45 татуировок родителя. Мои правила воспитания бесплатное чтение

Максим Батырев (Комбат)
45 татуировок родителя. Мои правила воспитания

Информация от издательства

Батырев, Максим

45 татуировок родителя. Мои правила воспитания / Максим Батырев. — Москва: Манн, Иванов и Фербер, 2023. — (Правила Комбата).

ISBN 978-5-00195-809-3

Все права защищены.

Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения владельцев авторских прав.

© Максим Батырев, 2023

© Оформление. ООО «Манн, Иванов и Фербер», 2023

Вступление

В день десятилетия моего старшего сына мы ехали в школу, и я его спросил:

— Никита, многие люди просят меня написать книгу про мои родительские татуировки. А я не знаю, можно ли мне это сделать, имею ли я на это право. Можно ли сделать мир лучше, а других родителей осознаннее, используя мои принципы работы с вами, многие из которых ты знаешь? Я вообще не могу оценить себя. Нормальный я отец или нет?

Сын улыбнулся и сказал:

— Папа, ты самый лучший на свете. Пиши.

А потом подумал еще немного и добавил:

— К тому же и денег заработать сможем на книге.

Мы оба рассмеялись, я объяснил, что на продажах профильных книг в России заработать почти невозможно и если кто-то пишет на узкую тематику, то скорее для других целей. Я, например, делаю это для того, чтобы постараться сделать мир лучше через прожитый мной опыт.

— Все равно пиши, — ответил мне мой ребенок, и в тот же день я начал работу.

Это самая тяжелая для меня книга из всех, которые вышли из-под моего пера. Иногда я прерывался на месяцы, особенно после ссор с детьми.

«Да какое право я имею писать книгу про родительство, если не могу найти общий язык со своими детьми?!» — нервничал я, замечая новые седые волосы на своих висках.

И только моя жена, Татьяна, снова и снова, аккуратно и ласково, как она умеет, говорила мне:

— Пиши. Пиши обязательно, пиши все. Эта книга сделает лучше десятки тысяч родителей. У меня после каждой главы возникает послевкусие, внутренний диалог с собой, а это значит, что она честная, это значит, что миру она нужна.

И я снова садился писать, а потом снова бросал.

Первый раз я читал главы из недописанной книги участникам нашей экспедиции в Хакасию. Взрослые и успешные люди уселись на стульчиках напротив меня, я взял ноутбук и начал. Я читал вслух и в какой-то момент уже не смог себя контролировать: у меня полились слезы. Кое-как пересилив себя, я дочитал главу, а когда поднял глаза, то увидел, что плачут практически все. Богатые, ведущие за собой команды, лидеры своих отраслей не смогли закрыть сердца. Тема собственных детей никого не оставляет равнодушным.

И каждый раз, говоря о какой-то из своих татуировок (в кают-компании корабля, следовавшего через пролив Дрейка, на импровизированных скамейках возле озера Иссык-Куль, в палаточном лагере Ботсваны под хрюканье бегемотов и т. д.), я видел, как что-то меняется в других. Иногда эта татуировка становилась темой вечера. Мы долго дискутировали о моем очередном принципе, и я убеждался, что каждый из пап и мам хочет стать лучшим родителем для своего ребенка.

В этой книге вы вместе со мной проживете часть моей жизни, которую предприниматели обычно не показывают. Татуировки родителя — это мой опыт, моя рефлексия, мои боли и откровения. И, как всегда, я не претендую на роль истины в первой инстанции, поэтому не осуждайте меня, если вы с чем-то не согласны. Мне не нужно, чтобы кто-то согласился или не согласился со мной и моими родительскими постулатами. Я просто делюсь с вами тем, что понял, воспитывая своих детей.

А перед моими детьми я хочу извиниться. Тут много историй о вас, ребята, и вы про них всё знаете. Вы — главные герои и принимали непосредственное участие в формировании моих родительских принципов. Надеюсь, вы простите меня за откровенность.

А еще надеюсь, что, когда вы вырастете и у вас будут свои дети, эта книга вам обязательно поможет и многое объяснит.

Я посвящаю ее вам, мои дорогие Никита, Саша, Милана и Матвей.

1. Никто не знает ничего

Как бы вы ни воспитывали своих детей, у них всегда будет что рассказать своему психотерапевту.

Главная цитата про родительство. Автор неизвестен

Если бы у меня не родился второй ребенок, я бы думала, что я идеальная мать.

Мой партнер и друг из Владивостока Диана Кровлина

Ибука Масару, который пишет о том, что после трех уже поздно; вальдорфская методика с сюжетно-ролевыми играми; зайцевская методика раннего чтения; Гленн Доман, воспитывающий с пеленок; Шалва Александрович Амонашвили с гуманной педагогикой; супруги Никитины и создание правильной среды для развития; Антон Семенович Макаренко и методика воспитательного коллектива; китайская методика матери-тигрицы Эми Чуа; психологическое общение Юлии Борисовны Гиппенрейтер; «Музыка с мамой» Екатерины, Сергея и Веры Железновых; Александр Нилл и «Воспитание свободой»^[1]; мои собственные родители и их убеждения. Даже французские родители, которые растят детей, не плюющихся едой, финские школы и сингапурская система образования! Все эти люди рассказывают мне, как воспитывать моих детей.

И я их очень сосредоточенно слушаю, внимая каждому слову.

Я читал труды Иоганна Генриха Песталоцци и изучал подходы к воспитанию элиты в дореволюционной России, перелопатил книги Януша Корчака и Василия Александровича Сухомлинского, записывал цитаты Андрея Курпатова и Михаила Литвака. Познакомился лично и беседовал с прекрасными психологами, авторами книг и методистами, которых искренне полюбил: Екатериной Мурашовой, Людмилой Петрановской, Димой Зицером, Марией Каменецкой, Анной Быковой, Андреем Максимовым, Юрием Белонощенко, Айной Громовой, Анатолием Некрасовым, Анеттой Орловой, Владимиром Соловейчиком, Викторией Шиманской, Паатой Амонашвили и многими другими. Более того, я выступал с ними неоднократно на одной сцене, и меня самого все чаще приглашают поделиться родительским опытом, но я не знаю ничего.

Точнее, знаю и даже делаю, но это ничего не гарантирует. Вот в чем загвоздка.

Нет универсального секрета воспитания детей, универсальной методики, какого-то супергениального подхода, применяя который вы точно взрастите не просто детей, а гениев-миллиардеров, пышущих здоровьем, меняющих мир, творящих добрые дела и обладающих эталонными моральными принципами. Если бы секрет был, то уже давным-давно все прогрессивное человечество показывало бы пальцем на такую систему воспитания и записывалось бы в очередь в такие школы при первом положительном тесте на беременность. Подобных систем очень много, а значит, никто точно не знает, как воспитывать наших чудесных детей.

Я замороченный родитель с высокими требованиями к себе, поэтому у меня дома есть отдельный шкаф (!) с книгами об образовании, подходах и методиках, которые я непрерывно изучаю. Их уже около двухсот, все они разные, иногда противоречащие друг другу, однако я продолжаю их читать и изучать. Но никто из моих детей пока не стал чемпионом России по джиу-джитсу, победителем международной олимпиады по умножению больших чисел в уме или гением-блогером с миллионами подписчиков в TikTok. У меня самые обычные и очень хорошие дети со своими особенностями, капризами и постоянно меняющимися интересами (это меня часто бесит, но я стараюсь держать себя в руках).

Однажды мне сказали что-то вроде: «Какого хрена вы высказываетесь о детях? Пусть сначала вырастут и станут успешными, а потом делитесь своими секретами!» Это вызвало у меня дикий синдром родителя-самозванца. И в общем-то, те люди были правы. Меньше всего на свете мне хочется, чтобы на меня показывали пальцем через десять-двадцать лет и говорили: «А еще нас пытался чему-то научить!»

Но эта книга не про татуировки, которые я наношу детям с садистским выражением лица. Эта книга про меня и снова мои татуировки, которые нанесли мне мои дети и те люди, которых я перечислял выше. Я слушаю одного, изучаю другого, читаю третьего, думаю и рефлексирую, проживаю моменты своей жизни с детьми и супругой, и самые подходящие мне по ценностям методы начинают менять в первую очередь меня как родителя. Даже не моих детей.

А так-то да — я не знаю ровным счетом ничего. Никто не знает ничего. Никто не даст гарантию, что, если вы отдадите ребенка в Нахимовское училище или отправите в подростковом возрасте в английский колледж, он станет примером для миллионов или хотя бы десятков людей. Большинство детей вырастут и, как большинство взрослых, растворятся в толпе, не оставив за собой ничего. Даже если вы их воспитываете с пеленок и они в три года умеют жонглировать шестью кольцами.

Но это не значит, что нам не нужно изучать труды людей, авторитетных в сфере воспитания и детской психологии. На мой взгляд, каждый родитель хочет, чтобы его ребенок стал в первую очередь нормальным человеком, и каждая новая прочитанная книга повышает вероятность этого на малюсенький процент. В этом я убежден.

Моему старшему сыну всего десять лет, впереди у него тот самый пубертатный период, которого боятся все современные родители, и уже сейчас меня предупреждают, что я буду слышать слова: «А вас никто не просил меня рожать». И я к этому внутренне готовлюсь, надеясь, что меня пронесет, ведь мои родители от меня такого не слышали. Но где-то глубоко, на задворках моего мозга, я даже представляю, как в свои тридцать лет сын пойдет к психологу, который, как они обычно делают, закопается в его детство, — и мой ребенок скажет, что отец был помешан на порядке в квартире, ограничивал компьютерные игры, слишком много работал, заставлял зарабатывать с ранних лет и постоянно чего-то от него хотел, нанося ему всем этим (и чем-нибудь еще) непоправимые психологические травмы. Или не скажет. Кто же его знает?

А если все-таки скажет и захочет со мной поговорить об этом, то я отвечу ему: «Ты прости меня, сынок. Я воспитывал тебя открыто и искренне, тогда я думал, что это правильно, но да, я был несовершенен как отец. Однако я точно знаю одно: я честен перед тобой, потому что на тот момент сделал все что мог».

А бывают ли совершенные родители? Ну, если только не брать блогеров?

Возможно, где-то во Вселенной есть такая идеальная планета идеальных мам, пап и их деток, играющих в мяч на белоснежном песке, питающихся только экологически чистыми продуктами и поющих возле костра по вечерам семейные романсы, но на нашей планете я таких не знаю. Точнее, знаю людей, которые себя такими считают, но, думаю, и их детям, когда те вырастут, будет в чем их упрекнуть.

Сколько бы времени вы ни уделяли закаливанию с первого дня жизни или коучинговому подходу в диалогах с детьми, всегда найдется какой-то другой ребенок, который лучше разговаривает на английском языке или уже гастролирует со своим ансамблем «Песни и пляски» по стране. И вы снова будете корить себя за то, что вы несовершенный родитель или выбрали не ту методику воспитания.

Но это не значит, что нужно перестать развивать своих мальчиков и девочек и прекратить развиваться самому как родителю. Достаточно просто закончить рисовать идеальные картинки в голове и нервничать от несовпадения ожиданий с реальностью.

К сожалению, то, кем станут наши дети, зависит не только от нас и выбранной методики раннего развития. Ведь вы наверняка замечали, что у одних и тех же родителей при одних и тех же подходах вырастают совершенно разные дети? Почему так? А потому что никто не знает ничего.

Мне очень понравилась мысль французского философа и писателя Бернара Вербера, которая в свое время для меня многое расставила по местам: «В самом начале человеческая душа определяется тремя факторами — наследственностью, кармой, свободным выбором. Как правило, сперва они представлены в следующей пропорции: 25% — наследственность; 25% — карма; 50% — свободный выбор»^[2].

То есть мы только на 25% можем повлиять на то, каким будет наш ребенок, посредством наследственности, в которую, в свою очередь, включены качество генов, образование, место жизни и окружение. Сюда же можно добавить и выбор методик развития, по которым все сходят с ума, пытаясь найти лучшую для своего чада. На все остальное влияют уже сам ребенок начиная с младенческого возраста — своими решениями — и его ангел-хранитель.

Вот в рамках этих 25% влияния на ребенка и можно рассуждать. А то и 12,5%. Не исключено, что можно повлиять на то, какие гены ему достанутся от родителей, бабушек или дедушек. Только мне, например, непонятно, как это сделать.

Но на эти 12,5% я буду влиять очень страстно. Хотя бы для того, чтобы быть честным перед собой, чтобы сказать ребенку, когда он придет от своего психолога в тридцать лет: «Сынок, я сделал все что мог».

А может, он и не пойдет к психологу.

Никто не знает ничего.

Пусть это будет первой татуировкой родителя.

2. Родитель — это профессия

Если бы мне пришлось еще раз воспитывать своего ребенка,

Я бы больше рисовала пальцем, а меньше указывала пальцем.

Я бы меньше исправляла, а больше устанавливала бы связи.

Я бы реже смотрела на часы, а больше смотрела бы вокруг.

Я бы меньше заботилась о том, чтобы знать, но знала бы, что надо больше заботиться.

Я бы больше путешествовала и чаще запускала бы воздушных змеев.

Я бы перестала играть в серьезность и начала бы серьезно играть.

Я бы больше бегала по лугам и чаще любовалась на звезды.

Я бы чаще обнимала ребенка и реже одергивала бы…

Я бы сначала строила самоуважение, а дом — потом.

Я бы реже была тверда и больше бы поддерживала.

Я бы меньше учила любить силу, а больше говорила о силе любви.

Дайана Луманс, психолог

Я хочу вам рассказать, с чего все началось. Почему я вообще решил изучать тему осознанного родительства.

Это одна из тех историй, которыми мне страшно делиться, ведь я такой молодец: и в бизнесе результаты хорошие, и все книги бестселлерами становятся, и залы большие на выступления собираются, и куча премий разных. А эта история меня точно не красит. Рассыплется сейчас вдребезги мой образ молодца… но я хочу ее рассказать, чтобы быть честным перед вами.

Каждый раз, когда я ее вспоминаю, у меня подкатывает ком к горлу и на глаза наворачиваются слезы.

Это произошло в 2014 году, когда Никите было три года. Я трудился тогда директором по продажам, и главным приоритетом в жизни у меня была работа. С ребенком мы виделись только по вечерам, когда я его купал, укладывал и читал ему книгу на ночь. Надо сказать, что большинство моих мыслей были о сотрудниках, Клиентах, продажах, конкурентах, обучении на Executive MBA, прибыли компании, личных доходах и где-то там, далеко не в первую очередь, — о ребенке. Я знал, что очень его люблю; но папа должен много работать, читать семьсот шестьдесят четвертую книгу о бизнесе, думать о том, чтобы быть успешным. А сын вырастет, увидит мой пример и станет таким же, как я.

И однажды у нас случился конфликт. Месяца за полтора до этого я заметил, что сын стал подвергать сомнению мой авторитет. Сначала он пытался мной командовать, кричать и спорить по мелочам. Он не реагировал на мои просьбы, протестовал даже против простых замечаний, типа «пора чистить зубы» или «время обедать», и в целом стал очень капризным.

Я с этим мириться не собирался. Я же топ-менеджер, в подразделении работают больше двухсот сотрудников, лучшие результаты в отрасли и все дела. И там, на работе, я вообще авторитетный перец, и подписчиков в моем блоге уже много, а тут какой-то маленький бунтарь не хочет беспрекословно выполнять мои указания, постоянно спорит и достает меня этим. Естественно, о том, что я встретился с кризисом трех лет, когда все детские желания сводятся к отстаиванию своей индивидуальности, я и слыхом не слыхивал. Я даже не подозревал, что такой кризис существует.

В тот день у меня было ужасное, просто отвратительное настроение, и я с утра думал, как решить очередную рабочую головоломку, а тут еще и сын опять не хотел что-то делать. В конце концов я сказал ему строго и громко: «Будет так, как я сказал! Мал ты еще, чтобы мной командовать!» И у моего ребенка началась истерика, он побежал в комнату, схватил игрушечный меч, прибежал ко мне на кухню и начал бросаться на меня с криками и угрозами. Я разозлился, отобрал меч и выбросил его, чем еще больше взбесил сына. Но и сам я тоже начал быстро закипать.

Никита снова схватил меч и подбежал ко мне в слезах и с криками. И тут он проорал фразу, которую не пожелаешь услышать никакому родителю. Он крикнул: «Я убью тебя!» — и направил свой игрушечный меч в мою сторону.

Если бы повернуть время вспять, то сейчас я бы просто сжал его в объятиях крепко-крепко и говорил бы: «Сынок, я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя!» — пока он не успокоится. Но в тот момент я вообще не понимал, что происходит со мной. Я вырвал у него меч, схватил кухонный нож, сунул ему в руку и начал кричать в ответ: «Давай! Убей меня! Убивай быстрее!»

И вот представьте сцену: мой маленький заплаканный трехлетний мальчик стоит с огромным кухонным ножом, я с красным и злым лицом перед ним, расставив руки в стороны, и кричу ему, чтобы он меня убил.

Секунды три Никита держал в руках этот нож. Потом у него затряслись его маленькие ручки, он бросил нож на пол и, еще больше захлебываясь слезами, побежал в свою комнату и хлопнул дверью. А я рухнул на колени и закрыл лицо руками. И первая мысль, которая родилась у меня в голове, была такая: «Ну я и *удак».

Это постыдная, ужасная, унизительная история, и я вам ее рассказал.

На тот момент я не прочитал ни одной книги по воспитанию детей. Я много работал и думал, что ребенок должен меня любить и уважать уже за это. Я не понимал, что такое родительство и как это — быть осознанным отцом. Меня никто никогда не учил базовым родительским навыкам, никто мне даже про них не рассказывал. После рождения Никиты ни один мой диалог не начинался со слов: «Итак, ты теперь папа, и это огромный новый мир, которому нужно себя посвящать». Я не знал ровным счетом ничего.

Я сидел на коленях и думал, что только отмороженный человек может себе позволить сделать то, что я только что проделал со своим сыном. Огромнейшая почва для рефлексии.

Почему мой сын так себя ведет? Какой у него мотив? Как я выгляжу со стороны как отец? Какие у нас с ним отношения? Что я сделал для того, чтобы мы с ним были друзьями? Эти вопросы я начал задавать себе и искать на них ответы.

Спустя полчаса я догадался, что, наверное, мой ребенок хочет показать самостоятельность и значимость, чувствовать себя полноценным членом семьи. А что я? Я его подавляю и хочу, чтобы он беспрекословно подчинялся мне. Ведь я на работе всем транслирую, что нужно дать людям возможность чувствовать себя героями, что это основной мотив большинства наших людей. А собственному сыну я этого делать не даю. Он меня хочет победить хотя бы в детской игре, а я и здесь не могу проиграть, непонятно что доказывая самому себе.

Через час я предложил ребенку поиграть в рыцарей, надел ему на голову шлем, дал щит и тот самый игрушечный меч и начал проигрывать. Я падал с высунутым языком, изображая убитого дракона, превращался в мертвый дух папы и летал с грустными песнями о том, что меня победили, снова нападал и падал — и так много-много раз. Я видел его радость и слышал смех, и мне хотелось все больше и больше радовать его, давая ему возможность добиваться того, что он желал получить. Хотя бы игрового превосходства надо мной.

Вечером мы уснули вместе на его кровати в обнимку лучшими друзьями, а на следующий день я впервые в жизни взял в руки публикацию про родительство. Это была книга Юлии Борисовны Гиппенрейтер «Общаться с ребенком. Как?».

С тех пор я прочитал уже более ста книг на эту тему, и знаете, что я вам скажу? Родитель — это профессия. И я буду учиться быть родителем все время, пока дети не уедут из дома и не заведут собственные семьи.

Мы учимся быть управленцами и продавцами, инженерами и врачами, психологами и водителями, кулинарами и балалаечниками. Ищем тренеров и преподавателей, покупаем онлайн-курсы и сдаем экзамены, но не учимся главному в жизни: осознанности в воспитании детей.

Что-то мне подсказывает: с 99% родителей никто не ведет диалоги о том, что значит быть мамой или папой. Есть бабушки, которые подключаются после рождения, чтобы научить пеленать и купать малыша, но никто не говорит о том, как с ним разговаривать, выстраивать здоровую самооценку, понимать его чувства, учить его находить компромисс — да даже как с ним играть, в конце концов. Как будто все эти навыки появляются сами собой, в тот момент, когда ребенок делает первый вдох после рождения!

Многие мне возразят, особенно те самые бабушки, у которых одно из любимых выражений: «Вас же как-то воспитали! И без всяких книг и нравоучений со стороны!» А я скажу, что все-таки время было другое и государственно-общественное управление тоже.

Приведу вам цитату из книги «Родитель — ребенок»^[3] известного детского психолога Хаима Гинотта: «Родителям следует выработать особый способ общения со своими детьми. Представьте, что почувствовал бы любой из нас, если бы хирург в операционной, пока нам дают наркоз, вещал: “У меня, честно говоря, не очень большой опыт в хирургии, но я искренне люблю своих пациентов и руководствуюсь здравым смыслом”. Скорее всего, мы бы впали в состояние паники и поспешили убраться, что не так просто сделать детям. Родители обычно уверены в том, что достаточно любить ребенка и обладать здравым смыслом. Однако родителям, подобно хирургам, необходимо владеть определенными навыками, чтобы обрести достаточную компетенцию, позволяющую им разрешать ежедневные детские проблемы. Опытный хирург прекрасно знает, где и как ему следует воспользоваться скальпелем. Аналогично родителям следует обрести умение пользоваться словами. Ведь слова могут быть острее ножа. Ими можно изувечить, нанести множество хотя и невидимых, но очень болезненных душевных ран».

Родители у нас в стране в основном дилетанты, которые иногда проверяют домашку, скидываются на новый компьютер для школы и кормят ребенка завтраком и ужином. Собственно, этим они обычно и ограничиваются. Ну, на выходных можно свозить его в кафе или погонять с ним мяч во дворе.

Нужно отметить, что даже при этих условиях вырастает большая плеяда нормальных людей. Но, к сожалению, и большая плеяда ненормальных.

Я хочу минимизировать ненормальность и для этого пытаюсь осознать, как все устроено. Хотя понимаю, как и написал выше, что гарантий даже в этом случае никто все равно не дает.

Но татуировку «Родитель — это профессия» я себе сделал. Тем самым кухонным ножом.

3. Лучшее вовлечение происходит через игру

Игра — это идеальная формула существования человека, способ сопротивляться всем напастям.

Вячеслав Полунин, советский и российский клоун

Я не умел плавать до тридцати лет и очень плохо себя из-за этого чувствовал. Военный городок, в котором я вырос, находился в лесу, серьезных водоемов вокруг не имелось, на море получилось попасть один раз в жизни, а до ближайшего бассейна, расположенного в другом городе, было очень долго добираться, поэтому плавать я научился только во взрослом возрасте. И конечно же, мне очень не хотелось бы, чтобы дети чувствовали то же самое, что и я, когда мы приезжали на моря, а я, здоровый мужик, плескался возле берега, да еще и с надувным кругом рядом. Поэтому у детей не было выбора, заниматься им плаванием или нет.

Но что делать, если ребенок панически боится воды? Сейчас, наблюдая за тем, как сын виртуозно плавает в любом водоеме, я не могу поверить, что когда-то одна только мысль погрузиться в воду по пояс вызывала у него дикую панику. Ни при каких условиях и уговорах он не соглашался зайти в воду, особенно в море.

Мы начали искать тренеров, которые могли бы найти подход к ребенку, чтобы хотя бы снять барьер страха воды, и все говорили одно и то же: «Да, привозите, конечно. Справимся». Но после первого же занятия они разводили руками, потому что справлялись так себе. Кто-то пытался действовать авторитарно; кто-то обещал, что папа купит шоколадку (хотя я не собирался); кто-то заманивал; кто-то пытался объяснять, что это безопасно. А вот что мне не нравилось больше всего: они говорили, что родителя рядом быть не должно, и выгоняли меня. Типа: «Мы сами все решим с этим двухлетним парнем». Приходилось всячески изворачиваться, чтобы хотя бы краем глаза посмотреть, как у них не получается ничего. Так мы сменили семерых разных тренеров.

И вот однажды в Таиланде нам попался молодой парень, которого звали Ильяс. Первое, что мне в нем понравилось, — он сказал, что мне надо быть рядом с бассейном, ведь так ребенок будет чувствовать себя в безопасности. Второе, что меня заинтересовало, — он попросил взять на первую тренировку две любимые машинки Никиты.

И вот стоим мы возле бассейна, Ильяс очень дружелюбно разговаривает с ребенком и предлагает ему поиграть в эти машинки. Они играют сначала на бортике, потом машинки оказываются в бассейне — и вот Никита уже по щиколотку в воде. Через пять минут они вместе уже по колено. И где-то спустя полчаса мой радостный ребенок стоит в воде по грудь, зажимает нос одной рукой, а второй собирает машинки со дна бассейна, естественно, ныряя за ними! Он сам собой очень доволен, я им очень доволен, мы оба довольны Ильясом, а Ильяс — собой.

