе, чтобы убаюкать, и буквально купают в своей любви. «Безусловно, ты была самым красивым, но в то же время самым грустным ребенком, которого я когда-либо видел», – позже скажет ей отец. Всю свою жизнь он пытался стереть эту печаль. Чувство, зародившееся в его сердце в ту самую секунду, когда Патриция подползла к нему на кухне, сохранилось неизменным до самой его смерти в возрасте девяноста пяти лет.

«Отец всегда называл меня Куколкой или говорил: «Дорогая, милая моя дочь Патриция», – вспоминает моя собеседница со смесью нежности и печали.

Тема удочерения в их доме не обсуждалась. Патриция быстро поняла, что в разговорах с Ларисой нужно быть осторожной. «Я не уверена, сколько мне было лет, когда я начала спрашивать о моих настоящих родителях. Моя мама никогда не говорила об удочерении. Она действительно не хотела обсуждать это. В ее понимании, я принадлежала только ей».

Однажды, когда Патриция снова подняла эту тему, ее отец достал потрепанную брошюру и показал дочери. В рекламном буклете Патриция увидела фотографии младенцев, ищущих родителей. «Я была вещью, – говорит она. – Частью распродаваемого товара».

Одна из любимых семейных реликвий Патриции, на которой она запечатлена со своими приемными родителями. Она хранит ее в спальне. «Я всегда чувствовала, что родилась под счастливой звездой», – говорит Патриция.

Лариса и Говард не устают убеждать девочку в ее уникальности. Они уверяют, что из двадцати пяти младенцев именно она стала избранной.

Позже, уже в старших классах, подруга рассказывает Патриции, что о ней говорили все соседи: «Мои родители знали все о ребенке, которого должны были привезти. Это было целое событие. Они были так взволнованы».

И все же, несмотря на всю любовь, которой окружают ее приемные родители, Патриция чувствует себя странно. Этому чувству трудно дать точное определение. Она просто не такая, как все.

В четвертом классе девочка обращается за советом к бабушке своей подруги Люсиль. Эта женщина потеряла сына во время Второй мировой войны. Бабушка живет на верхнем этаже в доме Люсиль, и ее комната для десятилетней Патриции становится чем-то вроде убежища. «Все получилось само собой. Она рассказывала мне о своем сыне, который не вернулся с войны, а я призналась, что меня удочерили. Я помню, как сидела там и плакала».

Уже будучи взрослой, Люсиль призналась: ее бабушка интуитивно понимала, что Патриция нуждается в собеседнике. «Мы с мамой понятия не имели, о чем они разговаривали».

«Она была моим первым психотерапевтом, – признается Патриция. – Первым человеком, с которым я поговорила про удочерение, про то, что чувствую себя другой. Она разрешила мне говорить о вещах, которые я больше ни с кем не могла обсуждать».

В конце концов Патриция приняла свою жизнь. Пусть ее родная мать отвернулась от нее после рождения, зато приемная мама всегда прикрывала ей спину. Всегда. «Она была одной из тех удивительных женщин, которых все обожают. У нее на все был готов ответ. В этом мире у тебя есть только одна мама… Та, которая отправляет тебя в школу и не ложится допоздна, чтобы тебя дождаться». Если тебе повезло.

Приемный отец Патриции, Говард – человек сентиментальный, он постоянно балует ее. Когда она вместе с друзьями из начальной школы уезжала в летний лагерь, отец был настолько расстроен, что даже отказался проводить ее до автобуса. В лагере девочка каждый день получает от него открытку, все они начинаются словами: «Дорогая, милая моя дочь Патриция». Каждый раз, когда родителям разрешают звонить в лагерь, именно ее подзывают к телефону первой. Отец всегда говорит ей: «Одно только слово, Куколка, и я тут же заберу тебя домой».

Патриция вспоминает об отце с нежностью. «Насколько мне повезло? Он боготворил землю, по которой я ходила. Я была его светом в окошке. Благодаря ему я знала, что моя жизнь прекрасна».

Лариса умерла от рака груди, когда Патриции едва исполнилось двадцать два года. После ухода матери остается пустота. Теперь Патриции приходится задуматься о том, как она будет жить дальше. «Моя мама оказывала влияние на всех, с кем она общалась… Она была больше самой жизни… Это был образец того, как надо проявлять заботу о людях, оставаясь при этом самой собой. Она заставляла всех смеяться».

В последние годы жизни Говард, который уже отошел от дел в своем бизнесе по продаже обуви, помогает Патриции открыть магазин конфет и подарочных корзин. Он становится управляющим вместе с ней. «Меня очень сильно любили… Это самое прекрасное в жизни».

Звуковой сигнал прерывает ее воспоминания, и она, извиняясь, принимается настраивать маленький медицинский монитор на прикроватном столике. «Хотите еще кофе?» Мы делаем паузу, чтобы восстановить силы, прежде чем снова вернуться к рассказу.

После смерти Ларисы проходит почти тридцать лет, когда Патриция видит по телевизору репортаж о разоблачении сети незаконного усыновления в приюте Танн. Ее отец, которому к тому времени уже за восемьдесят, спрашивает:

«Ты видела это?»

Она признается, что видела.

«Я хочу, чтобы ты знала, что мы с мамой никогда не платили за тебя никаких денег».

Она улыбается, передавая мне этот разговор: «Это было великой ложью». Как и большинство родителей, Лариса и Говард заплатили цену, значительно превышающую стоимость обычного усыновления в Теннесси. У них были деньги, и они отдали бы их все за свою драгоценную Куколку.

Тот памятный репортаж, а также целая серия других программ, посвященных империи Танн в начале 1990-х годов, заставили многих усыновленных искать свои биологические семьи. Но только не Патрицию. Ее не интересует общение с родной семьей – по крайней мере, так она себе говорит. Вместо этого она решает сосредоточиться на решении проблем в отношениях. После недавнего развода, с одним ребенком на руках и со вторым на подходе, она поддерживает дружбу с отцом своих детей и единственным мужем. Но затем вступает в длительные отношения с другим мужчиной. К несчастью, они заканчиваются огромным разочарованием и в конечном счете приводят ее к психотерапевту. «Есть еще одна вещь, с которой нам нужно разобраться…» – говорит психотерапевт.

В детстве Патриция охотно обсуждала свои чувства по поводу удочерения с бабушкой своей подруги, но она не хочет снова возвращаться к этой теме во время терапии. «Я избегала разговоров об удочерении, – вспоминает она. – В уголке моего сердца есть маленькое местечко… И мне не хотелось часто заглядывать за эту занавеску».

Но терапевт настаивает: «Вы должны уважать свою историю. Вы должны отыскать свои корни».

