Хитничья жила бесплатное чтение

Глава 1. Скиталица

Состав грязно-зеленого цвета остановился с тяжелым скрипом, и из вагонов высыпал народ. Вухла находилась в трех часах езды к югу от Екатеринбурга, северный рубеж Челябинской области; захолустный промышленный городишко, каких на Урале сотни; станция некрупная, и на стоянку отводилось десять минут.

Среди первых на перрон спрыгнула шатенка в серой рабочей форме и грубых ботинках на два размера больше ее реального с непробиваемым, казалось бы, носком. Кто-то из вахтовиков спустил ее дорожную сумку, энергично подхватив которую, она поспешила на привокзальную площадь. Пустынный перрон оживился в два счета. Поезд «Новый Уренгой – Челябинск», скрипя, потянулся дальше, на юг.

Валя Гордеева шла твердым, неженским шагом, на всякий случай оглядываясь по сторонам: вдруг тетя решила встретить ее здесь, на перроне? Дошла до площади и только там перевела дыхание. Тети нигде не было. Отдельные темные пряди выбивались из непокорного хвоста, карие глаза сосредоточенно смотрели перед собой. Один за другим к ней подходили таксисты, но все они встречали отказ.

Из-за угла вывернул старый грязный пазик, и на площадь вывалил народ. Дверцы разъехались, выпуская темный поток. В конце, после всех, показалась и тетя, грузная женщина в черных брюках и сером плаще. Она держалась одной рукой за поручень, второй поправляла съехавший платок, прикрывая тем самым выбившиеся пряди коротких, черных, с нередкой проседью волос. Она смотрела под ноги, как бы не оступиться, поэтому племянницу не видела.

– Теть Лиль! – окликнули ее.

Тетя присмотрелась и сразу же заулыбалась.

– Валюша! – бросилась обнимать племянницу. – Как же ты повзрослела! Давно приехал поезд? Долго ждала?

– Нет, поезд прибыл минут пятнадцать назад. Только поднялась с перрона, и ты подъехала.

– Хорошо. Ты говорила: поезд будет в полдвенадцатого. Я отпросилась с утра, напекла пироги… Валюша, какая же взрослая ты стала! Геолог, какая умница, – с гордостью произнесла тетя: в промышленном регионе эту профессию ценили и уважали.

– Спасибо, теть Лиль, – смущенно заулыбалась Валя и махнула в сторону таксистов: – Поехали скорее, а то пироги твои вкусные стынут!

– Да зачем, так бы доехали, на автобусе… Берет, наверное, дорого…

– Я узнавала: девяносто рублей. Это по-божески. Вот в Новом Уренгое за такси заплатишь – без штанов останешься. Прикинь, таксист просил две тысячи за десять километров! Но это разводилово на дурака. А здесь недорого, поехали скорей!

– А, да? Ну давай…

Таксист, пожилой кавказец, бросил дотлевшую сигарету и, хлопнув дверцей, завелся. Проезжая по ушатанной дороге мимо бревенчатых изб и выцветших, завалившихся заборов, Валя отметила, что за три года Вухла не шибко-то преобразилась. Только гора из шлака разрослась в размерах, и теперь ее издалека было видать, а никелеплавильный комбинат порция за порцией выбрасывал в воздух сернистый газ – дымил и днем и ночью.

А вот погода радовала: если в Уренгое с неделю как выпал снег, то здесь стояли удивительно теплые для середины сентября деньки. Солнце светило так, как не светило и в июле, в пик жары. Бабье лето во всей своей красе. Ветер вовлек листву в золотистый вихрь; ржаво-желтый лист прилип к стеклу и прокатился до дома тети.

Улица Чекасина, на которой та жила, относилась к Никелю, призаводскому району. До нулевых на этом месте был пустырь, а после выросли пятиэтажки. Квартиры выдали жильцам бараков и тем, кто встал на очередь в годы перестройки.

В прошлом тетина семья ютилась в доме с дровяным отоплением и без каких-либо удобств. В туалет приходилось бегать на улицу, а за водой – на колонку, и это в черте города, в районе шлаковой горы. Дом стоял на первой линии к заводу, окна выходили на отвалы, а на участке хилая рассада сидела в рыжей, выжженной земле. Тетя с домочадцами надеялись на расселение.

И сколько было радости, когда в 2001 году Фазульяновы наконец-то получили двушку в новом доме, – сбылась мечта пожить по-человечески! – а по-другому это не назвать. Тетя работала диспетчером в плавильном цехе, а муж Рустам – распиловщиком на мраморном карьере, у пары подрастала дочь Альбинка, и сами они век копили бы на новое жилье.

Сейчас, когда прошло пятнадцать лет, дочь выросла, уехала учиться в Екатеринбург, а брак дал трещину и муж ушел к другой, тетя осталась в квартире одна. Жилье свое любила и благоустраивала, насколько позволял скромный доход. Подкопит – поставит счетчики на газ, на воду, еще подкопит – поменяет двери, шкаф. Квартира была тем немногим, что она имела, и поэтому тетя всячески поддерживала в ней уют.

На весь подъезд стоял капустный дух, и Валя сразу же узнала в нем знакомый с детства аромат. Они прошли на кухню и уселись за стол. Тетя, скинув полотенце, нарезала румяный, источающий невероятный аромат пирог, выбрала большой кусок и придвинула тарелку к Вале.

– Кушай-кушай, не голодуй.

– Ммм… вкуснотища-то какая! Как всегда, выше всех похвал, – причмокивая, похвалила племянница.

– Кушай, Валюша, кушай. Дожуешь, хоть расскажи, как твоя вахта. Как Севера?

– Да так, – пожала плечами та. – Есть свои сложности, но приходится работать. Первый месяц я была на испытательном с зарплатой двадцать тысяч, а со второго мне пообещали шестьдесят. Дорогу они оплачивают, а межвахту – нет. Что заработал за месяц, на то и живи. Если поделить шестьдесят на два, то в месяц выходит тридцатка. Для вахты это негусто, но главное, есть работа. И дело дрянь, когда ее нет…

– Да, Валюша, – кивнула Лиля. – Главное, есть работа. За нее и держись.

– А без нее никак. Все только в нее и упирается. Найти бы уже, наконец, постоянную и не метаться с места на место. Чтобы все устраивало: и условия, и зарплата, и отношение…

В задумчивости Валя уставилась в одну точку. Тетя подлила им чай.

В десятом классе Валя Гордеева решила стать геологом. И неудивительно: все шло к тому. Детство, проведенное у бабушки на Урале, школьная любовь к химии, желание что-то исследовать и не сидеть на одном месте, а также мамины практичные советы (она говорила дочери, что на золоте и на нефтянке деньги гребут лопатой) определили выбор будущей профессии.

И пусть ее будут спрашивать, что сподвигло тебя взять в одну руку лопату, в другую гитару и побежать в горы искать золото, как стереотипно представляют себе быт и жизнь геолога, Гордеева, как всегда, отшутится историей, в которой, как известно, лишь доля шутки.

По легенде, начиная с первых летних каникул у бабушки, пока другие девочки играли с куклами, Валя бегала на речку Вухлянку и играла там с камнями. Урал в геологическом плане интересный регион, и даже первоклашка без профессиональных знаний видела, какие разные породы можно встретить в русле горной реки. Зеленые и бурые, с рыжей коркой ржавчины и вишневым налетом ожелезнения, светлые породы с поблескивающими на солнце перламутровыми чешуйками слюды, серую гальку жильного кварца, принесенную Вухлянкой откуда-то с гор, гладкую, окатанную, вылизанную речным течением…

Валя не знала научных терминов и умных названий, а просто видела красивые узорчатые камни, которые собирала на берегу и мелководье, а затем раскладывала «по сортам»: пятнистые к пятнистым, полосчатые к полосчатым, однотонные к однотонным. Получались этакие каменные пирамидки.

Когда в конце лета пришла пора возвращаться домой, Валя увозила массивный пакет с уральскими сувенирами и наиболее красивыми находками. Через ее поселок в Воронежской области тоже протекала речушка, но никакого интереса для юного геолога она не представляла: уральским разнообразием пород похвастаться не могла, на берегу встречались глинка и песок, и ничего другого.

Целый год Валя перебирала свои сокровища и бойко отбивалась от мамы, которая просила отсыпать «лишнюю» щебенку в плошки к комнатным цветам. Задача была не из простых: представители одной породы при внимательном рассмотрении чем-то отличались, бурая полоска в одном и скопление светлых зерен в другом меняли рисунок и делали их непохожими. Трудно было определиться, какой из камней лишний, и в итоге маме пришлось отказать.

Рассказ о нешуточном увлечении Вали дошел до уральской тетушки, и в следующий приезд ее ждал подарок: Лиля достала для племянницы ценный образец. Это была силикатная никелевая руда, товарняком поставляемая в Вухлу прямо с месторождения на Северном Урале. Некрупный, но увесистый камень оттянул руку, и юный геолог ощутила, каков металл в своем первозданном состоянии.

На вопрос, для чего нужен никель, тетя со знанием дела рассказала, что металл этот прочный, ковкий, с высокой стойкостью к коррозии, поэтому необходим для получения нержавеющей стали и жаропрочных сплавов. Тетя обрисовала цепочку от и до: геологи нашли руду, металлурги выплавили из нее никель, который при повторной выплавке добавили в состав стали, чем улучшили ее характеристики (технология называется легированием); ну а дальше авиаконструкторы построили самолет, инженеры – автомобиль, началось изготовление промышленных станков и оборудования для химической промышленности.

– Так что, Валюша, ты держишь в руках не какой-то невзрачный булыжник с улицы, а руду на ценный, стратегический металл, – сказала тетя в завершение беседы.

Валя зачарованно смотрела на блестящий серый камень и тоже хотела быть причастной к этому фантастическому процессу: стоять у истоков, находить руду, из которой выплавят металл и построят корабли и самолеты. Делать что-то важное, в каком-то смысле героическое.

Когда пришла пора, Валя подала документы на геологический факультет Воронежского университета. Учиться было сложно, но интересно. Гордеева слушала о магматизме и вулканизме, о геодинамических процессах, о смене эпох в истории Земли и в какой-то момент поняла, что теоретическая сторона геологии куда интереснее практической.

Как она сказала позже, суть учебы на геолфаке сводится к тому, что все пять лет слушаешь о высоких материях, а после защиты дипломной работы лезешь в канаву и копаешься в грязи.

У профессии «первооткрывателя» месторождений романтический налет и неприглядная бытовая сторона, с которой студентов знакомят после первой же летней сессии. И если учебно-полевая практика готовит будущих поисковиков к спартанским условиям, в которых им предстоит жить и работать, то производственная практика сполна дает прочувствовать немытую шкуру одичавшего за три месяца в тайге геолога. Пока студенты вместе с энцефалиткой1 и берцами примеряют на себя будущую специальность, выпускники должны определиться, готовы ли они оставить городской комфорт и умчаться по зову компаса и молотка далеко за Урал, в дикие и суровые места, где потенциальные месторождения ждут своих разведчиков, ждут и не дождутся.

Валя для себя решила, что готова. Она шла на красный диплом: не зубрила ради корочки, а жадно впитывала знания, что давал ей университет. В ней жила та любознательная девчонка, которая интересовалась применением никелевой руды и искала объяснение земным процессам. Что происходило на планете миллионы лет назад, как образовалась та или иная порода, где искать золото, нефть и алмазы, откуда берутся землетрясения и цунами – теперь она знала ответы на прежде сложные вопросы и обладала пониманием происходящего.

Студенческие практики больше всего любила за возможность поездить по России и побывать в местах, в которых сама бы никогда не оказалась. Если учебно-полевые практики в Адыгее и Крыму после первого и второго курсов проходили под присмотром преподавателей, которые жили со студентами на базе и учили тех основам специальности: как документировать обнажения горных пород, отбирать образцы и строить геологические карты, то производственные практики были не групповыми, а индивидуальными, и давали больше свободы.

О них студенты договаривались сами: рассылали резюме по предприятиям и ехали туда, куда им дали добро. Так, закончив третий курс, Валя попала на россыпи алмазов на Северном Урале (алмазов, правда, за три месяца так и не увидела, а только грязь от шламовых2 проб, зато насладилась дивной красотой тех мест, а это, согласитесь, уже не так обидно).

А после четвертого курса топтала в сапогах-болотниках Магаданскую область. Геологическая партия3, в которую приняли студентку на полевые работы, вела поиски золота. Огромный самородок с той практики Валя не привезла, но парочку хороших образцов касситерита4 прихватила. По ним и писала диплом, сравнивала оловянную руду из трех участков Сусуманского района.

После успешной защиты, не дожидаясь вручения диплома, Гордеева улетела в Магадан, где ее уже ждали на руднике в Тенькинском районе. Это место она также нашла через интернет: списалась с главным геологом и договорилась о летней стажировке с перспективой остаться на постоянную работу.

Поскольку руднику для выполнения плана по добыче нужно постоянно пополнять запасы руды, руководство вкладывается в поиски и разведку новых участков и привлекает к этому геологов. Так, выпускнице геолфака поручили документацию канав на лицензионном участке, и с июля по октябрь Валентина детально вырисовывала и описывала кварцевые жилы, где в теории сидели золотинки, а парни-студенты отбирали пробы – материал для спектрального анализа5, который должен был показать содержание драгоценного металла, стоит ли его здесь искать.

По сравнению с прошлогодней практикой условия были королевскими: вместо брезентовой палатки – комната в двухэтажном общежитии, свет, горячая вода, нормальный туалет, вместо стирки в ледяном ручье – машинка-автомат на этаже, вместо гречки с тушенкой на костре – питание в столовой, вместо изнуряющих пеших маршрутов – УАЗ «буханка», резвое «такси» от рудника и до участка. Как бонус канавы с видом на Колымское водохранилище и в подчинении пять парней-опробщиков – для молодой геологини не работа, а мечта! Зарплата пятьдесят пять тысяч в месяц, а если в долларах, то тысяча семьсот.6

Но все хорошее быстро заканчивается, и в октябре главный геолог вызвал Валю и сказал:

– Спасибо за работу, Валентина. Сейчас расклад такой: канавы все добили, а на подземке штат геологов укомплектован. Мы думали, куда тебя пристроить, и решили предложить тебе поехать в Сусуман. На россыпи, на постоянку.

Валя не знала, как ей реагировать: по правде, радоваться было нечему. В прошлом году она проходила практику в Сусуманском районе и с участка возвращалась через этот город.

Мрачной атмосферой запустения он напомнил Сайлент Хилл в колымских декорациях, а вид обшарпанных многоэтажек, местами попросту заброшенных, совсем не вызывал желания там жить. Еще запомнилась невероятно длинная дорога: до Магадана их вахтовка7 ехала часов тринадцать – такие расстояния на Колыме.

– Это полупустой город на трассе? – все же уточнила Валя. – Там же дом, в котором торчит самолет? Как будто врезался на скорости и пробил окно второго этажа. Была проездом, сурово там.

Главный геолог засмеялся, закивал:

– Да-да, есть такой дом. Ну слушай, Сусуман еще держится на плаву. Город золотодобытчиков, и у компании там несколько россыпных объектов. С геологами только дефицит: специалистов не хватает.

Валю посетила невеселая догадка.

– А платят сколько?

– Меньше, чем здесь. Но здесь вахта, а там постоянка. Отдельная квартира, а не общага, рабочий день восемь часов, а не двенадцать, два выходных. Смен меньше, поэтому зарплата ниже и на руки выходит сорокет. Плюс в конце года хорошая премия, если выполним план по золоту. Северные отпуска – пятьдесят два дня, – расписал условия начальник.

– Можно я… подумаю?

– Да, конечно. Решать тебе.

Гордеева уже закончила работу на канавах и приводила документацию в порядок. Еще неделя, и пора сдавать материалы, а дальше ей здесь делать нечего. Либо соглашаться на Сусуман, либо самой что-то искать…

После недолгих размышлений она склонилась ко второму варианту. Пусть и никакой определенности с работой, но нет смысла соглашаться на зарплату в сорок тысяч, когда ценник на все «северный», высокий: к примеру, килограмм яблок в магазине стоит пятьсот рублей.

Чтобы попасть на прилавок в Сусумане, эти яблочки проделывают длинный путь из Магадана и за шестьсот километров в дороге, видимо, покрываются тончайшей золотистой пленкой – а откуда еще такая цена? И все товары привозные, «золотые». В этом морозильнике нет ничего, кроме льдов и ценного металла. Достойных условий для специалистов, как оказалось, тоже нет.

Гордеева объяснила свое решение начальнику и с первой же вахтовкой вернулась в Магадан. С ней рассчитались за три с половиной месяца, выплатили все, как обещали.

В Магадане она обежала офисы всех золотодобывающих предприятий, наивно полагая, что полученным на руднике опытом можно кого-то всерьез заинтересовать. Но мало ли было таких сезонных работников, осенью оставшихся ни с чем?

Постучись она в преддверии полевого сезона, возможно, ей бы и дали добро. Но в середине октября, когда Колыму завалило снегом, ручьи все перемерзли и вести поисковые работы стало нереально, шансы закрепиться в этих краях были равны нулю. На добычу в подземных условиях женщин не брали. Для продвинутой работы в офисе требовалось умение строить в программах рудные модели, считать запасы золота, но Валя этими навыками не владела.

Испытывая досаду, она просиживала время в Магадане и тратила деньги, заработанные с таким трудом. Дни стремительно летели, а надежда, что ее резюме рассмотрят, таяла на глазах.

В какой-то момент ее посетила идея искать вакансии по всему Дальнему Востоку. Валя была наготове, как солдат. Нацелилась на то, что как только подвернется дельный вариант, она быстренько купит билет и полетит. Составила список компаний, разослала резюме и стала ждать.

Быстрее всех откликнулись в Приморье. Государственная организация предлагала постоянную работу и проживание во Владивостоке, но летом требовалось обязательно выезжать в поля8. Квартиру иногородним специалистам снимали. Обещали зарплату в двадцать пять тысяч, а в полевой сезон – от сорока. Конечно, можно было подождать предложение поденежнее, но, поскольку время поджимало, Валя без колебаний согласилась на этот вариант.

В конце октября 2012-го она улетела во Владивосток, где проработала почти два года и уволилась. А дальше по иронии судьбы попала на Урал.

Вернулась к истокам, зарождению своей геологической мечты, к первым открытиям и наблюдениям, детским местам на берегу Вухлянки и косым пирамидкам из речных камней – к ощущению, что все только начинается и, пусть она уже бывалая геологиня, лучшее ждет ее впереди.

Лето 2014 года выдалось во всех смыслах жарким, и Вале пришлось побегать в поте лица.

До того, как приехать к тете в сентябре, она уволилась из приморской конторы и месяц промоталась в поисках работы, пока в августе ее не вызвонили из Нового Уренгоя. Она была бы рада остаться во Владивостоке на камералке9, но директор поставил ультиматум: либо, не оттягивая, выезжаешь с партией в поля, либо пишешь заявление и уходишь по собственному желанию; вот ручка, вот листок.

Валя написала заявление и о своем решении не пожалела. В прошлом году она провела безвылазно четыре месяцев в полях, и этого хватило, чтобы понять: ко второй такой «ходке» она не готова.

По сравнению с Колымой, климат в Приморье был мягким, бесснежный сезон – длинным, и геологам приходилось буквально жить в тайге. Отработали один участок, переехали на другой, на третий – и так до белых мух. Постепенно счет дням терялся, бесконечные маршруты, хождение лесными тропами становились чем-то тупым, бессмысленным, а вахтовка из города казалась машиной из будущего, которая вернет одичавших людей в цивилизацию с магазинами, городскими улицами, интернетом и всеми теми благами, которые человек начинает ценить только будучи отрезанным от внешнего мира.

При таких условиях текучка в организации была высокой. Молодые специалисты приходили за опытом, который нарабатывали за год-два, а затем убегали на рудники Чукотки и Колымы – туда, где вахта и зарплата от семидесяти тысяч.

Приличный доход объяснялся тем, что на готовом месторождении с подсчитанными запасами стабильно отрабатывается руда, а значит, водятся деньги. А участок на стадии поисков всегда кот в мешке: найдут не найдут под вопросом, только денег вбухают немерено, а бездонные недра готовы поглотить самую астрономическую сумму. Ну и подход таков, что съемки, поиски и любые геологоразведочные работы на ранней стадии финансируются государством, а добычными объектами владеют уже частные компании. Частнику невыгодно вкладываться в съемку тайги, проходить с нуля все стадии разведки – проще купить месторождение с запасами и добывать себе металл. В государственных организациях зарплаты минимальные, в частных – повыше, есть перспективы и престиж.

Валя смотрела в том же направлении и понимала, что идти работать нужно на эксплуатационную разведку – на рудники, карьеры – туда, где лучшие условия и развита инфраструктура, где геолог как у Христа за пазухой: живет в общежитии, питается в столовой, пользуется электричеством и горячей водой. В мечтах она нацелилась на крупную золотодобывающую компанию с объектами по всему Дальнему Востоку, но не имела ни связей, ни личных достижений, чтобы ее заметили и устроили туда. Была начинающим специалистом; по сути, никем. Ее опыт не превышал и двух лет, программ по моделированию она не знала, была женщиной в мужской профессии, что тоже шло не в плюс, а в минус. Неудивительно, что резюме так и висело без ответа, а компания мечты маячила на горизонте…

А время шло. Квартиру пришлось освободить и перебраться временно к девчонкам, своим коллегам. От них Гордеева и продолжила искать работу. С деньгами обращалась аккуратно, ведь хорошо знала их свойство утекать сквозь пальцы; благодаря подругам не платила за жилье. Все шло по плану до поры до времени, пока девчонки не пришли понурыми с работы и едва ли не с порога ошарашили ее.

– Сегодня дирик вызывал к себе. Лучше сядь, Валюха. Короче… он в курсе, что живешь у нас.

– Да?! Откуда? – переполошилась Валя.

– Без понятия, но думаем, что Машка проболталась. На днях к нам заходила. Мы пили в кабинете чай, и у меня зачем-то вырвалось: «Валька все поражается, как это у нас на Тихой тараканы по столу не бегают: у нее на Сафонова кишмя кишели, от соседей-бичей через щели лезли». И Машка такая: «Она че, у вас живет?» Я прикусила язычок, – прикрыла рот рукой Алина. – Забылась и сболтнула лишнего, а та все вечно ходит, как мышь, вынюхивает и у себя на этаже сливает.

– А сегодня дирик вызвал и спросил, у вас ли Валентина, – продолжила вторая, Аня. – Мы наотрез: нет, не у нас, на что он обещал заслать кого-нибудь на днях с проверкой. Сказал, что трешка на Тихой обходится недешево, и не мешает посмотреть, как там дела. Вот так, прикинь? По ходу, донесли, и он все знает… Очень уверенно об этом говорил.

– Понятно, – только и сказала Валя.

Она прошлась в комнату и растерянно уставилась на гору из сумок и пакетов – весь скарб, что нажила во Владике.

– Ты не расстраивайся… Поищи что-нибудь на «Фарпосте», – в нерешительности топтались у двери подруги.

Кто и был в самых стесненных обстоятельствах, так это они: и выпроводить неудобно, и у себя оставить нельзя.

Валя прогнала нехорошие мысли, будто девчонки это специально разыграли, чтобы от нее избавиться. Зная директора, его манеру до всего докапываться, она могла предположить, что так оно и было: услышал сплетни и раздул скандал.

– Какой же он мелочный! Жалко, что я недельку-другую у вас перекантуюсь? Ведь ясно, что не навсегда!

– Сама как думаешь? Он на тебя рассчитывал, а ты ушла, – вздохнула Аня. – А дирик бесится, что молодежь не затащить в поля. Он сам же говорил: год сходят, перезимуют в городе, а к лету увольняются, находят место лучше. Текучка жуткая: кто мало-помалу научился, те сваливают. Приходят новички за опытом – и так из года в год. В организации деды за шестьдесят и молодежь до тридцати, а середины нет. Деды повымрут, и трындец конторке. Все грустно здесь, короче… А с тобой пошел на принцип: уволилась – крутись теперь сама. Он знает, что во Владике квартиры дорогие, ты дружишь с нами, а мы вдвоем в трехкомнатной живем. Куда пойдешь? Конечно, к нам – здесь и гадать не надо.

– Да… ты права. Логически подумать, дирик мог и сам об этом догадаться, – устало согласилась Валя. – Плюс та манда пустила слух.

– Да. Уж извини, что все так вышло. Никто тебя не гонит, но нас предупредили. Мы люди подневольные, и нам самим снимают. Заявится проверка, увидит здесь тебя, погонят следом нас.

– Я поняла, я съеду. Дайте день-другой.

В тот же вечер Гордеева нашла жилье. Комната в квартире с хозяйкой показалась самым экономичным вариантом и обошлась в семь тысяч в месяц, но при заселении пришлось отдать еще семь тысяч агентству – итого четырнадцать. Фирмочки, заполонившие Владивосток, питались тем, что стояли посредниками между арендодателями и их потенциальными жильцами; в интернете сложно было встретить объявление без пометки от агентства. И хочешь не хочешь, но в первый месяц выложи двойную сумму: хозяйке за аренду и фирме за подбор жилья.

Валя перебралась на Нейбута, в район Зеленого Угла – крупнейшего в России авторынка подержанных «японцев», куда съезжалась вся страна. Хозяйка жила в трешке. Помимо Вали, был второй жилец, разведенный мужчина, оставивший жене квартиру. Его почти не видели: днем он работал, вечером таксовал и приходил лишь помыться и переночевать, так что расспросить до заселения, как обстановка, было некого.

А в день заезда ждал сюрприз. Не успела квартирантка распаковать вещи, как бабуля обозначила условия: пока на улице светло (в летнее время до десяти вечера), свет не включать, по возможности реже смотреть телевизор, чтобы не жечь электричество. Машинкой желательно пользоваться на последней стадии стирки – полоскать уже вручную постиранные вещи. Частые стирки не приветствовались. Готовить жильцы должны, как в общежитии: чистить, резать в своих комнатах и только потом занимать плиту на общей кухне. Есть должны тоже по комнатам – толкаться в одном месте ни к чему.

В холодильнике хозяйка отвела каждому уголок под продукты. Посоветовала готовить маленькими порциями, поскольку большие кастрюли занимают много места. Дверь в комнату попросила всегда держать открытой. «Чтобы я видела, чем ты занимаешься». Ключи не дала, аргументируя это тем, что всегда находится дома и жильцам они без надобности.

Не привыкшая к тотальному контролю, Валя через неделю готова была бежать. Студенткой она четыре года снимала с девчонками квартиру, один год жила в общежитии, но ни дня с хозяйкой. И вот теперь вкусила «прелести» такого проживания сполна. Отвалила четырнадцать тысяч и сама же мается.

Что же касается бабули, та не испытывала неловкости перед квартирантами за то, что стесняет их во всем, ограничив личное пространство до спичечного коробка. В область ее интересов не входили нужды и потребности людей, она лишь хотела стабильно получать доход от комнат, но при этом строго следила, чтобы жильцы как можно меньше нажгли электричества и пролили воды – как можно дешевле ей обошлись. А лучше бы вообще их не видеть! Но чтобы деньги при этом шли.

В этом плане ей нравился разведенный жилец, который уходил рано утром и приходил поздно вечером. А безработная Валя, которая днями слонялась без дела, ее раздражала. На вопрос, останешься ли на второй месяц, та ответила, что съедет. Бабуля набрала агентство, где четко обозначила: такого-то числа уходит квартирантка, подыщите человека, работающего в дневную смену – других не предлагать!

В стремлении съехать от пожилой диктаторши Валя бросила все силы на поиски работы, еще активнее рассылая резюме. В кратчайшие сроки она должна была найти место и уехать из Владивостока. Все это напоминало Магадан в 2012 году. Она вернулась с рудника и сидит на чемоданах, готовая сорваться, только бы куда позвали – один в один картина.

Вскоре количество перешло в качество, и на множество отправленных ей резюме откликнулись наконец-то несколько компаний. Самое интересное предложение прилетело из Сибири: фирма оказывала геологические услуги на нефтяных и газовых скважинах. Офис находился в Красноярске, а работы велись в Новом Уренгое. Вале предложили заехать на участок геологом группы ГТИ10, пообещали зарплату в шестьдесят тысяч, но в первый месяц, на время стажировки, – вполовину меньше. Дорога оплачивалась, а межвахта – нет.

Думать было нечего. Валя согласилась.

Вечером она обрадовала маму, а утром побежала на медосмотр, узнала стоимость билетов, расценки транспортной компании, начала укладывать в сумки вещи.

Вездесущая бабуля стала допытываться, куда это квартирантка так в спешке собирается, ведь прошло две недели, а уплачено за месяц, на что та ответила:

– В Сибирь, нефть качать!

Видимо, хозяйка запереживала, как бы не пришлось вернуть часть денег. Но Валя на этот счет не заикалась, только гремела сумками и бегала как заведенная туда-сюда.

Шум сборов раздражал, но, видимо, при мысли, что комната освободится раньше времени, старушка удержалась от замечаний; она стояла в коридоре и временами вмешивалась с советами, куда что лучше положить. Квартирантка слушала вполуха: ее поглотили мысли о предстоящей вахте, а реплики хозяйки отошли на задний план.

Дни бежали. Валя посоветовалась с мамой и решила погостить в межвахту у тети Лили: от Нового Уренгоя до Вухлы были всего сутки на поезде.

Мама созвонилась с Лилей: та жила одна и не прочь была принять племянницу. Валя заказала в транспортной компании услугу адресной доставки, чтобы вещи привезли к порогу и тетя получила их в то время, как племянница будет на Северах.

В середине августа Гордеева покинула Владивосток. Жалеть ей было не о чем: портовый город ничего бы ей не дал. Перед глазами встала четкая картина, как год за годом она просиживает молодость в полях, торчит в тайге безвылазно по пять месяцев. Начальство засылает, пока она здорова и годна, на горные работы, а если не согласна, то ей легко найдут замену.

Геологи в полях – ресурс возобновляемый: всегда есть молодые и голодные спецы, особенно из тех, кто после техникума11, кто звезд с неба не хватает, идет, куда зовут, и делает, что скажут.

Валя смотрела в будущее с надеждой, бросалась в неизвестность с легкостью. Она быстро адаптировалась к ситуации, потому что не была привязана к одному месту, а скитание по стране вошло в стиль жизни с юных лет. Привычный шум вокзалов и аэропортов, туго набитая дорожная сумка и ставший родным спальный мешок, простенькое колечко наудачу и трудовая книжка с отметкой: «принята горнорабочей», а на последних записях и «принята геологом», очевидица перемен и роста, когда производственные практики сменили официальные места работы, – все это Валя проходила много раз.

Поезд из Владивостока в Красноярск мало того, что шел по времени трое с половиной суток, так еще и опоздал на пятнадцать часов.

Где-то в Забайкальском крае пассажирский состав простаивал часами, пропуская грузовые поезда. Как объявили недовольным, на путях велись дорожные работы. А за окном стрелою пролетали встречные вагоны, набитые валютой, элитными вещами и товарами для рынка Дальнего Востока. Иначе было не разъехаться, и люди, обливаясь потом в бездвижном составе, ждали, пропускали груз. Бывалые, кто часто ездил, это знали и рассказали остальным.

Проводница собрала заявления на имя главы РЖД. По закону за каждый час опоздания возмещался небольшой процент от стоимости билета. Валя подсчитала, что за пятнадцать-то часов с ее суммы должны вернуть две с половиной тысячи рублей, и тоже написала заявление, указав номер карты, но ей так ничего и не перевели. Ни через неделю, ни пару месяцев спустя, когда Гордеева обратилась на сайт компании. Ее запрос проигнорировали и даже обошлись без извинений за столь долгую задержку.

В Красноярске Валя оформилась в организацию. Мелкая, частная фирмочка занимала первый этаж жилой многоэтажки спального района. Управляющий коллектив был малочисленным: главный инженер (он-то и звонил), два инженера рангом ниже (мужчина и девушка, которая совмещала функции кадровика), бухгалтер, директор и его заместитель. Остальные – рядовые геологи, которые сменяли друг друга по вахтам и в главном офисе (одно название, что главный) не появлялись.

Фирма была подрядчиком у дочерней компании «Роснефти» и занималась геологическими исследованиями газовых и нефтяных скважин на участках Ноябрьска и Нового Уренгоя.

Валя воодушевилась, что научится чему-то новому, ведь в геологии столько направлений, столько путей! Но на всякий случай уточнила, тридцатку ли получит на руки за первый месяц стажировки. На что смазливенькая кадровичка захлопала ресницами.

– Нет, – говорит. – За первый месяц двадцать тысяч. Вы только учитесь…

– Как так? Мне обещали тридцать… А со второго – шестьдесят, – заерзала на стуле Валя: что-то пошло не так.

– Да, после стажировки шестьдесят. Но в первый месяц двадцать. У нас так.

Валя нервно кивнула: отступать-то некуда. Куда она сейчас пойдет, обратно на вокзал? Уж ладно, перетерпит месяц, а там получит шестьдесят.

– Чай, кофе? – постаралась сгладить обстановку кадровичка.

– Мне кофе, – последовал сдержанный ответ.

На время стажировки Гордееву оформили геофизиком третьей категории, на самую низкооплачиваемую должность в фирме, а со второй вахты обещали перевести в геологи, на зарплату в шестьдесят.

Валя взяла в конторе десять тысяч рублей авансом. Билет до Нового Уренгоя ей купили, спецодежду выдали; компенсацию за медосмотр и дорогу из Владивостока обещали начислить с зарплатой в октябре.

По приезде в Новый Уренгой Валя столкнулась с проблемой, как добраться на участок. С вокзала нужно было своим ходом попасть на куст – группу скважин, условную точку на карте среди множества таких же. В других компаниях людей встречали и отвозили на вахтовках, а здесь добирайся, милая, сама.

Начальник дал ей карту местности и номер таксиста Армена, который отвезет «куда нужно» за две тысячи рублей (сумму компенсируют). На деле же вышло так, что Армен довез геологиню до газпромовских ворот на выезде из города, а дальше проезд был строго по пропускам.

Валя в первый раз ехала по незнакомой местности, и ушлый кавказец воспользовался этим. Сказал, что дальше ему нельзя, пусть вызвонит своих, «тут недалеко», «почти приехали» – и запросил две тысячи. Она с ним расплатилась, взяла чек для отчетности и позвонила супервайзеру12 компании-заказчика, чей номер также дал начальник. Представилась геологом от красноярской фирмы, сказала, что доехала до «каких-то» ворот, а дальше таксистов не пускают и как ей быть? Тот попросил дать трубочку охраннику, и парень пояснил, какие это именно ворота. Оказалось, что до ее куста пиликать сорок километров! Таксист, хваленный руководством, ее же и надул!

«Ну красота! – подумала она. – Чего же дальше ждать от них?»

А супервайзеру деваться некуда, пришлось ее встречать…

Кругом багряным полем расстилалась тундра, куда ни глянь: с севера на юг, с запада на восток. В ушах свистел неумолимый ветер. Валя с тоской смотрела на дорогу, сливавшуюся с белесым горизонтом, и ежилась от холода. Пока ждала машину с супервайзером, продрогла до костей.

Север – резкая смена времен, непредсказуемый прогноз, фактически вторая половина августа, а кажется, что октября; по календарю начало осени, по ощущениям – промозглый ее конец, едва ли не зима; сегодня бабье лето, тепло и ясно, а завтра снега по колено. Север тренирует собранность и учит быть готовым ко всему.

Через полчаса подъехала машина с водителем и супервайзером, высоким, худым мужчиной лет сорока пяти в черной спецовке с нашивками: «Роснефть». В беседе он держался просто, всю дорогу вдоль газпромовских объектов рассказывал об особенностях добычи газа, в чем ее отличие от добычи нефти, интересовался Валей, где работала, чем занималась. А когда ей позвонил начальник из Красноярска и она назвала его по имени-отчеству, супервайзер жестом показал, что хочет с ним поговорить.

– Здрасте, Николай, – начал супервайзер, и тон его похолодел: – Это Андрей Петрович, «Роспан». Мы забрали Валентину. Мерзла, ждала нас у северных ворот. Вы бы организовали перевозку своих людей, что ли. Мы их не обязаны встречать. Такого уговора не было. Или звоните, узнавайте, когда идет от нас машина в город. Не в первый раз уже такое… Машины может и не быть на месте – и что тогда? – он посмотрел на Валентину с какой-то жалостью.

Главный инженер фирмы-подрядчика что-то промямлил в ответ, но возражать не стал, зато потом сорвался на сотруднице, перезвонил с претензиями.

– Валентина, что это было и почему мне за тебя выговаривают?

Но та не растерялась и обрисовала ситуацию:

– Таксист содрал две тысячи и кинул, высадил у северных ворот. Пришлось звонить супервайзеру, чтобы забрал.

– Зачем было тревожить человека? Могла бы раньше позвонить, узнать насчет машины. А раз не позвонила, кто ж ей виноват? – ловко все переиграл начальник.

– Так вы же говорили, что отвезет таксист… Вы сами дали номер…

Главный промолчал и после паузы продолжил:

– Ладно. Приступай к работе. Евгения за старшую, все тебе покажет. По всем вопросам к ней, – сказал как отрезал и сбросил звонок.

Вопросов и в самом деле было много, но красноярская контора их не решала, заезд на вахту это показал. Валя, конечно, не хотела судить по первому дню, но выводы напрашивались сами.

Разговор с напарницей подтвердил опасение, что в эту фирму идут не от лучшей доли. Женька проходила на нефтянке практику, а выпустилась – и полгода не могла найти работу. Когда же позвонили ей, то счастью не было предела. Теперь она мечтала об одном – поднатореть и убежать в другое место. А за неимением выбора терпела. Дамокловым мечом висел над ней кредит.

На вахте Валя рассталась с багажом из заблуждений, который привезла с собой. По телефону главный инженер напел одно, а на деле вышло совсем по-другому.

Помимо реальной зарплаты ей открылось и то, что никакими геолого-технологическими исследованиями их контора не занималась. ГТИ-вагон был рядом, там сидели свои специалисты. Тягаться с ними было не по силам: оборудование не то. Красноярский подрядчик зачем-то назвался группой ГХИ, геолого-химических исследований, когда точнее было бы назваться ГФИ – химии здесь никакой, сплошная физика, определение физических свойств пород: взвешивание шламовых проб во влажном, сухом и подвешенном состоянии (в мензурке с водой), на основе этих значений – математические расчеты, показатели плотности и давления.

Сами гэхэишницы к названию не придирались и переименовать себя начальство не просили; пусть переставляют три буквы как душе угодно, в любой удобной им комбинации, лишь бы платили хорошо и вовремя, а остальное и неважно.

Главной задачей геологов было рассчитать коэффициент пластового давления залежи газа. При аномально высоком значении они били тревогу. Промедление могло привести к аварии: давление внутри газовых пластов на глубине настолько мощное, что буровую установку в сто тонн вышибет, как пробку из-под шампанского.

В этой ситуации группа ГХИ срочно ставила в известность главного, супервайзера, а тот давал указания утяжелить буровой раствор – простой, но своевременный шаг предотвратил бы страшные последствия.

Валя осознавала, какая ответственность на них лежит. Воображение разыгралось не на шутку: ошибись они на знак после запятой, как вся буровая встанет на уши, и сам генеральный директор сорвется перепроверять их данные. Утрированно, конечно, но вывод напрашивался один: работа требует повышенного внимания. Предполагалась двенадцатичасовая рабочая смена: один геолог работает в день, другой – в ночь.

Не успела Валя заехать, как с головой ушла в замеры. То и дело бегала на буровую, отбирала мелкие обломки породы, поднимавшиеся с буровым раствором из глубины, возвращалась в вагон, взвешивала пробу на электронных весах, сушила в печи и взвешивала во второй раз; ставила на весы мензурку с водой, обнуляла значение, опускала пробу в воду и взвешивала в третий раз. Значения выписывала на листок и передавала Женьке; та забивала их в Excel, где все рассчитывала по формулам, затем отстраивала графики.

Женька, как более опытная, была в их паре за главную. Валя довольствовалась суетной, второстепенной работой, и дело свое знала: производила замеры, бегала с ситечком за шламом и обратно, но по ходу втягивалась в процесс и проявляла к расчетам все больший интерес. Она озадачилась: и как ее напарница одна со всем справлялась? И сбегай, и взвесь, и рассчитай, и начальству доложись… Это каким человеком нужно быть, чтобы все успеть? А спать тогда когда?

После двух часов беготни Валя опустилась на стульчик рядом и краем глаза взглянула на Женькин монитор. Взгляд переметнулся с монитора на листок, с листка на монитор и стал растерянным. Гордеева сверила значения и не могла понять, откуда взялись эти цифры в колонке с весами, когда на листке совершенно другие замеры? Вот же он, перед носом, исписанный ее рукой!

– Зачем ты вставляешь левые значения? – спросила Валя в лоб.

– Они не левые, – невозмутимо отвечала Женька. – Видишь АВПД13? Вот это значение должно получиться в конечном счете. Смотри, что будет, если ввести твои веса, – и вбила первые три цифры с листка. – Видишь? Запредельное значение! Это, я не знаю, не просто много – это до хрена! Аварийная ситуация, можно так сказать. А нам бы бить тревогу еще час назад, – усмехнулась та.

– Но… как так вышло? – Валя сделала глаза по пять рублей. – В чем ошибка моих замеров?

– А ты вдумайся сама. Двадцать первый век, а мы считаем аномальное пластовое давление по каким-то формулкам из советских учебников. Зайдешь в вагончик ГТИ и обалдеешь: парни нашпигованы по полной программе. Или у нас – ни оборудования, ни хрена, только допотопная печка и весы с большими погрешностями. Так что хоть взвешивай, хоть не взвешивай – погоды это не сделает. Я эту фишку сразу просекла и не парюсь, подставляю значения, какие надо. Нужно, конечно, появляться на буровой и создавать видимость, что отбираешь шлам, иначе камера все фиксирует, записи просматривают в офисе в Новом Уренгое, и будет странно не увидеть на них нас… Пойдут лишние расспросы, а это ни к чему.

– Но откуда ты берешь «нужные» значения? С воздуха? А если случится авария и мы не сможем ее предотвратить, а? Что тогда? – была близка к панике Валя, а внутренний дятел долбил: куда ты попала, под чем подписалась?

Напарница, совсем недавно дружелюбная, теперь смотрела с раздражением и всем своим видом выдавала: кого вы мне прислали?

– Да расслабься, ничего не случится! Так говоришь, как будто я здесь первый день сижу. Расчеты есть, для каждой глубины давление свое. Значения мне присылает Соболев из Красноярска. Я ставлю то, что говорит мне он. Только смотри нигде не проболтайся! – Женька с опаской оглянулась на дверь. – Для супервайзера мы, как и положено, отбираем, взвешиваем шлам, рассчитываем все по формулам. Ты поняла?

– Да. Мне не понять одно. Зачем я два часа, как в жопу стрелянная, носилась с этой грязью? – не постеснялась выражений Валя.

– Для видимости. Ходить туда придется – я объяснила почему.

– А если кто-нибудь узнает? Да нас же выгонят с позором!

– Не скажешь – не узнают!

– К чему это? Я не пойду трепать.

– Я так, на всякий случай…

Продолжать спор было бессмысленно. Вспомнилась пословица: не лезь в чужой монастырь со своим уставом. Если в фирме так заведено, что сменщице плевать, а начальство у черта на куличках, и ему тем более на все плевать с высокой колокольни, как мог новый человек со стороны им что-то насадить? Другой вопрос: а оно ему надо? Времена энтузиастов канули в Лету. Порядочные правдолюбы раздражали, никто их не воспринимал, им затыкали рты.

Валя быстро разочаровалась в работе, по ошибке приняв ее за серьезную и ответственную. Ей передалось наплевательское отношение, и она нашла массу плюсов в своем безделье. Можно было смотреть фильмы, лазить в интернете, сколько угодно торчать в соцсетях – и все в рабочее время.

Женька продолжала подгонять нужные значения, Валя работала «на камеру», красовалась на буровой, а на обратном пути выбрасывала всю грязь, что набрала – все были счастливы, довольны. Супервайзеру каждый раз с умным видом расписывали технологию взвешивания проб с последующим расчетом коэффициента пластового давления. Тот слушал, кивал, вопросов лишних не задавал. Наверное, верил в компетентность…

Пока ночью не ворвался в вагончик группы ГХИ:

– Геологи! Что за дела?!

Девчонки дрыхли во второй комнатушке: одна на нижней полке, другая на верхней – спали в робах, накрывшись бушлатами. Услышав голос за перегородкой, обе подскочили как ошпаренные и выбежали к супервайзеру, потирая сонные глаза.

– Геологи! Что за подход такой к работе? Давление содит выше нормы, а вы молчите! Не ваша ли задача бить тревогу? Суточный отчет отправили – и на боковую, во дела! – газовик посмотрел в упор на начальницу группы из двух человек.

Женька рванулась к монитору, полезла в расчеты; супервайзер – за ней.

– В час ночи вы отправили мне суточный отчет, я получил. По вашим расчетам, АВПД выше 1,4, а это аварийная ситуация, думать нечего, нужно немедленно утяжелять раствор! Что скажете? Какие наши действия?

Надо было видеть Женькино лицо. Оно стало пунцово-красным, глаза забегали по комнате и остановились на Вале. Только они вдвоем знали, что их вычисления ровным счетом ничего не значат; сказать об этом супервайзеру – не скажешь.

– Возможно, нет… Возможно, ошибка в расчетах. Весы барахлят. У нас был спорный вес, и мы пересчитаем! – стала изворачиваться та.

– Что за спорный вес?! Геологи, вы здесь на что?

– Мы пересчитаем, мы все пересчитаем… – пролепетала Женька, переминаясь с ноги на ногу.

Газовик вышел от них мрачнее тучи. Для себя он сделал выводы.

Подумал: зачем здесь ГХИ, которые ни в зуб ногой? У них АВПД бьет все пределы, а они спокойненько на боковую! Могли бы разделиться на две смены, кто в день, кто в ночь, и высыпаться не в ущерб работе. Раз этого не сделали, пусть как хотят несут дежурство круглосуточно. Что за дела? Отправили отчет вместо того, чтобы звонить во все колокола. Буровиков всех на уши поднял, готовятся утяжелять раствор, а девочки в расчетах не уверены! Здесь производство, а не детский сад.

Супервайзер решил, что спускать такое нельзя, и собрался писать на подрядчиц-разгильдяек служебную записку своему начальству. Но утром вахта подошла к концу, и он уехал в город, на это дело плюнул, переложил заботы все на сменщика.

Валя осознавала всю ответственность – а толку? Добросовестное взвешивание давало завышенные коэффициенты, Женька ей наглядно показала. Руководство подкинуло неэффективную методику, работающую в теории, в идеальных лабораторных условиях, а на практике геологи вынуждены были выкручиваться, подгонять.

– Капец, вот это я тупанула! На автомате вбила старые значения с листка! И супер сразу прибежал. Все надо перепроверять по тыщу раз! Ну ладно, здесь закончим и поедем на другую буровую, где знать про нас не знают… Главное, не напортачить там, – прикидывала Женька; на то и делался расчет.

– Играем с огнем. Когда-нибудь да спалимся, – ответила ей Валя.

Гордеева ехала с вахты в смешанных чувствах. Вроде и работа подвернулась, хваленая нефтянка, вахтой, по пять месяцев в полях торчать не нужно, но нет порядка, риски высоки, а перспективы нулевые. И стоит заказчику прознать, чем девчонки занимаются по факту, как их вагончик вылетит с позором. Случись такое, контора перекинет всю ответственность на бедолаг, оставит крайними – и правды не докажешь.

Мысли настаивались всю дорогу, словно крепкий чай, а поезд все ближе приближался к Вухле, в окошке проносились стройные ряды елей, осин…

Валя почти созрела до решения: кого смешить, работа та – одно название, поиграла «в нефтяницу», и хватит. До следующей вахты есть ровно месяц, чтобы найти другое место.

Должна успеть.

Глава 2. Собеседование

За столом лилась живая, непринужденная беседа, звучал заливистый смех. В центре внимания была Валя, ее приезд, который и собрал в субботу всех у тети Лили. Из Екатеринбурга примчалась Альбина ради встречи с кузиной, которую не видела восемь лет, а тетя отработала на комбинате смену и, выспавшись, помогла племяннице накрыть стол.

Валю засыпали вопросами о жизни, полевой романтике и дальневосточных городах. Летит же время! Последний раз она приезжала еще девчонкой, закончив десятый класс, а с поступлением в университет дорогу на Урал забыла: все лето занимали практики, а затем работа и связанные с ней разъезды, костры, палатки и поля.

– Да какая тут романтика, – начистоту сказала Валя. – Топчешь тайгу, вся в клещах, как в репьях, по десять штук за раз снимаешь. А тебе при этом говорят, что клещевой энцефалит в Приморье – самый смертоносный по России, не зря ж в поля не допускают без прививок. Хорошо хоть сейчас есть вакцина и диагностика, а то старые геологи рассказывали, как раньше народ в полях косила неизвестная инфекция. При мне деды вспоминали, как вывозили по трупу за сезон, – посерьезнела она. – Рассказывали, как одному рабочему поплохело ни с того ни с сего. Геологи решили, что обычная простуда, само пройдет. Но когда температура подскочила, все же вызвали из города вертушку. Погода стояла нелетная, и им отказали, отложили полет до утра. А наутро забирали тело: человек сгорел за одну ночь. Отчего, почему – а фиг его знает. Ничего им не сказали. Про клещевой энцефалит в те годы открыто не говорили, но со временем деды пришли к выводу, что это был он.

– Ба-а-а! – протянула тетя.

Она смотрела на племянницу широко раскрытыми глазами. Как-то не вязалась в ее представлении полевая романтика с тем, что она услышала сейчас.

– Охренеть! И как вы жили? – спросила Альбинка, бойкая и крупная, с круглым, как у тети, лицом. Кузина была на два года старше Вали.

– Ну, мы типа привиты. Как нам сказали, если переболеем, то в легкой форме, но не факт.

– А кто-нибудь из ваших переболел?

– В тот год, когда я устроилась, нет. До этого болели, выезжали в тяжелом состоянии с полей. При мне геолог подцепил боррелиоз. Передается так же – через укус клеща. А, и один парень подхватил желтуху. Рассказывал, в инфекционке думали, что он нарик с гепатитом, а оказалось, что геолог хлебнул плохой воды в маршруте. Лежал весь желтый. Ехал заработать денег, а заработал проблем на печенку и на свои же деньги ее лечил.

– Хотя, казалось бы, на свежем воздухе живете – должны быть здоровыми, как кони! – заметила тетя.

– Да какой там! Была у нас еще геморрагическая лихорадка… Передавалась от грызунов, – сказала Валя и задумалась, стоит ли ей продолжать.

К тому времени все уже поели и потягивали вино, так что можно было не переживать, что эта тема испортит кому-то аппетит.

– Подцепить ее легко. Если оставить на ночь открытыми продукты, есть риск, что их погрызет мышка, а после нее в рот лучше ничего не брать. Мне рассказывали, как пару лет назад начальник партии только и успевал возить народ в больничку. Так что за правило взяли подвешивать пакет с едой к потолку палатки, куда не доберутся грызуны. А большие деревянные коробки, в которых хранились овощи и крупы, обивали металлическим листом.

– Охренеть! Теперь понятно, почему ты оттуда свалила! Меня бы максимум на неделю хватило, – передернуло Альбину.

– Вот и я подумала, что не фиг там делать…

Тетя приподнялась из-за стола и спросила:

– Что, может, чаю? С тортиком, Валюша купила вкусный.

– Давай, мам, вскипяти пока, – кивнула ей Альбинка и принялась собирать со стола грязную посуду: – Ну и как тебе Владивосток? Наверное, в Японском море накупалась…

– Да какой там! – Валя усмехнулась от того, что весь вечер только и успевала развенчивать мифы, сперва о полевой романтике, теперь о своей жизни в «пляжном» городе. – Владик – красивый город. Есть где погулять и на что посмотреть, но в море искупалась этим летом в первый раз, когда ушла с конторы.

– А-а-а, у вас же летом экспедиция… Вы в своих лесах сидите.

– Ага, не до морей.

Послышалось движение из кухни. Торопливые шаги, в руках у тети шоколадный торт.

– Ну, а Новый Уренгой тебе как? Понравилось работать вахтой?

– Ох, Альбин, – вздохнула Валя. – В самом городе была проездом. Компактный, вылизанный, дороги идеальные. Было бы странно видеть разруху, когда кругом объекты «Роснефти» и «Газпрома», правда? Участки у них цивильные, по всем стандартам, и платят своим специалистам хорошо. Но я работаю подрядчиком от красноярской фирмы, где условия совсем другие. Не знаю, какая у меня реальная зарплата и как я буду добираться на участок… Еще на вахту не заехала, а голова уже болит. По технологии работы тоже беспорядок, ставлю цифры от балды, причем мое начальство все устраивает.

– Бардак, короче, – вставила Альбинка.

– Я не уверена, нужна ли мне эта работа, – призналась Валя наконец.

Все посмотрели озадаченно.

– И что ты будешь делать?

– Искать другое. Что здесь есть поблизости? Не требуются ли геологи на никелевый комбинат?

Валя все продумала и решила, что на вахту не поедет. Не будет больше мерзнуть на трассе, добираться до вокзала на попутках, подгонять значения, изворачиваться, врать.

Она зашла на сайт трудоустройства, где обновила резюме, поменяла Владивосток на Екатеринбург и указала номер местной сим-карты. На случай, если кто-то из работодателей откликнется и предложит условия получше, чем имелись, она дождется полного расчета и отправит заказным письмом заявление на увольнение, в котором попросит выслать трудовую книжку на адрес тети Лили. По закону ей должны отправить документ без личного визита в Красноярск.

– Давай спрошу в отделе кадров, – предложила тетя. – Но по зарплате вот не знаю. Ты же не пойдешь работать за пятнадцать тысяч? Я диспетчером в плавильном цехе столько получаю. Может, у геологов, повыше. Как-никак, инженера…

– Пятнадцать – не-е-е, совсем не вариант… Но ты узнай на всякий случай. И кстати, помнишь, ты дарила мне образец породы из коры выветривания по серпентинитам14? Ну, никелевую руду. Я до сих пор ее храню. Лежит в моей коллекции с другими образцами.

– Помню. Но ты сейчас как будто бы ругнулась, – заметила с улыбкой тетя.

– Ой, простите за терминологию, – смеясь, сказала Валя. – Используешь в работе постоянно и забываешь, когда говоришь с обычными людьми.

От геологии быстро перешли к впечатлениям от Вухлы, событиям из жизни тети и двоюродной сестры. Поскольку Валя с Лилей за пару дней наговорились, все новости друг другу рассказали и все узнали, сейчас, за чаепитием, внимание переключилось на Альбину.

Кузина работала торговым представителем в Екатеринбурге. Весной взяла квартиру в ипотеку на десять лет. Дом строился в районе Южного автовокзала, план сдачи – к ноябрю. Альбинка пребывала в ожидании, проверяла обновления на сайте строительной компании, боялась упустить момент, когда начнут раздавать ключи. Другие новости, быт и работа терялись на фоне главной. Кузина мысленно обживала свой уголок и приглашала всех зимой на новоселье; в ее словах была мечта о скором заселении.

Лиля могла только порадоваться за дочку и племянницу, чья молодая кипучая энергия, словно бурная река, сметая все на пути, прокладывала дорогу вперед. В их возрасте можно было отважиться на любую авантюру, пересечь полстраны ради лучших перспектив, взять жилищный кредит на много лет и постепенно его погасить. У Лили же за восемь лет ничего не поменялось. Она жила как заведенный механизм, работала посменно на заводе, носила стоптанные сапоги, ни разу не была на море. О чем она мечтала? Теперь уже и ни о чем. Дожить до пенсии, уйти на отдых – вот и все, чего она хотела.

– А знаешь, куда еще можно попробовать, – вдруг сказала тетя. – Я вспомнила: недалеко от нас находится Елгозинский карьер. Там добывают камень демантоид – знаешь про такой?

На что Валя быстро ответила уверенным кивком:

– Конечно, разновидность граната-андрадита15. Мы изучали в универе, что уральские месторождения лучшие и известны на весь мир! Но, слушай, я и не думала, что Елгозинка так близко. Мне почему-то казалось, что это ближе к Нижнему Тагилу…

– Нет, рядом с нами. От Вухлы на электричке ехать полчаса до станции Елгозинка. Там небольшая деревушка, улица из нескольких домов и магазин. Я слышала: в окрестностях полно копателей из безработных мужиков, а сам карьер в лесу, с дороги не увидишь. Узнай в интернете, что за компания, нужен ли туда геолог и, если что, попробуй к ним.

– Спасибо, теть Лиль! Я обязательно пробью. Надо же как…

Остаток вечера Валя просидела задумчивой: ее всерьез заинтересовал демантоидный карьер…

Потянулись томительные дни поисков.

Гордеева терялась: она посматривала в сторону Екатеринбурга, ее манил уральский мегаполис, но по объявлениям в интернете было понятно, что зарплату выше тридцати тысяч рублей ей не найти. В чужом городе придется снимать квартиру, а это пятнадцать тысяч в месяц плюс проезд – и что же останется?

– Вот, ради интереса посмотри, – протянула тетя местную газету.

Прочитав название, Валя хихикнула: интересно, что же ей предложит «Вухлинский рабочий»? Первым на глаза попалось это: «Местный алкомаркет набирает продавцов, оклад тринадцать тысяч».

Валя не сдалась и просмотрела весь столбец; убедилась, что зарплата в двадцать тысяч – потолок, после чего отбросила газету.

– Не, че-то не то. Не ради этого пять лет училась.

А на неделе тетя Лиля заглянула в отдел кадров. Ей сказали, что геолог требуется, но не здесь, а вахтами в Серов. На эту должность требуются высшее образование и опыт открытых горных работ16. Тетя продиктовала номер телефона, который Валя, не откладывая, набрала.

Ей ответил главный геолог Вухлинского комбината. Карьер, откуда поставляли руду, находился на севере Свердловской области, в пятистах километрах от Вухлы, – туда-то и требовался специалист.

– А зарплата у нас невысокая. Восемнадцать тысяч, с премией получается двадцать две. Вахта неделя через неделю. Далековато будет вам кататься. Туда удобнее кого-то из местных, серовских. И лучше мужчину, – ясно дал понять главный геолог.

– Понятно. Спасибо. До свидания, – Гордеева выждала и сбросила звонок.

Как ни странно, ничего ее не удивляло. Она изначально не ждала чудес и сейчас подумала, что если не найдет другое место, то заедет на вторую вахту в Новый Уренгой, перекантуется там месяц, заработает деньжат и по возвращении продолжит поиски. Авось не вылетит с позором, ведь Женька как-то приспособилась, не жалуется.

Главное, ходить с непрошибаемым лицом и демонстрировать уверенность, что все идет как надо, а если неудобный прилетит вопрос, то «барахлят весы», «был спорный вес» – и все, делов-то. Давление для каждой глубины давно известно, сказала Женька в первый день, а их геологический контроль – для галочки. Начальники на буровой догадываются, но кому-то сверху выгодно держать вагончик группы ГХИ.

В противном случае, а что ей остается делать? Фактически работа есть, зарплату обещают шестьдесят за вахту, по тридцать тысяч в месяц, и где она такую здесь найдет? Как показали поиски, картина невеселая. И чем сидеть без дела, разумнее скататься лишний раз на вахту. Не ради бестолковой и не дающей ничего в профессиональном плане работы, а ради денег, без которых не прожить. У Вали имелись накопления за прошлый полевой сезон, но ей как геологу была хорошо известна истина: любые запасы имеют свойство истощаться, если их не пополнять. Денег много не бывает, не зря же говорят.

Она не строила больших надежд и вбила в поисковике «Елгозинский карьер» скорее из любопытства к зарплате на драгоценных камнях, ведь если цифра ниже тридцати, то однозначно у нее одна дорога – на вторую вахту.

Пара кликов мышкой, переход по ссылке на сайт металлургической компании, и выясняется, что та, помимо основных активов, владеет лицензией на разработку елгозинских демантоидов. А общество с ограниченной ответственностью «Демур» (сокращенно от «Демантоиды Урала» по аналогии с «Алроса» – «Алмазы России», смекнула Валя) – ее дочерняя компания, хозяйничает на месторождении и извлекает самоцветы из недр уральских гор.

«О как, значит, занимаются цветметом. Оправы завались, для счастья не хватает только камня. Магнат наш не промышленник, а мастер-ювелир», – пришло тогда на ум.

Валя просмотрела фотографии и прочитала справку о месторождении, но нужную ей информацию, требуется ли геолог и сколько платят, не нашла. Поскольку время было рабочее, она набрала указанный на сайте номер телефона и с замиранием сердца прослушала длинные гудки. Когда же ей ответил мужской голос, не растерялась и спросила:

– Здравствуйте! Это ООО «Демур»? Можно поинтересоваться, требуется ли геолог на Елгозинский карьер?

– Добрый день. Да, требуется, – неожиданно обрадовал ответ. – Вы соискатель?

– Да.

– А как про нас узнали?

– Я сейчас в Вухле, от Елгозинки недалеко. Узнала про карьер и нашла контакты в интернете, – сбивчивым, взволнованным волосом объяснила Валя. – Мой стаж по специальности больше двух лет…

– Хорошо, – вежливо перебил ее представитель компании. – Отправьте резюме на электронную почту, – и продиктовал адрес, который совпадал с указанным на сайте. – С пометкой: «для Садырина А. В.». Я свяжусь, как изучу.

– Хорошо, сейчас. А еще… – Валя заикнулась было насчет зарплаты, но разговор прервался на самом интересном, и ей осталось только слушать короткие гудки.

Перезванивать и уточнять этот момент она не стала, чтобы не показывать, что заинтересована в вакансии больше, чем работодатель в ней. Решила подождать, когда же человек одобрит резюме и выйдет сам на связь. А в том, что с нею свяжутся, она почти не сомневалась: была одна фишка, что выделяла ее среди других претендентов на место. Козырь, которым хотелось бить все карты.

В графе «Дополнительное образование» Гордеева прописала, что на базе своей кафедры минералогии прослушала спецкурс по геологии месторождений драгоценных и поделочных камней. И даже получила квалификацию «эксперт-геммолог»17. И пусть она ни дня не проработала по этой специальности, не занималась диагностикой, оценкой самоцветов, а была геологом-поисковиком, но имела на руках сертификат, бумажку. А как известно, без бумажки ты букашка, и Валя верила, что это ей поможет заполучить путевку на демантоидный карьер.

Все так и вышло. Наверное, кто-то сверху заметил ее рвение, вознаградил за целеустремленность и дал шанс: прошло два дня, и Вале позвонили. Антон Валерьевич Садырин, управляющий директор ООО «Демур», ответственный за кадры, приметил интересную кандидатуру и пригласил ее на собеседование в начале следующей недели.

Утром в понедельник геологиня уже мчалась в Екатеринбург на всех парах.

…Пятнадцатиэтажный застекленный бизнес-центр сверкал в лучах полуденного солнца, словно большой кристалл; с парковки выезжал блестящий черный джип. Гордеева зажмурилась. Казалось, в этом здании так много денег, заходи, бери. Работай, будут и условия, и зарплата. Компания не бедствует, и это видно сразу: не та приморская контора в три этажа, где стены в трещинах и краска пооблезла. Но все ли золото, что ярко блестит? Готов магнат платить специалистам или хорошие условия для избранных, приближенных, а остальным лишь крохи с барского стола, как сплошь и рядом? Этого она не знала.

До собеседования оставался час. Валя увидела поблизости торговый центр, перекусила кофе с круассаном, прошлась по магазинчикам. Глаза разбегались по сторонам, но в ее положении, когда на счету каждая копейка, было не до шопинга.

К офису она направилась решительной походкой, обдумывая, что сказать. Стояла цель: не просто получить работу, а договориться на хорошую зарплату.

Она подошла чуть раньше назначенного времени. На входе в офис Вале показалось, будто бы она проходит фейсконтроль в элитный клуб, немного сомневается, боится не пройти… По жизни в джинсах, почти без макияжа, волосы в хвосте.

– Здрасте, вы к кому и на какое время? – спросил охранник на ресепшен.

– Здрасте, на собеседование к Антону Валерьевичу Садырину, в «Демур». Гордеева, на два часа.

Охранник вписал в журнал данные ее паспорта и выдал разовый пропуск. Валя прошла через турникет и поднялась в лифте на пятнадцатый этаж. Садырин задерживался, и секретарша попросила подождать в просторном светлом зале. Валя села на диван и уставилась на плазменный экран, на котором новостной канал вещал о курсах валют и котировках акций.

Вскоре на входе пискнул пропуск, стеклянные дверцы разъехались, холл пересекла фигура в черном.

– Антон Валерьич, – привстала с места секретарша. – Звонили из геммологической экспертизы. Они получили нашу заявку на оценку камней и хотели бы обговорить условия.

– Хорошо, я свяжусь, – небрежно бросил молодой мужчина на вид не старше тридцати и, заметив Валю, кивнул ей: «Здрасте».

– Я Гордеева, на собеседование, – представилась она.

– Подождите, я вас приглашу.

Антон оставил пальто в большом зеркальном шкафу и, поправив часы, удалился в кабинет. Валя успела разглядеть директора: высокий, худощавый, в деловом костюме, держался отстраненно и смотрел – что на нее, что на секретаршу – свысока. Конечно, странно было ждать другого от руководителя, который им неровня. Но ей почему-то вспомнились прежние начальники – главные геологи на предприятиях, где она до этого работала и проходила практики – и все они были простые мужики. Ходили в свитерах и джинсах, при встрече с кем-то из полевых товарищей протягивали натруженные руки, а к молодым специалистам относились по-отечески. Пусть и проявляли строгость, были требовательны, но Валя чувствовала, что они свои, геологи и мужики. А здесь белая кость, и, может быть, как человек он неплохой, но он другой, и это видно сразу. Антон далек от геологии, он управленец. И с большей долей вероятности, не парень «с улицы», а чей-то родственник или сынок.

– Проходите, – позвал директор.

Когда Гордеева вошла, он сел за стол в просторном кабинете. Вдоль стены напротив растянулся кожаный диван, а в углу притягивал внимание столик из серпентинита. Из приоткрытого окна донесся слабый шум с проезжей части далеко внизу, а золотистые лучи сначала вовлекали люстру в робкую игру, но вскоре, осмелев, растеклись по всей стене ярким потоком света.

Антон Садырин постукивал длинными пальцами по столу и смотрел на распечатанный листок.

– Гордеева Валентина Игоревна, – прочел он в резюме. – Присаживайтесь, – и, показав на кресло напротив, молча пробежался глазами по листку.

В резюме было много непонятных негеологу слов, но общая картина складывалась такая: в Магаданской области работала на золото, в Приморском крае – на полиметаллические руды, в Новом Уренгое – на газ. Из этого следовал вывод, что Валентина поездила по стране, имела дело с разными полезными ископаемыми и была своего рода универсалом; плюс не «сырая», после университета, а с опытом работы. Сертификат геммолога, конечно, добавлял ей очков. На карьере не хватало узкого специалиста, человека со знанием геологии месторождений драгоценных камней и пониманием того, что искать, а главное, где искать.

– Что можете сказать про камень демантоид? – спросил Антон, решив устроить ей проверку.

– Разновидность граната-андрадита. Имеет сильную дисперсию18. Проще говоря, ограненный демантоид сверкает, как бриллиант, и за это ценится в ювелирном деле, – ответила Валя.

Директор удовлетворенно кивнул; стало быть, штудировал различную литературу. Пост руководителя обязывал хоть немного в этом разбираться.

– Вот вы работали в Магадане, во Владивостоке… Как занесло-то к нам?

