Долгая дорога к счастью бесплатное чтение

1 часть

Трагедия любви

ГЛАВА 1

Стояла опаляющая жара. Листья казались сухими и пыльными. Лето в Афинах было необыкновенно жарким. За полтора месяца только один раз шел дождь. Потрескавшаяся земля быстро впитала влагу и опять стала сухой. С блеклого неба смотрело унылое солнце, оно казалось устало само от себя. По пыльной дороге ехало множество арб и колесниц, запряженных лошадьми. Телеги были полностью нагружены. У одних стояли амфоры, наполненные зерном, вином и оливковым маслом. У других издавал звук домашний скот, у третьих в колесницах стояли рабы. Вся эта разноликая толпа направлялась на базар, где под колоннами, образующими портики, стояли лавки с товарами. Даже в этот жаркий день торговля не прекращалась. Все шумело, кричало, толкалось. Слышалась греческая, арабская, еврейская, египетская речь.

Попадались на глаза высокие индусы в белых одеждах и белых чалмах на иссиня-черных волосах, со смуглой, почти черной кожей. Они предлагали жемчуг- блестящий и матовый. Индусы пересыпали его из одной смуглой ладони в другую, призывая на исковерканном греческом языке, покупателей.

Во втором ряду черные арабы продавали ковры. Яркие пушистые полотна застилали лавки. Обилие красок заставляло щурить глаза. Арабы сидели молча, они не кричали, как индусы, видимо считая, что это и не нужно: товар говорил сам за себя.

Следящим был египетский ряд. Благоуханье разносилось вокруг. В крошечных лекифах* было налито розовое, ореховое, цветочное, анисовое, лавандовое и многие другие масла и притирания. Толпы прекрасных женщин в прозрачных туниках выбирали свой любимый запах. Египтянин, с оливково-желтой кожей, поводя золотисто-карими глазами, шептал:

– Купите хоть три капли моего благовония. И не только возлюбленный, но и любой мужчина будет ваш, как только почувствует запах на груди твоей…

Египтяне продавали также пряности. Например, чеснок, который был излюбленной приправой к пище греков. А также египетские украшения, сделанные в виде диадемы из двух переплетенных золотых змей с изумрудами вместо глаз и коронками на головах из розового аметиста. Эти украшения стоили так дорого, что никто не решался даже приблизиться к ним. Египтянин требовал за диадему сто талантов серебром. Такое мог себе позволить только сам египетский фараон.

В соседнем ряду эртрусы* предлагали оружие и щиты. Мечи сверкали на солнце, показывая во всей своей красе острые клинки. Изумительные щиты, натянутые как струна, из хорошо выделанной кожи молодых волов. Не каждая стрела пробьет такой щит.

И, наконец, греческий ряд, куда с разных концов Аттики в огромных амфорах, привозили вино. Душистое и терпкое, розовое и зеленое, золотисто-прозрачное и туманное, крепкое и не очень, столетней выдержки и молодое.

Кричат зазывалы: "Покупайте дары Диониса, и никогда в вашем доме не иссякнет радость и веселье! " – они дают в чашах пробовать вино каждому, поэтому к концу ряда у многих покупателей заплетаются ноги и язык.

Невдалеке, под колонной, располагалась лавка менялы. За прилавком стоял толстый пожилой еврей. Груды золота и драгоценностей лежали перед ним. Еврей брал у подошедшего вещь, определял ее стоимость и, отдавая названную сумму, бросал украшение в кучу, находившуюся рядом. Гора украшений росла. Люди, бравшие у менялы деньги, тут же тратили их, так как устоять перед обилием товаров было невозможно. Но самым главным на рынке было то место, где продавались рабы. На возвышении, в центре рыночной площади, стояла кучка закованных мужчин и женщин. Изнуренные жарой, эти люди уже не осознавали происходящего. Вокруг находились покупатели и, рассматривая рабов, торговались с продавцом живого товара о цене. Рабов было десять. Шестеро мужчин, двое из которых были стары и слабы, и четверо женщин, трое из которых находились в зрелом возрасте и предназначались для домашней работы. Четвертая рабыня была молода и хороша собой. Стройная, с упругими грудями и сильными красивыми ногами, девушка, которой на вид было не больше двадцати лет, стояла, опустив голову из-за усталости и жары, а может, из-за стыда за свое положение. Светлые, цвета пшеницы, коротко остриженные волосы мелкими завитками прикрывали уши и шею. Лица ее не было видно. Торговец требовал за нее крупную сумму, уверяя всех в ее девственности. Старый и, по-видимому, скупой грек торговался из-за цены. Его седая борода тряслась от вожделения при виде молодой рабыни.

– Ты с ума сошел, торговец! Слишком много просишь за эту развратницу! Посмотри на нее, какая же она девственница! – кричал скупец.

– Ах ты старый, скупой кастрат! – орал в ответ торговец. – Я не собираюсь скидывать ни одной драхмы*. Это самая прекрасная из всех проданных за год рабынь.

– Постойте! – послышался из толпы женский голос.

И все внимание людей обратилось на этот звук. Покупатели увидели двух прекрасных женщин.

Той, которая крикнула, на вид было около двадцати пяти лет. Невысокая, всего три локтя* и три палесты*, с прекрасными формами тела, вырисовывающимися через полупрозрачную голубую тунику. Черные волосы локонами рассыпались по плечам. На тонко очерченном лице возмущенно горели огромные зеленые глаза.

– Стойте! – повторила она, – Я покупаю ее.

– Но у тебя нет при себе стольких денег! – воскликнула ее спутница. Высокая, стройная девушка девятнадцати лет. С каштановыми густыми волосами и серыми глазами. – Да и зачем она тебе, Эсфирь? У тебя и так много рабынь.

– Эта девушка не стоит таких унижений, Наэтикс. Она слишком прекрасна и горда для этого. Я беру ее! Она будет растирать мое тело после купания, – обратилась она опять к торговцу.

– Но я первый решил ее купить! – запротестовал было старик.

Эсфирь окинула его убийственным взглядом, и старик тут же исчез, что-то бормоча про себя об еврейских отродьях.

– Торговец, я сейчас принесу за девушку деньги. Я приду через несколько минут. Никому, слышишь, никому не продавай эту рабыню! Наэтикс, присмотри за моей покупкой. Ты умеешь делать массаж? – обратилась Эсфирь к рабыне.

Девушка подняла голову, и все увидели огромные голубые глаза, небольшой точеный нос и розовые пухлые губы.

– Да, – прошептала девушка, с надеждой посмотрев на Эсфирь.

– Ну вот и прекрасно! Сейчас я забегу к отцу за деньгами, и ты будешь моей. Ты хочешь этого?

Девушка только кивнула в ответ. Ее лицо просияло.

Эсфирь быстро пошла к лавке менялы. Ее бедра чудно извивались при каждом шаге. Мужчины с восхищением смотрели ей вслед. Подойдя к лавке менялы, Эсфирь проговорила:

– Отец! Я хочу купить себе рабыню, она очень хороша собой. А все деньги, которые ты мне дал не хватает на эту покупку.

– Зачем тебе рабыня? У тебя и так их много. И сколько за нее просят?

– Не так много, отец… Всего двенадцать талантов.

– О, великие боги! О, Яхве! Ты с ума сошла, дочка! – запричитал Авраам.

– Отец! Неужели ты пожалеешь для своей дочери какие-то двенадцать талантов! Неужели ты меня не любишь? – Эсфирь притворилась, что вытирает слезы.

– Конечно, конечно дам! Только не плачь! – поспешно ответил Авраам. – Ты же знаешь, что для тебя мне ничего не жалко, моя любимая доченька! Если тебе так нужна эта рабыня, то покупай ее. – Авраам передал Эсфирь мешок с деньгами.

Радостная Эсфирь поцеловала отца и побежала к торговцу рабами.

Торговец уже освободил девушку от оков, и как только Эсфирь отдала ему деньги, рабыня бросилась перед Эсфирь на колени.

– Благодарю тебя, госпожа! Я так боялась, что меня купит старик!

– Ну не надо благодарить за такую ерунду. Встань с колен, – приказала Эсфирь, – придет время, и я выдам тебя замуж за хорошего человека. Тогда и поблагодаришь.

– Я не хочу замуж, я хочу служить тебе, госпожа! – проговорила девушка.

– Это ты пока молодая так говоришь, а потом тебе захочется мужчину, вот увидишь. И не спорь со мной! – прикрикнула Эсфирь на пытавшуюся возразить рабыню. – Сколько тебе лет?

– Шестнадцать. – ответила девушка.

– О, какая ты еще глупая и маленькая! А как тебя зовут?

– Арида.

– Ты гречанка? – удивилась Эсфирь. – Да.

– Но как ты попала в рабство?

–Когда я была совсем маленькой, меня украли морские пираты и увезли на Крит. Там я выросла, и за хорошую цену меня продали этому торговцу. Своих родителей я не помню. А греки рабы очень ценятся, их не надо учить греческому языку. Но очень редко греки становятся рабами.

– Пираты издевались над тобой?

– Нет, наверно боялись попортить "товар". Да и главарь не давал меня в обиду, напоминая им о каком-то выкупе. В последнем бою он погиб, и пираты тотчас меня продали.

Девушки уже давно вышли с базара. Они шли по улице, стараясь попасть в тень деревьев.

– Здесь какая-то тайна! Ой! Прости Наэтикс, я так заболталась с девчонкой, что совсем забыла о тебе.

– Да! Я уже думала, что ты вообще не вспомнишь о моем присутствии, – обиженно ответила Наэтикс.

– Прости меня пожалуйста! – попросила Эсфирь, заглядывая лицо подруги.

– Да уж ладно! Конечно, прощаю! – рассмеялась Наэтикс, – тем более, что рассказ Ариды действительно интересен. А теперь пора прощаться: за разговором мы не заметили, как подошли к моему дому. Хайре! *

Эсфирь поцеловала Наэтикс, и та вошла в ворота стоящего рядом дома. Дневная жара постепенно спадала.

– А вот и мой дом, – сказала Эсфирь, подойдя к белому двухэтажному зданию.

Белые колонны с капелюрами подпирали фронтон, на котором находились статуэтки богов: Афины, Зевса, Афродиты, Диониса и Апполона. Рядом с домом, метрах в ста, играло солнечными бликами лазоревое море.

С внутренней стороны от дома к морю вели ступени. Стены дома покрывала яркая мозаика.