Вместо этого Патриция записывается на интенсивную программу выходного дня с другим психотерапевтом, полная решимости заодно покончить с романтическими отношениями. Группа незнакомых людей садится в круг, чтобы поделиться сокровенными проблемами. Пока другие участницы говорят, Патриция вдруг вспоминает слова Ларисы: «Если бы все складывали свои проблемы в одну шляпу, тебе бы захотелось иметь свою собственную». Именно так она себя и чувствовала. «Моя история была сущим пустяком по сравнению с тем, что нам всем довелось выслушать в группе».

Когда одна из участниц начала рассказывать о своей матери, Патриция расплакалась.

«Я будто сразу поняла, что все дело было в моем ощущении брошенности. Все было связано с моей матерью».

Руководитель группы говорит ей слова, которых она раньше никогда не слышала: «Когда тебя удочеряют, ты приходишь в этот мир с потерей».

Истратив кучу салфеток и пролив море слез, Патриция наконец все осознает. Эти выходные стали для нее настоящим прорывом. «Сам факт удочерения действительно влияет на человека, – внезапно понимает она. – Потеря матери – это слишком серьезное событие».

После смерти Говарда Патриция без особой надежды отправляет письмо в Департамент социальных служб штата Теннесси, запрашивая архивные данные о своем рождении. «Не торопитесь с ответом», – добавляет она, вовсе не уверенная в том, что хочет знать правду. Полученный ответ содержит в себе мало подсказок, а Интернет пока еще не доступен для публичных исследований. Она получает имя своей биологической матери, ее адрес в Нашвилле, а также название пекарни, где та работала.

Патриция выросла в Нью-Йорке и питает глубокое предубеждение против Юга. В какой-то степени оно вызвано страхом перед неизвестными страницами собственной истории жизни. Цепляясь за скудные факты, она находит имя матери – Анита. Имя, на удивление, приятное, и выдуманный за долгие годы образ варящей на заднем дворе самогон тетки весом в триста килограммов и без единого зуба во рту быстро тает.

Спустя некоторое время Патриция принимает решение. Она больше не будет разыскивать свою биологическую мать.

Это заявление принимается близкими друзьями Патриции без особой радости. Все разочарованы. Они годами представля�

Judy Christie and Lisa Wingate

BEFORE AND AFTER: The Incredible Real-Life Stories of Orphans Who Survived the Tennessee Children’s Home Society

Copyright © 2019 by IMWW LLC and Monday House LLC

All rights reserved.

© 2019 by IMWW LLC and Monday House LLC

© Баттиста В., перевод на русский язык, 2023

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2023

* * *

Посвящается реальным героям этих историй: усыновленным детям и их семьям

Где вы сейчас? Выглядите ли вы как я?

Может быть, мы чем-то похожи?

ИЗ ПИСЬМА РЕБЕНКА, УСЫНОВЛЕННОГО ЧЕРЕЗ ОБЩЕСТВО ДЕТСКИХ ДОМОВ ТЕННЕССИ, К СВОЕЙ РОДНОЙ СЕМЬЕ

От авторов

ВСЕ ЭТИ ИСТОРИИ ЯВЛЯЮТСЯ РЕАЛЬНЫМИ – дети, некогда усыновленные через Детский приют штата Теннесси, а также члены их семей поделились с нами своими воспоминаниями. Из уважения к частной жизни мы изменили имена людей, упомянутых в этой книге, за исключением имен замечательного актера Стивена Смайли Бернетта, его дочери Элизабет и его родителей, несравненных Смайли и Даллас Бернетт.

НАСТОЯЩИЕ ИМЕНА ЛЮДЕЙ, УПОМЯНУТЫХ В ЭТОЙ книге, мы будем свято хранить в наших сердцах.

Пролог

ИЮЛЬ 1950 ГОДА – ЖАРКИЙ, ТРЕВОЖНЫЙ месяц на западе штата Теннесси.

США вступают в войну с Кореей. Регион еще не успел восстановиться от последствий Второй мировой войны, а в воздухе уже витает страх перед началом третьей. Фондовый рынок падает. И, как будто этого недостаточно, из-за нашествия вредителей гибнет урожай хлопка, в результате чего разоряются тысячи фермерских хозяйств.

Однако в жизни молодой беременной женщины назревают волнения иного рода. Ее, вместе с трехлетним сыном, сестрой и племянником, отправляют в другой штат – дожидаться рождения второго ребенка. На новом месте ей предоставят крышу над головой. Однако за проявленную щедрость придется заплатить высокую цену: будущая мать уже согласилась отдать своего новорожденного ребенка некоей Джорджии Танн, которая более четверти века управляет детским приютом в Мемфисе. Это заведение пользуется сомнительной репутацией. Слухи о подозрительной практике усыновления кружат в воздухе, как обжигающий ветер в засушливый день.

Империя Танн – Общество детских домов Теннесси, более известное как ОДДТ[1] – выстроено на фундаменте из историй отчаявшихся беременных женщин, брошенных детей и уязвимых бедных семей, с одной стороны, и не желающих ждать своей очереди на усыновления приемных родителей, влиятельных политиков, эгоизма и жадности – с другой. Жизнь молодой женщины, о которой идет речь, очень непроста, и Танн предлагает решение.

Очаровательная малышка появится на свет в понедельник, 10 июля 1950 года.

Пять дней спустя работник ОДДТ заберет новорожденную. Еще не оправившаяся от родов мать останется со своим сыном дошкольного возраста. А тетя, ставшая компаньонкой обманутой матери в этом печальном путешествии, будет хранить все в тайне от семьи и друзей, поклявшись унести секрет с собой в могилу.

26 июля младенца передали приемным родителям – супружеской паре со своей непростой историей. Сорок лет девочка проживет вдали от родных людей, даже не зная об их существовании. А потом начнет собирать свою биографию заново, пытаясь раскрыть тайну своего рождения и задаваясь только одним вопросом: что было бы с ней, сложись все по-другому.

ОБЩЕСТВО ДЕТСКИХ ДОМОВ ТЕННЕССИ

ОТДЕЛЕНИЕ ОКРУГА ШЕЛБИ

МИСС ДЖОРДЖИЯ ТАНН

Заместитель государственного инспектора округа

Телефон 6-73333

514 Институт Гудвина

Мемфис`

Теннесси

21 мая 1936Мистер и МиссисСпрингдейлАрканзас

Мои дорогие Мистер и Миссис,

У нас есть младенец, который, как мы полагаем, может вас заинтересовать. Поскольку социальному работнику для завершения официальной процедуры усыновления придется приехать к вам домой, мы просим вас оплатить расходы по перевозке ребенка в размере $14.00, а также стоимость автобусного билета и другие непредвиденные затраты. Социальный работник привезет младенца к вам домой, и, если он вас полностью устроит, вы сможете оставить его себе. В противном случае ребенок вернется обратно в приют.

