Илиада. Одиссея. Избранные главы бесплатное чтение

(В сокращении)

Песнь первая. Язва. Гнев

Гнев, богиня, воспой Ахиллеса, Пелеева сына,

Грозный, который ахеянам тысячи бедствий соделал:

Многие души могучие славных героев низринул

В мрачный Аид и самих распростер их в корысть плотоядным

 ⁵ Птицам окрестным и псам (совершалася Зевсова воля), —

С оного дня, как, воздвигшие спор, воспылали враждою

Пастырь народов Атрид и герой Ахиллес благородный.

Кто ж от богов бессмертных подвиг их к враждебному спору?

Сын громовержца и Леты – Феб, царем прогневленный,

 ¹⁰ Язву на воинство злую навел; погибали народы

В казнь, что Атрид обесчестил жреца непорочного Хриса.

Старец, он приходил к кораблям быстролетным ахейским

Пленную дочь искупить и, принесши бесчисленный выкуп

И держа в руках, на жезле золотом, Аполлонов

 ¹⁵ Красный венец, умолял убедительно всех он ахеян,

Паче ж Атридов могучих, строителей рати ахейской:

«Чада Атрея и пышнопоножные мужи ахейцы!

О! да помогут вам боги, имущие домы в Олимпе,

Град Приамов разрушить и счастливо в дом возвратиться;

 ²⁰ Вы ж свободите мне милую дочь и выкуп примите,

Чествуя Зевсова сына, далеко разящего Феба».

Все изъявили согласие криком всеобщим ахейцы

Честь жрецу оказать и принять блистательный выкуп;

Только царя Агамемнона было то не любо сердцу;

 ²⁵ Гордо жреца отослал и прирек ему грозное слово:

«Старец, чтоб я никогда тебя не видал пред судами!

Здесь и теперь ты не медли и впредь не дерзай показаться!

Или тебя не избавит ни скиптр, ни венец Аполлона.

Деве свободы не дам я; она обветшает в неволе,

 ³⁰ В Аргосе, в нашем дому, от тебя, от отчизны далече —

Ткальный стан обходя или ложе со мной разделяя.

Прочь удались и меня ты не гневай, да здрав возвратишься!»

Рек он; и старец трепещет и, слову царя покоряся,

Идет, безмолвный, по брегу немолчношумящей пучины.

 ³⁵ Там, от судов удалившися, старец взмолился печальный

Фебу царю, лепокудрыя Леты могущему сыну:

«Бог сребролукий, внемли мне: о ты, что, хранящий, обходишь

Хрису, священную Киллу и мощно царишь в Тенедосе,

Сминфей! если когда я храм твой священный украсил,

 ⁴⁰ Если когда пред тобой возжигал я тучные бедра

Коз и тельцов, – услышь и исполни одно мне желанье:

Слезы мои отомсти аргивянам стрелами твоими!»

Так вопиял он, моляся; и внял Аполлон сребролукий:

Быстро с Олимпа вершин устремился, пышущий гневом,

 ⁴⁵ Лук за плечами неся и колчан, отовсюду закрытый;

Громко крылатые стрелы, биясь за плечами, звучали

В шествии гневного бога: он шествовал, ночи подобный.

Сев наконец пред судами, пернатую быструю мечет;

Звон поразительный издал серебряный лук стреловержца.

 ⁵⁰ В самом начале на месков напал он и псов празднобродных;

После постиг и народ, смертоносными прыща стрелами;

Частые трупов костры непрестанно пылали по стану.

Девять дней на воинство божие стрелы летали;

В день же десятый Пелид на собрание созвал ахеян.

 ⁵⁵ В мысли ему то вложила богиня державная Гера:

Скорбью терзалась она, погибающих видя ахеян.

Быстро сходился народ, и когда воедино собрался,

Первый, на сонме восстав, говорил Ахиллес быстроногий:

«Должно, Атрид, нам, как вижу, обратно исплававши море,

 ⁶⁰ В домы свои возвратиться, когда лишь от смерти спасемся.

Вдруг и война, и погибельный мор истребляет ахеян.

Но испытаем, Атрид, и вопросим жреца, иль пророка

Или гадателя снов (и сны от Зевеса бывают):

Пусть нам поведают, чем раздражен Аполлон небожитель?

 ⁶⁵ Он за обет несвершенный, за жертву ль стотельчую гневен?

Или от агнцев и избранных коз благовонного тука

Требует бог, чтоб ахеян избавить от пагубной язвы?»

Так произнесши, воссел Ахиллес; и мгновенно от сонма

Калхас восстал Фесторид, верховный птицегадатель.

 ⁷⁰ Мудрый, ведал он все, что минуло, что есть и что будет,

И ахеян суда по морям предводил к Илиону

Даром предвиденья, свыше ему вдохновенным от Феба.

Он, благомыслия полный, речь говорил и вещал им:

«Царь Ахиллес! возвестить повелел ты, любимец Зевеса,

 ⁷⁵ Праведный гнев Аполлона, далеко разящего бога?

Я возвещу; но и ты согласись, поклянись мне, что верно

Сам ты меня защитить и словами готов и руками.

Я опасаюсь, прогневаю мужа, который верховный

Царь аргивян и которому все покорны ахейцы.

 ⁸⁰ Слишком могуществен царь, на мужа подвластного гневный:

Вспыхнувший гнев он на первую пору хотя и смиряет,

Но сокрытую злобу, доколе ее не исполнит,

В сердце хранит. Рассуди ж и ответствуй, заступник ли ты мне?»

Быстро ему отвечая, вещал Ахиллес благородный:

 ⁸⁵ «Верь и дерзай, возвести нам оракул, какой бы он ни был!

Фебом клянусь я, Зевса любимцем, которому, Калхас,

Молишься ты, открывая данаям вещания бога:

Нет, пред судами никто, покуда живу я и вижу,

Рук на тебя дерзновенных, клянуся, никто не подымет

 ⁹⁰ В стане ахеян; хотя бы назвал самого ты Атрида,

Властию ныне верховной гордящегось в рати ахейской».

Рек он; и сердцем дерзнул, и вещал им пророк непорочный:

«Нет, не за должный обет, не за жертву стотельчую гневен

Феб, но за Хриса жреца: обесчестил его Агамемнон,

 ⁹⁵ Дщери не выдал ему и моленье и выкуп отринул.

Феб за него покарал и бедами еще покарает,

И от пагубной язвы разящей руки не удержит

Прежде, доколе к отцу не отпустят, без платы, свободной

Дщери его черноокой и в Хрису святой не представят

¹⁰⁰ Жертвы стотельчей; тогда лишь мы бога на милость преклоним».

Слово скончавши, воссел Фесторид; и от сонма воздвигся

Мощный герой, пространно-властительный царь Агамемнон,

Гневом волнуем; ужасной в груди его мрачное сердце

Злобой наполнилось; очи его засветились, как пламень.

¹⁰⁵ Калхасу первому, смотря свирепо, вещал Агамемнон:

«Бед предвещатель, приятного ты никогда не сказал мне!

Радостно, верно, тебе человекам беды лишь пророчить;

Доброго слова еще ни измолвил ты нам, ни исполнил.

Се, и теперь ты для нас как глагол проповедуешь бога,

¹¹⁰ Будто народу беды дальномечущий Феб устрояет,

Мстя, что блестящих даров за свободу принять Хрисеиды

Я не хотел; но в душе я желал черноокую деву

В дом мой ввести; предпочел бы ее и самой Клитемнестре,

Девою взятой в супруги; ее Хрисеида не хуже

¹¹⁵ Прелестью вида, приятством своим, и умом, и делами!

Но соглашаюсь, ее возвращаю, коль требует польза:

Лучше хочу я спасение видеть, чем гибель народа.

Вы ж мне в сей день замените награду, да в стане аргивском

Я без награды один не останусь: позорно б то было;

¹²⁰ Вы же то видите все – от меня отходит награда».

Первый ему отвечал Пелейон, Ахиллес быстроногий:

«Славою гордый Атрид, беспредельно корыстолюбивый!

Где для тебя обрести добродушным ахеям награду?

Мы не имеем нигде сохраняемых общих сокровищ:

¹²⁵ Что в городах разоренных мы добыли, все разделили;

Снова ж, что было дано, отбирать у народа – позорно!

Лучше свою возврати, в угождение богу. Но после

Втрое и вчетверо мы, аргивяне, тебе то заплатим,

Если дарует Зевс крепкостенную Трою разрушить».

¹³⁰ Быстро, к нему обратяся, вещал Агамемнон могучий:

«Сколько ни доблестен ты, Ахиллес, бессмертным подобный,

Хитро не умствуй: меня ни провесть, ни склонить не успеешь.

Хочешь, чтоб сам обладал ты наградой, а я чтоб, лишенный,

Молча сидел? и советуешь мне ты, чтоб деву я выдал?..

¹³⁵ Пусть же меня удовольствуют новою мздою ахейцы,

Столько ж приятною сердцу, достоинством равною первой.

Если ж откажут, предстану я сам и из кущи исторгну

Или твою, иль Аяксову мзду, или мзду Одиссея;

Сам я исторгну, и горе тому, пред кого я предстану!

¹⁴⁰ Но об этом беседовать можем еще мы и после.

Ныне черный корабль на священное море ниспустим,

Сильных гребцов изберем, на корабль гекатомбу поставим

И сведем Хрисеиду, румяноланитую деву.

В нем да воссядет начальником муж от ахеян советных,

¹⁴⁵ Идоменей, Одиссей Лаэртид, иль Аякс Теламонид,

Или ты сам, Пелейон, из мужей в ополченье страшнейший!

Шествуй и к нам Аполлона умилостивь жертвой священной!»

Грозно взглянув на него, отвечал Ахиллес быстроногий:

«Царь, облеченный бесстыдством, коварный душою мздолюбец!

¹⁵⁰ Кто из ахеян захочет твои повеления слушать?

Кто иль поход совершит, иль с враждебными храбро сразится?

Я за себя ли пришел, чтоб троян, укротителей коней,

Здесь воевать? Предо мною ни в чем не виновны трояне:

Муж их ни коней моих, ни тельцов никогда не похитил;

¹⁵⁵ В счастливой Фтии моей, многолюдной, плодами обильной,

Нив никогда не топтал; беспредельные нас разделяют

Горы, покрытые лесом, и шумные волны морские.

Нет, за тебя мы пришли, веселим мы тебя, на троянах

Чести ища Менелаю, тебе, человек псообразный!

¹⁶⁰ Ты же, бесстыдный, считаешь ничем то и все презираешь,

Ты угрожаешь и мне, что мою ты награду похитишь,

Подвигов тягостных мзду, драгоценнейший дар мне ахеян?..

Но с тобой никогда не имею награды я равной,

Если троянский цветущий ахеяне град разгромляют.

¹⁶⁵ Нет, несмотря, что тягчайшее бремя томительной брани

Руки мои подымают, всегда, как раздел наступает,

Дар богатейший тебе, а я и с малым, приятным

В стан не ропща возвращаюсь, когда истомлен ратоборством.

Ныне во Фтию иду: для меня несравненно приятней

¹⁷⁰ В дом возвратиться на быстрых судах; посрамленный тобою,

Я не намерен тебе умножать здесь добыч и сокровищ».

Быстро воскликнул к нему повелитель мужей Агамемнон:

«Что же, беги, если бегства ты жаждешь! Тебя не прошу я

Ради меня оставаться; останутся здесь и другие;

¹⁷⁵ Честь мне окажут они, а особенно Зевс промыслитель.

Ты ненавистнейший мне меж царями, питомцами Зевса!

Только тебе и приятны вражда, да раздоры, да битвы.

Храбростью ты знаменит; но она дарование бога.

В дом возвратясь, с кораблями беги и с дружиной своею;

¹⁸⁰ Властвуй своими фессальцами! Я о тебе не забочусь;

Гнев твой вменяю в ничто; а напротив, грожу тебе так я:

Требует бог Аполлон, чтобы я возвратил Хрисеиду;

Я возвращу, – и в моем корабле, и с моею дружиной

Деву пошлю; но к тебе я приду, и из кущи твоей Брисеиду

¹⁸⁵ Сам увлеку я, награду твою, чтобы ясно ты понял,

Сколько я властию выше тебя, и чтоб каждый страшился

Равным себя мне считать и дерзко верстаться со мною!»

Рек он, – и горько Пелиду то стало: могучее сердце

В персях героя власатых меж двух волновалося мыслей:

¹⁹⁰ Или, немедля исторгнувши меч из влагалища острый,

Встречных рассыпать ему и убить властелина Атрида;

Или свирепство смирить, обуздав огорченную душу.

В миг, как подобными думами разум и душу волнуя,

Страшный свой меч из ножен извлекал он, – явилась Афина,

¹⁹⁵ С неба слетев; ниспослала ее златотронная Гера,

Сердцем любя и храня обоих браноносцев; Афина,

Став за хребтом, ухватила за русые кудри Пелида,

Только ему лишь явленная, прочим незримая в сонме.

Он ужаснулся и, вспять обратяся, познал несомненно

²⁰⁰ Дочь громовержцеву: страшным огнем ее очи горели.

К ней обращенный лицом, устремил он крылатые речи:

«Что ты, о дщерь Эгиоха, сюда низошла от Олимпа?

Или желала ты видеть царя Агамемнона буйство?

Но реку я тебе, и реченное скоро свершится:

²⁰⁵ Скоро сей смертный своею гордынею душу погубит!»

Сыну Пелея рекла светлоокая дщерь Эгиоха:

«Бурный твой гнев укротить я, когда ты бессмертным покорен,

С неба сошла; ниспослала меня златотронная Гера;

Вас обоих равномерно и любит она и спасает.

²¹⁰ Кончи раздор, Пелейон, и, довольствуя гневное сердце,

Злыми словами язви, но рукою меча не касайся.

Я предрекаю, и оное скоро исполнено будет:

Скоро трикраты тебе знаменитыми столько ж дарами

Здесь за обиду заплатят: смирися и нам повинуйся».

²¹⁵ К ней обращаяся вновь, говорил Ахиллес быстроногий:

«Должно, о Зевсова дщерь, соблюдать повеления ваши.

Как мой ни пламенен гнев, но покорность полезнее будет:

Кто бессмертным покорен, тому и бессмертные внемлют».

Рек, и на сребряном черене стиснул могучую руку

²²⁰ И огромный свой меч в ножны опустил, покоряся

Слову Паллады; Зевсова дочь вознеслася к Олимпу,

В дом Эгиоха отца, небожителей к светлому сонму.

Но Пелид быстроногий суровыми снова словами

К сыну Атрея вещал и отнюдь не обуздывал гнева:

²²⁵ «Грузный вином, со взорами песьими, с сердцем еленя!

Ты никогда ни в сраженье открыто стать перед войском,

Ни пойти на засаду с храбрейшими рати мужами

Сердцем твоим не дерзнул: для тебя то кажется смертью.

Лучше и легче стократ по широкому стану ахеян

²³⁰ Грабить дары у того, кто тебе прекословить посмеет,

Царь пожиратель народа! Зане над презренными царь ты, —

Или, Атрид, ты нанес бы обиду последнюю в жизни!

