Невеста Хранителя Стихий бесплатное чтение

Спой о том, как вдаль плывут корабли, не сдаваясь бурям.

Спой о том, что ради нашей любви весь этот мир придуман!

Спой о том, что биться не устает сердце с сердцем рядом.

Лишь о том, что все пройдет, вспоминать не надо.

(Леонид Дербенев)

Глава 1

– Ника, живо сюда! – истерически надрывается голос в наушниках.

У нее сейчас взорвется голова.

– Ты как закрепила браслеты, ты…

Второй режиссер разражается непотребной бранью, и Ника выдирает из уха наушник: в нем больше нет нужды, она и так прилетела быстрее стрелы. На съемочной площадке воцарилась паника, люди бегут кто куда, каскадеры кинулись в воду, но Ника ничего не видит, ей чудится, что все только кричат.

Неужели ничего уже не исправить?

Волна оглушительного шума захлестывает ее, подобно девятому валу, и тащит за собой. Каскадерша Анита, на запястье которой Ника самолично застегивала дурацкие пластиковые браслеты, давно должна была вынырнуть! Она же кандидат в мастера спорта по плаванию, даже синхронным плаванием занималась, значит, умеет надолго задерживать дыхание – да и кандалы, и камень, к которому они крепились, насквозь бутафорские, они никак не могли ей помешать. Что же случилось?

– Дрянь! – брызгая слюной, орет второй режиссер ей в лицо, и Ника отступает.

А потом, вдруг решившись, скидывает туфли и ныряет.

*

День выдался самый обычный – в смысле, как бывает на съемках кино. Жара и духота. Все то сидели и неизвестно чего ждали, то изо всех сил спешили не упустить рассвет (закат, чёрта лысого – нужное подчеркнуть). Светики, как называют осветителей, и операторы привычно переругивались между собой. Актеры массовых сцен маялись и обменивались историями из жизни оболтусов-сыновей и лапочек-дочек, рецептами пареной репы и жареной тыквы. Это смотрелось даже органично, поскольку одеты они были в наряды, по идее костюмеров отражавшие стиль одежды сказочных селян, – сарафаны и рубахи с просторными штанами. Если бы в их речах еще не встречались заморские слова вроде «интернет», «айфон» или «онлайн», иллюзия была бы более достоверной.

Ассистент Ника носилась по съемочной площадке, сбиваясь с ног, и не могла избавиться от ощущения, что все ее порывы уходят, словно вода в песок. В кино так часто случается: не спишь ночами, из кожи вон лезешь, а потом то, ради чего ты так старалась, на экране даже не видно – или вырезали.

«Тебе что капризничать, – сказала Нике гримерша Люба, размахивая бумажным стаканчиком с кофе. – Вон Маша в прошлом году несколько месяцев снималась, а потом продюсер велел заменить актрису, и все! Хорошо хоть деньги получила. Но она-то рассчитывала прославиться! Первая главная роль. Спала и видела себя на обложке модных журналов, в вечернем эфире на главном канале, все дела».

Это да, согласилась Ника. Наше дело маленькое. Зато на таких винтиках, как она и Люба, держится кино. Пусть на обложках журналов вечно будут появляться другие – Ника никогда не мечтала о глянце или красной дорожке. Ей нравилась ее скромная незаменимость. Вместо Маши взяли другую актрису, а вот Ника неизменно в строю (ну и что, что это у нее первый проект). Кино – это волшебство, равному которых в нашем мире нет и не будет. Прикоснуться к нему, внести хоть крошечную лепту, и уже прожил жизнь не зря. Фильм будут смотреть и за тысячи километров отсюда, и пятьдесят лет спустя… если все постараются как следует.

В этот раз снимали масштабное фэнтези, смешав русские народные сказки и современность. Сейчас готовились не упустить красивые лучи закатного солнца: красный цвет придавал драматизма. Толпа селян решилась отдать невинную героиню жестокому Змею Горынычу за обещание не тревожить их еще год. Или десять лет – Ника не вникала в детали сценария. Укрывшись за фургоном и попивая кофе с Любой, она порой мечтала, что и сама сочинит что-нибудь этакое, волшебное и чудесное, чтобы зрители ахнули и поняли: сказка где-то рядом!

Режиссер придумал эффектный ход: героиня, согласно сюжету сказки, была прикована к скале, а когда солнце закрывал громадный силуэт летящего ящера, вспыхивало пламя – и громадный кусок серого камня, к которому скорбящие односельчане только что приковали девицу, с грохотом отламывался и обрушивался в воду. Пламя договорились воссоздать позже, на компьютере. С тенью тоже как-то разобрались. А вот насчет обрушения камня с прикрепленной к нему девушкой режиссер был категоричен: это надо было снять, а не отдавать на откуп отделу спецэффектов.

Разумеется, о риске для актрисы речи не было, трюк должна была проделать ее дублерша Анита. Хорошенькая спортсменка уже стала на съемочной площадке всеобщей любимицей. В отличие от кинозвезды, золотоволосое солнышко Анита не требовала к себе особого отношения, вечно смешила гримерш, подбадривала светиков и успела закрутить роман с дублером главного героя, широкоплечим неразговорчивым каскадером, о котором говорили, что он живет только ради кратких моментов, когда выполняет трюк.

