Как разговаривать с кем угодно, когда угодно, где угодно бесплатное чтение

Ларри Кинг
•
КАК РАЗГОВАРИВАТЬ С КЕМ УГОДНО, КОГДА УГОДНО И ГДЕ УГОДНО

Наша команда

Ни одна книга не выходит в свет благодаря усилиям одних только авторов. Мы брали интервью и писали текст, однако вклад других членов нашей команды был не менее значительным. За это мы выражаем им свою благодарность, в особенности:

Питеру Джинне, нашему редактору в нью-йоркском издательстве Crown Publishers;

Джуди Томас, помощнице Ларри и сопродюсеру ток-шоу CNN «Ларри Кинг в прямом эфире»;

Мэгги Симпсон, директору по связям с общественностью программы «Ларри Кинг в прямом эфире»;

Пэт Пайпер, в течение многих лет являвшейся продюсером «Шоу Ларри Кинга» на радиостанции Mutual Broadcasting System;

Стэйси Вульф, агенту Ларри, благодаря которой, собственно, и смогла появиться эта книга;

Расселу Гейлену, литературному агенту, в течение многих лет помогавшему Биллу Джилберту выпускать книги.

Введение
Всем нам нужно говорить

Что бы вы предпочли — выпрыгнуть из самолета без парашюта или оказаться за столом на званом обеде рядом с незнакомым человеком?

Если вы выбрали первый ответ, не отчаивайтесь. Вы такой далеко не один. Разговаривать нам приходится каждый день, однако бывает немало ситуаций, когда это оказывается весьма затруднительно, а также обстоятельств, в которых мы могли бы действовать и получше. Дорога к успеху — в быту или в профессиональной деятельности — вымощена разговорами, и, если вам недостает уверенности в общении, дорога эта может оказаться ухабистой.

Чтобы сделать эту дорогу ровнее, я и написал свою книгу. Вот уже тридцать восемь лет как разговор, беседа, общение — мой хлеб насущный, во время радио — и телепередач мне приходилось беседовать с самыми разными людьми — от Михаила Горбачева до Майкла Джордана.^[1] Кроме того, я регулярно выступаю перед довольно разнообразной аудиторией — от шерифов до торговцев. Дальше я расскажу вам о том, как, по моему мнению, надо разговаривать — будь то с одним человеком или с сотней.

Для меня разговаривать — главная радость в жизни, мое любимое занятие. Вот одно из самых ранних сохранившихся у меня воспоминаний о моем бруклинском детстве: я стою на углу Восемьдесят шестой улицы и Бэй-парквэй и громко объявляю марки проезжающих мимо машин. Мне было тогда семь лет. Друзья прозвали меня Рупором, с тех пор я не прекращаю говорить.

Моему лучшему другу тех лет, Гербу Коэну (он и сейчас остается моим лучшим другом), запомнилось, как я болел за Dodgers^[2] на стадионе Эббетс-филд. Я садился на дешевых местах в сторонке от всех, брал программку и начинал «комментировать» игру. Потом я приходил домой и рассказывал друзьям о прошедшем матче во всех подробностях — я не шучу: именно так, во всех подробностях. Герб и сейчас любит вспоминать: «Если матч на Эббетс-филд, который видел Ларри, продолжался два часа десять минут, столько же длился и рассказ Ларри об этом матче». Помнится, мы с Герби впервые встретились в кабинете директора школы — нам обоим было тогда лет по десять. Когда я зашел в кабинет, Герби был уже там. Теперь мы никак не можем припомнить, за что нас туда отправили, но оба склоняемся к мнению, что скорее всего за разговоры на уроках.

И все же при всей моей любви поговорить я прекрасно понимаю, почему во время разговора некоторые люди чувствуют себя неловко. Они боятся сказать не то, что нужно, или не так, как нужно. Один писатель заметил: «Лучше молчать и быть заподозренным в глупости, чем открыть рот и сразу рассеять все сомнения на этот счет». Когда говоришь с незнакомым человеком или выступаешь перед большой аудиторией, подобные страхи возрастают многократно.

Я надеюсь, моя книга поможет вам избавиться от этих страхов. Я убедился в одном: имея правильный подход, можно разговаривать с любым человеком. Прочитав эту книгу, вы сможете с уверенностью вступать в любую беседу и узнаете, как в деловом разговоре эффективно донести свою мысль до других. Вы станете лучше говорить, и причем с большим удовольствием.

В книге, которую вам предстоит прочесть, приводится обширная информация по этому вопросу, сопровождающаяся советами о том, как следует разговаривать в самых разнообразных ситуациях — от свадьбы вашего кузена до великосветского обеда или выступления на собрании Ассоциации родителей и преподавателей. Я расскажу вам об опыте тех, кого я интервьюировал в эфире, и о своем опыте, который, как вы увидите, приобретался мною в весьма сложных условиях.

Речь — важнейшая форма общения, именно речь отличает людей от животных. Подсчитано, что ежедневно человек произносит примерно восемнадцать тысяч слов, и я нисколько не сомневаюсь, что эта цифра верна (в моем случае ее, вероятно, следует увеличить). Так почему бы нам не постараться развить наши способности вести беседу и не выжать из них максимум возможного? Давайте начнем прямо сейчас. Переверните страницу — и вперед.

Эй, Герби, послушай-ка меня!

Ларри Кинг

1
Беседа

Основы успеха в разговоре

Честность

Правильный подход

Интерес к собеседнику

Откровенность

Говорить — это все равно что играть в гольф, водить машину или держать магазин: чем больше этим занимаешься, тем лучше это выходит и тем большее доставляет удовольствие. Но сначала необходимо усвоить основные принципы.

В искусстве говорить мне посчастливилось достигнуть определенного успеха. Возможно, поэтому вы, читая эту книгу, думаете про себя: «Ну конечно, он-то может утверждать, что разговаривать — одно удовольствие. У него это хорошо выходит».

Разумеется, склонность к разговорам была заложена во мне от природы, но даже тем, у кого есть природные способности, приходится трудиться, чтобы развить их. Именно так талант превращается в мастерство. Тед Уильямс, величайший бейсболист из тех, кого мне довелось повидать на своем веку, человек, одаренный от природы более чем кто-либо из моих современников, тренировался наравне с рядовыми игроками. Природа наделила Лучано Паваротти изумительным голосом, и все же он брал уроки вокала.

Склонность к разговорам у меня в крови, но и у меня бывало много случаев, когда разговор не клеился.

Мой бесславный дебют

Если бы тридцать семь лет назад вы находились рядом со мной в радиостудии и присутствовали при моем первом выходе в эфир, вы наверняка были бы готовы поспорить на что угодно, что мне низа что не удастся удержаться, а тем более преуспеть в разговорном жанре.

Это произошло в Майами-Бич утром 1 мая 1957 года на маленькой радиостанции WAHR, напротив полицейского участка на Первой улице недалеко от улицы Вашингтона. В течение предыдущих трех недель я слонялся по помещению, надеясь осуществить свою мечту — прорваться в эфир. Генеральный директор Маршалл Симмондс сказал мне, что ему нравится мой голос (еще одно обстоятельство, которое от меня никак не зависело), но сейчас, мол, нет вакансий. Это меня не обескуражило. Я был готов ждать сколько понадобится, о чем и сказал директору. На это он ответил, мол, хорошо, если я все время буду под рукой, он возьмет меня на первую же открывшуюся вакансию.

Я только что приехал в Майами-Бич из Бруклина и знал: пока мне не подвернулся мой великий шанс, я могу пожить в квартирке у дяди Джека и его жены, откуда на радиостанцию можно было дойти пешком. В моем кармане не было ни цента, и вообще у меня ничего не было, разве что крыша над головой, но я изо дня в день ходил на радиостанцию и наблюдал за тем, как работают в эфире диск-жокеи, как дикторы рассказывают о последних известиях, как спортивный комментатор знакомит слушателей с новостями спортивной жизни.

Затаив дыхание, я впервые в жизни своими глазами наблюдал, как по телетайпу приходят свежие информационные сообщения агентств АР и UPI.^[3] Я и сам написал несколько коротеньких заметок в надежде, что они пригодятся кому-нибудь из комментаторов. Так прошло три недели, и вдруг ведущий утренней программы уволился. В пятницу Маршалл вызвал меня в свой кабинет и сказал, что с понедельника принимает меня на эту работу с окладом пятьдесят пять долларов в неделю. Я буду выходить в эфир по будням с девяти до двенадцати. Во второй половине дня я буду читать выпуски последних известий и спортивные новости, а заканчиваться мой рабочий день будет в пять часов.

Моя мечта сбылась! Мне предстояло работать на радио и вести по утрам трехчасовую передачу; плюс к этому я буду выходить в эфир шесть раз днем. Это значит, мое общее эфирное время будет таким же, как у Артура Годфри, суперзвезды знаменитой общенациональной коммерческой телерадиокомпании CBS!

Весь уик-энд я не сомкнул глаз, вновь и вновь репетируя текст для эфира. К половине девятого утра своего первого рабочего дня я был совершенно измочален. Чтобы избавиться от сухости во рту и горле, я глотал то кофе, то воду. Я принес с собой пластинку со своей музыкальной заставкой — песенкой «Вразвалочку по дорожке», собираясь поставить ее на проигрыватель, как только начну вести передачу. Время шло, и с каждой минутой я нервничал все больше.

Тут Маршалл Симмондс вызвал меня в кабинет, чтобы пожелать удачи. Я его поблагодарил, а он спросил:

— Под каким именем ты будешь выступать?

— О чем вы? — удивился я.

— Ну не можешь же ты быть Ларри Зейгером. Слушателям такое имя не запомнится, они не поймут, как оно пишется. Тебе нужно имя поярче и попроще. Ларри Зейгер — не пойдет.

На столе у него лежала газета Miami Herald, открытая на рекламе во всю полосу: «Кинг — оптовая торговля спиртными напитками». Маршалл взглянул на нее и довольно безразличным голосом спросил:

— Как насчет Ларри Кинга?

— Не возражаю.

— Вот и отлично. Теперь тебя зовут Ларри Кинг. Ты будешь вести передачу «Шоу Ларри Кинга».

Итак, у меня была новая работа, новая передача, новая музыкальная заставка и даже новое имя. Выпуск новостей начинался в девять. Я сидел в студии со своей пластинкой наготове, намереваясь познакомить заждавшееся человечество с новой программой — «Шоу Ларри Кинга». Но мне казалось, что рот у меня набит ватой.

На маленьких радиостанциях ведущий делает все сам, поэтому я включил заставку. Зазвучала музыка, потом я ее приглушил, чтобы начать говорить, но не мог издать ни звука.

Тогда я снова делаю музыку погромче и снова тише. И опять мне не удается выжать из себя ни слова. То же самое повторяется и в третий раз. Единственное, что слышно в радиоприемниках, — это музыка, которая звучит то громче, то тише, и ни единого словечка!

Я до сих пор помню, как сказал тогда себе: «Да, милый, поболтать ты, конечно, горазд, но заниматься этим профессионально ты еще не готов. Разумеется, такая работа была бы тебе по душе, но имей мужество признать — ты еще не дорос до нее».

В конце концов Маршалл Симмондс, который был ко мне так добр и предоставил такой великолепный шанс, не выдержал и взорвался так, как умеют взрываться только директора радиостанций. Он пинком распахнул дверь студии и громко произнес три слова:

— Здесь говорить надо!

Затем он развернулся и вышел, что есть сил хлопнув дверью.

В ту же минуту я придвинулся к микрофону и произнес:

— Доброе утро. Сегодня я вышел в эфир первый раз. Я мечтал об этом всю свою жизнь. Я репетировал весь уикэнд. Пятнадцать минут назад мне дали новое имя. Я приготовил музыкальную заставку. Но во рту у меня пересохло. Я нервничаю. А директор станции только что пнул дверь ногой и сказал: «Здесь говорить надо».

Сумев наконец хоть что-то сказать, я обрел уверенность — дальше передача пошла как по маслу. Таково было начало моей карьеры в разговорном жанре. После этого знаменательного дня, выступая по радио, я никогда больше не нервничаю.

Честность

В то утро в Майами-Бич я уяснил кое-что относительно искусства говорить, будь то в эфире или нет. Будьте честны. Этот принцип никогда вас не подведет ни в радиожурналистике, ни в любой другой сфере общения. То же самое сказал мне Артур Годфри: если хочешь иметь успех в эфире, поделись со своими слушателями или зрителями тем, что с тобой происходит и что ты в данную минуту ощущаешь.

Нечто подобное случилось со мной, когда я дебютировал в качестве ведущего телевизионного ток-шоу также в Майами — со времени моего первого выступления по радио это был единственный раз, когда я нервничал в эфире.

До этого я никогда не выступал по телевидению, и это меня беспокоило. Продюсер посадил меня в вертящееся кресло. Серьезная ошибка: от волнения я все время вертелся, и это видели все телезрители.

Еще немного — и я показался бы смешным, но меня выручил инстинкт. Я предложил телезрителям войти в мое положение. Я сообщил им, что волнуюсь. Я сказал, что работаю на радио уже три года, но по телевидению выступаю впервые. А здесь меня посадили на это несчастное кресло.

Теперь, когда все узнали, в каком я оказался положении, я перестал нервничать. Моя речь стала намного лучше, и мой первый вечер на телевидении прошел вполне успешно, а все потому, что я был честен с людьми, с которыми говорил.

Недавно меня спросили: «Предположим, вы идете по коридору студии новостей NBC. Кто-нибудь хватает вас за рукав, тащит, сажает в студии в кресло, сует вам в руки какие-то бумаги, говорит: „Брокау болен. Вы в эфире“ — и в студии зажигается свет. Как вы поступите?»

Я ответил, что буду абсолютно честен. Я посмотрю в объектив телекамеры и скажу: «Я шел по коридору NBC, когда кто-то схватил меня за рукав, втащил сюда, дал мне эти бумаги и сказал: „Брокау болен. Вы в эфире“».

Стоит мне так поступить, и все зрители поймут, что я никогда не вел информационных программ, не имею ни малейшего представления, что произойдет дальше, читаю незнакомый текст и не знаю, в какую камеру смотреть, — теперь зрители могут поставить себя на мое место. Мы выпутываемся из сложившейся ситуации вместе. Они знают, что я был честен с ними и постараюсь работать для них как можно лучше.

Я с успехом разъяснил не только то, что делаю, но и в какой переплет попал; теперь моя позиция куда выгоднее, чем в том случае, если бы я попытался все скрыть. И наоборот, если я на седьмом небе от счастья, если все великолепно и я в состоянии донести это до аудитории, а также могу считать, что завоевал ее, — я сделал всех причастными к тому, что переживаю сам.

Остальные составляющие формулы успеха

Правильный подход — установка говорить даже в том случае, когда поначалу ты чувствуешь неловкость. Это еще одна важная деталь в искусстве говорить. После памятного фиаско на радио в Майами у меня сформировалась именно такая установка. Справившись с одолевшим меня мандражом, я дал себе два обещания:

1. Я буду и дальше работать в разговорном жанре.

2. Чтобы развить свои способности вести разговор, я буду работать без устали.

Что я сделал, чтобы выполнить эти обещания? Очень многое. Я вел утреннее шоу, подменял вечернего спортивного комментатора, выступал в эфире с деловыми новостями и последними известиями, произносил речи. Если кто-нибудь заболевал или брал отгул, я соглашался работать сверхурочно. Словом, я хватался за любую возможность, чтобы говорить в эфире как можно больше. Моей целью было выходить в эфир как можно чаще и достигать при этом успеха. Я сказал себе, что поступаю точно так же, как бейсболист Тед Уильямс: когда он чувствовал, что это необходимо, он тренировался дополнительно.

Чтобы хорошо говорить, тоже можно тренироваться. Помимо изучения книг — а теперь и видеокассет, которые учат говорить, — многое можно сделать самостоятельно. Разговаривайте вслух сами с собой, расхаживая по дому или квартире. Я поступаю именно так — правда, поспешу добавить, не слишком часто. Я живу один, так что иногда ни с того ни с сего могу произнести вслух несколько слов или какую-нибудь заготовку к предстоящему выступлению или к одной из моих передач. Смущаться мне незачем: кругом никого нет, и меня никто не слышит. Вы можете последовать моему примеру, даже если живете не один. Для этого уединитесь в вашей комнате, в подвале или поупражняйтесь, пока вы за рулем. Кроме того, следить за тем, как вы говорите, — это тоже тренировка.

А еще можно встать перед зеркалом и говорить со своим отражением. Этот прием общеизвестен, особенно среди людей, которые готовятся к публичным выступлениям. Однако он пригоден и для повседневного общения. Кроме того, он помогает наладить визуальный контакт с собеседником, поскольку, глядя на свое отражение в зеркале, вы приучаетесь смотреть в лицо собеседнику.

Не присылайте за мной санитаров со смирительной рубашкой, когда услышите от меня еще одну рекомендацию: разговаривайте с вашей собакой, котом, птичкой или золотой рыбкой. Беседуя с домашними питомцами, можно научиться общаться с людьми — и при этом не нужно беспокоиться, что вам ответят невпопад или перебьют.

Чтобы стать хорошим собеседником, кроме готовности работать над собой, вам нужны еще по меньшей мере две вещи: искренний интерес к личности собеседника и открытость.

Мне думается, тем, кто смотрит мои вечерние ток-шоу по CNN, очевидно, что гости моей студии меня глубоко интересуют. Я стараюсь смотреть им прямо в глаза. (Неспособность достичь этого подводит многих, но об этом мы поговорим позже.) Затем я доверительно наклоняюсь вперед и задаю им вопросы о них самих.

Я уважаю всех участников своих передач — от президентов и спортивных звезд до рассудительного лягушонка Кермита и кокетливой свинки Мисс Пигги из «Маппет-шоу»,^[4] а мне случалось брать интервью и у них. Нельзя достичь успеха в беседе, если собеседнику кажется, что его рассказ вас не интересует или вы его не уважаете.

Я никогда не забываю слов Уилла Роджерса:^[5] «Все мы невежды, только в разных областях». Следует помнить об этом и когда вы говорите с кем-нибудь по дороге на работу, и когда берете интервью перед десятимиллионной телеаудиторией. Перефразируя этот афоризм, можно однозначно заключить, что каждый из нас считает себя в чем-нибудь знатоком. У любого есть хотя бы одна тема, о которой он любит поговорить.

Необходимо относиться к чужим познаниям с почтением. Слушатели всегда угадывают, что вы о них думаете. Чувствуя ваше уважение к себе, они будут слушать вас внимательнее. В противном случае, что бы вы ни говорили, они пропустят это мимо ушей.

Последней составляющей моей формулы успеха является откровенность в разговоре с людьми — примером может служить чистосердечное признание, которое помогло мне преодолеть страх во время моего первого выступления по радио. Золотое правило — поступайте с другими так, как хотите, чтобы они поступали с вами, — относится и к разговору. Если вы хотите, чтобы собеседник был честен и откровенен с вами, вы должны быть честным и откровенным с ним.

Это не означает, что вы должны постоянно говорить о себе или делиться личными тайнами — как раз наоборот. Хотелось бы вам услышать о камнях в печени от соседа или о поездке к теще на уик-энд от сослуживца? Скорее всего, нет, а значит, и вам не следует затрагивать в разговоре такие темы.

И в то же время следует всегда быть готовым поделиться сведениями о себе — хотя бы тем, что вы хотели узнать о собеседнике. Обмен сведениями о прошлом, вкусах и пристрастиях — это часть любого разговора. Так мы знакомимся с другими людьми.

Реджис Филбин и Кэти Ли Джиффорд — хорошие примеры ведущих ток-шоу, которые откровенны в беседе со своими гостями. Они входят к вам в комнату легко и непринужденно и при этом не скрывают своих вкусов или рассказывают какой-нибудь случай из своей жизни. Не делая себя центром передачи, они остаются собой. Они не пытаются играть. Если сюжет передачи или рассказ их гостя настраивает на сентиментальный лад, они не стыдятся проявлять свои чувства. Очевидно, Реджис и Кэти Ли понимают: нет ничего дурного в том, чтобы быть сентиментальным, если того требует момент, или показать свой страх, печаль или любое другое чувство, которое вызывает сюжет или рассказ гостя. Люди в студии и те, кто сидит дома у телевизоров, видят это и положительно реагируют на открытость и очевидную искренность ведущих. Всякий, с кем я когда-либо говорил дольше нескольких минут, знает обо мне по меньшей мере два факта: 1) я из Бруклина и 2) я еврей.

Как они это узнают? Просто я рассказываю о своем происхождении всем, с кем вступаю в контакт. Это часть моей личности, мои корни. Я горжусь и тем, что я еврей, и тем, что родился в Бруклине. Поэтому во многих беседах я вспоминаю о своих корнях. Мне нравится рассказывать об этом людям!

Будь я заикой, я бы рассказывал собеседникам и об этом: «Рад п-п-познакомиться. М-м-меня зовут Ларри Кинг. Я, п-п-правда, немного з-з-заикаюсь, но все равно буду рад с вами п-п-побеседовать».

Так вы сразу раскрываете свои карты, вам нет нужды бояться разговора — вы уже открылись собеседнику, и ваша откровенность делает притворство ненужным. Беседа принимает непринужденный характер, и вы оба получаете от нее гораздо больше удовольствия. Это не вылечит вас от заикания, но поможет стать лучшим собеседником и завоевать уважение того, с кем вы ведете разговор. Именно такой линии поведения придерживается исполнитель песен в стиле кантри Мел Тиллис. Он достиг успеха на эстраде и просто очарователен во время интервью в студии — и все это несмотря на то, что он заикается. Во время пения это не проявляется, только во время разговора. Вместо того чтобы комплексовать, Мел сразу выкладывает все начистоту, шутит по этому поводу и, оставаясь самим собой, ведет себя так раскованно, что его непринужденность передается и вам.

Однажды на моем телешоу во Флориде я интервьюировал человека, у которого был врожденный дефект нёба, и поэтому понять его речь было несколько затруднительно. Тем не менее он был очень рад возможности выступить на моем шоу и рассказать о себе. Некоторые сочли бы его дефект непоправимым увечьем, но при всем при том этот человек стал мультимиллионером. Как вы думаете, каким образом ему удалось нажить такое состояние? Свою карьеру он начал с должности продавца. Однако, общаясь со всеми, с кем ему приходилось беседовать, он не притворялся и не пытался скрыть очевидное — свой, так сказать, «странный выговор». Он добился успеха потому, что сумел приспособиться к своему положению и помог войти в него другим.

2
Первые шаги

Как говорить с незнакомыми людьми

Преодоление застенчивости — вашей и собеседников

Начало беседы

Главное правило

Вопросы, которых следует избегать

Язык жестов

Куда девались все табу?

