Эмигрант. Пять лет добровольного рабства бесплатное чтение

Моя работа называется «принеси, подай, иди на х…, не мешай». Ну, это если по-честному. Хотя, конечно, в документах указано, что я работаю «сервентош», то есть, подсобным рабочим на стройке. Только на самом деле я не столько подсобный, сколько способный. Способный на все. И цемент носить, и бетон месить, и стены перфоратором долбить, и мусор строительный ведрами таскать и тачками возить. Короче, когда я начинал свою карьеру подсобника, то это был ад. Впахивал так, что все время задумывался – если это моя работа, то что такое каторга?

Но сейчас я уже почти что «тролья», то есть, мастер. Ну, не мастер, а подмастерье точно. Ибо работаю в бригаде монтажников-высотников по металлоконструкциям – укрепляем стальными балками крыши, стены, монтируем крыши, в общем, я уже не тот раб, который два года назад впервые познакомился с португальской стройкой.

Португалия – страна рабов. Точнее, страна с рабским мышлением. Столько столетий португальцы жили за счет рабов, столько веков строили свою страну на рабском труде, столько всего навезли из колоний, что вековые традиции рабства до сих пор не покидают сознание португальцев. Впрочем, они сегодня и сами пашут, как рабы. Тем более, что с работой в стране туго, а бывшие рабы из метрополий – Бразилии, Мозабмика, Гвинеи-Биссау и прочих португальских колоний, которым Португалия дала свободу, как говорится, понаехали в эту страну и заняли все рабочие места. Ну, не все, но как ни посмотришь на стройки, везде работают негры. И в ресторанах моют посуду или того хуже – ассенизаторами устроились. А что – если в дерьме вымажутся, на них же не видно. То есть, на всех черных работах – только черные. Ну и мы, украинцы. Мы тоже на положении негров.

Впрочем, украинцы пашут на стройках, как негры не потому, что их принуждают, а потому, что они тоже привыкли к рабскому труду. У нас ведь тоже психология рабов, чтобы там сегодня граждане Украины про себя не говорили и не орали про свою «гиднисть». То есть, про достоинство. Правда, самые работящие украинцы понемногу выбиваются, как говорится, «в люди» – организуют свои строительные бригады и даже фирмы по ремонту квартир. И на этом рынке они давно потеснили и португальцев, и молдаван, и всех прочих. Репутация украинских рабочих в Португалии весьма и весьма высока – их ценят, как работящих, исполнительных, неприхотливых, добросовестных рабов. Точнее, работников, но, если честно – пашут они, как рабы.

Я работал у одного такого хозяина фирмы, который сам впахивал с утра до вечера шесть дней в неделю. Нет, я не преувеличиваю – в шесть утра он выезжал на работу, а возвращался после семи вечера. А то и позже. Мы у него работали по 10-11 часов, причём, работали так, что я еле приползал домой. В принципе, работа-то несложная – утеплять стены стекловатой, гипсокартон ставить, потолки натяжные и все такое. Но это он, как мастер, с гипсокартоном работал. Я же у него и траншеи копал под водопровод, и штробил стены – то есть, перфоратором долбал дырки или вообще разрушал старые стены, чтобы на их месте ставить новые, мусор строительный выносил – полные вёдра обломков кирпичей и цемента. В общем, бери больше – кидай дальше.

Но самое главное – не в том, что я, как раб, работал, не разгибая спины, а в том, что я в 54 года, как говорится, на старости лет вдруг обрел такое вот счастье – работать на стройке в чужой стране подсобным рабочим. Я, человек с высшим образованием, двадцать пять лет проработавший журналистом и начав с репортера, за несколько лет прошел все ступени до главного редактора серьезных изданий – как я докатился до того, что теперь с неграми подметаю строительную площадку и подношу своим коллегам инструменты, кирпичи, вёдра с цементом или просто таскаю всякие тяжести вверх-вниз?

У меня было всё – семья, дети, любимая и весьма высокооплачиваемая престижная работа, перспективы, квартира, машина, в общем, было всё для счастья и нормальной жизни. И вот теперь ничего этого нет. Нет даже Родины, которую пришлось срочно покинуть. Да и была ли Украина для меня родиной? Ведь я родился и вырос в СССР, в стране, которой больше нет. Получается, Родины у меня не стало еще тридцать лет назад?

Но я не буду рассказывать подробно о том, что произошло с Украиной – я думаю, все и так прекрасно это знают. И нет смысла ещё раз напоминать. Хотя в других своих книгах я рассказал об этом более подробно. А в этой книге я хочу рассказать о загранице. О Европе. Точнее, об одной из стран этой самой Европы, куда сегодня многие рвутся. Так вот, дорогие мои мечтатели, запомните – в Европе вас никто не ждёт. Вернее, никто не ждёт с распростёртыми объятиями. Здесь вы нужны в качестве рабов. В качестве дешёвой рабочей силы. И когда вы сюда приедете, то будете пахать, как негры.

В Португалии, конечно, и сами португальцы впахивают довольно серьёзно, поскольку, хотя они и бывшие рабовладельцы, но в сознании простых граждан рабство укоренилось намертво. И несмотря на то, что у власти здесь левые – социалисты с коммунистами имеют большинство в парламенте, но капитализм есть капитализм – эксплуатация в Португалии на высшем уровне.

