Его дерзкий трофей бесплатное чтение

Его дерзкий трофей
Мария Летова

Пролог

— Ты подарок для Кати положила?.. — взволнованно потребовала мама, шерстя мой чемодан.

— Положила, — ответила я с наигранными страданиями, усаживаясь на корточки и убирая её «заботливые» руки в сторону.

Застегнула его и повесила замок, демонстративно глядя ей в глаза. Она не менее демонстративно за него подёргала, проверяя надёжность. Будто я собираюсь в Москву образца девяносто девятого года, где меня саму могли бы запихнуть в чемодан. Воры были бы в жёстком обломе, завладев моими вещами, там у меня трусики всех цветов радуги и куча футболок.

— Паспорт, телефон?.. — уточнила мама, упирая руки в боки.

— Газовый баллончик… — кивнула я.

— Больно взрослая стала?.. — недовольно заметила она.

Вообще-то, да. Мне двадцать, а это ведь третий десяток.

Я обняла свою матрону и поцеловала её щёку. Она нежно заправила мне за ухо прядь свежевыкрашенных платиновых волос и невозмутимо перекрестила.

Я закатила глаза.

Прошлым летом я подрабатывала на заправке заправщицей, слава Богу, в этом году мне повезло больше.

Моя двоюродная сестра жила в Москве, и ей нужен был свой человек, который помог бы присмотреть за её двухлетним сыном. И она оплатит мне за эти два месяца баснословными, между прочим, деньгами!

Может, я даже слетаю куда-нибудь с подругами. В ком-то веке.

Сестру звали Катя, и она была одиозной фигурой в нашей семье. Предметом бесконечных обсуждений и сплетен, к которым питала слабость моя родительница. Катя выскочила замуж за богатого папика, который старше её на десять лет. Так гласила молва. Мы с пяток лет не виделись, так что я не знаю, какой конкретно в этих домыслах процент вранья.

Разумеется, я тут же побросала ВСЕ дела, включая свою личную помидорную грядку на даче, и мчала к своему двухлетнему питомцу, несущему золотые перепелиные яички.

— Святой водой не сбрызнешь?.. — поинтересовалась я, просовывая ноги в сандалии, и взялась за ручку чемодана.

— Не остри, — посоветовала мамуля, подавая мне рюкзак. — Юбки покороче не было?..

— Просто у меня ноги длинные, — парировала я, выкатывая чемодан за порог нашей квартиры.

— Язык у тебя длинный, — фыркнула она.

И он тоже.

Во мне метр семьдесят сплошных углов и обтянутых кожей костей. Я не знаю, почему такая тощая, наверное, гены, а рост — прощальный финт от без вести пропавшего отца, которого я в глаза никогда не видела.

Оглянувшись напоследок, делаю лицо в стиле: «Ну, чтооо это такое?», потому что мама собирается пустить слезу.

Мы с мамой — одни против всего мира, поэтому я посылаю ей воздушный поцелуй, как залог своей любви. Надув театрально щёки, громко сдуваю его с раскрытой ладони. Она ржёт и ловит мой подарок над головой, прижав его к сердцу.

Смеюсь и закрываю за собой дверь.

Несусь по ступенькам вниз, таща на себе чемодан, даже не подозревая о том, что в мою спокойную не очень организованную жизнь вот-вот вломится десятибальный ураган, верхом на чёрной псине, такой же кобелистой, как и её хозяин!

Глава 1. Диана

Москва встречает меня сумерками. Горячий воздух перрона забрался под юбку, пока я катила к выходу свои пожитки, желая поскорее выбраться из толпы.

Я крайне редко бываю в столице. У меня здесь кроме Кати знакомых нет, а на стипендию не особо разгуляешься.

Катя ждёт меня на парковке в красном Ауди Q7. Цвет такой ядрёный, что я машину за двести метров заметила. Моя сестра — глубоко беременная нежная блондинка. Белые волосы собраны в косичку, которая аккуратной змейкой лежит на груди, в то время как моя копна свободно болтается по ветру. Я не умею плести внятные косички. Вечно получается какая-то кривая фигня.

Сестра порывается выйти мне навстречу, но я машу руками на бегу, веля оставаться в машине. Вдруг мы не сможем запихнуть её обратно?

— Ого! — смеётся она, изумлённо рассматривая мои длинные конечности. — Ты времени не теряла!

— Да… — смущаюсь я, тыча пальчиком в её живот. — А ты арбуз проглотила?

— Это Алиса! — хохочет Катя, пристёгивая ремень.

Сама-то она такая, какой я всю жизнь мечтала быть. Миниатюрная и очень хорошенькая.

Тем удивительнее, что карапуз, сидящий в кресле на заднем сидении похож на цыганёнка. Черноволосый и черноглазый. А маленькие тёмные бровки сложились в такой разлёт, что можно позавидовать.

— Глеб, познакомься, — воркует Катя, поглядывая в зеркало заднего вида. — Это Диана…

К моему удивлению, внимательные карие глазюшки, и правда, сосредоточенно меня изучают, в то время как маленькие пухлые ручонки мнут ухо плюшевого зайчика.

Ну и фрукт этот Глебушка.

Оборачиваюсь к малышу и доверительно спрашиваю:

— Показать тебе мой паспорт?

Катя смеётся, а Глеб продолжает меня разглядывать. Спокойный и внимательный.

Мы болтаем всю дорогу о том, о сём. У неё восьмой месяц беременности, именно поэтому она перестала справляться с сыном, ведь он только с виду такой спокойный. Я склонна верить, в конце концов, это обычное дело для всех детей, притворяться паиньками первые пять минут общения с незнакомцами, а дома они сбрасывают маски.

— Мне нужна помощь в течение дня, — говорит она, лавируя в вечернем трафике очень медленно и очень аккуратно. — И еще меня могут в любой момент в больницу забрать, а мой муж часто в командировках.

Киваю, позёвывая.

— Мы живём за городом… — продолжает Катя, включая фары, потому что стемнело окончательно. — Если захочешь в Москву, можешь брать мою машину…

— У меня нет прав, — говорю я, разглядывая проносящийся мимо город.

И даже если бы были, я бы не взяла её машину. Она стоит столько же, сколько наша квартира в Рязани.

Москва жужжит, как муравейник. Такая непривычная. На секунду ощущаю себя заблудшей душой, попавшей в другое измерение. Я здесь очень чужая. Прям очень-очень. Наверное, нужно было почаще выбираться из дома.

— Ладно, придумаем что-нибудь, — кивает сестра. — …ой, извини…

Приклеенный к приборной панели айфон звонит, и она тычет на приём, стараясь не отвлекаться от дороги.

— Да?..

— Привет, Пушистик… — стелется по салону бархатистый мужской голос.

У меня по руке бегут мурашки.

— Блииииин… — тянет Катя, пытаясь отключить громкую связь и одновременно вести машину.

— Где ты? — летит ей в ответ.

— Домой еду, — морщится она, оставляя попытки локализовать разговор.

— Тогда я кладу трубку, — говорит мужчина. — Как мои дети?

— Соскучились… — улыбается девушка лобовому стеклу.

— А ты? — хрипловато требует он.

— И я…

— Вылетаем через сорок минут. Не засыпай.

На этом он отключается, а я покраснела и разволновалась в темноте, до того этот простой разговор показался мне личным.

ЭТО И ЕСТЬ ЕЁ ПАПИК?

Судя по голосу его рано списывать в утиль.

Кошусь на сестру, она глупо улыбается дороге.

Вау. Это выглядит так, будто она влюблена по уши.

Я никогда не была влюблена по уши. Почему-то так получается, что на меня обращают внимание не те парни, на которых обращаю внимание я. На меня клюют застенчивые и добропорядочные. Опыт показал, что мы с такими из разных тест. Даже дружбы не слепить, не то что страсти. Мама говорит, что это максимализм, и как раз таких разбирают ещё в школе.

Это не помогает мне смиряться. Она даже хотела сдать меня в монастырь на лето, чтобы изгнать бесов.

Какое варварство.

Спустя два часа я гипнотизирую глазами свой чемодан, сложив на груди руки.

Нет, я не жду что он со мной заговорит.

Просто я такая сказочная дура, диву даюсь, как дожила до своих лет?! Я забыла ключ от этого смехотворного замка на тумбочке! И, что мне теперь делать?

Повыв в потолок, я опираюсь руками на подоконник и высовываюсь в окно.

Катя не шутила. Она действительно живёт за городом. Её дом — это очень модная конструкция из дерева и стекла. Не скрою, у меня был культурный шок. Я ожидала чего-то в стиле рублёвской роскоши, судя по бриллианту, украшающему её палец.

Но, это место особенное.

Дом внутри потрясный. Очень много панорамных окон, задрапированных лёгкими шторами. Рядом лес, и запах просто чумовой. Сосна и смола.

Для нашего общего удобства я буду жить в гостевой квартире над гаражом. Меня это крайне устраивает. Я бы не хотела мешаться в доме, тем более, меня её муж немного напугал. Я имею в виду, что голос у него был такой, будто он ну очень не простой чувак.

Чудо-дом погружён в темноту, только в коридоре на втором этаже горит свет.

Я не хочу беспокоить сестру, ведь она укладывает ребёнка спать, поэтому пихнув чемодан ногой, иду в душ.

Квартира очень уютная. Здесь собственный санузел, домашний кинотеатр, квадратное окно под потолком и встроенный шкаф.

Кровать каких-то нереальных размеров.

Я могла бы и поперёк неё спать в качестве разнообразия.

И ещё один момент.

На ней восемь подушек разных размеров.

Это разве не многовато?

Такое ощущение, что все эти излишества сделаны под кого-то. Кого-то, кто никогда в жизни сам не менял постельное бельё, но любит спать по-царски.

В ванной есть стиральная машинка со встроенной сушкой! Я это знаю, потому что как-то раз подрабатывала в химчистке. Гружу в неё своё бельё и футболку. Понятия не имею, что делать с чемоданом. Конечно, можно сходить в дом и взять на кухне нож, а потом вспороть его, как индюшку. Но, это в крайнем случае, если я уж совсем разозлюсь. Вряд ли я смогу вызвать сюда слесаря, это был бы самый тупой случай в его карьере.

Пошарив по шкафу, я обнаружила найковские кроссы. Три пары. Все разных цветов, но совершенно точно они для бега.

Повинуясь любопытству, переворачиваю один из них.

Сорок пятый.

Не хило.

На полках есть одежда. Всё спортивное. Фирменные футболки, шорты и штаны. Целый ящик брендовых боксёров белого и чёрного цвета.

Какая избирательность.

Это два моих нелюбимых цвета, я предпочитаю что-нибудь поярче.

Закрываю ящик и решаю больше ничего не открывать. Очевидно, это Катиного мужа. Сделаю вид, что никогда этих боксёров не видела.

Приняв душ, складываю излишек подушек в углу и забираюсь голая под одеяло, не забыв включить кондей и оставив в ванной свет. Люблю спать в прохладе, даже зимой форточку не закрываю. Я на секунду загорелась идеей позаимствовать одну из футболок у хозяина, но потом передумала. Вдруг, какая-то из них его любимая?

Ржу.

Ну, а что?

И такое бывает.

Переползаю на самый центр гигантской кровати, зажав в руке телефон.

Переворачиваюсь на спину, натянув одеяло до самого подбородка. Надо мной окно, а за ним звёздная ночь. И оглушительная тишина вокруг.

Чувствую себя крошечной, как никогда. Всё из-за дурацкой кровати, я в ней просто потерялась. Такое ощущение, что всю это квартиру надстроили вокруг неё, иначе как её вообще сюда затолкали?

Немного подумав, врубаю в наушники шум дождя и сама не замечаю, как засыпаю, свернувшись калачиком и накрывшись с головой.

Меня будит инстинкт.

С колотящимся сердцем распахиваю глаза под одеялом, почувствовав, как прогибается матрас за моей спиной. Ноги отнимаются, а воздух застревает в лёгких, лишая меня кислорода. Кажется, я на секунду потеряла от ужаса сознание.

Презрев охватившую меня дрожь, с воплями подскакиваю, ожидая увидеть полтергейст или что-то более ужасное, как демон из Астрала, например.

Визжу и скатываюсь с кровати безвольной грудой своих костей.

В комнате полутьма, только желтая полоска света из ванной пересекает пол.

Перекатываюсь, как Рембо, и вскакиваю.

Бросаюсь к выключателю на стене и по пути врезаюсь в кресло, раздробив себе колено. Ору, хватаясь за него и скача на одной ноге. Оборачиваясь, стряхивая с глаз волосы, и застываю, застигнутая врасплох изумлённым вопросом:

— А ты, блин, кто такая?..



Глава 2. Диана

Моё сердце так колотится, что я придерживаю рёбра рукой.

— У меня…кхе…кхе… — откашливаюсь, потому что в горле пересохло. — Есть газовый баллончик!

— И чё?.. — летит мне из темноты.

Пячусь, прижавшись спиной к стене, не спуская глаз с рослого силуэта по ту сторону кровати. Он размеренно движется вдоль противоположной стены и у меня отвисает пачка.

Господи, сколько в нём?

Метр девяносто?!

— Метр восемьдесят семь, — поясняет Кинг-Конг, потому что я спросила это вслух!

В комнате вспыхивает свет, и я от неожиданности щурюсь, пытаясь прикрыть сразу всё. Сначала накрываю руками грудь, потом зону бикини, потом снова грудь, потом одной рукой грудь, а второй зону бикини. Всё это время я с открытым ртом и выпученными глазами рассматриваю стоящего напротив Годзиллу.

О, мама…

Он голый!

То есть, он абсолютно голый, но его пах ювелирно прикрыт смятым в ладони полотенцем! Настольно ювелирно, что я вижу светлые волосы там…эммм…ну…

О, Господи…

Я, блин, голого мужика вживую никогда не видела!

Я уже минуту не моргаю. Просто не могу глаз отвести. Они у меня блуждают по его плечам, животу, ногам. Я чувствую, как внизу моего живота собирается тяжесть и сглатываю. Кажется, у меня между ног что-то только что дрогнуло…

Вот это…ТЕЛО!

Он совсем не грузный. Бёдра узкие, а плечи широкие. Идеальный треугольник! Мышцы на руках, плечах, крупные кости, ключицы, ноги капец длинные! На животе светлые волосы и на груди чуть-чуть…мамочки…я хочу себя потрогать…это нормально?

У него кубики на прессе. У него вообще дофига рельефов повсюду! А эти косые мышцы пресса…я думала, это художественный вымысел!

Наконец-то, поднимаю глаза к его лицу и два раза моргаю.

Красавчик.

Точёные черты лица, искривлённые в усмешке полные губы, прямой нос, голубые глаза, лёгкая светлая щетина на щеках и коротко стриженные светлый волосы. Густые прямые брови на тон темнее.

Я думаю, ему чуть больше двадцати пяти…

— Так кто ты такая? — повторяет он свой вопрос, рассматривая меня в ответ с лёгким неверием в происходящее.

— А ты кто такой? — спрашиваю в свою очередь, и мне действительно это просто капец как интересно!

Сейчас мне даже плевать на то, кто убил Кеннеди.

Покрываюсь мурашками.

Его взгляд медленно и с естествоведческим интересом скользит по всей голой мне.

По ногам, рукам, животу.

«Ахаю» и поворачиваюсь к нему спиной, смущённая и возмущённая!

Разве джентльмены так поступают?

Он хмыкает, а моя попа горит в ответ.

Блиииииин!

Поворачиваю голову и слежу за ним через плечо, откинув волосы за спину.

Снова «ахаю», потому что он небрежно бросает полотенце на кровать.

Жмурюсь.

Но, я увидела ДОСТАТОЧНО! Мужской член я тоже никогда в живую не видела, если не считать маленьких детских причиндальчиков!

Я не думала, что это случится вот так!

Запрокидываю голову к потолку и дышу ровно.

Очень меееедлееенннноооо!

Спаситепомогитескореежеебыстро!

Перед глазами встаёт цифра сорок пять. Это сколько в переводе на…на…язык эрекций?

Затравленно кошусь через плечо. Мой ночной гость роется в шкафу, демонстрируя свои крепкие мускулистые ягодицы.

Блиииин…

Вот это задница…

У меня внизу опять пульсации.

Он выхватывает первые попавшиеся шорты и натягивает их на бёдра. Это определённо его одежда. Село идеально.

— Эй, снежинка?.. — зовёт он, оборачиваясь.

Хлопаю глазами, сгорая на воображаемом костре, тем не менее, мужественно парирую:

— Что…блонди?..

Его губы расходятся в лёгкой улыбке.

— А в тебе сколько? — спрашивает он, запуская в меня футболкой.

Выбрасываю руку и ловлю её. Одеваюсь мгновенно, прикрывая свой пунцовый зад.

— Эмм…один семьдесят четыре… — говорю, разводя руки в стороны и глядя на себя сверху вниз.

Я как будто чехол от Жигулей надела.

Где-то далеко звонит телефон.

Я вижу на полу в центре комнаты чужой чемодан. И большой кожаный рюкзак, из которого идёт звук.

Красавчик идёт к нему и садится на корточки. Роется в рюкзаке и достаёт телефон. Снимает трубку, повернув в мою сторону голову.

— Да? — говорит он, повесив одну руку на колено.

Я мнусь на месте, сложив руки перед грудью. Его футболка доходит мне до середины бедра.

— Очень вовремя… — ворчит он, глядя в моё лицо с прищуром.

Я смущаюсь.

Он вообще весь меня волнует и смущает. Кажется, со мной такого никогда не было. Просто он…ну…другой. Совершенно другой.

— Понял я, чё вы орёте?.. — морщится таинственный незнакомец с сорок пятым размером ноги и ростом метр восемьдесят семь.

И самыми голубющими глазами на свете.

Кладёт трубку и засовывает телефон в карман шорт, низко сидящих на талии. Смотрю на то место, где заканчивается резинка, опоясывая плоский живот, и в панике увожу глаза к потолку. Когда вновь смотрю на него, лицо его полно иронии.

Это меня отрезвляет.

— Кажется, вы…ээ…ты ошибся дверью, — говорю ему прокашлявшись.

— Похоже на то, Динь-динь… — усмехается он, снова идя к шкафу.

Достаёт оттуда кроссы и обувается, просовывая в них ноги.

Динь-динь?!

Вообще-то, у меня ощущение, что это я его потеснила. Здесь его вещи. И эта здоровенная кровать.

— Ты всегда голая спишь? — уточняет он, подхватывая с пола рюкзак и закидывая его на плечо.

— Нет, а ты?.. — цепляюсь я.

Он поднимает чемодан и ставит его вертикально.

Он…уходит?

Разумеется, он уходит…

Я…увижу его снова?

Как его зовут?..

— Частенько, — улыбается он, ещё раз осматривая меня с головы до ног. — Сколько тебе лет? — Вдруг спрашивает предел моих сексуальных мечтаний.

— Мне…эммм…двадцать… — лепечу я и к своему ужасу вижу РАЗОЧАРОВАНИЕ в его глазах.

Я мгновенно теряюсь, а он бормочет:

— Ясно…

И, что ему ясно?!

Закинув на плечо здоровенный чемодан, он удаляется вниз по лестнице, оставив меня наедине собой. Вернее, наедине с двумя вопросами: что это такое было и повторится ли это вновь?

Глава 3. Диана

Уже в шесть утра я готова начать свой день.

Я лежу в центре великанской кровати полностью одетая и смотрю в потолок, сложив на груди руки. Спину мою поддерживают восемь взбитых подушек. Может и есть в них своя прелесть.

Меня всю распирает от жажды деятельности, а ещё трудно одновременно спать и захлёбываться слюной. Перед внутренним взором упорно маячит хозяйство ночного гостя в золотой короне, и это просто убийственно меня волнует.

Я…всё ещё возбуждена…

В своей голове я касаюсь его. Где хочу. И ему нравится. Провожу рукой по рельефному животу и…ооо…капец…там всё 18+.

Его тело стоит перед глазами. Такое большое и крепкое. Я вполовину Уже. И эти самоуверенные повадки. Отсутствие стыда. Полное.

Я нахожу это…офигеннейшим…

Я даже перед мамой стесняюсь раздеться…

Я много чего стесняюсь…

Наверное, этот нахал знает, что с девушкой делать…

Ну, конечно он знает. У него практика двадцать четыре на семь. Уверена.

И что?

Смотрю на себя, опустив подбородок.

Упираюсь взглядом в пальцы ног. У меня там зеленый лак.

У меня был парень на первом курсе. Мне нравилось с ним целоваться и проводить время. Но, я не хотела с ним секса. Не могла расслабиться и вообще, чувствовала себя рядом с ним неловкой грудой костей. Мои кости ещё и тяжелые в придачу. Я боялась Лёню ЗАДАВИТЬ.

Вздыхаю, раздумывая о своей нелёгкой доле.

Моё лицо, как я вся — сплошные углы. Нос, подбородок, скулы. Всё как будто специально подточили, чтобы я выглядела не милой и не нежной. И губы у меня тонковаты. Ну, хоть глаза зелёные. Спасибо, папа. Короче, я всё о себе знаю. Меня не назовёшь сладкой конфеткой. Скорее уж зубочисткой.

Но, я не думаю, что в этом моя проблема. Моя проблема в том, что я очень ковыряная. Лёню это всегда раздражало. То есть, всё остальное его боле-менее устраивало.

Окно настежь открыто и по комнате гуляет свежий утренний ветерок, поглаживая мои голые ноги. Поглаживая? Боже, и это Я так заговорила? Кажется, во мне запустился какой-то биохимический процесс.

Прикрываю глаза и делаю глубокий вдох, чтобы успокоиться. Как же потрясающе здесь пахнет. Похоже, ближайшие два месяца мне суждено провести в лесу. Ну, так я не против. Это лучше чем засаленный комбинезон и запах бензина в волосах.

Услышав, как за окном хлопнула крышка багажника, я распахиваю глаза и поворачиваю голову. Вслушиваюсь в шарканье ног о подъездную дорожку и тут же встаю, влекомая любопытством. Если нас здесь пятеро, включая Глеба, то у меня большие шансы увидеть своего Конга.

Лечу к окну, как мотылёк, и осторожно выглядываю, чтобы не обнаружить себя.

Внутренности делают двойное сальто, потому что внизу перед гаражом стоит чёрный спортивный мерседес, которого вчера тут не было, а рядом с ним…

— Вот блин… — шепчут мои губы, а сама я прихожу в дикое волнение.

Сердце ускоряется.

Я не знаю, что делать.

Отбегаю от окна, потом опять возвращаюсь.

Он…просто нереальный.

В потёртых голубых джинсах с дырищами на коленках, кедах и клетчатой рубашке поверх белой футболки. Наряд босяцкий, согласна, но это не умаляет эффект. Джинсы плотно облегают сильные бёдра, а рубашка натянулась на широких плечищах. Тем более, я знаю, что там под этой одеждой!

Нещадно изжевываю свою губу, сжимая и разжимая кулаки. Я веду себя, как животное. Ведь я за его физическими данными не вижу личности. Хотя, если уж на чистоту, как личность он наглый и самоуверенный тип. С очень обаятельной улыбкой и хитрыми голубыми глазами.

Он идёт к водительской двери, и я начинаю паниковать. А когда люди паникуют, они делают всякие глупости.

— Ты её угоняешь?.. — выпаливаю, перегнувшись через подоконник и упершись в него ладонями.

Свешиваюсь из окна, как Рапунцель, перекинув волосы через плечо.

Светловолосая голова резко поворачивается в мою сторону. Он ещё сильнее зарос за ночь, но совершенно не помялся. Сейчас он кажется мне старше. Точно. Ему побольше, чем двадцать пять.

Это ужасно…думаю, ему ближе к тридцати…

Ужасно в том смысле, что он взрослый мужчина. А я не очень-то тяну на взрослую женщину…

— Не вывались, — бросает Конг, открывая дверь и собираясь сесть в машину.

— Зачем тебе восемь подушек?.. — спрашиваю и внутренне сжимаюсь от своей тупости.

Щёки мои горят, надеюсь, он этого не видит. Я так в жизни не волновалась, я вспотела!

Боже, это так назойливо.

Он явно не собирался со мной болтать.

Что я творю?

— Голодное детство, — кривятся в усмешке красивые губы.

У него потрясающие полные губы. Полнее, чем у меня!

— Мне…эмм…нужна помощь… — с колотящимся сердцем сообщаю я, вцепившись в оконную раму.

Раз уж пришла, борись. Не хочу оставлять за ним последнее слово. От этого я буду выглядеть очень-очень жалко. Висящей в окне и смотрящей в след его мерседесу.

Он выпрямляется и смотрит на меня пристально. Спрашивает, положив руку на дверь машины.

— Какая?

Выдыхаю. Ну вот. Ты завладела его вниманием на пару жалких секунд.

Я теряю уверенность в каждом слове.

- С моим…чемоданом… — наконец-то изрекаю, мотнув головой себе за спину.

— И что с ним? — уточняет он, не спеша бросаться мне на помощь.

Поза его расслаблена. Одна нога согнута в колене. Он запрокинул голову и на шее обозначились мышцы.

Сглатываю.

У меня какое-то аномальное волнение. Я не понимаю, что с моим телом твориться. Оно всё вибрирует. А Конг совершенно спокоен.

— Не могу открыть… — сообщаю виновато.

Он задумчиво молчит.

Я напрягаюсь.

— Слушай, — наконец-то изрекает мой знакомец, устремив на меня прямой острый взгляд. — Мы с тобой не с того начали.

— Да?.. — тупо спрашиваю я.

По-моему, мы начали эпично.

— Да, — твёрдо заявляет он. — Я Егор. Это дом моего старшего брата.

Егор…

Это всё, что я услышала…

Он совершенно точно умеет контролировать ситуацию. Никаких ужимок, неловкостей, мямленья. Он — хозяин нашего положения. А я…сейчас умру внутри себя от неуверенности в себе.

— Я Диана… — говорю тихо, глядя на него исподлобья.

— Я знаю, кто ты, — кивает он. — Если тебе, правда, нужна помощь, я помогу. Что-то большее меня не интересует.

— О… — хлопаю я глазами.

Я ничего такого не предлагала…сама не знаю, чего я хотела. Какая глупость. Разумеется, я его не интересую. У меня довольно скромное очарование и ещё меньшая сексуальность.

Он посматривает на свои Эпл Вотч, намекая на то, что мне нужно соображать быстрее.

Тут и соображать нечего.

Решаю больше его не задерживать и убраться туда, откуда вылезла.

— Ты меня тоже не интересуешь, — сообщаю поспешно, засовываясь в окно.

Разумеется, это абсолютное враньё.

— Серьёзно? — усмехается он, глядя на меня с лукавой улыбкой.

— Да, — киваю высокомерно и добавляю, ухватившись за ручку. — Я предпочитаю тонкие руки и прокачанные мозги…ну ты понял…

Господи, что я несу?

— А, типа, всё то, чего во мне нет? — ржёт он.

— Типа того, — чопорно подтверждаю я.

Конг качает головой, глядя на свои кеды. Потом поднимает её и смотрит на меня с ленцой.

Я облизываю губы. Потому что его улыбка, это то, чего мне не следовала видеть.

Я сама не особо улыбчивая. И характер у меня не очень покладистый.

— Так что у тебя там за беда, Динь-Динь?.. — спрашивает он, закрывая водительскую дверь и кладя руки на бёдра.

Динь-Динь.

— Не называй меня так, — прошу его, закрывая окно, забывшись. Расчухиваюсь и снова выглядываю, бросив. — Эмм…можешь подняться…



Глава 4. Диана

Молнией несусь к зеркалу в ванной и прохожусь расчёской по волосам. Замираю, глядя на своё отражение. Пытаюсь понять, чем себе помочь.

Лицо у меня взволнованное, что соответствует состоянию моей души.

Я кошмарно взволнована. Сейчас я плохо соображаю рационально, но очень хорошо поддаюсь порывам.

Это большая-большая беда.

Я могу наломать дров, чувствую это.

Точно предсказать ничего не могу, но я очень странно себя веду. Меня как будто чёрт дёргает за верёвочки. Не могу устоять на месте.

На лестнице уже слышны шаги.

Ещё раз смотрю на себя и, плюнув на всё, иду открывать. Я не смогу его чем-то удивить. Он уже, итак, всё видел. И сзади и спереди.

Открываю дверь и высовываю голову на улицу.

Он…Егор…бодро перепрыгивает через две ступеньки, глядя себе под ноги. Пялюсь на него с восторгом, пока он не видит. Поражаюсь тому, как он скоорденирован, несмотря на великанство.

Когда наши глаза встречаются, мой Конго весело улыбается. Опять. Я испытываю головокружение, но прячу его, вместе с глазами.

Почему-то, не могу смотреть ему в глаза.

Что за фигня?

Отхожу в сторону, пропуская его…

О…го…

Поднимаю голову и смотрю на него снизу вверх, как дурёха!

Моя макушка на уровне его подбородка. И это не говоря о разнице в наших пропорциях! Женщины после него вообще выживают? Представляю его не с какой-то там женщиной, а с собой. Точнее, себя под ним…или на нем…

Блииииин…

Мы…подходим друг другу?

Внизу живота все опять оживает. С ума сойти! Я уверена, что у мои пурпурные стринги мокрые. К гадалке не ходи!

Он замер на пороге повернув ко мне голову. Я так и застыла, потонув в его глазах. Он уже не улыбается.

Просто изучает моё лицо.

Что он думает о нём? Ему…нравится?

Краснею.

Лично мне его лицо очень нравится. Но, мне ещё и другие вещи в нем нравятся. Мне…нравится, что он такой большой. И мне нравится его лыба. От него потрясно пахнет. Морским бризом, не иначе. И у него вокруг глаз малюсенькие морщинки. И в уголках губ тоже. Это от улыбок.

— Не красней, Динь-Динь, — сурово говорит мой гость, выдергивая меня из облаков. — Давай, показывай.

Закрываю глаза на это обращение, хоть мне и не нравится. Звучит по-детски.

Ему так не терпится уйти?

Ну, а я хочу, чтобы он остался. Это может вызвать пару моих обмороков или даже сердечный приступ, но…я так хочу узнать о нём больше…

Упрямо сжимаю губы, мотнув головой на чемодан, который бесполезно лежит посреди комнаты:

— Ключ дома забыла.

Он кивает и идёт к нему. Помедлив, трогаюсь следом.

Егор опускается на колени и подхватывает длинными сильными пальцами замок, который на фоне его руки выглядит уменьшенной копией себя.

Полминуты задумчиво изучает собачку и язычок. Встаёт и размеренно идёт к встроенному в стену шкафу, обойдя меня стороной.

Поворачиваю голову, наблюдая. Он открывает дальнюю створку и достаёт оттуда…большой короб с инструментами.

Теперь точно никаких сомнений в том, что это его обитель.

Каким бы серьёзным он не был, гора подушек за моей спиной намекает на некое легкомыслие. Не говоря уже об этих потертых дырявых джинсах. Он точно не гонится за модой.

Наблюдаю за ним молча, сложив на груди руки. Он снова обходит меня и ставит короб на кровать так, будто тот ничего не весит. Открывает и без раздумий берёт маленькую отвертку. Снова опускается на колени и начинает что-то ковырять.

Сажусь на кровать рядом с ящиком, сложив руки на коленях и скрестив лодыжки. С трепетом наблюдаю за ловкими движениями загорелых ладоней. На предплечьях и ладонях отчетливо поступают вены.

Меня бросает в жар и жилка на шее пульсирует, потому что густые светлые волосы на его предплечьях такого же оттенка, как и…

— Плоскогубцы… — просит Егор, протягивая ко мне руку и терпеливо ждёт, посмотрев мне в лицо.

Тут же ныряю в ящик, пряча его в волосах, и перебираю инструменты.

Достаю плоскогубцы и заглядываю в его глаза. Они серьёзнее некуда.

Какая неприступность…

Сердце колотится.

Смотрю на него также серьёзно, вручая их, но, когда он уже готов коснуться инструмента, отдергиваю руку. Его пальцы хватают воздух, а я хихикаю.

— Тебе точно двадцать? — вздыхает он, опуская руку.

— Да, а тебе сколько, пятьдесят? — радуюсь я, нажимая на пластиковые ручки и делая кусь-кусь в его адрес.

Его губы улыбаются.

Они со мной заодно.

Воодушевляюсь.

— С твоей двадцаткой — да, — говорит Егор, снова протягивая руку.

Значит, это правда. Ему тридцать.

Мне всё равно, сколько ему. Джульетте было четырнадцать. Не знаю, к чему я это вспомнила.

Смотрю на его раскрытую ладонь и обречённо делаю то, что хочется. Сопротивляться просто невозможно.

Протягиваю свободную руку, и прохожусь пальчиками по его ладони.

Едва касаясь.

Начиная от кожаного шнурка на запястье и до кончика среднего пальца. Он отдёргивает руку, а я поднимаю на него растерянные глаза, потому что не знаю, как посмела это сделать.

— Шершавая… — шепчу смущённо.

Кожа на его ладони загрубевшая.