Весь отпуск мы ходили к Ильясу на тренировки, и Никита полюбил воду. В свои десять лет он плавает быстрее меня, знает все стили и может провести в море или бассейне шесть часов кряду. Как оказалось, с маленькими детьми нужно играть, даже когда они учатся чему-то новому. Вот ведь как: с детьми нужно играть, представляете? И с тех пор мы играем все их детство. Это оказалось непросто. А татуировка «Лучшее вовлечение происходит через игру» навсегда отпечаталась на моем сердце.

Напомню, что до того момента, как я стал писать книги и проводить мастер-классы, я работал топ-менеджером. Человеком, у которого была власть и который имел право ее использовать. Например, в директивном порядке отдать прямое распоряжение сотруднику, не вдаваясь в подробности и не объясняя мотивы. И, как оказалось, такой замечательный директивный метод управления при взаимодействии с моим сыном не работает вообще (кстати, он также не работает при управлении сотрудниками)! То есть сказать Никите: «Давай, умывайся!» — не прокатит. Да и слова «Никита, пей йогурт!» тоже не особо мотивируют ребенка на выполнение этой сверхважной и срочной задачи. Потому что сверхважная и срочная она для меня, а ему мои утренняя спешка, загруженность задачами и вечный цейтнот могут быть вообще по барабану. И требовалось придумывать что-то интересное — это всегда срабатывало.

Допустим, когда он уже был в детском саду, в первые три месяца ни разу такого не случалось, чтобы он пошел туда сам с песней и радостным настроением. Это только в моих мечтах Никита утром бодро просыпался, сам шагал в туалет, совершал утренние процедуры, энергично одевался и жизнерадостно выбегал из квартиры по направлению к детскому саду.

Как мне его мотивировать с утра? Давлением? Но я не хочу, чтобы у меня был запуганный ребенок. Настойчивостью? Типа: «Одевайся, одевайся, одевайся, одевайся, одевайся»? Как-то это не особо работало. Запугиванием? Вроде: «Сейчас там съедят всю твою кашу, и ты останешься голодным»? Мне кажется, он только радовался этому. Перекладыванием ответственности? Типа: «Ты уже взрослый и должен все делать сам»? Но вопрос в том, что нужно не только передать ответственность, но и убедиться в том, что ее приняли, а с четырехлетним мальчиком это тоже не работало.

Четкая и стройная аргументация и мои рассуждения вслух про дисциплину не работают. А если повысить голос, так вообще можно сразу доставать мобильный телефон и переносить первую встречу на час позже.

Отдельно стоит отметить, что в саду у него было все хорошо: приятели, классные воспитатели и интересные занятия. Иногда возникала обратная проблема: вечером его сложно было утащить оттуда домой.

В общем, это была очередная родительская задача, которую я решал с вечера, размышляя, какую игру можно придумать, чтобы утром ребенок вдохновенно шагал в детский сад.

«Лучшее вовлечение происходит через игру» — напоминала моя родительская татуировка. И, что самое удивительное, когда я начинал смотреть на проблему под таким углом, решения приходили в голову сами. Пусть не сразу, пусть не быстро, но приходили.

Например, вот что делали мы с Никитой.

• Играли в «тепло» — «холодно», искали его шарф, который находился в саду.

• Шли, сжимая в кулаках, отдавать свою сердечную любовь воспитательнице.

• Отмечали Всемирный день добрых дел и выполняли этим утром добрые дела.

• Превращались в робота и нажимали на нем кнопки «одеваться», «принимать пищу», «ходить» и т. д.

• Соревновались с минутной стрелкой на часах, чтобы обогнать ее и прибежать в садик быстрей, чем она покажет нужное время.

• Отводили в садик папу (то есть меня) и знакомили его с персоналом.

• Играли в «игру наоборот»: делали все, что скажет папа, но наоборот.

• Искали волшебницу, которая превратила моего сына в капризного мальчика.

• Прятали в раздевалке пиратские пиастры и находили их на следующее утро.

Когда дети отказывались есть, я играл, например, в волшебную фею, которая летала над тарелкой и добавляла в нее пять кусочков смелости для Никиты и пять кусочков любви для Миланы. Или в пещеру драконов, которая открывалась только тогда, когда мимо пролетала ложка с жареными коровами, фаршированными утками или какой-нибудь другой драконовой вкусняшкой. А еще я придумал игру «Ам!», которая детям очень нравилась и с первых секунд вовлекала их в процесс: им было интересно. Суть игры заключалась в том, что я рассказываю им сказку, и как только они слышат «Ам!», то съедают по три ложки.

По горАМ, по долАМ шел один человек. Он был сАМым смелым и искал мрАМорную фигуру волшебника КрАМбахера. Каждый вечер он звонил мАМе и папе и рассказывал, как у него дела. И вот однажды он встретил сАМца мАМонта, который искал свою прекрасную жену мадАМ ПАМпидур.

И так далее.

А чтобы они с удовольствием чистили зубы, мы боролись против бандитов Кари и Еса или играли в ослепительную улыбку, когда папа зажмуривался от блеска их начищенных зубов.

Кто-то скажет, что это перебор, а мне нравится. Мне кажется, это и есть одна из основ осознанного родительства: играть с детьми, пока им интересно со мной. Скоро они вырастут и уже будут играть не со мной, а я стану жалеть о том, что упустил время, когда можно было просто подурачиться со своими детьми, пока они маленькие.

Мы играем в дороге в машине, в поезде, в самолете, дома, в отпуске. Везде.

Легко отправить детей кататься на каруселях, приведя их в парк, или дать им в руки планшет, но сложно вдохновлять их собой. Сложно делать так, чтобы им было с тобой интересно, и легко раздавать приказы и командовать. Сложно придумать игру и поиграть со своими детьми, но легко быть серьезным и суровым папой.

Закончить эту главу хочу цитатой выдающегося нидерландского историка и культуролога Йохана Хёйзинги, который посвятил жизнь фундаментальному исследованию игр в развитии нашей цивилизации и эволюции человека: «Понятие игры как таковой — более высокого порядка, нежели понятие серьезного. Ибо серьезность стремится исключить игру, игра же с легкостью включает в себя серьезность»^[4].

Играйте со своими детьми. Всегда.

4. Совершенно бессмысленно сравнивать наши поколения

— Я вот наблюдаю своего сына. Хороший парень, спортсмен. В общем, сын есть сын, ничего плохого о нем не скажу. Но любит, понимаете, пить молоко из банки. Ну, банки такие, знаете, желтые, концентрированное молоко. Там еще корова нарисована… Я ему говорю: «Почему ты пьешь молоко неразбавленным? Оно ведь жирное. Его разбавлять надо». «Люблю, — говорит, — неразбавленное». Любит он, понимаете?

— У нас прекрасная молодежь! Можно сказать, героическая. Я каждый день смотрю телевизор и уверяю вас, что очень хорошо знаю нашу молодежь!

Герой Владимира Меньшова из кинофильма «Курьер»

— Папа, почему ты так много работаешь и почему так редко бываешь дома?

— Сынок, я много работаю, потому что у меня была мечта, чтобы у каждого члена семьи была своя комната. Собственно, поэтому у вас с сестрой есть свои комнаты.

— Папа, да что ты придумываешь. У всех детей в мире есть своя комната.

Мне остается только открыть рот и глотать воздух. А что я могу ему сказать в ответ? Он живет в другом мире с другими правилами, другими стандартами, другими героями и совершенно в другом контексте.

Я, кстати, не знаю, какой мир лучше: тот, в котором выросли мы, или тот, в котором растут наши дети. Мне, конечно, кажется, что наше детство было самым правильным.

Каждый раз, собираясь с друзьями-предпринимателями, мы обсуждаем 90-е годы, когда прошло наше детство, рассказываем, кто во сколько лет начал зарабатывать первые деньги, как мы бедно жили и как выкручивались в то время наши родители, чтобы прокормить семью, как мы всей семьей батрачили на шести сотках, стояли в очередях за синими куриными ножками и что именно благодаря тому нашему детству мы, как заведенные, бежим до сих пор, чтобы наши дети жили лучше, чем мы.

Дети вынуждены выслушивать наши рассказы о том, как нам было тяжело, с призывами влезть в нашу шкуру, понять нас, поэмпатировать нам и брать с нас тогдашних пример мужества и стойкости, дисциплины и трудолюбия. Но это практически невозможно просто потому, что наши дети живут сейчас в другом мире.

— Да что вы понимаете! Живете расслабленной жизнью, а мы своими руками на войне фашистскую гадину из страны выдворяли, — мог сказать мой прадед деду.

— Да что вы понимаете! Живете расслабленной жизнью, а мы своими руками после войны страну поднимали и ракеты в космос запускали! — мог сказать мой дед моему отцу.

— Да что вы понимаете! Живете расслабленной жизнью, а мы своими руками держали удар после развала Советского Союза и выкарабкивались как могли, чтобы вас прокормить, — может сказать мне мой отец.

— Да что вы понимаете! Живете расслабленной жизнью, а мы первое поколение, которое не может рассчитывать на государство и само должно строить свое настоящее и ваше будущее, — могу сказать я своим детям.

И каждому поколению есть что предъявить потомкам, есть на что обижаться и с чем сравнивать. И конечно же, наша жизнь с нашими ценностями кажется нам самой правильной. Без гаджетов в детстве, с мультфильмами исключительно по программе телепередач, играми во дворе со сверстниками и чтением книг, взятых в библиотеке. Но ведь далеко не каждый из моих ровесников стал директором крупного предприятия, публичной личностью, влиятельным политиком или рок-звездой. А детство у нас было одинаковое.

То есть совсем не факт, что мои дети, попав в те условия, в которых жил я, станут такими же, как я. Да и вообще, как-то бессмысленно сравнивать наши поколения. В этом нет совершенно ничего здравого.

«Я в вашем возрасте уже картошку на даче с родителями копал», — говорю я своим детям. Это навсегда впечаталось в память — и, конечно же, я считаю себя героем. Но насколько это объективно? Я вот не припомню, чтобы в субботу с утра я просыпался пораньше, бежал в комнату к родителям и с радостным воплем: «Ура! Мы сегодня едем копать картошку!» — будил их. Точно не было такого.

В то время у нас не было выбора. И высказывать детям претензии на эту тему бессмысленно. Ну, а если хочется повторить, то повторяйте: покупайте землю, тяпки и лопаты, засаживайте вместе несколько соток картошкой, ездите туда каждые выходные с детьми и работайте, что останавливает-то? Только есть ли в этом смысл, я не знаю. Такая картошка сейчас будет золотой, гораздо дешевле и быстрее купить ее в любом магазине в любое время суток.

«Я в вашем возрасте уже столько книг прочитал. В библиотеки ездил в другой город» — такое я тоже говорил. Но стал бы я это делать, если бы по телевизору показывали детские фильмы не только в субботу, а у меня под рукой были бы интернет и компьютер? Вряд ли. Уж не очень я верю в такую свою доблестную детскую осознанность. Просто у нас не было альтернативы.

Я пишу эту главу ранним утром, находясь на корабле «Амазон» у берегов Антарктиды. Мои родители в моем возрасте не имели возможности так много и далеко путешествовать, тем более с близкими по духу людьми. А родители моих родителей вообще не путешествовали. Значит ли это, что мы живем в лучшее время? Безусловно, да. И я очень надеюсь, что наши дети будут жить в еще более крутые времена, чем мы. У них все для этого есть. Во внешней среде возможностей и свобод гораздо больше, чем было у всех поколений до них. А сравнивать разные времена совершенно бессмысленно.

Вчера я обсуждал тему сравнения поколений с одной из участниц нашей экспедиции, Анастасией Насибуллиной, и она высказала очень мудрую мысль.

В сравнении поколений важно то, какую цель ты преследуешь. Навряд ли есть цель подчеркнуть различия и разделяющую нас пропасть. Ведь это неконструктивно. Поэтому если мы со своими детьми хотим достичь согласия и синхронизации, то надо, наоборот, сравнивать и искать наше общее.

Если мы хотим быть услышанными, мы должны завоевать доверие, а значит, показать, что мы похожи, мы одной крови.

Мятежный подросток будет изо всех сил искать различия, оправдывать свои истинные поступки, а мы должны подчеркивать единство, соплеменность: вот, молодец, сынок, совсем как я когда-то. Ты даже переплюнул папу. Я горжусь тобой.

Я считаю, что это позиция сильного, мудрого и осознанного родителя.

Поэтому, вместо того чтобы искать, насколько мы все разные, давайте искать, что же нас объединяет. Вместо того чтобы тыкать пальцем и верещать, что все потеряно, искать то лучшее, что есть в наших детях, и перестать завидовать их более счастливому детству, чем наше. Вместо того чтобы морщить нос от их интересов, вникнуть в них и начать их разделять. Вместо того чтобы ругать детей за то, что у них сейчас больше возможностей, подсказать, как ими воспользовались бы мы. Вместо того чтобы показывать различия, демонстрировать единство.

Ведь совершенно бессмысленно сравнивать наши поколения.

Многим не мешало бы сделать такую татуировку.

5. Если не получилось, мы просто пробуем еще раз

Успех в школе предполагает не только интеллект. Чтобы преуспеть в учебе, нужно обладать качествами, которые особенно зависят от внимания, воли и характера.

Альфред Бине, Теодор Симон, создатели первого действительного теста на IQ (1916 год)

Лучше ошибиться, вложив в ошибку всю свою страсть, чем робко избегать ошибок, дрожа от страха.

Дэн Миллмэн, «Мирный воин»^[5]

В октябре 2018 года, на осенних каникулах, мы поехали в Данию исполнять детскую мечту: посетить самый большой в мире Леголенд. Любовь к прекрасным конструкторам вылилась в то, что дети стали одержимы желанием попасть в этот огромный парк, а я как-то был и не против. И вот я, Никита, Милана и моя мама, а стало быть их бабушка, дождавшись середины октября, полетели в Копенгаген.

И там, в этом парке, я встретил аттракцион, который стал для меня самым запоминающимся в жизни. Не по уровню экстрима, не по красоте исполнения, не по грандиозности и размаху, а по причине того, что именно там нам удалось сплотиться и победить, хоть и не с первой попытки.

Суть была следующей: отстояв очередь, вы своей командой идете к небольшой платформе на рельсах, которая имитирует пожарную машину. Когда прозвучит гонг, вы должны качать вверх и вниз ручку, чтобы начать движение по рельсам. Механизм ровно такой же, как на ручной дрезине (собственно, это и есть ручная дрезина). Проехав метров тридцать, вы оказываетесь у импровизированного здания, в котором имитируется пожар в некоторых окнах. Далее одному из участников нужно направить пожарный шланг в сторону окна, где полыхает огонь, а второму начать качать воду, как на старых колонках. Когда огонь погаснет, надо вернуться с помощью все той же ручной дрезины. Вуаля.

Сложность состояла в том, что таких пожарных машин на этой площадке штук десять, а стало быть, происходит соревнование. Кто быстрее все сделает, тот и победил. Проблема заключалась в том, что в нашей команде были четырехлетняя девочка, семилетний мальчик и бабушка, а во всех остальных — уже подростки либо двое крепких датских родителей. В общем, силы были совсем не равны.

Мы закончили заезд полным провалом, хоть было и весело. К финишу пришли предпоследними, еле потушили «огонь» и долго не могли определиться, кто за какой участок отвечает. Поэтому все делали всё, а еще раздавали друг другу советы, перекрикивая друг друга.

Победители сфотографировались на пьедестале, проигравшие команды, весело щебеча, пошли на следующие аттракционы, а мы снова встали в очередь.

— Папа, мы же только что были здесь, — сказали мне дети.

— А давайте разберем наши ошибки и попробуем в этот раз сработать более слаженно? — спросил я их.

Выбора у семьи особо не было, и мы начали обсуждать прямо в очереди, кто за что на этот раз будет отвечать, заодно наблюдая за выступлениями других команд.

— Так, вот здесь, на насосе, должен быть самый сильный из нас, а вот здесь смотрите: чем ближе человек держит шланг к стволу, тем удобней ему направлять его на очаг возгорания. Когда будем управлять ручкой дрезины, Никита, наваливайся на свою сторону всем телом, а я буду тебе помогать. Делаем все под счет…

Во второй раз мы пришли к финишу в первой пятерке и снова встали в очередь. На этот раз я обратил внимание, что ни одна из семей повторно не делает этого, люди не хотят оттачивать мастерство, и мы смогли поговорить об этом — насколько правильно пробовать еще, если не получилось выиграть с первого раза.

В третий раз мы пришли к финишу вторыми, и обогнала нас только команда из четырех подростков, а в четвертый раз, как вы уже наверняка догадались, мы выиграли.

Подойдя к импровизированному пьедесталу, я попросил детей сформулировать, почему же в конце концов нам удалось победить. И получились три детских, но очень правильных принципа.

1. Нужно заранее распределить, кто за что отвечает.

2. Нужно все делать быстрее всех.

3. Нужно стараться больше всех.

Мы сфотографировались и, довольные собой, пошли на следующий аттракцион.

— Папа, я хочу добавить четвертое правило, — сказал мой сын.

4. Каждый должен заниматься только своим делом, не отвлекаясь на дело другого. Иначе он не сможет делать свое дело максимально хорошо.

Кстати, на этом фото команда победителей: четырехлетняя девочка, семилетний мальчик, их прекрасная бабушка и я.

Почему я так поступил? Почему этот замороченный папа не махнул рукой и не пошел дальше развлекаться с детьми? Ну, не выиграли и не выиграли, черт с ним. Мы же приехали отдыхать, в конце концов, а не соревноваться с незнакомыми детьми.

Дело в том, что у меня просто появилась отличная возможность продемонстрировать то, как я живу сам и чем руководствуюсь в достижении успеха.

Я никогда не блистал знаниями ни по какому предмету, у меня нет сверхвысокого интеллекта и выдающихся способностей, врожденной харизмы или внеземного дара, зато есть бесконечное количество попыток. И порой их больше, чем у других. В этом и есть мое основное преимущество. Просто пробовать еще раз, если не получилось. И эту татуировку я много раз демонстрировал своим детям реальными примерами, один из которых описал выше.

Несколько лет назад я наткнулся на исследования Анджелы Ли Дакворт, американского ученого-психолога, которая работает в Пенсильванском университете и огромное количество времени посвящает попыткам реформировать систему образования, утверждая и доказывая многочисленными исследованиями (одно из них было проведено на 33 000 северомакедонских детей), что выдержка, мужество, сила воли и самоконтроль более значимы в успехах детей, чем их IQ и наличие таланта в чем-то. И далеко не все любознательные и талантливые люди доходят до социального успеха, но при этом практически каждый успешный человек — тот, кто много и усердно работал и научился преодолевать на своем пути неудачи.

Так вот, Анджела утверждает, что научить ребенка упорству можно только упорством. Если мы с вами хотим, чтобы наши дети выросли настойчивыми, мы должны сами проявлять усердие и страсть к своему делу. Хотя, по ее мнению, эту роль может выполнять и другой взрослый, например спортивный тренер из секции или учитель в школе. Но надо помнить, что следует четко соблюдать баланс между требовательностью и поддержкой своего чада, между дисциплиной и любовью. Далеко не все тренеры и учителя готовы делать это. А мы с вами точно сможем.

Когда у моих детей что-то не получается, я настойчиво и без нервотрепки говорю: «Значит, надо сделать еще одну попытку. Не бывает перехода на новый уровень без боли. В том числе и боли разочарования. Давай пробовать еще раз». Не всегда этим удается детей замотивировать, но я пробую еще раз и еще. Так уж я устроен.

В 2018 году я стал одним из организаторов конференции для подростков, где моей целью было показать подрастающему поколению тех людей, которые по-настоящему добились в жизни успехов, насколько важны труд, дисциплина и огромное количество попыток на пути к мечте. Я очень ждал выхода на сцену Сергея Чернышева, который известен как первый в мире обладатель золотой олимпийской медали в брейк-дансе. Я ждал его, чтобы в интервью задать ему самый главный для меня вопрос: «Сколько ты работал для того, чтобы стать номером один в мире?»

И он ответил так, как я ожидал, и его слова услышали несколько сотен детей, находящихся в зале, а еще прочитают десятки тысяч людей в этой книге. Он сказал, что на протяжении семи лет тренировался по шесть часов. Каждый день. Только так можно стать номером один в мире. Делая больше попыток, чем другие.

Напоследок я хочу вспомнить одну из любимых сказок японцев, которую они читают детям в числе первых. Это сказка про черепаху, которая обогнала зайца (потому что самонадеянный косой решил отдохнуть по дороге и заснул). Вы все ее прекрасно знаете. Она о том, что даже если ты талантлив и обладаешь сверхспособностью, то далеко не факт, что ты выйдешь победителем в соревнованиях, где твой противник — тот, кто никогда не останавливается и просто двигается к цели.

Пробовать снова и снова — это и есть лучший путь к тому, чтобы стать первым. Даже если у тебя нет суперталанта. Это моя логика, и я ею руководствуюсь в жизни и в воспитании детей. Собственно, об этом и говорит в своих исследованиях Анджела Ли Дакворт.

И мне кажется, это прекрасная татуировка родителя!

Ну, а о том, что мы читаем своим детям, поговорим в следующей главе.

6. Каждая прочитанная книга влияет на формирование личности

Чтение — это окошко, через которое дети видят и познают мир и самих себя.

В. А. Сухомлинский

Этот рассказ мы с загадки начнем.

Даже Алиса ответит едва ли;

Что остается от сказки потом,

После того, как ее рассказали?

Владимир Высоцкий. Песня Кэрролла

Это моя четвертая книга про татуировки, в каждой из предыдущих я уделял отдельное внимание книгам и их роли в моей жизни — и не собираюсь отступать от традиции. Я читал и читаю всегда очень много, просто фанатично, и это, безусловно, повлияло на формирование меня как личности — не меньше, чем родительское воспитание, друзья или школа. Я убежден, что на развитие каждой личности влияют прочитанные книги: изучая их, вы неизбежно начинаете смотреть на мир глазами разных персонажей, добавляете себе вариативности, проживаете с героями разные ситуации и понимаете, как еще можно принимать решения в разных ситуациях в жизни.

После каждого прочтения книги — как и после каждого просмотра фильма, мультфильма или спектакля — мы с детьми разбираем это произведение в беседе: «Что до нас хотел донести этой историей автор? Какие выводы можно сделать из нее?» Мне кажется, что эти разборы развивают умение рефлексировать — и дается оно, честно говоря, непросто. Дети не взрослые, им тяжело смотреть в глубину и вычленять суть, но с моими выводами, после того как я выслушаю сначала их всех, они соглашаются всегда. А в последнее время некоторые наши умозаключения начинают совпадать. Значит, наконец-то проявляются результаты этой кропотливой работы. Но делать это нужно обязательно, потому что, если материал не закрепить, он куда-то потом выветривается из мозгов, причем со скоростью шквального ветра.

Честно говоря, сделать так, чтобы дети читали, оказалось совсем непросто. Педагог и писатель Дима Зицер в одном из интервью сказал: «Посмотрел бы я на вас в вашем детстве. Если бы у вас было такое количество соблазнов в виде всевозможных гаджетов, читали бы вы что-нибудь?»^[6] Не знаю. Иногда мне хочется, чтобы пропали интернет и цифровое ТВ, чтобы мы, как в старые добрые времена, вынуждены были пойти к книжным шкафам дома и занимали себя перелистыванием страниц в одиночестве. Но потом я ловлю себя на мысли, что превращаюсь в брюзжащего старика и что нужно действовать другими способами.

1. Личный пример. Я считаю, что не стоит ожидать от детей быстрых результатов и они меняют свое представление о мире не по щелчку пальца. Мы с супругой договорились, что, когда дети дома, мы стараемся не брать в руки гаджеты, только в случае острой необходимости; но дети должны нас видеть с книгами постоянно. Почти год ушел на то, чтобы я увидел старшего сына склонившимся над книгой, которую он взял в руки добровольно. Это было одно из самых запоминающихся событий того года, которое мы с женой даже отпраздновали. Работает личный пример, работает!

2. Система маленьких вознаграждений. Об этом подробно напишу в одной из следующих глав, чтобы стало понятно, что я имею в виду. А сейчас для затравки скажу, что за десяток прочитанных страниц книги выдается одна звездочка.

3. Семейные традиции. В пандемию, когда времени дома было больше, чем когда-либо, мы придумали по средам проводить «Час чтения»: все садятся с книжками и читают, а потом рассказывают друг другу, что интересного они прочли за эти шестьдесят минут. Некий формат книжного клуба, только дома.

4. Искренняя радость за каждую прочитанную книгу. Обнимашки, счастье в глазах родителей. Иногда дети хотят нас порадовать, и они знают, что это один из способов.

5. Разрешение читать на ночь. Сначала я с этим боролся, особенно с Сашей, который любил залипнуть на часик после того, как мы его уложили спать, а утром не мог сползти с кровати. Но потом, после долгих разговоров и размышлений, мы легализовали на десять минут после отбоя чтение книг. Нельзя беситься, прыгать, ходить друг к другу в комнаты, играть, можно только читать. И на удивление это срабатывает. Они действительно читают сами.