В любом разговоре, светском и деловом, первое, чего необходимо достичь, — это создать непринужденную обстановку. Большинство из нас от природы застенчивы, что, поверьте, не чуждо и мне. Еврейскому мальчику-очкарику из Бруклина не нужно объяснять, что такое застенчивость. Все мы склонны нервничать или во всяком случае близки к такому состоянию, когда мы говорим с кем-то незнакомым или во время нашего первого публичного выступления.

Найденный мною способ преодолеть смущение заключается в том, чтобы напомнить себе старую поговорку: у вашего собеседника тоже один нос и два уха. Эта фраза, разумеется, банальна, но, подобно всякой банальности, соответствует действительности — именно поэтому она и становится банальностью.

Она наглядно показывает, что все мы люди, а значит, не стоит терять почву под ногами только от того, что ваш собеседник — профессор с четырьмя высшими образованиями, или астронавт, летавший в космосе со скоростью восемнадцать тысяч миль в час, или человек, избранный губернатором вашего штата.

Никогда не следует забывать: ваши собеседники получат от разговора гораздо болыпе удовольствия, если увидят, что он доставляет удовольствие и вам независимо от того, считаете вы себя им ровней или нет.

Имейте также в виду, что почти все мы начинали в примерно равных условиях. Мало кто из нас получает богатство и власть от рождения: для этого нужно быть Кеннеди, Рокфеллером или членом одного из немногих избранных семейств. Большинство из нас родились в семьях со средним или низким уровнем дохода. В юности все мы подрабатывали, чтобы заплатить за обучение в колледже и быстрее встать на ноги. Скорее всего, наши собеседники тоже прошли через это. Может быть, мы не так богаты и знамениты, как они, может быть, мы не так преуспели на профессиональном поприще, но, вероятно, наше прошлое сходно, так что мы вполне можем общаться, подобно братьям и сестрам. Вам нет нужды робеть и комплексовать. Вы имеете точно такое же право находиться здесь, как и ваш собеседник.

Кроме того, застенчивость легче побороть, если вы вспомните, что ваш собеседник, возможно, стесняется не меньше вас. В большинстве случаев это именно так. Стоит напомнить себе об этом — и ваша застенчивость исчезнет как по волшебству.

Иногда можно встретиться с человеком, который стесняется гораздо больше вас. Мне особенно запомнился случай с военным летчиком, который получил звание аса, поскольку сбил во время Второй мировой войны больше пяти вражеских самолетов.

Существует организация таких пилотов, которая так и называется — «Асы», е е отделения имеются также в Германии, Японии, Вьетнаме и других странах.

В конце шестидесятых годов, когда я вел вечернее ток-шоу на радиостанции WIOD в Майами, бывшей тогда филиалом компании Mutual Broadcasting System, в городе проходил съезд всех отделений этой организации. Газета Miami Herald разыскала единственного живущего в Майами аса — биржевого аналитика, который во время Второй мировой войны сбил семь немецких самолетов. Редакция газеты связалась с моим продюсером и предложила сделать передачу с участием этого ветерана. Они сказали, что включат в свою статью о нем репортаж из студии.

Мы пригласили аса на радиостанцию. Он должен был выступать в течение часа, с одиннадцати до полуночи. Газета сообщила, что пришлет репортера и фотокорреспондента.

Когда наш гость появился в студии и я пожал ему руку, то заметил, что она вся влажная от пота. Когда он поздоровался, я его едва расслышал. Очевидно, он нервничал. Нервничал? Не то слово! Пилотировать самолет этому парню было сейчас абсолютно противопоказано.

После пятиминутных новостей я открыл ток-шоу в 23.05 кратким сообщением о том, кто такие «Асы». Потом я задал гостю студии первый вопрос:

— Почему вы пошли в летчики?

— Не знаю.

— И все же вам, видимо, нравится летать.

— Да.

— Вы знаете, почему вам нравится летать?

— Нет.

Затем я задал еще несколько вопросов, и на все наш ас давал один из трех ответов: «Да», «Нет», «Не знаю».

Я взглянул на часы в студии. Сейчас 23.07, а материал у меня уже исчерпан. Мне не о чем больше спрашивать этого человека. Он напуган до смерти — точнее говоря, ни жив ни мертв от страха. Люди из Herald забеспокоились, мне тоже, честно говоря, было не по себе. Что делать дальше? Впереди у нас еще пятьдесят минут, а слушатели по всему Майами в любую секунду готовы потянуться к ручке настройки.

И снова интуиция меня не подвела, я спросил летчика:

— Скажите, если бы сейчас над нами кружились пять немецких самолетов, а возле станции стоял ваш, вы бы взлетели?

— Да.

— Вы бы нервничали?

— Нет.

— Почему же тогда вы нервничаете сейчас?

— Потому что не знаю, кто нас слушает. Тогда я спросил:

— Стало быть, вас пугает незнакомая обстановка?

Мы сменили тему и вместо его военного прошлого стали говорить о страхе. Он успокоился. Более того, через каких-то десять минут его было просто не узнать! Рассказать о полетах? Нет проблем. Он темпераментно повествует: «Мой самолет прошил облака! Я заложил крутой вираж вправо! Солнце сверкнуло на обшивке крыла…»

В полночь его пришлось буквально вывести из студии, а он не прекращал говорить.

Этот летчик стал хорошим рассказчиком потому, что преодолел страх, как только разобрался в ситуации и привык к звуку своего голоса. Когда о н вспоминал прошлое, то не представлял, о чем я его могу спросить дальше, не мог предугадать ход интервью, и это его пугало. Но когда мы стали говорить о том, что происходит сейчас, у него не осталось причин бояться. Он говорил о ситуации, в которой оказался, и делился своими ощущениями. Он успокоился, и к нему вернулась привычная уверенность в себе. Когда я это заметил, мне удалось поговорить и о его военном прошлом.

Тем же самым приемом можете воспользоваться и вы, чтобы сломать лед отчуждения между вами и вашим собеседником, которого вы видите впервые в жизни. Как? Очень просто — найдите приятную для собеседника тему. Спросите что-нибудь о нем самом. Это даст вам тему для разговора, а тот, с кем вы говорите, сочтет вас интересным собеседником. Почему? Да потому, что люди чрезвычайно любят, когда с ними говорят о них самих.

Не думайте, что я первый это подметил. Такой же совет дает и Бенджамин Дизраэли — английский романист, государственный деятель и премьер-министр: «Разговаривайте с людьми о них самих, и они будут слушать вас часами».

С чего начать

Где бы вы ни были — на приеме или банкете, в первый день на новой работе, при знакомстве с новыми соседями или в любой другой ситуации — набор тем, с которых можно начать разговор, практически неограничен.

Во время зимней Олимпиады 1994 года, если, конечно, ваш собеседник не прилетел только что с Марса, с ним можно было поговорить об истории с Тоней Хардинг и Нэнси Керриган.^[6] Как-то Марк Твен пожаловался, что все говорят о погоде, но никто ничего не делает, чтобы ее изменить, и все же погода — надежная и стопроцентно безопасная тема для начала разговора, особенно с человеком, о котором вы не знаете абсолютно ничего. Наводнения на Среднем Западе, землетрясения, лесные пожары и оползни на западном побережье, снегопад и гололед на востоке обеспечивают вам богатый выбор вариантов начала разговора.

Хотя У. Филдс^[7] и сказал: «Даже человек, который не любит детей и животных, вероятно, не так уж плох» — большинство людей любят и детей, и животных, и у них могут быть и те, и другие. Даже сам Филдс согласился бы: стоит узнать, что у человека, с которым вы встретились, есть дети или животные, как разговор тут же сдвигается с мертвой точки и обретает невероятную непринужденность.

Кое-кто критикует вице-президента Эла Гора за то, что в телестудии он держится чересчур сдержанно и даже скованно, правда, я этого за ним не замечал. И все же даже те, кто придерживается этой точки зрения, увидели бы, что он сразу становится жизнерадостным, темпераментным и веселым, стоит его спросить о команде Baltimore Orioles или его детских годах, когда он учился в школе Saint Albans в Вашингтоне, а его отец был сенатором от Теннесси. Попросите Эла Гора рассказать о его детях, и вы увидите, что он исключительно добр и отзывчив.

Любая из перечисленных выше тем годится для успешного начала беседы с вице-президентом. Разумеется, будучи хорошо осведомленным в политических вопросах, он способен подолгу вести беседу на эти темы, однако именно говоря о том, что ему ближе всего в личном плане, Эл Гор в наибольшей степени обнаруживает свои человеческие качества. То же можно сказать и о других людях.

Если вы встретились на вечеринке, сам случай, который собрал вас вместе, зачастую может стать отправной точкой для разговора. Когда мы с друзьями отмечали мое шестидесятилетие, они назвали этот юбилей «пятидесятой годовщиной десятилетия Ларри Кинга», и основной темой вечера стал Бруклин сороковых годов. Немало разговоров тем вечером начиналось с воспоминаний о Dodgers, Кони-Айленде и других ностальгических тем. Порой затравку для разговора вам может дать само место, где вы встретились. Например, мой юбилей отмечался в историческом здании неподалеку от Белого дома, и я слышал, как гости говорят об этом.

Если вечеринка проходит в чьем-нибудь доме или даже офисе, там скорее всего найдутся предметы обстановки или сувениры, о которых будут рады поговорить ваши хозяева. Вы увидели фотографию, где они сняты на Красной площади? Расспросите их о поездке в Россию. На стене висит рисунок цветными карандашами? Спросите, кто из их детей или внуков его нарисовал.

Избегайте однозначных вопросов

Вопросы, на которые можно ответить «да» или «нет», — это главные враги хорошего разговора. Их природа такова, что на них можно ответить лишь одним или двумя словами:

• Ужасная нынче жара, правда?

• Как вы думаете, ожидает ли нас новый экономический спад?

• Как, по-вашему, у Redskins^[8] впереди опять неудачный сезон?

В правильно построенном разговоре все эти вопросы вполне уместны, но, если их задать в простой, однозначной форме, вы получите такой же однозначный ответ — «да» или «нет». Он исчерпывает тему, а может быть, и весь разговор.

Однако, если вы построите те же вопросы более основательно — так, чтобы они требовали пространного ответа, разговор на этом не кончается.

Например:

• В последние годы лето у нас очень жаркое — по-моему, в этих разговорах о глобальном потеплении что-то есть. А вы что об этом думаете?

• После таких резких колебаний курса акций на фондовом рынке, как в нынешнем году, поневоле задумаешься, так ли стабильна наша экономика, как нам хотелось бы считать. Какова, по вашему мнению, вероятность того, что впереди у нас очередной спад?

• С тех пор как я переехал в Вашингтон, я болею за Redskins, но должен признать, что им необходимо перестроиться, да и Cowboys — сильный противник. Как вы считаете, каковы шансы Redskins в этом году?

Все вопросы из второй группы касаются тех же проблем, что и вопросы из первой группы. Однако на первый вариант каждого вопроса можно ответить только «да» или «нет», тогда как во втором варианте ответ будет длиннее, а разговор — содержательнее.

Главное правило: слушайте

Выработанное мною главное правило ведения разговора таково: я ничего не узнаю, когда говорю сам. Нет истины более очевидной: что бы я ни сказал, это ничему меня не научит, значит, если я хочу побольше узнать, у меня есть только один путь — слушать.

Почти ежедневно можно столкнуться с тем, что люди просто не слушают, что им говорят. Вы говорите родным или друзьям, что ваш самолет прибывает в восемь, но разговор еще не закончился, а они уже спрашивают: «Так когда ты прилетаешь?» А попробуйте прикинуть, сколько раз вы слышали от кого-нибудь: «Я забыл, что вы мне сказали».

Если вы не будете прислушиваться к чужим словам, не следует ожидать особого внимания к вашим. Вспомните указатели, которые вывешены на железнодорожных переездах в сельской местности: «Остановись! Оглянись! Прислушайся!» Покажите собеседнику, что его слова интересуют вас. Он ответит вам тем же.

Чтобы быть хорошим собеседником, необходимо быть хорошим слушателем. Это не сводится к внешней демонстрации интереса к тому, с кем говоришь. Если вы будете внимательно слушать, то, когда наступит ваш черед, сможете прекрасно отреагировать и блеснуть талантом собеседника. Хорошие уточняющие вопросы — показатель мастерства интервьюера.

Когда я смотрю интервью Барбары Уолтере, то часто бываю разочарован, так как, на мой взгляд, у нее слишком много вопросов «в условном наклонении» вроде «Кем бы вы хотели стать, если бы могли начать все сначала?». Мне думается, Барбара выступала бы куда лучше, если бы задавала поменьше столь легковесных вопросов и владела искусством ставить уточняющие вопросы, логически вытекающие из ответа на предыдущий вопрос. А для этого нужно слушать.

Несколько лет назад в интервью Теда Коппеля^[9] журналу Time я с удовлетворением прочитал следующее. «Ларри слушает своих гостей, — сказал Тед. — Он обращает внимание на то, что они говорят. У интервьюеров такое встречаешь не часто». Хотя я и работаю, как известно, в жанре «говорящих голов», думаю, своим успехом я обязан прежде всего умению слушать.

Интервьюируя гостей в студии, я предварительно набрасываю на бумаге, какие именно вопросы буду задавать. Но зачастую после какого-нибудь ответа я задаю вопрос экспромтом и получаю неожиданный результат.

Вот пример: когда я интервьюировал вице-президента Дэна Куэйла во время президентской кампании 1992 года, у нас зашла речь о законодательстве, регулирующем аборты. Он заявил, что не понимает, почему его дочери требуется разрешение родителей, чтобы пропустить день в школе, но не требуется такого разрешения, чтобы сделать аборт. Как только он это сказал, я заинтересовался личным отношением Куэйла к этой политической проблеме и спросил, как бы он отреагировал, если бы его дочь сказала, что собирается сделать аборт. Он ответил, что поддержит ее, какое бы решение она ни приняла.

Это высказывание Куэйла произвело сенсацию. Во время той президентской кампании вокруг вопроса об абортах шла ожесточенная дискуссия, а тут известный своим консерватизмом сподвижник президента Буша, представляющий на общенациональном уровне консервативное крыло Республиканской партии, чье отрицательное отношение к абортам неизменно, внезапно заявляет, что поддержал бы свою дочь, если бы она решила сделать аборт.

Каковы бы ни были ваши взгляды по этому вопросу, главное здесь — что такой ответ я получил, потому что не стал слепо придерживаться заранее подготовленного списка вопросов. Я прислушивался к его словам. Именно это дало мне возможность получить такой сенсационный ответ.

То же самое произошло, когда Росс Перо выступал в моем ток-шоу 20 февраля 1992 года и несколько раз отрицал, что собирается участвовать в президентских выборах. Я слышал, что его отрицания отнюдь не безусловны. В конце передачи я сформулировал вопрос иначе, и — бах! — Перо вдруг заявляет, что будет баллотироваться, если его сторонникам удастся зарегистрировать его кандидатуру во всех пятидесяти штатах.

И то и другое событие произошло не благодаря моим словам, а благодаря тому, что я услышал. Я слушал собеседника.

Покойный Джим Бишоп, популярный писатель и журналист, был еще одним ньюйоркцем, который проводил немало времени в Майами, когда я там жил. Однажды он мне сказал, что ему действуют на нервы люди, которые спрашивают о здоровье, но не слушают, что ты отвечаешь. Один из знакомых Джима не раз был замечен в этом, и Джим решил проверить, действительно ли тот всегда пропускает все мимо ушей.

Как-то утром этот человек позвонил Джиму и начал разговор своим всегдашним: «Привет, Джим, как здоровьечко?»

Джим ответил:

— У меня рак легких.

— Ну и отлично! Слушай, Джим…

Вот уж проверил так проверил!

В своей книге «Как завоевать друзей и оказывать влияние на людей», разошедшейся тиражом в пятнадцать миллионов, Дейл Карнеги четко формулирует: «Чтобы заинтересовать других, интересуйтесь ими».

Кроме того, он добавляет: «Задавайте вопросы, на которые другим людям нравится отвечать. Поощряйте их к тому, чтобы они рассказывали о себе самих и своих достижениях. Помните: людей, с которыми вы говорите, собственные нужды и проблемы интересуют в сто раз больше, чем вы и ваши проблемы. Для человека, у которого болит зуб, его зубная боль значит больше, чем голод в Китае с миллионными жертвами. Для человека, у которого на шее выскочил чирей, этот чирей значит больше, чем сорок землетрясений в Африке. Не забывайте об этом в следующий раз, когда начнете с кем-нибудь разговор».

Вопрос о том, можно ли угадывать чувства человека по его жестам, остается открытым и останется таковым всегда. Эдвард Беннет Уильямс, один из самых преуспевающих адвокатов Америки, говорил мне, что, по его мнению, такая возможность сильно преувеличивается. У его коллеги по юриспруденции Луиса Низера мнение диаметрально противоположное: если вы закинули ногу на ногу — вы лжете, если скрестили руки на груди — вам не по себе. В жестах он читает любую информацию и соответственно готовит своих подзащитных, чтобы судья и присяжные получили из языка жестов информацию, которая нужна Низеру.

Для меня язык жестов подобен языку слов. Это неотъемлемая часть беседы и общения вообще. Когда он естествен, это чрезвычайно эффективная форма общения. Когда он принужден, всем видно, что это подделка.

Было бы здорово иметь голос, как у сэра Лоренса Оливье. Но если бы завтра я начал говорить на работе так, как это принято в Королевском шекспировском театре, меня бы подняли на смех. Мне просто-напросто пришлось бы столько думать, как произнести очередную фразу, что я стал бы совсем никудышным собеседником.

То же верно и для языка жестов. Можно прочесть сколько угодно книг, где рассказывается, как выражать своей позой властность или заинтересованность, но, если вы встанете в позу, которая для вас неестественна, в лучшем случае вам будет неудобно, а в худшем — вы будете смешны. А если вы чувствуете себя неудобно, вы и впрямь можете показаться неискренним, хотя на самом деле это не так. Язык жестов, которым вы пользуетесь при разговоре, во всем подобен самому разговору. Будьте естественны. Пусть ваша речь идет от сердца.

Визуальный контакт

Я никогда не стремился основательно изучить язык жестов и поэтому не претендую на звание высшего авторитета по этой части. Однако есть одно правило языка жестов, которое для успешного разговора необходимо соблюдать: смотрите собеседнику в глаза.

Поддерживать визуальный контакт — не только в начале и конце ваших реплик, но в течение всего времени, пока вы говорите и слушаете, — значит стать куда более удачливым собеседником независимо от того, кто вы такой, какова тема разговора и кем является собеседник. При разговоре я также слегка наклоняюсь к собеседнику, чтобы подчеркнуть, что все мое внимание сосредоточено на нем.

Главное, как я уже сказал, — это слушать. Если вы действительно стараетесь прислушаться к тому, что вам говорят, то обнаружите, что делать это гораздо легче, когда смотришь собеседнику в глаза. Более того, если вы слушаете внимательно, нужный язык жестов появится сам собой. В этом случае вы будете кивать, показывая свою заинтересованность в предмете разговора, или слегка покачивать головой в знак сочувствия или недоверия. Но опять-таки поступать так нужно тогда, когда этого требует ситуация; не вертите головой из стороны в сторону только потому, что вы прочли об этом в моей книге.

И еще одно замечание: хотя во время разговора необходимо часто заглядывать собеседнику в глаза, не нужно смотреть ему в глаза постоянно. Многие люди — а возможно, и вы тоже — чувствуют от этого себя неловко. Сохраняйте визуальный контакт с собеседником, когда он говорит и когда вы задаете ему вопрос. Если говорите вы, можно время от времени отводить глаза в сторону. Однако не следует при этом таращиться в пустоту, будто перед вами никого нет. А если дело происходит на вечеринке, ни в коем случае не всматривайтесь куда-то поверх плеча вашего собеседника, будто выискивая кого-то более важного, с кем вам нужно поговорить.

Мой главный совет: думайте прежде всего о том, хорошо ли вы говорите, а язык жестов приложится сам собой.

Куда девались все табу?

Нам сегодня не нужно так тревожиться из-за табу, как людям предыдущих десятилетий и поколений. Само это слово теперь почти вышло из употребления, поскольку табу осталось совсем мало. В кино, книгах, на телевидении, даже в тех газетах, которые мы раньше называли семейными, исчезло столько ограничений, что Кул Портер мог бы написать об этом немало новых куплетов к своей песенке двадцатых год о в «Все проходит».

Одна из причин этого — атмосфера вседозволенности, которая зародилась в обществе после окончания Второй мировой войны и усилилась в «годы протеста» — шестидесятые и семидесятые. Еще одну причину следует искать в той области, где я подвизаюсь сам, — кабельном телевидении. Портер ужаснулся бы, если бы узнал, до чего мы дошли сейчас на некоторых кабельных каналах.

То, что казавшиеся нерушимыми стены табу рухнули, можно оценивать по-разному, однако то, что согласно кодексу общественной морали Соединенных Штатов девяностых годов двадцатого века «проходит» почти все, — это факт, и с ним нельзя не считаться. Поэтому, хотя в светской беседе еще сохраняются некоторые табу, даже эта область общения уже не та, что раньше.

Возьмем, к примеру, слово «ain't». В детстве, стоило этому безобидному просторечию слететь с наших уст, мы тут же получали изрядную нахлобучку. Взрослые с негодованием заявляли нам: «Нет такого слова в словаре!» А теперь оно там есть. В словаре Вебстера записано черным по белому, что это «разговорное слово, означающее „am not“… диалектное или ненормативное сокращение, заменяющее „is not, are not, has not и have not“».

Сегодня вам может вполне сойти с рук употребление слов, которые мы называли ругательными в те времена, когда нас шокировала в фильме «Унесенные ветром» фраза Ретта Батлера (Кларк Гейбл), обращенная к Скарлетт О'Хара (Вивьен Ли): «Откровенно говоря, дорогая, мне на это плевать» («Frankly, my dear, I don't give a damn»). Я также хорошо помню, какое наслаждение доставило нам, бруклинским ребятишкам, на следующий день после нападения на Пёрл-Харбор стоять на углу и обсуждать речь Бертона Уилера, сенатора от Монтаны, который обрушился на японцев и заявил: «Теперь нам остается одно — к чертям собачьим вышибить из них дух» («The only thing to do now is beat hell out of them»).

