Единственная для бандита бесплатное чтение

Стар Дана, Айрин Лакс. Единственная для бандита

Цикл: Собственность бандита

— Думала, я не узнаю о предательстве? — усмехается, прожигая взглядом насквозь.

— Нет, я просто… не ожидала, что всё зайдёт так далеко, — шепчу, едва не теряя сознание. — Леон, я…

— Ни слова больше, — накрывает рот ладонью. — Родишь моего сына — проваливай.

— Прости меня!

— Поздно. Ты была для меня единственной. Но в одночасье стала никем…

* * *

Предавать любимых больно и страшно. Но я не знала, что полюблю бандита всем сердцем и буду корить себя за ошибки…

Глава 1.

Леон

— Лина. Ты что-то скрываешь от меня?

Несколько шагов по направлению к кровати. Лина поднимается и замирает прижимая тонкую простынь к груди. Комната погружена в темноту, но по напряжённой фигуре девушки становится ясно, что она боится. Щёлкаю кнопкой выключателя, зажигая свет. Взгляд Лины прикован к пистолету в моих руках. Девушка дышит через раз и едва не трясётся от страха.

Сажусь на кровать. Она отползает назад, упираясь спиной в изголовье кровати.

— Тебе уже не нужен наследник? — еле слышно спрашивает она, не сводя глаза с пистолета.

— Сейчас мы говорим о другом. Скажи, Лина, ты честна со мной во всём? — добавляю холода в голос.

Шепотки жены сделали своё дело. Теперь я подозреваю всех кругом. Даже Лину, оказавшуюся в другой стране, в чужой языковой среде. Она — заложница обстоятельств. Пленница. У неё не было ни одной возможности навредить мне, твердит разум. Но интуиция хищника, привыкшего вынюхивать ложь, говорит об обратном.

— Ли-на… — произношу по слогам, растягивая её имя.

Она дёргается, словно от удара, и утыкается лицом в колени, начиная беззвучно рыдать. Плечи трясутся, светлые волосы падают каскадом, словно выставляют границу между нами.

Её слёзы полосуют по сердцу. Мне невыносимо видеть, как она рыдает. Я привык давить, угнетать, находить слабые точки и проверять на выносливость всё своё окружение. Но с Линой становится всё сложнее делать делать это снова и снова.

Если она лжёт мне, то рано или поздно сломается, прогорев на досадной мелочи. Но весь её подавленный вид говорит об искренности. Лина по-настоящему была испугана, увидев Марио Росси, бьющегося в предсмертных судорогах. Неужели можно лгать так натурально и искренне?

— Лина…

Застываю в паре десятков сантиметров от неё. Сердце борется со здравым разумом и интуицией. Чувствую, что перевешивает первое. Пистолет в руках кажется лишним. Мне не стоило приходить сюда, к ней, взвинченным. С оружием. Она же носит моего ребёнка. Я несведущ в беременных делах. Но врач говорил о необходимости покоя, хорошего питания и умеренных нагрузках. Нужно, чтобы Лина избегала стресса, а не испытывала его.

Откладываю пистолет на тумбочку. Стук получается громким и подстёгивает нервы.

— Посмотри на меня, — прошу, дотрагиваясь до светлых волос. — Я убрал его в сторону.

Не знаю, какой кромешный ад творится в её голове. Возможно, по разрушительной силе он даже похлеще того урагана, что бушует во мне.

Придвигаясь к девушке, я сам убираю волосы, перекидывая их на спину.

— Посмотри на меня. Ну же… Мои руки пусты.

— Нет. На них кровь, — выдаёт судорожное рыдание Лина. — Много крови… Не только твоего друга, но и других. Я в-в-в-видела, как ты убил охранника. Мне так страшно…

Застываю. Признание Лины звучит неожиданно. Значит, она совала свой нос куда не следует. Но если бы она была замешана, то не стала бы так глупо и наивно подставляться. Это служит окончательным щелчком в моей голове. Эта крошка ни в чём не виновата. Абсолютно… Слова Фели — это просто попытка удержать свой статус и настроить меня против Клубнички. Почему? Потому что у этой породистой суки обострённый нюх на конкуренцию. Возможно, она раньше меня поняла, что Клубничка — это больше, чем временное развлечение в моей постели. Из временного она стала постоянной и желанной, как ни одна другая.

— Ты боишься меня, bella? Неужели ты не знала, кто я, когда пришла ко мне без трусиков? — спрашиваю, осторожно подхватывая горячие слёзы. Растираю солёную влагу между пальцев, обхватив крошку за плечи левой рукой.

— З-з-з-знала. Но не верила. Думала, что это лишь слухи. У меня п-п-просто не было выбора. Ни одного… Мне страшно, — всхлипывает, но уже немного спокойнее. — Мне так страшно… Я не знаю, откуда ожидать удара в следующий миг.

— Со мной ты в полной безопасности, — говорю и сам не верю своим словам.

Привлекаю её к себе на грудь, гладя хрупкие плечи. Моретти не должен одаривать нежностью свою постельную игрушку. Этот урок преподал мне отец, трахая всё, что движется. Мать постоянно закатывала скандалы из-за измен отца. Потом он чесал об неё свои кулаки. Мать частенько ходила с синяками, которые не удавалось скрыть даже плотным слоем тонального крема. Их скандалы чаще всего заканчивались диким трахом, звуки которого слышали все. Если мать визжала, как потаскуха, значит, отец решил с ней помириться в постели и подкрепить примирение дорогими презентами на следующий день. А потом всё начиналось заново. Бесконечный ход колеса, из которого я вынес только один урок — женщины предпочитают лежать на спине и получать за это выгоду. Можно не считаться с их мнением, они проглотят любую правду, которую ты спускаешь в их глотку.

Но с Линой мой панцирь цинизма даёт трещину. Сейчас мне не хочется одёргивать её и тем более удерживать себя в строгих рамках. Моя сладкая Клубничка дрожит. Её нежная кожа покрыта пиками острых мурашек, как будто ей холодно.

— Ты замёрзла? Сейчас согрею.

Сжимаю Лину в своих объятиях, осторожно гладя по спине, по плечам. Провожу губами по шее, слизывая дрожь. Осторожно целую. Хочу, чтобы она отмерла и перестала быть ледышкой. Желаю, чтобы она таяла под моими губами и языком. Чувствую, как напряжение оставляет её тело. По капле. Но Клубничка всё ещё настороженно принимает мою нежную ласку. Эти мгновения — самое нежное из того, что было между нами.

— Не бойся. Я хочу ласкать тебя сегодня ночью…

— А завтра? Что будет завтра? — неожиданно спрашивает она. — Вернётся… ублюдок с пушкой? Ты… ты был готов наставить её на меня и на своего малыша, Леон.

— Нет, — плотно смыкаю челюсти. — Сказывается напряжение последних дней. Всё, чего я хочу, просто забыться от всего. Вместе с тобой. И этого… больше не повторится.

Лина смотрит на меня. Прямо в глаза. Я вижу, что ей очень сильно хочется мне поверить, но она сомневается.

Зверь показывал свою жестокую сущность слишком много раз, и она остерегается меня. Проклятье! Это не то, чего я хотел.

Обхватываю её за шею и приближаю к себе, выдыхая в сладкие губы:

— Лина, я живу в жестоком мире. Привязанности и чувства могут быть губительными. Опасными… Я не хочу показывать, что ты… нужна мне.

— Нужна?

— Как воздух. Самый сладкий…

Лина подаётся немного вперёд. Отзывчивая и мягкая, плавающая в море сомнений. Прихватываю её губы своими, раскатывая по ним языком жаркую ласку.

— Не бойся. Со мной ты… в полной безопасности. Я защищу тебя от всего. От всех. Кроме своей жажды. Я голоден по тебе. Двадцать четыре часа в сутки…

Осторожно снимаю с неё одежду. Её не так много — шёлковая сорочка и крохотные, кружевные трусики. Провожу пальцем по промежности, надавливая на вход через ткань. Лина начинает дышать чаще и разводит бёдра в стороны.

— Горячая, но сухая. Почему ты не мокрая для меня сейчас, Лина? — спрашиваю, наклоняясь к круглым коленям. Провожу щекой по нежной коже и прокладываю губами дорожку выше и выше.

Толчком опрокидываю её на кровать и развожу бёдра максимально широко.

Глажу пальцами, рисуя спирали. Ловлю жаркие выдохи, но не тороплюсь её трахать. В другой раз я бы уже всаживал член и долбился, как в последний раз. Но сейчас медлю и пробую прелюдию на вкус. Штаны уже стали тесными, член упирается в ширинку. Но моя сладкая Клубничка ещё не течёт для меня. Чертовски огромное упущение…

Я нажимаю на бёдра и прижимаюсь к её промежности. Прикусываю клитор через ткань трусиков, вдыхая сладкий аромат. Он бьёт мне в голову. Дышу им жадно, наполняя лёгкие.

— Тебе хорошо со мной?

Целую кожу бёдер, ощущая, как густеет аромат её возбуждения. Моя Клубничка становится влажной. Влага проступает на ткани трусиков, делая их мокрыми.

— Другое дело, крошка, — ухмыляюсь, растирая большим пальцем клитор через ткань. — Но ты не ответила на мой вопрос. Тебе хорошо со мной?

— Очень… — выдыхает она, глядя мне в глаза. — Я была не девственницей, когда встретила тебя. Но впервые поняла, что такое секс и страсть только с тобой.

Мне кажется или она признаётся в этом не только мне, но и самой себе. Признание даётся ей нелегко. Оно звучит с толикой грусти. Блять. Сегодня у нас обоих был трудный день. Я не хочу омрачать ещё и ночь.

— Правильно, bella… Я покажу тебе рай, хочешь? — облизываю губы нарочно медленно и сбиваю в сторону её влажные трусики. — Он на кончике моего языка. И если ты захочешь, я сделаю тебя очень и очень довольной сегодня.

Светлые глаза Лины расширяются. Она обводит потемневшим взглядом моё лицо и замирает на губах.

— Да?

— Блять, Лина! — порыкиваю от нетерпения. — Я хочу трахнуть твою дырочку языком. И сейчас… сейчас мне важно, чтобы и ты этого хотела так же сильно, как я.

— Оу… — выдыхает она изумлённо. — Всемогущему Моретти не плевать на желания своей постельной игрушки? Ущипни меня. Кажется, это сон.

Коварная сучечка. Решила поиграть со мной? Но сегодня я готов подвинуть свои границы в сторону и дать нам расслабиться. Дать то, чего мы ещё не пробовали на вкус. Я хочу настоящей близости. Не дикой ебли, не скачки на высокой скорости, не договорного траха… Всё это будет, уверен. Я буду драть её так же нещадно, как раньше, но без привкуса договорных отношений.

Пьяно. Пьяно… Я перетрахал сотни, но впервые чувствую, как меня дико трясёт от того, что по сути ещё ничего не произошло. Ни Лина, ни я, мы оба не были чисты при встрече. У каждого есть опыт за плечами — постельный в том числе. Вопрос не в количестве и не в длине послужного списка. Опыт просто есть, и от него никуда не деться.

Но сейчас я трясусь от возбуждения, а Лина осторожно пытается играть со мной по своим правилам. Это ново и пьяно. Это чистая территория. Запретная и пока ещё девственная. На ней нет следов. Ни одного… И только от нас зависит, какими они будут. По большей части, это зависит даже от меня, наверное. Ведь Лина такая крохотная и неопытная. Чистая…

— Всемогущий Моретти пиздец как сильно хочет сожрать тебя сегодня ночью!

Я прикусываю её клитор. Он уже увеличен в размерах и дрожит. Но под действием покусываний и движений языка становится ещё больше. Я лижу острый комочек набухшей плоти, играясь им во рту.

— О да… — стонет Лина, раскрываясь ещё больше.

Насладившись её глубокими стонами, останавливаюсь и дую на промежность. Она поблёскивает от сочной влаги. Лина обиженно хныкает.

— Так не пойдёт, Клубничка. Ты должна прямо сказать мне, чего ты хочешь. Только так я продолжу.

— Я хочу, чтобы ты снова делал это, — говорит осторожно. — Губами и языком.

— Детский сад.

Поднимаюсь и распускаю ширинку, отттягиваю вниз боксеры, показывая напрягшийся член.

— Вот это взрослые разговоры, Лина. Откровенные. Без ложной скромности.

— Вот это взрослые разговоры, Лина. Откровенные. Без ложной скромности. Я хочу, чтобы ты не стыдилась быть мокрой и грязной рядом со мной, — вижу, что она смущается. Так наивно и открыто, что я начинаю хотеть её ещё больше. Подбадриваю её, объясняя. — Давай же… Меня заводят наши грязные разговорчики. Подстёгивают. Ну же, детка, чего ты стесняешься? Это просто игра. Игра между нами… Всё, что есть, остаётся здесь. Между мной и тобой. Наш маленький рай. Мне нравится играть с тобой по грязным правилам. Не бойся раскрыться и показать испорченной…

Лина начинает дышать короче и чаще. Пунцовеет до кончиков ушей, но говорит тихим и дрожащим голосом.

— Хорошо. Ты постоянно называешь меня в постели сучкой и шлюхой. Хочу, чтобы сегодня…

Её взгляд останавливается на моём члене, который я уже подрачиваю пальцами. Она открывает рот от изумления, смотря на меня.

— Закрой свой ротик или я выебу его прежде, чем займусь тобой вплотную, Клубничка. И ты не договорила…

Лина прикусывает нижнюю губу и сексуально посасывает её, словно собираясь решимость в кулачок.

— Я хочу, чтобы сегодня ты показал, что можешь быть другим со мной. Хочу, чтобы великий Моретти хотя бы раз снял маску циничного ублюдка…

— И это всё? — демонстративно провожу языком по губам, видя, как озорно вспыхивает взгляд Лины. — Помни, сегодня я весь в твоём распоряжении!

— Тогда продолжи то, что я начал делать губами и языком.

— Откровеннее, Лина. Я не понимаю твоих намёков, — ухмыляюсь, мечтая услышать, как из её сладкого ротика вылетают греховные словечки.

— Вылижи меня, — переходит на шёпот. — Я хочу кончить от твоих губ и языка….

Её голос становится севшим от сильного возбуждения.

— Приступать прямо сейчас, моя королева? — спрашиваю, мечтая получить отмашку к действию.

— Да. Немедленно!

Осмелев, Лина опускает ладонь на мой затылок и подталкивает лицом к своей промежности. Я приникаю к ней с удовольствием. Язык проходится по всей длине щели, мокрой от смазки. Медленно скольжу им вверх и вниз, слизываю шелковистую смазку. Одной рукой придерживаю Лину за сочную задницу, второй двигаю по члену.

— Ещё! — просит Лина. призывая меня ускориться. Я охотно делаю это. Обрабатываю дырочку языком, вкручиваясь по спирали, скольжу вверх и тереблю клитор. Клубничке нравятся мои игры с её киской. Она становится всё более мокрой и открывается для меня так, что я начинаю долбить языком узкую щёлочку.

Ноготки Лины царапают кожу головы. Сейчас она не стесняется задавать темп и запускает ток по моим венам.

— Блять, какая ты сладкая… — медленно покручивая языком вокруг отверстия, сочащегося влагой.

— Быстрее. Умоляю, Леон! Я хочу кончить, — задыхаясь, просит Лина, бесстыдно двигая бёдрами. Сейчас она сама предлагает трахать её языком.

Ускоряюсь, как она того и просила. Поднимаюсь и всасываю клитор в рот, прикусывая зубами. В тот же миг тело Лины напрягается как струна и начинает дрожать.

Низкие, чувственные стоны вырываются из её ротика. Я едва сам не выстреливаю спермой. Но я хочу кончить в неё и почувствовать сильные сжатия узкого лона на своём члене.

Заставляю себя притормозить, алчно впитывая каждый миг экстаза, в котором бьётся тело Лины. Мгновенно избавляюсь от одежды, бросая её в сторону. Нависаю над девушкой. Она обводит моё тело алчным взглядом.

— Нравится?

Провожу ладонью по груди и прессу, скольжу ниже и обхватываю член.

— Да. Очень нравится…

Лина приподнимается и начинает целовать мою шею. Покусывает и лижет, как кошка. Спускается ниже и ниже, оказываясь подо мной. Напротив моего члена. Язычок Лины быстро обводит головку, слизывая капли смазки.

— Хочешь пососать?

— Трахни мой ротик… Тебе же это так нравится, Леон, — мурлыкает соблазнительница, перекатывая мои опухшие яйца в ладони.

— И тебе нравится сосать у меня. Нравится же?

Обвожу головкой члена её губы, похлопывая. Ввожу головку между пухлых губ и снова выскальзываю.

— Нравится вкус моего члена?

— Да. Я хочу его. Хочу в своём ротике… И потом хочу, чтобы ты продолжил… Трахни меня. Я так хочу забыться, Леон… — умоляет и сама принимается сосать так рьяно, что у меня перед глазами темнеет.

Я запускаю пальцы в её светлые волосы. Позволив ей немного самоуправства, крепко зажимаю пряди в кулаке, фиксируя голову. Я начинаю двигаться сам. Засаживаю твёрдый ствол до конца, наслаждаясь её сдавленными стонами и шумными выдохами, опаляющими низ моего живота. Всадив до упора, замираю, приказывая:

— Соси меня. Блять… Да. Соси сильнее…

Лина включает в работу. Я обучил её ротик первоклассному отсосу и сейчас чувствую себя как в раю. Красные зефирки её губ натянуты до предела вокруг толстого ствола. Она посасывает меня быстро и часто, будто мечтает выдоить мои опухшие яйца за один раунд.

— Постой, Клубничка, — хриплю севшим голосом. — Остановись или я кончу…

Отстраняю её мягко и поднимаюсь над ней, гладя кончиками пальцев тонкий овал лица. Растраханные губы, поплывший взгляд, частое дыхание и румянец.

— Да, детка, вот теперь это ты. Моя сладкая Клубничка. Моя самая… любимая постельная игрушка, — наклоняюсь, жадно проникая в её рот языком. Глубоко и быстро, рисуя жаркие дорожки. Пальцы подхватывают ноги Лины под коленями. Я раскрываю её так широко, как только возможно. Пронизываю одним толчком на всю глубину.

— О-о-о-о-о… — вырываются стоны из наших ртов. Языки сплетаются в диком танце. Едва пронзив её, уже не могу остановиться. Бёдра совершают резкие и быстрые толчки. Действую, словно автоматический поршень, вколачиваясь до основания.

В комнате жарко, душно и влажно. Пот струится по вискам. Наши тела соприкасаются со звонкими, сочными шлепками. Скорость становится запредельной. Лина поднимает бёдра ещё выше и схлёстывает пятки за поясницей, подстёгивая меня двигаться ещё быстрее.

— Да… Давай, сладкая. Я хочу кончить вместе с тобой! — рычу, чувствуя оргазм на конце члена.

— Да, Леон! Я тебя… — выкрикивает Лина, замирает и выдыхает коротко: — Хочу!

Мы кончаем одновременно. Тела трясутся порочной, сильной дрожью. Падаю сверху и перекатываюсь на спину, притягивая для поцелуя. Глажу её округлые бёдра и упругую задницу. Ныряю пальцем между сладких половинок.

— Не понял. Где клубничка, которую я тебе подарил? — сощуриваюсь, глядя на раскрасневшуюся Лину.

— Я вынула её из попки. Она причиняла мне дискомфорт.

— Или возбуждала больше, чем ты можешь вынести, м? — спрашиваю я. — Требую, чтобы ты носила её. Завтра утром я сам вставлю… тебе в попку.

— Я ещё не готова. У тебя слишком большой и толстый член.

— Я буду разрабатывать твою заднюю дырочку, Лина, — нажимаю пальцем на отверстие, растирая по кругу. Разумеется, она зажимается и замирает. — Бесполезно прятать от меня своё сокровище, Лина. Я хочу, чтобы ты принадлежала мне целиком. Вся. Я хочу тебя без остатка.

Глава 2.

Я застёгиваю ширинку на штанах, выхожу из спальни Лины, осторожно прикрывая дверь за собой. Разглаживаю складки на мятой рубашке. Замираю. Мои пальцы дрожат. Я подношу руки к лицу и нюхаю свои пальцы, как наркоман, закатываю глаза. Чёрт побери!

Они пахнут ей. Мой любимый запах. Запах соков моей любимой bella. Мой личный сорт дури. Я забываюсь. Здесь есть камеры. Но я как идиот нюхаю свои пальцы с соками на них моей жгучей любовницы и никак не могу прийти в себя. Экстаз не отпускает. Меня до сих пор трясёт от тех грязных делишек, что мы творили за этой дверью. Даже член с трудом помещается в трусы. Он постоянно стоит. Прорывает трусы как штык, стоит лишь подумать о сладкой Клубничке хоть на милисекунду. Как только в моей жизни появилась Лина, вместе с ней у меня появился хронический стояк.

Я тщательно вытираю руки о рубашку. Вот так. Её духи… Теперь мои. Мой чёртов афродизиак. Я буду пахнуть ею. Я хочу чувствовать её запах двадцать четыре часа в сутки. Мой новый натуральный дезодорант, блять.

Я помешался на простой русской девчонке, с которой заключил деловую сделку, и сам не заметил, когда грянул этот миг. Я думал, она такая же, как и все остальные мои бывшие шлюхи. Но что-то пошло не так. Мнение поменялось.

Нет. Алина не такая. Она абсолютно другая. Будто с параллельной планеты. Её простота и добрая душа пленила чёрствое сердце ледяного тирана.

Я думаю о её попке. Она мне снится. Узкая, сладкая дырочка, которая так сильно и туго сжимает мои пальцы. А-р-р! Рядом с Клубничкой я превращаюсь в голодного дикого зверя. Я не могу находится рядом с ней. Я хочу её постоянно. Я не помню, чтобы когда-то так яро и люто хотел любую другую девку, которых у меня был целый состав и тележка в придачу.

Слишком долго с ней играю. И меня будоражит тот факт, что да… я слишком сильно помешался на одной игрушке, а такого никогда не было. Неужели в моей чёрной душе зародилось нечто большее, чем животная похоть и грязный секс?

Чувства.

При моём образа жизни, любить — большой риск. У меня много врагов, если Лина попадёт в их сети, я себе никогда этого не прощу. Она — станет сильнодействующим средством манипуляции Леоном Моретти. А я… сейчас я чувствую себя так, будто готов отдать жизнь за Алину.

Грохнут Фелицию — не жалко. Но вот Лина…

Новые для меня ощущения, странные. Чем больше я беру Лину, тем больше мне её хочется. Нонсенс. Что со мной происходит? Я не могу думать ни о чём и ни о ком, кроме Клубники.

Мой друг умер, в моём доме. Вместо того, чтобы чувствовать скорбь и думать о том, как отыскать, сука, убийцу, я думаю о своей сладкой девочке.

Я спускаюсь по лестнице вниз, как вдруг слышу хриплый голос Алонзо. Старик орёт моё имя, постукивая тростью, ковыляя к лестнице мне навстречу.

— Леон! Где тебя черти носят? К нам едет представитель семьи Росси. Ты же понимаешь, как он себя сейчас чувствует… Позже я отправлюсь навестить старого доброго друга, лично выражу соболезнования. Через три дня состоятся похороны Марко. Мы обязаны присутствовать.

Спустившись в холл, я собираюсь дать ответ деду, но слышу позади себя торопливые шаги.

— Господин, — меня окликает Дино. — Синьор Альберто уже прибыл. Его машина въехала на территорию усадьбы.

— Леон! Быстро переоденься! Надень чёрный костюм, — гаркает дед. — И чем это от тебя пахнет? — подозрительно шмыгает носом.

Моей Клубничкой… Хочется съязвить старикану в ответ, но я не камикадзе. Он не должен знать о моих истинных чувствах к Лине. Никто не должен об этом знать. Надеюсь, дед не видел, как я зачастил в комнату с внеплановыми визитами к суррогатной матери, вынашивающей наследника рода Моретти.

Пусть думает, что мы там чаи попиваем. Хоть это и полный бред. Всё, что старик желает в настоящий момент — наследника. Остальное его не волнует. Я не пятилетний ребенок, чтобы следить за мной и отчитывать за оплошности. Тем более, воспитывать.

Что же дальше? Что будет, когда она родит? Я не знаю. Поживём — увидим. До родов ещё надо дожить.

Я захожу в свою комнату, чтобы переодеться. Надеваю чёрные брюки и чёрную рубашку с коротким рукавом. Всем своим видом я должен показать представителю семьи Росси, что я так же, как и они, пребываю в глубоком трауре.

Я встречаю Альберто Фетучини у главных ворот нашего имения. Здороваюсь с мужчиной и с сочувствием жму ему руку. Альберто — зрелый мужчина, в возрасте. Низкого роста, с сединой на висках. Он — правая рука Фабио, главы семейства Росси. Лучшего друга и партнёра по бизнесу Алонзо.

Он одет в чёрный костюм. Ни один мускул не дрогает на лице представителя. Холод. Печаль. Толика презрения. Это всё, что выражает мимика лица Альберто Фетучини.

— Соболезную, — грустно киваю, провожая Альберто к уже накрытому столу на летней веранде, за которым нас ожидает Алонзо. То же во всём чёрном. — Как себя чувствует синьор Росси?

Глупый вопрос. Как ещё должен чувствовать себя человек, потерявший своего сына? Я задаю этот вопрос лишь из вежливости и моего уважения к Фабио.

— Плохо. Очень. У Фабио едва не случился инфаркт… Сердце совсем слабое. Прихватило. Горе. Какое же немыслимое горе свалилось на наши семьи! — качая головой, Альберто подходит к веранде. Здоровается с дедом, жмёт ему руку и садится за стол.

Я думаю, Фабио Росси в глубоком шоке. Возможно, он нас ненавидит и презирает. Я бы точно также себя вёл, если бы оказался на его месте. Марио убили. В нашем доме. Он смело может подозревать нас в гибели своего старшего сына. Но это было бы глупо. Марио — был моим лучшим другом. У нас с ним никогда не было конфликтов.

Сделав глоток чаю с мелиссой, Альберто мгновенно переходит к делу.

— Экспертиза выявила в крови Марио… сильный яд. Похороны назначены на послезавтра.

Я согласно киваю. В том, что Марио отравили, у меня нет никаких сомнений. Я понял это сразу же и уже начал поиски виновного, пока Росси размусоливают эту тему и посылают своих представителей на переговоры. Я бы не тратил время на пустую болтовню и отправил бы лучших подкупленных полице йских ищеек на поиски виновника. Но сейчас моего мнения никто не спрашивает. Моё дело — не высовываться и заткнуться, чтобы не злить гостей, близкий родственник которых пострадал в стенах нашего дома.

— Ещё раз примите наши искренние извинения и соболезнования! — дед печально вздыхает, опуская взгляд. — Мы ищем виновника. Он будет наказан. Сурово наказан.

Следующая фраза представителя будто бьет меня смертоносным хуком в лицо.

— Господин Росси требует, чтобы вы отдали нам девушку.

— Что? — я вскакиваю со стула, скалясь. — Что за ерунда?

Блять. Они в край спятили? К чему был сказан этот бред?

— Да. Кровь за кровь. Ты, Леон, знаешь кодекс.

Нет. Невозможно! Они не могут… Нет! Слова старого хряка мне просто послышались.

— Ни. За. Что. Почему именно она? Фелицию забирайте!

— Леон! — рычит дед и бьёт меня тростью по коленям, вынуждая сесть обратно на стул. — Остынь! Следи за своим языком, мальчонка. Я здесь главный и мне решать!

— Почему Лина? Дед… она ведь…

— Сядь. Я решу, — одёргивает меня дед и только когда я сажусь на своё место, дед обращает свой взгляд на представителя семейства Росси. — Леон вспыльчив. Но в этом я с ним согласен. Я разделяю его недоумение. Почему именно русская девчонка?

— Почему русская? — представитель улыбается одними губами. — Вы и сами можете ответить на этот вопрос. Потому что Алина Полякова в день смерти Марио подозрительно сбежала. Она может быть причастна к страшному событию. Мы должны взять её под стражу и допросить.

— Нет! — я опять вскакиваю на ноги, сжимая кулаки. — Вы спятили! Она ни в чём не виновата! Да, она сбежала с завтрака. Потому что… — блять, прикусываю свой язык, не желая выдавать ценность Лины. — Зачем ей убивать Марио? У неё нет мотива. Может быть, это её хотели отравить, а Марио сел на её место!

— Тогда тем более. У вас нет выбора, Леон. Без разницы. Случайно так вышло, или намеренно, но девчонка в любом случае находится под подозрением. Она должна предстать перед судом Росси. Девчонка должна умереть, если окажется, что она причастна.

Убийственный холод ледяной лавиной пронесся вдоль позвоночника. Я перестал дышал. Жизнь пронеслась перед глазами.

— Прошу, Альберто, наши семьи дружат давно. Мы ведь можем решить ситуацию иначе? Вспомните, сколько раз Моретти выручали Росси из беды? Мы не можем отдать вам Лину! — берет слово дед. — Она… суррогатная мать. Она носит наследника семьи Моретти. Леон её осеменил. Она — слишком большая ценность для нас.

— Так значит она беременна? — Альберто хмурит густые брови, морщины на дряблом лбу чуть сглаживаются.

— Верно. Прошу, давайте решим проблему иначе! — дед почти умоляет сукин сына. Неужели деду так сильно нужен наследник?

Сука!

Кровь за кровь.

Только не это!

Я знаю законы семей. И самый жестокий из них — отдать жизнь за жизнь. Иными словами, старый ублюдок Росси таким образом желает отомстить за смерть сына, которого убили в нашем доме, убив дорогого нашей семье человека.

— Прошу простить, мне нужно сделать звонок синьору Фабио. Я попробую с ним поговорить, расскажу о важных нюансах.

Альберто встаёт из-за стола, прижимая телефон к уху и отходит на расстояние, углубляясь в сад. Мы с дедом на несколько минут остаёмся наедине.

— Следи за своим пылким нравом, мальчишка! — рычит Алонзо. — Мы должны держать себя в руках и действовать благоразумно. Мы и так по уши в грязи! Только бойни и войны сейчас между семьями не хватало для пущей радости! — плюётся старик, откашливаясь от дыма. Алонзо выкуривает уже третью по счету табачную трубку — нервничает.

— Ты что, правда отдашь им Лину? — задыхаясь, одновременно зверя, спрашиваю я.

— Я не могу дать ответ сразу. Мне нужно подумать. А ты — молись, чтобы Фабио принял наши прошения.

— Ты унижаешься перед ним! Тебе это нравится, да?

— Мне это не нравится, Леон. Но я хочу жить в мире со своим другом. Росси — могущественная империя. Представь, что произойдет, если между двумя величественными кланами вспыхнет кровавая бойня? Из-за кого? Из-за русской шлюшки.

Пиздец!

Я едва держусь, чтобы не разнести всё и всех к херам собачьим!

— Лина мне нравится, но иногда приходится чем-то жертвовать, делать выбор в нашей нелегкой жизни… Понимаешь? Нужно быть предусмотрительным и находчивым, — учит старый хер меня. — Лишь тогда ты добьёшься успеха в деле. Будешь сыт и богат. До самой смерти.

— Она носит нашего наследника! О чём ты говоришь?! Ты не шутишь, дед?

— Я в отчаянье… Но что же делать. Если между нами вспыхнет война, то наследник не понадобится. Просто потому, что ему нечем будет владеть. Ты хоть понимаешь, насколько серьезны наши дела?

Я молчу. Я хрущу кулаками. Мне хочется кого-то убить. Порвать в клочья! Я не верю, что то, что сейчас происходит со мной, происходит на самом деле.

— Лина не одна девка на всём белом свете! Осеменишь кого-нибудь ещё! Или что… ты, что, Леон, влюбился? — старый пень бросает трубку на стол, отрывается от стула, наклоняясь ближе ко мне. Он сверлит меня своими мелкими глазками, как наждачкой по живому режет.

— Лина не одна девка на всём белом свете! Осеменишь кого-нибудь ещё! Или что… ты, что, Леон, влюбился? — старый пень бросает трубку на стол, отрывается от стула, наклоняясь ближе ко мне. Он сверлит меня своими мелкими глазками, как наждачкой по живому режет.

— Я…

— Мы можем продолжить разговор? — меня перебивает голос Альберто. Он вернулся на своё место после телефонных переговоров со своим боссом и удобно устроился за столом.

— Да, — киваю. Дед тоже кивает.

Мы мгновенно забываем о том, о чём говорили с Алонзо секундой ранее. Да, я начинаю молиться и скрещиваю пальцы на руках. Я ни за что не отдам им Лину! Собственными руками глотки перережу каждому отпрыску семейства Росси, если хоть один волос упадёт с головы моей девочки.

— Синьор Фабио принял во внимание некоторые, озвученные вами нюансы. Он решил сделать исключение и пойти на уступки. Синьор Росси готов дать вам время на расследование и поимку преступника.

Я выдыхаю, чувствуя громадное облегчение во всём теле. Но похоже, что я радуюсь слишком рано, потому что Альберто ещё не закончил. Он продолжает говорить:

— Мой синьор желает, чтобы его младший сын, Гвидо, пожил в вашем доме и проследил за ходом расследования. Дальше он примет решение. После того, когда все клубки будут распутаны и будет найден истинный убийца. Тогда синьор и вынесет своё решение в отношении Алины Поляковой. Если девушка окажется невиновной, а преступник будет пойман и отдаст свою кровь за кровь несчастного Марио, то проблема будет исчерпана и русская подозреваемая останется с вами.

Мы с дедом почти одновременно выдыхаем. Альберто Фетучини убирается прочь, но напоследок говорит с холодной улыбкой:

— Скоро Гвидо Росси присоединится к вам. Надеюсь, вы покажете, насколько гостеприимным может быть семейство Моретти.

— Разумеется, друг мой. Я приму его, как собственного внука! — обещает дед.

Но едва за Альберто захлопывается дверь автомобиля, дед обращает свой взгляд на меня.

— Леон. Тебя это касается в первую очередь.

— С чего бы?