Он не белоручка.

Ни разу.

Моя развесёлость улетучивается, потому что его лицо мрачнеет. Черты лица становятся грубее и острее, а взгляд заставляет меня сглотнуть.

— Ты точно с ребёнком сидеть приехала? — прохладно спрашивает он.

Это как ушат ледяной воды, который попал прямо мне под кожу.

Я разыгралась.

Я не должна была этого делать.

Я веду себя, как идиотка.

Дура.

Суетливо встаю и шепчу:

— Извини…

Запихиваю телефон в карман юбки и иду к двери, не оборачиваясь. Напяливаю сандалии, не застёгивая, и ухожу, сдавленно пробормотав:

— Спасибо…

Глава 5. Егор

Провожаю взглядом оскорблённую невинность и спокойно возвращаюсь к делу.

Так-то лучше. Не фиг баловать.

Я щас улыбаюсь?

Блин, да.

Потираю ладонь о бедро и снова смотрю на опустевший дверной проем.

Чудо в перьях.

Руки тонкие.

Надо же было пиздан*ть такое?

Думает, я не знаю, что в её мозгах происходит? Там же всё на лице написано.

Хмыкаю сам себе.

Лицо у неё конечно своеобразное. Можно и порезаться. Нос как наконечник у стрелы. Точно. И подбородок тоже. Забавно. Глаза красивые, пожалуй. Серо-зелёные, а соски у неё бледно-розовые, как и губы. Я её сиськи даже сиськами назвать не могу. Это уж скорее грудки. Маленькие и округлые.

Ладно, проехали.

Цепляю плоскогубцами ушко бегунка, отгибаю его на миллиметр и достаю язычок.

Готово.

Встаю, размяв шею, и возвращаю инструменты в коробку.

Куда она хоть помчалась, дитя природы? В доме ещё все спят, даже Глебыч.

Я же её не прогонял. Она мне не мешала.

Перегнул?

Ну, может и так. Поставил на место немного малявку нахрапистую. Не хочу её руку на своём члене в следующий раз ловить. Я и отреагировать могу. Но, я сюда отдыхать приезжаю, а не от юных девственниц с тощими упругими задницами отбиваться. Я уже не в том возрасте. В следующем году тридцатник стукнет.

Это щас звучало слюняво.

Ржу.

Я мужик в расцвете сил. Вот так лучше.

Подхватываю короб и тащу его на место. Дверца шкафа давно шатается, поэтому, сжав булки, снова берусь за отвёртку. Я давно хотел подтянуть саморезы, но не был здесь пару недель. У нас четвертьфинал Кубка, осталось четыре игры. Самых напряжённых. И я после этого свалю на Бали. Недели на три минимум. Просто отдохнуть. Я забыл, когда последний раз трах*лся. А если и трах*лся, думал о следующей игре.

Это был тяжелый сезон. Мы взяли кубок Евролиги. Впервые за четыре года. Теперь ещё возьмём родную лигу.

Мне вообще по жизни везёт. Я ещё в универе понял, что хочу играть в баскетбол, так что больше ни на что не отвлекался. То есть, на всё остальное я забил ВООБЩЕ. Попал в ЦСКА в двадцать четыре. И сразу в основной состав. Ну, так я очень хорош, что поделать.

Единственное что меня периодически бесит — это то, что мой старший брат президент Клуба.

Он, бл*ть, как наседка, а два сезона назад взял и продал меня в Америку на год. Оху*нно просто. Его аргументы — команда должна постоянно обновляться, и если я сейчас не свалю, через два года ему придётся меня убрать с концами. Может и так, но можно было хотя бы посоветываться? Хрен там, он же у нас все лучше всех знает. Поэтому я отпахал год на другом континенте. Погрузился в другую школу и нахватался нового опыта. Этот трансфер вообще из ряда вон, я не знаю, как он его умудрился организовать. И по деньгам выгодный и по положению. В этом сезоне я вернулся в ЦСКА как новичок. Ну не прелесть ли?

В кармане звонит телефон. Подкинув в воздухе отвёртку, снимаю трубку:

— Привет, рыжая, — приветствую дорогую собеседницу, упёршись рукой в шкаф.

— Прилетел? — спрашивает Света официально.

— Как всегда, — салютую я.

— Я…сегодня вечером свободна… — независимо сообщает она, будто проверяет записи в БУМАЖНОМ ежедневнике.

Очень заманчиво конечно.

— Давай не сегодня, — говорю ей. — Я вымотался. Сутки на ногах.

— Ну…как хочешь… — тут же отзывается она.

Усмехаюсь. Света в своём репертуаре "независимая тигрица".

— У меня завтра игра, — говорю ей. — После неё пользуйся мной, как хочешь.

— Тогда до завтра… — бросает Света.

— Ага, — хмыкаю я и кладу трубку.

Света — потрясающая женщина.

Шикарная.

Мы с ней уже три месяца занимаемся свободным сексом. Я не настаивал, просто как-то вёз её домой с одной тусовки. Она захотела, а я тем более. Кто от такого откажется? Точно не я. СВОБОДНЫЙ секс тоже её идея. Не то что бы я собирался направо и налево трах*ться, у меня все таки один член и я его оберегаю от одноразового бессмысленного траха. Ладно, в последнее время оберегаю. Я не плейбой. Не совсем. Ладно. Я такой. Но, сейчас мне её прелестей выше крыши хватает. Хочет она свободный секс, пусть будет свободный. В её дела я не лезу. О нас с ней типа никто не знает. Это тоже её идея. Это нелепый идиотизм, но я и тут уступил, потому что мне в основном пофиг будет о нас кто-то знать или нет.

По идее, нам можно было бы перейти на следующий этап, но что-то не переходится. Просто она всегда держит дистанцию, всегда строит из себя независимость, никогда не остаётся на ночь и никогда не говорит напрямую чего ей от меня надо. Я должен сам догадаться? Я не хочу играть в эту игру. Мне щас не до этого. Если ей что-то нужно пусть скажет и возьмёт это. Я открыт для любых предложений, особенно после того, как сезон закончится. Мы даже могли бы вместе слетать на отдых. Наверное. Свету и матери предъявить не засадно. Одной проблемой меньше.

В телефоне срабатывает будильник, и я его отключаю, проехавшись пальцем по экрану.

Пора валить домой. Выспаться. Всю неделю выездные игры, надо было сразу в Москву ехать, Паша попросил его до дома подкинуть. Тем более, сюда от Внуково десять минут езды. Мой брат ещё тот, бл*ть, стратег.

Я в его доме полноценно спать не могу. Как-то три года назад остался я на ночь. Пять минут слушал стоны КАтёнка, шумоизоляция у них говнище, а Паша со своей благоверной вообще походу не слезает. Я собрался и уехал прямо посреди ночи. Это, блин, травма психологическая. Сегодня меня пронесло, и слава Богу.

Мой лайтовый чердачок теперь занят детской непосредственностью. А то я бы прям тут спать завалился. Я, между прочим, эту кровать сам собрал и укомплектовал, чтобы спать комфортненько. А теперь меня отсюда выперли.

Надолго она там приехала? Откуда она вообще?

Выхожу за дверь и спускаюсь по металлической лестнице. Осматриваюсь, но нигде не вижу сопливую завоевательницу.

Диану.

Красивое имя. И девушка ничего. На одуванчик похожа. Такая же белая и пушистая. И зелёная.

Худющая конечно. Её не кормят что ли?

Она точно сестра КАтёнка?

Откуда эти ноги? Я ночью даже как-то прибалдел.

Правда, куда она стартанула?

Оглядываюсь ещё раз, тормознув у водительской двери. Вокруг птички поют, а в остальном тишина и утренняя прохлада. Может, тоже дом себе купить? Да, не. Я урбанист. Я город люблю. Движение.

Открываю дверь и сажусь в машину. Завожу мотор и кондей. На полную, чтобы не уснуть по дороге.

Смотрю в зеркала.

Никого.

Ладно. Оклемается.



Глава 6. Диана

У меня всю жизнь Москва ассоциировалась с Красной Площадью. И ещё со словом «столица». В любом случае, всегда что-то далёкое. Место, где тебя не ждут. Сейчас у меня это ощущение утроилось, а ещё оно помножилось на восторг.

Да, всё чужое. Но, блин. Как же здесь круто!

Такая движуха!

Это по мне!

Я наслаждаюсь каждым мгновением. Просто не могу на месте усидеть. И даже то, что сидящий рядом со мной на заднем сидении машины Глеб тычет пальчиком во все подряд кнопки своей развивающей музыкальной игрушки, меня не бесит!

Мы уже послушали, как мычит корова, и как поёт петух. Волчий вой вообще лишний в детской игрушке, а лошадиное ржание заставило меня поморщиться.

Постукиваю ногой в новом босоножке о резиновый коврик и жадно рассматриваю картинки за окном.

Мы только что въехали в Москву через Кутузовский проспект. Я будто на автобусной экскурсии, как же здесь колоритно!

— Диана, забери, пожалуйста, у него эту х*рь, — сдержанно просит Катин муж, пнув меня взглядом через зеркало заднего вида.

С неохотой отклеиваюсь от окна.

Я уже немного привыкла к его манере выражаться.

Не думаю, что это хорошая идея. Глеб из тех парней, которые никому ничего просто так не отдают.

— Паш, он разорётся, — возмущается моя сестра, которая сидит на переднем сидении рядом с супругом, сложив руки на Алисе.

Вот именно, хочется сказать мне, но я помалкиваю (возможно, впервые в жизни).

— Нафиг ты вообще брала эту шарманку? — грубовато спрашивает он, постукивая пальцами по рулю. У него на безымянном пальце широкий ободок платинового обручального кольца, который видно из соседней машины.

— Чтобы тебя позлить… — миролюбиво сообщает Катя, заставляя меня в очередной раз даваться диву.

Они переглядываются, и мужчина бросает:

— И я о том же.

Стараюсь не сильно пялиться на его коротко остриженный затылок, потому что это не вежливо. Но, если честно, я в лёгком потрясении с тех пор, как увидела его вчера. Он представился «Пашей», но я скорее умру, чем обращусь к нему так.

Я поэтому вообще никак к нему не обращаюсь.

Катин муж…он точно не папик.

Это высокий красивый брюнет с цепкими карими глазами. И в потрясающей физической форме. Сейчас на нём костюм и галстук. Он точно старше Кати…КАтёнка, так он её называет. Он старше её на семь лет. И у него на шее татуировка. Кажется, он немного деспотичный. И очень крутой, судя по всему. И он совершенно точно ест с Катиных рук, а может и с ног, если она попросит. Она в курсе и очень довольна этим. Он, кажется, тоже.

И ещё…ещё он очень и очень похож на своего брата, который не выходит из моей развратной головы. Только его брат блондин, и глаза у него голубые-голубые. И он предпочитает одеваться в то, что Бог пошлёт.

Втихомолку улыбаюсь.

Не знаю почему, но меня ужасно прут эти его кеды. Кеды и дырявые старые джинсы, которые сидят на его бёдрах до неприличия сексуально и одновременно так охламонски. Тем более, на фоне его мерседеса. И на фоне его серьёзности, которая дезорганизовала и смутила меня. Он теперь непонятно что обо мне думает. Если он вообще обо мне думает, что маловероятно.

Удручённо смотрю на свои острые коленки.

Как будто всего того, что я уже о нём знаю, было мало, вчера, после своего позорного бегства, я узнала, что Егор профессиональный баскетболист! Он играет за столичный ЦСКА! Ну, разве же это не космос? Он первый номер. Разыгрывающий защитник. Я в трепете и восторге. Я сама играла за школьную команду, и я люблю этот спорт. В институтскую команду я даже пробоваться не стала, потому что дилетант.

Муж Кати, к уже привычному мне шоку, оказался президентом московского ЦСКА.

Вот так семейка…

Я вчера до ночи ковырялась в интернете. Я нашла ЕГО инстаграм (он ограничел доступ к своей странице!) и фотки в поисковике. Их не много, но они всё же есть. Не знаю, зачем мне всё это. Я через два месяца вернусь домой. В свою жизнь. Но, если два дня назад я волновалась, покидая её, то теперь я не знаю, как заставить время идти медленнее.

Жизнь Егора Благова и всё, что вокруг неё — это абсолютная противоположность моей жизни. Он коренной москвич. Обеспеченный. Успешный. Довольный всем. Насколько я поняла, он какое-то время жил в Америке и бог знает, где ещё он жил, потому что его отец — посол в Испании!

От всей этой инфы мне дурно.

Под утиный гогот смотрю на проносящееся за окном шоссе. Достаю из висящей через плечо сумки зеркальце и рассматриваю себя, спрятавшись за подголовник водительского сидения.

Сегодня на мне красная помада, которая мне идёт. Это я знаю точно.

Мы едем на четвертьфинальную игру ЦСКА — Магнит. Я в предвкушении. В жизни не бывала на профессиональных матчах по чему-нибудь.

Захлопываю зеркальце и вся сжимаюсь, чтобы не лопнуть от ожидания.

Я целый час решала, что надеть. Можно подумать, у меня очень большой выбор. Половина моих вещей — это летние комбинезоны. Я люблю комбинезоны. Но, сегодня я выбрала свободный сарафан под горло с открытыми плечами и принтом в виде розовых пионов. На мне нет лифчика, но с моей грудью это не беда. К тому же, это самое нарядное из всего, что у меня с собой есть. Плюс босоножки на пробке.

Мои волосы, как всегда, распущены (я целый час их выпрямляла), а голову венчает фанатская кепка ЦСКА, одетая козырьком назад.

Домашняя площадка ЦСКА — спортивный комплекс советской постройки, на стенах которого красуются застывшие в прыжках баскетболисты.

Трепещу!

Пока Павел помогает Кате выйти из машины, я достаю Глеба из его кресла, крутя головой по сторонам. Тут куча народу. Много фанатской символики. Прежде чем двинуться внутрь Павел забирает у меня сына и протягивает руку жене. Они вместе смотрятся поразительно контрастно. Он весь такой официальный (если не считать этой татухи на шее) и брюнет, а она как белый…КАтёнок.

Семеню за ними, фиксируя всё, что меня окружает — людей, звуки, атмосферу.

Наши места в первом ряду.

Я в восторге.

— Это же?.. — шепчу, дёрнув усевшуюся рядом сестру за рукав, и тычу пальчиком ей за спину.

— А?.. — отзывается она, проследив за направлением моего пальца, и подтверждает мою дикую догадку, кивнув.

Мои руки уже набирают сообщение маме. Я должна с кем-то поделиться! Через два человека от меня, рядом с Павлом Благовым, сидит известный член нашего Правительства. Они болтают и смеются. На бедре первого вольготно расположился Глеб, зависший на огромных мигающих мониторах.

КУДА Я, БЛИН, ПОПАЛА?

Тру пальцами виски. Господи, сколько же здесь народа.

Меня со всех сторон окружают трибуны, которые полностью забиты.

Перевожу взгляд на площадку. Отсюда она вся как на ладони. Под километровым потолком софиты. Из динамиков дают музыку, на огромных экранах бегут информационные строки и видеоролики. Куча телевизионной техники фиксирует происходящее. Вдоль кромки поля разместились фотографы. Народ жужжит, а игроки обеих команд разминаются.

Мои глаза бегают по головам, в поисках конкретной.

Вижу её и в волнении сжимаю музыкальную игрушку. Случайно срабатывает кнопка, и всесторонний гул разрезает оглушительное петушиное пение. Голова Глеба выворачивается в мою сторону, и я в ужасе запихиваю дурацкую штуку под сидение, не отрывая глаз от площадки.

Егор приседает с мячом и высоко выпрыгивает вверх. Его тело мощное и гибкое. Движения резкие и размашистые.

Слежу за ним неотрывно.

Он болтает с двухметровым чернокожим парнем, у которого причёска напоминает ананас, и небрежно заправляет майку в шорты. Форма ему идёт. На его бицепсах то и дело напрягаются мышцы. Даже в этой бесформенной форме его задница отпад. Тут же вижу её голую. Спасибо, память. Только анфас не показывай, пожалуйста. Ну, я же попросила!

Блииииииииин!

Сжимаю бёдра, чувствуя, как увлажнилось бельё!

Стону в душе. Я просто озабоченная!

Но, он весь такой до дрожи сильный. И эти его длинные ноги. Колени у него тоже крупные.

Егор улыбается, и я улыбаюсь. Улыбка у него тоже шалопайская. Это даже не улыбка, а ухмылка. Как он это делает? Может, я возьму у него автограф после игры?

Просто ужасная идея…

Но, если я хочу напроситься на очередную порцию унижений, мне придётся проявить инициативу…

Игроки, тем временем, по очереди отрабатывают броски.

Мой армеец забивает трёхочковый с первой попытки и даёт пять соседу.

— …господи, ну и толкучка сегодня… — раздаётся над моей головой звонкий женский голос, а обзор на секунду загораживают стройные округлые бёдра.

Сидящая рядом Катя вскидывает голову и улыбается так открыто, что солнце могло бы померкнуть.

— Привеееет! — пищит она, протягивая руки, а я вдыхаю сногсшибательный парфюм, поднимая глаза.

Вау…

Великолепная рыжая красотка появляется в поле моего зрения. Катя представляет её как Свету. На ней короткое облегающее КРАСНОЕ платье и восьмисантиметровые Лабутены. Черты лица мягкие и женственные, волосы волнистые и ухоженные. Натужно улыбаюсь и отодвигаюсь в сторону, уступая ей место рядом с сестрой, потому что они принимаются болтать без умолку.

Такое соседство не очень красит меня. Я, вместе со своими пионами и бейсболкой, сразу почувствовала себя деревенщиной. Это испортило моё настроение в миг, к тому же я заметила, что Егор бросил на нас взгляд.

Как ножом по сердцу. Он смотрел не на меня. Уверена. Он, наверное, меня даже не заметил рядом с…я не люблю оскорблять людей…

Но, я, кажется, уже эту Свету ненавижу…

Мрачно продолжаю наблюдать за площадкой, сложив руки на груди.

Мне с трудом удаётся держать спину прямо и не кукожиться.

Как только раздаётся свисток, я полностью погружаюсь в игру, пытаясь восстановить похороненное настроение.

Что я могу сказать…

Это восторг.

Движения этих парней такие быстрые, такие отлаженные. Тренер носится вдоль линии аута, размахивая руками и подавая какие-то неведомые знаки. Каждый забитый мяч встречают громкими овациями, и я тоже вскакиваю! Усидеть невозможно!



Егор…он как ураган.

Он очень быстрый. И у него много всяких финтов.

Несколько раз вздрагиваю, потому что он два раза упал и один раз получил локтем по носу.

Видеть так близко как теснит и толкает друг друга орава здоровенных мужиков очень мандражно.

Егор несколько раз прорывался к кольцу и забил четыре мяча! Он более манёвренный, чем эти двухметровые лбы и более подвижный, поэтому им сложно остановить его атаки. И ещё у него превосходная техника.

ЦСКА победил со счётом 96:80.

Это самое крутое массовое мероприятие, на котором я когда-нибудь бывала. У меня нереальный заряд бодрости, хочется прыгать на месте и махать кулаками!

После окончания матча всё сливается в один большой движ и какофонию. Я теряю его из вида за спинами толпящегося народа. Выглядываю, пытаясь отыскать его вновь, но нигде не вижу.

Моё настроение сдувается как воздушный шарик.

Ведь я почти решилась с ним заговорить не смотря ни на что…

Глава 7. Егор

Игнорируя окружающий меня галдёж, выхожу из общего душа, обмотав бёдра полотенцем. В коленном суставе ощущаю знакомую боль, которая неприятно и назойливо фонит.

Морщусь, прихрамывая.

Бл*ть.

Это травма моя старая заклятая подружка. Ухо даю, дождь пойдёт. Мне, блин, тридцати нет, а я как метеостанция. Плечо тоже ломит. Это привет из Америки. Я уже так привык к разным видам боли, что даже внимания не обращаю.

Положив ладонь на ключицу, разминаю на ходу сустав.

В раздевалке целая батарея голых болтов и волосатых задниц всех цветов. У стены, сложив руки на груди, дежурит Тренер Гибсон. И он здесь по МОЮ.

— Дать вазелин?.. — скалится проходящий мимо Вакуленко, двадцати трёх летний центровой из Ебурга.

У него рост два десять и куча всяких тупых талантов, типа громче всех рыгать или громче всех пердеть. Голос у него тоже тупой. Он раздражает мои нежные нервы, поэтому просто показываю ему фак.

Смотрю в глаза Гибсона прямо и упрямо, направляясь к своему шкафчику. Он трогается следом.

Стягиваю полотенце и бросаю его на скамейку.

Тот останавливается позади, дыша мне в затылок и нарушая все социальные, бл*ть, нормы. Понизив голос, начинает меня отчитывать на омерзительно исковерканном русском языке. К чему эти потуги? Мы тут все свободно по-английски говорим. Полиголот хренов. В этом есть один плюс, даже я понимаю его по наитию, что говорить об остальной команде, которая, выражаясь политкорректно, многонациональная.

— Мы опять вернулись в начало? — каркает Гибсон над моим плечом.

Молчу, роясь в своей сумке. Мне особо нечего возразить.

Я даже спокойно и собранно принимаю плети.

— Я не буду много говорить… — продолжает он из-за моего плеча.

— Слава Богу… — в полголоса бормочу себе под нос, ища свои трусы.

— Ещё раз такое сделаешь, сядешь на скамью, — нелепо картавя и булькая, угрожает Гибсон.

Натягиваю трусы и разворачиваюсь к нему, кладя руки на бёдра. Он принимает аналогичную позу. Между нами расстояние в пару сантиметров, и это меня нервирует. Это моё, бл*ть, личное пространство.

Все заткнулись и прячут глазки.

Мы с ним почти одного роста, но я на три см выше и на двадцать килограмм тяжелее.

Мы с Гибсоном не сошлись ещё с моей первой игры в этом сезоне.

Моя позиция в ЦСКА первый номер — разыгрывающий защитник.

Я всю жизнь на этой позиции.

В Америке я тоже был разыгрывающим, но по факту всегда играл как второй номер — атакующий защитник. Я хотел остаться в этом амплуа и в ЦСКА, потому что это просто мой, сука, новый талант, который раскрылся ещё в универе, но никогда не культивировался. До тех пор, пока я не попал в Калифорнийских Медведей, где мне дали полную свободу действий.

Но Гибсон подрезал мне крылья.

По его мнению, я слишком малорослый для атакующего. Может и так, но я быстрее и в десять, бл*ть, раз манёвреннее. И меня ещё не сдержала ни одна защита, если бы он только позволил мне играть, как я хочу.

Сегодня я самовольно ушёл в атаку. Я такого не делал с первой игры сезона. Не знаю, что на меня нашло. Просто меня всё зае*ало, вот что. Плюс, два моих мяча прикрыли наши жопы сегодня. Но этот формалист готов матч слить, лишь бы все сидели на своих места, иначе пи*ц! Анархия, бл*ть!

Скорее всего прав он, а не я. Но, что-то со мной творится.

— Я всё понял, — говорю Гибсону спокойно, что не даёт нам с ним никаких гарантий на оставшиеся три игры.

— Сядешь. На. Скамью. — Повторяет он, свирепея.

— Как скажете, — отвечаю спокойно.

Что ещё я могу сказать? Я совершенно точно не сожалею и совершенно точно ничего не обещаю. Мне нужно разобраться в себе. Чем выше у человека интеллектуальный уровень, тем хуже он работает по принуждению.

— Поговорю с Павлом… — угрожает Гибсон вдруг.

А вот тут свирепею я.

Просто, бл*ть, взвиваюсь, как ужаленный.

— Да хоть с Трампом! — как девка психую и отворачиваюсь.

Из всех, всех, всех, всех его угроз — эта самая бесячая.

Что за пи*ц?!

Все решения в своей жизни я принимаю сам, без оглядки на чужие мнения. В моей жизни до хрена желающих указать дорогу, только записывай за ними.

Хрустя зубами, быстро достаю первую попавшуюся одежду. Чёрные хлопковые шорты и серую футболку.

Слышу, как хлопнула дверь, и хватаю телефон.

Паша: «Поднимись ко мне».

Не пойти ли ему в задницу?

Мама: «Завтра жду на обед.».

Придётся ехать.

Рыжая: «Жду тебя в машине».

Придётся мою оставить здесь. Дерьмо-вариант, но, так и быть. Как исключительный джентльмен пойду ей на встречу.

Швыряю телефон в сумку и натягиваю шорты. Сажусь на скамейку, чтобы обуться.

Дёргаю так, что чуть шнурок не порвал.

Предупреждающе смотрю на Дэна — нашего капитана. Никаких бесед по душам. Я вообще не люблю откровений с посторонними. Я сам себе режиссёр.

Спустя пять минут покидаю раздевалку, закинув сумку на плечо.

В башке куча мыслей. Все они о том, хочу ли остаться в ЦСКА на следующий сезон? Остаться без команды в тридцать лет. История помнит тарих придурков как я. Все они закончили в турецом Бешикмаше.

Направляюсь к задней технической парковке, минуя главных холл, где в это время обычно хренова туча народу. По дороге встречаю нашего физиотерапевта Марата, который интересуется моим плечом. Обещаю ему заглянуть завтра перед тренировкой.

На выходе из комплекса у вертушки даю знак охране пропустить меня…

Меня тормозит звонкий оклик:

— Эмм…классная игра!..

Откуда этот звук?

Оборачиваюсь.

Глава 8. Егор

По пустому тусклому коридору ко мне спешит тонкая фигурка в развивающемся цветастом сарафане. Льняные волосы гладкой серебристой волной стелятся по оголённому плечу. На голове бейсболка ЦСКА козырьком назад, на ногах босоножки на платформе с розовым бантами вокруг лодыжек.

Я, млин, просто не могу.

Тянет улыбнуться.

Я даже не сразу вдуплился кто это вообще. Была бы она голая. Она такая белокожая и худущая, что я сразу бы узнал. Не припомню, чтобы вообще видел такую одновременно тощую и симпатичную попку с ямочками у основания.

Порядок в волосах и эта красная помада делают её старше. На год примерно.

Диана, кажется?

— Спасибо, Зефирка, — бросаю, останавливаясь у турникета и дожидаясь, пока загорится зелёная стрелка.

Я не расположен для бесед с восторженными розовыми младенцами. До завтрашнего утра я вообще для всех кроме Светы умер. Погреюсь в её тёплом теле и буду опять смотреть повторы игр Химок, нашего главного конкурента. У них новый форвард из НБА, нужно его хорошенько изучить. Мы с ними встретимся в финале, это уже традиция.

Мысль о финале снова подталкивает меня к мыслям о следующем сезоне.

С шумом выпускаю из лёгких воздух, глядя перед собой.

Я не хочу откладывать этот вопрос. Если откладывать какой-то вопрос, он нагонит тебя быстрее, чем ты думаешь.

Перевожу глаза на коридор.

Девчонка упрямо припускает за мной, размахивая розовой пластиковой игрушкой. Боюсь, как бы её ноги не переломались по дороге, потому что эта обувь на них выглядит так, будто к лодыжкам розовыми лентами привязали кирпичи.

— Второй мяч был просто бомба! — тараторит она, оказавшись рядом. — Ты очень быстрый…

Лестно, с учетом того, какой пи*ды я только что за это получил.

Меня обдаёт тонким цветочным ароматом и яркой девчачьей аурой. Я даже слегка отшатнулся от такого фейерверка, потому что она, как и Гибсон, не слышала о личном пространстве.

На турникете вспыхивает зелёный.

«Угукаю», толкая вертушку, и прохожу, вытянув вверх руку с сумкой.

— Эммм…а дальние броски у тебя не очень… — летит мне в след.

Ага, я в курсе.

Выхожу на улицу и осматриваю стоянку в поисках белой ауди.

— …а ваш атакующий еле ноги переворачивает… — раздаётся за моей спиной.

Да что ж такое?

Сбегаю с крыльца и смотрю на небо, сощурив глаз. Ну, точно. Дождь пойдёт. Блядство. Нужно купить обезболивающее. Не хочу сегодня терпеть.

— Я…эммм…попросилась к тебе в друзья в инстаграмме… — жужжит назойливая мушка, преследуя меня по пятам.

— Подглядывать будешь?.. — спрашиваю, подходя к багажнику ауди и легонько по нему стучу.

Света открывает его, и я забрасываю внутрь сумку. Поворачиваю голову, привлечённый тишиной.

Неужели?

Я вообще крайне редко третирую женский пол. Гораздо удобнее быть милым душкой, поверьте мне. Даже гардеробщицы в театре не могут устоять перед моим великолепием.

А эта…

ЭТА мне ни в каких сферах не интересна. Провинциальная двадцатилетка, живущая за городом в доме моего старшего брата. Каждое слово в этом предложении намекает на бесперспективный гемор, с которым я даже близко не мыслю связываться. Это дичь, даже теоретически.

Няня нахмурилась и покраснела, но зелёных сверлящих глаз не опустила. Я уже подзабыл, что её милыми чертами можно резать стекло. На ней практически нет макияжа. Кожа светлая и прозрачная. Настороженные глаза прямо на уровне моего подбородка. Света тоже достаточно высокая, но у этой вообще ноги бесконечные, а с этими табуретками на ногах ей даже шею выгибать не нужно, чтобы метать в меня зелёные молнии.

Она снова стоит так близко, что мы практически соприкасаемся одеждой.

Порыв ветра подхватил прядь пепельных волос и швырнул ей на лицо, царапнув моё. Она дернула головой, чтобы её убрать.

Когда я делаю шаг в сторону, чтобы обойти нахалку, она делает аналогичный.

Мои брови удивлённо ползут вверх.

Она прикусывает нижнюю губу ровными белыми зубками и смущенно говорит:

— Может…устроим домашний турнир? Я в школе играла в баскетбол…и у Кати есть маленькая площадка, я видела…

— Я тебя затопчу, — прерываю её, захлопывая багажник.

Я одной рукой ей шею сверну, какой турнир?

— А мы будем в одной команде… — находится она, заглядывая мне в глаза.

— А во второй кто будет? — спрашиваю, делая ещё одну попытку уйти, но эта заковырка снова меня не пропускает.

Что, бл*ть, происходит?

— Ммм… твой брат… — лепечит Зефирка, прижимая к груди розовый пластик.

Кладу руки ей на плечи, с целью отодвинуть девицу в сторону, но как-то буксую, потому что по гладким и очень хрупким плечам проходит дрожь. Под пальцами чувствую мурашки.

Пи*ц…

Смотрю ей в глаза.

Вижу, как остроконечный носик втягивает в себя мой запах…а тонкие веки опускаются…

Мы слишком близко друг к другу. Как она прошмыгнула?

— Может…завтра? — хрипловато спрашивает малявка с закрытыми глазами

Её дыхание учащается, а щёки розовеют.

Она меня хочет. Она мокрая, я, бл*ть, уверен.

Я молодой мужик.

У меня яйца поджимаются, и начинается эрекция.

Ни х*я себе…

— Ага, блин, сегодня… — так же хрипло отвечаю я, в шоке пялясь на её красные губы.

Обычные губы.

— Благов, ты совсем охренел?.. — рычит Света, выскочив из машины.

Зефирка дёргается, резко распахивая глаза. Толкаю её в сторону и иду к пассажирской двери. Запрыгиваю в машину и нервно поправляю шорты, чтобы спрятать свой стояк.

У меня щёки, бл*ть, горят, как у целки!

Что это на хрен такое было?!

— Ты неисправим, я в шоке просто! — шипит Рыжая, громко хлопая дверью.

На ней офигенное красное платье. Каждый соблазнительный изгиб подчеркнут. Раз у меня уже стоит, хочу её в этом платье.

— О чём ты? — сглаживаю конфликт, разваливаясь на сидении и пристёгивая ремень.

— Кого ты ещё не склеил в этом городе?! — орёт она, развернувшись ко мне. — Эта тебе на хрена?! У тебя вообще тормоза есть?!

Такая постановка вопроса меня выбешивает. С учётом того, что она ни х*ра не обоснованная. У меня много тёлок было и я хронический первосвиданец, но я не пиздабол. И я не кидаюсь на каждую встречную как помойный пёс. Слышать подобное от Светы странно, она меня знает много лет.

— Я со школы никого не клеил, — спокойно доношу до неё. — И тебя в том числе. Клеила меня ты. Не забывай об этом.

— Ясно… — резко говорит она, выруливая с парковки.

Вечер обещает быть дерьмовым.

Глава 9. Егор

Света ведёт машину и вообще ничего не говорит. Я прям слышу, как вращаются шестерёнки в её голове. Скрежещут. Перетирают.

Слишком громко она дышит. Слишком резко меняет полосы.

Всё это сулит мне какое-то дерьмо.

Нахожу кнопку управления сидением и отодвигаю его по максимуму назад. Кто его вечно придвигает? Вытягиваю ногу и начинаю массировать колено обеими руками. От облегчения закрываю глаза и выдыхаю. Мне нужен лёд.

Первые капли дождя упали на стекло. Это единственный звук в салоне, кроме тихого сопения.