Но тебе говорю и великою клятвой клянуся,

Скипетром сим я клянуся, который ни листьев, ни ветвей

²³⁵ Вновь не испустит, однажды оставив свой корень на холмах,

Вновь не прозябнет, – на нем изощренная медь обнажила

Листья и кору, – и ныне который ахейские мужи

Носят в руках судии, уставов Зевесовых стражи, —

Скиптр сей тебе пред ахейцами будет великою клятвой:

²⁴⁰ Время придет, как данаев сыны пожелают Пелида

Все до последнего; ты ж, и крушася, бессилен им будешь

Помощь подать, как толпы их от Гектора мужеубийцы

Свергнутся в прах; и душой ты своей истерзаешься, бешен

Сам на себя, что ахейца храбрейшего так обесславил».

²⁴⁵ Так произнес, и на землю стремительно скипетр он бросил,

Вкруг золотыми гвоздями блестящий, и сел меж царями.

Против Атрид Агамемнон свирепствовал сидя; и Нестор

Сладкоречивый восстал, громогласный вития пилосский:

Речи из уст его вещих, сладчайшие меда, лилися.

²⁵⁰ Два поколенья уже современных ему человеков

Скрылись, которые некогда с ним возрастали и жили

В Пилосе пышном; над третьим уж племенем царствовал старец.

Он, благомыслия полный, советует им и вещает:

«Боги! великая скорбь на ахейскую землю приходит!

²⁵⁵ О! возликует Приам и Приамовы гордые чада,

Все обитатели Трои безмерно восхитятся духом,

Если услышат, что вы воздвигаете горькую распрю, —

Вы, меж данаями первые в сонмах и первые в битвах!

Но покоритесь, могучие! оба меня вы моложе,

²⁶⁰ Я уже древле видал знаменитейших вас браноносцев;

С ними в беседы вступал, и они не гнушалися мною.

Нет, подобных мужей не видал я и видеть не буду,

Воев, каков Пирифой и Дриас, предводитель народов,

Грозный Эксадий, Кеней, Полифем, небожителям равный

²⁶⁵ И рожденный Эгеем Тесей, бессмертным подобный!

Се человеки могучие, слава сынов земнородных!

Были могучи они, с могучими в битвы вступали,

С лютыми чадами гор, и сражали их боем ужасным.

Был я, однако, и с оными в дружестве, бросивши Пилос,

²⁷⁰ Дальную Апии землю: меня они вызвали сами.

Там я, по силам моим, подвизался; но с ними стязаться

Кто бы дерзнул от живущих теперь человеков наземных?

Но и они мой совет принимали и слушали речи.

Будьте и вы послушны: слушать советы полезно.

²⁷⁵ Ты, Агамемнон, как ни могущ, не лишай Ахиллеса

Девы: ему как награду ее даровали ахейцы.

Ты, Ахиллес, воздержись горделиво с царем препираться:

Чести подобной доныне еще не стяжал ни единый

Царь скиптроносец, которого Зевс возвеличивал славой.

²⁸⁰ Мужеством ты знаменит, родила тебя матерь-богиня;

Но сильнейший здесь он, повелитель народов несчетных.

Сердце смири, Агамемнон: я, старец, тебя умоляю,

Гнев отложи на Пелида героя, который сильнейший

Всем нам, ахейцам, оплот в истребительной брани троянской».

²⁸⁵ Быстро ему отвечал повелитель мужей, Агамемнон:

«Так справедливо ты все и разумно, о старец, вещаешь;

Но человек сей, ты видишь, хочет здесь всех перевысить,

Хочет начальствовать всеми, господствовать в рати над всеми,

Хочет указывать всем; но не я покориться намерен.

²⁹⁰ Или, что храбрым его сотворили бессмертные боги,

Тем позволяют ему говорить мне в лицо оскорбленья?»

Гневно его перервав, отвечал Ахиллес благородный:

«Робким, ничтожным меня справедливо бы все называли,

Если б во всем, что ни скажешь, тебе угождал я, безмолвный.

²⁹⁵ Требуй того от других, напыщенный властительством; мне же

Ты не приказывай: слушать тебя не намерен я боле!

Слово иное скажу, и его сохрани ты на сердце:

В битву с оружьем в руках никогда за плененную деву

Я не вступлю, ни с тобой и ни с кем; отымайте, что дали!

³⁰⁰ Что ж до корыстей других, в корабле моем черном хранимых,

Противу воли моей ничего ты из них не похитишь!

Или, приди и отведай, пускай и другие увидят:

Черная кровь из тебя вкруг копья моего заструится!»

Так воеводы, жестоко друг с другом словами сражаясь,

³⁰⁵ Встали от мест и разрушили сонм пред судами ахеян.

Царь Ахиллес к мирмидонским своим кораблям быстролетным

Гневный отшел, и при нем Менетид с мирмидонской дружиной.

Царь Агамемнон легкий корабль ниспустил на пучину,

Двадцать избрал гребцов, поставил на нем гекатомбу,

³¹⁰ Дар Аполлону, и сам Хрисеиду, прекрасную деву,

Взвел на корабль: повелителем стал Одиссей многоумный;

Быстро они, устремяся, по влажным путям полетели.

Тою порою Атрид повелел очищаться ахейцам:

Все очищались они и нечистое в море метали.

³¹⁵ После, избрав совершенные Фебу царю гекатомбы,

Коз и тельцов сожигали у брега бесплодного моря;

Туков воня до небес восходил с клубящимся дымом.

Так аргивяне трудилися в стане; но царь Агамемнон

Злобы еще не смирял и угроз не забыл Ахиллесу:

³²⁰ Он, призвав пред лицо Талфибия и с ним Эврибата,

Верных клевретов и вестников, так заповедывал, гневный:

«Шествуйте, верные вестники, в сень Ахиллеса Пелида;

За руки взяв, пред меня Брисеиду немедля представьте:

Если же он не отдаст, возвратитеся – сам я исторгну:

³²⁵ С силой к нему я приду, и преслушному горестней будет».

Так произнес и послал, заповедавши грозное слово.

Мужи пошли неохотно по берегу шумной пучины;

И, приближася к кущам и быстрым судам мирмидонов,

Там обретают его, перед кущей своею сидящим

³³⁰ В думе; пришедших увидя, не радость Пелид обнаружил.

Оба смутились они и в почтительном страхе к владыке

Стали, ни вести сказать, ни его вопросить не дерзая.

Сердцем своим то проник и вещал им Пелид благородный:

«Здравствуйте, мужи глашатаи, вестники бога и смертных!

³³⁵ Ближе предстаньте; ни в чем вы не винны, но царь Агамемнон!

Он вас послал за наградой моей, за младой Брисеидой.

Друг, благородный Патрокл, изведи и отдай Брисеиду;

Пусть похищают; но сами они же свидетели будут

И пред сонмом богов, и пред племенем всех человеков,

³⁴⁰ И пред царем сим неистовым, – ежели некогда снова

Нужда настанет во мне, чтоб спасти от позорнейшей смерти

Рать остальную… свирепствует, верно, он, ум погубивши;

Свесть настоящего с будущим он не умея, не видит,

Как при судах обеспечить спасение рати ахейской!»

³⁴⁵ Рек, и Менетиев сын покорился любезному другу.

За руку вывел из сени прекрасноланитую деву,

Отдал послам; и они удаляются к сеням ахейским;

С ними отходит печальная дева. Тогда, прослезяся,

Бросил друзей Ахиллес, и далеко от всех, одинокий,

³⁵⁰ Сел у пучины седой, и, взирая на понт темноводный,

Руки в слезах простирал, умоляя любезную матерь:

«Матерь! Когда ты меня породила на свет кратковечным,

Славы не должен ли был присудить мне высокогремящий

Зевс Эгиох? Но меня никакой не сподобил он чести!

³⁵⁵ Гордый могуществом царь, Агамемнон, меня обесчестил:

Подвигов бранных награду похитил и властвует ею!»

Так он в слезах вопиял; и услышала вопль его матерь,

В безднах сидящая моря, в обители старца Нерея.

Быстро из пенного моря, как легкое облако, вышла,

³⁶⁰ Села близ милого сына, струящего горькие слезы;

Нежно ласкала рукой, называла и так говорила:

«Что ты, о сын мой, рыдаешь? Какая печаль посетила

Сердце твое? не скрывайся, поведай, да оба мы знаем».

Ей, тяжело застонав, отвечал Ахиллес быстроногий:

³⁶⁵ «Знаешь, о матерь: почто тебе, знающей все, возвещать мне?

Мы на священные Фивы, на град Этионов ходили;

Град разгромили, и все, что ни взяли, представили стану;

Все меж собою, как должно, ахеян сыны разделили:

Сыну Атрееву Хрисову дочь леповидную дали.

³⁷⁰ Вскоре Хрис, престарелый священник царя Аполлона,

К черным предстал кораблям аргивян меднобронных, желая

Пленную дочь искупить; и, принесши бесчисленный выкуп

И держа в руках, на жезле золотом, Аполлонов

Красный венец, умолял убедительно всех он ахеян,

³⁷⁵ Паче ж Атридов могучих, строителей рати ахейской.

Все изъявили согласие криком всеобщим ахейцы

Честь жрецу оказать и принять блистательный выкуп;

Но Атриду царю, одному, не угодно то было:

Гордо жреца он отринул, суровые речи вещая.

³⁸⁰ Жрец огорчился и вспять отошел; но ему сребролукий

Скоро молящемусь внял, Аполлону любезен был старец:

Внял и стрелу истребленья послал на данаев; народы

Гибли, толпа на толпе, и бессмертного стрелы летали

С края на край по широкому стану. Тогда прорицатель,

³⁸⁵ Калхас премудрый, поведал священные Феба глаголы.

Первый советовал я укротить раздраженного бога.

Гневом вспылал Агамемнон и, с места, свирепый, воспрянув,

Начал словами грозить, и угрозы его совершились!

В Хрису священника дщерь быстроокие чада ахеян

³⁹⁰ В легком везут корабле и дары примирения богу.

Но недавно ко мне приходили послы и из кущи

Хрисову дщерь увели, драгоценнейший дар мне ахеян!

Матерь! когда ты сильна, заступися за храброго сына!

Ныне ж взойди на Олимп и моли всемогущего Зевса,

³⁹⁵ Ежели сердцу его угождала ты словом иль делом.

Часто я в доме родителя, в дни еще юности, слышал,

Часто хвалилася ты, что от Зевса, сгустителя облак,

Ты из бессмертных одна отвратила презренные козни,

В день, как отца оковать олимпийские боги дерзнули,

⁴⁰⁰ Гера и царь Посейдаон и с ними Афина Паллада.

Ты, о богиня, представ, уничтожила ковы не Зевса;

Ты на Олимп многохолмный призвала сторукого в помощь,

Коему имя в богах Бриарей, Эгеон – в человеках:

Страшный титан, и отца своего превышающий силой,

⁴⁰⁵ Он близ Кронида воссел, и огромный, и славою гордый.

Боги его ужаснулись и все отступили от Зевса.

Зевсу напомни о том и моли, обнимая колена,

Пусть он, отец, возжелает в боях поборать за пергамлян,

Но аргивян, утесняя до самых судов и до моря,

⁴¹⁰ Смертью разить, да своим аргивяне царем насладятся;

Сам же сей царь многовластный, надменный Атрид, да познает,

Сколь он преступен, ахейца храбрейшего так обесчестив».

Сыну в ответ говорила Фетида, лиющая слезы:

«Сын мой! Почто я тебя воспитала, рожденного к бедствам!

⁴¹⁵ Даруй, Зевес, чтобы ты пред судами без слез и печалей

Мог оставаться. Краток твой век, и предел его близок!

Ныне ты вместе – и всех кратковечней, и всех злополучней!

В злую годину, о сын мой, тебя я в дому породила!

Но вознесусь на Олимп многоснежный; метателю молний

⁴²⁰ Все я поведаю, Зевсу: быть может, вонмет он моленью.

Ты же теперь оставайся при быстрых судах мирмидонских,

Гнев на ахеян питай и от битв удержись совершенно.

Зевс громовержец вчера к отдаленным водам Океана

С сонмом бессмертных на пир к эфиопам отшел непорочным;

⁴²⁵ Но в двенадцатый день возвратится снова к Олимпу;

И тогда я пойду к меднозданному Зевсову дому,

И к ногам припаду, и царя умолить уповаю».

Слово скончала и скрылась, оставя печального сына,

В сердце питавшего скорбь о красноопоясанной деве,

⁴³⁰ Силой Атрида отъятой. Меж тем Одиссей велемудрый

Хрисы веселой достиг с гекатомбой священною Фебу.

С шумом легкий корабль вбежал в глубодонную пристань,

Все паруса опустили, сложили на черное судно,

Мачту к гнезду притянули, поспешно спустив на канатах,

⁴³⁵ И корабль в пристанище дружно пригнали на веслах.

Там они котвы бросают, причалы к пристанищу вяжут,

И с дружиною сами сходят на берег пучины,

И низводят тельцов, гекатомбу царю Аполлону,

И вослед Хрисеида на отчую землю нисходит.

⁴⁴⁰ Деву тогда к алтарю повел Одиссей благородный,

Старцу в объятия отдал и словом приветствовал мудрым:

«Феба служитель! Меня посылает Атрид Агамемнон

Дочерь тебе возвратить, и Фебу царю гекатомбу

Здесь за данаев принесть, да преклоним на милость владыку,

⁴⁴⁵ В гневе на племя данаев пославшего тяжкие бедства».

Рек, и вручил Хрисеиду, и старец с веселием обнял

Милую дочь. Между тем гекатомбную славную жертву

Вкруг алтаря велелепного стройно становят ахейцы,

Руки водой омывают и соль и ячмень подымают.

⁴⁵⁰ Громко Хрис возмолился, горе воздевающий руки.

«Феб сребролукий, внемли мне! о ты, что хранящий обходишь

Хрису, священную Киллу и мощно царишь в Тенедосе!

Ты благосклонно и прежде, когда я молился, услышал

И прославил меня, поразивши бедами ахеян;

⁴⁵⁵ Так же и ныне услышь и исполни моление старца:

Ныне погибельный мор отврати от народов ахейских».

Так он взывал, – и услышал его Аполлон сребролукий.

Кончив молитву, ячменем и солью осыпали жертвы,

Выи им подняли вверх, закололи, тела освежили,

⁴⁶⁰ Бедра немедля отсекли, обрезанным туком покрыли

Вдвое кругом и на них положили останки сырые.

Жрец на дровах сожигал их, багряным вином окропляя;

Юноши окрест его в руках пятизубцы держали.

Бедра сожегши они и вкусивши утроб от закланных,

⁴⁶⁵ Все остальное дробят на куски, прободают рожнами,

Жарят на них осторожно и, все уготовя, снимают.

Кончив заботу сию, ахеяне пир учредили;

Все пировали, никто не нуждался на пиршестве общем;

И когда питием и пищею глад утолили,

⁴⁷⁰ Юноши, паки вином наполнивши доверху чаши,

Кубками всех обносили, от правой страны начиная.

Целый ахеяне день ублажали пением бога;

Громкий пеан Аполлону ахейские отроки пели,

Славя его, стреловержца, и он веселился, внимая.

⁴⁷⁵ Солнце едва закатилось, и сумрак на землю спустился,

Сну предалися пловцы у причал мореходного судна.

Но, лишь явилась Заря розоперстая, вестница утра,

В путь поднялися обратный к широкому стану ахейцы.

С места попутный им ветер послал Аполлон сребролукий.

⁴⁸⁰ Мачту поставили, парусы белые все распустили;

Средний немедленно ветер надул, и, поплывшему судну,

Страшно вкруг киля его зашумели пурпурные волны;

Быстро оно по волнам, бразды оставляя, летело.

