Крысы в сапогах. бесплатное чтение

Пролог – Медная крона

СЕРИЯ КНИГ «ПЕСОК И КОСТИ»

КРЫСЫ В САПОГАХ

***

Глорен принадлежал к той породе людей, которые всем сердцем ненавидели своё ремесло. Рубить головы – так себе занятие! Но делать что-нибудь другое он просто не умел, да и менять что-то в своей жизни было страшно. Конечно, в стезе палача определенно были свои преимущества: звонкие монеты, расположение местной власти, уважение всего ночного сброда и самое главное, – он рубил головы, не рискуя своей! Всё это позволяло ему коротать унылые вечера за бутылкой красного турранского. Терпкие нотки юго-восточных виноградников иногда прогоняли вечную хандру, нередко вызывая на лице скупую улыбку. Ну, а если настроение было совсем паршивым, то на помощь приходили прелестницы из местного борделя, нежные, красивые и очень дорогие.

Иногда Глорену казалось, что именно из-за ремесла, которое ему оставил покойный папаша, он и начал пить. Как тут удержаться от выпивки, когда регулярно рубишь головы несчастным, при этом являясь убежденным пацифистом? О семейном счастье тоже можно было забыть. Это его отцу посчастливилось найти женщину, что полюбила его, но Глорен не считал себя ни красивым, ни красноречивым, ни остроумным… Да и какая нормальная девушка вышла бы за него замуж, за человека, у которого руки постоянно по локоть в крови? Такое не отмывается…

Но всё же временами Глорен мечтал… Он любил размышлять о том, как сложилась бы его судьба, поступи он в Огенд-Баррский университет. Там, наверняка, он мог стать лучше. Топор бы покрылся ржавчиной, а ему на смену пришли бы добрые и уважаемые ремесла – целительство, законотворчество или артефакторика. Часто, наверное, даже слишком часто Глорен представлял себя именитым пастоком1или лекарем… Задатки – то были! Ампутацией он владел безукоризненно! И была у него любимая забава: смотреть в зеркало и мысленно пририсовывать себе густую седую бороду, орлиный взгляд и белый плащ ученого мужа.

Но нет… Очередное утро, Хеврит2знает какого дня и месяца, начиналось также, как и все предыдущие в этой проклятой дыре. Далинградское похмелье – так про себя называл это чувство Глорен. Голова раскалывается, легкое чувство тошноты и холодная одинокая постель, пропитанная ароматом дешевых духов упорхнувшей под утро жрицы любви. Ладно бы только это… К таким симптомам пробуждения Глорен уже привык. Но клиенты… Их кулаки и сапоги, бьющие по входной двери сводили его с ума. Иногда ему снились кошмары, основным сюжетом которых были эти мерзкие стуки в дверь. Когда он впускал незваных гостей, на пороге обязательно появлялся Хеврит в своей страшной маске и дико хохотал, наслаждаясь страхом палача.

– Скоро твой топор покроется ржавчиной, толстяк. – Приговаривал он. – Скоро твоя служба будет окончена.

Этой ночью Глорену ничего не снилось, но он все равно вздрогнул, когда в дверь постучали. Палач не торопился открывать. Ему хотелось спрятаться.

Задолбили так, что дверь натужно заскрипела, грозясь слететь с петель.

– Кого там демоны принесли?! – Пересилив себя, густым басом загремел Палач. – Дверь снесёте, полоумные.

– Открывай, мастер! У нас к тебе дело! – Глухо прозвучало из-за двери.

– А кто спрашивает?! – Раскатисто спросил Глорен, радуясь своему голосу. Иногда, в своих мечтах, он также становился великим бардом, сказителем историй и бродячим лютнистом…Правда, лютней он не владел. Но зато мастерски управлялся с топором. Ему была знакома только одна песня. Песня палача, песня горя и смерти.

– Добрые люди от папы3Эгрона. Сам знаешь, он терпением не отличается, а платит всегда хорошо. Так что выходи.

– Сейчас портки натяну и выйду.

Толстое и волосатое брюхо мешало процессу, так что справился Глорен не сразу. Он был противен самому себе. Иногда ему хотелось взять свой топор и отсечь лишний жир, чтобы вновь стать стройным, как в детстве. Но реальность, как правило, являлась суровой и изменчивой спутницей: Нужно было дальше влачить свое жалкое существование, ибо у Хеврита всегда был спрос на таких слуг, как Глорен.

«– Только ему я и нужен. Пока.» – Мрачно подумал палач, выходя на улицу.

Во дворе «терлись» типичные представители «Романтиков» – местной банды папы Эгрона.

– Ну?! – Глорен грозно уставился на двух типов.

– Не серчай, мастер. Вот тебе «мёд», чтобы сладко жилось. – Один из визитеров протянул толстяку туго набитый кошель, который тут же исчез в огромной волосатой лапе.

– А вот и нектар, чтобы не мучило похмелье. – Другой всучил Глорену бутылку красного Турранского.

– За кого дары? – Хмуро спросил палач, уже догадываясь, о чем его попросят.

– За Вшивого Грена. Ты его знаешь. Неделю назад попался страже с поличным. Сделай так, чтобы бедолага ушел в чертоги Тирениса4безболезненно и быстро. Идет?

– Тот, который на днях купца порешил в лавке?

– Да.

– Так ему тогда прямая дорога к Хевриту, а не к Тиренису. Мокрушник! – С презрением сплюнул под ноги гостям Глорен.

– К Хевриту, к Тиренису… Какая разница? Человек уходит за грань. Нам лишь нужно, чтобы он умер быстро и красиво. Папа Эгрон не скупится! Открой кошелек и пересчитай монеты. Идет?

– Идет. – Задумчиво взвешивая кошелек в ладони, буркнул палач. – А теперь проваливайте. Нужно наточить топор, да помолиться Хевриту. – Глорен хлопнул дверью перед носами неприятных типов и открыл бутылку. – Как же я ненавижу свою жизнь! – думал палач, делая большие глотки, проливая вино на бороду и толстое волосатое брюхо.

***

Эти двое явно принадлежали к тому числу людей, которые вечно жалуются и сетуют на свою судьбу, даже когда у них все хорошо. Они стояли на площади Нижнего города перед эшафотом и предавались унылой и неторопливой беседе. Примечательно то, что никого из них казнь не ждала, их близкие находились дома, в тепле и уюте, дышали здоровьем и имели более светлые взгляды на жизнь. С угрюмой миной Толстяк жевал пирожок с вишней. С не менее угрюмым лицом покуривал трубку Тощий.

– Скверный день. Слышал последние новости? – Спросил Толстяк, неуклюже испачкав ладонь в липкой начинке.

– А то! Конечно! Великий князь опять решил поднять налоги. Все газеты только об этом и судачат.

– Мой караван из Огенд-Барра так и не вернулся.

– Мой – тоже. – Печально вздохнул Тощий.

– Дочка влюбилась в местного голодранца. А жена спелась с моей мамой, и теперь они каждый вечер полощут мне кости. Как только у меня успех, она покладиста и добра. Как только неудача, так я – бездельник и слабак!

– Женщины…Ты бы поколотил её. Говорят, бабы этого никогда не забывают и становятся кроткими и смиренными. – Заржал Тощий и хлопнул компаньона по спине. – Моя вон, каждый вечер мне ноги мнёт, ванну набирает, да спинку гладит.

– Брешешь… Все в городе знают, кто у вас в доме хозяин. – Нахмурился Толстяк.

– Ничего я не брешу!

– Брешешь – брешешь…

– Эх…Даже помечтать не дашь, дружище. – Обреченно вздохнул Тощий. – Не у тебя одного проблемы в браке. Твоя хоть ограничивается тем, что просто использует тебя, да кости тебе полощет. А вот у моей женушки более крутой нрав. Случись чего, так и взгреть может. Где такое видано-то? А? Чтобы на мужика баба руку смела поднять?!

– Ясно где… В Царстве Джеенат. Там бабы мужиков каждый день колотят. Они, говорят, до того их забили, что те даже стирают, жрать готовят, да с детьми сидят. Твоя случайно не оттуда?

– Иногда мне так кажется… Но все равно, получается, мы еще хорошо живем? – С довольным видом улыбнулся Тощий, выпуская очередное колечко дыма. – Это немного утешает. Есть места, где живут хуже, чем мы с тобой.

– Да уж… – Толстяк нервно дернул плечом, толпа на площади стала сгущаться, а он не любил многолюдные собрания.

– Ох, сейчас и набежит народу – то. – Тощий презрительно поморщился. – Из-за одного-то голодранца.

– Люди судачат, что этот голодранец ходит под одним из пап города.

– Ходил. Свое он уже отбегал.

– И слава девятерым! Как же достал этот сброд! Честный труд для них не в почете! Работники ножа и топора! Тьфу! – Не доев последний кусок пирожка, Толстяк смачно сплюнул вишневой начинкой себе под ноги.

Возле его сапога зашуршала крыса и хищно бросилась на объедки. Тощий от испуга подпрыгнул, брезгливо скривился и, стараясь сохранить остатки мужества, попытался пнуть писклявую, но та ловко увернулась и бросилась наутёк с добычей в жёлтой пасти. Толстяк самозабвенно наблюдал за удирающей крысой, пока её не припечатал лапой охотящийся черный кот. Мохнатый издал победное не то ли урчание, не то ли мяукание и принялся душить жертву. Мимо спешил грузный мужчина и случайно наступил на кота с крысой… Дальше зрелище для купцов скрылось за толпой и руганью. Но судя по жалобному стону кота, тому досталось знатно.

– Да уж… Какая метафора… – Задумчиво прогудел Толстый.

– Ты о чём?

– Да задумался просто… Мы, люди, такие же. Видим какой-нибудь вкусный кусок в жизни, стараемся его урвать, пока другие считают ворон, а потом приходит какой-нибудь папа или Великий князь… Они – то и дают нам по заднице, отбивают руки и выкидывают на обочину истории. Власть у сильных, жестоких и бесчестных…

– Эк, тебя пробило на философию… – Восхищенно посмотрел на приятеля Тощий.

– Да чего уж там… Я…

Договорить Толстому не дали. На помост вышел капитан стражи Нижнего города. Толпа приветственно загудела.

– Верноподданные Великого Княжества Миринии! Дорогие Далинградцы! – Пропитым, но звонким голосом проорал Капитан. – Наша стража неустанно бдит, чтобы закон в этом городе исполнялся. Сегодня казнят отпетого головореза, который учинил погром в лавке ценностей семьи Гиров. Жаль, ювелир не увидит казни своего обидчика. Он ушел за грань вчера ночью от жестоких ран, нанесенных ему этим мерзавцем. Наши соболезнования семье почившего.

Капитан по театральному склонил голову, повернувшись к заплаканной вдове, стоявшей в первом ряду. Но было видно, как он получает удовольствие от внимания толпы.

– Все мы знаем Толстяка Глорена. – Капитан поманил кого-то из публики, одновременно поправляя ножны с мечом на поясе. – Его руки сильны, а сердце не знает пощады. Лучшего палача не сыскать во всем княжестве! Как жаль, что такому светлому человеку приходится рубить такие грязные головы!

На помост вышел Глорен. Лезвие топора контрастно блестело на фоне его черного одеяния.

– Капитан. – В знак приветствия кивнул он.

– Пожалуйста, явите городу злодея!

Двое стражников пинками и зуботычинами под одобрительные крики толпы вывели на помост худого, но жилистого мужчину неопределенного возраста. Да и как тут определить, сколько лет человеку, когда вместо лица у него кровавое месиво.

– Паршивец Грен, наш закон милосерден. – Капитан обнял за плечи виновного, а потом брезгливо вытер об него руки. – У тебя есть последнее слово!

– Какой актер пропадает! – Заулыбался Тощий, глядя на все это представление.

–Ага. – Сказал Толстяк, больше обращая внимание на то, какой нынче дорогой стала форма у стражи. Капитан так вообще щеголял в белой шёлковой рубашке с серебряными пластинками у воротника.

Узник выглядел гораздо менее помпезно… Он шатался на помосте, словно пьяный матрос на скользкой палубе. Было видно, как он старается сохранять самообладание. Его голос хрипло задрожал.

– Неуважаемые уродцы…

***

Утро для Лейта выдалось немного хлопотным, но для него это было привычно. Каждый день приносил с собой что-то новое. Иногда новизна была болезненной, иногда – радостной. Во всяком случае, солнце сегодня светило ярко, небо было чистым, а Далинград не шибко вонял. Возможно, на этот факт повлияло то, что большая часть народа хлынула полюбоваться на казнь, а, может, хорошее настроение Лейта притупило его обоняние.

Он шел быстрым и уверенным шагом в сторону площади Нижнего города. Попрошайки, местные вышибалы и прочий криминальный контингент, что попадались ему на пути, молча кивали в знак признания и тут же исчезали с его дороги. Липли к нему лишь немногочисленные щипачи Нижнего города. Сегодня они были его свитой, а он их королем. Каждый был в курсе предстоящего дела.

Отчасти настроение Лейту делали его новые сапоги из «кармерной»5кожи, да кипа новых книг с альбомом, что болтались у него в рюкзаке за плечом. Мифы, хроники жизни героев, и древние знания были его страстью. Папа Эгрон не особо уважал его увлечения, но и не препятствовал, ведь это не мешало делу.

Продолжая свой путь, Лейт тайными знаками отдавал приказы своим щипачам: «Двое за мной, двое спереди, ускоряем шаг, не подаем виду.»

Многие прохожие, когда пересекались с глазами юноши, старались убраться как можно дальше. Они выводили руками перед собой защитные символы и спешно отводили взгляды, но Лейт уже давно привык к страху и презрению. «Гетерохромия» – так пастоки называли врожденное заболевание Лейта. Менее образованные люди выражались более простыми словами: «Демон, Двоедушник, Выродок».

Не смотря на окружающую ненависть, оба глаза лучились радостью и юношеской заносчивостью. Один – голубой, как обработанный топаз, упавший в горное озеро. Другой – янтарный, словно древесная смола, сверкающая в лучах солнца.

Оказавшись на площади, Лейт глубоко вдохнул запах собравшейся толпы. Пахло потом, возбуждением и звериным удовлетворением, что казнят кого-то другого, а не их. Люди!

Лейт давно слыл профессионалом своего темного ремесла, а потому уже много лет не полагался на удачу. Все было спланировано заранее.

План был не нов, но эффективен. Во – первых, нужно было отправить ранним утром парней договориться с палачом о легкой казни коллеги по цеху, который нарушил главное правило Романтиков. Мокруха никогда не была профилем Эгрона.

Во-вторых, следовало дать взятку Капитану стражи, чтобы тот какое-то время не прерывал последнюю речь Вшивого Грена. Толпу нужно было завести и отвлечь.

А третье являлось самым сложным. Лейт сам пошел в тюрьму к Грену, пообещал передать долю от награбленного его отцу и положить два золотых на алтарь Тирениса за его душу. Грен долго торговался и травил анекдоты, как будто его вовсе не ждала казнь. Несчастный… Но в итоге они договорились.

– Неуважаемые Уродцы! Добропорядочные мерзавцы! – Начал скандировать Грен. – Будь моя воля, я бы поимел вас всех! Но Тиренис смотрит на меня и улыбается! Меня ждут божественные чертоги с прекрасными женщинами и несметными богатствами. Лучше я поимею их! И богатства – тоже!

Кто-то на площади засмеялся, кто-то громко выругался. Лейт хищно улыбнулся. Его план заработал.

Окинув зевак внимательным взглядом, он сразу выделил двух типов. Судя по одеянию, те являлись купцами. Один из них был таким тощим, что казалось, его кожа вот-вот порвется от легкого бриза. Другой же, наоборот, когда смеялся, тряс огромным брюхом, словно у него под одеждой находился добрый пуд желе.

Лейт громко свистнул. Со стороны это звучало, как будто он не доволен выходками Грена. На самом деле это был сигнал к работе. Мелкие карманники и щипачи из банды "романтиков"слились с толпой и начали чес. Кого-то из них ловили на краже, кто-то терял свои кошельки, так и не заметив пропажи. Дело шло полным ходом.

Сам же Лейт с легкой непринужденностью и грацией кошки направился в сторону купцов. Оба были неосторожны и увлечены речью Вшивого Грена. Пробираясь сквозь толпу Лейт игрался с медной, но заточенной кроной, перекатывая ее на пальцах. Иногда он сталкивался со случайными зеваками, чтобы подрезать монеткой чей-то кошелек или дамскую сумочку. Иногда останавливался, чтобы обсудить тот или иной речевой оборот из тирады заключенного. Он слился с толпой, был одним из ее органов. Он подчинялся ее воле, и сам управлял ею, когда было нужно.

– Вы думаете, вы правы!? Жалкие притворщики! Лживые лицемеры! Законопослушные граждане, у которых грехов не меньше, чем у Хеврита за пазухой! Я вам так скажу, моя жизнь… – Грен продолжал подогревать интерес толпы, в то время как Лейт пытался установить свой новый рекорд по карманной краже.

Он уже был на расстоянии вытянутой руки от Толстяка и Тощего, те улыбались и гневались в унисон, как два близнеца, как два брата, что жили в одном доме на протяжении долгих лет, но питались по-разному.

Лейт легко коснулся плеча Тощего. – Извините, вас звала вон та барышня. Сказала, что недавно в городе, и ей хотелось бы узнать его получше.

Тощий чуть не подавился дымом от неожиданности. Обернувшись, он увидел перед собой странного юношу, который щерил один глаз, будто бы его прятал. Но сказанное его заинтересовало.

– Где? – Она из купеческих? – Тоже заинтересовался Толстяк.

– Не знаю, сказала, что из Огенд-Барра и, что ей требуется консультация местной купеческой гильдии, а по вам сразу видно, что вы люди – деловые и серьезные. Кстати, вон она. – Лейт указал в сторону богато одетой женщины в толпе. Явно не местная. Одеяние по Огенд-Баррской моде. По счастливой случайности их взгляды встретились, и купцам показалось, что она смотрит в их сторону.

– Что ж, она обратилась по адресу. – Самодовльно хмыкнул Тощий и направился к женщине, не замечая того, как полегчал его пояс. Туго набитый кошелек оказался за пазухой у Лейта.

Толстяк тоже засеменил следом, но Лейт Сделал вид, что его потеснила толпа и беспомощно рухнул под ноги грузному купцу.

– Что ж, это делается – то! Ненавижу такие скопища! Вставайте юноша! – Толстяк помог Лейту подняться на ноги, так же не подозревая, что и его кошелек был срезан заточенной кроной.

– Большое спасибо! – Юноша улыбнулся и широко поднял веки. Толстяк увидел глаза разной расцветки: один – голубой, другой – янтарный. Он испугался и кинулся бежать за Тощим компаньоном, на ходу молясь всем девяти ликам.

Лейт ухмыльнулся. Иногда его особенность была полезна. Под эти мысли он уже покидал площадь Нижнего города, когда услышал женскую брань со столичным акцентом и полные раскаяния голоса купцов. Это было забавно.

Но также он услышал звук, который трудно с чем-либо спутать. Звук удара топора по человеческой шее. И это был горький звук. Звук во славу Тирениса – бога удачи и покровителя воров.

1Пасток – первый ранг среди ученных мужей. Пастоки могут немного оперировать инклюсной энергией, много знают о природе веществ и строении человеческого тела. Пастоки часто становятся лекарями, инженерами и придворными советниками.

2Хеврит – Бог хаоса и смерти. Первый лик многоликого Творца.

3Папа – Титул главы криминальной группировки в Далинграде.

4Тиренис – Бог удачи, торговли и богатства. Покровительствует ворам и торговцам. Шестой лик многоликого Творца.

5Кармер – небольшой хищный зверь, обитающий на севере Никкеры. Ценится из-за прочной и долговечной кожи.

Глава 1 – Кошка

Уже вечерело, и над Далинградом повис серебряный месяц, окутывая улицы бледным светом. Редкие фонари в нижнем городе мерцали тускло и пугливо, будто бы сами боялись прихода ночи. Та городская вонь, что днем не чувствовалась, с приходом сумерек стала отчетливее и резче. А, может быть, это плохое настроение Лейта усилило его обоняние.

Юноша совсем по-стариковски курил трубку, двигаясь вдоль ветхих улочек и мрачных домов. Аромат яблочного табака немного приглушал запахи мочи, гнилого мусора и невидимого напряжения. Вшивый Грен ушел за Грань, а Лейт использовал его уход, собрав на этом немалые деньги. Совесть теребила душу, дергая за молодые струны мальчишеского сердца.

Затянувшись глубже, парень хлопнул себя по лбу. – Соберись, размазня! Не время горевать. Грен сам выбрал свою судьбу. Моей вины в его гибели нет! – Утешал себя юноша, подходя к ветхому, полуразвалившемуся дому на окраине города.

– Теперь его отец сможет открыть мастерскую или торговую лавку. Вырученных денег хватит и на переезд в другую страну. – Думал Лейт, покачивая в ладони туго набитый кошелек с золотыми кронами. В этот кошелек он положил и свою долю – так ему было спокойнее.

– В нашем ремесле… – Говаривал папа Эгрон. – Совесть – плохой советчик. Чем раньше твое сердце очерствеет, тем будет лучше для тебя и для дела. Именно поэтому тебе необходимы жестокие уроки жизни. Книги Агеры тебя делают мягким, словно тесто. Тяжелая и непростая жизнь. Вот что закаляет истинного Романтика. Вот что дает вору истинный взгляд на вещи.

Вспоминая слова наставника и опекуна, Лейт неожиданно понял, почему именно ему досталась роль посыльного к отцу Грена. Папа снова испытывал его. Давал ему очередной жестокий урок.

– Долго на крыльце топтаться будешь? – Дверь развалины открылась и на пороге появился отец Вшивого.

Лейт и не заметил, как уже давно пришел на условленное место и задумчиво курил трубку, нервно царапая ногтем деревянные перила крыльца.

– Ох, прошу прощения. Меня зовут Лейтерри, для друзей и удобства – просто Лейт. – Спохватился Юноша, протягивая руку хозяину дома.

Старик проигнорировал приветствие парня, лишь жутко ухмыльнулся показав желтые редкие зубы.

– Ты уж прости, но руки ночному сброду я не жму. То, что мой сын уже мертв – я в курсе. Он не был паинькой. Говори, зачем пришел.

Лейт опустил взгляд, аккуратно вытряхнул прогоревший табак из трубки и проглотил оскорбление.

– «Романтики» шлют вам привет. Грен пользовался определенным авторитетом в нашей шайке. Поэтому его доля – ваша. В общаг она не пойдет. – Юноша протянул кошелек хозяину дома. – Здесь сполна хватит на новую жизнь.

– Пользовался авторитетом, говоришь?! – Взвешивая в руке кошелек, мрачно буркнул мужчина. – Новая жизнь, говоришь?! А ты хоть знаешь, каким он был, покуда не попал в вашу банду?!

Старик гневно схватил рукой Лейта за подбородок и посмотрел ему в глаза. – Проклятый двоедушник! Вы – зараза на теле этого города! Сколько матерей и отцов не дождались своих чад из-за вашего поганного ремесла!

Лейт не ожидал такого поворота событий, поэтому лишь ощутил тяжелый хлопок по переносице и полетел кубарем с крыльца… Монеты покатились по ступеням, глухо стукаясь о деревянный настил. Старик врезал ему от души. В глазах все плыло и двоилось.

– Не нужны мне ваши кровавые деньги! Вы забрали у меня сына! А теперь он мертв! Моя жена ушла за Грань пару дней назад, как узнала, что наш Гренушка убил человека! Сердце не выдержало…Что б вас всех! – Хозяин дома медленно спускался по ступеням к Лейту, не сдерживая слез. – Знаешь, что меня утешит сейчас, проклятый выродок?! Кровь кого-то из вас будет лучшим подношением богам, чем грязные деньги!

Лейт пытался встать, но в глазах по-прежнему рябило. Мир превратился в хаотичную карусель.

– Я не убивал вашего сына. Он сам сделал свой выбор! – Задиристо буркнул Лейт и тут же получил сапогом в лицо. А затем еще. И еще!

– Мы насильно его не забирали у вас! – Прохрипел юноша, сплевывая на землю сгусток крови. – Я – непричём!

Сам Лейт в своих словах не чувствовал истины. Он почему-то продолжал себя считать причастным к гибели Грена.

– А ты сам-то в этом уверен, малец?! Сколько тебе весен? Шестнадцать? Семнадцать? Неужели в твоем сердце нет ни капли жалости? Неужели, тебя по жизни ведет только алчность?

Старик тяжело поднял Лейта за воротник и уперся взглядом в пустоту. Лицо его было испещрено глубокими морщинами, а в зеленных глазах таилось такое отчаяние, что долго смотреть в них было невыносимо.

