Герилья в Азии. Красные партизаны в Индии, Непале, Индокитае, Японии и на Филиппинах, подпольщики в Турции и Иране бесплатное чтение
Герилья в Азии. Красные партизаны в Индии, Непале, Индокитае, Японии и на Филиппинах, подпольщики в Турции и Иране
Составители Александр Колпакиди, Марат Нигматулин
© составители Колпакиди А.И., Нигматулин М.В., 2023
© ООО «Издательство Родина», 2023
Предисловие
Марат Нигматулин, Дмитрий Костенко
В наше время принято восхищаться достижениями стран Восточной Азии. Южная Корея и Япония, Китай и Гонконг, Сингапур и Тайвань производят на европейского человека неизгладимое впечатление. Их суетливый уклад жизни, их богатство, их вечно горящие неоновые огни и уходящие в небеса небоскрёбы вызывают восхищение на фоне сонных узких улочек европейских столиц, где голоса и смех замолкают уже в одиннадцать вечера.
Раньше центрами мировой культурной, экономической и политической жизни были Лондон, Париж, Рим, Берлин, Нью-Йорк. Сейчас же – Сеул, Пекин, Гонконг, Сингапур, Тайбэй.
Подчас трудно поверить, что так было далеко не всегда, и ещё относительно недавно эти страны были нищие, прозябали в чудовищной зависимости от Запада, а правили ими либо колониальные начальники с Запада, либо местные военные хунты.
Для того, чтобы сбросить с себя ярмо европейского колониализма, побороть вековую отсталость и зажить заново – народам этого региона пришлось пройти долгий путь политической борьбы и преобразований. Революции, гражданские войны, «рывки» модернизаций, подъем культуры, борьба с неграмотностью и болезнями – всё это было необходимо для того, чтобы вырваться из нищеты в мировые лидеры.
Среди прочего огромную роль в истории региона сыграли и партизанские войны, сотрясавшие континент на протяжении всего двадцатого века. Где-то они привели к власти прогрессивные национально-освободительные движения, обеспечившие быструю модернизацию и рывок к экономическому росту и процветанию. Где-то они не увенчались успехом, но подтолкнули правительства к реформам, облегчившим жизнь крестьянства и расширившим политическое представительство населения.
В любом случае партизанская война – герилья – сыграла колоссальную роль в развитии всей Азии двадцатого столетия.
Герилья (в переводе с испанского «маленькая война») это, конечно, изначально европейское слово. Тем не менее, сама эта тактика непрямых партизанских действий появилась независимо на многих континентах и развивалась до поры до времени самостоятельно.
В Европе партизанские войны вели за своё освобождение испанцы в годы французской оккупации во время Наполеоновских войн, тирольцы и русские во время войны 1812 года.
Тем не менее, эти военные действия ещё с трудом тянули на герилью. Испанские повстанцы времён Наполеоновских войн – гверильясы – внесли колоссальный вклад в победу над французами. Военные действия, которые они вели, в известной степени подходят под определение «малой войны». Тем не менее, они были ещё далеки от «настоящей» герильи двадцатого века. Гверильясы изначально рассматривали себя лишь как вспомогательную силу, содействующую основным регулярным войскам. Испанская гверилья того времени также не была в достаточной степени маневренна, имела слабый наступательный потенциал. Очень ограниченно применялись в ней взрывчатые вещества. Даже применение огнестрельного оружия сводилось в ней к минимуму.
Аналогичным образом и русские партизаны Отечественной Войны 1812 года рассматривались русским командованием только как вспомогательная сила, действующая в непосредственной близости от зоны боевых действий и направляемая офицерами регулярной армии.
Несколько иначе обстояли дела в Латинской Америке. Там «настоящие» партизанские войны получили распространение уже в девятнадцатом веке. Показательный пример здесь – Колумбия: по партизанскому принципу там велись почти все гражданские войны. А их было немало: война между сторонниками автономии штатов и сторонниками централизации в 1860–1862 годах, война между либералами и консерваторами в 1876–1877 годах, война между теми же либералами и консерваторами в 1884–1885 годах, а затем Тысячедневная война в 1899–1903 годах, по результатам которой получила независимость Панама.
В Азии были свои теоретики и практики крестьянской, народной войны: ещё легендарный Сунь Цзы упоминал в своём трактате о партизанских военных действиях, призывал устраивать засады на дорогах, поджигать вражеские обозы с продовольствием и фуражом и вообще действовать сообразно принципу «бей и беги».
Народное военное искусство в Китае развивалось посредством множества крестьянских восстаний и войн, которые никогда не оставляли Китай. Последней крупной и при этом наиболее близкой к нам по времени и смыслу крестьянской войной в Китае (восстание ихэтуаней 1899–1900 в расчет принимать не стоит, это движение не было направлено против властвующей элиты и манипулировалось властями Цинского Китая), стало восстание тайпинов (1850–1864 гг.). Осуществлявшееся под крестьянскими милленаристскими лозунгами восстание обещало построить радикально новый мир, побороть всякую несправедливость. В конечном итоге восстание было зверски подавлено при поддержке французской и британской армии.
Мао Цзэдун не зря впоследствии говорил, что учился у тайпинов.
* * *
В ХХ веке в герилье боролись две основные тактики. Одна из них была разрааботана и в основном применялась в Восточной Азии. Это затяжная народная война по Мао Цзедуну. Согласно этой методике деревня постепенно окружает город: партизаны беспокоящими ударами постепено изматывают превосходящие силы правящего режима, нарушают коммуникации и устанавливают контроль над сельской местностью. Другая – фокаизм теория, ярким образцом применений которой стала кубинская революция. По существу, это бланкизм ХХ века – маленькая группа героев высаживается в глухомани, и даже если не одерживает по существу серьезных побед, то уже одним своим примером воспламеняет население гродов на восстание. В результате появляются все новые и новые очаги сопротивления, после чего режим уже не справляется с задачами контроля и управления и рушится. И у этого метода находились в Азии свои поклонники в первую очередь среди турецких, палестинских и иранских революционеров.
В начале ХХ века большинство государств Азии – бедные, аграрные страны, в которых сохраняются еще пережитки феодализма и более ранних общественных формаций. Основная масса населения находилась в них в бесправном положении: сельское население прозябало нищете, вынуждено было много работать, почти ничего не получая взамен. Ни о каком участии представителей простого народа в управлении государством не шло даже речи. Политической субъектностью обладали лишь аристократия и верхушка военного сословия, крупная буржуазия и европейские колонизаторы, но ни интеллигенция, ни рабочие, ни крестьянство влиять на государственную политику не могли.
Ни малейшей возможности донести свои требования до властей у основной массы населения не было.
Единственным способом заявить о своих правах была борьба против существующего порядка с оружием в руках.
После успеха Октябрьской революции в 1917 году весь мир всколыхнула волна бунтов, восстаний и заговоров, участники которых стремились повторить русский опыт.
Восстания сотрясали не только Европу, где в те времена успели провозгласить Баварскую, Венгерскую, Эльзасскую советские республики, но и Латинскую Америку с Азией.
Даже на Борнео практически сразу после получения известий революции в России местные социалисты решили устроить вооружённое восстание. Голландская Социалистическая партия при посредстве «Туземной социалистической лиги» и «Социалистической ассоциации солдат и матросов» устроила восстание, в котором приняло участие около трёх тысяч человек. Были сформированы даже свои советы. Однако восстание быстро подавили, его участников казнили или бросили в тюрьмы, многие вынуждены были бежать в страхе.
В мае-июне 1919 года в Пекине вспыхнули студенческие волнения. Студенты были недовольны условиями позорного для Китая Версальского договора и требовали не подписывать его. Вдохновлённые опытом Октября, они выдвигали антиимпериалистические, антияпонские и социалистические лозунги. «Движение 4 мая» поспособствовало распространению марксизма в Китае.
В том же 1919 году в Корее после похорон последнего корейского короля (вана) династии Ли – Коджона развернулось «Движение 1 марта», представители которого требовали ухода из страны японских оккупантов.
К началу ХХ века социализм к тому времени был системой идей, имевшей более чем столетнюю историю. Во Франции, Германии, Швеции, России, Италии, Британии партии рабочего класс, исповедующие социалистическую идеологию были влиятельны, хорошо организованы и идеи социализма пользовались симпатией у значительной части интеллигенции.
Но в бывших колониях и странах, остающихся в колониальной зависимости – в Латинской Америке, в Африке, а Азии, – распространение социализма только начиналось.
Так, хотя в Латинской Америке уже были известны различные движения народнического типа – местная интеллигенция только начинала знакомиться с книгами Маркса и Энгельса. Никаких устоявшихся крупных организаций социалистического толка в этих странах тогда не было.
* * *
1917-й год изменил многое. Социализм, до этого распространённый преимущественно в Европе и считавшийся его критиками в основном отвлеченной теорией, – внезапно победил в отсталой стране, притом победил на 1/6 части земного шара.
Это не могло не прибавить энтузиазма революционерам во всех уголках мира.
Если в России, где 80 % населения составляли неграмотные крестьяне, а промышленность занимала меньше 10 % от экономики, – радикальные сторонники социалистических идей смогли взять власть, то почему это невозможно в Колумбии, Перу, на Филиппинах, в Китае или Индонезии?
В результате по всему миру левые течения в социалистических партиях стали обособляться и принимать ставшее популярным имя коммунистов.
В 1918 году была основана компартия Аргентины, в 1919 – созданы коммунистические партии в Мексике и США, в 1920 – компартии Индонезии, Индии, Турции и Ирана, в 1921 создаются коммунистические партии в Китае и Италии, в 1922 – в Японии и Бразилии.
Ныне среди историков революционного движения принято писать о «мировой революционной ситуации» 1917–1923 годов. За это время и вправду происходит огромное количество социалистических восстаний, переворотов и даже революций, большая часть которых, однако, потерпела поражение.
После 1923 года революционная волна спала, но коммунистические движения остались и продолжили развиваться, постепенно осваивая новые формы деятельности.
Разумеется, колониальные администрации и местные автократии ни в какой форме не желали мириться с деятельностью коммунистов. Если в метрополии Британия, Франция или Нидерланды ещё допускали работы левых движений, то у себя в колониях они этого потерпеть никак не могли.
Британская колониальная администрация больше всего опасалась «восстания туземцев», а потому в Индии компартию тут же запретили. Именно поэтому руководство ее деятельностью велось первое время с территории советского Туркестана.
В немногих независимых странах Азии вроде Японии, Китая или Сиама (в последнем своя Компартия появилась в 1928 году) тоже не готовы были признать коммунистов за легитимную политическую силу. Несмотря на то, что в этих странах уже формировались институты буржуазной демократии (в Японии парламент работал с 1889 года, в Китае – с 1928 года, в Сиаме – с 1932), фактически это были милитаристские авторитарные режимы, где любая хоть сколько-то опасная оппозиция безжалостно подавлялась.
В японских колониях администрация практиковала прямо террористические методы управления: оппозиционеров и борцов за свободу, даже умеренных, похищали, убивали, их семьи подвергались преследованиям. Коммунисты, составлявшие левое крыло национально-освободительного движения, были для японцев особенно опасны. Аналогичным образом поступало правительство Сиама – главного союзника Японии. В гоминдановском Китае также принимались законы против коммунистов. Национально-буржуазное правительство, само начинавшееся с умеренно-социалистических лозунгов, со второй половины двадцатых годов перешло к жесточайшим преследованиям левой оппозиции.
Всё это вынуждало азиатские коммунистические партии действовать в строжайшем подполье.
Другой важной проблемой региона была низкая доля промышленности в экономике и, следовательно, малочисленность промышленного рабочего класса.
Регион был чудовищно отсталым: в большинстве азиатских стран численность крестьянства превышала 80 % от всего населения. Современная промышленность практически отсутствовала. Её заменяло существовавшее кое-где ремесленное производство.
В городах практически не было производства за исключением ремесленного. В результате население городов было почти лишено промышленного рабочего класса. Города были населены солдатами и офицерами колониальных армий, туземной знатью, местной и европейской буржуазией, колониальными чиновниками, торговцами и прислугой. Города превращались в главные центры политической реакции. Основные же революционные выступления происходили в основном на периферии, далеко в провинции, притом развивались они не в пролетарской, а в батраческой и крестьянской среде.
Именно туда, в деревню, и стала постепенно переноситься деятельность коммунистов.
Подпольная деятельность коммунистов в сельской местности очень быстро стала приобретать черты партизанской войны.
Уже в довольно рано, в конце 1920-х, этот феномен попытались осмыслить революционные идеологи, в первую очередь Мао Цзэдун. В 1932 году он начинает писать свой учебник партизанской войны, книга так и останется неоконченной.
В Восточной Азии с начала 30-х годов уже шли первые сражения Второй мировой войны. Япония оккупировала северную часть Китая и создала там марионеточное государство Манчжоу-Го. Фактически боевые действия в Поднебесной не прекращались с 1911 года, когда была свергута монархия, сперва Синхайская революция, затем война Гоминданя против местных милитаристов, затем война гоминданевцев с коммунистами.
С 1937 года ситуация обострилась ещё сильнее: Япония напала уже на южный Китай и оккупировала почти всю его прибрежную часть, постепенно продвигаясь вглубь страны. Были заняты Гуанчжоу, Гонконг, Шанхай и Нанкин. Население на занятых территориях закабалялось, нелояльные оккупантам местных жителей безжалостно истребляли.
После нападения на Пёрл-Харбор и вступления в войну на Тихоокеанском театре военных действий США и Великобритании – Япония оккупировала Филиппины и Индонезию, Малайзию (Малайю) и Индокитай, южную часть Бирмы (включая столицу колонии – Рангун). Завоевания японцев простирались до Полинезии и Австралии, включая в себя даже часть Новой Гвинеи.
Всюду на борьбу с оккупантами вставали местные народы, используя тактику партизанской войны.
Особенно преуспели в этом филиппинцы: там жители района Хукбала поднялись на борьбу в 1942 году. Произошло это после того, как всё мужское население того района угнали на принудительные работы в Индонезию: мужчины должны были строить аэропорты для японской военной авиации.
После этого началось восстание. Большую часть повстанцев составили женщины и подростки.
Партизанская война продолжалась до 1945 года, когда японцы были полностью изгнаны с Филиппин.
Интенсивно боролись против Японии и другие народы: антияпонское движение возникло во Вьетнаме. Основу его составили активисты Коммунистической партии Индокитая и созданной ею лиги Вьетмин. Главным местом его базирования стали горные и болотистые районы Северного Вьетнама на границе с Китаем.
В самом Китае партизанскую борьбу против японцев вели как Гоминьдан, так и КПК под руководством Мао Цзэдуна.
В Корее во главе партизанского сопротивления встал будущий лидер КНДР Ким Ир Сен.
Даже в Новой Гвинее действовало своё вооруженное антияпонское подполье.
* * *
Окончание Второй Мировой войны было встречено многими как вторая Весна народов.
Гитлеровский нацизм пал, пал и японский империализм.
Поскольку решающий вклад в победу над ними внесли Советский Союз и китайские коммунисты, – по всему миру наблюдался рост популярности социалистических идей.
Французские и итальянские коммунисты, только вышедшие из подполья, со дня на день ожидали, что советские танки двинутся дальше, прямо к Ла-Маншу, затем советская армия перейдёт Пиренеи и освободит Иберию от диктатур Франко и Кармоны. Затем советские силы пойдут в Грецию, чтобы помочь местным партизанам взять власть.
Вся Европа должна была со дня на день стать социалистической.
Ветры перемен дули и в Азии. Освободив север страны от японцев, китайские коммунисты двинулись на юг, громя чанкайшистские части. С 1945 года и вплоть до конца Гражданской войны гоминьдановцы больше не вели наступательных действий.
Северная часть Кореи была занята коммунистами.
Иранские курды провозгласили собственную Мехабадскую республику, во главе которой стало социалистические правительство. В иранской части Азербайджана была создана Демократическая республика Азербайджан, правительство которой тоже было коммунистическим.
Ожидалось, что скоро коммунисты возьмут власть и в Японии.
Конечно, как мы все знаем, советские танки не сдвинулись с места, похода на Ла-Манш и в Испанию не было. Греческие партизаны не получили от Сталина ожидаемой поддержки.
Мехабадская республика пала, как пал и демократический Азербайджан. Режим Пехлеви быстро восстановил свою власть над западной частью страны. Иран так и остался тюрьмой народов.
Тем не менее, тогда казалось, что победа коммунизма близка, а старый мир вот-вот рухнет.
По всему миру шёл мощный подъем коммунистического движения, вполне сравнимый с «мировой революционной ситуацией» 1917–1923 годов.
Наблюдая успехи коммунистов в Китае и Корее, – левые силы во всей Азии стали уже вполне сознательно и целенаправленно использовать партизанскую тактику. До этого она всё же часто рассматривалась как некое печальное отклонение, вынужденная мера в условиях запрета на открытую политическую деятельность.
Особенно бурно начали развиваться партизанские движения в тех европейских колониях, которые в период войны находились под японской оккупацией. К августу 1945 японская армия была уже разгромлена, а европейские колониальные хозяева вернуться ещё не успели. Это создало окно возможностей, которым и воспользовались местные политические силы.
Во Вьетнаме на севере в Ханое коммунисты провозгласили независимость страны, а на юге троцкисты создали Сайгонскую коммуну, которая вскоре была раздавлена французами и помогавшими им англичанами.
Важным фактором послевоенного социалистического движения в Восточной Азии стала китайская помощь. После того, как коммунисты там взяли под свой контроль почти всю страну в 1949 году, – Китай стал превращаться в третью наравне с СССР и США сверхдержаву, постепенно расширяя своё влияние.
В том числе Китай, как некогда СССР, в первые годы своего существования, начал систематически оказывать поддержку иностранным коммунистические движениям и странам, где такие движения только пришли к власти.
Так, Китай вмешался в Корейскую войну, оказывая поддержку КНДР, долгое время помогал Северному Вьетнаму.
Из народного Китая к коммунистам Бирмы, Малайи, Таиланда, Камбоджи и Филиппин текли потоки денег, оружия, партизан обучали китайские военные инструкторы.
После того, как в 1951 году в состав КНР вошёл Тибет, – у Китая появились граница с Индией, Бутаном и Непалом. На индийском субконтиненте коммунисты в конце 40- заняли сильные позиции в Телингане на территории полунезавимого княжества Хайдерабад, некоторое время не входившего в состав Индийской федерации.
В Бирме ситуация осложнялась расколом местной Компартии. В 1946 году она раскололась на «Партию Белого флага» и «Партию Красного флага».
Обе они, однако, продолжали вести партизанские военные действия, поднимая на борьбу издревле угнетённые горные народы этого региона – каренов и качинов.
В Малайе полыхала война с британскими оккупантами. Из послевоенных герилий она продолжалась дольше других. Войну против оккупантов там вела Малайская Народно-освободительная армия во главе с лидером коммунистов Чин Пеном.
Партизанское движение там началось ещё в годы японской оккупации. После войны оно на время затихло, но в 1948 году война вспыхнула вновь. К 1957 году англичане вынуждены были признать независимость Малайи. Тем не менее, в стране установилось буржуазное правительство, продолжавшее войну против партизан до 1960 года.
К 1960 году коммунисты потерпели поражение и вынуждены были прекратить огонь. Однако уже в 1968 году война вспыхнет с новой силой и продлится до 1989 года.
В Камбодже в 1951 году зародилась и начала борьбу местная компартия – Кхмерская народно-революционная партия. Она станет широко известна много позже, уже в семидесятые годы под именем «красных кхмеров».
Даже в относительно спокойном Таиланде происходили коммунистические выступления.
Тем не менее, в первой половине пятидесятых новая коммунистическая волна стала затухать.
В 1949 году, так и не дождавшись советской военной помощи, потерпели неудачу греческие коммунисты.
В 1950 году началась Война в Корее, на которую СССР и Китай вынуждены были отвлечь значительные военные силы.
Ко всему прочему левые во всём мире всё больше разочаровывались в СССР. К началу пятидесятых стало понятно, что эпохального марша советских танков к Ла-Маншу ждать со дня на день не стоит.
Советский Союз всё больше встраивался в мировую систему, старался играть по правилам, не обострять лишний раз отношения с Западом и т. д.
Тем временем креп молодой тогда Североатлантический Альянс и его аналог для стран Юго-Восточной Азии СЕАТО или «Манильский пакт». Смерть Сталина, доклад Хрущева ХХ съезду и события в Венгрии, способствовали спаду симпатий к социализму в СССР.
Другой причиной затухания симпатий к коммунизму стало затягивание многих национально-освободительных войн в колониях.
Война Франции за сохранение своих колоний в Индокитае затянулась до 1954 года, британская война в Малайе до 1960, в Нидерландской Новой Гвинее война продолжалась до 1962 года. Все эти конфликты в значительной мере обескровили революционные движения на юго-востоке азиатского континента.
* * *
Следующий подъем движения произошёл лишь на рубеже 1960-х и 1970-х годов.
Ему способствовал целый ряд факторов. Культурная революция в Китае создала новый привлекательный образ социализма – революцию на улицах творят молодые студенты, сбрасывая с пьедесталов власти и чиновников. Боливийская эпопея Че Гевары и его трагическая гибель пробудили и новую волну интереса к партизанской войне. А в Азии знаковым успехом революционных партизан стало наступление праздника Тэт – атака на американское посольство в Сайгоне, организованное Национальным фронтом освобождения Южного Вьетнама. Во всем мире вновь начинает складываться революционная ситуация: уже третья за век.
В 1968 году вспыхнуло с новой силой восстание в Малайе. Компартия во главе со своим легендарным первым секретарём Чин Пеном развернула герилью по всей стране. На сей раз у коммунистов был могущественный союзник – маоистский Китай.
Сам Чин Пен с 1961 по 1989 год проживал в Пекине. Поначалу Дэн Сяопин хорошо принял его. Он настаивал на самой активной поддержке малайских коммунистов, а также на активизации вооружённой борьбы.
В 1970 году расположенные на территории Таиланда малайские партизанские базы были разгромлены. Партия понесла колоссальный ущерб, но восстановилась благодаря китайской поддержке.
В 1980 году переориентировавшийся на китайскую бюрократию и получивший теперь верховную власть председатель Дэн настоял на том, чтобы малайским коммунистам больше не оказывалась никакая поддержка. Также были закрыты работавшие из Китая малайские радиостанции.
В 1989 году Чин Пен вынужден был покинуть Пекин. Партия прекратила вооружённую борьбу. До своей смерти её лидер проживал в Таиланде.
В этом же 1968 году Хосе Мария Сисон создаёт маоистскую Коммунистическую Партию Филиппин.
Ещё в 1962 году он, будучи студентом и активистом молодежного националистического движения, проникся идеями Мао. В 1966 году впервые посетил Пекин и в разгар Культурной революции, окончательно уверился, что будущее именно за китайским вариантом коммунизма, а не за советскими ревизионистами.
В 1967 году его и ещё нескольких его товарищей исключили из просоветской компартии Филиппин за ультралевый уклон. В следующем году они создали свою коммунистическую партию, а ещё через год – Новую народную армию.
Так начался второй этап истории филиппинской герильи.
На Филиппинах в те годы правил проамериканский диктатор Фердинанд Маркос.
Вообще американское влияние в стране было исторически сильно: после изгнания с островов испанцев в 1898 году, страна почти сразу же была оккупирована США, превратившими Филиппин в свою колонию.
После 1945 года страна добилась независимости, но влияние Штатов на местный режим сохранялось. Американцы и поставили там диктатора Маркоса. Именно на его правление выпал наиболее острый период Гражданской войны. К 1972 год бои между частями регулярной армии и партизанами достигли наибольшего ожесточения. Маркос вынужден был ввести военное положение и установить режим единоличного правления. Тем не менее, к началу восьмидесятых годов красные партизаны контролировали более 80 % территории страны.
В 1986 году Маркос был свергнут в ходе Жёлтой революции.
Партизанская война на Филиппинах продолжалась и в девяностые годы. После краха СССР от маоистской компартии отделилось сразу несколько ультралевых фракций. Крупнейшие из них – Революционная рабочая партия и Трудовая партия Филиппин и сейчас продолжают борьбу методами городской герильи.