Громкое дело Боббита в Вирджинии начала 1994 года привело к тому, что журналисты и телекомментаторы стали называть открытым текстом ту часть мужского тела, о которой раньше никогда не говорили в «приличном обществе» в присутствии дам, а тем более в средствах массовой информации, — во всяком случае в публичный оборот это слово вошло лишь несколько лет назад. Во время судебных слушаний оно всегда упоминалось лишь в профессиональном контексте, но это не меняет сути дела: до того момента это слово никогда не употреблялось в каких-либо репортажах. Слово «презерватив» имело хождение лишь среди парней, тусующихся на углу. Теперь эти самые презервативы рекламируются по телевидению.

Меньше стало не только табуированных слов, но и табуированных тем. Немалый вклад в это внесло распространение телевизионных ток-шоу, где предметом общественного обсуждения становятся темы, которых ранее в гостиных старались не касаться. Например, существует расхожая фраза: «Я никогда не говорю о религии и политике». Когда вы ее слышали в последний раз? Не говорить об этом? Нынче все только об этом и говорят.

И все же есть несколько тем, которых лучше избегать, поскольку они очень личные или люди относятся к ним так эмоционально, что свободно обсуждать их невозможно. Даже в самом откровенном разговоре вы не спросите: «А сколько вы получаете?» Спросить же незнакомого человека: «Как вы относитесь к абортам?» — это все равно что швырнуть в него боевую гранату.

Прежде чем решиться нарушить эти табу, необходимо прикинуть, в достаточно ли близких отношениях вы находитесь с собеседником. Со старым другом можно побеседовать даже о том, сколько вы получаете. В группе людей, которые знакомы много лет, возможна откровенная и поучительная дискуссия об абортах. Но в общем и целом будьте благоразумны. Не следует заранее рассчитывать, что ваш собеседник не испытает неловкости, если будет затронута одна из этих табуированных тем.

Новое необходимое условие для того, чтобы быть хорошим собеседником в наше время, — это информированность. Одним из многочисленных значительных последствий информационных взрывов второй половины двадцатого века можно считать то, что люди больше знают о происходящем в мире. До Второй мировой войны темы светских бесед были куда менее разнообразны, чем сейчас, просто потому, что люди не получали и половины тех новостей и информации о состоянии общественного мнения, которые они получают сейчас, а то, что они получали, приходило с гораздо большим опозданием и в куда меньших дозах. Сегодня люди, может быть, запомнят всего несколько фраз из вечернего выпуска новостей, и все же, независимо от глубины их познаний, когда рушится Берлинская стена, Нэнси Керриган получает удар в голень или Фрэнк Синатра падает в обморок на сцене, то об этом узнают все и почти немедленно.

Чтобы иметь успех в беседе, вам нужно быть готовым говорить о том, что занимает мысли людей, — например об услышанном по радио или увиденном в вечерних новостях. Сегодня приходится соотносить то, о чем говоришь, с тем, что интересует собеседника, а интересует его очень многое, потому что он слышал об этом по радио и прочел в утренней газете.

Сегодня ключ к успеху в светской беседе — это актуальность.

3
Светская беседа

Как вести разговор в различной обстановке

Коктейль, ужин, свадьба, похороны

Величайший вопрос всех времен

Безотказные способы прекращения разговора

Как планировать разговор

Что говорить при встрече со знаменитостью

Обстановка, в которой происходят светские беседы, весьма разнообразна — от уютных вечеринок в узком дружеском кругу до пугающе многолюдных вашингтонских коктейлей. Промежуточное положение между этими двумя крайностями занимают свадьбы и бармицвы.^[10] Несмотря на это, основные принципы ведения беседы одинаковы: будьте откровенны. Найдите с собеседником общий язык. А главное — слушайте.

Коктейли

На коктейлях мне всегда бывает не по себе. Лучше всего у меня получается разговор один на один, и потому, оказавшись вместе с толпой народа в шумном зале, я чувствую себя немножко не в своей тарелке. Я не пью, да и безалкогольные напитки меня особо не прельщают, поэтому в руке у меня не бывает бокала, который можно использовать как повод для разговора. Кроме того, у меня есть привычка скрещивать руки на груди — так мне как-то спокойнее, но окружающим кажется, что я замыкаюсь в себе и заговаривать со мной не стоит.

Вместо того чтобы пасовать перед многолюдьем, поищите кого-нибудь, с кем можно начать разговор один на один. Я стараюсь отыскать подходящее местечко и завязать беседу с кем-нибудь, кто на вид готов к этому и заинтересован в происходящем, или незаметно присоединяюсь к тем, кто уже ведет беседу, кажущуюся мне интересной.

Главный секрет — не застревать надолго на одном месте. Если вы хотите блистать на коктейлях, необходимо «уметь вертеться». Вполне вероятно, вас будут окружать люди, известные вам, — соседи, сослуживцы или люди, которые работают в той же области, что и вы. В такой среде у вас наверняка найдется тема для разговора.

Величайший вопрос всех времен

Помните, секрет умения вести разговор — это умение задавать вопросы. Мне все вокруг любопытно, и даже на коктейлях я часто задаю свой любимый вопрос: «Почему?». Скажем, какой-то мужчина говорит мне, что переезжает с семьей в другой город. Почему? Какая-то женщина переходит на другую работу. Почему? Кто-то болеет за Mets. Почему?

Во время своих ток-шоу я, вероятно, пользуюсь этим словом чаще, чем любым другим. «Почему» — это самый великий вопрос, который сумели задать от начала времен, и таким он останется до скончания веков. И разумеется, задавать его — самый верный способ поддерживать живой и интересный разговор.

Как прекратить разговор

Если вы обнаружили, что наткнулись на жуткого зануду, или просто сочли, что пора закончить затянувшуюся беседу и двинуться дальше, у вас всегда есть безотказный способ прекратить разговор — нужно только сказать: «Простите, мне нужно отлучиться в туалет». Если вы сумеете придать своему голосу убедительность, никто на вас не обидится. Вернувшись, можете начинать новый разговор, но на этот раз с кем-то другим.

Если же вы заметили неподалеку знакомого, можно воскликнуть: «Стэйси! Ты знаешь Билла?» Пока Стэйси и Билл пожимают друг другу руки, можно сказать: «Я на минутку отойду, но, думаю, вам есть о чем поговорить». На многолюдном коктейле никто не удивится, если вы не вернетесь ни через минуту, ни позже. Правда, если ваш первый собеседник — жуткий зануда, Стэйси, возможно, никогда вам этого не простит, так что пользоваться этим приемом нужно с осторожностью.

Другие хорошие реплики для того, чтобы сойти со сцены, следующие:

1. Как вкусно! Пожалуй, я пойду и положу себе еще.

2. Вы не будете возражать, если я отойду? Мне нужно поздороваться с нашим хозяином (или …с другом, которого давно не видел).

3. Знаете, я, пожалуй, пойду еще потолкаюсь.

Важно не привлекать к вашему уходу чрезмерное внимание. За минуту перед тем, как прекратить беседу, не обводите зал отчаявшимся взглядом и не извиняйтесь слишком бурно. Нужно просто дождаться маленькой паузы в разговоре, сказать что-нибудь вежливое и двинуться дальше, будто ничего особенного не случилось. Даже если просто сказать: «Рад был с вами поговорить» — и отвернуться, это может показаться вполне любезным, если только в вашем голосе действительно будет звучать радость.

Званые ужины

Вести беседу на званом ужине мне всегда легче. Думаю, то же самое может сказать о себе большинство людей. Обычно на таком ужине люди знают друг друга или между ними есть что-то общее. Выбор приемов для того, чтобы завязать и вести беседу с окружающими, более широк.

Мне нравится вести званые ужины. Это не значит, что я держу под контролем все разговоры за столом. Совсем наоборот: это означает, что я могу направлять течение разговора в нужное русло, затрагивать нужные темы и подключать к нему нужных гостей, чтобы всем было хорошо. Но я должен умудриться сделать так, чтобы разговор интересовал всех на моем конце стола. Прислушиваться к тому, что говорят вокруг, нужно всегда, а на званом ужине — в особенности.

Тем не менее кое-что вам не подвластно — возможно, кто-то из гостей перебрал, а у кого-то на работе выдался трудный день. У кого-то болен близкий человек, и у него просто нет настроения весь вечер без умолку болтать. Лучшее, что можно сделать, — это направлять разговор таким образом, чтобы он обходил этих людей стороной, а другие говорили побольше. Также будет неплохо, если вы найдете какую-нибудь веселую тему, которая поможет людям отвлечься от своих проблем.

Если не считать таких исключений, я обычно в силах сделать застолье приятным для всех, кто в нем участвует. Направлять разговор — это искусство, которым я за годы работы сумел как следует овладеть. Однако, даже если вы не профессионал в этой области, вам это тоже под силу. Вот несколько подсказок.

Как направлять разговор

Выберите тему, которая всех заинтересует

Ниже я подробнее остановлюсь на вопросах типа: «А что если…» — это вопросы-предположения, по которым у каждого из гостей будет свое мнение. Лучше начать с чего-нибудь подобного, чем с острых политических вопросов.

Старайтесь избегать тем, в которых многие из присутствующих не разбираются и поэтому не смогут принять участие в их обсуждении. Наиболее очевидный пример — разговор на профессиональные темы. Если на званом ужине присутствуют четыре супружеские пары и четверо из супругов работают в одной юридической фирме, то стоит им начать разговор о делах в своей конторе — и несчастным мужьям и женам, которым повседневные дела этой фирмы неизвестны или неинтересны, приходится безвинно страдать.

Выясняйте чужое мнение

Не ограничивайтесь лишь высказыванием своего мнения. Вас запомнят как хорошего собеседника, если вы будете спрашивать окружающих об их мнении. Это великолепно получается у Генри Киссинджера, еще одного человека, знающего, как направлять беседу, потому что этим он занимался всю жизнь. Даже если предмет, о котором идет речь, хорошо ему знаком, а, как вы понимаете, таких предметов великое множество, он то и дело поворачивается и спрашивает: «А вы что об этом думаете?»

Помогите самому застенчивому из собравшихся

Я всегда помню, что необходимо вовлечь в застольную беседу гостей, сидящих по обе стороны от меня, особенно тех, которые не спешат в нее вступать. Если мой сосед слева явно стесняется, а сосед справа общителен и увлечен разговором, я прилагаю особые усилия, чтобы ввести в разговор того, что слева. Я киваю таким людям, будто желая услышать, согласны ли они с высказанным мнением. Следуя методу Киссинджера, я спрашиваю их: «А вы что об этом думаете?» Так застенчивый гость неожиданно для себя вовлекается в разговор.

Неплохо также перейти к теме, которая, как вам известно, не чужда вашему застенчивому соседу. Если разговор зашел об образовании, можно сказать: «Кстати, ведь ваша дочь учится в Washington High. Ну и как: ей там нравится?»

Не тяните разговор на себя

В светской беседе имеется серьезная опасность — ваш монолог может затянуться настолько, что вы монополизируете разговор и превратитесь из одаренного рассказчика в зануду. Дайте вашим собеседникам возможность вставить словечко — равное время, как говорят на радио и телевидении. И вам не следует считать, что в вашем рассказе нужно обязательно поставить все точки над i и сообщить все малейшие подробности. Именно так обычно поступают люди, когда произносят: «Короче говоря…» Услышав это, готовьтесь, что говорить будут долго. Старайтесь быть кратким; чем больше людей слушает вас, тем короче должны быть ваши рассказы.

«Многоговорение», как я это называю, не производит на слушателей благоприятного впечатления, и напротив, оно лишь вредит вам в их глазах. Люди, которые, по мнению окружающих, слишком долго говорят, расплачиваются за это потерей некоторой доли своего авторитета. Чтобы этого не случилось, старайтесь заслужить репутацию человека, следующего вековой заповеди шоу-бизнеса: нужно знать, когда уходить со сцены.

Не устраивайте собеседнику допрос с пристрастием

На приеме, ужине и в других подобных случаях необходимо помимо прочего помнить: вы просто разговариваете и вовсе не собираетесь писать книгу. Вам нет необходимости выведать все, что в человеческих силах, о вашем собеседнике или все подробности обсуждаемых событий. В конце концов беседовать с ним вы будете лишь короткое время — на званом обеде не более двух часов, и при этом не предполагается, что разговор займет все это время до последней минуты. Не следует превращать разговор в монолог, но точно так же его не следует превращать в допрос. После вечеринки вас не будут экзаменовать.

Однако не лучше и другая крайность — быть слишком немногословным. Тогда люди будут думать, что вы либо не очень умны, либо нелюбезны.

«Что если…»

Вопросы, начинающиеся с «Что если…» — безотказный способ начать светскую беседу или возобновить ее после затишья:

• Что если Северная Корея будет и дальше упорствовать и не допускать инспекторов ООН на свои атомные объекты? Как по-вашему, приведет ли это к новой корейской войне?

• Итак, у Dallas Cowboys новый тренер — Барри Свитцер. Что если и с ним будет два неудачных сезона подряд, — Джерри Джонс его уволит или нет?

• Что если вы построите в Калифорнии дом, о котором мечтали всю жизнь, и сразу же после этого вам скажут, что ученые вдруг решили: этот район сейсмоопасный. Переедете вы или нет?

Подобных вопросов можно задать сколько угодно, а разнообразие их поистине беспредельно. Всегда можно придумать вопрос, связанный с каким-нибудь событием, находящимся в центре внимания прессы и занимающим мысли людей.

Моральные и философские вопросы, начинающиеся с «Что если…», так же эффективны, как и приведенные выше вопросы на конкретные темы. Такой вопрос, если он хорошо продуман, интересует всех, и ему не помеха возрастные, образовательные и социальные границы. Вот вопрос, который я задавал иногда на званых обедах:

• Вы оказались на необитаемом острове вдвоем с вашим лучшим другом. Он умирает от рака. За несколько дней до смерти он говорит вам: «Дома у меня есть в банке сто тысяч долларов. Когда меня не станет, постарайся, чтобы мой сын получил на них медицинское образование». Затем он умирает. Однако его сын — никчемный шалопай, который вовсе не собирается учиться на врача и пустит эти сто тысяч на ветер за пару месяцев. Между тем ваш сын как раз поступает в колледж и страстно желает стать врачом. Кому из них вы дадите деньги на медицинское образование?

Я задавал этот вопрос множеству людей — от ректора Йельского университета до двадцатидвухлетнего новичка из команды St. Louis Cardinals, и он ни разу не дал осечки. У каждого есть свое мнение, по большей части они различаются между собой и все обоснованны. Иногда одной этой темы хватает, чтобы разговор продолжался целый вечер.

Организация Mensa, состоящая из мужчин и женщин, относящихся к высшим слоям интеллектуальной элиты, любит предлагать своим членам подобные вопросы для рассмотрения во всех подробностях и устраивать по ним дискуссии, предметом которых является моральный аспект человеческой жизни.

Вот еще два подобных вопроса.

• В обвалившейся шахте засыпало четырех шахтеров. Они пытаются выйти на поверхность через единственное имеющееся отверстие. Для этого они встали друг другу на плечи, но тот, кто оказался сверху, слишком толст. Стоит ему наполовину выбраться из отверстия, и он застревает. Троим, стоящим ниже, начинает не хватать воздуха. Как они должны поступить — пристрелить его и убрать с дороги? Или им следует позволить ему и дальше барахтаться, зная, что вероятнее всего они задохнутся под ним? Кто должен остаться в живых — один или трое?

• Должен ли человек, наделенный способностью становиться невидимым, считать себя обязанным соблюдать общепринятые моральные нормы?

Я присутствовал на собрании общества Mensa, когда для обсуждения была предложена именно эта тема. Многие заявили, что будут соблюдать те же правила поведения, которыми руководствовались и раньше, — от десяти заповедей до моральных принципов, выработанных самостоятельно. Но некоторые думали по-другому! Кто-то из мужчин сказал, что воспользовался бы своей невидимостью, чтобы незаметно присутствовать на деловых переговорах, а потом делать инвестиции, которые позволили бы ему сорвать крупный куш на фондовой бирже. Другой сказал, что он бы подслушивал разговоры жокеев и, получив как можно больше сведений, выигрывал бы на скачках. Другие признались, что они тоже поступили бы аналогичным образом. Быть невидимым значит быть всемогущим. Невидимка может править миром. А если бы у вас была способность становиться невидимым, как бы вы этим воспользовались?

Возможно, рассказанное мною подскажет вам идеи других философских вопросов типа «Что если…». Разумеется, придумывайте их сколько угодно. Не считайте себя обязанным сверяться со списком.

Если разговор идет как следует, о вопросах «Что если…» нужно забыть. Кому они нужны? Однако, если беседа начинает чадить и мигать и грозит вовсе затухнуть, ее можно оживить, подбросив такой вопрос.

Кстати, порой вопрос «Что если…» может не заинтересовать ваших собеседников. Если вы подобрали хороший вопрос, такого, вероятно, не случится. Но предположим, ваши собеседники только что выпущены из монастыря и понятия не имеют, о чем вы говорите, или кто-то из них может принять тему слишком близко к сердцу (допустим, чью-то мать действительно засыпало в пещере, время от времени такие роковые совпадения случаются). В этом случае не упорствуйте со своим вопросом. Если ваше предположение не заинтересует собеседников сразу, вы ничего не добьетесь, навязывая его силой. Лучше всего в таких случаях либо придумать совершенно другое «Что если…», либо вообще сменить тему. Если и это не поможет — значит, плох не вопрос, а собеседники. В этом случае вам разрешается сдаться. Потихоньку проберитесь в другое место зала и начните другой разговор.

Учитывайте обстановку

Опытные хозяева, любящие принимать гостей, готовятся к вечеру так, будто создают произведение искусства, самолично обдумывая все детали — от оттенка цветов до расстановки мебели. Я не декоратор-флорист и не дизайнер интерьеров, однако могу вам рассказать о декорациях программы «Ларри Кинг в прямом эфире» и объяснить, почему моя передача представлена такой, какой вы ее видите.

Стол, за которым сидим я и гости программы, был сконструирован специалистами CNN в Атланте. Он задуман так, чтобы создавать чувство комфорта и непринужденности. И это получилось. Обратите внимание: на столе у нас нет цветов. В студии не висят давящие на психику фотографии сцен на улицах Вашингтона — у нас только стол и карта мира на стене за спиной гостя. Это создает впечатление размаха и широты, чем как раз и славится CNN. В обстановке студии чувствуется драматический накал — именно это впечатление мы хотим создать у зрителей. Если они это ощутят, то досмотрят программу до конца и снова включат телевизоры на следующий вечер в девять по восточному времени.

Декорация не менялась с тех пор, как мы впервые вышли в эфир в 1985 году, если не считать того, что мы увеличили размеры карты. Единственное различие между нашими студиями в Вашингтоне и Нью-Йорке — это задник. В Нью-Йорке за спиной гостя силуэт вечернего Манхэттена. Все остальное такое же, но немного меньше размером.

Как в вашингтонской, так и в нью-йоркской студии наши гости часто говорят, что обстановка здесь напоминает им что-то знакомое и привычное. Когда я интервьюирую не одного гостя, а сразу двоих или больше, они говорят, что сидят очень близко друг к другу. Однако эта близость оказывает свое воздействие. Благодаря ей создается атмосфера интимности, ощущение того, что оба гостя и я ведем частную, но открытую для всех беседу, а зритель при ней присутствует.

К сожалению, вы не можете проводить все ваши званые обеды в студии ток-шоу «Ларри Кинг в прямом эфире». Однако вы можете перенять наши приемы. Во-первых, обстановка не должна быть помпезной — напротив, она должна создавать у ваших гостей чувство комфорта. Если у вас прекрасный сад, но к вечеру обещают похолодание, не следует устраивать ужин под открытым небом. Во-вторых, хотя это и кажется очевидным, не забудьте и постарайтесь посадить друзей поближе друг к другу. Если вы пригласили на ужин четверых, не нужно сажать их за гигантский бабушкин стол на двенадцать персон. Даже если это ваш единственный стол, лучше использовать его как буфет, а есть в гостиной, держа приборы на коленях. Никогда люди не чувствуют себя более неловко, чем за столом, где есть незанятые места.

Разговор с людьми противоположного пола

Разговор между мужчиной и женщиной, особенно если собеседники только что познакомились, — это, пожалуй, самый трудный вариант разговора. Во всяком случае для меня беседа с незнакомой женщиной всегда очень трудна.

Нынешние способы начать разговор с человеком противоположного пола сильно отличаются от тех, что были в ходу в дни моей молодости. В те времена мужчина мог подойти к женщине на коктейле и сказать: «Интересно, что такая милая девушка делает в таком гадком месте?» Или: «Где вы были всю мою жизнь?» Или: «Кажется, мы с вами уже где-то встречались?»

Такие вводные фразы больше не действуют. Более того, сама идея «вводных фраз» сегодня кажется избитой. Если вы начнете разговор с одной из тех, которые я только что привел, окружающие подумают, что вы участвуете в кинопробах на роль светского повесы.

Разумеется, это не только мужская проблема. Женщинам тоже трудно придумать, как начать разговор с мужчиной. Более того, для некоторых женщин это трудно вдвойне, так для женщин долгое время считалось недопустимым подходить первой к мужчине. Поболтать о пустяках за чаем на вечеринке еще куда ни шло, но намекнуть мужчине, что ты находишь его привлекательным, — это считалось для одинокой женщины в лучшем случае «вольностью», а в худшем — бесстыдством.

Когда я старшеклассником начал встречаться с девушками, и позднее, когда мне было уже за двадцать и за тридцать, девушкам строго-настрого запрещалось даже звонить по телефону юношам, а женщинам — звонить мужчинам. Родители говорили нам: «Приличные девушки не звонят юношам. Юноши звонят им». Впрочем, едва ли юношам требовалось об этом напоминать. Дожидаться, пока тебе позвонит девушка, так или иначе было бесполезно.

В те времена взаимоотношения между молодыми мужчинами и женщинами регулировал строгий кодекс неписаных правил. Знакомым противоположного пола никогда не дарили одежду — даже свитер. В лучшем случае, пожалуй, галстук или пару перчаток, хорошую книгу, красивый бумажник — ничего более интимного. Молодые мужчины и женщины уж точно никогда не ездили по ночам на пляж или куда бы то ни было даже с теми, с кем они уже давно «встречаются».

Ныне все эти табу ушли в прошлое. Если мужчина хочет поговорить с женщиной по телефону, ему нет нужды перезванивать. Если ее нет в офисе и он до нее не дозвонился, она всегда может позвонить ему из зала суда, из офиса своего клиента или из своего самолета, летящего в Сан-Франциско. А если женщина увидит мужчину, с которым ей хотелось бы познакомиться, она сама может сделать первый шаг.

Неприятная сторона этих перемен заключается в том, что теперь женщинам, обдумывающим начало разговора, приходится мучиться не меньше мужчин.