– Я сочувствую вам…Насколько могу. Бейте меня, сколько хотите. Я не дам сдачи. Грен сам выбрал свою жизнь, а я вот такого выбора не имел. – Оправдываясь, затараторил юноша.

Безутешный отец с невероятной силой сжал плечи нерадивого гостя. По его морщинистым щекам катились слезы, от него пахло старостью, алкоголем и отчаянием.

– Сам выбрал, говоришь!? – Безумно вопрошал несчастный старик, трясся за грудки Лейта, как безвольную куклу. – А ты, якобы не выбирал этот путь, щенок?!

– Нет. У меня не было отца и матери, чтобы наставили на путь истинный. Я – сирота. А вот у Грена был ты!!! – С вызовом прорычал юноша.

Старик уже хотел снова ударить незваного гостя, как вдруг замер и бессильно повис на груди у Лейта…

– Сир-рр-оотааа…Нет. Это я в-виноват… Это я в-виноват… – Навзрыд хрипел старик, повторяя одну и ту же фразу…

Еще несколько минут Лейт не осмеливался его прерывать. В этот миг его непослушные руки невольно поглаживали спину несчастного.

– Простите, если сможете. – Лейт отстранился от старика, ощутив, как к горлу подступает болезненный комок. – Простите…Меня.

– Проваливай, малец! Оставь меня в покое. И никогда, слышишь, никогда здесь больше не появляйся! – Мертвым голосом человека, потерявшего всё в этой жизни, прокричал старик и оттолкнул Лейта в ночь.

Юноша тоже заплакал и кинулся бежать подальше от полуразвалившегося дома, безумного старика и от самого себя. По лицу у него расплывался пунцовый синяк, но единственное, что его беспокоило, так это звучащие позади безумные слова: «Это я виноват… Это я виноват…».

***

– Лейтерри… Мальчик мой. И кто тебя так отделал? – Взволновано спросила Агера, прикладывая колотый лед к скуле юноши.

– Один несчастный старик, учитель. – Угрюмо щурясь от холода, ответил Лейт, с ужасом вспоминая недавние события.

Они находились на чердаке борделя в маленькой комнате Лейта. Тут не было ничего лишнего. Узкая кровать, полусгнивший сундук из березы, да одинокая вешалка для плащей, притаившаяся за дверью. Старый книжный шкаф, словно бездомный калека, перекошенный и грязный, был единственным украшением посреди этого царства аскетизма. Книги в цветастых обложках уже не помещались в нем, поэтому Лейт клал их поверх шкафа, а тот стоически выдерживал эту ношу. Книги – вот единственное сокровище, что украшало дом Лейта.

– Ты дрался со стариком? Да еще и с несчастным? Это низко, Лейт.

– Не совсем так. Я не давал сдачи. Старался все уладить… Кхм… Дипломатично. Как ты меня и учила.

Агера беззлобно усмехнулась.

– Вижу, ты преуспел, мальчик, раз отделался только синяком на пол лица.

– Дипломатия – сложная наука. – Отстранено бросил Лейт, надеясь, что этот разговор скоро закончится. Думать о Вшивом Грене и его несчастном отце совсем не хотелось.

– Кстати, о науках… – Агера лениво поправила очки на переносице. – Завтра утром очередное занятие. Не проспи.

– Зачем вору вроде меня науки? – Строптиво вскинулся Лейт. – Я уже смирился со своим ремеслом, и у меня неплохо получается. Разве ты не рада за меня?

Агера ехидно засмеялась.

– Так неплохо, что я вынуждена прикладывать лед к твоей скуле?

Лейт выхватил из рук у наставницы кусок льда и насупился.

– Я и сам могу о себе позаботиться. Мне не десять лет!

– Не твое это, Лейт. – Агера обезоруживающе улыбнулась и обняла ученика за плечи. – Ты слишком милый и добрый, чтобы обманывать людей.

От Агеры всегда приятно пахло корицей, можжевельником и цитрусом. Этот запах напоминал Лейту летнее тепло речного бриза. В детстве он пару раз бывал на Линте – гигантской реке, чье русло растянулось недалеко от Далинграда. И те впечатления, и тот запах он до сих пор хранил в своем сердце. От наставницы пахло заботой и семьей, которой он был лишен с рождения.

Поддавшись неожиданному порыву, он в ответ обнял наставницу и ощутил прикосновение ее огненных волос на своей щеке.

– Это неправда… Тот старик, что врезал мне сегодня, сильно страдал из-за меня. Не такой уж я и добрый.

Агера ласково поцеловала юношу в лоб и посмотрела ему в глаза.

– Разве у тебя были злые мотивы?

– Нет.

– Ты действовал по своей воле? Без приказа Эгрона?

– Нет.

– Значит, добрый.

– Все равно, не стать мне пастоком, Агера. Я люблю истории о прошлом, сказания о героях древности, но алхимические талмуды не для меня. Мне это не интересно. К тому же долю от сегодняшнего чёса я должен отнести дяде Эгрону, иначе он рассвирепеет и пошлёт меня на какое-нибудь дурацкое задание… Ты его знаешь.

– Об этом не переживай. Он заходил сегодня днем и сказал, что деньги ты можешь оставить мне. Завтра вечером он зайдет и заберет их.

– Правда?

– Разве я тебе врала когда-нибудь?

– Тогда деньги в фойе, в моей ячейке.

– Хорошо.

– Девчонки тоже будут? – Лейт немного засмущался. – Завтра, на занятии?

– Ох, юноша. Конечно же нет. Я знаю, как они тебя отвлекают. Поэтому урок будет индивидуальным.

– Тогда ладно… Не просплю.

– Вот и славненько. – Агера игриво улыбнулась.

– Из сегодняшних событий я узнал нечто новое и неприятное.

– Я очень рада, что мой талантливый ученик, даже из навозной кучи сможет извлечь новые знания. – Агера ласково провела ладонью по влажной щеке Лейта. – Увы, но многие знания приходят к нам с болью и разочарованием, мой мальчик. Главное, вовремя делать выводы и не повторять ошибок.

Агера решительно встала с кровати, на которой они сидели, и направилась к самодельному рюкзаку Лейта. Из него выглядывали новые книги.

– Так, посмотрим… Что тут у нас. – Наставница заговорщески подмигнула ученику и принялась копаться в рюкзаке. – О, «Бестиарий Никеррийских демонов» – очень подробное описание жителей с другой стороны. Неплохой выбор. А это что тут у нас? «Баллады Керрака Гамбарсского о героях и воителях древности» – занятное чтиво, но ничего боле. Ух ты! «История добычи инклюсной руды от Манека из Никкеры» – а вот это полезно. Советую ознакомиться в первую очередь! Завтра об этом кое-что расскажу.

Лейт напрягся, когда стали рыться в его вещах, но быстро успокоился, глядя на то, как Агера с ребяческим азартом изучает в руках его новые книги.

– Выбор в книжной лавке был невелик. Поэтому я и скупил все, что осталось. В последнее время караваны редко приходят в город. Всему виной мои собратья по ремеслу.

– Ты об этих мордоворотах, что зовутся разбойниками? Не смеши меня, Лейт. Ты в высшей лиге. Пусть дядя Эгрон не разделяет твоих убеждений и ему не нравятся твои методы, но, по рассказам очевидцев, действуешь ты изящно и без крови. А он всегда ценит в людях тонкий подход к делу.

– Однако, сегодня кровь пролилась, Агера. Казнили Вшивого Грена и после чеса я ходил к его отцу…

– Так вот какой старик тебя отделал…Бедный мой мальчик… Не ты опускал топор на его шею. Не кори себя. – Агера склонила голову набок и бросила участливый взгляд на Лейта. – В мире каждый день происходит множество несчастий, но ты же в этом не виноват. Вшивый Грен – душегубец, а ты льешь по нему слезы. Ты меня пугаешь.

– Не по нему я сегодня плакал. Ты бы видела его отца. Старик был просто убит горем. – Лейт тяжело вздохнул, встал с кровати и подошел к сундуку. – Мне нужно порисовать, забыться.

– Что ж, я оставлю тебя, но перед уходом скажи мне, какой урок ты усвоил сегодня?

На миг Лейт задумался. Но лишь на миг.

– Ничто не утешит отца, потерявшего своё дитя. – Копаясь в сундуке буркнул Лейт. – Лишь уйдя за Грань такой человек способен обрести покой.

– Верно. – С грустью в голосе подтвердила Агера. – Никогда не утешай людей, которые всё потеряли в жизни. Это бессмысленно. Теперь ты это знаешь лучше меня.

– Но ведь ты меня утешаешь. – Возразил Лейт.

– А ты разве всё потерял? У тебя есть я. – Агера поцеловала Лейта в затылок, но он угрюмо продолжал рыться в сундуке. Ему не хотелось продолжать этот разговор, и он очень надеялся, что Агера правильно его поймёт.

Так и произошло. Когда он обернулся, в комнате ее уже не было. Она исчезла также быстро, как и появилась.

Агера – красивая женщина неопределенного возраста, будучи пастоком, почему-то стала управляющей борделя. Судьба каждого человека по-своему ухабиста, но Лейт никогда не понимал, почему столь умный и образованный человек выбрал себе такое ремесло. Она могла бы преподавать в столице, заниматься алхимией и исследованиями, но почему-то оставалась в этой дыре, на окраине мира, пытаясь заменить Лейту мать, а девочкам – лучшую подругу.

«Черная кошка» – так назывался ее бордель. В Далинграде он пользовался огромной популярностью, так как девушки Агеры знали грамоту и могли поддержать разговор на любые темы. Клиентами кошки, в основном, были заезжие дворяне и богатые купцы.

Сама же Агера своих девочек в обиду не давала. В отличие от других публичных домов рукоприкладства в «Кошке» никогда не было. Агера и папа Эгрон давно уже были в отношениях, именно поэтому бордель пользовался покровительством и защитой местных воров. Любила ли она пожилого преступника, Лейт не знал. Скорее всего, да. Иначе она бы тут не осталась.

Думая об этом, Лейт, наконец, выудил из ящика альбом и карандаш. На душе сразу стало как-то легче. Его давним увлечением был рисунок. Он прекрасно помнил, когда ему было лет семь, в публичный дом к Агере пожаловал художник. Ему требовалась девушка с творческим складом ума и хорошим чувством юмора. В дневное время художник пил сладкое вино и рисовал портреты девушек, а в ночное развлекался со своей избранницей.

– Чтобы рисовать картины, мальчуган… – Говорил тот в моменты пьяного откровения. – нужно впитывать жизнь, словно лесной мох впитывает дождевую воду. Накапливая энергию жизни с ее радостями и несчастьями, ты сможешь ее вылить на холст и создать шедевр. Твори, когда тебе очень плохо. Твори, когда тебе очень хорошо. Но никогда не рисуй, когда твоя жизнь спокойная и размеренная.

Сейчас Лейту было грустно, и потому его карандаш зашуршал по бумаге, создавая образ молодой Агеры, обнимающей семилетнего мальчика. Его всегда удивляла эта магия рисунка. Он, словно, печатал воспоминания, даруя им форму и объем. Так, постепенно, плохое настроение улетучивалось, а ему на смену приходило семейное тепло – ощущение заботы и собственной ценности.

Он не помнил, сколько прошло времени. Это случалось часто за творческой работой. Минуты замирали, и жизнь – тоже, она словно готовилась к прыжку на лист дешевой бумаги. Но когда Лейт закончил, на его лице уже не было той угрюмой мины, лишь мальчишеская улыбка да фиалковый синяк на всю щеку.

Отложив в сторону карандаш, он полюбовался на свои зарисовки: мальчик выглядел счастливым, а вот лицо Агеры было скрыто в тени; размытый силуэт Эгрона и вовсе притаился на почтительном расстоянии от них.

«– Странно.» – Подумал Лейт…

Сложив альбом и карандаш обратно в ящик, Лейт подошел к окну. Ночь стелилась по улицам черным шелком, окутывая город мрачной загадочностью. Единственное, что давало ей отпор, так это редкое мерцание уличных фонарей, да тусклый свет домашних лучин. Несмотря на позднее время, в этом районе города всегда было людно. Вот и сейчас до Лейта доносились звуки ругани и потасовок, яростных криков и лающего смеха.

Он не любил Далинград. В глубине души он всегда хотел посмотреть мир, да осесть в какой-нибудь прогрессивной столице. Но его работа и долг перед Эгроном не позволяли ему витать в облаках. Двоедушников – разноглазых нигде не любят, а в этом городе Лейт имеет авторитет и покровителя. Здесь банально безопасно, хотя по его ремеслу и не скажешь.

Лейт сел на подоконник, свесив ноги на улицу, и закурил. Внизу у входа в бордель терся подозрительно знакомый тип. Он что-то возбужденно говорил вышибалам, даже ругался с ними, рискуя остаться без зубов.

Лейт выпустил колечко сизого дыма и улыбнулся, когда, наконец, разглядел фигуру незваного гостя.

– Ребята, он ко мне! Впустите его! – Крикнул сверху Лейт охранникам.

Один из верзил поднял голову.

– А ты кто такой? Пусть платит за вход и проходит. Условия для всех одинаковы.

Лейт поперхнулся дымом, когда вспомнил, что Агера наняла новых ребят для охраны. Сегодня была их первая смена, так что Лейта те еще не знали.

Положение спасла сама хозяйка борделя. Она заприметила добродушного толстяка на крыльце и приказала верзилам пропустить его.

Лейт благодарно отсалютовал Агере трубкой и не без удовольствия услышал, как она принялась отчитывать новичков в своей витиеватой манере. Какие там были эппитеты. Какие обороты. Лейт не переставал удивляться многогранности своего учителя.

Табак в его трубке уже почти истлел, как дверь в его комнату с треском распахнулась, задев вешалку для плащей. Та чудом не упала.

– Ух…Ты не мог поселиться на первом этаже? – Вместо приветствия спросил Ватель, вытирая пот со лба. – Гнилые клубни не хотели меня пропускать.

Лейт повернулся к другу и ехидно улыбнулся.

– А ты не мог похудеть, дружище? Всего – то четвертый этаж.

– Сам знаешь, кем я работаю. Наш брат худобой не отличается. – Ватель бесцеремонно плюхнулся на кровать друга и попытался отдышаться.

Судьба свела Лейта с Вателем еще в далёком детстве, когда они босиком бегали по улицам Далинграда и устраивали разные шалости. Несмотря на то, что Лейт ни в чем не нуждался в детстве, Ватель любил подкармливать приятеля различной снедью с отцовского стола. Ватель был первым сверстником в жизни Лейта, которому было плевать, у кого, какие глаза.

– Отмазки всех поваров на свете. Было бы желание, вмиг бы похудел.

– Легко тебе говорить, ты же вор. – Ватель для вескости поднял пухлый палец вверх. – Вы постоянно должны убегать от стражников, вот ты и худой, как дешевая макаронина.

Лейт с прищуром посмотрел на друга. Тот был чем-то взволнован.

Синие глаза, как васильки придирчиво уставились в потолок, пытаясь разглядеть там какой-то изъян. Легкий красный кафтан на нем был смят, как лист бумаги. Соломенные волосы топорщились в разные стороны.

– Вижу, ты торопился. Что случилось?

Ватель, наконец, повернулся к другу и громко выругался.

– Черная крона! Кто тебя так отделал, дружище?! У тебя вместо лица – слива. Жирная такая, хоть сейчас варенье делай.

Лейт лишь засмеялся от такого сравнения.

– Правда! У тебя сливовый сад на морде!

– Хватит, Ватель. – Смеясь, бросил Лейт. – Меня всегда поражали твои гастрономические сравнения. Но сегодня ты в ударе.

– А кто ударил тебя?

– Один тип. Главное, все обошлось. Через недельку, думаю, синяк сойдет.

– Ладно. Не хочешь рассказывать – не надо. – Ватель делано надул щеки и привстал с кровати. – Я к тебе с важным открытием.

– И каким же?

– Ты меня знаешь. Я – экспериментатор по жизни. – Толстяк загадочно улыбнулся и вынул из-за пазухи бумажный сверток. – Ты должен попробовать. Отец сказал, это шедевр.

– Что, даже отец похвалил? – Недоверчиво спросил Лейт.

– Этот день настал, дружище! Меня признали! – Ватель кинул бумажный сверток Лейту, тот с легкостью его поймал. – Признай и ты, что я – гений. Он еще теплый.

Открыв сверток, Лейт обнаружил булочку из слоенного теста в форме рогалика. Есть ему не хотелось, но, чтобы уважить друга, он откусил сразу половину и неторопливо зажевал, пытаясь насладиться невероятным вкусом. Нотки сливочного крема и творожной массы окутали небо воздушной легкостью небожителей. Умеренная сладость теста и начинки только разгоняла аппетит. Лейт и сам не заметил, как быстро проглотил оставшуюся часть рогалика и с надеждой уставился на друга, взглядом прося добавки.

– Кто же так ест? Ты словно удав беззубый. – Ватель укоризненно посмотрел на друга, но радостный блеск в глазах у него скрыть не получилось.

– Что это?

– Назвал в свою честь – вательник. По-моему звучит неплохо. Теперь в «Пьяном кроте» посетителей станет больше и дела пойдут в гору.

– Это невероятно вкусно, старина! Но, боюсь, люди приходят в вашу таверну выпить чего-то крепкого и закусить чем-нибудь соленым, а не сладким. Будет ли спрос?

– Эх, Лейт, Лейт… Я не собираюсь зарывать свой талант, только потому, что публика в основном пьёт брагу. Даже среди кучки гнилых яблок, всегда найдется червяк – гурман.

– И каков рецепт? – Поинтересовался Лейт. – Что за начинка?

– Ты мне друг, конечно, но свои рецепты я унесу в могилу. Не обижайся. Считай это профессиональной этикой. Я же не спрашиваю тебя, кого ты обчистил на неделе? – Толстяк самодовольно заулыбался и предложил. – Это дело надо отпраздновать! У вас в «Кошке» отличный бар на первом этаже, да и музыка живая есть. Кухня, конечно, хромает, но ничего. Я угощаю, но только выпивкой. Девки у вас дорогие.

Лейта перекосило от последнего уточнения друга. Он терпеть не мог, когда к девушкам в борделе относились, как к товару. Понятное дело, что они продавали себя мужчинам и неплохо зарабатывали на этом, но воспитание, манеры и правильное отношение к женщинам Агера плотно вбила ему в голову чуть ли не с рождения. Обстановка, в которой он рос, того требовала. К куртизанткам Лейт испытывал неподдельное радушие и всегда сочувствовал им, а порой и вступался за них перед обнаглевшими клиентами. Девушки были к нему добры и отзывчивы. Кто знает, может одна из них когда – то подарила Лейту жизнь и в силу обстоятельств не смогла его оставить.

– У нас нет «Девок», Ватель. Они – ночные бабочки, лучики солнца в ночи. Будь ласковее с ними. – Нахмурился Лейт и примирительно добавил. – Это как, если я назову вишневый пирог – щучьей икрой.

– А… Понял. Буду знать. – Смутился Ватель. – Ну, что? Праздновать-то будем?

– Такой шедевр и вправду нужно обмыть. – Лейт направился к выходу. – Но не думай, что платить будешь только ты. Сегодня у меня был хороший улов, да и к тому же ты – гость в моем доме.

Ватель лишь понятливо усмехнулся и засеменил следом.

«Черная кошка» была уникальным местом. Бордель давал приют не только одиноким мужчинам или женщинам, но и местным бардам и сказителям. На первом этаже расположился бар и небольшой помост в углу, служивший сценой. Гости часто приходили сюда только для того, чтобы выпить хорошего вина и послушать живую музыку. За многими столиками сидели одинокие девушки в ярких нарядах и ждали своих клиентов. Чтобы увести девушку в спальню, нужно было ее сперва угостить выпивкой и накормить. Это было старой традицией заведения. Многие так и не доходили до кровати, предпочитая разговор по душам, теплую атмосферу, да приятное общество красоток. Второй и третий этажи вмещали в себя комнаты для утех. А на чердаке жил Лейт и Агера. Там же находилась комната для занятий науками.

Время было позднее, поэтому внизу собралась целая толпа. Тем не менее, Лейту удалось отыскать свободный столик возле сцены. Скорее всего, Агера догадалась, что он сегодня будет пить с другом и заранее зарезервировала его любимое место. Они сели с Вателем за стол и заказали пива.

– Как славно, что Агера позаботилась о нашем досуге.

– Все таки хорошо у вас тут. – Осматривая помещение, похвалил Ватель. – Помост сцены из черного дерева. Барная стойка из янтарного камня. Сам бармен – смуглый и перекаченный тураннец. А девушки – просто загляденье. Сколько же денег вбухано! Сколько же сил и стараний!

– Не знал, что тебя интересуют перекаченные турранцы. – Съехидничал Лейт. – Второго такого места во всем городе не сыщешь. Это верно.

– Эй! Я вообще-то для дела. Сам знаешь, что турранцы – лучшие бармены на всем свете. Нам бы такого в таверну…И дела бы пошли в гору даже без моего нового рецепта.

– Кстати, о делах. – Лейт закурил трубку и выпустил колечко дыма. – Неужели у вас все настолько плохо. Мне казалось, Пьяный крот никогда не перестанет пахнуть перегаром и доброй дракой.

Ватель нервно заозирался по сторонам и доверительно наклонил голову к Лейту.

– Сам знаешь, как все устроено в этом проклятом городе. Преступные кланы крышуют добрую половину всех заведений. Ваш папа Эгрон – еще нормальный мужик. Меру знает. А наш Черный Брут из «Стальных крыс» совсем озверел и в последнее время дерет с нас в три шкуры. Вот и пытаемся выживать, как можем.

– Да уж… Не хорошо. – Посочувствовал другу Лейт, прекрасно зная о ком он говорит.

Черный Брут был редкостным мерзавцем, жадным до крови. Садист с холодным рассудком смог подмять под себя банду «Стальных крыс» совсем недавно. – Молод, горяч, плюет на традиции, и ни во что не ставит старую школу. Такие понимают только язык силы. Романтики сильны, поэтому нас пока не трогают, но все может поменяться в любой момент. – Вспомнил слова своего воровского наставника Лейт.

Друзья на минуту задумались каждый о своем. Лейт с мрачным видом курил трубку. Ватель нервно теребил в руках зубочистку.

– Ваше пиво. – Отвлекла их от мрачных раздумий официантка, поставив на стол две большие кружки с пенным. – Закуски принести, Лейт?

– Спасибо, Стелла. – Фальшиво улыбнулся Лейт и повернулся к другу. – Что ты будешь есть?

– Кусок в горло не лезет. Хочу напиться. – Вздохнул Ватель.

– Ты его слышала. Принеси нам через час графин огненной воды двойной перегонки и селедки с черным хлебом и лучком. Я думаю, самое оно!

Девушка кивнула и отправилась к барной стойке.

– Ладно. Как – нибудь выкрутимся! – Ватель поднял кружку. – За мой рецепт, старина!

– За твой рецепт, дружище!

Кружки стукнулись и друзья ощутили, как вкус холодного пива прогоняет тоску и напряжение тяжелого дня.

Народу вокруг становилось все больше, но Агера с легкостью справлялась со своими хозяйскими обязанностями. Он мелькала тут и там, и везде оказывалась вовремя и к месту. Где – то нужно было поддержать беседу с местными купцами, где-то бесплатно угостить выпивкой капитана стражи, а где-то пригрозить расправой распускающим руки мужланам. Под ее суровым взглядом нахалы становились кроткими и смиренными. Сейчас в ней было трудно разглядеть ученного человека.

Лейт сделал очередной глоток пива и не заметил, как она подкралась к нему за спину и щелкнула веером его по затылку.

– Лейтерри. – Она всегда называла его полным именем, когда была чем-то недовольна, либо сильно переживала. – Особо не налегай на выпивку. Завтра утром у тебя урок.

Ватель опасливо глянул на раздраженную учительницу друга и выбрал лучшую тактику – сидеть да помалкивать.

– Предатель – подумал Лейт, а сам повернулся к Агере и изобразил свою самую невинную улыбку.

– Учитель, мы чуть-чуть! На занятии буду вовремя, слушать буду внимательно. Обещаю.

– Надеюсь, мальчик мой. В противном случае, заставлю тебя стирать все простыни и перины борделя после сегодняшней ночи. А она обещает быть бурной!

Ватель громко прыснул пивом и закашлял, как каторжанин, страдающий от рудниковой болезни.

– Угу. – Мрачно выдохнул Лейт, отряхивая свой серый камзол от капелек пива.

– Вот и славно! – Кивнула Агера и направилась к сцене, где ее уже ждали местные барды и сказители.

– Прости, что испачкал тебя. – Раскаялся Ватель, протягивая другу салфетку. – Агера, как всегда, в своем стиле.