Пожалуйста, дайте нам знать о вашем решении как можно скорее,

с уважением,Джорджия Танн,заместитель государственного инспектора

Часть первая

Столкновение правды и вымысла

Глава 1

Реальные истории приемных детей

«Вы когда-нибудь думали о том, чтобы собраться всем вместе?»

КОННИ УИЛСОН ОТДЫХАЕТ ДОМА, В ЮЖНОЙ Калифорнии, со своим любимым псом, лабрадором Джексоном, когда приходит электронное письмо.

«Боже, Конни! – пишет подруга из книжного клуба в Аризоне. – Ты уже прочитала «Пока мы были не с вами»?

Дело происходит в июне 2017 года, когда нашумевший впоследствии роман Лизы Уингейт только-только начал появляться на полках книжных магазинов. Конни о нем ничего не слышала, однако тут же послушно скачала электронную версию книги и проглотила роман за сорок восемь часов. Эмоции переполняли ее: истории детей, усыновленных Обществом детских домов Теннесси, оказались слишком знакомыми.

Жизнь Конни для нас имеет историческое значение в том смысле, с которым она предпочла бы никогда не сталкиваться: она – одна из последних детей, помещенных в охваченный скандалом приют. Конни уже было глубоко за шестьдесят, когда она впервые встретилась со мной и с Лизой. Она оказалась одной из самых молодых участниц печального «клуба» оставшихся в живых приемных детей, связанных с ОДДТ. Много лет назад Джорджия Танн навсегда изменила судьбы этих людей. Для Конни и тысяч других таких, как она, события, случившиеся тогда, не относятся к прошлому. Их последствия продолжают преследовать их даже в настоящем.

Впервые об уголовном расследовании в отношении практики усыновления Танн было объявлено 11 сентября 1950 года, всего через пару месяцев после рождения Конни. Средства, выделяемые государством приюту, были урезаны, а дети, находившиеся в нем, оказались в подвешенном состоянии. Усыновление Конни было отложено, а опека над ней передана из ОДДТ в Департамент общественного благосостояния Теннесси. Общество впервые ужаснулось открывшимся фактам.

Под автократическим контролем Джорджии Танн и благодаря ее поразительному влиянию на политических и гражданских лидеров, которые предпочитали закрывать на все глаза, ОДДТ почти четверть века осуществляло свою преступную деятельность в Мемфисе – с 1924 по 1950 год. Примерно пять тысяч детей, многие из которых на самом деле не были сиротами, прошли через двери этого агентства по усыновлению. Часть из них – эксперты называют страшную цифру в пятьсот человек – погибли в приютских стенах. Другие были переданы в дома, которые никогда впоследствии не подвергались проверке. Их родителями стали люди, которым по целому ряду причин было отказано в усыновлении в установленном порядке.

Сочетание событий, происходивших в мире – от Великой депрессии до Второй мировой войны и преступлений холокоста, включая стигматизацию института матерей-одиночек, – привело к росту сети Танн по торговле детьми. Матери отказывались от своих детей, столкнувшись с нищетой и отчаянием. Незамужние молодые женщины не могли оставить младенцев из страха обвинений в их незаконном рождении. Неимущие родители, которые трудились не покладая рук и все равно не могли позволить себе няню, в один страшный день обнаруживали, что детей, оставленных без присмотра, выманили со двора и увезли на черном лимузине, на котором нанятый Танн шофер колесил по городам и весям Теннесси и Арканзаса. Проплаченная сеть врачей, социальных работников и владельцев общежитий позволяла Танн похищать детей при первой же возможности.

Эта фотография Джорджии Танн, сидящей в холле детского приюта, была включена в рекламную брошюру, сделанную для будущих родителей.

Некоторые обезумевшие от горя родители пытались бросить вызов Танн. Но эта коротко стриженная, суровая женщина обладала слишком большим политическим влиянием. Ее денег, заработанных на судьбах проданных детей, хватало, чтобы заставить недоброжелателей молчать. Благодаря своим связям с мэром Мемфиса, Эдвардом Халлом «Боссом» Крампом – политическим вором в законе, а также – другими высокопоставленными лицами она с легкостью закрывала любые расследования в свой адрес, будто прихлопывала надоедливого комара.

Джорджия Танн в письме просит приемных родителей возместить все расходы, подчеркивая, что чеки должны быть выписаны лично на ее имя.

В 1950 году, в год рождения Конни, эпоха ужасающего правления Танн завершилась. Крамп ушел с арены. Новый губернатор Теннесси Гордон Браунинг поручил прокурору Роберту Тейлору расследование правды о деятельности ОДДТ в Мемфисе. У следствия уже появились изобличающие улики. Бывшие сообщники Танн предпочли исчезнуть со сцены и переждать бурю в безопасном месте: несмотря на то что в деле были замешаны многие видные публичные персоны, всю вину было решено возложить на Танн.

В свою очередь, она прячется у себя дома, предположительно сражаясь с последней стадией рака матки. Говорят, она слишком больна, чтобы отвечать на обвинения и предстать перед общественностью. Губернатор Браунинг публикует шокирующий предварительный отчет Тейлора, в котором подробно описываются сотни гнусных сделок, провернутых Танн на рынке усыновления. Она, как подчеркивает губернатор, разбогатела, коверкая судьбы живых людей.

Наконец, 15 сентября 1950 года было объявлено о смерти Танн. Ей едва исполнилось пятьдесят девять лет, она никогда не была замужем, так что все имущество достается ее матери, приемной дочери и приемной сестре. В завещании ни слова не говорится о приюте. Законодательное собрание штата Теннесси быстро закрывает личные дела тысяч детей, прошедших через приют, – в дальнейшем это существенно усложнит задачу тех из них, кто решится искать правду о своем происхождении. Следствие пришло к выводу, что всего за десять последних лет жизни Танн деятельность ОДДТ в Мемфисе принесла ей прибыль на сумму более пятисот тысяч долларов, что сопоставимо с нынешней суммой от пяти до десяти миллионов.

В ходе расследования также выяснилось, что за этот период она отдала на усыновление более тысячи детей за пределами штата Теннесси – главным образом семьям, проживающим в Нью-Йорке и Калифорнии. Точное число этих семей остается неизвестным.