Сейчас он бросился в воду первым, и Нике, конечно, не было никакой нужды рвать на груди тельняшку и совершать подвиги.

Просто…

Перед глазами все стояла беспомощная улыбка Аниты, когда Ника защелкнула на ее запястьях браслеты, будь они неладны. Руки каскадерши были широко раскинуты в стороны, и оттого казалось, что она совершенно беззащитна. Правильное впечатление, отметила про себя Ника: на этом этапе все должны отчаянно сочувствовать бедняжке героине.

– Водичка прохладная пока, да?

Водоем не стали сооружать для съемок, подобрали настоящую заводь, а рядом с ней уже возвели и «скалу». Дно, как положено, проверили, так что тут сюрпризов быть не могло.

– Надеюсь, снимут с одного дубля, – оптимистически ответила Ника, скрестив пальцы на удачу. Киношники люди суеверные.

– В такой хламиде особо не поплаваешь.

– Тебе плавать-то и не надо, только занырнуть. Остальное нарисуют!

– Ну да, – согласилась Анита.

– Соскользнешь с этой фигней в воду, как с горки в аквапарке, а потом вынырнешь. Она же невесомая! – Ника даже постучала пальцем по выкрашенному серым пенопласту.

Удивительно, как самые нелепые, на первый взгляд, декорации в кадре превращаются в антураж, которому безоговорочно веришь. Магия кино, иначе не скажешь! Единственная магия, доступная в нашем мире.

– Кокошник еще этот, – проворчала Анита.

– Ты предпочла бы шлем?

– Я предпочла бы что-нибудь, что не будет съезжать на глаза.

«Ника, – заорали в наушник, – вон из кадра!»

– С богом, – прошептала Ника, спеша выбраться из-под прицела камер и не оглядываясь больше на Аниту.

Если подумать, настроение у каскадерши было странным. Обычно каскадеры совсем по-другому подходят к работе: случайные люди эту профессию не выбирают, да и трюк был довольно простым, никаких взрывов, никакого огня. Вот только задуматься о настрое Аниты было некому. И никто не обратил бы внимания на случайное облачко, омрачившее Анитино чело, если бы все пошло так, как планировалось.

«Предчувствие!» – стукнуло у Ники в висках.

Анита будто знала, что трюк сорвется. Но что произошло? Даже если кокошник сполз на глаза, даже если кусок скалы – идиотский пенопласт с каким-то новомодным утяжелением – шарахнул ее по голове, это никак не могло помешать ей вынырнуть!

…Вода оказалась холодной, очень холодной, поистине ледяной. Невероятно! Она объяла Нику разом, мгновенно напитала куртку и джинсы, потянула вниз, словно когтистая лапа древнего чудовища. От неожиданности Ника судорожно дернулась, рванулась вверх, туда, где, как она знала, оставались воздух, тепло и люди – гнев режиссера, горячий кофе, смешливая Люба, массивная скала из крашеного пенопласта, одинокая квартира с пушистым Мурзиком.

Лапа сжалась сильнее, и у Ники в легких совсем не осталось воздуха. «Как быстро, неужели уже все, как же так», – успела подумать она, и тут же отключилась.

Глава 2

…Вдох. Руки и ноги дернулись, словно через тело пропустили электрический ток, Ника выгнулась и снова вдохнула полной грудью. Вкусный, сладкий, такой нужный воздух!

От мокрой одежды Нику колотило, но она не могла заставить себя открыть глаза. Ее вытащили каскадеры, это понятно. Куда она сунулась, что о себе возомнила? Отвлекла на себя внимание спасателей, не дала разыскать Аниту, когда счет шел на секунды. Или их обеих сумели спасти? Надо набраться мужества и встретить правду лицом к лицу, чего бы ей это ни стоило.

С кино наверняка придется расстаться, чем бы ни обернулся сегодняшний трюк. А она надеялась, что со временем приживется в этом волшебном мире, и не просто освоится, а… Ладно. Главное сейчас другое – жива ли Анита, что с ней. Есть ли здесь вина Ники. Как теперь жить дальше.

«Я ничего не сделала, – жалобно подумала Ника. – Не я готовила реквизит, не я его проверяла, я только защелкнула замки. Браслеты не мешали плавать! Анита умеет плавать даже совсем без рук, оттолкнулась бы ногами – да и вынырнула!»

– Сознание вернулось в тело, – констатировал кто-то сверху.

Голос незнакомый, резкий, даже жесткий. И какая странная формулировка! Медики со скорой те еще оригиналы.

Ника постаралась разлепить веки, но у нее ничего не вышло. Вместо этого она вдруг задохнулась, и ее захлестнул истошный кашель. Приступ длился недолго, однако совершенно измотал ее и предсказуемо окончился рвотой: видно, Ника успела наглотаться воды. Обессиленная, она вновь почувствовала, что уплывает в блаженную пустоту бессознательности, но тут ее встряхнули – не физически, а будто ухватившись за самую суть. Не успев осознать, что произошло, Ника вскочила.

– Теперь вперед, – скомандовал тот же голос, на этот раз будто изнутри головы.

«Я не могу», – взвыла про себя Ника, но тело уже сделало шаг. И еще. И еще.

Бам! Она врезалась в стенку и вынуждена была открыть глаза. Поверхность стены была холодной и идеально гладкой, а из ее глубины на Нику пялилась ее испуганная копия с мокрыми волосами. Челка прилипла ко лбу, глаза лихорадочно блестели.

