Шесть рун сердца бесплатное чтение

© Смирнова Д.О., перевод на русский язык, 2022

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2023

Посвящаю Чарли

Глава 1

Меня зовут Ларк, и я всегда любила высоту. Всё уменьшается в размерах и остаётся где-то внизу, и я трепещу от восторга. Даже в тот раз, когда я собиралась совершить самый опасный в своей жизни поступок.

Сидя на крыше Королевского музея, я практически убедила себя, что мир полон возможностей. Город Ламлиль раскинулся вокруг во всём своём сверкающем великолепии точно расшитая блёстками роскошная юбка леди. Эфирные лампы источали неземной свет, озаряя контуры улиц и тёмного таинственного Главного парка. Прищурившись, я даже могла различить огни огромных барж на реке – барж, которые могли бы увезти меня далеко-далеко, к большим землям, к приключениям, к свободе.

Но на самом деле свободы у меня нет. Долг мисс Старвенжер связывает меня по рукам и ногам как тяжёлая железная цепь, которую нельзя разбить. Если я не выскользну из неё в ближайшее время, то буду навеки приговорена к жизни, которую ненавижу. К жизни, от которой мама пыталась спасти меня и умерла в этой борьбе.

Вот почему я пришла сюда. Мне оставался только последний прыжок, на крышу западного крыла музея, а потом вниз: подцепить замок на окне, протиснуться внутрь – и я в золоте. В буквальном смысле. Сокровищ в Королевском музее столько, что хватит на тысячу долгов.

Наверное, мне должно быть стыдно, но, по правде говоря, мне только страшно. Стыд может подождать. Нет, стыду тут вообще нечего делать: стыд – для тех, у кого есть другие варианты.

Я вдохнула прохладный ночной воздух, пропитанный запахами дыма и пирожных с ночного рынка на площади неподалёку. Теперь пропасть впереди казалась шире, чем несколько минут назад. Но только так я могла попасть в западное крыло, пробраться внутрь и заполучить желаемое. Огромный стеклянный купол центральной обсерватории слишком скользкий, и никаких тебе лоз глицинии, по которым можно вскарабкаться.

«Просто прыгни», – сказала я себе. Я ведь столько тренировалась. Но мои ноги как будто вросли в крышу.

Услышав чьи-то голоса, я тут же пригнулась в страхе, что меня заметит стража, патрулирующая улицы. Выглянув из-за края крыши, я увидела двух девочек, они шли на рынок. Судя по виду, девочки были вроде меня – в потрёпанной одежде, голодные, никому не нужные. Когда они прошли под фонарём, я заморгала, потому что свет двинулся за ними. Он окутывал их бледной сияющей дымкой, озаряющей их кожу, заплатанные и выцветшие комбинезоны, даже длинные косы, спускающиеся по спине.

Фабричные работницы. Тех, кто работает в эфирных мастерских, называют «мороками»[1], и не случайно: они похожи на оживших призраков. Сияющая эфирная пыль оседает на их одежде, волосах, коже. Прекрасно и жутко. Магическая субстанция способна превратить замечательные произведения искусства в могущественные артефакты, но в то же время она опасна. Слишком большая концентрация магии – и человек действительно становится призраком. Он не может ни к чему прикоснуться. Не может есть. Не может говорить. И в конце концов его тело исчезает окончательно. Но всем как будто всё равно. На фабрике постоянно набирают работников, и всегда есть желающие, которые отчаянно хотят денег.

Гнев поднялся у меня в груди, жаркий, как угли, и бесполезный. Если бы я могла, я бы приковала мистера Пиншоу, владельца фабрики, к одной из его собственных скамей для перемолки и смотрела бы, как ему понравится дышать ядом весь день. Но мне всего двенадцать. Я сирота. Все силы уходят на то, чтобы просто выживать. Желать большего – всё равно что мечтать, чтобы звезда упала мне в карман. Моя мама пыталась что-то изменить и поэтому умерла. Я не собираюсь повторять её ошибки.

Одна из девочек внизу закашлялась и споткнулась. От беззвучных спазмов её тщедушное тело сотрясалось, согнувшись пополам. Подруга попыталась подхватить её, но её рука просто соскользнула с руки больной девочки. Меня переполнило абсолютно бесполезное сочувствие. Может, это просто небольшой приступ. Пожалуйста, пусть это будет только мерцание.

Наконец девочка выпрямилась, тяжело дыша. Я выдохнула, почувствовав, как из тела уходит напряжение, когда они пошли дальше и растворились в сумраке, точно лучи лунного света в облаках.

Подобное случится и со мной, если я не найду в себе сил прыгнуть и схватить удачу за горло. Многие девочки мисс Старвенжер уже были на пути к этому, каждый день отправляясь в цеха, где смалывали в порошок необработанную эфирную руду, и приходя домой светясь и мерцая. Таковы были понятия мисс Старвенжер о «благотворительности». Взять девочек из сиротского приюта, а потом выжимать из нас всё серебро и медь, какие мы только способны принести. Даже если для этого придётся отправлять нас в прокажённые цеха. Она говорила, что мы задолжали ей за всю заботу, которой она нас окружила.

Только не я. Ни за что. Фабрика убила мою мать, но меня они не заберут. Даже под угрозой смерти и позора.

Я вытащила из кармана кусочек чёрной ткани и завязала импровизированную маску на затылке. Пять шагов назад по крыше. Развернуться. Ноги налились упругостью и силой. Я побежала прямо к краю. Оттолкнулась от крыши вверх.

Полёт.

Ноги ударились о крышу западного крыла. Я стояла там, дрожа, но наслаждаясь победой, расправив плечи, с триумфом вдыхая полной грудью свежий воздух.

Начиная с сегодняшней ночи я сама выбираю свою судьбу.

Мне здесь не место. В напыщенных залах Королевского музея это стало очевидно. Как бы аккуратно я ни ступала, звук моих шагов разносился по сумрачным коридорам словно тревожный сигнал. На фоне витрин с роскошными бархатными мантиями мои потрёпанные брюки и пальто выглядели совсем жалко. Но всё это меня не остановит. Мне нужны деньги, а пропажу нескольких безделушек никто не заметит.

Меня трясло от предвкушения, когда я присела перед шкафчиком со стеклянными дверцами. Внутри лежало множество маленьких золотых вещиц: россыпь колец, зубочистка, напёрсток. Конечно, когда правишь целой страной, не можешь позволить себе пользоваться медным напёрстком. И ковыряться в зубах кусочками дерева, как все остальные.

И тут мой взгляд упал на кое-что получше: набор серебряных гребней в форме певчих птиц. Жаворонки! И серебро сбыть легче, чем золото.

Я вытащила из манжета металлическую шпильку. Замок на вид был довольно заурядным. В лунном свете, падающем из круглых окон под потолком, я не заметила никаких защитных рун. Немного повозиться внутри – и замок приятно щёлкнул. Я уже собиралась открыть дверцу и забрать свой приз, как услышала в отдалении шарканье.

Воздух жёг мне лёгкие, когда я, замерев, затаила дыхание и прислушалась.

Снова оно. Что-то где-то за моей спиной, в зале с мечами и доспехами, он же мой путь наружу. Великолепно.

Я могла оставить добычу и сбежать. Могла снять маску и сочинить какую-нибудь историю про то, как потерялась, а музей к тому времени закрыли. Если меня поймают, то обвинят только в том, что я находилась в музее в неположенное время. Учитывая мой возраст, серьёзного наказания, скорее всего, можно не опасаться.

Но если я сдамся, то все мои труды пойдут насмарку. Всё планирование. Всё время, потраченное на слежку за стражей и просчитывание маршрута через крышу. Тот последний, смертельный прыжок.

И что хуже всего: если я не заплачу мисс Старвенжер за неделю, она отправит меня отрабатывать долг в цеха. Превратит меня, как тех девочек, которых я видела, в морок, кашляющий и истончающийся.

Серебряные гребни поблёскивали, издеваясь надо мной. Я зашла так далеко не затем, чтобы сейчас сдаться. Я стащила их с полки и запихнула в карман плаща, потом добавила к ним золотой напёрсток и ещё несколько побрякушек. Если я готова замочить ноги, то и в море тоже прыгну.

Я на цыпочках пошла обратно, мимо экспозиции мраморных статуй, а потом присела за большой стойкой с копьями. В музее определённо был кто-то ещё. Холодный синий свет лился откуда-то из дальнего угла комнаты. Я услышала голос мальчика.

И он был у меня на пути.

Он стоял перед низким широким постаментом, на котором лежал один-единственный экспонат: меч. И этот тщедушный мальчик, склонившись над ним чуть ли ни вдвое, чертил что-то – руны? – вокруг.

Несмотря на своё положение, я ахнула от удивления. Я никогда не видела, как кто-то практикует эфирное ремесло. В наши дни это редкость. Моя соседка Софи говорит, что в теории любой мог бы его практиковать: это как готовить – просто следуешь рецепту. Но в Тёмные дни мы лишились стольких книг, и сейчас качественные ингредиенты могут позволить себе только те, у кого есть деньги. А у них они есть только благодаря людям без денег, которые работают на фабриках, пока не становятся мороками.

Мальчик обходил пьедестал, всё ещё погружённый в свою работу. Что он делает? Может, это совсем юный стражник, который решил подежурить допоздна и наложить дополнительные чары на драгоценный экспонат?

Но он одет совсем не как стражник. На нём тёмно-синие штаны и светлая льняная рубашка. На наплечнике доспехов неподалёку висит синяя куртка в тон.

Любопытство так и подмывало меня посмотреть, что будет дальше, но медлить было нельзя. Главное – проскользнуть незамеченной мимо него к окнам на стене у него за спиной. А точнее – к крайнему левому, которое я оставила приоткрытым, когда спустилась сюда с крыши.

Мальчик стоял ко мне спиной. Это мой шанс. Я поправила маску, чтобы она скрывала лицо, и устремилась вперёд, прячась за жуткой экспозицией воюющих манекенов, изображающих какую-то древнюю битву и для большей реалистичности подкрашенных кровавой краской.

Но проклятый мальчик, должно быть, что-то услышал. Внезапно он выпрямился.

Я замерла, пока он, слегка нахмурившись, вглядывался в тени. У него было бледное узкое лицо, и на вид он был не старше меня. Максимум лет тринадцать. И он точно не стражник – с этой золотой цепочкой на шее и висящим на ней медальоном с эмблемой, которую я с такого расстояния не могла разглядеть.

Но по его напряжённым плечам и блестящему от пота лбу можно предположить, что он здесь такой же желанный гость, как и я. Какое-то время он ещё вглядывался в тень у моих ног, а потом вернулся к своему занятию. Вот и хорошо. Я просто ветер. Скрипучий старый пол. Беспокоиться не о чем.

В тот момент мне бы и пробраться к окну, но тайна этого мальчика и меча не отпускала меня и искушала, как набитый монетами кошелёк. Мальчик принялся нараспев читать какое-то заклятие. Я разбирала только отдельные фразы.

«…возвращение Найтингейл…»

«…восстанет новый защитник…»

«…защити земли…»

Мне пришли на ум многочисленные предания о деяниях Архитектора, первого, кто освоил колдовское эфирное ремесло. Чудеса Золотого века, когда весь Галлант сиял чарами, когда сверкающие словно алмазы воздушные корабли бороздили небо, эфирные комбайны собирали зерно и никто не оставался голодным, а волшебные механизмы могли вылечить любую травму.

Моя соседка Софи считает, что всё это великолепие преувеличено, иначе оно бы не пришло в упадок так быстро. Она говорит, что нельзя исправить мир с помощью чар, потому что никакие чары не могут обратить человеческую жестокость в доброту, а жадность – в великодушие. Поэтому она так горит идеей издать новые законы в защиту рабочих. Она говорит, что это единственный способ что-то изменить.

Наверное, она права. Глупо с моей стороны задерживаться здесь. Какое мне дело до какого-то богатого мальчика, колдующего над мечом? Ко мне всё это не имеет никакого отношения. Мою жизнь это не изменит. Это под силу только побрякушкам в моём кармане.

А затем я увидела нечто такое, от чего у меня перехватило дыхание: флакон со светящейся синей жидкостью. Мальчик помахивал им над мечом.

Я стояла разинув рот, меня буквально распирало от изумления. Эфир – одно из самых ценных веществ во всём мире. Достаточно одной капли, чтобы надолго зарядить уличный фонарь. Именно поэтому у нас бурлят фабрики, поедая отчаявшихся людей, пока они перемалывают ядовитую руду в порошок, а затем вываривают его в стабильный безвредный жидкий эфир.