– Не переживай, мы все равно напьемся, старина! – Сказал Лейт с таким видом, будто шел на смертный бой.

– Именно поэтому я и ценю нашу дружбу. – Отсалютовал бокалом Ватель и сделал большой глоток. – Не считая того, что ты постоянно спасал мою задницу на улицах.

– Прекрасные были времена.

– Для кого как…

Беседу двух друзей прервало какое-то шевеление возле сцены. Барды и сказители, приглашенные Агерой стали готовится к выступлению. Там царил шутливый тон и смех, и среди всей этой суеты Лейт заприметил непонятно откуда взявшееся зеленое пятно. Он прищурился, стараясь прогнать легкий хмель из взгляда, и присмотрелся повнимательнее. Зеленое пятно оказалось шелком дорогого платья. Скользнув взглядом выше – туда, где заканчивался подол и мягкие линии бедра, он увидел в глубоком вырезе маленькую родинку на бледной коже. Голову и лебединую шею незнакомки обрамляли рыжие, как сухая осень, волосы. Их взгляды на миг встретились, хотя она просто оценивающе осматривала толпу зрителей. Ее глаза напоминали капли утренней росы, застывшей в горном хрустале. Они смеялись и искрились какой-то магией. Одна из таких волшебных искр кольнула Лейта в сердце. Именно так показалось ему. Его бросило в жар, он смущенно отвернулся и посмотрел на потолок, а потом опять – в сторону сцены. Девушка улыбалась и настраивала свою лютню. Она внимательно осматривала целостность струн и колковый блок на своем инструменте. Нежные, незапятнанные тяжким трудом, руки уверенно и одновременно ласково держали корпус лютни.

Она о чем- то говорила и перешучивалась с коллегами, не отвлекаясь от дела. Лейт пытался узнать, о чем этот пустой треп, но все было тщетно. Не смотря на близость их столика к сцене, шум и гам посетителей «Кошки» не позволял ему услышать ее голос.

– Славное сегодня пиво. – Мелькнуло в голове у Лейта, и глупая улыбка растянулась по его лицу.

Пытаясь снять с себя неведомые чары, он стал разглядывать других красоток в зале. У барной стойки ему подмигнула Стелла с самыми обыкновенными глазами. За соседним столиком мило засмеялась дама постарше, но то был самый обычный смех, лишенный какого-либо смысла. Даже Агера казалась теперь какой-то блеклой.

Он вновь посмотрел на сцену и ощутил себя живым. Лейт чувствовал себя так впервые. В ушах и висках сильно пульсировало. Он боялся смотреть в сторону загадочной незнакомки. Ему не хотелось спугнуть это наваждение. Но даже закрывая глаза, он продолжал видеть перед зеленое платье.

– Мне надо отойти. – Только и смог вымолвить Лейт своему пухлому другу и направился к барной стойке.

Варр – смуглый и перекаченный тураннец жонглировал бутылками и завлекал толпу.

– Чтобы в горле не першило, выпей пламя с бочкой пива! Чтобы дамы были с вами – вы глотните сидра, парни. Ну а, если все печально, ром исправит все легально! – Весело и задорно выкрикивал турранец.

–Тебе в пору на сцену выйти. – Вместо приветствия сказал Лейт.

– Ты знаешь мое, амплуа, Лейтерри. – Улыбнулся Варр. – Здесь моя сцена и зрители.

– Тогда налей мне пустоты и чего-нибудь яркого.

– Нашего парня посетило вдохновение?! – С пониманием бросил турранец и выудил из под барной стойки альбом и карандаш. – Чего творить изволите?

– Жизнь, как всегда. – С бравадой ответил Лейт, забрал свой инструмент и направился обратно к Вателю.

Тот, не моргая, смотрел на сцену, где рыжеволосая лютнистка уже заканчивала с настройкой инструмента. В его бокале было пусто, и он продолжал нервно теребить зубочистку.

– Знаешь, Лейт. – Обратился он присевшему за стол другу. – Теперь я хочу есть.

– Понимаю. – Усмехнулся Лейт, раскладывая на столе набор художника. Ватель перехватил взгляд друга и спросил.

– Ты ее нарисуешь?

– Да. Нарисую.

– Я готов рассказать свой рецепт, если ты отдашь мне ее портрет.

– Еще чего! Дался мне твой рецепт. – Беззлобно сказал Лейт.

– Ну, я хотя бы попытался. – Усмехнулся Ватель.

Тем временем на сцену вышел долговязый мужчина средних лет в желтом плаще и объявил выход девушки:

– Многоуважаемая публика! Перед вами сейчас дебютирует гордость нашей труппы, милая и обворожительная – Клеора. Она прибыла к нам из северных земель Киттегура, поэтому репертуар у нее весьма экзотический. Впрочем, вы и сами сейчас все услышите.

Люди в зале тут же уважительно замолчали. Их взгляды прикипели к рыжим волосам и потрепанной лютне, предвкушая вечернее шоу. Лейта почему-то кольнула ревность. Девушка в последний раз провела пальцами по струнам, подкрутила какие-то колышки и окинула толпу уверенным взглядом настоящего артиста – взглядом, который смотрит на всех, и одновременно в каждого.

– Песнь хладного моря. – Объявила девушка и улыбка с ее лица тут же исчезла.

Лейт, как и остальная публика, ожидал, что Клеора начнет свою песню с яркой мелодии, но нет. Северянка всех удивила и запела без какой – либо музыки, управляя лишь своим голосом и наращивая нужный ритм.

«В водах Хладного моря живут, не таясь,

Чудовище Кракен и его злобный князь.

Корабли, что коснулись их темных вод,

Никогда, никогда не привстанут в порт.»

Лейт слушал, как завороженный моряк слушает песню сирены, но не переставал рисовать девушку. Голос Клеоры был подобен капризу морских глубин. Он наполнял зал легкостью островного прилива и яростью могучего шторма. Ее тонкие пальцы запорхали над лютней, как потревоженные детским смехом бабочки. Мелодия подхватила ритм голоса и привнесла в песню нечто новое. Нечто, что отдаленно напоминало жизнь человека, бросившего вызов судьбе.

Песня рассказывала слушателям о том, как неведомый капитан в большой шляпе отправился в плаванье, чтобы победить подводного князя и его кракена. Плаванье было долгим и тяжелым, но все-таки капитан и его команда настигли злодеев и завязался бой. Вся команда погибла. Кракен, хоть и был ранен, но сломал все мачты. А Князь скрестил клинки с тем храбрецом, что не снимал широкополой шляпы. Бой был нешуточный. И, в итоге, капитан проиграл. Он снял шляпу, и Князь увидел перед собой женское лицо. Хозяин Хладного моря влюбился с первого взгляда, опустил клинок, а дева, воспользовавшись моментом, вонзила ему нож в сердце. Князь погиб, но у моря были свои планы на капитана. С тех пор хладным морем стала править злобная княгиня, а не князь. Вот такой вот круговорот злодеев в северных морях.

Когда Клеора закончила петь, в зале стоялагробовая и задумчивая тишина. Кто-то прослезился, кто-то с грустью смотрел на дно стакана, пытаясь найти там какой-то секрет. Рыжая лютнистка растерялась и нервно теребила подол платья. Желая помочь девушке, Лейт встал и громко зааплодировал. Тут же его кураж подхватили остальные люди в зале и поспешили поздравить девушку с дебютом. Ее пытались угостить выпивкой, осыпали восхищенными комплиментами, дарили цветы и сыпали монеты в открытый футляр из под ее лютни. Лейт довольно улыбнулся, так как портрет на его столе был закончен.

«Успел». – Промелькнуло у него в голове и он придирчиво посмотрел на рисунок. Из клочка бумаги на него игриво смотрела рыжая лютнистка. Она стояла на одном из рифов посреди пены темного моря и держала в руках свой инструмент.

– Думаю, ей понравится. – Собравшись с духом, сказал сам себе Лейт и направился к сцене. Люди уже расходились по своим столикам, а на помост готовился выйти новый музыкант. Клеора, бережно и не торопясь, убирала лютню в футляр.

– Привет. Мне очень понравилась твоя песня. – Не зная с чего начать, Лейт ухватился за самую банальную лесть. – Прекрасная история.

– Привет. – Клеора улыбнулась и защелкнула последние замки на футляре. – Спасибо.

– Это тебе. – Лейт смущенно протянул лютнистке свой рисунок.

В душе у него все кипело. Неведомый доселе страх поселился в его сердце. Он, вдруг, стал бояться сказанных слов и действий. Они казались ему невероятно глупыми и отталкивающими. Он думал, что каждое произнесенное им слово, каждый вдох могут породить отказ рыжей девушки от его подарка.

Клеора с интересом посмотрела на Лейта и вгляделась в рисунок. В этот момент она кокетливо накручивала волос на палец.

– Как интересно… Но я совсем не такая.

Лейт со смущением на лице молчал и не знал, как продолжить разговор. Он чувствовал, что нужно сказать какой-то комплимент и опровергнуть ее замечания. Ему хотелось закричать «Это правда. Ты намного лучше! Портрет не передает и сотой доли твоей красоты!». Но страх в его сердце не давал ему вымолвить ни слова.

Девушка задумчиво водила миниатюрным пальчиком по рисунку, пытаясь увидеть в нем что-то свое, что-то необычное.

– Знаешь, никогда не встречала художника с таким милым фингалом под глазом. – Усмехнулась она. – Мне казалось, ваш брат – слишком тонкие натуры, чтобы участвовать в насилии.

Лейт машинально потрогал синяк на своей скуле.

– Ах это… Ну… Я – не обычный художник.

– Я заметила. – Клеора улыбнулась и прижала рисунок Лейта к груди. – Никто никогда не рисовал мне портреты. Я сохраню твой рисунок, обещаю.

Лейт в знак благодарности склонил голову, как требовал того этикет. И уже собирался пригласить девушку к их столику, как в разговор вмешался третий.

– Милая, опять поклонники прохода не дают? – Долговязый мужчина в желтом плаще, что объявлял выход Клеоры на сцену, подошел и уверенно обнял ее за талию. – Этот юноша тебе досаждает?

– Нет, Морган. Мы просто беседуем. – Клеора незаметно спрятала смятый рисунок Лейта в глубоком вырезе декольте и сдержанно поцеловала мужчину в щеку.

Морган улыбнулся, как кот объевшийся сметаны. Всем своим видом он показывал, что Клеора принадлежит только ему.

– Как звать тебя, приятель?

– Лейт. – Спокойным и ровным голосом ответил юноша. Но в душе у него колыхнулось новое чувство, которое он никогда не испытывал. Ревность обжигала, переплеталась со страхом и желанием, а досада была вишенкой на торте в этом безумном коктейле эмоций.

– Лейт. – Покатал имя на языке мужчина в желтом плаще. – Не хочешь выпить с нами, Лейт?

– Боюсь, вынужден отказаться. Меня ждут дела. Как – нибудь в другой раз. – Юноша демонстративно поклонился Клеоре, игнорируя мужчину в желтом плаще. – Спасибо за песню.

Возможно, Лейт был слишком резок и холоден, но от этой пары он буквально убегал. Та буря чувств, что веретеном взрывала его сердце, требовала выплеска наружу. Он с трудом сдерживался. Ему не хотелось видеть Моргана и то, как он обнимает за плечи Клеору. Ему вдруг даже стало противно смотреть на сцену.

– Ну как все прошло? – Полюбопытствовал Ватель у вернувшегося друга.

– Мне нужно напиться. – Холодно ответил Лейт.

– Ну, мы за этим сюда и пришли! Сейчас уже водку принесут.

– Не здесь, Ватель. Не могу видеть ее рядом с этим болваном.

– Всё настолько серьезно?

Лейт не стал отвечать, лишь многозначительно посмотрел на друга.

– Тогда нас ждет «Пьяный крот». Для тебя, мой друг, это место станет тихой гаванью. Там не будет надзирателя Агеры!

– Пошли. – Сказал Лейт.

И двое друзей под покровом ночи покинули «Черную кошку». Один из них думал о своем новом рецепте, а другой – не мог выкинуть из головы рыжеволосую лютнистку.

Глава 2 – Во славу Тирениса

Иногда, чтобы не проспать важное событие в жизни, лучше вообще не ложиться. Так думал Лейт, тяжело ступая по улицам утреннего города. Рассвет только вступал в свои права, а бродячие животные уже вовсю сражались за жизнь. Коты дрались между собой за тушку голубя, собаки грызли друг друга за выброшенные объедки возле таверн. Жизнь в своей вечной борьбе встречала это утро мириадами звуков. И каждый звук, будь то лай разъяренного пса или агрессивное шипение кошки отдавалось резкой болью в голове Лейта.

–Что ж я маленьким не сдох. – С жалостью к самому себе промычал Лейт, подходя к дверям «Черной кошки». Охранников на пороге не было, те заступали на смену под вечер, но юноша смог заприметить пару отстранено державшихся знакомых парней. Папа Эгрон охранял «Кошку» денно и нощно.

Внутри, за барной стойкой стоял отвратительно бодрый турранец и как ни в чем не бывало протирал алой тряпкой и без того чистые бокалы. Лишь легкая краснота его глаз выдавала ночной недосып.

– А! Блудный сын вернулся. – Варр злорадно усмехался, глядя на то, как Лейт хмурясь и щерясь, пытался удобно усесться на стул.

– Варр… Дружище! Налей мне Мертвого пива. Я умираю… – С мольбой в голосе попросил юноша.

– Деньги вперед, малыш. Правила ты знаешь.

Лейт, несмотря на головную боль и подкатывающую тошноту, ловко, щелчком пальцев подкинул золотую крону в сторону бармена. Варр с легкостью поймал монету и стал что-то колдовать с напитками.

– Агерра еще не проснулась? – Поинтересовался Лейт.

– Я ее не видел, но думаю, что она уже встала и готовит комнату для занятий.

– Эх… Ну, почему она просыпается так рано? – В сердцах промычал Лейт.

– Потому что жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на сон, мой мальчик. – Менторским тоном бросила Агера, спускаясь с лестницы.

Лейт тихо выругался и постарался изобразить на лице милую улыбку. Только вот она никак не вязалась с синяком на скуле и мешками под глазами.

– Так я его и не тратил на сон. Все думал о наших занятиях! Учитель! Рад вас видеть!

Перекаченный турранец тихо прыснул в пудовый кулак от столь бездарной наигранности.

– Варр, сделай мне травяного чаю и достань плитку имперского шоколада. – Агерра проигнорировала приветствие нерадивого ученика и села за столик, что находился на приличном расстоянии от Лейта.

– Учитель! Я не проспал, как и обещал. Готов к занятию! – Продолжая тупо улыбаться, законючил Лейт.

– Лейтерри, для начала выпей пива и почисти зубы. Я вижу и чувствую своим носом, как тебе плохо. – Агерра поморщилась и раскрыла свежий выпуск местной газеты. – Думаю, Варр тоже чувствует этот невероятный «дух молодости», но он слишком вежлив и профессионален, чтобы делать тебе подобные замечания.

Турранец, уже не скрываясь, хохотал и щерил во весь рот свои отвратительно ровные и белые зубы.

– Как скажете, учитель. – Лейт тяжело вздохнул, набил трубку табаком и закурил. – Варр, долго ты там еще будешь возиться?

– Уже иду!

Турранец, как и требовал того этикет, сперва обслужил госпожу. В зале повис тягучий запах чайных трав и яблочного табака. Затем он поставил долгожданный бокал с янтарной жидкостью перед Лейтом.

– Пей, Мертвое пиво любого поставит на ноги.

– Спасибо. – Благодарно кивнул Лейт и сделал большой глоток. На сердце сразу стало как-то легче.

На какое-то время в зале повисла тишина, изредка прерываемая перелистыванием газеты и мерным стуком чайной кружечки о блюдце.

Лейт вспоминал прошлую ночь. Рыжая лютнистка не давала покоя его мыслям. Никогда в жизни он не испытывал ничего похожего. Ему хотелось быть с ней постоянно, слушать ее дыхание, чувствовать запах ее волос, согревать своим взглядом ее фигуру. Даже ночная попойка не смогла выбить из души ноющее чувство тоски и грусти. Единственное, что его сейчас утешало, так это то, что Клеора спрятала его рисунок у себя под сердцем. А, значит, не все было потеряно.

Также Лейт беспокоился за друга. Черный Брут крепко прижал отца Вателя, и чем это обернется для Пьяного крота и так было известно. Вряд ли дела пойдут в гору даже с его новым рецептом. Просто наивный поваренок боролся с превратностями судьбы как мог – на кухне. Он не сдавался и жил надеждой. Но в Далинграде с его преступными кланами сражаться в одиночку было сродни самоубийству. Жаль, что Лейт был птицей не того полета, чтобы помочь другу. А папа Эгрон вряд ли захочет портить отношения со «стальными крысами» только из-за сомнительной просьбы своего пусть и талантливого, но всего лишь ученика. Не тот повод. Да и риски слишком большие.

Так, за мрачными мыслями, Лейт не заметил, как осушил бокал пива. Боль в голове исчезла, а на смену ей пришла долгожданная бодрость. Юноша посмотрел в сторону Агерры, та лишь подняла руку и указала пальцем на потолок, мол, поднимайся, сейчас начнем.

Затушив трубку и благодарно кивнув Варру, Лейт отправился наверх. Пока он поднимался, до него доносилось тихое женское сопение. Девочки после тяжелой ночи старались наверстать крупицы сна. Юноша порадовался, что сегодня ему не придется заниматься стиркой.

Учебная комната напоминала Лейту зал какого-нибудь вельможи из Туррана. Шторы красных оттенков тонким шелком развевались на ветру. Потолок из бежевого камня походил на купол давно забытого храма, но не создавал давления. Наоборот, он вселял легкость и настраивал на рабочий лад. Вместо стульев повсюду лежали мягкие подушки всех расцветок и форм. Столов также не было. Единственное, что бросалось в глаза посреди этого восточного великолепия, так это абсолютно черная, как мокрый уголь, учебная доска. Она напрочь выбивалась из общего интерьера.

Лейт уселся на одну из подушек и стал ждать Наставницу. После мертвого пива ему стало гораздо легче. Спать на удивление не хотелось. В голове поселилась легкость и ясность.

Прошло несколько томительных минут, как в комнату вошла Агерра. Лейт только сейчас обратил внимание, что его наставница была одета в черный шелковый халат, который только подчеркивал пламя ее длинных волос.

– Ну что ж… – Сказала она, подходя к доске. – Сегодня мы затронем тему инклюсных минералов. Думаю, ты вряд ли вчера успел прочитать тот трактат, который я тебе посоветовала.

Агерра с вопросом в глазах уставилась на своего нерадивого ученика.

Лейт лишь кивнул и развел руками.

– Хорошо. Тогда, чтобы начать, скажи мне, что такое инклюс и с чем его едят? Учитывая твое опасное ремесло, что-то ты должен знать.

Лейт почесал затылок, вспоминая уроки Эгрона о ценности вещей. Каждый вор должен знать, что стоит красть, а что обходить стороной.

– Согласно легендам о сотворении мира, инклюс является результатом дыхания великого девятиглавого дракона. Когда мир был совсем юн, он ничем не отличался от пустыни. Существовали лишь вулканы, камни, горы и редкие ручьи. Единственные создания, что бороздили просторы Керна – были демоны, гуи и джины…

– В верном направлении мыслишь. – Перебила Агера, поправляя очки на переносице. – Но это лишь религиозная трактовка сути данного минерала. Какова его практическая ценность?

Лейт потер переносицу, напрягая память.

– Опять же. Благодаря инклюсу, с религиозной точки зрения, демоны и прочая нечисть – редкие гости в нашем мире. Инклюс – это своего рода печать для жителей с той стороны.

– И это тоже верно, Лейт. Но мне бы хотелось услышать от тебя, почему этот камень так ценен?

– Искуссники? Мифические заклинатели стихий? По слухам, инклюс им необходим для развития. – Сомневаясь, ответил юноша, глядя на то, как Агера довольно потирает фиолетовый камушек в ладони.

– Вот теперь, правильно. – Наставница улыбнулась. – Смотри.

Маленький камушек в ее руках вспыхнул синим пламенем и поднялся в воздух. Подчиняясь воле Агеры, минерал стал парить по всей комнате пока не упал на голову шокированному Лейту.

– Что это сейчас было?! – Лейт поднял камень с пола и стал его внимательно рассматривать.

– Это было легкое проявление Искусства. В столице добрая половина жителей обладает минимальным талантом для управления инклюсной энергетикой. Там и жизнь кипит по другому. Люди управляют энергией в быту и на работе. Понятное дело, большинство их способностей ограничивается лишь телекинезом, но есть также и артефакторы, которые создают поистине удивительные вещи. Что же касается самих Искуссников, то их существование – далеко не слухи. В столице есть целая гильдия таких умельцев. Правда, они мало кого принимают к себе. – С огорчением вздохнула Агерра. – Слишком большой конкурс. Человек должен обладать определенными способностями и сильной волей, чтобы вступить в их ряды.

Сказать, что Лейт был удивлен, это ничего не сказать. Он всю жизнь прожил в Далинграде – в самой дальней и отсталой провинции княжества. Здесь велась львиная доля раскопок инклюсной руды. Но все его знания о ней были невероятно поверхностными. Религиозная и воровская точка зрения на инклюс тесно переплетались друг с другом. Лейт лишь знал о том, что данный минерал является оберегом от нечисти, и что он дорого стоит на черном рынке. Этих знаний хватало. Но самое удивительное, многие Далинградцы, сами не понимали, что живут на источнике силы мифических заклинателей, в существование которых Лейт не верил до сегодняшнего дня.

– Почему я это тебе все рассказываю, мальчик мой? – Агера задумчиво посмотрела в потлок. – Просто, каждому возрасту – свое знание. Думаю, для тебя это сейчас актуальное знание. Более того, я бы хотела провести эксперимент.

– Какой эксперимент? – Напрягся Лейт.

В последний раз, когда они с Агерой занимались научными изысканиями он лишился бровей, а затылок зудел несколько недель, не переставая.

– Да не переживай ты так! – Улыбнулась, Агера. – Согласно общим сведениям, работа с инклюсной энергией недоступна людям, награжденным гетерохромией. Вот я и хочу это проверить.

– То есть, ты хочешь выяснить, есть ли у меня дар к магической руде?

– Да!

– Это интересно! Что от меня требуется?

– Вот книга! – Агера достала из под подушки, на которой сидела, увесистый томик. – Сперва ты ее прочтешь. Даю тебе, скажем, неделю. А уже после этого мы приступим к эксперименту.

«Руководство и практическое пособие по использованию энергии инклюса» – Прочитал Лейт, забирая из рук наставницы драгоценный учебник.

– Спасибо, Агерра. – Лейт благодарно поклонился наставнице. – Но я удивлен, что об искуссниках и инклюсе так мало информации.

– Не за что. – Отмахнулась учитель. – Это и неудивительно. Знания об искуссниках, инклюсных рудах и о прочих удивительных вещах нашего мира блуждают исключительно в образованной среде и столице. Радуйся. Твой багаж знаний скоро будет сопоставим с моим. А это значит, что ты сможешь претендовать на получение степени пастока в столичном университете.

Лейт усмехнулся эти словам.

– Я что-то смешное сказала?

– Нет. Просто каждый из вас, что ты, что папа Эгрон стараются сделать из меня своего продолжателя. – Лейт ловко подкинул инклюс в руке. – Образованный вор – это ведь новая каста в преступном мире. Своего рода, революция. Но я пока не знаю, куда заведет меня судьба. Мне нравится красть и облапошивать богатых олухов. Но мне также нравится учиться и узнавать что-то новое.

Агера тепло улыбнулась и обняла Лейта за плечи.

– Мальчик мой. Ты просто очень талантлив. А мы с Эгроном лишь шлифуем алмаз, чтобы он стал еще краше. Свою судьбу ты определишь сам, а знания никогда не бывают лишними.

– Понимаю, Агера. – Лейт обнял наставницу в ответ.

– А если понимаешь, то и отлично. Следующая тема – инклюсная арифметика. Ты должен в этом немного разбираться.

Лейт сразу же помрачнел. Точные науки не были его коньком.

– Не делай такое лицо, Лейт. Тебя будто бы стража сейчас схватила.

– Я весь внимание. – Обреченно вздохнул юноша и уселся поудобнее.

***

Храмовый квартал нижнего города тонул в солнечном полотне. Здесь пахло не так, как на площади. В воздухе часто слышались нотки различных благовоний и таявшего воска свечей. Этот запах нравился Лейту. Он напоминал ему, что в самых темных уголках мира всегда есть место надежде. Именно сюда люди приходили помолиться, попросить что-то у богов или просто переждать бурю. Храмовый квартал, пожалуй, был самым безопасным местом в городе. Многие романтики ножа и топора боялись гнева богов, а потому никогда не промышляли возле девяти священных обителей.