– Теперь ты будешь здесь жить, – сказала Эсфирь девушке и распахнула перед ней дверь, – входи. И Арида вошла в дом своей госпожи.

ГЛАВА 2

Войдя, Арида увидела необыкновенно богатую обстановку. Полы покрывали арабские ковры. Рядом с огромным металлическим зеркалом стояло ложе из белого мрамора, на него была накинута прозрачная розовая ткань, красивыми складками спускавшаяся до земли. Несколько резных скамеек с росписью на спинках стояли возле стен покрытых разноцветной мозаикой. В середине комнаты находился медный треножник, на котором помещались чаши с ароматическим маслом для освещения в вечерние часы. В углу стоял огромный покрытый искусной чеканкой сундук.

Эсфирь хлопнула в ладоши и на этот звук из соседней комнаты выбежали две смуглые рабыни.

– Приготовьте ванну мне и этой девушке, – она показала на Ариду, – теперь она будет жить вместе с нами и спать со мной в одной комнате.

Рабыни склонились в покорности, окинув завистливым взглядом Ариду. Их темные тела не отличались таким изяществом и красотой, как у этой новой рабыни госпожи. Рабыни молча вышли в боковую дверь.

Эсфирь и Арида проследовали за ними.

Перед взором открылась прекрасная купальня. Ступени из розового мрамора спускались в бассейн, куда множество рабынь наливали подогретую воду. Вода бралась рано утром из моря и подогревалась на солнце в огромном металлическом чане. В нее были брошены душистые травы и лепестки роз, от которых воздух в купальной комнате стал необыкновенно благоуханным. Мята, добавленная в воду, должна была придать телу свежесть и прохладу.

Бассейн постепенно наполнялся водой, которую из чана приносили рабыни. Арида с восхищением смотрела на приготовления.

– Я никогда не видела столь прекрасной ванны! – проговорила она.

– Сейчас ты вымоешься, а то грязь на твоем теле скоро закроет прекрасную белизну кожи, – улыбнулась Эсфирь, – а затем помоюсь я, и ты разотрешь меня маслом из этой лекифы.

Эсфирь показала крошечную с удлиненным горлышком, зеленоватую баночку, в которой переливалась жидкость.

– Это масло подарил мой отец. Оно очень дорогое. Отец сказал, что его трудно достать, так как это растение цветет на краю Аттики. Цветок называется Магнолией. Запах у него удивительный, ты сама почувствуешь это, когда будешь растирать меня.

Ванна была приготовлена, и рабыни оставили девушек одних. Эсфирь помогла Ариде снять лохмотья.

Ее взору открылась чудесная фигура девушки. Эсфирь отошла и с восхищением посмотрела на Ариду.

– Ты прекрасна! – воскликнула она, – я давно уже не видела такого совершенного тела!

Арида покраснела от смущения. Ее нежные щеки порозовели.

– Чего ты так смутилась? Ничего нет постыдного в том, что действительно прекрасно, – сказала Эсфирь, – красотой тела, как у тебя, можно гордиться. – и она опять окинула девушку взглядом.

Арида и вправду была хороша. Неправдоподобно тонкая талия, как на Критских изображениях богинь, покатые бедра с круглыми ягодицами, стройные ноги с маленькими ступнями, небольшая, но высокая и острая грудь, как бы дразнилась сосками.

Эсфирь увидела висевший на груди девушки круглый медальон.

– Что это? – спросила она, взяв его в руку.

– Это было у меня с рождения, – ответила Арида, снимая цепочку и передавая ее Эсфирь. – Единственная вещь, которая осталась мне от родителей.

Эсфирь раскрыла кулон. Внутри было изображено лицо прекрасной женщины с голубыми, как у Ариды, глазами и такими же светлыми волосами.

– Женщина очень похожа на тебя, – сказала Эсфирь, закрыв и отдав медальон.

– Да, я всегда считала, что это моя мать. Но, наверно, я никогда не узнаю этого точно, – грустно проговорила Арида.

– Не печалься. Мы поедем в Египет. Там, в городе Бото, в храме Гора, живет оракул. Он поможет разгадать твою тайну.

– О! Я была бы очень рада этому! – воскликнула Арида.

– А теперь ступай в воду, и посмотрим, как твоя кожа отмоется наконец, от грязи.

Арида спустилась по мраморным ступеням в ванну. Как только вода коснулась ее тела, девушку охватила приятная дрема. Аромат слегка кружил голову. Душистая вода ласково щекотала кожу.

– Эй, эй! – крикнула Эсфирь, – чур не засыпать! Я ведь тоже хочу принять ванну. Да не забудь, что ты еще должна растереть меня! Ну ладно, раз уж ты так разморилась, то я сейчас приду к тебе и помогу.

После этих слов Эсфирь сбросила хитон* и повернулась к девушке. Арида, увидев нагую Эсфирь, сразу проснулась.

– Госпожа, восхищались мной, но теперь я вижу, что вы, наверно, хотели посмеяться надо мной! Разве я могу сравниться с вами!

– Что за ерунду ты говоришь? – возразила Эсфирь, – я не смеялась над тобой, ты действительно прекрасна.

– Но Ваша красота в миллион раз превосходит мою! – воскликнула Арида.

– Какая глупость! – засмеялась Эсфирь и бросилась в воду. Мутная вода покрыла ее тело. Поднявшийся ветерок разнес благоуханье.

Эсфирь было 24 года. Красота ее тела сводила с ума. Пожалуй, ваятель с нее стал бы лепить Афродиту. И он был бы прав. Неземной, поистине божественной красотой была наделена Эсфирь. Природа часто в женщинах небольшого роста закладывает удивительную гармонию. Покатые плечи, изящные руки с маленькими ладонями и тонкими пальцами. Высокая и широко расставленная полная грудь безупречной формы. Тончайшая талия спорила с крутизной бедер. Округлый чуть очерченный живот. Стройные, великолепной формы ноги с небольшими ступнями. Красота тела подчеркивалась прелестным лицом. В ней смешались несколько кровей. Эсфирь была еврейкой по отцу и гречанкой по матери. Черные густые вьющиеся волосы, тонкий прямой нос, длинные ресницы достались ей от матери. А совсем необычные для Эллады, огромные темно-зеленые глаза, сверкающие как звезды, достались от отца. И было в Эсфири еще что-то неуловимое, какие-то внутренние волны, дающие понять каждому мужчине, что перед ними женщина, обладать которой истинное блаженство.

Эсфирь взяла губку и начала оттирать с Ариды грязь. Мутными потоками вода стекала с девушки

. – Ну вот, видишь сколько на тебе было, – сказала Эсфирь, – теперь рабыням придется долго отмывать бассейн…

Девушки, смеясь, еще немного поплескались в ароматной воде. Но усталость, накопленная за день, начиналась сказываться. Эсфирь зевнула.

– Я совсем замучилась с тобой! – пожаловалась Эсфирь. – Теперь я лягу, а ты разотрешь меня.

– Хорошо, госпожа.

– Давай договоримся! Не называй меня госпожой. Я для тебя хочу быть просто старшей подругой. Не пристало гречанке быть рабыней!

– Спасибо гос… Эсфирь!

– Ну вот, так-то лучше, – улыбнулась Эсфирь.

Девушки вышли из воды. Их прекрасные тела сверкали капельками. Быстрые рабыни набросили на их плечи мягкие полотенца.

– А теперь разотри меня, – сказала Эсфирь, ложась на ложе и подавая Ариде лекифу с маслом. – Только бери совсем немного, оно очень сильно пахнет.

Арида открыла баночку, и необыкновенный запах полетел в комнату. Он был одновременно сладким и пряным. Взяв капельку масла на ладонь, Арида провела по спине Эсфирь. Тонкий аромат впитался в кожу.

Эсфирь застонала от восхищения. Массаж навеял на нее легкую дремоту.

Наступил вечер, и рабыни зажгли светильники в комнатах. Полумрак покрыл тенями стены и обстановку в доме. Принесли подносы с фруктами и легкими закусками.

– Я так хочу спать, – тихо проговорила Эсфирь, слезая с ложа. – Сейчас быстро перекусим и пойдем ко мне в спальню, там уже постелено для тебя. Ты будешь спать со мной в одной комнате. Знаешь, я боюсь темноты, и со мной всегда кто-нибудь из рабынь спит. Но они все настолько молчаливы и недалеки, что ужасно надоели мне. А ты совсем не такая: в тебе видна хорошая кровь. Теперь ты будешь со мной, пока не найдем твоих родителей или не выйдешь замуж.

– Спасибо, Эсфирь, – благодарно сказала Арида. – Только замуж я не хочу.

– Ты опять! Я даже ругаться с тобой сейчас не в силах! Скорей поедим и пойдем спать.

Поужинав, девушки поднялись на второй этаж, в спальню. Рабыни действительно постелили две постели. Эсфирь, недолго думая, скользнула под покрывало. Арида последовала ее примеру. В доме воцарилась тишина, светильники погасили. Сон завладел всеми.

ГЛАВА 3

Стояла глубокая ночь.

Вдруг раздались удары в дверь. За ней послышались веселые голоса и пение.

Эсфирь села на кровати.

– Ну вот! Не дали поспать! Наверно, это Элис с друзьями пришла.

Арида посмотрела на нее сонными глазами:

– Мне тоже вставать? – спросила она заплетающимся языком.

– Нет, конечно, нет! Ты и так измучена. Отдыхай, я сама с ними разберусь, – ответила Эсфирь, накинув на плечи гиматион*, и направилась к входной двери.

Приоткрыв ее, Эсфирь увидела Элис – немного полноватую светловолосую девушку..

– Привет, Эсфирь! Ты одна?

– А с кем я могу быть?

– Ну, мало ли… Я тут привела двух молодых людей, можно посидеть у тебя?

– Я вообще-то уже спала, но раз уж вы пришли, то заходите. Только я приведу себя в порядок.

Эсфирь выглянула за дверь и увидела двух молодых мужчин: одного повыше, а другого пониже.

– Сколько им лет? Ты опять привела мальчиков? Им, наверно, нет и двадцати? – спросила Эсфирь у Элис.

– Нет, им по двадцать одному году… Зачем тебе приводить себя в порядок? Ты и так хороша.

– Ну уж нет! Я так не думаю, – ответила Эсфирь.