— Ты и сам прекрасно знаешь, что у Фабио Росси было два отпрыска. Достойный был отравлен в нашем доме, а второй… — дед усмехается. — Бледная копия Марио, Гвидо Росси, может навлечь на нас неприятности. Будь сдержан.

Глава 3.

Я просыпаюсь от постороннего стука. Сажусь на кровати.

— Простите, синьорита, что разбудила, — извиняется горничная Мария, прижимая к груди объёмную керамическую вазу.

Кажется, она напугана моим внезапным пробуждением не меньше, чем я её появлением. Успокаиваюсь, понимая, что опасность мне не грозит. Падаю обратно в ворох одеял. Улавливаю животный, терпкий мужской аромат и дерзкий запах мужского парфюма, которым пропиталась подушка и одеяло. Запах Леона. Запах моего мужчины…

Стоп. Перехватываю эти крамольные мысли. Откуда они взялись в моей голове? Да, вчера Моретти был необыкновенно нежен и заботлив со мной. На мгновение мне даже показалось, что я разглядела его душу за циничной оболочкой жёсткого бизнесмена и мафиози. Но не стоит дарить ему своё сердце.

Не стоит. Но о боже, как мне не хватает его сейчас. Я бы нежилась в его сильных руках и позволила забавляться со своим телом, впитывая каждое прикосновение, каждый поцелуй. Мне хочется быть к нему ближе и в то же время я одёргиваю себя. Напоминаю о кабальном договоре, о своей роли. О том, что я просто… игрушка в его постели. Игрушка при живой жене. Фелиция ненавидит меня всей душой. Положа руку на сердце, я не могу сказать, что была бы рада видеть любовницу своего мужа.

— Помочь вам привести себя в порядок? — вопрос Марии снова застигает меня врасплох.

Я ещё не привыкла к роскоши дома Моретти. да, вчера Мария помогла справиться с нарядом и причёской. Но неужели меня каждый день будут наряжать, словно куклу? Я и сама могу умыться, собрать волосы в пучок. Но потом вспомнила, с каким видом ходит по дому Фелиция. Как она одета, сколько перстней нанизано на её длинные, худые пальцы. Она выглядит так, словно в любой момент готовиться преклонить колени перед королём, не меньше. На её фоне я буду выглядеть бледной поганкой. Незаметной молью, неинтересной Леону.

— Я буду рада твоей помощи. Но сначала я хотела бы немного времени побыть одной. Чтобы умыться и собраться с мыслями.

Я отправляю Марию прочь. Есть ещё кое-что, что я должна сделать. Нужно решиться на звонок похитителям Серёжи. Я запираю дверь и захожу в ванную комнату, включаю душ и только потом набираю номер похитителей. Они отвечают почти мгновенно.

— Послушай, курва! — рычит главарь.

Я едва не падаю. Страх опутывает меня плотным коконом, через который даже вздохнуть трудно. Но я должна собраться с силами.

— Нет. Это вы меня… послушайте.

— Охуела? Напомнить, что твоя сестра у нас?

— Нет. Моя сестра не у вас. Вы сделали снимок издалека. Моя сестра находится под надёжной охраной.

— Тогда начнём отрезать пальцы твоему парню. Прислать тебе почтой один из них? Какой ты выберешь? Может быть, безымянный? Чтобы уж точно напомнить, чего ты лишишься?

Мне очень страшно. По-настоящему страшно за жизнь парня. К тому же я понимаю, что эти сволочи не остановятся ни перед чем. Они могут добраться и до моей сестры, если я не буду шпионить для них. Но это слишком опасно.

Когда Леон вчера вошёл в спальню, держа в руках пистолет, я была готова молить о прощении и раскаяться во всём. Лишь страх за ребёнка удержал мой рот на замке. Я боюсь, что вчера Леон был способен на всё. Абсолютно на всё…

— Ваш звонок едва не выдал меня, — выдавливаю из себя. — Это опасно. Вызывает подозрения. Леон уже…

— Срать мне, что ты сделаешь для того, чтобы он подозревал не тебя, а кого-то другого. Выясни, когда будет следующая поставка иначе…

— Есть сложности. Сейчас Моретти будет особенно осторожен. Кто-то убил его друга. Не вы?

— Блять, что ты несёшь? Моего босса интересуют только поставки. Точка. И ты будешь рыть носом землю, чтобы достать сведения.

Прикрываю глаза, балансируя на грани истерики. Больше всего на свете мне хочется отбросить этот телефон в сторону. Он словно ядовитая змея. Кажется, у меня даже ладони горят от соприкосновения с этим отравленным пластиком. Интонации похитителя меня пугают, но я слышу нервозность. Он боится, что теряет контроль. Они сделали ставку на Серёжу. Но что если я попала под обаяние проклятого мафиози? Они боятся, что я начала делать своё дело чересчур хорошо и пристрастилась к нему? Возможно, они даже наблюдают за мной, чтобы убедиться, что я делаю всё по их плану.

Да… Наверное, я права. Поэтому они начали угрожать мне сестрой. Это страшит меня даже больше, чем угроза жизни моему парню. Это звучит кощунственно, но я меньше всего хочу, чтобы пострадала моя сестрёнка. Она не заслужила этого ни одной секунды боли и несчастий, что обрушились на её голову. Я держусь из последних сил ради неё, ради её выздоровления. И когда всё закончится, обещаю, что мы обязательно уедем туда, где можно будет наслаждаться шёпотом океана и белоснежным песком. Не сразу я понимаю, что в этих мечтах есть я и сестрёнка, и только потом я вспоминаю о Серёже.

Неужели это знак того, что я разлюбила его? Но моё сердце так же болит и за него. Я не хочу, чтобы ему было больно. Сколько они уже держат его в плену? Где его держат? Кинули в вонючую яму или приковали к батарее в старом складском помещении… Думать о самых дорогих и близких для меня очень больно. Я должна спасти их. Но если я буду опрометчиво совать свой нос в дела Моретти, сделаю только хуже.

— Я передам сведения, как только узнаю. Это случится нескоро. Сейчас все на взводе после гибели друга Моретти. Я не могу выдать себя сейчас.

— Слышь ты, сука…

— Только так. Или ищите другую шпионку, — чуть громче говорю я.

Повисает гнетущая тишина. Минуту или даже больше не слышно ничего, кроме биения пульса в моих ушах. В какой-то момент мне начинает казаться, что я просто упала в обморок и лежу без сознания. Но потом я слышу лёгкий стук и отдалённые голоса. Двое мужчин говорят злым шёпотом, бранятся. Слов не разобрать, но понятно, что они спорят о том, как поступить со мной в сложившейся ситуации.

— Ладно, — коротко и зло бросает в трубку похититель. — Но в следующий раз принеси нам в клювике что-то серьёзное. Или я доберусь до пальцев твоей сестры.

Головорез первым сбрасывает телефонный звонок, чтобы показать, кто в этой ситуации главный. Я почти сразу же сползаю спиной вниз по кафелю и собираюсь с силами. Мне сложно пошевелиться. Короткий разговор выпил из меня все силы. Я едва дышу и глажу плоский живот, словно ища успокоения у крошечного человечка, живущего внутри меня.

Потом поднимаюсь и привожу себя в порядок. Отключаю злополучный шпионский телефон, борясь с желанием просто выбросить его в мусорное ведро! До того мне осточертели игры в шпионку. Меня к такому не готовили. Я никогда не думала, что окажусь даже в солнечной Италии и буду вынашивать в чреве ребёнка итальянского мафиози, пытаясь его при этом обмануть.

Вернувшись в комнату, я долго думаю, куда бы спрятать телефон. В итоге опять прячу его во внутренний карман сумочки, с которой прилетела, и забрасываю её в дальний угол шкафа. Больше ничего придумать не получается. Потом нужно найти другое место для хранения телефона. Здесь опасно его оставлять. Прислуга может прибираться и наткнуться на него случайно.

Мой взгляд падает в одно из окон, выходящих в сад. Надо бы прогуляться по нему и, возможно, спрятать телефон там.

Раздаётся стук в дверь. Горничная пришла помочь мне. Я впускаю её. Первым делом она опускает на туалетный столик вазу с роскошным букетом алых и белых роз.

— От синьора Моретти.

Моё сердце начинает стрекотать, как сумасшедшее. Но горничная добавляет с улыбкой:

— Подать для вас цветы распорядился старый синьор, Алонзо Моретти. Он просил передать, чтобы вы не утруждали себя несколько дней и восстанавливали силы после пережитого потрясения.

— Передайте ему моё сердечное спасибо.

— А вот это вам просил передать сам синьор Леон.

Мария передаёт плотный конверт.

Я с нетерпением разворачиваю его, узнавая почерк Леона. Он довольно чисто говорит по-русски, но пишет с ужасными ошибками. По губам расползается улыбка, пока я читаю несколько строк, адресованных мне.

«Сегодня ночью ты вспомнила, что значит принадлежать мне. Я хочу чтобы так и было…»

Последние несколько букв зачёркнуты, как будто Леон начал писать слово «всегда» и передумал это делать, а буква «и» втиснута между словами в самый последний момент. Меня насквозь пробивает мыслью: что будет со мной, если Леон узнает о моём обмане? Как он поступит со мной?!

— Где сейчас синьор Леон?

Мария распахивает окна и ловко прибирает постель. Она полностью сосредоточена на своём деле, но я успеваю заметить, как по её лицу скользнула тень.

— В чём дело, Мария?

— Ни в чём! — торопливо отвечает девушка.

Мне очень жаль девушку. Я верю, что она хорошая девушка и просто работает здесь. Мария ни в чём не виновата передо мной. Но она находится в своей родной стране, а я в чужой, враждебной обстановке. Кругом нет ни одного близкого человека. Я должна быть настороже всегда. Поэтому я мысленно извиняюсь, но делаю высокомерный вид, обещая:

— Я вижу, что ты кое-что знаешь. И если ты не поделишься со мной информацией, я пожалуюсь на то, что ты плохо прислуживаешь мне. Леон Моретти прислушается к капризам девушки, вынашивающей его дитя. Ты вылетишь из этого дома в два счёта! Я требую! — напираю голосом.

Вижу, как лицо Марии краснеет. Она вытягивается по струнке и оглядывается на дверь, понижая голос до шёпота:

— Проблемы из-за кончины Марио Росси, — шепчет девушка. — Я вытирала пыль и случайно… Совершенно случайно! — оправдывается она. — Я стояла за углом и уже было поздно удирать… Я не хотела подслушивать…

— Ближе к делу, Мария!

— Я слышала, как синьор Леон разговаривал с представителем семьи Росси. Он дал синьору Леону время найти убийцу и отдать его семье Росси. Они вроде достигли соглашения, но…

— Но что? — спрашиваю, холодея.

— Но синьор Росси требует дать ему залог… Залог того, что виновный будет найден.

— Не понимаю, — шепчу по слогам.

— Он требует заложника, — едва слышно отвечает Мария и добавляет, словно озвучивает приговор. — Я слышала, как пару раз прозвучало ваше имя…

Глава 4

Проклятые игры кланов мафиози! Их законы и требования «кровь за кровь» могут свести с ума любого. Тем более, девушку вроде меня, случайно оказавшуюся в этом сумасшедшем переплёте. Я совершенно неожиданно для себя оказалась в центре сумасшедших интриг. Всё, чего я желаю, это сохранить жизнь себе и своей сестрёнке. Слова Марии выбивают почву у меня из-под ног. Я чувствую себя ещё более уязвимой и дрожу от страха. Вчера ночью Леон Моретти был необычайно ласков со мной и даже дал надежду на то, что суровый мафиози испытывает ко мне какие-то чувства.

Но сегодня, при свете дня, я не уверена уже ни в чём! Что, если Моретти взвесит все риски и затраты, решив, что проще отдать проблемную русскую и оплодотворить другую девушку, пусть даже способом ЭКО!

Чем больше я думаю об этом, тем сильнее становится мой страх и уменьшается уверенность в чём бы то ни было. Мария давно покинула комнату, но я всё ещё сижу перед зеркалом и не вижу перед собой ничего. Все предметы расплываются передо мной, будто в зыбком тумане. Мне становится трудно дышать и просто не хватает воздуха, хоть окна распахнуты настежь.

— Ты не спустилась к завтраку.

Я вздрагиваю, услышав голос Леона. Сглатываю противный ком страха, вставший поперёк горла. Слышу тяжёлые, уверенные шаги хищника за спиной. Поворачиваюсь к нему прежде, чем он успевает достичь меня. Разглядываю мужчину во все глаза, любуясь его мощной, раскачанной фигурой. Он словно выточен из бронзы, и костюм цвета слоновой кости только подчёркивает суровые линии его загорелого лица. Сегодня Леон не успел побриться. На острых скулах и на подбородке виднеется чёрная, колкая щетина.

Мы смотрим друг на друга, поедая взглядом. Сердце грохочет, как ненормальное, и стул будто растворяется подо мной. Я хватаюсь за него, чтобы не упасть.

Мне кажется, или между нами что-то изменилось со вчерашней ночи? Или я просто глупая девочка, мечтающая о невозможном? Я хочу, чтобы сердце в груди безжалостного мафиози билось быстрее при виде меня. Возможно, только в таком случае он пощадит меня, узнав правду. В противном случае, его расправа будет ужасной. Он спрашивал меня вчера, скрываю ли я что-то от него. И сейчас… когда его тёмный взгляд проносится по лицу с особенным жаром и тревогой, мне хочется сознаться во всём.

— Ты себя плохо чувствуешь? — спрашивает он. — Или боишься повторения вчерашних событий?

— Наверное, второе. У меня нет тошноты и слабости.

— Но ты едва держишься.

— Да, потому что рядом ты. И в такие моменты всегда кажется, что я падаю. Так низко, что становится страшно.

— O, bella… Тебе понравилось падать вчера в мои объятия. Не отрицай, — порочной, многообещающей улыбкой Леон заставляет моё сердце биться быстрее.

Проклятье, этот соблазнительный дьявол действует на меня волшебным образом. Я становлюсь сама не своя в его присутствии. Леон уничтожает оставшееся расстояние и замирает рядом. Властно обхватывает подбородок в плен и запрокидывает моё лицо:

— Что тебя тревожит? Не лги. Я вижу, что ты трясёшься от страха.

— Да…

Иногда мне невыносимо смотреть в его чёрные глаза. Кажется, что из их глубины восстанут демоны и начнут пытать меня, желая узнать правду. Я обвиваю мужчину руками за раскачанный торс, пряча лицо:

— Тот завтрак, которым отравился твой друг, был моим. Я не представляю ценность ни для кого из… из этой страны. Но так могут добраться до тебя. Я беспокоюсь, что моя сестра беззащитна. Там, в России.

— Клубничка, я организовал охрану, — пытается успокоить меня Леон. Но после угрозы похитителей Серёжи я не могу быть уверена, что сделанного достаточно.

— Я боюсь, что такой охраны недостаточно. Я ничего не могу с этим поделать… Постоянно прокручиваю в голове, тревожусь!

Леон резко поднимает меня вверх и запирает в тугих, собственнических объятиях.

— Всё, о чём ты должна беспокоиться, Лина, это выносить моего наследника. Здоровым.

— Да. Но я не могу не думать о сестре. Она — это всё, что у меня есть. Моя единственная семья… — шёпотом произношу я, пытаясь достучаться до Леона.

Он замирает на несколько мгновений, словно решая, стою ли я таких усилий.

— Хорошо, — выдыхает резко. Достаёт из кармана телефон и набирает номер своих подчинённых в России.

Он удерживает меня рядом и говорит на русском, глядя на меня с коварным прищуром тёмных глаз. Леон делает это ради меня — позволяет понять, что моя просьба исполнена.

— Довольна, Ли-на?

— Да… — на душе становится теплее. Теперь я могу надеяться, что злодеи не доберутся до сестрёнки. Ни за что.

В порыве чувств я тянусь за поцелуем, но останавливаюсь. Уместно ли мне самой целовать этого важного господина? Или стоит ждать, пока он сам решит побаловать меня лаской.

— Кажется, ты что-то хотела сделать?

— Да. Но уместно ли это. В этом доме живёт твоя жена. Я при тебе любовница и просто… вынашиваю дитя.

Леон резко наклоняется и сам жадно впивается в мои губы, рыча проклятия:

— Когда ты несёшь своим ротиком подобную чушь, я больше обыкновенного хочу утрахать тебя в него до самой глотки, Клубничка, — похищает остатки кислорода и посасывает мой язык, лишая самообладания. Так быстро и легко… Чёрт. Мне не хватает сил противостоять напору этого брутального самца. Каждая клеточка моего тела поёт от восторга, когда Леон появляется рядом и властно берёт… своё. Принадлежащее ему по праву. Я таю в безжалостных тисках его объятий и чувствую себя его девочкой. Самой желанной и необходимой, как воздух.

Мы снова начинаем пылать в присутствии друг друга. Леон сажает меня на туалетный столик и резким жестом сметает с него всё. Рывком распахивает мои ноги и задирает платье до самой талии. Мои руки тянутся к металлической пряжке его ремня. Мы боремся за право, кто первый освободит его член, рвущийся наружу.

— Мне не нужно проверять, течёшь ли ты для меня, Клубничка?

— Всегда, — выдыхаю я, признавая поражение.

Леон устраивается между моих ног и сбивает влажные трусики в сторону. Его толстый, налитый кровью член прижимается к набухшим складкам. От такого тесного контакта я начинаю пылать ещё сильнее и сама двигаю бёдрами ему навстречу, сгорая от нетерпения почувствовать его в себе.

— В твоей беременности есть ещё одна прелесть, Лина! — хрипло выдыхает Леон, раскачивая бёдрами.

Крупная головка члена лишь немного задевает вход, дразня. Я постанываю и умоляю его взять меня немедленно.

— Ты пахнешь иначе. Насыщеннее… — язык Леона пробегается по моей шее, ловит пульсирующую жилку под кожей, надавливает, лаская. — Раскрываешь так легко и сладко, что я хочу держать тебя в твоей постели сутки напролёт.

С последними словами Леон прикусывает кожу, всасывая её в рот. Крупный член вторгается в моё изнывающее лоно одним мощным, быстрым толчком. Перед глазами темнеет, а потом от каждого движения появляются яркие вспышки, как россыпь конфетти.

— Ещё, Леон. Ещё… — прошу. — Пожалуйста!

— Да…

Он трахает меня на предельной скорости. Вчера ночью был нежен и осторожен, но сейчас натягивает меня жёстко и быстро. Не даёт даже передохнуть и набрать полные лёгкие воздуха. Тело сотрясается в конвульсиях удовольствия. Страх и нервы лишь подстёгивают мои ощущения. И каждый его толчок словно возвращает меня к жизни. Я приподнимаю бёдра и ударяю пятками в его голую, крепкую задницу, подавая ему сигнал двигаться ещё жёстче.

— Не жалей меня. Трахни… — ужас, какие пошлые слова срываются с моих губ под чарующим воздействием его мужской ауры.

Но Леону нравится, когда я дикая, мокрая и потная. Откровенная до безобразия и забывающая о правилах приличия. Он сыплет в ответ пошлыми откровениями, а я впитываю их, как губка. Этот мужчина неистов в сексе и приучил меня быть такой же. И мне это нравится настолько сильно, что я забываю обо всём.

— Да! — кричу, едва ли не срывая голос, когда вспышкой оргазма меня скручивает в тугой узел. Горячая струя семени щедро орошает лоно изнутри.

Я смотрю на лицо Леона, застывшее в экстазе. Ему нравится кончать в меня, а мне нравится давать ему это. Отдавать себя. Целиком. Без остатка…

— Я снова запачкал свою девочку, сделав её грязной и мокрой! — сыто улыбается Леон.

Лёгким движением руки срывает с нас одежду и затаскивает в душ, помогая умыться. Я липну к нему, как к любимому лакомству, и за то время, пока мы принимаем душ, успеваю ещё раз разжечь в нём пламя. Теперь он трахает меня, прижав грудью к прохладному кафелю и вбивается сзади, заставив прогнуться в спине, проявляя чудеса гибкости…

Лишь потом, утолив первобытный голод, он позволяет мне одеться. Леон терпеливо ждёт, пока я соберусь.

— Надеюсь, после двух жарких раундов у тебя появился аппетит, Клубничка… — поймав мой взгляд, Леон подмигивает. — Никакой рыбы. Ничего рыбного в этом доме!

Но спускаясь по лестнице, я улавливаю тошнотворный рыбный запах. Источник его сидит за столом. Фелиция поглощает какую-то жуть. Как вообще можно есть рыбу на завтрак?! Извращенка!

— Какого хуя в моей столовой воняет тем, от чего тошнит мать моего ребёнка? — громогласно спрашивает Леон. — Я чётко и ясно дал понять. Никакой, сука, рыбы.

— Но я люблю…

— Ещё один раз, Фели, и я надену это блюдо тебе на голову, а ты полюбишь блюда поваров вонючих забегаловок Базиликаты (один из самых бедствующих районов Италии)! Ясно?!

— Да!

Красивое лицо Фели перекашивает маской желчной злобы. Я уже едва сдерживаю тошноту, подкашивающую к горлу. Увидев это, Леон мгновенно подхватывает меня на руки и выносит прочь. На глазах у изумлёной супруги.

— Мы позавтракаем вне пределов дома.

— Фели — твоя супруга. И..

— Навязанная дедом, — обрубает меня Леон, подводя к роскошному внедорожнику. Прогоняет водителя прочь, сам усаживаясь за руль. — Наш брак — договорной. Без капли чувств. Даже влечения нет особого. Но Фели хватается за брак, чтобы не навлечь гнев семьи. Только и всего, — Леон удивляет меня долгой речью и признанием.

Я решаю помалкивать, чтобы не спугнуть момент откровения. Но Леону хочется поговорить. Его рука вольготно располагается на моём колене, пока он уверенными движениями направляет автомобиль на выезд из территории поместья.

Бросив взгляд в зеркало заднего вида, Леон матерится. Грязно и по-русски.

— В чём дело?

— Росси. Обижены, как педики. И признаю, что у них есть право выставить счёт моей семье за смерть Марио Росси. Я обязан найти виновника! Но глава семьи требует… залог.

— Ты отдашь им меня? — холодею от страха.

— Чёрта с два, — грозно цедит сквозь зубы Леон. — Старому Росси придётся отсосать у самого себя, прежде чем я поделюсь своей Клубничкой хоть с кем-то! Но мы пришли к другому соглашению. И оно, блять, мне не нравится.

— Теперь за тобой всюду следят? — догадываюсь я.

— Да. И этот ебаный хвост из преследователей действует мне на нервы. Гвидо Росси — тот ещё конченый мудак. Надеюсь, я найду виновника быстрее, чем он выбесит меня настолько, что старина Росси лишится второго и единственного сына, оставшегося в живых!

Глава 5.

Леон

Одно из самых изысканных летних кафе. Хочется порадовать Клубничку и стереть с лица красавицы тень тревоги. Мне больше нравится, когда её кукольное личико искажается от оргазама или когда огромные, светлые глаза становятся блестящими от возбуждения. Она — моя одержимость, поселившаяся в мыслях на постоянной основе. Но в последнее время при взгляде на неё во мне пробуждается не только похоть, но и другие чувства, которых я не знал раньше.

Переживать и тревожиться о ком-то за пределами моей семьи для меня в новинку. Тем более, о той, что пришла и предложила себя в обмен на деньги, как это было в самом начале. Сейчас от той Лины мало что осталось. Вернее, она та же самая, сладкая и невинно-порочная, но как будто закалилась и стала твёрже. Пытается держаться под гнётом обстоятельств и пробует выпускать коготки. Это получается у неё так забавно, что вызывает вихрь эмоций. Хочется в тот же миг подмять её под себя и начать целовать. Безудержно, выпивая из её души все эмоции до единой. Хочу быть в ней. Не только в теле, но и в мыслях.

— Выбирай, — подталкиваю меню в сторону Клубнички.

Она пробегается по строкам меню и закрывает его с лёгкой улыбкой, играющей на пухлых губах.

— Я почти ничего не поняла из написанного. Забыл, что я не владею итальянским языком, Леон?

— Скажи так ещё раз, — требую, накрывая её руку своей. Солнце стоит уже высоко и играет на белокурых волосах Лины, заставляя их сиять нимбом над головой русской красавицы. Сводит с ума, чертовка.

— Сказать как? — удивляется, округляя глаза, но не отдёргивает руку, а накрывает своей второй, разглядывая контраст наших переплетенных пальцев — моих с бронзовым отливом и её, почти белоснежных.

— Ты очень красиво произносишь моё имя.

— Хм… Всегда называть тебя Леон? — лукаво улыбается. — Не синьор? Не господин Моретти? Не большая шишка?

— Моя шишка становится неприлично большой каждый раз, когда я смотрю на тебя, — усмехаюсь, посылая ей воздушный поцелуй. Наслаждаюсь тем, как начинают дрожать её ресницы, отбрасывая тень на высокие скулы.

После того, как я присвоил себе Клубничку на целых девять месяцев, во мне словно отключились внутренние тормоза, и выстраиваемые границы пали под напором невинной красоты и чувственного обаяния Лины. Можно брать её, столько, сколько захочешь, шепнул Дьявол. И да простит меня отец Небесный, но я подвержен искушению и поддаюсь ему с удовольствием.

Наслаждаюсь близостью красавицы, впитывая каждое движение, и мысленно строю планы. В которых, как ни странно, я прокручиваю варианты, как бы избавиться от навязанного дедом брака с Фелицией Джианни. Уже совершенно ясно, что она лишь обуза, неспособная даже родить.

Законная супруга подписала договор и поклялась любить моего наследника, как собственного сына. Доволен при совершении сделки, а иначе это никак не назовёшь, остался только один старик, Алонзо Моретти. Он уже теряет силу и как никогда раньше, он нуждается в подтверждении своего авторитета, в наличии того, кому может передать всё наследие богатейшего семейства. Все формальности соблюдены. На бумаге выглядит до тошноты благопристойно и гладко.

Но я слишком хорошо знаю, что сука-жизнь любит подкидывать сюрпризы, и большинство из них смердит, как куча дерьма. Так и здесь… Я сомневаюсь, что Фели будет любить моего наследника. Моя супруга — эффектная, как статуэтка из тёмного оникса, но такая же холодная. Змея, одним словом. И чем больше я смотрю на Лину, тем чаще в моей голове начинают рождаться преступные мысли: оставить её при себе. Как можно дольше. Девять месяцев пролетят очень быстро, а на поздних сроках я не смогу притронуться к малышке и пальцем ради сохранения беременности. Неужели всё кончится с рождением моего сына?

Он ещё не родился, но я уже намерен дать ему самое лучшее. Во всём. Не только одежду, игрушки и лучшее образование. Я намерен дать ему лучшее окружение, в котором будут преобладать забота и внимание о моём сыне.

Клубничка родит мне сына. Точка.

Но что, если родится не сын? Ну что ж, усмехаюсь мысленно, тогда я буду строгать Лине детишек до тех пор, пока она не родит мне наследника.

— Я выбрал за тебя. Надеюсь, понравится, — отдаю меню и диктую заказ официанту, замечая, как прислушивается к моим словам Лина.

— Я хочу, чтобы ты говорила по-итальянски, помнишь? Уже отдал приказ. С тобой будут заниматься лучшие преподаватели. Девушки…

— Хм… Они будут учить меня твоему языку.

— Да. Я буду проверять, насколько хорошо ты усвоила уроки, bella…

Время ожидания заказа пролетает очень быстро за лёгкой беседой с отчётливым привкусом флирта. Можно подумать, что я кадрю эту белокурую малышку с самой сочной и сладкой киской на всём белом свете! В крови бурлит воодушевление и предвкушение наших будущих постельных игр…

Кровь приливает к члену, снова делая его каменным. Рядом с ней я готов побивать все рекорды по выносливости в сексуальных утехах. Когда приносят заказ, я не ем, а всего лишь смотрю, как ест Лина. Я ем вместе с ней, обгладываю по кусочку и смакую каждый её жест.

Клубничка смущается и просит меня не смотреть так пристально. Я перевожу взгляд на свои блюда, но это длится недолго. Мои глаза хотят смотреть на Клубничку. Увлёкшись красоткой и мирным завтраком, я не сразу замечаю, как за соседний столик подваливает младший сын из семейства Росси.

Высокий, загорелый, темноволосый. Когда-то кудрявые волосы, сейчас острижены так же коротко, как у меня. Этот пидар даже изменил своей привычке одеваться в распиздяйские шмотки: косухи и рваные джинсы. О нет, сейчас Гвидо Росси выглядит, как представительный молодой мужчина. На нём светло-бежевый пиджак и тёмная рубашка. Стащив с носа солнцезащитные очки, он небрежно бросает их на столик и подзывает официанта. Только после этого он оборачивается и будто случайно замечает меня и Лину.

— О, Леон! Привет… Надо же, какое совпадение! — широко улыбается он. Не дожидаясь моего согласия, он переставляет стул к нашему столику и плюхается своей задницей, выставив локти на стол. — Знаешь, я тоже люблю здесь завтракать. Ц-ц-ц, какое совпадение!

— Совпадение? — спрашиваю ледяным тоном. — Неужели? Хочешь сказать, не твоя тачка тыкалась носом в зад моей и нюхала выхлопные газы, пока я от тебя не оторвался?

— Не уверен, что это был та. На какой тачке ты приехал? — корчит из себя придурка младший Росси.

Гвидо никогда мне не нравился. Марио Росси был старшим из двух сыновей. Надёжный, хорошо воспитанный. Он был человеком слова и полезным партнёром. Младший Росси не может похвастаться ни одним из этих качеств. По слухам, совсем недавно он выписался из клиники для нариков, куда его насильно поместил глава семейства Росси.

Скрипнув зубами, я рассматриваю младшего брата Марио. Старик Росси выжил из ума, если приставил этого клоуна на время, пока я рою носом землю в поисках виновного в смерти Марио Росси. На самом деле, думаю, что у старикана есть и другая цель. Мы с Марио сотрудничали, как честные бизнесмены. Но старик любит подгадить и не всегда пользовался честными методами. Возможно, его требование о присутствии Гвидо, это лишь уловка и попытка выудить, как можно больше информации обо мне и о моём бизнесе.

— Grazia! — улыбается Гвидо официанту, начиная уплетать свой завтрак. — Кстати, Леон, было бы неплохо представить нас, — тычет вилкой в сторону Лины. — Друг другу. Я же буду находиться в твоём доме некоторое время и хотел бы наладить контакт со всеми домочадцами.

Во мне мгновенно закипает злость. Ещё одно слово о моей Лине, и у челюсти Гвидо будет налажен контакт с моим кулаком. Но потом я замечаю в тёмных глазах Гвидо следы буйного веселья. Этот сукин сын нарывается, понимаю я. Он будет специально действовать мне на нервы, пытаясь вывести из себя. Каждый мой враждебный выпад в его сторону будет расцениваться как открытая конфронтация с семейством Росси. Это мне сейчас ни к чему. Проблем хватает. К тому же я по-настоящему заинтересован в поимке отравителя.

Я лишь придвигаю плетёный стул вместе с русской красавицей ближе к своему и по-хозяйски накрываю её колено своей ладонью.

— Эту синьориту зовут Алина.

— Слышал, что она носит твоего ребёнка, — небрежно замечает Гвидо.

— Слухи правдивы. Я оберегаю её и своего наследника так, как не оберегаю ни один свой склад с ценным товаром. И я без всякого промедления пущу пулю в того, кто посмеет положить на неё глаз или сказать что-то непристойное… — говорю, сверля взглядом Гвидо, потому что вижу его заинтересованные плотоядные взгляды, которыми он награждает Лину. — Пущу пулю в живот и брошу в бассейн с пираньями, — продолжаю. — Новое развлечение. Не слышал? Голодные пираньи справляются с телом взрослого мужчины очень и очень быстро…

— У тебя есть пираньи? Не слышал.

— Недавно появились. Подарок от одного друга, — говорю, холодно улыбаясь, как та самая голодная пиранья, заставляя ублюдка отвести взгляд от моей женщины.

Лина лишь прислушивается, но не понимает ни слова из того, что я сказал Гвидо. Потому что мы говорили на итальянском.

Появление Гвидо Росси путает мне все карты. Он будет только мешаться под ногами, надуваясь от важности своей миссии. Тупой, бесполезный кусок мажористого дерьма, годный лишь на то, чтобы зависать в клубах и жрать экстази. Его появление не сулит мне ничего хорошего.

И очень скоро я понял, что был прав…

Глава 6.

Моё проживание в доме всемогущего Леона Моретти навряд ли можно назвать прекрасным. Да, меня окружает роскошь. Интерьер выглядит, как рекламные буклеты успешной жизни или как картинка с экрана телевизора. Мне ничего не приходится делать самой — уборкой, готовкой, стиркой и глажкой занимается прислуга. Мне даже постель не позволяют застелить самой. Поневоле я начинаю чувствовать себя бездельницей.

Обстановка в доме Леона для меня очень давящая. Я испытываю противоречивые эмоции. Всё же я — любовница при живой жене, какие бы отношения не связывали Леона и Фели. Это преступно и низко. Я чувствую себя разлучницей. Особенно когда Фели смотрит на меня ядовитым, обжигающим взглядом. Почти таким же ядовитым, как та отрава, унёсшая жизнь Марио Росси.

Его смерть стала ещё одним испытанием. Для меня в том числе. Зная, что Росси винят меня, я не могу оставаться спокойной. О, какая это глупость. Где бы я пронесла яд, интересно? В промежности? В заднице? Леон трахал меня на пути к поместью и поместил в попку игрушку. Иначе говоря, нет такого тайного местечка на моём теле, куда бы не проник Леон своим толстым стволом или умелыми пальцами. Я вся раскрыта перед ним и доступна.

