Париж. Полная история города бесплатное чтение

Этимология слова «Париж»

Существует несколько версий происхождения топонима «Париж», и наиболее популярные из них называются «галльской версией» и «римской версией».

Согласно «галльской версии», название «Париж» произошло от латинского Civitas Parisiorium, что переводится как «Город Паризиев». В III веке до н. э. было такое кельтское племя – паризии, и оно основало на месте современного острова Ситэ поселение, получившее название Lutèce (Лютеция) – от латинского слова «lutum», что значит «грязь».

Впервые это название было упомянуто в сочинении Юлия Цезаря «Записки о Галльской войне», датируемом примерно 53 годом до н. э. После превращения Галлии в римскую провинцию (16 год до н. э.), Лютеция стала значительным торговым центром, а с III века уже нашей эры стала называться Parisii (Паризии).

Если быть точным, то Цезарь называл то, что теперь является Парижем, городом паризиев, лежащим на острове реки Секваны и соединенным с ее берегами мостами. Полвека спустя историк Страбон замечал, что паризии живут у Секваны, на которой есть их остров и город – Лукотокия. Астроном и географ Птолемей во второй половине II века привел географические координаты этого города, который он назвал Лукотекией. Большая его часть была в то время левобережной и располагалась на возвышенности, именовавшейся Лукотицийской (Lucotitius).

План древней Лютеции. Реконструкция XIX века

Не кто иной, как Юлий Цезарь, первым разглядел преимущества местности, которую сделало своим домом скромное племя паризиев. К тому времени средиземноморский берег Южной Галлии уже не первый человеческий век являлся римской провинцией; и когда Цезарь решил присоединить к империи беспокойные кельтские племена Северной Галлии, ему не понадобилось на это много времени.

ЭДВАРД РЕЗЕРФОРДанглийский писатель

В III веке упоминалась Лютеция, а с начала IV века название «Лютеция» сменилось на дорожных мильных камнях «Городом Паризиев» (Civitas Parisiorium). Император Флавий Клавдий Юлиан в середине IV века писал о дорогой ему Лукетии. Так, по его словам, кельты называли этот город паризиев – речной остров, окруженный стеной, с мостами по обеим его сторонам.

К концу римского времени город назывался уже просто Паризием (Parisius).

В древних текстах отмечалось наличие вокруг города сплошного болота, которое имело спуск в реку Секвану и делало всю местность почти недоступной. Кстати, в центре нынешнего Парижа на правом берегу Сены лежит его исторический район Маре (Le Marais), что переводится с французского как «болото». Лишь с IX века эти сырые и топкие места стали использоваться под выгон, обрабатываться же они начали не ранее XII века.

Париж, рожденный на острове Сены, рос поначалу вдоль берегов реки. И только значительно позднее, плотно зажатый между возвышенностями и рекой, город был вынужден пойти на приступ склонов, занять Мон де Мортир (Монмартр) и холм Святой Женевьевы, а впоследствии – Шайо и холм Монсури.

АНДРЕ МОРУАфранцузский писатель

Топонимы же Лютеция, Лукотекия и Лукотокия также связаны со словами «грязь», «топкий», «илистый» и т. п. И эти значения преобладают в объяснениях топонимов, связанных с историей Парижа, не без оснований. Об этом подтексте («грязный») в повествовании о том, как улицы Парижа стали сплошь моститься камнем, на исходе XII века писал еще Ригор, монах из Сен-Дени.[1]

Филологи считают, что «Лукотокию» можно, скорее всего, считать наиболее ранним из рассматриваемых имен собственных, а «Лютецию» – как кальку с нее. Что же касается «Паризия», то на севере Париж граничит с ландшафтной зоной и исторической областью Пеи-де-Франс (Le pays de France) или Плен-де-Франс (La Plaine de France). Это низменная равнина между Марной, Сеной и Уазой, с высоким уровнем грунтовых вод и землями, покрытыми илом, которые сейчас дают хорошие урожаи. Иначе она называется Паризис (Le Parisis), то есть «топкие места», «сырые луга».

Вторая – «римская» – версия, которую не без оснований считают излишне надуманной, относит происхождение названия города к имени героя мифа о Троянской войне – Париса, сына троянского царя Приама, похитившего прекрасную Елену у спартанского царя Менелая. По версии Вергилия, спасшиеся троянцы во главе с Энеем приплыли на Апеннинский полуостров, где и основали Рим. Вопрос о том, каким образом родственники Париса оказались на территории нынешней Франции и основали город его имени, ставший впоследствии Парижем, так и остается открытым.

Город, напоминающий корабль, город на воде и богатством своим обязанный воде; даже имя этого города кажется взятым из водяного потока, потому что, вполне вероятно, слово «Париж» уходит корнями в галльское «par», означающее – «корабль».

МОРИС ДРЮОНфранцузский писатель

История появления города

Итак, Париж вырос на месте поселения Лютеция, основанного кельтским племенем паризиев. Поселение располагалось на безопасном острове Ситэ, окруженном со всех сторон водами реки Сены. В начале II века до н. э. поселение было обнесено крепостной стеной. В 52 году до н. э. паризии присоединились к восстанию галлов против господства Рима под предводительством вождя Верцингеторикса (Vercingetorix). В том же году состоялась битва при Лютеции, в которой римляне одержали победу. К этому времени, кстати, и относится сочинение Юлия Цезаря «Записки о Галльской войне», в котором была впервые упомянута Лютеция.