Филиппины на долгие годы стали для Соединённых Штатов больным местом. Как, впрочем, и многие другие страны этого региона.
В Камбодже партизанская война возобновилась в 1967 году. Здесь герилья началась как вооруженная борьба против монархии и продолжилась после военного переворота полковника Лон Нола, который установил откровенно проамериканский режим. С Кхмерской республикой Лон Нола покончил, Пол Пот, в очередной раз переименовавший государство, которое стало называться Демократическая Кампучия.
С падением Пномпеня начинается великий эксперимент «красных кхмеров» по полному устранению классов и построению коммунистического общества. В 1979 году он в свою очередь будет прерван вьетнамским вторжением.
Единственная страна региона, где у американцев всё получилось точно, как они хотели, – это Индонезия. На определённом этапе она стала вызывать у американского командования очень сильное беспокойство: к началу шестидесятых годов местная компартия была третьей по численности в мире после китайской и советской и крупнейшей не правящей коммунистической партией в мире.
Тем не менее, продлилось это недолго: в 1965 году левые офицеры попробовали свергнуть действовавший на тот момент в стране режим Сукарно. Это был умеренно-прогрессистский режим, вполне дружественный местным марксистам. Но после подавленного военного путча партию запретили, а против коммунистов и китайского национального меньшинства начались беспрецедентные репрессии. Антиимпериалиста Сукарно на посту главы государства сменил проамерикански настроенный генерал-майор Сухарто, а стране был развязан подлинный антикоммунистический геноцид, от которого Индонезия в полной мере не оправилась до сих пор. В общей сложности было убито более миллиона человек.
Вооруженная партизанская борьба за социализм велась и в восточной части острова Тимор. Эта территория сперва была колонией Португалии, а после того как в метрополии произошла «Революция красных гвоздик» и португальские колонии получили независимость была оккупирована соседней Индонезией. Основной повстанческой организацией здесь стал ФРЕТИЛИН – Революционный фронт за независимость Восточного Тимора. Лидерами этой организации были Франсишку Шавьер ду Амарал, Николау душ Рейс Лобату и Жозе Рамуш-Орта.
По своей структуре и характеру деятельности движение ФРЕТИЛИН больше походило не на партизанские организации в соседних азиатских странах, а на левые движения за независимость португальских колониях на других континентах – ФРЕЛИМО в Мозамбике, МПЛА в Анголе, ПАИГК в Гвинее-Бисау и Кабо-Верде.
К моменту обретения независимости 1975 году во ФРЕТИЛИН возобладали тенденции радикально-маоистского толка.
В конце португальского владычества на острове Фронт победил на местных выборах весной 1975 года. Однако править сторонникам построения на острове социалистического общества не дали. Вскоре в стране произошел военный переворот. В ответ на это коммунисты попытались объявить полную (а не частичную) независимость Восточного Тимора и даже сформовали собственное правительство.
Страна оказалась на пороге гражданской войны, но до боевых действий дело так и не дошло – уже через девять дней весь Тимор был оккупирован армией Индонезии.
Партизанская война между коммунистами и индонезийскими оккупантами продолжалась до 1978 года. Подготовка тиморских маоистов осуществлялась в лагерях «красных кхмеров» на территории Кампучии.
К декабрю 1978 году индонезийская армия уничтожила до 80 % бойцов ФРЕТИЛИН, а его лидер Николау Лобату, чтобы не попасть в плен, застрелился со словами «Моя последняя пуля – моя победа». С сентября 1977 по февраль 1979 года Фронт потерял почти всё своё руководство – в живых остались только трое из 52 членов его Центрального комитета. Несмотря на крупные потери, ФРЕТИЛИН продолжал сопротивление в труднодоступных регионах страны и деятельность в эмиграции до начала нового века.
После обретения Восточным Тимором независимости Фронт, превратившийся за эти годы в умеренную социал-демократическую организацию, победив на выборах 30 августа 2001 года в Конституционную ассамблею с 57,37 % голосов, находился у власти в 2001–2007 годах при премьерстве генерального секретаря ФРЕТИЛИН Мари Алькатири. Его кабинет проводил социально ориентированную политику и отказывался от сотрудничества с МВФ, но ушёл в отставку после Восточно-тиморского кризиса 2006 года.
* * *
Японию и Южную Корею неолиберальные публицисты любят представлять как некое исключение на фоне других азиатских стран того времени – жестоких и кровожадных диктатур. Тем не менее, это верно лишь отчасти.
Так, Республика Корея до конца шестидесятых годов существенно отставала от КНДР по темпам экономического развития. Нищета, бесправие, каторжный принудительный труд, авторитарная форма правления, секретные тюрьмы, пытки и преследования оппозиции – вот что такое Южная Корея времён Ли Сын Мана или любого из его наследников во второй половине ХХ века. Экономическая отсталость сохранялась в стране до начала правления Пак Чжон Хи. В период его правления благодаря политике государственного дирижизма и использованию дешевой рабочей силы в стране произошло «экономическое чудо», но режим по прежнему носил репрессивный характер, а после убийства Пак Чжон Хи страну потрясло восстание в Кванчжу.
После окончания войны на юге Корейского полуострова действовало множество подпольных коммунистических организаций. Среди них можно вспомнить Народно-революционную партию, все восемь лидеров которой были повешены, а большая часть активистов замучена до смерти.
Поначалу коммунисты Южной Корее действовали методами традиционной герильи, но потом постепенно отказались от них. Рост населения, подъем больших городов, совершенствование тактики антипартизанской борьбы вынудили местных левых переходить к городской партизанской войне.
Наиболее заметной организацией городских партизан Страны утренней свежести был Фронт национального освобождения Южной Кореи, действовавший в 1970-е и 1980-е годы.
Его лидерам относительно повезло: петлю им заменнили сперва на пожизненное заключение, а затем на пятнадцатилетний срок. Тем не менее, вскоре после освобождения большинство из них скончалось от хронических болезней, развившихся в результате пыток и плохого содержания в тюрьме.
Соседняя Япония была куда богаче разоренной в начале 50-х годов войной Южной Кореи и стран Юго-Восточной Азии, и леворадикальные протестные движения там более походили на европейские и североамериканские, чем на народную войну по заветам Мао.
В конце шестидесятых японские университеты сотрясали студенческие волнения. Организация японских «новых левых» – студенческий союз Дзэнгакурен выводил на улицы многотысячные демонстрации.
В эти дни одна из радикальных студенческих группировок Революционная коммунистическая лига Японии приняла решение о переходе к городской партизанской войне. В 1972 году от неё отделилась легендарная Красная Армия Японии (Рэнго Сёкигун, позднее Ниппон сэкигун) во главе с Фусако Сигэнобу. Японские красноармейцы сражались за идеалы социализма не только в Стране Восходящего солнца, но и на Ближнем Востоке. Некоторые бывшие члены Сэкигун до сих пор живут в Ливане.
Из организаций городской герильи, возникших в развитых странах в 70-е годы, эта структура продержалась дольше всех: «Красные бригады» распались в начале девяностых, RAF – официально самораспустилась в 1998 году, Ниппон сэкигун – только в 2000.
Именно тогда Фусако Сигэнобу была арестована. На свободу она вышла лишь в 2022.
* * *
Важным центром вооруженной борьбы революционных партизан вот уже на протяжении половины столетия являются несколько штатов Индии.
К концу 1960-х годов в стране функционировали десятки коммунистических и просто левых движений самой различной направленности, многие из которых насчитывали десятки тысяч членов и почти все из которых имели свои вооружённые отряды.
В Западной Бенгалии коммунисты под влиянием идей маоизма считали, что именно прямое крестьянское вооружённое восстание приведёт к социализму.
В марте 1967 года началось восстание жителей деревни Наксалбари, поддержанное левыми радикалами внутри Коммунистической партии Индии (марксистской) во главе с Чару Мазумдаром и Кану Санъялом, началом которого стало изъятие 150 коммунистами-марксистами всего зерна у местного землевладельца. С тех пор идийских маоистов ведущих вооруженную борьбу против правительства называют наксалитами. Вскоре боевые действия против правительственных войск и полиции вели уже крестьяне на территории всего штата. Основную базу наксалитского движения составили адиваси – племенные группы изначальных обитателей полуострова Индостан, жившие здесь до заселения субконтинента дравидами и ариями. Адиваси либо не были вовлечены в систему каст, либо занимали в ней низкое положение. Вслед за Западной Бенгалией герилья началась также на территории штатов Керала, Андхра-Прадеш, Орисса и Бихар, которые до настоящего момента составляют, так называемый «красный коридор» Индии.
Возглавивший движение наксалитов Чару Мазумдар, адаптировал идеи маоизма к индийской действительности, провозгласив «линию на уничтожение классовых врагов» – полицейских, сельских богатеев и их приспешников. Помимо крестьян, эта идеология привлекла часть городской элиты. С 1967 года началось «хождение в народ», в ходе которого в сельскую глубинку потянулись учителя, врачи и т. п., которые приобщали крестьян к идеям маоизма. К 1971 году левое крыло Коммунистической партии Индии (марксистской) вышло из партии и создало собственную компартию – Коммунистическую партию Индии (марксистско-ленинскую), провозгласившую борьбу с ревизионизмом внутри индийского коммунистического движения.
Несмотря на ожесточенную борьбу наксалиты потерпели поражение. Сперва, с помощью регулярной армии было подавлено сопротивление в сельской местности, а затем городское восстание в Калькутте, где городским партизанам-наксалитам приходилось сражаться не только против властей, но и против боевиков умеренной КПИ (марксистской). Тем не менее, наксалитскому движению суждено было возродиться в 80-е – 90-е годы, когда на территории штатов «красного коридора» вновь появились освобожденные зоны.
После 1977 года, когда КПИ (марксистская) вернулась к власти в Бенгалии, отношения между умеренными коммунистами и наксалитскими группировками удалось нормализовать. Была достигнута негласная договорённость, согласно которой марксистская компартия, даёт повстанцам фактическую возможность создавать лагеря на территории штата, взамен повстанцы обещали не вести вооружённую борьбу на территории Западной Бенгалии, используя эти лагеря лишь для подготовки, перегруппировки, отдыха и лечения, проводя силовые акции в других штатах Индии.
Однако на месте некогда единой КПИ (м.-л.) возникла почти сотня мелких наксалитских группировок. Почти в каждом «освобождённом» районе был создан ЦК своей партии наксалитской традиции. Неоднократные попытки вновь возродить единую партию тогда успехом не увенчались. Лишь в 2004 году в результате объединения двух крупнейших организаций практиковавших герилью – группы «Народная война» и Маоистстского коммунистического центра удалось создать новый идейный центр повстанцев Коммунистическую партию Индии (маоистскую). В 2009 году федеральные власти объявили эту организацию террористической, и когда сегодня СМИ пишут о боевых акциях наксалитов, то имеют в виду действия контролируемой этой партией Народно-освободительной партизанской армии.
Не обошла герилья стороной и Бангладеш.
В 1968 году от Коммунистической партии Пакистана отделилась Коммунистическая партия Бангладеш. От неё в свою очередь в том же 1968-м откололась Коммунистическая партия Восточной Бенгалии (PBCP). Тем не менее, объединившиеся вокруг неё левые радикалы далеко не сразу перешли к вооруженному противостоянию правительству. Лишь в 1993 году в Бангладеш вспыхнула герилья, идущая до сих пор. В 1998 году PBCP пережила раскол. От неё отделилась Революционная коммунистическая партия – ещё одна ультралевая группа.
В настоящее время вооружённое противостояние маоистов правительству Бангладеш по-прежнему продолжается.
На Цейлоне до сих пор существует Национально-освободительный фронт, основанный в 1965 году. В 1971 эта организация устроила крупнейшее в истории страны восстание, захватив почти половину острова всего да несколько дней.
Тем не менее, восстание было подавлено.
В 1987 году партия начала новое восстание, продлившееся до 1989 года. Тем не менее, позднее партийцы сложили оружие.
Ближний Восток на протяжении десятилетий был еще одной горячей точкой Азиатского континента. Главным центром, где концентрировались городские партизаны, здесь были лагеря палестинских изгнанников в Ливане Сирии, и до поры до времени в Иордании на восточном берегу реки Иордан. Громкие акции и палестинцев вписаны в историю ХХ века. Именно палестинцы первыми взяли на вооружение авиапиратство – захват и угон гражданских авиалайнеров, взятие в заложники их пассажиров с последующим выставлением политических требований. Освободительное движение здесь было расколото на множество течений, иногда жестко враждовавших друг с другом, что помимо прочего стало поводом для уморительных шуток британской комик-группы Монти Пайтон. Самой последовательно марксистской организацией и одновременно проводившей наиболее успешные боевые акции был Народный фронт освобождения Палестины во главе с Жоржем Хаббашем. Именно НФОП осуществил в начале сентября 1970 года операцию по угону сразу четырёх пассажирских самолетов в Иорданию, где их посадили на поле Даусон Филд и потребовали освобождения своих томящихся в тюрьмах соратников и в том числе руководителя всей операции Лейлы Халед. Лейла спортсменка, молодая коммунистка и просто красавица была схвачена при неудачной попытке угона пятого лайнера и брошена в тюрьму. Добившись своего, бойцы НФОП освободили заложников, а захваченные самолеты взорвали. Возмущенный тем, что палестинцы своевольничают не его территории король Иордании Хуссейн начал войсковую операцию против палестинских лагерей, вошедшую в историю как «Чёрный сентябрь». После этого лагеря палестинских беженцев остались лишь в Сирии и Ливане. Через два года заявила о себе организация городских партизан, взявшая себе в память о бойне учиненной иорданскими реакционерами имя «Черный сентябрь». На ее счету были десятки акций против израильских и иорданских объектов, в том числе и захват членов израильской сборной на летней Олимпиаде 1972 года в Мюнхене.
Палестинская герилья важна для истории партизанских войн второй половины ХХ века еще и потому, что стала интернациональной кузницей кадров для вооруженного сопротивления в самых разных уголках мира. На палестинских базах проходили подготовку курдские повстанцы из Рабочей партии Курдистана, и боевики RAF, «Революционных ячеек»(RZ), «Красной Армии Японии». Некоторые из них принимали участие в совместных акциях с палестинцами. В июне 1976 года бойцы НФОП под руководством Вади Хаддада и немецких «Революционных ячеек» угнали самолет «Эйр Франс» совершавший рейс Тель-Авив – Париж в аэропорт Энтеббе неподалеку от столицы Уганды Кампалы. А в ноябре 1977 отряд Народного фронта освобождения Палестины угнали Боинг-737 немецкой авиакомпании «Люфтганза», совершавший рейс из Франкфурта на Мальорку, в аэропорт сомалийской столицы Могадишо и потребовали освобождения политзаключенных РАФ. И хотя после пяти дней переговоров самолет взял штурмом западногерманский спецназ сама возможность того, что участники легендарного первого поколения немецкой Фракции Красной Армии могут вновь оказаться на свободе, так испугала боннских политиков, что они учинили бессудную расправу в тюрьме Штаммхайм. Героями, отдавшими свои жизни или пожертвовавшими свободой ради торжества дела освобождения Палестины, никарагуанский сандинист Патрик Аргуэльо, венесуэлец Ильич Рамирес Санчес, немцы из RZ Вильфред Бёзе и Бригитта Кульманн, японские красноармейцы Кодзо Окамото и Цуёси Окудайро.
Тогда на рубеже 60-х и 70-х революционная герилья полыхала и в странах Среднего Востока. Она захватила даже некоторые нефтяные монархии Персидского залива. Так Омане и в 1962 году возникло своё партизанское движение – Народный фронт освобождения Омана. Он продолжал вооружённую борьбу до 1976 года.
Но главным центром вооруженной борьбы левых на Среднем Востоке стал в те годы шахский Иран.
Две основные организации сопротивления здесь начали борьбу в начале 70-х, стали основным мотором антишахской революции, а после ее победы выступили с оружием в руках уже против реационноно-клерикального режима аятолл.
Первой вооруженную борьбу начала Организация партизан-федаинов иранского народа или Федаин-э халк. Как политическая структура она возникла в 1965 году, у ее истоков стояли два начинающих юриста, бывших члена молодежной организации просоветской компартии Народной партии Ирана или партии Тудэ Хасан Зия-Зарифи и Биджан Джазани, недовольные умеренностью и осторожностью старших товарищей. В конце деятельность федаинов заключалась пока в проработке теоретической платформы грядущей герильи, вербовке ее потенциальных участников, накоплению оружия. Но и на этом подготовительном этапе она привлекла внимание вездесущей шахской охранки САВАК. Благодаря предательству провокатора оба лидера Федаин-э халк в 1968 году были арестованы и подвергнуты в тюрьме жестоким пыткам и приговорены к 10 годам заключения.
Но арест вождей не помешал федаинам первыми начать вооруженную борьбу против шахского режима – первой искрой иранской революции, которая в 1979 году смела тысячелетнюю монархию, стало нападение 8 февраля 1971 года небольшой группы федаев на жандармский пост в каспийской деревне Сиях-Кель в провинции Гилян. И хотя акция закончилась для партизан полным поражением, эта деревушка стала символом сопротивления. Непомерная реакция монархического режима мобилизовавшего против горстки партизан тысячи спецназовцев на вертолетах показала, что шах чувствует себя неуверенно и больше всего на свете боится народа, взявшего в руки оружие.
Знамя вооруженной борьбы подхватила другая левая военно-политическая структура Организация моджахедов иранского народа или Моджахеддин – э халк. В 1973 году они участвовали в двух уличных перестрелках с тегеранской полицией. Также в 1973 году они организовали взрывы в десяти зданиях, принадлежащих транснациональным империалистическим монополиям – Plan Organization, Pan-American Airlines, Shell Oil Company, Hotel International, Radio City Cinema.
Хотя и федаины и моджахеддины были военизированными, готовыми к столкновениям спаянными дисциплиной структурами, внутри этих организаций постоянно велась теоретическая дискуссия, и, как следствие, возникали расколы.
В 1975 году от Организации моджахеддинов иранского народа, которая ориентировалась на наследие Эрнесто Че Гевары и Режиса Дебре и была ближе к европейским «новым левым» и пыталась сочетать левую идеологию с революционной исламской традицией, откололась приверженная в большей мере ортодоксальному марксизму-ленинизму организация Пейкар («Борьба»).
В свою очередь в апреле 1979 года от Организации партизан федаинов Иранского народа отделились Иранские народные партизаны-федаины. Их лидером стала женщина, представительница азербайджанского национального меньшинства Ашраф Дегхани. Родившаяся в 1948 году Дехгани стала революционеркой-партизанкой, одной из самых известных женщин сопротивления как шахскому режиму, так и режиму аятолл. Дехагани подвергалась репрессиям и пыткам, и в 1973 году успешно бежала из тюрьмы. В эмиграции во Франции Ашраф опубликовала книгу врспоминаний «Пытки и сопротивление в Иране».
К моменту начала массовых антишахских выступлений вооруженное левое подполье представляло собой грозную силу. Одна только Моджахеддин-э хальк насчитывала в своих рядах сто тысяч членов, и именно левые сыграли решающую роль в свержении монархии в крупных городах. Первоначально организация приветствовала Исламскую революцию 1979 года и захват американского посольства в Тегеране, однако, достаточно быстро перешла в оппозицию к новому правительству и возобновила вооружённую борьбу. В отличие от партии Туде, которая расценивала происходящее, как антиимпериалистическую революцию, иранские городские партизаны быстро распознали реакционный характер клерикального режима, установившегося после 1979 года, и перешли к сопротивлению новым властям.
Если с федаинами, организация которых была подорвана репрессиями САВАК, Корпусу стражей исламской революции удалось справиться достаточно быстро, то Моджахеддин-э халк сумели нанести исламской республике чувствительные удары.
28 июня 1981 года был произведён взрыв в штаб-квартире Исламской республиканской партии, унёсший жизни 72 высших правительственных чиновников, включая лидера правящей партии и председателя Верховного суда аятоллу Мохаммада Хосейни Бехешти, второго лица в государстве.
30 августа в результате организованного народными моджахединами взрыва в канцелярии премьер-министра погибли президент Ирана Мохаммед Раджаи, премьер-министр Мохаммед Бахонар и министр внутренних дел полковник Вахид-Достгерди, тяжело ранен министр обороны и представитель Хомейни в Высшем совете обороны Ирана Муса Намджу.
Фактически летом-осенью 1981 года в стране шла полномасштабная гражданская война между Организацией моджахединов иранского народа и исламским государством.
В сентябре уличные бои велись в Мехабаде, 5 сентября прогремел взрыв канцелярии Генерального прокурора исламской революции аятоллы Али Коддуси, унесший жизнь ее начальника, 12 сентября в Тебризе партизанами был убит бывший бывшего в президенты от исламистов аятолла Амодалла Мадани.
К февралю 1982 года силы народных моджахединов оказались истощены. Лидер организации Масуд Раджави еще 29 июля 1981 года, вынужден был покинуть стану и эмигрировать во Францию, а 8 февраля 1982 года погиб в бою организатор и стратег иранской «городской герильи» Муса Хиябани. Последними крупными операциями «центрального командования» «Моджахедин-э Халк» были взрыв в Тегеране 22 февраля 1982 года, когда погибло 12 и было ранено 60 исламистов, и казнь шефа иранской полиции, преемника Вахида-Достгерди, Ибрагима Хеджари.
С весны 1982 года «Моджахедин-э Халк» была загнана исламистами в глубочайшее подполье, а большинство «засвеченных» и перешедших на нелегальное положение «моджахединов» постаралось покинуть Иран. Но это не было концом организации. Воспользовавшись ирано-иракским конфликтом Моджахеддин-Э халк создали базы на иракской территории и в 1988 году нанесли удар по территории Ирана, дойдя до города Исламабаде-Герб. Однако в ходе контратаки иранской армии отряды народных моджахедов были разгромлены, а в ходе последующих экзекуций в тюрьмах Ирана были казнены десятки тысяч заключённых – членов организации. В 1992 году бойцы Моджахедин-э халк атаковали иранские посольства в 13 странах мира.
В апреле 2003 года в ходе вторжения американо-британских войск в Ирак отряды Организации моджахединов иранского народа были разоружены вторгшимися в Ирак американцами, а члены организации заключены под стражу, где находятся до сих пор.
В настоящее время организацию Моджахедин-э халк в эмиграции возглавляет Мирьям Раджави супруга, а возможно и вдова Масуда Раджави (о судьбе которого ничего не известно с момента начала вторжения американских войск в Ирак).
17 июня 2003 года она была арестована французской полицией, в числе 165 активистов движения, по подозрению в терроризме. Провела несколько лет во французской тюрьме.
Несмотря на то, что развал СССР и многих стран соцлагеря повлёк за собой почти полное прекращение иностранной помощи коммунистическим движениям и значительно подорвал их авторитет, – это не остановило борьбу.
В Индии правительство нанесло колоссальный удар по наксалитам в 1988–1989 годах. Тем не менее, уже к 1993 году они возобновили свою деятельность в большинстве штатов. Действуют они и в настоящее время. В многих штатах Индии и сейчас действует «красный» уровень террористической опасности – во многом именно из-за наксалитов.
На многих территориях маоистское восстание стало фактором развития. В Бихаре многие племена до прихода партизан не имели грамоты, не знали школ, гигиены. Для некоторых из них алфавит был разработан именно образованными партизанами из числа выпускников университетов. Усилиями коммунистов там открылись начальные школы, стали издаваться учебники.
В настоящее время наксалиты постепенно переходят к городской герилье: наряду с операциями в сельской местности организуют боевые акции и в городах, а также налаживают контакты с левыми организациями, борющимися за отделение ряда штатов от Индии. На сегодняшней день главной организацией наксалитской традиции в Индии является Коммунистическая партия Индии (маоистская), возникшая в 2004 году в результате объединения двух наиболее активных наксалитских течений – группы «Народная война» и Маоистского коммунистического центра.
На Филиппинах в девяностые годы маоистская Компартия пережила несколько расколов.
Тем не менее, в конце девяностых годов партизанская борьба возобновилась с новой силой и не стихает до сих пор. Экономические трудности на Филиппинах, рост населения, авторитарная политика последних президентов – всё это способствует популярности марксистских идей.
