Варвар бесплатное чтение

Анастасия Шерр
Варвар

ГЛАВА 1

Прожектора ярко освещали мужчин, вступивших в схватку, а крики и свист со всех сторон вызывали зудящее желание заткнуть уши.

Что я здесь делаю? Зачем пришла сюда? Как позволила Аньке затащить меня в это жуткое место?

Здоровенные мужики молотили друг друга своими кулаками-кувалдами, расшибали лица в кровь и хрустели сломанными костями, а людям это нравилось. Их заводило беспощадное месиво, и с каждой секундой пребывания здесь, мне всё больше казалось, что я попала в ад.

— Смотри, как он его! Какой же мужи-и-ик! Хочу тебя, Варвар! Хочу-у-у! — что есть сил вопила моя подруга, а я теряла свою челюсть.

И это моя Анька? Учительница начальных классов? Нет, она, конечно, со странностями, но чтобы настолько… Что-то мне подсказывало, что я плохо знаю свою подругу.

— Ань…

— А? Что? — испуганно оглядывается вокруг. — Напугала. Мне Витька мой весь день мерещится. Если бы здесь увидел, убил бы. Хотя чего ему, алкашу, тут делать. Тут вон настоящие мужики, — мечтательно вздохнула. — Ты только посмотри на этого Варвара. Так бы и съела…

— Ань, мне домой пора. Там Петя с Виталиком заждались. Поздно уже. Ты со мной или остаешься?

Я чувствовала себя неуютно, и всё время казалось, ещё немного побуду здесь — испачкаюсь кровью сама. До тошноты отвратительное место.

Аня же моего порыва поскорее вернуться к семье не одобрила.

— Снеж, ну ты чего? Совсем уже поехала на своей семейке? Может, отдохнёшь хоть раз в год? Они что, без борща с котлетами остались? Так, всё! Не выдумывай! Я тебя вытащила сюда, чтобы ты как следует отдохнула! Когда ещё появится шанс попасть в закрытый клуб такого уровня? — жестом руки Аня воспроизвела нечто похожее на восторг. — В конце концов, у меня день рождения, и ты не можешь вот так вот бросить свою единственную подругу! Мой опять нажрался в гараже со своими дружками, а мне что предлагаешь? Сидеть в одиночку на кухне, мечтать?

Зараза. Умеет же на жалость надавить.

— Ну ладно, только недолго.

— Вот бой сейчас закончится и, если Варвар не обратит на меня внимания, так и быть, вызовем такси.

Серьёзно? Она собралась знакомиться с этим… Да, кличка ему подходила лучше любого имени. Действительно, Варвар. И оскал у него звериный.

На мгновение задержала на нем взгляд, и стало не по себе от его бешеной энергетики, что, казалось, окутывала весь зал. Как легко бьёт по лицу противника, буквально впечатывая в него свой огромный кулак. И сам он огромный. Безумно зловещий.

Только тогда поняла, насколько сильно соскучилась по своему мужу. Петенька мой. Добрый, ласковый и хороший. Вот каким должен быть мужчина, а не таким вот… Зверем.

Бой закончился победой Варвара и Аня, захлопав в ладоши, тоненько запищала. Остальные посетители клуба скандировали его «имя», а я просто сидела, сложив руки на столе.

— И, как всегда, единственным и непобедимым чемпионом нашего клуба остаётся Варвар-р-р! — воскликнул маленький, пузатый дяденька и хотел было взять великана за окровавленную руку, но тот наградил несчастного таким взглядом, что куда там касаться его, такого психопата.

— Прикинь, это хозяин этого клуба, — шёпотом прокомментировала Анька, а я закатила глаза. Тоже мне, честь великая.

Варвар спустился с ринга, подошёл к первому попавшемуся столу, отодвинул стул.

— Помимо денежного выигрыша, лично от меня тебе приз! — всё не унимался дяденька, чем вызывал жалость. — Выбирай любую! — сделал широкий жест рукой, и в этот момент на сцене чуть поодаль загорелись прожектора, которые тут же явили алчным взорам завсегдатаев трёх красивых девушек в купальниках. Брюнетка, блондинка и рыженькая… Как банально.

Мужчины в зале засвистели и, уверена, закапали свои дорогие пиджаки слюнями. Как только я хотела подколоть Аньку, мол, не светит ей сегодня секс с Варваром, подруга вдруг вскочила и завопила не своим голосом.

— Я! Я! Варвар, возьми меня! Делай со мной, что хочешь, слышишь?! Я твоя, Варвар!

Не веря своим ушам и глазам, схватила Аньку за руку и в принудительном порядке усадила обратно.

— Ты с ума сошла?! Что ты творишь?!

— А что такое, Снеж? Думаешь, я сюда таскаюсь каждую пятницу просто так? Да я с ума от него схожу, а он никак не обращает на меня… — и вдруг расплылась в счастливой улыбке.

Я проследила за её взглядом и в тот же миг застыла, не смея даже выдохнуть. Варвар смотрел прямо на меня. Буравил своим страшным взглядом, а мне внезапно подумалось, что не бывает у людей таких чёрных глаз. Пот тонкими струйками стекал по его рельефному телу, грудная клетка вздымалась спокойно и ровно, словно не он некоторое время назад дубасил на ринге беднягу, а взгляд нагло блуждал по мне, лишая способности двигаться, возможности дышать.

— Её хочу! — кивнул на меня и развалился на стуле, словно весь мир держал в одной своей руке.

— Она обычная посетительница, к сожалению… — хозяин клуба заискивающе улыбнулся, а Варвар перевёл на него тяжёлый, подавляющий взгляд.

— Её хочу, сказал!

Я обязательно посмеялась бы над этой ситуацией, как-нибудь, месяцев так через пять, когда забудется страх. Но в тот момент произошло нечто непредсказуемое, невозможное… То, чего в цивилизованном обществе быть не может.

Любезный дяденька улыбнулся бойцу, кивнул кому-то за моей спиной, а я, оглянувшись, увидела, как на меня надвигаются два охранника. Снова взглянула на Варвара, чьи разбитые до болячек губы, исказились в похотливой усмешке. И нет, не показалось — он раздевал меня своими тёмными глазами. А, может, и не только раздевал.

Но, всё ещё надеясь, что это глупая шутка и какой-то дурацкий розыгрыш, повернулась к побледневшей подруге. Хорошо играет, умница. Ей бы в актрисы, а не в учителя пойти.

Как будто нарочно над нашим столом погас свет. Очень остроумно. Обхохочешься прям.

— Ань, это ты устроила? Не смешно, знаешь ли. Всё, поехали домой! — я достала из сумочки мобильный, но его сразу же кто-то вырвал из моих рук. А затем и сумочку.

Вскочив со стула, ошалело уставилась на охранника, который держал мои вещи, и только открыла рот, чтобы заявить во всеуслышание, что об этом думаю, как внезапно второй мордоворот схватил меня за руки.

— Тихо, цыпа, не рыпайся! — прозвучало над ухом, а я только и успела, что вскрикнуть.

Потная ладонь охранника зажала рот, и меня потащили в неизвестном направлении.

ГЛАВА 2

Аня вызовет полицию, всё будет хорошо. Я уверена в этом. Была. До тех пор, пока в комнату, куда меня затолкал охранник, не вошёл тот самый дяденька, который, вроде как, здесь главный.

— Ну, наконец-то! Произошла какая-то ошибка! Меня здесь быть не должно! — бросилась к нему, но «мужичок с ноготок» прибыл не один. За ним зашли те самые здоровяки, которые затащили меня сюда, а один из них до сих пор держал мою сумочку.

— Давай, — кивнул ему хозяин клуба, а меня вдруг схватили за волосы, сильно тряхнули.

Вонзив ногти в руку охранника, закричала, но в тот же миг весь дух из меня вышибли ударом в солнечное сплетение. Хрипя и задыхаясь, хватала ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег. Разумеется, на этом моё сопротивление закончилось и, когда подонок потянул меня за волосы вверх, противиться больше не стала.

— Слушай сюда, овца, — хозяин схватил меня за лицо всей пятернёй, больно впился пальцами в кожу. — Будешь делать, что он пожелает, и не вздумай ерепениться! Если не он, то я тебя закопаю, усекла?! — изо рта его несло алкоголем и чем-то ещё, не менее омерзительным.

Я плохо соображала, что происходит и что этим страшным людям от меня вообще нужно, но на его приказ кивнула. Естественно, подумав, что как только представится такая возможность, сразу же сбегу. А пока глупо рисковать, смысла не было. Кто их знает… А вдруг и правда убьют?

Мужчина неожиданно мягко улыбнулся, похлопал меня по щеке.

— Ты смотри, Колян, какая умница. С первого раза всё поняла.

Колян мерзко захрюкал, а я обессилено повисла на его толстой руке. — Дай её паспорт, — хозяин обратился к другому охраннику, тот тут же протянул мои документы.

— Та-а-ак… Кто тут у нас? А у нас тут… О, Лебедева Снежана Александровна. Ну надо же, сама Лебедева! — воскликнул наигранно и удивлённо. — Колян ты слышал о такой девушке? — верзила нахмурился, видимо, приводя в действие свои заржавелые шестерёнки, и мотнул головой. — Вот и я не знаю. А как красавица к нам попала? — ухмыльнулся противно, склонившись к моему лицу.

Ну зачем, зачем я сюда пришла?! Анька, чтоб её! Где же полиция? Где же хоть кто-нибудь? Хоть бы Пете позвонила… А если он придёт сюда? Если эти подонки и его изобьют?

Нет. Мой Петенька умный. Он ни за что не сунется в эту клоаку один. Он вызовет полицию, и тогда меня спасут. Главное, чтобы не стало слишком поздно…

— Ты что оглохла?! — меня снова оторвали от пола, тряхнули.

— Я с подругой пришла! Она пропуска где-то достала!

— Подруга у нас кто?

— Аня. Учительница… Мы же ничего не сделали!

— Муж где работает? — продолжал листать мой паспорт, тщательно всматриваясь в каждую страничку.

— Без… Безработный. Пока.

— Ага. Отлично.

Что я наделала? Почему не соврала? Могла ведь сказать, что муж работает в полиции или прокуратуре. О-о-ох, дура! Какая же я дура…

— А где подружка её, Колян?

— Так свалила, шеф. Сразу же, как только эту забрали.

Анька… Бросила меня одну. Хотя что она могла сделать в такой ситуации? Не драться же ей с этими гориллами.

— Но вы не волнуйтесь, — добавил второй. — Санёк за ней пошёл. Посмотрит, где живёт, если что, растолкует чё-почём, чтоб не вякала.

Сердце ухнуло и замерло. Не поможет Анька… Не сможет.

— В общем так. Будешь умницей, Варвар тебя не обидит. Ещё и бабла даст. Но потерпеть придётся. А не хер было глазки сидеть строить! Так-то. Не перечь ему, главное. А то не домой отсюда отправишься, а в лесок. И не вздумай испортить ему настроение! Не дашь Варвару, отдам своим ребятам, они тебя по кругу пустят! — зашипел змеёй, а я сжалась от страшной ухмылки охранника. — Открой ей рот, — из кармана достал какую-то коробочку и вытащил оттуда белую, маленькую таблетку. — Вот теперь ты у нас послушной будешь.

* * *

Марат, казалось, был полностью поглощён происходящим на ринге, где сцепились два новичка, и не замечал ничего вокруг, но как только Спирин к нему приблизился, чечен тут же напрягся. Старая привычка, можно даже сказать — инстинкт. Который не раз, кстати говоря, спасал в бою. Ведь опасаться нужно не того, кто нападает в открытую, а того, кто подкрадывается сзади.

— Что там девка? Уговорил?

— Ну, ты же знаешь меня, Варвар. Для тебя тут всё включено. Любой каприз, как говорится.

— Отлично. Пусть поесть принесут, — Марат поднялся и направился прямиком в комнату отдыха.

Усмехнулся, услышав за спиной облегченный выдох Спирина.

— Не особо разомлевай, ты всё ещё мне должен! — выкрикнул, даже не обернувшись.

Ему нравилось держать всех этих крыс в страхе. Он и ходил-то сюда, лишь бы не расслаблялись, да бояться не забывали. А так скучно уже везде. То ли стареет, то ли ещё чего. Всё приелось.

Но эту девку увидел и как будто дышать по-новому начал. Нет, это точно не любовь с первого взгляда. Всего лишь новая забава. Бывало так у Марата. Правда, с каждым годом всё реже.

Вот сейчас позабавится с ней часок-другой и отпустит. Пару дней довольный походит. А потом опять злоба душить начнёт. Внутренности переворачивать, огонь разжигать внутри. Но то будет потом. А сейчас бы ему отдохнуть хорошенько. С той блондиночкой, что так испуганно на него взирала. Ух… Аж проняло от её взгляда затравленного.

Толкнул дверь, остановился на пороге, разглядывая девушку. Не юна. Лет так двадцать пять. Отлично. Терпеть не мог зелёных недотрог, не по разу оттраханных в рот и задницу, но всё еще корчащих из себя целок.

Она сидела на диване, сжавшись в немыслимый комок. Марат поморщился. Запугал, видать, Спирин, ублюдок долбанный. Не мог тварь жадная просто бабла пообещать девке. Известно же, что бабу ничто так не возбуждает, как деньги. А ему, чечену, теперь эту снежную королеву драть.

— Как зовут? — шагнул в комнату, закрыл за собой дверь.

— Снежана, — и на самый край дивана отодвигается.

— Снежана, — повторил тихо.

А имя ей подходит. По крайней мере, сейчас, когда бледная от страха. Если, конечно, она не шлюха засланная. Их частенько Снежанами да Ассолями зовут.

— Я Марат, — предложить ей выпить, для расслабления, что ли? Нет. Не любит он баб пьяных. Уж лучше так. — Раздевайся и иди в душ. Хорошо вымойся.

— Пожалуйста… Отпустите меня. Я никому ничего не скажу… Меня муж с сыном ждут…

— Ты, наверное, натуральная блондинка, да? Или я говорю на каком-то другом языке? О сыне надо было думать, когда сюда шла, — он говорил негромко, но девка дёрнулась, как от удара.

Поднялась на ноги, слегка покачнулась. Стащила с себя длинную кофту, осталась в белой блузке. Марат усмехнулся. Ну, точно подставная. Переборщили со стилем училки. Надо бы Спирину за это нос сломать. Но вообще девка понравилась. Сочная такая, не доска. В его вкусе. Да и на секс уже настроился, нет смысла прогонять.

— Мне что, самому тебя раздеть? Быстро сняла с себя всё и пошла в душ. У тебя десять минут.

Взгляд её вдруг стал безучастным. Молча расстегнула пуговицы на блузке, спустила брюки.

Марат хмыкнул. Даже бельё какое-то монашеское.

— Душ там, — кивнул ей на дверь, а сам присел на кресло. — Я жду.

ГЛАВА 3

Оперлась руками о раковину, взглянула в зеркало. Что-то не так. Не может так вести от бокала вина. Это таблетка… Как будто не моё тело. Не мои руки, не моя кожа. И разум не мой. Я больше им не управляла. Или он не управляло мной. Перед взором всё плыло, но не как от алкоголя, а как-то по-другому… Мягко и приятно.

Глаза «стеклянные», во рту сухо, даже горло не смочить. Хотелось пить, есть и непонятно что ещё. Словно очнулась от наркоза.

Склонившись к струе воды, сделала глоток. Затем ещё и ещё. Мало. Слишком мало… Только не воды хочется, а чего-то другого. Чего-то, что вроде и есть у меня, а вроде и нет.

Ох… Кажется, это наркотики.

Тряхнула головой, побрызгала в лицо водой и заставила себя оторваться от раковины. Мне срочно нужен был душ. Может, хоть тогда отпустит, и я, наконец, придумаю, как спастись.

О том, что будет происходить, если сбежать не удастся, почему-то не думала. Страшно уже не было. Лишь в голове назойливой пульсацией билась мысль, что всё это неправильно, и я должна отстоять свою честь.

Должна бороться. Хотя бы попытаться должна.

Сняла бельё и, чтобы хоть немного прийти в себя, полезла в душ. Включила ледяную воду, тело тут же задрожало от холода, но ожидаемого облегчения не наступило. Всё тот же туман в голове, всё та же странная эйфория, накатывающая волнами. Где-то на задворках сознания билась мысль, что всё это неправильно, не должно так быть. И я держалась за эту мысль, как утопающий за единственную соломинку.

Но вскоре ушла и она. Я, правда, пыталась ухватиться за неё, удержать. Не лишиться разума…

А потом стало хорошо. Так безумно приятно, что хотелось смеяться. И я, улыбнувшись своему отражению в зеркале, показалась себе безумно красивой и необычайно соблазнительной. Правда, было трудно дышать. Откуда-то взялась аритмия, сердце билось, как сумасшедшее.

* * *

Она заставляла ждать, а у Хаджиева уже заканчивалось терпение. Ещё немного, и сперма в голову ударит в прямом, мать его, смысле слова. Марат был как раз из тех мужчин, для которых воздержание похуже возбуждения. Нет секса — разум в клочья, а с ним и терпение, и самообладание. Полный психоз. А на фоне старой раны, так и вовсе припадочным становился. Мозг «плавился», и мужчина брался за террор. И плевать, кто предал, а кто просто не уступил дорогу. Всех начинал крошить. Без разбора.

За то время, пока ждал её, принесли ужин и бутылку виски.

— Это что? Я не пью! — всучил бутылку официанту в руки и захлопнул дверь перед его носом. Снова открыл дверь, забрал бутылку. — Пусть будет.

Ел на автомате, не сводя взгляда с двери в ванную комнату, оттого и вкуса еды почти не чувствовал. Адреналин всё ещё гулял по венам, побуждая к действиям. Совершенно не до приёма пищи, но давился, потому что режим. Марат вообще многое делал без удовольствия и желания. Просто потому, что так надо. Сам себя загонял в рамки, выдумывал правила и сам же им следовал.

А когда Снежана, наконец, появилась, вскочил.

— Ты долго.

Она бросила быстрый взгляд на дверь, потом на него.

— Я могу выйти? Мне нужен воздух, а здесь очень душно.

— Нет, — тихо, коротко и понятно.

Она тут же поникла, принялась кусать губы. Нет, хорошо всё-таки играет, шлюшка. Очень хорошо. Жаль, что выбрала такую профессию. Могла бы стать актрисой.

С каждой минутой Марат всё больше убеждался, что девка засланная. Во-первых, он раньше её здесь не видел, хотя клуб посещал часто. Во-вторых, её подруга (или напарница) привлекала его внимание. Одна развязная прошмандовка, вторая — скромная училка, ясен хрен он кого-нибудь да выберет. Те, что на сцене — запасной вариант. Спирин хорошо подготовился. Вот только к чему? Грохнуть чечена вряд ли осмелился бы, не того полёта птица. Да и бабу на это дело подписывать глупо. Уговорить девка должна на что-то? Долг поубавить? Ну, смешно же.

Во всяком случае, нужно бы повнимательнее за ней присматривать. Кто его знает, крысёныша этого, Спирина, может, и правда замочить собрался. Смешно будет, однозначно. Особенно, когда Марат его кишки на свой кулак намотает.

Снежана стояла перед ним в одном полотенце, только руку протяни и бери. Но было что-то, в её глазах голубых… Что-то, из-за чего возникало бешеное желание поиграть с ней. Жёстко так, по его. Чтобы завтра она своей тени шугалась и ходить не могла.

— Выпить хочешь?

— Да, — улыбнулась ему и плюхнулась в кресло.

Марат прищурился. Пьяная? Но отчего? Воды что ли в душе нахлебалась?

Эта мысль раздражала. Трахать бухую бабу до тошноты противно. Но от неё пока не отворачивало, и на том спасибо.

— Ладно. На, немного. Пару глотков сделай и достаточно.

Она опрокинула в себя содержимое бокала и застонала, словно умирала от жажды. Облизнула влажные губы, но одна капля покатилась по подбородку, по шее, ниже. Марат наблюдал за ней и чувствовал, как становятся тесными штаны.

— Вставай. И сними уже это полотенце.

— Мы будем делать это здесь? — ошалело посмотрела на широкий разложенный диван и снова на него. Трудно было сказать, что именно её шокировало. Шлюхам вроде как по хрену, где, с кем и на чём.

— Извини, постели с шелковыми простынями нет. Как-нибудь в следующий раз.

Шагнул к девице, а та вдруг стащила с себя полотенце и бросила его под ноги. Ну вот. Другое дело. Всё же нужно было подпоить её с самого начала и не ходить вокруг да около. Детский сад какой-то.

Приподнял её лицо за подбородок, провёл большим пальцем по щеке, а Снежана подалась вперёд, сама подставила свои губы для поцелуя. С ума сойти… Шлюха целоваться лезет. Что с ней не так, с этой Снежаной?

* * *

Резко развернул, прижал меня к стене лицом и, грубо смяв ягодицу, прошептал на ухо:

— Нежностей не будет.

А что тогда будет? Секс сам по себе разве — не нежность и ласка? А то, что он делал в тот момент разве секс?

Звонкий шлепок по попе, и боль обожгла кожу.

Только боль эта странная. Приятная, что ли… Всему виной та таблетка. Со мной ведь явно что-то не то происходило. Откуда эта тяжесть внизу живота, и почему мне совершенно не было страшно? А ещё… Стыдно в этом признаваться, но я не хотела, чтобы он останавливался. Напротив, возникло желание ощутить этот шлепок ещё раз.

Почему-то в затуманенной наркотиком голове всплыла небезызвестная фраза: «Оставь надежду всяк сюда входящий»*… К чему бы это? А, может, я и правда умерла и за свои порочные мысли попала в ад? А он… Кто он, этот человек? Может, и не человек вовсе? Может, он Дьявол, что искушал меня? Змий тот самый?

— Скажи моё имя, — тихий приказ, и я с готовностью исполнила его, как заправская шлюха.

— Марат…

— Попроси, чтобы трахнул тебя.

— Трахни… — я никогда не произносила это слово… Мерзко, гадко.

Всё больше кажется, что это был какой-то сон. До ужаса непривычный, дикий, но и кошмаром его не назовёшь. Хотя бы потому, что хотелось, чтобы он продолжался. Возник какой-то нездоровый интерес, и его не погасить доводами здравого смысла.

И волнительно до невозможности. Неужели это произойдёт? И он не остановится? Не передумает? Но и желания, чтобы передумал, особо не возникало.

Подумала, что, скорее всего, уже утром мне будет очень плохо от происходящего в тот самый момент. Жизнь уже не станет прежней. Но я всё больше склонялась к тому, что завтра ничего не вспомню. И пусть. Пусть всё произойдет и поскорее закончится. Пока я находилась в этой прострации.

Он берет меня за волосы и тащит вниз. Падаю на колени и, подняв на него взгляд, облизываю пересохшие губы. Когда он успел раздеться? И его член… Он совсем не такой, как у моего мужа. Он большой и… Какой-то странный. А что этим вечером не странно?..

— Ну, чего? Обрезанного никогда не видела? — усмехнулся, блеснув белыми зубами. — Открывай рот, или мне каждый раз нужно говорить тебе, что делать?

Он минет хочет? Серьёзно? Но я же никогда… Мой Петя никогда не допустил бы такого. Минет, куннилингус… Это же для извращенцев! В груди шевельнулся протест. У меня ведь есть любимый муж. А я, как уличная проститутка, стою на коленях перед громадным мужиком и пялюсь на его член. Обрезанный. Хотя по нему и не скажешь. Очень даже… Полноценный.

— Я не умею…

— Да ладно! Ты уже переигрываешь, Снежана, или как там тебя. Давай, — надавил пальцами мне челюсти, и не осталось ничего другого, кроме как разомкнуть губы. — Вот так, умница, — его член ворвался в мой рот и, совершив первый глубокий толчок, мужчина хрипло застонал. — Ну? Чего застыла? Заглатывай, — и снова толкнулся так глубоко, что достал до горла, а я закашлялась. — Да твою же мать, ты что, совсем ни хера не умеешь?! — рявкнул на меня и больно дёрнул за руку, принуждая встать. — В чём дело? Хватит этих игр!

Подтолкнув меня к кровати, развернул к себе спиной, надавил на шею сзади, заставляя наклониться, а я вдруг поняла, что страх возвращается, и мне очень хочется домой. К моему мужу ласковому. В его объятия. И пусть его майка всегда в пятнах и пахнет майонезом с кетчупом, но я очень скучала по нему. А этот мужчина… Он не человек. Зверь какой-то.

Пальцы Марата коснулись моих складочек, и одним он нырнул в меня, а вторым стал надавливать на клитор, заставив задрожать и сжаться от непривычных ощущений. Петя меня тоже трогает там, но всегда нежно, еле касаясь. А этот груб и неотёсан, словно никогда женщины не знал. Дикий. Настоящий варвар.

Но наркотики продолжали действовать, и я явственно ощутила, как там становится мокро. Не влажно, как это бывает обычно, а мокро. Его пальцы (уже два) врезались в меня резко, с хлюпающим звуком, и было стыдно от того, что со мной делает чужой мужчина, и как мне это нравится. Тугой комок внизу живота становился всё больше, всё мучительнее терзал меня Варвар, а я позорно постанывала в такт его движениям.

Зашелестел пакетик презерватива. Надеялась, что это он…

Когда его член заменил пальцы и вторгся в меня, как нечто жутко огромное, вскрикнула и подалась вперёд, желая сбежать, но Варвар схватил меня за волосы и потянул назад так сильно, что, казалось, вот-вот свернёт мне шею.

— Нет… Прошу… У меня муж! Я не могу! — закричала, насколько хватило сил, но его большая ладонь зажала мне рот, а затем последовала очередь грубых, глубоких толчков.

— Закрой рот, шалава, и не смей его открывать, пока я не позволю!

Вторая рука сдавила мою шею, чем практически обездвижила. Прижав меня к своей груди, продолжил яростные свои движения, а я замычала в руку, выгнулась, насколько позволял его захват, и, зажмурившись, пожелала, чтобы это поскорее закончилось. Но он, похоже, не торопился. Вошел до упора, остановился и, убрав ладонь от моего рта, вцепился ей в мою шею, после чего грубо повернул мою голову к себе и впился жестоким поцелуем, больно сминая и кусая так сильно, что я ощутила во рту привкус крови.

Оторвавшись от меня, снова задвигался в бешеном ритме, а я заплакала от жутких, противоречивых чувств — стыда и наслаждения. Мне нравилось… Господи, мне так нравилось то, что он делал со мной… С каждым его резким толчком всё больше казалось, что это не наркотики, а я сама… Моё второе «я», которое так давно требовало выхода… Которое мечтало о таком грязном, отвратительном сексе. Как стыдно и гадко. Пусть это всё скорее закончится…

Перевернув меня на спину, навалился своим крупным телом и снова вошёл. Глядя мне в глаза и стиснув зубы, повторял свои бешеные фрикции снова и снова и вскоре, замерев лишь на секунду, вынул из меня свой член, шумно выдохнул и, стащив с себя презерватив, кончил мне между ног, обжигая кожу горячим вязким семенем.

Оставь надежду, всяк сюда входящий* (итал. Lasciate ogni speranza, voi ch’entrate) — заключительная фраза текста над вратами ада в «Божественной комедии» Данте Алигьери.

ГЛАВА 4

Не могу сказать точно, сколько прошло времени, но проснулась я не в лучшем расположении духа, о физическом самочувствии и вовсе помолчу. Сначала показалось, что меня сбила машина, а позже эта догадка подтвердилась… Когда я увидела ту самую «машину», спящую рядом. Мы лежали обнажённые на кожаном диване. Марат — так, кажется, его звали — тихо сопел, раскинув ноги, а я, вся перепачканная его спермой, висела на краешке дивана.

Тут же возникло жуткое, обжигающее чувство вины и стойкое ощущение, что мне уже не отмыться от этой грязи никогда. Петя… Виталик. Как теперь я буду в глаза им смотреть? Как объясню это всё, если они однажды узнают?

Беззвучно обливаясь слезами, впопыхах собирала разбросанные по полу вещи и быстро натягивала их на себя. Тихо отворив дверь, прошмыгнула в коридор и вжалась в стену, услышав мужские голоса.

— Ну чё там? Тишина? Шеф сказал следить за каждым его шагом.

— Да он её всю ночь пялил, визжала как сучка. У меня самого аж встал. Дрыхнет сейчас, наверное. После такого-то родео.

— Варвар может. Он наших девок уже всех перепробовал. Инга говорила, мол, чуть мозги не вылетели, так дрючил. А эту ты видел вообще? Библиотекарша, бля. Я бы тоже такую выебал.

Это они обо мне? Обо мне?! Жгучий стыд опалил лицо, и я была готова провалиться сквозь землю. Вдруг представила, как эти слова услышит Петя, и захотелось взвыть.

Уходить. Срочно уходить отсюда.

Но как? За углом эти стоят, а другого пути нет. Если только…

Лезть в окно было страшно, но другого выхода я не видела. Уж лучше шею свернуть, чем повторение всего того, что произошло со мной ночью.

Да, я всё помнила. Каждое его движение, каждый яростный толчок внутри. Помнила, как стонала и двигалась ему в такт. И мне нравилось…

Как же мерзко. Как я могла? Теперь, конечно, проще простого всё свалить на наркотик, но легче от этого не стало бы. Я даже не попыталась воспротивиться. А ведь могла с ним поговорить, объяснить, что я замужняя, порядочная женщина. Рассказать, как сюда попала, и что говорил мне тот проклятый коротышка.

А вместо этого я бесстыдно раздвигала перед ним ноги и орала до хрипоты, когда его член грубо вторгался в моё тело, в мой рот… Как забыть это? Как стереть из памяти эту кошмарную ночь?

И как возвращаться домой? Зная, что совершила…

На улице было ещё темно, лишь где-то вдали пели птицы, предупреждая о скором рассвете. Заскользив по подоконнику, поцарапала руку, зашипела от боли и, рассердившись на свою жалкую беспомощность, просто прыгнула вниз.

Уже позже пойму, что это было очень глупо, ведь я могла упасть не на асфальт, а на что-нибудь острое, вроде ограждения с железными, заостренными прутьями. Но в тот момент мне так сильно хотелось исчезнуть оттуда, что будь там кипящая лава, я всё равно бы бросилась в неё. Поскорее выбраться из ада, сбежать, оставить свой позор в этом проклятом месте и никогда о нём не вспоминать. Никогда.

У ворот топтались два охранника, изредка о чём-то переговариваясь. Хорошо, что они не слышали, как я упала. Вот только как пройти незамеченной? Через забор не перелезть — очень высоко.

Притаившись за углом, ждала удобного момента, и неизвестно, сколько пришлось бы так стоять, если бы из парадного входа ни появился какой-то мужчина.

— Ну ладно вам, пацаны. Четыре утра. Идите, кофе хоть выпьем!

Мысленно поблагодарила незнакомца за шанс и, когда охранники, о чём-то споря, направились к крыльцу, что было сил рванула к калитке.

— Э-э-э! А ну, стоять! Стоять, сказал, пристрелю! — раздалось позади, и я застыла в пяти шагах от калитки, ведущей на свободу.

Поспешила… Как же так? Неужели мне не выбраться отсюда?

— Прошу вас, отпустите, — медленно повернулась к идущему ко мне охраннику и, не увидев в его руках оружия, застонала.

Я ведь могла успеть! Просто выскочить за ворота, а там уже вряд ли кто-то стал бы за мной бежать.

— Кто такая и чего здесь шляешься?! — грозно рявкнул мужчина, схватив меня за руку. — Отвечай!

— Я домой хочу, прошу вас, — зарыдала, дёрнувшись, но мужчина сжал моё запястье так сильно, что проще было оторвать себе руку. — Отпустите, я никому ничего не скажу!

— Да это же наша звезда, Жень! Не видишь, что ли? — заухмылялся второй, что подошёл сбоку. Ущипнув меня за ягодицу, мерзко заржал, а я снова попыталась вырваться.