Лейт не спал уже больше суток, а дела не ждали. Занятия с Агерой вконец его вымотали. Что-то он запомнил, что-то он забыл, как только покинул учебную комнату. Но крохотный камушек инклюса теперь постоянно висел у него на ремне в маленьком мешочке. Усталость и похмелье сковали все мышцы, двигался Лейт тяжело, и он мечтал поскорее вернуться домой и прыгнуть в койку. Но ему требовалось исполнить последнюю просьбу Грена. Тиренис ждал платы за своего оступившегося последователя.

Храмовая площадь была поделена на девять обителей, расположенных полукругом. Было людно, да так, что руки чесались кого-нибудь обокрасть. Львиная доля народа собралась вокруг бедно одетого жреца. Он что-то проповедовал. Лейт подошел ближе, чтобы послушать.

– Помните! Не забывайте, кто подарил нам дорогу жизни. Девятиглавый дракон Декагон сверг демонов в иной мир и своим пламенем одушевил неодушевленное! Мы все его дети и мы должны быть послушными. Не думайте, что прародитель покинул наш мир. Он разделился на девять персон, девять ликов. Все вы знаете их. Хеврит, Родарий, Горенгар, Тог, Ора, Тиренис, Ремуар, Кулур и Фатум. Они до сих пор среди нас. Они наблюдают за нами! Где бы вы ни были, не слушайте ересь культа Фиалкового огня. Они – великие грешники и лжецы!

В толпе одобрительно загомонили, кто-то даже аплодировал. Но интерес Лейта тут же исчез. Религиозная вражда его не интересовала, а историю о создании мира он уже слышал сотни раз.

Храм Тирениса по сравнению с другими выглядел менее помпезно. Серые колонны и стены из черного камня придавали храму мрачный вид. Кровля крыши искрилась на солнце серебряной черепицей. И это было единственное яркое место на здании. Многие из почитателей Тирениса вели ночной образ жизни в силу их ремесла, поэтому тяжелые дубовые двери в его обитель были всегда открыты. Перед входом стояла огромная статуя из того же черного камня. Это был стройный мужчина в дорожном плаще. Его облик буквально олицетворял всё то, к чему стремится любой вор: грацию, ловкость, богатство и удачу. В одной руке он держал каменный мешок с настоящим золотом. В другой – золотую подкову. Лицо статуи прикрывала медная маска, изображающая усмешку и хитрый прищур.

Подойдя к статуе, Лейт упал на колени и коснулся лбом каменного пола, как того требовал обычай.

– Великий, я пришел к тебе с мольбой в сердце за душу твоего верного последователя. – Лейт встал и бросил пару золотых крон в каменный мешок божества. – За успех он платил кровью и золотом, как и полагается. Пусть дух Вшивого Грена посетит твои чертоги и обретет в них покой.

Медная маска Тирениса блеснула в лучах солнца и Лейт посчитал это добрым знаком, несмотря на то, что его кошелек окончательно прохудился и теперь в нем лежало не больше пяти серебряных крон.

Обрадовавшись, что долг уплачен, Лейт еще раз низко поклонился Богу торговли и темного ремесла.

За колонами храма что-то мелькнуло. Но Лейт был спокоен. Традиции Храмого квартала оберегали его не хуже аддентарских1доспехов. Перед статуей появился грузный мужчина в серой хламиде почитателя Тирениса.

– А… Юный Лейтерри – бедный двоедушник. – Протянул толстый жрец. – Уплачиваешь долг?

Лейт встал с колен, отряхнул штаны и посмотрел незваному гостю прямо в глаза. Вернее, в один глаз, серый, как трактирный дым , но при этом живой и пронзительный. Левую глазницу жреца скрывала черная повязка на пиратский манер.

– И почему это я бедный, одноглазый Барри? – Лейт кивнул в знак приветствия. – У меня в отличие от некоторых все глаза на месте, а, значит, я в каком-то смысле даже богаче тебя.

Лейту не нравилось его прозвище и он не любил, когда к нему так обращались. Вот и сейчас не сдержался, и на привычное обращение к себе нагрубил жрецу.

– Больше, не значит – богаче, юноша. – Жрец отрицательно помотал головой. – Скоро ты это поймешь, если доживешь, конечно. Сам знаешь, наше ремесло спокойными деньками не блещет.

Когда Барри говорил, Лейт невольно кривился. Три подбородка, как наполненные водой бурдюки, отвратительно колыхались в такт каждому слову жреца.

– И то верно. – Согласился Лейт. – Зачем пожаловал?

Жрец противно засмеялся.

– Это я – то пожаловал? Ты в моей обители, парень. Я здесь хозяин. Ты – гость.

Ссорится с одноглазым Барри не входило в планы Лейта. Да и вообще, вражда со жрецом Тирениса – крайне дорогое удовольствие. Ставкой может быть жизнь. Поэтому Лейт вежливо, насколько мог, поклонился толстяку и постарался ретироваться.

– Спасибо за гостеприимство, уважаемый Барри, но у меня куча дел, так что я должен уйти.

– Не так быстро, юноша. – Жрец подошел к каменному мешку Тирениса, засучил рукава и нагло достал оттуда две золотые кроны, недавно брошенные Лейтом. – Мне было видение и ты должен меня выслушать.

Это «Должен» сразу не понравилось Лейту. Но он ничего не мог поделать. Могущественнее преступных кланов в Далинграде были только жрецы Девяти ликов. Их уважали. Их любили. И их боялись.

– Тогда я слушаю, уважаемый жрец.

Барри, играясь с золотыми кругляшами, мерзко усмехнулся.

– Для Тирениса твоя плата – слишком незначительна. Он не примет две жалкие монеты в качестве уплаты долга. – Жрец бросил золотые кроны к ногам Лейта. – Сам знаешь, ходить в должниках у него долго нельзя: дела пойдут на убыль, здоровье пошатнется, конкуренты сожрут.

Лейт не стал унижаться и наклоняться за деньгами, лишь стоял и молча слушал. Золото или серебро он всегда сможет украсть. Не обеднеет.

– Не буду ходить вокруг, да около, юноша. В видении Тиренис указал на тебя. Скоро в городе будет жарко из-за одного предателя. Этого гада ты и должен обчистить. Украсть у него самое ценное, а украденное возложить на алтарь нашего Бога.

Лейт громко выругался, не стесняясь медного лика Тирениса. Одноглазый Барри рассмеялся еще противнее, чем до этого.

– В смерти Вшивого Грена я не виноват.

– Тиренис это знает.

– Долю с награбленного я отдал его отцу.

– Тиренис и это знает.

– Так чем же я прогневал Бога? – Уже начиная закипать, спросил Лейт. – Или тут кроется твой личный интерес, жрец?

Одноглазый Барри недобро сощурился.

– Ты считаешь, что служитель Лика способен использовать влияние Бога ради удовлетворения каких-то своих личных амбиций?! Ты в своём уме, щенок?!

– Пахнет именно этим! – Не стал сдаваться, Лейт.

Барри еще какое-то время сверлил гостя недобрым взглядом, а затем просто исчез с поля зрения. Сказать, что Лейт был удивлен, это ничего не сказать. Затравленно озираясь по сторонам, он пытался отыскать толстую тушу прыткого жреца… Тщетно.

– Никогда не смей сомневаться в слуге Тирениса! – Голос Барри прогремел со спины, но Лейт не успел среагировать на угрозу. Жрец ударил Лейта ногой под колени и юноша со стоном рухнул на пол. – Богохульник! Твой долг только вырос!

Воровская коса Лейта натянулась, как струна лютни… От боли в глазах заплясали искры. Лейт боялся, что с него сейчас стянут скальп, но самое удивительное, ничего не мог сделать. Руки не слушались, ноги – тоже.

– За что?! – Только и смог выдавить из себя Лейт.

– Кайся!

– Каюсь! Виноват! Да отпусти ты меня!

Хватка, что прочно удерживала Лейта на месте и трепала его волосы, ослабла, а спустя какое-то мгновение и вовсе исчезла.

Подняться на ноги Лейту стоило больших усилий. Одноглазый Барри, как ни в чём не бывало стоял, облокотившись о колону храма, и придирчиво рассматривал отросшие ногти на руке.

– Хорошо, что ты раскаялся. Иначе неизвестно, что бы с тобой было.

Думать об этом Лейту совершенно не хотелось. В горле пересохло, а затылок болел так, будто по нему прилетел увесистый валун.

– И всё-таки, многоуважаемый жрец, почему я? Я вроде как не переходил дорогу Тиренису.

– Ну, смотри… Отец Вшивого Грена вчера повесился, а твои деньги он не принял. Считай, долг не уплачен в полной мере. Это во-первых… А во-вторых, неисповедимы пути Тирениса.

– Как повесился? – Охрипшим голосом спросил Лейт. В душе у него всё похолодело.

– А вот так! Взял стул, связал петлю, и вздернулся!

– Как же так…

– Ты идиот? Или только прикидываешься? Человеку просто больше незачем было жить.

Лейт понял, что оказался в ловушке гораздо более прочной, нежели божественные путы. На сделку с совестью он бы не пошёл.

Барри пристально смотрел ему в глаза, и долго выдерживать этот взгляд было невозможно. Жрец оказался далеко не простым служителем храма. Его плотоядный взгляд пугал, на миг Лейту даже показалось, что перед ним сам Тиренис… Как тут можно было сопротивляться?

– И кто же моя цель? – Окончательно сдавшись, спросил Лейт.

– Черный Брут.

***

Определенно, Лейту не везло в последнее время. Мало того, что заработал фингал на всю физиономию, так еще и жрец воровского Бога обязал перейти дорогу самому кровожадному «папе» Далинграда. Черный Брут с врагами не церемонился. О его вспыльчивости и крутом нраве ходили легенды. Кличку «Черный» он заслужил отнюдь не за цвет кожи или волос. Просто старина Брут не чурался мокрухи, был любителем пыток и мог сам обучать будущих палачей хладнокровию и беспощадности. Он объединил под своей рукой самый отпетый сброд города и вершил по-настоящему черные дела. Более трудную жертву для Лейта было найти сложно.

Отказаться же от воняющего самоубийством дела Лейт не мог. Священные долги нужно возвращать даже ценой жизни. Ходили слухи, что люди, отказавшиеся выполнять поручения Богов сходили с ума и лишались посмертия. Лейт в это слабо верил, но он знал, каким влиянием обладают жрецы. Один из них был способен превратить его жизнь в кошмар, если не уничтожить его. Поэтому Лейт отправился туда, где мог получить хоть какую-то помощь или совет.

Папа Эгрон жил в торговом квартале нижнего города неподалеку от храмового. Он любил прикидываться зажиточным купцом и быть поближе к своим возможным жертвам. Он мастерски играл свою роль, и это не удивительно, ведь в свое время он долго путешествовал в актерской труппе и успел нахвататься знаний о настоящей игре. Лейт же часто жалел о том, что не освоил полностью науку лицедейства. До Эгрона ему было далеко.

Дом главного «романтика» находился слегка на отшибе квартала. Белокаменный уютный особняк, каких тут было полно, дышал благополучием и изобилием и возвышался над стеной из серого кирпича. Красная черепица на солнце отсвечивала огненными сполохами, а на крыльце, как всегда стоял Гарен Сивый – телохранитель, прикидывающийся дворецким. Его цепкий взгляд зацепился на Лейте.

– Лейт Двоедушник. – Сивый криво ухмыльнулся. – И кто тебя так отметелил?

– Приветствую, Сивый. – Лейт скривился. – Поверь мне, тому, кто это сделал, намного хуже.

– А это правильно. – Гарен тряхнул своей седовласой гривой, продолжая внимательно следить за обстановкой на улице. – Зачем пожаловал юноша?

– Эгрон у себя?

– У себя.

– Можно войти?

– Зависит от того, зачем ты пришел.

– По срочному делу, Гарен. Хватит играть в злого привратника, впусти меня. – Лейт направился к двери, пытаясь обойти Сивого, но тот молниеносно толкнул его в плечо. Юноша покачнулся, но не упал, лишь отошел на пару шагов назад.

Как-то слишком часто в последнее время его били. Лейт боялся привыкнуть к такому отношению и начинал уже нервничать, но он прекрасно понимал, что с Сивым лучше не ссориться.

– Прости, Лейтерри. Не велено сегодня пускать посетителей. – Сивый поднял руки в знак извинения и натянуто улыбнулся. – Эгрону нездоровится, он даже Агеру не захотел видеть, а она – целитель знатный.

– Я понимаю, Гарен. – Ни чуть не обидевшись, кивнул Лейт. – Хотя бы можешь ему передать, что я пришел по очень срочному делу. Это связано с Черным Брутом. Может, он впустит меня.

– Ого! – Присвистнул Гарен. – Ладно. Стой здесь. Никуда не уходи, никого не впускай.

Сивый также молниеносно скрылся из виду. Лейт только пожал плечами и уселся на плетенное кресло, наблюдая с веранды за прохожими.

Гарен cчитался одним из сильнейших мечников Далинграда. В далеком прошлом он был капитаном стражи, после – воевал с Кунтарцами в мелких конфликтах. Когда вернулся на Родину, ему не нашлось места, поэтому стал промышлять наемником меча и топора, пока не получил заказ на Эгрона. Об их встречах на злачных улицах города ходили легенды. Эгрон всегда каким-то чудом умудрялся обхитрить бывалого охотника за головами и ускользнуть от его меча. К дружбе их привело взаимное уважение и случай.

В одно время у Гарена были большие проблемы с деньгами, он должен был немалую сумму местному ростовщику Пипу Монете, что ходил под Эррадом Последней Улыбкой, который по совместительству являлся лидером «Черных». – Отпетые негодяи со своим кодексом чести. Заказные убийства – их главный профиль. – Вспомнил слова Эгрона Лейт. С такими ребятами даже Гарен бы не справился. А вот у Эгрона в те дни золота было с избытком. Ему настолько понравились целеустремленность и биография Сивого, что он тайно оплатил все его счета. Конечно же, об этом узнал Гарен и в следующей их стычке предложил свой меч Эгрону. Тогда еще обычный вор отказался от предложения, но внес свое: «Мечи я всегда могу украсть, мне этого не надо, но у честного вора всегда мало друзей. Друг бы мне сгодился.» Так и началось их сотрудничество.

Лейт уже успел заскучать, он пересчитал всех прохожих, прикидывая сколько у кого сможет стянуть, заприметил всех черных котов и голубей, дворовых псов, прокрутил в голове тысячу нелепых мыслей, когда, наконец, вышел Сивый и предложил войти в дом.

Внутреннее убранство особняка кричало о своей богатой природе – тут было и каменное дерево, и золотая посуда, и древние артефакты, и дорогие предметы искусства. Иной человек подумал бы, что у хозяина дома нет вкуса, но есть огромные деньги, которыми он кичится направо и налево. Но Лейт знал, что Эгрон на все это великолепие не потратил и медяка. Все это были трофеи его воровского ремесла.

– Он на втором этаже. – Сивый незаметно наклонился к уху Лейта.– На балконе, выходящим во двор.

– Как и всегда. Его любимое место.

– Не всегда. Раньше, когда ты еще в пеленки мочился, он любил сад.

– Не буду спорить. Тебе виднее, кто куда мочился, Сивый. – Съязвил Лейт, но вовремя исправился. – Я в самом хорошем смысле.

Гарен лишь угрюмо вздохнул и махнул рукой, мол иди уже, бедолага, жалко об тебя руки марать.

Сверху по лестнице тянулся неприятный и резкий запах. Лейт невольно сморщился. Воздух был пропитан канализационными миазмами. Интересно, что тут случилось?

Второй этаж в отличие от первого больше напоминал не сокровищницу, а библиотеку. Повсюду стояли книжные стеллажи, сгорбившись от изобилия томов и фолиантов. Дальняя дверь, выходящая на балкон была настежь открыта. Сквозь зеленные шторы, развевающиеся на ветру, угадывался знакомый силуэт.

– А… Лейтерри – мальчик мой. Давно мы не виделись. Возьми ароматическое масло и платок, прикрой ноздри. Я тут, малость, захворал. – С балкона в комнату донесся басистый, с ленивой хрипотцой, голос.

На журнальном столике стояла бутыль с душистым маслом. Лейт тут же воспользовался предложением. Черный платок из шелка, который ему подарила Агера, наконец – то пригодился. Дышать стало гораздо легче.

Дядя Эгрон сидел в уютном плетенном кресле. В одной руке у него была початая бутылка Турранского вина, в другой – кусок надкусанного сыра. Обычно светлое лицо с игривыми карими глазами сейчас омрачалось смущением и волнами мучений. Когда – то черные, как смола каменного древа, волосы побила беспощадная седина. Прическа у столь уважаемого вора была стандартной – конский хвост с обрамленными прядями у висков.

– Садись. – Эгрон кивнул на соседний стул.

Лейт повиновался.

– Ну, Лейт, рассказывай, что случилось? – Эгрон сделал большой глоток из бутылки и громко испортил воздух.

Лейт сильнее прижал платок к носу и чуть не рассмеялся.

– Так, сынок. Если кто-то об этом узнает, я тебя скормлю уличным псам… – Эгрон закусил сыром, шутливо погрозил Лейту бутылкой и снова испортил воздух. – А затем пойду в святилище Тирениса и прокляну.

– Да уж… Не велика угроза в силу сложившихся обстоятельств. -Подумал юноша, но все же состроил озабоченное выражение лица.

– Я – не трепло, учитель. Я, наоборот, ценю, что вы в таком состоянии смогли уделить мне время. Кстати, с чего это всё? – В неопределенном направлении махнул рукой Лейт.

Эгрон поставил бутылку на стол и задумчиво почесал бороду.

– Сдается мне, что это отравление. Вчера утром мы с Гареном зашли к булочнику Азару. Ну, ты знаешь его, он делает лучшие в городе рогалики с мясом. – Эгрон поправил рукава своей черной рубахи и, корчась от неудобства, посмотрел на цветущий во дворе сад. – Я каждое утро завтракаю этими демоновыми рогаликами и запиваю их травяным чаем. До этого все было прекрасно, а сегодня утром я чуть не ушёл за Грань. Оказалось, один из пирожков был отравлен. Благо, Сивый вовремя спохватился и вызвал алхимика Боэтти с Каменной улицы.

Старый вор вздрогнул от воспоминаний и продолжил. – Меня чудом спасли, Лейт. А то, что я сейчас воняю на весь торговый квартал – это всего лишь побочное явление от противоядия. Говорят, терпкое вино и твердый сыр помогают справится с газами… Вот я прячусь, пью и порчу воздух. Пусть все думают, что я скопытился.

– Мудро. – Подытожил Лейт. – Ну и кто отравитель? Вы уже вышли на него?

– Да Хеврит знает кто, мальчик! Половина города спит и видит, как я уйду в тень. Мое наследие – лакомый кусочек для всех пап Далинграда.

– Да уж… Азара еще не схватили?

– Нет. Отправил ребят, чтобы проследили за ним. Не хочу пока привлекать внимания. Пусть недруги думают, что все идет по их плану.

– Если нужна помощь, вы знаете, что на меня можно положиться, учитель. – Сказал Лейт и задумчиво посмотрел на вишневое дерево в саду.

Эгрон снова пустил газы, громко выругался и залпом осушил бутылку вина. Утирая бороду от рубиновых капель, он внимательно посмотрел на своего ученика.

– Не надо тебе впутываться в эту авантюру, сынок. Сам разберусь, иначе все в городе начнут судачить о том, как старый Эгрон стал терять хватку.

– Как скажете…

– Ты мне лучше скажи, что там за дела с Черным Брутом? Во что ты вляпался?

– Может, я просто пришел проведать своего наставника? – Усмехнулся Лейт, отвлекаясь от сада.

– Чепуха! Я в твоем возрасте плевать хотел на учителей, наставников и занудных стариков. Молодость создана для того, чтобы совершать ошибки и вляпываться в неприятности. Во что вляпался ты?

– Честно, я сам еще не понял. Мне нужен добрый совет, как выпутаться из проблемы, в которой я оказался. Дело в том, что жрец Тирениса приказал мне обокрасть Черного Брута.

– М-да… – Цокнул языком Эгрон. – Одноглазый Барри – это очень серьезно. Ему нельзя отказывать. Уж я – то знаю. Только вот почему ты? Когда ты успел насолить Тиренису? Я же давно вбил в твою голову кодекс вора. Сомневаюсь, что ты его нарушил.

Эгрон встал с кресла и бросил объедки сыра в сторону вишневого дерева в саду. – Зачем Барри сдался Черный Брут? Почему именно ты должен перейти ему дорогу? Судя по всему, удача берет тебя на излом, сынок.

Лейт это и сам прекрасно понимал. Ему нужна была поддержка. Поддержка учителя, друга и опекуна, человека, который в свое время подарил ему шанс в этом мире, который заменил ему отца.

– Паршиво всё это звучит. Отправляйся к демону на рога и укради у него то, не знаю, что. – Раздосадованно пробубнил Лейт. – К тому же кодекс запрещает красть вору у вора.

– Проклятье! И ведь ничего не сделаешь! – Эгрон почесал затылок. – Жреческие просьбы – это божественные приказы. Дела и так идут не очень в последнее время. Что он тебе еще сказал? Почему всё-таки ты?

– Я тоже задал ему этот вопрос. Он сказал, что не примет уплату долга в две золотые кроны за душу Вшивого Грена.

– Почему?

– Потому что отец Грена, которому я отнёс часть награбленного, да и еще положил туда свою долю, не принял у меня деньги. Он повесился.

Эгрон облокотился о перила балкона и понуро опустил голову. Ветер на улице усилился, а на горизонте стали вырисовываться свинцовые тучи. В воздухе ощутимо запахло приближающейся грозой, а в этих краях она была редким явлением.

– Хм… Значит, это я виноват. Не просчитал все сценарии. Барри положил на тебя глаз, только не понимаю, почему? Испытать хочет? – Эгрон выпрямился и с натянутой ухмылкой посмотрел в сторону черных облаков. – Значит так… Этого дела нам не избежать. Нам нужно хорошенько подготовиться! Для начала начнешь занятия с Гареном. Фингал тебе не к лицу. Если ты ходишь побитый – значит, ты – плохой вор!

– Не буду же я драться с несчастным стариком! – У Лейта заиграли желваки на скулах от обиды. Он был прекрасным вором, он овладел этим ремеслом чуть ли не с рождения, а тут его макают головой в грязь, как нерадивого котенка, что нагадил в неположенном углу. – Вы бы видели, в каком отчаянии был отец Грена! У вас бы тоже рука не поднялась!

– А кто тебя просил драться? Увернуться не мог?!

– Ладно…Раз вы так считаете, учитель, значит, так оно и есть. – Покорно согласился юноша, не без труда выкинув обиду из головы.

– Отлично! Будешь каждый рассвет встречать у меня в саду, а чтобы ты не скучал, Сивый подберет тебе особую программу тренировок. – Эгрон хищно усмехнулся. Он то знал, какие пытки были уготованы его ученику. В свое время Гарен и его погонял.

– Я так понимаю, тренировки нужны не только для того, чтобы я избегал фингалов в будущем? – Догадался Лейт. Он уже знал, к чему клонит наставник. Если они допустят ошибку при ограблении лидера «Стальных крыс», то на улицах Далинграда заполыхает огонь войны.

– Верно понимаешь. Черный Брут и его мордовороты с тобой церемонятся не будут. Это же мокрушники! Убийство и грабеж – их ремесло. Это тебе не толстых купцов грабить и захмелевшую стражу облапошивать. Это настоящее дело, которое рушит все древние традиции. Вор будет красть у Вора. И, если ты где-то оступишься, тебя заметят, тогда начнется такая заварушка, к которой мы пока не готовы.

– Не хотелось бы до этого дойти.

– Это неминуемо. Брут молод и горяч. Ему хочется, чтобы город принадлежал только ему. Пока его сдерживает сила других банд, но сам он не сидит на месте: постоянно вербует новых негодяев, наступает на ногу слабым, навязывая свою волю. Передел влияния в любом случае будет.

– Хеврит! Ну почему всё так скверно? – Лейт выругался в мыслях. Всё складывалось в неутешительную картину. Теперь где-то на околицах его души поселился страх, он нашептывал ему, что, может, роль пастока в жизни не такая уж и плохая перспектива. Интересно, если вор отказывается от своего ремесла, он лишается обязательств перед воровским богом?

– Не волнуйся. Всё получится. Мы – самые лучшие щипачи в городе! К тому же за тебя стоят «Романтики»… Ты не будешь одинок в этой схватке. – Заметив волнение на лице своего подопечного, сказал Эгрон.