Карта Лютеции. XIX век

В битве при Лютеции Цезарь разделил свою армию на две части. Одну часть, состоявшую из шести легионов, он сам повел на арвернов (это племя жило на территории нынешней Оверни), а другую часть, состоявшую из четырех легионов под командованием Тита Лабиена, отправил против паризиев и сенонов (сеноны жили чуть южнее паризиев).

Тит Лабиен двинулся к городу паризиев Лютеции, который лежал на одном из островов Секваны (так в те времена называлась река Сена). Командующим войсками Лютеции был выбран вождь Камулоген (по-французски – Камюложен). Лабиену не удалось переправиться на остров, поэтому он решил достичь Метиоседа – города сенонов, также расположенного на острове Секваны. Здесь он захватил около 50 кораблей, с помощью которых переправился на остров, и без сопротивления взял город. Восстановив мост, разрушенный галлами, Тит Лабиен перевел свои легионы на другой берег и пошел на Лютецию. Узнав об этом, галлы сожгли Лютецию и разрушили мосты. Свое войско они расположили против лагеря Лабиена.

В ходе боя римляне опрокинули галлов и обратили их в бегство. Многие галлы погибли, в том числе и Камулоген.

Один из легатов Цезаря Лабиен разгромил на равнине Гренель войско паризиев с Камулогеном во главе, сражение это происходило на территории, где расположены наше Марсово поле и наша Военная школа.

МОРИС ДРЮОНфранцузский писатель

Кстати, в память о Камулогене в Париже, в 15-м округе, есть небольшая улочка – rue Camulogène.

После победы римская администрация разместилась на острове Ситэ, где продолжил функционировать речной порт.

Римляне быстро сообразили, что во владениях паризиев логично заложить город, так как сюда свозилась продукция с огромных плодородных равнин Северной Галлии; кроме того, через эти земли протекала судоходная река Сена. На юге истоки Сены сухопутными тропами соединялись с могучей Роной, которая вела к оживленным портам Средиземного моря. На севере Сена впадала в узкое море, за которым лежал остров Британия. Это была великая система водных путей, соединявшая южный и северный миры. Греческие и финикийские торговцы пользовались ею еще до рождения Рима. Место было выбрано идеально. Сердце земель паризиев находилось в широкой неглубокой долине, где Сена делала несколько изящных поворотов. В средней части долины река расширялась, и в этой красивой излучине в направлении восток-запад лежало несколько больших заиленных участков и островов, похожих на огромные баржи, бросившие якорь посреди потока. На северном берегу вдаль и вширь тянулись луга и болота вплоть до края низкой гряды пригорков и утесов, окаймляющей долину. Кое-где склоны были покрыты виноградниками..

ЭДВАРД РЕЗЕРФОРДанглийский писатель

В III веке город подвергся набегам германского племени алеманнов, что привело к массовому переселению жителей с левого берега Сены на более защищенный остров Ситэ. Тогда же Лютеция стала называться Городом Паризиев (Civitas Parisiorum), а затем Паризием (Parisium).

Форум Лютеции. Реконструкция XX века

В IV веке в городе появилась первая христианская церковь. А на V век пришлась деятельность Святой Женевьевы, ставшей потом святой покровительницей Парижа.

Женевьева, все еще в ореоле воспоминания о своей «победе над гуннами», снова воплотила в себе «дух сопротивления»: она опять призвала своих земляков к борьбе, теперь – с варварами, язычниками, идолопоклонниками-франками. Она не давала угаснуть мужеству соотечественников, она руководила обороной города.

МОРИС ДРЮОНфранцузский писатель

Звали эту женщину Геновефа (Genovefa), а по-французски – Женевьева. Она жила в римской провинции Галлия. Незадолго до рождения Геновефы Римская империя окончательно разделилась на Западную и Восточную. Риму было не до Галлии, и к середине V века ее территория фактически была поделена между несколькими варварскими королями, лишь формально подчинявшимися Риму. Паризий, где жила Геновефа, оставался до 486 года под властью Рима, но был отрезан от остальной части Империи. А вокруг все воевали против всех. И среди завоевателей, выпавших на век Геновефы, следует выделить орду гуннов под предводительством Аттилы в 451 году. Но Аттила был разбит объединенными силами римлян, вестготов, франков и их союзников, после чего франкский король Хильдерик, не встретив сопротивления, занял в 457 или 458 году Паризий, где жила Геновефа, и включил его в состав вновь созданного Франкского государства. А в 486 году сын Хильдерика Хлодвиг ликвидировал остатки независимости паризиев и включил их территории в состав своего государства.

Столп лодочников. I в. н. э.

Установлена в Лютеции в честь Юпитера гильдией лодочников.

Старейший памятник Парижа

А что же Геновефа?

Она вдруг стала совершать одно чудо за другим, а когда на ее город напали гунны, она якобы спасла его от захвата, хотя на самом деле войско Аттилы просто повернуло в сторону юга и прошло мимо. И, глядя из сегодняшнего дня, в этом не увидишь ничего необычного – Паризий в то время представлял собой небогатый городок средних размеров, и гуннам был неинтересен. А когда началась осада Паризия язычником Хильдериком, Геновефа вновь совершила чудо.

Крещение Хильдерика было произведено в Реймсе (именно поэтому последующие франкские и французские короли короновались именно в Реймсе) в 496 году, то есть еще при жизни Геновефы. И некоторые исследователи даже сравнивают теперь вероятную роль Геновефы в крещении Франции с ролью княгини Ольги в крещении Руси. В любом случае, именно Хлодвиг (сын Хильдерика) и Клотильда заложили основу культа Святой Геновефы.