Обращенный ко мне совет Артура Годфри: «Будь самим собой» — относится к этой категории разговоров больше, чем к какой-либо другой. Моя рекомендация на случай первого разговора с человеком другого пола, с которым вам хотелось бы встретиться еще раз, проста — будьте искренни, вот и все.

В моем случае быть искренним означало бы сказать: «Я в таких делах не большой мастер. Мне трудно начать разговор с женщиной, которую я вижу в первый раз. Но мне хотелось бы немного с вами поговорить. Меня зовут Ларри Кинг».

Если она ответит, разговор начат. Если нет — лучше сразу понять, что разговоры с ней все равно ни к чему бы не привели.

Вот еще один прием, которым я мог бы воспользоваться. Предположим, я встречаю женщину на немноголюдном званом обеде. В этом случае я мог бы сказать: «Знаете, для мужчин не осталось больше никаких уловок, чтобы начать разговор с женщиной. Я помню все фразы, которыми мужчины раньше пользовались для затравки при встрече с незнакомой женщиной, но теперь они не годятся. Так как же нам начать говорить друг с другом?»

После такого искреннего начала можно делать следующий шаг — узнать, каковы интересы собеседницы, чтобы понять, стоит ли продолжать беседу. Для этого следует просто затронуть какую-нибудь интересующую вас тему:

• По-моему, сейчас кого ни спроси — у каждого собственное мнение о вердикте по делу Менендеса. А что по этому поводу думаете вы?

• По дороге сюда в машине я слышал по радио, что фондовый рынок сегодня упал на пятьдесят девять пунктов. Как по-вашему, впереди у нас еще один октябрь 1987 года?

Подобные вопросы имеют двойное назначение. Они определяют тему дальнейшего разговора, после того как вы представились друг другу, и одновременно являются мерилом образованности и интересов собеседника.

Если тот или та, с кем вы говорите, отвечает на первый вопрос: «Вердикт меня просто потряс» — это означает, что ваш собеседник, вероятно, следит за последними событиями, способен поддержать разговор и у него с вами, возможно, есть что-то общее.

Но если он говорит: «О, я ничего об этом не знаю» — это значит, что все обстоит как раз наоборот, а следовательно, вам надо бы поискать кого-нибудь, кто ближе вам по духу.

А если вы говорите с женщиной и она отвечает на вопрос обирже: «Вовсе нет. Сегодня об этом была статья в The Wall Street Journal» — то знайте, что находитесь на верном пути.

Но если она говорит: «Я за такими пустяками не слежу. Это такая скукотища!» — то, скорее всего, вам будет с ней скучно, а ей — с вами.

Я бы посоветовал, знакомясь с людьми, а особенно с людьми противоположного пола, стараться узнать о собеседнике как можно больше на самых ранних стадиях разговора. Поговорите на темы, которые интересны для вас, и придерживайтесь вашего обычного стиля ведения беседы. Если вы остроумный, ироничный собеседник, проверьте, такова ли она. Если вы серьезная женщина, проверьте, таков ли он. Если вы разбираетесь в политике, спорте или кино или во всем вышеперечисленном сразу, посмотрите, увлекается ли этим ваш собеседник.

Если он (она) не интересуется предметами, которые занимают вас, откланяйтесь и двигайтесь дальше. В зале наверняка найдется человек, разговор с которым доставит вам больше удовольствия.

Семейные торжества — от свадеб до похорон

Свадьбы и бар-мицвы (а в наше время также бат-мицвы для девочек — когда я был подростком, их еще не было) или дни рождения и праздничные семейные обеды обычно представляют отличные возможности для того, чтобы поговорить. Большинство присутствующих здесь знакомы друг с другом, а обстановка веселая и непринужденная, если не считать кажущихся бесконечными минут, когда приходится ждать, пока фотограф сделает последний из бесчисленного множества снимков новобрачных.

Даже если вы встречаетесь на таких торжествах с незнакомыми людьми, у вас есть множество готовых тем для разговора.

«Вы знаете невесту? С женихом я раньше не встречался, а с ней мы старые знакомые. Она просто красавица, а какая у нее чудесная семья!» — и полчаса разговоров только о невесте или женихе вам обеспечено.

Ваш собеседник знаком с семьей второго из новобрачных? Отлично. Теперь вам и вашему собеседнику обеспечено еще полчаса разговоров.

«Вы знаете, куда они едут в свадебное путешествие?» Если вы или ваш собеседник тоже были в этих местах, вот вам еще полчаса.

На похоронах, конечно, все сложнее. Я считаю, что это одно из самых трудных мест для светского разговора. При разговорах с членами семьи покойного на поминках или похоронах я придерживаюсь одного основного правила: не быть навязчивым. Одна из наиболее частых реплик на похоронах следующая: «Я знаю, что вы должны чувствовать». Я избегаю этого выражения по двум причинам. Во-первых, если смерть вызвана обычными, естественными причинами — другими словами, если это та печальная потеря, которую пришлось испытать всем, кто старше двенадцати лет, — родственники покойного уже и так понимают: мы знаем, что они должны чувствовать. Во-вторых, если причина смерти была действительно необычной, насильственной или она еще чем-то поражает воображение, мы не в силах даже представить себе, что они чувствуют.

Аналогичным образом высказывания вроде: «Это такая трагедия» или «Какая это ужасная потеря» — намекают, что вы вправе оценивать степень их горя, а это не так.

Лучше всего говорить о своих чувствах и выражать соболезнования, но без слезливости. На поминках и похоронах я зачастую рассказываю семье покойного о своих самых теплых воспоминаниях, связанных с ним: «Я никогда не забуду, как лежал в больнице и Джон сумел выкроить время, чтобы навестить меня в пятницу вечером, хотя шел проливной дождь, а он только что приехал домой из Нью-Йорка».

Если семья покойного вам достаточно хорошо знакома, полезно бывает вспомнить что-нибудь смешное: «Вы знаете, что именно Фрицу как-то удалось лучше всех разыграть меня?»

В данной обстановке такое высказывание принесет крайне необходимую разрядку, а рассказ о том, что до сих пор было известно только вам, — это, возможно, нечто новое, что семья покойного узнает об ушедшем от них родном человеке.

Если вы не были лично знакомы с покойным, вы можете вкратце высказаться о его успехах на жизненном пути — как уважали его коллеги, каким прекрасным он был семьянином и сколько хорошего успел сделать, будучи членом городского совета. Вам нет необходимости нанимать консультанта, который подскажет вам, что именно следует говорить в подобной ситуации. Просто спросите себя, что хотелось бы вам услышать о покойном, если бы вы были оплакивающим его родственником. Обычно лучше всего выражаться предельно просто. Откровенно говоря, в такой момент родственники покойного не будут обращать внимание на ваши разговорные таланты. Если вы искренним тоном скажете: «Как жаль — нам будет так ее не хватать» — этого вполне достаточно.

Теми же соображениями следует руководствоваться, если вы выступаете на похоронах. Я не специалист в этом вопросе, но могу привести пример из собственного опыта.

В ноябре 1993 года скоропостижно скончался мой хороший друг и агент Боб Вульф. Быть клиентом Боба означало также дружить с ним — просто потому, что таков был его душевный склад. Он и его одаренная дочь Стэйси Вульф представляли мои интересы многие годы, их обоих всегда отличали честность — это было главной характеристикой Боба, уважение к клиенту, успех в делах, вежливость и добродушие. Так же они представляли и всех остальных своих клиентов — от Ларри Берда^[11] и Карла Ястржембского^[12] до Джина Шалита^[13] и Пита Акстельма. Ошеломляющая весть из Флориды о том, что однажды осенним вечером Боб умер во сне, полученная всего лишь через несколько дней после того, как он был тамадой на моем шестидесятилетии, стала для всех нас страшным потрясением.

Когда Стэйси попросила меня быть одним из пяти ораторов, которые выступят на похоронах ее отца, я был польщен, но растерян. Польщен оттого, что выбрали меня, но растерян потому, что не знал, что сказать. Обстановка на похоронах настолько эмоциональна, что оратору нужно быть особо осторожным в выборе темы и нужных слов. Как обычно, я решил довериться своей интуиции, а она в этом случае подсказывала мне не быть чересчур серьезным.

Я выступал последним. Передо мной все говорили хорошо, особенно раввин Боба. Настала и моя очередь. Это была самая трудная речь в моей жизни. Можно даже сказать, что это была не речь: я должен был поделиться своими чувствами и воспоминаниями с другими людьми, которые оплакивали того же человека, что и я.

Я стоял рядом с закрытым гробом, в котором лежал мой друг. Для меня это был болезненный момент, но потом я вспомнил, какую боль должны чувствовать Стэйси, ее семья и другие присутствующие, и заговорил:

— Среди клиентов Боба я был вторым Ларри. Вам нетрудно догадаться, кого соединяли первым, если одновременно звонили Ларри Берд и я.

Услышав эту фразу, присутствующие впервые за прошедший день по-настоящему рассмеялись — моя шутка немного разрядила обстановку. Боб был веселым человеком. Ему нравилось быть среди людей, и он любил смеяться. Поэтому я заговорил дальше:

— Вы знаете, Боб любил фотографировать. Он все время что-нибудь снимал. Мел Брукс,^[14] кажется, как-то говорил, что величайшие изобретения человечества — это зубная паста и пластиковые мешки. Но если бы тот же вопрос задали Бобу, он бы сказал: «Обработка фотопленок в течение суток».

И снова мои слушатели улыбнулись. Я понял: моя интуиция оказалась права, и те, кто присутствовал на похоронах, сочли, что мой рассказ о Бобе приличествует моменту. В трудных ситуациях вроде похорон я рекомендую вам прислушаться к вашей интуиции. Она наверняка подскажет вам, о чем следует говорить, а о чем не стоит. Если у вас есть ощущение, что остальным захочется услышать то или иное воспоминание или цитату, вы вероятнее всего окажетесь правы. Аналогичным образом, если вам на ум пришло какое-то воспоминание о покойном, но вас грызет страх, что оно будет неправильно понято, лучше оставьте его при себе.

Выступать на похоронах Боба было для меня очень нелегким делом, и, не сомневаюсь, для других ораторов тоже. Однако причина, по которой мы, все пятеро, выступили в тот день, была одна и та же — это был наш долг и к тому же лучший способ отдать последние почести ушедшему от нас другу.

Именно для этого, в сущности, и предназначены поминки и похороны. Никто им не радуется. Но вы приходите на них по одной причине — вы любили покойного и хотите поступить так, как подсказывает вам чувство долга. Никто не пришел на похороны Боба Вульфа только для того, чтобы послушать выступление Ларри Кинга. Мы все пришли потому, что это был Боб и мы должны были сказать ему последнее «прости».

Таков будет и мой вам совет, если вас когда-нибудь пригласят на похороны и вам придется выступать. Не забывайте: люди пришли сюда не для того, чтобы слушать вас. Они пришли сюда за тем же, за чем и вы, — оплакать уход любимого человека и подвести итог его жизни среди вас. Покажите свое уважение и теплые чувства к покойному. Проявите сострадание к его семье. Будьте кратким. Не помешает и немного юмора.

Как говорить со знаменитостями

Разговор со знаменитостями представляет для многих немалые трудности. Даже если знаменитый человек очень демократичен, трудно не спасовать перед его славой.

Если вы не будете следить за собой, то можете оказаться в неловком положении, иногда сами того не заметив. Киноактеры, звезды телевидения, спортсмены и другие известные люди могут рассказать немало историй о том, как их собеседники, сами того не желая, сели в лужу.

Один из штампов в разговоре с ними: «Я с детства был вашим большим поклонником». Футболисты и бейсболисты слышат эти слова так часто, что уже используют их для подначки: «Мой папаша водил меня на ваши матчи». Хотите вы того или нет, такие высказывания напоминают знаменитостям об их возрасте.

Еще одна избитая фраза: «Я всегда думал, что могу стать бейсболистом высшей лиги (или кинозвездой, или писателем)». Это умаляет достижения вашего собеседника и намекает на то, что такое, черт побери, под силу каждому.

Во время своих передач я беседовал со знаменитостями, которые чем только ни занимались, и, уверяю вас, просто поговорить им нравится не меньше, чем нам с вами. Я подхожу к ним не как к знаменитым людям, а как к просто людям, у которых, вероятно, такие же пристрастия, вкусы и чувства, как и у всех нас. И мне обычно удается вовлечь их в разговор с помощью таких же точно приемов, которые я описал выше.

Распространенная ошибка при разговоре со знаменитостями — это стереотипное представление о них как о людях, которые ни в чем, кроме своей профессии, не смыслят. В мире кино и спорта есть множество интеллигентных, образованных, эрудированных людей, круг интересов и деятельности которых очень широк, и тем не менее их спрашивают только о кино и спорте. Если вам известно, чем интересуется ваш собеседник во «внеслужебное» время, то вы, возможно, обнаружите, что он говорит об этом с гораздо большей свободой, чем о своей профессиональной деятельности. Например, спросите Вуди Аллена^[15] о баскетбольной команде New York Knicks, за которую он болеет, или Пола Ньюмена^[16] о его благотворительной работе с детьми.

Если вы позволите славе знаменитости запугать себя, это может кончиться очень печально, что видно на примере мэра маленького городка, который представлял Уолтера Пиджона, одного из самых знаменитых киноактеров мира, на митинге по распространению военных займов во время Второй мировой войны.

— Уважаемые господа, — сказал этот мэр публике, — перед вами самый настоящий пижон.

4
Восемь общих черт, характерных для всех хороших собеседников

Преуспевающие люди умеют говорить, и наоборот

Что у них есть общего

Чему можно поучиться у Фрэнка Синатры, Билла Клинтона и Эдварда Беннета Уильямса

Большинство людей, сумевших преуспеть в жизни, умеют говорить. Неудивительно, что верно также и обратное. Если вы сумели развить у себя способность хорошо говорить, а ее можно развить, вы преуспеете. Если вы считаете, что уже добились успеха, вы можете добиться еще большего, если станете лучше говорить.

Есть ли преуспевающие люди, которые не владеют искусством выразить свою мысль? Я не могу припомнить ни одного. Возможно, преуспевающим людям не дается искусство светской беседы, возможно, они не так хорошо выступают на публике, но так или иначе в тех или иных условиях они способны хорошо говорить, и это приводит их к успеху и даже величию.

Никто не считал Гарри Трумэна великим оратором, но многие считали его великим президентом. Одним из поводов для формирования такого мнения было его мастерство ведения политических переговоров. И хотя он не блистал красноречием, зато владел искусством общения и в решительные минуты мог заставить понять себя. Вместо того чтобы парить на крыльях риторики в поднебесье, он выражал свои мысли простым, приземленным языком. Никому не удавалось показать всю меру ответственности президента лучше, чем Трумэну, сказавшему одну простую фразу: «Дальше доллар не упадет». Вот что значит уметь говорить!

Публичные выступления Линдона Джонсона были, как и у Трумэна, лишены эмоций, зато никто не мог сравниться с ним в красноречии, когда он хватал сенаторов за грудки в гардеробе сената.

Природа успеха Мартина Лютера Кинга была совершенно иной. Он прекрасно владел мастерством публичных выступлений — то был чародей, который смог пробудить ото сна целый народ благодаря своему непревзойденному умению говорить в микрофон на трибуне.

На публичных выступлениях я остановлюсь подробнее в одной из следующих глав. Для нас с вами главная цель — добиться успеха в повседневном общении, будь то светская беседа или деловой разговор. Вспоминая всех, с кем мне довелось разговаривать в моей программе или в обычных жизненных ситуациях, я могу сказать: у тех, кто хорошо владеет словом, есть несколько общих черт.

Общие черты всех хороших собеседников

• Они смотрят на вещи с новой точки зрения и имеют нестандартное мнение об известных предметах.

• Их отличает широкий кругозор. Они думают и говорят о вопросах и событиях, выходящих далеко за пределы повседневных интересов.

• Для них характерен энтузиазм; во всем, что они делают в жизни, они проявляют страсть и интересуются тем, что вы им говорите в данный момент.

• Они не говорят все время о себе.

• Они любопытны. Они не стесняются спросить: «Почему?» Они хотят больше знать о том, что вы им рассказываете.

• Они умеют сопереживать. Они пытаются поставить себя на ваше место, чтобы сформулировать свое отношение к тому, что вы говорите.

• Они обладают чувством юмора. И они не стесняются сами использовать его. Более того, наиболее интересные собеседники часто рассказывают смешные истории о самих себе.

• У них есть собственный стиль ведения разговора.

Новая точка зрения на вещи

Первая черта характера в моем списке встречается у хороших собеседников чаще всего. Примером может служить Фрэнк Синатра.^[17] На званых обедах Фрэнку нет цены. Он интересуется всем. А если вам посчастливится навести Фрэнка на разговор о его профессии, вы будете слушать, затаив дыхание, — не потому, что он станет рассказывать о том, какой он великий певец (этого наверняка не будет), а потому, что он глубоко понимает музыку. Он столько думает о своем искусстве, что зачастую его осеняют новые и неожиданные мысли о нем.

Несколько лет назад я сидел рядом с Фрэнком на ужине в честь Ирвинга Берлина в Калифорнии. После ужина его попросили спеть одну из классических вещей Берлина — «Ты помнишь?» («Remember?») Люди моего возраста и те, кто постарше, помнят ее как мягкую, нежную любовную песню, романтическое обращение к любимой.

Но вдруг Фрэнк меня удивил.

— Я много раз исполнял эту песню, — сказал он, — и всегда как нежную балладу. Но сегодня я буду петь ее по-другому. Знаете почему? Потому что это злая песня.

Я задумался на секунду, а потом мы стали декламировать текст:

Фрэнк сказал:

— Этот парень зол. Так что сегодня я исполню эту песню по-другому, с обидой в голосе.

Так он и поступил, и оказалось, что он способен не только гениально истолковать значение песни, но и не менее гениально ее исполнить.

Синатра оживил наш застольный разговор, поскольку он сумел взглянуть на известный предмет — в данном случае знакомую песню — с новой точки зрения. В тот вечер он смог посмотреть на нее так, как до него не смотрел раньше ни один певец. С тех пор всякий раз, когда я слушаю эту песню, благодаря Фрэнку я понимаю ее по-другому. Вот что такое хороший собеседник!

Расширяйте ваш кругозор

Губернатор штата Нью-Йорк Марио Куомо — еще один мастер застольной беседы, но его сын Эндрю не менее интересен. Куомо-старший не только согласен со мной в этом вопросе, но и может объяснить, в чем тут дело.

Эндрю Куомо, которому сейчас за тридцать, — заместитель министра жилищного строительства и городского развития в администрации Клинтона. Он оставил успешно начатую карьеру частного адвоката, чтобы переехать в Вашингтон и работать в президентской администрации. Это проницательный, всесторонне образованный человек — как сказал бы Дейл Карнеги: интересующийся другими и интересующий других.

Недавно, когда мне довелось говорить с губернатором по телефону, я сказал ему, что мне очень нравится разговаривать с Эндрю, когда я сталкиваюсь с ним в Вашингтоне, и какой это, по моему мнению, эрудированный молодой человек. Тогда Куомо-старший объяснил мне причину этого — у Эндрю было преимущество, которого большинство из нас лишены, и у Эндрю хватило ума использовать это преимущество в полной мере.

Губернатор Куомо сказал:

— Обе бабушки и оба дедушки Эндрю дожили до его тридцатилетия. Двое из них живы до сих пор.

Эндрю, как объяснил его отец, всегда был добр и внимателен к своим бабушкам и дедушкам. Он разговаривал с ними, задавал им вопросы, слушал их воспоминания. Это были четыре человека преклонных лет из двух разных областей Италии, которые родились в начале XX века, когда люди ездили верхом на лошадях и в телегах, не было ни электрического освещения, ни радио, а болезни, которые сейчас давно уже искоренены, считались смертельными; образование родных и соседей этих людей ограничивалось несколькими классами школы, а новости о том, что происходит за пределами их деревни, доходили до них благодаря слухам.

Дело не в том, что Эндрю Куомо превратился в неиссякаемый кладезь знаний о деревенской жизни прежних времен и поэтому может прекрасно рассказывать об Италии. Дело в том, что Эндрю вырос, слушая окружавших его людей, и он продолжает так поступать до сих пор. В результате благодаря своим обширным знаниям в различных областях он стал интересным рассказчиком, а благодаря умению слушать — и превосходным собеседником.

Когда губернатор Куомо объяснил это мне, я задумался. Говорят, что, путешествуя, можно расширить свой кругозор, однако, если ты достаточно любознателен, чтобы слушать окружающих тебя людей, пополнить свои знания можно не выходя со двора. У всех из нас были бабушки и дедушки. Может быть, они не жили так долго, как бабушки и дедушки Эндрю, однако скорее всего каждый из нас был знаком с людьми, разменявшими свой восьмой или даже девятый десяток лет — некоторые прожили больше столетия. И мы, вероятно, сами того не осознавая, буквально пропитаны услышанными от них воспоминаниями и другими впечатлениями.

Когда мой отец умер, моя мать нашла старую женщину, которая присматривала за нами, пока мама пыталась заработать денег, чтобы прокормить нас, одеть и заплатить за нашу квартирку в бруклинском квартале Бенсонхерст. Нашей няне было за восемьдесят. Ее отец во время Гражданской войны сражался в армии северян. В детстве она своими глазами видела Авраама Линкольна. А я мог с ней говорить.

Таким образом, мое бруклинское детство в каком-то смысле было окном в другую эпоху американской истории. Возможно, у вас также остались подобные воспоминания о ваших стариках. В разговоре всегда есть куда их вставить, зайдет ли речь о здравоохранении, бабушках и дедушках, учителях, автобусах или Гражданской войне. Мораль сказанного такова: вспомните ваших бабушек и дедушек и других пожилых людей, с которыми вы встречались в детстве, ваши отношения с ними, их рассказы и воззрения. Они и другие люди, чье прошлое отличается от вашего, могут помочь расширить круг тем для бесед.

Энтузиазм

Думается, одна из причин, почему я до некоторой степени преуспел на радио и телевидении, следующая: зрители видят, что я люблю свою работу. Этого не скроешь, а если и попытаться, то ничего не выйдет. Если вы действительно любите свою работу и ваш энтузиазм передается людям, с которыми вы беседуете, ваши шансы на успех растут. Я наблюдал эту закономерность у людей, работающих в различных областях, — от президента Клинтона до Томми Ласорды.

Ласорда, менеджер бейсбольной команды Los Angeles Dodgers, участвовал в моей радиопередаче вечером того дня, когда его команда была наголову разбита хьюстонской в матче на кубок Национальной лиги 1981 года. Глядя на то, как он держался, никто бы не сказал, что он — менеджер проигравшей команды. Когда я спросил его, как он может быть таким жизнерадостным, он ответил: «Самое значительное для меня событие — победа моей команды. Следующее по значимости событие — ее поражение».