— Чё ещё за звезда? — Женя, похоже, был единственным здесь, кто меня не узнал.

— Да которую Варвар вчера выбрал. Библиотекарша.

Сволочи! Гадкие сволочи!

— Отпустите! — заорала в лицо охраннику и впилась ногтями в его ручищу. — Немедленно отпустите меня! Вы не имеете права!

— Шеф по поводу неё давал какие-то распоряжения?

— Да на хрен она кому нужна. Отпусти ты её. Пусть валит.

Я притихла, затравленно наблюдая за их лениво протекающей беседой, и тот, который Женя, наконец, разжал пальцы.

— Вали, давай. И имей в виду: хоть кому-нибудь вякнешь, где была, найду и порву дырку до самых ушей. Усекла?!

Я быстро закивала, отступив на шаг назад.

— Свободна.

Не веря своей удаче, бросилась бежать и, выскочив на дорогу, чуть ни попала под машину. Водитель остервенело засигналил, что-то крикнул в окно и, завизжав покрышками, рванул вперёд.

— Девушка, вас подвезти? До центра всего пятьсот рублей! — увидеть приятное лицо пожилого таксиста было таким невероятным счастьем, что я заплакала.

— Спасибо! Спасибо вам!

* * *

— Работаешь там? — спустя полчаса езды, спросил водитель, а я вздрогнула от утренней прохлады и нажала на кнопку, чтобы приподнять стекло.

— Нет… Я просто с подругой там была… — откровенничать с таксистом не хотелось. Мне вообще не хотелось вспоминать о том месте и уж тем более говорить о нём.

— Ты имей в виду, в этом клубе нехорошие дела творятся. Я за год, что работаю в том районе, всякого навидался. Ты девушка хорошая, по одежде вижу… В общем, не ходила бы по таким местам, а то, чего доброго, обидят.

Поздно, дяденька. На себе, так сказать, ощутила, какие там дела творятся. Разумеется, рассуждать об этом не стала, просто молча кивнула. Водитель оставил меня в покое и заговорил только когда остановился у моего дома.

— Ну вот, приехали.

И тут я вспомнила, что сумка, телефон и паспорт остались в проклятом клубе. Мне их ведь не вернули…

— О, нет… Ох, как же это?! Я… Простите меня. Я сейчас поднимусь домой, возьму деньги и принесу вам.

Дяденька вздохнул, но согласился.

Вышла из машины, подняла голову вверх, глядя на окна нашей квартиры. На кухне горел свет и, похоже, Петя меня ждал. А от меня пахло спермой, алкоголем и непонятно чем ещё. Хотя, в принципе, спермы достаточно, чтобы никогда не возвращаться домой.

Поднялась на первый этаж и замерла у окна. Что ему сказать? О чём соврать? Где я была? Может, сказать, что я у Аньки ночевала? Точно! Так и скажу! Аня, надеюсь, подтвердит потом… До чего же я дошла? Чтобы вот так вот возвращаться домой под утро и на ходу сочинять небылицы для мужа.

Дверь оказалась незапертой, за что огромное спасибо Пете — не хотелось бы ни свет ни заря трезвонить и будить сына. Не хватало ещё, чтобы он увидел меня в таком состоянии.

Петя с кем-то говорил, и я в ужасе застыла, представив, как он вызывает полицию, чтобы заявить об исчезновении жены. А жена — вот она… Только-только из-под чужого мужика.

Влетела на кухню и остолбенела. За столом сидел Петя, а рядом в моем фартуке, со шкворчащей яичницей на сковородке, стояла Аня.

— Тебе с сосисочкой, Петь?

— Да, давай.

А я глядела на эту идиллию и в толк взять не могла, что вообще происходит.

— О! Подруга! — первой меня заметила Аня и, тут же бросив сковородку на плиту, подбежала ко мне. — Слушай, бледная какая! А я вот зашла твоих покормить, пока ты… Кхм… Контрольные проверяешь. Ну что, всё закончила? Учительскую закрыла? — одарила меня многозначительным взглядом, а я перевела обалдевший взгляд на мужа.

— Зайка! Ну, ты что? В своём уме на целую ночь уходить? Я, между прочим, так и не смог уснуть без тебя! — Петя подскочил к нам, чмокнул меня в губы, а мне почему-то в этот момент подумалось, что лучше бы не целовал. Ведь ещё совсем недавно моих губ касался член Варвара…

— Прости, Петь… Я контрольные проверяла… Много было… — в глаза мужу так и не осмелилась посмотреть. А вот Аньку наградила укоризненным взглядом. Она поджала губы, потупилась. — Спасибо, Аня, за помощь, но дальше я сама. Сама накормлю своего мужа. А ты иди. Ты у нас тоже девушка замужняя.

Да, я угрожала ей. Давала понять, что если она когда-нибудь откроет свой рот и расскажет Пете о том, где мы были, то и я не стану молчать. Всё выложу её мужу, а уж он её за это по головке не погладят. Я, конечно, не перекладывала свою вину на неё, но и видеть, как подруга, что бросила меня в трудный момент, обхаживает моего мужа… Слишком гадко.

— Ну что ты, зай? Устала? Не злись, любимая. Аня такой завтрак приготовила! Мммм, закачаешься просто! Покушай с нами, — муж явно заметил возникшее между нами напряжение, но не понял, откуда оно.

— Нет, Петя. Пусть Аня идет домой. У неё тоже очень много дел.

— Ну, как знаешь… Проводишь меня до двери? — Аня помахала ручкой Пете, всучила ему фартук и прошла мимо меня, виляя бёдрами. Боже мой, как же я не увидела в ней стерву раньше?

— Что ты ему сказала? — налетела на неё в коридоре, но подруга лишь горделиво вздёрнула нос.

— А что я могла сказать, по-твоему? Что ты увела моего Варвара и трахалась с ним всю ночь, позабыв о своей семье? Или что у тебя в волосах до сих пор его сперма?

Повернулась к зеркалу и ужаснулась. Неужели это я? Я! Та, что никогда не посмела бы даже взглянуть на другого мужчину!

— Повезло тебе, что Петя твой идиот! — зашипела на меня Анька, презрительно ухмыляясь. — Я бы с превеликим удовольствием рассказала ему, как ты мой подарочек на день рождения попользовала! Да только мне вчера пригрозили, что если рот открою, убьют. А так бы… Дешевая подстилка ты, Снежа. И воняет от тебя хуями, — оттолкнув меня в сторону, Анька вылетела в подъезд, а я так и осталась стоять у зеркала, пытаясь выдрать из волос следы своего позора.

— Зайка, ну что, мы кушать-то будем, нет? — из кухни показался Петя, а мне впервые в жизни захотелось его послать.

— Петенька… Ты сходи вниз… Там таксисту надо денежку заплатить. Он меня из школы по двойному тарифу согласился отвезти. Утро, сам понимаешь…

— Конечно, заюнь! А ты денежку дашь своему хомячку? — мило улыбнулся, глядя на моё отражение, а мне почему-то стало интересно, как повёл бы себя Варвар, будучи на месте моего мужа… Вряд ли он стал бы так улыбаться.

— Я сумку в школе забыла… Ты возьми там, из тайничка.

Петина улыбка вдруг угасла.

— Ну, ты что, Снеж? Мы же на спиннинг мне копили!

Мне вдруг так захотелось на него накричать, что запершило в горле.

— Петя… Возьми деньги и расплатись с таксистом.

— Ну понял, понял, чего злишься? Ты лучше салатик там дорежь, а то Аня не успела. А я сейчас.

ГЛАВА 5

Голова раскалывалась, словно по ней всю ночь кувалдой стучали. Наверное, все-таки не стоило трахаться всю ночь после трех боев. Однако, на его утренней эрекции головная боль никак не сказалась. Там, как всегда, бурлила жизнь. Хорошо, что «училка» под боком. Как же её зовут? Снежана, вроде? Впрочем, не имеет значения.

Пошарил рукой рядом с собой и недовольно рыкнул, осознав, что глаза открыть-таки придётся.

А комната оказалась пустой. Не было девки, что странно. Обычно они не уходят без бабла. Наверное, Спирин расплатился.

Провёл ладонью по лицу, потянулся за стаканом с водой и в этот момент дверь тихонько открылась. Поднял вопросительный взгляд на девицу в униформе.

— Я… Извините, я убраться пришла… — опустила взгляд на его, ничем не прикрытое и ещё не опавшее достоинство, и нервно сглотнула. — Я позже зайду, извините.

Марат усмехнулся.

— Стой.

Девица застыла, опустила глаза в пол.

— Где та шлюха, что была этой ночью со мной?

Девчонка прикусила нижнюю губу, но взгляд так и не подняла.

— Я не знаю… Я работаю здесь только третий день… И только днём.

Ещё раз окинул её придирчивым взглядом. Нет, не пойдёт. Слишком сопливая. Лет двадцать, не больше. А это всё равно, что ребёнка трахать.

— Можешь идти. И позови мне своего шефа.

Хаджиев видел, как девчонка облегчённо вздохнула и, кивнув, вылетела из комнаты, осторожно прикрывая за собой дверь.

— Марат, брат мой! — Спирина встретил уже в тесном коридоре, на ходу надевая и застёгивая рубашку. — Вот правду говорят, что чеченцы — красивый народ. Хоть в трусах на ринге, хоть в костюме…

— Во-первых, я тебе не брат, — взглянул на часы и продолжил путь, словно Спирин был всего лишь настырной мошкой, жужжащей где-то внизу. — Во-вторых, прекращай свои пидорские штучки, я не ведусь на комплименты от тех, у кого имеются яйца. Они же у тебя имеются?

Жирная морда Спирина покраснела, он поперхнулся, но заискивающе ухмыляться не перестал. Как и бежать за Варваром.

— Хорошо, хорошо… Извини, не хотел тебя оскорбить. Слушай, ну так что с долгом? Отсрочку дашь, а? Марат, я ведь всё для тебя, ты же знаешь…

Хаджиев остановился уже перед выходом, повернулся к прихвостню.

— Ты испортил мне настроение. Я сегодня зол. Так что нет, об отсрочке можешь забыть, — Марат потешался над уродом. До безумия любил это дело. Видеть этот первобытный ужас в глазах и то, как перед ним стелятся ковром. Что тут скажешь, есть в нём что-то от садиста.

— Ка-а-ак?! Кто посмел?! Разве девушка не доставила тебе удовольствие? Или повара плохо обслужили?! Да я их всех…

— А где девушка-то? Она сбежала, пока я спал.

Спирин выпучил глаза, метнул уничтожающий взгляд на охранника, который с каменной мордой всё это время следовал за ними.

— Колян! Какого хрена?! Где девка?!

Хаджиев с наигранным интересом сложил руки на широкой груди и с лёгкой улыбкой уставился на бедного Коляна, готового, кажется, вот-вот дух испустить, не хило зассал.

— Так это… Ушла она под утро, шеф, — пробасил тот. — Даже сумку и паспорт не забрала. Так бежала, аж тапки теряя. Мы и подумали, что её Варва… Кхм… Господин Хаджиев выгнал.

Ну, вообще логично отпирался малый. Есть у Марата такая привычка. Он баб трахает, а как наскучат, выкидывает. Но вот вчера… Как-то всё странно было. Понравилась ему эта Снежана. Понравилась так, как не нравилась до этого ни одна шлюха. Он давно с таким удовольствием не имел женщину.

Ему нравилось то, как она искусно играла свою роль скромной, правильной девочки. И то, как робко, с каким-то трепетом брала в рот его член. Он отдавал ей грубые, короткие приказы, а она со страхом в глазах их исполняла. А потом кончал ей на лицо и снова таранил каменным членом. Она время от времени предпринимала попытки вырваться, что-то умоляюще шептала, а потом снова проваливалась вместе с ним в пучину наслаждения. Словно неискушённая. Почти девственница. Может, как шлюха она и не очень, но вот актриса замечательная.

От одного воспоминания о том, как поршнем вколачивался в её тугое, горячее лоно — в штанах всё задеревенело.

— Ты идиот! — рявкнул на Коляна Спирин и снова заухмылялся чечену. — Марат, это вообще не проблема, знаешь? У меня есть паспорт этой красавицы. Ты только слово скажи, и она будет у тебя! Выполнит все твои желания!

Хаджиев нахмурился.

— С каких это пор ты хранишь у себя паспорта шлюх?

А вот Спирин, похоже, удивился.

— Шлюх? Да помилуй! Ты же сам видел, какая она… Какая там шлюха. Обычная посетительница. Я же тебе предлагал первоклассных девочек из эскорта, а ты на эту указал… Но не волнуйся. Она никому ни слова не посмеет сказать…

— Не понял. Ты хочешь сказать, что она не работала? Прям реально с улицы? — тут же начал копошиться в мыслях, вспоминая её умоляющие, полные страха глаза.

Как просилась, вскрикивала, когда он терял голову и начинал её зверски трахать. Но она ведь и не сопротивлялась. Так, иногда просто пыталась вылезть из-под него, но так делают и шлюхи, когда он совсем уж распаляется. Но сопротивления, как это было бы при изнасиловании, он не заметил.

— Да училка она обычная.

Училка? Хаджиев даже хмыкнул. Да ну на.

— Сам удивился. Тоже думал, левые шаболды подзаработать пришли. А нет… Я даже ей таблетку дал для расслабления.

Так вот в чём дело. В таблетке.

Разумеется, Хаджиев не сожалел о том, что хорошо провёл время. Он никогда не жалел. Но внутри всколыхнулся чёрный осадок. Словно его обманули. Спирин, ублюдок.

— Паспорт мне её сюда!

ГЛАВА 6

Я пыталась. Правда, пыталась забыть то, что произошло со мной в том клубе… Думала, вернусь к своим родным мальчишкам, и всё пройдёт. Просто выкину из головы это сумасшествие, творившееся там со мной…

Но не получалось. Уже два дня у меня ничего не получалось. Из рук всё валилось, и везде мерещился Варвар. Я вспоминала его прикосновения, и по телу пробегал ток, а как только меня касался муж и… Ничего не чувствовала. А ведь должна! Раньше всегда испытывала наслаждение с Петей. Не такое бешеное возбуждение, как после того наркотика, но было вполне приятно.

Я боялась своих мыслей. Боялась того, что впервые испытала с Варваром… Боялась, что однажды муж узнает об этом, и я навсегда упаду в его глазах…

«Библиотекарша» — так называли меня охранники, потешаясь. И это слово набатом било в голове, не давая мне ни сна, ни отдыха.

Унизительно и гадко всё то, что мне пришлось пережить. Но разве не должна моя память абстрагироваться, помочь избавиться от тех жутких картинок, где огромный обнажённый мужик имеет меня, как законченную проститутку? Почему оно не забывается? Почему так живо в мыслях?

— Зайка, ты опять о чём-то задумалась? Какая-то ты заторможенная в последнее время. Не заболела? — супруг участливо заглянул мне в лицо. — Давай, я посуду помою, ты, наверное, устала.

— Спасибо, Петь, — через силу улыбнулась ему, присела на стул, вытирая руки. — Я действительно устала… Скорее бы каникулы.

— Так скоро уже. Неделька всего осталась и гуляй.

— Ну да… Может, съездим куда-нибудь, а, Петь? Давай, Виталика возьмём и хотя бы на несколько дней отдыхать уедем? Я даже кредит ради такого дела возьму.

Петя прокашлялся, поставил в сушилку вымытую тарелку и повернулся ко мне, уперев руки в бока.

— Зайка, какой кредит, какой отдых? Вот на дачу поедем, картошечку посадим, заодно и отдохнёшь от своих двоечников. И никаких кредитов не надо.

Картошечку… Отчего-то мне снова захотелось наорать на мужа. Напомнить, что я вкалываю, как проклятая в школе, потом ещё репетиторством подрабатываю. Напомнить, что я тоже человек и хочу нормально отдохнуть, а не с лопатой на грядке, сажая картошечку. Хотелось спросить его, когда уже он устроится на работу, и я смогу купить его сыну новые кроссовки. И спиннинг, чтобы сам себе купил.

Не знаю, что на меня нашло, благо, вовремя одумалась. Молча поднялась со стула и, так же молча миновав супруга, вышла из кухни.

— Так, я не понял… А как же ужин, зай?

— Сам приготовь, Петя! Пожарь картошечку! — огрызнулась уже из коридора и хлопнула дверью.

Наверное, это чувство вины меня пожирало. Протягивало ко мне свои мерзкие щупальца и душило, душило… Я не могла смотреть мужу в глаза, избегала даже сына. На работе не смотрела на детей… Всё время казалось, что все они знают о моём вечном позоре. Вот-вот начнут тыкать пальцами и смеяться. Мне хотелось спрятаться от всего мира, закрыться за большой железной дверью на несколько замков, запечатать наглухо окна и просто проваляться под одеялом несколько дней подряд. А, может, недель… А, может, даже лет. Чтобы когда выйду оттуда, мир забыл о моём жутком падении в бездну порока.

Анька целых два дня не разговаривала, бросая на меня брезгливые взгляды, словно это я, а не она просила Варвара трахнуть её. Впрочем, мне не было до неё дела и меньшее, чего мне в тот момент хотелось бы — её пустая болтовня. Я начала потихоньку замыкаться в себе, в своём мире, в своих снах, куда на протяжении этих двух дней регулярно наведывался Марат и продолжал свои страшные пытки, после которых я просыпалась в холодном поту и… с влажными трусиками. Я возбуждалась от этих снов, как от наркотика, которым меня тогда напичкал проклятый коротышка, и вскакивала с кровати, как ошпаренная, не находя выхода этим новым эмоциям. Они пугали меня так же, как и тот, кто их вызывал. Но самое страшное… Я засыпала с мыслью, что хочу снова увидеть этот сон.

— Зайка, любимая моя, — кровать прогнулась, а я закрыла глаза в попытке сделать вид, что сплю. — Зайка-а-а, — протянул у самого уха Петя, и рука его поползла мне под халат. — Рано же ещё для сна… Я Витальку накормил, но сам остался очень голодным. Порадуешь своего хомячка?

А я стиснула зубы, и почему-то захотелось зло рассмеяться на этого его «хомячка». Так и представила, как занимаюсь сексом с большой плюшевой игрушкой.

— Петь, я устала. Дай поспать.

— Но ещё же только шесть вечера, Снеж! — обиженно протянул муж, но приставать больше не стал. Завалился рядом, достал телефон со своей дурацкой пиликающей игрой. — Ну и ладно!

Ну и ладно.

Внезапно раздался дверной звонок, и у меня отчего-то в приступе страха сжалось сердце. Возникло какое-то давящее, тревожное предчувствие. Похоже, мне пора было пить успокоительное.

— Лежи, зай, я сейчас открою, — закряхтел Петя, поднимаясь с кровати, а я вдруг вскочила, как ошпаренная.

— Нет! То есть… Я сама открою. Мне ученица должна принести тетради на проверку, она дома занимается и… — выдохнула. Я начинала сходить с ума. Ну, чего так испугалась? Можно подумать, там Варвар ко мне в гости пришёл. Он уже и думать обо мне позабыл. — В общем, я открою.

Муж пожал плечами, зевнул и снова завалился на постель.

Думая о своём, о наболевшем, открыла дверь, не спросив даже, кто там, и не посмотрев в глазок. И застыла с открытым ртом, увидев на пороге огромного мужчину. В тусклом свете запыленной подъездной лампочки мне сначала показалось, что это Варвар, и сердце трепыхнулось в груди, словно птица, попавшая в клетку. Приглядевшись, поняла, что ошиблась и, медленно выдохнув, облокотилась о дверь, не в силах устоять на ногах.

— Лебедева Снежана Александровна? — нереально высокий, угрюмый, с косматыми бровями и явно кавказской внешности, в былое время он бы меня напугал. Но сейчас, когда прошла угроза помереть от одного тёмного, как будто дьявольского взгляда Варвара, я расслабилась и испытала нечто схожее с эйфорией.

— Да, я… Что вы хотели?

— Это вам, — буркнул мужчина, протягивая мне черный бумажный пакет с логотипом какого-то магазина или фирмы.

— Я ничего не заказывала, — подумав, что это курьер (хотя на курьера этот мужчина был похож меньше всего) ошибся и принёс чей-то заказ на другой адрес.

— Это вам, — повторил с нажимом и без всяких церемоний всучил мне пакет. — Проверьте всё содержимое, и я пойду.

Непонимающе похлопав ресницами ещё пару секунд, робко заглянула в пакет и первое, что мне бросилось в глаза — мой паспорт. Я узнала его по обложке, которую на новый год подарил мне Петя. Чуть ранее дети в школе пошутили, разрисовав документ, который я случайно выронила из сумки, и мне пришлось его менять. А эта обложка была с защитной плёнкой, хоть всю разрисуй.

Бросив быстрый взгляд на мужчину, я достала паспорт, какой-то толстый конверт и небрежно сложенное красное платье, на бирке которого на автомате прочла имя «Alexander Mcqueen».

— Это что? — прохрипела севшим голосом и, не дождавшись ответа, заглянула в конверт.

Деньги. Целая пачка. И даже не рублей, а долларов.

— Марат Саидович приносит вам свои извинения и надеется, что эти скромные подарки хоть немного смягчат его вину, — мужчина пробубнил явно заученный текст, а я подняла на него ошарашенный взгляд.

Сглотнув, медленно выдохнула, попыталась проглотить ком, что застрял где-то в гортани. В глазах предательски защипало, и мне захотелось швырнуть это всё мужчине в лицо. Но сдержало понимание, что он просто выполняет свою работу. Хотя морда, конечно, бандитская.

— Я возьму только паспорт. Остальное передайте своему Марату Саидовичу и скажите: пусть затолкает свои деньги себе в задницу! — я не ругалась так… Да никогда не ругалась. Но в тот момент, могу поклясться, мне доставило это удовольствие и принесло хоть небольшое, но всё же облегчение.

— Мне велено передать вам всё. Всего доброго, — ответил безапелляционно бандит, глядя куда-то пониже моих глаз, а затем повернулся, чтобы уйти.

— В таком случае, я брошу это здесь! — бросив пакет с платьем и деньгами прямо на площадку, захлопнула дверь и, медленно выдохнув, оперлась о стену.

Только бы ушёл, только бы не стал трезвонить. Сердце колотилось в груди, как сумасшедшее, и мне невыносимо захотелось поплакать.

— Зайка, а кто это был? — подняла взгляд на мужа и окинула его с ног до головы.

Маленький, толстенький, вечно что-то жующий Петя. Даже если бы я осмелилась рассказать ему и попросить защиты… Разве смог бы он заступиться за меня?

— Это… Паспорт в школе забыла, вот, принесли.

* * *

— Слушаю тебя, — Марат перевел взгляд на пакет в руках подчиненного и вздёрнул брови. — И в чём же дело? Почему не отдал?

Али опустил глаза в пол, поставил пакет на стол.

— Она только паспорт забрала, Марат Саидович.

— Разве я не велел тебе отдать пакет ей в руки? — Хаджиев поднялся с дивана, Али попятился назад.

— Я отдал. Но она забрала лишь паспорт, а остальное швырнула мне под ноги и закрыла дверь.

— Гордая, значит? — Марат небрежно вытряхнул содержимое пакета на стол, усмехнулся. — Ты передал ей мои слова?

— В точности, как вы и сказали.

— Что она ответила?

Али замялся, пряча взгляд. Мало кому хотелось бы пересказывать такое Хаджиеву.

— Ну? Говори!

— Она просила вам передать… Кхе-кхе… Чтобы вы свои деньги…

— Ну?

— …засунули себе в задницу… — и тут же отступился, поймав бешеный взгляд Марата.

ГЛАВА 7

— Доброе утро, Марат Саидович, — Балиев шагнул в кабинет, с опаской поглядывая на шефа подбитым глазом.

Нос всё ещё адски болел, а по рёбрам, словно отбойный молоток прошёлся. Благо, на этот раз принёс хорошую весть, а то так здоровья надолго не хватит.

— Ну? — Хаджиев был не в настроении, и это, мягко говоря.

В принципе, верный Али хорошо его понимал. Марат не из тех, кому можно заявить подобное. Тем более подчинённому. Да ещё, чтобы девка какая-то.

Последнюю, кстати говоря, стоит пожалеть. Так унижать уважаемого авторитета — нужно с башкой не дружить. И Балиев хорошо знал, что за это бывает. За одну попытку оскорбить чечена многие поплатились жизнью. И не факт, что училке повезло, раз она до сих пор жива. Совсем не факт…

— Сделано, Марат Саидович, — чуть склонив голову, Али водрузил на стол толстенную папку с бумагами из банка. — Всё здесь. Ворохов вам привет передавал. Просил как-нибудь заглянуть к нему в гости.

Хаджиев усмехнулся, как случалось каждый раз, когда слышал об Илье — старом товарище.

— Видишь, Али, как полезно иметь друга-депутата?

Али знал, на самом деле Марат сейчас лукавит. Их с Вороховым связывала не только должность последнего. Ещё в конце девяностых, будучи молодыми пацанами, эти двое крепко дружили. Тогда чечен был всего лишь «чуркой» с огромными амбициями и пустыми карманами. Да и Илье, в принципе, до депутатства было, как до Пекина раком. Но все, кто в те страшные годы не скурвился и не загремел на нары, либо покинули этот мир, либо остались семьёй навеки.

Марат открыл папку, быстро пробежался пристальным взглядом по содержимому.

— Замечательно, — щелкнул мышкой, открыл какую-то папку, криво ухмыльнулся, прожигая взглядом чёрных глаз фотографию той самой девицы.

Али нахмурился. Попала дура. Никогда баб не жалел, а эту вот жалко. Правда, и Хаджиев никогда ранее так ни на одну бабу не наводил цель.

— Значит так, — начал Марат, а Али тут же напрягся, словно в позвоночник вогнали деревянный кол. Сложив руки в замок, ждал приказа, и уже было не важно, что Хаджиев велит сделать с девкой. Работа есть работа… — Выясни мне все расходы её семьи. Вплоть до того, сколько стоят носки пацана, ясно?

Балиев кивнул.

— Что-то ещё, Марат Саидович?

— Пока всё. А я, пожалуй, свяжусь с министерством образования. Помнится, у меня там кое-кто в должниках ходит.

Али передёрнуло от того, как нехорошо блеснули и без того темные глаза Хаджиева. Сколько лет на него работает, а каждый раз до дрожи такой взгляд…

__________________________________________________________________

Примечание автора.

Балиев Али, он же Бали (это не опечатка).

Сабуров Самир, он же Сабур (также ошибки нет).

__________________________________________________________________

* * *

— Снеженька, милая, — Елена Геннадьевна сложила руки в умоляющем жесте, и мне стало неловко. — Я всё понимаю. Ты одна работаешь, у тебя такая ситуация в семье… Но ты и меня пойми. Уже три недели ни копеечки. Ты же понимаешь, что я, заслуженный педагог, не ради шутки работаю на пенсии репетитором и нянькой в одном лице. Да и что за пенсия у меня? Разве ж это деньги? Еле на коммуналку хватает…

Покраснев, казалось, от корней волос до пяток, я опустила глаза в пол. Конечно, я понимала всё. Чтобы с моим Виталиком заниматься, столько сил нужно, знаний, умений. О терпении вообще молчу. Даже я, учитель, не могу с ним справиться.

— Я… Извините меня, Елена Геннадьевна. Так неловко, правда… Я ведь думала, что Петя вам заплатил. Я сейчас! Секундочку! — бросилась в комнату, сгорая от стыда.

Достала из тайничка нужную сумму и вынесла старушке.

— Знаешь, милая… Я не хочу тебя обидеть, но… Твой муж вообще хоть о чём-нибудь думает? Мог бы на работу устроиться. Где же это видано, чтобы жена так вкалывала, а он на подушечках нежился? — я открыла рот, чтобы защитить Петю, но Елена Геннадьевна оборвала мою попытку властным движением руки. — Ещё, небось, и деньги направо-налево транжирит. А оно тебе надо, такой молодой да красивой? Ты и его на себе тащишь, и его сына, и сама вон, непонятно во что одеваешься. Я в твои годы с иголочки ходила. Подумай уже о себе, Снеженька. Не дело это.

Я прикусила губу, неловко замялась. Отчего-то так вдруг горько стало, так тошно. А ведь всё так и есть. Я света белого не вижу за работой, а Петя то и дело опаздывает на собеседования, или его не устраивает зарплата, график, начальство… И так без конца. А Виталик у нас особый мальчик, его в обычную школу не отдашь. Вот и получается, что на себя у меня не хватает ни времени, ни денег.

Елена Геннадьевна ушла, а я ещё долго думала о том, что, быть может, не всё так идеально в моей жизни. А с другой стороны… У кого идеально?

Благо, хоть в школу нужно было ко второму уроку, и выгнать мужа на поиски работы всё же удалось. Всё ещё верила, что он устроится, и мне, наконец, станет легче.

Правда, я тогда еще не знала, что ждёт меня в школе…

* * *

В учительской прямо в воздухе повисло какое-то напряжение, и я невольно поёжилась.

— Доброе утро, — поздоровалась, как обычно, но мне никто не ответил. Лишь Анька мазнула ехидным взглядом и отвернулась.

Задумываться о поведении коллег не стала. Это школа. Тут всякое бывает. Иногда ученики так доводят, что даже дышать не хочется, не то что задушевные беседы вести.

Но вскоре я поняла, отчего вдруг стала персоной нон грата. Так уж повелось, что тот, кто попадал к нашей директрисе в опалу, автоматически становился изгоем, его замечали не больше, чем по осени листья под ногами.

Как только собралась на урок, дверь учительской распахнулась и в проёме возникла грузная Ольга Михайловна.

— Снежана Александровна, зайдите ко мне! — и тут же дверь захлопнулась. Я даже на какое-то мгновение усомнилась, что это не галлюцинации.

А в кабинете директрисы меня ожидал чистый лист бумаги и ручка.

— Присаживайтесь, Снежана Александровна. Надеюсь, не нужно объяснять, что вы должны сделать, — «шефиня» встретила меня резким, неприязненным тоном и выжидающе скрестила руки на груди.

— Простите, Ольга Михайловна, я не совсем поняла, что случилось? — А точнее, ничего вообще не поняла. — Это не подождёт? Просто у меня сейчас урок и…

— Урок, Снежана Александровна, проведёт Анна Вячеславовна. А вы… Вас решили сократить.

Словно обухом по голове. Я даже не поверила своим ушам. Непонимающе улыбнулась, уставилась на директрису.

— Не смотрите на меня так, — та вдруг стушевалась, отвела взгляд. — Мне сверху приказали, ничего не могу поделать.

Ещё пару минут мы просидели молча, без единого движения, пока я собиралась с мыслями и переваривала информацию.

— Почему я? — спросила тихо, еле сдерживая слёзы.

— Я не знаю. Назвали конкретно ваше имя. А уж кому вы там перешли дорогу, меня не касается, — буркнула в ответ Ольга Михайловна и подвинула мне листок. — Пишите, Снежана Александровна. И радуйтесь, что разрешили по собственному.

Взяла дрожащими пальцами ручку, и возникло прегадкое ощущение, что это только начало… Хотя я, по правде говоря, не понимала, кто и за что так жестоко со мной поступил. Оставалось лишь надеяться, что это какая-то досадная ошибка, и вскоре всё прояснится.

ГЛАВА 8

— Как это тебя уволили? Ты что, зай? — Петя взирал на меня глазами, полными недоумения.

Впрочем, я не могла ответить на его вопрос. Сама не понимала, как такое могло произойти и почему. Мой звонок в мэрию ничего не дал. Более того, из довольно резкого ответа я поняла, что больше их беспокоить не стоит. Возможно, конечно, я попытаюсь докопаться до правды ещё… Но это будет совершенно точно не сегодня. Уйму моральных сил потратила, пока писала заявление и во время сборов в учительской… Никогда бы не подумала, что у меня там так много личных вещей накопилось. А ещё пялились все, словно на какую-нибудь диковинку. Мне даже казалось, что все они знают больше меня и потешаются над моим жалким положением.