Открыв дверь, она пропустила всех в комнату. Тот, что повыше, не отличался особой красотой: короткие, темные волосы стояли ежиком, с удлиненного худого лица смотрели глубоко посаженные черные глаза, тонкие губы растянулись в улыбке. Взгляд Эсфирь скользнул по нему и перешел ко второму молодому мужчине. И тут взор ее утонул в свете ярких, необыкновенно больших светло-карих глаз, заставляя почемуто забиться ее сердце.

Эсфирь скрылась в комнате и быстро стала одеваться. Дверь приоткрылась, и к ней в комнату вошла Элис. Белый хитон с черными крючками в виде стилизованных птиц обтягивал полную фигуру Элис, ее темные глаза горели от возбуждения:

–Эсфирь! Тот, что пониже – мой.

– Жаль! Он мне тоже понравился.

– Ну пожалуйста, Эсфирь, миленькая, не строй ему глазки! А то я поссорюсь с тобой! – молитвенно сложила руки Элис.

– Ладно! – вздохнула Эсфирь. – Не буду. Раз он встречается с тобой, значит, я не имею на него права.

"Интересно, чем ему понравилась Элис?"– подумала Эсфирь, оглядывая неуклюжую фигуру подруги. Но давая слово Эсфирь, решила твердо его придерживаться, и стараться не показывать свое отношение к этому молодому человеку.

Закончив одеваться, Эсфирь подошла к зеркалу. Девушка была прекрасна в бирюзовой, полупрозрачной короткой тунике. Стройные ноги зашнуровывали серебристые ремешки сандалий. Золотой пояс в виде змеи, опоясывал тонкую талию. На левой руке был надет золотой, как и пояс в виде змеи, браслет. Волосы, уложенные узлом, перевивала нить жемчуга, своей белизной подчеркивая черноту густых прядей. Большие овальной формы серьги из жемчуга Эсфирь вдела в свои небольшие розовые ушки. Элис с завистью окинула ее взглядом.

– Ты так прекрасна! Пожалуйста, не забудь о моей просьбе! – попросила она опять.

– Ну конечно, конечно! Раз я обещала, значит, можешь не беспокоиться, – ответила Эсфирь.

Девушки вышли из комнаты.

При виде Эсфирь у юношей перехватило дыхание. Они подошли к ней, чтобы представиться и произнести слова приветствия. Тот, который повыше, назвал себя Костиксом, а второго звали Дионисом. Как уже было сказано, он был ниже Костикса. Белая хламида красивыми складками облегало стройное тело юноши. На широких плечах она была скреплена золотыми шпильками. Крепкие ноги были обуты в кожаные сандалии. Стоило посмотреть на лицо Диониса, и становилась понятна любовь великих богинь к смертным мужчинам. Оно было божественно прекрасно. Правильный овал лица, нежные щеки, прямой небольшой нос, красиво изогнутые яркие губы, густые черные волосы прядями падали на лоб. И необыкновенно огромные глаза, необычного, светло-золотисто-карего цвета, опушенные длинными черными ресницами. Взгляд таких глаз проникал в самое сердце, зажигая в нем страсть. И Эсфирь почувствовала, как дикое, слепое чувство охватывает душу, зажигая страсть к Дионису. Эсфирь попробовала сбросить с себя это ощущение, чтобы не нарушить данное слово.

Она предложила всем сесть. Чтобы как-то освободиться от влияния Диониса, Эсфирь посадила его рядом с Элис, а сама села рядом с Костиксом. Эсфирь хлопнула в ладоши, и рабыни принесли испеченное, нарезанное тонкими ломтиками мясо, хлеб и вино. Разлив вино в килики*, Эсфирь проговорила:

– Давайте выпьем за встречу, за новое знакомство, – она подняла чашу и плеснула в дар богам.

– Я очень доволен этим знакомством, – проговорил Дионис, поднимая килик и многозначительно глядя на Эсфирь.

Эсфирь опустила глаза и сделала вид, что пьет вино. Сердце отчаянно билось в ее груди.

– Расскажите о себе, вы женаты? – спросила Эсфирь.

– И я, и Дионис женаты, но из-за разных причин мы больше года не живем с ними, – проговорил Костикс. – А дети у вас есть? – поинтересовалась Элис

– У меня нет, а у Диониса есть сын полутора лет.

– Он живет у тебя? – спросила Эсфирь у Диониса, стараясь не смотреть ему в глаза.

– Нет! Но я бы этого очень хотел. Увы, жена забрала его к себе, – сказал Дионис мелодичным, печальным голосом.

И Эсфирь захотелось закрыть не только глаза, но и уши, так как голос Диониса завораживал.

– Почему тебя назвали Дионисом? – спросила Эсфирь и подняла свои зеленые глаза. Более терпеть и не смотреть на юношу, она была не в силах.

– Мои родители познакомились у храма бога Диониса, во время празднования его дня. И дали клятву, что родившийся первенец будет назван в честь этого бога.

– А если родилась бы девочка? – улыбнулась Эсфирь

– То они назвали бы ее Дионисией, я полагаю, – ответил Дионис, не сводя глаз с Эсфирь.

– А у тебя есть брат или сестра? – спросила она.

– Да, у меня есть брат. Но он еще маленький, ему нет еще и четырнадцати.

– Вы дружны?

– Да, конечно. Только у него на уме одни глупости. Ты же знаешь какая нынче молодежь подрастает. Смотришь на него и думаешь, что из него вырастет? Только и наблюдай, как-бы не стянул со стола вино и не напился! Он мне признался, что хочет испытать чувство опьянения. И это в четырнадцать лет!

– А ты вспомни себя, неужели у тебя в таком возрасте не возникало такое желание? – засмеялся Костикс.

– Мне было некогда об этом думать. Родители отдали меня с трех лет в храм Диониса, где я изучал десять лет мастерство танцев и обряды, посвященные этому богу.

– О! Ты обязательно покажешь мне эти танцы! – воскликнула Эсфирь.

– Ну, конечно! Только не сейчас.

– А почему вы не пьете? – спросил уже охмелевший Костикос, – мы еще не выпили за красоту присутствующих дам!

– Ну, конечно же! А то вы все говорите, а я должна сидеть и слушать, – недовольно пробурчала Элис. Она порядком опьянела, и ее рука чуть не уронила чашу с вином.

– Эсфирь, дорогая, давай выпьем за нас! – весело провозгласила Элис.

– Элис, тебе не следует больше пить! Ты и так уже хороша, – ответила Эсфирь с неудовольствием.

– Нет! Действительно, давайте выпьем за хозяйку дома! За ее изумительную красоту! – сказал Дионис, сверкая глазами.

Эсфирь подняла чашу. После разговора с Дионисом в ее душе потеплело. Она поняла, что если выпьет еще немного, то никакие обещания данные Элис не помогут.

– Элис! Я не должна больше пить. Иначе я изменю данному тебе слову. – обратилась Эсфирь к мало что уже понимающей Элис.

– А что будет? – спросил Дионис, улыбаясь.

– Я потеряю грань между дозволенным, и могу сделать глупость!

– Ну, например? – Не унимался Дионис, весело ухмыляясь.

– Например, я захочу тебя поцеловать! О, боги! Видишь, я уже говорю глупости! – испугалась Эсфирь.

– Ну и очень хорошо! Я ведь совсем не против, – сказал Дионис, протягивая ей чашу с вином отставленную ранее.

– Нет! Нет! Это нельзя! – запротестовала заалевшая девушка.

– Почему же? – удивился Дионис.

– Ты ведь встречаешься с Элис! – огласила свои мысли Эсфирь.

– Кто тебе это сказал? – еще больше удивился молодой парень.

– Элис. Разве это не так? – с надеждой спросила Эсфирь.

– Конечно, нет! Я знаю Элис второй день. Просто я с ее двоюродным братом старые друзья. А, познакомились мы вчера на его дне рождения. Да и что может быть у меня с ней общего! Разве ты сама не видишь? – с возмущением проговорил Дионис.

– Вижу. Но она мне сказала… – с сомнением продолжила девушка.

– Не верь! Посмотри, что может меня связывать с этой женщиной! – обиженно возразил Дионис.

Эсфирь посмотрела на Элис. Полубесчувственная девушка смотрела прямо перед собой невидящим взглядом и что-то бормотала. Встав, она неверными шагами пошла к выходу. Костикос двинулся за ней.

Повернувшись, он сказал:

– Я провожу ее домой. А вы тут и без меня обойдетесь, – мужчина покинул дом, поддерживая Элис.

– Ну вот, теперь мы можем вести себя, как угодно, – прошептал Дионис, пододвигаясь ближе к Эсфирь.

– Хочешь, я станцую тебе восточный танец? – спросила покрасневшая девушка.

– Очень хочу, – томно вздохнул парень.

Эсфирь вышла в другую комнату, где сбросила хитон и надела розовую прозрачную юбочку из индийского шелка. Распустила волосы, которые прядями упали до самых колен. Сандалии Эсфирь сняла, а на щиколотки надела позолоченные браслеты с колокольчиками. Позвав домашних рабов-музыкантов, девушка пояснила, что им надо играть. Чудесные звуки восточной мелодии наполнили комнату. Эсфирь открыла дверь и вышла к Дионису. Свет факелов залил все её тело. И, Дионис увидел перед собой нагую богиню, облаченную в полупрозрачные ткани. С красиво изогнутыми руками и приоткрытыми, как для поцелуя губами.

Эсфирь начала танец. Её бедра извивались в такт музыки, ноги отстукивали ритм. Эсфирь шла по кругу, подергивая бедрами и животом. Затем, остановившись, она стала изгибаться назад, пока ее руки не коснулись пола. Она медленно подняла тело и стала неистово вращать бедрами. Пластичные руки казалось, притягивали юношу, и когда Эсфирь в танце подошла и положила руку ему на плечо, Дионис стал поцелуями покрывать ее ладонь. Не осознавая, что делает, Эсфирь наклонилась и поцеловала его крепкую шею. Она не помнила и не понимала, как ее пылающие губы прижались к губам Диониса. Эсфирь показалось, что нектар богов попал ей на язык. И последние отблески рассудка исчезли в этом напитке. Любовный хмель ударил в голову молодой девушке. Пронзившая ее страсть была так велика, что Эсфирь показалось, будто она сейчас умрет. Она застонала и прижалась к Дионису. Почувствовав нагое тело девушки, Дионис уже не мог контролировать себя. Он поднял её на руки. Поцелуи, сладкие как мед, зажгли безумной страстью его сердце. Прижимая к себе Эсфирь, Дионис прошел в соседнюю комнату там, на полу лежал большой пушистый ковер.