Мальчику было как будто всё равно, что он держит в руке целое состояние. Он наклонился и вылил на меч всю бутылочку. Его лицо перекосилось от напряжения. Он напомнил мне Софи в те моменты, когда она увлечённо объясняет какую-нибудь философскую идею. Что бы он ни делал, для него это жизненно важно.

Я на цыпочках прокралась вперёд между двумя статуями в доспехах. Я должна увидеть, что он делает. Как мог мальчик – пусть даже из богатой семьи – заграбастать столько эфира?! И зачем?! От волнения у меня мурашки бежали по коже, а разумные мысли растворялись в эмоциях. Сотни фабричных рабочих обратились в мороки, чтобы наполнить этот флакон. За что вообще стоит платить такую цену?!

Светящаяся синяя жидкость побежала по бороздке вдоль лезвия, а затем по рунам, вырезанным в стали. На мгновение меч засветился целиком, руны горели у меня перед глазами, даже когда я моргала. Свет полыхал, вдруг став ярче солнечного.

Я ахнула и попятилась в страхе, что меня заметят.

И зацепилась карманом за наколенник доспеха. Ткань треснула. Металл посыпался, железный кулак опрокинул меня на пол и с диким грохотом покатился по плитам. Несмотря на звон в ушах и боль в костях, я пыталась всё-таки выбраться из-под завала. Наконец мне удалось выползти из-под крепко придавившего меня доспеха и увидеть, что мальчик смотрит на меня со смесью ярости и удивления.

– Кто ты? Кто тебя прислал? – спросил он. – Если ты здесь для того, чтобы меня остановить, то ты опоздала!

Подняв руки, я шагнула в сторону, чтобы пьедестал оказался между нами. Меч уже перестал светиться, хотя в рунах ещё таилось слабое синее свечение.

– Я здесь не затем, чтобы остановить тебя. И вообще я уже ухожу, если не возражаешь.

– Стой! – рявкнул он. – Ты обязана объясниться. Тебе не положено здесь быть.

– Как и тебе! – огрызнулась я.

На секунду у него стал неуверенный вид. Даже виноватый. Но потом он отбросил назад растрёпанные чёрные волосы и небрежно сказал:

– Разумеется, у меня есть полное право находиться здесь. Это мой музей.

Я удивлённо моргнула:

– А не слишком ли ты маленький для главы музея?

– Я принц! – раздражённо выпалил он. – А это Королевский музей.

Я склонила голову набок и смерила мальчика взглядом:

– Ты не принц.

– Нет, принц!

– Принцу Гидеону семнадцать. И он блондин.

– Я не сказал, что я Гидеон, – процедил мальчик. – Я Джаспер. Его младший брат.

– А. – Я прищурилась, стараясь найти сходство.

Честно говоря, я почти забыла, что у нас есть второй принц. Наследник престола Гидеон постоянно фигурировал на эфирбордах, его лучезарная улыбка сверкала со всех домов и фабричных зданий по всему городу. Складывалось ощущение, что он постоянно побеждает в лошадиных гонках, или спасает тонущих котят, или посещает благотворительные торжества. Во время последней войны ему было всего шестнадцать, но тем не менее он смог возглавить небольшой отряд Светлого Дивизиона, чтобы одержать стратегически важную победу над соседним княжеством Савентри. На следующей неделе, в его день рождения, Гидеона наконец-то коронуют, и весь город Ламлиль заранее стоял на ушах.

При мысли о Джаспере на ум мне приходила только размытая фигурка на похоронах королевы Джессамины. Низенький тощий мальчик, сливающийся с толпой.

Но человек, стоящий передо мной сейчас, явно не собирался растворяться на общем фоне. Он был мучительно, явственно настоящий, с пристально глядящими голубыми глазами. Он смотрел на пол в нескольких шагах от того места, где стояла я. Там что-то поблёскивало. Серебряные гребни. Я мысленно выругалась, хлопнув рукой по карману и ощутив только рваные ошмётки ткани. Чтоб ржавчина съела этот доспех!

– Но вряд ли мне подобает оправдываться перед воровкой, – сказал Джаспер.

Ну вот. Почему я отвлеклась?! Теперь я по уши в воде, которая начинает закипать. Я вскинула подбородок, пытаясь изобразить безразличие под его обвинительным взглядом:

– Я не воровка. Эти штуки просто упали с постамента.

– Ну да, а маску ты носишь просто потому, что очень стеснительная?

Упс. Про маску-то я и забыла. Вот ржавчина! Что ж, по крайней мере, он не сможет меня узнать. Ну знаете, на случай, когда меня в очередной раз позовут во дворец на чашечку чая.

Теперь мальчик держал в руке переливающуюся коробочку размером с ладонь:

– Лучше сдайся сейчас.

– Или ты запустишь в меня табакеркой?

Он нахмурился:

– Это не табакерка. Это эфиркон. Достаточно нажать на кнопку – и не успеешь ты глазом моргнуть, как здесь будет с десяток солдат Светлого Дивизиона.

Я ухмыльнулась, хотя сердце бешено стучало в груди:

– А почему ты рыщешь здесь один, если ты принц? Что такого секретного ты замышляешь?

Его щёки окрасились ярким румянцем.

– Ничего такого, что касалось бы воровки, – отрезал он. – Ты сдаёшься – или я вызываю Дивизион?

Я глубоко вдохнула, чтобы успокоиться. Я ни за что не сдамся. И рядом я заметила только одно средство самообороны. И я схватила его.

В тот миг, когда мои пальцы сомкнулись на рукояти меча, мир покачнулся. Меня окутал яркий свет, резкий и сверкающий, точно отблески на гранях бриллианта. Мне показалось, что где-то вдалеке играет музыка, настолько прекрасная, что захотелось расплакаться. Даже в воздухе разлился новый запах, словно прилетевший с далёкого луга, поросшего цветами, названий которых я не знаю.

По мне прошла дрожь, начавшаяся в руке, сжимающей меч, перелившаяся в плечо и грудь, а затем разошедшаяся по всем конечностям. Что происходит?! Я попыталась отпустить оружие, но пальцы свела судорога, и они только крепче сомкнулись на рукояти. Голос – или несколько голосов, слившихся воедино, – сказал: «Приветствуем, Найтингейл».

И вдруг всё закончилось. Свет исчез, воздух снова пах пылью, а я стояла у пустого пьедестала перед разозлённым принцем, сжимая в руке меч, который, возможно, только что говорил со мной.

Глава 2

Я встряхнулась, стараясь сбросить с себя странное щекочущее ощущение, прицепившееся ко мне. Мне тут ещё надо как-то разобраться со злым принцем, вид у которого был самый что ни на есть разъярённый.

– Отдай мне меч! – потребовал Джаспер. – Ты не достойна даже прикасаться к нему, воровка!

Я начала потихоньку пятиться к окну.

– Я отдам его тебе, если позволишь мне уйти, – сказала я. – Убери этот твой эфиркон. – Если он действительно может призвать Дивизион, я не могу положиться на случай и просто сбежать. Особенно когда они легко догонят меня на своих летающих велосипедах.

Принц скрипнул зубами.

– Ты понятия не имеешь, что творишь. На кону судьба всего Галланта!

– Судьба всего королевства зависит от того, как ты проведёшь какой-то тайный ритуал над старым мечом? – фыркнула я. – Кто-то слишком много о себе воображает.

– Ты смотрела эфирборды? – спросил Джаспер. – В любой момент может начаться война.

– Множество людей страдают вне зависимости от того, идёт война или нет.

Он подавил стон:

– Ну конечно, где тебе понять. Ты ведь просто оборванка.

Я буквально задохнулась, потому что его слова вонзились мне прямо в сердце. Это была правда, но это не значит, что от неё не больно.

– Да неужели? Серьёзно? Чего я не понимаю, так это того, почему этот музей ломится от золота и драгоценностей, когда люди, пашущие на фабриках, становятся мороками, только чтобы поставить на стол тарелку мерзкого морковного супа. Почему люди из Костей должны выбирать между быстрой смертью от голода и медленной смертью от работы, в то время как люди из Антрекота думают, надеть ли им пурпурную тафту или павлинью парчу на следующий званый вечер? Если тебе действительно небезразлична судьба Галланта, то почему бы тебе не сделать что-нибудь с этим? – В качестве финальной точки я смерила его гневным взглядом, но внутренне была собой довольна. Я почти дословно воспроизвела последний выпад моей соседки Софи против порядков на фабриках, хотя её подача была получше. К тому же я подозревала, что неправильно произнесла слово «тафта».

Джаспер вытаращился на меня. Отлично. Я сделала ещё один шаг в сторону окна. Ещё чуть-чуть – и я смогу сбежать.

– Стой! – крикнул Джаспер, обходя пьедестал.

– Ни с места! Замёрзни! – Я замахнулась на него мечом, чтобы он не подходил ближе.

И меч вспыхнул.

Серебристый свет вырвался из кончика лезвия и по дуге устремился к принцу. Тот взвизгнул и нырнул за опустевший постамент. На меня налетел порыв холодного воздуха, и я невольно попятилась.

Я заморгала, пытаясь разглядеть что-нибудь в этой дымке, и увидела, что принц Джаспер таращится на постамент со смесью восторга и ужаса. Вокруг пьедестала образовалась поблёскивающая глыба льда, сковав его намертво.

– Сработало, – сказал Джаспер севшим голосом.

– Сработало что?

– Найтингейл, – прошептал он. – Она ответила! – Теперь он не отрывал жадных глаз от клинка. – Я пробудил меч защитницы! – Тут он, видимо, вспомнил, с кем разговаривает. – Послушай, – сказал он, явно силясь говорить ровным голосом, – это опасный меч. Он принадлежит Найтингейл.

– Найтингейл? – не понимая, о чём он, повторила я.

– Героине Галланта, которая сражалась с Багровым Рыцарем, – подчёркнуто медленно объяснил Джаспер. – Может, ты что-то слышала о ней?

– О Найтингейл все слышали, – огрызнулась я. – А ещё все знают, что она умерла двести лет назад, когда помешала рыцарю уничтожить королевство.

Конечно же она умерла. Такова цена героизма, так было даже в те времена.

– Именно. И она остановила его с помощью этого самого меча. Поэтому положи его. Ты понятия не имеешь, что делаешь.

Я не отрывала глаз от обледеневшего постамента. Меня пробрала дрожь. Принц Джаспер прав. У меня не было ни малейшего желания возиться с магическим мечом, который способен ни с того ни с сего обратить меня в глыбу льда.

– Прекрасно! Можешь забрать свой дурацкий ножик! – Я отбросила клинок, и он, зазвенев, проехался по плитам к ногам принца.

Стоило мне выпустить меч, как меня пронзило странное ощущение. Мне словно захотелось вновь схватить его. Ощущение пустоты в груди напомнило мне самый первый вечер, когда мама больше не могла укутать меня в одеяло и рассказать о чудесной жизни, которую она нам готовила.

Я встряхнулась, чтобы избавиться от глупого чувства. Не время витать в облаках. Надо бежать, и быстро, пока принц отвлёкся.

Я поставила ногу на подоконник, открыла стеклянные створки и приготовилась перебраться на карниз, чтобы оттуда вернуться обратно на крышу. Оглянувшись, я увидела, что Джаспер склонился над мечом и собирается его поднять.

Меч дёрнулся. Джаспер вскрикнул. Клинок задрожал, выгравированные на металле руны сверкнули – и вдруг меч взмыл в воздух и устремился ко мне. Рукоять с разбега ударила меня в живот, я охнула и, невольно отпустив подоконник, полетела спиной вперёд прямо в тёмную ночную пустоту.

Я падала, и панический вопль вырвался у меня изо рта. Я извивалась, изгибалась, пытаясь за что-то ухватиться – за что угодно, лишь бы остановить это смертельное пике прямо на безжалостный каменный тротуар внизу. Мои пальцы сомкнулись на рукояти меча, которая каким-то образом по-прежнему впивалась мне в живот, – и вдруг я перестала падать. Я повисла в воздухе, крепко сжимая в руке меч.

Дыхание встало у меня поперёк горла. Сердце колотилось как бешеное. Очень осторожно я посмотрела вниз.

Я была очень, очень высоко. Вдалеке под моими ногами светились эфирные лампы.

– К-как?

Я едва смогла выговорить даже это слово. Мне ещё казалось, что я падаю, что вот-вот рухну на мостовую.

Меч завибрировал у меня в руке.

– Это твоя работа?

Как-то глупо разговаривать с мечом. А ещё глупее – болтаться в воздухе в двадцати футах над улицей.

– Эй, ты, воровка! – послышался сверху голос Джаспера. Посмотрев наверх, я увидела, что он высунулся из окна. – Вернись! Этот меч принадлежит Найтингейл!