Неудивительно, что Женевьева была удостоена королевской дружбы и чести стать духовной наставницей короля: она вполне этого заслуживала, ведь о ее храбрости, мужестве, набожности, аскетизме говорили уже чуть не по всему белу свету.

МОРИС ДРЮОНфранцузский писатель

Примерно в 822 году Париж подвергся страшному наводнению, и практически весь город был покрыт водой. Епископ направил своих служителей на поиски незатопленной церкви, где можно было бы отслужить мессу. Проходя мимо дома, где когда-то жила Геновефа, один из служителей решил заглянуть в него и обнаружил, что волны пощадили смертный одр святой, который все это время сохранялся нетронутым. Он тут же доложил об этом епископу, и тот распорядился отслужить мессу в доме Геновефы (или Женевьевы, как стали называть ее на все более заменявшем латынь французском языке). И вскоре после этого воды отхлынули, и жизнь города вернулась в нормальное русло.

Герб Парижа

Известно, что Хлодвиг начал строить базилику Святых Апостолов. Он хотел быть похоронен в ней, и действительно, скоропостижно скончавшийся в 511 году Хлодвиг был погребен вдовой в незавершенной еще базилике. Там же была погребена в 544 году и сама Клотильда.

Во всяком случае, Григорий Турский в своей написанной между 573 и 575 гг. «Истории франков» говорит так:

«Королева Клотильда была погребена своими сыновьями, королями Хильдебертом и Хлотарем, в алтарном возвышении церкви Святого Петра, рядом с королем Хлодвигом. А это была та самая церковь, которую она сама построила. В ней же погребена и Святая Генувейфа».[2]

В дальнейшем почитание святой, выражавшееся как в массовом паломничестве к ее могиле, так и в поддержке со стороны практически всех правителей Франции, привело к тому, что в скором времени базилика Святых Апостолов стала именоваться базиликой Святой Геновефы (или по-французски – аббатством Сент-Женевьев) и превратилась в одну из наиболее значимых и богатых церковных институций Парижа.

После падения Римской империи германское племя франков завоевало эту территорию и основало Франкское государство. Позднее его стали называть Францией. На эти изобильные края совершали набеги и гунны, и викинги. Однако остров на реке, обнесенный деревянными укреплениями, похожий на старое, побитое бурями судно, выжил. В Средневековье этот остров превратился в крупный город с лабиринтом из готических церквей, высоких деревянных домов, опасных проулков и зловонных подвалов. Со временем город выплеснулся на оба берега Сены, и уже в таком виде его обнесли высокой каменной стеной.

ЭДВАРД РЕЗЕРФОРДанглийский писатель

Столица меровингов

В 508 году город стал столицей королевства Меровингов – династии, происходившей от легендарного вождя салических франков Меровея, сыном которого был Хильдерик. В VI веке повсюду сооружались церкви и монастыри. В это время население составляло 15 000–20 000 жителей. На острове Ситэ возвышалась крепость, располагались резиденции короля и церковной власти.

Сена для Парижа то же, что Пятая Авеню для Нью-Йорка, – живая ось города, от которой располагаются кварталы. Нравы и предрассудки не разделяют, как это было в прошлом, левый и правый берега.

АНДРЕ МОРУАфранцузский писатель

В VII веке Париж утратил столичную функцию после того, как король франков Хлотарь II переехал в Клиши, что примерно в 16 км к северо-востоку от центра нынешнего Парижа. Позднее Карл Великий (основатель империи Каролингов) вообще перебрался в Ахен.

А в конце IX века город подвергся набегам со стороны викингов под предводительством датчанина Гастинга.

В 840–843 гг. Гастинг со своим флотом прошел по течению Сены и Луары, разгромив множество городов, включая Париж. Едва город оправился от этого нападения, как в марте 845 года его ждало еще более страшное нашествие: на 120 кораблях к стенам Парижа пришли около 4000 (по другим источникам – около 5000) викингов.

На Пасху 845 года к Парижу подошли сто двадцать датских барок. Народ в испуге разбежался по деревням, город был разграблен, парижан обобрали дочиста… Словом, когда корабли удалялись от Парижа по Сене, было видно, что под тяжестью груза они едва ли не уходят под воду.

МОРИС ДРЮОНфранцузский писатель

Руководил ими Рагнар Лодброк (Рагнар Кожаные Штаны), герой известных скандинавских саг. Король Западно-Франкского королевства Карл II Лысый (сын Людовика Благочестивого и его второй жены Юдифи Баварской) попытался оказать сопротивление данам на подходе к городу, но его войска были буквально сметены противником.

Перед тем, как идти дальше вверх по Сене, Рагнар повесил на деревьях 111 пленников. Затем он захватил Париж. Карл призвал свою армию на защиту аббатства Сен-Дени, названного в честь первого епископа Парижа Святого Дионисия. Многие пришли на зов, но не все. Впрочем, и те, кто пришел, отказались воевать и обратились в бегство, советуя королю заплатить викингам выкуп, как того требовал их вождь. По мнению очень многих, это была единственная возможность получить хотя бы хрупкое и непрочное перемирие.

Все эти неудачи заставили Карла Лысого быть более сговорчивым. А в 852 году он заплатил другому вождю викингов – Готфриду.

Переправа через Сену в IX веке

Викинги, обосновавшиеся в долине Луары, последовательно разорили Ангулем, Перигё, Лимож, Клермон и Бурж.