Будь Конни – маленькая девочка, родившаяся за два месяца до смерти Танн, персонажем романа, логично было бы ожидать справедливой развязки. Полиция ворвалась бы в приют в Мемфисе, чтобы спасти оставшихся там подопечных, а саму Танн отправить в тюрьму. Она несомненно предстала бы перед судом и вынуждена была бы посмотреть в глаза всем незаконно усыновленным детям, а также – их несчастным родителям. Возможно, со стороны обвинения присутствовали бы и те семьи из Нью-Йорка и Калифорнии, которые платили ей из страха, что в процессе усыновления что-то может пойти не так.

Но реальная жизнь придумала иной сценарий.

Танн умерла, не только не признавшись в своих преступлениях, но даже и не узнав о громких разоблачениях. Ей так и не пришлось предстать перед судом, и она уже никогда не сможет повиниться перед теми, чьим доверием она злоупотребила. Совсем другие люди станут распутывать завязанные ею узлы, пытаясь исцелить разбитые сердца.

Единственным утешением может служить лишь то, что имя преступницы разоблачено, ее власть свергнута. Теперь слово за теми, кто готов рассказать свои истории.

ДОЧИТАВ РОМАН, КОННИ ДОЛГО НЕ МОГЛА ПРИЙТИ В СЕБЯ от потрясения. Спустя некоторое время она сделала две важные вещи. Ответила «да» на предложение подруги из книжного клуба съездить в Аризону, чтобы поговорить о книге и рассказать читателям о своей судьбе. И отправила электронное письмо автору романа – женщине, с которой она никогда не встречалась.

09/12/17 16:06

Дорогая Лиза Уингейт,

Чтение Вашей новой книги «Пока мы были не с вами» вдохновило меня вернуться ко всем записям, статьям и документам, которые я собирала о своем усыновлении…

Через сорок лет после моего рождения мне удалось отыскать родного брата, о существовании которого я даже не подозревала. Это удивительная история, которой я могла бы поделиться, если она Вас заинтересует. Также я думаю, что Вы найдете интересными имеющиеся у меня письма от Джорджии Танн.

В свою очередь, мне очень хотелось бы узнать, как сегодня живут другие жертвы ее преступлений.

Если Вам интересно встретиться со мной, пожалуйста, дайте мне знать.

С нетерпением жду Вашего ответа,Конни

Письмо настигает Лизу Уингейт во время ее тура по США с презентацией книги. Роман вышел всего несколько недель назад. Поездка оказалась весьма насыщенной: Лиза едва успевает следить, в каком часовом поясе находится. Она вовсе не против встречи с Конни, однако решает отложить ее на потом – когда сможет устроиться наконец в любимом рабочем кресле со своим псом по кличке Гекльберри в ногах.

Однако время идет, и все больше сообщений от усыновленных когда-то детей и членов их семей накапливаются в почтовом ящике Лизы. Роман «Пока мы были не с вами» вызывает неожиданный отклик у реальных пожилых людей, всю жизнь пытавшихся восстановить свои родословные. Все они, не сговариваясь, пишут о том, как Танн одним движением руки перевернула их детство. Даже те, чей опыт усыновления оказался позитивным, вспоминают некоторые мучительные моменты. Другие рассказывают о жизни, полной драм и душевной боли. Есть и такие, кто описывает немыслимые трудности, с которыми им пришлось столкнуться как в приютах, управляемых Танн, так и в приемных семьях, без какой-либо гарантии безопасности.

Даже по прошествии многих лет некоторые из этих историй остаются незавершенными.

Электронные письма этих людей полны подробностей:

«Моего брата забрали прямо из больницы. Матери сказали, что он умер».

«Меня отправили в Голливуд».

«Моя биологическая мать была ирландкой-католичкой, а приемные родители – евреями».

Они задают душераздирающие вопросы:

«Неужели моя мать продавала своих детей?»

«Может ли быть так, что меня украли еще младенцем?»

«Как такое могло случиться?»

«Почему никто не вмешался и не остановил это?»

Все еще находясь в дороге, Лиза отвечает на вопрос Конни о возможной встрече:

09/15/17 22:35

Дорогая Конни,

Я буду рада поговорить с Вами, и, да, я бы с удовольствием выбрала время, чтобы встретиться и послушать Ваши воспоминания, а также просмотреть Ваши остальные записи. За время работы над этим проектом я слышала много замечательных историй о воссоединении семей. К сожалению, некоторые истории имели печальный конец.

Я свяжусь с Вами ближе к середине октября, когда все уляжется, и мы назначим время для разговора.

С уважением,Лиза

Сентябрь заканчивается, и вместе с ним завершается спокойная жизнь в доме Уингейтов. Старший сын Лизы недавно женился, и в семье появилась новая невестка. Младший окончил колледж, получил работу инженера и теперь пытается разобраться в новом для себя мире аренды жилья, страховок и документов о приеме на работу. В довершение всего муж Лизы получил новую должность преподавателя в Техасе, так что писательнице предстоит переезд в новый дом.

Роман «Пока мы были не с вами» имеет успех, информация о нем уже разлетелась между книжными клубами и магазинами. Описанные события не только затронули судьбы бывших приемных детей и их семьи, но и привлекли внимание людей по всему миру. Книга была опубликована в тридцати пяти странах. Оказалось, что жестокое обращение с детьми является проблемой не только в США, но и во всем мире.

Пока в мире Лизы царит хаос, Конни знакомится со своим собственным новым миром, открывшимся ей так неожиданно. В книжном клубе Антема, штат Аризона, обсуждение книги «Пока мы были не с вами» продолжается три с половиной часа. Читатели забрасывают Конни вопросами – интересуясь, злясь и вдохновляясь. «Одна девушка вдруг спросила меня: «Вы когда-нибудь думали о том, чтобы встретиться всем вместе?», – вспоминала впоследствии Конни. Разумеется, она очень бы этого хотела. Идея, которая столько лет жила в ее сердце, материализовалась в воздухе книжного клуба.

Вернувшись домой, она отправляет Лизе еще одно электронное письмо:

10/18/17 11:16

Дорогая Лиза,

Меня пригласили выступить в моем старом книжном клубе, чтобы обсудить с читателями Вашу книгу «Пока мы были не с вами» и мою собственную историю. Все интересовались судьбой персонажей и реальной историей тех, кто оказался разлучен со своими настоящими родителями.

Думали ли Вы когда-нибудь о том, чтобы провести встречу всех, кто стал жертвой произошедшего? В прежние времена, в силу своей профессиональной деятельности, я нередко занималась организацией мероприятий. Я была рада помочь в проведении такой встречи, если Вас это хоть немного интересует.

Ваша книга реально подтолкнула меня к тому, чтобы погрузиться в историю моего прошлого.