Но у меча, очевидно, были свои планы. В следующий миг я уже проворно неслась по воздуху на другую сторону улицы, к Королевской библиотеке, и вскрикнула, когда клинок аккуратно опустил меня на крышу. Теперь у меня под ногами была твёрдая поверхность, и я, с облегчением выдохнув, облокотилась на горгулью, недружелюбно глядящую в пространство.

Принц продолжал что-то кричать, но слов отсюда было не разобрать. Он размахивал чем-то, что излучало зловещий блеск. Эфиркон!

Я посмотрела на меч, который продолжала держать в руке:

– Послушай, я ценю, что благодаря тебе жива и здорова, но я не могу просто взять и украсть меч из-под носа у наследного принца! Я оставлю тебя здесь, и он тебя заберёт. Хорошо? – Я разжала пальцы, надеясь, что меч останется лежать на крыше. Но проклятая штуковина взвилась обратно и даже словно укоризненно мне погрозила. Когда я попыталась отойти, меч погнался за мной и снова принялся тыкаться рукоятью мне в руку.

Я раздражённо выдохнула:

– Ладно! Ладно, поняла. Ты хочешь пойти со мной. Но принц хочет тебя забрать, я уверена, что он уже вызвал своих солдат на подмогу.

Меч залихватски отклонился, блеснув краями.

– Нет! Мы не будем драться с Дивизионом!

Туда набирают лучших из лучших, и их специально учат применять чары в бою. Задумавшись, я почесала переносицу свободной рукой.

– Хорошо, нам всё равно надо отсюда выбираться, чтобы найти безопасное место. Ты можешь ещё раз меня перенести?

Вместо ответа меч взмыл в воздух вместе со мной, отчего у меня сердце ушло в пятки. И всё-таки странное, необузданное ликование переполняло меня – передо мной открывался мир, полный восхитительных возможностей.

– Я так понимаю, это значит «да»! – крикнула я, и мы устремились в ночь.

Нельзя сказать, что город Ламлиль по форме походил на овцу, но традиционно его делили на части так же безжалостно, как топор мясника разделывает тушу. Правда, названиями пользовались не все. Аристократы никогда не говорили, что живут в Антрекоте – но вот он как на ладони: отборные безмятежные улицы под тенью деревьев, где теснятся миленькие домики, а эфирные лампы выделяются в ночи на сверкающей брильянтами гирлянде. А на невысоком холме с видом на реку Ри возвышается главное украшение: королевский дворец.

На северном берегу находится Рулька – пристанище рынков, ратушей и тех, кто там работает, надёжное место. Затем идёт Огузок – более потрёпанный, с крошащимся кирпичом и населением, ещё в достаточной степени уважаемым, чтобы найти себе парадную одежду на праздники. И в последнюю очередь, дальше по реке – чахлые и полузаброшенные Кости, район беднейших из бедных, которые не могут позволить себе жильё нигде, кроме трущоб в тени эфирных цехов.

Людей вроде меня, которым некуда идти.

– Вниз, вон туда, – скомандовала я мечу, и тот послушно нырнул к полуразвалившемуся кирпичному дому в центре Костей.

Мои ноги коснулись крыши, и я споткнулась. Не сжимай я в руке гладкую и тёплую рукоять меча, то я бы подумала, что всё это лишь странный тревожный сон. Но я не спала. Всё случилось на самом деле. Я украла у принца магический меч. Вернее, меч украл себя сам, так будет точнее. Хотя не думаю, что принц считает так же.

Я подняла меч перед собой, разглядывая сверкающее лезвие:

– И что мне теперь с тобой делать?

Меч дрогнул, по лезвию пробежало слабое эфирное мерцание, подсветив изящную рукоять, и я обратила внимание, что она выполнена в форме птицы; распростёртые крылья образовали крестовину, а веерообразный хвост – навершие[2]. Голова была вырезана поверх основания клинка, на месте глаз виднелись два тёмно-синих сапфира.

Я попыталась вспомнить, что принц говорил мне в музее. Что-то про судьбу королевства Галлант, меч защитника и Найтингейл. Конечно, я слышала о Найтингейл. Во времена Архитектора это была легендарная героиня, прославившаяся победой над Багровым Рыцарем. Зачарованный металлический воин, ведомый какой-то невообразимой яростью, убил Архитектора и мог бы уничтожить весь Галлант, не останови его Найтингейл.

И, как и все герои, за свою победу она заплатила жизнью. Я никогда не понимала, зачем люди избирают подобный путь. Вот мне, например, хватает ума во всё это не лезть.

– Если ты в самом деле меч Найтингейл, то я не понимаю, зачем ты таскаешься за мной, – сказала я, показав на свою маску. – Ты слышал, что сказал принц. Я оборванка. Воровка.

Меч дёрнул крестообразной рукоятью; думаю, будь у него плечи, он бы ими пожал.

– Тебе-то весело, – сказала я, – а вот я, если попадусь, останусь без руки.

На этот раз меч рассёк воздух, словно поражая невидимого врага.

– Да ладно? Ты правда думаешь тягаться со всем Дивизионом? Нетушки, уж лучше мы поищем, где тебя спрятать.

Я огляделась вокруг. В одном углу крыши лежала груда глиняных обломков: остатки того, что было огромными урнами и вазонами в Золотой век, когда весь Ламлиль блистал от чар, а в этой ратуше жили какие-то богачи, которым приспичило устроить на крыше садик, чтобы выращивать там свои растения. Сойдёт.

Я спрятала меч под этой грудой.

– Побудь здесь, хорошо? Я вернусь утром.

Надеюсь, что к этому времени из меча выветрится то, чем напичкал его Джаспер. Если повезёт, наутро это окажется просто кусок металла. Сбыть его, конечно, непросто, но это моя единственная возможность получить хоть какую-то компенсацию. Из-за этого меча я лишилась своей добычи, и будет честно, если я получу что-то взамен.

– Хороший… э-э-э… меч, – осторожно сказала я. Меч дёрнулся, но остался там, где я его положила, даже когда я повернулась уходить.

Вздохнув, я стала спускаться по лестнице, ведущей внутрь ратуши. Сработало. Меч меня послушался, во всяком случае на этот раз. А что с ним делать, я могу решить и завтра. Я сняла маску и затолкала её в оставшийся целым карман, досадуя, что не положила туда хотя бы часть добычи. Сделай я так, у меня был бы хоть какой-то улов после сегодняшней сумбурной ночи.

Я спускалась очень осторожно, останавливаясь каждые несколько ступенек и прислушиваясь к звукам снизу. Уже поздно. Мисс Старвенжер наверняка спит.

В коридоре на третьем этаже меня встретил выцветший протёртый ковёр в компании видавших виды обоев с рисунком из поникших букетов и чахлых фиалок. На другом конце виднелась приоткрытая дверь спальни. В тот момент жалкий матрас и тонкое одеяло представлялись мне подобием рая. Завтра будет новый день. Когда у меня наконец-то всё получится. Нужно только не попадаться на глаза мисс Старвенжер до тех пор, пока у меня на руках не окажется необходимой суммы, чтобы заплатить за эту неделю.

Я едва слышно ступала по истёртому ковру, надеясь, что Софи уже спит: мне не хотелось отвечать на вопросы, которые у неё несомненно появятся, и особенно не хотелось рассказывать ей про меч. Софи обожает законы, а я почему-то уверена, что где-то есть закон, утверждающий, что людям не положено красть у принцев магические мечи. Будь это кто-то другой, я бы даже не волновалась. Но Софи единственный человек в целом свете, благодаря которому мне хочется быть чуточку лучше.

Я уже тянулась к ручке двери спальни, когда за моей спиной раздался голос:

– Так-так, мисс Гранби. Надеюсь, у вас есть веская причина нарушить комендантский час.

Волна леденящего ужаса приковала меня к месту. Какое-то время я просто стояла, собираясь с силами, и затем обернулась.

Когда я впервые оказалась в интернате, я подумала, что мисс Старвенжер – самая красивая женщина из всех, кого я когда-либо видела. Нежная розовая кожа, густые волнистые пряди блестящих каштановых волос, глаза цвета летнего неба. Изящные одежды подобраны так элегантно, что их обладательница могла бы сойти с одной из модных картинок с эфирбордов, на которые я когда-то завороженно смотрела.

Вот и сейчас на ней был лавандовый халатик с кремовой шнуровкой, каскадом спускающейся спереди и вдоль широких рукавов. Из-под длинной юбки выглядывали пушистые фиолетовые тапочки. Распущенные вьющиеся волосы падали ей на спину. Но в её улыбке было нечто настолько зловещее, что приводило меня в ужас. Я уже знала, что красивые люди могут обидеть тебя точно так же, как и невзрачные. А мисс Старвенжер способна ранить меня сильнее любого другого.

Я сглотнула, силясь подобрать спасительные слова.

– Может быть, это как-то связано со следующим платежом? – Она сверилась с карманными часами. – Полночь уже минула. Ты знаешь, что это значит. – Она протянула руку, выжидающе вскинув брови.

– У меня его нет, – сказала я, расправив плечи, изо всех сил стараясь выглядеть как можно увереннее. – Но он будет. Завтра. То есть сегодня.

Мисс Старвенжер вздохнула:

– Дорогая Ларк, тебе известно, сколько ночей ты провела под моей крышей?

– Семьсот тридцать семь, – ответила я. Чуть больше двух лет, после того как лишилась прошлого жилья самым жалким образом.

– Именно, – сказала она. – Семьсот тридцать семь дней, на протяжении которых тебя сытно кормили три раза в день, одевали и предоставляли кров.

Я с трудом подавила смешок. Стол у мисс Старвенжер иначе как жалким назвать было нельзя. Да, нас кормили три раза в день – если считать едой водянистую кашу с чёрствым хлебом.

– Возможно, ты не понимаешь, как дорого всё это обходится, – продолжала мисс Ставенджер, – я имею в виду содержание тебя и других девочек. Ты не понимаешь, какие жертвы я приношу, только чтобы научить вас, как выжить в этом мире.

– Да, – кивнула я, уже не в состоянии сдерживаться. – Для вас это, должно быть, тяжкий труд. У вас такой изнурённый вид, просто ужас.

В ответ на мой сарказм мисс Старвенжер прищурила холодные голубые глаза. Однако, судя по всему, мои слова заронили в ней толику сомнения. Она поправила волосы и разгладила халат, не отрывая от меня взгляда.

– Ты задолжала мне, Ларк, – сказала она. – И я окажу тебе плохую услугу, если оставлю это без внимания. Этот мир зол и жесток, и тебе необходимо научиться брать на себя ответственность. Кстати, мистер Пиншоу как раз спрашивал, нет ли у меня на примете милых юных леди, помощь которых ему бы пригодилась. Он получил несколько новых королевских контрактов, и для их выполнения необходимы существенные дополнительные…

– Я не пойду работать к морокам! – В моих словах звучал страх, колючий и острый. Я вспомнила тех девочек, которых видела на улице, и почувствовала, что при мысли о том, как сверкающая пыль проникает в мои лёгкие, чтобы меня уничтожить, грудь мне что-то сдавливает. Я вспомнила голос мамы «Я делаю это для тебя, Ларк. У меня не было выбора. Но у тебя будет».

Мисс Старвенжер поджала губы, словно мой страх внушал ей отвращение:

– В таком случае у меня нет иного выбора, кроме как отправить тебя обратно в приют. Но ты понимаешь, что я всё равно должна компенсировать свои затраты. – Аккуратно, с точностью, которой бы позавидовал опытный торговец, она погладила пальцем золотую цепочку у себя на шее. Этого крохотного движения было достаточно, чтобы висящий на ней медальон съехал вперёд, поверх кружевного воротника.

Я не могла оторвать от него взгляд, мой страх превращался в ещё более острое отчаяние. Медальон моей матери. Единственная вещь в целом свете, которая осталась мне от неё. Медальон связывал нас с ней даже после того, как мама покинула этот мир.

Так она сказала в тот вечер, когда надела его мне на шею. Тогда было собрание рабочих эфирного профсоюза, но я не хотела, чтобы она туда шла. С тех самых пор как за несколько недель перед этим к нам ломился какой-то громила и орал на маму, чтобы она держала рот на замке, меня стали мучить кошмары. Но мама сказала, что обязана пойти. Это важное собрание. Она и другие рабочие хотели достучаться до мистера Пиншоу, а если он не станет слушать, то объявить забастовку.

«Без рабочих он не сможет управлять фабрикой, – сказала мама. – У нас есть сила, Ларк. Даже у самых маленьких из нас. А объединив наши силы, мы будем способны на великие дела. Скоро всё изменится».

В одном она оказалась права. В ту ночь всё изменилось. Потому что наутро мама не вернулась, а у меня остались только воспоминания о восьми годах жизни с ней и этот медальон.