Чувствуя угрозу, нависшую над головой, я понимаю, что Леон — единственный, кто заинтересован в том, чтобы оставить меня при себе. Его дед, Алонзо Моретти, хочет себе наследника и вроде бы неплохо относится ко мне. Лучше, чем Фели, во всяком случае. Но благополучие семьи для него намного важнее. Если на карту будет поставлено благополучие клана и вопрос войны будет стоять особенно остро, синьор Алонзо, не раздумывая смахнёт меня, словно пешку, и тыкнет пальцем в любую другую девушку, которая родит Леону малыша. Суррогатное материнство — не такая уж большая редкость.

Если меня не станет…

Даже думать об этом страшно. Суровые законы. Безжалостные люди. Им плевать и на меня, и на малыша, которого я ношу под своим сердцем. Кто позаботится о моей Кате, в случае моей смерти?! Странно, но всё больше я думаю лишь о ней, а Серёжа… просто отходит на второй или даже на третий план в моих мыслях. Это так кощунственно и низко с моей стороны, что я заставляю себя вспоминать каждый момент нашего единения и минуты счастья.

Но как назло, в мысли проникает черноглазый дьявол Моретти, который в последнее время даже нежен со мной. Он умеет ласкать. Осторожно, едва ощутимо, распаляет до невозможности сильно, что я сама умоляю его дать мне больше. Леон начинает с изысканных заигрываний, но всё кончается тем, что он дерёт меня, как суку. Свою суку… Согласную на всё. Даже на игрушку в попке.

Моему итальянскому мафиози нравится дразнить меня ею. Он меня готовит и растягивает под свой немаленький размер. Леон соблазняет меня грязными разговорчиками, заставляя замирать от сладкого предвкушения, вынуждая мечтать о непристойных вещах.

Должно быть, я сошла с ума… Из-за него! Он присвоил себе моё тело. Но похищает ещё и мысли, занимая их все, до единой.

Ночи такие же жаркие и страстные. Мне нравится засыпать в знойных объятиях сильного мужчины. Но просыпаюсь я всегда одна, как сегодня…

Солнце уже стоит высоко. Смятые простыни хранят лишь запах мужского тела, но самого мафиози нет рядом. Скорее всего, Леон уже занимается решением важных вопросов. Ведь он и здесь, в Италии, очень видный бизнесмен.

Иногда он оставляет мне короткую записку или посылает цветы от своего имени. Интересно, что меня ждёт сегодня? Слыша стук прислуги в дверь, я замираю в предвкушении. Леон балует меня вниманием и обжигает лучами желания обладать даже на расстоянии. Только с ним я начинаю чувствовать себя по-настоящему желанной, а его презенты и постоянные подарки повышают мне настроение.

— От господина Леона, — воркует прислуга, ставя тарелку с клубникой и топлёным шоколадом на край стола.

Я набираю номер Леона. Он отвечает почти сразу же.

— Это не самый полезный завтрак для беременной девушки, Леон.

— Хм…

Слышится гул голосов, звонкая итальянская речь. Леон отходит в сторону, немного понижая голос.

— Говоришь, этот завтрак не очень полезный? Что же… В моих планах накормить тебя в следующий раз исключительно белковой пищей. Говорят, белок полезен, верно? — он усмехается, и я понимаю, что мужчина намекает на что-то горячее и не совсем правильное. — Сперма состоит из белков и липидов…

— Да?

— Да. Сегодня прочитал. Утром. Хочешь, твой следующий завтрак будет стопроцентно полезным? — предлагает коварный искуситель.

Я тянусь за клубничкой, макая её в горячий шоколад. Причмокиваю нарочно громко, обсасывая десерт. Знаю, что Леон слышит всё и представляю пожар в его тёмных глазах и каменный стояк в трусах.

— Твой член уже твёрдый? — спрашиваю шёпотом.

— Сучка… — смеётся Леон. — Мне нужно вернуться к работе. Но вечером… ты отработаешь каждый сосущий звук, которым заставила мои яйца опухнуть…

Я должна привыкнуть к его откровенности. Но каждый раз я испытываю ни с чем несравнимый восторг и жадно слушаю. Взрыв и яркий пожар — вот как можно описать то, что происходит между нами. Это уже не только похоть, но нечто большее. В каждом прикосновении и в каждом слове…

Расправившись с лакомством, я привожу себя в порядок и переодеваюсь. Мельком смотрю на часы, понимая, что вполне успею позавтракать перед приходом учителя итальянского языка. О да, Леон не шутил, говоря, что возьмётся за моё обучение. Он нашёл мне преподавателя, Луизу Сарто. Она занимается со мной по два часа в день, обучая родному языку Леона.

Мысленно я повторяю выученное накануне, когда выхожу из своей комнаты. Направляюсь на завтрак, сворачивая к лестнице, как вдруг… из-за поворота в меня влетает чужое тело! Отклоняясь назад, я едва не падаю, но…

— Осторожней, baby, я тебя держу.

Гвидо!

Он подхватывает меня за талию. Его рука неприлично соскальзывает… прямо на мою ягодицу. Его пальцы сжимают мою задницу! Нет, мне это точно не показалось! Неужели этот кретин меня лапает? В доме Леона?! Он смертник?

Но потом я вспоминаю о гадком договоре между Росси и Моретти, по которому Гвидо Росси имеет право находиться в доме Леона и вести себя так, словно он — полноправный член семьи.

— Убери руки! — выпаливаю по-русски.

Придурок стряпает недоумевающее выражение на своём лице. Тёмные глаза маслянисто блестят. Его влажный, похотливый взгляд проносится по моему лицу и спускается в декольте. Урод. Он же едва слюной не капает на мою грудь, ставшую ещё более упругой из-за беременности!

Я толкаю его в грудь ладонями и повторяю свою фразу, но теперь уже на итальянском языке. Уж эти два слова я могу произнести!

— Ты делаешь большие успехи… в языке, — хвалит меня Гвидо и только потом перемещает руки на талию. — Сорри за случайность!

Мажор якобы извинился за случайный контакт своей ладони с моей задницей. Но я догадываюсь, что его попытка меня пощупать — вовсе не случайность.

Гвидо Росси медленно разжимает пальцы. Слишком медленно. Я резко вырываюсь из его захвата. Разворачиваюсь и направляюсь к лестнице. Меня всю трясет от отвращения. Так не хочется, чтобы отморозок жил в этом доме и дышал с нами одним воздухом.

Гвидо Росси мне сразу не понравился. С самой первой секунды нашего знакомства в кафе. И не скажешь, что он младший брат погибшего Марио. Гвидо просто напыщенный козел. Я хочу, чтобы он держался от меня как можно дальше. Но мерзавец слишком неприлично меня рассматривает. Даже сейчас, когда я спускаюсь по лестнице, я чувствую на себе отвратительный обжигающий взгляд. Моя попа горит в том месте, где засранец меня трогал.

Нужно рассказать об этом Леону. Пусть знает, что мне неприятно общество Гвидо Росси. Леон — скала и авторитет. Он оградит меня от пристального и ненужного внимания ублюдка.

* * *

Хочется рассказать Леону обо всём практически сразу, в тот же самый миг. Но я не решаюсь отрывать мафиози по пустякам. Поразмыслив, я хочу рассказать ему о Гвидо позднее, когда Моретти появится рядом.

Завтрак и занятия отнимают у меня всю первую половину дня. Языковая нагрузка довольно большая, но я хорошо схватываю языки, поэтому занимаюсь с удовольствием. Я даже испытываю небольшую грусть, когда Луиза покидает роскошный особняк Моретти. Это означает лишь то, что я останусь наедине с мыслями в стенах дома, абсолютно чужого для меня.

Думаю, что снова буду слоняться по территории особняка, но меня ждёт сюрприз около бассейна. Фели. Не одна, а в обществе четырёх дамочек, которые выглядят точь-в-точь как законная супруга Леона Моретти. Все знойные, смуглокожие, с идеальными фигурами, достойными красоваться на обложках журналах. Они похожи, словно куклы. Только причёски разные. Среди них выбивается только одна девушка, с тёмно-рыжим каре. При моём появлении оживлённая болтовня смолкает. Фели оглядывается на меня.

— О, а вот и она, — Фели как-то чересчур сладко улыбается и поднимается с шезлонга, подходя ко мне.

Меня обдаёт тяжёлым, восточным ароматом её парфюма. Не понимаю, чего она хочет от меня и почему трогает так осторожно? Рука Фели ложится на мою талию. Супруга Леона ведёт меня к своим подругам, представляя на английском языке:

— Это Лина. Суррогатная мать нашего с Леоном малыша, — длинные смуглые пальцы Фели ложатся на мой живот, поглаживая его. Она гладит меня преувеличенно нежно, делает это напоказ. Якобы заботится обо мне, но я же знаю, что она ненавидит меня и с удовольствием бы вспорола живот длинными ногтями, вырвав из моего чрева младенца.

Я борюсь с желанием оттолкнуть стерву и вырваться, но Фели усаживает меня на свободный шезлонг и зовёт прислугу.

— Эй ты… Принеси чаю! Живее! — покрикивает она визгливо.

Чаю. Разумеется. Сами кумушки хлещут шампанское и замысловатые коктейли. Они поджаривают свои тела на солнце и бренчат дорогущими золотыми браслетами, словно соревнуются, кто больше сверкает.

Девушка с тёмно-рыжими волосами снимает шляпу, начиная обмахиваться ею.

— Не спасает даже коктейль. Жара… — она смотрит в мою сторону и приподнимает солнцезащитные очки. — Лучше сядь в тень. Сгоришь. И для ребёнка вредна жара, — хихикает и представляется. — Солла.

— Для ребёнка вредна жара, — поддразнивает её брюнетка в купальнике красного цвета. — Что ты знаешь о детях, Солла? У тебя нет ни одного!

— Рожать детей не моя забота, а твоя, дорогая Мария, — сладким голосом отзывается Солла. — Я закоренелая, как это… чайлдфри, — вспоминает она и сообщает мне доверительным тоном. — По правде говоря, дети губительны для моей карьеры. Меня хотят, пока я выгляжу идеально. К тому же синьор Амаретти готов платить за узкую дырочку, но не за растянутую родами вагину!

Кажется, рыжая точно перебрала спиртных коктейлей, и жара ударила ей в голову. Потому что говорить о таких вещах просто неприлично! Но в ответ на её реплику звучит взрыв смеха. Девицы гогочут, как лошади на лугу, считая, что Солла сказала нечто смешное. Смеётся даже Мария, но потом шлёпает рыжую по коленке:

— Ох, договоришься, Солли. Мой муженёк решит отъездить тебя и в задницу насухую. Посмотрим, как ты потом будешь хвастаться узкими дырочками!

— Если ты снова вытрахаешь своему мужу мозг, требуя купить новый Ламборджини вместо разбитого старого, то он точно захочет выдрать меня. В отместку. Так что, дорогая Мари… Умерь свой аппетит. Позвони садовнику!

В ответ опять слышится взрыв смеха. Фели смотрит на моё недоумевающее лицо и хохочет так, что даже вытирает слёзы, вытекшие из уголков глаз.

— Кажется, суррогатная мать твоего малыша в шоке! — хихикает миниатюрная брюнетка с большой грудью, чересчур круглой, чтобы поверить, будто её сиськи настоящие. — Амелия, — представляется она и кивает рукой в сторону веселящихся Соллы и Марии. — Мария — супруга виноградного короля, синьора Амаретти, а Солла — его любовница.

— Что? — переспрашиваю я. — Но как?

— О, милочка. Лучше сделать соперницу подружкой и разделить с ней обязанности, чем пытаться вытащить всё на себе. Солла живёт припеваючи, работая на спине, Мария не терпит приставания своего обрюзгшего муженька, а развлекается с симпатичными парнями на стороне. Все в выигрыше.

Не могу согласиться с этими ужасными, кощунственными порядками, но Амелия улыбается мне и спрашивает:

— Разве у вас с Фели не так? — хихикает.

— Нет. Не так! — обрывает её Фели. — Лина — бедная девушка. Нищая. Суррогатное материнство — это лишь способ заработать для неё и выбраться со дна. А для меня — это возможность не портить свою фигуру родами. Муж… хочет меня.

— Ха-ха-ха! — просмеявшись, Амелия начинает цедить пинаколаду через трубочку. — Вы это слышали? Наша Фели всё ещё надеется, что член Моретти верен ей.

— О да, как же… — в один голос тянут подруги.

— Главный трахаль Италии готов выдрать каждую. Где-то там найдётся место и для жены. В очереди из сотен одинаковых дырок… — назидательно говорит Мария. — Фели держит нас за идиоток. Даже мне ясно, что Леон потрахивает эту блондинку!

— Приятного купания, дамы. Вы правы. Здесь слишком жарко и от бассейна… дурно пахнет. Нужно вызвать чистильщика, — выпаливаю я и встаю.

Возможно, Фели хотела сохранить своё лицо и продемонстрировать меня, как идиотку, чтобы похвастаться перед подругами. Уходя, я слышу, как Сола громко советует:

— Фели, русская права. Вызови чистильщика. Желательного молодого. Пусть прочистит и кое-что ещё… Для тебя.

Уверена, она нарочно говорит это на английском языке, чтоба и я слышала. Подруги Фелиции — это не подруги, а клубок змей. Настоящий серпентарий. Они плюются ядом прямо в глаза, не стесняясь. На мгновение мне становится жаль Фели — муж явно не хочет видеть её, подруги смеются над положением в семьи Моретти. Но потом я чувствую, как по ногам полосует взглядом, словно бритвой. Фели награждает меня этим взглядом, смотря вслед.

Я решаю, что сегодня больше не появлюсь у бассейна. Приду завтра и пораньше, с утра, пока нет сильной жары и неприятных лиц в виде Фели, ведь жена Леона дрыхнет до самого обеда и только потом встаёт.

Но свернув по коридору к своей комнате, я вижу… Гвидо. Он трётся возле двери в спальню и улыбается мне, как ни в чём не бывало. Но я замечаю, как его ладонь двигается по ручке. Он словно закрывает дверь… моей комнаты.

— Что ты тут делаешь? — сержусь я.

— Дом Леона та-а-а-кой большой. Ошибся спальнями, — ухмыляется Гвидо Росси, обшаривая моё тело маслянистым взглядом. Облизывает губы, словно кот, ярко-красным языком. Мне становится не по себе. Его вид такой взбудораженный, как будто он нанюхался чего-то.

— Твоя спальня находится в другом крыле, Гвидо! — твёрдо отвечаю я.

— Да? И кто это сказал? Не припомню… Мне понравилось здесь.

Ладонь Гвидо опускается и будто бы невзначай проводит по ширинке. Меня передёргивает от отвращения. Теперь мне не хочется входить в спальню. Мало ли чем там занимался этот извращенец?

— До скорой встречи, Лина. Я слышал, что ты успешна, занимаясь языком. Очень успешна для глупышки, раздвигающей ноги по первому щелчку хозяина. Моретти много тебе платит за услуги? — Гвидо опирается плечом на стену, продолжая изрыгать гадости: — Росси ничуть не беднее Моретти. Мы тоже можем быть щедрыми…

— Совсем скоро вернётся Леон. Советую тебе держаться от меня подальше.

— Подумай над моими словами, бедная русская девочка! — Гвидо сверкает глазами. — Хорошенько подумай. Только от меня зависит, будешь ли ты жить или отправишь кормить… как это сказал Леон… пираний! — Гвидо хищно улыбается напоследок и уходит, посвистывая.

Я стою, едва живая, мечтая лишь о том, чтобы Леон поставил на место зарвавшегося сукина сына.

Глава 7.

— Готова пошалить, красотка? — спрашивает Леон поздним вечером. Едва пересёк порог моей спальни, но уже начинает раздеваться. Расстёгивает длинный ряд пуговиц на рубашке и пожирает меня алчным взглядом. Зверь проголодался. Мафиози останавливается рядом с кроватью и пристально обводит моё тело, накрытое лёгкой простынёй.

— В чём дело? — хмурится, считывая безошибочно, что я чем-то встревожена.

— Сегодня был странный день. Фелиция привела подружек и хвасталась, что я — суррогатная мать. Они болтали о всяком. Мне было неприятно.

— Лина, запомни. Ты всегда можешь уйти, если тебе неприятен разговор.

— Фели…

— Она не причинит тебе прямого вреда, — жёстко смыкает губы и присаживается, гладя меня по плечу. — Я бы забрал тебя отсюда. Твоя роль в этом доме была показаться деду и подписать договор. Потом… я планировал поселить тебя отдельно. Но сейчас обстоятельства изменились.

Сейчас изменилось многое. В другой раз Леон Моретти даже не стал бы слушать мою болтовню и жалобы. Всего какую-то неделю назад он нагнул бы меня над кроватью и начал драть, как последнюю шлюху, потому что он голоден. Но сейчас, когда мы видимся не только для того, чтобы потрахаться, я чувствую, что он меняется и меняет своё отношение ко мне. Показывает больше, чем раньше и прислушивается к моим словам. Как сейчас. Он не стал требовать близости, но разговаривает со мной. Я впитываю каждое его слово, как губка. Стараюсь не пропустить ничего и найти в его словах уверенность для себя.

— Из-за смерти Росси все мои планы перечёркнуты. В том числе, и бизнес, — внезапно разоткровенничался Леон. — Марио был верным другом и честным партнёром. Нам удавалось заниматься делами, даже когда… поставки товара срывались. Но сейчас Марио мёртв. Я не могу довериться другому и впервые думаю о том, что это может быть знаком. Не двигаться в этом направлении дальше. Все мои прошлые поставки закрыты.

— Ты говоришь не только об отельном бизнесе, Леон? — осторожно спрашиваю я. — Не о партии новых полотенец для отеля.

— Нет, крошка. И поверь, тебе лучше не совать свой хорошенький носик в эти дела, — вздыхает Леон, внезапно нежно гладя лицо кончиками пальцев. — Смерть Росси сильно навредила всем моим планам. В каком-то смысле мои руки связаны… Пока не найдём виновника.

Я понимаю смысл его слов. Пока не найдут истинного виновника, Гвидо Росси будет находиться в доме Леона, а все остальные дела будут подвешены в воздухе. Значит, мне нечего сказать похитителям. Потому что Леон вынужден приостановить свои тёмные делишки.

— Гвидо Росси ведёт себя, как хозяин в твоём доме.

— И это невероятно сильно бесит меня.

— Мне не нравится этот Гвидо! — выпаливаю я, объясняя. — Он постоянно на меня пялится! Мне не по себе от его наглого, мерзкого взгляда.

— Клубничка, скоро всё закончится, потерпи немного. Я с удовольствием размазал бы его мозги по стенке, но… не могу. Приказ главы семьи.

— Алонзо обладает большим авторитетом?

— Лина, дело не только в Алонзо… — Леон ложится рядом и накрывает ладонью мою талию, приближая к себе. — Наверное, тебе наши законы кажутся в чём-то абсурдными?

— Не абсурдными, но пугающими, — признаюсь, зарываясь лицом в его грудь. — Или Гвидо живёт в твоём доме и суёт всюду свой нос, или они забирают меня. Кровь за кровь? Так это у вас называется? — губы начинают дрожать.

— Не бойся, Клубничка. Я тебя не отдам. Ни за что. Никому. Даже смерти.

Леон накрывает мои губы. На этот раз поцелуй медленный и тягучий, как карамельная патока. Его язык кружит в моём рту, ласкаясь обо всё. Я начинаю задыхаться от глубоких, собственнических толчков во рту. Спирали его движений утягивают за собой, вызывая томительное головокружение. Я пью и не могу напиться его поцелуем. Хочется ещё и ещё…

— Сладкая. Нереально… — Леон отстраняется первым и встаёт с видимым сожалением на лице.

— Ты уходишь? — удивляюсь я. — Не будешь спать со мной?

— Кажется, сладкая девочка привыкла засыпать в руках мафиози? — иронично вздёргивает смолянистую бровь. — Нет, Лина, не сегодня… Сегодня мне нужно работать. Отдыхай, — он коротко целует меня в лоб и уходит.

* * *

Каждое утро, спуская ноги с кровати, я напоминаю себе, что живу в Италии, в особняке Леона Моретти. Прошло достаточно времени, а я до сих пор пытаюсь привыкнуть к тому, где я живу и с кем.

После той стычки возле бассейна Фелиция больше не приставала ко мне. Она существенно снизила градус своего внимания ко мне и перестала цеплять. Теперь мы находимся в стенах этого дома, словно тени. Я стараюсь не пересекаться с ней, а при встрече мы лишь обмениваемся приветствиями.

Мне кажется, Леон поговорил с женой обо мне. Нет, мафиози ни словом об этом не обмолвился. Но я замечаю, каким взглядом Фелиция награждает своего мужа. Отношения между ними стали ещё холоднее. Разумеется, Фелиция блистает на всех вечерах и если в доме бывают гости, она ведёт себя, как истинная хозяйка в доме, демонстрируя мне свой авторитет и превосходство. Я знаю, что наедине супруги едва ли обмениваются парой десятков слов. Пропасть отчуждения между ними растёт с каждым днём, с каждым часом, который Леон проводит со мной.

Иногда даже дед указывает Леону, что нужно появиться с женой на публике, нужно играть роль семьи.

У Леона кругом одни обязанности. Раньше я не особо задумывалась о жизни влиятельных людей. Богатые тоже плачут. Тем, кто перебивается с копейки на копейку, эти слова кажутся почти издевательством. Но на деле чем больше я вникаю в уклад жизни Леона, тем сильнее чувствую гнёт и тиски, в которых он зажат.

Долг. Обязательства. Необходимость держать лицо. Управление обширной сетью легального бизнеса — отелями, и прочие дела семьи…

Теперь я понимаю, почему Леон такой жёсткий и суровый. Он просто ОБЯЗАН быть таким, или его сожрут с потрохами конкуренты. Моретти отдыхает ничтожно мало и редко бывает другим. Иногда секс с ним становится жгучим, почти болезненным. Это означает, что день у Мореттти настолько плохой, что он даже не может сказать несколько слов, полных тепла. Есть только приказы: нагнись, развернись, возьми в рот. Зверь вырывается на волю и берёт то, что ему нравится, алчно и жадно.

Когда угар страсти спадает, Леон выдыхает чуть спокойнее и молча извиняется за свою безудержную страсть, зацеловывая следы своих пальцев. Чёрт… Как бы мне хотелось откинуть в сторону все проблемы — мои и его. Какими бы мы были тогда наедине друг с другом?

Мечты… Мечтать бывает очень сладко, но я не позволяю себе забраться слишком далеко. К тому же, я до сих пор не могу свыкнуться с мыслью, что внутри меня растёт маленький человек. И с каждым днём он становится всё больше и больше. По срокам, первый триместр подходит к концу. Тошнота всё реже и реже преследует меня. У меня появился аппетит. Но, слава богу, вкусовые предпочтения остались прежними.

Я замираю напротив зеркала. Сбрасываю с себя халатик и с интересом рассматриваю своё отражение, пытаясь отыскать изменения. Мне кажется, я уже немного поправилась. Боги! А моя грудь… Потяжелела, увеличилась на один размер, стала очень чувствительной, более аппетитной. Не только для Леона, но и для других мужчин, которые случайно попадаются на моём пути.

Беременность делает меня привлекательной. Я верчусь возле зеркала, кладу ладонь на область пупка, поглаживаю свой упругий, пока ещё небольшой животик, прикусив нижнюю губу. Во мне прячется малыш. Это правда. Но я до сих пор не могу в этот поверить. В то, что я… беременна от бандита. От одного из самых опасных и влиятельных мафиози страны.

В принципе, я понемногу начинаю привыкать к месту, в котором живу. Говорят, человек — выносливое существо и способен адаптироваться к любым условиям.

В доме Моретти я приспособилась практически ко всему. Кроме… компании Гвидо Росси. Даже Фелиция уже перестала меня так сильно раздражать, как этот напыщенный, высокомерный мажор, который разглядывает меня так, словно я голая проститутка, пляшущая на шесте. Очень странный и неприятный тип, этот Гвидо. У него нездоровый внешний вид. И взгляд. Как у маньяка. Боже! Пусть он уже как можно скорей свалит из дома Моретти. Но, к сожалению, Леон говорит, что расследование затянулось. Поиски не дают конкретных результатов.

Насмотревшись на себя в зеркало, я направляюсь в ванную комнату. Включаю душ, забираюсь под тёплую струю воды, закрываю глаза, расслабляюсь, мечтая о чём-то хорошем. Я стою без движений минут десять, наслаждаясь бегом струй по своему телу. Внезапно сквозь шорох воды я слышу громкий стук. Будто окно распахнулось и с грохотом ударилось о стену. Снаружи дома слышится подозрительная возня. Шорохи. Скрежет.

Господи!

Что это…

Глава 8.

Ветер? Сквозняк? Оконную створку раскачивает и в щели завывает?

Мне становится страшно. Очень. До ужаса. До острых мурашек по всей спине и затылку. Я быстро выключаю воду, хватаю в руки полотенце и халат, выскакиваю из ванной комнаты.

Я рефлекторно бросаю взгляд на приоткрытую створку окна, на которой плавно колышутся тканевые жалюзи. У меня мгновенно пересыхает во рту. Тень. Могу поклясться, я видела тень снаружи окна! И эта тень меня здорово напугала.

Бросившись к окну, я быстро его закрываю и смотрю по сторонам, не видя ничего. Может быть, мне просто показалось?

Но картинка была… излишне реальной.

* * *

Утреннее потрясение сказывается на моём поведении. Особенно после недавнешнего убийства друга Леона. Ощущение такое, будто на меня началась охота… Кто-то хочет меня убить? Может и правда мишенью злосчастного завтрака был вовсе не Марио? А я?

Мама… Надеюсь, я преувеличиваю. Просто гормоны бунтуют. Утешаю я себя.

Нет! А что, если это паршивец Гвидо? Ему мало лапать меня своими мерзкими глазёнками, поэтому он решил начать действовать? Каждый раз, когда урод пялится на меня, проходящую мимо, он будто меня имеет. Трахает. Порочит. Унижает. Б-р-р! Какой же он всё-таки мерзкий ублюдок. Я молю Господа, чтобы мерзавец исчез из моей жизни навсегда. Верю, что Леон найдет убийцу уже прямо сейчас!

Мои нервы натянуты, как струна. Я постоянно оглядываюсь по сторонам и ищу нахала, осмелившегося заглянуть через окно в мою комнату. В глубине души я думаю, что это Гвидо Росси. Кто, кроме него? Когда он уже свалит прочь?! Почему расследование не приносит результатов?

Стены дома давят на меня, сжимаются, как в кошмарном фильме ужасов. После занятий с преподавателем я сбегаю из дома, устраиваясь возле бассейна. Сегодня здесь нет никого — Фели укатила на шопинг с подружками, Леон занят делами. Старик тоже пропадает где-то. Он на удивление активный, хоть дымит, как паровоз, и часто надсадно кашляет.

Я пытаюсь отвлечься на занятия, проигрывая памяти только что выученные основы, как вдруг слышу шаги.

— Привет! Клубничка….

Я едва не подскакиваю на месте от испуга. Снова Гвидо. Ублюдок! Когда же он оставит меня в покое?! Его длинная, тёмная тень накрывает меня. Мне трудно даже взглянуть на него, так как мажор стоит против солнца.

— Клубничка? Именно так тебя называет Леон? — спрашивает придурок, облизывая тонкие губы. — Я слышал, как он ворковал с тобой, красотка.

Что? Как он смеет?! Называть меня ласковым прозвищем Леона своим грязным ртом!

— Только Леон имеет право называть меня так! — излишне тонально выкрикиваю я, не в силах сдержать злость и отдышаться.

От эмоций меня начинает колотить нервной дрожью. Я уже жалею, что решила полежать у бассейна. Маслянистый, липкий взгляд Гвидо приклеивается к моей груди и переползает на учебный разговорник, подхваченный мной из дома. На мне лишь легкий белоснежный сарафан с открытым декольте. Моя грудь, набухшая во время беременности, стала мишенью номер один для этого похотливого уродца.

Гвидо плюхается задницей на соседний шезлонг.

— Чем занимаешься? — глумливо спрашивает младший Росси. — Вижу, итальянский язык учишь? Я мог бы тебе помочь. Хочешь, я стану твоим учителем?

Щёки вспыхивают жаром, а по горлу разливается вкус желчи — верный признак злости.

Шлепок.

Я не ожидала, что он… что этот придурок положит свою лапень на мою коленку! Властно её сожмёт. Почти до боли. Ещё и успеет пошарить по моей ноге.

Он совсем обнаглел! Мерзавец!

Я держусь из последних сил. Понимаю, что то, что сейчас происходит — это моё личное испытание. Я должна держать себя в руках. Чтобы не спровоцировать войну двух могущественных семей. Это ведь из-за меня, по сути, они на грани кровавой бойни.

Я шлёпаю кретина по руке.

— Не нуждаюсь! — шиплю. — У меня уже есть учитель. И советую тебе убрать руки. Ни одно правило ваших семей не остановит зверя Моретти, когда он узнает, что кто-то покушается на его женщину.

— Его женщину? — переспрашивает Росси и делает вид, что давится своим смехом. — Кем ты себя возомнила? Я же вижу, что ты просто набиваешь себе цену и нуждаешься… о да, ты о-о-о-очень нуждаешься в компании!

— Я сейчас занята и не нуждаюсь в компании, — грозно добавляю я, несмотря на то, что мой голос дрожит и резко натягиваю юбку до колен, скрывая их.

Он придвигается ко мне излишне быстро. Встаёт с лежака, в два мгновения сокращает между нами дистанцию.

— Думаю, ты ошибаешься. Твои дыньки… умоляют, чтобы их как следуют помял!

Мерзавец почти не моргает. Он не сводит похотливого взгляда с моей бурно колышущейся груди, очерченной заманчивым вырезом. Я быстро обхватила плечи руками, скрывая вырез.

Надеть это платье сегодня было ошибкой. Но я хотела выглядеть ещё более соблазнительной для Леона, чтобы получить от него заветную порцию десерта. Мне хотелось, чтобы он ещё хотя бы раз поласкал бы меня между ножек своим умелым язычком.

Но выходит, что я поневоле привлекла внимание похотливого павиана, пользующегося своим положением особого гостя в доме Моретти. Мне не хочется становиться камнем преткновения, но неужели я должна безвылазно сидеть в своей комнате и не имею права красиво одеваться и выглядеть привлекательно? Придётся надевать бесформенные мешки или прятать себя в паранджу? И по какой причине? Только потому, что гадкий сучёныш не умеет сдержать свой стручок в штанах!

— Ну же, милая. Я слышал, что во время беременности либидо женщины становится неукротимы. Моретти постоянно занят, — произносит Гвидо с похрипывающей интонацией и подмигивает мне.

Моё терпение на исходе.

— В этом доме есть с кем заигрывать, кроме меня. Уверена, Фелиция окажет тебе тёплый приём, Гвидо.

— Ну не-е-е-ет, — фыркает Гвидо и ещё раз смотрит на меня. Теперь выражение его глаз меняется, становясь острым. — У меня к тебе важное дело, — голос Гвидо меняется. Глуповатая улыбка исчезает с его влажных губ. — Отец приказал мне лично тебя опросить.

— Что? — мои пальцы леденеют, а от ужаса даже волосы на голове начинают шевелиться.

Неужели это может быть правдой?! Не верю!

— Отец думает, что это ты отравила моего брата, — тёмные глаза Гвидо становятся чернее углей.

Я поспешно захлопываю учебник и пытаюсь подняться. Но Гвидо толкает меня в плечо, нависая надо мной.

— Мы думаем, что расследование затянулось только по одной причине, — Гвидо погано ухмыляется. — Леон не может найти виновного. Потому что она — его любовница! Вот почему!

— Бред!

— Я так не думаю! Мой отец…

— Зачем мне это делать? Я вообще не знаю твоего отца! Я впервые увидела Марио, когда только прибыла в Италию… — слова льются скороговоркой. Я не должна перед ним оправдываться, но это выходит само по себе!

— Ты лжёшь, что не видела Марио раньше. Ты уже бывала в Италии, когда Леон пялил тебя в своём чудесном летнем домике, и вы гуляли по Неаполю. Да-да, русская шлюшка… Тебя заметили! — Гвидо приближает своё лицо к моему. — Шпионишь? На кого работаешь, Лина?

Не может этого быть! Говорят, на воре и шапка горит. Мысленно я понимаю, что Гвидо просто… хочет загнать меня в ловушку, поэтому порет чушь. Но правда в том, что он попал точно в цель. Случайно или он умнее, чем кажется?!

Черт!

Как он мог догадаться?! Как… Я лишаюсь дара речи. Всё тело сковывает ледяным страхом быть разоблачённой.

Гвидо наклоняется ко мне ближе. Шепчет почти на ухо:

— Но мы всегда можем договориться, красотка… Я могу убедить отца, что ты невиновна. Вообще. И тогда он от тебя отстанет и не будет настаивать на том, чтобы наказать тебя.

Я застываю как камень. Сердце грохочет как бешеное. Кожа покрывается липким страхом. По шее скатывается капелька пота. Мерзавец тянется к моим губам пальцем и чуть их касается.

Меня едва не выворачивает. Тошнота подкатывает к горлу.

— Отойди, Гвидо… Убери от меня свои грязные руки! Меня сейчас стошнит! Я ни в чём не виновата!

— Не борзей, русская. Всё указывает на то, что Леон просто так прокатывает эти дни, не желая выдавать тебя. Когда это станет известно, мой отец уничтожит всех. Но ты, красотка, можешь спасти семью Моретти от кровопролития. Если начнется война… Леон может пострадать. И ты. И твой ребенок тоже.

— Я не понимаю, — шепчу, как в трансе. Хотя намёки яснее ясного, но я всё ещё не могу поверить, что ко мне могут нагло приставать в доме самого Моретти.

Не раздумывая, сукин сын выплёвывает:

— Не корчь из себя дурочку! — ублюдок обводит мои губы пальцем, пахнущем марихуаной. — Давай, милая, ты знаешь, что делать этим ротиком. Он у тебя красивый и, скорее всего, очень умелый. Поработай им над моим стволом, как следует…

Я случайно опускаю взгляд ниже и вижу, как в области ширинки выпер приличный бугор. Голос Гвидо охрип, он будто зачарованный пялится на меня. Его дыхание стало частым и жарким.