После, как скоро достигли ахейского ратного стана,

⁴⁸⁵ Черное судно они извлекли на покатую сушу

И, высоко, на песке, подкативши огромные бревна,

Сами рассеялись вдруг по своим кораблям и по кущам.

Он между тем враждовал, при судах оставаяся черных,

Зевсов питомец, Пелид Ахиллес, быстроногий ристатель.

⁴⁹⁰ Не был уже ни в советах, мужей украшающих славой,

Не был ни в грозных боях; сокрушающий сердце печалью,

Праздный сидел; но душою алкал он и брани и боя.

С оной поры наконец двенадцать денниц совершилось.

И на светлый Олимп возвратилися вечные боги

⁴⁹⁵ Все совокупно; предшествовал Зевс. Не забыла Фетида

Сына молений; рано возникла из пенного моря,

С ранним туманом взошла на великое небо, к Олимпу;

Там, одного восседящего, молний метателя Зевса

Видит на самой вершине горы многоверхой, Олимпа;

⁵⁰⁰ Близко пред ним восседает и, быстро обнявши колена

Левой рукою, а правой подбрадия тихо касаясь,

Так говорит, умоляя отца и владыку бессмертных:

«Если когда я, отец наш, тебе от бессмертных угодна

Словом была или делом, исполни одно мне моленье!

⁵⁰⁵ Сына отмсти мне, о Зевс! кратковечнее всех он данаев;

Но его Агамемнон, властитель мужей, обесславил:

Сам у него и похитил награду, и властвует ею.

Но отомсти его ты, промыслитель небесный, Кронион!

Ратям троянским даруй одоленье, доколе ахейцы

⁵¹⁰ Сына почтить не предстанут и чести его не возвысят».

Так говорила; но, ей не ответствуя, тучегонитель

Долго безмолвный сидел! а она, как объяла колена,

Так их держала, припавши, и снова его умоляла:

«Дай непреложный обет, и священное мание сделай,

⁵¹⁵ Или отвергни: ты страха не знаешь; реки, да уверюсь,

Всех ли презреннейшей я меж бессмертных богинь остаюся».

Ей, воздохнувши глубоко, ответствовал тучегонитель:

«Скорбное дело, ненависть ты на меня возбуждаешь

Геры надменной: озлобит меня оскорбительной речью;

⁵²⁰ Гера и так непрестанно, пред сонмом бессмертных, со мною

Спорит и вопит, что я за троян побораю во брани.

Но удалися теперь, да тебя на Олимпе не узрит

Гера; о прочем заботы приемлю я сам и исполню:

Зри, да уверенна будешь, – тебя я главой помаваю.

⁵²⁵ Се от лица моего для бессмертных богов величайший

Слова залог: невозвратно то слово, вовек непреложно,

И не свершиться не может, когда я главой помаваю».

Рек, и во знаменье черными Зевс помавает бровями:

Быстро власы благовонные вверх поднялись у Кронида

⁵³⁰ Окрест бессмертной главы, и потрясся Олимп многохолмный…

Так совещались они и рассталися. Быстро Фетида

Ринулась в бездну морскую с блистательных высей Олимпа;

Зевс возвратился в чертог, и боги с престолов восстали

В встречу отцу своему; не дерзнул ни один от бессмертных

⁵³⁵ Сидя грядущего ждать, но во стретенье все поднялися.

Там Олимпиец на троне воссел; но владычица Гера

Все познала, увидя, как с ним полагала советы

Старца пучинного дочь, среброногая матерь Пелида.

Быстро, с язвительной речью, она обратилась на Зевса:

⁵⁴⁰ «Кто из бессмертных с тобою, коварный, строил советы?

Знаю, приятно тебе от меня завсегда сокровенно

Тайные думы держать; никогда ты собственной волей

Мне не решился поведать ни слова из помыслов тайных!»

Ей отвечал повелитель, отец и бессмертных и смертных:

⁵⁴⁵ «Гера, не все ты ласкайся мои решения ведать;

Тягостны будут тебе, хотя ты мне и супруга!

Что невозбранно познать, никогда никто не познает

Прежде тебя, ни от сонма земных, ни от сонма небесных.

Если ж один, без богов, восхощу я советы замыслить,

⁵⁵⁰ Ты ни меня вопрошай, ни сама не изведывай оных».

К Зевсу воскликнула вновь волоокая Гера богиня:

«Тучегонитель! какие ты речи, жестокий, вещаешь?

Я никогда ни тебя вопрошать, ни сама что изведать

Век не желала; спокойно всегда замышляешь, что хочешь.

⁵⁵⁵ Я и теперь об одном трепещу, да тебя не преклонит

Старца пучинного дочь, среброногая матерь Пелида:

Рано воссела с тобой и колена твои обнимала;

Ей помавал ты, как я примечаю, желая Пелида

Честь отомстить и толпы аргивян истребить пред судами».

⁵⁶⁰ Гере паки ответствовал тучегонитель Кронион:

«Дивная! все примечаешь ты, вечно меня соглядаешь!

Но произвесть ничего не успеешь; более только

Сердце мое отвратишь, и тебе то ужаснее будет!

Если соделалось так, – без сомнения, мне то угодно!

⁵⁶⁵ Ты же безмолвно сиди и глаголам моим повинуйся!

Или тебе не помогут ни все божества на Олимпе,

Если, восстав, наложу на тебя необорные руки».

Рек; устрашилась его волоокая Гера богиня

И безмолвно сидела, свое победившая сердце.

⁵⁷⁰ Смутно по Зевсову дому вздыхали небесные боги.

Тут олимпийский художник, Гефест, беседовать начал,

Матери милой усердствуя, Гере лилейнораменной:

«Горестны будут такие дела, наконец нестерпимы,

Ежели вы и за смертных с подобной враждуете злобой!

⁵⁷⁵ Ежели в сонме богов воздвигаете смуту! Исчезнет

Радость от пиршества светлого, ежели зло торжествует!

Матерь, тебя убеждаю, хотя и сама ты премудра,

Зевсу царю окажи покорность, да паки бессмертный

Гневом не грянет и нам не смутит безмятежного пира.

⁵⁸⁰ Если восхощет отец, Олимпиец, громами блестящий,

Всех от престолов низвергнет: могуществом всех он превыше!

Матерь, потщися могучего сладкими тронуть словами,

И немедленно к нам Олимпиец милостив будет».

Так произнес и, поднявшись, блистательный кубок двудонный

⁵⁸⁵ Матери милой подносит и снова так ей вещает:

«Милая мать, претерпи и снеси, как ни горестно сердцу!

Сыну толико драгая, не дай на себе ты увидеть

Зевса ударов; бессилен я буду, хотя и крушася,

Помощь подать: тяжело Олимпийцу противиться Зевсу!

⁵⁹⁰ Он уже древле меня, побужденного сердцем на помощь,

Ринул, за ногу схватив, и низвергнул с небесного прага:

Несся стремглав я весь день и с закатом блестящего солнца

Пал на божественный Лемнос, едва сохранивший дыханье.

Там синтийские мужи меня дружелюбно прияли».

⁵⁹⁵ Рек; улыбнулась богиня, лилейнораменная Гера,

И с улыбкой от сына блистательный кубок прияла.

Он и другим небожителям, с правой страны начиная,

Сладостный нектар подносит, черпая кубком из чаши.

Смех несказанный воздвигли блаженные жители неба,

⁶⁰⁰ Видя, как с кубком Гефест по чертогу вокруг суетится.

Так во весь день до зашествия солнца блаженные боги

Все пировали, сердца услаждая на пиршестве общем

Звуками лиры прекрасной, бряцавшей в руках Аполлона,

Пением Муз, отвечавших бряцанию сладостным гласом.

⁶⁰⁵ Но, когда закатился свет блистательный солнца,

Боги, желая почить, уклонилися каждый в обитель,

Где небожителю каждому дом на холмистом Олимпе

Мудрый Гефест хромоногий по замыслам творческим создал.

Зевс к одру своему отошел, олимпийский блистатель,

⁶¹⁰ Где и всегда почивал, как сон посещал его сладкий;

Там он, восшедши, почил, и при нем златотронная Гера.

. . . . . . .

Песнь шестая. Свидание Гектора с Андромахой

Страшную брань меж троян и ахеян оставили боги;

Но свирепствовал бой, или здесь, или там по долине,

Воинств, один на других устремляющих медные копья,

Между брегов Симоиса и пышноструистого Ксанфа.

 ⁵ Первый Аякс Теламонид, стена меднобронных данаев,

Прорвал фалангу троян и возрадовал светом дружины,

Мужа сразив, браноносца храбрейшего рати фракийской,

Эвсора ветвь, Акамаса, ужасного ростом и силой.

Мужа сего поражает он первый в шелом коневласый

 ¹⁰ И вонзает в чело: погрузилось глубоко внутрь кости

Медное жало, и тьма Акамасовы очи покрыла.

Там же Аксила поверг Диомед, воеватель могучий,

Сына Тевфрасова: он обитал в велелепной Арисбе,

Благами жизни богатый и друг человекам любезный;

 ¹⁵ Дружески всех принимал он, в дому при дороге живущий;

Но никто из друзей тех его от беды не избавил,

В помощь никто не предстал; обоих Диомед воеватель

Жизни лишил – и его, и Калезия друга, который

Правил конями; и оба сошли неразлучные в землю.

 ²⁰ Дреса, герой Эвриал, и Офелтия мощного свергнув,

Быстро пошел на Эсепа и Педаса, нимфой рожденных,

Абарбареей наядой, прекрасному Буколиону;

Буколион же был сын Лаомедона, славного мужа,

Старший в семействе, но матерью тайно, без брака рожденный:

 ²⁵ Пастырь, у стад он своих сочетался любовию с нимфой;

Нимфа, зачавшая, двух близнецов-сынов сих родила:

Юношам вместе и дух сокрушил, и прекрасные члены

Сын Мекистеев, герой, и с рамен их похитил доспехи.

Там же, дышащий бранью, сразил Полипет Астиала;

 ³⁰ Царь Одиссей перкозийского воя Пидита низринул

Медною пикой; и Тевкр Аретаона, храброго в битвах.

Несторов сын, Антилох, устремивши сияющий дротик,

Аблера сверг; и владыка мужей Агамемнон – Элата:

Он обитал на брегах светлоструйной реки Сатниона,

 ³⁵ В граде высоком Педасе. Филака бегущего сринул

Леит герой; Эврипил же, сразив, обнажил Меланфея.

Но Адраста живым изловил Менелай копьеносный:

Кони его, пораженные страхом на битвенном поле,

Вдруг об мириковой куст колесницу с разбега ударив,

 ⁴⁰ Дышло ее на конце раздробили и сами помчались

К граду, куда и других устрашенные кони бежали.

Сам же Адраст, с колесницы стремглав к колесу покатяся,

Грянулся оземь лицом; и пред павшим стал налетевший

Сильный Атрид Менелай, грозя длиннотенною пикой.

 ⁴⁵ Ноги его обхватил и воскликнул Адраст, умоляя:

«Даруй мне жизнь, о Атрид, и получишь ты выкуп достойный!

Много сокровищ хранится в отеческом доме богатом,

Много и меди, и злата, и хитрых изделий железа.

С радостью выдаст тебе неисчислимый выкуп отец мой,

 ⁵⁰ Если услышит, что я нахожуся живой у данаев!»

Так говорил – и уже преклонял Менелаево сердце;

Храбрый уже помышлял поручить одному из клевретов

Пленника весть к кораблям мореходным, как вдруг Агамемнон,

В встречу бегущий, предстал и грозно вскричал Менелаю:

 ⁵⁵ «Слабый душой Менелай, ко троянцам ли ныне ты столько

Жалостлив? Дело прекрасное сделали эти троянцы

В доме твоем! Чтоб никто не избег от погибели черной

И от нашей руки; ни младенец, которого матерь

Носит в утробе своей, чтоб и он не избег! да погибнут

 ⁶⁰ В Трое живущие все и лишенные гроба исчезнут!»

Так говорящий, герой отвратил помышление брата,

Правду ему говоря; Менелай светлокудрый Адраста

Молча рукой оттолкнул; и ему Агамемнон в утробу

Пику вонзил; опрокинулся он, и мужей повелитель,

 ⁶⁵ Ставши ногою на перси, вонзенную пику исторгнул.

Нестор меж тем аргивян возбуждал, громогласно вещая:

«Други, данаи герои, бесстрашные слуги Арея!

Ныне меж вас да никто, на добычи бросаясь, не медлит

Сзади рядов, чтобы больше отнесть их в стан корабельный.

 ⁷⁰ Нет, поразим сопротивников; после и их вы спокойно

Можете все обнажить на побоище мертвые трупы».

Так говоря, возбудил он и душу и мужество в каждом.

В оное время трояне от дышащих бранью данаев

Скрылись бы в град, побежденные собственной слабостью духа,

 ⁷⁵ Если б Энею и Гектору мудрого не дал совета

Сын Приамов Гелен, знаменитейший птицегадатель:

«Гектор, Эней! на вас, воеводы, лежит наипаче

Бремя забот о народе троянском; отличны вы оба

В каждом намеренье вашем, сражаться ли нужно иль мыслить.

 ⁸⁰ Станьте же здесь и бегущие рати у врат удержите,

Сами везде устремляясь, доколе в объятия жен их

Все беглецы не падут и врагам в посмеянье не будут!

Но когда вы троянские вкруг ободрите фаланги,

Мы, оставаяся здесь, с аргивянами будем сражаться,

 ⁸⁵ Сколько бы ни были ими теснимы: велит неизбежность.

Гектор, но ты поспеши в Илион и совет мой поведай

Матери нашей: пускай соберет благородных троянок

В замок градской, перед храм светлоокой Паллады богини.

Там, заключенные двери отверзя священного дома,

 ⁹⁰ Пышный покров, величайший, прелестнейший всех из хранимых

В царском дому и который сама наиболее любит,

Пусть на колена его лепокудрой Афины положит.

Пусть ей двенадцать крав, однолетних, ярма не познавших,

В храме заклать обрекается, если, молитвы услыша,

 ⁹⁵ Град богиня помилует, жен и младенцев невинных;

Если от Трои священной она отразит Диомеда,

Бурного воя сего, повелителя мощного бегства,

Мужа, который, я мыслю, храбрейший в народе ахейском!

Так ни Пелид не страшил нас, великий мужей предводитель,

¹⁰⁰ Сын, как вещают, богини бессмертной! Тидид аргивянин

Пуще свирепствует: в мужестве с оным никто не сравнится!»

Так говорил он, – и Гектор послушался брата советов;

Быстро герой с колесницы с оружием прянул на землю;

Острые копья колебля, кругом обходил ополченья,

¹⁰⁵ Дух распаляя на бой; и восставил он страшную сечу.

В бой обратились трояне и стали в лицо аргивянам;

Вспять подалися ряды аргивян, укротили убийство,

Мысля, что бог незримый, нисшедший от звездного неба,

Сам за врагов их поборствует; так обратились трояне.

¹¹⁰ Гектор еще возбуждал, восклицающий звучно к троянам:

«Храбрые Трои сыны и союзники славные наши!

Будьте мужами, о други, воспомните бурную силу.

Я ненадолго от вас отлучуся в священную Трою

Старцам советным поведать и нашим супругам, да купно

¹¹⁵ Молят небесных богов, обетуя стотельчие жертвы».

Так говоря им, шествовал шлемом сверкающий Гектор;

Билася сзади его, по стопам и по вые, концами

Черная кожа, которая щит окружала огромный.