В общем, начну-ка я с самого начала…

Глава 1. Вживание и выживание. Что такое патриотизм, землячество и почему украинцы – люди без Родины?

Никогда не думал, что тот самый интернационализм, который в детстве мне преподносили в школе, а потом в юности втюхивали в институте, сегодня, когда я уже давно вышел из юношеского и даже молодежного разряда, превратится в практические уроки русского мата для выходца из Анголы. Но на самом деле это увлекательное занятие внесло пикантное разнообразие в нашу тяжелую работу и примерно раз в полчаса в центральной части португальского города Куимбра смачно раздавались восклицания на русском языке с непередаваемым португальско-анголезским произношением.

Особенно понравилось моему внезапному почитателю нетрадиционной русской словесности слово «С*ка!» Видимо, потому что выговаривать его было проще всего. Ибо слово «х*й» выговаривать Франциско ну совершенно не мог – у него получалось «ррруй!» с раскатистым африканским «р». Еще он пытался выучить вполне цензурное слово «красота», но по той же причине, что и в слове «х*й» он не мог выговорить букву «х», так и мягкое «к» куда-то исчезало и получалось то «траката», то «рррасота». Тем не менее, слово «алкаш» он освоил мгновенно, а уж как он смаковал слово «ж*па» – это даже трудно описать! Одним словом, пролетарии всех стран соединились на португальской стройке и соединение это облегчил русский мат!

Но обо всем – по порядку.

Меня зовут «Альпинисто». Так меня прозвали португальцы на стройке, где я работаю. Когда я оформлялся на работу, то ляпнул, что имею опыт работы промышленным альпинистом. Мол, не новичок. А потом пару раз пришлось продемонстрировать свои навыки… Отсюда и пошло. Нет, мои напарники быстро выучили, как меня зовут. Но Александр – слишком длинное имя, поэтому я сразу представился им, как Алекс. Правда, напарниками моими стали не португальцы, а такие же эмигранты, как я. Ну, не совсем такие же – я ведь белый. А мои напарники были чёрными – эмигрировали сюда из африканских стран, бывших португальских колоний. И я, украинец, нанимаясь рабочим на стройку, выполнял самую черную работу с черными парнями и, в сущности, по рангу ничем от них не отличался.

Первый год своего пребывания в Португалии я безбожно профукал. Вместо того, чтобы искать работу, обрастать знакомствами, связями, находить друзей, искать выходы на нужных и полезных людей, я просто тупо целыми днями сидел в интернете и зарабатывал тем, чем и всегда – журналистикой. То есть, писал статьи, вел свой блог и сайт, делал видеоблоги, подрабатывал в соцсетях, проводил семинары, причем, даже вебинары по журналистике для россиян! В общем, работа была, хотя нестабильная и с колеблющимся балансом. Потому что в один месяц было одно количество статей, заказов и посетителей, в другой – другое, да и статьи были разные. За одну в одном российском издании однажды заплатили аж 45 тысяч рублей – правда, и статья была немаленькой, а за другую – в 10 раз меньше, хотя тоже объем был большой и тема солидная. Но, увы, есть бюджетные СМИ, а есть частные, есть финансирование и внезапно его нет – такова се ля ви.

Одним словом, хоть и поздно, но пришло осознание того, что:

1) сидя дома, в португальский социум не встроишься и язык не выучишь. Курсы португальского языка, которые я закончил, хоть и принесли мне приблизительно 200 евро прибыли, но, увы, знаний дали мне гораздо меньше. Хотя и сертификат, дающий мне право работать, я получил.

2) фрилансер – это звучит больно. Часто работать приходилось по 10-12 часов в сутки, а прибыль была смехотворной. Хотя были несомненные плюсы – работа дома, в тепле (относительном – в Португалии нет центрального отопления и в квартирах зимой холод собачий), никто особо не капает на мозги и не давит на мозоли.

3) чтобы чего-то достичь в Португалии, надо не сидеть дома, а почаще из него выходить. Ну и, конечно, изучать португальцев, общаться, знакомиться, а еще лучше – работать.

Работа – это то, что в Португалии является дефицитом. Нет, конечно, на грязную и неквалифицированную работу коренные португальцы особо не претендуют. Но, судя по частым объявлениям в Фейсбуке, посуду мыть или квартиры убирать хотят очень многие. В том числе и португальцы. Ну, еще официантами, барменами, сиделками, нянями. Популярна профессия «попки» за телефоном – в колл-центре. Все эти профессии были не для меня – в первую очередь ввиду отсутствия у меня знания языка. Моих знаний хватало только на рынки-магазины и как куда пройти. Ну, рассказ о себе – с душераздирающими подробностями о составе семьи – у меня двое детей, о превратностях судьбы честного журналиста, о гражданской войне в Украине и фашистах, захвативших там власть. И еще пару выученных португальских фраз. Казалось бы, не так много. И, тем не менее, это постоянно срабатывало.  Например, на рынке, где, выслушав мои рассказы, продавцы всегда делали скидку и даже отдельно клали в кулек апельсины, мандарины, яблоки и другие продукты – для деток. Или в местной церкви, где всем нуждающимся выдают продукты питания и даже кое-какую одежду.