Президент Клинтон, у которого я брал интервью по случаю первой годовщины его пребывания в Белом доме, сказал почти то же самое о том, что значит быть президентом. Как Билл Клинтон, так и Томми Ласорда — отличные собеседники, которых я люблю приглашать на свои передачи, благодаря тому, что их роднит: они относятся к своему делу с большим энтузиазмом, и это чувствуется в их манере говорить. Очевидно, этот энтузиазм и готовность им поделиться и привели их к успеху не только в разговорах, но и на избранном ими поприще.

Возможно, вы относитесь к своей работе с меньшим энтузиазмом, чем Томми Ласорда. Надеюсь, что это не так, но не всем так посчастливилось, как ему. Тогда вспомните о том, что может внушить вам положительные эмоции: о ваших детях, ваших увлечениях, о благотворительности, которой вы занимаетесь, или хотя бы о только что прочитанной книге. Не превращая этот предмет в навязчивую идею, внесите в ваш разговор положительные эмоции, которые он в вас вселяет. Если вы завяжете разговор на тему, которая внушает вам энтузиазм, и сумеете объяснить вашему слушателю, почему это так, вы будете интересным собеседником.

Не говорите только о себе

Чтобы поддержать разговор, вам, очевидно, придется что-то рассказать собеседнику о себе и ответить на вопросы, которые он может задать. Но не задерживайтесь на этом надолго. Лучше всего развернуть тему беседы на 180°, спросив, например: «А как насчет вас, Мэри? Где вы работаете?»

Будьте любознательны

Мастера ведения разговора очень любознательны. Благодаря умению слушать они все время узнают что-то новое и расширяют свой кругозор.

Умейте сопереживать

Люди, с которыми нам нравится говорить, — это те, кто сопереживает нам, те, кого волнуют не только наши слова, но и наши чувства. Когда вы говорите кому-нибудь, что перешли на новую работу, вам бы, наверное, хотелось, чтобы он ответил: «Вот здорово!», а не только: «Ну-ну». Поэтому, когда вы слушаете кого-нибудь, поступайте так же.

Опре Уинфри удается добиться прочного контакта с телезрителями потому, что они видят, как она сопереживает гостям своей передачи. С первого взгляда видно: все, что они говорят, действительно ее интересует и заботит. Ее сопереживание также помогает вызвать интервьюируемых на откровенный разговор — еще одно качество умелого собеседника.

Это умение характерно для всех хороших телеведущих. Я называю их «сострадальцы». Если вы скажете им, что у вас опухоль мозга или ноет зуб, они выразят вам сопереживание и поддержку и покажут это зрителям. Таким же хорошим примером является Соня Фридман, ведущая передачи CNN «Соня на связи» по будням.

Еще один великий «сострадалец» — Дик Кэвет, человек большого ума и широких интересов, чей стиль ведения передачи показывает: он заинтересован в своем госте и его чувствах, а не в том, чтобы выудить из него очередную сенсацию.

Продемонстрируйте чувство юмора

Юмор в разговоре важен не менее, чем в других ситуациях, а иногда он требуется здесь гораздо больше. Когда я произношу речь, одно из моих главных правил таково: «Никогда не быть слишком серьезным слишком долго». То же самое, вероятно, в большей мере относится и к беседе.

Однако юмор не должен быть вымученным. Лучшие юмористы и комики знают и учитывают это. Прекрасный образец, который приходит мне на ум, — это Боб Хоуп.

На званых обедах Боб никогда не пытается быть чрезмерно веселым. Его ни в коем случае нельзя назвать скучным, но у него хватает ума не пытаться произносить за столом свои старые эстрадные монологи. Все и так уже знают, что он умеет смешить со сцены, с кино — и телеэкрана, и ему нет нужды лишний раз это доказывать. Кроме того, Хоуп — не просто комик и эстрадный артист. Он также преуспевающий бизнесмен с обширным кругом интересов и настоящий патриот, который выступал перед нашими военными во всех уголках мира. Его опыт в этих областях дает ему множество тем для разговора и делает его ярким собеседником, даже если он не сыплет шутками.

Природа юмора Аль Пачино совершенно иная. Он один из лучших драматических актеров Америки, но в жизни это остроумный человек — остроумный по-нью-йоркски. У него типично нью-йоркская реакция на окружающее, он обладает способностью отмахиваться от многих угроз и опасностей, которые встречаются в жизни, потому что жителей Нью-Йорка угрозы и опасности подстерегают на каждом шагу.

Вместе с Уолтером Кронкайтом^[19] и Пеле я стоял в вестибюле Beverly Wilshire Hotel в Лос-Анджелесе всего лишь через несколько часов после страшного землетрясения в январе 1994 года. Мы прилетели в этот город накануне вечером на банкет по случаю вручения призов кабельного телевидения. И вот мы — нас было человек пять — делились друг с другом впечатлениями и рассказывали, что подумал каждый из нас, когда началось землетрясение. Все мы были потрясены, во всяком случае я точно. Аль Пачино только пожал плечами и сказал: «Я же из Нью-Йорка, и я подумал, что это бомба». Это было сказано не в шутку, а всерьез, но в тот момент эти слова нас очень рассмешили.

Совсем другой стиль у Джорджа Бернса. Джордж именно таков, каким вы его видите по телевизору. Где бы он ни был, он не может не смешить, в любой беседе он ввертывает каламбуры из коллекции, которую собирает всю жизнь.

К примеру, разговор на вечеринке заходит о здравоохранении, и все начинают высказывать глубокие идеи об управляемой конкуренции и тому подобном. Но вот кто-нибудь спрашивает Джорджа, которому скоро исполнится сто лет, что он думает о нынешних врачах. Он отвечает:

— Я выкуриваю в день по десять сигар, выпиваю два двойных мартини за обедом и столько же за ужином. Кроме того, я путаюсь с женщинами гораздо моложе меня. Все меня спрашивают, что об этом думает мой врач.

Затем он обводит взглядом стол и деловым тоном заканчивает:

— Почем мне знать? Мой врач умер десять лет назад.

Это Джордж Бернс — таков, каков он есть. Его высказывания никого не раздражают, потому что все знают — такова его обычная манера. Его манера — это он сам, и всем нам это известно. Вместо того чтобы заскучать, гости за столом очарованы.

Однако шутка Джорджа подействовала еще и потому, что он не стал ее навязывать собеседникам. Это было естественное продолжение уже завязавшегося разговора о врачах. Если бы он сказал гостям вокруг: «Эй! Дайте-ка мне рассказать вам ту уморительную шутку, которой я всех подряд потчую», — он бы всех отвратил от себя, потому что навязывал бы свою шутку, которая прервала бы естественный ход разговора.

Относительно юмора следует помнить одну важную вещь — каков бы ни был ваш стиль юмора, вы не должны навязывать его в разговоре. Профессиональные комики знают, что удачно выбрать время — это главное в их деле, а заставить всех застыть на месте, чтобы блеснуть своим каламбуром, — значит, нарушить этот принцип. Даже если сегодня на работе вы слышали замечательный анекдот, не прерывайте идущую беседу только для того, чтобы его рассказать.

Дон Риклз — еще один парень, который смешит все время; его разговоры за столом так же полны каламбурами и колкими замечаниями, как и монологи на эстраде. Он просто таков — вот и все. Гости за столом знают это и смеются его шпилькам.

Почему они смеются, слушая его, и не стали бы смеяться, если бы то же самое услышали от нас с вами? Потому что, если бы мы вели себя таким образом, все бы почувствовали, что нам это стоит немалых усилий. Слушая Дона, они знают: все, что он говорит, естественно — для него. Сам того не замечая, он следует формуле успеха Артура Годфри — нужно быть самим собой.

Ваш индивидуальный стиль

Еще одно важное условие успеха в разговоре — это стиль. У тех, кто хорошо владеет искусством вести беседу, есть свой индивидуальный стиль, и именно в этом секрет их успеха. Достаточно вспомнить четырех наиболее удачливых американских адвокатов по уголовным делам. Их пример показывает, насколько бывает различным стиль ведения разговора, но каждый из этих людей преуспел потому, что данный конкретный стиль был хорош для данного конкретного оратора.

Эдвард Беннет Уильямс говорил негромко. Чтобы его услышать, приходилось наклоняться вперед, и таким образом он приковывал к себе всеобщее внимание. Это была не случайность, а обдуманный — и чрезвычайно эффективный прием. Публика ловила каждое его слово. Стиль работал на него независимо от того, находился он в зале суда перед присяжными или на званом обеде перед такими же гостями, как он сам.

Перси Формен, еще один великий адвокат, взывал к чувствам своих слушателей, играл на эмоциях. Каждая его фраза была почти мини-речью. Большинству из нас такой стиль не подошел бы, но ему — в самый раз. Это был его стиль.

Уильям Кунстлер — адвокат экспансивный. Он вечно на кого-то сердится. Его стиль — прямая противоположность тому, который применяли Уильямс и Формен. Такой стиль не подошел бы ни тому, ни другому, а Кунстлер построил на нем свою карьеру.

Стиль Луиса Низера — сопоставлять факты и создавать из них ясную картину. Если Уильямс взывал к нашему драматическому чувству, Формен апеллировал к нашим эмоциям, а Кунстлер — к нашим страстям, то Низер обращался к нашей логике. Вас едва ли заботит, как будет смотреться ваш стиль речи в зале суда. Но я привел эти примеры, чтобы показать, как даже в очень похожих ситуациях можно выработать свой индивидуальный стиль. Найдите удобный для вас стиль ведения беседы и развивайте его.

Время от времени меня просят описать свой собственный стиль ведения беседы, что всегда куда сложнее, чем описывать чужой. Мне хотелось бы думать, что я перенял некоторые составляющие стиля Кэветта. Думаю, меня можно было бы охарактеризовать как напористого, любознательного, иногда агрессивного, а иногда спокойного человека, живущего сегодняшним днем, — интервьюера, который, может быть, больше, чем кто-либо, всегда желает знать почему.

Последняя мысль: как важно вовремя заткнуться

Я до сих пор помню непревзойденную реплику, которую мой приятель из Майами Джекки Глизон часто произносил в адрес своей партнерши Одри Медоуз, когда они играли Ральфа и Элис Крамден в классическом комедийном телесериале Глизона «Новобрачные». Когда Элис, иногда случайно, а иногда нарочно сболтнув лишнее, разоблачала какую-нибудь каверзу, задуманную Ральфом, он, посмотрев на нее выпученными глазами, грозил ей пальцем и говорил: «Ну, Элис, ты и болту-у-у-у-ушка!»

Каким бы вы ни были мастером красноречия, в жизни бывают моменты, когда лучше помолчать. Я знаю, желание быть в каждой бочке затычкой присуще человеческой природе — ребята в Бенсонхерсте не зря прозвали меня Рупором, но не следует поддаваться этому желанию, и, если внутренний голос говорит вам, что лучше не встревать, прислушайтесь к нему.

5
Модные словечки и политическая корректность

Слова, которые мешают правильному общению

Как избавиться от дурных речевых привычек

Политическая корректность

Эта книга не о том, как обогатить свой словарный запас, и не об искусстве говорить на безупречном английском языке. Как я уже говорил, для меня главное — эффективно общаться, а не потрясать людей своей речью. Задать хороший вопрос для меня важнее, чем придумать сладкозвучный ответ, однако существуют некоторые составляющие дикции и лексики, на которых мне хотелось бы остановиться, потому что они способны повлиять на эффективность вашего общения.

Штампы

Марк Твен, знавший о языке не меньше, чем о людях, которые на нем разговаривают, как-то написал: «Разница между почти правильным словом и правильным словом на самом деле довольно велика — это разница между светом и светлячком».

Помните, правильное слово — то, которое ваш слушатель сразу узнает и поймет, — это чаще всего самое простое слово. Почему-то, чтобы наша речь казалась более современной, мы любим вставлять в нее словечки, которые у всех навязли в зубах или вошли в обиход лишь недавно. Благодаря быстроте и дальности действия современных средств коммуникации новые слова и значения молниеносно распространяются по стране. К сожалению, некоторые из этих новых слов нисколько не облегчают нашего общения.

Слова «impact» (воздействие) и «access» (доступ) раньше были только существительными, а теперь они стали также и глаголами, означающими «оказывать воздействие» и «иметь доступ». В первом случае вполне пригодилось бы и старое доброе слово «affect» (влиять). Этот процесс идет и в противоположную сторону — так произошло со словом «commute» (ездить на работу). Раньше мы говорили: «I commute to work by car» («Я езжу на работу на машине»). Теперь мы говорим: «My commute is by car» (дословно: «Моя поездка на работу осуществляется посредством автомобиля»).

Уже многие годы мы используем в обычной речи компьютерный жаргон — например, спрашиваем друг друга, «что у нас на входе». Потом люди стали «сбрасывать информацию» друг другу, что является жаргонным синонимом слова «обсудить» или «поговорить». В любом сообщении о землетрясении или разрушительном урагане говорится об ущербе, нанесенном «инфраструктуре», хотя официальных лиц, выступающих с такими сообщениями, было бы куда проще понять, если бы они использовали слова, доступные каждому, например «водопроводные, канализационные и дорожные сети».

Такой компьютеризованный язык является отражением стиля жизни 1990-х годов, но не он один виной тому, что нам все труднее говорить ясно и доходчиво. Немалую роль здесь играет и человеческая натура. Люди полагают: чем высокопарнее слова, которые они используют, тем важнее кажется предмет их речи и они сами. Сегодня люди все чаще «обозревают» предметы, вместо того чтобы их «осматривать» или видеть. Некоторым мало просто сказать, что люди или вещи равны друг другу: они говорят «равнозначны». Если что-то равно другому, то что значит «равнозначно»?

Другие «утилизируют» ту или иную вещь, вместо того чтобы просто-напросто ею «пользоваться». Одно из наиболее сжатых высказываний в защиту простого языка, слышанное мною, произнес некий руководитель, который сказал своим подчиненным: «Не утилизируйте слово „утилизировать“. Пользуйтесь словом „пользоваться“».

Я стараюсь избегать напыщенных слов. Одни употребляют их как языковой символ престижа или для того, чтобы произвести впечатление на окружающих, другие — потому что разучились говорить простыми, ясными, будничными словами. Если вы будете избегать модных словечек, это принесет вам большую пользу, потому что вас лучше воспримут, а вашу речь точнее поймут. Можно сказать: «На входе я получаю информацию, которая позволит мне взять ситуацию под контроль» — вам, может быть, это вполне понятно, но вы преуспеете куда больше, если скажете то же самое на языке, который смогут понять ваши слушатели — все, а не только компьютерщики.

Модные словечки

Помимо языковых штампов наш век быстродействующих средств массовой коммуникации порождает непрерывные эпидемии модных слов и фраз.

Эти модные словечки появляются на свет благодаря — массовым увлечениям, событиям и отдельным людям. Слова и фразы, вошедшие в моду, тут же превращаются в затертые штампы. Иногда, прибегнув к такой фразе, вы легко сможете войти в контакт с собеседником, но если вы будете часто ее повторять, то станете казаться недалеким человеком, который не умеет выразить свои мысли. Джонни Карсон^[20] подарил нам выражение: «No way» («Еще чего!»), его предшественник Джек Паар^[21] ввел в употребление фразу «I kid you not!» («Кроме шуток»), и теперь эти фразы навязли в зубах у миллионов американцев. Многие годы спортивный комментатор Ховард Коссел каждый понедельник вдалбливал нам свою грамматическую ошибку, говоря «расскажу все похоже» (вместо «все как есть»), и в семидесятых годах так стала говорить вся Америка. Позднее мы таким же образом усвоили вопрос «Ну разве не мило?» из субботнего ток-шоу «Saturday Night Life» и фразу «Читайте по моим губам» благодаря Джорджу Бушу.

Само собой, нет ничего хуже, чем пользоваться в речи вышедшими из моды модными словечками. В конце шестидесятых и начале семидесятых хиппи любили говорить «Were it's at» («Там, где полагается»). Представьте себе, что получилось у исполнительного директора одной региональной организации, когда на заседании совета директоров в Вашингтоне он заявил, что совет «is where it's at». Желая во что бы то ни стало сойти за своего, он пал жертвой модного жаргона. Все, чего он добился, — удивил присутствующих, которые не могли понять, почему человек с тремя высшими образованиями ставит предлог в конце предложения.

Где бы вы ни находились — на коктейле, на заднем дворе или в студии общенационального телевидения, — ваша речь будет оригинальнее и доходчивее, если вы сведете к минимуму употребление таких скороспелых словечек и прочих модных штампов.

Слова-«пустышки»

Иногда во время разговора в нашу речь прокрадываются слова и звуки, которые ничего не прибавляют к тому, что мы хотим донести до собеседника. Они только загромождают речь, а значит, собеседнику становится труднее нас понять. Эти слова-«пустышки» в нашей речи — то же самое, что докучливые пенопластовые шарики в упаковочных коробках: они просто заполняют пустое пространство. Почему же люди пользуются этими словами? Потому что это костыли — языковые костыли. На них удобно опереться, когда вам не хватает слов, но, если вы не научитесь обходиться без них, ваша речь всегда будет хромать.

Бесспорный лидер в этой сфере — «you know» («знаете ли»).^[22] Одному моему другу, живущему в Вашингтоне, как-то пришлось работать с профессиональным консультантом, который, казалось, был не в силах произнести трех слов без того, чтобы два из них не были «знаете ли». Во время одной из встреч с этим консультантом у моего друга разыгралось любопытство. Зная о почти наркотической зависимости собеседника от этих слов, он решил сосчитать, сколько раз за время встречи тот скажет «знаете ли».

Встреча продолжалась двадцать минут. Как оказалось, тот употребил «знаете ли» девяносто один раз! Для тех, кто интересуется математикой, я произвел несложный подсчет — получается, что консультант произносил «знаете ли» четыре с половиной раза в минуту. Мне трудно судить, что здесь более удивительно — успеть сказать «знаете ли» девяносто один раз за столь короткое время или провести в Вашингтоне деловую встречу длительностью всего лишь двадцать минут.

На первый взгляд эта история кажется только смешной, но не забывайте: в ее основе лежит серьезная проблема. Консультант, чье благополучие зависит от способности эффективно общаться с другими людьми, настолько запустил свою речь, что люди обращают больше внимания на его «знаете ли», чем на то, что он собственно говорил. Долго ли он продержался на своей работе с таким недостатком речи?

В наши дни у «знаете ли» появился серьезный соперник — «basically» («в общем и целом»), например: «Так вот, в общем и целом…» В течение ближайшей недели проследите, сколько ответов на вопросы тележурналистов в вечерних выпусках новостей будут начинаться с этой фразы. Если вам хотя бы раз удастся обнаружить, что она что-то добавляет к смыслу ответа, можете звонить в редакцию Книги рекордов Гиннесса.

Иногда «в общем и целом» появляется не только в начале предложения — как правило, люди вставляют эту фразу в свою речь машинально, в силу привычки. В итоге иногда получается бессмыслица — так было, когда в вечернем выпуске теленовостей я услышал полицейского, который объяснял, что преступник сумел пробраться в дом, так как дверь была «в общем и целом открыта». Разве это не то же самое, что быть «в общем и целом беременной»? Либо дверь открыта, либо нет. Никакого «общего» и «целого» тут быть не может.

В семидесятых на нас обрушилось слово «hopefully» («с надеждой»). Внезапно люди оказались не в силах произнести ничего о том, что может произойти в будущем, не сказав этого слова. Однако почти всегда оно используется неправильно. Его используют в значении «I hope» («надеюсь»), однако «hopefully» означает вовсе не это.

Когда вы говорите: «Hopefully the meeting will be held Thursday» («С надеждой, совещание пройдет в четверг»), вы на самом деле говорите, что совещание пройдет в четверг в атмосфере надежд; хотя вы хотели сказать: «Надеюсь, совещание пройдет в четверг».

«Whatever» («и все такое») — это еще одно слово-«пустышка», ничего не прибавляющее к смыслу того, что вы говорите. Скажем, «When you called, I was out shopping or whatever» («Когда ты позвонила, я был в магазине и все такое»), «I thought it would be nice this weekend if we went to the beach or whatever» («По-моему, было бы неплохо в выходные сходить на пляж и все такое») и «I have to finish these letters or whatever» («Я должен закончить эти письма и все такое»).

О чем бы вы ни говорили, постарайтесь убрать из вашей речи подобные ничего не значащие слова.

Еще одно слово-«пустышка», которое распространилось в шестидесятых со скоростью лесного пожара и не оставляет нас до сих пор, — это «like» («вроде бы»). В те времена люди смеялись над теми, кто каждое предложение начинал с «like, you know» («да вроде бы»), но теперь повсюду слышишь нечто наподобие «I saw him, like, last Tuesday» («Я его видел вроде бы в прошлый вторник»). На самом деле это был не «вроде бы», а точно прошлый вторник. Если вы не хотите, чтобы вас приняли за ненормального, старайтесь избегать подобных выражений.

Как будто всего перечисленного выше мало: стоит нам отвлечься, и в нашу речь прокрадываются «эканье и меканье» — из них особенно известны два вида. Вы их без труда узнаете — это «э-э» и «м-м-м». Впустите их в свою речь, и люди решат, что вам не дано общаться с себе подобными.

Как избавиться от дурных речевых привычек

Какая тренировка нужна, чтобы избавиться от этих привычек? Как и с любыми другими привычками, прежде всего нужна дисциплина. Попробуйте следующие три приема.

Во-первых, хочу снова напомнить — прислушивайтесь к самому себе. Если просто обращать внимание на то, какие слова слетают у вас с языка, то это может дать большой эффект. Вы увидите, сколько раз вы начинали и бросали на полпути ту или иную фразу, сколько раз возвращались к уже сказанному и сколько «э-э» загромождает вашу речь. Такой самоконтроль поможет вам очистить ее.

Во-вторых, обдумывайте заранее то, что вы хотите сказать. Я знаю, это кажется банальным, но зачастую к словам-«пустышкам» приходится прибегать из-за того, что, дойдя до середины фразы, вы не можете сообразить, как ее закончить. Я не хочу сказать, что вам следует сочинить в голове весь свой монолог прежде, чем открыть рот, но вы вполне можете, произнося первую фразу, обдумывать следующую и так далее. Если это кажется вам трудным, все равно попробуйте так поступить: вы увидите, что ничего трудного на самом деле нет. Наш мозг вполне способен делать два дела сразу. Немного тренировки — и вам это покажется вполне естественным.