Поэтому, стоило мне увидеть его на шее у мисс Старвенжер, горечь разлилась по моим жилам. Эта ведьма забрала его в первый же день, как я пришла к ней в пансион, и все остальные 736 дней я провела в размышлениях, как его вернуть.

Я её ненавидела. Ненавидела за то, какой маленькой и беспомощной чувствовала себя в её присутствии. Ненавидела за то, что она отняла у меня дорогую мне вещь и превратила её в оружие, чтобы загонять в узкую клетку, где она меня держала. Даже теперь я чувствовала, как сжимаются решётчатые стенки. Но я не собиралась сдаваться. Я должна верить, что смогу сломать их.

– Этот медальон мой, – сказала я. – Он принадлежит мне.

Её губы дёрнулись.

– Милая Ларк, неужели ты не понимаешь? У тебя ничего нет. Ты всем обязана мне. – Она дёрнула медальон на цепочке. – Эта побрякушка стоит немного, но, думаю, я могу отдать её на переплавку. Золото покроет часть расходов на твоё содержание.

– Нет!

Мисс Старвенжер прищурилась. Она знала, что я в её власти, будь она проклята.

– И это всё? Разве я не учила тебя вести себя культурно, Ларк?

Она хочет, чтобы я умоляла. Чтобы по-хорошему просила не уничтожать единственную в этом мире вещь, которая представляла для меня какую-то ценность. От этой мысли мои внутренности буквально свело судорогой.

А потом я увидела нечто, от чего все мои мысли обратились в бурлящий хаос: нечто острое и серебристое, летящее со стороны лестницы на крышу. Меч, метящий прямо в мисс Старвенжер.

Глава 3

Не предприми я ничего, проклятый меч уничтожил бы Старвенжер прямо на моих глазах. Взмахнув руками, я заорала:

– Стой!

Мисс Старвенжер моргнула. Такой реакции она явно не ожидала.

Но приказ сработал. Меч завис в воздухе, остриё подрагивало буквально в нескольких дюймах от шеи ничего не подозревающей мисс Старвенжер.

– Это не обязательно, – осторожно продолжила я, силясь говорить размеренно.

Мисс Старвенжер смотрела на меня сдвинув брови, видимо пытаясь понять, что со мной такое. За её спиной меч изобразил примерно ту же эмоцию, недоумённо провернувшись вокруг своей оси и дёрнувшись в сторону Старвенжер.

– Не стоит уничтожать её… то есть его, – сказала я. – Мы можем найти иное решение, правда?

Меч недовольно покачнулся и снова дёрнулся в сторону мисс Старвенжер, явно предвкушая что-то нехорошее.

Мисс Старвенжер, даже не догадываясь, что у неё за спиной нарисовался кровожадный магический меч, поджала губы и сказала:

– Очень хорошо. Что ты можешь предложить взамен?

– Давайте отложим это, – сказала я, глядя поверх её плеча на меч в надежде, что он поймёт, к кому я обращаюсь. – И вернёмся к этому вопросу, когда будет подходящее время.

Мисс Старвенжер фыркнула, но тем не менее убрала медальон обратно под воротник. Меч тем временем раздражённо повёл лезвием и, отступив в угол коридора, скользнул в старую урну, набитую отслужившими своё зонтиками. Его рукоять выделялась среди тёмных ручек, но пока сойдёт.

– Итак, – сладким голосом сказала мисс Старвенжер, – полагаю, это значит, что ты готова сделать то, чего от тебя ждут? Завтра в восемь утра запишись к мистеру Пиншоу вместе с другими девочками. Если ты этого не сделаешь… – Она позволила голосу сойти на нет, выгнув одну изящную бровь и при этом вновь коснувшись воротника в том месте, где висел мой медальон.

Ржавчина и пыль. Я влипла. Выхода нет. У меня в груди гудела паника, точно рой пчёл, вот-вот готовых ужалить.

И тут мне в голову пришла наиотвратительнейшая мысль.

Выход есть. Я могу отказаться от медальона. Может, я просто сентиментальная глупышка, что придаю ему такое значение. Сердце у меня колотилось, отдаваясь в ушах, и в тот момент казалось, что весь мир замер.

Нет. Глупость это или нет, но медальон не просто золотая побрякушка. Он связывает меня с мамой; это моя душа. Или то, что от неё осталось. И я не могу допустить, чтобы Старвенжер отняла его у меня. Даже если это убережёт меня от фабрики.

– Я сделаю это, – сказала я. – Я пойду…

– Этого будет достаточно? – спросил голос за моей спиной.

Резко обернувшись, я увидела позади себя Софи. Низенькая, крепенькая, она стояла у двери в спальню. Тонкая ночнушка едва доходила ей до колен, и было видно, что одна стопа у неё вогнута внутрь. Руки на поясе, подбородок высоко вздёрнут. Софи всегда держала себя так, словно в любую минуту готова произнести речь.

Хромая, она прошла вперёд, не обращая внимания на мой отчаянный взгляд, и сунула в руку мисс Старвенжер слегка звякнувший кошелёк. Ну что ты будешь делать: она готова помочь мне вне зависимости от того, хочу я этого или нет.

Мисс Старвенжер взвесила кошелёк в руке, вытрясла из него две серебряные монеты и фыркнула:

– Полагаю, на этот раз достаточно. Но в следующий раз жду оплату вовремя, мисс Гранби. Больше никаких отсрочек. – И она ушла на второй этаж, где располагались её собственные комнаты.

Какое-то время я просто стояла и смотрела мисс Старвенжер в спину, пока она не скрылась на лестнице, и только потом обернулась к Софи. Замечательная, умная, до ужаса великодушная Софи. Мне хотелось броситься ей на шею, крепко обнять и поблагодарить за спасение. Наверное, она этого и ждёт. Так поступают друзья. И Софи, несмотря на всё, что я сделала, по-прежнему считала меня своим другом. Считала, что я заслуживаю доброты и сочувствия.

Правда, во всём виновата я.

Когда я только приехала в пансион мисс Старвенжер, Софи первая из девочек проявила ко мне участие, а я, честно говоря, вела себя просто кошмарно. Я не смеялась над её шутками, не отвечала на её улыбки, даже не предложила поработать вместо неё по дому, когда она слегла с гриппом. К тому времени я очень хорошо усвоила жизненный урок: привязываться к кому-то или чему-то опасно. Тем более что я не собиралась оставаться здесь дольше, чем того требовала необходимость. Мне лишь нужно выяснить, где мисс Старвенжер держит мой медальон – и только меня и видели. Я бы сама устроила свою жизнь.

Я думала, что нашла клад – буквально, – когда обнаружила в кабинете мисс Старвенжер сундук с навесным замком. Пять ночей ушло у меня на то, чтобы вскрыть его, а когда тяжёлый металлический рычажок наконец щёлкнул, мне показалось, что моя душа готова воспарить на крыльях восторга – вот она, свобода!

Только медальона в сундуке не оказалось. Там не оказалось вообще ничего, если не считать пары покрытых плесенью старых книг. И я забрала их, решив, что за все мои усилия мне причитается хоть что-то. Я собиралась на следующий день улизнуть и заложить книги, но Софи застала меня с ними в спальне прежде, чем я успела это сделать. Я была уверена, что она тут же меня сдаст, но вместо этого она разрыдалась. Выяснилось, что это её книги – всё, что осталось от отца, который был поэтом и философом. Я сунула книги ей в руки и сказала, чтобы она берегла их, – что угодно, лишь бы она перестала плакать.

Для всех остальных эти книги не представляли почти никакой ценности, а если уж добыть медальон у меня не получилось, то пусть хотя бы кто-то другой порадуется. Не так уж тяжело они мне достались.

Но с тех пор Софи вбила себе в голову, что мы друзья. А я не смогла убедить её в обратном. И теперь только посмотрите, во что она вляпалась, – и всё из-за меня! Я крепко обхватила руками себя, чтобы не выкинуть какую-нибудь глупость, например не обнять Софи.

– Тебе не стоило этого делать! – прошипела я. – Я бы со всем разобралась сама!

– Как? – спросила Софи, скрестив руки на груди. – Устроившись на работу в эфирную фабрику и работая там, пока не обратилась бы в морок?

Я всплеснула руками, словно могла выцепить ответ прямо из воздуха.

– Я бы что-нибудь придумала.

– Рабочий день на фабрике начинается в восемь. Даже тебе не украсть столько серебра за семь часов. К тому же ты и так выглядишь почти как морок. Тебе нужно поспать. Где ты была?

Ну вот, опять она пытается обо мне позаботиться. Думает, что лучше знает, как мне быть. Хотя, наверное, так и есть.

Мгновение я колебалась. Вся эта ночь была такой странной, такой тревожной. А Софи самый умный человек из всех, кого я знаю. Может, она объяснит, почему этот проклятый меч не хочет оставить меня в покое? Она наверняка знает миллион историй о Найтингейл. Но если рассказывать ей о мече, придётся рассказать и о том, что я проникла в музей.

Меня передёрнуло, когда я представила, какое у неё будет лицо. Точно такое же, как и вчера, когда она рассказывала мне, что Попечительский совет отказался даже встретиться с представителями профсоюза эфирных рабочих. Губы поджаты, брови сведены вместе. Выражение полнейшего разочарования.

– Долгая история. Сейчас это не имеет значения. – Я запуталась пальцами в волосах, когда попыталась пригладить весь тот хаос на голове, который остался у меня после ночных приключений. – Я верну тебе долг, Софи. Клянусь.

– Если тебе будет легче, я могу начислить проценты, – сказала Софи.

Я не сразу припомнила, что это значит. Софи как-то объясняла мне, когда разразилась очередной тирадой по поводу того, как банки обкрадывают бедных граждан.

– Это когда ты платишь часть суммы, которую тебе одолжили, сверх долга, да? Сколько ты хочешь? – спросила я, чтобы сразу обсудить детали.

Софи закатила глаза:

– Да я шучу, Ларк! Я не Королевский банк – я твой друг! Я знаю, что ты вернёшь долг. Я только хочу, чтобы с тобой всё было в порядке.

Быть в порядке. Вернуть долг. Ничего особенного. Только вот на самом деле нет. Именно поэтому я терпеть не могу, когда люди поступают вот так. За доброту всегда нужно платить. Софи думает, что помогла мне, но на самом деле сделала только хуже. Потому что теперь мне придётся беспокоиться не только о себе. Внутри у меня заворочалось тошнотворное подозрение.

– А как же ты? – спросила я. – Это же была твоя заначка, верно?

Из всех нас Софи лучше всех разбиралась в деньгах и цифрах. Но даже ей необходимо было еженедельно платить за проживание, иначе бы её вышвырнули.

Софи развернулась и пошла в спальню. Тошнотворное ощущение только усилилось.

– Софи, что ты будешь делать на следующей неделе?

– Со мной всё будет хорошо, – ответила она. – Лучше подумай о себе.

Но я так не могла. Софи отдала свои сбережения, чтобы на одну неделю спасти меня от фабрики, а это значит, что я перед ней в долгу. Я обязана найти способ рассчитаться с ней. Если я при этом найду деньги, чтобы оплатить заодно и своё проживание, то так будет даже лучше. Если бы только этот проклятый принц Джаспер не влез со своим зачарованным мечом в мой идеальный план ограбления!

Я уже собиралась направиться вслед за Софи в спальню, как в коридоре послышалось дребезжание. Я зло зыркнула на урну с зонтиками.

– Сиди там! Утром я тебя заберу, – прошипела я.

Дребезжание стихло. Я прошла в спальню и закрыла за собой дверь. В низкой узкой комнате было почти не протолкнуться, здесь стояли три двухъярусные кровати и умывальник, которым мы пользовались вшестером. В воздухе разливалось тихое посапывание, слегка оттеняемое более низким храпом нашей соседки Блайз.

Окно было закрыто, но после того как Блайз и близняшки пошли работать к мистеру Пиншоу, мне, чтобы найти умывальник, не нужен был ни фонарь, ни лунный свет. Коре и Норе было только по тринадцать, и им доверяли собирать с пола эфирный порошок, падающий с верстаков. Но Блайз было почти пятнадцать, и она уже перемалывала необработанную руду в порошок, который потом смешивали с очищенной водой и кипятили, пока не получалась густая сверкающая жидкость, – именно её принц вылил сегодня на меч.

Во времена Архитектора этой жидкости было полно – достаточно, чтобы превратить весь Ламлиль в сверкающий шедевр эфирного ремесла. Тогда не ограничивались эфирными лампами и эфирбордами. Чары были повсюду.

Если знаешь, где искать, до сих пор можно найти следы тех времён: давно забытые рунные символы, вырезанные на стенах зданий. Медные штуковины, спрятанные в шкафах, пыльные и потускневшие. В Центральном парке даже осталась гигантская груда всякого латунного хлама, никому не нужная теперь, когда после войны и Тёмных дней поставки эфира истощились.