Страсть, неизведанная до этого, охватила пару. Дионис бережно положил ее на ковер и стал поцелуями покрывать тело девушки. От каждого прикосновения Эсфирь легонько постанывала. Ее руки все сильнее прижимали юношу к себе. Губы отвечали на поцелуи.Его язык проник внутрь и соединился с ее. Эсфирь ощутила его медовую сладость. В животе скручивался узел. Ее лоно стало влажным, испуская соки. Мужчина сорвал с ее тела остатки одежды и разделся сам.

Эсфирь почувствовала сильное, мускулистое тело любовника. Последние проблески разума уступили место безумным желаниям. Одна рука Диониса обхватила ее грудь и пальцы сжали сосок, вторая опустилась к развилке между ног. Острое наслаждение пронзило девушку. Мужчина расположился между ее бедер. Эсфирь почувствовала, как готовое к соитию естество мужчины, коснулось ее лона. Его пальцы проникли между ее влажных складочек и нащупали средоточие чувственности. Мужчина стал ласкать бугорок, заставляя набухать его еще сильнее. Огонь растекался по ее коже от этих ласк. Она чувствовала, как приближается к самому пику. Но Дионис убрал пальцы. Он осторожно стал входить в девственное отверстие. Боль пронзила тело и тут же стихла. Рука мужчины продолжила ласкать клитор, возвращая пламенные ощущения. Его член вошел до конца. Не переставая теребить бугорок, он вышел из нее и с силой ударил вновь, заполняя снова и снова. Волны удовольствия пронизывали ее тело. Наклонившись он сжал ее сосок губами и стал перекатывать его языком. Эсфирь закричала от взрыва, и забилась в оргазме. Ее лоно сокращалось, сжимая и разжимая наполненное достоинство мужчины. Подождав, пока все немного успокоиться, Дионис продолжил движения и ласки клитора, приводя Эсфирь на второй круг. Она шире раскинула и приподняла ноги, придерживая их под коленками, чтобы проникновение стало еще большим. Второй оргазм настиг их обоих одновременно. Он был очень бурным. Эсфирь показалось, что вознеслась к звездам, бушующее пламя в ее крови наполняло жаром. Парень сбросил одежду, и Эсфирь почувствовала сильное крепкое тело мужчины. Последние проблески разума уступили место безумным желаниям. В момент наивысшего наслаждения, Эсфирь прошептала: "Я люблю тебя!"

И поняла, что именно так и есть. С первого взгляда Эсфирь полюбила Диониса. Всю ночь они наслаждались любовью, и никак не могли оторваться друг от друга. Никогда еще Эсфирь не было так хорошо. Ей казалось, что от счастья она сейчас взлетит и сольется с Вселенной…

Наконец усталость взяла свое. Не выпуская друг друга из объятий, они лежали в приятном утомлении. Эсфирь открыла глаза и с восхищением посмотрела на Диониса. Его прекрасные глаза были закрыты, и тень от густых ресниц полукружьями легла на нежные щеки. Эсфирь прижалась губами к его губам и вновь почувствовала их сладость.

– О, как я люблю тебя! Мне никогда не было так хорошо ни с кем! – прошептала она.

– Мне тоже очень хорошо с тобой, – ответил Дионис.

Он приоткрыл свои глаза, покрытые усталой негой, и поцеловал девушку в губы. Наконец сон настиг их, и они забылись в спокойной дреме.

Начинало светать, и комната постепенно наполнялась лучами восходящего солнца. Оно осветило два прекрасных и уставших тела, лежащих на ковре.

А в верхней комнате спала Арида. И сон обещал быть долгим и крепким.

*Килик – древнегреческий сосуд, неглубокая круглая чаша с широким устьем, на ножке, с двумя горизонтальными ручками по бокам.

ГЛАВА 4

День разгорался, и улицы стали наполняться шумом. Вот рабыни несут воду, чтобы приготовить ванну для просыпающихся господ. Вот гончар, лепящий на кругу свою утреннюю амфору. Толстый жрец в черной хламиде спешит в храм для утреннего жертвоприношения Зевсу. Сотрясая воздух, пронеслась быстрая колесница запряженная четверкой лошадей. Это богатый грек торопится к храму Гермеса для преподношения подарка, надеясь, что Гермес пошлет ему удачную торговлю. На его колеснице жалобно кричит связанная овца, предназначенная для храма.

Город ожил. В доме Эсфирь было тихо, все еще спали, когда в дверь сильно постучали. Протирая сонные глаза, Эсфирь подошла и открыла ее. На пороге стоял Костикос.

– Утро доброе! А где Дионис? – спросил он. – У нас с ним срочные дела запланированы.

Эсфирь провела его в комнату, где на ковре сидел проснувшийся Дионис.

– Вставай! Разве ты забыл, что нам сегодня проверять наделы? – обратился к другу Костикос.

– Помню, конечно! Уже встаю! – сказал Дионис, вскакивая на ноги.

Умывшись из кувшина, поданного рабыней, он быстро оделся. И предстал перед Эсфирь свежим и прекрасным.

– Я ухожу, но через два дня я приду к тебе, хорошо? – спросил Дионис.

Эсфирь прижалась к нему и замерла на его плече.

– Конечно! Я буду ждать тебя. Приходи скорей! – прошептала она на ухо Дионису.

– Хайре! – попрощался Дионис.

Выходя, друзья столкнулись с Авраамом. Тот посторонился и пропустил их.

– Что делает здесь этот тучный еврей? – поинтересовался Дионис.

– Понятия не имею! Может, Эсфирь должна ему денег? – предположил Костикос. – Ну как ночь?

– О! Все было прекрасно, я в восторге! – ответил Дионис. И друзья беседуя, скрылись за деревьями.

В это время Авраам вошел в дом своей дочери.

– Кто эти молодые люди и что они делали тут? – спросил он у Эсфирь.

– О, Отец! Я влюбилась! И влюбилась с первого взгляда! – воскликнула Эсфирь.

– Доченька! У тебя это уже не в первый раз. Ты всегда быстро вспыхиваешь и так же быстро остываешь!

– Нет, отец! – запротестовала Эсфирь, – такого у меня никогда не было. Я чувствую каждое его прикосновение! Мне достаточно просто находиться рядом с ним, и великое счастье наполняет душу! Мне никогда и ни с кем не было так хорошо! – страстно говорила она.

– И который это из них? – спросил отец, потирая переносицу.

– Тот, который пониже, – ответила Эсфирь. – Его зовут Дионис.

– А…Да, он симпатичный молодой человек. Только это все зря, лучше выброси его из сердца сразу.

– Но почему? – удивилась Эсфирь.

– Он никогда не женится на тебе. Ты наполовину еврейка. Он не захочет пачкать свою кровь родством с твоей. Ведь ты знаешь, как плохо относятся к нам люди, – печально говорил Авраам. – Если бы не мои деньги, то давно уже толпы озверелых греков, египтян и финикийцев разорвали меня и тебя, и всех остальных евреев.

– Но ведь ты отрекся от иудейского бога и стал поклоняться греческим богам, – сказала Эсфирь.

– Да, я это сделал ради твоей матери. Иначе мы никогда бы не были вместе. Но в душе я еврей и всегда им останусь. Так как бог един. А греки разделили сущность бога на мелкие кусочки и из каждого такого кусочка создали отдельного бога. И поклоняются каждой частичке отдельно! Как это глупо! – воскликнул мужчина, раскинув руки в стороны.

– Отец! – с ужасом вскричала Эсфирь. – Замолчи! Жрецы убьют тебя за такие слова! Ты кощунствуешь над великими богами! – она схватила его за руку, желая успокоить.

– О, доченька! Мне уже все равно. Я стар и немощен. Кто захочет лишить жизни такого старого и больного еврея. Ведь своими словами я никому не мешаю. Я сделал это только ради твоей матери. Бедная Эрис! Она не дожила до твоего пятилетия. Я всю свою жизнь воспитывал тебя сам. Как бы радовалась она сейчас, посмотрев на тебя. Ты ведь такая красавица! – говорил Авраам, с любовью глядя на дочь. Слезы текли по его морщинистым щекам. – Самое главное, чтобы ты была счастлива, доченька моя! Все свои деньги я отдам, лишь бы у тебя было все хорошо!

– Отец! Не плачь! Я тоже тебя очень люблю! – Эсфирь обняла отца и вытерла его слезы. – Я бы так хотела быть всегда с Дионисом. Ах, Отец, прости, но кроме него ничего не идет в голову.

– Доченька, надейся на худшее. Я знаю жизнь. Парень слишком молод и ветрен, – он положил свою большую ладонь на голову дочери.

– Но отец…!

– Я буду молиться всем богам о твоем сегодняшнем юноше, о твоем счастье. Может, они услышат, – вздохнул Авраам.

Дверь сверху скрипнула, и по лестнице вниз сошла Арида. Растрепанные волосы обрамляли заспанное лицо. Увидев Авраама, она испуганно остановилась.

– А это кто? – изумился Авраам.

– Это моя новая рабыня, для покупки которой я брала у тебя деньги, – ответила Эсфирь. – Подойди сюда Арида.

–Арида? Гречанка? – еще больше удивился Авраам. – Откуда ты? – спросил он у девушки.

–Расскажи ему все о себе, – попросила Эсфирь.

Арида рассказала свою историю. Авраам взял в руку медальон Ариды и открыл его.

–

Эта женщина мне кого-то напоминает, – сказал он задумчиво, – мне кажется я видел похожую еще в Египте, до того, как встретил мать Эсфирь.

– Вспомни, прошу отец! Может, мы найдем родителей Ариды, – Эсфирь посмотрела на изображение женщины. Авраам мучительно старался вспомнить.

– Нет, не могу! Это было очень давно, – с сожаленьем сказал он, закрывая медальон и отдавая его Ариде.

– Не расстраивайся, Арида. Придет время, и мы поедем с тобой в Египет как я обещала, и побеседуем с оракулом, – проговорила Эсфирь.

– Заодно навестишь моего старого друга Моисея. Он до сих пор живет в Египте. Очень богатый. Пишет мне, что страдает от нападок египтян, – задумчиво произнес Авраам.

– Пусть приезжает к нам, – предложила Эсфирь.