Начиная с 860 года, в течение пятнадцати лет, Карл Лысый вел активную деятельность по вытеснению викингов из своего королевства. Весной 861 года он подкупил датские отряды на Сомме, чтобы они разбили своих соплеменников на Нижней Сене. В начале 862 года он покорил отряд викингов, разграбивших Мо, остановив его на укрепленном мосту на реке Марне. Обращенные в христианство, они стали сражаться на стороне Карла.

Эффективной защитой от викингов стали многочисленные укрепления, возводимые Карлом Лысым, так как скандинавские воины не умели вести осадную войну.

Кстати, Париж в то время еще не имел славы, которую впоследствии приобретет как столица Франции. Благоустройство средневекового Парижа завершится лишь в XIII веке, а пока это было одно из многочисленных ярмарочных поселений на Сене.

Бьёрн Железнобокий[3] вошел в Сену со своими кораблями и обосновался на острове Уассель (немного выше Руана). Карл Лысый <…> не посмел на него напасть и предпочел вступить в переговоры <…> Когда появилась другая шайка во главе с неким Веландом, Карл Лысый предложил ему три тысячи ливров серебра… чтобы тот избавил его от Бьёрна! Веланд не стал отказываться, он даже заломил цену в пять тысяч ливров! Узнав об этом, люди Бьёрна, которых было меньше, предложили ему шесть тысяч ливров, чтобы он позволил им скрыться. Они ушли в 862 году <…> Веланд впоследствии позволил себя окрестить, поступил на службу к Карлу, но был убит в поединке одном из спутников.

РЕЖИ БУАЙЕфранцузский историк

Следующий правитель Западно-Франкского королевства Карл III Толстый, сын Людовика II Немецкого и еще один внук Людовика Благочестивого, также был вынужден постоянно отбиваться от викингов, терзавших его территорию. Но он был бессилен. Над его войсками, посланными против викингов с берегов Рейна, из Франции и Италии, скандинавы просто смеялись. И тогда Карл Толстый, не сумев справиться с врагами, приказал тайно убить предводителя викингов Готфрида.

Все викинги, до которых дошла весть о коварном убийстве Готфрида, разозлились и поклялись отомстить императору. Более 700 судов из разных скандинавских стран собрались на Сене, и на них помещалось около 40 000 воинов. В последних числах ноября 885 года флот встал возле Парижа. Тогда Париж, как уже не раз говорилось, располагался на островке посреди Сены, а на берегах находились лишь предместья, где среди пастбищ и лугов стояли монастыри Святого Мартина, Святой Женевьевы и др. Защищенный двумя рукавами реки, город был окружен стеной и башнями. Эти башни прикрывали крепкие мосты, перекинутые на оба берега.

Во главе защитников стояли граф Эд Парижский (сын Роберта Сильного) и парижский епископ Гослен. Им принадлежала главная власть в городе, а кроме них, начальниками были граф Роберт (брат Эда), графы Рагенар, Утто и Этиланг с Сен-Жерменским аббатом Эбло.

Полчищами викингов командовал Зигфрид – человек с титулом короля, но без королевства. Много было и других королей: каждый руководил своим отрядом, но при этом все признавали главнокомандующим Зигфрида. Он попросил, чтобы его пропустили вверх по реке, обещая не причинять никакого зла городу. Храбрые защитники отвечали, что они не допустят разорения государства.

И вот 26 ноября Зигфрид, соединившись еще с одним норманнским войском, пришедшим с Луары, привел свои семьсот парусников, семьсот кораблей с драконьими головами на носу, к мостам Парижа. Если верить современникам, норманнский флот покрывал два лье водного пространства. Зигфрид не требовал капитуляции города – он всего лишь хотел (во всяком случае, говорил, что хочет), чтобы парижане разрушили свой большой мост и дали, таким образом, пройти дальше его судам. Но парижан было не перехитрить, они знали цену словам норманнов, а уж тем более, когда слышали такие слова из уст вождя, за спиной которого виднелись тридцать тысяч воинов в железных шлемах, грозных воителей с загребущими руками. Впервые западный город, не ждавший никакой помощи ни от королей, ни от императора, вместо того чтобы сдаться, выкупить свою свободу или бежать, ответил норманнам «нет». Это решение было принято совместно графом Эдом, епископом Госленом и населением Парижа.

МОРИС ДРЮОНфранцузский писатель

Тогда Зигфрид пригрозил стрелами принудить Эда и Гослена к сговорчивости, и на рассвете следующего дня викинги напали на башню, на краю большого моста, на правом берегу Сены.

Осада Парижа войсками Рагнара в 845 году.

Реконструкция XX века

Бой был жестокий. Отважного епископа Гослена ранили, и только к вечеру осаждающие прекратили нападение и вернулись на суда, таща за собой тела убитых. Но на другой день атака возобновилсь. Викинги пускали множество стрел, бросали камни пращами и баллистами, пробивали дротиками деревянные укрепления. Осажденные выливали на них кипящее масло и смолу. Но упорные северяне продолжали работу, прорубили отверстие и готовились уже ворваться внутрь укреплений, как вдруг сверху башни на них обрушилось такое множество камней, что буквально за миг было раздавлено более полусотни человек. Это положило конец нападению, и осажденные поспешили забаррикадировать пролом. Но верхняя часть башни была деревянной. После напрасных усилий против каменной башенной стены викинги набросали под ней огромную поленницу дров и развели огонь, чтобы поджечь деревянную часть. Но проливной дождь потушил пламя и помог осажденным спастись от пожара.