Конечно, в Антрекоте чар по-прежнему хватает. Там в порядке вещей эфирные люстры или двери, распахивающиеся от одного прикосновения. Фонтаны, из которых затейливо бьют струи воды, подсвеченной всеми цветами радуги. Эфирные чайники, которые кипятят воду и безупречно заваривают чай. Но есть и более хитроумные приспособления. Я отчётливо помню, как один раз мама повела меня на большую выставку в Центральный парк. Мы пили лимонад, ели сахарную вату и – самое волшебное – покатались на эфирной лошадке. Мама аккуратно придерживала меня, чтобы я не свалилась с медной спины, а механическое создание бродило вдоль озера, его медные бока пестрели светящимися рунами, а кристальные глаза сверкали синим.

Но для всего этого необходим эфир. А это значит, что кто-то должен добывать его, выискивать и выскребать жалкие остатки в нескольких шахтах, от которых ещё есть какая-то польза. Сырой эфир – ядовитое, отвратительное вещество. Все Кости провоняли им, и этот кислый запах, напоминающий запах гнилой капусты, не мог перебить даже цветочный ароматизатор мисс Старвенжер, который специально распыляли по всему дому.

Он цеплялся и к рабочим. Несмотря на специальные комбинезоны и шапки, которые они носили на работе, светящаяся пыль оседала на их коже и волосах.

В сумрачной спальне синеватый свет мерцал особенно ярко. Он исходил от четырёх спящих девочек. Кора и Нора светились особенно ярко. Рука Коры, лежащая поверх одеяла, мерцала словно призрак, на светло-оливковой коже инеем поблёскивал эфирный след.

Пока я умывалась, Софи стояла рядом и, сдвинув брови, пристально смотрела на меня, точно я очередной столбец цифр, который надо перемножить. Причём получившиеся итоги её не радовали.

– Как дела в «Газетт»? – шёпотом спросила я. Это был верный способ отвлечь Софи от напряжённых размышлений.

– Нашла ошибку в заголовке для завтрашних эфирбордов, – тоже шёпотом ответила она, в треснутом зеркале я видела, как она улыбается, пока я пыталась что-то сделать со своими взбесившимися кудрями. – «Принц Гидеон призывает разрабатывать новые тахты». Представляешь, сколько негодующих писем они бы получили, если бы выпустили это?

Я подавила смешок.

– Не говоря уж о том, как разочаровались бы все дизайнеры мебели, придя во дворец за работой.

Софи хихикнула слишком громко, и Кора, спящая на ближайшей кровати, что-то пробормотав во сне, натянула одеяло на светящуюся голову.

– Не удивлюсь, если такими темпами через год тебе доверят весь отдел, – добавила я, понизив голос.

Софи почесала подбородок:

– Хм-м. Нет, скорее через пять. Но я надеюсь через три года, когда мне будет пятнадцать, стать старшим редактором.

Сколько я её помню, Софи всегда была такой. Она отлично знает, чего именно хочет и как этого добиться. Наверняка первыми её словами был манифест о правах детей на шоколад. Нельзя сказать, что ей легко жилось – тем более что у некоторых хватает ума потешаться над её хромотой и считать её слабой. Но она знает, чего хочет, и я завидовала этой её определённости.

Ведь мне хотелось того, чего и на свете могло не быть. Я хотела почувствовать себя… свободной. Чтобы мне хватало денег и не надо было беспокоиться о крыше над головой или о еде на столе. Избавиться от неотступного гнетущего страха, что я всю жизнь буду считать гроши, попрошайничать и красть, только чтобы выжить. А если у меня окажется достаточно денег и власти, то, может быть, тогда и можно будет подумать о ком-то ещё кроме себя.

Я подошла к своей кровати и быстро переоделась в пижаму. При виде рваной ткани на месте правого кармана плаща у меня начало щипать глаза, но тяжесть в левом напомнила мне, что днём я успела кое-что урвать на рынке.

Я вытащила пакет из вощёной бумаги, от которого шёл такой едкий рыбный запах, что Софи на нижнем ярусе кровати сморщила нос:

– Что это?

– Ничего, – ответила я, на цыпочках подошла к кровати, на верхнем ярусе которой спала Блайз, и аккуратно положила пакет на подушку, рядом с тёмной кудрявой головой Уиллоу. Она пошевелилась и задышала чаще. Её рука дёрнулась и сжала грубое шерстяное одеяло.

Уиллоу – младшая сестра Блайз, но она светится по-другому. Более насыщенным светом. Она светится изнутри, и я почти различала контуры костей её пальцев, изящные и тускло сияющие под смуглой кожей. Уиллоу самая младшая из нас, ей всего десять. Насколько мне известно, она и дня не работала на эфирной фабрике. Блайз об этом позаботилась: она работала сверхурочно, чтобы оплатить проживание сестрёнки. Но их мать тоже работала на фабрике. Пыль заклеймила Уиллоу ещё до рождения.

Она изменила её. Уиллоу была не совсем мороком. С самого рождения у неё были приступы мерцания. Иногда она целыми днями находилась в таком состоянии, не могла есть, не могла говорить, наполовину выцветшая для этого мира. До этих пор она всегда возвращалась. Я и представить не могла, каково ей жить с этим. И каково Блайз.

Я замерла на месте, пока она не стала дышать ровнее, после чего прокралась обратно к своей кровати. Софи наблюдала за тем, как я забираюсь на верхний ярус и ныряю под одеяло, как письмо в конверт. Лёжа на спине, я могла потрогать рукой облезшую штукатурку на потолке и нащупать паутинку трещин в том месте, о которое я каждый раз билась головой, когда слишком резко просыпалась от кошмарных снов.

– Почему тебе можно помогать Уиллоу, а мне тебе помочь нельзя? – тихо спросила Софи снизу.

Я убрала руку от потолка и завернулась в одеяло.

– С тех пор как она начала кормить бродячих кошек, они воют не хуже баньши, если о них забудешь. Спать невозможно.

Скрип кровати. Снова голос Софи:

– М-м. Ладно. Это так логично.

Я не поняла, серьёзно это она или смеётся надо мной. Не важно. Для меня всё логично. Люди делают что-то для тебя – ты делаешь что-то для них. Это честно. Никто ничего не делает бесплатно. Однажды мне уже преподали этот урок, и повторять мне не надо, я не настолько глупа.

Глава 4

Было три часа дня, и я была в отчаянии. С полудня я промышляла в толпе на рынке в Рульке, а добыла всего несколько грошей и сырный пирог, который уже умяла. Такими темпами свой долг я выплачу годам к шестидесяти.

– Это всё ты виноват, – прошипела я через плечо.

Меч у меня за спиной дёрнулся. Выдохся из него эфир, как же. Ни волшебства, ни приставучести в мече не убавилось. Хуже того – он отказывался прятаться в доме мисс Старвенжер. Проклятая железка должна радоваться, что я не бросила её в печь. Неприятностей мне и так хватает, а ничего другого от этого меча ждать не приходится.

Принц Джаспер наверняка будет его искать. И меня. Я вспомнила его яростный взгляд перед тем, как сбежала прошлой ночью, и меня пробрала дрожь. Не похож он на человека, который легко сдаётся. Но я не могу предать меч, пока он такой… живой и таскается за мной, словно резвый щенок. И не сказать, что у меня много знакомых экспертов в области чар, которые бы научили, как его выключить.

В итоге у меня не осталось иного выбора, кроме как взять меч с собой; я спрятала его под пальто как в ножны, мои густые рыжие кудри как раз прикрыли рукоять, упирающуюся мне в шею. До сих пор он не причинил мне зла, но само его присутствие за спиной выводит из себя.

Обворовывать прохожих – целое искусство, которому я выучилась, когда впервые оказалась за пределами сиротского приюта. Тогда я ещё надеялась, что, может быть, кто-нибудь меня полюбит и найдутся люди, которые захотят взять меня к себе и ничего не попросят взамен.

Поначалу я думала, что это такая игра – когда мистер Гаддинг учил меня вытаскивать бумажник из его жилета так, чтобы он не заметил, а миссис Гаддинг угощала конфетками, если мне удавалось незаметно подкрасться к ней и расстегнуть браслет у неё на запястье. За каждый принесённый кошелёк, за каждую ленту, вытащенную из причёски какой-нибудь богатой девочки, меня награждали улыбкой. Я так жаждала, чтобы меня снова полюбили, что ни о чём больше не задумывалась.

Пока не совершила ошибку. Я нашла идеальную жертву – женщину, слишком измученную уходом за своим плачущим ребёнком, чтобы заметить, как я подсела к ней. Тяжёлая сумка была у меня в руках, и я уже отошла шагов на двадцать, как женщина заметила пропажу и стала причитать, что теперь у неё нет денег и она не сможет купить лекарство для своего больного ребёнка. Я подбежала к ней, протянула сумку и сказала, что, наверное, она просто упала. Она хотела поблагодарить меня, но я убежала – прямо к мистеру Гаддингу. Который всё видел.

Тогда я узнала, что улыбки Гаддингов никакого отношения ко мне не имеют. Им нужно было только набить свой карман, а я была всего лишь инструментом. Если я не выполняла свою работу – если хоть на секунду поддавалась доброте и состраданию, – прекрасно, но в тот день я оставалась без обеда. Или без ужина. И в наказание ночевала в промозглом подвале без окон.

После того случая Гаддинги вызывали у меня отвращение, но должна признать – они показали мне, как устроен этот мир. И научили, как в нём выжить. На этом я и должна сосредоточиться сейчас. Выжить.

– Не забудь, что я сказала, – шепнула я мечу, скользнув между палаткой кожевенника и цветочным ларьком, не сводя глаз со своей жертвы. На мужчине был ядовито-зелёный плащ, в толпе его не упустишь. Я приметила его у пивной, где он отвесил оплеуху курьеру, который не успел убраться у него с дороги.

Не то чтобы я старалась быть благородным героем, который крадёт только у плохих людей, потому что они этого заслуживают, – нет, я крала у таких же несчастных, как я сама. У тех, кто не сделал ничего, кроме того, что родился бедным, несчастным или не соответствующим ожиданиям, которые возложило на него общество. Воспоминания о том, что я делала для Гаддингов, до сих пор мучают меня, словно кусок гнилой кочерыжки, которую я всюду носила с собой и никак не могла выбросить. Но сейчас я предпочитала красть у тех, кто не стеснялся демонстрировать, какие они негодяи. Особенно у богатых негодяев, как этот тип.

Я сделала вид, что прохлаждаюсь у мастерской часовщика, пока человек в зелёном плаще разглядывал витрину. Меч у меня за спиной дёрнулся, что могло означать как предупреждение, так и беспокойство.

– Просто не лезь, – сказала я мечу. – Не пытайся помочь. Понял?

Меч снова дёрнулся, и я понадеялась, что в знак согласия. Тем временем человек в зелёном плаще перешёл к соседней шляпной лавке, хотя, скорее всего, он просто любовался своим румяным отражением в витрине, а не изучал товары. Через некоторое время он взял со стойки изумрудного цвета цилиндр и надел его на свою ухоженную блондинистую голову.

Шляпница тут же подбежала к нему.

– Отличный выбор, сэр. – Она расплылась в улыбке. – А как подходит к вашему восхитительному плащу!

Мужчина скорчил гримасу:

– Не уверен. Кажется, поля не вполне ровные. А лента чуть темнее, чем следует. – Он вздохнул, поправил цилиндр и повертел головой вправо и влево, придирчиво разглядывая отражение. – Полагаю, менее взыскательный покупатель остался бы этим доволен, но, боюсь, мне требуется нечто более изящное.

Смуглые щёки шляпницы слегка порозовели, и по тому, как напряглись её челюстные мышцы, я видела, как она сдерживается, чтобы не ответить.

Я подвинулась чуть ближе. Сейчас они оба заняты. Это мой шанс. К счастью, мистер Изящный носил свои часы наиболее демонстративным способом, и длинная серебряная цепочка свободно болталась и раскачивалась.

Когда мужчина слегка повернулся, указывая на очередной мифический недостаток цилиндра, я приступила к действию. Держась вне поля его зрения, я ухватила цепочку и потянула за неё так, как учил меня Гаддинг. Часы скользнули мне в руку. Один быстрый поворот – и застёжка расстёгнута. Сердце у меня колотилось так, словно готово было покинуть грудную клетку. Медленно-медленно, чтобы он ничего не заметил, я начала отступать. Я червяк, жучок, меня не видно.

И тут меч дёрнулся, чуть не выскользнув из-за воротника, и я вскрикнула.

Мужчина вздрогнул и отвернулся от зеркала. Увернуться я не успела – мне на плечо легла тяжёлая рука. Мужчина навис надо мной, его жёлтые усы дрожали.