Главк между тем, Гипполохид, и сын знаменитый Тидея

¹²⁰ Между фаланг на средину сходились, пылая сразиться.

Чуть соступились герои, идущие друг против друга,

Первый из них взговорил Диомед, воеватель могучий:

«Кто ты, бестрепетный муж от земных обитателей смертных?

Прежде не зрел я тебя на боях, прославляющих мужа;

¹²⁵ Но сегодня, как вижу, далеко ты мужеством дерзким

Всех превосходишь, когда моего копия нажидаешь.

Дети одних злополучных встречаются с силой моею!

Если бессмертный ты бог, от высокого неба нисшедший,

Я никогда не дерзал с божествами Олимпа сражаться.

¹³⁰ Нет, и могучий Ликург, знаменитая отрасль Дриаса,

Долго не жил, на богов, небожителей, руки поднявший.

Некогда, дерзкий, напав на питательниц буйного Вакха,

Их по божественной Ниссе преследовал: нимфы вакханки

Фирсы зеленые бросили в прах, от убийцы Ликурга

¹³⁵ Сулицей острой свирепо разимые; Вакх устрашенный

Бросился в волны морские и принят Фетидой на лоно,

Трепетный, в ужас введенный неистовством буйного мужа.

Все на Ликурга прогневались мирно живущие боги;

Кронов же сын ослепил Дриатида; и после недолгой

¹⁴⁰ Жизнию он наслаждался, бессмертным всем ненавистный.

Нет, с богами блаженными я не желаю сражаться!

Если же смертный ты муж и воскормлен плодами земными,

Ближе предстань, да к пределу ты смерти скорее достигнешь».

Быстро ему отвечал воинственный сын Гипполохов:

¹⁴⁵ «Сын благородный Тидея, почто вопрошаешь о роде?

Листьям в дубравах древесных подобны сыны человеков:

Ветер одни по земле развевает, другие дубрава,

Вновь расцветая, рождает, и с новой весной возрастают;

Так человеки: сии нарождаются, те погибают.

¹⁵⁰ Если ж ты хочешь, тебе и о том объявлю, чтобы знал ты

Наших и предков и род; человекам он многим известен.

Есть в конеславном Аргосе град знаменитый Эфира;

В оном Сизиф обитал, препрославленный мудростью смертный,

Тот Сизиф Эолид, от которого Главк породился.

¹⁵⁵ Главк даровал бытие непорочному Беллерофонту,

Коему щедрые боги красу и любезную доблесть

В дар ниспослали; но Прет неповинному гибель умыслил:

Злобно его из народа изгнал (повелитель ахеян

Был он сильнейший: под скипетр его покорил их Кронион).

¹⁶⁰ С юношей Прета жена возжелала, Антия младая,

Тайной любви насладиться; но к ищущей был непреклонен,

Чувств благородных исполненный, Беллерофонт непорочный;

И жена, клевеща, говорила властителю Прету:

– Смерть тебе Прет, когда сам не погубишь ты Беллерофонта:

¹⁶⁵ Он насладиться любовью со мною хотел, с нехотящей. —

Так клеветала; разгневался царь, таковое услыша;

Но убить не решился: в душе он сего ужасался;

В Ликию выслал его и вручил злосоветные знаки,

Много на дщице складной начертав их, ему на погибель;

¹⁷⁰ Дщицу же тестю велел показать, да от тестя погибнет.

Беллерофонт отошел, под счастливым покровом бессмертных.

Мирно достиг он ликийской земли и пучинного Ксанфа;

Принял его благосклонно ликийских мужей повелитель;

Девять дней угощал, ежедневно тельца закалая.

¹⁷⁵ Но воссиявшей десятой богине Заре розоперстой,

Гостя расспрашивал царь и потребовал знаки увидеть,

Кои принес он ему от любезного зятя, от Прета.

И когда он приял злосоветные зятевы знаки,

Юноше Беллерофонту убить заповедал Химеру

¹⁸⁰ Лютую, коей порода была от богов, не от смертных:

Лев головою, задом дракон и коза серединой,

Страшно дыхала она пожирающим пламенем бурным.

Грозную он поразил, чудесами богов ободренный.

После войною ходил на солимов, народ знаменитый;

¹⁸⁵ В битве, ужаснее сей, как поведал он, не был с мужами;

В подвиге третьем разбил амазонок он мужеобразных.

Но ему, возвращавшемусь, Прет погибель устроил:

Избранных в царстве пространном ликиян храбрейших в засаду

Скрыл на пути; но они своего не увидели дома:

¹⁹⁰ Всех поразил их воинственный Беллерофонт непорочный.

Царь наконец познал знаменитую отрасль бессмертных;

В доме его удержал и дочь сочетал с ним царевну;

Отдал ему половину блистательной почести царской;

И ликийцы ему отделили удел превосходный,

¹⁹⁵ Лучшее поле для сада и пашен, да властвует оным.

Трое родилося чад от премудрого Беллерофонта:

Мужи Исандр, Гипполох и прекрасная Лаодамия.

С Лаодамией прекрасной почил громовержец Кронион,

И она Сарпедона, подобного богу, родила.

²⁰⁰ Став напоследок и сам небожителям всем ненавистен,

Он по Алейскому полю скитался кругом, одинокий,

Сердце глодая себе, убегая следов человека.

Сына Исандра ему Эниалий, несытый убийством,

Свергнул, когда воевал он с солимами, славным народом.

²⁰⁵ Дочь у него – златобраздая гневная Феба сразила.

Жил Гипполох, от него я рожден и горжуся сим родом.

Он послал меня в Трою и мне заповедовал крепко

Тщиться других превзойти, непрестанно пылать отличиться,

Рода отцов не бесчестить, которые славой своею

²¹⁰ Были отличны в Эфире и в царстве ликийском пространном.

Вот и порода и кровь, каковыми тебе я хвалюся».

Рек, – и наполнился радостью сын благородный Тидеев;

Медную пику свою водрузил в даровитую землю

И приветную речь устремил к предводителю Главку:

²¹⁵ «Сын Гипполохов! ты гость мне отеческий, гость стародавний!

Некогда дед мой Иней знаменитого Беллерофонта

В собственном доме двадцать дней угощал дружелюбно.

Оба друг другу они превосходные дали гостинцы:

Дед мой, Иней, предложил блистающий пурпуром пояс;

²²⁰ Беллерофонт же златой подарил ему кубок двудонный:

Кубок и я, при отходе, оставил в отеческом доме;

Но Тидея не помню; меня он младенцем оставил

В дни, как под Фивами градом ахейское воинство пало.

Храбрый! отныне тебе я средь Аргоса гость и приятель.

²²⁵ Ты же мне – в Ликии, если приду я к народам ликийским.

С копьями ж нашими будем с тобой и в толпах расходиться.

Множество здесь для меня и троян, и союзников славных;

Буду разить, кого бог приведет и кого я постигну.

Множество здесь для тебя аргивян, поражай кого можешь.

²³⁰ Главк! обменяемся нашим оружием; пусть и другие

Знают, что дружбою мы со времен праотцовских гордимся».

Так говорили они – и, с своих колесниц соскочивши,

За руки оба взялись и на дружбу взаимно клялися.

В оное время у Главка рассудок восхитил Кронион:

²³⁵ Он Диомеду герою доспех золотой свой на медный,

Во сто ценимый тельцов, обменял на стоящий девять.

Гектор меж тем приближился к Скейским воротам и к дубу.

Окрест героя бежали троянские жены и девы,

Те вопрошая о детях, о милых друзьях и о братьях,

²⁴⁰ Те о супругах; но он повелел им молиться бессмертным

Всем, небеса населяющим: многим беды угрожали!

Но когда подошел он к прекрасному дому Приама,

К зданию с гладкими вдоль переходами (в нем заключалось

Вкруг пятьдесят почивален, из гладко отесанных камней,

²⁴⁵ Близко одна от другой устроенных, в коих Приама

Все почивали сыны у цветущих супруг их законных;

Дщерей его на другой стороне, на дворе, почивальни

Были двенадцать, под кровлей одною, из тесаных камней,

Близко одна от другой устроенных, в коих Приама

²⁵⁰ Все почивали зятья у цветущих супруг их стыдливых),

Там повстречала его милосердая матерь Гекуба,

Шедшая в дом к Лаодике, своей миловиднейшей дщери;

За руку сына взяла, вопрошала и так говорила:

«Что ты, о сын мой, приходишь, оставив свирепую битву?

²⁵⁵ Верно, жестоко теснят ненавистные мужи ахейцы,

Ратуя близко стены? И тебя устремило к нам сердце:

Хочешь ты, с замка троянского, руки воздеть к Олимпийцу?

Но помедли, мой Гектор, вина я вынесу чашу

Зевсу отцу возлиять и другим божествам вековечным;

²⁶⁰ После и сам ты, когда пожелаешь испить, укрепишься;

Мужу, трудом истомленному, силы вино обновляет;

Ты же, мой сын, истомился, за граждан твоих подвизаясь».

Ей отвечал знаменитый, шеломом сверкающий Гектор:

«Сладкого пить мне вина не носи, о почтенная матерь!

²⁶⁵ Ты обессилишь меня, потеряю я крепость и храбрость.

Чермное ж Зевсу вино возлиять неомытой рукою

Я не дерзну, и не должно сгустителя облаков Зевса

Чествовать или молить оскверненному кровью и прахом.

Но иди ты, о матерь, Афины добычелюбивой

²⁷⁰ В храм, с благовонным курением, с сонмом жен благородных.

Пышный покров, величайший, прекраснейший всех из хранимых

В царском дому, и какой ты сама наиболее любишь,

Взяв, на колена его положи лепокудрой Афине;

И двенадцать крав однолетних, ярма не познавших,

²⁷⁵ В храме заклать обрекайся ты, если, молитвы услыша,

Град богиня помилует, жен и младенцев невинных;

Если от Трои священной она отразит Диомеда,

Бурного воя сего, повелителя мощного бегства.

Шествуй же, матерь, ко храму Афины добычелюбивой;

²⁸⁰ Я же к Парису иду, чтобы к воинству из дому вызвать,

Ежели хочет советы он слушать. О! был бы он там же

Пожран землей! Воспитал Олимпиец его на погибель

Трое, Приаму отцу и всем нам, Приамовым чадам!

Если б его я увидел сходящего в бездны Аид,

²⁸⁵ Кажется, сердце мое позабыло бы горькие бедства!»

Так говорил, – и Гекуба немедля служительниц дома

Вызвала; жен благородных они собирали по граду.

Тою порой сама в благовонную горницу всходит;

Там у нее сохранялися пышноузорные ризы,

²⁹⁰ Жен сидонских работы, которых Парис боговидный

Сам из Сидона привез, преплывая пространное море.

Сим он путем увозил знаменитую родом Елену.

Выбрав из оных одну, понесла пред Афину Гекуба

Большую, лучшую в доме, которая швением пышным

²⁹⁵ Словно звезда сияла и в самом лежала исподе.

С оной пошла, и за ней благородные многие жены.

В замок градской им притекшим, ко храму Афины богини,

Двери пред ними разверзла прелестная ликом Феано,

Дщерь Киссея, жена Антенора, смирителя коней,

³⁰⁰ Трои мужами избранная жрица Афины богини.

Там с воздеянием рук возопили они пред Афиной;

Ризу Гекубы румяноланитая жрица Феано

Взяв, на колена кладет лепокудрой Афины Паллады

И с обетами молит рожденную богом великим:

³⁰⁵ «Мощная в бранях, защитница града, Паллада Афина!

Дрот сокруши Диомедов и дай, о богиня, да сам он

Ныне, погибельный, грянется ниц перед башнею Скейской!

Ныне ж двенадцать крав однолетних, ярма не познавших,

В храме тебе мы пожертвуем, если, молитвы услыша,

³¹⁰ Град помилуешь Трою и жен, и младенцев невинных!»

Так возглашала, молясь; но Афина молитву отвергла.

Тою порой, как они умоляли рожденную Зевсом,

Гектор великий достигнул Парисова пышного дома.

Сам он дом сей устроил с мужами, какие в то время

³¹⁵ В целой Троаде холмистой славнейшие зодчие были:

Мужи ему почивальню, и гридню, и двор сотворили

В замке градском, невдали от Приама и Гектора дома.

В двери вступил божественный Гектор; в деснице держал он

Пику в одиннадцать локтей; далеко на древке сияло

³²⁰ Медное жало копья и кольцо вкруг него золотое.

Брата нашел в почивальне, в трудах над оружием пышным:

Щит он, и латы, и гнутые луки испытывал, праздный.

Там и Елена Аргивская в круге сидела домашних

Жен рукодельниц и славные им назначала работы.

³²⁵ Гектор, взглянув на него, укорял оскорбительной речью:

«Ты не вовремя, несчастный, теперь напыщаешься гневом.

Гибнет троянский народ, пред высокою града стеною

Ратуя с сильным врагом; за тебя и война и сраженья

Вкруг Илиона пылают; ты сам поругаешь другого,

³³⁰ Если увидишь кого оставляющим грозную битву.

Шествуй, пока Илион под огнем сопостатов не вспыхнул».

Быстро ему отвечал Приамид Александр боговидный:

«Гектор! ты вправе хулить, и твоя мне хула справедлива;

Душу открою тебе; преклонися и выслушай слово:

³³⁵ Я не от гнева досель, не от злобы на граждан троянских

Праздный сидел в почивальне; хотел я печали предаться.

Ныне ж супруга меня дружелюбною речью своею

Выйти на брань возбудила; и ныне, чувствую сам я,

Лучше идти мне сражаться: победа меж смертных превратна.

³⁴⁰ Ежели можно, помедли, пока ополчусь я доспехом;

Или иди: поспешу за тобой и настичь уповаю».

Рек он; ни слова ему не ответствовал Гектор великий.

К Гектору с лаской Елена смиренную речь обратила:

«Деверь жены бесстыдной, виновницы бед нечестивой!

³⁴⁵ Если б в тот день же меня, как на свет породила лишь матерь,

Вихорь свирепый, восхитя, умчал на пустынную гору

Или в кипящие волны ревущего моря низринул, —

Волны б меня поглотили и дел бы таких не свершилось!

Но, как такие беды божества предназначили сами,

³⁵⁰ Пусть даровали бы мне благороднее сердцем супруга,

Мужа, который бы чувствовал стыд и укоры людские!

Сей и теперь легкомыслен, подобным и после он будет;

И за то, я надеюсь, достойным плодом насладится!

Но войди ты сюда и воссядь успокоиться в кресло,

³⁵⁵ Деверь; твою наиболее душу труды угнетают,

Ради меня, недостойной, и ради вины Александра:

Злую нам участь назначил Кронион, что даже по смерти

Мы оставаться должны на бесславные песни потомкам!»

Ей немедля ответствовал Гектор великий: «Елена,

³⁶⁰ Сесть не упрашивай; как ни приветна ты, я не склонюся;

Сильно меня увлекает душа на защиту сограждан,

Кои на ратных полях моего возвращения жаждут.

Ты же его побуждай; ополчившися, пусть поспешает;

Пусть он потщится меня в стенах еще града настигнуть.

³⁶⁵ Я посещу лишь мой дом и на малое время останусь

Видеть домашних, супругу драгую и сына-младенца:

Ибо не знаю, из боя к своим возвращусь ли еще я

Или меня уже боги погубят руками данаев».

Так говоря, удалился шеломом сверкающий Гектор.