Всего лишь зеркало.

Стоп. Если ее достали из заводи, то должны были вытащить на берег. Еще есть вариант, когда она могла прийти в себя в карете скорой помощи, ну и дальше, если на это почему-то ушло намного больше времени, она теоретически могла очухаться уже в больничной палате, в приемном покое, в реанимации, наконец. Зеркало, пожалуй, означает приемный покой. Или палату.

Ника дернула головой, отшатнулась, обернулась и снова уставилась на собственную физиономию. Второе зеркало напротив первого? Что за безумие? Узкий коридор – Ника не смогла полностью распрямить рук, если упереться ими, – и зеркальные стены. Кому и зачем он мог понадобиться в больнице?

Темное пространство заполнили десятки одинаковых лиц, перекошенных от изумления и страха. Они отзывались на малейшее движение Ники, дробились в гранях зеркал, на мгновение ловили невесть откуда взявшиеся блики.

Так, сказала себе Ника. Без паники. О свете в конце тоннеля слышали все, а о таком вот роскошном выверте психики, кажется, никто еще не сообщал. Это мозг отчаянно пытается сохраниться перед самым последним рубежом? Или…

Не мог же кто-то, в самом деле, похитить ее со съемочной площадки: незаметно выловить из воды и переместить в такой безумный аттракцион, зеркальный лабиринт? Нет, абсурд. Таких маньяков даже в кино не бывает. Должно же быть хоть минимальное правдоподобие, правда жизни?

Ника двинулась вперед и снова вмазалась в зеркальное стекло – многострадальный лоб отозвался болью. Пришлось вытянуть перед собой руки и ползти вперед, как улитка, на ощупь и медленно-медленно. «Видишь, я о тебе забочусь, – уговаривала себя Ника, обращаясь напрямую к мозгу. – Стараюсь, чтобы ты не ударился об очередное зеркало. А ты давай поскорее соображай! Очнись и покажи, что я нахожусь в больничной палате. Или на травке у ног озабоченного режиссера. Хватит нам мультиков, право слово!»

Но мозг отказывался прислушиваться к Никиным доводам. Зеркальный лабиринт никуда не девался. Коридоры ветвились, и ей приходилось наугад сворачивать или продолжать движение прямо, теряясь в догадках, что ждет ее на выходе из этой несусветной ловушки.

Через некоторое время Ника заметила, что бормочет себе под нос: «Мне уже надоела эта рожа! Покажите что-нибудь другое!» В тусклом свете глаза казались черными провалами на бледном пятне лица, мокрые волосы свисали сосульками, а ровный каменный пол леденил босые ноги. Бр-р! Сколько еще ей тут блуждать? Может, пора покричать «ау»?

Лодыжку пронзила резкая боль. Ника взвизгнула, запрыгала на здоровой ноге, пытаясь понять, что произошло, и увидела, что к коже присосалась огромная черная змея. Это уже слишком! Всхлипнув, Ника саданула ногой по ближайшему зеркалу, стараясь стряхнуть гадину. Боль усилилась, а Ника, потеряв равновесие, шлепнулась на пятую точку. Какой твердый камень! Змея и не думала отцепляться. Ника издала боевой клич и схватила ее рукой: все равно терять уже нечего. Руку, от пальцев до плеча, прошил электрический ток.

«Это дефибриллятор, – подсказал Нике мозг. – Сейчас проснемся! Разряд!»

Из глаз посыпались искры, но прийти в себя в больничной палате все никак не удавалось: зеркальный лабиринт завертелся вокруг съежившейся от боли Ники, а черная рептилия, раздуваясь, по-прежнему висела на ноге. Змеи кусают не так, мысленно выкрикнула Ника, ты пиявка какая-то, а не змея!

Тут Нике послышался смех. «Разумно, – отозвался кто-то у нее в голове. – И по сути верно. Уже почти все!»

– Все? – переспросила в ужасе Ника.

Сейчас лабиринт погаснет, и дефибриллятор не поможет. Все! Загадочная галлюцинация на пороге смерти – жаль, ее совсем некому будет истолковать.

– Все-все, девочка, – мягко сказал вслух низкий мужской голос, и навалилась долгожданная чернота.

Глава 3

– Что. Вы. Натворили! – отчеканил тот же самый голос, и Ника поняла, что ничего, оказывается, еще не кончилось.

От одного тона кровь стыла в жилах, и Нике совсем не хотелось выдавать, что она очнулась. Правда, лежать было мягко и тепло. И, кстати, сухо. Видимо, кто-то поднял ее с ледяного камня и перенес куда-то – например, в постель. Зачем отсюда бежать? Разве не сюда она все время стремилась?

Если бы не голос, от которого внутри рождался непонятный трепет, можно было бы убедить себя, что она лежит в собственной постели. Вот-вот запрыгнет на грудь требовательный Мурзик, проверяя, не забыла ли она, кому должна верой и правдой служить. Ткнется мордой в лицо, потребует корма, и придется вставать, а так охота еще поваляться, раз на работу пока не надо, и…

– Вы же видели, что это не та! – хлестнул кого-то голос.

«Это я не та, – лениво объяснила себе Ника. – Сейчас все выяснится, и меня вернут домой. Наверное».