Теперь предстоял разговор с мужем и я, как оказалось, была к нему не готова. Как всё это объяснить, если сама ничего не понимаю?

— Снежик? Ты же пошутила, да? Нам сейчас никак нельзя без твоей работы. Сама подумай, что мы кушать будем, за коммуналку вон платёжки пришли? А на дачу же ещё ехать. Я просто не представляю… — муж метался по комнате, как полоумный, а я, сидя на диване со смиренно сложенными на коленях руками, не знала, что делать дальше.

— Я не пошутила, Петя. Просто выгнали. Взашей. И всё, — потупилась в пол, снова и снова прокручивая в голове произошедшее в школе. Обида тисками сдавливала горло, и я всё больше склонялась к тому, что это Анька «подсобила».

Больше просто некому. Или…

В мысли закралась неприятная догадка, и я поспешила её отвергнуть. Чушь. Не мог он… Зачем я ему, чтобы так напрягаться?

— Но как же… — муж всё продолжал сокрушаться, а мне захотелось уйти. Не важно куда. Просто уйти. Чтобы не видеть этого его загнанного взгляда.

— А у тебя что с работой?

Петя повернулся ко мне, застыл с выпученными глазами.

— Что за глупые вопросы, Снежан? Ты же знаешь, что у меня нет пока работы! — Меня вдруг окатило ледяной волной его грубости, и где-то пока ещё глубоко внутри проснулось неприятное чувство ярости. — Неужели так трудно не напоминать об этом каждый раз, а?! Или тебе обязательно нужно меня упрекнуть?! — Муж редко срывался и ещё реже позволял себе разговаривать со мной в подобном тоне, и в тот момент я его не узнавала.

Где тот добрый, нежный мужчина, за которого я замуж выходила? Стройный, ухоженный, в наглаженных брюках, а не в трико с обвисшими коленками… Где он? И кто этот крикливый толстячок с выпученными глазами и одутловатым от постоянного потребления пива лицом? Неужели это он так красиво ухаживал, лазал в окно моей комнаты в коммуналке с цветами в зубах?

— Я просто спросила, устроился ли ты на работу? Мы ведь нашли отличное место. Ты же ходил на собеседование? — пропустив его хамский тон мимо ушей, попыталась поговорить по-хорошему.

— Ходил, — Петя выдохнул, присел рядом. — Представляешь, они… Они хотят, что бы я, специалист, пахал в две смены за копейки. Там вообще знаешь, какая нищенская зарплата? Одно унижение. В общем, отказался я. Получше найду. Потом.

Тут у меня челюсть и отвисла. В прямом смысле слова отвисла. Потому что слышать такое, когда мы оказались в подобной ситуации, — всё равно, что внимать бессвязным речам душевнобольного.

— Петь… Ты что? Как отказался? А на что мы жить будем? А Виталик? О нём ты подумал? Да моих репетиторских хватит только на еду, а остальное как же? Пока я найду новую работу, пока получу зарплату…

Муж беззаботно тяжело вздохнул, повернулся ко мне.

— А разве я не думаю о вас? Не забочусь? Я, между прочим, день и ночь о вашем комфорте думаю. Кто еду готовит? Кто убирается постоянно? Кто вам ремонт делает?

Я лишь открыла рот, как рыба, выброшенная на берег, потому что сказать больше ничего не могла. Дар речи потеряла.

— Что ты так смотришь, Снежа? Разве я обязан корячиться за жалкие гроши? Я творческий человек! Я не могу вот так вот запросто разбазаривать свой талант!

— Петя… Ты обычный реставратор.

— Я художник! — рявкнул на меня так, что задребезжало стекло в старом серванте. — Слышишь ты, училка?! Я художник! — мне в лицо пахнуло пивом и чипсами, а к горлу подкатил ком обиды.

— Училка? Училка, значит? — губы задрожали, а на глаза навернулись злые слёзы. — Эта училка, между прочим, содержит твою семью. Семью, которую содержать должен ты! Расскажи мне, художник, куда ты дел деньги, которые я давала для Елены Геннадьевны, мм?! Откуда ты, художник, постоянно берешь деньги на пиво, и кто откладывает на твой долбанный спиннинг?! Кто таскает сына по специалистам, консультации которых стоят баснословных денег? По-твоему я об этом мечтала когда-то? По-твоему мне нравится вкалывать на двух работах?

Муж вскочил с дивана, отчего тот жалобно скрипнул.

— Знаешь что! Ты уже не работаешь на двух работах! Да и они, честно говоря, не приносили такой доход, о котором ты сейчас кричишь! А пока ты не в себе, я отказываюсь говорить! Пойду на кухню, приготовлю сыну поесть, а ты сиди, продолжай себя жалеть!

В этот момент мне показалось, что будь под рукой что-нибудь тяжелое, я просто бросила бы этим в Петра. И так больно вдруг стало в груди, словно мне туда ржавый нож засадили. Ведь столько лет я ждала, что однажды станет легче… Столько лет боролась с судьбой, а что получила взамен? Обвинения в том, что мало зарабатываю?

Свернувшись на диване калачиком, я просто закрыла глаза и тихо всхлипнула.

* * *

— Приятного аппетита, Марат Саидович, — девушка робко улыбнулась, поставила на стол большое блюдо и, скромно потупившись в пол, встала рядом.

— Спасибо, Тая, — взяв приборы, вонзил их в сочный, почти истекающий кровью кусок мяса. — Сама поела? — отправил в рот первый ароматный кусок, повернулся к девушке.

— Да, спасибо, Марат Саидович.

— Присядь, не стой.

Тая благодарно улыбнулась.

— Не сердитесь, Марат Саидович… Но у меня еще работа есть на кухне…

— А что, Валид тебя совсем загонял? — зыркнул хмуро, отчего девчонка вся сжалась.

— Нет, что вы… Нет. Мне нравится ему помогать. Вам помогать нравится, — снова улыбнулась, на что Марат ответил лишь задумчивым взглядом.

Он хорошо понимал, что дальше так продолжаться не может, и с девочкой что-то нужно решать… Слишком горячие по натуре чеченцы, особенно это касается женщин. А в доме Хаджиева тех самых чеченцев хоть пруд пруди. И все до одного на девчонку заглядываются. Они, конечно, его приказа боятся ослушаться, но мало ли… В жизни всё бывает. Когда у мужика в штанах буря, в голове — хаос. И это не есть хорошо, но такова их природа.

Просто выгнать Таю не мог. Раз однажды взял на свою голову ответственность за неё, то теперь должен отвечать.

— Что у тебя с Али? — спросил девчонку в лоб, а та быстро замотала головой.

— Ничего! Честно, ничего! Я помню ваш приказ и неукоснительно…

— Вчера Валид видел, как Али выходил из твоей комнаты. Может, мне замуж тебя за него выдать? По-другому не получится шашни крутить.

Девушка открыла рот, захлопала ресницами и покраснела.

— Нет… Я… Ничего не было. Я просто помогала ему с повязкой… У него рёбра болят.

Марат отложил вилку и, сцепив руки в замок, внимательно посмотрел Тае в глаза.

— Я предупредил тебя. Ещё раз он зайдёт в твою комнату, отдам ему, поняла?

Девушка молча кивнула и осторожно подошла.

— Простите, Марат Саидович… Но я ничего плохого не…

— Ладно, — прервал её, резко поднимаясь с кресла. — Ты пока приготовь комнату… Для девушки. Купи все женские принадлежности, сама разберешься. Главное — не экономь. Деньги у Валида возьмешь.

Тая быстро закивала, хоть толком и не поняла сути этого задания. Хаджиев вообще странный мужчина. Над его приказами задумываться не надо. Их нужно исполнять. Быстро, чётко и без заминок.

ГЛАВА 9

Приоткрыв дверь спальни, я застыла на пороге, не решаясь шагнуть вперёд. На моём диване сидел Варвар с широко расставленными ногами, а между них Аня… На коленях. Склонившись над его пахом. Он прожигал меня взглядом своих чёрных глаз и криво усмехался. И мне вдруг так больно стало, так обидно… Словно меня предали.

— Уходи! — рявкнула на Аньку, но та лишь повернулась ко мне, вытерла тыльной стороной ладони влажные губы и мерзко заухмылялась.

Вскинулась от звонка в дверь и, выдохнув, снова упала на диван. Приснится же такое. Звонок повторился, и я услышала Петины шаги — пошёл открывать.

Подниматься не хотелось совершенно, но когда услышала голос Варвара, буквально слетела с дивана и на дрожащих ногах засеменила к двери. Скорее всего, мне просто послышалось… Но проверить всё же стоило.

— Вы… Вы кто? Что вам нужно? — муж с опаской взирал на кого-то, кого видеть в маленькую щёлочку я не могла, а открыть дверь пошире боялась.

— Я твой личный кошмар на долгие годы, Петя, — послышался насмешливый голос Варвара, и меня окатило волной ужаса.

— Что? Вам вообще кого?

— Жену твою.

Вы знаете, как это, когда подкашиваются ноги, и от страха замирает всё внутри? Вряд ли кто-то испытывал когда-либо больший ужас, чем я в тот момент… Казалось, даже сердце остановилось и больше не билось. Но всё ещё жила во мне надежда, что это просто сон. Дурной сон. Бывает же такое, когда кошмар настолько живой, что ты веришь, будто всё происходит на самом деле. Я не верила. Не хотела верить. Вот только кошмар уходить не собирался.

* * *

В полутьме коридора старой, тесной квартирки заметил нечто, отдалённо напоминающее мужика, и даже не поверил, что это муж Снежаны. Марат вообще с трудом верил во всё, что узнал об этой девушке.

Она со своей внешностью могла бы устроить свою жизнь в разы удачнее. И для этого не нужно раздвигать ноги перед каждым встречным. Достаточно было бы одного раза. Но скромная учительница предпочла Нечто, облезлую «хрущевку» и больного ребёнка, которого родила не она. Поистине эта девушка оставалась для него загадкой. Наверное, именно поэтому так зацепила. Не считая, конечно, наиглупейшей попытки оскорбить того, кто одним щелчком пальцев может разрушить её жизнь и оставить после себя лишь руины. Быть может, он бы так и сделал, если бы было что разрушать.

Чечен с презрением наблюдал за реакцией недомужика, в то время, как Али уже прошёл внутрь, оттесняя того к стене.

— Вы что? Вы куда? — запищал недомерок, взирая на Али глазами, полными немого ужаса. — Я полицию сейчас…

— Вызывай, — Хаджиев уверенно перешагнул порог и, оглядевшись вокруг, расстегнул пиджак. — Если ты уверен, что их парят твои долги, и они заплатят мне за тебя, вызывай.

До колобка, похоже, начало доходить, и он расплылся в масленой улыбке.

— А, так вы из банка? Ну что же сразу не сказали? Прошу, проходите сюда. Чай, кофе? У нас, правда, только растворимый…

Марат прошёл на кухню, при этом чуть не застрял плечами в узеньком проходе. Брезгливо огляделся и повернулся к Бали.

— Ты адрес не перепутал? Она точно здесь живёт?

— Точно, Марат Саидович. Ошибки нет.

— Простите? Так вы из банка? — опять подал голос сморчок, на что Хаджиев поморщился.

— Я не из банка. Но твой долг теперь у меня. Садись. У нас будет долгий разговор.

В коридоре послышались тихие шаги и, если бы не скрип старых половиц, Марат их даже не заметил бы.

— Что здесь происходит? — напрягся, когда услышал её испуганный голос за спиной, и губы сами растянулись в улыбке. Или, скорее, в оскале.

— Добрый вечер, Снежана Александровна, — повернулся к ней и, поймав в огромных, испуганных глазах своё отражение, забыл как дышать. Током по позвоночнику прошёл этот её затравленный взгляд, и напряжение тут же ушло вниз. К паху, где всё мгновенно закаменело. Да… Именно за этим ощущением он гонялся. Вот оно. То, что заставляет кровь кипеть в жилах. Её взгляд. Тот самый, которым она наградила его в клубе. Тот самый, каким взирала, пока он её трахал.

— Не смей, — прошептала одними губами, но он её очень хорошо расслышал. — Не говори ему…

— Я здесь не за этим, Снежана, — прошептал так же тихо, хотя, чтобы не догадаться, о чём они говорят, нужно быть законченным дебилом. Как её муж.

— Простите, а что происходит? — снова запищал этот недоносок, чем уже начинал злить Хаджиева.

Марат, заметив за спиной Снежаны какое-то движение, прищурился.

— Виталик! — девушка бросилась к ребёнку, взяла его за руку и снова повернулась к чечену. В её глазах прочёл немую мольбу, но уже в следующий момент моргнул, отгоняя морок, что нагнала на него эта… Училка. Охренеть. Обычная училка.

— Бали, проводи девушку с ребёнком в их комнату. Нам с Петром Алексеевичем нужно поговорить.

Когда дверь за Али закрылась, Марат повернулся к хлюпику, что всё так же хлопал своими свиными глазёнками, и снова ощутил прилив отвращения к этому ничтожеству.

— Садись… Петя. Поговорим.

— Простите, я понимаю, что мои займы уже просрочены… Да. Но разве это повод присылать коллекторов? У меня жена, ребенок, а вы врываетесь и…

— Я не коллектор.

— Но тогда…

— Закрой пасть и слушай меня внимательно, — шагнул к толстяку, а тот тут же вжался в стену. — У тебя есть то, что мне нужно. А именно, твоя женщина. Я хочу её себе. И я её заберу. Но тебе предоставляю выбор. Либо ты сам мне её отдашь, и тогда я прощу тебе твои долги, либо ты будешь отрабатывать, а Снежана всё равно станет моей, пусть и чуть позже. Решай здесь и сейчас.

— Но… Я… Вы что? Сумасшедший? Вы в своём уме? Что вы такое… — и взвизгнул, как трусливая тёлка, когда Марат схватил его за шкирку.

— У тебя есть время до утра. Завтра я заеду за ней. Если она не согласится идти со мной, начнут капать проценты. Ты в любом случае будешь горбатиться всю свою жизнь, чтобы покрыть долги. Твой сын, кажется, страдает аутизмом? Я могу помочь с лечением, если Снежана добровольно уедет со мной. Это ненадолго. Она поживёт у меня один месяц. Потом, если захочет, пусть возвращается к тебе. Мне плевать, — резко отпустил сморчка, и тот схватился за холодильник.

— Вы предлагаете мне… Отдать свою жену в рабство? Вам? Ни за что!

Марат усмехнулся.

— Благородного из себя строишь, да? А когда проигрывал бабло в карты, пока твоя жена вкалывала на двух работах, чтобы обеспечить твоего сына, где было твоё благородство? Снежана знает об этих кредитах?

Толстяк опустил голову, поджал губы. Бля-я-ядь… Что она нашла в этом уёбке?! А он, Марат, ещё думал, что разговор долгим будет. Сморчок даже не попытался жену отстоять. Свою жену, блядь.

— Так я и думал. В общем, моё условие ты слышал. Почему-то я даже не сомневаюсь, что ты выберешь не работу на заводе. Осталось уговорить Снежану. И поторопись. Утром у подъезда её будет ждать машина. Если тебя как-то это утешит… Я не стану её насиловать или принуждать к чему-либо физически. Интима не будет, если, конечно, она сама не согласится, — снова губы чечена исказила кривая ухмылка, а толстяк вздохнул.

— Я… Я подумаю.

— Думай, Петя. Думай.

ГЛАВА 10

Я не ожидала его увидеть таким… В костюме, при галстуке… Совершенно не тот Варвар, которого я успела познать. Но глаза, словно бездонные пропасти, черным льдом покрытые, всё те же. Прожигает меня этим взглядом похотливым, блуждает по мне им, вызывая не только страх, но и то странное возбуждение, что отголосками живёт в моём теле ещё с той самой ночи…

Услышав, как за Варваром закрылась дверь, я медленно выдохнула. Неизвестно, что он успел наговорить моему мужу, но когда тот зашёл к нам в комнату, взгляд его был, словно у побитой собаки. Сердце рухнуло куда-то вниз и, кажется, там остановилось.

— Петь… Что бы он ни наговорил тебе…

— Откуда ты знаешь этого человека? — спросил ледяным, металлическим тоном, а меня аж до кости этим холодом пробрало. — Или лучше спросить, откуда он знает тебя?

— Я… Петь, я не хотела этого. Правда не хотела. Тот вечер… — ох, как бы я хотела вырвать его из своей памяти и больше не видеть этих снов… Не смотреть сейчас супругу в глаза, чувствуя, что сгораю изнутри от стыда. — Прости меня, — только и смогла выдавить из себя жалкие, никому на данный момент не нужные извинения.

— Ты изменила мне?

Я оторопело уставилась на Петю. Это что же, Варвар ему не рассказал? Или муж сейчас хочет услышать это от меня?

— Впрочем, не отвечай. И так понятно. Он же не просто так пришёл, чтобы разрушить мою жизнь, — устало опустился на диван, взглянул на тихонько играющего машинкой сына. — Ты во всём виновата, Снежана. И в том, что Виталик теперь останется без репетитора и врачей, и в том, что мы оба не сможем устроиться на работу. Он… Этот твой нерусский так мне и сказал… Либо ты переезжаешь к нему на месяц, либо он нас уничтожит. Нашего сына заберет служба опеки, а мы станем милостыню просить. И во всём этом виновата ты, — повернулся ко мне и обжег своим злым взглядом. — Понимаешь, что натворила, Снежана?

— Я…

— Заткнись! Как я мог так в тебе ошибиться? Как мог пустить тебя в свою семью? Ты же гадкая шлюха!

— Петя! — я закрыла Виталику уши ладонями и опустила взгляд в пол. — Перестань, прошу… Всё не так…

— Перестать? — он вдруг вскочил, возвысился надо мной. — Виталик, иди к себе в комнату!

Сын опасливо зыркнул на отца, побежал к двери, а я так и осталась сидеть, склонив голову. Нет, мне не было стыдно. Мне было ТАК паршиво, что хотелось выть. Провалиться сквозь землю, чтобы не видеть, как смотрит на меня муж. Но Марат… Зачем я ему? Чего хочет от меня этот страшный человек?

— Он сказал, что интима не будет. И он оплатит Виталику лечение… — Петр смотрел себе под ноги, неловко ковыряя носком ковёр. — Тебе всего-навсего нужно пожить у него месяц…

— Что? Что ты сказал, Петя? Интима не будет? Пожить у него месяц? И всё? Ты так спокойно об этом говоришь?! — не помня себя от ярости, я вскочила на ноги.

Может, это была защитная реакция, а может, просто желание отстоять себя, свою честь. Вернее, то, что от неё осталось. Я не знала, чего именно добивается от меня этот Варвар, но не была наивной настолько, чтобы не понимать — он будет пользоваться мной. Как дешевой игрушкой. И нет, я не боялась на данный момент. Я была в бешенстве. Видела, как мой супруг, узнав о моей измене, отвернулся от меня и был готов продать незнакомому мужчине. Опасному мужчине…

— Да, он так сказал! А что? Ты ведь спокойно мне изменила с этим бандитом! Почему же теперь строишь из себя невинность?!

— Бандитом?! — судорожно выдохнула, а вдохнуть не смогла…

— Нет, блядь, с архитектором! — ругательства из уст моего интеллигентного мужа звучали ещё более оскорбительно, чем должно бы. — Я долго вспомнить не мог, где видел этого бандюка! А потом вспомнил! Это Хаджиев! Марат Хаджиев! Он авторитет местный! С чиновниками нашими на короткой ноге! Его то и дело по новостям крутят! В депутаты собирается! Ну, конечно, он же не Петя-реставратор… Поэтому ты с ним… — и зажмурился, словно от боли.

Мне, правда, было не по себе от того, что теперь в глазах мужа я выглядела шлюхой. Да я, собственно, ею и была. Пошла в подпольный бойцовский клуб, занималась сексом с незнакомым мужчиной, получила от этого удовольствие… И деньги. Шлюха и есть.

Только вот то, как лихо Петр определил для меня роль в этом дешевом спектакле, сильно оскорбляло. Даже сильнее, чем если бы избил, как лупит Аньку её муженёк.

— Я не согласна, Петя. Я не стану никуда ехать. Что бы там ни было… Всегда можно найти выход, — ответила ему железным тоном, а муж уставился на меня, как на умалишённую.

— Ты что? Совсем, что ли?! Идиотка, да?! — схватил меня за волосы и потянул вверх. — Ты обязана! После того, что совершила, ты просто обязана! Подумай о сыне! Ты обрекаешь его на интернат!

В глазах защипало от подступающих слёз и я, не помня себя от обиды, схватила с тумбочки статуэтку оленя, которую когда-то подарила Пете Анька.

— Не смей! Не смей прикасаться ко мне! — рыкнула на мужа, и тот отступился. — Я не шлюха, слышишь?! Я не продаюсь! — обойдя мужа, бросилась к двери с единственным желанием — забрать моего малыша и уйти из этого дома.

— Ты не заберёшь Виталю! Я его отец! А ты никто! Шлюха! — бросил мне в след, а я резко развернулась и, замахнувшись, ударила Петра по лицу… Тяжёлой статуэткой.

* * *

Муж сдавленно застонал и без чувств завалился на пол.

— Петя! — злосчастный олень выпал из руки, и я вскрикнула, закрыв лицо руками. — Нет, нет, пожалуйста… Только не это.

Не могла же я его убить? Или могла?

Взглянув на Петра сквозь пальцы, отметила, что он дышит, чему безумно обрадовалась. Мне до кучи не хватало ещё убийцей стать.

Осторожно подошла к нему, присела рядом.

— Петь? Очнись… Пожалуйста. Петь?

Муж застонал, приоткрыл глаза и схватился за голову.

— Подожди, дай посмотрю. Тут рана… Промыть нужно. Давай, я помогу тебе дойти до дивана, вставай.

С трудом поднялись и доковыляли до постели, куда Петя завалился с нечеловеческим стенанием.

— Прости… Сейчас я принесу аптечку, — метнулась в ванную и, обнаружив под раковиной свернувшегося в клубочек Виталика, обмерла. Он лежал с закрытыми глазами, прижав ладошки к ушам. Видимо, всё слышал…

— Сынок, ты что здесь? Испугался, мой хороший? — подняла его на руки, а малыш обвил мою шею своими тоненькими ручками. — Ну всё, всё. Всё хорошо. Мы немножко повздорили с папой, ты прости нас, ладно? Знаю, как сильно ты не любишь шум, прости, — на ходу убаюкивая, несла сына в детскую, а он засыпал, положив голову мне на плечо.

Пришлось посидеть с Виталиком ещё минут десять, пока он не засопел. Да и идти к мужу, честно говоря, особого желания не было. Меня всё ещё колотило, как в припадке, и невыносимо хотелось плакать.

Но разговор всё же должен был состояться, как бы ни было тяжело. Поправила сыну одеяло и, вздохнув, пошла к супругу, забыв даже об аптечке.

Нет, я не собиралась оправдываться или сражаться с ним. Бесполезно. Пётр даже не удосужился выслушать меня. Не дал шанса объясниться и, что самое гадкое, отчего-то решил, что меня можно продать, как ненужную вещь. Так и вижу у себя на лбу надпись «б/у, в нормальном состоянии». И гадко до безумия, обидно…

Разве может любящий человек так поступить? Разве не должен он был послать Варвара куда подальше? Угрожает? Плевать. Мы живём не в девяностых, когда бандитам всё было позволено. У нас есть правосудие. Полиция, прокуратура на худой конец. Но отдать свою жену во временное пользование…

Я на многие Петины недостатки закрывала глаза, потому как идеальных людей не бывает, но вот это — мерзко, подло. Недостойно мужчины.

Когда вошла в комнату, муж уже сидел на диване с компрессом, который прикладывал к ране и тихо постанывал. Бросив на меня злой взгляд, демонстративно отвернулся и скривился, словно ему противно одно моё присутствие. Я, в принципе, тоже не могла сказать, что мне хотелось находиться здесь.

Внезапно поняла, что мне даже не жаль. Обидно? Да. Больно? Возможно. Но не жаль… И это довольно странно, учитывая, что я любила своего супруга. Любила. Когда выходила за него замуж — точно любила. А вот теперь была не уверена. Наверное, это во мне говорила злость, потому что по-другому не объяснить жгучее желание послать его трёхэтажным матом и уйти, хлопнув дверью. И вполне возможно, что я бы так и сделала, если бы не Виталик.

— Нам нужно поговорить, — выдавила из себя не без труда, стараясь на него не смотреть.

— Нам не о чем говорить. Всё, что ты могла, уже сказала. И сделала. Убирайся из моего дома. И о Виталике забудь. Ты больше его не увидишь, — встаёт с дивана, со стонами и оханьем идёт мимо меня к двери. — Поторопись, Снежана, иначе я вызову полицию.

Не могла поверить, что слышу эти слова от своего мужа. Нет, не он это. Мой Петя никогда бы так не поступил. Он же добрый, понимающий… Кто этот человек?! Неужели я была настолько слепа и глупа, что не заметила в нём гниль, которая теперь буквально сочилась наружу из всех щелей.

Идя вслед за Петром и остановившись у двери на кухне, наблюдаю, как он достаёт из холодильника бутылку пива и, отбросив компресс, садится на стул.

— Ты ещё здесь? — спрашивает ледяным тоном, даже не взглянув в мою сторону.

— Зачем ты это делаешь? По-твоему со мной можно так поступать? — голос предательски дрожит, а на глаза наворачиваются слёзы.

— Ну, тебе же плевать на меня. И на Виталика плевать. Ты же у нас не шлюха, ты же только бесплатно со всеми подряд трахаешься, — бьёт наотмашь своими словами, и от обиды скручивает всё нутро в узел. — Эти страшные люди убьют меня и сына. Просто так. Просто за то, что ты понравилась бандиту. Так что проваливай. Не хочу тебя видеть.

В груди начало жечь от жутких картинок, которыми меня щедро потчевало подсознание и, признаться, на какую-то минуту я даже задумалась о преимуществах предложенного мужем варианта. Правда, в следующее мгновение отогнала от себя эти дурацкие мысли. Нет тут никаких плюсов. Это проституция.

— Что за чушь ты несёшь? Кто станет убивать ребёнка? Ты, Петя, извини, конечно, преувеличиваешь. Он просто хотел тебя запугать. Если мы будем вместе бороться…

— Пошла вон, шалава! — рявкнул, вскакивая с места.

— Петь… — отступила назад, а муж бросился ко мне.

— Вон пошла, тварь! — вряд ли я осмелилась бы ещё раз ударить мужа, но даже если так, времени всё равно мне не дали.

Петр подобрался так быстро, что даже не успела защититься руками. Обжигающая пощёчина опалила щеку, и я вскрикнула, когда муж схватил меня за предплечье, потащил к входной двери. Распахнув её, вытолкнул меня на лестничную площадку и захлопнул прямо перед моим носом.

— Петя! Открой! Ты что, с ума сошел?! — затарабанила в дверь, правда, не громко. Во-первых, боялась разбудить сына, а во-вторых… Не хотелось, чтобы слышали соседи. Позора не оберешься. — Немедленно впусти меня!

Но ответом мне послужили лишь удаляющиеся вглубь квартиры шаги и тишина.

* * *

— Марат Саидович, девушку привезли, — постучав, Али приоткрыл дверь.

— Давай её в спальню, — отложив столовые приборы, поднялся из-за стола.

Наконец-то расслабится. Весь вечер с ума сходил, вспоминая взгляд Снежаны. Безумно глубокий, испуганный, будоражащий сознание. Из самых потаённых уголков его чёрной души, будто змеи, полезли фантазии. Грязные, развратные. Заставляющие сжимать кулаки от боли в паху. Так хотелось её, училку эту, что ни о чём другом думать не мог. Надо было всё-таки забирать её сразу, нечего хороводы водить. Но раз уж пообещал дать время до утра, то так тому и быть.

Девушка сидела на кровати, покорно опустив голову и сложив руки на коленях. Как только он вошёл, вскочила, встала по струнке, но глаза всё так же смотрели в пол. Блондинка, маленькая. Свободный брючный костюм. Вроде похожа.

Подошёл к ней вплотную, приподнял лицо за подбородок.

— Посмотри на меня.

Взглянула.

И всё. Всё испортила этим взглядом нахальным. Внутри тут же лава огненная разлилась, и захотелось кого-нибудь избить. Например, придурков, которым полчаса объяснял, какой должна быть девушка.

— Уходи, — сунув руки в карманы, отошёл к окну.

Возбуждение и напряжение никуда не делись, вот только знал совершенно точно — разрядку с этой шлюхой не получит.

— Простите… Что-то не так? — и голос прокуренный, как у мужика.

— Я сказал, пошла на хрен отсюда.

Третий раз повторять не пришлось, в тот же миг девица испарилась. Вскоре у двери послышался шорох, и Марату не пришлось оборачиваться, чтобы узнать, кто там стоит.

— Вам не понравилась девушка? — виноватый голос Али вызвал лишь раздражение.

— А ты как думаешь?

— Я выбрал максимально похожую.

— Я кое-что понял сейчас, Бали, — устремив взгляд куда-то вдаль, Хаджиев усмехнулся.

— Что?

— Если шлюху облачить в скромную одежду, она не станет учительницей. Она останется шлюхой. Это можно прочесть по взгляду. Не зря ведь говорят, что глаза — зеркало души.

— Тут, кстати, есть информация о вашей…

— Ну?! — резко повернулся, отчего Али неосознанно отступил на шаг назад. Ну и взгляд… Куда там Варвару. Он больше на психа похож, когда речь об этой учительнице заходит.

— Она вышла из дома десять минут назад и направилась в гостиницу.

— Вот как?

Марату эта новость не понравилась. Снова повернулся к окну, как будто там, в непроглядной темноте, что-то можно было увидеть.

— Адрес гостиницы записали?

— Да.

— Отлично. Можешь идти.

Непокорная, значит? Что ж, так ещё интереснее будет. Марат не мог вспомнить, чтобы ему кто-то когда-либо отказывал. Да, были красавицы неприступные, но их высокомерие очень скоро превращалось в раболепие, стоило показать самую малую часть своих возможностей. Вот только в этот раз, он чувствовал, всё будет по-другому.

ГЛАВА 11

Уснуть мне так и не удалось. Даже глаз не сомкнула за всю ночь. Благо, в кармане домашних штанов остался мобильный и немного мелочи, которую не успела бросить в копилку Виталика. Жаль только, что муж так и не ответил ни на один из ста моих звонков, даже не дал нормально одеться, а мелочи хватило лишь на бутылку воды. Чем буду платить за номер, я пока не знала, но Света, однокурсница, которую встретила здесь случайно, пообещала подождать. И на том спасибо.

Кем здесь работала Ларина, я так и не поняла, но её вид заставил меня поёжиться от ярко выраженного чувства неполноценности.

При своём маленьком росте она походила на какую-нибудь модель за счет босоножек на высоченной шпильке. Чудесное вечернее платье с откровенным декольте стоило, кажется, дороже всего моего гардероба, а длинные Светины волосы, рассыпались по плечам блестящим, глянцевым шелком. Я неловко топталась на месте, не зная, куда деть руки, и в итоге просто сунула их в карманы своих стареньких штанов в крупную клетку.

Хорошо, хоть тепло уже на улице, так бы я смотрелась в своём домашнем наряде еще глупее. Если, конечно, это возможно. Потому как сейчас я была в такой омерзительной ситуации, что врагу не пожелаешь. Хотела было позвонить Аньке, занять у неё денег, но так и не смогла наступить себе на горло. Не после того, как она поступила со мной. В общем… Куда не сунься, подмоги не найти.

Но помощь пришла, откуда не ждали.