– Вот так и занесло, – вопрос вызвал смущение, улыбку. – Приходилось переезжать с места на место. Работа у нас такая, не заскучаешь. В Магаданской области я пробыла четыре месяца на проходке канав. Работа на золото, сезонная, до первого снега. В Приморье провела неполные два года. Летом поисково-съемочные маршруты в тайге, зимой – камералка в городе. Условия специфические. Сейчас я здесь, потому что решила перебраться поближе к центру, – сказала Валя, а про себя подумала:

«И не такие расстояния преодолеешь, когда приспичит. И на Камчатку полетишь, и в Магадан, была бы там работа, а главное, зарплата – все нынче упирается в нее…»

– Мне интересно вот что. Ваше последнее место работы – ООО «Бургео», Красноярск. «Обязанности: петрофизические исследования шламовых проб, определение АВПД… так-так-так», – зачитал Антон. – И стаж: с августа по настоящее время. Что это значит? Вы все еще там числитесь или ушли?

– Числюсь, но готова уйти.

– А почему так мало проработали в компании?

– Я связалась с нечестным работодателем, – призналась Валя. – Устроилась к ним летом, заехала на первую вахту, но условия… оказались не очень хорошими, мягко говоря. И зарплата ниже, чем обещали. Сейчас у меня межвахта, месяц, даже меньше… Но скажу вам честно: я за ту работу не держусь.

Директор наморщил лоб. В какой-то миг его взгляд выразил поддержку (или ей так показалось), но тут же стал холодным, деловым, стальным.

– Где же вы остановились?

– У тети в Вухле.

– Я припоминаю, вы говорили, когда звонили. То есть вы готовы ездить на карьер из Вухлы?

– Ну да, – Валя не видела в этом проблемы, лишь уточнила: – Это каждое утро ездить туда, а вечером – обратно?

– Нет, зачем. На карьере пятидневная рабочая неделя, в понедельник утром заезжаете, в пятницу вечером выезжаете. Выходные дома. Все условия для проживания есть: теплые, обустроенные домики, баня, повар, питание за наш счет. Чем не санаторные условия? – на лице директора проступила ироничная улыбка.

– Это как посмотреть, – ответила геологиня весело. – Я по этим «санаториям» уже не первый год! Могу представить.

Антон пропустил ее смешок и продолжил с серьезным видом:

– Наши кадры из Екатеринбурга, а ехать до Елгозинки прилично, больше ста километров в один конец. На карьере есть все условия, чтобы жить там неделю, а на выходные уезжать домой. Да и сами понимаете: чтобы была дисциплина, нужно чтобы люди жили на участке, а не катались туда-сюда. Заехал, отработал, выехал. И с алкоголем у нас строго: с выпивкой не к нам.

– И правильно: мало ли что пьяные натворят, – согласилась Валя. Во всех организациях, где она работала, придерживались такой же политики, и пьющих не терпел никто. – А в чем заключается работа? Документация скважин? Канав?

И тут директор сел в калошу. Он не сказал ничего, что прояснило бы картину; отсутствие конкретики и выдало его в глазах специалиста.

– Мы ведем поисковые работы на демантоид. От вас потребуется… – замялся Антон, – описание образцов, выполнение геологических задач, ведение поисковых работ… – повторил он фразу, словно заученный текст.

Под поисковыми подразумевается целый комплекс работ, но негеолог этих тонкостей не различал и этим выдавал себя.

– Начальник участка Козлов Михаил Андреич все вам объяснит. Я отправил ему ваше резюме, и он ответил, что кандидатура интересная, подходите. Предлагаю вам съездить на карьер, увидеть все своими глазами, переговорить с главным специалистом. Если все устроит, то оформим вас со следующего понедельника.

Предложение директора показалось взвешенным, разумным, но прежде всего Вале хотелось прояснить важный для себя момент.

– А на какую зарплату я могу рассчитывать? – спросила она и, словно замерев, в напряжении уставилась на управляющего.

Тот не спешил с ответом и вчитался в резюме.

– У вас написано: «Желаемая зарплата: пятьдесят тысяч рублей». Но у нас геологи столько не получают. Здесь Урал, не Севера. Можем предложить вам тридцать пять, и это максимум.

Гордеева подумала, что не судьба ей завязать с полями и перебраться в чистый, теплый офис – но с этим ладно, не привыкать. Тревожило другое: не облапошат ли на этот раз? Работодатель любит привирать зарплату и завышает цифру, чтобы заманить, – все эти фишки были ей давно известны.

– Тридцать пять чистыми, со всеми вычетами? Полевые условия, сами понимаете, неофисные, – заметила она.

– Но мы вообще-то платим полевые19.

– А сколько?

– Двести рублей в день на человека.

«Какие двести, вы о чем?» – подумала она.

Валя вспомнила Дальний Восток: в Приморском крае платили по пятьсот рублей, на Колыме – по тысяче. Но кто-то из геологов ей говорил, что на Урале мизерные полевые и это норма. Поэтому никто там работать не хотел. Все, у кого была возможность, ехали на Севера.

– А полевые входят в тридцать пять? Или идут отдельно? – уточнила та.

– Отдельно. Мы их выдаем начальнику участка, чтобы закупил продукты на неделю: мясо, крупы, овощи, хлеб, чай. Вы получаете зарплату и бесплатное питание, не ресторанное, конечно, но Алик-джан готовит хорошо, – улыбнулся Антон второй раз за собеседование.

– Ясно, – приободрилась Валя. Она переживала, что полевые включены в зарплату и с нее удержат за питание.

– В общем, езжайте на участок. От вас там близко, на электричке пару станций. Если все устроит, то в понедельник к нам сюда с вещами на неделю, с документами. Оформитесь, получите спецовку – и на участок с Михаилом Андреичем. Он на своей машине, вас заберет.

– Одна проблемка, – озадаченно наморщила лоб Валя. – Моя трудовая книжка на пути из Красноярска. Можно первое время как-нибудь… без нее? Ксерокопия есть, и опыт подтвердить могу, но оригинал придется подождать…

– Я понял. Тогда давайте так: мы вас устроим по договору подряда. А через месяц либо его продлевайте, либо приходите с книжкой, и оформим вас по трудовому договору на постоянный срок. Это не проблема, – добавил он и на листке черкнул мобильный телефон начальника карьера: – Вот, Козлов Михаил Андреич, созвонитесь с ним заранее. Нужно, чтобы вас встретили на станции и привезли. Как будете на месте, отзвонитесь.

– Да, конечно.

– Еще вопросы есть?

Гордеева покачала головой.

– Тогда жду вашего звонка.

– Хорошо, я поняла. До свидания.

– До свидания, – кивнул ей вслед Садырин.

До отправления вечерней электрички оставались вагон и маленькая тележка времени. Валя решила скоротать часы в торговом центре, прогуляться по отделам, помечтать о лучших временах, купить брусочек дорогого мыла и порадовать себя по мелочам. На новую работу возлагались огро-о-омные надежды, ни о чем другом она и думать не могла.

Собеседование прошло на удивление отлично, но Валя не могла избавиться от напряжения, сковавшего изнутри, и задавалась вопросом, не кроется ли здесь подвох. Казалось, поводов для беспокойства нет: работа наконец нашлась, и не какая-нибудь, а с зарплатой в тридцать пять, что для Урала неплохие деньги, не где-нибудь – на демантоидах, на редких, сортовых!

Вот что значит мысль материальна: захотела – получила. Но прошлый опыт не давал расслабиться. Она-то знала, не бывает так легко и просто, давно усвоила, что все дается с боем; а если ей и подфартило с рудником, то на короткий срок. Хорошая работа в долгосрочной перспективе – мечта, мираж в пустыне, манит, дразнит, но в руки не идет.

Пригородный поезд шел до Вухлы три часа. На подступах к Елгозинке Валя всматривалась в темноту, пытаясь разглядеть в тайге карьер, но тщетно: его-то и в дневное время не увидеть, если не углубиться в лес.

Полусонная Валя оживилась и проверила на телефоне время: ехать оставалось полчаса. Она наметила примерный план: завтра созвонится с главным на участке и договорится, чтобы ее встретили, а затем поедет и посмотрит те места, где предстояло ей работать, и если повезет, то продолжительное время, не месяц и не два.

Глава 3. Знакомство с карьером

Виталий Железняк поднялся в девяностых, во времена потерь и фантастических возможностей разбогатеть с нуля, когда башковитый инженер мог прибрать к рукам завод, и не один. В то время как одни поплыли по течению, не задумываясь о берегах, к которым их прибьет, другие перестроились под новые условия и нацелились урвать кусок большого пирога.

Железняк, человек незаурядного ума, смекнул, какую выгоду из ситуации в стране можно извлечь. В начале перестройки он работал инженером-металлургом на заводе и, глядя на рабочих, тащивших с предприятия все, что плохо лежало, задумался о своем деле. Сбор лома цветных металлов – первая бизнес-идея, которая к нему тогда пришла. Он начал скупать за бесценок части кабеля, медные провода и все, что удавалось раздобыть. Предприимчивого и хваткого парня заметили в одной из группировок, где и предложили поддержку, а также выход на каналы сбыта.

В скором времени Виталя Железняк подмял под себя мелких скупщиков и стал монополистом в регионе: весь металлолом, цветной и черный, проходил через него. Он поставлял вторсырье на металлургические комбинаты Урала, по налаженным каналам сбывал в страны ближнего зарубежья. Его знали, с ним считались. Для бывшего инженера это был успех.

Но в какой-то момент он захотел играть по-крупному. В стране полным ходом шла приватизация бывших государственных предприятий. Все, кто опирались на силу, облизываясь, посматривали на лакомые куски пирога, а рядовых граждан кормили иллюзией, что ваучер дает им долю в общей собственности и теоретически они могут участвовать в фиктивном дележе. В общем, посредством хитрых манипуляций Железняк завладел акциями завода по обработке цветных металлов и его фирма поставляла вторсырье уже на собственный завод.

Дальше – больше. В начале нулевых он перекупил еще несколько предприятий у разорившихся организаций и объединил все в одну металлургическую компанию, взяв под контроль весь процесс: от добычи руды до выпуска продукции. Дела компании шли в гору, и к настоящему моменту Виталий Железняк входил в топ-30 богатейших людей России по версии журнала Forbes, владел элитной недвижимостью в Лондоне, Москве и Екатеринбурге, жил с семьей на две страны.

И каково же было удивление людей, когда после двадцати лет работы с металлом уральский магнат неожиданно для всех вложился в новый проект. Завистники роптали, на кой «медному королю» сдались эти камни? Не мелко ли берет? Но плох тот бизнесмен, который мыслит узко, в рамках заданной направленности, не расширяет грани, не открывает новое.

Когда завеса тайны приоткрылась, выяснилось, что «Демур» был создан как компания его жены, Тамары Железняк. Она-то понимала толк в камнях и загорелась идеей не просто преувеличить семейное состояние, но и вернуть престиж уральским демантоидам, возродить легендарное месторождение, чтобы и сейчас, по прошествии ста лет, оно явило миру лучшие образцы искрящегося зеленого граната, равных которым не было нигде.

С момента находки на Урале во второй половине девятнадцатого века и до наших дней демантоид пережил и блеск, и забвение, и испытал вновь оживший интерес. Пик популярности этого редкого граната пришелся на начало двадцатого столетия, после того как эффектный русский самоцвет, «зеленый огонь», способный сверкать, как бриллиант, сразил всех на Всемирной выставке в Париже, стал любим при императорском дворе и уважаем ювелирами Тиффани и Фаберже.

Но блистать ему оставалось недолго. Поменялось правительство, сместились и приоритеты: когда к власти пришли большевики и страна встала на путь индустриализации, месторождения драгоценных камней, если те не представляли стратегической ценности, забросили.

То же Малышевское месторождение, знаменитые «Изумрудные копи Урала», в годы Великой Отечественной войны поставляли руду на бериллий, а используемая в процессе добычи взрывчатка, скорее всего, загубила немало дорогих камней ювелирного качества. Но в мирное время потребность в красоте вернулась и прииск заработал по прямому назначению, извлекая из недр изумруды, напоминающие своей структурой зеленый лед, и редчайшие александриты, драгоценные хамелеоны.

Что же касается месторождений демантоида, то два старейших, включая Елгозинское, были незаслуженно забыты. Лишь после перестройки о них вспомнили. Поблизости разведали и третье месторождение, территориально относившееся уже не к Среднему, а к Южному Уралу, хоть расстояние между ним и Елгозинкой не превышало и десяти километров.

Русский демантоид ждал своего триумфального возвращения и выхода в свет, где он мог сверкать, искриться. Но, пока люди наверху строили заводы и спорили о нуждах коммунизма, он сидел под землей, крепко скованный породой.

И его час настал. С приходом нулевых уральские бизнесмены всерьез заинтересовались самоцветами: на них можно было хорошо обогатиться, особенно если заняться чем-то редким, эксклюзивным вроде демантоида или александрита.

Тамара Железняк опередила конкурентов и предложила мужу свой бизнес-план. Тот с интересом поддержал ее идею, поскольку давно хотел проинвестировать какой-то выгодный проект, а тут деньги сами шли в руки. Виталий пробил информацию в Роснедрах и узнал, что в течение года состоится аукцион по продаже лицензии на Елгозинское месторождение демантоида в Свердловской области, после чего подал заявку. Конечно же, он выиграл: по-другому быть и не могло. И сразу начал обустраивать участок, чтобы завезти технику, людей и запустить процесс добычи.

Компания «Демур» обосновалась на месторождении с весны 2014 года: тогда-то и начались первые работы под руководством Козлова Михаила Андреевича, опытного поисковика, геолога советской школы. Структура власти была такова, что пост генерального директора занимала сама Тамара Железняк (она же и владелица, официальное лицо), вторым человеком после нее шел племянник Антон, управляющий директор, который решал все организационные вопросы, предварительно согласовав их с тетушкой, подбирал персонал и выходил на фирмы, предоставляющие услуги огранки и оценки камней. Третьим важным звеном в цепочке руководителей был Козлов, начальник участка и главный геолог проекта. Он контролировал все в карьере и делал важнейшую работу – приносил Тамаре камень, за что явно не был обижен в зарплате.

В подчинении у Козлова было несколько геологов и восемь-десять мужиков-работяг. Этот пласт людей, населяющих карьер, постоянно менялся и обновлялся: кто-то уходил в поисках лучшего, и его место долго не пустовало, переходило к следующему бедолаге, околачивающему пороги в поисках работы, а кого-то все устраивало, но до поры до времени, и тогда он тоже увольнялся, чего не скажешь про верхи. Руководители бессменно оставались на своих местах и на мышиную возню в низах не реагировали. Их подобные проблемы не касались. Они были спокойны, ведь прекрасно понимали, что кадры не переведутся: не эти, так другие. Незаменимых охранников или камазистов нет.

Семейство Железняк гордилось своим детищем, которое их обогащало, а созданная компания быстро стала узнаваемой фигурой на рынке цветных драгоценных камней: ограненные демантоиды шли на экспорт в Японию, Канаду, США.

И как-то вышло так, что в самой России про уникальный камень толком и не знали, в то время как заокеанские ценители с готовностью выкладывали от полутора тысяч долларов за один карат…

Козлов подъехал к станции и мерил платформу нетерпеливыми шагами, когда из электрички вышла Валентина в желтой куртке «Найки». Он махнул ей рукой, и она живо направилась к нему.

– Ну здравствуй, Валентина! – бодрым голосом обратился к ней начальник Елгозинского участка, на что та кивнула, поздоровалась: – Я Михаил Андреич. Ну что, поехали? Покажем тебе наш карьер.

Вале Гордеевой хватило беглого взгляда, чтобы понять, что перед ней геолог, и признать в нем своего. В отличие от городского Антона с его холодно-сдержанной манерой, Козлов, наоборот, казался открытым и простым, несмотря на то что руководил целым карьером и годился ей в отцы.

Это был крупный человек, ростом выше среднего, в темном свитере и рабочем комбинезоне; его красное, испещренное морщинами лицо выдавало полевика – того, кто много времени провел на открытом воздухе и в полной мере испытал на загрубевшей шкуре воздействие ветра, солнца и мороза.

Они сели в синий старенький «Форд-Фокус» и, минуя деревню, поехали по проселочной дороге вглубь пожелтевшего, осеннего леса.

– А это Елгозинка, – пояснил Козлов, провожая взглядом удаляющиеся в зеркале домишки. – Ты здесь была?

– Нет, я ж неместная, – покачала головой Гордеева.

Деревня осталась позади. Единственную улицу составляли старые бревенчатые избы в два ряда, на одной из которых Валя разглядела вывеску: «Магазин», крупные буквы издали белели на голубом фоне. Краска частично облезла, и табличка вписывалась в общую картину запустения и разрухи.

– О, и даже магазин здесь есть?

– А как же! Здесь еще живут. И наши мужики приносят выручку, ходят за куревом и так, по мелочам: семечки, булки к чаю, лимонад. Здесь идти-то минут десять до нашей базы. Совсем недалеко.

Валя кивнула, мол, все понятно, и перед тем, как «Форд» свернул с дороги направо на карьер, остановила взгляд на кучке мужиков, шагающих по левой стороне.

Их было трое. Они ходили туда-сюда, один – с лопатой, двое – с кайлами, и громко перешучивались между собой. Чуть подальше, у обочины, стояли два внедорожника.

– А это не ваши ребята?

– Нет, это хита20, нелегалы. Там приповерхностная россыпь, они отрабатывают ее, – ответил Михаил Андреевич просто, без эмоций.

По выражению его лица нельзя было определить, как он относится к этим парням, не напрягает ли его, начальника участка, подобное соседство.

– Они тоже ищут демантоиды?

– Да, но это уже за пределами нашей лицензионной площади. Пусть себе копаются, лишь бы к нам не лезли.

Ей хотелось спросить, а не рискуют ли нелегалы тем, что промышляют у всех на виду, причем с таким задором, как будто так и надо и нечего скрывать, но впереди показалась база.

Машина въехала на ровный, накатанный участок, по периметру которого стояли четыре домика, а посередине – ряд легковушек: «Девятка», «Нива», «Хонда-Цивик». Тут же встроился и «Форд».

Валя вышла и осмотрелась по сторонам. База находилась на небольшой возвышенности, дорожка от нее полого спускалась за отвалы, где по гудящим звукам техники несложно было угадать карьер. Со всех сторон подступала тайга, и даже в ясный день на площадку ложилась тень от частокола из исполинских пихт и сосен. Гордеева подумала, что ночью здесь должно быть жутковато, кругом такие дикие леса – а впрочем, ей не привыкать.

Следом из машины показался Михаил Андреевич и, не теряя времени, приступил к экскурсии.

– Это наша база, здесь мы живем. Сам карьер в той стороне, идти тут две минуты. Пробежимся здесь и айда21 с тобой туда, – показал он на отвалы.

В этот момент из ближайшего балка22 выглянул мужичок. Его черные глаза блестели, а заискивающая улыбка не сходила со смуглого морщинистого лица. Валя поздоровалась, и щупленький, низенький человек в майке, спортивном трико и тапках поздоровался в ответ. По акценту можно было принять его за выходца из южных республик или гастарбайтера из Центральной Азии. Валя их не различала, но вскоре поняла, кто перед ней такой.

– А вот и Алик-джан23, наш повар из солнечного Ташкента, – представил сотрудника Козлов. – Или как, по-вашему, ош…?

– Ошпаз24! – сказал узбек.

– Значит, ошпаз. Так вот, ты припоздала. В обед сегодня был вкуснейший плов. Приехала бы ты пораньше, Валентина, и тебя бы накормили. Алик, больше не осталось ничего?

– Нэ, все поэли мужики, – с сожалением ответил Алик, разглядывая гостью.

Женщин на карьере не водилось, а безвылазно сидящему здесь Алику видеть их в других местах не приходилось. На неделе он нес вахту повара, а в выходные оставался за охранника; курево и какие-то заказы по мелочам ему привозили мужики.

– Вот так вот, Валентина. В большой семье не щелкают – это про нас.

– Не переживайте, еще наемся ваших блюд, – ответила с улыбкой Валя.

Начальнику – и не только ему – такой ответ понравился. Они прошли в балок.

Кухня и по совместительству столовая представляла собой тесную комнату с диваном, покрытым старым одеялом, и с низеньким столом, за которым обычно умещались пять-шесть человек: трое на диване и трое на табуретках. На краю стола кто-то оставил грязную, потрепанную колоду. Как это часто бывает в вахтовых и полевых условиях, за большим столом не только принимают пищу, но и отдыхают, развлекаясь игрой в карты, мужики.

На противоположной стороне балка, в углу, стояла буржуйка25 с заготовленной охапкой дров и стол, сколоченный из досок, с провизией и портативной электрической плитой; ближе всех к двери был рукомойник. Помимо прочего, имелась и кладовка, огороженная занавеской, через которую проглядывалась связка лука на стене.

После обеда времени прошло немного, и от печи шел слабый жар, а к пряным ароматам специй примешивался запах пота. Алик-джан держал дверь нараспашку, но бесполезно: ветер угловое место у печи не обдувал, и бедный повар в мокрой майке изнывал от духоты, пока готовил.

– Это наш ресторан «Ташкент», – представил кухонный балок Козлов. – Температура тридцать пять в тени – чем не Ташкент?

– Ташкэнт, Ташкэнт! – активно соглашался Алик. Видно, эта шутка была у них в ходу.

– И как вы умещаетесь, когда едите? – только и спросила Валя. Даже по самой скромной раскладке, на карьере работали никак не пять человек, чтобы всей толпой расположиться здесь.

– Нормально умещаемся. Кто где, кто здесь, а кто по своим норкам, – ответил Михаил Андреевич и показал в открытую дверь на бревенчатый дом напротив: – Мы все там живем, в одной комнате итээры26, в другой рабочие.

– А я… где буду жить?

– Не переживай, для тебя отдельный домик. Будешь жить, как королева. Айда, я покажу.

Валя энергично кивнула Алику, мол, рада познакомиться, на что тот ответил ей подобием восточного поклона головы, – и с довольным видом вышла за Козловым.

Домик, построенный из фанеры, состоял из одной комнаты площадью десять-двенадцать квадратных метров и считался гостевым. Теоретически здесь мог бы остановиться кто-то из начальства, но за все время приезжал только Антон Садырин, и то лишь пару раз, в выходные, когда не оставалось никого, кроме охраны. Он жарил шашлыки и отдыхал с женой на базе, устраивая ей такой вот загородный уик-энд.

Казалось бы, отдельное жилище мог занять начальник Елгозинского участка – и кто же, как не он? – но Михаил Андреевич спокойно жил с геологами в общей комнате, и домик длительное время пустовал. Теперь же, когда на карьере ожидалась новая сотрудница, Антон решил, что лучше всего заселить ее туда, не к мужикам же. Что делать, если женщин, к которым можно подселиться новенькой, здесь нет.

По меркам полевых условий это был отличный вариант: комната с чистой и аккуратно выбеленной печью, кроватью и низким столиком. В отличие от кухонного балка с дощатым, грязным полом, напоминающим сарай, пол здесь, как дома, устилал линолеум. Валя представила, как будет ходить в одних носочках или босиком; главное, не лениться и мыть пол. Окинув взглядом комнату, она прикинула, что нужно привезти, и, конечно, не смогла сдержать восторг при виде настоящей русской печки: как будто бы приехала жить на турбазу.

– И даже печь… Какая красота!

– Нравится? – спросил начальник с гордостью. – Антон Валерьич сказал селить тебя сюда. Домик новенький, никто тут толком и не жил.

– Спасибо, мне все нравится! – призналась Валя.

Во дворе он также показал ей баню, бревенчатую постройку в дальней части базы.

– Мы топим через день, по вторникам и четвергам, а в пятницу домой на выходные. Так что с гигиеной у нас порядок, Валентина. На этот счет не переживай, – заверил Михаил Андреевич.

– Вижу, что быт устроен, – дала та одобрительный ответ.

Они закончили экскурсию по базе и приблизились к отвалам, за которыми лежал карьер. Пологие северные борта перекрывала насыпь из отработанных пород; сам же карьер простирался метров на триста в юго-восточном направлении, упирался в крутые южные борта и имел вид неглубокой рыжей впадины, изрезанной извилистыми бороздами. По форме таких борозд, местами затопленных водой, и можно было сделать вывод о расположении демантоидных жил, а вся работа на Елгозинском участке была направлена на их обнаружение и разработку.

Валя и Михаил Андреевич шли по широкой дороге, накатанной КамАЗом; погода эти дни стояла ясная, глина подсохла и покрылась трещинами, но тем и лучше для Вали, которая приехала в кроссовках, – а иначе, кроме как в резиновых сапогах, здесь не пройти. Работа кипела в центральной части карьера, где скальную породу долбил необычного вида экскаватор, а двое мужиков стояли рядом на подхвате и откачивали мотопомпой воду, отводя ее через шланг в отработанную выемку, некогда жилу. Вместо привычного ковша у экскаватора имелся гидромолот, огромный перфоратор, раскалывающий цельный блок породы на отдельные куски.

По мере приближения шум возрастал, а от земли передавалась слабая вибрация. Михаил Андреевич сделал знак рукой, и они остановились.

– Не хочу перекрикивать технику, так что слушай здесь! – громко сказал Козлов, на что Гордеева кивнула: – Это гидравлический экскаватор с подвесным гидромолотом, или, как мы его зовем, «карьерный дятел». Слышишь, как долбит?

Валя прислушалась: дук-дук-дук-дук-дук…

– И вправду! – ответила она.

– Мы используем гидромолот для отработки вскрыши27, чтобы подобраться к жиле, взять ее на глубине. Под действием ударных импульсов различной частоты и мощности вмещающие породы, измененные серпентиниты и дуниты, разрушаются. Их КамАЗ сгружает в отвалы – вон те, откуда мы пришли. А жильный материал антигорит-карбонатного состава с хромитом и демантоидом – мы зовем его «матрасом» из-за полосчатого облика – отбиваем зубилом, молотком и раскидываем по мешкам для перевозки в город. Это в общих чертах, чем мы здесь занимаемся. В лаборатории уже другие люди извлекают камень из породы, сортируют, делают огранку, оценивают, а после продают. Если есть вопросы, Валентина, задавай.

Михаил Андреевич, как настоящий профи, на пальцах объяснил работу целого карьера, при этом уложился менее чем за минуту, но у Вали все-таки возник вопрос:

– А что здесь делает геолог? Контролирует работу экскаватора, и только? Что буду делать я?

– Не волнуйся, работы непочатый край! Елгозинский участок по площади немаленький. Здесь начинается, а продолжается в той стороне, – сказал Козлов и махнул рукой в направлении южных бортов: – Лицензия на недропользование у нас до двадцать пятого года, и мы ведем поисковые работы за пределами карьера. За этот полевой сезон мы прошли участок шлиховым опробованием28, и проб, скажу тебе, немерено! Теперь ждем результат… Так вот, пройти-то мы прошли, ну а сейчас нам надо подготовить все шлихи к минералогическому анализу: отделить магнитную фракцию от немагнитной, и так по каждой пробе, а их порядка пятисот. Времени это займет немало, ну а дальше садиться за бинокуляр и все это смотреть. Когда посмотришь, – проговорился Михаил Андреевич (и Валя сразу поняла, какие на нее имеются виды), – надо составить карту шлихового опробования; она-то и покажет перспективные участки, где что искать.

– И вы хотите, чтобы этим занималась я?

Браться за такое ей не приходилось, но новый вид работ ее нисколько не пугал.

– Да, – серьезно посмотрел Козлов. – Здесь нужна внимательность, усидчивость, и по опыту скажу, что лучше поручить эту работу девушке. Ты кто по специальности, минералог?

– Да, с кафедры минералогии, – кивнула та.

– Ну вот тебе и карты в руки! Я видел твое резюме, Антон Валерьич мне показывал. Мы собирались искать человека, кто сел бы за шлихи, магнитную сепарацию и минанализ, – и в это время позвонила ты, очень удачно! Антон Валерьич мне сказал, что нашел геолога с квалификацией геммолога, но, как я понял, оценкой ты не занималась?

– Нет, ни дня, – призналась Валя. – Работала по основной специальности, хотя те знания остались.

– А это главное. В породе андрадит от оливина отличишь? – Козлов решил устроить ей проверку.

– Конечно, как не отличить? – и с растерянной улыбкой Валя стала перебирать в памяти диагностические свойства этих минералов.

– И как? Если оба зеленые…

Она подумала немного, после чего уверенно сказала:

– Цвет не показатель. Смотреть нужно по кристаллическому облику: он разный. Андрадит – это гранат с четкими кристаллами, отдельные вкрапленники в породе, а оливин – основная зернистая масса. Лучше дайте образцы, и я определю.

Козлова такой ответ устроил. Проверку потенциальная сотрудница прошла.

– Насмотришься еще! – сказал он бодро. – Этого добра у нас навалом: вмещающие дуниты, считай, на девяносто процентов состоят из оливина. Андрадит встречается не так уж часто, в основном демантоид и топазолит29. Ну ладно, вижу, что основы знаешь. Геологию конкретно нашего участка тебе по ходу расскажу.

Стоять так можно было долго, но начальника карьера ждали срочные дела. Михаил Андреевич быстрым шагом направился к экскаватору и на ходу махнул рукой, мол, пошли со мной, не отставай.

Когда они подошли, «карьерный дятел» прекратил долбежку и из кабины спрыгнул коренастый мужичок. Мозолистыми пальцами он достал из пачки сигарету и затянулся, сощурив от удовольствия глаза.

– Ну че, дядь Миш! Белая херня еще не вылезла, зелень сплошняком одна! Докудова долбить?

– Леха, ты че при даме материшься? Не белая херня, а жила! Ща посмотрим, че там у тебя. Перекури пока!

«Дама» хотела сказать, что за годы работы подобный лексикон стал для нее привычным, но делать этого не стала, а прониклась симпатией к начальнику, который, будучи суровым полевым геологом, в ее присутствии следил за языком. Она кивнула машинисту в знак приветствия, и Козлов представил их друг другу:

– Алексей, управляет нашей птичкой. А это Валентина, новенький геолог, будет жилы нам искать.

Леха ответил коротким кивком. Несмотря на крепкое сложение, он обладал комичными чертами лица. Огромные светлые глаза с бесцветными ресницами и крупный, характерной формы рот, а также лысина делали его похожим на популярного в недавнем прошлом Крейзи Фрога30. Выглядел он лет на сорок пять, но был не старше сорока; что значит, работа на производстве отнюдь не молодила.

Экскаватор стоял на ровной площадке, наступая гусеницами на край ямы, ширина и глубина которой достигали метра полтора. Гидромолот застыл в ожидании команды машиниста. Он отбивал породу с противоположной стенки, расширяя яму до тех пор, пока не встретит жилу – контролирующий геолог за этим внимательно следил.

Перед тем как отлучиться, Михаил Андреевич сказал пройти по зелени до условной метки, а дальше ничего не трогать; Леха так и сделал. Теперь Козлов спустился в яму и с минуту осматривал стенку, после чего сказал:

– Приконтактовая зона, какая красота.

– Контакт между жилой и вмещающей породой?

– Да, на-ка посмотри.

Валя наклонилась и взяла из его рук темно-зеленый образец с петельчатой структурой.

– Серпентинит?

– Да, аподунитовый серпентинит. Вишь, какой трещиноватый? Здесь был разлом, образовались трещины, крупные заполнились жилами. Демантоид кристаллизуется как на стенках трещин, так и в самих жилах. На нашем участке тектоника важна не меньше, чем минералогия. Запомни это. Зона разлома – важный поисковый признак, его не упускай.

К яме подошли двое рабочих, тех, кто недавно занимался откачкой воды. Оба были крупными, физически развитыми мужиками. Один был похож на среднеазиата, широкоскулый, с узкими глазами, а второй – типичный голубоглазый славянин.

– Где все? – спросил у них Козлов.

– В балке.

– Пойти их, что ли, разогнать, бездельников? – спросил он Валю.

Напускная строгость вызвала улыбку.

– Ну че, дядь Миш, а мне куда долбить?

– Лех, не торопи. Иди вон с мужиками, попейте чаю, а бездельников тех разгоните! Сейчас отвезу геолога на станцию, вернусь, и мы с вами продолжим, – распорядился Михаил Андреевич, как только выбрался по насыпи из ямы.

Мужики довольно загалдели и направились к опушке леса, где стоял потемневший от времени балок. Из-за хорошей маскировки в тени деревьев Валя только сейчас его заметила. Дверца отворилась, и троица шагнула внутрь.

– А еще геологи здесь есть? – спросила она с интересом.

– Есть, куда ж без них. Димка пришел после горного университета. Летом занимался шлиховым опробованием, а сейчас документирует канаву. Когда закончит, хочу его на жилу натаскать, чтоб контролировал работу экскаватора вместо меня. На мне отчет, зимой уеду в город, на карьере буду появляться раза два в неделю. Нужен здесь толковый человек, – поделился планами Козлов. – А еще сезон работал Славка, техник, промывал шлихи. С неделю как уволился.

– А в чем причина, если не секрет?

– Да не секрет. Нашел что-то на золоте в Иркутской области, сказал: там плотят больше, и ушел…

– Значит, из геологов – мы с Димкой?

– Выходит, так. Но больше и не надо. Основные поисковые работы мы прошли. К лету наберем ребят, если потребуется.

Когда они вернулись на базу, Алик-джан сидел на табурете во дворе и чистил над ведром картошку. Он вглядывался в лица и, видимо, пытался угадать итог прогулки: остается новенькая на карьере или нет. Поскольку здешний быт разнообразием не отличался, любые перемены воспринимались с интересом, а появление женщины, единственной на целый штат мужчин, – вдвойне.

Перед тем как сесть в машину, Валя помахала Алику рукой и сказала громко, чтобы он расслышал:

– До свидания! Скоро увидимся!

– Да свиданиа! – привстал тот с места.

«Форд» выкатил с площадки и покинул базу. Алик проводил его полукивком-полупоклоном, а затем сел на табурет и вернулся к своему занятию. Через полчаса он должен ставить мясо на огонь, чтобы встретить мужиков горячим ужином – на этот раз наваристой шурпой.

В тот же день Валя созвонилась с управляющим директором и доложила о поездке на карьер. Теперь, когда начальник участка все показал и рассказал, вид работ больше не вызывал вопросов, а условия проживания и того превзошли все ожидания: заселиться в отдельный домик было ей за счастье, она сказала, что готова приступить к работе.

Антон Садырин дал добро на понедельник, шестое октября. Уточнив в отделе кадров важный для нее момент, он предупредил заранее, что в первый месяц устроит ее по договору подряда, пока она не принесет им трудовую книжку. Деваться было некуда, и Валя согласилась.

Теперь она хотела получить расчет за вахту и следом же отправить заявление на увольнение в Красноярск. Но знала: сообщи она сейчас, есть риск, что ее кинут и не заплатят ничего. Когда имеешь дело с такого рода фирмами, приходится хитрить и выжидать. Ей ничего не оставалось, как запастись терпением. Деньги должны были перевести в начале октября, но время шло, а извещений о зачислении не приходило.

Недолго подождав, Валя Гордеева решила позвонить начальству, а после разговора, вся красная от возмущения и злости, пересказала тете, что ей выдал главный инженер, и, не стесняясь в выражениях, добавила, что ни в одной конторе ее так не пытались развести, как в этой.

И даже удивительно, ведь начиналось все нормально и без драмы:

– Здравствуйте! Это Гордеева из группы ГХИ, – представилась она. – А можно уточнить, в каких числах зарплата?

– Здрасте, – ответил Соболев спокойным, ровным тоном. – Вовремя ты позвонила, как раз собирался тебя набрать. Ты помнишь, что подходит вахта? Заехать нужно чуть пораньше, десятого числа.

Валя растерялась. Мало того, что он проигнорировал ее вопрос, так озадачил новой информацией.

– Про вахту помню… – сказала она немного погодя. – Но с деньгами туго, а тут еще в дорогу собираться…

– До десятого начислим, не переживай. Одолжи там у кого-нибудь, друзей, знакомых.

Вале не понравились пренебрежительные нотки и чувство, будто бы не ей должны, а, наоборот, она им задолжала.

– И еще, – продолжил главный инженер. – Мы с директором решили не переводить тебя пока что из стажеров. Ты не до конца обучена. Постажируйся еще с месяц, наберись побольше опыта, чтобы мы поставили тебя одну. На эту вахту заедешь в той же должности, а со следующей переведем в геологи, согласна? – проговорил он быстро и решительно, чтобы Гордеева не могла вставить и слова.

Думал задавить ее авторитетом, но получил отпор:

– Нет, мы так не договаривались! Вы сказали, что стажировка первый месяц, а потом переведете на основную должность! За двадцать тысяч в Новый Уренгой я точно не поеду! – отвечала она твердо и на повышенных тонах.

Конечно, Вале не стоило так эмоционально реагировать, ведь ясно, что ни на какую вахту она не собирается и все, что нужно ей, – это скорее получить расчет. Но ее настолько возмутила политика шарашкиной конторы, мол, хотим – заплатим, а не хотим – пусть лапу сосет, что она не удержалась и дала понять: сосите сами.

Затянулась пауза. Похоже, Соболев не ожидал сопротивления и не собирался рассусоливать с девчонкой, ведь было кому заехать вместо нее. Да и понимал, что специалистов, от безысходности согласных на ничтожные условия, на самом деле пруд пруди, и стоит кинуть клич, как выстроится очередь.

– Значит, вместо тебя заедет другой геолог, – произнес он под конец, видимо, желая вызвать у нее досаду.

– Пусть заезжает, – был ее ответ.

Глава 4. Попутчик

Когда в понедельник в час дня синий «Форд» въехал на базу, «Девятка», «Нива» и «Хонда-Цивик» уже стояли в ряд. Начальник приезжал одним из первых, но сегодня припоздал, так как с утра пришлось побегать с Валентиной, устроить ее и на складе получить комплект спецовки. Теперь же, когда «невеста одета и обута», Козлов переключил внимание на карьер.

Он вышел из машины и позвал рабочих:

– Батырбек, Василий!

– Да, дядь Миша! – живо отозвались из кухни.

В дверном проеме показался человек, чья внешность соответствовала имени Батырбек, а за ним другой, Василий.

– Надо разгрузить продукты. Тащите все в кладовку, – распорядился Михаил Андреевич и открыл багажник.

Они взяли по два больших пакета и унесли в балок, где работяги-едоки вовсю звенели ложками и что-то громко обсуждали.

Вслед за Козловым из машины выбрались Сергей Михайлович – смотритель и два геолога: Дмитрий и Валентина.

Смотритель, бодренький пенсионер в очках и клетчатом картузе, был доверенным лицом директора: утром Валя видела, как тот пил кофе в его кабинете и называл его по имени – Антоном. Она не знала, кем они друг другу приходились, но, если один – Сергей, а другой – Валерьевич, понятно, что не сыном и отцом. Сергей следил за тем, как отбирают жилу, а после вызывал машину и лично доставлял все добытые камни в город. Антон доверил эту миссию ему, а не Козлову – и этот факт говорил о многом.

Второй же, Димка Чупин, ехал на заднем сидении рядом с Валей. Из разговора с ним она узнала, что тот окончил горный университет в этом году. Молодой геолог был невысокого росточка, со светлыми волосами и гладким, безусым лицом. Со стороны его могли принять за паренька-подростка, а в алкомаркете – запросить на кассе паспорт, что, по признанию Димки, случалось с ним частенько. Но он уже привык и относился к подобным ситуациям легко: на Валино «молодо выглядишь» ответил встречным комплиментом, мол, спасибо, знаю, и ты тоже сохранилась хорошо.

Когда они приехали на базу, Козлов велел перекусить и топать в карьер. Фронт работ он расписал еще в пути: первые три дня Валя стажируется у Димки, смотрит все породы, какие здесь встречаются, а затем документирует отдельную канаву и с ноября уже уверенно садится за шлихи. Димка в скором времени начинает руководить экскаватором, чтобы заменить начальника зимой. Все четко и понятно, не надо добираться своим ходом фиг пойми куда и мухлевать с замерами на буровой, подумала в дороге Валя.

В домике она переоделась в камуфляжную спецовку, переобулась в новые ботинки из грубой кожи, а следом, вооружившись ложкой и тарелкой, отправилась на разведку в местный ресторан «Ташкент».

Перед балком курили Батырбек с Василием. Завидев Валю, они расступились. За столом сидели Леха-экскаваторщик, какой-то незнакомый мужичок и Алик-джан. Они уже закончили с обедом и собрались сыграть партейку в дурака, но отложили карты в сторону и все как один уставились на нового специалиста.

– Здрасте! – приветливо сказала Валя.

В ответ с ней поздоровались, а незнакомый лысый мужичок спросил:

– А девушка у нас кто?

– Я говорил тебе: геолог, – встрял Леха. – Напомни, звать-то как тебя? Если не путаю, то Валя?

– Валентина, – поправила она с улыбкой, оглядела комнату и спросила со стеснением, выдающим новичка: – А где у вас еда?

Алик сразу подскочил с табуретки и поманил ее к плите, к большой кастрюле с супом, где в два половника наполнил ее миску.

Мужики подвинулись, и Валя села на край стола. Она принялась хлебать простенький суп из рыбных консервов вприкуску с белым хлебом.

– А я Евгений, Жека. Камазист, – представился ей лысый мужичок.

– Приятно. Я здесь уже была, так что знакома с вашими ребятами. Алик, Алексей, а там, если не ошибаюсь, Батырбек с Василием, – назвала она по именам. Рабочие навострили уши, как только речь зашла о них, и заглянули со двора.

– Я, по ходу, ездил за солярой, поэтому мы не пересеклись.

– Наверное, – пожала та плечами.

Со двора послышались шаги, и на пороге показались ее попутчики, переодетые в спецовки. Они пожали руки мужикам, те уступили место им и вышли из балка. Остался только Алик на своей бессменной вахте повара: он разлил остатки супа по тарелкам и нарезал свежий хлеб.

Гордеева доела и подождала товарища по молотку. На полный желудок стало клонить ко сну, глаза ее слипались. Ей было тяжелее, чем остальным, всем тем, кто утром выехал из города: в отличие от них, она встала в четыре утра, в пять села в электричку и в восемь вышла на вокзале в Екатеринбурге. В дороге толком не спала и теперь должна держаться бодрячком до вечера, а там пойти на боковую. Радовало одно: она оформлена и больше ей не нужно добираться пять часов с заездом в главный офис, когда из Вухлы до карьера ехать полчаса. В следующий понедельник, даст бог, нормально выспится и приедет, как и все, к обеду.

Через пятнадцать минут Димка закончил с обедом и повел ее в канаву.

Когда геологи спустились в карьер, там уже вовсю кипела работа. К удивлению Вали, железный «дятел» сменил оперение – а вернее, клюв – и вместо гидромолота орудовал ковшом, выгребая отбитую породу и перемещая ее в кузов КамАЗа для дальнейшей выгрузки в отвал. В тот день, когда начальник проводил экскурсию, работал только экскаватор, а сегодня подключился самосвал, и шум от техники усилился вдвойне.

– О как. Экскаватор ваш два в одном? – заметила Валя.

– Ага, все делает один. Работы на карьере не сказать что много… Так что обходимся и так, – ответил шагавший рядом Димка.

– Кстати! – вдруг вспомнила она. – Я приезжала на прошлой неделе, и ваши вскрывали жилу. Ну и как, что-то нашли?

– А, не, пустышка, дёмиков не оказалось. Одни оливиниты. Жека вывез все в отвалы.

– О как, обидно! Столько трудов, работы…

– Да бывает, – пожал плечами Димка с равнодушным видом. – Зато знаем, что в том месте нечего искать. Увидели, пустышка, и лезть глубже нету смысла. Андреич любит повторять, что в геологии отрицательный результат тоже результат.

– Так-то да, – согласилась Валя. – Если поиски не подтвердились, не нужно вкладываться в более детальную разведку. Это сэкономит время, деньги, силы, которые лучше направить на другие перспективные участки.

– Да, так и есть.

Они шли к дальнему южному борту, вдоль которого тянулась расчистка, углубляясь на полтора метра от поверхности карьера. Летом экскаватор прошелся здесь и выдолбил канавы, которые должны были подсечь основные жилы и проследить их направление.

Выходные выдались дождливыми, и молодой геолог знал, какой сюрприз их может ждать на месте, поэтому спросил у Валентины, не привезла ли та с собой купальник.

И точно, опасения подтвердились: канаву затопило так, что спуститься в нее можно было в сапогах-болотниках. Или же в плавках. Колышек с отметкой: «9 м» плавал в мутной глинистой воде в компании из пожелтевших листьев и засохших веток.

– Вот и приплыли… – сказала Валя при виде этой картины. А про себя понадеялась, что их не станут держать до пяти, а отпустят на базу.

А если нет, то что им делать здесь? Позвать рабочих, чтобы мотопомпой осушили эту лужу? Но те первым делом обслуживали экскаватор, ведь техника не должна простаивать без дела, а геологам не оставалось ничего другого, как ждать. Часы показывали без пятнадцати два, и все отлично понимали, что откачка воды займет немало времени и геолог не успеет много задокументировать до конца рабочего дня, а утром начинай по-новому, поскольку за ночь снова набежит грунтовая вода, получившая подпитку после сильного дождя. Предпринимать сейчас что-то бессмысленно, но все решения принимал начальник.

Гордеева вопросительно посмотрела на коллегу – он же, махнув рукой Козлову, крикнул:

– Андреич! Подойди сюда!

Через минуту Козлов стоял с ними над затопленной канавой и вспоминал известную «картину Репина».

– Реально приплыли… И что теперь делать, Андреич? – спросил Димка с озадаченным лицом.

– Как что, надевать плавки и нырять, – ответил бодрым голосом начальник. – Есть же в Азии ныряльщики за жемчугом? И у нас на Урале будут ныряльщики за демантоидом!

– Так покажи нам мастер-класс, как надо, – не растерялся Димка, озорник. – Ты первый, а мы следом за тобой!

Шутки шутками, но Михаил Андреевич признал тот факт, что откачивать воду сейчас нет смысла, Батырбек с Василием займутся этим с утра. Димке он сказал идти с ним к экскаватору, а Вале, раз ничем не занята, просмотреть документацию канав и другие материалы по месторождению. Спросил, где ей удобнее сесть, и отпустил ее на базу; она взяла у Димки полевой журнал и быстренько ушла.

В домике она засела за документацию. Вчитывалась в описание канав и всматривалась в их зарисовку. Глаза слипались, но она прогоняла сон как могла: в рабочее время спать было никак нельзя. Что о ней подумает начальник, если постучится в дверь и увидит, что геологиня дрыхнет среди бела дня, пока другие вкалывают в карьере? А ничего хорошего: решит, что к ним устроилась лентяйка, и поменяет отношение. Ей не хотелось выставлять себя не в лучшем свете, и, когда стало совсем невмоготу, она заставила себя прибраться в домике и как-то дотерпела до шести, до ужина.

А в восемь наконец легла в кровать. И перед сном произнесла чуть слышно: «Сплю на новом месте, приснись жених невесте». Она не очень-то и верила в это нехитрое гадание, но каждый раз, ночуя в новом месте, по привычке повторяла заученные слова. Обычно сны ей не запоминались, но, может, в этот раз привидится жених?

Она была б не прочь его увидеть, кто он такой и как хоть выглядит.

На следующее утро геологи отправились в канаву и подождали, пока Батырбек с Василием заведут мотопомпу и откачают воду. Димка успел отрисовать девять метров в пятницу, а оставшиеся шестнадцать хотел добить сегодня, чтобы завтра взяться за новый интервал. Канав оставалось немного, и ему не терпелось скорее с ними закончить и приступить к стажировке у Козлова. Работа с экскаватором казалась интереснее, и понятно почему: там он ищет жилу и сам решает, где долбить, к нему прислушиваются и начальство, и мужики, а здесь копается, как крот, в холодной, грязной яме, один и не замеченный никем.

В канаве Димка размотал рулетку, замерил заново длину, двадцать пять метров, и поставил колышек с отметкой: «9 м» туда, где ему место – на девятый метр. Вслед за ним спустилась Валя; не успела геологиня сделать и шагу, как по самую щиколотку увязла в грязи. Хорошо хоть, что предусмотрительно надела не ботинки, а резиновые сапоги.

– Дим, а сколько метров в день сдаешь? Какая норма? – спросила она, осмотревшись по сторонам. По мокрым стенкам чуть слышно стекали струйки воды, под ногами шмякала грязевая жижа.

– Нормы нет. Меня никто не подгоняет. Ну а вообще выходит метров десять, – ответил ей коллега и следом пояснил: – Геология здесь сложная, все мято-перемято, породы сильно измененные, иной раз голову сломаешь, как это лучше обозвать. Видишь ту белую хрень? – и Димка ткнул молотком в стенку канавы. – Это зонка минерализации, где по идее сидит наш демантоид, и мы должны все эти прожилки отрисовать и описать. Но это еще полбеды: участок, сильно обводненный из-за грунтовых вод. У карьера глубина двенадцать метров, плюс у канавы метра полтора, так что заливает только так. Пойдут дожди – вообще начнется веселуха. Андреич хочет побыстрее все добить.

Валя понимающе кивнула: да, условия такие, что не позавидуешь. Там, где она работала, канавы копались на поверхности, а не в карьере, и были сухонькими. Летом, в пик жары, когда с геологов сходило семь потов в маршрутах, канавы становились спасительным укрытием, где можно было отсидеться в холодке, но превращались в грязевые ванны осенью, с наступлением дождей.

– А пробы, получается, не отбираешь никакие?

– Нет, только образцы на шлифы31.

– А шлифы куда?

– В отчет. Петрограф32 с нашей кафедры посмотрит и скажет точно, что как называть. Мы-то называем приблизительно – а как еще, когда сплошная измененка?

– Это точно, без ста грамм не разберешь, – согласилась Валя и пошкрябала жилу ногтем – она увидела какой-то интересный минерал и полезла в карман за лупой: – Скажи, а что встречается из рудных?

– Хромит, магнетит. Их здесь завались.

Валя посмотрела в лупу на черную вкрапленность, а затем достала маленький магнит на нитке. Проверила: тот притянулся, значит, магнетит.

Время до обеда пролетело незаметно. Сперва Димка расставил колышки, заготовленные с пятницы, а затем выбрался из канавы и сверху сфотографировал стенку и полотно33, пока опять не затопило. Каждое фото охватывало трехметровый интервал: от девяти до двенадцати метров, от двенадцати до пятнадцати и так далее. Димка показывал, а Валя поправляла палки, если те стояли косо: на фото все должно быть ровно, чисто и красиво. Как-никак пойдет в отчет.

В канаве он достал свой горный компас, замерил элементы залегания пород, в блокноте сделал пометки и набросал примерную зарисовку, чтобы затем перенести все в чистовик. Гордеева стояла рядом и набивала глаз на всю эту елгозинскую «зелень». Она знала, что расхождений в документации не должно быть, и если один геолог относит породу к серпентиниту, то и другой дает такое же название. Иначе будет путаница, а это ни к чему.

Вопросов, как документировать канавы, у нее не возникало. Требования были везде одни и те же: в Приморье и на Колыме Валя занималась тем же, чем ее коллега на Урале. Отличались сами породы, поэтому она внимательно смотрела и запоминала, с чем имеет дело в этот раз.

Без десяти двенадцать «карьерный дятел» перестал скрести по камню и мужики всей толпой поспешили на обед.

– Кстати, как тебе местный магазин? Ты там был? – спросила Валя по дороге.

– А, в смысле, деревенский? Да нормальный, – пожал плечами Димка. – Мы покупаем хлеб на базу, а еще там неплохая выпечка: булки, чебуреки. То, что привезешь из города, до пятницы не долежит, а там все свеженькое. Можем сходить после обеда, если хочешь, тут недалеко.

– Давай, я только за.

Так и договорились.

К их приходу в кухонном балке было не протолкнуться. Вспотевший Алик не отходил от плиты и, не выпуская из рук половник, накладывал в тарелку за тарелкой. Рабочие уселись за столом и за обе щеки уплетали макароны по-флотски. Те, кому не хватило места, шли обедать к себе. Димка предложил поесть и встретиться во дворе полпервого.

В условленное время Валя вышла из своего домика и вместе с Димкой отправилась в деревню. Геологи свернули с базы на проселочную дорогу и, пройдя немного, поравнялись с участком, где копались нелегалы. Вдруг кто-то выкрикнул:

– Димон!

Димка остановился и дружески махнул рукой. Недалеко от дороги, с краю небольшой прогалины, дымил костер, а вокруг него расселись трое мужиков, кто-то на поваленном бревне, а кто-то на пеньке. От костра пахло тушенкой, которую хитники разогревали на огне.

Один из них, с черной щетиной, в бандане, замызганной энцефалитке и таких же грязных сапогах-болотниках, сказал что-то своим и, встав с бревна, широким шагом пошел к геологам. При виде его Димка подался чуть вперед. Хитник приблизился почти вплотную и протянул натруженную руку, а после хлопнул Димку по-братски по плечу.

– Ну че, братиш, здорово! Как ты?

– Здорово! Да в порядке. Идем в магаз. У вас че, перекур?

– Да, курим, время обеда. А это кто с тобой? – чернявый посмотрел за Димкино плечо.

– А-а, Валя, наш геолог, – ответил Димка и обернулся, точно усомнившись, а правильно ли он ее представил. Должно быть, вспомнил, что начальник и мужики с карьера – все звали ее Валентиной.

– А я Тимур, – прищурившись, кивнул ей хитник.

– Приятно познакомиться, – сказала та.

Тимур достал из пачки сигарету, чиркнул зажигалкой и переключил внимание на своего приятеля.

– Димон, смотрел на той неделе бой в Лас-Вегасе? Макгрегор втащил Порье!

– Ага, красиво его уложил! Как кто-то написал в комментах: что будет, если не заплатить сантехнику, – весело заметил Димка.

– Ха, точняк! – подхватил, смеясь, Тимур. – Когда не оставил сантехнику на чай, – и оба живо и с азартом принялись обсуждать прошедший бой.

Гордеева стояла в сторонке и с любопытством разглядывала хитника. Прежде ей не доводилось видеть искателей камней вблизи.

Тимур и сам был как боец: крепкий и плечистый, с накаченными руками. Работа, которой он занимался, с лихвой заменяла тренажеры: попробуйте-ка вырыть шурф34 (не экскаватором, а вручную) и перемыть эту породу – хотите не хотите, а мышцы накачаете. Его загорелое лицо покрывала черная щетина, на вид он был не старше тридцати, но щуплый и безусый Димка казался совсем мальчишкой рядом с ним.

Валя всматривалась в мужественное лицо, в его живую мимику. Тимур это заметил и посмотрел ей пристально в глаза. Тогда Валя полезла в телефон проверить время и напомнила, что им пора идти.

…Пока шли в магазин, спросила Димку по дороге:

– То, чем занимаются эти ребята, ведь нелегально? Такие смелые: копаются у нас под носом, у поворота на карьер. Им что, не прилетит за это?

– А что им прятаться? Дёмик хоть и редкий, но гранат. А гранат не относится к драгоценным камням первого порядка35. Ныкаться надо тем, кто занимается изумрудами, александритами, – пояснил коллега со знанием дела. – Вот там без церемоний, закроют сразу по статье. А здесь на мужиков хоть и поглядывают косо, но по закону не придраться – пока что не придраться. Но вот увидишь: в будущем и с дёмиками все ужесточат…

В среду завершилась стажировка, и в четверг Валю ждала отдельная канава. Козлов велел рабочим осушить ее и, дождавшись этого, спустился с Валей посмотреть породы.

Они шлепали по грязевой лужице, скопившейся по полотну. Тяжелые бурые брызги оседали на сапогах.

– Ну что, Валентина, освоилась за эти дни?

– Да, вроде.

– Хорошо.

Он сколол пару образцов молотком и рассмотрел их через миниатюрную лупу с десятикратным увеличением, затем передал Вале, чтобы тоже посмотрела. Пройдясь вдоль стенки и изучив, чем она сложена, Андреич дал напутствие геологине.

– Смотри: здесь та же картина, что и на десятой канаве, – подытожил он. – Принципиально нового ничего не вижу. Идут серпентинизированные дуниты, а в них – небольшие прожилки и гнезда с карбонатом и хромитом. Если повезет, то встретишь демантоид. Теперь знаешь, где его искать.

– Хотелось бы. Хоть посмотреть, какой он здесь. На той канаве не попалось ничего… – сказала Валя раздосадованно и вместе с тем с азартом, знакомым каждому геологу. – Встречались жилы, но пустые. Без видимых камней.

– Увидишь, не переживай. В шлихах этого добра полно, – заверил Козлов, а Валя восприняла его слова как мотивацию здесь не засиживаться. – Давай-ка поскорее добьем эту канаву. В идеале за сегодня-завтра. Вполне реально сделать тридцать метров за два дня, что скажешь? А не успеешь до пятницы, за выходные на хрен все затопит, и в понедельник откачивай по-новому. Сама видишь, какие тут условия…

– Я постараюсь, Михаил Андреич.

– Молодец, – одобрительно похлопал по плечу начальник. – Тогда не теряем времени, работаем!

Андреич выбрался из канавы и зашагал к застывшему экскаватору и ждавшим распоряжений мужикам. Леха курил и смачно сплевывал, расточая сочный матерок. Батырбек с Василием переговаривались с ним на том же языке. Жека на КамАЗе с грохотом сгружал породы в дальние отвалы.

Грубая, живая болтовня, сдобренная крепким словцом, добавляла картинке производственный колорит и в то же время воспринималась со стороны комично.

Первое время Андреич пытался просветить работяг и научить их называть породы своими именами. Но Леха упорно продолжал их называть по-своему. И теперь Андреич плюнул и стал изъясняться с ним на понятном ему языке.

– Слышь, Леха! Идешь три метра по зеленой еболе до вон той вешки. А там начнется белая херня – ее не трогай!

– Да понял я, дядь Миша.

В канавах раздались смешки: специалисты покатились с такой классификации.

– Андреич, можно я буду так писать в журнале?! – выкрикнул Димка.

– Тебе – нельзя, – буркнул в ответ начальник.

Ему, по ходу, было не до смеха.

Вскоре Валя настроилась на работу и подумала о том, с чего бы ей начать. Первым делом она измерила длину рулеткой, расставила колышки, подписанные с вечера, и, позвав на помощь Димку (тот работал в канаве по соседству), сфотографировала тридцатиметровый интервал. Коллега поправлял ей колышки, а она показывала сверху, как их выставить ровнее.

Покончив с фотодокументацией, Валя спустилась в канаву и до обеда занималась тем, что разбивала интервал на отдельные подынтервалы. Конечно, если обобщить, то верно ей сказал Андреич: все это были измененные дуниты. Зеленые, с массивной текстурой. Но она старалась находить отличия и отделять одни породы от других. Проследила, что участками дунит сохранял первоначальный облик, и на него накладывалась лишь слабая серпентинизация, а участками был сильно измененный и переходил в серпентинит. Она искала эту условную границу и, признаться, находила не без труда.

В середине канавы ей встретилась зона разлома: темно-зеленый блок был разбит системой трещин и, как паутиной, пронизан тонкими, белесыми прожилками. Стукнув молотком и посмотрев на свежий скол, Валя обнаружила, что оливин в дуните заместился серпентином, и посчитала, что породу корректнее назвать серпентинитом. Прожилки толщиной в полсантиметра и более она поцарапала ножом. Проверила: а не прячется ли в них зеленый глазок? И с досадой обнаружила, что нет, не прячется.

Она вошла в азарт и прокопалась до двенадцати.

– Валь, ты идешь? – окликнул сверху Димка.

– Ага, погодь, сейчас, – ответила она, поправив выпирающий карман.

– Э-э-э, ты че там, дёмики копаешь? И мне отсыпь маленько!

– Ага, Димон, копаю. В карманы не влезают, – произнесла она с усмешкой и показала образец серпентинита: – Целая канава этого добра.

– Этого и у меня навалом. Вот если б дёмики…

– Димон, ты бы потише там! Сермех услышит – прибежит.

– Кто-кто?

– Сергей Михайлович – Сермех. У нас так в школе звали физрука.

– А-а… Не боись, не прибежит, – заверил Димка и сам спустился к ней в канаву: – Он убежал на базу на обед. А так сидит в балке, читает свои книжки: детективчики там разные, про зеков и ментов. Он у нас нечастый гость. А летом… Блин, ты не застала! Он ходил в такой дебилистической панаме – мы угорали все с него!

– Что за панама?

– По типу пляжной, с пальмами. У нас тут производство, все в робах, сапогах – а он как дачник, – насмешливо заметил Димка. – В лесок да под кусток. Шучу – по ягоды и по грибы. Работы у него здесь никакой. В карьер спускается, когда вскрывают жилу. А в остальное время ни о чем не парится – нормально так устроился мужик!

– А кто он? И кем приходится директору?

– А ты не знала? Отец его жены. Вроде как мент на пенсии. Следит за тем, чтобы никто не тырил камни. Еще стучит наверх о том, что происходит на неделе, бухают ли здесь мужики. Его за этим к нам заслали.

– А что, неудивительно. Кто-то ведь должен выполнять эту… хм… работу, – криво усмехнулась Валя.

– Ну так-то да…

Они заметили, что стало непривычно тихо. В карьере не осталось никого. У дальнего отвала мелькнули спины Жеки с Лехой – те ушли последними…

И геологи, взяв с них пример, тоже поспешили на обед.

Ударная работа не прошла бесследно, и Валя уложилась в срок. Она как знала, задокументировала весь интервал в четверг, ведь утром в пятницу ее ждала «картина Репина»: из-за ночного ливня вода в канаве поднялась на сорок сантиметров и затопила всю нижнюю часть стенки.

«Как тут не согласиться с Лехой? Е-бо-ла», – описала Гордеева одним словом.

Заметив, что Валя не спускается в канаву, Андреич поспешил узнать, в чем дело. Когда же подошел, то все увидел сам. Потоп был следствием дождливой ночи и никого не удивлял.

– Что будем делать, Валентина? – устало вздохнув, спросил Козлов.

Геологиня перевела взгляд с мутной лужи на начальника и с торжественным спокойствием ответила:

– А ничего, Михаил Андреич. Я уже отрисовала. Осталось перенести все в чистовик.

– Серьезно? – приободрился на глазах Андреич и с уважением сказал: – Ну, Валя, молодец! Значит, подстраховалась накануне? Предусмотрела риски? Вот это я понимаю: инженер.

– Я боялась, что опять затопит, и сделала вчера побольше, – объяснила та, смущенно улыбаясь. – Документация будет готова сегодня в конце дня.

– Отлично. Садись, где тебе удобно, – одобрительно кивнул начальник. – Оформляй свой полевой журнал. Ты молодец.

Андреич не обошел вниманием и Димку, поинтересовался, как успехи у него. Молодой специалист не хуже Вали успел отрисовать все тридцать метров и стоял над затопленной канавой, довольно потирая руки.

– Красавцы, – донеслось до Вали. – Что ты, что Валентина. Ну хоть не тратить время на откачку… Всегда бы так!

– Андреич, мы старались! – бодро ответил Димка.

Геологи устроились в балке (в одной комнате – Сермех, в другой – они) и к вечеру перенесли документацию в журналы. Самым сложным оказалось разобрать свою же писанину: сплошные сокращения и аббревиатуры – все в следах от грязных пальцев и засохших капель, набросанную в спешке зарисовку. Канавщикам потребовалось время, чтобы восстановить картину и грамотно все записать.

Их отвлек стук капель по стеклу. За окном рабочие накинули дождевики. Пятница клонилась к завершению, и все поглядывали на часы в ожидании того момента, когда можно запрыгнуть в машины и разъехаться по домам. За главных оставались Алик с Батырбеком – постоянные обитатели Елгозинского участка. Первый сторожил базу, второй – карьер.

Козлов всех распустил полпятого. На то, чтобы дойти до базы, переодеться из спецовок в обычную одежду и рассесться по машинам, хватило пятнадцати минут. Валя закрыла домик и села в синий «Форд» к Андреичу; рядом с начальником сидел Сермех, на заднем сидении пристроился Димон.

Они доехали до станции. Согласно расписанию, электричка «Екатеринбург – Вухла» прибудет через полчаса и простоит здесь три минуты.

Станция находилась на пригорке, в стороне от деревушки. Поблизости не наблюдалось никого. Из-за пасмурного неба и тайги, стоявшей непроглядной стеной, казалось, что уже стемнело, хотя и шел всего-то шестой час. Почти вплотную к рельсам подступали мрачные ряды из сосен-исполинов. У их подножия угрожающе застыли низкие березки – уродливые карлики с извилистым стволом.

– Ну что, дождемся вместе электричку? Тебя посадим и поедем, – предложил Андреич. Сермех и Димка согласились с ним.

Но Вале не хотелось их задерживать. Она прекрасно понимала: им всем не терпится приехать в город и, скорее всего, у каждого на вечер свои планы, а за полчаса, которые они здесь прокукуют с ней, легко преодолеют полпути. И ответила, мол, не волнуйтесь за меня, присяду вон на ту скамейку и почитаю книжку, а там и поезд подойдет. Зимой вот будем думать, как выходить из положения, ну а пока еще светло.

Андреич похвалил ее за смелость и, предупредив, мол, в случае чего звони, уехал.

Гордеева сошла с дороги. В одной руке она держала сумку с ноутбуком, в другой – пакет с вещами, которые везла за выходные постирать.

Дождь перестал, и все вокруг окутала влажная дымка. На платформе не было ни одной живой души. Валя поднялась по бетонным ступенькам и вытерла скамейку рукавом спецовки; присев на краешек, открыла в телефоне приложение для чтения электронных книг.

Она сидела на пригорке, спиной к дороге, лицом к путям, в джинсах и желтой куртке, ярким пятном выделяясь на фоне предсумеречной станции. Ей ничего не оставалось, как погрузиться с головою в чтение. Только бы не всматриваться в зловещие заросли, не рисовать в воображении Бабаек, какие там живут, и не шугаться при каждом подрагивании веток.

Внезапно снизу просигналили.

Геологиня вздрогнула: все мужики с карьера давно разъехались, и это не был кто-то из своих! Она бросила через плечо испуганный взгляд на дорогу и увидела старый «Мицубиси-Паджеро». С водительского места на нее смотрело смуглое лицо с черной щетиной. Гордеева узнала в нем Димкиного друга, хитника.

– Привет! Тебе куда? – опустив стекло, спросил он громко.

– Привет! В Вухлу! – прокричала Гордеева и застыла в ожидании ответа.

– Садись! – энергичным движением руки поманил ее хитник.

Она живо подскочила со скамейки и спустилась по ступенькам. Конечно, не познакомься они на неделе, Валя не села бы к нему в машину. Но чутье подсказывало, что Тимур – мужик нормальный и ничего плохого ей не сделает.

Перед тем как сесть рядом с водителем, она на всякий случай уточнила:

– Ты едешь в Вухлу?

– Да.

– Тебе в какой район? Случайно не поедешь по Чекасина?

– Не, мне в центр. Но подброшу, без проблем. Садись.

Она немного удивилась, заметив, что Тимур сидит в одном термобелье, в подштанниках и водолазке, но сразу догадалась: он разделся, чтобы не запачкать кресло грязной робой. А поскольку выезжал один, то и стесняться ему было некого. Болотники, как и влажные портянки, скорее всего, скинул в багажник; и теперь, переобувшись в шлепанцы, постукивал ими о коврик.

В салоне пахло потом и костром. К копченому душку примешивался хвойный аромат: под зеркалом заднего вида болталась «пахучка» в форме елки.

«Паджерик» тронулся, и свежий, холодящий ветерок ворвался внутрь.

– Ты не против, если я малек проветрю? Запашок такой, как будто рыбу здесь коптили!

– Проветри, если хочешь. Но мне нормально, – проявила Валя деликатность.

– Начнет сдувать – ты не стесняйся, говори.

– Окей.

«Паджерик» проехал железнодорожный переезд и, вместо того чтобы свернуть на трассу, погнал по незнакомой грунтовке.

– Куда это мы едем? – с тревогой в голосе спросила Валентина.

– А-а, ты неместная? – сообразил ее попутчик и следом объяснил: – Это короткая дорога, как ехать в Нововухлинку. Поселок будет в стороне, а мы погоним мимо старого карьера, где добывали никель.

– Так быстрее?

– Ну да. По трассе – полчаса, а здесь двадцать минут – и в Вухле.