– Он слишком стар для такого переезда, – покачал головой мужчина.

– Послушай, а может он что-то знает об этой женщине? – предположила Эсфирь.

– Все может быть. Пути богов неисповедимы, – ответил Авраам. – А она очень хорошенькая, – посмотрел он снова на Ариду, – ты держишь ее как рабыню?

– Нет! – Ответила Эсфирь, – она живет как моя сестра. Ведь так? – обратилась она к Ариде.

– Да, Эсфирь, спасибо! Я ни в чем не испытываю недостатка, – Арида улыбнулась Эсфирь.

– Иди, умойся и оденься. Только не надевай свои лохмотья, выбери что-нибудь из моей одежды и приходи сюда. Мы будем завтракать.

Арида ушла, а Эсфирь приказала принести еду. На ковре появились: душистое мясо, протомленный в оливковом масле рис, фрукты, зелень, маслины, и конечно, вино в прозрачном зеленоватом кувшине. Рабыни поставили чаши и удалились. Музыканты заиграли тихую, спокойную мелодию. И отец с дочерью принялись за трапезу. Вскоре к ним присоединилась Арида. Свежая, словно цветок. Ее светлые волосы перевивала лента. Белый хитон колыхался от чуть заметного ветерка.

– Зачем ты надела длинный хитон? – спросила Эсфирь, – на улице очень жарко.

– Я не могу ходить с обнаженными ногами! – пожаловалась Арида. – Мне кажется, что мужчины разорвут меня, так огненны их взгляды.

– Глупенькая! – засмеялись Эсфирь и Авраам.

– Просто ты им очень нравишься. Ты должна гордиться этим и делать вид, что не замечаешь их взглядов. А не краснеть и смущаться, – объяснила Эсфирь.

– Тебе легко говорить, – возразила Арида, – к тебе они не бросятся, у тебя такой независимый взгляд! Я так смотреть не могу. От каждого мужского взора я готова провалиться сквозь землю.

– Ну ладно. Будешь учиться у меня независимому взгляду. И чтобы больше в этой простыне я тебя не видела! – с чувством сказала Эсфирь. – Садись и ешь. – Она протянула Ариде чашу с вином.

Та отлив половину долила воды.

– Да ты еще и трезвенница! – улыбнулась Эсфирь. – Откуда в тебе это? Ведь ты жила среди пиратов.

– Я уже говорила, что главарь воспитывал меня как родную дочь. Он не позволял мне много пить, – ответила Арида, принимаясь за еду. – А как ты провела ночь?

– Прекрасно! Я встретила человека, которого полюбила, – ответила Эсфирь закрывая глаза, снова вспоминая Диониса.

– А я, наверно, никогда никого не полюблю, – вздохнула Арида, делая глоток из чаши. – Я слишком бесчувственна после прожитого.

– Ничего, оттаешь. Все забывается! И еще полюбишь достойного человека, – успокоила Ариду Эсфирь.

– А вдруг он меня не полюбит! Я ужасно боюсь неразделенной любви, – переживала девушка.

– Ты боишься Антероса*, – с пониманием ответила Эсфирь. – Но думаю, тебе это не грозит. Какой мужчина устоит перед взглядом твоих голубых глаз, да еще смотрящих со страстью!

– Я тоже думаю, что тебе не стоит опасаться, – подтвердил Авраам. Закончив с трапезой, он встал. – Ну, дочка, я пойду на базар. Если что понадобится, забегай. А это тебе, – Авраам достал изумительное ожерелье из сапфиров. Густо-фиолетовые камни ярко мерцали в лучах солнца.

– О, Отец! – Эсфирь подошла к отцу, и он застегнул на ее шее застежку. Темные камни подчеркивали белизну кожи.

– Тебе нравится?

Без слов Эсфирь радостно закивала головой и поцеловала отца. Авраам направился к дверям.

– Хайре, дочка! Смотри, не открывай всей души человеку, которого не знаешь. Иначе потом тебе будет очень тяжело, – наставил мужчина.

– Ах, отец! Не говори мне о Дионисе плохо! Я постараюсь сдерживать свои эмоции. Но мне это будет нелегко, ведь я люблю его! – ответила Эсфирь.

Авраам, тяжело вздохнув, вышел за дверь, и направился на базар.

*Антерос – бог взаимной («ответной») любви, а также бог, мстящий тем, кто не отвечает взаимностью на любовь или насмехается над теми, кто испытывает чувства.

ГЛАВА 5

Дверь отворилась, и в комнату влетел Дионис. Эсфирь, вскрикнув, бросилась к нему в объятья. Прижавшись, друг к другу, молодые люди замерли, Дионис покрывал поцелуями разгоревшееся лицо Эсфирь.

– О, как я соскучилась! Я день и ночь думала о тебе, мой любимый! Ни на миг мысли о тебе не покидали моей головы. Каждую ночь разлуки ты снился мне, – говорила Эсфирь в промежутках между поцелуями.

– И я, тоже очень соскучился! Особенно последние часы перед нашей встречей я мучительно переживал, – ответил Дионис, его глаза горели.

Взглядом он обжигал каждый дюйм ее фигуры.

– Я принес тебе подарок, – Дионис вынул из-за пояса большие, тускло мерцающие серьги из серебра. Необыкновенно искусной филигранью были отделаны сплошные окружности серег. В середине каждой было выгравировано имя Эсфирь.

Девушка взяла серьги, подбежала к зеркалу, примеряя их. Светлый металл выгодно осветил черные пряди волос. Сверкающие глаза девушки казались еще больше от этих украшений. Дионис подошел к зеркалу.

– Ну как? Тебе нравится? – спросил он.

– Конечно! – с восторгом ответила Эсфирь.

– Какая ты хорошенькая! – воскликнул Дионис. Он обнял сзади Эсфирь и притянул к себе.

– Я люблю тебя! – вдруг серьезно сказал он ей.

Эсфирь повернулась и посмотрела в глаза Диониса.

– Этого не может быть, – с недоверием проговорила она.

– Я люблю тебя! Люблю, люблю, люблю тебя! – шептал Дионис Эсфирь на ухо.

Голова Эсфирь закружилась, счастье переполняло ее. Она взяла Диониса за руку и потянула в спальню. Войдя в нее, Эсфирь сбросила одежду и прижалась к Дионису. Безумные, страстные ласки заполнили комнату. Ничто не могло отвлечь Эсфирь и Диониса друг от друга. Любовь владела ими всецело. Казалось, сам Эрос присутствует здесь и вершит свои дела. Никогда еще Эсфирь не получала такого наслаждения. Ее тело изгибалось, отвечая на прикосновения Диониса. Никаких запретов не было в их обладании друг другом. Безумные слова любви переплетались со стонами страсти. Дионис повернул девушку к себе спиной и положил руку на ее поясницу, заставив прогнуться. Его член вошел в лоно, проникнув очень глубоко. Эсфирь застонала и подмахнула бедрами, призывая к более активным действиям. Одна рука Диониса сжала ее грудь, а вторая проникла между ее лепестков. Нащупав набухший комочек, мужчина стал надавливать на него, в такт своим проникновениям. Импульсы, от действий любимого, вспышками пронзали тело девушки. Эти огненные волны превращались в пылающий океан, вознося на вершину оргазма. Эсфирь закричала на пике страсти. Любовь, прекрасная и божественная, наполняла все вокруг.

Незаметно промелькнул день.

Вечерние сумерки наложили отпечаток на лица влюбленных. Утомленные любовной битвой, они лежали, прикрыв глаза. Эсфирь приподнялась на локте и посмотрела на лежащего рядом Диониса.

– Когда ты успел полюбить меня? Ведь прошло несколько дней с нашей встречи, – спросила она.

– Но ведь ты сама полюбила меня сразу. А я понял это, когда муки ожидания нашей встречи стали немыслимыми. Мне хотелось бросить работу и мчаться к тебе! – ответил Дионис. – Я понял, что обожаю тебя. – проговорил он, бросая страстный взгляд.

– А я тебя! – воскликнула Эсфирь, покрывая поцелуями тело Диониса.

И опять Эрос начал свою игру. Прошло еще несколько часов, прежде чем Эсфирь и Дионис наконец устали.

Вошедшие рабы зажгли светильники и принесли пищу и вино.

– Расскажи мне о себе. Кто твои родители? – попросила Эсфирь.

– Моих родителей нет в живых. Как я уже говорил, они познакомились на праздновании дня Диониса. Родители были не очень богаты. Кусок земли, дом и немного рабов – вот и все чем они владели. Но и бедными их нельзя было назвать. Но пришла беда, и пожар уничтожил наше хозяйство. Как раз в это время моя мать должна была родить. Перенесенные переживания наложили отпечаток на ее здоровье и роды. Она умерла сразу, как только мой брат появился на свет. Моему отцу пришлось занять много денег, под процент у евреев, чтобы как-то поправить свои дела. Долги были очень велики и отец, отдав меня с братом в храм Диониса, уехал в неизвестном направлении на поиски золота. Прошло десять лет прежде, чем он вернулся с деньгами. Расплатившись с долгами, он слег. И жрецы отпустили ухаживать меня за больным отцом. Через несколько месяцев он умер. В храм я не вернулся, так как на мне осталось небольшое хозяйство купленное отцом после приезда. Брата я забрал и стал заниматься его воспитанием сам. С тех пор я ненавижу всех евреев, ведь это они виноваты в смерти отца. Если бы не проценты, моему отцу, возможно, не нужно было уезжать, и он не потерял бы свое здоровье, – Дионис с ненавистью посмотрел в окно.

Эсфирь внутренне содрогнулась.

– Ты несправедлив к этим несчастным! Они же не убивали твоего отца, и, наоборот, ссудили ему денег в трудную минуту…

– И забрали в три раза больше! – перебил ее Дионис, – лучше бы мы умерли с голоду сразу, чем продлевать агонию отца. Я собрал бы всех евреев и забросал их камнями!

– А чему ты научился в храме Диониса? – перевела на другую тему разговор Эсфирь. – Ты обещал показать мне танец.

Яростно сверкающие глаза юноши постепенно успокаивались, взгляд, брошенный на Эсфирь, становился нежнее.