Нуждающимися мы стали через год довольно беспечной жизни, когда наши финансовые запасы стали иссякать, а пару изданий, которые меня регулярно публиковали, внезапно остались без финансирования. Ну и, если честно, сам Бог велел не пройти мимо «халявной жрачки». Местные украинцы обычно набирали полные сумки – и это при том, что, как минимум, мужики в их семьях работали и доход был стабильный. А у нас, увы, после продления резиденции, то есть, получения вида на жительства на очередной год обнаружились солидные финансовые дыры. Которые мог залатать разве только выигрыш в лотерею. Кстати, этот вариант мы не отметали и несколько раз покупали лотерейные билеты. Но мне везло по мелочи – выигрывал в мгновенную лотерею-стирачку пару раз по 2 евро и один раз – 10. Жене один раз повезло – выиграла аж 50 евро. Но больше такое счастье ни разу не выпадало, так что решили не тратить лишние деньги.

В общем, работу стали искать всерьез.

Вначале были пробные заходы «к нашим» – жена и кум работали на ремонте квартир у украинца, а я – по промышленному альпинизму у белоруса. Но если у жены несколько раз было очень неплохо по деньгам и по самому процессу труда, то у меня как-то не срослось и с тем, ни с другим. Я сразу понял, что ни физически, ни технически я не потяну. Интенсивность на промальпе была такая, что даже на подсобных работах ощущалась серьезная усталость. Ну и, конечно, если технически спуск и подъем были мне знакомы – подъемный механизм «жумар» за эти 30 лет не изменился, а «спусковухи», хоть и усложнились, но принцип остался прежним – то физически подъем для меня был неожиданностью. Пять-шесть подъемов вверх на пять этажей – и я в «дровах». Без вариантов. А пять дней такой работы – и два дня выходных я лежу, как бревно, не вставая. Спрашивается – а на фига? Причем, на фига – это как раз и в плане «за какие шиши? То есть, за минималку – 585 евро! За такие деньги умирать каждый день не хотелось. Поэтому я поблагодарил земляка за доверие и от контракта отказался. Такие деньги можно спокойно зарабатывать и на земле, без висения на веревках. Тем более, что от темна до темна работать как-то не улыбалось…

Собственно говоря, доказательство того, что можно зарабатывать и на земле, пришло очень быстро – по советам жены и знакомых я пошел наниматься в итальянский ресторан. Был готов работать кем возьмут – даже мыть посуду. В моем положении выбирать уже не приходилось – деньги стремительно таяли, а перспективы все еще были туманными. Хозяин – пузатый итальянец – на работу меня взял, так сказать, на пробу. Помощником повара. И два дня я так вкалывал так, как никогда, наверное, в своей жизни не вкалывал!

Начало работы не предвещало каких-то серьезных напрягов – мне выдали белый колпак и белый передник, белую футболку и белые штаны от старого кимоно я принес с собой, поэтому сразу же стал… чистить картошку. Процедура была знакомой и даже родной, ведь на кухне я не новичок. А вот дальше потихоньку пошла жара. Повар – непалец – по-португальски говорил с таким своеобразным акцентом, что я, понимающий с трудом даже португальцев, общался с ним больше на языке жестов. Но надо отдать ему должное, он все показывал и даже первый раз делал сам, тыкая пальцем в каждую мелочь. Впрочем, такие простые слова, как «фрио», «томато», «абрир» и так далее я понимал. И дело вроде пошло.

Первая проблема у меня произошла буквально через час после начала работы. Мне поручили открывать большие пятилитровые жестяные банки с томатами, то есть, с консервированными итальянскими помидорами. Конечно же, не обычной открывачкой, которой мы привыкли открывать консервы: к столу был прикручен механизм – та же открывачка, только больше и совершеннее. И вот с ней мне пришлось воевать не на жизнь, а на смерть. Банки упорно не хотели открываться и то, что повар – непалец по имени Гири – делал легко и непринужденно, я делал с огромным напряжением. Банки гнулись, дырки пробивались не там и не так, короче, мне было проще смять эти банки в лепешку, нежели открыть. Но, в конце концов, я научился и в конце уже первой смены – она длилась с 10 до 15-00 – уже более-менее открывал из 10 аж 8 банок.

Вторым испытанием стала вакуумная упаковка мяса. Правда, здесь было больше страха что-то сделать не так и испортить, поэтому уже через 15 минут я лихо шлепал пакеты с битками в железное корыто. Кстати, как эти все корыта называются, я так и не запомнил – повар-непалец смешно говорил на них «каса» вместо «кайша» – «коробка». Еще я стружил на механической машинке сыр пармазан, делал фарш, резал на другой мясорезке рулеты и бекон, помогал повару готовить соусы – огромным миксером, похожим на бетономешалку, мешал в огромной кастрюле те самые помидоры, банки с которыми открывал, а повар добавлял туда зелень и прочие компоненты. Соус назывался «болонэзэ». Также я постоянно убирал на кухне, то есть, вытирал все рабочие поверхности, мыл холодильник, а в конце работы – это в конце второй смены, с 19-00 до 24-00 – мыл пол на кухне.

