Артефакт. В поисках неизвестного бесплатное чтение

Наталья Скоробогатова
Артефакт. В поисках неизвестного

Пролог

1. Российская Империя. Нежнин. Январь 1904 года

— Вань, ну послушай же ты, — Володька дёрнул друга за рукав, заставляя обратить на себя внимание. — это правда. Ху сказал, что всё правда, и камень этот, и миф. И желание исполнится любое, вот совсем любое.

Они сидели у него в комнате и жевали вкусные румяные сдобные булки, которые поутру выпекла тётка Марья, запивая их легкой наливкой, почти детской. Почти, но не совсем. Ванька стащил у отца бутылку настойки на рябине, и они добавили её в кувшин с вишнёвым компотом, который принесли вместе с булками.

В голове у Володьки немного шумело, но зато настроение поднялось до той высоты, когда захотелось рассказать всем и каждому, а в особенности — лучшему другу, о своей задумке. О поездке далеко-далеко, в Поднебесную, так её называл мистер Ху. О загадочном артефакте, который когда-то исполнял желания и наверняка исполнит ещё. И даже пролитый на ковёр «компот» совсем не огорчал.

Ванька посмотрел на Володьку и хмыкнул. Этот пацан совсем не думает о том, что сейчас не время, чтобы заниматься всякими там экспедициями. В Питере, говорят, постоянно какие-то волнения. Революции опасаются. Отец вон, по лету сразу отправляет его в армию, говорит, что только она может из мальчишки мужчину сделать. Ну, он-то сам точно мужчина, у него все в доме по струнке ходят. Даже Володька, когда в гости приезжает. А Иван и не против, отслужит, вернётся, женится. Да вон, хоть на Женьке, сестре Володькиной. Она ничего так, мелкая, правда, ещё, но время-то есть, вырастет.

— Нет, я не смогу, — покачал он головой. — Да и где деньги на всё взять? Представь себе, это же надо целую экспедицию организовывать. Обозы там, еда, оружие. Люди, опять же. Нет. Тем более, что отец меня после гимназии отправляет в Третий Стрелковый. — Ванька поправил рукав рубашки, который дёргал захмелевший друг. — Я не могу отказать, он уже с Владимиром Михайловичем договорился.

На последнем имени Володька скривился, словно его кнутом по спине огрели. Впрочем, так оно и было однажды. Приезжал к ним как-то Кашерининов, общался с отцом, а потом, узнав, что мелкий тогда ещё тёзка напакостил, подсунув его любимому коню огромную голову соли вместо пары кусков моркови, отходил его нагайкой. Отец стоял и смотрел, не вмешиваясь, а после попрощался с этим типом, как с братом родным. Радовало одно: что его точно в армию не отправляют, у него мозги в другую сторону работают. Он деньги считает, а не головы.

— Слушай, а если потом? Ну, вот представь, ты уже такой, командуешь этим самым полком, я целый банк в кулаке держу, и мы соберёмся? Тогда же нам никто ни слова против не скажет, я уверен. И деньги будут, и люди, и… — Володька споткнулся, глядя в смеющиеся глаза Ваньки. — Что?

— Мечтатель, так тебя маменька моя называет. Так и говорит: «Когда там твой мечтатель в гости приедет? Я ему целую гору книг привезла из столицы!» — и смеётся. Кто его знает, что там будет через несколько лет. Если эта революция случится, то неизвестно, будем ли мы с тобой такими, как сейчас, и нужен ли нам будет этот твой камень. — Ванька хмыкнул, вскочил с тахты и молодецки повернулся на каблуке сапога вокруг своей оси, показывая, что о всяких артефактах он сейчас думать не собирается. — Пошли лучше, у бати твоего спросим, может, он разрешит нам выездку организовать? На улице-то как хорошо, а! И снег свежий ночью выпал.

Степан Андреевич подозрительно пригляделся к чуть покачивающемуся сыну, но увидев, что друг его вполне крепко стоит на ногах, взять лошадей на конюшне разрешил. Обрадовавшись, что их не застукали за неблагочинным делом, парни, быстро собрались и выбежали на улицу, веселясь, словно им не по восемнадцать, пусть и почти, а всего по шесть. А на конюшне их уже ждали два молодых взнузданных и оседланных жеребца.

— Иван! — окрикнули Ваньку с крыльца старый Михей, когда они, упаренные и довольные, вернулись с прогулки. — Тут твой отец приехал.

— Бегу! — Ванька соскочил с седла, бросив поводья подбежавшему конюху, и кинулся в дом, на пороге резво снимая удобные для выездки сапоги ботинки и переобуваясь в форменные ботинки. — Где?

— В гостиной. Ждут только тебя, — произнесла Наталья Фёдоровна, мама Володьки.

Ванька вошел в гостиную и остановился на пороге. За большим столом в центре комнаты сидели Степан Андреевич, его отец — Алексей Игнатьевич — и ещё один незнакомый ему офицер в звании полковника.

— Добрый день, господа, — обратился он ко всем, по-военному щёлкнув каблуками. — Вы меня ждали?

— Да, Иван, — произнёс отец, — присаживайся. — Он кивнул на свободный стул у стола. — У нас к тебе серьёзный разговор.

— Да, отец, — Ванька согласно кивнул, прошёл к столу и сел, аккуратно сложив руки на коленях. — Слушаю вас.

— Завтра ты отправляешься в полк.

— В полк? Но ведь набор в Третий Стрелковый будет только в марте? — Он недоумённо оглядел сидящих перед ним мужчин.

— Ты едешь не в Третий Стрелковый. Мы посовещались с Богданом Демидовичем, — отец кивнул на полковника, — и ты будешь служить на Дальнем Востоке, нечего сидеть под крылом у родителей. Там сейчас как раз неспокойно, понюхаешь пороху, вернёшься мужиком. А потому уже и думать будем, в Третий Стрелковый или куда ещё.

В голове у Ваньки закружился ворох мыслей, заставивших его бросить взгляд на вход в гостиную, где уже стоял Володька. Ну, вот и всё, не факт, что он вернётся, не факт, что они куда-то поедут, не факт… И обратил внимание, что тот сжимает и разжимает кулаки, что означало состояние крайнего бешенства, которое друг не хочет показывать окружающим. Дался же ему этот камень, а? Тут друг к чёрту на кулички едет, а у этого одно на уме…

— Да, отец, — кивнул он. — Тогда мне стоит отправиться домой — собираться?

— Отправляйся, — отец кивнул в ответ, пятернёй взлохматил ему волосы, и в следующих его словах проявилась совсем не свойственная ему мягкость: — Я и не заметил, как ты вырос.

Володька же смотрел на то, как его друга отправляют туда, куда он сам только что собирался, но без него, и в голове мелькала мысль сбежать из дома и отправиться следом.

2. РСФСР. Нежнин. Апрель 1932 года

Вчера на консилиуме врачи, наконец, решили, что на него всё-таки подействовала терапия, и уже сегодня утром в его палате появилась санитарка Ольга Сергеевна — дородная женщина с плотно убранными под белую косынку волосами и доброй улыбкой. Под левой мышкой она несла таз, а в правой руке — кувшин с горячей водой. Из кармана её форменного фартука торчали ножницы и расчёска, а через плечо висело полотенце. Следом за ней вошел санитар, имени которого Владимир не знал, но похож тот был на его лучшего друга Ивана — такой же громила с чёткими, словно стамеской вырезанными чертами лица. Он внёс и поставил на подоконник зеркало.

Владимир посмотрел в него и грустно улыбнулся — из отражения на него смотрел старик. Если бы не знал своего возраста, то точно дал ему не меньше семидесяти. Он отметил глубокие морщины вокруг запавших потерявших бывшую яркую голубизну глаз, длинные нечёсаные волосы, уже почти полностью седые, и сутулое сухое тело. Только кожа была светлой, почти белой, как стены здесь. Ничего не осталось от того молодого мужчины, каким он попал в эти стены.

— Присядьте, я вам помогу, — произнесла санитарка, и Владимир покорно уселся на стул у подоконника, на котором рядом с зеркалом уже стоял кувшин с водой. На пол перед Владимиром она поставила таз и попросила наклониться над ним. Он наклонился и терпеливо ждал, пока ему обрежут все лохмы и вымоют голову, и молчал, не отвечая на вопросы Ольги Сергеевны, оставляя за ней право сделать так, как ей кажется правильным.

После Владимиру принесли чистую одежду: выцветшую, пахнущую хлоркой пижаму, тёплые вязаные носки, бурки, шапку и телогрейку, и вывели в сквер при клинике.

— Врач велел гулять, дышать воздухом, — пояснил громила-санитар, который вышел следом.

В сквере было много людей. Кого-то Владимир помнил, кого-то видел впервые, но почти все вели себя отрешённо, словно впервые вышли на свет и до сих пор не могли понять, где находятся. Они крутили головами, останавливали проходящих мимо и задавали им вопросы, кидались туда, где под ещё не стаявшим снегом должны были быть газоны, заставляя присматривающих за ними санитаров срываться и возвращать их на очищенные тротуары.

Владимир прошёл по аллее, осторожно ступая по хрустящей под подошвами ледяной корке, дошёл до пустой одиноко стоящей под раскидистой елью скамейки, аккуратно очистил её, сел и закрыл глаза. Перед внутренним взором тут же проявились вспоминая о дальнем путешествии, из которого он привёз только одно исполненное желание…

Глава первая. Трагедия

1.

— Итак, подведём итог сегодняшней лекции.

Марта посмотрела на последние пять минут беззвучно надрывающийся мобильник. Номер неизвестный, такой, на которые она обычно не отвечала: по ним предлагали либо взять кредит, либо пройти обследование в «самом лучшем медицинском центре» города. В деньгах Марта особо не нуждалась, а превращать какой-никакой, но достаток в нужду желанием не горела.

Оглядев притихшую аудиторию, она продолжила:

— Буддизм — одна из наиболее распространённых в наше время религий, возраст которой по подсчётам современных учёных-религиоведов составляет более двух с половиной тысяч лет. Государственной религией буддизм считается в Лаосе, Бутане, Камбодже и Таиланде…

— Марта Андреевна, — не дал договорить Олег Кряжев, — а почему не в Китае? Нам же по телеку постоянно показывают китайцев, которые поклоняются Будде.

Марта смерила взглядом парня, который непонятно каким образом оказался на их факультете. Имея отца — мэра их города, тот вполне мог поступить, например, в МГИМО. Впрочем, судя по оценкам в зачётке и отзывам коллег-преподавателей, у него не было никаких способностей к языкам, поэтому международные отношения точно не для этого… золотого мальчика. Но в таком случае существовал вариант с МГУ, а не каким-то заштатным, пусть и государственным университетом города Нежнина.

— В Китае буддизм — это действительно одна из официально признанных религий, и об этом я говорила, — взгляд на настенные часы показал, что до конца пары осталось две минуты, — примерно час назад. И, дорогие мои, благодаря Кряжеву на дом вам сегодня будет письменное задание.

Студенты зашумели, раздались выкрики: «Ну спасибо, братан!», «Олег, твою мать!», «Я к тебе лично за домашкой приду!» — и Марта улыбнулась. Она любила подобную реакцию от тех, кого учила, и иногда даже подводила к ней специально. Чувство собственной значимости, которое, несмотря на статус самого молодого профессора на их кафедре, находилось чуть ниже ему положенного, в такие моменты поднималось на нужный уровень, повышая настроение и даря желание заняться чем-то помимо работы. Тогда Марта шла в «Леонардо», покупала очередную раскраску и, повозившись с ней пару часов, убирала в шкаф, к куче таких же — незаконченных. Иногда она думала о том, что если когда-нибудь допишет все, то сможет устроить небольшую выставку под названием «Я и моё настроение».

— Тихо! — Марта хлопнула ладонью по столу. В этот момент раздался звонок, но все, зная её характер, остались сидеть на своих местах. — Записываем задание. К следующему занятию от каждого из вас я жду эссе о моменте зарождения одной из официально утверждённых мировых религий. Минимум — пять печатных листов. Оформление стандартное. И если все принесёте одно и то же, за допуском на экзамен пойдёте в деканат. — Она обвела суровым взглядом притихших студентов и, улыбнувшись, кивнула. — А вот теперь можете быть свободны.

Иногда после произнесения последней фразы Марте хотелось включить секундомер и засечь время, за которое учащиеся буквально испарялись из аудитории. Она и сама в студенчестве не особо любила тот предмет, который сейчас преподавала. Все эти кармы, дхармы, будды и тому подобное были совсем не тем, что ей нравилось. Марта, сколько себя помнила, хотела стать археологом, изучать древние индийские и китайские храмы и гробницы, обязательно поучаствовать в раскопках на границе Великой Китайской стены, пройтись с паломниками по Восточному Тибету…

— Мелочь, — подошёл как-то раз к ней, трёхлетней, брат, который был на десять лет её старше, — кем ты хочешь стать, когда вырастешь?

— Дра… драк… дракологом, вот! — с трудом выговорила Марта, тыча ему в лицо зелёным с золотыми разводами драконом. — Буду искать драконов!

— Драконов не существует. Это динозавры! А динозавров ищут палеонтологи! — рассмеялся брат, улепётывая от неё, пока она с криком: «Сам ты палетолог!» — пыталась догнать его и ударить тем самым драконом.

— Доченька, — однажды обратилась к ней мама, когда к ним пришли гости, — кем ты хочешь работать?

— Я хочу работать археологом и изучать мумии и шумер! — С гордо вскинутой головой Марта внесла в большую комнату свою любимую книгу, в которой были собраны мифы со всего мира.

— Мумий и Шумерское царство, — поправил её дядя Коля, папин друг, который и подарил ей эту книгу на отмечаемый сегодня седьмой день рождения. И после они все вместе почти весь вечер обсуждали приключения Гильгамеша.

— А сейчас Марта расскажет нам о том, в какой сфере деятельности она видит себя по окончании школы. — Весь класс, все тридцать человек, наблюдал, как Марта шла к доске, нервно сжимая в руках свой первый в жизни реферат.

— Когда вырасту и окончу школу, хочу стать историком, чтобы рассказывать людям об их предках и раскрывать тайны. В своей работе я рассказала о богах и героях, которые сформировали жизненный уклад в Древней Греции. — Перевернув первую страницу, она, глубоко вдохнув, начала читать: — Сначала был Хаос…

Желаний оказалось много, но все — только на бумаге. Хотя, история осталась. Вот в таком странном виде — востоковедение. И пихали его везде, где только было можно, даже юристы изучали целый семестр, хотя зачем это им, Марта не понимала. Впрочем, государственная дружба со странами востока вполне могла стать толчком к изучению их культуры.

Она взяла мобильник, включила звук и вбила в адресную строку поисковика номер, с которого названивали последние полчаса. Тот, как и антиспам-программа, не показали ничего вредоносного. Вот только кто и зачем тогда так старался с ней поговорить? И только Марта собралась набрать странный номер, как мобильник разразился вступительной мелодией песни «We Are the Champions».

— Слушаю! — произнесла она, нажав кнопку приема звонка и поднеся трубку к уху.

— Марта Андреевна Звонарь? — раздался из динамика усталый мужской голос.

— Я вас слушаю, — снова произнесла Марта.

Начитавшись статей о разного рода мошенниках, в телефонных разговорах с незнакомцами она старалась никогда не произносить «да», заменяя его различными, порой довольно странными оборотами. Когда была жива бабуля, Марта и её этому учила, только та, снимая трубку, всё равно всегда говорила: «Алло! Да!»

— Вас беспокоят из управления внутренних дел на транспорте.

— На транспорте? — повторила Марта за голосом, не понимая, какое отношение она может иметь к этой странной структуре. У неё и машины-то не было никогда.

— Да. Линейный отдел аэропорта.

Аэропорта. После этого слова Марте показалось, что в голове что-то взорвалось. Родители должны были прилететь сегодня из отпуска. Но до посадки — она снова посмотрела на часы на стене — оставалось ещё целых два с лишним часа. И Толик должен их встречать… Он бы точно набрал её, если что-то случилось, а звонка от него — Марта отняла трубку от уха и проверила входящие звонки в журнале — не было!

— Марта Андреевна?

— А? Да, я слушаю.

— Марта Андреевна, примите мои искренние соболезнования. Я понимаю, что это сложно, но мы не смогли дозвониться до Анатолия Андреевича, а вторым номером был ваш. Нам необходимо записать вас на опознание. Это стандартная процедура.

— Да, я понимаю. — Марта села на стоящий у преподавательского стола стул и поняла, что, кажется, всё время, пока ей сообщали о гибели родителей, не дышала. — Когда?

2.

Городской морг выглядел совсем не так, как показывают в детективных сериалах. Здесь не было ни обшарпанных, покрытых старой советской плиткой стен, ни тех же стен, но более осовремененных — сделанных из стекла и металла. Простой коридор, под ногами пол из бетонной вперемешку с керамической крошки, стены, покрытые моющимися ПВХ-панелями, такой же моющийся потолок.

«Интересно, это для того, чтобы было проще убираться? А под такими панелями часто плесень образовывается, соседи жаловались… Я же обещала Ирине Владимировне отправить тот рецепт из группы и забыла. Надо отправить, а то подумает ещё, что я очень необязательная, а доктор наук не может быть необязательным. И зачем он жену сюда приволок? Наверняка скажет — чтобы меня успокаивать, если вдруг истерика случится. А какая у меня истерика? Сам же меня ледышкой называет», — думала Марта, идя следом за Толиком и его Любашей. Мысли, почти никак не связанные друг с другом, скакали с одной на другую, но поделать с этим она ничего не могла. Да и не хотела. В конце концов, последние три дня и так думала только о случившемся, не хватало ещё и здесь расклеиться.

Ледышка… С ней и в школе не дружили, потому что Марта никогда никому не открывалась, и в универе. А зачем? Вот откройся, покажи себя, и всё, подцепит кто-нибудь на крючок: будешь болтаться, а он всё, что можно, от тебя получит и уйдёт. Сколько подобного вокруг происходит?! Да и с ней самой, что уж перед собой-то душой кривить.

«Мамина дочка съела сыночка!» — кричали ей в младших классах, когда Марту в школу провожала мама. Она срывалась, ревела, сбегала с уроков, вываливала завтраки в портфели главным обидчикам. А ведь у них был не самый благополучный район, и соседи не самые спокойные, так что отпустить её одну родители не решались класса до седьмого. Да и после продолжали контролировать — мало ли что.

«Выскочка!» — обзывались в старшей школе, и Марта била всех, кто попадался под руку, тетрадями, под завязку набитыми пеналами и утяжелёнными линейками. Как сделать последние, ей Толик подсказал. А почему она выскочка? В чём проблема, если Марта просто любит учиться? Нравятся ей и русский язык, и история, и даже дурацкая химия. Хотя, химия многим у них нравилась.

«Такие, как она, только одним местом оценки зарабатывают!» — шептались за её спиной, но уж подобного она точно не заслужила. Все её оценки, зачёты, все похвалы от преподавателей были исключительно за знания и старание. И это подтверждал даже тот факт, что уже на четвёртом курсе профессор Терентьев пообещал включить её в список в аспирантуру вне очереди. На бюджетной основе. Марта улыбалась тем, кто шептался, днём и плакала ночью.

«Дура набитая! Селёдка фригидная!» — кричал Юра, и она ревела в голос, сидя в прихожей квартиры, которую они вдвоём снимали вот уже полгода, наблюдая, как её теперь уже бывший парень собирает свои вещи. Ну, да, она не самая красивая, и усталость — не лучший помощник в личных делах, но всё же можно исправить? Зачем уходить к Светке? Той самой, которая со всем двором переспала.

Да уж, если на всё реагировать так, можно и с ума сойти. Лучше перестраховаться и побыть ледышкой. Так спокойнее, и нервы целее.

— Проходите, — приведший их санитар толкнул дверь в один из кабинетов, и Марта с Толиком и его женой прошли внутрь.

Вопреки ожиданиям это не была комната с кучей холодильников и прозекторским столом по центру. Нет, за дверью оказался обычный врачебный кабинет со столом, несколькими стульями, медицинским шкафчиком с лекарствами и кучей плакатов с информацией о пользе здорового образа жизни и изображениями человеческого тела в разрезе. А вот его хозяина не было, но их всё равно оставили одних.

Марта села на стул и уставилась в окно. Осень в этом году оказалась серая, дожди шли почти не переставая, и было так промозгло, что из дома, где на полную мощность работал обогреватель, выходить не хотелось совсем. Но сегодня внезапно из-за чёрных туч выползло солнце. Очередное подтверждение того, что в мире всё не так, как должно быть. Почему именно сегодня, когда ей придётся самой убедиться в смерти родителей, такая погода? Почему не неделю назад, когда она сидела на лоджии и раскрашивала подаренные мамой Маки?