Коммунисты особенно усилили борьбу в разгар т. н. «войны с наркотиками», развязанной ультраправым президентом Дутерте. Под предлогом борьбы с наркомафией он разрешил полицейским отстреливать всех подозрительных. В результате за год полиция убила более двух тысяч человек, в основном молодых парней и девушек.
В реальности, конечно, это не было борьбой с наркотиками: просто президент Дутерте решил под благовидным предлогом разделаться с политической оппозицией.
Это ему не удалось: за годы его правления партизаны вдвое расширили контролируемую ими территорию.
Страной, где коммунистическая герилья, если не полностью победила, то сумела изменить форму государственного правления, причем уже в XXI веке стал Непал. В этом горном королевстве с 1972 года правил король Бирендра. С 1990 года после массовых студенческих выступлений на смену прежде абсолютной монархии в стране пришла конституционная, правительство стало формироваться парламентским большинством. И в 1994 году это довелось сделать местной компартии – Объединенной коммунистической партии Непала (марксистско-ленинской), получившей в том году на дополнительных выборах 30 % голосов. Собственно коммунистическое правительство продержалось у власти всего пару месяцев, зато ОКПН (м.-л.) стала на десятилетие ведущей политической силой страны, то входившей в коалиционные правительства королевства в качестве младшего партнера, то возглавлявшей парламентскую оппозицию. Партия эта по своей идеологии была близка к Коммунистической партии Индии (марксистской), то есть испытала влияние маоизма, но не порвала полностью с традицией советского коммунизма. Совершенно иным путём пошла другая влиятельная непальская компартия Коммунистическая партия Непала (маоистская). Эта, созданная в том же 1994 году решила применить на практике теорию затяжной народной войны председателя Мао. Лидером партии стал Пушпа Камал Дахал известный всему миру под партийным псевдонимом товарищ Прачандра, что значит «Свирепый» или «Лютый», а его учение, адаптировавшее маоизм под непальские реалии, получило название «путь Прачанды». Тренировка и вооружение непальских повстанцев велась под руководством представителей радикальных фракций индийских наксалитов. Герилья началась 1996 здесь с уничтожения завода транснациональной корпорации Coca-Cola. Вслед за ней был взорван местный ликероводочный завод.
Но, вообще говоря, вялотекущую герилью ненавистники прохладительных и горячительных напитков могли бы продолжать, как и в соседней Индии, на протяжении десятилетий, если бы не экстраординарные события, случившиеся в монаршей семье.
1 июня 2001 года наследный принц Дипендра, изрядно выпив, расстрелял из автомата своего отца, мать, младшего брата, который должен был ему наследовать, и еще шестерых членов венценосной семьи. Завершив косплей Ипатьевского дома, он покончил жизнь самоубийством. Общепринятая официальная версия заключалась в том, что принц слетел с катушек, отомстив семье, которая мешала ему соединиться с возлюбленной и препятствовала мезальянсу. Но простой непальский народ, для которого монарх был воплощением бога Вишну, винил в трагедии в итоге взошедшего на трон непопулярного брата короля Гьянендру, якобы специально накручивавшего Дипендру.
Этот непальский Клавдий попытался удержаться на троне при помощи репрессий. Если прежде борьба с маоистскими партизанами велась силами полиции, то в конце того же года началась войсковая антипартизанская операция.
Кроме того король объявил чрезвычайное положение и распустил парламент. Тем не менее, уничтожить маоистов не удалось. Для спасения режима своей личной власти Гьянендра обратился за помощью к США. В итоге Коммунистическая партия Непала (маоистская) была внесена Госдепом в список террористических организаций, а Коггресс США выделил правительству Непала 12 миллионов долларов на обучение офицеров и поставил непальской армии 5 тысяч винтовок M-16.
Вопреки всем этим мерам поддержка партизан росла, а контролируемая ими территория неуклонно расширялась.
Чрезвычайные меры ударили по такой важной для страны отрасли как туризм. Немалая доля поступлений в бюджет идет от альпинистов, восходящих на непальские семи- и восьмитысячники, включая и «крышу мира» – Джомолунгму и от поклонников восточного мистицизма посещающих ашрамы в надежде поднабраться мудрости у местных гуру (до недавнего времени статус индуизма как государственной религии был закреплен в конституции страны). В начале нулевых из-за нестабильности поток туристов в Непал снизился в пять раз. При этом туристов отпугивали вовсе не партизаны. Маоисты всегда подчеркивали, что не имеют ничего против зарубежных гостей и позволяли им свободно посещать партизанские зоны. Просто на въезде туристы должны были заплатить «революционный налог», составлявший два доллара с человека в день.
В очередной раз ситуация в стране в феврале 2005 года, когда Гьянендра в очередной раз распустил парламент, мотивируя это неспособностью правительства справиться с маоистами, вновь ввел военное положение и начал массовые ареста политиков, журналистов и правозащитников. В стране были отключены интернет и телефонная связь.
В начале следующего 2006 года Объединённая коммунистическая партия вместе с другими парламентскими партиями образовала «Альянс семи», который начал борьбу против короля и заключил мирное соглашение с маоистами.
5 апреля Альянс объявил о четырехдневной всеобщей забастовке. Маоисты на это же время объявили о прекращении огня. Несмотря на угрозы правительства стрелять по протестующим, на демонстрацию в Катманду вышли сотни тысяч человек (то есть, более 10 % населения страны). Вечером 9 апреля Гьянендра объявил, что вернет власть народу и как можно скорее вновь созовет парламент. 24 апреля он вновь начал работу, но о компромиссе с королевским двором уже не шло и речи депутаты единодушно отобрали у Гьянендры должность главнокомандующего, лишили его неприкосновенности, и обязали платить налоги. Мало того, парламентарии объявили Непал светским государством и лишили Гьянендру титула «воплощения бога Вишну».
21 ноября 2006 года правительство подписало мир с маоистами, обещав им за это 73 из 330 депутатских мест в новом парламенте и интеграцию в ряды регулярной армии.
28 декабря 2007 года временный парламент провозгласил Непал демократической федеративной республикой. В апреле 2008 года состоялись выборы во временный парламент, на которых Коммунистическая партия Непала (маоистская) получила 220 мест из 601, и правительство возглавил товарищ Прачанда.
Чисто маоистский кабинет продержался недолго – Прачанда вскоре подал в отставку в отставку из-за отказа командующего вооруженными силами включить около 19 тысяч бывших партизан в регулярную армию. Новое коалиционное правительство сформировала Объединённая коммунистическая партия. С той поры и до 2018 года у власти в стране чередовались правительства, составленные одной из двух компартий в альянсе с буржуазно-националистической партией Непальский конгресс. Несмотря на совместную борьбу против монархии в 2006 году отношения между объединенными марксистами-ленинцами и маоистами оставляли желать лучшего. Оно и понятно, пока одни коммунисты годами нежились в уютных депутатских и министерских креслах, другие лазали по горам с автоматами и поджигали фабрики по производству кока-колы. Примирения между двумя ведущими коммунистическими течениями страны не смог достичь даже лидер российской организации «Коммунисты Санкт-Петербурга и Ленинградской области» Сергей Маленкович (ныне лидер второй по численности отечественной компартии «Коммунисты России»), который специально приехал в Непал, чтобы урегулировать конфликт между сторонниками Прачандры и объединенными марксистами-ленинцами.
В 2015 году президентом Непала стала и по настоящий момент им остается женщина Бидхья Деви Бхандари член Объединённой коммунистической партии. Соответственно вице-президентом страны с 2015 года является Нанда Кишор Пун, член ЦК и Политбюро Маоистской Коммунистической партии (он также знаменит тем, что перевёл на непальский язык труды прусского военного стратега Карла Клаузевица).
В летом 2016 года Прачандра заключил соглашение с лидером Непальского конгресса Шером Бахадуром Деубой соглашение о том, что год страной будет править правительство маоистской компартии, а следующий год правительство конгрессистов во главе с Деубой. На ноябрь 2017 в период, когда страной управлял Непальский конгресс, пришлись выборы в первый после 1999 года полноценный парламент страны. До этого с момента крушения монархии выбирались, лишь временный парламент и учредительные собрания, которые смогли худо-бедно составить к 2015 году конституцию федеративной республики. Левые радикалы как внутри маоистской компартии (к этому моменту она, совершив пару переименований, называлась Коммунистическая партия Непала (маоистский центр)), так и вне ее призывали к бойкоту этих выборов. Во время голосования прогремела серия взрывов, в которых правительство обвинило крайнее крыло коммунистов и обрушило на них свои репрессии. Все это привело к сближению между двумя враждовавшими прежде коммунистическими организациями. По итогам выборов две компартии в новом парламенте создали альянс, который провел в премьеры объединеннного марксиста-ленинца Кхадга Прасада Шарма Оли. А кульминацией объединительных тенденций в непальском коммунистическом движении стало создание в мае 2018 единой партии с названием Коммунистическая партия Непала без всяких лишних прилагательных. При этом не все в маоистской компартии согласились на объединение с теми, кого они на протяжении почти трех десятилетий именовали оппортунистами и ревизионистами и от маоистов отделились две группировки, которые тоже стали называть себя просто Коммунистическими партиями Непала (отличать их от большой компартии стали, ставя в скобочках фамилию лидера). Одна из них успела зарегистрировать модный бренд на себя.
Взявшийся разбирать возникшую коллизию Верховный суд Непала в итоге в марте 2020 года вынес соломоново решение – раз название занято следует вернуть все прежнее состояние и разделить большую партию на отдельные маоистскую и объединенную марксистско-ленинскую. Но выполнить в точности постановление суда в точности не удалось, потому что в августе 2021 года на этот раз уже от Объединенной коммунистической партии (марксистско-ленинской) откололись три новых левых организации одна относительно многочисленная и две поменьше.
В Бутане коммунистическая партия сформировалась только в 2001 году при поддержке непальских коммунистов. В настоящее время партия нацелена вести борьбу партизанскими методами, используя главным образом непальский опыт.
Сегодня в Азии вооруженная борьба продолжается не только в крестьянских странах.
В Японии до сих пор действует образованная ещё в 1957 году Революционная коммунистическая лига. Она она помнила о себе в период эпидемии Covid-19: эта структура организовала эффективные диверсии против государственной инфраструктуры, призывая при этом к революции.
* * *
Революционная борьба партизан неизбежно возникала там, где народ лишали права говорить и думать, где богатеи и чиновники готовы были отобрать последнюю копеечку. Сельская и городская герилья – лишь одна из форм такой борьбы, которая продолжается во многих странах мира и сегодня.
И пока будет существовать капитализм, эта борьба не прекратится.
Красная герилья на Филиппинах
Илья Полонский
К 60-м годам прошлого века Филиппины представляли собой типичное государство «периферийного капитализма». Страна многие десятилетия двигалась в русле империалистической политики США: филиппинские солдаты воевали во Вьетнаме, республика представляла довольно хороший рынок сбыта американских товаров, не нашедших покупателей у себя на родине. Не лучше ситуация была и внутри страны. На Филиппинах сохранялось помещичье землевладение, т. н. «зелёная революция», призванная увеличить производительность сельского хозяйства и обеспечить страну рисом, лишь ухудшила положение крестьян, издольщиков и сельского пролетариата, неспособных, в отличие от крупных землевладельцев, внедрить новые технологии[1].
С другой стороны, в стране усилились антиимпериалистические и националистические настроения. В короткие сроки возник целый ряд буржуазных организаций. Например, ХСД – Христианское социальное движение. Началась политизация молодёжи, которая стала играть всё более заметную роль в протестах против участия Филиппин во Вьетнамской войне и размещения американских военных баз на островах. Общий политический подъём затронул и деревню: в сельской местности во второй половине 1960-х годов развернулось «движение за аграрную реформу». При этом рабочее движение, в силу слабого индустриального развития Филиппин, являлось на тот момент недостаточно мощным и организованным.
Именно на этом фоне и началось проникновение в страну идей маоизма и распространение их в начале 1960-х годов. Взгляды Мао Цзэдуна получили популярность у студенчества и представителей интеллигенции, в числе которых был Хосе Мария Сисон, будущий лидер маоистской организации Филиппин. В 1966 году он посетил Пекин, где уже набирала силу Культурная революция, а в 1968 году при поддержке КНР началась подготовка местных коммунистов к партизанской войне.
Стоит отметить, что раскол социалистического движения на прокитайские и просоветские группы не обошёл стороной и Республику Филиппины. 26 декабря 1968 года из старой, ориентировавшейся на советских ревизионистов, КПФ вышла группа маоистов во главе с Сисоном. Новая организация получила название КПФ (маоистская). К новой партии также примкнула часть левонационалистической МАН (т. е. «Движения за развитие национализма») и часть сторонников из Свободной Ассоциации крестьян. По сути, раскол между коммунистами спровоцировал аналогичные процессы в иных левых группах, которые ранее сотрудничали со старой КПФ.
В марте 1969 года возникло боевое крыло КПФ(м) – Новая народная Армия. Основу её составили отряды «Хукбалахап», которые были организованы ещё в 1940-х годах для сопротивления японским захватчикам. Благополучно пережив войну, эти силы продолжали вести партизанские действия против центрального филиппинского правительства, пока лидер маоистов Хосе Мария Сисон не встретился с одним из командиров «Хукбалахап» Бернабе Бускайно. Была достигнута договорённость о совместных действиях, и народная война началась.
Прежде чем говорить непосредственно о боевых действиях ННА, думаю, следует рассказать о факторах, которые обусловили специфику функционирования армии, и об организации военных отрядов.
На момент начала народной войны Филиппины являлись полуколониальной, зависимой от иностранного капитала, и полуфеодальной страной. Рабочий класс объективно не мог быть наиболее многочисленной и, главное, единственной силой революции. Рост пролетариата замедлялся вследствие ограничения индустриального развития страны в интересах американских корпораций. Значительную долю населения составляло беднейшее крестьянство, сельскохозяйственные рабочие и мелкая буржуазия, также пребывающая в бедственном положении. Вместе с рабочим классом они составляли абсолютное большинство населения Филиппин. Понимая этот факт, а также то, что в стране имелись ещё и неразрешённые феодальные противоречия, маоистская компартия в своей «Программе Народной Демократической революции» обратилась сразу к нескольким классам.
«Бедные слои населения сельских районов, в основном состоящие из бедных крестьян, сельскохозяйственных рабочих и бедных рыбаков; а также городская беднота, состоящая в основном из рабочих, торговцев, бедных ремесленников и безработных, живущих в городских трущобах, составляют вместе более 90 процентов населения. Хотя они являются подавляющим большинством на Филиппинах, сейчас они наиболее обездоленные и угнетённые в политическом, экономическом, социальном и культурном плане. Они являются огромным источником революционной силы против иностранной и феодальной эксплуатации»[2].
Более того, в условиях отсталости производительных сил и производственных отношений в стране, и национальная буржуазия была прогрессивной силой. Её представители ратовали за освобождение Филиппин от пут периферийного капитализма и «националистическую индустриализацию». Ограниченная иностранным и феодальным господством, национальная буржуазия могла стать неплохим союзником в деле революции, оказывая движению материальную поддержку. Однако при всей пестроте создаваемого объединённого фронта патриотических и прогрессивных классов в программе подчёркивалась руководящая роль пролетариата.
Несмотря на относительную распространённость левых настроений, маоисты не вели речь о полной ликвидации частной собственности на средства производства. В экономике декларировалось стремление освободить национальную промышленность и торговлю от иностранного капитала и феодализма, которые тормозили производительные силы общества. В политической программе маоистской компартии провозглашались свобода места жительства, личности, слова, религий, убеждений и собраний, то есть принципы, на которых должна основываться новодемократическая республика.
«Социализм не может быть достигнут немедленно, когда филиппинскому народу под руководством рабочего класса всё равно придётся освободить себя от иностранного и феодального гнёта», – писали коммунисты[3].
КПФ(м) избрала путь вооружённой революции, основанный на идеях партизанской войны Мао Цзэдуна. Предусматривалась длительная война, основная тяжесть которой переносилась в сельскую местность, где, по мысли маоистов, создавался «красный» район с партизанскими базами и революционной властью.
«Без поддержки крестьянства, без проведения аграрной революции, которая реагирует на борьбу крестьянства за землю, не может быть создана настоящая и крепкая народная армия и не может быть установлен революционный базовый район. Крестьянская борьба за землю является основным демократическим содержанием нынешнего этапа филиппинской революции», – гласила «Программа Народной демократической революции»[4].
По сути, деревня должна была стать военной, экономической и стратегической опорой народной революции. В сельской местности создавался революционный антифеодальный единый фронт. Пролетариат, являющийся авангардом преобразований, должен был опираться на бедных крестьян и сельскохозяйственных рабочих, склонить на свою сторону середнячество и нейтрализовать зажиточные деревенские слои.
Как понятно из вышеизложенного, основу ННА должно было составить крестьянство. Перед вооружёнными отрядами ставилась стратегическая задача – обескровить, разгромить и уничтожить Вооружённые Силы Филиппин. Достичь этого предполагалось в три этапа, во время которых маоистские отряды должны были набрать мощь.
Первый этап народной войны предусматривал стратегическую оборону ННА, с постоянными тактическими наступлениями. Во время второй фазы партизанской войны, по мысли маоистов, должен был сложиться паритет сил, потрёпанные, но не разбитые правительственные войска уже не смогли бы нанести поражение ННА. В ходе третьего этапа народной войны предусматривалось общее наступление революционных сил на города – места сосредоточения армий противника. Данный этап должен был закончиться разгромом и свержением реакционного правительства.
Структура ННА являлась весьма неоднородной. Внутри армии создавалось несколько видов вооружённых отрядов. «Принципы ННА» предусматривали: регулярные подвижные подразделения, обеспечивающие безопасность баз и сражающиеся с основными силами врага; партизанские отряды, охраняющие освобождённые зоны и создающие основу для возникновения новых регулярных отрядов; отряды самозащиты и милиции – для саботажа вражеских рядов и наказания предателей. Кроме того, предусматривалось создание городских партизанских отрядов, необходимых для организации восстаний в крупных населённых пунктах и поддержке рабочего движения.
Новая народная армия, несмотря на союз с национальной и мелкой буржуазией, являлась армией принципиально нового типа. Внутри войска имелись рабочие секции по административной работе, обучению, внутреннему порядку, разведке и надзору, логистике, сбыту и обслуживанию, медицине, производству. Служить в ННА мог любой человек, независимо от возраста, пола, национальности, религии, гражданства. Принимались и перебежчики из правительственных сил.
При этом народная армия не являлась разноголосой «анархической вольницей». Для создания подлинного авангарда революционного процесса все полевые, взводные и вышестоящие командиры получали образование в созданной «школе учений Мао Цзэдуна». Существовала и армейская дисциплина, столь необходимая для успешного противостояния превосходящим силам противника:
Отдельные лица подчиняются всей армии;
Меньшинство подчиняется большинству;
Нижний уровень подчиняется высшему уровню;
Все служащие подчиняются Военной Комиссии и Центральному Комитету»[5].
Несмотря на присутствие строгой субординации, и офицеры, и солдаты пользовались свободой собраний и выражения мнения о способах развития революционного самосознания. Активно применялся испытанный в КНР метод критики и самокритики, необходимый для обнаружения ошибок политического, организационного и идейного толка.
Также в Новой народной армии имелись три основных правила Дисциплины и восемь пунктов внимательности, разработанных Мао. Например, запрещалось изъятие имущества у народных масс и жестокое обращение с пленными.
Вообще, ННА довольно тесно взаимодействовала с массами, из недр которых черпала свои силы революционная война. Новая народная армия принимала участие в организации ревкомов и других органов власти в освобождённых сельских районах. Ключевым моментом в работе с крестьянством являлась аграрная реформа, по которой земля бесплатно раздавалась неимущим, уничтожались феодальные отношения. Впоследствии предполагалось преобразовать плантации и поместья в государственные хозяйства.
В силу своего партизанского характера ННА должна была находиться на самообеспечении, что подчёркивалось в одной из её задач:
«Новая народная армия участвует в строительстве, производстве и экономической деятельности в своих интересах, а также на благо партии и народных масс»[6].
Для лучшего функционирования «красных» районов маоистские отряды инициировали создание различных мелких предприятий: сельскохозяйственных, транспортных, ремонтных. На освобождённых территориях осуществлялся сбор налогов с предпринимателей и зажиточных. Кроме того, при конфискации имущества у помещиков, реакционной и иностранной буржуазии определённый процент от экспроприированной суммы шёл на нужды ННА. Итак, по мысли филиппинских коммунистов, Новая народная армия должна была прочно закрепиться в сельской местности, организовав крестьянские массы на борьбу за землю и основав партизанские районы с новой властью. Насколько удачно данные установки реализовывались на практике, я постараюсь рассмотреть далее.
Начинать народную войну пришлось небольшой группе партизан-коммунистов. В 1969 году, то есть на момент основания Новой Народной армии, в её рядах насчитывалось несколько десятков человек, оснащённых лишь лёгким вооружением. Однако бойцы ННА уже в первый год своего существования провели ряд военных операций в провинциях Пампанг и Тарлак. Вынужденно перебазировавшись на север, маоисты воевали с правительственными войсками в провинции Исабела, на острове Лусон. Реализуя партизанскую тактику, Новая народная армия сражалась в труднодоступной местности, нападая на отдельные отряды противника и постепенно расширяя своё присутствие в регионе.
Кроме того, в 1971 году представители маоистской компартии Филиппин расширили контакты с Китаем, который предоставил филиппинцам партию оружия. Данная помощь являлась безвозмездной. Суть данной политики довольно ясно обрисовал один из представителей КПК:
«Мы поставляем военную помощь бесплатно и только тем, кто сопротивляется агрессии и борется против империализма. Если они сопротивляются агрессии и борются против империализма, зачем выставлять им счёт? Если они не сопротивляются агрессии и не борются против империализма, зачем давать им помощь?»[7].
1970-е годы стали во многом переломным временем в истории ННА. В 1972 году президент Филиппин Маркос объявил в стране военное положение. Причиной тому являлась не только деятельность ННА, организовавшей ряд покушений на видных государственных деятелей, но и возникновение исламистского повстанческого движения на острове Минданао. Власти запретили все органы печати правого и левого толка, СМИ ставились под контроль правительства, массовые демократические организации подлежали роспуску. Кроме того, с 1972 года численность вооружённых сил и полиции возросла почти в четыре раза.
Однако репрессивные меры лишь увеличили приток бойцов в повстанческие ряды. Наибольшей численности ННА достигла к началу 1980-х годов. В тот период отряды коммунистов насчитывали до 25 тысяч человек. Стоит также отметить, что в течение 1970-х годов в среде крестьянства, профсоюзов, студенчества возникли организации, лояльные маоистской КПФ. В условиях военного положения коммунисты организовали Национально-демократический фронт, осуществлявший прикрытие ННА, маоистской КПФ и дружественных движений. Переломить ситуацию, при которой левое движение увеличивало число сторонников, не смогла и концепция «демократической революции». Президент Маркос – автор данной идеи – предполагал сгладить имущественное неравенство в филиппинском обществе. Однако в условиях экономической нестабильности, противоречий в аграрной сфере, трудностей индустриализации данные меры оказались пустым звуком.
Характерно, что ревизионисты старой КПФ в условиях военного положения пошли на переговоры с правительством Маркоса. В 1974 году состоялась встреча президента и лидера просоветских «коммунистов» Макапагала. В результате переговоров старая КПФ была фактически легализована, получила возможность работать с трудящимися, власти освободили из тюрем ряд её сторонников.
Однако на маоистов данные меры не распространялись. В 1977 году руководитель партии Хосе Мария Сисон и военный командир ННА Бернабе Бускайно были подвергнуты аресту. Лидер маоистов несколько лет провёл в застенках буржуазного режима, прежде чем выйти на свободу. Тем не менее, данное событие не помешало увеличению народной поддержки ННА и сисоновской компартии. К моменту ареста Сисона коммунистов поддерживало около одного миллиона жителей сельской местности и городов. Кроме того, Новая народная армия к началу 1980-х годов развернула активную деятельность на одном из ключевых островов Филиппин – Минданао, тем самым став реальной альтернативой местному исламистскому повстанчеству.