В общем, в первый свой рабочий день – в субботу – я упахался конкретно. Причем, когда я сделал свою работу, пришел хозяин и поставил меня помогать убирать другую кухню – которая была в зале ресторана. То есть, я работал на основной кухне, а вторая была в зале – там готовились непосредственно блюда под заказ, мы же готовили основы для супов, салатов, пиццы и прочих изысков. А уже в воскресенье было полегче. И привык уже, и как бы перед понедельником – а это выходной день – меньше готовили впрок. То есть, меньше соусов, меньше мяса и рыбы, которую пришлось чистить в субботу и потом долго отмывать от нее кухню. Самое неприятное – не было за все смены, которые длились по 5 часов, ни единой возможности присесть! Все время на ногах, причем, все время что-то резал, таскал, мыл, скреб, только успевал сказать «тудо», то есть, «все», как повар говорил «агора…», то есть, «сейчас…» и это звучало как «а сейчас, дорогой амиго, ты пойдешь на «х*й», точнее, не просто на х*й, а «вон на тот конкретный х*й».

И вот здесь я понял, наконец, что такое проклятый капитализм,  ибо пахал ТАК не я один – вся команда ресторана епашила точно так же, как говорится, не пукнуть, не вздохнуть! И ни слова о том, что по пути, что-то там резав, можно кусочек и пронести в рот – ни фига! Во-первых, везде камеры понатыканы. Во-вторых, банально не было времени – очень высокая интенсивность труда. И, в-третьих, даже остатки того же пармазана складывались в отдельную емкость и чуть ли не под счет сдавались повару. Но, если честно, мне было не до жратвы. Как-то даже не хотелось. И когда настало время обеда, мне сделали пиццу, которую я даже не одолел. Зато мои дети были рады, когда я принес им половину итальянской пиццы. Кстати, остальные мои коллеги ели макароны со всякими соусами. Причем, если они едят это постоянно, то непонятно, почему все такие худые? Наверное, такого рода интенсификация труда выживает все лишнее…

В общем, я впервые познакомился с конкретной эксплуатацией человека человеком, с конкретным капитализмом и бесправием. Хотя, когда я пришел просить выплатить мне деньги, за эти два дня – 8 и 10 часов – я получил 50 евро. То есть, минималку. Как оказалось, все постоянно перерабатывают, но за переработки в месяц доплачивают только 100 евро. Капитализм…

Между прочим, в команде ресторана работали три непальца, три итальянца, испанка, украинка, узбек и, кажись, три португальца. Ну и на посудомойке – три здоровенных негра, не узнал, откуда именно. Кстати, на мытье посуды работа, пожалуй, еще более трудная, нежели помощником повара. Так что, считаю, что у меня была еще очень неплохая должность. И еще – другой повар, португалец – любезно подвез меня ДВАЖДЫ в конце смены домой. Пешком мне чесать минут 40…

Приятно, блин!

Так что, познакомившись с тяжелым физическим трудом, я понял, что на ближайшее время это – единственная реальная перспектива заработать денег. Поэтому радостно стал хвататься за такие возможности – разгружал леса для маляров, утеплял окна в офисе, на уровне 2-го этажа с лестницы, продолжая при этом писать статьи…

И вот тут внезапно мне подфартило – меня пригласили работать… педрейро.

Глава 2. Педрулья, педрейро и педрилы

После того, как я, приехав в Португалию, поселился в районе Куимбры, который называется Педрулья, я с опаской стал относиться к португальскому языку. Потому что разные слова в португальском языке мне были очень знакомы. Например, нож по-португальски звучит «фака». А слово «тяжело» поразительно напоминает португальское слово «тижоло» – кирпич. Слово «дуро» – это как раз тяжелый, крепкий. А «дурак» – это по-португальски «толо». И еще куча синонимов. Ну и так далее – были весьма забавные словосочетания, которые вызывали улыбку. В частности, эта самая Педрулья меня долгое время смешила.

И тут вдруг – работать педрейро?!

На самом деле это очень уважаемая профессия. Потому что pedreiro – это каменщик, то есть, строительный рабочий, занимающийся возведением или ремонтом каменных и кирпичных конструкций; специалист по кладке кирпича или камня. От слова «педро», то есть, «камень». Как, в частности, и греческое имя «Петр». В Португалии педрейро – это не только каменщик, это вообще рабочий на стройке. И лично моя задача была не столько эти камни класть, сколько убирать. При этом, надо отметить, камни клали другие работники, которые на меня ложили. Причем, с прибором. Я для них был расходный материал, рабочая лошадь, точнее, не лошадь даже – ишак, на которого надо ложить побольше. Причем, не только груз.

Но обо всем по порядку.