— Смотри, какая красота! — В тот день они гуляли по торговому центру, и мама подошла к пятачку, на котором расположился павильон с товарами для рисования. — Это же Маки!

— «Поле маков», если быть точным, — поправила подошедшая к ним девушка с бейджиком «продавец-консультант Ольга». — Кисти Клода Моне.

— Я её хочу! — Марте показалось, что кабы не возраст и проблемы со спиной, мама запрыгала бы на месте и захлопала в ладоши, словно маленький ребёнок.

— Но ты не сможешь её нарисовать, даже по номерам, — покачала Марта головой. — Не с твоими проблемами со зрением.

— Я не смогу, зато у тебя куча времени! — Мама ткнула указательным пальцем Марте в плечо и повернулась к консультанту: — Заверните!

Яркий оранжевый листок влетел в открытую форточку. Марта проследила за тем, как он опустился на рабочий стол и перевела взгляд на всхлипывающую Любашу. Ну и кого тут нужно успокаивать? Сидит почти ревёт, а сама только и ждала, что их с Толиком родители свалят на лето на дачу, чтобы остаться полноправной хозяйкой в их огромной четырёхкомнатной квартире. Лицемерка!

— Здравствуйте!

Марта вздрогнула, отвлекаясь от своих мыслей, и посмотрела на неслышно вошедшего в кабинет врача. Невысокий, седой, с густыми усами, небольшими залысинами и смеющимися глазами, он совсем не походил на того, кого она ожидала увидеть. Чёрт бы побрал все эти сериалы! И ещё одна странность — отсутствие на нём привычного для врачей белого халата. Нет, на нём был костюм, больше похожий на пижаму: голубая хлопковая футболка, такие же брюки, белые тапочки-кроксы, а на голове — колпак с рисунком в виде повторяющихся мишек Тедди. Мишки Тедди в морге. Смешно!

— Вы… — врач подошёл к столу, аккуратно отложил листок в сторону и начал перекладывать лежащие на нём распечатки, вчитываясь в каждую.

— Звонарь Анатолий Андреевич, — сказал Толик.

— Звонарь Марта Андреевна, — следом за ним произнесла Марта.

— Дети, — кивнул врач. — Что ж, как вы понимаете, опознание по телам невозможно. По правилам, подтверждение личностей произведено по документам: паспорта, билеты, посадочные талоны.

— Да, это опознание мы уже подписали, но нам хотелось бы точно знать, что мы хороним наших родителей, — согласился Толик. — В полиции сказали, что это возможно, если сделать генетическую экспертизу. Собственно, за этим мы сюда и приехали.

— Конечно, мне сообщили, — врач ещё раз кивнул, показавшись Марте смешным китайским болванчиком. — Но это платная процедура, как вы понимаете.

— Понимаем, — теперь кивнула Марта, чуть не рассмеявшись. Кажется, у неё тоже начинается истерика. — Нам озвучили сумму, если скажете, где, мы заплатим сейчас же.

— Да, я… — Врач на несколько секунд замолк, словно что-то вспоминая, потом снял трубку со старого кнопочного телефона и, не набирая номера, произнес: — Валерия Сергеевна, позовите Игоря, пожалуйста, — а затем снова посмотрел на Марту: — Сейчас подойдёт медбрат, он вас проводит. У нас, как вы понимаете, очень сложно сориентироваться на территории. — Он развёл руками и внезапно рассмеялся: — А уж кассу найти мы и сами порой с трудом можем, хорошо, что зарплату на карточки переводят.

— Да, — кивнула Марта, не понимая, с чем именно соглашается: с тем, что территория городской больницы — это лабиринт из построек разного назначения, или тем, что раз в две недели тратить рабочее время на то, чтобы получить деньги на руки, больше не требуется? Или они зарплату чаще получают? Кажется, такое возможно.

Сидеть становилось тяжело. Нет, Марта всегда много сидела — работа такая: читать, писать, проверять, разбирать — всё делается за столом. Но вот так, ничего не делая, просто в ожидании непонятно чего… Она уже готова была встать и выйти на улицу, сказав, что самостоятельно найдёт административный корпус, как в кабинет вошёл медбрат.

— Антон Егорович? — произнёс он глубоким чуть с хрипотцой голосом.

— Да, Игорь, вот, Марта Андреевна, проводи её в кассу, пожалуйста. И потом обратно.

— Хорошо, — медбрат посмотрел на Марту и вышел, даже не пригласив её следовать за собой. Впрочем, этого и не требовалось, она сама с такой скоростью покинула кабинет, что, казалось, ещё чуть-чуть, и можно делать заявку на марафон по спортивной ходьбе.

3.

Тела родителей, а точнее — то, что от них осталось, отдали только через две недели, когда закончился предварительный разбор катастрофы и вынесли постановление о возбуждении уголовного дела. Это было странно, потому что всем сообщили, что виноватых в ней нет, всё произошло из-за проблем с автоматикой, но загружать голову ещё и этим не хотелось. Марта уже устала думать о том, что было бы, полети они все вместе. А ведь такой вариант существовал, и проректор по учебной работе даже пообещал подписать ей заявление на отпуск. С одним условием: её замещает самый заклятый друг по кафедре Радик Смирнов, точнее — Смирнов Радислав Игнатьевич, кандидат исторических наук, восходящее светило в области изучения восточных религий и, как говорят, по совместительству — внук ректора. Марта вроде и не была против, Радик в качестве временного заместителя её в целом устраивал, но она не хотела оставлять кафедру тогда, когда учебный год ещё только-только начался. А родители могли отдохнуть и сами. В конце концов, мама с папой так давно вдвоём никуда не выбирались. И вот выбрались…

Вздохнув, Марта накинула на голову чёрный платок и вышла в подъезд, где её уже ждал Игорь. Единственный, кто оставался с ней на связи всё время со дня посещения морга.

Тогда она вышла на улицу и почти врезалась в его широкую очень твёрдую спину, на которую была накинута тёмно-синяя куртка с эмблемой больницы. Он повернулся, кивнул ей и пошёл в глубину парка.

— Извините, вы не могли бы идти чуть медленнее? — Марта не успевала за этим высоким стремительным мужчиной, в мозг которого, она могла бы поклясться, был встроен навигатор.

— Простите, — медбрат остановился, — я не подумал. Пойдёмте медленнее. Я, наверное, слишком бесцеремонен?

— Ничего, я уже всё выплакала, — Марта натянуто улыбнулась, — просто устала сидеть. У меня работа сидячая.

— Тогда давайте пройдёмся? У нас тут хороший парк для пациентов, большой. И погода вроде ничего сегодня. У меня как раз через полчаса смена заканчивается.

— Я…

— Это не свидание, нет. Просто погуляем. Это помогает. Честно! Давайте так, я вас сейчас доведу до кассы, вы за всё заплатите, потом провожу в процедурку, дождусь, пока вы сдадите материал на анализ, и после просто погуляем. Вам нужно отдохнуть и выговориться, я же вижу.

Он взял её за руку и аккуратно потёр большим пальцем её начавшую замерзать ладонь. И Марта согласилась. А потом, после всего, вывалила на медбрата… Игоря всё, что было у неё на душе.

Они молча спустились во двор, где их уже ждал автобус, собиравший всех, кто пожелал проститься с Андреем и Анной Звонарь. Здесь были их коллеги, пара друзей отца, мамины подруги, друзья семьи и соседка Ирина Владимировна. Последняя смотрела на Марту и, казалось, хотела что-то спросить, но не решалась. Похоже, виной этому был как раз Игорь.

Марта не знала, что заставило её взять у него номер телефона и потом позвонить. Изначально думала, что вот сейчас выговорится, потом они расстанутся, и всё. И что она, скорее всего, у него такая не первая, ведь он ничего не спрашивал, просто слушал. И по телефону слушал, потом пригласил поужинать, а ужин, прогнозируемо, закончился завтраком. Дружеским. Ничего такого. И вот теперь Игорь сидел рядом, держал за руку, и ей было спокойно. Настолько, что даже немой вопрос в глазах Ирины Владимировны не раздражал.

Церемония в зале прощания местного кладбища продлилась чуть больше часа. Сначала люди подходили к двум стоящим рядом закрытым гробам, клали на них цветы, что-то тихо говорили или плакали и отходили, освобождая место другим. Потом пришло время для заупокойной службы, и хотя родители не были крещёными, во всяком случае, о таком не знали ни Марта, ни Толик, батюшка всё-таки прочитал требуемые молитвы, «открыв Царство Господне для двух неупокоенных душ».

На этом Марта решила, что с неё хватит, и вышла из зала. Смотреть на то, как плачет Любаша и как Толик обнимает её, не пытаясь даже помочь сестре, стало невыносимо. Когда они с братом так разошлись? Ведь всегда были не разлей вода. Толик защищал Марту во всех дворовых потасовках и грозился «набить морду» всем её ухажёрам, а Марта проверяла всех его зазноб и помогала выбрать. Что случилось, раз сейчас он совсем не смотрит на сестру? Или их не совпавшее мнение насчёт вертихвостки Любаши так всё испортило? Но разве разница почти в пятнадцать лет — это нормально?

— Возьми, — вышедший следом за ней Игорь подал ей носовой платок и раскрыл над ними зонт, прикрывая от внезапно начавшегося дождя.

— Спасибо! — Марта громко высморкалась и грустно улыбнулась. — Вот бы мне такого мужчину.

— Ну, не всё ещё потеряно. Где-то он обязательно бродит. — Игорь улыбнулся в ответ. — В конце концов, если у тебя будет желание, можешь позвонить мне. Я не всегда на круглосуточном.

— Не уверена, что у меня когда-нибудь появится кто-то, хоть на каплю похожий на тебя. Спасибо! — Марта сунула платок в карман пальто и сжала свободную от зонта руку Игоря.

— Не грусти, всё когда-нибудь закончится. И брат твой придёт в себя, он просто не знает, как это пережить.

— Поверю на слово, ты, наверное, таких много видел.

— Достаточно. — Улыбка исчезла с лица Игоря. — Я не останусь на поминки, мне надо на дежурство.

— Понимаю, и спасибо тебе! — повторила Марта, целуя его в щёку. — Я позвоню?

Он кивнул и, оставив ей зонтик, двинулся в сторону выхода с кладбища. Дождь заливался за воротник кожаной куртки, но Игорь словно не замечал этого, и его мощная фигура ещё долго маячила на дорожке, ведущей к большим кованым воротам.

«Почему у нас не получилось?» — внезапно подумала Марта.

Вопрос не казался странным, как и ответ на него. Просто сразу, ещё в тот первый ужин, всё их общение превратилось в чисто приятельское. Они выпили, потом ещё и ещё. Затем поехали к ней и, следуя сюжетам плохих мелодрам, выпили снова. И проснулись в одной кровати, одетыми и не готовыми перейти на следующую стадию отношений. Зато за эти несколько часов стали друзьями. Вторую ночь Игорь спал уже на её кухне, на старой принесённой им с собой раскладушке, которая скрипела под ним всю ночь, но не раздражала, и которую на следующий день всё-таки заменили новой, более современной и удобной.

4.

Дождь никак не кончался, и Игорь в который раз мысленно обругал себя за то, что решил не брать машину. «Автобусы мимо городского кладбища часто ходят, а вот парковок там маловато», — подумал он, собираясь утром на панихиду. Игорь не был знаком с родителями Марты, но работа есть работа. Да и сам он за это короткое время успел как-то прикипеть к этой странной девушке.

С его точки зрения, Марта не была красавицей: обычная, серая, таких вагон и маленькая тележка по улицам Нежнина, да и других городов ходит. И она это совершенно точно знает, поэтому подкатить к ней, используя привычную практику, вряд ли бы получилось. И он сам, скорее всего, не согласился бы закрутить с ней по собственной инициативе, но Папа объяснил, что это важно и что Игорь получит приличного размера сумму на карман. Это показалось странным, и тогда он решил разобраться в происходящем и начал искать информацию о Марте. Папе пояснил, что это необходимо для того, чтобы легче её зацепить, а себе — для того, чтобы понять, стоит ли в это ввязываться.

Марта Андреевна Звонарь была дочерью адвоката Звонаря Андрея Аркадьевича и домохозяйки Звонарь Алёны Яковлевны. У неё был старший брат Звонарь Анатолий Андреевич, который совсем недавно женился на девушке на пятнадцать лет младше Орловой Любови Дмитриевне, и сейчас они ждали ребёнка. Сына. Марта закончила исторический факультет государственного университета Нежнина, через год защитила кандидатскую, а ещё через четыре — докторскую диссертацию на тему «Второе разделение Китайской империи». Преподаёт в том же университете, последний год занимает должность заведующей кафедрой. Друзей и подруг в Нежнине не имеет, особых увлечений тоже.

«И зачем Папе нужна эта заучка? — раздумывал Игорь, стоя на остановке и чувствуя, как постепенно намокает не скрытый курткой ворот рубашки. — Он решил организовать дело в Китае? Ну, так тогда ему нужен совсем другой человек, а не историчка, которая и разговаривать-то может только о том, что ей интересно…»

Подошедший к остановке автобус резко затормозил в натёкшей за время дождя луже, окатив Игоря грязью. Он поморщился, отряхивая ботинки, и влез в открытую перед ним дверь старого пазика. Пахнуло неразбавленным дизельным топливом, протухшей шаурмой и рвотой. Пройдя в конец салона, Игорь уселся на свободное место, выставив в проход между креслами не помещающиеся ноги, и, ловя свежий воздух и капли дождя в открытую над ним форточку, продолжил размышлять.

Если Папе нужен специалист по истории Китая, то значит, он что-то нашёл в ней — в этой истории. А Игорь не дурак, понимает, что такие находки стоят совсем не тех денег, которые Папа пообещал ему за то, что он взялся за Марту. Одна проблема: заплатят ему, если Марта за Игоря зацепится, а обычно это означало влюблённость. Но влюбить её в себя не получилось. С другой стороны, иногда дружба держит крепче, чем любовь. Главное — не перестараться.

Но даже если всё так, и дело в какой-то истории из Китая, зачем вот это? Зачем цеплять историчку? Неужели нельзя просто прийти к ней, поговорить, заплатить, в конце концов? Что там такого, что её нужно обязательно сажать на крючок? Да ещё и не просто на привычную всем дрянь, а на человека? Что там такого?

— Эй ты, хлыщ казённый!

Игорь посмотрел на подошедшего к нему насквозь пропитого мужика, пнувшего его ботинок. Мужик глядел зло и скалился, как шакал из Маугли: вроде и укусить хочет, а страшно.

— Да?

— Ноги убрал! Тут рабочие люди ездят, а не такие… — Мужик сморщился, став похожим на старый скукоженный временем башмак, и плюнул на пол. Слюна тут же впиталась в покрывающую тот грязь.

— Не вопрос, извините.

Стараясь не улыбнуться, Игорь подобрал ногу, впихивая её в пространство между своим сиденьем и спинкой впереди стоящего кресла. Он знал, что задирать вот таких «маргиналов» — иначе Игорь их не называл — не стоит: только руки испачкаешь да одежду, а удовольствия от драки ноль целых ноль десятых. А драться, когда нет удовольствия — это тратить время зря, так тренер учил, и Игорь понял это после первой серьёзной заварушки.

Он, тогда ещё совсем зелёный пацан, участвовал в перевозке партии золота из Казахстана в Россию. Погранцам дали на лапу, полиция — вернее, тогда ещё милиция — тоже была куплена, и никаких проблем не предвиделось. А вот поди ж ты. Пятьдесят с небольшим километров от пограничного поста, и их подрезала красная девятка. Думали, что дебилы-малолетки, но когда из салона выскочили мужики в армейском камуфляже, балаклавах и с калашами наперевес, как-то вся думка пропала, осталась лишь одна мысль: как выжить?

Но стрелять не стали. Их — четверых, для троих из которых это был не первый рейс — вытащили из их старенькой Нивы, поставили коленями на обочину, связав руки за спиной, и принялись потрошить машину.

— Пизда нам, мужики, — прошептал один из старичков по кличке Дербент, когда почти всё, что можно было, вытащили, и осталось только вскрыть покрышки, — сейчас вычистят всю, и нас в ней и спалят.

— Молчать! — прикрикнул на Дербента один из нападавших, стоявший рядом с ними, и с размаху ударил его прикладом калаша в висок.

Дербент повалился в дорожную пыль. Это стало спусковым крючком для Игоря. Его не забрали в армию, потому что тренер сказал: «Стоит пропустить одну тренировку, и вся твоя подготовка пойдёт псу под хвост!» И Игорь согласился, отправившись в эту поездку, которая позволила бы купить белый билет. Это, и появление неизвестного молодого мужчины.

В старинных китайских одеждах, словно сошедший с экрана телевизора, тот появился из ниоткуда и просто прыгнул. И Игорь, глядя на него, внезапно понял, что и у него получится. Он так и не смог после понять, как это возможно из той позы, но у него действительно получилось. А потом вдвоём с тем «китайским» мужчиной они положили всех нападавших, не ожидавших такого от какого-то сопляка в паре с… А с кем? В любом случае, мужчина смог противостоять не только ударам, но и пулям, словно был отлит из титана. Хотя, бандиты почти не стреляли — не успели.

Именно тогда Игорь впервые почувствовал радость и удовольствие от того, какими глазами смотрели на них нападавшие, какой ужас читался на их лицах, как легко входило в их тела лезвие выкидушки и как в этом лезвии отражались солнечные блики… А потом «китайский» мужчина внезапно пропал, оставив их разбираться с оставшимися.

Игорь, как смог, отвернулся от прохода и продолжил смотреть в грязное окно на пробегающий мимо такой же грязный городской пейзаж, размышляя о том, что его пытаются обмануть. Другой причины он не находил.

Глава вторая. Загадка

1.

— Марта Андреевна, извините пожалуйста!

Голос Кряжева нагнал, когда она уже собиралась оставить стопку эссе на кафедре и отправиться в столовую. Есть хотелось так, что Марта готова была проглотить слона. Не жуя. В такие моменты её обычно начинало тошнить и срочно требовалось забросить в желудок хоть крошку от самой маленькой булочки. Обычно на такие случаи она носила в сумке шоколадный батончик, но сегодня его в кухонном шкафу почему-то не оказалось, и пришлось идти так, полагаясь на студенческий кафетерий.

Марта остановилась, наблюдая за тем, как сын мэра со свойственной ему настырностью словно таран пробирается через стоящую у доски с расписанием занятий толпу студентов. Одни отходили, недовольно глядя ему в спину, другие жали руку или просто с улыбкой пропускали. Откровенно страшненькую девушку, кажется, с факультета иностранных языков, Кряжев и вовсе оттолкнул со своего пути, пусть и несильно. Та вскрикнула от неожиданности, а он сделал вид, что не заметил этого, и, улыбаясь, подошёл к Марте.

— Да, Олег? У вас вопрос по домашнему заданию?

Она чуть нахмурилась и посмотрела на часы на запястье. Так всегда делал отец, когда хотел избавиться от надоедавшего ему собеседника. Это была одна из тех причин, по которой она, в отличие от большинства коллег, продолжала носить наручные часы, а не ориентировалась лишь на экран мобильника.

— Нет, у меня другой вопрос. — Кряжев сделал вид, что смутился.

Марта заметила эту насквозь искусственную эмоцию, но не подала вида и кивнула, словно подстёгивая его говорить быстрее.

— Я тут рылся в библиотеке…

— В библиотеке? — невольно вырвалось у неё удивлённое, но она тут же поправилась: — И что вы там искали?

— Да. Я хотел разобраться в истории буддизма.

Видимо, удивление всё-таки проявилось на её лице, иначе объяснить то, с какой скоростью Кряжев продолжил, Марта не могла.

— Для себя, — зачастил он. — Искал информацию в интернете, попал на ютьюбе на интересное видео об одном артефакте, но подробностей не было. Я начал их искать и ничего не нашёл. Вот и пошёл в библиотеку.

— И?

— И в ней тоже ничего не нашёл.

— Так, может, этот артефакт — выдумка? Сказка. Их много. Вспомни только сапоги-скороходы и шапку-невидимку. — Марта невольно улыбнулась, вспомнив, как в детстве любила слушать отца, читавшего ей «Серебряное копытце», и тут же поморщилась, услышав раздавшееся из желудка урчание. — В интернете чего только не напишут.