6. Аудиокниги в машине. Когда мы обсудили все дела, мы слушаем книжки. Я помню с детства, как залипал над детскими спектаклями на пластинках, переслушивая их одну за другой, это работает и на моих детях тоже. Более того, нам даже удалось послушать «45 татуировок менеджера»^[7] за два месяца поездок в школу и разобрать каждую главу. Удивительно, но если бы я это рассказывал сам, то меня бы слушали не с таким интересом, как когда я озвучиваю свои книги с телефона, подключенного к машине. И когда дети садятся в машину, при поездке на дачу например, и говорят: «Папа, включай “Татуировки”», чувствуешь себя ну очень довольным.

7. Постоянные рассказы о том, как я читал в детстве, что именно, почему, даже демонстрация моих детских дневников, в одном из которых у меня записаны названия 65 книг, прочитанных за лето!

8. Ну и, конечно же, книги на ночь. Об этом отдельно чуть ниже.

К моему сожалению, книги, которые сейчас читают дети самостоятельно, очень простые. По крайней мере пока. Я это оправдываю тем, что они еще маленькие и, наверное, рано от них ждать прочтения более серьезной литературы, которую я бы хотел, чтобы они читали: такой, где поменьше картинок и побольше текста, но время покажет. Пусть хотя бы такие читают.

В одном из интервью Андрей Фурсов сказал замечательную фразу: «Если ты хочешь прожить не одну жизнь, а несколько, жизнь д’Артаньяна, жизнь Шерлока Холмса, жизнь героев Фенимора Купера, читай книги. То есть создавай вокруг себя кокон культурный. Помимо того что культура самоценна, она, безусловно, является дополнительным щитом и мечом для человека, противостоящего системе. Потому что культура — это вторая природа. Человек живет не только в натуральной природе, но и вот в этой искусственной природе. И, работая с обеих рук, ему значительно легче противостоять давлению»^[8].

Я понял, что, читая книги детям на ночь, я хоть как-то противопоставляю литературных героев нынешним, ютубным. Потому что все герои из правильных книг — они про силу слова, честь, настоящую дружбу и смелость творить. В данный момент, например, я читаю детям «Кортик», до этого были «Пещерный лев» и «Сын полка» — прекрасные произведения о том, какими должны быть мужчины и мальчики. Если домой приезжает дочка, мы читаем другие книги на ночь, например «Приключения Алисы» Кира Булычева. Но читаю я всегда, потому что каждое из этих произведений дает им ориентиры. Современные книги их не дают, они в основном развлекательные. Но мы их тоже изредка читаем, просто чтобы поржать и не быть занудами.

Любая серьезная книга неизбежно влияет на формирование личности человека. И то, какие книги мы читаем детям, неизбежно отразится на их характере. Какие-то будут ребенку неинтересны, какие-то проскочат мимо и не запомнятся, а какие-то он полюбит навсегда. И хотим мы этого или нет, но уже на бессознательном уровне он будет копировать поведение полюбившихся ему героев и накладывать их характер на свои бытовые ситуации, представляя их на своем месте.

Очень многие дети будут «играть в жизнь» любимых героев, а потом, став большими и взрослыми, по-прежнему оставаться в этой роли, сами того не осознавая.

И тут возникает главный вопрос: а кто эти герои? Кто эти мифические персонажи, которых могут полюбить наши дети, в чью модель поведения могут встроиться и нести ее всю жизнь? Можем ли мы влиять на это? Или стоит пустить все на самотек? Надо ли вмешиваться в это нам, родителям?

Я уверен, что надо.

Дело в том, что в каждой стране существуют свои установки на ментальную модель жителя этой страны. Допустим, в США шумит пропаганда «страны бескрайних возможностей». Все, от речей проповедников в церквях до тысяч книг про историю успеха, говорит о том, что ты должен быть богатым и много работать. Когда ребенок растет в такой среде, он, безусловно, принимает это как данность и с этими установками начинает формировать свою модель поведения.

Про первую сказку японских детей я написал в предыдущей главе, и она полностью отражает суть жизни японцев: бесконечное улучшение процессов каждый день маленькими шагами, без остановок. Каждый день по чуть-чуть. Еще шажок, еще шажок. Кем бы ты ни был, ты не должен сдаваться, ты должен верить в свою мечту — и в конце концов обязательно выиграешь. Именно с такой моделью начинают расти японские дети.

А вы знали, что в Швеции люди не любят книгу про Карлсона? И при упоминании известной писательницы Астрид Линдгрен все шведы говорят, что их любимая сказка — про Пеппи Длинныйчулок.

«Как же так?! — скажут многие. — Ведь есть такой добрый мультик про дружбу!» Вдобавок и саму книгу большинство соотечественников знают в переводе Лилианны Лунгиной — но не все в курсе, что там опущены некоторые подробности, отнюдь не красящие главного героя.

Давайте попробуем описать модель поведения человека с пропеллером на спине, который дружит с мальчиком из вполне благополучной семьи.

• Он врет.

• Он бродяга, у которого нет собственного дома.

• Он думает о себе и только о себе.

• Он с удовольствием съедает чужую еду и ломает чужие люстры.

• Он быстро ретируется с места событий, если его друг попадает в беду.

Какие же ценности он транслирует нашим детям?

«А Пеппи Длинныйчулок — самая добрая и одновременно смелая девочка в мире». Так говорят сами шведы. Но в нашей стране это не самый популярный персонаж.

Еще раз повторюсь: в каждой стране существуют свои установки на ментальную модель гражданина.

Люди, которые изучают нашу историю 20-х годов прошлого века, знают, как глубоко и долго работал один из комитетов СССР во главе с Надеждой Крупской над тем, чтобы создать в обществе определенную детскую пропаганду, которая высмеивала церковь и создавала новых героев своего времени^[9]. А русские народные сказки, которые были одобрены в Советском Союзе, формировали очень странную, но актуальную для того времени модель поведения.

Во многих наших сказках главный герой почти никогда не принимает решения сам! А ребенок, как известно, всегда ассоциирует себя с главным героем. Возле этого персонажа всегда появляется кто-то, кто помогает ему и принимает решения или делает что-то за него. То Василиса Прекрасная, то волшебный клубок, то Двое из ларца, то еще какой-нибудь персонаж.

Ментальная модель поведения, которую проглатывает ребенок с детства, — это безынициативность, нежелание принимать решения, перекладывание ответственности за результат, поиск того, кто поможет. Все это воспринимается буквально, откладывается в подкорке бессознательного поведения маленьких детей и будет преследовать их всю жизнь. На всякий случай напишу, что это исключительно мое субъективное мнение, не претендующее на абсолютную истинность.

Года три назад я читал детям замечательную советскую книгу «Цветик-семицветик», которую мы так в детстве все любили, и по ходу чтения понял, что эту сказку не хотел бы взять за основу воспитания. Ведь она была актуальной и востребованной для советских детей и написана именно для того времени.

Как только я заикнусь кому-то об этом, на меня готовы наброситься чуть ли не с кулаками, защищая прекрасную сказку про девочку Женю. «Что вы имеете против “Цветика-семицветика”?! Это прекрасная сказка, которая учит добру!» Да, безусловно, она учит добру, я не буду с этим спорить. А еще она учит тому, что ребенок не должен ничего хотеть для себя, иначе он об этом пожалеет. Как только прекрасная девочка Женя что-то заказывала для себя, она уже через минуту жалела об этом. Ничего для себя не хотеть — это отличная модель, применимая для советских детей. А я хочу, чтобы мои дети не стеснялись хотеть и мечтать с детства, и для себя в том числе. Поэтому был бы с такой сказкой аккуратней.

Я считаю, что в наших руках выбирать, какие сказки читать своим детям, а какие нет. И когда я беру в руки очередную книгу, чтобы на ночь прочитать ее детям, я всегда задаю себе вопрос: «Чему она может моих детей научить?»

И не подумайте, пожалуйста, что я хочу дискредитировать советские сказки. Мое любимое произведение, например, — серия книг Александра Волкова «Волшебник Изумрудного города». Это совсем не детская книга, мудрая и полезная для перечитывания — в том числе и взрослым.

Кстати, мы с супругой нашли на «Авито» абсолютно нетронутую коллекцию из двадцати томов «Библиотеки приключений» 80-х годов, в которую включены «Два капитана», «Последний из могикан», «Гиперболоид инженера Гарина» и прочие прекрасные книги, и моя задача — прочитать детям эту коллекцию! Не могу замотивировать их? Значит, прочитаю сам! К тому же мне самому интересно перечитывать эти книжки, напоминать себе о своих ценностях и формировать единый понятийный аппарат с детьми. А они, надеюсь, полюбят более сложные книги благодаря этой семейной традиции.

Чтение — огромный осознанный пласт моей жизни, и я сделаю все, чтобы мои дети полюбили читать так же, как я.

Если вам интересен список литературы, которую я рекомендовал бы прочитать детям, напишите письмо с темой «Книги» на адрес [email protected], и я направлю его ответным письмом.

7. Даже дистанционно можно быть любящим родителем

Если я объеду все города, куда меня зовут, то я приеду домой и меня встретят бородатые дети.

Анна Быкова, автор серии книг о «ленивой маме»^[10]

18 февраля 2022 года я сошел на берег Аргентины со шхуны «Амазон», на которой мы в течение двух с половиной недель переправлялись через пролив Дрейка к Антарктиде и обратно. Почти треть книги была написана благодаря этому длительному путешествию, в условиях качки и с огромной тоской по моей чудесной жене, прекрасным детям и замечательным родителям. Двадцать дней в современном мире без связи и интернета — это очень долго, поверьте.

Я вышел на берег с двумя главными задачами.

1. Принять нормальный земной душ.

2. Отправить родным послания на открытках, которые побывали на самом труднодоступном материке.

Ну, вот такая у меня жизнь. Последние восемь лет я больше времени провожу в командировках, турах и экспедициях, чем дома. Сейчас благодаря мудрости моей супруги мне уже удается выдерживать баланс и не увлекаться работой в ущерб семье, но я честно могу признаться, что так было далеко не всегда. В моих предыдущих отношениях были периоды, когда я не появлялся дома по триста дней за год, пытаясь заработать все деньги мира. И ни к чему хорошему это в итоге не приводило.

Расскажу вам историю, которая для меня стала второй по уровню боли моего родительства. Первая уже рассказана, она связана с моим сыном и кухонным ножом, а эта касается моей дочки и ее рисунка.

Ну конечно же, мы с дочкой любим друг друга, хотя и не живем вместе! Я стараюсь ее чаще забирать домой, особенно на выходные и на каникулы, во все отпуска мы ездим вместе и максимально круто проводим огромной толпой время, но так было не всегда. Ровно четыре года назад случилась история, с которой моя жизнь начала кардинально меняться.

Я помню этот день как сейчас. Это было 11 апреля 2018 года. Я приехал домой из командировки с небольшими сюрпризиками для детей, а они меня обычно встречают радостным криком «Папа!» и бегут обниматься. (К сожалению, чем старше становятся, тем тише кричат и меньше обнимаются.)

И вот я открываю дверь, кричу с порога: «Дети, я дома!» — и слышу: «Папа приехал!» — и топот дочки. Она забегает в коридор, обнимает крепко, как только может, я ее обнимаю — и она протягивает мне листок, который тут же, в коридоре, был подготовлен и ждал меня:

— Папа, это тебе! Я нарисовала рисунок!

Я, счастливый, беру этот рисунок, а там нарисована женщина с двумя детьми: мальчиком постарше и девочкой. Они по-детски улыбаются и куда-то шагают.

— Какой красивый рисунок, доченька! А кто здесь нарисован? — спрашиваю я.

— Ну как же, папа! Это наша семья!

Я еще раз смотрю на рисунок — и меня как будто обдает холодным потом.

— Милана, а где здесь я?

— Ну как же, папа, ты в командировке!

Вот это поворот. Но… Устами младенца глаголет истина. Ей незачем, с ее детской непосредственностью и вот этими красивыми глазами, что-то придумывать. Это наша семья: мама, сын, дочка и где-то там… папа, которого вечно нет дома.

Это был первый раз в жизни, когда я не спал трое суток, настолько сильно переживал. Моя любимая дочка ранила меня прямо в сердце чистой правдой. Когда она родилась, я уже не работал в офисе и не приезжал каждый день с работы домой. Я был бизнес-спикером с расписанным на годы вперед графиком выступлений. И дочка до своих четырех лет росла, по сути, без меня рядом. Ну конечно, я иногда появлялся в их жизни, и мы даже ездили пару раз в год в отпуска, но в основном время они проводили без меня. Бывало, по полгода они жили где-то на морях, а я, довольный, что могу обеспечивать им такой уровень жизни, продолжал впахивать не поднимая головы.

Отдавал себя детям я тогда, когда их видел, а я их и не видел толком. Особенно дочку, потому что с Никитой мы первые три года его жизни были не разлей вода.

И вот благодаря этому рисунку мне прилетела задачка: чаще быть в жизни своих детей и держать с ними контакт. Условия таковы.

1. Я НЕ могу изменить свой график, потому что есть договоренности со всеми партнерами и подвести их было бы подло.

2. У них НЕТ телефонов, об этой своей позиции я подробно расскажу в одной из татуировок.

3. Далеко не все члены семьи готовы к изменению ее модели. Все привыкли к тому, что я где-то езжу, зарабатываю, потом привожу деньги и опять уезжаю. Так было изначально устроено. Но раньше хоть ночевать домой приходил с работы, а сейчас и такого нет. И в принципе всё всех устраивает.

Но я твердо решил, что даже в таких условиях мои приоритеты будут направлены в сторону детей.

Я вошел во все родительские чаты, чтобы наблюдать за тем, что происходит вокруг моих детей. Я сейчас понимаю, почему там так мало пап, но в целом польза от этих чатов тоже есть. Допустим, благодаря чатам и тому, что там обсуждают, можно принять решение, что из выбранной школы точно нужно своих детей спасать.

Если мои мероприятия конфликтуют по времени, я теперь отдаю предпочтение детским. Предположим, устраивается утренник в детском саду, дети приготовили концерт для родителей, я в Москве, но у меня именно в этот день важная встреча с Клиентом и онлайн-выступление для банка. Именно в это время! Я пойду на утренник. Да-да, переговоры перенесу и выступление тоже, в крайнем случае отменю. Хотя один раз я договорился с заведующей детского сада — новогодний утренник был перенесен на другой день по моей большой просьбе, а потом даже несколько раз мы согласовывали даты, лишь бы я попадал на праздник. Ну, это уже про умение вести переговоры.

Кстати, крайне рекомендую ходить на утренники, пока есть возможность. Пишу это, потому что вижу там крайне мало пап. ХОДИТЕ НА УТРЕННИКИ, папы! Это так чудесно! Потому что потом дети вырастут, и у них уже будут не утренники, а вечеринки, куда они нас уже не станут приглашать.

Тогда же я начал формировать семейные традиции. Допустим, аукцион на выходных. Я просил жену, чтобы, даже когда меня нет дома, она проводила аукцион без меня. О традициях можно почитать в главе 27.

Естественно, я начал записывать видеоприветы из мест, куда ездил в экспедиции. В самые кульминационные моменты, допустим на вершине камчатского вулкана, я отхожу в сторону от группы и всегда пишу видео специально для детей. У нас уже достаточно большая коллекция таких «приветов от папы». Что интересно, участники наших туров и экспедиций видят, что я делаю, и потом сами начинают делать то же. Пусть это будет хорошей традицией для всех семей — показывать, что в любой точке мира вы помните о близких.

Ну и, конечно, всякие дурацкие видео из гостиниц. То байки, то какую-нибудь историю им нарисую, то анекдоты детские, то рубрика «А знаете ли вы?». Вот пара примеров. Это личное, но раз уж обнажать свое родительское сердце, то до конца. Возможно, вам это пригодится.

https://youtu.be/OCdW6sRo0Hs

Потом мы организовывали конференцию для родителей, и я познакомился с замечательной Анной Быковой, которая рассказала про какого-то папу, который каляки-маляки, нарисованной ребенком, делает шедевральные рисунки. Так они умудряются объединяться на расстоянии.

Мне понравилась эта идея, хотя я совсем не художник! И мы с Миланой начали делать то же самое. Я таскал с собой в командировки набор карандашей и создавал из ее прекрасных каракулей рисунки. Посмотрите по ссылке пример, как это получалось.

https://youtu.be/maDNDCc1DWw

А с Никитой мы начали записывать и отправлять друг другу аудио одной большой сказки. Часть сказки — я, часть — он и так далее. Такое совместное папино-детское делание, которое, конечно же, объединяет нас в одну команду.

Увы, часто эта история рассыпалась, потому что прямой коммуникации у меня с детьми не было, а видео показывали им не всегда. И вообще, изменение моей модели и активное участие в жизни детей тоже было встречено хорошо только ими. И в конце концов той семьи, которая была изображена на рисунке моей дочки, тоже больше нет. Но это совсем другая история.

Я продолжаю делать то же самое, что начал четыре года назад, только добавляя общие традиции. Сейчас у меня другая семья и совсем другой график работы, а дети все те же, только их стало больше. Мои выходные принадлежат моим детям и жене, я принципиально не езжу в эти дни в командировки (если это не тур), и детские праздники в школе по-прежнему остаются для меня приоритетом.

И во время написания этой книги я отправил из самого южного города Земли открытки для дочки, продолжая держать с ней связь даже из Антарктиды.

Даже дистанционно можно быть любящим родителем.

8. Разлюбили друг друга — не притворяйтесь перед детьми

Я работал помощником адвоката по бракоразводным делам. В ее офис стучала куча людей делить имущество, они все были разных возрастов, социальных положений, достатка, но все с одинаковой историей: резкая вспышка страсти, любовь, амбиции, обещания родителей поставить их на ноги, пышная свадьба, очень часто вся в кредит, год-два, ненависть, ссоры, скандалы и, конечно же, развод. Любимая стадия для юриста — некогда бывшие влюбленные отдают любые бабки, чтобы их муж или жена гнили у помойки. Отсуживают детей, машины, квартиры, мебель, кольца. Было дело, молодожены делили посуду. Помните, они тоже когда-то нежились на лавочке, держались за руки. Первый поцелуй, романтика, вино, любовь, а теперь — делят, сука, тарелки!

Алексей Шевцов, известный YouTube-блогер

Развод — не такая уж трагедия. Трагедия — оставаться в несчастливом браке, учить своих детей неправильно видеть любовь. Никто никогда не умирал от развода.

Дженнифер Вайнер, американская писательница

Я не хочу писать в этой книге, почему мы с моей предыдущей супругой приняли такое решение. Скажу лишь, что мы оба решили: история про «надо жить вместе ради наших детей» уже давно попахивает нафталином. Да, в былые времена развод был пятном на твоей репутации, общественным позором и социально осуждаемым поступком, но в нынешнее время сохранять семью, которой, по сути, нет, я считаю вредным. И в первую очередь для детей.

Моя мама проработала тридцать лет педагогом в школе и неоднократно мне рассказывала, какое огромное количество родителей подают на развод на следующий же день после выпуска своего чада из школы. И как много детей при этом обижаются на родителей настолько, что перестают с ними общаться, обрывая все каналы коммуникаций. Еще бы! Ведь все это время родители их обманывали, играя роли, которые были никому не нужны. Типа, мы счастливые мама и папа, но на самом деле давно несчастливые, а просто приносим себя в жертву ради того, чтобы ты, сыночек (доченька), думал (-а), что у тебя полноценная семья.

Ни один ребенок не простит такого обмана никогда. И вы бы тоже не простили. Или простили бы? И сказали бы: «Мама! Папа! Спасибо, что всё это время притворялись и делали вид, что любите друг друга»? Думаю, нет.

И я считаю, что семья, сохраненная «ради детей», — это вовсе и не семья, а спектакль о счастливой семейной жизни с плохими актерами. Пока муж с женой в таких семьях врут себе и всем вокруг, прикрываясь заботой о детях, те только перенимают опыт деструктивных отношений, которые демонстрируют им родители. И в таких формально «полных» семьях мучаются и страдают все — и дети, и взрослые.

В общем, мы решили развестись, но при этом прекрасно понимали, что, когда родители расходятся, не травмировать детей, к сожалению, не удается. И нашей основной задачей было максимально смягчить этот удар.

Очень рекомендую вам посмотреть отечественный фильм «Скажи ей» 2021 года, чтобы понять, как вообще не нужно поступать со своим ребенком, если вы решили больше не быть мужем и женой. Там ярко показано, что будет происходить с ним, если вы не сможете цивилизованно разойтись.

Подготовка к разговору с детьми о разводе длилась около шести месяцев. Мы уже не жили вместе, но продолжали общаться по поводу того, как будем этот разговор выстраивать. Никита перешел тогда в новую школу, и нужно было выдержать время, чтобы он адаптировался к ней: не хотелось наслаивать один стресс на другой.

Я прочитал десятки статей на эту тему, мы общались со школьными психологами, и каждый из нас — со своими, другими психологами. И я узнавал много нового, мысленно выстраивая диалог с детьми.

Оказывается, очень часто, когда один из родителей уходит из дома, дети чувствуют вину и начинают себя за это корить. Это нужно заранее отработать, договориться о том, что мама и папа хорошие, что мама и папа будут в их жизни всегда. Что никто никого не бросает, это обоюдное решение. Что никто никого не будет ни в чем обвинять или говорить за спиной гадости. Что дни рождения мы будем праздновать теперь отдельно, зато дважды: один с папой, другой с мамой.

Мы решили дать выбор старшему ребенку, с кем он будет жить большую часть времени, когда у папы появится новое жилье, — потому что, естественно, папа оставляет все маме, ведь он достойный человек и сможет заработать еще.

Я готовился даже к тому, что каждый из них может разозлиться или замкнуться — и я не имею права ругать их за этот способ переживания.

А еще мы решили, что не будем ничего придумывать и расскажем все как есть: что мы больше не любим друг друга и так, к сожалению, иногда бывает.

Надеюсь, что это вам никогда не пригодится, но, если вы попали в похожую ситуацию и вам предстоит разговор с детьми, я могу направить вам памятку, чтобы помочь корректно выстроить обоюдные линии поведения и диалоги со своими прекрасными детками. Просто отправьте мне на почту [email protected] письмо с темой «Развод» — и я пришлю эту памятку ответным письмом.

В конце концов этот день наступил. Пожалуй, это был самый волнительный разговор в моей жизни. Никогда я так не трясся перед собеседником, хотя точно знал, что и как буду говорить. Слово за словом, слово за словом, слово за словом… реакция у детей была разная, я не хочу ее здесь описывать, потому что и вспоминать-то это непросто. Напишу лишь, что дети больше всего боялись потерять кого-то из родителей, но нам удалось объяснить, а потом и доказать своими действиями, что этого не произойдет никогда…

…Уже давно нужно было спать, мы лежали в обнимку с сыном на его кровати, он был очень расстроен, и я сказал фразу, после которой он все-таки начал засыпать. Собственно, об этом я уже писал в начале этой главы: «Никита, у нас был выбор: обманывать вас всю жизнь, пока вы не окончите школу, притворяться, играть в игру “как будто мы любим друг друга” или поступить честно и сказать правду. Мы выбрали второй вариант, потому что я сам бы себя не простил, если бы врал тебе несколько лет, а потом ты бы узнал, как все было на самом деле. Главное — знай, что я всегда буду рядом с тобой».

Он обнял меня и уснул.

Тогда я встал, поцеловал на ночь младшую дочку и ушел строить новую жизнь. Жизнь, в которой есть и всегда будут двое моих детей.

9. Все дети — мои

— Для начала нужно выстроить отношения с бывшей супругой. Не надо «чмоки-чмоки», просто уважительно общайтесь с ней. Но бывает всякое, и даже если бывшая жена запрещает ребенку встречаться с отцом, все равно помните, что вы отец. Станьте успешным. Счастливый и успешный отец рано или поздно притягивает к себе детей, и со временем они окажутся рядом с вами, это обязательно.

— А если отчим оказался рядом с ребенком, у него какая роль? Отчим может заменить отца?

— Заменить нет, он может дополнить, но нужно помнить, что отец, который воспитывает, — это равный совершенно родному отцу человек на той же позиции. Я даже иногда говорю, что это замечательно, у вас два отца, которые поддерживают вас энергетически. У меня самого есть пример: со мной живет с трех лет дочка моей жены, отец с ней не общался, а я не мог ее удочерить по сложившимся тогда обстоятельствам, но воспитывал ее как свою родную. А в 18 лет она поменяла паспорт и взяла мою фамилию.

Из моего интервью с автором книги «Материнская любовь» Анатолием Некрасовым

Мой второй муж, Антуан Арно, очень любит моих детей от первого брака, и они к нему тянутся. Даже несмотря на то, что он занял в их окружении роль авторитета и они его немного побаиваются. Часто кто-то из детей меня просит: «Мам, ты только не говори Антуану». А все потому, что мой муж — строгий поборник дисциплины, и я очень рада, что мне теперь есть с кем разделить ответственность.

Наталья Водянова, модель^[11]

Посмотреть полную версию можно по ссылке:

https://youtu.be/kCao4mU4ctc

У меня четверо детей: Никита, Саша, Милана и Матвей. Три сыночка и лапочка-дочка.