– С вашего позволения, сударь, – вкрадчиво мурлыкнул собеседник первого, – та девушка оказалась несвободна и поэтому, сами понимаете, недоступна.

«Так разговаривал бы Мурзик, если бы он умел говорить. Поговори еще, а? Слушала бы и слушала. Мед для ушей. Котичек…» Ника непроизвольно пошевелила рукой, ища привычное пушистое тепло. Первый голос, который зазвучал было снова, резко оборвался.

– Она здесь, – отрывисто прозвучало потом. – И что вы мне с ней прикажете теперь делать?

Ника ожидала ответа с нетерпеливым любопытством. Страх, который все рос и рос в ней, начиная, наверное, с того момента, когда она заметила неуверенность Аниты, достиг предельной отметки и схлынул совершенно – сейчас ей было комфортно и совсем не больно, и даже строгий мужчина, отчитывающий нерадивых подчиненных, которые перепутали девушек, казалось, не имел к ней никакого отношения.

– Приказываете здесь вы, сударь, – вежливо, но не без издевательской нотки напомнил «котяра». – А мы выполняем ваши указания. Какая разница, та или не та? Та была недоступна. У вас же четкие сроки, если так можно выразиться. Да вы и ту видели лишь мельком, чего уж там.

– Я… – грозно взвился хозяин, и в эту секунду Ника подняла веки.

Это случилось само собой, она не припоминала, чтобы собиралась так поступить. Просто от низкого голоса начальника по комнате (или где там они находятся?) покатилась такая волна, что обессилевшая Ника не могла этого не сделать. К сожалению, ни на что другое она не была сейчас способна.

Мужчина во второй раз осекся, и вдруг оказалось, что они с Никой смотрят друг другу в глаза.

Если на нее произвел такое впечатление его голос, то взгляд заставил буквально подскочить на кровати. Почему? Ника не смогла бы рассказать. Пожалуй… в нем была мощь, подобной которой она еще не встречала у людей. В природе – да. Ураганный ветер, девятый вал, лесной пожар. Землетрясение.

Схватив ртом воздух, Ника обнаружила, что, собственно, никаких катаклизмов не произошло. Она все так же возлежала на мягких перинах, высохшие волосы разметались по удобной подушке. Мужчина, стоявший в ногах, был ей незнаком. В нем не было ничего, что могло бы объяснить ее непонятную реакцию. Черная грива волос, горящие гневом угольно-черные глаза на загорелом лице, упрямые твердые губы. Черная одежда – изысканный блеск шелка или атласа, темные полки на заднем плане: в комнате вообще темно… Скрестив руки на груди, хозяин сверлил ее сердитым взглядом, но Ника уже видела, что он зол не на нее. Она все еще недоумевала, откуда взялась та взрывная волна, однако все глубинные инстинкты свидетельствовали: угрозы для нее здесь нет.

– П-простите, – все же выдала она на автомате. – Где я?

Хозяин шумно выдохнул, явно пытаясь вернуть самообладание, и оглянулся за плечо, где, насколько Ника видела, никого не было.

– Простите и вы, – проговорил он сдержанно. – Это сложный вопрос. Я не уверен, что вы нуждаетесь в ответе прямо сейчас. Насколько я могу судить, лучше отложить обсуждение и дать вам отдохнуть.

– Я не устала! – воскликнула Ника, поднимаясь на подушках. – Я хочу знать… Я…

Она снова оглядела комнату. Кровать, на которой она лежала, была снабжена высоким балдахином, украшенным кружевными занавесями. В больницах такое точно не предусмотрено, и потолки там белые. Господин в черном никак не тянул на врача; правда, на режиссера или каскадера он тоже ни капли не был похож. Все-таки маньяк?

На маньяка он походил еще меньше, чем на врача.

– Вы попали сюда по ошибке, – терпеливо сказал хозяин. – Поверьте. Впрочем… Выхода у нас с вами нет.

– Нет? – пролепетала Ника.

Ей почудилось, что теперь от мужчины ощутимо потянуло холодом, как из раскрытого морозильника. Тем временем он внимательно вглядывался в лицо своей нечаянной гостьи.

– Боюсь, я собирался… пригласить вашу коллегу. Но, как сообщили мне мои помощники, неожиданно выяснилось, что она не свободна. А я уже… не в том положении, чтобы позволить себе выбирать. Портал был открыт, что потребовало неимоверных усилий. Наше счастье, что вы оказались… под рукой.

Паузы, которые возникали в речи хозяина, Ника ощущала как тычки. Каждый раз, когда он медлил, чтобы выбрать корректное выражение, она пугалась все больше.

– Портал?! – переспросила она.

– Э… Послушайте, давайте вы вначале отдохнете. Мы подвергли… К дьяволу – я подверг вас значительному стрессу.

– Который все нарастает.

– Да.

Мужчина шагнул к ней и вытянул вперед ладонь, однако не прикоснулся, а Ника с гордостью отметила, что не шарахнулась прочь.

– Если вы дадите мне разрешение, я сейчас сделаю так, что вы уснете и отдохнете, – пророкотал он еще более низким голосом, чем обычно. – Без зелий, без уколов, без каких-либо усилий с вашей стороны. А когда вы проснетесь, мы с вами поговорим. Нам некуда деваться.