Грунтовка была в неважном состоянии, и внедорожник то и дело встречал ухабы, пружинисто подпрыгивая на них и обдавая серебристые бока потоками размокшей грязи.

– Ну и дорога…

– Ты думаешь, по трассе лучше? Да хрен там, асфальт весь в ямах. Покатаешься чуток – убьешь подвеску. Здесь хотя б грунтовка, мягче приземление, – с мрачной усмешкой сказал Тимур.

Они ехали по затемненному участку, плотная древесная стена отбрасывала на дорогу тень, но стоило им выбраться на открытую местность, как сразу посветлело. С правой стороны показался Нововухлинский карьер. По протяженности он был как три-четыре Елгозинских, а по глубине, наверное, все двадцать! Напоминал амфитеатр гигантского размера; те верхние ступени, что оставались незатопленными, густо поросли деревьями, а все, что ниже, на сотню метров скрывалось под водой.

– Вот и наш карьер. Ты здесь не была?

Она мотнула головой.

– Не-а, ни разу.

– Эх, жаль не повезло с погодкой. Так бы остановились… В ясный день здесь такая красота! Цвет воды нереальный – зелено-голубой, как на каких-нибудь курортах, а то и круче. Приезжают сюда из Челябы, из Еката – место известно на весь Урал.

– Круто, – пытливым взглядом исследовала местность Валя. – Надеюсь, что еще увижу. Я здесь не последний день.

– Да конечно, все рядом. От Вухлы – так рукой подать, – он оторвался от дороги и быстро оглядел попутчицу: – А кстати, ты какими к нам судьбами? Переехала? Или кто из знакомых здесь живет?

– Тетя. Еду к ней на выходные.

– А-а, понятно. Я уж было удивился, что переехала. Все, наоборот, отсюда валят, – начистоту сказал Тимур.

Гордеева ничего на это не ответила, лишь понимающе кивнула. Следующие пять минут они проехали в молчании, пока не показался знак въезда в город, а за ним – полугнилые деревянные бараки, на удивление жилые.

Как и обещал, Тимур подвез ее до дома, скатавшись в противоположную часть города.

– Огромное тебе спасибо! Я бы только сейчас садилась в электричку… – Валя убрала в кармашек телефон и перевела признательный взгляд на водителя.

– Да не за что. Давай, пока, – он кивнул и, высадив ее, уехал со двора.

Проводив «Паджерик» взглядом, она зашла в пропахший выпечкой подъезд. Принюхалась: знакомый аромат – и, мысленно поблагодарив тетю Лилю за то, что та состряпала свой фирменный пирог с капустой, рысью поднялась по лестнице и нажала на звонок…

Глава 5. Первая жила

В среду, наконец, свершилось то, чего так долго ждали.

В девятом часу утра в балок вбежал запыхавшийся Димка и с порога огорошил новостью:

– У-у-ух, дошли до жилы!

Гордеева оторвалась от писанины и, удивленно вскинув брови, уточнила:

– Да ладно! С дёмиками?

– Еще не знаем. Леха убирает вскрышу. Как закончит, мужики зубилом отобьют контакты и посмотрим, повезло ли на этот раз.

Валя дернулась к окну и стала наблюдать за тем, что творится в карьере. Экскаватор снова заменил рабочий инструмент и выгребал ковшом дробленую породу, с грохотом ссыпая ее в кузов самосвала. Дождь, начавшийся некстати, приминал поднявшуюся пыль. Андреич с Батырбеком и Василием топтались на площадке и смотрели под ноги: он что-то им показывал – они кивали. По оживленным лицам было заметно: работа с жилой вызывала у обоих интерес.

Отвлек ее внимание Димон. Он шарил по углам и, видимо, что-то искал, – а не найдя, спросил у Вали:

– Тебе мешок не попадался? Такой белый, полипропиленовый…

– А что там?

– Да кувалды с зубилом. Андреич за ними послал.

– Не-а… Хотя погодь: в шкафчике стоял какой-то. Проверь-ка там.

Он дернул ручку, заглянул в мешок, кивнул, мол, все на месте, и, позвякивая инструментами, в спешке вышел из балка.

Гордеева набросила бушлат и пошагала вслед за ним.

Снаружи было зябко. Сгустившиеся тучи затянули небо серой пышной пеной и грозились разразиться не то снегопадом, не то проливным дождем. В ушах свистел холодный ветер, в лицо, царапая до красноты, летели замерзающие капли, но Валя не сбавляла шаг: ее подстегивал азарт.

– Давай живее, Валентина! – энергично поманил рукой Андреич. – Все интересное пропустишь!

Валя пустилась к экскаватору так, что от бега на ветру выступили слезы. Она вытерла их тыльной стороной ладони и, поежившись, произнесла:

– Брр… Ну и погодка. Как вы тут стоите?

– Погода отличная, бодрящая! Ты на Урале – привыкай. С дождем нам фартануло!

Поймав ее недоуменный взгляд, Андреич топнул по земле и очертил носком ботинка контур жилы. Здесь, на мокрой площадке, геологическая картина вырисовывалась настолько четко, насколько поисковики могли мечтать. Темные оталькованные серпентиниты лоснились от влаги, как кожа змеи, а в месте, где стоял Андреич, их зелень рассекал белесый вытянутый островок. Именно его Козлов и показал сперва рабочим, теперь и Валентине – жилу сорокасантиметровой толщины.

– Ты же видела хиту? – неожиданно спросил начальник. – Ну нелегалов, копаются через дорогу, – на что Валя настороженно кивнула. – Спроси у них, когда лучше всего ходить по самоцветы. Они тебе ответят: как только снег сойдет или после дождя, когда все влажное – грунт, камень.

Она решила, что Андреич читает ее мысли, ведь собралась дойти до хитников после обеда… Сейчас же, присев на корточки, дотронулась до жилы. И, как ни всматривалась, увы, ничего, похожее на демантоид, не нашла.

Димка с рабочими, не отрываясь, следил за движением ковша. Все трое ждали главного события, ради которого и жил карьер.

Когда же Леха, наконец-то, все расчистил, канаву стало заливать водой. Василий с Батырбеком откачали воду и собирались подступиться к жиле, но Андреич сделал знак рукой, мол, подождите.

К ним на всех парах летел Сермех, в руках которого позвякивало что-то металлическое.

– Михалыч, не рано ли ты с погремушкой? – обратился к нему Козлов в своей обычной простодушной манере. – Мы так быстро не управимся. Камни жди после обеда – не сейчас.

– Я вас не тороплю, – спокойно и с достоинством ответил Сергей Михайлович. – Копайте как копается.

– А что это у вас такое? – не удержалась и спросила Валентина, глядя на диковинный предмет.

Сермех вытянул руку и показал ей нехитрое приспособление – металлический сосуд, с виду похожий на трехлитровую банку, но с откидной, в мелкую дырку, крышкой и имевший отверстие для ключа. При ближайшем рассмотрении стало понятно: сосуд предназначался для хранения и перевозки крупных и ценных демантоидов, чтобы те «случайным образом» не «потерялись» и не повредились в куче жильного материала в общем мешке.

– Ох, ничего себе, какая здоровая штуковина, – робко улыбнулась Валя. – Найти б столько камней…

– Вся на вас надежда, поисковики-геологи, – со сдержанной улыбкой ответил ей Сермех и окинул всех серьезным взглядом.

Теперь, когда канава трехметровой глубины и десятиметровой длины была расчищена и относительно суха, за дело принялись рабочие. Экскаватор максимально зачистил стенку, оставив двадцатисантиметровый слой вмещающей породы, и подступиться ближе не рискнул. Сейчас успех зависел от четырех умелых рук, от того, насколько точно и аккуратно они разработают жилу, а контролирующий геолог, сам Михаил Андреевич Козлов, за всем этим внимательно следил.

Вася с Батырбеком, оба в защитных очках и перчатках, расселись на площадке над канавой, на расстоянии нескольких метров друг от друга. Работу свою знали и приступили к ней уверенно, технично: установив зубила, вогнали их в камень резкими ударами кувалд. Раздался глухой треск; сколовшись кое-где по трещинам, порода поддалась умельцам, и несколько тяжелых глыб слетело вниз. Рабочие переместились на следующий интервал и повторили то же самое.

Козлов ходил у них за спинами, от одного к другому. Его напряженный взгляд сопровождал каждый их взмах кувалдой. Димка неотступно следовал за ним и слушал своего наставника.

Когда же, наконец, дошли до светлой полосы – явного контакта с жилой, Андреич распустил всех на обед.

– Так, быстро перекусываем, и полпервого как штык быть здесь, на месте! Раньше начнем – раньше закончим, – громко объявил он всем и, сбавив тон, сказал Сермеху: – А с тобой, Михалыч, мы вот как поступим… Попрет камень – вызванивай машину. К вечеру добьем, тебя загрузим, отвезешь тогда… Че ждать-то? – и, напряженно вглядываясь в его лицо, пару раз кивнул, как бы в подтверждение сказанного.

– Давай так, Андреич, – согласился тот.

Карьерный народец как по команде двинулся на базу. Все пребывали в каком-то азарте и рвались быстрее пообедать, чтобы вернуться и стать свидетелем местного «таинства» – разработки жилы. Усилившийся ветер трепал на них спецовки.

Геологи шли впереди, и Валя, улучив момент, спросила:

– Не знаешь ли, Димон, а хитники здесь каждый день торчат?

– Не в курсе. А что ты хотела? – взглянул тот с удивлением.

– Да вот… Тимур, дружбан-то твой, оказывается, тоже из Вухлы. Подвез меня в ту пятницу, – призналась Валя. – Хочу договориться, чтобы ездить с ним.

Димка смотрел под ноги, обдумывал услышанное и наконец сказал:

– Как я понял, он работает где-то еще. Какие-то дни здесь, какие-то дни там… Ну что гадать, ты позвони, спроси. Сейчас дам номерок, – и он участливо полез в карман за телефоном.

– Спасибо, Дим, не нужно. Я быстренько поем и сбегаю, узнаю. Тебе в ту сторону не надо?

– Не, некогда. Сейчас с Андреичем похаваем – и сразу в карьер.

– А-а, ну ладно. Тогда сама схожу. Надеюсь, дождь не ливанет…

Гордеева взглянула на затянутое небо, а сама подумала: они с Тимуром виделись всего два раза. Чем звонить и объяснять, кто она и что ей надо, лучше лично подойти и договориться с ним на пятницу. Парень он простой, не должен отказать – главное, застать его на месте.

С этой мыслью Валя наскоро перекусила и вышла за пределы базы. При виде знакомого «Паджерика» ускорила шаг – удачно, что Тимур сегодня здесь!

Она приблизилась к участку, и ей открылась широкая полоса прогалины – грязевое месиво, изрытое старателями. Где-то там должен был находиться шурф. Вдали высились три мощные фигуры в робах и болотниках, дымили сигаретами и вполголоса, как будто их могли услышать, что-то обсуждали. За ними виднелся пологий спуск к реке, в которой хитники промывали рыхлую породу из шурфа и таким дедовским способом искали демантоиды.

Геологиня сошла с грунтовки и топталась на клочке жухлой травы, не решаясь пересечь условную границу и оказаться во владении хитников без приглашения. Ждала, когда Тимур посмотрит в ее сторону, чтобы махнуть ему рукой. Идея что-то крикнуть, посетившая внезапно, показалась очень глупой: они же не настолько хорошо знакомы, чтобы привлекать внимание таким путем.

И наконец, один из хитников, поежившись, кивнул куда-то в сторону. Другие поняли без слов и подались за ним, тут он громко пояснил – и следом донеслось отчетливо:

– Айда погреемся к костру!

– Затух небось…

– Разведем – а хуле делать? Вымерз как собака. В ледяной воде простой полдня…

– Мне-то че рассказываешь?

Все трое пошли наискосок к поваленному бревну на краю прогалины. Валя как раз стояла недалеко от того места. Своей камуфляжной зелено-буро-желтой спецовкой она сливалась с осенней тайгой, но чей-то зоркий глаз, натренированный на поиск самоцветов, сразу же ее заметил.

– Эй, Байкул! К тебе девчуля? – подмигнул один из мужиков молчавшему до этого Тимуру.

– Кто-о? – спросил тот с недоверием и, оглянувшись на дорогу, узнал свою попутчицу с карьера: – А-а-а, Валя… – и выкрикнул: – Привет, геолог!

Наверное, он не ожидал увидеть ее одну, без Димки, и теперь спешил узнать, зачем она пришла.

Валя нерешительно переминалась с ноги на ногу.

– Привет, Тимур… Ты в пятницу здесь будешь?

– Да вроде собирался, – ответил он с открытой, мальчишеской улыбкой и, не отрываясь от ее лица, приблизился еще на шаг: – А что хотела?

– Подбросишь до Вухлы?

– Да без проблем, поехали.

Он смотрел в упор и моргал густыми черными ресницами.

«Шикарные», – подумала про себя Валя с долей восхищения и зависти, а ему сказала:

– Огромное спасибо! Очень выручишь меня.

– Да не за что. Ты ж до пяти работаешь? – на что она кивнула. – Все, понял. Запиши мой номер. Как в пятницу освободишься – звякни. Если у меня вдруг не получится, заранее наберу.

– Ага, диктуй, – она вбила цифры номера и зачем-то уточнила: – Как записать тебя, «Тимур» или… на «Бэ» какое-то имя?

– Байкул? – он, усмехнувшись, почесал щетину. – Как хочешь. А вообще-то я – Тимур Байкулов…

По возвращении на базу Валя уловила отдаленный звук с карьера. Кувалды выстукивали по камню в монотонном ритме: дун-дун-дун…

Она вдруг спохватилась: «Что, все уже ушли?!» Полезла в телефон. Дисплей отобразил «12:25», а значит, имелось пять минут в запасе, как раз дойти до жилы.

И точно. На базе не осталось никого – лишь Алик мыл кастрюлю во дворе. А перед этим слил остатки супа в миску Чернышу. Щенок вилял хвостом и с жадностью лакал предложенное ему угощение.

Алик с беззаботным видом что-то напевал, пока не встретился глазами с Валей. Удивленный повар доложил ей, что все ушли; в ответ она кивнула и быстро пошагала за отвалы.

Когда она спускалась по дорожке, первым, кого услышала, был Михаил Андреевич. Он рыкнул пару раз в веселом возбуждении: «Хор-рош – хор-рош!», – и удары инструментов разом смолкли. Со стороны отвалов открывался неплохой обзор: стенка канавы из темно-зеленой стала светло-кремовой – рабочие отбили слой серпентинитов и обнажили жилу. Послышалось гулкое уханье. Красноречивая реакция говорила об одном: на этот раз они имели дело не с пустышкой.

Валя подбежала в тот момент, когда Андреич слез в канаву и, одобрительно кивая, прохаживался вдоль стенки.

– Ну что, Михалыч, готовь-ка погремушку! – задрав голову, крикнул он Сермеху. – Камень нехеровый прет! Фартануло так фартануло! Звони Антон Валерьичу – порадуй человека!

Рядом с ним в канаве стояли Батырбек с Василием. Они уставились на стенку как на восьмое чудо света.

– Мужики, пока перекурите, – велел Козлов и метнул взгляд вверх: – Иди сюда, Михалыч! Ты посмотри, какая жила!

– Иду-иду! – отозвался на ходу Сермех.

– И ты спускайся, Дим. Валентину тоже позови, ей как геологу полезно.

– А где она? – обернулся Димка по сторонам.

– Здесь я, здесь! – подала та голос за его спиной.

Они спустились друг за другом: Сергей Михайлович, Димка, Валентина.

Последней довелось увидеть чудо-самоцвет лишь один раз – на курсах геммологии, да и то мелкими вставками36 по 0,3–0,5 карат37.

Но камни те были ничто в сравнении с тем, что открылось ей сейчас. Над стенкой будто бы оплавили гигантскую свечу, и в восковых подтеках тут и там сидели выпукло-округлые глазки. Природа расписала жилу, нанеся весенние мазки: сочно-зеленые, оттенка свежей травки демантоиды кустились, чередуясь с солнечно-салатовыми самоцветами, похожими на первую листву. Светлый налет будто припорошил снежком майскую зелень. А следом словно взорвалась хлопушка из фольги, и стенку празднично обсыпало блестящей вкрапленностью магнетита.

– Вот это да! – воскликнула Гордеева. – Можно сфотографировать? На память, для себя…

– Фотографировать можно, отбирать образцы – нельзя, – доброжелательно предупредил Сермех.

– Ну что вы, и на том спасибо! – благодарно улыбнулась Валя.

Она и не надеялась на чью-то щедрость. Отлично понимала: будь это месторождение поделочного камня, яшмы или мрамора, скорее всего, ей перепал бы небольшой кусочек, но здесь, на демантоидах, работали свои законы и на счету у частника был каждый карат. Ей оставалось искренне порадоваться за мужиков, за результат их слаженной работы, ведь каждый внес свой вклад. Порадоваться за себя, что выпал шанс увидеть жилу с редчайшим самоцветом. Она как будто заглянула в уральскую сокровищницу, в ту часть подземного дворца Хозяйки38, чьи мрачные подвалы оживлял своим сверканием редкий гранат.

И, несмотря на некоторую зависть к тем условиям, в каких работали геммологи – в тепле и чистоте, с приборами и дорогими вставками, – Валя знала, что в ее профессии есть свои плюсы. Мало какой специалист-геммолог видел то, что видела сейчас она. Если камешек в руках оценщика – отдельный пазл, то жила – цельная картина месторождения и открывается не всем, а лишь геологам.

Андреич понимающе отнесся к восторгу подопечных и даже дал им время на фотографирование. Он поторапливался, но решил прочесть им быстро лекцию и все наглядно показать.

– Обратите внимание на форму и размер зерен, – начал он. – Как вы знаете, гранаты, как и алмаз, кристаллизуются в высшей кубической сингонии, то есть относятся к минералам с наиболее симметричными кристаллами. Вы оба с кафедры минералогии, ну-ка назовите мне, какие формы кристаллов вы знаете у гранатов?

Не успел Димка и рта раскрыть, как Валя выпалила так, что от зубов отскакивало:

– Ромбододекаэдр, тетрагонтриоктаэдр!

– Во-о-от, – довольно протянул Андреич, – сразу видно, кто посещал кристаллографию! Все верно. Исключение – демантоид и топазолит. Они не образуют четких кристаллов и в природе встречаются в виде овоидов – зерен овальной, яйцеобразной формы, – он провел пальцами по зеленым выпуклым глазкам. – Видите, идет сгущение мелких зерен? – На что геологи кивнули. – Мне не нужно измерять линейкой, я и так скажу: все они от четырех до семи миллиметров. И лишь парочка таких, что больше восьми. Вывод из этого какой? Демантоид не может похвастаться размером, поэтому все камни с весом больше 1 карата считаются крупными, а с весом больше 3 карат – редкими и уникальными. Я за свою практику видел несколько пяти-, шестикаратников – и где они сейчас? В частных коллекциях и в элитной ювелирке под заказ!

– Нехило, – присвистнул Димка.

– Я бы и от каратника не отказалась, – мечтательно вздохнула Валя. – Такая красота…

Сермех слушал, поглядывая на часы. Андреич знал, что время поджимает, и объяснил ему:

– Сейчас, Михалыч. Пару слов скажу им про включения и начнем отбор.

– Хорошо, я звоню насчет машины. К скольким управимся?

– Часам к четырем.

Сермех выбрался наверх и позвонил директору. Все время, что он договаривался, стоял лицом к канаве и не спускал с них глаз.

Андреич тем временем продолжил лекцию. Он говорил не как обычно, в бытовой манере, а грамотно, как настоящий лектор. Не избегал терминологии и знал, как удержать внимание слушателей – разбавлял научный монолог вопросами по теме. Валю так и подмывало у него спросить: преподавал ли он на кафедре? Или стажировал студентов?

– На сегодняшний день в мире известно несколько месторождений демантоида: в Намибии, на Мадагаскаре, но все эти камни не сравнятся с нашим, уральским. Не зря он принят за эталон: такой потрясающей игры света больше нет ни у кого! Скажите мне, каким же свойством обусловлен такой оптический эффект? – обратился он к своей аудитории.

Валя промолчала, дав возможность ответить Димке.

– Сильной дисперсией, – не растерялся тот.

– И как ты это понимаешь?

– Ну… это когда луч света проходит через грани кристалла и уже внутри разлагается на все цвета радуги. Очень хорошо видно в ограненном алмазе.

– Хорошо, – кивнул Андреич и приложился к жиле лупой. – Другими словами, это способность камня разлагать видимый свет на спектральные тона, так? А игра света в камне – это проявление дисперсии. Не путайте эти понятия: одно – причина, другое – следствие, – выделил он и следом же добавил: – Раз уж мы заговорили про алмаз, отмечу, что дисперсия у демантоида на порядок выше. Игру света видно даже в неограненном камне. Подождите-ка, сейчас… Вот, нашел хорошее зерно, шесть миллиметров. Посмотрите здесь.

Димка уступил Вале, и она взяла из рук Андреича ювелирную лупу с подсветкой. Стоило ей поднести прибор и навести луч света на салатовый овоид, как внутри него все озарилось желтой вспышкой. Валя направляла лучи под разными углами, и камень полыхал огнем.

– Ну, и что ты видишь? – спросил ее Козлов.

– Как интересно… На, Дим, посмотри, – она оторвалась от лупы и, передав ее коллеге, произнесла: – Ох, Михаил Андреич! На курсах нам показывали ограненные демантоиды, и они сверкали, как бриллианты. А здесь другое: камень будто вспыхивает изнутри, а убираешь свет, и сразу гаснет. То есть под увеличением я вижу, что у него прекрасная игра, но что-то не дает ей проявиться в полную силу… Чтобы выпустить «огонь», нужна огранка. Да, все дело в ней.

– Это понятно. Игру света видно и в природных зернах, огранка лишь усиливает эффект. Но многое зависит от огранщика. Можно шикарный камень загубить, а можно невзрачный так обработать, что посмотришь: а вроде и ничего, – Андреич выждал паузу, а затем спросил: – Что-то еще заметила?

– «Конский хвост»! – вы про него?

– Молодец! Пятерка за внимательность! – Козлов едва не аплодировал. – Дим, ты тоже видишь?

Тот сосредоточенно разглядывал картинку в увеличительном стекле.

– Ага. Волокнистые включения биссолита39, а местами полые каналы…

– Верно, молодцы! Знаете теорию и сами все увидели на практике. Можете считать себя специалистами по демантоиду!

Андреич был польщен. Стало понятно, что он не просто читал лекцию, но и проверял квалификацию своих работников, шарят ли он в минералогии или ни в зуб ногой? И судя по всему, результат его порадовал.

– Если подвести итог тому, что я сказал, то про нашего уральца нужно помнить следующее. Первое – мелкие овальные зерна от желтого до темно-зеленого цвета. Второе – отличная игра света даже в неограненных камнях. И третье – «конский хвост», своеобразный маркер нашего месторождения.

Как вы знаете, чем чище самоцвет, тем выше его стоимость. В идеале не должно быть никаких включений. Демантоид – исключение, но при условии, что их немного, они не забивают камень, а наоборот подчеркивают игру. На рынке цветных камней «хвостатый» уралец ценится куда дороже, чем визуально чистый мадагаскарец! Потому что изумительно играет, как ни один другой!

На этой бодрой ноте Михаил Андреевич закончил лекцию. Напоследок Валя попросила взглянуть на камень еще раз.

Она смотрела, как сквозь золотые всполохи мелькали характерные включения – от центра к краю лучами расходились биссолитовые волоски. Камень вспыхивал, и они загадочно мерцали. Это зрелище гипнотизировало Валю, и она застыла в одной позе, только и сказав:

– Какая красота!

Никто ей не ответил: всем уже было не до нее. Андреич отдавал распоряжение рабочим. Димка, стоя к ней спиной, натягивал перчатки. Ему доверили важную миссию – сколоть участки с наибольшей вкрапленностью, а затем сложить все в металлическую банку. Проверяющий, Сергей Михайлович, был тут как тут.

Валя ощутила себя лишней. Не стала дожидаться, когда начальник напрямую скажет ей заняться делом, поэтому ушла в балок и села за документацию. Она хотела быть на месте Димки, но согласилась, что логичнее было поручить эту работу парню. Коллега сделает все быстро, без девчачьего восторга.

Балок стоял на возвышении, и Валя из окна отлично видела канаву и то, как разрабатывали жилу. Вася с Батырбеком начинали сверху, постепенно опускаясь вниз. Материал был мягким, по сравнению с вмещающей породой, и легче поддавался инструменту. Со стороны казалось, что они работали по воску, сбивали желтоватые наплывы, и те отслаивались без труда. За этим следовала сортировка. Мужики на корточках перебирали все, что наколотили. Димка выискивал самые интересные, усыпанные зеленью образцы и со звоном опускал их в «погремушку»; все остальное рабочие распихивали по мешкам.

К четырем они закончили. А вскоре подъехала машина и увезла Сермеха вместе с ценным грузом в город. Точное количество мешков Вале подсчитать не удалось.

В пятницу Валя предупредила Михаила Андреевича, что нашла попутчика и ее не нужно подвозить до станции. Главный геолог удивился, услышав про Тимура, хитника с соседнего участка.

– Смотри сама, – ответил он серьезно, глядя ей в глаза. – В случае чего, знаем с кого спрашивать.

– Да не переживайте, он нормальный парень, – смущенно улыбнулась та. – Я уже ездила с ним. Как видите, жива, здорова.

– Все они нормальные, пока спят зубами к стенке, – сказал начальник с недоверчивой усмешкой и сел за руль…

Тимур позвонил ей ровно в пять, когда все уже разъехались. Она прошла за поворот, на звук гудящего двигателя и свет фар. Открыла дверцу, поздоровалась и села на переднее сидение. В машине играл негромко русский рок.

«…Гори огнём твой третий Рим

Лови мой ритм

Танцуй, танцуй, танцуй, танцуй, танцуй, танцуй…»

– О, «Сплин»?

– Ага, – кивнул Тимур и, едва она успела пристегнуться, тронулся.

Он был в бейсболке и спортивном костюме, который при движении тихо шелестел в спине, локтях. Через расстегнутую на груди молнию пробивались взмокшие черные волоски.

Тимур сидел вспотевший, но от него не исходило крепкого душка, как в прошлый раз. Похоже, он снял все, вплоть до пропитанного потом термобелья, и переоделся в чистые вещи, – заранее позаботился о попутчице, о том, как бы не выкурить ту из салона.

Полпути они проехали молча. Тимур спокойно вел машину, никуда не гнал, задумчиво смотрел перед собой и временами напевал под музыку. Его лирическое настроение передалось и Вале – она расслабилась и не ломала больше голову над тем, а что бы ей сказать.

Не удержалась лишь тогда, когда они подъехали к затопленному карьеру. Всю неделю было хмуро, и только в пятницу после обеда распогодилось. Теперь же заходящее солнце позолотило листву, берега – предзакатная картинка утопала в ярком свете.

– Смотри: все желтое, красиво! – заметила Гордеева.

– Хочешь остановиться? – повернулся к ней Тимур.

– А ты несильно торопишься? Я только за!

– Не то чтоб тороплюсь… Стемнеет уже скоро, – сказал с досадой, замедлив ход машины. – А знаешь что? Поехали-ка лучше в воскресенье! Хоть покажу тебе наши красивые места, карьер. Ты в выходные ничем не занята?

– Да вроде нет, – живо подхватила Валя. – Поехали!

– Ну все, лады, – кивнул он и прибавил скорость.

Вечером Валя нашла Тимура во «ВКонтакте». Ей захотелось узнать о нем побольше: кто он и сколько ему лет, не женат ли, несидевший? С чего бы молодому мужику просиживать в лесу, выискивая камни? Других, легальных способов заработать деньги нет?

Она вбила в поиске имя, фамилию и город и, поскольку Тимур Байкулов в Вухле был один, сразу же попала на нужную страницу. Не сразу поняла по аватарке, он это или не он: парень в бейсболке и черных очках стоял вдали и полубоком. Но долго сомневаться не пришлось: ниже, в «общих друзьях», высветился Димка Чупин. Значит, не ошиблась и зашла к тому Тимуру.

Она внимательно изучила профиль и не увидела ничего такого, что ее могло бы оттолкнуть. Никакого сексизма и жестокости к животным. Судя по регулярным публикациям за последние несколько лет, Байкул все это время неплохо жил на воле, и ничто не выдавало в нем увлеченного блатной романтикой: тюремными понятиями он не козырял. На фото находился в окружении мужиков и изредка один, причем мелькали одни и те же лица, наверное, лучшие друзья. Встречи, посиделки, на природе, в городе… Женой не пахло даже близко.

Вот последний пост, от 20 июля: «Заготовили венички, сейчас опробуем))». Тимур, широко улыбаясь, стоит с двумя такими же рослыми и плечистыми, как и сам, парнями возле бани, и каждый из них держит по березовому венику в руках. На других фото раскрасневшаяся и захмелевшая компания уже распивает пиво в частном дворе, здесь же дымится мангал с шашлыками, в кадр попадает угол бани.

Ниже идет пост от 2 июня с ироничным названием «Лето нынче теплое, снегу мало выпало))». Серия из шести фото передает боль и досаду парней, выбравшихся на рыбалку в первый день лета, а проснувшихся в зимней сказке утром второго числа. Незадачливые рыбаки сидят на белой заиндевелой травке у слабого, еще не разгоревшегося костра. «Куда это я попал?» – читается на сонных лицах.

А 23 февраля, как стало ясно из поста, Тимур с друзьями приехали на горячие источники куда-то под Тюмень. Кругом белеют сугробы и чувствуется мороз – а парни, им хоть бы хны, согреваются в бассейне под открытым небом! Над коричневой железистой водой клубится пар, и сквозь него просматриваются лица с серебристыми от намерзших испарений бровями и ресницами.

Валя вернулась в самый верх и посмотрела дату рождения: 3 апреля 1986 года. Подсчитала, что Тимуру двадцать восемь лет – на три с половиной года ее старше. Ей будет двадцать пять в начале декабря.

Она задумчиво уставилась на монитор и улыбнулась.

«А мне он нравится. Простой, открытый, компанейский… Вот только про образование, работу ничего не указал. А если верить Димке, наш искатель занимается чем-то помимо хитничества. Чем конкретно, хотелось бы узнать», – решила Валя и отправила запрос в друзья.

Долго ждать ответа не пришлось. Тимур сразу отреагировал и, видно, тоже изучил ее страницу. Больше всего ему понравились те фото, на которых она была в купальнике и платье: им поставил лайки. А вот студентку с горящими глазами у вертолета посреди колымской тундры, как и смеющуюся геологиню, позирующую в снегах на вершине сопки, увы, никак не оценил. Хоть эти кадры и казались интереснее стандартных картинок из серии «коктейльчик-пляж», – интереснее тем, что снимались в труднодоступном месте, куда при всем желании не каждый мог добраться, а главное, показывали Валю такой, какая она есть.

«Все ясно: мужик любит глазами. Сам весь в грязи, в поту и из шурфа не вылезает, а все равно ищет красивую картинку. Такую, на которую приятно посмотреть», – подумала она.

Обычно Валя не придавала значения тому, как выглядит, поскольку в полевых условиях было не до красоты. Но перед свиданием, понятное дело, прихорошилась: зачесала волосы в высокий гладкий хвост, накрасилась, надела золотые серьги-кольца.

Когда «Паджерик» въезжал во двор, она уже стояла у подъезда в джинсах, белых кроссовках и желтой куртке «Найки». Перед выходом отметила, что выглядит цивильно. Как студентка, приехавшая из города на выходные, а не как работница карьера, фактически живущая в лесу.

Тимур не хуже нее привел себя в порядок. Побрился, надел чистую куртку, джинсы и надушился стойким парфюмом. Едва она открыла дверцу, как уловила восточный терпкий аромат с горчинкой. Он согревал и обволакивал, опьяняя чем-то пряным в своем составе. Одновременно с этим по салону разливались мелодичные напевы – все тот же русский рок, пятничный репертуар.

С водительского кресла послышался приятный голос:

– Садись, поехали.

Машина выехала со двора и помчалась через город. По дороге на затопленный карьер Тимур заметил:

– Фотки в твоем профиле крутые. Особенно, где ты стоишь с подносом, помещение по типу цеха. В подносе что, реально четыреста граммов золота?

– А-а, это в Магаданской области… Ну да. Нас, студентов, водили на ЗИФ, золотоизвлекательную фабрику, и показывали, как она работает. Это тебе так кажется, что много, но для рудника это суточная норма.

– Охренеть! Богатый край. Сколько ж там золота?

– Ой, много. Запасов лет на пятьдесят.

– Наверное, местные старатели тоже неплохо баблишко поднимают?.. – в его глазах блеснул азарт.

– Да как сказать… Надо знать каналы сбыта. Всем там заправляют выходцы из Кавказа, как я поняла. Со мной работал местный парень, водитель погрузчика. Так он рассказывал, что его приятель как-то намыл пять килограммов и сдал их ингушам, прикинь?

Тимур приоткрыл рот, комично захлопал ресницами и несколько секунд сидел с такой гримасой.

– У меня один вопрос: его не грохнули? – произнес он наконец.

– Я тоже самое спросила. Но нет: кто ж будет убивать курицу, которая несет золотые яйца? Ему заплатили, но по заниженной цене за грамм. Сам понимаешь: нелегальный рынок, все дела…

– Да понимаю. На камнях все также, только не за грамм, а за карат, – Тимур не моргая смотрел на дорогу, а затем спросил с усмешкой: – И что потом, парниша тот стал мэром Магадана?

– Да какой там! – воскликнула Валя, припоминая продолжение истории. – Раздолбай тот просадил все деньги! Гулял в своем поселке, угощал всех без разбору: друзей, знакомых… Ну а самый смак, что мне запомнилось больше всего, – проговорила она веселым тоном, – это то, что он вызвал проституток из Магадана. А края там дикие, расстояния огромные… Так вот, они приехали за триста километров и неделю зажигали у него!

Она представила эту картину и звонко рассмеялась. Тимур слушал с изумлением, но под конец не удержался: хлопнул себя по лицу и накрыл глаза ладонью, выразив тем самым испанский стыд.

– Ой… а потом ходил по поселку стрелял сигареты и занимал деньги, – Гордеева вытерла выступившие слезы. – Посмотришь на таких и думаешь: господи, как скучно я живу!

– Балбес он. Пять тысяч граммов умножить даже на шестьсот… Три ляма, – быстро подсчитал Тимур. – Мог бы открыть свою артель.

– С этим мороки много. А тут намыл, сдал, погулял.

– Н-да… Кому-то в кайф такая жизнь.

– Не говори…

За разговором не заметили, как добрались до места. Тимур свернул с дороги и проехал в горку к накатанной площадке, откуда открывался захватывающий вид на Нововухлинский карьер.

С погодой в эти дни везло. Вся грязь подсохла, и можно было не переживать за белые кроссовки.

Увидев, какая открывается картина, Валя первой выбежала из машины и остановилась у самого обрыва. Сзади подошел Тимур, и крепко, как ребенка, взял ее за руку. Она почувствовала прикосновение мозолистой ладони, как будто провели по коже наждаком.

– Куда так резво? Борта могут осыпаться, – предупредил спокойно, на что она кивнула, мол, я поняла, и отошла на шаг.

Он выпустил ее руку, и какое-то время они молча смотрели на грандиозную по своим размерам выработку. Подумать только, когда-то здесь была непроходимая тайга. Затем геологи нашли месторождение никеля и полвека, с тридцатых по восьмидесятые, ударно добывали такую нужную стране руду, год за годом выгрызая в породе исполинский амфитеатр. Теперь его наполовину затопило, и ветерок рябил зеленовато-голубого цвета воду. Верхние уступы окаймляли хвойные деревья, и лишь местами просматривались лиственные, их желтизна.

– Здесь летом купаются? – спросила Валя.

– Находятся экстремалы, но таких немного, – усмехнулся Тимур. – Я знаю одного парнишу: он на спор переплыл карьер в длину, туда-обратно. К воде можно спуститься, если знаешь где, но заплываешь – и сразу очень глубоко. Стремно, когда не чувствуешь опоры под ногами.

– Согласна. Я бы туда не полезла, – поморщилась она. – Дело даже не в глубине, а в самой воде. Как ни крути, но это бывший производственный объект. Кто знает, какие химикаты здесь растворены. Да и радиоактивность вод никто не проверял. Забросили, и пофиг.

Тимур прислушался к ее словам.

– Ну так-то верно говоришь. Сюда ныряли дайверы, и, по их рассказам, на затопленных уступах остались «подводные сады» – ряды деревьев, которые со временем ушли под воду. Так вот у них на ветках наросли кристаллики. Дайверы сравнили их с кораллами.

– Кораллы – живые организмы и каменеют после гибели, – деликатно возразила Валя. – А здесь другой немножко принцип. Химия чистой воды. Ты в школе не выращивал кристаллы медного купороса?

– Не-а.

– А мы проделывали этот опыт. В стеклянной банке разводили кипятком порошок медного купороса, опускали в раствор нитку и наблюдали, как на ней оседают кристаллы. Красивые такие, лазурно-синие. Но ядовитые. Не зря им опрыскивают деревья, травят вредителей, – она сосредоточенно смотрела вниз. – Ну и вода в этом карьере, по сути, тот же раствор. Не такой сильной концентрации и состав другой, но все же. Из раствора выпадают соли металлов и оседают на ветках в виде кристалликов. Погружаться туда… ну так себе идея. Лучше, как мы сейчас, полюбоваться этой красотой со стороны.

– Да я понял, – ответил Тимур с улыбкой. – Мы живем в краю озер. Ты в курсе, что в Челябинской области больше трех тысяч озер? Есть чистейшие места. Как-то не манит эта лужа с химикатами.

Они недолго потоптались на месте и решили прогуляться вдоль карьера. По дороге Валя углядела камень со змеиным узором и шелковистыми волокнами хризотил-асбеста. Поддалась геологической привычке и подняла его с земли.

– Смотри-ка, серпентин.

– Ага, я много находил таких. Пацаном сюда гонял на велике. С детства нравилось искать, копаться…

– А интересное что-нибудь попадалось?

Тимур на миг задумался.

– Да… Находил здесь, как его? – метнул взгляд вниз. – Цвет, как у той воды, один в один. Яркий такой, зелено-голубой… Вспомнил: хризопраз!

– Ух, ничего себе! Редкий минерал, – со знанием сказала Валентина. – А так-то да… Встречается в коре выветривания на никелевых месторождениях, как здесь. Логично, что он тебе попался. А где же ты искал?

– Вон в тех отвалах.

– Интересно…

– Тебе он нравится? Не забуду – посмотрю в коробках в гараже. Если найду, то подарю тебе.

– Слушай, неудобно как-то… – Валя такой щедрости не ожидала. Она остановилась и в растерянности посмотрела на Тимура: – Может, ты мне его продашь? Давай куплю?

Тот обнажил белые зубы в мальчишеской улыбке.

– Да брось, не надо ничего. У меня валяется без дела, а ты – геолог, в этом разбираешься.

– Ой, спасибо. Буду рада получить в коллекцию такой, – призналась Валентина и как можно непринужденнее спросила: – А чем ты занимаешься? Ну, кроме того участка…

– Камнем. А чем еще здесь заниматься? – ответил просто. – Шлифую, полирую. Азиз, дружбан мой, держит мастерскую, и мы с ним перетерли: все лето я на дёмиках, а с осени перехожу к нему на мрамор. Ну, как-то так.

Гордеева с трудом скрывала разочарование. Почувствовала, как ее скулы напряглись, и вместо искренней улыбки нарисовалось нервное ее подобие – не знала, что ответить, и глупо закивала головой.

«Он что, ни на кого не выучился? Тупо колотит камень?» – поразилась Валя.

Конечно, вся такая образованная, в своей области подкованная, а перед ней обычный работяга. Нафантазировала, что он где-то выучился и получил нормальную профессию, а хитничество – это так, занятие для души. Но нет: и в городе, и на участке он зарабатывал на жизнь тяжелым физическим трудом. Теперь, когда флер романтики сошел, она видела перед собой его мозолистые руки…

– Вообще-то я огранщик, – сказал Тимур, словно читая ее мысли. – Окончил Южно-Уральский колледж, работал на ювелирной фабрике в Челябе. За два года огранил много добра, как местного, так привозного. Руку набил и сейчас продолжаю тем же заниматься, но на заказ и для себя.

– Так ты огранщик? – с удивлением переспросила та. – Интересно-о-о… Не доводилось мне общаться с вашим братом, ты – первый… И как, сложный процесс?

– Да не, – простодушно пожал плечами.

– И как это происходит, если в двух словах?

– Крутится шлифовальный круг, прикладываешь к нему камень под разными углами, смотришь через лупу, что-то подправляешь… Приноровиться надо.

– Ты делаешь все виды огранок? Круглую бриллиантовую, «Грушу» там, «Маркиз»?

– Да, все могу, – уверенно кивнул.

– Блин, круто! Мне дай камень, я только все испорчу… Уважаю мастеров. Мало найти самоцвет, надо еще и обработать…

– Спасибо, а я уважаю вас, геологов. Мне бы ваш нюх на золото и камни, – блеснул он черными глазами.

Они остановились и посмотрели вниз, в синюю глубину. Вода была достаточно прозрачной, и Вале показалось, будто она видит очертания затопленных «садов». Воображение дорисовало голубые кристаллики на ветках.

– Почему же ты ушел из ювелирной фабрики?

– Платили там нешибко. А я жил с девушкой, снимал квартиру. Все деньги разлетались только так. Мы разошлись, и я вернулся в Вухлу. Недвига здесь дешевле. Два года работы, и купил квартиру. Летом бью шурфы40 за Елгозинкой, зимой полирую мраморные плиты у Азиза, ну и то, что попадается мне, сам граню. Себе, другим ребятам. Ничего, как-то живу, – сказал Тимур оптимистично и повел плечами.

Слова «жил с девушкой» кольнули Валю. Она не могла объяснить природу странного чувства: этот вухлинский красавчик не приходился ей никем. Решила, что это зависть к опыту серьезных отношений, которого у нее не было. Она встречалась с несколькими парнями и опыт близости к своим годам, конечно же, имела, но к чему-то большему это не привело.

«И я бы с кем-то пожила… Но куда с моей работой, сидишь безвылазно в лесу. Скорее встретишь волка, чем мужика».

– Что приуныла? Замерзла?

– Ага, – соврала она и стала растирать «замерзшие» ладони.

– Айда в машину? Я взял термос с чаем, булочки. Есть сладкие, а есть сосиска в тесте, – предложил Тимур с каким-то озорством, но следом же смутился. Он с ней заигрывал, но боялся быть неправильно понятым. – Попьем чайку, погреемся… да и, наверное, поедем. Как тебе, понравилось?

– Спасибо, супер! Все было здорово, что тут сказать, – улыбнулась Валя и коснулась его ладони.

Он взял ее за руку и стал согревать легким растирающим движением. Неспешно, держась за руки, они пошли к «Паджерику».

Глава 6. Фанаты «Рейдов»

Утром в понедельник Валя зашла на почту и отправила заявление на увольнение в Красноярск. С ней наконец-то рассчитались за ту вахту, и теперь она хотела получить обратно трудовую книжку. Надеялась, что на нее как на случайную работницу всем наплевать, никто не станет ей звонить и допытываться о причинах увольнения. Чем тратить время на нее, скорее те найдут другого дурака, сманят его на скважину, из которой бьет фонтан из нефти и долларов, а заплатят двадцать тысяч рублей. Горе-нефтяник съездит один раз и забудет дорогу на вторую вахту.

«Все знаем, проходили…»

Гордеевой бы радоваться, что с ними порвала, но, наученная горьким опытом, она задумалась, заплатит ли «Демур» обещанное? На слово работодателю она уже не верила. На Елгозинский карьер устроилась шестого октября и зарплату получит только в середине ноября; тогда и станет ясно.

Всю дорогу, пока сидела в электричке, прокручивала в голове последнее собеседование. Антон Садырин пообещал тридцать пять тысяч, но на вопрос, чистыми ли, с вычетом налога, ловко съехал с темы и заговорил о полевых: деньги из расчета двести рублей в день на человека не выдавались на руки, а тратились на общее питание. Мол, не стоит волноваться о зарплате, когда для вас бесплатный плов, шеф-повар из Узбекистана.

Валя посмеялась про себя над веским аргументом (работайте за миску риса), но все-таки решила: Урал – не Крайний Север с бешеными ценами на все, здесь она согласна и на тридцать тысяч, но не ниже. Как-никак сидит не в теплых офисных условиях, живет не дома и знает цену своему труду. Если что-то не понравится, то отработает по договору месяц и продлевать не станет – решение за ней.

Электричка, скрипя, остановилась. Валя единственная сошла на Елгозинке. Пустынный перрон, в стороне тихая, будто вымершая деревушка и приветственное карканье ворон, несущих пост на облетевших, в редких листьях, ветках.

К карьеру вела грунтовая дорога. Осенняя тайга уже не радовала пестротой, желтая, багряная листва легла пышным ковром. Елки и сосенки величаво распушили лапы, источавшие смолистую сладость. Геологиня шла почти что налегке. В руках – сумка с ноутбуком и небольшой пакет с вещами.

На хитничьем участке, открытой полосой спускавшемся к реке, работали два мужика в болотниках. Они нагрузили ведра россыпной породой и теперь несли это добро к воде. Обоим было за пятьдесят. Одного звали Виталей, второго – Егорычем, и Валя знала их заочно.

Вчера Тимур рассказал ей байку о популярном в среде хитников приколе. Когда он первый раз заехал на участок, эти двое не упустили случая подшутить над новичком.

Он помнил как сейчас тот день. Промыл породу в сите и вывалил на стол. Стал смотреть и – о, удача! – сразу же попалось овальное зеленое зерно, и не какая-нибудь мелочевка, а крупняк (еще подумал, правду говорят, что новичкам везет): примерно 8 миллиметров, для дёмика редкий размер. Прикинул: в огранке выйдет два карата. Перекупщики с руками оторвут!

«Э-э, мужики, гляньте-ка сюда!» – радостно он крикнул тем двоим.

Они идут и ехидненько так улыбаются.

«Возьми-ка в рот», – сказал Егорыч.

«Что-о?!»

«Камешек свой положи-ка в рот», – пояснил Виталя весело.

И до Тимура, наконец, дошло, в чем же прикол. Он сделал, как ему сказали, и… выплюнув обманку, стал материть их на чем свет стоит! Ему в ведро подбросили обычную дюшеску, а он, Байкул, повелся! А что, неудивительно: он много раз ловил себя на мысли, что этот самоцвет в природном виде действительно напоминал зеленый леденец.

С тех пор Тимур перевидал немало демантоидов, поднаторел в старательстве, но все подозрительно крупные камни по-прежнему проверяет языком. Поначалу все ждал подставы, а со временем вошло в привычку. Сказал: многие хитники так делают, и ясно почему.

Валя снова перенеслась во вчерашний вечер. Давно она не проводила время так душевно. Они с Тимуром просидели до темноты, выпили весь чай, переслушали весь «Сплин» и только часов в семь уехали с карьера. Сегодня ее новый друг трудился в мастерской Азиза. Полировал камень по графику три через три и обещал заехать на участок с четверга, а в пятницу забрать ее после работы.

На базе Валю встречал Козлов. С сегодняшнего дня она должна была садиться за магнитную сепарацию, и Андреич хотел ей показать, как это делается. Она быстренько переоделась и, отказавшись от рыбного супа, неизменного из понедельника в понедельник, сразу пошагала в карьер. На кухне стоял галдеж: отобедавшие мужики играли пара на пару в дурака и наперебой кричали, с какой карты заходить напарнику.

Карьер без тарахтящей техники и снующих работяг выглядел пустынно. Угрюмости добавляла заметно поредевшая за выходные шевелюра. Ржавую листву ветром сдуло вниз.

В тамбуре балка потрескивала печка. Комнату слева занимал Сермех; временами там обитали и рабочие: грелись, пили чай. В комнате справа все было завалено геологической документацией, рабочим инструментом, а металлический стеллаж чуть ли не гнулся под тяжестью шлихов и образцов. За столом сидел Димон и что-то писал в журнале.

– Здравствуйте, Сергей Михалыч! Привет, Димон! – поздоровавшись с Сермехом, прошла направо Валя.

– Здравствуй, Валентина! – донеслось ей вслед.

– Привет! – привстал, освобождая место, брат по молотку. – Здесь будешь магнитить?

– Шлихи? Наверное, а где ж еще… Сиди пока, пиши.

– Да я уже закончил.

– Как выходные? Чем занимался?

– Ничего, нормуль. С родаками на дачу ездил, им помогал. А ты?

– Я тоже неплохо. Посмотрела наш карьер.

– Это который? Никелевый, рядом с Вухлой?

– Ага, он самый. Старый, выработанный…

Тут в балок вошел Козлов и на примере одной пробы показал, что нужно делать.

Он снял со стеллажа первую попавшуюся коробку со шлихами и водрузил ее на стол. Оттуда взял пухлый самодельный конверт и половину его содержимого высыпал на лист формата А4, разровнял все пальцем. Серовато-черный «песок» поблескивал на свету. Андреич поднес большой круглый магнит, одетый в три пакета, и все черные кристаллы рудных минералов, взметнувшись с шелестом, копьями вонзились в целлофан. Козлов ссыпал их в чистый конверт из крафт-бумаги, перед этим подписав его как: «№ 183/1 м. фр.» (номер пробы, магнитная фракция), и прошелся еще раз по серому остатку. Когда магнит больше ничего не взял, Андреич подписал второй конверт: «№ 183/2 н/м. фр.» (немагнитная фракция) и высыпал туда остаток.

Принцип работы был понятен, и Валя, последовав его примеру, самостоятельно отсепарировала вторую часть. Козлов кивнул, все верно, продолжай, и обозначил сроки. Мол, на календаре двадцатое октября, и Валя должна закончить к середине декабря.

Прикинув, озвучил: если в среднем на пробу уходит полчаса, значит, за восемь часов можно успеть 16. Понедельник – короткий день, и норма вполовину меньше: 8 проб. Такими темпами за неделю выйдет 72 пробы, а за месяц – 288. С общим объемом в 516 проб, согласно плану, Валя управится меньше чем за два месяца.

– А потом ждет самое интересное, – сказал начальник, забегая вперед. – Минералогический анализ. Под микроскопом предстоит пересмотреть 1032 пробы: всего 516, но в каждой по две фракции. Поскольку демантоид и его брат, гранат-топазолит, относятся к немагнитной фракции, главный интерес для изучения представляет именно она.

– А где же я сяду? В этом балке? – спросила Валентина.

– Мы над этим думаем. Тут два варианта: либо везти микроскоп сюда, но тогда придется весь день гонять электричество, а у нас дизельный генератор, расход топлива будет большой. Либо же тебе на зиму переместиться в офис в Екатеринбург. Там кабинет, нормальные условия. В общем, решим, как лучше. Не переживай.

Такой ответ порадовал Гордееву. В ней заинтересованы, а значит, в зарплате обидеть не должны. И перспектива перебраться в офис показалась ей заманчивой – правда, нашлись и минусы: в городе придется снимать жилье. Здесь-то, на участке, она на всем готовом. Живет, питается, не тратит на проезд. Сейчас пожертвует комфортом, а позже купит что-то ценное и дорогое: например, два ограненных демантоида, каждый весом от 1 карата, травянисто-зеленого цвета и обязательно с «хвостами» биссолита, чтобы ушлый ювелир не подменил. Красивые получатся сережки в желтом золоте, представила она. Вполне осуществимая мечта, если задаться целью и накопить.

Валя быстро втянулась в работу и в первый же день подготовила 9 шлихов. Ей везло: конверты попадались худенькие, но стоило ей осмотреть внимательно коробку, как на дне она заметила три пробы, каждая с объемный целлофановый пакет.

Валя не застала промывальщика (тот уволился до ее прихода) и теперь про себя ругала его за то, что не занялся сокращением проб, а навалил ей от души. Наверное, не знал, что для анализа столько не требуется, или побоялся что-то упустить – как бы то ни было, теперь ей с этим разбираться. Решила, что магнитить будет все, а смотреть – лишь часть.

Во вторник утром засела за злосчастные пакеты, провозилась с ними до обеда и за целый день успела сделать только 10 проб.

Зато в среду поднажала и перевыполнила норму. Андреич приятно удивился, когда услышал к вечеру про 20 проб.

Четверг стал днем сюрпризов. Вале попался не просто пронумерованный конверт, а с пометкой: “dm-5, ж/зел, 4–5 мм”. Она сразу же его раскрыла и высыпала содержимое на белый лист. Вместе с песчинками вылетели пять желто-зеленых зернышек, каждое размером по полсантиметра.

Валя едва сдержалась от радостного возгласа, ведь в соседней комнате сидел Сермех, который мог неверно истолковать ее реакцию и заглянуть с вопросом: что-то нашла? Ей не хотелось привлекать внимание. Она вооружилась лупой и в одиночку рассмотрела драгоценную находку. Хоть камни были найдены не ею и принадлежали хозяевам участка, она испытывала искреннюю радость поисковика, как будто бы сама нашла кристалл и теперь могла забрать в свою коллекцию.

После обеда ей попалось еще два таких конверта, причем в одном из них Валя впервые увидела топазолит. Как и демантоид, он имел те же волосовидные включения, алмазный блеск и отличался только цветом, славясь палитрой от медово-желтого до красновато-коричневого оттенка. Самые темные топазолиты обладали глубоким благородным цветом чайного настоя, а в ограненном виде напоминали коньячный бриллиант.

Вале повстречался, пожалуй, самый эффектный представитель: яркий, янтарно-рыжий – солнце, заточенное в кристалл. Шестимиллиметровый. По облику находки нетрудно было догадаться, что перед ней обломок крупного зерна: с одной стороны выпукло-окатанный, с другой – со сверкающим ребристым сколом.

Она положила камешек на средний палец, подвигала им и вообразила аккуратное кольцо в классическом дизайне. Затем прошлась магнитом по шлиху и определила самоцвет с оставшимся материалом в конверт с немагнитной фракцией. С удовольствием подумала о том, как будет изучать под микроскопом внутренний мир камня, рассматривать включения, все эти «конские хвосты».

А в пятницу сдала начальнику недельный результат – 69, на 3 пробы меньше запланированных семидесяти двух.

– Ну что ж, неплохо, – сказал Андреич. – Раскладывай их сразу по порядку. Когда начнешь смотреть, будет удобнее отмечать в журнале.

– Я так и делаю.

Он одобрительно кивнул.

– А скорость – не волнуйся – нарастишь.

– Буду стараться. Кстати, можно я возьму с собой крафт-бумагу? Наделаю конвертов, а то заканчивается ваш запас.

– Умница! Конечно, бери, сколько надо, – с довольным видом похвалил ее Козлов.

Так незаметно пролетела третья неделя на карьере. Ближе к пяти часам позвонил Тимур, сказав, что ждет за поворотом.

Прогнозы сбылись: на полпути их настиг ливень. Резвый «Паджерик» сбросил скорость и стал неторопливо месить грязь, словно ждавшую своего часа и за минуту покрывшую все грунтовое полотно.

– Поработали, блин, в выходные! – не мог скрыть досады Тимур. – Думал: шурф добьем, и до весны. А теперь как по такой погодке? Насколько все затянется…

– По прогнозу выходные и вся следующая неделя будут дождливыми, а там – не знаю, – с участием пожала плечами Валя.

– А там полетят белые мухи. Ноябрь, считай, уже зима.

Дворники с трудом справлялись с потоками на лобовом стекле. Из-за непогоды стемнело раньше времени. Вести машину в условиях такой видимости стало невозможно, и Тимур решил переждать у обочины, включив аварийку.

– Никуда не торопишься? – спросил он Валю.

– Нет, – ответила она, а про себя даже порадовалась. Пустынная дорога, непогода, они вдвоем в машине, в тепле и тишине, – все располагало к душевному общению.

– Жаль, ты не приехала пораньше. Летом стояла такая теплынь! – все сокрушался Тимур. – Хоть повозил бы тебя по озерам, нашим красотам. А сейчас смотри, что творится, – он застучал пальцами по стеклу, и змеистые струйки капель побежали еще быстрее. – И в городе заняться нечем. Ни кинотеатров нормальных, ни кафешек.

– Вообще некуда сходить? – удивилась Валя.

– Вообще. Есть одна рыгаловка, а есть кабак. Там крутят Шуфутинского и Круга и контингент – за сорок-пятьдесят. Кинотеатр тоже типа есть, в старом ДК, только все премьеры на два месяца позже, чем в Челябе и Екате. Вот так, захочешь куда-то девушку сводить, а сводить реально некуда.

И она задумалась. Постаралась вспомнить интересные места, ведь каждое лето приезжала с матерью сюда, но напрасно: ее тихие каникулы проходили в бабушкином доме и на речке, а если она куда-то и выбиралась, то в гости к тете, или же слонялась по пыльным улицам с двоюродной сестрой. Пожалуй, он был прав: сходить здесь некуда, реальная дыра.

Но важнее другое – отношение Тимура. Он понимал, в какой живет дыре, и искренне жалел о невозможности сводить куда-то девушку. Может, рассчитывал на ясную погоду, чтобы показать ей что-то на природе, но и здесь все планы рухнули. Он хмурился на серые потоки за стеклом и, не переставая стучать пальцами, сосредоточенно о чем-то думал.

Ее вопрос нарушил тишину:

– Ну и чем планируешь заняться в выходные?

– Не знаю. В субботу хотел ударно поработать на участке, к обеду в воскресенье все закончить, а вечером увидеться с тобой… ну, если ты ничем не занята. Здесь недалеко гора, съездили бы… Там красиво на закате, – сказал он раздосадованно, признав, что планы провалились.

– Тимур, – начала она с волнением. Боялась, что ее поймут неправильно, – можно нескромный вопрос? Ты живешь один?

– Один.

– Могу прийти к тебе. Посмотрим фильм или сыграем в карты. Я бы пригласила в гости, но знаешь ведь, живу у тети, – произнесла она как можно недвусмысленнее и проще.

Тимур заметно оживился и зарделся, а глаза вдруг заблестели так, будто она сказала, что сейчас разденется. Пока он не нафантазировал невесть что, – то, к чему она не была еще готова, – Валя поспешила уточнить:

– Тимур, только на фильм, другого не подумай. Раз некуда сходить, не ныкаться ж нам по подъездам? Как малолетки, знаешь… Когда податься некуда, – и усмехнулась.

– Валь, да расслабься ты. Я и хотел позвать к себе, но думал: ты откажешься. А с заведениями здесь тухляк. Вот взять моих друзей: мы редко видимся, но если собираемся, то у кого-то дома. Или едем с палатками на озеро, или на горячие источники в Тюмень. Так что давай ко мне в субботу, – широко улыбался он, радуясь такому повороту. – Я за тобой заеду! И кстати, я же нашел хризопраз! С собой не взял, ну вот как раз в субботу и отдам.

– Окей, договорились.

На этой позитивной ноте они и выехали на дорогу. Ливень стал утихать, и Тимур воспользовался передышкой, не дожидаясь, когда стихия подпитается и обрушится с новой силой.

Окраина Вухлы погрузилась во мрак, и лишь тускло-желтые окна бараков слабо подсвечивали дорогу. Ближе к центру появились фонари, но освещенный отрезок главной улицы быстро сменился непроглядной темнотой другой окраины – призаводского Никеля. Как ни оттирала Валя боковое запотевшее стекло, снаружи в мелких каплях, как ни напрягала зрение, ничего увидеть так и не смогла. Благо Тимур, как местный, сориентировался и заехал в нужный двор.

На прощание он сказал, что подрулит завтра в шесть. Поделился планами: чтобы день не пропадал, нужно поработать в мастерской Азиза, к вечеру разделаться и с чувством удовлетворения отправиться за Валей. Она пообещала быть готовой к назначенному часу.

Когда же он забрал ее в субботу, то по пути к себе заехал в супермаркет. Спросил, какой купить еды и что из алкоголя она предпочитает. Поскольку Валя знала, что у вечера не будет продолжения (Тимур ей нравился, но она не собиралась переходить так быстро к общению в горизонтальном положении), она попросила обойтись без лишних трат.

«На мелочного вроде не похож, но, кто знает, вдруг решит, что я теперь ему обязана», – подумала она.

В ответ Тимур напел слова из песни Дорна: «Не надо стесняться», и добавил, что в холодильнике шаром покати, а под фильм захочется чего-нибудь жевнуть. Тогда она сказала: «Ну… если только пивка ноль пять… И к нему каких-нибудь сухариков». Он хитро улыбнулся и покатил тележку по отделам.

В квартиру на третий этаж они поднимались с большим пакетом, в котором позвякивали стеклянные бутылки, шуршали пачки чипсов и сухариков, чем, наверное, и растревожили подъезд. Тимур не удержался, пошутил, что алкашня идет.

Зашли – и Валя удивилась чистой двушке со свеженьким ремонтом. Она имела другое представление о его жилье и думала, что хитники живут в берлогах – а какая еще могла прийти ассоциация при виде этих потных, небритых, в замызганных болотниках, парней?

Квартира находилась в самом центре города, окна выходили на площадь и белое здание администрации, прозванное в народе Белый дом.

К тому времени уже стемнело. Фонари зажглись, и улицу заполнили гуляющие, в основном компании подростков и молодые пары. Если на Никеле с наступлением темноты никто на улицу и носа не показывал, то в центре, особенно в выходные дни, наоборот, кипела жизнь. Наверное, Тимур это учитывал, когда покупал квартиру, и, насидевшись в таежной глуши, в Вухле выбрал самое оживленное место.

Он прошел с Валей в гостиную и, предложив ей сесть на диван, придвинул столик с ноутбуком, попросил пока выбрать фильм. Сам ушел на кухню, где высыпал чипсы, сухарики и вяленую рыбу в отдельные тарелки. Затем принес все это, поставил на столик вместе с пивом и, отлучившись ненадолго в комнату, вернулся одетым по-домашнему, в белой майке и темно-синих спортивных шортах.

– Ну что, выбрала? – спросил с улыбкой и сел рядом.

– Да! Ты тоже любишь «Рейды»?

Она не ожидала встретить в одной папке с проходными боевиками и пошлыми комедиями кино совсем другого уровня: две части индонезийского экшена «Рейд» и «Рейд-2», в свое время сорвавшие ей крышу.

– Ага! – кивнул Тимур, удивившийся не меньше. – Не думал, что тебе такое нравится.

Вопрос, что посмотреть, отпал сам по себе.

Следующие полтора часа они в напряжении следили за перемещением главного героя Рамы по кишащей отморозками трущобе, куда отряд спецназовцев послали за наркобароном, засевшем на верхнем этаже. Но зачистить территорию по-тихому, чтобы взять главного, у них не вышло – их замечают и устраивают жаркий прием. Рама и те немногие, кто выжил, оказываются в закрытом пространстве, в мрачном, усеянном трупами коридоре, а по их следам рыщут головорезы, вооруженные мачете, – все это заставляет вздрагивать, а временами не дышать.

Реалистично снятые драки приводят и в ужас, и в восхищение одновременно: пускай жестоко, но только так, и никак иначе, будет биться желающий во что бы то ни стало выжить человек.

Доходит до финального боя Рамы и его брата Энди с головорезом по кличке Бешеный Пес. Тимур следит за ним с азартом и в какой-то момент, отставив пиво, громко хлопает в ладоши:

– Охренеть! И как такое возможно? – он переводит взгляд с монитора на Валю. – Каждый раз смотрю и охреневаю. Обычно как? Главный парниша – самый сильный, недруги становятся в кружок и нападают на него по очереди. А здесь, смотри, одновременно мочатся все трое! Бешеная Псина только успевает их раскидывать! А удары – не как в америкосовских боевиках, когда валят с ног, не касаясь тела. Здесь они реально бьются!

– А знаешь почему? – отвечает та. – Потому что на роли пригласили профессионалов. Рама, актер Ико Ювайс, чемпион по пенчак силату41. Бешеный Пес – забыла, как зовут актера, – вообще тренировал спецназовцев. Еще кто-то из них – забыла – дзюдоист.

– Ну да, согласен. Видно, что профи, – Тимур кивает на монитор: озверевший Бешеный Пес, с острой трубкой в шее, валит Энди и бьет головой об пол; к нему с пинками подлетает Рама, Пес всыпает тому кулаками, но падает и, окровавленный, продолжает биться с Энди на полу: – Без серьезной подготовки так не сыграешь.

В финальных титрах звучит саундтрек Майка Шинода из Linkin park.

– Как насчет второго «Рейда»? – с интересом и в ожидании продолжения смотрит на нее Тимур. – Принести еще пивка?

Она задумывается, смотрит на часы.

– Блин, не успеем. Он длинный, идет два с половиной часа… Давай в следующие выходные? Так же вечерком.

– Лады.

Гордеева засобиралась домой и перед уходом получила в подарок обещанный образец хризопраза. Сочный яблочно-зеленый, с бурой коркой выветривания по краям, небольшой, где-то шестисантиметровый, он умещался в ее маленькой ладони.

Ей не хотелось тревожить подвыпившего друга, и она только спросила номер местного такси. Но тот ее заверил, что пол-литра пива – несерьезно для него, мол, ни в одном глазу, и вопреки всем возражениям отвез ее на Никель.

Последнюю неделю октября лило как из ведра. Канавы и шурфы, напитавшись грунтовыми и дождевыми водами, превратились в настоящие колодцы, а участок, где копались хитники, – в грязевое месиво. Лес пах сыростью и прелой листвой.

Ни Тимур, ни сотоварищи не появились – почему, не надо было и гадать. Откачать всю воду бы не вышло, только мотопомпу зря гонять, переводить солярку. Но куда серьезнее было следующее. Обводненная стенка могла сползти и всей глинисто-каменистой массой обрушиться на бедолагу, засевшего внизу. Другое дело, если шурф закрепили бревнами, это бы спасло от происшествия. Но все равно, как считала Валя, ни один здравомыслящий искатель по такому ливню в шурф бы не полез.

На Елгозинском карьере дело обстояло ненамного лучше. Поиски велись на глубине по устойчивым породам, а вода стекалась в канавки, оставшиеся после разработки жил. Но, в отличие от хитничьего места, прогалины в лесу, здесь была со всех сторон открытая площадка, где не просто поливало, но и продувало до костей.

Михаил Андреевич, Димка и рабочие топтались целый день в грязи, искали жилу. В балке спасались лишь тогда, когда дождь расходился не на шутку; тогда и грелись, пили чай. А в остальное время шли в карьер: осадки осадками, а Екатеринбургу подавай караты. Будучи наемными работниками, они не имели роскоши самостоятельно решать, как вольная хита, переждать ли непогоду или копаться, невзирая ни на что.

Одна Валя не могла нарадоваться обитанию в теплом месте: как удачно, что магнитную сепарацию поручили ей! Особенно когда смотрела на унылую картину за окном, продрогших мужиков с красными лицами, блестящий от капель экскаватор. В то время как она сидит в натопленном балке и не спеша себе магнитит, они на холоде снаружи.

Ей захотелось показать отличный результат, чтобы все видели: она достойна заниматься тем, чем занимается. Валя поднажала и за неделю перевыполнила норму, обработав восемьдесят проб, чем заслужила похвалу начальника. Балок покинула с рулоном крафт-бумаги, пообещав Андреичу за выходные изготовить новые конверты.

За поворотом уже ждал Тимур.

В эту пятницу он специально приехал за ней из города, и это подкупало. Одно дело – подвезти геологиню с соседнего карьера, когда с ней по пути, и совсем другое – гнать ради нее машину за двадцать километров по грязи. И хотя он говорил ей много лестных слов («приехала бы ты пораньше, я бы свозил тебя туда-то и туда-то»), оценивать, как он реально к ней относится, можно было только по его делам.

Сев в «Паджерик», Валя поделилась тем, что чувствовала:

– Тимур, огромное тебе спасибо! Ехал по этой каше из-за меня. Расстояние приличное, еще и в дождь… Если бы не ты, я мокла бы сейчас на станции. Очень выручаешь!