В-третьих, попросите кого-нибудь послушать ваш разговор и останавливать вас всякий раз, когда вы произносите «пустышку» или штамп. Этот метод дает потрясающий эффект. Попросите вашего супруга, закадычного друга или, скажем, сослуживца прерывать вас коротким возгласом (они могут говорить «Стоп!» или «Бум!») каждый раз, когда вы скажете такое слово или фразу. Ваш «надсмотрщик» должен быть рядом с вами хотя бы два часа в день. Вы думаете, это будет вас раздражать? В том-то и вся соль. Гарантирую вам, после нескольких дней такого «отрицательного подкрепления» вы обнаружите, что начали подавлять слово, избранное мишенью. Кстати, советую работать только над одним словом или фразой. Если вам требуется избавиться от нескольких костылей, убирайте их по одному, иначе вас будут останавливать так часто, что вашему «надсмотрщику» придется опасаться за свою жизнь.

Пропущенные слова

Иногда в речи используется не больше слов, чем нужно, а меньше, — так, например, дикторы и спортивные комментаторы взяли за манеру пропускать в своей речи глаголы, даже если при этом меняется смысл фразы.

Когда во время баскетбольного матча комментатор говорит: «Ewing fouled on the play» («Юинг фолил»), он чаще всего имеет в виду, что фолили на Юинге. Однако, если судить по его словам, получается, что фолил именно Юинг. Почему бы ни сказать это как следует? Репортеры и ведущие вечерних теленовостей часто поступают таким же образом из-за новой привычки выбрасывать глаголы из своей речи.

Возможно, они полагают, что от этого их речь становится более эмоциональной: дескать, то, что они нам сообщают, настолько важно, что они не успевают вставлять глаголы. Но на самом деле это очередная речевая мода.

Если вы все еще думаете, что все эти привычки безвредны и все равно как говорить, попробуйте провести мысленный эксперимент, который я иногда ставлю, чтобы позабавиться. Я пытаюсь себе представить, как бы звучали некоторые уже хрестоматийные фразы из самых знаменитых речей нашей истории, если бы их произнесли без глаголов нынешние ораторы:

«Восемьдесят семь лет назад наши предки породили новый народ» — Авраам Линкольн.

«Не знаю, что предпочтут другие, что же касается меня, то дайте мне свободу или дайте мне смерть» — Патрик Генри.^[23]

«И не задавайтесь вопросом, что может сделать для вас страна, спросите лучше, что для нее можете сделать вы» — Джон Ф. Кеннеди.

Или фразу из «Унесенных ветром», модернизированную Флоренс Кинг:^[24] «Откровенно говоря, дорогуша, меня это не колышет».

Политическая корректность

О политической корректности было сказано столько слов, и эта тема породила такую истерию, что мне почти неприятно использовать этот термин. Однако, нравится нам это или нет, приходится иметь дело с этим термином и понятием, которое он обозначает, в повседневной жизни, а значит, и в повседневной речи. Причина этого — в небывалом самоутверждении таких групп людей, как женщины и национальные меньшинства, которые долгое время были в нашем обществе отлучены от власти. Их стремление к самоутверждению распространяется и на речь.

Они заявляют: то, как мы говорим, не менее важно, чем содержание, поскольку слова воплощают в себе идеи и психологические установки. Полагаю, в этом они правы. Если вы по старинке назвали женщин слабым полом, вы тем самым увековечиваете безнадежно устаревшее представление о женственности. Если вы назвали кого-то япошкой, это значит в вашу речь не просто случайно вкралось жаргонное словечко, а вы независимо от вашего желания напомнили слушателю о бытовавшем в эпоху Второй мировой войны представлении о японцах как о «желтой опасности». Эти примеры взяты из разных областей жизни, но они дают понять, почему члены этих групп населения чувствительны к тому, как их называют, и почему всем остальным также надлежит об этом помнить.

Тот факт, что мы живем в Америке 1990-х годов, преисполнен для нас глубокого смысла — как нравственного, так и практического. Нравственное значение заключается в том, что игнорировать чувства меньшинств, говоря в таком ключе, просто неэтично и болезненно для них.

Однако есть и чисто практический смысл: неосторожное высказывание на подобную тему может нанести вам немалый ущерб. Достаточно вспомнить об Эле Кампанисе, Джимми Греке^[25] и других, чья карьера рухнула из-за неосторожно сказанных слов о чернокожих спортсменах. Следует внимательно следить за изменениями в терминологии. Я только что говорил о чернокожих (black) спортсменах. Это слово большая часть этой этнической группы предпочитала с 1960-х годов. Но так было не всегда, и перемены на этом не закончились.

В годы моего детства и даже в течение примерно десяти первых лет моей работы на радио и телевидении чернокожих людей называли неграми (Negro), и это слово считалось вполне приличным. В шестидесятых годах, когда чернокожие поднялись на борьбу за свои права, их лидеры заявили: они желают, чтобы их соплеменников называли чернокожими, а не неграми, и мы внесли эту поправку в речь сотрудников телевидения и радио, журналистов других средств массовой информации, иных специалистов и в повседневную речь большинства американцев.

В восьмидесятых годах появились новые термины. Лидеры чернокожих в США заявили, что людей их расы следует отныне называть афроамериканцами (African Americans). Лидеры мексиканского и испаноязычного населения выразили предпочтение, чтобы их называли испаноязычными (Hispanics) — термин, который сейчас вытесняется словом латиноамериканец (Latino). Иммигрантов из восточных стран и их потомков теперь именуют азиатами (Asians). Многие индейцы заявили, что хотят, чтобы их называли коренными американцами (Native Americans); другие предпочли, чтобы их называли так, как называются их племена, — причем это не должны быть названия, данные этим племенам белыми людьми.

Опыт подсказывает, что в грядущем эти термины будут вытеснены новыми. В недавно опубликованной статье The Washington Post привела данные о своем отношении к меняющейся этнической терминологии. В 1987 году термин «афроамериканец», для того времени относительно новый, появился в Post 42 раза. В 1993 году он появился 1422 раза. Слово «латиноамериканец» появлялось в Post 85 раз в 1987 году и 389 раз в 1993 году. Что касается термина «коренной американец», то в 1987 году он появлялся 112 раз, а в 1993 году — 339 раз.

Все это доказывает, что мы немалого добились в том, чтобы оказывать своим ближним то уважение, которого они заслуживали с самого начала. Наша нынешняя речь отражает то признание, которое эти группы завоевывали более двадцати последних лет.

Но, позвольте узнать, где грань между уважением и паранойей? Не удаляемся ли мы от здравого смысла и справедливости и не приближаемся ли к глупости, когда слышим, что нельзя обращаться к женщинам «леди», потому что не все женщины — леди? В 1994 году одна женщина, редактор женского журнала (не журнала для леди), обратила на это внимание своего собрата (можно ли еще употреблять слово «собрат»?) редактора.

Делая на работе комплимент женщине по поводу ее платья, вы теперь сильно рискуете. Раньше можно было сказать: «В этом платье ты шикарно выглядишь!» Или: «Это платье тебя просто преобразило!» Теперь благоразумие подсказывает вам ограничиться чем-нибудь вроде: «Недурное платье».

Убого, не правда ли?

Зато безопасно. Вот что в наше время важно — безопасность. Когда в последний раз мужчина (из тех, кого мы называли ребятами) говорил при вас женщине (когда-то мы их называли девчонками) о том, что у нее красивая фигура? Или красивые ноги? Однако ее можно спросить, носит ли она в сумочке презерватив. Это вполне допустимо.

То, что раньше считалось оскорбительным, теперь допустимо, а то, что считалось допустимым, — оскорбительно. Как говорил озадаченный король Сиама в фильме «Король и я»: «Что было так — было так. Что было не так — было не так. А теперь — попробуй разбери!»

Разумеется, в наше время смешной акцент этого короля сочли бы политически некорректным. И все же: что плохого в хорошем этническом юморе? Что может быть забавнее хорошего еврейского анекдота, если только в нем нет насмешек и тупого фанатизма? Или ирландского анекдота? Или итальянского? Или негритянского? Великие комики вроде Майрона Коэна, Сэма Левенсона и Джеки Глизона в наши дни едва ли сумели бы заработать себе на хлеб. Ричард Прайор выпустил свой альбом «That Nigger's Crazy» («Этот черномазый сошел с ума») как раз вовремя. Сегодня он не нашел бы фирмы, которая согласилась бы выпустить пластинку с таким названием.

Таковы опасности злоупотребления политической корректностью.

Давайте не будем бояться обидеть кого-нибудь настолько, чтобы не потерять способность отличать уважение от паранойи.

6
Деловая беседа

Основы бизнеса

Искусство продавать, в том числе и себя

Как разговаривать с начальством и подчиненными

Деловые совещания и доклады

Приемы Кейси Штенгеля

Не могу поручиться за точный процент, но вполне можно предположить, что примерно половина разговоров, которые мы ведем, происходит в рабочее время. Сам я скорее тележурналист, чем администратор, но я участвовал в стольких деловых совещаниях в качестве докладчика, выступающего в прениях, председателя и рядового участника и разговаривал со столькими руководителями крупнейших компаний Америки, что сформулировал несколько указаний, которые способны помочь вам в деловых разговорах.

Основы бизнеса

Неудивительно, что любой из преуспевающих бизнесменов, которых я могу припомнить, — хороший собеседник. В этой главе я поделюсь с вами практическими выводами, которые узнал от них и на собственном опыте. Они начинаются со следующих трех тезисов.

1. Основные принципы ведения светской беседы относятся и к деловым переговорам. Если вы хотите быть хорошим собеседником, будьте раскованны и откровенны и умейте слушать.

2. Если вы говорите с людьми вашей профессии или работающими в той же сфере деятельности, они, по всей вероятности, должны знать применяемую вами специальную терминологию, и все же постарайтесь выражаться пояснее.

А если вы говорите с теми, кто работает в других областях, необходимо принять за основу противоположное предположение — аудитория или другие участники совещания не знакомы с вашей терминологией, а значит, вам придется говорить избегая профессиональной лексики.

3. Время — деньги. Не злоупотребляйте временем ваших собеседников и слушателей. Не болтайте до конца делового обеда о вчерашнем футбольном матче или о вашей последней игре в гольф, чтобы потом решить то, для чего вы встретились, в течение торопливой пятиминутной дискуссии. И не пытайтесь стать душой общества, произнося двадцатиминутный монолог, в то время как всем остальным не терпится приступить к делу.

Последний пункт следует объяснить подробнее. Разве вас не страшит получасовой телефонный разговор с едва знакомым человеком в тот момент, когда вам позарез нужно закончить предложения по контракту? Разве вам нравится, когда ваш босс пять минут ходит вокруг да около, прежде чем, наконец, начнет излагать, для чего он, собственно, зашел к вам в офис?

Не будьте похожими на них. Имейте представление, о чем вы говорите, и, независимо от того, идет ли речь о непринужденном разговоре с сослуживцем в его кабинете или о выступлении на совещании огромной важности, будьте начеку. Заранее обдумайте предмет, свои аргументы, возможные вопросы и наиболее убедительные ответы на них.

И не забывайте о своем собеседнике, о том, что он хотел бы узнать и нужно ли ему это. Вот, например, достаточно типичная ситуация: если вам требуется узнать объем продаж за последний месяц, спросите об этом Сьюзен из отдела продаж. Однако не следует в связи с этим излагать ей маркетинговую стратегию корпорации на будущий финансовый год. Это будет напрасной тратой ее времени, да и вашего тоже.

Это не означает, что вы должны быть замкнутым. Лучший способ поддержать моральный дух и производительность труда ваших подчиненных на должном уровне — держать их в курсе дела, так что порой, посвятив их в подоплеку происходящего, вы дадите им возможность почувствовать себя «посвященными» и тем самым сильный стимул к работе. Однако не следует превращать любой деловой разговор в брифинг. Нежелательно, чтобы о вас отзывались как о человеке, который на вопрос «который час?», объясняет принцип действия часового механизма.

Искусство продавать

Все мы что-то продаем. Каждый рабочий день вы продаете себя, свое образование и опыт — причем независимо от того, работаете вы продавцом или еще кем-то. Возможно, вы читаете эту книгу потому, что хотите продать себя подороже. Когда речь заходит о купле-продаже, те, кто преуспевает в бизнесе, соблюдают несколько правил. Вам нужно хорошо изучить свои товары и услуги, а также все, что помогает и мешает их продавать. Единственный способ добиться этого — разговаривать со своими коллегами и читать любую доступную литературу, где описывается опыт других.

Именно так многие преуспевающие люди в беседах со мной сформулировали секрет успешных продаж. Один из тех, от кого я это услышал, — Джек Кент Кук, один из богатейших людей Америки, который узнал этот секрет в возрасте четырнадцати лет. Состояние Джека оценивают суммой от 600 миллионов до миллиарда долларов, его капиталы вложены в разнообразнейшие предприятия — от делового центра Chrysler Building в Нью-Йорке до футбольной команды Washington Redskins.

Мы обедали в ресторане Люка Зейберта в Вашингтоне, когда он рассказал мне, как в первый раз сумел что-то продать. Это произошло в самый тяжелый период Великой депрессии, когда Джек был еще ребенком. Он жил тогда в Канаде, ни у кого не было денег, чтобы что-нибудь купить. Словом, худший момент для начала карьеры торговца трудно представить. Но матери Джека требовалось два с половиной доллара, чтобы заплатить за телефон, а у нее их не было.

Поэтому Джек поступил на работу — стал торговать вразнос энциклопедиями. К книгам прилагалась инструкция о том, как их успешно продавать. Однако Джек, глуповатый и самоуверенный, как все подростки, не обратил на эти наставления никакого внимания, так как считал, что может преуспеть благодаря исключительно своему обаянию и умению убеждать.

Так вот: каждый, кто знаком с Джеком Кентом Куком, знает, что и того, и другого ему не занимать, но этого недостаточно, особенно если тебе всего четырнадцать лет. Он попытал счастья с неким мистером Пикерингом, лавочником, и потерпел сокрушительное поражение. Тогда он решил заглянуть в инструкцию. Он сел и досконально ее изучил, потратив на это целых два часа.

При встрече со вторым потенциальным покупателем ему удалось сорвать банк, потому что он следовал данным в инструкции указаниям. Решил дело заданный им вопрос: «Куда прикажете доставить книги?»

Затем он вернулся к мистеру Пикерингу, и результат был прямо противоположный его первой встрече с ним. Пике-ринг тоже купил полный комплект энциклопедии. В конце дня Джек прибежал домой и вручил матери не каких-то там два с половиной доллара на телефон, а двадцать четыре доллара и пятьдесят центов.

— Думаю, это был самый радостный момент в моей жизни, включая и все полученные моей командой суперкубки, — говорит сегодня Джек.

Он сумел добиться успеха потому, что следовал двум правилам успешной продажи: во-первых, знать, что продаешь, и во-вторых, заключив сделку, ничего больше не предлагать.

Вопросом, куда доставить книги, он достиг обеих целей — склонил покупателя приобрести товар и закончил переговоры о ней.

Разговаривая с покупателем, следует соблюдать еще одно важное правило: упирайте на преимущества товара, а не на его особенности. Не говорите о том, что у вашего тостера есть такая умненькая микросхемка, которая обеспечивает поджаристую корочку при любых условиях. Расскажите о том, как замечательно будет сесть за завтрак с чашечкой кофе и золотистой английской булочкой. Не объясняйте, какие премии и выплаты полагаются по условиям страхового полиса. Расскажите клиенту об уверенности в завтрашнем дне, которую он почувствует, и о том, как благодарны будут ему супруга и дети, узнав, что отцом семейства заложен краеугольный камень их финансового благополучия.

Собеседования при приеме на работу

Как выгоднее себя продать

Самый важный товар, который вам когда-либо придется продавать, — это вы сами, поэтому следует делать это правильно. Продать себя — произвести благоприятное впечатление во время собеседования при приеме на работу, выполнять свои обязанности так, чтобы получить повышение, взаимодействовать с другими компаниями так, чтобы стать для них привлекательнее, и в результате продвинуться по службе и больше зарабатывать — вот ваша главная задача при продаже. Любому человеку, работающему в сфере бизнеса, приходится в течение своей карьеры пройти через это по крайней мере несколько раз.

Поскольку я и сам был не один раз в подобных ситуациях, я разработал для себя четыре основополагающих правила, которым необходимо следовать. Мне они помогли — возможно, помогут и вам:

1. Покажите потенциальным нанимателям, чем вы можете быть полезны им.

2. Будьте максимально открыты.

3. Приходите подготовленным.

4. Задавайте вопросы.

Теперь я разъясню каждый из пунктов подробнее.

Что можете сделать только вы? Если перефразировать президента Кеннеди, не спрашивайте, что наниматель может сделать для вас, но что вы можете сделать для вашего нанимателя. Не рассказывайте тому, кто проводит собеседование, содержание вашего резюме — он уже прочел его. Лучше расскажите, почему вы сможете справиться с этой работой лучше, чем кто-либо другой; заставьте их думать о том, как повезет боссу, который вас наймет. Другими словами, подчеркивайте ваши преимущества, а не особенности. Для этого расскажите о том, что вы знаете и умеете, — об имеющемся у вас опыте и связях в области вашей деятельности и о том, какие способности вы продемонстрировали на предыдущих местах.

Открытость. И снова оно, это слово, это качество, которое жизненно необходимо в любой беседе, будь то светская или деловая, для того чтобы преуспеть. Не позволяйте вашей деловитости задушить вашу открытость. Постарайтесь продемонстрировать энтузиазм, с которым вы будете относиться к работе. Эта любопытная черта не часто встречается у тех, кто приходит на собеседование, и проявивший ее кандидат на должность иногда обнаруживает, что именно это качество оказалось решающим.

Я знаю одного бывшего вашингтонского директора по связям с общественностью, которому, приняв его на работу, новый босс позднее объяснил, что именно отличало его от других, явившихся на собеседование: «Вы четко сказали нам, что хотите занять эту должность, вы проявили по этому поводу большой энтузиазм и объяснили, что у вас есть опыт, позволяющий с ней справиться. Вы были с нами честны».

Один мой знакомый кинопродюсер дал объявление о том, что ему нужна секретарша. После перечисления требуемых для этой должности навыков по части делопроизводства в объявлении говорилось: «Должна быть внимательна». Из всех пришедших на собеседование кандидатов лишь одна сказала: «Между прочим, я очень внимательна». Ее-то и приняли.

Еще одним примером может служить история о том, как я поступил на свою первую в жизни работу на радиостанции в Майами. У меня не было никакого опыта в радиожурналистике. Полный нуль. Зато какой у меня был энтузиазм! Директор станции сразу уцепился за это и решил, что меня следует принять, потому что со мной можно как следует поработать и у меня есть хорошие задатки. Это произошло тридцать семь лет назад, и я до сих пор работаю на той должности, на которую он меня взял тогда несмотря на отсутствие опыта.

Подготовка. Проанализируйте главные сведения, которые хотите сообщить о себе. Можете даже записать их на листке бумаги и несколько раз просмотреть перед собеседованием. И не отмахивайтесь от трудных вопросов — запишите их и потом прикиньте, как будете отвечать. Например, если вы за последние семь лет трижды меняли работу, приготовьтесь ответить на вопрос почему. А если захотите, устройте себе генеральную репетицию: пусть кто-нибудь сыграет роль вашего потенциального нанимателя и проведет с вами «собеседование». Это чрезвычайно эффективный прием, который даст вам гораздо больше шансов получить желаемую работу.

Спрашивайте! Никого не удивит, если он прочтет в этой книге, что я настоятельно рекомендую вам задавать вопросы, будь то во время собеседования при приеме на работу или во время разговора в метро. Только спрашивая, можно что-то узнать, а во время собеседования вы, разумеется, хотите узнать о фирме, где будете работать, не меньше, чем фирма о вас.

Лучшей возможности получить информацию о вашем возможном месте работы или начальнике нельзя и придумать. Кроме того, наниматели уважают того, кто демонстрирует свою инициативность и задает вопросы относительно фирмы. Это значит, вы обладаете двумя решающими для приема на работу качествами, о которых мы только что говорили: вы пришли подготовленным и вы внимательны.

Харви Маккей, председатель и глава компании Mackay Envelope Corporation в Миннеаполисе, благодаря своим феноменальным успехам в бизнесе несколько раз был гостем моих радио — и телепередач в качестве автора серии книг о том, как преуспеть в работе, первой из которых была книга «Как плавать среди акул и не быть съеденным живьем». Его третий бестселлер, опубликованный в 1993 году, назывался «Средство от акул: Как получить работу, которая вам по душе, и удержаться на работе, которую вы любите… на нынешнем безумном рынке труда».

В «Средстве от акул» подчеркивается, как важно задать хорошие вопросы во время собеседования, и даются отличные советы относительно того, какие именно вопросы следует задавать. В качестве примера Маккей упоминает, что в каждой фирме любят, когда спрашивают о ценностях этой фирмы. «Если вам удастся задать положительный по тону вопрос, связывающий ценности фирмы с ее работой, вы уже немало сделали для того, чтобы продемонстрировать — вы здесь будете на месте».

Если фирма, где вы ищете работу, является одним из лидеров в своей отрасли, спросите об ее успехах. Так пишет Харви, а я могу это подтвердить на основе множества выступлений перед служащими различных корпораций: «Преуспевающие фирмы, подобно преуспевающим людям, обычно не страдают от избытка скромности и падки на искусную лесть». С другой стороны, если эта фирма числится в замыкающих, вы могли бы спросить: «На какие фирмы вашей отрасли хотелось бы вам походить? И как вы предполагаете этого достигнуть?»

Харви также соглашается с тем, что очень важно уметь слушать. Задав вопрос, пишет он, «внимательно слушайте ответ. Не должно казаться, что ваши заковыристые вопросы интересуют вас больше, чем реакция на них и ответы».

Если вы наниматель

Если собеседование проводите вы сами, следует показать, что вы обладаете теми же чертами, которые желаете видеть в кандидате на должность, — откровенностью, энтузиазмом, внимательностью и готовностью задавать вопросы.

Не сосредотачивайтесь только на квалификации. Постарайтесь увидеть, что за человек перед вами. Ощущает ли он энтузиазм по поводу новой работы? Будет ли он старательным работником? Если вы чувствуете, что человек застенчив или испуган, попытайтесь разрядить обстановку с помощью одного из приемов, описанных в главе 2. Если в резюме вы увидите что-то необычное — скажем, кандидат жил в Гонконге или работал в цирке, попросите рассказать об этом подробнее. Часто это помогает человеку разговориться, а вам — незаметно перейти к его опыту на других должностях.