– Хорошо, я сейчас покажу тебе танец, означающий выход Бога к смертным. Нагие юноши в дни празднования Бога с чашами в руках танцуют его. В их чашах вино и ни одна капля не должна вылиться во время танца. В самом конце, юноши приближаются к статуе Диониса и выливают вино на жертвенник. Дионис встал и поднял в руках наполненные чаши. Его стройная фигура четко вырисовывалась освещенная факелами. Напевая слова гимна, и, притоптывая ногами в ритм, Дионис двинулся по кругу. Тело красиво изгибалось, движения ног напоминали "сиртаки"*. Руки то поднимались, то опускались. Но вино, налитое в чашах, не шевелилось. Глаза Диониса разгорелись, щеки пылали. Казалось, сам Бог вселился в юношу. Эсфирь не могла спокойно смотреть на него, движения его тела возбуждали ее. Едва закончился танец, Эсфирь вскочила и бросилась к ногам Диониса.

– Я люблю тебя! Как я люблю тебя! – восклицала она, обнимая его ноги.

– Что ты делаешь! – проговорил Дионис, поднимая ее с колен и притягивая ее к себе. – Иди ко мне, – прошептал он и поцеловал ее в пухлые губы.

– Ты так прекрасен, что я не в силах спокойно смотреть на тебя, – сказала Эсфирь. – Я очень люблю тебя!

– И я тоже очень тебя люблю! – ответил Дионис и еще крепче прижал к себе девушку.

– И ничто не сможет заставить тебя отказаться от меня? – спросила она.

– Ничто! – твердо ответил Дионис. – Только смерть!

– И мы будем вместе всегда? – с надеждой спросила девушка.

– Да! Я этого очень желаю! – уверенно сказал он.

После небольшой паузы, во время которой влюбленные целовались, Эсфирь спросила:

– А почему ты не живешь с женой?

– Однажды, когда я был в отъезде по делам, она изменила мне с лучшим другом. После этого я не хотел оставаться с ней, – с горечью ответил он.

– Ты любил ее? – задала очередной вопрос девушка, положив свою ладонь на щеку парня.

– Думаю, нет. Она мне просто нравилась. К тебе мои чувства гораздо сильнее, – проговорил Дионис.

– Даже если ты узнаешь нечтоочень неприятное для себя? – спросила Эсфирь, отстраняясь от Диониса и заглядывая ему в глаза.

– Что это может быть? – с недоумением спросил Дионис. – Расскажи мне о себе.

– То, что ты сейчас услышишь, не понравится тебе, и даже может отвратить твою любовь ко мне, – с горечью начала Эсфирь. – Мои отец и мать родились и познакомились в Египте. Они очень полюбили друг друга, но законы стояли не на их стороне. Дело в том, что мой отец принадлежит к той самой, тебе ненавистной нации – он еврей. И я наполовину еврейка, – с болью проговорила Эсфирь.

– Значит, тот меняла с рынка – твой отец? – спросил Дионис, и Эсфирь кивнула. – Я предчувствовал это в глубине души, так как твое имя не греческое. Но, продолжай свой рассказ.

– Моя мать, – продолжила Эсфирь, – была гречанкой, и ее родители, естественно, были против их брака. Но любовь моего отца была настолько велика, что он отрекся от своего Бога и принял греческую веру. Родители матери смиловались и разрешили этот брак. Тем более что мать уже была беременна мной. Как только я появилась на свет, родители матери посоветовали уехать из Египта, где все родственники осуждали их за разрешение на брак, и требовали отказаться от родства с нами. Мои родители, взяв меня и свои небольшие пожитки, отправились в Афины. Здесь отец занялся ростовщичеством, быстро разбогател. Мы стали жить в богатом доме, в достатке. Но, однажды, матушка сильно простудилась. У нее пошла кровь горлом. Вскоре она умерла. Мне в ту пору исполнилось пять лет. Дальше моим воспитанием занимался только отец. Он не жалел денег на мое обучение. Благодаря ему я многому обучилась, и во многом разбираюсь. Я занималась чтением и математикой, танцами и спортом. Постигла основы греческой и египетской речи и письменности, научилась рисовать и играть на арфе. Очень много сил и средств затратил мой отец.

– Он не истратил зря ни одной драхмы! – воскликнул Дионис.

– Надеюсь…! Когда мне было восемнадцать лет, я встретила молодого человека, и он мне понравился. Это был статный и красивый воин. На третий день нашего знакомства он сделал мне предложение. Я была уверена в честности его намерений и не предполагала, что ему нужны были только мои деньги. Отец согласился на этот брак, но счастья не было с этим человеком. Едва став хозяином в доме, он начал тратить мои деньги на гулящих женщин. Каждый день, он приходил пьяным и колотил меня! Как с женой он практически не общался со мной. С каждым днем его отношение ко мне становилось все хуже и хуже. Он мог неделями не появляться дома. Так я терпела три года. Днем и ночью слезы не утихая лились из моих глаз. А однажды я застала его в спальне с мальчиком. Оказалось, он питал страсть к особам мужского пола. Это переполнило чашу терпения, и я ушла к отцу. Отец выслушал меня и одобрил принятое мной решение порвать с этим человеком. Он купил мне этот дом, рабов и рабынь, обстановку. И я постепенно отошла от всех переживаний, – Эсфирь замолчала, ее прекрасные глаза покрылись печалью. – А теперь можешь бросить меня! Ведь я тоже из ненавистного тебе племени, да я еще и старше тебя на целых четыре года. Ты можешь найти прекрасную гречанку моложе тебя.

– Ты с ума сошла! Я никогда тебя не обижу! Мне все равно, кто ты – еврейка, гречанка или еще кто! Я люблю тебя и хочу быть всегда с тобой! – И он заключил Эсфирь в объятья.

Глава 6

Эсфирь в золотисто-красной эксомиде* вышла из дома. Она горделиво шла с высоко поднятой головой, и густые волосы, уложенные узлом, чуть колыхались от каждого шага. Ноги едва заметно ступали по пыльной дороге. Казалось, девушка летит над землей. Сиянье ее зеленых глаз выдавали всем встречным счастье Эсфирь. От этого чувства девушка казалась еще прекраснее. Ни один мужчина не мог спокойно пройти мимо: каждый оборачивался и смотрел ей вслед. Но Эсфирь не замечала этих взглядов. Она спешила на базар, чтобы купить своему возлюбленному подарок. Эсфирь хотела купить масло из ливийского ореха, с густым, чисто мужским запахом. Она знала, что это самое любимое благовоние Диониса. Но оно редко продавалось, ибо достать этот орех было делом нелегким. Купцам приходилось плыть мимо берегов Крита, где часты были нападения пиратов. Если это благовоние попадало на рынок, то стоило очень дорого. Вот и сейчас посланные Эсфирь рабыни узнали, что оно есть. Одна десята котиле* этого притирания стоила 134 драхмы. На эти деньги можно было купить лошадь или двух волов. Но Эсфирь было не жалко таких денег. Она хотела доставить удовольствие Дионису. Стараясь не смотреть на разные прекрасные товары и не слушать зазывающих продавцов, девушка быстрым шагом пробежала к лавкам египтян.

– О, прекраснейшая из смертных! – проговорил продавец благовоний, окидывая Эсфирь оценивающим взглядом. – Какие благовония ты предпочитаешь? У меня есть все, что пожелает твоя душа. Вот розовое масло, одна капля которого заставит твоего возлюбленного потерять разум. Вот ароматный и охлаждающий сок мяты, от которого твое тело станет свежим и прохладным. Тут масло из миндаля, чья горечь может вскружить голову и заставить всё забыть…– протягивал египтянин разные коробочки, распространяя чудные запахи.

– Нет, нет, – перебила его Эсфирь, – мне нужно притирание для мужчины.

– Есть у меня и такое. Посмотри сюда, – позвал продавец и указал на прилавок. – Вот здесь лавандовое масло, которым мужчины любят обливаться после ванн и обрызгивают им свои одежды. Это сок кориандра, чей странный запах волнует и возбуждает женщин…

– Мне нужен ливийский орех, – перебила девушка продавца.

– Ливийский орех? – переспросил египтянин. – Но это очень дорогое притирание.

– Я знаю, – с взмахом руки проговорила Эсфирь, – мне нужен только он.

Египтянин нагнулся и вынул откуда-то из своих одежд крохотную светлую баночку.

– Здесь третья часть котиле того душистого вещества, что вам нужно, Госпожа, – проговорил он, перейдя на "Вы", – возьмете ее всю? – с придыханием прошептал купец.

– Да, я думаю мне хватит денег. Сколько ты просишь?

– Двести пятьдесят драхм, – ответил он.

– Ты очень дорого просишь! – возмутилась Эсфирь. – Утром цена была вполовину меньше!

– Утром, любезная госпожа, была другая коробочка – менее половины этой. Да вдобавок орех был старый и уже не такой душистый, – с поклоном проговорил торговец. – Значит, ты не будешь брать? – и он стал убирать коробочку обратно.

– Нет! Я беру, – поспешно ответила Эсфирь, отсчитывая деньги и кидая их на прилавок.

– Ты не прогадаешь, моя красавица, – египтянин жадной рукой сгреб деньги. – Как только твой возлюбленный получит такой подарок, он возблагодарит богов, за то, что ты с ним!

Но Эсфирь уже не слушала его. Прижав коробочку к груди, она направилась в лавку к отцу. Меняла, как всегда, занимался своей работой. Люди подходили и меняли драгоценности на деньги. Увидев Эсфирь, Авраам очень обрадовался. Он прикрыл лавку и бросился к дочери.

– Здравствуй, доченька! – воскликнул Авраам. – Как я рад тебя видеть! Что привело тебя на базар?

– Я пришла купить подарок Дионису, – ответила Эсфирь, протягивая отцу купленное благовоние.

– Что это? – спросил он, приоткрыв коробочку. И тут же сам отвечая, – это же ливийский орех! Очень дорогой подарок.

– Ну и что! Я очень люблю Диониса и мне не жалко никаких денег! – упрямо сказала она.

– Подарки должен дарить мужчина, так всегда было. Ты избалуешь его, – покачал головой Авраам.

– Он мне тоже сделал подарок. Вот эти серьги, – и она повернулась к отцу ухом.

Авраам со знанием дела рассмотрел серьгу.

– Серьги хорошие. Это чистое серебро. Но они не стоят даже трети твоего подарка, – сказал он.

– Ну и пусть! Я хочу сделать ему приятно. А это масло он любит больше всего.