С наилучшими пожеланиями,Конни

Лиза и сама все больше воодушевляется идеей организации встречи. Усыновленные, пережившие реальные трагедии дети заслуживают справедливости. Однако логистика предстоящего мероприятия кажется Лизе пугающей. Раньше она могла бы обратиться за помощью к защитнику Денни Глэду, который не раз помогал усыновленным детям связаться с их родными семьями. Также в Теннесси несколько десятков лет действовал проект под названием «Право знать», который облегчал доступ к архивам об усыновлении. Однако проект давно был закрыт, а Денни Глэд скончался. В штате так и не было создано информационное пространство для детей, усыновленных через ОДДТ, и членов их семей. Не было ни одного места, куда они могли бы обратиться с вопросами, сравнить записи, поделиться историями и познакомиться с другими выжившими.

И все же, не в силах отказаться от идеи воссоединения, Лиза снова выходит на связь:

10/19/17 22:10

Дорогая Конни,

Мне нравится Ваша идея провести что-то вроде воссоединения жертв усыновления. Эти истории должны быть озвучены, о них необходимо рассказать людям. Спасибо, что предложили свою помощь. Похоже, у Вас есть подходящий для этого опыт.

Параллельно я собираю истории и контакты людей, которые в той или иной степени были связаны с историей ОДДТ.

С уважением,Лиза

То, что до сих пор казалось лишь абстрактной идеей, внезапно обретает новое звучание.

События, описанные в книге «Пока мы были не с вами», признаны в Арканзасе главной книжной темой на 2018 год. Весной Лиза отправится в новое турне и вскоре получит еще одно сообщение:

10/05/17 23:42

Дорогая Лиза,

Надеюсь, мое письмо найдет Вас в добром здравии. Я исполнительный директор исторического кладбища Элмвуд в Мемфисе, штат Теннесси, где похоронены девятнадцать детей, умерших в приюте Джорджии Танн. Не так давно мы установили в память о них мемориал.

Планируете ли Вы посетить Мемфис, и если да, то не будет ли Вам интересно провести встречу с читателями и подписать для них книги? Элмвуд – это некоммерческая организация, оказывающая поддержку сообществу Мемфиса во многих аспектах, одним из которых является возможность проведения обучения на основе нашей истории.

С надеждой на Ваш ответ и с наилучшими пожеланиями,Ким Берден

Лиза принимает приглашение. Выступление должно состояться на кладбище Элмвуд, в часовне Господа, расположенной недалеко от мемориала, который увековечил память девятнадцати погибших в стенах приюта детей. Может, именно здесь по иронии судьбы смогут собраться вместе те, кто выжил?

График возможной встречи меняется и расширяется, а истории продолжают прибывать. Десятки выживших усыновленных детей и членов их семей появляются на выступлениях Лизы всю позднюю осень и зиму. Люди приносят пожелтевшие письма и документы из старых архивных папок, а еще – рекламные брошюры, написанные Джорджией Танн:

«Вы можете забрать его домой на месяц на испытательный срок. Если вы сочтете этот вариант неудовлетворительным, мы подберем для вас еще одно похожее предложение».

«…живой мальчик двух лет. Нам придется подождать пару недель, чтобы представить его вам. Малыш сильно ударился щекой, когда упал с качелей…»

На книжном фестивале недалеко от Атланты, штат Джорджия, один из читателей спрашивает Лизу, почему биологические семьи не пытались отыскать своих детей или не требовали, чтобы их вернули обратно. «Было много разных причин, – объясняет Лиза. – Джорджия Танн, с ее связями в политических кругах Мемфиса, была почти неприкосновенна. Она охотилась за матерями-одиночками, неимущими семьями – за теми, у кого не было ресурсов, чтобы противостоять ей. Она подделывала документы, чтобы затруднить поиски. Возраст и истории рождения многих детей были изменены».

Лиза подробно описывает некоторые из уловок: «Дети фермеров нередко представлялись как отпрыски «оступившихся» студенток, которые не могли оставить ребенка, или погибших в автокатастрофе родителей. Еврейские семьи, которые хотели усыновить детей, имеющих соответствующее происхождение, тут же получали именно таких. Малыш мог родиться в нищете, но его отдавали на усыновление как наследника из состоятельной семьи».

Когда время вопросов и ответов подходит к концу, одна из женщин, сидящих в зале, застенчиво поднимает руку: «Я была одной из тех еврейских детей».

Все замирают.

После мероприятия Лиза и эта женщина, Патриция Форстер, общаются друг с другом несколько минут. Патриция вкратце делится своей историей. Они обмениваются контактами, и Лиза увозит с собой ее воспоминания. Через некоторое время, на другой встрече, уже во Флориде, еще одна женщина, которую зовут Эми, рассказывает о том, как родители усыновили через ОДДТ ее пятилетнюю сестру. Ребенка доставили к задней двери дома на черном лимузине – это было вполне в стиле Джорджии Танн. Для Эми это стало одним из самых ярких воспоминаний в жизни.

С приходом весны планы Лизы относительно поездки в Арканзас начинают обретать более конкретные черты. Она все еще сомневается и отговаривает себя от идеи организации встречи. Но затем снова возвращается к этой мысли.

«Твой график уже составлен, – говорит себе Лиза. – Если не сказать, что перегружен. Тебе еще нужно подготовиться к этой поездке.

Писатели не организуют встреч.

Это вообще не твое поле деятельности.

Забудь.

И ты собиралась написать еще один роман».

Однако накопившиеся за год странствий истории не дают ей покоя. Они похожи на неожиданное продолжение выдуманной ею жизни… и от этого нельзя просто отмахнуться. Новые письма продолжают приходить. Последней каплей становятся сообщения от двух женщин. Одной из них удалось найти свою семью, и она даже успела на похороны родной матери. Другая хорошо помнит и приют, и саму Танн – спустя несколько лет ее бросили на ступеньках здания суда в маленьком городке штата Теннесси. Лиза сдается. До запланированного на июнь выступления в Мемфисе – месте, которое было бы наиболее подходящим для проведения встречи, остается совсем немного времени.

Сейчас или никогда. Она пишет электронное письмо Конни.

3/7/18 22:18

Дорогая Конни,

Мысль о том, чтобы собрать вместе всех выживших детей, усыновленных через ОДДТ, не покидает меня. И мне кажется, что одно мероприятие как нельзя более подходит для этого. Десятого июня я буду выступать с речью на историческом кладбище Элмвуд в Мемфисе.

Я уже получила отклик от двух людей, которые хотели бы приехать, и, поскольку это мероприятие будет проходить в Мемфисе и будет связано с историей ОДДТ, возможно, имеет смысл приурочить к нему встречу всех, кто имеет к этому непосредственное отношение.