Бл*ть, ну что за день такой?

Смотрю на Рыжую.

Она очень красивая и сексуальная. Сегодня и вообще. У неё потрясное тело, с изгибами и всем набором. И очень чувственное. Она знает, чего хочет, знает, чего хочу я. Не женщина, а услада для ЛЮБОГО мужика. И я без сомнений её захочу, сразу, как только расхочу маленькую прилипалу, которая взбудоражила мои яйца своими румянцами и тихими вздохами.

Просто, блин, интересно, что будет, если я её поцелую? Обморок?

Всё идёт не очень хорошо, хотя в моих шортах стало поспокойнее, и я уже не прикрываю член рукой.

Решаю быть максимально милым, потому что у меня охренеть какой покладистый характер.

— У тебя резинки есть? — спрашиваю свою спутницу, а сам тем временем выуживаю из кармана телефон и захожу в инстаграмм.

— Нет… — отвечает Света, тормозя на светофоре так, что срабатывает АБС.

Ремни не позволяют нам вылететь через лобовое стекло. Без сомнения, опять я кругом виноват.

— Тогда у аптеки тормозни, — прошу её, быстро пролистывая заявки на добавления в друзья.

— Я на таблетках… — бросает она.

— И че? — спрашиваю на автомате, потому что нашёл то, что искал.

Вот она.

Diana.

Я усмехаюсь, потому что никнейм с двух сторон украшают жёлтые молнии. Почему не мётлы?

На аватарке ОНА улыбается в подсолнухах. Решаю не проваливаться в профиль, потому что вряд ли меня там ждёт что-то интересное. Вообще я девяносто процентов запросов одобряю не глядя, но эту нахалку я не одобрю. Просто меня сегодня всё подбешивает, а она внесла ещё больший бардак в ситуацию. Отклоняю запрос и убираю телефон в карман, раздумывая о том, что я голоден. Я всегда голоден. С утра и до вечера с тех пор, как родился.

— Можем без презервативов… — очень деловым тоном бросает Света.

Смотрю на её мягкий красивый профиль в непонятках.

— Свободный секс подразумевает контрацепцию, — замечаю очевидное, цепляясь рукой за верхнюю ручку.

В жизни без резинки ни с кем не трах*лся.

Тонкие изящные пальцы сжимают руль до побеления в суставах.

Да, мать твою, что с этой женщиной сегодня не так?

— Ты ещё с кем-то спишь? — сквозь зубы спрашивает она.

— Свободный секс не подразумевает таких вопросов, — отвечаю по максимуму острожно, потому что чувствую, уже в первом моём ответе зашифрована какая-то бомба.

Она резко поворачивает голову и смотрит на меня, как на врага.

Ну, бл*ть, точно.

— Думаешь, Я с кем-то ещё сплю?! — заводится Света, прожигая дырищу в моём лбу.

Резко подаюсь вперёд и выворачиваю руль, потому что она только что чуть не вмахалась в бордюр!

Просто адский пи*ц!

- На дорогу смотри! — гаркаю, выравнивая машину и слежу за тем, чтобы она, вернулась, блин, в реальность! — Я не должен об этом думать, в этом суть свободного секса!

— Тебе пофиг? — как попало тормозя у тротуара, выдавливает она.

Смотрит на меня в упор.

Я просто хотел купить презервативы…

— Чего ты хочешь? — спрашиваю, откидываясь на сидение. — Несвободного секса? Так и скажи.

— По-твоему дело в том, как мы его назовём?! — вдруг орёт она, ударив по рулю ладонями. — Если он будет у нас несвободным, тебе перестанет быть пофиг, есть у меня другие мужики или нет?!

Смотрю на неё, как будто впервые вижу, и подтягиваюсь на сидении.

Голубые глаза блестят, губы плотно сжаты.

Моё изумление бесит её ещё сильнее.

На щеках и шее проступают красные пятна.

Я не припомню, что бы за все годы нашего знакомства она орала до хрипоты и покрывалась красными пятнами.

Мне со Светой очень комфортно как раз потому, что она никогда не трахала мой мозг, это привилегия моей матери. Света личность. Успешная, циничная. Она любит жизнь, любит секс. Это как встречаться с самим собой. Полное, блин, взаимопонимание и никакой бытовухи!

Так что происходит сейчас?

— Я не понял, — говорю, развернувшись к ней всем телом. — Ты моей ревности хочешь что ли? Я должен, бл*ть, из себя Отелло изображать?

Она смотрит перед собой.

Не моргая.

Я вижу, как дёрнулась её шея, когда она сглотнула.

— Свет… — зову её устало.

К чему весь этот балаган? Чем мы занимаемся?

— Благов… — прерывает она меня хрипло, снимая блокировку с дверей и продолжая глядеть вперёд. — Уходи.

— Не страдай хер*й, — советую мрачно. Мы больше недели не виделись. Я, например, мечтаю о её голом теле под своим телом, ледяном компрессе на колено и еде. — Поехали.

— Пошёл. Вон. — Чеканит она.

Даю ей с полминуты забрать назад свои слова.

Она только громче сопит.

Да, пожалуйста! На х*р всё!

Выхожу из машины, хлопнув дверью, и иду к багажнику под проливным дождём. Как, блин, героиня сраной мелодрамы!

Почему всем от меня чего-то надо? Всем и каждому!

Никто, бл*ть, не хочет спросить, чего я хочу?!

Заеб*ло всё.

Я хочу, чтобы колено перестало ныть. Хочу, чтобы мой мозг отдохнул и переключился с баскетбола на что-нибудь другое. Хочу решить, что мне делать дельше. Хочу просто расслабиться, и чтобы за мной ухаживали.

Забираю свою сумку и ухожу, не оглядываясь. Слышу свист шин за спиной. Достаю телефон, чтобы вызвать Убер, но, потом решаю спуститься в метро.

Я в метро уже лет пять не был.

Через пять минут жалею, что не вызвал такси.

Слишком много людей, а я хочу побыть один.



Глава 10. Диана

— Где была? — спрашивает мама, пока я собираю на кассе свои покупки, зажав трубку между плечом и ухом.

— По Центру прогулялась… — говорю ей, запоздало проверяя срок годности на творожке с изюмом.

— Что-то ты грустная… — замечает она. — Домой хочешь?

Фыркаю, пытаясь развеять эти подозрения.

— Я не грустная, — заверяю её, выходя на улицу, где меня обнимают удушливые московские сумерки.

— Не лазий одна по темноте, — напутствует она. — И набросай мне фоток.

— Моих или Москвы? — хихикаю я.

— Твоих, нужна мне эта Москва, — вздыхает мама.

— Оки-доки… — улыбаюсь я, медленно бредя по тротуару. — Пока-пока…

— Скучаю, — сообщает она.

— Целую, — нежничаю я.

Кладу трубку и тут же делаю селфи, улыбаясь как в последний раз. Не хочу, чтобы кто-либо заподозрил меня в плохом настроении. Как только слышу «щёлк», тут же возвращаю лицу привычное унылое выражение.

Осматриваюсь, балдея от загруженности восьмиполосного проспекта. Уже зажглись фонари и витрины всяких магазинов и офисов. Сегодня днём Катя подкинула меня до города. Она предложила мне пожить в своей городской квартире несколько дней, потому что они с мужем и Глебом улетают на выходные в Испанию.

Пожалуй, сейчас я бы не отказалась, чтобы мама была здесь, со мной. Видимо во мне к вечеру проснулась маленькая мамина дочка. Просто я никогда не ночевала одна в чужих московских квартирах. Я вообще до приезда сюда не ночевала одна, хотя, с другой стороны я наслаждаюсь свободой. Знать бы ещё, что с ней делать?

Понюхивая маленький букет ландышей, двигаюсь в сторону светофора.

Мои ноги гудят, кажется, я переборщила с пешими прогулками. С учетом того, что у меня за спиной рюкзак с вещами, я могла потерять несколько килограмм, что мне совершенно ни к чему.

Влившись в поток людей, перехожу проспект, и врубаю навигатор в телефоне. Дом где-то здесь, поблизости. Нахожу его спустя пятнадцать минут плутаний и даже не удивляюсь тому, что это большой новенький жилой комплекс с КПП и шлагбаумом.

Во дворе со строгим соблюдением разметки припаркованы машины и даже один чёрный блестящий мотоцикл.

Да уж, такому автопарку действительно нужна охрана.

Здесь до фига зелени и несколько детских площадок. Но, этим меня не удивить. У нас в Рязани зелени тоже хватает.

Здесь даже баскетбольная площадка есть…

Мои резиновые кеды зло стучат по асфальту, пока я прохожу мимо неё к подъезду. От слова "баскетбол" у меня теперь мигрени и болезненные пульсации в сердце.

Гоню от себя все мысли, считая шаги.

На входе в дом автоматические двери, которые срабатывают мгновенно.

Мило.

Стараясь не глазеть, захожу внутрь.

В ярко освещённом вестибюле повсюду плиточный камень. Охранник выглядывает из-за пульта, осматривая меня с кислой миной. Устремляюсь к зеркальным дверям лифта, краснея по непонятным причинам.

Ну, я не ожидала такого размаха.

Это всё входит в стоимость платежей за кап. ремонт?

Может, нужно было разуться во дворе?

Смотрю на своё отражение, которое вообще ничего не скрадывает. Косметики на лице по нулям. На голове такой себе бардак в виде съехавшего на бок пучка. Белая оверсайзная футболка частично заправлена в короткие джинсовые шорты, а на белый кед мне кто-то наступил в метро. Пахнет от меня пылью дорог и немного туалеткой. В общем-то, вид у меня как у усталого заблудшего путника, которому нужен душ или даже ванна. Или может быть джакузи? Не знаю, посмотрим, что предлагают в квартирах этого элитного ЖК.

Когда двери открываются, делаю шаг вперёд и тут же торможу, будто вошла в стену!

Приоткрыв рот, туплю на пороге, перестав дышать.

Уму непостижимо!

Меня обдаёт жаром, потом холодом.

Какого?

Я…блин…офигеть…

Что это за непруха?..

Так же и сердечный приступ можно схлопотать…

Ох…

Чувствую, как по шее ползёт помидорная краснота.

Сердце подпрыгивает, и я прихожу в идиотское неконтролируемое волнение, смешанное с гнетущей тихой тоской, которая является с тех пор, как меня посреди ночи разбудил и напугал двухметровый наглый амбал, о котором я неразделенно мечтаю день и ночь, а потом ночь и день…

Это просто невозножность! Мне хочется цокнуть от досады…

На фиг такие сюрпризы?!

Облокотившись о противоположную стену просторной кабины, стоит лениво улыбающийся Егор Благов.

Здоровенный, как обычно. В пропитанной свежайшим потом футболке без рукавов, шортах и с полотенцем на шее. Его рельефные идеальные бицепсы сложены на груди и выставлены на всеобщее моё жадное обозрение! Шорты возмутительно низко сидят на узких бедрах. Длинные сильные ноги слегка расставлены. Влажные золотистые волосы всклокочены, будто он прошёлся по ним пальцами.

У меня опять чешется в животе и сосёт под ложечькой.

Кабина лифта провоняла тестостероном. Я начинаю дышать чаще.

Откуда он тут взялся, чёрт его, блин, дери?!

Над ним как тень нависла длинноногая тёлка в полупрозрачном спортивном комплекте и французской косичкой на голове.

Они не обращают на меня никакого внимания, поглощённые изучением её развратного бицепса, который та суёт ему в лицо вместе со своими сиськами десятого размера.

— …ну, потрогай… — гортанно смеется она, сжимая свой мерзкий кулак и напрягая мышцы.

Этот…гад…чувственно улыбается…

Моё лицо кривит брезгливая гримаса, будто я выше всего этого, хотя истинная её причина в том, что меня заполняет чёрная обида и…ревность.

Он хоть пять минут может полежать на мясном рынке?! Или его разбирают мгновенно?!

Именно в этот момент два небесно-голубых глаза плавно перетекают на меня. Поскольку мне улыбки не положены, красивые полные губы принимают серьёзное выражение, как и точёное скуластое лицо.

Он удивлён не меньше моего. У него глаз дернулся.

Выдыхаю громко и рвано.

Мне обидно до ужаса.

Сжимаю губы и задираю подбородок. Он что думает, я за ним слежу?!

Внимательный острый взгляд падает на букетик ландышей, который я прижимаю к груди, на пакет из супермаркета, болтающийся на запястье, на мои ноги и в завершении, возвращается к моему лицу и моей ужасной причёске.

Моё сердце готово выскочить из груди.

Он впился в мои глаза своими и молчит, сведя брови.

Комкаю букет, топчась на месте.

Я не знаю, что мне делать.

Встреча настолько неожиданная, что нужно придти в себя.

— Едем или как? — усмехается тёлка, привлечённая моим ступором.

Стою и всерьёз раздумываю над этим вопросом.

Мы не виделись…шесть дней.

С той самой злосчастной игры, когда он укатил в закат со сногсшибательной рыжей Светой, оставив меня один на один с жестокой реальностью и здоровенным комом в горле. На следующую игру я не пошла. Я не мазохистка.

Это был первый и последний раз, когда я пыталась привлечь к себе внимание мужчины.

Он даже не одобрил мою заявку в инсте. Видимо, мне не хватает сногсшибательности для этого. Или ещё чего-то не хватает…

Хотя оно и к лучшему. Не хочу смотреть фотки, где он дарит Свете огромное кольцо с бриллиантом или кладёт руки на её беременный живот.

— Эй, алё? — смеётся тёлка, потому что я всё ещё раздумываю, хмуро глядя на носки своих кед. — Нужно кнопочку нажать… Фрося, блин, Бурлакова…

Сама такая!

Злюсь и прихожу в себя, резанув её взглядом.

Я не грубиянка. Это не мой почерк. Я всю жизнь подрабатываю в сфере услуг. Это дисциплинирует.

Перевожу высокомерный взгляд на золотого мальчика и спрашиваю между делом, подходя к начищенным круглым кнопкам лифта:

— Тебя жена везде ищет, в курсе?

Отворачиваюсь к панели, покусывая губу. Там уже горит третий и одиннадцатый этаж. Есть еще два цокольных этажа. Там спортзал?

Он тоже живёт в этом доме?

Если бы я только знала…

Егор не моего романа переваривает каверзный вопрос лишь мгновение, но мне кажется вечность.

— Бывшая жена, — совершенно серьёзно подыгрывает он.

Его голос вызывает мурашки на моей спине и руках.

Умоляю голос не дрожать…

— Я про твою вторую жену, — говорю, нажимая девятый.

— Чё ж она не позвонила? — задумчиво тянет он, не теряясь ни на секунды.

— Батарейка села, — пожимаю я плечом, поворачиваясь к ним спиной. — Она же с Феденькой в больнице, у него же пупочек развязался…

Слышу шумный вдох и какой-то «кряк».

Смотрю на него укоризненно поверх плеча.

Ситуация не смешная.

Шутка ли?..

Бедный Феденька.

Егор смотрит на меня в упор, откинув голову на стену и потирая рукой колючий подбородок.

Да уж. Работать гороховым шутом у меня получается куда лучше.

— Ладно…заглядывай… — усмехается тёлка, потому что мы на третьем и двери открываются. — Ты тоже заходи, отсрячка…двадцать девятая квартира… — снисходит она, после того, как тщательно изучила меня с головы до ног. — Только не раньше двенадцати…

Отхожу в сторону, чтобы пропустить девицу.

Делаю очень долгий выдох, пока двери закрываются.

Мой затылок зудит, но я не повернусь ни за что на свете…

— Не додумайся пойти туда… — вдруг летит мне в спину.



Смотрю, как одна за одной загораются кнопки на панели.

— Как-нибудь разберусь, — бросаю, прикрыв глаза.

Хочу сбежать, пока не натворила фигни…

Как только двери открываются, срываюсь с места, но этот ХАМ дёргает меня за рюкзак и разворачивает к себе!

Возмущенно взвизгиваю, ударившись о твёрдое большое тело. Нос тут же учуял его запах, а ладонь легла ему на грудь…

Моё запястье и моя ладонь на фоне его бицепса кажутся такими хрупкими…как и вся я…

Смотрю в шоке вниз, туда, где моё бедро чуть-чууууууточку прижалось к его паху…

Потом вверх…

На сильную шею и ямочку у её основания. На чётко очерченный подбородок на котором проступила светлая щетина. На его губы…

О, мамочки…

— Ты слышала меня? — грозно требует он, наклонив ко мне голову.

— По фигу мне, что ты сказал… — сипловато брыкаюсь я, часто и коротко дыша.

Не могу отвести глаз от его глаз.

Сглотнув, растопыриваю пальцы на плоской грудной мышце. Моё бедро само подаётся вперёд.

По моей собственной груди бегут мурашки и сползают прямо мне в живот.

Его глаза сужаются.

Взгляд блуждает по моему лицу, и он…он совершенно точно втянул в себя воздух…

Я так хочу провести ладонью по его животу…

Просто почувствовать, какой он на ощупь…

Облизываю губы, убирая руку.

У него есть эта Света. Он с ней…они…я даже не хочу об этом думать…как он трогает её…целует…мне хочется дать ему за это пощёчину…я никогда не думала, что могу быть такой ревнивицей…

«Ты просто больная», — говорит моё внутреннее "я".

— Отвали, — прошу нервно их обоих, дёргая плечом.

— Зайду к тебе после двенадцати, — хрипловато выдаёт этот гренадёр, отпуская рюкзак и возвращаясь в исходное положение. — Если тебя дома не будет, поедешь в свою Рязань ближайшим поездом, поняла?

Моему возмущению нет предела. Щеки горят. Рот открывается.

Он спокойно складывает руки на груди и кивает подбородком на выход.

— Топай, Цыплёнок, — усмехается говнюк, глядя на меня исподлобья. — Прямо и налево.

Вылетаю из лифта, как ошпаренная.

Не оглядываясь, и позабыв наговорить ему гадостей!

Меня раздирают демоны. Всё о чём я могу думать, как хочу сделать всё ему наперекор!

Но, уж не сомневайтесь, я точно буду дома в двенадцать.

Сердце моё начинает отбивать минуты.



Глава 11. Егор

Развалившись на своём любимом домашнем диване, изучаю повадки болгарцев, с которыми играем полуфинал в среду. Все эти повторы мы уже разбирали с Гибсоном, но я решил пройтись ещё разок. У них очень мощный форвард, который с любой позиции может наложить мячей в корзину, ещё и в защите успевает. Прикрывать его буду не я, у него рост два метра, им займётся Вакуленко. А я буду делать то, за что мне платят. Создавать условия и ситуации.

Усмехаюсь, закинув голову на спинку дивана, и тру лицо ладонями.

Последнюю игру я провёл как пай-мальчик.

Все от облегчения чуть не обсикались, включая моего брата. Я знаю, он хотел бы на меня наехать и вправить мне мозг за четвертьфинал, но я просто не дал ему такой возможности. Я скрываюсь ото всех уж четыре дня. Сказал, что улетел в Питер до вторника.

На самом деле мне есть, что Паше сказать.

Я принял решение, оно далось мне нелегко. Это мой последний сезон в ЦСКА. Можно сказать, я его вымучиваю. Мне уже поступило предложение от Казанского УНИКСА, и я планирую слетать туда через пару недель.

Значит, Казань.

Для меня Россия — это Москва и все что за МКАДом. Переехать в Казань для меня морально сложнее, чем переехать в США. Но, человеку в жизни нужно место для шага вперёд или хотя бы в сторону. В моём случае это шаг назад, но я уже давно не творил всякой дичи.

У Паши случится припадок. Как и у матери. Отец будет заинтересован, а Рыжая никогда не поедет за мной в такой круиз. Я бы знал точно, если бы брал от неё трубку, но я не беру. После того, как она выгнала меня из своей машины, я решил взять паузу. Вопреки её мнению, у меня тоже случаются проблемы, и она знала бы об этом, если бы хоть один долбаный раз спросила, как у меня дела.

Смотрю на часы в углу экрана ноутбука.

Половина первого ночи.

Блин.

Хлопаю в ладоши, чтобы загорелся свет.

Убираю ноут и встаю, сделав пару прыжков вверх.

У меня же там трындюли остывают, чё я сижу?

Ща пойду, только у третьей жены отпрошусь и детям пупки завяжу.

По роже растекается улыбка.

Почёсывая бочину, иду к холодосу и достаю сок. Беру со стойки стакан, потом решаю обойтись без него, и глотаю прямо из упаковки.

Кажется, у меня на ближайшие три дня новая головная боль.

Откуда эта девица берётся каждый раз?

В ней слишком много посылов в мою сторону, чтобы на них можно было просто забить. Каждый раз.

Волнение, возбуждение, румянцы.

Потакать малявке не стоит. Просто сегодня было без вариантов.

На блядских вечеринках у Марго рязанскому Цыплёнку делать НЕЧЕГО. Ещё глотнёт дерьма какого-нибудь не дай Бог. Я б ей вообще запретил одной по городу передвигаться в этих говношортах.

Она непуганая совсем, и это плохо. Но такая, блин, деловая.

Кстати, её не было на последней игре. Это плохо, ей же нравится. Для таких зрителей мы и играем. Не многие на игре смотрят игру. Рыжая, например, никогда не смотрит.

Возвращаю коробку на место и иду в коридор.

Обуваю кроссы на босу ногу, прихватив с тумбочки ключи от квартиры.

Захожу в лифт, тыкнув девятый этаж. Засунув руки в карманы шорт, терпеливо жду. Не думаю, что эта скапка меня ослушается. А если ослушается, придётся на неё наехать.

На двери Пашиной квартиры меня ожидает, приклеенный РОЗОВЫМИ, бл*ть, жвачками лист А4!

Нет, там нем фак нарисованный. Там написано «Ушла на баскетбольную площадку во двор».

Шрифт печатный, очень крупный. Прям на тот случай, если я вдруг олигофрен.

Срываю бумагу и сминаю в руке по дороге к лифту.

Это непослушание.

Чё ты лыбишься, придурок?!

Выйдя на улицу, сворачиваю налево.

Очень тёплая ночь.

В моём ЖК всегда тихо по ночам.

Прислушиваюсь к звукам ударяющегося об асфальт мяча. Переходя на лёгкую трусцу, огибаю стоянку. Через сетку ограждения вижу одинокий силуэт под фонарём. Захожу внутрь и кладу руки на пояс.

Она стоит на трёхочковой линии, прицеливаясь к кольцу.

В тех же шортах, кедах, обтягивающей майке и распущенных волосах.

Высокая и тоненькая, как статуэтка.

Там особо смотреть не на что, поверьте. У неё все рёбра на глаз можно пересчитать, но тазовые косточки забавно выпирают и пупок у неё идеальный кружок. Очень милый. Сиськи у неё тоже милые идеальные кружки. Пупок, сиськи и задница — единственные округлости во всём её образе. У неё даже разрез глаз слегка раскосый.

Прислонившись плечом к ограде, наблюдаю за тем, как Рязаночка приседает и делает бросок. Движения плавные, а тело гибкое. Не думаю, что баскетбол это её спорт, не смотря на рост. Он для неё грубоват.

Мяч ударяется о щит на двадцать градусов левее, чем нужно, и возвращается к ней, отскочив от площадки.

Запихав записку в карман, медленно иду, наблюдая за приготовлениями ко второй неудачной попытке.

— Это мяч с автографом Леброна, — замечаю между делом.

Я его Паше привёз из Америки на день рождения.

Узкие плечи напрягаются, руки замирают.

Ага, я пришёл.

— Эмм…да?.. — обернувшись через плечо, восклицает сама невинность. — Не заметила…

Как же.

Я больше поверю в то, что она хладнокровно забила. Другого мяча у Паши в квартире всё равно нет.

Она жадненько за мной наблюдает, хлопая распахнутыми глазами, но в её лице слишком много опасных углов, чтобы я на это купился.

Мне вот интересно, она на всех так смотрит, или только на меня?

Останавливаюсь за её спиной, подойдя вплотную.

Серебряная макушка прямо под моим подбородком, плечи по центру моей груди. Идеальное совпадение в росте, как и в пропорциях.

Она не дышит, глядя перед собой.

Я же ещё ничего не сделал.

Смотрю на белокурую головку и спрашиваю, опустив подбородок:

— Ты правша?

Пахнет цветами.

— Да… — шепчет она, затаившись.

Обнимаю её руками и кладу ладони на мяч поверх узких девчачьих ладоней. Они полностью скрываются под ними. Миниатюрная спина прижимается к моей груди, ягодицы к моим бёдрам. Прижимаюсь щекой к её виску, немного согнувшись, и слушаю тихое прерывистое дыхание.

Проталкиваю колено между стройных длинных ног и отвожу её стопу на тридцать сантиметров в сторону своей стопой, скользнув коленом по внутренней поверхности голого бедра.

Она громко сглатывает и часто дышит.

Улыбаюсь, вдыхая запах мягких волос. Кокос.

— Правую на полстопы вперёд, — велю хрипловато, поднимая наши руки вверх, и корректирую положение её рук. — Держишь? — спрашиваю на всякий пожарный, прежде чем убрать свои.

— Держу… — бормочет присмиревшая егоза.

Опускаю руки и кладу ладони ей на талию со словами:

— Колени согни…

Она подчиняется, проехавшись попкой по моему бедру.

— Не так сильно… — говорю, пробираясь пальцами под край майки на гладком плоском животе.

Полуголая попка едет немного вверх. Живот под моими пальцами дёргается и покрывается мурашками.

Нахожу её пупок и слегка обвожу его указательным пальцем.

Она судорожно выдыхает, приседая на моё бедро.

Убираю ногу и делаю шаг назад, опуская руки.

— Целься в дальнюю дужку, — даю последние наставления, засовывая руку в шорты и поправляя стояк так, чтобы он не распугал всех случайных прохожих. — Подпрыгивай, но не сильно. Только чуть-чуть оторвись от земли.

После непродолжительной заминки она всё же бьёт на абсолютное отъеб*сь, так, что мяч еле долетает до кольца и улетает в сторону.

Молча смотрим, как он скачет по асфальту, нарушая повсеместную тишину.

— Может…эмм… — сбивчиво брякает интриганка, поворачивая голову и поднимая на меня затуманенные глаза. — Ещё раз покажешь?..

А че?

Твёрже я уже не стану.

Обхожу её и иду за мячом. Он укатился к самой решётке. Подхватываю его и иду назад, крутя мяч на пальце. Испытываю желание засунуть член в её приоткрывшийся рот. Новоявленная баскетболистка пялится на мои оттопыренные шорты, как под гипнозом.

Может, теперь она, наконец-то, испугается, бл*ть, и убежит? И больше мы к этому возвращаться не будем?

Захожу ей за спину и принимаю уже знакомую нам позу.

Она дрожит с головы до ног.

Вручаю ей мяч со словами:

— Возьмёшь или как?

Берёт.

Ну ладно, засранка.

Кладу ладони ей на рёбра и подтягиваю к себе. Так, чтобы её задница врезалась в мой пах и осознала, что я с ней не собираюсь в крестики-нолики играть.

— Продолжаем? — спрашиваю, начиная злиться, потому что завёлся не на шутку.

Слишком эта задница, мать вашу, хорошо вписалась, как и вся она. Слегка приседаю, потираясь о неё, и закрываю глаза.

Щас, блин…чуть-чуть попугаю её и всё…

Мяч падает на асфальт, а моя ученица издаёт тихий стон, сжимая бёдра.

Опускаю руку и обхватываю её между ног через шорты. Она начинает извиваться, вцепившись в моё запястье, и двигать бёдрами. У меня просто крышесносящее желание засунуть руку в её трусики и проверить, как там дела. Крепко держу её под грудью, иначе свалится.

Вот так, блин, Красная Шапочка.

— Наигралась? — выдыхаю хрипло в покрасневшее ушко.

— Дааа… — пищит она, доверчиво откидывая голову мне на плечо.

Провожу носом по её шее. Она покрылась испариной. Хочу её поцеловать, но не буду. Никаких, бл*ть, поцелуев! Это карательная операция.

— Ну, иди тогда, — разжимаю руки, придерживая её для надёжности.

— А…на…на ночь не поцелуешь? — сипит она.

— Скройся с глаз… — сиплю в ответ, разворачивая её к выходу, и толкаю вперёд.

Она делает два шага и разворачивается, нервно засунув руки в задние карманы шорт.

Адски возбуждённая. Молоденькая, возбуждённая и беззащитная.

Ну, бл*ть, приехали.

Иди, защити её. Получи пи*ды от КАтёнка, усложни всё со Светой, повесь себе на шею полувлюблённую малявку накануне переезда в другой город и разосрись со всеми окончательно. Никто же не поверит, что я в этой истории жертва.

Губы у неё дрожат, как и длиннющие гладкие ноги. Она смотрит так, что мне рыкнуть хочется. Я к ней не подойду. Пусть не смотрит так.

Мать твою…

Зачем она мне? Что мне с ней делать?

Пятясь назад, она томно спрашивает, прежде чем дать по тапкам:

— Завтра на том же месте?



Глава 12. Диана

— …точно не устала? Дышишь как астматик…

ПОШЁЛ ТЫ!

Рычу и пихаю его локтем под рёбра.

— Полегче! — возмущается этот ОСЁЛ, забрасывая свою ручищу под мой правый фланг. — Чуть не проткнула!..

Сцепив зубы, с остервенением ударяю ему пяткой по кроссовку и делаю МОЛНИЕНОСНЫЙ разворот, уводя себя и мяч к кольцу. Он дышит мне в затылок, но я уже совсем близко! Это лучший мой манёвр за последний час! Ещё метр и я смогу сделать «два шага и бросок»…он уже не сможет помешать…

— Слишком медленно, Динь-Динь… — издевается надо мной насмешливый глубокий голос.

Жёсткая рука в долю секунды выбивает мяч прямо у меня из рук! Чисто, и слегка толкнув меня плечом в сторону.

В психах наблюдаю за тем, как сто двадцать прекрасно скоординированных килограмм делают МОИ «два шага и бросок», размашисто и беззвучно переставляя длинные ноги и выпендрежно повиснув на кольце в финале!

— Оффффигеееееть! — хихикают его поклонники-недомерки, хлопая в ладоши и визжа.

— Красиво!

— Ещё!

— Ты видел?!

Мои губы сжимаются.

Натянув на ладонь рукав тельняшки, утираю потное лицо, кипя от злости. По спине катится капелька пота, волосы противно прилипли к шее. Упираюсь ладонями в колени, пытаясь отдышаться. Звезда сегодняшнего вечера вальяжно раздаёт "пять" своим фанатам, выстроившимся вдоль защитной решётки.

Где, блин, их матери? Этим детям не пора, блин, домой?!

— Ну, че? Последний разок? — снисходительно спрашивает эта змея подколодная, направляясь ко мне, ловко и хвастливо пропуская мяч под коленями. У него такие шаги, что я сама могла бы там пролезть. И эти сильные ноги…

Его фанаты в экстазе.

Я сама таю. Столько мальчишества.

Смотрю на него свирепо.

Сейчас я даже не хочу видеть, какой он обаятельный и притягательный в своём искреннем веселье и расслабоне. Какие плавные, но чёткие у него движения. Как потрясно в свете фонарей выглядит его громадное стройное тело, как ткань хлопковых шорт обрисовывает каменную рельефную задницу и такие же каменные бедра, как стелется открытая хитрожопая улыбка по его мужественному лицу с непозволительно полными для мужчины губами!

Ничего из этого я видеть не хочу!

Он даже не вспотел, а я мокрая как мышь. У меня даже коленки вспотели!

Как только он оказывается рядом, выпрямляюсь и выхватываю у него мяч. Отведя руки за голову, с остервенением запускаю его КУДА ПОДАЛЬШЕ в дальний угол площадки.

— А ты злюка, да, Цыплёнок?.. — усмехается говнюк, даже не потрудившись проводить мяч глазами. Просто рассматривает помятое и взлохмаченное существо перед собой, то есть меня.

— НЕ НАЗЫВАЙ МЕНЯ ТАК! — цежу сквозь зубы и, развернувшись на пятках, ухожу домой, зло топая по асфальту.

— Как? Цыплёнком? — летит мне вслед.

Мудак.

Он не дал мне ни одного долбанного раза ударить по кольцу! Ни одного! Иногда делал вид, будто даёт, но в последний момент все равно обламывал! Играл со мной, как с майским жуком на ниточке. На потеху своей сопливой публике!

Я думала…у нас будет романтическое свидание! Думала выманить у него один несчастный поцелуй! А он устроил какой-то балаган, а не свидание!

Слышу за своей спиной бодрые весёлые шаги и ускоряюсь.

Он пришёл за мной в девять вечера. В хорошем настроении. Улыбчивый и весь такой классный. В чёрных шортах и чёрной футболке. Чёрное ему идёт. Со своим мячом. Свой мяч я вчера бросила на произвол судьбы. Он должен вернуть его мне. Он же понимает, что мне нужно положить его на место, туда, откуда я его взяла — на специальный держатель в гостиной Катиной гигантской квартиры. В ней могли бы спокойно жить тридцать гастарбайтерских семей со всеми удобствами, и сдавать гардеробную в субаренду.