– Ну хорошо. Раз тебе не на что тратить деньги, то делай что хочешь, – Авраам вздохнул. – Я только очень прошу, не раскрывать перед ним всю душу, иначе потом, после расставания, тебе будет очень тяжело.

– О каком расставании ты говоришь? Он меня любит! Он сам постоянно говорит мне это.

– Мужчины часто говорят о любви, но не всегда это правда, – грустно проговорил Авраам.

– Не говори так о Дионисе, – обиделась Эсфирь. – Он не обманывает меня, если бы ты слышал его слова о любви, то не сомневался бы!

– Может быть, может быть… – повторил Авраам. – Я молюсь каждый день о твоем счастье, дочка, для меня это самое главное в жизни.

– Я знаю об этом, отец, и постараюсь не причинять тебе беспокойство, – Эсфирь обняла и поцеловала отца.

Люди стоявшие к лавке менялы, зашумели. Им надоело ждать Авраама.

– Мне пора идти, – сказал он, направляясь к прилавку. – А как Арида? – спросил он напоследок.

– Я дала ей время для отдыха. Так что она спит, ест и купается в море.

Эсфирь попрощалась с отцом и пошла домой. Недалеко, на холме, устремляясь колоннами к небу, стоял храм Диониса. Эсфирь решила зайти в него. Прекрасные белые колонны окружили девушку. Храм стремился к небу, в царство великих богов. И Эсфирь охватило глубокое волнение. Она вошла в храм и направилась к статуе бога. В чудесном изваянии, созданном неизвестным ей ваятелем, она находила черты возлюбленного. Такой же стройный, с тонкими руками и прекрасными стройными ногами. Бог поднял руки с чашами. Виноградные лозы покрывали его тело. Искусство скульптора было так велико, что казалось, бог сейчас сойдет со своего пьедестала и начнет танец. Эсфирь бросилась к ногам бога.

– О, Дионис великий! О, сын Зевса! Помоги сохранить моего возлюбленного! – молила она.

Достав коробочку с благовонием, Эсфирь капнула на жертвенник. Густой, пряный запах разнесся по храму. Встав с колен, Эсфирь направилась к выходу. Возле него она остановилась и оглянулась на статую. Солнце переместилось, и его лучи заиграли на лице бога. Казалось, суровые черты скульптуры смягчились, и бог улыбается Эсфирь. Радостная девушка побежала к дому. А там ее уже поджидал Дионис.

– Где ты пропадала? – спросил он улыбаясь. – Я уже целый час тебя жду.

– Я ходила на базар, – ответила Эсфирь, кидаясь ему на шею. – А после зашла в храм Диониса, где попросила великого бога не отнимать твою любовь.

– Глупенькая! Я не собираюсь тебя бросать. Я же люблю тебя! – с упреком сказал он, целуя ту в лоб.

– Когда я думаю о том, что старше тебя на целых четыре года, мне становится страшно! Вдруг ты влюбишься в кого-нибудь помоложе.

– Но что мне с ней делать? После тебя я вообще никого не хочу. И давай больше не будем об этом говорить! Не в возрасте дело, – с досадой проговорил Дионис.

– Хорошо, – мягко согласилась Эсфирь.

– А зачем ты ходила на базар?

– Ой! Совсем забыла! Я купила тебе подарок, – девушка мило улыбнулась и протянула Дионису коробочку.

– Что это? – поинтересовался мужчина, вертя коробочку в руках.

– Это ливийский орех.

– Зачем же ты потратила столько денег?! – воскликнул Дионис. – Подарки должен делать я!

– Но ведь ты же его любишь, – опустила голову девушка.

– Ну не обижайся! – обнял он Эсфирь. – Просто я не хочу, чтобы ты тратила на меня столько денег. Ты не настолько богата. А подарку я рад. – и подтверждая свои слова он растер несколько капель масла за ушами.

– Что же мы стоим на пороге! – спохватилась Эсфирь. – Пойдем в дом. После уличной жары в доме прохладно… Давай в следующий раз ты придешь ночью, и мы проведем время рядом с морем?

Дионис согласно кивнул и поцеловал Эсфирь в губы. От его движений разнесся запах ореха. Желание охватило Эсфирь, и она повела Диониса в спальню.

Позже, когда ночные тени легли на город, а влюбленные утоляли голод и жажду, Эсфирь рассказала любимому легенду о боге Дионисе.

– Я знаю от матери легенду про Диониса и Эсфинию. Это похоже на наши отношения. Тебе рассказать? – поинтересовалась Эсфирь, поглаживая грудь мужчины ладонью.

– Да, конечно! Я люблю легенды про богов, – ответил Дионис и приготовился слушать.

Эсфирь начала рассказ:

"На олимпе высоком, из бедра самого Зевса – громовержца родился младенец. Красотой и могуществом он мог сравниться только с Аполлоном. Звали его Дионис.

Радость и веселье давал он богам и людям. Счастье наполняло сердца, когда он спускался в долину, увитый виноградными лозами, с чашей благоухающего вина в руке. И все вокруг веселились и радовались появлению бога.

Увидела бога прекрасная нимфа Эсфиния. Словно хмель ударил ей в голову. Потемнело у нее в глазах.

Упала нимфа на траву, сраженная любовью к молодому богу. Но и бог не остался равнодушным к девушке. Его карие глаза, сверкающие как драгоценные камни, затуманились любовью. Поднял Дионис Эсфинию на руки и поцеловал ее в губы. Сладкие, сладкие губы у великого бога.

Очнулась нимфа, и не верит своим глазам. Самый прекрасный из богов полюбил ее. Огромные зеленые глаза нимфы подернулись любовной дымкой, ведь ее розовые губы прижимаются к губам бога.

«Слава Эсфинии и Дионису!» – так трубят Гименей и Эрос – боги брака и любви. Всё вокруг расцветает, виноградные лозы покрываются плодами. Бессмертные боги, нимфы, менады* и простые смертные с чашами вина, славят Диониса и его прекрасную невесту Эсфинию. Счастье и веселье наполняет сердца всех. Любовь торжествует!"

*Эксомида – это античный хитон с бретелькой на одном плече.

*Коти́ла – единица измерения объема у древних римлян и греков. Она составляла половину секстария или 4 хиникса.

ГЛАВА 7

Начинался Гекатомбеон* – самый жаркий месяц лета. Радостное и солнечное утро разбудило Эсфирь и Ариду.

Эсфирь, едва открыв глаза, спрыгнула с кровати и предложила:

– Побежали к морю! Прямо так! Еще мало кто проснулся, поэтому мы никого не встретим, Рассмеявшись, Арида подхватила полотенце:

– Побежали! – звонко ответила она.

Девушки, озорно смеясь, выпорхнулииз дома. Их голые пятки мелькали в воздухе. Ступени, ведущие к морю, холодили ноги. День только начинался, и солнце еще не успело накалить землю. Легкий ветерок холодил нагие тела девушек. Впереди показалось море. Его воды были спокойны. Тихий прибой набегал на песок. Бросив полотенце на берег, Арида и Эсфирь влетели в море. Вода обволокла девушек.

– Какая теплая вода! Как чудесно! – восклицали они плескаясь.

Немного поплавав, девушки вышли на берег. Арида схватила полотенце и закуталась в него.

– Неужели тебе холодно? – спросила Эсфирь.

– Да, очень! – ответила Арида, дрожа. – А тебе разве нет? Почему ты не захватила полотенце? – удивленно посмотрела Арида на Эсфирь.

Эсфирь стояла, гордо выпрямившись и лучи солнца сверкали в капельках воды, стекавших по ее телу.

– Мне совсем не нужно полотенце, – ответила Эсфирь. – Я не чувствую холода. С детства отец приучил меня к изменениям температуры. С самого Мунихиона* он выпускал меня гулять почти без одежды. Поэтому мне не холодно сейчас.

– Как он мог поступать так жестоко? – возмутилась Арида.

– Почему жестоко? – изумленно спросила Эсфирь. – Жизнь научила его этому. Для того чтобы выдержать испытания судьбы, нужно быть физически сильными и выносливыми. Вот что ты будешь делать, если сейчас пойдет дождь? – спросила Эсфирь у Ариды.

– Не знаю, – пожала плечами Арида.

– А я знаю! Ты попытаешься закутаться в полотенце и побежишь домой. Ветер прохватит твое мокрое тело, и ты простудишься, – Эсфирь улыбнулась уголками губ, скрестив руки на груди.

– Да, скорей всего так и будет, – вздохнула Арида. – А ты? Разве ты не заболеешь?

– Нет, – ответила, улыбнувшись Эсфирь. – Порывы ветра просто обсушат меня. А дождь заменит второе купание.

Арида, высохнув и согревшись, сняла полотенце. Солнце поднималось все выше и его лучи сильнее пекли песок. На улицах появлялись первые прохожие.

– Пойдем домой, – торопливо сказала Арида. – А то уже слишком много народу.

– Ты все также стесняешься своей красоты, – упрекнула ее Эсфирь. – Разве ты не знаешь, что было время, когда появление на празднованиях нагими считалось привилегией самой высокой касты. Тогда считалось лучшим одеянием – красота человеческого тела. Но пойдем, а то ты уже стыдливо покраснела от брошенных на тебя взглядов. – и Эсфирь потянула девушку, которая пыталась закутаться в полотенце плотнее.

Девушки бросились домой, и на пороге столкнулись с Наэтикс. Лицо девушки было печально.

– Что случилось, Наэтикс? – увидев огорчение подруги, спросила Эсфирь.

Она открыла дверь и пропустила всех в дом. Арида тотчас пошла одеваться и распорядиться о завтраке. А Эсфирь и Наэтикс сели на большую лавку с подлокотниками. Эсфирь накинула на плечи розовый палантин, висевший на одном из них.

– Мой Витеон пропал! – заговорила Наэтикс, и ее глаза наполнились слезами.

– Как пропал? – всполошилась Эсфирь. – И вообще, где ты пропадала почти месяц? Расскажи, как было дело. Вы что, поссорились?

– Нет, мы не ссорились! – по щекам девушки текли слезы.

– Не плачь, пожалуйста! – обняла Эсфирь подругу.