– Да ладно тебе, Валь. Могу и выручаю, – ответил он и улыбнулся в своей манере, открыто, от души.

Они посмотрели друг на друга лучистыми глазами, ведь каждый понял в тот момент: его симпатия взаимна. Просидев так с полминуты, они выехали в Вухлу.

А в субботу, первого ноября, устроились у Тимура за просмотром «Рейда-2».

Не успевает Рама отойти от адской мясорубки первой части, как для него готовят новое задание. Ему предстоит раскрыть продажных копов – тех, кто связан с криминалом, а также свести личные счеты с убийцами его брата. Но есть одно но: для этого придется сесть в тюрьму и втереться в доверие к Учо, чтобы затем внедриться в криминальный синдикат его отца Бангуна.

С первой потасовки в туалете становится понятно, что вторая часть по экстремальности боев ничуть не уступает предыдущей. Все начинается с того, что Рама стоит в кабинке, к нему залетает толпа разъяренных зеков, и он успешно отбивается от них. Уже тогда адреналин выбрасывается в кровь.

– Смотри, как налетели! За реалистичность – десять баллов! Здесь нет такого, чтобы один стоял и ждал, пока Рама уложит другого, и потом бы нападал.

– О чем и говорю, – соглашается Тимур. – А еще десять баллов за выбор места. То, что узкая кабинка, Рама встречает их лицом к лицу. А будь открытое пространство, окружили бы со всех сторон и запинали бы толпой. Тогда без вариантов.

К некоторым сценам так и напрашивался черный юмор.

Дождь. Тюремный двор. Все в серых мрачных красках. По всему периметру грязевое месиво, как на Елгозинском участке. Рама ввязывается в очередную драку и, получив отпор, в замедленной съемке летит в самую кашу. Падает на спину, корчится от боли. Брызги разлетаются во все стороны.

Затем все перерастает в жуткое побоище. Десятки заключенных и тюремная охрана – все по уши в грязи бьются не на жизнь, а на смерть.

– Их бы к вам на Елгозинку! Там сейчас валяйся не хочу, – замечает Валя.

– Ха, точно, – отвечает Тимур и приближается к монитору, вглядываясь в лица: – Погоди, так это ж наша местная хита! Не поделили трехкаратник. Весь замес из-за него. Мусора полезли – че думаешь, просто так? – долю свою требуют. Ну же, ну! Херачь его, херачь!

Валя заливается смехом: насколько точная ассоциация! Чувствует, что начинает пьянеть, и от греха подальше отставляет бутылку с пивом в сторону.

Тимур сидит почти вплотную к ней и потягивает свое пиво. На нем белая майка, обтягивающая крепкий торс, и спортивные шорты до колена. Жилистые руки, сильные и загорелые, на фоне светлой ткани кажутся еще темнее. При движении локтем он ненавязчиво дотрагивается до ее руки, и Вале даже через рубашку нравится его прикосновение.

В сцене, где Рама, освободившись из тюрьмы, едет знакомиться с отцом Учо Бангуном, тоже есть юморной момент. Бангун говорит Раме раздеться догола, чтобы телохранитель обыскал одежду. Рама противится, и Бангун ему на это заявляет: «Самое страшное, что может случиться, – это я увижу твой маленький член. От этого не умирают».

– Нам тоже покажи, – просит Валя Ико Ювайса.

Тимур на это улыбается, щуря глаза с особым удовольствием. Похоже, примеряет ее шутку на себя.

Все то, что происходит дальше, напоминает бешеный аттракцион. Будто вагонетка несется от одной боевой сцены к другой, круто заворачивая вместе с сюжетом, и на всем пути ее окатывает кровью, льющейся с экрана литрами.

И ладно бы Тимур, брутальный парень, – но чем подобный фильм мог привлечь девушку, Валю? Просто в душе она была любительницей острых ощущений, пересмотрела много триллеров и ужасов, но так, чтобы с колотящимся сердцем и горящими глазами восторженно сказать в финале то же, что сейчас Тимуру: «У-у-у-уххх! Как будто бы на экстремальных горках прокатилась!» – она не могла ни о каком другом.

Бегут титры. Тимур, положив руку на ее колено, спрашивает кивком: мол, что будем делать дальше?

Она теряется, медлит с ответом.

– Который час? О, я пойду домой…

– Останься, еще рано, – он нежно проводит пальцами по ее щеке и тянется за поцелуем.

Валя вскакивает с дивана.

По дороге, пока Тимур везет ее домой, краснеет от стыда.

Как глупо вышло! Какой отличный вечер был испорчен! Она сама не ожидала от себя такой реакции. Вот что значит одичала: последние два года промоталась по полям, лесам и отвыкла от ласки, отношений.

Тот контингент, что с ней работал, – помбуры, экскаваторщики и иже с ними – желания не вызывали. Более того, с ними приходилось держать ухо востро, чтобы себя обезопасить и пресечь возможные домогательства. Как тут было не развиться защитному рефлексу, когда в соседнем от нее вагончике жили мужики, месяцами обходившиеся без женщин? Бывало, и посматривали плотоядно, но, слава богу, большего себе не позволяли.

А Тимур ей нравился. К чему он торопил события? Пообщаться бы, узнать его получше, думала она. Не на третьем же свидании снимать трусы?

Но, по ходу, сам Тимур считал иначе.

Она все поняла, увидев ласку в его затуманенных глазах незадолго до попытки ее поцеловать. Так на нее поглядывал помбур у бани: был один, взял моду мыться после Вали (не потрогать, так хоть зайти и ощутить женский душок). И с дивана она вскочила, потому что поняла: перед ней такой же изголодавшийся мужик и поцелуем все не кончится.

А что, живет один, работает руками на природе, где сложно заглушить инстинкты, и сам, как молодой, здоровый зверь, только двуногий, желает самку. И ей либо идти к нему и быть готовой ко всему: ей не пятнадцать лет, второй раз ее отказ будет смотреться глупо и по-детски. Либо не ходить, вообще забыть туда дорогу. И третьего здесь не дано.

– Извини, вышло глупо… – произносит Валя, нарушив тишину.

«Паджерик» останавливается у подъезда. В тетином окне на третьем этаже горит свет.

– Да ладно, че ты. Все нормуль, – отвечает Тимур, не глядя на нее.

– Ты не в обиде?

– Нет. На что?

– Тогда пока?

– Пока.

Едва она успевает выйти, как машина вылетает со двора.

Глава 7. «А вдруг понравится?»

В понедельник Валя села за магнитную сепарацию, и это помогло ей справиться с досадой.

«Как хорошо все начиналось и как же быстро и нелепо все закончилось! А все из-за того, что у кого-то член выпрыгивает из штанов», – решила Валя и уже настроилась на то, что Тимур не позвонит.

Сама звонить ему не собиралась. Понимала, как жалко будет выглядеть в его глазах, если начнет напрашиваться в гости: Тимур, мол, я на все согласна, давай увидимся, скажи когда.

В четверг, спустя три дня, она завороженно наблюдала за тем, как темные кристаллы, похожие на металлические иглы, повинуясь притяжению, летели в цель – в большой магнит. Мягкий шелест целлофана успокаивал ее. Она знала свою норму, работала в привычном темпе и никуда не торопилась.

Тем неожиданней стала весть, которую принес ей Димка, едва переступил порог балка:

– Валь, Тимур звонил. Он здесь. Позвал к ним на участок.

– А-а, ну иди, – произнесла она как можно безразличнее.

– Не сейчас, через часок. Айда после обеда? Он хочет что-то показать тебе.

«В каких кустах будет показывать?» – усмехнулась про себя она, но виду не подала.

– Меня он тоже звал?

– Да. Сказал, приходите вместе с Валей, – растерялся Димка.

– Ладно, сходим, – кивнула та.

Через час они свернули с базы и пошагали по дороге. Еще издалека увидели три крупные фигуры и слабый костерок с краю прогалины. Отсыревшие палки слабо поддавались, из-за чего дыма было больше, чем огня. Но радовало то, что наконец-то перестало лить, грязь подсыхала. В середине ноября ударят первые морозы, и вся каша застынет до весны.

Тимур стоял к дороге полубоком, поглядывая, не идут ли к ним геологи. Те приближались и даже слышали, о чем он бойко перешучивался с Виталей и Егорычем. Кто-то из мужиков, выставив ладонь, спросил с сомнением:

– Капает, не?

– Пусть лучше капает сверху, чем снизу! – сострил Тимур.

Мужики зашлись громким хохотом. Валя, не будь она привычна к грубым шуткам, наверное, покраснела бы и отвела глаза, но, образно представив эту веселую венерологию, рассмеялась звонче всех – так, что Тимур обратил на нее ироничный взгляд.

– Здорово, мужики! Приехали разведать обстановку? – обменялся с ними рукопожатиями Димка.

– Да вот, Димон. Чуток подсохло. Постояло бы с недельку так, и можно закругляться. Хватит на этот год, – Тимур сел к костру и стал подкладывать в огонь больше коры.

– Ага, нормальный выдался сезон. Могло бы быть и лучше, но как есть… А так манал я лед долбить. Отдам Байкулу камни на огранку и полечу греть пузо в Таиланд! – поделился планами Виталя, здоровяк лет за пятьдесят с красным обветренным лицом.

– А ты, Егорыч, тоже на курорты?

– Не, Димка. У меня в саду42 полно работы. Баню надо подшаманить, а то уже какое лето руки не доходят. У вас чё, камень прет? – спросил тот с хитрецой и затянулся сигаретой.

– Попадается, но редко. Топчемся все там же… Мне-то что: я на зарплате.

– Плотят, да и ладно…

– Не говори.

Про Валю все как будто бы забыли. Она достала телефон и открыла в приложении электронную книгу. Только начала читать (точнее делать вид, будто читает), как услышала над ухом:

– Ты что стоишь одна?

Тимур отошел от мужиков, оживленно болтавших у костра, и встал рядом с Валей.

– Я… ничего, читаю книжку.

– Айда я покажу тебе наш шурф? – спросил он с тем же озорством, с каким мальчишка предложил бы что-то показать понравившейся девочке.

– Ой, там грязно, – поморщилась она и посмотрела вниз, на свои короткие резиновые сапоги.

– Я пронесу тебя, – сказал он и подхватил ее на руки так резво, что она опомниться не успела, как заболтала в воздухе ногами.

– Тимур, отпусти! Только не в грязь! – засмеялась Валя.

– Ты же геолог! Айда посмотришь, как добывают демантоиды! – прокричал он весело в ответ.

– Я примерно представляю!

– Не-е-е, увидишь все сама!

И он понес ее, спускаясь к речке широким, бодрым шагом. Под ногами у него чавкала грязь. Валя не знала, куда деть руки, и если левая болталась в воздухе, то правую пришлось закинуть на его плечо.

Она старалась не показывать, что ей понравилась та страстная решительность, с какой подхватил ее Тимур. Сколько настойчивости было в этом мужественном жесте! Валя посмеялась над собой, что ожидала, будто он обиделся, как девочка, и больше ей не позвонит. Ага, как бы не так! Похоже, он не придал значения ее отказу.

Шурф располагался примерно в семидесяти метрах от дороги, в самом центре изрытой вдоль и поперек прогалины, полого спускавшейся к реке. Тимур остановился и бережно опустил Валю на настил из досок так, чтобы она могла встать на что-то твердое. Сам же увяз в грязи чуть ли не по колено, но ему в болотниках все было нипочем.

Река Елгозинка оказалась ручейком – одно название, что река. Валя не могла определить глубину на расстоянии, а лишь прикинула: поскольку русло узкое, максимум два метра, то, стало быть, и глубина смешная, от силы по колено.

Когда-то здесь находилась богатейшая россыпь. За нее взялись еще до революции и весь лучший камень выбрали давно. Еще деды, отцы дедов срывались сюда попытать удачу с ближних деревень и перерыли все по многу раз.

В компании «Демур» этот клочок земли воспринимали как отработанный участок, который просто-напросто им не был интересен, поэтому-то хитники свободно здесь копались и их никто не прогонял. Как сказал Козлов, главный геолог: «Пусть себе копаются, лишь бы к нам не лезли».

– Как много здесь канав, – заметила Валя, осмотревшись.

– Да это старые, были еще до нас. Вот кому-то фартануло! – чиркнув зажигалкой, закурил Тимур. – Как видишь, все здесь перерыто. Бесполезно промывать рыхляк с поверхности: ни хрена там нету! Только бить шурфы на глубину.

– А в шурфе много попадается, если не секрет?

– Негусто, Валь, – наморщил лоб Тимур. – Мы долбим, сколько достаем, пока не упремся в жилу. А это очень тяжело чисто физически. У вас-то на карьере специальный экскаватор, а у нас шесть рук, лопаты да каёлка – вот и весь наш инструмент. А делаем, по сути, то же самое, что и вы. Россыпуха, считай, отработана.

– Знаю. Почему вы не уйдете с этого участка? На Урале есть другие проявления демантоида, где можно просто мыть рыхляк и что-то находить, как под Тагилом. Так же проще?

– Валь, ну скажешь тоже, – улыбнулся снисходительно Тимур. – Где мы, а где Тагил? Двести километров в одну сторону – не накатаешься. А Елгозинка у нас под боком. Нужно здесь искать.

– Ну, молодцы. Тогда дерзайте, – ответила она и посмотрела на диковинный колодец в полуметре от нее.

Вале еще не приходилось видеть шурфы такого вида. Ее глазам открылась не «тупо яма» квадратного сечения, выдолбленная в земле, а целое инженерное сооружение, напоминавшее колодец. Все четыре стенки изнутри поддерживались опорой из бревен – такая крепь спасала шурф от обрушения. Грязная вода заполняла его до краев, и определить, какая глубина, на глаз было нельзя.

Валя спросила.

– Два с половиной метра, – ответил ей Тимур.

– И как, дошли до жилы?

– Ага, забой весь белый! Наверняка она! – проговорил он быстро, возбужденно. Гордеева заметила, как вспыхнуло его лицо. – Мы собирались посмотреть, но началась вся эта ебола с погодой. Теперь будем долбить до талого43. Закончить бы за эти дни!

– И мужики про это знают?

– Конечно! Мы работаем втроем, все делим на троих.

– А-а, вот как…

– А по-другому здесь никак. Один не вывезешь. Чтобы поставить крепь, нужно как минимум два человека.

– Вижу. Ну что могу сказать? Фарта вам, Тимур.

– Спасибо, Валь. Эх, фарт не помешал бы…

Когда Тимур понес ее обратно, то напомнил, что завтра, в пятницу, будет ждать ее за поворотом, как обычно. Про выходные не обмолвился ни словом, но Валя уже не сомневалась, как ей быть.

«Позовет к себе – пойду. И пусть произойдет то, что должно».

Ее подкупило доверие Тимура: он не только показал свой шурф, но и рассказал про жилу. Относись он к Вале несерьезно, как к пустышке, дурочке, делать этого не стал бы. Подумал бы, а вдруг та разболтает на карьере, из-за чего у хитников появятся проблемы. Но он посвятил ее в свои дела, а значит, в ней не сомневался. И видя это, она решила больше не тянуть резину и довериться ему.

«А вдруг понравится? Он мужественный, сильный и хорош собой…»

Теперь уже Валя нафантазировала себе такого, что в четверг долго не могла уснуть и, ворочаясь, скрипела пружинистой кроватью – только вот Тимур ее не пригласил!

Они почти доехали до Вухлы, но он на этот счет даже не заикнулся. Тогда она сама спросила:

– Что будешь делать в выходные?

И он ответил:

– Работать на участке. Мы начали, но нам еще долбить-долбить-долбить…

Валя хотела спросить про вечер, но решила, что навязываться ни к чему. Ее друг действительно был занят. Его мыслями владела демантоидная жила, а не Валя.

Но она не обижалась: дай бог, чтоб хитникам попалось много самоцветов, да покрупнее! Встретиться с Тимуром она еще успеет: у него отдельная квартира, впереди зима. А сейчас конец сезона, у искателей камней горячая пора.

– Желаю ударно поработать. Если вдруг понадобится консультация геолога, то не стесняйся и звони, – предложила та.

Тимур на это улыбнулся:

– Спасибо, хорошо.

В подъезд она зашла, не скрывая на лице досаду. Ее понурый вид вызвал у тети опасения, все ли хорошо, и Валя сослалась на усталость, но оживилась, когда узнала, что из Екатеринбурга выехала Альбинка. Это означало, что выходные спасены, в компании кузины скучать ей точно не придется.

Вечером приехала двоюродная сестра. Она без умолку трещала о своей квартире-студии, показывала фото уже построенного дома и примеры чистовой отделки, в том числе как у нее. В этом месяце застройщик должен был выдать ключи, и теперь Альбина предвкушала переезд на новое место. Прикидывала, какую купит мебель и как ее расставит. Лиле с Валей лишь оставалось за нее порадоваться: как же приятно смотреть на человека, у которого вот-вот исполнится мечта.

Утром в субботу тетя убежала на работу и двоюродные сестры принялись болтать о том о сем за чашкой чая, как в былые беззаботные времена. Альбина расспросила Валю, как у нее дела, как ей лесная жизнь.

– Не привыкать! – весело ответила Гордеева и постаралась объяснить, в чем суть ее работы.

– Интересно. Вы хоть видите настоящие камни. В ювелирных магазинах непонятно что. Наверное, через одну подделка.

– Все зависит от магазина и от камня. Вот демантоид днем с огнем не сыщешь! Его можно купить или напрямую у добывающей компании, или у ребят, кто ищет нелегально. И потом уже нести ограненные вставки ювелиру, чтобы изготовил украшение на заказ.

– Обалдеть, как много с ним мороки! Наверное, еще и стоит до фига?

– Прилично, ведь это редкий камень.

Они обменялись еще парой незначительных фраз перед тем, как Валя решилась задать волнующий ее вопрос:

– Альбин, я что спросить хотела… Ты знаешь Байкулова Тимура? Он вухлинский, всего на год старше тебя…

Альбина, наморщив лоб, пристально взглянула на нее и уточнила:

– Байкул? Татарин?

– Кто он есть, не знаю. Ну черненький такой, высокий…

– М-м-м… похоже, что Байкул. А где ты с ним пересеклась? Сто лет его не видела.

– На участке рядом с нами. Он хитник. Вот, смотри, – и Валя показала его фото в телефоне, на что Альбина утвердительно кивнула:

– Да, знаю. Это он.

– И как он? Расскажи мне что-нибудь о нем, – попросила Валя.

– Нормальный парень. По крайней мере, раньше был таким. Но встречался с сучками, которых еще поискать! – поморщилась кузина.

– В каком смысле сучками? По отношению к нему?

– Нет, по отношению к нам. Его-то все облизывали. Ты же знаешь, что девчонкам редко нравятся ровесники и привлекают, наоборот, парни постарше?

– Да, с ровесниками скучно. У них детство в жопе играет.

– Вот-вот. А к Байкулу наоборот активно подкатывали девки из старших классов. Он этим пользовался и встречался с теми, кто давал. Одна была дюже ревнивая. Он знал нашу компанию и подходил к нам поздороваться на дискотеке. Его бабу это сильно напрягало, и она искала повод, чтобы наехать.

Как-то раз мы танцевали, она встала задом и давай тереться о мою Танюху. Ты прикинь, нам на тот момент четырнадцать, Байкулу пятнадцать, а той бабище – семнадцать лет! Она – жопастая и крупная кобыла, а моя Танюха – маленькая, худенькая девочка. Конечно же, я заступилась за подругу. Подошла к той девке и со всей силяки ее толканула! Она как будто этого ждала: схватила меня за руку и потащила за туалеты. Хотела набить мне морду, – раздался нервный смешок. – Не знаю, чем закончилась бы драка, не вмешайся в нее сам Байкул. С криком «Да успокойся ты!» он оттащил свою борзоту. Наверное, серьезно с ней поговорил, ведь больше она нас не трогала.

Альбина прервалась и отпила из кружки несколько глотков, после чего продолжила:

– А потом мутил с другой, но того же сорта. Наверное, знаешь, кто такие «альфа – самки»? – добавила с усмешкой. – В школе они – крутые, популярные девахи, ставят на колени, выдирают волосы за туалетом, а в двадцать пять – потасканные, стремные бабищи, дают на привокзальной лавочке за водку.

– Знаю. Как не знать? Была у нас «гроза дискотеки» – сейчас без слез не взглянешь. Наплодила троих детей от разных мужиков. Папашки чалятся по зонам, а она бухает.

– Жесть…

– И что он находил в таких? – спросила Валя.

– Ну как. С хорошей девочкой нужно гулять полгода, чтобы ее поцеловать. А этой щелкнул пальцем, и она пошла с тобой и сделала что надо. Но я все равно не понимаю: Байкул мог выбрать лучше. Он был спортивным парнем. В школе играл в хоккей. Быстро вытянулся и смотрелся мужественно на фоне остальных задохликов. А еще был приколистом хоть куда! Травил такие анекдоты, что девочки краснели, а мальчики запоминали их и пересказывали в других компаниях, как «от себя», чтобы казаться взрослыми, крутыми. Что улыбаешься?

– Да так, кое-что вспомнила.

«Капает, не?»

«Пусть лучше сверху, чем снизу!»

– У тебя с ним что-то есть?

– Ну… он мне нравится, – призналась Валя. – Мы знакомы где-то месяц, каждую неделю езжу с ним с карьера. Пока просто общаемся…

Альбинка посмотрела недоверчиво, как будто Валя что-то ей не договаривала.

– Пусть надевает резинового друга, уж извини за прямоту. Мало ли, парень с очень бурной юностью… Ну ты поняла.

– Да ну тебя! – Валя хлопнула кузину по плечу. – Такие вещи в двадцать первом веке даже не обсуждаются. Само собой, – и поспешила перевести разговор на другую тему.

…Странно, но после всего услышанного Тимур стал только притягательнее, желаннее. Выходит, богатый опыт украшает лишь мужчину, ведь будь на месте Вали заезжий парень и узнай он, что через девушку прошла толпа, испытывал бы к ней брезгливость, разочарование, но не интерес.

Валю же скорее напугала бы неопытность, если бы Тимур не знал, как подступиться к ней, и в свои двадцать восемь лет ничего бы не умел. Она бы побоялась связываться с ним: вдруг у него какие-то проблемы? Что ей даст закомплексованный партнер?

Вдруг, словно пуля, ее сознание прошила мысль, а не соврал ли ей Тимур про выходные? Ей сказал, что будет занят на участке, а сам встречается с другой – а что? От Вали не добился ничего, вот и нашел кого-то посговорчивее. Пока она о нем мечтала, он, может быть, не знал, как от нее отделаться!

«Не, ну серьезно! До этого он был инициатором всех встреч. А в этот раз даже не заикнулся, почему? Наверное, решил: а толку тратить время, когда полно таких, кого лишь пальцем помани, и сразу прибегут!»

Жар хлынул в голову. Валя вскочила с кровати и пошагала на кухню, где выпила стакан воды. Вернулась с твердой уверенностью, что завтра первой позвонит ему и спросит, как дела. По его тону, интонации она почувствует, как он реально к ней относится, рад ли ее звонку или едва скрывает раздражение.

Она зачем-то вышла на его страницу во «ВКонтакте». Пролистала стену и не нашла там ничего разоблачительного. Подумала, ну в самом деле, не выкладывать же ему пост: «Валь, это Маша, мы сегодня хорошо покувыркались» – и посмеялась над своей же глупостью.

Кое-как она уснула, а на следующее утро не могла дождаться вечера, когда поедет провожать Альбинку в центр города и оттуда позвонит Тимуру. Скажет, что прогуливалась рядом – может, тот не растеряется и пригласит ее зайти?

И хоть в общении с двоюродной сестрой все было как обычно, и, кажется, Альбина ничего и не подозревала, но Валя чувствовала перед ней вину. Приезд кузины отошел на второй план. Гордеева тайком поглядывала на часы и ждала, когда уже ее проводит.

На автовокзал они приехали в пять вечера, за двадцать минут до отправления автобуса, уверенные, что в кассе есть билеты. Другое дело – дневная электричка до Екатеринбурга, которая по воскресеньям набивалась так, что внутри было не протолкнуться. Все стремились уехать на ней, поэтому вечерний автобус обычно отправлялся полупустым и подбирал людей по деревням, лежащим на пути.

Альбинка забежала в обшарпанное здание, чтобы купить билет, а Валя осталась ждать ее снаружи. Она не пожалела о том, что надела теплые ботинки и зимний пуховик: на календаре было начало ноября, но уши и щеки уже пощипывал морозец. Интересно, как там Тимур, не вымерз на участке?

«Уже стемнело, и, наверное, он на пути домой. Высматривать такую мелочь, как демантоид, сейчас бессмысленно», – подумала она.

В дверях показалась Альбина. Белый билет в ее руке светился в подступившей темноте. Она торопливо прошагала к Вале, постояла с ней и, перед тем как сесть в подъехавший автобус, попрощалась очень тепло, сердечно:

– Ну давай, сеструх! Не скучай тут. Через месяц приезжай ко мне в квартиру, отметим новоселье!

– Давай, Альбинчик! Обязательно отметим! Не забудь и напиши, как доберешься, – и Валя обняла сестру.

Ей снова стало совестно: сестра к ней всей душой, а она не знает, как отделаться. Сейчас не весна, с чего вдруг так заиграли гормоны?

Валя быстрым шагом дошла до площади и встала в решительной позе перед фасадом дома, в котором жил Тимур. Перед тем, как позвонить ему, попыталась вычислить, какие его окна, горит ли свет, но вскоре махнула на это бесполезное занятие и просто нажала кнопку вызова. Пошли гудки…

Гордеева не сбрасывала до последнего, все надеялась, что ей ответят, но, так и не дождавшись, бросила в карман смартфон. Не теряя времени, она перешла дорогу и направилась к остановке, как вдруг ее внимание привлекла вывеска книжного магазина. Из-за частых переездов Валя редко покупала бумажные книги, предпочитая им электронные, но, чтобы не возвращаться домой совсем в паршивом настроении, решила изучить новинки и, если что-то заинтересует, то купить.

Она шла к остановке с потяжелевшим пакетом, когда в кармане завибрировал смартфон.

– Алло, – ответила она будничным голосом, без особой радости.

– Привет! Ты мне звонила? Я мылся в душе. Только увидел твой пропущенный, – торопливо объяснил Тимур.

– А, да. Я приезжала в центр за покупками. Вот иду из «Книжного мира» на остановку.

– О, так заходи ко мне! – живо откликнулся он. – Подъезд, квартиру помнишь? Или тебя встретить?

– Помню. Сейчас зайду, – сказала Валя, прибавив шагу.

На третий этаж она взбежала резво, будто девочка. Байкул ждал на лестничной площадке и поманил ее в открытую дверь.

Валя переступила через порог. На полу валялась роба, грязная скомканная тряпка, впитавшая все запахи тяжелого труда – при взгляде на нее не оставалось никаких вопросов, где был Тимур и чем он занимался.

– Я приехал где-то полчаса назад, – кивнул он вниз, на робу, все этим объясняя. – Наскоряк перекусил, помылся и вижу: от тебя звонок. Ты не обижайся, что я сам не позвонил. Два дня долбил в ударе! Да зря…

Пока Валя разувалась, он ушел на кухню и уже оттуда крикнул:

– Что будешь, кофе, чай?

– Кофе, – ответила она и прошла к нему.

– Ты не голодна? Есть пельмени. Позже буду варить супец.

– Спасибо, не, не голодна.

Валя отпила из кружки кофе и тревожно посмотрела на Тимура. При всем его желании казаться бодрым на волевом лице читалась сильная досада. Вспомнилось, как он рвался показать ей шурф и как блестели его глаза, когда он говорил про жилу, – сейчас же они потускнели и не выражали прежней радости, азарта. Два черных бриллианта обратились в угольки.

Байкул еще не начал свой рассказ, но Валя предположила, что Хозяйка утаила свои сокровища и не вознаградила хитников за тяжкий труд. На карьере такое случалось сплошь и рядом. Если Малахитница была не расположена, то и современный экскаватор не спасал: толку, что долбили камень, – самоцвет не попадался, как назло.

Перед тем, как подтвердить ее догадку, Тимур принес светло-зеленый образец. Положил его на стол перед Валей и сказал:

– Валь, наша жила оказалась пустышкой. Это стало ясно еще вчера, но мы упертые ребята, решили долбить до талого. Всё надеялись на что-то, – он горько усмехнулся. – Нам и раньше такое попадалось. Летом как-то спрашивали у Димона, и он сказал, что на карьере это все идет в отвалы. Вот, глянь сама.

Геологиня взяла в руки образец и, немного покрутив, вынесла неутешительный вердикт:

– Это оливинит, горная порода оливкового цвета. Про него ты говорил: «Забой весь белый?» Тогда понятно: после темных дунитов и серпентинитов вам показалось, что это жила, но нет. Я так скажу: жилу один раз увидишь и уже ни с чем спутаешь! За счет карбонатной составляющей мне ее текстура напоминает оплавленную свечу. А оливинит массивный, более однородный.

Тимур почесал щетинистую щеку, а затем спросил:

– А в оливинитах могут попадаться демантоиды?

– Нет. Ищите минерализованные трещины в серпентинитах, темно-зеленых вмещающих породах…

Валя хотела было рассказать, как по этим трещинам внедрялись гидротермы – горячие глубинные растворы, как в результате их реакции с вмещающей породой одни химические элементы замещались другими и рождались новые минералы, прекрасные самоцветы, но подумала, что негеологу все это будет непонятно и неинтересно, и обошлась кратким советом.

– Будем, но теперь весной… Если ваши не погонят, – сказал Тимур задумчиво. – На этот год мы всё, закончили.

– Ну и как? Столько работы – надеюсь, не впустую?

– Не, не впустую! Недалеко от нас в лесу есть ямка закопушка44. Кто-то оставил ее до нас. Мы взяли оттуда рыхлячок, промыли – и опа! Нам попались дёмики и крупные, карат и выше, топазолиты. На следующий год хотим бить шурф в том месте, – поделился планами Тимур. – Ну а то, что жила подвела… Бывает, – пожал плечами простодушно. – Мы выдолбили шурф не просто так. В верхней части тоже был хороший камень. Дёмики, хоть и некрупные, но сочные, насыщенно-зеленые – такие прям, как майская трава!

– Второй цвет45. Неплохо так, – с видом эксперта заключила Валя.

– Ага, и мы на это клюнули, полезли глубже. Думали, шикарная ждет жила, все сейчас обогатимся, – да фига с два!

Тимур при этом рассмеялся, но чувствовалось, что его веселость напускная и на самом деле он расстроен. Не надо быть поисковиком, чтобы понять досаду человека, в поту, грязи долбившего породу и думавшего, что уперся в жилу, но жестко обманувшегося в своих ожиданиях.

– Не волнуйся из-за этого. Все еще будет, – стараясь как-то поддержать его, сказала Валя.

Встав из-за стола, она мягким шагом подошла к Тимуру. Свеженький, только после душа, он вкусно пах – так бы и лизнула! Ее руки легли на его плечи; она приподнялась на цыпочки и, запрокинув голову, приблизилась к его лицу полуоткрытым ртом.

Тимур будто этого и ждал: сразу ответил пылким поцелуем. Лизнул ей губы и нетерпеливо юркнул языком в раскрывшуюся сладость. Исследовал так увлеченно, будто пробовал на вкус незнакомый сочный фрукт, а насладившись, переместился вниз и оставил на шее влажную дорожку, пролегавшую через лес мелких, вставших дыбом волосков.

Но на этом его ненасытный рот не остановился. Расстегнув верхние пуговки ее рубашки, Тимур опустил чашечку бюстгальтера и обхватил губами твердый сосок.

– У тебя есть презервативы? – разгоряченно прошептала Валя.

Он посмотрел на нее ласково и, опьяненный недоступной прежде близостью, кивнул.

– Айда в спальню? – она нежно провела рукой по его волосам.

Он выпрямился в полный рост и, подхватив ее, как несколькими днями раньше на участке, понес к кровати.

Глава 8. Подарок хитника

Начало декабря было для Вали особенной порой. Временем чудесного преображения, когда после осени с ее ржавой, гниющей в канавах и по обочинам дорог, листвой, подмороженную землю посыпало густо снегом, и всюду воцарялись чистота и свежесть. Первый снег был долгожданным и оттого казался самым чистым, самым белым. И хотя декабрьские снежинки не сильно-то и отличались от снежинок января и февраля, именно они мерцавшей мантией укрывали бурую, напитанную землю и встречались всеобщим ликованием, как предвестники Нового года и Рождества.

Валя любила месяц своего рождения за атмосферу зимней сказки, череду ярких праздников, уютные посиделки и ожидание волшебства. Всю рабочую неделю она ждала субботы – шестого декабря. Отмечать собиралась днем с тетей, вечером – с Тимуром. Альбинку тоже приглашала, но та переезжала в новую квартиру и вырваться на эти выходные не могла.

Валя уже договорилась обо всем с Тимуром: в пятницу он отвозит ее в супермаркет, где она закупается продуктами по списку, вечером готовит праздничные блюда, а в субботу едет с наготовленным к нему.

Вопрос, остаться ли с ночевкой, уже не обсуждался. Они настолько сблизились за эти три недели, что стали вместе засыпать. Тимур сам предложил, и она сначала отказалась, поскольку не взяла с собой зубную щетку и одежду, в чем ходить по дому. Тогда он решил проблему просто: съездил с ней за вещами, и она осталась у него.

Нельзя было сказать, что все у них сводилось к общению в горизонтальном положении. Валя влюбилась и не сомневалась в его взаимности.

Если два месяца назад, когда они только познакомились и приветливый хитник предложил подвезти ее до города, она клюнула на внешность: сильное тело, широкие плечи, прямой и решительный взгляд, а древнейший из инстинктов ей шепнул: «Какой мужик! Хорош собой», то теперь же ее покорила его личность.

Никто из бывших не относился к Вале так ответственно и бережно. Может, в силу возраста, а может, из-за эгоизма, все они были незрелыми мальчишками, не понимали, как вести себя с девушкой, и тягаться с опытным Тимуром не могли. Если бы Валя узнала его раньше, то на других не посмотрела бы: настолько сильным был контраст.

Тимур привозил ее с карьера, а с недавнего момента начал отвозить туда. Произошло все так: в конце ноября резко похолодало, ударили морозы до минус тридцати. Валя, как и обычно по понедельникам, проснулась в десять утра и стала собираться на работу. Полдвенадцатого она должна была выйти из дома, чтобы доехать до ж.-д. вокзала, сесть на электричку до станции Елгозинка и оттуда топать на карьер.

Но ее опередил звонок.

«Валька, ты дома? – взволнованно спросил Тимур. – Жди. Через полчасика заеду, отвезу тебя».

Она растерялась и несколько секунд стояла, молча улыбаясь.

«Ты же работаешь сегодня…»

«Я договорился, отъеду ненадолго. Ты на термометр смотрела? Щас минус двадцать восемь, но такой ветрище! Ты будущая мама, тебе еще рожать. Не фиг тебе морозить попу. От станции до вашего карьера пешкодрапом-то прилично!»

Гордеева не считала себя чувствительной, но прослезилась. Он видел в ней будущую маму и понимал, что ей еще рожать. Неудивительно, что к началу декабря она по уши в него влюбилась.

Наверное, и Тимур, видя благодарность, старался сделать для Вали больше. На кассе всегда расплачивался сам: брал фрукты, вкусные копчености, вино. Ни разу не предложил ей расплатиться пополам. Хоть Валя и смотрела на него влюбленными глазами и не выискивала недостатков, мелочность и скупость быстро бы убили всю романтику и оттолкнули от него.

Но это не касалось дня рождения, когда было справедливо полностью купить продукты за свой счет. Чей праздник, тот и проставляется, о чем она ясно дала понять Тимуру. Озвучила примерное меню, которое включало куриное филе, запеченное под сырной шубкой, два вида салатов, греческий и цезарь с креветками, пиццу с ветчиной и грибами, сырно-колбасную нарезку, игристое вино «Мартини Асти», коньяк или водку в зависимости от того, что пожелает пить ее мужчина.

Тот рефлекторно облизнулся при перечислении всех блюд. Он привык питаться полуфабрикатами из вухлинской кулинарии, а если и готовил сам, то что-то очень незатейливое вроде жареной картошки или супа, в котором плавали огромные куски наспех нарезанного мяса и овощей. Не в обиду ему сказано, но у Тимура получалась грубая мужицкая стряпня. Что отнюдь не недостаток: вот Валя, например, не представляла, как перебирать автомобильный двигатель…

Теперь же, когда сердечный друг был в курсе всех ее приготовлений, Валя ждала особенный подарок. Конечно же, она ни словом не обмолвилась, ведь побоялась показаться меркантильной, но, встречаясь с хитником, что уж греха таить, хотела получить хоть маленький, но природный демантоид. Пусть весом полкарата, но настоящий уральский самоцвет.

Она подумала: «Мы столько вечеров проговорили о камнях. Как нас увлекали эти разговоры, какие вызывали в нас эмоции! Тимур неглупый и сам прекрасно понимает: лучший подарок для геологини – это драгоценный камень».

В лучах декабрьского солнца карьер искрился, словно посыпанный алмазной крошкой. Но настоящие сокровища таились в его недрах. Там, под слоем снега, загадочно сверкали демантоиды, топазолиты, надежно спрятанные Малахитницей, скованные ледяными жилами. Поиски этих красавцев велись круглогодично и не прекращались даже в самые морозные дни.

Вале повезло: она магнитила в натопленном балке. Так что Тимур мог не беспокоиться о ее попе: та была в тепле.

Волноваться следовало о другом. Через две недели закончится магнитная сепарация и Валю ждет работа с микроскопом. Создадут ли ей условия на карьере или предложат перебраться в кабинет? Начальник до сих пор не дал ответ.

Ей же, признаться честно, не хотелось переезжать в Екатеринбург и забивать голову ненужными проблемами: искать жилье, тратиться на съем, питание, проезд. Здесь-то она пять дней на всем готовеньком. А рядом Вухла, где у нее парень, личная жизнь. Хоть она с ним видится по выходным и так же продолжит кататься к нему из Екатеринбурга, Валя боялась, что расстояние их отдалит и тонкие связующие ниточки порвутся. Сейчас Тимур привозит ее и отвозит. Проявляя заботу, привязывается к ней. А если он вдруг перестанет это делать, максимум будет встречать ее с вокзала, не поменяется ли что-то в отношениях?

Вот это и пугало.

Пока начальство не знало, куда ее определить, а сама она не заикалась. Впереди паровоза тоже не бежала, сдавала свою норму – 72 пробы за неделю. Подумала: зачем играть в стахановца, если это лишь приблизит неотвратимый переезд? К тому же нет смысла снимать квартиру в эту пору. Предновогодняя суматоха, впереди десять январских дней; зачем платить за целый месяц, если в праздники она там не покажется?

Еще сказалась некоторая обида на компанию «Демур». В чем дело? А дело было в следующем.

Антон Садырин пообещал зарплату в тридцать пять тысяч, но по факту Вале выплатили двадцать шесть с копейками. Она устроилась шестого октября и отработала неполный месяц, поэтому ждала, что в первый раз получит меньше – но не настолько же. И как стало ясно из расчетного листка, директор назвал ей грязную зарплату. А чистая, с вычетом налога, составит тридцать тысяч рублей.

Валя, сменившая несколько шарашкиных конторок, ничуть не удивилась и не расстроилась так сильно, как могла бы. Просто убедилась лишний раз: не верь в заманчивую цифру и сразу вычитай тринадцать процентов, тогда получишь что-то, больше похожее на правду. Но осадок у нее остался.

Она решила не ругаться из-за денег. В целом-то ее здесь все устраивало. Да и куда идти зимой, кто ей предложит больше? Из всех возможных вариантов это место было лучшим. Приходилось соглашаться на такие условия.

Наконец-то получив из Красноярска трудовую книжку, Гордеева передала ее через Козлова в отдел кадров. С декабря ее оформили в постоянный штат.

Иногда она посматривала из теплого балка на окутанных морозной дымкой рабочих и спрашивала себя: сколько же им платят? Если ей, специалисту с образованием, тридцать тысяч, то им – по двадцать пять? Глядя на них, Вале становилось стыдно жаловаться на свою зарплату. Бедные, пытаясь как-то согреться, они пританцовывали у заиндевевшего экскаватора. Благо работали не целый день, а с девяти до четырех, так как светало поздно, а темнело рано.

Чтобы чем-то занять эти нескончаемо длинные вечера, Валя шла на кухню и присоединялась к картежникам. Обычно играли Батырбек, Василий, повар Алик-джан, Леха-экскаваторщик и Жека-камазист. Они сразу приняли ее в свой круг.

Иногда к ним присоединялся Димка, но чаще оставался у себя и смотрел фильмы на ноутбуке. Он подсадил Валю на сериал «Во все тяжкие», перекинув ей на флешку пять сезонов.

На табурете у буржуйки сидел, на всех посматривая, Азизбек, парень лет двадцати, племянник Алика. Он не так давно устроился, и со стороны казалось, что все время мерз: по двору ходил скукожившись, а на кухне обитал у печки.

Алик много хлопотал о том, чтобы его сюда пристроить. Михаил Андреевич знал, что зимой прибавится работы: кто-то должен чистить снег, колоть дрова, топить печи, носить воду в баню – и сказал директору. Тот дал добро на третьего рабочего, и вскоре на заснеженной базе появился смуглый Азизбек. Если Батырбек с Василием выкладывались в карьере и на базу приходили отдыхать, то он, наоборот, трудился по хозяйству, а в карьере носу не показывал.

В такой компании Валя и просидела в среду. Вернувшись к себе, она увидела пропущенный звонок Тимура и сразу же перезвонила.

– Привет! Я только зашла. Что ты хотел?

– Привет! Да просто пообщаться. Чем там занималась?

И нет бы ей сказать: ужинала, ходила в баню, начальник вызывал по срочному вопросу – но нет, ей было нечего скрывать, поэтому она ответила как есть, о чем впоследствии и пожалела:

– Играла в карты с мужиками.

Такой ответ насторожил Тимура. Повисла неприятная пауза.

– С какими мужиками? С Димоном? С кем? – стал допытываться он.

– С рабочими и поваром. Тимур, ну что ты в самом деле? Чем еще заняться вечерами? Фильмы все пересмотрела, книги все перечитала. Да и надоедает одно и то же. Хоть выходи во двор и вой на луну, – оправдывалась она с вымученной улыбкой.

Байкул обдумывал ее слова, а затем спросил с нотками озорства:

– Во что играли, в дурочку?

– Тимур, блин, в дурачка! Меня еще ни разу не оставили.

– Игра на деньги или на желания?

– Скажешь тоже. На интерес. Мало ли какие желания у… не знаю, Батырбека, – понизив голос, назвала она первого, кто пришел на ум. – Пусть их исполняет Гюльчатай. Не я.

Ревнивец успокоился и перестал мусолить эту тему. Заговорили о другом, о пятнице.

…Наконец настало время разъезжаться по домам. Валя уже переоделась и ждала звонка, как вдруг услышала настойчивый стук в дверь. Она открыла и опешила: перед ней стоял Тимур.

Он выглядел так, будто ехал на свидание в кафе, а не в лесную глушь: в цивильных джинсах и чистеньком пуховике, побритый, в терпком облаке парфюма. Ну прям жених-жених! Валя удивленно улыбнулась.

– Откуда ты узнал, в каком я домике живу?

– А вон спросил у Батырбека, – Тимур взглянул назад через плечо.

– Это Азизбек, – засмеялась Валя: парень укладывал дрова в поленницу и растерянно поглядывал на спину чужака.

– А мне без разницы.

– Ладно, пойдем!

Она передала Тимуру сумку с ноутбуком, быстренько обулась, накинула пуховичок и торопливо все закрыла. Пока они шли к машине, припаркованной у въезда на базу, Валя оглядывалась по сторонам и думала, как бы деликатнее сказать ему, чтобы он не приходил сюда, а, как обычно, ждал ее за поворотом.

Ей не хотелось, чтобы его видели Козлов с Сермехом: он хитник и для них, как волк в курятнике, ему не рады. И вдруг тот факт, что он захаживает к геологине, в будущем ей как-то навредит?

– Твой домик ничего такой. Как на турбазе, – поделился впечатлением Тимур, когда они выехали на дорогу.

– Ага, – кивнула Валя. – Жалко, что минимум удобств. Вместо нормальной раковины с краном рукомойник и ведро, а туалет на улице. Но по сравнению с брезентовой палаткой это просто шик.

Они доехали до Вухлы, но Валя так и не сказала: «Лучше не приходи на базу». Это бы его обидело. И ей лишь оставалось действовать на опережение. Просто выходить пораньше и ждать Тимура на дороге.

С другой стороны, он ведь неспроста сегодня показался. Ни одному парню не понравилось бы, что его девушка по вечерам играет с кем-то в карты. И хоть она не находила аморальным свой досуг (многие геологи спасаются от одичания в тайге игрой в карты; что тут такого?), теперь-то убедилась: не обо всем нужно рассказывать. Выходит, что сама и создала себе проблему. Язык мой – враг мой, не зря же говорят.

Она все поняла и постаралась переключиться на приятное. Завтра, шестого декабря, ей стукнет двадцать пять.

Валя расставляла на столе тарелки с пиццей, курицей, салатами. Комната наполнялась умопомрачительными запахами.

Тимур смотрел на все это великолепие голодными глазами и облизывался в предвкушении праздничного ужина.

– Ну хозяюшка, ну наготовила! Я ел в обед гречу с сосиской. Пока пилил плиту, думал о твоей стряпне, – признался он с бесхитростной улыбкой.

– Садись, Тимурка. Сейчас разогрею пюрешку, и начнем.

Наконец-то все было готово. Именинница уселась на диван перед накрытым столиком, а хозяин резко встал и скрылся в спальне. «Пошел за подарком!» – догадалась та.

Валя с трепетом ждала его появления. Он вышел, поправляя карман, и этот жест подействовал на Валю гипнотически. Несколько секунд она, не отрываясь, смотрела лишь туда.

– Ну что, именинница, – начал Тимур многообещающе. – Не люблю ходить вокруг да около. У меня есть для тебя подарок, – он хитро подмигнул и похлопал по карману. – Я бы сказал, что сделанный своими руками, сам нашел, сам огранил, если бы не мать-природа: она его и создала. Я лишь обработал…

С ее губ сорвался восхищенный вздох и прервал его торжественную речь. Тимур воспользовался паузой и разлил алкоголь: имениннице бокал игристого вина, а себе полстопки коньяка.

– В общем, с днем рождения, Валь! Это тебе, – и протянул ей белую пластмассовую коробочку размером 3 х 3 см, в каких обычно продаются ограненные вставки.

Посередине, на мягкой подушке, лежал искрящийся камень золотисто-коньячного цвета в круглой бриллиантовой огранке. Довольно крупный, в диаметре не менее семи миллиметров. Покрутив коробочку, Валя увидела надпись фломастером: “1,43 ct”. Она хотела разглядеть подарок, но не смогла: слезы застлали глаза. Валя крепко обняла Тимура.

– Тимурка, ты с ума сошел! – она поливала его плечо горячими слезами. Наверное, тушь размазалась, оставив черные потеки, ну да и черт с ней!

– Нравится?

– Спрашиваешь?! – она немного отстранилась и взглянула на него. – Изумительный топазолит! Честно? Я думала, что все будет скромнее. Я не ждала полуторакаратник. И даже не мечтала о таком!

– Я выбирал между двумя камнями, – в свою очередь признался ей Тимур. – Между этим и зеленым дёмиком. Но тот ноль восемь карат. Для девушек важен размер, не так ли? Ну я и выбрал то, что покрупнее.

– И правильно сделал! – проговорила Валя весело.

Сели за стол. Тимур стал уплетать еду за обе щеки. Именинница только и успевала накладывать в его тарелку один салат, другой, курицу, колбаску. Он жевал, почавкивая, и неустанно повторял: какая вкуснотища! Ужин как в ресторане!

Валя с нежностью смотрела на него и думала: бедный Тимурка, питается абы чем, нужно его подкармливать. Что ей стоит сварить ему кастрюлю супа? Ее хватит на три-четыре дня. Или нажарить котлет, чтобы он носил их на работу и ел в обед нормальную еду, а не сосиски из не пойми чего. Вкалывает ведь мужик, откуда силы брать?

Сама она немного съела, так как в обед отпраздновала с тетей Лилей. Та ей подарила тысячу рублей, хоть Валя и сказала, мол, не нужно никаких подарков, я живу в твоей квартире, за что тебе огромное спасибо.

Именинница вконец расслабилась от игристого вина; она забралась с ногами на диван и откинулась на спинку, в одной руке держа бокал, в другой – коробочку с топазолитом.

– Какая красота, нет слов! Жалко, моя лупа осталась на карьере. А твоя, Тимурка, далеко?

– Блин, в гараже… Там же, где ограночный станок.

– Ладно, еще успею рассмотреть. Теперь найти бы ювелира… – задумалась она, примерно представляя, каким будет украшение.

– Я знаю одного. Хороший мой знакомый, живет под Екэбэ. Давай я перетру с ним завтра? – вызвался Тимур. – Номер его есть. Если дизайн нешибко сложный, то он возьмется. Что ты хочешь: подвеску или кольцо?

– Кольцо.

Геологиня положила самоцвет на средний палец и принялась им аккуратно двигать: коньячную глубину озарили красные и золотые всполохи – невероятная дисперсия! Яркий блеск передался ее глазам.

– Дизайн самый простой, классический, – сказала Валя. – Полоска золота и крапановая закрепка. Ну знаешь, как в помолвочных кольцах с бриллиантами? – на что Тимур кивнул. – Просто сам камень настолько выразительный, что особых ухищрений здесь не требуется.

– Понял. А какая проба? Размер кольца?

– Размер шестнадцать с половиной. Золото желтое, проба, если можно, семьсот пятидесятая – камню под стать. И спроси, сколько будет стоить.

– Понял, хорошо.

Валя смотрела на него, не отрываясь, и чувствовала, как ее глаза снова наполняются слезами.

– Тимур, огромное тебе спасибо! Никто мне не дарил таких подарков! Даже близко…

Похоже, Тимур и сам был тронут ее искренностью, детским проявлением радости и чистыми слезами благодарности. Вместо слов он подался вперед, прижал ее к груди.

…А за окном валил пушистый белый снег. Уральскую тайгу заметало. Малахитница прохаживалась одной ей известными тропинками и заботливо укрывала невесомым мягким одеялом свои роскошные погреба. Земля зеленого льда и огня погружалась в зимний сон.

Глава 9. Новый год под феном

Валя попивала чай и задумчиво водила пальцем по перьевидному узору на стекле. Вдруг скрипнула дверь; кто-то переступил порог и громко топнул пару раз, отряхивая валенки от снега.

В балке показался краснощекий Михаил Андреевич. Мех на его капюшоне заиндевел.

– У-у-ух! Ну и мороз! – выдохнул начальник, потирая замерзшие руки и ища глазами свою кружку.

Пока он заваривал горячий кофе, Валя набиралась смелости, чтобы задать волнующий ее вопрос.

– Михаил Андреич, я всё закончила, – сказала та. – Что делать дальше?

Он обернулся к заставленному коробками стеллажу и принял задумчивую позу.

– Так-с, так-с… Какой сегодня день, число?

– Среда, семнадцатое.

– Так, – он почесал щетинистый подбородок и, собравшись с мыслями, ответил: – Мы думали, как лучше, и все-таки решили перевести тебя на время в город. Здесь никаких условий для минанализа. Микроскопу нужен постоянный ток, а у нас, сама знаешь, электричество от генератора. Гонять солярку по восемь часов, пока светло, никто нам не позволит: слишком большой расход. Так что перебирайся в город, Валентина, в цивильный кабинет. Тебе же лучше.

– Я понимаю, – кивнула Гордеева с обреченным видом. – Можно тогда я перееду с января? Мне нужно время, чтобы найти квартиру и перевезти из Вухлы вещи. Тут-то остается следующая неделя, а там два дня – и Новый год… Пока что дайте мне, пожалуйста, работу здесь, – сказала она твердо, готовясь отстаивать свои интересы.

– Что так испугалась? – спросил Андреич весело. – Никто ж не говорит тебе переезжать прямо сейчас. Дорабатывай уж здесь, а сразу после праздников, двенадцатого января, ждем тебя в офисе. За месяц-то найдешь квартиру?

– Найду, конечно, – вздохнула с облегчением Валя. – Спасибо, что пошли навстречу!

– Да не за что! Насчет того, чем бы тебя занять… Ума не приложу. Возьми вон методичку, почитай про минанализ.

Михаил Андреевич кивнул ей на стеллаж, где лежала методичка. Затем сам подошел, достал несколько конвертов из коробки и уточнил:

– Ты разложила пробы по порядку?

– Да.

– Все в этих коробках?

Валя кивнула.

– Хорошо. Надо будет не забыть и отвезти все в кабинет.

Такой короткий вышел разговор. Начальник торопливо выпил кофе и, не теряя времени, зашагал в карьер.

Валя слушала отдаляющийся хруст его шагов по снегу и думала: «Ну слава богу, не пришлось с ними ругаться. Кто знает, что у руководства в голове? Если бы они сказали: с понедельника садись за микроскоп, я бы стояла на своем. Нужно предупреждать заранее…»

Но оказалось, зря она себя накручивала. Михаил Андреевич и сам прекрасно понимал, что спешка ни к чему. Ей дали время на переезд – почти что месяц, и этого достаточно.

Теперь Валя подбирала в голове слова, как преподнести это Тимуру. Последнее беспокоило ее больше всего. О таких вещах не говорят по телефону; и ей не оставалось ничего, как дождаться выходных, чтобы всё объяснить при личной встрече.

…Они лежали, вспотевшие, в постели. По темной стене расползлись тусклые фонарные лучи со двора.

– Тимур, мне надо кое-что сказать тебе…

– Что? – он нежно коснулся ее обнаженного плеча.

– С января я переезжаю в главный офис.

– Зачем? Надолго? – он приподнялся на локте и встревоженно взглянул в ее глаза.

– Нет, на пару месяцев. Но это не изменит ничего. Я так же буду приезжать в выходные. На последней электричке в пятницу к тебе и в понедельник в пять утра – обратно в Екэбэ. Ты даже не заметишь разницу, в городе я или на участке, – поспешила успокоить его Валя.

– А что это они решили? Сама попросилась?

– Нет, с чего бы? Меня-то все устраивало, – произнесла она с досадой. – Я же тебе рассказывала про магнитную сепарацию – то, чем я занималась. И в эту среду я ее закончила. Теперь надо смотреть шлихи под микроскопом, но мне его никто не повезет! Это кабинетная работа, и меня поставили перед фактом, мол, с января выходишь в офис. Вот и всё.

Тимур обдумывал ее слова. За молчанием последовал расспрос; выразительный голос был приправлен ноткой ревности.

– Это главный офис, где все шишки?

– Да.

– А с кем тебя посадят в кабинет?

– Не знаю. Может, с Андреичем, – предположила Валя. – Ему надо писать отчет, но при этом каждую неделю кататься на участок и проверять, как там идут дела. Надеюсь, что буду сидеть отдельно. Зачем стеснять начальника?

– Андреич – это старый хрен с карьера?

– Не старый, ему где-то полтос. И зачем так грубо? Нормальный же мужик.

– Клинья к тебе не подбивает?

«А-а, вот к чему он клонит!» – рассмеялась Валя про себя. Не Батырбек, так Михаил Андреевич! Кто следующий? Повар Алик, Жека-камазист?

– Тимур, он мне в отцы годится. Тут вообще без вариантов. Полный бред! Кончай эти дурацкие фантазии. Всё это только в твоей голове.

Ревнивец лежал на спине, заложив руки за голову, и молча смотрел на потолок. Валя взглянула на его лицо и заметила подрагивающий подбородок. Что, плачет, что ли? Она въелась в него пытливым взглядом. Нет! Засранец еле сдерживался, чтобы не расхохотаться!

Он сразу понял, что его раскусили: уголки губ поползли вверх, и на лице проявилась с трудом скрываемая улыбка.

– Над чем стебёшься?

– Над тобой, – вырвался смешок. – Ты вся такая важная, серьезная, когда что-то втираешь.

– Не втираю, а говорю как есть…

Ее злила его манера троллить – распалять ее и провоцировать на то, чтобы она оправдывалась, а самому в этот момент посмеиваться, забавляться над созданной им сценой. Он и сам прекрасно знает, что у Вали ничего не может быть с Андреичем. Зачем тогда так делает? Понятно, не со зла. Ведь началось все с глупого признания. Не скажи она про карты, может, никакого троллинга бы не было. В нем до сих пор сидела ревность: Валя всю неделю на карьере с мужиками, шутит и смеется, по вечерам играет в карты – а он ни на что не может повлиять. Однажды зародившись, ревность не ушла.

Но и Валя испытывала к нему нечто похожее. Ей рисовалась тайная соперница, какая-нибудь бывшая подружка, все еще влюбленная в Тимура и желавшая его вернуть. Особенно когда Гордеева звонила вечером с карьера, а он не сразу отвечал. Валя пребывала в напряжении и не могла расслабиться до тех пор, пока Тимур не перезванивал. Если ее с Вухлой ничего не связывало, кроме родственниц, то Тимур родился здесь и вырос, кого-то знал и с кем-то спал. И не исключено, что все еще поддерживает старые контакты. Как это проверить? А никак!

Гордеева нетерпеливо стянула одеяло. Он лежал в чем мать родила и смотрел на нее с веселым любопытством, как бы спрашивая: ну и что дальше? Валя забралась на него сверху; резко очерченные мышцы под ней заметно напряглись.

– Скажи мне честно, – начала она решительно. – Ты спишь с кем-то еще?

– Нет, – сделал удивленные глаза Тимур. – А должен?

«Опять троллит, зараза».

– Ты местный. По-любому у тебя остались бывшие подружки. Вухла маленькая. С кем-то же пересекаешься? Да по-любому!

– Да не с кем, Валь! – вдруг воскликнул он. – Все нормальные девчонки давно разъехались, кто в Екэбэ, а кто в Челябу. Ты здесь одна такая! Красивая и интересная. Все поражаюсь: и как тебя в дыру-то нашу занесло? А непотребных всяких трахать… Уж извини за грубость, но как там говорится? Я свой член не на помойке нашел!

Это прозвучало пусть и грубовато, но так искренне, что Валя сразу же оттаяла и спросила спокойным, мягким голосом – не с наездом, а из любопытства:

– А это правда, что в школе ты очень нравился девчонкам и даже старшеклассницы западали на тебя?

Он вскинул брови и ответил вопросом на вопрос:

– А ты откуда знаешь?

– От Альбинки, моей двоюродной сестры. Ты ее знаешь, я тебе рассказывала.

– А, да… Ну было дело, – заметил он небрежно. – Был молодым, горячим, нравился девчонкам. А сейчас я старый: видишь, лезет седина? – белозубо усмехнувшись, показал он на висок. – Девочки больше не западают.

Валя ничего не разглядела в темноте. Но ей понравилась его самоирония: так мог ответить человек, уверенный в себе на сто процентов. Он не считал былой успех у школьниц каким-то достижением и по прошествии стольких лет не относился к детским похождениям серьезно.

– Ну какой же ты старый? – возразила Валя. – Не знаю, как ты выглядел в шестнадцать, но в двадцать восемь любому фору дашь. Я просто вспоминаю своих одноклассников, хилых, прыщавых пацанов, и смотрю на тебя: ты реально рядом с ними Аполлон! Да и со всеми остальными… Будь мне пятнадцать, я бы выбрала тебя, а не сопливого ровесника. Да и сейчас ты для меня красавец…

Польщенный Тимур взял ее лицо в ладони и лизнул ей кончик носа. Валя легла ему на грудь щекой и закрыла глаза. Вдыхая его запах, она с гордостью и нежностью думала о том, что он – ее мужчина. Нет никаких подружек, нет третьих лиц. Он для нее, она для него – и точка!..

Предновогодняя неделя прошла расслабленно. Вместо скучной методички Валя читала «Норвежский лес» Харуки Мураками (повелась на «зимнее» название, но книга оказалась совершенно о другом). Когда кто-то заходил в балок, геологиня накрывала телефон потрепанной брошюркой и с серьезным видом всматривалась в пожелтевшие листы.

Мужики, включая самого Андреича, лишь создавали видимость работы и не искали жилу так усердно, как обычно, а часто бегали на перекуры, гоняли чаи в соседней комнатушке, а то и успевали сыграть партейку в дурака. Наверное, на всех так действовали сказочный пейзаж и ощущение волшебства, распыленное в морозном воздухе.

Праздника хотелось всем! Алик сказал Азизбеку срубить маленькую ёлку и установил ее в сугробе рядом с кухонным балком. После чего он обмотал ее дешевой мишурой, привезенной кем-то из города, и, довольный, стоял, любовался своей красавицей.

– Алик, не жалко ёлочку? – подошла к нему Валя. – Росла бы высокая, красивая…

– Не жалка. Полный тайга таких ёлка, – и красноречиво показал вдаль.

Она не стала спорить, а лишь подумала о том, что все мужики разъедутся по семьям, женам и выйдут на работу, как и народ по всей стране, двенадцатого числа. Азизбек, и тот, уедет в Екатеринбург: его старший брат работает на стройке и зовет пожить к себе на эти две недели. На опустевшей базе останутся только Алик с Батырбеком; по ощущению, они – не два охранника, а два привязанных на цепь сторожевых пса. Охранники работают посменно, вахтами – эти же безвылазно сидят на месте, будто их удерживают силой. Понятно, им доплачивают, и их все устраивает. Но разве это жизнь? И ёлочка для них как маленькая радость, имитация домашнего уюта, которого эти бедняги лишены…

В день отъезда Валя поделилась с Аликом остатками своей провизии. Отдала ему полбанки кофе, пакетированный чай, мандарины и «печенье в клеточку».

Она не первый год работала с простыми мужиками, но о том, что «вафля» на жаргоне означает то же самое, что и «вафлёр»46, узнала только на Урале.

– Угощайтесь вафлями! – предложила она как-то раз перед игрой в карты.

Повисла пауза. В лицах мужиков промелькнуло что-то глумливое.

– Вафлями не будем, а вот печеньем в клеточку мы угостимся, – ответил Жека и объяснил намеками, почему не стоит так говорить.

– Мы не на зоне, – рассмеялась Валя, но «правильное» название запомнила.

Алик принимал дары с заискивающей улыбкой. Его, как человека, озабоченного выживанием, несильно волновало, как и что у русских называлось: в клеточку или в линеечку. Живя в тайге, он был рад всему.

Собрав все вещи и прибравшись, Валя закрыла домик на ключ и отдала его Андреичу.

С карьером она не прощалась. Полагала, что время быстро пролетит и в апреле-мае она уже вернется. Снова окунется в полевую жизнь геолога с интересной и азартной работой на самоцветах, вечерними партейками в дурака, Аликовой стряпней из ресторанчика «Ташкент». А весной, когда сойдет весь снег, начнет бегать на хитничий участок…

Но откуда ей было знать, что все сложится иначе и на Елгозинский карьер она больше не попадет…

Новый год встречали у Максима, лучшего друга Тимура. Он жил в Вухле в частном секторе недалеко от центральной площади. Семьей еще не обзавелся, работал вахтами в Ноябрьске и радовался тому, что в кои-то веки Новый год выпал на межвахту. Макс предложил собраться у него, и все эту идею поддержали.

Тимур с Валей пришли первыми. Дверь открыл крепкий парень того же роста и комплекции, что и Тимур, но светленький, голубоглазый.

– Здорово, Макс!

– Здорово! – пока друзья обменивались приветствиями, Валя успела разглядеть двор, в котором узнала место на фотографиях в профиле Тимура. Так вот где они все время собирались! Чуть подальше виднелся бревенчатый сруб, должно быть, баня. Тут же стоял приготовленный мангал; при мысли о сочных шашлыках рот наполнился слюной.

Речь зашла о ней.

– …Знакомься. Моя геологиня Валя.

А ей послышалось: «Моя богиня Валя».

Тимур сказал это с обожанием и гордостью и в то же время доверительно, как если бы делился с близким другом чем-то сокровенным, дорогим.

Позже, когда подтянутся остальные, он представит ее просто: «Валя». Но все и так поймут, что Байкул пришел со своей девушкой.

– А я Максим. Спец по буровым растворам, – весело ответил парень, в стиль «геологине».

– Мы, считай, коллеги. Я работала в ваших краях. На кусте под Новым Уренгоем, – сказала Валя, пройдя в дом.

– Круто! Нечасто встретишь девушку-геолога. На нашем кусте одни мужики.

– Так у нее и на карьере одни мужики! Ни одной бабы, ты прикинь? Узбек за повариху. И она сидит там всю неделю с Батырбеками, – ревниво упрекнул Тимур и, так как шел последним, смачно шлепнул ее по ягодицам.

– Э-э-э… Руки, руки! – предупредила Валя игривым голосом.

В черной приталенной дубленке и сапогах на каблуках она чувствовала себя уже не пацанкой с карьера, а богиней. Узкие джинсы обтягивали ее ладную фигуру, трикотажный топ подчеркивал и талию, и грудь, блестящие темные волосы были зачесаны в высокий хвост. В ушах висели золотые серьги-кольца, на пальце сверкал топазолит.

Несколько дней назад Тимур вручил готовое кольцо. Сначала он обмолвился, что ювелир запросил семь тысяч за работу и металл, но затем, когда изделие было готово, в очередной раз проявил царскую щедрость. Сказал, мол, ничего не надо, считай, что мой тебе подарок на Новый год.

Гордеева стояла с кошельком в руках и быстро хлопала ресницами: «Ты серьезно?!»

Знала: топазолит настолько редок, что на него не существует отдельных прейскурантов, как прайс-лист Рапапорта47 для оценки бриллиантов. На курсах по геммологии ей говорили, что уральский топазолит оценивается чуть дешевле демантоида, как «пятый», желтый цвет. Значит, по самым скромным расчетам, ее камень весом в 1,43 карата стоил в конце 2014 года около семидесяти тысяч рублей. А семь тысяч за изготовление кольца – лишь десятая часть от стоимости ограненной вставки!..

Какой напрашивался вывод? Ей реально повезло с Тимуром: таких щедрых еще поискать! Он мог дарить ей самоцветы, потому что сам их добывал и обрабатывал – да, это так. Но другой на его месте предпочел бы выгодно продать эффектный камень, а своей девушке купить фигню.

Валя навсегда запомнила самый нелепый подарок в своей жизни. Один из бывших ей подарил на день рождения капроновые колготки в упаковке – анекдотичный, но реальный случай. И ладно вида вульгарного, в черную сеточку, так бедолага еще и с размером прогадал! Они стоили на тот момент триста рублей, а по акции – сто пятьдесят. Никаких цветочков к ним не предполагалось.

«И все-таки, какой он классный! – думала Валя, глядя на Тимура, пока они ждали остальных гостей. – Была бы дурой, если бы стала воротить нос на первых встречах. Типа я отучилась в универе, а он колотит камни и недостоин моего внимания. Тогда иди, такая умная, встречайся со своими образованными, кто ради тебя палец о палец не ударит! Получай и дальше драные колготки! Добирайся, как хочешь, с карьера по морозу и темноте! Давай, терпи недопустимое, тешь самолюбие никчемным в сексе, эгоистам и жлобам – а все ради чего? Лишь бы не быть одной…»

К девяти часам подъехали Славик с Таней и Равиль с Катей. Обе пары были местными, вухлинскими, но давно перебрались в Челябинск и работали кто где: Славик – автомехаником в частной мастерской, Равиль – теплоэнергетиком на одном из челябинских заводов, Таня – мастером шугаринга в салоне красоты, а Катя – бухгалтером в какой-то фирме.

Со слов Тимура, парни вместе выросли, и, судя по многочисленным совместным фото во «ВКонтакте», нередко собирались и поддерживали тесное общение даже теперь, спустя десять лет после окончания школы. Их подруги учились классом младше, и скорее всего, Альбина знала их.