Вчера мне было не до мяча.

Вчера я пережила самые волнующие и шокирующие минуты своей жизни.

Я до утра не могла уснуть. Мне хотелось куда-то идти, а лучше бежать. Я даже не поехала на прогулку, весь день просидела в квартире. Я бы всё равно ничего не увидела вокруг.

Я не бывала такой влажной и возбуждённой НИКОГДА. Полностью готовой для секса с мужчиной. Утром было то же самое. И вечером. Я теперь всё время думаю о…о нас с ним…представляю его тело на моём теле…в моих фантазиях он почему-то всегда сверху. И применяет ко мне чуточку своей силы. Извращенка.

Ааааааааа…

Хочу его…

Хочу вскарабкаться на него и трогать везде-везде…хочу целовать его нахальные губы. Хочу, чтобы он тоже меня трогал и тёрся об меня этой своей эрекцией. Хочу её потрогать и увидеть. И попробовать тоже. Хочу доставить ему удовольствие…

На самом деле он меня до дрожи напугал. Впервые мужчина возбудился на меня так быстро и так откровенно нагло. У него вообще никакого стыда нет, это было понятно ещё в первую нашу встречу.

Мне хочется застонать.

Я понятия не имею что делать, когда у мужика в шортах вдруг возникает здоровенная эрекция. Не знаю, куда девать руки, не знаю, что говорить и как себя вести.

Он такой уверенный в себе. Такой энергичный и умный. Красивый. Его движения, его походка — всё пропитано чистейшей мужественностью. Его улыбки нахальные и ленивые, взгляд пристальный и насмешливый. Он видит меня насквозь, не сомневаюсь. От этого я вся вибрирую и теряюсь, краснею и возбуждаюсь. Злюсь.

Мне кажется, я в жизни не чувствовала себя такой живой.

Влетаю в вестибюль и устремляюсь к лифту. В отражении зеркальных дверей вижу себя и кусаю губу.

О, кошмар…

Красные щёки, грязь на лбу, волосы как пакля. Какая же я не женственная. Разве какая-нибудь Света позволила бы себе такое? Её бы он никогда не стал гонять, как дрессированную обезьяну. Она бы и не позволила.

Натягиваю рукав на ладонь и тру лоб. На нём остаётся красный след. Блеск!

Знаете что?!

Пошла она, эта расфуфыренная Света! Где она?! Я не Света! Я Диана! Плевать мне на неё! Если бы он был моим, я бы убила его за то, что он тыкал своей эрекцией в спину другой! Просто убила бы, если бы он делал с кем-то те вещи, которые делал вчера со мной.

Егор останавливается за моей спиной и ловит мой взгляд в отражении. Его голубые глаза искрятся весельем, на губах улыбка.

Смейся, гад.

Смотрю на него исподлобья, как дитя Сатаны. Моя макушка прямо под его подбородком. Его плечи в два раза шире, как и кости. Он тянет руку и нажимает "вызов", коснувшись грудью моей спины. Почему он стал так близко, у меня опять живот сладко тянет. По позвоночнику и ногам бегут мурашки.

Мне хочется зарыдать.

Опускаю глаза, обняв себя руками. Завтра Катя вернётся из Испании, и меня запрут в лесу в высокой башне на неопределённый срок. И я его больше никогда не увижу! Даже на эту площадку мне пришлось выманивать его хитростью и изворотливостью. Как только я уеду, он думать обо мне забудет.

Двери открываются, и я захожу внутрь, глядя себе под ноги. Прислоняюсь к стене и закрываю глаза, откинув голову назад. Чувствую, как щиплет в носу, и шмыгаю им.

— У нас умер кто-то? — спрашивает Егор, входя следом.

— Да, — отрезаю грубо, потому что зла на него.

Он мне не помогает, а только палки в колёса ставит!

У меня минута на то, чтобы придумать, как продлить этот вечер.

— Уже пятый, — замечает этот умник. — Думай скорее.

Распахиваю глаза и возмущённо смотрю на него. Он крутит мяч на пальце, с интересом наблюдая за моими муками.

Сцепив зубы, импровизирую, глядя ему в глаза.

— Ты мне ногу отдавил, — говорю высокомерно, наобум выставив вперёд правую стопу. — Не могу идти.

Мой мучитель одобрительно улыбается. Его лицо преображается до очередных плясок моего живота и сжимания сердца. Волевой подбородок становится острее, вокруг глубоких голубых глаз вспыхивают морщинки.

Вздыхаю.

Я тащусь от него.

— Не плохо… — тянет он, вручая мне мяч под звонкий «дзинь» лифта.

Плавно подаётся вперёд и подхватывает меня на руки.

О…мамочки…

Спокойно и без напряга. Дурацкий мяч мешает мне во всех смыслах. Я таю, притупив взгляд и улыбаясь. Царапаю пальцами пупырчатую поверхность, утопая в блаженстве, и в панике запоминая все-все ощущения.

Силу его твёрдого тела. Его запах. Никакого парфюма. Только гель для душа. Чистый и ненавязчивый запах моих снов. Мои кости в его руках не такие уж и тяжелые. Совсем не тяжелые. Мне так комфортно. Разве это не идеально?

— Дальше чё? — интересуется мой негодяй, выходя из лифта.

— Не знаю… — шепчу честно и горестно.

Поднимаю на него глаза. Его лицо так близко. Чувствую его дыхание. Вижу каждую пору на его коже. Каждую золотую крапинку в голубых глазах, которые смотрят в мои. Я так хочу потрогать это лицо, но у меня руки грязные.

— Попробуй меня нагло поцеловать, — предлагает он, опуская мои ноги на пол у двери.

— Поцеловать? — изумлённо шепчу я, прижимаясь к ней спиной и глядя на него снизу вверх, прижав мяч к груди.

— Угу, — просто отзывается он, замерев надо мной.

Я не настолько наглая!

Егор кладёт руки на дверь, беря меня в плен, но не касаясь.

Роняю мяч, до дискомфорта распахнув глаза. В кончиках пальцев ощущаю покалывания. В сердце лёгкий приступ тахикардии. В животе боль. На ногах мурашки. В белье тоже мурашки. В остальном лёгкая парализания.

Моё сердце грохочет в горле. Соски твердеют и ноют. Это дикий-дикий трындец. Я как заводная кукла, завожусь моментом.

Его лицо, его губы близко, но ровно настолько, чтобы кому-то из нас пришлось проявить инициативу.

У него такие широкие плечи.



Я тащууууууууусь.

Он может смеяться, но у нас идеальная разница в росте. И в пропорциях. Мне кажется, я в его тело вписываюсь, как влитая…

— Ну и?.. — ползёт вверх тёмно-пшеничная бровь, голубые глаза обводят контур моего лица.

— А трогать можно? — спрашиваю сипло, складывая руки по швам.

— Нельзя. — Обламывает он после секундных раздумий.

Ладно.

Сейчас…

Сделав тихий вдох, закрываю глаза и встаю на носочки. Он слегка склоняет голову. Какая щедрость. Сейчас дышу и соображаю только ощущениями. Касаюсь виском его подбородка и замираю на секунду.

Его дыхание щекочет кожу. Тёплое. Спокойное.

Как хорошо…

Провожу щекой по его щеке. Немного колючая. Он тянет носом воздух. Тянет меня. Мой запах. Тонкий разряд удовольствия прошивает насквозь. Даже мои пятки.

С тихим стоном скольжу губами по линии его челюсти и прижимаюсь своими губами к его губам.

О…нееееееееееетттт…

Только не это….

Какие же мягкие…

Ммммм…

Какие же классные…

Сжимаю пальцы в потные кулаки и провожу по его губам языком. Можно мне его язык?

Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…

— МММММММ… — стону вслух, вздрогнув.

О…ещё…

Он размыкает губы и гладит мой язык своим. Уверенно и твёрдо. У меня искры в глазах. Хочу схватить себя толи за грудь, толи между ног. Он наклоняет голову, и мы погружаемся друг в друга. Глубоко. Влажно. Жарко.

Его дыхание учащается. Я вообще не дышу.

Его вкус уже мой любимый. Ничего лишнего, только Егор.

Какой же он потрясающий. И на вкус, и на глаз. Потрясающий, живой, настоящий.

Ааааааааа…

И это я наглая? Наглее языка я не встречала.

Почему я не могу его касаться?

Я сейчас пальцы переломаю, так сжаты мои кулаки.

Он мнёт, прихватывает мои губы, сводя меня с ума этим своим языком. У меня уже шорты мокрые. По телу носятся горячие уколы. Сжимаю бёдра. Как это мучительно.

Я не буду его трогать…

Я послушная, очень послушная…

Он хочет отстраниться, и я в панике ловлю его нижнюю губу зубами.

Куда?!

И опять всё по новой.

— Ммммм… — это опять я.

Он толкает мою голову своей так, что она прилипает к двери. Резко разрывает поцелуй, замерев в миллиметре от моих губ. Облизываю их, открывая глаза. Ничего не вижу. Хочу прижаться к нему. Его глаза закрыты. Он шумно дышит мне в щёку. Судорожно выдыхаю, считая удары сердца.

— Ты девственница? — спрашивает он вдруг, проводя тёплыми губами по моей щеке.

— Да, ну и что? — шепчу нервно и взволнованно.

Это же так…фигня…

Егор глубоко и шумно вздыхает.

Нет?

Отталкивается от двери и выпрямляется, глядя на меня как никогда серьёзно. Смотрю на него напряженно.

Только не уходи…

У него на виске бъётся жилка. Лицо хмурое. Как он умудряется быть то шалопаем, то бизнесменом?

Это мой час икс.

Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…

Не уходи…

— Не надо в меня влюбляться. — Железобетонно предупреждает мой наркотик.

— Не буду… — обещаю тут же.

Я кажется уже…

— Я через три месяца уезжаю.

Куда?!

Заткнись…

— А я через два… — говорю с болью в сердце.

Что я делаю? Во что я вляпываюсь?

— Зайду через час. Оденься потеплее. Штаны, лучше всего джинсы и кофту какую-нибудь.

Ладно.

Наблюдаю за тем, как он наклоняется и поднимает мяч. Спокойно идёт к лифту, не оборачиваясь.

Стону в душе, потому что у него опять…у него опять эрекция…

Разворачиваюсь и дрожащей рукой достаю из заднего кармана ключи.

Упираюсь лбом в дверь, слушая, как закрываются двери лифта.



Глава 13. Егор

— …и ещё на следующей неделе мы с отцом будем в Москве… — сообщает моя мать в трубку. — Было бы чудесно, если бы ты забрал нас из аэропорта…

— Легко… — отвечаю, обувая свои кеды.

— Замечательно, — итожит она. — Отец хочет посмотреть, как ты потный носишься с мячом…

Ага, спасибо, что напомнила о моём никчёмном жизненном выборе.

— Милости прошу… — благодушно отзываюсь, потому что у меня сахарный характер и безукоризненные манеры.

Беру из ящика ключи от мотоцикла и достаю из шкафа свою кожаную куртку. Вешаю её на одно плечо, выходя из квартиры.

— Я говорила, что дочь Штольсманов сейчас в Москве? — между делом интересуется она.

Дочь Штольсманов первоклассно работает ртом, но сейчас она мне кажется безвкусной залежавшейся церковной просвиркой, как и её старшая сестра. И как дочь Михельсонов тоже, хотя та талантливее многих.

— И чё?.. — включаю дурочка, подходя к лифтам. — Её тоже нужно из аэропорта забрать?

— Красивая умная девушка, — в лоб сообщает моя собеседница.

— Ага, пальчики оближешь… — соглашаюсь, потому что тут не поспоришь.

Красивая и умная просвирка.

То ли дело рязанский Цыплёнок.

Сегодня она меня окончательно добила.

Я, блин, не могу!

Будто солнце померкло, когда дурочка подумала, что я вот так просто отпущу её домой. Я уже к концу игры понял, что она ударилась в панику. Не может расслабиться, дёргается и злится на меня. Как её, блин, отпустить? В глазах тоска, плечи поникли. Думал, разревётся на фиг моя ранимая нахалка.

В задницу безвкусные просвирки, хочу свеженькую Зефирку. У неё конечно язык, как помело, но меня это не напрягает. Стебать эту злюку одно удовольствие. В психах она очень занятная и изобретательная. Кроме того, моё физическое влечение очевидно, и это не удивительно. Я здоровый мужчина, а она здоровая молодая девушка, которая заводится от одного моего случайного взгляда. Я не могу не реагировать в ответ, её влечение ко мне такое неприкрытое и откровенное. Я помню каждую деталь её стройного юного тела, с белыми волосами, рассыпанными по плечам.

Бл*ть.

Мне бы стоило отправить её спать и не искать на наши задницы приключений, но даже сейчас я твердею, когда вспоминаю тихие стоны и ненасытные розовые губки.

Откуда она только взялась на мою голову? У меня, итак, проблем хватает. И внутренних и внешних. Мне нужно что-то решать со Светой. Хотя, что тут решать, сейчас я не хочу Свету даже в формате свободного секса. И дело даже не в Диане. Хотя и в ней тоже. Дело в том, что я не хочу делиться с Рыжей своими проблемами. Ни с кем не хочу.

Я такая принцесса, уржаться просто.

Прежде чем решиться на такой отчаянный шаг, как спутаться со сладким наивным Цыплёнком, нужно хорошенько всё обдумать и взвесить.

Во-первых, она ещё к сексу не готова. Она думает, что готова, но это не так. Сначала она должна привыкнуть ко мне, к моему телу, моим прикосновениям. К тому, что я буду трогать её везде, буду пробовать её везде, и мы не будем выключать при этом свет.

Во-вторых, в этой ситуации я определённо должен думать обо всём за нас двоих, а это для меня в новинку.

Зачем мне всё это? Я, бл*ть, не знаю, понятно? Но, она там, на два этажа ниже, ждёт меня. Упрямая, как баран, но нежная. Офигительно нежная и отзывчивая.

— …вместе поужинаем… — продолжает моя мать, а я уже подхожу к двери Пашиной квартиры и звоню. — Чего бы ты хотел?

— Первое, второе и компот, — говорю ей, нажимая на звонок.

Я вообще всё ем. Главное, чтобы побольше.

Дверь открывается через тридцать секунд, и я просто изумлённо качаю головой.

— …бл*ть… — бормочу, рассматривая застывшую передо мной фигурку.

— Егор! — возмущается мама.

— Батарейка садится, — говорю ей и сбрасываю, не дожидаясь ответа. Кладу телефон в карман джинсов и спрашиваю, кладя руки на бёдра. — Цыплёнок, ты прикалываешься?

Недовольно и хмуро разглядываю голые длинные ноги в сандалиях и голые молочно-белые плечи, припорошенные распущенными белыми волосами. На губах красная помада, глаза подведены чёрным карандашом. Очень ярко и очень ей идёт.

Чувствую резкий удар в паху и превращаюсь в грозовую тучу.

— Я не брала с собой джинсы… — лепечет она, прижимая к груди голубую джинсовую куртку.

На ней какое-то сраное недоразумение, под названием льняной комбинезон в красно-белую клетку. Без плечь, а шорты такие короткие, что если она наклонится, все увидят её тощую задницу! Может, такой эффект из-за роста, я не знаю, но она же, бл*ть, голая нахрен!

— Куда ты вообще собиралась в этой хер*е пойти? — недоумеваю я, глядя на бантик в центре груди, под которым дырка-вырез, и я вижу очертания её скученных маленьких грудок в этой дырке!

Честно, даже Света такого себе не позволяла. Она могла обтянуться каким-нибудь платьем, как презервативом, но вот это — это просто пи*ц!

— А что такого? — возмущается Диана-безмозглая, задирая свой остроконечный нос.

— Иди, переоденься, — велю, взяв себя в руки и ткнув подбородком ей за спину.

— Но, у меня больше ничего нет… — возмущается она, складывая губы в букву "О".

— Что значит, нет? — закипаю я. — Ты что, собиралась так одна по Москве ходить?

— Как так?! — топает она ногой.

— Голая, бл*ть! — не выдерживаю в конце-концов и толкаю её в квартиру, с чётким намерением найти ей какие-нибудь штаны!

Глава 14. Егор

— Мне отвернуться? — спрашиваю, прислонившись плечом к дверному косяку спальни.

Резко отбросив за спину волосы, Диана грубо отвечает:

— Всё равно.

Складываю руки на груди, раз все равно.

Слава Богу, она не стала тратить наше время, а нахохлилась и пошвыряла в меня все те немногие вещи, которые взяла с собой.

Наблюдаю за ней свежим более внимательным взглядом.

Обведенные ярко-красной помадой губы сжаты, на щеках румянец. Она роется в своём рюкзаке, обиженная. На меня не смотрит. Сейчас я особенно отчетливо вижу, какая она молоденькая. Её заостренный профиль очень деликатный, как и вся она. На тыльной стороне ладоней тонкие косточки и голубые венки. Кожа вообще прозрачная.

МЫ выбрали для неё черные велосипедки и белую футболку. Мне не нравится, что она сядет на мотоцикл с полунезащищенными ногами, дорога полна неожиданностей. Я буду очень осторожен. Я бы взял машину, но она осталась на стоянке СК. Я так и не забрал её оттуда после ссоры со Светой. Даже если бы мы поехали на машине, я заставил бы её переодеться.

Прежде чем сбросить с себя льняную клетчатую тряпку, Диана поворачивается ко мне спиной и бросает быстрый взгляд через плечо, желая удостовериться в том, что я здесь, и я не отвернулся.

Я здесь.

Невольно улыбаюсь, потому что в её движениях гораздо больше скованности и неуверенности, чем соблазнительной раскрепощённости. Хотя, она может быть игривой и смешливой, но пока не может всё это смешать и взболтать. Тем не менее, в моих трусах трепет предвкушения. Я, забил и больше не контролирую свои реакции.

Расстегнув боковую молнию, она отпускает комбинезон, и он падает на пол к её ногам.

Втягиваю воздух от неожиданности.

Бл*ть.

Малиновые яркие стринги как раз то, что нужно её светлой коже. И её маленькой немного мальчишеской попке. Любуюсь гибкой матовой спиной, выпирающими жемчужинками позвонков и ямочками на пояснице. Я думаю, ей бы не помешало набрать пяток килограмм, она слишком худая. Руки такие тонкие, да и бедра узкие. Я могу обхватить ладонями её талию. Я у многих женщин талию обхватить могу, но мне щас на этот факт до пи*ды.

Мой член жалобно пульсирует, потому что одна половина моего мозга ведёт все эти рассуждения, а вторая заставляет её принять коленно-локтевую позу, после чего я отодвигаю эти стринги и проверяю, насколько она готова для меня. Что тогда эта недобитая соблазнительница станет делать?

Провожу рукой по лбу, потому что он вспотел.

Блин, Цыплёнок. Одевайся уже!

Она берёт с кровати лифчик без бретелек, который находится в очень тесном родстве с трусиками. Заведя руки за спину, ловко застёгивает его, бросив на меня ещё один взгляд поверх плеча.

— Ты мастурбируешь? — спрашиваю, вздохнув.

Алые губки размыкаются, а щёки багровеют.

Она отворачивается, хватаясь за шорты.

Я уже решаю, что ответа не поступит, а это плохо для нас обоих, но тут слышу тихое:

— Вчера…

Круто. Вчера я тоже мастурбировал в дУше, но не на неё. Вчера у меня ещё были какие-то мозги.

— Ты думала обо мне? — уточняю на всякий случай, наблюдая за тем, как она просовывает ноги в шорты и тянет их вверх по стройным ножкам и бёдрам.

— Ну, а о ком? — раздраженно бросает Цыплёнок, будто я полный долбо*б, раз спросил такое.

Из меня вырывается смешок.

И что она там думала, интересно?

Я не сомневаюсь, что наши представления о сексе диаметрально противоположны. Не думаю, что она оценила бы концепцию свободного секса, возможно лет через десять.

Решаю пока оставить этот вопрос. Я голодный, как волчара. Нам надо поесть.

Чтобы отвлечься, достаю из кармана телефон и загружаю приложение своего инвестиционного счёта. Проверяю, как дела на рынке. Мои инвестиции ласково подмигивают зелёным цветом. За последние три года я только один раз потерял серьёзные бабки, но быстро отбил их назад. Всё благодаря моему одарённому и прозорливому консультанту.

Сворачиваю приложение и пишу в Телегу:

Я: «Целую нежно, мне нужно гонорар пристроить.».

Ответ получаю незамедлительно. Он даже трахае*ся с телефоном.

Maкси: «В Румсе. Жду нежно.».

Я: «20 мин.».

Макс слегка параноик, поэтому такие вопросы мы всегда обсуждаем при личной встрече. Вот и отлично. Как раз накормлю нас с Цыплёнком.

Поднимаю глаза от телефона.

Велосипедки с высокой талией и белая футболка с глухим горлом. Диана из тех девушек, которые без одежды выглядят лучше, чем в одежде. В одежде она нескладная, как жеребёнок, а без одежды она непорочный эльф, которому очень хочется засадить. Не понимаю, почему никто не сделал этого раньше?

Встретив мой оценивающий взгляд, она прикусила губу и опустила подбородок, заправив край футболки под пояс шорт по центру.

Ну, блин, сама невинность! Если бы я только не знал, как тупя глазки, она прёт напролом, кладя на всех и вся огромные болты.

Оттолкнувшись от стены, иду в коридор. Она за мной. Беру куртку и её маленькую кожаную сумочку. Открываю дверь. Диана быстро обувает кеды и топает следом.

Вызываю лифт и спрашиваю, посмотрев на неё сверху вниз:

— Ездила на мотоцикле?

Этот свинёныш пристроился рядом с моим плечом, как обычно забив на личное пространство.

— Эммм…нет… — отвечает она и проталкивает свою ладонь в мою. — Мы поедем…на мотоцикле?

Провожу языком по зубам, глядя в зелёные затаившиеся глаза.

— Ты вообще без тормозов, да, Цыплёнок? — интересуюсь, обхватывая её прохладную ладошку своими пальцами.

— Я попросила так меня не называть… — буркает она, удобнее располагаясь в моей ладони.

— Ну, да, просила. — говорю, заводя её в лифт и нажимая первый этаж.

На улице тепло и темно. Моя спортивная хонда припаркова за баскетбольной площадкой, на которой никого нет. Завтра у меня тренировка, а потом я свободен. Я мог бы ещё разок погонять свою прилипалку, может, даже показал бы, как бить штрафные? Будет весело, только бы не трахн*ть её после этого.

— Когда ты возвращаешься к Глебычу? — спрашиваю, подводя её к мотоциклу.

— Завтра… — лепечет Диана, рассматривая мою красавицу.

Ну, вот и геморрой подвезли…

Набрасываю ей на плечи свою куртку и застёгиваю под самое горло, запрятав под неё длинные светлые волосы. Она в ней утопла, поэтому подламываю рукава, чтобы ничего не мешало крепко за меня держаться.

— Ты просто Конг… — смеётся она, разводя руки в стороны.

Лениво улыбаюсь. Наблюдаю за ней, открывая кофру. Она трогает пальчиками ручку руля, пробегает ими по сидению, посматривая на меня. Откусывает по кусочку то там, то тут. Это самый большой контраст между девушкой и мотоциклом из всех, что мне доводилось видеть.

Достаю из кофры шлем и одеваю ей на голову.

— Труб не касайся, они горячие, — инструктирую, прежде чем опустить стекло. — Меня ни в коем случае не отпускай. Если что-то нужно, похлопай меня по животу.

— Поняла… — кивает она, взволнованно хлопая глазами.

— Не бойся, Цыплёнок, — говорю мягко, надевая свой собственный шлем. — Мы поедем медленно.

— Я не боюсь, — заявляет она.

Надеюсь.

— Ноги с подножки не убирай, пока я не скажу, — продолжаю инструктаж, садясь на мотоцикл.

Она поднимает вверх палец.

Жду, пока она усядется позади меня. Её колени сжимают мои бёдра. Беру её руки и обнимаю ими свою талию, заставляя плотно прижаться грудью к моей спине.

— Крепче, — велю, заводя мотор.

Она сцепляет руки сильнее, полностью ложась на мою спину и нагибаясь вслед за мной.

Вот так.

Умница.

Электросистема загорается.

Опускаю стекло на своём шлеме и врубаю стартер. Тишину двора заполняет рык моей малышки. Добавляю газа и отпускаю сцепление. Мы плавно трогаемся, и я слышу радостный писк за спиной.



Глава 15. Диана

Езда на мотоцикле — это как будто ты голая.

Как будто между твоей кожей и окружающим миром ничего нет.

Обжигающие мурашки и дикий адреналин.

Я не могу издать ни единого звука. Я просто застыла, не моргая, и вжалась в Егора так сильно, что у меня руки онемели! Каждый раз, когда он делает манёвр, моё сердце ухает в пятки, а живот наполняет холодок.

Мне не страшно.

Он уверенной и твёрдой рукой приручил эту чёрную махину. Он с ней единое целое, а я с ним. Я чувствую его горячее мускулистое тело всем своим телом. Мне пришлось очень широко раздвинуть ноги, чтобы обхватить его бёдра. Это уже само по себе приключение. Его жилистые широкие ладони сжимают ручки руля. Такие сильные. Его куртка хранит его запах. Я не могу им надышаться. Ощущения атакуют со всех сторон, от этого мой мозг просто виснет, поэтому я беспечно растворяюсь в этом моменте, желая, чтобы он никогда не кончался.

Езда на мотоцикле вместе с Егором Благовым — это самое крутое событие в моей жизни по уровню ощущений. С тех пор как я окунулась в его жизнь у меня вообще от ощущений отбоя нет.

Ночной город проносится мимо нас. Мы будто сквозь время летим! Москва уже не кажется мне чужой. Мне спокойно и очень хорошо. Его присутствие рядом всё меняет.

Мне кажется…я влюбилась…

Любая девушка влюбилась бы, если бы увидела этого мужчину на мотоцикле. Это достаточно поверхностно, согласна, но эти его безбожно потёртые голубые джинсы просто не дают мне покоя. Мне кажется, этим джинсам лет десять, не меньше. Его презрение к шмоткам почему-то покоряет меня ещё больше. Просто, ему не нужна дорогая одежда, чтобы казаться круче или статуснее, чем он есть. Мне кажется, ему вообще по большей части на всё пофигам.

Тогда что для него действительно важно?

Баскетбол?

Я не знаю…

Я его совершенно не знаю, но мне в нём всё нравится. Его чувство юмора, его мальчишество, его лёгкое, но не легкомысленное отношение к жизни. И его мужская энергетика. Он мужчина, такой мужчина. В нём нет ничего НЕ мужского.

И он очень умный, просто никогда это не афиширует. Я знаю, он окончил мехмат МГУ.

Он потрясающий…

Я чувствую тоскливый прилив в груди.

Как бы я хотела, чтобы он был моим мужчиной. Как минимум моим первым мужчиной. Как бы я хотела, чтобы он смотрел на меня по-другому. Со страстью. Желательно всепоглощающей. С нежностью. Чтобы он смотрел на меня как на женщину.

Что мне сделать? Очевидно, раздевания не помогают…

Было глупо думать, что его можно поразить голым женским телом.

Чувствую, как нарастает отчаяние.

Мы ныряем в закрытый тоннель, и у меня кружится голова. Я даже жмурюсь и визжу в дУше, а потом улыбаюсь внутри шлема.

По крайней мере, теперь мне понятно, зачем я переодевалась! Его необоснованный наезд выбил меня из колеи. Меня ещё никто никогда не заставлял что-либо делать. Я просто не знала, как себя вести. Я не хочу с ним ссориться или спорить. Тем более по таким пустякам. Я боюсь с ним спорить. Вдруг…он отошлёт меня от себя?

Через пять минут мы оказываемся на одной из центральных улиц, которая кишит людьми и машинами. Притормаживаем на светофоре, и я не могу сдержаться. Просто не могу. Нас с четырёх сторон подпирают машины.

Закройте глаза детям и простите меня…

Начался отсчёт секунд на светофоре.

Двадцать семь секунд.

Ослабляю захват и пробираюсь пальчиками под серую футболку.

Кладу ладонь на каменный плоский живот, зарываясь в мягкие волоски вокруг пупка. У него ни граммулички жира. Он в любом месте твёрдый и надёжный. Черчу большим пальцем кружки по гладкой коже и прикрываю глаза от восторга. Мышцы под моими пальцами вздрагивают и напрягаются. Мой живот реагирует аналогично.

Десять секунд.

Его мышцы уже не дергаются, просто кожа покрылась мурашками.

Улыбаюсь как лиса.

Быстро убираю руку, когда он предупреждающе газует на пятой секунде.

Снова крепко его обнимаю, и мы срываемся с места.

Через пять минут мы оказываемся возле какого-то клубешника. Егор медленно спускается вниз по улице и паркует нас между Порше и Ягуаром.

— Слезай… — командует он, повернув ко мне голову.

Опираясь на его плечи, перекидываю ногу и спрыгиваю с мотоцикла, осматриваясь по сторонам. Это какой-то проулок Старой Москвы. У входа в клуб приличная очередь. Мы пойдём туда? Одетые, как бродяги?

У него в кармане уже минуту звонит телефон. Это что-то очень мелодичное и зажигательное.

Егор быстро встаёт следом, на ходу снимая шлем, и достает из кармана телефон. Бросив взгляд на дисплей, он после секундного колебания отключает звук и возвращает гаджет в задний карман джинсов.

Его лицо делается серьёзным.

Брови чуть сведены, полные губы сжаты, от чего на щеках проступили мускулы.

Я прихожу в волнение, потому что весь его вид кричит о недоступности и каком-то внутреннем диалоге, в который мне никто не позволит засунуть нос.

Кто это был? Кто может вызвать у него такие эмоции?

Затаившись как мышка, наблюдаю за ним, снимая свой шлем.

Он наклоняется, чтобы забрать ключи из замка зажигания, и джинсы натягиваются на узких крепких бедрах. Вдоль его спины тянется глубокий желоб позвоночника. Это видно даже через футболку. Его джинсы подломаны внизу и это меня поражает. Неужели, есть ростовки, которые оставляют ему пространство для подломов?

Стоя ко мне спиной, он молча кладёт свой шлем в сундук, закреплённый на багажнике.

— Ммм…а вертолёта у тебя нет? — звонко выпаливаю первое, что приходит в голову, потому что мне показалось, будто обо мне забыли.

Но, я же здесь. И я очень хочу, чтобы он был со мной, а не с кем-то другим.

Развернувшись, Егор протягивает руку и забирает у меня шлем.

— А что, мотоциклы тебе уже приелись? — спрашивает он рассеянно, укладывая мой шлем рядом со своим.

— Эмм…нет… — смеюсь нервно, доставая волосы из-под ворота куртки, и в шутку с долей правды интересуюсь у его широкой спины. — Ты много девушек на нём возил?..

— Много. — Коротко отвечает Егор.

— Ясно… — шепчу, не зная, что ещё спросить.

Снова развернувшись, он пробегается по мне взглядом и резюмирует:

— Ты самая болтливая из всех.

Строю возмущенное лицо, счастливая его вниманием.

Что за абсурд!

— Просто мне есть, что сказать, — сообщаю ему очень гордо, постучав пальцем по своему виску. — У меня в голове мозг. И он работает, между прочим…

— А…ну извини… — усмехается Егор и берётся за молнию на куртке, пытаясь снять её с меня. — Это прям такая редкость…

Вцепляюсь пальцами в кожаные края, вырывая их у него.

Он удивлённо смотрит в мои глаза, на что я смущенно отвечаю, запахивая полы и практически обматываясь ими:

— Она теперь моя.

Он приподнимает подбородок и брови, изображая что-то типа «Серьёзно?».

Прячу глаза, закутываясь в неё ещё плотнее и ещё упрямее. Я не отдам. Куртка доходит мне до середины бедра, а плечевые швы висят почти на локтях. Из штанины его джинсов я вообще могла бы юбку себе состряпать.

Почему этот факт так меня будоражит? Потому что его тело крупное и сильное, но он им прекрасно владеет. Как и своими хотелками. На самом деле он хладнокровнее многих. Я уже в этом давно убедилась.

— Ладно… — тянет Егор, феноменально быстро распрощавшись со своей собственностью. Отворачивается и достает из багажника мою сумку. Вручает её мне со словами. — У тебя документы с собой?

— Да…паспорт… — киваю, подняв на него взгляд и комкая пальцами ворот своего трофея. — А что…мы могли бы пожениться?..

— Я не женюсь на наглых блондинках, — бросает он, закрывая багажник.

— А на ком женишься? — спрашиваю, заглядывая ему за плечо. — Я могла бы перекраситься…

Его горло покидает странный хрюкающий звук, а плечи вздрагивают.

Он замирает, упершись руками в мотоцикл, и вскидывает на меня золотоволосую голову. Красивое волевое лицо исказилось в такой широкой лыбе, что я его просто не узнала.

Вау…

Ммм…

Это как удар под дых.

