Клык бесплатное чтение

Пролог

Услышав сиплый голос мамы, я оторвалась от коробки, которую разбирала с раннего утра. Никогда не любила переезды. Мы всего лишь поменяли адрес, но складывалось ощущение, что мы переселились на луну – не поймёшь, где и что валяется и находишься в невесомости. А колледж завтра никто не отменял.

– Бриелла! – снова позвала мама откуда-то снизу, потом закашлялась.

И ведь угораздило ее простудиться, когда всем нам так нужна помощь. Нет, я её не виню, просто устала от того, что меня рвут на части.

– Иду!

Сложив несколько книг стопкой на подоконник, спустилась вниз.

Этот коттедж папе удалось выкупить по выгодной цене, и нашёл он его за короткий срок. Мы с моим братом Аланом удивились, когда папа однажды пришёл и сказал маме:

– Наконец, твоя мечта сбылась, любимая. Я купил просто потрясающий коттедж. Требуется ремонт, но ты всё равно будешь в восторге.

Мы все были в восторге, не могу отрицать. После тесной квартирки на краю города этот дом казался нам дворцом. Два этажа, огромный сад, у каждого своя спальня, а в гостиной папа разместил рояль своего деда, на котором я должна играть. Я утверждала, что пианино в моей спальне будет достаточно, но папа упрямо настаивал. «Будешь иногда играть гостям. Они же не будут ради этого идти в твою спальню», – отвечал он. Я согласилась. И вправду, в свою комнату я не пущу даже Алана иной раз, не то, что гостей.

– Твоя помощь в саду нужна, – кашляя сказала мама, затем припала к горячей лимонной жидкости. Ее нос был похож на красную картошку.

– Может, мне суп сварить, мам? Или врача пригласить?

– Это обычная простуда, милая. Иди в сад. Не волнуйся за меня, оклемаюсь уже завтра.

Покачав головой, я вышла на крыльцо и тут же прищурилась, разыскивая папу с братом. Их нигде не было. Я спустилась по ступенькам и позвала их. Алан ответил, и я смело обошла правую сторону дома. Папа вскапывал грядки, по вискам струился пот. Последние августовские дни выдались жаркими, приближение осени совсем не чувствовалось. Я задумчиво смотрела на сырую землю и ждала, когда папа остановится и скажет, для чего я им нужна. Алан разбирал хлам в пристройке неподалёку.

– Мама сказала, что вы меня звали, – не вытерпела я. В этот момент папа вздрогнул и земля оказалась прямо на моих ногах. – Ну, спасибо!

– Ты подкралась тихо… Ладно, прости.

– Принимается.

Я нагнулась, чтобы смести землю с тапочек и тут на глаза попалось что-то белое. Я взяла это в руки и расчистила.

– Алан, смотри! Клык животного.

Мой брат увлекался биологией и прочей ерундой, поэтому я посчитала, что его заинтересует зуб. Он подошёл, взял его с моей ладони, покрутил, осмотрел.

– Необычный клык. Больше на человеческий похож… нет, слишком длинный для человеческого.

– Я думала, ты можешь уже определять, какому животному принадлежит зуб.

– Вот отучусь на биологическом, тогда и смогу определить.

– Хм. Возьмёшь его?

– Зачем он мне? – удивился брат.

Папа прервал наш разговор.

– Бри, девочка моя, помоги Алану в пристройке. Завтра покрасим там стены.

Чёрный междугородний автобус распахнул свои двери, чтобы выпустить замученных и сонных пассажиров в ночной Мандевиль. Эпатажный и необузданно обаятельный Ронни набросил на одно плечо рюкзак и двинулся по проходу к выходу. Полная чёрная женщина шарахнулась от него в сторону. В этом городке не очень любили стильных и неординарных людей с татуировками. Ронни не испытывал особого желания возвращаться в Мандевиль, но обстоятельства так сложились…

– Эй! – заорал Тайлер. – Ронни, наконец-то!

Громила Тайлер заключил парня в объятия, похлопал по спине, встряс, а потом отстранил на расстояние руки, чтобы получше разглядеть.

– Совсем не изменился, – заключил он.

Ронни ухмыльнулся. Как будто кто-то из них может измениться. Хотя у Тайлера теперь волосы ещё длиннее, а борода рыжее, он всё тот же здоровяк, ломающий гитары во время репетиций.

Они забрались в фургон. Люк сидел за рулём, жевал жвачку.

– С приездом! Рад, что сделал правильный выбор.

– Нам вокалиста не хватает, – подхватил Тайлер. – Ты же и на клавишах сможешь трындеть, а то Мика ушёл.

– Почему?

– Сказал, что музыкой не хочет заниматься. Крыса! Да к ним переметнулся!

– Ты не можешь быть в этом уверен, – подметил Люк, заводя фургон. Потом обратился к Ронни: – Я тебе комнату подыскал. Она тебя устроит. Едем?

– Сначала в бар. Хочу со всеми поздороваться, – пожелал Ронни, и Люк без возражений погнал в любимый бар к друзьям.

Ночь не вечна. С обыденным утренним рассветом придёт яркий день. Это не то время, когда они могут высовывать свои носы на улицу. Ни Ронни, ни его друзья не хотели терять ни минуты.

В нашем городке все знали ювелира мистера Маккормик. Его магазин находился в самом центре города, и помимо золота и серебра у него можно было найти много бижутерии ручной работы.

Я принесла ему найденый несколько дней назад в саду клык и пожелала, чтобы он сделал мне подвеску-талисман.

Усатый мужчина с орлиным носом улыбнулся, разглядывая зуб.

– Обломлен у основания. А острый какой.

– Как думаете, мистер Маккормик, чей это клык? Ну, какого животного?

– Ох, дочка, я же не эксперт в этих делах. Кем бы ни было это животное, у него очень острые клыки. – Он спрятал клык в коробочку, после чего вынул бархатную подвесную полку с веревочками на шею. Я выбрала простую чёрную. – Клык я подточу, чтобы он тебя не поранил. Забрать сможешь завтра. Тридцать долларов, шестьдесят центов.

Все мои сбережения ушли на эту подвеску. Но оно того стоило. Зато ни у кого такой не будет. А маме с папой знать не обязательно. Я оплатила заказ, поблагодарила мистера Маккормик. А на следующий день надела свой новый талисман в колледж.

С этого момента моя жизнь перевернулась с ног на голову.

Глава 1

Подождав, пока подруга наденет футболку, я набрала маму.

– Быстрее, Стелла! Иди сюда! – успела проскрежетать я, и мама появилась на экране с зелёной маской на лице. – Мамуличка, привет! А вот и мы со Стеллой!

– Чем занимаетесь, девочки? – весело спросила мама.

– Мы устроили пижамную вечеринку. Видишь? – Я навела камеру на наши розовенькие шелковые пижамки. – Будем смотреть фильмы и кушать попкорн.

– Ну, развлекайтесь! Надеюсь, все задания выполнены к завтрашнему дню?

– Определенно, да! – воскликнули мы в один голос со Стеллой, отчего мама захихикала, едва шевеля ртом. Это наше любимое выражение, поэтому привыкли выкрикивать его в унисон. Мама пожелала нам доброй ночи и отключилась.

Как только это случилось, я откинула телефон и бросилась к шкафу подруги, где у меня был спрятан рюкзак с одеждой и косметикой, которые я покупала тайно от родителей. Все свои запретные покупки я хранила в доме Стеллы и всегда переодевалась у неё. Если папа однажды увидит, как на самом деле я предпочитаю ходить, отправит в школу для монахинь.

– Поторопись, Бриелла, мы можем опоздать, – прокряхтела Стелла, снимая штаны. Одна штанина никак не хотела поддаваться, подруга проскакала на одной ноге к кровати и, рухнув на неё, стянула пижаму окончательно. А потом зарычала недовольно: – Как я не люблю эти дурацкие переодевалки!

– Так надежнее, – сказала я, намазывая свои губы темной помадой. Я давно стояла в трусах и бюстгальтере перед зеркалом, наводя макияж. Чёрным подвела глаза, потом использовала тушь Стеллы – она у неё водостойкая и удлиняющая. На нос прикрепила ложную капельку. Может, однажды я сделаю пирсинг, но не сейчас, когда папа может меня за это живьём закопать. – Помоги прикрепить синие пряди.

К счастью, природа наградила меня тёмно-коричневыми волосами, почти чёрными, поэтому искусственные пряди смотрелись вполне нормально. Ногти я ещё днём накрасила чёрным лаком. Стелла, в отличие от меня, была более утонченной и не страдала желанием одеваться в стиле панк-рока. Она ярко красилась в соответствии со своей кукольной внешностью. Год назад обесцветила волосы и теперь стала похожа на голливудскую звезду. Я и Стелла такие разные, но нас многое связывало, мы были почти как родные сёстры.

Через двадцать минут я стояла перед зеркалом в пышной короткой юбке, джинсовой куртке, клетчатых чулках, на которые я надела массивные ботинки, закрывающие икры. Стелла называла это «волшебным превращением», потому что я переставала быть похожей на себя. С макияжем в таком виде я выглядела старше своих лет, а это давало нам привилегии, иногда удавалось потусоваться в клубе.

Мой образ завершила подвеска с клыком. Я надела ее и замерла, любуясь.

– Почему ты прячешь эту подвеску? Твой папа ведь видел, как ты нашла этот клык.

– Папа не поймёт. – Я печально вздохнула. – Иногда я хочу, чтобы мои родители были такими, как твоя мама. Она постоянно занята своей работой и не особо запрещает тебе жить своей жизнью.

Стелла погрустнела.

– А я хочу твоих внимательных родителей. Пусть они многое запрещают, но они уделяют тебе куда больше внимания, чем моя мама мне. Ты права, ей плевать, если мы сейчас уйдём. Она не вспомнит обо мне, если я завтра не вернусь.

– Ты не должна так говорить, – я взяла Стеллу за руки. – Твоя мама любит тебя. Но своей любовью не душит… Я завидую.

Стелла улыбнулась.

– Ладно. Не будем о грустном. Ты готова? Не каждый день мой парень сможет провести нас в тот бар.

– Кстати, а что там? – собирая нужные вещи в маленький рюкзачок, спросила я.

– Там будет выступать новая рок-группа. Крис говорит, что они раньше были популярны в нашем городе, потом распались м-м-м… вокалист, вроде, уехал. А теперь вернулся! И они снова в сборе!

– Ух ты! Мне не терпится послушать, как они поют! Пойдём скорее!

Мы добрались до бара «Ночной койот» на такси. У входа нас поджидал Крис. Я отвернулась и смотрела на людей в ярких нарядах, направляющихся в бар, пока Крис со Стеллой самозабвенно целовались. Я и не предполагала, что почувствую несвойственное мне волнение. Глядя на красивых мужчин и женщин, в моей груди трепетало сердце. И это никак не было связано с побегом в ночную жизнь. Дело в концерте. В тех музыкантах, которые обещали оживить жителей Мандевиля.

Бар «Ночной койот» находился почти на краю города, тем не менее, он был популярен среди молодёжи и людей, ведущих активный образ жизни и слушающих хард-рок или поп-панк. Внутри было шумно и душно, мелькали прожектора, играла музыка, пахло приторными духами, и клубился табачный дым.

– Вау, Бриелла, я бы тебя не узнал просто так на улице! – воскликнул Крис, наконец обративший на меня внимание. Его правая рука прижимала к себе Стеллу за талию. – Выглядишь очень круто.

– Спасибо, Крис. Ты тоже стильненько приоделся, тебе идёт, – ответила комплиментом на комплимент, хотя Крис был обычным парнем, носившем кожаную куртку и джинсы. Русые волосы завивались, делая из него сладкого мальчика. Как раз это вкус Стеллы. Мой идеал мужчины – грубый, дерзкий и не приторный. – Надеюсь, нам достанутся хорошие места? – подмигнула ему.

– Я выбил для нас вон тот столик. – Он указал на маленький круглый стол в правом ряду, не очень далеко от сцены, но мне не понравилось, что проход в кухню совсем рядом. Это значит, официанты будут мелькать перед глазами бесконечно.

Так и вышло. Мы заказали пиво, Крис закурил, некоторое время болтали, пытаясь перекричать шум. Потом вышли музыканты. Я пыталась разглядеть их, но каждый раз официанты мельтешили и мешали взору на сцену. Я начала нервничать.

– Хочешь подойти ближе к сцене? – предложила Стелла.

– Нет. Не хочу выглядеть дурой.

– Так мы там будем не одни. Посмотри, многие девушки стоят там.

Я ещё раз взглянула на сцену со своего угла и поняла, что ничего не разглядеть, особенно, когда официанты без остановки бегают туда-сюда. Концертом я точно не смогу насладиться в полной мере.

Вокалист появился перед зрителями и подошёл к микрофону, чтобы поприветствовать всех. Его руки и шея были покрыты татуировками, чёрные волосы чуть-чуть не доходили до плеч. На нем были кожаные брюки и жилетка. Это все, что мне удалось разглядеть.

Заиграла музыка, сначала спокойная, потом ритм усилился. У вокалиста был приятный тенор, драматический и слегка шокирующий. Стелла схватила меня за руку и потянула к сцене. Следующая песня была почти трагической, но голос вокалиста гипнотизировал, и я погрузилась в волнующие эмоции. Спустя пару треков, я расслабилась и даже двигалась вместе с другими людьми в такт. За нами собралась толпа. Все посетители «Ночного койота» покинули свои столики, чтобы насладиться концертом. Голос вокалиста грозил обеспечить психическое расстройство впечатлительным личностям, но я не входила в их ряды.

Был момент, когда вокалист вместе с микрофоном наклонился вперёд, наши взгляды на секунду встретились и я почувствовала, как меня поразило током. У него были тёмные глаза, глубокая пропасть тянула неудержимо вниз. Этот взгляд поразил внутренней силой. Он завораживал – было в них что-то дикое, но в то же время безгранично мудрое, и казалось, будто он смотрит в самую душу, легко выискивая в её закоулках тайны.

Я не шевелилась, даже когда он перестал смотреть на меня. Внезапно захотелось оказаться там, на сцене, чтобы показать, на что я способна, чтобы он увидел наше сходство… О чём я честно поделилась с Крисом и Стеллой, когда мы возвращались домой.

– Вот в такой группе я бы хотела играть! Они крутые! У меня слов нет!

– Пару лет назад «Ночной койот» прославился как раз благодаря этим ребятам, – рассказывал Крис. – Они на самом деле умеют завести толпу. Потом вокалист уехал внезапно, а музыканты без него не выжили просто. И вот, возрождение.

– Спасибо, Крис, что привёз нас сегодня сюда, – кричала я от счастья. Немного пиво ударило в голову. А мама с папой думают, что я сладко сплю у Стеллы дома. Да, я плохая девочка, но я хочу быть такой. – Я хочу ещё сюда приехать. Сможешь устроить?