— О, Снежка… — Света удивилась этой встрече не меньше моего, но нос не задрала, как на её месте сделала бы Анька, если бы повстречала на своем пути «низший класс». Правда, Анька так не делала, ибо сама была этим «низшим классом». По её словам. Я же до этого времени о таких вещах не задумывалась. Не до философских рассуждений, знаете ли, когда вкалываешь на двух работах, да ещё и семью на себе тащишь, потому что муж, творческая натура, никак не может устроиться.

— Ага… Я. Привет, Свет, — выдавила из себя улыбку, желая поскорее исчезнуть с глаз её долой.

Мы никогда не были близкими подругами и кроме учёбы больше нигде не пересекались. Света мне всегда казалась какой-то более взрослой что ли. Изысканной. Не такой, как я, простушка из детского дома. Всегда чувствовала себя рядом с ней неловко.

— У тебя что-то случилось? — окинула меня красноречивым взглядом, а мне хоть сквозь землю провались.

— Да так… Слушай, Свет, я, правда, очень рада тебя видеть, но… Мне бы номер снять, отдохнуть. Я очень устала и…

— Деньги есть? — перебила меня Ларина, снова преграждая путь. — Судя по одежде и фингалу, решение переночевать в гостинице было спонтанным.

Я уже и забыла, какая она… Прямая.

Дотронулась кончиками пальцев до болезненно пылающей щеки и снова в памяти всплыло разъярённое лицо Петра, как он замахивается и бьёт наотмашь. Как вышвыривает меня из квартиры, словно ненужную тряпку. И его предложение… К Варвару переехать.

Как он мог так поступить со мной? Я изменила ему, виновата. Но ведь это произошло не по моему желанию. А он даже выслушать не захотел. Не дал ни единого шанса, сразу же записав меня в проститутки.

— Муж из дома выгнал. Денег нет, но я завтра заплачу…

Светка вздохнула, покачала головой.

— Не, подруга, не выйдет. Тут деньги берут наперёд.

Я обессилено прислонилась к стене. Казалось, что если прямо сейчас не найду опору, то просто свалюсь под ноги ухоженной красавице Светке. Да, скорее всего она права. Я никогда раньше не ночевала в гостиницах, но не нужно быть гением, чтобы понять — бесплатно незнакомого человека никто на порог не пустит.

Света же несколько минут задумчиво меня рассматривала, а затем протянула руку.

— Ладно. Давай паспорт, что-нибудь придумаем. Я скажу, чтобы тебе номер дали, а завтра заплатишь.

— Паспорт? — выдохнула, а про себя обречённо застонала. — У меня нет паспорта. С собой нет.

Ларина кивнула каким-то своим мыслям, кого-то подозвала изящным жестом руки. Вскоре рядом с нами возник молодой человек в костюме, почтительно улыбнулся.

— Слушаю, Светлана Игоревна?

— Миш, проводи эту девушку в мой номер, а если придёт Самир, скажи, что я в баре.

Некрасиво открыв рот, я хлопала глазами, как дурочка, взирая то на Светку, то на Мишу, который, выслушав указания Лариной, повернулся ко мне.

— Прошу вас.

Поначалу я растерялась и даже не сразу сообразила, что Света уже ушла, а я так и не поблагодарила её. Впрочем, это ли проблема? Проблема — где достать денег? Отчего-то я сомневалась, что Пётр отдаст мне хотя бы часть отложенных финансов…

— Прошу вас, — вежливо повторил Михаил, указывая на красивую витую лестницу. — Номер там.

— А… Да… Спасибо большое.

Вот так и пролежала я всю ночь на безупречно чистой, шелковой, но какой-то холодной и неуютной постели. Нехорошие мысли гадкими гадюками заползали в голову, копошились там и не давали покоя ни на минуту.

Только сейчас я начала оглядываться назад и… Не увидела ничего, чему можно было бы порадоваться.

Рано осиротела, в четырнадцать лет оказалась в детском доме, после получила комнату в старенькой коммуналке с соседями-алкашами. Потом познакомилась с Петей и… И всё, собственно. Больше и вспоминать-то нечего. Работа — дом. Дом — работа. Ах, да… Ещё же дача. С картошечкой. Где я эту самую картошечку выращивала, а Петя на прудике с удочкой сидел, да пивко попивал.

Что было хорошего в моей жизни? Разве что Виталик… Но на него я тоже прав не имела. Никаких.

Была, конечно, надежда, что Пётр подумает, наконец, своей головой, на что собирался меня толкнуть, и образумится. Но, честно признаюсь, надежда эта была совсем крохотной. Да и не была я уверена, что действительно этого хочу.

Разумеется, я хотела бы снова быть рядом с сынишкой, но муж вызывал слепую ярость. После того, как он ударил меня и выкинул за дверь, казалось, что-то внутри щёлкнуло. Словно предохранитель какой-то сгорел. Возможно, конечно, это пройдёт, когда обида поуляжется, но пока я не знала, смогу ли его простить.

Нужно было собраться с силами и что-то решать. Для начала найти хоть какое-нибудь жильё. Жаль, что в своё время я послушала мужа и продала комнату в коммуналке. Сейчас было бы, где перекантоваться.

Осталось найти Свету и договориться с ней насчёт денег. Прямо сейчас я точно не могла ей их вернуть, но и она не походила на ту, кто погибнет от голода без пары тысяч.

Телефон на тумбочке завибрировал, и я сонно заморгала, приходя в себя. Достала мобильный и оторопела.

«Если тебе дорог твой сын, ты сделаешь то, что было велено. В противном случае, не увидишь его больше никогда!»

Перечитала сообщение с незнакомого номера ещё раз пять и, вскочив с кровати, заметалась по номеру.

Это Варвар! Он похитил моего сына! Петя был прав, этот подонок пойдёт на всё что угодно, лишь бы добиться… А чего, собственно, этот бандит добивается? Разве он не заполучил меня в свою постель, когда захотел? Так что ещё нужно от меня этому гаду?

Наспех собрала растрепавшиеся волосы в пучок и натянула штаны. В голове пульсировала лишь одна мысль — спасти Виталика любой ценой. Даже если придётся стать убийцей или проституткой.

* * *

— Марат? — девушка радостно улыбнулась, почти невидимым движением поправила длинные волосы. — Вот так сюрприз. Ты к Самиру?

— Здравствуй, Светлана, — окинул её внимательным взглядом и остался доволен увиденным. — Хорошо выглядишь. Изменилась. Сколько месяцев прошло с тех пор, как мы виделись в последний раз?

Она усмехнулась, покачала головой.

— А ты всё такой же и никогда другим не станешь. Мы не виделись три года.

— Да? Быстро летит время.

— Ага… Так что, может, чаю? Самир будет с минуты на минуту, — Хаджиев не мог не заметить, как заблестели глаза Светланы, при упоминании имени его друга. Похоже, не зря девчонку Сабуру подкинул, хотя цель тогда преследовал другую. Ей была необходима помощь, а то так и погрязла бы в дерьме.

— Я не к Самиру. С ним как-нибудь в другой раз увижусь. Мне нужна девушка. Она пришла к вам поздно вечером, Снежаной зовут.

Улыбка Светы тут же исчезла, что Марату не понравилось категорически.

— Аа… Зачем она тебе? — поинтересовалась настороженно, зыркая то на него, то на Али, что истуканом застыл чуть позади.

— А разве я должен отчитываться? — зыркнул на неё исподлобья, девушка стушевалась.

— Не должен… Просто…

— Что?

Светлана поджала губы, опустила глаза в пол.

— Я не думала, что ты на такое способен. Я тебя другим знала…

Сзади закашлялся Бали, видимо, намекая девушке, что пора замолчать. А вот Марата этот разговор заинтересовал.

— Что ты имеешь в виду?

Светлана захлопала длинными ресницами, неловко потопталась.

— Я её знаю. Вместе в институте учились, пока меня не исключили. Вчера она пришла без денег, без документов, с синяком на пол-лица. Если это ты…

— В каком она номере?! — подался вперёд, а Света испуганно отшатнулась. — Говори!

ГЛАВА 12

Распахнув дверь, нашёл её взглядом, и внутри вдруг как-то тепло стало. Словно облегчение какое-то. Он ведь не был уверен, что успеет перехватить её. Надо заметить, вовремя пришёл. Потому что красавица уже направлялась к выходу.

— Здравствуй, Снежана.

Она отшатнулась от него, и во взгляде проскользнул испуг. Но уже через мгновение бросилась к Марату и принялась молотить его по груди кулаками.

Забавное зрелище.

Он даже улыбнулся.

— Что ты смеешься, обезьяна бородатая?! Думаешь, всё тебе с рук сойдёт?! Да кто ты вообще тако… — и резко замолчала, когда он схватил её за шею и склонился, рассматривая непозволительно огромную для её маленькой мордашки гематому.

— Это он тебя ударил? Муж?

— Не смей меня касаться! — с омерзением отбросила от себя его руку, что не могло понравиться чечену.

Обычно женщины рядом с ним никогда не позволяют себе ничего подобного. Никогда.

— Успокойся, Снежана. Не надо истерить. Я не люблю скандальных женщин. Моя женщина должна разговаривать со мной с уважением.

Сзади послышался сдавленный кашель — Бали не удержался, чтобы не предупредить девочку. Добряк, что тут скажешь. А вообще смешная ситуация. Была бы. Если бы не гематома на её белой коже. Презрение к её мужу сменилось брезгливой ненавистью.

— Что? — она даже растерялась на какое-то время. — Твоя… Чего-о-о?! — повысила голос, что Марату опять-таки не понравилось.

Воспитывать придётся скромную, но вспыльчивую учительницу. И воспитывать по-взрослому. Ей, конечно, не понравится, но ему как-то плевать.

— Ты моя женщина, Снежана. Чем раньше это примешь, тем легче тебе будет осваиваться в новой жизни.

— Я не твоя! И никогда не стану твоей! Отдай моего сына, ненормальный! Ты ничего не добьёшься таким способом! Это же ребёнок! Маленький, больной малыш! Как же ты можешь быть таким… ублюдком!

В тот же миг схватил её за лицо, впившись пальцами в и без того припухшую кожу.

— Что ты такое говоришь, женщина?

— Отпусти! Помогите! — завопила сиреной и снова замахала руками, отбиваясь.

— Тихо! — рыкнул на неё вполголоса, но и это возымело действие. Захлопнув рот, девчонка затряслась от подступающих рыданий. Этого ещё не хватало. — Али, подожди за дверью, — велел, не сводя напряженного взгляда со Снежаны. — А ты перестань орать и объясни мне, что там с твоим сыном? Но имей в виду, ещё раз повысишь на меня голос, я тебя накажу.

Отпустил её и сел в кресло, расставив ноги в стороны. Училка опустила полный ужаса взгляд на его ширинку. Да, трудно не заметить. Сама виновата. Завела его своими трепыханиями. Бессмысленные они, конечно, но очень забавные.

— Нравится? — нарушил тишину, и Снежана вздрогнула, отвела взгляд, покраснела.

Она краснеет. С ума сойти. Хаджиев даже не знал, что ещё остались такие женщины. Невозможно же так сыграть. Или всё-таки дурит его? Откуда вообще она такая взялась?

— Мой сын… — подняла на него глубокий взгляд больших, испуганных глаз. — Ты же… Это сообщение ты прислал?

— Какое сообщение?

Дрожащей рукой протянула ему мобильный.

— Вот.

Марат пробежался взглядом по тексту на экране, усмехнулся. А муженёк-то её — законченная мразь. Мало того, что жену продал за долги, так ещё и собственным ребёнком торгует.

Но больше всего злила её гематома, уродующая красивое лицо девушки. Хаджиев никогда не понимал, как можно избивать женщин. Правда, его никогда не предавали. Будь он на месте её мужа, просто убил бы, чтобы больше не шлялась по злачным местам. Вот только муж её не за это бил. Скорее всего, не знал, как заставить исполнить прихоть Марата.

— Али! — дверь тут же открылась, и на пороге возник помощник. — Пробей номер, с которого было отправлено это сообщение. Сейчас.

Балиев молча кивнул, взял телефон и вышел в коридор.

* * *

Нет, я его не боялась. Это называется по-другому… Кошмар наяву. Представьте самый страшный свой сон. Представили? А теперь вообразите себе, что он сбылся, и ваши личные монстры полезли наружу.

Первым желанием было бежать. Бежать так быстро и далеко, чтобы этот мужчина больше меня не нашёл. И взгляд его страшный… Черный, как ночь, тяжелый. Похотливый.

Смотрит на меня, разбирая на молекулы, словно хочет сожрать. И молчит.

Почему он молчит? О чём думает?

В принципе, не сложно догадаться, о чём. Он возбуждён. Скользит по мне изучающим взглядом и, наверное, вспоминает ту ночь. Я тоже вспоминаю. Но почему-то без омерзения. Хотя должна бы…

— Можешь присесть, — наконец, подаёт голос, и я вздрагиваю. — Али понадобится минут десять.

Как всё просто у них… Берут, что хотят, делают, чего душа пожелает. А ведь он и, правда, бандит. Вон, какой костюм на нём, часы дорогие, туфли из крокодиловой кожи. Я очень хорошо разбиралась в таких вещах, хотя сама их сроду не имела. Когда-то бредила о профессии модельера и, хоть мечтам моим сбыться было не суждено, могла отличить подделку от оригинала. Вот Анька постоянно носит подобие «Армани» и «Гуччи», только выглядит это совсем не дорого, а, скорее, вульгарно. То, во что одет Варвар — отнюдь не дешёвые штамповки. Такие деньги честным трудом не заработать.

А его возможности? Вот так вот, по щелчку пальцев превратить жизнь человека в ад. Ведь это он лишил меня работы. Теперь я в этом была уверена.

И не верилось как-то, что это не он угрожал лишить меня сына. Кто тогда? Не Пётр же, в конце концов, решил шантажировать меня Виталиком. Это же бред. Мой муж, как оказалось, сволочь та ещё, но до такого даже он не опустится.

— Зачем тебе всё это? Чего ты добиваешься? — обратилась к нему, не в силах посмотреть в чёрные глаза.

— Тебя, — ответил коротко, и снова по коже побежали мурашки.

— Зачем я тебе?

— Хочу.

Да что он за человек такой? Собрав остатки сил, повернулась к нему.

— А если я не хочу? Что ты сделаешь? Заставишь? Или опять твои прихвостни накормят меня наркотиками, чтобы не брыкалась? — я вложила в свои слова столько ненависти, сколько у меня отродясь не было.

И, похоже, Варвару это очень не понравилось. Кривая ухмылка вдруг исчезла, а глаза вспыхнули жутким черным огнем. Подался вперед.

— О, нет, Снежана. Больше никаких наркотиков. Ты добровольно будешь кончать на моём хую. Будешь течь и просить ещё, пока я буду драть тебя, — произнёс это угрожающе тихо и снова откинулся на спинку кресла, а я отошла ещё дальше. На всякий случай…

Таких слов мне никто не говорил. Звучало пошло, грязно, а внутри всё перевернулось от его взгляда.

Позже я часто буду поражаться тому, как Марат ловко совмещал в себе две личности. Один — спокойный, уравновешенный мужчина, серьёзный бизнесмен. Второй — Варвар. Бешеный, неуправляемый, адски злой. Единственная их общая черта — опасность. Жуткая, настоящая. Она исходила от него так ощутимо, что возникало ощущение, словно стоишь на краю бездонной пропасти и вот-вот сорвёшься вниз.

Дверь в номер открылась, чему я была бесконечно рада. Так тяжело находиться наедине с этим человеком. Теперь я понимала, что чувствует несчастный кролик, которого бросают в аквариум к питону. Помещение стало катастрофически маленьким, и не хватало воздуха. Такое ощущение, что выкачали весь кислород, и я пребывала в вакууме.

— Чернышевского, дом семь, квартира одиннадцать, — коротко отрапортовал хмурый Варварский прихвостень и застыл в ожидании.

— Причём здесь мой адрес? — замутило от страшных картинок, которые одну за одной услужливо подкидывало мне сознание.

— Сообщение отправили именно оттуда, — так же безэмоционально пробубнил Али, даже не взглянув на меня.

Захотелось кричать. Что это не правда, они всё придумали. Ведь не мог же Пётр… Или мог? Тогда это значило, что я все эти годы была слепа, как крот, иначе непременно заметила бы рядом с собой такую тварь?

ГЛАВА 13

Марат вышел из номера, уперся руками в подоконник, шумно выдохнул.

— Глаз с неё не спускай, Бали. И чтобы никуда ни шагу, — зол. Как волчара.

И кто-то сегодня за это поплатится. Варвар был не из тех людей, чьё плохое настроение не сказывается на окружающих. А ещё девица эта… Таскает тигра за усы, словно у неё, как у кошки, девять жизней. Даже Али, не один год проработавшего у Марата, становилось дурно, когда тот сверлил его своим взглядом. А эта выпендривается, как дура.

— А вы куда, Марат Саидович?

— Должен отчитываться? — процедил сквозь зубы, поворачиваясь к Али.

— Вы же знаете, я должен быть в курсе. Мне так спокойнее.

За это Хаджиев, собственно, и ценил Бали. Верных людей, готовых пожертвовать ради своего дела жизнью, нынче очень мало. По пальцам можно пересчитать.

— К мужу её в гости загляну. Меня достал этот сморчок. А ты следи за каждым её вздохом. Сбежит, с тебя спрошу.

— А не проще сразу к вам её?

— Нет. Пусть пока поломается. Ей это нужно.

Марат не хотел принуждать Снежану. Вообще никогда не заставлял женщин быть с ним, они сами готовы на все что угодно, лишь бы запрыгнуть к нему в постель. Некоторые даже имеют глупость надеяться на большее.

Тот случай с таблеткой сильно ударил по мужскому самолюбию чечена. Унизительно. А унижений Хаджиев не прощал никому.

Спирин это уже понял, очнувшись однажды прикованным цепью, как поганая псина.

Снежана же, напомнив о наркотике, сама того не ведая, бросила ему очередной вызов. И он не мог его не принять.

Глупая, наивная девчонка. Сама же взвоет, когда у него лопнет терпение.

Дверь долго не открывали, и у Варвара возникло непреодолимое желание высадить её ударом ноги. Правда, не стал. Вспомнил того затравленного пацана, которого так прижимала к себе Снежана. Пугать ребенка незачем. Тем более он важен для неё.

Но вскоре дверь скрипнула, отворилась.

На пороге возникло Нечто в распахнутом халате, семейных трусах и застиранной майке. Марат презрительно скривился, а Ахмед, толкнув толстяка внутрь, освободил шефу дорогу.

— Ма… Марат Саидович, а я тут вас ждал, — запахнул халат, пьяно икнул, Хаджиев поморщился от стойкого запаха перегара. — Снежка-то, дрянь, сбежала, представляете? — шмыгнул носом, словно обиженный ребёнок. — Я ей говорил, что вы хороший человек и не обидите, но она ни в какую. Но вы не переживайте, ради сына она на всё пойдет, только поднажать надо…

Договорить ублюдочному ничтожеству Марат не дал. Впечатав свой кулак в его обрюзгшее пузо, схватил за шкирку.

— Поднажать я мог и без тебя, кусок ты дерьма. Разве такой у нас был уговор? Или ты у нас любитель бабу отметелить?

Ушлепок кашлял, свернувшись в три погибели, а Марат понимал, что если саданет еще раз, он просто сдохнет. Потому и сдерживался. Не то чтобы жалко эту гниду, просто рано ещё.

— Отвечай, падаль. Что ты должен был сделать?

— Я… Простите… Простите! Она не хотела и я…

Таки не утерпел, ударил еще раз.

— Поэтому ты шантажировал ее пацаном? Да ещё и телефон левый взял, чтобы она подумала на меня, да? Отвечай, сука!

Но пёс уже не мог говорить. Как только Марат разжал руку, которой удерживал его, тот свалился на пол тюком и, задыхаясь, схватился руками за живот.

— Петь, ну ты где? Я шампусика хочу! — из комнаты послышался капризный голосок какой-то барышни, а чечен расплылся в хищной ухмылке.

— Ну, надо же. У нас тут всё забавнее и веселее, да, Петя? — имя погани выговорил, как худшее в мире ругательство. — Ахмед, тащи тёлку сюда.

Через мгновение раздался противный визг, и охранник приволок брыкающуюся деваху. Ту самую, кстати, что была со Снежаной в клубе. У Марата память тренированная, не хуже тела. Иногда даже самая невзрачная мелочь может спасти жизнь.

На девке короткое платье, туфли на высоком каблуке и разукрашено лицо. Разукрашено в том смысле, что живого места на нём нет, хоть и заштукатурено это всё толстым слоем тонального крема. Шлюха натуральная. Вот что может связывать их со Снежаной?

Снова проскочила мысль, что, быть может, всё тут верно, просто Снежана не та, за кого себя выдаёт. В таком случае она пожалеет, что на свет родилась. Попытаться наебать Марата Хаджиева — всё равно, что собственноручно вырыть себе яму.

— Не понял я что-то. Это кто у нас тут, Петя?

Девка сжалась, поймав на себе тёмный, нехороший взгляд Хаджиева.

— Это Аня… Подруга Снежки… — тот всё ещё корчился на полу, словно вот-вот испустит свой вонючий дух.

— Вот оно что. Аня, значит. Подруга Снежки, — протянул задумчиво, шагнул к девке, переступив ничтожество, словно кусок грязи на тротуаре. Схватив её за подбородок, приподнял лицо. — Рассказывай, Аня. Всё мне рассказывай. А то закончишь свою яркую жизнь в вольере с собаками. Слушаю тебя очень внимательно. За каждую попытку солгать буду отрезать тебе пальцы, а когда пальцы закончатся, лишу языка, — достав из кармана мобильный, включил запись звука.

В принципе, ничего нового он не узнал. Всё тоже самое, что донёс ему Али. Снежана действительно оказалась в клубе случайно и в постель к нему угодила так же не нарочно.

Размазывая по роже сопли, девка призналась, что спит со Снежаниным мужем уже около года, так как собственный муж алкаш-импотент, ещё и бьёт её. Достойная отмазка, да. В общем-то и деньги проигрывали они вместе. Вот за это Марату захотелось удавить обоих. Но если шлюху еще можно понять — она шлюха. То этого недомужика ни хрена. Это же какой мразотой надо быть?

В ходе своего «расследования» Марат узнал, что деньги, которые выделялись государством на больного ребенка, также спускались в ближайшем притоне — оно же подпольное казино.

Пробили по документам Анну Киселёву — и правда, не соврала. Учитель младших классов. Вот это, конечно, край. Чему может научить такой учитель? В понимании Марата учитель — тот, кто несёт свет. А не эта блядюга.

Белоснежка ещё, дура. Как можно быть такой глупой? Слепой такой. Как? Неужели существуют такие идиотки в самом деле?

— Что за номер, с которого вы ей писали?

Девица шмыгнула носом, всхлипнула и протянула ему кнопочную «Нокиа», примерно такую же, как у Снежаны.

— Мы не хотели… Мы… Просто Петя в долгах, а она ведь вам нужна. Вот пусть бы и…

— Закрой ебальник, а то Ахмеду тебя отдам, — рыкнул на шалаву, вырывая из её руки телефон. — О, тут столько интересных сообщений. Ты посмотри только. Вот это, к примеру: «Привет, малыш, очень скучаю». Ну, надо же. Это Петя наш своей даме сердца писал? Наверное, пока твоя дура вкалывала на двух работах, чтоб пожрать тебе купить, да? А вот ещё. На другой номер: «Уважаемая Снежана, ваша задолженность за услуги интернет провайдера составляет…» Так, подожди. Это ты своей жене писал, что ли? Чтобы слупить с неё бабла на свои картишки?

— Ну ты и урод, — в игру включился Ахмед, испытывая чистейший кайф от происходящего. В отличие от Марата. Ему находиться здесь — все равно, что сесть обедать на городской свалке. — Шеф, можно я ему кишки выпущу?

— Подожди пока. Петя же у нас хочет спасти свою шкуру, а, Петь?

— Х-х-хочу-у-у, — заскулил ублюдок, пытаясь отползти от Ахмеда подальше.

— Вот видишь, хочет. Но в таком случае, Петя, ты должен выполнить для меня пару просьб. А не сделаешь, я тебя на ремни порежу, — лицо Варвара исказил звериный оскал, и стало ясно, как белый день — ему это доставит удовольствие.

ГЛАВА 14

— Что значит, мне запрещено выходить? Да что вы себе позволяете?! Это возмутительно! Я не в тюрьме! Немедленно пропустите!

Но здоровенный истукан застыл прямо у двери так, что не сделать и шагу. Весь в черном, с нахмуренными густыми бровями и шрамом на правой щеке, он походил на злого голема из любимого мультика Виталика.

— Запрещено, — твердил равнодушным голосом и смотрел куда-то сквозь меня.

Да что же это за беспредельщина? Разве можно так поступать с живыми людьми? Рабство давно отменили! Что вообще творит этот Варвар сумасшедший?

— Послушайте, вы… Али, да? Вас же так зовут? Али, мне очень нужно к сыну, понимаете? Отпустите, прошу…

— Зайдите, пожалуйста, в номер, иначе я буду вынужден вам помочь, — пробубнил, похоже, уже заученный текст, а я поняла, что выход только один. Бежать отсюда, пока хозяин этого цепного пса не вернулся. Но как пройти мимо этого самого пса?

— Али, у вас есть дети? — пошла в наступление тяжелой артиллерией, но тот и бровью не повел. Весь в своего босса психованного. Такая же обезьяна. — Я умоляю вас… Мой сын — это всё, что у меня есть. Он болен, понимаете? — голос предательски дрогнул, но истукан даже не шелохнулся. — Он не социален. Ему без меня плохо и страшно. Как вы можете быть такими жестокими?

— Зайдите в номер, пожалуйста.

— Да пошли вы! Ты и твой начальник! Бандитские рожи! — выкрикнула в сердцах и что было сил хлопнула дверью.

От мысли, что Виталик там один, пока его отец пытается повыгодней нас продать, становилось дурно. Сейчас я вспоминала все мелочи, которые должны были меня насторожить, заставить открыть глаза и посмотреть на мужа не как на немножко неудачливого, но все же принца, а как на обычного человека, у которого имеются минусы. К слову, уже было понятно, что он весь состоит из минусов этих самых. Такую сволочь поискать ещё.

Осознание приходило не постепенно, как должно бы, а накрыло так резко, что чуть не захлебнулась от горечи. Как я могла верить этому ничтожеству? Почему раньше не увидела, что он из себя представляет?

Но внутри теплилась дурная бабья надежда, что, может быть, всё не так, как кажется… А вдруг это всё проделки Варвара? Что-то ведь здесь не так. Я же не могла быть настолько слепой, чтобы не замечать… Хотя, если разобраться, что я вообще замечала, кроме работы, готовки, уборки, стирки и снова работы? Когда у меня было время обращать внимание на что-то, помимо перечисленного. Взяв на себя тяжкую ношу, я тащила её с упорством Прометея, плюнув на себя и свои желания. А ведь я никогда не хотела быть учительницей. Думаю, могла бы воплотить свои мечты в жизнь, если бы не поплыла по течению. И что получила за свои старания? Клеймо шлюхи и разбитую кувалдой Варвара жизнь. А была ли она, жизнь?

На окнах стояли решетки, за дверью — истукан Али, а больше выходов из проклятого номера не представлялось. Можно было бы, конечно, как-нибудь обмануть моего тюремщика, но я смалодушничала. Попросту струсила. Что-то подсказывало, что Варвар не отцепится, если я просто сбегу. Ему не составит труда снова отыскать или, что ещё хуже, надавить на меня через сына. Этого я точно не выдержу.

Оставалось побороть страх и дождаться его… Зачем? А у меня не было другого выхода. В конце концов, можно попытаться поговорить с ним. Без криков и истерики. По-человечески. Он ведь не просто так задержал меня здесь. Значит, что-то хочет. Вот это «что-то» и пугало.

Вскоре в дверь постучались, и на пороге возникла девушка с небольшой тележкой. Осторожно прошла к столику и, даже не взглянув на меня, выставила на глянцевую поверхность какие-то блюда с крышками. Живот тут же заурчал, а я вспомнила, что не ела больше суток.

— Приятного аппетита, — всё, что услышала от официантки, прежде чем она развернула тележку к двери.

— Стойте! Стойте же, девушка! — подбежав к ней, схватила за руку, а та испуганно дернулась. — Не бойтесь, — перешла на шепот и оттащила ее от двери. — Мне нужна помощь. Меня здесь удерживают против воли…

Договорить я не успела, дверь открыли с такой силой, что она впечаталась в стену.

— На выход! — скомандовал Али официантке, и та тут же исполнила его приказ.

Мне оставалось лишь надеяться, что девушке хватит смелости позвонить в полицию. Правда, особо не надеялась. Увы, добрых людей осталось очень мало. Если вообще остались, в чём я сомневалась, в связи с последними событиями.

* * *

Подняв крышку одного из блюд, сделанных под серебро, застыла с открытым ртом. Нереально огромный стейк, исходящий паром манил попробовать его. Хотя бы кусочек. И ещё вон те помидорки черри, что по краям красиво лежали… Заглянув в остальные блюда, подумала, что то, чем я питалась раньше, едой и не назвать. Редко когда могла поужинать дома, обычно не хватало сил даже на еду. А днём довольствовалась лапшой быстрого приготовления. Такого изобилия вкуснятины даже на новый год не приходилось наблюдать. Мы всегда жили скромно, ибо на одну зарплату и непостоянную подработку особо желудок не побаловать.

А тут и креветки, величиной с рыбу, и сама рыба, название которой я не знала, и выпечка разных сортов, море закусок, ранее мною не виданных. Даже самый капризный гурман останется доволен. У меня желудок уже в узелок скрутило, так есть хотелось. Разве можно устоять, когда полон стол деликатесов, и от их запахов кружится голова?

Оглянувшись на дверь, убедилась, что за мной никто не наблюдает. Съем, пожалуй, кусочек. Всего один. Даже незаметно будет.

Потянулась к креветке и, откусив от неё половину, застонала от удовольствия. Как же вкусно, Господи! Неужели кто-то так каждый день питается? Да я сама бы в криминал пошла, лишь бы мой сыночек так ел.

На глаза навернулись слёзы обиды. Откуда такая несправедливость? Я всю жизнь была честной, никого не обманывала, не воровала. Всегда поступала по совести и чести, а теперь украдкой ем чужую еду, за которую, вполне возможно, с меня потребуют плату.

— Если бы знал, что тебя может заставить стонать одна несчастная креветка, мешок их принёс бы.

От неожиданности вскрикнула и выпустила лакомство из рук.

Когда он вошёл? Как же я не услышала?

Щеки опалило краской стыда.

— Успокойся, Снежана, я тебя не съем. Хотя… — хищно ухмыльнувшись, шагнул ко мне. — Если честно, нет-нет да возникает такое желание, — провёл кончиками своих длинных пальцев по моей щеке, и на смену хитрой улыбке пришло другое выражение лица… Что-то нехорошее в его глазах полыхало, словно он уже мысленно разделывает меня.

Тряхнув головой, прогнала страшные картинки, где большой, бородатый Варвар поедает меня кусочек за кусочком. Разумеется, не о каннибализме он мечтает. О другом. Пусть я не искушенная в любовных делах, как та же Анька, но не смогла не заметить похоть в его черных как сама ночь глазах.

Он не стал подходить снова, просто развернулся и одной рукой притянул тяжелое кресло к столу.

— Сядь, — притащил и второе кресло, в которое плюхнулся сам.

Я осталась стоять на месте, не в силах перебороть страх, который Варвар вызывал одним своим присутствием. Жутко огромный, широкий в плечах, словно шкаф, и аура его подавляющая… А ещё никак не могла избавиться от воспоминаний о той ночи, когда этот грозный великан владел моим телом так, как будто оно принадлежит ему. И от этих навязчивых кадров, пролетающих в голове один за другим, я чувствовала себя странно. Очень. Так, словно это было что-то запретно-сладкое, а не банальное изнасилование.