Почему-то об этом Лейт на мгновение забыл. Он – вор. Это его призвание. Поэтому он хорошенько постарается и сделает своё дело. Не время бояться. К тому же, может быть, таким образом он сможет помочь Вателю? Если «Пьяный крот» перейдёт под руку к «Романтикам», тогда его другу станет гораздо спокойнее.

– Скажу честно, в глубине души я давно мечтаю поставить Черного Брута на место. – Твердым голосом сказал Лейт.

– Не ты один. К тому же, на нашей стороне Тиренис. – Эгрон из-за пазухи достал еще одну бутылку вина. – Что тебе еще сказал Барри? Почему целью стал Черный Брут?

– Он сказал, что в городе скоро будет жарко из-за одного предателя. По его словам крыса – это Брут.

– Значит, война действительно неизбежна. Нам нужно начинать подготовку.

– С чего начнем?

– С малого. Завтра начнешь тренировки, а я сегодня продумаю наши дальнейшие действия. Это будет самое громкое дело Далинграда за последние десять лет! – Эгрон сжал рукой плечо Лейта. – Если все выгорит, думаю, ты станешь следующим папой в Далинграде. Никто не будет сомневаться в твоих способностях.

Если Лейт правильно понял, то это означало предложение коронации… Наставник признавал его талант, его верность и силу. Это была высшая честь в преступном мире. Честь – стать наследником одного из пап города. Вот только нужно ли это было Лейту? С одной стороны – власть, с другой – виселица, а с третьей – перерезанное ночью горло.

Решив, что нужно, юноша упал на колени, как того требовал обычай. В глазах неожиданно защипало… Он только сейчас понял, как много это для него значило. Всё окончательно встало на свои места. Эгрон фактически признавал Лейта своим названным сыном – вот, что он понял, а это было самым дорогим приобретением парня за всю жизнь. Дело не во власти или богатстве. Дело в семье! Он ее окончательно обрел.

– Для меня… Это невероятная честь. – Дрожащим голосом прошептал Лейт.

– Встань. – Эгрон жестко поднял Лейта за грудки. – И никогда не преклоняй колени! Семнадцать лет назад я нашел беззащитного младенца недалеко от Никкерийского хребта, и сердце моё дрогнуло. Ты был ребенком судьбы. Кто – то от тебя отказался, но Тиренис выбрал меня твоим опекуном. А сейчас Тиренис просит нас обокрасть местного ублюдка. Он о многом просил меня. И я многое делал. Но он никогда не заставлял меня жалеть о проделанной работе. И об этом деле я жалеть не буду.

– Я не подведу тебя. – Со стальной решимостью в голосе обронил Лейт. – Я облапошу Брута во славу Тирениса и докажу тебе, что тогда у Никкерийского Хребта судьба была благосклонна к тебе.

– Смотрю я на тебя и уже считаю, что она ко мне благосклонна. – Эгрон по-отечески хлопнул парня по плечу. – У меня в погребе есть красное Турранское, под него лучше всего получается строить шалости и козни…

Эгрон громко испортил воздух и сморщился, как лимон от жары.

– Ну а еще, оно поможет от отравления…

1Аддентары – раса разумных человекоподобных существ. В отличие от людей имеют высокий рост – около двух саженей, серый цвет кожи и скелет из особого и невероятно прочного минерала. Долгие годы подвергались гонениям со стороны людей из-за ценности своей костной структуры. Многочисленные войны сильно проредили численность аддентаров. Обитают в области Келлурга на малом континенте Малорр.

Глава 3 – Короли и маги

Весна в этих местах славилась своей влажностью, а потому шел дождь – вязкий и тягучий, словно оливковое масло. Ветер, как утомленный призрак, робко завывал в опустевших переулках столицы. Дома,сложенные из белого камня, молча отдыхали от своих домочадцев, благодарно подставив свои окна каплям дождя. В торговом квартале не звучали крики, не доносилась брань жадных дельцов. Ремесленный же квартал боролся с тишиной как мог – тихим шипением догорающих углей в кузницах, да едкими запахами кожи и металла. Лишь городская фауна не дремала. Собаки прятались от дождя под козырьками различных лавочек, понуро опустив уши и грустно наблюдая как лужи становятся шире и глубже. Птицы в свою очередь ютились на чердаках, насмешливо и злорадно чирикая про нелепую собачью жизнь. А дворовые коты – промокшие и грязные, ведомые голодом и азартом подкрадывались к птицам все ближе и ближе.

Но был и еще один наблюдатель. На широком парапете главной башни школы искуссниковстоял юноша, уже почти мужчина. Поза и взгляд этого человека говорили о многом: он не боялся высоты, а заигрывал с ней. Он не прятался от дождя и ветра, а обнимал их полами серого плаща, как старых друзей. Серые, как росчерк стального клинка, глаза внимательно следили за котами на крыше соседнего дома.

Улыбнувшись каким-то своим мыслям, юноша присел на корточки, опасно наклонившись над бездной. В руках он держал по крупному фиолетовому камню, что контрастно переливались всеми цветами радуги на фоне серого города. Ухоженные когда-то волосы, свисали сейчас янтарными сосульками, а ровный и прямой нос, как клюв ястреба, блестел от капель дождя.

Где-то сверкнула молния, раздался грохот. Коты, уже почти подкравшиеся к птицам, испуганно подпрыгнули и разбежались в стороны. Юноша лишь усмехнулся над нелепостью маленьких городских хищников.

–Смотрю, ты все-таки решился? – Из-за окна башни показалась голова мужчины постарше.

Юноша в сером плаще даже не шелохнулся. Он давно знал, что за ним наблюдают. Полотно дождя уплотнилось, сделалось гуще. Сидящий на парапете мужчина бросил неприязненный взгляд в сторону незваного гостя.

–Рейкан? – Прошипел юноша, сильнее сжимая в руках инклюсныекамни. – Все следишь за мной?

–Такова уж привилегия старших братьев – следить за младшими. – Непринужденным, но одновременно менторским тоном ответил тот, что был постарше.

Рейканизящно, с кошачейграцией перескочил подоконник и уселся рядом со своим младшим братом. Тот лишь поежился и постарался отсесть подальше, но Рейканположил руку ему на плечо и с силой сжал.

–Пусти! В этот раз я все сделаю сам! – Юноша забрыкался, пытаясь скинуть заботливую руку с плеча.

–Эх… Геллерд. – Рейканне ослабил хватку. – Когда же ты поймешь, что нет ничего важнее, чем семья, кровные узы и наследие. Отец считает тебя птицей высокого полета, а за такими пернатыми глаз да глаз, а то убьются ненароком.

–Лучше убиться самому, чем постоянно ходить под нянькой. – Парировал юноша в сером плаще.

Рейканлишь хищно усмехнулся. Геллердникогда не любил эту злобную усмешку. Ему всегда казалось, что это скалится пустынный демон, а не его брат. Всегда после этой усмешки следовал какой-нибудь фортель в стиле могущественного искуссника. Но на этот раз обошлось. Вроде бы.

Рейканлишь отпустил плечо и примирительно поднял ладони. На указательном пальце левой руки блеснул перстень с инклюснымкамушком, а на вороте черного плаща засверкал медальон в форме ока, зрачком у которого горел фиолетовый минерал. Регалии истинного искуссника- того, кто создал собственный источник и находится на пороге бессмертия. Иногда Геллердзабывал, что его старший брат – могущественный человек. Неприятный, опасный, но могущественный.

Рейканподставил бледное лицо дождю. Орлиный нос с горбинкой заблестел в сумрачном свете. Пухлые губы, как у рыбы по-прежнему удерживали состояние усмешки. Черные, как дно бездны, глаза задумчиво смотрели в сторону княжеского дворца. Искуссникглубоко втянул носом воздух и медленно выдохнул.

–Чувствуешь, братец? Пахнет большими переменами.

Геллердничего не чувствовал, а потому лишь пожал плечами.

–Нас ждут во дворце. Надеюсь, ты в курсе недавних событий?

–Каких событий? – Геллерднапрягся. Дворцы и местных вельмож он на дух не выносил. Потому не следил за новостями Столицы.

Усмешка Рейканастала еще более кровожадной, а в черном море его глаз на миг показался голодный зверь.

–Вотмы и узнаем. – С этими словами полноценный искуссникс силой ударил младшего брата в спину и тот, осыпая мир проклятиями полетел вниз.

Нет, Геллерди раньше знал о сумасбродном характере своего брата, но на этот раз он превзошел самого себя. Пытаясь натаскать его в искусстве, Рейканне чурался никаких методов. Часто обучение напоминало хождение по лезвию ножа. Шаг влево, шаг вправо – и ты покойник. Но покойником Геллердустановится не хотелось. Летя в пропасть, он сильнее сжал инклюсныекамни в руках, пытаясь избавить свой разум от страха и паники. Он пытался правильно настроить свой «вдох»1 – медитативное состояние, направленное на поглощение энергии инклюса. Он падал с закрытыми глазами. Вот, он ушибся ногой о край шпиля, сменив траекторию падения, закружившись с удвоенной силой. Вот совсем недалеко от него сверкнула молния, взывая такой грохот, что барабанные перепонки почти лопнули. Но Геллердбыл погружен в самого себя. Он не видел и не чувствовал того, что происходит. Он взывал к силе камней. Сперва молил, потом просил, и, наконец, приказывал.

В серых глазах блеснул фиолетовый огонек, а руки загорелись магическим пламенем. Он поймал волну энергии, покорил её. До земли оставалось не более пяти саженей, как вокруг Геллердазакружил поток воздуха, превращая его падение в спокойное и запланированное приземление. Со стороны это выглядело как небольшой воронкообразный смерч, переполненный каплями дождя, который поддерживал человека в воздухе. Левитация – была невероятно энергозатратным заклинанием, которое могло разорвать неподготовленного чародея на куски и полностью разрядить ресурс инклюса.

Но Геллерду повезло и емуэтого было мало. Поддавшись какому-то безумному азарту, он решил, что ни за что не коснется ногами земли. Вытягивая силу из камней, как жадный спрут вытягивает кровь из человека, юноша смог подняться на пять саженей вверх и плавно подлететь к крыше здания библиотеки. Там он отпустил состояние «вдоха», спокойно встал на ноги и показал неприличный жест в сторону парапета, на котором недавно сидел со старшим братом – предателем. Но Рейканатам уже не было.

На самом деле Геллерд ужасно рисковал. Его спасло только то, что камни, которыми его снабжал богатый отец, были чистыми, как алмаз. Будь в его руках инклюс легче или грязнее, он непременно бы перегорел и умер.

–Рад, что ты справился! – Темноволосый искуссникуже стоял на крыше соседнего дома и приветливо махал рукой. – А теперь шевелись, нас заждались во дворце.

Геллердлишь злобно заскрежетал зубами, желваки вздулись от гнева. Но это было хорошо. Ярость придавала сил и позволяла черпать больше энергии из камней.

Юноша разбежался и прыгнул в сторону дома, на крыше которого томился ожиданием его старший брат. Держать контроль над искусством стало легче. Вихрь из ветра и воды вновь подхватил Геллерда, вселяя чувство свободы и легкой эйфории.

На этот раз приземлился он более изящно. Рейканлишь усмехнулся и одобрительно похлопал в ладоши.

–Сплав воды и воздуха – отличное решение. – Похвалил Рейкан, и тут же нахмурился. – Зрелищно, но не эффективно и опасно! Ресурс камней не безграничен! Учитывай это, а то до первой инициации не доживёшь. Постарайся использовать только воздух. Так ты дольше сможешь сохранять энергию инклюса.

–Пошел ты! – Бросил Геллерд, собрав вокруг себя потоки воздуха и прыгнув дальше. Но воду он не исключил из своего искусства – он направил дождь и всю сырость, которую смог собрать на своего брата. Рейкан, ожидая нечто подобное, изящным взмахом руки испарил всю влагу и направился следом.

Геллердпрекрасно понимал, что не сможет навредить брату, да и не хотел этого. Но гордость была успокоена, а мысли заплясали на нужный лад.

–Что случилось? Почему нас вызывают во дворец? – На лету спросил Геллерд, усиливая искусством свой голос.

–Король мертв. Да здравствует новый король. Слышал такую фразу раньше?

–Да неужели?

–Да, старик ушел в тень. Я думаю, не без чьей-то помощи. – Мрачно усмехнулся Рейкан, грациозно перепрыгивая чей – то дымоход.

–Так вот значит, где все люди.

–Ага. Спешная коронация.

–И почему я об этом узнаю самым последним?

–Если бы кто-то больше увлекался политикой и выходил в свет, он был бы в курсе. – Съязвил Рейкан. – Но нет, кому-то учебники по искусству и школьная каморка дороже всего. У тебя девушка-то появилась?

–Пошел ты!

–Я вообще-то лечу. Идти мне лень. И да… У меня много девушек.Поделиться?

Прошло несколько минут за братской перебранкой, как взору искуссниковпредстала дворцовая площадь, битком забитая жителями столицы. Вокруг царило угрюмое молчание. Никто не хотел тратить свое утро на каких-то там Великих князей. Каждый из купцов и ремесленников подсчитывал упущенную выгоду. И именно эти подсчеты являлись корнем всеобщей тишины.

–У нас место в первых рядах. – Сказал Рейкан, указывая пальцем куда-то в толпу. – Вон отец стоит с мачехой. Видишь?

Геллердпосмотрел в ту сторону, куда указывал брат, и, действительно, обнаружил главу рода Линт и его новую жену – Сиену, стоящих у огромного каменного помоста.

Перед тем как появиться перед родственниками, братья незаметно для всех спустились на землю. И это было разумно, так как в траур княжеской династии колдовать без особого повода считалось большой дерзостью и неуважением к родственникам умершего. К тому же, в школе Феникса Гелердаучили тому, что не стоит выставлять напоказ свое могущество без лишней надобности.

Толпа людей невольно расступаласьперед братьями. Все знали семью Линт, как фаворитов великого князя. Каждый старался угодить и исчезнуть подальше с глаз долой, чтобы ненароком не навести на себя гнев благородного семейства. Репутация отца работала на его отпрысковне хуже стенобитного тарана.

–А! Вот и вы! – Глава рода Линт развел руки в приветствии, словно пытаясь обнять двух сыновей разом. – Что так долго? Почему опоздали?

Сиена лишь холодно кивнула с привычным высокомерием родовитых вельмож.

–Приветствуем вас, отец. – Взял слово Рейкан, заговорщескиподмигнув Геллерду. – Братец никак не мог оторваться от книг, вы же его знаете – вечно летает где-то в облаках, поэтому пришлось спустить его с небес на землю.

Понятное дело, Рейкан не стал уточнять, что спустил Геллерда с небес на землю в буквальном смысле.

На Сиену братья старательно не обращали внимания. Их мать давно умерла, а с мачехой у них не сложилось. Этот брак отца был исключительно политическим, поэтому семейное счастье демонстрировалось исключительно на публике, а дома всегда царило холодное безразличие. Сиена была лишь очередной пассией отца, на которой тот умудрился жениться. Сам он от этого был не в восторге. Но в этом был и мудрый шаг, так как новая избранница относилась к древнему магическому роду Хавьеров, с которым Линты враждовали уже не одно поколение. Так хоть между двумя могущественными семействами образовался мир, хрупкий, зыбкий, но все-таки мир.

– Опыт благодаря книгам и свиткам не наработаешь. – Обронил отец, озираясь по сторонам. – Вчера, ночью, скончался наш покровитель. Ситуация изменилась. Так что глядите в оба и не напортачьте.

Геллерд лишь молча поежился от холода и сырости. В очередные интриги двора вмешиваться ему хотелось меньше всего, но, с другой стороны, от влияния их рода на политической арене двора зависело его обучение. У того, кто будет в фаворе у князя, есть все шансы на получение доступа в запретную часть библиотеки. И этот доступ ему терять не хотелось.

– Что от нас требуется, отец? – Нехотя, но с уважением в голосе спросил Геллерд.

– Пока не знаю, но скоро мы это выясним. Смотрите. Началось.

На помосте дворцовой площади замельтешило. Могущественные маги в ливреях выносили гроб с великим князем, а за этой процессией неторопливо шел сын покойного – будущий правитель княжества Миринии. На лице у него маячила усталость бессонных ночей и тяжелая печать тоски и сожаления. Процессия остановилась в самом центре помоста так, чтобы её видели все присутствующие на площади. Сын князя подошел к краю, молчаливо окинул толпу пронзительным взглядом и заговорил мощным и густым басом.

– Мои верноподданные, дорогие жители столицы! Вчера ночью от нас ушёл Великий князь Бирон из рода Деллатора! Он был не только вашим отцом, но и моим – кровным. Он всегда старался поступать по справедливости! Он был великим правителем и добрым другом каждому из нас! Посмотрите на его тело в гробу! Он мертв, но дело его будет жить! Поклонитесь его праху! Отдайте последнюю дань уважения своему монарху! – С этими словами принц с силой сжал ладонь в кулак.

Люди стали кланяться, падать на колени, кто-то в истерике, кто-то, жалуясь на боль в суставах, а кто-то с нескрываемым почтением. Геллерд тоже упал на одно колено, последовав примеру своего семейства.

Довольно кивнув, княжеский сын продолжил.

– Жители Огенд-Барра, все мы с вами знаем, что полноценные искусники живут очень долго! Некоторые из них становятся даже бессмертными! А мой отец был одним из самых могущественных! Что это значит?!

Толпа на площади робко зашелестела, пронесся трепетный шепот. Рейкан, видимо, будучи в курсе, куда клонит принц, лишь оскалился. Геллерд пока ничего не понимал, но судя по тому, как их хладнокровный отец тихо выругался, дело попахивало грязью первоклассного сорта.

Принц подождал еще немного, усиливая эффект от паузы, и продолжил.

– Верно! Великого князя и моего отца отравили! Другого вывода нет. Я вам всем обещаю! Виновные будут наказаны! Я буду придерживаться политики моего покойного отца, и править по справедливости! Я обещаю вам, что стану отцом каждому из вас! Слава покойному королю! Слава Бирону! Слава Миринии!

Люди в толпе начали вставать с колен и громко вторить принцу. Отовсюду доносилось: «Слава! Слава!»

– Сегодня я объявляю день траура! Сегодня каждый из вас сможет выпить лучшего вина и съесть самые вкусные блюда во всех тавернах города! Все за счет короны!

Толпа разразилась бурными овациями и радостными вскриками.

– Мне надеть корону!? – Не спросил, а закричал принц. – Вы хотите, чтобы я продолжил дело отца?!

– ДА! ДА! Слава Гургу! Да здравствует великий князь Гург! Накажи злодеев! – закричали в толпе.

Принц слегка поклонился народу и подошел к гробу отца. На его красивом лице проступила грусть а по щекам пробежали дорожки из слез. Он поцеловал покойника в лоб и снял с его головы корону. Вернувшись к толпе, он сам надел золотой обруч себе на голову. Толпа завопила еще яростнее.

– Спасибо вам, добрые люди! А теперь я бы хотел пригласить на прощание с моим отцом благородные семейства города! Род Хавьеров! Род Линт! Род Клирум! Род Агатош и род Пиев!

– Так, импровизируем и повторяем за мной. – Повернулся глава рода Линт к сыновьям.

– Да все уже ясно! – Нахмурился Рейкан и первый стал пробираться к помосту, расталкивая зевак.

Геллерд, отец и мачеха направились следом. Повезло в том, что они первые поднялись и поклонились новому королю.

– А… Род Линт и его глава Саггар – гроссискуссник! Рад вас всех видеть! – Поприветствовал Гург родовитое семейство, но было видно как его взгляд оценивающе скользнул по каждому гостю, выискивая подвохи и желание сделать какую-нибудь пакость. Телохранители нового короля в черных плащах с эмблемами пауков незаметно напряглись, готовые рвать любого смельчака, что рискнет сделать лишний шаг в сторону их господина.

– Мы присягаем на верность нашему новому Великому князю! Да славится его род! – Саггар Линт направился к покойному самодержцу, как того требовал обычай, поцеловал того в лоб и еще раз поклонился Гургу. – Род Линт всегда был верен династии Деллатора! И в этот день, полный скорби для каждого из нас, я и мое семейство хотели бы принести клятву верности на крови!

Толпа на площади ахнула, телохранители заметно успокоились, а Гург удивленно повел бровью.

Клятва на крови считалась нерушимой. Искуссник, принесший данный обет, должен был следовать ему безукоризненно. Если обещание было нарушено, то клятвопреступник терял самое малое – жизнь. Данное заклинание считалось величайшей печатью на своем носителе, от которой избавиться было практически невозможно.

Тем временем Саггар Линт подошел к своим детям, достал из пол плаща нож и резанул им по внутренней части ладони. На помост закапала темная, как увядшая роза, кровь. Сиена и Рейкан тут же повторили сей жест, лишь Геллерд слегка замешкался.

Становится верным псом ему совсем не хотелось, но раз была такова воля отца, то деваться было некуда – он тоже пустил себе кровь.

– Повторяйте за мной! – Яростно прошептал отец своим отпрыскам, а затем уже полным голосом продолжил. – МЫ! ИЗ РОДА ЛИНТ! КЛЯНЕМСЯ В ВЕЧНОЙ ВЕРНОСТИ ГУРГУ ДЕЛЛАТОРУ, ДА БУДЕТ ЕГО ПРАВЛЕНИЕ ДОЛГИМ И БЛАГОДЕНСТВЕННЫМ! СЛАВА НОВОМУ ВЕЛИКОМУ КНЯЗЮ! СЛАВА! КЛЯНЕМСЯ ЖИЗНЬЮ, ЧТО БУДЕМ ОБЕРЕГАТЬ ОТЕЧЕСТВО И НАШЕГО ГОСПОДИНА! СЛАВА МИРИНИИ! СЛАВА ГУРГУ ДЕЛЛАТОРУ!

Когда Геллерд произносил эти слова, он видел, как в реальности протекала еле заметная рябь с фиолетовыми оттенками – то творил искусство его отец – настоящий мэтр волшбы. Он чувствовал, как теряет свободу, как она утекает сквозь каждое сказанное слово. Его надежно связали оковами клятвы перед человеком, которого он едва знал, но он верил, что отец это делает не просто так, ведь искусник такого уровня никогда не делает глупых ошибок. Были веские причины… Какие, Геллерд обязательно узнает потом.

– Я с благодарностью принимаю вашу клятву, род Линт! Встаньте в полный рост! Пусть народ видит истинных патриотов! – Гург, не скрывая радости, подошел к Саггару Линту и обнял того за плечи – Отныне род Линт – мои побратимы по клятве! Знайте все это!

Дальше потянулась минута тихих любезностей, тихого ропота толпы и тихих шагов остальных родовитых семейств.

– Ну как тебе, ход конем? – Поинтересовался Рейкан взволнованным шепотом у Геллерда.

– Так себе. Ненавижу политику.

– Я думаю, у нас не было иного выхода. Вон посмотри на эти кислые рожи. – Рейкан кивнул в сторону родовитых семейств.

А посмотреть было на что.

Рагар Хавьер со своими тремя дочками взошел на помост. Его походка была степенной и слабой, как у старика. Глаза были налиты кровью, длинная борода клином сейчас напоминала мокрую мочалку, морщины стали жестче, как потрескавшаяся кора березы. Он был одет во все пестрое и богатое, а дочки держали отца в кольце, благо ростом он был в сажень, а потому каждый мог его хорошо разглядеть.

Глава рода Хавьеров молча подошел к покойному князю Бирону, поцеловал того в лоб, повернулся – поклонился новому правителю, а Линтам лишь с презрением кивнул.

– И мы, из рода Хавьеров давно чтим династию Деллаторов. Я также приношу свою верность к ногам юного Гурга. – Старик полоснул себя клинком по руке. – Клянусь служить княжеству Миринии! Клянусь в вечной верности Огенд-Барру!

После того, как обряд был завершен, Раггар засеменил к Линтам, неприязенно поглядывая на Саггара.

– Постойте-ка, уважаемый Раггар, из дома Хавьеров! – Гург преградил путь старику. – Ваша клятва безусловно прекрасна, но в ней нет ни слова о верности мне – вашему князю. Вы видно оговорились.

Раггар даже не замешкался. Он посмотрел Гургу прямо в глаза, в которых сейчас лишь плескались вечные льды, затем повернулся к своим дочерям и что-то тихо им прошептал. Те напряглись и синхронно опустили взгляды.

– Нет. Что вы, великий князь! Вы не ослышались! Я присягаю народу и государству! Я пока не вижу в вас достойного человека и правителя, чтобы клясться вам в вечной верности.