³⁷⁰ Скоро достигнул герой своего благозданного дома;

Но в дому не нашел Андромахи лилейнораменной.

С сыном она и с одною кормилицей пышноодежной

Вышед, стояла на башне, печально стеная и плача.

Гектор, в дому у себя не нашед непорочной супруги,

³⁷⁵ Стал на пороге и так говорил прислужницам-женам:

«Жены-прислужницы, вы мне скорее поведайте правду:

Где Андромаха супруга, куда удалилась из дому?

Вышла ль к золовкам своим, иль к невесткам пышноодежным,

Или ко храму Афины поборницы, где и другие

³⁸⁰ Жены троян благородные грозную молят богиню?»

И ему отвечала усердная ключница дома:

«Гектор, когда повелел ты, тебе я поведаю правду.

Нет, не к золовкам своим, не к невесткам пошла Андромаха,

Или ко храму Афины поборницы, где и другие

³⁸⁵ Жены троян благородные грозную молят богиню, —

К башне пошла илионской великой: встревожилась вестью,

Будто троян утесняет могучая сила ахеян;

И к стене городской, торопливая, ринулась бегом,

Словно умом исступленная; с ней и кормилица с сыном».

³⁹⁰ Так отвечала, – и Гектор стремительно из дому вышел

Прежней дорогой назад, по красиво устроенным стогнам.

Он приближался уже, протекая обширную Трою,

К Скейским воротам (чрез них был выход из города в поле);

Там Андромаха супруга, бегущая, в встречу предстала,

³⁹⁵ Отрасль богатого дома, прекрасная дочь Этиона;

Сей Этион обитал при подошвах лесистого Плака,

В Фивах Плакийских, мужей киликиян властитель державный;

Оного дочь сочеталася с Гектором меднодоспешным.

Там предстала супруга: за нею одна из прислужниц

⁴⁰⁰ Сына у персей держала, бессловного вовсе, младенца,

Плод их единый, прелестный, подобный звезде лучезарной.

Гектор его называл Скамандрием; граждане Трои —

Астианаксом: единый бо Гектор защитой был Трои.

Тихо отец улыбнулся, безмолвно взирая на сына.

⁴⁰⁵ Подле него Андромаха стояла, лиющая слезы;

Руку пожала ему и такие слова говорила:

«Муж удивительный, губит тебя твоя храбрость! ни сына

Ты не жалеешь, младенца, ни бедной матери; скоро

Буду вдовой я, несчастная! скоро тебя аргивяне,

⁴¹⁰ Вместе напавши, убьют! а тобою покинутой, Гектор,

Лучше мне в землю сойти: никакой мне не будет отрады,

Если, постигнутый роком, меня ты оставишь: удел мой —

Горести! Нет у меня ни отца, ни матери нежной!

Старца отца моего умертвил Ахиллес быстроногий,

⁴¹⁵ В день, как и град разорил киликийских народов цветущий,

Фивы высоковоротные. Сам он убил Этиона,

Но не смел обнажить: устрашался нечестия сердцем;

Старца он предал сожжению вместе с оружием пышным.

Создал над прахом могилу; и окрест могилы той ульмы

⁴²⁰ Нимфы холмов насадили, Зевеса великого дщери.

Братья мои однокровные – семь оставалось их в доме —

Все и в единый день преселились в обитель Аида:

Всех злополучных избил Ахиллес, быстроногий ристатель,

В стаде застигнув тяжелых тельцов и овец белорунных.

⁴²⁵ Матерь мою, при долинах дубравного Плака царицу,

Пленницей в стан свой привлек он с другими добычами брани,

Но даровал ей свободу, приняв неисчислимый выкуп;

Феба ж и матерь мою поразила в отеческом доме!

Гектор, ты все мне теперь – и отец, и любезная матерь,

⁴³⁰ Ты и брат мой единственный, ты и супруг мой прекрасный!

Сжалься же ты надо мною и с нами останься на башне,

Сына не сделай ты сирым, супруги не сделай вдовою;

Воинство наше поставь у смоковницы: там наипаче

Город приступен врагам и восход на твердыню удобен:

⁴³⁵ Трижды туда приступая, на град покушались герои,

Оба Аякса могучие, Идоменей знаменитый,

Оба Атрея сыны и Тидид, дерзновеннейший воин.

Верно, о том им сказал прорицатель какой-либо мудрый,

Или, быть может, самих устремляло их вещее сердце».

⁴⁴⁰ Ей отвечал знаменитый, шеломом сверкающий Гектор:

«Всё и меня то, супруга, не меньше тревожит; но страшный

Стыд мне пред каждым троянцем и длинноодежной троянкой,

Если, как робкий, останусь я здесь, удаляясь от боя.

Сердце мне то запретит; научился быть я бесстрашным,

⁴⁴⁵ Храбро всегда меж троянами первыми биться на битвах,

Славы доброй отцу и себе самому добывая!

Твердо я ведаю сам, убеждаясь и мыслью и сердцем,

Будет некогда день, и погибнет священная Троя,

С нею погибнет Приам и народ копьеносца Приама.

⁴⁵⁰ Но не столько меня сокрушает грядущее горе

Трои, Приама родителя, матери дряхлой, Гекубы,

Горе, тех братьев возлюбленных, юношей многих и храбрых,

Кои полягут во прах под руками врагов разъяренных,

Сколько твое, о супруга! тебя меднолатный ахеец,

⁴⁵⁵ Слезы лиющую, в плен довлечет и похитит свободу!

И, невольница, в Аргосе будешь ты ткать чужеземке,

Воду носить от ключей Мессеиса или Гиперея,

С ропотом горьким в душе; но заставит жестокая нужда!

Льющую слезы тебя кто-нибудь там увидит и скажет:

⁴⁶⁰ Гектора это жена, превышавшего храбростью в битвах

Всех конеборцев троян, как сражалися вкруг Илиона!

Скажет – и в сердце твоем возбудит он новую горечь:

Вспомнишь ты мужа, который тебя защитил бы от рабства!

Но да погибну и буду засыпан я перстью земною

⁴⁶⁵ Прежде, чем плен твой увижу и жалобный вопль твой услышу!»

Рек – и сына обнять устремился блистательный Гектор;

Но младенец назад, пышноризой кормилицы к лону

С криком припал, устрашася любезного отчего вида,

Яркою медью испуган и гребнем косматовласатым,

⁴⁷⁰ Видя ужасно его закачавшимся сверху шелома.

Сладко любезный родитель и нежная мать улыбнулись.

Шлем с головы немедля снимает божественный Гектор,

Наземь кладет его, пышноблестящий, и, на руки взявши

Милого сына, целует, качает его и, поднявши,

⁴⁷⁵ Так говорит, умоляя и Зевса, и прочих бессмертных:

«Зевс и бессмертные боги! о, сотворите, да будет

Сей мой возлюбленный сын, как и я, знаменит среди граждан;

Так же и силою крепок, и в Трое да царствует мощно.

Пусть о нем некогда скажут, из боя идущего видя:

⁴⁸⁰ Он и отца превосходит! И пусть он с кровавой корыстью

Входит, врагов сокрушитель, и радует матери сердце!»

Рек – и супруге возлюбленной на руки он полагает

Милого сына; дитя к благовонному лону прижала

Мать, улыбаясь сквозь слезы. Супруг умилился душевно,

⁴⁸⁵ Обнял ее и, рукою ласкающий, так говорил ей:

«Добрая! сердце себе не круши неумеренной скорбью.

Против судьбы человек меня не пошлет к Аидесу;

Но судьбы, как я мню, не избег ни один земнородный

Муж, ни отважный, ни робкий, как скоро на свет он родится.

⁴⁹⁰ Шествуй, любезная, в дом, озаботься своими делами;

Тканьем, пряжей займися, приказывай женам домашним

Дело свое исправлять; а война – мужей озаботит

Всех, наиболе ж меня, в Илионе священном рожденных».

Речи окончивши, поднял с земли бронеблещущий Гектор

⁴⁹⁵ Гривистый шлем; и пошла Андромаха безмолвная к дому,

Часто назад озираясь, слезы ручьем проливая.

Скоро достигла она устроением славного дома

Гектора мужегубителя; в оном служительниц многих,

Собранных вместе, нашла и к плачу их всех возбудила:

⁵⁰⁰ Ими заживо Гектор был в своем доме оплакан.

Нет, они помышляли, ему из погибельной брани

В дом не прийти, не избегнуть от рук и свирепства данаев.

Тою порой и Парис не медлил в высоких палатах.

В пышный одевшись доспех, испещренный блистательной медью,

⁵⁰⁵ Он устремился по граду, надежный на быстрые ноги.

Словно конь застоялый, ячменем раскормленный в яслях,

Привязь расторгнув, летит, поражая копытами поле;

Пламенный, плавать обыкший в потоке широкотекущем,

Пышет, голову кверху несет; вкруг рамен его мощных

⁵¹⁰ Грива играет; красой благородною сам он гордится;

Быстро стопы его мчат к кобылицам и паствам знакомым:

Так лепокудрый Парис от высот Илионского замка,

Пышным оружием окрест, как ясное солнце, сияя,

Шествовал радостно-гордый; быстро несли его ноги;

⁵¹⁵ Гектора скоро настиг он, когда Приамид лишь оставил

Место, где незадолго беседовал с кроткой супругой.

К Гектору первый вещал Приамид Александр боговидный:

«Верно, почтеннейший брат, твою задержал я поспешность

Долгим медленьем своим и к поре не приспел, как велел ты?»

⁵²⁰ И ему отвечал шлемоблещущий Гектор великий:

«Друг! ни один человек, душой справедливый, не может

Ратных деяний твоих опорочивать: воин ты храбрый,

Часто лишь медлен, к трудам неохотен; а я непрестанно

Сердцем терзаюсь, когда на тебя поношение слышу

⁵²⁵ Трои мужей, за тебя подымающих труд беспредельный.

Но поспешим, а рассудимся после, когда нам Кронион

Даст в благодарность небесным богам, бесконечно живущим,

Чашу свободы поставить в обителях наших свободных,

После изгнанья из Трои ахеян меднодоспешных».

. . . . . . .

Песнь семнадцатая. Подвиги Менелая

Он не укрылся от сильного в бранях царя Менелая,

Храбрый Патрокл, пораженный троянами в пламенной битве.

Бросясь вперед, Менелай, ополченный сверкающей медью,

Около тела ходил, как вкруг юницы нежная матерь,

 ⁵ Первую родшая, прежде не знавшая муки рождений, —

Так вкруг Патрокла ходил герой Менелай светлокудрый,

Грозно пред ним и копье уставляя, и щит меднобляшный,

Каждого, кто б ни приближился, душу исторгнуть готовый.

Но не мог пренебречь и Эвфорб, знаменитый копейщик,

 ¹⁰ Падшего в брани Патрокла героя; приближился к телу,

Стал и воскликнул к могучему в битвах царю Менелаю:

«Зевсов питомец, Атрид, повелитель мужей, удалися,

Тело оставь, отступись от моей ты корысти кровавой!

Прежде меня ни один из троян и союзников славных

 ¹⁵ В пламенной битве копьем не коснулся Патроклова тела.

Мне ты оставь меж троянами светлою славой гордиться;

Или, страшися, лишу и тебя я сладостной жизни!»

Вспыхнувши гневом, воскликнул Атрид, Менелай светлокудрый:

«Зевсом клянусь, не позволено так беспредельно кичиться!

 ²⁰ Столько и лев не гордится могучий, ни тигр несмиримый,

Ни погибельный вепрь, который и большею, дикий,

Яростью в персях свирепствуя, грозною силою пышет,

Сколько Панфоевы дети, метатели копий, гордятся!

Но не спасла Гиперенора конника, гордого силой,

 ²⁵ Младость его, как противу меня он с ругательством вышел:

Он вопиял, что презреннейший я меж данаями воин;

Но из битвы, я мню, не своими ногами пошел он

В доме возрадовать кровных своих и супругу младую.

Так и твою сокрушу я надменность, когда ты посмеешь

 ³⁰ Ближе ко мне подойти! Но прими мой совет и скорее

Скройся в толпу; предо мною не стой ты, пока над тобою

Горе еще не сбылося! Событие зрит и безумный!»

Так он вещал; но Эвфорб непреклонный ответствовал снова:

«Нет, Менелай, расплатися теперь же со мной за убийство!

 ³⁵ Брат мой тобою убит; и гордишься еще ты, что сделал

Горькой вдовою супругу его в новобрачном чертоге

И почтенных родителей в плач неутешный повергнул?

О! без сомнения, плачущим я утешением буду,

Если, сорвавши с тебя и главу, и кровавые латы,

 ⁴⁰ В руки отдам их Панфою и матери нашей Фронтисе.

Но почто остается досель не испытанным подвиг

И не решенными битвой меж нами и храбрость и робость!»

Так произнес – и ударил противника в щит меднобляшный;

Но, не проникшее меди, согнулось копейное жало

 ⁴⁵ В твердом щите. И тогда устремился с убийственной медью

Царь Менелай, умоляющий пламенно Зевса владыку:

Вспять отскочившему он в основание горла Эвфорбу

Пику вонзил и налег, на могучую руку надежный;

Быстро жестокая медь пробежала сквозь нежную выю;

 ⁵⁰ Грянулся оземь Эвфорб, и на нем загремели доспехи;

Кровью власы оросились, прекрасные, словно у граций,

Кудри, держимые пышно златой и серебряной связью.

Словно как маслина древо, которое муж возлелеял

В уединении, где искипает ручей многоводный,

 ⁵⁵ Пышно кругом разрастается; зыблют ее, прохлаждая,

Все тиховейные ветры, покрытую цветом сребристым;

Но незапная буря, нашедшая с вихрем могучим,

С корнем из ямины рвет и по черной земле простирает, —

Сына такого Панфоева, гордого сердцем Эвфорба,

 ⁶⁰ Царь Менелай низложил и его обнажал от оружий.

Словно как лев, на горах возросший, могучестью гордый,

Если из стада пасомого лучшую краву похитит,

Выю он вмиг ей крушит, захвативши в крепкие зубы;

После и кровь, и горячую внутренность всю поглощает,

 ⁶⁵ Жадно терзая; кругом на ужасного псы и селяне,

Стоя вдали, подымают крик беспрерывный, но выйти

Против него не дерзают: бледный их страх обымает, —

Так из троянских мужей никого не отважило сердце

Против царя Менелая, высокого славою, выйти.

 ⁷⁰ Скоро б к дружине понес велелепный доспех Панфоида

Сильный Атрид; но ему позавидовал Феб дальновержец:

Он на Атрида подвигнул подобного богу Арею

Гектора; в образе Мента, киконских мужей воеводы,

К Гектору Феб провещал, устремляя крылатые речи:

 ⁷⁵ «Гектор! бесплодно ты рыщешь, преследуя неуловимых

Коней Пелида героя: Пелидовы кони жестоки!

Их укротить и управить для каждого смертного мужа

Трудно, кроме Ахиллеса, бессмертной матери сына!

Тою порой у тебя Атрейон, Менелай браноносный,

 ⁸⁰ Труп защищая Патроклов, храбрейшего воина свергнул,

Бурную мощь обуздал он Панфоева сына Эвфорба».

Рек, – и вновь обратился бессмертный к борьбе человеков.

Гектору горесть жестокая мрачное сердце стеснила;

Окрест себя обозрел он ряды и мгновенно увидел

 ⁸⁵ Мужа, похитить спешащего светлый доспех, и другого,

В прахе простертого: кровь изливалась из раны широкой.