Потому что мне понравилось. Я испытывала оргазмы один за другим, чего раньше со мной не случалось. Нет, оргазмы, конечно, были, но очень редко. Может, раз в полгода и то, на какой-нибудь праздник, когда я выпивала пару бокалов вина, а Петя ну очень старался доставить мне удовольствие. Да и те вспышки удовольствия трудно сравнить с тем, что я испытала под Варваром. Конечно, всё из-за наркотиков, и другой причины тому нет, но когда я смотрела на этого мужчину, внутри возникало чувство дежавю. Живот наполнялся странным теплом, а пульс учащался. Тут же бросило в жар, и начала мучить жажда. Только жажда эта странная. И парочкой глотков воды утолить её невозможно.

— Сядь, — повторил терпеливо и, не глядя на меня, начал раскладывать по тарелкам еду.

Я заставила себя оторвать ноги от пола, к которому, казалось, приросла, и несмело шагнула к нему.

— Не бойся меня, Белоснежка. Я пока всего лишь хочу пообедать с тобой.

Вот это «пока» меня и пугало. И почему Белоснежка? Это он оговорился?

— Я не голодна, спасибо, — но в кресло всё же присела. — Я хочу с тобой поговорить…

— Нет, Снежана. Сначала мы поедим. Я голоден. Да и ты, уверен, тоже. Насколько я понял, тебе нравятся морепродукты? Ешь, — подвинул мне тарелку, наполненную креветками, мидиями и какой-то рыбой. — Не нужно стесняться. Все люди едят, и это нормально. Оплату за обед с тебя никто не потребует, — словно прочёл мои мысли.

Он принялся за мясо, а я так и замерла над своей тарелкой. Под ложечкой засосало от голода, а слюна во рту выделялась в таких количествах, что я не успевала ее глотать. Рецепторы требовали снова ощутить тот волшебный вкус, и я несмело взяла креветку.

Насладиться едой не вышло. Присутствие Варвара не давало расслабиться, и я всё время косилась на него, опасаясь чего-то дурного.

Когда он промокнул губы салфеткой и, скомкав её, бросил в пустую тарелку, я вскочила. Отошла к окну, обняв себя руками, и медленно выдохнула, пытаясь нащупать ту самую точку самообладания. Нужно собраться. Мне срочно нужно к сыну, а Варвар — не единственное, но самое серьёзное препятствие.

— Прошу тебя, выслушай меня, — проговорила слишком тихо, тише, чем хотелось бы, но он услышал. За спиной послышался какой-то шорох, и вскоре я ощутила его горячее дыхание на своей макушке.

Еле заметно вздрогнула, но удержалась, не стала сбегать, как трусливая кошка. На коже выступили «мурашки». Слишком близко. Так близко, что я ощутила его терпкий запах, приятный, надо заметить. От Варвара исходила невидимая сила, что заставляло ежиться от неуютности и какого-то дикого волнения.

— Слушаю, Белоснежка.

Ну вот, опять Белоснежка.

— Я Снежана.

— Белоснежка, — прошептал со сквозящей в голосе ухмылочкой и, склонившись к моей шее, провёл языком от плеча до скулы. Жадно, пошло, отвратительно… Или нет? Или это не отвращение, а что-то другое? Нет. Конечно же, нет. Разве можно испытывать наслаждение от такого хамского поведения? — Перестань зажиматься, — поймал меня, когда хотела улизнуть, и впечатал спиной в свою твердую, как камень грудь. — Тебе будет хорошо со мной, вот увидишь.

— Что тебе нужно от меня? — прошептала сквозь слезы, потому что дико это всё. Ненормально. Я не такая! Я не развязная девка, к которым он привык и не собиралась такой становиться ни за что!

— Ты. Ты нужна, Снежана. Мне нравится твоя белая кожа, твой запах, волосы твои, — медленно стащил резинку, которая удерживала непослушные, волнистые локоны, и рассыпал их по плечам. — Хочу иметь тебя. Хочу, чтобы ты была моей. А я всегда получаю то, чего хочу, — резко развернул меня к себе и, схватив за лицо своей огромной рукой, жадно скользнул взглядом по губам. — Любыми путями. Чем раньше ты позволишь мне владеть тобой, тем лучше для тебя. Я многое могу дать тебе и ребенку, которого ты любишь. Поверь, в проигрыше никто не останется. Даже после того, как наши отношения закончатся, ты не будешь ни в чем нуждаться. Больше никогда, — его рука опустилась мне на шею, легонько сжала горло. — А будешь сопротивляться — ничего хорошего из этого не выйдет.

— Ты ненормальный, — прошептала тихо и дернула головой, пытаясь освободиться от его тисков, но Варвар стиснул мою шею сильнее, а второй рукой обвил талию и впился в губы своим алчным ртом.

Язык скользнул между моих зубов, и я неосознанно ими клацнула, прикусив при этом то ли сам язык, то ли губу. Глухо вскрикнула, когда ощутила во рту привкус крови, но мужчину это не остановило, он продолжил терзать мой рот, сминая в руках дрожащее тело. Замычала, отбиваясь от него руками и топая ногами, только и это не принесло никакой пользы.

Спас меня стук в дверь. Сначала Варвар даже не обратил на него внимания, а когда звук повторился, рыкнул, словно дикая зверюга и, наконец, оторвался от меня. Взглянув в его глаза, онемела от шока, сколько там было тёмной ярости. Из его губы сочилась кровь, но мужчина, кажется, совершенно этого не замечал.

— Да! — рявкнул так громко, что задрожала посуда на столе.

Дверь открылась, появился Али, которого в тот момент я готова была расцеловать. Причем добровольно.

— Марат Саидович, вы просили напомнить о встрече.

Варвар закрыл глаза, медленно выдохнул, как будто собраться с мыслями ему сейчас что-то мешало. Неудивительно. Мои мысли и вовсе застыли.

— Да. Спасибо, Бали. Сейчас иду, — и вновь вернул мне свой взгляд, правда, уже не такой страшный, как мгновение назад. — Ты посидишь здесь, Снежана. Вечером я привезу ребёнка. Но это только в том случае, если ты не натворишь глупостей. Охрану снимаю, номер и еда оплачены. На тумбочке лежат меню и буклет с телефоном администратора, можешь заказывать себе, что хочешь. О деньгах не думай. Но если ты не оправдаешь моё доверие и сбежишь, я тебя накажу. Ты поняла меня, Снежана?

Я мало что поняла из услышанного. Единственное, что прочно засело в мозгу и отдавалось там болезненной пульсацией — его обещание привезти ребёнка. Это же он о Виталике, так ведь?

— Мой сын… Я увижу его. Правда? Ты не обманешь?

Пристально разглядывая моё лицо и, особенно задерживаясь на синяке, он спокойно застёгивал свою слегка помятую во время нашей борьбы рубашку и поправлял пиджак.

— Не обману. Так мы договорились? Я могу тебе верить? — голос Марата стал мягче, тише, хоть и не исчезли хрипловатые нотки похоти.

— Да.

Я не знала, на что иду, на что соглашаюсь. В одном была уверена, что ещё не раз об этом пожалею, но ради Виталика соглашалась… На что? Кто бы знал.

— Отлично. До вечера, Белоснежка, — он собрался уйти, но вдруг остановился. — Ах, да. Я сейчас отправлю на твой телефон одну запись. Прослушай её на досуге.

ГЛАВА 15

Стиснув зубы и сжав кулаки, ненавидел себя за проявленную слабость. Трахнул бы её и не маялся сейчас. Нет, в благородного принца поиграть решил. А он не благородный. И не принц уж точно. Ему дырка влажная нужна. Для расслабления, для того, чтобы держать себя в руках.

Надо бы исправить сегодня допущенную ошибку. В конце концов, он не нанимался в меценаты для бедных и обездоленных. Покровительство, милая учительница, ещё нужно заслужить. А она может. Всего одним словом «да».

— Марат Саидович, теперь куда? — Али спросил по-чеченски, и девица, захваченная из отеля, где прошла встреча, непонимающе захлопала глазами.

И зачем он вообще взял её с собой? Она даже не в его вкусе: костлявая и вульгарно накрашена, словно не официанткой работает, а шлюхой.

— Хочешь её выебать? — спросил, лениво разглядывая тёлку.

— Что… Нет, нет. Вы что, Марат Саидович, я на ваших женщин не смотрю, вы же знаете, — помощник засмущался.

— Я серьёзно. Хочешь её? Ты ведь всё время со мной, почти не отдыхаешь. Это подарок.

Али пробежался беглым взглядом по девице и не нашёлся с ответом. Что тут скажешь, каждому мужику нужен секс. А эта длинноногая блондинка рождена именно для того, чтобы драть её, как суку.

— Спасибо, Марат Саидович.

— Что происходит? — девка поёжилась, обняла себя руками.

— Ты останешься с моим другом. Сделаешь всё, что он скажет, — ответил ей уже по-русски.

— Что значит, всё, что он… Нет! Мы так не договаривались! — девица заметалась в панике, а Марат поморщился.

Начинается.

— А с какой целью ты села в машину?

— Я… Я же не думала, что с ним придётся… Вы предложили прокатиться и я…

— И ты, как прожженная шалава, запрыгнула в тачку. Неужели думала, что в ЗАГС отвезу?

— Я не хочу, отпустите… Прошу, — в её глазах заблестела влага, да только чечена так запросто не провести. Он очень хорошо знал цену этим слезам искусственным.

— А так? — бросил ей на колени несколько скомканных купюр.

— Я не такая! — воскликнула оскорблённо, но слёзы уже высохли, и в глазах вспыхнула алчность. Рано сдалась. — Просто вы мне понравились! И я с вами хотела… Познакомиться. И всё!

— Тогда, может, так? — добавил ещё парочку бумажек, и девка задумалась, покусывая губы.

— Марат Саидович, может, не надо?

— Подожди, Али. Девочка уже согласна, да? — губы Хаджиева исказила кривая ухмылка. — Ещё добавить?

Девчонка всё ещё усиленно боролась с желанием спрятать деньги в карман. Цену, видать, набивала.

— На вот, держи. Этого тебе хватит, чтобы несколько месяцев ни в чём себе не отказывать, разве плохо? — вытащил из бумажника ровные, новенькие купюры, сунул ей с ласковой улыбкой. — Только отработать их ты должна будешь по полной, договорились?

Девица сдалась. Протянула руку и аккуратно взяла бабло.

— Али, меня к Снежане забрось и скажи Ахмеду, пусть привезет мальчика. До утра можешь быть свободен.

Балиев кивнул и плавно свернул в проулок.

Уже в гостинице Марат налетел на Самира, который тут же радостно раскинул руки.

— Ас-саляму алейка, брат! Месяц уже не виделись, думал, занят, бывает, а ты, оказывается, любовные дела решаешь, да? — Сабур сверкнул белыми зубами и, обняв Марата, похлопал его по каменному плечу. — Здоровый какой, всё железо таскаешь, да кулаками машешь? Варварюга! Так рад тебя видеть, ты бы знал!

— Взаимно, брат. Прости, что не находил время для встречи, исправлюсь.

Сабур один из немногих, кого Хаджиев любит, как родного брата. Тот, к кому можно повернуться спиной и быть уверенным, что в неё не воткнут нож.

— Ну что, выпьем чаю? — Самир сделал знак официантке, и та быстренько засуетилась вокруг хозяйского столика.

— Ты прости, Самир. Сейчас никак. Времени мало, знаешь ли. Обещаю, завтра обязательно встретимся, есть разговор. Дело одно перспективное. А пока…

— Да понял я, понял. Иди. Твоя девушка никуда не выходила, весь день ждала, как примерная жена, — Сабур широко улыбнулся, поиграл бровями.

— Светлана донесла? — Марат нахмурился.

— Как у твоих подчинённых нет от тебя секретов, так и у моих от меня. Ты скажи мне только, девушку похитил? Она горничную просила вызвать полицию.

— К чему эти вопросы, брат? — Марат вздохнул, сунул руки в карманы. — Не спрашивай меня ни о чём, просто знай, что эта девушка моя.

Сабур выставил вперёд ладони, понимающе кивнул.

— Договорились. Но хочу, чтобы ты знал: в моём доме всегда рады тебе и твоей женщине. Ещё раз сунешь деньги администратору, я тебе морду набью. Понял меня, чечен?

Хаджиев беззвучно засмеялся.

— Как скажешь.

А в номере было темно и тихо, словно и нет там никого. Тяжелые портьеры плотно зашторены, свет выключен. Но её силуэт зацепил. Даже не зрением, а, скорее, звериным чутьём. Эта женщина вообще странно на него действует.

Свернувшись в какой-то немыслимый клубок, она тихо посапывала, а у Марата в штанах уже всё дымилось. Только от одного её запаха. От соблазнительной мысли, что он может поиметь её прямо сейчас, вот такую, спящую. Потом, конечно, она проснётся, начнёт сопротивляться, бить его по груди своими маленькими кулаками и просить, чтобы остановился… А он не остановится. Будет таранить её своим членом, пока по телу не пройдут судороги наслаждения.

Бесшумно приблизился и, не включая свет, снял пиджак.

* * *

Из спокойной, теплой неги меня вырвали чьи-то грубые руки, слишком большие и неимоверно горячие. Они стиснули мою талию и оторвали от постели, а уже в следующее мгновение я почувствовала на своей шее теплое дыхание.

— Белоснежка, — животный рык, и его зубы впиваются в мою кожу. — Я сожрать тебя хочу.

Начинала понимать, что это вовсе не очередной странный сон, а самая что ни на есть реальность и, открыв глаза, слабо вскрикнула.

— Ну-ну, не пугайся. Это всего лишь я, — удерживает меня крепко, так, что вот-вот затрещат кости. И хрипло в губы мои дышит. — Я тебя хочу. Давай, расслабься. Обещаю, боли не будет.

— Отпусти, — губы задрожали, и в горле пересохло так, что даже воздух обжигал. — Не надо… Я сделала, как ты просил. А ты не сдержал своё обещание. Ты же сказал, что привезёшь моего сына.

— Ц-ц-ц, — зацокал языком, а его рука спустилась на мою ягодицу и крепко её сжала. — Не бросайся такими словами. Я редко даю обещания, но всегда их выполняю. Твоего сына привезут чуть позже, а тем временем, я хочу твоё тело. Не перечь мне, Снежана. Не усложняй себе жизнь.

— Ты врёшь, — уперлась ладонями в его твердую грудь, от которой жгло пальцы даже сквозь рубашку. — Я не верю тебе! И тело моё ты не получишь! Я всё сделала, как ты сказал! А ты… Ты лжец!

Он немного отстранился, пристально посмотрел в моё лицо и как-то зло усмехнулся.

— Вот как? Значит, позвонить в полицию не ты горничную просила? — грубо развёл мои ноги в стороны и прежде, чем я успела среагировать, устроился между них, вдавливаясь в промежность своей эрекцией. Это не могло быть что-то другое.

— Это было ещё до того…

— Молчи, женщина, — зажав мне рот одной рукой, второй полез под футболку. — Я устал от этих разговоров. И знаешь, мне плевать на полицию. Хочешь, я сам им сейчас позвоню и скажу, что украл тебя? Мм? Хочешь? А потом выдеру тебя у них на глазах. Думаешь, кто-то станет мне перечить? Смотри на меня! Никто! — его глаза полыхали пламенем слепой ярости, а рука нагло ощупывала мою грудь, несильно сжимала и играла с соском. — Сейчас ты сама разденешься и примешь меня в себя. Добровольно, Снежана, — резко оставил моё тело, поднялся. — Сначала сними штаны, я хочу видеть, как ты станешь для меня влажной, — рванул пуговицы своей черной рубашки, и они со звоном посыпались на пол.

ГЛАВА 16

Брать женщин силой ещё не приходилось, и Марата добивала мысль о том, что такое в принципе возможно. Чтобы его не желали. Чтобы так рьяно сопротивлялись, как эта сумасшедшая училка. Но вместе с тем, нереально заводило её сопротивление. Он ведь уже и забыл, как оно — добиваться женщину. Прогибать её под себя и покорять. Брать её сзади, как оголодалый хищник и слушать её стоны вперемешку с просьбами прекратить. Давно такого не чувствовал. Когда по телу ток, и хочется её до трясучки.

— Нет, — отползла к изголовью кровати, натягивая на себя покрывало.

— Нет? — вскинул брови, наблюдая за её слабыми попытками воспротивиться неизбежному. — Уверена? — стащил с себя рубашку, отбросил её в сторону. — А, может, мне позвонить своему человеку и сказать, чтобы вернул парня домой? Ты не хочешь увидеть своего сына?

Он бы так не сделал. Но ей об этом знать незачем. Честно говоря, заколебался умолять эту принцессу. Охотничий инстинкт, конечно, дело хорошее, да только не тогда, когда сперма по мозгам долбит. Вот сейчас хорошенько отдерет её, а потом уже можно и поиграть.

— Я не верю тебе, — но вопреки своим словам смотрела в его глаза, пытаясь там что-то прочесть.

— Как знаешь, — пожал плечами, вытащил из кармана мобильник.

— Нет! Стой! — протянула руку вперёд в протестующем жесте. — Я согласна. Делай, что хочешь, только дай увидеть сына.

Чечен усмехнулся, хотя кайфа почему-то не ощутил. Не так всё должно происходить. Но с этим он разберется позже.

— Тогда почему ты до сих пор одета? Учти, если твоего сына привезут раньше, ему придётся подождать в фойе отеля, пока я здесь не закончу.

Она стиснула челюсти, прищурилась.

— Знаешь, кто ты?

— Я знаю, Снежана. Не нужно скандалить, не тяни время.

И тут произошло то, отчего его буквально затрясло. Девушка вскочила на кровати, зло содрала с себя футболку, спустила штаны вместе с бельём и зло швырнула вещи на пол.

— Давай! Чего пялишься! Мне нужен мой сын. Тебе нужен секс? Бери! Вот она я! — раскрасневшаяся и разъяренная, она дышала так часто, что ровная, идеальная её грудь резко вздымалась и опускалась.

Стройная, но при этом очень даже фигуристая Снежана выглядела так умопомрачительно, что сводило мышцы от одного предвкушения секса с ней.

— Красавица, — провел рукой по её нежной шее. — А ты действительно Белоснежка, — крепким захватом пальцев вцепился в её затылок и притянул к себе. — Целуй. Давай же. Хочу снова ощутить вкус твоих губ.

Но Снежана непокорно встрепенулась, превозмогая дрожь в теле. Какая же она горячая. Сама не представляет, сколько в ней страсти.

— Сделай это быстрее! — а сама губы кусает от волнения.

О, да, девочка. Ты совсем не против.

— Ты права. У нас мало времени. Встань на колени.

Вопреки его ожиданиям, она послушно опустилась перед ним и, подняв голову, смотрела в глаза. Только от одного этого взгляда у Марата всё клинило, и зверюга, что сидел внутри, срывался с цепей.

* * *

Он большой, здоровенный. Каждая мышца играла, переливалась, словно там, под бронзовой кожей, крепкие камни. Взгляд его в слабом свете ночника казался ещё более тёмным, устрашающим. И меня трясло. От его запаха, такого сильного, мужского, пропитанного опасностью мне хотелось бежать, куда глядят глаза. Только он догонит. Не отпустит. Я понимала это особенно четко. В его глазах мой приговор. И мне… Мне так хотелось, чтобы он поскорее взял меня. Списывала это странное, совсем неуместное чувство на страх перед грозным мужчиной и желанием поскорее увидеть сына.

— Открой рот, — властно приказал, хватая меня за затылок, и губ коснулась ровная, горячая кожа его члена. — Снежана! — выводит меня из ступора, и я опускаю взгляд на большую ровную головку.

Открываю рот, вспоминая, как это было тогда, в клубе. И понимаю, что различий практически нет. Я не ощущаю отвращения. Никакого. Если бы муж заставил меня делать ему минет, то, наверное, чувствовала бы себя более грязной. Сейчас же мне казалось это нормальным. Вот так вот стоять перед мужчиной на коленях и принимать в свой рот его большой член.

Это какое-то сумасшествие, не иначе. Может, Варвар просто владеет гипнозом? Нельзя же заставить человека делать то, чего он не хочет и при этом чтобы захотел!

Или я просто превращалась в шлюху? Может, не зря меня так муж назвал. Может, всё так и есть?

Марат хрипло дышал, что-то шепча, запрокинув голову и закрыв глаза, а я с его подачи насаживалась ртом на пенис и заворожено взирала на этого великана. Внутри пробуждалось странное чувство… Власти над ним. Мне нравилось, что именно я доставляю искушенному мужчине такое удовольствие. А ведь я всегда считала себя неумехой в делах интимных. Возможно даже, фригидной.

Пётр говорил, что секс — не главное, и оргазм важен лишь для мужчин, но теперь я остро ощущала, как внизу живота загорается пламя, а между ног становится влажно и горячо. Наверное, я ненормальная или какая-нибудь извращенка, раз возбуждалась от того, как скользят мои губы по влажному члену… Насильника? О, нет. Я не часто подвергалась насилию, но точно знаю, что выглядит оно совершенно по-другому.

— Хватит, иди сюда, — прорычал, отрывая меня от своего паха и, честно признаться, я испытала сожаление. Мне понравился его вкус. И запах его смазки. И так гадко сделалось от своего желания, что захотелось плакать и смеяться одновременно.

Мне что-то подмешали в еду? Ну, конечно же! Как я сразу не догадалась! Варвар в своем репертуаре.

Опрокинув меня на спину, подтянул за лодыжки к себе, но входить не торопился. С каким-то диким упоением разглядывал меня там, и по телу пробегали судороги стыда. А, может, не стыда. Сейчас вообще трудно быть в чем-то уверенной.

— Вот видишь, уже течешь для меня, — его улыбка была похожа больше на оскал кровожадного хищника, но даже от неё меня повело так, что вот-вот готовилась потерять сознание.

— Пожалуйста… Прошу. Сделай это быстрее, — шепчу пересохшими губами, а Варвар, наконец, поднимает взгляд на моё лицо.

— Конечно, Белоснежка. Любое твоё желание, — и, навалившись на меня, резко вторгается в пылающее лоно.

Вскрикиваю от того, как сильно он меня растягивает, заполняя собой полностью и, кажется, готова задохнуться от его сильных, быстрых толчков. Всхлипываю от слабой боли, которая с каждым его движением нравится мне всё больше, и раздвигаю ноги шире, впуская его в себя до упора.

— Кончай! — приказывает, сжав своей стальной рукой моё горло, а я хочу возразить. Сказать, что ничего не получается. Что у меня практически не бывает оргазмов. Но уже в следующее мгновение замираю от сильного, почти болезненного спазма, пронзающего всё тело разом. Меня трясет и катастрофически не хватает кислорода, а сознание мутнеет и куда-то ускользает.

Находясь на краю пропасти, наблюдаю за тем, как Варвар вытаскивает из меня блестящий от соков возбуждения член, и горячая жидкость выплескивается на живот. В воздухе витает запах секса и спермы, а я начинаю осознавать, что пала ещё ниже.

ГЛАВА 17

Марату нравилось наблюдать на ней. Необычная. Как будто не из этого мира. Не из его, так точно.

Было в этой девушке что-то, отчего мужики с ума сходят. Нынче редко такую встретишь. Чтобы не набивала себе цену и не велась на бабло, но при этом отдавалась с такой страстью, как не получится даже у опытной шлюхи. И дело не в таблетке. Возможно, впервые она и была под действием какого-то дерьма, но сейчас её кровь чиста. И ему понравилось трахать её. Теперь был уверен — захочет и третий, и четвертый раз, и так, пока не пресытится ею.

Он и сейчас бы продолжил, да Ахмед скоро приедет.

— Ты принимаешь таблетки?

— Что? Какие таблетки? — встрепенулась, повернулась к нему, натягивая штаны. Да, кстати, нужно бы ей одежду нормальную купить. Что-нибудь в её стиле, но подороже.

— Противозачаточные. Не люблю презервативы и ненавижу прерванный половой акт. Скажи название, я куплю.

Она потупилась в пол, поджала губы.

— Мне не требуются таблетки. У меня… Я не могу иметь детей, — отвернулась к окну, обняла себя, словно защищаясь.

— Вот как? Что ж, в таком случае тема закрыта.

Теперь ясно, отчего она так к чужому ребенку привязана. Материнский инстинкт, видимо, сработал.

Не то чтобы ему было дело до проблем временной девушки… Хотя нет, всё-таки было. Иначе не стал бы заниматься её бесхребетным муженьком да подружкой-шалавой. И пацана не стал бы ей привозить.

— Если тебе нужно какое-то лечение или…

— Мне ничего от тебя не нужно. Мне нужен только мой сын, — прошипела змеёй, резко обернулась. — И не думай, что я стану прогибаться под тебя каждый раз, когда у тебя зачешется в штанах, и ты начнёшь меня шантажировать ребенком! — в глазах её огромных плескались злость и обида, а губы дрожали от подступающей истерики. — Единственный выход — это кормить меня наркотиками, как в прошлый раз и сегодня… — глухо вскрикнула, когда сжал пальцами её горло и сдавил до хрипоты.

Бешенство смертельным пламенем поднималось внутри, и зверь срывался с цепи, разрывая своими когтями, казалось, железное терпение чечена.

— Что ты сказала? Повтори, — прошептал ей на ухо, сдавливая хрупкую шею всё сильнее. — Наркотики? Сегодня? Так ты объясняешь себе тот факт, что текла и кончала подо мной, как обезумевшая самка? Ты пожалеешь об этих словах, Белоснежка. Я буду драть тебя день и ночь, пока не признаешь, что сама меня хочешь. Пока не станешь умолять меня остановиться. И тогда я не остановлюсь.

* * *

Говорил тихо и спокойно, а мне казалось, что он кричит. Я настолько боялась его подсознательно, что никакой реакции тела не сравниться с этим жутким чувством паники. Ужас колючий и ощутимый даже на физическом уровне, пробирался под кожу, заполняя собой вены. Его рука на моей шее ослабела, но никуда не исчезала, как и он сам. По его взгляду, страшному и темному, словно бездонная пропасть где-то в глубине ада, я видела, что каждое его слово он будет доказывать. Не отступится и не спустит мне с рук подобную дерзость. Но ведь я была уверена… Я же на полном серьёзе считала, что моё тело ТАК реагирует за счет психотропных веществ. Но если нет, тогда что? Я такая озабоченная извращенка, как и он? Может, поделом мне всё это. За мои фантазии дурацкие, да мысли пошлые. Я ведь так удачно всегда отгоняла их от себя. Всегда. А теперь сорвалась и в один миг превратилась в «тёлку» из окружения Варвара. В подстилку, что по одному щелчку пальцев прыгает в постель и раздвигает ноги.

— Прости… — шепчу, вцепившись в широкое запястье, едва обхватывая его пальцами обеих рук. — Прошу… Отпусти.

Взгляд его становится мягче, но появилась хитрая, даже злая ухмылка.

— А что, страшно?

— Да…

Он убрал руку, небрежно поправляя манжет своей рубашки.

— Это хорошо, что страшно. В следующий раз подумай перед тем, как открывать свой рот. Я ненавижу, когда мне перечат, и тем более не терплю скандальных женщин.

— Так отпусти меня! Зачем я тебе? Неужели тебе мало женщин, которые будут не против с тобой… всё это… — взираю на него с мольбой, но сталкиваюсь с ледяным равнодушием.

— Так ты одна из них. Просто усиленно делаешь вид, что это не так. Ахмед уже подъезжает. Увидимся завтра, — направляется к двери, а я, набравшись смелости уже который раз за этот вечер, хватаю его за рукав пиджака.

— Марат! — впервые называю его по имени и понимаю, что мне оно нравится. То, как оно звучит, его вкус во рту. И взгляд этот, которым Варвар одаривает меня, повернувшись. Страшный взгляд, но такой притягательный. Он обжигает и заставляет сердце колотиться в груди, как сумасшедшее. А, может, это просто я сошла с ума? — Прошу… Отпусти. Я не такая, как тебе хочется. Для меня это слишком тяжело. Все эти эмоции и страх, они разрывают меня изнутри. Я не хочу этого чувствовать.

Он не поворачивается, нет. Тащит меня за руку к себе и впечатывает в твердое тело, жар которого я ощущала своей обнажённой кожей ещё совсем недавно.

— Иногда приходится ломать устои и менять образ жизни, Снежана. В твоём случае это просто необходимо, — непривычно ласково касается моей щеки, там, где синяк, и склоняется к моим губам. — Разве тебя устраивает такая жизнь? Твой муж не просто неудачник, который загнал свою семью в долговую яму, он ещё и сутенёр, продавший мне тебя в вечное пользование.

— Как это в вечное пользование? Нет, ты неправильно его понял! Он не идеален, да. Но кто не ошибается? Я уверена, он уже раскаивается о своём поступке и…

— Что? — Варвар прищурился, глядя на меня с какой-то наигранной жалостью. — Ты до сих пор веришь в то, что такой трусливый урод может испытывать раскаяние? Да он в обмен на свою шкуру отдал мне и тебя, и своего ребенка. Очнись, Снежана. Не разочаровывай меня. Мне казалось, ты умнее.

Пропускаю его оскорбления мимо ушей, потому что слышу железную уверенность в его словах.

— Отдал? Просто так взял и отдал? — голос снова дрожит, и я начинаю ненавидеть себя за слабость и беспомощность. За свою жизнь, которую позволила изувечить.

— Ты разве не слушала запись, которую я тебе отправил? — наконец, отпускает меня, засовывает руки в карманы.

Запись… Да, он что-то такое говорил днём, но я тогда не обратила внимания, а телефон даже в руки не брала.

— Нет? Так возьми и послушай. А завтра обсудим эту тему. Всё. Жди сына. На ночь он останется с тобой, а утром его отвезут к специалисту. Я всегда держу своё слово. И опять же, убегать не советую. Тебе некуда идти, Снежана. На данный момент у тебя есть только я. Тот, кто может дать тебе если не всё, то очень много. Чем быстрее ты повзрослеешь и взвесишь своё положение, тем лучше будет для тебя и мальчика. Доброй ночи, — он вышел за дверь, а я услышала чьи-то голоса, которые постепенно стали отдаляться.

Взяв мобильный, открыла сообщение, присланное с незнакомого номера и нажала на «плей».

ГЛАВА 18

Подруга рассказывала о том, как встречалась тайком с моим мужем и в её голосе, хоть он иногда и вздрагивал, я слышала насмешку. Надо мной. Над моей наивностью и розовыми очками, в которых прожила, кажется, полжизни. А теперь их осколки вырезали мне глаза, и я истекала кровью.

Опустившись на пол, тихо всхлипывала, а она всё говорила, говорила, каждым своим гадким словом полосовала по сердцу, словно тупым, ржавым лезвием, оставляя такие глубокие раны, которые, кажется, уже было не излечить.

Иногда вставлял пару слов Пётр. Он признавался в том, что почти всё время дурачил меня и проигрывал деньги. Те множественные займы, о которых я ничего не знала, я же и оплачивала. С ума сойти. А ведь, если прикинуть, я неплохо зарабатывала на репетиторстве, да и зарплаты учителя достаточно, чтобы прожить на эти деньги месяц. Пусть скромно, пусть без всяких излишеств, но вполне возможно. И пособие на Виталика… Ещё год назад Петя сказал, что его прекратили выплачивать. Я хотела добиться правды, хотела пойти по инстанциям в поисках справедливости, но муж велел: «Забудь. Не унижайся». Сволочь. Какая же сволочь! Как он мог поступать так со своим сыном! А я? Чем я заслужила подобное?

Я слышала, как Петра били и, если раньше сошла бы с ума от боли за него, то сейчас, после всего услышанного, злорадствовала. Я хотела, чтобы ему было также больно, как в тот момент было мне. Желала ему этого всей душой.