Оно стало моложе и ещё красивее. Голубые глаза искрятся смехом и смотрят в мои глаза, а я сглатываю, безвольно роняя руки вдоль тела.

Почему мне всегда приходится выворачиваться наизнанку, чтобы добиться хоть какой-то реакции на себя? Почему мне кажется, что стоит замолкнуть на секунду, и он тут же теряет ко мне интерес?

Мне стыдно, но я просто не знаю, что ещё мне сделать?

Завтра я вернусь за город…

Я не знаю, что мне делать…

Опустив подбородок, шагаю ему навстречу. Он выпрямляется, и я упираюсь лбом в его грудь, чувствуя, что нахожусь на грани…

Моё сердце просто сходит с ума…я никогда так отчётливо его не слышала…

Бесконечную минуту ничего не происходит…а потом…потом его руки обнимают меня…

Сначала не очень крепко, а потом очень-очень крепко. Обхватывают мою спину и прижимают к себе. Просто вся тону в этих объятьях.

Выдыхаю долго и рвано, зажмурившись, и обхватываю его талию руками в ответ.

Он кладёт подбородок на мою макушку и я не знаю, сколько мы так стоим…

Это так сумасшедше приятно…обниматься с большим и сильным мужчиной…его тело как камень…

Я просто подыхаю от счастья…

Это так восхитительно, что я просто дышу и всё.

— Я очень голодный, Динь-Динь. Могу тебя случайно сожрать… — тихо говорит Егор над моей головой.

Я не двигаюсь, он тоже.

— Эм…что бы ты хотел у меня сожрать в первую очередь?.. — спрашиваю тихо-тихо, не открывая глаз.

— Мозги, а чё там у тебя ещё жрать?.. — рассуждает он.

— Фууууу! — смеюсь я, поднимая голову. — Мозги!

Он расслабленно улыбается, глядя на меня.

В его кармане снова звонит телефон, он достаёт его, продолжая обнимать меня второй рукой. Снова отключает звук.

— Кто это? — спрашиваю взволнованно.

— Никто, — отвечает Егор. — Пошли.



Глава 16. Егор

Поднося к уху телефон, наблюдаю за Цыплёнком, который сидит в пяти метрах от меня за столиком напротив Макса, и теребит собачку на замке куртки.

Макс — бородатый очень хитрожопый брюнет с прищуром, как у гиены, но некоторые считают его красавчиком. Именно это слюнявое слово ему подходит. Он в компании своей подруги (или кто она там ему) «умной» Оли. Я называю Олю «умной», потому что у него есть ещё «красивая» Оля. Эта тоже красивая, но я выделил её отличительную особенность, потому что здесь в Румсе все девушки красивые, но не все из них имеют в голове мозг.

К разговору о мозгах…

С Максом мы вместе учились в универе, только он в отличие от меня использует свой диплом по назначению. Он сейчас возглавляет кредитный департамент в одном крупном банке, тем не менее, беготня с мячом позволила мне обзавестись восьмизначными накоплениями, так что я ни разу не ощущаю себя ущемлённым.

Меня немного подбешивает, что он в своей прямолинейной манере разглядывает Диану, которая пытается отвечать ему тем же.

Я ловлю себя на том, что улыбаюсь, потому что тягаться с Максом в наглости даже ей не стоит. Если бы у него был брат близнец, он бы ему ещё в утробе яйца отдавил. Его такое молчаливое и неожиданное сопротивление тоже радует. Он даже откидывается на спинку стула, расстегнув пиджак, и устраивается поудобнее.

Говнюк.

У маленькой пираньи, кажется, садится батарейка, плюс на ней моя куртка, а это три лишних килограмма. Этот момент я вообще никак не хочу комментировать. Единственное, что я знаю точно — она для неё слишком тяжелая.

Диана притихла, но она, блин, прикормленная, так что эти непонятные шевеления в моей груди вообще лишние. Помимо куртки, по дороге сюда её рука снова каким-то образом оказалась в моей, только на этот раз мы ещё и пальцы переплели.

Заметив мой взгляд, она обращает на меня обманчиво невинные глаза и хлопает ресницами пару раз.

Этот макияж как-то совсем лихо изменил её лицо. Она была вся такая однотонная, а стала очень яркая. Мне нравится это. Мне в принципе её лицо нравится, несмотря на то, что у неё рот не затыкается.

Наверное, я как старший должен ей объяснить, что мужика не нужно убалтывать до смерти, чтобы уложить его в свою койку. Есть много других более простых способов, и она сразу пошла не по тому пути.

Слушаю гудки в трубке, просовывая руку в передний карман джинсов. Откидываю голову, чтобы размять шею. Плечо немного ноет. Это от езды на мотоцикле.

У меня два пропущенных от Рыжей.

Я перезваниваю, потому что это не её тема, звонить два раза подряд. Это подозрительно и я, как истинный джентльмен, должен узнать всё ли в порядке у этой дамы, даже несмотря на её закидоны.

— Благов! — раздается в трубке убитый голос Светы.

Эта интонация заведомо дерьмовый знак.

— Ага, и тебе привет… — отвечаю ей и ржу по себя, потому что Диана открыла меню и, офигев от цен, захлопнула его на хрен.

— Забери меня… — стонет Рыжая.

Пффффф…

Не самый удачный поворот.

- Откуда? — уточняю, продолжая наблюдать за своей пиявкой.

— А тебе не все равно?! — наезжает Света, ВСХЛИПЫВАЯ.

Хмурюсь.

— Ты пила что ли? — спрашиваю удивлённо.

— Да, я пила! — орёт она и вдруг начинает плакать. — Забери меня… Егор…

Бл*ть.

Такого на моей памяти ещё не было, чтобы она плакала и просила меня о чём-то, называя по имени. Обычно своё имя от неё я слышу, когда она кончает.

— Адрес, — прошу её, проводя рукой по волосам.

Она называет адрес, и я кладу трубку, пообещав:

— Скоро буду.

Минуту стою, раздумывая, как поступить, глядя на закутанную в чёрную кожу фигурку.

Это как раз то, о чём я предупреждал себя с самого начала. С этой девушкой меня ждёт один сплошной геморр, потому что мне придётся думать не только за себя, но и за неё тоже. Завтра она вернётся к Паше, может это и к лучшему? Пусть едет себе, у меня дел невпроворот…

Как только подхожу к столу, Макс, усмехаясь, спрашивает, глядя на Диану:

— Это твоя сестра?

— Да, млин, тройняшка, — говорю ему, тоже глядя на девушку.

Она встряхивается, подняв на меня упрямые зелёно-серые глаза, и нахально укладывает нас всех на лопатки:

— Вообще-то, я его жена…

Я хмылюсь.

Неугомонное, бл*ть, создание!

Смотрим друг на друга, пока Макс давится своим кофе.

Я ничем не давлюсь только потому, что ничего не пил. У меня крамольное желание наклониться и грубо её поцеловать. Раз уж она моя жена. Грубо, потому что у меня именно такой необъяснимый приход и потому что я никак не наказал её за то, что она шарила своими нежными пальчиками под моей футболкой, пока я управлял трёхсоткилограммовым мотоциклом.

Взяв себя в руки, перевожу глаза на Макса и хрипловато говорю:

— Мне надо отъехать срочно, отвезите её домой, лады?

Цыпленок подскакивает и взволнованно лепечет:

— Можно мне с тобой?..

— Нет… — качаю я головой, снова глядя на неё.

— Отвезём… — учтиво соглашается Макс.

Она секунду смотрит на меня напряженным очень тяжёлым взглядом, а потом молча кивает и усаживается на место.

Будто от холода кутается в мою куртку и отворачивается.

Я вижу, как дёрнулась её тонкая шея, когда она сглотнула.

Это как удар кулаком в душу.

Ох*енно просто.

— Закажи себе что-нибудь, — говорю, отклоняясь и заглядывая ей в лицо. — Макс заплатит.

Она снова кивает, глядя куду-то вперёд.

Без-бл*ть-эмоциональная!

Ещё секунду смотрю на остроконечный профиль, а потом ухожу, дав себе под задницу.

Уже на лестнице оборачиваюсь, повинуясь тупому желанию, которое изменит всю мою прекрасную, сука, жизнь.

Макс лениво о чём-то её расспрашивает, Оля изучает меню с равнодушным видом. Мой Цыплёнок держится максимально обособленно, засунув ладони в рукава куртки.

Так и смотрю на неё, как нерешительный дебилоид.

Сейчас до меня доходит, что она не придуривается. Ей не так просто вести беседы с посторонними довольно непростыми людьми, а Макс с этой бородищей и пристальным взглядом вообще её пугает.

Бл*******.

Я впервые с таким сталкиваюсь. С тупым и примитивным желанием защищать.

Я не могу оставить её здесь одну с двумя циничными незнакомцами. Какие бы фишки она не откалывала, я знаю, какая она на самом деле ранимая.

Ранимая. Я знаю такое слово?

У меня даже номера её нет, как я узнаю, что она добралась до дома?

Бл*дство.

Мне кажется, я вляпываюсь в какое-то опасное дерьмо.

Сколько мы времени вместе провели в общей сложности? Часа три? Я уже отчётливо вижу, как она укладывается спать в мою кровать, хлопая глазами и порхая ресницами, а я взбиваю ей подушки.

Запрокидываю голову и делаю прочищающий мозги вдох.

Снова смотрю на Диану. Совершенно ненужная мысль. Мне нравится её имя.

Забив на абсолютно всё, возвращаюсь назад.

Злой и голодный. И я щас не только о еде говорю. Сегодня я вытрясу засранку из этой куртки, и познакомлю её наглые ладони с моим членом.

Макс сощуривается и замолкает.

Диана оборачивается, проследив за его взглядом. Её подбородок начинает дрожать. Она опускает голову и отворачивается, а я ускоряюсь, шагая шире.

Швыряю на стол телефон и ключи и сажусь на диван рядом с ней. Дёргаю её за рукав куртки, разворачивая к себе. Она упирается в мою грудь ладонями, сжав губы и сопя так, что у неё ноздри раздуваются.

Я готов захохотать.

Да она не собиралась слёзки лить, она злющая как чёрт!

Ооо, мать вашу, вот теперь я вижу, как обстоят дела на самом деле. Это как раз тот случай, когда у невесты после свадьбы отваливаются крылья и прорезаются маленькие красные, бл*ть, рога!

— Мне уйти? — спрашиваю её грубо.

— Нет. — Буркает она, поджимая нижнюю губу и крепко цепляясь за мою талию.

Вот, то-то же!

Обнимаю одной рукой её плечи, а второй обнимаю её лицо. Оно тонет в моей ладони, хрупкое и упрямок. Нежно черчу пальцем круг по покрасневшей щеке, глядя в немигающие зелёные глаза. Перевожу взгляд на ярко-красные губы и надавливаю большим пальцем на нижнюю, оттягивая её и проверяя стойкость помады. Переворачиваю палец. Он совершенно чистый.

Опускаю голову и целую свою нахалку.

С её губ слетает стон, и я его забираю себе.

Сразу проталкиваю язык в её ротик, чтобы почувствовать её вкус и чтобы она почувствовала мой.

Вот так…

Мне нравится какая она на вкус. Как проблемы и желание.

Ещё один стон…

Я себя чувствую суперменом.

По её телу проходит дрожь, которая отдаётся пульсацией в моём паху. Опять эти жадные губки хотят всего и сразу. Она набрасывается на мои губы в ответ. Маленькая жадная пиранья. Она меня хочет. Она вся дрожит.

Тише…

Я забыл, что она с полоборота заводится…

Приструняю её своими губами, надавливая сильнее. Она полностью расслабляется в моих руках, впиваясь ногтями в мою спину.

Шумно вдыхаю через нос.

Опять эрекция.

Мне не мешало бы и свои реакции приструнить, это не по-взрослому.



— Это какой-то флэшмоб? — скучающе интересуется Макс. — Мне уже включать камеру?

— Завидуй, бл*ть, молча, — советую ему, глядя в запрокинутое умопомрачительно возбуждённое лицо.

Влажные губы приоткрыты, подведеные карандашом веки потяжелели, а глаза, блин, такие томные.

Я не каждый день такое вижу. Такую полнейшую самоотдачу.

И вот что я вам скажу. Когда я её тра*ну, это будет многократно и это будет громко.

Глава 17. Егор

— …просто съезди, посмотри, все ли с ней хорошо… — жалобно просит КАтенок, беся меня.

— Я четыре раза вызывал ей такси, — говорю очень-очень спокойно, но в конце не выдерживаю. — В чем проблема сесть в такси?!

Что сегодня происходит такое?! Какого хрена им всем от меня надо?!

— Она не берет трубку… — сообщает моя золовка, или невестка, или, блин, кто она мне там?!

— Ей. Двадцать. Восемь. Лет. — Напоминаю, останавливаясь голым посреди своей ванной.

— Но, она очень много выпила! — тараторит Катя. — Ты знаешь, что на этих тусовках бывает! — добавляет она обвинительно.

— Её никто в туалете не отжарит, если ты об этом, — говорю раздраженно, хватая с полки полотенце.

— Я же говорю, она ОЧЕНЬ много выпила… — акцентирует КАтёнок.

— Кать, она даже под герычем такого не допустит! — злюсь, объясняя очевидные вещи. — Ты будто её не знаешь!

— Я прошу тебя просто доехать и проверить, — злится она в ответ. — Я её такой ещё никогда не видела…вернее не слышала…тебе что, сложно?!

— Прикинь, ДА! — срываюсь окончательно. — Я вам что, мальчик на побегушках?! Я тебе три раза сказал — я занят!

— Тебе правда все равно? — взвивается она. — Вы же встречаетесь! Она же…она…

В самом, бл*ть, деле? Мы встречаемся?

Ну, я и гондон, однако!

— А ничего, что щас два ночи, а у меня завтра тренировка в восемь?! Тебе на это пофиг?! Я должен её по всему городу ловить до утра? Вы что, блин, издеваетесь надо мной?!

— Нет! — бросает она, прежде чем бросить трубку. — Если бы мы были в Москве, я бы тебе вообще звонить не стала! Спокойной ночи!

Заеб*сь!

А я думаю, что как раз мне бы ты и позвонила! И я никогда не отказывал в помощи! Но, сегодня — это перебор. Наши со Светой дела КАтёнка не касаются, в её идеальном мире люди вообще просто так из прихоти не трах*ются, а порнуха заканчивается свадьбой.

Швыряю телефон на мраморную столешницу умывальника, он ударяется о неё и падает на кафельный пол мордой вниз.

В яблочко, бл*ть!

Даже не пытаюсь проверить, цел ли дисплей.

Тру башку белым хрустящим полотенцем и обматываю им бёдра. Просто, мать вашу, обожаю, когда полотенца белые и хрустящие!

Выхожу из ванной, придерживая его рукой.

Злой как чёрт.

Кондей обдаёт влажную кожу потоком воздуха, и у меня по хребту мурашки бегут, но я не обращаю внимания.

Мне не нужно убеждать себя в том, что я чем-то перед кем-то виноват. Я знаю твёрдо, что имею полное право пойти и спокойно лечь спать. Мне не восемнадцать лет, чтобы ехать на трёхчасовую тренировку не отдохнувшим.

В моей спальне полумрак, работает только подсветка на стене.

Нет, у меня нет чёрных шёлковых простыней и красных стен. У меня всё предельно консервативное. Каркасная кровать из лакированного тёмно-коричневого дерева и фисташковое постельное бельё в полосочку. Всё это холостяцкое БДСМное дерьмо мне ни к чему. У меня нормальная психика и я прекрасно кончаю в миссионерской позе в своих белых простынях.

В центре моей кровати, подтянув колени к груди и опустив на них подбородок, сидит Цыплёнок. В моей футболке, которая на её плечах висит, как на вешалке.

Она приняла душ и смыла с лица косметику, а волосы собрала в пучок на макушке.

Выглядит, как дитё.

Бросив на неё беглый взгляд, иду к шкафу.

И эта тоже от меня чего-то ждёт.

Но, у меня нет настроения сейчас ею заниматься.

Хорошо, что она меня вопросами не заваливает, а помалкивает. Хоть кто-то научился улавливать моё настроение правильно.

После того, как я сказал Рыжей, что не могу за ней приехать, начался эпохальный цирк.

Она исчезла на час, потом снова возникла. Сказала, если не приеду за ней, могу катиться в жопы к своим «блядям». Я очень тактично напомнил, что она уже отправила меня туда неделей ранее. Во второй раз она позвонила и извинилась, попросила вызвать ей такси, чтобы она сама приехала ко мне. Я сказал, что вызову, но только поедет она к себе а не ко мне. С тех пор я её не слышал, но тут объявилась КАтёнок, чтобы вынести мне мозг!

Резко открываю шкаф, собираясь взять оттуда одеяло и подушку.

Лягу на диване.

— Тебе не холодно? — спрашиваю Диану, не оборачиваясь.

Я врубил кондеи на полную, может ей так не нравится.

— Холодно… — раздаётся прямо за моей спиной.

Что за кошачьи повадки. Я ни одного шага не слышал.

— Щас подрегулируем… — начинаю и замолкаю, опустив руку.

Тёплое девичье тело прижимается к моей спине. Две тонкие руки обнимают меня за талию, соединив ладони под солнечным сплетением.

— Ты тоже замёрз… — бормочет она, прижавшись к моей ещё влажной спине щекой.

— Диан, ложись спать… — прошу её устало, упёршись рукой в шкаф и опустив голову.

Я реально не в настроении.

Займёмся её девственностью и всем сопутствующим в другой раз.

В ответ получаю нежнейший поцелуй между лопаток.

Очень мягкие и тёплые губы.

Её дыхание щекочет кожу, спокойное и тихое. Я прикрываю глаза и на секунду забываю, зачем открыл шкаф.

— У тебя плечо болит?.. — тихо спрашивает Цыплёнок, поднимая руку и легонько проводя ею по моему правому плечу от шеи до локтя.

Ещё один поцелуй. На этот раз в плечо, после чего её рука возвращается на место.

— Да, болит, — отвечаю я, не двигаясь.

— Травма?.. — продолжает она свои исследования поцелуями.

Привстаёт на носочки, проехавшись по моей спине своими грудками, и гладит губами мой седьмой позвонок. Даже через футболку чувствую, как напряглись её соски. Две тугие горошинки так горячо царапаются, пока их хозяйка льнёт ко мне, повторяя контуры моего тела. Рот наполняется слюной. Кровообращение резко меняет направление, наполняя мой член кровью. Он становится чувствительным и тяжёлым под полотенцем. Ему ничего не светит, у меня, кажется, даже резинок нет.

Глубоко и долго вдыхаю, когда она опускается на полную стопу.

— Да… — говорю охрипшим голосом.

Блин. Как приятно.

Моя злость резко поутихла. Чего я вообще распсиховался?

По затылку бегут мурашки. Я не могу сдвинуться с места. Она слишком тёплая и возбуждающая.

— Хочешь…помассирую?..

Улыбаюсь, не открывая глаз.

Представляю, как её тонкие руки с голубыми венками берутся за мои мышцы. Она и минуты не протянет.

— Иди, ложись… — велю ей, пытаясь стряхнуть дурман с мозгов.

Тренировка. Завтра в восемь. Всё сегодня идёт не так.

Диана секунду не двигается, сто пудов решая, стоит ли ещё что-нибудь предпринимать, или успокоиться уже.

Жду. Интересно, пипец.

Наконец, она медленно разжимает руки, будто через большую силу. Отстраняется, оставив тихое:

— Спокойной ночи…

Хмыкаю и поворачиваю голову ей в след, наблюдая за тем, как она бесшумно ступает по ковру на своих худых длинных ножках. Распускает волосы и становится коленом на матрас моей постели, посмотрев мне в глаза. Немного растрёпанная, что идёт её заострённому лицу, на котором никаких обид и ужимок.

В её глазах простое сообщение — «Захочешь ещё моих нежных ласковых штучек, я буду здесь, прям в твоей постели, ждать тебя одна одинёшенька.».

Она так настойчиво пихает мне себя с первой встречи.

Пихает мне своё тело, пихает свою компанию, свой ум, свой хитрый юмор и своё желание. Сейчас она втюхивает мне свою нежность. Она хоть знает, как падки мужики на искреннюю нежность и ласку? К чему всё это может привести?

А если я, бл*ть, щас подойду и возьму всё это?

Всё, что она предлагает.

Если я это возьму, то вместе со всеми её потрохами. Заберу её у семьи, друзей. Заберу её в свою жизнь, вырву из привычной обстановки без каких-либо гарантий.

По-другому у нас не получится. Никаких отношений на расстоянии. Если я чего-то хочу, я хочу это сразу. Если мы начнём трах*тся, отпустит не раньше чем через год-другой. Я это сейчас точно могу сказать за нас обоих.

Потянет она или нет? Или испугается?

Ей двадцать лет, напоминаю себе.

Ещё есть возможность всё это прекратить. Сейчас уйти спать на диван. Завтра она уедет и всё, я её искать не буду.

Диана ныряет под одеяло и укладывается на бок, лицом ко второй половине кровати.

Моей половине.

Её светлые волосы стелятся по подушке. Она терпеливо ждёт. Думаю, если я сейчас уйду, больше она меня терроризировать не будет.

Бл*ть.

Качаю головой и смеюсь сам себе.

Ну, решай.

Охер*нная неделя. Ничего не скажешь.

Отталкиваюсь от шкафа и закрываю его. Иду к кровати, по дороге избавляясь от полотенца. Швыряю его на кресло в углу, настраиваясь на игру. Останавливаюсь перед ней и кладу руки на бёдра. Диана сглатывает и нервно обводит языком губы, глядя на мой член, который находится в состоянии полной эрекции.

Смотрю на неё, опустив подбородок, и спрашиваю:

— Знаешь, что с этим делать?

— Разберусь… — севшим голосом заявляет Цыплёнок, подняв на меня мерцающие глаза.



Глава 18. Егор

Усмехаюсь и велю:

— Сними футболку.

Она привстаёт, шаря распахнутыми глазами по моему голому телу, в особенности по моему паху. У меня лет на пятнадцать больше опыта, так что разрешаю ей без спешки рассмотреть своего первого мужика.

Терпеливо дожидаюсь, пока моя юная партнёрша пересчитает все кубики моего пресса. Раз есть минутка, пытаюсь одуматься, но не выходит, потому что в моей постели сидит беловолосая часовая бомба, пожирающая меня невинно-жадными глазами. Да, именно такими.

— Мы сейчас…ммм…займёмся…сексом? — спрашивает Диана, взволнованно-плотоядно посмотрев, наконец-то, мне в лицо.

Бл*ть, ну я не могу над ней.

Жадная. Жадная малявка.

Я уже за себя переживаю.

— Нет, — отвечаю, склонив голову на бок. — Я через двадцать минут должен спать, у меня режим. Так что десять минут тебе, десять мне.

— Десять минут на что? — морщит она свой милый лоб и, скрестив руки, тянет футболку вверх.

— В принципе, мне можем пять оставить… — рассуждаю, наблюдая за тем, как являются на свет её стройные узкие бёдра, плоский животик с этими тазобедренными косточками, рёбра размером с мой палец, белые круглые грудки с розовыми сосками-мармеладками.

Думаю и за три минуты управлюсь.

Хочу потереться об неё. Прям пятки чешутся.

Сейчас даже не хочу сравнивать её с какими-то другими женщинами. Сейчас я хочу эту, значит, все предыдущие были не те.

Диана отбрасывает футболку в сторону и откидывает волосы за плечи. С чисто женской грацией. Быстро она осваивается. Опускается попой на пятки и замирает, покорно положив руки на бёдра перед собой.

Картина адски горячая, скажу я вам.

Медленно ласкаю её глазами, прикидывая, чтобы с ней такого сделать?

Опускаюсь на кровать коленями и подгребаю к ней, замерев напротив в идентичной позе. Мой член смотрит в потолок, Диана смотрит на него. Разница в наших пропорциях ужасает, особенно в этой позе, но у нас всё будет хорошо, я ещё ни одну женщину не сломал и не порвал.

Фишка в том, что у меня не было девственниц. Я начал трах*ся в выпускном классе и моя первая партнёрша знала про мой член больше, чем я сам.

Смотрю на неё сверху вниз.

Цыплёнок, думаю, вообще первый раз в жизни эрекцию видит так близко.

Смотрю на склонённую передо мной платиновую головку, на тонкие выпирающие ключицы. Ширина её бедра равна половине моего. Самое удивительное заключается в том, что эта худышка ест, как лесоруб. Мы с Максом и Олей прифигели, когда мой Цыплёнок отужинал. Улыбаюсь, потому что это нечто. Куда это всё девается?

Диана медленно поднимает глаза и смущенно бормочет:

— У тебя точно сорок пятый размер?

— Какой размер? — не понял я.

— Эмм…забей… — хихикает она, пряча взгляд.

Ладно, хватит в крестики-нолики играть.

Поднимаю руку и медленно провожу костяшками пальцев вниз по белому плечу, наблюдая за её лицом. Она вздрагивает, прижимая плечо к подбородку, и вскидывает на меня глаза.

Потемневшие зелёные глазищи.

Розовые соски затвердели и тоже потемнели.

У меня крутануло яйца, на спине выступил пот.

Повторяю движение, только на этот раз прохожусь вниз от шеи по груди, задевая сосок, и слегка прихватываю его большим и указательным пальцем.

Охер*тельно гладкая кожа.

— Ммм… — тихо выдыхает Диана, закрывая глаза и откидывая назад голову.

Маленькая засранка…

Это пи*ц как чувственно.

Начинаю дышать чаще, член начинает настойчиво пульсировать, требуя куда-нибудь себя пристроить.

Беру себя в руки. Не позорься.

Зажимаю член в кулаке, чтобы он не дёргался, как психованный, и подаюсь вперёд. Обхватываю её затылок ладонью и провожу по наглой прекрасной шее носом, перед тем, как влажно и нежно её поцеловать. Провожу по ней губами вниз и вверх, вверх и вниз.

— Ооааооо… — стонет Цыплёнок, пошатываясь и впиваясь пальцами в мою бицуху, повиснув на ней.

Она пахнет моим мылом. Куда она ещё не успела запустить свои ручонки?

Провожу по чистой ароматной коже языком, на что Диана пропускает дрожь через наши тела. Дрожь и сладострастный стон.

Быстро отстраняюсь и заглядываю в её запрокинутое лицо. Меня встречают горячим пристальным взглядом и частым дыханием.

Отпускаю свой член и обнимаю её лицо второй ладонью, поднимаясь на колени и таща её за собой. Мой стояк упирается ей в живот, а головка у меня пи*ц какая чувствительная. Толкаю бёдра, потираясь о него. Диана кладёт руки мне на грудь, а потом одна её рука падает вниз. Прямо на мой член.

Умница.

Жмурюсь, потому что она умудрилась все сразу задеть — и головку, и уздечку, блин…

Мой живот вздрагивает. Смотрю вниз, потом смотрю ей в лицо. Она тоже хочет посмотреть, но я склоняю белокурый чугунок на бок и накрываю её рот своим.

— Но… — успевает возразить Диана.

— Потом посмотришь… — шепчу, прежде чем провалиться в этот гостеприимный ротик.

Блин, я хочу, чтобы она мне отсосала. Но, это потом.

Провожу языком по ее языку. Она впивается пальцами в мою грудь, сильнее сжимая меня ладонью. Двигает рукой, но немного не так, как нужно.

— Вот так… — бормочу ей в губы, обхватывая её ладонь своей.

— Так?.. — пищит она, быстренько переориентировавшись.

— Не торопись… — напутствую я, уткнувшись носом в её щёку.

Опускаю одну руку, проведя костяшкой по гладкому нежному животу, и накрываю её пальцами между ног. Очень шумно вдыхаю через нос, продолжая играть с её языком и крепко удерживая её голову в ладони.

От неожиданности она подаётся бёдрами назад, моя рука следует за ней, раскрывая охер*тельно скользкие складочки. Она абсолютно чистая внизу. Ни одного волоска. И очень мокрая. Когда она успела, засранка?

Спокойно…

— Ааааааа… — стонет Диана мне в губы, когда я предположительно нащупываю её клитор.

Пытаюсь ввести в неё полпальца, продолжая поглаживать клитор, но она вдруг резко вырывается и отскакивает от меня, согнувшись пополам.

Падает на кровать, свернувшись калачиком и спрятав лицо в сгибе локтя.

Вытираю предплечьем пот со лба, наблюдая за ней, как коршун.

Мне хочется немедленно вернуть её назад. В идеале мне хочется развести её ноги и оттрах*ть, не заботься ни о чём. Это типа древнего эгоистичного инстинкта, который точит каждого мужика, когда его женщина влажная, дрожащая и вызывающе стонет от каждого его прикосновения.

Дам ей минуту…

Она опирается предплечьем о кровать и приподнимает голову, бросив на меня взгляд поверх него. Её живот дрожит, она дышит очень часто, глядя на меня снизу вверх.

— Ты кончала раньше?.. — спрашиваю её очень хриплым голосом, озвучивая свою внезапную догадку.

Она прикрывает глаза и отрицательно трясёт головой.

— У меня…не получается… — дрожащим голосом шепчет Диана, пряча лицо.

Дурочка.

— Нужно было сразу сказать, — пеняю я. — Я же спрашивал.

Она отворачивается, прячась за своей рукой.

Очень глубоко вздыхаю и протягиваю ей ладонь.

— Иди ко мне, малыш… — прошу её, опуская задницу на пятки.

Она раздумывает, демонстрируя мне своё милое голое тельце.

— Диана… — улыбаюсь я.

— Что?.. — буркает она.

— Ко мне, быстро, — требую я.

— Я тебе что, собака?.. — вяло возмущается Цыплёнок, поднимая руку и вкладывая ладонь в мою, но лицо у неё печальное.

Эта девица меня доканает, отвечаю.

Выбрасываю руки и пристраиваю её между колен спиной к себе.

Она вздрагивает, почувствовав мой член у себя между ног. Он тоже вздрагивает, мечтая оказаться в ней.

Не. Ещё рано. Нам нужно получше узнать друг друга.

Ржу.

Подтягиваю её повыше, прихватив за внутреннюю поверхность бёдер. Диана издаёт полустон и смотрит вниз, на мои руки между своих бледных бёдер. Я тоже смотрю, заглядывая через её плечо.

Бомбический контраст.

Не отрывая глаз от этой картины, прихватываю губами мочку её ушка и посасываю. Она издаёт очередной стон, откинув голову на моё плечо, и я начинаю всё сначала, крепко зафиксировав девушку в своих руках.

— Егор…айй… — шепчет Диана, когда я начинаю осторожно стимулировать её клитор.

— Расслабься, Цыплёнок…я тебе помогу…

— Я не знаю…я…

— Расслабься… — рычу, накрывая её грудь ладонью.

Камешек соска толкается в мою ладонь. Внизу она такая нежная и мокрая, что мне хочется рыдать.

Она пыхтит, откидываясь на мою грудь, как в кресло звездолёта. Кладёт одну ладонь поверх моей, а второй впивается в моё бедро. Утыкаюсь носом в её шею, наблюдая за нашими руками.

Концентрируюсь на том, как она реагирует на мои касания.

Слушаю каждый её всхлип, каждый вздох, каждый стон, пытаясь понять, как к ней лучше подступиться.

Через минуту бёдра моей пищалки начинают вращаться, приходя в единый ритм с моими пальцами. Она начинает стонать громче и выгибаться. Пытается вырваться, но я крепко её держу.

— Вот так, блин… — шепчу ей на ушко, сильнее сжимая её грудь. Сжимаю её всю. Она такая тёпленькая.

Приблизительно через четыре минуты Цыплёнок кончает и с громкими стонами бьётся в моих руках.



Вот это музыка.

Дожидаюсь, пока она сможет самостоятельно сидеть и отстраняюсь, поцеловав вспотевшее плечо. Морщусь от жалобного плача собственных яиц и укладываюсь на кровать, очень довольный собой. Растягиваюсь на матрасе, закинув руки за голову.

Диана сидит всё в той же позе, тяжело дыша и сгорбившись. Лицо румяное, волосы влажные у висков, одна рука подпирает низ живота.

— Давай, Динь-Динь, — говорю, привлекая к себе внимание. — Моя очередь.

Она молча перебирается ближе и укладывается рядом. Пристраивает голову на моём плече, вытянув ноги вдоль моей ноги. Тихонько вздыхает, положив руку мне на грудь. Целую её лоб, обнимая её одной рукой.

С минуту жду уточняющих вопросов, но их что-то не следует.

— Цыплёнок?.. — зову, снова целуя её лоб.

В отве

Глава 1. Диана

Горячий воздух перрона забирается под юбку, пока качу чемодан к выходу с вокзала.

Москва встречает меня сумерками, но духота не отпускает даже в девять вечера.

Я крайне редко бываю в столице. У меня здесь, кроме двоюродной сестры, знакомых нет, а на стипендию не особо разгуляешься. Сестра ждет на парковке в красном «ауди». Цвет такой ядреный, что машину я заметила еще за двести метров.