Кто-то, кто меня знает, скажет: «Нет-нет, у вас трое детей. У вас двое от предыдущего брака, один с женой общий и один ребенок от ее предыдущего брака!» А я отвечу: «Нет-нет. У меня четверо детей». И если мы когда-нибудь решимся и возьмем ребенка из детского дома, то у меня будет пятеро детей, и никто меня в этом никогда не переубедит. Несмотря на то что я не буду биологическим отцом.

Моя дочка живет со своей мамой, к нам приезжает на выходные и ездит с нами в отпуска, Саша по выходным встречается со своим отцом, Никита живет с нами и иногда ездит к маме, а у Матвея нет выбора, поскольку у него только один дом. Предыдущие наши супруги — замечательные люди, и дети никогда от нас не услышат чего-то плохого в их адрес. И все равно мы все вместе большая и дружная семья, где нет «чужих» и «своих», отмечаем с детьми и Таней Новый год, гуляем, нянчим Матвея, ходим на родительские собрания и ведем много совместных активностей. И все это благодаря двум вещам: позиции и огромной работе в семье и над собой.

Изначально, когда мы образовывали новую семью, мы прекрасно понимали, что дети, выросшие в разных системах координат и продолжающие находиться по-прежнему в этих системах постоянно или импульсно, будут переживать. Поэтому нашим первым шагом было договориться уважать обе системы: и нашу, и не нашу. Синхронизироваться с другой системой практически невозможно, но мы уважаем правила, которые устанавливает, допустим, моя предыдущая жена, знаем о них, постоянно сообщаем о том, что придумали сами, и даже некоторые моменты согласовываем друг с другом. У всех детей есть мама и папа, и они хорошие. Мы не претендуем на то, чтобы быть лучше, не хотим быть хуже, не соревнуемся друг с другом, а просто создаем семейное гнездо, где всем будет хорошо. Без борьбы за детей, чтобы не нервировать ничью психику. Только созидание собственного счастья и уважение другой позиции.

С другой стороны, нам с Таней нужно было самим договориться и принять, что если мы сформируем семью, то никогда не станем портить наши отношения из-за детей, из-за соблазна защищать «своего», потому что все дети — наши. Мы — семья, и каждый работает над тем, чтобы все члены семьи были счастливы и все мы были командой. Каждый день мы обнимаем всех наших детей и говорим, что мы их любим. Каждый день.

А еще у наших детей есть по трое бабушек и дедушек, и им неимоверно с этим повезло, потому что они получают еще больше любви, чем могли бы, и радуются тому, что на праздники они получают еще больше подарков, чем могли бы.

Никто из детей не виноват в том, что предыдущие отношения с супругами у нас закончились, а это значит только одно: они точно не заслужили чувствовать наши обиды на прошлых партнеров.

Здесь, конечно, нужно отдать должное моей замечательной Тане. От нее вы не услышите слов вроде: «Не указывай, как мне воспитывать моего ребенка, воспитай лучше своих!» Я даже не могу допустить мысль, чтобы она так когда-нибудь сказала. Наоборот, она мне транслировала с самого первого дня: «Ты всегда можешь делать так, как считаешь нужным. Я знаю тебя как мужчину, понимаю, что ты не принимаешь решений, которые меня не устроят, у нас абсолютно одинаковые ценности, и поэтому я верю тебе и в тебя».

Самое крутое — что все трое старших детей искренне радовались появлению в семье Матвея. Без ревности и злости, что теперь им будут уделять меньше внимания. Они знают, что мы меньше внимания им не будем уделять никогда, видят это, чувствуют и начинают подключаться к его воспитанию по собственной воле, проявляя все свои детские заботу и нежность. Но для этого приходится трудиться родителем, и каждый из нас хотя бы по десять минут в день проводит время с каждым из детей.

Это непростой путь, честно. Когда в ЗАГСе мы слушали речь регистратора нашего нового брака, вокруг стояли наши дети, которых мы держали за руки, и надо отдать должное нашим предыдущим супругам: они не препятствовали этому. Я считаю, что, как бы ни сложились отношения бывших супругов, общие дети должны иметь возможность поддерживать стабильные отношения с обоими родителями независимо от того, с кем остались после развода. Мы со всеми смогли договориться, а с нашими детьми и подавно будем договариваться.

В нашей семье нет никаких двойных стандартов: одинаковый режим, одинаковое отношение, одинаковые правила для всех. И дети очень уважают эту позицию. А главное — никто не пытается заместить родных маму или папу, наша главная задача — быть счастливыми мужем и женой и создавать вокруг атмосферу любви, чтобы демонстрировать правильную модель семьи, которую нам не удалось создать в прошлый раз. И кстати, мы считаем, что нельзя ставить интересы и потребности детей или какого-нибудь одного ребенка выше интересов и потребностей друг друга.

Но признаюсь честно: искренне полюбив Сашу, я, конечно же, захотел, чтобы он полюбил меня. При этом я прекрасно понимал, что если для его мамы новый муж — это любимый и близкий человек, то ему, маленькому мальчику, еще только предстояло принять и полюбить меня, если я буду делать все искренне и честно. Милана и Никита приняли Таню уже спустя полгода нашей совместной жизни, потому что она умеет дарить любовь гораздо больше, чем я. А мне все не удавалось получить это признание от Саши.

Спустя два года нашей совместной жизни мы вшестером с детьми поехали в отпуск на Крит. В предпоследний день отпуска Саша подошел ко мне во время ужина, прошептал на ухо: «Максим, я люблю тебя» — и протянул ко мне свои прекрасные ручки. Я крепко обнял его, сказал, что это взаимно, и, сообщив всем, что мне нужно со шведского стола взять арбуз, пошел в сторону зоны раздачи еды. По моей щеке текла слеза, и я не хотел, чтобы дети видели это; собственно, поэтому и ушел. Это было 17 августа 2021 года.

Все дети — мои.

10. Мама и папа должны быть у каждого человека

Детям после развода нужны были бы такие идеальные родители, каких не бывает в природе, так же как и родителям в то же время нужны были бы такие хорошие и послушные дети, какими они еще никогда не были. В ситуации развода ребенок должен быть не просто уверен в том, что мама и папа продолжают его любить, он должен знать, что и сам он имеет право и дальше любить обоих родителей.

Гельмут Фигдор, австрийский психоаналитик

Можно стать бывшим мужем, но не бывшим отцом.

Карл Витакер, американский психиатр

Отцы, не оставляйте сыновей!

Не унижайте их подарком к дате.

Все можно изменить в судьбе своей,

но только сыновей не покидайте!

Пока малы — за них в ответе мать,

от первых слез и до последней сказки.

Но как потом им будет не хватать

мужской поддержки и отцовской ласки!

Им непременно надо подражать

своим отцам, на то они и дети.

Родную руку просто подержать,

уйти с отцом рыбачить на рассвете.

Обида вас постигнет иль любовь —

не уходите… вы им всех дороже.

Ведь в жизни сыновей отцова кровь,

И заменить ее никто не сможет!

Андрей Дементьев, советский и российский поэт

У обоих моих родителей не было отцов. Ну, точнее, были, конечно, но мама и папа с ними практически не виделись. Их мамы, независимо друг от друга, развелись со своими мужьями и запретили им общаться с детьми. Это были разные ситуации, разные семьи, разные города и даже разные республики СССР, но ситуация как под копирку. Потом обе мои бабушки вышли замуж, в их семьях появилось по второму ребенку — и мои мама и папа росли в полноценных семьях, но с родными отцами связи у них почти не было, потому что те «были плохими». И вы знаете, родители этот груз везли на своих плечах всю жизнь. Когда я их спрашивал про их отцов, с одной стороны, они грустили, а с другой — в их глазах загоралась какая-то такая детская, что ли, искра. И мама рассказывала, что папа у нее замечательный человек. Она иногда ездила к нему в гости, но было это крайне редко, и с момента окончания ею института они больше не виделись. А папа говорил, что его отец был очень красив, с широкими плечами, ходил в офицерской форме, хранил коллекцию кортиков и финок, которые голыми руками отбирал у хулиганов. Папы для них всегда были самыми лучшими, несмотря ни на что.

Меня ужасает, как много я встречаю мужчин, которые, расторгнув брак с матерями своих детей, начинают считать бывшими не только супруг, но и детей. И как много я встречаю детей, которые уже выросли, но носят в себе боль от того, что их папы с ними так и не продолжили общение! Встречал я и детей, которые не знают своих матерей, но при этом любят их и надеются на то, что их мамы — лучшие люди на свете. Просто из-за разных жизненных трудностей случилось так, что они не могут видеться. Я несколько раз выступал в детских домах, и даже там, в местах, куда родители отдали своих детей навсегда, большинство детей хотят знать, что их родные родители на самом деле хорошие и любящие люди. Потому что это дает им надежду на то, что они как личности могут быть любимы. Любимы своими родителями.

У ребенка должны быть мама и папа. И неважно, живут они вместе или нет. И ребенок всю свою сознательную жизнь будет хотеть встретить недостающего родителя. Хотя бы просто для того, чтобы простить его.

Но вот сами родители часто этого не хотят… как так? Почему?

Общение с разными людьми и исследование этого вопроса привели меня к выводу, что инициатива прекратить общение с ребенком может исходить и от папы, и от мамы. И сейчас я хочу обратиться и к тем и к другим.

Сначала обращусь к женщинам, ведь именно они чаще всего ставят странные условия общения с детьми для их биологического отца. Вы можете соглашаться или не соглашаться с этим, но адвокаты по бракоразводным процессам, огромное количество моих знакомых да и опыт моих бабушек подтверждают: женщины чаще, чем мужчины, создают условия, при которых отец прекращает видеть своего ребенка. Виной всему, как всегда, эго.

Это такая своеобразная форма насолить бывшему. За то, что не оценил, бросил, обижал, недостойно себя вел. И в этот момент разговаривать с женщиной и пытаться объяснить, что в любом конфликте всегда виноваты оба, практически бессмысленно. Разум застлан пеленой и жаждой мести. Даже в тех случаях, когда женщина сама была инициатором расставания.

А как себя ведут некоторые женщины!

«Папа ушел из семьи, а значит, он для нас больше не существует!».

Простите, для вас, может быть, и не существует, но при чем здесь ваш ребенок? Запретите себе транслировать личные боль и обиду на детей, пожалуйста. Вы можете страдать, вы можете переживать, вы можете злиться, но ведь одна из основных задач матери — сделать своего ребенка счастливым, разве нет? А как он будет счастлив, если все его проблемы теперь связаны с тем, что его бросил родной отец? Он будет чувствовать себя только брошенным — и эту позицию внушает ему именно оскорбленная мама.

Как много взрослых людей, которые росли без отца, мне рассказывают, что им было до глубины души обидно, когда в школе их одноклассники обсуждали, как они провели выходные с папой, а они даже не понимали, каково это!

«Он тебе больше не отец, раз так поступил!»

А это, простите, как? Он вам больше не муж — и только. Если папа жив, то он остается отцом навсегда, каким бы козлом он ни был.

Семейные психологи говорят, что ребенок может вырасти полноценной личностью только в том случае, если у него есть оба родителя. Неужели вам хочется, чтобы у вашего ребенка был комплекс неудачника, человека, которому в жизни не повезло? Человека, который лишился возможности хотя бы иногда быть воспитанным своим папой?

Для детей мама и папа — части одного целого. Когда мы говорим ребенку что-то плохое про одного из родителей, мы как будто отвергаем в нем половину его самого — и он перестает принимать одну из своих же частей. Он перестает принимать себя. А мы, видите ли, сбросили свои негативные эмоции на неподготовленного к жизни человека — и пусть он теперь сам разбирается с потоком этих чувств. Так, что ли?

Ребенок не подружка и не взрослый приятель (между прочим, это один из законов педагогики), и даже когда ему будет уже двадцать лет, нельзя пытаться заставить его разделить вашу родительскую субъективную точку зрения на вашу семейную драму.

Я понимаю, вам нужен союзник в придуманной войне, хочется, оправдывая себя, говорить гадости про бывшего мужа, но ребенок не то оружие, которое вы можете использовать, чтобы ранить побольнее его отца. Потому что самую большую боль, самый ядовитый яд, самый острый укол, самую серьезную рану получит именно тот человек, который когда-то стал логичным продолжением ваших страстных отношений.

«Опять, что ли, ты это сделал? Ну весь в своего папашу!»

Еще один колоссальный удар по самооценке ребенка. Получается, когда он хороший, он весь в вас, а когда что-то идет не так, то сразу вспоминается его папа? Скажите, а он похож на папу? Ну что-то есть в нем от отца? Может быть, лоб или уши, разрез глаз или походка?

Любой ребенок похож и на маму, и на папу, так уж устроен этот мир. И если мама видит в сыне или дочке папу только в те моменты, когда поведение ребенка начинает ее раздражать, тот понимает только одно: «Я плохой!»

Как вы понимаете, самооценка у плохого человека не может быть в порядке. При этом личность его только формируется, и это убеждение врастает в него навсегда. Спасибо маме за это.

В общем, при расставании с бывшим любимым мужчиной важно уметь отделить себя и свои негативные чувства от ребенка. Он точно не должен из-за этого страдать.

Я считаю, что основная задача мамы в этот момент — постараться выстроить адекватные и союзнические отношения с отцом. Думайте, пожалуйста, о своем ребенке. И как бы ни были вам неприятны этот человек и его поступки, каким бы тяжелым ни был развод, согласитесь, было бы хорошо, если бы каждое 1 сентября папа вашей дочки или сына приезжал на школьную линейку, сидел за столом на свадьбе у ваших детей, а когда станет дедушкой — забирал бы к себе на дачу ваших внуков.

Только над этим нужно работать уже сейчас, выключив эгоизм.

Безусловно, все вышенаписанное не относится к тем ситуациям, когда папаша стал наркоманом, алкоголиком или еще каким-нибудь маргиналом. Но таких людей не очень много, поэтому критические случаи я даже и рассматривать не хочу. В основном отношения портятся между вполне себе адекватными людьми.

Ну а теперь вопрос к папам, которые не видят своих детей и очень здорово выскакивают из ответственности за то, какими людьми те вырастут.

Вас оскорбили при разводе или вы оскорбились? Вас обижали в браке или вы обиделись? Вам запретили встречаться или вы это просто проглотили?

Даже если обижали, оскорбляли или запрещали, то вы готовы после этого перестать быть отцом? Перестать бороться за счастье своего ребенка, перестать помогать ему идти по жизни с опорой на вас?

В чем виноват ваш ребенок? В том, что вы не смогли быть любимым женой или любящим мужем? В том, что вы нашли другую женщину? В том, что вы чего-то испугались и сбежали? Или в том, что вы не хотите даже приближаться к тому человеку, с которым когда-то решили предаться плотским утехам?

Ни в чем.

Представляете, ваш ребенок любит вас до сих пор. Даже если мама вас ругает, даже если вы не виделись много месяцев или лет, даже если у него есть второй папа. Он любит вас до сих пор.

Вспомните, как вы в роддоме взяли вашего ребенка на руки в первый раз. Как у вас учащенно билось сердце и потели ладони. Я уверен, что взрыв счастья в груди, который вы тогда испытали, не был сравним ни с чем другим. А может быть, вы еще успели застать тот момент, когда ваши сын или дочь впервые произнесли слово «папа», и по вашей спине побежали мурашки от счастья? А когда они тянули к вам ручки и улыбались, разве вы не улыбались в ответ?

Задача любого папы — не стать просто виртуальной фигурой для своих детей, которая, как говорили мамы детям в Советском Союзе, работает на полярной станции или ушла на подводной лодке в море на несколько лет, а быть рядом. Любой папа должен быть заинтересован в том, чтобы его продолжение выросло целостной личностью. В конце концов, именно из его сперматозоида получился такой замечательный ребенок.

И самое интересное — вашему чаду многого от вас не надо. Если хотя бы раз в месяц вы поможете его маме и отвезете его в поликлинику, раз в квартал купите билет в театр и иногда будете забирать его из школы, то он уже будет счастлив. Просто потому что у него есть папа и мама. И неважно, живете вы вместе или нет.

Папа и мама — два самых важных для ребенка человека, я это прекрасно понимаю. Я никогда не буду отдаляться от своих детей или пытаться мешать любви родного отца к Саше и его любви к родному папе.

Только цивилизованные и по-настоящему взрослые люди, каким бы тяжелым ни было их расставание, могут переступить личные трагедии и будут продолжать делать своих детей счастливыми. И независимо от того, с кем из супругов остался ребенок, за его будущее ответственны в равной степени и отец и мать — бывшие муж и жена.

P. S. В свои сорок лет я начал формировать родословную по линии Батыревых. Было очень интересно узнать свои корни, потерянные, когда бабушка рассталась с дедушкой, которого я даже не знал. И когда я принес своему папе фотографию его отца и ту скудную информацию, которую мне удалось добыть, он долго на нее смотрел, улыбался и был самым счастливым сыном своего отца. По его глазам я видел, как он был горд за то, что он сын человека с широкими плечами в офицерской форме, который хранил коллекцию кортиков и финок, отобранных голыми руками у хулиганов.

В этом же году мама нашла через «Одноклассники» своего родного отца. Оказалось, что он, как и она, уже давным-давно живет в Подмосковье, у него есть семья и уже совсем взрослые дочери. Спустя больше сорока лет после того, как она видела папу последний раз, она поехала к нему в гости — и теперь периодически его навещает. Кажется, с тех пор моя мама помолодела на десять лет как минимум.

Конечно, оба они простили своих отцов, потому что все эти годы их по-настоящему любили.

Мама и папа должны быть у каждого человека.

11. Ценится то, что в дефиците

— Совсем скоро ты будешь пить чай с пирожками в обществе самой королевы.

— Я бы предпочел хот-дог в закусочной.

— Да, я тоже, сынок, я тоже.

Диалог из фильма «Богатенький Ричи», 1994 год

К сожалению, в нашем обществе есть бедные дети, которым родители не смогли дать ничего… кроме денег.

Патриарх Сербский Павел

После того как мы с мамой Никиты и Миланы решили, что не можем больше жить вместе, я переехал в соседний дом. Снял там небольшую квартирку, оставив все, кроме своей машины, первой семье, и начал с нуля. Развод у нас состоялся через полгода.

Естественно, у меня было много диалогов с самим собой. Больше всего не хотелось отдалиться от детей, потому что я не представляю свою жизнь без них. Комплекс виноватого папы, который не может быть с детьми круглосуточно, грыз меня изнутри, хотя я никогда с ними круглосуточно до этого и не был и большую часть времени проводил на работе. Но хотелось, что ли, как-то исправиться перед самим собой, и я решил, что буду при каждой встрече создавать детям праздник.

На дворе была суровая зима, и я решил, что праздники у нас будут проходить в самом большом торговом центре страны — «Авиапарке». Ну и понеслось: кино, квесты, парки, обязательно «Детский мир», где они могут выбрать любую игрушку, но с ограничением по сумме (если хотят дороже — имеют право доложить свои деньги; как и где они берут свои деньги, можно будет прочесть в следующих главах). В общем, такой папа-праздник. Сейчас я понимаю, что это имеет мало отношения к заботе о детях, потому что в жизни забота о личности гораздо чаще связана с разговорами про мат с их ровесниками; вытиранием их рвоты со стен ванной, когда они не успели добежать до раковины или унитаза во время болезни; обучением отношениям с другими детьми и взрослыми; успокаиванием, когда им нужно ставить брекеты; ранними подъемами для приготовления завтраков; простаиванием в очередях в разные прекрасные государственные учреждения; участием в их бесконечных разборках; продумыванием стратегии их жизни; совместными ремонтами испорченных вещей и бесконечным обучением всему — начиная с того, как правильно подмываться, и заканчивая объяснением того, что такое совесть. Попробуйте, кстати, объяснить ребенку, что это такое. Будет непросто.

Но тогда я стал папой-праздником. Чтобы детям со мной на их выходных было всегда только хорошо. Бургеры, попкорн, сладкая вата, карусели, развлечения и как апогей всего… новая игрушка!

Часть игрушек дети увозили на дачу, когда мы ездили туда вместе, и я стал замечать, что игрушками этими никто не играет. Это было непонятно и очень странно. Детские комнаты были заполнены всеми этими пластиковыми разноцветными, пахнущими и пушистыми изделиями, и они валялись мертвым грузом, превращаясь в груду хлама. И все мои занудные разговоры из серии «Зачем тебе новая игрушка? Ты же с предыдущей поиграл один день, и она валяется в твоей комнате, как на помойке» или «Я не понимаю, как можно в них не играть? Вот в моем детстве все игрушки помещались в маленький пуфик, и я до сих пор помню каждую из них» были бессмысленны. Потому что папа же сам их покупает каждые выходные! В общем, виноват опять я. И как мне это постоянно удается — получать уроки от жизни ценой собственных ошибок?

Разговоры не работали, в игрушки дети не играли, интерес у них превратился только в потребительский, из серии «купи еще», а праздный образ жизни вместе с папой стал нормой. Все напоминало анекдот про то, что у настоящей женщины две проблемы: нечего надеть и маленький шкаф. Так же и мои прекрасные детки: не во что играть и нет места для новых игрушек.

Очередная попытка купить лояльность моих детей разбилась вдребезги. Детям был нужен папа, а не новые забавы. А тот целых полгода пытался заменить себя развлекаловками. Что самое интересное — это было противоестественно и для меня. Ведь я совсем не человек-праздник, слишком суров для такого сибаритства. Но, видимо, и этот жизненный этап нужно было пройти.

Что самое интересное, я знал, к чему это приведет, еще пару лет назад. Каждый раз, когда мне удавалось поговорить со взрослыми детьми предпринимателей, я спрашивал, какие у них отношения с родителями. И всякий раз получал ответ, что отношения так себе, хотя все эти дети имели такие условия для жизни, которые мне даже никогда не снились. Однажды меня подвозил в аэропорт восемнадцатилетний сын одного из таких бизнесменов, у которого я проводил аудит несколько дней, и мы разговорились с ним на эту тему. Вот представьте, у человека в восемнадцать лет есть шикарная машина, собственный пятисотметровый дом в элитном поселке, отличная руководящая должность на предприятии отца, приличный уровень дохода, и он мне говорит: «Я НЕНАВИЖУ СВОЕГО ОТЦА!» Я даже опешил от того, насколько он был откровенен со мной, но суть вы уже давно поняли: отца просто не было в жизни ребенка, всю жизнь он посвятил своему делу, работая, как многие говорят, «ради семьи и будущего детей». Однако дети почему-то такое самопожертвование совсем не оценили. Ведь ценится то, что в дефиците.

И если в дефиците время, которое мы проводим с детьми, значит, нужно по максимуму продумывать его досуг, не занимая его компьютерными игрушками или еженедельными праздниками. Уверен, мои дети не вспомнят эти торговые центры через много лет, зато они точно вспомнят, как мы вместе с помощью соды и уксуса запускали ракету или в гончарной мастерской, заляпывая друг друга брызгами грязи, делали своими руками глиняные тарелочки.

Мое детство пришлось на 90-е годы, когда в стране было ну очень непростое время, и для меня ценность — много зарабатывать и чтобы в холодильнике была банка красной икры всегда, а не только на Новый год. Для моего же старшего сына, например, который занят кружками, секциями, обучением в частной школе и выполнением домашних заданий, главная ценность… время, которое он может потратить на себя. Да, он иногда любит просто побыть один и поиграть в свои игрушки, которые появляются у него теперь не каждую неделю, а только на Новый год, день рождения или если папа проиграл какой-то спор. И тогда они уже становятся ценностью. Удивительно, но чем реже и сложнее достается игрушка, тем больше дети ее ценят. То же касается и всяких вкусняшек, развлекательных парков и много чего еще.

Как же происходит наше общение с детьми сейчас, когда я перестал возить их по торговым центрам в качестве единственного досуга и устраивать им праздники каждые выходные? Максимально осознанно — по крайней мере, мы очень стараемся это делать осознанно. Чтобы задачу по досугу детей брать на себя, а не делегировать каким-то аниматорам и аттракционам. Давайте я опишу это отдельной татуировкой, и пусть она будет следующей. А здесь скажу только, что чем чаще мы детей балуем, тем реже они это ценят. Потому что ценится то, что в дефиците.

Сейчас расскажу еще одну историю, которая доказывает верность этой гипотезы.

В начале 2021 года моя супруга притащила идею устраивать детям раз в году День изобилия. Это такой день, когда их пускают в магазин и говорят: «Берите что хотите!»

Суть Дня изобилия — показать детям, что мир изобилен, что их хотелки могут воплотиться легко, не только через испытания, преодоления и сложности. Такой день учит их понимать свои желания, делать выбор.

В общем, мне идея понравилась, и мы подумали, что такого дня дети точно будут ждать и точно его запомнят навсегда. И мы решили этот день приурочить к окончанию школы и началу каникул, чтобы дети сразу затарились на все лето.

Я прислушался к себе: что бы я покупал в магазине, если бы мои родители устроили мне в свое время такой день? Да я бы вынес оттуда все, включая банки с тушенкой и докторскую колбасу, но я у родителей был один. А в моем случае нужно рассчитывать сразу на троих детей, окончивших 1, 2 и 3-й классы, поэтому я, опасаясь за свой кошелек, поставил условие, что брать можно только по одному продукту разного типа. Если печенье, то какую-нибудь одну пачку с витрины, но любую, какую захотят. Второе условие: они берут столько, сколько смогут унести сами.