Глава 4

Нельзя сказать, чтобы эти слова хоть как-то успокоили Нику. Хозяин казался искренним, но его поведение было по меньшей мере загадочным, а попытки увильнуть от ответа не могли не вызывать подозрения.

Она устроилась поудобнее в положении сидя и даже решилась на протест – легонько стукнула кулаком по одеялу.

– Я разрешу вам оставить меня в покое и дать мне отдохнуть – не раньше, чем вы объясните мне все.

Хозяин опустил ладонь и отвернулся. Ника почувствовала себя детским шариком, из которого выпустили воздух. Она с трудом удержалась в вертикальном положении – словно мужчина удерживал ее взглядом, а теперь связь оборвалась.

– Вы знакомы с Анитой, – сказал он глухо, не спрашивая, а утверждая факт.

– Да. Вы собирались похитить Аниту?

– Похитить. Да. Именно. Ценное качество – называть вещи своими именами. Я собирался похитить Аниту.

Ника сглотнула. Господи, все-таки маньяк!

Маньяк, которому вдруг помешало то, что девушка не свободна. Н-да.

Молчание затягивалось.

– Вы думали, что она… – подтолкнула хозяина Ника: она сидела словно на раскаленной плите.

– Я думал, что она…

И снова эта тяжелая, как пудовая гиря, пауза.

– Я думал, что она не откажет мне в моей просьбе. Тот факт, что она уже связала себя… узами определенного толка с другим мужчиной, привел к тому, что мои надежды не могли оправдаться. Однако портал был уже открыт, и силы, неподвластные мне более, сделали иной выбор. Поэтому вы здесь. Хотя… – Он махнул рукой, не глядя на нее. – Хотя какая разница, как сказал Флоризель.

Ника боялась дышать, но внезапно ответила совсем не то, что собиралась:

– Анита вам нравится больше меня!

Теперь хозяин вновь взглянул на нее – на сей раз с искренним удивлением. Он, кажется, опешил.

– Это не имеет значения, – произнес он с уже знакомой ей мягкостью.

– Ну это очевидно! – Ника всплеснула руками. – Вы хотели похитить ее, а теперь не знаете, куда деть глаза, потому что вам на голову свалилась я. Знаете, это досадно – это даже несколько обидно. Вам уже известно, что Анита встречается с дублером героя, а про меня, стало быть, известно, что я ни с кем не встречаюсь. И, зачем бы вам ни занадобилась наша Анита, вы убиваетесь и бьетесь башкой об стену, потому что вам вместо нее досталась я. Это… совсем не по-джентльменски.

Хозяин кашлянул.

– Пожалуй, – признал он. – Прошу меня простить. По большому счету, мне нет никакой разницы, вы или Анита.

Мозг, переутомленный из-за событий невероятного дня, окончательно отказал Нике, и ее продолжало нести.

– Это тоже обидно, – указала она. – Как так можно вообще, говорить девушке в лицо, что она ничем не отличается от других?

Мужчина поднял ладони вверх, как бы сдаваясь.

– И за это прошу меня простить. Давайте вернемся к главному. Вам ничто не угрожает в моем доме. Я вижу, что за вашей бравадой прячутся страх и самые ужасные подозрения. Нет. Вам не нужно бояться. Вы в доме друга. Вы верите мне?

Ника заерзала. Что ни говори, неприятно, когда мысли написаны у тебя на лбу; неприятно, когда незнакомцы так запросто их читают. Что теперь, соврать, что она ему верит?

Впрочем, врать не придется. Она и в самом деле поверила этому загадочному человеку, который удерживал ее словно в магнитном поле. Возможно, в ответе за ее легковерие как раз его магнетизм. Или… Ника видела, что ему почему-то очень важно, чтобы она поверила его словам.

– Вы не маньяк? – ляпнула она.

Вместо того, чтобы кинуться ее немедленно разубеждать, хозяин вроде бы призадумался.

– Я… – Одного взгляда на ее лицо хватило, чтобы он решительно покачал головой. – О, я не маньяк в том смысле, который вы в это вкладываете.

– Откуда вы знаете, какой смысл я в это вкладываю?

– Догадываюсь. Послушайте, вы все время сбиваете меня с толку! Возвращаемся к началу. Вы принимаете на веру мои слова, что вам ничто не угрожает в моем доме? Мало того, я еще обещаю вам, что верну вас домой целой и невредимой… не считая того ущерба, который вы уже понесли. Вас устраивает это?

– Д-да.

– Прекрасно. Тогда со спокойной душой отправляетесь спать?

– Нет! – подскочила Ника. – Я так ничего не поняла. Поскольку я не Анита, вы теперь вернете меня домой?

Хозяин вздохнул.

– Вы не Анита, но мне это все равно, – сказал он размеренно. – Я верну вас домой, обещаю, и вы не пострадаете. Это произойдет… не сразу. Однако вы возвратитесь в свою жизнь за миг до того, как попали сюда.

Ледяная лапа снова сжала грудную клетку Ники, и она с усилием пропихнула воздух в легкие. Что? Снова идти ко дну, не зная, выплывешь ли, снова мучиться ужасом непоправимости и угрызениями совести?

Она подскочила на месте.