Внезапно в отдалении я слышу шорох автомобильных шин. Кто-то приехал. До слуха доносится зычный голос Леона. Он справляется о том, где я нахожусь. Гвидо хватает меня за подбородок, надавливая на него пальцами, будто шилами, и выдыхает в самые губы:

— Не говори ему ничего! Или я… скажу отцу, что это ты убила моего брата! — угрожает. — Я даю тебе время подумать, Клубничка. У меня большой… Шмары тащатся от такого размера. Могу и твой узенький ротик на нём повертеть. Тебе понравится. Всего один раз! И я скажу отцу, что убийца найден и уберусь из чёртового дома Моретти… — утырок угрожающе шипит, отпускает меня, и вальяжно покидает территорию бассейна.

Гвидо скрывается на веранде, заходя в дом. Как раз перед самым появлением Леона. Я вижу, как Моретти направляется походкой хищника в мою сторону, и пытаюсь… пытаюсь выглядеть нормально.

Я боюсь разоблачения. Что, если Гвидо видел что-то? На днях я отправила похитителям сообщение, что Леон приостанавливает свои дела, пока в его семье проблемы. После этого я припрятала шпионский телефон в фонтане в саду. Всунула его в разинутую пасть одной из рыбин, которая не била струйкой воды. Я была уверена, что хорошо спрятала улику, избавилась от её присутствия в своей комнате. Но теперь я начинаю сомневаться. Тело охвачено огнём, таким же огнём полыхают мои мысли.

Предательница. Гадкая обманщица… Вот как я себя чувствую. Ещё гаже мне становится, когда я замечаю горячую лаву обожания во взгляде Леона, направленном на меня.

Он садится туда, где только что сидел Гвидо, и разминает шею до хруста. Стягивает пиджак и отбрасывает в сторону галстук.

— Дерьмовый день. Надеюсь, хотя бы у тебя, Клубничка, он радостнее, чем у меня…

Леон прикрывает глаза и трёт переносицу. Под его глазами залегли тёмные круги. Я не видела его вот уже несколько ночей. Он приходил и уходил очень быстро. Мне кажется, он не спит и вымотан до предела.

— Тебе следует отдохнуть, — осторожно говорю я.

— Да? — усмехается мафиози. — Отдохну, когда найду говнюка. Мы почти нашли его, но след оказался ложным. Проклятье… Этот кто-то знает, как спрятаться. Как будто предатель прячется у меня под носом, а я не замечаю его.

Я торопливо отворачиваюсь. Дрожь пронизывает тело дурной волной и делает мои движения вялыми.

— Не хочешь охладиться? — предлагаю Леону и стягиваю сарафан, оставаясь в купальнике.

— Ты же не плаваешь? Или научилась? — интересуется Леон. Его взгляд проникается тёмным желанием, пока он разглядывает меня.

— Я ещё не очень хорошо плаваю, но могу держаться на плаву в бассейне.

— Хорошо. Порадуй меня. Но возьми с собой круг ради всего святого… — приказывает Леон.

Он садится и упирается локтями в колени, наблюдая за каждым моим движением. Когда я прохожу рядом с ним и бросаю в бассейн круг, Моретти пронизывает воздух жарким шёпотом:

— Чёрт… Твоя задница не даёт мне покоя. Почему я ещё не распечатал её, как следует?

— Потому что тебе нравится играть. Нравится знать, что осталось что-то ещё… — говорю, осторожно погружаясь в воду.

— Да! — мрачно усмехается Леон. — Я отправил лучших ищеек. Ублюдка найдут. Я лично выдам его Росси, повязав на голову подарочный бант. А на праздник в честь этого события я использую твою попку, как праздничный торт! По полной программе! — мафиози добавляет угрожающих ноток в свой голос.

Я сразу же понимаю, что меня ждёт то ещё сексуальное турне! Плескаясь в воде, я пытаюсь унять жар и тревогу. О приставаниях Гвидо нужно рассказать Леону. Но как рассказать ему так, чтобы не вызывать подозрений?!

Слышится настойчивая трель телефонного звонка.

— Опять…

Леон поднимается и расхаживает вдоль кромки бассейна. Он увлекается беседой, но поглядывает на меня краем глаза. Показывает жестами, что у меня хорошо получается и машет, мол, ты сможешь доплыть до другого конца бассейна. Я отрицательно качаю головой. Он одобрительно кивает с намёком, что у меня всё получится.

Я плыву в указанном направлении. Барахтаюсь, как собачка, в воде и не упускаю из виду спасательный круг, чтобы не дай боже не оказаться без поддержки. Слежу взглядом за Леоном, любуясь им даже издалека. Разговаривая, он отходит от бассейна, поднимаясь по ступенькам на просторную веранду. Через мгновение его широкая, мускулистая стена скрывается за стеклянной дверью.

Я оглядываюсь.

Чёрт… Круг отнесло довольно далеко. И без поддержки, без одобрительных взглядов Леона я сразу же начинаю чувствовать себя неуютно. Разворачиваюсь немного неуклюже и начинаю грести к бортику бассейна.

Внезапно резкая боль пронзает левую ногу насквозь. Она вгрызается в меня отравленными, ядовитыми клыками и парализует сильной судорогой. Ногу охватывает агонией, и я не могу пошевелить ею. Кричу и бью ладонями по воде. Моментально теряю ориентиры, забываю навыки и начинаю хлебать ртом воду…

Господи! Я тону…

Глава 9.

Издалека доносится крик, полный страха.

Блять. Это кричит Лина! Но крик прерывается странным бульканьем!

Отбросив телефон в сторону и наплевав на прерванный разговор, я несусь обратно к бассейну. Я вижу, как Лина молотит по воде ногам и руками. Она тонет. Тонет…

Хрен знает, что с ней случилось. Дерьмовая была затея с этим плаванием, якобы полезным для беременных. На пути к бассейну, я натыкаюсь на Гвидо, стоящего на веранде за одной из колонн.

Нет времени разбираться с этим помойным отбросом. Поговорю с ним потом. Объясню правила поведения в моём доме и срать, что на этот счёт подумают все остальные.

Я прыгаю в воду бассейна прямиком в костюме. Вода моментально делает одежду мокрой и стесняет движения. Только бы успеть… От паники Лина забыла всё, чему научилась, и ведёт себя, как типичный утопающий, не видящий и не слышащий ничего в округе.

Несколькими широкими гребками я настигаю свою ценную Клубничку. Она уже не так активно молотит руками, а голова полностью находится под водой. Я хватаю в охапку ослабевшее тело, уже почти не сопротивляющееся внезапно случившемуся несчастью. Тяну за собой. Плыву к бортику бассейна. Я замечаю, как из стен особняка наружу высыпала прислуга.

Гвидо полностью высунулся из-за колонны, а сверху, на балконе, я замечаю фигуру Фелицию, затянутую в чёрное платье-футляр. В изящных пальцах Фелиции зажат бокал с шампанским. В последнее время она начала пить в три раза чаще, даже днём…

— Синьор, синьор! Мы уже вызвали врача! — отчитывается кто-то из прислуги и бросается на помощь.

— Я сам! — рычу разъярённым зверем, не подпуская никого к неподвижному и очень хрупкому телу девушки.

Я приникаю к Лине сам, пытаясь понять, бьётся ли сердечко у моей Клубнички. Волосы облепили её кукольное лицо, словно водоросли. Она уже успела наглотаться воды. Я укладываю её на свое колено, так, чтобы голова свесилась вниз, и сильно нажимаю на спину. Резко и быстро. Изо рта Клубнички выплескивается вода.

— Давай, Клубничка, выплюнь из себя всю эту гадость!

Ещё одно резкое нажатие — и вода выливается тонкой струйкой.

Её сердце бьётся. Я его чувствую. Слабее, чем раньше, но всё-таки бьётся. Только Лина пока не вдыхает сама.

Я вспоминаю уроки по спасению жизни. Зажимаю нос и с силой выдыхаю в рот воздух. Мгновение ожидания — и снова то же самое.

Дыши же. Дыши! Ты не можешь захлебнуться и умереть едва ли не у меня на руках!

Мне кажется, что ад пожирает меня живьём, пока я пытаюсь привести Лину в чувство. Сердце вырывается из груди бешеным стуком. Пальцы деревенеют, и весь мир раскачивается под моими коленями. Я зверею за считанные мгновения и теряю способность мыслить здраво.

Дышит?

Показалось? Нет, выдыхает. Слабо, едва заметно, а затем начинает кашлять так, что из глаз льются слезы. Но дышит, дышит, хвала небесам.

Только взгляд ещё расфокусированный, не понимающий, что всё-таки происходит.

Я сжимаю её в своих объятиях, не веря, что это почти случилось.

— Никакого, нахуй плавания! Слышишь?! — рычу. — Блять… Я едва не потерял тебя и нашего малыша!

Целую мокрое лицо, стирая пальцами влагу. Сжимаю в объятиях. Хочу держать её вечность и боюсь раздавить крепким захватом. Опять вглядываюсь в её светлые глаза, начинающие обретать выражение.

— Что произошло?

— У меня судорогой ногу свело… — шепчет, всхлипывая. — Так больно. Я просто не могла пошевелиться.

— Сейчас тебя осмотрит врач. Полотенце, кретины. Живо! — ору, едва не срывая голос.

Судороги, блять. Это не просто плохо. Это хуёво…

* * *

— Ну, что с ней?!

Врач, не ожидающий такого напора, отскакивает назад, едва не сползая по стенке.

— Всё хорошо, синьор Моретти.

— Хорошо? — прищуриваюсь, глядя на мужчину в белом халате. — Если бы всё было хорошо, у неё не было бы судорог!

— Анализы в полном порядке. Это может быть следствием стресса… — добавляет врач, съёживаясь под моим тяжёлым взглядом. — И нервных переживаний. Нужно больше бывать на свежем воздухе. Хорошо помогают неторопливые, пешие прогулки, больше свежих фруктов и овощей и…

Врач талдычит мне всё те же рекомендации, что говорили в самом начале. У меня с головы едва не посыпались все волосы до единого, пока я дождался результатов анализов. Всё хорошо? Не думаю!

— Я могу её увидеть?

— Разумеется. Противопоказаний нет. Вы можете забрать девушку домой, если… — врач затыкается. — Хорошо, мы понаблюдаем за её состоянием несколько дней. Если пожелаете. А сейчас вы можете с ней поговорить.

Врач провожает меня до палаты, где находится Лина. Она сидит на кровати, обложенная горой подушек. Такая же красивая, только едва побледневшая.

— Как ты, Клубничка?

Она улыбается в ответ. Глядя на эти сочные красные зефирки, я испытываю адскую потребность впиться в них жадным, иссушающим поцелуем. Но она едва не умерла. Мне приходится сдерживать свой порыв. Но… Лина сама бросается мне на шею, целуя.

Бедненькая. Испугалась.

Но я, сука, больше!

— Дьявол, я разложу тебя сейчас на этой больничной кровати! — хриплю, упираясь возбуждённым пахом в низ её живота.

— Леон… — она прижимается ко мне всё теснее, словно мечтает захватить меня в кокон, в плен, зарыться в меня, укрыться в моей власти, в моих надёжных силтных руках

Клубничка сама находит мои губы, нежно целует. С некой грустью и благодарностью. Она будто извиняется.

Глупышка!

Ты почти зарыла меня в могилу.

Почти до смерти напугала, наглотавшись воды и лишившись чувств.

Я обхватываю её язык, посасывая. Подхватываю девчонку на руки и опускаю на кровать, нависая сверху. Рука сама опускается вниз. Поднимаю подол её больничной рубашки. Красотка гостеприимно распахивает свои ножки. Провожу пальцами по нежной коже бёдер и… жадно трогаю голенькую киску, игриво покручивая пальцами вокруг мокренькой щёлочки.

— Ты не надела бельё. Проказница…

— Нет. Не успела. После осмотра. А-а-а-а-ах… — стонет малышка, когда мои пальцы начинают работать в упругой тесноте её жаркого лона.

— Ты течёшь на мои пальцы.

— Я соскучилась и испугалась… Леон… — она сжимает бёдра и начинает наталкиваться на мои пальцы сама. — Мне было страшно.

Да. Нам обоим сейчас не помешает разрядка после столь сумасшедшего стресса. Я сатанею от злости. И если прямо сейчас не сброшу напряжение, клянусь, прольётся чья-то кровь.

— Сейчас я с тобой! — покусываю сладкую нижнюю губу, обсасывая её, как ягодный леденец. — Вернуть тебя к жизни оргазмом?

— Да…

— Сегодня ночью твоя постель не будет пустовать… Я буду утешать и успокаивать тебя от заката, до самого рассвета.

Я вбиваю в глубь мокренькой киски сразу два пальца до самых фаланг. Упиваюсь дрожью её тела. Грудь натянула больничную рубашку до предела. Соски торчат. Я хищно облизываюсь и прикусываю один из них прямиком через ткань, урча, как голодный зверь.

— Я не хочу возвращаться в твой дом! — внезапно произносит Лина.

Я замедляю движения пальцев. Я и сам не хочу возвращать её домой. Но слышится стук в дверь палаты. Я поправляю на Лине рубашку и натягиваю одеяло до самого подбородка. Прячу руку в карман брюк, сатанея от мысли, что не успел дать девочке сладкий десерт с вишенкой в виде оргазма.

В дверь палаты просовывает голову медсестра.

— Синьор Алонзо Моретти, — представляет она посетителя.

Скрипнув зубами, киваю, соглашаясь принять неуёмного старикана. Другие, блять, старики в его возрасте спокойно себе цепляют дам бальзаковского возраста на спокойных курортах для пенсионеров, а этот всё никак не уймётся. Гарцует молодящимся жеребцом и не торопится выпускать власть из своих рук.

— Лина, цветочек… — на ломаном русском произносит дед. Он останавливается возле кровати и скрещивает сухие пальцы. На нём чёрный, строгий костюм и белоснежная рубашка. — Очень жаль, что это случилось, — продолжает на итальянском. — Будь осторожна. Ты носишь под сердцем моего правнука!

— Дед, скажи что-нибудь поприятнее. Это судороги. Они случаются у всех! Лина побудет в больнице ещё несколько дней и…

— Нет! — обрывает дед и смотрит на нас по очереди острым взглядом. — Вы что, не понимаете? Фабио Росси уже… позвонил мне и обвинил в попытке инсценировки несчастного случая. Он считает, что больница — это лишь предлог, чтобы спрятать виновницу и дать ей сбежать. Росси уже щёлкают затворами пушек едва ли не на пороге моего дома! Поэтому вы оба… возвращаетесь домой. Врач заверил меня, что опасности для жизни Лины и малыша нет!

— Но…

— Я нанял специалистов. Медики будут дежурить в доме. На всякий случай… Мои слова не подлежат обсуждению, — сурово добавляет дед и разворачивается. Замирает на пороге палаты. — Даю тебе десять минут, чтобы ты… успокоил свою женщину. Лимузин ждёт внизу.

Дверь закрывается за моим стариком. На несколько секунд повисает тишина. Потом я матерюсь вслух, не беспокоясь о том, что это слышит Лина, и возможно, мой малыш.

— Ты слышала? У меня всего десять минут… — выдыхаю и резко отбрасываю одеяло в сторону. Задираю рубашку до самой груди и мягко целую живот девушки. — Знаешь… Когда родится наш сын, я воспитаю его непреклонным. Он не будет зависеть от законов семей. Я хочу, чтобы он стоял во главе всего и мог наплевать на правила…

Наш. Я… впервые сказал это слово.

До этой минуты я всегда говорил мой.

Мой сын. Не наш.

А сейчас… он наш. Он — стал нашим.

Я не понимаю, как такое возможно? Я думал, ледяному сердцу бандита не чужда любовь. Я ошибся.

Мне кажется, я кое что понял. Что-то очень важное. В тот момент, когда едва не лишился Лины. Она — моё сокровище. Она перевернула весь мой внутренний мир вверх тормашками. Ворвалась в мою дьявольскую душу как всемирный шторм. Перевернула там всё, выкрутила наизнанку.

А страшная ситуация возле бассейна ясно дала мне понять, что Лина теперь моя. Навсегда. Между нами, зародилось нечто большее, чем сраный контракт. И вряд ли я отпущу её от себя хоть на миг. Я думал, её миссия проста — родить, получить деньги и убраться куда подальше обратно в свою Россию. Но что-то изменилось. Что-то больно укололо меня в самое сердце. Новые чувства. Ощущения. Эмоции. Сумасшедшие! Которые я прежде не испытывал никогда. Эти чувства… Они сильнее десятибалльного урагана и двадцатиметрового цунами.

Моя она. Моя Ли-на.

Я готов собственными руками пристрелить Фелицию и оградить Лину от того, чтобы она отдала этой холеной сучке нашего малыша. Я хочу… чтобы моей женщиной, моей женой, моей судьбой… стала Алина.

Опускаясь поцелуями ниже, я раскрываю языком дрожащие лепестки, скользкие от влаги. Вкручиваюсь языком в волшебную дырочку Лины, всасываю розовую, сочную мякоть её киски. Она течёт шелковистой смазкой на мой язык. Кажется, я ещё никогда не делал куни так часто, как делаю это ей. Мне нравится лизать и лакать её соки… Несколько резких движений языком хватает, чтобы Клубничка затряслась от оргазма. Шаловливая ручка Лины накрывает мой пах, сжимая мощный стояк через ткань брюк.

— Ты хочешь меня, Леон?

— Всегда….

Лина тянет змейку вниз и встаёт, сбрасывая рубашку через голову. Опускается на кровать на четвереньки так, что её попка, и мокрая от влаги киска, находятся напротив бугра в моих трусах.

— Возьми меня сейчас. Здесь. Пока нет никого из посторонних…

Клубничка едва не умоляет её трахнуть. Мне остаётся только вынуть потяжелевший член и засадить его до самых яиц, трясясь от похоти.

Я накачиваю её раз за разом, вколачиваясь до основания, без ума от похоти и горящего в крови адреналина. Опасность для жизни Лины только подстегнула наши желания. Хочется… трахать её, как в последний раз, и выдоить яйца досуха. Заклеймить, как свою женщину, и не отпускать…

Ни-ког-да.

Глава 10.

Мы покидаем больницу почти сразу же. Ведь опасности никакой нет, но Моретти подстраховался, и я знаю, что в доме будут дежурить медики. На всякий случай. Возвращение в поместье Моретти не вызывает у меня бурной радости.

Краткий миг жаркого единения миновал, и снова приходится столкнуться с реальностью, в которой над нашими головами сгустились тучи неприятностей.

Кажется, Леон чувствует мои эмоции и старается меня приободрить. Потому что как только мы выходим из машины, Леон берёт меня за руку. Он крепко сжимает мою ладонь, переплетая наши пальцы в крепкий замок. Мы вышагиваем по идеально чистой дорожке из дорогого камня вдоль сада, направляясь к особняку.

На крыльце нас встречает прислуга. Они улыбаются и приветствуют господина тёплыми фразами, напоминая голодных котят, которые ластятся к ноге хозяина, выпрашивая лакомство. А вот главную королеву поместья я не вижу. Нигде. Фелиция ни разу так и не поинтересовалась о моём самочувствии. Тем более, даже сейчас, не вышла поприветствовать. Да и всё равно мне на выдру. Со мной мой знойный мужчина, который ни на шаг от меня не отходит. Это всё, что мне нужно прямо сейчас.

— Идем, Лина, хочу тебе кое-что показать.

— Что, Леон? — я заинтересованно смотрю на Моретти, гадая, чем он хочет меня порадовать.

— Сюрприз, — он довольно улыбается, подмигивая. — Думаю, тебе понравится. У меня есть для тебя хорошие новости.

Итальянец намеревается меня взбодрить после страшного случая. И это невероятно приятно. Интересно, что он задумал?

— Звучит заманчиво, — слабая улыбка пленит мои губы.

Мы входим внутрь дома, направляемся в сторону личного кабинета Леона. Пока что ситуация кажется мне весьма загадочной. Он ведь редко кого подпускает к порогу личного кабинета. Только охрану. Или своих очень важных партнёров.

Правда. Зрение меня не обманывает. Мы и правда подходим к массивной и тяжелой двери из красного дерева, покрытой блестящим лаком.

Леон открывает дверь, любезно приглашает меня первую пройти внутрь. И вот я здесь. В святая святых самого опасного человека во всей Италии.

Он никогда прежде не приглашал меня в свой кабинет. Леон никому не позволял здесь находится. Даже Фелиции. Кабинет, обычно, со всех сторон надёжно охраняли его верные шакалы.

Здесь прохладно, изысканно, пахнет элитными сигарами, и привычным парфюмом Леона. Это его запах — мой любимый микс похоти и греха. Запах моего мужчины. Горячего итальянского жеребца. Я узнаю его. Я от него дурею.

Как ненормальная, опустив ресницы, я с восторгом втягиваю ноздрями воздух до опьяняющего головокружения. Я будто пьяна им. Всецело. Греховно. Нет пути обратно. Дьявол Моретти украл и поработил мою невинную душу. Мне кажется, я не смогу вырваться из этого дикого плена. Никогда.

В кабинете мафиози чувствуется особый стиль и пестрящий необыкновенной роскошью интерьер. Не царский, но богатый, по-своему. Кругом дорогая, резная мебель из редких пород тёмного дерева. Напротив большого панорамного окна стоит письменный стол, на котором я вижу изумительную статуэтку в виде гордого льва, выплавленного из чистой бронзы. Властный и важный. Такой же как и его хозяин — Леон. Лев, значит. Неудивительно и символично. Девиз Леона — быть королём. Везде и во всём.

Просторное помещение окружают высокие шкафы, заваленные книгами и папками. М-м-м… Значит именно здесь могущественный король мафии воротит свои тёмные делишки? Дух захватывает. Подумать только… Я — любимая пассия властного криминального авторитета.

Великий Моретти пригласил меня в своё логово. Это поразительный шанс… Я бы могла… Могла воспользоваться им. И, схитрив, передать важную информацию похитителям Серёжи.

Проклятье! Опять я за своё?! Грязные, отвратительные мысли. Надо гнать поганой метлой вон из головы.

Но мне не хочется больше шпионить. Мне и правда больше не хочется быть крысой и подставлять Леона. Он ведь… Так добр ко мне. Он заботится обо мне, он заставляет меня улыбаться, он угрожает жестокой расправой всем тем, кто угрожает причинить боль мне или обидеть недобрым словом. Он спас меня. Тогда, в бассейне. Испортил свой дорогой костюм. Не думал больше ни о чём. Он поступил как настоящий герой. Если бы не Леон… Если бы ещё хоть минута… Опоздай бы он хоть ещё на одну минуту! Наверно, я бы больше никогда не открыла глаза.

— Нравится комната? — Леон плотно прикрывает дверь и подходит ко мне. Мелкими шажками я отступаю назад и попкой упираюсь в край стола. Странный вздох вылетает из моего рта.

— Бесподобна! Значит, здесь ты работаешь? — интересуюсь. Но сложно контролировать мысли и строить в голове фразы, когда голову потихоньку окутывает сладкий дурман.

— О да. А это… — он делает два широких шага и прижимает меня бедром к столу, будто берёт меня в плен.

Боги!

Я чувствую его чертовски твёрдую эрекцию, мгновенно вставшую в штанах. Она жжет меня даже через плотную ткань одежды. В трусиках начинается всемирный потоп.

Какая же ты всё-таки сучка похотливая, Лина!

Я думаю о сексе больше, чем делаю за день вдохов.

— А стол? Нравится? — Леон алчно смотрит на мои губы, будто уже вгрызается в них зубами, прижимает на максимум к краю стола, так сильно, что мне становится нечем дышать. И проводит рукой сначала по полированной глади стола, а потом плавно скользит ею к моему бедру. Накрывает ладонью ногу, скользит по ней вниз. При этом продолжает пристально смотреть мне в глаза, окуная в свои порочные и ледяные омуты безграничной власти — глаза хищника.

Леон раздвигает мои ножки шире… Я уже вся трепещу и дрожу от предвкушения. Что задумал мой ненасытный жеребец?

— О, да, — я рвано выдыхаю, закатывая глаза когда его шаловливые пальцы, ныряя под сарафан, цепляются за край моих мокрых трусиков.

Леон дразнит меня. Играет с резинкой кружевных полупрозрачных трусиков, растягивая её, разжигая ещё пуще проклятое несносное желание и адское пламя между ног.

— Хочешь проверить его на прочность, Клубника? — жар его частого дыхания обжигает мои губы. — Хочешь я завалю тебя на свой рабочий стол и как следует отжарю?!

Его голос звучит несколько грубо и хрипло. Он будто бы мне угрожает. И… резко щипает за клитор, а я взвизгиваю и почти кончаю. От одного лишь нажатия его дьявольских пальцев!

А Моретти… он самодовольно улыбается, как вылитый победитель, и быстрым рывком накрывает мои губы своими.

Целует бешено, озверело. Языком вбивается до самого горла. Я бьюсь в его руках как пойманная в плен бабочка. Хочу! Ещё! Ещё! И ещё! Быстрей, ритмичней, проворней. Чтобы он работал языком ещё активней и трахал мой рот, пока тот не кончит вместе с хлюпающей от океана влаги киской.

— Так это и есть твой сюрприз? — задыхаясь в его рот, поскуливаю я, цепляя ноготками за накаченные руки моего идеального мужчины.

— Ох, нет. Я не могу сконцентрироваться! Так! Стоп. Что я хотел?

Я уже почти начинаю сладко пульсировать, но Леон отрывается от меня, прерывая поступающее давление. Становится грустно и досадно.

— Потерпи немного, потом продолжим. Он ждёт.

— Кто? Что? — жму плечами.

Твой член. Ждёт меня?

Я трясу головой.

Боги. Я ненавижу себя за это. За то, что стала распутной извращенкой, когда в мою жизнь ворвался проклятый итальянский самец.

Мужчина поправляет на мне платье, а на себе пиджак. Вытаскивает из кармана телефон, что-то на нём клацает, поворачивая телефон ко мне экраном.

Моё внимание приковано к телефону Леона. Дисплей вспыхивает ярким светом — я вижу на нём незнакомого рослого мужчину, светловолосого, коротко стриженного, в футболке цвета хаки и военных штанах. Он… он выглядит очень даже внушительно и эффектно! Большой. Громила. Скала гигантская. Почти макушкой упирается в потолок. У незнакомца выразительные синие глаза, загорелая кожа и титанического размера бицепсы, с виду напоминающие выточенный мрамор. Мужчина выглядит слишком спортивно. Он качок? Бодибилдер? Фитнес тренер? Хотя нет. Он больше похож на амбала-телохранителя. Честно, таких здоровяков я видела лишь в кино. Может он брат Дуэйна Джонсона?

Что это задумал Леон? Он нанял мне секьюрити? Хочет, чтобы я сама себе выбрала кандидата? Поэтому устраивает онлайн собеседование? А ревновать не будет?

Кажется, мы смотрим друг на друга с экранов в режиме реального времени. Да, я понимаю, что это видео звонок осуществляется онлайн. По «WhatsApp».

— Ты хочешь нанять кого-то, чтобы он охранял меня? — неосознанно срывается с моих губ. Очень тихо. Прежде, чем до меня вдруг доходит осознание всего происходящего. Потом я различаю на заднем плане кровать, на которой лежит хрупкая фигурка. Неподвижно. С кислородной маской на лице. Само помещение, в котором находится здоровяк, напоминает палату. В современной клинике.

Я неверно истрактовала то, что хотел показать мне Моретти!

Боже!

— Ох, Леон… — наконец, я понимаю, что происходит.

Я узнаю спящую долгим сном девушку, лежащую на кровати. Зажимаю рот ладошками, почти плачу от слишком… неимоверно сильных эмоций.

— Т-ш-ш, — Леон уверенно меня обнимает, прижимая к себе. Я чувствую его мощное тепло. Оно всегда меня успокаивает.

Он — будто моя личная поддержка и опора в самые страшные моменты, брошенные судьбой, как ядерные бомбы. Но с каких это пор? Я не знаю, когда настал тот самый момент. Когда наши отношения резко изменились? Быть может тогда, когда и он, и я, поняли, что я могла лишиться жизни, отведав яду? Он мог потерять меня. Я — его. Его всё. Его новая жизнь.

Накаченный бугай смотрит на меня строгим, свойственным холодному солдату взглядом, но его пухлые губы чуть растягивается в лёгкой, практически незаметной улыбке.

— Здравствуйте! Меня зовут Руслан, а это… Катя.

Камера поворачивается в бок, изображение приближается фокусом. Я замираю. Не могу сделать глубокий вдох. Будто лёгких лишилась. Будто под воду провалилась на глубину в тысячу километров.

Страх. Волнение. Потрясение. Впивается в кожу миллиардом острых осколков. Телефон перед глазами, и другие окружающие предметы, начинают вращаться, будто я не стою, приземленная к полу, а кручусь на сумасшедших каруселях.

— Тише, Алина, тиш-е-е-е, — Леон вкрадчиво шипит мне на ухо, придерживая меня, лишённую опору, за талию. Ноги и руки превращаются в вату и будто больше мне не принадлежат. — Если ты сейчас же не выдохнешь и не успокоишься, я, к бесовой матери, прерву звонок. Я не хочу, чтобы мать моего ребёнка нервничала. Buona, bella?

— Да, д-да, — я беру себя в руки, расслабляюсь.

Катя. Моя малышка. Моя Катюша!

Я не могу сдержать слёз. Как же долго мы не виделись.

Я понимаю, что Леон нарочно не показывал мне сестрёнку. Думал, я буду рыдать и падать в обморок, вот как сейчас. Стрессов и так предостаточно. Каждая моя слезинка может причинить боль живущему внутри меня крохе.

Но это не значит, что я не думала о Кате. Я думаю о ней каждый день. Почти каждый час. И молю бога, чтобы она пришла в себя. Мне больно. До ужаса больно смотреть на неподвижное, такое бледное, такое несчастное тельце сестры. Я будто сама лично чувствую на себе всю ее адскую боль.

Надеюсь, Леон позволит мне её навестить. Приехать в Россию. Хотя бы на пару дней. Просто посидеть рядом с ней. Хотя бы часик. Взять её за руку. Погладить. Почувствовать её кожей. Её тепло. Ощутить тепло тихого дыхания. Я мечтаю услышать благоприятные прогнозы врачей, которые заверили бы меня, что моя любимая сестричка очень скоро откроет глаза.

Малышка. Маленькая. Живи. Прошу! Борись за жизнь. Умоляю! Я жду тебя. Я безумно хочу увидеть твои невероятные, красивые глаза! И услышать твой звонкий и нежный голос.

По щекам начинают накрапывать слёзы. Я держусь из последних сил, но чёртовы эмоции сильнее меня.

— Здравствуй, Руслан, — дрожащим голосом шепчу я, не сводя глаз с худенькой фигурки Кати. — Я — Л-Лина.

— Врачи говорят, Катя идёт на поправку. С каждым днём всё лучше и лучше. Прогнозы очень хорошие. Не переживайте. Я всегда с ней рядом. Ни на шаг не отхожу. Я — её надёжная охрана. Господин Леон вам говорил об этом?

Киваю.

Внезапно, рядом с кроватью я замечаю большую вазу, в которой стоит очень красивый букет из разноцветных хризантем.

— А эти цветы? — глотая слезы. — Кто ей их принес?

— Ах, эти… — пауза. Охранник добавляет, как будто смутившись. — Я сам периодически меняю букеты.

— Руслан, спасибо тебе большое, — мне очень трудно говорить. Подбородок дрожит. Эмоции на пределе.

— Пожалуйста, — коротко отвечает. Он строг и внушителен. Внешний вид вояки вызывает полное к нему доверие. — До встречи. Я свяжусь с вами позже. Буду связываться через Леона.

Наш разговор по видеосвязи подходит к концу.

— Да. пожалуйста! Звони почаще! Прошу! И показывай мне её. Я очень сильно волнуюсь.

Руслан кивает. Экран гаснет. Я печально вздыхаю, смаргивая слёзы. Хочется увидеть Катю в реальном времени. Улыбчивую. Такую живую, жизнерадостную. Мой лучик света в мире тьмы.

Леон кладёт телефон на стол, тянет меня на себя, заворачивая в тёплые и ароматные объятия.

— Не переживай, твоя сестра в безопасности. Руслан надёжный парень. Бывший спецназовец. Командир спецотряда. На его счету много успешных операций. Они все успешны, Лина. Он войну прошёл. Он монстр своего дела.

— Если бы ты… позволил мне увидеть её хоть на часок!

Леон опускает на меня тёмный взгляд. Он понимает, на что я намекаю. А я понимаю, какой меня ждёт ответ. Не знаю, на что я надеюсь.

— Ты знаешь, почему это невозможно, Лина! — цокает языком. Но найдя следы печали на моём лице, добавляет немного мягче. — Возможно, чуть позже…

Меня с головой вдруг охватывает грусть и отчаяние. До самого вечера я хожу никакая. Будто высушенная на солнцепёке степная трава.

Глава 11.

Прошло два дня, а настроение всё такое же унылое. Я не понимаю, что со мной происходит. Гормоны? Другой климат. Другая атмосфера. И моя жизнь, в целом, которая сейчас напоминает гонки на выживание без страховки. Моя жизнь за последние полгода могла стать отличным сюжетом для какого-нибудь остросюжетного боевика.

Я до сих пор не могу отойти от ужаса, который случился со мной в бассейне. Наверно, я теперь и близко не подойду к воде. Это было… страшно и мучительно больно. Тело помнит агонию судорог, когда я не могла ничего, кроме как глотать воду и понимать, что скоро умру мучительной смертью. Также во сне я часто вижу несчастного Марио Росси с кровью на лице, дергающегося в кошмарных судорогах. Страшные картинки всплывают в моей голове сами по себе. Мне без конца хочется плакать.

Я часто думаю о сестрёнке, лежащей в коме. Потом вспоминаю о похитителях и Серёже, беспокоясь о том, что всё это время его держат где-то в холодном и сыром подвале, в то время как я поджариваюсь под знойными лучами итальянского солнца.