Подумайте и дайте мне знать, буду рада услышать ваши мысли на этот счет.

С уважением,Лиза

Конни не нужно много времени на размышления. Уже на рассвете она отвечает.

3/8/18 3:11

Поддерживаю. Готова оказать любую помощь!

Конни

Но она слишком взволнованна, чтобы уснуть. В 3:22 утра она добавляет:

Продолжение следует! Сейчас три утра, но я хочу, чтобы Вы знали, насколько я рада помочь, организовать, принять участие и т. д.!

Эти письма Лиза найдет на следующий день, как только откроет свой почтовый ящик. Собираясь в очередной книжный тур, она напишет ответ:

Дорогая Конни,

Прекрасные новости! Спасибо Вам за то, что Вы стали движущей силой этой встречи. Реальные истории из жизни столь же разнообразны и уникальны, какими были и дети, оказавшиеся в приюте. Последствия каждой трагедии передаются через поколения.

Это поистине будет исторический момент.Лиза

Ей очень хочется надеяться на успех этой грандиозной авантюры, хотя тревожные мысли по-прежнему не покидают ее.

Станут ли некогда усыновленные дети, большинству из которых сегодня исполнилось семьдесят, а то и восемьдесят лет, доверять группе незнакомцев? Будут ли они готовы на откровенную беседу? Захотят ли они снова погрузиться в воспоминания, которые давно погребены в прошлом?

В это же время в далекой Калифорнии Конни верит, что так оно и будет.

Что так должно быть.

Глава 2

От первого лица

«Как это здорово, что у нас есть возможность собрать всех вместе»

МЕЧТА КОННИ О ВОССОЕДИНЕНИИ постепенно обретает осязаемые черты. В группе бывших усыновленных пока еще немного участников, но все они уже начинают знакомиться друг с другом, несмотря на расстояния.

Люди обмениваются фактами, рассказанные ими реальные истории сливаются в одну большую картину. «Ты придумываешь персонажей и отправляешь их в мир, – говорит в это время Лиза своим читателям. – И потом они возвращаются в твой дом, приводя с собой за руку настоящих людей».

Лиза тоже ведет большую работу. Она связывает Конни с новыми участниками и отправляет в группу в «Скайпе» новое сообщение каждый раз, когда сама знакомится с очередным героем своего непридуманного романа.

4/11/19 20:39

Группа, познакомьтесь с Джейни!

Джейни попала в приют в возрасте трех с половиной лет, и у нее до сих пор сохранились воспоминания о жизни в нем. Она одна из тех немногих, кто помнит само место.

Все вы позже воссоединились со своими братьями и сестрами, и у Джейни тоже есть своя история, которой она может поделиться.

Оставляю вас, чтобы вы смогли лучше узнать друг друга.

С уважением,Лиза

Каждого нового участника приветствуют как потерянного много лет назад родственника. В его лице люди получают щедрого рассказчика, который помогает восстановить провалы в коллективной памяти. Дружба бывших усыновленных становится все более глубокой. «Я словно отправилась в путешествие… то, которое я много раз себе представляла, но не верила, что ему когда-либо суждено стать реальностью», – пишет Конни. Теперь ее и других выживших в ОДДТ «объединяет так много схожих переживаний: ощущение, что ты не вписываешься, желание проявить себя, потребность чего-то достичь и страх оказаться брошенным».

Понемногу план будущей встречи становится все более четким, несмотря на некоторые сложности. Взять, к примеру, точное число гостей: кто знает, сколько человек будет насчитывать группа к моменту проведения мероприятия? Место проведения встречи и ее формат тоже пока остаются неясными. В один из дней возникает непредвиденная проблема: Ким, исполнительный директор кладбища Элмвуд, сообщает, что, поскольку июньская встреча Лизы с читателями вызвала невероятный интерес, многие теперь спрашивают, не согласится ли она провести еще одну, дополнительную беседу. Лиза соглашается, радуясь, что у людей будет больше времени и пространства для общения. Обновленные и максимально приближенные к официальному формату электронные приглашения рассылаются всем усыновленным детям ОДДТ и членам их семей, чьи контакты есть у Лизы и членов основной группы.

Прошло уже десять месяцев с момента публикации «Пока мы были не с вами», когда Лиза пишет такие слова:

«Как это здорово, что у нас есть возможность собрать всех вместе».

По мере уплотнения рабочего графика Лиза и Конни приступают к подготовке отдельного мероприятия выходного дня, на который приглашены лишь приемные дети и члены их семей. Они зарезервировали величественный зал в Государственной центральной библиотеке имени Бенджамина Л. Хукса в Мемфисе. Библиотека расположена в конце Поплар-авеню – неподалеку от того места, где еще в начале века стоял особняк, в стенах которого размещался детский приют. Это тот самый особняк, о котором так много рассказывала одна из участниц группы усыновленных, Джейни Брэнд.

В архиве библиотеки хранятся документы, относящиеся к деятельности Танн на черном рынке усыновления. Вырезки из газет, фотографии, информация о судебных процессах и рекламные брошюры ОДДТ с ангельскими лицами детей ждут, когда их извлекут наконец из пыльных шкафов.

Приглашения уже отправлены, когда очередное сообщение от Ким ставит организаторов перед новой дилеммой. Билеты на второе воскресное мероприятие распроданы в течение суток. Это потрясающая новость. Но что нам делать теперь? Лиза и Конни в замешательстве. Если для усыновленных детей, ради которых все затевалось с самого начала, не останется места, это потребует проведения еще одной, третьей по счету, встречи с читателями. Лизу охватывает легкая паника. Июнь – сезон свадеб и выпускных вечеров. До него осталось меньше двух месяцев. Смогут ли они отыскать хоть какое-нибудь свободное место?

Есть еще одна мысль, которую она не может выкинуть из головы.

Если встреча действительно состоится, то на ней будут озвучены истории из реальной жизни. И этим историям нельзя позволить исчезнуть. Голоса выживших детей должны быть услышаны и сохранены. Сама их жизнь – сплошная череда вопросов, на которые не хотели отвечать члены их приемных семей. Усыновление на протяжении десятилетий было запретной темой, тем более на фоне эпического скандала с империей Танн.

Тень Джорджии Танн по-прежнему нависала над судьбами множества людей, даже когда самой ее уже не было в живых. Даже в 1990-х годах, когда, после обнародования архивов об усыновлении в Теннесси, многие семьи воссоединились, в репортажах национального телевидения Танн продолжала занимать главное место.

Она была могущественна, некоторые считали ее очаровательной злодейкой. Но назвать ее победительницей ни у кого не повернулся бы язык.