— Это было видео! — словно ничего не поняв, повысил голос Кряжев.

— И не покажут. — Марта снова посмотрела на часы. — Если это всё, то мне нужно поработать, а у тебя через три минуты пара начинается.

Она отметила, что в последнее время слишком часто следит за временем. Каламбур, но жизнь её превратилась в отсчёт часов и минут до… А вот до чего, Марта и сама не знала, только чувствовала, что что-то вот-вот должно произойти.

— Я сначала тоже так подумал, но потом, там же, в библиотеке, нашёл немного другую информацию. Вот, — Кряжев сунул в руку Марте лист бумаги, — отксерил её. Посмотрите, может, если я всё-таки найду нужное и по этому артефакту напишу курсовую, вы поставите мне отлично?

— Так вот что тебе нужно?

Марта рассмеялась. Вот ведь прохвост, весь в своего отца. Тот тоже горазд был из людей и организаций выбивать всё, что нужно городу. Хотя, это и неплохо, у них и дороги хорошие, и мусора на улицах нет, и общественный транспорт ходит без проблем, не то что у соседей в Ложкине.

— Хорошо, я посмотрю, при условии, что ты до конца семестра не пропустишь ни одного занятия.

— Договорились, — буквально просиял Кряжев и, услышав звонок на пару, даже не попрощавшись, вальяжно развернулся и направился по коридору в сторону лестницы.

Вот это было в его духе — панибратство даже с теми, кто выше него по статусу. Словно бы перед ним стоял не преподаватель, от которого зависит в том числе допуск до экзаменов, а парень с соседней парты. Интересно, а если бы его папа не был мэром… Марта перехватила стопку поудобнее, так, что всученный лист оказался снизу, и зашла на кафедру. Есть хотелось всё так же, а студентов в кафетерии сейчас должно было быть намного меньше, чем во время перерыва, так что она даже была благодарна Кряжеву за то, что задержал её. Возможно, и самый удобный столик у окна окажется свободным.

2.

Олег шёл по коридору мэрии и сиял. У него всё получилось. Сейчас он скажет об этом отцу, и тот не сможет отказать. Ему всего двадцать, но если будет так, как он предполагает, то уже сегодня Олег Дмитриевич Кряжев — именно так, и не буквой меньше — станет владельцем самого большого в их городе автосалона по продаже иномарок и сможет хоть каждый день менять тачку. Олег представил, как уже завтра утром подъезжает к крыльцу универа на новеньком Бугатти — тот как раз перегнали из столицы — и улыбнулся ещё шире.

Попавшийся навстречу ему начальник управления культуры города даже притормозил, глядя ему вслед. «Вот зараза! — подумал он. — Таких бы троих, и никаких проблем — подключай подстанции и запитывай город хоть на все новогодние праздники круглосуточно!» Подумал и отправился дальше — ругаться с финуправлением по поводу нехватки финансирования на устройство ледового городка на центральной площади.

Секретарши Людочки в приёмной не оказалось, и Олег вломился в кабинет отца, поленившись постучать и попросить разрешение на вход. Вломился и тормознул на пороге, дожидаясь, пока Людочка, ни капли не стесняясь того, в какой позе их застали, поднимется с колен, застегнёт пуговицы на кофточке, поправит юбку свою и ширинку — своего начальника и оставит их наедине.

— Ну что? — Кряжев-старший, до этого сидевший вполоборота к столу, повернулся к сыну и внимательно вгляделся в его лицо.

— А? Что? А, да. Пообещала помочь. Я же говорил, что смогу! Так что давай, ты обещал!

Олег подошёл, уселся в одно из кресел у стола для совещаний, достал из внутреннего кармана пиджака вэйп, но под недовольным взглядом убрал обратно. Отца он боялся, кажется, больше, чем кто-либо в этом городе, а в этом городе его боялись все.

— Что насчёт легенды? Она подтвердила её достоверность?

Подтянув к себе стопку папок, лежащую на столе по правую руку от него, не глядя на сына, Кряжев-старший принялся просматривать лежащие в них документы. Он аккуратно раскрывал одну, доставал лист, пробегал его взглядом и, взяв из малахитового органайзера простой карандаш, делал какие-то пометки. Ставил карандаш на место, откладывал лист в сторону, брал следующий… И всё это так, словно перед ним сидел не сын, а дворник с давно замороженной стройки на краю города, доставший своими жалобами на условия труда.

— Пока нет. Но я же говорю, я отдал ей легенду, она сказала, что посмотрит. Ну, если что, ты же можешь её простимулировать. Не деньгами, так… — Олег повернул голову, глядя на дверь в приёмную, за которой скрылась Людочка.

— Ты мне тут не указывай, кого и как стимулировать.

Отец наконец посмотрел на него, и Олег сжался. Такой взгляд всегда напоминал, как в детстве, набедокурив, он ждал, что сейчас папа достанет толстый кожаный армейский ремень с огромной медной бляхой, и ему — такому мелкому — достанется по самое немогу.

— Я тебя сейчас так простимулирую! Ты мне что обещал? А что я получаю? Я для чего за тебя такие деньги плачу? Ты…

— Но я же… Ты же мне только вчера всё отдал! Когда я мог? Я тоже не интернет и не робот! Одну только легенду с курсовой придумать и провернуть время потребовалось. Вдруг она проверит!

Олег вскочил, понимая, что отец действительно может тот ремень достать, ему это ничего не стоит. Даже на работе, на то он и хозяин. И Папа. Он своих амбалов лупит, а уж сыну-то сам Бог велел пару раз в год вломить. По его словам.

Но отец, поиграв желваками, махнул рукой и со словами:

— Вот иди и не приходи, пока всё не подтвердится. Умный больно… — взял из папки следующий лист.

Поняв, что пронесло, и в этот раз не влетит, Олег пулей вылетел из кабинета, а Кряжев-старший, мэр города Нежнина и его реальный хозяин по кличке «Папа», посмотрел ему вслед, повторил:

— Умный больно, — после чего нажал на кнопку селектора и, дождавшись, когда Людочка ответит, произнёс: — Вадика ко мне. Срочно!

***

Людочка кокетливо посмотрела на мэрского сыночка, усевшегося на один из стульев для посетителей, достала из ящика стола мобильный телефон в чёрном чехле и нажала кнопку быстрого набора на экране.

— Да, — раздалось хриплое сразу после первого гудка. Было ощущение, что человек на том конце провода говорит в нос.

— Папа приглашает, — не скрывая всё того же кокетства, произнесла Людочка, нажала кнопку отбоя и, убрав мобильник на место, переключила своё внимание на Олега. — Влетело? Бедняжка! — произнесла она жалостливым тоном. — Хочешь, я тебя утешу?

— Себя утешь! — Олег встал и, поправив куртку, вышел из приёмной, чуть не сбив с ног входящего в неё Вадика Семёнова.

Вадик был правой рукой Папы и в узких кругах носил прозвище «Шляпа» за любовь к шляпам-федорам, которые не снимал даже в помещениях. Те, кто его видел впервые, подозревали в нём фаната американских фильмов середины двадцатого века, но знакомые с ним люди лишь ухмылялись, зная, что он просто скрывает под ними намечающуюся лысину. В остальном он был вполне обычным, хотя некоторые находили в нём сходство с актёром Трухиным.

— Чего это он? — Вадик повернулся и посмотрел вслед Олегу.

— От Папы влетело, — глядя в карманное зеркальце и поправляя помаду на губах, произнесла Людочка. — Представь, даже утешить себя не дал. Хам!

— А меня утешить не хочешь?

Вадик оперся локтем о стойку ресепшена и так похабно подмигнул Людочке, что она выставила вперёд указательный палец и только хотела что-то ответить, как из включенного селектора раздался голос Кряжева-старшего:

— Я тебя сейчас так утешу, сыночку моему позавидуешь!

— А я что? Я ничего! Иду! — И Вадик ужом скользнул в дверь кабинета мэра, напоследок всё-таки послав Людочке воздушный поцелуй.

— Лучше бы замуж взял, — Людочка убрала помаду и зеркальце в висящую на спинке офисного кресла сумочку и вздохнула, — а то только обещаешь…

3.

Верхний свет раздражал, и Марта погасила его, оставив включенной только настольную лампу. Гора контрольных постепенно уменьшалась, а желание бросить всё и пойти работать продавцом в Пятёрочку росло. Было просто непонятно, как можно вот так относиться к учёбе? Если ты выбрал факультет международных отношений, то должен стараться, это же не рядовая экономика или маркетинг. Но нет, из всех учились хорошо если человек пять, остальные просто просиживали пары, не думая о будущем, полагая, видимо, что родители всегда подставят свою спину и прикроют их.

Родители… Марта отложила очередной «опус» в стопку с проверенными работами и шмыгнула носом, стараясь не разреветься. Ну да, она — железная леди, но даже они плачут, а когда происходит такое, у многих случается и что похуже. Марта держалась всё то время, пока шло опознание, пока хоронили, на девять и даже на срок дней. И ещё… А вот вчера прорвало. Может, это предстоящие праздники так действуют?

Обычно она всегда отмечала Новый год с родителями, даже тогда, когда с Юрой встречалась. Ну, да, в ту ночь они гуляли по городу вдвоём, но сначала посидели за праздничным столом, поели мамин фирменный холодец, Юра попробовал виноградную наливку папы. Они выпили шампанского под бой курантов, Марта загадала выйти замуж в наступающем году… Толик тогда с друзьями на базе отмечал. А в этом году нет ни родителей, ни Юры. Впрочем, Юры давно уже нет. И Толика тоже нет. Только Игорь.

Он, кстати, сказал, что такое отсроченное осознание бывает, и это нормально. Но какое там «нормально»? Марта сегодня пришла в университет и первым делом передала все свои пары Радику. Она бы просто не смогла стоять перед студентами, вещать о философии буддизма и быть спокойной, словно сама в эту философию верила. Не верила она ни во что, потому что если бы все эти божества существовали, то Марта на куски порвалась, но сделала так, чтобы её услышали и всё исправили. Но их не существует.

Она ещё раз всхлипнула и взяла со стопки очередной листок. Листок? Но работы, как правило, предполагали определённое оформление, и это минимум три листа, а тут всего один. Она внимательно посмотрела на странную распечатку и вспомнила Кряжева с его «договорились». Тут же стало интересно, что такого он нашёл, раз посчитал достойным автоматического допуска к экзамену?

На листе Марта увидела копию страницы старой газеты, судя по шрифтам и буквам — дореволюционной. Вспомнились лекции ещё из студенческой жизни, когда профессор Богородский рассказывал о том, с каким жаром отстаивал букву ять Николай Греч, считая, что только те, кто умеют её использовать, являются действительно грамотными людьми. И ведь доказал. Но это не помогло, и большевики избавились от неё, и не только от неё.

«Въ поискахъ дрѣвнаго артѣфакта» — гласил заголовок. Артефакта? О нём, кажется, говорил Кряжев, но он же сказал, что ничего не нашёл. Или всё-таки нашёл?

Марта пробежалась взглядом по статье, пытаясь понять её смысл, и выдохнула. В той рассказывалось о двух мужчинах, которые организовали совместный поход на Дальний Восток в поисках какого-то то ли камня, то ли ещё чего-то, что по старинной легенде принадлежало одному из древних богов. Если ей верить, то данная вещь могла исполнить любое желание её владельца, и отправилось за артефактом людей предостаточно. А вернулись только двое — те самые. Церковь, понятное дело, отнеслась к этому отрицательно как в начале, так и после, заявив, что любое колдовство противно божественной силе. Имён в статье не было, как не было и указания на газету, в которой её опубликовали.

«Бред! — подумала Марта и отложила листок в сторону. — Вот что только не придумают эти лентяи, лишь бы не учиться». Правда, такая качественная подделка перемещала Кряжева на первое место в рейтинге студентов-изобретателей с их факультета, сместив Царёва, который раз за разом носил работы, написанные отличницей Белкиной, и даже не переживал, когда его на этом ловили. «А что, — говорил он в такие моменты, — ей деньги нужны, а мне некогда, я работаю!» И ведь правда — работал. Его, в отличие от Кряжева-старшего, отец лет с пятнадцати, если Марта не ошибается, в своей фирме к делу приставил. Был Царёв тогда курьером, а теперь — младший менеджер. Правда, чем он там управляет, ей неизвестно, да и неинтересно, если быть до конца честной. А вот Кряжев-младший, понятное дело, никакого автомата не получит. Не за что.

Хотя, надо же проявиться такому совпадению: Марта только что думала про возможность исправить всё с помощью какого-нибудь божества, и вот на тебе — божественный артефакт, который может исполнить любое желание. Интересно, если бы такой на самом деле существовал, она бы решилась на его поиски? С одной стороны, пришлось бы бросить всё, потому что это точно не на один день и, скорее всего, даже не на одну неделю. Месяц минимум. Наверное. С другой, почему бы и нет? Он исправит всё: не даст упасть самолёту, вернёт ей родителей, а там уже неважно, сколько времени и что для этого потребуется. Марта поедет. Обязательно.

Она поймала себя на мысли, что уже строит планы на то, где взять деньги, чтобы приобрести всё необходимое для похода. Наверняка нужны будут одежда, снаряжение, еда, билеты на самолёт или поезд, деньги на взятки — без этого сейчас нигде не пройти, оформление визы. Хотя, если Дальний Восток, то это в пределах России, и виза не потребуется.

«Бред! — снова подумала Марта, прерывая поток мыслей, готовый снести на своём пути всё присущее ей здравомыслие. — Магии не существует, как и богов».

4.

После новогодних праздников Игорь пропал. Марта звонила ему на мобильный, но тот оказался выключен. На работе сообщили, что он взял отпуск и уехал, но куда — никто не знает. Это могло показаться странным, но Марта, погрустив немного, решила, что не настолько они, похоже, и близкие друзья, чтобы Игорь отчитывался о своём отсутствии, и перестала набирать его номер по поводу и без.

Толик сказал, что ему некогда, и они с Любашей сейчас заняты, поэтому встретиться смогут не раньше, чем через месяц. Через месяц, а ведь жили в получасе езды на троллейбусе. Здесь Марта поняла, что они просто не хотят её видеть. Только непонятно, в связи с чем? Что она такого сделала? Да, на последних поминках Толик припомнил ей отказ полететь с родителями в отпуск, но разве это что-то поменяло бы? Ну, разбились бы втроём. Разве это причина теперь не общаться с единственной кровной родственницей, которая, к тому же, ещё и родная сестра?

Работа… А что — работа? Она и без того была. Каждый день, за исключением воскресенья, с восьми утра до шести вечера, плюс проверка эссе, контрольных, курсовых, дипломных и так далее и тому подобное. Стандартный график. У Марты с этим графиком и подруг-то не осталось, только приятельницы, с которыми по душам точно не поговоришь. А хотелось. Почему-то именно сейчас, с появлением вот этой странной статьи так хотелось поговорить.

И ведь решила Марта, что она — фейк, но из головы артефакт никак не выходил, а Кряжев, как назло, заболел и в университете не появлялся, поэтому спросить, откуда он статью взял, возможности не было. Впрочем, один вариант для проверки подлинности существовал точно.

— Областная публичная библиотека. Добрый день! — раздалось из трубки вежливое приветствие. Голос был мягкий, приятный, и Марта невольно почувствовала, как в груди разлилось тепло.

— Добрый день, — произнесла она, постаравшись быть такой же «комфортной» для собеседницы, — скажите, пожалуйста, Инга Владимировна на месте?

— Да. По какому вы вопросу и как вас представить?

— По личному. Скажите ей, что это Марта Звонарь, она меня знает. — Марта вспомнила, что видела Ингу Владимировну на похоронах родителей, но не подошла, и ей стало стыдно.

— Секунду.

В трубке зазвучал «Ноктюрн» Шопена, и почти сразу раздался встревоженный голос бабушкиной подруги Инги Владимировны Ковалёвой:

— Марта? Что-то случилось?

— Здравствуйте, Инга! Нет, всё в порядке. Я просто хотела поговорить, если можно, — отозвалась Марта, по привычке называя её по имени. По имени…

«Девочка моя, — однажды сказала Инга Владимировна, Марте тогда было всего шесть лет, — если бы все звали меня по имени и отчеству, я бы постарела на полвека раньше. Поэтому только Инга. Не Инга Владимировна, не тётя Инга и не, упаси боже, баба Инга, только Инга. Запомнила?» Марта тогда кивнула, но привыкла не сразу, потому что называть по имени человека, который тебе в бабушки годится, было сложно — воспитание не позволяло.

— Можно, конечно, девочка моя, — в голосе Инги Владимировны появились жалостливые нотки, и Марта дала себе слово, что больше никогда не забудет об этой женщине, которая нянчила её ещё в том возрасте, когда дети едят песок и с умилением наблюдают за червяками в лужах после дождя. — Приезжай вечером, я пирог испеку.

— Спасибо, но у меня есть вопрос, который можно решить у вас в библиотеке, — задавив в себе порыв извиниться, Марта прикусила губу. — Я приеду сейчас?

— Конечно, девочка моя! Конечно! Жду тебя.

Инга Владимировна отключилась, и Марта вздохнула. После смерти бабушки она её разве что с Новым годом и Восьмым марта поздравляла, если вспоминала, а тут вдруг такое. Как она будет выглядеть перед ней? Можно, конечно, отговориться занятостью: написание диссертации очень много времени занимало, но часть этого времени она проводила именно в библиотеке. Почему ни разу не зашла? Что сказать, если Инна Владимировна спросит? А тут ещё такая странная просьба. Понятно, что если б не она, Марта никогда бы не пришла и, скорее всего, даже не вспомнила.

5.

Погода стояла прекрасная, и Марта забежала в пекарню через дорогу от дома и купила самый вкусный кекс с изюмом и клубникой — помнила, что Инна Владимировна такие очень любит. Поездка до библиотеки заняла четверть часа. Даже автобус ждать не пришлось — подъехал сразу, как только Марта подошла к остановке. Это подняло настроение, заставив улыбнуться сидящему напротив смешному парнишке в спортивной шапке-петушке с логотипом «Динамо».

В областной публичной библиотеке как обычно стояла полная тишина. Что ж, правила на то и правила. Марта сдала пальто в гардероб и, показав администратору читательский билет, прошла к лифту. Ей нужен был четвёртый этаж.

Кабинет директора находился в самом дальнем конце коридора. Когда-то Инга Владимировна рассказывала, что при проектировании этого тогда ещё нового здания сама попросила сделать его именно там. «Никто посторонний точно не будет мешать», — пояснила она. Хотя, кто посторонний ходит в библиотеку, уточнить не смогла.

Приветливо кивнув девушке-секретарю, Марта вошла к Инге Владимировне и почти сразу попала к ней в объятия.

— Девочка моя, — всхлипывала та, — как же так, а?

— Я не знаю, — ответила Марта и внезапно обнаружила, что плачет. Тяжело, горько. И в голове бьётся только одна странно не подходящая моменту мысль: «Как хорошо, что я не накрасилась…»

Как только Инга Владимировна отпустила её и дала привести себя в порядок, сразу пригласила сесть на стоящий сбоку диван за маленький журнальный столик. На нём уже стояли две чайные пары, заварочный чайник и небольшой исходящий паром электрический самовар.

— Я на диете, поэтому конфет не предлагаю, — повинилась Инга Владимировна, разливая заварку по кружкам.

— А я принесла ваш любимый кекс. — Марта достала из сумки, оставленной на стуле у двери, вкусный подарок, распаковала его и поставила на стол. — Если бы знала, придумала бы что-то другое.

— Ничего, один раз не повредит. — Инга Владимировна улыбнулась. — Так что у тебя за дело?

— Дело… — Марта сделала паузу. — Инга, вы не обижайтесь на меня, что я вот так, просто…

— Да я всё понимаю, что мы вам, молодёжи, — Инга Владимировна хмыкнула. — Мы с твоей бабушкой уже и родителям вашим не особо интересны были, а уж вам с Анатолием и подавно. — Странно, но Толика она всегда звала полным именем.

— Просто работа, вот и получилось так. Я постараюсь бывать у вас почаще. — Марта натянуто улыбнулась и сделала глоток ароматного зелёного чая с жасмином. — Но сегодня действительно дело. Понимаете, у меня есть студент, и он сообщил, что нашёл в вашей библиотеке материал для своей работы, а я не верю. Нет никаких выходных данных. Да и выглядит копия довольно странно. Ненатурально.

— В нашей библиотеке, говоришь? — Инга Владимировна поднялась, пересела в рабочее кресло и пододвинула к себе стоящий на столе ноутбук. — Данные студента помнишь?