Вчетвером они примчали из Челябинска на машине Славика. До этого Валя переписывалась с девчонками в WhatsApp и они разделили, кому что покупать, готовить. Решили, что Тимур с Максимом скидываются на шашлыки и алкоголь, виски для парней и «Мартини Асти» для девчонок, Валя готовит два салата и бутерброды с красной искрой, челябинские друзья привозят большой сет роллов, пиццу и… амфетамин.

Похоже, сериал «Во все тяжкие» не прошел бесследно, и на Урале активизировались свои Хайзенберги48. Валя не стала спрашивать, где достали и сколько стоит этот наркотик, но к новости отнеслась с опаской. В итоге любопытство пересилило.

«Его же не нужно никуда колоть, как героин. Им балуется в ночных клубах молодежь, нюхает, как кокаин…» – думала она.

Тимур так и сказал ей:

– Фен – кокаин для нищих.

– Ты пробовал? Какие ощущения? – расспросила Валя.

– Пробовал давно, когда еще жил в Челябе. Ощущения? Ну ты, наверно, знаешь про спиды? Под этим делом отжигают в клубах! Спиды, скорость, фен, амфетамин – это все один наркотик. Сперва кажется, что ты – супермен, ёпта, Бэтман! – он рассмеялся. – Энергия так и прет, ты реально готов на подвиги. Но когда тебя отпускает, накрывает жесткий депресняк… От одного приема ничего не будет, но сидеть на фене постоянно – это ж-жесть.

И теперь Валя внимательно следила за тем, как Славик делает дорожки на коробке из-под пиццы, разравнивая пластиковой картой белый порошок.

Шел одиннадцатый час. Девчонки накрыли праздничный стол. Макс с Тимуром внесли со двора глубокую тарелку с шампурами – вот и подоспела первая партия ароматных шашлыков.

– Ну чё, – окинул всех нетерпеливым взглядом Славик. – По дорожке? Или сперва накатим?

– Куда торопишься, Славян? – весело спросил Тимур. – Айда за стол, хоть пообщаемся.

– После фена отшибает аппетит, – поддержал Равиль Байкула. – Для кого тогда весь хавчик?

– Валю не пугайте, – сказала рыженькая Таня, косясь на них. – Подумает: попала к нарикам…

– Не переживайте, все нормуль, – заверила их Валя с извиняющейся улыбкой, как всякий новичок в чужой компании.

– Валь, айда, попробуешь? – поманил ее Славик, видя, с каким интересом та следила за его приготовлениями.

– Хорош уже, угомонись! – одернул его Тимур.

Славик убрал коробку на подоконник.

Наконец все расселись за столом. Не дожидаясь боя курантов, подняли бокалы, кто с виски, а кто с игристым вином. Прозвучал тост: Макс на правах хозяина поблагодарил уходящий год за работу и друзей, с которыми сидел здесь за столом. Высказал пожелание тем же составом собраться и в следующем году.

– Тебе бы еще девушку хорошую, – сказала Катя, но звон бокалов заглушил ее слова.

От выпивки перешли к закуске. Первой опустела тарелка с Валиными бутербродами с красной икрой. Следом в ход пошли салаты, горячий шашлычок. Все быстро разобрали по шампуру, и Максим с Тимуром, набросив куртки, отправились готовить вторую партию.

Валя, улыбаясь, потягивала «Мартини Асти». Она слегка опьянела и чувствовала себя расслабленной, счастливой. И парни, и девчонки оказались очень простыми; она сразу же влилась в эту веселую компанию.

Славик включил ноутбук и запустил плейлист. Заиграл какой-то незнакомый рэпчик.

«…Алкоголь в моей крови, в воздухе конопля

Над головой небо, под ногами планета Земля

Это Челяба ёба

Бит бомба, бинт, пломба

Аа-а-а-а, бля…»49

Ближе к двенадцати, когда в животах приятно потяжелело, все вспомнили о порошке. Валя хотела подлить в бокал «Мартини», но Тимур ее остановил: мол, не надо мешать с феном, потом будет хреново.

Славик понял, что народ созрел, и коробка с расчерченными белыми дорожками сразу оказалась на столе. Он, как в кино, скрутил купюру в трубочку и через нее поочередно втянул в ноздри порошок.

Все ждали его реакции.

– А-а-а-ай, пошла ядрёная! – выдал он, чуть сморщившись, и похлопал себя по носу.

Каждый подошел и проделал то же самое. Особой сноровки здесь не требовалось, и Валя с легкостью повторила эти нехитрые действия. Визуально разделила трехсантиметровую дорожку на две части и втянула по половине в каждую ноздрю.

Нос прошибло химозным запахом. На диван она садилась, прислушиваясь к своим ощущениям.

– Ну как? – спросил Тимур.

При взгляде на него Гордеева чуть отшатнулась.

– Ни фига себе, какие у тебя зрачки!

– У тебя такие же, – он растянулся в неестественной улыбке, такой широкой, что казалось, его рот порвется.

Несколько минут с Валей ничего не происходило, а потом… Комнату будто осветил прожектор, камень в кольце сверкнул так ярко, что она зажмурилась. Открыв глаза, Валя уставилась на остальных: шестеро таких же, как она, бегали по комнате и обсуждали, спорили, откуда лучше запускать салют, с улицы или со двора. Их речь стала быстрой, четкой, с агрессивной ноткой – фен превратил подвыпивших парней в участников рэп-баттла.

– Без десяти! Скорее айда, айда во двор! – проговорила Таня скороговоркой, подгоняя остальных.

Все повалили в прихожую. Тимур обхватил Валю за талию и, приподняв над полом, как ребенка, прокрутил вокруг себя.

– Тимурка, отпусти! – засмеялась та, уворачиваясь от поцелуя.

Во рту стало сухо, и губы слипались, будто смазанные клеем.

Пара выбежала к остальным. Вухлинское небо озарили залпы праздничных салютов. На улице по соседству с их компанией пристроились какие-то мальчишки.

– А-а-а-а-а! С Новым годом, ребя! – прокричал им Макс.

– С 2015-м, ура! – крикнули в ответ они.

В компании все стали друг друга поздравлять. Валя пребывала в эйфории; внутри нее будто взрывались фейерверки. Вид охваченного разноцветными огнями неба настолько гармонировал с ее внутренними ощущениями сильнейшей радости и торжества, что она подпрыгнула и хлопнула над головой руками. Ее движения оказались заразительными. Все, и Таня с Катей, и Тимур с друзьями-мужиками, здоровыми лбами, запрыгали, как зайчики на детском утреннике.

– А-а-а-а-а! – на всю улицу стоял восторженный, счастливый крик.

Соседи могли подумать, что молодежь поддатая, вот и шумит, но сознание девчонок и парней в эти минуты было ясным.

Валю поразил эффект от чудо-порошка: она сразу протрезвела, взбодрилась, как будто бы влила в себя две банки энергетика, а не два бокала игристого вина.

В доме их ждало настоящее веселье. Таня с Катей приготовили смешные конкурсы и развлекали всю компанию до самого утра. На еду никто не мог смотреть, и ее убрали в холодильник. Пили сок и «Кока-колу». Алкоголь не трогали.

«Посмотреть со стороны, так собравшиеся здесь не амфетаминщики под кайфом, а энергичные веселые ребята в отличном настроении. Только со зрачками в пол-лица», – подумала Гордеева.

А ближе к трем часам их стало отпускать…

Откуда-то взялась тревога. Именно сейчас, в разгар новогоднего торжества, когда по всей стране еще гремели фейерверки и салюты, Валя всерьез обеспокоилась поиском квартиры. Все сразу отошло на второй план: праздник, конкурсы. Ей захотелось немедленно зайти на сайт по поиску жилья, чтобы найти квартиру в Екатеринбурге, а утром уже звонить хозяевам и уточнять детали. И ничего, что первого числа…

Взглянув на остальных, она заметила, что все как-то «подсдулись», сидели с кислыми лицами, и каждый был погружен в себя.

– Э-э-э, вы чё? Еще по дорожке? – снова проявил инициативу Славик.

– Валяй, – вяло махнул Максим.

Славик расчертил дорожки, и все понеслось по второму кругу. Чудо-порошок не просто оживил, но и зарядил такой энергией, какой хватило еще на несколько часов бурного спора.

Гордеева занимала непопулярную позицию: она не радовалась присоединению Крыма. А Равиль, суровый уральский заводчанин, наоборот, оказался кондовым «крымнашистом». На этой почве между ними и разгорелся спор.

Друг Тимура повторял слова из телевизора, мол, полуостров теперь наш, и америкосы не полезут в Севастополь; хер им, а не базу НАТО вблизи российских границ.

На что Гордеева отвечала столь же эмоционально, резко. «На кой хрен сдалась эта земля – своей, что ли, не хватает? Мы заплатили дорого за эту авантюру! Недавно доллар стоил тридцать пять рублей, а сейчас взлетел за семьдесят!»

Остальные пытались утихомирить спорщиков. Друзья собрались, чтобы встретить Новый год и отдохнуть, а не обсуждать политику, которая и без того лезла из всех щелей.

На радость всем вскоре оба выдохлись и замолчали.

Фен отпускал, и голову опять заполнили гнетущие, навязчивые мысли. И если во время первого отходняка Валя распереживалась, что не найдет квартиру, то теперь же она озаботилась судьбой страны. Будущее ей рисовалось в мрачных красках, и Гордеева не находила свое место в нем.

Ей стало страшно: что происходит с ее психикой? Каких-то пять минут назад она смеялась, спорила – а теперь как будто наступил черный провал. Если она не остановится на двух дорожках, какая жуть полезет в голову в следующий раз?

В шесть утра Славик встряхнул пакет с остатком и принялся чертить последние дорожки. Хмурые девчонки смотрели в одну точку и от новой порции дофамина и серотонина отказались.

– Этой подруге тоже хватит, – кивнул Тимур на Валю. – И так буйная. Достаточно.

– Не надо, я не буду, – пробормотала та под нос.

Тимур подумал и тоже отказался. Парни поделили на троих.

Глядя на то, как они употребляют, Валя невольно сморщилась. То, что совсем недавно заряжало бешеной энергией, теперь воспринималось как химозная отрава. Краснолицые парни с огромными зрачками и агрессивной жестикуляцией хоть и продолжали громко, бодро говорить, но выглядели жалкими, измученными. Каждый понимал: эмоциональное топливо бралось не откуда-то снаружи – на поддержание мнимой эйфории расходовались собственные ресурсы организма. И к третьей дорожке они сильно истощились.

Те же, кто остановился, чувствовали себя вялыми, разбитыми, но спать при этом не хотели. Сидели с безучастными лицами, слушали, кивали…

Тимур с Валей ушли в восьмом часу утра. На улицах не было ни души. Свет во всех окнах давно погас.

На площади в центре города сказочно мерцал ледовый городок. И если бы не праздничная ёлка, можно было бы подумать, что сейчас обычное утро, а не первое января.

Гордеева смогла заснуть ближе к обеду. И если кто-то другой проснулся счастливым, отдохнувшим, с ясной головой и сел за праздничный стол доедать салаты, то она, не смыкая глаз, лежала на кровати. Горе-амфетаминщица бы дорого дала за сон, который мог избавить от последствий недавнего веселья. Но сон никак не шел.

Вместо праздника, с которым все связывают много надежд, этот Новый год стал для нее днем безнадеги. Мрачные мысли крутились в голове по десятому, пятнадцатому кругу и сводились к одному:

«Все хреново. Все серо и безвыходно. Мне двадцать пять, а я все бегаю по горам, лесам и получаю какие-то копейки. А что изменится, когда мне будет тридцать, тридцать пять? Да и смени я вдруг работу, где ее найти, ту, что получше? Везде одна и та же жопа, кругом какое-то болото…»

И если в нормальном состоянии Валя всегда могла переключиться на что-то позитивное, то теперь, под гнетом сильного наркотика, впала в настоящую апатию.

Из подсознания всплыл вопрос: зачем такая жизнь? По вискам скатились слезы, но лицо осталось неподвижным. Сил хватило лишь на то, чтобы моргнуть.

Тимур уже уснул. Он отвечал ей, вяло шевеля губами, а потом вдруг резко отрубился. Поскольку дорожки были одинаковыми, а вес Тимура больше раза в полтора, закономерно было ожидать, что его быстрее отпустит.

«Счастливчик, – подумала Гордеева. – Хорошо хоть мне хватило ума отказаться от третьей дорожки…»

Она заснула через час.

… А когда проснулась, за окном уже стемнело.

Валя потеряла ориентир во времени и, щурясь ото сна, пошла на свет в другую комнату. Тимур сидел на диване и смотрел телевизор.

– Сколько времени? – спросила она.

– Пять вечера, – ответил он и уточнил, – второго января.

– Да ну!

Она проспала больше суток и выпала из жизни на два дня! Валя сразу же полезла в телефон и только сейчас увидела, как много получила поздравлений и пропущенных звонков от родителей, друзей, бывших коллег, знакомых… Пока она всем отвечала, Тимуру кто-то позвонил.

– Макс зовет к себе. Говорит, что в холодильнике полно еды. Ты как, проголодалась? Я бы жевнул чего-нибудь.

Вале не хотелось идти в тот дом. Она непроизвольно скорчила брезгливую гримасу и сказала тихим, слабым голосом:

– Мне уже не лезет ни выпивка, ни наркота. Если он позвал тебя за этим, то иди. А я поеду к тете.

– Не, Валь, куда мне? Какая выпивка, какая наркота? – поспешил разубедить ее Тимур. – Вообще-то с завтрашнего дня мне на работу. Да и вообще, хорош уже. Посидели, хватит. Ты не смотри так, будто я какой-то нарик. Сам не в курсе, откуда они взяли фен. До этого мы собирались с пивом, водкой, ну как все нормальные ребята. Я вправлю им мозги, чтобы не привозили больше химию. Ты как, нормально? Отошла?

– Да вроде лучше. Но эти ощущения… – снова скривилась Валя. – Даже не знаю, с чем сравнить. Алкогольный отходняк – это цветочки. После фена нет привычного отравления, меня не тошнило. Но эти мысли в голове… Жизнь – говно, ничего хорошего не ждет, хоть ложись и помирай. И никак от этого не избавиться.

– Да, есть такое, – задумался Тимур.

…Когда они постучались к Максу, выяснилось, что остальные отказались от его приглашения. Мол, едва пришли в себя и собирались отмечать с родителями.

Максим, Тимур и Валя сели за стол втроем. Они налегли на шашлыки и скоропортящиеся салаты, а также на роллы и пиццу, почти нетронутые.

– Фен попался какой-то некачественный, – пожаловался бледный изможденный Макс. Он сильно отличался от того бодрого парня с ясным взглядом, который встречал их тридцать первого числа.

– Не знаю. Лично у меня нет желания пробовать качественный, – усмехнулась Валя. Качественный наркотик все равно что качественный яд?

Поев, она оставила друзей вдвоем и ушла на кухню, где перемыла гору грязной посуды, скопившуюся за эти дни. Заодно и забрала свои салатники.

На обратном пути они с Тимуром ненадолго остановились у ледового городка. Место было оживленным, посещаемым. Румяная детвора скатывалась с горки, визжа от восторга. Рядом сбились в кучку бдительные мамочки. Кто-то фотографировался на фоне ёлки, а кто-то – на фоне ледяных скульптур.

«Вот кому для счастья не нужны ни алкоголь, ни наркота», – думала Валя, глядя на резвящуюся ребятню.

Из-за амфетамина режим сна нарушился, и они с Тимуром смогли уснуть только в четвертом часу утра.

А в девять он уехал в мастерскую. К обеду Валя вызвала такси до дома тети. На праздники приехала Альбинка, и Валя осталась с ней до Рождества.

Тимур будто собрался наверстать упущенное и последние три дня сделал насыщенными, чему Валя была бесконечно рада. Он свозил ее в старинный уральский городок Касли, на родину знаменитых чугунных статуэток, и показал живописное замерзшее озеро. На другой день они отправились на горнолыжную базу недалеко от Вухлы и, радостно крича, как дети, катались на тюбингах с горы.

Утром одиннадцатого января Тимур проводил ее до вокзала. Они долго обнимались на перроне, хотя и расставались всего-то на пять дней.

Глава 1. Минералогический анализ

Вопрос с жильем решился просто. В Екатеринбурге Валя остановилась у Альбинки, в ее новой студии в районе Южного автовокзала, но, чтобы не наглеть и не стеснять кузину, сразу начала подыскивать квартиру.

Хорошая однушка в среднем обошлась бы ей в пятнадцать тысяч, ровно в ползарплаты. Но поскольку Валя искала вариант на пару месяцев и жить там собиралась четыре дня, а точнее, четыре вечера в неделю (в пятницу после работы ехать в Вухлу и оттуда возвращаться в понедельник в пять утра), решила сэкономить деньги и снять комнату тысяч за шесть – за пять.

У нее был опыт проживания с бабулькой во Владивостоке. Пусть и не совсем приятный, зато за символическую плату Валя имела свой угол и крышу над головой. А не ужились они из-за того, что она, безработная квартирантка, целыми днями просиживала дома и этим, безусловно, раздражала и без того придирчивую хозяйку. Недовольство возникало из ничего. Но теперь-то, при такой загруженности, Валя не будет мельтешить перед глазами, а значит, и конфликтов можно избежать.

Утром в понедельник Гордеева подъехала в уже знакомый офис и поднялась с Козловым на четырнадцатый этаж.

На последнем, пятнадцатом, восседало демуровское начальство: генеральный директор и владелица уральских демантоидов Тамара Железняк и ее племянник, управляющий директор Антон Садырин. Это был «Олимп», целый этаж в распоряжении двух человек. Гордеева побывала там, когда проходила собеседование в сентябре, и осталась под впечатлением.

Михаил Андреевич показал ей кабинет, чистый, светлый, современный. В нем пахло новой мебелью, а офисное кресло и микроскоп стояли затянутыми в пленку. Неудивительно, что здесь никто еще не поработал: бизнес-центр достроили недавно, пару лет назад.

– Видишь, Валентина, какие здесь условия. А ты ехать не хотела. Сидела бы сейчас в лесной каморке и глотала пыль, – сказал начальник. Его кабинет находился по соседству.

– Да вот же, Михаил Андреич. Дурочкой была. Условия, конечно, не сравнить: как небо и земля, – согласилась Валя, разглядывая комнату.

– А какой вид из окна! Самый центр города. Ты же неместная? Пойди сюда, я покажу тебе маршрут, – жестом подозвал начальник. – Видишь большой торговый центр? Это «Гринвич». Спускаешься к нему и, чуть не доходя, сворачиваешь налево на пешеходную улицу Вайнера – это наш Уральский Арбат. Идешь по ней, идешь и выходишь к площади 1905 года. Оттуда близко до Плотинки. Все рядышком. Прогуляйся, если там не была.

– Спасибо, поняла.

После трех месяцев в тайге и выходных, проведенных в тихой Вухле, Валя внезапно обрадовалась тому, как переменилась картинка за окном. Всюду возвышались современные многоэтажные дома. Куда не посмотри, чувствовался настоящий мегаполис. Пешеходы казались расплывчатыми точками, а проезжавшие машины были размером с ноготок. И, несмотря на то что место было шумным, с дороги долетал лишь слабый гул, который не мешал.

Не теряя времени, Валя приступила к минанализу.

Работа с микроскопом оказалась увлекательной и сложностей у человека, изучавшего минералогию, не вызывала. Данные по каждой пробе заносились в таблицу. Основные минералы, их процентное содержание, форма, цвет, размер кристаллов.

Отдельной графой шло описание демантоида: количество зерен, встреченных в шлихе, их форма, цвет, размер, видимые включения. Это что касалось немагнитной фракции.

На магнитную Михаил Андреевич сказал не тратить времени. Она не представляла никакого интереса, но, по правилам, в журнале должна быть отображена. Тогда начальник предложил схитрить и описать ее на примере первого конверта, а затем переписывать одно и то же от пробы к пробе, меняя лишь процентные значения.

«Например, было: «магнетит – 65%, хромит – 35%». Стало: «магнетит – 70%, хромит – 30%» и так далее, примерно в тех же пропорциях… Ну ты меня поняла», – хитро прищурился он.

Валя его идею поддержала. Ей же проще: смотреть не 1032 конверта, а 516! Лучше сконцентрироваться на важном, да и дело пойдет быстрее.

Она втянулась и за день успевала качественно просмотреть восемь проб. Самыми желанными были для нее конверты с пометкой: “dm”. Их содержимому уделялось больше времени. Драгоценную россыпь, искрящуюся зелень хотелось разглядывать часами.

В один из дней Гордеева пришла с новым кольцом. Грех было не надеть его в цивильный офис, а заодно и, пользуясь случаем, изучить под микроскопом.

– Не пойму, это у тебя топазолит? – определил опытным глазом Михаил Андреевич и одобрительно прищелкнул языком: – Неплохой размер! Сколько? Полтора карата или два?

Он смотрел на самоцвет, не отрываясь, и, наверное, задавался единственным вопросом: откуда Гордеева его взяла.

Чтобы от греха подальше начальник не подумал нехорошее, Валя сразу же ответила:

– Да, топазолит. Вы угадали: почти полтора карата. Это подарок от близкого человека.

– А-а-а-а, – протянул Андреич и, должно быть, вспомнил, что видел ее с хитником: – Хороший камешек, достойное кольцо…

Валя взглянула на свои пальцы. Коротко подстриженные ногти были покрыты бесцветным аптечным лаком – вот и весь уход геологини, доступный в полевых условиях.

Она привыкла обходиться малым, но, перебравшись в город, вдруг захотела привести себя в порядок. Во-первых, офисные условия позволяли. Во-вторых, Тимур оценит красоту. А в-третьих, его шикарному подарку нужно соответствовать. Носить дорогое кольцо и при этом пожалеть шестьсот рублей на маникюр с покрытием? Смешно.

«Вот решу вопрос с жильем и займусь собой. Запишусь на ногти, прикуплю что-то из одежды…»

В мыслях о приятном Валя изучила объявления о сдаче комнаты. Ей попался интересный вариант рядом со станцией «Ботаническая». Она специально искала квартиру у метро, чтобы доезжать до Площади 1905 года, а оттуда прогуливаться по улице Вайнера до офиса.

Прогулочный маршрут, подсказанный Андреичем, очень ей понравился. Уральский «Арбат» по аналогии с московским был протяженной пешеходной улицей с множеством скульптур, музейного вида старинными домами, первые этажи которых отводились под бутики и ювелирные салоны. Местами улочка передавала дух старого Екатеринбурга. Особенно по вечерам, в таинственном свете фонарей. И только аляповатые вывески на некоторых зданиях (вроде «Зоомагазин Матроскин» на памятнике дореволюционной архитектуры) перебивали атмосферу прошлого и портили весь вид.

Обычно Валя шла не спеша, любуясь красотой, но не в четверг. После работы она отправилась на «Ботаническую» и быстро разыскала нужный дом, квартиру.

Хозяйка, Татьяна Филипповна, оказалась приятной, интеллигентной женщиной с хорошими манерами. Ей было где-то шестьдесят, но язык не поворачивался назвать ее бабулькой. До того как выйти на пенсию, Татьяна Филипповна преподавала в музыкальной школе, а теперь подрабатывала тем, что давала уроки на дому. В одной из комнат стояло громоздкое фортепиано.

«Вы не переживайте, мы не будем вам мешать, – сказала она мелодичным голосом. – Одна из девочек приходит в среду в три часа, а другая – в обед в субботу».

«Ничего страшного. Я работаю до пяти, а в выходные буду ездить в Вухлу», – ответила ей Валя.

Новая хозяйка сильно отличалась от предыдущей. Если пенсионерка из Владивостока сдавала обе комнаты от крайней нищеты, на всем старалась экономить и просила зажигать свет после десяти, когда окончательно стемнеет, то по Татьяне Филипповне нельзя было сказать, чтобы та сильно бедствовала.

Миниатюрная, изящного телосложения женщина с короткой стрижкой и аккуратным маникюром следила за собой. Вся ее ванная была уставлена дорогой косметикой из «Л’Этуаль». А висевшая в прихожей шуба источала аромат духов.

Будучи счастливой обладательницей трехкомнатной квартиры, она сдавала комнату не столько чтобы заплатить за коммуналку, сколько ради поддержания привычного уровня жизни. Она обмолвилась, что любит посещать театр, а недалеко от бизнес-центра, упомянутого Валей, находится кофейня, в которой хозяйка обожает посидеть с подругами. И поскольку на одну пенсию особо не разгуляешься, Татьяна Филипповна решила пустить к себе квартирантку – чистоплотную, ответственную девушку. За комнату просила семь тысяч рублей.

Валя не стала торговаться. Ей нравилось все: от расположения квартиры и современного интерьера до самой хозяйки. Отведенная ей комната не была захламлена всяким старьем вроде пыльного серванта, ковра и вонючих старушечьих тюков, хранивших предметы советской бытности. Окна выходили на торговый центр «Дирижабль». Все необходимое находилось в шаговой доступности: автобусная остановка, станция метро, аптека, супермаркет, пиццерия…

Валя захотела здесь жить, и Татьяна Филипповна ответила согласием. Они договорились, что Валя оставит в качестве залога три тысячи рублей, а остальную часть заплатит в понедельник, когда приедет вечером с вещами.

Довольные тем, что нашли общий язык, они немного постояли в прихожей и на прощание сошлись во мнении: все под рукой, все для людей, Ботаника – район отличный.

Вечером в пятницу Валя села в электричку и за три часа в пути даже успела подремать. В кромешной темноте за окном было не разобрать, где она едет. Снаружи проносились черные очертания деревьев, выставивших вдоль дороги устрашающе мохнатые, тяжелые от снега лапы, и редкие мелкие станции, знакомая Елгозинка… Вскоре показался едва различимый пруд, а за ним – ярко освещенные пути и здание вокзала.

Валя радостно прильнула к стеклу. Тимур ждал на перроне; докурив, он бросил окурок под ноги и затоптал его в снегу.

Она выбежала из вагона.

– Привет!

Занятые руки помешали ей обнять Тимура. За пять дней Валя успела по нему соскучиться.

– Приветик, – он наклонился и чмокнул ее в щеку, а затем взял обе сумки: с ноутбуком и с вещами. – Ну и как неделя в Екэбэ? Рассказывай, – спросил он по дороге до машины.

– Подожди, все расскажу. Поехали скорее домой, так жрать хочу! С обеда ничего не ела, только в четыре попила чай с бутербродом. Купила нам по куриному рулету и салатику. Ты отварил картошку?

– Да, все готово. Еще горяченькая…

– Поехали скорее!

На кухне Валя помыла руки и, не переодеваясь, набросилась на еду. Байкул хоть и поужинал, но не стал отказываться от привезенных вкусностей. Местная кулинария, завсегдатаем которой был Тимур, не могла похвастаться таким ассортиментом.

– Вкусно, вкусно! – кивал он одобрительно.

– Вот что значит город, – сказала Валя, дожевав. – Большой выбор всего! Как говорится, были б деньги…

– Не спорю. Ну, как я понял, в Екэбэ тебе понравилось?

Валя отставила пустую тарелку и, сделав глоток чая, возбужденно начала рассказывать:

– Еще бы! Ты бы видел офис! Сижу в цивильном кабинете в новом бизнес-центре. Каждый день заходит мыть уборщица. И средство у нее специальное: пол не просто чистый, но и пахнет хорошо. На каждом этаже стоит кулер с питьевой водой, как в частных клиниках, солидных фирмах. И зря я не хотела ехать! – с восхищением подытожила она. – Да, в городе уходит больше денег, это факт; зато работаешь в нормальных человеческих условиях. Наверное, обратно на карьер уже не захочу…

– И в самом деле, какой кайф тебе торчать в грязи, морозить попу? Ты девушка, тебе бы что-нибудь непыльное, в тепле. А камни пускай ищут мужики, – ласково сказал Тимур, чем вызвал у нее улыбку.

– Я только за, Тимурка, но кого винить? Сама такую выбрала профессию. В кабинетах сидят начальники и камеральщики, как я сейчас. Это обычные геологи, которые зимой занимаются обработкой полевых материалов в городе, а летом обратно возвращаются в поля, – объяснила Валя.

– А-а-а, вот как…

– Да, это временная привилегия. Хоть перезимую по-человечески, а там видно будет… Может, переведусь на геммолога, – мечтательно произнесла она. – Было бы круто…

– Оценщика камней?

– Ага.

– О, жди на экспертизу.

– Неси, Тимурка.

Он доел и, встав из-за стола, чмокнул ее в лоб:

– Спасибо, все было вкусно.

– Наелся? Хорошо.

Они переместились в комнату и уселись на диван. Тимур включил зачем-то телевизор; юмористическое шоу не вызывало интереса и шло фоном к разговору. Валя принялась рассказывать о том, какие демантоиды попались ей в шлихах, а затем вскользь обронила: не там, мол, ищете.

Тимур напрягся и посмотрел внимательно, наверное, ожидая продолжения, но Валя уже сменила тему.

– …Короче, мне все нравится! И знаешь, по российским меркам, Екатеринбург – отличный город. Я специально нашла комнату рядом с метро, чтобы ездить на работу и ощущать, что живу не просто в крупном городе, а в мегаполисе! В России всего семь городов, в которых есть метро. И это показатель того, что город развитый, цивилизованный…

– Да погоди, приестся еще город, – ответил Тимур с ироничной улыбкой и видом «все знаем, проходили». – По первости всегда так. Я жил в Челябинске и после Вухлы тоже думал: о, центр мира! Но постепенно все приелось. Жить можно везде, где получается нормально заработать. И в Вухле мне вполне комфортно. Есть деньги – всегда можно выехать куда-то, отдохнуть.

– Вот и приезжай ко мне. Сходим куда-нибудь, погуляем, – не растерялась Валя. – Давай в какую-нибудь пятницу? Как раз заберешь меня домой.

Тимур задумался.

– А что, идея. Подумаю, как лучше. Может, в следующую пятницу, – он пожал плечами.

– Конечно. Приезжай!

До этого он говорил, что ездит в Екатеринбург по своим хитничьим делам. Подробностей, куда и по какой цене сбывались камни, Валя не знала. Но знала, что Тимур не только продавал свое добро, но и выручал знакомых хитников: брал на огранку их самоцветы, в том числе запрещенные к свободному обороту изумруды и александриты.

Взволнованная Валя попросила его не связываться с драгоценными камнями первого порядка. Ее реакцией были слова: «Это серьезная статья. Поймают – впаяют срок, как за убийство!»

Но Тимур ее успокоил, что имеет дело с проверенными ребятами, да и сам он не дурак, чтобы возить большими партиями. Если его и остановят, то обнаружат всего несколько камней и он отделается штрафом.

«Зачем вообще так рисковать? Что ты с этого имеешь?» – спросила Валя.

«Имею. Я не какой-то самоучка, а специально этому учился. Мне доверяют крупные и дорогие камни. За огранку одного такого могут заплатить десять тысяч рублей. Удивлена? Но если, к примеру, изюм или шурик50 тянет на несколько сот тысяч, почему бы не потратить десятку на огранщика? Толкового огранщика, как я», – ответил он, самодовольно улыбаясь.

И действительно, зачем она взялась его учить? Тимур давно крутился в этой кухне и сам все знал. Валя посмотрела на ситуацию по-другому и сильнее зауважала своего мужчину за мастерство и предприимчивость.

«Кстати, покажешь мне александрит? – попросила та. – Хоть одним глазком взглянуть на эту редкость…»

«Не вопрос. Как будет, покажу», – кивнул Тимур, и Валя это обещание запомнила…

Глава 2. Валя вкладывается в самоцветы

За два года в геологии Вале удалось скопить двести двадцать тысяч рублей, и все благодаря полям. Один только сезон в Приморье принес ей сто тридцать тысяч, что по меркам 2013 года было совсем неплохо. Будь Валя несерьезной, она спустила бы все деньги на мимолетные развлечения и тряпки. Но вместо этого она открыла банковский вклад и пополняла его небольшими суммами с каждой зарплаты.

Деньги копились на что-то крупное, существенное, и здесь на Урале ей пришла идея вложиться в самоцветы. Не в ювелирный ширпотреб, бюджетные изделия незатейливых дизайнов с мелкими камнями, которыми забиты все салоны, а в настоящий эксклюзив: демантоиды или редчайшие александриты, год за годом лишь растущие в цене.

Изумруды ей тоже нравились, но меньше.

«Демантоид искрится, как бриллиант, александрит меняет цвет при разном освещении, а изумруд… просто зеленый», – как-то сказала она Тимуру.

Тот ее мнение разделял. Но не как минералог, находивший камень скучным из-за отсутствия оптических эффектов, а как хитник и огранщик, не понаслышке знавший, в чем сложность его добычи и обработки.

Тимур считал, что с изумрудом «слишком много колготни». Начиная от добычи, которая незаконна и несет большие риски, и заканчивая тем, что этот самоцвет сам по себе проблемный. В природе редко встречаются чистые кристаллы изумруда, чаще мутные, забитые включениями, трещиноватые. Последнее таит в себе опасность: камень может треснуть при огранке. Поэтому к ней нужно подходить серьезно, с опытом и мастерством. Из всего кристалла годны только отдельные участки, и в лучшем случае получится вставка в несколько карат.

В общем, имея на руках около трех с половиной тысяч долларов, Валя размышляла, в какой бы самоцвет их вложить. Она сомневалась, что этих денег хватит на покупку изумруда или александрита. Оба считались статусными, дорогими и для людей с туго набитым кошельком. Другое дело – демантоид, зеленый гранат. Тоже недешевый, но демократичнее первых двух.

По Валиным расчетам, ей как раз должно было хватить на две вставки или «третьего» травянисто-зеленого, или «четвертого» желтовато-зеленого цвета, каждая весом от одного до полутора карат. У нее имелись серьги-гвоздики с малиновыми родолитами, серебряное кольцо с темно-красным альмандином, а с недавних пор и золотое кольцо с топазолитом. Ей хотелось прибавления в гранатовом семействе, и для счастья не хватало кого-то из зеленых представителей: гроссуляров, демантоидов или цаворитов51.

Конечно, лучшими из всех считались демантоиды. Приобрести их можно было у официального добытчика – компании «Демур» или у нелегальных копателей. Гордеева хотела попросить Тимура продать ей две ограненных вставки и помочь с изготовлением пусет. В прошлый раз его знакомый ювелир все сделал качественно. Валя осталась им довольна и не могла нарадоваться на кольцо.

Она рассчитывала купить камни ниже рыночной цены (1500 долларов за 1 карат), но не задаром. Ценила тяжелый труд искателей, имела совесть и не собиралась ничего выпрашивать. Ее «Тимур, продай мне вставки» не означало бы «отдай мне их за так». Хорошие камни стоили хороших денег.

За вторую неделю в офисе Гордеева еще сильнее укрепилась в своем решении. При взгляде на сверкающую зелень ей представлялись будущие серьги. В свободное время она изучали ювелирные сайты, подыскивая дизайн, который бы подчеркивал эффектную игру уральских демантоидов, мечтала и вздыхала…

Но правда заключалась в том, что самоцвет сам выбирает своего владельца. Идет в руки именно к нему или, затаившись в недрах, выжидает встречи. И у Вали вскоре состоялась встреча с предназначенным ей камнем, но не демантоидом.

Тимур собрался в Екатеринбург в следующую пятницу. На неделе он созвонился с Валей и озвучил план:

«Я буду к обеду. Выбирай место, где можно посидеть: кафе или ресторанчик. Вместе пообедаем, и я поеду по делам. Продам кое-что из своего и верну готовое заказчику. Останется заехать в автомагазин за фильтром, и я свободен. Думаю, управлюсь до пяти. Заберу тебя, и погоним в Вухлу».

Вале план понравился. На пути от офиса до метро ей встречались десятки заведений на разный вкус и кошелек, и она терялась, на каком из них остановиться. Тогда она спросила у Альбинки, куда лучше сходить в районе «Гринвича» так, чтобы вкусно и недорого, и кузина порекомендовала ей кафе «Райсан».

– Валька, ты на карьере плова не наелась? – шутливо укорил ее Тимур, когда они пришли туда и стали изучать меню с блюдами узбекской кухни.

– Кстати да, я соскучилась по плову. Алик-джан – повар хоть и полевой, но готовит так, что пальчики оближешь! Забавно, если плов из ресторана в центре Екатеринбурга на вкус окажется таким же, как и Аликов, – проговорила Валя весело.

– А ты попробуй, закажи.

Она немного растерялась, увидев картинки с тремя разными видами плова: «Самаркандский», «По-фергански» и «По-ташкентски». Судя по всему, Алик готовил по ташкентскому рецепту, что неудивительно, ведь повар был оттуда родом.

– Ага, его и закажу, – Валя ткнула пальцем на картинку. – А еще вот эти жареные манты из телятины и лука и… – она перевернула сразу несколько страниц, – чай «Чабрец и мята».

– Если еще чего-то хочешь, заказывай и брось стесняться! – сказал Тимур, не в силах оторвать голодный взгляд от фото аппетитных блюд.

– Куда мне, лопну, – улыбнулась та.

Себе Тимур заказал тарелку горячего наваристого лагмана, манты на пару из рубленой баранины и попросил подать позже самсу вместе с двойным капучино. Обслуживал их парень среднеазиатской внешности, может быть, узбек.

В ожидании еды Валя откинулась на мягкий бордовый диван, декорированный подушками с восточным орнаментом. Ей захотелось разуться и залезть с ногами, и она бы так и сделала, если бы не спешка. До конца обеда оставалось сорок минут.

– Уютно тут. Вечером, наверное, очень атмосферно. Прикольно в этой обстановке покурить кальян, расслабиться…

– Да, неплохо так. Ты молодчина, нормальное выбрала место, – с одобрением сказал Тимур. – Я, если честно, не понимаю все эти пасты-шмасты и к роллам равнодушен. Нет ничего вкуснее мяса. Шашлыков и сочных ребрышек с мангала. Будь у нас побольше времени, я бы заказал.

– Приезжай еще. Теперь мы знаем это место: и цены адекватные, и приличный выбор.

После первых впечатлений было бы обидно разочароваться в заведении. Но, к счастью, этого не случилось: еда превзошла все ожидания.

Не в обиду Алику, но ресторанный плов показался Вале более ароматным, пряным. Оно и ясно: если к ним на базу привозили обычную магазинную приправу с надписью: «Для плова», то в «Райсан», скорее всего, поставлялись отборные специи из Узбекистана. Если Алик готовил из чего придется: из курицы, а иногда свинины (говядина стоила дороже и поэтому не закупалась), то здесь шеф-повар не изменял традициям и клал в казан баранину.

«Технология одна, но разные продукты, – решила Валя. – Выше головы не прыгнешь».

Ей захотелось облизать тарелку, все до последней золотистой рисинки и сладкой капли жира – до того все было вкусно! Жареные манты, пропитанные мясным соком, аппетитно хрустели во рту.

Тимур ел быстро, молча, не отрываясь от тарелки. Они с Валей набивали рты, будто наперегонки. И только к концу обеда, когда он жевал самсу, запивая горячим капучино, Валя подалась вперед, насколько позволял ей стол, и тихо спросила:

– Какие камни ты привез? Есть что-то интересное?

Тимур пожал плечами.

– Да дёмики. Свои и одного парниши. Мелочь в основном, но есть каратник. А так… ничего особо интересного. Ты ж знаешь, я, кроме дёмиков, ничем другим не занимаюсь.

– А как же шурики? Изюм?

– Ну это ж не мои. Это на огранку.

Она задумалась, сказать ли ей сейчас или отложить до вечера.

– Тимур, – все-таки решила закинуть удочку она, – я с тобой на эту тему еще поговорю, но если в двух словах, то хочу купить через тебя хороший камень. Что мне посоветуешь?

Он сделался серьезным и посмотрел ей пристально в глаза.

– На какую сумму ты рассчитываешь? И что конкретно тебя интересует?

– У меня есть двести двадцать тысяч, – сказала Валя, понизив голос до полушепота. – И я хочу их выгодно вложить в какой-то из уральских самоцветов. В какой, пока не знаю… Шурик, наверное, стоит, как крыло от самолета. Да и изюм в цене не сильно уступает… Сможешь мне продать два парных дёмика на серьги? Два каратника, «третий» или «четвертый» цвет?

– Хо-хо! – шумно выдохнул Тимур, потирая руки, и ответил тише: – Сумма очень даже неплохая. Я не спец по шурикам, мне их приносят редко, но слышал, что за двести можно достать двухкаратник с хорошим реверсом52. Если нужно, я поспрашиваю у ребят.

– Спроси, спроси! – закивала Валя, вне себя от радости. Она чувствовала, как заколотилось сердце. Неужели сбудется ее мечта?

– Изюм еще дешевле. За эту сумму реально подобрать камень неплохих характеристик: «третьей» группы цвета, немелкий, весом где-то в три карата.

– А их случайно не облагораживают? – уточнила Валя важную деталь: облагороженные самоцветы ценились ниже природных камней без изъянов53.

– Имеешь в виду: пропитывают ли их смолой?54 Отвечу так: то, что попадает ко мне на огранку, стопроцентная природа. Посуди сама: шестигранные кристаллы с блестками слюдита, то есть из вмещающей породы. Я говорил, что среди уральских изумрудов попадается много трещиноватых, забитых включениями. Моя задача – распилить кристалл и выбрать более-менее чистые участки, годные для огранки. Не хвастаюсь, но я работаю на качество. Ограненные мной вставки хороши и без облагораживания.

– Молодец, я и не сомневаюсь, что ты профи! Ну а вообще, есть риск купить облагороженную вставку? – поделилась опасением Валя. – Минус в том, что нет сертификата. А сама я не эксперт…

– Валь, я не могу ручаться за всех хитников. Дёмики, я знаю, нагревают для получения более «дорогого» цвета55. Из «пятого» желтого во «второй» насыщенно-зеленый. Один знакомый испортил так шикарный двухкаратник. Был у него топазолит, а этому Алеше захотелось продать его дороже, как демантоид, – сказал Тимур с горькой усмешкой. – И что ты думаешь? Он перестарался и сжег включения «конский хвост». Теперь все это смотрится убого и каждому понятно, что камень гретый. Я такой херней не занимаюсь. Делаю огранку – и на этом все.

Тимур подозвал официанта и попросил счет, а пока его несли, добавил к сказанному:

– Даже если и облагораживают, то после огранки – но не до. Чтобы ты не переживала, могу предложить свой план. Я работаю с природными кристаллами, и это своего рода гарантия, что с камнем ничего не делали. Граню, значит, показываю тебе… Если нравится, то звоню человеку и договариваюсь о покупке. Если нет, то смотрим дальше. Лады? Тебе ж не к спеху?

– Лады! Отличный план! – протянула руки Валя, вся сияя.

Официант оставил на столе расчетницу, и Тимур вложил в нее нужную сумму вместе с чаевыми.

На улице Валя спросила:

– А за сколько ты продал бы мне два демантоида? – и, видя его замешательство, сказала: – За сколько ты обычно продаешь? За столько же продай и мне. Знаю, какой это тяжелый труд, и он должен хорошо оплачиваться.

Тимур смущенно улыбнулся.

– Ну… моя цена за два каратника – сто тридцать тысяч. Тебе продам за сто.

– Вау, это еще по-божески! – воскликнула она.

Мимо пробегали люди, спешащие после обеда, и им не было дела до чужого разговора.

– Знаю. Мы же типа частные копатели, вот и цены у нас ниже рынка, – просто объяснил Тимур и приобнял ее за талию: – Ладно, Валь, пора бежать. Я позвоню.

– Давай, Тимурка! До пяти.

Вернувшись в офис, она первым делом села не за микроскоп, а за калькулятор. Открыла прейскурант.

Стоимость камней за карат с увеличением массы росла в геометрической прогрессии. Например, демантоид весом от 0,5 до 0,99 карат оценивался из расчета 800 долларов за карат, а демантоид весом более 1 карата – уже 1500 долларов. То есть если взять две вставки 0,95 и 1,05 карат, то первая будет стоить 760 $ (0,95*800), а вторая 1575 $ (1,05*1500). Разница между ними составит 815 долларов, хотя внешне их почти не отличить: не натренированному глазу может показаться, что камни одного размера.

Гордеева посчитала примерную стоимость двух каратников по курсу января 2015 года и записала вычисления в блокнот:

«1 ct * 1500 $* 65,4 руб. * 2 шт. = 196 200 руб. Или 98 100 руб. за камень».

Эти цифры настолько поразили Валю, что она, не в силах усидеть на месте, вскочила с кресла и подошла к окну. Облокотившись о подоконник, она подперла ладонями пылающие щеки и посмотрела вниз.

«Офигеть! – думала она. – Тимур продаст мне демантоиды на пятьдесят процентов ниже рыночной цены! Спасибо ему за эту потрясающую возможность! Наверное, и думать нечего. Вечером попрошу его отложить два камня для меня. А покупать неизвестно что у левых мужиков за бешеные деньги – это рискованно…»

Настроиться на работу было ой как непросто. Гордеева заставила себя просмотреть четыре пробы, а без пятнадцати пять все выключила, закрыла дверь, спустилась вниз.

Тимур припарковался в ста метрах от бизнес-центра.

– Со всем разделался? – спросила она.

– Ага, на сегодня всё. Погнали? В центре уже большая пробка. Заправимся тогда на выезде.

– Давай.

Тимур встроился в медленный поток машин. Вечерний Екатеринбург горел всеми огнями, искрящиеся снежинки добавляли картинке праздничный вид.

Валя смотрела зачарованно, но не наслаждаясь окружавшей красотой, которая за две недели стала для нее привычной, а собираясь с мыслями, конечно ли ее решение.

«Значит, демантоиды… Вот выедем на трассу, тогда ему скажу».

Но Тимур опередил ее и произнес с загадочной улыбкой:

– А у меня кое-что есть. В обед с тобой поговорили – и не поверишь! Мне передали на огранку кое-что…

Поскольку ее запрос сужался до трех самоцветов, одним из которых был демантоид, гадать ей не пришлось: либо это, либо то.

– Изумруд? Александрит?

– А не скажу, – сохранял Тимур интригу. – Вот доедем до заправки, дам тебе кристаллы, и сиди, определяй, геолог.

…Снег повалил сильнее. Байкул пожаловался на сонливость и попросил Валю купить кофе, пока он будет заправляться.

Потягивая ароматный капучино, он взял из бардачка пакетик и протянул ей, мол, смотри, определяй.

Она достала два небольших кристалла, отдаленно напоминавших притупленные короткие призмы с очень нечеткими гранями, и покрутила их в руках. Ужасное освещение лишь затрудняло непростую диагностику. Оба камня умещались на ее ладони. Темные, невзрачные, каждый размером до двух сантиметров.

Валя не припоминала, чтобы видела такое на занятиях по минералогии, но встреться ей похожая находка, она без сожаления выбросила бы ее.

Геологиня рассуждала от противного. Это точно не изумруд: у того четкие прекрасные кристаллы в виде зеленых вытянутых шестигранных призм. И не демантоид: у него округлые желто-зеленые зерна, похожие на леденцы «Дюшес», только мельче в десять раз. Остается александрит…

Валя никогда не видела его вживую, только на картинке в интернете. Студентам-геологам показывают далеко не все существующие минералы – это просто нереально – а самые распространенные. Хризоберилл сам по себе довольно редкий минерал, не говоря о его драгоценной разновидности – александрите. И если бы каким-то чудом шурик появился среди учебных образцов, то быстро перекочевал бы в личную коллекцию заведующего кафедрой.

– Это же александриты? – спросила Валя.

Тимур кивнул.

– Реально? Такие страшненькие? В каком здесь месте десять тысяч долларов за карат? – усмехнулась она.

– Тише. Они все слышат. Будешь плохо говорить – обидятся и не захотят к тебе. Заплатишь большие деньги, а камень треснет или потеряется. Такие случаи бывали, – предостерег ее Тимур.

Валя прислушалась и в знак извинения нежно погладила кристаллы.

– Они, наверное, красивые после огранки? – спросила осторожно. – А в природном виде… вот такие?

– Да нормальные они. Это просто свет в машине стремный. Ты бы видела их днем: один темно-зеленый, по цвету не отличить от изумруда, а второй ближе к оливковому. Если огранить их по уму, то с каждого кристалла выйдет по карату, а то и по два. Камни реально красивые. Готов поспорить, что возьмешь свои слова обратно.

– Может, и возьму. А сколько времени займет огранка?

– Ну… начну во вторник, а закончу к выходным, – прикинул тот.

– Отлично! Тогда и посмотрю.

Тимур выехал на заснеженную трассу и, набирая скорость, погнал в Вухлу. Валя какое-то время задумчиво смотрела на кристаллы и все еще не могла поверить, что держит в руках легендарные уральские александриты. Хоть на первый взгляд они и показались ей ничем не примечательными и вызвали недоумение, откуда на них такая высокая цена, чем-то все же зацепили.

Про демантоиды она не стала спрашивать, решила подождать…

В следующую субботу Тимур привез Валю в гараж. Она не удивилась отдаленному расположению: не рядом с домом в центре Вухлы, а в пустынном месте в призаводском районе. Зная, чем он занимается, понимала: Байкулу ни к чему излишнее внимание соседей, которое привлек бы звук работающего станка.

Вале не доводилось здесь бывать, но она догадывалась, что его гараж отличался от стандартной металлической коробки. Капитальный, из кирпича, и с собственным подвалом, он не использовался по основному назначению, а скорее служил рабочим помещением.

Тимур ставил машину у подъезда, а здесь проворачивал свои хитничьи дела: гранил и хранил самоцветы. Все для этого имелось: электричество и отопление, отлично оборудованный уголок – пусть старый и подержанный, но специальный станок для огранки, лупа, каратные весы. И погреб тоже был очень кстати…

– А здесь уютненько, – сказала Валя, плюхнувшись на диван.

– Ага. Хотел сказать: чувствуй себя как дома, – растянулся в широкой улыбке Тимур и включил электрический чайник. – Чай, кофе?

– Чай.

Те два кристалла всю неделю не выходили у нее из головы.

Когда в четверг Тимур ей написал, мол, все готово, ее первой реакцией стало сообщение: «Скинь фото!» Но он то ли из осторожности, то ли из желания подразнить ответил: «Приезжай, сама увидишь. Фото ничего не передаст», добавив подмигивающий смайлик. Ей не оставалось ничего, как дождаться пятницы, и это ожидание разожгло в ней больший интерес.

Она рассчитывала увидеть камни еще вчера. Тимур мог привезти александриты на квартиру и там ей показать, но вместо этого спросил: «А давай завтра прокатимся до гаража? Заценишь мой ограночный цех». Она кивнула, мол, давай.

И вот наконец-то они здесь.

Тимур ополоснул две кружки водой из рукомойника и поставил их на стол. Валя осмотрелась по сторонам и попросила его нетерпеливо:

– Ну давай уже! Показывай, Тимурка, не томи!

Тогда он подошел к станку и, поманив ее к себе, взял что-то из жестяной коробки. Валя быстро подошла и увидела в его руках два маленьких пакетика, подписанных фломастером “1,02 ct” и “2,06 ct”. В каждом лежало по ограненной вставке.

Он посадил ее за стол, дал лупу и пинцет. Валя достала камни по одному и рассмотрела при ярком свете лампы.

Обе вставки были чистыми, прозрачными и содержали незначительные включения в виде мелких пузырьков. Каратник, ограненный в форме капли, отличал необычный цветовой переход: темно-фиолетовое поле со всполохами зеленого. При взгляде на него живо представлялось зимнее небо, охваченное северным сиянием! А овальный двухкаратник хоть и был крупнее, но сильно уступал в окраске. Бледно-зеленый с переходом в серо-голубой, этот камень казался грязным аквамарином, а не александритом.

Впрочем, Валя не спешила с выводами. Понимала, что это всего лишь промежуточные цвета.

– Лампа энергосберегающая, и это не дает полного перехода в вечерний цвет, – подтвердил Байкул ее догадку. – Ты выйди из гаража, посмотри на камни при дневном свете и зайди обратно. Я зажгу свечу, как по старинке, тогда-то и увидишь контраст. Камни, особенно каратник, просто космос! Я разные перевидал и знаю, о чем говорю.

Она так и сделала. Положила обе вставки на ладонь и вышла на улицу. Каратник сразу позеленел до благородного темно-изумрудного цвета. Двухкаратник изменился до насыщенного мятно-зеленого с едва уловимой желтизной. Валя загляделась на приятные спокойные тона, которые установились при дневном свете, и готова была купить камни лишь за это. «Александритовый эффект» отошел на второй план.

Когда она вошла в гараж, Тимур, как бабка-гадалка, сидел в темноте со свечкой. Все то, что происходило дальше, напоминало магический ритуал. Валя поднесла ладонь к пламени и, завороженная, смотрела, как меняется цвет вставок. Каратник вспыхнул фиолетово-пурпурным, а двухкаратник – каким-то не поддающимся описанию, бледно-малиново-голубым. Валя застыла в одной позе. Мерцание загадочных камней ее гипнотизировало, не отпускало.

– Ого, гляди-гляди… Реально?! – воскликнула она. – Реверс просто фантастический! А это – вообще эталон! – и показала на каратник. – Как говорят про лучшие александриты: «Изумруд днем, аметист вечером». Их официальная цена – десять тысяч долларов за карат?

– Да, примерно так, – кивнул Тимур. – Редкие, штучные камни. Они идут в Москву, а оттуда – за границу. На них везде высокий спрос.

Какое-то время Валя молча их разглядывала, не в силах оторваться. Она считала большой удачей увидеть александрит вживую. Далеко не каждый геолог мог таким похвастаться.

И надо было отдать должное Тимуру: он крутой огранщик и настоящий профессионал. В его руках грубые, неотесанные шурики становились изысканными александритами. Эта красота была его заслугой тоже.

Оторвавшись от камней, Валя с уважением и восхищением посмотрела на своего мужчину.

– Ты профи. Что значит качественная огранка… Вспоминаю те невзрачные кристаллы и смотрю сейчас: как небо и земля!

– Мастерство не пропьешь! – ответил он, его глаза сияли гордостью.

В интимном свете от мерцающего пламени Тимур и Валя смотрели друг на друга не отрываясь. Не в силах устоять, они стали целоваться, а спустя пару минут он ее спросил:

– Ну как тебе шурики? Нравятся?

– Да. Но страшно даже спрашивать, сколько это стоит… Наверное, очень дорого, и мне не хватит.

– А сейчас узнаем, – он включил свет и задул свечу. – Да не кипишуй. На один точно хватит, но я попробую договориться с Черемшой, чтобы за двести продал нам два! – подмигнул Байкул и взял мобильник.

Валю охватила дрожь. Она не ослышалась? Два камня за двести тысяч?! Глядя на это чудо природы, она мечтала, чтобы ей хватило денег хотя бы на один – на фантастический каратник, нереальный самоцвет-хамелеон!

Тимур уставился на стену так, будто там был Черемша, и заговорил уверенно, обращаясь к невидимому собеседнику. К Вале он стоял вполоборота.

– Санек, здорова! Как ты? Все тоже супер! Я чё тебе звоню…

Валя навострила уши и слушала, едва ли не дыша, боясь спугнуть удачу. Ее посетила запоздалая мысль: надо было сразу включить громкую связь! Сейчас-то отвлекать не стоит…

– Сань, вышло, как я и показывал. Каратник с темно-зеленого и двухкаратник с другого, посветлее. Остальное не годится. Ты видел, все забитое включениями… Ага… Ну да… – кивал Тимур, слушая приятеля. – Это… Я чё хотел спросить. На эти камни уже есть покупатель?

Валя замерла на месте. Она боялась услышать «да».

– Нет? Вот и отлично! – развернувшись к ней, Тимур подбадривающе улыбнулся. – Я нашел тебе покупательницу. Кто такая? Девчуля моя – геолог, работает на Елгозинке. Свой, надежный человек…

Хитник Черемша что-то ответил. Тимур смотрел в одну точку и уже не улыбался: видимо, ему дали добро, и он приготовился серьезно торговаться.

– Сань, – сказал он. – Продай нам их за двести тысяч. Это все, что есть. Деньги привезу в следующую пятницу. За огранку ты мне ничего не должен. Остатки, половинки кристаллов, тоже тебе верну.

Наступила пауза. Саня Черемша обдумывал предложение; Тимур, наморщив лоб, ждал его ответа.

Валя подкралась и, встав на цыпочки, приникла ухом к телефону в тот момент, когда Черемша созрел с ответом. Он заговорил грубым прокуренным голосом уже немолодого мужика, лет сорока пяти – пятидесяти:

– По рукам, Байкул! Для хорошего парня мне не жалко. Давай за двести. Ну а в пятницу еще кое-что дам. С лета залежался крупный изюм, но все портит трещина, падлюка. Посмотришь, что можно сделать, и заберешь тогда?

– Конечно, не вопрос! Спасибо тебе, Сань! Моя вон стоит, целуется с камнями. У нее теперь новая любовь, – стал подтрунивать Байкул, в трубке загоготали.

После слов Сани Валя бросилась к александритам, лежавшим на столе, и поцеловала каждый с облегчением: их у нее не заберут! Как Голлум, порабощенный Кольцом Всевластья, она ощутила чары этих таинственных камней и уже не желала с ними расставаться.

– Ну что, Валька. Они теперь твои…

Тимур подошел, улыбаясь с видом победителя. Валя бросилась к нему на шею, визжа от безудержной радости.

– Спасибо, спасибо!.. – повторяла она.

Чайник давно остыл, и воду пришлось вскипятить по-новому. Блаженно улыбаясь, Валя отхлебнула глоток обычного, пакетированного чая. Без преувеличения, ей показалось, что ничего вкуснее в жизни она не пила.

– Забавное погоняло Черемша, – заметила она.

– А, да. Он копается в отвалах Черемшанского месторождения. Ты же знаешь, что Изумрудные копи Урала – это серия месторождений, а не одно только знаменитое Малышевское?

– Про серию знаю… Но про Черемшанское впервые слышу.

– С ним вышла интересная история. Его открыли еще при царе Горохе, но до конца не отработали. Тупо бросили, а прилегающую землю раздали под коттеджи. И что ты думаешь? Были случаи, когда мужики откапывали изумруды прямо в своих огородах! Там только ленивый не копает. Эх, – не без зависти сказал Тимур.

– Значит, мои александриты – черемшанские? – уточнила Валя.

– Да, других у Сани нет.

Ей важно было это знать. Не обобщенное «Урал», а название конкретного месторождения. Чем больше она знала о своих камнях, тем ближе и роднее они ей становились, тем теснее ощущалась с ними связь.

– Немного неудобно перед Саней. Как думаешь, мы предложили слишком мало? Ведь он их добывает с такими рисками…

Тимур вздохнул.

– Эх, Валька, Валька… Были б все такими совестливыми, как ты, – жизнь была бы сказкой. Думаешь, перекуп заплатит ему больше? Си-ильно сомневаюсь. Скорее станет цепляться к мелочам, лишь бы сбить цену. А камешек поедет дальше по цепочке перекупов. И заработает на этом кто угодно, но не простые работяги, наша хита, – бросил он раздраженно. – Условные десять тыщ баксов за карат будут сверкать тебе с витрины московского бутика. И дай бог, чтобы Черемша получил от этого хотя бы четвертую часть!

– Вот значит как, – поразилась Валя. – И ты на тех же условиях?

– Не совсем. Дёмики не камни первого порядка, их продажа более лайтова. Если я вдруг выложу объявление, условно, на «Авито», ко мне не влетит ОМОН и не уложит мордой в пол, – усмехнулся он. – Меньше рисков, а значит, больше свободы. Я продаю каратники по шестьдесят пять тысяч, в то время как их рыночная цена – около ста. Но крупняк встречается нечасто, в основном полукаратники, иногда ноль шесть, ноль семь карат… А это пятнадцать – двадцать тысяч.

– Если не секрет, кому ты продаешь?

– Одному ювелирному дому, – признался Тимур. – Они как раз работают с редкими и непопсовыми камнями. Их бутики есть в Екэбэ, Москве и Питере.

– Ох, ни фига себе! Какой ты предприимчивый! Сам на них вышел? – приоткрыв рот, едва ли не захлопала в ладоши Валя. Они были знакомы четыре месяца, но Тимур не переставал в хорошем смысле удивлять.

– Да, сам. Сотрудничаю с ними и всем доволен. Созваниваюсь, везу камни в Екэбэ. Тетечка-геммолог смотрит их, оценивает, и мне платят. Никто не пытается облапошить. А с перекупами я связываться не хочу. На фиг лишний раз светиться? С ювелирами-то просто бизнес. Им нет дела до меня, а мне – до них. Привез, деньги получил – и все, мы знать тебя не знаем. А перекупы все под крышей ФСБ. Скупают камни у местной хиты и перепродают в Москву, а там уже люди со связями покруче вывозят наши самоцветы за границу. Если не вдаваться в детали – а они тебе и не нужны – это работает примерно так.

– Да уж… Всё вывозят из России, – сказала Валя. – А россияне даже не знают своих камней. Носят синтетику и фианиты…

Она радовалась тому, что вовремя попросила о помощи Тимура. Как знала! А иначе два красавца улетели бы за моря, за океаны, и ими любовался бы другой ценитель… Значит, неспроста так вышло. Они стремились к ней, быть их владелицей – ее судьба.

Валя удовлетворенно улыбнулась.

Глава 3. Городская штучка

Тимур приехал в Екатеринбург в следующую пятницу, шестого февраля. За неделю он успел огранить несколько демантоидов и собрался отвезти их в ювелирный дом, а также встретиться с Черемшой.

Они с Валей пообедали в «Райсане», где она передала ему двести тысяч за александриты, а вечером вместе уехали домой. По дороге Тимур показал ей кристалл изумруда, найденный Черемшой: холодный зеленый шестигранник, с отливом в синеву. Ей показалось, что пока она его держала, ее ладонь заледенела. Казалось бы, роскошный, царский камень, но по ощущениям ей не подходил.

– Красивый, – только и сказала Валя. Зеленая льдина отозвалась мистическим мерцанием.

– Себе такой не хочешь? – спросил Тимур.

– На какие шиши? Были бы деньги, я бы лучше купила дёмики. Я за искристость, огоньки.

– Кому что нравится…

Валя в очередной раз подметила, что сам Тимур не предлагал и не нахваливал ей свои камни. Наверное, по той причине, что демантоиды в один карат нечасто попадались. И ему было выгоднее продать каратник ювелирам, которые его с руками и ногами оторвут, а не своей девушке со скидкой. И пусть в этом был практический расчет – Гордеева не обижалась. Тимурка и так много делал для нее. В конце концов, возьмись она его упрашивать, разве он бы отказал ей? Конечно, нет.

Душу грели мысли о двух «хамелеонах», спрятанных в шкатулке из уральского змеевика. Валя хранила их в квартире у Тимура, куда успела перевезти значительную часть вещей, где проводила выходные. К тете заезжала изредка на чай.

И теперь, приехав в Вухлу, переоделась и уселась на диван разглядывать свое сокровище.

– Что хочешь с ними делать? Изготовить украшение или оставишь так, в виде вставок? – поинтересовался Байкул.

– Украшение. Но какое еще не решила, – и, пододвинувшись к нему, Валя спросила: – Можно будет сделать у твоего ювелира? Сам знаешь, что идти к абы кому опасно…

– Конечно. Не вопрос, – кивнул Тимур и погладил ее по колену.

Оба знали: ювелир не вправе был работать с драгоценными камнями первого порядка, если владелец их незаконно приобрел и не имел на них сертификата. То есть обратись Валя к первому попавшемуся ювелиру, она бы рисковала, что тот подменит камни или заявит на нее в полицию. Поэтому ей нужен был подпольный, но надежный мастер. Такой, кто сделает все качественно, без обмана и при этом не задавая лишних вопросов – в общем, человек Байкула.

– Спасибо! – расплылась она в улыбке. – А ты не хочешь сделать что-нибудь себе? Какой-нибудь шикарный перстень.

– С изумрудом?

– Необязательно. С любым уральским самоцветом. Через тебя проходит столько всякого добра…

Тимур задумался.

– Да знаешь, здесь-то зелень в основном. Ну, не считая аметистов с Ватихи. Если бы я и хотел какой-то перстень, то с природным рубином в четыре-пять карат. Это охренеть как дорого, но только он меня и манит, сам не знаю почему… Жаль, на Урале нет своего месторождения. С удовольствием бы покопался там.

– Как нет? На Полярном Урале есть месторождение Макар-Рузь, – возразила Валя. – Месторождение, конечно, громко сказано, скорее, проявление. Небольшой участок, и разрабатывать его экономически невыгодно. Рубины мелкие, а те, что покрупнее, непрозрачные и трещиноватые, короче, неювелирного качества. Но тем не менее свои рубины есть.

– Ого, мне надо туда! Спасибо, что сказала. Запомню это место.

– Да не за что. Если так любишь красные камни, то присмотрись к шпинели. Она доступнее по цене. Ее с древности путали с рубином. Она есть в короне Екатерины Второй, хотя считалось, что это рубин. В то время не было приборов, а на глаз два самоцвета фиг различишь.

– Знаю, но хочу рубин, – сказал Тимур упрямо. – Может, когда-нибудь разбогатею, и он у меня появится.

– Желаю, чтобы твоя мечта исполнилась! Природный рубин без следов облагораживания – большая редкость и отличная инвестиция. Такой с каждым годом только растет в цене… Кстати, а как ты вообще относишься к инвестициям в драгоценные камни? – спросила Валя. До того ей интересна была тема самоцветов, что говорить о них она могла часами.

– Ты имеешь в виду, купить камень, спрятать в сейф и ждать, пока он вырастет в цене, чтобы его перепродать и навариться?

– Ну да, к примеру.

– Может быть, и выгодно, но не в России, – нахмурился Тимур. – У нас это не развито. Населению не до того. Купить-то камень купишь, но продавать потом будешь годами. И это при условии, что он у тебя сертифицирован. То есть ты купила не у хитников по дешману, а у официального добытчика по рыночной цене. А иначе, не продашь легально. Так смысл? Изначально переплатить в надежде на будущую выгоду – не глупо ли? – усмехнулся он. – Я считаю, что покупать камни нужно для себя. Чтобы носить и радоваться, но тогда правильнее сказать не «инвестиция», а «удачное вложение денег», как у тебя с твоими шуриками. Ты же не собираешься их перепродавать?

– Не-е-е-ет, что ты? – протянула Валя. – Я сделаю украшение, буду его носить, а в старости передам детям, внукам. Будут вспоминать меня добрым словом, мол, баб Валя знала толк в камнях и оставила наследство, сейчас такие попробуй укупи!..

– Аминь, – закончил за нее Тимур и рассмеялся.

Гордеева хлопнула его по плечу.

Следом они заговорили о планах на завтра. Максим приехал с вахты и позвал всех в баньку и на шашлыки. Остальные четверо друзей, с которыми они встречали Новый год, – Славик, Таня, Равиль и Катя – тоже обещали вырваться в выходные. Валя забеспокоилась, не привезут ли те какую гадость, но Тимур ее заверил: в этот раз без наркоты.

Суббота обещала быть насыщенной, и, разморенные усталостью, они легли пораньше спать.

Так и пролетел февраль. Офис сменялся вухлинской квартирой, будни в мегаполисе – выходными в городке. Валя успела привыкнуть и к специфике работы, к микроскопу, и к проживанию с хозяйкой, к счастью, не доставлявшей никаких хлопот.

Единственное, что по-прежнему ей тяжело давалось, – это понедельники. Она еле вставала в начале пятого утра, к пяти Тимур отвозил ее на ж.-д. вокзал, в восемь она прибывала в Екатеринбург и на всех парах неслась в свой офис. Нормально выспаться не удавалось, а ей надо было целый день смотреть шлихи. И все бы ничего, если бы не приходилось сильно напрягать глаза. Они быстрее утомлялись, но норму в восемь проб никто не отменял.

Зато вечером, выходя из офиса, Гордеева испытывала непередаваемое облегчение. Самый тяжелый день недели пережит! Остальные будут легче. Не успеет оглянуться, как наступит пятница, и тогда домой, к Тимуру…

Городская жизнь ей нравилась. Поначалу даже поездки в метро и кофе навынос доставляли ей радость; казалось бы, обыденные вещи, но для той же Вухлы недоступные.