– Анита… Анита жива? Вы можете мне сказать? Вы хотели похитить ее, а похитили меня – ладно, предположим. Но когда у вас не вышло – вы… не позволили ей погибнуть?

Мужчина поднял бровь.

– Жива, – кратко сообщил он.

– Фух! …Ладно. Хорошо. «Это произойдет не сразу», однако я вернусь в тот же миг. Это как?

– Вы пробудете здесь некоторое время. Но потом вернетесь туда же как ни в чем не бывало, – устало пояснил хозяин.

– Это как? – Ника наморщила лоб, вспомнила: – Портал? Вы упоминали портал.

– Портал.

– Вы кто?!

Но ему, очевидно, уже надоело отвечать на ее вопросы. Он снова вскинул руку, и на сей раз Ника ощутила волну тепла, которой невозможно было сопротивляться. Веки смежились, все члены отяжелели, она стекла на подушки, как растаявший комок снега. Последним, что она услышала перед тем, как отключиться, было мурлыканье:

– И слишком много вы ей сказали, сударь, и слишком мало, право…

Глава 5

Мурзик дал ей выспаться, с удовлетворением отметила Ника. Можно понежиться в кровати и никуда не бежать. Заслуженный выходной, и кот в кои-то веки…

Стоп.

Ника рывком села. Темная комната, невесомые, но теплые одеяла, кровать с балдахином, прости господи. Она не дома.

Так. Собраться с мыслями. Ее уволили из кино. Нет, еще не уволили. Еще уволят. Анита жива, если верить этому странному хозяину дома, отказывающемуся признавать себя маньяком. Маньяки обычно же и не спешат этого делать, так? Но, если он хотел над ней надругаться, у него уже была тысяча возможностей. Вовсе не обязательно было укладывать ее в эту королевскую постель и пудрить ей мозги известиями о порталах и путешествиях во времени.

Змея! Ее же укусила змея, а она ни разу не вспомнила об этом! Чудак хозяин загипнотизировал ее, что ли? Ника скинула одеяло и оглядела ногу. Ранки почти затянулись – так сколько же она проспала?

И как именно уснула, мрачно напомнила себе Ника. Она, дурочка, тут еще задавалась вопросом, не загипнотизировал ли ее хозяин дома. А ничем другим случившееся не объяснить: стоило ему направить на нее ладонь, как она вырубилась.

Обладая такими умениями, он, наверное, способен на многое. Может, и правда умеет открывать порталы. Нет, надо докопаться до истины. Раз она пробудет тут еще какое-то время, она как раз успеет во всем разобраться.

Ника велела себе успокоиться, села на краю кровати – ноги даже не доставали до пола, покрытого толстым ковром цвета пыльной розы, – и оглядела себя. Вместо красной косухи и рваных джинсов на ней теперь была белоснежная кружевная сорочка. Прекрасно. Ее переодели. Нет, она и правда нуждалась в сухой одежде, ведь ее собственные вещи промокли насквозь, а потом наверняка покрылись грязью, когда она лежала на берегу… если она лежала на берегу. Просто интересно, кто ее переодевал. Тот ли, кому достаточно махнуть рукой, чтобы сознание отключилось, – и если да, то что он мог сделать, когда она была полностью в его власти…

Ника вздрогнула и велела себе мыслить конструктивно. Она же слышала, сразу как очнулась, что у хозяина есть помощники и слуги. Наверняка есть и служанки. Им, конечно, и было поручено ее переодеть и удобно устроить! А устроили ее удобно: постель мягкая, белье кипенно-белое, а какой балдахин в тон ковру! Она впервые в жизни спала на кровати с балдахином, как настоящая принцесса.

Ника спрыгнула на пол и прошлась по ковру, приятно щекочущему босые ноги. Единственное окно в комнате оказалось закрыто ставнями, и выглянуть во двор – или что может окружать такой роскошный дом, сад, что ли – ей не удалось. Шторы благородного бледно-розового цвета отливали тусклым золотом. На полках темного дерева стояло множество книг, но все они, к разочарованию гостьи, были на каком-то незнакомом языке.

В углу за занавеской обнаружилась дверь, а за ней то, на что Ника втайне надеялась, – уютная ванная комната. Ника привела себя в порядок и с облегчением выдохнула.

На туалетном столике с резными ножками она приметила круглое зеркало в изысканной раме, а в платяном шкафу нашлось платье волшебной красоты: глубокого синего цвета, с облегающим лифом и пышной юбкой в пол. Собственной одежды Ника нигде не увидела и пришла к выводу, что ей надлежало переодеться именно в этот наряд. Скинув ночную рубашку, она попробовала влезть в платье, но как с ним обращаться, было непонятно. Она быстро запуталась в слоях ткани, щедро отмеренных на подол.

– Ой же ой, куда ты торопишься?

Дверь открылась незаметно, и к Нике чуть ли не бегом подоспела немолодая женщина с улыбкой на добром лице.

– Я и не знала, что ты уже проснулась! Наверное, умыться хотела, причесаться опять же – вон волосы как перепутались.

Ника вынуждена была признать, что бабуля права.

– Здравствуйте, – пролепетала она, выныривая из синих волн платья, пытавшихся ее в очередной раз утопить. – Извините.

– Да не за что извиняться! У нас дом приличный, проснулась – дергай вон за шнурок, так мы хоть будем знать, что ты встала и чего-то желаешь. Придем да поможем.