– Что ты творишь?! – грозно спросил он.

Я попыталась спрятать часы за спиной, но он другой рукой тут же ухватил меня за запястье. Я охнула от пронзившей руку боли.

– Н-ничего. Вы уронили часы. Я хотела вернуть.

С той женщиной и больным ребёнком эта версия сработала, но этот человек явно не повёлся.

– Больше похоже, что ты хотела смыться с ними, – хмыкнул он. – Этого следовало ожидать. На этих рынках кишмя кишат воры вроде тебя. Ни дня не проработали – и думаете, что можете тащить чужое имущество, нажитое честным трудом. Что ж, посмотрим, как тебе понравится работать в эфирных шахтах. Я слышал, именно туда отправляют преступника-а-а-а… – Он сорвался на крик, когда у меня из-под пальто вдруг выскользнул меч и взмахнул сверкающим лезвием прямо перед его красным носом.

Мужчина сразу же отпустил меня и прижался к прилавку. Одна из шляпных стоек с грохотом рухнула. Мужчина и шляпница смотрели на меня – точнее, на меч – со смесью удивления и ужаса.

Раздались изумлённые крики, и я поняла, что меч заметили не только эти двое. Надо убираться отсюда! Но толпа уже напирала, зеваки и просто прохожие уже заинтересовались происходящим. А вдалеке послышалось что-то до жути похожее на свисток королевского констебля.

Я видела только один способ выбраться из этой кутерьмы – и ухватилась за рукоять меча:

– Унеси меня отсюда! Сейчас же!

В тот же миг мы взмыли в воздух, выше разноцветных палаток, выше фонарей, даже выше зданий. Постепенно мы остановились, ледяной ветер трепал мои кудри, а подо мной расстилался весь Ламлиль.

Сердце колотилось, а пальцы мёртвой хваткой сжимали рукоять. Летать вот так днём было ещё страшнее. Так высоко, свободно парить на такой грозной высоте. Но я висела на мече не только за счёт собственных мускулов. Видимо, его эфирная сила заодно делала меня легче воздуха. Я была словно облачко.

Только вот из-за этого меча моё очередное идеально спланированное преступление пошло прахом!

– Что это было? – потребовала объяснения я.

Меч направил мне в глаза солнечный зайчик, явно подмигнув.

– Ладно, хорошо, ты оперативно вытащил меня из этой передряги, но ведь по твоей вине я в неё и влипла, – сказала я. – Мне нужно золото! Серебро! Что-нибудь, чтобы отдать долг Софи.

Меч подпрыгнул в воздухе.

– Ты меня понял? – насторожённо спросила я.

Вместо ответа меч вдруг потащил меня в другую сторону, к мраморным особнякам и роскошным домам Антрекота.

– Куда мы летим? – спросила я, а мой пульс в этот момент побил новый рекорд. – Ты решил меня сдать?

Что мне было делать? Я не могла отпустить меч – я по-прежнему висела на высоте футов сто, а разбиться в лепёшку мне хотелось не больше, чем сесть в тюрьму. Я попыталась потянуть рукоять и развернуть меч в другую сторону, но он был непреклонен, и я приготовилась разжать руки, как только появится хотя бы призрачная надежда, что, упав, я не переломаю все кости. Но вместо того чтобы отнести меня к грозным воротам, меч взлетел ещё выше.

Я вдруг поняла, что он направляется к дворцу. Точнее – на самый его верх, где гордо стояла сверкающая золотом фигура с простёртыми над городом руками. Статуя Справедливости держала в одной руке весы, в другой – меч. Решительно вскинув подбородок, она смотрела на город пустыми глазами, но при этом словно наблюдала за мной, когда меч наконец опустил меня на маленький пьедестал.

Как только мои ноги коснулись каменной плиты, я отпустила рукоять. Какое-то время я просто переводила дыхание. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Мне казалось, что внутренности у меня перепутались не хуже нитей в старом замызганном клубке, и я даже не была уверена, что мне удастся их распутать. Что ж, по крайней мере, меня не арестуют. Я была высоко-высоко и смотрела на тайный мир крыш и горгулий.

Меч тем временем порхал вокруг, как беспокойный воробышек, указывая концом лезвия на статую Справедливости.

Золотую статую Справедливости.

– Ты принёс меня сюда, потому что я сказала, что мне нужно золото?

Меч радостно запрыгал.

– Я… Ну, предположим, спасибо. Только… Нельзя ведь просто взять и унести трёхтонную статую.

Меч показал сначала на статую, потом на меня. Снова на статую. А потом, сверкнув лезвием, он ударил по руке, держащей весы – и что-то покатилось по пьедесталу.

Я подняла предмет. Это был золотой большой палец. Я улыбнулась мечу:

– Это уже лучше! Отлично сработано!

В ответ меч радостно завибрировал, а я восторженно любовалась блеском золота в солнечном свете. Этого уж точно хватит, чтобы вернуть долг Софи. Только это не единственный мой долг.

Я огляделась. Купол был так высоко, что вряд ли нас кто-то видел. И всё-таки я вытащила из кармана маску, которую сегодня утром зашила, и надела её. Потом оценивающе оглядела статую:

– А можешь отколоть ещё немного? Тогда я смогу расплатиться со всеми.

Я буду свободна. Наконец-то! Смогу пойти куда хочу. Делать что хочу. Предвкушение грело меня, словно солнечные лучи. Может, это и не так уж плохо, когда за тобой всюду следует магический меч.

И тут я увидела, что меч замахивается явно для мощного удара.

– Не слишком много! – крикнула я. – Мы всегда можем вернуться, если…

Поздно! Меч снова обрушился на Госпожу Справедливость. Только на этот раз печальная участь постигла щиколотки статуи. С оглушительным грохотом она рухнула на крышу и покатилась по куполу вниз к краю.

Я бросилась за ней, выронив палец и вцепившись в золотую ногу. Статуя была из чистого золота, но может быть, я смогу что-нибудь придумать… Внизу наверняка ходят люди. Даже если сейчас меня никто не видит, ситуация быстро изменится, если огромная тяжёлая статуя рухнет с крыши здания. Или, ещё хуже, упадёт на кого-нибудь.

Но статуя катилась слишком быстро. А вместе с ней и я!

Мы обе съезжали вниз, к краю крыши, всё быстрее и быстрее. Я пронзительно закричала, замахала руками и попыталась ухватиться за скользкий мрамор купола.

И тут у меня в руке оказалась гладкая рукоять меча, и я перестала падать, ощутив уже знакомую лёгкость. Я взвилась вверх и как раз успела увидеть, как статуя Справедливости, ударившись о карниз на краю крыши, повисла там, в любой момент готовая обрушиться вниз. От страха я забыла, как дышать.

– Нужно оттащить её от края, – прошипела я, – пока кто-нибудь нас не увидел!

Меч повлёк меня к краю купола. Снизу до меня доносился гул оживлённых улиц: цокот копыт, дребезжание каретных колёс, гомон голосов. Никаких тревожных криков. Посмотрев вниз, я увидела, что перед зданием суда собираются группы людей. Несколько молодых людей в модных пальто стояли на ступеньках, а пожилая женщина отдыхала на скамейке прямо подо мной. Я еле слышно выдохнула. Я смогу всё исправить.

– Ладно, – сказала я мечу, – я хватаю статую, и ты поднимаешь нас обеих. Найдём какое-нибудь безопасное место и оставим её там. – Я надеялась, что магия меча распространяется на любой предмет, которого я коснусь, иначе далеко нам не улететь. Эта статуя ну очень тяжёлая.

Но не успела я дотянуться до золотой Справедливости, как раздался зловещий треск. Карниз, который только и удерживал три тонны золота на крыше, начал крошиться. Ещё миг – и статуя перекатится через край и была такова.

– Лети! – завизжала я, вцепившись в рукоять. – Вниз! Там женщина прямо под нами!

Моё тело завертелось; воздух, цвета и звуки слились в один вихрь. Наверное, я кричала. И тут передо мной оказалась та самая пожилая женщина. Я летела прямо на неё, вместе с чем-то огромным и грозящим насмерть придавить нас обеих. Смогу ли я что-то сделать?

Обязана. Я вытянула свободную руку, подхватила женщину и потащила её вслед за собой, и тут же позади раздался страшный грохот.

Мои ноги ударились о твёрдый камень, и я пошатнулась. Моргнула. Встряхнула руками и ногами, целыми и невредимыми. Старушка застонала и покачнулась, когда я усаживала её на широкую мраморную ступеньку. Это самое большее, что я могла для неё сделать, ведь из-за меня она попала в эту ситуацию. От этой мысли меня передёрнуло.

Я смутно слышала чужие голоса. Едва различала чьи-то приближающиеся силуэты и возгласы, в которых слышались смятение, страх и благоговение.

– Ты это видел? Статуя чуть не упала на неё!

– Эта девочка в маске спасла её!

– Этот меч!

– Она летела!

– Прямо как Найтингейл!

Найтингейл. Я вновь осознала, где нахожусь и как сюда попала. Я опустила голову, прячась от толпы любопытных. Пожилая женщина, моргая, смотрела на меня мудрыми карими глазами:

– Боже мой. Как неудобно получилось. Спасибо, милая. Ты спасла мне жизнь.

Но ведь это не так. Это же по моей вине она чуть не погибла. Да и я тоже.

Пошатнувшись, я попятилась и отпустила меч. Тот взмыл вверх, описав над моей головой подобие пируэта, а потом скользнул вниз, словно поклонившись толпе. Люди зааплодировали.

Не стоит мне аплодировать. Они приняли меня не за ту, кто я есть. Я поклялась, что никогда не буду такой. Всё это неправильно. Надо убираться отсюда.

Заметив просвет в толпе, я метнулась туда, протолкалась мимо с иголочки одетых людей и бросилась бежать. Я даже не думала, куда бегу. Главное было просто сбежать.

Глава 5

В результате я оказалась в Куче. Думаю, название подходящее – это огромная груда никому не нужного мусора на окраине Ламлиля. Меж осыпающихся сооружений из металла и кирпича змеятся узкие улочки, мимо нагромождений треснутого стекла и торчащей медной проволоки, под гирляндами проводов и остовами воздушных кораблей, похожими на грудные клетки. Я остановилась под ветхой металлической конструкцией. Тишину нарушало только лязганье металлических обломков, колышущихся на ветру. Шесть поколений мусорщиков разоряли эти ржавые махины. После них уже ничего не осталось.

Когда-то это был один из самых роскошных и процветающих округов Ламлиля. От кого-то я слышала, что сам Архитектор построил здесь свою мастерскую. Но два века назад Багровый Рыцарь обратился против своего создателя, обрушив на город свою безумную ярость, и всё изменилось. Только могучая Найтингейл остановила его, но во время той битвы весь квартал был разрушен. А после первой войны с Савентри и последовавших Тёмных дней не осталось средств, чтобы заново его отстроить, и он превратился в Кучу – свалку, куда свозили все сломанные или вышедшие из строя зачарованные предметы.

А это значит, что никто не увидит, как я отчитываю прыгающий передо мной меч. Будь он собакой, он бы сейчас вилял хвостом, довольный собой после всего, что случилось.

– И что это было? – грозно спросила я. – Мы ту женщину чуть в лепёшку не превратили! «Ещё немного» не значит, что нужно рушить всю статую!

Меч дёрнулся и ткнул в меня кончиком.

– Да, мы спасли её! – согласилась я. – А перед этим сами же чуть не натворили дел! Так что нечего тут порхать с таким довольным видом.

Меч уныло приник к земле. Я вздохнула:

– Ладно, признаю, ты летел очень быстро. Если бы не ты, от меня бы тоже мало что осталось.

Не знаю, почему меня волновало душевное состояние магического меча. В конце концов, это всего лишь продукт эфирных чар. Но когда после моих слов меч радостно подпрыгнул, мне почему-то тоже стало лучше. В остальном всё было плохо, но, по крайней мере, я ещё могу кого-то ободрить.

Я уже собиралась приказать мечу вернуться мне под пальто, как заметила какой-то блеск в куче мусора неподалёку. Странно. Здесь кругом всё ржавое. Даже медь почти вся позеленела за столько лет. Здесь не должно быть ничего блестящего.

Но вот она: маленькая круглая безделушка, угнездившаяся на носу древнего воздушного корабля. Она снова блеснула, словно подмигнув, и у меня по коже побежали мурашки: мне стало казаться, что за мной следят.

А может, и вправду следят. Я слышала, что у Светлого Дивизиона по всему городу есть шпионские глаза. Мне ещё повезло, что я один такой увидела. Вся дрожа, я попятилась в переулок.