И вот этот долгожданный день — 30 мая — приходит. Я, в предвкушении зияющей дыры в бюджете, но с гордостью от того, что могу себе такое позволить, завожу детей в магазин — и они не начинают сметать с полок все подряд, как бы делал я на их месте в их возрасте. Они берут только то, чего нет в их обычной жизни: чипсы, шоколад, какую-то сладкую воду, хлопья, чупа-чупс — и, очень счастливые, через десять минут выходят из магазина. День изобилия обошелся мне очень бюджетненько, в четыре тысячи рублей на всех.

Наши бабушки затаривали на зиму соленья и варенья, на стену вешали ковры, а в сервант ставили хрустальную посуду.

Наши родители трепетно относились к джинсам, румынским стенкам, дипломам о высшем образовании и воспринимают любую поездку за границу как то, чего никто не может себе позволить.

Мое поколение ценит, пожалуй, больше всего свободу выбора во всех ее смыслах (где учиться, как отдыхать, что читать, где покупать, какой образ жизни вести, с кем дружить и т. д.).

А мои дети порой испытывают страсть к чему-нибудь вредному и очень трепетны ко времени, которое с ними осознанно проводят их мамы и папы.

Все мы разные, но всех нас объединяет одна татуировка: каждый ценит больше всего то, что у него в дефиците.

12. Никто не может обижать маму

Мой сын Паата в 12 лет так нагрубил маме, что довел ее до слез. Бабушка и сестра пытались с ним поговорить, но в такие моменты вмешиваться нельзя. Даже объяснения отца ни к чему не приведут. Я ничего не сказал.

Прошла неделя, Паата уже забыл о случившемся. И я подошел к нему и пригласил прогуляться для «мужского разговора». Такого, о котором мама не должна была ничего знать.

Мы шли молча, а потом я обратился к сыну. «Хочу, чтобы ты мне дал совет. Однажды я влюбился в одну женщину.

И я пообещал ей, что если она выйдет за меня замуж, то я никогда не дам ее в обиду. Как ты считаешь, это правильно?»

«Конечно, правильно», — ответил он.

«А ты, когда влюбишься, дашь своей будущей жене такое же обещание?»

«Конечно, дам!» — ответил Паата.

И тогда я ему сказал:

«Теперь помоги мне, пожалуйста. Я не знаю, как быть со своим сыном, который обидел мою любимую женщину. Подскажи, что мне делать. Ведь я дал ей обещание».

Это и есть шоковая терапия. Он долго, долго молчит. Но то, что в этот момент кипит внутри него, — именно это и творит человека. «Накажи меня», — наконец говорит он.

«Зачем? Я не для этого тебя позвал. Нас двое, и мы должны защищать наших женщин. Поможешь мне в этом?»

«Помогу», — отвечает Паата. Я жму ему руку и говорю: «Пойдем домой. И давай об этом никто не узнает: ни мама, ни бабушка. Это будет наш мужской разговор».

Шалва Амонашвили

Итак, мы стали жить вместе с Таней и прекрасным мальчиком Сашей. Сейчас я смотрю на него, и мне даже не верится, что когда-то эта ситуация произошла и он был совсем другим в начале нашего совместного пути.

Тогда было тяжело.

Взрослым-то непросто создавать новые отношения вместе, а ребенку и подавно. В его жизни теперь другой мамин муж, другая квартира, другая комната, другое все. Только мама осталась та же, и, казалось бы, этот союз должен быть крепким, как цепь, объединяющая их прошлое и настоящее. Но я видел совсем другую историю.

Саша все время отрывался на маме. Все свои капризы вымещал на ней: мог просто обидеться на какую-то мелочь, встать посреди улицы и отказываться куда-то идти, лечь на пол рядом с кроватью и громко хныкать, не желая ложиться спать, а однажды в торговом центре, куда они пришли за новой одеждой для него, он вообще устроил истерику — выбежал из магазина, начал кричать: «Ты не моя мама! Чужая тетя!» — естественно, привлекая внимание сотен людей вокруг. Я не буду писать всех подробностей того, что происходило, но тогда Таня приехала из этого магазина совсем опустошенная и глубоко раненная таким отношением. И дело не в том, что тогда они ничего не купили, а в том, что она вкладывала в ребенка всю душу и сердце, с самых ранних лет проводя времени с ним больше, чем с кем-либо другим, и очень стараясь быть хорошей мамой.

Я же поначалу не вмешивался. Я понимал: он должен привыкнуть, что в его жизни появился другой человек. Да и вообще, не хотел превращаться в какого-то отчима из ленты новостей, который измывается над ребенком от первого брака своей супруги. Мне казалось, нужно было наладить контакт, подружиться, понравиться ему, а только потом начать заниматься его воспитанием. Но однажды я не выдержал.

Во время очередного вечернего необъяснимого поведения я услышал слова в адрес Тани, которые не могу здесь воспроизвести, но это было настоящее оскорбление. Оказывается, раньше он много раз слышал, как именно эту фразу в адрес моей супруги кто-то говорил.

Самую мудрую женщину, которую я встретил, оскорбил ее собственный ребенок! Таня пришла сама не своя, и я попросил у нее разрешения вмешаться.

— Можно я с ним поговорю по-мужски?

Она только махнула рукой — мол, делай что хочешь. Ведь у нее самой уже закончились силы и жизненная энергия. И я, просто разъяренный, пошел к нему в комнату, чтобы сказать, что я об этом всем думаю.

Саша ревел белугой на кровати. Не было ни одной причины, из-за которой он мог так себя вести, и он сам, наверное, не понимал, почему ему так плохо. Я схватил его под мышки, поднял на уровень своих глаз и очень сурово сказал: «Мой дорогой друг, я не могу терпеть этого и больше не буду. Запомни раз и навсегда: я взял себе в жены лучшую женщину на планете, и никто, ни один человек в этом мире, не имеет права ее оскорблять! Она заслуживает только того, чтобы ее любили, оберегали и носили на руках, и никто не имеет права ее обижать какими-либо словами и действиями! И я никому этого не позволю сделать! Даже тебе».

И знаете, что произошло? Слезы моментально высохли, и в его глазах я увидел… интерес!

Мы начали разговаривать, и я стал объяснять, что такое уважение и за что можно и нужно уважать маму, перечислять поступки, которые она каждый день совершает для него и для меня, показывать, за что конкретно мы должны к ней почтительно относиться и как должны вести себя в ответ.

Саша слушал, моргал, и по нему было видно, что об этом по-мужски раньше с ним никто не разговаривал. А я понимал, что если детям не объяснять таких вещей, то они будут вести себя только так, как видели своими глазами. Ребенок считывает модель поведения с близких ему людей и «зеркалит» это поведение на свою жизнь. И если он видел отсутствие уважения по отношению к кому угодно, то для него это и будет системой внутренних ориентиров.

После этого серьезного мужского разговора больше ни разу в жизни Саша не позволил себе хоть как-то оскорбить маму. Наверное, это был единственный раз, когда удалось изменить ребенка с первой попытки! А еще я увидел удивительную вещь. Ему настолько понравилась моя позиция, что он начал меня еще больше уважать. Я боялся, что испорчу с ним отношения, а получилось так, что они только окрепли.

Да и сам он начал за мамой ухаживать: брать пакеты в магазине, чтобы она не носила тяжести, открывать ей дверь в подъезде, подавать руку при выходе из машины.

Мы с Таней никогда не подтруниваем друг над другом, не язвим, не отпускаем колкие замечания, не принижаем, не сомневаемся в способностях друг друга ни при детях, ни без них. У нас другая норма, и мои дети четко знают, что я могу вытерпеть почти все, кроме одного. Кроме того, что кто-то будет обижать мою жену и их маму. И конечно же, не позволяют себе этого делать. И еще раз отмечу, что эту позицию они уважают, особенно Саша, который увидел, какая у него, оказывается, замечательная мама.

13. Детей сложно изменить быстро

— Хочется ведь скорее, — сказал он умоляюще.

— Скоро только кошки родятся, — наставительно заметил Остап.

Илья Ильф, Евгений Петров. Двенадцать стульев

БАБАХ! Мы вжали головы в плечи. Если бы дома была штукатурка, она бы точно посыпалась с потолка.

Это не упал книжный шкаф, не взорвался какой-то баллон. Это просто кто-то из детей наверху так хлопнул дверью.

Искренне жалко дверь, жалко косяк и замок. С такой эксплуатацией и таким отношением надолго двери не хватит. К тому же я трудился двадцать лет, чтобы у меня была такая квартира и стояли классные двери, деньги заработал честным трудом и начинаю закипать от того, что к тем вещам, которые я купил, дети так халатно относятся.

Поднимаюсь, спрашиваю, кто из них сейчас так хлопнул дверью. В ответ — искренние широко раскрытые детские глаза, и оба говорят: «Это не я». Говорю: «Вставайте оба, пойдемте со мной».

Встают недовольные, поскольку знают, что сейчас будет урок по закрыванию двери. Подходим к двери, я говорю, что дома живет вместе с ними маленький брат и он может отдыхать, мне жалко дверь, и вот как нужно закрывать ее. Нажимаю на ручку, абсолютно бесшумно закрываю дверь, отпускаю ручку. Предлагаю попробовать каждому из них. Они с кислыми лицами пробуют, я поздравляю их, что у них получилось, хвалю и ухожу.

Все бы ничего, но это происходит в тридцатый раз. А может быть, шестидесятый. Они это слышали неоднократно, но периодически забываются и изо всех сил хлопают дверью. Ну, вы же помните: иногда дети сами не понимают, что делают. Забываются.

После того как мы стали жить вместе, всем нужно было друг к другу привыкнуть. К новым правилам, порядкам, стандартам. Есть ощущение, что в новой среде дети забываются и их «обнуляет», как будто пришел к ним спецагент из фильма «Люди в черном» и стер все их воспоминания.

И задача этот навык приобрести снова ложится на плечи родителей. А может быть, у них в другой жизни были другие двери, а может, просто никто не требовал быть аккуратнее с вещами. Неважно.

Один вытирает рот рукавом (откуда это вообще?), другой грызет ногти (а этому кто научил?).

— Да что же это такое-то? Где ты этому научился? Не вытирай рот рукавом. Рядом стоит коробка с салфетками, пользуйся, пожалуйста, ими.

— Сколько раз просить? Не грызи ногти. Не грызи ногти. Возьми у Матвея прорезыватель зубов и грызи его, выбирай любой. А если нужно что-то теребить в руках, можешь брать любой предмет и трогать его.

Одна из самых больших проблем: сходил в туалет, не смыл за собой, не выключил свет и побежал дальше заниматься своими делами. Чего мы только не делали! И табличку на дверь вешали «Пожалуйста, смывайте за собой! Закрывайте дверь! Выключайте свет!», и объясняли, и лекции читали… Работает только одно.

— Кто сейчас был в туалете? Вернись назад и доделай все, что не доделал.

— Пожалуйста, вернись в туалет, нажми кнопку слива и выключи свет.

И так пятьдесят раз, сто раз, сто пятьдесят раз. День за днем, неделя за неделей, месяц за месяцем.

Я называю это методом позитивного дятла. Каждый день: тук-тук, тук-тук, тук-тук. Работает, но медленнее, чем хотелось бы.

Взрослыми управлять легче, чем детьми. Можно договориться. Например, приходит к вам сотрудник в подразделение, вы ему говорите: «Дорогой друг, давай я расскажу тебе правила, по которым мы здесь живем. Если ты их готов принять, будем вместе работать душа в душу. Начнем с туалета: бумажки выбрасываем вот в это ведро, убеждаемся, что кнопка бачка не заела и вода не течет, кран закрываем до упора, бумажные полотенца выбрасываем вот сюда. Если еще и раковину за собой протрешь, будет вообще шикарно, потому что сделаешь приятно своему следующему коллеге. Пойдем дальше. Вот чайная комната, здесь тоже есть свои правила. Из холодильника, пожалуйста, не ешь чужую еду. Есть общественная, она вот здесь, а есть та, которую коллеги приносят из дома в лотках. Ее не трогай. Чайник и кофемашина работают вот так, пожалуйста, проверяй, чтобы там была вода, прежде чем будешь включать. Воду нужно набирать из фильтра. У нас принято мыть посуду за собой и складывать ее вот сюда». Ну, и так далее.

Взрослый послушает, вы пожмете ему руку — и все, можно не беспокоиться. Вредить он специально не будет, если адекватный человек. А если неадекватный, вы с ним расстанетесь. Но с детьми… Тук-тук, тук-тук, тук-тук. Детей вы не уволите. По крайней мере, если вы адекватный человек.

Собрались в школу, позавтракали, есть время посмотреть телевизор. Поднимаюсь к ним — снова забыли выключить свет в своих комнатах. Спускаюсь, говорю: «Телевизор на паузу, поднимаемся, выключаем в комнате свет». Кряхтят, охают, поднимаются, выключают. Нельзя ждать от детей быстрых результатов.

Они знают, что нужно экономить электричество, сколько стоит киловатт в час, насколько дольше проживет лампочка, что в принципе нормально заботиться о том месте, где ты живешь, — но, блин, не выключают! Забываются, заигрываются, живут в своем мире.

Но наступает день, когда ты заходишь в их комнату, а на столе порядок, свет выключен, кровать заправлена, одежда сложена, в туалете тоже порядок. Ты улыбаешься и думаешь: «Какие они у меня молодцы!» Расслабляться рано, на следующий день может быть все наоборот, но это уже достижение и маленький праздник.

Конечно же, есть кардинальные меры. У моего друга была та же проблема: ребенок не выключал в комнате свет. И папа решил вопрос просто: «Если ты забудешь выключить в своей комнате свет, будешь за каждый такой случай отжиматься двадцать раз». Хватило десяти дней, чтобы ребенок больше не забывал. Но я считаю, что это один из вариантов наказания, а за что я наказываю, я рассказываю в отдельной главе. Хотя вполне себе нормальный способ. Я его не осуждаю, просто у нас по-другому.

Тук-тук, тук-тук, тук-тук. Позитивный дятел живет во мне и каждый раз напоминает. Поел — убери за собой тарелки, не садись завтракать в школьной одежде, разбери сумку после бассейна, перед сном собери рюкзак в школу, обувь поставь аккуратно, здоровайся с консьержем, садишься в машину — постучи ногами, чтобы сбить снег, открой и придержи дверь, когда идет мама, сделай потише телевизор, помой руки перед едой, помой руки после еды, тук-тук, тук-тук, тук-тук. Каждый день они поглощают эту культуру, по чуть-чуть, по чуть-чуть, и меняются, впитывая элементы наших домашних правил. Без шоковой терапии.

Мы с женой знаем, что для формирования некоторых привычек детям требуется совсем не двадцать один день, как это принято считать, а год.

ГОД!

И мы изначально на это себя настраиваем. Детей сложно изменить быстро. Это прямо татуировка-татуировка и для меня, и для моей супруги.

БАБАХ! Все инстинктивно пригнулись. Дочка приехала домой, и дверь это сразу почувствовала. Старшие сыновья поднимаются наверх, и я слышу, как они говорят ей: «Сейчас мы тебе покажем, как правильно закрывать дверь».

И все-таки позитивный дятел работает. Теперь он немного живет и внутри моих детей.

14. Послушный ребенок — это страшно

Послушный ребенок — мечта любого родителя. Делает все, что скажут, ему не надо повторять по десять раз. Он не сопротивляется, не возражает, не спорит. Громко не разговаривает, не кричит, со всем соглашается. Не балуется, не носится как угорелый, не мешается под ногами. Ничего не просит, не канючит. Его не видно и не слышно. ЕГО НЕТ. Вы и вправду хотите, чтоб вашего ребенка не было?

Лариса Вертышева, психолог^[12]

Наступил момент, когда старшему сыну нужно было выбирать школу. Это головная боль для любого осознанного родителя. Мне очень хотелось, чтобы это была лучшая из лучших школ, до которой неутомительно добираться. Естественно, начался долгий и муторный поиск: чтение отзывов в интернете, изучение разных рейтингов, составление собственного списка школ, из которых можно потом выбрать, запись на дни открытых дверей и т. д.

В нашем округе явно выделялась одна школа, которая, по отзывам родителей, была просто великолепна. Мы решили поехать туда, посмотреть на нее снаружи и изнутри, захватив с собой того самого человека, который должен был там провести следующие десять лет.

И вот, приехав на место, я наблюдаю из окна машины за детьми, которые выходят с ранцами за спиной, и у меня какое-то странное, совсем непонятное чувство. Только на обратном пути я сообразил, с чем оно было связано. Дело в том, что в этой школе царила абсолютная тишина. Дети не носились вокруг здания, не орали, не бегали, не дрались, и это было очень странно. Смотрю на детей, которых встречают родители, и решаю, что нужно поговорить именно с папами и мамами. Ведь мнение взрослого человека может отличаться от отзывов в интернете. Подхожу к одной мамочке и говорю:

— Извините, мы выбираем школу, и я хотел узнать именно ваше, родительское мнение. Вы довольны тем, как здесь учат и обращаются с вашими детьми?

Глаза этой мамочки сразу заблестели, и она начала тараторить:

— Это лучшая школа! Мы очень довольны! Мой ребенок стал совершенно другим человеком, когда начал здесь учиться! Для нас с мужем это просто находка!

— А в чем он стал другим человеком? Можно поподробнее?

Тут она отводит меня немного в сторону и говорит таким, знаете, задушевно-вкрадчивым голосом:

— Мой ребенок наконец-то стал послушным! Теперь он слушается меня во всем!

Бинго! Школа сделала свое дело, и мама этому очень рада!

Но для меня это было первым сигналом к тому, что отсюда нужно побыстрее бежать. Странный я папа, правда? Который не хочет, чтобы его дети были послушными. Ведь с самого раннего детства мы слышим от бабушек, дедушек, мам и пап, что хороший ребенок — это ребенок послушный.

Я же считаю, что послушный ребенок — это в первую очередь удобный ребенок. Причем удобный всем: родителям, учителям (многие педагоги вообще себе таких записывают в любимчики) и даже государству. Он будет делать все, что ему говорят; безропотно принимать правила игры; слушать старших; голосовать на выборах, за кого скажут; пить то, что наливают; терпеть временные трудности, которые никогда не кончаются, и будет абсолютно нормальным человеком в обществе. Покорным, ждущим команды, безынициативным, не пытающимся изменить мир. Я действительно так считаю, и вот почему.

Представьте взрослого работающего человека, который привык подчиняться (слушаться) и делать только то, что входит в его обязанности. Поверьте, я знаю сотни таких людей, особенно много — из бывших бюджетников, которые не могли взять ответственность за свою жизнь в свои руки. Никогда от такого человека не дождешься инициативы, никогда он не будет делать больше, чем надо, работать будет только формально и с девяти до шести, и предел его мечтаний — это пресловутое «как у всех» или «не хуже, чем у других». Нормальный образ жизни нормального человека. Он привык, что им руководят, с самого детства, и эта модель прочно закрепилась в его сознании. Это, кстати, одна из причин, по которой в девяностые и нулевые многие кадровые офицеры шли работать охранниками после выхода на пенсию.

Или вот вам другая картинка. Взрослый послушный человек попадает в плохую компанию в институте, вырвавшись из-под гнета родителей, где все его окружение ведет праздный образ жизни, слоняется без дела, прогуливает пары и бухает при любой возможности. Как себя будет вести этот взрослый послушный человек, если он не привык говорить «нет»? Как станет отстаивать свою независимость, если он этого делать не умеет? Взрослые, выросшие из послушных детей, всегда смотрят на то, как ведут себя люди вокруг. Ориентироваться на чужое мнение для них норма, поэтому они всегда присоединяются к большинству: ведь так безопаснее.

Или вот так. Чья-то прекрасная, ангельская, такая послушная дочка наконец-то вышла замуж, но муж оказался не тем, за кого себя выдавал, и стал деспотом, который не чурается даже рукоприкладства. Послушность этой девочки сделала ее покорной по жизни, и она считает, что заслужить любовь можно только примерным поведением, как это было с родителями, что тебя будут любить, только если ты будешь хорошей девочкой. Она подавила еще в детстве свои приоритеты и желания, потому что чужие первичны. И вот она из кожи вон лезет, а мужа-деспота все равно это не устраивает. И так год за годом огромное количество женщин терпят домашнее насилие.

Конечно, послушный ребенок очень удобен для родителей, но расплачиваться ему за это потом, в будущей взрослой жизни, придется самому, без родителей рядом.

Быть послушным — это модель, которая остается на всю жизнь. Даже став взрослым, человек с установкой на послушание боится рисковать, делать самостоятельные шаги, постоянно ждет одобрения от социума и при этом ненавидит таких, как я. Почитайте комментарии к постам предпринимателей в соцсетях. Некоторые люди часто отвергают их желание быть независимыми, предприимчивыми, социально активными и высказывающими свое, особое мнение. Эдакие послушные удобные взрослые, выросшие из послушных удобных детей, которые страдают от такой модели. Но у них нет возможности что-то изменить, просто потому что по-другому они жить не умеют. Родители не научили.

Моя цель при работе с детьми — чтобы они стали самодостаточными и счастливыми взрослыми. Поэтому любой из них может аргументированно настоять на своем, если не согласен с моим мнением. Только аргументированно, пожалуйста. Без необоснованных истерик и протестов. Но даже если начнется истерика, я все равно буду с ними разговаривать, чтобы понять, чем она вызвана. Хотя порой хочется стукнуть кулаком о стол и сказать: «Выполнять! Потому что я так сказал!»

И тут читатель этой книги должен задать мне вопрос. Что-то из серии: «То есть детям можно все? Бить братьев и сестер? Кормить собаку клеем? Дергать маму за волосы? Поджигать папе усы? Какать в гостиной? И не ходить в школу, когда им вздумается?»

Нет, конечно. Для этого существуют правила, режим и границы. И каждый из этих пунктов будет выведен в отдельные татуировки, которые вы увидите дальше. И когда современные школьные учителя хватаются за голову и говорят, что с каждым годом дети становятся все более распущенными и непослушными, то основная проблема здесь не в послушности, а в том, что взрослые люди не научили детей соблюдать границы и правила.

У нас не принято бить братьев и сестер, потому что в нашей семье никто никого не бьет.

К маме с папой нельзя заходить в спальню, потому что им нужно иногда побыть вдвоем.

Ты не можешь взять чужую игрушку без разрешения хозяина, потому что это его собственность.

Ложиться спать нужно в 21:30 для того, чтобы на следующий день чувствовать себя хорошо.

И так далее. Об этом позже.

Я знаю точно: когда ребенок понимает, где заканчиваются его границы и начинаются чужие, когда он готов соблюдать принятые в семье правила, когда у него есть понятный спланированный режим, то ему легче жить. И в соблюдении порядка и дисциплины нет подавления личности. Есть прозрачность, предсказуемость и спокойствие ребенка. В остальном пусть будет свободен, проявляет свои любознательность и лидерские качества.

Мы в семье не заставляем детей ходить на те кружки или спортивные секции, на которые они сами не хотят. Все решения принимаем совместно, обсуждаем их, и дети знают, что их мнения равновесны мнениям взрослого. Куда поехать в отпуск? Как провести выходные? Какое кино будем смотреть? Ребенок должен чувствовать свободу выбора и значимость своего мнения. Более того, он всегда может быть против, и мы его постараемся услышать. Ведь благодаря его несогласию мы сможем открыть в нем что-то новое! Узнать его позицию, услышать аргументы, увидеть его боль, чтобы потом для нас это не оказалось неприятным сюрпризом. По крайней мере, так мы узнаем, о чем с ребенком можно поговорить.

Однажды мы собрались несколькими семьями на дружеские посиделки возле костра. Тогда многие родители впервые увидели детей друг друга. Наши и другие дети носились по лесу, перепачкались в грязи, кто-то порвал штанину, кто-то обжег руку, кто-то попробовал сырого мяса — в общем, обычное детское времяпровождение. Но в этой компании было два очень послушных брата. Они примостились на отдельное бревнышко, сложили ручки на коленочки, прямо как в книжках, и шесть часов (!!!) сидели в такой позе и улыбались, наблюдая за другими детьми и нами. Это было очень странно. Я тогда впервые увидел очень ярких послушных детей, и потом мы с женой долго обсуждали, что все-таки это страшно. Даже ненормально.

Послушными и удобными дети не рождаются — это приобретенный навык в системе нашего родительского воспитания. И я не хочу, чтобы мои дети были послушными.

Есть у нас с женой такая татуировка на сердце. Может быть, и вы решите себе такую сделать.

15. Семья без правил не имеет опоры

Крошка сын к отцу пришел,

И спросила кроха:

«Что такое хорошо

И что такое плохо?»

Владимир Маяковский

Правила-правила-правила… Вот лишь несколько примеров — наверняка каждый из вас сможет вспомнить множество других.

• Перед тем как перейти дорогу, посмотрите налево, затем направо, убедитесь, что это безопасно.