Женщина ловко выпутала Нику из тканевого плена и совладала с непослушным платьем.

– Садись, я тебя причешу.

– Как вас зовут? – учтиво поинтересовалась гостья. Ей еще хотелось узнать статус пожилой помощницы: служанка, экономка, родственница хозяина – как к ней обращаться, как вообще себя вести.

– Виола. А ты… ты не Анита, мне тут сболтнули? Но узнать твое имя Мир не додумался. Эх, чудодей…

– Я не Анита. Меня зовут Ника. И я до сих пор не понимаю, где я и почему!

Виола замахала руками:

– Он все тебе расскажет! Где ты? Ты в доме Мира. Поживешь у нас немного, он развеется, и… – Она понизила голос: – Мы все возлагаем на тебя большие надежды!

Ника невольно вспомнила сказку об аленьком цветочке, в ее мультипликационном изводе: «А может и случиться то, чего мы долго ждем!»1 Именно так пели слуги Чудовища, следя за тем, как он сближается с Красавицей – Белль. Кругленькая и уютная Виола напомнила ей миссис Потс, а ее собственное невольное перемещение в богатый дом загадочного мужчины – приключения Белль. Правда, ту, кажется, никто не кусал за ногу и не кидал в зеркальный лабиринт. Зато и хозяин тут вполне симпатичный, а уж его манеры и речи показались Нике безупречными.

Почему ей вечно приходят на ум сказки? Это просто потому, что я во всем стараюсь видеть сюжет, сказала себе Ника. Я собираюсь стать сценаристкой, поэтому и ищу везде архетипические истории.

– Хозяин… Мир сказал вчера, что я пробуду здесь некоторое время, – нерешительно проговорила Ника. – Вы знаете, о каком периоде может идти речь?

Виола помотала головой.

– Все вопросы к нему, все вопросы к нему. Мы тут ничего не решаем. Ему тоже не все подвластно, вон как все пошло-то не по плану, и он не в духе, но что ж поделать, ничего тут не поделаешь. Давай теперь разберемся с платьем… Мир хотел угодить Аните, платье заказал водяное, слышал, что она пловчиха. Что ж поделать, что ж поделать – может, все и к лучшему обернулось. Так, Ника?

– Т-так, – с запинкой отвечала Ника, пытаясь расправить лиф.

Хотел угодить Аните, значит. Это царапнуло сердце. А что такое «водяное» платье – это она о цвете, что ли?

– Красивая прическа вышла, – с удовольствием признала Виола, глядя на труды своих рук.

Зеркалом в полный рост комнату не обеспечили, так что гостье пришлось поверить Виоле на слово. Ника бросила взгляд на свое отражение и убедилась, что щеки у нее раскраснелись, как после игры в снежки на морозе.

– Вы говорите, водяное платье?

– Попросишь хозяина, он тебе покажет, – улыбнулась Виола.

Глава 6

Виола оставила Нику, заторопившись на кухню. Часов в комнате не нашлось, окно наглухо закрыто, и гостья даже не представляла, который теперь час – день, утро или вечер. Про обувь она тоже не спросила вовремя. Обыскала комнату, заглянув во все доступные шкафы и под кровать, но единственной парой обуви, которая обнаружилась все в том же платяном шкафу, оказались белые туфли-лодочки на три размера больше. Что ж, если гостью подготовили к выходу в общие комнаты, столовую или что у них там, – пожалуй, придется идти босиком, выбора у нее нет, не делать же из себя посмешище.

Вот так всегда, сказала себе Ника. Платье наверняка стоит не меньше двадцати или даже тридцати тысяч рублей, если на наши деньги, но образ «на миллион» все равно не получится, потому что ты не Анита. Туфельки, как видно, подбирали на ногу каскадерши и даже не подумали о том, что у них с Никой разный размер. Хорошо хоть платье село: Виола затянула ленточки на лифе, накинула Нике на плечо лямку, и вышло вполне прилично. А что подол чуть волочится по земле, так это из-за того, что под такое платье принято носить туфли на высоких каблуках (и еще из-за того, что спортсменка Анита рослая и мощная, заметно выше Ники). Ничего, подол можно и приподнять – получится еще красивее, в стиле позапрошлого века, когда барышни танцевали на балах.

Что ждет Нику по выходе из комнаты? Ее снедало любопытство.

Она подобрала подол, перешагнула порог и, сама того не замечая, начала мурлыкать песню из мультфильма «Красавица и чудовище»: «Вы наш гость, вы наш гость, позабудьте грусть и злость!»2

Комната выходила на витую лестницу с деревянными перилами, ее покрывала ковровая дорожка с причудливыми узорами, похожими на вензели. Хозяин дома дворянин? Или даже принц, как Чудовище? Ника заробела и умолкла. Вытянула шею и несмело выглянула вниз. В холле было достаточно светло, но источник света был скорее искусственным. Наверное, теперь все же вечер. Сколько она уже обретается тут?

«Вы в доме друга», – вспомнила она. Как Мир это сказал! Было сразу понятно, что это не пустые слова, и, наверное, именно они – а точнее, его тон – окончательно убедили Нику, что ему можно довериться. Раньше она всегда крутила пальцем у виска, когда смотрела фильмы о глупеньких девицах, попадающих в ловушки коварных злодеев. Сейчас… Впрочем, у нее не было выбора. Ни на одном этапе, после того как она прыгнула в воду, у нее не было выбора, пока что ни единой развилки, где она могла бы свернуть.