На стройку я попал, можно сказать, по блату. Жену пригласили на какое-то там собеседование, где помогали иммигрантам, после чего позвонили куда-то и дали «наколку». Поэтому на следующий день я уже ждал в очереди таких же жаждущих получить работу в местном Центре занятости. Судя по внешнему виду местных, то есть, коренных куимбрян, работу эту (или какую другую?) пришли получать представители вовсе не португальского истеблишмента. Так сказать, не высший свет. И хотя я сам тоже выглядел в своих спортивных штанах «адидас», китайских кроссовках, турецком свитере и спортивной курточке а-ля «привет 90-м», как натуральный «браток» из нашего недалекого прошлого, тем не менее, я хотя бы был, что называется, «в стиле». Окружавшие меня португальцы не имели даже намека на какой-то стиль – одеты все были, кто во что горазд. Причем, явно не в парадно-выходном варианте. Хотя попадались и прилично одетые экземпляры.

Ждать пришлось долго.

Как всегда, когда португальцы приглашают на конкретное время, рвать ж*пу, чтобы не опоздать, не стоит – все равно придется ждать, причем, довольно долго. Потому что либо ты приглашен не один, либо представитель приглашающей стороны опоздает.

Но в данном случае я не пожалел, потому что в очереди познакомился с очередным «соотечественником». В кавычки это слово я взял, потому что познакомился я с выходцем из Молдавии, а поскольку все мы родом из СССР, то как бы соотечественники, хотя Молдавия и Украина сегодня – это разные государства.

Но об этой встрече расскажу отдельно.

Небольшое отступление о том, что такое патриотизм, землячество и почему украинцы – люди без Родины

Забегая вперед, скажу только, что встреча вот уже с третьим по счету молдаванином порадовала больше, нежели встречи с земляками-украинцами. И не только потому, что здесь, в Португалии украинцы в основном представлены выходцами из западных регионов – Тернопольщина, Ивано-Франковщина и так далее. Хотя уже этот факт сразу вносил некоторый негатив в мое личное отношение к ним. Просто как-то так получалось, что мои земляки не отличались особой общительностью и не горели желанием оказать какую-либо помощь приехавшим новоиспеченным иммигрантам. Не делились секретами успеха, не советовали, где, что и как, не подсказывали. Мало того – пару раз мы наталкивались даже на попытки нас просто «кинуть». Хотя – надо отдать должное – Мирон, наш сосед напротив, бывший львовянин, однажды нас очень выручил. Когда заболел сын, он на своем авто отвез меня в аптеку и помог купить лекарство, сказав, что, если понадобится, мы можем звонить даже ночью и он отвезет нас в больницу или куда нам будет нужно. И это очень и очень меня лично растрогало. Однако такая поддержка оказалась, скорее, исключением – остальные наши знакомые земляки-украинцы не делали никаких попыток не то, чтобы помочь – они даже и не интересовались нами вообще. Ну, типа, приехали – и х*р с вами. Кстати, примерно такое же ощущение было и при знакомстве с россиянами. Лично мне это было неприятно, потому что я имел возможность сравнивать с землячеством у кавказцев – оно разительно отличается от того, что происходит среди земляков-украинцев. Это явление впервые я наблюдал еще во время службы в армии, поэтому даже небольшая кучка сынов Кавказа – неважно, из какого региона – всегда подавляла втрое или вдесятеро большую толпу украинцев или русских. В моем случае всего 26 чеченцев ставили на уши, или, правильнее, раком, 60 с лишним украинцев из Днепропетровска. И мне, как сержанту, вскоре стало противно защищать своих земляков, здоровенных лбов с пудовыми кулаками, которых заставлял харить полы в туалете какой-то чеченец ростом метр с кепкой в прыжке.

Вот и сейчас, спустя столько лет, в эмиграции, когда, казалось бы, такое явление, как землячество, должно проявиться во всей своей красе и в полную силу. Тем более, что украинская диаспора в Португалии – самая многочисленная! Но, увы, этого землячества просто нет. Ни в жизни, ни даже в интернете. Посмотрите на тот же Фейсбук. В Украине там полным-полно всяких «патриотов», диванных воинов, которые живота не щадят и ж*пы рвут за Украину. Причем, чем дальше от Украины живет сей патриот – тем пламенней его патриотизм. Про таких «патриотов» родины в мое время говорили так: «С поля ветер, с жопы дым – не расстанусь с комсомолом, буду вечно молодым!» Замените слово «комсомол» на фамилию «Бандера» – и получите ту же картину.

В португальском интернете украинцев почему-то очень мало. И украинских групп я тоже нашел всего две. И обе какие-то вялые. Есть какие-то официозные посты, какие-то мелкие комменты… Совершенно не напоминает грандиозные срачи в украинских просторах, где украинские политики и чиновники борются в интернете «с российской агрессией». В португальских группах, которые основали выходцы из России, украинцы появляются изредка, дискуссий почти не ведут, а, в основном, интересуются практическими вопросами. И пишут на Великом и Могучем. Нет, бывают и малохольные, которые то начинают агитировать посещать концерты украинских групп в Лиссабоне, то пытаются рассказать россиянам про то, как у них в России плохо… Но таких быстренько банят или ставят на место. А поскольку в российских группах часто бывают очень полезные советы и рекомендации, то даже самые истовые «цэевропейцы» моментально исправляются и больше не гадят в чужом интернет-пространстве. Так вот, из всех знакомств с земляками порадовало только одно – знакомство с бывшими жителями славного города Донецка. Которые живут в Португалии в городе Порто уже 16 лет. Именно они помогли и советами, и рекомендациями, да и вообще, приятно было поговорить с умными людьми. Кстати, так получилось, что знакомились мы с ними дважды – сначала я, потом, отдельно, моя жена.