• После третьего звонка вход в зрительный зал будет ограничен.

• В общественных местах соблюдайте дистанцию 1,5 метра, носите перчатки и маску.

• Нож кладется слева от тарелки, а вилка справа.

• Просим не проносить алкоголь и семечки на трибуны стадиона.

• Если вы заходите в лифт с коляской, то сначала зайдите сами, потом завезите коляску.

• Пользоваться зубной нитью необходимо каждый день.

• В начале знакомства нужно четко и членораздельно произнести свое имя.

• Если игрок команды, которая защищает свои ворота, грубо нарушил правила на штрафной площадке, то в ворота его команды назначается пенальти.

Правила кругом, правила везде, правила окружают нас всю жизнь, и очень сложно представить, что бы произошло, если бы их не было. Но каждый понимает, что за нарушение правил потом придется расплачиваться. Иногда болью, иногда штрафом, иногда тюремным заключением, а то и человеческой жизнью.

На одном из своих мастер-классов для руководителей я напоминаю простые приемы при адаптации новых сотрудников. Все их прекрасно понимают, но, к сожалению, далеко не всегда используют.

1. Нужно провести сотрудника по офису и познакомить со всеми коллегами, с которыми он будет взаимодействовать. Да и вообще первые несколько дней поопекать его, ведь он пока дезориентирован в новом месте, — следует проявить заботу о нем, чтобы он не чувствовал себя брошенным.

2. Сотруднику необходимо озвучить ожидания от его деятельности — как с точки зрения поведения, так и с точки зрения результатов его работы. Ознакомить его с тем, как мы живем, как у нас принято и чего мы ждем от него.

3. Сотрудник не должен сидеть без дела, даже если он только приступил к работе. Когда у человека образуется много свободного времени в рабочие часы, оно заполняется сплетнями, слухами, сомнениями и другими разновидностями дерьма.

Большинство людей хотят быть хорошими, однако, попадая в новую среду, они не знают, что им для этого делать. Нужно поспособствовать этому, поставив на место сотрудника себя, и сделать так, чтобы ему было все понятно и максимально комфортно в этом новом мире. И если он все эти наши порядки, правила, процессы примет, то ему будет с нами хорошо и он станет стараться в этой среде тоже быть хорошим, а может даже лучшим. Тут уж все зависит от его амбиций и нашей мотивации.

Все предельно просто. Человек, попавший в незнакомую среду, будет чувствовать себя нормально, если сразу поймет, по каким правилам там играют. Просто потому что у него появится опора под ногами.

Нашим детям тем более необходима такая опора, ведь они только начинают познавать этот новый для них мир и, конечно, тоже хотят чувствовать себя в нем комфортно.

Однако есть во всем этом одно «но». Если взрослые не соглашаются принимать правила игры мира, в котором живут, они могут решиться поменять свой мир. Например, уволиться с работы или уехать в другую страну. А вот у детей такого выбора, как правило, нет, и они вынуждены играть по нашим правилам. И наша с вами задача — делать так, чтобы для детей принятие этих правил было максимально безболезненным.

Я не идеален и иногда прибегаю к методам шоковой терапии, о чем можно прочесть, например, в главах «Никто не может обижать маму» или «Категоричность только в вопросах безопасности». Дети прекрасно знают, что в таких вопросах я буду включать папу-деспота, но в остальных случаях у нас в семье достаточно много демократии. И семейные советы, и совместное обсуждение новых правил, и много-много-много объяснений, что такое хорошо и что такое плохо. Хотя объяснения есть и в случае жестких правил. Они есть всегда.

При этом есть и еще более сложная тема. Это правила формирования и соблюдения правил. Да-да, даже так. И я хочу вам рассказать несколько историй, которые меня самого неплохо отформатировали как главу семьи. Они хорошо иллюстрируют то, как делать нельзя, если у вас в семье установлены определенные правила.

История первая. Один из детей спустя сорок минут после того, как мы его уложили, читал книгу. Мне нравится, когда дети читают, но именно этот парень не может потом проснуться с утра — и будить в школу его приходится несколько раз. Естественно, я запретил ему читать по этой причине. Спустя неделю второй просит: «Папа, можно почитать хотя бы пять минут?» Я: «Ты же знаешь, мы не читаем после отбоя». Он: «Папа, ну пожалуйста, ты можешь проверить через пять минут, и я уже буду без книжки. Мне осталось совсем немного дочитать». Я: «Ну ладно, пять минут можно».

Какова реакция первого? Слезы, истерика, «меня любят меньше, чем его». И ведь он прав в своих сомнениях, я бы на его месте тоже расстроился. «Почему ему можно, а мне нельзя?» На следующий день проводим семейный совет, решаем вместе, что мы меняем правило. Теперь оно звучит так: «После того как все улеглись, можно почитать десять минут».

Первое правило формирования и соблюдения правил: «Никаких двойных стандартов при одинаковых условиях. Если кому-то можно, то тот, кому нельзя, будет чувствовать несправедливость».

История вторая. Детям можно смотреть телевизор после ужина и до ванной, если сделаны уроки. За ужином происходит конфликт из-за какой-то ерунды, он разрастается до того, что встревают взрослые. В итоге я в порыве эмоций заявляю: «Все, сегодня никакого телевизора! Поднимайтесь в свои комнаты и играйте там!» Мало того что они поругались друг с другом, так я еще и усилил их плохое настроение, вместо того чтобы придумать способ примирения. А для них это традиция, они ею дорожат. Уроки сделаны, условия соблюдены, поэтому, конечно же, обиженные дети ложатся спать без телевизора и даже на следующее утро встают в ужасном настроении. Я был неправ, признаю.

Второе правило формирования и соблюдения правил: «Правило не должно зависеть от настроения взрослого. Если оно зависит от настроения, это не правило». А то получается как в старом анекдоте: «Почему без шапки?!»

История третья. Мы с супругой уезжаем в поход, или экспедицию, или тур. Ребенок к этому не привык и каждый раз очень сильно расстраивается. За сутки до того, как мы уезжаем, начинаются истерика, слезы, вой, мама пытается вразумить, успокоить, объяснить, что это часть нашей жизни. А я — что он же пацан, будущий отец и муж, он должен быть сильным и стойко переносить все сложности. Не работает ни то ни другое. Да и мы отчасти понимаем: нельзя человеку консервировать в себе эмоции, им нужно давать выход. Общаюсь на эту тему со знакомым психологом, меняю стратегию, в разговоре с сыном признаюсь, что тоже иногда могу пустить слезу, особенно в трогательные моменты. Спрашиваю: видел ли он когда-то такое? Он говорит, что нет. Договариваемся о правиле «Мужчина тоже может плакать, но так, чтобы никто не видел». С тех пор, если ему горько, он уходит, закрывается у себя в комнате, и никто этого не видит. При этом все легально и без ущерба для формирования адекватной личности.

Третье правило формирования и соблюдения правил: «Абсолютно все можно регламентировать, если опираться на собственный пример».

История четвертая.

— Опять вы приготовили рыбу! Вы же знаете, что я ее ненавижу! Меня от одного запаха воротит.

— Да, блин, мы приготовили сегодня рыбу, потому что мы любим рыбу! Попробуй кусочек, она же вкусная. Рыбы бывают разные, эта точно тебе понравится.

— Не хочу, не буду, меня вырвет, не могу!

— А зачем вы мне положили помидоры в тарелку? Вы же знаете, что я их не ем.

— Ну это же бабушкины помидоры, с дачи! Ты только попробуй, дай им шанс, вдруг тебе понравится!

— Не хочу, не буду, меня вырвет, не могу!

А-А-А-А-А-А-А-А-А-А. Хочется стукнуть их иногда. Но я вспоминаю свое детство. Мне было шесть лет, и мой дядя, только что вернувшийся из армии, заставил меня есть борщ, а я очень не хотел. Настолько, насколько вообще можно не хотеть. Но дядя сказал, что я не выйду из-за стола, пока все не съем, и я до сих пор вспоминаю тот борщ, который уже остыл и который я ел четыре часа, заставляя себя проглотить каждую ложку в полуобморочном состоянии. Потом я не ел борщ до тридцати восьми лет и каждый раз слышал от людей: «Ка-а-ак ты не ешь борщ?» Да, я не ем борщ. Больше тридцати лет я считал его источником самых страшных детских воспоминаний.

Хочу ли я такого для своих детей? Нет.

— Хорошо, с сегодняшнего дня вводится такое правило: «Вы можете не хотеть есть что-то, но только одно. Допустим, ты никогда не ешь рыбу, а ты никогда не ешь помидоры. Можно это менять на что-то другое, но только не чаще раза в месяц, согласны?»

Дети счастливы и, конечно же, согласны. И это удивительно работает! Работает!

Четвертое правило формирования и соблюдения правил: «Можно легализовывать даже то, что не хочется. Но только что-то одно».

История пятая. Едем с четырьмя детьми в отпуск.

— Ребята, давайте сразу придумаем правила проведения отпуска. У кого какие идеи есть?

— Любить друг друга!

— Не драться!

— Не ругаться!

— Каждый день есть мороженое!

И так далее. Это очень здорово, и мы это делаем каждый раз, привлекая детей. Потом они сами же в каком-нибудь локальном конфликте друг другу говорят: «Мы договаривались не ругаться в этом отпуске», по сути, включая саморегулируемость соблюдения правил.

Пятое правило формирования и соблюдения правил: «Если предстоит совместная активность, договаривайтесь о правилах вместе».

История шестая. Компьютерные игры — час в неделю. На каникулах — два часа в неделю. Об этом знают все, и бывшие супруги, и бабушки с дедушками. Дети тоже это прекрасно знают, понимают, почему так происходит, и могут объяснить мотив этого правила не хуже меня. Иногда кто-то забирает на выходные одного из детей и, зная, что ребенку нравится играть, начинает соблазнять его и разрешает играть часами.

Конечно же, давно известно, что самый простой и дешевый способ завоевать авторитет — начать разрешать то, что запрещают родители.

Ребенок всегда после таких встреч возвращается нервным, взбудораженным, уставшим, плаксивым. Уже через пять-десять минут рассказывает, как играл полдня, потому что пока не умеет хранить секреты. И начинаются долгая возня и бесконечные разговоры с теми людьми, кто таким образом завоевывает авторитет в глазах ребенка. Приходится снова договариваться, объяснять, что для ребенка важна система координат, что фундамент и основу он чувствует, только когда есть работающие правила — одинаковые у всех. Как только он понимает, что все думают одинаково, он обретает чувство уверенности в себе.

Даже взрослые люди нервничают из-за того, что где-то можно, а где-то нельзя. В пандемию мне запрещали вести наши форумы, но при этом проводилось огромное количество подобных мероприятий, организованных чиновниками. И конечно же, я из-за этого очень сильно переживал.

Шестое правило формирования и соблюдения правил: «Ребенок чувствует себя спокойно только тогда, когда везде работают одинаковые правила».

Возможно, будут другие истории и другие правила про правила, но пока ограничимся этими шестью.

Кто-то утверждает, что правил не должно быть много, но я с этим совершенно не согласен. Потому что в моем понимании правила — это подсказки, алгоритм действий, поведения в тех или иных ситуациях, ориентиры в незнакомом для детей мире. И их не нужно бояться, если, конечно, они не становятся угрозами или ультиматумами со стороны взрослых. Правила нужны не для того, чтобы сделать кому-то плохо, а для того, чтобы всем сделать хорошо. Поэтому чем больше правил мы придумываем, тем больше даем подсказок детям, как им жить в этом мире. А значит, правила позволяют ребенку быть увереннее.

Ребенок без правил не имеет опоры. Семья тоже.

• Если мы поругались, то первым идет мириться либо самый мудрый, либо самый взрослый.

• Того, кто сегодня готовил еду, мы дружно благодарим.

Если тебя зовет пойти с собой непонятный человек и говорит, что он от родителей, он должен назвать наше кодовое слово.

• Десерты мы едим только по утрам или в любое время в день рождения.

• Перед тем как к вам придут гости, вы должны провести генеральную уборку в своих комнатах.

На мой взгляд, в этих правилах нет тирании или безумства, зато понятно, как действовать и в каких ситуациях.

Я выступаю за то, чтобы у детей были алгоритмы и чек-листы для решения вопросов.

• Как себя вести, если ты потерялся?

• Что делать, если тебя обижают в школе?

• Как вести себя в интернете?

• Что делать, если начался пожар?

На мой взгляд, детям, по крайней мере до десяти лет, очень нужен взрослый. И они сами это интуитивно понимают. Они хотят, чтобы мы их направляли, поддерживали и давали им опору в виде понятных и простых действий, понятных и простых правил.

Да и в принципе семья без правил не имеет опоры.

Это правильная татуировка.

16. Ребенок не рождается с границами

Как рассказывала одна дама, бабушка ее била и приговаривала: «Я била обоих своих сыновей, и оба сейчас — доктора наук». Поскольку в традиционном сознании отношения в семье выстраивались в иерархическом порядке, то вопросы власти, наказания, воспитания решались совершенно однозначно. Нашим недалеким предкам даже представить было невозможно, что родители будут ходить на цыпочках вокруг маленького «свинтуса», а потом мучиться рефлексией и не спать ночами.

Екатерина Бурмистрова^[13]

Пытаясь стать другом своему ребенку, вы играете с ним на равных. Проблема в том, что равенства между вами нет и быть не может. Выстраивая дружеские отношения с детьми, мы вновь нарушаем структуру власти в семье. Если вы — друг, а не родитель, значит, ваш ребенок остается сиротой.

Робин Берман, психотерапевт

В чем разница между воспитанием одного ребенка и двоих/троих/четверых? Когда детей больше, чем один, они постоянно пытаются залезть на чужую территорию, в чужое пространство, и это порождает большинство конфликтов между ними.

Нам же непросто вдвойне, потому что они часть своей жизни провели в других семьях, и, когда у них начинается очередная война, доводы из серии «Это же твой брат! Твоя сестра!» работать перестают. Обычно дружные дети очень ловко переобуваются и говорят: «Он мне не родной брат!» — лишая нас и этого аргумента. И тогда в очередной раз мы заводим разговоры о границах друг друга и об их обязательном соблюдении.

Однажды я разговаривал с очень мудрым человеком, и он высказал интересную мысль, которая, естественно, отражает только его мнение и совсем не претендует на то, чтобы подвергать сомнению устоявшиеся теории. Он сказал мне, что те самые заповеди, которые Моисей принес людям, изначально звучали совершенно иначе, поскольку Всевышний не мог сформулировать правила с частицей «не». Вся вера основана на том, как нужно поступать и делать, и правила с «не» смотрятся странно. Он говорил, что это последствия множества переводов Библии: каждый переводчик в свою эпоху формулировал так, как ему было удобно. Вот мы и получили в итоге «Не укради!», хотя, по мнению моего знакомого, изначальная версия была «Береги свое».

И «не укради», и «береги свое» — это призывы к установлению границ. В одном случае речь об умении защищать свои интересы, в другом — об обязательствах не покушаться на чужое. Важно понимать и то и другое. Важно этому учить с самого раннего детства.

У каждого члена семьи есть свое пространство, метафорически — свой земельный участок, на котором он живет, выращивает цветочки, ухаживает за домом, украшает его так, как ему нравится, но вокруг этого участка натянута проволока под напряжением, и если какой-нибудь другой персонаж пытается без разрешения прорваться на этот участок, его бьет током. Так вот, роль тока, к сожалению, должны играть родители. Это и есть установление здоровых границ.

Одна из моих самых часто повторяемых фраз: «Твоя свобода заканчивается там, где начинается свобода другого человека». И это не только про нарушение чужих границ, но и про защиту личного пространства.

Я уверен — и этому, кстати, полно научных подтверждений, — что если границы не выставляются в период дошкольного детства, то из ребенка вырастает беспредельщик, который начинает безобразно себя вести в школе, провоцирует окружающих, включая родителей, и постоянно пытается пробить границы дозволенного, потому что так и не разобрался, как вести себя в жизни с другими людьми. Тирания и детский деспотизм возникают у маленьких детей тогда, когда они получают власть, с которой не в состоянии справиться.

Когда у меня родился первый ребенок, я мечтал, чтобы мы с ним стали лучшими друзьями, но в процессе воспитания свое мнение поменял. Родитель не друг. Это человек, который в том числе и определяет границы дозволенного, отвечает за безопасность. С друзьями границы часто размываются, и за это никто не несет ответственности.

Конечно, мы будем дружить, но забываться при этом нельзя: мы с детьми не равны.

Сейчас есть множество воспитательных теорий, утверждающих: если вы хотите, чтобы ребенок был творчески развит и креативен, то его волю вообще никак нельзя подавлять. Я с этим в корне не согласен. Моя задача — сделать так, чтобы мои дети чувствовали себя защищенными даже перед близкими, но при этом понимали, что и на чужую независимость покушаться тоже нельзя.

У ребенка есть что-то свое. Своя территория, своя игрушка, своя одежда, свое время на сон. У нас тоже есть что-то свое: комната, телефон, вещи. И, на мой взгляд, понимание принципа «мое / не мое» — это и есть определение личных границ. «Я уважаю твое право на свое, будь добр и ты уважать мое право на мое, тогда у нас не будет поводов для конфликтов». По сути, сама идея границ нужна для того, чтобы эти самые потенциальные конфликты свести к минимуму.

Однажды мы решили помочь детям и за них убраться в их комнатах, пока они были в школе. Вместо благодарности получили только негодование и возмущения. Эта игрушка стояла не здесь, эта бумажка лежала в другом месте — даже то, что мне казалось хаосом, оказывается, было упорядочено в их личном маленьком мире. И обижаться в этом случае на них было бессмысленно, хотя бы потому, что мы нарушили их личные границы. Если мы требуем от ребенка соблюдения личных границ других людей, мы должны сами их соблюдать. Откуда ребенок узнает, что нельзя брать чужие вещи, если все кому не лень берут его?

С тех пор я вообще стучусь, перед тем как зайти к ним в комнату. Но опять же при этом не стоит забывать, что я не их друг, а глава семьи, который может и должен мудро управлять своим королевством и границы эти устанавливать, расширять или сужать в зависимости от ситуации.

Забираю Сашу из школы — садится в машину расстроенный. Разговариваю с ним, пытаюсь понять, что случилось. Говорит, что во время прогулки подбежал какой-то мальчик и ни с того ни с сего толкнул его. И это было не в игре, а специально. Мальчик нарушил границы моего ребенка. Надо разбираться, почему так вышло. Стали отматывать пленку назад, выяснять, что происходило, когда они с этим мальчиком встречались раньше. В конце концов оказалось, что перед прогулкой Саша бежал по лестнице, ему было весело, и он сорвал с этого мальчика шапку. Ага. Получается, он первый нарушил границы этого мальчика. Предложил ему поставить себя на место мальчика. «Было бы тебе обидно, если бы ни с того ни с сего с тебя кто-то сорвал шапку? Не в игре, а просто так». — «Было бы». — «Хотелось бы тебе отомстить обидчику?» — «Конечно». — «Вот видишь, как нарушение границ может вести к конфликту? Видишь. Хорошо. Береги свои границы и не нарушай без спроса чужие».

Таня пошла укладывать Матвея на ночь. Время всем утихомириться. Однако, заигравшись, мальчишки стали шуметь, выдернули младшего брата из полусонного состояния — и он начал хныкать. А это значит, что все заново: надо укачать, спеть песню, погладить. Еще на двадцать минут. И вот в одной спальне укладывают младшего брата, а в другой я разговариваю со старшими о нарушении границ. Как бы вы себя чувствовали, если бы, как только вы отходите ко сну, я приходил к вам и начинал плясать под дверью? Вы считаете нормальным будить своего маленького брата, когда он почти уснул? Хотелось бы вам попробовать в следующий раз самим уложить ребенка?

Никита в отпуске грохнул мамин фен. Да так, что тот перестал работать. Что ему сказать? «Никита, вот когда ты вырастешь и станешь папой, у тебя будет какой-то ежемесячный доход. И однажды на часть заработанных денег ты решишь купить подарок близкому человеку. Но твой маленький сын возьмет и разобьет эту вещь. Как ты себя будешь чувствовать при этом? Что ты ему скажешь? Зная последствия того, что произойдет, если отмотать время назад, стал бы ты брать его снова?»

Очень важно при установлении границ показать ребенку, что чувствует человек, когда его границы нарушаются. Ставить его на место этого человека, чтобы он осознавал, как неприятно, когда кто-то без спроса покушается на твое. Да и вообще такие разговоры много дают. Например, объяснение причинно-следственной связи (как поступки влияют на дальнейшие отношения), помощь в определении личных пределов свободы, понимание других людей с их желаниями и мотивами, в конце концов, подсказки о том, каково жить в этом мире.

Ребенок не рождается с пониманием того, как правильно жить. Он не появляется на свет с границами. И наша очередная задача — эти границы устанавливать и объяснять.

И еще кое-что. При всем этом не стоит забывать, что мы с детьми не по разные стороны баррикад. Мы не можем выставить с ребенком границы, как с соседом по площадке, коллегой или даже родным дядей, ведь пока наши дети маленькие, наша основная задача — их защита и забота о них. Поэтому если у нас и есть друг с другом граница, то она общая.

17. Режим создает базовое доверие к миру

Вспоминаю, как бабка наша оставила нас с братом на даче. Оставила с дедом. Надо ей было уехать по делам. Нам по восемь лет было. Улеглись спать, болтаем, бесимся. Дед говорит:

— Спите. Завтра подниму рано. Завтрак в девять.

Нам по барабану. Заснули за полночь. Дед будит в 8:30:

— Вставайте. Завтрак в девять.

— Ага, деда…

И спать дальше. Встаем в одиннадцать. Сарай с продуктами заперт. Ключи у деда в кармане. Бабка-то нам по пять раз завтрак подогревала.

— Деда, а завтрак?

— Завтрак в девять.

Помыкались, думаем: ну и фиг с ним.

— Деда, мы на речку.

— Идите. Обед в час.

Ушли. Приходим в половине третьего. Сарай на замке.

— Деда?

— Ужин в семь.

После купания в речке жрать охота, аж караул. К тому же еще и не завтракали. За сараем был открыт погребок. Там стояли две трехлитровые банки со сливочным маслом. Так вот. Два восьмилетних пацана ели это масло пальцами из банок.

Семь часов. Мы уже сидим за столом. Дед накладывает в миски гречневую кашу. Я начинаю есть. Братец кашу отодвигает:

— Деда, я такую не ем. Мне бабушка рассыпчатую делает.

Дед забирает миску:

— Завтрак в девять.

— Не, деда, не убирай. Я съем.

На следующий день мы с одной побудки сидели за столом в девять. Вот такое воспитание. За сутки. Без криков, нотаций и рукоприкладства…

История из интернета^[14]

Знаете, какой была самая тяжелая экспедиция в моей жизни? Не подъем на высокую гору, не двадцатикилометровый маршрут в грозу, не переход через самый штормовой пролив Дрейка. Самым тяжелым маршрутом для меня, взрослого, был поход, когда наш гид не давал нам ориентиров.

— Сколько сегодня нужно будет идти по времени? Восемь-десять часов?

— Я не могу сказать. Как придем, скажу.

— Ну хорошо. Сколько километров нужно будет пройти по маршруту?

— Столько, сколько нужно. Все километры наши.

Меня, взрослого человека, менеджера со стажем, это просто выбивало из колеи. Очень сложно собраться без понятных критериев измерения результата. Только спустя несколько лет я стал опытным туристом и научился получать удовольствие от самого процесса переходов. Но все же с ориентирами на карте это делать гораздо легче, чем совсем без них.

Что же говорить о детях, которые обожают предсказуемость? Да-да, сюрпризы нужны скорее нам, взрослым, чем нашим мальчикам и девочкам, которым гораздо легче и лучше жить в рутинном и предельно понятном мире.

Один из любимых вопросов наших детей: «А что мы будем делать на выходных?» Я сначала недооценивал его. Даже если уже были понятные планы, обычно отмахивался и говорил: «Завтра все узнаете». И завтра мы стараемся устроить просто хороший день: какие-нибудь вкусняшки выходного дня на завтрак, кино, катание на горках, а может, парк аттракционов. Но, как только что-то идет не так, какая-то мелочь, я слышу: «Сегодня был ужасный день!» Да с чего бы, блин, ужасный! Сколько событий было хороших. Давай вспоминать. Вспоминаем, перечисляем, приходим к выводам, что день был хорош.

А почему так? Потому что ребенок живет предсказуемыми событиями. Когда ему известны планы, он предвкушает, планирует их, ожидает, а потом — раз! И все происходит, как он ждал, так, как ему говорили родители! Это ли не чудо! Именно так и формируется базовое доверие к этому миру.

Моя жена так делает с самого рождения детей: с вечера рассказывает подробно про планы, по шагам, — и дети всегда спокойны. Они знают, какое следующее событие их ждет, и оно действительно наступает. А если планов нет или мы серьезно от них отклоняемся, то нервная система детей начинает сбоить.

Возможно, ваши дети другие. А вот всех моих объединяет то, что они осторожно относятся ко всему незнакомому.

— Ребята, попробуйте манго! Это очень вкусно.

— Нет, я это не люблю.