Ни раскол маоистской КПФ, а значит, и ННА, в 90-е годы на ряд левых групп, ни военная помощь центральному правительству со стороны американского империализма, ни крушение советского блока не заставило маоистов сложить оружие. По поводу последнего события Хосе Мария Сисон высказался предельно ясно:
«Вопреки утверждениям империалистов и их пропагандистов, что „социализм пал в 1989-м“, падение Берлинской стены, по сути, означало крах режимов современных ревизионистов в бывшем Советском Союзе и Восточной Европе и завершение реставрации капитализма».
На Филиппинах и по сей день продолжается партизанская война, охватывающая 70 из 81 провинции страны. Более того, маоисты удерживают за собой ряд сельских районов в различных провинциях. На освобождённых территориях действуют не только органы революционной власти, но также инфраструктура, помогающая местному населению элементарно выживать. Так, например, на острове Самар в мае-июне 2013 года партизаны открыли несколько т. н. «народных поликлиник» с бесплатным обслуживанием. Кроме того, представители ННА выполняют и необходимые карательные функции: в 2013 году ими был расстрелян связанный с правительственной армией наркоторговец, организовавший сбыт своего товара в местных школах. Также следует отметить меры по оказанию помощи пострадавшим от стихийных бедствий, принимаемые маоистов и ННА. Всё вышеперечисленное создаёт коммунистам надежную опору среди трудящихся, притесняемых племенными вождями, чиновниками и военщиной.
Коммунисты не обходят стороной и гендерный вопрос. Так, филиппинская подпольщица, представительница маоистской компартии, товарищ Тереса, ярко описывая угнетённое положение женщин в стране, заявляла:
«Подлинная женская эмансипация может быть достигнута лишь с решением трёх основных проблем общества – феодализма, капитализма и империализма – и с созданием социалистической системы. Путь к этому – ведение вооружённой борьбы и присоединение к революционному движению. Не встать на этот путь – значит, увековечить женскую дискриминацию»[8].
Поредевшая, но не разгромленная Новая народная армия за последние годы осуществила ряд нападений на регулярные антипартизанские части. Как сообщает организация «Рабочее действие», контактирующая с представителями филиппинских повстанцев:
«9 октября 2013 года красные бойцы нашего отряда [Отряда ННА. – Д. Г.] осуществили без малейших потерь со своей стороны две успешные засады на подразделения 61-го пехотного батальона правительственной армии в провинции Капис (остров Панай). Общие потери противника составили 6 убитыми и, по меньшей мере, 3 ранеными»[9].
«На рассвете 15 декабря 2013 года красные пролетарские бойцы выбили из Побласьон (провинция Абра, остров Лусон) подразделение 41-го пехотного батальона правительственной армии. Вояки реакционного режима прислуживают здесь горнодобывающим компаниям, терроризируют трудящихся, разгоняют протесты бедноты, подавляют рабочие забастовки, отняли под свои казармы помещения школ в трёх населенных пунктах. Потери противника уточняются»[10].
Конечно, многолетняя и кровопролитная война не обходится без горьких потерь со стороны революционных сил. Например, 28 июня 2015 года в ходе «контртеррористической» операции был убит командир 1-й Пуланг-Баганийской роты ННА Леонсио Питао. Действовавший со своим отрядом на о. Минданао партизанский командир пользовался заслуженной популярностью среди народных масс, называвших его не иначе, как «Татай» («батька»), и ненавистью правительственных сил. Но подобные точечные удары буржуазных сил, в условиях децентрализованного, партизанского сопротивления, так и не возымели должного эффекта.
Вряд ли стоит ожидать кардинального изменения ситуации на Филиппинах в ближайшие годы. Война, идущая с переменным успехом, пока что не принесла решительной победы ни одной из сторон. Успешные действия маоистов прерываются арестами или убийствами деятелей компартии и ННА. Однако стойкое, героическое сопротивление Новой народной армии не может не вызывать чувства гордости за товарищей с далёких Филиппин.
Филиппинские партизаны: две гражданские войны на одну страну «семи тысяч островов»
Илья Полонский
Филиппины – не только родина домработниц, нянь и медсестер, уезжающих на работу в Германию или Испанию, а также достаточно популярное место отдыха европейских и американских туристов (в том числе и тех, кто едет за дешевыми «плотскими удовольствиями»). Эта страна, считающаяся одним из оплотов американского военно-политического присутствия в Азиатско-Тихоокеанском регионе, примечательна еще и тем, что на протяжении нескольких последних десятилетий она охвачена гражданской войной, которая, впрочем, мало отражается на туристическом имидже «страны семи тысяч островов». Сегодня на Филиппинах живет более 105 миллионов человек. То есть, это островное государство стремительно догоняет Россию по численности населения и, скорее всего, рано или поздно перегонит, учитывая высокие темпы рождаемости филиппинцев, в особенности – сельских жителей. Филиппины – страна не только «семи тысяч островов», но и нескольких десятков народов. Многонациональный и многоконфессиональный состав населения Филиппин и стал одной из причин растущих политических противоречий, выплескивающихся в виде вооруженного противостояния.
Колонизация и сопротивление
История проникновения на Филиппины европейцев началась в 1521 году, когда знаменитый путешественник Фернандо Магеллан высадился на острове Себу, а затем прибыл на соседний остров Мактан, где и нашел свою смерть, ввязавшись в местную междоусобную войну. Тем не менее, уже в 1543 году острова были названы Филиппинами – в честь испанского короля Филиппа, а в 1565 году здесь появилась первая испанская фактория. За триста пятьдесят лет испанского владычества на Филиппинах местное население испытало крайне существенное языковое, религиозное и культурное влияние далекой Испании. До сих пор испанский язык имеет определенное распространение на Филиппинах, по крайней мере, имена у большинства филиппинцев католического вероисповедания – испанского происхождения. Как и в любой другой колониальной стране, на Филиппинах постепенно сформировалась национальная интеллигенция и предпринимательская прослойка, представленные принявшими католицизм и воспитанными в испанской культуре знатными филиппинцами.
Показательно, что именно эти люди, которых испанцы хотели видеть непосредственной опорой колониальной администрации и которым доверяли чиновные посты, в конечном итоге и стали основными инициаторами начала борьбы Филиппин за политический суверенитет. Примером для испанизированных филиппинцев стала череда революций в Южной Америке, приведших к освобождению практически всех испанских колоний в Новом свете и появлению новых суверенных государств. Тем не менее, Филиппины до конца 1890-х гг. оставались испанской колонией и Мадрид, давно ослабевший и утративший былое политическое влияние, не собирался расставаться с двумя «жемчужинами» испанской короны – Кубой и Филиппинами.
У истоков филиппинской борьбы за независимость в конце XIX века стоял Хосе Рисаль. Этот уникальный человек – писатель, полиглот (знал двадцать языков, включая несколько европейских) и философ – получил высшее образование в Испании, но вместо того, чтобы стать чиновником колониальной администрации, выбрал тернистый путь революционера. Он основал и возглавил Филиппинскую лигу – первую нелегальную организацию, боровшуюся за освобождение Филиппинских островов от господства испанских колонизаторов.
В 1896 году Хосе Рисаль был арестован и расстрелян за свою антииспанскую деятельность. Однако в том же году идейные наследники Рисаля, входившие в тайное общество «Катипунан», начали Филиппинскую революцию, завершившуюся к 1898 году практически полным освобождением островов от испанского владычества. Однако, поскольку в 1898 году произошла испано-американская война, ставшая закономерным завершением растущих амбиций США и их стремления к овладению Кубой, еще остававшейся испанской колонией, по результатам Парижского мирного договора между США и Испанией несколько колоний последней, включая Кубу, Гуам, Пуэрто-Рико и Филиппины, перешли под управление Соединенных Штатов. Естественно, что филиппинские борцы за независимость, только что в двухгодичной революции отстоявшие право на политический суверенитет, идти под протекторат нового хозяина не стремились. Началась филиппинско-американская война, продлившаяся до 1901 года и закончившаяся поражением филиппинцев и попаданием островов под американский протекторат. Лишь в июле 1946 года, на волне деколонизации, начавшейся после окончания Второй мировой войны, Филиппины получили государственный суверенитет. Тем не менее, суверенная Филиппинская республика практически сразу же столкнулась с целым рядом проблем и противоречий.
Бангсаморо: борьба филиппинских «мавров»
Серьезным риском для политической стабильности филиппинского государства стало обострение межконфессиональных отношений на островах. Дело в том, что еще до испанской колонизации XVI века на южных островах, прежде всего на Сулу и Минданао, сформировалась многочисленная мусульманская община. Ислам, принесенный сюда арабскими и малайскими купцами из Индонезии, стал основной религией для проживающих на юге Филиппин народов, которых часто объединяют под именем «моро» (то есть, мавры – мусульмане – так испанцы называли исповедующих ислам представителей филиппинских народов). За триста пятьдесят лет колонизации испанцы так и не смогли завоевать созданные моро султанаты Сулу, Магинданао, Буайян. Войны с мусульманами Южных Филиппин продолжались три с половиной века, и хотя к 1870-м гг. испанской колониальной администрации удалось добиться от султанов признания испанского протектората, фактически испанские власти не контролировали мусульманские районы страны.
Поскольку исламская государственность на Сулу и Минданао сформировалась еще до испанской колонизации, провозглашение государственного суверенитета Филиппин мусульманское население южных островов восприняло как шанс к возвращению собственной государственности. Хотя к настоящему времени мусульмане составляют лишь 5 % населения Филиппин, для них на всем протяжении независимого существования республики характерна повышенная политическая активность, проявляющаяся, в том числе, и в форме вооруженного сопротивления центральному правительству. Дело в том, что помимо давней политической и религиозной традиции, обособленной от остальных Филиппин, народы юга всегда славились своей воинственностью. Так, самалы считались наиболее опасными пиратами в прибрежных водах Филиппин, магинданао славились по всему архипелагу как превосходные оружейники – изготовители кинжалов – крисов, копий и щитов, сулу получили известность как мореплаватели и также как оружейники.
Первоначально католическая верхушка суверенной Филиппинской республики, следуя испанской и американской традиции, стремилась к подавлению мусульманского сепаратизма на юге страны. В ответ моро продолжали вооруженное сопротивление, которое они, собственно, не прекращали с XVI века, сражаясь сначала против испанцев, затем против американцев, в годы Второй мировой войны – против японцев и после провозглашения независимости – против центрального филиппинского правительства.
Стремление моро к независимости, или на худой конец, национальной автономии, объяснялось не только конфессиональными отличиями от основной части филиппинского населения. Религиозная дискриминация мусульманского населения усугублялась социальными противоречиями. Дело в том, что еще в годы испанского владычества на Филиппинах была начата практика переселения на Минданао крестьянской бедноты из северных христианизированных провинций. Помимо крестьян-переселенцев, увеличение численности которых было призвано «уравновесить» христиан и мусульман на Южных Филиппинах, на Минданао переселялись и богатые католики, которым покровительствовала испанская администрация, а затем и власти суверенных Филиппин. Католики занимали лучшие земли, используя связи в административных структурах и полиции. В результате, к настоящему времени мусульмане-моро оказались в меньшинстве на собственной территории – на острове Минданао. Также они, несмотря на наиболее ранние традиции государственности на Филиппинах, превратились в самое дискриминируемое и отсталое в социальном и социокультурном отношении этноконфессиональное меньшинство страны. В частности, среди моро более половины взрослых не умеют читать и писать, большая часть живет за чертой бедности, крайне высок уровень детской смертности.
Для филиппинских мусульман – моро их лидер Нур Мисуари остается «живой иконой». Именно этому человеку, чье лицо приветствует повстанцев с плаката, современные Филиппины во многом обязаны постоянно тлеющим конфликтом на южных островах архипелага.
Все эти проблемы привели к образованию военно-политических организаций, борющихся за права мусульманского населения Минданао и других южнофилиппинских островов. Наиболее крупной и авторитетной из них стал Национальный освободительный фронт моро, в 1970-е гг. ведший вооруженную повстанческую борьбу на острове Минданао. Создание Национального освободительного фронта моро связывается с именем Нур Мисуари (1939 г.р.). Этот выходец с острова Сулу получил политологическое образование в Филиппинском университете и с конца 1950-х годов стал активистом радикальных оппозиционных движений. В 1960 ггоду Мисуари создал Движение за независимость Минданао, выступавшее за создание суверенного исламского государства в южном регионе Филиппин. Позже на базе этого движения и был создан Национальный освободительный фронт моро, в 1972–1976 годах с оружием в руках бороовшийся против филиппинского правительства.
Впрочем, мирное соглашение в Триполи, подписанное в 1976 года при посредничестве Муаммара Каддафи, отнюдь не повлекло за собой действительного прекращения огня с обоих сторон. В результате вооруженного сопротивления сторонникам Мисуари удалось добиться создания Автономного региона в Мусульманском Минданао – единственной территории на Филиппинах, имеющей собственное правительство. В 1990-е годы Мисуари оставался губернатором Автономного региона, а Национальный освободительный фронт моро был правящей партией. В 2001 г. новый президент Филиппин Арройо отстранил бывшего повстанческого лидера от руководства регионом, а в 2007 г. Нур Мисуари был арестован по обвинению в терроризме, но в 2009 г. был освобожден и вновь продолжил политическую деятельность.
Арест и обвинения Мисуари сказались на политической линии НОФМ. Организация снова радикализовалась, а в 2012 г. было объявлено о политическом суверенитете государства Бангсаморо, претендующего на земли островов Минданао, Сулу, Палаван. Предполагается, что Бангсаморо будет представлять собой федерацию четырех государств – Минданао, Сулу, Бангсаморо и Компостела. Сулу и Бангсаморо будут организованы как исламские государства, Минданао – как эгалитарное государство для представителей всех этнических и конфессиональных групп, а Компостела – как социалистическое государство для сторонников социалистических и коммунистических идей. Таким образом, Нур Мисуари и его сторонники стремятся привлечь на сторону НОФМ не только мусульман – моро, заинтересованных в политическом суверенитете Южных Филиппин, но и представителей других религий – католиков и протестантов, а также анимистов. Как мы видим, делается шаг и в сторону влиятельных на Минданао коммунистов маоистского и троцкистского толка, с которыми НОФМ сотрудничает практически с самого основания.
Нур Мисуари, рассуждая о перспективах Бангсаморо как независимого государства на территории Южных Филиппин, постоянно обращает внимание на его «эгалитарность», подчеркивая, что Национальный освободительный фронт моро открыт не только для представителей мусульманского меньшинства, но и для любых других солидарных с борьбой моро людей, вне зависимости от их религиозных или политических убеждений.
В 1981 году от Национального освободительного фронта моро откололась более радикальная группировка Хашима Саламата, получившая название «Исламский освободительный фронт моро». Как следует из названия, ИОФМ отличался от НОФМ более четкой ориентацией на исламский фундаментализм. Своей целью ИОФМ провозгласил создание на территории Южных Филиппин независимого исламского государства Бангсаморо.
В отличие от НОФМ, ИОФМ видит Бангсаморо исключительно исламским государством и напрочь отвергает возможность переговоров с центральным филиппинским правительством. Впрочем, в 2011 г. руководители ИОФМ все же отступились от своих принципов и провели в Токио переговоры с филиппинским президентом Акино. Последний пообещал к 2016 г. подписать мирное соглашение, признав автономию Бангсаморо и создав возможности для развития на ее территории исламских форм государственности, в том числе – шариатского правосудия.
С еще более радикальных позиций, нежели Исламский фронт освобождения моро, выступает группировка «Абу Сайяф». Ее в 1991 г. основали радикально настроенные исламисты из ИОФМ, которые не только выступают за создание исламского государства моро, но и призывают к «джихаду против неверных» любыми путями. Группировка совершает террористические акты и нападения на иностранных работников и туристов, приобретя за 1990-е – 2000-е гг. славу самой радикальной исламистской организации Филиппинских островов. Одним из крупнейших террористических актов «Абу Сайяф» стало убийство более ста человек во время нападения на пассажирский паром в 2004 году. Два года спустя правительственные войска активизировали боевые действия против отрядов группировки, вследствие чего был убит один из ее лидеров Каддафи Джанджалани (в 1998 году также был убит его старший брат – тогдашний лидер организации Абубакар Джанджалани).
Соединенные Штаты Америки и правительство Филиппин обвиняют «Абу Сайяф» в сотрудничестве с «Аль-Каидой». При этом показательно, что от группировки стремятся дистанцироваться и другие национально-освободительные организации Южных Филиппин – Национальный освободительный фронт моро и Исламский освободительный фронт моро. Это объясняется не только тем, что в «Абу Сайяф» «организации-ветераны» национально-освободительной борьбы моро видят активного и динамично развивающегося соперника, но и идеологическими противоречиями. Несмотря на десятилетия партизанской войны, и НОФМ, и теперь уже ИОФМ являются все же «контактными» организациями, способными к участию в переговорном процессе и к определенным уступкам. Что касается «Абу Сайяф», то здесь не все так однозначно. Радикальные исламисты, сотрудничающие с «Аль-Каидой», вряд ли пойдут на соглашение с филиппинским правительством, даже если последнее предложит создать особую автономию с отдельными исламскими компонентами в политической и правовой системе.
Сегодня районы компактного проживания мусульман на островах Минданао по-прежнему являются территорией повышенной нестабильности. Лесные массивы здесь контролируются партизанскими формированиями, что вынуждает центральное правительство держать здесь воинскую группировку численностью в 19 тысяч солдат и офицеров. Кроме того, после событий 11 сентября 2001 г., в борьбу с исламскими повстанцами на Филиппинах активно включились Соединенные Штаты Америки, которые также направляют инструкторов и военных специалистов на южные острова для оказания содействия правительственным войскам в подавлении партизанского движения.
Хотя в 2012 г. было подписано мирное соглашение между правительством Филиппин и Исламским фронтом освобождения моро, вряд ли можно с полной уверенностью говорить о том, что боевые действия на южных островах прекратятся. Война, унесшая жизни 150 тысяч филиппинцев, продолжается и в настоящее время, лишь перейдя в «вялотекущую» фазу. Дело в том, что помимо Исламского фронта освобождения, на юге Филиппин действуют и другие повстанческие группировки, не контролируемые руководством ИОФМ и практически не контактирующие с центральным правительством. Также нельзя отрицать и наличия еще одного источника нестабильности – «красных партизан», представляющих радикальные коммунистические организации Филиппин маоистского и троцкистского толка.
«Народная война» маоистской Компартии
Еще в 1930 году под руководством Крисанто Эванхелиста была создана Коммунистическая партия Филиппин, объединившая местных сторонников учения Маркса и Ленина. Спустя два года после создания, в 1932 г., американская администрация Филиппин запретила деятельность коммунистов и партия ушла в подполье. Именно годы подпольной борьбы повлияли, с одной стороны, на радикализацию коммунистической партии, а с другой стороны способствовали кристаллизации ее кадрового состава и появлению профессиональных революционеров, ориентированных исключительно на нелегальную деятельность. В годы Второй мировой войны именно по инициативе Компартии была создана Хукбалахап – Народная антияпонская армия, развернувшая партизанскую борьбу против оккупировавших Филиппины японских войск. Жертвами «хуков», как называли «красных партизан», стало по меньшей мере 25 тысяч человек – пять тысяч японских солдат и офицеров, местные полицейские, коллаборционисты, помещики и предприниматели, представители враждебных политических группировок.
Провозглашение независимости Филиппин в 1946 году не успокоило радикальную часть коммунистов, которая окрестила правительство страны проамериканским и продолжила партизанскую войну в рядах созданной Армии освобождения народа. В 1948 году Коммунистическая партия Филиппин вновь перешла в подполье после официального запрета ее деятельности. Одновременно власти, развернув масштабные репрессии против коммунистов, сумели выбить практически все руководство партии. Лишь к началу 60-х годов коммунистам удалось оправиться от потерь. К этому времени значительная часть филиппинских коммунистов, как и в целом коммунистов Юго-Восточной Азии, симпатизировала скорее Китаю Мао Цзэдуна, чем более умеренной линии, представленной Советским Союзом. Объяснялось это как ментальной и территориальной близостью китайской цивилизации, так и активным участием маоистского Китая в финансировании радикальных коммунистических партий в странах Индокитая, Индонезии, Малайзии, Индии и на Филиппинах. Наконец, следует отметить, что просоветские коммунистические лидеры с довоенным стажем либо погибли в годы Второй мировой войны, либо были уничтожены в последовавший за войной период политических репрессий филиппинской власти против коммунистов. Среди радикально настроенной молодежи большим успехом пользовались идеи «Великого кормчего», нежели советская модель строительства социализма и мирного сосуществования с капиталистическим миром.
Именно с деятельностью маоистов связывают начало «красной» партизанской войны на Филиппинах, продолжающейся практически пятьдесят лет. Бессменным лидером маоистской компартии, сформированной 26 декабря 1968 года, является Хосе Мария Сисон. Как и многие другие революционные деятели, Сисон родился в богатой семье землевладельца – в далеком 1939 году. Он получил образование на факультете политических наук Филиппинского университета, где познакомился со своим ровесником и соучеником – лидером Национального освободительного фронта моро Нур Мисуари. В молодости Сисон подавал большие надежды как будущий ученый – специалист по литературному творчеству Хосе Рисаля. Однако, Хосе Мария Сисон избрал путь революционного деятеля, в качестве которого ему и оказалось суждено войти в историю послевоенных Филиппин.
В 1962 г. Сисон, в ту пору занимавший пост исполнительного секретаря общества дружбы «Филиппины – Индонезия», посетил с визитом Индонезию, где познакомился с деятельностью местных коммунистов маоистского толка и проникся их идеями. Спустя четыре года он побывал в Пекине, после чего приступил к созданию на Филиппинах маоистской компартии. Официально обновленная Коммунистическая партия Филиппин отсчитывает свою историю с 1968 г., почему ее аббревиатура и пишется как «КПФ (1968)». Сисону удалось привлечь на свою сторону многих полевых командиров из числа ветеранов «Хукбалахап», которые привнесли в организацию свой боевой опыт и смогли обучить маоистскую молодежь из числа студентов, городских и сельских люмпен-пролетариев, методам партизанской войны. В 1969 году была создана Новая народная армия (ННА) – Bagong Hukbong Bayan – вооруженное крыло Коммунистической партии Филиппин, которое вплоть до настоящего времени ведет партизанскую войну против филиппинского правительства.
Как и другие маоистские организации, в своей повседневной деятельности Компартия Филиппин руководствуется совмещением вооруженной партизанской борьбы, которую ведет Новая народная армия, и строительством параллельных структур власти и общественной организации в районах, контролируемых партизанами. В частности, в «освобожденных районах» партизаны налаживают систему школьного образования, медицинского обслуживания населения, одновременно создаются «организационные комитеты барио» (т. е., сельсоветы) и «вооруженные советы барио» (т. е., отряды крестьянской самообороны). Деятельность КПФ охватывает по меньшей мере 800 муниципальных образований страны и 10 000 сельских населенных пунктов в 70 из 81 провинций страны. Организовано 100 партизанских фронтов, каждый из которых охватывает от 6 до 8 муниципальных образований.
По данным Центрального разведывательного управления США, в 2013 г. численность боевиков Новой народной армии колебалась в пределах от 6 до 10 тысяч человек. Филиппинское военное командование в 2014 году высказалось более оптимистично – по данным генералов, в рядах маоистских повстанцев к текущему году насчитывается приблизительно 4 тысячи вооруженных боевиков. Естественно, что содержание такой армии и поддержание ее боевой готовности требует постоянного вливания колоссальных денежных средств. Однако маоистские повстанцы давно нашли выход из ситуации, облагая действующих на подконтрольных им территориях предпринимателей и землевладельцев т. н. «революционным налогом». Фактически «революционный налог» представляет собой определенную сумму, которую предприниматель должен сдать в кассу Новой народной армии. В противном случае он рискует поплатиться здоровьем, бизнесом, а то и жизнью. Часть из получаемых средств направляется на социальные нужды населения в подконтрольных территориях. Нельзя не отметить, что маоистские повстанцы реально помогают беднейшему крестьянству Филиппин, оказывая продовольственную и медицинскую помощь, а также вмешиваясь в трудовые споры и выступая для крестьян в качестве своего рода «крыши» в конфликтах с землевладельцами и ростовщиками.