В Екатеринбурге Валя еще отчетливее поняла, какая же Вухла дыра. Если бы не Тимур, она бы не наведывалась туда так часто. Наоборот, мечтала о том, чтобы со временем он перебрался в город, и они вместе наслаждались всеми благами цивилизации. Но на эту тему с ним еще не говорила, так как сама не знала, куда ее определят весной.

Гуляя по уральской столице, она посмеивалась над тем, как цеплялась за карьер и боялась переезда в офис. Дурочка! Главный страх не оправдался: на отношения с Тимуром это никак не повлияло. Ему какая разница, где она торчит неделю; главное, в пятницу после работы мчит к нему. Он даже поддержал ее: какой, мол, кайф тебе морозить попу? Сиди в тепле.

И если раньше ей не хотелось покидать карьер еще и потому, что там не нужно было тратить деньги, и вся зарплата оставалась почти нетронутой, то сейчас Валя смотрела на это по-другому.

За работу в полевых условиях в тайге, где всё настолько тоскливо, что вечерами хоть выходи во двор и вой на Луну, она получала тридцать тысяч в месяц. А за работу в современном офисе в самом центре Екатеринбурга, где жизнь бьет ключом, она получает… те же тридцать тысяч в месяц.

Закономерно возникал вопрос: какой смысл сидеть в тайге, если за те же деньги можно сидеть в офисе? Если ее труд оценивался одинаково, то становилось очевидно, какой из двух вариантов лучше.

То же самое ей говорил и Михаил Андреевич.

Он писал отчет в соседнем кабинете, но пару раз в неделю выбирался на участок. Когда встречалось что-то с подозрением на жилу, нужно было его авторитетное решение, что делать дальше. Он наставлял Димона, который обращался к нему в спорных ситуациях, и сам присутствовал при разработке жилы.

Проверяющий, Сергей Михайлович, все время оставался там, но не контролировал работу. Мент на пенсии следил за тем, чтобы камни не растаскивали по карманам, но геология была не его профилем.

С директором, Садыриным Антоном, Гордеева почти не пересекалась. Иногда встречала его в лифте, но дальше «здрасте» разговор у них не заходил. Антон держался важно, отстраненно, и, чтобы сгладить возникавшую неловкость, Валя смотрела в телефон. За четырнадцать этажей успевала прочитать какой-то пост или почистить память.

А однажды она проехалась вместе с владелицей компании.

Дело было перед обедом. Валя собралась в соседний магазин за булочкой. Лифт спускался с пятнадцатого этажа и остановился на ее четырнадцатом. Еще осенью она загуглила, кто же такие Виталий и Тамара Железняк, изучила колонки светской хроники и имела представление о том, как выглядят ее работодатели.

Дверцы разъехались, и перед ней показалось уже знакомое лицо: миниатюрная женщина, черненькая и кареглазая, со стильной стрижкой под мальчишку. Острый подбородок был приподнят, она смотрела прямо перед собой, как королева. Чтобы не заставлять ее ждать, Валя сразу же шагнула в лифт, в облако дорогущих духов, и, переминаясь с ноги на ногу, робко поздоровалась.

«Здра-а-авствуйте», – певуче ответила ей та.

Лифт стал спускаться. Валя напряженно всматривалась в указатель этажей. Конечно, ей хотелось рассмотреть Тамару, но пялиться в открытую было бы бестактно.

Внизу она пропустила женщину вперед, гадая, что это на ней за зверушка: норка или соболь. Тамара, в меховом полушубке, юбке-карандаш и сапогах на шпильках, шла небыстрым шагом, и Валя все-таки обогнала ее на выходе из здания. А вернувшись, шагнула в лифт, внутри которого стойким облаком стоял аромат изысканных духов.

Что дала ей эта встреча? Еще большее желание обосноваться в городе. Быть как Тамара, стильной и шикарной, а в пятьдесят выглядеть на тридцать пять.

Конечно, глупо было равняться на жену промышленника. Та могла позволить себе все: любой уход, любые клиники, редчайшие камни внушительной каратности, роскошные наряды и меха. Но и Валя могла выглядеть настолько хорошо, насколько может выглядеть двадцатипятилетняя девушка, живущая в большом городе и не отстающая от моды, трендов. Для этого ей нужно работать в офисе, а не дичать неделями в тайге.

В то время как другие прогуливались по городу в юбочках, на каблуках, она сидела в робе в какой-нибудь канаве и кормила комаров. Еще студенткой Гордеева обожала производственные практики и рвалась в самую глушь, воспринимая дальневосточный трип как приключение, но за годы в геологии насытилась сполна такой романтикой и мечтала о комфорте.

Она стала всерьез подумывать о том, как этого добиться. Можно, например, поговорить с начальником, чтобы оставил ее в офисе на камеральную работу. Заниматься обработкой полевых материалов: те же описания канав из журналов переносить в Excel.

А можно – вдруг осенила ее неожиданная мысль – закончить с минанализом и уж тогда, зарекомендовав себя, попросить Антона Садырина, чтобы позволил ей заняться геммологией. Он же куда-то обращается за экспертизой? А мог бы поручить это дело штатному специалисту. Фирме даже выгоднее: лучше свой геммолог на зарплате, чем каждый раз отстегивать на сторону.

Валя считала, что отлично подходила: геолог-минералог с высшим образованием, дополнительно прослушала геммологические курсы, имеет сертификат. В работе себя тоже показала. А демантоидов за эти месяцы пересмотрела столько, что уже набила глаз, и не хуже любых экспертов может отсортировать камни по цвету, чистоте, размеру, и оценить их без труда.

Эта мысль настолько воодушевила Валю, что она не думала о возможности отказа. Верила: ей удастся не только закрепиться в городе самой, но и перетащить сюда Тимура. Они будут гулять под ручку по центральным улицам, заходить в кафе и рестораны, наслаждаться атмосферой беззаботного веселья и компанией друг друга. Все будет, стоит только подождать!

Двадцать третье февраля выпало на понедельник, и за счет этого страна отдыхала три дня.

Валя приехала в Вухлу с подарком для Тимура. Она не придумала ничего лучше, как купить набор «Виши»: дезодорант, пену и бальзам после бритья.

Конечно же, ее мужчина был достоин большего. Он не скупился на подарки, и ей хотелось отплатить ему той же щедростью, на день рождения в апреле подарить что-то дорогое. На раздумье, что бы это могло быть, оставался месяц…

Валя вручила подарок в пятницу вечером.

– С мужским днем, Тимурка!

– Спасибо, Валька! – он чмокнул ее в щеку. – Потратилась, наверное?

– Не думай о цене. По сравнению с твоим подарком – мелочи, – сказала Валя. – Я уже всю голову сломала. Что бы ты хотел на днюху?

Тимур смущенно улыбнулся и задумался.

– Даже не знаю… Рубин пятикаратник. Миллионов так за пять. Вдруг у тебя случайно завалялся… Да я шучу! – и рассмеялся. – Не парься так. Что подаришь, то подаришь.

Он обнял ее за талию и притянул к себе. Валя поймала его лучистый взгляд, а следом почувствовала на своем лице горячее дыхание и приоткрыла рот для поцелуя. Страстный и манящий, Тимур пробудил желание одним прикосновением, и они переместились в спальню.

Ей было сложно объяснить природу этого влечения. Тимур вызывал те же ощущения, что и вкусная еда. Без него Валя испытывала настоящий голод. Он стал особым десертом, который ждал ее в конце недели и при мыслях о котором рот наполнялся слюной. Он весь был для нее, словно медом намазанный. Его хотелось облизать во всех местах, от макушки и до пят.

И Тимурка проявлял к ней то же самое. Обычно называл ее по-свойски, Валькой, но в моменты близости давал прозвища, связанные с едой: Булочка, Сладкая конфетка. И язычок его везде гулял…

Проснулась Валя в игривом настроении. Увидев, что Тимур открыл глаза и смотрит на нее, она встала с кровати и голышом шагнула к тумбочке. Там лежала стопка постиранных вещей.

Ей захотелось подурачиться. Она надела на себя его трусы: те сели на нее как шортики. Будто девочка, вообразившая себя мальчиком, Валя напихала туда носков, чтобы сильнее оттопыривалось, и спросила весело:

– Ну что, похожа на Тимурку?

Тот следил за этой сценой с удовольствием.

– Не-е-е-е. У Тимурки больше, – сказал он и, откинув одеяло, показал на свою гордость.

И не поспоришь! Валя напихала еще больше носков и двинулась к нему размашистой походкой, комично выдвигая вперед челюсть, «как мужик». Грудь не вписывалась в образ, и ее пришлось прикрыть руками.

– А сейчас?

Валя остановилась у кровати. Вместо ответа Тимур позвал ее нетерпеливо:

– Иди сюда!

Она слегка нагнулась, и он, воспользовавшись этим, повалил ее рядом с собой. Она стала заливисто смеяться; он запустил руку ей в трусы, достал все лишнее и возбуждающим движением пальцев стал ее ощупывать.

– Что тут у нас? Девочка… Мокренькая, – сказал он ласково и ввел палец глубже.

Валя уже изнывала от желания. Лежа на боку к нему спиной, она сама спустила труселя и тем самым подтолкнула его к более активным действиям. Их утренняя любовная игра переросла в страстное продолжение…

Они провалялись в постели до обеда. Из окна была видна соседняя пятиэтажка: серая, невзрачная, она сливалась с мрачным зимним небом. По стеклу стучали крупинки льда.

Валя думала о том, что вечность бы лежала так, в объятиях Тимура, в пропахшей им постели.

Немного погодя он аккуратно высвободил руку и встал с кровати. Пока он чистил зубы, она набросила халат и вскипятила чайник. Какое-то время задумчиво смотрела на банку «Нескафе», и вдруг ее осенило.

– О! Я знаю, что подарить тебе на днюху, – объявила она, когда тот появился в кухне.

– Что? – заинтригованно спросил Тимур.

– Кофемашину! Ты же любишь кофе?

Она и сама знала ответ. Тимур обожал кофе и, приезжая в Екатеринбург, выпивал по две-три чашки зернового капучино, но в Вухле из-за отсутствия выбора пил растворимую бурду.

– Валька, ну ни фига себе, какая ты! Мне неудобно, это дорого, – ответил он с польщенным видом.

– Насколько дорого? Тысяч за двадцать можно что-нибудь найти? Если не брать совсем крутые, для ресторанов?

– Не знаю… Но даже двадцать тысяч… В нашей жопе это целая зарплата! Не нужно, брось!

– Нужно! Ты заслуживаешь, я так хочу, – сказала она твердо.

Тимур больше не возражал. Судя по его лицу, улыбке шире некуда, ему понравилась идея будущего подарка, а отказывался он из скромности.

«Вот и отлично! – радовалась Валя своей сообразительности. – Значит, на неделе изучу этот вопрос».

Перекусив, они собрались в супермаркет. Это стало уже их «семейной» традицией. Каждую субботу они закупались продуктами, вместе готовили, а вечером за ужином смотрели фильм.

Тимур договорился со своим приятелем Азизом и полировал плиты не посменно, а в пятидневку, чтобы освободить выходные под Валин приезд. Бывало, он отлучался поработать в гараже, и Валя использовала это время с пользой: навещала тетю или оставалась дома и стряпала с запасом. Сварит борщ, нажарит котлет, а Тимур всю неделю ходит сытый и довольный.

В эту субботу она задумала готовить пасту и салат цезарь с креветками, а к ним взять белое вино. Все необходимое нашлось. Тимур расплатился на кассе, как делал это всякий раз. Дома он помог нарезать ей продукты, и в семь часов пара села за стол.

– М-м-м, вкусно, как в ресторане! – в какой уже раз хвалил он кулинарные способности своей подруги.

– Спасибо! Ты тоже помогал.

Гордеева взглянула на зеленые, с малиновым отливом ногти – в этот раз она специально выбрала у мастера гель-лак «хамелеон», лично у нее ассоциировавшийся с александритовым эффектом. Почему-то она забыла сказать о них Тимуру, а он, как мужик, ничего не замечал.

– Глянь, ничего не напоминает?

Она поднесла руку. В зависимости от угла освещения темно-зеленый металлик переходил в малиновый и наоборот.

– Прикольно, – присмотрелся тот. – Сейчас так модно у девчонок?

– Не знаю насчет моды, фишка не в том. Смотри же, как александрит!

– А-а-а… Вижу. Ну ты прям городская штучка. Вся на стиле.

– Ага, не говори!

Вино вконец ее расслабило. Валя замечталась, и в какой-то момент с ее губ сорвался вопрос:

– Ты хотел бы перебраться в Екатеринбург?

– Не, – отрицательно мотнул он головой.

– Почему? – растерянно взглянула Валя.

– А что мне делать там? Идти охранником в торговый центр?

– Зачем же? Ты огранщик, – возразила та.

– И что с того? В Екэбэ их как собак нерезаных. Начиная от самоучек, кто гранит чуть ли не на коленке, и заканчивая профи. Здесь самоцветный край и этим никого не удивишь.

– Ну а ты… разве не профи?

– Да на фига мне это надо, Валь? – нервно улыбаясь, произнес он так, будто объяснял кому-то несмышленому. – Ну как ты не поймешь? Смысл работать мне на дядю? Я хочу работать на себя. Меня все устраивает. Живу рядом с участком, летом на дёмиках, зимой на мраморе. Азиз мне не начальник, а дружбан. Никто мне не указывает, работаю на удобных для себя условиях. Плюс граню ребятам на заказ. Ну вот скажи: зачем мне все бросать и ехать в Екэбэ? Вот чтобы что? – и он внимательно уставился на Валю.

В ответ на его железобетонные аргументы Валя только сильнее растерялась. Что тут сказать?

– Чтобы жить в цивилизации, а не сидеть в дыре. Ты говорил, что все отсюда валят… Значит, сам прекрасно понимаешь.

Тимур вздохнул и после некоторой паузы продолжил терпеливо объяснять:

– Я не отказываюсь от своих слов. Вухла не просто дыра, а дырище! Но сейчас мне это на руку, пойми. В моем деле не нужно постороннего внимания и лишних глаз. А в Екат всегда могу приехать на машине. Два часа – и пожалуйста: вот тебе любые рестораны, любые магазины… С деньгами как бы нет проблем.

Валя молча смотрела перед собой и понимала: она рано радовалась. Уверенность в том, что все будет так, как она хочет, сыграла с ней злую шутку. У Тимура устоявшаяся жизнь, и ничего менять в ней он не собирался.

– В Екэбэ надо что-то снимать, – продолжил он. – Я не хочу. Одно время жил в Челябе, набегался по съемным хатам. Да и на хрена? Чтобы работать за тридцатку и пятнашку отдавать за съем? Ты знаешь, сколько у меня выходит в месяц у Азиза?

– Сколько?

– А посчитай сама. Полировка одной плиты – двести рублей. За день успеваю отполировать пятнадцать – это три тысячи. В месяце где-то двадцать рабочих дней – это шестьдесят тысяч. И это только у Азиза. Камни и огранку в расчет не беру.

– Серьезно?! – поразилась Валя. – Для Вухлы очень круто!

– О чем и говорю. Двигаюсь, стремлюсь… Как видишь, не валяюсь на диване, – сказал Тимур с усмешкой.

Раньше Гордеевой казалось, что он получает тысяч двадцать пять, как работяги в Елгозинском карьере. А выходит, что это она, геолог с высшим образованием, зарабатывает в два раза меньше, чем Байкул… И это только часть его доходов.

Наивно было ожидать, что он все бросит и сорвется в город. Действительно, зачем неглупому и предприимчивому парню гнуть на кого-то спину за копейки? Если у нее и оставались к нему вопросы, то только те, что касались дальнейших перспектив.

– Тимур, ну а на будущее какие у тебя планы? Например, появится семья… – произнеся это, Валя смутилась и, кажется, даже покраснела. – Ты бы хотел, чтобы они жили в Вухле? И… где бы тогда работала твоя жена?

Тимур догадался, к чему та клонит.

– Валька, – он улыбнулся и погладил ее по спине. – Планов на будущее море. Со временем хочу открыть свое дело. Что-то связанное с обработкой камня. Цех по производству мраморных столешниц, например… Детально еще не планировал. Так, пока прикидки, но мысли в этом направлении есть. Конечно, я не собираюсь до старости горбатиться в шурфах. Год-два, и хватит, – он сделался серьезным и задумчивым.

– Ну а насчет семьи, об этом тоже думал. Вухла – дыра, нет здесь ни нормальных школ, ни секций. Я хотел бы двух детей, и к тому времени, когда они появятся и подрастут, здесь точно все загнется… Так что я бы переехал ближе к Екэбэ. Но, может, не в сам город, а куда-то в пригород. Купил бы землю, построил дом. Жена могла бы ездить на работу в центр…

– А если бы она работала на каком-нибудь участке? – спросила Валя.

– Я бы этого не хотел. Раз уж на то пошло, пусть лучше сидит дома с моими детьми, а не с чужими мужиками на карьере. Мне так спокойнее, – сказал Тимур и ущипнул ее за бок.

– Ай. Ясное дело. Будь у меня муж, я бы не ездила по карьерам. Работала бы в офисе и ночевала дома, а не чёрт-те где.

– Офис – еще куда ни шло, а вахты – точно не для женщины, – сказал он твердым голосом, тем самым ставя точку в этом споре.

В понедельник, двадцать третьего февраля, Тимур работал, и Валя уехала, не дожидаясь следующего утра. Это был первый раз за полтора месяца, когда она не бежала по морозной темноте, чтобы успеть на пятичасовую электричку, а ехала днем и без всякой спешки могла завезти вещи в квартиру, закупить продукты на неделю, а утром выспавшейся явиться в офис к восьми утра.

«Какая красота, – думала она в дороге, наслаждаясь видами заснеженной тайги и музыкой в наушниках. – Или едешь спозаранку. Мало того, что ни фига не видишь, еще и сильно хочешь спать… Хватит этих мучений. Теперь буду уезжать по воскресеньям».

К тому же она отлично понимала: Тимура ее решение несильно-то расстроит. Из-за основной работы на неделе у него руки не доходили до огранки, и он делал ее по выходным. Валин отъезд по воскресеньям освободит ему полдня, за которые он сможет переделать нужные дела.

И что, если она ему надоедала? Встретились, поговорили, поласкались, вместе провели ночь пятницы и целую субботу – и все, достаточно. Получится смешно, если окажется, что ее жертвы в виде раннего подъема изначально никому и не были нужны, она загостилась, а Тимур терпеливо ждал, когда уже ее проводит.

Это открытие мигом отрезвило Валю, и она решила умерить пыл. Пусть Тимур проявляет инициативу, а то все она да она… «Что тебе подарить? Не хочешь ли переехать?» Дождется, блин! Он испугается ее напора и побежит, сверкая пятками… По себе она могла сказать: когда кто-то перекармливает вниманием, это начинает раздражать. Вот и самой надо знать меру, особенно в отношениях с мужчиной.

В общем, выходные оставили неприятное послевкусие, и, чтобы чем-то его перебить, Валя постаралась переключиться на Екатеринбург, нырнуть в его бурлящую жизнь. Она еще не успела обдумать субботний разговор и не решила, как с этим быть, но от желания жить в городе не отказалась.

Завезя в квартиру вещи, Валя прогулялась по Ботанике. К тому времени, когда она приехала, уже стемнело, и снежинки, кружась, искрились в свете фонарей. Она зашла в торговый центр «Дирижабль» и бесцельно побродила по магазинам, после чего перекусила в пельменной на первом этаже.

Валя не забыла, какой сегодня день, и поздравила знакомых с Днем защитника Отечества, написав им во «ВКонтакте».

Ей ответил бывший однокурсник Стас Пахомов, и из переписки с ним она узнала, что Стас не так давно устроился в золотодобывающую компанию в Хабаровском крае. В ту самую, в какую Гордеева всегда рвалась.

Она отправляла резюме, но ей не отвечали. Молодой геологине чего-то не хватало: связей или опыта. Скорее первого, чем второго, но теперь это было неважно. Вале оставалось лишь порадоваться за однокурсника, что у него все замечательно: престижная компания, зарплата под сто тысяч и дальнейшая перспектива роста из рядового геолога в ведущего. Вот где реально заработать и на квартиру в Екатеринбурге, и на все свои хотелки…

Она не завидовала, но глядя на дисплей смартфона, вдруг подумала: «Грустно, когда твои мечты сбываются у кого-то другого…»

Глава 4. Инцидент

На неделе Козлов спросил у Вали, сколько она просмотрела проб и сколько ей осталось.

– Двести сорок восемь просмотрела, двести шестьдесят восемь осталось. К середине апреля все закончу. – Она не удержалась и спросила: – А куда меня потом?

– Не знаю, Валентина. Думаю над этим… Скорее всего, вернешься на карьер. Поработаешь на пару с Димкой Чупиным, а когда он уйдет в отпуск, будешь его замещать.

Гордеева открыла рот для возражения, но дала ему договорить.

– Михаил Андреевич, а можно мне остаться в городе на камералке? Пожалуйста! Очень хотелось бы работать в офисе… – попросила та.

Начальник посмотрел на Валю с удивлением: не так давно она, наоборот, цеплялась за карьер и не хотела ехать в офис. Подумав, он спросил:

– А чем тебя занять здесь?

– Ну… я могла бы обрабатывать полевую документацию…

– Какую документацию? К отчету? Мне помогает доцент из горного университета. Для этого и наняли его. Карты по результатам минанализа тоже составит он. Нужно будет составить прогнозную шлиховую карту, карту фактического материала и ореольную шлиховую карту. Ты знаешь, умеешь?

– Нет, но хочу научиться. Покажите, пожалуйста, как это делается… Дайте это мне, – не сдавалась Валя.

– Некогда и некому тебя учить. Надо быстро сделать и все сдать.

– Ясно… Ну а как насчет геммологии? Вы обращаетесь куда-то за оценкой… Можно сделать штатным геммологом меня? – ухватилась Валя за последний шанс. Больше всего она желала получить эту работу! – У меня есть сертификат, но я согласна пройти какие-то краткосрочные курсы за свой счет, если потребуется.

Козлов смотрел на нее так, будто бы не понимал, о чем она говорит. Будто бы та замахнулась слишком высоко и просила сделать ее заместителем директора, никак не меньше.

Валю покоробила эта реакция, и, когда он небрежно бросил: «Я поговорю с Антоном Валерьевичем, но ничего не обещаю», поняла, что ни с каким Антоном он говорить не будет.

А на следующее утро стало ясно, с чем связаны такие перемены и что за «отпуск» намечался у Димона.

Это была пятница, двадцать седьмое февраля. В дверь к Вале постучались.

– Входите!

Она оторвалась от микроскопа, и каково же было ее удивление, когда к ней вошел красный, взъерошенный Димон, одетый не в спецовку, а в чистые «городские» джинсы и куртку. Почему он здесь, а не на участке? И что с его лицом?

– Привет, – он улыбнулся через силу и остановился перед ее столом.

– Привет, Димон! – обрадовалась ему Валя и встала, чтобы подогреть чайник: – Садись. Чай, кофе? Какими к нам судьбами?

– Я увольняюсь. Сейчас был у Садырина. Он в курсе.

– Да ладно!

Она стояла пораженная и, не отрываясь, смотрела на коллегу.

– Вот так, – Димон пожал плечами.

– Садись, рассказывай! Что-то стряслось?!

И он поведал все за чашкой чая, щедро сдобрив эмоциональный монолог нецензурными словами. В отличие от Тимура Димка почти не матерился, но даже он не мог сдержаться, когда пытался передать тот тихий ужас, что творился на участке в последние дни.

В общем, все оказалось прозаично. С тех пор, как Михаил Андреевич засел в офисе, оставшиеся без присмотра рабочие взяли привычку выпивать по вечерам. Сильно не шумели, неудобств не доставляли (до поры до времени), просто пили пиво и играли в карты в своей секции барака. А поскольку рабочие жили отдельно от геологов, то невозможно было проследить, чем они там занимаются.

«Я что, нянька им? Бегать проверять. Думал, взрослые мужики, сами разберутся. Главное, утром вставали и шли на работу. А в остальном к ним никаких претензий», – сказал Димон.

За этим, по идее, должен был следить Сергей Михайлович, тесть директора. Трезвость коллектива и контроль над разработкой жилы, без воровства со стороны работников – вот зачем его сюда прислали. Он жил с Димоном, а днем сидел в натопленном балке, почитывая книжки, поэтому с мужиками пересекался лишь на кухне и ничего необычного в их поведении не замечал. А может быть, все видел и докладывал директору, но тот никак не реагировал. Кто знает? Важен сам итог: так продолжалось больше месяца, пока не вылилось в серьезный инцидент…

«Значит, выходим в этот понедельник, двадцать третьего числа, – продолжил Димка. – Ты помнишь, как у нас обычно. Приезжаем, обедаем и в час идем в карьер. День короткий, но и его проводим с пользой. А тут жду час, жду два – они заваливаются после трех. Леха, Жека, Вася.

Я им: «Мужики, вы охренели? Я чё скажу Андреичу? За сегодня ничего не сделано!»

Они: «Да ты не кипишуй, Димон. На трассе авария, мы простояли в пробке».

Я ехал с Сермехом, и никакой аварии на трассе мы не видели.

Я: «Ладно, мне плевать. Завтра приедет Андреич, сами ему и объясняйте».

На них это подействовало, и в тот вечер они не пили. Зато стоило Андреичу уехать, как продолжили бухать с утроенной силой. Во вторник вечером они орали так, что их, наверное, было слышно внизу в карьере.

«Бей червями, бля!» «С хуяли ты зашел с туза?» «Тебе бы вдуть в туза!»

Послушала бы ты… У нас с Сермехом реально вяли уши.

Короче, я пошел к ним разбираться. Я же итээр, геолог и в отсутствие Андреича над ними главный. Мог сто раз написать на них служебную записку. Им прилетел бы выговор и вычет из зарплаты, но я хотел решить все мирно и по-человечески. Да и знаешь, стукачей нигде не любят… Андреич приедет, поорет и уедет, а мне с ними работать, жить на базе. Не хочу вылавливать харчки из супа… Или ходить в обоссанной спецовке.

В общем, открываю дверь, а они вовсю там хлещут водку. Леха, Жека, Вася, Батырбек – все твои друзья-картежники, не хватало только Алика. Мудрый узбек сам в рот не брал ни капли и мальчишке Азизбеку запрещал. Они сидели на кухне, о чем-то говорили на своем. Наверное, охуевали от происходящего.

«Э, мужики! Вы чё тут разорались? – кричу я алкашне и подхожу к столу: – А это чё у нас такое? На хрена столько водяры?!»

Все смотрят на меня и ничего не говорят. Еще бы, месяц закрывал на все глаза, а тут решил играть в начальника. Не знали, как вести себя со мной. У Андреича, понятно, ходили бы по струнке.

«Димон, ну чё ты… Все нормально. Немного для сугрева», – поясняет бухой Жека-камазист. Все притихли и молчат.

«Так, быстро закругляемся! – ору я им. – Убираем все бухло и завязываем с этим делом! Вы, бля, где? На производственном объекте! Что-то натворите по синей лавочке – и мне по шапке прилетит, и вам!»

Я тогда не знал, что мои слова окажутся пророческими. В ту ночь все и произошло…

«Живо, живо! – подгоняю их. – Убираем все! А завтра чтобы встали свеженькие как огурчики! В семь подъем, завтрак и в карьер!»

Смотрю, у них изменились выражения лиц. Они-то думали, я свой и со мной можно договориться, а я настроился прикрыть их алколавочку.

«Ладно, иди уже», – кивает Леха-экскаваторщик и показывает мне на дверь. Мол, вали, пацанчик. Заебал.

«Я тебе сейчас пойду! Писать служебную записку! Бухаешь, как свинота», – ставлю я его на место.

Прикинь, тот смотрит волком и вдруг как гаркнет:

«ИДИ НА ХУЙ!»

«Что ты сказал?! – спрашиваю я, охреневший. – Ну всё, допрыгались! Завтра здесь будет начальство! Пусть сами разбираются с вами, с алкашней!» – и вылетаю из их бомжатника.

Ты бы видела, какой там срач! По полу катаются бутылки, стеклянные, пластиковые… Дойти до выхода и не споткнуться – тот еще квест.

Дальше я звоню Андреичу и рассказываю все как есть. Рабочие, мол, совсем от рук отбились, бухают и посылают; приезжай и сам с ними разбирайся. Он, конечно, в шоке. Говорит, что завтра же приедет и устроит им разнос по полной! А дальше…»

А дальше невозможно было цензурно выражаться. В какой-то момент пьяная компания вывалила из барака. Во дворе послышалось что-то нечленораздельное. Шаркающие шаги стали отдаляться то ли в направлении бани, то ли дороги, ведущей в деревню. Кто-то свалился в сугроб, но встал, и шествие продолжилось.

Поскольку время было позднее, Димке не оставалось ничего другого, как ложиться спать. Кричи он, не кричи – его бы никто не послушал. Он надеялся на завтрашний приезд начальника. Образно представил, как Андреич построит всех по струнке. После жалобы на шумную попойку он точно останется на базе, чтобы пресечь подобные выходки и навести порядок. Димка скучал по тем славным временам, когда геолог занимался геологией, а не усмирением пьяной оравы…

Он начал засыпать, но услышал отдаленный звук. Его невозможно было с чем-то спутать: так тарахтел «карьерный дятел» – экскаватор. Димка как ошпаренный вскочил с кровати, натянул спецовку и, крикнув Сермеху: «Пиздец, Михалыч!», вылетел за дверь. До проверяющего, наконец, дошло, что шутки кончились. Тот быстро оделся и побежал за Димкой.

В карьере им открылась жуткая картина. Все смолкло, и растерянные, мигом протрезвевшие мужики беспомощно направляли луч прожектора на экскаватор. Машина проехала пару метров и, соскользнув гусеницей в одну из канав, оставшихся после разработки жилы, завалилась набок.

«Посвети сюда!» – крикнул Димка кому-то из рабочих и бросился в канаву посмотреть, что с Лехой. Пьянчуга шевелился, и нужно было срочно его доставать. Немного погодя он сам открыл дверцу и кое-как, не без Димкиной помощи, выбрался. Похоже, что отделался испугом.

«Какого вы сюда поперлись?! – кричал Димка, осматривая экскаватор: при ударе боковое стекло потрескалось, гидромолот, главный инструмент, погнулся: – Жрали бы водяру у себя! Да хоть в три горла! На хера вы поперлись сюда?!»

Утром они придумают нелепое оправдание про какой-то пьяный спор. Но никто им не поверит. Все сойдутся во мнении, что рабочие хотели самостоятельно разработать жилу. Приняли на грудь и слишком поверили в себя, но вышло как в одном известном меме: «Пацаны к успеху шли. Не получилось, не фартануло».

Но это будет завтра, а в тот момент они стояли, потупив глаза, молчали. Сермех бросился звонить директору. Димка хотел его спросить: где же ты раньше был?

«Антон, ну всё… Эти дебилы ухайдокали наш экскаватор!.. Нажрались, и их потянуло на геройство! Мы сейчас в карьере… Да, Димка тоже здесь… – доносились до него отрывки разговора, а в конце прозвучало отчетливое: – Я же тебе говорил! Вот и итог!»

И Димка сразу понял: и Сермех, и сам директор – оба знали! Знали, но ничего не предпринимали, надеялись на русский авось.

На правах директора Антон мог без предупреждения приехать вечером на базу, застукать рабочих за веселым занятием, провести с ними воспитательную беседу и пригрозить последствиями, вычетом из зарплаты, ведь, как показывает практика, самое действенное наказание – это наказание рублем. Нормальная реакция неравнодушного руководителя, не так ли? Но вместо этого он предпочел не заморачиваться. Участок – это ведь черт знает где, в тайге… Пока дотуда доедешь… Уж лучше отсидеться в теплом кабинете, а ситуация, даст бог, разрулится сама!

Но отсидеться не получилось. Антон Садырин примчался утром вместе с Козловым. Первым делом они спустились в карьер и оценили масштаб происшествия, затем вернулись на базу, так сказать, пообщаться с персоналом. Раскрасневшийся Андреич кричал и распалялся, сдержанный Антон обжигал всех ледяным пронзительным взглядом.

Стали выяснять, как все случилось и что этому предшествовало.

«Ты почему мне ничего не говорил?! – спросил главный геолог на повышенных тонах. – Если они тебя ни в хуй не ставили, мог бы мне сказать! Домолчался? Домолчался! Это твой косяк!»

Димка, молодой, еще неопытный геолог, смотрел на главного растерянно. Он попытался объяснить, что начиналось все довольно безобидно: мужики работали отлично, и, стараясь как-то их поощрить, он не стал препятствовать тому, чтобы те пили пиво после бани. К тому же ее топили не каждый день, а два раза в неделю, по вторникам и четвергам. Признаться честно, ему и самому хотелось баночку холодного пивка после парилки, поэтому он понимал желание мужиков. Поскольку поначалу это не влияло на качество работы, Димка никуда не жаловался.

Все случилось неожиданно и резко – и да, это был его косяк. Он упустил момент, когда рабочие перешли на крепкие напитки. Не ударил по столу и не сказал: «Все, хватит!» Опять же, из-за своей неопытности он не осознавал, какие могут быть последствия. Матерые мужики пользовались мягкотелостью геолога-мальчишки и творили что хотели.

«Не, ну ты дебил?! – бросил ему Андреич. – Ты на хрена их покрывал? Что думал, тебе скажут спасибо? Ну написал бы ты служебную записку, ну удержали бы немного с них – и все! Сразу отпало бы желание бухать! Этим бы и кончилось. А знаешь, что их ждет сейчас?»

«Что?» – напрягся Димка. Стоявшие полукругом рабочие вздрогнули и опустили лица.

«Им придется возместить ущерб. Я составлю акт о происшествии, специальная комиссия проведет расследование и установит размер ущерба, который они должны будут компенсировать. Как я понял, участвовали четверо? Леха, Женя, Вася, Батырбек? Значит, разделят на четверых».

«А как они будут выплачивать?» – спросил Димка.

Он подумал, откуда у этой голытьбы такие суммы? Судя по их разговорам, все трое жили от получки до получки, и только Батырбек никуда не тратил деньги, так как безвылазно сидел на базе.

«Это уже не твои заботы, – сказал Андреич. – Поскольку они наши должники, увольнять мы их не будем. Пусть посидят на минималке! Какая она сейчас в Свердловской области, восемь с половиной тысяч? А остальная часть зарплаты будет удерживаться в счет компенсации. Не знаю, сколько это займет по времени. Может, пару месяцев, а может, и полгода. Факт вины тут налицо. Пьяный экскаваторщик за каким-то хером полез ночью в экскаватор! И неудивительно, что завалился в первой же яме, – Козлов мрачно усмехнулся и обратился к рядом стоящему директору: – Антон Валерьич! Я считаю справедливым наказать всех четверых, а не одного Алёшу. Все они причастны и пусть несут ответственность. Впредь будут знать, как пить водку на рабочем месте. Пусть будет уроком!»

«Согласен, Михаил Андреич, – кивнул Антон и смерил всех презрительным взглядом: – Вчетвером они быстрее возместят ущерб. Мы не будем вешать все на одного».

Надо было видеть эти лица. Рабочие стояли, ссутулившись, вжав головы в плечи, как побитые собаки, и обреченно смотрели на Козлова. На лбу у Лехи прорисовались ссадины: значит, все-таки ударился вчера. Тот осмелился спросить:

«Андреич… чё нам теперь делать?»

«Что-что? Работать, Леша! И больше не бухать!» – прикрикнул Михаил Андреевич.

«Да какое тут бухалово, Андреич…» – Леха опустил глаза.

«М-да-а-а… Вы влипли капитально. Никуда не дергайтесь. Если выкинете какой-то фокус и не явитесь в следующий понедельник, то взыщем с вас через суд, – предупредил Козлов. – Или же договоримся полюбовно. Честно отработаете и валите хоть на все четыре стороны! Ясно?»

Мужики ответили унылым хором: «Да».

Смотря на это, Димка не на шутку испугался: а вдруг и его заставят платить? Он думал про себя: какой обычно спрос с геолога, если тот недоглядел? Просто выговор или же штраф, лишение двадцати процентов премии? Но не более того? Он же никакое имущество не портил и даже рядом не стоял! Наоборот, пытался их остановить и за несколько часов до инцидента позвонил Андреичу и доложил о ситуации…

Димка успокаивал себя как мог.

Перед отъездом Михаил Андреевич зашел в барак и проследил за тем, чтобы мужики достали из загашника всю водку и вылили при нем. Он пообещал с понедельника заехать на участок и устроить им «райскую жизнь». Пока экскаватор выведен из строя и работа в карьере приостановлена, горе-четверка должна трудиться по хозяйству, таскать на базу бревна и колоть дрова.

И все бы ничего, если бы следующим утром, в четверг, Андреич не привез Димке на подпись одну любопытную бумагу. В ней говорилось вот о чем: «Геолог 2 категории Чупин Дмитрий Иванович лишается ежемесячной премии за февраль 2015 года в полном объеме в связи с наличием у него дисциплинарного взыскания в феврале 2015 года». Номер приказа, подпись директора – все серьезно.

«Распишись, что ознакомлен», – велел Андреич.

Он приехал вместе с механиком и ждал из города спецтехнику, чтобы с ее помощью вытащить из ямы экскаватор, посмотреть, в каком тот состоянии, и заодно вручить геологу приказ.

«Андреич, я не понял. Лишение премии «в полном объеме»… Это значит, они вычтут у меня пятнадцать тысяч?!» – спросил Димка.

Он знал: его зарплата в тридцать тысяч – это, грубо говоря, пятнадцать тысяч – оклад и пятнадцать тысяч – премия.

«Да, правильно понял», – кивнул Козлов.

Димка открыл рот от возмущения.

«Андреич, это ж до хрена! Вычли бы три тысячи – двадцать процентов от премии, я бы еще понял. Но пятнашка – это слишком!»

«Это на их усмотрение. А ты и дальше косячь».

«Пойди сюда, – Димка отвел Андреича в сторонку, чтобы не шуметь перед бараком, и процедил сквозь зубы: – Тогда Михалыча с директором пусть тоже лишат премии».

«Они-то тут при чем?» – удивился тот.

«Они тоже знали и ничего не делали. Я остался крайним, выходит так?»

«Ох… Не будь таким наивным, – сказал Андреич. – Если что-то происходит на участке, ответственный всегда геолог. Кто непосредственно общался с мужиками и контролировал работу? Ты. А значит, спрос с тебя. А на Михалыча давай-ка не равняйся. Про него вообще забудь. Он здесь для другого».

«Для чего же? – вырвалась усмешка. – А-а-а, я знаю! Следить за мной, стучать на меня? – осенило вдруг его. – Я, значит, должен торчать в карьере на тридцатиградусном морозе, а вечером не отдыхать, как ваши господа, а носиться с алкашами! Бегать, проверять, не бухают ли они! А этот… Значит, никакой не проверяющий, а садыринский стукач. Целый день читает книжки, задница в тепле, ни о чем не парится и еще докладывает, вывожу ли я или не вывожу, – выказал свою обиду Димка. – Так что знаешь что, Андреич. Манал я это все! Вернешься в город, передай-ка тоже от меня бумагу. Заявление на увольнение. Сейчас пойду и напишу».

Козлов явно не ожидал такого поворота и молча уставился на расхрабрившегося геолога. Он предупредил, что так или иначе, но с премией придется распрощаться.

«Да пожалуйста, – не растерялся Димка. – Ищите другого дурака, чтобы пахал вам в ледяном карьере, и рабочих в кулаке держал, и везде все успевал, и не косячил… Ищите! Только пойдет ли он к вам за тридцатку? Сильно сомневаюсь!»

И верно. Пока он писал заявление, видимо, Козлов подумал и признал, что такой дурак отыщется не скоро. Когда Чупин протянул ему листок, Козлов его не взял.

«Я ничего передавать не буду. Это ты сгоряча. Остывай и приходи в себя, а в понедельник поговорим серьезно».

Вот только Димка не собирался остывать или, другими словами, мириться с несправедливостью и позволять всем ездить на себе. Не встретив участия со стороны Андреича, которого он до недавнего момента уважал, Чупин собрал вещи и уехал на вечерней электричке в город.

Андреич к тому времени вернулся в офис и зашел к Вале узнать, как продвигается работа. Тогда-то и прозвучало завуалированное, мол, скоро поедешь на участок и заменишь Димку «в отпуске».

Но этой легенды хватило ровно до того момента, пока Валя не услышала историю из первых уст…

Она сидела не шелохнувшись и смотрела на коллегу дикими глазами.

– Охренеть! Не много ли взвалили на тебя? – произнесла она в конце. – Получается, ты должен и руководить работой, и следить на базе, чтобы не бухали… А Сермех тогда на что? Ты морозишь задницу в карьере, а он сидит в тепле и постукивает обо всем директору. Меня бы это тоже возмутило! Разделили бы тогда обязанности на двоих: ты отвечаешь за карьер, а он – за базу. Если кто-то бухает вечерами, то это уже не твои проблемы. А если взваливают все на одного, то пусть нормально платят. А то тридцатка – это смех!

– Пятнашка, – поправил Димка. – За февраль я получу пятнашку. Они вычтут премию.

– Ох, жесть… – вздохнула Валя. – А знаешь, чего я боюсь? Не заставят ли тебя платить за экскаватор, как мужиков?

– Нет. Я в этом не участвовал и даже рядом не стоял. Я не их мамка. За чужую разбитую технику пусть отвечают сами. Здоровые лбы. А если вдруг Козлов или Садырин захотят повесить это на меня, то что ж, удачи! Пообщаемся в суде.

И тут дверь распахнулась. В кабинет без стука вошел Козлов. Не обращая внимания на Валю, даже не поздоровавшись с ней, он с порога набросился на Димку.

– Ты что здесь делаешь? Почему не на участке?!

Чупин не растерялся и нашелся, что ответить:

– Я же сказал, что увольняюсь. Ты не принял мое заявление, и я приехал сам.

– Ты не должен был покидать участок! – не слушая его, гнул свое Козлов. – А если эти дебилы опять что-то натворят, кто будет ответственным?

– Да хоть кто. Михалыч. Пусть тоже пошевелится, а то взвалили все на меня, – повторил он Валины слова и посмотрел на нее благодарно, как на человека, который его поддержал.

Козлов будто только сейчас ее заметил и остановил на ней колючий взгляд. Может, он подслушал что-то в коридоре, и ему не понравились ее слова, а может, злился из-за Димкиного увольнения, и Вале перепало за компанию.

При всей той неприятной правде, что она узнала о начальнике, в какой-то степени ей стало его жалко. Да, он выслуживался перед директором, не отстаивал своих геологов и карьерную работу всю свалил на молодого и неопытного парня, не задумываясь, а справится ли тот. Но сейчас Козлов сам оказался в незавидном положении. Все на нем одном: и отчет, и экскаватор с алкашами, и поиск нового геолога… Все вернулось на круги своя.

– Ты должен отработать две недели, в курсе? – спросил он Димку.

– Да, в курсе. Отработаю.

– Ну и куда пойдешь потом? Кто тебя где ждет зимой? Поработал бы еще, набрался опыта…

– Не переживай, Андреич. Помнишь Славку, промывал шлихи? Это который уволился в сентябре, – напомнил Димка. – Он сейчас в Иркутской области на золоте. Получает раза в три больше меня. И другие парни, из тех, с кем я учился, тоже хорошо устроились. Кто в Сибири на нефтянке, кто в Магадане, кто на Чукотке – у всех зарплаты под сто тысяч! И я один, как лох, сижу в карьере за тридцатку. Вы-то хоть все в кабинетах, – он обвел рукой Валину комнату. – А я как одичалый. Целый день на холоде, а по вечерам должен гонять алкашей. На фиг это надо мне! Гоняйте сами!

По Димке было видно: он настроился решительно и ни на какие уговоры не поддастся. Оно и понятно: молодой геолог стоически терпел суровые условия, а ему взяли и уполовинили зарплату, тем самым дав понять, какое к нему отношение. После такого у любого бы лопнуло терпение, и тут уговаривай не уговаривай, если человек решил, значит, уйдет.

– Андреич, если б не лишение премии, я бы доработал до июля, – признался Димка. – В июле у меня будет год стажа. Тогда можно искать другое место. Ну и по-человечески мне не хотелось вас подставлять. Летом много соискателей среди выпускников, и легче найти мне замену. А сейчас… Вы же не думали о том, как мне жить месяц на пятнашку? Вот и мне плевать на вас, – сказал он с обидой и злорадством.

Вместо того чтобы признать ошибку и постараться договориться с Димкой, Козлов, видимо, решил столкнуть лбами двух геологов. Он пожал плечами и сказал:

– Ну и ладно. Ты что, такой незаменимый? Вот у нас сидит еще один геолог. Валентина заменит тебя.

Валентину аж передернуло от этой перспективы. Она и раньше не горела желанием ехать на участок, а теперь-то и подавно. И, что самое интересное, Андреич это знал. Неужели захотел настроить ее против Димки, чтобы она увидела в нем причину своих бед и высказала, мол, спасибо, удружил?

– Михаил Андреевич! – вскочила с места Валя. – У меня вообще-то минанализ! Закончу не раньше апреля! И… вы же обещали поговорить с директором, чтобы оставить меня в офисе, – умоляюще смотрела та.

В ответ раздался тяжелый вздох. Андреич посмотрел устало и дал понять, что ему сейчас не до того.

– Все это потом, – раздраженно отмахнулся он от Вали. – Сейчас нам срочно нужен человек в карьер. К концу следующей недели починят экскаватор, и мы продолжим разработки жил, – и, задумавшись о чем-то, он стал размышлять: – Заехать бы тебе сейчас и поучиться эти дни у Чупина. А? Что скажешь, Валентина? И я бы на вас не отвлекался, завершил бы здесь свои дела…

Гордеева ощутила внутренний жар. Вот так поворот! Пожар, разгоревшийся в карьере, добрался и до Вали, охватил огнем возведенные ею воздушные замки. Прямо сейчас все ее мечты о городском комфорте превращались в пепел. Она отбивалась аргументами, словно мощной струей воды.

– Михаил Андреевич, об этом нужно предупреждать заранее! Я оплатила квартиру на месяц вперед, и, если съеду прямо сейчас, никто мне этих денег не вернет. А терять их не хочу: все до копейки – из моего кармана! Компания мне ничего не компенсирует. Это во-первых. А во-вторых, я не люблю бросать начатое на полпути. Если уж взялась за минанализ, то дайте мне его закончить. В спокойной обстановке и без стресса. А если вам срочно требуется геолог в карьер, то, пожалуйста, кого-нибудь наймите. Я же тоже без дела не сижу! Вот, – она ткнула в микроскоп и показала на коробки с пробами: – Как видите, при деле.

– Это, конечно, все замечательно, но не первостепенно, – ответил с раздражением Козлов. – Ты чего так завелась? С меня требуют караты, а я требую их с вас. Сначала карьер, а потом все остальное… Ладно, смотри свои шлихи, – кивнул он нехотя. – Постарайся побыстрее закончить.

– Ну это как получится…

Повисла напряженная пауза. Козлов выжидающе посмотрел на Валю, будто хотел еще что-то услышать, затем перевел взгляд на сидящего напротив нее Димку, потоптался на месте и вышел за дверь. И только тогда Валя выдохнула:

– Фу-у-ух!..

– Ты, смотрю, тоже туда не рвешься, – заметил Димка с иронической улыбкой.

– Дим, правда, не хочу, – поморщилась она. – Или здесь, как белый человек, сидишь в нормальном офисе – или там, за ту же тридцатку в месяц, в пыли, в грязи и с вонючим толчком на улице. Платили бы в два раза больше, тогда бы был какой-то стимул… А так не знаю. Наверное, я не такой фанатичный геолог. Не настолько люблю свою профессию, чтобы ради нее отказываться от элементарных бытовых удобств.

– Да правильно. Полевая геология не для девчонок. Это мы, парни, народ неприхотливый, а вам нужно помыться, накрутиться… Из моего потока, кстати, мало кто пошел по специальности. Девчонки многие остались в городе. Вахтами работают раз, два… – он стал загибать пальцы. – Реально могу по пальцам пересчитать.

– И у нас аналогичная картина, – закивала Валя. – Таких отчаянных, как я, немного. Но даже я за эти годы выдохлась. Если студенткой очень любила производственные практики и, наоборот, рвалась в самую глушь, то теперь наелась полевой романтикой. Наверное, старею.

Оба улыбнулись и немного разрядили напряженную обстановку. Случайно взглянув на часы, Димка обнаружил, что сидит у Вали уже час.

– Ладно, Валь, пойду. Не буду отвлекать, а то дед зайдет, начнет орать… Спасибо тебе. Я загляну еще.

– Не за что! Давай, Димон. Ты с понедельника в карьер?

– Да. Должен отработать две недели.

– Ну заходи еще. Ты же приедешь забрать трудовую книжку?

– Конечно. Тогда и загляну.

Димка ушел. Оставшись наедине, Валя принялась ходить по кабинету быстрым, нервным шагом. Ей стало абсолютно все равно, сколько она сегодня просмотрит проб, уложится ли в свою норму. Микроскоп требовал собранности и внимания, а она никак не могла унять мандраж.

«Надо ж, как все круто повернулось! – сокрушалась про себя она. – Им наплевать на мое желание остаться в офисе, реально наплевать!.. Им надо срочно кого-то кинуть на участок, а в случае чего повесить косяки и недоплатить, как это получилось с Димкой… Значит, у меня есть время до середины апреля. Закончится анализ, закончится и моя работа здесь…»

Глава 5. Колье

Вечером Валя села в электричку и постаралась переключиться на приятное – на выходные. Но когда она смотрела в окно, перед ее глазами проносились не величавые сосны и припорошенные снегом, будто срисованные с новогодней открытки, малютки-ёлочки, а сцены недавней перепалки, перекошенные от злобы лица и искривленные в ухмылке губы, бросающие резкие слова…

Впрочем, и Вухла перестала быть тем местом, где Валя ощущала стопроцентную поддержку. Последний разговор с Тимуром всю неделю не выходил из головы.

Та идеальная картина будущего, которую создала в своем воображении Валя, не совпадала с его стремлениями, о чем он ясно дал понять. Сначала она обиделась – не столько на своего мужчину, сколько на обстоятельства, которые не позволяли ему перебраться в город. А позже, обдумывая его слова, согласилась и даже зауважала Тимура за позицию: ну не хочет он работать на чужого дядю за мизерные подачки, такой вот независимый, нашел себе занятие по душе, пусть и в глухомани, – разве это плохо?

Тогда она решила, что оставит все как есть. Постарается закрепиться в офисе, а в Вухлу продолжит ездить в выходные. И всех это устроит…

Но сегодня изменилось все. До нее наконец-таки дошло: никто не даст ей закрепиться в офисе, никто ее не сделает геммологом и ничему учить не будет. Ее бросят на грязную неблагодарную работу, лишь бы заткнуть дыру. И можно считать удачей, если ей дадут спокойно доработать до середины апреля, а не выдернут на участок в ближайшие недели, а то и дни.

Не ощущая под собой опоры, она беспомощно болтала в воздухе ногами и растерянно смотрела в будущее. Ей требовалось время, чтобы созреть до какого-то решения, и первой реакцией было полное смятение.

Тимур встретил ее на ж.-д. вокзале и, заметив в ней неладное, обеспокоенно спросил:

– Валька, что случилось? Какая-то ты не такая… Что с тобой?

– Дома расскажу, – буркнула она.

И уже дома рассказала обо всем. Кратко пересказала инцидент, случившийся в карьере, и более подробно – стычку в ее кабинете, которая закончилась предложением Козлова заменить взбунтовавшегося Димку Валей.

Со стороны Тимура последовала бурная реакция. Он выпятил грудь, будто приготовился дать отпор врагу, и сказал твердо:

– Пошли они на хер! Даже не вздумай туда ехать!

– И не собираюсь. Пусть сами морозят жопы за тридцать тысяч. Видала я!

– Дело не в этом. Прикинь, а если бы старый хер тебя с ними оставил? Они бы наебошились и поперлись не в карьер, а в твой домик?! Я же приезжал к тебе и видел твою дверь – я б такую вышиб с ноги! И чтоб ты с ними делала?! Если бы они… ну вчетвером тебя?! – его лицо пылало, на скулах вздулись желваки.

– Да брось! До этого бы не дошло…

– Ага, надеется она! Это тебе не шуточки, подруга. По синей лавке возможно все!

Как ни странно, Валя не боялась этих несчастных забулдыг. Видимо, за годы работы в геологии привыкла к такому контингенту и относилась к ним как к безобидным пьяницам, которых просто надо держать в узде, чтобы не распускались и не позволяли себе лишнего. Она отказывалась ехать на участок по другим, материального характера, причинам.

Но Тимур смотрел на все с позиции мужчины. Его не столько волновали какие-то детали, бытовой комфорт и уж тем более зарплата Вали, сколько ее безопасность и неприкосновенность.

Ее это, конечно, впечатлило, и она сразу бросилась его успокаивать:

– Нет-нет, туда я точно не поеду! Об этом не переживай.

– Не надо, правда. Это того не стоит.

Он сжал ее в объятиях. Она ласково потрепала его волосы и, смеясь, ненадолго забылась.

Страх перед туманным будущим немного отступил…

Валя не забыла про александриты: те хранились в зеленой узорчатой шкатулке и ждали своего часа. К началу марта она примерно представляла, какое изделие хочет заказать.

На сайте одного из ювелирных брендов ей попалось на глаза колье простого, но симпатичного дизайна: две золотые волнистые линии, скручиваясь и изгибаясь, сходились к центральной вставке. Валя его доработала: на месте вставки нарисовала двухкаратный овальный александрит в обсыпке из мелких демантоидов, ниже – крепящийся к нему каплевидный каратник в такой же искрящейся обсыпке. Плюс кое-где на золотых извилинах ради большей выразительности наметила по три мелких демантоида: сверкать так сверкать!

Кто-то подумает, что ни к чему так шиковать, ведь совсем скоро Вале придется искать новую работу. Неизвестно, когда она ее найдет и на какие средства будет существовать все это время. Но на самом деле перед ней такой проблемы не стояло. Находясь в карьере, она почти не тратила зарплату. В Екатеринбурге платила за комнату, проезд, еду, а также мелкие расходы – это примерно двадцать тысяч в месяц, а оставшиеся десять тысяч откладывала. В Вухле же ее кормил Тимур. Так что сбережения на черный день у нее имелись.

В субботу вечером Валя с Тимуром сидели на диване перед телевизором. Она полезла в сумочку и достала эскиз колье.

– Смотри, как тебе такое? Красота?

Он изучил внимательно рисунок и сказал:

– Да шикардос. Я сразу подумал, что здесь надо или колье, или подвеску. Сережек не получится: камни слишком разные по цвету, размеру и огранке. Два кольца – не знаю, по отдельности будут смотреться как-то просто. А в колье, особенно с таким дизайном, два шурика прям самый шик! Ну класс.

– Спасибо! Я много всего пересмотрела и решила, что это лучший вариант. Как считаешь, дизайн нешибко сложный? Ювелир твой справится?

– Да справится. А что это за камни? – показал он на обсыпку.

– А-а, это демантоиды. Тимурка, продай, пожалуйста, мне мелочь. Штук сорок-сорок пять. Ровно столько, чтобы хватило на обсыпку, – сложив руки перед собой, попросила Валя.

Тимур задумался.

– Так… Надо будет посмотреть. Какая-то мелочёвка оставалась, но, честно, не уверен, что столько наберется. В крайнем случае, поспрашиваю у ребят.

– Спасибо тебе!

– Да не за что. Когда отдашь в работу?

– Все будет зависеть от тебя. Конечно, чем быстрее, тем лучше, – сказала Валя. – Я попросила маму, чтобы она отправила мне золотые серьги и кольцо, которые достались мне от бабушки. Пусть ювелир переплавит для колье. Этого, скорее всего, не хватит, и я доплачу, окей?

– Окей. А сколько всего граммов золота в колье? И какой пробы?

– На сайте, где я его увидела, было указано пятнадцать. Проба стандартная, пятьсот восемьдесят пятая. Будь у меня побольше денег, я бы заказала в семьсот пятидесятой. Но если учесть, что я уже заплатила двести тысяч за два камня, а впереди еще ждут траты, то буду рада и пятьсот восемьдесят пятой!

Тимур наморщил лоб, обдумал ее слова и сделал очередной жест щедрости.

– Я посмотрю, что есть из мелкого, и тогда тебе отдам. Заплатишь только за золото и ювелирную работу, хорошо?

Валя открыла рот от изумления и быстро заморгала длинными ресницами.

– Тимурка, да ладно! Как-то неудобно… Давай я у тебя куплю? – на что тот махнул рукой:

– Забей, не надо.

Так, в приятных хлопотах, и пролетели выходные.

Когда на следующее утро, в воскресенье, Валя стала собираться в Екатеринбург, Тимур спросил:

– Валька, ты обиделась на что-то?

– Нет. А почему ты так решил? – подошла она к нему и посмотрела обеспокоенно в глаза.

– Не знаю, раньше оставалась у меня до понедельника… Я и подумал, может, обиделась на что-то? Или в Екэбэ появились какие-то дела?

– Тимурка, ну какие могут быть дела? – улыбнулась та и принялась оправдываться: – Ты и работа – вот и все мои дела. Как же мы с тобой мыслим по-разному! Что значит, мужчины и женщины как существа с разных планет. Мне, наоборот, казалось, что я тебе надоедаю. Высиживаю до последнего, а у тебя полно работы в гараже. Мне не хотелось тебя отвлекать, мельтешить перед глазами, приедаться… Ну а вторая причина – это тяжелый ранний подъем. Каждый понедельник я реально мучаюсь.

Тимур обнял ее за талию и стал целовать ей шею, подбираясь выше, к подбородку и губам.

– Глупостей не говори, – шепнул он ей. – Ну как ты можешь мне приесться? С тобой я отдыхаю, – и улыбнулся. – Если надо, отойду в гараж на пару часиков, а вернусь – и на плите стоит кастрюля супа, всюду чистота. Ты меня совсем не отвлекаешь. Ты – моя хозяюшка.

Она раскрыла губы и ответила на поцелуй. Так и стояла, наслаждалась, позабыв о том, что нужно собираться. Электричка в Екатеринбург отправлялась через полтора часа.

– На следующие выходные выпадают праздники, Восьмое марта, и я останусь на один денек подольше. А сегодня я поеду. Тимурка, ты не обижайся. С тобой реально классно, но так не хочется завтра вставать в четыре утра, – зевнула и лениво потянулась Валя.

– Валька, ну какие могут быть обиды? Я понял, хорошо. Тогда отвезу тебя на вокзал и поеду в гараж. Дограню остатки и поищу мелочевку для тебя, – решил он. – В пятницу приеду в Екэбэ, продам последние камни и заберу тебя.

– О, здорово! Спасибо! А камни, говоришь, последние? Значит, всё, прошлогодний урожай заканчивается?

– Да, всё. Зиму пошиковали – хватит. Теперь придется снова попотеть…

– Ты уже определился с местом, где копать?

– Думаем над этим… Туда же не хотим. Там по триста раз копано-перекопано и камни попадаются все реже. Надо искать что-то новое, но где? – задумчивый Тимур смотрел не отрываясь в одну точку и будто вел монолог с самим собой: – Ехать на россыпи под Нижний Тагил? Мужики зовут, да вот не знаю. Далековато, и там своя хита. Местные тоже не сидят без дела. Кто нам где приготовил? Фиг знает, где искать…

Он стоял погруженный в себя. Было видно, что его это тяготило.

Валя пыталась подобрать слова поддержки и как-то подбодрить Тимура, но неожиданно поймала себя на мысли:

«А что, если я ему найду?»

С этим и уехала…

Следующая неделя выдалась морозной, солнечной. Несмотря на календарный март, весна не спешила вступать в свои права. Природа будто бы дразнила. Небо соблазняло весенней яркостью и синевой, но снег лежал почти нетронутым. Днем замерзшие лужицы подтаивали, а к вечеру снова покрывались коркой льда.

Предвестниками праздника и скорого тепла было появление на улицах желтых, пушистых веточек мимозы. Валя не удержалась и купила одну для хозяйки. Поздравила ее в четверг, перед тем как уехать в Вухлу.

– Спасибо, Валюша! Очень приятно! – от души поблагодарила Татьяна Филипповна.

Вале захотелось сделать ей приятное. Жили они дружно, хоть и были, по сути, посторонними людьми. Что значит, воспитание и чувство такта не давали возникать конфликтам.

Когда Валя рассказала о причудах бывшей хозяйки, просьбах не включать свет, пока окончательно не стемнеет, и реже стирать в машинке, чтобы не расходовать электричество, Татьяна Филипповна рассмеялась. Возник резонный вопрос:

– Зачем тогда вообще она сдавала?

– Ну как, из-за денег, – пожала плечами Валя.

– Понимаю, что на одну пенсию не выживешь. Но держать людей в темноте и не давать им нормально постираться? Так разбегутся все жильцы!

– Я и сбежала через месяц. Как здорово, что вы не такая.

Новая хозяйка оказалась полной противоположностью той старой, ограниченной, брюзжащей… При тесном общении она раскрылась как интересная личность, интеллектуал: преподаватель музыки, заядлая театралка плюс еще и страстная читательница. Причем куда начитанней Вали, и с радостью поддерживала разговоры о литературе.

– Валюша, а у вас, геологов, есть свои особенные книги, авторы? – спросила как-то раз она.

– Да, конечно. Самая известная – «Территория» Олега Куваева. О том, как открывали месторождения золота на Колыме. Она интересна именно производственной частью, описанием того, как ведутся поисковые работы на олово и золото. Негеологам будет полезно почитать для общего развития, но вот какого-то захватывающего сюжета в книге нет… Так, а что еще? – задумалась Валя. – В принципе, мы читаем то же, что и все. Но вот отдельно могу еще выделить Джека Лондона. Он писал о золотой лихорадке, о смелых, мужественных старателях, и нам близки его рассказы.

– А-а, точно. Джек Лондон – ваш человек, – соглашаясь, кивнула Татьяна Филипповна.

– Кстати, – вдруг вспомнила Валя. – А вы знаете, что в Магаданской области есть озеро Джека Лондона?

– Нет, впервые слышу, – удивилась хозяйка.

– Да, целое озеро, в очень труднодоступном месте. Есть две версии, почему его так назвали. Согласно первой, кто-то из геологов, первооткрывателей северо-востока, решил назвать в честь любимого писателя какой-то из географических объектов и остановился на красивом озере. А вот вторая версия больше похожа на легенду. Будто бы, когда исследователи тех мест вышли к озеру, первым, что они нашли на берегу, был роман «Мартин Иден», непонятно как там оказавшийся… Если это правда, то его оставили такие же геологи. А иначе, кому еще там шастать, как не нашему беспокойному брату-бородачу?

– Интересно! А ты была на этом озере?

– Нет, но работала неподалеку, рядом с Колымским водохранилищем.

– Ох, и занесло же тебя! Прямо лягушка-путешественница, – сказала с улыбкой Татьяна Филипповна. – Кстати, а ты не читала роман Шишкова «Угрюм-река»?

– Нет, но что-то слышала… А он о чем?

– О золотой лихорадке в Сибири. Это, конечно, не Джек Лондон с его приключенческими рассказами. Это русская классика, и роман больше о трансформации личности, о том, как юноша-идеалист превращается в жестокого и жадного промышленника, о его страстях и непомерных амбициях, и все это на фоне великолепной сибирской природы.

– О, звучит заманчиво! Я бы почитала, – призналась Валя.

– А почитай. Он есть в моей библиотеке, – Татьяна Филипповна прошла в комнату к деревянному стеллажу в полстенки и вручила Вале увесистую книгу советского издания.

Вопрос, чем занять себя будними вечерами, отпал.

…Неделя пролетела незаметно. С понедельника Козлов уехал на участок, и Валя ходила на работу как на праздник, цветущая, как весенняя мимоза, излучающая уверенность и оптимизм. Ее душевное равновесие восстановилось, ведь главный раздражитель не показывался ей на глаза. Она спокойно занималась своим делом и в первую неделю не бросалась лихорадочно что-то искать.

Более того, ей пришла идея не суетиться до апреля. И уже тогда идти напрямую к Садырину и просить оставить ее в офисе; а если уж откажет сам директор, то писать заявление на увольнение, отрабатывать положенные две недели и уходить.

В среду Валя получила посылку. Мама по-хитрому замаскировала золотые украшения: завернула их в фольгу и положила в кулек с конфетами в такой же блестящей фольгированной обертке. Неизвестно, насколько хорошо работает рентген на главпочтамте, но, к счастью, посылку не вскрывали и семейное золотишко беспрепятственно приехало на Урал.

Это воодушевило Валю, и она предложила Тимуру не откладывать дело в долгий ящик, а навестить ювелира в эту пятницу. Считай, и у нее все готово (камни, золото, эскиз колье), и Тимуру удобно: объедет всех за день, чтобы потом не кататься в город специально ради Вали.

Он согласился и заодно пообещал ей привезти александриты, оставшиеся в Вухле, а также мелкие демантоиды, которые он для нее нашел. Но предупредил, что всего набралось тридцать восемь вставок общим весом около полутора карат.

«Не знаю, какие тебе нужны, но у меня самые мелкие – это диаметром два миллиметра. Мельче не граню. Геморно, да и не пользуются спросом. Это только брюлики бывают какие угодно, даже совсем крошка».

«Отлично! Не надо мельче. Огромное спасибо, Тимур!»

В пятницу примчал ее волшебник на серебристом «Паджеро». Сводил в «Райсан», показал дёмики на обсыпку, забрал золото с эскизом и прямиком из кафе поехал к ювелиру. Тот знал про заказ и ждал Байкула в назначенный час.

Никогда еще просмотр шлихов не давался Вале так тяжело. Вместо того чтобы сконцентрироваться на работе, она ерзала в кресле, подходила к зеркалу и представляла себя в сверкающем колье.

Самоцветы имели над ней власть и, пожалуй, были тем единственным, к чему она питала слабость. Ей не хотелось дорогих вещей: мехов, нарядов, сумок от-кутюр – все это, по ее мнению, не стоило своей цены. Одеваться она предпочитала в демократичных брендах, и то на распродажах. Зато легко могла спустить с таким трудом заработанную сумму (причем немаленькую по меркам того времени) на камни. Ее глаза горели, когда она смотрела на зеленые уральские огни, ее гипнотизировали фантастические кристаллы-хамелеоны.

За неделю она просмотрела больше, чем обычно, проб и к пятнице имела небольшой запас. Как только недельная норма была выполнена, Валя выключила микроскоп и стала не спеша потягивать горячий чай. Она осмелилась уйти с работы на полчаса пораньше.

Тимур ждал в том же месте. В машине Валя первым делом спросила:

– Ну как съездил? Что сказал ювелир?

– Я все отдал ему. Он добавит золото, недостающие граммы, и скажет, сколько это будет стоить вместе с работой. По времени займет недели три-четыре.

– Отлично! Поняла… Скажи, а он точно проверенный, надежный? Не обманет с золотом?

– Валька, перестань, – белозубо усмехнулся ей Тимур. – Он же повезет твое колье в пробирную палату, и на нем поставят клеймо с пробой – все, как надо! Какой обман, о чем ты?

– А-а-а-а, вот как, – протянула Валя, но секундную радость быстро вытеснил новый страх: – А что, если они увидят в колье александриты? Не спросят ли, откуда камни первого порядка? Не захотят ли их конфисковать?!

После этих слов Тимур рассмеялся и похлопал ее по плечу:

– Валька, ну ты вообще, смотрю, не в теме! Закрепка камней делается в самом конце, уже после того, как поставят пробу. Так что не кипишуй. В пробирной палате никого не волнуют твои вставки – хоть брюлики, хоть фианиты – их интересует сам металл. Он должен соответствовать пробе.

– А-а-а-а, ясно… Не смейся надо мной. Честно, я не знала этих ювелирных тонкостей, – призналась Валя.