И в завершение (словно всего этого было мало) я услышала, как Марат выторговывает меня с сыном, словно животных на базаре. И муж, недолго думая, принял условия предложенной «сделки», как назвал это Варвар. За определённую, весьма невысокую цену дал разрешение на то, чтобы Виталика забирали и привозили ко мне в любое время дня и ночи. А меня… Меня продал с концами. Марат не врал. Всё именно так и было.

Свернувшись калачиком, я тихо выла и стучала телефоном по полу, пока тот не замолчал и не треснул дисплей. Ненавидела ли я свою бывшую подругу и мужа? Нет. Я ненавидела себя. За то, что позволяла так с собой обращаться. За то, что упорно не видела их подлости. За свои несбывшиеся мечты, собственноручно погребенные под тяжестью бессмысленного, адского труда. За то, что убила на этих людей столько времени…

Когда в дверь постучали, смахнула слёзы и поднялась с пола. Нельзя сейчас расклеиваться, сын не должен видеть меня такой.

— Да! — голос всё ещё дрожал, и в горле саднило от истерики, но я прикусила губу до крови, заставляя себя отбросить всю ту боль и ярость, что снежным комом нарастали внутри.

— Добрый вечер, — в номер вошёл приземистый, широкоплечий мужчина.

За ним осторожно вошёл Виталик, заплаканный и перепуганный, отчего во мне поднялась волна жгучей ненависти ко всем, из-за кого мой малыш страдал. Ублюдки проклятые. Он ведь маленький совсем. Пятилетний малыш! И боится чужих людей. А эти мрази играют им, словно мячиком, дразня меня, как собачонку.

Увидев меня, сынок всхлипнул и бросился через весь номер, протягивая свои маленькие ручки.

— Мой хороший, малыш мой, — подхватила его на руки, крепко прижала к себе. Казалось, крошка даже похудел. А, может, это я просто так сильно иссохла по нему. — Всё хорошо, не плачь. Мама здесь, с тобой. Я никому не позволю тебя обидеть, мой маленький. Никому. Каждый, кто посмеет тебя тронуть, будет иметь дело со мной! — метнула бешеный взгляд на Варварского прихвостня, и тот отступил к двери.

— Марат Саидович желает вам спокойной ночи. Завтра за мальчиком приедут.

— Передайте своему хозяину, что я не доверю своего сына никому из вас! Убирайтесь!

Мужчина молча покинул номер, а я, наконец, вернулась к своему малышу.

— Ну что, успокоился? Видишь, мама с тобой. Всё будет хорошо. Ты у меня смелый мальчик, мужественный, да? — Сынок действительно быстро пришёл в себя и уже через пять минут играл со своей любимой машинкой, которую, несмотря ни на что, прихватил с собой. В такие моменты я очень радовалась, ведь забота о ком-то или о чём-то говорит как раз о человечности, которой врачи давно уже лишили моего сына. На бумагах только, конечно. Да и не знает Виталика из них никто так, как знаю его я. Однако, слышать каждый раз, что мой малыш вырастет маньяком-убийцей — ужасно.

Он не такой. Он хороший. И я считаю так не только потому, что он мой малыш. Я видела в нём то, чего не видели другие. К примеру, когда он спас раненого голубя, что замерзал на снегу. Мы вместе его вылечили и отпустили на волю. Я видела, как тогда радовался мой сын, хлопая в ладоши и с восторгом глядя вслед исчезающей вдали птичке. Мы потом долго еще подкармливали голубя и его новую подружку, прилетавших к нашему окну. И то, что происходило в такие моменты с Виталиком, говорило о нём лучше всяких медицинских заключений. Бездушных и сухих, как будто речь не о ребенке, а о какой-то ошибке природы.

Вскоре в дверь снова постучали, и я напряглась всем телом, приготовившись защищать сына. Глупо, конечно, предполагать, что Варвар или кто-то из его людей придёт и станет обижать ребенка, но когда эмоции на грани сумасшествия, и нервы искрят, как оголенные провода, трудно совладать с собой и мыслить здраво.

Когда дверь открылась, и к нам зашла официантка с тележкой, облегченно выдохнула.

— Ваш ужин, — вежливо улыбнулась девушка и принялась выставлять закрытые крышками блюда на стол. — Приятного аппетита.

Еда была как раз кстати. Я не знала, когда Виталика кормили в последний раз. Судя по записи, у Петра с Анькой были дела поважнее.

— Давай-ка поедим, малыш, а? Смотри, сколько тут всего.

И действительно, чего только не было на столе. И рыба, и фрукты, и детские пудинги. Даже не забыли о простой, домашней пюрешке и овощах. Два стакана теплого молока и крынка с медом. Сын тут же вскарабкался мне на колени и радостно схватился за детскую ложечку.

Покормив Виталика, попыталась съесть хоть что-нибудь сама, но, несмотря на умопомрачительный запах, исходящий от блюд, так и не смогла проглотить ни кусочка. Перед глазами снова и снова всплывали пошлые картинки, где Варвар, вдалбливаясь мне между ног, смотрит в глаза, и я вижу в глубине его взгляда погибель своей души и чести. А в голове звучал его хриплый голос: «Тебе некуда идти, Снежана. На данный момент у тебя есть только я».

ГЛАВА 19

Пока Виталик сладко посапывал поперек кровати, я играла с его умопомрачительными кудряшками, вдыхала запах малыша и тихо плакала…

— Познакомься, сынок, это тётя Снежана. Она будет жить с нами, — Пётр протянул руку малютке, но тот недовольно засопел и быстро пополз в уголок, откуда потом ещё минут пять смотрел на меня зверёнышем.

Это тот самый обещанный сюрприз?

— Петь… Ты не говорил, что у тебя есть сын… Да ещё и маленький такой… Ему сколько?

— Два.

— Но почему ты не сказал? И где его мама?

— Да потому что боялся, Снежан. Знал, что как только узнаешь, сразу же откажешься от нас. А я не хотел тебя терять, понимаешь? Не хотел! Кому нужен мужик с больным ребенком? Никому.

— Петь… Я просто не понимаю, как ты скрывал ребенка? Ведь я до свадьбы столько раз была у тебя в гостях и ночевала… Где он был?

— Он… У друга… Там у них своих трое, вот и моего иногда берут. Знаешь, как сложно одному с ребенком? Я работаю по двенадцать часов в сутки, а потом еще с ним нянчусь… А врачи говорят, он отстаёт в развитии. Видишь, до сих пор ползает…

Это был первый день моего замужества. Мы расписались, забрали мои вещи из коммуналки и приехали в квартиру Петра. Я молча наблюдала за оправданиями новоиспеченного мужа и, втихаря поглядывая на мальчика, не верила тому, что со мной все это происходит. Можно, конечно, принять то, что Пётр побоялся меня потерять и не сказал о сыне. Обман, да. Но понять можно. А вот тот факт, что за время «гостевания» у будущего мужа, я не увидела ни одной игрушки, подгузника, ни единого следа пребывания в доме ребенка, настораживал.

Получается, ложь не была спонтанной. Он всё тщательно продумал и заведомо врал…

— Я не знаю… Это очень странно всё. Ты не должен был скрывать от меня сына. Мы же поженились, Петь! Это неправильно, так поступать. Я не говорю, что отказалась бы от тебя. Нет. Но ты обязан был сказать!

В тот вечер я вернулась в свою коммуналку и до утра обдумывала всё произошедшее. Я была влюблена. Да и ребенок меня не пугал. Я обожала малышей и очень хотела стать мамой. Правда, тогда еще не знала, что не смогу…

За ночь всё обдумала и, когда Пётр пришел с цветами и слезами на глазах, не смогла ему отказать. Так и началась наша семейная жизнь. С подлого обмана. С ним же и продолжалась. День за днем меня дурачили, водили за нос. А я верила. Глупо и наивно. Какая же дура.

Нет, я ни разу не пожалела о том, что заменила брошенному малютке родную мать, после того, как она (по словам мужа) бросила их, сбежав из роддома с любовником. Это было странно, дико. Я никогда не понимала женщин, которые бросали своих детей. Никогда. Это против природы. Этого не должно быть. Но, возможно, она просто испугалась, когда узнала, что ребенок болен. А потом просто не могла вернуться. В жизни всякое случается, и я особо об этом не задумывалась. Появились другие заботы.

Нечеловеческими усилиями я поставила Виталика на ноги. Он очень долго не мог научиться ходить, и мы уже теряли надежду. Однако и этот ужас я преодолела. Теперь бы ещё говорить смог… Я была бы самой счастливой мамочкой в мире. Увы, занятия с репетиторами не давали никакого результата, а помощь специалистов стоила баснословных денег, которых у меня не было. Вернее, они-то были. Да только уходили не по назначению. Пусть немного, но всё же я зарабатывала. Если бы Пётр не оказался таким подонком, общими усилиями мы могли бы помочь нашему малышу.

И теперь я серьёзно задумалась об этом.

В одном Марат был прав — я должна изменить свою жизнь. И пусть будет больно, пусть придётся выдирать из ран осколки и заново возрождаться из пепла, но я обязана это сделать. Ради себя, ради сына, который кроме меня никому не нужен. Идти вперёд и выгрызать своё счастье у судьбы. А для этого мне нужны деньги и возможности Хаджиева. Он в состоянии дать мне то, чего я хочу. И плата за это мизерная… Всего лишь моё тело. А душа… Душа и так изранена, бьётся в страшной агонии. Какая разница, что с ней будет потом?

Только под утро смогла уснуть и то, сон был беспокойным, тяжелым. Мне чудилось что-то жуткое, оно давило на грудь, лишая возможности дышать и шевелиться. Иногда перед взором проплывало лицо смеющегося окровавленными губами Варвара, иногда рыдающего Петра и тут же картинка менялась, появлялась Анька со своим фирменным змеиным взглядом, которая потом долго хохотала, обнимая моего мужа.

Вскинулась, когда хлопнула дверь. Сынок всё еще спал, посасывая большой пальчик, а я оглянулась на дверь.

К нам приближался Марат с каким-то задумчивым, внимательным взглядом, а в руках держал бумажные большие пакеты.

— Доброе утро, са хазниг*, — поприветствовал незнакомым словом, бросил пакеты на пол и сунул руки в карманы идеально наглаженных брюк. — Я, видимо, рано пришёл. Что ж, давай позавтракаем, пока мальчик проснётся. Сходи в душ и переоденься для начала, а то ты до сих пор пахнешь сексом, мог�

Глава 1

Прожектора ярко освещали мужчин, вступивших в схватку, а крики и свист со всех сторон вызывали зудящее желание заткнуть уши.

Что я здесь делаю? Зачем пришла сюда? Как позволила Аньке затащить меня в это жуткое место?

Здоровенные мужики молотили друг друга своими кулаками-кувалдами, расшибали лица в кровь и хрустели сломанными костями, а людям это нравилось. Их заводило беспощадное месиво, и с каждой секундой пребывания здесь, мне всё больше казалось, что я попала в ад.

– Смотри, как он его! Какой же мужи-и-ик! Хочу тебя, Варвар! Хочу-у-у! – что есть сил вопила моя подруга, а я теряла свою челюсть.

И это моя Анька? Учительница начальных классов? Нет, она, конечно, со странностями, но чтобы настолько… Что-то мне подсказывало, что я плохо знаю свою подругу.

– Ань…

– А? Что? – испуганно оглядывается вокруг. – Напугала. Мне Витька мой весь день мерещится. Если бы здесь увидел, убил бы. Хотя чего ему, алкашу, тут делать. Тут вон настоящие мужики, – мечтательно вздохнула. – Ты только посмотри на этого Варвара. Так бы и съела…

– Ань, мне домой пора. Там Петя с Виталиком заждались. Поздно уже. Ты со мной или остаешься?

Я чувствовала себя неуютно, и всё время казалось, ещё немного побуду здесь – испачкаюсь кровью сама. До тошноты отвратительное место.

Аня же моего порыва поскорее вернуться к семье не одобрила.

– Снеж, ну ты чего? Совсем уже поехала на своей семейке? Может, отдохнёшь хоть раз в год? Они что, без борща с котлетами остались? Так, всё! Не выдумывай! Я тебя вытащила сюда, чтобы ты как следует отдохнула! Когда ещё появится шанс попасть в закрытый клуб такого уровня? – жестом руки Аня воспроизвела нечто похожее на восторг. – В конце концов, у меня день рождения, и ты не можешь вот так вот бросить свою единственную подругу! Мой опять нажрался в гараже со своими дружками, а мне что предлагаешь? Сидеть в одиночку на кухне, мечтать?

Зараза. Умеет же на жалость надавить.

– Ну ладно, только недолго.

– Вот бой сейчас закончится и, если Варвар не обратит на меня внимания, так и быть, вызовем такси.

Серьёзно? Она собралась знакомиться с этим… Да, кличка ему подходила лучше любого имени. Действительно, Варвар. И оскал у него звериный.

На мгновение задержала на нем взгляд, и стало не по себе от его бешеной энергетики, что, казалось, окутывала весь зал. Как легко бьёт по лицу противника, буквально впечатывая в него свой огромный кулак. И сам он огромный. Безумно зловещий.

Только тогда поняла, насколько сильно соскучилась по своему мужу. Петенька мой. Добрый, ласковый и хороший. Вот каким должен быть мужчина, а не таким вот… Зверем.

Бой закончился победой Варвара и Аня, захлопав в ладоши, тоненько запищала. Остальные посетители клуба скандировали его «имя», а я просто сидела, сложив руки на столе.

– И, как всегда, единственным и непобедимым чемпионом нашего клуба остаётся Варвар-р-р! – воскликнул маленький, пузатый дяденька и хотел было взять великана за окровавленную руку, но тот наградил несчастного таким взглядом, что куда там касаться его, такого психопата.

– Прикинь, это хозяин этого клуба, – шёпотом прокомментировала Анька, а я закатила глаза. Тоже мне, честь великая.

Варвар спустился с ринга, подошёл к первому попавшемуся столу, отодвинул стул.

– Помимо денежного выигрыша, лично от меня тебе приз! – всё не унимался дяденька, чем вызывал жалость. – Выбирай любую! – сделал широкий жест рукой, и в этот момент на сцене чуть поодаль загорелись прожектора, которые тут же явили алчным взорам завсегдатаев трёх красивых девушек в купальниках. Брюнетка, блондинка и рыженькая… Как банально.

Мужчины в зале засвистели и, уверена, закапали свои дорогие пиджаки слюнями. Как только я хотела подколоть Аньку, мол, не светит ей сегодня секс с Варваром, подруга вдруг вскочила и завопила не своим голосом.

– Я! Я! Варвар, возьми меня! Делай со мной, что хочешь, слышишь?! Я твоя, Варвар!

Не веря своим ушам и глазам, схватила Аньку за руку и в принудительном порядке усадила обратно.

– Ты с ума сошла?! Что ты творишь?!

– А что такое, Снеж? Думаешь, я сюда таскаюсь каждую пятницу просто так? Да я с ума от него схожу, а он никак не обращает на меня… – и вдруг расплылась в счастливой улыбке.

Я проследила за её взглядом и в тот же миг застыла, не смея даже выдохнуть. Варвар смотрел прямо на меня. Буравил своим страшным взглядом, а мне внезапно подумалось, что не бывает у людей таких чёрных глаз. Пот тонкими струйками стекал по его рельефному телу, грудная клетка вздымалась спокойно и ровно, словно не он некоторое время назад дубасил на ринге беднягу, а взгляд нагло блуждал по мне, лишая способности двигаться, возможности дышать.

– Её хочу! – кивнул на меня и развалился на стуле, словно весь мир держал в одной своей руке.

– Она обычная посетительница, к сожалению… – хозяин клуба заискивающе улыбнулся, а Варвар перевёл на него тяжёлый, подавляющий взгляд.

– Её хочу, сказал!

Я обязательно посмеялась бы над этой ситуацией, как-нибудь, месяцев так через пять, когда забудется страх. Но в тот момент произошло нечто непредсказуемое, невозможное… То, чего в цивилизованном обществе быть не может.

Любезный дяденька улыбнулся бойцу, кивнул кому-то за моей спиной, а я, оглянувшись, увидела, как на меня надвигаются два охранника. Снова взглянула на Варвара, чьи разбитые до болячек губы, исказились в похотливой усмешке. И нет, не показалось – он раздевал меня своими тёмными глазами. А, может, и не только раздевал.

Но, всё ещё надеясь, что это глупая шутка и какой-то дурацкий розыгрыш, повернулась к побледневшей подруге. Хорошо играет, умница. Ей бы в актрисы, а не в учителя пойти.

Как будто нарочно над нашим столом погас свет. Очень остроумно. Обхохочешься прям.

– Ань, это ты устроила? Не смешно, знаешь ли. Всё, поехали домой! – я достала из сумочки мобильный, но его сразу же кто-то вырвал из моих рук. А затем и сумочку.

Вскочив со стула, ошалело уставилась на охранника, который держал мои вещи, и только открыла рот, чтобы заявить во всеуслышание, что об этом думаю, как внезапно второй мордоворот схватил меня за руки.

– Тихо, цыпа, не рыпайся! – прозвучало над ухом, а я только и успела, что вскрикнуть.

Потная ладонь охранника зажала рот, и меня потащили в неизвестном направлении.

Глава 2

Аня вызовет полицию, всё будет хорошо. Я уверена в этом. Была. До тех пор, пока в комнату, куда меня затолкал охранник, не вошёл тот самый дяденька, который, вроде как, здесь главный.

– Ну, наконец-то! Произошла какая-то ошибка! Меня здесь быть не должно! – бросилась к нему, но «мужичок с ноготок» прибыл не один. За ним зашли те самые здоровяки, которые затащили меня сюда, а один из них до сих пор держал мою сумочку.

– Давай, – кивнул ему хозяин клуба, а меня вдруг схватили за волосы, сильно тряхнули.

Вонзив ногти в руку охранника, закричала, но в тот же миг весь дух из меня вышибли ударом в солнечное сплетение. Хрипя и задыхаясь, хватала ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег. Разумеется, на этом моё сопротивление закончилось и, когда подонок потянул меня за волосы вверх, противиться больше не стала.

– Слушай сюда, овца, – хозяин схватил меня за лицо всей пятернёй, больно впился пальцами в кожу. – Будешь делать, что он пожелает, и не вздумай ерепениться! Если не он, то я тебя закопаю, усекла?! – изо рта его несло алкоголем и чем-то ещё, не менее омерзительным.

Я плохо соображала, что происходит и что этим страшным людям от меня вообще нужно, но на его приказ кивнула. Естественно, подумав, что как только представится такая возможность, сразу же сбегу. А пока глупо рисковать, смысла не было. Кто их знает… А вдруг и правда убьют?

Мужчина неожиданно мягко улыбнулся, похлопал меня по щеке.

– Ты смотри, Колян, какая умница. С первого раза всё поняла.

Колян мерзко захрюкал, а я обессилено повисла на его толстой руке. – Дай её паспорт, – хозяин обратился к другому охраннику, тот тут же протянул мои документы.

– Та-а-ак… Кто тут у нас? А у нас тут… О, Лебедева Снежана Александровна. Ну надо же, сама Лебедева! – воскликнул наигранно и удивлённо. – Колян ты слышал о такой девушке? – верзила нахмурился, видимо, приводя в действие свои заржавелые шестерёнки, и мотнул головой. – Вот и я не знаю. А как красавица к нам попала? – ухмыльнулся противно, склонившись к моему лицу.

Ну зачем, зачем я сюда пришла?! Анька, чтоб её! Где же полиция? Где же хоть кто-нибудь? Хоть бы Пете позвонила… А если он придёт сюда? Если эти подонки и его изобьют?

Нет. Мой Петенька умный. Он ни за что не сунется в эту клоаку один. Он вызовет полицию, и тогда меня спасут. Главное, чтобы не стало слишком поздно…

– Ты что оглохла?! – меня снова оторвали от пола, тряхнули.

– Я с подругой пришла! Она пропуска где-то достала!

– Подруга у нас кто?

– Аня. Учительница… Мы же ничего не сделали!

– Муж где работает? – продолжал листать мой паспорт, тщательно всматриваясь в каждую страничку.

– Без… Безработный. Пока.

– Ага. Отлично.

Что я наделала? Почему не соврала? Могла ведь сказать, что муж работает в полиции или прокуратуре. О-о-ох, дура! Какая же я дура…

– А где подружка её, Колян?

– Так свалила, шеф. Сразу же, как только эту забрали.

Анька… Бросила меня одну. Хотя что она могла сделать в такой ситуации? Не драться же ей с этими гориллами.

– Но вы не волнуйтесь, – добавил второй. – Санёк за ней пошёл. Посмотрит, где живёт, если что, растолкует чё-почём, чтоб не вякала.

Сердце ухнуло и замерло. Не поможет Анька… Не сможет.

– В общем так. Будешь умницей, Варвар тебя не обидит. Ещё и бабла даст. Но потерпеть придётся. А не хер было глазки сидеть строить! Так-то. Не перечь ему, главное. А то не домой отсюда отправишься, а в лесок. И не вздумай испортить ему настроение! Не дашь Варвару, отдам своим ребятам, они тебя по кругу пустят! – зашипел змеёй, а я сжалась от страшной ухмылки охранника. – Открой ей рот, – из кармана достал какую-то коробочку и вытащил оттуда белую, маленькую таблетку. – Вот теперь ты у нас послушной будешь.

* * *

Марат, казалось, был полностью поглощён происходящим на ринге, где сцепились два новичка, и не замечал ничего вокруг, но как только Спирин к нему приблизился, чечен тут же напрягся. Старая привычка, можно даже сказать – инстинкт. Который не раз, кстати говоря, спасал в бою. Ведь опасаться нужно не того, кто нападает в открытую, а того, кто подкрадывается сзади.

– Что там девка? Уговорил?

– Ну, ты же знаешь меня, Варвар. Для тебя тут всё включено. Любой каприз, как говорится.

– Отлично. Пусть поесть принесут, – Марат поднялся и направился прямиком в комнату отдыха.

Усмехнулся, услышав за спиной облегченный выдох Спирина.

– Не особо разомлевай, ты всё ещё мне должен! – выкрикнул, даже не обернувшись.

Ему нравилось держать всех этих крыс в страхе. Он и ходил-то сюда, лишь бы не расслаблялись, да бояться не забывали. А так скучно уже везде. То ли стареет, то ли ещё чего. Всё приелось.

Но эту девку увидел и как будто дышать по-новому начал. Нет, это точно не любовь с первого взгляда. Всего лишь новая забава. Бывало так у Марата. Правда, с каждым годом всё реже.

Вот сейчас позабавится с ней часок-другой и отпустит. Пару дней довольный походит. А потом опять злоба душить начнёт. Внутренности переворачивать, огонь разжигать внутри. Но то будет потом. А сейчас бы ему отдохнуть хорошенько. С той блондиночкой, что так испуганно на него взирала. Ух… Аж проняло от её взгляда затравленного.

Толкнул дверь, остановился на пороге, разглядывая девушку. Не юна. Лет так двадцать пять. Отлично. Терпеть не мог зелёных недотрог, не по разу оттраханных в рот и задницу, но всё еще корчащих из себя целок.

Она сидела на диване, сжавшись в немыслимый комок. Марат поморщился. Запугал, видать, Спирин, ублюдок долбанный. Не мог тварь жадная просто бабла пообещать девке. Известно же, что бабу ничто так не возбуждает, как деньги. А ему, чечену, теперь эту снежную королеву драть.

– Как зовут? – шагнул в комнату, закрыл за собой дверь.

– Снежана, – и на самый край дивана отодвигается.

– Снежана, – повторил тихо.

А имя ей подходит. По крайней мере, сейчас, когда бледная от страха. Если, конечно, она не шлюха засланная. Их частенько Снежанами да Ассолями зовут.

– Я Марат, – предложить ей выпить, для расслабления, что ли? Нет. Не любит он баб пьяных. Уж лучше так. – Раздевайся и иди в душ. Хорошо вымойся.

– Пожалуйста… Отпустите меня. Я никому ничего не скажу… Меня муж с сыном ждут…

– Ты, наверное, натуральная блондинка, да? Или я говорю на каком-то другом языке? О сыне надо было думать, когда сюда шла, – он говорил негромко, но девка дёрнулась, как от удара.

Поднялась на ноги, слегка покачнулась. Стащила с себя длинную кофту, осталась в белой блузке. Марат усмехнулся. Ну, точно подставная. Переборщили со стилем училки. Надо бы Спирину за это нос сломать. Но вообще девка понравилась. Сочная такая, не доска. В его вкусе. Да и на секс уже настроился, нет смысла прогонять.

– Мне что, самому тебя раздеть? Быстро сняла с себя всё и пошла в душ. У тебя десять минут.

Взгляд её вдруг стал безучастным. Молча расстегнула пуговицы на блузке, спустила брюки.

Марат хмыкнул. Даже бельё какое-то монашеское.

– Душ там, – кивнул ей на дверь, а сам присел на кресло. – Я жду.

Глава 3

Оперлась руками о раковину, взглянула в зеркало. Что-то не так. Не может так вести от бокала вина. Это таблетка… Как будто не моё тело. Не мои руки, не моя кожа. И разум не мой. Я больше им не управляла. Или он не управляло мной. Перед взором всё плыло, но не как от алкоголя, а как-то по-другому… Мягко и приятно.

Глаза «стеклянные», во рту сухо, даже горло не смочить. Хотелось пить, есть и непонятно что ещё. Словно очнулась от наркоза.

Склонившись к струе воды, сделала глоток. Затем ещё и ещё. Мало. Слишком мало… Только не воды хочется, а чего-то другого. Чего-то, что вроде и есть у меня, а вроде и нет.

Ох… Кажется, это наркотики.

Тряхнула головой, побрызгала в лицо водой и заставила себя оторваться от раковины. Мне срочно нужен был душ. Может, хоть тогда отпустит, и я, наконец, придумаю, как спастись.

О том, что будет происходить, если сбежать не удастся, почему-то не думала. Страшно уже не было. Лишь в голове назойливой пульсацией билась мысль, что всё это неправильно, и я должна отстоять свою честь.

Должна бороться. Хотя бы попытаться должна.

Сняла бельё и, чтобы хоть немного прийти в себя, полезла в душ. Включила ледяную воду, тело тут же задрожало от холода, но ожидаемого облегчения не наступило. Всё тот же туман в голове, всё та же странная эйфория, накатывающая волнами. Где-то на задворках сознания билась мысль, что всё это неправильно, не должно так быть. И я держалась за эту мысль, как утопающий за единственную соломинку.

Но вскоре ушла и она. Я, правда, пыталась ухватиться за неё, удержать. Не лишиться разума…

А потом стало хорошо. Так безумно приятно, что хотелось смеяться. И я, улыбнувшись своему отражению в зеркале, показалась себе безумно красивой и необычайно соблазнительной. Правда, было трудно дышать. Откуда-то взялась аритмия, сердце билось, как сумасшедшее.

* * *

Она заставляла ждать, а у Хаджиева уже заканчивалось терпение. Ещё немного, и сперма в голову ударит в прямом, мать его, смысле слова. Марат был как раз из тех мужчин, для которых воздержание похуже возбуждения. Нет секса – разум в клочья, а с ним и терпение, и самообладание. Полный психоз. А на фоне старой раны, так и вовсе припадочным становился. Мозг «плавился», и мужчина брался за террор. И плевать, кто предал, а кто просто не уступил дорогу. Всех начинал крошить. Без разбора.

За то время, пока ждал её, принесли ужин и бутылку виски.

– Это что? Я не пью! – всучил бутылку официанту в руки и захлопнул дверь перед его носом. Снова открыл дверь, забрал бутылку. – Пусть будет.

Ел на автомате, не сводя взгляда с двери в ванную комнату, оттого и вкуса еды почти не чувствовал. Адреналин всё ещё гулял по венам, побуждая к действиям. Совершенно не до приёма пищи, но давился, потому что режим. Марат вообще многое делал без удовольствия и желания. Просто потому, что так надо. Сам себя загонял в рамки, выдумывал правила и сам же им следовал.

А когда Снежана, наконец, появилась, вскочил.

– Ты долго.

Она бросила быстрый взгляд на дверь, потом на него.

– Я могу выйти? Мне нужен воздух, а здесь очень душно.

– Нет, – тихо, коротко и понятно.

Она тут же поникла, принялась кусать губы. Нет, хорошо всё-таки играет, шлюшка. Очень хорошо. Жаль, что выбрала такую профессию. Могла бы стать актрисой.

С каждой минутой Марат всё больше убеждался, что девка засланная. Во-первых, он раньше её здесь не видел, хотя клуб посещал часто. Во-вторых, её подруга (или напарница) привлекала его внимание. Одна развязная прошмандовка, вторая – скромная училка, ясен хрен он кого-нибудь да выберет. Те, что на сцене – запасной вариант. Спирин хорошо подготовился. Вот только к чему? Грохнуть чечена вряд ли осмелился бы, не того полёта птица. Да и бабу на это дело подписывать глупо. Уговорить девка должна на что-то? Долг поубавить? Ну, смешно же.

Во всяком случае, нужно бы повнимательнее за ней присматривать. Кто его знает, крысёныша этого, Спирина, может, и правда замочить собрался. Смешно будет, однозначно. Особенно, когда Марат его кишки на свой кулак намотает.

Снежана стояла перед ним в одном полотенце, только руку протяни и бери. Но было что-то, в её глазах голубых… Что-то, из-за чего возникало бешеное желание поиграть с ней. Жёстко так, по его. Чтобы завтра она своей тени шугалась и ходить не могла.

– Выпить хочешь?

– Да, – улыбнулась ему и плюхнулась в кресло.

Марат прищурился. Пьяная? Но отчего? Воды что ли в душе нахлебалась?

Эта мысль раздражала. Трахать бухую бабу до тошноты противно. Но от неё пока не отворачивало, и на том спасибо.

– Ладно. На, немного. Пару глотков сделай и достаточно.

Она опрокинула в себя содержимое бокала и застонала, словно умирала от жажды. Облизнула влажные губы, но одна капля покатилась по подбородку, по шее, ниже. Марат наблюдал за ней и чувствовал, как становятся тесными штаны.

– Вставай. И сними уже это полотенце.

– Мы будем делать это здесь? – ошалело посмотрела на широкий разложенный диван и снова на него. Трудно было сказать, что именно её шокировало. Шлюхам вроде как по хрену, где, с кем и на чём.

– Извини, постели с шелковыми простынями нет. Как-нибудь в следующий раз.

Шагнул к девице, а та вдруг стащила с себя полотенце и бросила его под ноги. Ну вот. Другое дело. Всё же нужно было подпоить её с самого начала и не ходить вокруг да около. Детский сад какой-то.

Приподнял её лицо за подбородок, провёл большим пальцем по щеке, а Снежана подалась вперёд, сама подставила свои губы для поцелуя. С ума сойти… Шлюха целоваться лезет. Что с ней не так, с этой Снежаной?

* * *

Резко развернул, прижал меня к стене лицом и, грубо смяв ягодицу, прошептал на ухо:

– Нежностей не будет.

А что тогда будет? Секс сам по себе разве – не нежность и ласка? А то, что он делал в тот момент разве секс?

Звонкий шлепок по попе, и боль обожгла кожу.

Только боль эта странная. Приятная, что ли… Всему виной та таблетка. Со мной ведь явно что-то не то происходило. Откуда эта тяжесть внизу живота, и почему мне совершенно не было страшно? А ещё… Стыдно в этом признаваться, но я не хотела, чтобы он останавливался. Напротив, возникло желание ощутить этот шлепок ещё раз.

Почему-то в затуманенной наркотиком голове всплыла небезызвестная фраза: «Оставь надежду всяк сюда входящий»[1]… К чему бы это? А, может, я и правда умерла и за свои порочные мысли попала в ад? А он… Кто он, этот человек? Может, и не человек вовсе? Может, он Дьявол, что искушал меня? Змий тот самый?

– Скажи моё имя, – тихий приказ, и я с готовностью исполнила его, как заправская шлюха.