Среди бойцов Новой народной армии присутствуют как ветераны партизанского движения, так и молодежь. Как и многие другие маоистские повстанческие армии Юго-Восточной Азии, ННА привлекает подростков и даже детей к службе в своих вооруженных формированиях. Но костяк армии все равно составляют проверенные боевики.
Популярность маоистских повстанцев среди социальных низов филиппинской деревни объясняет тот факт, что Новую народную армию в «стране семи тысяч островов» давно называют «второй властью». В отличие от мусульманских сепаратистов Южных Филиппин, с коммунистическими партизанами из Новой народной армии договориться гораздо сложнее. Практически со стопроцентной гарантией можно утверждать, что по своей воле филиппинское правительство никогда не пойдет на признание автономии занятых Новой народной армией районов, поскольку опасается, что проводимый маоистами социальный эксперимент может оказаться привлекательным для миллионов обездоленных жителей Филиппин.
Завершая разговор о филиппинских повстанцах, следует отметить, что маоистская Новая народная армия – далеко не единственная левацкая организация, ведущая вооруженную борьбу против филиппинского правительства. Так, еще в 1980-х гг. внутри Коммунистической партии Филиппин начала формироваться оппозиция, в идеологическом отношении более близкая троцкизму, нежели маоизму. К началу 1990-х гг. оппозиционно настроенные активисты вышли из маоистской Компартии, создав в 1998 г. собственную политическую организацию – Революционную рабочую партию Филиппин (РРПФ). В идеологическом отношении эта партия переориентировалась на троцкистский Четвертый Интернационал, став его филиппинским представительством.
В 2001 г. отделение РРПФ, действовавшее на острове Минданао, также откололось и образовало РРПМ – Революционную рабочую партию Минданао. Революционная рабочая партия Филиппин имеет собственные вооруженные силы – Революционную пролетарскую армию – Бригады Алекса Бонкайо, также отметившиеся в 1990-х – 2000-х гг. многочисленными вооруженными вылазками и террористическими актами. Свои вооруженные силы есть и у Революционной рабочей партии Минданао – Революционная народная армия. Лидер Революционной рабочей партии Минданао Клара Мария Санчес в 2006 г. заключила мирное соглашение с правительством, которое, однако, не является помехой для того, чтобы боевики партии не складывали оружие и продолжали свою партизанскую деятельность.
В настоящее время Филиппины, как и многие другие страны с аналогичными политическими проблемами, находятся в тупиковой ситуации. С одной стороны, очевидно, что отсутствие реального военного успеха правительства в борьбе с повстанцами на протяжении более чем полувека означает, что искать решение проблемы можно исключительно мирным путем. С другой стороны – центральное правительство не желает идти на уступки, в особенности по отношению к коммунистическому спектру партизанских движений. Если с сепаратистами – моро еще как то можно договориться, то любые соглашения с «красными партизанами» будут очень негативно восприняты в Соединенных Штатах, которые по-прежнему стремятся быть не столько партнером, сколько патроном стамиллионного островного государства Юго-Восточной Азии. Поскольку выхода из сложившейся ситуации не намечается, Филиппины, как следует предполагать, так и будут обречены на вялотекущую партизанскую войну, которая в конечном итоге выгодна многим – и правительству, заинтересованному в поступлении финансовой и военной помощи от США, и армейскому и полицейскому генералитету, наживающемуся на операциях с оружием и также выжимающему средства из государственной казны, и самим партизанам, которых, как следует предполагать, больше устраивает статус хозяев «освобожденных территорий», нежели подсудимых военного трибунала в случае победы правительственных войск.
Последние живые женщины Хукбалахапа
Никай де Гусман
Сентябрь 1942-го.
Это была ночь, которая навсегда изменит их жизни.
Пятнадцатилетняя Макария и её племянница, двенадцатилетняя Сабина слышали, что японские солдаты прибыли в Кабанатуан. Но вместо того, чтобы попрятаться по свежевыкопанным колодцам, как делали их соседи, эта парочка подхватила ружья и отправилась в Кабьяо, где встали лагерем хуки.
Они решили не прятаться, чтобы умереть как трусы, а примкнуть к этой знаменитой группе и вместе бороться. Потом они узнали, что этот рискованный выбор был правильным.
Подъём хуков
Хукбалахап (Хукбонг Байян Лабан са Хапон) во всём своём блеске и нищете вырос по всему Центральному Лусону во время японской оккупации. Хуки были славны своей беспощадностью к сторонникам японцев. Известно также, что они весьма ценили женщин как обученных бойцов.[11]
Две женщины, дожившие до нашего времени, чтобы рассказать эту историю, – это девяностотрёхлетняя Макария Кахуком-Сангеса и девяностолетняя Сабина Кахуком-Паскуаль. В своём городе они известны как последние выжившие леди-хуки Кабанатуана, муниципалитета провинции Нуэва-Эсиха.[12]
Они присоединились к хукам той роковой ночью в сентябре 1942‑го, когда в их город вторглись японские солдаты. Поначалу их семья приготовилась прятаться. Они даже вырыли нору у зарослей бамбука, где они обычно прятались при бомбёжках и налётах.
Но в этот раз было иначе. Две девочки вспомнили страшные истории, которые они слышали от тех, кто бежал из других городов, взятых Императорской Армией, и тогда они решили, что лучше им податься к хукам, чем остаться на истязания и смерть.
Когда они поделились планом со своей семьёй, для остальных это было сигналом к пробуждению. Их родители и братья также решили отправиться в Кабьяо.
– Мои отец и братья собрали всё, что могли унести. – рассказывает Макария.[13]
Сабина вспоминает, как жестоко убивали людей в городах:
– Мужчин бичевали, калечили и обезглавливали. Женщин насиловали, а потом сжигали. С некоторых из них живьём содрали кожу.[14]
Другая ужасающая бойня в этом регионе случилась в Сан-Фелипе. Сусана Идальго, сторонница партизан, помнит ещё отвратительные события, произошедшие в муниципалитете Алиага этой провинции Нуэва-Эсиха. Японский офицер велел филиппинской гражданской страже надзирать за девятью филиппинскими пленными, копавшими окопы. Их ноги были связаны проволокой, чтобы они не могли бежать. После работы они были казнены и погребены в той же яме, что они выкопали. Японцы никогда не делали ни выстрела. Убивать собственных соотечественников поручалось филиппинцам.
Сусана вспоминает также, как её отец, тоже хук, бежал из их городского района Памальдан в леса Кабьяо. Потом она занималась доставкой писем и продовольствия партизанским бойцам.
– Когда мать послала меня с продуктами, на обочине проходили казни. Я видела, как режут шеи штыками, они были острыми как бритва! – вспоминает она.[15]
В последний год японцы устраивали облавы на мужчин, у них был приказ убивать всех дееспособных мужчин по подозрению в принадлежности к хукам. По словам местных жителей, в тот день исчезло несколько сотен людей. Город поныне отмечает день этой резни, выкладывая цветы и выставляя свечи по обочине.
Женщины на поле боя
Присоединяясь к хукам эти женщины ещё не вполне сознавали последствия.
– Мы были тогда детьми, и вступая в наши ряды, думали… Это было для нас как игра.[16] – рассказывает Сабина.
Когда отец Макарии присоединился к 33‑му отряду Максимо и Ремихио Риверы, они сначала служили посыльными, чтобы избежать подозрений властей. Если бы гражданская стража поймала кого-то, тайно доставляющего продовольствие партизанам, их бы наказали и заключили в тюрьмах-времянках.
– Мы с большим удовольствием доставляли продукты. А также одежду и всякое такое.[17] – говорит Макария.
Но вскоре подростки взяли на себя больше, ибо хукам был нужен всякий, кто хотел сражаться. Обе вспоминают свои невзгоды и как они совершали долгие переходы по болотам и равнинам Нуэва-Эсихи, чтобы добраться до поля боя.
– Это тоже было опасно, но мы не боялись.[18] – говорит Макария, а затем вспоминает их первый бой. – Мы попали в перестрелку в Альяге. Мы ползли, прижавшись к земле. Японцы поливали нас огнём, вынудив остаться с нашими товарищами. Потом мы взялись за ружья и отстреливались.
На вопрос, убивала ли она солдат, Макария просто улыбнулась:
– Это было необходимо. Убивай или будешь убит.
В этих смертоносных столкновениях Макария и Сабина никогда не расставались… даже когда заданием была просто передача сведений лидерам сообщества.
– Однажды мы собирались доставить солдатам провизию и нам поручили использовать для перевозки риса лодки. Когда мы закончили погрузку мешков на лодку, прибыла вооружённая гражданская охрана. Они хотели забрать рис. Мы не могли унести провизию или сбежать с ней, так что мы выбросили всё в реку, так что оппортунисты ничего не получили. – рассказывает Сабина.
Сабина говорит, что эти филиппинские охранники были из тех, кто предавал хуков японцам.
– Был случай, когда на моего брата настучали из «Макапили»[19]. В дом брата вломились и избили его почти до смерти. Он был отважным и не раскрыл местонахождение отца и братьев. К счастью, он выжил. Мы с Сабиной тогда прятались в нашем семейном убежище у зарослей бамбука. – вспоминает Макария[20]. – Жестокость проявляли корейские солдаты и филиппинские солдаты, предававшие хуков. Это те, у кого были личные интересы.[21] – добавляет она.
После этого случая с гражданской охраной девушки решили бежать из своего города и присоединиться к 33‑му отряду под командованием Малонды Ямбот. Они терпели суровую погоду и ели только то, что могли собрать на равнинах.
– Некоторые хуки выживали, питаясь сушёным камачилем[22]. Мы тоже ели эти плоды, которые по вкусу были как чернослив. – говорит Сабина.
И всё же они должны были улыбаться и терпеть. Альтернативой было встать на сторону японцев или просто стать жертвой «Макапили».
– Они так дурно обходились со своими же, с филиппинцами. Насиловали женщин. Вы выбрали сторону хуков, поскольку они действовали как джентльмены и подобающе обращались с женщинами. Они никого не насиловали! – говорит Сабина.
Этот малоизвестный факт о хуках обычно не попадает в учебники истории, сетуют женщины. Все товарищи по оружию были равны – молодые и старые, мужчины и женщины. Женщины вспоминают, как они даже присутствовали на свадьбах, устраиваемых в лагерях.
Жизнь после войны
После войны Макария и Сабина продолжали учиться и закончили высшее учебное заведение. Макария вышла замуж за товарища из Хукбалахап. Сабина рано овдовела и предпочла оставаться одной всю оставшуюся жизнь. Пара тёти и племянницы осталась неразделимой.
А остальное, как они говорят, история. За исключением того, что история, кажется, повторяется, согласно Макарии. Присутствие Китая и его отношение к филиппинским делам немного её беспокоят.
– Нас беспокоит сходство. Такую же стратегию проводили японцы, прежде чем вторгнуться к нам! Будем надеяться, что я ошибаюсь.
Пойми же боль Бастара
Ира Джха
Дело было в семидесятые, около 1972 года. В городе Джагадальпур царил странный страх. Женщины шептались: «Что делать, если они придут неожиданно? Спать с пакетом перца или с ножиком под подушкой?» Дети, жадно вслушиваясь в эти разговоры взрослых, замирали и съеживались или вдруг начинали фантазировать о приходе чужаков. На самом деле то были пересуды о появлении в Бастаре наксалитов. Джагадальпур в то время был центром крупнейшего в стране округа, более обширного по площади, чем некоторые страны, например, Австрия. Бастар тогда, как и сейчас, был самым большим регионом проживания племён в мире. Да, ведь в те дни никто и не знал толком, о ком идет речь. Потому люди называли их по-всякому, в меру своей фантазии. Наконец, году в 1981-м стало известно, о ком же идут эти слухи и ради каких целей они борются: эти люди, зная о горькой доле племен, сделали Бастар своим домом. Но и тогда никто ещё не знал их под именем наксалитов. Деревенские называли их «дада», поэтому в городе тоже прижилось это имя. Слово «дада» http://saint-juste.narod.ru/Bastar.html – _ftn1[23] среди племен – знак уважения. Тот, кто их понимает, любит и защищает их интересы, тот и есть дада. Вот какое отношение стояло тогда за этим названием наксалитов. Адиваси полагали, что полицейские боятся этих дада. Благодаря дада их земли и леса находятся в безопасности, и правительственные чиновники опасаются их беспокоить – кто знает, когда какой дада заявится. Тогда уже начались разрозненные вспышки насилия. Но и в это время слово «наксалит» не было в ходу.
Наксалиты не нападали на полицию. За исключением нескольких случаев очень частного характера, полиция тоже никогда не воспринимала их всерьез. Череда нападений на полицию началась после 1991 года. Именно в том году наксалиты решили сделать полицию своей мишенью. В деревне Тарабаяли округа Нараянпур, который ныне объявлен «сверхзаражённым»[24], 19 октября 1991 года полиция заявила об убийстве во время вооруженного столкновения вождя наксалитов Ганапати[25]. По версии же наксалитов, полиция убила их товарища не в стычке, а во сне. Наксалиты, выпустив прокламацию (с этого момента их стали выпускать регулярно), объявили народу, что теперь сделают полицию мишенью партии. С этого момента началась цепь нападений на полицию. Когда наксалитам казалось, что полиция замешана в каком-то происшествии[26] они говорили об атаке полиции на партию. Первое крупное нападение на полицию произошло в деревне Таррем округа Биджапур 8 октября 1998 года. В этом столкновении впервые были использованы пороховые мины и погибли 17 человек.
С 1985 года происшествия, связанные с наксалитами, внезапно участились. В это время на слуху стало имя Кондапалли Ситарамайи[27]. Люди узнали, что члены этой группы сражаются за то, чтобы адиваси получили свои права. Горожане стали понимать самую суть наксализма. Тут-то, с 1985 по 1991-й, стали употребляться слова «наксалит» и «наксальвад»[28]. Жители стали куда более осведомлёнными. Итак, наксальвад – группа левых, отстаивающая идею вооружённой революции. Эти люди после поражения Наксальбари[29] в Западной Бенгалии пришли сюда в поисках укрытия в лесных регионах Бастара. Здесь также оказалось важно, что адиваси подвергались обману на каждом шагу, со стороны правительственных чиновников, предпринимателей, арендаторов леса и торговцев редким в Бастаре тиком и деревом сал[30].
В Бастаре эксплуатация адиваси достигала крайней степени. Чтобы понять связь адиваси и наксалитов, необходимо знать, что те, кто пришел в Чхаттисгарх с плошкой для подаяния в поисках хоть какого-нибудь надела с сухой бесплодной земли Северной Индии, теперь миллионеры, а плошка для подаяния[31] оказалась в руках у адиваси, веками остававшихся хозяевами леса. Эти люди[32] считают адиваси дойной коровой. Природа Бастара великодушна. Первоначальное богатство Бастара превосходило сегодняшнее если не стократно, то по крайней мере пятидесятикратно. Густые леса, журчащие ручьи, зелень, на которой отдыхает взгляд, и бесчисленные амбары риса (забавно, что английское выражение «чашка риса» также является символом бедности[33]), поля, без труда приносящие ароматное золото – рис, растущие на земле Бастара редкие бесценные деревья сал, рыночная стоимость каждого из которых измерялась в тысячах рупий, тогда как адиваси не знали их подлинной цены.
Торговцы деревом только этого и ждали. Поэтому под видом покупки земли началась эпоха присвоения деревьев. Внезапно среди таких адиваси, как аяту, хидма, лакхма, стало появляться все больше покупателей земли. Тому было две причины. Первая – что и тогда землю адиваси не мог купить не адиваси. Вторая – что строительный лес на этих землях был очень дорог, более чем в сто раз дороже земли.
Лишь к 1995 году людям стало понятно, что на самом деле эта неразбериха обозначала не что иное, как массовый захват собственности.
Несколько влиятельных вождей адиваси Бастара, а также члены их семей, желавших помочь своим друзьям-торговцам, были вовлечены в это дело. По этому вопросу правительство тогда ещё единого штата Мадхья-Прадеш[34] приказало локаюкте[35] провести расследование, и, согласно закону, возбудило уголовное дело.
Суть в том, что адиваси каждый миг, на каждом шагу подвергались обману бесчисленными способами. Например, зная об изобилии в Бастаре чароли[36], цветочных метёлок, то есть веников, эбенового листа, который нужен миллионам торговцев биди[37] по всей стране, шеллака, миробалана[38], используемого во всем мире на текстильных фабриках, разнообразных лекарственных растений, таких как горечавка, нагмор, раувольфия змеиная и прочие, в Бастар приходили торговцы и выменивали их на пару килограммов соли.
Вплоть до 1970-х годов во многих районах Бастара практиковался натуральный обмен. Люди не понимали ценности денег. Было много историй о закапывании в землю денег, полученных от торговцев деревом, и последующем их поедании термитами. Потребности адиваси очень ограничены, и самые дорогие из них – обыкновенные вещи, вроде соли. Все его нужды удовлетворяются лесом и созданной им средой. Посуду он покупает у гончара или на еженедельном деревенском базаре. Свое хрупкое жилище он строит сам, покрывая тростниковые циновки навозом и глиной. Необходимый для этого тростник он собирает в лесу. Адиваси не ест хлеба, а грубый рис, молотое зерно, овощи, мясо, лесные фрукты, масло лесных семян для приготовления пищи и прочее он берет из окружающей среды. Купцы, подметив его нужду в соли, обратили эту нужду к собственной выгоде.
Движимое и недвижимое имущество адиваси таким образом переходило в руки горожан. Все их эксплуатировали. Никто и не подумал о том, чтобы объяснить адиваси ценность этого изобилия и богатства в их руках.
Были и другие способы эксплуатации и угнетения адиваси. Например, адиваси издавна любили гостей, радушие было у них в обычае. Прежде, когда незнакомец прибывал в деревню, его селили в тханагуди[39]. Из домов адиваси для угощения гостя приносили чистое домашнее топленое масло, целую кучу бананов, козлятину, рыбу, сезонные овощи и ароматный рис. Тханагуди тогда был фактически чем-то вроде созданной адиваси гостиницы. Тогда не в каждой деревне была гостиница.
Когда государственные чиновники совершали объезд, они останавливались в тханагуди. На их обслуживание по очереди назначались юноши адиваси. Эти юноши готовили гостю еду, подносили вино из бассии[40] и угощали его салфи, известным напитком адиваси, похожим на пальмовое вино. В те дни не было конца танцам у адиваси, поэтому гостей развлекали, танцуя у костра до утренней зари. Это было изумительно. В называемых ныне «сверхзаражёнными» деревнях Мольсанар и Килепаль я тоже наслаждалась таким гостеприимством адиваси около 45 лет назад. Но гости начали злоупотреблять радушием адиваси. Распутные чиновники стали требовать в деревнях девушек, началась сексуальная эксплуатация. «Бессловесный» адиваси, страдая всей душой, не осмеливался ничего сказать. Кто возвысил голос в его защиту? В 1976 году обсуждалась история Яшоды Балаткар. Во время злосчастной инспекции девушка-адиваси покончила с собой. В этом деле всплыли имена чиновников, возглавлявших тогда Бастар, и их развратное поведение. Эта история очень длинная и трагическая. Еще раньше, в 1969–1970 годах, ныне общественный деятель, а прежде коллектор (главный налоговый чиновник) Бастара доктор Брахмадев Шарма в районе известной во всем мире железорудной шахты[41] заставил местных чиновников жениться на девушках-адиваси, которых они долгое время сексуально эксплуатировали. Событие обсуждалось тогда по всей стране.
Ещё одним бедствием были чиновники по лесным вопросам. Адиваси, полагая лес даром богини Дантешри, веками кормились от него, и вот на этот самый лес стали покушаться чиновники лесного министерства. Они сами разграбляли дары леса, а обычного его хозяина, адиваси, лишали права отломить себе даже щепочку-зубочистку. Они преследовали адиваси в лесу и угрожали ему, ссылаясь на какие-то выдуманные статьи лесного кодекса. Удивительно мерзким образом под видом сбора подати они вымогали козла, курицу или девушку, чтобы удовлетворить свою похоть. Этим историям эксплуатации адиваси не было конца. Едва предоставлялась возможность, изобретался новый способ ограбить адиваси.
Наксальвад постучался в Бастар в такое время, когда адиваси увяз по горло в эксплуатации. Не было видно никакого способа спастись от нее. С тех пор, как махараджу Бастара Правирчанда Бханджадева в 1966 году расстреляла полиция, адиваси чувствовали себя осиротевшими. Не было никого, кто бы понял его боль и вступился бы за него перед правительством. Адиваси ждали мессию, который бы освободил их от этой череды несчастий. И мессия нашелся. В то время человек по имени Баба Бихаридас извлек огромную выгоду из веры адиваси в махараджу. Из-за одних только длинных развевающихся волос адиваси сделали этого смуглого аристократа преемником покойного белого махараджи. Бихаридас много лет царил в сердцах адиваси и, поддерживая политические партии на выборах, добывал им голоса. Адиваси продолжали считать, что он им сочувствует. После его кончины они снова остались одни.
В лице наксалитов они снова нашли мессию. В Бастаре никогда не боялись заминдаров[42]. Причина этого в том, что, кроме земельного владения Сукма, везде заминдарами были адиваси, такие же простодушные и невежественные. Этих заминдаров тоже эксплуатировали, но совсем другим способом. Взять хотя бы заминдари Кутру. Некогда это было самое большое заминдари во всей Центральной Индии и Видарбхе[43]. Заминдар его был так прост, что не знался даже с игральными картами. Наоборот, часто нянчил и ласкал детей собственных подчиненных. Между тем он целый день был окружен друзьями и доброжелателями. Друзья его обманули. Кто бы что ни говорил, он принимал это на веру. Господин Шах дважды занимал министерский пост, и в первый раз он был самым молодым министром в стране. Он стал министром в 1967 году, в возрасте 25 лет. Это был первый министр-адиваси в Бастаре. И после того, как Дригпал Шах, заминдар Кутру, побывал членом парламента, он два года назад отошел в мир иной в своей наследственной усадьбе, а не в квартире в каком-нибудь кирпичном доме. Его усадьба пошла с молотка, потому что он заложил ее, чтобы помочь какому-то своему другу взять кредит в банке. Дома у наследников заминдара, который был когда-то хозяином таких сокровищ, как наследственная земля и сотни домов, не нашлось даже мебели, чтобы сесть. Что может быть большей трагедией в жизни адиваси? Наверное, в мире нет других примеров, чтобы землевладелец становился жертвой эксплуатации со стороны горожан. Поэтому-то наксалиты посещали дома заминдаров безбоязненно.
Когда наксалиты нашли прибежище в Бастаре, адиваси словно встретили мессию, который спасал их от полицейского насилия, помогал отстаивать свое право на лес, наказывал чиновников и угнетателей, заставлял торговцев давать за дары леса настоящую цену, знакомил адиваси с современными обычаями, не вырывая из традиционной среды. Адиваси нет дела до идеологии. Если кто-то им по душе, то он – свой. Кто о них думает, того они и уважают. Прежде уважали махараджу и заминдара, затем – Бабу Бихаридаса. Адиваси уважали и чиновников. Адиваси очень доверяли известному администратору П.Н. Наронхе, когда он был главным налоговым чиновником в Бастаре. Такое конституционное должностное лицо, как уполномоченный Административной службы Индии и Комиссии первобытных племен доктор Брахмадев Шарма, адиваси тоже уважали. Он положил начало движению адиваси «мава нате мава радж»[44] за владение собственными землей, водой и лесом. Суть в том, что адиваси в разное время разным людям предоставляли роль своих доброжелателей. Среди них были такие адвокаты, как мой отец, Сурешдатт Джха, который проводил перекрестные допросы адиваси на их языке. Он не нуждался в переводчике, чтобы понимать речь адиваси. Поскольку он жил в Бастаре, то поддерживал связи с адиваси. Одно время наш дом регулярно посещали Дора Даука, Бхугоди и Бода Манджхи. Эти трое были клиентами моего отца и кем-то вроде членов семьи. Все трое Манджхи были влиятельными адиваси. Они играли важную роль в принятии решений о судьбах Бастара. Во время дашахры[45] они в дарбаре[46] мариа[47] присутствии махараджи и чиновников на своем языке произносили блестящие речи, проникнутые духом адиваси. Бода Манджхи был отцом современного влиятельного вождя адиваси Махендры Кармы[48]. Кроме него, к адиваси по разным причинам были близки некоторые врачи, государственные инженеры, землемеры, председатели панчаятов и учителя. Одно время доверенным лицом адиваси был даже коренной британец, Верриер Элвин. Он перенял образ жизни адиваси, женился на девушках-адиваси. И сейчас среди семей адиваси есть его потомки. Книга Элвина «Пхульмати, королева джунглей» – о его жене-адиваси. Элвин написал книги «Мариа, гонды Бастара», «Убийство и самоубийство у мариа», такие книги, каких не смог написать ни один индиец, потому что не потрудился сам сблизиться мариа.