— Да, Кряжев Олег Дмитриевич.

Инга Владимировна со скоростью, совсем не подходящей её возрасту, застучала пальцами по клавиатуре.

— Однофамилец мэра?

— Сын.

— Ясно. Так, нашла. Был две недели назад, смотрел материалы в разделе «История древнего мира» и «Мировые религии».

— А газеты? У меня вырезка из газеты. — Марта вынула листок, упакованный в прозрачный файл, поднявшись, подошла к Инге Владимировне и подала его. — Вот.

— Старая, — посмотрев на заметку, кивнула та. — Похоже, это из вот этой подшивки. «Городской вестник», одна тысяча девятьсот тринадцатый год. Интересное время для нашего города, скажу я тебе. — Инга Владимировна отвела взгляд от экрана ноутбука и посмотрела на Марту. — Будешь изучать сама или попросить девочек?

— Если можно, сама, вдруг ещё что-то найду.

— Ну, хорошо. Но сначала — чай и кекс! — Инга Владимировна улыбнулась и по-хозяйски хлопнула ладонями по столу. — И ты расскажешь мне, о чём писала свою диссертацию! Я же помню, как ты дракологом стать хотела, хоть слово в ней про них прозвучало? Давай рассказывай, не красней мне тут.

6.

В зале периодики Марта просидела до самого закрытия. Зная, что информация может быть растянута во времени, она попросила дать доступ не только к найденной подшивке, но и к двум годам до и после неё. И заодно порадовалась, что не пришлось листать пыльные газетные листы. Цифровизация дошла и до таких вот, казалось бы, самых закостенелых уголков. Все подшивки оказались отсканированы и размещены в базе данных библиотеки. Была только одна проблема: электронный поиск по ним не работал. Ну да не беда, времени хватало, можно и почитать.

Страницы газет, старые, порой растрёпанные, после часа просмотра начали сливаться в одно огромное полотно, но останавливаться желания не было. Пока всё это не имело отношения к возможному артефакту, но новости более чем вековой давности позволяли Марте забыть о том, что происходит в настоящем, и она просто читала. О том, как купец Ермолаев приобрёл в собственность новое здание на Кропоткинской улице. О том, как артель Прохорова побила прошлогодний рекорд по сбору пшеницы. И о том, как весело прошло Рождество в Драматическом театре, а всё тот же купец Ермолаев после подрался со своим возничим и потом бил того нагайкой, привязав вожжами к ограде на центральной площади. Бил до тех пор, пока не прибыл городничий и не составил протокол, обязав купца и возничего прибыть в суд на следующий день.

Первое возможное упоминание о том, что ищет, Марта нашла в газете за март одна тысяча девятьсот двенадцатого года. Это была небольшая заметка, приглашавшая всех желающих принять участие в научной экспедиции на Дальний Восток; и Марта пропустила бы её, если б не имя того, кто под нею подписался — Владимир Степанович Лыков, доктор исторических наук, член местного исторического общества. Конечно, в распечатке Кряжева имён не было, но что-то заставило обратить внимание именно на это сочетание: научная экспедиция, Дальний Восток и доктор исторических наук. Марта распечатала заметку и принялась читать дальше.

Следующим подходящим упоминанием стала статья от восьмого августа того же одна тысяча девятьсот двенадцатого года, рассказывающая о целях отправившейся сегодняшним днём научной экспедиции, возглавляемой тем самым Лыковым. В ней также упоминалось, что кроме Лыкова во главе экспедиции встал ещё один человек — Нестеров Иван Алексеевич. Регалий его в статье не оказалось, однако из неё было видно, что денег тот вложил в экспедицию немало, и что опыт таких вот походов имел приличный, как и военный. Тут Марта кивнула, понимая, каким образом именно Нестеров мог вернуться живым, а вот относительно Лыкова такого понимания пока не возникло.

Потом нашлась и та самая статья, которую принёс Кряжев, и Марта убедилась, что это не подделка и не бред. Во всяком случае в том, что касалось экспедиции. Но артефакт вполне мог быть бредом, потому что информации о нём в газетах не было. Ну экспедиция и экспедиция, мало ли за чем они там отправились? Ни в первой, ни во второй статье ничего об этом не говорилось. А то, что было в третьей… Стоит поискать информацию об этих двух путешественниках, которые умудрились вернуться. Вдруг они те ещё выдумщики?

— Извините, Марта Андреевна, — к столу, за которым она сидела, подошла женщина с бейджиком «старший библиотекарь», — мы уже закрываемся. Вы можете прийти завтра, мы оставим за вами этот стол, если хотите.

Марта оторвалась от чтения очередной статьи о строительстве нового тракта, который должен будет соединить Нежнин с Ложкиным, и устало посмотрела в правый нижний угол экрана. Часы показывали девять вечера.

— Если это возможно, я буду благодарна, — ответила она, с трудом подавляя зевоту. Спать хотелось неимоверно, видимо, сказывался насыщенный событиями и информацией день.

— Конечно, — старший библиотекарь улыбнулась, — Инга Владимировна просила вам помогать всем, чем сможем. Просто подойдёте завтра к стойке без очереди, и девочки вам всё подключат, можете даже не закрывать ничего сейчас.

— Спасибо! — Марта кивнула и поднялась, быстро собирая вещи и сделанные за день распечатки. — Я обязательно подойду завтра утром.

Глава третья. Покушение

1.

На улице оказалось холоднее, чем днём, и выйдя из здания библиотеки, Марта пожалела, что не вызвала такси. Пока приедет автобус, она наверняка замёрзнет так, что придётся челюсть рукой поддерживать, чтобы зубы не стучали. А если он не приедет? Нет, можно, конечно, поехать на маршрутке, но остановка той далековато от дома — на параллельной её улице, и нужно будет либо сделать огромный крюк, либо срезать и пройти через пару чужих дворов, а она и по своему-то не любила ходить в темное время суток.

Марта вообще боялась темноты. Однажды, когда ей было четыре года, дворовые мальчишки заперли её в одной из старых бытовок на соседней с их двором стройке. Та, давно заброшенная, даже не охранялась, и кроме таких же, как они, детей, да изредка — подростков, прячущихся от родителей с нелегально купленным алкоголем, на неё никто не ходил. Сколько просидела в той бытовке, Марта и сейчас сказать не смогла бы, но тогда ей показалось, что это была целая вечность. Она кричала, плакала, билась в железную дверь, а когда её выпустил какой-то мужик, по странному стечению обстоятельств оказавшийся рядом, Марта даже описалась. Этот эпизод она до сих пор стеснялась рассказывать. Даже своему знакомому психологу, который пытался разобраться с её никтофобией.

Первой подъехала маршрутка. Марта села в неё, заплатила за проезд, устроилась на свободном месте сразу за водительским — против движения — и в этот момент увидела, что к остановке сворачивает нужный ей автобус. «Что такое “не везёт” и как с ним бороться», — подумала она, поняв, что даже если вылезет на следующей, в этот автобус не попадёт — маршруты не совпадают настолько, что даже бегом не успеет. Ну, значит, судьба. Одно хорошо: в это время маршрутки ездят почти в два раза быстрее автобусов, и если всё будет нормально, то дома Марта будет уже к половине десятого.

— На следующей остановите, пожалуйста!

Почти десятиминутная поездка настроения не испортила. В голове до сих пор крутились балы, достижения, стройки, приобретения… Марта даже поёжилась, не зная, как от них избавиться. А завтра ещё день. Хотя, вот завтра она как раз собиралась не газеты читать, а искать информацию про Лыкова и Нестерова. Конечно, они жили давно, но будучи историком, она должна была о них хотя бы слышать, а не слышала. И это очень странно.

Марта вылезла из остановившейся маршрутки, снова поёжилась, теперь уже от холода, и огляделась. Мэр совсем недавно убеждал жителей города, что их энергохозяйство работает отлично, и к зиме все фонари будут гореть «от светла до светла». Она тогда посмеялась этой фразе, переделанной из песни, хотя логики в ней было не отнять, и вот теперь стояла и смотрела на эти самые фонари, которые горели через один. Но горели, а во дворах наверняка совсем темно.

Хмыкнув, Марта посмотрела на въезд в ближайший двор и повернула к улице, идущей перпендикулярно её. Крюк так крюк, зато не страшно. Иногда она вспоминала, почему боится темноты, разговор с отцом, который почему-то её ругал, а не утешал, дразнящийся брат… Только мамы почему-то в тот день рядом не было.

— Девушка, извините!

Раздавшийся из-за спины мужской голос напугал даже больше, чем чужие тёмные дворы, и Марта неосознанно перешла с шага на бег. Хотя, зачем она бежала? Может, человеку помощь нужна была? В любом случае, останавливаться и ждать теперь уже не было смысла, и она перешла на шаг, только свернув на свою улицу. Отсюда уже был виден родной дом и такой же тёмный, но не настолько страшный двор, а возле ещё работающей пекарни стояли две женщины, что-то активно обсуждая.

Оглянувшись, Марта никого не увидела и спокойно подошла к пешеходному переходу. Вот сейчас она дождётся, что светофор переключится на зелёный цвет, и через пять минут будет дома. А там тепло, чай и, кажется, в холодильнике ещё пончик лежит.

2.

Тот факт, что ей в лицо летит асфальт, а на спине словно горят отпечатки двух рук, она осознала уже тогда, когда колени и ладони обожгло болью, а слева раздался визг тормозов какой-то машины.

— Убивают! — А это кричали уже справа, кажется, те самые женщины.

Марта мотнула головой, пытаясь прийти в себя, но ничего не получилось. Тогда она уперлась ссаднёнными ладонями в асфальт и попробовала встать.

— Подождите, не поднимайтесь, — тот самый голос с соседней улицы не разрешил ей этого, — сейчас скорую вызову.

— Откуда она? — Появился второй — тоже мужской — голос. — Я еду, и тут эта! Я ни при чём, у меня зелёный был!

— Её толкнули, я точно видела. В кепке такой, чёрный. Большой! Бандит, точно!

Марте показалось, что её голова сейчас лопнет от того количества звуков, которое раздавалось вокруг. Она снова попробовала встать, чтобы уйти, и в этот раз ей помогли, подхватив под мышки и поднимая на ноги.

— Уйти, — произнесла Марта, поморщившись от боли в левой руке. — Я хочу уйти. Тут слишком шумно.

— Пока нельзя, — сказал голос с соседней улицы. — Сейчас скорая и полиция приедут, а потом будет можно, наверное.

— Хорошо, — Марта, не глядя на помощника, закрыла глаза. — Я подожду, но пусть все замолчат, пожалуйста.

— Помолчите, ей из-за вас становится хуже!

Голос с соседней улицы стал громче и как-то жёстче, что ли, и Марта улыбнулась: вот зачем она от него убегала? Наверняка человеку просто помощь была нужна.

Первым, как ни странно, приехал экипаж дорожно-постовой службы. Они усадили её на маленькую складную табуретку, собрали все объяснения со свидетелей, среди голосов которых Марта больше не услышала голос с соседней улицы, и потом подошли к ней.

— Я ничего не знаю, — сказала она. — Просто стояла на переходе, а потом меня кто-то толкнул.

— Это точно? — Немолодой полицейский, звания которого Марта не запомнила, что-то записал на листе, прикреплённом к планшету.

— Наверное. Мне кажется, я почувствовала две руки на спине, прежде чем упасть. Но не уверена. Может, просто поскользнулась? Я не знаю.

— Документы у вас с собой есть? — Полицейский поморщился, продолжая записывать.

— Да, сейчас, — Марта с трудом порылась в сумке, всё ещё висевшей через плечо, словно приклеенная, и достала женское портмоне, в котором лежали все её основные документы, — вот. Я домой шла, вон там живу. — Она махнула рукой в сторону дома и скривилась от боли в запястье. — Кажется, перелом.

— Что? — Полицейский оторвался от записей, непонимающе посмотрел на Марту и взял у неё паспорт.

— Перелом какой-то запястной кости, — пояснила она. — У меня такое уже было, на правой руке.

— Ничего, сейчас скорая приедет, свозят вас на рентген, а завтра вам позвонят, — полицейский записал данные из паспорта, — и пригласят на беседу. Номер телефона, по которому с вами можно связаться, продиктуйте, пожалуйста.

— Хорошо. — Марта забрала документы, стараясь не сильно напрягать руку, сунула их обратно в сумку и назвала номер для рабочих и других официальных контактов.

И именно в этот момент с воем сирены и маячками подъехала машина скорой помощи. Из неё быстро вылезли двое врачей в синих комбинезонах и куртках и подошли к Марте и полицейскому.

— Что тут случилось? — Одна из врачей — женщина лет сорока — присела перед Мартой на корточки и посветила ей в лицо маленьким фонариком. Марта зажмурилась. — Рефлексы в норме. Так что случилось? — повторила она свой вопрос, поднимая взгляд на полицейского.

— Да вот, свидетели говорят, что девушку толкнули под машину, — ответил тот.

— Наезд?

— Нет, водитель успел затормозить. Только ушибы да ссадины. Говорит ещё, что перелом.

— Перелом? — Врач перевела взгляд на Марту. — Где?

— Вот, — Марта протянула ей правую руку. — У меня такое было, — повторила она, — с правой рукой.

— Ага. — Врач принялась аккуратно прощупывать место повреждения. — Тут? Или тут?

Марта ойкнула от боли, из глаз невольно брызнули слёзы — кажется, сегодня она побила свой рекорд по их количеству, — и кивнула. Если это действительно перелом, то она не сможет нормально работать, придётся брать больничный. Или можно и так? Рыжова с соседней кафедры вон и с переломом ноги лекции вела. Похоже, что голова потихоньку начинала соображать.

— О, — раздался ещё один незнакомый мужской голос, который Марта опознала как голос второго врача, — Игорёха! А ты тут что делаешь? Сбил девушку?

— Я шёл к девушке, — раздался голос Игоря, и Марта посмотрела на своего потеряшку. Тот стоял рядом и смотрел на неё так, словно она только что вернулась с того света.

— Игорь? Ты почему потерялся? — спросила она.

— Я не потерялся, я нашёлся. — Игорь присел перед ней на корточки, взял её руки в свои, посмотрел на них и повернулся к врачу-мужчине. — Витёк, тут обработать надо. И колени, похоже, тоже.

— Сейчас, давай проводим девушку в машину. — Врач, которого Игорь назвал Витьком, помог Марте подняться со слишком низкой неудобной табуретки, и они вдвоём повели её к скорой помощи. Женщина-врач осталась с полицейским.

Пока Витёк обрабатывал открытые раны и фиксировал руку Марты, она почти не отрывала взгляд от Игоря. Нет, вполне возможно, он не мог ничего рассказать в присутствии постороннего, Марта это понимала, но мог хотя бы намекнуть. Однако Игорь молчал, разбивая это молчание ничего не значащими фразами, которыми перебрасывался с мужчиной-врачом. Точнее — фельдшером, это Марта поняла именно из недоразговора между Игорем и Витьком.

— Так, — в салон залезла женщина-врач, — едем в первую городскую, она тут ближе всего, и у них сейчас рентген свободен.

— Есть, босс! — раздался голос водителя, который до этого молчал, и машина мелко завибрировала, реагируя на заработавший двигатель.

— Игорь, ты с нами?

— Да, Оль Пална, если не выгоните.

— Куда ж я тебя выгоню от девушки твоей? — Женщина-врач улыбнулась. — Едем, Петрович.

Скорая помощь сорвалась с места и уже без сирены и мигалок встроилась в редкий поток машин, направлявшихся к центру города.

«Вот так всегда, — подумала Марта, — никогда ничего нельзя планировать, даже такие мелочи, как время возвращения домой».

3.

В больнице всё прошло на удивление быстро, Марта даже подумала, что это Игорь постарался. Сначала её без проволочек зарегистрировали, потратив всего десять минут времени, потом без очереди приняли в травме, откуда без проблем направили на рентген. Тот показал, что перелома нет, но есть трещина ладьевидной кости левой руки, и без лангета всё равно не обойтись.

Не прошло и пары минут, как вернулся куда-то пропавший Игорь и отвёл Марту в хирургический кабинет, где ей быстро наложили гипс, рассказали, как и что с ним делать, чтобы не испортить, и отправили обратно в приёмный кабинет. Там её снова приняли без очереди, выдали листок с номером больничного и отправили домой, велев прийти на приём через два дня.

В такси Игорь тоже молчал, и она не пыталась его разговорить, и только когда они перешагнули порог её квартиры, повернулась к нему.

— И где ты был? — Марта не хотела, но голос её прозвучал так, будто она обвиняла его во всех смертных и не очень грехах.

— Ездил по делам, — произнёс Игорь, снимая шапку и вытирая ботинки о лежащий перед входной дверью коврик.

— А позвонить? Я тебя потеряла! Переживала, названивала, а у тебя постоянно «Абонент вне зоны доступа»! — Марту несло. Казалось, сейчас у неё начнётся истерика. Та самая, которой не было после известия о смерти родителей.

— Телефон разбил.

Игорь вспомнил, как тот хрустнул под подошвой ботинка одного из боевиков, которые пытались выбить из него информацию о местонахождении его старого заказчика, и ухмыльнулся. Знал бы тот боевик, где этот телефон окажется буквально через несколько минут, не рычал бы, а бежал сломя голову в направлении ближайшего опорного пункта полиции.

— Прекращай уже, — он сгрёб Марту в объятия. — Давай я тебе помогу раздеться, и ты меня чаем напоишь. И накормишь чем-нибудь? Я с поезда сразу сюда, между прочим.

— Ага, — Марта мстительно чихнула ему в куртку и отстранилась, — у меня в холодильнике шаром покати.

— Да уж, я подозревал. Но ничего, сейчас что-нибудь придумаем.

Через четверть часа они сидели за кухонным столом и наблюдали за микроволновкой, в которой готовился какой-то «пудинг на скорую руку». Яйцо, мука, сахар, масло — Марте казалось, что эти продукты она давно не покупала, но вот поди ж ты — нашлись, а откуда Игорь знал такой странный рецепт, он так и не сознался.

— В общем, хотел позвонить тебе, а тут отвлекли эти гаврики со своими баулами. Пока распаковывались да раскладывались, я сидел и ждал. А потом оказалось, что заряд закончился. Дал себе слово позвонить, как только приеду на место, и вот, — Игорь достал из кармана мобильник, по которому, казалось, проехали чем-то тяжёлым.

— Это как? — Марта удивлённо моргнула.

— Да вышел на вокзале, держал его в руке, подошёл к одному товарищу в железнодорожной форме, чтобы спросить, где можно быстро зарядить. Тут подбегает какой-то придурок, выхватывает его и дёру. Я его догнал, так он пока вырывался, телефон под колёса мимо проезжавшего трака кинул.

Марта хмыкнула.

— Ну да, если бы сам не участвовал в этой фигне, ни за что не поверил бы. И я ведь твой телефон ещё не запомнил, и на симке он не записан. — Игорь повертел разбитый мобильник в руках и сунул обратно в карман джемпера.

— А в облако закинуть не судьба? — Марта сняла со спинки стула кухонное полотенце, с его помощью достала из звякнувшей микроволновки сначала одну, потом вторую кружку с пудингами и поставила их на стол.

— Про облако я не подумал. Что ты хочешь от простого медбрата? — Игорь, обжигаясь, пододвинул одну кружку к себе, давая зарок не подводить в разговорах с Мартой к таким вот вещам. Какие могут быть «облака» у наёмника? Да с подобными вещами его любой дурак найдёт, и тогда никакие тренировки не помогут. — Ложку дашь?

— Окей, поверю, — положив на стол чайные ложечки, Марта покачала головой, — но как ты тут-то оказался?

— Так я же сказал — с поезда сразу к тебе, знал, что переживаешь, а номера позвонить нет. Ты лучше скажи, что с тобой произошло.

— Что произошло… Кто-то меня толкнул под машину, вот что произошло, — усевшись за стол напротив Игоря, произнесла Марта. — Хотя, я даже не уверена, что меня толкнули.

— Не уверена? Почему?

Марта задумалась. Действительно, а почему? С одной стороны, толкают обычно за что-то, просто так подобным только маньяки и разные серийные психопаты занимаются. С другой — а за что её? Опять же, если за что-то, за ней должны были следить, а никого не было, только тот мужчина с голосом, ну тот, который пропал, когда полиция появилась. Но если верить тем женщинам, то толкнул её не он. К тому же, она сама не знала, что поедет на той маршрутке. Если бы её кто-то ждал, то наверняка либо у библиотеки и сел вместе с ней, но она была одна, либо на остановке, но Марта на маршрутках не ездит, и ждали бы её на остановке у дома, а не там, на соседней улице. Значит, это точно была случайность. Почему нет? В жизни всякое бывает.