— Да ладно тебе, ты же ни разу не пробовал. Если не понравится, выплюнешь.

Я-то знаю, что понравится. Как манго может не нравиться?

И они кончиком языка пробуют лизнуть, потом откусывают крохотный-крохотный кусочек, медленно жуют и выплевывают! Не распробовали! Елки-палки, да что же такое? Это же вкусно.

Это просто что-то неожиданное. А всего неизвестного дети боятся.

К нам приезжают гости, а дети их не знают. Волнуются, переживают.

Мы ведем их на новую секцию. Страшно. Упираются.

Везем их в детский лагерь. Кулачки сжаты, настроения нет.

Завтрашний день не расписан. Уровень энергии падает на глазах.

Если попросить наших детей, да даже нас, вспомнить самое счастливое время, проведенное вместе, то все мы ответим: локдаун во время пандемии новой коронавирусной инфекции. И счастливым он был для нас, потому что все мы жили в режиме строгого распорядка дня, иначе сошли бы с ума. У каждого перед глазами висело расписание, и каждый знал, что ему нужно делать сейчас и что дальше. Просто класс!

Но самое интересное — каждый вечер каждого дня имел определенную тематику, и дети с нетерпением этого ждали. Понедельник — день настольных игр. Вторник — день освобождения мамы от кухни. Совместно берем эту часть быта на себя. Среда — день творчества. Лепим, клеим, пишем, творим. Четверг — день просмотра семейного кино. С попкорном на диване, все вместе. Пятница — час чтения. Суббота — день, когда можно поиграть в компьютерные игры. Ну, для детей это особенный день. Воскресенье — аукцион. Как раз тогда мы покупаем то, что дети в среду творят.

Наши ежедневные ритуалы, допустим совместные ужины или чтение книг на ночь, дети ценят больше всего. Время на чтение строго ограничено, с 21:30 до 22:00. Они уже должны быть умыты, собраны на завтра — и, как правило, так и происходит. Если задержались — все равно в 22:00 книжка, которую я читаю, закрывается. И так всегда. Если я в командировке, читает Таня. Если мы уехали вместе — дедушка или бабушка.

Вроде бы мелочь, а на самом деле для детей она очень важна. Что бы ни происходило, книжке на ночь быть, а значит — все в порядке, все стабильно, все спокойно, все хорошо. И ребенок обретает эмоциональную стабильность, спокойно засыпает и просыпается довольным. Просто благодаря маленькому пункту в строгом распорядке дня. Режим создает базовое доверие к миру.

Кстати, чем младше ребенок, тем важнее для него все эти последовательные и предсказуемые события. Это я могу заметить по Матвею, которому всего полтора года. Как только что-то в его режиме начинает сбоить, он становится капризным и чересчур тревожным.

И очень важно понимать, что режим для ребенка создают родители! Не сам он определяет, когда ему есть, спать и гулять. Семья — иерархия, где роль создателя структуры домашнего времени достается родителям, находящимся во главе иерархии. И это не прихоть злобных мамы и папы, это создание условий для спокойной и мирной жизни. Тем более свободное время и время для игр ребенок может заполнять теми делами, которыми ему хочется заняться в это время самому. Здесь у него полная свобода.

Я чувствую себя хорошо, если у меня весь день отражен в календаре. Если бы вы увидели мой Google-календарь, вы бы лично убедились, что он расписан на ГОД вперед. Учтены все дни рождения близких, поездки, школьные каникулы, туры, форумы, выступления. Там же — секции детей, поездки на дачу, командировки, время на совещания, свидания с супругой, спорт, чекапы и т. д. Есть и гибкое время, которое заполнится неожиданными встречами, зубными врачами и бытовыми заботами.

Жизнь — это не хаос, и я ее хочу максимально упорядочить. Неуже

Вступление

В день десятилетия моего старшего сына мы ехали в школу, и я его спросил:

– Никита, многие люди просят меня написать книгу про мои родительские татуировки. А я не знаю, можно ли мне это сделать, имею ли я на это право. Можно ли сделать мир лучше, а других родителей осознаннее, используя мои принципы работы с вами, многие из которых ты знаешь? Я вообще не могу оценить себя. Нормальный я отец или нет?

Сын улыбнулся и сказал:

– Папа, ты самый лучший на свете. Пиши.

А потом подумал еще немного и добавил:

– К тому же и денег заработать сможем на книге.

Мы оба рассмеялись, я объяснил, что на продажах профильных книг в России заработать почти невозможно и если кто-то пишет на узкую тематику, то скорее для других целей. Я, например, делаю это для того, чтобы постараться сделать мир лучше через прожитый мной опыт.

– Все равно пиши, – ответил мне мой ребенок, и в тот же день я начал работу.

Это самая тяжелая для меня книга из всех, которые вышли из-под моего пера. Иногда я прерывался на месяцы, особенно после ссор с детьми.

«Да какое право я имею писать книгу про родительство, если не могу найти общий язык со своими детьми?!» – нервничал я, замечая новые седые волосы на своих висках.

И только моя жена, Татьяна, снова и снова, аккуратно и ласково, как она умеет, говорила мне:

– Пиши. Пиши обязательно, пиши все. Эта книга сделает лучше десятки тысяч родителей. У меня после каждой главы возникает послевкусие, внутренний диалог с собой, а это значит, что она честная, это значит, что миру она нужна.

И я снова садился писать, а потом снова бросал.

Первый раз я читал главы из недописанной книги участникам нашей экспедиции в Хакасию. Взрослые и успешные люди уселись на стульчиках напротив меня, я взял ноутбук и начал. Я читал вслух и в какой-то момент уже не смог себя контролировать: у меня полились слезы. Кое-как пересилив себя, я дочитал главу, а когда поднял глаза, то увидел, что плачут практически все. Богатые, ведущие за собой команды, лидеры своих отраслей не смогли закрыть сердца. Тема собственных детей никого не оставляет равнодушным.

И каждый раз, говоря о какой-то из своих татуировок (в кают-компании корабля, следовавшего через пролив Дрейка, на импровизированных скамейках возле озера Иссык-Куль, в палаточном лагере Ботсваны под хрюканье бегемотов и т. д.), я видел, как что-то меняется в других. Иногда эта татуировка становилась темой вечера. Мы долго дискутировали о моем очередном принципе, и я убеждался, что каждый из пап и мам хочет стать лучшим родителем для своего ребенка.

В этой книге вы вместе со мной проживете часть моей жизни, которую предприниматели обычно не показывают. Татуировки родителя – это мой опыт, моя рефлексия, мои боли и откровения. И, как всегда, я не претендую на роль истины в первой инстанции, поэтому не осуждайте меня, если вы с чем-то не согласны. Мне не нужно, чтобы кто-то согласился или не согласился со мной и моими родительскими постулатами. Я просто делюсь с вами тем, что понял, воспитывая своих детей.

А перед моими детьми я хочу извиниться. Тут много историй о вас, ребята, и вы про них всё знаете. Вы – главные герои и принимали непосредственное участие в формировании моих родительских принципов. Надеюсь, вы простите меня за откровенность.

А еще надеюсь, что, когда вы вырастете и у вас будут свои дети, эта книга вам обязательно поможет и многое объяснит.

Я посвящаю ее вам, мои дорогие Никита, Саша, Милана и Матвей.

1. Никто не знает ничего

Как бы вы ни воспитывали своих детей, у них всегда будет что рассказать своему психотерапевту.

Главная цитата про родительство. Автор неизвестен

Если бы у меня не родился второй ребенок, я бы думала, что я идеальная мать.

Мой партнер и друг из Владивостока Диана Кровлина

Ибука Масару, который пишет о том, что после трех уже поздно; вальдорфская методика с сюжетно-ролевыми играми; зайцевская методика раннего чтения; Гленн Доман, воспитывающий с пеленок; Шалва Александрович Амонашвили с гуманной педагогикой; супруги Никитины и создание правильной среды для развития; Антон Семенович Макаренко и методика воспитательного коллектива; китайская методика матери-тигрицы Эми Чуа; психологическое общение Юлии Борисовны Гиппенрейтер; «Музыка с мамой» Екатерины, Сергея и Веры Железновых; Александр Нилл и «Воспитание свободой»[1]; мои собственные родители и их убеждения. Даже французские родители, которые растят детей, не плюющихся едой, финские школы и сингапурская система образования! Все эти люди рассказывают мне, как воспитывать моих детей.

И я их очень сосредоточенно слушаю, внимая каждому слову.

Я читал труды Иоганна Генриха Песталоцци и изучал подходы к воспитанию элиты в дореволюционной России, перелопатил книги Януша Корчака и Василия Александровича Сухомлинского, записывал цитаты Андрея Курпатова и Михаила Литвака. Познакомился лично и беседовал с прекрасными психологами, авторами книг и методистами, которых искренне полюбил: Екатериной Мурашовой, Людмилой Петрановской, Димой Зицером, Марией Каменецкой, Анной Быковой, Андреем Максимовым, Юрием Белонощенко, Айной Громовой, Анатолием Некрасовым, Анеттой Орловой, Владимиром Соловейчиком, Викторией Шиманской, Паатой Амонашвили и многими другими. Более того, я выступал с ними неоднократно на одной сцене, и меня самого все чаще приглашают поделиться родительским опытом, но я не знаю ничего.

Точнее, знаю и даже делаю, но это ничего не гарантирует. Вот в чем загвоздка.

Нет универсального секрета воспитания детей, универсальной методики, какого-то супергениального подхода, применяя который вы точно взрастите не просто детей, а гениев-миллиардеров, пышущих здоровьем, меняющих мир, творящих добрые дела и обладающих эталонными моральными принципами. Если бы секрет был, то уже давным-давно все прогрессивное человечество показывало бы пальцем на такую систему воспитания и записывалось бы в очередь в такие школы при первом положительном тесте на беременность. Подобных систем очень много, а значит, никто точно не знает, как воспитывать наших чудесных детей.

Я замороченный родитель с высокими требованиями к себе, поэтому у меня дома есть отдельный шкаф (!) с книгами об образовании, подходах и методиках, которые я непрерывно изучаю. Их уже около двухсот, все они разные, иногда противоречащие друг другу, однако я продолжаю их читать и изучать. Но никто из моих детей пока не стал чемпионом России по джиу-джитсу, победителем международной олимпиады по умножению больших чисел в уме или гением-блогером с миллионами подписчиков в TikTok. У меня самые обычные и очень хорошие дети со своими особенностями, капризами и постоянно меняющимися интересами (это меня часто бесит, но я стараюсь держать себя в руках).

Однажды мне сказали что-то вроде: «Какого хрена вы высказываетесь о детях? Пусть сначала вырастут и станут успешными, а потом делитесь своими секретами!» Это вызвало у меня дикий синдром родителя-самозванца. И в общем-то, те люди были правы. Меньше всего на свете мне хочется, чтобы на меня показывали пальцем через десять-двадцать лет и говорили: «А еще нас пытался чему-то научить!»

Но эта книга не про татуировки, которые я наношу детям с садистским выражением лица. Эта книга про меня и снова мои татуировки, которые нанесли мне мои дети и те люди, которых я перечислял выше. Я слушаю одного, изучаю другого, читаю третьего, думаю и рефлексирую, проживаю моменты своей жизни с детьми и супругой, и самые подходящие мне по ценностям методы начинают менять в первую очередь меня как родителя. Даже не моих детей.

А так-то да – я не знаю ровным счетом ничего. Никто не знает ничего. Никто не даст гарантию, что, если вы отдадите ребенка в Нахимовское училище или отправите в подростковом возрасте в английский колледж, он станет примером для миллионов или хотя бы десятков людей. Большинство детей вырастут и, как большинство взрослых, растворятся в толпе, не оставив за собой ничего. Даже если вы их воспитываете с пеленок и они в три года умеют жонглировать шестью кольцами.

Но это не значит, что нам не нужно изучать труды людей, авторитетных в сфере воспитания и детской психологии. На мой взгляд, каждый родитель хочет, чтобы его ребенок стал в первую очередь нормальным человеком, и каждая новая прочитанная книга повышает вероятность этого на малюсенький процент. В этом я убежден.

Моему старшему сыну всего десять лет, впереди у него тот самый пубертатный период, которого боятся все современные родители, и уже сейчас меня предупреждают, что я буду слышать слова: «А вас никто не просил меня рожать». И я к этому внутренне готовлюсь, надеясь, что меня пронесет, ведь мои родители от меня такого не слышали. Но где-то глубоко, на задворках моего мозга, я даже представляю, как в свои тридцать лет сын пойдет к психологу, который, как они обычно делают, закопается в его детство, – и мой ребенок скажет, что отец был помешан на порядке в квартире, ограничивал компьютерные игры, слишком много работал, заставлял зарабатывать с ранних лет и постоянно чего-то от него хотел, нанося ему всем этим (и чем-нибудь еще) непоправимые психологические травмы. Или не скажет. Кто же его знает?

А если все-таки скажет и захочет со мной поговорить об этом, то я отвечу ему: «Ты прости меня, сынок. Я воспитывал тебя открыто и искренне, тогда я думал, что это правильно, но да, я был несовершенен как отец. Однако я точно знаю одно: я честен перед тобой, потому что на тот момент сделал все что мог».

А бывают ли совершенные родители? Ну, если только не брать блогеров?

Возможно, где-то во Вселенной есть такая идеальная планета идеальных мам, пап и их деток, играющих в мяч на белоснежном песке, питающихся только экологически чистыми продуктами и поющих возле костра по вечерам семейные романсы, но на нашей планете я таких не знаю. Точнее, знаю людей, которые себя такими считают, но, думаю, и их детям, когда те вырастут, будет в чем их упрекнуть.

Сколько бы времени вы ни уделяли закаливанию с первого дня жизни или коучинговому подходу в диалогах с детьми, всегда найдется какой-то другой ребенок, который лучше разговаривает на английском языке или уже гастролирует со своим ансамблем «Песни и пляски» по стране. И вы снова будете корить себя за то, что вы несовершенный родитель или выбрали не ту методику воспитания.

Но это не значит, что нужно перестать развивать своих мальчиков и девочек и прекратить развиваться самому как родителю. Достаточно просто закончить рисовать идеальные картинки в голове и нервничать от несовпадения ожиданий с реальностью.

К сожалению, то, кем станут наши дети, зависит не только от нас и выбранной методики раннего развития. Ведь вы наверняка замечали, что у одних и тех же родителей при одних и тех же подходах вырастают совершенно разные дети? Почему так? А потому что никто не знает ничего.

Мне очень понравилась мысль французского философа и писателя Бернара Вербера, которая в свое время для меня многое расставила по местам: «В самом начале человеческая душа определяется тремя факторами – наследственностью, кармой, свободным выбором. Как правило, сперва они представлены в следующей пропорции: 25 % – наследственность; 25 % – карма; 50 % – свободный выбор»[2].

То есть мы только на 25 % можем повлиять на то, каким будет наш ребенок, посредством наследственности, в которую, в свою очередь, включены качество генов, образование, место жизни и окружение. Сюда же можно добавить и выбор методик развития, по которым все сходят с ума, пытаясь найти лучшую для своего чада. На все остальное влияют уже сам ребенок начиная с младенческого возраста – своими решениями – и его ангел-хранитель.

Вот в рамках этих 25 % влияния на ребенка и можно рассуждать. А то и 12,5 %. Не исключено, что можно повлиять на то, какие гены ему достанутся от родителей, бабушек или дедушек. Только мне, например, непонятно, как это сделать.

Но на эти 12,5 % я буду влиять очень страстно. Хотя бы для того, чтобы быть честным перед собой, чтобы сказать ребенку, когда он придет от своего психолога в тридцать лет: «Сынок, я сделал все что мог».

А может, он и не пойдет к психологу.

Никто не знает ничего.

Пусть это будет первой татуировкой родителя.

2. Родитель – это профессия

Если бы мне пришлось еще раз воспитывать своего ребенка,

Я бы больше рисовала пальцем, а меньше указывала пальцем.

Я бы меньше исправляла, а больше устанавливала бы связи.

Я бы реже смотрела на часы, а больше смотрела бы вокруг.

Я бы меньше заботилась о том, чтобы знать, но знала бы, что надо больше заботиться.

Я бы больше путешествовала и чаще запускала бы воздушных змеев.

Я бы перестала играть в серьезность и начала бы серьезно играть.

Я бы больше бегала по лугам и чаще любовалась на звезды.

Я бы чаще обнимала ребенка и реже одергивала бы…

Я бы сначала строила самоуважение, а дом – потом.

Я бы реже была тверда и больше бы поддерживала.

Я бы меньше учила любить силу, а больше говорила о силе любви.

Дайана Луманс, психолог

Я хочу вам рассказать, с чего все началось. Почему я вообще решил изучать тему осознанного родительства.

Это одна из тех историй, которыми мне страшно делиться, ведь я такой молодец: и в бизнесе результаты хорошие, и все книги бестселлерами становятся, и залы большие на выступления собираются, и куча премий разных. А эта история меня точно не красит. Рассыплется сейчас вдребезги мой образ молодца… но я хочу ее рассказать, чтобы быть честным перед вами.

Каждый раз, когда я ее вспоминаю, у меня подкатывает ком к горлу и на глаза наворачиваются слезы.

Это произошло в 2014 году, когда Никите было три года. Я трудился тогда директором по продажам, и главным приоритетом в жизни у меня была работа. С ребенком мы виделись только по вечерам, когда я его купал, укладывал и читал ему книгу на ночь. Надо сказать, что большинство моих мыслей были о сотрудниках, Клиентах, продажах, конкурентах, обучении на Executive MBA, прибыли компании, личных доходах и где-то там, далеко не в первую очередь, – о ребенке. Я знал, что очень его люблю; но папа должен много работать, читать семьсот шестьдесят четвертую книгу о бизнесе, думать о том, чтобы быть успешным. А сын вырастет, увидит мой пример и станет таким же, как я.

И однажды у нас случился конфликт. Месяца за полтора до этого я заметил, что сын стал подвергать сомнению мой авторитет. Сначала он пытался мной командовать, кричать и спорить по мелочам. Он не реагировал на мои просьбы, протестовал даже против простых замечаний, типа «пора чистить зубы» или «время обедать», и в целом стал очень капризным.

Я с этим мириться не собирался. Я же топ-менеджер, в подразделении работают больше двухсот сотрудников, лучшие результаты в отрасли и все дела. И там, на работе, я вообще авторитетный перец, и подписчиков в моем блоге уже много, а тут какой-то маленький бунтарь не хочет беспрекословно выполнять мои указания, постоянно спорит и достает меня этим. Естественно, о том, что я встретился с кризисом трех лет, когда все детские желания сводятся к отстаиванию своей индивидуальности, я и слыхом не слыхивал. Я даже не подозревал, что такой кризис существует.

В тот день у меня было ужасное, просто отвратительное настроение, и я с утра думал, как решить очередную рабочую головоломку, а тут еще и сын опять не хотел что-то делать. В конце концов я сказал ему строго и громко: «Будет так, как я сказал! Мал ты еще, чтобы мной командовать!» И у моего ребенка началась истерика, он побежал в комнату, схватил игрушечный меч, прибежал ко мне на кухню и начал бросаться на меня с криками и угрозами. Я разозлился, отобрал меч и выбросил его, чем еще больше взбесил сына. Но и сам я тоже начал быстро закипать.

Никита снова схватил меч и подбежал ко мне в слезах и с криками. И тут он проорал фразу, которую не пожелаешь услышать никакому родителю. Он крикнул: «Я убью тебя!» – и направил свой игрушечный меч в мою сторону.

Если бы повернуть время вспять, то сейчас я бы просто сжал его в объятиях крепко-крепко и говорил бы: «Сынок, я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя!» – пока он не успокоится. Но в тот момент я вообще не понимал, что происходит со мной. Я вырвал у него меч, схватил кухонный нож, сунул ему в руку и начал кричать в ответ: «Давай! Убей меня! Убивай быстрее!»

И вот представьте сцену: мой маленький заплаканный трехлетний мальчик стоит с огромным кухонным ножом, я с красным и злым лицом перед ним, расставив руки в стороны, и кричу ему, чтобы он меня убил.

Секунды три Никита держал в руках этот нож. Потом у него затряслись его маленькие ручки, он бросил нож на пол и, еще больше захлебываясь слезами, побежал в свою комнату и хлопнул дверью. А я рухнул на колени и закрыл лицо руками. И первая мысль, которая родилась у меня в голове, была такая: «Ну я и *удак».

Это постыдная, ужасная, унизительная история, и я вам ее рассказал.

На тот момент я не прочитал ни одной книги по воспитанию детей. Я много работал и думал, что ребенок должен меня любить и уважать уже за это. Я не понимал, что такое родительство и как это – быть осознанным отцом. Меня никто никогда не учил базовым родительским навыкам, никто мне даже про них не рассказывал. После рождения Никиты ни один мой диалог не начинался со слов: «Итак, ты теперь папа, и это огромный новый мир, которому нужно себя посвящать». Я не знал ровным счетом ничего.

Я сидел на коленях и думал, что только отмороженный человек может себе позволить сделать то, что я только что проделал со своим сыном. Огромнейшая почва для рефлексии.

Почему мой сын так себя ведет? Какой у него мотив? Как я выгляжу со стороны как отец? Какие у нас с ним отношения? Что я сделал для того, чтобы мы с ним были друзьями? Эти вопросы я начал задавать себе и искать на них ответы.

Спустя полчаса я догадался, что, наверное, мой ребенок хочет показать самостоятельность и значимость, чувствовать себя полноценным членом семьи. А что я? Я его подавляю и хочу, чтобы он беспрекословно подчинялся мне. Ведь я на работе всем транслирую, что нужно дать людям возможность чувствовать себя героями, что это основной мотив большинства наших людей. А собственному сыну я этого делать не даю. Он меня хочет победить хотя бы в детской игре, а я и здесь не могу проиграть, непонятно что доказывая самому себе.

Через час я предложил ребенку поиграть в рыцарей, надел ему на голову шлем, дал щит и тот самый игрушечный меч и начал проигрывать. Я падал с высунутым языком, изображая убитого дракона, превращался в мертвый дух папы и летал с грустными песнями о том, что меня победили, снова нападал и падал – и так много-много раз. Я видел его радость и слышал смех, и мне хотелось все больше и больше радовать его, давая ему возможность добиваться того, что он желал получить. Хотя бы игрового превосходства надо мной.

Вечером мы уснули вместе на его кровати в обнимку лучшими друзьями, а на следующий день я впервые в жизни взял в руки публикацию про родительство. Это была книга Юлии Борисовны Гиппенрейтер «Общаться с ребенком. Как?».

С тех пор я прочитал уже более ста книг на эту тему, и знаете, что я вам скажу? Родитель – это профессия. И я буду учиться быть родителем все время, пока дети не уедут из дома и не заведут собственные семьи.

Мы учимся быть управленцами и продавцами, инженерами и врачами, психологами и водителями, кулинарами и балалаечниками. Ищем тренеров и преподавателей, покупаем онлайн-курсы и сдаем экзамены, но не учимся главному в жизни: осознанности в воспитании детей.

Что-то мне подсказывает: с 99 % родителей никто не ведет диалоги о том, что значит быть мамой или папой. Есть бабушки, которые подключаются после рождения, чтобы научить пеленать и купать малыша, но никто не говорит о том, как с ним разговаривать, выстраивать здоровую самооценку, понимать его чувства, учить его находить компромисс – да даже как с ним играть, в конце концов. Как будто все эти навыки появляются сами собой, в тот момент, когда ребенок делает первый вдох после рождения!

Многие мне возразят, особенно те самые бабушки, у которых одно из любимых выражений: «Вас же как-то воспитали! И без всяких книг и нравоучений со стороны!» А я скажу, что все-таки время было другое и государственно-общественное управление тоже.

Приведу вам цитату из книги «Родитель – ребенок»[3] известного детского психолога Хаима Гинотта: «Родителям следует выработать особый способ общения со своими детьми. Представьте, что почувствовал бы любой из нас, если бы хирург в операционной, пока нам дают наркоз, вещал: “У меня, честно говоря, не очень большой опыт в хирургии, но я искренне люблю своих пациентов и руководствуюсь здравым смыслом”. Скорее всего, мы бы впали в состояние паники и поспешили убраться, что не так просто сделать детям. Родители обычно уверены в том, что достаточно любить ребенка и обладать здравым смыслом. Однако родителям, подобно хирургам, необходимо владеть определенными навыками, чтобы обрести достаточную компетенцию, позволяющую им разрешать ежедневные детские проблемы. Опытный хирург прекрасно знает, где и как ему следует воспользоваться скальпелем. Аналогично родителям следует обрести умение пользоваться словами. Ведь слова могут быть острее ножа. Ими можно изувечить, нанести множество хотя и невидимых, но очень болезненных душевных ран».

Родители у нас в стране в основном дилетанты, которые иногда проверяют домашку, скидываются на новый компьютер для школы и кормят ребенка завтраком и ужином. Собственно, этим они обычно и ограничиваются. Ну, на выходных можно свозить его в кафе или погонять с ним мяч во дворе.

Нужно отметить, что даже при этих условиях вырастает большая плеяда нормальных людей. Но, к сожалению, и большая плеяда ненормальных.