– Без проблем, – улыбнулся Крис, чувствуя свою значимость. – Почаще у Стеллы ночуй, и я всё устрою.

– А днём они не поют?

– Хм. Днём?

Мы подошли к обочине, чтобы поймать свободное такси. Крис свистнул, затем сказал:

– Днём их никто никогда не видел.

Шесть кружек пива приземлились на стол.

Закк с копной ярких зелёных волос первый схватил кружку и поднял вверх.

– Невероятное возвращение, дружище Ронни! Теперь нас снова ждёт успех!

– Не забывай, что наш Ронни приехал совершенно не за тем, чтобы вытаскивать нашу группу из задницы, – заметил Тайлер. Удивительно, но сегодня он не сломал ни одной гитары. – Ведь правда, Ронни?

– Одно другому не мешает. Я рад, что вернулся, – отвечал Ронни холодным тоном. Он никогда не проявлял эмоций, и делал это так ловко, что окружающие считали его бездушным дьяволом. И только друзья знали, что из себя представляет ледышка Ронни на самом деле. – Энтони и его свора жаждут поквитаться со мной, а я мечтаю свернуть шейки этим волчатам. И главное наше оружие – это успех.

– Они попытаются нам помешать, – возразил Люк.

– Попытаются. Знаю. Но мы ведь не сдадимся?

– Ни за что! – выкрикнул Нейсон. Он был самым старшим, самым умным и самым задиристым в группе. А упрямство – его второе имя. – Поэтому скорее ищем клавишника и пишем новые песни, чтобы к лету быть готовыми к вершинам.

– А чем ты хуже? – удивился Закк. – Сегодня ты показал себя на все сто.

Нейсон только посмеялся.

– Я ненавижу синтезаторы. Я хочу играть на бас-гитаре. – Он отхлебнул пива, поморщился, затем сказал: – Давайте смотреть правде в глаза. У нас два бас-гитариста – я и Тайлер. У Тайлера есть привычка расхерачивать инструмент в самом начале концерта. Тогда на помощь прихожу я. Но если я буду играть на клавишных, то мы останемся без баса. Не логично.

– Нейсон прав, – согласился Ронни. – Завтра начнём поиск нового музыканта. Дерек, ты же хорошо общаешься с Крисом? – После кивка парня с прической каскад, Ронни сказал: – Поговори с ним. Пусть поспрашивает среди своих друзей. Уверен, он найдёт того, кого надо.

– Позвоню ему завтра.

– Вот и решили пол дела. А теперь давайте расслабимся. – Ронни закрутил головой. – Я бы не прочь по-настоящему подкрепиться.

Через несколько дней Крис поймал меня в коридоре колледжа. Я как раз собиралась скрыться в аудитории, когда он меня окликнул.

– Бриелла! Бриелла, подожди!

Я пошла к нему.

– Что случилось?

– Есть предложение от которого ты не откажешься.

– Вот как? Любопытно.

Мы спустились в кафетерий, купили пирожные и колу, устроились за пустым столиком, после чего Крис рассказал о том, что группа, которая выступала в субботу в баре «Ночной койот» ищет клавишника. Я открыла рот от изумления. Нет! Мечты не могут сбываться так быстро. С тех пор, как я побывала на их концерте, каждый день думала, представляла себя на сцене вместе с ними. Мне казалось, что всё это глупые мечты маленькой девчонки и не относилась к собственным мыслям серьёзно. Чёрт, я ведь даже разговаривала со своим талисманом клыком, умоляла исполнить мою мечту.

Я вдруг схватилась за клык, широко раскрыв глаза. А что, если он волшебный? Ведь Крис передо мной и из его уст я слышу то, что хотела услышать. А потом я спустилась на землю.

– Подожди, Крис. Я-то соглашусь, но они меня не возьмут.

– Не торопи события…

– Да сам подумай! Возможно, их не смутит мой возраст, но я же девчонка! А у них там – сколько? – пять или шесть парней?

– Их шестеро, – сокрушенно сказал Крис, затем взъерошил свои волосы. – Да…

Я покачала головой.

– Дохлый номер.

После этого Крис упрямо пытался меня уговорить, ссылаясь на то, что я должна просто попытаться, ведь у меня талант.

– Крис, дорогой, ты не понимаешь, – отвечала я. – Я могу пойти и заочно согласна на все их условия, но… я до дрожи боюсь отказа. Слишком болезненно перенесу это разочарование.

Так продолжалось до самой пятницы. Крис не смог добиться моего согласия и тогда решил подослать свой козырь – Стеллу. Она пришла ко мне домой, и когда мы заперлись в моей комнате, шепотом заговорила об этом.

– Ты дурная, честное слово. Упустишь свой шанс, потом будешь локти кусать, – ругалась она. – Между прочим, Крис уже начал спрашивать других.

– Всё очень сложно, подруга. Я очень хочу, но…

– Но что? Концерты по субботам. Выдумаем традицию, будешь ночевать у меня.

– Так говоришь, будто они меня уже взяли, – пропищала я с возмущёнными нотками в голосе. – Ты сама как представляешь себе шесть парней и одну маленькую девчонку?

Стелла подумала, закусив губу. Потом с невозмутимым видом сказала:

– Очень хорошо представляю.

Они победили. В субботу Крис повез меня в «Ночной койот». Я пришла к Стелле после четырёх, сказав папе с мамой, что нам надо работать над очень важным проектом. К семи вечера я перевоплотилась в панк девушку. Надела чёрные джинсы с поперечными разрезами от бёдер до колен и короткий топ с символическим рисунком. Макияж был соответственный – очень тёмный. Капелька на нос, талисман при себе. На голове сделала начёс, а Стелла сбрызнула их тональным лаком, так они стали отливать серебром.

Я волновалась так, что в последнюю минуту хотела сбежать. Крис подбадривал:

– Верь в лучшее, надейся на худшее. Всё получится. Не бойся, они не кусаются.

– Уж лучше бы кусались, – буркнула я, следуя за Крисом по каким-то коридорам. Мы спустились вниз, пару раз свернули и очутились в просторном и прохладном помещении. Крис шепнул, что это их репетиционная база. И правда, везде стояли инструменты, микрофоны, пульты и пахло в помещении музыкой.

Крис поприветствовал четверых музыкантов, те с теплотой поприветствовали его и кивнули мне. Я выдавила невнятное «привет». Меня потряхивало от перевозбуждения. Хорошо, хоть зубы не стучали. За барабанной установкой сидел парень с прической каскад и аккуратной бородкой. Крупный и рыжий мужчина развалился на красном диване. Рядом с ним сидел симпатичный парень с зеленой копной волос на голове, на коленях лежала гитара. Ещё один парень худой, высокий, татуированный до самого подбородка, прислонился к стене и играл с микрофоном, подбрасывая его.

– Привёл вам отличного клавишника, – сказал Крис. – Возможно, вы ищете нечто иное, но уверяю, лучшего музыканта в Мандевиле вам не найти.

Мужчины уставились на меня, оценивая или раздумывая. Никто ничего не сказал. Послышались голоса, и в помещение вошли ещё двое. Оного я узнала. Это был вокалист с возбуждающим тенором. Он приостановился, когда дошёл до меня.

– Нашёл клавишника, – сказал Крис.

– В юбке, – усмехнулся рыжий.

А я не удержалась.

– На мне брюки.

Секунду он неподвижно смотрел на меня, затем развозился громким и не очень приятным хохотом.

– Играла когда-нибудь на синтезаторе? – спросил вокалист.

– Да, однажды.

– Где училась?

– Год назад закончила музыкальную школу по классу фортепиано. Сейчас играю в колледже для нашего хора.

– Ноты читать умеешь? – спросил он все тем же бесстрастным голосом.

– Умею, конечно.

Он кивнул, затем протянул руку, указывая на синтезатор.

– Покажи, на что способна. Люк, – обратился он к худому и высокому, – подключи инструмент. Нейсон, настрой по-быстрому.

Когда всё было готово, я подошла к синтезатору и замерла. «Это твой шанс», – мысленно настраивала себя, незаметно теребя клык на веревочке. Я не знала, что такого сыграть, чтобы произвести на них впечатление. Немного подумав, решила взять самую сложную партию классической музыки. После демонстрации в комнате долго висела тишина. Парень с зелёными волосами вытащил откуда-то лист с нотами, вручил мне и спросил, смогу ли я сыграть это. Конечно, с первого раза у меня не получилось, но они видели, что я уловила мелодию и делаю все правильно.

– Репетиции каждый день в восемь, как стемнеет, – сказал вокалист. – По субботам выступления. Сначала выучишь наш репертуар. А пока…

– Подождите. Вечером? А днём нельзя? Днём я могу, но вечером мне трудно будет уйти из дома. По субботам я могу ночевать у девушки Криса, моей подруги… Или же я могу брать ноты и учить их дома, а потом… – Я остановилась. Нет, ничего не выйдет. – Извините. Наверное, я вам не подойду. Пойдём, Крис, я же говорила, что это дохлый номер.

Я уже шла к двери, когда услышала за спиной:

– Ты принята. Будешь приходить, когда выдастся возможность.

Поражённая, словно молнией, я обернулась.

– Что?

Голос вокалиста вдруг сделался твёрдым, как камень. Я смотрела на него и ждала сама не знала чего. Его взгляд был холодным, казался неживым.

– Я дважды не повторяю, – бросил он и скрылся за деревянной дверью.

Я перевела взгляд на рыжего, тот пожал плечами.

– Ронни дважды не повторяет.

Глава 2

Вот уже две недели я занималась лишь тем, что заучивала репертуар группы, заперевшись в своей комнате. Днём меня пропускали на репетиционную базу в «Ночном койоте», чтобы я могла в спокойной обстановке поиграть на синтезаторе. Ведь рояль и фортепиано у меня дома совершенно не передавали того кайфа, что я чувствовала, когда играла на синтезаторе. Это разные инструменты. Да хотя бы по количеству клавиш. А ещё размеры этих клавиш отличались от классических. Мне требовалось время, чтобы привыкнуть к инструменту. Я умела играть на любом клавишном инструменте, но ко всему требовалась сноровка.

Ронни не мешал мне и не требовал результатов сию минуту. В конце концов, пока на концертах меня заменял Нейсон.

Мы обменялись телефонными номерами со всеми ребятами, однако, я настоятельно попросила ограничиться текстовыми сообщениями. Естественно, я боялась, что все эти взрослые парни посмеются над моим положением, однако ничего такого не произошло.

После того, как ребята взяли меня к себе в группу, мы встречались ещё два раза. В первый раз они вручили мне стопку нот для изучения. Нейсон показал несколько хитростей, а я, естественно, потренировалась и быстро схватила фишку. Потом мне устроили допрос с пристрастием. Рыжего мужчину с такой же огненно-рыжей бородой звали Тайлер. Он начал спрашивать меня:

– С какими, по-твоему мнению и ощущению, жанрами мы работаем?

– Э… хард-рок?

– Ещё?

– Ещё? Поп-панк?

– Ещё, ещё.

И так как я молчала, думая, он перечислил, загибая свои толстые пальцы:

– Хард-рок, поп-панк, металкор, глэм-метал, ню-метал, пост-хардкор, рэп-метал и…Эмо.

– Эмо? – повторила я, впервые услышав об этом направлении.

– Да. Это стиль рок-музыки, характеризуемый мелодичной музыкальностью и экспрессивной лирикой. Можно сказать, тот же хардкор-панк или постхардкор, – объяснил Закк. Мне нравились его зеленые волосы.

Во второй раз мы собрались, чтобы порепетировать. Я ночевала у Стеллы, поэтому проблем не возникло. Мы провели на репетиционной базе около трёх часов, и никогда в жизни я не получала столько удовольствия.

Однажды, когда я играла на своём рояле, отрабатывая сложную партию для песни «Популярный монстр», в комнату зашла мама. Я испуганно уставилась на неё.

– Какие-то странные мелодии ты играешь в последнее время, – сказала она.

– Странные? Это для колледжа. Меня попросили поиграть кое-что для показного выступления.

– О-о-о, – протянула мама. – Тогда трудись, детка. Папа видит тебя знаменитой пианисткой.

Постаралась натянуть улыбку, но было больше похоже на искривление лица. Мама поняла, что мешает и ушла.

В баре меня все полюбили, наверное, потому, что я ни с кем никогда не спорила. Я вообще человек сговорчивый, доброжелательный и могла поладить с кем угодно.

В группе, которая называлась «No escape the fate», помимо Ронни, вокалиста, были другие музыканты. Я долго запоминала их имена и старалась не перепутать, кто на каком инструменте играет. Зеленоволосый Закк владел ритм-гитарой и стоял на бэк-вокале. Рыжий, крупного телосложения Тайлер играл на бас-гитаре, а потом ломал ее об усилитель. Хозяин заведения злился на него, но Тайлеру не объяснить, что так делать нельзя. Он утверждает, что контролю это не поддаётся.

Нейсон тоже умел бренчать на бас-гитаре, но пока я не вступлю в их ряды окончательно, он будет играть на синтезаторе. Люк сидел за ударной установкой. Он, кстати, мало говорил – тихий, спокойный… И татуировок на его теле было меньше всех. Однако и кожа выглядела бледнее.

Ещё один парень Дерек с прической каскад играл на соло-гитаре. Он мне безумно нравился как человек. Он никогда не говорил зря. Все его слова были обоснованы, поэтому к нему хотелось приходить за советом, споры тоже разрешались благодаря ему.

Мой дебютный концерт состоялся два месяца спустя после усиленных тренировок и репетиций. Стояла глубокая осень, листва постепенно опадала, дул неприятный прохладный ветер, но это не помешало сесть в машину, которую Крис одолжил у брата, и поехать в «Ночной койот». Я дико волновалась. Казалось, что когда выйду на сцену, пальцы откажутся двигаться.

Стелла подбодрила меня:

– У тебя всё получится! Раз Ронни сказал, что ты готова – значит, ты готова.

– Это обычное волнение, – сказала я, скрывая за улыбкой страх. Я боялась не сцены, нет. Я боялась подвести свою команду. Чертова ответственность! Я никогда не умела отпускать ситуацию и быть пофигисткой.

Перед выходом на сцену Закк вручил мне бутылку с пивом и попросил сделать пару глотков. Я замотала головой.

– Я никогда не пила спиртное…

– Два глотка с тобой не сделают ничего плохого, – сказал он. – Расслабишься, раскрепостишься. Давай.

Доверившись ему, я сделала сначала один короткий глоток, потом ещё два длинных. На вкус пиво оказалось очень горьким, а ещё терпким. Поморщившись, я отдала Закку бутылку и пошла на сцену. Голова не кружилась, разум будто прояснился. Я тихонько настроила инструмент, положила ноты так, чтобы подглядывать, если забуду. Хотя давно выучила все мелодии наизусть.