Все эти доводы она вывалила на Игоря, и тот кивнул, подтверждая, что логика в её словах есть.

— И всё же, подумай, может, случилось что-то, за что тебя могут хотеть убить или покалечить? Я понимаю, что у тебя работа не та, но мало ли? Может, студент-псих какой-нибудь?

— Понятия не имею. Ничего такого нет, никто ничего не спрашивал и не просил… Хотя, Кряжев же есть.

— Кто?

— Олег Кряжев, студент мой. Он недавно мне статью принёс, просил разрешить написать по ней курсовую работу и зачесть как автомат на экзамене.

— Что за статья? — Игорь оторвался от размешивания пудинга, который превратился в непонятное совсем неаппетитное нечто.

— Погоди. — Марта встала и вышла в прихожую, где осталась сумка. — Вот, — вернулась она с пачкой распечаток и подала их Игорю. — Я начала искать, что там за события такие, за которые можно просить автомат, и нашла это.

Марта смотрела на то, как он внимательно читает статьи, и в очередной раз удивлялась. Вот Игорь — простой парень со средним медицинским образованием, и она — доктор исторических наук. Как они подружились? Вроде ничего общего между ними нет, а получилось так, что им всегда есть о чём поговорить. В ту первую встречу он, провожая её до больничной кассы, и после, во время прогулки по парку, рассказывал об особенностях архитектуры зданий, мимо которых они проходили, и ландшафтном дизайне, которым увлекался их местный завхоз, и это было интересно. А во вторую, в кафе, Марта делилась историями из поездки в Прагу, и Игорь легко смеялся над её похождениями в древнем европейском городе, где через слово звучала русская речь.

— Это интересно, — наконец произнёс он. — А ты нашла что-то про артефакт?

— Нет, хотела поискать завтра про Лыкова и Нестерова.

— Завтра ты спишь, у тебя шок. — Игорь отставил кружку с бывшим пудингом в сторону. — Сейчас ты мне напишешь свой номер телефона, чтобы я мог вбить его в новый мобильник, и ляжешь спать. И завтра будешь отдыхать — нечего с такими повреждениями по улицам гулять. Никуда эти двое уже не денутся.

— Но…

— Никаких «но»! У меня завтра сутки, так что послезавтра утром я приеду, и чтобы ты была дома. У тебя больничный. Ты меня поняла?

На этих словах Игорь так посмотрел на Марту, что ей показалось, будто перед ней сидит отец. Тот самый, который в детстве распекал её по делу и без, запрещал всё, что разрешали её подругам, и не пускал никуда без сопровождения Толика. Она невольно сжалась и прошептала:

— Да.

— Вот и отлично, — Игорь улыбнулся, и наваждение пропало. Перед Мартой снова был парень на голову её выше и в полтора раза шире, который за какие-то пару месяцев стал её лучшим другом. — Тогда договорились.

Глава четвёртая. Артефакт?

1.

Утро встретило Марту головной болью, саднящими ладонями, простреливающими от любого движения коленями и, конечно же, ужасно чешущейся под лангетом рукой. Первым желанием было снять гипс, почесаться, а потом вернуть его обратно, но справиться с этим самостоятельно у неё вряд ли получилось бы. В прошлый раз помогал Толик, а сейчас она была одна. Пришлось терпеть.

А ещё — пришлось позвонить в библиотеку и сообщить, что приехать не сможет. Инга Владимировна попричитала в трубку о том, что надо быть аккуратнее, на улице гололёд, и хорошо, что Марта только руку сломала и колени ободрала. Попытка объяснить, что это не перелом, а всего лишь трещина, результата не принесла.

— Ты там, наверное, сидишь и даже приготовить поесть не можешь. Говори адрес, я приеду и привезу тебе ужин, — перебила её Инга Владимировна.

— Ну что вы, Инга, я всё могу. В конце концов, сейчас есть доставка. Закажу роллы, — попробовала отговориться Марта, но под напором всё-таки сказала свой домашний адрес и, положив трубку, осмотрела комнату.

Бардак. Впрочем, у неё всегда был бардак. Марта считала, что для того, чтобы в голове был порядок, бардак должен твориться где-то в другом месте, например, в квартире, и смеялась, когда разные гуру правильного образа жизни учили тому, что порядок должен быть везде. Да не бывает такого никогда. Если у человека везде ни соринки, ни пылинки, то у него огромные проблемы с психикой. Так говорила мама, и так считала Марта. Как может быть нормальным человек, который чуть что — кидается за тряпкой или веником? Игорь отнёсся к её философии спокойно. Сказал: «Ни один правильный мужик не будет ругать женщину за мусор на полу. Он на другое смотрит».

Но встречать Ингу Владимировну в таком кошмаре Марта не могла, и так день, который она хотела посвятить поискам информации о людях, отправившихся за артефактом, и возможного подтверждения его реальности, превратился в день уборки. И да, делать её в таком вот состоянии было тем ещё удовольствием. Поэтому генералить Марта не стала, лишь собрала раскиданные вещи, запустила робот-пылесос — внезапный подарок отца на двадцатипятилетие — и засунула грязные вещи в стирку.

Только одно у неё всегда было чистым — посуда, а виновата ещё одна фобия: жуки, в том числе самые страшные из них — тараканы. Марта иногда вспоминала свои студенческие поездки с археологами на раскопки, которые организовывал университет. Поле, палатки и куча комаров, мошкары, кузнечиков и прочих членистоногих. И самое страшное воспоминание — это когда однажды она обнаружила в своей чашке с кашей жука-рогача. Каша тут же оказалась на земле, Марта с чашкой в руке скакала вокруг костра бешеной козой, а все вокруг смеялись так, будто перед ними выступал сам Никулин.

Когда с уборкой было покончено, Марта поставила на кухонный стол ноутбук, разложила рядом с ним статьи об экспедиции и принялась думать. Хорошо, вот сейчас она раскопает, что артефакт действительно существует. Ну, как, существует, — что о нём есть информация, которая чем-то подтверждена. И что дальше? Ехать на его поиски? А на какие, простите, шиши? У преподавателя университета, даже уровня руководителя кафедры, нет денег на такие путешествия. Да Марта даже на море во время отпуска не могла позволить себе слетать. Можно было либо купить билеты туда и обратно, либо арендовать комнату для проживания там, но совместить эти два варианта не получалось.

Приятельницы по университету смеялись над ней, советуя брать горящие туры, но в Турцию или Египет не хотелось, хотелось в Лермонтово, куда их с Толиком в детстве возили родители. Чтобы тёплое пенное море, мелкая галька под ногами, которая к обеду нагревается так, что на ней можно яичницу жарить, и лоточники с криками: «Мороженое! Ледяная газировка! Чебуреки! Варёная кукуруза!» Кстати, яичницу они с Толиком однажды попробовали зажарить. Стащили на кухне у хозяйки дома, в котором жили, два яйца и сковородку, спрятались в больших валунах на диком пляже и долго ждали, когда прозрачный белок станет белком белым. И ладно, Марта, ей было-то всего пять, а вот Толик в свои почти пятнадцать мог бы не заниматься такими глупостями.

Нет, есть, конечно, вариант. Взять, к примеру, кредит, найти артефакт и попросить, чтобы он этот кредит закрыл. Или чтобы этого кредита никогда не было. Но это если артефакт найдётся, а если нет? Да и странно — искать что-то, чтобы решить вопрос с поиском этого чего-то. Глупость. И сплошные вопросы без ответов.

Или поискать спонсора? Это возможно, вот только для любого человека, готового вложиться в какое-то дело, важна отдача. А какая может быть отдача от поисков неизвестно существующего ли на самом деле предмета? Пусть и гипотетически исполняющего желания. Сомнительная. Вот о том и речь.

Марта открыла браузер, набрала в строке поиска «Древний артефакт, исполняющий желания» и посмотрела на результат. Более пяти миллионов ссылок. Первой оказалась история про камень Чинтамани. Её Марта знала с детства. Согласно легенде, его в далёкой древности на нашу планету принёс крылатый конь Лунг-та, который способен был пересекать Вселенную. Этот небесно-голубой камень якобы содержал в себе счастье и богатство и исполнял все желания. Также существовала легенда о том, что когда-то камень Чинтамани был найден, расколот на три части и спрятан в трёх разных частях света. Разные исследователи писали, что и в Граале он был, и в перстне Соломона, и даже сам Николай Рерих владел его осколком.

Но артефакт, который искала Марта, точно не был камнем Чинтамани, хотя у них, кажется, и был один источник — древние буддийские тексты. Иначе зачем нужно было ехать на поиски на Дальний Восток? А если?..

Марта внезапно поняла, где ещё можно поискать информацию. Она порылась в распечатках и достала ту, вторую, об отправке экспедиции. До этого её совсем не интересовала фотография, на которую были засняты все, кто отправился в то путешествие. Ну стоят люди. Лица еле различимы. Что в ней может быть важным? А тут вдруг в голову пришла мысль о том, что на ней, возможно, изображён и тот, кто точно знал об артефакте. И это нужно проверить. Тогда, в начале прошлого века, люди с восточными корнями в их регионе были редкостью. И да, внезапно на первом плане Марта увидела мужчину, совсем не похожего на тех, кто его окружал. Если бы это было наше время, она точно сказала бы: «О, китаец!»

Ну, китаец, и что дальше? Марта повертела статью, всматриваясь в лица на фотографии, улыбнулась, угадав двоих руководителей экспедиции, в чём убедилась, прочитав подпись ниже, и положила листок на стол. Китаец, да. И? Не факт, что он был буддистом, да и вряд ли у них в городе есть буддистские храмы, которые существуют с того времени. Вот если бы не Советский Союз, тогда возможно, но не при нём.

Марта поняла, что зависла над распечатками без ответов на вопросы, и вряд ли эти ответы найдёт, и уже готова была сложить всё в корзину для бумаг и вынести туда, где им самое место — в ближайший мусорный бак, как раздался дверной звонок. На пороге стояла Инга Владимировна с большой картонной коробкой, на которой красивыми буквами с вензелями было написано «Королевская деревня. Еда для любого гурмана».

— Держи, — произнесла Инга Владимировна, передавая коробку Марте. — Зашла тут, они вкусные шарлотки делают.

— М-м-м, шарлотка, — Марта потянула носом, втягивая аромат сдобного теста и запечённых с сахаром яблок.

— Так и знала, что тебе понравится. Сейчас разденусь, и будем пить чай, — говорила Инга Владимировна, снимая пальто и сапоги. — И ты мне расскажешь, что такое интересное разыскиваешь.

— Ай, что там интересного, — Марта прошла на кухню, поставила коробку на стол рядом с плитой и включила чайник. — Думаю, что ерунда это всё. Потеря времени только.

— Вот и расскажи. — Инга Владимировна вошла следом, уселась на стул, на котором до этого сидела Марта, и пододвинула к себе распечатки. — О! Нестеров, — произнесла она, — давно о нём ничего не слышно.

Марта резко повернулась к ней.

— Вы о нём что-то знаете? — удивлённо спросила она.

— А что не знать-то? Он же нашу библиотеку основал. Каким я была бы руководителем, если б такого не признала. А это, если мне память не изменяет, — Инга Владимировна ткнула пальцем в Лыкова, — его лучший друг. Фамилии только не помню. Знаю, что Нестеров был женат на его сестре. И детей у них было трое. Но могу ошибаться. Давно архивы читала.

— У вас есть архивы про них?

Марта, понимая, что надо угощать гостью, а не стоять и пялится на неё, словно старик на золотую рыбку, полезла в шкаф, чтобы достать вторую кружку. Рука с лангетом соскользнула и стукнула по дверце.

— Ты что там? А, ну да! Садись давай, я сама всё сделаю. Хорошо хоть, не ноги переломала. — Инга Владимировна подхватилась со стула, усадила Марту на стоящую рядом табуретку и сама начала хозяйничать, разливая чай и нарезая пирог. — Архивы где-то есть. Я их читала, когда только пришла работать, девчонкой ещё совсем. Так что где — не скажу точно, но если мыши не съели, — на этом месте она озорно хохотнула, — то точно есть. Поискать?

— Ага, — кивнула Марта, глядя на тарелку с куском шарлотки, опустившуюся на стол перед ней. — Может, они помогут.

— Так что ищешь-то? Или просто интерес? — Инга Владимировна снова села на стул и, сцепив руки в замок, внимательно посмотрела на Марту.

— Ну, я же говорила, у меня студент…

— Стоп! Простые работы простых студентов не так проверяют. Давай всё и подробно. И без всяких «да это так, ничего важного», знаю я тебя! — Она отхлебнула из чашки чай и поморщилась. — Горячий. Молоко есть?

— Вроде есть. В холодильнике, — произнесла Марта, и Инга Владимировна заглянула в холодильник, но молока не нашла. — Значит, Игорь вчера всё извёл, вот паразит!

— Игорь? — Инга Владимировна удивлённо посмотрела на Марту. — Новый парень? И о нём тоже расскажешь.

— Да это так… — начала Марта и, поняв, что отговариваться бесполезно, остановилась, улыбнувшись. — Хорошо.

Разговаривали они почти до вечера. Инга Владимировна выспрашивала подробности, прочитала все распечатки и долго сокрушалась, что такой отличный по описанию Марты парень оказался не тем, кто ей нужен. Ну или она — не той, которая нужна ему. Тут уж не поймёшь.

А когда от пирога осталась половина, а от полного чайника — пара капель на дне, Инга Владимировна откинулась на спинку стула и произнесла:

— Артефакт существует. Только они его так и не нашли. Или нашли, но загадали не оба.

— Откуда вы это знаете? — Марта подалась вперёд, сдвигая в сторону пустую тарелку и цепляясь лангетом за так и стоящий открытым ноутбук.

— Лыков, да, это он первым про него рассказал. Послушала я тебя и вспомнила ту историю. Он же в психушке умер, рассказывали, рвался искать какой-то магический то ли камень, то ли корону с камнем. Говорил всем, что тот исполняет любые желания.

— Но ведь они же за ним как раз ездили в экспедицию, как я поняла.

— Нет, не за ним. Во всяком случае, официально. Да и в статье, видишь, ничего об этом не сказано. Просто экспедиция на новые земли. Вот этот китаец, о котором ты ничего не поняла, как раз и был проводником. И не вернулся вместе с ними.

— А почему вернулись только Лыков и Нестеров?

— Об этом достоверно неизвестно. Может, болезнь, может, ещё что-то. Времена были — не то что сейчас, а и сейчас люди погибают и пропадают.

— Это да… — Марта вспомнила своего однокурсника, который попал под снежную лавину в горах на Северном Урале и погиб.

— Ну, так вот, Нестеров про тот поход не говорил, только внезапно оказалось, что денег у него столько, что можно в столицу переехать, а он остался здесь. Вложился вот в библиотеку, дороги строить начал. А потом пришли большевики.

— Понятно. — Марта вздохнула. — А Лыков?

— А Лыков искал, кто кроме друга может вложиться в новую экспедицию. Рассказывал везде про сокровища, скрытые в горах Тибета. Вроде как после революции там много народа попряталось и с собой всё увезло. Про волшебные пещеры рассказывал, которые людей в другие времена переносили. В общем, договорился, и те же большевики отправили его на лечение.

— Ясно. Тогда почему вы считаете, что артефакт существует на самом деле?

— Ну-у, тут всё очень просто. Если не считать вот этих рассказов, то внезапно так сильно разбогатевший Нестеров наводит на такие мысли.

— Но ведь он вроде бы уже был богатым?

— Да, был. Но не настолько. Понимаешь, тогда же деньги по-другому считались. У человека могли быть дома, земли, а денег не было. Это наши олигархи без денег — пшик, потому что придёт другой и заберёт то, что было твоим. А тогда такое было невозможно, и все деньги — большую их часть, как я помню — Нестеров вложил как раз в экспедицию.

— Хотите сказать, что он нашёл артефакт, а Лыкову не сказал?

— Всякое может быть.

— И какой же он тогда друг?

— А вот это уже не нам судить, времени прошёл целый век. Мы не знаем ни того, что там произошло, ни того, что было после. Всё только из архивных записей, а ты, как историк, прекрасно понимаешь, что они не всегда соответствуют истине.

2.

Инга Владимировна ушла уже затемно. Они ещё говорили о том, что творилось в стране и их городе с приходом новой власти в начале прошлого века, а потом Марта принесла стопку семейных альбомов. Она забрала их из квартиры родителей сразу после похорон. На предложение разделить, Толик сказал, что если что-то понадобится, он придёт и посмотрит у неё, а у них с Любашей в квартире хранить фотографии негде.

— Тогда переезжайте в родительскую квартиру, — посоветовала Марта. — Она же сейчас будет стоять пустая.

— Нет, у нас ипотека, да и зачем нам двоим четырёхкомнатные хоромы? За одну только коммуналку сколько платить придётся, — покачал головой Толик. — Лучше мы её сдадим в аренду, а деньги будем делить пополам.

И Марта согласилась. В конце концов, любая копейка лишней не будет, а на репетиторстве особо не заработаешь. Особенно на её не слишком востребованной специализации. Вот если бы она математику или русский язык преподавала, на крайний случай — английский или китайский, тогда да. Но не историю.

Проводив гостью, Марта снова уселась за стол, пододвинула к себе ноутбук, открыла пустой документ и напечатала «Артефакт: за и против». Затем она разделила лист на две колонки и начала вносить в них то, что узнала к этому вечеру. Итог оказался предсказуемым: артефакт есть и его стоит поискать.

«Может, в деканате денег на экспедицию попросить? Что-то у них должно быть», — подумала Марта, но тут же отказалась от этой идеи. Планирование таких вещей происходит в самом начале календарного года, то есть уже поздно. И потом, надо писать заявку, собирать подкрепительные документы, доказательную базу, писать монографию, которую можно положить в основу экспедиции. И при этом совсем не факт, что деньги дадут. Да и долго. Конечно, ехать в горы зимой тоже не особо хотелось, но Марта боялась, что перегорит, если решит ждать хотя бы до весны.

На этом месте она поняла, что уже думает об артефакте, как о реально существующем предмете, и хмыкнула. Вот так поговоришь с тем, кто знает больше тебя, и все твои идеи и убеждения идут коту под хвост. И революции все точно так же происходили, Марта на сто процентов была в этом убеждена.

С этими мыслями она встала из-за стола, посмотрела на стопку немытой посуды в раковине и, махнув на неё рукой, отправилась спать.

3.

Он стоял на балконе гостиничного номера и курил, размышляя о том, откуда у этой пигалицы — а иначе её называть не получалось — такой резвый ангел-хранитель? Ну ладно, на самолёт она не села, хотя всё вроде складывалось как надо: дела есть дела, и они по-разному повернуться могут. А здесь? Он же сам лично толкнул её под колёса, и ничего. Жива, здорова. Почти. Вон, даже гостей принимает.

Придётся придумывать новый вариант, иначе заказчик будет недоволен. Хотя, сроки он установил очень даже размытые. Главное, сказал, результат. Так, может, ничего и не делать, а просто подождать? Все люди смертны в конце концов.

Глава пятая. Домой

1.

Мне бы так хотелось, чтобы тут падал снег, совсем как в моём родном Нежнине. Там сейчас лежат сугробы почти под крыши навесов над подъездами, пьяные мужики целуются с ледяными бабами на главной новогодней площади, а через час в небо должны будут стартануть тысячи маленьких ракет, чтобы расцвести огромными огненными шарами.

Мне бы так хотелось, чтобы тут падал снег, но за стенами этого драного душного мотеля на границе с Мексикой только нещадное солнце в глазах и пыль на зубах, и я не уверен, когда смогу вернуться домой. Дёрнул меня чёрт согласиться на этот заказ. А ведь сколько раз я говорил себе, что всё, баста, хватит, достаточно… Сколько раз говорил, но стоило появиться новому делу, как бросался в него с головой.

Вот и сейчас все здесь собираются отмечать Новый год, а я жду звонок от того, кто написал мне несколько дней назад и предложил то, от чего я не отказался. Я могу, конечно, выйти на улицу, пройтись, купить выпить и что-нибудь пожевать, но нет никакого желания. Устал. Наверное, просто устал.

Если вспомнить, то я так долго скитаюсь по миру, что и посчитать не смогу, сколько городов посетил за это время. Наёмники люди простые: нам предлагают — мы соглашаемся. Или не соглашаемся. В любом случае, место работы не всегда наш выбор.