Не забывайте: откровенность и энтузиазм требуются и от вас. Будьте честны, рассказывая о работе и о себе как начальнике. А если вы не будете демонстрировать энтузиазм по поводу вашей фирмы, кому захочется там работать?

Как разговаривать с начальником

Ну вот вы и получили работу. Как насчет разговоров, которые предстоят вам теперь? Было бы неплохо рассказать, что мы одинаково говорим со всеми и в любой обстановке, в том числе и на работе. Но это не так.

С начальством вы разговариваете по-другому, нежели с теми, кто равен вам, или с подчиненными. И по-человечески это вполне можно понять — ведь ваш начальник по определению не равен вам.

В армии младший лейтенант будет говорить с генералом, который командует его частью, по-другому, чем с такими же лейтенантами, как он сам. А с майором — своим непосредственным начальником — он будет говорить более дружески и непринужденно, чем с генералом.

С начальником следует говорить почтительно. Все мы осознаем это, когда общаемся со своим начальством, и говорим с ним иначе, чем с остальными людьми, — если не другими словами, то другим тоном или по-другому держась.

Но не следует разговаривать с начальником и подхалимским тоном. С Тедом Тернером я так не говорю, и мне неизвестен кто-либо, кто бы пытался к нему подлизываться. Не нужно ни важничать, ни раболепствовать, иначе вы скорее всего много потеряете в глазах начальства.

На любой работе и по многим причинам — не только для разговоров — хорошо бы иметь сведения о вашем начальнике. Это не значит быть с ним запанибрата и приглашать его выпить после работы. Однако я бы хотел лучше узнать своего начальника по тем же основательным причинам, по которым следует знать свое место на работе — свою роль, свой вклад в дело фирмы, свои сильные и слабые стороны, что следует улучшить в себе и каковы ваши первоочередные задачи.

Из собственного опыта общения с начальством мне известно: если все идет замечательно, не нужно беспокоиться о том, как говорить с начальником. Но если вы чувствуете: что-то действительно не так — здесь следует довериться своей интуиции.

Поэтому начинайте разговор с начальником совершенно откровенно и не забывайте пользоваться двумя словами, рекомендованными Гербом Коэном: «Помогите мне». Если начальник заявит, что он вами недоволен, не выказывайте страха или возмущения. Вместо этого сформулируйте ваше высказывание следующим образом:

«Мне думается, я бы мог исполнять свою работу более эффективно. Не могли бы вы помочь мне разобраться, на каких направлениях мне следует сосредоточиться?»

Или: «Я не уверен, что понимаю, с какой стороны подойти к этому проекту. Мне бы помогло, если бы вы объяснили, что следует предпринять в первую очередь».

Если вы так скажете, вам гарантирован успех, если только ваш начальник не параноик и не тупица. В этом случае вам следует начать искать не новые подходы к нему, а новую работу, так как проблема заключается не в вас, а в начальнике.

Как говорить с подчиненными

Здесь действует простое правило: говорите с теми, кто работает на вас, так же, как вы хотели бы, чтобы ваш начальник говорил с вами.

В крупных организациях зачастую периодически проводится аттестация работников, определяющая цели и задачи каждого служащего. В более мелких компаниях взаимоотношения в коллективе могут быть менее формализованы. Но такие аттестации проходят именно для того, о чем мы здесь говорим, — они гарантируют, что вы будете регулярно общаться с каждым из ваших подчиненных и объяснять им, в чем именно состоит их работа и что они, по вашему мнению, должны сделать, чтобы у них это получалось лучше, и на чем конкретно они должны сосредоточиться в период до следующей аттестации. Специалисты по работе с кадрами объяснят вам, что на аттестационном собрании, где разбирается работа ваших подчиненных, вам следует быть не только судьей — нужно также прислушиваться к высказываниям ваших подчиненных о вас, о сильных и слабых сторонах работы учреждения и вашей роли в ней и о том, что, по их мнению, вы можете и должны сделать для улучшения.

Периодические аттестационные собрания с участием работников вашей фирмы — единственный метод общения (а не просто разговора) с вашими подчиненными. Однако не следует ограничиваться собраниями, которые проводятся каждые шесть месяцев. Следует также в рабочем порядке объяснять вашим подчиненным, как у них обстоят дела. Давайте им четкие инструкции. Если важен фактор времени, убедитесь, что они это поняли, и установите им срок выполнения задания. Чтобы убедиться, что вас поняли, поощряйте подчиненных задавать вам вопросы.

Не скупитесь на похвалы за хорошую работу. Если что-то вас не устраивает, так и скажите. Не избегайте конфликта, надеясь, что проблема сама рассосется, и не откладывайте решительные действия на неделю, когда кровь ударит вам в голову и дело кончится тем, что вы просто наорете на подчиненного. Такой стиль обращения со взрослыми людьми, в том числе и теми, кто работает под вашим началом, — это каменный век, таким образом можно навсегда испортить отношения с этим подчиненным, да и с остальными сотрудниками.

Также не следует вести с подчиненными закулисные интриги, выражая свое недовольство работой одного подчиненного другому и используя его как посредника. Имейте достаточно профессионализма, честности и мужества сделать это сами.

Чем способен помочь помощник

Работников, которые раньше назывались секретарями, секретаршами или даже секретутками — что это я расшалился на старости лет? — теперь чаще именуют помощниками. Однако как бы ни называлась должность, эти люди — своего рода секретное оружие многих фирм, то звено, которое обеспечивает успешную деятельность всей организации. Они экономят время и увеличивают эффективность работы не только своего начальника, но и сослуживцев, и то же самое они могут делать и для вас.

Что касается меня, то те, кто работает со мной, знают: обо всем, имеющем отношение к распорядку моей работы, следует говорить прежде всего с Джудит Томас, моим помощником и одним из заместителей продюсера программы «Ларри Кинг в прямом эфире». Иногда до меня не дозвонишься и в течение недели, но Джуди почти всегда сумеет найти ответ на ваш вопрос и втиснуть вас в календарь моих встреч — искусство, в котором ее трудно превзойти. Она грозится написать об этом книгу и озаглавить ее «Позвоните Джуди», поскольку именно это я говорю всем, кто хочет назначить мне встречу или даже заставить меня принять какое-то решение по телефону.

Если все, что вам от кого-то требуется, — это простая информация, сначала обратитесь к его помощнику. Он иногда способен навести справки или устроить деловую встречу быстрее, чем его начальник. Зачем оставлять начальнику записку с просьбой перезвонить вам, если решение вопросов, с которыми вы пришли, он все равно поручит помощнику? Иногда, обратившись к помощнику вместо начальника, вы можете сильно облегчить жизнь и себе, и им обоим, а заодно получить нужную информацию гораздо раньше.

Продемонстрируйте свое уважение к компетенции и знаниям помощника. Хороший помощник — это настоящий клад для любой организации, и обращаться с ним следует соответственно. Помимо всего прочего это просто умная тактика. Помощник, который чувствует, что вы его цените, и с которым вы нашли верный стиль общения, не пожалеет сил, чтобы помочь вам, — и горы свернет, лишь бы у вас все получилось как надо.

Как вести деловые переговоры

Обладая множеством прочих талантов, мой друг Герб Коэн специализируется еще и по ведению деловых переговоров. Двести дней в году он проводит в разъездах, выполняя поручения крупнейших корпораций Америки. Его книга «Давайте договоримся!»^[26] оставалась в списке бестселлеров The New York Times в течение девяти месяцев и была бестселлером в Австралии три года! У президентов Картера и Рейгана он был советником по борьбе с терроризмом. Короче говоря, Герби знает, как вести переговоры.

Его первый крупный успех был достигнут еще в отрочестве, когда мы заканчивали девятый класс школы Bensonhurst Junior High и готовились перейти в старшие классы в школе Lafayette High. Это, можно сказать, классический пример того, как даже в неблагоприятной для тебя ситуации можно превратить вполне возможное поражение в победу, если вести переговоры с позиции силы.

У нашей троицы — Герба Коэна, Брэззи Эббэйта и меня — был одноклассник Джил Мермелыптейн по прозвищу Швабрик — его густая копна рыжих волос очень напоминала швабру. Однажды, когда мы узнали, что родители внезапно увезли Швабрика в Аризону, потому что он заболел туберкулезом, мы решили известить об этом школу. Однако у Герба появилась идея: сказать, что Швабрик не уехал, а умер, собрать деньги на цветы и потратить их на хот-доги и лимонад в кафе Натана, нашем любимом пристанище.

К несчастью, наш замысел удался даже слишком. После того как директор школы позвонил Швабрику домой и обнаружил, что его телефон действительно отключен, в школе принялись безутешно оплакивать Швабрика, и полученных нами денег оказалось достаточно на целое пиршество у Натана. Однако на этом дело не кончилось. Директор школы доктор Ирвинг Коэн (не родственник, а только однофамилец Герба) решил учредить премию памяти Джилберта Мермельштейна, которую должны были ежегодно вручать лучшим ученикам, и поставил нас в пример другим за то, что мы своим сбором денег почтили его память.

К несчастью, Швабрик в самом буквальном смысле явился на собственные похороны. В тот самый день, час и минуту, когда доктор Коэн заливался соловьем на общем собрании учеников по поводу памяти Швабрика и о том, какие мы молодцы, что решили ее почтить, мнимый покойник появился в актовом зале. Ему, слава богу, стало гораздо лучше, и он хотел зарегистрироваться на осенний семестр.

Герби вскакивает на ноги, складывает руки рупором и, обернувшись, вопит: «Швабрик! Убирайся домой! Ты умер!» Наши одноклассники сначала онемели, а потом расхохотались. Однако доктору Коэну было не до смеха. Последовало то, что любому подростку может присниться лишь в кошмарном сне, но потом был триумф переговоров.

Доктор Коэн вызывает нас в кабинет и заявляет:

— Вы все трое исключаетесь. Аттестата вам не видать — ни в этом году, ни в будущем, ни в любом последующем… Вы сделали самую большую гадость, какую только мне пришлось видеть за долгие годы работы в школе.

Пока мы с Брэззи размышляем о прелестях жизни с «волчьим билетом», Герби переходит в наступление. Он говорит директору:

— Минуточку, док. Вы вот-вот сделаете страшную ошибку.

— Что-что?

— Если вы поступите так, как сказали, вашей карьере конец.

Доктор Коэн спрашивает:

— Что ты имеешь в виду? Герб продолжает:

— Ну хорошо, мы не получим аттестата… а как насчет вас? — и наносит решающий удар: — Если вы нас исключите, будет расследование. А при расследовании… встанет вопрос: почему вы поверили на слово трем тринадцатилетним мальчишкам, которые заявили, что кто-то умер. Почему вы не проверили их сообщение?

— Мы проверили, — возражает доктор Коэн.

— Неужто, док? — продолжает Герби, по-прежнему нагло именуя доком человека со степенью доктора философии. — Вы сделали один-единственный телефонный звонок, и вам сказали, что телефон отключен. И на основании этого телефонного звонка вы написали в чьем-то личном деле: «Умер»? Мы ведь не отличаемся примерным поведением, а вы удовлетворились одним телефонным звонком.

И Герб нанес завершающий удар:

— Док, может, нас и исключат, но вы-то точно вылетите с работы. — И, сделав эффектную паузу, спокойно добавил: — Почему бы нам не замять всю эту историю?

Переговоры Герба увенчались полным успехом и для него, и для нас, его первых клиентов. Доктор Коэн согласился замять дело. Он позволил нам окончить школу.

Этот случай положил начало карьере Герба в области ведения переговоров. Хотя сейчас он работает на уровне высшего руководства крупнейшими корпорациями и даже международном, он может дать вам личный совет и по такому прозаическому, повседневному вопросу, как получение банковской ссуды. В книге «Давайте договоримся!» он говорит:

«Вот каким приемом следует воспользоваться. Если вы мужчина, оденьтесь в серую тройку — специальный костюм для банковских ссуд. Если вы женщина, наденьте деловой пиджачный костюм. Наденьте дорогие золотые часы и значок члена общества Phi Beta Kappa,^[27] если сможете у кого-нибудь его одолжить. Попросите трех своих друзей — вашу свиту — экипироваться аналогичным образом. Идите по банку, источая флюиды, которые говорят: „Эй, вы! Я руководитель фирмы, который решил прогуляться по этому банку. Держитесь от меня подальше с вашими гадкими деньгами… мне они не нужны. Я иду бросить в ящик письмо“. Сделайте так, и заведующий отделом кредитов проводит вас до выхода из банка, и затаив дыхание, будет идти за вами полдороги домой».

Главная мысль Герба заключается в том, что не только ваши слова, но и облик и жесты должны производить впечатление успеха, а не отчаяния. Действуя так, будто вы ведете переговоры с позиции силы, вы можете одержать верх, даже если на самом деле вашу позицию нельзя назвать сильной.

Кодекс Боба Вульфа

Каков бы ни был предмет ваших переговоров, я, основываясь на личном опыте, советую говорить на языке Боба Вульфа. Не случайно Боб был представителем звезд первой величины в сферах шоу-бизнеса, спорта и средств массовой информации. Клиенты приходили к нему, а соперники уважали его потому, что он говорил так же, как и работал, — честно, профессионально и с юмором.

Поэтому я всегда с гордостью говорил людям: «Мой аге н т — Боб Вульф». Я всегда считал: если я могу сказать, что меня представляет такой уважаемый человек, как Боб, это служит мне лучшей рекомендацией.

Боб никогда не прибегал к угрозам или враждебному тону. Он считал тех, кто сидит по другую сторону стола переговоров, нашим достойным соперником, а не смертельным врагом. Именно так он и говорил. Он не считал возможным сказать менеджеру команды Boston Celtics: «Если вы не дадите Ларри Берду то, чего он хочет, я скажу ему не появляться на тренировочной базе». Он не считал возможным расторгать контракты и даже угрожать этим. Он ни разу не сказал Теду Тернеру: «Если вы не согласитесь с нашими условиями, сегодня вам придется давать повтор старого выпуска программы „Ларри Кинг в прямом эфире“, потому что я позабочусь, чтобы его не было в студии».

Однако он с охотой давал понять, что у нас есть другие варианты, и во многих случаях даже разъяснял, в чем именно они состоят, но ни разу не шел напролом, угрожая разорить партнера по переговорам. Это было не в характере Боба, и он так не поступал.

Он не любил побед, дающих крупный выигрыш, но на короткий срок. Не раз он напоминал мне: если ты сейчас сорвешь несколько лишних баксов, но при этом навсегда оттолкнешь от себя партнеров и этот контракт будет последним, который они с тобой подпишут, то твоя победа в конечном счете выйдет тебе боком. Той же философии придерживаются Герб Коэн и Харви Маккей.

Таков мой последний совет относительно того, как вести переговоры, основанный на моем личном опыте и частых беседах со многими специалистами в этой области: старайтесь подружиться со своим противником, чтобы иметь возможность одержать над ним победу и в следующий раз. Таков один из множества уроков, которые следует усвоить у этих весьма преуспевающих специалистов по переговорам.

Если вы последуете их примеру и будете говорить, как они, а об этом я рассказал в данной главе, то вас ждет успех — и сегодня, и завтра.

Совещания

Все мы любим брюзжать по поводу совещаний, так что кому-то нужно замолвить за них словечко. О совещаниях достаточно сказать следующее: если нескольким людям нужно что-то решить или спланировать, как достигнуть какой-либо цели, наилучший и наиболее эффективный способ этого добиться — хорошее совещание. В то же время всем нам хорошо известно: плохое совещание — это пытка.

Вот несколько простых советов относительно совещаний.

Если вы рядовой участник

Лучший способ сэкономить время? Не приходите. Если в вашем присутствии на совещании нет насущной необходимости, попросите обойтись без вас или скажите, что в это время вам необходимо быть в другом месте.

Чем меньше будет сказано, тем лучше. Раз уж вы почтили совещание своим присутствием, но обсуждаемая тема не касается вашей сферы деятельности, постарайтесь преодолеть искушение вступить в разговор только ради того, чтобы вас заметили.

Некоторые считают своей обязанностью присоединиться к дискуссии, чтобы другие запомнили: они в ней участвовали. Лучше прослыть человеком, который открывает рот лишь тогда, когда может высказать веское мнение, нежели пустозвоном, готовым болтать без умолку на любую тему.

В Вашингтоне я слышал историю о том, как президент Келвин Кулидж впервые получил чек на президентское жалованье. Курьер из Министерства финансов постарался задержаться в Овальном кабинете, чтобы посмотреть, как отреагирует этот человек из маленькой вермонтской деревушки, получив чек на такую крупную сумму.

Когда Кулидж спросил его, чего он ждет, курьер объяснил, что ему любопытно, не скажет ли президент что-нибудь об этом чеке.

Кулидж снова посмотрел на чек, потом на курьера и сказал:

— До свидания.

Репутация «молчаливого Кела» довольно прочно закрепилась за Кулиджем. Однажды Белый дом посетила делегация женщин, и одна из них за чаем сказала ему:

— Мистер президент, я заключила пари с остальными леди в нашей делегации, что смогу заставить вас произнести больше двух слов.

Кулидж на это ответил:

— Вы проиграли.

Возможно, эта женщина и проиграла свое пари, но можно поспорить, что любое слово, сказанное Кулиджем, было предметом всеобщего внимания.

Не унижайте других людей. Участвуя во многих совещаниях, вы услышите куда больше лишних, не имеющих отношения к делу фраз и просто глупостей, чем заслуживаете, но такова жизнь. Подавляйте желание сказать представителю, сидящему по другую сторону стола переговоров, что ничего глупее только что им сказанного вы в жизни не слышали, даже если так оно и есть. Этим вы ничего не добьетесь, зато в рекордно короткий срок наживете врага.

Будьте готовы задавать риторические вопросы. Иногда совещания застопориваются на каком-нибудь тезисе, высказанном одним из его участников в самом начале. В этом �

Редакторы С. Огарева, Н. Казакова

Выпускающий редактор Н. Лауфер

Технический редактор Н. Лисицына

Корректор Л. Сашенкова

Компьютерная верстка А. Бохенек

Художник обложки М. Соколова

© Ирвинг Берлин, Песня «Remember?», 1925.

© Larry King, 1994.

© Издание на русском языке, перевод, оформление. ООО «Альпина», 2011.

Издано по лицензии Crown Publishers, подразделения Random House, Inc., и литературного агентства Synopsis.

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

* * *

Светлой памяти Боба Вульфа,

моего агента и друга

Наша команда

Ни одна книга не выходит в свет благодаря усилиям одних только авторов. Мы брали интервью и писали текст, однако вклад других членов нашей команды был не менее значительным. За это мы выражаем им свою благодарность, в особенности:

Питеру Джинне, нашему редактору в нью-йоркском издательстве Crown Publishers;

Джуди Томас, помощнице Ларри и сопродюсеру ток-шоу CNN «Ларри Кинг в прямом эфире»;

Мэгги Симпсон, директору по связям с общественностью программы «Ларри Кинг в прямом эфире»;

Пэт Пайпер, в течение многих лет являвшейся продюсером «Шоу Ларри Кинга» на радиостанции Mutual Broadcasting System;

Стэйси Вульф, агенту Ларри, благодаря которой, собственно, и смогла появиться эта книга;

Расселу Гейлену, литературному агенту, в течение многих лет помогавшему Биллу Джилберту выпускать книги.

Введение

Всем нам нужно говорить

Что бы вы предпочли – выпрыгнуть из самолета без парашюта или оказаться за столом на званом обеде рядом с незнакомым человеком?

Если вы выбрали первый ответ, не отчаивайтесь. Вы такой далеко не один. Разговаривать нам приходится каждый день, однако бывает немало ситуаций, когда это оказывается весьма затруднительно, а также обстоятельств, в которых мы могли бы действовать и получше. Дорога к успеху – в быту или в профессиональной деятельности – вымощена разговорами, и, если вам недостает уверенности в общении, дорога эта может оказаться ухабистой.

Чтобы сделать эту дорогу ровнее, я и написал свою книгу. Вот уже тридцать восемь лет как разговор, беседа, общение – мой хлеб насущный, во время радио– и телепередач мне приходилось беседовать с самыми разными людьми – от Михаила Горбачева до Майкла Джордана. Кроме того, я регулярно выступаю перед довольно разнообразной аудиторией – от шерифов до торговцев. Дальше я расскажу вам о том, как, по моему мнению, надо разговаривать – будь то с одним человеком или с сотней.

Для меня разговаривать – главная радость в жизни, мое любимое занятие. Вот одно из самых ранних сохранившихся у меня воспоминаний о моем бруклинском детстве: я стою на углу Восемьдесят шестой улицы и Бэй-парквэй и громко объявляю марки проезжающих мимо машин. Мне было тогда семь лет. Друзья прозвали меня Рупором, с тех пор я не прекращаю говорить.

Моему лучшему другу тех лет, Гербу Коэну (он и сейчас остается моим лучшим другом), запомнилось, как я болел за Dodgers на стадионе Эббетс-филд. Я садился на дешевых местах в сторонке от всех, брал программку и начинал «комментировать» игру. Потом я приходил домой и рассказывал друзьям о прошедшем матче во всех подробностях – я не шучу: именно так, во всех подробностях. Герб и сейчас любит вспоминать: «Если матч на Эббетс-филд, который видел Ларри, продолжался два часа десять минут, столько же длился и рассказ Ларри об этом матче». Помнится, мы с Герби впервые встретились в кабинете директора школы – нам обоим было тогда лет по десять. Когда я зашел в кабинет, Герби был уже там. Теперь мы никак не можем припомнить, за что нас туда отправили, но оба склоняемся к мнению, что скорее всего за разговоры на уроках.

И все же при всей моей любви поговорить я прекрасно понимаю, почему во время разговора некоторые люди чувствуют себя неловко. Они боятся сказать не то, что нужно, или не так, как нужно. Один писатель заметил: «Лучше молчать и быть заподозренным в глупости, чем открыть рот и сразу рассеять все сомнения на этот счет». Когда говоришь с незнакомым человеком или выступаешь перед большой аудиторией, подобные страхи возрастают многократно.

Я надеюсь, моя книга поможет вам избавиться от этих страхов. Я убедился в одном: имея правильный подход, можно разговаривать с любым человеком. Прочитав эту книгу, вы сможете с уверенностью вступать в любую беседу и узнаете, как в деловом разговоре эффективно донести свою мысль до других. Вы станете лучше говорить, и причем с бóльшим удовольствием.

В книге, которую вам предстоит прочесть, приводится обширная информация по этому вопросу, сопровождающаяся советами о том, как следует разговаривать в самых разнообразных ситуациях – от свадьбы вашего кузена до великосветского обеда или выступления на собрании Ассоциации родителей и преподавателей. Я расскажу вам об опыте тех, кого я интервьюировал в эфире, и о своем опыте, который, как вы увидите, приобретался мною в весьма сложных условиях.