Ронни выглядел очень стильно. Неизменные кожаные брюки хорошо сочетались с серой рубашкой, которую он расстегнул почти до пупка, чтобы люди видели его татуировки. Рукава на пиджаке были закатаны до локтей. В этот вечер он не стал подводить чёрным глаза, благодаря чему казался милее. Проходя мимо к микрофону, он подмигнул мне. Это взбодрило и помогло настроиться.

Дальше всё прошло как в тумане.

Громкая музыка, с которой я будто слилась воедино, яркий свет прожекторов, крик людей и возбуждающий тенор Ронни – всё это мне словно привиделось во сне. Но я слышала, видела и чувствовала… Непередаваемая эйфория.

Тайлер разбушевался и разбил гитару об усилитель. Толпа от этого завелась ещё больше. Ронни не переставал петь. Закк несколько раз подходил ко мне во время концерта и улыбался, подбадривая. К концу от страха не осталось и следа.

Стелла и Крис были в восторге, когда я вышла к ним после концерта. Подумать только! На часах было почти четыре часа утра! Ох, мама с папой этого бы не пережили.

– Ты справилась! – воскликнула Стелла. – Сегодня получишь свой первый в жизни гонорар.

– Да. И обязательно прикуплю одежды. Надеюсь, твой шкаф не против?

Стелла захихикала.

– Я тебе целую полку выделю. Мне не жалко.

– Вы домой едете? – спросила я Криса.

– Мы хотели немного посидеть. Ты хочешь домой?

– Всё нормально. Тогда я пойду возьму кое-что и к вам присоединюсь.

Мы разошлись. Но не успела я сделать шага, как передо мной образовался Ронни.

Ронни наблюдал за ней весь вечер и понимал, что его мышление начинало меняться. Что-то в этой девушке его привлекало. Невинная, добрая и изящная. В отличие от многих девушек, которых знал Ронни, Бриелла была совершенным существом, в том смысле, что порочность ее была чистой и неподдельной.

Когда он подошёл к ней, взгляд упал на клык, висевший у девушки на шее. Возможно, она подумала, что он таращится на ее грудь, поэтому покраснела. Он не стал ничего объяснять по этому поводу. Смущение ей необыкновенно шло: лёгкий румянец, подкупающая наивность движений, откровенное простодушие и ускользающий взгляд темных глаз придавали Бриелле особую прелесть, способную взволновать любое мужское сердце.

– Мне понравилось, как ты сегодня играла, – сказал он.

– Ты не представляешь, как важны для меня эти слова.

Снова покраснела. Ему хотелось улыбнуться, но сдержался.

– Хочешь остаться на час-другой и посидеть с нами, отпраздновать?

– Я бы хотела, но… поздно уже. Надеюсь, без обид.

– В другой раз.

– Да, – сказала она, развернулась и направилась в их подсобку, называемую гримерной.

Ронни отошёл к бару. Он ждал, когда она снова появится в шумном зале.

Прошло минут пять. Бриелла вышла со своим рюкзачком и телефоном в руке. Ее лицо показалось Ронни взволнованным, но он не стал подходить к ней и спрашивать. Бриелла поискала, вероятно, свою подругу глазами, а не найдя, направилась к выходу.

Ронни пошёл следом.

Как сквозь землю провалились!

Сначала я позвонила Стелле, но подруга была вне зоны доступа. У Криса шли гудки, но он не отвечал.

«Наверное, трахаются где-то», – пронеслась мысль.

Постояв минут пять, я решила пойти на стоянку такси, чтобы поехать домой. Стелла оставила мне запасной ключ. Пускай эти двое развлекаются, а я желала отдохнуть после стресса.

Дорога тянулась на север, вдоль неё стояли аккуратные домики с садами, затем начинался пролесок, через который можно выйти прямо на стоянку такси. Я прикинула время. Идти всего десять минут, если ускорить шаг.

Я не боялась темноты. В Мандевиле редко происходили случаи с нападениями. Да и что со мной случится за такой короткий путь? Этот вопрос повис в воздухе, когда в том самом пролеске навстречу мне вышли четыре человека. Они окружили меня в один миг, я даже не успела сообразить.

– О, какая красотка!

– И одна!

– Слушай, Энтони, это не новенькая в группе нашего Ронни?

– Хм, – хмыкнул длинноволосый парень азиатской внешности. – Заменили меня этой… недурно.

Я попыталась протиснутся между мужчинами и уйти, но один из них схватил меня и бросил другому. Они принялись толкать меня друг другу, задавая какие-то вопросы и переговариваясь между собой. Я в тот момент уже ничего не соображала, страх затмил разум, а сердце стучало как отбойный молоток. Ты-дыш, ты-дыш. Даже закричав, я не услышала собственного голоса. Зато почувствовала удар по щеке. Что-то царапнуло кожу, жгучая боль поразила меня.

Неожиданно я оказалась на земле, вокруг что-то происходило… какая-то суета. Но я не могла поднять головы, громко ревела и желала уползти из этого места подальше. Я слышала глухие удары, рычание, писк… слов не было. Или я их не разбирала.

Спустя время возле меня кто-то присел. Увидев знакомые ботинки, убрала ладонь с глаз и привстала.

Передо мной оказался Ронни.

Он помог мне встать.

– С тобой всё в порядке?

Я стряхнула с одежды сырую листву.

– А что с ними?

– Они ушли. Как ты?

Потянулась к голове и с шипением сказала:

– Висок болит. Кажется, они поранили меня. Посмотри, есть кровь?

Ронни быстро кивнул и отвёл взгляд в сторону. Наверное, он один из тех, кто не может видеть кровь.

– Есть, да?

– Немного, – ответил он, усиленно отворачиваясь.

Не успела я опомниться, как Ронни, схватив мою руку, повёл обратно к бару. Он шёл впереди и не оборачивался. А я тащилась за ним и боялась ещё куда-нибудь вляпаться. Когда мы прошли мимо «Ночного койота», я всерьёз забеспокоилась.

– Куда мы идём?

– Ты веришь мне? Я спас тебе жизнь, что ещё тебе будет?

– Но куда мы…

– Ко мне домой. Это близко.

– И… что ты там собираешься делать?

– Лечить твою ранку.

Мне, конечно, было интересно, почему нельзя обработать рану в баре, но потом я подумала, что Ронни просто не хочет объяснять своим друзьям, как так получилось.

– Эй, они тебя знают. Я даже имя одного запомнила – Энтони. Кто они такие?

Тут Ронни остановился и посмотрел прямо в мои глаза, я вздрогнула, поскольку они неестественно блестели. На улице, куда мы свернули, не горели фонари. Темнота искажала черты парня.

– Бриелла, больше никогда не ходи одна ночью. Энтони и его люди опасны для тебя.

– Для меня? А для тебя?

– Я их не боюсь. Они боятся меня. Меня, – подчеркнул Ронни, – но не тебя. Если нет Криса или Стеллы, попроси нас проводить тебя.

– Я всего лишь хотела дойти до такси.

– Бриелла, – почти пропел он мягким голосом, а в моей голове будто прозвучала самая прекрасная музыка. Я внимала каждое его слово, мне хотелось его слушать. Вдруг он улыбнулся, и я просияла. – Есть телефоны. Такси можно вызвать к бару. Ты меня поняла?

Я молча кивнула головой и затянула полы куртки потуже. Не лето, холодно.

– Пришли.

Ронни открыл дверь и пропустил меня внутрь. Я ступила на старый коврик, в нос ударил запах пережаренной курицы и чеснока. Справа я заметила комнату. Свет мелькал от того, как сменялась картинка на экране телевизора. В кресле сидел старик в очках, но он не обратил на нас никакого внимания. Может быть, и вовсе не слышал.

– Сюда, – сказал Ронни, указывая на лестницу, ведущую вниз.

– Ты живёшь здесь? – спросила я, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть в кромешной тьме. Ронни держал меня за руку и подсказывал, где встретится препятствие. – Это подвал, что ли?

– Не совсем. – Он отпер дверь и пригласил внутрь.

Зажегся свет, не яркий, а слегка приглушённый. По моему виску потекла капелька крови, я провела пальцем по щеке, и он тут же окрасился в красный. Ранка пульсировала, но я всё равно смогла сосредоточиться и осмотреться. Очень маленькая комната с кроватью в углу, столом и невысоким шкафом. На столе я заметила настольную лампу и много бумаги. Ронни проводил меня в ванную. Она оказалось очень тесной для двоих, так что мне пришлось присесть на край ванны.

Ронни открыл воду, достал аптечку из белого металлического шкафчика на стене и принялся что-то искать.

– У тебя нет окон. Чем же ты тут дышишь? – спросила я, наблюдая за тем, как он отбирает ватные диски, какой-то бутылёк и пластырь.

– Здесь хорошая вентиляция, – сухо ответил он. – Встань.

Я медленно поднялась, и мы оказались лицом к лицу. И теперь, когда он стоял так близко и все его внимание было обращено на меня, я вдруг почувствовала волнение, пульс участился. Я понимала, что краснею, но с места сдвинуться не могла.

– Закрой глаза, – шепнул он.

– Зачем?

– Мне так будет проще лечить тебя.

Невольно подчинилась. Некоторое время ничего не происходило, я слушала шум воды и ждала болезненных прикосновений. Внезапно сердце дрогнуло от непередаваемого ощущения. И я точно понимала, что происходит, но глаза не осмеливалась открывать.

– Зачем ты…

– Ш-ш-ш… Сиди смирно.

И снова я почувствовала щекочущее прикосновение кончика его языка. Он слизывал кровь с раны. И вместо того, чтобы испугаться, закричать, убежать, сидела неподвижно, наслаждаясь дрожью в теле и тяжестью внизу живота. Какое-то безумие! Я находилась в доме наедине с парнем, и мне это нравилось. До сих пор я не смотрела на Ронни так, как женщина смотрит на мужчину. Но с этой минуты всё изменилось. Он притягивал к себе, я пьянела от запаха, исходившего от него. Ронни вкусно пах хвойным одеколоном, собственным потом и кожей.

– Можно открыть глаза?

– Открой.

Поморгав, я повернулась к нему. Ронни облизнул губы, потом приклеил пластырь к ранке.

– Теперь быстро заживёт, – сказал он, стукнув кончиком пальца по моему носу.

– Необычное лечение, – заметила я.

– Зато действенное. – Он помыл руки, после чего мы вышли из ванной. – Ты вкусная, между прочим.

– То-то я думаю, почему меня так любят комары летом, – добродушно посмеялась я, а потом резко спрятала улыбку. – Спасибо.

– Отвезти тебя? Я могу взять у хозяина машину.

– Нет. Лучше вызови мне такси. Так будет лучше.

Глава 3

Со мной стали происходить непонятные вещи.

При мысли о Ронни и о его языке на моём виске на меня накатывало странное и ранее не испытанное чувство, которое меня слегка пугало. Самое неприятное, что я молчала об этом. В ту ночь я так и не призналась Стелле, откуда появилась царапина на виске. Отмахнулась от неё, сказала, что очень хочу спать. Наутро она забыла об этом, а я не напоминала.

Стелла давно познала мужскую любовь. Крис у неё не первый. Полагаю, что не последний. Имея шанс свободно уходить из дома по ночам и не возвращаться до утра, она рано начала половую жизнь. Сейчас и не припомню, но вроде лет с шестнадцати. Стелла на год старше меня и иногда заменяла мне старшую сестру, которой у меня нет и никогда не будет. Но при всём при этом я боялась рассказать ей о своих ощущениях. Мне было стыдно за свою неопытность.

«Секс – это любовь, а любовь – это секс», – повторяла подруга раз за разом, на что я хмыкала. Для девушки, которая не умела даже целоваться, эти слова заставляли кривиться.

Целовалась я только однажды. Это было в старшей школе, когда на дискотеке мальчик пригласил меня на танец, а потом присосался к моему рту, за что получил коленом в пах. Я не драчунья, но в тот момент могла даже шею свернуть. После того случая одна мысль о поцелуях вызывала отвращение.

Стелла уверяла, что это пройдёт, когда организм сам начнёт себя проявлять. Кажется, это случилось. В голове всплыли такие моменты, на которые в тот момент я совсем не обращала внимания – взгляды Ронни, подмигивания, мимолетные касания.

Я лежала в ванне с ароматной пеной, закрыв глаза, и вспоминала всё с момента нашего с ним знакомства. Разум вырисовывал черты его лица – правильные и приятные. Мысленно воображала, как касаюсь пальцами его округлого и гладко выбритого подбородка, вдыхаю аромат кожи поразительно бледной; как смотрю в его тёмные и глубокие глаза. Фантазия завела меня в такие дебри, что я невольно начала покусывать губы, дыхание участилось, а руки стали поглаживать шею и грудь. И чем больше я думала о нем, тем острее становилось желание.

Там, у него дома, я будто находилась в слепой эйфории. Он загипнотизировал меня. Его шёпот снова и снова звучал очень близко, а дыхание щекотало щёку. Моя рука скользнула вниз к животу. Что я делаю? Но тело не слушалось разума. Я гладила свои бёдра, живот, грудь, представляя, что это делает он. А потом я коснулась того места, к которому никогда раньше не прикасалась с намерением удовлетворить себя.

И вдруг я села, расплескав воду. Сердце стучало как заведённое. Тряхнула головой, чтобы прогнать все глупые мысли о Ронни. Что я себе навоображала?..

– Что с тобой, Бриелла? – обеспокоенно спросила Стелла, когда мы шли после занятий домой. – Я не узнаю тебя. Сегодня на лекциях ты была рассеянной. Такого никогда не было.

– Ничего. Просто голова забита тем, как сбежать на репетицию в пятницу, а потом остаться у тебя ещё на одну ночь в субботу, чтобы выступить на концерте.

– Эй, у нас скоро тестирование, – быстро сообразила подруга. – Скажи отцу, что мы будем готовиться все выходные. В пятницу после занятий пойдёшь сразу ко мне, а в воскресенье после обеда вернёшься. Хочешь, я позвоню твоей маме?

– Было бы неплохо. Когда она услышит тебя, легко согласится. Мне очень важно их спокойствие, понимаешь?

Стелла остановилась, пристально глядя на меня.

– Что? – не поняла я.

– Ты странная, Бри. Трёшь лоб, когда говоришь. Нервничаешь? И… кого ты всё время высматриваешь на улице?

– Н… никого.

На самом деле я всё время хотела увидеть на улице Ронни. Это уже одержимость какая-то. Я знала, что днём они все спят, но ничего не могла с собой поделать.