Моя сестра – глубоко беременная нежная блондинка. Белые волосы собраны в косичку, которая аккуратной змейкой лежит на груди, в то время как моя свежевыкрашенная платиновая копна свободно болтается по ветру. Несколько лет назад она вышла замуж за «богатого папика», так поговаривают в нашей семье. Я сама не видела Катю несколько лет.

Когда она порывается выйти мне навстречу, машу руками на бегу, веля оставаться в машине. Вдруг мы не сможем запихнуть ее обратно?

– Ого! – смеется она, изумленно рассматривая мои длинные конечности. – Ты времени не теряла!

Во мне метр семьдесят сплошных углов и обтянутых кожей костей. Не знаю, почему я такая тощая в свои двадцать, наверное, гены, а рост – прощальный финт без вести пропавшего отца, которого я в глаза никогда не видела.

– Да… – смущаюсь, тыча пальчиком в ее живот. – А ты арбуз проглотила?

– Это Алиса! – хохочет Катя, пристегивая ремень.

Сама-то она миниатюрная и очень хорошенькая.

Тем удивительнее, что карапуз, сидящий в кресле на заднем сидении, похож на маленького островитянина. Черноволосый и черноглазый. А маленькие темные бровки сложились в такой разлет, что можно позавидовать.

– Глеб, познакомься, – воркует Катя, поглядывая в зеркало заднего вида. – Это Диана…

К моему удивлению, внимательные карие глазки, и правда, сосредоточенно меня изучают, в то время как маленькие пухлые ручонки мнут ухо плюшевого зайчика.

Ну и фрукт этот Глебушка.

Оборачиваюсь к малышу и доверительно спрашиваю:

– Показать тебе мой паспорт?

Катя смеется, а Глеб продолжает меня разглядывать. Спокойный и внимательный.

Мы болтаем всю дорогу о том о сем. У нее восьмой месяц беременности, именно поэтому она перестала справляться с сыном, ведь он только с виду такой спокойный. Я склонна верить, что это обычное дело для всех детей, притворяться паиньками первые пять минут общения с незнакомцами, а потом они сбрасывают маски.

– Мне нужна помощь в течение дня, – говорит она, лавируя в вечернем трафике очень медленно и очень аккуратно. – И еще меня могут в любой момент в больницу забрать, а мой муж часто в командировках.

Киваю, позевывая.

– Мы живем за городом… – продолжает Катя, включая фары, потому что стемнело окончательно. – Если захочешь в Москву, можешь брать мою машину…

– У меня нет прав, – говорю я, разглядывая проносящийся мимо город.

И даже если бы были, я бы не взяла ее машину. Она стоит столько же, сколько наша с мамой квартира.

Москва жужжит как муравейник. Такая непривычная. На секунду ощущаю себя заблудшей душой, попавшей в другое измерение. Я здесь чужая. Прямо очень. Наверное, нужно было почаще выбираться из дома.

– Ладно, придумаем что-нибудь, – кивает сестра. – Ой, извини…

Приклеенный к приборной панели телефон звонит, и она тычет на прием, стараясь не отвлекаться от дороги.

– Да?..

– Привет, Пушистик… – стелется по салону бархатистый мужской голос.

У меня по руке бегут мурашки.

– Черт… – бормочет Катя, пытаясь отключить громкую связь и одновременно вести машину.

– Где ты? – летит ей в ответ.

– Домой еду, – морщится она, оставляя попытки локализовать разговор.

– Тогда я кладу трубку, – говорит мужчина. – Как мои дети?

– Соскучились… – улыбается девушка лобовому стеклу.

– А ты? – хрипловато требует он.

– И я…

– Вылетаем через сорок минут. Не засыпай.

На этом он отключается, а я краснею в темноте, до того этот простой разговор показался мне личным.

Это и есть ее папик?

Судя по голосу его рано списывать в утиль.

Кошусь на сестру, она глупо улыбается дороге.

Вау. Это выглядит так, будто она влюблена по уши.

Я никогда не была влюблена по уши. Почему-то так получается, что на меня обращают внимание не те парни, на которых обращаю внимание я. На меня клюют застенчивые и добропорядочные. Опыт показал, что мы с ними из разного теста. Даже дружбы не слепить, не то что страсти. Мама говорит, что это максимализм, и как раз таких разбирают еще в школе.

Спустя два часа я гипнотизирую глазами свой чемодан, сложив на груди руки.

Нет, я не жду, что он со мной заговорит.

Просто я не могу его открыть! Мама заставила меня повесить на него смехотворный маленький замок, и ключ я забыла дома на тумбочке.

Как после этого можно считать себя не пустоголовой?

Повыв в потолок, опираюсь руками на подоконник и высовываюсь в окно.

Катя не шутила. Она действительно живет за городом. Ее дом – очень модная конструкция из дерева и стекла. Не скрою, у меня был культурный шок. Я ожидала чего-то в стиле рублевской роскоши, судя по бриллианту, украшающему ее палец.

Но это место особенное.

Дом внутри потрясающий. Рядом лес, и запах просто волшебный. Сосна и смола.

Для нашего общего удобства я буду жить в гостевой квартире над гаражом. Меня это устраивает. Я бы не хотела мешаться в доме, тем более, что ее муж меня немного смущает. Я имею в виду, что голос у него был такой, будто он очень непростой парень. С учетом обрывков информации, которыми я владею, так оно и есть.

Дом погружен в темноту, только в коридоре на втором этаже горит свет.

Я не хочу беспокоить сестру, ведь она укладывает ребенка спать, поэтому, пихнув чемодан ногой, иду в душ.

Квартира очень уютная. Здесь собственный санузел, домашний кинотеатр, квадратное окно под потолком и встроенный шкаф.

Кровать каких-то нереальных размеров.

На ней восемь разных подушек.

Это разве не многовато?

В ванной есть стиральная машинка со встроенной сушкой. Я это знаю, потому что как-то раз подрабатывала в химчистке. Гружу в нее свое белье и футболку. Понятия не имею, что делать с чемоданом. Конечно, можно сходить в дом и взять на кухне нож, а потом вспороть его, как индюшку. Но это на крайний случай, если я окончательно разозлюсь.

Пошарив по шкафу, обнаруживаю три пары брендовых мужских кроссовок. Все разных цветов, но совершенно точно они для бега.

Повинуясь любопытству, переворачиваю один подошвой вверх, чтобы оценить размер.

Сорок пятый.

Неплохо.

На полках есть одежда. Все спортивное. Фирменные футболки, шорты и штаны. Целый ящик модных боксеров белого и черного цвета.

Закрываю ящик, решая больше ничего не открывать. Очевидно, это Катиного мужа. Сделаю вид, что никогда этих вещей не видела.

Приняв душ, складываю излишек подушек в угол и забираюсь голая под одеяло, не забыв включить кондиционер и оставив в ванной свет.

На секунду я загорелась идеей позаимствовать одну из футболок у хозяина, но потом передумала. Вдруг какая-то из них его любимая?

Переползаю в самый центр гигантской кровати, зажав в руке телефон.

Немного подумав, включаю в наушники шум дождя и сама не замечаю, как засыпаю, свернувшись калачиком и накрывшись с головой.

Меня будит инстинкт.

С колотящимся сердцем распахиваю глаза под одеялом, почувствовав, как прогибается матрас за моей спиной. Ноги отнимаются, а воздух застревает в легких, лишая меня кислорода. От неожиданности я на секунду потеряла сознание!

С воплями подскакиваю и визжу, скатываясь с кровати безвольной грудой.

В комнате полутьма, только желтая полоска света из ванной пересекает пол.

Бросаюсь к выключателю на стене и по пути врезаюсь коленом в кресло. Ору, хватаясь за ногу. Стряхивая с глаз волосы, оборачиваюсь и застываю, застигнутая врасплох изумленным вопросом:

– А ты, блин, кто такая?

Мое сердце так колотится, что я придерживаю ребра рукой.

– У меня… кхе… кхе… – откашливаюсь, потому что в горле пересохло. – Есть газовый баллончик!

– И чо? – летит мне из темноты.

Пячусь, прижавшись спиной к стене, не спуская глаз с рослого силуэта по ту сторону кровати. Он размеренно движется вдоль противоположной стены и у меня отвисает челюсть.

Господи, сколько в нем?

Метр девяносто?!

– Метр восемьдесят семь, – поясняет силуэт, потому что я спросила это вслух!

В комнате вспыхивает свет. Щурюсь, пытаясь прикрыть сразу все. Сначала накрываю руками грудь, потом зону бикини, потом снова грудь, потом одной рукой прикрываю грудь, а второй зону бикини. Все это время с открытым ртом и выпученными глазами рассматриваю стоящего напротив Годзиллу.

Ой, мама…

Он голый!

То есть, он абсолютно голый, но его пах ювелирно прикрыт смятым в ладони полотенцем! Настолько ювелирно, что я вижу светлые волосы внизу его живота.

О, Господи…

Я никогда не видела голого мужчину вживую.

Я уже минуту не моргаю. Просто не могу глаз отвести. Они у меня блуждают по его плечам, животу, ногам. Чувствую, как внизу моего живота собирается тяжесть, и сглатываю.

Вот это тело.

Он совсем не грузный. Узкие бедра и широкие плечи. Идеальный треугольник! Мышцы на руках и плечах, крупные кости, ключицы, длинные ноги. На животе светлые волосы и на груди чуть-чуть…

У него кубики на прессе и, вообще, множество рельефов повсюду! А эти косые мышцы пресса… я думала, это художественный вымысел!

Наконец, поднимаю глаза к его лицу и два раза моргаю.

Красавчик.

Точеные черты лица, искривленные в усмешке полные губы, прямой нос, голубые глаза, легкая светлая щетина на щеках и коротко стриженные светлые волосы. Густые прямые брови на тон темнее.

– Так кто ты такая? – повторяет он свой вопрос, рассматривая меня в ответ с легким неверием в происходящее.

– А ты кто такой? – спрашиваю в свою очередь, и мне действительно это просто очень интересно.

Его взгляд медленно и с интересом скользит по голой мне.

По ногам, рукам, животу.

Ахаю и поворачиваюсь к нему спиной, смущенная и возмущенная.

Разве джентльмены так поступают?

Он хмыкает, а моя попа горит в ответ.

Черт!

Поворачиваю голову и слежу за ним через плечо, откинув волосы за спину.

Снова ахаю, потому что он небрежно бросает полотенце на кровать.

Жмурюсь.

Но, я увидела достаточно! Мужской член я тоже никогда вживую не видела и не думала, что это случится вот так!

Запрокидываю голову к потолку и дышу ровно.

Перед глазами встает цифра сорок пять. Это сколько в переводе на… язык эрекции?

Затравленно кошусь через плечо. Мой ночной гость роется в шкафу, демонстрируя свои крепкие мускулистые ягодицы.

Вот это задница…

Он выхватывает первые попавшиеся шорты и натягивает их на бедра. Это, определенно, его одежда. Село идеально.

– Эй, снежинка? – зовет, оборачиваясь.

Хлопаю глазами, сгорая на воображаемом костре.

– Что… Конг?

Его губы расходятся в легкой улыбке.

– А в тебе сколько? – спрашивает он, запуская в меня футболкой.

Выбрасываю руку и ловлю ее. Одеваюсь мгновенно, прикрывая свой пунцовый зад.

– Эмм… один метр семьдесят четыре… – говорю, разводя руки в стороны и глядя на себя сверху вниз.

Его футболка на мне выглядит, как автомобильный чехол.

Где-то далеко звонит телефон.

Я вижу на полу в центре комнаты чужой чемодан. И большой кожаный рюкзак, из которого идет звук.

Красавчик подходит к нему и садится на корточки. Роется в рюкзаке и достает телефон. Снимает трубку, повернув в мою сторону голову.

– Да? – говорит он, повесив одну руку на колено.

Я мнусь на месте, сложив руки перед грудью. Его футболка доходит мне до середины бедра.

– Очень вовремя… – ворчит он, глядя в мое лицо с прищуром.

Смущаюсь.

– Понял я, че вы орете? – морщится таинственный незнакомец с сорок пятым размером ноги и ростом метр восемьдесят семь.

И самыми голубыми глазами на свете.

Кладет трубку и засовывает телефон в карман шорт, низко сидящих на талии.

Смотрю на то место, где заканчивается резинка, опоясывая плоский живот, и в панике увожу глаза к потолку. Когда вновь смотрю на него, его лицо полно иронии.

Это меня отрезвляет.

– Кажется, вы… ээ… ты ошибся дверью, – говорю ему прокашлявшись.

– Похоже на то, Динь-динь… – усмехается он, снова идя к шкафу.

Достает оттуда кроссовки и обувается, просовывая в них ноги.

Динь-динь?!

Вообще-то, у меня ощущение, что это я его потеснила. Здесь его вещи. И эта здоровенная кровать.

– Ты всегда голая спишь? – уточняет он, подхватывая с пола рюкзак и закидывая его на плечо.

– Нет, а ты? – парирую.

Он поднимает чемодан и ставит его вертикально.

Он уходит?

Разумеется, он уходит.

Я увижу его снова?

Как его зовут?

– Частенько, – улыбается блондин, еще раз осматривая меня с головы до ног. – Сколько тебе лет? – спрашивает вдруг.

– Мне… эммм… двадцать… – лепечу и, к своему ужасу, вижу разочарование в его глазах.

Мгновенно теряюсь, а он бормочет:

– Ясно…

И что ему ясно?!

Закинув на плечо здоровенный чемодан, он удаляется вниз по лестнице, оставив меня наедине собой.

Глава 2. Диана

Уже в шесть утра я готова начать свой день.

Лежа полностью одетая в центре великанской кровати, смотрю в потолок, сложив на груди руки. Мою спину поддерживают восемь взбитых подушек. Может и есть в них своя прелесть.

Меня распирает от жажды деятельности, а еще трудно одновременно спать и захлебываться слюной. Перед внутренним взором упорно маячит хозяйство ночного гостя в золотой короне, и это просто убийственно меня волнует. Его тело стоит перед глазами. Такое большое и крепкое. И эти самоуверенные повадки. Отсутствие стыда. Полное. Наверное, этот нахал знает, что с девушкой делать.

Разумеется, он знает. У него практика двадцать четыре на семь. Уверена.

Смотрю на себя, опустив подбородок. Упираюсь взглядом в пальцы своих ног с ядовито-зеленым лаком на ногтях.

У меня был парень на первом курсе. Мне нравилось с ним целоваться и проводить время. Но я не хотела с ним секса. Не могла расслабиться и, вообще, чувствовала себя рядом с ним неловкой грудой костей. В придачу ко всему мои кости еще и тяжелые. Я боялась Леню задавить.

Вздыхаю.

Мое лицо, как и вся я – сплошные углы. Нос, подбородок, скулы. Все как будто специально подточили, чтобы я выглядела не милой и не нежной. И губы у меня тонковаты. Ну, хоть глаза зеленые. Короче говоря, я все о себе знаю. Меня не назовешь сладкой конфеткой, скорее уж зубочисткой.

Окно открыто настежь, и по комнате гуляет свежий утренний ветерок, поглаживая мои голые ноги. Прикрываю глаза и делаю глубокий вдох. Как же потрясающе здесь пахнет. Похоже, ближайшие два месяца мне суждено провести в лесу. Я не против. Это лучше, чем засаленный комбинезон и запах бензина в волосах на заправке, где я подрабатывала прошлым летом.

Услышав, как за окном хлопнула крышка багажника, распахиваю глаза и поворачиваю голову. Вслушиваюсь в шарканье ног о подъездную дорожку и тут же встаю, влекомая любопытством. Если нас здесь пятеро, включая Глеба, то у меня большие шансы увидеть своего ночного гостя.

Лечу к окну и осторожно выглядываю, чтобы не обнаружить себя.

Внутренности делают двойное сальто, потому что внизу перед гаражом стоит черный спортивный «мерседес», которого вчера тут не было, а рядом с ним…

– Вот черт… – шепчут, приходя в дикое волнение.

Сердце ускоряется.

Он просто нереальный.

В потертых голубых джинсах с дырками на коленках, кедах и клетчатой рубашке поверх белой футболки. Наряд босяцкий, согласна, но это не умаляет эффект. Джинсы плотно облегают сильные бедра, а рубашка натянулась на широких плечах. Тем более, я знаю, что у него под этой одеждой!

Нещадно жую свою губу, сжимая и разжимая кулаки.

Я веду себя как животное. Ведь за его физическими данными я не вижу личности. Хотя, если уж на чистоту, как личность он наглый и самоуверенный тип. С очень обаятельной улыбкой и хитрыми голубыми глазами.

Он идет к водительской двери, и я начинаю паниковать, а когда люди паникуют, они делают всякие глупости.

– Ты ее угоняешь? – выпаливаю, перегнувшись через подоконник и упершись в него ладонями.

Свешиваюсь из окна, перекинув через плечо волосы.

Светловолосая голова резко поворачивается в мою сторону. Он еще сильнее зарос за ночь, но совершенно не помялся. Сейчас он кажется мне старше. Ему побольше, чем двадцать пять.

– Не вывались, – бросает Конг, открывая дверь и собираясь сесть в машину.

– Зачем тебе восемь подушек? – спрашиваю и внутренне сжимаюсь от своей глупости.

Щеки горят, надеюсь, он этого не видит. Это так назойливо. Он явно не собирался со мной болтать. Что я творю?

– Голодное детство, – кривятся в усмешке красивые губы.

У него потрясающие полные губы. Полнее, чем у меня.

– Мне… нужна помощь, – сообщаю с колотящимся сердцем, вцепившись в оконную раму.

Не хочу оставлять за ним последнее слово. От этого я буду выглядеть очень жалко – висящей в окне и смотрящей вслед его «мерседесу».

Мужчина выпрямляется и смотрит на меня пристально. Спрашивает, положив руку на дверь машины.

– Какая?

Выдыхаю. Ну вот. Ты завладела его вниманием на пару жалких секунд.

– С моим… чемоданом, – наконец-то изрекаю, мотнув головой себе за спину.

– И что с ним? – уточняет он, не спеша бросаться мне на помощь.

Его поза расслаблена. Одна нога согнута в колене. Он запрокинул голову, и на шее обозначились мышцы.

– Не могу открыть, – сообщаю виновато.

Он задумчиво молчит.

Напрягаюсь.

– Слушай, – говорит, наконец, устремив на меня прямой острый взгляд. – Мы с тобой не с того начали.

– Да? – тупо спрашиваю я.

По-моему, мы начали эпично.

– Да, – твердо заявляет он. – Я Егор. Это дом моего старшего брата.

Егор…

Это все, что я услышала…

– Я Диана… – говорю тихо, глядя на него исподлобья.

– Я знаю, кто ты, – кивает он. – Если тебе, правда, нужна помощь, я помогу. Что-то большее меня не интересует.

– О… – хлопаю я глазами.

Я ничего такого не предлагала… сама не знаю, чего я хотела. Какая глупость. Разумеется, я его не интересую. У меня довольно скромное очарование и еще меньшая сексуальность.

Он посматривает на свои часы, намекая на то, что мне нужно соображать быстрее.

Тут и соображать нечего.

Решаю больше его не задерживать и убраться туда, откуда вылезла.

– Ты меня тоже не интересуешь, – сообщаю поспешно, возвращаясь в комнату.

Разумеется, это абсолютное вранье.

– Серьезно? – усмехается он, глядя на меня с лукавой улыбкой.

– Да, – киваю высокомерно и добавляю, ухватившись за ручку. – Я предпочитаю тонкие руки и прокачанные мозги… ну, ты понял…

Господи, что я несу?

– А, то есть, все то, чего во мне нет? – расплывается он в улыбке.

– Типа того, – чопорно подтверждаю я.

Конг качает головой, глядя на свои кеды. Потом поднимает ее и смотрит на меня с ленцой.

Облизываю губы. Потому что его улыбка, это то, чего мне не следовала видеть.

– Так что у тебя там за беда, Динь-Динь? – спрашивает, закрывая водительскую дверь и кладя руки на бедра.

– Не называй меня так, – прошу его и, перед тем как закрыть окно, бросаю. – Эмм… можешь подняться.

Молнией несусь к зеркалу в ванной и прохожусь расческой по волосам. Замираю, глядя на свое отражение. Лицо у меня взволнованное, что соответствует состоянию моей души. Сейчас я плохо соображаю рационально, но очень хорошо поддаюсь порывам.

Это большая-большая беда.

Я могу наломать дров, чувствую это.

На лестнице уже слышны шаги.

Еще раз смотрю на себя и, плюнув на все, иду открывать. Я не смогу его чем-то удивить. Он уже, и так все видел. И сзади, и спереди.

Открываю дверь и высовываю голову.

Он… Егор бодро перепрыгивает через две ступеньки, глядя себе под ноги. Пялюсь на него с восторгом, пока он не видит. Поражаюсь тому, как он скоординирован несмотря на великанство.

Когда наши глаза встречаются, Конг весело улыбается. Опять. Я испытываю головокружение, но прячу его, отводя глаза.

Отхожу в сторону, пропуская его. Поднимаю голову и смотрю на него снизу вверх заторможено. Моя макушка на уровне его подбородка. И это, не говоря о разнице в наших пропорциях. Женщины после него вообще выживают?

Он замер на пороге, повернув ко мне голову. Тону в его глазах. Он уже не улыбается. Просто изучает мое лицо. Что он думает о нем? Ему нравится?

Краснею.

От него пахнет морским бризом. И у него вокруг глаз малюсенькие морщинки. И в уголках губ тоже. Это от улыбок.

– Не красней, Динь-Динь, – сухо говорит мой гость, выдергивая меня из облаков. – Давай, показывай.

Закрываю глаза на это обращение, хоть мне и не нравится. Звучит по-детски.

Ему так не терпится уйти?

Упрямо сжимаю губы, мотнув головой на чемодан, который бесполезно лежит посреди комнаты:

– Ключ дома забыла.

Он кивает и идет к нему. Помедлив, трогаюсь следом.

Егор опускается на корточки и подхватывает длинными пальцами замок, который на фоне его руки выглядит уменьшенной копией себя.

Полминуты задумчиво изучает собачку и язычок. Встает и спокойно идет к встроенному в стену шкафу, обойдя меня стороной.

Поворачиваю голову, наблюдая. Он открывает дальнюю створку и достает оттуда большой короб с инструментами.

Теперь точно никаких сомнений в том, что хозяин здесь он, а не я.

Каким бы серьезным он ни был, гора подушек за моей спиной намекает на некое легкомыслие. Не говоря уже об этих потертых дырявых джинсах.

Наблюдаю за ним молча, сложив на груди руки. Он снова обходит меня и ставит короб на кровать так, будто тот ничего не весит. Открывает и без раздумий берет маленькую отвертку. Снова опускается на корточки и начинает что-то ковырять.

Сажусь на кровать рядом с ящиком, сложив руки на коленях и скрестив лодыжки. С трепетом наблюдаю за ловкими движениями загорелых рук. На предплечьях и ладонях отчетливо проступают вены. Меня бросает в жар, и жилка на шее пульсирует, потому что густые светлые волосы на его предплечьях такого же оттенка, как и…

– Плоскогубцы, – просит Егор, протягивая ко мне руку, и терпеливо ждет, посмотрев мне в лицо.

Тут же ныряю в ящик, пряча лицо в волосах, и перебираю инструменты. Достаю плоскогубцы и заглядываю в его глаза. Они серьезнее некуда. Какая неприступность.

Смотрю на него также серьезно, вручая плоскогубцы, но, когда он уже готов коснуться инструмента, отдергиваю руку. Его пальцы хватают воздух, а я хихикаю.

– Тебе точно двадцать? – вздыхает он.

– Да, а тебе сколько, пятьдесят? – радуюсь, нажимая на пластиковые ручки и делая “кусь-кусь” в его адрес.

Его губы улыбаются.

Воодушевляюсь.

– С твоей двадцаткой – да, – говорит Егор, снова протягивая руку.

Ему тридцать?

Смотрю на его раскрытую ладонь и обреченно делаю то, что хочется. Сопротивляться просто невозможно. Протягиваю свободную руку и прохожусь пальчиками по его ладони. Едва касаясь. Начиная от кожаного шнурка на запястье и до кончика среднего пальца. Он отдергивает руку, а я поднимаю на него глаза.

– Шершавая… – шепчу смущенно.

Кожа на его ладони загрубевшая.

Он не белоручка.

Моя веселость улетучивается, потому что его лицо мрачнеет. Черты лица становятся грубее и острее, а взгляд заставляет меня сглотнуть.

– Ты точно с ребенком сидеть приехала? – прохладно спрашивает он.

Это как ушат ледяной воды, который попал прямо мне на кожу.

Суетливо встаю и шепчу:

– Извини…

Запихиваю телефон в карман юбки и иду к двери, не оборачиваясь. Напяливаю сандалии, не застегивая, и ухожу, сдавленно пробормотав:

– Спасибо…

Глава 3. Егор

Провожаю взглядом оскорбленную невинность и спокойно возвращаюсь к делу.

Так-то лучше. Нефиг баловать.

Я сейчас улыбаюсь?

Похоже на то.

Потираю ладонь о бедро и снова смотрю на опустевший дверной проем.

Что за чудо в перьях?

Хмыкаю сам себе.

Лицо у нее своеобразное. Можно и порезаться. Нос как наконечник у стрелы. И подбородок тоже. Забавно. Глаза красивые, пожалуй. Серо-зеленые, а соски у нее бледно-розовые, как и губы. Я ее сиськи даже сиськами назвать не могу. Это уж скорее грудки. Маленькие и округлые.

Ладно, проехали.

Цепляю плоскогубцами ушко бегунка, отгибаю его на миллиметр и достаю язычок.

Готово.

Встаю, размяв шею, и возвращаю инструменты в коробку.

Куда она помчалась, дитя природы? В доме еще все спят, даже Глебыч.

Я же ее не прогонял. Она мне не мешала.

Перегнул?

Ну, может и так. Поставил на место немного малявку нахрапистую. Не хочу ее руку на своем члене в следующий раз ловить. Я и отреагировать могу. Но я сюда отдыхать приезжаю, а не от юных девственниц с тощими упругими задницами отбиваться. Я уже не в том возрасте. В следующем году тридцатник стукнет.

Подхватив короб, тащу его на место. Дверца шкафа шатается, поэтому, чертыхнувшись, снова берусь за отвертку. Давно хотел подтянуть саморезы, но не был здесь пару недель. У нас четвертьфинал Кубка, осталось четыре игры. Самых напряженных. И после этого планирую отправиться на Бали. Недели на три минимум. Просто отдохнуть. Я забыл, когда последний раз трах*лся. А если и трах*лся, думал о следующей игре.

Это был тяжелый сезон.

Мне вообще по жизни везет. Еще в универе понял, что хочу играть в баскетбол, так что больше ни на что не отвлекался. То есть, на все остальное я просто забил. Попал в профессиональную команду в двадцать четыре. И сразу в основной состав. Ну, так я хорош, что поделать.

Единственное что периодически беспокоит – то, что мой старший брат президент Клуба.

Он как наседка, а два сезона назад взял и продал меня в Америку на год. Его аргументы – команда должна постоянно обновляться, и если я сейчас не уеду, через два года ему придется убрать меня с концами. Может и так, но можно было хотя бы посоветоваться? Но он у нас все лучше всех знает. Поэтому я отпахал год на другом континенте. Погрузился в другую школу и нахватался нового опыта. Этот трансфер вообще из ряда вон. Не знаю, как он умудрился его организовать. В этом сезоне я вернулся в родной клуб как новичок. Ну не прелесть ли?

В кармане звонит телефон. Подкинув в воздухе отвертку, снимаю трубку:

– Привет, рыжая, – приветствую дорогую собеседницу, упершись рукой в шкаф.

– Прилетел? – спрашивает Света официально.

– Как всегда, – салютую я.

– Я сегодня вечером свободна, – независимо сообщает она, будто проверяет записи в ежедневнике.

Очень заманчиво, конечно.

– Давай не сегодня, – говорю ей. – Я вымотался. Сутки на ногах.

– Ну, как хочешь, – тут же отзывается она.

Усмехаюсь. Света в своем репертуаре.

– У меня завтра игра, – говорю ей. – После нее пользуйся мной, как душе угодно.

– Тогда до завтра, – бросает она.

– Ага, – хмыкаю и кладу трубку.

Света – потрясающая женщина.

Шикарная.

Мы с ней уже три месяца занимаемся свободным сексом. Я не настаивал, просто как-то вез ее домой с одной тусовки. Она захотела, а я тем более. Свободный секс тоже ее идея. Не то чтобы я собирался направо и налево трах*ться, у меня все-таки один член, и я его оберегаю от одноразового бессмысленного траха. Ладно, в последнее время оберегаю. Я не плейбой. Не совсем. Ладно. Я такой. Но сейчас мне ее прелестей выше крыши хватает. Хочет она свободный секс, пусть будет свободный. В ее дела я не лезу. О нас с ней, вроде как, никто не знает. Это тоже ее идея. Это идиотизм, но я и тут уступил, потому что мне в основном по фиг – будет о нас кто-то знать или нет.

По идее, нам можно было бы перейти на следующий этап, но что-то не переходится. Она всегда держит дистанцию, всегда строит из себя независимость, никогда не остается на ночь и никогда не говорит напрямую, чего ей от меня надо. Я должен сам догадаться? Я не хочу играть в эту игру. Мне сейчас не до этого. Если ей что-то нужно, пусть скажет и возьмет это. Я открыт для любых предложений, особенно после того, как сезон закончится. Мы даже могли бы вместе слетать на отдых. Наверное. Свету и матери предъявить не страшно. Одной проблемой меньше.

В телефоне срабатывает будильник, и я его отключаю, проехавшись пальцем по экрану.

Пора домой. Выспаться. Всю неделю выездные игры, нужно было сразу в Москву ехать. Брат попросил его до дома подкинуть. Тем более, сюда от аэропорта десять минут езды.

Я в его доме полноценно спать не могу. Как-то три года назад остался я на ночь. Пять минут слушал стоны КАтенка – шумоизоляция у них никакая, а Паша со своей благоверной, кажется, вообще не слезает. Собрался и уехал прямо посреди ночи. Это, блин, травма психологическая. Сегодня меня пронесло, и слава Богу. Мой лайтовый чердачок теперь занят детской непосредственностью, иначе завалился бы спать прямо здесь. Я, между прочим, эту кровать сам собрал и укомплектовал, чтобы отдыхать комфортно, а теперь меня отсюда выперли.

Надолго она приехала? Откуда она вообще?

Выхожу за дверь и спускаюсь по металлической лестнице. Осматриваюсь, но нигде не вижу сопливую завоевательницу.

Диана.

Красивое имя. И девушка ничего. На одуванчик похожа. Такая же белая и пушистая. И зеленая. Ее не кормят, что ли? Она точно сестра КАтенка? Откуда эти ноги?

Оглядываюсь еще раз, притормозив у водительской двери. Вокруг птички поют, а в остальном тишина и утренняя прохлада. Может, тоже дом купить? Да, нет. Я урбанист. Я город люблю. Движение.

Открываю дверь и сажусь в машину. Завожу мотор и включаю кондиционер на полную мощность, чтобы не уснуть по дороге.

Смотрю в зеркала.

Никого.

Ладно. Оклемается.

Глава 4. Диана

Сидящий рядом со мной на заднем сидении машины Глеб тычет пальчиком во все подряд кнопки своей развивающей музыкальной игрушки. Мы уже послушали как мычит корова и поет петух. Волчий вой лишний в детской игрушке, а лошадиное ржание заставило меня поморщиться.

Постукиваю ногой в босоножке о резиновый коврик и жадно рассматриваю картинки города за окном.

– Диана, забери, пожалуйста, у него эту х*рь, – сдержанно просит Катин муж, пнув меня взглядом в зеркало заднего вида.

Я уже немного привыкла к его манере выражаться.

Не думаю, что это хорошая идея. Глеб из тех парней, которые никому ничего просто так не отдают.

– Паш, он разорется, – возмущается моя сестра, которая сидит на переднем сидении рядом с супругом, сложив руки на Алисе.

Я с ней полностью согласна, но помалкиваю.

– На фиг ты вообще взяла эту шарманку? – грубовато спрашивает он, постукивая пальцами по рулю.

У него на безымянном пальце широкий ободок платинового обручального кольца, который видно из соседней машины.

– Чтобы тебя позлить… – миролюбиво сообщает Катя, заставляя меня в очередной раз удивляться.

Они переглядываются, и мужчина бросает:

– И я о том же.

Стараюсь не сильно пялиться на его коротко остриженный затылок, потому что это невежливо. Но я в легком потрясении с тех пор как увидела его вчера. Он представился «Пашей», но я скорее умру, чем обращусь к нему так.

Катин муж… он точно не «папик».

Это высокий, красивый брюнет с цепкими карими глазами. И в потрясающей физической форме. Сейчас на нем костюм и галстук. Он точно старше Кати… КАтенка, так он ее называет. Он старше ее на семь лет. И у него на шее татуировка. Кажется, он немного деспотичный. И он совершенно точно ест с Катиных рук, а может быть и с ног, если она попросит. Она в курсе и очень довольна этим. Он, кажется, тоже.