– Все было хорошо, – рассказывала Наэтикс, утирая слезы. – Ты же знаешь, что я люблю его уже три года, с первой нашей встречи. Помнишь, я поехала к отцу в Сузы? – Эсфирь согласно кивнула. – Ну вот, – продолжала Наэтикс, – там я познакомилась с Витеоном. Вначале я думала, что ничего серьезного с ним не получится, но впоследствии я полюбила его. Ты сама знаешь, что я ни с кем не встречалась до этого. Ни один мужчина мне был не мил. А месяц назад Витеон приехал за мной, чтобы навсегда забрать к себе. Я уехала к нему и познакомилась с родителями. Вначале он не отходил от меня, делал подарки, говорил о любви. А потом стал исчезать из дома на все большее время. Приходил пьяный, грубил мне! Как женщиной он стал пренебрегать мной. Не выдержав, я уехала домой, – всхлипывая продолжала она. – Он больше не появлялся после этого. Но самое худшее это то, что я заболела!

– Он заразил тебя нехорошей болезнью?! – ужаснулась Эсфирь.

Наэтикс кивнула в ответ и заплакала сильнее.

– Какой подлец! – воскликнула Эсфирь. – О, Зевс отомсти ему! – она подняла руки к небу. – И что ты теперь будешь делать?

– Я хожу лечиться к знаменитому врачу.

– Тогда все в порядке, – с облегчением вздохнула Эсфирь.

– Нет! Не все! Я не знаю, что мне делать! Я люблю его, и очень скучаю! А он не появляется! – плакала Наэтикс.

– О Боги! – всплеснула руками Эсфирь. – Как ты можешь после всего любить этого человека? Он же причинил тебе столько неприятностей. Да за это можно убить! А ты говоришь о любви.

– Ты так считаешь, потому что никого не любишь, – возразила Наэтикс. – Мне все равно, я его люблю и не могу забыть. Если бы он пришел ко мне сейчас, я его простила бы.

– Ну и дурочка! А насчет меня, ты не права. Я люблю, и люблю больше собственной жизни. Поэтому я понимаю твое отчаяние. Если бы это произошло со мной, то я не знаю, как поступила бы… Скорей всего, также, как и ты, – задумчиво сказала Эсфирь.

– Вот видишь! – воскликнула рыдающая девушка.

Долгое молчание, во время которого Эсфирь оделась, было ею прервано.

– А знаешь что, пойдем к гадалке, а на обратном пути зайдем в храм Афродиты и попросим у нее счастья.

– Пойдем! – С надеждой в голосе произнесла Наэтикс.

– Только сначала надо поесть, ведь мы еще не завтракали.

– Я не хочу есть! – запротестовала Наэтикс.

– А я хочу! И заставлю тебя! А то ты становишься похожа на безобразную старуху. Посмотри, на кого ты стала похожа! – и поднесла Нэтикс медное зеркало.

В нем отразилось лицо с воспаленными от долгих слез глазами и чернотой под ними от бессонных ночей.

Через час девушки были готовы. Эсфирь в короткой жемчужно-зеленой эксомиде походила на амазонку. На Наэтикс надели ярко красный хитон и слегка припудрили лицо, чтобы скрыть следы переживаний. Арида тоже решила пройтись. Она надеялась, что гадалка расскажет ей о предназначенной судьбе. Выйдя из дома, девушки направились к небольшому строению. Возле его дверей, на пороге, сидела пожилая женщина. Седые волосы торчали в разные стороны. Рядом с ней стояла амфора, из которой шел пар. Девушки подошли к гадалке. Она подняла голову и посмотрела на девушек необыкновенно яркими, как небо, голубыми глазами.

– Зачем я понадобилась таким красавицам? – скрипучим голосом спросила она.

– Скажи, что ждет нас впереди? – попросила Эсфирь.

– Будущее скрыто густой пеленой. Мойры ждут подношений, – сказала колдунья, протягивая амфору.

Эсфирь бросила в нее монету, Наэтикс пожертвовала перстень, а Арида кинула цепочку от медальона, переодев его на веревочку. Гадалка удовлетворенно кивнула. Дым повалил гуще, женщина уставилась остекленевшим взглядом в него. Девушки ждали с нетерпением и страхом.

– Ты, та в которой течет еврейская кровь, – начала пророчествовать колдунья. – Много испытаний выпадет на твою долю. Человек, которого ты любишь, уйдет из твоей жизни, сильно обидев тебя. Вижу дальний путь, пирамиды. В той стране ты избежишь связи с великим человеком и женщина, спасенная тобой, предаст тебя. Но не печалься, в далеком будущем Мойры пророчествуют о достижении тобой счастья, – гадалка замолчала. Прошло несколько минут, прежде чем она продолжила:

– А теперь та, что перенесла недавно тяжелую болезнь. Счастье сопутствует тебе, но не с тем, кого ты выбрала. Лучше забудь его. Судьба уготовила тебе другой путь. Не пройдет и года, как ты выйдешь замуж… а ты, – обратилась она к Ариде, – испытала в жизни много плохого и часть твоего пути тянется рядом с ней, – гадалка указала на Эсфирь. – Я вижу те же пирамиды. Там ты встретишь свою судьбу и останешься навсегда.

Глаза старухи закрылись, и она словно уснула. Девушки пошли вдоль домов. Они шли молча, перебирая в голове только что услышанное. Впереди, утопая в зелени, появился храм Афродиты. Это был великолепный, ярко разукрашенный храм. Высокие колонны с вертикальными ложбинками поддерживали треугольный фронтон, на фризах которого находились фигурки богов. Восемь колонн окружали целлу* в глубине которой стояла, сделанная из золота и слоновой кости статуя богини Афродиты. Золотые лучи солнца играли на прекрасных формах изваяния, созданного рукой самого Праксителя. Афродита приготовилась к купанию. Ее правая рука была чуть согнута в локте и касалась верхней части бедра. На другой руке висел снятый хитон, который красивыми складками опускался до земли. Голова скульптуры повернулась вправо и освещенная солнцем выделяла на лице лукавый глаз под изогнутой бровью, прямой нос, и сложенные в загадочной улыбке губы. Девушки бросились к ногам богини.

– О Великая Богиня! Дай нам терпения и счастья! – молили они.

Затем каждая изложила свою просьбу. Арида умоляла, чтобы ее не настиг Антерос – неразделенная любовь. Наэтикс просила вернуть Витеона, а Эсфирь – вечной любви Диониса. Но прекрасная богиня не замечала проявлений чувств. Ее глаза так же кокетливо смотрели, губы улыбались. Девушки верили, что богиня внемлет им и постарается исполнить просьбы. Встав с колен, они отправились домой.

Дома Эсфирь с нетерпением ждала Диониса. Он обещал прийти вечером и не обманул. Эсфирь радостно обняла любимого.

– Я должен сказать тебе что-то печальное, – сказал он, немного отстранившись от Эсфирь. Она, внутренне похолодев, опустила руки.

– Что же? – испуганно спросила она.

– Дела повернулись так, что я должен уехать на три месяца, – опечалено произнес Дионис, опустив взгял вниз.

– Как же так! – заплакала Эсфирь. – Я не вынесу разлуку с тобой!

– Не плачь! – поморщился он. – Я улажу дела и приеду. Мы же не можем быть постоянно вместе!

Он ласково прижал к себе девушку.

– Раз в месяц я буду приезжать. Обещаю! Мне тоже грустно расставаться так надолго! Только не плачь! – увидев, что Эсфирь готова разрыдаться, проговорил он. – Ты же знаешь, как я это не люблю. Пойдем лучше туда! – и он потянул девушку в спальню. Эсфирь послушно последовала за Дионисом.

* Гекатомбеон – первый месяц аттического года (приходился на июль-август). Как и другие месяцы древнегреческого календаря, отсчитывался по луне, и состоял из 29 или 30 дней. *Мунихио́н -вторая половина апреля – первая половина мая.

*Целла - внутренняя часть, святилище древнеримского храма

ГЛАВА 8

Море! Этим сказано всё. Только человек, не видевший его, не поймет сущности бытия. Великолепно море утром, когда лучи восходящего солнца придают поверхности красноватый оттенок. Золотистые блики играют на чуть заметно колышущихся волнах. Солнце поднимается все выше, и море постепенно становится золотым. Приходящий, на смену утру, день вызывает из глубин другие оттенки. Море переливается от белозолотистого к голубому и до иссини-черного оттенка.

Поднимется ветер, тучи закроют солнце, и начнется шторм. Нежные краски исчезли, на смену им море становится темным, зловещим. Промежутки между волнами густо черные. Горе тем, кто попадет в эту обволакивающую темноту! Сама волна отливает зеленым и на ее вершине сверкает белизной кудрявый гребень. Волны играют друг с другом наперегонки, их пушистые головы мелькают то тут, то там. С остервенением кидаются они на берег, оставляя на песке белую пену. Миллиарды блестящих брызг летят во все стороны.

К вечеру шторм утихает. Низко над горизонтом, из-за уходящих туч, появляется солнце. Оно освещает море багряным светом. Бурный день оставил отпечаток на водные просторы. Море темнеет, унося в глубины яркие краски уходящего дня. Солнце садится, и наконец, последний луч дотрагивается до воды, освещая напоследок красоты моря. С его уходом на землю спускается ночь.

Как-бы не было прекрасно утро, день и вечер, великолепней морской ночи ничего быть не может. В небе вспыхивают, одна за другой, сверкающие звезды. Выкатилась луна, освещая серебристым светом водную гладь. Тихо шелестит прибрежный песок под набегающим прибоем.

Только возле ночного моря осознаешь свое место в жизни. Сбрось одежду, упади на песок. Тебя омывает волна. Глаза устремлены в небо. Успокоение снисходит на душу. Единение с Геей пронзит тебя. Ты звено в круговороте природы. Ты и Гея, Гея и ты – вы вместе, вы соединены Великим законом – законом природы. Этот закон наложен и на самую маленькую песчинку, и на огромную Вселенную, и на тебя – человек. Здесь ты понимаешь свою ничтожность, но и свою необходимость. Ты – как и маленькие песчинки, и огромные. Вселенной, крутится колесо Жизни. И ради этого надо жить. Жить ради того, чтобы были ты и она, песчинки, день и ночь, планеты и галактики. Чтобы было море, играющее своими красками, поющее на своем языке о времени и пространстве, близком и далеком, великом и незаметном, о тебе – Человек! Была ночь, и звезды в небе уже зажгли свои золотые уборы. Ветер незаметно перебирал листья. На берегу появились двое. Девушка, красотой сравнимая с самой Афродитой, и прекрасный, подобный Богу, юноша. Взявшись за руки, они подошли к морю.