Я потянулся за пультом от допотопного лампового телевизора, щелкнул по кнопке включения и залип на ладной фигурке Наташи Романофф, которая скакала по Нью-Йоркским крышам, убегая от очередного злодея. Чистые крыши. Аккуратные, без единого надлома лестничные перила. Как по волшебству в нужный момент появляющиеся зацепы и крюки. И обязательно Бартон, а как иначе? Смешно. Знали бы они, как всё происходит на самом деле.

Работа наёмника — это всегда грязь, тотальное невезение и отсутствие какой бы то ни было личной жизни. Ни одной чистой крыши, никаких внезапно появившихся из-за куста помощников и ждущей в номере-люкс любимой женщины. Я не Джеймс Бонд, и меня всегда интересовало, Флеминг хотя бы немного был знаком с жизнью таких, как его супершпион? Или как я. Мы разные, но в одном едины: у нас нет дома и нет права на него. Хотя…

Я выключил телевизор и поднялся. Всё-таки стоит прогуляться. Не в магазин, а до ближайшего бара. Кажется, я видел вывеску где-то недалеко, когда проезжал по главной улице.

Те, кто считают, что Штаты — страна красивых людей и не менее красивых домов, не знают ничего, кроме агиток, которые выдают за новые шедевры голливудского кинематографа. На самом деле здесь и смотреть не на что. Это либо всё под одну гребёнку, без капли индивидуальности, либо вкривь и вкось, словно сделано сумасшедшим архитектором. Ничего среднего, так, чтобы и глазу не было противно, и не хотелось плюнуть на ближайший газон. И огромное количество заброшек.

Здание с вывеской «Бар у Кита» оказалось за углом. Я вошел, огляделся и, решив, что занимать столик не буду, двинулся к свободной в это время барной стойке. Бармен — типичный южанин с седыми усами, собранными в хвост длинными не менее седыми волосами и выражением лица «Не влезай: убьёт!» протирал стаканы, глядя в подвешенный под потолком экран.

И тут телек. Не могут они без этого достижения человечества. Вспомнилось время, когда у нас в квартире был единственный телевизор, который переключался кнопками на передней панели. Чтобы выбрать другой канал, приходилось соскакивать с дивана и бежать к нему, и это всегда была моя обязанность. Когда отец привёз другой, с большим плоским экраном и пультом, радости не было предела. Мы с сестрой долго играли, бесконечно переключая с первого канала на второй и обратно. А потом привыкли. И радость пропала, осталась только рутина.

— Привет, приятель! Что налить? — Бармен подошел, положил передо мной картонку с логотипом Будвайзера и поставил на неё бокал.

— Водку. — Я не смог отказать себе хотя бы в маленьком напоминании о том, что происходило сейчас по другую сторону земли. Хотя, водка тут отвратительная.

— Корбина, — подтвердил бармен.

— Ну, Корбина, так Корбина, — согласился я и поморщился, глядя, как он переливает её из бутылки в бокал, а не рюмку. Да и сама она гадость неимоверная, потому что настоящая водка делается из пшеницы, а не из какого-то сладкого картофеля.

Я выпил всё залпом, аккуратно поставил бокал на подставку и посмотрел на экран. Там всё те же Мстители строили планы по спасению мира. Тепло разлилось по телу. Я поморщился и икнул. Мой отец в такие моменты говорил: «Провалилась!»

— Содовую? — с внезапным сочувствием в голосе спросил бармен.

— Нет, спасибо.

Я покачал головой и усмехнулся. Если не брать во внимание реакцию тела, выражающуюся в повышении температуры, алкоголь больше никак на меня не действовал. Выяснил я это в самый первый свой раз.

На улице стояла жара под сорок, а мой друг связывал себя узами брака — женился на Альбинке из пятого подъезда. После регистрации мы, как тогда было принято, поехали колесить по городским достопримечательностям, и первой стал городской пляж. Странное место для кучи народа, не собиравшегося купаться, но так захотела невеста. «Фотографии на фоне воды будут классными!» — сказала она, и друг согласился.

Все высыпали из машин, отец невесты достал несколько бутылок водки и упаковку с пластиковыми стаканчиками. Тут же на капоте свадебного лимузина организовали небольшой фуршет. А воды не было. Никакой. Ни простой, ни газированной, ни даже дурацкого ненавидимого мною Колокольчика. Пришлось решать вопрос с жаждой самым простым способом — пить водку вместе со всеми.

Когда мы приехали в кафе, где проходило застолье, большая часть тех, кто был с нами, уже почти не стояла на ногах. Хорошо держались только родители новобрачных, дядя друга, я и пара девчонок, которые не пили вообще. Странная оказалась свадьба.

Уже в ночи я проводил тех девчонок, назвавшихся сёстрами, домой и с совершенно трезвой головой отправился на железнодорожный вокзал. Зачем? Я тогда и сам не знал. Просто решил прогуляться, а это был самый интересный на тот момент ориентир. С того вокзала через полтора месяца я уехал в армию.

— Ещё? — Бармен посмотрел, как я кручу в руках вынутую из кармана купюру.

— Нет. — Я кинул её на стойку и, поднявшись, произнёс: — С наступающим!

— Что?

Он меня не понял — у них такое поздравление не принято, а я, улыбнувшись, вышел на улицу. Становилось жарче, и я решил вернуться в номер. В конце концов, там хотя бы есть кондиционер.

Звонок раздался как раз когда я закрыл за собой дверь. Усевшись в продавленное кресло, я вынул трубку и нажал на зелёную кнопку.

— Сан-Диего. Четвёртое авеню. Первый Республиканский банк. Ячейка номер семнадцать.

Я отключил звонок, вынул из трубки батарею и бросил их на голый дощатый пол. Затем встал, достал из-под кровати сумку, вынул из неё старую армейскую флягу и вылил её содержимое на то, что до этого было мобильным телефоном. Пластик зашипел, вспенился, задымил, в комнате отчётливо завоняло.

Что ж, а вот теперь можно отправляться по делам. Точнее — на дело.

2.

Если бы я был главным героем какого-нибудь остросюжетного фильма, то сейчас входил в банк в строгом деловом костюме, модных итальянских ботинках, с портфелем в руках и дорогущим «Брегетом» на запястье. Но я не в кино, поэтому на мне обычные футболка, джинсы и удобные кроссовки, а в руке — всё та же сумка. Да и часов я давно не ношу, их заменяет удобный компактный мобильник, который я не использую в качестве телефона. И во время работы не мешается, и выбросить не жалко.

— Добрый день, — имитируя французский акцент, обратился я к одному из менеджеров за стойкой, — меня зовут Алекс Арто, для меня была забронирована ячейка.

Фамилию Арто я выбрал не просто так. Мне всегда говорили, что если бы не мои чисто русские корни, то я вполне мог быть французом. «Алекс, — говорили они, — ты же вылитый Эд Баэр, только без усов, бороды, с нормальным русским носом, голубыми глазами, и вообще намного красивее». И вот зачем тогда такое сравнение?

— Секунду. — Менеджер что-то быстро набрал на клавиатуре компьютера, посмотрел в монитор, после чего поднял взгляд на меня. — Да, ячейка номер семнадцать. Подождите секунду, я приглашу служащего.

Он снова набрал что-то, а я огляделся. Обычный американский банк. Большой зал, стойки по периметру, где-то в дальнем конце — двери в служебные помещения. Пара охранников, скучающе разглядывающих посетителей. А если бы я достал сейчас из сумки Ремингтон, они бы быстро среагировали? Конечно, никакого оружия у меня с собой нет, я же не дурак идти туда, где с ним точно не пройти, но всё равно интересно.

Не успел я додумать, как ко мне подошёл немолодой мужчина и, поздоровавшись, пригласил следовать за собой. Мы прошли в служебные помещения и тут же спустились по очень узкой неудобной лестнице в цокольный этаж и пошли по такому же узкому, как лестница, коридору. Мне показалось, что такая планировка была сделана намеренно — для большей сохранности наличных, которые наверняка хранились где-то здесь. Вынести их в одиночку, а только так здесь можно было пройти, задача не для простых мозгов.

А вот комната с ячейками оказалась вполне стандартной. Ящики разного размера и формы стояли по её периметру, был даже такой, в который я без проблем смог бы затолкать труп этого служащего. Я улыбался, в красках представляя это себе, пока он, разблокировав своим ключом мою ячейку и поставив её на стол в центре комнаты, не вышел, оставив меня одного.

Я ввёл код, полученный в самом начале. Одиннадцать, восемнадцать, шестьдесят восемь. Странное сочетание, но что оно значило я понял, как только открыл крышку. Передо мной была фотография человека, и я знал его. И не только я. Весь мир знал. Что ж, жизнь штука хрупкая.

Закрыв ячейку, я позвал служащего, стоящего за дверью, посмотрел, как он убирает её на место, и вместе с ним вышел в главный зал. Он кивнул мне, я поблагодарил его, и мы расстались. Надеюсь, через пару дней обо мне здесь и не вспомнят. В любом случае, связать меня, это место и мой заказ невозможно.

3.

Аэропорт гудел. Я остановился около шумной компании, которая что-то громко обсуждала. Прислушался. Ну да, о моём заказе. Точнее — о том, что произошло. Хмыкнув, я посмотрел на табло и отправился к зоне регистрации. До посадки оставалось ещё полтора часа.

Прошло уже две недели, а страна продолжала гудеть. Смерть влиятельного бизнесмена, владельца нескольких нефтяных вышек, фабрики по производству электронных начинок для военной техники, сети отелей и так далее… Ему прочили место в Парламенте, а вышло вот так. Сердечный приступ.

И ведь это правда. Никто не мог сказать, что умер он от чего-то другого. Бедный — в кавычках, конечно же — Роджер Симмонс был вместе с семьёй, когда это случилось, и все как один подтвердили данный факт. А на следующий день на банковский счёт моей сестры упала часть суммы заказа. Ещё часть через два дня — на счёт одного доходяги из Рыбинска. И только через сутки остатки — на мой. Всё это — обычные зарплатные счёта, оформленные в самом разрекламированном банке страны. Кто-то прячет деньги в Швейцарии или офшорах, а я просто плачу с них налоги и сплю спокойно. Спасибо современному миру и «удалённой работе».

Хотя, когда всё только начиналось, было не так просто. Не люблю вспоминать мой первый заказ: пусть он и был не таким уж сложным, но у меня не было ни опыта, ни знаний. Только фильмы. Дурацкие голливудские блокбастеры с их глупыми штампами и бессмертными всё умеющими героями. Полученные за выполненную работу деньги, а их я всё-таки получил, были потрачены на лечение. Перелом ноги, сотрясение мозга, куча ссадин… Повезло, что пуля в меня не попала, а то первый стал бы и последним.

И да, это сейчас я работаю, практически никогда не используя оружие, а тогда пистолет, винтовка и нож были моими основными и единственными «орудиями производства». Так их называл Ник, земля ему пухом. Он же научил, что не всегда пуля лучше телефонного звонка, чаще как раз наоборот. Правда, и работать придётся иначе. Этому «иначе» я учился долго, потому что изначально психолог из меня никудышный, а тут всё построено именно на том, как люди относятся к тому, что их окружает. Один высоты боится, зато тараканов жрёт как не в себя. Другой в закрытой комнате никогда не останется, но весь дом у него заставлен террариумами со змеями и пауками. У третьего весь персонал в конторе по струнке ходит, а дома он та ещё тряпка. Люди разные, и к каждому можно найти подходящий ключик.

— Ваш талон, — милая женщина в светло-голубом костюме, стоящая за регистрационной стойкой, подала мне распечатанный посадочный талон. — Удачно долететь!

— Спасибо!

Я подхватил сумку и отправился на посадку. Самолёт летел из Нью-Йорка в Цюрих, там нужно было сделать пересадку, и дальше — до Москвы. Но туда я точно не полечу. Пусть о моей причастности к делу знал только заказчик, но перестраховаться всё равно стоит.

Глава шестая. Заказ

1.

— Какие люди!

Я обернулся на голос и посмотрел на Вадика Шляпу. Тот стоял в дверях моей кухни, сунув руки в карманы неприлично дорогих даже на первый взгляд брюк, и больше был похож на гангстеров из фильма про Аль Капоне, чем на простого помощника Папы.

— И тебе не хворать, — отозвался я, ругаясь про себя, что до сих пор не поменял замок на входной двери. — Проходи, гостем будешь.

— Буду, — не отказываясь, кивнул Вадик и, пройдя, сел напротив меня. — Как дела?

— Не бедствую, — я широким жестом обвел вполне прилично обставленную кухню, — даже кофеварка есть.

Кофеварка действительно была. Стояла в комнате в коробке, дожидаясь, пока я соберусь с мыслями и решу, брать ли заказы дальше или остановиться и заняться чем-то более простым. Тем, для чего нужно будет каждое утро пить кофе перед тем, как бежать на работу. Пока же я просто кидал ложку молотого в кипяток и ждал, пока он заварится, чтобы потом пообещать себе, что вот к следующему разу…

— Отхватил, — похлопал в ладони Вадик и кивнул на стол: — Отдыхаешь? А я думаю, чего до сих пор не объявился? Наверное, хороший заказ был? — Он пододвинул к себе мою тарелку, наклонился над ней и понюхал. — А что, кроме яичницы ничего больше нет? Какое-то совсем не санаторное блюдо.

— Не твоего ума дело, — ответил я, подавая ему банку с горчицей. — На, гадом буду — слаще мёда.

— Да я так. — Вадик поморщился и вернул мою тарелку на место. — Папа тебя видеть хотел.

— Я пока не берусь за новые заказы. — Я наколол на вилку часть яичницы, сунул её в рот и, не прожевав, добавил: — Новый год отпраздновать.

— Так он же… — непонимающе уставился он на меня.

— По восточному календарю, — пояснил я, проглотив всё и запив фирменным лимонадом Нежнинского ЛВЗ из стоящей рядом «чебурашки». Люблю его — лимонад, конечно, — и никаких колы или пепси не нужно. Вкус детства!

— А-а-а, — Вадик осмотрелся, — то-то я думаю, чего у тебя мандаринами воняет.

— Пахнет. Мандаринами пахнет. А воняет твоими нестиранными носками. — Теперь поморщился я.

— И если ты не хочешь, чтобы завоняло ещё и твоим несвежим трупом…

— Да, да. Дай мне пять минут, не могу же я к Папе в таком виде. — Я демонстративно осмотрел себя: трико с растянутыми коленями, растоптанные тапки и всё. А кого мне дома стесняться? Не этого же незваного.

— Жду. — Вадик кивнул, поднялся, подошёл к окну и кому-то махнул, а потом взял из лежащего на подоконнике целлофанового пакета мандарин.

2.

Почему-то считается, что криминальные авторитеты живут либо в огромных особняках, выставляя своё право учить и контролировать других напоказ, либо в маленьких ничем не примечательных квартирках, которые в народе иногда называют бабушкиными за старую советскую мебель, давно не деланный ремонт и подъезд, воняющий кошачьей мочой и сигаретным дымом. Возможно, где-то это и так, но Папа жил в обычной квартире вполне обычного дома. Ну, почти обычной.

Когда я попал к нему в первый раз, то мне ничего не показалось странным. Ну, трёшка в стандартной панельке. Ничего особенного. Второй раз это была двушка в той же панельке, но в соседнем подъезде. Тогда я ещё подумал, что эти две квартиры должны соприкасаться одной стеной. Третий… А вот третьего раза ещё не было, но тот же Вадик проговорился однажды, напившись до синих чертей, что у Папы не просто квартира, он может уйти из неё куда угодно, и никто не догадается, куда. Странное это было заявление, но интересное. А я люблю всё интересное.

Советская ещё панельная десятиэтажка из тринадцати подъездов. Квартиры на седьмом этаже. Две из них я уже знал, а вот ещё четыре мне были незнакомы. Да, именно четыре. Представьте, что они соединены друг с другом таким образом, что о переходах знает только хозяин. Красота? Вот и я так думаю. К тебе пришли в третий подъезд, а ты спокойно вышел из пятого и ушёл. Кто-то может возразить, что, мол, это невозможно: несущие конструкции и тому подобное, никто не даст разрешение. Вот только кто будет перечить тому, кто держит целый город? Да и инженерная мысль не стоит на месте, так что сделать можно что угодно, были бы деньги. А их у Папы лопатой греби.

Встреча была назначена в той же двушке, в которой я был во второй раз. Вадик кивнул бугаям, привёзшим нас сюда, и они остались в прихожей, а мы прошли в большую комнату, где за богато накрытым столом сидел Папа.

— Добрый день, Дмитрий Егорович, — поздоровался я с ним, — вызывали?

— Приглашал, Саша, просто приглашал, — ответил он, дожевав бутерброд с красной икрой и запив его чем-то, со стороны напоминавшим то ли джин, то ли виски. Запах до меня не доносился, поэтому сказать точнее не могу. — Присаживайся, — указал Папа на стул рядом с собой, — угощайся.

— Спасибо, — я не стал отказываться и сел на предложенное место.

— Как дела? Как сестра поживает? — спросил он, наклонившись и заглядывая мне в глаза.

— Ничего, потихоньку. Племянница в школу пошла в прошлом году, да вы и без меня знаете. Я вот заказ очередной закончил, отдохнуть собираюсь.

— Отдохни, — согласился Папа. — У меня к тебе такое дело — как раз успеешь отдохнуть. А потом — за работу. — Он отклонился на спинку кресла, в котором сидел, и посмотрел на Вадика. — Пойдите с ребятами погуляйте полчасика.

— Хорошо, Дмитрий Егорович, — кивнул тот, вышел из комнаты, и через несколько секунд хлопнула входная дверь.

— Да ты ешь, не стесняйся. — Папа пододвинул ко мне тарелку с бутербродами с икрой, какой-то рыбой, ещё чем-то, мне совершенно незнакомым.

Я взял точно такой же, какой ел он, пододвинул к себе графин с чем-то тёмно-сизым и наполнил один из пустых бокалов, по запаху понимая, что это смородиновая наливка. Выпил её, закусил и посмотрел на Папу.

— Вот и славно, — произнёс он. — А задание у меня к тебе простое: надо найти камень или не камень, который исполняет все желания.

— Что? — Он произнёс это в тот момент, когда я глотал, и еда встала комом в горле. Я закашлялся.

— Ты не переживай, всё хорошо, — Папа потянулся и похлопал меня ладонью по спине, — я в своём уме. Не переживай. Считай, что это задание будет для тебя выходным пособием. Выполнишь его, и я к тебе больше никогда не обращусь.

— Бред, — всё-таки произнёс я, откашлявшись. — Вы, Дмитрий Егорович, детских сказок начитались? Так вроде у вас сын взрослый уже, ему поздно. Или внуки появились? Но что-то об этом никто не говорит.

— Сказки, не сказки, а вот есть такая легенда… — Папа встал, подошёл к книжному шкафу, стоящему у одной из стен, выдвинул из него ящик и достал тоненькую пластиковую папку. — Ты не зря упомянул моего сына, он у меня молодец! Отличник!

«Ещё бы ему не быть отличником, сыну мэра-то», — подумал я, не озвучивая эту мысль вслух.

— Когда-то в нашем городе жили два друга, которые искали этот камень. — Он вернулся в кресло и открыл папку.

— Нашли?

— И да, и нет.

— Это как?

— Достоверно неизвестно, но есть подозрение, что нашли, но не привезли с собой.

— Что значит — не привезли с собой?

— То и значит. Придётся тебе пройти их путь и найти место, где камень остался. Вот здесь, — Папа положил ладонь на бумаги, аккуратно подшитые в папку, — собрана вся известная информация. Почитаешь, покумекаешь, может, что ещё поищешь. Я не тороплю, дело серьёзное, сложное, но и на годы растягивать не стоит. Понимаю, что сейчас не тот сезон, чтобы в горы идти, поэтому можешь отдохнуть пока.

— Горы? — я непонимающе посмотрел на него. — Какие горы?

— Вот почитаешь и всё узнаешь. — Он вздохнул и подал мне папку. — А сейчас иди, Вадик с ребятами тебя проводят. Если что узнаешь, звони ему.

Я взял папку и, не прощаясь, вышел из квартиры на лестничную площадку. Ну и заказ. Что-то странное: пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что. Плюс магия какая-то. Я что, летел на самолёте и случайно в фэнтези попал?

— Бред, — повторил я и нажал на кнопку вызова лифта.

3.