Я познакомился с дончанами весьма оригинально – предложил проводить по скайпу семинары по прикладному самбо. И первыми, кто откликнулся, были именно они. Пару тренировок я таки провел, а потом мы перешли на новый уровень общения.

Моя жена познакомилась с этими же людьми в Фейсбуке, откликнувшись на просьбу передать в Киев документы. И когда она летела в Киев, то с удивлением узнала, что передаст документы… моих хороших знакомых. В общем, все срослось, и мы прекрасно общались и, что называется, дружили семьями.

Увы, в остальном не могу поделиться подобными впечатлениями про общение с другими выходцами из Нэзалэжной. И на фоне общения как с португальцами, так и с другими иммигрантами, это весьма огорчало. Ну, может, не огорчало – я не страдал от отсутствия общения именно с земляками – но факт остается фактом: разобщенность среди украинцев за границей такая же, как и в самой Украине. Наверное, в этом корень всех украинских проблем… Да и российских, наверное, тоже. Видимо, потому что украинцы и россияне все-таки одна нация…

Глава 3. На стройке – как на войне! Техника безопасности по-португальски: твое здоровье – твои проблемы

Прожив почти год в Португалии и потратив почти все свои кровные деньги – наши с женой скромные запасы, я понял, что надо-таки искать здесь работу. А поскольку язык выучить толком не было времени – сидел дома, писал статьи и особо ни с кем из португальцев не общался – то рассчитывать я мог лишь на самую грязную, неквалифицированную и низкооплачиваемую работу. Хотя на тот момент «низкооплачиваемая» в Португалии – это было минимум 585 евро. Работу в Португалии, даже самую грязную, найти оказалось непросто. Но благодаря моей супруге и ее более качественному португальскому, а также прекрасному английскому, на котором здесь говорят очень многие португальцы, вакансия нашлась. И на следующий день я уже прибыл в Центр занятости на собеседование.

Собеседование с португальским работодателем – это просто песня! Особенно, если ты не знаешь португальского языка. То есть, в каких-то пределах я его знал – на рынке, в магазине, в транспорте, при знакомстве, ну, когда требуется что-то рассказать о себе – здесь какой-то словарный запас у меня был. Десяток глаголов из разряда «идти», «просить», «искать», «пить», «есть», «получать», пару десятков существительных, местоимения, пяток прилагательных – все это помогало наладить начальный диалог и пояснить свои желания. А вот дальше все было намного хуже. Стоило португальцу отойти от стандартов – и все, я зависал, как старенький маломощный компьютер при обработке критического объема информации. Примерно то же самое происходило, если со мной говорил португалец, как с португальцем. То есть, быстро и глотая слова. Потому что много португальских слов похожи друг на друга и отличаются лишь одной буквой. Например, «собе» – подниматься и «сабе» знать. Поэтому неверно услышав слово, можно понять человека с точностью до наоборот. Лично меня часто перемыкало в ситуациях, когда надо было сразу отвечать. Вроде знаю слова, вроде учил, вроде общался, а внезапно – ррраз – и все вылетело. Так было и в тот раз – за столом в Центре занятости сидел португалец, который вербовал меня на работу, а я мекал-бэкал и толком не мог понять, что за работу он мне предлагает. Сумел только узнать, что профессия – «педрейро», и смог спросить, «кванто динейро», то есть, сколько денег. Нарисованная на бумажке цифра меня устроила, и я сказал, что вот-вот получу резиденцию и сразу готов к работе. На что мой будущий патрон нарисовал на той же бумажке свой телефон, после чего мы распрощались. Чтобы через неделю встретиться.

Первый рабочий день на стройке меня порадовал – я подавал кирпичи, мешал цемент в бетономешалке и носил его в ведрах, подавая каменщикам, таскал стропила, балки, помогал их укреплять, в общем, был, что называется, подай-принеси-замеси. Но, как оказалось, это было только начало. Правда, начало это совпало с концом рабочей недели, ибо я первый мой рабочий день стал и последним – это была пятница.

Второй мой рабочий день совпал с понедельником, который, как известно, и сам по себе день тяжелый. Для меня этот день стал просто «черным понедельником». Причем, в буквальном смысле этого слова. Моим напарником был Франциско – выходец из Анголы. И нам вдвоем пришлось в этот день пахать, как самым настоящим неграм. Шутки шутками, но работа в этот день у нас была самой черной из всех, которые могут быть на стройке – мы убирали строительный мусор. А строительный мусор – это не какие-то там бумажки-фантики, это – остатки цемента, камни, кирпичи, короче, все, что остается после разломанных стен и обрушенных перекрытий. И хотя носить этот мусор ведрами было не так далеко – всего лишь метров шесть – но интенсивность труда была чрезвычайно высока. Причем, надо было и наполнять ведра, и носить их, и высыпать за окно с четвертого этажа в большую пластиковую трубу, которая выходило своим концом прямо в небольшой грузовичок, которые португальцы все зовут «каринья», то есть, машинка…

Надо отдать должное Франциско – он оказался весьма неглупым и компанейским парнем, с отличным чувством юмора. Кроме того, он не сачковал и не пытался спихнуть свою часть работы на меня, как это любят делать португальские рабочие – об этом я узнал позже. Наоборот, он всегда брал на себя более тяжелую и грязную работу, так как я был новичок и вообще, как бы не въехал в тему. Одним словом, в этот день я и лопатой намахался, и ведер натаскался, и даже в конце рабочего дня потанцевал с перфоратором, то есть, долбил стены и бетонные перекрытия. И, добравшись домой, переодевшись и помывшись, рухнул на кровать, пролежав без движения полчаса.