– Марат…

– Попроси, чтобы трахнул тебя.

– Трахни… – я никогда не произносила это слово… Мерзко, гадко.

Всё больше кажется, что это был какой-то сон. До ужаса непривычный, дикий, но и кошмаром его не назовёшь. Хотя бы потому, что хотелось, чтобы он продолжался. Возник какой-то нездоровый интерес, и его не погасить доводами здравого смысла.

И волнительно до невозможности. Неужели это произойдёт? И он не остановится? Не передумает? Но и желания, чтобы передумал, особо не возникало.

Подумала, что, скорее всего, уже утром мне будет очень плохо от происходящего в тот самый момент. Жизнь уже не станет прежней. Но я всё больше склонялась к тому, что завтра ничего не вспомню. И пусть. Пусть всё произойдет и поскорее закончится. Пока я находилась в этой прострации.

Он берет меня за волосы и тащит вниз. Падаю на колени и, подняв на него взгляд, облизываю пересохшие губы. Когда он успел раздеться? И его член… Он совсем не такой, как у моего мужа. Он большой и… Какой-то странный. А что этим вечером не странно?..

– Ну, чего? Обрезанного никогда не видела? – усмехнулся, блеснув белыми зубами. – Открывай рот, или мне каждый раз нужно говорить тебе, что делать?

Он минет хочет? Серьёзно? Но я же никогда… Мой Петя никогда не допустил бы такого. Минет, куннилингус… Это же для извращенцев! В груди шевельнулся протест. У меня ведь есть любимый муж. А я, как уличная проститутка, стою на коленях перед громадным мужиком и пялюсь на его член. Обрезанный. Хотя по нему и не скажешь. Очень даже… Полноценный.

– Я не умею…

– Да ладно! Ты уже переигрываешь, Снежана, или как там тебя. Давай, – надавил пальцами мне челюсти, и не осталось ничего другого, кроме как разомкнуть губы. – Вот так, умница, – его член ворвался в мой рот и, совершив первый глубокий толчок, мужчина хрипло застонал. – Ну? Чего застыла? Заглатывай, – и снова толкнулся так глубоко, что достал до горла, а я закашлялась. – Да твою же мать, ты что, совсем ни хера не умеешь?! – рявкнул на меня и больно дёрнул за руку, принуждая встать. – В чём дело? Хватит этих игр!

Подтолкнув меня к кровати, развернул к себе спиной, надавил на шею сзади, заставляя наклониться, а я вдруг поняла, что страх возвращается, и мне очень хочется домой. К моему мужу ласковому. В его объятия. И пусть его майка всегда в пятнах и пахнет майонезом с кетчупом, но я очень скучала по нему. А этот мужчина… Он не человек. Зверь какой-то.

Пальцы Марата коснулись моих складочек, и одним он нырнул в меня, а вторым стал надавливать на клитор, заставив задрожать и сжаться от непривычных ощущений. Петя меня тоже трогает там, но всегда нежно, еле касаясь. А этот груб и неотёсан, словно никогда женщины не знал. Дикий. Настоящий варвар.

Но наркотики продолжали действовать, и я явственно ощутила, как там становится мокро. Не влажно, как это бывает обычно, а мокро. Его пальцы (уже два) врезались в меня резко, с хлюпающим звуком, и было стыдно от того, что со мной делает чужой мужчина, и как мне это нравится. Тугой комок внизу живота становился всё больше, всё мучительнее терзал меня Варвар, а я позорно постанывала в такт его движениям.

Зашелестел пакетик презерватива. Надеялась, что это он…

Когда его член заменил пальцы и вторгся в меня, как нечто жутко огромное, вскрикнула и подалась вперёд, желая сбежать, но Варвар схватил меня за волосы и потянул назад так сильно, что, казалось, вот-вот свернёт мне шею.

– Нет… Прошу… У меня муж! Я не могу! – закричала, насколько хватило сил, но его большая ладонь зажала мне рот, а затем последовала очередь грубых, глубоких толчков.

– Закрой рот, шалава, и не смей его открывать, пока я не позволю!

Вторая рука сдавила мою шею, чем практически обездвижила. Прижав меня к своей груди, продолжил яростные свои движения, а я замычала в руку, выгнулась, насколько позволял его захват, и, зажмурившись, пожелала, чтобы это поскорее закончилось. Но он, похоже, не торопился. Вошел до упора, остановился и, убрав ладонь от моего рта, вцепился ей в мою шею, после чего грубо повернул мою голову к себе и впился жестоким поцелуем, больно сминая и кусая так сильно, что я ощутила во рту привкус крови.

Оторвавшись от меня, снова задвигался в бешеном ритме, а я заплакала от жутких, противоречивых чувств – стыда и наслаждения. Мне нравилось… Господи, мне так нравилось то, что он делал со мной… С каждым его резким толчком всё больше казалось, что это не наркотики, а я сама… Моё второе «я», которое так давно требовало выхода… Которое мечтало о таком грязном, отвратительном сексе. Как стыдно и гадко. Пусть это всё скорее закончится…

Перевернув меня на спину, навалился своим крупным телом и снова вошёл. Глядя мне в глаза и стиснув зубы, повторял свои бешеные фрикции снова и снова и вскоре, замерев лишь на секунду, вынул из меня свой член, шумно выдохнул и, стащив с себя презерватив, кончил мне между ног, обжигая кожу горячим вязким семенем.

Глава 4

Не могу сказать точно, сколько прошло времени, но проснулась я не в лучшем расположении духа, о физическом самочувствии и вовсе помолчу. Сначала показалось, что меня сбила машина, а позже эта догадка подтвердилась… Когда я увидела ту самую «машину», спящую рядом. Мы лежали обнажённые на кожаном диване. Марат – так, кажется, его звали – тихо сопел, раскинув ноги, а я, вся перепачканная его спермой, висела на краешке дивана.

Тут же возникло жуткое, обжигающее чувство вины и стойкое ощущение, что мне уже не отмыться от этой грязи никогда. Петя… Виталик. Как теперь я буду в глаза им смотреть? Как объясню это всё, если они однажды узнают?

Беззвучно обливаясь слезами, впопыхах собирала разбросанные по полу вещи и быстро натягивала их на себя. Тихо отворив дверь, прошмыгнула в коридор и вжалась в стену, услышав мужские голоса.

– Ну чё там? Тишина? Шеф сказал следить за каждым его шагом.

– Да он её всю ночь пялил, визжала как сучка. У меня самого аж встал. Дрыхнет сейчас, наверное. После такого-то родео.

– Варвар может. Он наших девок уже всех перепробовал. Инга говорила, мол, чуть мозги не вылетели, так дрючил. А эту ты видел вообще? Библиотекарша, бля. Я бы тоже такую выебал.

Это они обо мне? Обо мне?! Жгучий стыд опалил лицо, и я была готова провалиться сквозь землю. Вдруг представила, как эти слова услышит Петя, и захотелось взвыть.

Уходить. Срочно уходить отсюда.

Но как? За углом эти стоят, а другого пути нет. Если только…

Лезть в окно было страшно, но другого выхода я не видела. Уж лучше шею свернуть, чем повторение всего того, что произошло со мной ночью.

Да, я всё помнила. Каждое его движение, каждый яростный толчок внутри. Помнила, как стонала и двигалась ему в такт. И мне нравилось…

Как же мерзко. Как я могла? Теперь, конечно, проще простого всё свалить на наркотик, но легче от этого не стало бы. Я даже не попыталась воспротивиться. А ведь могла с ним поговорить, объяснить, что я замужняя, порядочная женщина. Рассказать, как сюда попала, и что говорил мне тот проклятый коротышка.

А вместо этого я бесстыдно раздвигала перед ним ноги и орала до хрипоты, когда его член грубо вторгался в моё тело, в мой рот… Как забыть это? Как стереть из памяти эту кошмарную ночь?

И как возвращаться домой? Зная, что совершила…

На улице было ещё темно, лишь где-то вдали пели птицы, предупреждая о скором рассвете. Заскользив по подоконнику, поцарапала руку, зашипела от боли и, рассердившись на свою жалкую беспомощность, просто прыгнула вниз.

Уже позже пойму, что это было очень глупо, ведь я могла упасть не на асфальт, а на что-нибудь острое, вроде ограждения с железными, заостренными прутьями. Но в тот момент мне так сильно хотелось исчезнуть оттуда, что будь там кипящая лава, я всё равно бы бросилась в неё. Поскорее выбраться из ада, сбежать, оставить свой позор в этом проклятом месте и никогда о нём не вспоминать. Никогда.

У ворот топтались два охранника, изредка о чём-то переговариваясь. Хорошо, что они не слышали, как я упала. Вот только как пройти незамеченной? Через забор не перелезть – очень высоко.

Притаившись за углом, ждала удобного момента, и неизвестно, сколько пришлось бы так стоять, если бы из парадного входа ни появился какой-то мужчина.

– Ну ладно вам, пацаны. Четыре утра. Идите, кофе хоть выпьем!

Мысленно поблагодарила незнакомца за шанс и, когда охранники, о чём-то споря, направились к крыльцу, что было сил рванула к калитке.

– Э-э-э! А ну, стоять! Стоять, сказал, пристрелю! – раздалось позади, и я застыла в пяти шагах от калитки, ведущей на свободу.

Поспешила… Как же так? Неужели мне не выбраться отсюда?

– Прошу вас, отпустите, – медленно повернулась к идущему ко мне охраннику и, не увидев в его руках оружия, застонала.

Я ведь могла успеть! Просто выскочить за ворота, а там уже вряд ли кто-то стал бы за мной бежать.

– Кто такая и чего здесь шляешься?! – грозно рявкнул мужчина, схватив меня за руку. – Отвечай!

– Я домой хочу, прошу вас, – зарыдала, дёрнувшись, но мужчина сжал моё запястье так сильно, что проще было оторвать себе руку. – Отпустите, я никому ничего не скажу!

– Да это же наша звезда, Жень! Не видишь, что ли? – заухмылялся второй, что подошёл сбоку. Ущипнув меня за ягодицу, мерзко заржал, а я снова попыталась вырваться.

– Чё ещё за звезда? – Женя, похоже, был единственным здесь, кто меня не узнал.

– Да которую Варвар вчера выбрал. Библиотекарша.

Сволочи! Гадкие сволочи!

– Отпустите! – заорала в лицо охраннику и впилась ногтями в его ручищу. – Немедленно отпустите меня! Вы не имеете права!

– Шеф по поводу неё давал какие-то распоряжения?

– Да на хрен она кому нужна. Отпусти ты её. Пусть валит.

Я притихла, затравленно наблюдая за их лениво протекающей беседой, и тот, который Женя, наконец, разжал пальцы.

– Вали, давай. И имей в виду: хоть кому-нибудь вякнешь, где была, найду и порву дырку до самых ушей. Усекла?!

Я быстро закивала, отступив на шаг назад.

– Свободна.

Не веря своей удаче, бросилась бежать и, выскочив на дорогу, чуть ни попала под машину. Водитель остервенело засигналил, что-то крикнул в окно и, завизжав покрышками, рванул вперёд.

– Девушка, вас подвезти? До центра всего пятьсот рублей! – увидеть приятное лицо пожилого таксиста было таким невероятным счастьем, что я заплакала.

– Спасибо! Спасибо вам!

* * *

– Работаешь там? – спустя полчаса езды, спросил водитель, а я вздрогнула от утренней прохлады и нажала на кнопку, чтобы приподнять стекло.

– Нет… Я просто с подругой там была… – откровенничать с таксистом не хотелось. Мне вообще не хотелось вспоминать о том месте и уж тем более говорить о нём.

– Ты имей в виду, в этом клубе нехорошие дела творятся. Я за год, что работаю в том районе, всякого навидался. Ты девушка хорошая, по одежде вижу… В общем, не ходила бы по таким местам, а то, чего доброго, обидят.

Поздно, дяденька. На себе, так сказать, ощутила, какие там дела творятся. Разумеется, рассуждать об этом не стала, просто молча кивнула. Водитель оставил меня в покое и заговорил только когда остановился у моего дома.

– Ну вот, приехали.

И тут я вспомнила, что сумка, телефон и паспорт остались в проклятом клубе. Мне их ведь не вернули…

– О, нет… Ох, как же это?! Я… Простите меня. Я сейчас поднимусь домой, возьму деньги и принесу вам.

Дяденька вздохнул, но согласился.

Вышла из машины, подняла голову вверх, глядя на окна нашей квартиры. На кухне горел свет и, похоже, Петя меня ждал. А от меня пахло спермой, алкоголем и непонятно чем ещё. Хотя, в принципе, спермы достаточно, чтобы никогда не возвращаться домой.

Поднялась на первый этаж и замерла у окна. Что ему сказать? О чём соврать? Где я была? Может, сказать, что я у Аньки ночевала? Точно! Так и скажу! Аня, надеюсь, подтвердит потом… До чего же я дошла? Чтобы вот так вот возвращаться домой под утро и на ходу сочинять небылицы для мужа.

Дверь оказалась незапертой, за что огромное спасибо Пете – не хотелось бы ни свет ни заря трезвонить и будить сына. Не хватало ещё, чтобы он увидел меня в таком состоянии.

Петя с кем-то говорил, и я в ужасе застыла, представив, как он вызывает полицию, чтобы заявить об исчезновении жены. А жена – вот она… Только-только из-под чужого мужика.

Влетела на кухню и остолбенела. За столом сидел Петя, а рядом в моем фартуке, со шкворчащей яичницей на сковородке, стояла Аня.

– Тебе с сосисочкой, Петь?

– Да, давай.

А я глядела на эту идиллию и в толк взять не могла, что вообще происходит.

– О! Подруга! – первой меня заметила Аня и, тут же бросив сковородку на плиту, подбежала ко мне. – Слушай, бледная какая! А я вот зашла твоих покормить, пока ты… Кхм… Контрольные проверяешь. Ну что, всё закончила? Учительскую закрыла? – одарила меня многозначительным взглядом, а я перевела обалдевший взгляд на мужа.

– Зайка! Ну, ты что? В своём уме на целую ночь уходить? Я, между прочим, так и не смог уснуть без тебя! – Петя подскочил к нам, чмокнул меня в губы, а мне почему-то в этот момент подумалось, что лучше бы не целовал. Ведь ещё совсем недавно моих губ касался член Варвара…

– Прости, Петь… Я контрольные проверяла… Много было… – в глаза мужу так и не осмелилась посмотреть. А вот Аньку наградила укоризненным взглядом. Она поджала губы, потупилась. – Спасибо, Аня, за помощь, но дальше я сама. Сама накормлю своего мужа. А ты иди. Ты у нас тоже девушка замужняя.

Да, я угрожала ей. Давала понять, что если она когда-нибудь откроет свой рот и расскажет Пете о том, где мы были, то и я не стану молчать. Всё выложу её мужу, а уж он её за это по головке не погладят. Я, конечно, не перекладывала свою вину на неё, но и видеть, как подруга, что бросила меня в трудный момент, обхаживает моего мужа… Слишком гадко.

– Ну что ты, зай? Устала? Не злись, любимая. Аня такой завтрак приготовила! Мммм, закачаешься просто! Покушай с нами, – муж явно заметил возникшее между нами напряжение, но не понял, откуда оно.

– Нет, Петя. Пусть Аня идет домой. У неё тоже очень много дел.

– Ну, как знаешь… Проводишь меня до двери? – Аня помахала ручкой Пете, всучила ему фартук и прошла мимо меня, виляя бёдрами. Боже мой, как же я не увидела в ней стерву раньше?

– Что ты ему сказала? – налетела на неё в коридоре, но подруга лишь горделиво вздёрнула нос.

– А что я могла сказать, по-твоему? Что ты увела моего Варвара и трахалась с ним всю ночь, позабыв о своей семье? Или что у тебя в волосах до сих пор его сперма?

Повернулась к зеркалу и ужаснулась. Неужели это я? Я! Та, что никогда не посмела бы даже взглянуть на другого мужчину!

– Повезло тебе, что Петя твой идиот! – зашипела на меня Анька, презрительно ухмыляясь. – Я бы с превеликим удовольствием рассказала ему, как ты мой подарочек на день рождения попользовала! Да только мне вчера пригрозили, что если рот открою, убьют. А так бы… Дешевая подстилка ты, Снежа. И воняет от тебя хуями, – оттолкнув меня в сторону, Анька вылетела в подъезд, а я так и осталась стоять у зеркала, пытаясь выдрать из волос следы своего позора.

– Зайка, ну что, мы кушать-то будем, нет? – из кухни показался Петя, а мне впервые в жизни захотелось его послать.

– Петенька… Ты сходи вниз… Там таксисту надо денежку заплатить. Он меня из школы по двойному тарифу согласился отвезти. Утро, сам понимаешь…

– Конечно, заюнь! А ты денежку дашь своему хомячку? – мило улыбнулся, глядя на моё отражение, а мне почему-то стало интересно, как повёл бы себя Варвар, будучи на месте моего мужа… Вряд ли он стал бы так улыбаться.

– Я сумку в школе забыла… Ты возьми там, из тайничка.

Петина улыбка вдруг угасла.

– Ну, ты что, Снеж? Мы же на спиннинг мне копили!

Мне вдруг так захотелось на него накричать, что запершило в горле.

– Петя… Возьми деньги и расплатись с таксистом.

– Ну понял, понял, чего злишься? Ты лучше салатик там дорежь, а то Аня не успела. А я сейчас.

Глава 5

Голова раскалывалась, словно по ней всю ночь кувалдой стучали. Наверное, все-таки не стоило трахаться всю ночь после трех боев. Однако, на его утренней эрекции головная боль никак не сказалась. Там, как всегда, бурлила жизнь. Хорошо, что «училка» под боком. Как же её зовут? Снежана, вроде? Впрочем, не имеет значения.

Пошарил рукой рядом с собой и недовольно рыкнул, осознав, что глаза открыть-таки придётся.

А комната оказалась пустой. Не было девки, что странно. Обычно они не уходят без бабла. Наверное, Спирин расплатился.

Провёл ладонью по лицу, потянулся за стаканом с водой и в этот момент дверь тихонько открылась. Поднял вопросительный взгляд на девицу в униформе.

– Я… Извините, я убраться пришла… – опустила взгляд на его, ничем не прикрытое и ещё не опавшее достоинство, и нервно сглотнула. – Я позже зайду, извините.

Марат усмехнулся.

– Стой.

Девица застыла, опустила глаза в пол.

– Где та шлюха, что была этой ночью со мной?

Девчонка прикусила нижнюю губу, но взгляд так и не подняла.

– Я не знаю… Я работаю здесь только третий день… И только днём.

Ещё раз окинул её придирчивым взглядом. Нет, не пойдёт. Слишком сопливая. Лет двадцать, не больше. А это всё равно, что ребёнка трахать.

– Можешь идти. И позови мне своего шефа.

Хаджиев видел, как девчонка облегчённо вздохнула и, кивнув, вылетела из комнаты, осторожно прикрывая за собой дверь.

– Марат, брат мой! – Спирина встретил уже в тесном коридоре, на ходу надевая и застёгивая рубашку. – Вот правду говорят, что чеченцы – красивый народ. Хоть в трусах на ринге, хоть в костюме…

– Во-первых, я тебе не брат, – взглянул на часы и продолжил путь, словно Спирин был всего лишь настырной мошкой, жужжащей где-то внизу. – Во-вторых, прекращай свои пидорские штучки, я не ведусь на комплименты от тех, у кого имеются яйца. Они же у тебя имеются?

Жирная морда Спирина покраснела, он поперхнулся, но заискивающе ухмыляться не перестал. Как и бежать за Варваром.

– Хорошо, хорошо… Извини, не хотел тебя оскорбить. Слушай, ну так что с долгом? Отсрочку дашь, а? Марат, я ведь всё для тебя, ты же знаешь…

Хаджиев остановился уже перед выходом, повернулся к прихвостню.

– Ты испортил мне настроение. Я сегодня зол. Так что нет, об отсрочке можешь забыть, – Марат потешался над уродом. До безумия любил это дело. Видеть этот первобытный ужас в глазах и то, как перед ним стелятся ковром. Что тут скажешь, есть в нём что-то от садиста.

– Ка-а-ак?! Кто посмел?! Разве девушка не доставила тебе удовольствие? Или повара плохо обслужили?! Да я их всех…

– А где девушка-то? Она сбежала, пока я спал.

Спирин выпучил глаза, метнул уничтожающий взгляд на охранника, который с каменной мордой всё это время следовал за ними.

– Колян! Какого хрена?! Где девка?!

Хаджиев с наигранным интересом сложил руки на широкой груди и с лёгкой улыбкой уставился на бедного Коляна, готового, кажется, вот-вот дух испустить, не хило зассал.

– Так это… Ушла она под утро, шеф, – пробасил тот. – Даже сумку и паспорт не забрала. Так бежала, аж тапки теряя. Мы и подумали, что её Варва… Кхм… Господин Хаджиев выгнал.

Ну, вообще логично отпирался малый. Есть у Марата такая привычка. Он баб трахает, а как наскучат, выкидывает. Но вот вчера… Как-то всё странно было. Понравилась ему эта Снежана. Понравилась так, как не нравилась до этого ни одна шлюха. Он давно с таким удовольствием не имел женщину.

Ему нравилось то, как она искусно играла свою роль скромной, правильной девочки. И то, как робко, с каким-то трепетом брала в рот его член. Он отдавал ей грубые, короткие приказы, а она со страхом в глазах их исполняла. А потом кончал ей на лицо и снова таранил каменным членом. Она время от времени предпринимала попытки вырваться, что-то умоляюще шептала, а потом снова проваливалась вместе с ним в пучину наслаждения. Словно неискушённая. Почти девственница. Может, как шлюха она и не очень, но вот актриса замечательная.

От одного воспоминания о том, как поршнем вколачивался в её тугое, горячее лоно – в штанах всё задеревенело.

– Ты идиот! – рявкнул на Коляна Спирин и снова заухмылялся чечену. – Марат, это вообще не проблема, знаешь? У меня есть паспорт этой красавицы. Ты только слово скажи, и она будет у тебя! Выполнит все твои желания!

Хаджиев нахмурился.

– С каких это пор ты хранишь у себя паспорта шлюх?

А вот Спирин, похоже, удивился.

– Шлюх? Да помилуй! Ты же сам видел, какая она… Какая там шлюха. Обычная посетительница. Я же тебе предлагал первоклассных девочек из эскорта, а ты на эту указал… Но не волнуйся. Она никому ни слова не посмеет сказать…

– Не понял. Ты хочешь сказать, что она не работала? Прям реально с улицы? – тут же начал копошиться в мыслях, вспоминая её умоляющие, полные страха глаза.

Как просилась, вскрикивала, когда он терял голову и начинал её зверски трахать. Но она ведь и не сопротивлялась. Так, иногда просто пыталась вылезть из-под него, но так делают и шлюхи, когда он совсем уж распаляется. Но сопротивления, как это было бы при изнасиловании, он не заметил.

– Да училка она обычная.

Училка? Хаджиев даже хмыкнул. Да ну на.

– Сам удивился. Тоже думал, левые шаболды подзаработать пришли. А нет… Я даже ей таблетку дал для расслабления.

Так вот в чём дело. В таблетке.

Разумеется, Хаджиев не сожалел о том, что хорошо провёл время. Он никогда не жалел. Но внутри всколыхнулся чёрный осадок. Словно его обманули. Спирин, ублюдок.

– Паспорт мне её сюда!

Глава 6

Я пыталась. Правда, пыталась забыть то, что произошло со мной в том клубе… Думала, вернусь к своим родным мальчишкам, и всё пройдёт. Просто выкину из головы это сумасшествие, творившееся там со мной…

Но не получалось. Уже два дня у меня ничего не получалось. Из рук всё валилось, и везде мерещился Варвар. Я вспоминала его прикосновения, и по телу пробегал ток, а как только меня касался муж и… Ничего не чувствовала. А ведь должна! Раньше всегда испытывала наслаждение с Петей. Не такое бешеное возбуждение, как после того наркотика, но было вполне приятно.

Я боялась своих мыслей. Боялась того, что впервые испытала с Варваром… Боялась, что однажды муж узнает об этом, и я навсегда упаду в его глазах…

«Библиотекарша» – так называли меня охранники, потешаясь. И это слово набатом било в голове, не давая мне ни сна, ни отдыха.

Унизительно и гадко всё то, что мне пришлось пережить. Но разве не должна моя память абстрагироваться, помочь избавиться от тех жутких картинок, где огромный обнажённый мужик имеет меня, как законченную проститутку? Почему оно не забывается? Почему так живо в мыслях?

– Зайка, ты опять о чём-то задумалась? Какая-то ты заторможенная в последнее время. Не заболела? – супруг участливо заглянул мне в лицо. – Давай, я посуду помою, ты, наверное, устала.

– Спасибо, Петь, – через силу улыбнулась ему, присела на стул, вытирая руки. – Я действительно устала… Скорее бы каникулы.

– Так скоро уже. Неделька всего осталась и гуляй.

– Ну да… Может, съездим куда-нибудь, а, Петь? Давай, Виталика возьмём и хотя бы на несколько дней отдыхать уедем? Я даже кредит ради такого дела возьму.

Петя прокашлялся, поставил в сушилку вымытую тарелку и повернулся ко мне, уперев руки в бока.

– Зайка, какой кредит, какой отдых? Вот на дачу поедем, картошечку посадим, заодно и отдохнёшь от своих двоечников. И никаких кредитов не надо.

Картошечку… Отчего-то мне снова захотелось наорать на мужа. Напомнить, что я вкалываю, как проклятая в школе, потом ещё репетиторством подрабатываю. Напомнить, что я тоже человек и хочу нормально отдохнуть, а не с лопатой на грядке, сажая картошечку. Хотелось спросить его, когда уже он устроится на работу, и я смогу купить его сыну новые кроссовки. И спиннинг, чтобы сам себе купил.

Не знаю, что на меня нашло, благо, вовремя одумалась. Молча поднялась со стула и, так же молча миновав супруга, вышла из кухни.

– Так, я не понял… А как же ужин, зай?

– Сам приготовь, Петя! Пожарь картошечку! – огрызнулась уже из коридора и хлопнула дверью.

Наверное, это чувство вины меня пожирало. Протягивало ко мне свои мерзкие щупальца и душило, душило… Я не могла смотреть мужу в глаза, избегала даже сына. На работе не смотрела на детей… Всё время казалось, что все они знают о моём вечном позоре. Вот-вот начнут тыкать пальцами и смеяться. Мне хотелось спрятаться от всего мира, закрыться за большой железной дверью на несколько замков, запечатать наглухо окна и просто проваляться под одеялом несколько дней подряд. А, может, недель… А, может, даже лет. Чтобы когда выйду оттуда, мир забыл о моём жутком падении в бездну порока.

Анька целых два дня не разговаривала, бросая на меня брезгливые взгляды, словно это я, а не она просила Варвара трахнуть её. Впрочем, мне не было до неё дела и меньшее, чего мне в тот момент хотелось бы – её пустая болтовня. Я начала потихоньку замыкаться в себе, в своём мире, в своих снах, куда на протяжении этих двух дней регулярно наведывался Марат и продолжал свои страшные пытки, после которых я просыпалась в холодном поту и… с влажными трусиками. Я возбуждалась от этих снов, как от наркотика, которым меня тогда напичкал проклятый коротышка, и вскакивала с кровати, как ошпаренная, не находя выхода этим новым эмоциям. Они пугали меня так же, как и тот, кто их вызывал. Но самое страшное… Я засыпала с мыслью, что хочу снова увидеть этот сон.

– Зайка, любимая моя, – кровать прогнулась, а я закрыла глаза в попытке сделать вид, что сплю. – Зайка-а-а, – протянул у самого уха Петя, и рука его поползла мне под халат. – Рано же ещё для сна… Я Витальку накормил, но сам остался очень голодным. Порадуешь своего хомячка?

А я стиснула зубы, и почему-то захотелось зло рассмеяться на этого его «хомячка». Так и представила, как занимаюсь сексом с большой плюшевой игрушкой.

– Петь, я устала. Дай поспать.

– Но ещё же только шесть вечера, Снеж! – обиженно протянул муж, но приставать больше не стал. Завалился рядом, достал телефон со своей дурацкой пиликающей игрой. – Ну и ладно!

Ну и ладно.

Внезапно раздался дверной звонок, и у меня отчего-то в приступе страха сжалось сердце. Возникло какое-то давящее, тревожное предчувствие. Похоже, мне пора было пить успокоительное.

– Лежи, зай, я сейчас открою, – закряхтел Петя, поднимаясь с кровати, а я вдруг вскочила, как ошпаренная.

– Нет! То есть… Я сама открою. Мне ученица должна принести тетради на проверку, она дома занимается и… – выдохнула. Я начинала сходить с ума. Ну, чего так испугалась? Можно подумать, там Варвар ко мне в гости пришёл. Он уже и думать обо мне позабыл. – В общем, я открою.

Муж пожал плечами, зевнул и снова завалился на постель.

Думая о своём, о наболевшем, открыла дверь, не спросив даже, кто там, и не посмотрев в глазок. И застыла с открытым ртом, увидев на пороге огромного мужчину. В тусклом свете запыленной подъездной лампочки мне сначала показалось, что это Варвар, и сердце трепыхнулось в груди, словно птица, попавшая в клетку. Приглядевшись, поняла, что ошиблась и, медленно выдохнув, облокотилась о дверь, не в силах устоять на ногах.

– Лебедева Снежана Александровна? – нереально высокий, угрюмый, с косматыми бровями и явно кавказской внешности, в былое время он бы меня напугал. Но сейчас, когда прошла угроза помереть от одного тёмного, как будто дьявольского взгляда Варвара, я расслабилась и испытала нечто схожее с эйфорией.

– Да, я… Что вы хотели?

– Это вам, – буркнул мужчина, протягивая мне черный бумажный пакет с логотипом какого-то магазина или фирмы.

– Я ничего не заказывала, – подумав, что это курьер (хотя на курьера этот мужчина был похож меньше всего) ошибся и принёс чей-то заказ на другой адрес.

– Это вам, – повторил с нажимом и без всяких церемоний всучил мне пакет. – Проверьте всё содержимое, и я пойду.

Непонимающе похлопав ресницами ещё пару секунд, робко заглянула в пакет и первое, что мне бросилось в глаза – мой паспорт. Я узнала его по обложке, которую на новый год подарил мне Петя. Чуть ранее дети в школе пошутили, разрисовав документ, который я случайно выронила из сумки, и мне пришлось его менять. А эта обложка была с защитной плёнкой, хоть всю разрисуй.

Бросив быстрый взгляд на мужчину, я достала паспорт, какой-то толстый конверт и небрежно сложенное красное платье, на бирке которого на автомате прочла имя «Alexander Mcqueen».

– Это что? – прохрипела севшим голосом и, не дождавшись ответа, заглянула в конверт.

Деньги. Целая пачка. И даже не рублей, а долларов.

– Марат Саидович приносит вам свои извинения и надеется, что эти скромные подарки хоть немного смягчат его вину, – мужчина пробубнил явно заученный текст, а я подняла на него ошарашенный взгляд.

Сглотнув, медленно выдохнула, попыталась проглотить ком, что застрял где-то в гортани. В глазах предательски защипало, и мне захотелось швырнуть это всё мужчине в лицо. Но сдержало понимание, что он просто выполняет свою работу. Хотя морда, конечно, бандитская.

– Я возьму только паспорт. Остальное передайте своему Марату Саидовичу и скажите: пусть затолкает свои деньги себе в задницу! – я не ругалась так… Да никогда не ругалась. Но в тот момент, могу поклясться, мне доставило это удовольствие и принесло хоть небольшое, но всё же облегчение.

– Мне велено передать вам всё. Всего доброго, – ответил безапелляционно бандит, глядя куда-то пониже моих глаз, а затем повернулся, чтобы уйти.