Совесть сжирает меня живьём! Боже! За что мне всё это…

Всё так запутанно. Так сложно. И невозможно безысходно.

Иногда мне начинает казаться, будто я медленно схожу с ума. Мне нужно немного расслабиться и думать только о ребёнке. Ведь если мама страдает, то и малыш тоже. Я должна переключиться на что-то хорошее, а о плохом забыть.

Я без дела лежу в кровати, поглаживая живот, смотрю в потолок. Дверь в моей комнате открывается, на пороге появляется Леон. Его появление бодрит. Мужчина сегодня целый день работал в своем кабинете, решая важные секретные дела. Я соскучилась. Неимоверно. Хочу нежиться в его объятиях до самого утра и ни о чём больше не думать.

— Детка, скучаешь? Как себя чувствуешь? Токсикоз мучает?

Леон преодолевает комнату, присаживается рядом на кровати. Касается ладонью моей щеки, мягко её поглаживает. Сладкая дрожь молниеносно рассыпается по всему телу.

— Всё хорошо, — вздыхаю, в ответ потираясь щекой о его длинные, аристократичные пальцы, пахнущие первосортным табаком. — Леон, я правда обязана жить в этом доме? Не могли бы мы куда-нибудь уехать? Хотя бы на время? Фелиция, Гвидо… мне некомфортно находится рядом с ними.

И это — чистая правда!

Я даже не представляла, что меня ждёт, после того, как я подпишу контракт и переступлю порог дома Моретти. Да, я догадывалась, что будет нелегко. Но не до такой же степени. Меня со всех сторон окружили ползучие гадюки. Что мне делать? Неужели до самых родов просидеть затворницей в своей комнате?

— Сейчас нет. Мне жаль. Сама понимаешь почему.

— Да. До тех пор, пока не будет пойман преступник, — уныло опускаю голову в пол.

Я довольно часто задаю мужчине этот вопрос и получаю один и тот же ответ.

— Верно. Маленькая, нам придётся потерпеть. Дела… весьма серьезны. Я не буду посвящать тебя в эти грязные подробности. Если бы ты знала, как мне самому охота как следует почесать кулаки о рожу недоноска Росси, выбив из отморозка всё его вонючее дерьмо, — Леон зловеще ухмыляется. — Бездарная ошибка природы, спускающая направо и налево состояние Фабио.

От этого его «маленькая», сердце в груди сделало тройной кульбит. Ничего себе! Очень. Ну о-о-очень непривычно видеть Леона таким. Другим. Нежным. Мягким. Искренним и заботливым. Он полностью изменился за весьма короткий срок. До неузнаваемости. Причём, только со мной.

Я не думала, что это возможно. Думала он — танк, прущий напролом. Непробиваемая, ледяная глыба. Хладнокровный монстр, который способен одним лишь своим взглядом превращать неприятеля в лёд.

Оказывается, Леон Моретти умеет быть другим. Поразительно!

— Слушай, а ты как ты смотришь на то, чтобы немного проветриться. Прогуляться? — предлагает Леон.

— Я бы с удовольствием! — улыбка невольно растягивается на моих губах.

Вот! Уже лучше. И настроение начинает появляться от заманчивых разговоров.

Точно! Прогулка мне сейчас необходима. Хотя бы на вечер я лишусь того, что буду видеть пренеприятные рожи некоторых личностей, от которых у меня обостряется проклятый токсикоз. Вот не вижу Фели, или Гвидо — жизнь прекрасна. Даже синьор Алонзо не вызывает у меня и капли неприязни, чем эта «сладкая парочка».

— Отлично, тогда я позову Марию. Она поможет тебе выбрать наряд и прихорошиться.

— И куда мы поедем? — щёки начинают полыхать от предвкушения.

— В клуб.

— В клуб? — переспрашиваю я. — А это не опасно? Там же обычно шумно, накурено и…

— Детка, мы будем сидеть в VIP-зоне. Никакого шума толпы и посторонних людей. К тому же я не позволю случиться с тобой ничему дурному. Ни-че-му, — произносит по слогам, давая мне понять, что я нахожусь в надёжных руках. — Клуб принадлежит моему другу. Роберто де Винчи недавно открыл новое шикарнейшее заведение. Я бы хотел лично его поздравить и оценить масштабы проекта. Тебе там понравится. Так что, едем? Честно, мне самому охота развеяться, после череды столь жутких событий.

— Конечно! Поехали. Лишь бы не сидеть на месте…

Особенно здесь.

Леон ждёт меня на улице. Нарядившись в элегантное вечернее платье тёмно-синего цвета, я выхожу из комнаты, как вдруг слышу странный шум — возню со смехом. Он доносится со второго этажа особняка. Я подхожу к перилам, нагибаюсь через них и открываю рот от изумления. Я вижу, как из подсобки выходит Фели, на ходу застегивая блузку. Она вся потрепанная и потасканная, как половая швабра.

Я отклоняюсь обратно. Убедившись, что стук каблуков стих, я направляюсь вниз по лестнице. Минаю второй пролёт, и… вижу Гвидо. Он… да не может этого быть! Лохматый, как чёрт, он выходит из той же самой двери, что и Фелиция, застегивая ширинку. Его взгляд направлен на свои штаны, а мой — на его выпирающий неприличным бугром пах. Я ускоряюсь, продолжаю быстро спускаться вниз, надеясь, что недоносок меня не заметит.

Кошмар! Неужели… они там вдвоём развлекались?

Нет слов. Сплошное потрясение…

Я выхожу во двор, Леон ждёт меня у фонтана с лебедями. На нём сияют чёрные брюки и тёмно-серая рубашка. Он оборачивается, видит меня. Чёрные глаза вспыхивают серебристыми бликами, а манящие губы обнажают идеально белую, ослепительную улыбку. Какой же он совершенный!

Потрясение от увиденного минутой ранее моментально отходит на второй план.

— Неотразимая, моя богиня! — Леон берёт меня за руку и нежно льнёт к ней губами, целуя. — Идём, моя bella, карета подана!

Я розовею до кончиков ушей и чувствую себя Золушкой, принцессой из сказки. Леон галантно берёт меня под руку и ведёт к воротом, напротив которых нас уже ждёт роскошный автомобиль. Новый. Я такого ещё не видела в арсенале Моретти.

Мужчина распахивает передо мной дверь, усаживает внутрь. В салоне чувствуется запах новизны. И правда, автомобиль как будто новый. Как будто его только что пригнали из салона. Сидения кожанные, очень удобно. На них сидишь, как на троне.

Леон замечает тень неописуемого восторга на моём лице.

— Нравится? — мурлычет, поглаживая ладонью холодную кожу сиденья.

— Шикарный! — я дрожу от восторга, всецело наслаждаясь сегодняшним прекрасным вечером и ещё более прекрасным мужчиной.

— Я купил его для тебя.

— Нет! Шутишь? — я отказываюсь верить словам Леона. Живот скручивает холодок бурного восторга. — А что за марка?

Я в них плохо разбираюсь. Особенно в люксовых машинах, которые видела только на картинках. А эту машину… кажется, будто её только-только выгрузили из завода. Новая модель. Я ещё такую не видела. Вообще нигде.

— “Maserati”, — хвастается итальянец. — Ну что, поехали?

— Да! — я улыбаюсь Леону в ответ и чувствую себя самой счастливой женщиной во вселенной.

Мне кажется, таких дорогих и щедрых подарков Моретти даже своей супруге не делал.

Я не хочу портить настроение Леону именно сейчас. Он улыбается. Такой красивый и совершенный. Пожалуй, лучше я признаюсь ему в том, что видела, уже после мероприятия. Перед сном. В идеале, вообще утром.

Лучше я расслаблюсь, забуду о неприятностях и буду наслаждаться незабываемым вечерним приключением.

Сегодня наш вечер. Сегодня всё будет по-другому. Идеально. Никаких казусов и прочих неприятностей.

Мы подъезжаем к огромному зданию, построенному в виде полукруга, сияющему миллиардом ярких огней. Я открываю рот, не могу контролировать всплески самых ярких эмоций. Нет. Это не клуб, а настоящий Колизей. Он построен в стиле Колизея. Ничего себе идея! Сногсшибательно смотрится! Наверно, очень дорогое и престижное заведение.

— Приехали, моя Dea.

(пер. Богиня)

Леон иронично улыбается, подаёт мне руку, помогая выйти из машины. Ноги, обутые в блестящие туфли на небольшом каблуке, ступают на красную ковровую дорожку. Мы направляемся в сторону главного входа, а нас со всех сторон поддерживают аплодисментами.

Серьёзно? Я что в кино попала?

Я чувствую себя голливудской звездой, вышагивающей на красной ковровой дорожке. Леон — мой любимый волшебник, осуществивший самые смелые и сладкие грёзы. Я с сильным нажимом впиваюсь в его крепкую мускулистую руку, у меня даже ноги начинают подрагивать от мощного волнения.

— Я в шоке, — бормочу, улыбаясь, глядя по сторонам.

Ой! Нас даже фотографируют. Со всех сторон вспыхивают блики фотокамер.

— Я рад, что моя Клубничка довольна, — ослепительная улыбка не сходит с лица Леона ни на секунду. Он как истинный собственник кладёт ладонь на мою талию, притягивает вплотную к своему телу, сотканному из литых мышц. Этим собственническим жестом даёт понять всем присутствующим, что я — его. Женщина. Трофей. Его личное, самое дорогое сияющее украшение.

Мы входим внутрь «Колизея». Внутри интерьер и общая обстановка там даже ещё краше, чем снаружи.

— Леон! Как я рад!

Мы даже не успели сделать и трех шагов, как нас тут же окликнул басистый мужской голос. Приветствие прозвучало на итальянском языке.

Я фокусирую взгляд и вижу высокого худощавого брюнета в белом костюме. Широко улыбаясь, он с вытянутыми руками спешит точно к нам.

— Роберто! Приятель! — они с Леоном обмениваются крепкими рукопожатиями, смеясь.

Как хорошо, что я успела немного познакомиться с итальянским языком и более-менее понимаю их речь.

— Давно не виделись, — хохочет брюнет. Его тёмно-карие глаза падают на меня. — Кто эта роскошная bella? Неужели та самая звездочка, о которых ты мне так возбужденно по ушам жужжал?

— Верно. Моя Лина, — Моретти крепче прижимает меня к себе. Жар его кожи просачивается даже через ткань одежды. Находясь рядом с этим мужчиной, я испытываю хронический жар между ног и сумасшедшее головокружение.

— Очень приятно познакомиться, мистер Роберто.

— О, какая милашка! Можно просто Роби. Зачем так официально? — подмигивает, пожимая мою руку.

Его рукопожатие затягивается. И этот итальянский мужчина, как и другие, слишком пристально сверлит меня взглядом. Леон делает небрежный жест, разрывая наши руки. В мимике мафиози мелькает короткое недовольство.

— Дружище, поздравляю тебя с ещё одним грандиозным открытием! Заведение вышло достойным. Не сомневайся, я буду твоим частым клиентом.

— Надеюсь, этот вечер вам запомнится надолго, — Роберто дружески хлопает Леона по плечу. — Идемте, покажу вам главный зал. Не терпится провести экскурсию и угостить вас самым лучшим вином Италии!

Мы прогуливаемся по заведению. Роберто и Леон о чём-то оживлённо болтают. Хозяин клуба активно жестикулирует, выражая эмоции энергичными взмахами. В его правой руке крепко сжимается бокал вина. Я слушаю их беглую болтовню, поверхностно понимая их диалог.

Оглядываюсь по сторонам, впитывая атмосферу роскошного клуба. Здесь шумно и достаточно людно. Играет зажигательная музыка. Гости клуба веселятся, отплясывая на танцполе. Сегодня в клубе Роберто присутствуют местные звёзды и шоумены. Даже я, далёкая от светской жизни, успела заметить парочку звёзд, известных в каждом уголке Италии.

Роберто приглашает нас к столику для «Vip» персон. Как только мы устраиваемся поудобнее, на сцене клуба появляется знойная брюнетка с микрофоном в серебрянном платье, мерцающем как триллиард ясных звёзд. По клубу разливается ритмичная музыка и высокий мелодичный голос заполняет зал. Гости оживают, пускаясь в пляс активней.

Живой голос. Впечатляет. Красиво поет.

О, да! Мне здесь, определённо, нравится.

Мы отлично проводим время. Мужчины общаются. Я немного отвлекаюсь на шоу-программу, теряя смысл их разговора, как вдруг до моего слуха доносится знакомое имя. Имя, которое вызывает у меня отвратительную горечь на языке.

— Кстати, Гвидо тоже здесь. Прибыл час назад. Странно, что вы не пересеклись с ним… — невзначай роняет Роберто.

— Что? — лицо Леона меняется по щелчку пальцев, обретая холод и сталь.

— Я отослал приглашение и ему тоже! — добавляет друг.

— Млять. Я надеялся, что хотя бы на пару часов не увижу смазливую рожу придурка.

— Да, он умеет выводить из себя. Но наши семьи общаются. Я хотел поддержать его в этот трудный час! Какое ужасное горе произошло с бедным Марио…

— Давай не будем об этом? — просит Леон, сжимая челюсти.

Он, как и я, хочет отдохнуть вдали от общества Гвидо Росси и не вспоминать о нём хотя бы несколько часов.

— Как скажешь. Давай наслаждаться вечером и компанией твоей прекрасной дамы. За Алину! — глядя на меня, Роберто выпаливает тост и опустошает бокал до дна, а я смущаюсь до такой степени, что у меня щёки горят.

Попробовав блюда, которые приготовили для нас лучшие повара Италии, я невольно перевожу взгляд в танцующую толпу, и… Кажется, как будто у меня начинаются галлюцинации.

Гвидо.

Да неужели!

Я присматриваюсь, и да! В толпе веселящихся я и правда вижу утырка. Он дёргается как ненормальный паралитик, зажимаясь с двумя стройными темноволосыми красотками в коротких искрящихся платьях.

Не знаю, как так получилось… но он будто почувствовал, что я смотрю на него. Гвидо резко вздергивает голову, наши глаза встречаются. Недоносок усмехается.

Он ведёт себя так, будто нанюхался дури.

И меня снова начинает тошнить.

Улыбаясь, покручивая бёдрами, Гвидо исчезает в толпе. Около пятнадцати минут я сижу за столиком на своём месте, после решаю немного пройтись, заодно и припудрить носик.

— Леон, Роберто, простите. Мне нужно отлучится в уборную, — я кладу на стол салфетку, встаю со стула.

— Лука, проводи Алину, — приказывает Моретти строгим голосом. — Детка, всё хорошо?

Я бегло киваю, извиняясь, выхожу из-за стола, направлюсь в сторону уборных. Амбал следует за мной по пятам.

Здоровяк останавливается возле нужной двери, распахивает её передо мной, а сам остается дежурить. Я попадаю в просторное помещение в котором вижу ещё две двери — мужской и женский туалет. Я открываю дверь женского туалета, вхожу внутрь. Сделав свои дела, я подхожу к зеркалу. Рассматриваю своё отражение, ставлю перед собой сумочку на раковину, копошусь в ней в поисках помады. Когда я поднимаю голову вверх, у меня едва не случается инфаркт.

— Боже! — я кричу на русском, когда вижу в отражении зеркала перекошенную рожу. Я не сразу узнаю человека, смотрящего на меня оттуда. Восставший мертвец. Не иначе. В котором я узнаю черты Гвидо Росси.

Первым делом, мне кажется, будто я слишком много выпила и опьянела, вот и привиделась всякая дьявольщина. Но это не так! Мне нельзя спиртное. Я пила лишь яблочный сок.

Я резко оборачиваюсь. Теперь я на сто процентов уверена, что это Гвидо. И он реальный. Вот только его глаза… Его зрачки. Они не похожи на зрачки обычного человека. Скорее, его зрачки напоминают кошачьи. Чернота полностью поглотила более-менее светлую радужку. Он не человек. Он — демон. Бледный, как мел.

Его волосы растрёпаны, одежда мятая. Сам Гвидо бледный и худой. Его губы сжаты в тонкую линию. Волосы мокрые от пота, как и слишком пёстрая одежда. Гвидо Росси выглядит как типичный педик, выражены в пестрящие шмотки в гавайском стиле. Но эти шмотки стоят уйму денег.

Лоб Гвидо покрыт испариной. Его глаз дёргается в тике.

— Какого чёрта ты делаешь в женском туалете? Убирайся!

Я не понимаю, что делаю. Утырок меня чуть в обморок не отправил своим внезапным появлением. Я хватаю сумочку с раковины и со всей силы бью ей урода по плечу. Вся моя косметика градом разлетается по глянцевой поверхности кафельного пола.

Ушлёпок ловко перехватывает меня за руку, очень сильно сжимает запястье. Толчок. Я лечу спиной к раковине. Грубая и шершавая мужская ладонь вонзается в мою шею, крепко её сдавливает.

— С-сумасшедший! Ты ч-что делаешь? Кретин больной!

Я начинаю дергаться и вырываться. Больно. Он давит моё горло как будто пытается задушить.

— Сучка-а-а-! — наклоняется на очень близкое расстояние от моего лица. В ноздри бьёт едкий запах спирта и травы.

Я понимаю, ублюдок под кайфом, да ещё и пьян. Страх сковывает всё тело. Не пошевелиться.

— Леон! Лео-о-н! — я пытаюсь кричать, но лишь хриплю.

— Затк-нись! Шлюха! Я хочу тебя! И получу! Прямо сейчас! Раз ты не хочешь по-хорошему, то будет по-другому.

— Прек-ра-ти — слёзы льются реками по щекам.

Неужели никто не поможет?

Я мельком слышу как хлопает дверь. Но никто не заходит в уборную.

— Идём! Р-развлечёмся, чика! Всегда мечтал выдрать русскую шлюху! Раз ты беременна, то, чтобы не навредить вашему огрызку, я буду драть тебя в жопу. По-взрослому. Леон жарил тебя когда-нибудь в зад?

— Леон! Помо…

— Заткнись! — грязная ладонь Росси падает на мои губы, запечатывая крик. — Меня бесит твой писк! Башка и без того трещит…

— Нет. Прошу! Не-е-е-т! — мычу, вырываюсь.

— Закрой пасть! — шлепок. Голова поворачивается вправо. По губам растекается вкус металла.

Подонок одной рукой держит меня за шею, второй хватает за волосы, оттягивает прядь назад и сильно встряхивает. Из глаз брызгают слёзы. Он отрывает меня от пола, я становлюсь на носочки. Хриплю, задыхаюсь. Я будто возвращаюсь в тот страшный день, когда я едва не утонула в бассейне. Ощущения одинаковые.

— Раздвигай ноги! Давай! Иначе следующий удар будет кулаком!

Он опять бросает меня на раковину, теперь уже садит на ее край, пытается широко развести мои колени, вклиниваясь между ними бёдрами. Ублюдок. Он рвёт и задирает платье до талии. Ткань трещит. Я борюсь изо всех сил. Пинаю его и царапаю, но он будто не в себе, будто не обращает ни на что внимания. Я боюсь… Понимаю, если буду сопротивляться ещё резче, он снова меня ударит. Уже сильнее.

Главное, не в живот. Только не живот…

Главное, не в живот. Только не живот…

Молюсь я, прекращая брыкаться.

— Ты спя-тил! Леон здесь… Он убьёт т-тея!

— Срать мне на Леона! Не уьбёт! Ссыкун он. Папочку моего боится. Да нихера он мне не сделает, — хрипит на английском.

— Ошибаешься.

Бах!

Я вздрагиваю. Слышу знакомый голос. И грохот. Удар!

Это не голос. А рык. Разъярённого зверя.

Леон! Боже! Он здесь!

Сопляка Гвидо буквально отбрасывает от меня как какой-то резиновый мяч.

— Тварь.

Хлопок. Треск. Я рефлекторно зажмуриваюсь. Слышу глухие удары и грубую ругань. А когда открываю глаза, вижу, как Леон с сумасшедшей яростью молотит на полу кулаками тело извращенца Росси.

Росси. Он просто лежит на кафеле. Как мешок с соломой. Не сопротивляется. Не двигается. Как будто… Только не это!

— Стой. Леон. Стой! Хватит. Достаточно.

Я оживаю. Заставляю ноги и руки работать. Я хватаю Леона за спину, тащу на себя, крепко обнимая. Он чувствует моё тепло и возвращается в реальность. Его руки дрожат. На них кровь. Костяшки разбиты до мяса. Леон сам весь трясется и рычит как дикий зверь. Он напоминает мне монстра. Адская машина убийств.

В уборную врывается Нико. Он видит жуткую картину и быстро реагирует — напирает спиной на дверь, удерживая её, чтобы никто из посторонних не вошёл в уборную.

Леон немного приходит в себя. Он дышит. Со свистом и хрипом. Смотрит на неподвижную фигуру Гвидо. И я на него тоже бросаю мимолётный взгляд. Кровь… Лицо подонка, намеревающегося меня осквернить и обесчестить, тонет в крови.

— Не бей его больше. Не б-бей… — шепчу, как мантру, прижимаясь щекой к могучей спине, захлёбываясь. — Дос-таточно.

Страшный. Какой же Леон опасный в гневе. Чума. Ядерная война. Он с одного удара отправил ублюдка в нокаут. И молотил как боксёрскую грушу. Ярость ослепила моего Леона. Мужчина провалился в аффект.

Он разжимает мои ледяные руки на своей талии. Делает три шага вперёд. Приседает не корточки и кладет руку на область шеи Гвидо, нащупывая сонную артерию.

— Maledizione! Не дышит…

(пер. Проклятье!)

Что? Ч-что?!

— Передоз.

Я не успеваю полностью осмыслить слова Леона. События разворачиваются рекордно быстро. Мужчина хватает меня за руку, тащит к двери.

— Что д-делать? Что же д-делать, Леон?

Боже. Боже! Боже!

Второй сын Фабио Росси мёртв. Сердце. Наверно у него сердце остановилось из-за передозировки! Не выдержало. Удары Леона лишь усилили эффект быстрой кончины.

— Что же теперь будет? Война, да? Война? Теперь они меня точно заберут? Мамочки…

— Тихо, Лина, молчи!

Леон замирает. Он крепко сжимает мою руку. До хруста. Трёт переносицу, закрывая глаза. А когда открывает — смотрит на охранника, Луку:

— На выход. Через чёрный ход. К машине.

— Понял, — коротко отвечает тот.

Дверь открывается, мы быстро выходим из уборной. Двигаемся очень быстро. Почти бежим по тёмному коридору, который выводит нас на парковку. В глазах мигают черные пятна. Моё сердце реактивным автоматом бьётся в ушах.

Мы подбегаем к машине. Лука садится на место водителя, Леон открывает заднюю дверь, сажает меня в салон на пассажирское сиденье, одновременно чеканя приказ подчинённому:

— Увози её! Ты знаешь что делать! План — форс мажор.

Лука кивает, будто всё прекрасно понимает. А я — нет. Вообще ничего.

— Леон! — кричу, вырываясь из захвата крепких рук. — Что происходит? Что ты делаешь?

— Некогда объяснять, Клубничка. Послушай. Все будет хорошо. Доверься мне, доверься… — говорит Леон и отходит назад спиной, не сводя с меня холодного, но такого взволнованного взгляда.

— Нет! Я не поеду без тебя! Что ты… что ты задумал? Леон?!

Я резко выскакиваю на улицу. Бросаюсь обратно к Леону, сопротивляясь приказам.

Мужчина рывком настигает меня и толкает обратно в машину. Наклоняется к моему лицу, обхватывает за скулы и отчаянно целует в губы. Этот поцелуй кажется последним поцелуем в моей жизни. Леон будто прощается со мной. Ощущения… Проклятые и убийственные. Мы будто больше не увидимся с ним. Никогда.

Леон быстро отрывается от меня, сильно хлопает дверью.

Все двери «Мазерати» автоматически блокируются, благодаря Луке, который во время нажимает на кнопку блокировки.

Его поцелуй — отвлекающий манёвр.

— Леон! Леон! Не бросай меня! Леон!

Я тону в слезах. Молочу кулаками по стеклу. Моё сердце рвётся на куски от страха и отчаяния.

Машина газует, срываясь с места.

Я вижу его силуэт. Как в последний раз. Он быстро отдаляется. И также быстро исчезает в кромешной тьме.

Глава 12.

Леон

Прекрасный вечер. В прекрасной компании. Со мной моя малышка bella, сияет как самый дорогой и бесценный бриллиант во вселенной. Беременность делает Лину ещё более прекрасной, желанной, женственной. В глубине нефритовых глаз моей Клубнички появился загадочный блеск. Её бедра округлились, а грудь стала ещё более сочной, тяжёлой, большой.

Я смотрю на неё и будто тону в сладком сиропе. С каждым часом своей грёбаной жизни я начинаю привязываться к девчонке всё сильней и сильней. Мне кажется, между нами уже нет никаких обязательств. Между нами нет рабочего договора. Между нами животная страсть и одержимая любовь. Я начинаю путаться в своих принципах. Шлю их нахер.

Я заболел ею, как наивный мальчишка. Она слишком чистая и нежная. Хрупкая. Такая маленькая и беззащитная. Она носит моего малыша. Именно эти вещи повлияли на глобальные изменения внутри ледяной души преступника и убийцы.

Я начинаю злится. Зверь рвётся наружу. Когда я вижу, как другие кобели пялятся на мою Лину. Она яркая, эффектная, неотразимая. Блондинка в роскошном синем платье. Другие девушки на её фоне — пресные моли. Русская кошечки! Ты задала жару итальянским львицам. Меня конкретно бесят взгляды проходящих рядом мужчин в сторону моей собственности. Хочется вытащить ствол из штанов и перестрелять ублюдков как псин блохастых.

Держусь как могу. Но мои кулаки ужасно чешуться выбить глаза оборзевшим наглецам, посягнувшим на моё. Даже Роберто изрядно меня подбешивает. Он мой лучший друг. Но в один миг я увидел, как сукин сын пронзил взглядом пышные сисечки Клубнички. Я сразу же накатил виски одним залпом, чтобы потушить распаляющееся пламя ревности внутри дьявольской души.

Я приехал в клуб друга, чтобы насладится атмосферой и красотами новенького райского местечка. Но мне было не до этого. Интерес пропал. Меня ослепила моя женщина. Я ничего и никого кругом не видел. Не замечал. Лишь её. Мне пришлось отвлечься на идиотские разговоры о бизнесе, чтобы не сойти с ума от жажды сожрать свою куколку.

О, млять! Это было чертовски сложно держать свой член в трусах, когда он рвал брюки как голодный пёс, жаждущий поиметь сладкую самку. Проклятье, Лина! Ты — невыносима. Ты — моя одержимость. Моя, блин, наркота.

Вероятно, малышка заскучала. Поэтому она решила прогуляться — отлучилась в уборную. Как только Лина скрылась за поворотом, меня вдруг накрыл отвратительный дискомфорт. Да, я послал с ней охранника. Надёжного. Профессионала своего дела.

Интуиция и проклятые американские горки в ядре сознания меня не обманули. Я тоже решил справить нужду. Но как только я зашёл в уборную, тут же услышал душераздирающие вопли.

Алина! Моя девочка!

Это её голос. Её крики!

Они стали точкой невозврата.

Демон восстал из ада.

Я мгновенно провалися в состоянии аффекта. Нырнул как та Алиса в ебаную кроличью нору. Я ничего не соображал. Сознание и логика отключилась. Я одичал. Озверел. Свихнулся! Как разъярённый бык набросился на сраного уёбка и с одного удара отправил пидара в нокаут. Дерьмо конченное! Тварь! Трогал её. Он её трогал! Своими вонючими клешнями. Платье на Лине рвал, ноги раздвигал, ударить хотел, потому что кричала!

Придурок обкурился. До чертей. Если бы Лина вовремя бы меня не оттащила… Какая уже разница. С одного удара. Я выбил из кретина жизнь. Сердце не выдержало. Он накачал себя дерьмом до передоза. А мой хук лишь ускорил неизбежное. И так бы откинулся. Сейчас. Или ближе к утру. Не я виноват. Тупой идиот сам себя же и угробил.

Я опомнился, когда Лина меня сзади схватила, оттащила назад. Мои руки дрожат. Они стёрлись до мяса и тонут в крови.

Блять! Твою ж мать!

Я прикончил Гвидо.

Недоносок мертв.

Происходящее не может быть правдой и реальностью.

Недоумок не дышит. Пульс не бьётся. Кожа бледнеет на глазах, превращаясь в лёд.

Мы в полной заднице!

Как так… Блять! Как же так вышло?!

Соберись, Леон! Приди в себя!

Я мысленно даю себе пощёчину.

Надо бежать. Сейчас время дороже золота!

Лина должна исчезнуть. Немедленно!

Что же я натворил?

Я подписал смертный приговор. Своей Клубничке.

Фабио Росси придет за ней.

Он никогда не простит мне смерть… своего второго сына.

* * *

Лина слишком напугана. Я не меньше. Действую на эмоциях, на каком-то жгучем адреналине. Хватаю её за руку, несусь прочь. На улицу, на парковку. Она плачет. Её слёзы, как пули. Безжалостно решетят насквозь не только моё тело, но и сердце. Сердце особенно. Оно с силой вбивается в рёбра, как будто лопнет сейчас. Как грёбаная граната.

Я прижимаю Лину к себе. Жадно и ненасытно обнимаю. Маленькая моя… Я хочу защитить тебя. Меня на части кромсает, когда перед глазами вспыхивают те ужасные картинки. Как мерзавец Гвидо её домогался. Как грубо руки ей заламывал, как за волосы хватал и платье с неё срывал. А она билась в лапах ублюдка, хрупкая, несчастная, испуганная.

Я не скоро это забуду.

Забуду ли вообще?

Я вне себя от бешенства. И давно так не безумел. Как сейчас. До такой степени, что выбил из ходячего дерьма Гвидо всю его дерьмовую жизнь одним лишь ударом кулака в челюсть.

Он сдох мгновенно. Я это понял. Интуитивно. Когда я дубасил его упавшее тело, он был уже мёртв. Не я виноват, что Гвидо такой хиляк щуплый. Отребье. Ошибка природы. Тюкнул его раз… и всё. Сопляк сдох за секунду.

Утырок заслужил. Глупая смерть. Подох как неудачник последний. А с его возможностями и деньгами мог бы стать кем-то более выдающимся и успешным. А стал торчком. Неудачником. И посмешищем. Для своей семьи и особенно для своего отца — влиятельного криминального авторитета.

Я глубоко уважаю Фабио Росси. Мне искренне жаль, что у такого уважаемого и мудрого человека вырос такой ублюдочный наследник. Но если мне получится доказать свою вину и решить проблему мирным путём — придётся готовиться к войне.

Мы оказываемся на парковке, я приказываю Луке немедленно увезти Алину прочь.

— Леон! — тонкий девичий крик режет мне душу ржавыми острыми лезвиями. — Что происходит? Что ты делаешь?

— Некогда объяснять, Клубничка. Послушай. Всё будет хорошо. Доверься мне, доверься…

Ей тяжело. И больно. А мне каково?

Я должен её защитить. Или я ничто.

Я целую её. Так отчаянно и безысходно… как в последний раз.

На ресницах скапливается влага.

Ох, млять! Я не верю самому себе!

Я почти рыдаю. Серьёзно? Я. Рыдаю.

Впервые в жизни. Я узнаю… что такое слёзы.

Даже будучи ребёнком я никогда не пускал слезу.

Хлопок двери. Рокот мотора и резкий визг шин. Машина с бесценным для меня грузом растворяется в темноте.

* * *

Всё, что происходит со мной дальше, происходит будто в каком-то кошмарном сне. Клуб закрывают на замок. Посетителей всех подчистую выгоняют. В шумных залах больше не играет музыка, не поёт сексапильная вокалистка в сияющем платье. Здесь тихо. Холодно. Напряжённо. Двери чёрного входа настежь распахиваются, я весь подбираюсь, сидя за столом в пустом зале с бутылкой коньяка, когда вижу Адриано Фетучини, быстрым шагом шагающего ко мне в сопровождении оравы головорезов в чёрных костюмах.

Я не знаю с чего начать разговор. Выразить соболезнования?

Мерзко и тупо.

Что? Что мне делать?

Молиться. Но это глупости всё.

Ничто мне не поможет.

— Соболезную, — хрипло тяну я, жестом приглашая Фетучини сесть со мной за один стол. Он замирает в шаге от стола. Я с трудом узнаю старого доброго знакомого. Шакал. С красными глазами. Не человек он, а демон самый настоящий.

— Ты издеваешься? — взрывается он. — Как это… К-как это произошло, Леон?! — толстяк вспыхивает как самый настоящий факел. Искрами ненависти и укора. Весь красный, дёрганый. Он балансирует на грани срыва. Логично. В данной ситуации.

— Вы уже успели посмотреть видео с камер наблюдения? — стараюсь соблюдать железное спокойствие.

Шансов выкрутиться нет. Я бы не успел подделать видеозапись с камер. Это было бы нереально за такой короткий срок. Новость о кончине единственного сына великого Росси быстро разлетелась по всем щелям клуба.

— Да. Ты ударил Гвидо! Как ты мог?! — воет он с оскалом на губах.

— Я защищал свою женщину. Вы же видели, что Гвидо не в себе? У него наркотическая зависимость. Экспертиза это показала! Я не виноват. Вы должны быть лояльны к случившемуся!

— Mamma Mia! Как же так? Как же так вышло? Горе! О, нет! Ещё одно горе обрушилось на семейство Росси! Адриано тяжело даются слова. Я его прекрасно понимаю. Я са�

Глава 1. Леон

– Лина. Ты что-то скрываешь от меня?

Несколько шагов по направлению к кровати. Лина поднимается и замирает, прижимая тонкую простынь к груди. Комната погружена в темноту, но по напряжённой фигуре девушки становится ясно, что она боится. Щёлкаю кнопкой выключателя, зажигая свет. Взгляд Лины прикован к пистолету в моих руках. Девушка дышит через раз и едва не трясётся от страха.

Сажусь на кровать. Она отползает назад, упираясь спиной в изголовье кровати.