Долгожданная встреча, над организацией которой так тщательно трудились Лиза и Конни, была посвящена жертвам Танн. Многие из них вынуждены были долгое время испытывать колоссальное давление, скрывая правду о своем прошлом. Семейные переживания, непристойная природа самого скандала, опасение задеть чувства приемных родителей и беспокойство о том, что привычное течение жизни будет нарушено, заставляло их держать все в тайне. Эти люди заслуживают того, чтобы их голоса были услышаны. Их истории должны быть задокументированы, а для этого требуется человек, который сможет не только правильно задать вопросы, но и проявить сопереживание.

Одним словом, проекту воссоединения жертв ОДДТ был нужен документалист, репортер-следопыт. И Лиза видела в этой роли только одного человека – свою давнюю подругу, писательницу и опытную журналистку Джуди Кристи.

Джуди

МЫ С ЛИЗОЙ ПОЗНАКОМИЛИСЬ НА КНИЖНОМ фестивале много лет назад. У нас много общего. Мы обе пишем с детства, обе замужем за преподавателями естественных наук в государственных школах, и еще мы – девчонки, которым посчастливилось расти среди братьев.

И я и Лиза жуткие трудоголики. Как говорится, дайте нам проект для мозгового штурма и отойдите в сторону. Мы тут же самозабвенно начинаем генерировать идеи. Нам любопытно все, что происходит вокруг, и мы не оставляем попыток рассказать людям нечто важное.

Время от времени мы с Лизой устраиваем совместный ланч на расстоянии: созваниваемся и обсуждаем дела. Сегодня мы тоже решили хорошенько поболтать. Тем более что тема для разговора оказалась замечательной.

Как книжный обозреватель газеты в Луизиане, я получила экземпляр книги «Пока мы были не с вами» за два месяца до ее официальной публикации и уже тогда сообщила своим читателям, что это роман, о котором они еще не раз услышат. «Готова поспорить, – написала я в своей колонке в «Шривпорт Таймс» в апреле 2017 года, – что это лучшая книга года. Иногда на полках появляется роман, который буквально выбивает у вас почву из-под ног. «Пока мы были не с вами» – именно такая книга».

Речь в романе шла о событиях, до той поры совершенно мне не известных. Я выросла на Юге, была редактором ежедневной газеты в Западном Теннесси и вышла замуж за уроженца Джексона, штат Теннесси. Как я могла ничего не слышать об этом?

Сейчас апрель 2018 года, с момента выхода книги прошел почти год. Мы с Лизой болтаем, я уплетаю запеченный сладкий картофель с дополнительной порцией масла, запивая все дневной порцией диетического «Доктор Пеппер». Лиза на другом конце провода грызет орешки и пьет воду. Может быть, у нас и много общего, но привычки в еде точно не в счет.

Разговор поначалу кажется рутинным. Мы беседуем о путешествиях Лизы и о том, каким выдался прошедший год. Она упоминает о своих попытках изменить дизайн личного сайта. Я рассказываю о сценарии, который в настоящий момент пересматриваю, и о внештатной статье для журнала.

Внезапно Лиза делает паузу и глубоко вздыхает. После чего возобновляет разговор, хотя и не столь уверенным тоном. Меня это настораживает. Она впервые рассказывает мне о возможной встрече и о своих опасениях по поводу того, все ли будет хорошо.

«Я думаю, что это невероятно крутая идея», – говорю я.

Она делится со мной своими текущими размышлениями, и я делаю несколько заметок – привычка, оставшаяся еще с подросткового возраста.

Место в Мемфисе кажется мне идеальным. Так много разных историй началось именно там. Младенцы и дети, которыми торговала Джорджия Танн, были в основном из Теннесси, многих из них отправили в приемные семьи, проживающие в Калифорнии, Нью-Йорке и в других штатах. Лиза начала свой книжный тур в Мемфисе. Она задает мне следующий вопрос и, кажется, сама волнуется больше меня: «Ты, случайно, не хотела бы принять в этом участие? Возможно, взять интервью или записать эти истории? У этих людей такие невероятные жизни, Джуди. Они должны быть записаны, в противном случае они будут утрачены навсегда».

Мое сердце колотится. Это именно та работа, для выполнения которой требуется мое журналистское образование, моя любовь к рассказыванию историй и мой интерес к знакомству с удивительными людьми. Возможность записать рассказы этих людей была бы огромной честью для меня. И еще она привела бы меня в Теннесси – штат, где живут мои собственные родственники. Возможно, мы с Лизой даже поможем восстановить справедливость, предоставив усыновленным детям последнее слово. Выкуси, Джорджия Танн.

Моя обычная практика – взять хотя бы день, чтобы все взвесить и принять решение, на этот раз не работает. Я в деле. Мысленно я начинаю просматривать свой календарь. «Какое у нас расписание?»

«Встреча должна состояться в июне?.. Этого года?»

Я чувствую, как что-то застревает у меня в горле. Не знаю, что это – паника или сладкий картофель. Даты проведения подобных мероприятий планируются на годы вперед. Лиза говорит про какие-то шесть недель. Что с бронированием билетов на самолет? И гостиничных номеров? Есть ли вообще хоть какой-нибудь способ так быстро собрать огромную группу людей со всей страны? Что будут делать участники этой встречи? Обсуждать роман? Рассказывать свои истории? Пытаться найти как можно больше информации о своем происхождении?

Лиза посвящает меня в детали подготовки – от бронирования отелей до формата самой встречи.

Все это выглядит написанным вилами по воде.

Собрать вместе людей, чьи жизни пересеклись на мгновение в одном месте более полувека назад, но которые никогда не встречались друг с другом? Как минимум это непросто. А может и вовсе обернуться настоящей катастрофой.

Эта фотография детского приюта Танн на Поплар-авеню в Мемфисе была использована в одном из рекламных буклетов ОДДТ. Одни говорят, что здание приюта сгорело, другие – что его снесли. Как бы там ни было, его больше не существует.

Можно ли это действительно сделать? Всего за шесть недель?

Я смотрю на свой рабочий календарь. Думай. Планируй. Молись.

До конца дня я перекроила свое расписание, включила в него поездку в Мемфис и с открытым сердцем посвятила себя этому событию. Если встреча состоится, я буду там. И я запишу истории всех, кто захочет ими поделиться.

Уже конец апреля.

В начале июня мы все уже будем в Мемфисе.

Мы понятия не имеем, кто еще будет там. Возможно, нас будет всего четверо или пятеро в гостиничном номере. И это будет прекрасно, говорю я себе. Тот, для кого это действительно важно, обязательно придет.

А пока я начинаю подготовку.

Я заказываю полдюжины своих любимых блокнотов и упаковку перьевых ручек фирмы «Пайлот» с синими чернилами.