«Что ж поделать, что ж поделать», – повторила она вслед за Виолой. Смяла подол в повлажневших пальцах и начала медленный спуск. Ковер под ногами был теплым, в полированном дереве перил переливался отблеск невидимых отсюда огоньков. Ника улавливала легкий аромат незнакомых цветов, и ей очень хотелось верить в лучшее. Она сосредоточилась на том, чтобы не упасть, и вздрогнула от неожиданности, вдруг увидев у подножия лестницы хозяина дома. Он, снова одетый в черное, стоял молча и неподвижно, словно статуя, и смотрел на нее с невеселым видом.

– Я пугаю вас? – произнес он своим невероятным голосом.

– Нет. Просто я не каскадерша и не умею красиво падать с высоты.

Язвительный ответ вылетел у Ники так быстро! Она не успела обдумать, как начнет разговор, и, естественно, вовсе не собиралась выказывать досаду из-за того, что попала сюда всего лишь как нежелательная замена Аниты. Сокрушенно улыбнувшись, она цокнула языком:

– Извините. Не знаю, что со мной. Обычно я не такая невоспитанная. Добрый… вечер?

После заметного колебания хозяин вытянул вверх руку, предлагая гостье опору. Ника покачала головой, и он медленно опустил руку – так медленно, что было невозможно не увидеть его досаду. Ох, она опять его задела.

– Простите, – объяснила она, – я вынуждена придерживать подол, иначе я и шагу не смогу ступить!

Вот, наконец, и ровная площадка. Ника расправила платье, надеясь, что выглядит теперь хотя бы неплохо. Но Мир успел увидеть, что на ней нет туфель, и поднял бровь.

– Я должен сказать, что платье вам очень идет, но… вы предпочитаете ходить босиком?

– Я вынуждена! Туфли не подходят мне по размеру. Их нельзя затянуть, как платье.

– Глупости! Извините. Конечно, можно. Только кто-то об этом не подумал. Флоризель!!!

За спиной хозяина материализовался молодой человек с взъерошенной копной волнистых русых волос и склонил голову, приветствуя гостью. А, это на его слова ссылался Мир, когда говорил, что разницы между девушками нет? Значит, это именно его голос показался Нике мурлыканьем кота. Очки придавали Флоризелю солидный и строгий вид, а шейный платок выдавал франта.

– Это мой секретарь, – отрывисто представил его хозяин. – А это…

Он развернулся к ней всем корпусом, на миг забыв о помощнике. Его губы дрогнули, как будто от боли.

– Клянусь всеми четырьмя стихиями. Я болван, и все мои потуги изобразить из себя воспитанного джентльмена не имеют никакого смысла.

– Я вам говорил, сударь, – прошелестел Флоризель.

– Помолчи. Закрой рот и помолчи. Иди наверх и принеси гостье туфли. Все это окончательно и бесповоротно неприлично. Ну. Живо.

Секретарь с достоинством, но при этом стремительно повиновался. У хозяина снова дернулся угол губ.

– Итак, – сказал он с горечью. – Простите вы меня или нет, я совершенно упустил из виду, что мне следует представиться и спросить, как зовут вас. Жизнь в этом доме очень отупляет… не всех, разумеется, и я не снимаю вину с себя.

– Ничего удивительного, вы же ждали Аниту, – в очередной раз не удержалась от укола Ника. – Ее имя вы удосужились узнать.

– Вы ревнивы.

– Да я… – Она негромко засмеялась. – Ревнива, да. В общем, меня зовут Ника.

– Идеально.

Он снова протянул ей руку и, когда она сунула ему ладонь для рукопожатия, поднес ее запястье к губам.

– Ника, – повторил он с чувством, которое подозрительно походило на удовлетворение. – Никакая.

Глава 7

– Что?!

Ника вырвала руку и отпрянула – наступила на подол и едва не упала. Мир подхватил ее под локоть.

– Мне все равно нет прощения, – констатировал он. – Так что…

– Ну как вы смеете такое говорить?! – возмутилась Ника. – Вот сейчас как потребую немедленно вернуть меня обратно! И забирайте эту Аниту, раз вам ее было надо! Вы выражаетесь с этакой старомодной учтивостью, а ляпаете все время такое, что даже распоследнему забулдыге было бы стыдно!

Мир склонил голову.

– Мне стыдно, – признал он, но тон при этом был ледяным.

Флоризель уже стоял рядом: он держал в руках злополучные туфли.

– Наденьте, – приказал хозяин.

– И не подумаю.

– Я подгоню вам по ноге.

– Еще чего.

Мир махнул рукой, отсылая секретаря. Тот помедлил и ушел, всучив обувь хозяину.

Ника кипела, только что не булькала от негодования. Правда, ее отчасти утешала мысль, что хозяин все же оказался в какой-то мере чудовищем, а значит, и у нее оставался небольшой шанс выступить красавицей.

– Начнем сначала? – предложил Мир.

Ника, обиженно отвернувшись от него, разглядывала холл. Деревянные панели украшала резьба. Где-то вдалеке мерцал металл, и она вообразила, что там стоят доспехи рыцарей.