– Тебе уже не нужен наследник? – еле слышно спрашивает она, не сводя глаза с пистолета.

– Сейчас мы говорим о другом. Скажи, Лина, ты честна со мной во всём? – добавляю холода в голос.

Шепотки жены сделали своё дело. Теперь я подозреваю всех кругом. Даже Лину, оказавшуюся в другой стране, в чужой языковой среде. Она – заложница обстоятельств. Пленница. У неё не было ни одной возможности навредить мне, твердит разум. Но интуиция хищника, привыкшего вынюхивать ложь, говорит об обратном.

– Ли-на… – произношу по слогам, растягивая её имя.

Она дёргается, словно от удара, и утыкается лицом в колени, начиная беззвучно рыдать. Плечи трясутся, светлые волосы падают каскадом, словно выставляют границу между нами.

Её слёзы полосуют по сердцу. Мне невыносимо видеть, как она рыдает. Я привык давить, угнетать, находить слабые точки и проверять на выносливость всё своё окружение. Но с Линой становится всё сложнее делать это снова и снова.

Если она лжёт мне, то рано или поздно сломается, прогорев на досадной мелочи. Но весь её подавленный вид говорит об искренности. Лина по-настоящему была испугана, увидев Марио Росси, бьющегося в предсмертных судорогах. Неужели можно лгать так натурально и искренне?

– Лина…

Застываю в паре десятков сантиметров от неё. Сердце борется со здравым разумом и интуицией. Чувствую, что перевешивает первое. Пистолет в руках кажется лишним. Мне не стоило приходить сюда, к ней, взвинченным. С оружием. Она же носит моего ребёнка. Я несведущ в беременных делах. Но врач говорил о необходимости покоя, хорошего питания и умеренных нагрузках. Нужно, чтобы Лина избегала стресса, а не испытывала его.

Откладываю пистолет на тумбочку. Стук получается громким и подстёгивает нервы.

– Посмотри на меня, – прошу, дотрагиваясь до светлых волос. – Я убрал его в сторону.

Не знаю, какой кромешный ад творится в её голове. Возможно, по разрушительной силе он даже похлеще того урагана, что бушует во мне.

Придвигаясь к девушке, я сам убираю волосы, перекидывая их на спину.

– Посмотри на меня. Ну же… Мои руки пусты.

– Нет. На них кровь, – выдаёт судорожное рыдание Лина. – Много крови… Не только твоего друга, но и других. Я в-в-в-видела, как ты убил охранника. Мне так страшно…

Застываю. Признание Лины звучит неожиданно. Значит, она совала свой нос куда не следует. Но если бы она была замешана, то не стала бы так глупо и наивно подставляться. Это служит окончательным щелчком в моей голове. Эта крошка ни в чём не виновата. Абсолютно… Слова Фели – это просто попытка удержать свой статус и настроить меня против Клубнички. Почему? Потому что у этой породистой суки обострённый нюх на конкуренцию. Возможно, она раньше меня поняла, что Клубничка – это больше, чем временное развлечение в моей постели. Из временного она стала постоянной и желанной, как ни одна другая.

– Ты боишься меня, bella? Неужели ты не знала, кто я, когда пришла ко мне без трусиков? – спрашиваю, осторожно подхватывая горячие слёзы. Растираю солёную влагу между пальцев, обхватив крошку за плечи левой рукой.

– З-з-з-знала. Но не верила. Думала, что это лишь слухи. У меня п-п-просто не было выбора. Ни одного… Мне страшно, – всхлипывает, но уже немного спокойнее. – Мне так страшно… Я не знаю, откуда ожидать удара в следующий миг.

– Со мной ты в полной безопасности, – говорю и сам не верю своим словам.

Привлекаю её к себе на грудь, гладя хрупкие плечи. Моретти не должен одаривать нежностью свою постельную игрушку. Этот урок преподал мне отец, трахая всё, что движется. Мать постоянно закатывала скандалы из-за измен отца. Потом он чесал об неё свои кулаки. Мать частенько ходила с синяками, которые не удавалось скрыть даже плотным слоем тонального крема. Их скандалы чаще всего заканчивались диким трахом, звуки которого слышали все. Если мать визжала, как потаскуха, значит, отец решил с ней помириться в постели и подкрепить примирение дорогими презентами на следующий день. А потом всё начиналось заново. Бесконечный ход колеса, из которого я вынес только один урок – женщины предпочитают лежать на спине и получать за это выгоду. Можно не считаться с их мнением, они проглотят любую правду, которую ты спускаешь в их глотку.

Но с Линой мой панцирь цинизма даёт трещину. Сейчас мне не хочется одёргивать её и тем более удерживать себя в строгих рамках. Моя сладкая Клубничка дрожит. Её нежная кожа покрыта пиками острых мурашек, как будто ей холодно.

– Ты замёрзла? Сейчас согрею.

Сжимаю Лину в своих объятиях, осторожно гладя по спине, по плечам. Провожу губами по шее, слизывая дрожь. Осторожно целую. Хочу, чтобы она отмерла и перестала быть ледышкой. Желаю, чтобы она таяла под моими губами и языком. Чувствую, как напряжение оставляет её тело. По капле. Но Клубничка всё ещё настороженно принимает мою нежную ласку. Эти мгновения – самое нежное из того, что было между нами.

– Не бойся. Я хочу ласкать тебя сегодня ночью…

– А завтра? Что будет завтра? – неожиданно спрашивает она. – Вернётся… ублюдок с пушкой? Ты… ты был готов наставить её на меня и на своего малыша, Леон.

– Нет, – плотно смыкаю челюсти. – Сказывается напряжение последних дней. Всё, чего я хочу, просто забыться от всего. Вместе с тобой. И этого… больше не повторится.

Лина смотрит на меня. Прямо в глаза. Я вижу, что ей очень сильно хочется мне поверить, но она сомневается.

Зверь показывал свою жестокую сущность слишком много раз, и она остерегается меня. Проклятье! Это не то, чего я хотел.

Обхватываю её за шею и приближаю к себе, выдыхая в сладкие губы:

– Лина, я живу в жестоком мире. Привязанности и чувства могут быть губительными. Опасными… Я не хочу показывать, что ты… нужна мне.

– Нужна?

– Как воздух. Самый сладкий…

Лина подаётся немного вперёд. Отзывчивая и мягкая, плавающая в море сомнений. Прихватываю её губы своими, раскатывая по ним языком жаркую ласку.

– Не бойся. Со мной ты… в полной безопасности. Я защищу тебя от всего. От всех. Кроме своей жажды. Я голоден по тебе. Двадцать четыре часа в сутки…

Осторожно снимаю с неё одежду. Её не так много – шёлковая сорочка и крохотные, кружевные трусики. Провожу пальцем по промежности, надавливая на вход через ткань. Лина начинает дышать чаще и разводит бёдра в стороны.

– Горячая, но сухая. Почему ты не мокрая для меня сейчас, Лина? – спрашиваю, наклоняясь к круглым коленям. Провожу щекой по нежной коже и прокладываю губами дорожку выше и выше.

Толчком опрокидываю её на кровать и развожу бёдра максимально широко.

Глажу пальцами, рисуя спирали. Ловлю жаркие выдохи, но не тороплюсь её трахать. В другой раз я бы уже всаживал член и долбился, как в последний раз. Но сейчас медлю и пробую прелюдию на вкус. Штаны уже стали тесными, член упирается в ширинку. Но моя сладкая Клубничка ещё не течёт для меня. Чертовски огромное упущение…

Я нажимаю на бёдра и прижимаюсь к её промежности. Прикусываю клитор через ткань трусиков, вдыхая сладкий аромат. Он бьёт мне в голову. Дышу им жадно, наполняя лёгкие.

– Тебе хорошо со мной?

Целую кожу бёдер, ощущая, как густеет аромат её возбуждения. Моя Клубничка становится влажной. Влага проступает на ткани трусиков, делая их мокрыми.

– Другое дело, крошка, – ухмыляюсь, растирая большим пальцем клитор через ткань. – Но ты не ответила на мой вопрос. Тебе хорошо со мной?

– Очень… – выдыхает она, глядя мне в глаза. – Я была не девственницей, когда встретила тебя. Но впервые поняла, что такое секс и страсть только с тобой.

Мне кажется или она признаётся в этом не только мне, но и самой себе. Признание даётся ей нелегко. Оно звучит с толикой грусти. Блять. Сегодня у нас обоих был трудный день. Я не хочу омрачать ещё и ночь.

– Правильно, bella… Я покажу тебе рай, хочешь? – облизываю губы нарочно медленно и сбиваю в сторону её влажные трусики. – Он на кончике моего языка. И если ты захочешь, я сделаю тебя очень и очень довольной сегодня.

Светлые глаза Лины расширяются. Она обводит потемневшим взглядом моё лицо и замирает на губах.

– Да?

– Блять, Лина! – порыкиваю от нетерпения. – Я хочу трахнуть твою дырочку языком. И сейчас… сейчас мне важно, чтобы и ты этого хотела так же сильно, как я.

– Оу… – выдыхает она изумлённо. – Всемогущему Моретти не плевать на желания своей постельной игрушки? Ущипни меня. Кажется, это сон.

Коварная сучечка. Решила поиграть со мной? Но сегодня я готов подвинуть свои границы в сторону и дать нам расслабиться. Дать то, чего мы ещё не пробовали на вкус. Я хочу настоящей близости. Не дикой ебли, не скачки на высокой скорости, не договорного траха… Всё это будет, уверен. Я буду драть её так же нещадно, как раньше, но без привкуса договорных отношений.

Пьяно. Пьяно… Я перетрахал сотни, но впервые чувствую, как меня дико трясёт от того, что, по сути, ещё ничего не произошло. Ни Лина, ни я, мы оба не были чисты при встрече. У каждого есть опыт за плечами – постельный в том числе. Вопрос не в количестве и не в длине послужного списка. Опыт просто есть, и от него никуда не деться.

Но сейчас я трясусь от возбуждения, а Лина осторожно пытается играть со мной по своим правилам. Это ново и пьяно. Это чистая территория. Запретная и пока ещё девственная. На ней нет следов. Ни одного… И только от нас зависит, какими они будут. По большей части, это зависит даже от меня, наверное. Ведь Лина такая крохотная и неопытная. Чистая…

– Всемогущий Моретти пиздец как сильно хочет сожрать тебя сегодня ночью!

Я прикусываю её клитор. Он уже увеличен в размерах и дрожит. Но под действием покусываний и движений языка становится ещё больше. Я лижу острый комочек набухшей плоти, играясь им во рту.

– О да… – стонет Лина, раскрываясь ещё больше.

Насладившись её глубокими стонами, останавливаюсь и дую на промежность. Она поблёскивает от сочной влаги. Лина обиженно хныкает.

– Так не пойдёт, Клубничка. Ты должна прямо сказать мне, чего ты хочешь. Только так я продолжу.

– Я хочу, чтобы ты снова делал это, – говорит осторожно. – Губами и языком.

– Детский сад.

Поднимаюсь и распускаю ширинку, оттягиваю вниз боксеры, показывая напрягшийся член.

– Вот это взрослые разговоры, Лина. Откровенные. Без ложной скромности. Я хочу, чтобы ты не стыдилась быть мокрой и грязной рядом со мной, – вижу, что она смущается. Так наивно и открыто, что я начинаю хотеть её ещё больше. Подбадриваю её, объясняя. – Давай же… Меня заводят наши грязные разговорчики. Подстёгивают. Ну же, детка, чего ты стесняешься? Это просто игра. Игра между нами… Всё, что есть, остаётся здесь. Между мной и тобой. Наш маленький рай. Мне нравится играть с тобой по грязным правилам. Не бойся раскрыться и показать испорченной…

Лина начинает дышать короче и чаще. Пунцовеет до кончиков ушей, но говорит тихим и дрожащим голосом.

– Хорошо. Ты постоянно называешь меня в постели сучкой и шлюхой. Хочу, чтобы сегодня…

Её взгляд останавливается на моём члене, который я уже подрачиваю пальцами. Она открывает рот от изумления, смотря на меня.

– Закрой свой ротик или я выебу его прежде, чем займусь тобой вплотную, Клубничка. И ты не договорила…

Лина прикусывает нижнюю губу и сексуально посасывает её, словно собираясь решимость в кулачок.

– Я хочу, чтобы сегодня ты показал, что можешь быть другим со мной. Хочу, чтобы великий Моретти хотя бы раз снял маску циничного ублюдка…

– И это всё? – демонстративно провожу языком по губам, видя, как озорно вспыхивает взгляд Лины. – Помни, сегодня я весь в твоём распоряжении!

– Тогда продолжи то, что я начал делать губами и языком.

– Откровеннее, Лина. Я не понимаю твоих намёков, – ухмыляюсь, мечтая услышать, как из её сладкого ротика вылетают греховные словечки.

– Вылижи меня, – переходит на шёпот. – Я хочу кончить от твоих губ и языка…

Её голос становится севшим от сильного возбуждения.

– Приступать прямо сейчас, моя королева? – спрашиваю, мечтая получить отмашку к действию.

– Да. Немедленно!

Осмелев, Лина опускает ладонь на мой затылок и подталкивает лицом к своей промежности. Я приникаю к ней с удовольствием. Язык проходится по всей длине щели, мокрой от смазки. Медленно скольжу им вверх и вниз, слизываю шелковистую смазку. Одной рукой придерживаю Лину за сочную задницу, второй двигаю по члену.

– Ещё! – просит Лина. призывая меня ускориться. Я охотно делаю это. Обрабатываю дырочку языком, вкручиваясь по спирали, скольжу вверх и тереблю клитор. Клубничке нравятся мои игры с её киской. Она становится всё более мокрой и открывается для меня так, что я начинаю долбить языком узкую щёлочку.

Ноготки Лины царапают кожу головы. Сейчас она не стесняется задавать темп и запускает ток по моим венам.

– Блять, какая ты сладкая… – медленно покручивая языком вокруг отверстия, сочащегося влагой.

– Быстрее. Умоляю, Леон! Я хочу кончить, – задыхаясь, просит Лина, бесстыдно двигая бёдрами. Сейчас она сама предлагает трахать её языком.

Ускоряюсь, как она того и просила. Поднимаюсь и всасываю клитор в рот, прикусывая зубами. В тот же миг тело Лины напрягается как струна и начинает дрожать.

Низкие, чувственные стоны вырываются из её ротика. Я едва сам не выстреливаю спермой. Но я хочу кончить в неё и почувствовать сильные сжатия узкого лона на своём члене.

Заставляю себя притормозить, алчно впитывая каждый миг экстаза, в котором бьётся тело Лины. Мгновенно избавляюсь от одежды, бросая её в сторону. Нависаю над девушкой. Она обводит моё тело алчным взглядом.

– Нравится?

Провожу ладонью по груди и прессу, скольжу ниже и обхватываю член.

– Да. Очень нравится…

Лина приподнимается и начинает целовать мою шею. Покусывает и лижет, как кошка. Спускается ниже и ниже, оказываясь подо мной. Напротив моего члена. Язычок Лины быстро обводит головку, слизывая капли смазки.

– Хочешь пососать?

– Трахни мой ротик… Тебе же это так нравится, Леон, – мурлыкает соблазнительница, перекатывая мои опухшие яйца в ладони.

– И тебе нравится сосать у меня. Нравится же?

Обвожу головкой члена её губы, похлопывая. Ввожу головку между пухлых губ и снова выскальзываю.

– Нравится вкус моего члена?

– Да. Я хочу его. Хочу в своём ротике… И потом хочу, чтобы ты продолжил… Трахни меня. Я так хочу забыться, Леон… – умоляет и сама принимается сосать так рьяно, что у меня перед глазами темнеет.

Я запускаю пальцы в её светлые волосы. Позволив ей немного самоуправства, крепко зажимаю пряди в кулаке, фиксируя голову. Я начинаю двигаться сам. Засаживаю твёрдый ствол до конца, наслаждаясь её сдавленными стонами и шумными выдохами, опаляющими низ моего живота. Всадив до упора, замираю, приказывая:

– Соси меня. Блять… Да. Соси сильнее…

Лина включает в работу. Я обучил её ротик первоклассному отсосу и сейчас чувствую себя как в раю. Красные зефирки её губ натянуты до предела вокруг толстого ствола. Она посасывает меня быстро и часто, будто мечтает выдоить мои опухшие яйца за один раунд.

– Постой, Клубничка, – хриплю севшим голосом. – Остановись или я кончу…

Отстраняю её мягко и поднимаюсь над ней, гладя кончиками пальцев тонкий овал лица. Растраханные губы, поплывший взгляд, частое дыхание и румянец.

– Да, детка, вот теперь это ты. Моя сладкая Клубничка. Моя самая… любимая постельная игрушка, – наклоняюсь, жадно проникая в её рот языком. Глубоко и быстро, рисуя жаркие дорожки. Пальцы подхватывают ноги Лины под коленями. Я раскрываю её так широко, как только возможно. Пронизываю одним толчком на всю глубину.

– О-о-о-о-о… – вырываются стоны из наших ртов. Языки сплетаются в диком танце. Едва пронзив её, уже не могу остановиться. Бёдра совершают резкие и быстрые толчки. Действую, словно автоматический поршень, вколачиваясь до основания.

В комнате жарко, душно и влажно. Пот струится по вискам. Наши тела соприкасаются со звонкими, сочными шлепками. Скорость становится запредельной. Лина поднимает бёдра ещё выше и схлёстывает пятки за поясницей, подстёгивая меня двигаться ещё быстрее.

– Да… Давай, сладкая. Я хочу кончить вместе с тобой! – рычу, чувствуя оргазм на конце члена.

– Да, Леон! Я тебя… – выкрикивает Лина, замирает и выдыхает коротко: – Хочу!

Мы кончаем одновременно. Тела трясутся порочной, сильной дрожью. Падаю сверху и перекатываюсь на спину, притягивая для поцелуя. Глажу её округлые бёдра и упругую задницу. Ныряю пальцем между сладких половинок.

– Не понял. Где клубничка, которую я тебе подарил? – сощуриваюсь, глядя на раскрасневшуюся Лину.

– Я вынула её из попки. Она причиняла мне дискомфорт.

– Или возбуждала больше, чем ты можешь вынести, м? – спрашиваю я. – Требую, чтобы ты носила её. Завтра утром я сам вставлю… тебе в попку.

– Я ещё не готова. У тебя слишком большой и толстый член.

– Я буду разрабатывать твою заднюю дырочку, Лина, – нажимаю пальцем на отверстие, растирая по кругу. Разумеется, она зажимается и замирает. – Бесполезно прятать от меня своё сокровище, Лина. Я хочу, чтобы ты принадлежала мне целиком. Вся. Я хочу тебя без остатка.

Глава 2. Леон

Я застёгиваю ширинку на штанах, выхожу из спальни Лины, осторожно прикрывая дверь за собой. Разглаживаю складки на мятой рубашке. Замираю. Мои пальцы дрожат. Я подношу руки к лицу и нюхаю свои пальцы, как наркоман, закатываю глаза. Чёрт побери!

Они пахнут ей. Мой любимый запах. Запах соков моей любимой bella. Мой личный сорт дури. Я забываюсь. Здесь есть камеры. Но я как идиот нюхаю свои пальцы с соками на них моей жгучей любовницы и никак не могу прийти в себя. Экстаз не отпускает. Меня до сих пор трясёт от тех грязных делишек, что мы творили за этой дверью. Даже член с трудом помещается в трусы. Он постоянно стоит. Прорывает трусы как штык, стоит лишь подумать о сладкой Клубничке хоть на миллисекунду. Как только в моей жизни появилась Лина, вместе с ней у меня появился хронический стояк.

Я тщательно вытираю руки о рубашку. Вот так. Её духи… Теперь мои. Мой чёртов афродизиак. Я буду пахнуть ею. Я хочу чувствовать её запах двадцать четыре часа в сутки. Мой новый натуральный дезодорант, блять.

Я помешался на простой русской девчонке, с которой заключил деловую сделку, и сам не заметил, когда грянул этот миг. Я думал, она такая же, как и все остальные мои бывшие шлюхи. Но что-то пошло не так. Мнение поменялось.

Нет. Алина не такая. Она абсолютно другая. Будто с параллельной планеты. Её простота и добрая душа пленила чёрствое сердце ледяного тирана.

Я думаю о её попке. Она мне снится. Узкая, сладкая дырочка, которая так сильно и туго сжимает мои пальцы. А-р-р! Рядом с Клубничкой я превращаюсь в голодного дикого зверя. Я не могу находится рядом с ней. Я хочу её постоянно. Я не помню, чтобы когда-то так яро и люто хотел любую другую девку, которых у меня был целый состав и тележка в придачу.

Слишком долго с ней играю. И меня будоражит тот факт, что да… я слишком сильно помешался на одной игрушке, а такого никогда не было. Неужели в моей чёрной душе зародилось нечто большее, чем животная похоть и грязный секс?

Чувства.

При моём образа жизни, любить – большой риск. У меня много врагов, если Лина попадёт в их сети, я себе никогда этого не прощу. Она – станет сильнодействующим средством манипуляции Леоном Моретти. А я… сейчас я чувствую себя так, будто готов отдать жизнь за Алину.

Грохнут Фелицию – не жалко. Но вот Лина…

Новые для меня ощущения, странные. Чем больше я беру Лину, тем больше мне её хочется. Нонсенс. Что со мной происходит? Я не могу думать ни о чём и ни о ком, кроме Клубники.

Мой друг умер, в моём доме. Вместо того, чтобы чувствовать скорбь и думать о том, как отыскать, сука, убийцу, я думаю о своей сладкой девочке.

Я спускаюсь по лестнице вниз, как вдруг слышу хриплый голос Алонзо. Старик орёт моё имя, постукивая тростью, ковыляя к лестнице мне навстречу.

– Леон! Где тебя черти носят? К нам едет представитель семьи Росси. Ты же понимаешь, как он себя сейчас чувствует… Позже я отправлюсь навестить старого доброго друга, лично выражу соболезнования. Через три дня состоятся похороны Марио. Мы обязаны присутствовать.

Спустившись в холл, я собираюсь дать ответ деду, но слышу позади себя торопливые шаги.

– Господин, – меня окликает Дино. – Синьор Альберто уже прибыл. Его машина въехала на территорию усадьбы.

– Леон! Быстро переоденься! Надень чёрный костюм, – гаркает дед. – И чем это от тебя пахнет? – подозрительно шмыгает носом.

Моей Клубничкой… Хочется съязвить старикану в ответ, но я не камикадзе. Он не должен знать о моих истинных чувствах к Лине. Никто не должен об этом знать. Надеюсь, дед не видел, как я зачастил в комнату с внеплановыми визитами к суррогатной матери, вынашивающей наследника рода Моретти.

Пусть думает, что мы там чаи попиваем. Хоть это и полный бред. Всё, что старик желает в настоящий момент – наследника. Остальное его не волнует. Я не пятилетний ребенок, чтобы следить за мной и отчитывать за оплошности. Тем более, воспитывать.

Что же дальше? Что будет, когда она родит? Я не знаю. Поживём – увидим. До родов ещё надо дожить.

Я захожу в свою комнату, чтобы переодеться. Надеваю чёрные брюки и чёрную рубашку с коротким рукавом. Всем своим видом я должен показать представителю семьи Росси, что я так же, как и они, пребываю в глубоком трауре.

Я встречаю Альберто Фетучини у главных ворот нашего имения. Здороваюсь с мужчиной и с сочувствием жму ему руку. Альберто – зрелый мужчина, в возрасте. Низкого роста, с сединой на висках. Он – правая рука Фабио, главы семейства Росси. Лучшего друга и партнёра по бизнесу Алонзо.

Он одет в чёрный костюм. Ни один мускул не дрогает на лице представителя. Холод. Печаль. Толика презрения. Это всё, что выражает мимика лица Альберто Фетучини.

– Соболезную, – грустно киваю, провожая Альберто к уже накрытому столу на летней веранде, за которым нас ожидает Алонзо. То же во всём чёрном. – Как себя чувствует синьор Росси?

Глупый вопрос. Как ещё должен чувствовать себя человек, потерявший своего сына? Я задаю этот вопрос лишь из вежливости и моего уважения к Фабио.

– Плохо. Очень. У Фабио едва не случился инфаркт… Сердце совсем слабое. Прихватило. Горе. Какое же немыслимое горе свалилось на наши семьи! – качая головой, Альберто подходит к веранде. Здоровается с дедом, жмёт ему руку и садится за стол.

Я думаю, Фабио Росси в глубоком шоке. Возможно, он нас ненавидит и презирает. Я бы точно также себя вёл, если бы оказался на его месте. Марио убили. В нашем доме. Он смело может подозревать нас в гибели своего старшего сына. Но это было бы глупо. Марио – был моим лучшим другом. У нас с ним никогда не было конфликтов.

Сделав глоток чаю с мелиссой, Альберто мгновенно переходит к делу.

– Экспертиза выявила в крови Марио… сильный яд. Похороны назначены на послезавтра.

Я согласно киваю. В том, что Марио отравили, у меня нет никаких сомнений. Я понял это сразу же и уже начал поиски виновного, пока Росси размусоливают эту тему и посылают своих представителей на переговоры. Я бы не тратил время на пустую болтовню и отправил бы лучших подкупленных полицейских ищеек на поиски виновника. Но сейчас моего мнения никто не спрашивает. Моё дело – не высовываться и заткнуться, чтобы не злить гостей, близкий родственник которых пострадал в стенах нашего дома.

– Ещё раз примите наши искренние извинения и соболезнования! – дед печально вздыхает, опуская взгляд. – Мы ищем виновника. Он будет наказан. Сурово наказан.

Следующая фраза представителя бьет меня смертоносным хуком в лицо.

– Господин Росси требует, чтобы вы отдали нам девушку.

– Что? – я вскакиваю со стула, скалясь. – Что за ерунда?

Блять. Они в край спятили? К чему был сказан этот бред?

– Да. Кровь за кровь. Ты, Леон, знаешь кодекс.

Невозможно! Они не могут… Нет!

Слова старого хряка мне просто послышались.

– Ни. За. Что. Почему именно она? Фелицию забирайте!

– Леон! – рычит дед и бьёт меня тростью по коленям, вынуждая сесть обратно на стул. – Остынь! Следи за своим языком, мальчонка. Я здесь главный и мне решать!

– Почему Лина? Дед… она ведь…

– Сядь. Я решу, – одёргивает меня дед и только когда я сажусь на своё место, дед обращает свой взгляд на представителя семейства Росси. – Леон вспыльчив. Но в этом я с ним согласен. Я разделяю его недоумение. Почему именно русская девчонка?

– Почему русская? – представитель улыбается одними губами. – Вы и сами можете ответить на этот вопрос. Потому что Алина Полякова в день смерти Марио подозрительно сбежала. Она может быть причастна к страшному событию. Мы должны взять её под стражу и допросить.

– Нет! – я опять вскакиваю на ноги, сжимая кулаки. – Вы спятили! Она ни в чём не виновата! Да, она сбежала с завтрака. Потому что… – блять, прикусываю свой язык, не желая выдавать ценность Лины. – Зачем ей убивать Марио? У неё нет мотива. Может быть, это её хотели отравить, а Марио сел на её место!

– Тогда тем более. У вас нет выбора, Леон. Без разницы. Случайно так вышло, или намеренно, но девчонка в любом случае находится под подозрением. Она должна предстать перед судом Росси. Девчонка должна умереть, если окажется, что она причастна.

Убийственный холод ледяной лавиной пронесся вдоль позвоночника. Я перестал дышал. Жизнь пронеслась перед глазами.

– Прошу, Альберто, наши семьи дружат давно. Мы ведь можем решить ситуацию иначе? Вспомните, сколько раз Моретти выручали Росси из беды? Мы не можем отдать вам Лину! – берет слово дед. – Она… суррогатная мать. Она носит наследника семьи Моретти. Леон её осеменил. Она – слишком большая ценность для нас.

– Так значит она беременна? – Альберто хмурит густые брови, морщины на дряблом лбу чуть сглаживаются.

– Верно. Прошу, давайте решим проблему иначе! – дед почти умоляет сукин сына.

Неужели деду так сильно нужен наследник?

Сука!

Кровь за кровь.

Только не это!

Я знаю законы семей. И самый жестокий из них – отдать жизнь за жизнь. Иными словами, старый ублюдок Росси таким образом желает отомстить за смерть сына, которого убили в нашем доме, убив дорогого нашей семье человека.

– Прошу простить, мне нужно сделать звонок синьору Фабио. Я попробую с ним поговорить, расскажу о важных нюансах.

Альберто встаёт из-за стола, прижимая телефон к уху и отходит на расстояние, углубляясь в сад. Мы с дедом на несколько минут остаёмся наедине.

– Следи за своим пылким нравом, мальчишка! – рычит Алонзо. – Мы должны держать себя в руках и действовать благоразумно. Мы и так по уши в грязи! Только бойни и войны сейчас между семьями не хватало для пущей радости! – плюётся старик, откашливаясь от дыма. Алонзо выкуривает уже третью по счету табачную трубку – нервничает.

– Ты что, правда отдашь им Лину? – задыхаясь, одновременно зверя, спрашиваю я.

– Я не могу дать ответ сразу. Мне нужно подумать. А ты – молись, чтобы Фабио принял наши прошения.

– Ты унижаешься перед ним! Тебе это нравится, да?

– Мне это не нравится, Леон. Но я хочу жить в мире со своим другом. Росси – могущественная империя. Представь, что произойдет, если между двумя величественными кланами вспыхнет кровавая бойня? Из-за кого? Из-за русской шлюшки.

Пиздец!

Я едва держусь, чтобы не разнести всё и всех к херам собачьим!

– Лина мне нравится, но иногда приходится чем-то жертвовать, делать выбор в нашей нелегкой жизни… Понимаешь? Нужно быть предусмотрительным и находчивым, – учит старый хер меня. – Лишь тогда ты добьёшься успеха в деле. Будешь сыт и богат. До самой смерти.

– Она носит нашего наследника! О чём ты говоришь?! Ты не шутишь, дед?

– Я в отчаянье… Но что же делать. Если между нами вспыхнет война, то наследник не понадобится. Просто потому, что ему нечем будет владеть. Ты хоть понимаешь, насколько серьезны наши дела?

Я молчу. Я хрущу кулаками. Мне хочется кого-то убить. Порвать в клочья! Я не верю, что то, что сейчас происходит со мной, происходит на самом деле.

– Лина не одна девка на всём белом свете! Осеменишь кого-нибудь ещё! Или что… ты, что, Леон, влюбился? – старый пень бросает трубку на стол, отрывается от стула, наклоняясь ближе ко мне. Он сверлит меня своими мелкими глазками, как наждачкой по живому режет.

– Я…

– Мы можем продолжить разговор? – меня перебивает голос Альберто. Он вернулся на своё место после телефонных переговоров со своим боссом и удобно устроился за столом.

– Да, – киваю. Дед тоже кивает.

Мы мгновенно забываем о том, о чём говорили с Алонзо секундой ранее. Да, я начинаю молиться и скрещиваю пальцы на руках. Я ни за что не отдам им Лину! Собственными руками глотки перережу каждому отпрыску семейства Росси, если хоть один волос упадёт с головы моей девочки.

– Синьор Фабио принял во внимание некоторые, озвученные вами нюансы. Он решил сделать исключение и пойти на уступки. Синьор Росси готов дать вам время на расследование и поимку преступника.

Я выдыхаю, чувствуя громадное облегчение во всём теле. Но похоже, что я радуюсь слишком рано, потому что Альберто ещё не закончил. Он продолжает говорить:

– Мой синьор желает, чтобы его младший сын, Гвидо, пожил в вашем доме и проследил за ходом расследования. Дальше он примет решение. После того, когда все клубки будут распутаны и будет найден истинный убийца. Тогда синьор и вынесет своё решение в отношении Алины Поляковой. Если девушка окажется невиновной, а преступник будет пойман и отдаст свою кровь за кровь несчастного Марио, то проблема будет исчерпана, и русская подозреваемая останется с вами.

Мы с дедом почти одновременно выдыхаем. Альберто Фетучини убирается прочь, но напоследок говорит с холодной улыбкой:

– Скоро Гвидо Росси присоединится к вам. Надеюсь, вы покажете, насколько гостеприимным может быть семейство Моретти.

– Разумеется, друг мой. Я приму его, как собственного внука! – обещает дед.

Но едва за Альберто захлопывается дверь автомобиля, дед обращает свой взгляд на меня.

– Леон. Тебя это касается в первую очередь.

– С чего бы?

– Ты и сам прекрасно знаешь, что у Фабио Росси было два отпрыска. Достойный был отравлен в нашем доме, а второй… – дед усмехается. – Бледная копия Марио, Гвидо Росси, может навлечь на нас неприятности. Будь сдержан.

Глава 3. Алина

Я просыпаюсь от постороннего стука. Сажусь на кровати.

– Простите, сеньорита, что разбудила, – извиняется горничная Мария, прижимая к груди объёмную керамическую вазу.

Кажется, она напугана моим внезапным пробуждением не меньше, чем я её появлением. Успокаиваюсь, понимая, что опасность мне не грозит. Падаю обратно в ворох одеял. Улавливаю животный, терпкий мужской аромат и дерзкий запах мужского парфюма, которым пропиталась подушка и одеяло. Запах Леона. Запах моего мужчины…

Стоп. Перехватываю эти крамольные мысли. Откуда они взялись в моей голове? Да, вчера Моретти был необыкновенно нежен и заботлив со мной. На мгновение мне даже показалось, что я разглядела его душу за циничной оболочкой жёсткого бизнесмена и мафиози. Но не стоит дарить ему своё сердце.

Не стоит. Но о боже, как мне не хватает его сейчас. Я бы нежилась в его сильных руках и позволила забавляться со своим телом, впитывая каждое прикосновение, каждый поцелуй. Мне хочется быть к нему ближе и в то же время я одёргиваю себя. Напоминаю о кабальном договоре, о своей роли. О том, что я просто… игрушка в его постели. Игрушка при живой жене. Фелиция ненавидит меня всей душой. Положа руку на сердце, я не могу сказать, что была бы рада видеть любовницу своего мужа.