И еще… еще он очень похож на своего брата, который не выходит из моей головы. Только его брат – блондин, и глаза у него голубые. И он предпочитает одеваться в то, что Бог пошлет.

Удрученно смотрю на свои коленки.

Как будто всего того, что я уже о нем знаю, было мало. Вчера, после своего позорного бегства, я узнала, что Егор – профессиональный баскетболист. Он играет за главный столичный клуб. Он «первый номер». Разыгрывающий защитник. Муж Кати, в свою очередь, оказался президентом этого клуба.

Вот так семейка…

Вчера я до ночи блуждала в интернете. Я нашла ЕГО социальные сети (он ограничил доступ к своей странице) и фото в поисковике. Их немного, но они все же есть. Не знаю, зачем мне это. Через два месяца я вернусь домой. В свою жизнь. Но если два дня назад я волновалась, покидая ее, то теперь я не знаю, как заставить время идти медленнее.

Жизнь Егора Благова и все, что вокруг нее – повод присвистнуть. Он успешный. Родившийся в рубашке. Какое-то время он жил за границей, и бог знает где еще он жил, потому что его отец – посол в Испании!

Под утиный гогот смотрю на проносящееся за окном шоссе. Достаю зеркальце из висящей через плечо сумки и рассматриваю себя, спрятавшись за подголовник водительского сидения.

Сегодня на мне красная помада, которая мне идет. Это я знаю точно.

Мы едем на четвертьфинальную игру Кубка, и я в предвкушении. В жизни не бывала на профессиональных матчах по чему-нибудь. Захлопываю зеркальце и вся сжимаюсь, чтобы не лопнуть от нетерпения.

Я целый час решала, что надеть. Можно подумать, у меня очень большой выбор. Половина моих вещей – это летние комбинезоны. Я их люблю. Но сегодня я выбрала свободный сарафан под горло с открытыми плечами и принтом из розовых пионов. На мне нет лифчика, но с моей грудью это не беда. К тому же это самое нарядное из всего, что у меня с собой есть.

Мои волосы распущены, а голову венчает кепка с эмблемой клуба, одетая козырьком назад.

Домашняя площадка клуба – это спортивный комплекс советской постройки, на стенах которого красуются застывшие в прыжках баскетболисты.

Пока Павел помогает Кате выйти из машины, я достаю Глеба из его кресла, крутя головой по сторонам.

Тут куча народу. Много фанатской символики. Прежде чем двинуться внутрь, Павел забирает у меня сына и протягивает руку жене.

Семеню за ними, фиксируя все, что меня окружает – людей, звуки, атмосферу.

Наши места в первом ряду. И я в восторге.

– Это же? – шепчу, дернув усевшуюся рядом сестру за рукав, и тычу пальчиком ей за спину.

– А? – отзывается она и, проследив за направлением моего пальца, подтверждает мою дикую догадку, кивнув.

Через два человека от меня, рядом с Павлом Благовым, сидит известный член нашего Правительства. Они болтают и смеются. На бедре первого вольготно расположился Глеб, зависший на огромных мигающих мониторах.

Тру пальцами виски. Господи, сколько же здесь народа.

Меня со всех сторон окружают трибуны, которые полностью забиты.

Перевожу взгляд на площадку. Отсюда она вся как на ладони. Под километровым потолком софиты. Из динамиков дают музыку, на огромных экранах бегут информационные строки и видеоролики. Куча телевизионной техники фиксирует происходящее. Вдоль кромки поля разместились фотографы. Народ жужжит, а игроки обеих команд разминаются.

Мои глаза бегают по головам, в поисках конкретной.

Вижу ее и в волнении сжимаю музыкальную игрушку.

Егор приседает с мячом и высоко выпрыгивает вверх. Его тело мощное и гибкое. Движения резкие и размашистые.

Слежу за ним неотрывно.

Он болтает с двухметровым чернокожим парнем, у которого прическа напоминает ананас, и небрежно заправляет майку в шорты. Форма ему идет. На его бицепсах то и дело напрягаются мышцы. Даже в этой бесформенной форме его задница – отпад. Тут же вижу ее голую. Спасибо, память.

Может быть, я возьму у него автограф после игры?

Просто ужасная идея…

Но если я хочу напроситься на очередную порцию унижений, мне придется проявить инициативу.

Игроки, тем временем, по очереди отрабатывают броски.

Мой армеец забивает трехочковый с первой попытки и дает пять соседу.

– …ну и толкучка сегодня… – раздается над моей головой звонкий женский голос, а обзор на секунду загораживают стройные округлые бедра.

Сидящая рядом Катя вскидывает голову и улыбается так открыто, что солнце могло бы померкнуть.

– Привеееет! – пищит она, протягивая руки, а я вдыхаю сногсшибательный парфюм, поднимая глаза.

Великолепная рыжая красотка появляется в поле моего зрения. Катя представляет ее как Свету. На ней короткое облегающее красное платье и восьмисантиметровые лабутены. Черты лица мягкие и женственные, волосы волнистые и ухоженные. Натужно улыбаюсь и отодвигаюсь в сторону, уступая ей место рядом с сестрой, потому что они принимаются болтать без умолку.

Такое соседство не красит меня. Я, вместе со своими пионами и бейсболкой, сразу почувствовала себя простушкой. Это вмиг испортило мое настроение, к тому же я заметила, что Егор бросил на нас взгляд.

Он смотрел не на меня. Уверена. Он, наверное, меня даже не заметил рядом с этой Светой.

Мрачно продолжаю наблюдать за площадкой, сложив руки на груди.

Как только раздается свисток, я полностью погружаюсь в игру, пытаясь восстановить похороненное настроение.

Это восторг.

Движения этих парней такие быстрые, такие отлаженные. Тренер носится вдоль линии аута, размахивая руками и подавая какие-то неведомые знаки. Каждый забитый мяч встречают громкими овациями, и я тоже вскакиваю. Усидеть невозможно.

Егор – он как ураган.

Он очень быстрый.

Несколько раз вздрагиваю, потому что он два раза упал и один раз получил локтем по носу.

Видеть так близко, как теснит и толкает друг друга орава здоровенных мужиков, очень нервно.

Егор несколько раз прорывался к кольцу и забил четыре мяча! Он более маневренный, чем эти двухметровые лбы и более подвижный, поэтому им сложно остановить его атаки. И еще, у него превосходная техника.

Наш клуб победил со счетом 96:80.

Это самое крутое массовое мероприятие, на котором я когда-нибудь бывала.

После окончания матча все сливается в один большой водоворот и какофонию. Я теряю его из вида за спинами толпящегося народа. Выглядываю, пытаясь отыскать его вновь, но нигде не вижу.

Мое настроение сдувается как воздушный шарик.

Ведь я почти решилась с ним заговорить несмотря ни на что…

Глава 5. Егор

Игнорируя окружающий меня галдеж, выхожу из общего душа, обмотав бедра полотенцем. В коленном суставе ощущаю знакомую боль, которая неприятно и назойливо фонит.

Морщусь, прихрамывая.

Эта травма – моя старая заклятая подружка. Все что угодно готов поставить, дождь пойдет. Мне тридцати нет, а я как метеостанция. Плечо тоже ломит. Это привет из Америки. Я уже так привык к разным видам боли, что даже внимания не обращаю.

Положив ладонь на ключицу, разминаю на ходу сустав.

В раздевалке целая батарея голых болтов и волосатых задниц всех цветов. У стены, сложив руки на груди, дежурит тренер Гибсон. И он здесь по мою.

– Дать вазелин? – скалится проходящий мимо Вакуленко, двадцатитрехлетний центровой из Ебурга.

У него рост два десять и куча всяких тупых талантов, типа громче всех рыгать или громче всех вонять. Голос у него тоже тупой. Он раздражает мои нежные нервы, поэтому просто показываю ему средний палец.

Смотрю в глаза Гибсона прямо и упрямо, направляясь к своему шкафчику. Он трогается следом.

Стягиваю полотенце и бросаю его на скамейку.

Тот останавливается позади, дыша мне в затылок и нарушая все социальные нормы. Понизив голос, начинает меня отчитывать на омерзительно исковерканном русском языке. К чему эти потуги? Мы тут все свободно по-английски говорим. Полиглот хренов. В этом есть один плюс, даже я понимаю его по наитию, что говорить об остальной команде, которая, выражаясь политкорректно, многонациональна.

– Мы опять вернулись в начало? – каркает Гибсон над моим плечом.

Молчу, роясь в своей сумке. Мне особо нечего возразить.

Спокойно и собранно принимаю плети.

– Я не буду много говорить… – продолжает он из-за моего плеча.

– Слава Богу… – вполголоса бормочу себе под нос, ища в сумке трусы.

– Еще раз такое сделаешь, сядешь на скамью, – нелепо картавя и булькая, угрожает Гибсон.

Натягиваю трусы и разворачиваюсь к нему, кладя руки на бедра. Он принимает аналогичную позу. Между нами расстояние в пару сантиметров, и это нервирует.

Это мое, бл*ть, личное пространство.

Все умолкли и прячут глазки.

Мы с ним почти одного роста, но я на три сантиметра выше и на двадцать килограмм тяжелее.

Мы с Гибсоном не сошлись еще с моей первой игры в этом сезоне. Моя позиция – разыгрывающий защитник. Я всю жизнь на этой позиции. В Америке тоже был разыгрывающим, но по факту всегда играл как атакующий. Я хотел остаться в этом амплуа и по возвращении в родную команду, потому что это просто мой новый талант! Талант, который раскрылся еще в университете, но никогда не культивировался. До тех пор, пока я не попал в Калифорнийских Медведей, где мне дали полную свободу действий.

Но Гибсон подрезал мне крылья.

По его мнению, я слишком малорослый для атакующего. Может и так, но я быстрее и в десять раз маневреннее. И меня еще не сдержала ни одна защита, если бы он только позволил мне играть, как я хочу.

Сегодня я самовольно ушел в атаку. Не делал такого с первой игры сезона. Не знаю, что на меня нашло. Просто меня все достало, вот что. Плюс, два моих мяча прикрыли наши задницы сегодня. Но этот формалист готов матч слить, лишь бы все сидели на своих места, иначе конец. Анархия, твою мать!

Скорее всего прав он, а не я. Но что-то со мной творится.

– Я все понял, – говорю Гибсону спокойно, что не дает нам с ним никаких гарантий на оставшиеся три игры.

– Сядешь. На. Скамью, – повторяет, свирепея.

– Как скажете, – отвечаю спокойно.

Что тут еще сказать?

Я совершенно точно не сожалею и совершенно точно ничего не обещаю. Мне нужно разобраться в себе. Чем выше у человека интеллектуальный уровень, тем хуже он работает по принуждению.

– Поговорю с Павлом… – угрожает Гибсон вдруг.

А вот тут свирепею я.

Просто взвиваюсь как ужаленный.

– Да хоть с Трампом! – психую как девка и отворачиваюсь.

Из всех его угроз – эта самая выводящая из себя.

Все решения в своей жизни я принимаю сам, без оглядки на чужие мнения. В моей жизни целая толпа желающих указать дорогу, только записывай за ними.

Хрустя зубами, быстро достаю из сумки первое попавшееся: черные хлопковые шорты и серую футболку.

Слышу, как хлопнула дверь, и хватаю телефон.

Паша: «Поднимись ко мне».

Не пойти ли ему в задницу?

Мама: «Завтра жду на обед».

Придется ехать.

Рыжая: «Жду тебя в машине».

Придется свою оставить здесь. Дерьмо – вариант, но так и быть. Как исключительный джентльмен пойду ей на встречу.

Швыряю телефон в сумку и натягиваю шорты. Сажусь на скамейку, чтобы обуться. Дергаю за шнурок так, что он чудом остается цел. Предупреждающе смотрю на Дэна – нашего капитана.

Никаких бесед по душам.

Я вообще не люблю откровений с посторонними. Я сам себе режиссер.

Спустя пять минут покидаю раздевалку, закинув сумку на плечо. В башке куча мыслей. Все они о том, хочу ли остаться в команде на следующий сезон? Остаться без команды в тридцать лет – история помнит таких придурков, все они закончили на скамейках в турецкой лиге.

Направляюсь к задней технической парковке, минуя главный холл, где в это время обычно туча народу. По дороге встречаю физиотерапевта Марата, который интересуется моим плечом. Обещаю ему заглянуть завтра перед тренировкой. На выходе из комплекса у вертушки даю знак охране пропустить меня.

Тормозит звонкий оклик:

– Эмм… классная игра!

Откуда этот голос?

Оборачиваюсь.

По пустому тусклому коридору ко мне спешит тонкая фигурка в развивающемся разноцветном сарафане. Льняные волосы гладкой серебристой волной стелются по оголенному плечу. На голове клубная бейсболка козырьком назад. Ноги обуты в босоножки на платформе с розовыми бантами вокруг лодыжек.

Тянет улыбнуться.

Не сразу понимаю кто это.

Была бы она голая. Она такая белокожая и худая, что сразу бы узнал. Не припомню, чтобы вообще видел такую одновременно тощую и симпатичную попку с ямочками у основания.

Порядок в волосах и эта красная помада делают ее старше. На год примерно.

Диана, кажется?

– Спасибо, зефирка, – бросаю, останавливаясь у турникета и дожидаясь, пока загорится зеленая стрелка.

Я не расположен для бесед с восторженными розовыми младенцами. До завтрашнего утра я вообще для всех, кроме Светы, умер. Погреюсь у ее теплого тела и буду опять смотреть повторы игр нашего главного конкурента. У них новый форвард из НБА, нужно его хорошенько изучить. Мы с ними встретимся в финале, это уже традиция.

Мысль о финале снова подталкивает к мыслям о следующем сезоне.

С шумом выпускаю воздух из легких, глядя перед собой.

Я не хочу откладывать этот вопрос. Если откладывать какой-то вопрос, он нагонит тебя быстрее, чем ты думаешь.

Перевожу глаза на коридор.

Девчонка упрямо припускает за мной, размахивая розовой пластиковой игрушкой. Боюсь, как бы ее ноги не переломались по дороге, потому что эта обувь на них выглядит так, будто к лодыжкам розовыми лентами привязали кирпичи.

– Второй мяч был просто бомба, – тараторит, оказавшись рядом. – Ты очень быстрый…

Лестно, с учетом того, какой втык я только что за это получил.

Меня обдает тонким цветочным ароматом и яркой девчачьей аурой. Слегка отшатываюсь от такого фейерверка, потому что она, как и Гибсон, не слышала о личном пространстве.

На турникете вспыхивает зеленый.

Угукаю, толкая вертушку, и прохожу, вытянув вверх руку с сумкой.

– Эммм… а дальние броски у тебя не очень… – летит мне в след.

Ага, я в курсе.

Выхожу на улицу и осматриваю стоянку в поисках белой «ауди».

–… а ваш атакующий еле ноги переставляет… – раздается за моей спиной.

Да что ж такое?

Сбегаю с крыльца и смотрю на небо, сощурив глаз. Ну, точно. Дождь пойдет. Нужно купить обезболивающее. Не хочу сегодня терпеть.

– Я… эммм… попросилась к тебе в друзья в соцсети… – жужжит назойливая мушка, преследуя меня по пятам.

– Подглядывать будешь? – спрашиваю, подходя к багажнику «ауди», и легонько по нему стучу.

Света открывает его, и я забрасываю внутрь сумку. Поворачиваю голову, привлеченный тишиной.

Неужели?

Я вообще крайне редко третирую женский пол. Гораздо удобнее быть милым душкой.

А эта…

Эта мне ни в каких сферах неинтересна.

Провинциальная двадцатилетка, живущая за городом в доме моего старшего брата. Каждое слово в этом предложении намекает на бесперспективный геморрой, с которым я даже близко не мыслю связываться.

Няня нахмурилась и покраснела, но зеленых сверлящих глаз не опустила.

Я уже подзабыл, что ее милыми чертами можно резать стекло. На ней практически нет макияжа. Кожа светлая и прозрачная. Настороженные глаза прямо на уровне моего подбородка. Света тоже достаточно высокая, но у этой вообще ноги бесконечные, а с этими табуретками на ногах ей даже шею выгибать не нужно, чтобы метать в меня зеленые молнии.

Она снова стоит так близко, что мы практически соприкасаемся.

Порыв ветра подхватил прядь пепельных волос и швырнул ей на лицо, царапнув мое.

Дергает головой, чтобы ее убрать.

Когда я делаю шаг в сторону, чтобы обойти нахалку, она делает аналогичный.

Мои брови удивленно ползут вверх.

Прикусывает нижнюю губу ровными белыми зубками и смущенно говорит:

– Может… устроим домашний турнир? Я в школе играла в баскетбол… и у Кати есть маленькая площадка, я видела.

– Я тебя затопчу, – прерываю ее, захлопывая багажник.

Я одной рукой ей шею сверну, какой турнир?

– А мы будем в одной команде, – находится она, заглядывая мне в глаза.

– А во второй кто будет? – спрашиваю, делая еще одну попытку уйти, но эта заковырка снова меня не пропускает.

Что, бл*ть, происходит?

– Ммм… твой брат… – лепечет, прижимая к груди розовый пластик.

Кладу руки ей на плечи, с целью отодвинуть девицу в сторону, но как-то буксую, потому что по гладким и очень хрупким плечам проходит дрожь.

Под пальцами чувствую мурашки.

Смотрю ей в глаза.

Вижу, как остроконечный носик втягивает в себя мой запах, а тонкие веки опускаются…

Мы слишком близко друг к другу. Как она прошмыгнула?

– Может… завтра? – спрашивает хрипловато, не открывая глаз.

Ее дыхание учащается, а щеки розовеют.

Она меня хочет.

Я молодой мужик. У меня яйца поджимаются, и начинается эрекция. Класс, твою мать!

– Ага, блин, сегодня… – так же хрипло отвечаю я, в шоке пялясь на ее красные губы.

– Благов, ты совсем офигел? – рычит Света, выскочив из машины.

Зефирка дергается, резко распахивая глаза. Толкаю ее в сторону и иду к пассажирской двери. Запрыгиваю в машину и резко поправляю шорты, чтобы спрятать свой стояк.

Что это на хрен такое было?!

– Ты неисправим, я в шоке просто! – шипит Рыжая, громко хлопая водительской дверью.

На ней офигенное красное платье. Каждый соблазнительный изгиб подчеркнут. Раз у меня уже стоит, хочу ее в этом платье.

– О чем ты? – сглаживаю конфликт, разваливаясь на сидении и пристегивая ремень.

– Кого ты еще не склеил в этом городе?! – орет она, развернувшись ко мне. – Эта тебе зачем?! У тебя вообще тормоза есть?!

Такая постановка вопроса злит. С учетом того, что она ни разу не обоснованная. У меня много телок было, и я хронический первосвиданец, но я не брехун. И я не кидаюсь на каждую встречную как помойный пес. Слышать подобное от Светы странно, она меня знает много лет.

– Я со школы никого не клеил, – спокойно доношу до нее. – И тебя в том числе. Клеила меня ты. Не забывай об этом.

– Ясно… – говорит резко, выруливая с парковки.

Вечер обещает быть дерьмовым.

Она ведет машину молча, но я просто слышу, как вращаются шестеренки в ее голове. Скрежещут. Перетирают.

Слишком громко она дышит. Слишком резко меняет полосы.

Все это не сулит ничего хорошего.

Нахожу кнопку управления сидением и отодвигаю его по максимуму назад. Вытягиваю ногу и начинаю массировать колено обеими руками. От облегчения закрываю глаза и выдыхаю.

Мне нужен лед.

Первые капли дождя упали на стекло. Это единственный звук в салоне, кроме тихого сопения.

Бл*ть, ну что за день такой?

Смотрю на Рыжую.

Она очень красивая и сексуальная. Сегодня и вообще. У нее потрясное тело, с изгибами и всем набором. И очень чувственное. Она знает чего хочет, знает чего хочу я. Не женщина, а подарок для любого мужика. И я, без сомнения, ее захочу. Сразу, как только расхочу маленькую прилипалу, которая взбудоражила мои яйца своими румянцами и тихими вздохами. Просто интересно, что будет, если я ее поцелую? Обморок?

Все идет не очень хорошо, хотя в моих шортах стало поспокойнее, и я уже не прикрываю член рукой.

Решаю быть максимально милым, потому что у меня охренеть какой покладистый характер.

– У тебя резинки есть? – спрашиваю свою спутницу, а сам тем временем выуживаю из кармана телефон и захожу в соцсеть.

– Нет… – отвечает Света, тормозя на светофоре так, что срабатывает АБС.

Ремни не позволяют нам вылететь через лобовое стекло. Без сомнения, опять я кругом виноват.

– Тогда у аптеки тормозни, – прошу ее, быстро пролистывая заявки на добавления в друзья.

– Я на таблетках… – бросает она.

– И че? – спрашиваю на автомате, потому что нашел то, что искал.

Вот она.

Diana.

Усмехаюсь, потому что никнейм с двух сторон украшают желтые молнии.

На аватарке ОНА улыбается в подсолнухах. Решаю не проваливаться в профиль, потому что вряд ли меня там ждет что-то интересное. Девяносто процентов запросов я одобряю не глядя, но эту нахалку не одобрю. Просто сегодня у меня плохой день, и она внесла еще больший бардак в ситуацию. Отклоняю запрос и убираю телефон в карман, раздумывая о том, что я голоден. Я всегда голоден. С утра и до вечера с тех пор как родился.

– Можем без презервативов, – очень деловым тоном бросает Света.

Смотрю на ее мягкий красивый профиль в непонятках.

– Свободный секс подразумевает контрацепцию, – замечаю очевидное, цепляясь рукой за верхнюю ручку.

В жизни без резинки ни с кем не трах*лся.

Тонкие пальцы сжимают руль до побеления суставов.

Да, мать твою, что с этой женщиной сегодня не так?

– Ты еще с кем-то спишь? – сквозь зубы спрашивает она.

– Свободный секс не подразумевает таких вопросов, – отвечаю максимально осторожно, потому что чувствую – уже в первом моем ответе зашифрована какая-то часовая бомба.

Света резко поворачивает голову и смотрит на меня, как на врага.

– Думаешь, Я с кем-то еще сплю?! – заводится, прожигая дырищу в моем лбу.

Резко подаюсь вперед и выворачиваю руль, потому что она только что чуть не въехала в бордюр!

– На дорогу смотри! – гаркаю, выравнивая машину, и слежу за тем, чтобы она вернулась в реальность! – Я не должен об этом думать, в этом суть свободного секса.

– Тебе все равно? – как попало тормозя у тротуара, выдавливает она.

Смотрит на меня в упор.

Я просто хотел купить презервативы…

– Чего ты хочешь? – спрашиваю, откидываясь на сидение. – Несвободного секса? Так и скажи.

– По-твоему, дело в том, как мы его назовем?! – вдруг орет она, ударив по рулю ладонями. – Если он будет у нас несвободным, тебе перестанет быть по фиг, есть у меня другие мужики или нет?!

Смотрю на нее, как будто впервые вижу, и подтягиваюсь на сидении.

Голубые глаза блестят, губы плотно сжаты.

Мое изумление бесит ее еще сильнее.

На щеках и шее проступают красные пятна.

Я не припомню, чтобы за все годы нашего знакомства она орала до хрипоты и покрывалась красными пятнами.

Мне со Светой очень комфортно как раз потому, что она никогда не трахала мой мозг. Это привилегия моей матери. Света – личность. Успешная, циничная. Она любит жизнь, любит секс. Это как встречаться с самим собой. Полное, блин, взаимопонимание и никакой бытовухи!

Так что происходит сейчас?

– Я не понял, – говорю, развернувшись к ней всем телом. – Ты моей ревности хочешь, что ли? Я должен, бл*ть, из себя Отелло изображать?

Она смотрит перед собой.

Не моргая.

Я вижу, как дернулась ее шея, когда она сглотнула.

– Свет… – зову ее устало.

К чему весь этот балаган? Чем мы занимаемся?

– Благов… – прерывает она меня хрипло, снимая блокировку с дверей и продолжая глядеть вперед. – Уходи.

– Не страдай хер*й, – советую мрачно. Мы больше недели не виделись. Я, например, мечтаю о ее голом теле под своим телом, ледяном компрессе на колено и еде. – Поехали.

– Пошел. Вон, – чеканит она.

Даю ей с полминуты забрать свои слова назад.

Она только громче сопит.

Да, пожалуйста! На х*р все!

Выхожу из машины, хлопнув дверью, и иду к багажнику под проливным дождем. Как героиня сраной мелодрамы.

Почему всем от меня чего-то надо? Всем и каждому.

Никто не хочет спросить, чего я хочу?!

Я хочу, чтобы колено перестало ныть. Хочу, чтобы мой мозг отдохнул и переключился с баскетбола на что-нибудь другое. Хочу решить, что делать дальше. Хочу просто расслабиться, и чтобы за мной ухаживали.

Забираю свою сумку и ухожу, не оглядываясь. Слышу свист шин за спиной. Достаю телефон, чтобы вызвать такси, но вдруг решаю спуститься в метро.

Я в метро уже лет семь не был.

Через пять минут жалею, что не вызвал такси.

Слишком много людей, а я хочу побыть один.

Глава 6. Диана

– Где была? – спрашивает мама, пока собираю на кассе свои покупки, зажав трубку между плечом и ухом.

– По центру прогулялась… – говорю ей, запоздало проверяя срок годности на творожке с изюмом.

– Что-то ты грустная… – замечает она. – Домой хочешь?

Фыркаю, пытаясь развеять эти подозрения.

– Я не грустная, – заверяю ее, выходя на улицу, где меня обнимают удушливые московские сумерки.

– Не лазай одна по темноте, – напутствует она. – И набросай мне фотографий.

– Моих или Москвы? – хихикаю я.

– Твоих, нужна мне эта Москва, – вздыхает мама.

– Оки-доки… – улыбаюсь, медленно бредя по тротуару. – Пока-пока…

– Скучаю, – сообщает она.

– Целую, – нежничаю я.

Кладу трубку и тут же делаю селфи, улыбаясь как в последний раз.

Не хочу, чтобы кто-либо заподозрил меня в плохом настроении. Как только слышу «щелк», тут же возвращаю лицу привычное унылое выражение.

Осматриваюсь, балдея от загруженности восьмиполосного проспекта. Уже зажглись фонари и витрины магазинов и офисов.

Сегодня днем Катя подкинула меня до города.

Она предложила пожить в своей городской квартире несколько дней, потому что они с мужем и Глебом улетают на выходные в Испанию.

Я никогда не ночевала одна в чужих московских квартирах. Я вообще до приезда сюда не ночевала одна, хотя, с другой стороны, я наслаждаюсь свободой. Знать бы еще, что с ней делать?

Понюхивая маленький букет ландышей, двигаюсь в сторону светофора.

Ноги гудят.

Кажется, я переборщила с пешими прогулками. С учетом того, что у меня за спиной рюкзак с вещами, я могла потерять несколько килограмм, что мне совершенно ни к чему.

Влившись в поток людей, перехожу проспект и включаю навигатор в телефоне.

Дом где-то здесь, поблизости. Нахожу его спустя пятнадцать минут плутаний и даже не удивляюсь тому, что это большой новенький жилой комплекс с будкой охраны и шлагбаумом.

Во дворе со строгим соблюдением разметки припаркованы машины и даже один черный блестящий мотоцикл.

Да уж, такому автопарку действительно нужна охрана.

Много зелени и несколько детских площадок. Но этим меня не удивить. В моем родном городе зелени тоже хватает.

Здесь даже баскетбольная площадка есть…

Мои резиновые кеды зло стучат по асфальту, пока прохожу мимо нее к подъезду.

От слова "баскетбол" у меня теперь мигрень.

Гоню от себя все мысли, считая шаги.

На входе в дом автоматические двери, которые срабатывают мгновенно.

Мило.

Стараясь не глазеть, захожу внутрь.

В ярко освещенном вестибюле повсюду плиточный камень. Охранник выглядывает из-за пульта, осматривая меня с кислой миной.

Устремляюсь к зеркальным дверям лифта и морщусь от своего отражения, которое совершенно ничего не скрадывает. Косметики на лице по нулям, на голове такой себе бардак в виде съехавшего набок пучка. Белая оверсайзная футболка частично заправлена в короткие джинсовые шорты, а на белый кед мне кто-то наступил в метро.

Пахнет от меня пылью дорог и немного туалеткой. В общем-то, вид у меня как у усталого заблудшего путника, которому нужен душ или даже ванна. Или может быть джакузи? Посмотрим, что предлагают в квартирах этого элитного ЖК.

Когда двери открываются, делаю шаг вперед и тут же торможу, будто вошла в стену!

Приоткрыв рот, замираю на пороге, перестав дышать.

Уму непостижимо!

Что это за невезение?

Чувствую, как по шее ползет помидорная краснота.

Сердце подпрыгивает, и я прихожу в идиотское неконтролируемое волнение, смешанное с короткими замыканиями мозга, которые появляются с тех пор, как меня посреди ночи разбудил и напугал двухметровый наглый баскетболист…

Это просто невозможно! Мне хочется цокнуть от досады.

Облокотившись о противоположную стену просторной кабины, стоит лениво улыбающийся Егор Благов.

Здоровенный, как обычно.

В пропитанной свежайшим потом футболке без рукавов, шортах и с полотенцем на шее.

Его рельефные идеальные бицепсы сложены на груди и выставлены на всеобщее обозрение! Шорты возмутительно низко сидят на узких бедрах, длинные, сильные ноги слегка расставлены, влажные золотистые волосы всклокочены, будто он прошелся по ним пальцами.

Кабина лифта провоняла тестостероном. Я начинаю дышать чаще.

Откуда он тут взялся, черт его подери?!

Над ним, как тень, нависла длинноногая телка в полупрозрачном спортивном комплекте и французской косичкой на голове.

Они не обращают на меня никакого внимания, поглощенные изучением ее развратного бицепса, который та сует ему в лицо вместе со своими сиськами десятого размера.

– Ну, потрогай… – гортанно смеется она, сжимая свой мерзкий кулак и напрягая мышцы.

Этот гад чувственно улыбается.

Мое лицо кривит брезгливая гримаса, будто я выше всего этого, хотя истинная причина заключается в том, что меня заполняет черная обида и совершенно непозволительная ревность.

Он хоть пять минут может полежать на мясном рынке?! Или его разбирают мгновенно?!

Именно в этот момент два небесно-голубых глаза плавно перетекают на меня. Поскольку мне улыбки не положены, красивые, полные губы принимают серьезное выражение, как и точеное скуластое лицо.

Он удивлен не меньше моего, потому что я увидела, как дернулся его глаз.

Выдыхаю громко и рвано.

Сжимаю губы и задираю подбородок.

Надеюсь, он не думает, что я за ним слежу?!

Внимательный острый взгляд падает на букетик ландышей, который я прижимаю к груди, на пакет из супермаркета, который болтается на запястье, на мои ноги и в завершение возвращается к моему лицу и моей ужасной прическе.

Запрещаю сердцу выскакивать из груди.

Егор Благов впился в мои глаза своими и молчит, сведя брови.

– Едем или как? – усмехается девица, привлеченная моим ступором.

Всерьез раздумываю над этим вопросом.

Мы не виделись шесть дней.

С той самой злосчастной игры, после которой он укатил в закат со сногсшибательной рыжей Светой, оставив меня один на один с жестокой реальностью и здоровенным комом в горле.

На следующую игру я не пошла.

Я не мазохистка.

Это был первый и последний раз, когда я пыталась привлечь к себе внимание мужчины.

Он даже не одобрил мою заявку в соцсети. Видимо, мне не хватает сногсшибательности для этого. Или еще чего-то не хватает.

Хотя это и к лучшему. Не хочу смотреть фото, где он дарит Свете огромное кольцо с бриллиантом или кладет руки на ее беременный живот.

– Эй, але? – смеется брюнетка, потому что я все еще раздумываю, хмуро глядя на носки своих кед. – Нужно кнопочку нажать… Фрося, блин, Бурлакова…

Злюсь и прихожу в себя, резанув ее взглядом.

Я не грубиянка. Это не мой стиль. Я всю жизнь подрабатываю в сфере услуг. Это дисциплинирует.

Перевожу высокомерный взгляд на золотого мальчика и спрашиваю между делом, подходя к начищенным круглым кнопкам лифта:

– Тебя жена везде ищет, в курсе?

Отворачиваюсь к панели, покусывая губу. Там уже горит третий и одиннадцатый этаж. Есть еще два цокольных этажа. Там спортзал?

Он тоже живет в этом доме?

Если бы я только знала…

Егор переваривает каверзный вопрос лишь мгновение, но мне кажется вечность.

– Бывшая жена, – совершенно серьезно подыгрывает он.

Его голос вызывает мурашки на моей спине и руках.

– Я про твою вторую жену, – говорю, нажимая девятый.

– Че ж она не позвонила? – задумчиво тянет он, не теряясь ни на секунды.