– Стелла, я правда нервничаю. Если родители однажды узнают… Я не боюсь их гнева, нет. Это я выдержу. Мне безумно страшно, что я больше не смогу играть в группе. Знаешь, – мои губы растянулись в улыбке, слабой и грустной, но я вложила в неё все свои мысли, – я поняла, что эта группа – моя жизнь.

– Хорошо, – беззаботно ответила подруга. – Хочешь истину? Человек испокон веков борется за свою жизнь. И ты борись. Если сдашься, то погибнешь.

Мне нечего было добавить.

Когда я пришла в «Ночной койот» в пятницу, в баре были только официанты. Тишина казалась выдуманной, будто я оглохла и не слышу ничего. Бар открывался в десять вечера, а сейчас стрелки не показывали и семи. За окнами было ещё светло, несмотря на то, что солнце спряталось за тучи. Через полчаса на город опустятся сумерки и молодежь повыползает из своих нор.

Поприветствовав парней, трущих у бара бокалы, я спустилась в нашу репетиционную базу. И не удивилась увидеть пустое помещение. Я рано пришла. Раньше я уже бывала здесь днём одна, поэтому вела себя раскованно. Бросила рюкзачок на диван и пошла к синтезатору, чтобы подготовиться.

Скрипнула дверь, я в испуге обернулась и увидела Ронни. Уже здесь? Как непривычно.

– Привет! – сказал он.

Я кивнула, сглотнув, чтобы подавить стук сильно бьющегося сердца.

– Ребята придут через пару часов.

– А ты почему здесь?

– Знал, что ты придешь.

– Откуда? – улыбнулась. – Я же не предупреждала, что приду.

– Стелла сказала.

– Всё ясно. – И мы замолчали на долгую минуту. Я посмотрела на кабель в своих руках, затем на клавиши и дальше – на микрофон. Потом сказала: – Может, я тебе поиграю, а ты распоешься?

– Хорошая мысль, – ответил он, буравя меня взглядом.

В течении получаса мы были заняты делом. Он распевался, просил взять верхнюю или нижнюю ноту, потом пристроился рядом. Так я узнала, что он тоже прекрасно играет на клавишных. Мы принялись дурачиться, подбирать мелодии, играли вразнобой, импровизировали. Устав, Ронни объявил перерыв.

Он принёс пиво и шоколад. Как бы я ни старалась приучить себя к спиртным напиткам, не могла, поэтому, увидев пиво, сразу начала отказываться.

– Это лёгкое пиво, женское, – заверил Ронни, открыл крышечку и протянул мне бутылку. И я взяла. Взяла, потому что, чёрт подери, не могла ему отказать.

Мы уселись на диван, Ронни поставил свою бутылку на столик, а рядом положил разломанные сегменты чёрного шоколада. Потом он сел чуть ближе, наши коленки соприкоснулись. Кожей ощущала твёрдую ткань джинсов, и это волшебным образом взволновало меня. Его красивые глаза смотрели на… нет, не на мою грудь. Ронни разглядывал мой клык.

– Нравится? – спросила я, лишь бы не молчать.

– Откуда у тебя этот клык?

– Нашла. В конце августа мы переехали в новый дом. Папа рыхлил землю в саду, и мне на ногу упал этот интересный клык. Так я и не узнала, какому животному он принадлежит. Брат смеётся, говорит, что этот клык похож на человеческий зуб, только заострённый. – Ронни молчал, слушал, пил пиво и ел шоколад. Я улыбалась как дурочка, потом тоже заставила себя есть шоколад. – Короче говоря, я отнесла этот клык нашему ювелиру, мистеру Маккормик, и он смастерил этот талисман… э…

Я запнулась, ибо Ронни положил в мой рот кусочек шоколадки. Решил меня кормить! Как это мило! Меня, однако, больше смущал пристальный взгляд его темных глаз. От этого в жар бросало, мои щёки наливались кровью и, скорее всего, сидела перед ним раскрасневшаяся от смущения.

– Если это талисман, то он должен приносить удачу, разве нет?

– Ты не поверишь, но с тех пор, как он появился, мне не перестаёт везти. Поэтому я почти не снимаю эту подвеску. – Я сделала глоток. Пиво показалось на вкус сладким и приятным. Ронни знает, как угодить девушке. – М-м-м… это пиво намного вкуснее того, что мне обычно Закк пихает.

– Закк грубый и неотесанный.

– Зачем ты так? – жалобно пропела. – Закк классный. Он весёлый и интересный.

На столе остался один кусочек шоколада, состоящий из двух сегментов. Я потянулась к нему, но Ронни успел опередить. Он закусил сладость таким образом, что часть осталась снаружи, затем жестом предложил откусить и зубами взять свою долю. Я колебалась мгновение, тревожно глядя на него и думая, какую реакцию он оценит. Потом я наклонилась чуть вперёд и увидела его белоснежные зубы. Что-то в них было не так. Я не могла долго разглядывать его челюсть, но мне показалось, что клыки у Ронни были неестественно остры. Теперь мне предстояло откусить шоколад. Но как только я приблизила своё лицо, Ронни ловким движением руки убрал шоколадку, и мои губы врезались в его губы.

Запаниковав, я хотела отпрянуть, но сильная рука придержала мой затылок, а его губы завладели моим ртом. Я ничего не понимала. Не знала, куда деть руки, я даже глаза не закрыла, разглядывала его скулу, уголок его губ, сережку в ухе, я увидела чёрные ресницы на опущеных веках. Сначала поцелуй был мягкий, нежный и опьянял похлеще любого пива. Мои веки начали смыкаться, лёгкое касание кончика его языка у самого основания губ погружало меня в бездну наслаждения.

Я позволила Ронни управлять мной. Поцелуй становился с каждым движением настойчивее, грубее и эротичнее. Язык Ронни проник в мой рот и принялся исследовать его, поглаживая небо, зубы, танцуя с моим неопытным язычком. Боже! Всего несколько жалких секунд, и я готова была отдаться этому мужчине. Впервые я чувствовала сексуальность и дикое желание внутри себя. Просто невероятно!

Когда же он, наконец, отпустил меня, мои губы горели и пульсировали.

Минута понадобилась, чтобы я смогла вернуться в реальность и сообразить, что надо что-то говорить, а главное, дышать. Ронни вернулся к своему пиву. Закинув ногу на колено, он вальяжно откинулся на спинку дивана. Я встала.

– Давно не целовалась? – нагло спросил Ронни, но я не удивилась, потому что он всегда говорит то, что думает. – Или совсем не целовалась?

– Это так важно?

– А как думаешь? Парень, который целует неопытную девушку, чувствует ответственность.

Передо мной стоял синтезатор, белые и чёрные клавиши вдруг начали сливаться. Голова шла кругом. Раздались шаги за спиной, я резко развернулась. В руке он держал шоколад. Откусив половинку, он скормил мне остаток, при этом оставил свой палец у меня во рту. Я механически облизала его, после этого Ронни провёл этим же пальцем по моим губам, и все это время не сводил с меня глаз. Я думала, что мое сердце не выдержит прилив эмоций.

– Научи меня, – наконец, вырвался шёпот из моего горла, больше похожий на стон. – Я способная ученица.

И в тот же миг Ронни крепко сжал мою талию и привлек к себе. Он снова начал целовать меня неторопливо, но уверенно. Все происходило максимально нежно и медленно. Его проворный язык двигался во рту. Я вдруг поняла, что упираюсь руками в его грудь. Мозг начал работать, я обвила его шею. В момент притяжения Ронни прикусил мою нижнюю губу и тихонечко потянул на себя, я с наслаждением выдохнула прямо ему в рот.

Неожиданно сильные ладони Ронни обхватили мои ягодицы, для чего он чуток задрал юбку. Меня это напугало. Я отстранила голову и хмуро посмотрела на него.

– Ты меня лапаешь.

Это замечание не смутило Ронни, ладони остались на месте.

– Мы же целуемся, – сказал он. – Важно ведь не только столкновение губ и языков. Тактильная чувствительность – тоже жизненно важное ощущение. Чтобы было честно, попробуй прикоснуться ко мне.

Ронни сделал шаг назад, взял мою руку и приложил к… О, Господи! Моя рука лежала на набухшей плоти, и я хорошо чувствовала бугорок через джинсовую ткань. Мне показалось это чересчур пошлым, поэтому вырвала руку и отвернулась. Голова кружилась, ноги подкашивались.

Он прижался к моей спине, найдя губами ухо. Я не стала его останавливать, позволив целовать шею. А потом сдалась.

– Ты очень вкусная, Бриелла, – услышала его хриплый голос. – У тебя кровь сахарная.

Меня будто кто-то шарахнул по голове чем-то тяжелым, настолько я оторопела.

– Что?

– Не обращай на мои словечки внимания, – усмехнулся он, облизывая губы.

Вовремя мы отошли друг от друга, потому что в следующую секунду появились наши друзья, а мой вопрос остался без ответа. Мысленно я пообещала себе вернуться к этой теме. При чём здесь моя кровь?

В помещении стало шумно. Они ничего не заметили, хотя моё лицо горело огнём, руки и ноги дрожали, я прятала взгляд. А Ронни вёл себя так, словно мне только что приснился дивный сон, к которому он не имеет никакого отношения.

Бриелла ошибалась, когда думала, что Ронни потерял к ней интерес. Беседуя с друзьями, он часто бросал на неё взгляд. Девушка делала вид, что занята настройкой своего инструмента, потихоньку допивала своё пиво и не поднимала глаз. Возможно, она ожидала от него совершенно других действий, но Ронни не был к этому готов. Все случилось без всякого плана, поэтому сам он находился в легком смятении.

Хотелось. Очень хотелось показать всем ребятам, что Бриелла здесь только для него, но пока пришлось запихнуть это желание поглубже в задницу. Он справился с собой, и лицо приняло прежнее безучастное выражение. Шутки друзей он пропустил мимо ушей.

Нейсон взял бас-гитару и сказал:

– Нас позвали кое-где выступить на следующей неделе.

Взгляды Ронни и Бриеллы встретились.

– Нам заплатят?

– Это благотворительный концерт, кретин! – выплюнул Тайлер, отбирая у Нейсона свою гитару. – Но это хороший шанс засветиться. Там будет настоящая сцена и толпа народу.

– Бриелла? – обратился к ней Закк со своей фирменной улыбкой. Этот парень, несмотря на свою альтернативную внешность, был создан для камер. – Ты сможешь вырваться? Концерт начинается в девять. Нам выдадут очередь на месте.

– Я… – она метнула взгляд на Ронни, тот отвернулся. – Да. Да, конечно.

– Тогда нам надо выбрать подходящую песню. Может, «Возвращение домой»?

– Или «Теряю разум», – подхватил Тайлер, тряхнув своими длинными рыжими волосами. – Она публику заведёт.

– Я за лирику, – вставил Люк. – «Не родился вампиром», кажется, вызовет у людей слёзки.

Они спорили и никак не могли прийти к единому мнению. В конце концов, Ронни предоставил выбор Бриелле, но она понятия не имела, какая песня подойдёт. «Возвращение домой» ей показалась наиболее разумным решением. На том и порешили.

Когда Бриеллу на такси отправили домой после репетиции, Ронни и Тайлер устроились в самом дальнем углу бара, заказали пиво и завели серьёзную беседу.

– Как думаешь, оборотни тоже сунутся туда? – с хмурым видом спросил Тайлер.

– У Энтони кишка тонка, – бросил Ронни. – Сомневаюсь, что их кто-нибудь туда позовёт.

– У Мики есть связи, забыл? Ты, кстати, не пытался с ним встретиться и поговорить?

– Для чего? Если этот мудак решил бросить нас ради чертовой собаки, то пусть катится ко всем чертям. Этот предатель однажды пожалеет, но от меня прощения пусть не ждёт.

Тайлер поднял бутылку, Ронни поспешил сделать то же самое. Они чокнулись и присосались к горлышкам. После недолгого молчания Ронни снова заговорил. Ему покоя не давала одна очень важная вещица, и только Тайлеру, как самому старшему, он мог довериться.

– У неё мой клык, – резко бросил Ронни.

Лицо Тайлера приняло удивлённый вид.

– У кого? У Бриеллы?

– Да. Она сделала из него талисман.

– Стоп. Тот самый клык? С чего ты взял?

– Да, тот самый, что я потерял в сражении с оборотнями. Оказывается, ее отец купил тот самый дом, в котором мы когда-то обитали.

– Дерьмо!

– Почему? Наоборот. Я знаю все лазейки, все ходы и выходы. Вряд ли они сильно изменили интерьер.

– Эй! – Тайлер прищурил один глаз. – Она тебе нравится?

Ронни ответил не сразу, словно обдумывал про себя, признаваться или нет. На языке по сей день ощущался вкус ее сладкой крови. И он бы всё отдал, чтобы вновь сделать глоток, всего один глоток… Но вместо этого сделал длинный глоток пива из бутылки, вздохнул и выдал ответ:

– Хотел бы я сказать «нет».

Глава 4

Утром я не хотела просыпаться. Планов у нас со Стеллой не было. До вечера мы подумывали готовиться к тестированию, ка и договаривались, а также сделать все необходимые задания. Но это было оговорено вскользь. На самом деле мы могли на всё забить и просто дурачиться, экспериментировать с косметикой или смотреть фильмы.

Лёжа с закрытыми глазами, я вспоминала сумасшедший вечер пятницы. Ничего меня так не волновало, как то, что между нами произошло. Даже предстоящему концерту, который состоится через неделю, я не придавала особого значения. Все мысли были только о долгом, мучительно сладком поцелуе Ронни и его прикосновениях. Стыдно было признаться даже самой себе, насколько возбуждает это воспоминание и окрашивает в радужные цвета всё вокруг. Я хотела улыбаться.

Видимо, этим я и занималась, когда вошла Стелла.

– Только не претворяйся спящей, – сказала она. Я чувствовала ее всего в шаге от дивана, где я спала. – Вставай, соня! Завтрак на столе.

– Угу. – Я потянулась.

– Смотрю, репетиция прошла удачно, раз с твоего лица не сходит улыбка.

И вот в этот момент я открыла глаза и стёрла блаженство с лица.

– Репетиция как репетиция. Просто я… видела прекрасный сон. – Я шла в ванную, на Стеллу намеренно не смотрела. – Но и повод для радости есть.

Мы часто болтали со Стеллой через приоткрытую дверь в ванную. Сейчас я сделала также – оставила внушительную щель, а сама уселась на унитаз.

– Очень любопытно знать, что за повод, – крикнула подруга.

– На следующей неделе мы выступаем на большой сцене.

– Ого! Это где будет?

– Здесь, в Мандевиле. Слышала что-нибудь о ежегодном параде, рок-фестивале и огненном шоу?