Спал как убитый, без сновидений.

Как оказалось, работа на стройке бывает разной – и тяжелой, и не очень. Но бывает и опасной. Причем, часто! И, в основном, потому что португальцы очень своеобразно относятся к технике безопасности. Они на нее… как бы сказать помягче – просто плюют. Касок там на таких вот частных стройках никто не носит, страховки практически нет, я уже даже не вспоминаю о том, что перед выходом на работу меня даже не отправили на медосмотр! И, несмотря на это, поручили мне работу на высоте.

Но, когда я вылез на крышу и увидел, КАК мне придется работать, у меня вылезли глаза из орбит! Местный португальский прораб – препротивнейший дед по имени Созэ – придумал оригинальную страховку для высотных работ. Он взял кусок какой-то старой веревки с двумя проушинами, одну проушину закрепил на перилах четырьмя гвоздями, вбив их в перила, а на эту веревку закрепил на двух карабинах страховку двоих работников, то есть, меня и Франциско. Два мужика весом более 80 килограммов каждый должны были висеть на четырех гвоздях!

Какие еще нужны комментарии?

В общем, пришлось вмешиваться…

Я организовал точку страховки – благо, была и веревка нормальная, альпинистская, и карабины – на самой высокой точке, сделал, как положено, два «уса», то есть, два конца веревки для двух страховок, но тут пришел хозяин – сеньор Жоао. Увидев «страховку» своего прораба, он натурально обалдел и выдал тираду, в которой половина состояла из слова «каральйо». По-португальски это означает «член», ну или, как там в русском мате, но только мягче. Надо отметить, что бранных слова в португальском только два – это самое «каральйо» и «фодес», значение которого я толком до сих пор не понял, но, вероятно, тоже что-то связанное с сексуальными отношениями. И здесь русский мат дает португальскому такую фору, что мама не горюй. Поэтому мой напарник Франциско сразу же взял на вооружение некоторые мои словечки из обширного словарно-матерного запаса.

Так вот, поматюкавшись, хозяин, или, как тут говорят, «патрон», достал из сумки что-то типа страховки – блок с выдвижной лентой, вроде автомобильного ремня безопасности, отмерил нужную длину и закрепил на блоке, ну как в автомобиле – поставил стопор, так, чтобы, когда выйдет вся длина, блок закрепил ленту намертво. Не совсем, конечно, удобно – нельзя подвисать на такой страховке, она просто удержит в случае падения. Но это было явно лучше, чем четыре гвоздя.

Впрочем, как оказалось, никто висеть не собирался – страховку сделали на всякий случай. Потому что хозяин объяснил своему прорабу, что надо ставить… леса. И их поставили! На крыше!

Надо было видеть, КАК ставили эти леса.

Вначале затащили на крышу – пятый этаж примерно – четыре здоровенные балки. На них уже ставили сами опоры лесов. А чтобы те не ходили ходуном, под ножки ставили деревянные клинья. Ну, а поскольку вся эта конструкция, да еще когда ставили «пранши» – такие железные площадки, на которых, собственно, и стоят работники – откровенно шаталась, то их «укрепляли»… проволокой. Которая держалась на тех же гвоздях, вбитых в ДСП. В общем, рассказать о том, КАК это было, очень трудно, если не видеть хотя бы фото. Одним словом, все это было, как говорят у нас, «на соплях».

Сама работа была весьма нетрудной – ставить металлические пласты в виде шифера и прикручивать шурупами к уже готовой стенке из ДСП. Как я заметил, в Португалии так строят – ставят балки, между ними ДСП или кирпичи, а то и вообще мешанина из глины и камней, как в старых домах. Так и здесь – сверху нарастили еще один этаж из балок и листов ДСП, и чтобы дожди, которые здесь бывают очень и очень сильными, не замочили весь этот скворечник, то мы и защищали его этим вот металошифером. У нас такие листы обычно огораживают строительные площадки. В общем, работа, как я уже отметил, была не пыльной. И несложной. Вначале на ДСП набили рейки, потом уже на них ставили металлошифер, потом вгоняли в него и в рейки шурупы-саморезы. Единственное неприятный момент – заставляли этот делать и под дождем. Поэтому мой напарник, которому доверили эту сложную работу, на следующий день пришел с кашлем, насморком и весь больной-пребольной. Я же, пока он там крутил винты, таскал строительный мусор, поэтому не заболел.