И сейчас сохраняется эта граница: правительство, не понимая взглядов адиваси, лепит на них ярлык наксальвади. Адиваси и понятия не имеют, какой ценой приходится расплачиваться за гостеприимство и защиту.
Когда пятидесятилетний адиваси, подобно невинному ребенку, не может назвать свой возраст или называет его в два-три года, до его невежества, до его духовного мира никому нет дела. Правительству это неважно. Для правительства важны только наксалиты, и адиваси это дорого обходится. Операция «Зелёная охота»[49] вместе с пшеницей перемалывает долгоносика[50].
У правительства нет никакой формулы для различения наксалитов и адиваси. Какую гарантию может дать боевик полувоенных формирований, что он убивает не адиваси, а наксалита?
Правительству, даровавшему адиваси особые права в конституции, нет особого дела до того, что операция «Зелёная охота» забирает только жизни адиваси. Куда ни попадет пуля, везде адиваси. И в чхаттисгархском Бастаре адиваси, и среди полицейской молодежи множество адиваси. А ведь среди бойцов полувоенных формирований Нагаленда[51] и северо-восточных регионов есть и северо-восточные адиваси, и простой народ Бастара – тоже адиваси. Что может правительство сказать адиваси, принесённым в жертву операции «Зелёная охота», о причинах этого насилия? Адиваси – просто банк, нужный лишь для подготовки леса и земли к тому, чтобы предприниматели извлекали из них выгоду, и для приумножения голосов, поданных на выборах за тех или иных политических вождей.
Правительство, возлагающее все надежды на поддержку со стороны 80 миллионов адиваси, сейчас блюдёт интересы одних лишь промышленников, поддерживает крупные предприятия. Идя по пути либерализма, оно думает только о Татах – Бирлах[52] и бангарской братве[53], совсем на американский манер.
Америка ведь ради индустриализации точно таким же образом изгнала своих аборигенов. Неужели у индийского правительства те же намерения? Попытки строить в Бастаре заводы опрометчивы. Завод Таты процветает в Лохандигуде[54] Эссар[55] тоже навел мосты к Дантеваде[56]. А в Чхаттисгархе большинство индустриальных планов касаются именно Бастара. И если приходить в Бастар, надо подумать о благополучии адиваси. Адиваси сделают безработными, а чиновниками будут люди, приехавшие из других регионов. Для адиваси не создали хороших образовательных учреждений. Их держали вдали от света знаний, а теперь именно из-за его отсутствия признают недостойными обучения. Пусть так, адиваси неграмотен, но установите квоту на те ремёсла, которыми он владеет. По крайней мере, он узнает, что у него тоже есть возможности на предприятии в его регионе. Пусть и чисто условные. Но с какой стати правительство и, благодаря ему, эти компрадоры с их высокими кастами и крупным капиталом будут на кого-то смотреть?
Я сама не адиваси, но выросла среди них. Моё детство прошло на коленях адиваси. В течение трех поколений Бастар был нашим домом. Адиваси стали для нас настолько своими, что у нас исчезло брахманство и чувство принадлежности к высокой касте. Почему же правительство на это не способно?
Правительство никогда даже не пыталось стать своим для адиваси. В 60-е годы, когда, поняв значение свободы («азади»), они начали приближаться к центристской политической линии, правительство устроило в Бастаре бойню, которая отняла у адиваси их любимого махараджу[57]. Тогда адиваси так пострадали, что до сих пор держатся обособленно.
Порой кажется, что правительству противны любые люди и организации, которые пользуются уважением адиваси. Раньше махараджа Бастара Правирчандр Бханджадев был для правительства бельмом на глазу. Тогдашние вожди [Индийского национального] конгресса не могли потерпеть его авторитет, поэтому его застрелили. В результате на следующих выборах 1967 года не только в Бастаре, но и во всем штате Конгресс впервые потерпел поражение. Теперь новый повод – наксалиты. Забыв историю, молодое поколение адиваси снова было озаботилось присоединением к общенациональной политической линии, но тут грянула операция «Зелёная охота».
По какому праву вы оставляете адиваси одного сражаться в джунглях? Не справляетесь о его делах? Даете полную свободу угнетения и эксплуатации своим государственным управляющим? Почему ни один министр или крупный чиновник никогда не заглянет в деревни? Почему никогда не поймет их боль? Наксалиты потратили на сближение с адиваси не пару недель, а десяток лет. Они выучили язык адиваси. Усвоили их манеру одеваться и образ жизни. Поняли их трудности. Они заставили работать льготы для адиваси, гарантируемые именно государством. В тех школах, куда учителя раньше приходили только получать зарплату, теперь идут регулярные занятия. Лекарства из государственных больниц теперь не перепродаются на базаре, а действительно лечат людей. Торговцы предлагают добросовестную цену за эбеновые листья. Почему само правительство этого не добилось? Сейчас оно сближается с адиваси. Если отбросить аспект насилия, то в остальном наксалиты делали то, что должно было сделать именно правительство. Пятьдесят лет спустя правительство наконец-то озаботилось тем, что уже давно должно было сделать! Ситуация изменилась в одночасье. Прежде было проблемой, что Мадхья-Прадеш – такой огромный штат, появился Чхаттисгарх – все по-прежнему. Поездки министров и теперь – сбор подати. Формальный предлог – безопасность. И сегодня уже большое дело, если министр возвращается из ближайшей деревни, поставив галочку. Если надо сделать адиваси своими, станьте своими для них. Не избегайте запаха их тел, сохраните его в своем сердце. Протяните адиваси руку дружбы и сердечности, и после недолгих колебаний он, конечно, протянет вам руку в ответ.
Трудные времена для Бастара начались как раз в том самом 1966 году, после убийства махараджи Правирчандра Бханджадева. Тамошние адиваси начали бояться и тени горожан. Это напрямую отразилось на знаменитом во всем мире праздновании дашахры в Бастаре. В том году праздновать дашахру взялись очень немногие адиваси. А те, кто взялся, были в синих тюрбанах. Синий тюрбан был у адиваси знаком поддержки правительства. Но число их было очень невелико. В Бастаре у дашахры есть один нюанс. Это единственное место в стране, где дашахра может длиться 245 дней. Кроме того, здесь этот важнейший праздник индуизма, опирающегося на кастовую систему, начинается не иначе как с разрешения мириган, то есть далитской[58] девочки.
Как бы то ни было, к 1986 году я вступила в большой медиа-коллектив «Навабхарат Таймс», принадлежащий «Бенет Колмайн компани»[59]. Поэтому я начала писать о Бастаре. Когда в том же году я вернулась домой, то стала интересоваться и наксалитами тоже. В те дни один член законодательного собрания штата устроил мне встречу с второстепенным вождём наксалитов. В те дни эта организация ещё не была запрещена. Вернувшись, я написала в газету несколько очерков и новостей. Но насколько рискованными были мои тексты, стало ясно только в октябре 1987 года. Через несколько дней после моей свадьбы в дом явилась полиция. Я была очень молода, только переехала в новый дом – в общем, было неприятно. Это были люди из специального подразделения, и они хотели знать, зачем я в Бастаре переписывалась с некоторыми специальными корреспондентами. Когда я ответила, что я – корреспондент и никто не может запретить мне получать информацию, они закрыли вопрос. Но все было не так просто. Письма, которые я писала известным бастарским журналистам Кириту Доши и М. Э. Икбалу, до них не дошли. Их забрали с почты люди из секретного подразделения.
Это вскрылось, когда один журналист поймал сотрудника секретного подразделения на изъятии писем. Потом была страшная шумиха в законодательном собрании, главному министру штата пришлось приносить извинения журналистам. Всю эту историю я восприняла совершенно как должное. Мою почту перлюстрировали, мое имя звучало в скандале в законодательном собрании, полиция меня допрашивала, а я не считала уместным даже поговорить со своими друзьями в Дели. Не понимаете почему?
Можно сказать, что моя осведомленность и связи с адиваси не позволяли мне опустить перо, когда адиваси в беде. Будь то проблема принесения 5 миллионов деревьев в жертву гидроэлектростанции в Бодхагхате или сталелитейному заводу в Нагарнаре. Когда шла речь о применении Шестого приложения[60] я метала громы и молнии. В те дни премьером был Нарасимха Рао[61], и мой отчет упоминался на митингах. В связи с адиваси мое перо касалось и темы наксалитов. Когда «Хиндустан»[62] поручил мне чхаттисгархское бюро, казалось, исполнилась заветная мечта. Я писала обо всех проблемах, связанных с адиваси. Был период выборов в законодательное собрание. В четырех штатах приближались выборы. Наша редактор, Мринал Панде, хотела, чтобы кто-нибудь побеседовал с наксалитами на темы, связанные с демократией и выборами. Джаркхандский[63] офис «Хиндустана», ссылаясь на угрозу безопасности, спасовал. А я, проведя два дня в южном Бастаре вместе с одним из высших руководителей в дивизионе Дандакаранья[64] и взяв интервью, вернулась из леса. Для «Хиндустана» это было большим успехом, в те дни наксалиты обычно не встречались с журналистами. А уж женщины-журналистки никогда не брали у них интервью[65]. В «Хиндустане» напечатали мою серию очерков на эту тему. К тому же я была без ума от путешествий в этом районе.
В течение полутора лет я была единственным корреспондентом, писавшим репортажи о «Салва Джудум»[66]. Правительство пропагандировало идею, что в племенных регионах Бастара наблюдается стихийно вспыхнувшее движение. Адиваси с луком и стрелами охотятся на наксалитов. Как только появилась такая новость, я поздно ночью отправилась в Кутру. После недельного перебирания по зёрнышку каждой деревни района у меня сложилась совершенно иная картина. Обеспокоенные угрозами со стороны полиции адиваси, покинув деревни, бродили в поисках убежища. Не хватало еды и питья. Полиция толкала их на то, чтобы помогать правительству и жить в стратегических деревнях. Совершенно трагическая картина. Когда я говорила с делийским офисом, там не понимали всей серьезности ситуации. Гораздо позже это движение было названо «Салва Джудум». Сначала его называли «Ненасильственным движением». Те адиваси, о которых говорили, что они охотятся на наксалитов, носили с собой такие луки и стрелы, из которых и птицу не убьёшь. На митингах «Салвы Джудум» я тогда застала несколько полицейских, и они тоже это признали. Но сейчас вызов стал небывалым, под лозунгом искоренения наксалитов адиваси стали мишенью и для чхаттисгархского, и для центрального правительства. Чтобы держать журналистов на расстоянии, оба правительства, доведя до скандального абсурда сами обороты речи в тексте закона об общественной безопасности[67], показали, что кто бы ни поддерживал адиваси, его можно без слушания дела бросить в тюрьму или ликвидировать в ходе «вооружённого столкновения». Ведь в Гуджарате профессиональные действия нашей полиции по добыче ложных показаний и выдуманным «вооружённым столкновениям» закончились арестами верхушки офицерского состава полиции[68]. Так по какому праву простой журналистишка осмеливается даже переступать порог джунглей? Стало ясно, что если никто не осветит уничтожение адиваси под видом подавления наксалитов, то, похоже, адиваси придется, подобно кашмирцам, для защиты своих жизней, имущества и независимости, взывать о помощи к ООН. Ясно, что если правительство не даст такой санкции, надеяться будет можно только на правозащитников, и если правительство так же успешно свяжет руки и судам, то уже никто не сможет воспротивиться тому, чтобы десятки миллионов адиваси Дандакараньи стали историей.
«Красный коридор» наксалитов: как охота за ресурсами провоцирует гражданскую войну в индийской «зоне племен»
Ира Джха
Долгое время гражданскую войну на территории Индии ведут и идейные наследники Маркса, Ленина и Мао Цзэдуна – индийские маоисты. Внушительная часть Индостана, от крайнего юга и на северо-восток, вплоть до границы с Бангладеш, даже получила в мировой политической литературе название «Красный коридор». Ведь именно здесь, на территории штатов Карнатака, Андхра-Прадешь, Орисса, Чхаттисгарх, Джаркханд, Западная Бенгалия, многие годы ведут повстанческую борьбу так называемые «наксалиты».
Революционный пожар деревни Наксалбари
Наксалитами партизан-маоистов прозвали по названию деревни Наксалбари, где еще в 1967 году вспыхнуло вооруженное восстание коммунистов из радикального крыла Коммунистической партии Индии (марксистской) против центральной власти. Деревня Наксалбари находится в штате Западная Бенгалия, недалеко от индийско-непальской границе. По иронии судьбы, по ту сторону границы, в Непале, где в 1967 году о маоистах практически не знали, в конечном итоге маоистской компартии удалось свергнуть королевский режим. В самой Индии маоисты ведут гражданскую войну до сих пор. При этом деревня Наксалбари считается местом паломничества радикалов со всего Индостана. Ведь именно с Наксалбари началась история и индийского «Красного коридора», и боевых действий, прозванных маоистами «Народной войной», и Коммунистической партии Индии (марксистско-ленинской), которая явила собой «альма матер» всего индийского маоистского движения.
Хотя лидер восстания наксалитов легендарный коммунист Чару Мазумдар (1918–1972) при загадочных обстоятельствах скончался в полицейском участке вскоре после своего задержания еще 42 года назад, в 1972 году, его последователей индийскому правительству не удается победить и в наши дни. Свою роль играет лесистая местность индийских штатов, входящих в «Красный коридор», но нельзя забывать и о массовой поддержке партизан со стороны крестьянского населения.
Очагом восстания наксалитов в конце 1960-х гг. стала Западная Бенгалия. Этот индийский штат отличается густонаселенностью – только по официальным данным на его территории проживает более 91 миллиона человек. Во-вторых, в Западной Бенгалии очень сильны социальные проблемы, связанные не только с густонаселенностью, но и с последствиями войны за независимость Бангладеш, приведшей к переселению на территорию Индии миллионов беженцев. Наконец, в Западной Бенгалии очень остро стоит земельная проблема. Радикальные коммунистические повстанцы привлекли симпатии крестьянских масс именно тем, что пообещали последним решение земельного вопроса, т. е. насильственное перераспределение земель крупных землевладельцев в пользу безземельного и малоземельного крестьянства.
С 1977 по 2011 гг. в Западной Бенгалии находились у власти коммунисты.
Скачать книгу
© составители Колпакиди А.И., Нигматулин М.В., 2023
© ООО «Издательство Родина», 2023
Предисловие
Марат Нигматулин, Дмитрий Костенко
В наше время принято восхищаться достижениями стран Восточной Азии. Южная Корея и Япония, Китай и Гонконг, Сингапур и Тайвань производят на европейского человека неизгладимое впечатление. Их суетливый уклад жизни, их богатство, их вечно горящие неоновые огни и уходящие в небеса небоскрёбы вызывают восхищение на фоне сонных узких улочек европейских столиц, где голоса и смех замолкают уже в одиннадцать вечера.
Раньше центрами мировой культурной, экономической и политической жизни были Лондон, Париж, Рим, Берлин, Нью-Йорк. Сейчас же – Сеул, Пекин, Гонконг, Сингапур, Тайбэй.
Подчас трудно поверить, что так было далеко не всегда, и ещё относительно недавно эти страны были нищие, прозябали в чудовищной зависимости от Запада, а правили ими либо колониальные начальники с Запада, либо местные военные хунты.
Для того, чтобы сбросить с себя ярмо европейского колониализма, побороть вековую отсталость и зажить заново – народам этого региона пришлось пройти долгий путь политической борьбы и преобразований. Революции, гражданские войны, «рывки» модернизаций, подъем культуры, борьба с неграмотностью и болезнями – всё это было необходимо для того, чтобы вырваться из нищеты в мировые лидеры.
Среди прочего огромную роль в истории региона сыграли и партизанские войны, сотрясавшие континент на протяжении всего двадцатого века. Где-то они привели к власти прогрессивные национально-освободительные движения, обеспечившие быструю модернизацию и рывок к экономическому росту и процветанию. Где-то они не увенчались успехом, но подтолкнули правительства к реформам, облегчившим жизнь крестьянства и расширившим политическое представительство населения.
В любом случае партизанская война – герилья – сыграла колоссальную роль в развитии всей Азии двадцатого столетия.
Герилья (в переводе с испанского «маленькая война») это, конечно, изначально европейское слово. Тем не менее, сама эта тактика непрямых партизанских действий появилась независимо на многих континентах и развивалась до поры до времени самостоятельно.
В Европе партизанские войны вели за своё освобождение испанцы в годы французской оккупации во время Наполеоновских войн, тирольцы и русские во время войны 1812 года.
Тем не менее, эти военные действия ещё с трудом тянули на герилью. Испанские повстанцы времён Наполеоновских войн – гверильясы – внесли колоссальный вклад в победу над французами. Военные действия, которые они вели, в известной степени подходят под определение «малой войны». Тем не менее, они были ещё далеки от «настоящей» герильи двадцатого века. Гверильясы изначально рассматривали себя лишь как вспомогательную силу, содействующую основным регулярным войскам. Испанская гверилья того времени также не была в достаточной степени маневренна, имела слабый наступательный потенциал. Очень ограниченно применялись в ней взрывчатые вещества. Даже применение огнестрельного оружия сводилось в ней к минимуму.
Аналогичным образом и русские партизаны Отечественной Войны 1812 года рассматривались русским командованием только как вспомогательная сила, действующая в непосредственной близости от зоны боевых действий и направляемая офицерами регулярной армии.
Несколько иначе обстояли дела в Латинской Америке. Там «настоящие» партизанские войны получили распространение уже в девятнадцатом веке. Показательный пример здесь – Колумбия: по партизанскому принципу там велись почти все гражданские войны. А их было немало: война между сторонниками автономии штатов и сторонниками централизации в 1860–1862 годах, война между либералами и консерваторами в 1876–1877 годах, война между теми же либералами и консерваторами в 1884–1885 годах, а затем Тысячедневная война в 1899–1903 годах, по результатам которой получила независимость Панама.
В Азии были свои теоретики и практики крестьянской, народной войны: ещё легендарный Сунь Цзы упоминал в своём трактате о партизанских военных действиях, призывал устраивать засады на дорогах, поджигать вражеские обозы с продовольствием и фуражом и вообще действовать сообразно принципу «бей и беги».
Народное военное искусство в Китае развивалось посредством множества крестьянских восстаний и войн, которые никогда не оставляли Китай. Последней крупной и при этом наиболее близкой к нам по времени и смыслу крестьянской войной в Китае (восстание ихэтуаней 1899–1900 в расчет принимать не стоит, это движение не было направлено против властвующей элиты и манипулировалось властями Цинского Китая), стало восстание тайпинов (1850–1864 гг.). Осуществлявшееся под крестьянскими милленаристскими лозунгами восстание обещало построить радикально новый мир, побороть всякую несправедливость. В конечном итоге восстание было зверски подавлено при поддержке французской и британской армии.
Мао Цзэдун не зря впоследствии говорил, что учился у тайпинов.
* * *
В ХХ веке в герилье боролись две основные тактики. Одна из них была разрааботана и в основном применялась в Восточной Азии. Это затяжная народная война по Мао Цзедуну. Согласно этой методике деревня постепенно окружает город: партизаны беспокоящими ударами постепено изматывают превосходящие силы правящего режима, нарушают коммуникации и устанавливают контроль над сельской местностью. Другая – фокаизм теория, ярким образцом применений которой стала кубинская революция. По существу, это бланкизм ХХ века – маленькая группа героев высаживается в глухомани, и даже если не одерживает по существу серьезных побед, то уже одним своим примером воспламеняет население гродов на восстание. В результате появляются все новые и новые очаги сопротивления, после чего режим уже не справляется с задачами контроля и управления и рушится. И у этого метода находились в Азии свои поклонники в первую очередь среди турецких, палестинских и иранских революционеров.
В начале ХХ века большинство государств Азии – бедные, аграрные страны, в которых сохраняются еще пережитки феодализма и более ранних общественных формаций. Основная масса населения находилась в них в бесправном положении: сельское население прозябало нищете, вынуждено было много работать, почти ничего не получая взамен. Ни о каком участии представителей простого народа в управлении государством не шло даже речи. Политической субъектностью обладали лишь аристократия и верхушка военного сословия, крупная буржуазия и европейские колонизаторы, но ни интеллигенция, ни рабочие, ни крестьянство влиять на государственную политику не могли.
Ни малейшей возможности донести свои требования до властей у основной массы населения не было.
Единственным способом заявить о своих правах была борьба против существующего порядка с оружием в руках.
После успеха Октябрьской революции в 1917 году весь мир всколыхнула волна бунтов, восстаний и заговоров, участники которых стремились повторить русский опыт.
Восстания сотрясали не только Европу, где в те времена успели провозгласить Баварскую, Венгерскую, Эльзасскую советские республики, но и Латинскую Америку с Азией.
Даже на Борнео практически сразу после получения известий революции в России местные социалисты решили устроить вооружённое восстание. Голландская Социалистическая партия при посредстве «Туземной социалистической лиги» и «Социалистической ассоциации солдат и матросов» устроила восстание, в котором приняло участие около трёх тысяч человек. Были сформированы даже свои советы. Однако восстание быстро подавили, его участников казнили или бросили в тюрьмы, многие вынуждены были бежать в страхе.
В мае-июне 1919 года в Пекине вспыхнули студенческие волнения. Студенты были недовольны условиями позорного для Китая Версальского договора и требовали не подписывать его. Вдохновлённые опытом Октября, они выдвигали антиимпериалистические, антияпонские и социалистические лозунги. «Движение 4 мая» поспособствовало распространению марксизма в Китае.
В том же 1919 году в Корее после похорон последнего корейского короля (вана) династии Ли – Коджона развернулось «Движение 1 марта», представители которого требовали ухода из страны японских оккупантов.
К началу ХХ века социализм к тому времени был системой идей, имевшей более чем столетнюю историю. Во Франции, Германии, Швеции, России, Италии, Британии партии рабочего класс, исповедующие социалистическую идеологию были влиятельны, хорошо организованы и идеи социализма пользовались симпатией у значительной части интеллигенции.
Но в бывших колониях и странах, остающихся в колониальной зависимости – в Латинской Америке, в Африке, а Азии, – распространение социализма только начиналось.
Так, хотя в Латинской Америке уже были известны различные движения народнического типа – местная интеллигенция только начинала знакомиться с книгами Маркса и Энгельса. Никаких устоявшихся крупных организаций социалистического толка в этих странах тогда не было.
* * *
1917-й год изменил многое. Социализм, до этого распространённый преимущественно в Европе и считавшийся его критиками в основном отвлеченной теорией, – внезапно победил в отсталой стране, притом победил на 1/6 части земного шара.
Это не могло не прибавить энтузиазма революционерам во всех уголках мира.
Если в России, где 80 % населения составляли неграмотные крестьяне, а промышленность занимала меньше 10 % от экономики, – радикальные сторонники социалистических идей смогли взять власть, то почему это невозможно в Колумбии, Перу, на Филиппинах, в Китае или Индонезии?
В результате по всему миру левые течения в социалистических партиях стали обособляться и принимать ставшее популярным имя коммунистов.