Не нужно быть великим интриганом и политиком, чтобы догадаться, что будет дальше. Так думал Геллерд, смотря на то, как меняются в лице его родственники. Отец нахмурился, как филин, которого отвлекли от ночной трапезы. Рейкан смотрел на происходящее с каким-то безумным азартом. Его легкомысленность в отношении двора поражала Геллерда. Было такое ощущение, будто бы старший брат получает удовольствие от всех слухов и сплетен, что витают вокруг княжеской уборной. А Сиенна была мрачнее тех туч, что сейчас висели над столицей. Ее нервозность колола глаз, а потому Геллерд посмотрел на другие родовитые семейства, которые уже заняли, так сказать, подобающие места на сцене.

Знатные семейства Пиев, Агатош и Ликрум окружили «пауки» – личная гвардия короля – самые искушенные искусники Миринии.

Кресс Пий и его двое сыновей хмурились и не знали, куда им теперь деться. Они были дружны с родом Хавьеров и то, что сейчас вытворял Раггар – их престижу у короны не добавляло.

Дербет Ликрум со своей супругой – красавицей и многочисленными детьми держались уверенно и злорадно усмехались, да так синхронно, что Геллерд решил протереть глаза. Иначе как мистикой назвать это не получалось. Но оно и понятно. «Ликрумы» давно водили дружбу с Гургом, вот они ничего и не боялись.

Дорн Агатош с единственным сыном беспристрастно наблюдали за происходящим. Было такое ощущение, что они вообще не испытывают никаких эмоций.

А тем временем страсти накалялись. Народ на площади тоже хмурил брови. Хавьеры никогда не пользовались популярностью у народа, а потому то, что сейчас делал Раггар, вызывало лишь стойкое неодобрение.

– Правильно ли я понимаю вас, Саггар Хавьер?! – Гург тряхнул полами своей королевской мантии и обратился не столько к главе знаменитого рода, сколько к народу. – Вы отказываетесь присягнуть на верность лично мне? Пахнет предательством и мятежом.

Народ на площади гневно загудел.

– Вы правильно поняли, Гург Деллатор. – С усталостью в голосе обронил старик и добавил. – Но я не мятежник и не предатель. Я верный слуга народа.

– Вы врете. – Гневно прорычал Гург. – Арахонт! Доказательства, пожалуйста!

Из тени на помосте появилась фигура самая что ни есть загадочная. Это был глава «Пауков» – личной королевской гвардии. Он держал в руках флакон с гравировкой дома Хавьеров – копье, пронзающее льва.

Гург выхватил флакон у своего верного слуги и поднял его высоко вверх – так, чтобы видели все люди на площади.

– Этот флакон с ядом нашли в трапезной короля. Служанку, что наливала отцу вино в кубок, уже заточили в темнице. Но гравировка на флаконе рода Хавьеров, а значит и за смерть моего отца – Великого князя Бирона в ответе ты, Раггар! – Пророкотал Гург, гневно стреляя глазами в сторону старика. – Тебе нет оправданий! Ты – предатель и вероломный ублюдок, но в отличие от тебя у меня есть честь и я сам свершу правосудие!

– Как прикажете, ваше высочество. – Раггар усмехнулся и плюнул королю под ноги. – Только дочерей моих не трогайте. Они тут не причем.

– В моем государстве дети никогда не будут отвечать за преступления своих родителей! – С кристалликами льда в голосе бросил Гург. – Стража! Уведите родню Раггара с моих глаз долой! «Пауки», поднимите защитный купол для дуэли! Да! Я вызываю этого мерзавца на дуэль, и не смейте мне перечить!

– Вот, а ты идти не хотел. – Улыбнулся Рейкан, толкая Геллерда локтем в бок. – Посмотрим на то, как сражаются мастера.

Геллерд не разделял энтузиазма брата, поэтому лишь молча наблюдал за происходящим.

Когда над помостом подняли полупрозрачный защитный купол, толпа на площади одобрительно закричала. Вино и хлеб ей пообещали, а сейчас – авансом предоставляли зрелища.

Раггар не стал дожидаться удара противника и атаковал первым. Взмахнув полами своего желтого плаща, он отправил в сторону Гурга огромный огненный шар, который должен был испепелить его.

Но новый монарх не был так прост. Он выставил перед собой ладони и выстрелил в шар двумя черными молниями, которые разорвали плетение враждебного искусства.

Прошло меньше двух секунд, а Геллерд уже обнаружил два мощных заклинания из высшего искусства. Это было восхитительно и страшно одновременно.

Далее, Гург достал меч из ножен и не торопясь шаг за шагом стал продвигаться к мятежному вельможе, а тот, в свою очередь, что – то шептал, делал какие-то пассы руками, наколдовывал.

Воздух вокруг задрожал, у многих из носа хлынула кровь, а у Геллерда виски заломило с такой силой, что он думал, что он кончится прямо здесь и сейчас.

Раггар наконец закончил плести новое заклинание, его редкие пряди волос колыхнулись от легкого дуновения, губы сомкнулись в напряжении, а глаза заиграли фиолетовым отблеском. Вокруг мятежного искусника образовалось густое черное облако, в котором то и дело вспыхивали алые микровзрывы. Марево стало расширяться, двигаясь в сторону нового князя.

Геллерд даже не заметил, как его отец уже выставил защиту Гарона 2вокруг всего семейства. Это выглядело как покореженная реальность со вспышками золота, окутавшая все семейство Линт. И действительно, от искусства Раггара веяло неминуемой смертью и такой запрещенностью, что даже Рейкана вырвало.

Люди на площади с испугом и азартом наблюдали за битвой великих мастеров искусства. Дуэльный купол от ауры заклинания Хавьера начал трещать по швам, но толпа не умолкала и не планировала бежать от эпицентра сражения. Многие верили в своего нового правителя, а еще большая часть просто напросто боялись последствий бегства. Вдруг все-таки Гург победит? Тогда пауки возьмутся за них и их семьи, а эта участь была гораздо страшнее той, что сулила им враждебная волшба.

Юный князь перехватил меч двумя руками, напрягся, вздулись мышцы, из глаз посыпались фиалковые искры, а челюсти сжались с такой силой, что зубы могли превратиться в кашу. Гург прыгнул навстречу смертоносному облаку и с силой обрушил на враждебное заклинание заговоренную сталь. Ярко сверкнуло, раздался грохот, а дуэльный купол взорвался от волны мощной энергии. Люди, стоявшие ближе всего к помосту, попадали, другие же отделались легким испугом и потерей своих зонтов, что разлетелись, словно семена одуванчика по всей площади.

Прошло меньше минуты, как смог от взрыва рассеялся, и Геллерд увидел невредимого Гурга и Раггара, пронзенного мечом в грудь.

– Рад был служить. – Тихим и надломленным голосом прохрипел Хавьер и беззвучно рухнул на дощатый настил.

Гург вытер пот со лба и повернулся к людям на площади.

Толпа громогласно заревела, славя своего нового государя. Глаза родовитых семейств встретились в многозначительном молчании. Мачеха Лейта и Рейкана безмолвно рыдала от утраты. Отец с облегчением снял защиту Гарона. Рейкан же протер рот от рвоты и ткнул младшего брата в плечо.

– Ну, теперь – то чуешь?

– Запах перемен?

– Да!

– Воняет. – Буркнул Геллерд, наблюдая, как его клятвенник – Гург из рода Деллатора принимает почести и обещания в вечной верности остальных родовитых семейств.

1«Вдох» – Один из пяти столпов, на чем держится могущество любого мага. «Вдох» – э то способность искуссника впитывать в себя определенное количество энергии из инклюсной руды. Многие адепты, прежде чем стать полноценными искуссниками, уделяют огромное внимание «вдоху», ведь он расширяет пределы их будущего источника. Адепты, которые обладают слабым «вдохом», в будущем не могут рассчитывать на мощный источник.

2 Защита Гарона – среднее заклинание защиты, придуманное в эпоху красных войн великим искусником Гароном.

Глава 4 – Служба его Величеству

Тронный зал поражал своим аскетизмом. На каменных стенах висели инклюсные лампады с желтым стеклом, пол сверкал черным мрамором, а вместо окон сквозили узкие бойницы.

Единственное что бросалось в глаза, так это архитектура трона. Вместо подлокотников служили боевые топоры, вбитые в красное дерево на пару вершков. В спинку символа княжеской власти был инкрустирован чистейший инклюс размером с небольшой мяч, а у изголовья висел череп дракона с раскрытой пастью.

Гург полулежал на троне, закинув одну ногу на подлокотник. Он скучающим взглядом обводил каждого из гостей, что сидели за огромным столом и ждали дальнейших указаний. Линты были в числе приглашенных, а потому Геллерд с лицом мула, которого ведут на убой, тупо смотрел на столешницу, надеясь, что его скоро отпустят восвояси…

– Итак, мои дорогие родовитые семейства… – Начал Гург, бросив взгляд на потолок. – Спектакль окончен. Теперь мы будем говорить с вами начистоту. Для начала, мне бы хотелось поблагодарить род Линт за то, что первые вызвались принести мне клятву верности на крови. Это похвально.

Отец встал из-за стола, Рейкан последовал его примеру, попутно поднимая Геллерда за ворот плаща. Сиена, чуть замешкавшись, тоже встала.

– Рады служить нашему новому великому князю! – Твердо сказал отец Геллерда и слегка поклонился.

Гург криво усмехнулся и бросил свой взгляд на Линта старшего.

– Мой отец, да славится его имя вечно, всегда давал возможность своим поданным доказать свою верность. Я буду придерживаться того же правила. Как вы знаете, корона пообещала жителям столицы в память о покойном князе бесплатную еду и выпивку.

– Знаю, ваше высочество. – Понимающе улыбнулся Саггар. – Мне распорядиться?

– Да. Распорядитесь. Княжеская казна и так оскудела в последние годы, поэтому, если вы сможете безвозмездно оплатить издержки короны, я буду вам благодарен.

– Будет сделано. – Кивнул глава рода Линт.

– Это еще не всё. Сиена, я ни капельки не сожалею о вашей утрате, так как сожалеть не о чем, верно?

– Верно. – С хрусталиками льда в голосе подтвердила Сиена.

– Вот и славно. Ваш отец сослужил добрую службу государству. Я этого никогда не забуду. Пригласите Раггара, а то его место пустует.

Все присутствующие в тронном зале повернули головы к выходу, в глазах каждого читалось нескрываемое удивление. Единственными, кто не выказывал никакого ропота, были Ликрумы, которые наверняка были в курсе всех интриг, исходящих от нового Деллатора.

Действительно, спустя мгновение в зал вошел Раггар Хавьер – невредимый и с самодовольной улыбкой. Он наслаждался сотворенным фарсом. Иного от гроссискуссника ожидать не стоило.

– И снова, здравствуйте! – Хищно усмехнулся старик, обведя взглядом каждого из гостей.

Геллерд в недоумении посмотрел на брата, но тот лишь улыбался, будто бы лично провернул такую аферу в день тризны по Князю.

– «Когда – нибудь тяга к придворным интригам его погубит». – Подумал Геллерд и впервые за долгое время присмотрелся к хозяину дворца и его гостям.

Гург носил короткую бороду, которая блестела в свете бойниц. От отца ему достались серые, словно капли ртути, глаза и высокие скулы. Темные, как чернила, волосы под короной были слегка побиты благородной сединой. Легкая, белая рубаха из самого дорогого шелка прекрасно сидела на его широких плечах. Кожаные штаны в нескольких местах были слегка потерты и испачканы – результат недавней битвы. Насколько помнил Геллерд, бывший принц недавно прошёл вторую инициацию и стал гроссикуссником, то бишь бессмертным. Во всем облике Гурга чувствовалась уверенность могучего мага и воина, политика и стратега, дипломата и интригана. Это был крайне опасный человек, которому Геллерд присягнул на верность. Отцеубийца, амбициозный интриган и циничный политический монстр – от такого человека зависело дальнейшее обучение Геллерда, но ему было плевать на нравственную сторону дел, главное – это допуски в запретную секцию княжеской библиотеки и возможность стать великим искусником, настолько великим, что можно будет освободиться от клятвы.

– Биться с Вами было честью, уважаемый Раггар, пусть даже и понарошку. – Гург, наконец, решил слезть с трона, и обнял недавнего противника.

За троном, в углу, стоял Арахонт. Полумрак скрывал очертания его темного плаща с рисунком золотого паука посередине. Черные глаза, как дно самого глубокого озера, внимательно наблюдали за каждым человеком в зале. Небольшая щетина сверкала серебром в редких лучах солнца, что еле-еле пробивались сквозь узкие бойницы замка. От этого типа веяло могильной прохладой и такой скрытой угрозой, что Геллерд не стал заострять взгляд на главе службы разведки. Репутация у Арахонта была невероятно зловещая. Даже Линт Старший побаивался этого могущественного человека.

– Устроить это представление было не так-то просто. – Скрипучим, как старая дверная петля, голосом бросил Арахонт.

– Но ты прекрасно справился! – Похвалил Гург своего серого кардинала и предложил Раггару сесть за стол. – Сегодня я бы хотел обсудить со всеми вами несколько важных вопросов.

За огромным столом из железного дуба, ближе всего к трону сидели Ликрумы. Их было двое, видимо, решили, что детям еще рано присутствовать на королевском совете.

Дербет производил впечатление этакого молодящегося щеголя, несмотря на то, что возраст его перевалил уже за 70 вёсен. Он был строен, как Джеенатская танцовщица, но, наверняка, ловок, как самые лучшие акробаты из Империи. Геллерд слышал ранее от отца, что глава рода Ликрум сильно увлекался алхимией, которая могла притуплять боль, улучшать быстроту реакции и омолаживать облик. Также Геллерд слышал, что Дербет был очень жестоким человеком, который не раз забивал своих подданных до смерти из-за пролитого вина или еще какой-нибудь мелочи. Его глаза зеленные, как свежая трава, сейчас весело улыбались и надменно смотрели на всех остальных.

«Мерзкий тип.» – Промелькнуло у Геллерда в голове.

Что касается супруги Дербета, то Ариета Ликрум вела себя также раскованно, как и ее муж. Шикарное темное платье подчеркивало идеальную фигуру с осиной талией, а от золотых украшений на ее теле рябило в глазах. Она выглядела даже моложе самого Геллерда – этакая юная восточная красавица с бронзовой кожей. Черный шелк ее волос был убран в затейливую прическу, а карие, как полированное дерево, глаза скучающе глядели в потолок.

– И что вас беспокоит, государь? – Томным голосом спросила Ариета, сменив скучающий взгляд на заискивающий.

Все сидящие за столом в ожидании подняли головы к Гургу.

Новый Великий князь легко вспорхнул обратно на трон, и его лицо приобрело резкие черты, а взгляд сделался жестким.

– Во-первых, у меня есть донесения о том, что Огенд-Барр кишит имперскими шпионами. Попахивает очередной войной, а мы к ней не готовы.

Руку поднял Кресс Пий, Гург лишь кивнул, давая разрешение говорить.

– А разве когда-то Огенд-Барр был чист от шпионов, великий князь?

– Ты на что намекаешь? – Из-за трона показался Арахонт и злобно зашипел на смельчака.

Двое сыновей Кресса напряглись, готовые ввязаться в драку. Геллерд и раньше о них слышал – они были старше, и у каждого из них уже были «сердца». 1Об их крутых нравах ходили легенды.

«Очень талантливые боевые маги. Вот бы и мне таким скорее стать!» – Подумал Геллерд.

– Да ни на что. Разведка всегда не дорабатывала на этом направлении. – Не испугался Кресс и провел ладонью по своей желтой шевелюре. – Это так, и не надо буравить меня таким взглядом, Арахонт – я твоих паучков не боюсь.

– А зря… – Арахонт, наконец-то высвободил ауру своего золотого2источника, и за его спиной вспыхнуло темно-фиолетовое пламя.

У Геллерда зарябило в глазах, а голова закружилась от демонстрируемой мощи главы тайной канцелярии.

Гург лишь скривился и резко поднял кулак, призывая всех успокоиться:

– Спокойно, друзья. – От него повеяло неприкрытой угрозой. – Мы все здесь собрались, чтобы решить ряд проблем. Раздоры и насилие нам в этом не помогут.

Глава «пауков» не обратил никакого внимания на слова последнего Деллатора. Он продолжал злобно смотреть на Пия старшего, представляя в мыслях, как тот корчится от боли в пыточной.

– Никакого уважения к моему почившему отцу, Арахонт! – упрекнул своего слугу с наигранной грустью Гург. – В траур по королю творить волшбу – верх бестактности!

– Простите, господин. – Склонил голову глава разведки, слегка смутившись минутной слабости. Пламя, аурой окружавшее могущественного чародея тут же погасло, а немыслимое давление на дух Геллерда прекратилось.

– Продолжайте, Кресс. – Гург подмигнул вельможе.

Пий старший отдернул ворот своего синего камзола и устремил взгляд своих желто-карих глаз на всех сидящих за столом.

– Ни для кого не секрет, что имперские шпионы, да и не только имперские, всегда работали в нашей прекрасной столице. Наши люди, думаю, тоже легко адаптировались в городах потенциальных врагов.

– Как всегда – Пий начинает издалека. Можно как-то ближе к сути? – Поторопил Дербет своего давнего неприятеля, отстранено разглядывая ногти на правой руке.

– Конечно. – Не стал препираться Кресс, но его испепеляющий взгляд, брошенный в сторону Ликрумов, говорил о многом. – Я считаю, как и вы, ваше превосходительство, что война в ближайшем будущем неизбежна, поэтому хотелось бы провести ряд… Эм… мероприятий для подготовки будущих диверсий в городах потенциального противника, например, спровоцировать болезни, голод, подрыв арсеналов и хищение важных боевых свитков из библиотек имперских искусников.

Геллерду все больше не нравилось направление общей беседы. Война? А когда же он будет заниматься учебой? В том, что, если дело запахнет жаренным, его призовут на фронт, он ни капли не сомневался. Члены родовитых домов – от мала до велика всегда участвовали в войнах. Но какой прок будет от него? Он, по меркам сидящих в этом зале, едва-едва начал осваивать искусство. К тому же на носу у него висел экзамен на получение статуса адепта.

«Хотя, с другой стороны, я бы мог многому научиться в полевых условиях, наточил бы волю до уровня, скажем, второго луча3и тогда смог бы создать как минимум прочный источник». – Мечтательно рассуждал Геллерд, вновь погрузившись в свои амбициозные планы.

– Очевидная, но не менее прекрасная идея! – Тем временем подытожил Гург. – Арахонт, вы не возражаете, если часть ваших забот падет на спину благородного семейства Пиев?

– Пусть попробуют. – Кровожадно улыбнулся глава государственной разведки, прекрасно понимая, чем сулит провал зазнавшемуся вельможе.

– Благодарю. – Сухо обронил Кресс. – Сегодня же начну работу над планом диверсий.

– Отлично. – Согласился Гург. – У вас есть неделя.

– А что у нас с армией, великий князь? – Подал голос доселе молчавший Дорн Агатош. Он единственный в зале сидел в позе холодного безразличия, а его сын лишь вторил ему. Эта парочка пугала Геллерда. Уровень Дорна, как искусника, был по двум критериям выше уровня его отца. По слухам он обладал алмазным сердцем и был мастером власти.

«Не хотел бы я с ним встретиться на поле битвы». – Вздрогнул Геллерд, наблюдая за коренастой фигурой главы рода Агатош, по сути – живой легендой.

– А это вторая проблема, о которой я хотел со всеми вами поговорить! – Скривился Гург как от съеденного лимона. Было видно, что проблемы численности и укомплектованности армии для великого князя вызывали наибольшие сложности. – Численность пехоты, конницы и артиллерии в три раза меньше, чем у Империи. Но не это самое паршивое. Наша самая главная беда – это неразвитость укреп-районов по границе с Гатагархтом и слишком малое количество искуссников. Нам в последнее время не хватает инклюсной руды самого высшего качества для формирования дара у новых чародеев. Замки и крепости в приграничье давно не ремонтировались, а их инклюсные накопители давно разряжены. Одним словом – все плохо. Мы держимся на плаву лишь благодаря дипломатическим связям с Готой и Кунтаром. На нас до сих не напали лишь потому, что Гатагархтская империя сейчас сильно занята покорением Хладного Моря и ведет противостояние со всем объединенным Эдродом.

Геллерду нарисованная Гургом картина нравилась всем меньше и меньше. Ему и остальным родовитым домам повезло: денег, ресурсов и влияния хватало, чтобы стабильно развиваться и копить свое могущество. А что остальные? Цена на инклюс кусалась, как зажатый в угол, степной волк. Многие таланты превращались в посредственностей лишь из-за того, что не могли потянуть покупку необходимого минерала, да расширить свой «вдох» хотя бы до среднего показателя.4Осознавать все это было грустно.

– У вас есть решение, я так понимаю? – На грани дерзости задал вопрос Дорн, ничуть не боясь последствий.

Кому-кому, а ему, как самому сильнейшему искусснику государства прощалось многое… Даже Гург, у которого сейчас был рычаг на главу рода Агатош в виде клятвы на крови, остерегался ссоры с таким человеком.

– Есть. – Покладисто ответил Великий князь. – Как вы все знаете, наши рудники по добыче инклюса находятся на границе с Никкерийским хребтом.

– Далинград. – Кивнул Дорн.

– Верно. В этой провинциальной дыре находится артерия нашего могущества. К сожалению, мой покойный отец, будучи больным человеком, совсем перестал заботиться о государственных делах и привел Далинград в крайне плачевное состояние. Городом управляют преступные кланы, местная власть играет на две стороны, а добрая половина всего добытого инклюса исправно утекает из наших рук в сторонние государства и к влиятельным частным лицам. Местные Папы – Тут Гург не выдержал и совсем не по-царски сплюнул. – Возомнили себя князьями и теперь торгуют нашими ресурсами, ни капли не боясь гнева короны.

– Аппетит приходит во время еды. – Подытожил Ликрум, на минуту отвлекшись от созерцания своих ногтей.

– Пир во время чумы. – Вторила ему Ариетта.

– Так вот. Я хочу, чтобы пара десятков искуссников и несколько сотен рыцарей отправились в Далинград и вырезали все преступные группировки на корню. Я хочу, чтобы ни «Романтиков», ни «Стальных крыс», ни «Вальтов», ни «Черных», ни «Ищеек» больше никогда не было, никкерийскую бурю им в зад!

– Прошу прощения, Великий князь. – Хотя по голосу Дербета Ликрума было видно, что тот ни капельки не раскаивается. – Но не разумнее ли будет оставить в живых лишь часть преступных кланов?

– Что ты предлагаешь, Дербет? – Нахмурившись, спросил Гург.

– Вы только-только стали Великим князем. Не будет ли глупостью ознаменовать начало своего правления резней в одной из провинций? Большая часть жителей Далинграда тесно повязана с местными преступными кланами… Инклюс добывают – камни летят. Многим, очень многим поданным может совсем не понравиться ваше радикальное решение – это в последствии может вылиться в бунт.

– Пожалуй, в ваших словах присутствует логика. – Поддержал Ликрума Саггар Линт, что сильно удивило Геллерда, но ничуть не смутило его брата – Рейкана.

– Спасибо. – Сухо кивнул Дербет и продолжил. – Будет гораздо разумнее, Великий князь, действовать тайно. Предлагаю отправить в Далинград несколько одаренных агентов, которые донесут волю короны до самого сильного клана. Пусть при нашей небольшой поддержке один из местных «Пап» возьмет власть над городом, истребив всех остальных претендентов. При таком исходе честь короны будет не запятнана, жители будут думать, что местное ворье посходило с ума и начало очередную городскую войну. А что касается победителя во всей этой игре, то он будет подконтролен, управляем и послушен, что приведет нас к желаемой цели.

– А вы, любезный Дербет, невероятно коварны! – С восхищением похлопал в ладоши Гург Деллатор – Мне нравится ваш план!

Действительно, идея была невероятно здравая и политически-выверенная. Геллерд теперь уже догадывался, почему отец привел все семейство на важный первый совет новоиспеченного монарха. Это был урок. Урок политики и придворных интриг. И, если Геллерд желал и дальше идти по дороге могущества и знаний – он должен был впитывать каждое слово, каждый жест и любое изменение лиц могущественных искуссников и влитятельных людей при дворе.

От размышлений Геллерда отвлек вопрос Дорна Агатоша.

– Тогда кто отправится в Далинград в лице наших тайных агентов?

– Действительно. – Подал голос доселе молчавший Рагар Хавьер. – Дело крайне деликатное и утечки здесь быть не должно.

– Я полагаю, это должен быть кто-то из присутствующих на нашем совете. – Вклинился в проблему Арахонт своим скрипучим, как старая дверная петля, голосом.

– О, вы даже не предложите своих паучков? – Укусил главу тайной канцелярии Кресс Пий.

– Дело слишком деликатное. – Не стал реагировать на шпильку Арахонт.