– Помочь вам привести себя в порядок? – вопрос Марии снова застигает меня врасплох.

Я ещё не привыкла к роскоши дома Моретти. Да, вчера Мария помогла справиться с нарядом и причёской. Но неужели меня каждый день будут наряжать, словно куклу? Я и сама могу умыться, собрать волосы в пучок. Но потом вспомнила, с каким видом ходит по дому Фелиция. Как она одета, сколько перстней нанизано на её длинные, худые пальцы. Она выглядит так, словно в любой момент готовиться преклонить колени перед королём, не меньше. На её фоне я буду выглядеть бледной поганкой. Незаметной молью, неинтересной Леону.

– Я буду рада твоей помощи. Но сначала я хотела бы немного времени побыть одной. Чтобы умыться и собраться с мыслями.

Я отправляю Марию прочь. Есть ещё кое-что, что я должна сделать. Нужно решиться на звонок похитителям Серёжи. Я запираю дверь и захожу в ванную комнату, включаю душ и только потом набираю номер похитителей. Они отвечают почти мгновенно.

– Послушай, курва! – рычит главарь.

Я едва не падаю. Страх опутывает меня плотным коконом, через который даже вздохнуть трудно. Но я должна собраться с силами.

– Нет. Это вы меня… послушайте.

– Охуела? Напомнить, что твоя сестра у нас?

– Нет. Моя сестра не у вас. Вы сделали снимок издалека. Моя сестра находится под надёжной охраной.

– Тогда начнём отрезать пальцы твоему парню. Прислать тебе почтой один из них? Какой ты выберешь? Может быть, безымянный? Чтобы уж точно напомнить, чего ты лишишься?

Мне очень страшно. По-настоящему страшно за жизнь парня. К тому же я понимаю, что эти сволочи не остановятся ни перед чем. Они могут добраться и до моей сестры, если я не буду шпионить для них. Но это слишком опасно.

Когда Леон вчера вошёл в спальню, держа в руках пистолет, я была готова молить о прощении и раскаяться во всём. Лишь страх за ребёнка удержал мой рот на замке. Я боюсь, что вчера Леон был способен на всё. Абсолютно на всё…

– Ваш звонок едва не выдал меня, – выдавливаю из себя. – Это опасно. Вызывает подозрения. Леон уже…

– Срать мне, что ты сделаешь для того, чтобы он подозревал не тебя, а кого-то другого. Выясни, когда будет следующая поставка иначе…

– Есть сложности. Сейчас Моретти будет особенно осторожен. Кто-то убил его друга. Не вы?

– Блять, что ты несёшь? Моего босса интересуют только поставки. Точка. И ты будешь рыть носом землю, чтобы достать сведения.

Прикрываю глаза, балансируя на грани истерики. Больше всего на свете мне хочется отбросить этот телефон в сторону. Он словно ядовитая змея. Кажется, у меня даже ладони горят от соприкосновения с этим отравленным пластиком. Интонации похитителя меня пугают, но я слышу нервозность. Он боится, что теряет контроль. Они сделали ставку на Серёжу. Но что, если я попала под обаяние проклятого мафиози? Они боятся, что я начала делать своё дело чересчур хорошо и пристрастилась к нему? Возможно, они даже наблюдают за мной, чтобы убедиться, что я делаю всё по их плану.

Да… Наверное, я права. Поэтому они начали угрожать мне сестрой. Это страшит меня даже больше, чем угроза жизни моему парню. Это звучит кощунственно, но я меньше всего хочу, чтобы пострадала моя сестрёнка. Она не заслужила этого ни одной секунды боли и несчастий, что обрушились на её голову. Я держусь из последних сил ради неё, ради её выздоровления. И когда всё закончится, обещаю, что мы обязательно уедем туда, где можно будет наслаждаться шёпотом океана и белоснежным песком. Не сразу я понимаю, что в этих мечтах есть я и сестрёнка, и только потом я вспоминаю о Серёже.

Неужели это знак того, что я разлюбила его? Но моё сердце так же болит и за него. Я не хочу, чтобы ему было больно. Сколько они уже держат его в плену? Где его держат? Кинули в вонючую яму или приковали к батарее в старом складском помещении… Думать о самых дорогих и близких для меня очень больно. Я должна спасти их. Но если я буду опрометчиво совать свой нос в дела Моретти, сделаю только хуже.

– Я передам сведения, как только узнаю. Это случится нескоро. Сейчас все на взводе после гибели друга Моретти. Я не могу выдать себя сейчас.

– Слышь ты, сука…

– Только так. Или ищите другую шпионку, – чуть громче говорю я.

Повисает гнетущая тишина. Минуту или даже больше не слышно ничего, кроме биения пульса в моих ушах. В какой-то момент мне начинает казаться, что я просто упала в обморок и лежу без сознания. Но потом я слышу лёгкий стук и отдалённые голоса. Двое мужчин говорят злым шёпотом, бранятся. Слов не разобрать, но понятно, что они спорят о том, как поступить со мной в сложившейся ситуации.

– Ладно, – коротко и зло бросает в трубку похититель. – Но в следующий раз принеси нам в клювике что-то серьёзное. Или я доберусь до пальцев твоей сестры.

Головорез первым сбрасывает телефонный звонок, чтобы показать, кто в этой ситуации главный. Я почти сразу же сползаю спиной вниз по кафелю и собираюсь с силами. Мне сложно пошевелиться. Короткий разговор выпил из меня все силы. Я едва дышу и глажу плоский живот, словно ища успокоения у крошечного человечка, живущего внутри меня.

Потом поднимаюсь и привожу себя в порядок. Отключаю злополучный шпионский телефон, борясь с желанием просто выбросить его в мусорное ведро! До того мне осточертели игры в шпионку. Меня к такому не готовили. Я никогда не думала, что окажусь даже в солнечной Италии и буду вынашивать в чреве ребёнка итальянского мафиози, пытаясь его при этом обмануть.

Вернувшись в комнату, я долго думаю, куда бы спрятать телефон. В итоге опять прячу его во внутренний карман сумочки, с которой прилетела, и забрасываю её в дальний угол шкафа. Больше ничего придумать не получается. Потом нужно найти другое место для хранения телефона. Здесь опасно его оставлять. Прислуга может прибираться и наткнуться на него случайно.

Мой взгляд падает в одно из окон, выходящих в сад. Надо бы прогуляться по нему и, возможно, спрятать телефон там.

Раздаётся стук в дверь. Горничная пришла помочь мне. Я впускаю её. Первым делом она опускает на туалетный столик вазу с роскошным букетом алых и белых роз.

– От синьора Моретти.

Моё сердце начинает стрекотать, как сумасшедшее. Но горничная добавляет с улыбкой:

– Подать для вас цветы распорядился старый синьор, Алонзо Моретти. Он просил передать, чтобы вы не утруждали себя несколько дней и восстанавливали силы после пережитого потрясения.

– Передайте ему моё сердечное спасибо.

– А вот это вам просил передать сам синьор Леон.

Мария передаёт плотный конверт.

Я с нетерпением разворачиваю его, узнавая почерк Леона. Он довольно чисто говорит по-русски, но пишет с ужасными ошибками. По губам расползается улыбка, пока я читаю несколько строк, адресованных мне.

«Сегодня ночью ты вспомнила, что значит принадлежать мне. Я хочу, чтобы так и было…»

Последние несколько букв зачёркнуты, как будто Леон начал писать слово «всегда» и передумал это делать, а буква «и» втиснута между словами в самый последний момент. Меня насквозь пробивает мыслью: что будет со мной, если Леон узнает о моём обмане? Как он поступит со мной?!

– Где сейчас синьор Леон?

Мария распахивает окна и ловко прибирает постель. Она полностью сосредоточена на своём деле, но я успеваю заметить, как по её лицу скользнула тень.

– В чём дело, Мария?

– Ни в чём! – торопливо отвечает девушка.

Мне очень жаль девушку. Я верю, что она хорошая девушка и просто работает здесь. Мария ни в чём не виновата передо мной. Но она находится в своей родной стране, а я в чужой, враждебной обстановке. Кругом нет ни одного близкого человека. Я должна быть настороже всегда. Поэтому я мысленно извиняюсь, но делаю высокомерный вид, обещая:

– Я вижу, что ты кое-что знаешь. И если ты не поделишься со мной информацией, я пожалуюсь на то, что ты плохо прислуживаешь мне. Леон Моретти прислушается к капризам девушки, вынашивающей его дитя. Ты вылетишь из этого дома в два счёта! Я требую! – напираю голосом.

Вижу, как лицо Марии краснеет. Она вытягивается по струнке и оглядывается на дверь, понижая голос до шёпота:

– Проблемы из-за кончины Марио Росси, – шепчет девушка. – Я вытирала пыль и случайно… Совершенно случайно! – оправдывается она. – Я стояла за углом и уже было поздно удирать… Я не хотела подслушивать…

– Ближе к делу, Мария!

– Я слышала, как синьор Леон разговаривал с представителем семьи Росси. Он дал синьору Леону время найти убийцу и отдать его семье Росси. Они вроде достигли соглашения, но…

– Но что? – спрашиваю, холодея.

– Но синьор Росси требует дать ему залог… Залог того, что виновный будет найден.

– Не понимаю, – шепчу по слогам.

– Он требует заложника, – едва слышно отвечает Мария и добавляет, словно озвучивает приговор. – Я слышала, как пару раз прозвучало ваше имя…

Глава 4. Алина

Проклятые игры кланов мафиози! Их законы и требования «кровь за кровь» могут свести с ума любого. Тем более, девушку вроде меня, случайно оказавшуюся в этом сумасшедшем переплёте. Я совершенно неожиданно для себя оказалась в центре сумасшедших интриг. Всё, чего я желаю, это сохранить жизнь себе и своей сестрёнке. Слова Марии выбивают почву у меня из-под ног. Я чувствую себя ещё более уязвимой и дрожу от страха. Вчера ночью Леон Моретти был необычайно ласков со мной и даже дал надежду на то, что суровый мафиози испытывает ко мне какие-то чувства.

Но сегодня, при свете дня, я не уверена уже ни в чём! Что, если Моретти взвесит все риски и затраты, решив, что проще отдать проблемную русскую и оплодотворить другую девушку, пусть даже способом ЭКО!

Чем больше я думаю об этом, тем сильнее становится мой страх и уменьшается уверенность в чём бы то ни было. Мария давно покинула комнату, но я всё ещё сижу перед зеркалом и не вижу перед собой ничего. Все предметы расплываются передо мной, будто в зыбком тумане. Мне становится трудно дышать и просто не хватает воздуха, хоть окна распахнуты настежь.

– Ты не спустилась к завтраку.

Я вздрагиваю, услышав голос Леона. Сглатываю противный ком страха, вставший поперёк горла. Слышу тяжёлые, уверенные шаги хищника за спиной. Поворачиваюсь к нему прежде, чем он успевает достичь меня. Разглядываю мужчину во все глаза, любуясь его мощной, раскачанной фигурой. Он словно выточен из бронзы, и костюм цвета слоновой кости только подчёркивает суровые линии его загорелого лица. Сегодня Леон не успел побриться. На острых скулах и на подбородке виднеется чёрная, колкая щетина.

Мы смотрим друг на друга, поедая взглядом. Сердце грохочет, как ненормальное, и стул будто растворяется подо мной. Я хватаюсь за него, чтобы не упасть.

Мне кажется, или между нами что-то изменилось со вчерашней ночи? Или я просто глупая девочка, мечтающая о невозможном? Я хочу, чтобы сердце в груди безжалостного мафиози билось быстрее при виде меня. Возможно, только в таком случае он пощадит меня, узнав правду. В противном случае, его расправа будет ужасной. Он спрашивал меня вчера, скрываю ли я что-то от него. И сейчас… когда его тёмный взгляд проносится по лицу с особенным жаром и тревогой, мне хочется сознаться во всём.

– Ты себя плохо чувствуешь? – спрашивает он. – Или боишься повторения вчерашних событий?

– Наверное, второе. У меня нет тошноты и слабости.

– Но ты едва держишься.

– Да, потому что рядом ты. И в такие моменты всегда кажется, что я падаю. Так низко, что становится страшно.

– O, bella… Тебе понравилось падать вчера в мои объятия. Не отрицай, – порочной, многообещающей улыбкой Леон заставляет моё сердце биться быстрее.

Проклятье, этот соблазнительный дьявол действует на меня волшебным образом. Я становлюсь сама не своя в его присутствии. Леон уничтожает оставшееся расстояние и замирает рядом. Властно обхватывает подбородок в плен и запрокидывает моё лицо:

– Что тебя тревожит? Не лги. Я вижу, что ты трясёшься от страха.

– Да…

Иногда мне невыносимо смотреть в его чёрные глаза. Кажется, что из их глубины восстанут демоны и начнут пытать меня, желая узнать правду. Я обвиваю мужчину руками за раскачанный торс, пряча лицо:

– Тот завтрак, которым отравился твой друг, был моим. Я не представляю ценность ни для кого из… из этой страны. Но так могут добраться до тебя. Я беспокоюсь, что моя сестра беззащитна. Там, в России.

– Клубничка, я организовал охрану, – пытается успокоить меня Леон. Но после угрозы похитителей Серёжи я не могу быть уверена, что сделанного достаточно.

– Я боюсь, что такой охраны недостаточно. Я ничего не могу с этим поделать… Постоянно прокручиваю в голове, тревожусь!

Леон резко поднимает меня вверх и запирает в тугих, собственнических объятиях.

– Всё, о чём ты должна беспокоиться, Лина, это выносить моего наследника. Здоровым.

– Да. Но я не могу не думать о сестре. Она – это всё, что у меня есть. Моя единственная семья… – шёпотом произношу я, пытаясь достучаться до Леона.

Он замирает на несколько мгновений, словно решая, стою ли я таких усилий.

– Хорошо, – выдыхает резко. Достаёт из кармана телефон и набирает номер своих подчинённых в России.

Он удерживает меня рядом и говорит на русском, глядя на меня с коварным прищуром тёмных глаз. Леон делает это ради меня – позволяет понять, что моя просьба исполнена.

– Довольна, Ли-на?

– Да… – на душе становится теплее. Теперь я могу надеяться, что злодеи не доберутся до сестрёнки. Ни за что.

В порыве чувств я тянусь за поцелуем, но останавливаюсь. Уместно ли мне самой целовать этого важного господина? Или стоит ждать, пока он сам решит побаловать меня лаской.

– Кажется, ты что-то хотела сделать?

– Да. Но уместно ли это. В этом доме живёт твоя жена. Я при тебе любовница и просто… вынашиваю дитя.

Леон резко наклоняется и сам жадно впивается в мои губы, рыча проклятия:

– Когда ты несёшь своим ротиком подобную чушь, я больше обыкновенного хочу утрахать тебя в него до самой глотки, Клубничка, – похищает остатки кислорода и посасывает мой язык, лишая самообладания. Так быстро и легко… Чёрт. Мне не хватает сил противостоять напору этого брутального самца. Каждая клеточка моего тела поёт от восторга, когда Леон появляется рядом и властно берёт… своё. Принадлежащее ему по праву. Я таю в безжалостных тисках его объятий и чувствую себя его девочкой. Самой желанной и необходимой, как воздух.

Мы снова начинаем пылать в присутствии друг друга. Леон сажает меня на туалетный столик и резким жестом сметает с него всё. Рывком распахивает мои ноги и задирает платье до самой талии. Мои руки тянутся к металлической пряжке его ремня. Мы боремся за право, кто первый освободит его член, рвущийся наружу.

– Мне не нужно проверять, течёшь ли ты для меня, Клубничка?

– Всегда, – выдыхаю я, признавая поражение.

Леон устраивается между моих ног и сбивает влажные трусики в сторону. Его толстый, налитый кровью член прижимается к набухшим складкам. От такого тесного контакта я начинаю пылать ещё сильнее и сама двигаю бёдрами ему навстречу, сгорая от нетерпения почувствовать его в себе.

– В твоей беременности есть ещё одна прелесть, Лина! – хрипло выдыхает Леон, раскачивая бёдрами.

Крупная головка члена лишь немного задевает вход, дразня. Я постанываю и умоляю его взять меня немедленно.

– Ты пахнешь иначе. Насыщеннее… – язык Леона пробегается по моей шее, ловит пульсирующую жилку под кожей, надавливает, лаская. – Раскрываешь так легко и сладко, что я хочу держать тебя в твоей постели сутки напролёт.

С последними словами Леон прикусывает кожу, всасывая её в рот. Крупный член вторгается в моё изнывающее лоно одним мощным, быстрым толчком. Перед глазами темнеет, а потом от каждого движения появляются яркие вспышки, как россыпь конфетти.

– Ещё, Леон. Ещё… – прошу. – Пожалуйста!

– Да…

Он трахает меня на предельной скорости. Вчера ночью был нежен и осторожен, но сейчас натягивает меня жёстко и быстро. Не даёт даже передохнуть и набрать полные лёгкие воздуха. Тело сотрясается в конвульсиях удовольствия. Страх и нервы лишь подстёгивают мои ощущения. И каждый его толчок словно возвращает меня к жизни. Я приподнимаю бёдра и ударяю пятками в его голую, крепкую задницу, подавая ему сигнал двигаться ещё жёстче.

– Не жалей меня. Трахни… – ужас, какие пошлые слова срываются с моих губ под чарующим воздействием его мужской ауры.

Но Леону нравится, когда я дикая, мокрая и потная. Откровенная до безобразия и забывающая о правилах приличия. Он сыплет в ответ пошлыми откровениями, а я впитываю их, как губка. Этот мужчина неистов в сексе и приучил меня быть такой же. И мне это нравится настолько сильно, что я забываю обо всём.

– Да! – кричу, едва ли не срывая голос, когда вспышкой оргазма меня скручивает в тугой узел. Горячая струя семени щедро орошает лоно изнутри.

Я смотрю на лицо Леона, застывшее в экстазе. Ему нравится кончать в меня, а мне нравится давать ему это. Отдавать себя. Целиком. Без остатка…

– Я снова запачкал свою девочку, сделав её грязной и мокрой! – сыто улыбается Леон.

Лёгким движением руки срывает с нас одежду и затаскивает в душ, помогая умыться. Я липну к нему, как к любимому лакомству, и за то время, пока мы принимаем душ, успеваю ещё раз разжечь в нём пламя. Теперь он трахает меня, прижав грудью к прохладному кафелю и вбивается сзади, заставив прогнуться в спине, проявляя чудеса гибкости…

Лишь потом, утолив первобытный голод, он позволяет мне одеться. Леон терпеливо ждёт, пока я соберусь.

– Надеюсь, после двух жарких раундов у тебя появился аппетит, Клубничка… – поймав мой взгляд, Леон подмигивает. – Никакой рыбы. Ничего рыбного в этом доме!

Но спускаясь по лестнице, я улавливаю тошнотворный рыбный запах. Источник его сидит за столом. Фелиция поглощает какую-то жуть. Как вообще можно есть рыбу на завтрак?! Извращенка!

– Какого хуя в моей столовой воняет тем, от чего тошнит мать моего ребёнка? – громогласно спрашивает Леон. – Я чётко и ясно дал понять. Никакой, сука, рыбы.

– Но я люблю…

– Ещё один раз, Фели, и я надену это блюдо тебе на голову, а ты полюбишь блюда поваров вонючих забегаловок Базиликаты (один из самых бедствующих районов Италии)! Ясно?!

– Да!

Красивое лицо Фели перекашивает маской желчной злобы. Я уже едва сдерживаю тошноту, подкашивающую к горлу. Увидев это, Леон мгновенно подхватывает меня на руки и выносит прочь. На глазах у изумлёной супруги.

– Мы позавтракаем вне дома.

– Фели – твоя супруга. И…

– Навязанная дедом, – обрубает меня Леон, подводя к роскошному внедорожнику. Прогоняет водителя прочь, сам усаживаясь за руль. – Наш брак – договорной. Без капли чувств. Даже влечения нет особого. Но Фели хватается за брак, чтобы не навлечь гнев семьи. Только и всего, – Леон удивляет меня долгой речью и признанием.

Я решаю помалкивать, чтобы не спугнуть момент откровения. Но Леону хочется поговорить. Его рука вольготно располагается на моём колене, пока он уверенными движениями направляет автомобиль на выезд из территории поместья.

Бросив взгляд в зеркало заднего вида, Леон матерится. Грязно и по-русски.

– В чём дело?

– Росси. Обижены, как педики. И признаю, что у них есть право выставить счёт моей семье за смерть Марио Росси. Я обязан найти виновника! Но глава семьи требует… залог.

– Ты отдашь им меня? – холодею от страха.

– Чёрта с два, – грозно цедит сквозь зубы Леон. – Старому Росси придётся отсосать у самого себя, прежде чем я поделюсь своей Клубничкой хоть с кем-то! Но мы пришли к другому соглашению. И оно, блять, мне не нравится.

– Теперь за тобой всюду следят? – догадываюсь я.

– Да. И этот ебаный хвост из преследователей действует мне на нервы. Гвидо Росси – тот ещё конченый мудак. Надеюсь, я найду виновника быстрее, чем он выбесит меня настолько, что старина Росси лишится второго и единственного сына, оставшегося в живых!

Глава 5. Леон

Одно из самых изысканных летних кафе. Хочется порадовать Клубничку и стереть с лица красавицы тень тревоги. Мне больше нравится, когда её кукольное личико искажается от оргазма или когда огромные, светлые глаза становятся блестящими от возбуждения. Она – моя одержимость, поселившаяся в мыслях на постоянной основе. Но в последнее время при взгляде на неё во мне пробуждается не только похоть, но и другие чувства, которых я не знал раньше.

Переживать и тревожиться о ком-то за пределами моей семьи для меня в новинку. Тем более, о той, что пришла и предложила себя в обмен на деньги, как это было в самом начале. Сейчас от той Лины мало что осталось. Вернее, она та же самая, сладкая и невинно-порочная, но как будто закалилась и стала твёрже. Пытается держаться под гнётом обстоятельств и пробует выпускать коготки. Это получается у неё так забавно, что вызывает вихрь эмоций. Хочется в тот же миг подмять её под себя и начать целовать. Безудержно, выпивая из её души все эмоции до единой. Хочу быть в ней. Не только в теле, но и в мыслях.

– Выбирай, – подталкиваю меню в сторону Клубнички.

Она пробегается по строкам меню и закрывает его с лёгкой улыбкой, играющей на пухлых губах.

– Я почти ничего не поняла из написанного. Забыл, что я не владею итальянским языком, Леон?

– Скажи так ещё раз, – требую, накрывая её руку своей. Солнце стоит уже высоко и играет на белокурых волосах Лины, заставляя их сиять нимбом над головой русской красавицы. Сводит с ума, чертовка.

– Сказать как? – удивляется, округляя глаза, но не отдёргивает руку, а накрывает своей второй, разглядывая контраст наших переплетенных пальцев – моих с бронзовым отливом и её, почти белоснежных.

– Ты очень красиво произносишь моё имя.

– Хм… Всегда называть тебя Леон? – лукаво улыбается. – Не синьор? Не господин Моретти? Не большая шишка?

– Моя шишка становится неприлично большой каждый раз, когда я смотрю на тебя, – усмехаюсь, посылая ей воздушный поцелуй. Наслаждаюсь тем, как начинают дрожать её ресницы, отбрасывая тень на высокие скулы.

После того, как я присвоил себе Клубничку на целых девять месяцев, во мне словно отключились внутренние тормоза, и выстраиваемые границы пали под напором невинной красоты и чувственного обаяния Лины. Можно брать её, столько, сколько захочешь, шепнул дьявол внутри меня. И да простит меня отец Небесный, но я подвержен искушению и поддаюсь ему с удовольствием.

Наслаждаюсь близостью красавицы, впитывая каждое движение, и мысленно строю планы. В которых, как ни странно, я прокручиваю варианты, как бы избавиться от навязанного дедом брака с Фелицией Джианни. Уже совершенно ясно, что она лишь обуза, неспособная даже родить.

Законная супруга подписала договор и поклялась любить моего наследника, как собственного сына. Доволен при совершении сделки, а иначе это никак не назовёшь, остался только один старик, Алонзо Моретти. Он уже теряет силу и как никогда раньше, он нуждается в подтверждении своего авторитета, в наличии того, кому может передать всё наследие богатейшего семейства. Все формальности соблюдены. На бумаге выглядит до тошноты благопристойно и гладко.

Но я слишком хорошо знаю, что сука-жизнь любит подкидывать сюрпризы, и большинство из них смердит, как куча дерьма. Так и здесь… Я сомневаюсь, что Фели будет любить моего наследника. Моя супруга – эффектная, как статуэтка из тёмного оникса, но такая же холодная. Змея, одним словом. И чем больше я смотрю на Лину, тем чаще в моей голове начинают рождаться преступные мысли: оставить её при себе. Как можно дольше. Девять месяцев пролетят очень быстро, а на поздних сроках я не смогу притронуться к малышке и пальцем ради сохранения беременности. Неужели всё кончится с рождением моего сына?

Он ещё не родился, но я уже намерен дать ему самое лучшее. Во всём. Не только одежду, игрушки и лучшее образование. Я намерен дать ему лучшее окружение, в котором будут преобладать забота и внимание о моём сыне.

Клубничка родит мне сына. Точка.

Но что, если родится не сын? Ну что ж, усмехаюсь мысленно, тогда я буду строгать Лине детишек до тех пор, пока она не родит мне наследника.

– Я выбрал за тебя. Надеюсь, понравится, – отдаю меню и диктую заказ официанту, замечая, как прислушивается к моим словам Лина.

– Я хочу, чтобы ты говорила по-итальянски, помнишь? Уже отдал приказ. С тобой будут заниматься лучшие преподаватели. Девушки…

– Хм… Они будут учить меня твоему языку.

– Да. Я буду проверять, насколько хорошо ты усвоила уроки, bella…

Время ожидания заказа пролетает очень быстро за лёгкой беседой с отчётливым привкусом флирта. Можно подумать, что я кадрю эту белокурую малышку с самой сочной и сладкой киской на всём белом свете! В крови бурлит воодушевление и предвкушение наших будущих постельных игр…

Кровь приливает к члену, снова делая его каменным. Рядом с ней я готов побивать все рекорды по выносливости в сексуальных утехах. Когда приносят заказ, я не ем, а всего лишь смотрю, как ест Лина. Я ем вместе с ней, обгладываю по кусочку и смакую каждый её жест.

Клубничка смущается и просит меня не смотреть так пристально. Я перевожу взгляд на свои блюда, но это длится недолго. Мои глаза хотят смотреть на Клубничку. Увлёкшись красоткой и мирным завтраком, я не сразу замечаю, как за соседний столик подваливает младший сын из семейства Росси.

Высокий, загорелый, темноволосый. Когда-то кудрявые волосы, сейчас острижены так же коротко, как у меня. Этот пидар даже изменил своей привычке одеваться в распиздяйские шмотки: косухи и рваные джинсы. О нет, сейчас Гвидо Росси выглядит, как представительный молодой мужчина. На нём светло-бежевый пиджак и тёмная рубашка. Стащив с носа солнцезащитные очки, он небрежно бросает их на столик и подзывает официанта. Только после этого он оборачивается и будто случайно замечает меня и Лину.

– О, Леон! Привет… Надо же, какое совпадение! – широко улыбается он. Не дожидаясь моего согласия, он переставляет стул к нашему столику и плюхается своей задницей, выставив локти на стол. – Знаешь, я тоже люблю здесь завтракать. Ц-ц-ц, какое совпадение!

– Совпадение? – спрашиваю ледяным тоном. – Неужели? Хочешь сказать, не твоя тачка тыкалась носом в зад моей и нюхала выхлопные газы, пока я от тебя не оторвался?

– Не уверен, что это был та. На какой тачке ты приехал? – корчит из себя придурка младший Росси.

Гвидо никогда мне не нравился. Марио Росси был старшим из двух сыновей. Надёжный, хорошо воспитанный. Он был человеком слова и полезным партнёром. Младший Росси не может похвастаться ни одним из этих качеств. По слухам, совсем недавно он выписался из клиники для нариков, куда его насильно поместил глава семейства Росси.

Скрипнув зубами, я рассматриваю младшего брата Марио. Старик Росси выжил из ума, если приставил этого клоуна на время, пока я рою носом землю в поисках виновного в смерти Марио Росси. На самом деле, думаю, что у старикана есть и другая цель. Мы с Марио сотрудничали, как честные бизнесмены. Но старик любит подгадить и не всегда пользовался честными методами. Возможно, его требование о присутствии Гвидо, это лишь уловка и попытка выудить, как можно больше информации обо мне и о моём бизнесе.

– Grazia! – улыбается Гвидо официанту, начиная уплетать свой завтрак. – Кстати, Леон, было бы неплохо представить нас, – тычет вилкой в сторону Лины. – Друг другу. Я же буду находиться в твоём доме некоторое время и хотел бы наладить контакт со всеми домочадцами.

Во мне мгновенно закипает злость. Ещё одно слово о моей Лине, и у челюсти Гвидо будет налажен контакт с моим кулаком. Но потом я замечаю в тёмных глазах Гвидо следы буйного веселья. Этот сукин сын нарывается, понимаю я. Он будет специально действовать мне на нервы, пытаясь вывести из себя. Каждый мой враждебный выпад в его сторону будет расцениваться как открытая конфронтация с семейством Росси. Это мне сейчас ни к чему. Проблем хватает. К тому же я по-настоящему заинтересован в поимке отравителя.

Я лишь придвигаю плетёный стул вместе с русской красавицей ближе к своему и по-хозяйски накрываю её колено своей ладонью.

– Эту синьориту зовут Алина.

– Слышал, что она носит твоего ребёнка, – небрежно замечает Гвидо.

– Слухи правдивы. Я оберегаю её и своего наследника так, как не оберегаю ни один свой склад с ценным товаром. И я без всякого промедления пущу пулю в того, кто посмеет положить на неё глаз или сказать что-то непристойное… – говорю, сверля взглядом Гвидо, потому что вижу его заинтересованные плотоядные взгляды, которыми он награждает Лину. – Пущу пулю в живот и брошу в бассейн с пираньями, – продолжаю. – Новое развлечение. Не слышал? Голодные пираньи справляются с телом взрослого мужчины очень и очень быстро…

– У тебя есть пираньи? Не слышал.

– Недавно появились. Подарок от одного друга, – говорю, холодно улыбаясь, как та самая голодная пиранья, заставляя ублюдка отвести взгляд от моей женщины.

Лина лишь прислушивается, но не понимает ни слова из того, что я сказал Гвидо. Потому что мы говорили на итальянском.

Появление Гвидо Росси путает мне все карты. Он будет только мешаться под ногами, надуваясь от важности своей миссии. Тупой, бесполезный кусок мажористого дерьма, годный лишь на то, чтобы зависать в клубах и жрать экстези. Его появление не сулит мне ничего хорошего.

И очень скоро я понял, что был прав…

Глава 6. Лина

Моё проживание в доме всемогущего Леона Моретти навряд ли можно назвать прекрасным. Да, меня окружает роскошь. Интерьер выглядит, как рекламные буклеты успешной жизни или как картинка с экрана телевизора. Мне ничего не приходится делать самой – уборкой, готовкой, стиркой и глажкой занимается прислуга. Мне даже постель не позволяют застелить самой. Поневоле я начинаю чувствовать себя бездельницей.

Обстановка в доме Леона для меня очень давящая. Я испытываю противоречивые эмоции. Всё же я – любовница при живой жене, какие бы отношения не связывали Леона и Фели. Это преступно и низко. Я чувствую себя разлучницей. Особенно когда Фели смотрит на меня ядовитым, обжигающим взглядом. Почти таким же ядовитым, как та отрава, унёсшая жизнь Марио Росси.

Его смерть стала ещё одним испытанием. Для меня в том числе. Зная, что Росси винят меня, я не могу оставаться спокойной. О, какая это глупость. Где бы я пронесла яд, интересно? В промежности? В заднице? Леон трахал меня на пути к поместью и поместил в попку игрушку. Иначе говоря, нет такого тайного местечка на моём теле, куда бы не проник Леон своим толстым стволом или умелыми пальцами. Я вся раскрыта перед ним и доступна.

Чувствуя угрозу, нависшую над головой, я понимаю, что Леон – единственный, кто заинтересован в том, чтобы оставить меня при себе. Его дед, Алонзо Моретти, хочет себе наследника и вроде бы неплохо относится ко мне. Лучше, чем Фели, во всяком случае. Но благополучие семьи для него намного важнее. Если на карту будет поставлено благополучие клана и вопрос войны будет стоять особенно остро, синьор Алонзо, не раздумывая смахнёт меня, словно пешку, и тыкнет пальцем в любую другую девушку, которая родит Леону малыша. Суррогатное материнство – не такая уж большая редкость.

Если меня не станет…

Даже думать об этом страшно. Суровые законы. Безжалостные люди. Им плевать и на меня, и на малыша, которого я ношу под своим сердцем. Кто позаботится о моей Кате, в случае моей смерти?! Странно, но всё больше я думаю лишь о ней, а Серёжа… просто отходит на второй или даже на третий план в моих мыслях. Это так кощунственно и низко с моей стороны, что я заставляю себя вспоминать каждый момент нашего единения и минуты счастья.

Но, как назло, в мысли проникает черноглазый дьявол Моретти, который в последнее время даже нежен со мной. Он умеет ласкать. Осторожно, едва ощутимо, распаляет до невозможности сильно, что я сама умоляю его дать мне больше. Леон начинает с изысканных заигрываний, но всё кончается тем, что он дерёт меня, как суку. Свою суку… Согласную на всё. Даже на игрушку в попке.

Моему итальянскому мафиози нравится дразнить меня ею. Он меня готовит и растягивает под свой немаленький размер. Леон соблазняет меня грязными разговорчиками, заставляя замирать от сладкого предвкушения, вынуждая мечтать о непристойных вещах.