– Я видела афиши. Поверить не могу! – завизжала Стелла, а потом ее визг заглушил слив унитаза.

Я прошла к раковине и включила воду. В шкафчике для меня хранилась зубная щетка.

– «No escape the fate» были приглашены официально, представляешь? А Ронни выбрал просто шикарный трек, где я смогу продемонстрировать себя.

– Это прекрасная новость. Надеюсь, тебе ничто не помешает. Слушай, а мы с Крисом можем попасть туда?

– Конечно! – выглядывая из-за двери с полным ртом зубной пасты, прошепелявила я. – Вход ведь бесплатный. Зрителей будет в три, а то и в четыре раза больше, чем в баре.

– Хм. – Стелла раскрыла дверь и задумчиво уставилась на меня, полоскающую рот. – А не боишься, что кто-нибудь из знакомых тебя узнает?

Я выпрямилась.

– Меня? С чёрными губами? В том наряде, в котором я туда приду? Вряд ли. Да и кому из знакомых интересен рок?

– О, я бы на твоём месте не стала так халатно к этому относиться. Мандевиль – очень маленький город. Одно слово, и новость разлетится со скоростью света. А потом дойдёт и до твоих родителей.

В словах подруги звенела логика, я обнаружила здравое звено. Как бы я ни гримировалась, всё равно есть риск, что меня узнают. Обдумывая все это, я снимала с себя пижаму, а потом резко повернулась к Стелле.

– Может, парик? Сегодня получу гонорар с концерта, и среди недели мы сможем прошвырнуться по магазинам.

– Надо будет всё хорошо продумать. Одевайся. Жду тебя на кухне.

Мама Стеллы, мисс Мерло, как всегда, сидела в своём кабинете и разбирала косметику на продажу. До нас ей не было дела. Мисс Мерло никогда не была замужем, соответственно Стелла никогда не видела своего отца. Ее мать и не скрывала, что Стелла получилась от случайной связи с приезжим мужчиной. Он трахнул ее и уехал. А через месяц мисс Мерло узнала, что беременна. Сообщать об этом было некуда, ибо никаких контактов тот мужчина не оставил. Из тех немногих разговоров, когда она была расположена к ним, я узнала, что она и имени его не помнит. «А может, и вовсе не спрашивала! – хихикала она. – Молодая была, сумасшедшая…».

Вот и Стелла такая выросла. Иногда я беру на себя смелость предупредить подругу, чтобы она поумерила свой пыл и вдруг не залетела, как ее мать. Но Стелла каждый раз отмахивается, говоря, что на всё воля Божия. А потом добавляет для моего спокойствия: «В сумочке лежит пачка презервативов, не волнуйся».

Мы уселись за стол. Лишь у Стеллы на завтрак я могла есть кукурузные хлопья с молоком. Моя мама была только за овсянку или овощной омлет. Тошнит уже.

– Стелла, – смущенно начала я, – а ты помнишь свой первый поцелуй? Ну… настоящий только. С… э… французский – вроде так он называется?

– С чего решила спросить?

– Ответь сначала.

На лице Стеллы появилась широкая улыбка. Она сунула ложку с хлопьями в рот и долго жевала, глядя на меня.

– Ты целовалась, да? – внезапно выпалила она. – Кто он?

– Он… э… нет, я не… – стала заикаться я, быстро орудовала ложкой, набила полный рот и не знала, как признаться ей. Но ещё больше я не понимала, почему мне так стыдно. Стелла ведь опытная и никогда не стеснялась откровенничать со мной. А если я не скажу ей, то сомнения будут сидеть во мне ещё очень долго. Наконец, проглотив еду, я сказала: – Это Ронни.

У Стеллы челюсть отвисла.

– Ты целовалась с… Ронни? О Господи! Как же это получилось?

– Тихо ты, – зашикала я. – Мама твоя услышит. Чёрт. Я сама ничего не поняла, но… это было потрясающе.

– Ещё бы! Тебя сам Ронни целовал! Ты знаешь, что почти весь Мандевиль сохнет по нему? Девчонки нагло предлагают себя, а он… он им отказывает. Крис говорит, что у него никогда не было постоянной подруги. А тут ты говоришь, что вы целовались. Сенсация, не иначе! – Стелла подалась чуть вперёд и наставила на меня тоненький пальчик с розовым маникюром. – Если Ронни сам поцеловал тебя, то ты для него точно что-то значишь.

– Сама я бы никогда к нему не полезла, – со вздохом сказала я. – Но мне страшно, Стелла. Он такой… настойчивый.

– О, только не говори, что не хочешь его.

– О чём ты вообще?

– О сексе. А ты о чем?

– Я говорю о чувствах. О сексе я думаю меньше всего.

– А надо бы думать. Или ты считаешь, что такой рокер, как Ронни, будет ждать до свадьбы? Ха-ха! Боюсь разочаровать, но предложения ты можешь ждать до старости.

– Какая ты невозможная!

– Я просто не хочу, чтобы ты носила розовые очки. В мире Ронни нет места наивности, усекла? Если он попросит секса, ты должна его ему дать.

Да, моя подруга говорила просто, желая мне только добра, но нельзя оказать на человека влияние за счёт одной лишь ясности. Я собиралась следовать пока одному ее совету – прислушиваться к своему организму.

Наступил день рок-фестиваля. Крис привёз меня к назначенному месту, где я присоединилась ко всем участникам группы.

Закк присвистнул, когда я к ним приблизилась, и в этот момент Ронни отвлёкся от разговора с Люком и замер.

Стелла поработала над моим образом. На мне была расклешенная мини-юбка на молнии спереди с завышенной талией в готическом стиле, ноги обтягивали чулки-сетка, а сверху короткий топ с длинными прозрачными рукавами. Мы не стали покупать парик, просто добавили к моим волосам несколько искусственных прядей серебристого и красного цвета. На фоне всего чёрного мои кроваво-красные губы выделялись, а кожа казалась бледнее.

– Потрясно выглядишь! – воскликнул Закк, разглядывая меня восхищенным взглядом.

Я же смотрела на Ронни, но он не отреагировал. Что ж, флирт сейчас был бы неуместен. Я должна была сосредоточиться на предстоящем выступлении и ни о чем постороннем не думать. Иначе точно налажаю.

– Готова к серьезному выступлению? – поинтересовался дотошный Тайлер. – Знаешь, что Ронни решил исполнять «Теряю свой разум»?

– Что? – резко перевела взгляд на Ронни, но у того мускул не дрогнул.

– Ты хорошо знаешь свою партию.

– Но можно было бы и предупредить, – съязвила я.

– Мы и предупредили.

– За несколько минут до выступления? – я была возмущена.

– Ты в себе сомневаешься?

В этот момент я еле сдержала порыв развернуться и уйти. Не привыкла я к такому обращению. Но его взгляд заставил меня содрогнуться. На моём лице отразился довольно выразительный испуг, потому что Ронни стал тихонько посмеиваться.

– Всё будет хорошо, детка. Не переживай.

После этого я старалась держаться рядом с Закком и Дереком. Закк развлекал меня своими дурацкими шуточками, веселил меня и не давал унывать. А Дерек настраивал на выступление, рассказывал, как лучше двигаться на сцене, как контактировать со зрителем. Даже обычный музыкант способен привлечь к себе внимание, а не только ведущий вокалист, объяснял он. Благодаря этим парням я справилась с волнением.

Что до Ронни, то я ничего не понимала. Он вёл себя отчужденно. Возможно, прошлая пятница мне действительно приснилась, потому что в субботу он повёл себя не лучше, чем сегодня.

Бриелла думала, что Ронни ничего не замечает, но это было не так. Ронни притворялся, что ему дела ни до чего нет. На самом деле он всё видел. Он мог вести с Тайлером или Дереком увлечённую беседу, а боковым зрением наблюдать за тем, что происходит вокруг. А мог сидеть с закрытыми глазами, но слышать то, что нормальные люди не слышат.

Некоторые моменты ему совершенно не нравились. А именно подкатывания Закка к Бриелле.

Ронни запоминал каждый момент, как отдельный кадр.

Вот Закк протягивает Бриелле пиво. А вот он подошёл к ней во время выступления. Или на репетиции пытается научить ее играть на гитаре. А вот Ронни видит, как Закк рассказывает девушке что-то смешное, отчего щеки Бриеллы заливаются румянцем, а потом она громко смеётся. Закк подмигивает ей, сжимает руку на удачу, предлагает вызвать такси… И таких кадров было множество.

Ведущий объявил их выход.

Сначала на сцену пошли музыканты. Ронни пропустил вперёд Дерека, Тайлера, после них шла Бриелла. По традиции Ронни подмигнул ей, мысленно желая удачи. Нейсон выставил кулак, Ронни стукнул на ту же удачу. Следом пошёл Люк. Очередь дошла и до Закка, но Ронни его остановил, схватив за запястье.

– Отстань от неё, понял? – твёрдо сказал Ронни.

Они пялились друг на друга всего пару секунд, словно обмениваясь мыслями одними только взглядами. И наконец Закк кивнул.

– Понял.

Теперь, когда всё было улажено, Ронни чувствовал себя лучше. Но на этом ничего не закончилось. Пора бы объявить этим ребятам, что Бриелла принадлежит ему. И он сделает это после концерта.

На сцене мне казалось, что время остановилось. Незабываемое ощущение! Посторонние мысли ушли на второй план, я выкладывалась по полной. Пальцы сами ударяли по клавишам, моё тело двигалось в такт музыке. Ронни, как всегда, был неотразим. Девушки в первых рядах перед сценой тянули к нему руки и визжали как ненормальные. Удивительно, что музыкант со своего места мог охватить всю толпу зрителей, но и разглядеть каждого в отдельности, поймать чей-то восхищенный взгляд. Я несколько раз улыбнулась парнишке, который не сводил с меня глаз.

Наша композиция «Теряю разум» была по-особенному удивительна тем, что рок сопоставлялся с рэпом. У Ронни замечательно получалось читать текст. Мелодично, мощно и необычно. Я добавила несколько примочек, песня зазвучала по-современному красиво. Глубокий, при этом лёгкий голос Ронни лился, как широкая могучая река, проникал прямо в сердца, минуя слух.

Ронни сам писал тексты и музыку. Он делал всё, что его душе было угодно, зарабатывая очки. Если однажды этого парня заметят продюсеры, он станет суперзвездой, я была в этом уверена. Ронни очень талантлив.

После удачного выступления мы собрались за кулисами, чтобы поздравить друг друга и сделать вызов всем, кто попытается нас переплюнуть.

– «No escape the fate» лучшие! – с рыком воскликнул Тайлер.

– Мы надерем всем задницы в один прекрасный день! – подхватил Нейсон. – Ронни, как я рад, что ты вернулся!

Ребята бросились по очереди обнимать солиста. Я же отошла в сторону, предпочитая не мешать друзьям радоваться. Я даже на минуту ушла в свои мысли, пропуская мимо ушей их смех и возгласы. Именно поэтому то, что произошло в следующий миг, стало полной неожиданностью.

Ронни притянул меня к себе за талию и крепко прижался к моему рту губами. Я физически почувствовала резко возникшую тишину. На нас смотрели ребята, и я не сомневалась в том, что они пребывают в таком же шоке, как и я сама.

Оторвавшись от меня, Ронни облизал губы и улыбнулся.

– Ни у кого, надеюсь, не возникает лишних вопросов? – весело спросил он. – Нет? Замечательно!

И он, уверенным собственническим жестом взяв меня за руку, пошёл на выход. Я, естественно, поплелась за ним.

На улице мы встретились с Крисом и Стеллой. Они визжали от восторга, хвалили наше выступление.

– После трёх скучных исполнений народ просто взбесился от восторга! Девчонки в штаны написали от счастья видеть тебя, Ронни! – честно рассказывала моя подруга. При слове «девчонки» Ронни прижал меня к себе за талию, что не ускользнуло от взгляда Стеллы. Она украдкой мне подмигнула.

Потом Крис любезно предложил мне и Стелле идти к машине, но Ронни запротестовал.

– Бриелла просто обязана с нами отпраздновать. Обещаю, что доставлю ее в целости и сохранности. Развлекайтесь, ребята!

Крис хотел возразить, но Стелла дёрнула его за рукав и увела.

Поверив словам Ронни, я настроилась на праздник, однако, когда ребята вышли на улицу, Ронни начал с ними прощаться. Я стояла в недоумении, не знала ни что думать, ни что делать. Ронни так просто все решил за меня, даже не спросив. Вопреки сопротивлению души, я позволила ему командовать этой ночью.

– А вы куда? – спросил Тайлер.

– Прогуляемся, – ответил Ронни, переплетая пальцы наших рук. – Нам нужно поговорить.

Никто не смел высказать свои мысли по поводу наших зарождающихся отношений, а Закк глаз не поднимал. Мне показалось, он как-то даже сник. Может, я ему нравилась? Никогда не обольщалась на этот счёт. Я не супер красотка, но тут всё было слишком очевидно. Мне вдруг стало даже стыдно перед этими парнями.

Попрощавшись с друзьями, мы пошли вдоль дороги. Я уже догадалась, в какую сторону мы двигались, но боялась спрашивать.

– Я думала, что мне уже не на что надеяться, – сказала, машинально схватившись за клык. – В тот раз…

– Не порти такую прекрасную ночь, – произнёс Ронни, вскинув голову к небу. – Сегодня я счастлив, хочу разделить своё счастье с тобой.

– Этим ты ясно даёшь понять, что выбора у меня нет. Значит, я должна подстраиваться под твоё настроение? Тебе не кажется, что это нечестно?

– По отношению к кому?

– Хотя бы ко мне, – обиженно бросила я и отвернулась.

Мы отдалялись от площади, крики людей доносились до нас издалека. Чем дальше мы уходили, тем тише становились улицы. Я вдруг осознала, что рядом с Ронни ничего не боюсь.

– Бриелла, – произнёс он мое имя своим прекрасным мелодичным голосом, – должен признаться, что я не романтик, не умею выражать свои чувства и если мне нравится девушка, я просто действую.

– Можно воспринимать слово «нравится» по отношению к себе? – наконец улыбнулась, слабо, одним уголком, но Ронни угадал эту улыбку.

– Думаю, да. Иначе ты бы не шла сейчас рядом со мной.

– И… куда же мы идём?

– Праздновать.

– Праздновать? – я уже не удерживалась от смешка.

– Угу. Как насчёт уединения? Пива и шоколада?

Я взглянула на его профиль с той стороны, где волосы были сбриты. Иногда он закрывал эту сторону, разделяя длинные до плеч волосы на пробор, но сегодня он решил открыть висок. В ухе блестело небольшое кольцо. Я заметила часть татуировки на шее. Черты его лица казались мне почти безупречными, к тому же в них чувствовалось благородство. И несмотря на образ жизни, на суровость во взгляде и излишнюю холодность, я видела в нем доброту и мягкость.