– Извини, не буду. Но и ты не думай, что кто-то хочет тебя обмануть. С этим парнем я давно знаком. Он такой же хитник, и я ограняю его камни. Мы все друг друга выручаем, а по-другому и никак, – сказал Тимур и погнал к выезду из города.

Задав тревоживший ее вопрос, Валя все же прояснила для себя некоторые интересные моменты. Если закрепка делается на финальной стадии изготовления украшения и никто при этом не присутствует, кроме ювелира, значит, таким образом можно легализовать любой из камней первого порядка. Незаконно доставшийся самоцвет перестает быть рискованным для своего владельца, если он закреплен в ювелирное изделие, на котором стоит государственное пробирное клеймо.

Колье, которое получит Валя, ничем не будет отличаться от колье из бутика – разве что ценой. Оно так же пройдет пробирную палату, а после этого уже никто не сможет доказать, каким образом приобретались вставки. Никакие чеки Валя не обязана показывать. А перед кем-то хвастаться и раскрывать все карты она, конечно же, не будет, ведь далеко не дура.

Ей очень повезло с Тимуром. Все благодаря ему, все через него…

Поскольку Байкул не взял с Вали денег за мелкие демантоиды, она его предупредила, мол, не вздумай ничего дарить мне на 8 Марта. Но все же приятно удивилась, когда он отъехал по делам, а вернулся с букетом из пяти красных роз.

– Ну что, люди мы простые, красивых слов не знаем… Просто с праздничком тебя! – сказал Тимур от чистого сердца и протянул цветы.

Валя приняла благоухающий букет и расцеловала своего мужчину в обе щеки.

– Тимурка, огромное спасибо! Не стоило так тратиться! Наверное, в вухлинском цветочном все втридорога…

– Нормально, не переживай.

– А-а-а-а, пахнут просто божественно! – зарылась носом в цветы. – Интересно, они простоят до следующих выходных?

– Так забирай их на квартиру в Екэбэ. Поставишь в своей комнате. Пусть всю неделю радуют тебя.

– А что, идея, – задумалась она. – Только не помять бы их в дороге.

– Ты же поедешь налегке?

– Ну да.

– Вот и забирай с собой. Мне-то они зачем? Я купил их для тебя.

Она подумала и все-таки решила ехать в Екатеринбург с цветами.

В воскресение, Восьмого марта, Валя навестила тетю Лилю, у которой гостила Альбинка. Втроем они сели за праздничный стол. Валя поздравила родственниц с женским днем и вручила каждой по коробке конфет «Коркунов» и набору из трех видов развесного чая.

Судя по разговору, в их жизни ничего не изменилось. Тетя трудилась диспетчером в никелеплавильном комбинате, а кузина – торговым представителем в Екатеринбурге. Она жаловалась на нехватку денег, так как получала ненамного больше Вали, но на ней висела ипотека. Свое положение Альбинка описывала одной красноречивой фразой: «Как же меня задолбало все!»

На вопрос, что нового у Вали, та скромно отвечала: «Да все по-старому. Снимаю комнату, работаю. На этом вроде все…»

А что еще она могла сказать? Не расписывать же камни стоимостью с подержанную иномарку, что прозвучало бы как жестокая насмешка над тетей, копившей на пластиковые окна взамен старых деревянных, и бедной Альбинкой, на долгие годы влезшей в ипотечную кабалу. И не рассказывать о том, чем занимается Тимур помимо хитничества, много ли на этом зарабатывает, какие дарит ей подарки.

В нищем, мелком городке, где все друг друга знают, такие откровения особенно опасны. Вдруг родственницы нечаянно кому-то проболтаются? Информация пойдет гулять по Вухле и заинтересует злых, завистливых людей. Ну уж нет! Валя ни за что не стала бы вредить Тимуру и поэтому была нема как рыба.

На вопрос Альбинки, как там твой мужик, она ответила, пожав плечами:

– Все хорошо. Пилит мрамор в мастерской у своего приятеля. Видимся по выходным.

– А как же Елгозинка, самоцветы? Или это сезонная работа, пока тепло?

– Да, сезонная. И чисто для души. Много на этом не заработаешь. Даже не знаю, имеет ли он что-то с этого. Мне почему-то кажется, что нет, – выкрутилась Валя.

На следующий день девчонки вместе вернулись в Екатеринбург. А перед этим Тимур с Валей заехали на Никель и подвезли Альбину до вокзала.

Тимур улыбаясь первым поздоровался в своей приветливой манере; Альбина поздоровалась в ответ. Она проехалась с цветами: на заднем сидении лежал букет.

– Ну как тебе Тимур? Ты же давно его не видела? Сильно изменился? – спросила Валя в электричке.

– Ну… возмужал. А улыбка у него все та же. В школе был симпатичным парнем, а сейчас прям мачо мэн, – ответила сестра с легким смущением.

Томительные три часа в пути девчонки скрасили душевными разговорами. Они успели обсудить и то и сё, а напоследок обнялись и договорились, что Валя как-нибудь заедет в гости.

Она вышла на станции «Ботаническая», не доезжая до конечной, до вокзала. Проводила взглядом электричку и, придерживая букет, неторопливой походкой пошла к себе…

Внезапно потеплело и начало активно таять. Вдобавок сыпал мокрый мелкий снег. Город окутало пеленой тумана.

Вместе с сырой, серенькой картиной припозднившейся весны приходило осознание того, что скоро и тайга скинет с себя зимнее одеяло. Начнется новый полевой сезон, а значит, надо действовать сейчас…

Гордеева напряженно вглядывалась в распечатанную топографическую карту с вынесенными шлиховыми профилями и думала об одном…

Она уже просмотрела достаточно проб и выявила закономерность: шлихи, содержащие зерна демантоидов, концентрировались в пяти-шести участках, а между ними – пустота. Валя предположила, что именно там и находились коренники – демантоидные жилы. Ей нужна была всего одна. Хитничья жила для Тимура.

Всю неделю она проходила в странном возбуждении. То ее охватывала беспричинная радость, доходящая до эйфории: все кругом искрилось, как после амфетамина, и Вале казалось, что жила уже в кармане. То по спине пробегал холодок, и геологиню одолевали сомнения: а вдруг ничего не выйдет? Что, если попадется сама и серьезно подставит Тимура? Ведь последствия такие, что мало не покажется: в зависимости от количества и качества камней это хищение в крупном или в особо крупном размере… Тело покрывалось колючими мурашками, и в теплой комнате Валю бил озноб.

Наверное, кто-то спросит: почему она вдруг этим заинтересовалась? Как Гордеева могла всерьез рассматривать такое?

Дело в том, что и до этого ей в голову лезли разные мысли, но Валя не относилась к ним серьезно. Еще в январе, начав изучать пробы под микроскопом, она часто думала: «Вот где нужно бить шурф!» Но каждый раз одергивала себя, мол, я просто исполнитель на зарплате, мое дело – смотреть шлихи, зачем я думаю о том, о чем не следует? Ведь это же, по сути, должностное преступление!..

Она связывала свое будущее с «Демуром», надеялась, что ее оставят в офисе штатным геммологом или хотя бы камеральным геологом. У нее были принципы, и она не собиралась плевать в колодец, из которого пила, и так внаглую обворовывать работодателя, который создал бы ей комфортные условия и выплачивал хорошую зарплату.

Даже при всем обожании к Тимуру и огромном желании ему помочь Вале бы пришлось пойти на сделку с совестью, уважай она своих работодателей. Решение показать Тимуру жилу не далось бы ей легко и, скорее всего, она бы от своей затеи отказалась. Ему-то – камни, а ей – жить с осознанием того, что так по-свински обошлась с людьми, которые ее кормили.

Но недавний инцидент в карьере показал реальное отношение к сотрудникам. На месте Димки, на которого повесили работу и в итоге оставили «крайним», легко могла бы быть она.

А если бы на нее полезли пьяные рабочие? В компании постарались бы это замять. И, может быть, свалили бы вину на пострадавшую, мол, сама их спровоцировала. Кто знает, вдруг щеголяла в непристойном виде? (Ага, прям там, зимой и при морозе в минус тридцать!) Так проще, чем искать замену целой толпе…

Но окончательное разочарование пришло сейчас, когда рухнула ее мечта об офисе. Козлов ей четко дал понять, что ее желание расти, учиться новому никому неинтересно. Для этой компании она никто и звать ее никак, нужна лишь для затыкания дыр. Ей даже не гарантируют безопасность, начнет ли приставать какой-то пьяный сброд или все обойдется…

И на контрасте с этим – отношение Тимура. Он о ней заботился и на участок не пускал.

Было ясно, что Тимур не преследовал личную выгоду. Он никогда не говорил: «Валька, покажи, где камни» – ни в шутку, ни всерьез – и не пытался выведать намеками. И его твердое «Даже не вздумай туда ехать» говорило об одном: для него важнее всего ее безопасность.

Ведь в противном случае, будь у него расчет, Тимур предпочел бы держать Валю на участке. Получал бы оттуда информацию и ждал, когда влюбленная дурочка вынесет что-то из карьера! Но нет же: его действия говорили об обратном.

Он не признавался ей в любви, но это ничего не значило: понятно, что о человеке говорят поступки, а не слова. Тимур же делал все для Вали. Осенью забирал ее с участка, зимой перестроил график таким образом, чтобы проводить с ней выходные, везде расплачивался сам, а какие ей дарил подарки! Да, она высоко ценила мужскую щедрость, и с тем, кто готов удавиться за каждую копейку, отношений строить бы не стала. Это ее выбор, это ее право.

С Тимуром недоступное стало доступным. Через него она купила редчайшие самоцветы и теперь ждала, когда ювелир изготовит ей колье. Кстати, Байкул не только подарил ей демантоиды на обсыпку, но и бесплатно огранил те два александрита. Она запомнила, как в разговоре с Черемшой он попросил: «Сань, продай нам их за двести тысяч, а за огранку ты мне ничего не должен». В общем, выручал ее во всем!

Понимая, как он много ей дает, Валя тоже захотела сделать что-то для него. И поскольку у нее не было никаких моральных обязательств перед олигархом Железняком и его супругой, она решила, что никакой трагедии не произойдет, если те недосчитаются одной жилы.

«Одну. Всего одну. А большего нам и не надо, – размышляла Валя, всматриваясь в карту. – У вас есть все, а у Тимура нет ничего. У вас – целый карьер, металлургический завод, куча недвижимости в России и за рубежом, миллиарды на счетах, все ваши родственники и дети хорошо устроены. А у Тимура квартирка в Вухле, гараж и старенький «Паджерик». На жизнь он зарабатывает тяжелым трудом. И это сейчас, пока он молод и здоров, – а что с ним будет дальше?»

Она стала выносить на карту пробы с самым высоким содержанием и штриховать эти участки красной ручкой.

«Вот так, хорошо… И тут… Отлично! – кивнула Валя и вернулась к воображаемым собеседникам: – Не обижайтесь. Одна жила – это сколько? Миллиона три? Четыре? Для вас разве деньги? Ну не слетает Тамара Львовна лишний раз на шопинг, не купит десятую по счету сумочку за миллион рублей. Ну не подарит Виталий Викторович любовнице крутую иномарку, на какую та старательно работает пухлым ротиком. Зато для Тимура это шанс! Открыть свой бизнес, раскрутиться. Он парень работящий, предприимчивый и далеко неглупый. Он достоин этого, и я ему помогу!»

Валя поняла, что переживает за Тимура как за самого близкого человека. Ее волнует его будущее, ей хочется как-то на это повлиять.

«У него нет ни серьезного образования, ни официальной работы, ни карьерных перспектив… Зарабатывать хитничеством и распиловкой плит можно лишь сейчас, пока позволяют силы и здоровье. Но он же не будет заниматься этим до старости? И если, не дай Бог, с ним что-нибудь случится, то как он будет выживать?»

Ответ лежал перед глазами. По результатам опробования Гордеева определила самый богатый из шести мелких участков и теперь старательно оконтуривала его красной ручкой.

«Жила… Жила… Нужна хорошая жила с крупными камнями, – повторяла она как мантру. – Будет жила, будет все!»

А затем сложила карту на четыре части и убрала в сумку.

Глава 6. Подарок геологини

В выходные Валя ни словом не обмолвилась Тимуру. Перед тем как рассказать ему, она должна была все окончательно обдумать, как в известной русской пословице: семь раз отмерь – один раз отрежь. Мало найти жилу, мало выбрать оттуда камень – надо еще и не попасться. Риски высоки, последствия непредсказуемы, а значит, на горячую голову туда не стоит и соваться.

В понедельник, шестнадцатого марта, к ней постучались в дверь. В кабинет шагнул улыбающийся Димка Чупин.

– Привет! Добби свободен! – проговорил он весело, размахивая трудовой книжкой.

– Привет! Ты все, уволился?

– Да. Зашел к тебе. А больше мне здесь делать нечего.

– Ну проходи, садись, – приветливо сказала Валя и принялась разливать по кружкам чай: – Рассказывай, как отработал две недели? Починили экскаватор? Как Андреич, всех гоняет?

Димон вздохнул с улыбкой облегчения.

– Ох, да нормально. Экскаватор починили в прошлый четверг, так что эти две недели я толком ничего не делал. Мужики таскали бревна, кололи дрова, ну а я поглядывал за ними. Андреич затеял ремонт в предбаннике. Ох, он там орет, гоняет! Все ходят у него по струнке…

– Вот видишь. Ему не надо было уезжать. И не дошло бы до синей лавочки!

– Да, но он главный. Ему по статусу положено сидеть в кабинете. Насколько я знаю, главный геолог ездит на участок разве что с проверкой. В карьере должен быть ведущий, а у него в подчинении рядовые геологи, как мы с тобой. Почему в этой конторе все наперекосяк, я хрен пойму.

– Может, из-за экономии, – пожала плечами Валя. – Предложили одному хорошую зарплату, вот он и тащит все на себе. Карьер-то маленький. Работы не так много, как в крупном предприятии.

– Ну да, согласен. Зачем им набирать полноценный штат? Им бы по-бырику взять камень, да и свалить оттуда. И желательно меньше потратиться на это, – усмехнулся Димка.

– Не говори. Сейчас везде такая политика. Хапнуть побольше – заплатить поменьше.

– Ага…

Где-то с полминуты они молча пили чай, затем Валя спросила:

– А Андреич больше не уговаривал тебя остаться? Интересно, как он будет обходиться без геолога?

– Уговаривал, а толку? Я уже решил, – ответил Димка равнодушно. – У меня друзья в Тюмени на нефтянке, зовут к себе. Платят там прилично – семьдесят тысяч за двухнедельную вахту. О чем тут думать? Если получится, поеду к ним.

– Правильно. Тебе какая разница, в каком лесу сидеть? Там хоть больше платят…

– Ага, не говори. А с Елгозинки я бы все равно ушел. Может, и к лучшему, что все так вышло.

Валя слабо улыбнулась. Она бы порадовалась за коллегу в полной мере, не имей его увольнение столь неприятные последствия для нее.

– Я тоже уйду, – заявила она. – В офисе меня не оставят, а на участок я не поеду.

– Подожди-ка, я забыл сказать! – хлопнул себя по лбу Чупин. – Они вроде нашли кого-то. Так что не переживай.

– Да?! Кого?

– Какого-то мужика. Техника-геолога. Как я понял, он давно окончил геологоразведочный техникум и долгое время не работал по специальности. Андреич не особо ему рад, так как его придется всему учить с нуля. Но деваться некуда: срочно нужен человек. Он должен был заехать сегодня, – и Димка ободряюще кивнул. – Так что не волнуйся. Может, он освоится, и тебя не выдернут в поля.

– Не знаю, Дим, мне слабо в это верится… Пока что есть занятие, – Валя потрясла журналом, в который заносила результаты минанализа. – А как быть дальше, посмотрю.

– Ну и? Много попадается?

– Да, есть прям хорошие места.

И пользуясь тем, что разговор плавно перешел к ее работе, Валя как можно непринужденнее спросила:

– Как думаешь, что там будут делать?

– А-а-а, Андреич говорил, что это все участок под второй карьер. Когда Главный Елгозинский полностью отработают, то пойдут туда, южнее… Советские геологи картировали эту площадь, и если верить их данным, то там находятся богатые жилы. В те годы их разработка не была в приоритете, потому что это не стратегическое сырье, а просто блестящие камушки. Чисто ювелирка – вот и все их применение. Ну а сейчас другие времена, и у «Демура» большие планы.

– А-а-а, понятно…

Андреич ей ничего не говорил. Да и Валя не спрашивала, а просто делала свою работу. Теперь же мотала все на ус…

Димка Чупин посидел немного и пошел. На прощание Валя обняла его и пожелала удачи.

– Димка, может, еще увидимся. Если что, звони, пиши «ВКонтакте». Я или в Вухле, или в Екэбэ.

– Хорошо, давай, на связи, – улыбнулся тот. – Тимуру от меня привет!

– Спасибо, передам.

Димка ушел, и Валя вернулась к микроскопу.

В пятницу, сидя в электричке, Гордеева прокручивала в голове созревший план.

Если кратко и в двух словах, то по приезде в Вухлу она серьезно говорит с Тимуром, и завтра утром они едут в то место, где предстоит копать. Если же длинно и с пояснениями, то стоит чуть подробнее рассказать, на что опирается геолог, принимая такое решение.

Валя неспроста вынесла пробы не на геологическую, а на топографическую карту, которую распечатала тайком от начальника. Ей нужна была универсальная карта местности, не перегруженная геологией, но с отображением высот, ручьев, а также грунтовой дорогой, чтобы видеть расстояние от нее и до нужной точки. И пусть жила будет хоть трижды замечательной, какое это имеет значение, если до нее чесать пять километров вглубь тайги? И если рядом нет ручья, то где Тимуру промывать рыхляк, пока он не доберется до коренной породы, жилы?

В общем, место выбиралось не только исходя из результатов опробования. Учитывалось множество нюансов: удобный подъезд к месту, близость к ручью и удаленность от карьера…

Самый богатый участок пришлось забраковать. Он находился на первом профиле, всего в пятистах метрах от южных бортов карьера. Тимура могли выдать звуки работы и запах костра. Заподозри Андреич что-нибудь неладное, он решит проверить, кто там хозяйничает, а увидев Валиного хахаля, сразу поймет, что за дела.

Поэтому она остановила выбор на другом участке, тоже перспективном, но не таком рискованном. Тот находился в двух с половиной километрах от карьера, на самом дальнем двадцатом профиле, совсем в таежной глуши. Грунтовая дорога в том месте заворачивала и обрывалась, так что Тимур мог спокойно парковаться и идти до точки двести метров, не замеченный никем.

Единственное, о чем переживала Валя, – это дорога от станции Елгозинка до точки. Байкулу придется ездить тем же путем, каким он ездил осенью на хитничий участок, – мимо поворота на карьер. Другого варианта не было, напрямую с юга не заехать…

Она боялась, как бы Тимур не примелькался. Если его увидят один раз, два, то не придадут значения. Но если он будет постоянно попадаться на глаза Андреичу, то у последнего появятся вопросы: с чего бы этот парень сюда зачастил? Не проверить ли, что интересного он нашел в той стороне?

По спине пробегал неприятный холодок, но от своей затеи Валя отказываться не собиралась. Это реальный шанс помочь Тимуру, и он должен быть использован сейчас, пока эти места глухи, безлюдны. Пока компания не решила провести более детальную разведку и заложить карьер… Тогда-то шанс будет упущен навсегда.

«Значит, надо приезжать в девять утра, а уезжать до пяти вечера – в то время, когда все заняты в карьере. В выходные, когда на базе остаются только Алик с Батырбеком, можно выкладываться по полной, копать с утра до ночи. А на неделе лучше делать выходной», – рассуждала Валя.

Она смотрела на часы. Ей не терпелось приехать в Вухлу и скорее все рассказать Тимуру. Валя пыталась предугадать его реакцию и улыбалась так, как будто это она – бесстрашная хитница и влюбленный в нее геолог пообещал ей жилу с самоцветами. Разве она бы отказалась от столь щедрого подарка? Конечно, нет!

Что такое кофемашина, когда один только каратный камень стоит как три кофемашины! А сколько таких в жиле?.. Да это же целое состояние! Никто и никогда не дарил ему таких подарков. И не подарит, можно быть уверенной!

Выйдя из вагона, она с радостным визгом повисла у него на шее. Улыбаясь, Тимур спросил:

– Валька, ты чего?

– Просто соскучилась. Айда скорее домой!

И уже дома, усевшись на диване, достала из сумки карту и ткнула в красную штриховку:

– Тимур, смотри сюда. В этих пробах встретились хорошие крупные зерна. В некоторых шлихах по пять – шесть штук, это считается много. Вот участочек: два соседних профиля, и в каждом по три точки – итого шесть. Я оконтурила и нанесла штриховку. Все, что за пределами, – это пустота… Где-то здесь скрывается богатый коренник.

Ошарашенный Тимур молча смотрел и часто моргал глазами.

– Примерно покажу, где искать жилу… – Валя переводила взгляд с него на карту, с карты на него.

Тимур не сразу ей ответил. Он о чем-то усиленно думал и, судя по его растерянному выражению лица, не до конца верил в реальность происходящего.

– Валь… Ты это серьезно? – сказал он наконец.

– Да, серьезно. Я проделала огромную работу, и вот результат.

– Я… даже не знаю, что сказать. Я…

– Ты не рад? – спросила Валя с дрожью в голосе. К горлу подступил комок.

– Ну что ты, – нервно улыбнулся он. – Просто… это рискованно. У вас же там лицензионная площадь, так? Мне надо хорошо обдумать… как бы это лучше провернуть.

– Я уже обдумала.

И она подробно расписала свой план, обосновав, почему выбрала этот участок, и поделившись опасениями по поводу дороги.

– Тебе придется проезжать мимо поворота. С базы и из карьера дорогу не видно. Но есть риск, что Андреич пойдет в деревенский магазин, а в это время едешь ты… Вдруг он что-то заподозрит? К тому же твою машину знает как облупленную! Ты же все лето, осень парковался там…

– Блин, так-то да… – нахмурился Тимур. – Ну машина – ладно, фиг с ней. Допустим, буду ездить на батиной «Ниве». Махнусь с ним, это без проблем. А что еще тебя смущает?

– Лучше бы тебе вообще с Козловым не пересекаться. Приезжать к девяти утра, а уезжать до пяти вечера. Работать по выходным, когда его нет на базе. Мужикам-то вообще пофиг… Кто ты и зачем там ошиваешься… Главная и единственная угроза – это сам Андреич.

– Да понял я. Димон не вовремя уволился, – с досадой произнес Тимур. – Сидел бы этот старый в Екэбэ, проблем бы не было…

– Ох, не говори.

Тимур взял карту и стал внимательно разглядывать участок.

– А как найти точное место? По карте?

Валя улыбнулась. Она предусмотрела все до мелочей, хотя это и было далеко не мелочью.

– Нет, по джипиэске56. Карта для общего ориентирования.

– Ну ни фига себе! Валька, ты, смотрю, серьезно подошла! – глаза Тимура заблестели от восхищения и азарта. – У тебя даже есть координаты точек?

– Ну, конечно, – щелкнула та пальцем. – Я бы не стала предлагать тебе то, в чем сама не до конца уверена.

– Откуда, если не секрет?

– А-а-а, еще по осени перекинула с флешки Димона. У него была карта с привязанными к ней координатами всех точек отбора. Я на всякий случай сохранила у себя на ноуте, и видишь, пригодилось, – с довольным видом сказала Валя. – А джипиэска у меня своя. Купила года три назад, после колымской практики. Очень удобный, скажу тебе, девайс. Хоть в поход иди, хоть по ягоды и по грибы, хоть по золото и камни – никогда с ней не заблудишься. Я подгрузила карту, так что все готово.

Тимур смотрел на Валю с уважением и жадно ловил каждое ее слово. Если поначалу он отнесся с недоверием к сказанному ей, то теперь воспринимал это всерьез. Он загорелся ее идеей, активно спрашивал, советовался, уточнял детали, а под конец сказал:

– Надо пробовать. Завтра поехали, покажешь место. Я доработаю неделю, переговорю с Азизом и со следующей субботы начну копать.

– Давай, отлично.

Утром они проснулись, наскоро позавтракали и поехали дорогой через старый затопленный карьер. Всюду еще лежал снег, но уже ощущалось приближение весны, тепла. По краям льдины образовались лужицы, а под колесами хлюпала вода.

Не доезжая до Елгозинки, Тимур остановился. В целях конспирации Валя переместилась на заднее сидение, легла и с головой накрылась пледом. Сидеть впереди было опасно: вдруг кто-нибудь из мужиков пойдет в магазин и увидит ее? А в понедельник сболтнет Андреичу, что видел Валентину; ехала, мол, вон туда – и покажет в направлении шлиховых профилей…

– Все чисто, – сказал Тимур, когда Елгозинский карьер остался позади. Он проехал до конца грунтовки и, завернув за угол, остановился.

– Фу-у-ух! – откинула плед Валя.

Она включила GPS-навигатор Garmin, дождалась сигнала и махнула рукой в направлении, уводящем вглубь тайги.

– До нашей точки двести восемь метров! Айда?

– Айда! – решительно кивнул Байкул.

Он шел первым, в валенках, широким энергичным шагом расчищал дорогу, кроша снежный наст. Валя в коротких зимних ботинках едва поспевала за ним, корректируя маршрут и подсказывая: «Левее! Возьми левее!»

К счастью, тайга в этом месте оказалась не такой уж и дремучей. Сосны-исполины держались на некотором расстоянии друг от друга и не затемняли местность, а ёлочек, растущих группами, было здесь немного. Продираться сквозь эти милые новогодние деревца, распушившие колючие лапы, было тем еще удовольствием.

Тимур с Валей отыскали нужный профиль. Всего их насчитывалось двадцать: они представляли собой параллельные линии на карте, каждая разбивалась на двадцать пять точек опробования. Расстояние между точками – 50 метров, между профилями – 100. Ближайший к карьеру первый профиль начинался в пятистах метрах от его южной окраины, а самый дальний, двадцатый, заканчивался в двух с половиной километрах. Сюда-то по геологической наводке отважный хитник и пожаловал вершить свои дела.

Валю интересовали конкретные точки: № 10, 11 и 12 двадцатого профиля и № 9, 10 и 11 девятнадцатого профиля. На карте – условный параллелограмм.

Во всех шести пробах попадался демантоид. Это не означало, что на каждую точку приходилось по собственной жиле. Это говорило лишь о том, что вся эта площадь – область ореолов рассеяния57. Изначально существовали некие демантоидные жилы, их верхняя часть была разрушена, обломки разнесло в разные стороны, и поэтому самоцвет встречался в нескольких местах.

Перед Тимуром стояла непростая задача: найти жилу. Для хитника это как сорвать джекпот. Можно, конечно, мыть россыпную рыхлую породу и находить отдельные зерна – участок богатый, и все равно с пустыми руками не уйдешь; а можно попытаться найти источник, коренник. Труд тяжелейший, но и награда не заставит себя ждать.

– Всё, мы на десятой точке! – сказала Валя, тяжело дыша.

Тимур остановился и осмотрелся по сторонам. Они стояли на склоне. Метрах в двадцати от них находилась мелкая речушка. Сквозь тонкий лед пробивалось слабое журчание.

– С чего планируешь начать? – спросила Валя.

Тимур взглянул на свои руки и вздохнул. Наверное, представил, как много предстоит работы.

– В следующую субботу приеду с инструментами, расчищу снег, начну копать… – ответил он. – Посмотрю, что здесь, и пойду дальше. К одиннадцатой точке и двенадцатой. Посмотрю, как в целом профиль. Может, и не придется идти на девятнадцатый.

– Да, смотри, как лучше. Я бы тебе советовала сгустить сеть опробования. Ну так, чисто для себя. Когда пойдешь к одиннадцатой точке, отбирай рыхляк через каждые десять метров. Промывай, смотри… Вдруг покажет очень богатое содержание? Копнешь глубже, а там – жила!

– Было бы круто, – улыбнулся Тимур. – Оставишь мне джипиэску?

– Конечно, на, – Валя отдала ему девайс. – В общем, дерзай! Ты в этом деле профи. Не мне тебя учить.

Тимур крепко обнял ее.

– Спасибо, Валька! Спасибо, дорогая! Ты реально помогла, – и чмокнул ее в висок.

– Подожди еще. Найдешь жилу, тогда и благодари.

– Само собой, – ответил он с многозначительной улыбкой.

Они недолго потоптались на месте и, румяные, довольные, пошли назад к машине…

В понедельник перед Валей встала новая задача: менять ли результаты проб или оставить все как есть? Занизить ли значения, чтобы тот маленький участок посчитали нерентабельным и не заостряли на нем внимание?

Поскольку в полевых условиях все записи делались карандашом, ей достаточно было подтереть несколько значений.

Она открыла журнал опробования, бегло пролистала документацию, в которой упоминалось о самоцветах, найденных в тех шести местах. Плюс все конверты с пробами, содержащими демантоид, техник Славка промаркировал пометкой: “dm”. И скорее всего, отдельно отчитался в том, что и где нашел.

«Нет, слишком палевно! – отказалась от затеи Валя. – А что, если Андреич это зафиксировал? Если я обнулю участок, то он поймет: что-то тут не чисто… Начнет выяснять, разбираться, и сразу все всплывет… Нет, ничего не надо трогать! Пусть остается все как есть».

Немного успокоившись, она себе сказала:

«Не нужно дергаться и суетиться! Даже если со временем и обнаружится, что кто-то там копался, меня уже в этой компании не будет. Текучка только на руку! За полгода уволилось три человека: Славка, Димка, а скоро уйду и я… Геологи здесь не задерживаются. Те, кто придут за нами, рано или поздно все равно уйдут. И пусть начальство думает что хочет. Может, там хозяйничал вообще какой-то левый хитник – кто знает?.. Глухомань, тайга, ни свидетелей, ни камер… Никто ничего не сможет доказать».

Она взяла с Тимура слово, что тот будет нем как рыба. Что бы ни случилось в будущем, какая бы черная кошка между ними не пробежала, он должен сохранить все в тайне! На кону – не деньги, а Валина свобода, репутация. Она пошла на крупный риск ради него, и он это осознавал.

Начиная с субботы, двадцать восьмого марта, ее рисковый хитник приступил к работе. Уехал на участок рано утром, пока Валя спала. Взял все необходимое: кайло, лопату, сито, пару ведер, резиновые сапоги…

Накануне вечером Валя помогла ему собраться и спросила, нужно ли ей ехать с ним. Тимур ответил, мол, тебе необязательно морозить попу. Рекомендации геолога получены; теперь предстоит тяжелый труд, много копать и промывать, а в этом деле Валька так себе помощница.

Она осталась дома и провела день с пользой. Прибралась, сходила в супермаркет за продуктами, сварила борщ и запекла в духовке курицу. Позаботилась о том, чтобы ее голодный и уставший хитник вернулся в чистую квартиру и съел горячий сытный ужин.

Тимур приехал в седьмом часу, раскрасневшийся, взлохмаченный. Он вымыл руки и, держась за поясницу, проковылял к столу.

– Ох, отвык я от такого секса во всех позах! За зиму забыл те ощущения, вот и с непривычки все болит…

– Ешь, потом расскажешь, – весело сказала Валя и придвинула к нему тарелки: одну с борщом, другую с упитанной куриной ножкой и пюре.

Не говоря ни слова, Тимур набросился на ужин. Валя с умилением смотрела на то, как жадно он причмокивал, и думала: «Бедный, за целый день оголодал». Она спросила позже:

– Ну что, как поработал?

– Да ничего, нормально. Начал с десятой точки, копал и промывал… Попалось три мелких дёмика, каждый по четыре миллиметра.

– Вот видишь, хорошо! – обрадовалась Валя. – Какой-никакой, а результат!

Он отставил пустые тарелки и сделал глоток кофе.

– Ага, неплохо. Участок, скажу тебе, что надо – это видно сразу. А быстрых результатов я не жду. Чтобы найти что-то приличное, надо перемыть тонну породы. Каждый это знает. Количество переходит в качество – это про нас.

Глядя на его руки, покрасневшие от работы в ледяной воде, Валя задумалась не о философии, а о более земных вещах.

– А как вы промываете зимой, когда все реки замерзают? Это же пипец как холодно…

– Как-как, спокойно. Делаем лунку во льду и промываем. Но не зимой, а поздней осенью или ранней весной, когда лед не до конца сошел, но днем температура плюсовая. Зимой, ты что? Никто этим не занимается. По крайней мере, из тех ребят, кого я знаю. Прикинь сама, снега по самые яйца, а надо долбить мерзлую землю и на морозе как-то это промывать… У нас тут не Клондайк и камни не валяются горстями, чтобы было резонно добывать в таких условиях.

– Ну да, логично, – согласилась Валя. – А сейчас не холодно работать? Как ты сегодня, не замерз?

– Не, терпимо, – мотнул головой Тимур. – Пока копал, вспотел. Стал промывать, замерз. Развел костер, грел руки у огня…

– Вот и хорошо, – задумчиво сказала Валя и продолжила, понизив голос: – Мы не можем ждать до лета. Времени у нас в обрез. В середине апреля я закончу минанализ, передам результаты Козлову. Какой-то доцент из горного начнет их обрабатывать, составит шлиховые карты… Дальше – они возьмутся за перспективные участки. Скорее всего, проведут более детальную разведку, сгустят сеть опробования… Но это будет не раньше июня-июля, когда они наберут студентов-практикантов, – предположила та. – Козлову пока что не до этого. У него сейчас другой головняк – карьер. Но ты не расслабляйся, у тебя есть максимум три месяца. Дольше находиться там опасно.

– Понял тебя. Я постараюсь уложиться в срок, – заверил он, блеснув глазами.

Утром в понедельник, тридцатого марта, Гордеева написала заявление на увольнение по собственному желанию. Формально она должна была отработать две недели, до тринадцатого апреля. По ее подсчётам, она укладывалась в срок и в последний день собиралась передать дела Козлову.

Валя сидела в кабинете и смотрела на листок.

Вот и все… Она проработала в компании полгода. Чуда не произошло, надолго задержаться здесь не вышло. Хотелось бы, конечно, но ее не радовали перспективы: Елгозинский карьер, зарплата в тридцать тысяч… С этим все давно понятно. Обговорено уже не раз.

Перечитывая заявление, Валя задумалась: а как бы она ответила на предложение остаться в офисе, поступи оно прямо сейчас? И стала фантазировать: «Вот пойду к директору, а он как скажет: «Валентина, нам нужен геммолог! Возьметесь за работу?» И я буду стоять с отвисшей челюстью…»

Но следом прогнала мечты и решительно сказала себе: «Нет, нельзя».

Как она могла остаться у людей, которых обманула? Ей надо бежать от них как можно дальше. Останься она здесь, ее будут преследовать, во-первых, чувство стыда, а во-вторых, постоянный страх быть разоблаченной. Своим поступком она положила конец дальнейшему сотрудничеству.

Наконец-то послышались шаги за дверью, а следом скрежет в соседней замочной скважине. Это был Козлов: он забегал в свой кабинет по понедельникам, перед тем как ехать на участок.

Его-то Валя и ждала. Подорвавшись с места, она открыла дверь и выглянула в коридор.

– Михаил Андреевич, можно вас на минутку?

Он прошел к ней в кабинет и, глядя на нее внимательно, спросил:

– Что хотела, Валентина?

Та в нерешительности протянула заявление и, запинаясь от волнения, проговорила:

– Михаил Андреевич, я увольняюсь… Мне надо… Ну, по семейным обстоятельствам… Вы не волнуйтесь, я все закончу до тринадцатого числа.

Он взял листок и прочитал написанное. Его лицо, и без того озабоченное большим количеством производственных вопросов, помрачнело. Вале стало неловко, что она своим увольнением только добавила ему хлопот. На ее место придется искать нового геолога, а это займет время… На такую зарплату толпы желающих не побегут.

– Ну надо так надо, – буркнул он и пихнул ей листок: – Тебе еще много осталось?

– Нет, немного. Восемьдесят проб.

– Ты уж доделай…

– Конечно, Михаил Андреевич! Я все закончу, не переживайте, – пообещала Валя.

– Ладно. Заканчивай.

Козлов ненадолго остановил на ней поблекший взгляд, кивнул едва различимо и вышел за дверь.

Вале не верилось, что разговор будет таким коротким. Она сослалась на несуществующие семейные обстоятельства для того, чтобы подчеркнуть серьезность своего решения и пресечь попытки ее отговорить. И, к облегчению Вали, Андреич не стал уговаривать ее остаться. Наверное, понимал, что одними уговорами специалиста не удержишь: надо менять условия, увеличивать зарплату, а это зависело уже от руководства.

Он вышел, а Валю одолевали смешанные чувства. С одной стороны, она испытывала облегчение: ее решение не встретило препятствий, и через две недели она подбросит в воздух трудовую книжку со словами: «Добби свободен»! Словами несчастного порабощенного эльфа, получившего свободу благодаря смекалке Гарри Поттера.

С другой же, ей стало жалко своего начальника, без пяти минут бывшего. Он крутился как белка в колесе, тащил все на себе, а его желание немного передохнуть обернулось тем неприятным инцидентом. Андреичу опять пришлось оставить теплый кабинет.

Проблему Валя видела в плохой организации труда и жадности владельцев. Вместо того чтобы расширить штат, они ограничились тремя геологами: главным и двумя рядовыми. Последним двум платили немного по меркам этой профессии. Их мотивация хромала, они не справлялись с объемом поставленных задач, и впрягаться приходилось главному.

Только вот на нем не экономили – а как еще можно объяснить его рвение, фанатичную нацеленность на результат? Он же не в рабстве. Понятно, что получал высокую зарплату. А значит, его такой расклад устраивал.

«И нечего его жалеть», – заключила Валя.

Затем она поднялась на пятнадцатый этаж к Садырину и поставила директора в известность.

Тот встретил новость об увольнении равнодушно. В отличие от Андреича, даже в лице не изменился. Все подписал и с тем же безразличным выражением пожелал удачи.

Зря она боялась предложения перевести ее в геммологи, лишь бы такой «незаменимый специалист», как Валентина не ушла! Теперь наивная мечта не вызывала ничего, кроме усмешки. Всем было ровным счетом наплевать…

Валя заглянула в отдел кадров, оставила там заявление и, вернувшись в кабинет, продолжила смотреть шлихи.

Вот и все… Пронеслось полгода, а кажется, она устроилась в компанию только вчера. За это время она проделала большую и нужную работу, встретила достойного мужчину, приобрела какой-то новый опыт. Да что уж говорить? Эти полгода точно были прожиты не зря!..

Глава 7. В поисках работы и камней

Третье апреля выпало на пятницу. В этот день Тимуру исполнялось двадцать девять лет.

Валя уже преподнесла ему подарок, о котором только мог мечтать искатель самоцветов, и справедливо посчитала, что покупать кофемашину не должна. Но на всякий случай его предупредила:

– Тимур, я увольняюсь. Неизвестно, как быстро найду новую работу. С деньгами может быть напряг, поэтому уж извини, но подарить кофемашину не смогу.

В ответ послышалось радостное возмущение:

– Валька, перестань! Не надо ничего! Ты показала мне такое место! Камень в россыпухе так и прет! Добраться бы до жилы…

Ее порадовал восторженный и искренний ответ. И хоть ее точил внутренний червь, напоминая о том, что она преступница и по отношению к работодателю поступила нечестно, плохо, одна только благодарная улыбка, улыбка ее милого Тимура заслоняла собой все.

В глубине души Валя оправдывала себя тем, что пошла на это не из алчности, не из расчета урвать свою долю, прибрать к рукам часть камней, а из бескорыстного желания помочь Тимуру, не претендуя ни на что. Пусть все до последнего карата пойдет на его будущее дело, поможет ему раскрутиться в бизнесе, только бы не гнул спину, не занимался этим адским трудом!

В обед она забрала заказ из ресторана, чтобы вечером, приехав в Вухлу, быстро разогреть еду в микроволновке. Бараньи ребрышки на мангале, ташкентский плов, слоеная лепешка с зеленью и сыром – все, как любил Тимур. Наготавливать ему особо было некогда: всю неделю он упахивался на участке, копал и промывал в поте лица.

День рождения отметили скромно. Поужинали узбекскими блюдами, выпили по бокалу вина и легли спать. Утром Тимуру надо было ехать на участок. Нацеленный на результат, он не давал себе поблажек ни в выходные, ни в праздничные дни.

Встречу с друзьями тоже решил перенести. Объяснил им, не вдаваясь в лишние подробности, мол, подвернулась подработка, отказаться не могу; закончу – вот тогда нормально соберемся. Те восприняли спокойно, без обид, и не стали задавать вопросов.

…А на следующей неделе было готово Валино колье.

Вечером в среду ей позвонил Тимур и дал номер ювелира. Она созвонилась и договорилась с ним о встрече в городе. За работу и недостающее золото он насчитал семнадцать тысяч рублей. Цена показалась Вале божеской, ведь изготовить целое колье, добавив к ее металлу еще шесть граммов, не то же самое, что изготовить простецкое колечко общим весом в два-три грамма.

Ювелир, плотный мужичок лет сорока, подъехал к офису и подождал ее в машине. Валя села к нему, приняла работу, расплатилась. Затем поднялась к себе и рассмотрела украшение.

В полной мере красота колье раскрывалась при свете лампы, когда россыпь травянисто-зеленых демантоидов искрилась, а два таинственных александрита приобретали переходный цвет, между «утренним» зеленым и «вечерним» фиолетово-пурпурным. Эти богатые и сложные оттенки, перетекающие из одного в другой, не поддавались описанию. Казалось, будто бы они с другой планеты. Из похожего в воображении рисовались картины северного сияния. Это явление происходило не на Земле, а за ее пределами. И, стало быть, александрит – загадочный космический пришелец.

Валя разглядывала колье под микроскопом (пробирное клеймо на месте, закрепка камней качественная), крутилась в нем перед зеркалом, просто держала в руках и завороженно смотрела. Оно околдовало свою владелицу, заставив позабыть обо всем на свете… Хорошо, что она опережала план и могла отвлечься на полчасика.

А как тут было не околдоваться? Только представьте уменьшенный в сотни раз экран полярного неба, охваченного зелено-фиолетовыми всполохами. Его окружают яркие и сочные, как свежая трава, редчайшие гранаты. Они сверкают, желтое золото, изгибаясь волнами, блестит!

В какой-то момент Валя прослезилась.

«Господи, как же это прекрасно! Уральские самоцветы – потрясающее творение природы! Лучшие в мире! Только их бы и носила! И никакие бриллианты не нужны!»

Знание подробной биографии своих камней делало их ближе и роднее. Александриты были найдены в отвалах Черемшанского месторождения местным хитником по кличке Черемша, демантоиды – Байкулом на Елгозинском участке. Все это юг Свердловской области. Камни огранил Тимур. Никакого облагораживания к ним не применялось, ни нагрева, ни заполнения маслами трещин – их красота была природной, первозданной. Огранку не берем в расчет.

Валя снова вспомнила Тимура добрым словом. Как же все-таки важно, чтобы самоцвет попал в руки к мастеру. Совсем недавно она смотрела на темные, невзрачные кристаллы и не могла понять, что в них особенного, а теперь ей открывалась целая галактика!

Счастливая, что стала обладательницей такого украшения, Валя подумала о платье с декольте и представила себя в хорошем заведении: выгуливать такие драгоценности нужно не абы где. Вот найдет Тимурка жилу, и они приедут отмечать это событие в приличный ресторан!

Найти бы только жилу…

Подошел день увольнения. Валя закончила минералогический анализ и все передала Козлову. Он кивнул бесстрастно и посмотрел с немым укором.

«Не надо так смотреть, будто я не оправдала ваших ожиданий. Вы за этим-то меня и взяли: изучать шлихи. А теперь я всё закончила, и мне здесь делать нечего», – подумала она.

Ей представлялось, что она покинет офис с облегчением, подбросит трудовую книжку и начнет шутить про Добби, но в реальности ее переполняла грусть, верх брала досада. Не было желания шутить: оставляя офис, Гордеева оставляла свою мечту о работе в тепле и комфорте. Впереди ждала полнейшая неопределенность. Новую работу Валя еще не нашла.

Конечно, она не сидела сложа руки. Активно искала через интернет, просматривала объявления, на некоторые отвечала.

Ее проблема была в том, что геолог – зверь таежный, дикий, водится в глуши, в лесах, полях и по теплым кабинетам не отсиживается. А ей хотелось устроиться в городе и не кем-нибудь, а по специальности.

Таких объявлений было раз, два и обчелся. В них предлагалось отправить резюме и ждать, когда работодатель свяжется. Личный опыт подсказывал, что это отправка в никуда. В девяноста процентах случаев на резюме не отвечали. Возможно, его даже не читали. Она отправила, но быстрого ответа не ждала и продолжала поиски.

Пятнадцатого апреля нужно было оплатить проживание за месяц вперед. Валя посчитала, что ей нет смысла просиживать в Екатеринбурге. Разумнее было вернуться в Вухлу, где на семь тысяч можно питаться целый месяц, не спеша искать работу, а в город приезжать на собеседования.

Комната изначально рассматривалась как временный вариант, позволявший где-то перекантоваться два-три месяца. На более длительный срок Валя собиралась снять квартиру. Каким бы прекрасным человеком ни была Татьяна Филипповна, жизнь с хозяйкой не давала той свободы, какой хотелось взрослой девушке: хоть переставить мебель по своему желанию, хоть пригласить к себе мужчину.

За две недели до увольнения Валя предупредила хозяйку о том, что скоро съедет. Татьяна Филипповна знала, что Валя заселилась ненадолго, поэтому была готова к такому повороту.

– Жалко, Валюша. С тобой было очень хорошо. И аккуратная в быту, и умненькая, и интересная… Искренне желаю тебе удачи! Благодаря тебе я немного подкопила на санаторий. Этим летом хочу съездить в Кисловодск, – поделилась планами хозяйка.

– Татьяна Филипповна, большое вам спасибо! Мне реально с вами повезло! Буду вспоминать вас добрым словом. Желаю, чтобы новая квартирантка оказалась порядочной и не доставляла никаких проблем.

Перед отъездом Валя вернула книгу «Угрюм-река», которую не дочитала.

– Не успела? Слишком большая… Разом не осилишь, – кивнула хозяйка понимающе.

– Да, большая… И, если честно, вторая половина тяжело пошла. Про любовный треугольник между Прохором, Анфисой и Петром читалось запоем, а потом начались скучные описания. Жизнь прииска, сотня второстепенных персонажей, половину из которых я уже не помню… Может, когда-нибудь и дочитаю. Но не сейчас.

Татьяна Филипповна снисходительно пожала плечами.

– Конечно. Тебя никто не заставляет.

– Но вам спасибо за книжные советы. У вас отличный вкус! И да, классику нужно читать, – сказала Валя с извиняющейся улыбкой.

Она вызвала такси до вокзала и, обнявшись на прощание с хозяйкой, подхватила дорожную сумку и побежала вниз, во двор.

Ей было жалко расставаться с этой душевной женщиной и не хотелось покидать Ботанику: почти что центр города, все рядом, под рукой… Проезжая по главной улице мимо «Дирижабля», Гордеева подумала: снять бы здесь квартиру. Или дороговато, не потянет? А впрочем, все будет зависеть от работы, которую она найдет.

Валя вернулась в Вухлу и сразу включилась в семейный быт.

Пока Тимур проводил целые дни на участке, она оставалась дома за хозяйку. Просыпалась, убиралась, ходила по магазинам за продуктами, готовила ужин, обстирывала своего хитника (не стесняясь, шутливо называла его потные носки и майки оружием массового поражения, но Тимур не обижался, а только шлепал ее по мягкому месту).

Она и сама не заметила, как вошла в роль этакой образцовой жены-домохозяйки, и поначалу даже посмеивалась над тем, что еще вчера сидела в офисе за микроскопом, а сейчас драит полы.

Так и пролетали однообразные будничные дни, сперва казавшиеся передышкой от большого города, от суетливой беготни, а затем наскучившие…

Прошла неделя, а с работой ничего не прояснилось. Везде, куда можно было, Валя разослала резюме, а в ответ ей тишина. Напрашивался вывод: если не отвечают сразу, значит, нет.

Она даже нашла в Екатеринбурге две вакансии геммолога и поразилась, узнав, что такой редкий специалист и не где-нибудь, а в самоцветной столице России, может рассчитывать максимум на двадцать пять тысяч рублей в месяц. Для сравнения, тогда это была зарплата продавца в торговом центре… Начинающий геолог в 2015 году, и тот, получал больше, притом что геологов по всей стране выпускалось много и предприятия в них недостатка не испытывали.

Но скромный заработок Валю не пугал. Она мечтала о работе, как ей представлялось, в белых бархатных перчатках, среди приборов: микроскопа, рефрактометра, полярископа… Во всем этом было что-то изысканное, аристократическое – не в земле копаться. Чем не идеальная работа? Особенно для женщины. Особенно для той, что побывала в шкуре геолога-полевика, набегалась по потным изнуряющим маршрутам, насиделась в холодных грязных канавах и лезть в эту могилу раньше времени не особо-то хотела… Брр.

Валя отправила резюме в оба места, и, что самое интересное, ни из одного ей не пришел ответ. Казалось бы, зарплата такая, что не разгуляешься, радовались бы, что нашелся человек – ан нет, они еще и выбирали: в пожеланиях прописали, мол, приветствуется опыт от одного года. А его у Вали не было: оценщиком камней она не проработала ни дня.

В резюме указала, что имеет диплом геолога и сертификат геммолога, а ее последнее место работы – «Демантоиды Урала». Надеялась, что при такой зарплате к соискателю не будут предъявлять высокие требования, сами научат всему, чему нужно, ведь реальный профессионал работать за такие деньги не пойдет. Но ее надежды не оправдались: с ней так и не связались…

Ради интереса Валя поискала в интернете информацию о крутых и уважаемых специалистах в этой области, кто они и где работают. Ей попалось на глаза несколько имен, авторитетных на Урале, и все эти люди были не просто экспертами-геммологами с солидным стажем, но и кандидатами геолого-минералогических наук. Они преподавали в горном университете, проводили экспертизу, сотрудничали с ювелирными домами. В общем, были нарасхват и без работы не сидели.

Валя оценивала себя трезво и не претендовала на ту же должность и зарплату, что и профессионалы. Просто хотела понять, как ей стать такой же, с чего начать. После недолгих размышлений ей открылась горькая истина и Гордеева признала очевидный факт:

«Мой сертификат геммолога здесь не котируется. Где Уральский горный университет и где мой воронежский вуз? К тому же это были просто курсы при кафедре минералогии. Этих знаний недостаточно, чтобы садиться за приборы и проводить серьезную оценку. А сама я не работала ни дня. На кого тут обижаться?»

Разобравшись со своей квалификацией, Валя стала искать выход и в скором времени его нашла:

«Если я хочу развиваться как геммолог, то мне нужно продолжить образование в горном университете. Поступить в аспирантуру, получить степень кандидата наук, чтобы быть, так сказать, конкурентоспособной на местном рынке. Плюс, пока учусь, обзавестись знакомствами: может, кто-то из преподавателей помог бы мне устроиться. А так я человек с улицы, и мой сертификат – филькина грамота. Я могу годами стучаться во все двери, но везде меня будут отшивать».

Путь к мечте был извилистым, тернистым. Перед Валей встало множество вопросов: обучение в аспирантуре – платное или бесплатное, можно ли рассчитывать на стипендию, и если да, то какой ее размер? Ведь ей придется снимать жилье, чем-то питаться…

А если она не станет заморачиваться и ограничится геммологическими курсами, но уже на базе горного университета, даст ли это право работать геммологом в Екатеринбурге? Или Валя получит в коллекцию еще один сертификат и зря потратит деньги?

У нее был и другой путь, надежный и проверенный, – оставаться в геологии. Здесь ей не надо дополнительно учиться, лезть из кожи вон. Она уже геолог, с красным дипломом и опытом работы на Колыме, в Приморье, на Урале… Вместо того чтобы жаловаться, ей нужно шагать в канаву и делать свое дело! А красивые самоцветы она может покупать на накопления с зарплаты.

Кстати, речь о том, чтобы работать кем-то не по специальности, не шла. Профессии, никак не связанные с геологией, Валя даже не рассматривала.

Из-за этого круг поиска сильно сужался. Но она не унывала. Верила, что в скором времени ей что-то подвернется, и ждала…

Как-то вечером, в конце апреля, Валя с тревогой смотрела на часы и не находила себе места.

Она не знала, что и думать. Шел восьмой час, а Тимур все не возвращался!

Несмотря на то, что весной темнело поздно и работать можно было до восьми, Тимур прислушивался к Вале и в будни уезжал с участка в пять, чтобы не пересечься с кем-то из карьерских; а в полшестого был уже дома. Но в этот вечер он задерживался, и неизвестно почему…

Валя позвонила ему в семь – абонент был недоступен. Ей стало страшно: неужели он все еще на участке? Почему так долго? В дороге отлично ловит сеть, и, будь Байкул в пути, он сразу бы ответил.

Богатому воображению дай только повод, и оно тут же разгулялось. Перед глазами проносились картинки, одна ужаснее другой. Что, если Михаил Андреич обо всем прознал, вызвонил бригаду демуровских охранников, те прибыли на место, где копается незваный гость, уложили его лицом в землю и сейчас допрашивают? Или в дело вмешался криминал: кто-то следил за ним, пришел на точку, ударил чем-то по голове и забрал все камни? Или, боже упаси, Михаил Потапыч сытно поужинал пришлым хитником и сейчас обгладывает кости?

Ох, как говорится, Остапа понесло!

Конечно, у длительной задержки могло быть и счастливое объяснение. Например, такое: Тимур дошел до жилы, взялся скалывать породу с демантоидами и за этим занятием потерял счет времени. Он скоро приедет, и не один, а с мешками, набитыми несметными богатствами!

Но эта мысль не приносила облегчения. Ведь, если хорошо подумать, опасность поджидала его на каждом шагу. Ради блестящих камешков он рисковал и жизнью, и свободой. Один в тайге; случись чего, даже не сможет позвонить. Сотовая связь появляется ближе к карьеру, а это в двух с половиной километрах от той точки, где сидел Тимур.

Никто, кроме Вали, не знал, где он и чем промышляет, а значит, не придет к нему на помощь. В экстремальной ситуации он мог рассчитывать только на себя…

Она мерила квартиру нервными шагами, останавливалась в коридоре, подолгу смотрела в дверной глазок, прислушивалась к шорохам в подъезде. Звонила Тимуру несколько раз, но все безрезультатно. Не в силах выносить тягостное ожидание, Валя села на диван и стала думать, как быть дальше.

«Скоро стемнеет… Что мне делать? Как назло, нет ни машины, ни друзей с машиной! Куда идти, кого просить?! – она была близка к истерике, но ее вдруг осенило: – Договориться с кем-то из местных таксистов, чтобы отвезли прямо туда! Народ тут нищий, и за хорошие деньги не откажется скататься в дальнюю деревню. Не хотелось бы привлекать людей со стороны, но что мне остается?»

Одновременно с этим в подъезде раздались тяжелые шаги. Валя навострила уши: это был Тимур! – и пулей полетела открывать.

Едва уставший и понурый хитник переступил порог, как она, пружинисто подпрыгнув, бросилась к нему на шею.

– Где ты был? Почему не отвечал? Звоню – а у тебя абонент не абонент! Вся извелась, пока ждала тебя! – строго и в то же время радостно воскликнула она.

– Я заезжал к отцу. Мобильник сел в дороге, – объяснил Тимур. – Валь, извини, что заставил нервничать. Так-то я уехал в полшестого. Хорошо, что вообще уехал…

– Что стряслось? – обеспокоенно спросила та. – Ладно, проходи скорее на кухню! Будем ужинать. А разговоры все потом.

Тимур разулся, скинул у порога грязную робу, вымыл руки и прошел к столу. По его хмурому лицу и сказанным словам несложно было догадаться, что версия с находкой жилы отпадает.

Он стал хлебать горячий суп и попутно с этим рассказал о том, что же с ним приключилось.

– Отцовская «Нива» барахлит! Я тогда тебя послушал, махнулся с батей тачками, – произнес он с небольшим укором. – Сегодня заводил ее полчаса, с пяти до полшестого! Не знаю, в чем проблема… Аккумулятор ли херовый или что? – пожал Тимур плечами. – Но ездить на ней туда не варик. Если это будет повторяться, то точно кто-то из карьерских подъедет и спросит: «Хули ты здесь тарахтишь?»

Валя выдохнула с облегчением и положила руку на сердце.

– Фу-у-ух! А я чего только не напридумала! На тебя напали звери или Козлов обо все узнал… Машина – это пустяки.

– Дурочка, – ласково сказал Тимур. – Раньше времени меня хоронишь.

– Блин, скажешь тоже! Я реально себе места не находила! Не знала, что и думать.

– Такая вот фигня, – развел руками.

– Ясно. И что теперь с машиной?

– Буду ездить на своей. А что мне остается?

Валя промолчала, и Тимур продолжил:

– Ну увидят меня пару раз, проехал мимо. Пусть даже так – и что? Кто там только не ошивается! Хитники, охотники, летом ягодники, грибники… Дорога круглый год накатанная. Скорее я привлеку внимание, если продолжу ездить на батиных дровах и тарахтеть по полчаса, как это было сегодня.

– Верно, – согласилась Валя. – Когда я советовала тебе сменить машину, я имела в виду исправный вариант, а не дрова твоего бати. Если нет другого выбора, то езди на своей. Ты там почти что месяц, ну и как? Пересекался с кем-то из карьерских?

– За все время только пару раз с узбеками. Они шли по дороге и даже не смотрели в мою сторону, – сказал Тимур и, наморщив лоб, добавил: – Если не ошибаюсь, был выходной…

– А-а-а, так это Алик с Батырбеком. Они живут на базе. Им абсолютно пофиг!

– Ну вот. А больше никого не видел.

– Хорошо…

Валя ненадолго успокоилась, но страх никуда не делся.

Ночью она долго ворочалась в постели и, увидев, что Тимур тоже не спит, тихо сказала:

– Может, ну его на фиг?.. Бросишь это дело?

Он повернулся на бок, к ней лицом, и переспросил:

– Что?! С чего бы вдруг?

– Глупая была затея… Искать маленькую жилу на такой огромной площади все равно что иголку в стоге сена… Найти почти что нереально, – этот безжизненный и монотонный голос как будто бы принадлежал не ей.

Байкул отбросил одеяло и встряхнул лохматой головой.

– Ты серьезно?! Тогда на хера вообще было начинать?! – вспылил Тимур. – Торчу там целый месяц в позе раком, а мог бы заниматься обычными делами! Не напрягаясь, работать в городе за шестьдесят косарей!

– Тише… Соседи услышат, – попросила она шепотом и приложила палец к губам; Тимур сбавил тон.

– Сама подбила, а теперь включаешь заднюю. Я не собираюсь ничего бросать, – отрезал он. – Мелкие дёмики постоянно попадаются… А повезет, дойду до жилы. Скажешь мне, какой я молодец.

Валя понимала, как глупо сейчас выглядит. Еще бы: она зажгла его своей идеей, он поверил в возможность встретить жилу, с бешеным азартом взялся за работу, пролил немало пота – а Гордеева ему: «Бросай».

Тогда она честно призналась:

– Тимур, мне страшно. За тебя и за себя. До сегодняшнего вечера я не осознавала, насколько все серьезно. Дурочка, начиталась приключенческих рассказов и почувствовала себя их героиней, – усмехнулась Валя. – А сегодня, пока ждала тебя, чуть с ума не сошла! Ты там один, без связи. Если с тобой что-то случится, никто даже не узнает. Мне не нужны эти камни – мне нужен ты, живой… – она не отрываясь смотрела в его черные глаза. Те пылали диким огнем.

– …А еще боюсь, что все раскроется. Поймают тебя – выйдут и на меня. Сядем оба и надолго. Стоит ли оно того? – произнесла она дрожащим голосом.

– Так, успокойся. Ты типа вообще не при делах. Про тебя никто не знает и не узнает, – заверил ее Тимур. – Я осторожен и не попадусь. А в худшем случае скажу им: я, мол, хитник, везде копаюсь и сюда забрел. О том, что здесь лицензионная площадь, я не знал. Смотрю: дремучая тайга. Опознавательных табличек никаких; заборами не огорожено. Шел, шел по ручью и пришел. Если здесь нельзя копаться, то ладно, извините, я пошел.

– Мне б твою находчивость, – слабо улыбнулась Валя. – Думаешь, прокатит?

– Не знаю. Надеюсь, до этого не дойдет.

– И все же я переживаю за тебя. Зря я заварила эту кашу!

– Не зря. Ты очень помогла мне. Я работаю по твоим координатам, и не впустую, а что-то нахожу. Спасибо, моя Валька, – и он сжал ее в объятиях.

«Моя Валька», – с улыбкой повторила про себя она…

На следующий день лило как из ведра. Тимуру пришлось устроить себе выходной.

В субботу утром прояснилось и Валя попросилась на участок вместе с ним. Ей было легче находиться там, чем оставаться в четырех стенах и томиться ожиданием до вечера.

«Сижу дома без работы, вот в голову и лезут всякие дурацкие мысли, – подумала она. – Это все от скуки и безделья. Тряхну-ка стариной, съезжу на участок. Что-нибудь поделаю, помогу Тимуру. И мне какое-то разнообразие, и ему помощь геолога. Лишней не будет…»

Они встали в девять часов, позавтракали и, не теряя времени, выехали в Елгозинку. Перед въездом в деревушку Валя попросила остановиться. От греха подальше легла на заднее сидение, накрылась пледом. И, как выяснилось позже, обезопасила себя не зря!

Грунтовка после вчерашнего дождя превратилась в грязевое месиво, и Тимур преодолевал его на низкой скорости. Через пять минут езды Байкула что-то позабавило: настолько выразительно он фыркнул.

– Что там? – спросила Валя, а в ответ услышала веселое:

– А вон, друганы твои куда-то почесали! Два Батырбека. В магазин с утра пораньше. Трубы, поди, горят!

Валя напряглась и замерла.

– Уже прошли? – спросила через плед.

– Да. Садись, не бойся.

Она осторожно села и посмотрела через заднее стекло: вдали угадывались два отдаляющихся силуэта.

– Наверное, просто пошли в магаз. Они не пьют. Алик трезвенник, а Батырбеку не до пьянок. Все, кто накосячил с экскаватором, пашут за минималку. Отрабатывают долг.

– Да уж, «пацаны к успеху шли…» – сказал Тимур. Здесь так и напрашивалась эта, ставшая крылатой, фраза.

– «…Не получилось, не фартануло»! – подхватила Валя.

Наконец приехали. Тимур переобулся в сапоги-болотники, повязал зеленую бандану и подхватил рюкзак с провизией. Валя вышла из машины в робе, старой куртке и желтых резиновых сапогах. На ее спине болтался небольшой рюкзак, в котором лежало все необходимое: геологический молоток, нож, лупа, дождевик, блокнот с карандашом, а также – на случай встречи с Михаилом Потапычем – фальшфейер58.

– Мать, ну ты даешь… Подготовленная, – одобрительно кивнул Тимур при перечислении амуниции.

– Чем же ты спасаешься? – спросила Валя.

– Я? Да ничем. Жгу костры.

– И всего-то? Не боишься лесных гостей?

– Они сами нас боятся. Дым, огонь для них предвестники опасности. Значит, где-то рядом человек. А с человеком лучше не пересекаться…

– Да, но на случай внезапной встречи лучше иметь что-то под рукой. Что-то, что спугнет… Например, фальшфейер.

– На случай внезапной встречи ты просто обделаешься! Под рукой у тебя окажется одно, – рассмеялся Тимур. – Сгодится лишь на то, чтобы замазывать глаза медведю!

– Ха-ха-ха, – передразнила Валя.

Так, за разговорами, они дошли до точки.

Весна преобразила тайгу, наполнила ее жизнью, звуками. Всюду раздавалось щебетание птиц, а внизу журчала речка, еще недавно скованная льдом. Снег растаял, и ноги ступали по мягкой, напитанной влагой земле. Кое-где пробивалась молодая травка. Набухшие почки вот-вот должны были раскрыться. Разнообразием звуков, красок, запахов, теплым прикосновением солнечных лучей природа словно возвещала: до свидания, зима, с тобой покончено.

Придя на место, Тимур откинул прозрачную клеенку, достал рабочие инструменты, складной тряпичный стульчик, сухие палки и разжег костер.

– Вот садись. Попей чайку; термос в рюкзаке. Я пока начну работать, – сказал он, надевая трикотажные перчатки, а поверх них еще одни, резиновые.

– Давай я принесу побольше палок? – предложила Валя. – Чтобы тебе не тратить время… А потом и посижу перед костром.

– Давай, – кивнул Тимур с улыбкой.

Сказано – сделано. Валя натаскала много толстых длинных палок и положила их сушиться рядом с огнем. Потемневшие от влаги, они не разгорались бы, а только дымились бы. Она налила в кружку чай, сделала глоток и зажмурилась от удовольствия.

Вот за эти-то моменты Валя и любила полевую геологию. За посиделки у костра, когда уютно потрескивают дровишки, в лицо пышет жаром, и все внутри теплеет от вида раскаленных красновато-серых угольков, объятых оранжевыми языками пламени. И никуда не хочется бежать, и ничего не хочется решать. Вот так сидеть бы целую вечность, вдыхать смолистый запах, перемешанный с дымком, и наслаждаться таежной романтикой. Эх, красота…

Валя повернулась посмотреть, чем занимается Тимур. Он сидел на берегу на корточках и, опустив в воду сито, промывал рыхляк. Похоже, он открыл для себя небольшую россыпь. А что, удобно – далеко ходить не надо: копался и здесь же промывал. Поскольку ему попадались демантоиды, он не спешил переходить на следующую точку и довольствовался этим местом. Судя по тому, с каким азартом он брался за дело, результат его вполне устраивал.

Валя его не упрекала: хитникам, старателям привычнее работать так, чем заморачиваться поисками коренника: для этого нужны знание геологии, а также чутье и сумасшедшая удача… Не каждому везет.

И вместе с тем она отлично понимала: у Тимура времени в обрез, он не может копаться здесь полгода. Ему надо быстро что-то находить, желательно добычу крупнее и уходить! Это не бесхозная земля, а лицензированный участок, и его влиятельные хозяева не собираются ни с кем делиться.

Валя подбросила дрова в костер. Всепожирающий огонь охватил их с жадным треском. Вон он – сгусток силы и энергии, все возьмет, ни перед чем не остановится, для него нет ни препятствий, ни преград! Некоторое время она смотрела на дикое, неукротимое пламя, проявление своенравной огненной стихии, и, напитавшись ее жаром, бросила себе вызов: эту жилу должна найти она.

Ей захотелось устроить себе проверку, реальный ли она геолог или только на бумажке? Чего стоят ее опыт и образование? Что она вынесла за пять лет учебы в университете и за три года работы, скитаний по горам, долам?

Вот перед ней задача: даны шесть точек опробования, в которых найдены от трех до шести зерен демантоида; это два параллельных профиля, на каждом по три точки; на карте – условный параллелограмм площадью десять тысяч м². Надо найти коренную жилу. Важно, чтобы она залегала не на глубине, а выходила на поверхность, и ее можно было отработать вручную.

У них с Тимуром нет крутой карьерной техники, а даже если и имелась бы, то толку никакого: ни один экскаватор через такие дебри не проедет! Есть две головы, чтобы думать, и четыре руки, чтобы работать, ну и самый примитивный инструмент. От этого, как говорится, и пляши…

До обеда Валя просидела у костра. Ближе к часу вскипятила воду в котелке, заварила лапшу «Доширак», вскрыла ножом консервы. Позвала Тимура, и они перекусили.

– Ну как? Чего-нибудь намыл? – спросила Валя.

– А как же, – он положил ей на ладонь овальное желто-зеленое зерно. – Выйдет неплохой полукаратник.

И Валя вспомнила про старый хитничий прикол:

– Проверил на язык?

– Конечно, первым делом!

У обоих эта забавная картина вызвала улыбку. Они посидели недолго, и Тимур вернулся к работе в прекрасном настроении. Любо-дорого было на него смотреть. Поиск самоцветов захватывал его. Видно, что он занимался этим не только ради денег, но и получал удовольствие от самого процесса.