Я хочу минимизировать ненормальность и для этого пытаюсь осознать, как все устроено. Хотя понимаю, как и написал выше, что гарантий даже в этом случае никто все равно не дает.

Но татуировку «Родитель – это профессия» я себе сделал. Тем самым кухонным ножом.

3. Лучшее вовлечение происходит через игру

Игра – это идеальная формула существования человека, способ сопротивляться всем напастям.

Вячеслав Полунин, советский и российский клоун

Я не умел плавать до тридцати лет и очень плохо себя из-за этого чувствовал. Военный городок, в котором я вырос, находился в лесу, серьезных водоемов вокруг не имелось, на море получилось попасть один раз в жизни, а до ближайшего бассейна, расположенного в другом городе, было очень долго добираться, поэтому плавать я научился только во взрослом возрасте. И конечно же, мне очень не хотелось бы, чтобы дети чувствовали то же самое, что и я, когда мы приезжали на моря, а я, здоровый мужик, плескался возле берега, да еще и с надувным кругом рядом. Поэтому у детей не было выбора, заниматься им плаванием или нет.

Но что делать, если ребенок панически боится воды? Сейчас, наблюдая за тем, как сын виртуозно плавает в любом водоеме, я не могу поверить, что когда-то одна только мысль погрузиться в воду по пояс вызывала у него дикую панику. Ни при каких условиях и уговорах он не соглашался зайти в воду, особенно в море.

Мы начали искать тренеров, которые могли бы найти подход к ребенку, чтобы хотя бы снять барьер страха воды, и все говорили одно и то же: «Да, привозите, конечно. Справимся». Но после первого же занятия они разводили руками, потому что справлялись так себе. Кто-то пытался действовать авторитарно; кто-то обещал, что папа купит шоколадку (хотя я не собирался); кто-то заманивал; кто-то пытался объяснять, что это безопасно. А вот что мне не нравилось больше всего: они говорили, что родителя рядом быть не должно, и выгоняли меня. Типа: «Мы сами все решим с этим двухлетним парнем». Приходилось всячески изворачиваться, чтобы хотя бы краем глаза посмотреть, как у них не получается ничего. Так мы сменили семерых разных тренеров.

И вот однажды в Таиланде нам попался молодой парень, которого звали Ильяс. Первое, что мне в нем понравилось, – он сказал, что мне надо быть рядом с бассейном, ведь так ребенок будет чувствовать себя в безопасности. Второе, что меня заинтересовало, – он попросил взять на первую тренировку две любимые машинки Никиты.

И вот стоим мы возле бассейна, Ильяс очень дружелюбно разговаривает с ребенком и предлагает ему поиграть в эти машинки. Они играют сначала на бортике, потом машинки оказываются в бассейне – и вот Никита уже по щиколотку в воде. Через пять минут они вместе уже по колено. И где-то спустя полчаса мой радостный ребенок стоит в воде по грудь, зажимает нос одной рукой, а второй собирает машинки со дна бассейна, естественно, ныряя за ними! Он сам собой очень доволен, я им очень доволен, мы оба довольны Ильясом, а Ильяс – собой.

Весь отпуск мы ходили к Ильясу на тренировки, и Никита полюбил воду. В свои десять лет он плавает быстрее меня, знает все стили и может провести в море или бассейне шесть часов кряду. Как оказалось, с маленькими детьми нужно играть, даже когда они учатся чему-то новому. Вот ведь как: с детьми нужно играть, представляете? И с тех пор мы играем все их детство. Это оказалось непросто. А татуировка «Лучшее вовлечение происходит через игру» навсегда отпечаталась на моем сердце.

Напомню, что до того момента, как я стал писать книги и проводить мастер-классы, я работал топ-менеджером. Человеком, у которого была власть и который имел право ее использовать. Например, в директивном порядке отдать прямое распоряжение сотруднику, не вдаваясь в подробности и не объясняя мотивы. И, как оказалось, такой замечательный директивный метод управления при взаимодействии с моим сыном не работает вообще (кстати, он также не работает при управлении сотрудниками)! То есть сказать Никите: «Давай, умывайся!» – не прокатит. Да и слова «Никита, пей йогурт!» тоже не особо мотивируют ребенка на выполнение этой сверхважной и срочной задачи. Потому что сверхважная и срочная она для меня, а ему мои утренняя спешка, загруженность задачами и вечный цейтнот могут быть вообще по барабану. И требовалось придумывать что-то интересное – это всегда срабатывало.

Допустим, когда он уже был в детском саду, в первые три месяца ни разу такого не случалось, чтобы он пошел туда сам с песней и радостным настроением. Это только в моих мечтах Никита утром бодро просыпался, сам шагал в туалет, совершал утренние процедуры, энергично одевался и жизнерадостно выбегал из квартиры по направлению к детскому саду.

Как мне его мотивировать с утра? Давлением? Но я не хочу, чтобы у меня был запуганный ребенок. Настойчивостью? Типа: «Одевайся, одевайся, одевайся, одевайся, одевайся»? Как-то это не особо работало. Запугиванием? Вроде: «Сейчас там съедят всю твою кашу, и ты останешься голодным»? Мне кажется, он только радовался этому. Перекладыванием ответственности? Типа: «Ты уже взрослый и должен все делать сам»? Но вопрос в том, что нужно не только передать ответственность, но и убедиться в том, что ее приняли, а с четырехлетним мальчиком это тоже не работало.

Четкая и стройная аргументация и мои рассуждения вслух про дисциплину не работают. А если повысить голос, так вообще можно сразу доставать мобильный телефон и переносить первую встречу на час позже.

Отдельно стоит отметить, что в саду у него было все хорошо: приятели, классные воспитатели и интересные занятия. Иногда возникала обратная проблема: вечером его сложно было утащить оттуда домой.

В общем, это была очередная родительская задача, которую я решал с вечера, размышляя, какую игру можно придумать, чтобы утром ребенок вдохновенно шагал в детский сад.

«Лучшее вовлечение происходит через игру» – напоминала моя родительская татуировка. И, что самое удивительное, когда я начинал смотреть на проблему под таким углом, решения приходили в голову сами. Пусть не сразу, пусть не быстро, но приходили.

Например, вот что делали мы с Никитой.

• Играли в «тепло» – «холодно», искали его шарф, который находился в саду.

• Шли, сжимая в кулаках, отдавать свою сердечную любовь воспитательнице.

• Отмечали Всемирный день добрых дел и выполняли этим утром добрые дела.

• Превращались в робота и нажимали на нем кнопки «одеваться», «принимать пищу», «ходить» и т. д.

• Соревновались с минутной стрелкой на часах, чтобы обогнать ее и прибежать в садик быстрей, чем она покажет нужное время.

• Отводили в садик папу (то есть меня) и знакомили его с персоналом.

• Играли в «игру наоборот»: делали все, что скажет папа, но наоборот.

• Искали волшебницу, которая превратила моего сына в капризного мальчика.

• Прятали в раздевалке пиратские пиастры и находили их на следующее утро.

Когда дети отказывались есть, я играл, например, в волшебную фею, которая летала над тарелкой и добавляла в нее пять кусочков смелости для Никиты и пять кусочков любви для Миланы. Или в пещеру драконов, которая открывалась только тогда, когда мимо пролетала ложка с жареными коровами, фаршированными утками или какой-нибудь другой драконовой вкусняшкой. А еще я придумал игру «Ам!», которая детям очень нравилась и с первых секунд вовлекала их в процесс: им было интересно. Суть игры заключалась в том, что я рассказываю им сказку, и как только они слышат «Ам!», то съедают по три ложки.

По горАМ, по долАМ шел один человек. Он был сАМым смелым и искал мрАМорную фигуру волшебника КрАМбахера. Каждый вечер он звонил мАМе и папе и рассказывал, как у него дела. И вот однажды он встретил сАМца мАМонта, который искал свою прекрасную жену мадАМ ПАМпидур.

И так далее.

А чтобы они с удовольствием чистили зубы, мы боролись против бандитов Кари и Еса или играли в ослепительную улыбку, когда папа зажмуривался от блеска их начищенных зубов.

Кто-то скажет, что это перебор, а мне нравится. Мне кажется, это и есть одна из основ осознанного родительства: играть с детьми, пока им интересно со мной. Скоро они вырастут и уже будут играть не со мной, а я стану жалеть о том, что упустил время, когда можно было просто подурачиться со своими детьми, пока они маленькие.

Мы играем в дороге в машине, в поезде, в самолете, дома, в отпуске. Везде.

Легко отправить детей кататься на каруселях, приведя их в парк, или дать им в руки планшет, но сложно вдохновлять их собой. Сложно делать так, чтобы им было с тобой интересно, и легко раздавать приказы и командовать. Сложно придумать игру и поиграть со своими детьми, но легко быть серьезным и суровым папой.

Закончить эту главу хочу цитатой выдающегося нидерландского историка и культуролога Йохана Хёйзинги, который посвятил жизнь фундаментальному исследованию игр в развитии нашей цивилизации и эволюции человека: «Понятие игры как таковой – более высокого порядка, нежели понятие серьезного. Ибо серьезность стремится исключить игру, игра же с легкостью включает в себя серьезность»[4].

Играйте со своими детьми. Всегда.

4. Совершенно бессмысленно сравнивать наши поколения

– Я вот наблюдаю своего сына. Хороший парень, спортсмен. В общем, сын есть сын, ничего плохого о нем не скажу. Но любит, понимаете, пить молоко из банки. Ну, банки такие, знаете, желтые, концентрированное молоко. Там еще корова нарисована… Я ему говорю: «Почему ты пьешь молоко неразбавленным? Оно ведь жирное. Его разбавлять надо». «Люблю, – говорит, – неразбавленное». Любит он, понимаете?

– У нас прекрасная молодежь! Можно сказать, героическая. Я каждый день смотрю телевизор и уверяю вас, что очень хорошо знаю нашу молодежь!

Герой Владимира Меньшова из кинофильма «Курьер»

– Папа, почему ты так много работаешь и почему так редко бываешь дома?

– Сынок, я много работаю, потому что у меня была мечта, чтобы у каждого члена семьи была своя комната. Собственно, поэтому у вас с сестрой есть свои комнаты.

– Папа, да что ты придумываешь. У всех детей в мире есть своя комната.

Мне остается только открыть рот и глотать воздух. А что я могу ему сказать в ответ? Он живет в другом мире с другими правилами, другими стандартами, другими героями и совершенно в другом контексте.

Я, кстати, не знаю, какой мир лучше: тот, в котором выросли мы, или тот, в котором растут наши дети. Мне, конечно, кажется, что наше детство было самым правильным.

Каждый раз, собираясь с друзьями-предпринимателями, мы обсуждаем 90-е годы, когда прошло наше детство, рассказываем, кто во сколько лет начал зарабатывать первые деньги, как мы бедно жили и как выкручивались в то время наши родители, чтобы прокормить семью, как мы всей семьей батрачили на шести сотках, стояли в очередях за синими куриными ножками и что именно благодаря тому нашему детству мы, как заведенные, бежим до сих пор, чтобы наши дети жили лучше, чем мы.

Дети вынуждены выслушивать наши рассказы о том, как нам было тяжело, с призывами влезть в нашу шкуру, понять нас, поэмпатировать нам и брать с нас тогдашних пример мужества и стойкости, дисциплины и трудолюбия. Но это практически невозможно просто потому, что наши дети живут сейчас в другом мире.

– Да что вы понимаете! Живете расслабленной жизнью, а мы своими руками на войне фашистскую гадину из страны выдворяли, – мог сказать мой прадед деду.

– Да что вы понимаете! Живете расслабленной жизнью, а мы своими руками после войны страну поднимали и ракеты в космос запускали! – мог сказать мой дед моему отцу.

– Да что вы понимаете! Живете расслабленной жизнью, а мы своими руками держали удар после развала Советского Союза и выкарабкивались как могли, чтобы вас прокормить, – может сказать мне мой отец.

– Да что вы понимаете! Живете расслабленной жизнью, а мы первое поколение, которое не может рассчитывать на государство и само должно строить свое настоящее и ваше будущее, – могу сказать я своим детям.

И каждому поколению есть что предъявить потомкам, есть на что обижаться и с чем сравнивать. И конечно же, наша жизнь с нашими ценностями кажется нам самой правильной. Без гаджетов в детстве, с мультфильмами исключительно по программе телепередач, играми во дворе со сверстниками и чтением книг, взятых в библиотеке. Но ведь далеко не каждый из моих ровесников стал директором крупного предприятия, публичной личностью, влиятельным политиком или рок-звездой. А детство у нас было одинаковое.

То есть совсем не факт, что мои дети, попав в те условия, в которых жил я, станут такими же, как я. Да и вообще, как-то бессмысленно сравнивать наши поколения. В этом нет совершенно ничего здравого.

«Я в вашем возрасте уже картошку на даче с родителями копал», – говорю я своим детям. Это навсегда впечаталось в память – и, конечно же, я считаю себя героем. Но насколько это объективно? Я вот не припомню, чтобы в субботу с утра я просыпался пораньше, бежал в комнату к родителям и с радостным воплем: «Ура! Мы сегодня едем копать картошку!» – будил их. Точно не было такого.

В то время у нас не было выбора. И высказывать детям претензии на эту тему бессмысленно. Ну, а если хочется повторить, то повторяйте: покупайте землю, тяпки и лопаты, засаживайте вместе несколько соток картошкой, ездите туда каждые выходные с детьми и работайте, что останавливает-то? Только есть ли в этом смысл, я не знаю. Такая картошка сейчас будет золотой, гораздо дешевле и быстрее купить ее в любом магазине в любое время суток.

«Я в вашем возрасте уже столько книг прочитал. В библиотеки ездил в другой город» – такое я тоже говорил. Но стал бы я это делать, если бы по телевизору показывали детские фильмы не только в субботу, а у меня под рукой были бы интернет и компьютер? Вряд ли. Уж не очень я верю в такую свою доблестную детскую осознанность. Просто у нас не было альтернативы.

Я пишу эту главу ранним утром, находясь на корабле «Амазон» у берегов Антарктиды. Мои родители в моем возрасте не имели возможности так много и далеко путешествовать, тем более с близкими по духу людьми. А родители моих родителей вообще не путешествовали. Значит ли это, что мы живем в лучшее время? Безусловно, да. И я очень надеюсь, что наши дети будут жить в еще более крутые времена, чем мы. У них все для этого есть. Во внешней среде возможностей и свобод гораздо больше, чем было у всех поколений до них. А сравнивать разные времена совершенно бессмысленно.

Вчера я обсуждал тему сравнения поколений с одной из участниц нашей экспедиции, Анастасией Насибуллиной, и она высказала очень мудрую мысль.

В сравнении поколений важно то, какую цель ты преследуешь. Навряд ли есть цель подчеркнуть различия и разделяющую нас пропасть. Ведь это неконструктивно. Поэтому если мы со своими детьми хотим достичь согласия и синхронизации, то надо, наоборот, сравнивать и искать наше общее.

Если мы хотим быть услышанными, мы должны завоевать доверие, а значит, показать, что мы похожи, мы одной крови.

Мятежный подросток будет изо всех сил искать различия, оправдывать свои истинные поступки, а мы должны подчеркивать единство, соплеменность: вот, молодец, сынок, совсем как я когда-то. Ты даже переплюнул папу. Я горжусь тобой.

Я считаю, что это позиция сильного, мудрого и осознанного родителя.

Поэтому, вместо того чтобы искать, насколько мы все разные, давайте искать, что же нас объединяет. Вместо того чтобы тыкать пальцем и верещать, что все потеряно, искать то лучшее, что есть в наших детях, и перестать завидовать их более счастливому детству, чем наше. Вместо того чтобы морщить нос от их интересов, вникнуть в них и начать их разделять. Вместо того чтобы ругать детей за то, что у них сейчас больше возможностей, подсказать, как ими воспользовались бы мы. Вместо того чтобы показывать различия, демонстрировать единство.

Ведь совершенно бессмысленно сравнивать наши поколения.

Многим не мешало бы сделать такую татуировку.

5. Если не получилось, мы просто пробуем еще раз

Успех в школе предполагает не только интеллект. Чтобы преуспеть в учебе, нужно обладать качествами, которые особенно зависят от внимания, воли и характера.

Альфред Бине, Теодор Симон, создатели первого действительного теста на IQ (1916 год)

Лучше ошибиться, вложив в ошибку всю свою страсть, чем робко избегать ошибок, дрожа от страха.

Дэн Миллмэн, «Мирный воин»[5]

В октябре 2018 года, на осенних каникулах, мы поехали в Данию исполнять детскую мечту: посетить самый большой в мире Леголенд. Любовь к прекрасным конструкторам вылилась в то, что дети стали одержимы желанием попасть в этот огромный парк, а я как-то был и не против. И вот я, Никита, Милана и моя мама, а стало быть их бабушка, дождавшись середины октября, полетели в Копенгаген.

И там, в этом парке, я встретил аттракцион, который стал для меня самым запоминающимся в жизни. Не по уровню экстрима, не по красоте исполнения, не по грандиозности и размаху, а по причине того, что именно там нам удалось сплотиться и победить, хоть и не с первой попытки.

Суть была следующей: отстояв очередь, вы своей командой идете к небольшой платформе на рельсах, которая имитирует пожарную машину. Когда прозвучит гонг, вы должны качать вверх и вниз ручку, чтобы начать движение по рельсам. Механизм ровно такой же, как на ручной дрезине (собственно, это и есть ручная дрезина). Проехав метров тридцать, вы оказываетесь у импровизированного здания, в котором имитируется пожар в некоторых окнах. Далее одному из участников нужно направить пожарный шланг в сторону окна, где полыхает огонь, а второму начать качать воду, как на старых колонках. Когда огонь погаснет, надо вернуться с помощью все той же ручной дрезины. Вуаля.

Сложность состояла в том, что таких пожарных машин на этой площадке штук десять, а стало быть, происходит соревнование. Кто быстрее все сделает, тот и победил. Проблема заключалась в том, что в нашей команде были четырехлетняя девочка, семилетний мальчик и бабушка, а во всех остальных – уже подростки либо двое крепких датских родителей. В общем, силы были совсем не равны.

Мы закончили заезд полным провалом, хоть было и весело. К финишу пришли предпоследними, еле потушили «огонь» и долго не могли определиться, кто за какой участок отвечает. Поэтому все делали всё, а еще раздавали друг другу советы, перекрикивая друг друга.

Победители сфотографировались на пьедестале, проигравшие команды, весело щебеча, пошли на следующие аттракционы, а мы снова встали в очередь.

– Папа, мы же только что были здесь, – сказали мне дети.

– А давайте разберем наши ошибки и попробуем в этот раз сработать более слаженно? – спросил я их.

Выбора у семьи особо не было, и мы начали обсуждать прямо в очереди, кто за что на этот раз будет отвечать, заодно наблюдая за выступлениями других команд.

– Так, вот здесь, на насосе, должен быть самый сильный из нас, а вот здесь смотрите: чем ближе человек держит шланг к стволу, тем удобней ему направлять его на очаг возгорания. Когда будем управлять ручкой дрезины, Никита, наваливайся на свою сторону всем телом, а я буду тебе помогать. Делаем все под счет…

Во второй раз мы пришли к финишу в первой пятерке и снова встали в очередь. На этот раз я обратил внимание, что ни одна из семей повторно не делает этого, люди не хотят оттачивать мастерство, и мы смогли поговорить об этом – насколько правильно пробовать еще, если не получилось выиграть с первого раза.

В третий раз мы пришли к финишу вторыми, и обогнала нас только команда из четырех подростков, а в четвертый раз, как вы уже наверняка догадались, мы выиграли.

Подойдя к импровизированному пьедесталу, я попросил детей сформулировать, почему же в конце концов нам удалось победить. И получились три детских, но очень правильных принципа.

1. Нужно заранее распределить, кто за что отвечает.

2. Нужно все делать быстрее всех.

3. Нужно стараться больше всех.

Мы сфотографировались и, довольные собой, пошли на следующий аттракцион.

– Папа, я хочу добавить четвертое правило, – сказал мой сын.

4. Каждый должен заниматься только своим делом, не отвлекаясь на дело другого. Иначе он не сможет делать свое дело максимально хорошо.

Кстати, на этом фото команда победителей: четырехлетняя девочка, семилетний мальчик, их прекрасная бабушка и я.

Почему я так поступил? Почему этот замороченный папа не махнул рукой и не пошел дальше развлекаться с детьми? Ну, не выиграли и не выиграли, черт с ним. Мы же приехали отдыхать, в конце концов, а не соревноваться с незнакомыми детьми.

Дело в том, что у меня просто появилась отличная возможность продемонстрировать то, как я живу сам и чем руководствуюсь в достижении успеха.

Я никогда не блистал знаниями ни по какому предмету, у меня нет сверхвысокого интеллекта и выдающихся способностей, врожденной харизмы или внеземного дара, зато есть бесконечное количество попыток. И порой их больше, чем у других. В этом и есть мое основное преимущество. Просто пробовать еще раз, если не получилось. И эту татуировку я много раз демонстрировал своим детям реальными примерами, один из которых описал выше.

Несколько лет назад я наткнулся на исследования Анджелы Ли Дакворт, американского ученого-психолога, которая работает в Пенсильванском университете и огромное количество времени посвящает попыткам реформировать систему образования, утверждая и доказывая многочисленными исследованиями (одно из них было проведено на 33 000 северомакедонских детей), что выдержка, мужество, сила воли и самоконтроль более значимы в успехах детей, чем их IQ и наличие таланта в чем-то. И далеко не все любознательные и талантливые люди доходят до социального успеха, но при этом практически каждый успешный человек – тот, кто много и усердно работал и научился преодолевать на своем пути неудачи.

Так вот, Анджела утверждает, что научить ребенка упорству можно только упорством. Если мы с вами хотим, чтобы наши дети выросли настойчивыми, мы должны сами проявлять усердие и страсть к своему делу. Хотя, по ее мнению, эту роль может выполнять и другой взрослый, например спортивный тренер из секции или учитель в школе. Но надо помнить, что следует четко соблюдать баланс между требовательностью и поддержкой своего чада, между дисциплиной и любовью. Далеко не все тренеры и учителя готовы делать это. А мы с вами точно сможем.

Когда у моих детей что-то не получается, я настойчиво и без нервотрепки говорю: «Значит, надо сделать еще одну попытку. Не бывает перехода на новый уровень без боли. В том числе и боли разочарования. Давай пробовать еще раз». Не всегда этим удается детей замотивировать, но я пробую еще раз и еще. Так уж я устроен.

В 2018 году я стал одним из организаторов конференции для подростков, где моей целью было показать подрастающему поколению тех людей, которые по-настоящему добились в жизни успехов, насколько важны труд, дисциплина и огромное количество попыток на пути к мечте. Я очень ждал выхода на сцену Сергея Чернышева, который известен как первый в мире обладатель золотой олимпийской медали в брейк-дансе. Я ждал его, чтобы в интервью задать ему самый главный для меня вопрос: «Сколько ты работал для того, чтобы стать номером один в мире?»

И он ответил так, как я ожидал, и его слова услышали несколько сотен детей, находящихся в зале, а еще прочитают десятки тысяч людей в этой книге. Он сказал, что на протяжении семи лет тренировался по шесть часов. Каждый день. Только так можно стать номером один в мире. Делая больше попыток, чем другие.

Напоследок я хочу вспомнить одну из любимых сказок японцев, которую они читают детям в числе первых. Это сказка про черепаху, которая обогнала зайца (потому что самонадеянный косой решил отдохнуть по дороге и заснул). Вы все ее прекрасно знаете. Она о том, что даже если ты талантлив и обладаешь сверхспособностью, то далеко не факт, что ты выйдешь победителем в соревнованиях, где твой противник – тот, кто никогда не останавливается и просто двигается к цели.

Пробовать снова и снова – это и есть лучший путь к тому, чтобы стать первым. Даже если у тебя нет суперталанта. Это моя логика, и я ею руководствуюсь в жизни и в воспитании детей. Собственно, об этом и говорит в своих исследованиях Анджела Ли Дакворт.

И мне кажется, это прекрасная татуировка родителя!

Ну, а о том, что мы читаем своим детям, поговорим в следующей главе.

6. Каждая прочитанная книга влияет на формирование личности

Чтение – это окошко, через которое дети видят и познают мир и самих себя.

В. А. Сухомлинский

• Этот рассказ мы с загадки начнем.
• Даже Алиса ответит едва ли;
• Что остается от сказки потом,
• После того, как ее рассказали?

Владимир Высоцкий. Песня Кэрролла

Это моя четвертая книга про татуировки, в каждой из предыдущих я уделял отдельное внимание книгам и их роли в моей жизни – и не собираюсь отступать от традиции. Я читал и читаю всегда очень много, просто фанатично, и это, безусловно, повлияло на формирование меня как личности – не меньше, чем родительское воспитание, друзья или школа. Я убежден, что на развитие каждой личности влияют прочитанные книги: изучая их, вы неизбежно начинаете смотреть на мир глазами разных персонажей, добавляете себе вариативности, проживаете с героями разные ситуации и понимаете, как еще можно принимать решения в разных ситуациях в жизни.