– Будь начеку, – сказала я мечу, парящему рядом со мной. – Кто-нибудь может… А-а-а-а!

Что-то острое вонзилось мне в спину, и я, взвизгнув, резко обернулась, готовая увидеть перед собой роту солдат в синей форме и с обнажёнными эфирными мечами.

Но там не было никакого Дивизиона. Только массивные остатки чего-то, что в своё время могло быть как военной машиной, так и агрегатом для подметания улиц, если судить по огромным валикам спереди, ощетинившимся острыми шипами. Один из них и ткнулся мне в спину, когда я пятилась.

Я опустилась на землю рядом с ванной, оснащённой длинными тонкими механическими руками – одна до сих пор сжимала в пальцах истлевшую губку. Меч беспокойно задёргался.

– Всё хорошо, – сказала я. – Я запаниковала на пустом месте.

Но меч по-прежнему дрожал. Нет – указывал. На что-то за моей спиной!

Я резко обернулась и увидела принца Джаспера, стоящего в начале переулка. Подбородок вскинут, голубые глаза сверкают, в руках поблёскивает что-то яркое. Не успела я шевельнуться, не успела даже слова сказать – как он запустил этим в меня.

Из штуковины вылезли сверкающие провода и обхватили меня. Я невольно попятилась, пытаясь от них отбиться, но руки не двигались, а ноги вдруг оторвались от земли. Медная паутина приковала меня к машине для уборки улиц, зажав между двумя зловещего вида валиками.

– Пусти меня, ты, кусок металлолома! – Я билась в проволоке, но она держала меня крепко, как ремешки на кошельке у скряги.

– Я тебя отпущу, – сказал Джаспер до невозможности самодовольным тоном, – как только получу назад свой меч. – Он подошёл ближе, поглядывая то на меня, то на меч, который теперь, подрагивая, висел в воздухе рядом со мной, нацелившись на провод, обвивший мне руку.

– Нет! Не пытайся… – начал было Джаспер, но меч уже обрушился на паутину.

Раздался громкий треск. Меч отпрянул как ужаленный.

– Меч, ты в порядке?! – Я посмотрела на Джаспера. – Что ты сделал?!

– Ничего! – возмутился тот, но щёки у него покраснели. К счастью, меч через секунду очнулся, встряхнувшись точно кот, на которого вылили ведро воды. Недовольный, но невредимый. – Это просто удерживающая матрица, – сказал Джаспер. – Но в сетке содержится эфир. При контакте с чем-либо эфирным последствия могут быть… гм… непредсказуемыми. – Повернувшись к мечу, он раздражённо качнул головой. – Оставь её. Теперь ты работаешь на меня.

– Нет! – выпалила я.

– Он не твой, воровка, – покачал головой Джаспер. – Радуйся, что я не привёл с собой Дивизион.

Он прав. Почему я так злюсь?

Я и так и эдак пыталась выскользнуть из пут, но эта матрица, словно заранее зная, что я попытаюсь делать, сжималась и обвисала в такт моим движениям. Мне нужно просто замолчать, пусть Джаспер забирает меч. Не похоже, чтобы у меня была возможность его остановить.

Джаспер, не отрывая глаз от меча, набрал воздуха в грудь.

– Меч, я приказываю тебе прийти ко мне. Я принц Джаспер, твой новый Найтингейл.

Я затаила дыхание, медные путы по-прежнему приковывали меня к машине. У меня в груди снова что-то оборвалось, хотя это и нелепо. Конечно, меч принадлежит Джасперу. Он принц, а я никто, и творить что-нибудь героическое мне хочется в последнюю очередь.

Но ничего не произошло. Меч продолжал парить в воздухе.

– Ты уверен, что нет никакого секретного слова, которое нужно сказать? – спросила я после паузы. – По-моему, он тебя не слышит.

– Меч, – повторил Джаспер ещё настойчивее. – Приказываю тебе прийти ко мне.

На этот раз меч дёрнулся из стороны в сторону. Он слышал принца – просто не слушался его.

– Может, ты что-то напутал с ритуалом? – предположила я. – Может, теперь это самый обыкновенный магический меч и никакого отношения к Найтингейл он не имеет?

Может, он даже захочет остаться со мной, с безвестной воровкой. Но я не настолько глупа, чтобы на это рассчитывать.

Джаспер зло выдохнул:

– А может, это ты всё испортила?! Тебя вообще не должно было там быть. Ты не должна была даже прикасаться к мечу!

– Я бы и не трогала его, если бы ты не начал орать про Дивизион, ржавые твои мозги, – огрызнулась я.

Джаспер сжал кулаки, но потом медленно разжал.

– Нет проблем. Мы можем всё исправить. Меч тебя слушается. Прикажи ему подчиниться мне. Скажи ему, что теперь он должен слушаться меня.

Я уставилась на Джаспера. Всё и вправду так просто! Меч подлетел ближе. Так близко, что я мельком увидела в лезвии своё отражение: бледное веснушчатое лицо, серые глаза, округлившиеся от страха. Вделанные в рукоять синие камни блеснули с надеждой. И с упрямством.

– Для чего он тебе? – Я обязана была хотя бы удостовериться, что с клинком всё будет в порядке. В конце концов, он меня спас.

– Ну, я уж точно не буду разрубать им статую на здании суда, – сухо ответил принц. – Ты вообще понимаешь, чем это могло закончиться?

Меч виновато поёрзал.

– Так нечестно, – сказала я. – Он просто пытался мне помочь! А если ты намерен только оскорблять его, то не заслуживаешь получить его обратно.

Джаспер провёл рукой по волосам.

– Я вовсе не… послушай, этот меч – один из самых мощных эфирных артефактов во всём мире. Я не собираюсь оскорблять его. Я готов сделать всё, что в моих силах, чтобы он послужил своему истинному назначению.

Я быстро взглянула на меч, который парил между нами. Разум подсказывал мне, что вопросов больше задавать не стоит. Нужно просто приказать мечу слушаться Джаспера – и покончить с этим. Но вот так завершить разговор – это всё равно что прерваться на самом интересном месте, прямо как моя мама, когда читала мне «Сказания о Великой Вайолет».

– И каково же его «истинное» назначение? – спросила я, будучи не в состоянии остановиться. – Ты сказал, что клинок принадлежал Найтингейл. Но Найтингейл мертва.

Я почти ожидала, что он скажет мне не лезть не в своё дело, что я всего лишь воровка из Костей. Но он какое-то время только молча вглядывался в меня своими яркими голубыми глазами.

– Найтингейл – это не один человек. Если верить историям, которые я читал, их было около пяти. Во времена смертельной опасности меч выбирает нового Найтингейл, чтобы тот стал защитником Галланта и помог королевству, какие бы бедствия на него ни обрушились.

Я смерила его скептическим взглядом:

– И ты думаешь, что это ты?

Джаспер расправил плечи и выпятил грудь:

– А почему нет? Мой брат не единственный, кто может защищать Галлант. Это мой дом. И только я один догадался, как пробудить меч. Он принадлежит мне. – Принц скрестил руки на груди. – Так что давай прикажи мечу подчиниться мне, и я отпущу тебя. Без всяких доносов. Можешь вернуться обратно к… к своим занятиям, какими бы они ни были.

Я сглотнула. Возможно, он прав. Но мне было интересно не только мнение Джаспера.

– Меч, – неуверенно спросила я, – а чего хочешь ты? Ты же знаешь, что я не гожусь для всего этого, правда?

Меч задрожал и резко развернулся, указав на что-то в дальнем конце мусорной кучи. Медные путы впились мне в кожу, я вытянула шею, и мне удалось краем глаза разглядеть полуразрушенную стену – всё, что осталось от когда-то стоявшего здесь большого здания. На кирпичах висело потрескавшееся стекло, на котором быстро сменялись чёрно-белые картинки и буквы. Старый эфирборд! Больше половины стекла раскрошилось и осыпалось, но, видимо, он всё ещё был подключён к сети, если судить по строке, высветившейся крупными буквами:

НАЙТИНГЕЙЛ ВЕРНУЛАСЬ! БЛАГОДАРЯ ЕЙ ЖЕНЩИНА СПАСЕНА ОТ СМЕРТЕЛЬНОЙ ОПАСНОСТИ!

Я ахнула. Принц Джаспер фыркнул. Промелькнувший ролик был совсем коротким. Видимо, у кого-то во дворе суда был факсимиляр. На него и засняли эти несколько секунд, которых оказалось достаточно.

Вот я пикирую с высоты с мечом в руке и подхватываю пожилую женщину за секунду до того, как на это место рухнет статуя. Дёргающиеся картинки вновь и вновь беззвучно мелькали у нас над головами, а мы с Джаспером, оцепенев, смотрели на экран.

Если в целом свете и есть призвание, которое мне однозначно и бесповоротно чуждо, – так это быть героем. Между мной и этими оплотами добродетели с блеском в глазах, которые рвутся изменить мир к лучшему, нет ничего общего. Меня, скорее всего, просто уничтожат, как маму, если я влезу в нечто подобное. Только глупцы думают, что есть какой-то высший смысл в том, чтобы просто так помогать всем встречным. А я не глупая.

– Нет! – наконец вырвалось у меня. – Никакая я не героиня.

Меч снова ткнул в эфирборд – мои протесты его не тронули.

– Попробуй по-другому! – настаивал Джаспер. – Прикажи ему!

– Я пытаюсь! – огрызнулась я, снова силясь разорвать путы. – Может, если бы ты меня отпустил, мне бы удалось что-нибудь втолковать этому… Ай!

По моей коже побежали искры, повторяя очертания медных проводов, приковавших меня к корпусу машины, и в следующий миг в утробе древнего агрегата что-то зарокотало.

– Что происходит? – заорала я, когда мне заложило уши от жуткого треска старого механизма.

Но Джаспер только в ужасе смотрел на меня. Вернее, на два огромных валика с шипами по обе стороны от меня, которые медленно начали вращаться. Шипы зажужжали.

– Это и есть твои «непредсказуемые последствия»?! – закричала я из своей ловушки между двумя крутящимися валиками.

Джаспер попятился, явно пытаясь что-то сообразить.

– Всё в порядке. Это просто рухлядь. Наверное, она даже не может… – Он осёкся, когда древняя машина поехала вперёд, мигая и треща с самым жутким видом. Джаспер развернулся и дал стрекача из переулка. Трус!

Машина покатилась вслед за ним, покачивая жуткими валиками из стороны в сторону, кроша кирпичи, куски ржавого металла и разбитого стекла – вообще всё, что лежало на земле. Выгнув шею, я увидела, как яркая сверкающая пыль всасывается в корпус машины. Всё, что попадалось валикам на пути, превращалось в порошок, как горошинки перца в мельнице.

Пока что я в безопасности, прикованная между двумя валиками, но неизвестно, как долго это продлится. Меч завис надо мной, насторожённо переливаясь, но из-за сетки он не мог мне помочь.

– Джаспер, убери от меня эту штуку! – крикнула я. – Я могу тебе помочь!

– Я сейчас немного занят! – Принц метался из стороны в сторону. Уборочная машина не отставала, следуя чётко за ним.

– Возможно, она умнее, чем ты думаешь.

Принц через плечо метнул на меня ядовитый взгляд и нырнул влево, перемахнув через груду сломанных машинок для стрижки волос в носу:

– От тебя никакой помощи!

– Правильно. Потому что кое-кто решил, что связать меня магической сеткой – это отличная идея.

В погоне за Джаспером машина наехала на триммеры, растерев их в порошок между зазубренными валиками и оставив за собой след пыли. В меня полетели осколки, оставив крошечные порезы на щеке, и я пригнула голову.

Джаспер снова оглянулся. Наверняка он уже начал уставать. Щёки у него алели, дыхание стало сиплым. Пока ещё он бежал быстрее машины, но не намного. Стоит ему споткнуться или оступиться – и он угодит в ловушку.

Тут Джаспер повернул за угол, и я увидела, что там впереди тупик, заваленный жуткого вида руками и ногами металлических андроидов. Джасперу отсюда не выбраться! Уже бесполезно надеяться, что он меня освободит. Я должна попытаться спасти его.

– Меч, – сказала я, – иди помоги ему!

Клинок встревоженно описал петлю у меня над головой.

– Пожалуйста!

По мечу прошла дрожь, и он по дуге полетел к принцу. Тот потянулся к рукояти с лицом, искажённым от перенапряжения. Я напряглась, ожидая, что Джаспер сейчас взлетит вверх и будет недосягаем для кровожадной машины.

Но ничего не произошло.

Меч тянул, но принц едва сдвинулся с места. Летательная магия на него не действует! Надежда на его лице сменилась отчаянием или даже чем-то более жёстким и отстранённым, а свирепая машина всё приближалась.

Джаспер порылся в кармане, вытащил из него что-то и повернул.