Часть вторая

Будем признательны за ваш ответ

Я могу поговорить с вами по телефону… Я была бы рада возможности почтить память моей матери.

ИЗ ЭЛЕКТРОННОГО ПИСЬМА ОТ ДОЧЕРИ ПРИЕМНОГО РЕБЕНКА, КОТОРАЯ НЕ МОЖЕТ ПРИЕХАТЬ НА ВСТРЕЧУ ЛИЧНО

Жаль, что мы не можем приехать

Выросшие в атмосфере Юга, мы с Лизой не были новичками в проведении мероприятий. Лиза считалась настоящим профессионалом в части организации дней рождений всех типов и масштабов для своих мальчишек, также других грандиозных праздничных вечеринок. Что до меня, то в моем активе числились вечеринка-сюрприз в боулинге на юбилей моей невестки, свадебный прием по случаю бракосочетания старого друга, встреча выпускников, которые виделись последний раз в середине 1970-х годов, когда еще жили в общежитии, и ежегодная новогодняя вечеринка в редакции новостей в те времена, когда люди еще курили в помещениях.

Приступ паники неизбежно накрывает меня, как только приглашения выскальзывают из моих рук. В этот момент кажется, что все начинает выходить из-под контроля. Я сомневаюсь в себе, составляю несколько различных списков и отчаянно сопротивляюсь желанию забиться под кровать.

Эта встреча – непостижимое и трепетное событие, и я реагирую на него очень нервно. Наши еженедельные планерки с Лизой напоминают поездку на американских горках.

«Все в порядке, – убеждаем мы сами себя. – Если мы все организуем, то они приедут».

Или нет?

Каждый день мы читаем ответы – от «Я ни за что это не пропущу» до «Жаль, что мы не можем приехать». Мы радуемся тому, что Конни, наш главный организатор и чирлидер, а также трое других бывших усыновленных принимают наше приглашение. Те, кто не может приехать, выражают искреннее сожаление и объясняют свои причины: давно запланированный отпуск на Гавайях, свадьба внука, нехватка денег на дорогой авиабилет, перенесенная операция.

Многие, отказываясь приехать лично, тем не менее готовы поделиться своей историей и все же принять участие в проекте, хоть и на расстоянии. Возможно, жизнь еще сведет нас вместе в будущем – может быть, на следующей встрече усыновленных или членов их семей. А пока я могу записать их истории. Я срываю пластиковую пленку с нового блокнота и принимаюсь звонить тем, кто хочет поговорить.

Пазл складывается сам собой.

Глава 3

Тайна черного «Кадиллака»

«Я знаю, что где-то там у меня есть мама»

АННА УЭСТ ПОПАЛА В БЕДУ. Она не замужем, беременна и живет в пансионате на Уолнат-стрит в Джонсон-Сити, штат Теннесси. Джозеф, отец ребенка, старше ее лет на десять. Он из соседнего города.

Анне девятнадцать, она очень хороша собой. Холодным февральским днем 1943 года ее дочь появляется на свет.

Малышка тоже красива – со светлыми волосами и темно-карими глазами. Как и все новорожденные малыши, она – просто загляденье. Анна называет дочь Джозефиной, в честь отца. Именно он оплачивает услуги врача и больницы, его фамилия указана в свидетельстве о рождении. По всем документам Анна проходит как его жена.

Однако вопреки желанию новоиспеченной матери это неправда.

Джозеф уже женат, у него есть семья. Он обещает Анне, что добьется развода и обязательно женится на ней, как только сможет уладить все юридические вопросы. Но проходит шесть недель, а Джозеф не появляется и денег больше не присылает.

Анна впадает в отчаяние.

Сандра

САНДРА МОРРИС, ПЕДАГОГ НА ПЕНСИИ, раз в месяц встречается на ланче с группой давних подруг. Женщины выпивают по бокалу вина и обсуждают книги. «Пока мы были не с вами» попадает в список избранных новинок и привлекает внимание Сандры. Она знает, что ее мать удочерили из приюта в Теннесси. Может быть, эта история о ней?

Прочитав роман, вспоминает о старых документах, к которым она не притрагивалась после смерти матери. Может, пришло время извлечь их на свет?

Она направляется к шкафу, перебирает бумаги и обнаруживает неизвестные ранее детали, в том числе отпечатанные на машинке «Реестры» Общества детских домов Теннесси. Переполненная эмоциями, желая почтить память своей матери, Сандра пишет Лизе, чтобы поделиться этой историей.

Несколько месяцев спустя она узнает о запланированной встрече усыновленных детей и членов их семей и хочет принять в ней участие. К сожалению, на июнь она уже запланировала отпуск. Однако Сандра чувствует свою сопричастность к этому событию и надеется рассказать историю своей матери, поэтому мы общаемся с ней по телефону. «Вот и не верь после этого в судьбу, – говорит она. – Я была очарована и одновременно шокирована сюжетом романа «Пока мы были не с вами»… Боже, а ведь это все реально… За исключением документов, которые мне были необходимы, чтобы закрыть все наследственные дела, я даже не обращала внимания на все эти бумаги, пока не прочитала книгу Лизы».

Она присылает мне копии документов. «Я безумна рада тому, что люди услышат историю моей матери, – говорит она. – Для меня это особый способ сказать: «Мама, я люблю тебя».

АННА ВОЗВРАЩАЕТСЯ К РАБОТЕ ВСЕГО ЧЕРЕЗ несколько недель после рождения ребенка. После того как деньги Джозефа закончились, у нее не осталось другого выбора. Она договаривается с хозяйкой пансионата, миссис Фезерс, и каждый раз, выходя на смену в местном кафе, оставляет малышку на ее попечение.

К июню, то есть через четыре месяца после рождения Джозефины, Анна задолжала за аренду комнаты. Время от времени она пытается расплатиться с хозяйкой, но все глубже и глубже увязает в долгах.

Тем не менее она держится за свою дочь, хотя многим, знакомым с ее бедственным положением, это кажется неразумным. Незамужняя женщина с ребенком? Так дела не делаются. Эта малышка должна найти себе «хороший» дом с обеспеченными родителями. Ситуацию усугубляет скорбь Анны по поводу смерти ее собственной матери. Отец женился во второй раз, но Анна чувствует, что мачеха ее недолюбливает. Так молодая девушка остается один на один с малышом, без какой-либо финансовой или эмоциональной поддержки.

Между тем терпению миссис Фезерс приходит конец, и она отправляет жалобу судье по делам несовершеннолетних. Тот, в свою очередь, также не проявляет сочувствия к матери-одиночке и даже оценивает кафе, где работает Анна, как «одно из самых сомнительных заведений».