Речь – важнейшая форма общения, именно речь отличает людей от животных. Подсчитано, что ежедневно человек произносит примерно восемнадцать тысяч слов, и я нисколько не сомневаюсь, что эта цифра верна (в моем случае ее, вероятно, следует увеличить). Так почему бы нам не постараться развить наши способности вести беседу и не выжать из них максимум возможного? Давайте начнем прямо сейчас. Переверните страницу – и вперед.

Эй, Герби, послушай-ка меня!

Ларри Кинг

1. Беседа

Честность • Правильный подход • Интерес к собеседнику • Откровенность

Говорить – это все равно что играть в гольф, водить машину или держать магазин: чем больше этим занимаешься, тем лучше это выходит и тем большее доставляет удовольствие. Но сначала необходимо усвоить основные принципы.

В искусстве говорить мне посчастливилось достигнуть определенного успеха. Возможно, поэтому вы, читая эту книгу, думаете про себя: «Ну конечно, он-то может утверждать, что разговаривать – одно удовольствие. У него это хорошо выходит».

Разумеется, склонность к разговорам была заложена во мне от природы, но даже тем, у кого есть природные способности, приходится трудиться, чтобы развить их. Именно так талант превращается в мастерство. Тед Уильямс, величайший бейсболист из тех, кого мне довелось повидать на своем веку, человек, одаренный от природы более чем кто-либо из моих современников, тренировался наравне с рядовыми игроками. Природа наделила Лучано Паваротти изумительным голосом, и все же он брал уроки вокала.

Я родился болтуном, но и у меня бывало много случаев, когда разговор не клеился.

Бесславный дебют

Если бы тридцать семь лет назад вы находились рядом со мной в радиостудии и присутствовали при моем первом выходе в эфир, вы наверняка были бы готовы поспорить на что угодно, что мне ни за что не удастся удержаться, а тем более преуспеть в разговорном жанре.

Это произошло в Майами-Бич утром 1 мая 1957 года на маленькой радиостанции WAHR, напротив полицейского участка на Первой улице недалеко от улицы Вашингтон-авеню. В течение предыдущих трех недель я слонялся по помещению, надеясь осуществить свою мечту – прорваться в эфир. Генеральный директор Маршалл Симмондс сказал, что ему нравится мой голос (еще одно обстоятельство, которое от меня никак не зависело), но сейчас нет вакансий. Это меня не обескуражило. Я был готов ждать сколько понадобится, о чем и заявил директору. На это он ответил, что, если я все время буду под рукой, он возьмет меня, как только появится место.

Я только что приехал в Майами-Бич из Бруклина и знал: пока не подвернулся мой великий шанс, меня приютят дядя Джек с женой. От них до радиостанции можно было дойти пешком. В кармане не было ни цента, и вообще у меня ничего не было, разве что крыша над головой, но я изо дня в день ходил на радиостанцию и наблюдал за тем, как работают в эфире диск-жокеи, как дикторы рассказывают о последних известиях, как спортивный комментатор знакомит слушателей с новостями спортивной жизни.

Затаив дыхание, я впервые в жизни своими глазами наблюдал, как по телетайпу приходят свежие информационные сообщения агентств AP и UPI. Я и сам написал несколько коротеньких заметок в надежде, что они пригодятся кому-нибудь из комментаторов. Так прошло три недели, и вдруг уволился ведущий утренней программы. В пятницу Маршалл пригласил меня в свой кабинет и сказал, что с понедельника принимает меня на работу с окладом пятьдесят пять долларов в неделю. Я буду выходить в эфир по будням с девяти до двенадцати. Во второй половине дня я буду читать выпуски последних известий и спортивные новости, а заканчиваться мой рабочий день будет в пять часов.

Моя мечта сбылась! Мне предстояло работать на радио и вести по утрам трехчасовую передачу; плюс к этому я буду выходить в эфир шесть раз днем. Это значит, мое общее эфирное время будет таким же, как у Артура Годфри, суперзвезды знаменитой общенациональной коммерческой телерадиокомпании CBS!

Весь уик-энд я не сомкнул глаз, вновь и вновь репетируя текст для эфира. К половине девятого утра понедельника я был совершенно измотан. Чтобы избавиться от сухости во рту и горле, я глотал то кофе, то воду. Я принес с собой пластинку со своей музыкальной заставкой – песенкой «Вразвалочку по дорожке», собираясь поставить ее, как только начнется передача. Время шло, и с каждой минутой я нервничал все сильнее.

Тут Маршалл Симмондс вызвал меня в кабинет, чтобы пожелать удачи. Я его поблагодарил, а он спросил:

– Под каким именем ты будешь выступать?

– О чем вы? – удивился я.

– Ну не можешь же ты быть Ларри Зейгером. Слушателям такое имя не запомнится, они не поймут, как оно пишется. Нужно что-то поярче и попроще. Ларри Зейгер – не пойдет.

На столе у него лежала газета Miami Herald, открытая на рекламе во всю полосу: «Кинг – оптовая торговля спиртными напитками». Маршалл взглянул на нее и довольно безразличным голосом спросил:

– Как насчет Ларри Кинга?

– Не возражаю.

– Вот и отлично. Теперь тебя зовут Ларри Кинг. Ты будешь вести передачу «Шоу Ларри Кинга».

Итак, у меня была новая работа, новая программа, новая музыкальная заставка и даже новое имя. Выпуск новостей начинался в девять. Я сидел в студии со своей пластинкой наготове, намереваясь познакомить заждавшееся человечество с новой программой – «Шоу Ларри Кинга». Но мне казалось, что рот у меня набит ватой.

На маленьких радиостанциях ведущий делает все сам, поэтому я включил заставку. Зазвучала музыка, потом я ее приглушил, чтобы начать говорить, но не мог издать ни звука.

Тогда я снова сделал музыку погромче и снова тише. И опять мне не удалось выжать из себя ни слова. То же самое повторилось и в третий раз. Единственное, что было слышно в радиоприемниках, – это музыка, которая звучала то громче, то тише, и ни единого словечка!

Я до сих пор помню, как сказал тогда себе: «Да, милый, поболтать ты, конечно, горазд, но заниматься этим профессионально еще не готов. Разумеется, такая работа была бы тебе по душе, но имей мужество признать – ты пока не дорос до нее».

В конце концов Маршалл Симмондс, который был ко мне так добр и предоставил такой великолепный шанс, не выдержал и взорвался так, как умеют взрываться только директора радиостанций. Он пинком распахнул дверь студии и громко произнес три слова:

– Здесь говорить надо!

Затем он развернулся и вышел, что есть сил хлопнув дверью.

В ту же минуту я придвинулся к микрофону и произнес:

– Доброе утро. Сегодня я вышел в эфир первый раз. Я мечтал об этом всю свою жизнь. Я репетировал весь уик-энд. Пятнадцать минут назад мне дали новое имя. Я приготовил музыкальную заставку. Но во рту у меня пересохло. Я нервничаю. А директор радиостанции только что пнул дверь ногой и сказал: «Здесь говорить надо».

Сумев наконец хоть что-то сказать, я обрел уверенность – дальше передача пошла как по маслу. Таково было начало моей карьеры в разговорном жанре. После этого знаменательного дня, выступая по радио, я никогда больше не нервничаю.

Честность

В то утро в Майами-Бич я уяснил кое-что относительно искусства говорить, будь то в эфире или нет. Будьте честны. Этот принцип никогда вас не подведет ни в радиожурналистике, ни в любой другой сфере общения. То же самое сказал мне Артур Годфри: если хочешь иметь успех в эфире, поделись со своими слушателями или зрителями тем, что с тобой происходит и что ты в данную минуту ощущаешь.

Нечто подобное случилось со мной, когда я дебютировал в качестве ведущего телевизионного ток-шоу также в Майами – со времени моего первого выступления по радио это был единственный раз, когда я нервничал в эфире.

До этого я никогда не выступал по телевидению, и это меня беспокоило. Продюсер посадил меня в вертящееся кресло. Серьезная ошибка: от волнения я все время вертелся, и это видели все телезрители.

Еще немного – и я показался бы смешным, но меня выручил инстинкт. Я предложил телезрителям войти в мое положение. Я признался, что волнуюсь. Я сказал, что работаю на радио уже три года, но по телевидению выступаю впервые. А здесь меня посадили в это чертово кресло.

Теперь, когда все узнали, в каком я оказался положении, я успокоился. Моя речь стала намного лучше, и мой первый вечер на телевидении прошел вполне успешно, а все потому, что я был честен с людьми, с которыми говорил.

Недавно меня спросили: «Предположим, вы идете по коридору студии новостей NBC. Кто-нибудь хватает вас за рукав, тащит, сажает в студии в кресло, сует вам в руки какие-то бумаги, говорит: "Брокау болен. Вы в эфире" – и в студии зажигается свет. Как вы поступите?»

Я ответил, что буду абсолютно честен. Я посмотрю в объектив телекамеры и скажу: «Я шел по коридору NBC, когда кто-то схватил меня за рукав, втащил сюда, дал мне эти бумаги и сказал: "Брокау болен. Вы в эфире"».

Стоит мне так поступить, и все зрители поймут, что я никогда не вел информационных программ, не имею ни малейшего представления о том, что произойдет дальше, читаю незнакомый текст и не знаю, в какую камеру смотреть, – теперь зрители могут поставить себя на мое место. Мы выпутываемся из сложившейся ситуации вместе. Они знают, что я был честен с ними и постараюсь работать для них как можно лучше.

Я с успехом разъяснил не только то, что делаю, но и в какой переплет попал; теперь моя позиция куда выгоднее, чем в том случае, если бы я попытался все скрыть. И наоборот, если я на седьмом небе от счастья, если все великолепно и я в состоянии донести это до аудитории, а также могу считать, что завоевал ее, – я сделал всех причастными к тому, что переживаю сам.

Составляющие формулы успеха

Правильный подход – установка говорить даже в том случае, когда поначалу ты чувствуешь неловкость. Это еще одна важная деталь в искусстве говорить. После памятного фиаско на радио в Майами у меня сформировалась именно такая установка. Справившись с одолевшим меня мандражом, я дал себе два обещания:

1. Я буду и дальше работать в разговорном жанре.

2. Чтобы развить свои способности, я буду работать без устали.

Что я сделал, чтобы выполнить эти обещания? Очень многое. Я вел утреннее шоу, подменял вечернего спортивного комментатора, выступал в эфире с деловыми новостями и последними известиями, произносил речи. Если кто-нибудь заболевал или брал отгул, я соглашался работать сверхурочно. Словом, я хватался за любую возможность, чтобы выходить в эфир как можно чаще и достигать при этом успеха. Я сказал себе, что поступаю точно так же, как бейсболист Тед Уильямс: когда он чувствовал, что это необходимо, он тренировался дополнительно.

Чтобы научиться говорить, нужно тренироваться. Помимо изучения книг – а теперь и обучающих видеокассет – многое можно сделать самостоятельно. Разговаривайте вслух сами с собой при каждой удобной возможности. Я поступаю именно так – правда, поспешу добавить, не слишком часто. Я живу один, так что иногда ни с того ни с сего могу произнести вслух несколько слов или какую-нибудь заготовку к предстоящему выступлению или к одной из моих передач. Стесняться мне некого: кругом никого нет, и меня никто не слышит. Вы можете последовать моему примеру, даже если живете не один. Для этого уединитесь в вашей комнате, в подвале или поупражняйтесь, пока вы за рулем. Кроме того, следить за тем, как вы говорите, – это тоже тренировка.

А еще можно встать перед зеркалом и беседовать со своим отражением. Этот прием общеизвестен, особенно среди людей, которые готовятся к публичным выступлениям. Однако он пригоден и для повседневного общения. Кроме того, он помогает наладить визуальный контакт с собеседником, поскольку, глядя на свое отражение в зеркале, вы приучаетесь смотреть в лицо тому, с кем говорите.

Не присылайте за мной санитаров со смирительной рубашкой, когда услышите еще одну рекомендацию: разговаривайте с вашей собакой, котом, птичкой или золотой рыбкой. Беседуя с домашними питомцами, можно научиться общаться с людьми – и при этом не нужно беспокоиться, что вам ответят невпопад или перебьют.

Чтобы стать хорошим собеседником, кроме готовности работать над собой, вам нужны еще по меньшей мере две вещи: искренний интерес к личности собеседника и открытость.

Мне думается, тем, кто смотрит мои вечерние ток-шоу по CNN, очевидно, что гости моей студии меня глубоко интересуют. Я стараюсь смотреть им прямо в глаза. (Неспособность достичь этого подводит многих, но об этом мы поговорим позже.) Затем я доверительно наклоняюсь вперед и задаю им вопросы о них самих.

Я уважаю всех участников своих передач – от президентов и спортивных звезд до рассудительного лягушонка Кермита и кокетливой свинки Мисс Пигги из «Маппет-шоу», а мне случалось брать интервью и у них. Нельзя достичь успеха в беседе, если собеседнику кажется, что его рассказ вас не интересует или вы его не уважаете.

Я никогда не забываю слов Уилла Роджерса: «Все мы невежды, только в разных областях». Следует помнить об этом и когда вы говорите с кем-нибудь по дороге на работу, и когда берете интервью перед десятимиллионной телеаудиторией. Перефразируя этот афоризм, можно однозначно заключить, что каждый из нас считает себя в чем-нибудь знатоком. У любого есть хотя бы одна тема, о которой он любит поговорить.

Необходимо относиться к чужим познаниям с почтением. Слушатели всегда угадывают, что вы о них думаете. Чувствуя интерес к себе, они будут слушать вас внимательнее. В противном случае, что бы вы ни говорили, они пропустят это мимо ушей.

Последней составляющей моей формулы успеха является откровенность – примером может служить чистосердечное признание, которое помогло мне преодолеть страх во время моего первого выступления по радио. Золотое правило – поступайте с другими так, как хотите, чтобы они поступали с вами, – относится и к разговору. Если вы хотите, чтобы собеседник был честен и откровенен с вами, вы должны быть честным и откровенным с ним.

Это не означает, что вы должны постоянно говорить о себе или делиться личными тайнами – как раз наоборот. Хотелось бы вам услышать о камнях в печени от соседа или о поездке к теще на уик-энд от сослуживца? Скорее всего, нет, а значит, и вам не следует затрагивать в разговоре такие темы.

И в то же время следует всегда быть готовым поделиться сведениями о себе – хотя бы тем, что вы хотели узнать о собеседнике. Обмен воспоминаниями, соображениями о вкусах и пристрастиях – это часть любого разговора. Так мы знакомимся с другими людьми.

Реджис Филбин и Кэти Ли Джиффорд – хорошие примеры ведущих ток-шоу, которые откровенны в беседе со своими гостями. Они входят к вам в дом легко и непринужденно и при этом не скрывают своих предпочтений и рассказывают случаи из своей жизни. Не ставя себя в центр передачи, они остаются собой. Они не пытаются играть. Если сюжет программы или рассказ их гостя настраивает на сентиментальный лад, они не стыдятся проявлять свои чувства. Очевидно, Реджис и Кэти Ли понимают: нет ничего дурного в том, чтобы быть сентиментальным, если того требует момент, или показать свой страх, печаль или любое другое чувство, которое вызывает сюжет или рассказ гостя. Люди в студии и те, кто сидит дома у телевизоров, видят это и положительно реагируют на открытость и очевидную искренность ведущих. Всякий, с кем я когда-либо говорил дольше минуты, знает обо мне по меньшей мере два факта: 1) я из Бруклина и 2) я еврей.

Как они это узнают? Просто я рассказываю о своем происхождении всем, с кем вступаю в контакт. Это часть моей личности, мои корни. Я горжусь и тем, что я еврей, и тем, что родился в Бруклине. Поэтому во многих беседах я поминаю о своих корнях. Мне нравится рассказывать об этом людям!

Будь я заикой, я бы вообще начинал именно с этого: «Давайте п-п-познакомимся. М-м-меня зовут Ларри Кинг. Я, п-п-правда, немного з-з-заикаюсь, но все равно буду рад с вами п-п-побеседовать».

Так вы сразу раскрываете свои карты, вам нет нужды бояться разговора – вы уже открылись, и ваша откровенность делает притворство ненужным. Беседа принимает непринужденный характер, и вы оба получаете от нее гораздо больше удовольствия. Это не вылечит вас от заикания, но поможет стать лучшим собеседником и завоевать уважение того, с кем вы ведете разговор. Именно такой линии поведения придерживается исполнитель песен в стиле кантри Мел Тиллис. Он достиг успеха на эстраде и просто очарователен во время интервью в студии – и все это несмотря на то, что он заикается. Во время пения это не проявляется, только во время разговора. Вместо того чтобы комплексовать, Мел сразу выкладывает все начистоту, шутит по этому поводу и, оставаясь самим собой, ведет себя так раскованно, что его непринужденность передается и вам.

Однажды на телешоу во Флориде я интервьюировал человека, у которого был врожденный дефект нёба, и поэтому понять его речь было несколько затруднительно. Тем не менее он был очень рад возможности выступить на моем шоу и рассказать о себе. Некоторые сочли бы его дефект непоправимым увечьем, но при всем при том этот человек стал мультимиллионером. Как вы думаете, каким образом ему удалось нажить такое состояние? Свою карьеру он начал с должности продавца. Однако, общаясь со всеми, с кем ему приходилось беседовать, он не притворялся и не пытался скрыть очевидное – свой, так сказать, «странный выговор». Он добился успеха потому, что сумел приспособиться к своему положению и помог войти в него другим.

2. Первые шаги

Преодоление своей и чужой застенчивости • Начало беседы • Главное правило • Вопросы, которых следует избегать • Язык жестов • Куда девались все табу?

В любом разговоре, светском и деловом, первое, чего необходимо достичь, – это создать непринужденную обстановку. Большинство из нас от природы застенчивы, и я не исключение. Еврейскому мальчику-очкарику из Бруклина не нужно объяснять, что такое застенчивость. Все мы склонны нервничать или во всяком случае близки к такому состоянию, когда мы говорим с кем-то незнакомым или во время первого публичного выступления.

Найденный мною способ преодолеть смущение заключается в том, чтобы напомнить себе старую поговорку: у вашего собеседника тоже один нос и два уха. Эта фраза, разумеется, банальна, но соответствует действительности – именно поэтому она и становится банальностью.

Она наглядно показывает, что все мы люди, а значит, не стоит терять почву под ногами только от того, что ваш собеседник – профессор с четырьмя высшими образованиями, или астронавт, летавший в космосе со скоростью восемнадцать тысяч миль в час, или человек, избранный губернатором вашего штата.

Никогда не следует забывать: ваши собеседники получат от разговора гораздо больше удовольствия, если увидят, что он доставляет удовольствие и вам независимо от того, считаете вы себя им ровней или нет.

Имейте также в виду, что почти все мы начинали в примерно равных условиях. Мало кто получает богатство и власть от рождения: для этого нужно быть Кеннеди, Рокфеллером или членом одного из немногих избранных семейств. Большинство из нас родились в семьях со средним или низким уровнем дохода. В юности все мы подрабатывали, чтобы заплатить за обучение в колледже и быстрее встать на ноги. Скорее всего, наши собеседники тоже прошли через это. Может быть, мы не так богаты и знамениты, как они, может быть, мы не так преуспели на профессиональном поприще, но практически со всеми можно найти точки соприкосновения, так что мы вполне можем общаться, подобно братьям и сестрам. Вам нет нужды робеть и комплексовать. Вы имеете точно такое же право находиться здесь, как и ваш собеседник.

Кроме того, застенчивость легче побороть, если подумать, что собеседник, возможно, стесняется не меньше вас. В большинстве случаев это именно так. Стоит напомнить себе об этом – и неловкость исчезнет как по волшебству.

Иногда можно встретиться с человеком, который стесняется гораздо больше вас. Мне особенно запомнился случай с военным летчиком – асом, сбившим во время Второй мировой войны больше пяти вражеских самолетов.

Существует общественная организация летчиков-истребителей, которая так и называется – «Асы», ее отделения имеются также в Германии, Японии, Вьетнаме и других странах.

В конце шестидесятых, когда я вел вечернее ток-шоу на радиостанции WIOD в Майами, бывшей тогда филиалом компании Mutual Broadcasting System, в городе проходил съезд всех отделений этой организации. Газета Miami Herald разыскала единственного живущего в Майами аса – биржевого аналитика, который во время войны сбил семь немецких самолетов. Редакция газеты связалась с моим продюсером и предложила сделать передачу с участием этого ветерана. Они сказали, что включат в свою статью о нем репортаж из студии.

Мы пригласили человека на радиостанцию. Он должен был выступать в течение часа, с одиннадцати до полуночи. Газета сообщила, что пришлет репортера и фотокорреспондента.

Когда гость появился в студии и я пожал ему руку, то заметил, что она вся влажная от волнения. Когда он поздоровался, я его едва расслышал. Очевидно, он нервничал. Нервничал? Не то слово! Садиться за штурвал этому парню было сейчас абсолютно противопоказано.

После пятиминутных новостей я открыл ток-шоу в 23.05 кратким сообщением о том, кто такие «Асы». Потом задал гостю первый вопрос:

– Почему вы пошли в летчики?

– Не знаю.

– И все же вам, видимо, нравится летать.

– Да.

– Вы знаете, почему вам нравится летать?

– Нет.

Затем я задал еще несколько вопросов, и на все наш герой давал один из трех ответов: «Да», «Нет», «Не знаю».

Я взглянул на часы. Было 23.07, а материал у меня уже исчерпан. Мне не о чем больше спрашивать этого человека. Он ни жив ни мертв от страха. Люди из Herald забеспокоились, мне тоже, честно говоря, было не по себе. Что делать дальше? Впереди еще пятьдесят минут, а слушатели по всему Майами в любую секунду готовы потянуться к ручке настройки.

И снова интуиция меня не подвела, я спросил летчика:

– Скажите, если бы сейчас над нами кружились пять немецких самолетов, а возле радиостанции стоял ваш, вы бы взлетели?

– Да.

– Вы бы нервничали?

– Нет.

– Почему же тогда вы нервничаете сейчас?

– Потому что не знаю, кто нас слушает.

– Стало быть, вас пугает незнакомая обстановка?

Мы сменили тему и вместо его военного прошлого стали говорить о страхе. Он успокоился. Более того, через каких-то десять минут его было просто не узнать! Рассказать о полетах? Нет проблем. Он темпераментно повествует: «Мой самолет прошил облака! Я заложил крутой вираж вправо! Солнце сверкнуло на обшивке крыла…»