Все боялись предложить свою кандидатуру на роль засланцев в провинциальную дыру. Геллерд догадывался – почему. В случае неудачи, гнев Гурга Деллатора мог подорвать позиции рода при дворе. Нет, казнить представителей древних домов новоиспеченный князь бы не стал, но вот усложнить жизнь вполне бы смог. Поэтому многие отсиживались, надеясь на чью-то дурную голову. Но таких в тронном зале не было.

– Отправиться в Даллинград и навести порядок среди местной голотьбы – вполне интересное дело. Всяко лучше, чем сидеть в столице и умирать от скуки. – Встав из-за стола, с решимостью в голосе сказал Рейкан.

Все-таки одна дурная голова нашлась, и сейчас Геллерд мысленно проклинал брата за его легкомыслие и заносчивость.

Саггар Линт никак не отреагировал на реплику сына, лишь нахмурился и бросил короткий острый взгляд в его сторону.

– Что ж, вот и доброволец! – Расплылся в улыбке Гург. – Но одного человека мало.

– Этот вопрос решенный, мой повелитель! – Как-то криво улыбнулся Рейкан. – Со мной отправится мой брат! Братские узы надежнее партнерских! С ним я буду продуктивнее. К тому же, будущим искуссникам всегда нужен опыт. Как знать, какие озарения придут в его голову после такого увлекательного путешествия!

Гург впервые за долгое время внимательно посмотрел на Геллерда, да так, что у того пробежали по спине мурашки. Пришлось встать и поклониться.

– А что вы скажете, юноша? Вы готовы отправиться в пасть ко льву?

– Я служу вам и государству, Великий князь! И, если это необходимо, то я не против того, чтобы приручить льва. – Пафосно и твердым голосом ответил Геллерд. Хотя глубоко внутри в нем разгорался пожар праведного гнева на брата, который в очередной раз втянул его в неприятности…

«Ну,Рейкан, ну и сволочь же ты!» – думал Геллерд, покорно склонив голову перед самым страшным львом в Миринии – Гургом Деллатором.

1«Сердце» – один из 5 столпов могущества любого мага. Это особый источник чародея. Лишь тот, кто обладает «сердцем», может считаться сформированным искуссником.

2«Сердца» делятся на 6 типов в зависимости от объема и количества внутренней энергии:

Ветхий – самый низкий уровень энергии.

Прочный – средний уровень энергии и самый распространенный.

Серебряный – высокий уровень энергии, присущий талантливым магам.

Золотой – очень высокий уровень энергии, присущий гениям.

Алмазный – редкий вид источника. Как правило, таким обладают гениальные искусники, отрекшиеся от души на склоне лет перед смертью.

Адамантовый – самый редкий вид источника.

3Градация могущества искуссников зиждется на «вдохе», «сердце», «сопряжении», «воле» и «душе» (её наличию или отсутствию). Воля делится на пять типов в зависимости от ее силы:

Третий луч – слабая воля.

Второй луч – средняя воля.

Первый луч – сильная воля.

Мастер власти – могущественная воля. На сегодняшний день очень мало искусников, обладающих такой волей.

Воля Бога – суть вытекает из названия. На сегодняшний день искусников, обладающих такой волей не существует, но, поговаривают, что в былые времена такие монстры топтали землю.

4«Вдох» имеет следующую градацию и качественно отвечает за формирование будущего источника:

1. Черный вдох = ветхий источник.

2. Белый вдох = прочный источник.

3. Чистый (бесцветный) вдох = серебряный источник.

4. Полный вдох = золотой источник.

5. Вечный вдох = алмазный и адамантовый источники.

Глава 5 – Откровения

Лейт вновь валялся на четвереньках и, тяжело дыша, смотрел в свое отражение в луже. Синяк на физиономии постепенно сходил, но появились новые ссадины. Длинные темные волосы от пота и грязи слиплись и теперь висели неаккуратными сосульками. Вот уже битый час продолжались его мучения на заднем дворе усадьбы папы Эгрона. Сивый откровенно лютовал на тренировках и мягкий подход к делу был ему незнаком.

– Долго еще валяться будешь, размазня? – Презрительно бросил Сивый, со скукой поглядывая на проплывающие тучи. – Скоро опять дождь начнется, и в твоих интересах поскорее встать и продолжить схватку. Быстрее закончим – быстрее пойдем по своим делам.

Незаметно собрав в ладонь грязь из лужи, Лейт смог лишь на это со злобой ухмыльнуться. Ребра болели, голова гудела, руки и ноги были отбиты деревянной палкой мастера Гарена, но сдаваться не хотелось, наоборот, в душе Лейта разгорался огонь азарта, присущий каждому воину. Поэтому, недолго думая, юноша бросил в лицо Гарену увесистый кусок грязи, резко вскочил, и в длинном выпаде попытался нанести своему оппоненту колющий в грудь.

– Неплохо. – Оценил попытку своего ученика, Сивый, уклоняясь от летящей в его сторону грязи, и, одновременно парируя хитрую атаку. – Но против меня такое не пройдёт.

С этими словами Гарен смазными движениями отправил Лейта в очередной полёт. В очередной раз юноше лишь оставалось дивиться реакции и скорости старого хрыча, который только и делал, что издевался над ним уже несколько дней. Лишь болезненно приземлившись, Лейт осознал, что деревянного меча у него больше в руках не было. Сивый каким-то хитрым способом отнял у него оружие за считанное мгновение.

– Гребанный старикашка. – Досадливо прошептал Лейт, с трудом поднимаясь на ноги.

– Что ты сказал?! – Нахмурился Сивый.

Осознав, что перегнул палку, Лейт поспешил реабилитироваться в глазах старого воина.

– Я сказал, что вы – мастер, как всегда – бесподобны. А я – жалкое ничтожество.

– Прямо так и сказал? – Улыбнулся Гарен, присаживаясь на сложенные у дома бревна.

– Да. Прямо так и сказал. – Ответил, Лейт, посылая Сивому свою самую фальшивую улыбку.

– Хорошо. Единственное, с чем у тебя все в порядке, так это с честной самооценкой.

Осознав, что избиение на сегодня закончено, юноша присел рядом с Гареном и закурил трубку.

– Бросал бы ты это дело. – Сплюнул Сивый себе под ноги. – Табак делает воина слабее.

– А вора – спокойнее и хладнокровнее. – Возразил ему Лейт, отправляя колечко дыма под козырек дома.

– У тебя хорошая воинская интуиция, но! Ступни часто отрываешь от земли, тем самым обрекаешь себя на неустойчивость. Твоя любовь к инерционным выпадам и замахам мне также непонятна – это катастрофа! Техники никакой, физически ты слаб. Реакция, как у медведя в спячке. Тебе пока больше подходят короткие клинки, если хочешь – кинжалы и внезапные скрытые атаки. Чтобы научиться владеть мечом и кулаками, тебе нужно выкинуть из своей душонки сущность вора. Ты слишком осторожен там, где нужно бить сильнее, и слишком рискуешь в тех моментах, когда лучше перейти в оборону.

– И что мне делать, мастер? Спарринги не решат всех проблем.

– Завтра утром будешь заниматься по специальной программе. Мастером меча ты не станешь за такой короткий срок, но хорошим мечником – вполне.

– Странно… Никогда бы не подумал, что тренировки в детстве с папой Эгроном окажутся недостаточными для выживания в Далинграде.

– Ты тренировался хитростям и уловкам, грязному кулачному бою и изучал короткие клинки. Этого достаточно для выживания среднестатистического вора. Хотя вор, в принципе, должен всегда избегать насилия и не попадать в «горячие» ситуации. – Хриплым голосом продолжал наставлять Сивый. – В нашем же случае готовится полноценная война между преступными кланами, поэтому ты должен быть максимально готов к грядущим сражениям, а что они будут – у меня нет никаких сомнений.

– Ясно. – Кивнул Лейт и с сожалением обнаружил, что табак в трубке давно прогорел. – Пойду я, Гарен. Мне нужно еще с Аггерой встретиться…

– Не так быстро. – С угрозой в голосе бросил Гарен. – Для настоящего воина тренировки никогда не заканчиваются.

Лейт лишь скривился на эту пафосную браваду.

– Сам-то когда тренируешься, лукавый чёрт?– Подумал Лейт. И ведь верно, он никогда не видел, как Сивый тренируется с клинками до сегодняшнего дня.

Гарен закатал штанины на ногах и стал отстегивать с них странные широкие ремни с металлическими пластинами. То же самое он провернул и с руками. Закончив, он бросил скептический взгляд на Лейта, немного подумал и вытащил из каждого утяжелителя несколько пластин.

– Вот. Надевай. – Потребовал Сивый.

Лейт подчинился. Всё равно, когда придет в «кошку», снимет с себя эти кандалы.

– Если вздумаешь снять с себя эти утяжелители, то, поверь мне, я узнаю. И тогда пусть Эгрон с тобой сам разговаривает.

– Ладно. – Досадливо согласился Лейт и тяжело поковылял к калитке.

– Передавай привет Агере и Варру. – Бросил Сивый, улыбаясь во все зубы.

По пути к «Кошке» Лейт задумался о своих перспективах.

Уровень его образования заметно подрос из-за занятий с Агерой. В ближайшем будущем он мог бы претендовать на степень пастока, стоило только отправиться в Огенд-Барр и там экстерном сдать экзамен. После, можно было бы заняться честным трудом – устроиться в какую-нибудь лечебницу младшим лекарем или на худой конец советником к какому-нибудь провинциальному толстосуму.

– И влачил бы ты тогда посредственную лямку жизни, зарабатывая на хлеб без масла!– Мрачно усмехнулся своим мыслям Лейт.

Были и другие пути. Один из них – возглавить «Романтиков», когда старик Эгрон покинет этот мир и уйдет в тень. Этот маршрут представлялся для Лейта наиболее романтичным и интересным. Зачем ему степень пастока, если он может украсть, что захочет? Зачем ему официальное образование, если на украденные деньги, он вполне мог бы собрать отличную библиотеку, которая открыла бы перед ним горизонты более глубоких знаний? К тому же он на протяжении всей жизни считал Эгрона и Агеру своими родителями, за которых он худо-бедно, но должен отвечать. Уйдет глава «Романтиков», и кто тогда присмотрит за «кошкой» и ее хозяйкой? Последняя мысль была, на самом деле, самым мощным аргументом для его души при спорах с Агерой.

Нет, ученая роба была не по его мерке. Путь свободы. Путь ответственности. Путь вора. Вот его дорога.

Кивнув самому себе, Лейт поправил ворот своего серого плаща и протер штанины от грязи. Являться перед Агерой грязным оборванцем он не собирался.

– Хотя есть еще и третий путь. – Размышлял вслух Лейт. – Втайне даже от самого себя, где-то очень глубоко в душе, юному парню грезились инклюсные минералы и магические формулы. Статус Искуссника вмиг бы удовлетворил амбиции Лейта. С таким могуществом можно было не волноваться о безопасности Агеры и навсегда бросить тропу воровства. Но эта дорога была пока ему заказана. Впереди маячили всполохи войны, войны за ночной мир Далинграда.

С такими мыслями Лейт открыл двери «Кошки» и почувствовал знакомый и родной аромат дешевых духов, кислого пива и яблочного дымка, что разливался густой патокой даже ранним утром в стенах его дома.

Варр, сверкая бронзовыми мускулами, уже был занят рутиной за барной стойкой. По его осунувшемуся лицу было заметно, что он совсем не спал. Тем не менее, он напевал себе что-то под нос, пытаясь взбодриться, а на его лице застыла глупая ухмылка. Он всегда так скалился, когда не высыпался.

– А… Лейт, дружище, я думал, ты все еще дрыхнешь и тискаешь во снах прелестниц…

– Нет, теперь я предпочитаю с рассветом хорошую зарядку и порку от старого вояки. – Проигнорировал шпильку турранца Лейт. – Но ты, как я погляжу, всю ночь этим самым и занимался, только наяву?

– Ты же знаешь мои тренировки? Я очень люблю падших женщин и разливать напитки с гордыми названиями. – Состроил серьезную мину турранец. – Я уже не молод, а тело нужно держать в форме. Ничто так не тренирует турранца, как любовные потехи.

– Глядя на тебя, и не поспоришь.

– А зря, в спорах рождается истина. – Агерра грациозно спустилась в главный зал. – Смотрю, вам тут весело?

– Работаю, не покладая рук! – Улыбнулся Варр и принялся готовить шоколадс любимым чаем хозяйки.

– Ну, как прошла утренняя тренировка? – Обратилась Агерра к Лейту, красивым жестом поправив серебряные очки на переносице.

– Прекрасно! Мое тело болит и ноет, но теперь у меня сложился иной взгляд на наши с тобой уроки!

– И какой же?

– Учиться грамоте менее болезненно, чем игре с клинком.

– Я бы не была так уверена. Во многих знаниях множество печалей.

Позавтракали в тишине. Все были погружены в свои мысли, поэтому никто никому не докучал с вопросами. Лейт набил желудок до отвала, хоть Агера всегда ему и говорила, что чрезмерная сытость отупляет, но тут, видно, сказывались тренировки с Гареном, нагоняя не дюжий аппетит.

– Как Эгрон? – Тихо спросила Агера, потянувшись за салфеткой.

– Я его сегодня еще не видел, но он просил передать, что сегодня вечером мы будем ужинать у него. – Ковыряясь зубочисткой в зубах, ответил Лейт. – Ему стало лучше еще вчера, когда мы с ним приговорили последнюю бутылку из его погребка.

Лейт не боялся откровенничать под крышей «Кошки». Варр и Агера умели держать язык за зубами, а девочки еще спали после рабочей смены.

– Интересно, кто же отравитель? – Задумчиво спросил Варр, натирая тряпкой и без того чистые кубки. Лейт не удивился осведомленности турранца.

– Я думаю, сегодня вечером мы уже будем в курсе. – Сказала Агера, решительно вставая из-за стола. – Пойдем, Лейт. У нас урок. Не забыл?

– Забудешь тут! – Пробубнил Лейт и поплелся за наставницей наверх.

В учебной комнате, как и всегда, царил безукоризненный порядок. Было настолько чисто, что Лейту стало как-то не по себе от такой стерильности.

– Прежде чем мы начнем, мальчик мой, скажи мне, пожалуйста, что-то назревает в городе? – Агера поправила очки на переносице и требовательно уставилась на Лейта. – Отравление Эгрона, тренировки, твой тревожный взгляд… Что случилось?

Лейту пока совсем не хотелось делиться печальными новостями со своей наставницей, но, с другой стороны, предупредить ее он должен был. Всё-таки её ум мог помочь в будущей авантюре.

– Жрец Тирениса обязал меня обокрасть Черного Брута. Он назвал его предателем и считает, что я сильно задолжал воровскому богу. Эгрон говорит, что будет война кланов. К ней мы и готовимся.

Агера побледнела и присела на одну из подушек, затем сняла очки и стала протирать их полами своего голубого платья. Она всегда так делала, когда нервничала.

– Ну вот… Я же говорила тебе, что во многих знаниях кроются печали.

– Я подумал, что неведение плодит еще большие печали.

– Ты прав. Что вы решили?

– Пока ничего. Но Гарен Сивый теперь каждое утро будет делать из меня отбивную, чтобы подготовить к грядущим переменам.

– Разумно. Значит, Одноглазому Барри наскучила мирная жизнь в Далинграде, и он хочет устроить тут резню с твоим самым непосредственным участием?

– Мне кажется, что он не тот, за кого себя выдаёт. При нашей встрече он впечатлил меня своими трюками.

– Мы все – не те, за кого себя выдаем, а Барри – легенда и загадка города. Мы с Эгроном живём тут давно, а жрец Тирениса за это время ничуть не постарел. Всё такой же, будто его заморозили.

– А почему бы мне не плюнуть на приказ Барри, и не махнуть в столицу? – Шутливым тоном спросил Лейт, не веря своим словам. – Поступил бы в университет, забыл бы эту вольную жизнь, устроился бы прислуживать какому-нибудь князю…

Агера не улыбнулась, напротив, лишь нахмурилась и обратно нацепила свои очки в серебряной оправе.

– Да потому, что с богами не спорят, Лейт. Их не обманешь. Будучи ещё девочкой, я жила в Огенд-Барре, и вот, что я тебе скажу… Когда я была маленькой, мой отец, да будут Святые лики к нему улыбчивы, уже сильно болел… – Агера вдруг прервалась, ее глаза стали немного слезиться. – Дай мне свою трубку!

Лейт сильно удивился просьбе наставницы, но вида не подал. Он никогда не видел, чтобы Агера курила, но трубку с яблочным табаком всё же передал. К тому же сейчас ему выпал шанс узнать что-то новое из её загадочного прошлого – такую возможность нельзя было спугнуть.

– Дела шли крайне плохо… – Закурив, продолжила Агера. – Ведь всё благосостояние семьи держалось на отце. Он был талантливым артефактором и хорошо зарабатывал. Мама же не работала вовсе. Она занималась детьми. А нас у нее было немало. Не спрашивай меня о них. Двое младших братьев погибли на улицах столицы, старший сейчас живет там, но я с ним не общаюсь, он думает, что я мертва. На то есть свои причины. – Агера сделала глубокую затяжку и , не выдержав, всё же пустила слезу.

Лейт, желая утешить наставницу, присел рядом на пол и коснулся подола ее платья. На большее он не решился.

– Ну так вот… Мама повела меня, да будут Святые лики и к ней улыбчивы, в храмовый квартал столицы… Мы тогда хотели помолиться Фатуму1за здоровье отца и сделать щедрое подношение. Время нам казалось удачным, ведь был праздник Вознесения2, и были хорошие скидки на свечи. Денег тогда уже страшно не хватало, отец работал всё реже и реже, поэтому любые послабления для нашего кошелька воспринимались, как дар божий.

Агера отстранилась от Лейта и отправилась к окну. Комнату уже заволакивала зеленоватая дымка табака, поэтому наставница решила открыть окна пошире.

Выглянув на улицу, она тяжело вздохнула и продолжила надтреснутым голосом.

– Купив свечи, мы с мамой направились прямиком к Девятому лику. Паломников в тот день было много, поэтому очередь была длинной и тянулась крайне долго. Но как только мы оказались перед алтарём, к нам вышел жрец Фатума, он был облачён в пурпурное одеяние и был бледен, как зимняя луна. Словами: «От судьбы не уйдешь» он нас поприветствовал и безучастным взглядом посмотрел на меня. Мама зажгла свечи, я поставила свою перед статуей девятого лика, а жрец по звериному втянул носом запах горящих благовоний. Что он потом сказал, я отчетливо помню до сих пор: «Бедная девочка. Твоя миссия – наставлять. Твой ученик важен. Поделись с ним всем. Отец умрёт через неделю. Крепитесь.»

– Звучит мрачно… – С сочувствием подал голос Лейт.

– Всё сбылось. Отец умер ровно через неделю. Спустя долгие годы у меня появился ученик, которого я полюбила, как сына. – Агера смахнув слезу на улицу, любящим взглядом посмотрела на Лейта. – Но это не вся история, мой мальчик. Когда мы с мамой уходили из храма, посреди толпы мы обнаружили жреца Тирениса. Он как раз шёл по направлению к нам, видимо, хотел что-то обсудить с коллегой. Так вот… Жрец этот был толстым и одноглазым – вылитая копия нашего Барри. Увидев меня, он многозначительно кивнул и сказал моей маме, что мне судьбой уготовано купаться в любви. Мне! Смешно, не правда ли? Мой суженный – папа «романтиков», а я заправляю борделем.

У Лейта похолодело всё внутри. Он никогда бы не подумал, что жрецы обладают таким могуществом. Выходило, что Одноглазый Барри -действительно был фигурой мистической. Теперь юный вор был окончательно убежден в том, что оказался в ловушке. В таких силках, что и не выпутаться так просто.

– Ах! Как бы я хотела, чтобы ты сейчас собрал вещи и отправился в столицу! Я бы нарушила свое молчание и написала бы брату! Тогда бы он смог тебе помочь устроить новую жизнь! Жизнь, гораздо более подходящую тебе! – Агера подошла к Лейту и обняла его за плечи. От нее пахло духами и яблочным табаком. – Нужно было раньше тебя отправить в большой мир! Дура! Какая же я дура!

– Всё хорошо, мама. – Почему-то Лейту эти слова дались невероятно легко. Он никогда так не называл Агеру. А сейчас у него будто камень с души упал. Словно полуразрушенная невидимая стена между ними окончательно рухнула. – Ты и так для меня многое сделала! Я счастлив здесь. С тобой.

– Ох, мой мальчик! – Агера плакала, не сдерживаясь. Но то были слезы счастья вперемешку со страхом. – Нужно что-то придумать! Я пойду к Барри и заключу с ним сделку! Он отстанет от тебя, и тогда я сразу же напишу своему брату! С Эгроном будет не просто, но я и этот вопрос решу!

У воров хорошие ноги. Бегают они часто, но бежать сейчас Лейту совершенно не хотелось. Трусливая нотка в его душе отыграла свое, и теперь он готов был смириться со своей судьбой. Если он покинет город, что будет с Агерой? Война за власть над городом уже стучалась в дверь. Он чуял её всем сердцем. Если Эгрон проиграет, что будет с «Кошкой»? А если «романтики» сгинут, что будет с Эгроном? Если Лейт бросит Вателя, как сложится его судьба? Если он отправится в Огенд-Барр, как он сможет жить без рыжеволосой лютнистки? Все эти вопросы набатом бились в голове, отрезвляя его дух.

Да и к тому же никто не отменял божественного гнева. Одноглазый Барри сможет достать Лейта и в столице, если уж на то пошло. Теперь он это знал точно.

Сделка с Тиренисом была заключена, и отменить ее было не в его власти.

– Нет, Агера! Я уже мужчина, и не собираюсь увиливать от ответственности. Ты сама меня учила держать удар за свои поступки. Мы справимся! Всё будет хорошо!

– Хорошо. – Сдавленным голосом согласилась Агера. Было видно – далось ей это нелегко. – Но тогда пообещай мне, что как только всё закончится, ты отправишься в столицу, к моему брату, и поступишь в университет! Обещай мне!

– Но я не могу!

– Почему?! Ты же сам об этом иногда мечтал!

– Я и сейчас об этом временами мечтаю, но…

– Что «но»? Здесь нет будущего для тебя, Лейт. Тебе нужно выбираться из этого болота, пока оно окончательно тебя не засосало, как меня!

– Просто мне кажется, что я влюбился. – Затравленно ответил Лейт, забирая из рук Агеры трубку. – Поэтому не хочу покидать это место.

Агера удивленно вскинула брови, и как всегда поправила очки на переносице.

– Влюбился?

– Да! Это серьезные чувства! Ничего не могу с собой поделать. Поэтому, пока не разберусь со всеми делами тут, никуда не поеду!

– И кто же эта девушка? Надеюсь, она не из нашего борделя? – Стала наступать Агера. – Нет, если так, я не против, в жизни всякое бывает…

– Нет, Агера! О боги! – Лейт закатил глаза. – Она не из этих мест.

– Ну?

Поняв, что отпираться уже бесполезно, Лейт решил, что Агера имеет право знать.

– Её зовут Клеора.

1Фатум – Бог судьбы и рока. Девятый, и последний лик многоликого творца.

2Праздник Вознесения – крупное религиозное празднование, посвященное многоликому творцу. Отмечается тот день, когда девятиглавый дракон вдохнул жизнь в этот мир, запечатав инклюсом всех демонов.

Глава 6 – Семейный ужин

Обычно, вечером Лейт чувствовал себя по-особенному. Эта особенность была знакома каждому плотнику, что обрабатывал доски в свете рассветных лучей летнего солнца, ведь в такое время дерево быстрее сохло, а утренняя прохлада охлаждала натруженное тело. Моряк же впитывал эту особенность с попутным ветром в ясные дни, так как корабль летел по морю озорной ласточкой и резво шёл к намеченному порту. У каждого рабочая атмосфера была своя. У вора же в этом деле подругой выступала терпкая, как вино, и голосистая, как соловей, ночь.

Но сегодня Лейт чувствовал только усталость и стойкую, словно аромат духов на старческом теле, боль в ногах. Его темные волосы в скупом свете уличных фонарей блестели черным жемчугом, на лице начинала пробиваться скудная щетина, а разноцветные глаза под сводами длинных ресниц с юношеским упрямством смотрели вперед.

Кандалы – так про себя Лейт называл утяжелители Гарена, сильно натирали кожу и стесняли движения. Набегавшись за день по поручениям Агеры, он понял, что имел в виду Сивый, когда сказал, что воин тренируется всегда. С такими-то гирями на ногах Лейт уже начинал понимать, что такое отчаяние. Как вор, он временно был профнепригоден.

Агера шла рядом и периодически бросала на ученика сочувствующие взгляды. Сегодня она выбрала для себя цвет цветущего ириса: черный, как морион с оттисками фиолетового. Платье было сшито из качественного батиста и поэтому бесшумно касалось ее щиколоток.