Так нападали и оборонялись с одинаковым упорством с обеих сторон до самого декабря. В это темное и холодное время года викинги позволили себе некоторый отдых. Однако же они держали город в осаде: главный их лагерь находился на правом берегу Сены, где, для защиты от нападения, они возвели вал из земли и камня вокруг церкви Сен-Жермен-ле-Ронд. Самые нетерпеливые из них, не вынеся покоя, отправились в набеги по окрестностям: они грабили, жгли, убивали. Короче говоря, делали то, к чему привыкли. Но при этом они прогоняли господ и отдавали их поместья крестьянам, и этим многих привлекли на свою сторону. Так пробрались они по полям и лесам, через реки и горы, в окрестности Реймса и навели страх на всю северную Францию.

Фулько, архиепископ Реймский, не стесняясь в выражениях, укорял императора за медлительность и беспечность в защите государства. Самым настоятельным образом он убеждал его спешить на помощь Парижу.

А пока суть да дело, лагерь викингов под Парижем был оживлен активной деятельностью: там строили две крытые телеги невиданной величины: каждая с шестнадцатью колесами и такая большая, что в ней могли поместиться до 60 человек. А еще они соорудили покровы из воловьих шкур, под которыми могли стоять от четырех до шести человек. Строили также другие осадные приспособления. Плюс день и ночь выпускали новые стрелы, ремонтировали старые щиты.

После таких приготовлений новая битва началась в конце января 886 года. Атаки викингов были смелыми и упорными. Они шли на приступ под непроницаемой крышей из щитов, однако неумение обращаться с осадными орудиями разбивало все их усилия о высокие валы и крепкие стены. Неуклюжие телеги, предназначенные для пробивания стен, застряли в дороге, потому что лошади, их тащившие, возницы и даже сами изобретатели этих «подвижных крепостей» были перебиты стрелами, пущенными с башен.

Альфонс де Нёвиль.

Норманны на кораблях. 1883 год

И тогда викинги нагрузили две барки поленьями, положили на них множество сухих веток, стащили канатами в воду, зажгли и пустили вниз по течению, чтобы сжечь мосты и лишить башню сообщения с городом. При виде этих «горящих пирамид» многие жители города пали духом и в страхе подумали, что на этот раз все погибло. Но Эд и Гослен все же сумели остановить пылающие барки: под их руководством на них набросали столько камней, что они стали опускаться на дно и быстро потонули.

И все же через три дня викинги сумели разрушить мост и сжечь башню. Потом они попытались взять город приступом, однако были отражены с большим уроном.

В то время (это было в феврале) Генрих, граф Саксонский и Гюрингенский, пришел на берега Сены с сильным войском восточных франков. Оно сильно пострадало в походе от дождей и холодов (особенно много было потеряно лошадей), но Генрих доставил много продовольствия, что было очень важно для осажденного города. Он и граф Эд соединили свои силы и решили вместе напасть на укрепления викингов. Но это нападение кончилось неудачнее прежнего: после жестокого боя викинги отразили атаку соединенных войск. В результате через три месяца, не успев ничего сделать для освобождения Парижа, граф Генрих возвратился обратно.

А потом наступила другая беда – голод. Вместе с голодом начались и повальные болезни. Что же касается викингов, то они были снабжены всем необходимым, имели много разного скота и сохраняли его в церкви Сен-Жермен-де-Пре, превращенной ими в скотный двор. Не было также недостатка в оленях и дичи, потому что викинги усердно охотились и безраздельно владели всеми окрестностями.

Между тем Зигфриду наскучила долгая осада: за себя и свой отряд он договорился с епископом Госленом оставить Сену, получил приличную порцию золота и удалился искать счастья в другом месте. Но остальное войско продолжило осаду. Синрик, один из конунгов, дал клятву не оставлять Францию, не доплыв до истоков Сены. Но вскоре он утонул в этой реке с несколькими десятками викингов – вероятно, оттого, что его судно было слишком перегружено.

Недостаток в съестных припасах в Париже с каждым днем становился все чувствительней. Смертность до того усилилась, что для погребения мертвых едва хватало живых. Епископ Гослен, один из храбрейших защитников города, тот, кто ободрял павших духом жителей в самые отчаянные моменты и первый во всех битвах подавал личный пример неустрашимости, «сломался» под тяжестью лишений и умер. Смерть его еще более подорвала мужество парижан: многие из знатных жителей покинули Париж, а бедняки умоляли начать с неприятелем переговоры.

Граф Эд, на котором одном теперь лежала оборона Парижа, всеми силами противился сдаче. Он тайно покинул город, чтобы искать помощи у знатнейших людей королевства и, кроме того, через них уведомить императора Карла III Толстого, что город вскоре непременно будет потерян, если тот не подоспеет ему на помощь. В его отсутствие аббат Эбло принял начальство. С каждым днем осажденные теряли надежду и все настойчивей требовали сдачи Парижа. Как вдруг одному из знатных горожан привиделся сон, в котором Бог указывал ему на небесные силы, защищавшие город. Мужество парижан ожило, потому что этот сон видел человек, разделявший общее мнение народа о переговорах с викингами и хотевший уже спасаться бегством.

Обнадеженные таким образом парижане продержались еще какое-то время. Наконец, в июле настало желанное освобождение. Граф Адальгем счастливо вернулся в город со свежим войском и съестными припасами. И граф Эд вернулся с дополнительными тремя полками. Сам франкский император пришел в Мец со значительным войском. До него пришел Генрих, граф Саксонский и Тюрингенский, с войском из Германии и Лотарингии. Он разбил лагерь на удобном месте и сошел с коня, чтобы осмотреть укрепления викингов. Вокруг своего лагеря те выкопали множество ям, замаскировав их травой и хворостом. В одну такую яму и провалился неосмотрительный граф Генрих, и в то же мгновение из засады выскочили несколько данов и убили его.