Бросился Гектор вперед, ополченный сверкающей медью,

Звучно кричащий и быстрый, как бурный пламень Гефестов.

И не укрылся от сына Атреева крик его звучный;

 ⁹⁰ Думен Атрид совещался с своею душой благородной:

«Горе! когда я оставлю доспех сей прекрасный и брошу

Тело Патрокла, за честь мою положившего душу,

Каждый меня аргивянин осудит, который увидит!

Если ж на Гектора я и троян одинок ополчуся,

 ⁹⁵ Бегства стыдяся, один окружен я множеством буду:

Всех троянцев сюда ведет шлемоблещущий Гектор.

Но почто у меня волнуется сердце в сих думах!

Кто, вопреки божеству, осмелится с мужем сражаться,

Богом хранимым, беда над главой того быстрая грянет.

¹⁰⁰ Нет, аргивяне меня не осудят, когда уступлю я

Гектору сильному в брани: от бога воинствует Гектор.

Если ж Аякса я где-либо, духом бесстрашного, встречу,

С ним устремимся мы вновь и помыслим о пламенной битве,

Даже и противу бога, только бы тело Патрокла

¹⁰⁵ Нам возвратить Ахиллесу; из зол бы то меньшее было».

Тою порою, как думы сии в уме обращал он,

Близко троян подступили ряды, и пред оными Гектор.

Вспять Менелай отступил и оставил Патроклово тело,

Часто назад озираясь, подобно как лев густобрадый,

¹¹⁰ Коего псы и народ от загона волов отгоняют

Копьями, криками; гордого зверя могучее сердце

Страхом стесняется; нехотя он от загона уходит, —

Так отошел от Патрокла герой Менелай светлокудрый,

Стал и назад обратился, приближася к сонму данаев.

¹¹⁵ Там он Аякса искал, Теламонова мощного сына;

Скоро увидел героя на левом крыле ратоборства,

Где он дружины свои ободрял, поощряя на битву;

Свыше ниспосланным ужасом их поразил дальновержец.

Он устремился к Аяксу и так восклицал, приближаясь:

¹²⁰ «Друг Теламонид, сюда! за Патрокла сраженного в битву!

Может быть, сыну Пелееву мы возвратим хоть нагое

Тело его, а доспехи похитил убийственный Гектор».

Так говорил – и воинственный дух взволновал у Аякса.

Он устремился вперед, и при нем Менелай светлокудрый.

¹²⁵ Гектор меж тем, обнаживши от славных доспехов Патрокла,

Влек, чтобы голову с плеч отрубить изощренною медью,

Труп же его изувеченный псам на съедение бросить.

Вдруг Теламонид, с щитом перед персями, башне подобным,

Грозный явился; и Гектор, назад отступивши к дружинам,

¹³⁰ Прянул в свою колесницу; доспехи же отдал троянам

Несть в Илион, да хранятся ему на великую славу.

Но Теламонид, огромным щитом Менетида покрывши,

Грозен стоял, как становится лев пред своими детями,

Если ему, малосильных ведущему, в мрачной дубраве

¹³⁵ Встретятся ловчие; он, раздражаясь, очами сверкает,

Хмурит чело до бровей, покрывая и самые очи, —

Сын Теламонов таков обходил Менетидово тело.

Подле его же, с другой стороны, Менелай браноносный

Мрачен стоял, величайшую горесть в сердце питая.

¹⁴⁰ Главк между тем Гипполохид, ликийских мужей воевода,

Грозно взирая на Гектора, горькой язвил укоризной:

«Гектор, герой по наружности! как ты далек от геройства!

Суетно добрая слава идет о тебе, малодушный!

Думай о способах, как от враждебных и град свой и замок

¹⁴⁵ Можешь избавить один ты с мужами, рожденными в Трое.

Что до ликиян, вперед ни один не пойдет на данаев

Биться за град; никакой благодарности здесь не находит,

Кто ежедневно и ревностно с вашими бьется врагами.

Как же простого ты ратника в войске народном заступишь,

¹⁵⁰ Муж злополучный, когда Сарпедона, и гостя и друга,

Предал без всякой защиты ахеянам в плен и добычу?

Мужа, толико услуг оказавшего в жизни как граду,

Так и тебе? Но и псов от него отогнать не дерзнул ты!

Если еще хоть один от ликийских мужей мне послушен,

¹⁵⁵ Мы возвратимся в дома: приближается пагуба Трои! —

Если б имели трояне отважность и дух дерзновенный,

Дух, мужей обымающий, кои за землю родную

Против врагов и труды, и жестокие битвы подъемлют,

Скоро бы мы увлекли в илионские стены Патрокла.

¹⁶⁰ Если ж бы славный мертвец сей в обитель владыки Приама,

В град Илион перешел, среди боя захваченный нами,

Скоро б ахейцы нам выдали пышный доспех Сарпедона;

Мы и его самого принесли б в илионские стены:

Ибо повержен служитель героя, который славнее

¹⁶⁵ Всех аргивян при судах и клевретов предводит храбрейших.

Ты ж не дерзнул Теламонову сыну, Аяксу герою,

Противостать и, бестрепетно смотря противнику в очи,

Прямо сразиться не смел: несравненно тебя он храбрее!»

Гневно на Главка взглянув, отвечал шлемоблещущий Гектор:

¹⁷⁰ «Главк, и таков ты будучи, так говоришь безрассудно!

Мыслил, о друг, я доныне, что разумом ты превосходишь

Всех населяющих землю пространной державы ликийской;

Ныне ж твой ум совершенно порочу; и что ты вещаешь?

Ты вопиешь, что не смел я Аякса огромного встретить?

¹⁷⁵ Нет, ни сраженья, ни топота конского я не страшился!

Но Кронида совет человеческих крепче советов:

Он устрашает и храброго, он и от мужа победу

Вспять похищает, которого сам же подвигнет ко брани.

Шествуй со мною, и стой близ меня, и рассматривай дело:

¹⁸⁰ Целый ли день я останусь, как ты проповедуешь, робким;

Или какого-нибудь, и кипящего боем данайца,

Мужество я укрощу при защите Патроклова тела!»

Так произнес – и, троян возбуждающий, звучно воскликнул:

«Трои сыны, и ликийцы, и вы, рукоборцы дардане!

¹⁸⁵ Будьте мужами, друзья, и воспомните бурную доблесть;

Я ж Ахиллеса героя оденуся бранным доспехом,

Славным, который добыл я, Патроклову мощь одолевши».

Так восклицающий, вышел из битвы пылающий Гектор,

Шлемом сияя; пустился бежать и настигнул клевретов

¹⁹⁰ Скоро, еще не далеких, стремительно их догоняя,

Несших в святой Иллион Ахиллесов доспех знаменитый.

Став от боя вдали, Приамид обменялся доспехом:

Свой разрешил и отдал, да несут в илионские стены

Верные други, а сам облекался доспехом бессмертным

¹⁹⁵ Славного мужа Пелида, который небесные боги

Дали Пелею герою; Пелей подарил его сыну,

Старец; но сын под доспехом отца не успел состареться.

Зевс, олимпийский блистатель, узрев, как от битв удаленный

Гектор доспехом Пелида, подобного богу, облекся,

²⁰⁰ Мудрой главой покивал и в душе своей проглаголал:

«Ах, злополучный, душа у тебя и не чувствует смерти,

Близкой к тебе! Облекаешься ты бессмертным доспехом

Сильного мужа, которого все браноносцы трепещут!

Ты умертвил у него кроткодушного, храброго друга

²⁰⁵ И доспехи героя с главы и с рамен недостойно

Сорвал! Но дам я тебе одоление крепкое в брани

Мздою того, что из рук от тебя, возвратившегось с боя,

Славных оружий Пелида твоя Андромаха не примет!»

Рек – и манием черных бровей утвердил то Кронион.

²¹⁰ Гектора тело доспех обольнул, и вступил ему в сердце

Бурный, воинственный дух; преисполнились все его члены

Силой и крепостью. Он к знаменитым друзьям Илиона

Шествовал с криком могучим, и взорам всех представлялся,

В блеске доспехов бессмертных, самим Ахиллесом великим.

²¹⁵ Так обходящий ряды, ободрял воевод он речами:

Месфла, Ферсилоха, Медона, ветвь Гипполохову Главка,

Гиппофооя, Дезинора, Астеропея героя,

Хромия, Форка и славного в птицегаданье Эннома;

Сих возбуждал он вождей, устремляя крылатые речи:

²²⁰ «Слушайте, сонмы несметные наших друзей и соседей!

Я не искал многолюдства, и, нужду не в оном имея,

Вас из далеких градов собирал я в священную Трою.

Нет, но чтоб вы и супруг и детей неповинных троянских

Ревностно мне защищали от бранолюбивых данаев.

²²⁵ С мыслию сею и данями я, и припасами корма

Свой истощаю народ, чтобы мужество ваше возвысить.

Станьте ж в лицо сопротивных; и каждый из вас или гибни,

Или спасай свой живот! таково состояние ратных!

Кто между вами Патрокла, хотя и убитого, ныне

²³⁰ К сонму троян привлечет и пред кем Теламонид отступит,

Тот половину корыстей возьмет, половина другая

Будет моею; но славою он, как и я, да гордится».

Гектор сказал, – и они на данаев обрушились прямо,

Копья поднявши; надеждою гордой ласкалось их сердце,

²³⁵ Тело Патрокла отбить у Аякса, твердыни данаев.

Мужи безумные! многим при теле исторгнул он душу.

Их усмотревши, Аякс возгласил к Менелаю герою:

«Друг Менелай, питомец Зевеса! едва мы, как мыслю,

Сами успеем с тобой возвратиться живые из битвы!

²⁴⁰ Я беспокоюсь не столько о теле Менетия сына:

Скоро несчастный насытит и псов и пернатых троянских, —

Сколько страшусь о главе и своей и твоей, чтобы горе

Их не постигнуло; тучею брани здесь все покрывает

Гектор; и нам, очевидно, грозит неизбежная гибель!

²⁴⁵ Кличь, о любезный, данайских героев; быть может, услышат».

Так говорил, и послушал его Менелай светловласый, —

Голосом громким вскричал, призывая на помощь данаев:

«Други, вожди и правители мудрые храбрых данаев,

Вы, которые в пиршествах с нами, сынами Атрея,

²⁵⁰ Вместе народное пьете и каждый народом подвластным

Правите: власть бо и славу приемлете свыше от Зевса!

Каждого ныне из вас распознать предводителя воинств

Мне невозможно: сражения пламень кругом нас пылает!

Сами спешите сюда и, наполняся гордого гнева,

²⁵⁵ Быть Патроклу не дайте игралищем псов илионских!»

Так восклицал он, – и ясно услышал Аякс Оилеев;

Первый предстал к Менелаю, побоищем быстро пробегший;

Следом за ним Девкалид и сопутник царя Девкалида,

Муж Мерион, Эниалию равный, губителю смертных.

²⁶⁰ Прочих мужей имена кто мог бы на память поведать,

После пришедших и быстро восставивших битву данаев?

Прежде трояне напали громадой; предшествовал Гектор.

Словно, как в устьях реки, от великого Зевса ниспадшей,

Вал, при истоке, огромный ревет и высокие окрест

²⁶⁵ Воют брега от валов, изрыгаемых морем на сушу, —

Столько был шумен подъятый троянами клик; но данаи

Вкруг Менетида стояли, единым кипящие духом,

Крепко сомкнувшись щитами их медными. Свыше над ними,

Окрест их шлемов сияющих, страшный разлил громодержец

²⁷⁰ Мрак; никогда Менетид ненавистен владыке бессмертных

Не был, доколе дышал и служил Эакиду герою;

Не было богу угодно, чтоб снедию псов илионских

Стал Менетид, – и воздвиг он друзей на защиту героя.

Первые сбили трояне ахейских сынов быстрооких.

²⁷⁵ Тело оставя, побегли они; но ни воя меж ними

Трои сыны не сразили, надменные, как ни пылали;

Тело ж они увлекли; но вдали от него и данаи

Были не долго: их всех обратил с быстротою чудесной

Сын Теламона, и видом своим, и своими делами

²⁸⁰ Всех аргивян превышающий, после Пелида героя.

Ринулся он сквозь передних, могучестью вепрю подобный,

Горному вепрю, который и псов, и младых звероловцев

Всех, обращаяся быстро, легко рассыпает по дебри, —

Так Теламона почтенного сын, Аякс благородный,

²⁸⁵ Бросясь, рассыпал легко сопротивных густые фаланги,

Кои уже окружили Патрокла и сердцем пылали

В стены градские увлечь и великою славой покрыться.

Тело уж Гиппофоой, пеласгийского Лефа рожденье,

За ногу торопко влек по кровавому поприщу боя,

²⁹⁰ Около глезны, у жил, обвязавши ремнем перевесным;

Гектору сим и троянам хотел угодить он; но быстро

Гибель пришла, и не спас ни один из друзей пламеневших.

Грозный Аякс, на него сквозь разорванных толпищ обрушась,

Пикою врукопашь грянул по медноланитному шлему;

²⁹⁵ И расселся шелом густогривый под медяным жалом,

Быв поражен и огромным копьем, и рукою могучей.

Мозг по Аякса копью побежал из главы раздробленной,

Смешанный с кровью: исчезла могучесть; из трепетных дланей

Ногу Патрокла героя на землю пустил, и на месте

³⁰⁰ Сам он, лицом повалившися, пал подле мертвого мертвый,

Пал далеко от Лариссы родной; ни родителям бедным

Он не воздал за труды воспитания; век его краток

Был на земле, Теламонова сына копьем пресеченный.

Гектор меж тем на Аякса направил сияющий дротик.

³⁰⁵ Тот, хоть и в пору завидел, от быстронесущейся меди

Чуть уклонился; но Гектор Схедия, Ифитова сына,

Храброго мужа фокеян, который в славном Панопе

Домом богатым владел и властвовал многим народом, —

Мужа сего поразил под ключом: совершенно сквозь выю

³¹⁰ Бурное жало копья и сквозь рамо вверху пробежало;

С шумом упал он на дол, и взгремели на падшем доспехи.

Мощный Аякс бранодушного Форка, Фенопсова сына,

Труп защищавшего Гиппофооя, ударил в утробу:

Лату брони просадила и внутренность медь сквозь утробу

³¹⁵ Вылила; в прах повалившись, хватает рукою он землю.

Вспять отступили передних ряды и сияющий Гектор.

Крикнули громко данаи и Гиппофооя и Форка

Разом тела увлекли и с рамен их сорвали доспехи.

Скоро опять бы трояне от бранолюбивых данаев

³²⁰ Скрылися в град, побежденные собственной слабостью духа;

Славу ж стяжали б данаи, противу судеб громодержца,

Силой своею и доблестью; но Аполлон на данаев,

Гневный, Энея воздвигнул, образ прияв Перифаса,

Сына Эпитова: он при отце престарелом Энея,

³²⁵ Вестником быв, состарелся, исполненный кротких советов;

Образ приявши его, Аполлон провещал ко Энею:

«Как же могли б вы, Эней, защитить, вопреки и бессмертным,

Град Илион, как я некогда видел других человеков,

Крепко надежных на силу, на твердость сердец и на храбрость,

³³⁰ С меньшей дружиной своею, превысшею всякого страха!

Нам же и самый Кронид благосклоннее, чем аргивянам,

Хощет победы; но вы лишь трепещете, стоя без битвы!»