В 1918 году была основана компартия Аргентины, в 1919 – созданы коммунистические партии в Мексике и США, в 1920 – компартии Индонезии, Индии, Турции и Ирана, в 1921 создаются коммунистические партии в Китае и Италии, в 1922 – в Японии и Бразилии.
Ныне среди историков революционного движения принято писать о «мировой революционной ситуации» 1917–1923 годов. За это время и вправду происходит огромное количество социалистических восстаний, переворотов и даже революций, большая часть которых, однако, потерпела поражение.
После 1923 года революционная волна спала, но коммунистические движения остались и продолжили развиваться, постепенно осваивая новые формы деятельности.
Разумеется, колониальные администрации и местные автократии ни в какой форме не желали мириться с деятельностью коммунистов. Если в метрополии Британия, Франция или Нидерланды ещё допускали работы левых движений, то у себя в колониях они этого потерпеть никак не могли.
Британская колониальная администрация больше всего опасалась «восстания туземцев», а потому в Индии компартию тут же запретили. Именно поэтому руководство ее деятельностью велось первое время с территории советского Туркестана.
В немногих независимых странах Азии вроде Японии, Китая или Сиама (в последнем своя Компартия появилась в 1928 году) тоже не готовы были признать коммунистов за легитимную политическую силу. Несмотря на то, что в этих странах уже формировались институты буржуазной демократии (в Японии парламент работал с 1889 года, в Китае – с 1928 года, в Сиаме – с 1932), фактически это были милитаристские авторитарные режимы, где любая хоть сколько-то опасная оппозиция безжалостно подавлялась.
В японских колониях администрация практиковала прямо террористические методы управления: оппозиционеров и борцов за свободу, даже умеренных, похищали, убивали, их семьи подвергались преследованиям. Коммунисты, составлявшие левое крыло национально-освободительного движения, были для японцев особенно опасны. Аналогичным образом поступало правительство Сиама – главного союзника Японии. В гоминдановском Китае также принимались законы против коммунистов. Национально-буржуазное правительство, само начинавшееся с умеренно-социалистических лозунгов, со второй половины двадцатых годов перешло к жесточайшим преследованиям левой оппозиции.
Всё это вынуждало азиатские коммунистические партии действовать в строжайшем подполье.
Другой важной проблемой региона была низкая доля промышленности в экономике и, следовательно, малочисленность промышленного рабочего класса.
Регион был чудовищно отсталым: в большинстве азиатских стран численность крестьянства превышала 80 % от всего населения. Современная промышленность практически отсутствовала. Её заменяло существовавшее кое-где ремесленное производство.
В городах практически не было производства за исключением ремесленного. В результате население городов было почти лишено промышленного рабочего класса. Города были населены солдатами и офицерами колониальных армий, туземной знатью, местной и европейской буржуазией, колониальными чиновниками, торговцами и прислугой. Города превращались в главные центры политической реакции. Основные же революционные выступления происходили в основном на периферии, далеко в провинции, притом развивались они не в пролетарской, а в батраческой и крестьянской среде.
Именно туда, в деревню, и стала постепенно переноситься деятельность коммунистов.
Подпольная деятельность коммунистов в сельской местности очень быстро стала приобретать черты партизанской войны.
Уже в довольно рано, в конце 1920-х, этот феномен попытались осмыслить революционные идеологи, в первую очередь Мао Цзэдун. В 1932 году он начинает писать свой учебник партизанской войны, книга так и останется неоконченной.
В Восточной Азии с начала 30-х годов уже шли первые сражения Второй мировой войны. Япония оккупировала северную часть Китая и создала там марионеточное государство Манчжоу-Го. Фактически боевые действия в Поднебесной не прекращались с 1911 года, когда была свергута монархия, сперва Синхайская революция, затем война Гоминданя против местных милитаристов, затем война гоминданевцев с коммунистами.
С 1937 года ситуация обострилась ещё сильнее: Япония напала уже на южный Китай и оккупировала почти всю его прибрежную часть, постепенно продвигаясь вглубь страны. Были заняты Гуанчжоу, Гонконг, Шанхай и Нанкин. Население на занятых территориях закабалялось, нелояльные оккупантам местных жителей безжалостно истребляли.
После нападения на Пёрл-Харбор и вступления в войну на Тихоокеанском театре военных действий США и Великобритании – Япония оккупировала Филиппины и Индонезию, Малайзию (Малайю) и Индокитай, южную часть Бирмы (включая столицу колонии – Рангун). Завоевания японцев простирались до Полинезии и Австралии, включая в себя даже часть Новой Гвинеи.
Всюду на борьбу с оккупантами вставали местные народы, используя тактику партизанской войны.
Особенно преуспели в этом филиппинцы: там жители района Хукбала поднялись на борьбу в 1942 году. Произошло это после того, как всё мужское население того района угнали на принудительные работы в Индонезию: мужчины должны были строить аэропорты для японской военной авиации.
После этого началось восстание. Большую часть повстанцев составили женщины и подростки.
Партизанская война продолжалась до 1945 года, когда японцы были полностью изгнаны с Филиппин.
Интенсивно боролись против Японии и другие народы: антияпонское движение возникло во Вьетнаме. Основу его составили активисты Коммунистической партии Индокитая и созданной ею лиги Вьетмин. Главным местом его базирования стали горные и болотистые районы Северного Вьетнама на границе с Китаем.
В самом Китае партизанскую борьбу против японцев вели как Гоминьдан, так и КПК под руководством Мао Цзэдуна.
В Корее во главе партизанского сопротивления встал будущий лидер КНДР Ким Ир Сен.
Даже в Новой Гвинее действовало своё вооруженное антияпонское подполье.
* * *
Окончание Второй Мировой войны было встречено многими как вторая Весна народов.
Гитлеровский нацизм пал, пал и японский империализм.
Поскольку решающий вклад в победу над ними внесли Советский Союз и китайские коммунисты, – по всему миру наблюдался рост популярности социалистических идей.
Французские и итальянские коммунисты, только вышедшие из подполья, со дня на день ожидали, что советские танки двинутся дальше, прямо к Ла-Маншу, затем советская армия перейдёт Пиренеи и освободит Иберию от диктатур Франко и Кармоны. Затем советские силы пойдут в Грецию, чтобы помочь местным партизанам взять власть.
Вся Европа должна была со дня на день стать социалистической.
Ветры перемен дули и в Азии. Освободив север страны от японцев, китайские коммунисты двинулись на юг, громя чанкайшистские части. С 1945 года и вплоть до конца Гражданской войны гоминьдановцы больше не вели наступательных действий.
Северная часть Кореи была занята коммунистами.
Иранские курды провозгласили собственную Мехабадскую республику, во главе которой стало социалистические правительство. В иранской части Азербайджана была создана Демократическая республика Азербайджан, правительство которой тоже было коммунистическим.
Ожидалось, что скоро коммунисты возьмут власть и в Японии.
Конечно, как мы все знаем, советские танки не сдвинулись с места, похода на Ла-Манш и в Испанию не было. Греческие партизаны не получили от Сталина ожидаемой поддержки.
Мехабадская республика пала, как пал и демократический Азербайджан. Режим Пехлеви быстро восстановил свою власть над западной частью страны. Иран так и остался тюрьмой народов.
Тем не менее, тогда казалось, что победа коммунизма близка, а старый мир вот-вот рухнет.
По всему миру шёл мощный подъем коммунистического движения, вполне сравнимый с «мировой революционной ситуацией» 1917–1923 годов.
Наблюдая успехи коммунистов в Китае и Корее, – левые силы во всей Азии стали уже вполне сознательно и целенаправленно использовать партизанскую тактику. До этого она всё же часто рассматривалась как некое печальное отклонение, вынужденная мера в условиях запрета на открытую политическую деятельность.
Особенно бурно начали развиваться партизанские движения в тех европейских колониях, которые в период войны находились под японской оккупацией. К августу 1945 японская армия была уже разгромлена, а европейские колониальные хозяева вернуться ещё не успели. Это создало окно возможностей, которым и воспользовались местные политические силы.
Во Вьетнаме на севере в Ханое коммунисты провозгласили независимость страны, а на юге троцкисты создали Сайгонскую коммуну, которая вскоре была раздавлена французами и помогавшими им англичанами.
Важным фактором послевоенного социалистического движения в Восточной Азии стала китайская помощь. После того, как коммунисты там взяли под свой контроль почти всю страну в 1949 году, – Китай стал превращаться в третью наравне с СССР и США сверхдержаву, постепенно расширяя своё влияние.
В том числе Китай, как некогда СССР, в первые годы своего существования, начал систематически оказывать поддержку иностранным коммунистические движениям и странам, где такие движения только пришли к власти.
Так, Китай вмешался в Корейскую войну, оказывая поддержку КНДР, долгое время помогал Северному Вьетнаму.
Из народного Китая к коммунистам Бирмы, Малайи, Таиланда, Камбоджи и Филиппин текли потоки денег, оружия, партизан обучали китайские военные инструкторы.
После того, как в 1951 году в состав КНР вошёл Тибет, – у Китая появились граница с Индией, Бутаном и Непалом. На индийском субконтиненте коммунисты в конце 40- заняли сильные позиции в Телингане на территории полунезавимого княжества Хайдерабад, некоторое время не входившего в состав Индийской федерации.
В Бирме ситуация осложнялась расколом местной Компартии. В 1946 году она раскололась на «Партию Белого флага» и «Партию Красного флага».
Обе они, однако, продолжали вести партизанские военные действия, поднимая на борьбу издревле угнетённые горные народы этого региона – каренов и качинов.
В Малайе полыхала война с британскими оккупантами. Из послевоенных герилий она продолжалась дольше других. Войну против оккупантов там вела Малайская Народно-освободительная армия во главе с лидером коммунистов Чин Пеном.
Партизанское движение там началось ещё в годы японской оккупации. После войны оно на время затихло, но в 1948 году война вспыхнула вновь. К 1957 году англичане вынуждены были признать независимость Малайи. Тем не менее, в стране установилось буржуазное правительство, продолжавшее войну против партизан до 1960 года.
К 1960 году коммунисты потерпели поражение и вынуждены были прекратить огонь. Однако уже в 1968 году война вспыхнет с новой силой и продлится до 1989 года.
В Камбодже в 1951 году зародилась и начала борьбу местная компартия – Кхмерская народно-революционная партия. Она станет широко известна много позже, уже в семидесятые годы под именем «красных кхмеров».
Даже в относительно спокойном Таиланде происходили коммунистические выступления.
Тем не менее, в первой половине пятидесятых новая коммунистическая волна стала затухать.
В 1949 году, так и не дождавшись советской военной помощи, потерпели неудачу греческие коммунисты.
В 1950 году началась Война в Корее, на которую СССР и Китай вынуждены были отвлечь значительные военные силы.
Ко всему прочему левые во всём мире всё больше разочаровывались в СССР. К началу пятидесятых стало понятно, что эпохального марша советских танков к Ла-Маншу ждать со дня на день не стоит.
Советский Союз всё больше встраивался в мировую систему, старался играть по правилам, не обострять лишний раз отношения с Западом и т. д.
Тем временем креп молодой тогда Североатлантический Альянс и его аналог для стран Юго-Восточной Азии СЕАТО или «Манильский пакт». Смерть Сталина, доклад Хрущева ХХ съезду и события в Венгрии, способствовали спаду симпатий к социализму в СССР.
Другой причиной затухания симпатий к коммунизму стало затягивание многих национально-освободительных войн в колониях.
Война Франции за сохранение своих колоний в Индокитае затянулась до 1954 года, британская война в Малайе до 1960, в Нидерландской Новой Гвинее война продолжалась до 1962 года. Все эти конфликты в значительной мере обескровили революционные движения на юго-востоке азиатского континента.
* * *
Следующий подъем движения произошёл лишь на рубеже 1960-х и 1970-х годов.
Ему способствовал целый ряд факторов. Культурная революция в Китае создала новый привлекательный образ социализма – революцию на улицах творят молодые студенты, сбрасывая с пьедесталов власти и чиновников. Боливийская эпопея Че Гевары и его трагическая гибель пробудили и новую волну интереса к партизанской войне. А в Азии знаковым успехом революционных партизан стало наступление праздника Тэт – атака на американское посольство в Сайгоне, организованное Национальным фронтом освобождения Южного Вьетнама. Во всем мире вновь начинает складываться революционная ситуация: уже третья за век.
В 1968 году вспыхнуло с новой силой восстание в Малайе. Компартия во главе со своим легендарным первым секретарём Чин Пеном развернула герилью по всей стране. На сей раз у коммунистов был могущественный союзник – маоистский Китай.
Сам Чин Пен с 1961 по 1989 год проживал в Пекине. Поначалу Дэн Сяопин хорошо принял его. Он настаивал на самой активной поддержке малайских коммунистов, а также на активизации вооружённой борьбы.
В 1970 году расположенные на территории Таиланда малайские партизанские базы были разгромлены. Партия понесла колоссальный ущерб, но восстановилась благодаря китайской поддержке.
В 1980 году переориентировавшийся на китайскую бюрократию и получивший теперь верховную власть председатель Дэн настоял на том, чтобы малайским коммунистам больше не оказывалась никакая поддержка. Также были закрыты работавшие из Китая малайские радиостанции.
В 1989 году Чин Пен вынужден был покинуть Пекин. Партия прекратила вооружённую борьбу. До своей смерти её лидер проживал в Таиланде.
В этом же 1968 году Хосе Мария Сисон создаёт маоистскую Коммунистическую Партию Филиппин.
Ещё в 1962 году он, будучи студентом и активистом молодежного националистического движения, проникся идеями Мао. В 1966 году впервые посетил Пекин и в разгар Культурной революции, окончательно уверился, что будущее именно за китайским вариантом коммунизма, а не за советскими ревизионистами.
В 1967 году его и ещё нескольких его товарищей исключили из просоветской компартии Филиппин за ультралевый уклон. В следующем году они создали свою коммунистическую партию, а ещё через год – Новую народную армию.
Так начался второй этап истории филиппинской герильи.
На Филиппинах в те годы правил проамериканский диктатор Фердинанд Маркос.
Вообще американское влияние в стране было исторически сильно: после изгнания с островов испанцев в 1898 году, страна почти сразу же была оккупирована США, превратившими Филиппин в свою колонию.
После 1945 года страна добилась независимости, но влияние Штатов на местный режим сохранялось. Американцы и поставили там диктатора Маркоса. Именно на его правление выпал наиболее острый период Гражданской войны. К 1972 год бои между частями регулярной армии и партизанами достигли наибольшего ожесточения. Маркос вынужден был ввести военное положение и установить режим единоличного правления. Тем не менее, к началу восьмидесятых годов красные партизаны контролировали более 80 % территории страны.
В 1986 году Маркос был свергнут в ходе Жёлтой революции.
Партизанская война на Филиппинах продолжалась и в девяностые годы. После краха СССР от маоистской компартии отделилось сразу несколько ультралевых фракций. Крупнейшие из них – Революционная рабочая партия и Трудовая партия Филиппин и сейчас продолжают борьбу методами городской герильи.
Филиппины на долгие годы стали для Соединённых Штатов больным местом. Как, впрочем, и многие другие страны этого региона.
В Камбодже партизанская война возобновилась в 1967 году. Здесь герилья началась как вооруженная борьба против монархии и продолжилась после военного переворота полковника Лон Нола, который установил откровенно проамериканский режим. С Кхмерской республикой Лон Нола покончил, Пол Пот, в очередной раз переименовавший государство, которое стало называться Демократическая Кампучия.
С падением Пномпеня начинается великий эксперимент «красных кхмеров» по полному устранению классов и построению коммунистического общества. В 1979 году он в свою очередь будет прерван вьетнамским вторжением.
Единственная страна региона, где у американцев всё получилось точно, как они хотели, – это Индонезия. На определённом этапе она стала вызывать у американского командования очень сильное беспокойство: к началу шестидесятых годов местная компартия была третьей по численности в мире после китайской и советской и крупнейшей не правящей коммунистической партией в мире.
Тем не менее, продлилось это недолго: в 1965 году левые офицеры попробовали свергнуть действовавший на тот момент в стране режим Сукарно. Это был умеренно-прогрессистский режим, вполне дружественный местным марксистам. Но после подавленного военного путча партию запретили, а против коммунистов и китайского национального меньшинства начались беспрецедентные репрессии. Антиимпериалиста Сукарно на посту главы государства сменил проамерикански настроенный генерал-майор Сухарто, а стране был развязан подлинный антикоммунистический геноцид, от которого Индонезия в полной мере не оправилась до сих пор. В общей сложности было убито более миллиона человек.
Вооруженная партизанская борьба за социализм велась и в восточной части острова Тимор. Эта территория сперва была колонией Португалии, а после того как в метрополии произошла «Революция красных гвоздик» и португальские колонии получили независимость была оккупирована соседней Индонезией. Основной повстанческой организацией здесь стал ФРЕТИЛИН – Революционный фронт за независимость Восточного Тимора. Лидерами этой организации были Франсишку Шавьер ду Амарал, Николау душ Рейс Лобату и Жозе Рамуш-Орта.
По своей структуре и характеру деятельности движение ФРЕТИЛИН больше походило не на партизанские организации в соседних азиатских странах, а на левые движения за независимость португальских колониях на других континентах – ФРЕЛИМО в Мозамбике, МПЛА в Анголе, ПАИГК в Гвинее-Бисау и Кабо-Верде.
К моменту обретения независимости 1975 году во ФРЕТИЛИН возобладали тенденции радикально-маоистского толка.
В конце португальского владычества на острове Фронт победил на местных выборах весной 1975 года. Однако править сторонникам построения на острове социалистического общества не дали. Вскоре в стране произошел военный переворот. В ответ на это коммунисты попытались объявить полную (а не частичную) независимость Восточного Тимора и даже сформовали собственное правительство.
Страна оказалась на пороге гражданской войны, но до боевых действий дело так и не дошло – уже через девять дней весь Тимор был оккупирован армией Индонезии.
Партизанская война между коммунистами и индонезийскими оккупантами продолжалась до 1978 года. Подготовка тиморских маоистов осуществлялась в лагерях «красных кхмеров» на территории Кампучии.
К декабрю 1978 году индонезийская армия уничтожила до 80 % бойцов ФРЕТИЛИН, а его лидер Николау Лобату, чтобы не попасть в плен, застрелился со словами «Моя последняя пуля – моя победа». С сентября 1977 по февраль 1979 года Фронт потерял почти всё своё руководство – в живых остались только трое из 52 членов его Центрального комитета. Несмотря на крупные потери, ФРЕТИЛИН продолжал сопротивление в труднодоступных регионах страны и деятельность в эмиграции до начала нового века.
После обретения Восточным Тимором независимости Фронт, превратившийся за эти годы в умеренную социал-демократическую организацию, победив на выборах 30 августа 2001 года в Конституционную ассамблею с 57,37 % голосов, находился у власти в 2001–2007 годах при премьерстве генерального секретаря ФРЕТИЛИН Мари Алькатири. Его кабинет проводил социально ориентированную политику и отказывался от сотрудничества с МВФ, но ушёл в отставку после Восточно-тиморского кризиса 2006 года.
* * *
Японию и Южную Корею неолиберальные публицисты любят представлять как некое исключение на фоне других азиатских стран того времени – жестоких и кровожадных диктатур. Тем не менее, это верно лишь отчасти.
Так, Республика Корея до конца шестидесятых годов существенно отставала от КНДР по темпам экономического развития. Нищета, бесправие, каторжный принудительный труд, авторитарная форма правления, секретные тюрьмы, пытки и преследования оппозиции – вот что такое Южная Корея времён Ли Сын Мана или любого из его наследников во второй половине ХХ века. Экономическая отсталость сохранялась в стране до начала правления Пак Чжон Хи. В период его правления благодаря политике государственного дирижизма и использованию дешевой рабочей силы в стране произошло «экономическое чудо», но режим по прежнему носил репрессивный характер, а после убийства Пак Чжон Хи страну потрясло восстание в Кванчжу.
После окончания войны на юге Корейского полуострова действовало множество подпольных коммунистических организаций. Среди них можно вспомнить Народно-революционную партию, все восемь лидеров которой были повешены, а большая часть активистов замучена до смерти.
Поначалу коммунисты Южной Корее действовали методами традиционной герильи, но потом постепенно отказались от них. Рост населения, подъем больших городов, совершенствование тактики антипартизанской борьбы вынудили местных левых переходить к городской партизанской войне.
Наиболее заметной организацией городских партизан Страны утренней свежести был Фронт национального освобождения Южной Кореи, действовавший в 1970-е и 1980-е годы.
Его лидерам относительно повезло: петлю им заменнили сперва на пожизненное заключение, а затем на пятнадцатилетний срок. Тем не менее, вскоре после освобождения большинство из них скончалось от хронических болезней, развившихся в результате пыток и плохого содержания в тюрьме.
Соседняя Япония была куда богаче разоренной в начале 50-х годов войной Южной Кореи и стран Юго-Восточной Азии, и леворадикальные протестные движения там более походили на европейские и североамериканские, чем на народную войну по заветам Мао.
В конце шестидесятых японские университеты сотрясали студенческие волнения. Организация японских «новых левых» – студенческий союз Дзэнгакурен выводил на улицы многотысячные демонстрации.
В эти дни одна из радикальных студенческих группировок Революционная коммунистическая лига Японии приняла решение о переходе к городской партизанской войне. В 1972 году от неё отделилась легендарная Красная Армия Японии (Рэнго Сёкигун, позднее Ниппон сэкигун) во главе с Фусако Сигэнобу. Японские красноармейцы сражались за идеалы социализма не только в Стране Восходящего солнца, но и на Ближнем Востоке. Некоторые бывшие члены Сэкигун до сих пор живут в Ливане.
Из организаций городской герильи, возникших в развитых странах в 70-е годы, эта структура продержалась дольше всех: «Красные бригады» распались в начале девяностых, RAF – официально самораспустилась в 1998 году, Ниппон сэкигун – только в 2000.
Именно тогда Фусако Сигэнобу была арестована. На свободу она вышла лишь в 2022.
* * *
Важным центром вооруженной борьбы революционных партизан вот уже на протяжении половины столетия являются несколько штатов Индии.
К концу 1960-х годов в стране функционировали десятки коммунистических и просто левых движений самой различной направленности, многие из которых насчитывали десятки тысяч членов и почти все из которых имели свои вооружённые отряды.
В Западной Бенгалии коммунисты под влиянием идей маоизма считали, что именно прямое крестьянское вооружённое восстание приведёт к социализму.
В марте 1967 года началось восстание жителей деревни Наксалбари, поддержанное левыми радикалами внутри Коммунистической партии Индии (марксистской) во главе с Чару Мазумдаром и Кану Санъялом, началом которого стало изъятие 150 коммунистами-марксистами всего зерна у местного землевладельца. С тех пор идийских маоистов ведущих вооруженную борьбу против правительства называют наксалитами. Вскоре боевые действия против правительственных войск и полиции вели уже крестьяне на территории всего штата. Основную базу наксалитского движения составили адиваси – племенные группы изначальных обитателей полуострова Индостан, жившие здесь до заселения субконтинента дравидами и ариями. Адиваси либо не были вовлечены в систему каст, либо занимали в ней низкое положение. Вслед за Западной Бенгалией герилья началась также на территории штатов Керала, Андхра-Прадеш, Орисса и Бихар, которые до настоящего момента составляют, так называемый «красный коридор» Индии.
Возглавивший движение наксалитов Чару Мазумдар, адаптировал идеи маоизма к индийской действительности, провозгласив «линию на уничтожение классовых врагов» – полицейских, сельских богатеев и их приспешников. Помимо крестьян, эта идеология привлекла часть городской элиты. С 1967 года началось «хождение в народ», в ходе которого в сельскую глубинку потянулись учителя, врачи и т. п., которые приобщали крестьян к идеям маоизма. К 1971 году левое крыло Коммунистической партии Индии (марксистской) вышло из партии и создало собственную компартию – Коммунистическую партию Индии (марксистско-ленинскую), провозгласившую борьбу с ревизионизмом внутри индийского коммунистического движения.