Должно быть, я сошла с ума… Из-за него! Он присвоил себе моё тело. Но похищает ещё и мысли, занимая их все, до единой.

Ночи такие же жаркие и страстные. Мне нравится засыпать в знойных объятиях сильного мужчины. Но просыпаюсь я всегда одна, как сегодня…

Солнце уже стоит высоко. Смятые простыни хранят лишь запах мужского тела, но самого мафиози нет рядом. Скорее всего, Леон уже занимается решением важных вопросов. Ведь он и здесь, в Италии, очень видный бизнесмен.

Иногда он оставляет мне короткую записку или посылает цветы от своего имени. Интересно, что меня ждёт сегодня? Слыша стук прислуги в дверь, я замираю в предвкушении. Леон балует меня вниманием и обжигает лучами желания обладать даже на расстоянии. Только с ним я начинаю чувствовать себя по-настоящему желанной, а его презенты и постоянные подарки повышают мне настроение.

– От господина Леона, – воркует прислуга, ставя тарелку с клубникой и топлёным шоколадом на край стола.

Я набираю номер Леона. Он отвечает почти сразу же.

– Это не самый полезный завтрак для беременной девушки, Леон.

– Хм…

Слышится гул голосов, звонкая итальянская речь. Леон отходит в сторону, немного понижая голос.

– Говоришь, этот завтрак не очень полезный? Что же… В моих планах накормить тебя в следующий раз исключительно белковой пищей. Говорят, белок полезен, верно? – он усмехается, и я понимаю, что мужчина намекает на что-то горячее и не совсем правильное. – Сперма состоит из белков и липидов…

– Да?

– Да. Сегодня прочитал. Утром. Хочешь, твой следующий завтрак будет стопроцентно полезным? – предлагает коварный искуситель.

Я тянусь за клубничкой, макая её в горячий шоколад. Причмокиваю нарочно громко, обсасывая десерт. Знаю, что Леон слышит всё и представляю пожар в его тёмных глазах и каменный стояк в трусах.

– Твой член уже твёрдый? – спрашиваю шёпотом.

– Сучка… – смеётся Леон. – Мне нужно вернуться к работе. Но вечером… ты отработаешь каждый сосущий звук, которым заставила мои яйца опухнуть…

Я должна привыкнуть к его откровенности. Но каждый раз я испытываю ни с чем несравнимый восторг и жадно слушаю. Взрыв и яркий пожар – вот как можно описать то, что происходит между нами. Это уже не только похоть, но нечто большее. В каждом прикосновении и в каждом слове…

Расправившись с лакомством, я привожу себя в порядок и переодеваюсь. Мельком смотрю на часы, понимая, что вполне успею позавтракать перед приходом учителя итальянского языка. О да, Леон не шутил, говоря, что возьмётся за моё обучение. Он нашёл мне преподавателя, Луизу Сарто. Она занимается со мной по два часа в день, обучая родному языку Леона.

Мысленно я повторяю выученное накануне, когда выхожу из своей комнаты. Направляюсь на завтрак, сворачивая к лестнице, как вдруг… из-за поворота в меня влетает чужое тело! Отклоняясь назад, я едва не падаю, но…

– Осторожней, baby, я тебя держу.

Гвидо!

Он подхватывает меня за талию. Его рука неприлично соскальзывает… прямо на мою ягодицу. Его пальцы сжимают мою задницу! Нет, мне это точно не показалось! Неужели этот кретин меня лапает? В доме Леона?! Он смертник?

Но потом я вспоминаю о гадком договоре между Росси и Моретти, по которому Гвидо Росси имеет право находиться в доме Леона и вести себя так, словно он – полноправный член семьи.

– Убери руки! – выпаливаю по-русски.

Придурок стряпает недоумевающее выражение на своём лице. Тёмные глаза маслянисто блестят. Его влажный, похотливый взгляд проносится по моему лицу и спускается в декольте. Урод. Он же едва слюной не капает на мою грудь, ставшую ещё более упругой из-за беременности!

Я толкаю его в грудь ладонями и повторяю свою фразу, но теперь уже на итальянском языке. Уж эти два слова я могу произнести!

– Ты делаешь большие успехи… в языке, – хвалит меня Гвидо и только потом перемещает руки на талию. – Сорри за случайность!

Мажор якобы извинился за случайный контакт своей ладони с моей задницей. Но я догадываюсь, что его попытка меня пощупать – вовсе не случайность.

Гвидо Росси медленно разжимает пальцы. Слишком медленно. Я резко вырываюсь из его захвата. Разворачиваюсь и направляюсь к лестнице. Меня всю трясет от отвращения. Так не хочется, чтобы отморозок жил в этом доме и дышал с нами одним воздухом.

Гвидо Росси мне сразу не понравился. С самой первой секунды нашего знакомства в кафе. И не скажешь, что он младший брат погибшего Марио. Гвидо просто напыщенный козел. Я хочу, чтобы он держался от меня как можно дальше. Но мерзавец слишком неприлично меня рассматривает. Даже сейчас, когда я спускаюсь по лестнице, я чувствую на себе отвратительный обжигающий взгляд. Моя попа горит в том месте, где засранец меня трогал.

Нужно рассказать об этом Леону. Пусть знает, что мне неприятно общество Гвидо Росси. Леон – скала и авторитет. Он оградит меня от пристального и ненужного внимания ублюдка.

* * *

Хочется рассказать Леону обо всём практически сразу, в тот же самый миг. Но я не решаюсь отрывать мафиози по пустякам. Поразмыслив, я хочу рассказать ему о Гвидо позднее, когда Моретти появится рядом.

Завтрак и занятия отнимают у меня всю первую половину дня. Языковая нагрузка довольно большая, но я хорошо схватываю языки, поэтому занимаюсь с удовольствием. Я даже испытываю небольшую грусть, когда Луиза покидает роскошный особняк Моретти. Это означает лишь то, что я останусь наедине с мыслями в стенах дома, абсолютно чужого для меня.

Думаю, что снова буду слоняться по территории особняка, но меня ждёт сюрприз около бассейна. Фели. Не одна, а в обществе четырёх дамочек, которые выглядят точь-в-точь как законная супруга Леона Моретти. Все знойные, смуглокожие, с идеальными фигурами, достойными красоваться на обложках журналах. Они похожи, словно куклы. Только причёски разные. Среди них выбивается только одна девушка, с тёмно-рыжим каре. При моём появлении оживлённая болтовня смолкает. Фели оглядывается на меня.

– О, а вот и она, – Фели как-то чересчур сладко улыбается и поднимается с шезлонга, подходя ко мне.

Меня обдаёт тяжёлым, восточным ароматом её парфюма. Не понимаю, чего она хочет от меня и почему трогает так осторожно? Рука Фели ложится на мою талию. Супруга Леона ведёт меня к своим подругам, представляя на английском языке:

– Это Лина. Суррогатная мать нашего с Леоном малыша, – длинные смуглые пальцы Фели ложатся на мой живот, поглаживая его. Она гладит меня преувеличенно нежно, делает это напоказ. Якобы заботится обо мне, но я же знаю, что она ненавидит меня и с удовольствием бы вспорола живот длинными ногтями, вырвав из моего чрева младенца.

Я борюсь с желанием оттолкнуть стерву и вырваться, но Фели усаживает меня на свободный шезлонг и зовёт прислугу.

– Эй ты… Принеси чаю! Живее! – покрикивает она визгливо.

Чаю. Разумеется. Сами кумушки хлещут шампанское и замысловатые коктейли. Они поджаривают свои тела на солнце и бренчат дорогущими золотыми браслетами, словно соревнуются, кто больше сверкает.

Девушка с тёмно-рыжими волосами снимает шляпу, начиная обмахиваться ею.

– Не спасает даже коктейль. Жара… – она смотрит в мою сторону и приподнимает солнцезащитные очки. – Лучше сядь в тень. Сгоришь. И для ребёнка вредна жара, – хихикает и представляется. – Солла.

– Для ребёнка вредна жара, – поддразнивает её брюнетка в купальнике красного цвета. – Что ты знаешь о детях, Солла? У тебя нет ни одного!

– Рожать детей не моя забота, а твоя, дорогая Мария, – сладким голосом отзывается Солла. – Я закоренелая, как это… чайлдфри, – вспоминает она и сообщает мне доверительным тоном. – По правде говоря, дети губительны для моей карьеры. Меня хотят, пока я выгляжу идеально. К тому же синьор Амаретти готов платить за узкую дырочку, но не за растянутую родами вагину!

Кажется, рыжая точно перебрала спиртных коктейлей, и жара ударила ей в голову. Потому что говорить о таких вещах просто неприлично! Но в ответ на её реплику звучит взрыв смеха. Девицы гогочут, как лошади на лугу, считая, что Солла сказала нечто смешное. Смеётся даже Мария, но потом шлёпает рыжую по коленке:

– Ох, договоришься, Солли. Мой муженёк решит отъездить тебя и в задницу на сухую. Посмотрим, как ты потом будешь хвастаться узкими дырочками!

– Если ты снова вытрахаешь своему мужу мозг, требуя купить новый Ламборджини, вместо разбитого старого, то он точно захочет выдрать меня. В отместку. Так что, дорогая Мари… Умерь свой аппетит. Позвони садовнику!

В ответ опять слышится взрыв смеха. Фели смотрит на моё недоумевающее лицо и хохочет так, что даже вытирает слёзы, вытекшие из уголков глаз.

– Кажется, суррогатная мать твоего малыша в шоке! – хихикает миниатюрная брюнетка с большой грудью, чересчур круглой, чтобы поверить, будто её сиськи настоящие. – Амелия, – представляется она и кивает рукой в сторону веселящихся Соллы и Марии. – Мария – супруга виноградного короля, синьора Амаретти, а Солла – его любовница.

– Что? – переспрашиваю я. – Но как?

– О, милочка. Лучше сделать соперницу подружкой и разделить с ней обязанности, чем пытаться вытащить всё на себе. Солла живёт припеваючи, работая на спине, Мария не терпит приставания своего обрюзгшего муженька, а развлекается с симпатичными парнями на стороне. Все в выигрыше.

Не могу согласиться с этими ужасными, кощунственными порядками, но Амелия улыбается мне и спрашивает:

– Разве у вас с Фели не так? – хихикает.

– Нет. Не так! – обрывает её Фели. – Лина – бедная девушка. Нищая. Суррогатное материнство – это лишь способ заработать для неё и выбраться со дна. А для меня – это возможность не портить свою фигуру родами. Муж… хочет меня.

– Ха-ха-ха! – просмеявшись, Амелия начинает цедить пинаколаду через трубочку. – Вы это слышали? Наша Фели всё ещё надеется, что член Моретти верен ей.

– О да, как же… – в один голос тянут подруги.

– Главный трахаль Италии готов выдрать каждую. Где-то там найдётся место и для жены. В очереди из сотен одинаковых дырок… – назидательно говорит Мария. – Фели держит нас за идиоток. Даже мне ясно, что Леон потрахивает эту блондинку!

– Приятного купания, дамы. Вы правы. Здесь слишком жарко и от бассейна… дурно пахнет. Нужно вызвать чистильщика, – выпаливаю я и встаю.

Возможно, Фели хотела сохранить своё лицо и продемонстрировать меня, как идиотку, чтобы похвастаться перед подругами. Уходя, я слышу, как Солла громко советует:

– Фели, русская права. Вызови чистильщика. Желательного молодого. Пусть прочистит и кое-что ещё… Для тебя.

Уверена, она нарочно говорит это на английском языке, чтобы и я слышала. Подруги Фелиции – это не подруги, а клубок змей. Настоящий серпентарий. Они плюются ядом прямо в глаза, не стесняясь. На мгновение мне становится жаль Фели – муж явно не хочет видеть её, подруги смеются над положением в семьи Моретти. Но потом я чувствую, как по ногам полосует взглядом, словно бритвой. Фели награждает меня этим взглядом, смотря вслед.

Я решаю, что сегодня больше не появлюсь у бассейна. Приду завтра и пораньше, с утра, пока нет сильной жары и неприятных лиц в виде Фели, ведь жена Леона дрыхнет до самого обеда и только потом встаёт.

Но свернув по коридору к своей комнате, я вижу… Гвидо. Он трётся возле двери в спальню и улыбается мне, как ни в чём не бывало. Но я замечаю, как его ладонь двигается по ручке. Он словно закрывает дверь… моей комнаты.

– Что ты тут делаешь? – сержусь я.

– Дом Леона та-а-а-кой большой. Ошибся спальнями, – ухмыляется Гвидо Росси, обшаривая моё тело маслянистым взглядом. Облизывает губы, словно кот, ярко-красным языком. Мне становится не по себе. Его вид такой взбудораженный, как будто он нанюхался чего-то.

– Твоя спальня находится в другом крыле, Гвидо! – твёрдо отвечаю я.

– Да? И кто это сказал? Не припомню… Мне понравилось здесь.

Ладонь Гвидо опускается и будто бы невзначай проводит по ширинке. Меня передёргивает от отвращения. Теперь мне не хочется входить в спальню. Мало ли чем там занимался этот извращенец?

– До скорой встречи, Лина. Я слышал, что ты успешна, занимаясь языком. Очень успешна для глупышки, раздвигающей ноги по первому щелчку хозяина. Моретти много тебе платит за услуги? – Гвидо опирается плечом на стену, продолжая изрыгать гадости: – Росси ничуть не беднее Моретти. Мы тоже можем быть щедрыми…

– Совсем скоро вернётся Леон. Советую тебе держаться от меня подальше.

– Подумай над моими словами, бедная русская девочка! – Гвидо сверкает глазами. – Хорошенько подумай. Только от меня зависит, будешь ли ты жить или отправишь кормить… как это сказал Леон… пираний! – Гвидо хищно улыбается напоследок и уходит, посвистывая.

Я стою, едва живая, мечтая лишь о том, чтобы Леон поставил на место зарвавшегося сукина сына.

Глава 7. Лина

– Готова пошалить, красотка? – спрашивает Леон поздним вечером. Едва пересёк порог моей спальни, но уже начинает раздеваться. Расстёгивает длинный ряд пуговиц на рубашке и пожирает меня алчным взглядом. Зверь проголодался. Мафиози останавливается рядом с кроватью и пристально обводит моё тело, накрытое лёгкой простынёй.

– В чём дело? – хмурится, считывая безошибочно, что я чем-то встревожена.

– Сегодня был странный день. Фелиция привела подружек и хвасталась, что я – суррогатная мать. Они болтали о всяком. Мне было неприятно.

– Лина, запомни. Ты всегда можешь уйти, если тебе неприятен разговор.

– Фели…

– Она не причинит тебе прямого вреда, – жёстко смыкает губы и присаживается, гладя меня по плечу. – Я бы забрал тебя отсюда. Твоя роль в этом доме была показаться деду и подписать договор. Потом… я планировал поселить тебя отдельно. Но сейчас обстоятельства изменились.

Сейчас изменилось многое. В другой раз Леон Моретти даже не стал бы слушать мою болтовню и жалобы. Всего какую-то неделю назад он нагнул бы меня над кроватью и начал драть, как последнюю шлюху, потому что он голоден. Но сейчас, когда мы видимся не только для того, чтобы потрахаться, я чувствую, что он меняется и меняет своё отношение ко мне. Показывает больше, чем раньше и прислушивается к моим словам. Как сейчас. Он не стал требовать близости, но разговаривает со мной. Я впитываю каждое его слово, как губка. Стараюсь не пропустить ничего и найти в его словах уверенность для себя.

– Из-за смерти Росси все мои планы перечёркнуты. В том числе, и бизнес, – внезапно разоткровенничался Леон. – Марио был верным другом и честным партнёром. Нам удавалось заниматься делами, даже когда… поставки товара срывались. Но сейчас Марио мёртв. Я не могу довериться другому и впервые думаю о том, что это может быть знаком. Не двигаться в этом направлении дальше. Все мои прошлые поставки закрыты.

– Ты говоришь не только об отельном бизнесе, Леон? – осторожно спрашиваю я. – Не о партии новых полотенец для отеля.

– Нет, крошка. И поверь, тебе лучше не совать свой хорошенький носик в эти дела, – вздыхает Леон, внезапно нежно гладя лицо кончиками пальцев. – Смерть Росси сильно навредила всем моим планам. В каком-то смысле мои руки связаны… Пока не найдём виновника.

Я понимаю смысл его слов. Пока не найдут истинного виновника, Гвидо Росси будет находиться в доме Леона, а все остальные дела будут подвешены в воздухе. Значит, мне нечего сказать похитителям. Потому что Леон вынужден приостановить свои тёмные делишки.

– Гвидо Росси ведёт себя, как хозяин в твоём доме.

– И это невероятно сильно бесит меня.

– Мне не нравится этот Гвидо! – выпаливаю я, объясняя. – Он постоянно на меня пялится! Мне не по себе от его наглого, мерзкого взгляда.

– Клубничка, скоро всё закончится, потерпи немного. Я с удовольствием размазал бы его мозги по стенке, но… не могу. Приказ главы семьи.

– Алонзо обладает большим авторитетом?

– Лина, дело не только в Алонзо… – Леон ложится рядом и накрывает ладонью мою талию, приближая к себе. – Наверное, тебе наши законы кажутся в чём-то абсурдными?

– Не абсурдными, но пугающими, – признаюсь, зарываясь лицом в его грудь. – Или Гвидо живёт в твоём доме и суёт всюду свой нос, или они забирают меня. Кровь за кровь? Так это у вас называется? – губы начинают дрожать.

– Не бойся, Клубничка. Я тебя не отдам. Ни за что. Никому. Даже смерти.

Леон накрывает мои губы. На этот раз поцелуй медленный и тягучий, как карамельная патока. Его язык кружит в моём рту, ласкаясь обо всё. Я начинаю задыхаться от глубоких, собственнических толчков во рту. Спирали его движений утягивают за собой, вызывая томительное головокружение. Я пью и не могу напиться его поцелуем. Хочется ещё и ещё…

– Сладкая. Нереально… – Леон отстраняется первым и встаёт с видимым сожалением на лице.

– Ты уходишь? – удивляюсь я. – Не будешь спать со мной?

– Кажется, сладкая девочка привыкла засыпать в руках мафиози? – иронично вздёргивает смолянистую бровь. – Нет, Лина, не сегодня… Сегодня мне нужно работать. Отдыхай, – он коротко целует меня в лоб и уходит.

* * *

Каждое утро, спуская ноги с кровати, я напоминаю себе, что живу в Италии, в особняке Леона Моретти. Прошло достаточно времени, а я до сих пор пытаюсь привыкнуть к тому, где я живу и с кем.

После той стычки возле бассейна Фелиция больше не приставала ко мне. Она существенно снизила градус своего внимания и перестала меня цеплять. Теперь мы находимся в стенах этого дома, словно тени. Я стараюсь не пересекаться с ней, а при встрече мы лишь обмениваемся приветствиями.

Мне кажется, Леон поговорил с женой обо мне. Нет, мафиози ни словом об этом не обмолвился. Но я замечаю, каким взглядом Фелиция награждает своего мужа. Отношения между ними стали ещё холоднее. Разумеется, Фелиция блистает на всех вечерах и, если в доме бывают гости, она ведёт себя, как истинная хозяйка в доме, демонстрируя мне свой авторитет и превосходство. Я знаю, что наедине супруги едва ли обмениваются парой десятков слов. Пропасть отчуждения между ними растёт с каждым днём, с каждым часом, который Леон проводит со мной.

Иногда даже дед указывает Леону, что нужно появиться с женой на публике, нужно играть роль семьи.

У Леона кругом одни обязанности. Раньше я не особо задумывалась о жизни влиятельных людей. Богатые тоже плачут. Тем, кто перебивается с копейки на копейку, эти слова кажутся почти издевательством. Но на деле чем больше я вникаю в уклад жизни Леона, тем сильнее чувствую гнёт и тиски, в которых он зажат.

Долг. Обязательства. Необходимость держать лицо. Управление обширной сетью легального бизнеса – отелями, и прочие дела семьи…

Теперь я понимаю, почему Леон такой жёсткий и суровый. Он просто ОБЯЗАН быть таким, или его сожрут с потрохами конкуренты. Моретти отдыхает ничтожно мало и редко бывает другим. Иногда секс с ним становится жгучим, почти болезненным. Это означает, что день у Моретти настолько плохой, что он даже не может сказать несколько слов, полных тепла. Есть только приказы: нагнись, развернись, возьми в рот. Зверь вырывается на волю и берёт то, что ему нравится, алчно и жадно.

Когда угар страсти спадает, Леон выдыхает чуть спокойнее и молча извиняется за свою безудержную страсть, зацеловывая следы своих пальцев. Чёрт… Как бы мне хотелось откинуть в сторону все проблемы – мои и его. Какими бы мы были тогда наедине друг с другом?

Мечты… Мечтать бывает очень сладко, но я не позволяю себе забраться слишком далеко. К тому же, я до сих пор не могу свыкнуться с мыслью, что внутри меня растёт маленький человек. И с каждым днём он становится всё больше и больше. По срокам, первый триместр подходит к концу. Тошнота всё реже и реже преследует меня. У меня появился аппетит. Но, слава богу, вкусовые предпочтения остались прежними.

Я замираю напротив зеркала. Сбрасываю с себя халатик и с интересом рассматриваю своё отражение, пытаясь отыскать изменения. Мне кажется, я уже немного поправилась. Боги! А моя грудь… Потяжелела, увеличилась на один размер, стала очень чувствительной, более аппетитной. Не только для Леона, но и для других мужчин, которые случайно попадаются на моём пути.

Беременность делает меня привлекательной. Я верчусь возле зеркала, кладу ладонь на область пупка, поглаживаю свой упругий, пока ещё небольшой животик, прикусив нижнюю губу. Во мне прячется малыш. Это правда. Но я до сих пор не могу в этот поверить. В то, что я… беременна от бандита. От одного из самых опасных и влиятельных мафиози страны.

Интересно, какой я буду через два месяца, через три, за неделю до родов? Я превращусь в пляжный мячик и буду килограммами есть штукатурку? Я не замечаю, как начинаю улыбаться и смеяться своему отражению. Да. Дети – это счастье. Очень скоро я подарю миру новую жизнь. Кто это будет? Мальчик? Девочка? На кого будет похож мой малыш? Не меня? Или больше на Леона? Я бы хотела, чтобы это был мальчик. С такими же редкими, бездонными глазами, как у Леона. Чёрный шоколад. Они – моя личная пропасть греха.

В принципе, я понемногу начинаю привыкать к месту, в котором живу. Говорят, человек – выносливое существо и способен адаптироваться к любым условиям.

В доме Моретти я приспособилась практически ко всему. Кроме… компании Гвидо Росси. Даже Фелиция уже перестала меня так сильно раздражать, как этот напыщенный, высокомерный мажор, который разглядывает меня так, словно я голая проститутка, пляшущая на шесте. Очень странный и неприятный тип, этот Гвидо. У него нездоровый внешний вид. И взгляд. Как у маньяка. Боже! Пусть он уже как можно скорей свалит из дома Моретти. Но, к сожалению, Леон говорит, что расследование затянулось. Поиски не дают конкретных результатов.

Насмотревшись на себя в зеркало, я направляюсь в ванную комнату. Включаю душ, забираюсь под тёплую струю воды, закрываю глаза, расслабляюсь, мечтая о чём-то хорошем. Я стою без движений минут десять, наслаждаясь бегом струй по своему телу. Внезапно сквозь шорох воды я слышу громкий стук. Будто окно распахнулось и с грохотом ударилось о стену. Снаружи дома слышится подозрительная возня. Шорохи. Скрежет.

Что это?

Ветер? Сквозняк? Оконную створку раскачивает и в щели завывает?

Мне становится страшно. Очень. До ужаса. До острых мурашек по всей спине и затылку. Я быстро выключаю воду, хватаю в руки полотенце и халат, выскакиваю из ванной комнаты.

Я рефлекторно бросаю взгляд на приоткрытую створку окна, на которой плавно колышутся тканевые жалюзи. У меня мгновенно пересыхает во рту. Тень. Могу поклясться, я видела тень снаружи окна! И эта тень меня здорово напугала.

Бросившись к окну, я быстро его закрываю и смотрю по сторонам, не видя ничего. Может быть, мне просто показалось?

Но картинка была… излишне реальной.

Глава 8. Лина

Утреннее потрясение сказывается на моём поведении. Особенно после недавнишнего убийства друга Леона. Ощущение такое, будто на меня началась охота… Кто-то хочет меня убить? Может и правда мишенью злосчастного завтрака был вовсе не Марио? А я?

Мама… Надеюсь, я преувеличиваю. Просто гормоны бунтуют. Утешаю я себя.

Нет! А что, если это паршивец Гвидо? Ему мало лапать меня своими мерзкими глазёнками, поэтому он решил начать действовать? Каждый раз, когда урод пялится на меня, проходящую мимо, он будто меня имеет. Трахает. Порочит. Унижает. Б-р-р! Какой же он всё-таки мерзкий ублюдок. Я молю Господа, чтобы мерзавец исчез из моей жизни навсегда. Верю, что Леон найдет убийцу уже прямо сейчас!

Мои нервы натянуты, как струна. Я постоянно оглядываюсь по сторонам и ищу нахала, осмелившегося заглянуть через окно в мою комнату. В глубине души я думаю, что это Гвидо Росси. Кто, кроме него? Когда он уже свалит прочь?! Почему расследование не приносит результатов?

Стены дома давят на меня, сжимаются, как в кошмарном фильме ужасов. После занятий с преподавателем я сбегаю из дома, устраиваясь возле бассейна. Сегодня здесь нет никого – Фели укатила на шопинг с подружками, Леон занят делами. Старик тоже пропадает где-то. Он на удивление активный, хоть дымит, как паровоз, и часто надсадно кашляет. Я пытаюсь отвлечься на занятия, проигрывая памяти только что выученные основы, как вдруг слышу шаги.

– Привет! Клубничка…

Я едва не подскакиваю на месте от испуга. Снова Гвидо. Ублюдок! Когда же он оставит меня в покое?! Его длинная, тёмная тень накрывает меня. Мне трудно даже взглянуть на него, так как мажор стоит против солнца.

– Клубничка? Именно так тебя называет Леон? – спрашивает придурок, облизывая тонкие губы. – Я слышал, как он ворковал с тобой, красотка.

Что? Как он смеет?! Называть меня ласковым прозвищем Леона своим грязным ртом!

– Только Леон имеет право называть меня так! – излишне тонально выкрикиваю я, не в силах сдержать злость и отдышаться.

От эмоций меня начинает колотить нервной дрожью. Я уже жалею, что решила полежать у бассейна. Маслянистый, липкий взгляд Гвидо приклеивается к моей груди и переползает на учебный разговорник, подхваченный мной из дома. На мне лишь легкий белоснежный сарафан с открытым декольте. Моя грудь, набухшая во время беременности, стала мишенью номер один для этого похотливого уродца.

Гвидо плюхается задницей на соседний шезлонг.

– Чем занимаешься? – глумливо спрашивает младший Росси. – Вижу, итальянский язык учишь? Я мог бы тебе помочь. Хочешь, я стану твоим учителем?

Щёки вспыхивают жаром, а по горлу разливается вкус желчи – верный признак злости.

Шлепок.

Я не ожидала, что он… что этот придурок положит свою лапень на мою коленку! Властно её сожмёт. Почти до боли. Ещё и успеет пошарить по моей ноге.

Он совсем обнаглел! Мерзавец!

Я держусь из последних сил. Понимаю, что то, что сейчас происходит – это моё личное испытание. Я должна держать себя в руках. Чтобы не спровоцировать войну двух могущественных семей. Это ведь из-за меня, по сути, они на грани кровавой бойни.

Я шлёпаю кретина по руке.

– Не нуждаюсь! – шиплю. – У меня уже есть учитель. И советую тебе убрать руки. Ни одно правило ваших семей не остановит зверя Моретти, когда он узнает, что кто-то покушается на его женщину.

– Его женщину? – переспрашивает Росси и делает вид, что давится своим смехом. – Кем ты себя возомнила? Я же вижу, что ты просто набиваешь себе цену и нуждаешься… о да, ты о-о-о-очень нуждаешься в компании!

– Я сейчас занята и не нуждаюсь в компании, – грозно добавляю я, несмотря на то, что мой голос дрожит и резко натягиваю юбку до колен, скрывая их.

Он придвигается ко мне излишне быстро. Встаёт с лежака, в два мгновения сокращает между нами дистанцию.

– Думаю, ты ошибаешься. Твои дыньки… умоляют, чтобы их как следуют помял!

Мерзавец почти не моргает. Он не сводит похотливого взгляда с моей бурно колышущейся груди, очерченной заманчивым вырезом. Я быстро обхватила плечи руками, скрывая вырез.

Надеть это платье сегодня было ошибкой. Но я хотела выглядеть ещё более соблазнительной для Леона, чтобы получить от него заветную порцию десерта. Мне хотелось, чтобы он ещё хотя бы раз поласкал бы меня между ножек своим умелым язычком.

Но выходит, что я поневоле привлекла внимание похотливого павиана, пользующегося своим положением особого гостя в доме Моретти. Мне не хочется становиться камнем преткновения, но неужели я должна безвылазно сидеть в своей комнате и не имею права красиво одеваться и выглядеть привлекательно? Придётся надевать бесформенные мешки или прятать себя в паранджу? И по какой причине? Только потому, что гадкий сучёныш не умеет сдержать свой стручок в штанах!

– Ну же, милая. Я слышал, что во время беременности либидо женщины становится неукротимы. Моретти постоянно занят, – произносит Гвидо с похрипывающей интонацией и подмигивает мне.

Моё терпение на исходе.

– В этом доме есть с кем заигрывать, кроме меня. Уверена, Фелиция окажет тебе тёплый приём, Гвидо.

– Ну не-е-е-ет, – фыркает Гвидо и ещё раз смотрит на меня. Теперь выражение его глаз меняется, становясь острым. – У меня к тебе важное дело, – голос Гвидо меняется. Глуповатая улыбка исчезает с его влажных губ. – Отец приказал мне лично тебя опросить.

– Что? – мои пальцы леденеют, а от ужаса даже волосы на голове начинают шевелиться.

Неужели это может быть правдой?! Не верю!

– Отец думает, что это ты отравила моего брата, – тёмные глаза Гвидо становятся чернее углей.

Я поспешно захлопываю учебник и пытаюсь подняться. Но Гвидо толкает меня в плечо, нависая надо мной.

– Мы думаем, что расследование затянулось только по одной причине, – Гвидо погано ухмыляется. – Леон не может найти виновного. Потому что она – его любовница! Вот почему!

– Бред!

– Я так не думаю! Мой отец…

– Зачем мне это делать? Я вообще не знаю твоего отца! Я впервые увидела Марио, когда только прибыла в Италию… – слова льются скороговоркой. Я не должна перед ним оправдываться, но это выходит само по себе!

– Ты лжёшь, что не видела Марио раньше. Ты уже бывала в Италии, когда Леон пялил тебя в своём чудесном летнем домике, и вы гуляли по Неаполю. Да-да, русская шлюшка… Тебя заметили! – Гвидо приближает своё лицо к моему. – Шпионишь? На кого работаешь, Лина?

Не может этого быть! Говорят, на воре и шапка горит. Мысленно я понимаю, что Гвидо просто… хочет загнать меня в ловушку, поэтому порет чушь. Но правда в том, что он попал точно в цель. Случайно или он умнее, чем кажется?!

Черт!

Как он мог догадаться?! Как… Я лишаюсь дара речи. Всё тело сковывает ледяным страхом быть разоблачённой.

Гвидо наклоняется ко мне ближе. Шепчет почти на ухо:

– Но мы всегда можем договориться, красотка… Я могу убедить отца, что ты невиновна. Вообще. И тогда он от тебя отстанет и не будет настаивать на том, чтобы наказать тебя.

Я застываю как камень. Сердце грохочет как бешеное. Кожа покрывается липким страхом. По шее скатывается капелька пота. Мерзавец тянется к моим губам пальцем и чуть их касается.

Меня едва не выворачивает. Тошнота подкатывает к горлу.

– Отойди, Гвидо… Убери от меня свои грязные руки! Меня сейчас стошнит! Я ни в чём не виновата!

– Не борзей, русская. Всё указывает на то, что Леон просто так прокатывает эти дни, не желая выдавать тебя. Когда это станет известно, мой отец уничтожит всех. Но ты, красотка, можешь спасти семью Моретти от кровопролития. Если начнется война… Леон может пострадать. И ты. И твой ребенок тоже.

– Я не понимаю, – шепчу, как в трансе. Хотя намёки яснее ясного, но я всё ещё не могу поверить, что ко мне могут нагло приставать в доме самого Моретти.

Не раздумывая, сукин сын выплёвывает:

– Не корчь из себя дурочку! – ублюдок обводит мои губы пальцем, пахнущем марихуаной. – Давай, милая, ты знаешь, что делать этим ротиком. Он у тебя красивый и, скорее всего, очень умелый. Поработай им над моим стволом, как следует…

Я случайно опускаю взгляд ниже и вижу, как в области ширинки выпер приличный бугор. Голос Гвидо охрип, он будто зачарованный пялится на меня. Его дыхание стало частым и жарким.

Внезапно в отдалении я слышу шорох автомобильных шин. Кто-то приехал. До слуха доносится зычный голос Леона. Он справляется о том, где я нахожусь. Гвидо хватает меня за подбородок, надавливая на него пальцами, будто шилом, и выдыхает в самые губы:

– Не говори ему ничего! Или я… скажу отцу, что это ты убила моего брата! – угрожает. – Я даю тебе время подумать, Клубничка. У меня большой… Шмары тащатся от такого размера. Могу и твой узенький ротик на нём повертеть. Тебе понравится. Всего один раз! И я скажу отцу, что убийца найден и уберусь из чёртового дома Моретти… – утырок угрожающе шипит, отпускает меня, и вальяжно покидает территорию бассейна.

Гвидо скрывается на веранде, заходя в дом. Как раз перед самым появлением Леона. Я вижу, как Моретти направляется походкой хищника в мою сторону, и пытаюсь… пытаюсь выглядеть нормально.