Тем не менее, Париж взят не был. И вот еще одно неожиданное последствие викингских набегов, которое, однако, полезно отметить: они, конечно, способствовали росту географического и политического значения Парижа!

РЕЖИ БУАЙЕфранцузский писатель

После этого викинги атаковали Париж с восточной стороны. Они сделали это успешней: зажгли башню, защищавшую в этом месте город, и уже готовились взобраться на стены или вломиться в ворота. Стража горящей башни бросилась на викингов.

Жан-Виктор Шнетц. Граф Эд защищает Париж от норманнов. 1837 год

Это нападение было последним за время десятимесячной осады. Вскоре, в начале октября, прибыл император Карл III Толстый с многочисленным войском. Но вернулся и Зигфрид. С его приходом скандинавское войско усилилось так, что император, напуганный прежними неудачными нападениями, не отважился идти в атаку, а вступил с викингами в переговоры и купил у них мир за 700 фунтов золота и 3000 фунтов серебра. После этого между викингами и парижанами, оказавшими взаимное уважение мужеству друг друга, завязались дружеские отношения. Собственно, как и следует между храбрыми людьми. Как будто они никогда и не были врагами.

Типичный пример. Однажды граф Эд и новый епископ Парижа, Аншерик, преемник Гослена, сидели за обедом, когда им сказали, что к городу приближается флот викингов для проезда вверх по реке. Якобы с дозволения императора. В негодовании граф и епископ схватили мечи, призвали к оружию граждан и стражу, поспешили к мосту и не дали флоту проехать. Что это было? Амбиции? Гордыня? Ожидание неожиданного коварства? Или (ничего личного) желание, чтобы все было оформлено так, как следует. В любом случае, викинги повернули назад без боя, не желая нарушать мир с парижанами.

Осада Парижа длилась десять месяцев. Закрепившись на правом берету, вокруг Сен-Жермен-л’Оссеруа, норманны изготовляли военные машины и тараны. Первый раз они попытались взять приступом Большой мост 31 января 886 года, потом – 1 и 2 февраля. К городу летели каменные ядра и пылающие стрелы, загорались дома на острове, деревянные башни, огонь охватил Шатле, тучи стрел носились над Сеной… И тут вдруг – паводок! Вода поднялась 6 февраля, – право, эта дата словно бы специально предназначена для парижских драм. Вода поднялась и снесла Малый мост, который связывал Ситэ с левым берегом, мало того – отдала тем самым один из деревянных замков-крепостей врагу. Вода поднялась опасно: теперь осаждающим стало легче добраться до крепостных стен. Сражались по щиколотку в воде. И к тому же еще начался голод….

МОРИС ДРЮОНфранцузский писатель

Тогда, кстати, все увидели пример сухопутного передвижения флота викингов. Они вытащили суда из воды и волокли их посуху, потом опять спустили на воду выше Парижа. Пленников гнали, связанных веревками по двадцать человек: вероятно, при таком перемещении требовались также и их усилия. Парижане, не скрывая удивления, смотрели на это зрелище, но для викингов это был самый обыкновенный способ в тех случаях, когда их суда встречали препятствия. Переправив таким образом флот в верхнюю Сену, они быстро поплыли в Санс, город в Шампани, на реке Йонне.

Норманны, неоднократно грабя, сжигая и разоряя церковь и аббатство Сен-Жермен-де-Пре, оставили там одни только пустые гробницы с плохо сохранившимися надписями. То, что уцелело от древней скульптуры, свидетельствует о самом возмутительном варварстве; христианская религия никогда, даже в колыбели, не носила жизнерадостного характера; об этом свидетельствуют и эти обломки исчезнувших веков – странных, несчастных веков, отмеченных всем позором и мраком, свойственным заблуждению и невежеству.

ЛУИ-СЕБАСТЬЕН МЕРСЬЕфранцузский писатель

Париж стал столицей Франции и официальной резиденцией французских королей в 987 году, но в течение нескольких последующих веков его положение было неустойчивым.

ДЖОАН ДЕЖАНамериканская писательница, историк

Санс был хорошо укреплен, и его граждане защищались так же храбро, как и парижане: викинги целых шесть месяцев осаждали его, но напрасно. Однако жители уже стали опасаться за исход осады. Вступив в переговоры с викингами, они убедили их за определенную сумму отступить от Санса. И те отступили, но опустошили всю округу, разрушив монастыри, замки и церкви. Между тем франкский император оставил Париж и пошел к Суассону. За ним последовал Зигфрид с войском и вошел в Уазу, опустошая все на пути своем. Когда огонь пылающих дворов, деревень и замков возвестил приближение викингов, император поспешно бежал из Суассона в Эльзас. Едва только он успел оставить город, как туда вошли викинги. Они сожгли церковь и монастырь Святого Медарда, разорили все окрестные замки, перебили множество жителей, а остальных взяли в плен.

Анна Ярославна в Париже

Анна Ярославна была младшей из трех дочерей киевского князя Ярослава Мудрого из рода Рюриковичей, и она стала супругой французского короля Генриха I. Поженились они в мае 1051 года (мнение о том, что это произошло в 1049 году, скорее всего, ошибочно).

Соответственно, Анна прибыла в Париж и стала королевой Франции.