В Португалии, чтобы вы знали, болеть нельзя. Первые три дня болезни не оплачиваются вообще! Четвертый и последующие дни платят 55% от ставки. В течение 30 дней в Португалии заболевший получает 55 % базовой стоимости своего вознаграждения. Если болезнь длится от 31 до 90 дней, то ему уже будут платить до 60 % от его зарплаты. На период от 91 до 365 дней стоимость больничного увеличится до 70 %. В случае болезни, которая длится более чем 365 дней, больной сможет получить в общей сложности 75 % от общего вознаграждения за свой труд. Так что болеть и получать травмы в Португалии не выгодно. А поскольку я уже немного рассказал о технике безопасности на португальской стройке, то можете себе представить, КАК там можно работать. Однажды мне в Фейсбуке, написали о том, что в местной русскоязычной газете «Слово» была опубликована статистика за 2007 год. И вот в той статье написали, что в Португалии с 2000 по 2006 год погибли около 360 бывших граждан СССР, причем, в основном на стройках. Поработав на стройке месяц, я понял, почему.

Итак, касок у нас никто не носит. Правда, на соседней стройке рабочие ходили и в касках, и в жилетах. На нашей стройке мы все были, кто в чем. Натуральные бомжи, если по украинским меркам. Никаких перчаток или чего-то еще нам не выдавали – я после трех дней работы пошел и купил себе самые простенькие строительные перчатки, ибо руки были дороже. Кстати, мой напарник Франциско, занимаясь вместе со мной переноской того самого металло-шифера, получил глубокий порез руки и две недели с травмой провалялся дома. Руку ему зашивали в госпитале. Стоит ли говорить, что денег он получил даже меньше, чем я?

Но об этом чуть позже.

Далее, перенос тяжестей по узким и крутым лестницам на португальской стройке – вполне нормальное явление. Мешки с цементом, балки, те же ведра со строительным мусором. Вывихнешь ногу или поломаешь – твои проблемы. Если сверху кто спускает ведра с цементом или мусором – сам должен смотреть, чтобы не попало такое ведро тебе на башку. Лично я, когда это делал, все время орал «Внимание!»

На португальском!

Немного о самой технике переноски и спуска.

Мои португальские коллеги на стройке балки, например, поднимали веревками наверх. Так сказать, по методу «сила есть – ума не надо». Когда я соорудил простейший «полиспаст», для них это оказалось шоком. Да и вообще, я многие вещи делал не так, как они, стараясь больше работать головой. Иначе можно было просто умереть там же, на рабочем месте, от перенапряжения. И когда португалец, например, пробовал делать мою работу – например, спускал вниз ведра со строительным мусором – он это делал за счет простой силы своих мускулов. Естественно, на долго его не хватило. Потому меня, в основном и использовали на тяжелых работах – я делал все быстрее и качественнее. Хотя – надо отметить – многие португальцы сами вкалывали так, как у нас в Украине мало кто вкалывает. По крайней мере, мой опыт работы на стройках в Днепропетровске и Киеве подсказывал мне именно такие выводы.

Так вот, с рабочей одеждой в нашей «шарашкиной конторе» были напряги. Хотя, как оказалось, я мог сказать патрону о том, что мне нужна, к примеру, рабочая обувь, и он мне ее выдал бы. Правда, наверное, содрал бы с меня втридорога за нее. Поэтому я купил себе обувь сам, причем, всего за 20 евро, а не за 26, как мне показывали мои коллеги. Точно так же и с одеждой – я работал в своей, а куртку вообще получил на бесплатной раздаче одежды «секонд-хенд» в одной из местных церквей. Первые мои ботинки, которые я купил год назад для повседневного ношения, на стройке расползлись через пару недель. Пришлось покупать настоящие, фирменные, с непробиваемой подошвой, ибо «ловил» гвозди в пятку уже не один раз. Ведь на стройке куча досок гвоздями вверх валяется, так что риск загнать себе гвоздь в подошву очень высок. Что, кстати, один раз и произошло. Таким образом, техника безопасности по-португальски – смотри в оба. Как на войне – прилететь может отовсюду. И пару раз прилетало, правда, не очень большими и не очень тяжелыми предметами. Ну, а ходить по стройплощадке надо было тоже очень аккуратно – не только по лестницам, но и вообще! Потому что наступить можно на что угодно и поскользнувшись, влететь, например, в тачку с раствором цемента, или напороться на арматуру.

Поразил меня один случай: когда мы собирали строительные леса – они стояли над провалом в подвал и шатались. А тот самый дедок-прораб, мастыривший страховку на четырех гвоздях, приказал мне лезть на эти леса и наращивать их дальше, до 5-го этажа. У меня просто глаза вылезли на лоб! Я уже хотел было послать деда подальше, потому что было понятно, что реально эта «конструкция» не то, что не устоит, а просто может соскользнуть со своей очень хлипкой опоры. Ведь стояла она на каких-то двух балках безо всякого укрепления или страховки. Что-то похожее на номер эквилибра в цирке, честное слово! Но мой напарник, еще один африканец, кстати, мой тезка – Сандро – позвонил патрону и тот, подъехав, судя по обилию слов «каральйо», рассказал этому Созэ, как надо соблюдать ТБ. Поэтому Сандро, кое-как привязав к лесам какие-то проволочки, немного их укрепил и сам уже полез выше. Ну, его вес был килограммов 55, так что его эта конструкция выдержала.