Я крепче сжала его руку.

– Неужели ты меня о чем-то спросил? – едко заметила и улыбнулась шире. – Я уже думала, что не имею право решать что-то самой.

Ронни остановился, чтобы поцеловать меня – быстро и грубо. Он просто захватил мои губы, посмаковал их секунду и отпустил.

– Если ты откажешь, я буду настаивать.

Едва мы оказались в его тесной комнатке в подвале, Ронни начал жадно целовать меня. Я чувствовала, как его руки гладили, ласкали мою спину и ягодицы. На этот раз я легко позволила приподнять мне юбку. Наши языки сплелись, танцуя немыслимый танец страсти.

– Ронни, – вдыхая между поцелуями, протянула я, – у меня кружится голова.

– Приятное чувство, не правда ли? – улыбнулся он одними губами, затем стянул с себя футболку.

У меня забилось сердце. Я смотрела на его татуированную грудь, не испытывая ни капельки смущения, хотя всегда думала, что при виде голого мужчины начну паниковать. Мне нравилось его крепкое тело, его мускулы, рисунки на руках, плечах и даже на животе. Мне нравилось в Ронни всё!

Я ждала, что он будет делать дальше, руками опиралась на край стола. Ронни мгновение изучал мое лицо, затем приблизился и снова поцеловал, на этот раз нежнее. Его пальцы убрали с моей шеи волосы и проделали несколько медленных движений от основания до мочки уха и обратно.

– Боишься, Бриелла?

– Нет, – смело ответила.

Молча подняв меня на руки, он понёс меня к кровати, аккуратно положил и навис сверху.

– Ты притягательна, – шепнул он.

Он целовал ключицы прямо через ткань моего топа, а потом добрался до ложбинки между грудями. Я непроизвольно выгнулась, и он издал слабый стон. Когда я почувствовала горячие губы на коже живота, по телу пробежала мелкая, очень приятная дрожь. Я осмелилась запустить свои пальцы ему в волосы. Мне нравилось то, что он проделывал со мной.

– Мы можем избавиться от твоих чулков? – спросил он, поглаживая внутреннюю сторону моего бедра. Я не на шутку завелась, поэтому позволила стянуть с себя не только чулки, но и трусики.

Я снова выгнулась, бессильно устремляясь навстречу его ласкам с такой силой, что Ронни пришлось ладонями удерживать мои бёдра. Тем временем его язык пробовал на вкус ложбинку между моими грудями; слегка расстегнув замок на юбке, влажный язычок нырнул в пупок. Я извивалась, впитывая новые ощущения. И вдруг… его палец неожиданно проник туда, откуда источалось мое возбуждение. Я испуганно сдвинула ноги. Ронни приподнялся и посмотрел мне в глаза.

– Ты никогда не…

– Ты издеваешься? – почти простонала я.

– Сколько тебе лет, Бриелла?

Почему он спрашивает об этом сейчас, когда я оказалась на грани блаженства?

– Мне… скоро восемнадцать.

– А пока тебе семнадцать?

– Пока, да. До лета.

– До лета, – расстроенно повторил он. Потом сел, потёр ладонью лоб. – Нет.

– Что «нет»? – переспросила я, приподнявшись на локте.

– Я не могу это с тобой сделать.

– Но… ты уже начал. Дьявол, я же не отказываю!

– Я думал, тебе восемнадцать или девятнадцать, – злился он, и я понимала, что не на меня, а на себя.

Со всей этой косметикой я легко обманывала, и всегда чувствовала себя такой же совершеннолетней, как Стелла. Но правда заключалась в том, что я всё ещё принадлежу своим родителям, завишу от их мнения и в данный момент иду против их воли. Да, до самого лета я останусь ребёнком. Вдруг меня тоже поразила злость. Я резко встала, отыскала в темноте свои трусики и чулки, затем скрылась в ванной. Предательские слёзы выступили на глазах.

Так обидно было получить унизительный отказ от Ронни. Я всегда думала, что такие парни, как он, ни перед чем не остановятся. От восемнадцатилетия меня отделяли какие-то месяцы, но до тех пор он категорически против секса? Нет, я не понимала.

Не спеша оделась, застегнула молнию на юбке, поправила топ. Потом умылась и заставила себя быть сильной. Истерика его оттолкнёт.

Когда я снова появилась в комнате, Ронни лежал на кровати, подложив под голову руки.

– Я поеду домой к Стелле.

– Я провожу.

– Нет, – холодно ответила я. – Вызови такси, этого будет достаточно.

Без лишних слов Ронни взял телефон и вышел, ибо в его конуре связь не ловила. Я сделала глубокий вдох и медленный выдох. Паршиво, но я справлюсь.

Вернувшись через пять минут, Ронни сказал, что такси будет здесь с минуты на минуту. А потом снова улёгся на кровать. Я же мерила шагами небольшую площадь и думала. Потом поняла, что, не поговорив, не смогу уехать.

– Ты боишься ответственности? – тихо спросила я.

Он схватил гитару и начал перебирать струны. Потрясающий музыкант! Он умел петь, писал стихи и музыку, играл на пианино и даже на гитаре.

– Меня не волнует уголовная ответственность, Бриелла. Я… ну, не тот я человек, который умеет строить отношения. Не хочу причинить тебе боль.

– То есть, если бы мне было восемнадцать, я была бы эмоционально непробиваемой, так что боль причинить стало бы невозможно. Так, что ли? – иронично усмехнулась.

– Ты не понимаешь. Ты наивна, Бриелла. И… проклятье, я ведь не отказываюсь от тебя. Я уже заявил всем, что ты моя. Но секс – это слишком серьёзно.

Мои брови взлетели вверх.

– Я не наивная. Была бы наивной, я бы устроила истерику и твердила бы, какой ты подлец, а я дура, которая тебе поверила. Но к твоему сведению, я сейчас всего лишь поражена. Все мои ровесницы давно не девственницы, и их партнеры не задумывались об их возрасте и, тем более, тех парней не заботили их чувства.

– Может, потому, что я не для того привёл тебя сюда, чтобы использовать, – холодно бросил он и пошёл к двери. – Такси, думаю, уже возле дома.

В ту секунду я еле сдержалась, чтобы не заорать. Схватила с остервенением рюкзак и пошла за ним.

Мысленно я оправдывала Ронни. Несмотря на угрожающую агрессивную внешность, он поступал как настоящий мужчина. Пожалуй, такая мысль могла меня успокоить.

Такси действительно стояло у края дороги перед домом. Я остановилась около Ронни, но глаз не поднимала. Не хотела смотреть на него.

– Спасибо за… – облизнула губы, – вечер.

– Не за что, – ответил он холодно и сухо.

Это окончательно меня взбесило. Сжала кулаки и пошла к такси. Ронни что-то сказал таксисту, я видела, как он дал тому деньги, но не стала возмущаться. Хочет, пусть платит. Наверное, Ронни хотел попрощаться, поэтому открыл дверь с моей стороны, но что бы он ни собирался сказать или сделать, я опередила его и с натянутой улыбкой сказала:

– До следующей субботы! Пока!

Помахав ручкой, закрыла дверцу и велела водителю ехать.

Я покажу ему наивную! Не я затеяла эту игру, но правила будут мои.

Глава 5

Тишину в моей комнате нарушал только лёгкий стук по клавишам. Я наигрывала гарусную мелодию в высоком регистре, чтобы не беспокоить домочадцев.

Когда я пришла домой, не было и восьми. Сейчас, может быть, десять, а то и больше. Я не знала, встала ли мама, но брат и папа по воскресеньям в это время ещё спят.

Стелла уговаривала остаться, но у меня было настолько дерьмовое настроение, что хотелось спрятаться от всех на свете. На вопрос подруги о Ронни я ответила сухо, что мы просто побродили по городу и болтали о музыке.

– Целовались хоть? – спросила насторожившаяся Стелла.

– Чуть-чуть, – ответила я, понимая, что подруга догадалась. К счастью, допытываться она не стала, обижаться тоже. Я заверила ее, что просто хочу спать, ведь мы с Ронни расстались почти под утро.

И вот, я сидела в одиночестве, снова и снова перебирая события прошлой ночи в голове, сопровождая свои мысли музыкой. Сначала я наигрывала неосознанно, а потом вдруг услышала мелодию. На полке у меня лежали листы бумаги А4. Я вытянула один лист и начала записывать ноты, потом проигрывала мелодию вновь и вновь. Интересно, Ронни сможет что-нибудь придумать к этому? Я не слышала в их репертуаре лирические песни, но с чем черт не шутит!

Я сидела за пианино до тех пор, пока мама не позвала к завтраку. Весь день я провела у себя в комнате. Либо лежала и думала, либо занималась. Если я скачусь в учебе, папа это заметит и начнёт задавать вопросы. «Собери сопли, Бриелла! Было бы из-за чего страдать», – сказала себе и почувствовала облегчение.

На следующий день в колледже, когда я шла по коридору к нужной аудитории, меня окликнул какой-то парень. В этот день Стелла не пришла, ей нездоровилось, поэтому я передвигалась по колледжу одна. Не то, чтобы у меня с однокурсниками были плохие отношения, мы просто не видели смысла в общении. Группа у нас не слишком дружная.

Парень подбежал ко мне и внимательно всмотрелся. На его лице сияла лучезарная улыбка.

– Точно! Это ты там была! – воскликнул он.

– Где? – сделала недоумённый вид.

– На фестивале, на сцене с «No escape the fate». Черт бы меня побрал! Без макияжа ты совсем другая!

И вдруг я узнала в нем парня, который не сводил с меня глаз во время выступления. Это ему я улыбалась.

– Ты обознался, – отрезала я и пошла к кабинету.

– Не скромничай! Меня Лайл зовут, а тебя?

Решила проигнорировать его, вошла в кабинет, но не тут-то было! Он нагло последовал за мной. Более того, попав в аудиторию, он обратился к моим сокурсникам:

– Эй, как зовут эту девушку?

Многие промолчали, тупо глядя на Лайла, но одна недалекая особа почти на автомате бросила:

– Бриелла Ловетт.

Я громко хлопнула по столу учебниками и кашлянула. Моя сокурсница бровью не повела, а Лайл, к счастью, ушёл, напоследок подмигнув мне. И почему Ронни днём не появляется на улице? Как было бы здорово, если бы он встретил меня перед колледжем. Никто ведь не осудит меня за естественное женское желание показать всем своего парня. Может, для кого-то Ронни не идеал, но для меня он был лучшим, поэтому гордилась бы нашими отношениями. Увы… «У нас ночная жизнь, детка! – слышались слова Тайлера. – Днём мы спим».

Этот Лайл смог меня узнать. Стелла была права, мне нужно быть осторожнее. Оказывается, не так уж сильно я маскируюсь. А как легко он выяснил мое имя! Спустя некоторое время, осознав это, я почувствовала, как мне поплохело. Если кто-то захочет мне насолить, он это без труда сделает.

В столовой он снова меня нашёл. И поскольку я сидела одна одинешенька в самом углу, Лайл воспользовался этим и присел рядом.

– А это снова я, – мерзкая улыбочка снова красовалась на его веснушчатоем лице. – Бриелла. Красивое имя. Значит, ты учишься здесь, поверить не могу! И давно ты играешь в группе?

– Отстань, ладно? – ответила я, закатив глаза. Потом встала и ушла.

На этом ничего не закончилось. Лайл проследил, когда я покидала колледж, и догнал меня почти что на моей улице. Он ехал рядом со мной на модном велосипеде, на голове был шлем, из чего я сделала вывод, что для этого парня велосипед – не просто транспорт.

– Как насчёт встретиться вечерком? Слушай, не бойся меня. Ты мне понравилась, хочу узнать тебя ближе. Можно сходить в кино или кафешку. А хочешь, уединимся? У моего приятеля квартирка пустует, он даст ключи, если я договорюсь.

– Ты нормальный вообще? – выпалила я. – Я тебя знаю несколько часов и должна согласиться на бредовое свидание в квартире твоего приятеля? Отвали!

– Не кипятись ты так! Скажи, что ты тем музыкантам не даёшь! Развлечемся… могу косячок достать…

Я ускорила шаг.

– Иди на хуй!

Лайл только посмеялся мне вслед.

Я шла так быстро, что пот на лбу выступил. До дома оставалось несколько шагов, а потом я вдруг поняла, что не могу свернуть к дому, потому что Лайл следит за мной. Если он тронутый на всю голову говнюк, то…

– Я сказала, отвали! – резко остановившись, крикнула я. – У меня парень есть, усёк?

– Эх, жаль, Бриелла. Ладно, – сдался он, – но будь осторожна. Не ходи по тёмным улицам одна. Ты девушка красивая, поймают и оттрахают, пискнуть не успеешь.

После этих угрожающих слов он, наконец, уехал.

Дома никого не было. Я заперлась в своей комнате, ощущая, как вздымаются лёгкие, как дрожат руки и ноги. Такого я никак не ожидала.

Звонок Стелле я сделала лишь после обеда. Я рассказала про Лайла и его угрозу.

– Стелла, я не пойду в колледж без тебя. Выздоравливай скорее. Мне реально страшно.

– Может, расскажешь Ронни?

– Нет. Я не могу беспокоить его по таким пустякам. Тем более, мы официально не вместе…

– Я бы на твоём месте сказала. С этим не шутят. Пусть поставит этого придурка на место.

– Хорошо, – согласилась наконец. – Если подобное повторится, я скажу ему.

Внезапно я ощутила, как не хватает рядом Ронни: его дерзкого взгляда, пошлых движений и холодности. Вот он не пугал. Но Лайл умудрился за считанные минуты вынуть из моей груди сердце.

Я схватилась за клык, стало немного легче.

Следующую ночь я плохо спала. Мне снилось, как меня затаскивают в лес и насилуют. Под утро я уже не отличала сон от собственного воображения. В душу закрался страх, что меня лишит девственности какой-то неизвестный псих… или психи. Эти мысли сводили меня с ума целых три дня.

В четверг утром в комнату зашла мама. Я не пошла на занятия, неважно себя чувствовала. Сама довела себя до такого состояния.

– Ты правда не хочешь поехать с нами? – спросила она, присаживаясь на край моей кровати. Я лежала, свернувшись в позе эмбриона. – Барбекю у тетушки Натали – это отдых. Утром рано мы будем уже дома.

– Я не хочу ни на какое барбекю. Пожалуйста, мам…

– Ох, не хочу тебя одну оставлять.

– Не волнуйся, – ласково сказала я, приподнявшись. – Позвоню Стелле, она со мной переночует.

И мама сдалась.

Дождавшись, когда папина машина отъедет от ворот, я бросилась к телефону. Сейчас или никогда.