Так провещал, – и Эней пред собою познал Аполлона,

В очи воззревший, и крикнул он Гектору голосом звучным:

³³⁵ «Гектор и вы, воеводы троян и союзных народов!

Стыд нам, когда мы вторично от бранолюбивых данаев

Скроемся в град, побежденные собственной слабостью духа!

Нет, божество говорит, – предо мною оно предстояло, —

Зевс, промыслитель верховный, нам благосклонствует в брани!

³⁴⁰ Прямо пойдем на данаев! Пускай сопостаты спокойно

К черным своим кораблям не приближатся с телом Патрокла!»

Рек – и, из ряду переднего вылетев, стал перед войском.

Трои сыны обратились и стали в лицо аргивянам.

Тут благородный Эней, ополченный копьем, Леокрита,

³⁴⁵ Сына Аризбанта, сверг, Ликомедова храброго друга.

В жалость о падшем пришел Ликомед, благодушный воитель;

К телу приближился, стал и, сияющий ринувши дротик,

Он Апизаона, сына Гиппасова, сил воеводу,

В печень под сердцем пронзил и сломил ему крепкие ноги,

³⁵⁰ Мужу, который притек от цветущих полей пеонийских

И на битвах блистал, как храбрейший по Астеропее.

В жалость пришел о поверженном Астеропей бранодушный;

Прямо и он на данаев ударил, пылая сразиться:

Тщетная доблесть! Кругом, как стеной, ограждались щитами

³⁵⁵ Окрест Патрокла стоящие, острые копья уставив.

Их непрестанно Аякс обходил, убеждающий сильно:

Шагу назад отступать не приказывал сын Теламонов;

С места вперед не идти, чтоб вдали от дружины сражаться;

Крепко у тела стоять и при нем с нападающим биться.

³⁶⁰ Так убеждал их великий Аякс. Между тем заливалась

Кровью багряной земля, упадали одни на другие

Трупы как храбрых троян и союзников их знаменитых,

Так и данайских мужей; и они не без крови сражались;

Меньше лишь гибнуло их; помышляли они беспрестанно,

³⁶⁵ Как им друг друга в толпе защищать от опасности грозной.

Битва пылала, как огнь пожирающий; каждый сказал бы, —

Верно, на тверди небесной не цело ни солнце, ни месяц:

Мраком таким на побоище были покрыты герои,

Кои кругом Менетида, его защищая, стояли.

³⁷⁰ Прочие ж рати троян и красивопоножных данаев

Вольно сражались, под воздухом ясным; везде разливался

Пламенный солнечный свет, над равниною всей, над горами

Не было облака; с отдыхом частым сражалися войски;

Стороны обе свободно от стрел уклонялися горьких,

³⁷⁵ Ратуясь издали. Здесь же, в средине, во мраке и сече

Горе терпели; нещадно жестокая медь поражала

Воев храбрейших. Но к двум браноносцам еще не достигла,

К славным мужам, Фразимеду и брату его Антилоху,

Весть, что не стало Патрокла; еще они мнили, что храбрый

³⁸⁰ Жив и пред первой фалангою ратует гордых пергамлян.

Оба они, от друзей отвращая убийство и бегство,

В поле отдельно сражалися; так заповедовал Нестор,

В бой могучих сынов от ахейских судов посылая.

Те ж с одинаким неистовством спорили в страшном убийстве

³⁸⁵ Целый сей день; от труда непрерывного потом и прахом

Были колена, и ноги, и голени каждого воя,

Были и руки и очи покрыты на битве, пылавшей

Вкруг знаменитого друга Пелеева быстрого сына.

Словно когда человек вола огромного кожу

³⁹⁰ Юношам сильным дает растянуть, напоенную туком;

Те, захвативши ее и кругом расступившися, тянут

В разные стороны; влага выходит, а тук исчезает,

И, от многих влекущих, кругом расширяется кожа, —

Так и сюда и туда Менетида, на узком пространстве,

³⁹⁵ Те и другие влекли: несомненной надеждой пылали

Трои сыны к Илиону увлечь, а данайские мужи

К быстрым судам; и кругом его тела кипел ратоборный

Бурный мятеж; ни Арей, возжигатель мужей, ни Афина,

Видя его, не хулу б изрекла, и горящая гневом.

⁴⁰⁰ Подвиг такой за Патрокла, и воям и коням жестокий,

В день сей устроил Зевес. Но дотоле о смерти Патрокла

Вовсе не ведал герой Ахиллес, бессмертным подобный;

Рати далеко уже от ахейских судов воевали,

Близко троянской стены; не имел он и дум, что сподвижник

⁴⁰⁵ Пал; уповал он, что жив и, приближась к вратам Илиона,

Вспять возвратится; он ведал и то, что Приамова града,

Трои, Патрокл без него не разрушит, ни с ним совокупно.

Часто о том он слышал от матери: в тайных беседах

Сыну она возвещала совет великого Зевса;

⁴¹⁰ Но беды жесточайшей, грозившей ему, не открыла

Нежная матерь: погибели друга, дражайшего сердцу.

Те ж неотступно у тела, уставивши острые копья,

Беспрерывно сшибались, один поражая другого.

Так восклицали иные от меднодоспешных данаев:

⁴¹⁵ «Други данаи! бесславно для нас возвратиться отсюда

К нашему стану! На этом пусть месте утроба земная,

Мрачная, всех нас поглотит! И то нам отраднее будет,

Нежели тело сие попустить конеборцам троянам

С поля увлечь в Илион и сияющей славой покрыться!»

Так же иной говорил и в дружине троян крепкодушных:

⁴²⁰ «Други, хотя бы нам должно у трупа сего и погибнуть

Всем до последнего, с поля сего не сойдем ни единый!»

Так восклицали трояне – и дух у друзей распаляли.

Яростно билися воины; гром, раздаваясь, железный

⁴²⁵ К медному небу всходил по пустынным пространствам эфира.

Кони Пелеева сына, вдали от пылающей битвы,

Плакали стоя, с тех пор как почуяли, что их правитель

Пал, низложенный во прах, под убийственной Гектора дланью.

Сын Диореев на них Автомедон, возатай искусный,

⁴³⁰ Сильно и с быстрым бичом налегал, понуждающий к бегу,

Много и ласк проговаривал, много и окриков делал:

Но ни назад, к Геллеспонту широкому, в стан мирмидонский,

Кони бежать не хотели, ни в битву к дружинам ахейским.

Словно как столп неподвижен, который стоит на кургане,

⁴³⁵ Мужа усопшего памятник или жены именитой, —

Так неподвижны они в колеснице прекрасной стояли,

Долу потупивши головы; слезы у них, у печальных,

Слезы горючие с веждей на черную капали землю,

С грусти по храбром правителе; в стороны пышные гривы

⁴⁴⁰ Выпав из круга ярма, у копыт осквернялися прахом. —

Коней печальных узрев, милосердовал Зевс промыслитель

И, главой покивав, в глубине проглаголал душевной:

«Ах, злополучные, вас мы почто даровали Пелею,

Смертному сыну земли, не стареющих вас и бессмертных?

⁴⁴⁵ Разве, чтоб вы с человеками бедными скорби познали?

Ибо из тварей, которые дышат и ползают в прахе,

Истинно в целой вселенной несчастнее нет человека.

Но не печальтеся: вами отнюдь в колеснице блестящей

Гектор не будет везом торжествующий: не попущу я!

⁴⁵⁰ Иль не довольно, что он Ахиллеса доспехом гордится?

Вам же я новую крепость вложу и в колена и в сердце;

Вы Автомедона здравым из пламенной брани спасите

К черным судам, а троянам еще я славу дарую

Рать побивать, доколе судов мореходных достигнут,

⁴⁵⁵ И закатится солнце, и мраки священные снидут».

Так произнес он – и коням вдохнул благородную силу.

Кони, от грив пресмыкавшихся прах отряхнувши на землю,

Вдруг с колесницею быстрой меж двух ополчений влетели.

Ими напал Автомедон, хотя и печальный по друге;

⁴⁶⁰ Он на конях налетал, как на стаю гусиную коршун.

Быстро и вспять убегал от свирепости толпищ троянских,

Быстро скакал и вперед, обращающий толпища в бегство.

Но, в погоню бросаяся, он не сражал сопротивных;

Не было средства ему, одному в колеснице священной,

⁴⁶⁵ Вдруг и копье устремлять, и коней укрощать быстролетных.

Скоро увидел его мирмидонянин, сердцу любезный,

Искренний друг Алкимедон, Лаеркея сын Эмонида;

Сзади приближился он и вещал к Автомедону громко:

«Друг Автомедон, какой из бессмертных совет бесполезный

⁴⁷⁰ В сердце тебе положил и суждение здравое отнял?

Что ты противу троян, впереди, одинокий воюешь?

Друг у тебя умерщвлен, а бронею, с него совлеченной,

Перси покрыв, величается Гектор, броней Ахиллеса!»

Быстро ему с колесницы вещал Диорид Автомедон:

⁴⁷⁵ «Кто, Алкимедон могучий, как ты, из ахеян искусен

Коней бессмертных в деснице держать и покорность и ярость?

Был Менетид, искусством ристателя, в дни своей жизни,

Равный богам; но великого смерть и судьба одолела!

Шествуй, любезный; и бич, и блестящие конские вожжи

⁴⁸⁰ В руки прими ты; а я с колесницы сойду, чтоб сражаться».

Так произнес; Алкимедон на бранную стал колесницу;

Разом и бич и бразды захватил в могучие руки;

Но Диорид соскочил; и узрел их сияющий Гектор,

И к Энею герою, стоящему близко, воскликнул:

⁴⁸⁵ «Храбрый Эней, меднолатный дарданцев советник верховный!

Я примечаю коней быстроногого мужа Пелида,

В битве явившихся вновь, но с возницами, робкими духом.

Я уповаю добыть их, когда и твое совокупно

Сердце готово; уверен, когда нападем мы с тобою,

⁴⁹⁰ Противостать не посмеют они, чтобы с нами сразиться».

Рек, – и послушался Гектора сын знаменитый Анхизов:

Бросился прямо, уставив пред персями тельчие кожи,

Крепкие кожи сухие, покрытые множеством меди.

С ними и Хромий герой и Арет, красотой небожитель,

⁴⁹⁵ Бросились оба; надеждою верной ласкалось их сердце

И возниц поразить, и угнать их коней крутовыйных.

Мужи безумцы! они не без крови должны возвратиться

Вспять от возниц. Автомедон едва помолился Крониду,

Силою в нем и отвагой наполнилось мрачное сердце.

⁵⁰⁰ Быстро воззвал Диорид к Алкимедону, верному другу:

«Друг Алкимедон! держись от меня недалече с конями;

Пусть за хребтом я слышу их пышущих: ибо уверен,

Гектор, на нас устремленный, едва ль обуздает свирепство,

Прежде пока не взойдет на коней Ахиллесовых бурных,

⁵⁰⁵ Нас обоих умертвив, и покуда рядов не погонит

Воинств ахейских иль сам пред рядами не ляжет сраженный!»

Так произнесши, к Аяксам воззвал и к царю Менелаю:

«Царь Менелай и аргивских мужей воеводы Аяксы!

Храбрым другим аргивянам поверьте заботу о мертвом;

⁵¹⁰ Пусть окружают его и враждебных ряды отражают;

Вы же от нас, от живых, отразите грозящую гибель!

Здесь нападают на нас, окруженных плачевным убийством,

Гектор герой и Эней, храбрейшие воины Трои!

Впрочем, еще то лежит у бессмертных богов на коленах:

⁵¹⁵ Мчись и мое копие, а Кронион решит остальное!»

Рек он – и, мощно сотрясши, поверг длиннотенную пику,

И ударил Арета в блистательный щит круговидный;

Щит копия не сдержал: сквозь него совершенно проникло

И сквозь запон блистательный в нижнее чрево погрузло.

⁵²⁰ Так, если юноша сильный, с размаху секирою острой

В голову, между рогами, степного тельца поразивши,

Жилу совсем рассечет; подскочивши, телец упадает, —

Так подскочил он и навзничь упал; изощренная – сильно

Медь у Арета в утробе сотрясшись, разрушила крепость.

⁵²⁵ Гектор пустил в Автомедона пикой своею блестящей;

Тот же, приметив ее, избежал угрожающей меди,

Быстро вперед наклонясь; за хребтом длиннотенная пика

В черную землю вонзилась и верхним концом трепетала

Долго, пока не смирилася ярость убийственной меди.

⁵³⁰ И они б на мечах рукопашно сразиться сошлися;

Но Аяксы могучие пламенных их разлучили,

Оба пришедши сквозь сечу на дружеский голос призывный.

Их устрашася могучих, стремительно вспять отступили

Гектор герой, и Эней Анхизид и божественный Хромий;

⁵³⁵ Друга Арета оставили там, прободенного в сердце,

В прахе лежащего; сын Диореев, Арею подобный,

С тела оружия сорвал и так, торжествуя, воскликнул:

«Ах, наконец хоть несколько я о Патрокловой смерти

Горесть от сердца отвел, хотя и слабейшего свергнув!»

⁵⁴⁰ Рек – и, подняв, в колесницу корысти кровавые бросил;

Быстро поднялся и сам, по рукам и ногам отовсюду

Кровью облитый, как лев истребительный, тура пожравший.

Окрест Патрокла с свирепостью новою брань загоралась,

Тяжкая, многим плачевная; бой распаляла Афина,

⁵⁴⁵ С неба нисшедши: ее ниспослал промыслитель Кронион

Дух аргивян возбудить: обратилося к ним его сердце.

Словно багряную радугу Зевс простирает по небу,

Смертным являющий знаменье или погибельной брани,

Или годины холодной, которая пахарей нудит

⁵⁵⁰ В поле труды прерывать, на стада же унылость наводит, —

Дочь такова громодержца, в багряный одетая облак,

К сонму данаев сошла и у каждого дух распаляла.

К первому сыну Атрея богиня, помощная в бранях,

Бывшему ближе других, Менелаю герою воззвала,

⁵⁵⁵ Феникса старца приявшая образ и голос могучий:

«Стыд и позор, Менелай, на тебя упадет вековечный,

Если Пелида великого – верного друга Патрокла,

Здесь, под стеною троянскою, быстрые псы растерзают!

Действуй решительно, все возбуди ополченья данаев!»

⁵⁶⁰ Быстро ответствовал ей Менелай, знаменитый воитель:

«Феникс, отец, давнородшийся старец! да даст Тритогена

Крепость деснице моей и спасет от убийственных копий!

В сечу готов я лететь, готов отстаивать тело

Друга Патрокла: глубоко мне смерть его тронула душу!

⁵⁶⁵ Но свирепствует Гектор, как бурный огонь; непрестанно

Все истребляет кругом: громовержец его прославляет!»

Рек, – и наполнилась радостью дочь светлоокая Зевса:

Ибо ее от бессмертных молящийся первую призвал.

Крепость ему в рамена и в колена богиня послала,

⁵⁷⁰ Сердце ж наполнила смелостью мухи, которая, мужем

Сколько бы крат ни была, дерзновенная, согнана с тела,

Мечется вновь уязвить, человеческой жадная крови, —

Смелость такая Атриду наполнила мрачное сердце.

Бросился он к Менетиду и ринул блестящую пику.

⁵⁷⁵ Был меж троянами воин Подес, Этионова отрасль,

Муж и богатый и славный, отлично меж граждан троянских

Гектором чтимый, как друг, и в пирах собеседник любезный.