Она родилась в 1024 году[4] в Новгороде. Появилась она на свет как раз в то время, когда Ярослав, опасаясь своего младшего брата Мстислава Храброго, скрывался за крепкими стенами этого города. Именно в год рождения Анны Мстислав начал войну с Ярославом, в результате чего тот уступил ему Чернигов и все левобережье Днепра.

Однако потом был подписан братский мир, после чего стало ясно, что Мстислав вовсе не добивается единоличной власти. А в 1036 году он погиб на охоте. До его смерти резиденцией Ярослава по-прежнему был Новгород, в Киеве же управление осуществлялось его боярами. После смерти брата Ярослав перебрался со всей семьей и дружиной на берег Днепра.

Прижизненных изображений Анны не сохранилось, если не считать очень плохого качества фресок. Однако, по свидетельству французских хроник, «золотоволосая» дочь могущественного киевского правителя славилась красотой. И действительно, молва о ней дошла до французского короля Генриха I, и в 1044 году он послал первое свадебное посольство в далекую Русь.

Мерри-Жозеф Блондель.

Портрет короля Франции Генриха I. 1837 год

Вот что пишет об этом Франсуа де Мезере, автор вышедшей в 1717 году в Париже многотомной «Истории Франции»:

«Генрих I не имел ни детей, ни жены. Он, понимая собственный немолодой возраст <…> разделял озабоченность своего Совета, который требовал от него наследника для королевства. До него дошли слухи о прелестях княжны, достойной завоевать сердце великого монарха. То была Анна, дочь Ярослава, прозванного Мудрым, князя Руси, называемой нашими современниками Московией. Воодушевившись от одного рассказа о ее совершенствах, он послал в 1044 году епископа де Мо с большим помпезным посольством, предлагая свою руку».[5]

Но посол этот получил отказ. Возможно, в то время Ярослав надеялся с помощью аналогичного брачного союза закрепить отношения с более близкими к его границам странами. Говорят, например, что он собирался выдать дочь за германского императора, однако немцы от такого династического союза отказались.

С другой стороны, в ту пору Древняя Русь играла заметную роль в формировании облика средневековой Европы, а вот нынешняя Франция в те времена представляла собой скопище феодальных владений, в которых властителями сидели местные герцоги, бароны и графы[6]. Непосредственными же владениями короля, власть которого была во многом номинальна, была узкая территория, тянувшаяся к северу и югу от Парижа. Ее можно было бы разглядеть на карте только под сильным микроскопом, а их тогда еще не существовало. Поэтому нежелание Ярослава Мудрого отдавать свою дочь бог знает за кого было вполне объяснимо.

Тем не менее, бездетному Генриху I был необходим наследник. Зная о молодости и красоте русской княжны, в 1048 году он послал новых послов для новых переговоров.

Генрих из династии Капетингов, сын короля Роберта II и Констанции Арльской, родился в 1011 году и правил у себя в стране, начиная с 20-летнего возраста.

Когда Генрих I стал королем, Бургундия была отдана его младшему брату, который стал родоначальником особого герцогского рода.

Первоначально, в 1034 году, Генрих был обручен с Матильдой, дочерью императора Священной Римской империи Конрада II, но брак не состоялся из-за преждевременной смерти невесты, которая даже не успела познакомиться со своим нареченным.

В 1043 году Генрих женился на другой Матильде, дочери маркграфа Фризии и племяннице императора Германии Генриха III, однако через год она скончалась в результате неудачных родов.

Фреска в Софийском соборе в Киеве, представляющая дочерей Ярослава Мудрого. Анна, предположительно, самая младшая

Таким образом, к моменту отправки второго посольства в далекий Киев, 37-летний Генрих был вдов и бездетен. Подобное положение его сильно тяготило. Конечно, у короля были весьма прелестные наложницы и это немного успокаивало нервы, но не могло избавить от постоянной тоски, ибо он хотел найти именно законную супругу, способную стать королевой Франции, а его осчастливить наследниками…

Послам было поручено любой ценой получить согласие на брак именно с Анной, ибо, как мы уже говорили, до Франции «дошла слава о прелестях принцессы, именно Анны, дочери Ярослава <…> и он был очарован рассказом о ее совершенствах».[7]

Ко всему прочему, до короля дошли слухи о плодовитости славянских принцесс. Когда умерла королева Матильда, Генрих размышлял недолго. Почти все соседние монархи уже состояли с домом Капетингов в кровном родстве, а церковь сурово карала за браки с родственниками до седьмого колена, называя их кровосмесительными. Эта мера принесла много затруднений королям. Бедняги и на самом деле почти все были родственниками, так что теперь найти достойную супружескую пару стало очень сложно, а для некоторых государей практически невозможно.

Мысль обратиться в поисках невесты к далекому Великому князю Киевскому пришла Генриху практически сразу. К тому же, наведя справки, он узнал, что женой Ярослава была дочь короля Швеции Олафа, и сам он уже выдал одну дочь за норвежского короля Харальда Смелого, а другую – за венгерского короля Андрея. Кроме того, Генриха уверяли, что у Киевского правителя лари набиты золотыми монетами, и это обстоятельство еще более усилило его влечение к далекой русской красавице.

Несмотря на непредвиденные задержки в пути и огромные расстояния от Парижа до русских границ, послы короля Франции благополучно прибыли в Киев. Посольство возглавлял епископ Шалонский Роже, сын графа Намюрского.