Желая сделать что-нибудь полезное, Валя стала заготавливать дрова. Приволокла к кострищу старое, полуистлевшее бревно, которое можно было проталкивать в огонь по мере прогорания. А также наломала сухих веток, натаскала палок: те, что тоньше, легко разломала руками, а на тех, что толще, попрыгала, и они треснули под тяжестью ее веса.

Вспотевшая и уставшая, она опустилась на бревно и вернулась к своей геологической задаче.

«Значит, так, – стала рассуждать Гордеева. – Здесь, на десятой точке, пробу отобрали из речных отложений – аллювия. Этот участок может быть интересен как демантоидная россыпь, но до подстилающих пород – плотика – не добраться, так как аллювиальная толща обычно мощная и вручную ее не перекопать. К тому же река – это постоянный водоток, и зерна демантоида могут перемещаться на некоторое расстояние от жилы… Где она по факту, никто не знает. Искать ее конкретно здесь – напрасная трата времени. Пусть Тимур и дальше промывает свой рыхляк, если ему так нравится, а я обойду другие точки».

Она достала топографическую карту и какое-то время изучала местность. Внезапно ее посетила блестящая догадка.

«Мне надо обратить внимание на шлихи, отобранные из делювия, то есть у подножия склона! А такие тоже есть. Возможно, коренник находится рядом, выше по склону, и тогда присутствие демантоида в пробе объясняется совсем легко. К примеру, жила частично разрушилась в результате выветривания, самоцветы перенеслись вниз временными ручьями – дождевыми потоками или талыми водами, а то и просто скатились под действием силы тяжести, – пришла к логическому выводу она. – Нужно найти примерное место отбора пробы. Если рядом есть какая-то возвышенность, то пойти вверх по склону и посмотреть, что там интересного. Вот! И почему я раньше не додумалась? Значит, так и поступлю!»

Валя понимала, что рассуждает очень уж оптимистично и в геологии все куда сложнее, но факт оставался фактом: при исследовании делювия шансы встретить жилу повышались.

Перед увольнением она успела сфотографировать листы с полевой документацией всех шести точек и этим вечером собралась детально изучить. А завтра, с утра, вооружившись не только молотком, но и знаниями, идти на точки, внимательно смотреть, искать…

Глава 8. Хитничья жила

Утром Валя предупредила о том, что на целый день уйдет в маршрут. Все для этого было готово.

– Одна? А не боишься встретить косолапого? – удивленно и вместе с тем восхищаясь ее смелостью спросил Тимур.

– Как ты сказал, он сам меня боится. Если что, фальшфейер наготове, а еще включу громкую музыку. У нас один геолог так и делал, – вспомнила она с улыбкой. – Врубал блэк-метал на всю катушку и шел на профиль под визги с воплями. Бедное зверье разбегалось кто куда.

– Ха-ха, я представляю! Лисы забивались в норы, мишки удирали, оставляя за собой лепёхи, – весело сказал Тимур. – Но ты смотри, давай пройдусь с тобой? И тебе не ссыкотно, и мне спокойнее.

Предложение показалось Вале заманчивым, но ей так хотелось выглядеть в глазах Тимура не какой-нибудь «ссыкухой», а бесстрашной геологиней, настоящей авантюристкой, что она решила отказаться.

– Мне не ссыкотно. А ты давай работай и не отвлекайся.

– Уверена? Это здесь более-менее открытое место, а туда дальше реально непроходимая тайга! Я как-то ходил смотреть и знаю, – предупредил всерьез обеспокоенный Тимур.

– Нашел кого пугать. Я в полях уже три года. Лазила и не по таким местам, – сказала Валя. – За меня не переживай. Если пойдем вдвоем и ничего не встретим, то просто потеряем день. А так хоть что-нибудь намоешь.

Логика в ее словах была, поэтому Тимур хоть нехотя, но согласился с ней и напоследок наказал:

– Ну смотри, только долго там не шастай! Возвращайся к трем. Мало ли чего… Чтоб не ждать до темноты. Если в три часа тебя не будет, то все бросаю и иду тебя искать.

– Окей, я поняла, – кивнула Валя.

На самом деле, ей нужно было пройти всего-то четыреста метров: по двадцатому профилю, затем от двадцатого к девятнадцатому, по девятнадцатому и еще сто метров от девятнадцатого к двадцатому, чтобы вернуться на начальную точку № 10. Такой вот круг, а если быть точнее, то параллелограмм.

По меркам поисковой геологии, маршрут был суперкоротким, но Валя не гналась за километражем. Перед ней стояла конкретная цель, которая требовала вдумчивого изучения, а не бестолковой беготни по местности.

Начала она с того, что забрала у Тимура джипиэску и посмотрела, в каком направлении идти. Если верить карте и описанию из полевой документации, то впереди ее ждало верховье долины мелкой реки, а пробу отобрали из аналогичного аллювия, но Вале нужно было убедиться в этом самой.

Она включила музыку и во всеоружии пошагала к одиннадцатой точке: за спиной рюкзак, в руке молоток, в одном кармане орущий телефон, в другом – фальшфейер. С такой амуницией никакой медведь не страшен.

Валя ошибочно считала, что профиль незалесенный. Стоило ей обернуться через десять метров, как ничего не было видно: ни места стоянки, ни сизой струйки дыма от костра. Лиственные еще не распустились, зато хвойные заполонили все. Коварные ёлки распушили лапы, которые не просто закрывали обзор, но и зловеще подрагивали, будто кто-то в них сидел.

Гордеевой невольно рисовались жуткие, пугающие образы. Ей, с ее богатым воображением, хоть вообще в маршруты не ходи! Она часто останавливалась, стучала молотком по стволу дерева и что-нибудь кричала, вроде «У-у-у-у!» или «А-а-а-а!»

Внутри все замирало, когда внезапно раздавался треск – оказывалось, это ломались и падали сухие ветки.

Валя не знала, насколько правдиво утверждение о том, что дикие звери сами сторонятся человека, а не воспринимают его как легкую добычу, но следовала одному важному правилу: всячески шумела, заявляла о своем присутствии, лишь бы избежать опасной встречи. Ее музыка играла для обитателей тайги; сама же Валя шла, настороженно прислушиваясь и приглядываясь ко всему вокруг.

Так и дошла до одиннадцатой точки.

Ей хватило беглого взгляда, чтобы понять: здесь делать нечего. Ельник расступился, и вывел ее к речушке. Судя по всему, пробу отобрали на пологом склоне из аллювия.

«Это россыпь, а значит, искать жилу без толку», – отметила Гордеева.

Она считала, что россыпные демантоиды уступают по качеству жильным. Ведь, как известно, демантоид – хрупкий минерал. Его твердость по шкале Мооса59 – всего 6,5 (для сравнения: у александрита – 8,5, у сапфира и рубина – 9).

В отличие от драгоценных камней с высокой твердостью, демантоид разрушался в россыпях. Просматривая шлихи под микроскопом, Валя часто отмечала, что ей попадаются даже не зерна, а их обломки с ребристым сколом. Поэтому-то поиск жилы, где камни целые, нетронутые, был в приоритете.

Сев на корточки, она сделала молотком небольшое углубление в земле и зачерпнула оттуда бурый рыхлый материал, смесь из песка и глины. Разровняла его на ладони, достала лупу, посмотрела. Зеленые драгоценные зерна ей не попались, но встретить их с первого раза было бы удачей.

Пожалуй, задайся она целью, могла бы намыть здесь демантоиды, но поскольку Валя замахнулась на коренник, то не стала задерживаться на этой точке. Отметила ее на всякий случай и пошагала дальше.

Следующие метров десять она продиралась сквозь колючую стену: ёлки росли плотными рядами и непрошеную гостью встречали неприязненно, царапая ей руки и лицо.

Местами становилось темно, а оттого и страшно. Казалось, стоит сделать шаг и упрешься в мягкое пузцо. Медведь как раз приходит в себя после зимней спячки, а с едой в тайге негусто: ни листвы, ни ягод, ни орехов… Ему с голодухи все равно, кого бы съесть, животное или человека.

Валя замотала головой, отгоняя жуткие мысли. Почему она подумала об этом именно сейчас? Не могла найти другого, более подходящего момента?!

Слава богу, ельник вскоре кончился, и Валя пошла по разреженной местности, где хвойные деревья перемежались лиственными: березами, осинами, рябинами. Те стояли голыми, образуя свободный коридор, петляющий среди раскидистых вечнозеленых лап. Путь до двенадцатой точки хорошо просматривался, чему Валя не могла нарадоваться.

Оказавшись на точке, вспотевшая геологиня опустилась на бревно. Ей нужно было время, чтобы прийти в себя и осмотреться. Она полезла в рюкзак, достала бутылку, жадно выпила воды.

«Ну на фиг мне такой экстрим! – думала она, мучаясь одышкой. – Зря только выпендривалась. Надо было пойти с Тимуром!»

Гордеева прихвастнула перед ним тремя годами полевого опыта, но самым интересным в ее браваде было то, что за это время она ни разу не ходила в одиночные маршруты. Геологи – народ, конечно, смелый и рискованный, но по технике безопасности в маршрут должны идти два человека: случись что-то с одним, второй хотя бы позовет на помощь. Конечно, находились и старые матерые геологи, кому тайга стала вторым домом; вот они-то этим правилом пренебрегали, но молодые специалисты всегда ходили парами.

Вкусив все прелести одиночного маршрута, Валя пожалела о том, что не взяла с собой Тимура. А теперь, как говорится, назвался груздем – полезай в кузовок. Захотела произвести на парня впечатление, показать себя бесстрашной – обойди все точки, не бросай на полпути.

После недолгой передышки Валя принялась искать место отбора пробы.

Музыка на телефоне навязчиво кричала, мешая думать. Валя ее выключила.

«Уже без надобности. Звери услышали, что здесь хозяйничает человек, а мне отвлекаться от важных дел не стоит».

Реки поблизости не наблюдалось. Ровная, кое-где поросшая кустарником площадка переходила в крутой склон. Валя проморгалась, не веря своим глазам.

«Опа! Пробу явно отобрали из делювия!» – подумала она.

Внутри все озарилось радостной надеждой. Неужели ее теория окажется верной?

Она прошла вперед и чуть не угодила ногой в закопушку – ямку глубиной примерно тридцать сантиметров. Было понятно, что это никакая не нора. Ее оставил техник Славка прошлым летом!

Не боясь измазаться, Валя опустилась на колени и набрала в ладонь рыхляк. Это был темно-бурый, преимущественно суглинистый пластичный материал – типичный такой склоновый делювий. В нем просматривались отдельные мелкие зерна, но Валя не стала выяснять, что это за минералы.

Ее взгляд был обращен на склон. Она шла к нему как загипнотизированная.

В голове звучал озорной, насмешливый голос Тимура: «Шел, шел по ручью и пришел. Если здесь нельзя копаться, то ладно, извините, я пошел!»

Валя остановилась у подножия. Позавчера влил сильный дождь, и глинистый откос был испещрен не до конца просохшими потоками. В теории выветрелые обломки жилы выносились вот такими ручейками, перемещаясь вниз и скапливаясь у подножия.

– Шла, шла по ручью и пришла!.. – сказала Валя вслух и стала подниматься по склону, врезаясь в рыхлую породу заостренной частью молотка.

– И никуда отсюда не ушла! – объявила она весело и… вдруг замолкла.

Металл уперся во что-то твердое. Валя бросилась расчищать делювиальный слой и в следующую минуту вскрикнула.

Сладкоголосая птица, выводившая трели высоко на ветке, вспорхнула и улетела прочь.

Сначала Вале показалось, что жила ей мерещится, как путнику в пустыне видится мираж – оазис.

Часто моргая и тяжело дыша, она разгребала бурый рыхлый слой, под которым проступали бугристые очертания коренника. Кое-где он оголился, и ей открылась жильная порода! Светлая, будто в наплывах воска, густо усыпанная овальными зелеными глазками – ее невозможно было с чем-то спутать! Валя восторженно вскрикнула, молоток выпал у нее из рук.

Первые минуты она смотрела на обнажившийся фрагмент и приходила к осознанию того, что она, Гордеева Валентина, реально сорвала джекпот! Что все гениальное просто, и ее, казалось бы, нехитрая теория, основанная на базовых знаниях из курса общей геологии, помогла открыть богатый коренник! Валя примерно знала, где искать, а в остальном же ей сопутствовала чистая удача! Жилы могло здесь и не оказаться; кто знает, может быть, ей помогла владычица Уральских гор, всесильная Хозяйка?!

Как только Валя задумалась об этом, подул теплый ветерок. Она обернулась и посмотрела вниз со склона. И вдруг ей показалось, будто молодая травка зашевелилась, и по ней стрелой метнулось что-то маленькое, юркое, похожее на ящерку!60

– Спасибо, Малахитница! – крикнула ей Валя вслед и, не в силах сдерживать эмоции, расплакалась.

Эта жила с самоцветами, настоящее чудо природы, воспринималась ею как щедрый дар мистического существа.

Почти сразу геологиня отправилась назад к десятой точке, чтобы скорее все рассказать Тимуру. Преодолевая дебри, она просила об одном: только бы не встретиться с медведем!

«Будет жалко сгинуть где-нибудь на полпути», – подумала она.

Но при мысли о волшебной ящерке внутри все потеплело. Валя внушила себе, что она под защитой могущественных сил и ни один зверь ее не тронет. Идти стало спокойнее, легче.

В итоге до десятой точки Валя добралась без происшествий. Признаками того, что она на месте, стали сизый дым и потрескивание костра. Значит, время шло к обеду. Она управилась куда быстрее, чем планировала.

Поскольку она шла без музыки, ей удалось подкрасться незамеченной. Тимур сидел у костра в ожидании того, когда закипит вода, курил и, наморщив лоб, обеспокоенно смотрел перед собой.

Все изменилось, стоило ему увидеть Валю.

– О, вернулась! – сказал он радостно и шагнул навстречу: – А я сижу и думаю: зря отпустил тебя одну… Надо было идти вдвоем…

– Тимурка! – воскликнула она и протянула к нему руки: – Пойдем скорее! Ты должен это видеть!

– Что такое? Неужели накопала дёмиков? – его брови взлетели вверх; в глазах сверкнуло озорство.

– Круче! Мне попалась жила…

Тимур застыл на месте.

– Чё, серьезно?!

– Да!

Выражение легкого недоверия на его лице сменилось бурной радостью. Он подпрыгнул, как мальчишка, звонко хлопнул в ладоши и, довольно потирая руки, похвалил:

– Ай да Валька! Ай да умничка! Ты погляди какая! Наверное, проголодалась? Вода почти вскипела. Давай сперва похаваем и тогда пойдем? Жила ведь не заяц, в лес не убежит, ха-ха!

Валя согласилась. Она достала из рюкзака бутерброды, которые так и не съела. Тимур залил кипятком «Дошираки», вскрыл консервы с тушенкой, нарезал хлеб.

– Как далеко отсюда жила? – уточнил он за обедом.

– В ста метрах, на двенадцатой точке.

– О как! Это в самых дебрях?

– Ага, не каждый туда сунется…

– Ну ты вообще-е-е-е-е, конечно, – восхищенно протянул Тимур. – Таких бесстрашных девушек я не встречал. Да что тут говорить? Не каждый мужик туда полезет!

Валя не стала развенчивать миф о своем бесстрашии (второй раз она бы не пошла туда одна!) и просто улыбнулась.

…К точке они пошагали налегке. Тимур практично рассудил, что сначала нужно увидеть жилу, что она собой представляет, а уже потом тащить все инструменты. Валя согласилась: верно, грамотный подход.

Вдвоем этот дремучий путь они преодолели весело, легко. Всю дорогу громко разговаривали, смеялись, тем самым отпугивая зверей.

На подходе к точке Валя почувствовала, с какой силой заколотилось ее сердце. Мелькнула мысль: «А вдруг мне все привиделось? Сейчас придем – а там ничего нет…»

Она взбежала на склон по своим следам – те отпечатались на мокрой глине. Без труда нашла среди делювия, коричневых наносов, коренник – маленькое светлое «оконце» диаметром от силы десять сантиметров, всё в драгоценной зелени. Эти выпуклые овалы так и манили, к ним хотелось прикоснуться, их не хотелось оставлять.

Валя специально не стала расчищать всю стенку; в поспешном действии ей виделся хоть мизерный, но риск. Вдруг кто-то здесь пройдет, какой-нибудь охотник? Он обалдеет от увиденного и, недолго думая, приберет чужое сокровище к рукам! Не для него старалась!

Подозвав Тимура, она с трепетом и гордостью показала уникальную находку.

– Ох…ренеть! – выдохнул Байкул.

Он гладил жилу как что-то очень нежное и дорогое, разглядывал ее с немым восторгом, глаза его горели. Затем он по-особенному посмотрел на Валю, и ей показалось, что он готов молиться на нее.

– Я не могу поверить! – воскликнул, весь светясь от счастья. – Валька, разве это реально?! Ты ее нашла? Ну просто богиня поисков! Ты… ты… Настоящий профи! Ты крутая! – выкрикивал Байкул. – Это нечто! Супер!

– Ой, захвалил, – Валя спрятала в ладонях пылающие щеки. – А если честно, то мне просто повезло. Этой жилы могло здесь и не быть. Геология – наука непредсказуемая. Будь всегда так просто, месторождения открывались бы по щелчку пальцев…

Тимур ответил счастливой улыбкой. Валя вспомнила свой день рождения, когда получила в подарок шикарный топазолит в полтора карата. Она не видела себя со стороны, но, наверное, в тот момент улыбалась точно так же… И теперь была счастлива доставить ему ту же радость, отплатить щедростью за щедрость.

Тимур пробежался взглядом от вершины склона до подножия и восторженно сказал:

– Надо ж как… Ну просто идеальная хитничья жила! Здесь не нужна спецтехника. Такая разрабатывается с поверхности, вручную. Мне даже не придется бить шурф и лезть на глубину, – стал рассуждать Байкул. – Смотри, она находится посередине склона. Значит, я поднимаюсь на вершину и копаю. Достаточно убрать где-то шестьдесят сантиметров сверху. Пройти рыхляк, а дальше с помощью зубила и кувалды по частям отколоть саму жилу. Что скажешь, рабочая такая схема? Ты с ней согласна? – спросил он мнение геолога.

Валя с радостью подумала о том, что стала для него авторитетом.

– Да, конечно. Все то, что ты мне описал, делали мужики в карьере. Только попрошу тебя: не расчищай пока что стенку. И без того понятно, что жила продолжается под глинистыми отложениями и ее размер далеко не десять сантиметров. Просто если кто-нибудь случайно здесь окажется… С пустыми руками точно не уйдет.

– Понимаю, Валь. Ну я же не дурак. Расчищу перед тем, как начну скалывать породу с дёмиками.

– Отлично! В самый раз.

Налюбовавшись этим весенним, красочным панно из золотисто-зеленых демантоидов, к созданию которого приложила руку сама матушка-природа, Тимур с Валей пошагали к десятой точке, а от нее – к дороге. Они заранее приготовили все инструменты, чтобы завтра с самого утра перенести их на двенадцатую точку и, не отвлекаясь ни на что, заняться главным – разработкой жилы.

Чтобы не утомлять читателей подробным описанием процесса, стоит лишь сказать, что тактика Тимура действительно ничем не отличалась от действий Батырбека и Василия в карьере. Как говорится, зачем изобретать велосипед? Единственное – Тимуру потребовалось больше времени на разработку, так как пришлось счищать почвенный слой и копать полметра до контакта с жилой.

Сама она, красавица, оказалась довольно впечатляющей: больше метра в длину и примерно пятнадцать сантиметров в ширину. Самоцветы сидели кустами: в одном месте их было так много, что радовался глаз, а в другом – пустое поле, два мелких вкрапленника на десять сантиметров породы. Встречались как медовые, коньячные топазолиты, так и демантоиды разных цветов, какими они только бывают: желтые, салатовые, как хризолит, травянисто-зеленые, темные густо-зеленые, как изумруд… Вот где наглядная геммология ювелирных разновидностей граната-андрадита! Все, как по заказу, в одном месте: изучай – не хочу!

Этим изумительным камням вообще бы не было цены, встречайся они крупного размера. Но, к сожалению, природа демантоидов такова, что подавляющая их часть едва дотягивает до размера в полкарата. Встречается какой-то процент камней от ноля пяти до одного карата. Все, что больше одного карата, уже редкость; а все, что больше двух карат, – уникальные штучные камни. И жила лишь подтверждала эту грустную статистику: в основной массе мелких зерен сильно выделялись те, что крупнее.

Правда, времени на то, чтобы их разглядывать, особо не было. Валя с Тимуром работали в поте лица. Он, убрав все лишнее сверху, разровнял площадку и начал скалывать жильную породу. Его верная напарница тоже не стояла без дела, а раскладывала сколотое по мешкам. Самые крупные и интересные камни она определяла в отдельный мешочек.

– Валька, ты там чё, себе что-то присмотрела? – весело спросил Тимур сверху, без тени подозрения.

Чтобы ей по голове ничего не прилетело, он остановил работу и ждал, когда она все отберет.

– Я откладываю самые ценные, чтобы не повредились. Но если ты мне что-нибудь из них подаришь, то буду только рада! – не растерялась Валя.

– Да, конечно, – улыбнулся хитник. – Выберешь сама, что тебе нравится.

Она послала ему воздушный поцелуй.

…Им хватило недели майских праздников, чтобы со всем управиться и вывезти мешки. В последний день Тимур приехал один, забрал все инструменты и, чтобы больше сюда не возвращаться, лишний раз проверил, ничего ли не забыл.

Перед ним стоял соблазн немного покопаться в россыпи, пока еще оставалось время. Но Валя настояла на своем:

– Достаточно. Жилу мы нашли, и больше нам здесь делать нечего. Глупо искушать судьбу теперь, когда все есть. Жалко потерять, да и последствия могут быть всякими! Так что возвращайся к обычной работе, лишнего не болтай, а камни надежно спрячь. С ними ничего не случится: это ценные самоцветы, они будут только расти в цене. Будешь небольшими партиями их огранять и сбывать по надежному каналу, чтобы никто ни о чем не догадался…

Она считала себя вправе давать ему советы, ведь сама приложила руку к воплощению его мечты. Да и Тимур, несмотря на непокорный нрав, признал за ней такое право. Выслушал и отказался от идеи задержаться до конца мая.

– А еще выйди на своих мужиков, с которыми по осени копался. Забыла, как их звать? Вроде Виталя и Егорыч? – спросила Валя, на что Тимур кивнул. – Пусти слушок, будто на участке рядом с карьером больше нельзя копаться. Можешь сослаться на меня: типа, девушка узнала от начальника, что компания «Демур» собирается вести там доразведку и не потерпит у себя непрошеных гостей, – с ходу придумала она. – Это нужно для того, чтобы, во-первых, эти бедолаги из-за нас не пострадали. А во-вторых, чтобы через них не вышли на тебя. Так-то про тебя им неизвестно… Андреич знает только то, что ты из Вухлы, потому что осенью подвозил меня.

Тимур слушал ее внимательно, почесывая щетинистый подбородок, и в конце сказал:

– Валь, я понял. Витале и Егорычу так и скажу. Егорыч, кстати, мне звонил недели две назад и предлагал поехать с ними под Тагил. Там есть хорошие участки, но все копано-перекопано… Я отказался: теперь-то мне зачем? – проговорил Тимур с улыбкой. – Сказал, мол, в городе полно работы. А они как раз подумывают. Правильно, пускай туда и едут. Ловить здесь нечего…

Первую неделю Тимур с Валей отдыхали дома, а если куда-то и выбирались, то только в супермаркет за продуктами. Затратив много сил, как физических, так и эмоциональных, двое авантюристов приходили в себя в спокойной обстановке. Они готовили еду, смотрели фильмы и даже ни разу не наведались в гараж полюбоваться на плоды своей работы.

На второй неделе Тимур позвонил Азизу и сказал, что готов вернуться в мастерскую. Поскольку Азизу всегда требовались люди и он платил посменно, то проблемы с этим не возникло.

Чтобы утолить любопытство друзей, была придумана легенда, объясняющая то, где Тимур пропадал два месяца. Поскольку его школьные друзья и хитники из разных городков Урала, объединенные общей страстью – поисками камня, никак между собой не пересекались, Валя предложила вот что:

– Скажи вухлинским ребятам, что строил баню кому-то из знакомых хитников. Твои друзья ведь в курсе, чем ты занимаешься?

– Примерно знают, но в подробности я их не посвящал.

– Вот и отлично. Если спросят, скажешь, у кого-то подрабатывал. Звучит правдоподобно.

– Валька, да не переживай ты так, – похлопал ее по плечу Тимур. – Сильно заморачиваешься. Уверен, что всем наплевать.

– Нет, лучше перебдеть, чем недобдеть. Пусть ни у кого не возникает подозрений…

Валя не знала, что в итоге сказал друзьям Тимур, но была уверена в одном: насчет жилы он никому не проболтается.

Поразительно: она настолько вовлеклась в его дела, что забыла о своих проблемах. Но те напомнили о себе…

Тимур вернулся в мастерскую, а до Вали наконец дошло, что со дня увольнения прошло больше месяца, но чуда не произошло: поиски работы не принесли успехов.

Как же так?.. Ее это расстроило и вогнало в апатию. Она – не девочка с дипломом, а специалист, геолог, и недавно это доказала, прежде всего, самой себе.

Валя не рвалась в кресло руководителя, не требовала заоблачную зарплату, ее запросы были адекватными, земными, – так почему же никто не проявил к ней интерес?

Она стала лихорадочно что-то искать, но на сайтах мелькали одни и те же объявления. Не навязываться же, не откликаться по второму разу? Ее угнетала полная беспомощность – то положение, в котором невозможно что-то сделать, кроме как отправить резюме и ждать… А позвонить и выяснить из разговора, что да как, не представлялось ей возможным, ведь многие работодатели предусмотрительно скрывали номера, лишь бы им не досаждали.

Нервозность скапливалась, пока не вылилась в глупую ссору.

А дело было так. Тимур пришел уставший, но довольный: наконец-то дома, отпахал. Шагнул к Вале с ласками, но она всем видом показала, мол, ко мне не подходи, я не в настроении.

– Валька, что с тобой? – спросил он с удивлением и получил в ответ что-то грубое и резкое (что конкретно, она уже и сама не помнила).

Тимур застыл на месте. Уголки губ поползли вниз.

– Зачем так говоришь?

И нет бы ей остановиться, но Валя пошла дальше и вывалила на Тимура ворох надуманных обид:

– Ты даже не спросил, как у меня дела с работой. А все потому, что тебе плевать! Тебя не волнуют мои проблемы. Ты зациклен только на себе!

Он посмотрел растерянно и развел руками.

– Валь… Если бы я все время спрашивал, тебе бы показалось, что я выпроваживаю тебя. Типа, засиделась дома, давай иди работай. Но я ничего такого не сказал… Странная предъява.

Она подумала: «И в самом деле…»

– Вам, девушкам, не угодишь. Всегда найдете, к чему придраться, – добавил он. – Я не спрашивал, потому что ничего не изменится от моих вопросов. Если могу помочь конкретными делами, то беру и помогаю. А просто так сидеть и ныть на пару, если честно, то не вижу в этом смысла. Что это даст?

Подойдя вплотную и приобняв ее за талию, Тимур спросил:

– Скажи, чем я могу помочь?

– Да ничем, – сказала она тихо и отвела взгляд в сторону: – Мне хотелось, чтобы кто-то выслушал и поддержал… Всегда сама решаю все проблемы. Ничего мне не дается просто так. Всю жизнь привыкла пробиваться. Никто мне ничего не преподнес на блюдце. И с работой тоже так…

– Ты умница, реальный спец. Я знаю, видел сам. Найдешь еще отличную работу, просто подожди немного. Времени прошло всего-то ничего, – как мог старался подбодрить ее Тимур.

Он вздохнул, и теплый воздух пощекотал ей ухо. С полминуты они простояли молча, и Валя успокоилась в его объятиях. Она успела пожалеть о том, что затеяла эту бессмысленную ссору; зачем все это было начинать?

В тот вечер Валю посетила мысль:

«Может, оставить геологию? Найти офисную работу в городе. Устроиться какой-нибудь секретаршей. А что? Сейчас ведь полстраны работает не по специальности… Зато останусь в Екатеринбурге и задница будет в тепле…»

Но следом она вспомнила, как заколотилось сердце и внутри окатило горячей волной, как все заискрилось перед глазами, когда из рыхлой толщи показалась жила с демантоидами! Вот оно, истинное счастье геолога – не когда с кафедры читаешь лекции о высоких материях, о том, как устроена Земля, а когда из грязи достаешь алмаз. Видишь и осязаешь. В такие моменты понимаешь, ради чего учился. И эти ощущения больше нигде не испытаешь, не познаешь радость поисковика.

К тому же Валя не представляла себя ни менеджером-продажником, ни секретаршей. Зачем ей с ее образованием и знаниями перед кем-то заискивать, пытаться что-то втюхать или ходить за боссом с наигранной услужливой улыбкой? Это все равно что Тимуру с его талантом огранщика пойти охранником в торговый центр. Целыми днями держать рацию – достойное ли применение его золотым рукам?

«Можно позволять себе минуты слабости, жаловаться на некомфортные условия, но уходить из геологии совсем? Ради чего? Чтобы стать девочкой на побегушках? Да никогда!»

Вопреки всем неудачам, Валя продолжала поиски работы через интернет, но в конце мая прекратила их, признав безрезультатными. Она пошла другим путем: стала искать через знакомых. Ко всем бывшим коллегам и однокурсникам, работающим где-то вахтами, обратилась с одним-единственным вопросом: «Есть ли возможность устроиться к вам?»

Люди пообещали поспрашивать, узнать, а Валя думала, как подготовить к этому Тимура. Она переживала за его реакцию, ведь он ясно дал понять, что против вахты.

«Против не против, но что мне остается делать? Другого выбора здесь нет: в Екатеринбурге подходящей для меня работы не нашлось, – размышляла Валя. – Вахта – оптимальный вариант. Буду работать где-то, а межвахту проводить с Тимуром. Если же мне уезжать куда-то насовсем, то это означает… окончательное расставание».

От одной только мысли Вале стало плохо, и она сглотнула нервный ком.

К вечеру подготовила целую речь, но за столом выдала коротко и прямо:

– Тимур, я задолбалась. С работой полная задница! Как ты отнесешься к тому, если я найду что-то вахтами?

Он медленно прожевал, сглотнул и серьезно посмотрел в ее глаза.

– Не думаю, что это хорошая идея.

– Почему? – заерзала на стуле Валя.

– Ты же сама сказала, что хочешь завязать с полями. Настроилась на город, искала что-то в офисе. И правильно, ни к чему тебе морозить попу и сидеть одной там с мужиками. Какие вахты? Валька, успокойся и не страдай херней.

Чувствуя, что заливается краской, Валя возмущенно переспросила:

– Что значит, не страдай херней? Это моя работа, я за это получаю деньги. Я виновата, что меня не взяли в офис? Хотелось бы, но в Екэбэ я оказалась не нужна. А раз так, у меня есть два пути: либо работать где-то вахтами и в межвахту приезжать к тебе, либо уезжать в какую-то дыру и там сидеть безвылазно!..

Предательское жжение передалось глазам – не хватало прямо сейчас расплакаться.

– Извини, но выходит, что мои проблемы только мои. Не руби с плеча и помоги найти нормальное решение!

– Блин, Валька, тебя хрен поймешь… Определись сама, чего ты хочешь. Помнишь, ты предлагала переехать в Екэбэ? А если бы я согласился, все бросил – проходит время, и ты такая машешь ручкой: ну всё, пока, я погнала на вахту! – усмехнулся он. – А ведь реально так и было бы.

– Нет, не так! – парировала она. – Если бы ты согласился переехать, я не металась бы с места на место. Пошла бы на геммологические курсы, продолжила бы образование в горном… Сама бы где-то подрабатывала!

– Что мешает заняться этим сейчас?

– Дорогая жизнь! Я не потяну квартиру. Ладно, если снимать с кем-то вдвоем, но одной? Это дорого! И ладно, я нашла бы что-то по специальности, пусть и за тридцатку в месяц. Как-нибудь перебивалась бы. Понимала бы, что это временно, пока не наработается опыт… Но идти какой-то секретаршей, «принеси – подай – иди на хрен – не мешай»? Или в другое место, где не требуется специального образования? Терпеть все неудобства ради того, чтобы оплачивать квартиру, которая нужна лишь для того, чтобы работать не пойми кем в Екэбэ? Ради чего? Да на хрен надо!

Тимур вздохнул и после недолгой паузы сказал:

– Решай сама.

Валя ухватилась за его слова.

– То есть… ты не против, если я буду ездить вахтами? – проговорила она с надеждой и волнением, будто от этого зависела вся ее судьба.

– Не знаю, – буркнул Тимур. – Я уже сказал. Мне это не нравится. Не видеть тебя месяцами, пока ты где-то на вахте с мужиками. Как по мне, работала бы в городе… Зато задница в тепле и никакое пьяное быдло не полезет.

– Раз так, поехали со мной? – Валя театрально поманила его рукой. – Давай, бросай все здесь, будем снимать квартиру в Екэбэ! Я устроюсь секретаршей, а ты охранником. Будем сводить концы с концами. Зато вместе и в тепле.

Тимур не оценил ее иронию. Он посмотрел исподлобья и медленно покачал головой.

– Не хочешь? Тебе это не надо? Вот и я желанием не горю… – произнесла она убитым голосом.

Ей открылась горькая правда. «Мои проблемы только мои. А значит, решать буду сама, без оглядки на Тимура. Если же он поставит перед выбором… – она почувствовала, как внутри все сжалось. – То выберу работу! Ну а иначе, на что мне жить?»

Месяц назад Валя и близко бы не допустила таких мыслей. Но ее жизнь настолько резко изменилась, превратившись в сумасшедшие качели, то вверх, то вниз: то увольнение и напряженные поиски работы, то в качестве награды жила с самоцветами, то снова возвращение с небес на землю, к проблемам, которые не решены, что Валя не до конца могла поверить во все происходящее. Она едва поспевала за быстро меняющимися событиями. Ее будто выбросило в бурную реку, и она беспомощно барахталась в ледяной воде, теряя ориентацию, не зная, за что бы ухватиться.

Прежняя стабильная жизнь, в которой гармонично сосуществовали и мужчина, и работа, осталась позади. Выбор, который ей предстояло сделать, не имел счастливого исхода. Выбрать Тимура – значит поставить крест на своем развитии, профессиональном росте; осесть в Вухле и покрываться плесенью. Выбрать работу вахтами – значит потерять Тимура. Жить, как и жила до этого: пресно, буднично, без вкуса, ярких красок, страсти и любви…

Перед глазами пронеслись полгода, на протяжении которых Валя была по-настоящему счастливой, и ведь не ценила, дура! Смотрела как-то мелко, хаяла карьер!..

«Ну почему же по своей природе человек – неблагодарная скотина и не привык ценить хорошее? Может, за всю жизнь я никогда и не была так счастлива, как в ноябре и декабре, работая в карьере, когда у нас все только начиналось… – с грустью думала она. – Я ощущала себя самой желанной. А как у него горели глаза при взгляде на меня! Они и сейчас горят, но то время было особенным, волшебным… Вот бы перенестись туда и навсегда остаться там!»

Бывало, ее настроение менялось на сто восемьдесят градусов. В потоке меланхоличных мыслей случались вспышки оптимизма. Вале казалось, что она уговорит Тимура, и тот с ней согласится: полукочевая работа вахтами вовсе не помеха отношениям. Она ради него пошла на риск и нашла жилу! Почему бы ему не уступить ей в чем-то?

Но вскоре все решилось независимо от их желаний. И как нельзя хуже для их отношений.

Знакомые геологи отписались Вале. Кто-то сразу дал понять: штат укомплектован и нет возможности принять человека со стороны. Кто-то тешил ее напрасными надеждами, мол, отправь резюме на всякий случай, и, как только освободится место, с тобой свяжутся.

Но реально выручил университетский друг Стас Пахомов, работающий на месторождении золота в Хабаровском крае – в той самой компании, куда Валя долго рвалась. Приличные зарплаты и перспективы роста выделяли компанию на фоне большинства шарашкиных контор, неспособных предложить специалисту ничего. Еще студенткой Валя мечтала попасть туда на производственную практику, но ее не взяли. Неудивительно, что устроиться туда можно было только по знакомству.

И вот что написал ей Стас:

«О, ты прям как знала! У нас увольняется геолог из ОПиРа, отдела поисков и разведки. Написал заяву, 2 недели дорабатывает и уходит 12 июня. Я могу поговорить с кем надо, чтобы на его место взяли тебя. З/п в районе 70 тыс, жилье оплачивают. Зимой документация керна, летом – канавы, вахты по 2 недели (з/п выходит больше за счет полевых). Но жить там постоянно. Поселок небольшой, но все для жизни есть».

И следом дописал:

«А я езжу вахтами из Воронежа. Работаю по 2 мес. на руднике в 780 км от Хабары. У нас подземка, к нам никак. Девчонок не берут, только мужиков. А вот ОПиР в поселке, геологи живут там постоянно. У них хороший коллектив, молодые все ребята. Так что быстрее решайся, пока на это место не пристроили другого. Короче, жду ответ».

Глава 9. Прощание

Валя перечитала сообщение раза три. В любой другой ситуации она бы прыгала до потолка. Исполнялась ее давняя мечта – работать в крупной золотодобывающей компании с хорошим именем и репутацией, куда попасть за счастье каждому геологу…

Сколько лет она стучалась в закрытые двери – даже не стучалась, а отчаянно ломилась! Прекрасно помнила, как туда звонила, хотела пройти практику, на что ей сдержанно и вежливо ответили: мол, извините, но мы сотрудничаем с определенными университетами и вашего в их списке нет. Потом отправляла резюме, будучи молодым специалистом и колеся по Дальнему Востоку, работая сначала в Магаданской области, затем в Приморском крае… Но и те попытки оказались безуспешными, в компании мечты как будто бы ее не замечали! И вот ей пишет Стас…

«Это здорово, но… Работать в поселке постоянно? Не вахтами? Как же тогда Тимур? С ним… всё?!» – думала она, чувствуя, как сильно заныло в груди.

Валя растерянно смотрела перед собой, и вдруг из глаз хлынули горячие потоки досадных, обидных слез.

Ну почему все так? Почему встает такой жестокий выбор: или работа, или любимый человек? На вахту он мог еще как-то согласиться, но теперь никакие компромиссы невозможны. Казалось бы, сама судьба подводит жирную черту под отношениями.

Сгоряча Гордеева хотела все послать к чертям собачьим, но, чуть остыв, поняла, как это глупо. Ей нужна эта работа, а не наоборот. Крупная компания прекрасно существует и без Вали, и скорее пошлют Стаса с его просьбой устроить однокурсницу. А ему, по сути, нет нужды впрягаться за кого-то. Просто он хороший человек и помогает ей по старой дружбе.

Она снова открыла переписку и заметила, что Стас в сети. Наверное, ждет ее ответ. Видит же, что сообщение прочитано…

«Стас, огромное спасибо! Поняла) В течение дня отвечу, ок?» – быстро напечатала она.

«Ок», – ответил Стас.

Валя забралась с ногами на диван, поджала их к груди, обхватила дрожащие колени.

«Ну вот останусь здесь… – стала рассуждать она. – Что меня ждет? Если отбросить чувства и признаться себе честно… Сидеть в Вухле, работать в алкомаркете за пятнадцать тысяч? Или разрываться между двумя городами, пахать в Екэбэ, чтобы там же оплачивать жилье, а на выходные сломя голову нестись к Тимуру? – и тут она задумалась. – А ведь он ничем не жертвует ради меня. Живет в своей квартире, занимается тем, что нравится, никакие неудобства не испытывает… Что-то менять ради меня не думает. Зачем же я должна всем жертвовать ради него?»

Она встала и прошлась по комнате.

«А если пожертвую… Где гарантии того, что через год он мне не скажет: «Валька, извини, я встретил Машу, а ты мне надоела. Давай-ка от меня съезжай»? Это жизнь – случиться может всякое. И останусь у разбитого корыта. И с мужиком не получилось, и с работой возможности упущены… Куда тогда идти? Кому и где нужна?»

Она остановилась у окна и посмотрела на картину захолустной жизни: старые дома из серого кирпича, неухоженные, поросшие сорняками клумбы, разбитая дорога – и это в самом центре города.

«Ну нравится Тимуру жить здесь – это его выбор. А я так не хочу. Уж если и сидеть в глуши, то только за высокую зарплату, чтобы заработать на квартиру в Екатеринбурге. Надеяться мне не на кого, я кручусь сама. Кто позаботится о моем будущем? Никто. А значит, только мне решать. Пусть Тимур поймет и не обижается…»

Она схватила телефон, чтобы ответить Стасу. Все ясно, о чем тут еще думать?

Но ком, набухший в горле, прорвался, и Валю сотрясли рыдания. Слезы текли, не прекращаясь, и сквозь размытую картину перед глазами пронеслись счастливые полгода… Неужели ничего этого больше не будет? Обо всем придется позабыть?..

Уезжая, Гордеева обрекала себя на одиночество. Все женщины-геологини, с которыми ей довелось общаться, были либо замужем за геологами и вместе колесили по стране, работали в одном предприятии, либо молодыми специалистками, недавно окончившими университет и еще не встретившими свою пару. То есть выбор сужался до небольшого круга парней – полевых братьев по компасу и молотку. Молодежь знакомилась кто на работе, а кто на практике, и обычно пары получались крепкими. Если Валя не встретит кого-то в новом месте, значит, останется одна.

Настоящих геологинь, связавших жизнь с парнями негеологами, Валя не встречала. Союз, в котором она катается по вахтам, а он весь городской, юрист в костюмчике, представить сложно. Если такие и существовали, то это были единичные случаи. Геолог еще мог понять геологиню и отпустить ее одну в поля, а вот человек другой профессии – навряд ли. Никто не пожелает, чтобы его любимая неделями жила в буровом вагончике с чужими мужиками. Тимур так и сказал.

Подумав о нем, Валя снова всхлипнула и повторила про себя: что бы она ни выбрала, счастливого исхода нет. Тимур ей очень дорог, но и без работы ей не выжить. А идти абы куда и абы кем – зачем? Ради чего она училась, нарабатывала опыт?

«Только в наивных, романтических книжках герои бросают все, чтобы быть с любимым. Реальная жизнь куда сложнее. Для того чтобы остаться вместе, нужна уверенность в совместном будущем, а у меня ее попросту нет. Я уеду. Другого мне не остается», – решила Валя и написала Стасу.

Несмотря на разницу в часовых поясах (у Вали был день, а у Стаса – уже вечер), он сразу ей ответил и пообещал сейчас же позвонить ведущему геологу ОПиРа: вопрос был важным, и откладывать до завтра Стас не хотел.

Валя уселась на диване и апатично смотрела перед собой. Внутренне она была спокойна, даже ладони не вспотели. Если бы Стасу отказали, то она несильно бы расстроилась. Значит, не судьба.

Но ему дали добро, о чем он вскоре написал и предложил ей созвониться.

«Пусть так», – вздохнула Валя, видя в этом выход.

А следом позвонил и Стас.

– Здорово! Чё, как ты там? – спросил он довольно.

Валя улыбнулась в трубку и постаралась говорить как можно радостнее:

– Привет, Стас! Большущее тебе спасибо! Ты реально выручил! Я уже не знала, что и делать. Ушла с карьера, начала искать работу, и всё какая-то непруха… Казалось бы, Урал; куда ни глянь, месторождения – но либо платят три копейки, либо хрен устроишься!

– Ох, да так везде. Не только на Урале… Ну рад, что помог. Скажи, а чем ты занималась на карьере? – уточнил вдруг Стас.

– Минанализом. Смотрела под микроскопом шлихи с демантоидами.

– А-а-а, понял, – протянул он с некоторой досадой. – Хе-хе, я-то сказал ведущему, Андрюхе, что ты спец по канавам. Андрюха, кстати, наш земляк! Воронежский, тоже окончил ВГУ. У него запланированы большие объемы проходки канав, поэтому нужен документатор. На это место хотели взять какого-то парнишку, но у него нет опыта. Я разрекламировал тебя, мол, одна геологиня Валя, опытная канавщица, хочет к вам устроиться. Андрюха мне сказал: ну всё, замётано, пусть приезжает! Так что, мать, ты уж не подведи…

– А, не переживай, – оживилась Валя. – Я отработала несколько сезонов на канавах, все помню и умею, так что проблем не будет никаких!

– Вот и отлично. Андрюха попросил отправить резюме ему на электронку. Это чисто формальность, показать начальнику отдела, чтобы дал добро. А так всё. Ты, считай, устроена, – заверил Стас. – Андрюха ведет участок с поисковыми канавами на золото и заинтересован в толковом человеке. Парень он нормальный, будешь работать под его руководством. Сейчас скину электронку, отправляй туда резюме, а завтра в течение дня с тобой свяжутся.

– Отлично, поняла. Еще раз огромное спасибо! Если бы не ты, то даже и не знаю… Пошла бы я в торговый центр продавщицей, – сказала Валя.

– Да не за что! Ну всё, давай, – по голосу было понятно, что Стас улыбается.

Гордеева включила ноутбук и отредактировала резюме, добавив к своим обязанностям в Елгозинском карьере документацию канав. Хоть в «Демуре» она и занималась этим всего-то две недели, для придания резюме солидности все же решила указать. А вообще за ее плечами было два полноценных «канавных» сезона, и в обоих случаях – поиски на золото, что и требовалось ведущему геологу.

Ей вспомнился Дальний Восток – край высоких сопок, золота и бушующего океана. Совсем скоро она туда вернется – и не абы кем, а геологом в компанию своей мечты, представить только!..

Но на душе было нерадостно. При мыслях о предстоящем напряженном разговоре мимолетная улыбка быстро сползла с лица…

– Ну что, как день? Чем занималась? – спросил Тимур с порога, ни о чем не подозревая.

– Да… нормально, – уклончиво сказала Валя. – Проходи на кухню. Я разогрею суп.

Пока он ел с беззаботным видом, Валя повторяла про себя: «Я не вертихвостка и не бросаю его ради другого. Речь идет о моем будущем, до которого никому нет дела. Я перед ним не виновата, совесть моя чиста».

И несмотря на самооправдание, чувство вины въелось в нее занозой. Она не хотела делать кому-то больно, но, оттягивая неизбежный разговор, только сильнее мучилась сама.

– Тимур, мне надо кое-что сказать, – решилась Валя, когда он поел.

Уставший после дня на распиловке, он похлопал себя по животу и спросил немного удивленно:

– Что такое?

– Пойдем на диван? – жестом позвала она в другую комнату. Он молча встал и пошагал за ней.

Оперевшись о мягкую спинку дивана, Валя почувствовала так необходимую опору и, опустив глаза, тихо начала:

– Я нашла работу…

– Что, правда?

Он было улыбнулся, но полуулыбка сразу же застыла на его лице.

– …в Хабаровском крае, – договорила Валя.

Тимур нахмурился и с полминуты сосредоточенно смотрел в ее глаза. Он сразу внутренне напрягся: лоб его прорезали складки, борозды от крыльев носа вниз к губам заметно углубились, лучистый взгляд потух…

Казалось, что ему не двадцать девять лет, а все сорок. Суровая, застывшая маска вмиг его состарила, а в глазах затаился страх – так хорошо знакомый Вале страх потери.

Тимур молча смотрел, как будто зная наперед, что она скажет. У Вали у первой сдали нервы: подбородок задрожал, и показались слезы…

– Прости, но я должна уехать!.. Здесь нет работы для меня. Я так измучилась, что нету больше сил! – сказала она, плача.

– Работа… вахтой? – зачем-то уточнил.

– Нет, на постоянку, – пуще зарыдала та.

Тимур подбадривающе похлопал ее по плечу, а сам, уставившись в одну точку, тихо повторял:

– Ну-ну, перестань… Хватит, перестань…

– Я реально задолбалась! – стала оправдываться Валя, но плач только усилился: – Без знакомства хрен куда устроишься! На образование и опыт всем плевать! Если бы не однокурсник, то и дальше ждала бы непонятно что. Просто один хороший человек замолвил слово за меня… – часто всхлипывала Валя. – Если тебя принимают с улицы, то и относятся к тебе как к человеку с улицы. Дают стремную работу, затыкают дыры!.. А если повезет попасть по знакомству, то и отношение совсем другое, человеческое. Мне повезло, и я не стала долго думать… Прости, Тимур!

Гордеева не ожидала от себя такой истерики. Зря храбрилась наедине с собой, ведь стоило ей объявить о расставании, как она прониклась жалостью к себе, к Тимуру… Почему все так несправедливо? Почему приходится выбирать?

– И в Екатеринбурге зацепиться не за что… Будь у меня своя квартира, я бы пошла учиться на геммолога. Сама бы где-то подрабатывала, чтобы хватало на еду… А взвалить все на себя и тащить одна я не хочу! Ты понимаешь?

– Да понимаю, Валь, – сказал Тимур, не глядя ей в глаза.

Он и не спорил. О чем тут было спорить?

– Какие хоть условия, зарплата? – спросил без интереса.

– Жить буду в поселке. Зарплата – семьдесят, в полевой сезон повыше. Для сравнения: здесь я получала тридцать тысяч, и это для карьера потолок…

Тимур кивнул, а точнее, нервно дернул головой, мол, ну нормально. Он старался не встречаться с Валей глазами, красными и раздраженными, как после амфетамина.

Она знала, насколько неуместно и наигранно сейчас звучали бы слова, произнесенные с приторно-жалостливой интонацией: «Ты только не расстраивайся, не обижайся», и вместо этого сказала просто:

– Вот.

Тимур встал с дивана и отлучился в ванную комнату, где, судя по звукам, высморкался и умылся. Вернувшись, он сел на край дивана и, глядя в пол перед собой, сказал упавшим голосом:

– Ну что ж, езжай. Пусть будет так, как хочешь.

Валя протянула руку и коснулась его плеча. Он отдернул ее, но не со зла, а как бы говоря: не лезь, не надо.

Тогда она спросила:

– А что бы сделал ты на моем месте?

Он задумался и, повернувшись к ней лицом, ответил:

– Замутил бы что-то здесь…

– Уж извини, – возразила Валя, – но отъехать по статье о незаконном обороте я не хочу.

– Тебе никто не предлагает. Ты спросила про меня, я и сказал.

Тимур пребывал в каком-то ступоре и неохотно продолжал тяжелый разговор. Валя будто пыталась докричаться до него сквозь стену, которую сама же и воздвигла, но он не отвечал.

На глазах опять навернулись слезы. Не встретив понимания, Валя выбежала собирать вещи в другую комнату.

Она с силой ударила об пол дорожной сумкой, выбросила из шкафа свою одежду и начала запихивать все без разбору в сумку.

«Какие же все бедные, несчастные! А меня кто пожалеет?! Можно подумать, я от лучшей жизни таскаюсь по стране, живу в скотских условиях! Вот в голову взбрело и потащилась в самые ебеня, где до областного центра пиликать семьсот километров! Ага, прям сплю и вижу! Так и рвусь сама!» – взяла ее обида.

Вдруг на плечо опустилась рука.

– Валь, перестань… И куда ты собралась? – спросил Тимур встревоженно.

– Уйди! Все кончено! – бросила она.

– Посмотри на меня, – попросил Тимур, и Валя, вся красная от слез, выпрямилась в полный рост и обернулась на него.

Он крепко прижал ее к себе, а она уперлась влажной щекой в его плечо. Какое-то время они стояли молча, всхлипывая. Тимур наклонил голову, и в ее ухо, щекоча, скатилась теплая слеза…

Чуть позже они спокойно сели за стол и обо всем переговорили. Как два взрослых человека: без претензий и обид.

– И когда тебе лететь? – спросил Тимур.

– Еще не знаю, – сказала Валя. – Завтра позвонит ведущий геолог, и я спрошу. Скорее всего, к середине июня. Парень, на чье место меня взяли, увольняется двенадцатого числа.

– Блин, – вспомнил Тимур. – Я не успею огранить для тебя камни. Их надо достать из породы, просмотреть и выбрать лучшие – работы не на одну неделю.

– Да ладно, не спеши.

– Ну как же, память об Урале, обо мне…

– Еще увидимся, – серьезно заявила Валя. – Я прилечу к тебе в ближайший отпуск и проведу его с тобой.

Ей не нужны были прощальные подарки: она ведь не прощалась. В ней жила надежда, что они с Тимуром снова встретятся и воссоединятся, а работа лишь временный этап, возможность заработать на квартиру в Екатеринбурге; понятно, что не всю сумму, а хотя бы часть.

Так или иначе, но в будущем Гордеева хотела бы вернуться на Урал. Быть с тем, кто дорог, и заниматься тем, что нравится: оценивать уральские самоцветы, такие разные и уникальные, окружить себя чудесной изумрудной зеленью, колдовской и завораживающей красотой.

Но Тимур неоправданному оптимизму не поддался. Он пожал плечами и задумчиво сказал:

– Ладно, видно будет… Надо выбраться в гараж и глянуть, что с камнями. А тогда уже гранить и продавать.

– Теперь-то ты дорогу в Елгозинку забудешь? – Валя решила, что нелишним будет еще раз обговорить этот момент.

– Не, а зачем? С этими бы разделаться. Привести их в товарный вид. Да и потом, мой талисман, моя фартовая геологиня улетает… Сам такую жилу я фиг найду. А ради горстки полукаратников не стоит и корячиться. Короче, избаловала ты меня, – ответил он с грустной улыбкой.

– И хорошо. Незачем тебе копаться там. Теперь продать бы без проблем…

– Продам.

– Блин, Тимур, – вдруг испугалась Валя: казалось бы, она продумала все, но упустила из виду важный момент. – Твои ювелиры – надежные ребята? Не сдадут ли фээсбэшникам? Не вызовет ли подозрения, откуда у тебя столько камней? Просто в речке столько не намоешь… Это понятно всем.

– Не парься, им по барабану, – заверил ее Тимур. – Они покупают камни ниже рыночной цены. Понятное дело, им это выгодно. А сдавать меня – зачем? Выражаясь твоими же словами, кто станет убивать курицу, несущую золотые яйца?

– Верно, но все равно я за тебя боюсь…

– Кто не рискует, тот не пьет шампанское. Зато выручу приличную сумму. Ради такого можно и рискнуть.

– Еще не думал, на что потратишь? Откроешь свое дело?

– Подумаю. Но на херню я не потрачу, не переживай. Помнишь, ты рассказывала про своего знакомого? – немного повеселел Тимур. – Намыл пять килограммов золота, а вырученные деньги все до копейки прогулял, вызвал из Магадана проституток, и те неделю тусовались у него?

– Конечно, помню! Захочешь – хрен забудешь, – улыбнулась Валя, а про себя подумала: «Надо же, прошло полгода, а он все помнит наше первое свидание. И тот разговор по дороге на затопленный карьер…»

– Я не такой балбес.

– Знаю. Я бы не стала помогать балбесу. Ты серьезный парень, и я в тебе не сомневаюсь. Главное, не попадись…

Со следующего дня началась подготовка к отъезду. Вале позвонил ведущий геолог и сказал, что ждет ее к середине июня, но если у нее получится приехать раньше, то будет даже лучше.

«Пока доберешься до наших тигулей61, пока пройдешь медкомиссию, как раз уволится геолог, и на его место устроим тебя», – сказал он.

Судя по молодому голосу, простой манере и обращению на «ты», Андрей был ненамного старше Вали. В речи земляка проскользнуло диалектное словечко «тигули», что вызвало улыбку.

Дорога к месту работы полностью оплачивалась, поэтому Вале не нужно было экономить, выбирая самые дешевые рейсы с пересадками. Она купила авиабилет на прямой рейс Екатеринбург – Хабаровск и собиралась вылететь восьмого числа.

Незачем оттягивать неизбежное, думала она. Тимур старается держаться бодрячком и не показывать, насколько сильно тяготит его скорейшее расставание, но стоит его оставить одного, как он становится угрюмым, отрешенным. Если спросить его о чем-то из другой комнаты, то он молчит, не отвечает. А иногда и будто против воли тяжело вздыхает.

– Знаешь, я хочу вернуться на Урал, – сказала Валя, застав его задумчивым. – Перебраться в Екатеринбург, цивильный, классный город, где все есть. Не хочу провести всю жизнь в глухом поселке. Еду за деньгами… Я не девчонка, мне двадцать пять. Пора подумать о своем жилье.

– Это понятно, Валь. Разве кто-то тебя отговаривает?

– Нет. Просто хочу сказать… – она растерялась, подбирая подходящие слова. – Не знаю, как тебе, но лично мне хотелось бы… Чтобы в будущем мы… снова были вместе.

Тимур на это усмехнулся: «Ты чудная» – и вышел из комнаты.

И правда, с чего она взяла, что кто-то будет ждать ее годами? Глупо надеяться на то, что, расставшись сейчас, они с Тимуром легко сойдутся в будущем, стоит только Вале захотеть. Незачем другому человеку выстраивать свою жизнь согласно ее планам. Он, молодой и интересный, кого-нибудь да встретит… И нечего его винить: решение расстаться и уехать приняла она сама.

Последняя неделя тянулась, как резина, и этим действовала ей на нервы. Гордеева сидела на чемоданах и понимала, что ничего уже нельзя исправить: билет куплен, в компании ее ждут, а сбегать с трапа самолета в последнюю минуту, чтобы броситься в объятия любимого, безответственно и глупо – эта сцена, много раз обыгранная в мелодрамах, к реальности не имеет никакого отношения.

Ее устроили в компанию, и у нее есть обязательства перед людьми. Она должна явиться и отработать как минимум год. Ехать на короткий срок несерьезно, ведь на нее рассчитывают. Это потом можно сослаться на суровый климат, морозы под сорок и снег по восемь месяцев в году, на личные обстоятельства – да на что угодно! Но только спустя год добросовестной работы… Тогда она уволится и никого не подведет. Сперва же надо показать себя ответственным специалистом.

Валя брала с собой все самое ценное и необходимое: теплые вещи, спальник, аптечку, ювелирку, ноутбук и документы. Скарб, нажитый во Владивостоке и отправленный на тетин адрес транспортной компанией: утюг, посуду, пуховое одеяло, книги, образцы горных пород и минералов, найденные в Приморье, – все это она оставила у тети Лили. Не тащить же их с собой?

Для родственниц новость о Валином отъезде стала неожиданной. По такому случаю все собрались у тети; Валя за свой счет накрыла стол.

– Куда на этот раз? В Хабаровск? Да ты чё?! – приоткрыла рот от изумления Альбинка. – Ну ты даёшь, сеструх! Я и так всем про тебя рассказываю, какая ты отважная. Одна, без мужика, без парня исколесила полстраны! Если бы мне предложили, я бы отказалась: ну его на фиг! Лучше буду получать немного, но жить в комфорте…

– Такая вот работа. Не каждому подойдет, – сказала Валя. – Нужно десять раз подумать прежде, чем поступать на геолфак.

– Зато как интересно! Магадан, Владивосток, Хабаровск… – мечтательно проговорила тетя Лиля, будто перечисляла заграничные курорты. – А я за пределы Урала никуда не выезжала. Была только в Челябинской, Свердловской областях, ну и в Башкирии. Проработала всю жизнь на этом чертовом – простите, девочки – заводе и ничего хорошего не видела. Ни путевки в санаторий – ни-че-го. Начальство каждый год каталось, а мы, обычные диспетчеры, только гробили здоровье. Зачем, ради чего?

– Ох, не говори, – вздохнула Альбинка и потянулась за бутылкой вина, чтобы наполнить опустевшие бокалы: – Ладно, а то начали за здравие, а кончим за упокой. Давайте выпьем за Валю, чтобы у нее на новом месте все сложилось хорошо, чтобы нашла кучу золота, разбогатела, стала начальницей прииска – в общем, всего самого-самого! Ты, Валь, девчонка пробивная и нигде не пропадешь!

Сестры чмокнулись в губы.

– Валюша, ты там береги себя. Края суровые, северные. Не модничай и утепляйся. Крепкого тебе здоровья и со временем встретить достойного жениха. Если и мотаться по стране, то не одной, а с кем-то, – присоединилась к пожеланиям тетя.

При упоминании о женихе у Вали вырвался тяжелый вздох, но она все же пересилила себя и улыбнулась.

– Теть Лиль, Альбинчик, большое вам спасибо! За гостеприимство, за то, что приютили у себя. Мира и добра вашему дому! Надеюсь, что снова встретимся. Загадывать не буду, но через год, а может, два, хочу вернуться в Екатеринбург. Люблю Урал и ощущаю здесь себя как дома.

– Конечно-конечно, ждем тебя всегда, – улыбаясь, закивала тетя. – Екатеринбург растет и развивается. Приезжай, Валюша. Здесь у тебя родные люди, здесь ты не одна. А квартиру можно взять в ипотеку, все так делают. Накопи хотя бы на первоначальный взнос.

– Да, начну копить, – кивнула Валя и сделала глоток вина.

Альбинка выжидательно смотрела на нее, будто хотела о чем-то расспросить, и, наконец, решилась:

– А как отнесся к этому Тимур? Вы… расстаетесь?

Валя снова вздохнула: хоть тема и болезненная, но увиливать от нее нет смысла. И тетя, и кузина знали, что она жила полгода с парнем, поэтому логично было ждать такой вопрос.

– Да, расстаемся. Я искала работу где-то рядом, но так ничего и не нашла. В итоге мне помог Стас, бывший однокурсник. Устроилась через него. А Тимур… отнесся с пониманием. Эта работа меня кормит, обеспечивает, и от нее зависит мое будущее…

– Да уж, – опечаленно произнесла Альбинка. – Очень жаль… Ну может, еще встретитесь? Как там говорится? Любовь проверяется временем и расстоянием. Вот и проверите себя.

Валя задумчиво пожала плечами.

– Девчонки ждут из армии парней, и твой пусть ждет тебя из экспедиции, – сказала тетя с ободряющей улыбкой.

– Ох, теть Лиль, – вздохнула Валя. – Прошли те времена… Сейчас уже никто никого не ждет. Каждый устраивает свою жизнь, как хочет…

– Возможно, ты права, – задумалась кузина.

Тетя стала убирать грязную посуду; Альбина с Валей начали ей помогать.

Казалось бы, еще недавно, в сентябре, они так же сидели за столом, отмечали Валин приезд, обсуждали ее приморские поля, вахту в Новом Уренгое… Ей еще подкинули идею разузнать, не требуется ли геолог в соседний с Вухлой демантоидный карьер?

Как мимолетно пролетело время! Казалось бы, только вчера приехала, а через неделю уже улетать…

В последние дни перед отъездом находиться в вухлинской квартире стало совсем невыносимо. Без Валиных вещей комната заметно опустела, неминуемое расставание ощущалось и давило, поэтому Тимур предложил уехать в Екатеринбург, снять квартиру на двое суток с шестого по восьмое июня, а утром выселиться и отправиться в аэропорт.

Валя эту идею поддержала. Единственное, как бы из скромности спросила: не дорого, не напрягают ли тебя такие траты? На что Тимур ответил: нет, не напрягают, надо же тебя нормально проводить, не вижу смысла оставаться здесь и киснуть.

На том и порешили.

За два дня в Екатеринбурге они исходили весь центр города, зашли в кинотеатр, кафе и пиццерию, постарались слиться с шумной толпой, лишь бы не оставаться наедине, не вести напряженные разговоры. Они уже обговорили все, что касалось темы отъезда, болезненной и неприятной для обоих. Если расставания не избежать, то не лучше ли заполнить дни мучительного ожидания чем-то приятным? Не сидеть в четырех стенах и не смотреть угрюмо друг на друга, а что-то активно делать.

Тимур подал отличную идею, и Валя была ему за это благодарна. К тому же в ближайший год ей никакие городские развлечения не светили. В Хабаровске она будет проездом, а расположенный черт знает где поселок – та еще глухомань, рядом с которой даже Вухла покажется Москвой.

Гордеева настраивалась продержаться там хотя бы год, а дальше смотреть, насколько хватит сил, терпения…

Она хотела попросить Тимура дать ей время, но подумала: а что это изменит? Вернувшись через год, она столкнется с теми же проблемами: для нее нет перспектив (откуда же им взяться в Вухле?), а Тимура все устраивает. Он не готов что-то менять, а значит, все ее попытки воссоединиться воспримет как игру в одни ворота: он хозяин положения, а она всем жертвует, идет на постоянные уступки. Нет, пусть тоже постарается ради нее! Пусть проявит инициативу – он же мужчина. Все в его силах, стоит только захотеть…

Валя не знала, о чем на самом деле думал и чего хотел Тимур. Это оставалось для нее загадкой. В последние дни он был немногословен, переживаниями не делился, но и равнодушия не проявлял. В кафе по-прежнему платил за Валю как за свою девушку. Спрашивал, куда она хочет пойти, прислушивался к ее пожеланиям. Из воспитания, из благодарности за жилу или из симпатии – Валя не знала.

За ужином в кафе он ей сказал:

– Твой отъезд… Все решилось слишком быстро. Я так и не сводил тебя в хороший ресторан. Не надела ты свое колье. Мы не обмыли жилу…

В этих словах звучало искреннее сожаление, но по какому поводу? Он не успел проставиться за жилу, не отблагодарил Валю так, как она того заслуживала? Или все-таки жалел о расставании, но не говорил ей напрямую?

Она не стала уточнять и лишь ответила:

– Да ладно, у меня и платья нет нормального. А смысл сейчас тратить деньги? В поселке я такое не надену. На работе ходить в робе, вне работы – в джинсах, свитере…

Он понимающе кивнул и посмотрел в окно на оживленную вечернюю дорогу, всю в огнях.

Валя представляла, вот сейчас он скажет: «Через год закончу свои дела. Ограню и продам камни, придумаю, во что лучше вложиться. Валька, любимая, возвращайся в Екэбэ! Вместе уедем в город и начнем все заново!»

Но он такого не сказал.

Всю ночь Валя беспокойно проворочалась в постели. Судя по неровному дыханию, частому перекатыванию с одного бока на другой, Тимур тоже очень плохо спал.

Утром по дороге в аэропорт он включил радио с попсовой музыкой, какое раньше никогда не слушал. Наверное, хотел поднять настроение чем-то веселым, легким, но у него не получилось. Певичка с надрывом пыталась передать томление и страсть, но не вытягивала ноты, фальшивила, пищала…

Тимур переключил радиостанцию – заиграл шансон, снова переключил – заиграла спокойная музыка, не плаксивая, не заунывная; Тимур оставил.

Валя отвернулась к окну, молча глотая слезы. Впереди показалось здание аэропорта.

ВОТ И ВСЁ…

Что, если этот красивый роман она придумала в своей голове? Что, если в реальности ничего такого не было и Тимур готов спокойно с ней расстаться? Женщины – большие фантазерки и способны создать себе героя из любого, даже самого непримечательного человека. Этот парень в робе и сапогах-болотниках, каким он и предстал в их первую встречу, хитник Тимур Байкулов, а любил ли он ее?

Машина медленно въезжала на парковку, и до последнего момента Валя надеялась услышать от него признание, насколько она ему дорога, или обещание ее дождаться. Ну или что-то ободряющее, и тогда она не полетит с тяжелым сердцем…

И вот он хлопнул дверцей, открыл багажник.

Так и не дождавшись важных слов, Валя вышла из машины, схватила дорожную сумку и, не глядя на него, сказала быстро и отрывисто:

– Ладно. Меня не провожай.

Тимур растерянно шагнул к ней.

– Как же? Сумка ведь тяжелая… Я помогу, – и попытался было у нее забрать, но Валя остановила его рукой.

– Езжай уже, – попросила она тихо и, развернувшись, пошла так быстро, как только могла.

Она согнулась под тяжестью багажа, волосы упали на мокрое лицо.

Еще чуть-чуть, еще немного… Впереди вход, а за ним удобная тележка. Надо отыскать туалет, умыться и привести себя в порядок. До начала регистрации есть время, целый час…