И вдруг я поняла, что меня больше ничего не держит. Провода, опутавшие меня, упали, и я вцепилась в корпус взбесившейся машины, чтобы не попасть под крутящиеся валики.

Теперь машину от Джаспера отделяли какие-то десять футов. Меч, крутившийся над головой Джаспера, блеснул, подав мне сигнал. Времени его отзывать уже нет. Если действовать, то сейчас. Джаспер отпустил меня, потому что я его последняя надежда на спасение.

Он положился на меня.

Да чтоб тебя, я должна попытаться! Собрав в кулак всю храбрость, какая только была, я прыгнула вперёд, прямо перед машиной. Как только мои подошвы коснулись земли, я уже бежала на пульсирующих ногах, как можно быстрее – только бы добраться до Джаспера раньше машины.

– Меч! – крикнула я, вскинув руку и доверившись клинку, подскакивая к Джасперу.

Холодная гладкая рукоять утвердилась у меня в ладони, а мгновением позже я схватила Джаспера за руку. Лёгкость переполняла меня, лишив нас обоих веса, и вот мы уже парим в воздухе, в безопасности – как раз в тот момент, когда машина вгрызлась в ошмётки металла.

Джаспер, вцепившись мне в руку, смотрел вниз на жуткое зрелище. Из его горла вырвался долгий рваный стон. Потом он вздохнул и сказал:

– Спасибо тебе.

Я скрипнула зубами. Мне не нужна его благодарность. По вине Джаспера я во всё это и влипла. Однако его слова осели у меня внутри, в моей груди. И они были тёплые и светлые, словно я проглотила звезду.

Но это не более чем глупость. Всё кончено.

Мы медленно обогнули машину. Теперь она как будто растерялась и набрасывалась то на одну кучу металла, то на другую. Это было бы даже забавно, не пытайся эта штука нас прикончить.

– Она всё ещё гоняется за нами? Поэтому и крутится на месте?

Джаспер нахмурился:

– Не знаю. Она должна быть запрограммирована держаться подальше от людей, а не бросаться на них. Может, руны повредились. Или кто-то поэкспериментировал с ней.

– Она когда-нибудь остановится?

– Когда заряд закончится. В конечном счёте.

– В конечном счёте через несколько минут или через несколько часов?

– Я не уверен. – Он помолчал и сглотнул. – Поэтому ты должна её остановить.

– Я? Почему я? Это из-за тебя она запустилась, из-за твоей магической сетки и «непредсказуемых последствий».

– Ты должна остановить её, – продолжил Джаспер, причём к уверенности в его голосе примешивалась горечь, – потому что ты Найтингейл.

Глава 6

– Нет, – сказала я, и сердце у меня заколотилось так, будто хотело унести меня подальше от нелепых заключений. – Я не Найтингейл. Найтингейл – это ты. Ты проводил ритуал.

– Но меч выбрал тебя. Я не знаю почему. Может, потому, что ты взяла его первой. Может… – Джаспер не закончил фразу и покачал головой. – Не важно. Главное, что он тебя слушается. Поэтому ты должна с его помощью остановить эту уборочную машину, пока она не добралась до города.

– Но я…

– Послушай, она почти на краю Кучи. Только представь, что она может натворить на улице, среди невинных людей!

Представить я могла. И это было ужасно. Я покачала головой:

– Это не значит, что именно я должна её останавливать. Вызови Светлый Дивизион!

– Им не добраться сюда вовремя. Только ты можешь остановить её.

– Ты этого не знаешь. Она и меня может растереть в порошок! Почему я должна рисковать шеей из-за Ламлиля? Не похоже, что я многим обязана этому городу.

– Вот как, ты просто позволишь этой штуке кромсать людей?! – фыркнул Джаспер. – Когда в твоей власти её остановить?

Злость обожгла меня изнутри. Джаспер говорил так, будто я тут главная злодейка. Но я же вообще ни при чём! Я всего лишь пытаюсь выжить. Нет, я не желаю смерти другим людям, но я не собираюсь повторять ошибку мамы. Я не стану просто так рисковать головой.

Просто так. Стоп. Как же я раньше не подумала?!

Джаспер принц. У него наверняка куча денег. Возможно, мне удастся одним махом решить все свои проблемы.

– Ладно, – сказала я. – Я остановлю машину. Если ты оплатишь моё время.

Джаспер аж задохнулся:

– Ты хочешь, чтобы я тебе заплатил?! За то, что ты Найтингейл?!

– Не все тут королевской крови, – огрызнулась я. – Некоторым приходится зарабатывать себе на хлеб.

Принц издал неоднозначный звук.

– И этим ты занималась прошлой ночью? Выглядело так, будто ты воруешь.

– Ещё одна причина по-честному заплатить мне, – сказала я. – Ты же платишь Светлому Дивизиону, так?

– Ну да, но…

– Значит, можешь заплатить и мне. В чём проблема?

Вдалеке машина как раз добралась до выстроившихся в ряд отслуживших своё карет, последней преграды между ней и воротами в город. Через несколько минут она окажется на улице.

– Хорошо, – пробормотал Джаспер. – Я заплачу тебе. Теперь ты согласна остановить эту штуку, пока она не добралась до кого-нибудь ещё?

Я расплылась в улыбке:

– Конечно. Найтингейл-напрокат, одна штука, к вашим услугам. Как, по-вашему, мне разрубить эту штуку напополам?

В ответ на мои слова меч затрясся от нетерпения и быстро потащил нас к машине, которая продолжала методично пробиваться к краю Кучи.

– Только если ты намерена превратить все эти ножи и шипы в гигантское смертоносное облако, – ответил Джаспер. – Если ты повредишь руну движения, то эта штука, скорее всего, взорвётся. Может статься, что твоя третья сила – неуязвимость, как у первой Найтингейл, но не думаю, что стоит прямо сейчас проверять эту гипотезу.

– Третья сила?

– У всех Найтингейл есть три силы. Очевидно, что ты можешь летать и… Точно! Вот оно! – Его лицо просветлело. – Прошлой ночью ты призвала замораживающий снаряд! Попробуй сделать это сейчас. Если тебе удастся на какое-то время заморозить валики, я смогу добраться до панели управления и отключить машину.

Я искоса посмотрела на Джаспера:

– Ты знаешь, как это делается?

– Я много чего знаю, – сказал он с видом уязвлённой гордости. – Хоть я и не Найтингейл.

Я пожала плечами. Я не понимала, почему ему так втемяшился этот статус Найтингейл. В конце концов, он и без того уже принц. Но мне и не нужно его понимать – до тех пор, пока он мне платит. Я просто должна выполнить это задание. Жуткое задание, которое грозит мне смертью. А вдруг замораживающий боль не сработает? Это ведь просто ужас – попасть под эту взбесившуюся машину!

Я сглотнула, отмахнувшись от глупой мысли.

– Меч, нам нужно подлететь ближе.

Меч спикировал вниз и посадил нас на крышу одной из карет, прямо на пути уборочной машины. Я отпустила руку Джаспера и обеими руками взялась за меч, целясь в крышу машины.

Ничего не произошло.

– Пора, – сказал Джаспер.

– Давай же, меч! – прикрикнула я, тряхнув его. – Заморозь её!

По-прежнему никакого эффекта. Хищные валики приближались.

– Вчера ночью у тебя получилось, – сказал Джаспер. – Наверное, ты сделала что-то особенное. Сказала что-нибудь, что запустило болт?

Я покачала головой. Страх туманил мысли, сбивал дыхание, сдавливал грудь. Я видела только стену крутящихся ножей, подползающую всё ближе и ближе. И блеск синих камней, подмигивающих мне с рукояти меча. «Думай, Ларк». Что я сделала вчера ночью? Принц пошёл на меня, и я, схватив меч, вскинула его и крикнула…

– Замёрзни!

Из кончика меча вырвался поток серебристого света и ударил в машину, окутав валики сверкающей ледяной пургой. По машине прошла дрожь, и она остановилась. Но зловещий треск из её недр подсказывал, что рано или поздно она снова придёт в движение.

Не теряя времени, Джаспер бросился к машине и принялся ощупывать что-то на корпусе прямо над одним из валиков.

– Мне нужно её открыть!

Но панель не поддавалась. А лёд уже начал таять, капая с частокола смертоносных лезвий.

Я подбежала к Джасперу:

– Отойди! – Я вскинула меч и обрушила его на корпус. Металл брызнул в разные стороны. Крышка отскочила. С валиков начали откалываться куски льда. – Быстрее! – крикнула я, увидев, что лезвия задрожали, медленно и со скрипом вновь приходя в движение.

Джаспер подскочил к открывшемуся отверстию и, сжав губы и нахмурившись, запустил руки в утробу машины.

– Если мне удастся переделать главную руну движения и отключить её, то… Ага!

Страшный трескучий гул стих. Валики напоследок вяло скрипнули, их дрожащие шипы замерли в дюйме от головы Джаспера.

И металлический исполин застыл на месте, вновь погрузившись в сон.

– Мы сделали это! – завопила я, победно взмахнув мечом и тут же охнув, когда клинок в знак победы описал мной в воздухе мёртвую петлю. У меня внутри всё перевернулось, и даже когда я уже стояла на земле, голова ещё кружилась, словно под ногами были облака. Мы сделали это! Мы остановили жуткую машину!

Я обернулась к Джасперу и увидела, что он улыбается мне, но при этом в глазах затаилось что-то печальное.

– Хорошая работа, Найтингейл.

Здравый смысл вернул меня на землю, в мир, где у меня есть долги и где я не могу и не хочу никому доверять.

Я протянула руку ладонью вверх.

– Посмотрим, насколько хорошая. – Я дёрнула головой. – Плати.

Он помрачнел и, похлопав по карманам своего фиолетового плаща, вытащил что-то оттуда и вложил мне в руку.

– Вот, – сухо сказал он.

Я уставилась на две серебряные монеты у меня на ладони:

– Два серебреника?! За то, что от меня чуть мокрого места не оставили?! Это всё?!

– Это всё, что у меня сейчас есть, – холодно отозвался Джаспер.

Я сунула монеты в карман. Это лучше, чем ничего. Теперь я смогу вернуть долг Софи. Ещё несколько заданий – и я разберусь с мисс Старвенжер. Может, мне даже удастся вернуть мамин медальон. Это важно. И пусть всякие принцы зубоскалят. Пусть Джаспер осуждает меня. Мне всё равно. Он даже в принципе не в состоянии понять, какой жизнью я живу.

– Да, и тебе стоит взять вот это. – Джаспер выудил из кармана что-то ещё и теперь вертел это в пальцах. По виду эта штука напоминала магическую табакерку, которой он размахивал вчера ночью, только на этот раз он открыл её – внутри оказались перепутанные провода и несколько сверкающих кристаллических бусин.

– С помощью этой штуки ты собирался вызвать Светлый Дивизион, – сказала я. – Ты говорил, что это… эфиркон?

– Верно. С помощью этого я смогу отправлять тебе сообщения, когда я… – Он поморщился и резко повернул один из проводов. – Вот! Так вот, когда у меня будут для тебя другие задания, этот камень спереди засветится. Я пытаюсь сделать так, чтобы он передавал голоса, но эта функция… эм… ещё не вполне рабочая. Но мне удалось добиться, чтобы он менял цвет. Зелёный – для обычных сообщений, красный – для экстренных. В любом случае, когда увидишь, что он светится, отправляйся на крышу Королевского музея, я буду там. Тебе ведь это по силам? – Он протянул мне устройство, явно довольный своей работой.

Я уставилась на механическую штуковину. Это как колокольчики, с помощью которых люди в Антрекоте зовут слуг. Так вот кем он меня считает?

Радость Джаспера поувяла.

– Я знаю, что сделано немного топорно, шов можно было сварить лучше, но он рабочий. Можешь не сомневаться.

Мне стало стыдно. Джасперу даже в голову не пришло, на какие мысли меня натолкнул эфиркон. Он просто хотел, чтобы его похвалили. Но он принц. У него наверняка целая армия прислуги, которая твердит ему, какой он замечательный. Петь ему дифирамбы – не моя обязанность.

Я взяла устройство.

– Какого рода сообщения? Ты сказал, что Найтингейл наводит порядок и защищает страну. Он кого мне её защищать? От Савентри?

Это наш злейший враг, если верить эфирбордам. Страна, во главе которой стоят лорды магов, родившиеся с какими-то тайными магическими способностями и считающие, что эфирные чары – это противная природе скверна; по этой причине они уже три раза нападали на Галлант. Королеве Джессамине, матери Джаспера, два года назад во время последней войны удалось заключить мирный договор, но многие полагали, что теперь, когда королева мертва, новый конфликт рано или поздно вспыхнет снова – это лишь вопрос времени.