– Батарейка села, – пожимаю я плечом, поворачиваясь к ним спиной. – Она же с Феденькой в больнице, у него же пупочек развязался…

Слышу шумный вдох и какой-то «кряк».

Смотрю на него укоризненно поверх плеча.

Ситуация несмешная.

Шутка ли?

Бедный Феденька…

Егор смотрит на меня в упор, откинув голову на стену и потирая рукой колючий подбородок.

Да уж. Работать гороховым шутом у меня получается куда лучше.

– Ладно, заглядывай… – усмехается девица, потому что мы на третьем и двери открываются. – Ты тоже заходи, острячка… двадцать девятая квартира, – снисходит она, тщательно изучив меня с головы до ног. – Только не раньше двенадцати.

Отхожу в сторону, чтобы пропустить девицу.

Делаю очень долгий выдох, пока двери закрываются.

Мой затылок зудит, но я не повернусь ни за что на свете.

– Не вздумай туда пойти, – вдруг летит мне в спину.

Смотрю, как одна за одной загораются кнопки на панели.

– Как-нибудь сама разберусь, – бросаю, прикрыв глаза.

Хочу сбежать.

Как только двери открываются, срываюсь с места, но Егор дергает меня за рюкзак и разворачивает к себе!

Возмущенно взвизгиваю, ударившись о твердое большое тело. Нос тут же учуял его запах, а ладонь легла ему на грудь.

Мое запястье и моя ладонь на фоне его бицепса кажутся прозрачными.

Смотрю в шоке вниз, туда, где мое бедро чуть-чуть прижалось к его паху.

Потом смотрю вверх…

На сильную шею и ямочку у ее основания. На четко очерченный подбородок, который украшает светлая щетина. На его губы…

– Ты слышала меня? – грозно требует он, наклонив ко мне голову.

– Не глухая… – сипловато брыкаюсь я, часто и коротко дыша.

Не могу отвести глаз от его глаз.

Сглотнув, растопыриваю пальцы на плоской грудной мышце. Мое бедро само подается вперед.

По моей собственной груди бегут мурашки и сползают прямо мне в живот.

Голубые глаза сужаются.

Взгляд блуждает по моему лицу, и он… он совершенно точно втянул в себя воздух…

Хочу провести ладонью по его животу… Просто почувствовать, какой он на ощупь…

Облизнув губы, отдергиваю руку.

У него есть эта Света. Он с ней… они… не хочу об этом думать, как он трогает ее… целует. Мне хочется дать ему за это пощечину, я никогда не думала, что могу быть такой ревнивицей…

– Отвали, – прошу нервно, дергая плечом.

– Зайду к тебе после двенадцати, – хрипловато выдает этот гренадер, отпуская рюкзак и возвращаясь в исходное положение. – Если тебя дома не будет, поедешь в свою Рязань ближайшим поездом, поняла?

Моему возмущению нет предела. Щеки горят. Рот открывается.

Он спокойно складывает руки на груди и кивает подбородком на выход.

– Топай, Цыпленок, – усмехается говнюк, глядя на меня исподлобья. – Прямо и налево.

Вылетаю из лифта, как ошпаренная.

Не оглядываясь и позабыв наговорить ему гадостей!

Меня раздирают демоны. Все о чем я могу думать, как хочу сделать все ему наперекор!

Но уж не сомневайтесь, я точно буду дома в двенадцать.

Сердце начинает отбивать минуты.

Глава 7. Егор

Развалившись на любимом домашнем диване, изучаю повадки болгаров, с которыми играем полуфинал в среду. Все эти повторы мы с Гибсоном уже разбирали, но я решил пройтись еще разок. У них очень мощный форвард, который с любой позиции может наложить мячей в корзину, еще и в защите успевает. Прикрывать его буду не я, у него рост два метра, им займется Вакуленко. А я буду делать то, за что мне платят. Создавать условия и ситуации.

Усмехаюсь, закинув голову на спинку дивана, и тру лицо ладонями.

Последнюю игру я провел как пай-мальчик.

Все от облегчения чуть не обсикались, включая моего брата. Я знаю, он хотел бы на меня наехать и вправить мозги за четвертьфинал, но я просто не дал ему такой возможности. Вместо этого скрываюсь ото всех уж четыре дня. Наплел, что улетел в Питер до вторника.

На самом деле мне есть, что Паше сказать.

Я принял решение, оно далось мне нелегко. Это мой последний сезон в Клубе. Можно сказать, я его вымучиваю. Мне уже поступило предложение от клуба из первой десятки. Придется переехать, и я планирую слетать туда через пару недель.

Я редко бывал за МКАД. Переехать из Москвы для меня морально сложнее, чем переехать в другую страну. Но человеку в жизни нужно место для шага вперед или хотя бы в сторону. В моем случае это шаг назад, но я уже давно не творил всякой дичи.

У Паши случится припадок. Как и у матери. Отец будет заинтересован, а Рыжая никогда не поедет за мной в такой круиз.

Я бы знал точно, если бы брал от нее трубку, но я не беру.

После того как она выгнала меня из своей машины, я решил взять паузу. Вопреки ее мнению, у меня тоже случаются проблемы, и она знала бы об этом, если бы хоть один долбанный раз спросила, как у меня дела.

Смотрю на часы в углу экрана ноутбука.

Половина первого ночи.

Блин.

Хлопаю в ладоши, чтобы загорелся свет.

Убираю ноутбук и встаю, сделав пару прыжков вверх.

У меня же там трындюли остывают, че я сижу?

Сейчас пойду, только у третьей жены отпрошусь и детям пупки завяжу.

По роже растекается улыбка.

Почесывая бок, иду к холодильнику и достаю сок. Беру со стойки стакан, но потом решаю обойтись и глотаю прямо из упаковки.

Кажется, у меня на ближайшие три дня новая головная боль.

Откуда эта девица берется каждый раз?

В ней слишком много посылов в мою сторону, чтобы на них можно было просто забить. Каждый раз.

Волнение, возбуждение, румянец.

Потакать малявке не стоит. Просто сегодня было без вариантов. На блядских вечеринках у Марго провинциальному Цыпленку делать нечего. Еще глотнет дерьма какого-нибудь, не дай Бог. Я бы ей вообще запретил одной по городу передвигаться в этих шортах.

Необстрелянная совсем, и это плохо. Но такая, блин, деловая.

Ее не было на последней игре. Это плохо, ей же нравится. Для таких зрителей мы и играем. Не многие на игре смотрят игру. Рыжая, например, никогда не смотрит.

Возвращаю коробку на место и иду в коридор.

Обуваю кроссы на босу ногу, прихватив с тумбочки ключи от квартиры. Зайдя в лифт, тычу девятый этаж. Терпеливо жду, засунув руки в карманы шорт. Не думаю, что юная Диана меня ослушается. А если ослушается, придется на нее наехать. Эта мысль приносит внезапное предвкушение, отчего ухмыляюсь.

На двери Пашиной квартиры меня ожидает приклеенный розовыми, блять, жвачками лист А4!

Нет, там не выведенный фломастером средний палец. Там написано: «Ушла на баскетбольную площадку во дворе».

Шрифт печатный, очень крупный. Прямо на тот случай, если я вдруг олигофрен.

Срываю бумагу и сминаю в руке по дороге к лифту.

Это непослушание.

Че ты лыбишься, придурок?!

Выйдя на улицу, сворачиваю налево.

Очень теплая ночь.

В моем ЖК всегда тихо по ночам.

Прислушиваюсь к звукам ударяющегося об асфальт мяча. Переходя на легкую трусцу, огибаю стоянку. Через сетку ограждения вижу одинокий силуэт под фонарем. Захожу в клетку и кладу руки на пояс.

Она стоит на трехочковой линии, прицеливаясь к кольцу.

В тех же шортах, кедах, обтягивающей майке, с распущенными волосами.

Высокая и тоненькая, как статуэтка.

Там особо смотреть не на что. У нее все ребра на глаз можно пересчитать, но первая встреча дала полное понимание ситуации: тазовые косточки у нее забавно выпирают, а пупок – идеальный кружок. Очень милый кружок. Сиськи у нее тоже – милые, идеальные кружки. Пупок, сиськи и задница – единственные округлости во всем ее образе. У нее даже разрез глаз слегка раскосый.

Прислонившись плечом к ограде, наблюдаю за тем, как няня приседает и делает бросок. Движения плавные, а тело гибкое. Не думаю, что баскетбол – это ее спорт, несмотря на рост. Он для нее грубоват.

Мяч ударяется о щит на двадцать градусов левее, чем нужно, и возвращается к ней, отскочив от площадки.

Запихав записку в карман, медленно иду, наблюдая за приготовлениями ко второй неудачной попытке.

– Это мяч с автографом Леброна[1], – замечаю между делом.

Я его Паше привез из Америки на день рождения.

Узкие плечи напрягаются, руки замирают.

Ага, я пришел.

– Эмм…да?.. – обернувшись через плечо, восклицает сама невинность. – Не заметила…

Как же.

Я больше поверю в то, что она хладнокровно забила. Другого мяча у Паши в квартире все равно нет.

Она жадненько за мной наблюдает, хлопая распахнутыми глазами, но в ее лице слишком много опасных углов, чтобы я на это купился.

Мне вот интересно, она на всех так смотрит или только на меня?

Останавливаюсь за ее спиной, подойдя вплотную.

Серебряная макушка прямо под моим подбородком, плечи по центру моей груди. Идеальное совпадение в росте, как и в пропорциях.

Она не дышит, глядя перед собой.

Я же еще ничего не сделал.

Смотрю на белокурую макушку и спрашиваю, опустив подбородок:

– Ты правша?

Пахнет цветами.

– Да… – шепчет, затаившись.

Обнимаю ее руками и кладу ладони на мяч поверх узких девчачьих ладоней. Они полностью скрываются под ними. Миниатюрная спина прижимается к моей груди, ягодицы к моим бедрам. Прижимаюсь щекой к ее виску, немного согнувшись, и слушаю тихое прерывистое дыхание.

Проталкиваю колено между стройных длинных ног и своей стопой отвожу в сторону ее левую стопу. На тридцать сантиметров, не больше, при этом скользнув коленом по внутренней поверхности ее голого бедра.

Она громко сглатывает и часто дышит.

Улыбаюсь, вдыхая запах мягких волос.

Кокос.

– Правую на полстопы вперед, – велю хрипловато, поднимая наши руки вверх, и корректирую положение ее рук. – Держишь? – спрашиваю на всякий случай, прежде чем убрать свои руки.

– Держу… – бормочет присмиревшая Диана.

Опускаю руки и кладу ладони на ее талию со словами:

– Колени согни…

Она подчиняется, проехавшись попкой по моему бедру.

– Не так сильно… – говорю, пробираясь пальцами под край майки на гладком плоском животе.

Полуголая попка едет немного вверх. Живот под моими пальцами дергается и покрывается мурашками.

Нахожу ее пупок и слегка обвожу его указательным пальцем.

Она судорожно выдыхает, приседая на мое бедро.

Убираю ногу и делаю шаг назад, опуская руки.

– Целься в дальнюю дужку, – даю последние наставления, засовывая руку в шорты и поправляя стояк так, чтобы он не распугал всех случайных прохожих. – Подпрыгивай, но не сильно. Только чуть-чуть оторвись от земли.

После непродолжительной заминки она все же бросает по кольцу на абсолютное отъебись. Так, что мяч еле долетает до кольца и катится в сторону.

Молча смотрим, как он скачет по асфальту, нарушая окружающую тишину.

– Может… – сбивчиво брякает девчонка, поворачивая голову и поднимая на меня затуманенные глаза. – Еще раз покажешь?

А че?

Тверже я уже не стану.

Обхожу ее и иду за мячом. Он укатился к самой решетке. Подхватываю и дую назад, крутя мяч на пальце.

Новоявленная баскетболистка пялится на мои оттопыренные шорты, как под гипнозом.

Испытываю желание засунуть член в ее приоткрывшийся рот.

Может теперь она, наконец-то, испугается? И больше мы к этому возвращаться не будем?

Захожу ей за спину и принимаю уже знакомую нам позу.

Она дрожит с головы до ног.

Вручаю ей мяч со словами:

– Возьмешь или как?

Берет.

Ну ладно, засранка.

Кладу ладони ей на ребра и подтягиваю к себе. Так, чтобы ее задница врезалась в мой пах и осознала, что я с ней не собираюсь в шахматы играть.

– Продолжаем? – спрашиваю, начиная злиться, потому что завелся не на шутку.

Слишком эта задница, мать вашу, хорошо в меня вписалась, как и вся она. Слегка приседаю, потираясь о нее, и закрываю глаза.

Сейчас, блин… чуть-чуть попугаю ее и все…

Мяч падает на асфальт, а моя ученица издает тихий стон, сжимая бедра.

Опускаю руку и обхватываю ее между ног через шорты. Она начинает извиваться, вцепившись в мое запястье и двигая бедрами. У меня просто крышесносное желание засунуть руку в ее трусики и проверить, как там дела. Крепко держу ее под грудью, иначе свалится.

Вот так, блин, Красная Шапочка.

– Наигралась? – выдыхаю хрипло в покрасневшее ушко.

– Да… – пищит, доверчиво откидывая голову мне на плечо.

Провожу носом по ее шее.

Она покрылась испариной.

Кончай, Благов…

Хочу ее поцеловать, но не буду. Никаких, блять, поцелуев! Это карательная операция.

– Ну, иди тогда, – разжимаю руки, придерживая ее для надежности.

– А… на… на ночь не поцелуешь? – сипит Диана.

– Скройся с глаз… – сиплю в ответ, разворачивая ее к выходу и толкая вперед.

Делает два шага и разворачивается, нервно засунув руки в задние карманы шорт.

Адски возбужденная.

Молоденькая, возбужденная и беззащитная.

Приехали.

Иди, защити ее. Получи пизды от КАтенка, усложни все со Светой, повесь себе на шею полувлюбленную малявку накануне переезда в другой город и перегрызись со всеми окончательно. Никто же не поверит, что я в этой истории жертва.

Губы у нее дрожат как и длиннющие гладкие ноги. Она смотрит так, что мне рыкнуть хочется. Я к ней не подойду. Пусть не смотрит так.

Мать твою…

Зачем она мне? Что мне с ней делать?

Пятясь назад, она томно спрашивает, прежде чем дать по тапкам:

– Завтра на этом же месте?

Глава 8. Диана

– Точно не устала? Дышишь как астматик…

Врезаюсь локтем в ребра Егора Благова.

– Полегче! – возмущается, забрасывая свою ручищу под мой правый фланг. – Чуть не проткнула!

Ударяю пяткой по его кроссовку и делаю разворот, уводя себя и мяч к кольцу.

Он дышит мне в затылок, но я уже близко… Это лучший маневр за последний час.

Еще метр и я смогу пробить по кольцу!

– Слишком медленно, Динь-Динь… – издевается надо мной насмешливый глубокий голос.

Жесткая рука в долю секунды выбивает мяч прямо у меня из рук!

Чисто и слегка толкнув плечом в сторону.

Запыхавшись и обливаясь потом, наблюдаю за тем, как сто двадцать прекрасно скоординированных килограмм проделывают «мой» маневр. Размашисто и ловко переставляя длинные ноги и выпендрежно повиснув на кольце в финале!

– Оффигееть! – хихикают его поклонники-недомерки, хлопая в ладоши и визжа.

– Красиво!

– Еще!

– Ты видел?!

Мои губы сжимаются.

Натянув на ладонь рукав тельняшки, утираю потное лицо, кипя от злости.

По спине катится капелька пота, волосы противно прилипли к шее.

Упираюсь ладонями в колени, пытаясь отдышаться.

Звезда сегодняшнего вечера вальяжно раздает "пять" своим малолетним фанатам, выстроившимся вдоль защитной решетки.

Где их матери? Этим детям не пора, блин, домой?!

– Ну, чо? Последний разок? – снисходительно спрашивает Егор, направляясь ко мне.

Ловко и хвастливо пропускает мяч под коленями. С размахом его шагов даже я могла бы там пролезть.

Его фанаты в экстазе.

Смотрю на него свирепо.

Не хочу видеть, какой он обаятельный и притягательный в своем искреннем веселье и в своей стихии. Какие плавные, но четкие у него движения. Как потрясно в свете фонарей выглядит его громадное стройное тело, как ткань хлопковых шорт обрисовывает каменную рельефную задницу и такие же каменные бедра, как стелется открытая хитрая улыбка по его мужественному лицу с непозволительно полными для мужчины губами!

Он даже не вспотел, а я мокрая как мышь. У меня даже коленки вспотели.

Как только оказывается рядом, выпрямляюсь и выхватываю у него мяч. Отведя руки за голову, с остервенением наобум запускаю его куда подальше.

– А ты злюка, да, Цыпленок? – усмехается, даже не потрудившись проводить мяч глазами.

Просто рассматривает помятое и взлохмаченное существо перед собой, то есть меня!

– Не называй меня так, – цежу сквозь зубы и, развернувшись на пятках, ухожу домой, зло топая по асфальту.

– Как? Цыпленком? – летит мне вслед.

Говнюк, вот он кто.

Он не дал ни одного раза ударить по кольцу!

Ни одного!

Иногда делал вид, будто дает, но в последний момент все равно обламывал. Играл со мной, как с майским жуком на ниточке. На потеху своей сопливой публике.

Я думала, у нас будет романтическое свидание. Думала выманить у него один несчастный поцелуй. А он устроил какой-то балаган, а не свидание.

Слышу за своей спиной бодрые, веселые шаги и ускоряюсь.

Он пришел за мной в девять вечера. В хорошем настроении. Улыбчивый и весь такой красивый. В черных шортах и футболке. Ему идет этот цвет. Со своим мячом. Свой мяч я вчера бросила на произвол судьбы. Он должен вернуть его мне. Он же понимает, что мне нужно положить его на место, туда, откуда я его взяла – на специальный держатель в гостиной Катиной городской квартиры.

Вчера мне было не до мяча.

Вчера я пережила самые волнующие и шокирующие минуты своей жизни.

Я до утра не могла уснуть. Мне хотелось куда-то идти, а лучше бежать. Я поехала на прогулку, лишь бы весь день не просидеть в квартире.

На самом деле он меня до дрожи напугал. Впервые мужчина возбудился на меня так быстро и так откровенно нагло. У него в принципе никакого стыда нет, это было понятно еще в первую нашу встречу.

Мне хочется застонать.

Я понятия не имею, что делать, когда у мужчины в шортах вдруг возникает здоровенная эрекция. Не знаю, куда девать руки, не знаю, что говорить и как себя вести.

Он такой уверенный в себе. Такой энергичный и умный. Красивый. Его движения, его походка – все пропитано чистейшей мужественностью. Его улыбка нахальная и ленивая, взгляд пристальный и насмешливый. Он видит меня насквозь, не сомневаюсь. От этого я вся вибрирую и теряюсь, краснею и возбуждаюсь. Злюсь.

Кажется, я в жизни не чувствовала себя такой живой…

Влетаю в вестибюль и устремляюсь к лифту. В отражении зеркальных дверей вижу себя и кусаю губу.

О, кошмар…

Красные щеки, грязь на лбу, волосы как пакля.

Какая же я неженственная.

Разве какая-нибудь Света позволила бы себе такое?

Ее бы он никогда не стал гонять, как дрессированную обезьяну. Она бы и не позволила.

Натягиваю рукав на ладонь и тру лоб. На нем остается красный след. Блеск!

Егор останавливается за моей спиной и ловит мой взгляд в отражении. Его голубые глаза искрятся весельем, на губах улыбка.

Смотрю на него исподлобья.

Моя макушка прямо под его подбородком. Его плечи в два раза шире, как и кости. Он тянет руку и нажимает "вызов", коснувшись грудью моей спины.

Опускаю глаза, обняв себя руками.

Завтра Катя вернется из Испании, и меня запрут в лесу в высокой башне на неопределенный срок.

И я его больше никогда не увижу!

Даже на эту площадку мне пришлось выманивать его хитростью и изворотливостью. Как только я уеду, он думать обо мне забудет.

Двери открываются, и я захожу внутрь, глядя себе под ноги. Прислоняюсь к стене и закрываю глаза, откинув голову назад.

– У нас умер кто-то? – спрашивает Егор, входя следом.

– Нет, – отрезаю грубо, потому что зла на него.

Он мне не помогает, а ставит палки в колеса, забавляясь моей глупой увлеченностью и попытками привлечь его внимание, и сейчас у меня минута на то, чтобы придумать, как продлить этот вечер.

– Уже пятый, – замечает этот умник. – Думай скорее.

Распахиваю глаза и возмущенно смотрю на него. Он крутит мяч на пальце, с интересом наблюдая за моими муками.

Сцепив зубы, импровизирую, глядя ему в глаза.

– Ты мне ногу отдавил, – говорю высокомерно, наобум выставив вперед правую стопу. – Не могу идти.

Мой мучитель одобрительно улыбается.

Его лицо преображается до очередных плясок моего живота. Волевой подбородок становится острее, вокруг насыщенных голубых глаз вспыхивают морщинки.

Вздыхаю.

– Неплохо… – тянет, вручая мне мяч под звонкий «дзинь» лифта.

Плавно подается вперед и подхватывает меня на руки.

– Ай… – выдыхаю.

Кажется, этот маневр дался ему раз плюнуть, а ведь я совсем нелегкая.

Дурацкий мяч мешает мне во всех смыслах. Я таю, притупив взгляд и улыбаясь. Царапаю пальцами пупырчатую поверхность, утопая в блаженстве и в панике запоминая все-все ощущения. Силу его твердого тела. Его запах. Никакого парфюма. Только гель для душа. Чистый и ненавязчивый запах здорового мужчины. Мои кости в его руках не такие уж и тяжелые. Совсем не тяжелые. Разве это не идеально?

– Дальше чо? – интересуется, выходя из лифта.

– Не знаю… – говорю честно.

Поднимаю на него глаза.

Его лицо так близко.

Чувствую его дыхание.

Вижу каждую пору на его коже. Каждую золотую крапинку в голубых глазах, которые смотрят в мои.

– Попробуй нагло меня поцеловать, – предлагает он, опуская мои ноги на пол у двери.

– Поцеловать? – повторяю недоверчиво.

Прижимаюсь спиной к стене и смотрю на него снизу вверх, зажав между нами мяч.

– Угу, – просто отзывается он, замерев надо мной.

Егор кладет руки на дверь, беря меня в плен, но не касаясь.

Роняю мяч. В кончиках пальцев ощущаю покалывания, в сердце легкий приступ тахикардии, на ногах мурашки.

Поцеловать?

Это можно!

Его лицо, его губы близко, но ровно настолько, чтобы кому-то из нас пришлось проявить инициативу.

У него такие широкие плечи.

Он может смеяться, но у нас идеальная разница в росте. И в пропорциях. Мне кажется, я в его тело вписываюсь, как влитая…

– Ну, и? – ползет вверх темно-пшеничная бровь, голубые глаза обводят контур моего лица.

– А трогать можно? – спрашиваю, складывая руки по швам.

– Нельзя, – отвечает он после секундных раздумий.

Ладно.

Сделав тихий вдох, закрываю глаза и встаю на носочки. Он слегка склоняет голову навстречу. Дышу и соображаю только ощущениями. Касаюсь виском его подбородка и замираю на секунду.

Его дыхание щекочет кожу. Теплое. Спокойное.

Провожу щекой по его щеке.

Немного колючая.

Он тянет носом воздух. Тянет меня. Мой запах.

Тонкий разряд удовольствия прошивает насквозь. Даже мои пятки.

С тихим стоном скольжу губами по линии его челюсти и прижимаюсь своими губами к его губам.

Какие же мягкие…

То, что я не могу его коснуться – кажется пыткой, хоть я вряд ли решилась бы на что-то смелое.

Сжимаю пальцы в кулаки и провожу по его губам языком.

– М-м-м… – стону вслух, вздрогнув.

Он размыкает губы и гладит мой язык своим. Уверенно и твердо. Из моих глаз сыпятся искры. Егор наклоняет голову, и мы погружаемся друг в друга.

Глубоко и влажно.

Его дыхание учащается. Я вообще не дышу.

Его вкус… Ничего лишнего, только он. Его вкус потрясающий. Потрясающий, живой, настоящий.

И это я наглая? Наглее языка я не встречала, хотя опыта у меня предостаточно!

Не касаясь руками, он мнет и прихватывает мои губы, сводя меня с ума этим своим языком. По телу носятся горячие уколы. Сжимаю бедра.

Как это мучительно.

Когда он пытается отстраниться, в панике ловлю его нижнюю губу зубами.

И опять все по новой.

– Пф-ф-ф… – выдыхает Егор.

– М-м-м… – выдыхаю я.

Он толкает мою голову своей так, что она прилипает к двери.

Резко разрывает поцелуй, замерев в миллиметре от моих губ.

Облизываю их, открывая глаза. Его глаза закрыты. Он шумно дышит мне в щеку. Судорожно выдыхаю, считая удары сердца.

– Ты девственница? – спрашивает вдруг, проводя теплыми губами по моей щеке.

– Да, ну и что? – шепчу нервно и взволнованно.

Это же мелочь…

Егор глубоко и шумно вздыхает.

Отталкивается от двери и выпрямляется, глядя на меня, как никогда, серьезно. Смотрю на него напряженно.

На его виске бьется жилка. Лицо хмурое. Как он умудряется быть то шалопаем, то бизнесменом?

– Не надо в меня влюбляться, – железобетонно предупреждает Егор Благов.

– Не планировала, – обещаю тут же.

Я, кажется, уже…

– Через три месяца я уезжаю.

Куда?!

Заткнись…

– А я через два… – говорю с тревожным рывком сердца.

Что я делаю? Во что я вляпываюсь?

– Зайду через час. Оденься потеплее. Штаны, лучше всего джинсы и толстовку какую-нибудь. С рукавами.

– Ладно, – лепечу.

Наблюдаю за тем, как он наклоняется и поднимает с пола мяч. Спокойно идет к лифту, не оборачиваясь.

Стону в душе, потому что у него опять… у него опять эрекция…

Разворачиваюсь и дрожащей рукой достаю из заднего кармана ключи.

Упираюсь лбом в дверь, слушая, как закрываются двери лифта.

Глава 9. Егор

– На следующей неделе мы с отцом будем в Москве, – сообщает мать в трубку. – Было бы чудесно, если бы ты забрал нас из аэропорта.

– Легко, – отвечаю, обувая свои кеды.

– Замечательно, – итожит она. – Отец хочет посмотреть, как ты потный носишься с мячом…

Ага, спасибо, что напомнила о моем никчемном жизненном выборе.

– Милости прошу, – благодушно отзываюсь, потому что у меня сахарный характер и безукоризненные манеры.

Беру из ящика ключи от мотоцикла и достаю из шкафа кожаную куртку. Вешаю ее на одно плечо, выходя из квартиры.

– Я говорила, что дочь Полянских сейчас в Москве? – между делом интересуется она.

Дочь Полянских первоклассно работает ртом, но сейчас она мне кажется безвкусной церковной просвиркой, как и ее старшая сестра. И как дочь Савшуков, хотя та талантливее многих.

– И чо? – подхожу к лифтам. – Ее тоже нужно из аэропорта забрать?

– Красивая умная девушка, – в лоб сообщает моя собеседница.

– Ага, пальчики оближешь, – соглашаюсь, потому что тут не поспоришь.

Красивая и умная просвирка.

То ли дело рязанский Цыпленок.

Я, блин, в аффекте!

Будто солнце померкло, когда дурочка подумала, что я вот так просто отпущу ее домой. Как ее, твою мать, отпустить? В глазах искры и вызов. Если зазеваюсь, по локоть руку оттяпает.

Усмехаюсь.

В задницу безвкусные просвирки, хочу свеженькую Зефирку. У нее, конечно, язык, как помело, но меня это не напрягает. Стебать эту злюку одно удовольствие. В психах она очень занятная и изобретательная. Кроме того, мое физическое влечение очевидно, и это не удивительно. Я здоровый мужчина, а она здоровая молодая девушка, которая заводится от одного моего случайного взгляда. Я не могу не реагировать в ответ, ее влечение ко мне такое неприкрытое и откровенное. Я помню каждую деталь ее стройного юного тела, с белыми волосами, рассыпанными по плечам.

Блять.

Мне бы стоило отправить ее спать и не искать на наши задницы приключений, но даже сейчас я твердею, когда вспоминаю тихие стоны и ненасытные розовые губы.

Откуда она взялась на мою голову? У меня, и так, проблем хватает. И внутренних, и внешних. Нужно что-то решать со Светой. Хотя, что тут решать? Сейчас я не хочу Свету даже в формате свободного секса. И дело даже не в Диане. Хотя и в ней тоже. Дело в том, что я не хочу делиться с Рыжей своими проблемами. Ни с кем не хочу. Вот такая я, блять, принцесса.

Прежде чем решиться на такой отчаянный шаг, как спутаться со сладким наивным Цыпленком, нужно хорошенько все обдумать и взвесить.

Во-первых, она еще к сексу не готова. Она думает, что готова, но это не так. Сначала она должна привыкнуть ко мне, к моему телу, моим прикосновениям. К тому, что я буду трогать ее везде, буду пробовать ее везде, и мы не будем выключать при этом свет.

Во-вторых, в этой ситуации я определенно должен думать обо всем за нас двоих, а это для меня в новинку.

Зачем мне все это?

Я не знаю, понятно?

Но, она там, на два этажа ниже, ждет меня. Упрямая, как баран, но нежная. Офигительно нежная и отзывчивая.

– …вместе поужинаем… – продолжает моя мать, а я уже подхожу к двери Пашиной квартиры и звоню. – Чего бы ты хотел?

– Первое, второе и компот, – говорю ей, нажимая на звонок.

В основном я ем все, главное, чтобы побольше, но с детства ненавижу рис и рыбу. Если еще несколько исключений, которые не усложняют жизнь, но бесят моего диетолога.

Дверь открывается через тридцать секунд, и я просто изумленно качаю головой.

– Блять… – бормочу, рассматривая застывшую передо мной фигурку.

– Егор! – возмущается мама.

– Батарейка садится, – говорю ей и сбрасываю, не дожидаясь ответа. Кладу телефон в карман джинсов и спрашиваю, кладя руки на бедра. – Цыпленок, ты прикалываешься?

Недовольно и хмуро разглядываю голые длинные ноги в сандалиях и голые молочно-белые плечи, припорошенные распущенными белыми волосами. На губах красная помада, глаза подведены черным карандашом. Очень ярко и очень ей идет.

Чувствую резкий удар в паху и превращаюсь в грозовую тучу.

– Я не брала с собой джинсы, – лепечет она, прижимая к груди голубую джинсовую куртку.

На ней какое-то сраное недоразумение, под названием льняной комбинезон в красно-белую клетку. Без плеч, а шорты такие короткие, что, если она наклонится, все увидят ее тощую задницу. Может, такой эффект из-за роста, не знаю, но она же голая, на хрен!

– Куда ты вообще собиралась в этой херне пойти? – недоумеваю, глядя на бантик в центре груди, под которым дырка-вырез, и я вижу очертания ее скученных маленьких сисек в этой дырке.

Блять. Нет.

– А что такого? – возмущается Диана безмозглая, задирая свой остроконечный нос.

– Иди, переоденься, – велю, взяв себя в руки и ткнув подбородком ей за спину.

– Но у меня больше ничего нет, – возмущается.

– Что значит, нет? – закипаю я. – Ты что, собиралась так одна по городу ходить?

– Как так?! – топает она ногой.

– Голая, нет?! – не выдерживаю и толкаю ее в квартиру, с четким намерением найти ей какие-нибудь штаны!

Спустя десять минут спрашиваю, прислонившись плечом к дверному косяку спальни:

– Мне отвернуться?

Резко отбросив за спину волосы, Диана грубо отвечает:

– Все равно.

Складываю руки на груди, раз все равно.

Слава Богу, она не стала тратить наше время, а нахохлилась и пошвыряла в меня все те немногие вещи, которые взяла с собой.

Наблюдаю за ней свежим более внимательным взглядом.

Обведенные ярко-красной помадой губы сжаты, на щеках румянец.

Роется в своем рюкзаке, обиженная.

На меня не смотрит.

Сейчас я особенно отчетливо вижу, какая она молоденькая.

Заостренный профиль очень деликатный, как и вся она. На тыльной стороне ладоней тонкие косточки и голубые венки. Кожа прозрачная.

МЫ выбрали для нее черные велосипедки и белую футболку. Мне не нравится, что она сядет на мотоцикл с наполовину защищенными ногами, дорога полна неожиданностей.

Я буду очень осторожен. Я всегда осторожен, это первое правило мотоциклиста.

Я бы взял машину, но она осталась на стоянке спортивного комплекса. Я так и не забрал ее оттуда после ссоры со Светой.

Прежде чем сбросить с себя льняную клетчатую тряпку, Диана поворачивается ко мне спиной и бросает быстрый взгляд через плечо, желая удостовериться в том, что я здесь, и я не отвернулся.

Я здесь.