Несмотря на ожесточенную борьбу наксалиты потерпели поражение. Сперва, с помощью регулярной армии было подавлено сопротивление в сельской местности, а затем городское восстание в Калькутте, где городским партизанам-наксалитам приходилось сражаться не только против властей, но и против боевиков умеренной КПИ (марксистской). Тем не менее, наксалитскому движению суждено было возродиться в 80-е – 90-е годы, когда на территории штатов «красного коридора» вновь появились освобожденные зоны.
После 1977 года, когда КПИ (марксистская) вернулась к власти в Бенгалии, отношения между умеренными коммунистами и наксалитскими группировками удалось нормализовать. Была достигнута негласная договорённость, согласно которой марксистская компартия, даёт повстанцам фактическую возможность создавать лагеря на территории штата, взамен повстанцы обещали не вести вооружённую борьбу на территории Западной Бенгалии, используя эти лагеря лишь для подготовки, перегруппировки, отдыха и лечения, проводя силовые акции в других штатах Индии.
Однако на месте некогда единой КПИ (м.-л.) возникла почти сотня мелких наксалитских группировок. Почти в каждом «освобождённом» районе был создан ЦК своей партии наксалитской традиции. Неоднократные попытки вновь возродить единую партию тогда успехом не увенчались. Лишь в 2004 году в результате объединения двух крупнейших организаций практиковавших герилью – группы «Народная война» и Маоистстского коммунистического центра удалось создать новый идейный центр повстанцев Коммунистическую партию Индии (маоистскую). В 2009 году федеральные власти объявили эту организацию террористической, и когда сегодня СМИ пишут о боевых акциях наксалитов, то имеют в виду действия контролируемой этой партией Народно-освободительной партизанской армии.
Не обошла герилья стороной и Бангладеш.
В 1968 году от Коммунистической партии Пакистана отделилась Коммунистическая партия Бангладеш. От неё в свою очередь в том же 1968-м откололась Коммунистическая партия Восточной Бенгалии (PBCP). Тем не менее, объединившиеся вокруг неё левые радикалы далеко не сразу перешли к вооруженному противостоянию правительству. Лишь в 1993 году в Бангладеш вспыхнула герилья, идущая до сих пор. В 1998 году PBCP пережила раскол. От неё отделилась Революционная коммунистическая партия – ещё одна ультралевая группа.
В настоящее время вооружённое противостояние маоистов правительству Бангладеш по-прежнему продолжается.
На Цейлоне до сих пор существует Национально-освободительный фронт, основанный в 1965 году. В 1971 эта организация устроила крупнейшее в истории страны восстание, захватив почти половину острова всего да несколько дней.
Тем не менее, восстание было подавлено.
В 1987 году партия начала новое восстание, продлившееся до 1989 года. Тем не менее, позднее партийцы сложили оружие.
Ближний Восток на протяжении десятилетий был еще одной горячей точкой Азиатского континента. Главным центром, где концентрировались городские партизаны, здесь были лагеря палестинских изгнанников в Ливане Сирии, и до поры до времени в Иордании на восточном берегу реки Иордан. Громкие акции и палестинцев вписаны в историю ХХ века. Именно палестинцы первыми взяли на вооружение авиапиратство – захват и угон гражданских авиалайнеров, взятие в заложники их пассажиров с последующим выставлением политических требований. Освободительное движение здесь было расколото на множество течений, иногда жестко враждовавших друг с другом, что помимо прочего стало поводом для уморительных шуток британской комик-группы Монти Пайтон. Самой последовательно марксистской организацией и одновременно проводившей наиболее успешные боевые акции был Народный фронт освобождения Палестины во главе с Жоржем Хаббашем. Именно НФОП осуществил в начале сентября 1970 года операцию по угону сразу четырёх пассажирских самолетов в Иорданию, где их посадили на поле Даусон Филд и потребовали освобождения своих томящихся в тюрьмах соратников и в том числе руководителя всей операции Лейлы Халед. Лейла спортсменка, молодая коммунистка и просто красавица была схвачена при неудачной попытке угона пятого лайнера и брошена в тюрьму. Добившись своего, бойцы НФОП освободили заложников, а захваченные самолеты взорвали. Возмущенный тем, что палестинцы своевольничают не его территории король Иордании Хуссейн начал войсковую операцию против палестинских лагерей, вошедшую в историю как «Чёрный сентябрь». После этого лагеря палестинских беженцев остались лишь в Сирии и Ливане. Через два года заявила о себе организация городских партизан, взявшая себе в память о бойне учиненной иорданскими реакционерами имя «Черный сентябрь». На ее счету были десятки акций против израильских и иорданских объектов, в том числе и захват членов израильской сборной на летней Олимпиаде 1972 года в Мюнхене.
Палестинская герилья важна для истории партизанских войн второй половины ХХ века еще и потому, что стала интернациональной кузницей кадров для вооруженного сопротивления в самых разных уголках мира. На палестинских базах проходили подготовку курдские повстанцы из Рабочей партии Курдистана, и боевики RAF, «Революционных ячеек»(RZ), «Красной Армии Японии». Некоторые из них принимали участие в совместных акциях с палестинцами. В июне 1976 года бойцы НФОП под руководством Вади Хаддада и немецких «Революционных ячеек» угнали самолет «Эйр Франс» совершавший рейс Тель-Авив – Париж в аэропорт Энтеббе неподалеку от столицы Уганды Кампалы. А в ноябре 1977 отряд Народного фронта освобождения Палестины угнали Боинг-737 немецкой авиакомпании «Люфтганза», совершавший рейс из Франкфурта на Мальорку, в аэропорт сомалийской столицы Могадишо и потребовали освобождения политзаключенных РАФ. И хотя после пяти дней переговоров самолет взял штурмом западногерманский спецназ сама возможность того, что участники легендарного первого поколения немецкой Фракции Красной Армии могут вновь оказаться на свободе, так испугала боннских политиков, что они учинили бессудную расправу в тюрьме Штаммхайм. Героями, отдавшими свои жизни или пожертвовавшими свободой ради торжества дела освобождения Палестины, никарагуанский сандинист Патрик Аргуэльо, венесуэлец Ильич Рамирес Санчес, немцы из RZ Вильфред Бёзе и Бригитта Кульманн, японские красноармейцы Кодзо Окамото и Цуёси Окудайро.
Тогда на рубеже 60-х и 70-х революционная герилья полыхала и в странах Среднего Востока. Она захватила даже некоторые нефтяные монархии Персидского залива. Так Омане и в 1962 году возникло своё партизанское движение – Народный фронт освобождения Омана. Он продолжал вооружённую борьбу до 1976 года.
Но главным центром вооруженной борьбы левых на Среднем Востоке стал в те годы шахский Иран.
Две основные организации сопротивления здесь начали борьбу в начале 70-х, стали основным мотором антишахской революции, а после ее победы выступили с оружием в руках уже против реационноно-клерикального режима аятолл.
Первой вооруженную борьбу начала Организация партизан-федаинов иранского народа или Федаин-э халк. Как политическая структура она возникла в 1965 году, у ее истоков стояли два начинающих юриста, бывших члена молодежной организации просоветской компартии Народной партии Ирана или партии Тудэ Хасан Зия-Зарифи и Биджан Джазани, недовольные умеренностью и осторожностью старших товарищей. В конце деятельность федаинов заключалась пока в проработке теоретической платформы грядущей герильи, вербовке ее потенциальных участников, накоплению оружия. Но и на этом подготовительном этапе она привлекла внимание вездесущей шахской охранки САВАК. Благодаря предательству провокатора оба лидера Федаин-э халк в 1968 году были арестованы и подвергнуты в тюрьме жестоким пыткам и приговорены к 10 годам заключения.
Но арест вождей не помешал федаинам первыми начать вооруженную борьбу против шахского режима – первой искрой иранской революции, которая в 1979 году смела тысячелетнюю монархию, стало нападение 8 февраля 1971 года небольшой группы федаев на жандармский пост в каспийской деревне Сиях-Кель в провинции Гилян. И хотя акция закончилась для партизан полным поражением, эта деревушка стала символом сопротивления. Непомерная реакция монархического режима мобилизовавшего против горстки партизан тысячи спецназовцев на вертолетах показала, что шах чувствует себя неуверенно и больше всего на свете боится народа, взявшего в руки оружие.
Знамя вооруженной борьбы подхватила другая левая военно-политическая структура Организация моджахедов иранского народа или Моджахеддин – э халк. В 1973 году они участвовали в двух уличных перестрелках с тегеранской полицией. Также в 1973 году они организовали взрывы в десяти зданиях, принадлежащих транснациональным империалистическим монополиям – Plan Organization, Pan-American Airlines, Shell Oil Company, Hotel International, Radio City Cinema.
Хотя и федаины и моджахеддины были военизированными, готовыми к столкновениям спаянными дисциплиной структурами, внутри этих организаций постоянно велась теоретическая дискуссия, и, как следствие, возникали расколы.
В 1975 году от Организации моджахеддинов иранского народа, которая ориентировалась на наследие Эрнесто Че Гевары и Режиса Дебре и была ближе к европейским «новым левым» и пыталась сочетать левую идеологию с революционной исламской традицией, откололась приверженная в большей мере ортодоксальному марксизму-ленинизму организация Пейкар («Борьба»).
В свою очередь в апреле 1979 года от Организации партизан федаинов Иранского народа отделились Иранские народные партизаны-федаины. Их лидером стала женщина, представительница азербайджанского национального меньшинства Ашраф Дегхани. Родившаяся в 1948 году Дехгани стала революционеркой-партизанкой, одной из самых известных женщин сопротивления как шахскому режиму, так и режиму аятолл. Дехагани подвергалась репрессиям и пыткам, и в 1973 году успешно бежала из тюрьмы. В эмиграции во Франции Ашраф опубликовала книгу врспоминаний «Пытки и сопротивление в Иране».
К моменту начала массовых антишахских выступлений вооруженное левое подполье представляло собой грозную силу. Одна только Моджахеддин-э хальк насчитывала в своих рядах сто тысяч членов, и именно левые сыграли решающую роль в свержении монархии в крупных городах. Первоначально организация приветствовала Исламскую революцию 1979 года и захват американского посольства в Тегеране, однако, достаточно быстро перешла в оппозицию к новому правительству и возобновила вооружённую борьбу. В отличие от партии Туде, которая расценивала происходящее, как антиимпериалистическую революцию, иранские городские партизаны быстро распознали реакционный характер клерикального режима, установившегося после 1979 года, и перешли к сопротивлению новым властям.
Если с федаинами, организация которых была подорвана репрессиями САВАК, Корпусу стражей исламской революции удалось справиться достаточно быстро, то Моджахеддин-э халк сумели нанести исламской республике чувствительные удары.
28 июня 1981 года был произведён взрыв в штаб-квартире Исламской республиканской партии, унёсший жизни 72 высших правительственных чиновников, включая лидера правящей партии и председателя Верховного суда аятоллу Мохаммада Хосейни Бехешти, второго лица в государстве.
30 августа в результате организованного народными моджахединами взрыва в канцелярии премьер-министра погибли президент Ирана Мохаммед Раджаи, премьер-министр Мохаммед Бахонар и министр внутренних дел полковник Вахид-Достгерди, тяжело ранен министр обороны и представитель Хомейни в Высшем совете обороны Ирана Муса Намджу.
Фактически летом-осенью 1981 года в стране шла полномасштабная гражданская война между Организацией моджахединов иранского народа и исламским государством.
В сентябре уличные бои велись в Мехабаде, 5 сентября прогремел взрыв канцелярии Генерального прокурора исламской революции аятоллы Али Коддуси, унесший жизнь ее начальника, 12 сентября в Тебризе партизанами был убит бывший бывшего в президенты от исламистов аятолла Амодалла Мадани.
К февралю 1982 года силы народных моджахединов оказались истощены. Лидер организации Масуд Раджави еще 29 июля 1981 года, вынужден был покинуть стану и эмигрировать во Францию, а 8 февраля 1982 года погиб в бою организатор и стратег иранской «городской герильи» Муса Хиябани. Последними крупными операциями «центрального командования» «Моджахедин-э Халк» были взрыв в Тегеране 22 февраля 1982 года, когда погибло 12 и было ранено 60 исламистов, и казнь шефа иранской полиции, преемника Вахида-Достгерди, Ибрагима Хеджари.
С весны 1982 года «Моджахедин-э Халк» была загнана исламистами в глубочайшее подполье, а большинство «засвеченных» и перешедших на нелегальное положение «моджахединов» постаралось покинуть Иран. Но это не было концом организации. Воспользовавшись ирано-иракским конфликтом Моджахеддин-Э халк создали базы на иракской территории и в 1988 году нанесли удар по территории Ирана, дойдя до города Исламабаде-Герб. Однако в ходе контратаки иранской армии отряды народных моджахедов были разгромлены, а в ходе последующих экзекуций в тюрьмах Ирана были казнены десятки тысяч заключённых – членов организации. В 1992 году бойцы Моджахедин-э халк атаковали иранские посольства в 13 странах мира.
В апреле 2003 года в ходе вторжения американо-британских войск в Ирак отряды Организации моджахединов иранского народа были разоружены вторгшимися в Ирак американцами, а члены организации заключены под стражу, где находятся до сих пор.
В настоящее время организацию Моджахедин-э халк в эмиграции возглавляет Мирьям Раджави супруга, а возможно и вдова Масуда Раджави (о судьбе которого ничего не известно с момента начала вторжения американских войск в Ирак).
17 июня 2003 года она была арестована французской полицией, в числе 165 активистов движения, по подозрению в терроризме. Провела несколько лет во французской тюрьме.
Несмотря на то, что развал СССР и многих стран соцлагеря повлёк за собой почти полное прекращение иностранной помощи коммунистическим движениям и значительно подорвал их авторитет, – это не остановило борьбу.
В Индии правительство нанесло колоссальный удар по наксалитам в 1988–1989 годах. Тем не менее, уже к 1993 году они возобновили свою деятельность в большинстве штатов. Действуют они и в настоящее время. В многих штатах Индии и сейчас действует «красный» уровень террористической опасности – во многом именно из-за наксалитов.
На многих территориях маоистское восстание стало фактором развития. В Бихаре многие племена до прихода партизан не имели грамоты, не знали школ, гигиены. Для некоторых из них алфавит был разработан именно образованными партизанами из числа выпускников университетов. Усилиями коммунистов там открылись начальные школы, стали издаваться учебники.
В настоящее время наксалиты постепенно переходят к городской герилье: наряду с операциями в сельской местности организуют боевые акции и в городах, а также налаживают контакты с левыми организациями, борющимися за отделение ряда штатов от Индии. На сегодняшней день главной организацией наксалитской традиции в Индии является Коммунистическая партия Индии (маоистская), возникшая в 2004 году в результате объединения двух наиболее активных наксалитских течений – группы «Народная война» и Маоистского коммунистического центра.
На Филиппинах в девяностые годы маоистская Компартия пережила несколько расколов.
Тем не менее, в конце девяностых годов партизанская борьба возобновилась с новой силой и не стихает до сих пор. Экономические трудности на Филиппинах, рост населения, авторитарная политика последних президентов – всё это способствует популярности марксистских идей.
Коммунисты особенно усилили борьбу в разгар т. н. «войны с наркотиками», развязанной ультраправым президентом Дутерте. Под предлогом борьбы с наркомафией он разрешил полицейским отстреливать всех подозрительных. В результате за год полиция убила более двух тысяч человек, в основном молодых парней и девушек.
В реальности, конечно, это не было борьбой с наркотиками: просто президент Дутерте решил под благовидным предлогом разделаться с политической оппозицией.
Это ему не удалось: за годы его правления партизаны вдвое расширили контролируемую ими территорию.
Страной, где коммунистическая герилья, если не полностью победила, то сумела изменить форму государственного правления, причем уже в XXI веке стал Непал. В этом горном королевстве с 1972 года правил король Бирендра. С 1990 года после массовых студенческих выступлений на смену прежде абсолютной монархии в стране пришла конституционная, правительство стало формироваться парламентским большинством. И в 1994 году это довелось сделать местной компартии – Объединенной коммунистической партии Непала (марксистско-ленинской), получившей в том году на дополнительных выборах 30 % голосов. Собственно коммунистическое правительство продержалось у власти всего пару месяцев, зато ОКПН (м.-л.) стала на десятилетие ведущей политической силой страны, то входившей в коалиционные правительства королевства в качестве младшего партнера, то возглавлявшей парламентскую оппозицию. Партия эта по своей идеологии была близка к Коммунистической партии Индии (марксистской), то есть испытала влияние маоизма, но не порвала полностью с традицией советского коммунизма. Совершенно иным путём пошла другая влиятельная непальская компартия Коммунистическая партия Непала (маоистская). Эта, созданная в том же 1994 году решила применить на практике теорию затяжной народной войны председателя Мао. Лидером партии стал Пушпа Камал Дахал известный всему миру под партийным псевдонимом товарищ Прачандра, что значит «Свирепый» или «Лютый», а его учение, адаптировавшее маоизм под непальские реалии, получило название «путь Прачанды». Тренировка и вооружение непальских повстанцев велась под руководством представителей радикальных фракций индийских наксалитов. Герилья началась 1996 здесь с уничтожения завода транснациональной корпорации Coca-Cola. Вслед за ней был взорван местный ликероводочный завод.
Но, вообще говоря, вялотекущую герилью ненавистники прохладительных и горячительных напитков могли бы продолжать, как и в соседней Индии, на протяжении десятилетий, если бы не экстраординарные события, случившиеся в монаршей семье.
1 июня 2001 года наследный принц Дипендра, изрядно выпив, расстрелял из автомата своего отца, мать, младшего брата, который должен был ему наследовать, и еще шестерых членов венценосной семьи. Завершив косплей Ипатьевского дома, он покончил жизнь самоубийством. Общепринятая официальная версия заключалась в том, что принц слетел с катушек, отомстив семье, которая мешала ему соединиться с возлюбленной и препятствовала мезальянсу. Но простой непальский народ, для которого монарх был воплощением бога Вишну, винил в трагедии в итоге взошедшего на трон непопулярного брата короля Гьянендру, якобы специально накручивавшего Дипендру.
Этот непальский Клавдий попытался удержаться на троне при помощи репрессий. Если прежде борьба с маоистскими партизанами велась силами полиции, то в конце того же года началась войсковая антипартизанская операция.
Кроме того король объявил чрезвычайное положение и распустил парламент. Тем не менее, уничтожить маоистов не удалось. Для спасения режима своей личной власти Гьянендра обратился за помощью к США. В итоге Коммунистическая партия Непала (маоистская) была внесена Госдепом в список террористических организаций, а Коггресс США выделил правительству Непала 12 миллионов долларов на обучение офицеров и поставил непальской армии 5 тысяч винтовок M-16.
Вопреки всем этим мерам поддержка партизан росла, а контролируемая ими территория неуклонно расширялась.
Чрезвычайные меры ударили по такой важной для страны отрасли как туризм. Немалая доля поступлений в бюджет идет от альпинистов, восходящих на непальские семи- и восьмитысячники, включая и «крышу мира» – Джомолунгму и от поклонников восточного мистицизма посещающих ашрамы в надежде поднабраться мудрости у местных гуру (до недавнего времени статус индуизма как государственной религии был закреплен в конституции страны). В начале нулевых из-за нестабильности поток туристов в Непал снизился в пять раз. При этом туристов отпугивали вовсе не партизаны. Маоисты всегда подчеркивали, что не имеют ничего против зарубежных гостей и позволяли им свободно посещать партизанские зоны. Просто на въезде туристы должны были заплатить «революционный налог», составлявший два доллара с человека в день.
В очередной раз ситуация в стране в феврале 2005 года, когда Гьянендра в очередной раз распустил парламент, мотивируя это неспособностью правительства справиться с маоистами, вновь ввел военное положение и начал массовые ареста политиков, журналистов и правозащитников. В стране были отключены интернет и телефонная связь.
В начале следующего 2006 года Объединённая коммунистическая партия вместе с другими парламентскими партиями образовала «Альянс семи», который начал борьбу против короля и заключил мирное соглашение с маоистами.
5 апреля Альянс объявил о четырехдневной всеобщей забастовке. Маоисты на это же время объявили о прекращении огня. Несмотря на угрозы правительства стрелять по протестующим, на демонстрацию в Катманду вышли сотни тысяч человек (то есть, более 10 % населения страны). Вечером 9 апреля Гьянендра объявил, что вернет власть народу и как можно скорее вновь созовет парламент. 24 апреля он вновь начал работу, но о компромиссе с королевским двором уже не шло и речи депутаты единодушно отобрали у Гьянендры должность главнокомандующего, лишили его неприкосновенности, и обязали платить налоги. Мало того, парламентарии объявили Непал светским государством и лишили Гьянендру титула «воплощения бога Вишну».
21 ноября 2006 года правительство подписало мир с маоистами, обещав им за это 73 из 330 депутатских мест в новом парламенте и интеграцию в ряды регулярной армии.
28 декабря 2007 года временный парламент провозгласил Непал демократической федеративной республикой. В апреле 2008 года состоялись выборы во временный парламент, на которых Коммунистическая партия Непала (маоистская) получила 220 мест из 601, и правительство возглавил товарищ Прачанда.
Чисто маоистский кабинет продержался недолго – Прачанда вскоре подал в отставку в отставку из-за отказа командующего вооруженными силами включить около 19 тысяч бывших партизан в регулярную армию. Новое коалиционное правительство сформировала Объединённая коммунистическая партия. С той поры и до 2018 года у власти в стране чередовались правительства, составленные одной из двух компартий в альянсе с буржуазно-националистической партией Непальский конгресс. Несмотря на совместную борьбу против монархии в 2006 году отношения между объединенными марксистами-ленинцами и маоистами оставляли желать лучшего. Оно и понятно, пока одни коммунисты годами нежились в уютных депутатских и министерских креслах, другие лазали по горам с автоматами и поджигали фабрики по производству кока-колы. Примирения между двумя ведущими коммунистическими течениями страны не смог достичь даже лидер российской организации «Коммунисты Санкт-Петербурга и Ленинградской области» Сергей Маленкович (ныне лидер второй по численности отечественной компартии «Коммунисты России»), который специально приехал в Непал, чтобы урегулировать конфликт между сторонниками Прачандры и объединенными марксистами-ленинцами.
В 2015 году президентом Непала стала и по настоящий момент им остается женщина Бидхья Деви Бхандари член Объединённой коммунистической партии. Соответственно вице-президентом страны с 2015 года является Нанда Кишор Пун, член ЦК и Политбюро Маоистской Коммунистической партии (он также знаменит тем, что перевёл на непальский язык труды прусского военного стратега Карла Клаузевица).
В летом 2016 года Прачандра заключил соглашение с лидером Непальского конгресса Шером Бахадуром Деубой соглашение о том, что год страной будет править правительство маоистской компартии, а следующий год правительство конгрессистов во главе с Деубой. На ноябрь 2017 в период, когда страной управлял Непальский конгресс, пришлись выборы в первый после 1999 года полноценный парламент страны. До этого с момента крушения монархии выбирались, лишь временный парламент и учредительные собрания, которые смогли худо-бедно составить к 2015 году конституцию федеративной республики. Левые радикалы как внутри маоистской компартии (к этому моменту она, совершив пару переименований, называлась Коммунистическая партия Непала (маоистский центр)), так и вне ее призывали к бойкоту этих выборов. Во время голосования прогремела серия взрывов, в которых правительство обвинило крайнее крыло коммунистов и обрушило на них свои репрессии. Все это привело к сближению между двумя враждовавшими прежде коммунистическими организациями. По итогам выборов две компартии в новом парламенте создали альянс, который провел в премьеры объединеннного марксиста-ленинца Кхадга Прасада Шарма Оли. А кульминацией объединительных тенденций в непальском коммунистическом движении стало создание в мае 2018 единой партии с названием Коммунистическая партия Непала без всяких лишних прилагательных. При этом не все в маоистской компартии согласились на объединение с теми, кого они на протяжении почти трех десятилетий именовали оппортунистами и ревизионистами и от маоистов отделились две группировки, которые тоже стали называть себя просто Коммунистическими партиями Непала (отличать их от большой компартии стали, ставя в скобочках фамилию лидера). Одна из них успела зарегистрировать модный бренд на себя.
Скачать книгу