«Жил в древности великий муж, не знавший ни горя, ни печали. Мудрым он был и всепрощающим…»

— П-ха, — хохотнул я, садясь на диван, кладя рядом пакет с мандаринами и начав читать одну из Папиных распечаток, — что он прощал-то, если не знал горя и печали? И откуда мудрость тогда? Хрень какая-то.

Телевизор, тихо о чём-то бубнивший в углу комнаты, согласно моргнул, переключая канал. Я застыл в шоке, а потом понял, что с размаху уселся на пульт, и снова хохотнул. Вот так начитаешься всякого — и в призраки поверишь, и в НЛО.

— Ладно, это всё легенда, что там дальше? — Я пробежался взглядом по строчкам, стараясь не обращать внимание на всякие глупости и нестыковки. Если все сказки читать, вооружившись логикой, то только смеяться и останется, и ни о каком «сказка ложь, да в ней намёк» речи не будет. — Ага, вот оно. Камень из короны этого мужа. Значит, всё-таки камень. Или не камень?

Я продолжил читать дальше. Ну да, по легенде вроде как камень, но в паре мест упоминалось, что он не работает без самой короны. То есть всё-таки корона с камнем? Ерунда какая. Нет, я уже искал потерянные вещи: пару картин, какую-то коробку, которую нельзя было ни в коем случае открывать, даже человека, точнее, то, что от него осталось. Но все они были реальными, без какой-то магической подоплёки. А тут…

Посмотрев на часы, я выключил телевизор и начал собираться. Информации в распечатках оказалось немного, но из неё требовалось соорудить хотя бы маленькую отправную точку, чтобы двигаться дальше. Срочно требовалась новая мысль, но сидя дома я её точно не найду, а так — прогуляюсь, за продуктами зайду. Мандарины кончились, опять же. Может, на морозе что-то в голову и придёт. Он обычно очень хорошо мозги очищает.

4.

Я брёл по улице, рассматривая дома, людей, проезжающие мимо машины. Давно тут не был. Года три уже. Вроде родной город, но кажется таким незнакомым, таким чужим. Я часто слышал, что люди, которых называют космополитами, не могут любить, потому что невозможно прикипеть к кому-то или чему-то, не будучи рядом двадцать четыре часа в сутки. Даже виртуальные двадцать четыре часа. И невозможно любить того, кого давно оставил. А я вот любил этот город.

Сонька переехала из Нежнина два года назад, оставив мне родительскую квартиру, которую я продал, купив через посредников вот ту, старую, никому не нужную. Думал, что в ней меня точно искать не будут, ан нет, стоило вернуться, и тут же нашли. Суток не прошло. Хотя, это же Папа. Он кого угодно и что угодно в своём городе найдёт, даже меня.

Люди шли мимо, кутаясь в яркие пуховики и куртки. У молодёжи на головах были смешные шапки с ушами, кисточками и глазами, шеи оказались замотаны полосатыми шарфами, на ногах — боты с меховой опушкой или что-то непонятное, похожее на гибрид бурок и дутиков. Мода такая мода! Люди моего возраста, да и старшее поколение не сильно отставали от молодых. Город менялся. Бывший когда-то серым, теперь он был расцвечен теми, кто в нём жил, и от этого сам казался живым. Дышащим.

Возникла мысль о том, что было, если б я сейчас стал вдруг подростком. Гулял бы, радовался со всеми падающему снегу, пил кофе из бумажных стаканчиков и слушал музыку из огромных наушников, надетых на голову вместо шапки? Или всё бы пошло тем же путём, и я к своим годам брёл вот так же по улице, рассматривая окружающих и раздумывая о жизни?

— Извините!

Я услышал голос уже после того, как, наткнувшись на кого-то, поднял взгляд от тротуара. Передо мной стояла молодая симпатичная девушка. Я бы мог дать ей и двадцать пять, и тридцать. Светловолосая. С веснушками и зелёными глазами в коричневую крапинку. Но в целом, ничего особенного, и я повторил:

— Ничего особенного!

— Ага. — Девушка кивнула и, обогнув меня, пошла дальше.

Я повернулся, глядя ей вслед. Чёрное полупальто с меховым воротником, серая вязаная шапка, тёмно-синие джинсы и коричневые сапоги на плоской подошве. В толпе пройдёшь и не заметишь. Разве что толпа будет разноцветной.

Взгляд переместился с девушки на здание, перед которым я остановился. «Государственная универсальная публичная библиотека имени И.А. Крылова». Наверное, это знак. Насколько я помнил, часть переданной мне Папой информации была в виде вырезок из газет, а библиотека — это как раз то место, где можно эти газеты посмотреть.

Я сделал шаг к крыльцу и остановился, задумавшись. А зачем мне, собственно, эта библиотека? И газеты? У меня же всё есть, и вряд ли я найду что-то новое. Тут другое нужно. Точнее — другие. Люди нужны. Их слова, то, что часто называют рассказами участников событий. Но добыть такое невозможно, потому что они — эти люди — уже давно мертвы. И что делать? Искать их воспоминания? Сомневаюсь, что если бы что-то подобное существовало, в Папином досье этого не оказалось. Искать людей, которые помнят рассказы от тех, кто уже мёртв? Вариант, но не факт, что может не оказаться пустышкой. Я по своему опыту знал, как маленький, ничем не осложнённый факт, пройдя через несколько рук, превращается в нечто, совершенно противоположное.

Меня снова толкнули, при этом не извинившись и не остановившись. Я чертыхнулся и отошёл в сторону. Стоять в центре потока — то ещё развлечение. Хотя, идущая по тротуару толпа в нашем городе — это маленький ручеёк по сравнению с полноводной людской рекой, например, в Москве.

На этом месте я поймал ту самую мысль, которой не хватало, и теперь точно знал, как выполнить Папин заказ. Оглянувшись, я заметил недалеко вывеску салона сотовой связи и отправился к ней. Мне, как обычно, нужны были самый простой мобильник и самая дешёвая симка.

Глава седьмая. Поиски

1.

— По долинам и по взгорьям шла дивизия вперёд…

Это кафе «Кофе и книги» я открыл для себя, когда после озарения у библиотеки отправился покупать мобильник. Да, новый — для связи с нужным человеком.

— А это что? С каких пор в сотовиках продают технику, отличную от мобил?

Я зашел в салон сотовой связи и теперь удивлённо смотрел на китайский планшет из числа тех, которые не самые богатые родители покупают своим капризным детям, лишь бы они успокоились и перестали доставать.

— Ну, мы не совсем салон сотовой связи, — из-за стойки, выкрашенной в ядрёный лиловый цвет, бодро отозвался консультант — худой до болезненности парень, огненно-рыжие волосы которого были собраны на затылке в небольшой хвост. — Мы в том числе занимаемся распродажей цифровой техники, которая пылится на складах и…

— Спасибо, всё понятно, — остановил я его и указал на планшет: — А вот он?

— Хороший вариант. Четыре гига оперативки, шестьдесят четыре — встроенной памяти. Седьмой андроид с возможностью обновления, камера…

— Так, стоп. У него подключение к интернету какое? — снова перебил я консультанта, успевшего покинуть свой пост и подойти ко мне.

— Эм, вай-фай есть, — кивнул он.

— А через сотовую связь?

— Нет. У него нет слота для сим-карты. Вам нужен с мобильной связью? Тогда могу предложить… — Консультант дёрнулся в сторону соседней витрины, и я схватил его за рукав такой же лиловой, как и стойка, куртки.

— Стой! Меня этот устраивает. Но тогда нужен ещё и мобильник, который может раздавать интернет. — Увидев, как он просиял, я уточнил: — Недорогой. И ещё один, кнопочный. — Я ткнул пальцем в самую дешёвую модель.

Консультант немного сник, понимая, видимо, что процент с продаж будет не таким, каким мог бы быть, но три товара — это всё-таки не один, и он мотнул головой в сторону другой витрины.

— Вот, правда, витринный образец — с царапиной на корпусе. Но зато со скидкой в пять процентов.

— Пойдёт. Планшет и два мобильника. И две симки. Простую, для звонков. И с пакетом интернета.

— Пять, десять гигабайт?

— А больше есть?

— Пятьдесят.

Говоря это, консультант аккуратно снял планшет с витрины, а потом присел, доставая из шкафчика под ней фирменную коробку.

— Тоже витринный образец? — хохотнул я.

— Они вообще-то все витринные, потому и распродажа, — сказал он, относя всё на стойку.

— Ясно. Тогда симку на пятьдесят.

Я дождался, пока консультант упакует всю выбранную мною технику, и подал ему один из своих паспортов. Он быстро оформил симкарты, получил оплату и поздравил с приобретением, пригласив приходить ещё. Я вежливо кивнул, забрал пакет и вышел из салона, размышляя, где теперь можно устроиться и поработать. А потом поднял взгляд и на соседнем окне увидел объявление: «Бесплатный Wi-Fi за кружку кофе с корицей и булочку». Увидел, чертыхнулся, поняв, что потратился на такой большой пакет интернета, когда рядом был практически бесплатный — чашка кофе и булочка явно не стоили столько же, сколько пакет в пятьдесят гигабайт, — и пошёл искать вход в кафе.

Тот оказался со стороны двора, как и вывеска, возможно, поэтому тут и было пусто. И вот сейчас я сидел, жевал ту самую булочку, запивал её ароматным кофе и искал. Искал, а в голове крутилась старая песня, напоминая, что же именно меня интересует.

В том, что мне необходимо, сомнений не было — о камне Папа предоставил всю известную ему информацию. Но вот о том, где тот искать, точные данные отсутствовали, и получить их, как я понял, было возможно, лишь пройдя путь двух сумасшедших, которые сто лет назад отправились на поиски чуда.

В статье из вырезки говорилось, что они отправились на Дальний Восток, но конечный пункт путешествия не указывался. Отсутствовали и какие-либо другие зацепки. Но я знал, что делать, потому что слово «сплетня» мне, как и почти всем на этой планете, известно с детства, а не сплетничать о людях, ищущих волшебный камень, невозможно.

— Ещё кофе? — Ко мне подошла молодая девушка с подносом, забирая со стола уже пустую чашку. — Или, может, книгу подберёте? — Она свободной рукой показала на стоящие вдоль стены полки. — У нас разная литература есть, можете читать, пока гостите у нас.

— Спасибо, да, я не откажусь от ещё одной чашки. — Я посмотрел на подборку книг. — А карты Российской Империи у вас здесь не найдётся?

— Российской Империи? — Девушка заливисто рассмеялась. — Боюсь, настолько древние мы не храним. Хотя, кажется, где-то был Атлас мира. Может, он подойдёт?

— На безрыбье… — рассмеялся я вместе с ней. — Несите. Или мне самому?

— Если не сложно. География на втором стеллаже, третья полка снизу.

Кивнув, я поднялся и пошёл искать нужную книгу. Ею оказался сборник карт размером А2, и некоторые из них разворачивались вдвое. Признаюсь, я такой атлас видел впервые, но, если честно, он мне не был нужен. В наш век интернета искать по бумажным картам то, что легко находится по электронным — терять время, и хоть его у меня пока было в избытке, всё-таки я решил им не разбрасываться.

Для начала я составил примерный маршрут от Нежнина в сторону Дальнего Востока. С одной стороны, при наличии интернета сделать это оказалось достаточно просто. В то время нормальных дорог было раз-два и обчёлся, так что любой обоз пошёл бы именно ими, стараясь не сворачивать в сторону. С другой же, это всё равно оставалось чистой воды допущением, так как проблемы в пути возникали разные, и руководители для их решения могли скомандовать съехать с дороги на совершенно случайной точке. Но всё-таки вариант, куда двигаться, нашёлся, а это уже полпути, главное теперь — не остановиться и не свернуть не туда.

Девушка поставила передо мной чашку кофе и присела напротив.

— Извините, я, наверное, мешаю?

— Не особо, — я покачал головой, — я просто ищу информацию, а тут у вас уютно и тихо.

— Да, у нас сейчас немного народа. Вот когда сессия, тогда студентов море.

— Скучаете?

Я оторвался от изучения карты соседней области и решил рассмотреть девушку. Симпатичная. Лет двадцати, скорее всего, тоже студентка. Волосы русые, собранные в длинную косу, перекинутую через плечо, из выреза ворота форменной белой рубашки выглядывает кусочек какого-то тату.

— Есть немного, — ответила она. — А что вы ищите?

— Составляю маршрут одной старой экспедиции.

— Ого! А зачем?

— Пишу книгу.

Девушка не казалась мне подозрительной, но её вопросы начали раздражать. Я не любил вот так раскрывать свои мысли, тем более, людям, которым до этого в действительности нет никакого дела.

— Вы писатель? — Она удивлённо распахнула глаза. — А как вас зовут?

— Алекс, и нет, я просто историк. Скучный человек, который сидит целыми днями, закопавшись в древние книги, и света белого не видит.

— Понятно. То-то я думаю, чего вы к нам зашли. Другие, если не считать студентов, к нам и не заходят. Из института рядом?

— Да. Именно поэтому. — Я сделал глоток уже остывшего кофе и посмотрел в экран планшета. — Хотел посидеть тут, поработать, сменить, так сказать, место постоянного пребывания.

— Ой, — девушка встала, — а я вам мешаю. Извините. — Она неловко улыбнулась и вернулась к гудящей в углу кофемашине, а я продолжил разбираться в картах.

2.

И в конце концов мне нужно отдохнуть. Именно так ответил Шляпе, когда он позвонил и поинтересовался, куда я запропастился. Конечно, Папа сделал его смотрящим за переданным мне делом, но всё-таки рассказывать о том, до чего я докопался, не хотелось. Всё ещё было слишком зыбким. Да и за свою безопасность я всё-таки переживал. Понятно, что Папа вряд ли сам решится на поиски, но отправить своих ребят следить за мной — это вполне в его духе. Я-то скорее всего смогу от них уйти, но тогда возвращение в город мне заказано, и неизвестно, что будет с Сонькой и племяшкой. Папа способен на всё. Даже не в Нежнине.

То, что я назвал отпуском, было поездкой к ключевой точке маршрута, который я построил на своих догадках. Ею стал Иркутск — совсем не Дальний Восток, а всего лишь юго-восточная Сибирь. Почему, вернувшись, ни один из друзей не сказал, что они не добрались туда, куда собирались, я так и не понял. Зато понял другое: ни Папа, ни его грёбанные аналитики так и не сообразили просто взять слова Лыкова на веру. А ведь требовалось лишь одно: поискать информацию чуть дальше по времени.

Это были июнь одна тысяча девятьсот четырнадцатого года и очередная заметка в местной газете о том, что собирается новая экспедиция на восток. Теперь уже речи о конкретном месте не шло, говорилось лишь о повторении маршрута Лыкова-Нестерова. Именно так его назвали. Сначала, читая заметку, я не сообразил, почему экспедиция не состоялась, а потом, посмотрев на даты, понял: началась война. Да, та самая, названная Первой мировой. Лыков просто не успел. И пусть пока все военные действия шли далеко на западе, люди не хотели покидать свои дома и семьи, боясь потерять всё, если вдруг бои дойдут и до Нежнина.

Лыков, не будучи офицером, на фронт не уехал — остался в городе и стал посмешищем. Он пытался собрать народ, но никто не шёл за ним. Рассказывал о чудесах и огромных богатствах, хранимых под Нийслэл хүрээ, но ему не верили. Таскал везде карты, тыча пальцем то в Иркутск, то куда-то в страну монголов, но все только крутили пальцем у виска. В конце концов Лыкова стали встречать в питейных города, где он за стакан водки готов был говорить с каждым, кто согласится его слушать. И говорил, говорил… Как он с таким багажом умудрился стать доктором исторических наук, я так и не понял. Возможно, сыграла роль его увлечённость древним миром, а возможно — деньги его семьи. Впрочем, сейчас это было неважно.

И уже вот об этом я узнал от администратора нашей городской психлечебницы. По её словам, этот Лыков был и их местной легендой. Мы сидели в её кабинете в отделении неврозов и пограничных состояний, она поила меня чаем с лимоном и делилась сплетнями.

— Вот Гоша сказал, что ты историю о нашем городе пишешь, и такие люди — они тебе интересны. А почему? Есть же интереснее. Вот Горжанин, например. Целый торговый комплекс построил. Ну и пусть сейчас от него ничего не осталось почти, но тогда-то это было ого-го! Я так думаю. — Она откусила от пирожка с морковкой приличный кусок и начала усердно жевать.

«Наверное, она в день штук по пять таких съедает», — подумал я, глядя на её довольно пышную фигуру, а вслух сказал:

— Так о них кто только уже не писал, а о тех, кто что-то делал, но в истории не остался, не пишут. Вот я и хочу вытащить таких людей, пусть о них тоже узнают.

— Ага, — дожевав, произнесла администратор. — Тогда понятно. Ну, о ком тебе рассказать? Гоша сказал, что тебе Лыков интересен.

— Лыков, — согласился я. — Он же до Первой мировой столько всего сделать успел, а потом к вам загремел, и о нём забыли. Так что случилось-то?

Я не зря пришёл сюда. Георгий был одним из тех, кто мог найти любую информацию, а мне она была нужна. Полчаса переговоров, кошелёк, похудевший на несколько тысяч рублей, и у меня в руках оказались контакты самой большой сплетницы в той сфере, которая меня интересовала — Машковой Марии Маратовны. «Эм в кубе» — так её звали окружающие, и не только за имя, но и за внешность.

— Этот Лыков у нас тут легенда.

Мария посмотрела на надкусанный пирожок в руке, с сожалением отложила его на тарелку и поднялась, подходя к шкафу, сверху до низу заполненному стопками каких-то старых потрёпанных бумаг. Она порылась в них, вытащила из одной стопки серую папку на завязках и подала мне.

— Это его медкарта. У нас такие старые не хранятся, всё сдаётся в архив. Сам понимаешь, если бы мы все хранили, то погрязли бы в бумагах. Хорошо, что сейчас всё в электронном виде, распечаток по минимуму. А он у нас для кафедры тут лежит. Понятное дело, это не оригинал — копия. Но и она уже стара так же, как моя бабка. А ей, к слову, уже девяносто.

Я присвистнул, выражая удивление, взял папку, распустил завязки, достал медкарту и открыл её. С фотографии на развороте на меня смотрел мужчина в возрасте около пятидесяти лет, худой, небритый, в полосатой больничной пижаме и с уставшими глазами. Он почти не походил на того, кого я видел на газетном снимке.

— Если коротко, то Лыков до самой своей смерти рассказывал, что участвовал в поисках какой-то волшебной штуки, исполняющей все желания. И даже её нашёл. Но на вопрос, почему же он ничего не загадал, так ни разу и не ответил. Студентам на его примере показывают неэффективность старых способов лечения. Там же и порошками, и таблетками всякими, и уколами, и гипнозом его лечили. И водой. И даже, представь себе, электричеством. Разве что трепанацию не сделали. А ему всё нипочём. Вроде псих, а вроде нет. Доктор наук, вот и свихнулся на своей истории.

— Интересно. — Я перевернул несколько листов с записями и отметил, что в них есть то, что мне необходимо. — А ты можешь сделать мне копию? Может, я даже напишу про него отдельный очерк. Людям, мне кажется, интересно будет.

— Я уже. — Мария уселась за свой рабочий стол и выдвинула ящик из стоящей под ним тумбочки. — Вот, — она достала и положила перед собой обычную картонную папку с надписью «Дело» — внучку той, которую я сейчас держал в руках.

— Сколько? — спросил я.

— М-м-м… — Мария сделала вид, что задумалась, а потом ответила: — Поход в кино и ресторан после.

— Ого! — Я аж расхохотался. — Ну, это ты могла попросить и просто так, я бы не отказал.

— Хочешь сказать, что я прогадала? — Она деланно нахмурилась и тут же тоже рассмеялась. — Да ладно. Мне Гоша уже заплатил. Но если хочешь, предложение о кино в силе.

— Договорились. Я тебе позвоню. — Я встал, забирая папку, и, удостоверившись, что листы в ней — это копия медкарты Лыкова, улыбнулся. — Ты просто чудо, Машенька!

3.

Получив всю возможную информацию в Нежнине, я поехал в Иркутск — город на берегу огромной Ангары, вытекающей из не менее огромного Байкала. Когда я был моложе, всегда мечтал, что в старости уеду на это озеро, поселюсь где-нибудь на его берегу и буду жить отшельником, отдыхая от людей и мира. Не скажу, что с тех пор данное желание уменьшилось, но подзабылось, и сейчас я радовался тому, что смогу увидеть эту красоту вживую. Но сначала дела.