Ценя его дипломатические способности, король Генрих неоднократно посылал Роже с ответственными поручениями в Нормандию и даже к императору Священной Римской империи Конраду II. Теперь, когда король вновь решил жениться, он не мог найти лучшего посредника в таком деле, чем епископ из Шалона.

Вторым послом ехал Готье Савейер, епископ города Мо, человек совершенно другого склада, малопригодный для хозяйственных дел, но весьма ученый муж, прозванный за свою начитанность Всезнайкой (впоследствии он станет учителем и духовником Анны).

Сопровождавший посольство сеньор Жослен де Шони, получивший повеление защищать епископов от разбойных нападений на глухих дорогах, был рыцарем до мозга костей: он отлично владел мечом, метко стрелял из арбалета и считался самым неутомимым охотником в королевских владениях.

Послов сопровождали еще несколько славных рыцарей, а также масса оруженосцев и конюхов. Воины ехали в длинных кожаных панцирях с медными бляхами, в таких же штанах ниже колен и в кованых шлемах, защищавших от удара голову и нос. Копья у франкских воинов были тяжелые, а щиты таких размеров, что хорошо защищали все тело.

Замедляли передвижение посольства тяжелые повозки с дарами, посланными Генрихом отцу своей будущей жены: в подарок князю Ярославу предназначались великолепные боевые мечи, заморские ткани, чаши из драгоценных металлов…

Две дочери Ярослава Мудрого, действительно, уже были выданы за иноземцев: Елизавета – за норвежского короля, а Анастасия – за венгерского. Эти браки, как считал их отец, укрепляли дружбу и мир.

А теперь вот приехали послы, чтобы увезти его третью дочь во владения франкского[8] короля. Великому князю приходилось подумать о многом: какие выгоды можно было бы извлечь из такого брачного союза и не даст ли новое родство возможность завязать отношения с далеким Римом, чтобы при случае оказывать давление на заносчивый Константинополь? Как поступить? Видимо, следовало бы поскорее послать за сыном Всеволодом, чтобы приготовиться к приему послов, а пока сообщить Ирине (так Ярослав называл свою жену Ингегерду) о предстоящих переговорах. Удивительно, но меньше всего князь Ярослав думал в этот момент о том, чтобы спросить мнение дочери или хотя бы уведомить ее о происходящем. Еще бы, разве не говорили мудрецы, что снисходительные отцы делают детей неблагодарными, а участь всякой девицы – подчиняться родительской воле и жить в послушании…

А тем временем послы короля Генриха с чувством удивления и восторга рассматривали Золотые ворота столицы Древней Руси. Их встретил брат Анны, Всеволод Ярославич, и легко начал объясняться с ними на латыни.

Вскоре согласие Великого князя Ярослава Мудрого на брак княжны Анны Ярославны с французским королем было получено, и 4 августа 1049 года она, расставшись в слезах и в причитаниях с матерью, отцом и братьями, навеки покинула русскую землю.

Ее будущий муж Генрих не обладал большими способностями или прилежанием в изучении наук, не считался сведущим в богословии или музыке, как его образованный отец, король Роберт, но слыл деятельным человеком, готовым трудиться день и ночь, и терпеливым, как самый обыкновенный скуповатый крестьянин.

Невеселая и мало чем примечательная юность Генриха прошла во время кровавой гражданской войны, осветившей заревом пожаров небеса Иль-де-Франса. Так называлась королевская область, расположенная по обоим берегам Сены, покрытая лесами и пересеченная вечно разбитыми дорогами. Капетинги только по титулу были королями Франции, поэтому всячески стремились расширить границы своих владений. Однако повсюду у них на пути возникали серые громадины замков их вассалов, уже превратившиеся в те времена из бревенчатых в каменные. Генрих в ответ тоже строил крепости, если находил на это средства, и вскоре его земли также покрылись этими мрачными сооружениями. В те суровые времена правителям было не до красот пейзажей. Того же Генриха короновали еще при жизни отца, однако корона едва держалась на его голове.

Заметим, что король Роберт II, сын Гуго Капета, будучи миролюбивым и очень религиозным человеком, всецело поглощенный соборами и церковной музыкой, крайне мало внимания обращал на государственные дела. Последние годы его жизни были омрачены распрей с сыновьями. Виновницей ссоры, как считают, была королева Констанция, желавшая непременно передать престол своему младшему сыну Роберту. Из-за этого два старших сына короля – Гуго и Генрих, лишенные почти всякого содержания, принуждены были вести жизнь бродячих рыцарей. Гуго умер совсем юным, но Генрих, примирившись с отцом, был назначен его преемником.

В конце концов, Анна прибыла к городу Реймсу. Король Генрих, потеряв всякое терпение и не желая больше ждать ни единого часа, выехал в сопровождении свиты ей навстречу.

Он был тучным и всегда хмурым. Сейчас же ему и подавно было, от чего хмуриться: он ожидал Анну с большим волнением и некоторым беспокойством, раз за разом задавая себе один и тот же вопрос – правильно ли он сделал, пойдя на заочную помолвку, и не придется ли ему до конца своих дней сожалеть о неосторожно сделанном шаге.

Но, как только он увидел дочь Великого князя Ярослава, его опасения рассеялись. Она была так хороша собой, что король сразу влюбился в нее.

Слухи о ее красоте явно не были преувеличенными. Анна же, напротив, была огорчена: она представляла себе своего жениха совсем другим, более красивым и молодым. Неужели это и есть тот самый человек, с которым ей суждено разделить жизнь до гробовой доски? Генрих молчал, не зная, что сказать. Да и на каком языке это делать?