– Почти пришли. – Подбадривающим тоном заговорила наставница.

– Знаю. Уже не терпится рухнуть в удобное кресло.

– Интересно, что Эгрон сегодня приготовит на ужин?

– В последний раз он делал лосося на углях. – Окунаясь в добрые воспоминания, ответил Лейт. – С какими-то душистыми травками.

Агера с пониманием в глазах улыбнулась.

– Мужчина, умеющий приготовить хоть что-то, кроме яичницы – настоящая находка!

– Тебе повезло. – Улыбнулся Лейт, хотя в мыслях завидовал Эгрону.

Особняк Эгрона уже мелькал неподалеку в тенях, отбрасываемых фасадами других домов. В воздухе парила грозовая свежесть, проясняющая даже самые ленивые умы. Весь день шёл дождь, который решил отступить только к закату, оставив после себя тягучую грязь и нежную прохладу.

Лейт слегка нервничал из-за утреннего разговора с Агерой, а потому игрался с медной кроной, перекатывая ее на пальцах из стороны в сторону. Наставница благоразумно не затрагивала тему личных отношений. Она рассказывала о кулинарном таланте Эгрона, делилась личными рецептами и периодически менторским тоном проповедовала какую-нибудь очередную прописную истину. Но Лейт подозревал, что так продолжаться будет недолго. После его откровений она была подозрительно молчаливой. Больше всего он боялся, что Агера не одобрит его выбор. Ведь барды славились своей ветреной натурой и независимостью, а с другой стороны – воры мало чем от них отличались. В какой-то момент Лейту стало плевать, что о его чувствах к Клеоре подумают другие. Не их это дело!

У тяжелой кованной калитки, на грубо сколоченном табурете, их ждал Гарен. Он, как и всегда, беспристрастным взглядом ощупывал улицу на предмет угрозы и точильным камнем полировал лезвие ножа – простого, без изысков, но, наверняка, прекрасно сбалансированного. Его серые глаза сверкали сталью в отблесках масляных фонарей, а седая борода серебрилась мягким сиянием. Он, как и Лейт предпочитал однотонный цвет одежды. Ворот на крашенной в вишневый оттенок льняной рубахе был широко распахнут, открывая толстую золотую цепь с висящим на ней медальоном в форме двуручного меча. Это был отличительный знак мечника, человека, который много лет посвятил себя игре с клинком. Стряхнув с таких же вишневых штанов железную стружку, Сивый неторопливо встал и холодным взглядом уставился на приближающихся гостей.

Агера на ходу поправляла и приподнимала полы платья, а Лейт периодически позвякивал кандалами. Лишь спустя мгновение лед в глазах Гарена немного подтаял, когда он узнал идущих прямо к нему незнакомцев.

– Агера! Рад тебя видеть! – Сивый галантно поцеловал протянутую ему руку в перчатке. – Сколько воды утекло?

– Ох, Гарен, в этом деле я уже – моряк! – Ответила Агера и сделала шутливый реверанс.

– Лейт. – Кивнул Сивый. – Тебя я тоже рад видеть! Как тебе мои утяжелители?

– Как утопленнику. – Хмуро ответил юноша.

– Слабак. – Подытожил Гарен, но на его лице, напротив, было написано уважение. – Что ж, проходите в дом.

Света в главной зале было в изобилии. Инклюсные светильники, развешанные по настенным канделябрам из меди, горели завораживающим пламенем. Камин весело и с хрустом поедал древесину, изредка выплевывая игривые искорки и даруя то прекрасное чувство уюта и безопасности, когда мы оказываемся в месте своего счастливого детства. Массивный стол из морёного дуба, расположенный неподалеку от каменного очага, казалось, трещал от веса различных яств и деликатесов.

В центре стола на огромной медной тарелке лежал запеченный на вертеле молочный поросенок. Над ним вился пар, а по бокам стекал горячий сок. Он так и ждал, когда Лейт отрежет от него жирный кусок и отправит его себе в рот. Также Эгрон не поскупился и в большую хрустальную вазу свалил местные фрукты: твердые красные яблоки в белую крапинку, гроздья винограда, сушенные финики и цитрусовые различных размеров и вкусов. Все было спелым и сочным. В фарфоровых плошках мерным цветом поблескивала черная икра, а неподалеку от нее в плетенной корзинке покоился свежий и хрустящий хлеб. Запахи смешивались между собой, образуя причудливый аромат. Лейт невольно сглотнул… Он и не думал до этого момента, что был так голоден.

Эгрон сидел во главе стола и целеустремленно нарезал сыр. Рядом с его рукой стоял початый бокал вина, а в тарелке, перед ним, лежала обглоданная тушка перепелки. Видимо, отравление и переживания не сказались на аппетите старого вора.

– Так вот как встречает гостей знаменитый папа «романтиков»? – Агера шутливо погрозила Эгрону пальцем и направилась прямо к нему. – Я так переживала, мой милый!

Эгрон вздрогнул от неожиданности и порезал палец. Увидев свою возлюбленную, резко вскочил с места, да так, что стул под ним рухнул на пол. Мужчина приосанился, втянул живот и крепко обнял Агеру за талию, одновременно с этим запечатлевая горячий поцелуй на ее губах.

– Теряешь хватку, старый лис. –Подумал Лейт, глядя на рассеянность своего наставника. Юноша с теплом на сердце наблюдал за тем, как Агера расцветает в объятиях любящего мужчины, как Эгрон краснеет от смущения, и как их глаза лучатся редким и неподдельным счастьем.

Лейту вдруг захотелось оказаться между ними, чтобы Эгрон мог потрепать его за плечо, а Агера – поцеловать в макушку. Но это было лишним. Он давно покинул тот возраст, когда дети слепо живут только своими родителями…Единственное, что он пообещал себе, так это нарисовать портрет их странной семьи. Этот рисунок бы согревал его в ненастные дни.

– Ты идешь, или так и будешь стоять в проходе?

Лейт вздрогнул и стряхнул с себя последние капли счастливого наваждения, поворачиваясь на скрипучий голос Гарена.

– Я думал, ты останешься на страже, как это обычно бывает…

– Парень, я – не сторожевой пёс, а «кулак1» главы «романтиков.» – Укоризненно прошептал Сивый, протискиваясь мимо Лейта к столу. – Сегодня на страже постоят Щербатый и Повеса. Они, конечно, ещё те тростинки, но, если что-то заметят подозрительное, сразу дадут знать.

Лейт нахмурился:

– Всего двое? Щербатый и Повеса?

– Остальные работают в отличие от некоторых бездельников.

– Долго вы еще там будете рычать друг на друга?! – Без приветствия вклинился в их разговор Эгрон. – Сходите лучше в подвал и захватите оттуда несколько добрых бутылок. Эту мы с Агерой вот-вот приговорим.

«Старый лис» демонстративно покачал почти пустую бутылку и по-особенному подмигнул Лейту. Это значило, что Эгрон что-то скрывает, и не хотел, чтобы об этом узнала Агера.

«– Ладно, разберемся. – Подумал Лейт, и молча направился в комнату, где находилась лестница, ведущая в подвал.» Гарен бесшумно проследовал за ним.

За спиной слышался смех Агеры и игривый тон Эгрона. «-Наверняка, травит очередной анекдот, который она уже слышала сотню раз. – Подумал, Лейт, спускаясь по заплесневелым ступеням.

На середине пути Гарен сжал плечо Лейта:

– Подожди.

– Что такое?

– Там. Внизу. Булочник Азар. – Сивый хищно ухмыльнулся. – Нужно допросить, но только тихо.

– М-да, вечер определенно обещает выдаться веселым! – Прошептал Лейт. – Если Агера узнает, тут такое начнётся!

– Вот и не ори. Будь мышкой.

– А ты кто тогда? Кот? И почему вы не могли его взять ночью или завтра, утром?

– Возникли некие сложности. Щербатый и Повеса решили выслужиться раньше времени. Ты же знаешь, как они любят папу Эгрона…

Лейт прекрасно это знал. Щербатый и Повеса были немногим его старше. Росли они без отца, а мать ушла за грань лет пять назад. Понятное дело, что юноши без средств к существованию и наличия хоть какого-то ремесла в кармане не могли долго оставаться законопослушными гражданами. Их поймали на краже, и им должны были отрубить руки, но тут вмешался Эгрон с крупным залогом. Теперь парни из кожи вон лезли, чтобы отблагодарить своего благодетеля.

– Иногда услужливый дурак хуже врага. – С недовольством в голосе буркнул Лейт, спускаясь с последней ступеньки.

Внизу царил полумрак, едва разгоняемый лунным светом цокольного оконца. Вдоль стен тянулись стеллажи с вином и бренди. Под одним из них лежал связанный смуглый мужчина средних лет. Он глухо мычал, пытаясь выплюнуть кляп, надежно державший его голос в узде. Азар вопреки всем принятым стереотипам о булочниках был худощавого телосложения. В его карих глазах сейчас читался страх и сильное желание оказаться в другом месте.

– Здравствуй, Азар! – Прошептал Сивый. – У нас, с приятелем мало времени, так что будь паинькой. Накопилось несколько вопросов. Ответь на них честно. И, что самое главное, тихо. Повысишь голос и, клянусь девятью ликами, я перережу тебе глотку.

Гарен достал нож, виртуозно крутанул его на ладони и склонился над пленником:

– Если мне понравятся твои ответы, будешь жить.

Сивый вытащил кляп из глотки купца и продолжил:

– Зачем ты хотел отравить Эгрона?

Азар судорожно сглотнул, закашлялся…

– Воды… Дайте мне попить сперва.

Гарен отвесил мощную затрещину неудачливому отравителю. Лейт вздрогнул, но сделал непринужденный вид, разглядывая бутылки на стеллажах. Он не сомневался, что Сивый – своё дело знает. Участвовать в допросе юноше совсем не хотелось. Булочника было жаль, но тот сам напросился.

– Отвечай на вопросы, падаль! – С угрозой в голосе прошептал Сивый.

– У меня не было выбора! – В полный голос затараторил Азар. – Они…

Еще одна затрещина.

– Шепотом, кретин! Отвечай шепотом!

На глазах булочника выступили слезы, а щеки приобрели малиновый оттенок.

– У меня не было выбора. – Уже шепотом повторил он. – Ко мне пришли серьезные люди и пригрозили сжечь лавку, если я откажусь от этого дела.

– Что за люди? Как выглядели? Их имена?

Азар застонал от отчаяния.

– Не могу сказать. Они убьют меня!

– Если ты не скажешь, то убью тебя я! Медленно.

– Вы не понимаете. Они сказали, что знают, что у меня есть дочь… И, если я кому-нибудь расскажу о них, то они примутся и за неё… Лучше убей меня.

Сивый повернулся и с кровожадной ухмылкой посмотрел на Лейта:

– Мальчик, у Эгрона на втором этаже живёт ручная крыса в клетке. Принеси ее и захвати железное ведро с факелом. Наш гость считает, что мы ему оказываем слишком холодный прием.

– Э… Зачем? – Спросил Лейт, недоуменно поглядывая на испуганного булочника.

– Хочу покормить крысу и убить другую… Медленно.

Лейт похолодел. Это было жестоко. Даже для Гарена. Пытка, которую старый вояка хотел устроить купцу, считалась одной из самых болезненных и мерзких по своей сущности. Это было не для Лейта. В этом он участвовать совсем не хотел, но в глубине души надеялся, что Сивый блефует, поэтому решился подыграть, не веря своим словам.

– Может, отрежем сперва палец и бросим его крысе? Ну, чтобы она не сразу его прикончила, а была хоть немного сытой перед началом трапезы.

Азар побледнел, судорожно сглотнул слюну, но продолжал упрямо молчать.

– Падаль, неужели ты думаешь, будто мы не знаем, где твоя дочка? – Гарен сжал подбородок купца и посмотрел ему прямо в глаза. Хочешь, чтобы она разделила твою судьбу? Может, мы ее приведем сюда и привяжем ведро с крысой к её брюху, а ты посмотришь? Как тебе такой расклад, а? Будешь сговорчивей?

Лицо Азара покрылось лиловыми пятнами, что контрастно поблескивали на бледной коже… Он прерывисто и часто задышал, до хруста сжимая зубы. Глаза забегали, морщины углубились, а на висках выступили вены.

– Я всё скажу. – Шепотом обреченного на виселицу человека, проговорил Азар. – Только не трогайте мою дочь!

– Слушаю.

– Обещайте!

– Даю слово! – Смягчил тон Гарен.

– Ко мне приходили два типа. Еще те мордовороты! Один хромал на левую ногу, у него были гнилые зубы и голубые глаза. Второй – рябой с длинным носом и татуировкой на запястье в виде волчьего оскала. Они…

– Судя по описанию… – Обрубил купца Гарен.

– Хромоножка и Рябой – люди Черного Брута. – Добавил Лейт.

– Ожидаемо. – Кивнул Гарен.

– Что теперь? – Спросил Азар, испуганно поглядывая на нож Сивого.

– Я тебе верю, булочник. Теперь ты берешь дочку, закрываешь лавку и валишь из города как можно быстрее и как можно дальше! Мои люди тебя проводят. Романтики свое слово держат! И не вздумай обращаться к стражникам за помощью… Надеюсь, ты не настолько наивен, чтобы думать, будто им есть до тебя хоть какое-то дело?

Азар судорожно сглотнул комок в горле и несколько раз кивнул.

– Только вот его надо вывести из дома незаметно. – Обратил на себя внимание Лейт. – Никто не должен его видеть.

– Ну, это уже твоя забота! Ты у нас мастер скрытности. – Ухмыльнулся Гарен, срезая путы с пленника.

Лейт тихо выругался.

– Мне нужно, чтобы ты отвлек Агеру.

– И как же я это сделаю? Она слишком умна.

– Не знаю. Бери вино и топай к ним. Скажи, что у меня живот прихватило, и я отправился в нужник. Только быстрее! Мы и так тут задержались.

Гарен, пожав плечами, схватил две бутылки вина и направился к выходу.

– Так вы меня не убьёте? – Не веря в свою удачу, спросил Азар.

– Ты за кого нас принимаешь, булочник?! – Делано удивился Лейт. – Романтики – порядочные люди… Порядочней только гвардейцы нашего Величества. Да и крыс у нас никаких нет. Посмотри, какой чистый подвал! Мы бы и пытать тебя не стали. Двигай на выход, и давай без фокусов.

Лейту пришлось выудить из под сапога нож и демонстративно покрутить им перед лицом купца. На всякий случай.

Азар медленно встал с холодного каменного пола. Лейт схватил его за шиворот, а нож приставил к пояснице.

– Идём и не искушай судьбу.

Спустя мгновение они выбрались из подвала и оказались во мраке просторной комнаты. Гарен предусмотрительно потушил светильники. Из зала доносился скрипучий голос Сивого и звонкий, как золотая крона, смех Агеры. Лейт с булочником замерли в темноте, нащупывая момент, когда можно будет пойти к выходу. Радовало, что Азар полностью покорился судьбе и даже не думал сопротивляться. Прошло еще немного времени, прежде чем Эгрон решил спеть свою любимую песню. Дрогнули струны лютни, зазвучал хорошо поставленный голос. Лейт подумал, что это тот самый шанс улизнуть из дома незамеченным.

Оказавшись во дворе, Лейт почувствовал, как освежающий ветер коснулся его лица. Ночь окончательно расправилась с сумерками и теперь взирала на мир холодным безразличием мириад звезд.

Высокая стальная калитка была закрыта на проржавевшую щеколду и время от времени гуляла в петлях, мечтая вырваться на свободу. К ней и направился Лейт со своим пленником.

– Открывай. Только тихо! – Прокравшись к калитке, приказал Лейт Азару.

Булочник явно мог еще стать отличным взломщиком. Ему удалось бесшумно открыть им путь в купеческий квартал, да так лихо, что Лейт втайне восхитился скрытой ловкостью Азара.

– Что теперь? – Отойдя от особняка Эгрона на безопасное расстояние, испуганно спросил булочник. Клинок Лейта неприятно холодил его спину.

– Ждём.

Как и ожидал Лейт, на дальнем конце крытой булыжником дороги проступили два высоких силуэта. Сердце не успело сделать и двадцати ударов, как незнакомцы разделились по краям улицы и стали приближаться.

Азар заметно нервничал: чесал щетину, щерил глаза, пытаясь рассмотреть приближающихся незнакомцев.

– Махорки не найдется, господа? – Издали бросил один из них, вытаскивая из-за пояса стилет.

– Или какой-нибудь мелочи на кружку эля? – Вторил ему другой, выуживая из кармана длинную цепь с кистенем на конце.

– Нет, приятели! Лишь мёд и лоза! – Принятой у романтиков фразой ответил Лейт. – Шевелитесь быстрее. Дело есть.

Щербатый и Повеса спрятали оружие и как ни в чем не бывало уставились на булочника.

– Уже закончили, Двоедушник? – Спросил Щербатый, облизывая потрескавшиеся губы. На вид ему было лет двадцать. Он был худ и тонок, как иголка, и напоминал полевое пугало в темном плаще.

Лейт скривился от упомянутого прозвища, но промолчал.

– Мы думали, Сивый его прикончит. – Повеса кивнул в сторону Азара, приглаживая непослушные волосы деревянным гребешком. Лицо у него было красивое и выразительное, но острое, как бритва, из-за голодного прошлого.

– С каких-таких пор мы стали такими кровожадными? – Сощурился Лейт и продолжил. – Папе Эгрону угодно, чтобы его почетный гость выехал сегодня же ночью из города с полагающейся ему свитой. Господину Азару очень не хотелось покидать столь гостеприимное застолье, но, скажем так, выгодная сделка, неподалёку от столицы вынудила его бросить всё и отправится в путь.

– Ясно. Но я бы припудрил его личико кулаком для презентабельности. – Ухмыльнулся Повеса и сжал кулаки.

– Какой-то он невзрачный для таких сделок. – Поддакнул Щербатый, щелкнув пальцами.

Азар испуганно втянул голову в плечи и сделал шаг назад, чуть не напоровшись на лезвие ножа.

– Папа Эгрон… – Лейт сделал многозначительную паузу. – Считает, что его гость и так достаточно хорош собой. И, если я узнаю, что вы его подрумянили или как-то оскорбили честь его дочки, то, поверьте, работа палача Глорена вам покажется жалкой щекоткой.

Щербатый с Повесой переглянулись:

– Дочки?

– Да. Она будет очень полезна любезному Азару для переговоров.

– Ладно, мы всё поняли, Лейт. – Принимая серьезный вид, обрубил Повеса. – Но кто будет охранять Эгрона? Весь город уже, наверняка, в курсе, что он жив.

– Сивый же как-то справлялся раньше? Кто лучше него справится с этой ролью?

– Ты прав. – Согласился красавчик и повернулся к Азару. – Ладно, булочник! Потопали! Ну, и прибавил же ты нам работёнки!

– Выдохни, Двоедушник. – Щербатый покосился на нож, приставленный к спине купца. – Дальше мы сами.

– Не называй меня так.

– Погоняло есть погоняло… Его так просто не сведешь.

– Не дуйся. – Улыбнувшись добавил Повеса, хватая булочника за шиворот. – Увидимся!

Лейт еще какое-то время хмуро наблюдал за спинами удаляющейся троицы, пока та не скрылась за поворотом. Одному ему было спокойнее.

Купеческий квартал спал, погруженный в ласковую вуаль освежающей ночи. Вывески раскачивались на ветру, наигрывая своим скрипом незатейливую мелодию. Отовсюду веяло сонным городским спокойствием, и Лейту вдруг захотелось снять сапоги и рухнуть в свою кровать на четвертом этаже «Кошки».

Но синхронный топот городской стражи, патрулировавшей улицу торговцев, быстро вернул его в чувство. Нужно было срочно возвращаться. Агера могла его хватиться с минуты на минуту.

Стараясь бесшумно открыть калитку во двор Эгрона, Лейт все же оплошал. Ржавые петли протяжно рыкнули, напугав сидящую на заборе ворону.

«Проклятые утяжелители! Что б их…» – Подумал Лейт, втягивая голову в плечи. Если бы не эти пластины, он был бы ловчее.

Радовало, что из дома по-прежнему доносились звуки лютни, только на это раз пел Гарен. Голос его стрелял хрипотцой и по-своему был очаровательным. Он почти не фальшивил, хотя до Эгрона ему было далеко.

Оказавшись, наконец-то, внутри особняка, Лейт сразу же направился к столу. В комнате гуляла сизая дымка от табака. Гарен сидел во главе застолья и уже заканчивал песню. Его мозолистые пальцы неловко перебирали струны. Эгрон же с Агерой устроились в удобных креслах возле очага. Он одной рукой сжимал ладонь своей возлюбленной, другой держал чадящую трубку. Они курили её на двоих, задумчиво глядя в огонь.

Живот предательски громко заурчал… Лейту показалось, что желудок поцарапал позвоночник – настолько он был голоден. Больше не обращая ни на кого внимания, юноша уселся с краю и намазал толстый ломоть хлеба маслом, сдобрил икрой и принялся с наслаждением жевать.

– Как ты, мой мальчик? – Эгрон слегка повернулся к Лейту. – Тебя долго не было.

– Всё хорошо. Видимо, переживаю, вот и несварение схлопотал. – Потянувшись к поросенку, ответил юноша. – Булочники всякие, думаю, таким недугом не страдают. Жизнь у них размеренная, спокойная. Может, мне тоже начать печь хлеб?

– Понятно. – Хмыкнул Эгрон, выпуская колечко дыма.

Агера скользнула взглядом по Лейту, затем с подозрением уставилась на Эгрона:

– Причем тут ремесло пекаря? Всякий знает, что от несварения хорошо помогает древесный уголёк, а ты, Лейт, на мой взгляд, зря так налегаешь на еду. Как бы хуже не стало!

– Пусть парень поест. – Встрял в разговор Сивый. – Одна кожа да кости! На голодном пайке он мышцами не обрастёт.

«Ну, началось…» – Подумал Лейт, не обращая внимания, на короткую перепалку между старым воякой и своей наставницей. Голод немного поутих, уступив место жажде. Юноша щедро плеснул себе в кубок вина… Оно было терпкое, с нотками ежевики, но холодное – только из погребка.

Эгрон нехотя отпустил руку Агеры и поднялся с кресла:

– Мои дорогие друзья, любимые! – Высокопарно начал он. – Мы собрались сегодня здесь, чтобы обсудить будущее Лейта. Нам пора начать действовать. Тиренис ждёт свою жертву, а его нельзя заставлять долго ждать. Что будем делать? Есть какие-то соображения?

– Для начала нам нужно понять, чем так сильно дорожит Черный Брут, кроме своей жизни? – Подхватил Сивый, убирая лютню в сторону.

– Может, лучше Лейту всё-таки уехать из города? – С надеждой в голосе спросила Агера.

Лейт скривился от такой мысли. Они же уже обсуждали это… Побег не для него, а око богов найдёт его везде. На ум приходило только одно решение – исполнить волю Тирениса.

– Мой мальчик не трус! – Эгрон нахмурился. И этот вопрос решенный. Никуда он не поедет!

– Но…

– Агера… Мы же с тобой договорились. – Перебил свою наставницу Лейт. – Не позорь меня.

Агера дернулась, как от пощечины и понуро опустила голову, нервно теребя подол платья.

Лейт не хотел отвечать так резко, но пора было уже расставить приоритеты и показать своим опекунам, что он уже взрослый. Сердце щемило, но он смог сдержать порыв броситься к Агере, чтобы обнять ее.

Эгрон попытался примирительно взять Агеру за руки, но она одернула его, гордо вздернув носик.

– Я знаю, только одного человека в Далинграде, который может располагать нужной нам информацией. – Сказал Сивый.

– Все его знают. – Поддакнула Агера.

Лейт уже догадался, о ком они говорят. Он и сам хотел обратиться за помощью к этому человеку, только вот не было у него права на аудиенцию с одним из пап города. Нужна была протекция.

– Брок Рыбак – черный паук и по совместительству один из пап города. – Вытряхивая прогоревший табак из трубки, с мрачным видом сказал Эгрон.

1 Кулак – правая рука криминального авторитета.

Глава 7 – Мечник

Она сидела на пляже, утопив пальцы в белоснежный песок; неглубоко – так, чтобы тот приятно холодил кожу. Море, как заботливый любовник, голубым приливом ласкало её лунные ступни. Она улыбалась, глядя в бесконечность – синюю, серую и бирюзовую бездну. Лучи солнца нежно касались ее лица, а легкий, словно перышко голубя, бриз игриво что-то нашептывал ее огненным локонам.

Красное платьице было аккуратно сложено на толстом покрывале, на нем же застыла и лютня из древнего ясеня. Неподалеку, возле