– В таком случае, я брошу это здесь! – бросив пакет с платьем и деньгами прямо на площадку, захлопнула дверь и, медленно выдохнув, оперлась о стену.

Только бы ушёл, только бы не стал трезвонить. Сердце колотилось в груди, как сумасшедшее, и мне невыносимо захотелось поплакать.

– Зайка, а кто это был? – подняла взгляд на мужа и окинула его с ног до головы.

Маленький, толстенький, вечно что-то жующий Петя. Даже если бы я осмелилась рассказать ему и попросить защиты… Разве смог бы он заступиться за меня?

– Это… Паспорт в школе забыла, вот, принесли.

* * *

– Слушаю тебя, – Марат перевел взгляд на пакет в руках подчиненного и вздёрнул брови. – И в чём же дело? Почему не отдал?

Али опустил глаза в пол, поставил пакет на стол.

– Она только паспорт забрала, Марат Саидович.

– Разве я не велел тебе отдать пакет ей в руки? – Хаджиев поднялся с дивана, Али попятился назад.

– Я отдал. Но она забрала лишь паспорт, а остальное швырнула мне под ноги и закрыла дверь.

– Гордая, значит? – Марат небрежно вытряхнул содержимое пакета на стол, усмехнулся. – Ты передал ей мои слова?

– В точности, как вы и сказали.

– Что она ответила?

Али замялся, пряча взгляд. Мало кому хотелось бы пересказывать такое Хаджиеву.

– Ну? Говори!

– Она просила вам передать… Кхе-кхе… Чтобы вы свои деньги…

– Ну?

– …засунули себе в задницу… – и тут же отступился, поймав бешеный взгляд Марата.

Глава 7

– Доброе утро, Марат Саидович, – Балиев[2] шагнул в кабинет, с опаской поглядывая на шефа подбитым глазом.

Нос всё ещё адски болел, а по рёбрам, словно отбойный молоток прошёлся. Благо, на этот раз принёс хорошую весть, а то так здоровья надолго не хватит.

– Ну? – Хаджиев был не в настроении, и это, мягко говоря.

В принципе, верный Али хорошо его понимал. Марат не из тех, кому можно заявить подобное. Тем более подчинённому. Да ещё, чтобы девка какая-то.

Последнюю, кстати говоря, стоит пожалеть. Так унижать уважаемого авторитета – нужно с башкой не дружить. И Балиев хорошо знал, что за это бывает. За одну попытку оскорбить чечена многие поплатились жизнью. И не факт, что училке повезло, раз она до сих пор жива. Совсем не факт…

– Сделано, Марат Саидович, – чуть склонив голову, Али водрузил на стол толстенную папку с бумагами из банка. – Всё здесь. Ворохов вам привет передавал. Просил как-нибудь заглянуть к нему в гости.

Хаджиев усмехнулся, как случалось каждый раз, когда слышал об Илье – старом товарище.

– Видишь, Али, как полезно иметь друга-депутата?

Али знал, на самом деле Марат сейчас лукавит. Их с Вороховым связывала не только должность последнего. Ещё в конце девяностых, будучи молодыми пацанами, эти двое крепко дружили. Тогда чечен был всего лишь «чуркой» с огромными амбициями и пустыми карманами. Да и Илье, в принципе, до депутатства было, как до Пекина раком. Но все, кто в те страшные годы не скурвился и не загремел на нары, либо покинули этот мир, либо остались семьёй навеки.

Марат открыл папку, быстро пробежался пристальным взглядом по содержимому.

– Замечательно, – щелкнул мышкой, открыл какую-то папку, криво ухмыльнулся, прожигая взглядом чёрных глаз фотографию той самой девицы.

Али нахмурился. Попала дура. Никогда баб не жалел, а эту вот жалко. Правда, и Хаджиев никогда ранее так ни на одну бабу не наводил цель.

– Значит так, – начал Марат, а Али тут же напрягся, словно в позвоночник вогнали деревянный кол. Сложив руки в замок, ждал приказа, и уже было не важно, что Хаджиев велит сделать с девкой. Работа есть работа… – Выясни мне все расходы её семьи. Вплоть до того, сколько стоят носки пацана, ясно?

Балиев кивнул.

– Что-то ещё, Марат Саидович?

– Пока всё. А я, пожалуй, свяжусь с министерством образования. Помнится, у меня там кое-кто в должниках ходит.

Али передёрнуло от того, как нехорошо блеснули и без того темные глаза Хаджиева. Сколько лет на него работает, а каждый раз до дрожи такой взгляд…

* * *

– Снеженька, милая, – Елена Геннадьевна сложила руки в умоляющем жесте, и мне стало неловко. – Я всё понимаю. Ты одна работаешь, у тебя такая ситуация в семье… Но ты и меня пойми. Уже три недели ни копеечки. Ты же понимаешь, что я, заслуженный педагог, не ради шутки работаю на пенсии репетитором и нянькой в одном лице. Да и что за пенсия у меня? Разве ж это деньги? Еле на коммуналку хватает…

Покраснев, казалось, от корней волос до пяток, я опустила глаза в пол. Конечно, я понимала всё. Чтобы с моим Виталиком заниматься, столько сил нужно, знаний, умений. О терпении вообще молчу. Даже я, учитель, не могу с ним справиться.

– Я… Извините меня, Елена Геннадьевна. Так неловко, правда… Я ведь думала, что Петя вам заплатил. Я сейчас! Секундочку! – бросилась в комнату, сгорая от стыда.

Достала из тайничка нужную сумму и вынесла старушке.

– Знаешь, милая… Я не хочу тебя обидеть, но… Твой муж вообще хоть о чём-нибудь думает? Мог бы на работу устроиться. Где же это видано, чтобы жена так вкалывала, а он на подушечках нежился? – я открыла рот, чтобы защитить Петю, но Елена Геннадьевна оборвала мою попытку властным движением руки. – Ещё, небось, и деньги направо-налево транжирит. А оно тебе надо, такой молодой да красивой? Ты и его на себе тащишь, и его сына, и сама вон, непонятно во что одеваешься. Я в твои годы с иголочки ходила. Подумай уже о себе, Снеженька. Не дело это.

Я прикусила губу, неловко замялась. Отчего-то так вдруг горько стало, так тошно. А ведь всё так и есть. Я света белого не вижу за работой, а Петя то и дело опаздывает на собеседования, или его не устраивает зарплата, график, начальство… И так без конца. А Виталик у нас особый мальчик, его в обычную школу не отдашь. Вот и получается, что на себя у меня не хватает ни времени, ни денег.

Елена Геннадьевна ушла, а я ещё долго думала о том, что, быть может, не всё так идеально в моей жизни. А с другой стороны… У кого идеально?

Благо, хоть в школу нужно было ко второму уроку, и выгнать мужа на поиски работы всё же удалось. Всё ещё верила, что он устроится, и мне, наконец, станет легче.

Правда, я тогда еще не знала, что ждёт меня в школе…

* * *

В учительской прямо в воздухе повисло какое-то напряжение, и я невольно поёжилась.

– Доброе утро, – поздоровалась, как обычно, но мне никто не ответил. Лишь Анька мазнула ехидным взглядом и отвернулась.

Задумываться о поведении коллег не стала. Это школа. Тут всякое бывает. Иногда ученики так доводят, что даже дышать не хочется, не то что задушевные беседы вести.

Но вскоре я поняла, отчего вдруг стала персоной нон грата. Так уж повелось, что тот, кто попадал к нашей директрисе в опалу, автоматически становился изгоем, его замечали не больше, чем по осени листья под ногами.

Как только собралась на урок, дверь учительской распахнулась и в проёме возникла грузная Ольга Михайловна.

– Снежана Александровна, зайдите ко мне! – и тут же дверь захлопнулась. Я даже на какое-то мгновение усомнилась, что это не галлюцинации.

А в кабинете директрисы меня ожидал чистый лист бумаги и ручка.

– Присаживайтесь, Снежана Александровна. Надеюсь, не нужно объяснять, что вы должны сделать, – «шефиня» встретила меня резким, неприязненным тоном и выжидающе скрестила руки на груди.

– Простите, Ольга Михайловна, я не совсем поняла, что случилось? – А точнее, ничего вообще не поняла. – Это не подождёт? Просто у меня сейчас урок и…

– Урок, Снежана Александровна, проведёт Анна Вячеславовна. А вы… Вас решили сократить.

Словно обухом по голове. Я даже не поверила своим ушам. Непонимающе улыбнулась, уставилась на директрису.

– Не смотрите на меня так, – та вдруг стушевалась, отвела взгляд. – Мне сверху приказали, ничего не могу поделать.

Ещё пару минут мы просидели молча, без единого движения, пока я собиралась с мыслями и переваривала информацию.

– Почему я? – спросила тихо, еле сдерживая слёзы.

– Я не знаю. Назвали конкретно ваше имя. А уж кому вы там перешли дорогу, меня не касается, – буркнула в ответ Ольга Михайловна и подвинула мне листок. – Пишите, Снежана Александровна. И радуйтесь, что разрешили по собственному.

Взяла дрожащими пальцами ручку, и возникло прегадкое ощущение, что это только начало… Хотя я, по правде говоря, не понимала, кто и за что так жестоко со мной поступил. Оставалось лишь надеяться, что это какая-то досадная ошибка, и вскоре всё прояснится.

Глава 8

ВНИМАНИЕ!!! ДАЛЕЕ ПО ТЕКСТУ БУДЕТ ГОРЯЧО И ИНОГДА ДАЖЕ ОЧЕНЬ! ГЛАВНЫЙ ГЕРОЙ НЕ БУДЕТ ПОСТУПАТЬ ТАК, КАК ПОСТУПИЛИ БЫ НАШИ С ВАМИ СУПРУГИ, И СРАВНИВАТЬ СЕБЯ С ГЕРОИНЕЙ НЕ РЕКОМЕНДУЮ. У ГЕРОЕВ СВОЯ РОЛЬ ЗДЕСЬ, ЧЕТКО ПРОПИСАННАЯ АВТОРОМ! СЮЖЕТ МЕНЯТЬ В УГОДУ КОМУ БЫ ТО НИ БЫЛО, ИЗВИНИТЕ, Я НЕ СТАНУ. БУДЕТ ПСИХОЛОГИЧЕСКОЕ НАСИЛИЕ, ГЕРОИНЮ БУДУТ ПОДАВЛЯТЬ! И МНОГО-МНОГО ГРЯЗНОГО СЕКСА! ВОЗМОЖНО ТАКЖЕ ФИЗИЧЕСКОЕ НАСИЛИЕ! ЕСЛИ НЕ ГОТОВЫ К ЭТОМУ, НЕ ЧИТАЙТЕ, НО В ЛЮБОМ СЛУЧАЕ ПРОШУ ВЕСТИ СЕБЯ АДЕКВАТНО.

С уважением, ваш автор.

– Как это тебя уволили? Ты что, зай? – Петя взирал на меня глазами, полными недоумения.

Впрочем, я не могла ответить на его вопрос. Сама не понимала, как такое могло произойти и почему. Мой звонок в мэрию ничего не дал. Более того, из довольно резкого ответа я поняла, что больше их беспокоить не стоит. Возможно, конечно, я попытаюсь докопаться до правды ещё… Но это будет совершенно точно не сегодня. Уйму моральных сил потратила, пока писала заявление и во время сборов в учительской… Никогда бы не подумала, что у меня там так много личных вещей накопилось. А ещё пялились все, словно на какую-нибудь диковинку. Мне даже казалось, что все они знают больше меня и потешаются над моим жалким положением.

Теперь предстоял разговор с мужем и я, как оказалось, была к нему не готова. Как всё это объяснить, если сама ничего не понимаю?

– Снежик? Ты же пошутила, да? Нам сейчас никак нельзя без твоей работы. Сама подумай, что мы кушать будем, за коммуналку вон платёжки пришли? А на дачу же ещё ехать. Я просто не представляю… – муж метался по комнате, как полоумный, а я, сидя на диване со смиренно сложенными на коленях руками, не знала, что делать дальше.

– Я не пошутила, Петя. Просто выгнали. Взашей. И всё, – потупилась в пол, снова и снова прокручивая в голове произошедшее в школе. Обида тисками сдавливала горло, и я всё больше склонялась к тому, что это Анька «подсобила».

Больше просто некому. Или…

В мысли закралась неприятная догадка, и я поспешила её отвергнуть. Чушь. Не мог он… Зачем я ему, чтобы так напрягаться?

– Но как же… – муж всё продолжал сокрушаться, а мне захотелось уйти. Не важно куда. Просто уйти. Чтобы не видеть этого его загнанного взгляда.

– А у тебя что с работой?

Петя повернулся ко мне, застыл с выпученными глазами.

– Что за глупые вопросы, Снежан? Ты же знаешь, что у меня нет пока работы! – Меня вдруг окатило ледяной волной его грубости, и где-то пока ещё глубоко внутри проснулось неприятное чувство ярости. – Неужели так трудно не напоминать об этом каждый раз, а?! Или тебе обязательно нужно меня упрекнуть?! – Муж редко срывался и ещё реже позволял себе разговаривать со мной в подобном тоне, и в тот момент я его не узнавала.

Где тот добрый, нежный мужчина, за которого я замуж выходила? Стройный, ухоженный, в наглаженных брюках, а не в трико с обвисшими коленками… Где он? И кто этот крикливый толстячок с выпученными глазами и одутловатым от постоянного потребления пива лицом? Неужели это он так красиво ухаживал, лазал в окно моей комнаты в коммуналке с цветами в зубах?

– Я просто спросила, устроился ли ты на работу? Мы ведь нашли отличное место. Ты же ходил на собеседование? – пропустив его хамский тон мимо ушей, попыталась поговорить по-хорошему.

– Ходил, – Петя выдохнул, присел рядом. – Представляешь, они… Они хотят, что бы я, специалист, пахал в две смены за копейки. Там вообще знаешь, какая нищенская зарплата? Одно унижение. В общем, отказался я. Получше найду. Потом.

Тут у меня челюсть и отвисла. В прямом смысле слова отвисла. Потому что слышать такое, когда мы оказались в подобной ситуации, – всё равно, что внимать бессвязным речам душевнобольного.

– Петь… Ты что? Как отказался? А на что мы жить будем? А Виталик? О нём ты подумал? Да моих репетиторских хватит только на еду, а остальное как же? Пока я найду новую работу, пока получу зарплату…

Муж беззаботно тяжело вздохнул, повернулся ко мне.

– А разве я не думаю о вас? Не забочусь? Я, между прочим, день и ночь о вашем комфорте думаю. Кто еду готовит? Кто убирается постоянно? Кто вам ремонт делает?

Я лишь открыла рот, как рыба, выброшенная на берег, потому что сказать больше ничего не могла. Дар речи потеряла.

– Что ты так смотришь, Снежа? Разве я обязан корячиться за жалкие гроши? Я творческий человек! Я не могу вот так вот запросто разбазаривать свой талант!

– Петя… Ты обычный реставратор.

– Я художник! – рявкнул на меня так, что задребезжало стекло в старом серванте. – Слышишь ты, училка?! Я художник! – мне в лицо пахнуло пивом и чипсами, а к горлу подкатил ком обиды.

– Училка? Училка, значит? – губы задрожали, а на глаза навернулись злые слёзы. – Эта училка, между прочим, содержит твою семью. Семью, которую содержать должен ты! Расскажи мне, художник, куда ты дел деньги, которые я давала для Елены Геннадьевны, мм?! Откуда ты, художник, постоянно берешь деньги на пиво, и кто откладывает на твой долбанный спиннинг?! Кто таскает сына по специалистам, консультации которых стоят баснословных денег? По-твоему я об этом мечтала когда-то? По-твоему мне нравится вкалывать на двух работах?

Муж вскочил с дивана, отчего тот жалобно скрипнул.

– Знаешь что! Ты уже не работаешь на двух работах! Да и они, честно говоря, не приносили такой доход, о котором ты сейчас кричишь! А пока ты не в себе, я отказываюсь говорить! Пойду на кухню, приготовлю сыну поесть, а ты сиди, продолжай себя жалеть!

В этот момент мне показалось, что будь под рукой что-нибудь тяжелое, я просто бросила бы этим в Петра. И так больно вдруг стало в груди, словно мне туда ржавый нож засадили. Ведь столько лет я ждала, что однажды станет легче… Столько лет боролась с судьбой, а что получила взамен? Обвинения в том, что мало зарабатываю?

Свернувшись на диване калачиком, я просто закрыла глаза и тихо всхлипнула.

* * *

– Приятного аппетита, Марат Саидович, – девушка робко улыбнулась, поставила на стол большое блюдо и, скромно потупившись в пол, встала рядом.

– Спасибо, Тая, – взяв приборы, вонзил их в сочный, почти истекающий кровью кусок мяса. – Сама поела? – отправил в рот первый ароматный кусок, повернулся к девушке.

– Да, спасибо, Марат Саидович.

– Присядь, не стой.

Тая благодарно улыбнулась.

– Не сердитесь, Марат Саидович… Но у меня еще работа есть на кухне…

– А что, Валид тебя совсем загонял? – зыркнул хмуро, отчего девчонка вся сжалась.

– Нет, что вы… Нет. Мне нравится ему помогать. Вам помогать нравится, – снова улыбнулась, на что Марат ответил лишь задумчивым взглядом.

Он хорошо понимал, что дальше так продолжаться не может, и с девочкой что-то нужно решать… Слишком горячие по натуре чеченцы, особенно это касается женщин. А в доме Хаджиева тех самых чеченцев хоть пруд пруди. И все до одного на девчонку заглядываются. Они, конечно, его приказа боятся ослушаться, но мало ли… В жизни всё бывает. Когда у мужика в штанах буря, в голове – хаос. И это не есть хорошо, но такова их природа.

Просто выгнать Таю не мог. Раз однажды взял на свою голову ответственность за неё, то теперь должен отвечать.

– Что у тебя с Али? – спросил девчонку в лоб, а та быстро замотала головой.

– Ничего! Честно, ничего! Я помню ваш приказ и неукоснительно…

– Вчера Валид видел, как Али выходил из твоей комнаты. Может, мне замуж тебя за него выдать? По-другому не получится шашни крутить.

Девушка открыла рот, захлопала ресницами и покраснела.

– Нет… Я… Ничего не было. Я просто помогала ему с повязкой… У него рёбра болят.

Марат отложил вилку и, сцепив руки в замок, внимательно посмотрел Тае в глаза.

– Я предупредил тебя. Ещё раз он зайдёт в твою комнату, отдам ему, поняла?

Девушка молча кивнула и осторожно подошла.

– Простите, Марат Саидович… Но я ничего плохого не…

– Ладно, – прервал её, резко поднимаясь с кресла. – Ты пока приготовь комнату… Для девушки. Купи все женские принадлежности, сама разберешься. Главное – не экономь. Деньги у Валида возьмешь.

Тая быстро закивала, хоть толком и не поняла сути этого задания. Хаджиев вообще странный мужчина. Над его приказами задумываться не надо. Их нужно исполнять. Быстро, чётко и без заминок.

Глава 9

Приоткрыв дверь спальни, я застыла на пороге, не решаясь шагнуть вперёд. На моём диване сидел Варвар с широко расставленными ногами, а между них Аня… На коленях. Склонившись над его пахом. Он прожигал меня взглядом своих чёрных глаз и криво усмехался. И мне вдруг так больно стало, так обидно… Словно меня предали.

– Уходи! – рявкнула на Аньку, но та лишь повернулась ко мне, вытерла тыльной стороной ладони влажные губы и мерзко заухмылялась.

Вскинулась от звонка в дверь и, выдохнув, снова упала на диван. Приснится же такое. Звонок повторился, и я услышала Петины шаги – пошёл открывать.

Подниматься не хотелось совершенно, но когда услышала голос Варвара, буквально слетела с дивана и на дрожащих ногах засеменила к двери. Скорее всего, мне просто послышалось… Но проверить всё же стоило.

– Вы… Вы кто? Что вам нужно? – муж с опаской взирал на кого-то, кого видеть в маленькую щёлочку я не могла, а открыть дверь пошире боялась.

– Я твой личный кошмар на долгие годы, Петя, – послышался насмешливый голос Варвара, и меня окатило волной ужаса.

– Что? Вам вообще кого?

– Жену твою.

Вы знаете, как это, когда подкашиваются ноги, и от страха замирает всё внутри? Вряд ли кто-то испытывал когда-либо больший ужас, чем я в тот момент… Казалось, даже сердце остановилось и больше не билось. Но всё ещё жила во мне надежда, что это просто сон. Дурной сон. Бывает же такое, когда кошмар настолько живой, что ты веришь, будто всё происходит на самом деле. Я не верила. Не хотела верить. Вот только кошмар уходить не собирался.

* * *

В полутьме коридора старой, тесной квартирки заметил нечто, отдалённо напоминающее мужика, и даже не поверил, что это муж Снежаны. Марат вообще с трудом верил во всё, что узнал об этой девушке.

Она со своей внешностью могла бы устроить свою жизнь в разы удачнее. И для этого не нужно раздвигать ноги перед каждым встречным. Достаточно было бы одного раза. Но скромная учительница предпочла Нечто, облезлую «хрущевку» и больного ребёнка, которого родила не она. Поистине эта девушка оставалась для него загадкой. Наверное, именно поэтому так зацепила. Не считая, конечно, наиглупейшей попытки оскорбить того, кто одним щелчком пальцев может разрушить её жизнь и оставить после себя лишь руины. Быть может, он бы так и сделал, если бы было что разрушать.

Чечен с презрением наблюдал за реакцией недомужика, в то время, как Али уже прошёл внутрь, оттесняя того к стене.

– Вы что? Вы куда? – запищал недомерок, взирая на Али глазами, полными немого ужаса. – Я полицию сейчас…

– Вызывай, – Хаджиев уверенно перешагнул порог и, оглядевшись вокруг, расстегнул пиджак. – Если ты уверен, что их парят твои долги, и они заплатят мне за тебя, вызывай.

До колобка, похоже, начало доходить, и он расплылся в масленой улыбке.

– А, так вы из банка? Ну что же сразу не сказали? Прошу, проходите сюда. Чай, кофе? У нас, правда, только растворимый…

Марат прошёл на кухню, при этом чуть не застрял плечами в узеньком проходе. Брезгливо огляделся и повернулся к Бали.

– Ты адрес не перепутал? Она точно здесь живёт?

– Точно, Марат Саидович. Ошибки нет.

– Простите? Так вы из банка? – опять подал голос сморчок, на что Хаджиев поморщился.

– Я не из банка. Но твой долг теперь у меня. Садись. У нас будет долгий разговор.

В коридоре послышались тихие шаги и, если бы не скрип старых половиц, Марат их даже не заметил бы.

– Что здесь происходит? – напрягся, когда услышал её испуганный голос за спиной, и губы сами растянулись в улыбке. Или, скорее, в оскале.

– Добрый вечер, Снежана Александровна, – повернулся к ней и, поймав в огромных, испуганных глазах своё отражение, забыл как дышать. Током по позвоночнику прошёл этот её затравленный взгляд, и напряжение тут же ушло вниз. К паху, где всё мгновенно закаменело. Да… Именно за этим ощущением он гонялся. Вот оно. То, что заставляет кровь кипеть в жилах. Её взгляд. Тот самый, которым она наградила его в клубе. Тот самый, каким взирала, пока он её трахал.

– Не смей, – прошептала одними губами, но он её очень хорошо расслышал. – Не говори ему…

– Я здесь не за этим, Снежана, – прошептал так же тихо, хотя, чтобы не догадаться, о чём они говорят, нужно быть законченным дебилом. Как её муж.

– Простите, а что происходит? – снова запищал этот недоносок, чем уже начинал злить Хаджиева.

Марат, заметив за спиной Снежаны какое-то движение, прищурился.

– Виталик! – девушка бросилась к ребёнку, взяла его за руку и снова повернулась к чечену. В её глазах прочёл немую мольбу, но уже в следующий момент моргнул, отгоняя морок, что нагнала на него эта… Училка. Охренеть. Обычная училка.

– Бали, проводи девушку с ребёнком в их комнату. Нам с Петром Алексеевичем нужно поговорить.

Когда дверь за Али закрылась, Марат повернулся к хлюпику, что всё так же хлопал своими свиными глазёнками, и снова ощутил прилив отвращения к этому ничтожеству.

– Садись… Петя. Поговорим.

– Простите, я понимаю, что мои займы уже просрочены… Да. Но разве это повод присылать коллекторов? У меня жена, ребенок, а вы врываетесь и…

– Я не коллектор.

– Но тогда…

– Закрой пасть и слушай меня внимательно, – шагнул к толстяку, а тот тут же вжался в стену. – У тебя есть то, что мне нужно. А именно, твоя женщина. Я хочу её себе. И я её заберу. Но тебе предоставляю выбор. Либо ты сам мне её отдашь, и тогда я прощу тебе твои долги, либо ты будешь отрабатывать, а Снежана всё равно станет моей, пусть и чуть позже. Решай здесь и сейчас.

– Но… Я… Вы что? Сумасшедший? Вы в своём уме? Что вы такое… – и взвизгнул, как трусливая тёлка, когда Марат схватил его за шкирку.

– У тебя есть время до утра. Завтра я заеду за ней. Если она не согласится идти со мной, начнут капать проценты. Ты в любом случае будешь горбатиться всю свою жизнь, чтобы покрыть долги. Твой сын, кажется, страдает аутизмом? Я могу помочь с лечением, если Снежана добровольно уедет со мной. Это ненадолго. Она поживёт у меня один месяц. Потом, если захочет, пусть возвращается к тебе. Мне плевать, – резко отпустил сморчка, и тот схватился за холодильник.

– Вы предлагаете мне… Отдать свою жену в рабство? Вам? Ни за что!

Марат усмехнулся.

– Благородного из себя строишь, да? А когда проигрывал бабло в карты, пока твоя жена вкалывала на двух работах, чтобы обеспечить твоего сына, где было твоё благородство? Снежана знает об этих кредитах?

Толстяк опустил голову, поджал губы. Бля-я-ядь… Что она нашла в этом уёбке?! А он, Марат, ещё думал, что разговор долгим будет. Сморчок даже не попытался жену отстоять. Свою жену, блядь.

– Так я и думал. В общем, моё условие ты слышал. Почему-то я даже не сомневаюсь, что ты выберешь не работу на заводе. Осталось уговорить Снежану. И поторопись. Утром у подъезда её будет ждать машина. Если тебя как-то это утешит… Я не стану её насиловать или принуждать к чему-либо физически. Интима не будет, если, конечно, она сама не согласится, – снова губы чечена исказила кривая ухмылка, а толстяк вздохнул.

– Я… Я подумаю.

– Думай, Петя. Думай.

Глава 10

Я не ожидала его увидеть таким… В костюме, при галстуке… Совершенно не тот Варвар, которого я успела познать. Но глаза, словно бездонные пропасти, черным льдом покрытые, всё те же. Прожигает меня этим взглядом похотливым, блуждает по мне им, вызывая не только страх, но и то странное возбуждение, что отголосками живёт в моём теле ещё с той самой ночи…

Услышав, как за Варваром закрылась дверь, я медленно выдохнула. Неизвестно, что он успел наговорить моему мужу, но когда тот зашёл к нам в комнату, взгляд его был, словно у побитой собаки. Сердце рухнуло куда-то вниз и, кажется, там остановилось.

– Петь… Что бы он ни наговорил тебе…

– Откуда ты знаешь этого человека? – спросил ледяным, металлическим тоном, а меня аж до кости этим холодом пробрало. – Или лучше спросить, откуда он знает тебя?

– Я… Петь, я не хотела этого. Правда не хотела. Тот вечер… – ох, как бы я хотела вырвать его из своей памяти и больше не видеть этих снов… Не смотреть сейчас супругу в глаза, чувствуя, что сгораю изнутри от стыда. – Прости меня, – только и смогла выдавить из себя жалкие, никому на данный момент не нужные извинения.

– Ты изменила мне?

Я оторопело уставилась на Петю. Это что же, Варвар ему не рассказал? Или муж сейчас хочет услышать это от меня?

– Впрочем, не отвечай. И так понятно. Он же не просто так пришёл, чтобы разрушить мою жизнь, – устало опустился на диван, взглянул на тихонько играющего машинкой сына. – Ты во всём виновата, Снежана. И в том, что Виталик теперь останется без репетитора и врачей, и в том, что мы оба не сможем устроиться на работу. Он… Этот твой нерусский так мне и сказал… Либо ты переезжаешь к нему на месяц, либо он нас уничтожит. Нашего сына заберет служба опеки, а мы станем милостыню просить. И во всём этом виновата ты, – повернулся ко мне и обжег своим злым взглядом. – Понимаешь, что натворила, Снежана?

– Я…

– Заткнись! Как я мог так в тебе ошибиться? Как мог пустить тебя в свою семью? Ты же гадкая шлюха!

– Петя! – я закрыла Виталику уши ладонями и опустила взгляд в пол. – Перестань, прошу… Всё не так…

– Перестать? – он вдруг вскочил, возвысился надо мной. – Виталик, иди к себе в комнату!

Сын опасливо зыркнул на отца, побежал к двери, а я так и осталась сидеть, склонив голову. Нет, мне не было стыдно. Мне было ТАК паршиво, что хотелось выть. Провалиться сквозь землю, чтобы не видеть, как смотрит на меня муж. Но Марат… Зачем я ему? Чего хочет от меня этот страшный человек?

– Он сказал, что интима не будет. И он оплатит Виталику лечение… – Петр смотрел себе под ноги, неловко ковыряя носком ковёр. – Тебе всего-навсего нужно пожить у него месяц…

– Что? Что ты сказал, Петя? Интима не будет? Пожить у него месяц? И всё? Ты так спокойно об этом говоришь?! – не помня себя от ярости, я вскочила на ноги.

Может, это была защитная реакция, а может, просто желание отстоять себя, свою честь. Вернее, то, что от неё осталось. Я не знала, чего именно добивается от меня этот Варвар, но не была наивной настолько, чтобы не понимать – он будет пользоваться мной. Как дешевой игрушкой. И нет, я не боялась на данный момент. Я была в бешенстве. Видела, как мой супруг, узнав о моей измене, отвернулся от меня и был готов продать незнакомому мужчине. Опасному мужчине…

– Да, он так сказал! А что? Ты ведь спокойно мне изменила с этим бандитом! Почему же теперь строишь из себя невинность?!

– Бандитом?! – судорожно выдохнула, а вдохнуть не смогла…

– Нет, блядь, с архитектором! – ругательства из уст моего интеллигентного мужа звучали ещё более оскорбительно, чем должно бы. – Я долго вспомнить не мог, где видел этого бандюка! А потом вспомнил! Это Хаджиев! Марат Хаджиев! Он авторитет местный! С чиновниками нашими на короткой ноге! Его то и дело по новостям крутят! В депутаты собирается! Ну, конечно, он же не Петя-реставратор… Поэтому ты с ним… – и зажмурился, словно от боли.

Мне, правда, было не по себе от того, что теперь в глазах мужа я выглядела шлюхой. Да я, собственно, ею и была. Пошла в подпольный бойцовский клуб, занималась сексом с незнакомым мужчиной, получила от этого удовольствие… И деньги. Шлюха и есть.

Только вот то, как лихо Петр определил для меня роль в этом дешевом спектакле, сильно оскорбляло. Даже сильнее, чем если бы избил, как лупит Аньку её муженёк.

– Я не согласна, Петя. Я не стану никуда ехать. Что бы там ни было… Всегда можно найти выход, – ответила ему железным тоном, а муж уставился на меня, как на умалишённую.

– Ты что? Совсем, что ли?! Идиотка, да?! – схватил меня за волосы и потянул вверх. – Ты обязана! После того, что совершила, ты просто обязана! Подумай о сыне! Ты обрекаешь его на интернат!

В глазах защипало от подступающих слёз и я, не помня себя от обиды, схватила с тумбочки статуэтку оленя, которую когда-то подарила Пете Анька.