Мужа сего, обратившегось в бегство, Атрид светловласый

В запон копьем поразил, и насквозь его медь просадила;

⁵⁸⁰ С шумом он грянулся в прах; и Атрид Менелай дерзновенно

Мертвого к сонму друзей от троян повлек одинокий.

Гектора тою порой возбуждал стреловержец, явяся,

Фенопса образ приявши, который Приамову сыну

Другом любезнейшим был, Абидоса приморского житель;

⁵⁸⁵ Образ приявши его, провещал Аполлон стреловержец:

«Кто ж еще более, Гектор, тебя устрашит из данаев,

Ежели ты Менелая трепещешь? Был он доныне

Воин в сражениях слабый, а ныне один от пергамлян

Тело влечет! У тебя умертвил он любезного друга,

⁵⁹⁰ Храброго, в первом ряду, Этионова сына, Подеса!»

Рек, – и покрыло Гектора облако мрачное скорби;

Он устремился вперед, потрясая сверкающей медью.

В оное время Кронион приял свой эгид бахромистый,

Пламеннозарный, и, тучами черными Иду покрывши,

⁵⁹⁵ Страшно блеснул, возгремел и потряс гровомержец эгидом,

Вновь посылая победу троянам и бегство данаям.

Бегство ужасное начал вождь Пенелей беотиец.

Он, беспрестанно вперед устремляяся, в рамо был ранен

Сверху скользнувшим копьем; но рассекло тело до кости

⁶⁰⁰ Полидамаса оружие: он его врукопашь ранил.

Гектор ударом копья Алектриона сыну, Леиту,

Руку близ кисти пронзил и унял его рьяную храбрость;

Он побежал, озираяся; более в сердце не чаял

Острою пикой владеть и сражаться с народом троянским.

⁶⁰⁵ Гектора ж Идоменей, на Леита летевшего, прямо

В грудь, у сосца, по блестящему панцирю пикой ударил:

Пика сломилась у трубки огромная; крикнула громко

Сила троянская. Гектор направил копье в Девкалида

(Он в колеснице стоял) и немного в него не уметил;

⁶¹⁰ Керана он поразил, Мерионова друга-возницу,

Мужа, который за ним из цветущего следовал Ликта.

(Пешим сперва Девкалид от судов мореходных явился

В битву и, верно, б троянам великую славу доставил,

Если бы Керан скорее коней не пригнал быстроногих:

⁶¹⁵ Светом царю он явился, годину отвел роковую,

Сам же – дух свой предал под убийственной Гектора дланью.)

Гектор его копием улучает под челюсть, и зубы

Вышибла острая медь и язык посредине рассекла;

Он с колесницы падет и бразды разливает по праху.

⁶²⁰ Их Мерион, наклоняся поспешно, своими руками

С праха земного подъял и воскликнул к царю Девкалиду:

«Быстро гони, Девкалион, пока до судов не домчишься!

Ныне ты видишь и сам, что победа уже не ахеян!»

Рек, – и бичом Девкалион хлестнул по коням лепогривым,

⁶²⁵ Правя к судам; боязнь Девкалиону пала на сердце.

В оное же время постиг и Аякс, и Атрид светловласый

Волю Кронида, что Трои сынам даровал он победу.

Слово пред воинством начал Аякс Теламонид великий:

«Горе, о други! Теперь уж и тот, кто совсем малосмыслен,

⁶³⁰ Ясно постигнет, что славу Кронион троянам дарует!

Стрелы троянские, кто б ни послал их, и слабый и сильный,

Все поражают: Кронид без различия все направляет;

Стрелы же наши у всех бесполезно валятся на землю!

Но решимся, данаи, и сами помыслим о средстве,

⁶³⁵ Как Менетидово тело увлечь от враждебных, и вместе

Как, и самим возвратяся, друзей нам возрадовать милых,

Кои, взирая на нас, сокрушаются; более, мыслят,

Гектора мужеубийцы ни силы, ни рук необорных

Мы не снесем, но в суда мореходные бросимся к бегству.

⁶⁴⁰ О, если б встретился друг, к объявлению вести способный

Сыну Пелееву; он, как я думаю, вовсе не слышал

Вести жестокой, не знает, что друг его милый погибнул.

Но никого я такого не вижу в дружине ахейской.

Мраком покрыты глубоким и ратные мужи, и кони!

⁶⁴⁵ Зевс, наш владыка, избавь аргивян от ужасного мрака!

Дневный свет возврати нам, дай нам видеть очами!

И при свете губи нас, когда уже так восхотел ты!»

Так говорил, – и слезами героя отец умилился:

Быстро и облак отвел, и мрак ненавистный рассеял;

⁶⁵⁰ Солнце с небес засияло, и битва кругом осветилась.

И Аякс Теламонид воззвал к Менелаю Атриду:

«Ныне смотри, Менелай благородный, и если живого

Можешь обресть Антилоха, почтенного Нестора сына,

Сам убеди, да скорее идет Ахиллесу герою

⁶⁵⁵ Весть объявить, что любезнейший друг его в брани погибнул!»

Так говорил, – и послушал его Менелай светловласый;

Но уходил от побоища, словно как лев от загона,

Где наконец истомился, и псов и мужей раздражая.

Зверю они не дающие тука от стад их похитить,

⁶⁶⁰ Целую ночь стерегут, а он, алкающий мяса,

Мечется прямо, но тщетно ярится: из рук дерзновенных

С шумом летят, устремленному в сретенье, частые копья,

Главни горящие; их устрашается он, и свирепый,

И со светом Зари удаляется, сердцем печален, —

⁶⁶⁵ Так от Патрокла герой отошел, Менелай светловласый,

С сильным в душе нехотением: он трепетал, да ахейцы,

В пагубном страхе, Патрокла врагам не оставят в добычу;

Сильно еще убеждал Мериона и храбрых Аяксов:

«Други Аяксы и ты, Мерион, аргивян воеводы!

⁶⁷⁰ Вспомните кротость душевную бедного друга Патрокла,

Вспомните все вы; доколе дышал, приветен со всеми

Быть он умел, но теперь он постигнут судьбою и смертью!»

Так говорящий друзьям, уходил Менелай светловласый,

Смотря кругом, как орел быстропарный, который, вещают,

⁶⁷⁵ Видит очами острее всех поднебесных пернатых:

Как ни высоко парит, от него не скрывается заяц

Легкий, под темным кустом притаившийся; он на добычу

Падает, быстро уносит и слабую жизнь исторгает, —

Так у тебя, Менелай благородный, светлые очи

⁶⁸⁰ Быстро вращались кругом по великому сонму ахеян,

Жадные встретить живого еще Антилоха младого.

Скоро его он увидел на левом краю ратоборства,

Где ободрял он друзей, возбуждая на крепкую битву.

Близко к нему подходя, возгласил Менелай светловласый:

⁶⁸⁵ «Шествуй сюда, Антилох, услышишь ты, Зевсов питомец,

Горькую весть, какой никогда не должно бы свершаться!

Ты, я уверен, и собственным взором уже наблюдая,

Видишь, какое бедствие бог на данаев обрушил!

Видишь, победа троян! Поражен аргивянин храбрейший;

⁶⁹⁰ Пал наш Патрокл! Беспредельная горесть данаев постигла!

Друг, к кораблям фессалийским немедля беги, Ахиллесу

Весть объявить; не успеет ли он спасти хоть нагое

Тело Патрокла: доспехи совлек торжествующий Гектор!»

Так говорил; Антилох ужаснулся, услышавши речи;

⁶⁹⁵ Долго стоял он, от ужаса нем; но у юноши очи

Быстро наполнились слез, и поднявшийся голос прервался.

Но не презрел он и так повелений царя Менелая:

Бросился, ратный доспех Лаодоку любезному вверив,

Другу, державшему подле коней его твердокопытых.

⁷⁰⁰ Быстро, лиющего слезы, несли его ноги из боя,

Чтобы сыну Пелея ужасное слово поведать.

Сердцу, Атрид, твоему не угодно, божественный, было

Тех утесненных друзей защищать, которых оставил

Несторов сын: в сокрушении горьком остались пилосцы;

⁷⁰⁵ К ним Менелай послал Фразимеда, подобного богу;

Сам же опять полетел на защиту Патрокла героя;

Вместе с Аяксами стал и вещал к ним крылатое слово:

«Я Антилоха послал к мирмидонским судам мореходным,

С вестию сыну Пелееву быстрому; но я уверен,

⁷¹⁰ Он не придет, хоть и страшно на Гектора мощного гневен.

Как он, лишенный оружия, в битву с троянами вступит?

Сами собою, данаи, придумаем способ надежный,

Как и сраженного друга спасем от враждебных, и сами

Как под грозою троян от судьбы и от смерти избегнем».

⁷¹⁵ И Атриду ответствовал сын Теламона великий:

«Все справедливо, что ты ни вещал, Менелай знаменитый.

Бросьтеся ж, ты и Молид Мерион; наклонитеся быстро

Тело поднять и несите из боя; а мы позади вас

Будем сражаться с народом троянским и Гектором мощным,

⁷²⁰ Мы, равносильные, мы, соименные, кои и прежде

Бурные грозы Арея, друг с другом сложась, выносили».

Рек, – и они, от земли подхвативши, подняли тело

Вверх и высоко и мощно; ужасно завопили сзади

Трои сыны, лишь узрели данаев, подъемлющих тело;

⁷²⁵ Бросились прямо, подобно как псы на пустынного вепря,

Если он ранен, летят впереди молодых звероловцев;

Быстро сначала бегут, растерзать нетерпеньем пылая;

Но, едва он на них оборотится, силою гордый,

Мечутся вспять и кругом рассыпаются друг перед другом, —

⁷³⁰ Так и трояне сначала толпой неотступно неслися,

В тыл аргивянам колебля мечи и двуострые копья;

Но едва лишь Аяксы, на них обратясь, становились, —

Лица бледнели троян, и от них не дерзал ни единый

Выйти вперед, чтоб с оружием в длани за тело сразиться.

⁷³⁵ Так усердно они уносили Патрокла из боя

К стану судов мореходных; но бой возрастал по следам их,

Бурный, подобно как огнь, устремленный на град человеков;

Вспыхнувши вдруг, пожирает он всё; рассыпаются зданья

В страшном пожаре, который шумит, раздуваемый ветром, —

⁷⁴⁰ Так и коней колесничных, и воинов меднодоспешных

Бранный, неистовый шум по следам удалявшихся несся.

Те ж, как яремные мески, одетые крепкою силой,

Тянут с высокой горы, по дороге жестокобугристой,

Брус корабельный иль мачту огромную; рьяные, вместе

⁷⁴⁵ Страждут они от труда и от пота, вперед поспешая,

С рвеньем таким аргивяне Патрокла несли. Позади их

Бой отражали Аяксы, как холм – разъяренные воды,

Лесом поросший, чрез целое поле протяжно лежащий;

Он и могучие реки, с свирепостью волн их встречая,

⁷⁵⁰ Держит и, весь их напор отражая, в долины другие

Гонит; его же не в силах могучие реки расторгнуть, —

Так непрестанно Аяксы, держась позади, отражали

Битву троян; но враги наступали, и два наипаче,

Мощный Эней Анхизид и шлемом сверкающий Гектор.

⁷⁵⁵ И как туча скворцов или галок испуганных мчится

С криками ужаса, если увидят сходящего сверху

Ястреба, страшную смерть наносящего мелким пернатым, —

Так пред Энеем и Гектором юноши рати ахейской

С воплем ужасным бежали, забывши воинскую доблесть.

⁷⁶⁰ Множество пышных оружий усеяли ров и окрестность

В пагубном бегстве данаев; и бранная буря не молкла.

. . . . . . .

Песнь двадцатая. Битва богов

Так при судах дуговерхих блестящие медью ахейцы

Строились окрест тебя, Пелейон, ненасытимый бранью,

Их ожидали трояне, заняв возвышение поля.

Зевс же отец повелел, да Фемида бессмертных к совету

 ⁵ Всех призывает с холмов олимпийских; она, обошед их,

Всем повелела в Кронионов дом собираться. Сошлися

Все, и Потоки, и Реки, кроме Океана седого;

Самые нимфы явились, живущие в рощах прекрасных,

И в источниках светлых, и в злачноцветущих долинах.

 ¹⁰ В дом олимпийский собравшися тучегонителя Зевса,

Сели они в переходах блестящих, которые Зевсу

Сам Гефест хромоногий по замыслам творческим создал.

Так собиралися к Зевсу бессмертные; сам Посейдаон

Не был Фемиде преслушен: из моря предстал он с другими,

 ¹⁵ Сел посредине бессмертных и Зевса выспрашивал волю:

«Что, сребромолненный, паки богов на собор призываешь?

Хощешь ли что рассудить о троянах или аргивянах?

Брань между ними близка, и немедленно бой запылает».

Слово к нему обращая, вещал громовержец Кронион:

 ²⁰ «Так, Посейдаон! проник ты мою сокровенную волю,

Ради которой вас собрал: пекусь и о гибнущих смертных.

Но останусь я здесь и, воссев на вершине Олимпа,

Буду себя услаждать созерцанием. Вы же, о боги,

Ныне шествуйте все к ополченьям троян и ахеян;

 ²⁵ Тем и другим поборайте, которым желаете каждый.

Если один Ахиллес на троян устремится, ни мига

В поле не выдержать им Эакидова бурного сына.

Трепет и прежде их всех обымал при одном его виде;

Ныне ж, когда он и гневом за друга пылает ужасным,

 ³⁰ Сам я страшусь, да, судьбе вопреки, не разрушит он Трои».

Так он вещал – и возжег неизбежную брань меж богами.

К брани, душой несогласные, боги с небес понеслися.

Гера к ахейским судам, и за нею Паллада Афина,

Царь Посейдон многомощный, объемлющий землю, и Гермес,

 ³⁵ Щедрый податель полезного, мыслей исполненный светлых.

С ними к судам и Гефест, огромный и пышущий силой,

Шел хромая; с трудом волочил он увечные ноги.

К ратям троян устремился Арей, шеломом блестящий,

Феб, не стригущий власов, Артемида, гордая луком,

 ⁴⁰ Лета, стремительный Ксанф и с улыбкой прелестной Киприда.

Все то время, пока божества не приближились к смертным,

Бодро стояли ахеяне, гордые тем, что явился

Храбрый Пелид, уклонявшийся долго от брани печальной.

В рати ж троянской у каждого сердце в груди трепетало,

 ⁴⁵ Страхом объемлясь, что видят опять Пелейона героя,

Грозно доспехом блестящего, словно Арей смертоносный.

Но едва олимпийцы приближились к ратям, Эрида

Встала свирепая, брань возжигая; вскричала Афина,

То пред ископанным рвом за великой стеною ахейской,

 ⁵⁰ То по приморскому берегу шумному крик подымая.

Страшно, как черная буря, завыл и Арей меднолатный,

Звучно троян убеждающий, то с высоты Илиона,

То пробегая у вод Симоиса, по Калликолоне.

Так олимпийские боги, одних на других возбуждая,

 ⁵⁵ Рати свели и ужасное в них распалили свирепство.

Страшно громами от неба отец и бессмертных и смертных

Грянул над ними; а долу под ними потряс Посейдаон

Вкруг беспредельную землю с вершинами гор высочайших.

Все затряслось, от кремнистых подошв до верхов многоводных

 ⁶⁰ Иды: и град Илион, и суда меднобронных данаев.

В ужас пришел под землею Аид, преисподних владыка;