– Алло? Такси?

Около восьми вечера я вошла в бар «Ночной койот» и сразу же спустилась в наше репетиционное помещение. Я была уверена, что все сейчас в сборе, но шла я вовсе не на репетицию.

В коридоре до меня доносился тяжёлый звук гитар, но я не слышала, чтобы кто-то пел. Я не ошиблась. Когда я вошла, первым делом заметила, что у микрофона никого нет.

– Я ищу Ронни, – объяснила своё внезапное появление удивленным членам команды. Играть они прекратили, как только я переступила порог.

– Что-то случилось? – Закк казался обеспокоенным.

– Ничего серьёзного. Мне нужно с ним поговорить.

– Надеюсь, ты не собираешься покидать нас, – сказал Нейсон с некоторым колебанием.

– Не собираюсь. Так где Ронни?

Тайлер поставил гитару в угол, затем, не глядя на меня, сказал:

– Он редко приходит сюда по четвергам. Обычно он остаётся у себя, сочиняет музыку.

– Значит, он дома?

Я уже была у двери, когда Закк крикнул:

– Темно уже. Одна пойдёшь?

– Здесь близко, дойду, – ответила я и вышла, понимая, что дала им понять, насколько далеко зашли наши с Ронни отношения. И будь я проклята, если это будет не так.

Бармен усмехнулся, рассматривая мой вид. Некогда мне было наряжаться. Надела джинсы, рубашку без рукавов, а сверху накинула джинсовую куртку. Волосы я распустила, но на лице не было ни грамма косметики. Те официанты и бармены, что видели меня днём, ночью не работали, поэтому ночные работники знали только Бриеллу панка, а не простушку Бри. В данный момент я выглядела обычной, невзрачной девчонкой. Неудивительно, что за моей спиной шептались.

Я хорошо запомнила дорогу к дому, где жил Ронни, поэтому дошла быстро. Чтобы постучаться в дверь, пришлось набираться храбрости. Сначала стукнула слабо, а потом вспомнила о старике, который, возможно, смотрит телевизор на всю громкость и не слышит ничего. Звонить Ронни бесполезно, в его конуре не ловит сеть. Кнопки звонка я нигде не увидела, поэтому забарабанила в дверь.

Пока ждала, стала озираться по сторонам. Почти чёрные деревья обретали очертания и казались страшными чудовищами. Фонари слабо освещали улицу. После слов Лайла я испытывала дикий страх быть схваченной, потом вспомнила тех мужчин в парке… появилось ощущение, что за мной кто-то наблюдает.

От испуга сердце билось о рёбра, сбилось дыхание. Я снова начала стучать. При звуке щелчка я вздрогнула. Дверь приоткрылась и… о святые, это был Ронни. Волосы чуть взъерошены, обнаженная грудь демонстрировала разнообразные рисунки.

– Бриелла?

– Поздравляю! Это правильный ответ! Впустишь? – Я нервно топталась на месте, и пару раз всё же посмотрела за спину, словно ожидала нападения. Ронни тоже осмотрел улицу, потом отошёл, пропуская меня в дом.

До его комнаты мы шли молча, но как только вошли, я заговорила первой, не дожидаясь его вопросов.

– Мои родители уехали к тете до утра. Так что у меня в запасе ночь. – Я сделала паузу, Ронни молчал, с интересом изучая мое ненакрашенное лицо. – Стало… одиноко, – добавила я, откладывая рюкзак на стул. За ним последовала куртка. – Надеюсь, ты не прогонишь меня?

– Нет, – сухо ответил он, и мне показалось, что его глаза улыбнулись.

– Хорошо. Чем занимаешься? – спросила будничным тоном, заметив гитару на кровати. – Сочиняешь?

– Что-то типа того.

Мы долго смотрели в глаза друг другу. Время словно замедлило бег, я перестала его ощущать. В висках больше не пульсировал страх. Образ Лайла рассеялся в моей голове, а его угроза потонула в тишине этой необычно крохотной комнатки.

– Мы… нормально не поздоровались, – неуверенно сказала я, намекая на поцелуй.

Он продолжал разглядывать меня, и я смутилась.

– Да, знаю. Я выгляжу по-идиотски.

Ронни сделал ко мне шаг, взял за подбородок, покрутил мое лицо, затем улыбнулся.

– Значит, такая ты дома?

– Ну… папа не одобрит мой образ. Приходится жить двойной жизнью.

Как же мне хотелось поцеловать его, но сама на это никогда не решусь. А ещё пришла умолять его… дура.

– В прошлый раз вышло не очень хорошо, – выдавила из себя.

– Почему ты пришла, Бриелла?

– Я…

– Только говори правду.

В ответ на эти слова я испустила слабый стон, потому что губы Ронни находились в дюйме от моих, возбуждая и сводя с ума. Его пронизывающий взгляд приковал к себе внимание.

– Я жду, Бриелла.

– Мне это нужно, – вырвались слова сами собой. – Пожалуйста, – шепнула.

Ронни резким движением прижал меня к стене и жадно поцеловал, просунув язык мне в рот. Я пыталась отвечать, но поцелуй оказался настолько крепким, что я едва могла вздохнуть. Когда он оторвался от меня, брови были сведены, Ронни хмурился.

– Я сказал, что не стану заниматься с тобой сексом.

– Но я хочу.

– И я хочу, но не могу.

– Можешь. Пожалуйста, Ронни, – чуть не плача взмолилась я. Если не он, то будет другой, менее привлекательный, а может даже мерзкий. От одной мысли о насилии я вздрогнула, и Ронни это заметил. – Это не просто просьба. Все это делают. Почему я не могу? Твою мать, Ронни, какая тебе разница, буду я потом страдать или нет? Это моя проблема, разве не так? Я пришла сюда за этим. И я не уйду, не получив желаемого.

Неожиданное движение Ронни заставило меня отклонить голову. Он жестко обхватил мое лицо, провёл по щеке, по шее, затем взял прядь волос и отвёл их назад, после чего приник к губам. Он поцеловал меня с таким жаром, что вся вселенная сжалась в один маленький никчемный шарик. Я понимала, что должна тоже проявлять инициативу, потом вспомнила о прикосновениях. «Ты тоже можешь трогать меня», – это были его слова. Я протянула руки и провела ладонями по его груди. Его кожа на ощупь показалась мне бархатной и приятной. Наконец, я обрела способность двигать языком, ртом… отвечать на поцелуй. С утонченной медлительностью он отодвинулся назад, снова впившись в меня взглядом.

– Бриелла, я не стану этого делать.

– Да почему?!

– Если мы переспим, ты навсегда будешь принадлежать мне.

– Я готова. Ронни, пожалуйста, сделай это. Сейчас. Не мучай.

На этот раз Ронни не стал сопротивляться.

– Ты хорошо подумала?

– Да.

– Ладно. – Ронни рванул мою рубашку, пуговицы полетели в разные стороны.

В этот момент я должна была испытать шок или раздражение, а может, злость за испорченную вещь, но вместо этого мое желание только усилилось. Я прижалась к нему, нетерпеливо застонав, затеребила замок его «молнии» на старых потертых джинсах. Ронни целовал мое тело, покусывал, облизывал мочку уха, и мне казалось, что я схожу с ума. Стоило приоткрыть глаза, и стены начинали вертеться. Мне предстояло выдержать ураган неизведанных чувств.

Я избавилась от уже непригодной ни к чему рубашки, Ронни наклонился ко мне и двумя руками поднял мою голову так, чтобы я смотрела ему в глаза.

– Скажи мне, чего ты хочешь? – Его глаза горели неестественным огнём, огнём страсти и похоти.

– Хочу улететь. В космос, – уж не знаю, откуда взяла эти слова. По-моему, Стелла рассказывала о полетах во время секса. И это произвело на Ронни впечатление. Он щелкнул застежкой на моей спине и освободил мою грудь от бюстгальтера. Вещь беспомощно упала на пол. Потом он аккуратно снял мою подвеску с клыком и положил на стол.

– Держись крепче, детка, – томно прошептал он, – я сумасшедший лётчик.

Я ощущала тепло его рук у себя на спине, моя грудь прижималась к его коже, и это приводило меня в экстаз. Когда он слегка отстранился и накрыл ладонями мои груди, меня захлестнула волна удовольствия.

Поцелуи, поцелуи… много поцелуев.

Ронни делал все медленно, мучительно, блаженно. Когда его язык коснулся соска моей левой груди, я судорожно вздохнула.

– Ох…

– У тебя красивая грудь, – хрипло произнёс он, затем перешёл на вторую и начал дразнить сосок, который становился все чувствительнее от его прикосновений. У меня перехватило дыхание. Я выгнулась, поощряя его.

Ронни встал на колени, лаская и целуя мой живот, сжимая ягодицы. Я и предположить не могла, что это будет настолько приятно.

Он расстегнул «молнию» у меня на джинсах.

– Пора устранить преграду, – прошептал он с придыханием и потянул джинсы вместе с трусиками вниз. Дрожа всем телом, я помогла ему. В этот момент меня не волновало, что в комнате горит слабый свет, и Ронни отчётливо видит каждый изгиб моего тела. Стеснения не было. Я ощущала непреодолимое желание стать его женщиной.

Пока он стоял на коленях, покрывая поцелуями низ живота, я запустила пальцы в его длинные волосы и крепко сжала. Возможно, Ронни ощутил боль, но это ему как будто понравилось, из его горла вырвался слабый стон. Он снова встал на ноги и завладел моими губами. Я полностью подчинилась его силе, желанию и опыту.

Дрожа от чувственной лихорадки, о которой я никогда не осмеливалась мечтать, обхватила Ронни руками за талию, чтобы удержаться на ногах.

В какой-то момент, – я и сама не поняла когда, – мы оказались на кровати. Ронни избавился от одежды и лёг сверху. Наши лица сияли счастливыми улыбками.

– Готова к полету, детка? – со страстью спросил он.

– Немножко боюсь. Это больно?

– Если ты доверяешь мне, тогда не бойся.

Он погрузился в меня очень медленно. Лишь однажды я почувствовала что-то похожее на боль, но она прошла так же быстро, как и появилась. Я не могла контролировать своих чувств, и чувства эти оказались невероятно сильными. Жажда, распаляемая его страстью, достигала отчаянной высоты. Моё тело дрожало, тянулось к нему, к чудесному освобождению.

Ронни умело управлялся с поставленной задачей пилота. Он вёл меня к вершинам наслаждения, но в последний момент отступал.

– Это невероятно, – выдохнула я. – Но я больше не выдержу.

По вискам Ронни стекали капельки пота, его волосы стали влажными. Но он продолжал сладостную пытку, получая удовольствие от моих вздохов и стонов, пока мои пальцы не впились в кожу на его спине. Удары его тела отдавались во мне. Толчок, ещё один и… мир раскололся на мелкие кусочки.

Прорычав непристойность, Ронни вышел из меня как раз очень вовремя и оставил свой след на моём животе.

Позже мы лежали с закрытыми глазами и молчали. Нам не нужны были слова. И мысли тоже. Нас объединяло что-то более глубокое. То, что нельзя было произнести.

Я уснула незаметно для себя. Секс забрал неимоверное количество энергии, меня словно опустошили. Все, что я помнила, это горячее дыхание Ронни у себя на шее.

Проснулась я резко. Села в кровати, поморгала. Из-за отсутствия окон, я не понимала, ночь сейчас или наступило утро.

– Ронни, – потрясла парня. Тот поднял голову и сонными глазами уставился на меня. – Который час?

Он секунду соображал, потом снова уронил голову на подушку.

– Встань и посмотри, – промямлил он.

Пришлось перелезать через него.

– Вот же черт! – вскрикнула я, округлив глаза.

– Что такое? – Ронни по инерции сел.

– Почти одиннадцать! Мои родители, наверное, уже дома. И они не звонили? Они звонили, но здесь сеть не ловит. Дьявол! Дьявол! Дьявол! Что я им скажу?

Я носилась по комнате, собирая вещи и надевая их на себя. Рубашка испорчена. Я посмотрела на Ронни с немым вопросом «что делать?».

– У меня в шкафу выбери, что подойдёт.

Я выругалась, но полезла в шкаф. Нашла чёрную футболку. Она мне была великовата, но куртка скроет этот недочёт. К тому моменту, когда я оделась, Ронни стоял на ногах все ещё сонный и ничего непонимающий. В заднем кармане нащупала листок, сложенный в десять раз.

– О, пока не забыла. Вот, – я положила его на стол, – вчера кое-что сочинила. Вдруг понравится и ты что-нибудь из этого сделаешь.

Ронни развернул листок и, увидев ноты, улыбнулся.

– Все, мне надо спешить. Ты меня не проводишь? – Я уже держалась за ручку двери.

– Э…

Ронни стоял абсолютно голый, и я вдруг подумала, что потеряю ещё кучу времени, пока он будет одеваться. Не стала ждать. Быстро поцеловала его в губы и выбежала.

В такси достала телефон, ожидая кучу пропущенных звонков от мамы и папы. Но никто из них мне не звонил. Зато звонила Стелла, поэтому я решила ей перезвонить.

– Алло? Ты где?

– В колледже. Это ты где?

Мне вдруг стало смешно. Ронни вскружил мне голову до такой степени, что я запуталась в днях. Сегодня ведь не выходные! Пятница! И в это время я должна быть в колледже.

Со смехом попросила водителя изменить направление, затем откинулась на спинку и прикоснулась к шее. Футболка Ронни приятно касалась кожи. Я водила по шее и не понимала, чего не достаёт.

И только в колледже на лекциях Стелла спросила, куда подевался мой клык.

Глава 6

– Ронни, к тебе гость.

Выражение лица Нейсона не предвещало ничего хорошего. Гость не самый приятный, понял Ронни. Он замер у стойки с микрофоном. Кто же собирался испортить прекрасное настроение, в котором Ронни прибывал с момента, как Бриелла переступила порог его комнаты?

– Пришёл Энтони, – сказал Нейсон, будто услышал мысленный вопрос Ронни. – С ним наш Мика, Оскар и Кристиан.

– Мика больше не «наш». Чего они хотят?

– Поговорить с тобой. Вроде они настроены мирно. Но если вдруг вычудят фокус, мы будем рядом.

Ронни догадывался, для чего Энтони притащил свою собачью задницу в «Ночной койот». С момента приезда Ронни прошло уже пару месяцев, а они до сих пор не поговорили. После нападения на Бриеллу Энтони сидел тихо. Ну, а раз пришёл, значит, заготовил грёбаный сюрприз.

Ронни не собирался портить себе прекрасный день. Если останется здесь и не выйдет в бар, то докажет свою трусость. А Рон никогда не боялся Энтони, несмотря на события годовой давности.