Доступ к материалам местной публички оказался платным. Списывая немаленькую сумму со своей карты, в очередной раз подумал о том, что Папе придётся конкретно так мне заплатить: слишком много я уже потратил на этот заказ. Никогда не был жмотом, но и сорить деньгами я не привык. Сонька в шутку всегда называла меня Кащеем.

— Сидит, над златом чахнет, — тыча пальцем в мою любимую затёртую кожанку, говорила она своим подружкам, — а сам даже одежду себе нормальную купить не может. Точнее — не хочет.

— Скрудж! — смеялись подружки, а она отрицательно качала головой.

— Нет, тот хорошо одевался, костюм носил, цилиндр, пенсне, часы золотые, а этот готов в одном и том же постоянно ходить. Нет, он не Скрудж, он Кащей. Одел одни латы и таскает их всю жизнь, не снимая.

Я пожимал плечами, внутренне соглашаясь, а когда нужно было выбрать имя для работы, даже хотел так и назваться. Но вовремя одумался. Это скорее прозвище или кличка, а у меня всё слишком серьёзно. Так из Сашки я стал Алексом, ничего по большому счёту не поменяв.

В подшивках старых газет я нашёл статью о том, что весной одна тысяча девятьсот тринадцатого года в лесу недалеко от города были найдены двое мужчин. У одного оказалось пять ножевых ранений, но ни одного серьёзного, другого словно усердно били плетьми, и он очень долго находился без сознания, периодически приходя в себя и снова впадая в забытьё. Фамилий в статье не было, но архив следственных материалов того времени, выложенный в открытый доступ, позволил удостовериться, что речь шла именно о Лыкове и Нестерове. Правда, это я знал и без подтверждения — из пометок лечащего врача Лыкова, записывавшего все его рассказы.

Но сухие строчки полицейских протоколов меня заинтересовали по другой причине. В них я увидел не Лыкова, а Нестерова, о котором до этого момента знал совсем немного, и, кажется, благодаря ему понял, откуда взялся Дальний Восток. Родился тот шестого декабря одна тысяча восемьсот восемьдесят шестого года в семье богатого промышленника Нестерова Алексея Игнатьевича, учился в местной гимназии, участвовал в первой русско-японской войне и провёл на Дальнем Востоке семь лет. Вернулся в Нежнин в звании унтер-офицера второй статьи и с подачи отца влился в семейные дела. Тогда же обручился с Лыковой Евгенией Степановной — сестрой Владимира Лыкова.

Истории о камне в протоколах не было, зато был рассказ о бандитах, которые ограбили обоз Нестерова, возвращавшийся домой, перебили всех, кто с ним был, и только двоим — самому Нестерову и его другу Лыкову — удалось сбежать и добраться до Иркутска. Оттуда, подлечившись, они и вернулись домой. И там же, в протоколах, внезапно прозвучало название «столичный монастырь». Я долго пытался понять, что же это такое, пока один из библиотекарей не подсказал, что раньше так называли Улан-Батор. И он стал ещё одной точкой, которой до этого не было на моей карте.

4.

Я вернулся домой через неделю после того, как уехал. Да, совсем немного, но мне хватило. И сейчас, подъезжая на такси к своему подъезду, я вспоминал, как радовался, глядя на бескрайние просторы Байкала, и понимал, что моё желание — это не сказка, оно обязательно когда-нибудь исполнится, и для этого не нужны никакие волшебные камни.

Поднявшись на свой этаж, я достал из рюкзака ключ от квартиры и вставил его в замочную скважину. Он провернулся с трудом, заставив меня насторожится. Я оглянулся, вынул его, присел перед замком и достал мобильник. Когда-то для таких вещей использовали лупу, сейчас же хватало простой фотокамеры с самым распространённым двойным увеличением.

Сделав снимок, я встал, удостоверился, что дверь закрыта, и быстро спустился вниз — во двор. Такси ещё не отъехало от подъезда, водитель ковырялся в телефоне, видимо, в поисках нового клиента, и я уселся рядом с ним.

— Едем в ближайший торговый центр, где есть фудкорт и автомат для распечатки фото, — произнёс я, поворачиваясь и кидая рюкзак на заднее сиденье.

— Эм, — водитель задумчиво посмотрел на меня, — я таких не знаю.

— Узнай. — Я протянул ему пятисотрублёвую бумажку: — Это только за сведения, за поездку отдельно.

— О как! Пять сек! — Он что-то быстро начал набирать в телефоне и спустя минуту завёл двигатель, выворачивая руль в сторону выезда со двора.

Глава восьмая. Вопросы

1.

Пока мы ехали, я прикидывал варианты произошедшего. Их могло быть бесчисленное количество, но исходя из того, чем я занимался в данный момент, приходилось выбирать из двух: обычный домушник и Папа.

Домушник — это, конечно, самое простое, потому что зачем Папе нужно то, что он так и так получит. Но что у меня красть? Допустим, всё-таки этот вариант правильный, ведь не все работают по наводкам, некоторые просто идут по квартирам банальным прозвоном. Допустим. Но тогда я вряд ли что-то бы заметил до того момента, пока не вошел внутрь. Эти спецы, как правило, фишку с булавкой знают и следов за собой не оставляют. Конечно, это мог быть новичок, а они не всегда аккуратны.

Папа, точнее, по Папиному приказу — это не настолько убедительно, как домушник. К тому же, он, скорее всего, отправил бы на дело именно домушника. Не Вадика же ему посылать ко мне в квартиру вламываться? Тем более, как я уже сказал, Папа и так получит всё. Почти всё. Или он как раз предполагает вот это «почти»? В конце концов, он далеко не глупый человек и просчитывать варианты умеет. Только вот благодаря этому Папа должен понимать, что если что-то и есть, то дома я это хранить точно не буду, тем более в своё отсутствие. Да и ключ от моей квартиры у него есть, как оказалось. Причём оригинал или очень хорошая копия — это я проверил.

Так что? Домушник? Или всё-таки здесь есть кто-то ещё, о ком я не знаю? Тогда кто? И вот сколько раз собирался поставить в квартире камеры, но всё руки не доходили. То один заказ, то другой, да и бываю я в ней нечасто, так зачем? Зато теперь знаю, зачем.

— Вас ждать? — спросил водитель, когда машина остановилась на парковке напротив входа в торговый центр.

— Нет, спасибо. — Я протянул ему купюру достоинством в два раза больше, чем стоила поездка: — Если что, ты меня сюда не возил. Довёз до дома и уехал.

— Договорились, — кивнул водитель, забирая деньги, дождался, пока я вылез и вытащил свой рюкзак, и тут же так нажал на газ, что машина пробуксовала на месте, прежде чем тронуться.

Я посмотрел ей вслед, покачал головой, понимая, что таким манёвром он только привлёк к себе и ко мне внимание, и направился внутрь здания — на поиски фотоавтомата.

Тот нашёлся на третьем этаже, возле фудкорта, что было очень удобно. Последний раз я ел в самолёте, а то, что там дают, для меня — шиш да маленько, и желудок уже начал подавать сигналы бедствия. Я сделал заказ в Бургер-Кинге и занялся распечаткой фотографий. Замок нужно было рассмотреть внимательно, а сделать это, не снимая его с двери, сейчас можно было только так. Планшет с собой в Иркутск я не брал, так что он остался в квартире, а на экране телефона отличить старые царапины от новых было сложно. Забрав бургеры, картошку и воду со льдом у измотанной девчонки лет восемнадцати, я уселся за самым дальним из свободных столиков, разложил перед собой увеличенные в четыре раза снимки и начал их изучать.

Да, видеокамер у меня в квартире не было, зато замок стоял особый. Когда-то давно я познакомился с одним на все руки мастером, и он научил тому, как определить, что замок не взламывали. Для этого требовалось особым образом засунуть в него небольшую металлическую булавку. Механизму она не мешала, но при использовании отмычки или неполного дубликата ключа смещалась, царапая металл и подтверждая, что в замке ковырялся кто-то посторонний. С того момента я всегда имел в запасе упаковку нужных булавок. Одну из них я сейчас видел на увеличенном снимке не на том месте, где она была установлена. И новую царапину.

— Извините, — у моего столика остановился высокий молодой мужчина с подносом, на котором стояли два стакана, если верить картинке на них, с Колой, — можно у вас присесть?

— А что, свободных мест нет? — Я посмотрел на него, затем обвёл взглядом полупустой фудкорт.

— Я бы хотел с вами поговорить. — Он, не церемонясь, сдвинул часть снимков в сторону и поставил поднос на столик. — По поводу артефакта.

— По поводу чего? — Нахмурившись, я оглядел его. Кажется, он занимается чем-то вроде силовых единоборств — фигура у него подходящая. И движения.

— Камень, исполняющий желания.

— Ага, — я кивнул, — вы книжку какую-то прочитали? Или пишете? Так я не эксперт, другим занимаюсь.

— Это я был в вашей квартире, — он ткнул пальцем в один из снимков, — намучился, пока вскрывал, хорошо хоть, соседи не заметили.

— Вот как? И что? Нашли то, за чем приходили?

— Нет. Поэтому решил поговорить напрямую.

— Ладно. И как мне к вам обращаться?

Я откинулся на спинку стула, принимая как можно более расслабленную позу. Кажется, этот товарищ меня просто так не отпустит, так зачем напрягаться? Нет, драку он, конечно, тут не устроит, вот только тут — это не там. Поэтому кто его знает? Драться я умею, но не люблю.

— Игорь.

— Просто Игорь?

— Да, и лучше на «ты», мне не нравится, когда выкают.

— Хорошо, Игорь. Рассказывай.

2.

Это звучало странно. Скажу больше — это и выглядело странно. Сидящий передо мной мужчина, назвавшийся Игорем, рассказал мне историю, в которую я с трудом верил.

По его словам получалось, что я не один работал на Папу, разыскивая волшебный камень, который он называл артефактом. Есть ещё одна девушка, которая занимается поисками уже несколько месяцев, и если бы не проблемы с деньгами, она бы давно отправилась туда, где камень находится.

— Она точно всё вычислила. — Игорь говорил с таким запалом, что мне пришлось отодвинуть от него подальше свои бургеры и картошку, к которым я так и не прикоснулся. — Представь себе, она с ноября этим занимается, а уже февраль. Три месяца!

— А почему до сих пор Папе не сказала? — спросил я.

— Папе? Так её папа погиб осенью. В сентябре. Я сам был на похоронах. — Он непонимающе посмотрел на меня.

— Ты мне зубы не заговаривай, — я повертел в руках один из снимков, — я что, похож на дурака?

— А, ты про Кряжева? Так это дело Олега, а не её. Она же по его просьбе в это зарылась.

— Какого Олега? — теперь я непонимающе посмотрел на Игоря.

— Так студента её, сына Папы. Это его дело своему отцу что-то рассказывать, а не Марты.

— Стой! То есть Папа про розыски Марты не знает?

— Знает.

— Откуда?

— Так от сына же.

Мы сидели друг напротив друга и перебрасывались вопросами и ответами так долго, что когда я захотел сделать глоток из своего стакана, лёд в воде уже растаял, и она стала противно тёплой.

— Значит так, — произнёс я, подводя итог под нашим разговором, — сейчас я повторю всё, что ты мне сейчас выдал, расскажу, что я понял, а ты скажешь, всё ли верно. — Дождавшись кивка Игоря, я продолжил: — Итак, если разложить по пунктам, то выходит следующее. Первое: есть Марта, которая тоже ищет камень, и, по её словам, уже даже нашла, дистанционно. Второе: Папа о ней знает, а она о нём — нет. Но это не мешает ему получать все её сведения. Третье: я нужен не столько для того, чтобы найти камень на бумаге, сколько чтобы съездить за ним и привезти сюда. Ну и четвёртое: вряд ли после всего от нас что-то останется. Так?

Игорь ещё раз кивнул.

— Скорее всего так. По последнему пункту — я с Папиными планами не знаком, могу только предполагать.

— Хорошо. Возникает другой логичный вопрос: почему он считает, что, найдя камень, мы сами не загадаем что-то, что помешает ему им завладеть?

— А вот это правильный вопрос. Я думаю, что ты не один поедешь, скорее всего, с тобой отправится кто-то из его людей. Для подстраховки.

— Ого! А у него все люди прямо святые, — я рассмеялся, — и никто не захочет себе миллион баксов, виллу на Гавайях и модель в жёны?

— Не уверен, — Игорь тоже рассмеялся, — но кто его знает.

— А теперь рассказывай, зачем залез ко мне. И только не думай, что я поверю в любую чушь.

— Я случайно о тебе узнал. От Вадика Семёнова. Капал его на днях, и он рассказал. Пьяный был в дымину, трепался о всяком, и если бы не Марта, я никогда не стал бы его слушать. Такой бред нёс про магию и наёмников, больше на пересказ Индианы Джонса было похоже. Ну и про тебя рассказал.

— Так, об этом я с ним пообщаюсь. А адрес мой?

— Это проще простого, когда у тебя связи везде, где только можно. — На этом месте он споткнулся, и я сделал вид, что не заметил нестыковки его истории с этой фразой.

— А дождаться, когда я приеду? Ты же сегодня меня нашёл без взлома моей квартиры? Кстати, как?

— Я хотел проверить, правду ли говорит Вадик. Он всякое про тебя рассказывал. Говорил, что ты недавно какого-то сенатора грохнул, а до этого что-то у какого-то шейха стащил. И что у Папы на тебя компромат есть.

— Это что-то новенькое. — Я присвистнул. — Компромат, говоришь? Может, он думал как раз с его помощью не дать мне камень умыкнуть?

— Вариант. — До этого момента улыбавшийся Игорь внезапно посерьёзнел. — А что, есть за что зацепить?

— Не твоего ума дело. Так нашёл что-то?

— Нет.

— Молодец. С тебя деньги на замену замка — в следующий раз не будешь соваться, куда не положено. И ещё, организуй мне встречу с этой Мартой, хочу пообщаться.

Под внимательным взглядом Игоря я собрал все снимки, запихал их в рюкзак и, оставив на столике так и не попробованные бургер и картошку, забрал стакан с водой и отправился на выход. Мне было о чём подумать, и теперь это можно было сделать дома. А заодно проверить данного субчика. Поговорили мы с ним, конечно, достаточно подробно, но пока я всё досконально не узнаю, откровенничать не буду.

3.

Алекс оказался совсем не таким простым, каким его описал Вадик, и сейчас, глядя ему вслед, Игорь понимал, что вряд ли был достаточно убедителен. Скорее всего, этот наёмник не поверил ему ни на йоту, а ведь он так старался, таким простачком-дурачком себя выставил. Да ему бы Большой аплодировал за такую игру, но этот… Правда, чуть не прокололся на информаторах, но этого Алекс, кажется, не заметил. И всё равно придётся придумывать что-то новое, более достоверное. И познакомить его с Мартой.

Оглядевшись, Игорь пододвинул к себе заказ, оставленный Алексом, и принялся за обед.

4.

Я захлопнул дверь квартиры, кинул в угол рюкзак, разделся и прошлёпал в ванную. Дела делами, но воняло от меня дай боже: столько времени в дороге — это не путешествие на фешенебельном лайнере. Приняв душ, я заказал доставку продуктов на дом и уселся на диван с планшетом в руках. Вот теперь можно поработать.

Открыв сайт городской больницы, я быстро пролистал те его страницы, где можно было найти что-то об Игоре, но информации о нём не оказалось. Впрочем, а что я хотел? О врачах и руководстве — сколько угодно, а средний и младший медперсонал практически никто, о нём не пишут в новостях. А знаю я только имя и то, как он выглядит.

Что ж, пойдём другим путём. Я открыл поисковик, быстро набрал «медицинский брат Игорь Нежнин», нажал клавишу «Enter» и, получив список ответов, перешёл на вкладку с картинками. Игорей в Нежнине оказалось море. Я даже считать не стал, потому что в этом не было необходимости, как не было на фотографиях и того Игоря, который мне требовался. Странный тип. Сейчас у всех есть аккаунт хотя бы в одной социальной сети, а тут пусто.

Покачав головой, я достал мобильник и по памяти набрал номер.

— Машенька, — произнёс я, — это Алекс, помнишь? Писатель. У меня к тебе есть вопрос. Если сможешь помочь, с меня шоколадка.

— О, Александр, — я почти физически почувствовал, как Мария улыбнулась, — а я тебя как раз вспоминала: ты пропал, и мы так и не сходили в кино.

— Как я мог! — почти не кривя душой, возмутился я. — Вот сейчас разберусь с делами, и сразу на любой фильм по твоему выбору.

— Ловлю на слове! — В трубке раздался её смех. — Так какой у тебя вопрос?

— Я ищу парня, работает медбратом в городской больнице. Вроде как в морге одно время, сейчас точно не знаю. Зовут Игорем. Он ещё выезжает с бригадой капать всяких алкашей.

— Поищу. Есть время подождать? Или мне перезвонить? — деловым тоном уточнила она.

— Если перезвонишь, будет отлично. Я пока себе ужин приготовлю, представляешь, только что с самолёта, — жалобно произнёс я.

— Бедный, жена-то не кормит что ли?

— Так не обзавёлся, ищу вот. — Я улыбнулся. Флиртовать с Марией было весело. Она, кажется, понимала, что это всё не всерьёз, и тоже веселилась.

— Ай-яй-яй, вот приду, наведу у тебя порядок, будешь знать! — Мария снова рассмеялась и со словами: — Найду — перезвоню, — отключилась.

Ну что ж, одно дело сделано. Почти. Надо заняться другим.

Поставив на включенную плиту кастрюлю с водой, я снова принялся за поиски. Теперь меня интересовали замки. Нужный нашёл лишь на восьмой открытой странице браузера. Да, не особо популярный, зато правильный, с тем самым маленьким хвостиком в механизме, подходящим для установки булавки.

К тому времени, как позвонила Мария, я успел не только приготовить ужин из доставленных продуктов, пусть и довольно неприхотливый, но и ознакомиться с парой серий Острых козырьков. Никогда не смотрел, но со всех сторон неслись откровенно хвалебные отзывы, и захотелось оценить то, что так нравилось другим. Что ж, мужской сериал с хорошим мужским кастом и отличной музыкой. Надо будет досмотреть.

— Ничего себе ты влез, — произнесла Мария, стоило только мне поднести трубку к уху, — я этого твоего Игоря кое-как нашла, а когда нашла… В общем, ты мне теперь не только кинотеатр и кафе торчишь. — Я скривился, услышав от неё последнее слово. — С тебя… Я ещё придумаю. Записывай.

— Пять сек. — Я включил громкую связь, положил мобильник на стол, подтянул к себе планшет и запустил блокнот. — Диктуй.

Закончив записывать и попрощавшись, я откинулся на спинку стула и закинул руки за голову, сцепив их в замок. Ситуация та ещё. С одной стороны — Папа, с другой — Князь. И как же я не понял сразу? Да, Мария права, я попал в ту ещё жопу, и как из неё вылезать без клизмы, теперь не очень понятно.

С Папой я уже работал и знал его пусть и не как облупленного, но всё-таки знал и мог просчитать некоторые вещи, а вот этот товарищ… О нём я только слышал. И да, Мария-то ничего не знала, ей самой дали только имя и контакты, посоветовав с этим типом не связываться. Хотя, может, я ошибаюсь, и это всего лишь совпадение? Я же не знаю, как на самом деле Князя зовут. Ну, фамилия у этого Игоря — Князев, ну, посоветовали с ним не связываться. Так мало ли, почему? Может, он тот ещё ловелас: совращает девушек пачками и бросает их. Не меня же пугали, а Марию.

С другой стороны, а если это не совпадение? Почему он мне в голову пришёл сразу, как только я фамилию услышал? Интуиция? Я привык ей доверять, значит, буду с Игорем осторожнее. И заодно попробую его прощупать, вдруг всё-таки проколется.

Глава девятая. Знакомство

1.

Лекции, семинары, практикумы… Марта настолько замоталась, что хотелось только одного — отпуска. Последние пару недель она приходила домой, падала на диван и ощущала себя амёбой, которую вынули из привычной ей стихии.

Ещё и мысли успокоиться и отдохнуть не давали. В последнее время они только и делали, что крутились вокруг назначенной на апрель период поездки. Да, ей дали грант, и теперь Марта не знала, что с ним делать. С одной стороны, поехать хотелось. С другой — вот зачем ей это? Да, какой-то волшебный артефакт, который что-то там может. Да, ей, как историку, это очень интересно. Да, возможность переключиться на другую деятельность — это тоже отдых. Но есть и огромное количество «нет», главным из которых было отсутствие опыта работы в одиночку.