Он подсел за их столик с самодовольной улыбкой на лице и попросил бармена принести всем пива.

– Я угощаю! – крикнул он.

Энтони в неизменном коричневом пальто с меховым воротником сидел напротив. Как всегда, небритый. Светло-русые волосы непослушно завивались у основания лба. Затылок и виски были выбриты. Энтони был крупнее Ронни, но приподнятые концы бровей у переносицы придавали ему детский, невинный вид, отчего он казался безобидным. Кристиан сидел рядом с ним – низкий, уродливый человек с волосами до плеч и челкой, закрывающей ему глаза. Возле Ронни развалился Оскар. Они с Энтони были похожи, потому что родились от одной матери – чертовы волчата. Только у Оскара кость была тоньше, конечности длиннее и торс плоский.

На Мику Ронни не обратил никакого внимания.

– Ну? Зачем притащил сюда свой пушистый зад, Энт?

Тот скривил рот в подобие улыбки.

– Пришёл спросить тебя, какого хера ты вернулся в Мандевиль. Я думал, что с тобой покончено.

– Не советую много думать, это плохо скажется на твоём сне. Я не обязан спрашивать у тебя разрешения, чтобы вернуться домой.

– Дом? Когда же Мандевиль стал твоим домом? Ты беспризорник, веками скитающийся по миру. В Мандевиль ты приехал десять лет назад, чтобы нарушить мой покой, сукин ты сын.

Прибыло холодное пиво. Ронни одним движением вскрыл бутылку и сделал длинный глоток.

– Сожалею, – кривляясь, протянул он. – Ты пришёл прогнать меня? Так попробуй. Силёнок хватит?

– Однажды я уже это сделал.

Ронни громко рассмеялся, запрокинув голову назад. Совершенно случайно он встретился взглядом с Микой и понял, кто предал их год назад. Это Мика дал наводку оборотням, которые застали их врасплох. Борьба была жестокой, они потеряли дом, Закк был серьёзно ранен. Один из волков практически содрал с него кожу, а саморегенерация не срабатывала. Ронни пришлось отдать ему свою кровь, и именно поэтому Закк предан Ронни и не идёт против его слова. Закк обязан Ронни жизнью.

После сражения с оборотнями вампиры спрятались. Но Ронни уехал из города не по этой причине. Он не сбегал.

– Ты всё ещё веришь, что я струсил? Ты плохо меня знаешь, Энт. Я просто ждал. Писал музыку, которая переплюнет любую собаку вроде тебя. И я поеду в Вегас на конкурс альтернативной музыки… и ты поедешь, – Ронни подчеркнул слово «ты». – Ты поедешь. Тайлер сказал, что ты подал заявку.

– Именно поэтому я и пришёл. – Энтони наивно, по-детски улыбнулся. – Хочу предложить сделку. Глупые поединки уже не модны. Однако мы с тобой творческие существа. Наша сила в музыке.

– Что за, мать твою, сделка?

Лицо Энтони расплылось довольной гримасой.

– Если в том конкурсе побеждает моя группа, то вы собираете вещички и сматываетесь из Мандевиля. А если твоя группа будет впереди – не важно, какое место мы займём, важна разница в цифрах – тогда мы оставим вас в покое…

– И тоже съебётесь из этого города.

Ухмылка исчезла с лица Энтони. А он думал, Ронни идиот?

– Но…

– Приз – этот, мать твою, гребанный город! Раз уж предлагаешь сделку, то пусть будет по-честному.

Глядя на своих волков и одного предателя вампира, Энтони, призадумавшись, потёр короткую светлую бороду.

– Ну что? – усмехнулся Ронни. – Или сомневаешься в своих силах? Веришь, что наша музыка лучше твоей? – дразнился вампир.

– Хорошо. На таких условиях я согласен соревноваться, – сказал Энтони и, наконец, отпил пива. Иногда Ронни представлял пьяного волка посреди города. Жаль, сегодня не полнолуние. На такое зрелище он бы посмотрел. – Но помни, Ронни, что если ты не выполнишь это условие в случае проигрыша, я тебе второй клык отломаю.

После разговора Ронни спустился вниз и закрылся в своей крошечной комнатке.

К зеркалам он не питал особой любви, но в этот момент испытывал острую необходимость взглянуть на своё отражение. Оно всегда хранилось за шкафом и легко вешалось на стену. Достав его, Ронни вытер пыль своей футболкой, затем повесил на стену и отошёл на два шага.

Энтони идиот, каких ещё поискать. Он и не догадывается о том, что на самом деле произошло в ту ночь. Но Ронни не собирался посвящать какую-то собаку в свою жизнь. Одно он знал наверняка, что Мика должен заплатить за своё предательство. Ронни не просто прогонит их из города, он надерет им задницы напоследок.

В кармане лежал перочинный ножик. Ронни воспользовался им, чтобы сделать маленький надрез на запястье. Показалась кровь, и спустя пару минут лицо Ронни начало меняться. Он наблюдал, как потемнели его глаза, почувствовал пульсацию в дёснах. Самые неприятные секунды – это превращение. Из зеркала на него смотрел вампир. Ронни закрыл рот, но из-под верхней губы торчал только один клык, правый был обломан у основания. Если вампир теряет клык, то это навсегда. Регенерации ни один зуб не подвергается. В образе человека обломок исчезает, но обращаясь в вампира, изъян становился очевидным.

Однако Энтони лишь отчасти причастен к этому.

В ту ночь волки ворвались на их территорию и убили трёх вампиров, которые не имели отношения к группе, но были частью существования Ронни. Один из тех вампиров был его братом. В средние века они практически не расставались, но чем современнее становился мир, тем дальше они отдалялись друг от друга. Лучше бы так и оставалось впредь… В день, когда его брат со своими друзьями приехали навестить Ронни, оборотни решили совершить нападение. Энтони знал, по каким местам бить Ронни. Убив его родного брата, Энтони вызвал в Ронни гнев. Они вышли один на один. И может быть, кто-то из них одержал бы победу, но Тайлер не стал просто стоять и смотреть на поединок. Он приказал всем биться, чтобы прогнать «волчар» с территории.

Началась нешуточная борьба. В один момент Ронни заметил истекающего кровью Закка. Волк рвал его кожу, а потом снова впивался зубами в плоть друга. До сердца Закка оставалось совсем чуть-чуть и всё… тогда наступит конец. Ронни сделал длинный прыжок и ногой ударил напавшего на Закка оборотня. А когда повернулся, чтобы помочь другу, увидел, как на него летит Энтони с раскрытой пастью. Ронни пригнулся, но тяжелая волчья туша приземлилась прямо на него. При падении клык Ронни напоролся на камень и переломился…

Рука потянулась ко рту. Ронни разогнул палец и дотронулся до обрубка. А потом достал из кармана подвеску Бриеллы. Сомнений не было – это его потерянный клык. Для девушки он стал талисманом, и это чертовски нравилось Ронни.

Он повесил клык на шею и спрятал под футболкой. Когда Бриелла придёт, он вернёт ей свой клык – её талисман.

– Этот Лайл настоящий придурок! – возмущалась Стелла, пока мы шли домой с лекций. – Похоже, он настроен на то, чтобы добиться твоего расположения.

– Я боюсь его, Стелла! Он грозился изнасиловать меня… ладно, не прямым текстом, – поправила я себя, когда Стелла расширила глаза. – Я же тебе рассказывала о его предупреждении.

– Да, помню. Его нужно поставить на место.

– Как?

Мы перешли дорогу, и Стелла вдруг подпрыгнула. Когда у неё появлялась грандиозная идея, она то прыгала, то танцевала.

– Кажется, я знаю, кто сможет с ним справиться.

– Ронни? Но он днём не выходит на улицу.

– Положись на меня, ладно? Пока не буду посвящать тебя в свой план, он может и провалиться, но если все получится… – она выдержала паузу. – Этот Лайл навсегда оставит тебя в покое.

Я с трудом верила в хороший исход. При воспоминании о том, как он нагло чмокнул меня сегодня в щёку, начинало тошнить. И это после того, как я его отшила!

Стелла купила по дороге сигареты. Как правило, она курила только в те моменты, когда нервничала или была взвинчена. Одной пачки хватало на два месяца. Я же никогда даже не пробовала этой дряни. Если папа учует запах, он меня со свету сживёт. Он гордился своими детьми, гордился прилежной дочерью, которая хорошо учится и не водится с плохой компанией. Когда я начинала об этом думать, чувство вины поднималось до предела.

– Итак, – сказала Стелла, закуривая сигарету. Для этого мы зашли за угол дома. – На тебе мужская футболка. Что она на тебе делает?

– Что? Мужская? Так заметно? – Я быстро застегнула куртку.

– И клык у него забыла, да? В колледже между лекциями невозможно разговаривать, но сейчас я вся внимание.

Так вот, зачем она купила сигареты!

Мой рот расплылся до ушей, просто не могла сдерживаться.

– Это футболка Ронни. Я… ночевала у него.

– Какого черта?! Ты шутишь?

– Нет. Вчера родители уехали и я… ну, в общем… мы переспали, и это было нереально!

– Так. А… футболка… я что-то не понимаю…

Я засмеялась, затем шепотом сказала:

– Он порвал мою рубашку.

И тут Стелла взвизгнула от восторга, ее рот почти не закрывался, пока она слушала мой рассказ. Восклицания «Не может быть!», «Ты врешь!» и «Ух ты!» вырывались у неё неосознанно. Помимо рассказа о прошедшей ночи, я решила поведать о том, что произошло после выступления на фестивале, когда Ронни демонстративно поцеловал меня, как бы заявляя – она моя. Стелла обняла меня, не веря такому счастью. Она давно мечтала увидеть меня влюблённой. А я ещё не до конца понимала свои ощущения, но воспоминания о поцелуях Ронни вызывали дрожь во всём теле. Я до сих пор чувствовала его горячее дыхание на своей коже, тепло его тела, приятную тяжесть, его запах… Мне вдруг захотелось приложить футболку, что была спрятана под курточкой, к носу и внимать его запах снова и снова. Сумасшествие!

Попав домой, я не сразу поняла, что папа не пошёл на работу и сидит в гостиной, читает свежий номер газеты. Поэтому вошла расслабленной походкой и направилась к лестнице. Тогда-то папа меня и окликнул.

– Как дела в колледже? – спросил он, не отрываясь от газеты. На папиных глазах были очки, и если он поднимет голову, то мой образ расплывётся. Так что ему пришлось бы либо их снять, либо смотреть исподлобья. Ни того, ни другого он делать не хотел, поэтому продолжал рассматривать заголовки.

А я жалась около перил, хваля себя мысленно за то, что не расстегнула и, тем более, не сняла куртку.

Мой папа Ричард Ловетт работал в юридической компании, очень хорошо известной в Мандевиле. Он был уважаемым человеком в городе. Своей репутацией он дорожил и всегда втирал нам, своим детям, что очень важно держать марку. Для него семья – это крепость, спасение от трудностей, опора и поддержка, защита от жестокого мира. Папа считал, что только крепкая семья может дарить тепло, уют и спокойствие. Он стремился к тому, чтобы всё в его созданном мирке было идеально: верная и любящая жена и воспитанные дети, стремящиеся получить образование.

Папа поощрял увлечение Алана, ибо биология была наукой, а наука может реально помочь в жизни.

Я с детства любила музыку, и папа одобрил мое желание поступить в музыкальную школу на класс фортепиано. Однако он утверждал, что я должна получить профессию, которая обеспечит уверенность в будущем. Я сопротивляться не стала и пошла туда же, куда и Стелла – на экономиста. Папа не стал отговаривать. Но даже он мечтал увидеть меня на сцене в концертном зале… уж точно не за синтезатором в рок-группе.

– В колледже все хорошо. Сегодня получила два высших бала. А… ты сегодня дома?

– Устал с дороги, – сказал он, снял очки и посмотрел на меня. – Как самочувствие?

– Мне сегодня лучше, уроков много. Я пойду к себе, ладно?

Как только папа кивнул, я помчалась наверх и сразу в душ. Вроде он ничего не заметил.

Сняв футболку Ронни, я наконец приложила ее к своему лицу и вдохнула приятный аромат чистой одежды – футболка пахла хвоей и имела уникальный аромат Ронни, который я узнаю без труда. Я бережно сложила ее и убрала в шкаф – под стопку своих футболок. Потом покачала головой, ибо мелькнула мысль, что я буду спать в ней.

Спать в его футболке – это почти, что спать рядом с Ронни. Господи, что за идиотизм!

И несмотря на это, ночью я легла в постель в его футболке.

Утром после завтрака я помогала маме убирать на кухне. Она решила помыть шкафчики и перебрать посуду. Мама ненавидела пыль и по возможности старалась избавляться от неё.

Находясь в приподнятом настроении, я, естественно, напевала себе под нос. Мы убирались молча, я мыслями была далеко от кухни, движения были практически механическими. И мама заметила, что я летаю в облаках.

– Дорогая, – начала мама, присев на край стула с тряпкой и чистящим средством для кухни в руках, – хочу задать тебе вопрос и жду честного ответа. Пока папа и Алан уехали в супермаркет, мы можем поговорить откровенно, ведь так?

Мня насторожило это предисловие.

– Поговорить о чем?

– О тебе.

– Обо мне? В смысле, о моей учебе? – состроила дурочку.

– Нет, – сказала мама. – Ты уже не маленькая девочка, и я понимаю, что скоро ты начнёшь вести взрослую жизнь.

Я поставила тарелку на стол. Почему она заговорила об этом сейчас? Неужели миф о том, что мать чувствует своё дитя – правда? Вот это интуиция! В отражении оконного стекла я видела, как раскраснелась, чувствуя, как жар поднимается к щекам.

– Мне почему-то кажется, что у тебя появился парень, – продолжала она с улыбкой, хотя во взгляде я читала беспокойство. – И я ничего не имею против, если он хороший человек. Ты прекрасно знаешь, как папа придирчив. Но не в этом дело… У всех у нас были отношения в твоём возрасте. Влюбленность – это хорошо… м-м-м… с условием, что она не повлияет на учебу. Однако, милая моя, я подозреваю, что ты спишь с ним.

А вот это уже испугало меня. Я резко повернулась к ней.

– С чего ты взяла это, мама?

– Кому, как не мне заметить это? Девочка, которая познала физическую любовь, меняется. Этого не объяснить, но твоё поведение, настроение, искорки в глазах – все это так не похоже на мою маленькую Бриеллу.

– Мам… – я стала заикаться. – Ты ошибаешься… ничего подобного… нет…

– И ты, конечно же, вчера никуда не уходила из дома после нашего отъезда?

Я смотрела на неё во все глаза.

– Нет! Я… мне было плохо…

Мама вздохнула, затем продолжила уборку, а спустя пять минут сказала: