Новая жизнь не дается даром бесплатное чтение

Татьяна Викторовна Полякова
Новая жизнь не дается даром

Новая жизнь не дается даром

В тот вечер я был нарасхват. Две девицы, сидевшие за столиком возле окна, то и дело поглядывали в мою сторону, перешептывались, нервно посмеивались и вновь стреляли глазками. Обеим было лет по двадцать. Брючки в обтяжку, кофточки с блестками, полкило косметики. Я прикинул, нужно мне это счастье? Особого желания знакомиться не возникло. С некоторых пор блондинок я не жаловал. Может, потому, что последнее время мне упорно попадались только дуры. Впрочем, нет. Была другая причина. Я невольно сравнивал их с одной женщиной, тоже блондинкой. Разумеется, не в их пользу. Перед мысленным взором, точно по заказу, возникло нежное личико. Светлые глаза, пухлые губы… Внешность девчонки-первокурсницы и твердый характер. Такому характеру мужик позавидует. «Стоп, — сказал я себе. — Не увлекайся. К чему портить себе вечер, а заодно и жизнь? Все в прошлом. Улыбнись девчонкам, угости их выпивкой, а потом пригласи в номер. Все лучше, чем предаваться воспоминаниям».

Еще одна девица сидела возле стойки в малоприятном для нее одиночестве. По виду — шлюха. Рыжие волосы, голодный рот. Я бы предпочел рыжую… Под утро она начнет рассказывать о своей жизни, неловко оправдываясь и придумывая на ходу душещипательную историю любви. От чужих историй меня тошнило, своих невпроворот. Девушка нерешительно улыбнулась, взглянув в упор. Я отвел глаза. Мужиков в баре было достаточно. Пьяная компания слева, трое типов, деятельных и нервных, справа. Они что-то обсуждали. Но на девок у окна все-таки поглядывали. Те предпочитали их не замечать. Наверное, я привлек их внимание, потому что уже битый час сидел в одиночестве. Я совсем было решил кивнуть рыжей, и тут в баре появилась высокая брюнетка в белой узкой юбке. Она так обтягивала бедра девицы, что, казалось, могла треснуть по швам в любой момент. «Задница у нее что надо», — отметил я и решил приглядеться к девице получше. Походка — зашибись, она сделала всего-то несколько шагов, а я уже поплыл. Роскошная грудь. Еще немного — и я начну глотать слюну. Лет тридцати, может, больше. Губы презрительно кривятся. Дамочка с деньгами и большим самомнением.

Она устроилась за столом недалеко от меня. Бросила сумочку на соседний стул, быстро огляделась. Задержала взгляд на моей физиономии, вдруг нахмурилась, точно мой внешний вид вызывал у нее беспокойство, и позвала официанта. Уткнулась в меню, однако пару раз посмотрела в мою сторону. Я решил, что утро мы встретим в одной постели. И ошибся.

Минут через десять в бар вошел толстяк с румяной физиономией и бегающим взглядом. Брюнетка вскинула голову, широко улыбнулась и весело помахала ему рукой. Толстяк приложился к ее ручке, сел напротив. Смотрел на нее подчеркнуто деловито, вроде бы не замечая лучезарной улыбки. Заказал себе кофе. Брюнетке его деловой вид вряд ли понравился, она пробовала с ним кокетничать, но недолго. Улыбка сползла с ее лица, и теперь она выглядела стервозной бабой, которой палец в рот не клади. Она заговорила спокойно и внушительно, толстяк пытался возражать, грудастая резко его перебила, он пригорюнился и начал терпеливо объяснять, прижимая ладонь к сердцу, точно просил верить ему на слово и заранее извинить. Дамочка хмурилась. Я попробовал представить, о чем они говорят. Не потому, что это было мне особо интересно, скорее от нечего делать. Они не любовники, это ясно. Сюда их привело некое дело, и согласия они пока не достигли.

Рыжая вдруг поднялась и как-то уж очень осторожно, точно по минному полю, направилась ко мне. «Выглядит вполне прилично, — взглянув на нее еще раз, подумал я. — Часа через два можно от нее отделаться. И уснуть. Если получится. Чертова бессонница…»

Рыжая приблизилась, я упорно смотрел в свой стакан, делая вид, что не замечаю ее. Хотя за минуту до этого вроде бы решил: девчонка мне подходит.

— Скучаете? — робко спросила она.

— Нет. Извините, — как можно мягче ответил я, она понимающе улыбнулась, кивнула и отправилась к стойке. Брюнетка наблюдала эту сцену с внезапным интересом, который не остался без внимания. Толстяк хмуро взглянул в мою сторону, что-то быстро сказал.

Они пробыли в баре еще с полчаса. Затем ее спутник расплатился, и они пошли к выходу. Брюнетка одарила меня насмешливым взглядом, проходя мимо. Я напустил в глаза легкой придури и вздохнул, давая понять, что ее уход меня очень огорчил. Уголки ее губ дрогнули в улыбке, а я решил, что не все еще потеряно. Оставил на столе деньги и поднялся, девчонки в углу приуныли, мой выбор вызвал у них негодование. «А что вы хотите от типа среднего возраста, который третий день мается от безделья в этом городе?» Я неподходящая компания для юных прелестниц, и тут уж ничего не поделаешь.

Когда я покинул бар, брюнетка с толстяком паслись в холле, неподалеку от стойки регистрации, продолжая что-то обсуждать. Я плюхнулся в кресло, сгреб газету, не особо стараясь делать вид, что увлечен чтением. Она, конечно, обратила на меня внимание, судя по очередной едва заметной ухмылке мое поведение ей скорее нравилось. «Давай, милая, гони его в шею», — думал я, с усердием на нее пялясь. Ноги длинные, слегка полноватые, зато грудь и задница выше всяких похвал. «Ты мне нравишься, детка». Подхватив толстяка под руку, она прошествовала с ним на улицу, ни разу не обернувшись. Что ж, романтическое приключение отменяется. А жаль. Впрочем, не то чтобы очень. Я подумал о девчонках-блондинках. Они решат, я вернулся, потому что здесь мне ничего не обломилось, и начнут капризничать. Вряд ли это продлится долго, но и малую толику времени тратить на ерунду не хотелось. Эту ночь я проведу в одиночестве. Выждав минут десять, я отправился шляться по улицам.

Весь следующий день я провел в художественном музее. Я вовсе не поклонник искусства, зато меня привлекала атмосфера этого места. На улице жара, а здесь прохладно. Народу ни души, в огромном зале я сидел один. Тишина, шаркающие шаги старушек-смотрительниц за спиной и скрип половиц. Я подумал, а почему бы не устроиться работать в музей? Стал бы местной достопримечательностью, скользил бы из зала в зал, неслышно, точно привидение.

В шесть музей закрыли, а я забрел поужинать в ближайший ресторан. Вечером я вновь сидел в баре, не придумав ничего умнее. Рыжая заняла пост возле стойки, кивнув мне как старому знакомому, но подойти не решилась. Почти все столы были свободны, и я вскоре ушел, решив, что зевать от скуки можно и в номере. Принял душ и облачился в гостиничный халат, налил себе коньяка и приготовился коротать вечер возле телевизора. И тут в дверь постучали. Прикидывая, кто это может быть, я вышел в прихожую, прислушиваясь к своим ощущениям. Ничего похожего на беспокойство. За долгие годы я привык доверять своей интуиции. Будет забавно, если однажды она подведет.

На пороге стояла вчерашняя брюнетка и зазывно мне улыбалась. Я изобразил восторг вкупе с легкой растерянностью.

— Лучшая из женщин на моем пороге. Вы ошиблись номером? — спросил я, добавив в голос сахара.

— Не дури, — ответила она и довольно нахально прошествовала в комнату. Сегодня на ней было платье, но тоже в обтяжку, я мог вдоволь любоваться ее задницей, пока она походкой манекенщицы прошествовала до середины гостиной и устроилась в кресле, закинув ногу на ногу, вызвав волнение в моей душе. Легкое, но приятное. Я запер дверь и присоединился к ней.

— А ты красивый, — заметила она, разглядывая меня. — Даже в этом дурацком халате. И опасный, — добавила она. Последнее замечание я решил оставить без ответа, просто улыбнулся пошире. Обычно это действует. Она продолжила на меня пялиться, а я смущенно ерзал, стараясь не переигрывать. — Как тебя зовут? — спросила она.

— Саша. — Имя, это все, что осталось у меня от прошлой жизни, не то чтобы оно уж очень мне нравилось, смешная приверженность к нему, должно быть, внушала уверенность, что я — это все-таки я, а не кто-то другой, незнакомый и малоприятный.

Ее роскошный бюст украшал сапфир огромной величины, как раз под цвет ее глаз.

— Он настоящий? — ткнув в него пальцем, задал я свой вопрос.

— Я — Марина Вербицкая, — заявила она с усмешкой.

— Не может быть! — воскликнул я, прикидывая, что такого особенного в ее имени.

— Ты приезжий? — сообразив, что ее имя не заставит меня рухнуть в обморок, спросила она.

— У вас прекрасные дедуктивные способности.

Она весело засмеялась.

— Извини, глупый вопрос, ты ведь живешь в гостинице… Недавно приехал?

— Пару дней назад.

— И как тебе наш город?

— Пока трудно сказать, — соврал я, на самом деле сказать было легче легкого.

— Решил отдохнуть?

— Ага.

— И до сих пор не обзавелся девчонкой?

— Я немного ленив. Вчера мне понравилась одна рыжая…

— Врешь, — перебила дамочка. — Эта рыжая — проститутка. А такие мужчины, как ты, не покупают свои удовольствия, они их берут.

Черт бы побрал эту стерву… А если здесь она появилась не случайно? Глупости… не стоит развивать в себе излишнюю подозрительность.

— Я скромный парень, который сам зарабатывает себе на жизнь, — заныл я. — Но не так хорошо, чтобы женщина вроде вас мною заинтересовалась. — Она засмеялась, откинув голову, а я терпеливо ждал, когда ей это надоест. — Кстати, об удовольствиях, — заметил я. — Мне переодеться в костюм и пригласить вас выпить где-нибудь, или вы разденетесь?

— Ты этого хочешь? — серьезно спросила она.

— Еще как. Ночью меня мучила бессонница, я все пытался представить, как ты смотришься без своих шикарных тряпок.

— А я пыталась представить, каков ты в постели, — в тон мне ответила она.

— У тебя есть уникальная возможность узнать об этом прямо сейчас, — кивнул я.

Она поднялась и рывком стащила с себя платье, отбросила его в сторону, в упор глядя на меня. А потом подошла по-кошачьи, мягко, я было испугался, что она начнет исполнять стриптиз, обычно это выглядит довольно глупо, а еще утомительно, потому что приходится изображать буйный восторг, но валять дурака она не стала, дернула пояс моего халата и очень ловко устроилась на мне верхом. Дамочка, как и я, предпочитала перейти сразу к делу.

Она была профессионалкой и знала, как доставить мужчине удовольствие. Чем она занималась до того, как начала носить сапфиры выдающихся размеров, предположить нетрудно, другой вопрос, откуда эти сапфиры появились. Скорее всего, девица окрутила богатого дядю перезрелого возраста и теперь шляется по кабакам в надежде заполучить любовника на ночь. Для такой, как она, одного папика явно маловато. Что ж, я не прочь скрасить ее серые будни. Надо сказать, я недолго утруждал себя размышлениями на этот счет, всецело сосредоточившись на процессе, потому что не меньше, чем она, нуждался в скрашивании серых будней. В общем, мы сливались в экстазе до самого рассвета, а потом, вконец обессиленные, пялились в потолок. Шикарная брюнетка прикорнула на моем плече, а я решил, что самое время отдохнуть, то есть проспать часов до десяти, а, проснувшись, обнаружить себя в постели в приятном одиночестве. Хотя мне редко везет.

— Я давно не испытывала ничего подобного, — голосом юной девы сообщила грудастая.

«Опять не повезло», — мысленно вздохнул я. Конечно, я знал, что женщины придают сексу куда большее значение, чем мужчины, но был уверен — наше долгое кувыркание в постели вызвало у нее те же эмоции, что и у меня. Доставили удовольствие друг другу и разбежались. И то, что ей пришла вдруг охота поболтать, здорово раздражало. «Чего ж тебе не спится, милая? Ты бы мне очень удружила, если бы скоренько собрала вещички и свалила отсюда. Или богатый папик не любопытен и его мало интересует, где ты болтаешься по ночам?»

— Ты прекрасна, — пробормотал я, давая понять, что уже практически сплю.

— У тебя было много женщин?

«Она что, думает, я их считаю?»

— До тебя — ни одной.

Она засмеялась:

— Я тебе нравлюсь?

— Еще бы.

— Что ты делаешь в этом городе?

«Ну, вот. Прелюдия к долгой болтовне за жизнь».

— Ничего я здесь не делаю. Отдыхаю.

— Почему один? У тебя кто-нибудь есть?

— Теперь есть ты.

— Правда? — Она приподнялась на локте и заглянула мне в глаза. В голосе сомнение пополам с надеждой. Бабы странные существа: скажи правду — обидятся, соври — начнут сомневаться.

— Такие, как ты, не способны влюбиться, — с грустью заметила она, взлохматив мне волосы.

— Такие, как я? И что во мне особенного?

— Трудно объяснить. Вчера, когда я тебя увидела… Мы встретились взглядом, и я… испугалась.

«Черт, придется снова носить очки, очкарики многим кажутся беззащитными».

— Я тоже испугался, — поддакнул я. — Мое бедное сердце чуть не выпрыгнуло из груди.

— Если бы ты говорил правду…

— С какой стати мне врать?

Она вновь провела рукой по моим волосам.

— У тебя шрамы.

— Ага, попал в аварию. Порезался стеклом.

— Чем ты занимаешься?

— Сейчас бездельничаю. — Я выразительно зевнул.

— Хочешь, чтобы я ушла? — спросила она с легкой обидой.

— Нет, что ты… разумеется, если тебя не ждут дома.

— Я вдова.

«Жаль», — подумал я. Была надежда, что она все-таки уйдет.

— Муж оставил мне большие деньги. Очень большие.

— Здорово.

— У меня есть все, кроме главного — счастья.

— Считай, тебе повезло. Я большой специалист в этом вопросе.

— Мне нужен такой мужчина, как ты.

«Опрометчивое утверждение, но комментировать его мы не станем».

— Если ты… если ты останешься со мной, у тебя будет все.

«Ух ты. Да у меня и так есть все… черт, я вдруг подумал, что мы с ней похожи. — У меня тоже есть все, но нет главного…»

— Не возражаешь, если я немного посплю? — ворчливо поинтересовался я. Она вздохнула, но сочла за благо замолчать, чем вызвала мою искреннюю признательность.

Утро выдалось прекрасным. Прежде всего потому, что проснулся я в одиночестве. Светило солнце, народ дружно потянулся к пляжу, а я в ресторан — восстанавливать силы. Уходя, Марина обошлась без глупостей вроде записок с номером мобильного. Мое отличное настроение это лишь укрепило. Некоторое время я прикидывал, а не съехать ли из гостиницы на тот случай, если она надумает объявиться, но, в конце концов, решил, что Марина — баба она умная и будет искать свое счастье в другом месте.

День я провел в компании юных прелестниц, с которыми познакомился на пляже. Девушки играли в волейбол, я лениво наблюдал за ними, а они охотно демонстрировали мне свои прелести, пока мячик не подкатил к моему лежаку. Тут же появилась самая бойкая из девиц, я джентльменски поднялся, перебросил ей мяч, и это послужило поводом для знакомства. Девчонки приехали откуда-то с Урала, и первым номером в их длинном отпускном списке значилась встреча, которая оставит воспоминания на всю жизнь. Я старался как мог, мы вместе пообедали, потом отправились на дикий пляж, где веселились от души. Все три девицы были просто очаровательны, и я не смог остановить свой выбор ни на одной из них. Проводил их до пансионата, весьма убогого на вид, трогательно простился и побрел в свою гостиницу. Перед сном решил еще немного прогуляться и свернул в довольно темный переулок.

Мне повезло. В темноте я споткнулся, и удар, который был нацелен в голову, лишь слегка задел плечо. А я здорово разозлился, потому что моя интуиция на этот раз дремала, и, если б не случайность, я бы лежал на асфальте в бесчувственном состоянии. Привычка, помноженная на злость, позволила действовать весьма решительно, я развернулся, уходя от очередного удара, и сгреб в охапку коренастого паренька, немного повозил его по асфальту, а когда он перестал дергаться, обыскал его карманы. Две мятые сотни и горсть мелочи. Вот и вся моя добыча. Правую руку парня украшал кастет. Я дважды им воспользовался, решив, что это справедливо. Злость, как известно, плохой советчик, в этом я смог убедиться очень скоро. Подтащил бесчувственное тело к стене дома, устроил с максимальными удобствами и понял, что в себя парень в ближайшие полчаса не придет. А у меня между тем были к нему вопросы. Торчать здесь в ожидании, когда он очухается, было глупо. Пока мне везло, в переулке никто не появлялся, но надеяться на то, что везение будет бесконечным, не приходилось. Я оставил парня сидящим на асфальте и отправился в гостиницу. Дремавшая ранее интуиция подсказывала, что появление любителя кастетов как-то связано с визитом ко мне грудастой брюнетки. Свое имя она произнесла с таким апломбом, что стало ясно: в этом городе его должна знать каждая бродячая собака.

Оказавшись в гостинице, я решил воспользоваться Интернетом, это куда проще, чем интервьюировать собак. На поиск нужной информации ушло больше часа, но она того стоила. Я поднялся в номер, тщательно запер дверь и даже подтащил к ней прикроватную тумбочку — предосторожность, скорее всего, излишняя, но я собирался выспаться в эту ночь, а не тратить ее на то, чтобы прислушиваться к шагам в коридоре.

Проснулся я часов в семь, принял душ, позавтракал в номере и вскоре уже был на улице, бодрым шагом направился в район на самом побережье, где высились новенькие особнячки. Дом под номером восемнадцать стоял чуть в стороне. Неплохое гнездышко. Три этажа, открытая веранда. Двухметровый забор, видеокамеры отсутствуют. Я счел это везением. Двухметровые заборы не казались мне серьезным препятствием, тем более что в одном месте, почти вплотную к забору, подступали деревья. Взобравшись на ближайшее, я без хлопот перебрался через кирпичную стену, поздравив себя с тем, что моя физическая подготовка по-прежнему выше всяких похвал. Присев в траве, я немного поразвлекался художественным свистом. Ни собак, ни бдительной охраны. Довольно странно, обладатели подобных особняков обычно всерьез обеспокоены своей безопасностью. Я направился к дому. На лужайке перед входом на застекленную веранду в легком плетеном кресле сидела моя красавица и пила кофе. Личико ее, лишенное косметики, показалось мне слегка утомленным. Сейчас она выглядела куда моложе и даже привлекательнее, может, потому, что не строила из себя крутую стерву. Из дома появился коренастый паренек со свежими ссадинами на физиономии, я без труда узнал в нем вчерашнего придурка с кастетом. Склонившись к женщине, он что-то быстро заговорил, она молча выслушала, потом махнула рукой, точно отгоняла надоедливую муху, парень немного потоптался рядом и исчез в доме. А я решил, что пора мне появиться на сцене, и направился по дорожке, выложенной камнем, весело насвистывая. Красотка удивленно вскинула голову и замерла, глядя на меня. Но к тому моменту, когда я приблизился и сел в кресло напротив, она уже настолько пришла в себя, что мило мне улыбнулась.

— Вот так сюрприз, — сказала она весело.

— Ты так внезапно исчезла, — сказал я, — не оставив мне надежды на новую встречу. Пришлось самому постараться.

— Как ты узнал адрес? — спросила она, по-прежнему улыбаясь.

— О тебе писали все местные газеты. Еще когда ты назвала свое имя, я понял, что ты здешняя достопримечательность.

— Зачем ты пришел? — кокетливо произнесла она.

— Весь вчерашний день я тосковал по твоим прелестям. Как ты относишься к утреннему сексу?

— С тобой?

— Со мной, милая, со мной.

Она по-кошачьи потянулась под моим взглядом, я решил ей подыграть и продемонстрировал, как меня цепляет это ее потягивание. Она осталась довольна, в какой-то момент я подумал, что сливаться в объятиях придется прямо на лужайке. Радости на природе никогда меня особо не привлекали, я по натуре консервативен, но тут моя пышногрудая убрала улыбку с физиономии, и стало ясно, что облизывался я зря.

— Если ты проявил интерес к моей особе, — деловито начала она, — то кое-что понял.

— В общих чертах, — кивнул я, откидываясь на спинку кресла. Голос мой звучал под стать ее, исключительно деловито, и это слегка сбило ее с толку, она, как видно, всерьез решила, что я практически ручной мальчик и от ее титек лишился последних мозгов. С бабами всегда так: если мужик глупеет от их прелестей, они считают его недотепой, а если нет — бесчувственным болваном. — Чего я не могу понять, — добавил я в голос суровости, — какого хрена понадобилось подсылать ко мне этого придурка?

Надо отдать ей должное, она не стала валять дурака, разыгрывая непонимание, вздохнула и ответила очень серьезно:

— Должна я была знать, на что ты способен.

— Узнала?

— Ага. Ты тот, кто мне нужен.

— Невелика заслуга навалять недоноску вроде него.

— Зря ты так, — перегнувшись ко мне, шепнула она, косясь в сторону дома. — Он опасен.

— Для тебя или для меня?

— Для нас обоих.

— Интересно. Буду очень признателен, если ты поведаешь, как собираешься использовать мои скромные таланты.

— Всему свое время. Пока могу сказать только одно: мне необходим надежный человек рядом.

— Надежный — это как раз про меня, — сказал я без намека на иронию. — Если нужно немного помахать кулаками, я вполне сгожусь, но не зови меня, если придется напрягать извилины. — Я легко выбрался из кресла и направился по тропинке в сторону калитки.

— Куда ты? — растерянно спросила Марина.

— Адью, милая, — помахал я ей рукой.

— Что, вот так просто уйдешь?

— Я всегда так ухожу, с беззаботной улыбкой, небрежно кивнув головой.

— Прекрати. — Она догнала меня и схватила за локоть. — Останься, — шепнула она со всей страстью души.

— Я бы с радостью, но мне не нравятся красотки, которые занимаются со мной любовью, а потом подсылают придурков с кастетом.

— Ему досталось больше, чем тебе, — улыбнулась она и прижалась покрепче. Бюст под легким платьицем ходил ходуном.

— Может, мне следует его найти и поинтересоваться, не очень ли он ушиб свой кулак о мой подбородок?

— Непохоже, что до твоего подбородка он смог дотянуться.

Она приподнялась на носки и меня поцеловала. Бюст продолжал взволнованно колыхаться, и я был бы последней свиньей, если б не ответил на ее поцелуй. Отлепившись от моей груди, красотка без лишних слов потянула меня в сторону дома, я припустил за ней со счастливой улыбкой. Мы оказались на веранде, а через минуту — в роскошной спальне. Прикрывая дверь, я успел заметить вчерашнего паренька, с мрачным видом он замер в конце коридора, взгляд его метал молнии.

Спальня была выдержана в бело-золотистых тонах и очень подходила моей красавице. Заученным жестом она стянула с себя платье, а я устроился в кресле, откуда наблюдал за захватывающим поединком ее пальцев и крючков на бюстгальтере. Бюстгальтер полетел в сторону, а она опустилась на четвереньки и поползла ко мне, извиваясь всем телом, а я подумал, что в этой жизни еще много приятного.

Грудастая мурлыкала рядом, а я пытался отдышаться и прикидывал, где в настоящий момент пасется мальчик с разбитой рожей. Скорее всего, под дверью. Просто наслаждается нашим повизгиванием или готовится появиться на сцене? Из газетных публикаций я знал, что недавно скончавшийся муженек был криминальным авторитетом. Его внезапная гибель вызвала подозрения — не сама гибель, естественно, а то, что произошла она в результате несчастного случая. В статейках содержался прозрачный намек на причастность к этому делу вдовицы. Я вновь подумал о парне с разбитой рожей. Маринка сказала, он опасен. Он мог догадываться о том, что произошло с хозяином. Или хорошо об этом знал, потому что несчастье случилось не без его участия. Если так, то мое появление его не обрадовало, зато желание красотки со мной подружиться становится вполне понятным.

— Ты так и не сказал, чем зарабатываешь на жизнь, — вдруг заявила Маринка.

— Не стоит вмешивать в наши романтические отношения прозу жизни, — попенял я.

— Нет, серьезно. Как ты относишься к тому, чтобы немного заработать? Скажем, десять тысяч долларов.

— Десять тысяч — немалые деньги, — кивнул я. — И чего ты хочешь от меня, милая?

— Я же сказала, мне нужно, чтобы рядом был надежный человек. Решительный.

— Ага, — кивнул я.

— Мой муж погиб два месяца назад. Так напился, что утонул в собственном бассейне, свалившись с балкона. Не буду врать, что меня это огорчило. Я выходила замуж вовсе не за него, а за его деньги. Тебе неприятно это слышать? — испугалась она.

— С чего вдруг? — удивился я. — Я считаю, что женщины не созданы для работы. Особенно такие, как ты. Вполне естественно было найти мужика, который обеспечит тебе достойное существование. Сразу замечу: я и деньги — мы не особо дружим. Таких, как я, принято называть раздолбаями.

Она весело засмеялась.

— У меня теперь своих денег достаточно. Даже на двоих. Беда в том, что эти деньги многим не дают покоя. Ты удивишься, сколько на них охотников.

— Уже удивился.

— Боюсь, угрозами и вымогательством дело не кончится. Тип, с которым ты успел познакомиться, долгое время работал на моего мужа. Но я ему не доверяю. Я хочу нанять тебя. Охранником.

Я присвистнул.

— Я силен только в уличных драках.

— Десять тысяч долларов — немалые деньги.

— Ты верно меня цитируешь, но бывают суммы и побольше.

— Сколько ты хочешь? — В голосе металл, бабло дамочка любила, впрочем, кто ж его не любит.

— Для начала я бы хотел осмотреться. Лишнего не спрошу. Даже готов сделать серьезную скидку.

Она вновь засмеялась, рука ее скользнула по моему бедру, а я решил, что с ее аппетитами из постели мы выберемся не скоро.

— Ты потрясающий любовник, — мяукнула она. — Если ты согласишься, мы двадцать четыре часа в сутки будем вместе. — Судя по ее тону, предполагалось, что я начну кататься по полу и дрыгать ногами от восторга. — Ты ведь меня хочешь? — спросила она, увидев, что ногами я не дрыгаю и по полу не катаюсь. Ответить я не успел, она юркнула под одеяло и пристроила свою головку на моем бедре, а я подумал, что ее престарелый муженек запросто мог сам свалиться с балкона, чтобы раз и навсегда избавиться от ее буйного темперамента.

Мы обедали на веранде, Маринка справедливо рассудила, что мои заметно убывающие силы надо поддерживать. Если она намерена продолжать в том же духе, мне придется жрать виагру, а не мясо по-французски. Кстати, мясо было выше всяких похвал. В доме, кроме недотепы с кастетом, обретался повар или повариха, не он же тут готовил. Самой Маринке это тем более бы в голову не пришло.

— Закончим обедать и поедем в гостиницу, — сказала она. — Соберешь свои вещи, я хочу, чтобы ты жил в моем доме.

— Я еще не решил, стоит ли принимать твое предложение, — мило улыбнулся я. — Девок на пляже пруд пруди, может, не у каждой такие потрясающие титьки, как у тебя, зато и неприятностей куда меньше. А деньги, если честно, никогда меня особенно не интересовали. — Она моргнула растерянно, а я поднялся. — Пока я буду думать, постарайся меня не беспокоить. Если кто-то из твоих мальчиков вдруг проявит ко мне интерес, вернусь и так раскрашу твою мордаху, что еще долго никому в голову не придет назвать тебя красоткой.

— С тобой трудно договориться, — нахмурившись, произнесла она.

— А я и не обещал, что будет легко, — сказал я. — За обед спасибо. И за старательность тоже. Я оценил.

— Саша, — позвала она, когда я спускался по лестнице, и я невольно поморщился, потому что голос ее, нежный и испуганный одновременно, странным образом напомнил другую женщину. Мое имя она всегда произносила как-то по‑особенному. Может, по этой причине я и не захотел расстаться с ним. — Ты ведь вернешься? — спросила Маринка.

— Почти уверен, дорогая.

На самом деле я был уверен в обратном. Максимум через пару дней я покину этот город. Я выяснил главное: бедолага с кастетом к моим делам отношения не имеет, а еще рассчитывал, что мои слова произведут впечатление на грудастую, и она на эти самые пару дней оставит меня в покое.

Утром я отправился в гостиницу, что находилась по-соседству. Устроился в баре, откуда хорошо была видна стойка регистрации. Непохоже, что мной кто-то интересовался. Я пил кофе, листал журнал, надеясь, что в дорогих тряпках выгляжу богатым бездельником, каких здесь было немало. Ровно в одиннадцать подъехало такси, и у стойки регистрации появился мужчина лет сорока, худой и прямой, как палка, с сероватой кожей и мешками под глазами. Он быстро получил ключ и направился к лифту, в мою сторону даже не взглянув. Хотя, если б и увидел меня, вряд ли бы насторожился. Но дружеская встреча с ним в мои планы не входила. Я прихватил пляжную сумку, которая стояла возле моих ног, и вышел на улицу. Неподалеку был общественный туалет, который я присмотрел еще два дня назад. Войдя в кабинку, быстро переоделся. Пристроил зеркало на крышке унитаза и занялся своей внешностью. Парик превратил меня в шатена, линзы изменили цвет глаз, усы и аккуратная бородка довершили образ. Классика, но действует безотказно. Последний штрих — темные очки. Через полчаса я вновь был в холле гостиницы. Редкий отдыхающий сразу же после прилета не побежит окунуться в море, на это я и рассчитывал. Чтобы попасть на пляж, надо пройти мимо будки охранника. Правда, был еще один путь: из ресторана с открытой верандой туда вела широкая лестница. Время вполне подходящее для ланча. Сидя возле балюстрады, я наблюдал за отдыхающими. На пляже их оказалось не так много, может, из-за ветреной погоды. Интересующий меня тип вскоре появился и первым делом начал заигрывать с девицами, которые жарились на солнце с завидным упорством. Заигрывания результатов не дали, и мужик полез в воду. Я расплатился, а когда официант отошел, стал быстро спускаться по лестнице. Полотенцем с логотипом гостиницы я обзавелся еще в день приезда, занял лежак вдали от скучающих дамочек и уткнулся в журнал. Мужик доплыл до буйков, вернулся и немного вздремнул. Потом вновь полез в море вслед за девахой, на которой вместо купальника было три фиговых листочка, впрочем, их вполне хватило, ввиду отсутствия каких-либо выпуклостей. Дяде вновь не повезло, и он устроился на лежаке. Пару раз взглянул на часы. Я сгреб свои вещи и отправился в раздевалку, занял кабинку ближе к выходу, настроившись на ожидание. Чего-чего, а терпения мне не занимать. Однако ждать пришлось недолго. Дверь раздевалки скрипнула, и он появился, держа в руках ворох одежды и полотенце. Устроился в соседней кабинке, а я заблокировал входную дверь, чтобы кому-либо не вздумалось нам помешать, и замер возле стены напротив. Дверь его кабинки распахнулась, он вскинул голову, удивленно посмотрел на меня и сказал:

— Это ты?

— Конечно, я.

Он увидел пистолет с глушителем в моей руке, и улыбка сползла с его физиономии.

— Подожди, — начал он, взгляд испуганно метался от руки к моим глазам.

Вот за что я не люблю такие моменты… человек до последнего на что-то надеется. Как правило, зря. Я дважды выстрелил, и он упал. Осталось устроить его так, чтобы ног из-под двери не было видно, запереть дверь на задвижку и перелезть в соседнюю кабинку. Дело двух минут. Я тщательно протер пистолет, бросил его в урну, вышел из раздевалки и направился к своему лежаку, сделав вид, что что-то ищу. Следовало поскорее убраться отсюда, но вместо этого я решил прогуляться вдоль берега. Дурацкая привычка поиграть с судьбой. Когда-нибудь подобное озорство выйдет мне боком. Все, хватит. Я направился к выходу с пляжа, туда, где белела будка охранника. Две пышнотелые дамочки двигали в том же направлении, с интересом поглядывая на меня.

— Говорят, к вечеру будет дождь, — поравнявшись с ними, произнес я и широко улыбнулся, давая понять, что не прочь продолжить беседу. Они охотно откликнулись, и мимо будки охранника мы прошли, весело щебеча.

Через десять минут я их покинул и вскоре вновь оказался в общественном туалете. Закрывшись в кабинке, быстро переоделся. Бутафорские бородка и усы полетели в унитаз. Я прошел к умывальнику и, бросив сумку на пол, тщательно умылся. Задержал взгляд на своем отражении в зеркале. Криво усмехнулся, а потом подмигнул.

Когда я вернулся в свою гостиницу и поднялся на этаж, навстречу мне выпорхнул администратор, шустрый парень лет тридцати, и заговорщицки шепнул:

— К вам пришла дама. Просила открыть ей номер. Очень красивая женщина.

— Очень красивая? — осклабился я. — На сегодня вроде бы ничего такого не заказывал. — Физиономия парня вытянулась. — Все нормально, — поспешил я его успокоить и направился по коридору.

Из ванной доносился шум воды, женский голосок что-то весело напевал. Я распахнул дверь, Маринка сидела в ванне, из пены торчала лишь хорошенькая головка, обмотанная оранжевым полотенцем. Оранжевый цвет был ей к лицу.

— Это ты, милый? — спросила она, поворачиваясь.

— Надеюсь, никого другого ты не ждала?

Настойчивая дамочка. Но сейчас ее настойчивость была весьма кстати. Адреналин еще бушевал в крови, а лучшее средство успокоиться — немного покувыркаться в постели с красоткой вроде нее.

— Вчера ты так серьезно сказал о толпах юных прелестниц на пляже, что я решила: надолго оставлять тебя одного опасно.

Я наклонился и запечатлел на ее губах благодарный поцелуй. Подумал забраться к ней в ванну, но потом решил, что мы будем напоминать двух бегемотов в бассейне.

— С нетерпением жду тебя, дорогая.

Я сделал ручкой и перебрался в гостиную. Налил коньяка, закурил и стал ждать ее появления. Ждать пришлось недолго. Она появилась в полотенце, обернутом вокруг груди, и замерла в дверях, поглядывая на меня с улыбкой. Немного кокетства, немного милой непосредственности — и мужское сердце дрогнет.

— У администратора была на редкость довольная физиономия, — сказал я. — Надеюсь, ты не переплатила?

— Слава богу, я могу себе это позволить. Ты не сердишься за мое вторжение? Пока ты думаешь, принять мое предложение или нет, мы можем оставаться просто любовниками.

— Хорошая идея, — кивнул я, приподнялся и схватил ее за руку, с веселым смешком она опустилась на мои колени.

Часа через два пышногрудая спросила:

— Может быть, поедем ко мне? Будем плавать в бассейне и любоваться звездами.

— Сегодня я предпочел бы выспаться.

— Разве этого нельзя сделать у меня? Обещаю не приставать.

— Вряд ли я смогу уснуть, зная, что ты обретаешься по-соседству.

— Тогда хотя бы отвези меня домой. Я на машине. Еще чуть-чуть побудем вместе… вдруг ты передумаешь по дороге.

Ясно. Дамочке зачем-то надо, чтобы я поехал с ней. Три часа назад я собирался уже сегодня покинуть город, но вдруг изменил намерения. Очень захотелось понять, что затевает моя красавица. И я решил быть джентльменом.

— Конечно, милая.

Она собралась очень быстро, и мы направились к лифту под довольным взглядом шустрого администратора. На стоянке был припаркован «БМВ» розового цвета. Ничего более идиотского вообразить невозможно. Я не стал делать замечаний по поводу вкусов моей подружки и устроился за рулем. Она положила головку на мое плечо. Это тоже слегка раздражало, но джентльмены не ропщут, когда дамы выказывают им свое расположение.

Через три квартала я заметил джип, который пристроился сзади. Красотка задумала устроить мне еще одну проверку? Добром для нее это не кончится. Парень я терпеливый, но джентльменом себя никогда не считал. Так, играл иногда от случая к случаю.

— Нам направо, — подсказала красотка, я свернул, дорога, узкая и плохо освещенная, шла вдоль парка. Если что-то затевается, то непременно здесь.

Из переулка выскочил еще один джип, перекрывая нам дорогу, первый поджимал сзади. Маринка вскрикнула от неожиданности, в глазах испуг. Если это игра, то актриса она превосходная. Наше розовое чудо окружили звероватого вида парни в количестве четырех человек.

— Твои знакомые? — весело спросил я. Ответить она не успела, двери, моя и ее, распахнулись, и мою красотку выволокли из машины. Она отчаянно сопротивлялась и схлопотала затрещину. Какое мужское сердце это выдержит? Тип, что пасся возле моей двери, вел себя куда вежливее.

— Не суйся не в свое дело — и останешься цел, — сказал он. А я кивнул с придурковатым видом, мол, дело действительно не мое. Он собирался захлопнуть дверь, но я ударил по ней ногой, парень покачнулся, и нескольких секунд его замешательства мне оказалось достаточно, чтобы выскочить из машины, двинуть ему в челюсть, схватить за шею и нащупать пистолет за ремнем его брюк.

«Клоун», — с печалью подумал я, снял пистолет с предохранителя, буркнув:

— Как все серьезно…

Троица между тем волокла Маринку к джипу и не сразу обратила внимание на плачевное положение дружка. Пистолет мог быть не заряжен, вот я и пальнул в боковое стекло джипа, желая проверить, так ли это. Выстрел прозвучал оглушительно громко, троица замерла как по команде.

— Ты что, охренел? — с обидой спросил один из типов, а я вежливо предложил:

— Отпустите девушку. Пока я не снес башку этому придурку.

Придурок обмяк и вроде бы даже не дышал, поверив на слово, что так оно и будет. Троица в замешательстве переглядывалась, Маринка не стала ждать милости от судьбы, ловко двинула коленом в пах державшему ее парню, он разжал руки, а красотка рванула ко мне.

— Садись за руль, — сказал я и вновь обратился к троице: — Отгоните джип. Если я еще немного постреляю, милиция, в конце концов, появится. Как вы на это смотрите?

— Ты об этом пожалеешь, — грозно произнес один из парней, должно быть, долго тренировался, чтоб придать себе внушительности, но, несмотря на это, впечатления не произвел. Он кивнул своим дружкам, лысый здоровячок сел за руль джипа и сдал назад, освобождая нам дорогу. А я устроился со своим пленником на заднем сиденье. Маринка рванула с места. Она здорово нервничала, машина «гуляла» по дороге, и я решил, что за руль лучше сесть мне.

Когда мы, миновав парк, оказались на довольно широкой улице с освещенными витринами магазинов и кафе, я сказал:

— Останови, милая. — А когда она притормозила, выпихнул на тротуар парня, тщательно вытер его опасную игрушку и бросил ему. Марина перебралась на соседнее сиденье, а я устроился за рулем.

До ее дома мы ехали в молчании, дамочку слегка потрясывало, а я гадал, что это было: дешевый спектакль или в этом городе все лихие парни — недотепы. Я склонялся к дешевому спектаклю. Чтобы четверо вооруженных придурков не смогли справиться с одним безоружным, даже если этот безоружный ловкач и везунчик вроде меня? Однако Маринка была напугана всерьез. И это сбивало с толку. Моя интуиция помалкивала. Впечатление такое, что кто-то упорно втягивает меня в некую игру. Загадала мне загадку грудастая. Само собой, мне не терпелось ее разгадать. Жизнь вновь наполнилась смыслом. Смешно.

Влетев в дом, Маринка скрылась в ванной, откуда появилась со следами глубоких душевных переживаний на помятом лице. К тому моменту я уже отыскал бар в гостиной, выпил и был готов выслушать ее объяснения. Но она с ними не спешила.

— Кто эти типы? — выждав время, задал я вопрос.

— Я же говорила, в этом городе полно людей, которым не дают покоя мои деньги.

— А поконкретней?

— У моего мужа был приятель. Виктор Трофимов. У него ночной клуб в городе. Когда-то я там работала.

— У шеста вертелась?

— Ничего подобного, — обиделась она. — Я, между прочим, экономист по образованию.

«Может, и так, но постельный опыт у нее впечатляющий и приобретен, скорее всего, в том самом ночном клубе».

— Трофимов познакомил меня с будущим мужем. А когда Гены не стало… начал требовать, чтобы я уступила ему долю в бизнесе.

— А это никак не связано с безвременной кончиной твоего супруга? — невинно поинтересовался я.

— Прекрати! — заорала она.

— Тогда с какой стати он разевает рот на твое бабло?

— Он просто бандит. Понял? А я женщина, за которую некому вступиться.

— Успокойся, дорогая, — сказал я с улыбкой. — Теперь у тебя есть я. И нет проблем. Или почти нет.

— Ты принимаешь мое предложение? — округлив глазки, спросила она. — После того, что произошло?

— Именно поэтому. Я готов помочь тебе совершенно бесплатно. Придурки напугали мою девочку, и я им этого ни в жизнь не прощу.

Она заплакала, прижавшись ко мне. Я погладил ее по головке, обнял и поцеловал. Вышло трогательно.

— Ты останешься со мной? — прошептала она, как видно, считая меня законченным идиотом.

— Если ты захочешь, то на всю оставшуюся жизнь.

«Правда, никто не обещал, что она будет долгой», — мысленно закончил я.

— Я так тебе благодарна…

— Есть условие, — вновь улыбнулся я. — У меня возникли вопросы, и ты на них ответишь.

— Конечно. Что ты хочешь знать?

— Для начала: где находится ночной клуб господина Трофимова?

— Зачем тебе это? — нахмурилась она, а я удивился:

— Кто здесь задает вопросы?

Она назвала адрес, а я направился к двери.

— Ложись спать, милая. Возможно, я задержусь.

— Ты хочешь… да ты с ума сошел.

— Ничего подобного. Решать проблемы — занятие для мужчин. А ты выпей, расслабься и подумай о хорошем.

— Я тебя не отпущу. Это опасно. Ты же видел этих головорезов.

— Я не собираюсь затевать военные действия. Мы немного потолкуем, только и всего.

— Саша! — крикнула она, но я уже вышел из комнаты.

При мысли о ее розовой тачке мое мужское самолюбие взбунтовалось, я отправился в ночной клуб на такси и через двадцать минут уже выходил возле двухэтажного строения с яркой вывеской на фасаде. На парковке красовались оба джипа, с обладателями которых я недавно свел дружбу.

Я достал из кармана очки и водрузил их на нос. За стеклянными дверями пасся охранник. Мой внешний вид его почему-то смущал, вопрос смутил еще больше.

— Виктор Трофимов здесь?

— А-а… — начал он, заткнулся, снял с пояса рацию и, отойдя на пару шагов, вступил в переговоры с неизвестным. Через несколько минут в холле появились двое моих знакомцев.

— Ну, ты и наглец, — сказал один из них, покачал головой и с усмешкой добавил: — Идем. — И мы пошли по коридору. — У тебя зубы свои или вставные? — не унимался здоровячок.

— Мои, и на редкость здоровые. Всего-то две пломбы.

— Это ненадолго.

— Я стараюсь не позволять себе волноваться по этому поводу.

— Сегодня тебе просто повезло.

— Ага, — кивнул я. Забежав вперед, здоровячок распахнул дверь, и я оказался в кабинете, отделанном с большим шиком. Возле камина из белого мрамора стоял широкоплечий мужчина лет тридцати пяти с темно-карими глазами на смуглом лице, которые давно уже научились ни на что не реагировать. Дорогой костюм, белоснежная рубашка. Руку, которую он вальяжно держал на каминной полке, украшали два перстня.

— Ты тот самый тип, что навалял моим парням? — сказал он голосом человека с хорошим пищеварением и полным отсутствием долгов. И кивнул на кресло. Я с радостью воспользовался приглашением и стал увлеченно его разглядывать. Он мне нравился. Такие обычно живут со вкусом. Он молчал, и я никуда не торопился, мы пялились друг на друга и конца этому не предвиделось. Он не выдержал первым: — Я смотрю, ты у нас молчун.

— Я долгое время был женат, набрался опыта.

Он весело засмеялся.

— Откуда тебя черт принес? — Я сделал неопределенный жест. — Ты пришел поглазеть на меня? Может, выпьешь перед уходом?

— А я ухожу?

Он наблюдал за мной с одобрением. Ему еще предстояло разочароваться во мне.

— Ты отнимаешь у меня время, — вздохнул он. — А время, как известно, деньги. Говори, зачем пришел, или проваливай.

Я достал сигарету и не спеша закурил.

— Я приехал в этот город отдохнуть. Немного поваляться на солнышке, в общем… приятно провести время. Познакомился в баре с девчонкой, титьки которой мне пришлись по вкусу.

— Это точно, — хмыкнул он. — Титьки у нее выше всяких похвал.

— Мне на хрен не нужны неприятности, — продолжил я. — Но они вдруг возникли на второй день знакомства. Обсуждать что-либо с бабами — глупая затея, и я пришел к тебе в надежде, что ты мне растолкуешь, во что я влип. Если твои претензии к пышногрудой обоснованны, я готов свалить из города прямо сейчас. Если нет… если нет, лучше тебе оставить девчонку в покое.

— Она что-то значит для тебя? — вроде бы удивился он и добавил с усмешкой: — На второй день знакомства.

— Я придерживаюсь точки зрения, что за грехи надо платить, а за удовольствие — расплачиваться.

Он отлепился от камина, прошел к бару и налил коньяк в два бокала, подошел и протянул один мне.

— За твое здоровье. За его остатки. — И взглянул с любопытством: ему, похоже, было интересно, сколько я еще проживу. Мы выпили и вновь уставились друг на друга. — Что за историю она успела для тебя придумать? — спросил он.

— Я же сказал, что не веду серьезных разговоров с бабами. Зачем, по-твоему, я сюда явился?

— Ладно, объясню в трех словах, как обстоят дела. С Мариночкой мы знакомы давно. У нее масса достоинств, но есть и пороки. Один из них — игра. Девочка она азартная и деньги просаживала с размахом. И здорово мне задолжала.

— Тебе? Здесь что, подпольное казино?

— Надеюсь, тебя это не смущает?

Меня это не смущало.

— В общей сложности набежало сто штук зеленых. Пока был жив ее муж, я терпел. Но сейчас ей ничто не мешает расплатиться со мной. Мне надоели ее увертки, и сегодня я решил дать ей понять, что шутить не намерен. Я не могу позволить какой-то бабе водить меня за нос. Как видишь, ты можешь свалить из этого города прямо сейчас.

— У тебя есть ее расписки? — спросил я.

— Нет, — покачал он головой.

— Ты не похож на парня, который отстегнет сто штук зеленых в долг под честное слово.

— Видишь ли, я тоже любил прикорнуть на ее роскошном бюсте, и брать с нее расписки было как-то неудобно. Потом любовь прошла, а долг остался. Вот и все.

— А этот самый долг никак не связан с кончиной ее супруга?

— Не понял, — тихо произнес он, голос похолодел, как обед в кафетерии.

— А ты пораскинь мозгами.

В его глазах появилось беспокойство, всего на мгновение, но и этого было достаточно, чтобы понять: все так и есть.

— Не знаю, что она успела тебе наболтать, но это карточный долг.

— Ясно, — сказал я, поднимаясь.

— Вали из города, ковбой, — сказал он мне вдогонку. — Не то очень скоро мы опять встретимся.

— Ага, — кивнул я. — Предупреди заранее, чтоб я успел пулемет смазать.

Он весело засмеялся, а я поторопился закрыть дверь.

В коридоре паслись здоровячки, их, похоже, удивило, что я вышел из кабинета на своих двоих. Они увязались за мной, вышли на улицу, где меня ожидало такси, и тут один из них не выдержал.

— Ты здорово пожалеешь, — зловещим шепотом начал он, а я перебил:

— Даже спорить с тобой лень. Отвали. — И сел в машину.

Итак, нет никакой загадки. Трофимов — бывший любовник моей пышногрудой, ей надоел муж, а парень разевал рот на его денежки, и они сошлись во мнении, что дядя задержался на этом свете. Витенька помог ему свалиться с балкона, но красотка вдруг заартачилась. И что теперь делать бедолаге? Самому на себя ментам доносить? А малышка не промах. В самом деле, ничто не мешает мне уехать из города прямо сейчас. Но тут зашевелилась моя пресловутая интуиция. «Все не так просто, — шептала она. — Зачем-то ты им понадобился». И вместо того чтобы ехать в гостиницу, я отправился к Маринке.

Она ждала меня на веранде, услышав, как подъехала машина, бегом припустилась навстречу, повисла на шее, жарко шепча:

— Сашенька…

А мне захотелось вбить ей это слово назад в горло вместе с зубами, потому что опять явились тоскливые мысли о другой женщине… Узнай она, чем я сейчас занимаюсь, непременно бы сказала: «Ты спятил, Саша». Так и есть. Я ищу смысл жизни там, где его и быть не может.

Задвинув непрошеные мысли куда подальше, я трепетно обнял пышногрудую.

— Я чуть с ума не сошла от страха, — продолжала шептать она.

— Я ведь сказал: ни о чем не беспокойся.

— Ты его видел? — отстранившись, деловито спросила Маринка, я кивнул. — И что?

— Он из тех мальчиков, что больше всего на свете любят отрывать мухам крылышки.

— Что он сказал тебе?

— Ты ему здорово задолжала.

— Вот скотина, — хмыкнула она. — Я не брала у него ни копейки. У меня нет долгов.

— А пороков? — спросил я.

— В каком смысле?

— Ну, может быть, игра…

— Вот, значит, что он придумал… Я равнодушна к игре. И у меня нет долгов. Ты понял?

— Конечно, дорогая.

— Идем в дом, расскажешь мне подробно о вашем разговоре.

Конечно, я рассказал. Она то и дело возмущенно меня перебивала. По ее версии, Трофимов обычный вымогатель, а она несчастная одинокая женщина. Я вторично заверил, что с этого дня она не одинока.

Утром я съездил в гостиницу за вещами и занял комнату по-соседству с Маринкиной спальней. Два дня ничего не происходило. Я плавал в бассейне, грелся на солнышке и трахал хозяйку. Трофимов себя никак не проявлял, сомнительно, что мое появление так на него подействовало. Подобная жизнь наскучила бы очень скоро, мне-то уж точно, но распирало любопытство: что задумала моя пышногрудая. В доме, кроме нас двоих, постоянно жили две женщины — кухарка и горничная — и недотепа-охранник. По тому, как он временами пялился, становилось ясно: за хозяйские титьки он в прошлом не раз держался, и мое появление для него как кость в горле. Если у нее под боком этот тип, с какой стати понадобился я? Об этом пока оставалось лишь гадать, с выводами я не торопился, уверенный, что очень скоро события начнут развиваться. Так и вышло.

В субботу мы завтракали на веранде, Маринка сидела напротив, пила кофе и вдруг спросила:

— Ничего не хочешь рассказать о себе?

— С какой стати? — удивился я.

— Женщины любопытны, — пожала она плечами. — Я навела о тебе справки. Ты ведь не станешь возражать, что с моей стороны это разумная предосторожность? Так вот. Настоящий Максимов Александр Леонидович сейчас находится в Казани. Не удивляйся, у меня есть необходимые связи.

«А вот это вряд ли. Зато необходимые связи наверняка есть у Трофимова». Я кивнул, соглашаясь. Это ее задело. Должно быть, не такой реакции она ждала.

— Кто ты такой? — зло спросила она.

— Если я здесь с чужим паспортом, глупо ждать, что я отвечу на этот вопрос.

Она тут же вспомнила о роли несчастной девочки, напустила в глаза тумана и перешла на жалобный шепоток:

— Но ты ведь должен понять…

— Ничего я тебе не должен, — перебил я, а она всхлипнула и очень натурально заревела. Я погладил ее ладонь и улыбнулся пошире. — Ну, хорошо, хорошо. Видишь ли, милая, совсем недавно я работал охранником у одного богатого засранца. Он с утра до вечера ковал свое светлое будущее, иногда и ночь прихватывал, а молодая жена дурела от безделья в загородном особняке. Так как я безвылазно торчал в том же доме, то заразился чужой дурью, и мы пару раз оказывались в одной постели. Дядя об этом узнал и сильно разгневался. Дамочка вовсе не собиралась променять богатого муженька на парня вроде меня и поспешила покаяться. Ее послушать, так я тянул бедняжку в постель едва ли не силой. В общем, весь праведный гнев обрушился на меня. И я счел за благо смыться подальше, а чтобы найти меня было нелегко, воспользовался чужим паспортом. Вот и все.

— Интересная история, — усмехнулась Маринка.

— Главное — правдивая. Женщины не только любопытны, но и болтливы. Так что для тебя я по-прежнему Максимов Александр Леонидович.

— Два дня назад в гостинице «Альбатрос» убили какого-то типа, — пристально глядя на меня, заявила она.

— Да?

— Говорят, он пластический хирург.

— Кому-то не приглянулись большие титьки?

Она помедлила немного, отодвинула чашку.

— Ты здесь под чужим именем, в гостинице по соседству с той, где ты жил, убивают пластического хирурга с сомнительной репутацией, а у тебя свежие шрамы. — Я усмехнулся, а она испуганно отпрянула. — Не смотри так…

— Не повторяй больше подобной ерунды, — сказал я. Дуреха даже не догадывалась, как рисковала. Не для того я обзавелся новой рожей, чтобы возникли старые проблемы.

— Извини, — пробормотала она. А я подумал, что было бы жаль прерывать игру на самом интересном месте, и решил не спешить, улыбнулся ласково, Маринка малость приободрилась. — Трофимов далеко не самая большая моя проблема, — произнесла она и замолчала.

— Я слушаю, слушаю.

— Муж не оставил завещания. Он обманул меня, сказал, что подписал все бумаги, а на самом деле…

Я мысленно усмехнулся. «Как же ты так лопухнулась, милая? Отправила муженька на тот свет, даже не взглянув на документ с печатью и подписью? Непростительная беспечность».

— У него есть дочь от первого брака, практически идиотка. Но теперь идиотка унаследует половину всего, что оставил муж.

— Думаю, что и половины тебе хватит на приличную жизнь. Нет?

— Дело не в этом… — поморщилась она. — Речь идет о бизнесе. Мой муженек только тем и занимался, что пьянствовал да шлялся по бабам. А я семь лет вкалывала как проклятая. Понимаешь? Этой дуре двадцать лет, мозгов как у овцы, зато гормоны вовсю бушуют. Она кинется на шею первому встречному, и что тогда делать мне? Ты понимаешь, что речь идет о деле всей моей жизни?

— Как не понять. Скажи, милая, от меня ты чего хочешь?

Чего она хочет, понять нетрудно. Дамочка решила, что крепко держит меня за яйца и я избавлю ее от необходимости делиться с падчерицей. В принципе я не видел в этом ничего особенного. Люди охотно лишают друг друга жизни и по меньшему поводу. Я был даже не против помочь ей. Почему бы и нет? Вот только тон она взяла неверный, решив, что может диктовать условия. Забудь об этом, милая. Оставался еще вопрос: зачем ей понадобился я? У нее под боком Трофимов и дурень-охранник по имени Павел. Вполне могли разделаться с двадцатилетней девчонкой. Если падчерица внезапно скончается, дурак поймет, кому это на руку. Трофимов вряд ли захочет рисковать второй раз, да и охранник должен понимать, что в списке подозреваемых окажется на первом месте. Выходит, им нужен козел отпущения. И на эту роль выбрали меня. Я едва сдержался, чтобы не расхохотаться в голос.

— Мне нужен надежный человек… которому я могу доверять. Абсолютно.

— Считай, ты его уже нашла. Тип, с которым я видел тебя в баре, адвокат?

— Да, — кивнула Маринка. — Я пробовала с ним договориться, бесполезно. Муж врал, что все завещал мне. Его дочь получала бы деньги на содержание. Вполне приличные. Уверяю тебя, ей бы за глаза хватило. Я не собиралась бросать девчонку, но мне надо сохранить свой бизнес.

— Ты хочешь, чтобы я ее пришил? Я правильно понял?

— Саша… — тяжко вздохнула она, вновь испугавшись. — Ты же понимаешь, я никому не могу довериться. Лишь близкому человеку. Я заплачу столько, сколько скажешь. Возможно, деньги тебя действительно не интересуют… если ты захочешь остаться со мной, я буду счастлива. На любых условиях.

«А мне-то сколько счастья привалило, пожалуй, полет с балкона в бассейн и то предпочтительнее».

— Проще всего было бы послать тебя к черту, — сказал я. — Но есть проблема. Откажись я от твоего предложения, ты, чего доброго, таких дров наломаешь, что мигом окажешься в СИЗО. А это не самое подходящее место для свиданий. Кажется, я к тебе здорово привязался.

Она благодарно улыбнулась и даже похорошела от удовольствия.

— Ты сделаешь это? — спросила едва слышно.

— Для тебя — все, что угодно. Но время и место я выберу сам. Будешь надоедать и лезть с советами — пошлю к черту. Уяснила?

— Конечно, — кивнула она. — Господи… Саша, я люблю тебя, — и залилась счастливыми слезами.

В тот же день мы отбыли в пансионат, где отдыхала Маринкина падчерица. Звали ее Машкой, но с детских лет к ней прилипло другое имя или прозвище — Муся. После безвременной кончины отца девчонка впала в депрессию, и заботливая мачеха отправила ее лечиться минеральными ваннами и кислородными коктейлями. Мы поехали за ней втроем. Пашка в роли шофера. Всю дорогу он пристально вглядывался в зеркало — то ли в самом деле чего-то опасался, то ли старался для меня.

Маринка скрылась в трехэтажном здании пансионата, а мы с ним курили, устроившись в тенечке. Ждать пришлось довольно долго. Наконец появилась Маринка, одной рукой везла чемодан, второй ухватилась за ладошку длинной худой девчонки в нелепом цветастом платье. Одели ее, точно насмех, как будто она дитя малое, а не девушка двадцати лет. Впрочем, выглядела она шестнадцатилетней. Ключицы торчали, ноги и руки до того тощие, словно она двигает не из пансионата, а из холерного барака. Волосы ей стриг затейник, они были редкого пепельного цвета и торчали во все стороны. Не скажешь, что она совсем дурнушка, но близка к этому. Глазищи в пол-лица должны были ее красить, но казались до того пустыми, что скорее портили. Такое впечатление, что девчонка абсолютно погружена в себя, ничего не видит и не слышит вокруг. Наркотой ее здесь, что ли, накачали? Или она в самом деле почти что идиотка?

— Здравствуй, Муся, — приветствовал ее Павел, взял чемодан и запихнул его в багажник. Развернувшись к девчонке, Маринка сказала:

— Это Саша. Он будет жить в нашем доме. — И ткнула в меня пальцем.

— Привет, — сказал я. Она была почти одного со мной роста. Надень она туфли на каблуках, точно бы сравнялась со мной. Вскинула голову и посмотрела мне в глаза, а я почувствовал легкое беспокойство. Что-то в ней было не так. И дело тут вовсе не в наркоте или врожденном идиотизме. Дурой она не была. Взгляд стал внимательным, а чувство было такое, точно мне нахально лезут в душу и там копошатся. — Как отдохнула? — задал я вопрос. Она вдруг протянула руку и коснулась моих губ. Едва заметно кивнула. — Тебе понравилось здесь? — Вновь кивок, а до меня наконец-то дошло: девчонка глухонемая.

— Поехали, — сказала Маринка, с некоторым неудовольствием наблюдая за этой сценой. Муся села рядом с водителем, мы сзади. — Вот такое сокровище мне досталось, — пробормотала моя пышногрудая и сжала мою ладонь.

Надо сказать — о падчерице она проявляла трогательную заботу. Если бы я не знал о ее намерениях, скорее всего, решил бы, что девчонку она по-своему любит. О том, как к ней относится Муся, оставалось лишь гадать. Всю дорогу она вроде бы дремала, пребывая в собственном мире и мало реагируя на окружающих. Так мне казалось. Когда машина остановилась возле дома, Муся быстро поднялась по ступенькам и скрылась в одной из комнат. Как видно, в нашей компании она не нуждалась.

— Что скажешь? — со вздохом спросила Маринка, села в кресло на веранде и закурила. Я пожал плечами. — С ней занимался учитель. Она умеет читать и писать, но азбуку глухонемых так и не освоила. Я, между прочим, училась вместе с ней. Оказалось, напрасно. Она не желает ни с кем общаться. Зато неплохо читает по губам. Иногда я думаю, что она просто прикидывается, а на самом деле все слышит. Но это, конечно, глупость.

— Она знает о том, как обстоят дела с завещанием? — задал я вопрос.

— Вряд ли. Мы с ней это не обсуждали. По-моему, о деньгах она вообще не думает, — усмехнувшись, сказала Маринка и, точно опомнившись, добавила: — Но доброхоты, конечно, найдутся. Просветят. И тогда…

— Значит, нам следует поторопиться, — сказал я.

Вечером, выйдя на веранду, я застал Мусю, сидящей за столом перед шахматной доской.

— Можно? — спросил я, устраиваясь напротив, она кивнула.

Мы сыграли три партии, и все три я продул. Не потому, что желал свести с ней дружбу, она действительно здорово играла. Взгляд ее был устремлен на шахматные фигуры, но, когда она поднимала голову, мне становилось не по себе. Было что-то в ее глазах… тревожное. Закончив очередную партию, Муся написала в блокноте, что лежал у нее под рукой, «Спасибо» и улыбнулась мне.

— Ты хорошо играешь, — кивнул я, а она опять улыбнулась. — Почему ты не учишься говорить? — спросил я, вспомнив слова Марины. — Я имею в виду так, как говорят глухонемые. — Муся хмуро размышляла о чем-то, я решил, что вопрос она не поняла, тут она вновь взяла авторучку и написала: «Не хочу. Это выглядит жалко». — Зато ты могла бы… — начал я, но она, как там, у машины, коснулась рукой моих губ и покачала головой. — Тебе виднее, — кивнул я.

Следующие три дня мы довольно много времени проводили вместе. Маринка с утра уезжала в офис, а мы обретались возле бассейна или на веранде под наблюдением Пашки, который жался по углам, предпочитая не показываться нам на глаза. Конечно, он следил за нами, а по вечерам являлся с подробным отчетом к грудастой.

Мы играли в шахматы, один раз мне удалось выиграть, Муся улыбнулась, а у меня возникло чувство, что выигрыш вовсе не моя заслуга. Девчонка просто решила меня порадовать. Не скажу, что я большой любитель шахмат, но чем еще занять себя в компании глухонемой? А оставлять ее одну мне не хотелось.

Уже через день она практически не отходила от меня ни на шаг. Странное дело, но ее присутствие вовсе не было в тягость. «Убогих тянет к убогим, — мысленно усмехался я. — Вот мы и нашли друг друга». Я смотрел, как она выходит из бассейна, длинная, нескладная, с квадратными коленками, и пытался представить: каково это, жить в мире, где всегда царит тишина? Где люди не могут запудрить тебе мозги словами, и ты оцениваешь их только по поступкам. Девчонка очень наблюдательна, это я понял сразу. На Пашку она смотрела едва ли не с жалостью, он вряд ли это замечал, а если бы вдруг обратил внимание, то очень бы удивился. Интересно, что она думала обо мне? Очень скоро я смог узнать об этом.

Мы закончили очередную партию, и Муся написала в блокноте: «Ты добрый».

— Решила, что я нарочно поддаюсь? — спросил я.

«Нет, — написала она. — По-другому. Ты не считаешь меня калекой».

Это здорово разозлило, может, потому, что я ей поверил. Полдня после этого я мысленно повторял «добрый» и зло усмехался. Но злился я, конечно, не на нее. Рядом оказался человек, которому не жаль было потратить на нее время, и девчонка была мне признательна. Вот и все. Ей невдомек, почему я это делаю, так что ее проницательность в этот раз не сработала.

Через два дня я решил, что торчать все время в доме ни к чему, мы выбрались в город. Болтались по набережной, потом в парке. Обедать отправились в ресторан. Она держала меня под руку и выглядела очень забавно. Постоянно оглядывалась, точно проверяя, смотрит на нас кто-то или нет. Напускала на себя вид серьезной дамочки, даже пригладила свои вихры и накрасила губы. Я посмеивался, а она улыбалась мне в ответ. Она отлично читала по губам, я говорил, а она исписывала блокнот ответами. Писала крупно, с большим количеством ошибок, я их исправлял, и тогда она начинала смеяться. Это было что-то вроде игры, которая увлекла обоих. В тот день она была в сарафане с дурацкими рюшами и выглядела школьницей-подростком. На ногах сланцы.

— Давай купим тебе туфли, — предложил я, и мы зашли в ближайший торговый центр.

У нее оказался сороковой размер, стопа длинная и широкая, я подумал, что она похожа на лягушонка из мультика. Туфли ее не украсили, Муся шла на полусогнутых, то и дело спотыкаясь. Сланцы мы оставили в магазине. Когда наконец-то нашли подходящие туфли, девчонка так и отправилась в них, но, быстро измучившись с непривычки, сняла их и теперь шлепала рядом по асфальту босыми ногами, прижимая туфли к груди. И улыбалась. Счастливо. А я думал, вряд ли она проживет долго с такой-то мачехой. Не я, так найдется кто-нибудь другой. Моя пышногрудая не успокоится. Муся повисла на моем локте, руки ее были заняты, и она решила обойтись без блокнота, губы ее шевелились, но я не разобрал ни слова. Она в досаде что-то промычала и стала размахивать руками, а я подумал, что это действительно жалко, и зачем-то обнял ее.

Когда мы в ожидании Маринки пили чай на веранде, Муся написала в блокноте: «Ты ее любишь?»

— Не твое дело, — ответил я зло. Она нахохлилась и сидела так, не поднимая глаз, пока я не ткнул ее в плечо и не заметил с усмешкой: — Ты сейчас похожа на пингвина.

Она вскочила и, расставив руки, принялась кружить вокруг меня, семеня по-птичьи. Я засмеялся, и она тоже, а в глазах стояли слезы.

На третий день Маринка не выдержала. Устроив голову на моем плече, заметила осторожно:

— Вы подружились.

— Я стараюсь, — кивнул я. Она немного помедлила и все-таки спросила:

— Тебе это не помешает?

— С чего вдруг?

— Знаешь, по-моему, она в тебя влюбилась, — приподнявшись на локте, Маринка заглядывала мне в глаза, ожидая реакции.

— Так это хорошо, — ответил я с усмешкой.

— Хорошо? — В ее голосе была растерянность.

— Конечно. Вдруг убивать ее не потребуется и она сама нам поможет? Например, вскроет себе вены от несчастной любви.

— Иногда ты меня пугаешь, — сказала грудастая, и я ей поверил. Наверное, это были первые правдивые слова с момента нашего знакомства.

— Избавиться от девчонки не проблема, — терпеливо начал объяснять я. — Куда важнее, что будет потом. Если несчастный случай кому-то покажется подозрительным, мы окажемся первыми в списке подозреваемых. Так что в наших интересах, чтобы девчонка вообразила бог знает что, а затем почувствовала разочарование, несовместимое с жизнью. — Я весело подмигнул Марине, но это ее отнюдь не успокоило. Скорее наоборот.

— Ты… — начала она, но вовремя замолчала.

— Продолжай, — хмыкнул я, приглядываясь к ней. Она поспешно отвела глаза. — Ясно, — сказал я, поднимаясь. — Сейчас ты думаешь примерно следующее: когда девчонки не станет и мы счастливо соединим свои судьбы, не придет ли мне в голову мысль точно так же избавиться от тебя.

— Я так не думаю, — ответила она запальчиво.

— А зря. Я бы подумал. По этой причине и не женюсь на тебе. Слишком велико будет искушение.

— Ты сумасшедший, — сказала она с обидой.

— Нет, просто привык быть один.

— Но ведь когда-нибудь… когда-нибудь появится женщина, с которой тебе захочется остаться?

— Думаю, куда раньше появится тип, который выстрелит мне в спину.

— Да, — подумав, кивнула Марина. — Только так тебя и могут убить. В спину.

«Не жди, что я тебе ее подставлю», — подумал я и улыбнулся.

— Лучше скажи, как там Витенька? Не досаждает?

— Нет. Ты сумел произвести впечатление.

«Это вряд ли. Интересно, насколько хватит ее терпения?» Я был бы не прочь, случись это как можно раньше. Безделье тяготило. Хотя дело скорее было в другом. Дело было в Мусе. Теперь мне казалось, что она вовсе не дурнушка. Смешная, конечно, но смотреть на нее мне куда приятней, чем на мою грудастую. Куда это заведет, сообразить нетрудно.

Днем мы вновь болтались по городу, а, вернувшись домой, играли в шахматы возле бассейна. Муся вдруг уставилась на меня и про шахматы вроде бы забыла.

— Твой ход, — сказал я, она взяла блокнот и написала: «Ты ангел». — Дура, — ответил я.

«Я знаю, — рука ее дрожала, когда она торопливо выводила слова авторучкой, буквы корявые, большие. — Ты ангел. Ангел смерти. Но я не боюсь».

— Что это пришло тебе в голову? — спросил я, но теперь она сидела, уткнувшись взглядом в стол, и ничего не поняла. Я схватил ее за подбородок и повторил: — Что это пришло тебе в голову?

«Я не боюсь, — размашисто написала она. — Всего несколько дней, ладно?»

А я ее ударил. Не больно, но она все равно заплакала, таращилась на шахматы и глотала слезы. Я взял ее блокнот и написал: «Ничего плохого не случится». Она прочитала и кивнула, благодарно улыбнувшись, а я, злясь на себя, вырвал листы из блокнота и сунул их в карман. Насчет ее проницательности я не ошибся, она все прекрасно понимала или догадывалась. Я подумал и спросил:

— Ты знаешь, кто убил твоего отца?

Она опять кивнула. И потянулась за блокнотом, чтобы написать имя. Но я ее остановил. И перевел взгляд в сторону Пашки, который наблюдал за нами, сидя на веранде.

— Будь осторожна.

Пришла пятница, и Маринка сказала:

— Почему бы нам не отправиться на морскую прогулку? У меня есть яхта. Не помню, когда последний раз выходила на ней в море. Как тебе идея?

— Отличная, — сказал я. — Сегодня отправимся?

— Почему бы и нет? Будем любоваться звездами и любить друг друга.

— Тогда стоит взять с собой Мусю. Пусть девчонка позавидует нашему счастью.

— Ты думаешь… — Маринка сделала вид, что пребывает в нерешительности, а я был уверен: не предложи этого я, она с легкостью нашла бы предлог взять девчонку с собой. Как видно, ожидание ее тоже тяготило.

Яхта оказалась довольно большой, команда — три человека. Мы приехали на пристань вчетвером: я, Муся, Маринка и Павел. Муся упорно избегала моего взгляда, уверен, девчонка, как и я, чувствовала: все произойдет сегодня. Мы поднялись на борт. Присутствие охранника, по мнению Маринки, не должно меня насторожить. И не насторожило. Однако с его стороны довольно самонадеянно рассчитывать, что он справится со мной в одиночку. Парень он недалекий, но опасливый. Рассчитывает на помощь кого-то из экипажа? Я присматривался к троице, пока они сновали рядом, готовясь к отплытию. Капитан — мужик лет шестидесяти, второй — чуть помоложе, третий из команды совсем еще пацан, вряд ли ему исполнилось двадцать. Никто на роль добровольного помощника не годился. На Павла они косились скорее с неприязнью, непохоже, что их связывают добрые чувства. Хотя я мог ошибаться, и здесь собралась дружная компания. Ничего, скоро узнаем.

Мы шли на яхте вдоль берега. К ужину стол нам накрыли на палубе.

— В чем дело, милая? — понаблюдав за Мусей, спросила Маринка. — Ты ведь любишь кататься. Разве нет? Почему такой хмурый вид?

Муся не удостоила ее ответом, смотрела куда-то поверх ее плеча.

— Как мне надоела эта юродивая, — буркнула Маринка, отворачиваясь. — Зря мы взяли ее с собой.

Интересно, что они задумали? Будь я на месте пышногрудой, избрал бы самый простой способ избавиться от Муси: похищение с целью выкупа. Девчонку увозят в неизвестном направлении во время прогулки по городу и требуют деньги, Маринка обращается в милицию. А дальше примерно так: деньги собраны, но в день передачи выкупа похитители, внезапно что-то заподозрив, на встречу не являются. Девчушка исчезает вместе с ними, и больше уже никто никогда ее не видит. По крайней мере, живой. Мачеха вне подозрений. Даже если они возникнут, доказать ее связь с похитителями будет нелегко. Вся грязная работа достается компаньону, а она в стороне. Скорее всего, именно это его и останавливает. Маринка в стороне, и очень вероятно, что о его услуге быстро забудет. Выколотить деньги из пышногрудой будет нелегко: не самому же себя ментам закладывать, а запугать ее непросто. Если подобный сценарий развития отношений с любовником Маринка уже один раз задействовала, избавляясь от благоверного, второй раз он вряд ли сработает. Каким бы дурнем Пашка ни был, а подумать о том, что его разведут, как недавно развели Витеньку, просто обязан. Скорее всего, по этой причине похищение девчонки и не показалось стоящей идеей. Он решил, что Маринка должна участвовать в убийстве наравне с ним, тогда уже с крючка не сорвется.

Муся поднялась из-за стола и не спеша направилась в каюту. Маринка хотела пойти за ней, но я этому воспрепятствовал.

— Оставь ее в покое.

— Скажи, как долго ты еще намерен ждать? — зашипела она.

— А куда мы торопимся? Тебе уже надоела моя компания?

— Не болтай чепухи. Я нервничаю, и это понятно. Хочешь выпить? — спросила она гораздо спокойнее.

— Разумеется.

— Сейчас принесу.

Она скрылась в кают-компании, откуда вернулась с двумя рюмками и бутылкой коньяка. Павел сидел в шезлонге на другом конце палубы, глаз с нас не спускал. Стоя ко мне спиной, пышногрудая разлила коньяк в два бокала, один протянула мне. Пододвинула поближе плетеное кресло и прижалась головкой к моему плечу.

— Как красиво.

Огненный шар солнца спускался в море, быстро темнело.

— Да, красиво, — кивнул я. Глядя на меня, она сделала глоток из своего бокала.

— Отличный коньяк. Что скажешь?

— Скажу, что ты прекрасна, — ответил я, целуя ее. Быстрый взгляд на мой бокал. Надо быть сдержаннее, милая. Я сделал вид, что выпил немного, она едва заметно нахмурилась, когда я поставил бокал на стол. Я вновь обнял ее. Через минуту поднялся, прихватив бокал. — Идем, посмотрим на береговую линию. Это должно быть красиво.

«Не стоит возбуждать ее подозрений. Все в порядке, милая. Я иду за тобой, прихлебываю коньяк и любуюсь огнями на берегу». Пашка не рискнул тащиться за нами, тоже не хочет возбуждать подозрений. И правильно. Я прижал ее спиной к своей груди и доверительно сообщил о своем желании поскорее затащить ее в постель. Это позволило без труда выплеснуть коньяк за борт. Если я перемудрил и ничего сыпануть туда Маринка не успела, очень жаль, коньяк у нее действительно выше всяких похвал.

Мы вернулись к своим креслам.

— А где твой бокал? — спросила моя красавица.

— Оставил его рядом с шезлонгом.

— Принести?

— Зачем? Будем пить из одного бокала. Кстати, вкус у коньяка был довольно странный.

Она переменилась в лице, но тут же улыбнулась.

— Странный? Что ты имеешь в виду?

— Да ничего. Выпил без всякого удовольствия. Хотя я не большой знаток коньяка. Твои губы куда слаще…

Пашка исчез, а, вернувшись, кивнул, встретившись с Маринкой взглядом. Она повеселела, болтала всякую чушь, присматриваясь ко мне. Через некоторое время я стал клевать носом.

— Нам не пора на покой, дорогая?

— Ты хочешь спать?

— Я хочу тебя.

Мы поднялись и пошли к каюте, меня мотнуло, и я сказал с удивлением:

— Похоже, меня укачало.

— Такое иногда бывает, дорогой.

Она трогательно меня поддерживала, и мы очень быстро оказались в каюте. Я с облегчением свалился на постель. Некоторое время пышногрудая сидела рядом, наблюдая за мной. Взглянула на часы. Прикрыв лицо рукой, я видел, как она поднялась, шагнула к двери, выключила свет. Дверь захлопнулась, и все стихло. Примерно полчаса ничего не происходило. Мерно работал двигатель, потом к этому звуку прибавился еще один, но довольно быстро прекратился. Пора выяснить, что происходит. Я поднялся, осторожно подошел к двери. В коридоре раздались шаги, пришлось вновь устроиться на постели. Дверь приоткрылась, сквозь щель пробивался свет из коридора. «Я сплю, ребята, вам не о чем беспокоиться». Свет исчез. Вновь шаги — и тишина.

Я выбрался на палубу. В рубке двое из команды о чем-то лениво разговаривали. В кают-компании горел свет, окна остальных кают были темными. Послышался слабый всплеск. Перегнувшись через перила, я вглядывался в темноту, тихий скрип и вновь всплеск. А потом я различил моторную лодку, быстро приближавшуюся к яхте. Мотор ее не работал, шла она на веслах. В лодке находилось двое, по крайней мере, я видел два силуэта. Лодка поравнялась с кормой и скрылась из поля зрения. Ну вот, и подмога пожаловала. Раздались шаги, я прижался к стене и в свете фонаря увидел паренька из команды. Навстречу ему от кормы шла Маринка.

— Какая прекрасная ночь, — сказала она громко.

— Все в порядке? — спросил паренек.

— Да-да, не беспокойтесь.

Он направился к рубке, а Маринка вновь вернулась на корму. На фоне освещенного окна кают-компании я увидел силуэт мужчины, но разглядеть его как следует не успел. Следом, ссутулившись, шел Пашка, за ним пышногрудая. Моторка, на которой прибыл гость, покачивалась на слабой волне, весла были убраны, второй тип подниматься на яхту не стал. Расстояние между яхтой и лодкой быстро увеличивалось. Итак, прибыл гость, значит, на яхте их теперь двое: он и Пашка. Маринку в расчет не берем. Хотя, такие, как она, способны удивить. Я еще некоторое время продолжал наблюдать за лодкой, пока она не скрылась в темноте, и прикидывал возможные варианты развития событий. Один из них мне очень не понравился, и я поспешил к каюте, где сейчас должна находиться Муся. Рывком распахнул дверь. Муся лежала на постели, извиваясь по-змеиному, одеяло на полу, простыня сбилась на сторону. Ее лица я видеть не мог, его закрывала подушка, которую держал Пашка, навалившись на нее всем телом. Стиснутыми кулачками девчонка молотила его по спине, а он был так поглощен своим делом, что даже не услышал, как я вошел. Я обхватил его за шею и резко дернул. Парень обмяк и свалился мне под ноги. Муся отбросила подушку, хватала ртом воздух и таращилась на меня.

— Тихо, — сказал я. И для верности приложил палец к губам.

Она резко поднялась, увидела Пашку на полу и вроде бы надумала хлопнуться в обморок. Я не имел ничего против. У меня не было времени с ней возиться, и я не хотел что-либо объяснять. Но вместо того, чтобы отключиться, она прижалась ко мне, вцепившись руками в мои плечи, и теперь мелко-мелко дрожала.

— Ну, хватит, — сказал я, скорее для себя. Уткнувшись носом мне в грудь, моей физиономии она видеть не могла. Я резко отстранился, сгреб блокнот, что лежал на столе, включил ночник и написал: «Идем в мою каюту».

Она кивнула. Я взял ее за руку и поволок за собой. Втолкнул в каюту, ухватил за подбородок и сказал:

— Запрись на щеколду. И не выходи до утра. — Она испуганно покачала головой. Пришлось тряхнуть ее как следует. — Ты поняла? Ничего не бойся.

Она что-то промычала в ответ, шевеля губами, как будто забыла о своей немоте, может, и вправду забыла. Таращила на меня глаза и мычала, а слезы катились из глаз горохом. Жалкая, некрасивая. Наверное, поэтому я обнял ее и быстро поцеловал. И толкнул на постель, торопясь прекратить все это. Она потянулась за своим блокнотом, а я повторил:

— Запри дверь. — И вышел в коридор. Подождал немного. Дверь она все-таки заперла, и я, вздохнув с облегчением, направился к кают-компании. Оттуда доносились голоса, едва слышные. Я очень аккуратно приоткрыл дверь. Прямо напротив меня возле бара стоял Витенька. Пышногрудая, нахохлившись, сидела в кресле в трех шагах от него.

— Не слишком долго он возится? — спросила она недовольно.

— Прекрати дергаться. Все идет по плану.

— Тебе хорошо говорить. Ты смоешься, а мне еще с ментами объясняться.

— Чем меньше ты им скажешь, тем лучше.

— О господи, Витя, его нельзя оставлять живым. Этот тип по-настоящему опасен.

— Этот тип для нас просто находка, — усмехнулся Витенька. — Когда он очнется рядом с двумя трупами, ему будет очень трудно все объяснить ментам. Уверен, за ним много чего числится, но одних липовых документов хватит за глаза для того, чтобы менты всех собак на него навешали.

— Ага. А он заявит, что был моим любовником и я подбивала его убить девчонку. А тут еще снотворное. Твоя версия полетит к чертям. Не глупи, нельзя его оставлять в живых.

— Успокойся, никто этого делать не собирается. Ты выпила лишнего, уснула в кают-компании и понятия не имеешь, что произошло ночью. Женщинам свойственно делать глупости, вот ты и влюбилась в неподходящего парня. Он стал жить в твоем доме — простительная слабость. А парень оказался извращенцем и воспользовался доверчивостью твоей падчерицы. Но девчонка, поняв, что ему нужно, отчаянно сопротивлялась, и он ее задушил. Охранник случайно проходил мимо, вспомнил о своей работе и попытался его задержать. В результате тоже погиб. А наш герой вплавь смылся с яхты. Вот и все.

«Недурно», — решил я, слушая Витеньку. Значит, по первоначальному плану я должен был очнуться в компании двух трупов с перспективой объясняться с ментами. Но Маринка не дура и вовремя сообразила, как это для нее опасно. Почти две недели они разыгрывали передо мной спектакль, я-то думал, что после убийства муженька в рядах наметилось недовольство, и ошибся. Хотя, вполне вероятно, они и впрямь не ладили. Маринка, разуверившись во мне, решила, что прежний возлюбленный куда предпочтительней, и поспешила с ним договориться. Пашку к пышногрудой, скорее всего, Витька приставил, парень так и не понял, что ему, как и мне, отвели роль козла отпущения.

— Что-то он действительно долго возится, — нахмурился Трофимов. — Иди, взгляни.

— Почему я? — возмутилась Маринка. — Сам иди. В конце концов, ты мужчина.

— Ну, хорошо, хорошо…

Он нехотя направился к двери, а мне пришлось ретироваться. Дверь соседней каюты была не заперта, там я и укрылся. Я слышал, как Трофимов прошел мимо, выждал полминуты и отправился следом. Он как раз распахнул дверь Мусиной каюты и поначалу ничего не заподозрил, потому что в каюте было темно. На то, чтобы разглядеть труп на полу и сообразить, что произошло, ему понадобилось несколько секунд, мне их хватило, чтобы оказаться за его спиной. Он начал медленно поворачиваться, но опоздал. Шейные позвонки хрустнули, и Витенька начал оседать на пол. Я помог ему, легонько подтолкнув. Он оказался на полу рядом с Пашей, а я, заперев дверь, не спеша проверил их карманы. Пашкины были пусты, а вот в карманах Трофимова я обнаружил пистолет и бумажник с внушительной пачкой долларов. Похвальная привычка носить с собой наличность. Я забрал их себе, не ментам же оставлять, в самом деле. Выйдя в коридор, я запер дверь на ключ и сунул его в карман.

В кают-компании Маринки не оказалось. Я заглянул в ее каюту. Пусто. Что это ей вздумалось шляться по ночам? Девица не дура и, если что-то заподозрила, скорее всего, направилась в рубку. Я выбрался на палубу, и вовремя. Маринка, стоя в нескольких метрах от меня, растерянно оглядывалась. Может, ей пришло в голову, что Пашка не был совсем идиотом и, разгадав их гениальную задумку, попросту смылся. А вслед за ним и Витенька. Она посмотрела в сторону рубки и тут увидела меня.

— Саша? — Голос ее дрогнул. — Я думала, ты спишь.

— Грех спать в такую ночь, моя красавица. — Я обнял ее, увлекая к корме.

— Ты… — В свете фонаря лицо ее стало землисто-серым, она хотела закричать, но я стиснул ей рот ладонью.

— Тихо, тихо, милая.

Надо отдать ей должное, она пыталась сопротивляться, даже смогла лягнуть меня пару раз. Я сжал руку на ее шее, и она затихла. Потом легко поднял ее и столкнул за борт. Закурил, поглядывая на воду. Девочка живет, злая мачеха умирает.

— Что случилось? — услышал я и повернулся. Ко мне быстро шел парнишка из команды.

— Случилось? — удивился я.

— Вы ничего не слышали?

— Нет.

Потоптавшись немного, он вернулся в рубку. Я отбросил сигарету, прислушиваясь. За яхтой следовала моторка на почтительном расстоянии. Должно быть, тип, который доставил сюда Трофимова, ждал условного сигнала, чтобы забрать его с яхты. Я стянул свитер, кроссовки, потом брюки, свернул одежду в узел и вот тогда увидел Мусю. Что за народ эти бабы, ведь сказано было: сидеть в каюте до утра.

— Чего тебе? — спросил я недовольно, когда она приблизилась почти вплотную и уставилась на меня. Она стала что-то корябать в своем дурацком блокноте. Волновалась, руки дрожали, и она беспомощно поскуливала. Я знал, что она напишет, догадывался. — Уходи, — сказал я.

Она отчаянно замотала головой. Я отобрал у нее авторучку и написал: «Тебе больше нечего бояться».

«Я с тобой», — с трудом вывела она.

— Куда со мной, дура? — усмехнулся я.

«Все равно».

— Убирайся, — сказал я и ткнул пальцем в сторону каюты.

«Я люблю тебя», — написала она.

— Глупости, — ответил я.

Кто-то из команды в любой момент мог здесь появиться, а я с большим трудом разбирал ее каракули, вместо того чтобы поскорее смотаться.

«Нет, не глупости. Я люблю тебя».

— Ты мне надоела.

Я хотел ее оттолкнуть, а вместо этого прижал к себе. Она гладила мои руки, время шло, и конца этому не видно.

— Мне нельзя оставаться, — сказал я, глядя ей в глаза, не знаю, поняла она или нет. — А тебе нельзя со мной. Ты должна мне помочь. Если команда что-то заподозрит раньше, чем я доберусь до берега, мне конец. — Я по опыту знал: дай влюбленной женщине возможность спасти тебе жизнь, и она в лепешку расшибется.

«Ты вернешься?» — написала она.

Я не даю обещаний, которые не собираюсь выполнять. Но тут был особый случай.

— Когда-нибудь, — ответил я. Подхватил свою одежду и, перемахнув через перила, прыгнул в воду, очень надеясь, что команда не обратит на шум внимания.

Яхта удалялась, темнота точно втягивала ее, в свете фонаря на корме я видел нескладную фигурку, смотрел на нее, не отрываясь, а когда она исчезла, раскинул руки и еще долго лежал, глядя в звездное небо. Сохраняя одну жизнь, забираешь другую… И так всегда. «Ты спятил, Саша», — точно кто-то шепнул мне в ухо.

— Не я это придумал, милая, — пробормотал я. На меня вдруг навалилась страшная тоска. Но думал я вовсе не о глухонемой девчонке. Я знал, что уже завтра забуду ее. Она мне не нужна. Я сам себе давно не нужен. Я думал о другой женщине, той, что сказала мне когда-то: «Ты играешь чужими жизнями, как собака мячиком». Может, пора остановиться и сыграть своей? В последний раз… Звезды мерцали над головой, равнодушные и далекие. И в голову полезли мысли, одна глупее другой. Но продолжалось это недолго.

— Ты становишься сентиментальным, старик, — проворчал я и, напоследок взглянув в ту сторону, где скрылась яхта, быстро поплыл к берегу.

Человек, подаривший ей собаку

Все дело было в розе. Ярко-красный цветок на заснеженной скамейке привлек мое внимание, когда я шла через парк. Я невольно остановилась, рассматривая его, потом начала оглядываться. В общем-то, ничего особенно необычного в появлении розы не было. Допустим, кто-то ждал любимую девушку, да так и не дождался. Ушел, а одинокий цветок остался лежать, точно символ чьих-то несбывшихся надежд.

Я подумала взять его, отнести в тепло, поставить в вазу, хотя, конечно, это было глупо. Цветок успел замерзнуть, а мне самой не до сентиментальных поступков и чьих-то надежд, но, несмотря на вполне здравые мысли, роза волновала и будоражила фантазию. Я сердито покачала головой и заставила себя пройти мимо. И тут заметила молодую женщину. За последнюю неделю я видела ее уже несколько раз, она неизменно привлекала мое внимание, хотя я и не могла объяснить, почему, хотя… хотя было в ней что-то, не позволявшее равнодушно пройти мимо. На вид лет двадцати семи, одета в белую норковую шубку с капюшоном, которая не могла скрыть округлившийся животик — женщина была на последнем месяце беременности. Но не это обстоятельство приковывало к ней взгляд, беременных в городе предостаточно. И не ее красота, хоть и была она удивительно красива. Наверное, все дело в ее взгляде, странном взгляде, насмешливо-спокойном, мудром, точно было ей не двадцать семь, а втрое больше, и еще печальном. Так что облик женщины как нельзя лучше подтверждал известную истину: во многой мудрости много печали.

Увидев ее впервые, я подумала: должно быть, нелегко ей пришлось в этом мире. И сама удивилась своей мысли — несчастной женщина не выглядела. Она улыбалась, а взгляд ее был устремлен куда-то вдаль, так далеко, что отсюда не увидишь. Она чего-то ждала, впрочем, это как раз ясно: ждала рождения своего ребенка. И все равно не поддавалось объяснению, почему она так заинтриговала меня, почему будоражила воображение. Женщина шла по аллее, приблизилась к скамье с одинокой розой, села на краешек, огляделась и замерла, точно ожидая кого-то. Рука в коричневой перчатке коснулась цветка, погладила замерзшие лепестки, женщина вздохнула и закрыла глаза. А я поняла: роза предназначалась ей.

Точно загипнотизированная этой картиной, я устроилась на скамейке метрах в ста от нее, продолжая наблюдать. Минут пятнадцать женщина сидела не двигаясь, рука в перчатке закрывала бутон, теперь незнакомка смотрела себе под ноги, погруженная в свои мысли. Потом она тяжело поднялась и пошла по аллее. Лицо ее было грустным и нежным. И таким удивительно прекрасным показалось мне это лицо, что в груди вдруг защемило и захотелось плакать без всякой причины.

Женщина дошла до конца парка и вновь опустилась на скамью, взглянула на часы и сунула руки в карманы шубки. А минут через пять на аллее появился мужчина в темном полупальто с поднятым воротом — высокий, с хищным лицом и тяжелым взглядом. Он прошел мимо, мельком посмотрел на меня, а я невольно поежилась. Сердце вновь защемило, потому что стало ясно, куда он направляется. Женщина, увидев его, поднялась и пошла ему навстречу. Он обнял ее, и теперь они удалялись от меня, и я видела только их спины. В жесте, которым он обнимал ее, было что-то неприятное, что-то до того собственническое, что меня возмутило, и женщина рядом с ним показалась нереально маленькой и трогательной до слез. Они обогнули парк по кругу и вышли к стоянке, мужчина открыл дверцу «Хаммера» и помог женщине сесть в машину, захлопнул дверь, а потом сел на водительское кресло. Машина тронулась, и они уехали.

Но их исчезновение вовсе не избавило меня от мыслей о женщине и ее спутнике. Конечно, странно, что все это так занимало меня, как будто своих забот мало. Я гнала ненужные мысли прочь, но они упорно возвращались. Кто она такая, та женщина? И кто ее спутник? Муж? Любовник?

Ясно, что он богат, если раскатывает на «Хаммере», но я не могла поверить, что женщина с такими глазами способна быть с кем-то из-за денег. Тогда почему? Почему типа с суровой физиономией и жестким взглядом она предпочла тому, другому? В том, что другой существует, я не сомневалась. Он и оставил ей розу. Она любит его, а он ее, но они почему-то не могут быть вместе. «Все дело в мужчине, — подумала я с досадой. — Не зря он так по-хозяйски ее обнимал. Наверное, это ее муж, она вышла за него, а потом встретила того, другого. Мужа она просто боится, что неудивительно».

Мне стало так горько, точно не она, а я сама страдала в заточении, как птица в клетке, без надежды, без радости…

«Глупости, — буркнула я, злясь на свое разыгравшееся воображение, поднялась со скамьи и направилась в другой конец парка, взглянула на часы. — Через десять минут они должны появиться», — пробормотала я себе под нос. Дурацкая привычка, приобретенная после смерти бабушки. Около трех месяцев я почти ни с кем не разговаривала, зато научилась беседовать с собой. Может, я чокнутая? Наверное.

Я ускорила шаги, боясь пропустить их. Но в тот день они опоздали.

Неторопливо прогуливаясь по аллее, я увидела, как открылась калитка дома напротив, трехэтажного, за высоким забором. Дом больше походил на дворец, впрочем, отсюда его особо не разглядишь, только окна третьего этажа, круглый балкон да крышу. Калитка была кованая, тяжелая. Первой появилась девушка в куртке с капюшоном, вслед за ней вышел мальчик лет трех. Впрочем, я точно знала его возраст: три года и два месяца. Знала и имя ребенка: Максим. Няню он называл Ирой. Они перешли дорогу и оказались в парке, мальчика Ирина взяла за руку, я держалась в стороне, чтобы не привлекать к себе внимания. Быстрым шагом они направились по аллее, я на значительном расстоянии шла за ними. Предосторожность совершенно излишняя, девица ни разу не обернулась.

Обобщая двухнедельные наблюдения, я могла констатировать: к своим обязанностям девушка относилась без особой серьезности. Вот и сейчас — начала болтать по телефону, как только поняла, что из окна дома ее не увидят, малыш плелся рядом, тщетно взывая к ней с каким-то вопросом. На том конце парка была детская площадка, туда они и направлялись. Площадка большая, с качелями, песочницей, засыпанной снегом, и горкой, возле которой резвилась малышня. Днем здесь всегда многолюдно, мамаши из ближайших домов приводили сюда детишек. Максим сразу же устремился к горке, забрался по обледеневшим ступенькам наверх и лихо скатился вниз. Ирина устроилась на скамейке довольно далеко от горки, на мальчика внимания обращала мало. К ней подсела какая-то дамочка, судя по всему, ее знакомая, потому что они увлеченно что-то обсуждали, теперь Ирина сидела к горке спиной. Скатившись раз десять, Максим подбежал к няне, о чем-то спросил, она кивнула, и он удалился на другой конец площадки, где ребята постарше лепили крепость из снега. Прошел час, все это время Ирина болтала с дамочкой, ни разу не взглянув в сторону мальчика. Я удовлетворенно кивнула. Все как обычно. Няня из нее никудышная. На месте родителей я бы давно ее уволила. Впрочем, те вряд ли догадываются о том, как няня с Максимом проводят время.

Кто-то из старших толкнул Максима, он упал, поднялся и приготовился реветь, а я, взглянув на скамейку, где сидела Ирина, быстро приблизилась к нему. Отряхнула комбинезон, улыбнулась и сказала:

— Не обращай внимания.

— Он нарочно толкается, — надув губы, произнес малыш. — Вот вырасту, я ему задам.

— Конечно, — кивнула я. — А пока просто держись от него подальше. Ты с кем пришел?

— С няней.

— Беги к ней.

— Нет, я лучше здесь.

— Хочешь, помогу слепить снежную бабу?

— А ты умеешь?

— Конечно. Смотри, как это делается…

Ребятишки помладше присоединились к нам, через полчаса снежная баба была готова.

— В следующий раз принесу морковку, сделаем ей нос и глаза, — пообещала я.

— Здорово, — кивнул Максим. — Ты каждый день сюда приходишь?

— Нет. Иногда. Гуляю здесь с собакой.

— С собакой? А где она? — заинтересовался он.

— Вон там, — ткнула я рукой в сторону аллеи. — Жаль, что тебе нельзя уходить с площадки, я бы вас познакомила.

— Мы быстро, — начал канючить мальчишка.

— Давай как-нибудь потом.

Я помахала ему рукой и направилась к аллее.

— А как тебя зовут? — спросил вдогонку малыш. Я улыбнулась, сделав вид, что не расслышала.

Ирина все еще болтала с подругой. Я прикинула расстояние до вереницы такси, что замерли у торгового центра. Всего-то сотня метров, за кустами дорожку почти не видно. Если повезет, я смогу сделать это завтра… Нет, торопиться ни к чему, не стоит рисковать.

Выйдя на аллею, я обернулась. Максим успел забыть про меня и теперь катал на санках какого-то карапуза. Я поравнялась со скамейкой, где недавно сидела женщина. Роза все еще была там. Оглянувшись, я расстегнула куртку и спрятала цветок на груди, сама толком не зная, зачем это делаю.

На следующий день я пришла в парк раньше обычного и сразу увидела женщину. Она обошла парк по кругу и опустилась на ту же скамью, что и вчера. На сей раз розы не было. Мне показалось, отсутствие цветка ее огорчило. Впрочем, может, я ошибаюсь. Она посидела немного, наблюдая за птицами, затем продолжила свою неспешную прогулку, а минут через пятнадцать появился мужчина и увез ее. Как видно, это ее обычный маршрут. А вчера она ждала своего мужа в другом конце аллеи, потому что не хотела, чтобы он увидел оставленный ей цветок. И тот, другой, знал ее обычный маршрут, вот и оставил розу. Интересно, он был сегодня? Или он появляется время от времени, а вовсе не каждый день?

Видятся они хоть иногда или цветок — единственное, что он рискует себе позволить? Рискует? Наверное, так. У ее спутника очень решительная физиономия, вряд ли он потерпит соперника.

Кто он, тот другой? И почему его любимая живет с тем типом? Он боится его или есть еще что-то? И она, почему она согласилась с этим? Мужчина с женщиной уже давно уехали, а я все продолжала думать о них.

Хотя было неразумно болтаться здесь, рискуя привлечь ненужное внимание, на следующий день я опять пришла пораньше, чтобы увидеть женщину. Только я оказалась в парке, как она появилась. Сейчас с ней была собака — рыжая такса семенила с важным видом, то и дело оглядываясь на хозяйку. Прислонившись к стволу огромной липы, я наблюдала, как женщина приближается к скамейке, и тут поняла: не я одна слежу за ней. Напротив, метрах в двухстах от меня, мелькнул силуэт мужчины. Мелькнул и исчез, точно растворился в воздухе. Сердце вдруг скакнуло вниз, а я принялась осторожно оглядываться. Куда он делся? Не мог же он, в самом деле, просто исчезнуть… Он где-то здесь, за кустами, или вон за тем деревом. Взгляд мой вернулся к женщине. Она как раз подошла к скамейке. Такса бросилась вперед, достигла кустов и замерла настороженно.

— Иди сюда, — позвала женщина, и собака нехотя вернулась, то и дело оглядываясь.

Женщина достала из кармана мячик и бросила собаке. Такса неодобрительно тявкнула, но за мячом все-таки побежала.

— Тебе надо худеть, — смеясь, заметила женщина.

Я осторожно обогнула скамейку по кругу и теперь оказалась за стеной кустов. И не особо удивилась, никого там не обнаружив. А потом почувствовала взгляд — кто-то из‑за деревьев наблюдал за мной. «Он там, — с сильно бьющимся сердцем решила я. — Можно пройти по тропинке и увидеть его».

Я не шла, а почти бежала, но, поравнявшись с деревьями, никого не увидела, однако ощущение, что некто смотрит мне в затылок, не оставляло. «Где же он?» — в досаде думала я, возвращаясь к аллее.

Рыжая такса бросилась мне под ноги, отчаянно тявкая.

— Привет, — сказала я, наклонилась, собираясь погладить собаку. Пес ловко увернулся.

— Он вредный тип, — с улыбкой заметила женщина, когда я приблизилась.

— А с виду симпатичный, — ответила я.

— Видимость обманчива, — пожала она плечами.

— Сегодня морозно, — желая продолжить разговор, произнесла я. — Наверное, не стоит вам долго сидеть на скамейке.

— Я тепло одета, — вновь пожала плечами женщина.

Мне очень хотелось спросить ее о розе, но я понимала: вопрос прозвучит глупо. То есть я совсем не знала, как нужно его сформулировать. Да и захочет ли она на него отвечать? И я просто сказала:

— Меня зовут Марина. А вас?

— Ольга. А этот рыжий тип — Сашка.

— Сашка? — удивилась я. — По-моему, не самое подходящее имя для собаки.

— Ага, — кивнула Ольга, как будто сама удивляясь столь необычному имени.

— Вы уже знаете, кто у вас родится? — спросила я, присаживаясь рядом.

Женщина машинально погладила рукой в перчатке свой живот и ответила:

— Девочка.

— А имя придумали?

— Анна.

Женщина улыбнулась. Теперь улыбка была насмешливой, а мне вновь очень захотелось спросить ее о розе, и вновь я не решилась.

— Красивое имя, — кивнула я.

— Да, красивое.

— Когда ваша дочка родится?

— Через несколько дней, ближе к Рождеству. Я вас здесь уже видела. Живете по соседству?

— Да. В тринадцатом доме, — соврала я.

— Учитесь, работаете?

— Учусь. Люблю приходить сюда после занятий.

Собака тявкнула, привлекая наше внимание, и припустила по аллее. Посмотрев в том направлении, я увидела мужчину в полупальто. Он приближался к нам, а я пожалела, что не ушла раньше, испытывая странное беспокойство. Он наклонился, погладил собаку и не спеша подошел к нам.

— Это мой муж, — сказала Ольга, и я вдруг поняла, что все мои вчерашние домыслы гроша ломаного не стоят.

Мужчина кивнул мне, повернулся к жене, и выражение его лица мгновенно изменилось, теперь в нем не было и намека на суровость. Он смотрел на нее с такой любовью, с такой нежностью, что мне стало досадно за свои недавние фантазии. И в ее взгляде, обращенном к нему, была любовь. Любовь, а вовсе не беспокойство и уж тем более не страх.

— Ты не озябла? — спросил он заботливо.

— Нет, — засмеялась она.

— Лучше, если мы немного пройдемся, — мягко добавил он и помог ей встать.

— До свидания, — сказала мне Ольга, взяла мужа под руку, и они направились по аллее. Вдруг она обернулась и заметила, обращаясь ко мне: — В тринадцатом доме бизнес-центр.

Я покраснела в досаде, но не потому, что так глупо попалась. Просто Ольга была из тех людей, чьим мнением почему-то дорожишь, а сейчас она вряд ли думала обо мне хорошо.

— Тринадцатый по улице Мира, — громко сказала я. И это было правдой. Вот только болтать об этом не следовало.

Я наблюдала за тем, как они удаляются. Такса метнулась к огромной липе возле фонтана, но супруги, занятые только друг другом, не обратили на собаку внимания, а я напряженно вглядывалась, не особо надеясь увидеть того, другого, но увидела. Мужчина в серой куртке быстрым шагом направился в сторону супермаркета.

Забыв обо всем на свете, я бросилась за ним, на мгновение увидев его в полный рост: куртка с капюшоном, руки в карманах, уверенная походка. Он шагнул на проезжую часть и, ловко лавируя среди машин, перебрался на другую сторону улицы. Я хотела его догнать, но машины пошли сильным потоком, мне пришлось ждать зеленого сигнала светофора, а когда движение замерло, переходить дорогу не было уже никакой необходимости — мужчина исчез. Я досадливо чертыхнулась и все-таки побежала к торговому центру, бестолково снуя в толпе и высматривая серую куртку, потратив на это минут пятнадцать. Потом взглянула на часы и вернулась в парк.

Они опаздывали. Прошло полчаса, а Ирина с мальчиком так и не появились. Я успела замерзнуть, подумала, не заглянуть ли в кафе выпить чаю, но так и не решилась. Еще минут через двадцать я собралась уходить, поняв, что привычный распорядок дня почему-то изменился, и очень беспокоясь из-за этого. И тут калитка дома напротив открылась, на тротуар вышла женщина с коляской, потом появился Максим. Значит, сегодня Максим отправился на прогулку со своей матерью. Они перешли дорогу и оказались в парке, не торопясь двигались в сторону детской площадки. В отличие от няни мать не оставляла мальчика без внимания. Гуляли они минут сорок, и я все это время, наблюдая за Максимом и его матерью, думала не о них, а об Ольге, хоть и злилась на себя за это.

Точнее, я думала о парне в серой куртке. Кто он? Бедный студент, безнадежно влюбленный в чужую жену? Мне очень понравилась моя догадка. Да, бедный студент, который случайно встретил ее в парке, а теперь каждый день приходит туда, прячется за деревьями, не решаясь приблизиться. Но однажды не выдержал и оставил ей розу, чтобы она знала о его любви. Мне стало очень жаль его, он представлялся мне глубоко несчастным и совершенно одиноким, таким, как я. Может, завтра мне повезет больше, и я увижу его… Повезет? Что за глупость лезет в голову? У меня есть дело, о нем я должна думать, о нем, а не о чьей-то неразделенной любви.

Максим с матерью покинули парк, и я побрела домой. Выпила чаю, потом долго сидела возле окна, не включая свет. Когда темнота сгустилась, стало ясно: я больше не могу здесь находиться. И, схватив куртку, бросилась из квартиры.

К вечеру мороз усилился, болтаться по улицам было холодно, и я пошла в кино. Оказавшись почти в пустом зале, пялилась на экран, мало что понимая из увиденного. Когда сеанс закончился, заглянула в кафетерий неподалеку, с тоской понимая, что возвращаться домой все равно придется.

Я открыла дверь, вошла в прихожую, бросила сумку на тумбочку и немного постояла, прислушиваясь к тишине. Сняла куртку, сапоги и прошлепала на кухню, не включая свет. Хотела поставить на плиту чайник — и ошарашенно замерла. За столом сидел мужчина. Свет фонаря во дворе едва доходил сюда, виден был только его силуэт, и в первое мгновение я решила: у меня глюки. Но тут он сказал:

— Привет.

Я охнула и прижала руку к груди, пытаясь понять, что происходит.

— Вы кто? — все-таки смогла произнести я.

— Сам иногда задаюсь тем же вопросом, — усмехнулся он.

— Как вы вошли? — Я немного осмелела, хотя следовало, наоборот, испугаться еще больше.

— Это нетрудно, замок у тебя хлипкий.

— Вы грабитель? — догадалась я. И тут же зло чертыхнулась: — Нет, грабители так себя не ведут.

— Беседовать с тобой одно удовольствие, — вновь усмехнулся он. — Задаешь вопросы и сама на них отвечаешь. Если хочешь, включи свет. Удовлетворишь свое любопытство.

Я потянулась к выключателю, свет вспыхнул, а я зажмурилась и на мгновение подумала: вот сейчас открою глаза и никого не увижу. Но почему-то такой вариант очень меня расстроил. Глаза я открыла и увидела его. Мужчина сидел за столом, небрежно откинувшись на спинку стула, и смотрел на меня с ухмылкой. На грабителя он был не похож — ничего злодейского в физиономии. Симпатичный блондин с насмешливым взглядом светлых глаз. Вот только что он делает в моей квартире? Внезапно я подумала испуганно: «Что, если мои ежедневные прогулки в парке не остались незамеченными, и Сикорский прислал этого типа?» Я нахмурилась, пытаясь решить, как мне тогда следует себя вести, и тут он сказал:

— Ну, как я тебе?

— Выглядите вполне прилично.

— Слава богу, а то я боялся тебе не понравиться.

Ясно, он попросту издевается. Но в голосе издевки не было, и улыбался он весело. Улыбка у него необыкновенная, и я, как последняя идиотка, в ответ растянула рот до ушей.

— Тебя как звать-то? — со вздохом спросил блондин.

— Марина. А вы…

— А я такой добрый, что потакаю твоим маленьким слабостям.

— Каким слабостям? — не поняла я.

— Ты же хотела меня увидеть. Ну так смотри на здоровье.

Признаться, челюсть у меня отвисла, потому что я начала понимать, кто передо мной. Только на бедного студента он был вовсе не похож. Если честно, я затруднялась представить, кем он вообще может быть.

— Вы… — промямлила я. — Там, в парке…

— Точно. Там в парке ты припустила за мной, а я был не в настроении с тобой знакомиться. Потом настроение изменилось, и я подумал: почему бы и нет?

— И пришли сюда?

— По-моему, с моей стороны это очень любезно. Или нет?

— Не знаю, — окончательно смешавшись, ответила я.

— Ты можешь сесть, — кивнул он на стул напротив. — Я не кусаюсь.

— Хотите чаю? — неожиданно для самой себя предложила я. Нет, с головой у меня точно проблемы. Какой-то чокнутый вломился в мою квартиру, а я ему чай предлагаю.

— Можно, — пожал он плечами.

Я наконец-то поставила на плиту чайник, сервировала стол. Привычные движения успокаивали. Впрочем, если честно, не особенно я и боялась, просто чувство было странное — абсолютной нереальности происходящего.

Минут пять мы провели в молчании, потом я не выдержала и спросила:

— Это вы оставили розу там, в парке?

Он нахмурился, как будто мой вопрос вызвал досаду. Не отвечая на него, сказал:

— Сегодня ты с ней разговаривала.

Он не спрашивал, он просто констатировал факт.

— Да, — кивнула я.

— О чем?

— Так… — пожала я плечами. — У нее смешной пес. Его Сашка зовут. Странно, правда?

— Чего же странного? Меня тоже так зовут.

— Вас зовут Саша?

— Ага.

— Я не слышала раньше, чтобы собаку называли таким именем.

— Уверен, ты много чего еще не слышала. Значит, ты спросила, как зовут собаку, а она ответила. Что дальше? Кстати, ты всегда пристаешь к незнакомым людям с вопросами или это был особый случай?

Я попыталась найти достойный ответ, но не преуспела.

— Просто она… я давно обратила на нее внимание, она очень красивая… очень.

— Красивая, — кивнул Саша.

— А ее муж, — продолжила я. — Он мне сначала не понравился.

— Ничего удивительного. Мне тоже. Кстати, почему «сначала»?

— Я думала, она его не любит, она с ним, потому что его боится… да, я так подумала… а любит того, кто оставил ей розу.

Саша засмеялся.

— У тебя получился целый роман.

— Да, — согласилась я. — Поэтому мне так захотелось увидеть вас.

— Мечта осуществилась. Надеюсь, ты счастлива. Вернемся к вашему разговору.

— Я спросила ее о ребенке. Девочка, у нее будет девочка. Она родится через несколько дней. Имя ей уже выбрали.

— Да? Какое?

— Анна.

Саша опять усмехнулся и кивнул.

— Потом пришел ее муж. И… и я поняла, что навыдумывала глупостей. Она его любит. Я видела, как она на него смотрит. И как он на нее.

Я вдруг испугалась произнесенных слов, глядя в лицо Саше. Но он снова спокойно кивнул.

— Точно. Он любит ее, а она его.

— А вы?

— Что я? — удивился мой странный гость.

— Вы тоже ее любите?

— Она бы рассмеялась, услышав твой вопрос. Еще что-нибудь она говорила?

— Нет.

— Что ж, спасибо за содержательную беседу.

Саша поднялся, и я сообразила, что он сейчас уйдет. Конечно, уйдет. Его интересовал мой разговор с Ольгой, только потому он и пришел.

— Вы уходите? — пробормотала я. — Мы могли бы выпить еще чаю…

Нет, я точно сошла с ума. И вдруг поняла: если он сейчас уйдет, если уйдет…

— Ты забавная, — улыбнулся Саша, стоя на пороге кухни и глядя на меня через плечо.

— Просто у меня никого нет. Вообще никого. А у вас?

— Я, знаешь ли, не особо нуждаюсь в обществе. Характер скверный. Но ты принесла добрую весть, так что в знак большой признательности я готов сидеть здесь, пока тебе не надоест.

— Хотите, я вас ужином накормлю? Я хорошо готовлю.

— В следующий раз. Пока обойдемся чаем. Что ж, рассказывай… — Он вернулся к столу.

— Об Ольге?

— Ты что-то упустила?

— Нет. Но ведь вас она интересует. Мы могли бы… поговорить о ней.

— Это вряд ли.

— Почему?

— Потому что я не часто поощряю чужое любопытство, и на сегодня лимит уже исчерпан. Лучше расскажи о себе.

— Я не знаю, что, — пожала я плечами.

— Уверен, тебе есть что рассказать, — засмеялся Саша. — Почему, к примеру, тебя так заинтересовал мальчишка?

— Кто? — похолодев, спросила я.

— Но ведь не его нянька, верно? Значит, мальчишка.

— Откуда вы… — начала я.

— Любопытство — черта распространенная, — перебил Саша. — Так чем он тебя заинтересовал? Твоим ребенком он быть не может, разве что родила ты его лет в четырнадцать. Кстати, родители твои где?

— Умерли, — буркнула я.

— Вот так взяли и разом умерли? — усмехнулся Саша.

Я хотела разозлиться, но не получилось.

— Не хочешь, не рассказывай. — Он пожал плечами.

— Папа умер пять лет назад. Не умер, его убили.

Мой гость присвистнул:

— Дела… Нарвался на шпану тихим вечером?

— Нет. У отца была строительная фирма, а еще был компаньон…

— Дальше можешь не рассказывать. Компаньон решил, что твой отец лишний, и отделался от него. Обычная история.

— Обычная? — едва сдерживаясь, спросила я.

— Не оригинальная. Такое определение устроит? Что было дальше?

— Когда отца убили, тот тип, компаньон, хотел, чтобы мама подписала какие-то бумаги. Тогда бы фирма перешла к нему. Но мама отказалась. Он стал угрожать. Мама пошла в милицию.

— И что?

Я вздохнула.

— Ясно, — вновь пожал плечами Саша. — Выходит, и ее он убил?

— Она умерла от сердечного приступа.

— И теперь дядя цепляется к тебе? Ты ведь наследница?

— Нет, — покачала я головой. — Мама подписала все бумаги. Мне ничего не принадлежит, так что цепляться ко мне незачем.

— А причина? Почему мать так сделала?

Я молчала, разглядывая чашку.

— Я ведь сказал: не хочешь, не говори, — хмыкнул Саша. — Без проблем.

— Я тогда училась в школе, в восьмом классе, — неожиданно для самой себя продолжила я. — Возвращалась домой, подъехала машина, из нее вышел дядька, спросил, как проехать к вокзалу. Я ответила. Он схватил меня за шиворот и затолкал в машину. Там было еще двое. Они держали меня в погребе, связанной. Целую неделю в темноте, только пить иногда давали. Мама не верила, что меня вернут, но все равно подписала бумаги. Я тоже не верила, что отпустят. Но отпустили. У мамы еще после смерти отца начались проблемы со здоровьем. Серьезные. И то, что случилось со мной… Она хотела, она верила, что его заставят отвечать. Все знали, что это он… все же было понятно. А он сказал, что мама продала ему свою долю еще до моего похищения, а деньги отдала тем, кто держал меня в подвале. Поверили ему, а не ей. Мама не хотела смириться с этим. Поехала к нему, а он просто рассмеялся и выгнал ее. Вечером ее увезли в больницу, а через неделю похоронили. Я осталась с бабушкой. Это ее квартира. Ту, где я жила с родителями, давно продали. Бабушка умерла три месяца назад. Теперь я живу одна.

— А мальчишка случайно не сынок того самого компаньона?

— Я просто гуляю в парке, вот и все.

— Тебе сколько лет? — помолчав, спросил Саша.

— Восемнадцать.

— Учишься, работаешь?

— Училась в институте, пока была жива бабушка.

— А когда она умерла, тебя посетили мысли о справедливости, которая должна восторжествовать. В восемнадцать лет это простительно. Только киднеппинг — дерьмовая штука, в чем ты сама могла убедиться. И жизнь с нее начинать точно не стоит. Возвращайся в институт и оставь мысли о мести.

— Нет у меня никаких мыслей, — разозлилась я, кляня себя за болтливость.

— В восемнадцать лет и это простительно. Эй, не злись! Мне все равно, украдешь ты мальчишку или нет, так что к ментам я не побегу. К Сикорскому тем более…

— Откуда вы знаете? — растерялась я.

— Его фамилию? Мальчишка живет в доме рядом с парком, установить фамилию хозяина дело пяти минут. Давай отвлечемся от мыслей о справедливости и поговорим о деле. О предполагаемом похищении. Если ты просто тешишь себя фантазиями, то куда ни шло. Но если всерьез задумала…

— Я же сказала!

— Посиди спокойно и послушай, — отмахнулся Саша. — Первое. Что ты намерена сделать с мальчишкой? Свяжешь и запихнешь в погреб, как когда-то тебя?

Я отпрянула, отчаянно покачав головой.

— Правильно. Тогда что?

— Не ваше дело, — отрезала я.

— Не мое, — согласился он. — И все-таки затея идиотская. Сядешь в тюрьму на несколько лет, вот и вся твоя месть. Такие игры не для дилетантов. Я даже не спрашиваю, как ты собираешься его украсть, уверен: план такой же дурацкий, как и сама затея.

— А как же справедливость? — отводя взгляд, спросила я. — По-вашему, надо прощать? Пусть живет себе, а мои родители…

— На твоем месте я бы стырил у него деньги.

— Мне не нужны деньги.

— Зато ему нужны. Уверен: их потеря его бы очень огорчила. Или еще проще: взять и шлепнуть урода. А что? Он ведь это заслужил. Ездит он без охраны, возвращается поздно. Возле ворот непременно притормозит, там газетный киоск, спрячешься за ним, подойдешь, когда машина остановится, и выстрелишь. Дело двух минут. Потренироваться в стрельбе можно за городом. — Саша распахнул пиджак и достал пистолет из наплечной кобуры, положил на стол. — Ну так что?

Я завороженно смотрела на оружие. С трудом сглотнула и спросила:

— Вы с ума сошли?

— Похоже на то, — кивнул Саша, убрал пистолет, поднялся, подхватил куртку, которая лежала на полу, и пошел к двери. Бросил через плечо: — Удачи…

Я продолжала сидеть за столом, когда захлопнулась входная дверь.

…Она опять была с собакой. Я долго наблюдала за Ольгой, прежде чем решилась подойти.

— Здравствуйте, — сказала неуверенно.

— Добрый день, — ответила она, с любопытством взглянув на меня.

— Тот человек, что оставил вам розу, кто он? — собравшись с силами, выпалила я.

— Вчера у меня мелькнула мысль, что вас послал он, — помедлив, произнесла Ольга. — Впрочем, глупость, конечно. Такое совсем не в его характере.

— Он… он вас любит? Ответьте, пожалуйста, это очень важно для меня. Он вас любит, поэтому оставил розу?

— Я думаю, нет.

— Тогда почему… тогда кто же он?

— Человек, который подарил мне собаку, — усмехнулась она. — Терпеть не могу давать советы, да и вы вряд ли к совету прислушаетесь… Но все же скажу: от него стоит держаться подальше.

— Я видела у него оружие.

— Тем более, — кивнула она.

— Я подумала, что если он… что если он не просто так следит за вами… — решилась произнести я.

— Так вот вы о чем, — кивнула Ольга. — Не беспокойтесь, он не сделает мне ничего плохого. — Она позвала собаку и пошла по аллее, а я осталась сидеть на скамейке.

Прошлой ночью я долго размышляла над словами Саши. Наверное, он прав. Лучше всего вернуться в институт и жить так, будто ничего не случилось. Забыть про Сикорского. Только я знала, что не смогу. Он должен пережить то, что пережила моя мать. Пусть я окажусь в тюрьме, пусть, но… от своего плана я не отступлюсь, каким бы глупым он Саше ни казался.

Я все еще сидела на скамейке, когда в парке появились Максим с няней, и вздохнула с облегчением. Значит, вчера у няни был выходной, оттого жена Сикорского сама гуляла со своими детьми. Ирина окликнула женщину, идущую впереди, та обернулась, поджидая ее. Теперь они стояли и разговаривали, а мальчик побежал на детскую площадку, женщины в его сторону не смотрели. По тропинке я тоже направилась к детской площадке, оказавшись там прежде, чем появился Максим. Он взобрался на горку и съехал вниз. Ирина увлеченно что-то рассказывала приятельнице, а я шагнула от кустов и позвала ребенка, вдруг сообразив: сегодня мне невероятно повезло — площадка была пуста, только в дальнем ее конце пожилая женщина с малышом делали куличики из снега, а двое ребят постарше катались на санках. Услышав свое имя, Максим обернулся и подбежал ко мне.

— Покажешь мне собаку? — спросил весело.

— Если захочешь. Только идти довольно далеко.

Он взглянул в сторону няни.

— Давай уйдем потихоньку, пока она не видит, — вцепившись в мою руку, предложил он.

Я кивнула, и мы быстро пошли по тропинке к стоянке такси. Я напряглась, ожидая окрика, но заставила себя идти спокойно, не оборачиваясь. Мы выбрались из парка, на нас так никто и не обратил внимания. Еще не веря в такую удачу, я открыла дверь машины.

— К вокзалу, — сказала спокойно, посадила Максима на заднее сиденье и сама села рядом с ним. — На такси получится быстрее, — пояснила я мальчику, он беспечно кивнул.

— Собака у тебя большая? — спросил деловито.

— Нет, маленькая.

— Я тоже хочу собаку, но папа не разрешает.

— Он еще может передумать.

Мы обогнули парк и выехали на проспект. Никакой суеты в парке не наблюдалось — должно быть, Ирина так и не вспомнила о своем подопечном. Мы весело болтали с Максимом, водитель включил радио, не прислушиваясь к нашему разговору. Вскоре машина затормозила, я расплатилась, сказала «спасибо», и мы направились к зданию вокзала.

— Я здесь был, — сообщил мальчик. — Бабушку встречал. Она живет в другом городе, приезжала ко мне на день рождения. Привезла мне динозавра. Тебе нравятся динозавры?

— Они кусаются.

— Мой — нет. Он добрый.

Мы пересекли холл вокзала и оказались на перроне, дошли до ремонтных мастерских и там свернули, поднялись в город и выбрались на улицу Гончарную.

— Ты не озяб? — спросила я.

— Нет. Долго еще идти?

— Как тебе сказать… Если устанешь, я понесу тебя на руках.

— Я же взрослый.

— Да. Тогда идем быстрее.

Теперь я успокоилась. Страха не было, только удивление, что все так легко прошло. Но абсолютное равнодушие Ирины и странная доверчивость мальчика почему-то тяготили. И я вдруг подумала: может, стоит вернуться назад? И разозлилась на себя за такие мысли. Я должна сделать то, что задумала.

Мы свернули в переулок, очень узкий, с односторонним движением, ни одно из окон ближайших домов сюда не выходило. Нам оставалось пройти еще метров пятьсот, когда рядом оказалась машина, резко затормозив. Две двери одновременно распахнулись, а я сразу поняла, что сейчас произойдет, и успела прижать к себе мальчика. Двое мужчин выскочили из машины, один ударил меня кулаком в лицо, я разжала руку и повалилась в сугроб, второй схватил ребенка и швырнул на заднее сиденье. Мальчик испуганно закричал, а я пробормотала глупость:

— Не бойся.

Первый тип приподнял меня и поволок к машине. Я, опомнившись, ударила его ногой в колено, понимая: моих сил не хватит, чтобы вырваться, и, успев подумать, что мужчины ведут себя неправильно, им бы следовало успокоить ребенка. Но тот, второй, тряхнул его и буркнул:

— Заткнись.

Пока я пыталась сообразить, что происходит, а заодно отбивалась, визжа, пинаясь и бестолково молотя руками, в переулке показалась еще одна машина. Черный джип влетел на тротуар и замер за моей спиной.

— Эй, полегче! — услышала я.

Кто-то схватил меня за шиворот, а парень, с которым я вела неравный поединок, охнул и с разбегу тюкнулся лбом в крышу собственной тачки.

— Уходим! — рявкнул его приятель.

Мой противник быстро запрыгнул на заднее сиденье, на ходу захлопнув дверь, и машина исчезла за ближайшим поворотом. Я растерянно смотрела ей вслед, а когда повернулась, рядом с собой увидела Сашу.

— Фингал тебе обеспечен, — кивнул он на мою физиономию.

— Как вы здесь… — начала я.

— Давай поговорим в машине, — отрезал он и вернулся на водительское сиденье, а я, обежав джип, села рядом с ним. — Значит, ты все-таки сделала это, — с недовольством заметил он, разворачиваясь.

— Я… как вы…

— Глупостей не спрашивай, — перебил он. — Видел тебя в парке.

— Вы были там? — пробормотала я.

— Разумеется, был. И решил проводить тебя на всякий случай.

— Зачем? Чтобы сообщить Сикорскому?

— Я же сказал: мне по фигу, украдешь ты пацана или нет. Если честно, просто мучаюсь от безделья. Вот и развлекаю себя всякой ерундой.

— Как вы думаете, тех двоих послал Сикорский? — задала я вопрос, когда мы выехали на проспект.

— Вряд ли, — пожал он плечами.

— Тогда кто они?

— Понятия не имею.

— Мне надо знать, что происходит.

— Ничего хорошего. Но об этом стоило подумать раньше. Разве нет?

— Если это не его люди, то мальчик в опасности. Вы понимаете?

— Более или менее. Только мне-то какое дело?

— Но вы же помогли мне!

— И что? Помнится, ты хотела отомстить. Так какая разница, кто увез пацана и зачем?

— Как вы можете так говорить! — возмутилась я. — А если они… если ребенок им нужен…

— Насколько я могу судить, им были нужны вы оба — и ребенок, и ты. Но они удовлетворились им одним. Хотя твое собственное положение лучше не стало: из парка мальчика увела ты. И если парни не собираются вернуть его отцу немедленно… А они явно не собираются.

— Почему вы так уверены?

— Вели бы себя иначе. Объяснили бы мне, в чем дело, или вызвали бы милицию. А они поторопились смыться.

— Что же делать? — пробормотала я.

— Надеюсь, вопрос риторический, потому что ответа на него я не знаю. Куда тебя отвезти?

— Лучше бы вы не вмешивались, — едва сдерживая слезы, сказала я. — По крайней мере, я была бы рядом с мальчиком.

— Ну, извини. Так куда тебя отвезти?

— Понятия не имею, — честно ответила я.

Саша притормозил, и я решила, что он надумал высадить меня прямо здесь. Однако он повернулся ко мне и спросил:

— У тебя ведь был какой-то план?

— Был, — кивнула я.

— Расскажи.

— Рядом с переулком дом моей преподавательницы английского. Она ко мне очень хорошо относилась, можно сказать, мы подружились. Лариса Михайловна уехала к сестре в Шотландию. На полгода. Я приглядываю за квартирой, цветы поливаю и оплачиваю счета. Я подумала, что неделю мы с Максимом смогли бы жить здесь.

— О господи… — простонал Саша. — Впрочем, чего ждать от такой, как ты.

— Такой, как я?

— Хорошо: от такой дуры, как ты. Что дальше в твоем плане?

— Через неделю я позвонила бы матери Максима и вернула ей ребенка.

— Просто вернула, и все?

— Да.

— Гениально.

— Целую неделю Сикорский бы не знал, где его сын, что с ним… Разве этого недостаточно?

— Не знаю. У меня нет детей, так что судить не берусь. Зато точно знаю, что максимум через сутки в доме твоей приятельницы появилась бы милиция. Представляешь, как бы обрадовалась твоя преподавательница английского, узнав, как ты использовала ее квартиру?

— Допустим, план глупый, а я дура. Может, вы подскажете, что мне теперь делать, раз вы такой умный?

Он посмотрел на меня, а я прикусила язык под его взглядом. И с тоской подумала: «Сейчас он меня точно выгонит». Однако ответил Саша спокойно:

— Я не даю советов.

— А от безделья?

Он засмеялся.

— Что ж, срывайся в бега и постарайся сделать так, чтобы тебя не нашли.

— Ничего себе совет!

— А чего ты хочешь? Деньги у тебя есть?

— Есть. На карточке. Она здесь, в сумке, и паспорт тоже.

— Отлично, тогда вперед. Могу вывезти тебя из города.

— Спасибо. Но мне это не подходит. Я должна найти мальчика.

— Ага. Сначала ты должна была его украсть, теперь найти.

— Он ни в чем не виноват.

— Естественно. Жаль, что это раньше не пришло тебе в голову. Ладно, ребенка наверняка уже ищут, кто-то непременно заметил тебя в парке. И есть еще таксист. Как только выяснится, что Максим ушел с юной красоткой, Сикорский сообразит, чьих рук это дело. И в твоей квартире появятся менты. Вполне возможно, что там еще кто-то появится.

— Кто? — нахмурилась я.

— Та самая парочка, что увезла мальчика. Тебя они намеревались прихватить с собой, значит, для чего-то ты им была нужна. Может, и сейчас нужна. Они будут тебя искать. И непременно заглянут в твою квартиру. Появляться там с твоей стороны было бы большой глупостью, так ведь от тебя умных поступков и не ждут.

— Сикорскому придется объяснить, с какой стати он решил, что мальчика похитила я.

— Он и объяснит, не сомневайся. Например, так: девица пережила стресс после своего похищения и во всем обвинила его. Просто и доходчиво.

— Значит, мне надо дежурить возле своего дома и ждать, когда они появятся. И попытаться выяснить, кто они, а потом позвонить Сикорскому.

— Он же должен был мучиться неделю.

— Прекратите! — не выдержала я. — Мальчик…

— Хорошо, пытайся. Есть еще вариант: отправиться к ментам и рассказать все как есть.

— Они мне поверят?

— А куда им деваться? Если пацана не вернут, у тебя будет время подумать о справедливости. Лет пять как минимум.

— Спасибо, что все так толково объяснили, — кивнула я. Саша усмехнулся и пожал плечами, а я вдруг выпалила: — А вы не могли бы от безделья помочь мне?

— Как ты себе это представляешь?

— Если те типы появятся, мне понадобится машина, чтобы проследить за ними. У меня есть деньги, десять тысяч долларов. Пожалуйста, помогите мне!

— Десять тысяч? Здорово, — засмеялся Саша. — Проблема в том, что мне свои деньги девать некуда.

Он завел машину, и мы поехали по проспекту. Я сидела молча, боясь взглянуть на Сашу и задать вопрос. Я не верила, что он поможет, но очень надеялась.

Мы въехали во двор моего дома. Из-за тонированных стекол меня вряд ли увидят, и все равно я сползла вниз по сиденью. Саша проехал через весь двор и приткнул машину возле гаражей.

— Сиди здесь, — сказал мне.

— А вы?

— Пойду на разведку.

Он вышел из машины и не спеша направился в сторону проспекта. Сумерки быстро сгущались, через полчаса, когда он вернулся, было уже темно.

— Непохоже, что кто-то проявил интерес к твоему жилью. — Саша достал из бардачка нечто, похожее на большой мобильный телефон, внутри коробочки что-то запищало. Видя мой заинтересованный взгляд, Саша пояснил: — Послушаем новости.

— Что это такое? — минут через пятнадцать спросила я, вслушиваясь в чужие разговоры.

— Менты переговариваются по рации.

— А как вы…

— Слушай внимательно. — Едва он успел произнести последние слова, как из коробочки раздался хрипловатый мужской голос: «Пропал мальчик, три с половиной года, зовут Максим, предположительно, ушел из парка на улице Мира с молодой женщиной лет семнадцати-двадцати, в темной куртке с капюшоном… Там, рядом, стоянка такси, поспрашивайте у мужиков, может, кто что и видел…» Я завороженно слушала, боясь пошевелиться. Минут через двадцать Саша выключил рацию и посмотрел на меня.

— Сикорский не спешит рассказать о тебе. Хотя, может быть, родители мальчика еще не в курсе происходящего. Впрочем, вряд ли. Времени прошло достаточно, чтобы мать начала беспокоиться, а в таком случае с ее стороны было бы логичным сразу же позвонить мужу. Вот что, сидеть здесь вдвоем нет смысла. Я тебя отвезу и вернусь сюда.

— Куда отвезете? — испугалась я.

— К себе на квартиру. Или у тебя есть место получше? Дом твоей преподавательницы не годится. Ну, так что?

— Я лучше с вами здесь посижу.

— Как хочешь, — пожал он плечами.

Мы ждали часа два. Двор тонул в темноте, только возле детской площадки горел фонарь, и его света хватало, чтобы видеть дверь моего подъезда. Я начала тереть глаза, боясь, что усну. Саша время от времени слушал милицейские переговоры, тогда я сбрасывала сонное оцепенение и тоже слушала. Потом мне захотелось в туалет. Я пыталась не обращать на это внимания, по получалось плохо. Стало ясно: долго я не выдержу.

— Мне надо в туалет, — сказала я тихо.

— И что?

— Здесь недалеко кафе. Можно я сбегаю?

— Я бы на твоем месте удовлетворился гаражами. В темноте вряд ли кто увидит.

Я вышла из машины, подумала немного и побежала к кафе. Попасть в него можно было, пройдя через соседний двор. Что я и сделала.

Когда вернулась, Саши в машине не было. Поначалу я решила, что он просто меня не видит, и постучала по стеклу. И только тогда сообразила, что двигатель не работает. Бестолково топталась рядом, глядя на окна своей квартиры. Куда он ушел? Может, тоже в туалет захотел? Надо ждать…

Я томилась минут десять, пока не сообразила: вряд ли бы Саша ушел, не дождавшись меня, значит… Я бегом припустилась к подъезду, поднялась на второй этаж и замерла перед своей дверью. Позвонить? Рука потянулась к звонку, но в последний миг я ее отдернула. Осторожно толкнула дверь. Безрезультатно. В то же мгновение дверь распахнулась, кто-то схватил меня за плечо и втянул в прихожую.

— Не вздумай орать, — шепнул Саша.

В темноте я видела его силуэт. А еще что-то темное на полу.

— Идем, — Саша взял меня за руку и повел в комнату.

Глаза уже привыкли к темноте, и я успела разглядела, что в прихожей лежит человек, поджав одну ногу и вытянув другую. Окно комнаты выходило на проспект, и в ней было достаточно света.

Привалившись к дивану, на полу сидел парень, издавая какие-то булькающие звуки.

— Что… — начала я.

— Узнаешь нашего друга? — кивнул на него Саша.

Приглядевшись, я узнала парня, который ударил меня в лицо. Его собственная физиономия теперь выглядела скверно, он хватал ртом воздух, беззвучно рыдая.

— Хватит! — пнул его ногой Саша. — Пора приходить в себя.

Парень дернулся, покосился в его сторону. Саша сел на диван, схватил парня за волосы и развернул к себе.

— От твоих ответов зависит, выйдешь ты отсюда сам или тебя вынесут вперед ногами, — сообщил он беззлобно.

— Ты кто? — прохрипел парень.

— Встречный вопрос: а ты? Давай-ка обойдемся без церемоний. Пацан жив?

Парень кивнул, а я обхватила себя руками за плечи — от страха меня знобило.

— Где он?

— Не знаю.

— Плохой ответ. Принеси-ка мне нож, — повернулся ко мне Саша.

— Зачем? — растерялась я.

— Будем ему язык развязывать.

— Слушай, придурок, ты не знаешь, с кем связался, — торопливо заговорил парень и опять захрипел, потому что Саша его ударил.

Я бросилась на кухню, только чтобы не видеть все это. Когда вернулась, парень тяжело дышал, от былой отваги мало что осталось. Впрочем, она и раньше не впечатляла.

— Последний раз спрашиваю: где пацан? — сказал Саша. — Далее придется давать письменные показания, потому что язык я тебе отрежу. Для начала. Потом еще что-нибудь. Нож особо острым не назовешь, так что извини, придется помучиться.

— Он в деревне.

— Можно поточнее?

— Деревня в двадцати километрах от города. Не знаю, как называется.

— Допустим. Но найти ее ты сможешь? Тогда пошли. И без фокусов. Мне тебя пристрелить — раз плюнуть.

Мы направились к двери, парень шел пошатываясь. Саша указал ему на того, что лежал на полу:

— Прихвати приятеля. — А затем он повернулся ко мне: — Посмотри, нет ли кого в подъезде. И вызови лифт.

Я открыла дверь и осторожно выглянула, потом прошла к лифту и нажала кнопку вызова.

Первым из моей квартиры появился парень, приятеля он волок, подхватив под мышки. За ними шел Саша. Ногой захлопнул дверь. Лифт как раз достиг нашей площадки. Саша кивнул парню, тот, затащив в лифт дружка, вышел, а Саша нажал кнопку девятого этажа. Лифт пополз вверх, а мы быстро покинули подъезд и направились к машине. Саша достал из-под сиденья наручники, сковал руки парня за спиной и усадил его на переднее сиденье. Я села сзади.

— Говори, куда ехать.

— В сторону Пичугина, сразу за лесопилкой сворачивай направо.

Саша, словно нехотя, ударил парня по шее, голова его свесилась на грудь. До самого Пичугина признаков жизни парень не подавал. Я, кстати, тоже. Происходящее не укладывалось в моей голове. «Главное сейчас — найти Максима», — утешала я себя. Свернув, Саша притормозил и легонько похлопал парня по щекам.

— Очухался? Говори, куда ехать дальше.

Тот с очумелым видом начал оглядываться.

— Там должен быть еще поворот.

Свет фар вырвал из темноты едва приметную дорогу, по ней мы ехали несколько минут. Наконец показались черные силуэты домов.

— В деревне жители есть? — спросил Саша.

— Только летом. Крайний дом с той стороны.

Дорога шла дальше, минуя деревню, впереди отчетливо виднелся свежий автомобильный след. Значит, они действительно привезли мальчика сюда, парень не обманул.

Подъехать к дому из-за сугробов было невозможно. Мы вышли из машины и, проваливаясь в снегу, направились к крыльцу. Парень кивнул на верхнюю ступеньку.

— Ключ под ней.

— Посмотри, — приказал мне Саша.

Я сунула руку в отверстие сбоку и нащупала ключ, он висел на гвозде. Открыла дверь, руки не слушались — то ли от холода, то ли от страха. Мы вошли в дом.

— Он вон там, — мотнул головой парень, указывая на дверь.

Она была заперта на щеколду. Я торопливо распахнула дверь, сердце стучало где-то в горле.

— Выключатель слева, — буркнул парень.

Саша протянул руку, и вспыхнул свет. В крохотной комнатушке без окон, на кровати с голой панцирной сеткой лежал Максим, свернувшись калачиком, рядом стоял допотопный обогреватель.

Я бросилась к ребенку. «Господи, он же замерз!» — в ужасе подумала я. Максим открыл глаза, посмотрел на меня и заплакал.

— Нужно вызвать «Скорую», — пробормотала я.

Саша подхватил ребенка на руки и вынес из комнаты.

— А ты здесь отдохни, — бросил он парню и запер дверь на щеколду.

В машине Саша включил печку и стал раздевать мальчика, буркнув мне:

— Пошарь под сиденьем, там должна быть бутылка водки.

Бутылку я нашла, и мы вдвоем начали растирать ребенка.

— Я домой хочу, — сказал Максим.

— Прости меня, пожалуйста… — заревела я.

— Нашла время! — укоризненно покачал головой Саша. — Заверни его в куртку. Я сейчас вернусь…

Он ушел в дом, а вернулся минут через двадцать. Максим дремал, прижавшись ко мне, я то и дело щупала его лоб, не зная, что еще могла бы сделать. Саша принес горячей воды.

— Извини, что так долго. В доме есть плита с газовым баллоном, большая удача. Пои пацана с ложки, понемногу.

— Его надо к врачу.

— Мальчишка просто напуган. Расскажи ему сказку, в конце концов. А мне надо поговорить с этим типом.

— Я боюсь оставаться в машине. Вдруг кто-то…

— Черт, — пробормотал Саша. — Придется тащить его с собой.

Он опять ушел, а вернулся вместе с парнем. Мы выехали на дорогу и направились к городу. Не доезжая до Пичугина, Саша остановил машину. Повернулся ко мне.

— Как пацан?

— Спит, — вздохнула я. — Мы должны…

Но Саша меня уже не слушал.

— Очень коротко поведай нам о своих подвигах, — сказал он парню.

— Что? — не понял тот. Перед тем как тронуться с места, Саша ударил его в очередной раз, так что соображал он не очень.

— Увезти мальчишку было вашей идеей или надоумил кто?

— У его папаши денег куры не клюют. Вот и решили…

— Отлично. От кого о папаше узнали?

— Ни от кого.

— То есть шли себе мимо, вдруг навстречу ребенок, а на нем написано: сынок богатого папаши.

— Ну, мы слышали про его отца.

— От кого?

— Да чего ты пристал? Не знаю. Идея была Серегина, но ты его пришил, так что…

— Значит, идея Серегина. Хорошо. Девчонка вам зачем понадобилась?

— Так мы ее давно приметили, она в парке крутилась. А сегодня пацана увела. Похищение бы на нее свалили, а мы чистенькие.

— Разумно. За ней вернулись, потому что она вас видела?

— Конечно.

— А адрес ее…

— Так мы ж за ней проследили, еще в прошлый раз.

— Я так понимаю, возвращать пацана отцу вы не планировали. Его и девчонку в расход, срубили бы бабки — и в бега. А менты бы еще долго похитительницу искали.

— Если б заплатил, вернули бы. Не ее, его. Слушай, у мальчишкиного папаши денег больше паровоза. Можем взять сколько захотим. Он раскошелится.

Я испуганно замерла, но Саша покачал головой.

— Не пойдет.

— Да ладно, я что, не понял, кто ты?

— А кто я? — удивился Саша.

— На благородного героя не больно-то похож. И уж очень ловок. Опыт большой?

— Не жалуюсь. И насчет героя в самую точку. Значит, идея Серегина, а ты так, на подхвате. Знать ничего не знаешь.

— Не знаю. Я в город вернулся два месяца назад.

— Откуда вернулся, с зоны, что ли?

— С зоны, — буркнул парень.

— С Серегой там познакомился?

— Ага. Встретились, он мне и предложил выгодное дельце. Так что ничего я не знаю, хоть убей.

— За это не переживай.

Тут зазвонил мобильный, Саша достал его из кармана, а парень насторожился.

— Ответь, — сказал ему Саша, протягивая мобильный.

— Зачем? Сереге же звонят.

— Так ведь Серега ответить не может, придется тебе.

Саша нажал кнопку и вновь сунул парню телефон. В тишине я отчетливо услышала мужской голос:

— Вы где?

— Мы это…

— Она не появлялась?

— Нет.

Дальше пошли гудки.

— А ты отвечать не хотел, — попенял Саша. — Кто звонил-то?

— Серегин приятель, — проворчал парень.

— Значит, есть еще и приятель? Выкладывай все, что о нем знаешь.

— Ничего я не знаю. Мне Серега даже имя не называл. И номер скрыт, ты же сам видел.

— Ага. Значит, доверительной беседы у нас не получилось… Ладно, давай пройдемся.

Саша вышел из машины и выволок сопротивлявшегося парня, я зажмурилась и крепче прижала к себе спящего Максима. Вернулся Саша минут через десять. Один.

— Вы убили его? — прошептала я. — Как того, другого?

— На что он теперь нужен? — заводя машину, ответил Саша. — Оставь я его в живых, проблем не миновать. А они мне ни к чему.

— Ужас какой… Не знаю, кого мне бояться больше. Может быть, вас?

— Я тоже не знаю.

Вскоре мы въехали в город. В спальном районе Саша остановил машину возле облезлой пятиэтажки.

— Мальчика надо отвезти в больницу. И позвонить родителям, — сказала я.

— Ты можешь так и сделать. Но я бы на твоем месте не спешил. Разумнее для начала понять, что происходит. Тот мужик непременно еще позвонит. Ну так что, отвезти вас в больницу?

— Хорошо, — неуверенно ответила я, — дождемся звонка.

Саша приткнул машину на стоянке, взял Максима на руки и пошел к подъезду. Я бежала следом. Квартира была однокомнатной и выглядела какой-то нежилой.

— Вы ее снимаете? — спросила я, оглядываясь.

— Какое тебе дело? В холодильнике полно продуктов, приготовь что-нибудь. Напои пацана сладким чаем и уложи спать.

Мне было не до еды, но Максима чаем я напоила и устроила на диване. Он тут же уснул. Состояние ребенка меня беспокоило, и я устроилась рядом с ним на полу. Саша, сидя в кресле, читал газету, положив на стол по соседству телефон.

— Можно включить телевизор? — спросила я. — Посмотрю новости.

— Валяй.

Я убавила звук до минимума, чтобы не потревожить Максима. Ничего о похищении в новостях не сказали. Зато я увидела мужа Ольги. Он привез в детский дом подарки к Новому году.

— Если не трудно, переключи канал, — буркнул Саша. — Сил нет видеть эту рожу.

— Кто он? — спросила я, кивнув на экран.

— Ты же слышала: выдающийся бизнесмен. На самом деле обыкновенная сволочь. Впрочем, я не лучше.

Телевизор я выключила.

— Ложись спать, — сказал Саша, — он может перезвонить утром.

И тут мобильный ожил. Саша не спеша взял телефон и удовлетворенно кивнул.

— Очень рад твоему звонку, — сказал он в трубку насмешливо.

Я перебралась ближе к нему, чтобы слышать, что скажет мужчина.

— Кто ты? — спросил тот.

— Какая разница? Пацан и девчонка у меня. Давай поговорим.

— Чего ты хочешь?

— Денег, естественно.

— Ясно. — Мужчина замолчал, Саша терпеливо ждал.

— Парни живы? — вновь услышала я.

— Нет.

— Я заплачу миллион.

— Долларов?

— Ты что, спятил? Миллион рублей, если убьешь ребенка и эту девку. Хорошие деньги. Ну так что?

— Годится. Только деньги вперед.

— По-твоему, я идиот?

— А я кто, по-твоему?

— Хорошо. Половину вперед, потом остальное. Идет?

— Согласен. — Саша поднялся из кресла и направился в прихожую, произнеся на ходу: — Давай поговорим о том, как ты передашь мне деньги.

Я сидела, похолодев, не зная, что предпринять. Открыть окно и позвать на помощь? Или попытаться добраться до телефона и позвонить в милицию? Мой мобильный в сумке, а сумка в прихожей. Домашнего телефона в квартире нет.

Саша вернулся в комнату, а я все сидела на полу не в силах пошевелиться.

— Что это ты так побледнела? — усмехнулся Саша.

— Вы нас убьете?

— С какой стати? Деньги мне не нужны.

— Слушайте, кто вы? — не выдержала я, хоть и знала, что он не ответит.

— Ты уже спрашивала, — только и буркнул Саша. — Завтра в 12.00 он оставит деньги в ячейке камеры хранения на вокзале. Сам вряд ли приедет, но кто-то их принести должен. Мне придется отправиться туда рано утром. Так что давай спать.

— Откуда мне знать, что вы говорите правду? Откуда мне знать, что вы не убьете нас?

— Входная дверь легко открывается с этой стороны. Ты можешь уйти сейчас или утром. Мне все равно. Ты поняла? Пацана хотят убить, — вздохнул он, точно злился на мое скудоумие. — Предположим, вернешь его родителям прямо сейчас. Но тогда выяснить, что за тип звонил, будет затруднительно, а мальчишку, вполне возможно, убьют через месяц или два.

— Я не знаю, как следует поступить, — честно призналась я.

— Если не знаешь, то просто делай то, что тебе говорят. Сейчас ложись спать, а завтра постарайся не наделать глупостей до моего возвращения.

Утром меня разбудил Максим. Он тихо плакал, лежа рядом со мной на диване. Я стала его утешать, обещала, что вскоре он поедет домой. Он вспомнил про собаку, и мне было очень стыдно в очередной раз врать ребенку. Если бы я все могла вернуть назад… я бы никогда… Неужели я всерьез думала, что смогла бы держать его взаперти неделю? Дважды я брала в руки телефон, намереваясь звонить Сикорскому, и только слова Саши, сказанные вчера, меня остановили. Я ненавидела себя и презирала. А еще я очень боялась. Боялась допустить очередную ошибку, боялась Сашу и боялась звонить в милицию. Пытаясь отвлечься от мыслей, я покормила ребенка, и мы стали рисовать бегемотов, найдя в тумбочке пожелтевшие листы бумаги и авторучку. Потом смотрели мультфильмы, играли в прятки, ползали по полу, изображая динозавров. Мальчик заметно успокоился, дурачился и вроде бы забыл о родителях. Его доверчивость причиняла мне боль, и я придумывала все новые и новые игры, чтобы заглушить ее.

Мы пообедали. Максим уснул, утомленный нашей возней, а я взглянула на часы. Саше давно пора вернуться. Я подошла к окну и осторожно выглянула. Дети во дворе лепили снежную бабу. День был солнечным, морозным, и я вдруг поняла, как теперь далека моя прежняя жизнь. А еще поняла, какой я была дурой, не ценя ее. Обычной жизни, с обычными радостями. Я стояла и плакала, пока в тишине квартиры не хлопнула входная дверь.

Саша сбросил куртку, заглянул на кухню, увидел меня и сказал:

— Вы все еще здесь.

— Да. Я хотела позвонить Сикорскому, но так и не решилась.

— Пацан спит?

— Да.

— Прогуляемся, тут недалеко телефон-автомат. Позвоним папаше.

— Мне бы не хотелось оставлять мальчика одного.

Саша пожал плечами, подхватил куртку, направляясь к двери. Я шагнула за ним.

— Если мы недолго…

Я решила, мне следует самой поговорить с Сикорским. Но когда мы оказались возле телефона-автомата, Саша потянулся к трубке. Я стала диктовать ему номер, однако он, судя по всему, уже знал его.

— Геннадий Викторович, — заговорил Саша, — ваш сын у меня. — Затем он сделал паузу, выслушал ответ, а потом повесил трубку.

— Что Сикорский сказал? — нахмурилась я.

— Обещал много денег и счастья, если я верну мальчика.

— Так почему вы…

— Не все так просто, — вздохнул Саша, разглядывая снег у себя под ногами.

— Не понимаю.

— Я пока тоже. Вот что, возвращайся домой, а я отлучусь ненадолго.

Он проводил меня до дома и уехал.

Вернулся Саша уже вечером, в руках у него была коробка и штук пять пакетов. Максим приблизился к нему и спросил:

— Ты чего принес?

— Сейчас увидишь, — подмигнул он.

Странно, но ребенок его совсем не боялся. Впрочем, как выяснилось, Максим на редкость доверчив. Сбросив куртку, Саша открыл коробку, и мы увидели елку.

— У меня дома тоже есть елка, — серьезно заметил мальчик.

— А теперь и здесь будет. В пакете игрушки. Пока я приму душ, вам надо елку нарядить.

Саша посмотрел на мою растерянную физиономию и улыбнулся.

— Сегодня Новый год. Ты что, забыла?

— Новый год… — пробормотала я и хотела зареветь, но вместо этого рассмеялась.

Вместе с Максимом мы поставили елку в комнате возле окна и стали украшать ее игрушками. Их было немного, но елка все равно выглядела нарядной.

— Здорово! — кричал Максим, прыгая на одной ноге.

Я вернулась в прихожую за пакетами — в них лежали сладости и бутылка шампанского. Я бросилась накрывать праздничный стол, забыв о своих недавних тяжелых мыслях. Сейчас главным было успеть все закончить к Новому году. Максим помогал мне, хотя на самом деле мешал, конечно. Но я была ужасно рада — мальчик весел и доволен, так что его беготня по кухне отнюдь не раздражала.

В одиннадцать мы сели за стол, включив телевизор. Максим уже клевал носом и начал капризничать. Едва дождавшись боя курантов, я стала укладывать его в постель. Саша в это время вышел на кухню. Когда я появилась там, он стоял у окна, как я недавно. Во дворе запускали петарды, весело крича и смеясь.

— Вы правда нам поможете? — спросила я.

— Правда, — кивнул он, не поворачиваясь.

— Вы думаете о ней, об Ольге? — помедлив, опять спросила я.

Он повернулся, хмуро посмотрел на меня и сказал:

— Эй, не вздумай в меня влюбиться. Плохая идея.

— Я и не собиралась, — фыркнула я.

— Вот и хорошо. Иди телевизор смотри.

— А почему идея плохая? — все-таки не удержалась я.

— Тебе мало того, что ты уже видела?

— Не знаю. То есть я не знаю, что должна думать о вас.

— Ничего хорошего, я полагаю.

— Ольга советовала держаться от вас подальше.

— Правильно советовала. И я не очень-то нуждаюсь в чьей-то любви.

— В ее тоже? — Он не ответил, а я опять спросила: — Этот ребенок ваш? Ее ребенок?

Он вздохнул.

— Нет. И женщина не моя, и ребенок не мой. А ты задаешь очень много вопросов, что действует мне на нервы.

— Когда мы вернем мальчика? — в свою очередь, вздохнула я.

— Завтра. Надеюсь, что завтра.

Проснувшись утром, Сашу я в квартире не застала, и его отсутствие вызвало щемящую тоску. Я бродила по квартире, пока Максим не поднялся. В суете несколько часов пролетели быстро, а потом вернулся Саша.

— Одевай пацана, мы уезжаем.

— Куда? — испугалась я.

— Ты же хотела вернуть его родителям?

— Мы поедем к Сикорскому?

— Встретимся на нейтральной территории.

Через полчаса мы уже были в машине. Город остался позади, мы свернули к загородному парку.

— Погуляйте здесь, — сказал Саша, — а я осмотрюсь. Терпеть не могу сюрпризов.

Он уехал, а мы остались на лесной полянке неподалеку от лыжной базы. Саша отсутствовал довольно долго, и мы с Максимом бегали наперегонки, чтобы не озябнуть. Вдруг меня посетила мысль, что Саша уехал навсегда, и я его больше не увижу. И от этой мысли стало так больно, что я плюхнулась в сугроб, собираясь реветь. Максим, думая, что я дурачусь, стал бросать в меня снег, весело хохоча, от чего плакать хотелось еще больше.

А потом я услышала шум двигателя и поспешила вытереть слезы. Подъехав, Саша распахнул дверь джипа, крикнул:

— Садитесь быстрее!

Я забралась в машину, держа Максима на руках. Мы направились в сторону кладбища, на втором повороте свернули и впереди возле указателя увидели ярко-красную машину, а рядом с ней женщину. Заметив нас, она замерла, а потом кинулась нам навстречу.

— Мама! — закричал Максим.

Я осторожно опустила его на дорогу, и мальчик побежал к матери. Я думала, Саша сразу же уедет, но он чего-то ждал, наблюдая за женщиной. Та, держа сына в объятиях, испуганно смотрела в нашу сторону.

— Идем, — позвал Саша и выбрался из машины. Я пошла за ним.

Женщина, все еще держа сына на руках, взглянула на меня с изумлением.

— Я вас знаю, — сказала она хрипло. — Вы ведь дочь Светланы Петровны?

Я кивнула, отводя взгляд.

— Ничего не понимаю. Вы объясните, что происходит? — Теперь жена Сикорского обращалась к Саше.

— Но сначала у меня к вам тоже есть вопрос, — кивнул он. — У вашего мужа проблем с головой не наблюдается?

— Я не понимаю, — нахмурилась женщина.

— Я тоже, оттого и спрашиваю. По-моему, он спятил. Как еще можно объяснить тот факт, что он хотел убить собственного ребенка?

А мне показалось в тот момент, что спятил Саша — так нелепо прозвучали его слова. Женщина замерла, а потом вдруг заикаясь заговорила:

— Максим не его ребенок. Но он… обещал мне… клялся… Мой муж… вы ведь знаете, что он сделал с вашими родителями… — повернулась она ко мне. — Я хотела от него уйти, но я боялась. И он обещал, что Максим… Какая я дура! Как я могла поверить, что он способен простить… Это действительно он, вы уверены?

Саша не ответил, повернулся и пошел к машине.

— Подождите! — крикнула женщина. — Ради бога, подождите! Что мне теперь делать?

— Вот уж не знаю, — буркнул Саша.

— Он не даст мне развода, он… Вы спасли моего сына и теперь не можете просто взять и бросить нас!

— От безделья я на многое способен, — развел руками Саша. — Но возиться с чокнутыми бабами вовсе не предел моих мечтаний.

Он сел в машину, и я едва успела юркнуть на заднее сиденье, прежде чем джип сорвался с места.

— Неужели это правда? — тихо спросила я.

— Что?

— Сикорский хотел убить мальчика?

— У меня в том сомнений нет. На вокзале я видел типов, которые с интересом наблюдали за ячейкой. А когда им надоело, они прямиком отправились в контору Сикорского. Кстати, компаньон твоего отца обыкновенный бандит, и твоему отцу следовало бы знать об этом. Кое-какие сомнения у меня все-таки оставались, но после звонка Сикорскому рассеялись. Голос! Голос типа, что звонил нашим друзьям, и голос Сикорского подозрительно похожи. Дальше совсем просто. Я позвонил дамочке и предложил встретиться, предупредив, что, если она расскажет о моем звонке кому-либо, в том числе мужу, ребенка не увидит.

— Что же теперь с ними будет? — пробормотала я.

— Понятия не имею. Мужей, как и любовников, следует выбирать осмотрительно. Учти на будущее. Кстати, менты так и не проявили к тебе интереса. Должно быть, Сикорский о тебе помалкивал, что неудивительно. Пока ты жива, их интерес к твоей особе ему совсем не выгоден. В некоторой ловкости Сикорскому не откажешь. Заметив, что ты зачастила в парк, он сообразил, как этим воспользоваться. Если бы его план удался, никто бы никогда его не заподозрил, тем более жена. Все бы на тебя списали… Ты вполне можешь вернуться домой, но я бы на твоем месте не спешил. Неизвестно, что предпримет дамочка и как на это отреагирует ее муженек.

— Можно я пока побуду у вас? — помолчав, спросила я.

— Без проблем.

Мы вернулись в квартиру. Без Максима она показалась опустевшей и совсем чужой. Саша устроился на диване, прикрыл лицо согнутой рукой и вроде бы задремал. Я осторожно села рядом.

— Я же сказал, плохая идея, — буркнул он.

— Просто я…

— Просто делать глупости ни к чему. Даже от безделья.

Я почувствовала, как мое лицо заливает краска стыда, и выскочила на кухню.

Мы были вместе еще два дня. Впрочем, большую часть времени я была одна, Саша возвращался под вечер, листал газеты или смотрел телевизор, а потом ложился спать. А я с ужасом ждала той минуты, когда мне придется уйти отсюда.

Четвертого января он вернулся часов в пять, что меня удивило, а потом напугало, хоть я и не могла объяснить причину своего страха. Саша пил чай на кухне. Я вошла, прислонилась плечом к стене, наблюдая за ним, и спросила:

— Вы были в парке? Видели ее?

— Нет, — покачал он головой. — Ее еще вчера отвезли в клинику.

— В клинику? Что-нибудь случилось?

— Случилось. Родилась девочка, три килограмма четыреста граммов. Я не очень в этом разбираюсь, но вроде бы все прекрасно. Все счастливы.

— И вы?

— Я больше всех. Ладно, мне пора.

— Куда? — растерялась я.

— Мир большой, — пожал он плечами.

— Вам важно было знать, что ребенок родится, что с Ольгой все в порядке, а теперь…

— А теперь можно в жаркие страны, где всегда светит солнце и нет проблем. За квартиру заплачено до конца месяца, если хочешь, живи здесь. Надумаешь уйти, дверь захлопни, а ключи оставь на тумбочке. Хозяйка появится первого февраля.

Он надел куртку, взял сумку с документами и шагнул к двери, а я, стиснув руки, попросила:

— Возьми меня с собой.

— Ну вот, — вздохнул он, не глядя на меня. — Всегда одно и то же.

— Пожалуйста…

Он повернулся, покачал головой и добавил мягче:

— Нет. Дело не в тебе.

— Не во мне? А в ком? В Ольге?

— Ох ты господи, — опять вздохнул он. — Во-первых, я тебе в отцы гожусь.

— Ну и что?

— Во-вторых, говоря откровенно, я не любитель юных прелестниц с дурными идеями. Извини. — Он усмехнулся: — На самом деле у меня нет желания калечить твою жизнь. И собственной вполне достаточно.

Он распахнул дверь и ушел. А я осталась.

Через два месяца я опять увидела ее. Два месяца я ждала этой встречи и каждый день приходила в парк. Иногда мы виделись с Максимом, он по-прежнему гулял здесь, но теперь только с матерью и младшим братишкой. Ирину после того случая уволили. А вот с мужем Сикорской разводиться не пришлось. Четвертого января он возвращался домой на машине, возле ворот притормозил, неизвестный вышел из-за газетного киоска и дважды выстрелил. Оба выстрела оказались смертельными. Я узнала об этом из газет. Через два дня после отъезда Саши, вернувшись домой. С Сикорской убийство ее мужа мы никогда не обсуждали, и о Саше она не спросила ни разу, но в ее взгляде, который я иногда ловила, читался невысказанный вопрос, а еще догадка. При встрече мы обычно молчали, но, наверное, думали об одном и том же. Впрочем, возможно, мне так только казалось.

Два месяца я ждала Ольгу, сама толком не зная, на что надеюсь. И вот наконец увидела ее. Сначала Сашка выскочил из кустов прямо мне под ноги, а через минуту на аллее появилась Ольга. Она шла неторопливо и аккуратно везла детскую коляску, не сводя глаз со своей малышки. Женщина казалась такой счастливой, что мне вдруг стало обидно. Не за себя, за Сашу.

Я пошла ей навстречу и, поравнявшись, сказала:

— Здравствуйте.

— Привет, — ответила она, приглядываясь ко мне.

— Это ваша дочка?

— Да. Анечка.

— Вы давно здесь не появлялись.

— Рядом с нашим домом тоже есть парк. Как ваши дела? — спросила она. Наверное, из вежливости, потому что я стояла и глупо таращилась на нее.

— Учусь в институте. Хотела бросить, но передумала.

— Что ж, удачи вам. — Женщина улыбнулась и продолжила свою прогулку, помахав мне рукой.

— Ольга, — позвала я. — Саша… кто он?

Она повернулась, пожала плечами и ответила:

— Человек, который подарил мне собаку.

Честное имя

Женька вдруг замолчала на середине фразы, хмуро глядя перед собой, а потом буркнула:

— Опять этот тип.

Я повернула голову, пытаясь понять, кто действует на подругу столь раздражающе, и никого не увидела. Никого примечательного, я имею в виду.

Мы сидели в кафе. По причине жары два окна были распахнуты настежь, с десяток столиков вынесли на тротуар, там народ и предпочитал устраиваться, так что в небольшом зале было малолюдно: компания из шести девушек, им, как и нам, не досталось места на улице, и парень. Он устроился напротив барной стойки, сидел и смотрел в пространство, точно у него большое горе. На вид ему было лет двадцать пять, темные волосы, узкое лицо с довольно длинным носом и пухлые губы. На первый взгляд ничего особенного. Впрочем, как и на второй. Непонятно, чем он мог заинтересовать Женьку.

— Что за тип? — проявила я любопытство.

— Кто его знает. Пятый день мне глаза мозолит.

— Он что, преследует тебя? — забеспокоилась я. Теперь внешность парня казалась мне подозрительной и даже зловещей.

— Не смеши. Просто сидит здесь каждый день. Я на него внимание обратила еще на прошлой неделе.

— Ну и что? — нахмурилась я. — Нравится здесь человеку, вот и сидит. Ты сама сюда каждый день заходишь.

— Правильно. Вон напротив офис родной газеты, перешел дорогу — и тут. Очень удобное место для встреч.

— Так, может, и он где-то рядом работает. Или живет.

— Живет — вряд ли. Где ты здесь видишь жилые дома? А работает… может, и работает. Только непохоже. Сидит по полдня совершенно один, с чашкой кофе. Это нормально?

Я пожала плечами.

— Допустим, он просто бездельник, ну и что?

— Нич

Новая жизнь не дается даром

В тот вечер я был нарасхват. Две девицы, сидевшие за столиком возле окна, то и дело поглядывали в мою сторону, перешептывались, нервно посмеивались и вновь стреляли глазками. Обеим было лет по двадцать. Брючки в обтяжку, кофточки с блестками, полкило косметики. Я прикинул, нужно мне это счастье? Особого желания знакомиться не возникло. С некоторых пор блондинок я не жаловал. Может, потому, что последнее время мне упорно попадались только дуры. Впрочем, нет. Была другая причина. Я невольно сравнивал их с одной женщиной, тоже блондинкой. Разумеется, не в их пользу. Перед мысленным взором, точно по заказу, возникло нежное личико. Светлые глаза, пухлые губы… Внешность девчонки-первокурсницы и твердый характер. Такому характеру мужик позавидует. «Стоп, – сказал я себе. – Не увлекайся. К чему портить себе вечер, а заодно и жизнь? Все в прошлом. Улыбнись девчонкам, угости их выпивкой, а потом пригласи в номер. Все лучше, чем предаваться воспоминаниям».

Еще одна девица сидела возле стойки в малоприятном для нее одиночестве. По виду – шлюха. Рыжие волосы, голодный рот. Я бы предпочел рыжую… Под утро она начнет рассказывать о своей жизни, неловко оправдываясь и придумывая на ходу душещипательную историю любви. От чужих историй меня тошнило, своих невпроворот. Девушка нерешительно улыбнулась, взглянув в упор. Я отвел глаза. Мужиков в баре было достаточно. Пьяная компания слева, трое типов, деятельных и нервных, справа. Они что-то обсуждали. Но на девок у окна все-таки поглядывали. Те предпочитали их не замечать. Наверное, я привлек их внимание, потому что уже битый час сидел в одиночестве. Я совсем было решил кивнуть рыжей, и тут в баре появилась высокая брюнетка в белой узкой юбке. Она так обтягивала бедра девицы, что, казалось, могла треснуть по швам в любой момент. «Задница у нее что надо», – отметил я и решил приглядеться к девице получше. Походка – зашибись, она сделала всего-то несколько шагов, а я уже поплыл. Роскошная грудь. Еще немного – и я начну глотать слюну. Лет тридцати, может, больше. Губы презрительно кривятся. Дамочка с деньгами и большим самомнением.

Она устроилась за столом недалеко от меня. Бросила сумочку на соседний стул, быстро огляделась. Задержала взгляд на моей физиономии, вдруг нахмурилась, точно мой внешний вид вызывал у нее беспокойство, и позвала официанта. Уткнулась в меню, однако пару раз посмотрела в мою сторону. Я решил, что утро мы встретим в одной постели. И ошибся.

Минут через десять в бар вошел толстяк с румяной физиономией и бегающим взглядом. Брюнетка вскинула голову, широко улыбнулась и весело помахала ему рукой. Толстяк приложился к ее ручке, сел напротив. Смотрел на нее подчеркнуто деловито, вроде бы не замечая лучезарной улыбки. Заказал себе кофе. Брюнетке его деловой вид вряд ли понравился, она пробовала с ним кокетничать, но недолго. Улыбка сползла с ее лица, и теперь она выглядела стервозной бабой, которой палец в рот не клади. Она заговорила спокойно и внушительно, толстяк пытался возражать, грудастая резко его перебила, он пригорюнился и начал терпеливо объяснять, прижимая ладонь к сердцу, точно просил верить ему на слово и заранее извинить. Дамочка хмурилась. Я попробовал представить, о чем они говорят. Не потому, что это было мне особо интересно, скорее от нечего делать. Они не любовники, это ясно. Сюда их привело некое дело, и согласия они пока не достигли.

Рыжая вдруг поднялась и как-то уж очень осторожно, точно по минному полю, направилась ко мне. «Выглядит вполне прилично, – взглянув на нее еще раз, подумал я. – Часа через два можно от нее отделаться. И уснуть. Если получится. Чертова бессонница…»

Рыжая приблизилась, я упорно смотрел в свой стакан, делая вид, что не замечаю ее. Хотя за минуту до этого вроде бы решил: девчонка мне подходит.

– Скучаете? – робко спросила она.

– Нет. Извините, – как можно мягче ответил я, она понимающе улыбнулась, кивнула и отправилась к стойке. Брюнетка наблюдала эту сцену с внезапным интересом, который не остался без внимания. Толстяк хмуро взглянул в мою сторону, что-то быстро сказал.

Они пробыли в баре еще с полчаса. Затем ее спутник расплатился, и они пошли к выходу. Брюнетка одарила меня насмешливым взглядом, проходя мимо. Я напустил в глаза легкой придури и вздохнул, давая понять, что ее уход меня очень огорчил. Уголки ее губ дрогнули в улыбке, а я решил, что не все еще потеряно. Оставил на столе деньги и поднялся, девчонки в углу приуныли, мой выбор вызвал у них негодование. «А что вы хотите от типа среднего возраста, который третий день мается от безделья в этом городе?» Я неподходящая компания для юных прелестниц, и тут уж ничего не поделаешь.

Когда я покинул бар, брюнетка с толстяком паслись в холле, неподалеку от стойки регистрации, продолжая что-то обсуждать. Я плюхнулся в кресло, сгреб газету, не особо стараясь делать вид, что увлечен чтением. Она, конечно, обратила на меня внимание, судя по очередной едва заметной ухмылке мое поведение ей скорее нравилось. «Давай, милая, гони его в шею», – думал я, с усердием на нее пялясь. Ноги длинные, слегка полноватые, зато грудь и задница выше всяких похвал. «Ты мне нравишься, детка». Подхватив толстяка под руку, она прошествовала с ним на улицу, ни разу не обернувшись. Что ж, романтическое приключение отменяется. А жаль. Впрочем, не то чтобы очень. Я подумал о девчонках-блондинках. Они решат, я вернулся, потому что здесь мне ничего не обломилось, и начнут капризничать. Вряд ли это продлится долго, но и малую толику времени тратить на ерунду не хотелось. Эту ночь я проведу в одиночестве. Выждав минут десять, я отправился шляться по улицам.

Весь следующий день я провел в художественном музее. Я вовсе не поклонник искусства, зато меня привлекала атмосфера этого места. На улице жара, а здесь прохладно. Народу ни души, в огромном зале я сидел один. Тишина, шаркающие шаги старушек-смотрительниц за спиной и скрип половиц. Я подумал, а почему бы не устроиться работать в музей? Стал бы местной достопримечательностью, скользил бы из зала в зал, неслышно, точно привидение.

В шесть музей закрыли, а я забрел поужинать в ближайший ресторан. Вечером я вновь сидел в баре, не придумав ничего умнее. Рыжая заняла пост возле стойки, кивнув мне как старому знакомому, но подойти не решилась. Почти все столы были свободны, и я вскоре ушел, решив, что зевать от скуки можно и в номере. Принял душ и облачился в гостиничный халат, налил себе коньяка и приготовился коротать вечер возле телевизора. И тут в дверь постучали. Прикидывая, кто это может быть, я вышел в прихожую, прислушиваясь к своим ощущениям. Ничего похожего на беспокойство. За долгие годы я привык доверять своей интуиции. Будет забавно, если однажды она подведет.

На пороге стояла вчерашняя брюнетка и зазывно мне улыбалась. Я изобразил восторг вкупе с легкой растерянностью.

– Лучшая из женщин на моем пороге. Вы ошиблись номером? – спросил я, добавив в голос сахара.

– Не дури, – ответила она и довольно нахально прошествовала в комнату. Сегодня на ней было платье, но тоже в обтяжку, я мог вдоволь любоваться ее задницей, пока она походкой манекенщицы прошествовала до середины гостиной и устроилась в кресле, закинув ногу на ногу, вызвав волнение в моей душе. Легкое, но приятное. Я запер дверь и присоединился к ней.

– А ты красивый, – заметила она, разглядывая меня. – Даже в этом дурацком халате. И опасный, – добавила она. Последнее замечание я решил оставить без ответа, просто улыбнулся пошире. Обычно это действует. Она продолжила на меня пялиться, а я смущенно ерзал, стараясь не переигрывать. – Как тебя зовут? – спросила она.

– Саша. – Имя, это все, что осталось у меня от прошлой жизни, не то чтобы оно уж очень мне нравилось, смешная приверженность к нему, должно быть, внушала уверенность, что я – это все-таки я, а не кто-то другой, незнакомый и малоприятный.

Ее роскошный бюст украшал сапфир огромной величины, как раз под цвет ее глаз.

– Он настоящий? – ткнув в него пальцем, задал я свой вопрос.

– Я – Марина Вербицкая, – заявила она с усмешкой.

– Не может быть! – воскликнул я, прикидывая, что такого особенного в ее имени.

– Ты приезжий? – сообразив, что ее имя не заставит меня рухнуть в обморок, спросила она.

– У вас прекрасные дедуктивные способности.

Она весело засмеялась.

– Извини, глупый вопрос, ты ведь живешь в гостинице… Недавно приехал?

– Пару дней назад.

– И как тебе наш город?

– Пока трудно сказать, – соврал я, на самом деле сказать было легче легкого.

– Решил отдохнуть?

– Ага.

– И до сих пор не обзавелся девчонкой?

– Я немного ленив. Вчера мне понравилась одна рыжая…

– Врешь, – перебила дамочка. – Эта рыжая – проститутка. А такие мужчины, как ты, не покупают свои удовольствия, они их берут.

Черт бы побрал эту стерву… А если здесь она появилась не случайно? Глупости… не стоит развивать в себе излишнюю подозрительность.

– Я скромный парень, который сам зарабатывает себе на жизнь, – заныл я. – Но не так хорошо, чтобы женщина вроде вас мною заинтересовалась. – Она засмеялась, откинув голову, а я терпеливо ждал, когда ей это надоест. – Кстати, об удовольствиях, – заметил я. – Мне переодеться в костюм и пригласить вас выпить где-нибудь, или вы разденетесь?

– Ты этого хочешь? – серьезно спросила она.

– Еще как. Ночью меня мучила бессонница, я все пытался представить, как ты смотришься без своих шикарных тряпок.

– А я пыталась представить, каков ты в постели, – в тон мне ответила она.

– У тебя есть уникальная возможность узнать об этом прямо сейчас, – кивнул я.

Она поднялась и рывком стащила с себя платье, отбросила его в сторону, в упор глядя на меня. А потом подошла по-кошачьи, мягко, я было испугался, что она начнет исполнять стриптиз, обычно это выглядит довольно глупо, а еще утомительно, потому что приходится изображать буйный восторг, но валять дурака она не стала, дернула пояс моего халата и очень ловко устроилась на мне верхом. Дамочка, как и я, предпочитала перейти сразу к делу.

Она была профессионалкой и знала, как доставить мужчине удовольствие. Чем она занималась до того, как начала носить сапфиры выдающихся размеров, предположить нетрудно, другой вопрос, откуда эти сапфиры появились. Скорее всего, девица окрутила богатого дядю перезрелого возраста и теперь шляется по кабакам в надежде заполучить любовника на ночь. Для такой, как она, одного папика явно маловато. Что ж, я не прочь скрасить ее серые будни. Надо сказать, я недолго утруждал себя размышлениями на этот счет, всецело сосредоточившись на процессе, потому что не меньше, чем она, нуждался в скрашивании серых будней. В общем, мы сливались в экстазе до самого рассвета, а потом, вконец обессиленные, пялились в потолок. Шикарная брюнетка прикорнула на моем плече, а я решил, что самое время отдохнуть, то есть проспать часов до десяти, а, проснувшись, обнаружить себя в постели в приятном одиночестве. Хотя мне редко везет.

– Я давно не испытывала ничего подобного, – голосом юной девы сообщила грудастая.

«Опять не повезло», – мысленно вздохнул я. Конечно, я знал, что женщины придают сексу куда большее значение, чем мужчины, но был уверен – наше долгое кувыркание в постели вызвало у нее те же эмоции, что и у меня. Доставили удовольствие друг другу и разбежались. И то, что ей пришла вдруг охота поболтать, здорово раздражало. «Чего ж тебе не спится, милая? Ты бы мне очень удружила, если бы скоренько собрала вещички и свалила отсюда. Или богатый папик не любопытен и его мало интересует, где ты болтаешься по ночам?»

– Ты прекрасна, – пробормотал я, давая понять, что уже практически сплю.

– У тебя было много женщин?

«Она что, думает, я их считаю?»

– До тебя – ни одной.

Она засмеялась:

– Я тебе нравлюсь?

– Еще бы.

– Что ты делаешь в этом городе?

«Ну, вот. Прелюдия к долгой болтовне за жизнь».

– Ничего я здесь не делаю. Отдыхаю.

– Почему один? У тебя кто-нибудь есть?

– Теперь есть ты.

– Правда? – Она приподнялась на локте и заглянула мне в глаза. В голосе сомнение пополам с надеждой. Бабы странные существа: скажи правду – обидятся, соври – начнут сомневаться.

– Такие, как ты, не способны влюбиться, – с грустью заметила она, взлохматив мне волосы.

– Такие, как я? И что во мне особенного?

– Трудно объяснить. Вчера, когда я тебя увидела… Мы встретились взглядом, и я… испугалась.

«Черт, придется снова носить очки, очкарики многим кажутся беззащитными».

– Я тоже испугался, – поддакнул я. – Мое бедное сердце чуть не выпрыгнуло из груди.

– Если бы ты говорил правду…

– С какой стати мне врать?

Она вновь провела рукой по моим волосам.

– У тебя шрамы.

– Ага, попал в аварию. Порезался стеклом.

– Чем ты занимаешься?

– Сейчас бездельничаю. – Я выразительно зевнул.

– Хочешь, чтобы я ушла? – спросила она с легкой обидой.

– Нет, что ты… разумеется, если тебя не ждут дома.

– Я вдова.

«Жаль», – подумал я. Была надежда, что она все-таки уйдет.

– Муж оставил мне большие деньги. Очень большие.

– Здорово.

– У меня есть все, кроме главного – счастья.

– Считай, тебе повезло. Я большой специалист в этом вопросе.

– Мне нужен такой мужчина, как ты.

«Опрометчивое утверждение, но комментировать его мы не станем».

– Если ты… если ты останешься со мной, у тебя будет все.

«Ух ты. Да у меня и так есть все… черт, я вдруг подумал, что мы с ней похожи. – У меня тоже есть все, но нет главного…»

– Не возражаешь, если я немного посплю? – ворчливо поинтересовался я. Она вздохнула, но сочла за благо замолчать, чем вызвала мою искреннюю признательность.

Утро выдалось прекрасным. Прежде всего потому, что проснулся я в одиночестве. Светило солнце, народ дружно потянулся к пляжу, а я в ресторан – восстанавливать силы. Уходя, Марина обошлась без глупостей вроде записок с номером мобильного. Мое отличное настроение это лишь укрепило. Некоторое время я прикидывал, а не съехать ли из гостиницы на тот случай, если она надумает объявиться, но, в конце концов, решил, что Марина – баба она умная и будет искать свое счастье в другом месте.

День я провел в компании юных прелестниц, с которыми познакомился на пляже. Девушки играли в волейбол, я лениво наблюдал за ними, а они охотно демонстрировали мне свои прелести, пока мячик не подкатил к моему лежаку. Тут же появилась самая бойкая из девиц, я джентльменски поднялся, перебросил ей мяч, и это послужило поводом для знакомства. Девчонки приехали откуда-то с Урала, и первым номером в их длинном отпускном списке значилась встреча, которая оставит воспоминания на всю жизнь. Я старался как мог, мы вместе пообедали, потом отправились на дикий пляж, где веселились от души. Все три девицы были просто очаровательны, и я не смог остановить свой выбор ни на одной из них. Проводил их до пансионата, весьма убогого на вид, трогательно простился и побрел в свою гостиницу. Перед сном решил еще немного прогуляться и свернул в довольно темный переулок.

Мне повезло. В темноте я споткнулся, и удар, который был нацелен в голову, лишь слегка задел плечо. А я здорово разозлился, потому что моя интуиция на этот раз дремала, и, если б не случайность, я бы лежал на асфальте в бесчувственном состоянии. Привычка, помноженная на злость, позволила действовать весьма решительно, я развернулся, уходя от очередного удара, и сгреб в охапку коренастого паренька, немного повозил его по асфальту, а когда он перестал дергаться, обыскал его карманы. Две мятые сотни и горсть мелочи. Вот и вся моя добыча. Правую руку парня украшал кастет. Я дважды им воспользовался, решив, что это справедливо. Злость, как известно, плохой советчик, в этом я смог убедиться очень скоро. Подтащил бесчувственное тело к стене дома, устроил с максимальными удобствами и понял, что в себя парень в ближайшие полчаса не придет. А у меня между тем были к нему вопросы. Торчать здесь в ожидании, когда он очухается, было глупо. Пока мне везло, в переулке никто не появлялся, но надеяться на то, что везение будет бесконечным, не приходилось. Я оставил парня сидящим на асфальте и отправился в гостиницу. Дремавшая ранее интуиция подсказывала, что появление любителя кастетов как-то связано с визитом ко мне грудастой брюнетки. Свое имя она произнесла с таким апломбом, что стало ясно: в этом городе его должна знать каждая бродячая собака.

Оказавшись в гостинице, я решил воспользоваться Интернетом, это куда проще, чем интервьюировать собак. На поиск нужной информации ушло больше часа, но она того стоила. Я поднялся в номер, тщательно запер дверь и даже подтащил к ней прикроватную тумбочку – предосторожность, скорее всего, излишняя, но я собирался выспаться в эту ночь, а не тратить ее на то, чтобы прислушиваться к шагам в коридоре.

Проснулся я часов в семь, принял душ, позавтракал в номере и вскоре уже был на улице, бодрым шагом направился в район на самом побережье, где высились новенькие особнячки. Дом под номером восемнадцать стоял чуть в стороне. Неплохое гнездышко. Три этажа, открытая веранда. Двухметровый забор, видеокамеры отсутствуют. Я счел это везением. Двухметровые заборы не казались мне серьезным препятствием, тем более что в одном месте, почти вплотную к забору, подступали деревья. Взобравшись на ближайшее, я без хлопот перебрался через кирпичную стену, поздравив себя с тем, что моя физическая подготовка по-прежнему выше всяких похвал. Присев в траве, я немного поразвлекался художественным свистом. Ни собак, ни бдительной охраны. Довольно странно, обладатели подобных особняков обычно всерьез обеспокоены своей безопасностью. Я направился к дому. На лужайке перед входом на застекленную веранду в легком плетеном кресле сидела моя красавица и пила кофе. Личико ее, лишенное косметики, показалось мне слегка утомленным. Сейчас она выглядела куда моложе и даже привлекательнее, может, потому, что не строила из себя крутую стерву. Из дома появился коренастый паренек со свежими ссадинами на физиономии, я без труда узнал в нем вчерашнего придурка с кастетом. Склонившись к женщине, он что-то быстро заговорил, она молча выслушала, потом махнула рукой, точно отгоняла надоедливую муху, парень немного потоптался рядом и исчез в доме. А я решил, что пора мне появиться на сцене, и направился по дорожке, выложенной камнем, весело насвистывая. Красотка удивленно вскинула голову и замерла, глядя на меня. Но к тому моменту, когда я приблизился и сел в кресло напротив, она уже настолько пришла в себя, что мило мне улыбнулась.

– Вот так сюрприз, – сказала она весело.

– Ты так внезапно исчезла, – сказал я, – не оставив мне надежды на новую встречу. Пришлось самому постараться.

– Как ты узнал адрес? – спросила она, по-прежнему улыбаясь.

– О тебе писали все местные газеты. Еще когда ты назвала свое имя, я понял, что ты здешняя достопримечательность.

– Зачем ты пришел? – кокетливо произнесла она.

– Весь вчерашний день я тосковал по твоим прелестям. Как ты относишься к утреннему сексу?

– С тобой?

– Со мной, милая, со мной.

Она по-кошачьи потянулась под моим взглядом, я решил ей подыграть и продемонстрировал, как меня цепляет это ее потягивание. Она осталась довольна, в какой-то момент я подумал, что сливаться в объятиях придется прямо на лужайке. Радости на природе никогда меня особо не привлекали, я по натуре консервативен, но тут моя пышногрудая убрала улыбку с физиономии, и стало ясно, что облизывался я зря.

– Если ты проявил интерес к моей особе, – деловито начала она, – то кое-что понял.

– В общих чертах, – кивнул я, откидываясь на спинку кресла. Голос мой звучал под стать ее, исключительно деловито, и это слегка сбило ее с толку, она, как видно, всерьез решила, что я практически ручной мальчик и от ее титек лишился последних мозгов. С бабами всегда так: если мужик глупеет от их прелестей, они считают его недотепой, а если нет – бесчувственным болваном. – Чего я не могу понять, – добавил я в голос суровости, – какого хрена понадобилось подсылать ко мне этого придурка?

Надо отдать ей должное, она не стала валять дурака, разыгрывая непонимание, вздохнула и ответила очень серьезно:

– Должна я была знать, на что ты способен.

– Узнала?

– Ага. Ты тот, кто мне нужен.

– Невелика заслуга навалять недоноску вроде него.

– Зря ты так, – перегнувшись ко мне, шепнула она, косясь в сторону дома. – Он опасен.

– Для тебя или для меня?

– Для нас обоих.

– Интересно. Буду очень признателен, если ты поведаешь, как собираешься использовать мои скромные таланты.

– Всему свое время. Пока могу сказать только одно: мне необходим надежный человек рядом.

– Надежный – это как раз про меня, – сказал я без намека на иронию. – Если нужно немного помахать кулаками, я вполне сгожусь, но не зови меня, если придется напрягать извилины. – Я легко выбрался из кресла и направился по тропинке в сторону калитки.

– Куда ты? – растерянно спросила Марина.

– Адью, милая, – помахал я ей рукой.

– Что, вот так просто уйдешь?

– Я всегда так ухожу, с беззаботной улыбкой, небрежно кивнув головой.

– Прекрати. – Она догнала меня и схватила за локоть. – Останься, – шепнула она со всей страстью души.

– Я бы с радостью, но мне не нравятся красотки, которые занимаются со мной любовью, а потом подсылают придурков с кастетом.

– Ему досталось больше, чем тебе, – улыбнулась она и прижалась покрепче. Бюст под легким платьицем ходил ходуном.

– Может, мне следует его найти и поинтересоваться, не очень ли он ушиб свой кулак о мой подбородок?

– Непохоже, что до твоего подбородка он смог дотянуться.

Она приподнялась на носки и меня поцеловала. Бюст продолжал взволнованно колыхаться, и я был бы последней свиньей, если б не ответил на ее поцелуй. Отлепившись от моей груди, красотка без лишних слов потянула меня в сторону дома, я припустил за ней со счастливой улыбкой. Мы оказались на веранде, а через минуту – в роскошной спальне. Прикрывая дверь, я успел заметить вчерашнего паренька, с мрачным видом он замер в конце коридора, взгляд его метал молнии.

Спальня была выдержана в бело-золотистых тонах и очень подходила моей красавице. Заученным жестом она стянула с себя платье, а я устроился в кресле, откуда наблюдал за захватывающим поединком ее пальцев и крючков на бюстгальтере. Бюстгальтер полетел в сторону, а она опустилась на четвереньки и поползла ко мне, извиваясь всем телом, а я подумал, что в этой жизни еще много приятного.

Грудастая мурлыкала рядом, а я пытался отдышаться и прикидывал, где в настоящий момент пасется мальчик с разбитой рожей. Скорее всего, под дверью. Просто наслаждается нашим повизгиванием или готовится появиться на сцене? Из газетных публикаций я знал, что недавно скончавшийся муженек был криминальным авторитетом. Его внезапная гибель вызвала подозрения – не сама гибель, естественно, а то, что произошла она в результате несчастного случая. В статейках содержался прозрачный намек на причастность к этому делу вдовицы. Я вновь подумал о парне с разбитой рожей. Маринка сказала, он опасен. Он мог догадываться о том, что произошло с хозяином. Или хорошо об этом знал, потому что несчастье случилось не без его участия. Если так, то мое появление его не обрадовало, зато желание красотки со мной подружиться становится вполне понятным.

– Ты так и не сказал, чем зарабатываешь на жизнь, – вдруг заявила Маринка.

– Не стоит вмешивать в наши романтические отношения прозу жизни, – попенял я.

– Нет, серьезно. Как ты относишься к тому, чтобы немного заработать? Скажем, десять тысяч долларов.

– Десять тысяч – немалые деньги, – кивнул я. – И чего ты хочешь от меня, милая?

– Я же сказала, мне нужно, чтобы рядом был надежный человек. Решительный.

– Ага, – кивнул я.

– Мой муж погиб два месяца назад. Так напился, что утонул в собственном бассейне, свалившись с балкона. Не буду врать, что меня это огорчило. Я выходила замуж вовсе не за него, а за его деньги. Тебе неприятно это слышать? – испугалась она.

– С чего вдруг? – удивился я. – Я считаю, что женщины не созданы для работы. Особенно такие, как ты. Вполне естественно было найти мужика, который обеспечит тебе достойное существование. Сразу замечу: я и деньги – мы не особо дружим. Таких, как я, принято называть раздолбаями.

Она весело засмеялась.

– У меня теперь своих денег достаточно. Даже на двоих. Беда в том, что эти деньги многим не дают покоя. Ты удивишься, сколько на них охотников.

– Уже удивился.

– Боюсь, угрозами и вымогательством дело не кончится. Тип, с которым ты успел познакомиться, долгое время работал на моего мужа. Но я ему не доверяю. Я хочу нанять тебя. Охранником.

Я присвистнул.

– Я силен только в уличных драках.

– Десять тысяч долларов – немалые деньги.

– Ты верно меня цитируешь, но бывают суммы и побольше.

– Сколько ты хочешь? – В голосе металл, бабло дамочка любила, впрочем, кто ж его не любит.

– Для начала я бы хотел осмотреться. Лишнего не спрошу. Даже готов сделать серьезную скидку.

Она вновь засмеялась, рука ее скользнула по моему бедру, а я решил, что с ее аппетитами из постели мы выберемся не скоро.

– Ты потрясающий любовник, – мяукнула она. – Если ты согласишься, мы двадцать четыре часа в сутки будем вместе. – Судя по ее тону, предполагалось, что я начну кататься по полу и дрыгать ногами от восторга. – Ты ведь меня хочешь? – спросила она, увидев, что ногами я не дрыгаю и по полу не катаюсь. Ответить я не успел, она юркнула под одеяло и пристроила свою головку на моем бедре, а я подумал, что ее престарелый муженек запросто мог сам свалиться с балкона, чтобы раз и навсегда избавиться от ее буйного темперамента.

Мы обедали на веранде, Маринка справедливо рассудила, что мои заметно убывающие силы надо поддерживать. Если она намерена продолжать в том же духе, мне придется жрать виагру, а не мясо по-французски. Кстати, мясо было выше всяких похвал. В доме, кроме недотепы с кастетом, обретался повар или повариха, не он же тут готовил. Самой Маринке это тем более бы в голову не пришло.

– Закончим обедать и поедем в гостиницу, – сказала она. – Соберешь свои вещи, я хочу, чтобы ты жил в моем доме.

– Я еще не решил, стоит ли принимать твое предложение, – мило улыбнулся я. – Девок на пляже пруд пруди, может, не у каждой такие потрясающие титьки, как у тебя, зато и неприятностей куда меньше. А деньги, если честно, никогда меня особенно не интересовали. – Она моргнула растерянно, а я поднялся. – Пока я буду думать, постарайся меня не беспокоить. Если кто-то из твоих мальчиков вдруг проявит ко мне интерес, вернусь и так раскрашу твою мордаху, что еще долго никому в голову не придет назвать тебя красоткой.

– С тобой трудно договориться, – нахмурившись, произнесла она.

– А я и не обещал, что будет легко, – сказал я. – За обед спасибо. И за старательность тоже. Я оценил.

– Саша, – позвала она, когда я спускался по лестнице, и я невольно поморщился, потому что голос ее, нежный и испуганный одновременно, странным образом напомнил другую женщину. Мое имя она всегда произносила как-то по-особенному. Может, по этой причине я и не захотел расстаться с ним. – Ты ведь вернешься? – спросила Маринка.

– Почти уверен, дорогая.

На самом деле я был уверен в обратном. Максимум через пару дней я покину этот город. Я выяснил главное: бедолага с кастетом к моим делам отношения не имеет, а еще рассчитывал, что мои слова произведут впечатление на грудастую, и она на эти самые пару дней оставит меня в покое.

Утром я отправился в гостиницу, что находилась по-соседству. Устроился в баре, откуда хорошо была видна стойка регистрации. Непохоже, что мной кто-то интересовался. Я пил кофе, листал журнал, надеясь, что в дорогих тряпках выгляжу богатым бездельником, каких здесь было немало. Ровно в одиннадцать подъехало такси, и у стойки регистрации появился мужчина лет сорока, худой и прямой, как палка, с сероватой кожей и мешками под глазами. Он быстро получил ключ и направился к лифту, в мою сторону даже не взглянув. Хотя, если б и увидел меня, вряд ли бы насторожился. Но дружеская встреча с ним в мои планы не входила. Я прихватил пляжную сумку, которая стояла возле моих ног, и вышел на улицу. Неподалеку был общественный туалет, который я присмотрел еще два дня назад. Войдя в кабинку, быстро переоделся. Пристроил зеркало на крышке унитаза и занялся своей внешностью. Парик превратил меня в шатена, линзы изменили цвет глаз, усы и аккуратная бородка довершили образ. Классика, но действует безотказно. Последний штрих – темные очки. Через полчаса я вновь был в холле гостиницы. Редкий отдыхающий сразу же после прилета не побежит окунуться в море, на это я и рассчитывал. Чтобы попасть на пляж, надо пройти мимо будки охранника. Правда, был еще один путь: из ресторана с открытой верандой туда вела широкая лестница. Время вполне подходящее для ланча. Сидя возле балюстрады, я наблюдал за отдыхающими. На пляже их оказалось не так много, может, из-за ветреной погоды. Интересующий меня тип вскоре появился и первым делом начал заигрывать с девицами, которые жарились на солнце с завидным упорством. Заигрывания результатов не дали, и мужик полез в воду. Я расплатился, а когда официант отошел, стал быстро спускаться по лестнице. Полотенцем с логотипом гостиницы я обзавелся еще в день приезда, занял лежак вдали от скучающих дамочек и уткнулся в журнал. Мужик доплыл до буйков, вернулся и немного вздремнул. Потом вновь полез в море вслед за девахой, на которой вместо купальника было три фиговых листочка, впрочем, их вполне хватило, ввиду отсутствия каких-либо выпуклостей. Дяде вновь не повезло, и он устроился на лежаке. Пару раз взглянул на часы. Я сгреб свои вещи и отправился в раздевалку, занял кабинку ближе к выходу, настроившись на ожидание. Чего-чего, а терпения мне не занимать. Однако ждать пришлось недолго. Дверь раздевалки скрипнула, и он появился, держа в руках ворох одежды и полотенце. Устроился в соседней кабинке, а я заблокировал входную дверь, чтобы кому-либо не вздумалось нам помешать, и замер возле стены напротив. Дверь его кабинки распахнулась, он вскинул голову, удивленно посмотрел на меня и сказал:

– Это ты?

– Конечно, я.

Он увидел пистолет с глушителем в моей руке, и улыбка сползла с его физиономии.

– Подожди, – начал он, взгляд испуганно метался от руки к моим глазам.

Вот за что я не люблю такие моменты… человек до последнего на что-то надеется. Как правило, зря. Я дважды выстрелил, и он упал. Осталось устроить его так, чтобы ног из-под двери не было видно, запереть дверь на задвижку и перелезть в соседнюю кабинку. Дело двух минут. Я тщательно протер пистолет, бросил его в урну, вышел из раздевалки и направился к своему лежаку, сделав вид, что что-то ищу. Следовало поскорее убраться отсюда, но вместо этого я решил прогуляться вдоль берега. Дурацкая привычка поиграть с судьбой. Когда-нибудь подобное озорство выйдет мне боком. Все, хватит. Я направился к выходу с пляжа, туда, где белела будка охранника. Две пышнотелые дамочки двигали в том же направлении, с интересом поглядывая на меня.

– Говорят, к вечеру будет дождь, – поравнявшись с ними, произнес я и широко улыбнулся, давая понять, что не прочь продолжить беседу. Они охотно откликнулись, и мимо будки охранника мы прошли, весело щебеча.

Через десять минут я их покинул и вскоре вновь оказался в общественном туалете. Закрывшись в кабинке, быстро переоделся. Бутафорские бородка и усы полетели в унитаз. Я прошел к умывальнику и, бросив сумку на пол, тщательно умылся. Задержал взгляд на своем отражении в зеркале. Криво усмехнулся, а потом подмигнул.

Когда я вернулся в свою гостиницу и поднялся на этаж, навстречу мне выпорхнул администратор, шустрый парень лет тридцати, и заговорщицки шепнул:

– К вам пришла дама. Просила открыть ей номер. Очень красивая женщина.

– Очень красивая? – осклабился я. – На сегодня вроде бы ничего такого не заказывал. – Физиономия парня вытянулась. – Все нормально, – поспешил я его успокоить и направился по коридору.

Из ванной доносился шум воды, женский голосок что-то весело напевал. Я распахнул дверь, Маринка сидела в ванне, из пены торчала лишь хорошенькая головка, обмотанная оранжевым полотенцем. Оранжевый цвет был ей к лицу.

– Это ты, милый? – спросила она, поворачиваясь.

– Надеюсь, никого другого ты не ждала?

Настойчивая дамочка. Но сейчас ее настойчивость была весьма кстати. Адреналин еще бушевал в крови, а лучшее средство успокоиться – немного покувыркаться в постели с красоткой вроде нее.

– Вчера ты так серьезно сказал о толпах юных прелестниц на пляже, что я решила: надолго оставлять тебя одного опасно.

Я наклонился и запечатлел на ее губах благодарный поцелуй. Подумал забраться к ней в ванну, но потом решил, что мы будем напоминать двух бегемотов в бассейне.

– С нетерпением жду тебя, дорогая.

Я сделал ручкой и перебрался в гостиную. Налил коньяка, закурил и стал ждать ее появления. Ждать пришлось недолго. Она появилась в полотенце, обернутом вокруг груди, и замерла в дверях, поглядывая на меня с улыбкой. Немного кокетства, немного милой непосредственности – и мужское сердце дрогнет.

– У администратора была на редкость довольная физиономия, – сказал я. – Надеюсь, ты не переплатила?

– Слава богу, я могу себе это позволить. Ты не сердишься за мое вторжение? Пока ты думаешь, принять мое предложение или нет, мы можем оставаться просто любовниками.

– Хорошая идея, – кивнул я, приподнялся и схватил ее за руку, с веселым смешком она опустилась на мои колени.

Часа через два пышногрудая спросила:

– Может быть, поедем ко мне? Будем плавать в бассейне и любоваться звездами.

– Сегодня я предпочел бы выспаться.

– Разве этого нельзя сделать у меня? Обещаю не приставать.

– Вряд ли я смогу уснуть, зная, что ты обретаешься по-соседству.

– Тогда хотя бы отвези меня домой. Я на машине. Еще чуть-чуть побудем вместе… вдруг ты передумаешь по дороге.

Ясно. Дамочке зачем-то надо, чтобы я поехал с ней. Три часа назад я собирался уже сегодня покинуть город, но вдруг изменил намерения. Очень захотелось понять, что затевает моя красавица. И я решил быть джентльменом.

– Конечно, милая.

Она собралась очень быстро, и мы направились к лифту под довольным взглядом шустрого администратора. На стоянке был припаркован «БМВ» розового цвета. Ничего более идиотского вообразить невозможно. Я не стал делать замечаний по поводу вкусов моей подружки и устроился за рулем. Она положила головку на мое плечо. Это тоже слегка раздражало, но джентльмены не ропщут, когда дамы выказывают им свое расположение.

Через три квартала я заметил джип, который пристроился сзади. Красотка задумала устроить мне еще одну проверку? Добром для нее это не кончится. Парень я терпеливый, но джентльменом себя никогда не считал. Так, играл иногда от случая к случаю.

– Нам направо, – подсказала красотка, я свернул, дорога, узкая и плохо освещенная, шла вдоль парка. Если что-то затевается, то непременно здесь.

Из переулка выскочил еще один джип, перекрывая нам дорогу, первый поджимал сзади. Маринка вскрикнула от неожиданности, в глазах испуг. Если это игра, то актриса она превосходная. Наше розовое чудо окружили звероватого вида парни в количестве четырех человек.

– Твои знакомые? – весело спросил я. Ответить она не успела, двери, моя и ее, распахнулись, и мою красотку выволокли из машины. Она отчаянно сопротивлялась и схлопотала затрещину. Какое мужское сердце это выдержит? Тип, что пасся возле моей двери, вел себя куда вежливее.

– Не суйся не в свое дело – и останешься цел, – сказал он. А я кивнул с придурковатым видом, мол, дело действительно не мое. Он собирался захлопнуть дверь, но я ударил по ней ногой, парень покачнулся, и нескольких секунд его замешательства мне оказалось достаточно, чтобы выскочить из машины, двинуть ему в челюсть, схватить за шею и нащупать пистолет за ремнем его брюк.

«Клоун», – с печалью подумал я, снял пистолет с предохранителя, буркнув:

– Как все серьезно…

Троица между тем волокла Маринку к джипу и не сразу обратила внимание на плачевное положение дружка. Пистолет мог быть не заряжен, вот я и пальнул в боковое стекло джипа, желая проверить, так ли это. Выстрел прозвучал оглушительно громко, троица замерла как по команде.

– Ты что, охренел? – с обидой спросил один из типов, а я вежливо предложил:

– Отпустите девушку. Пока я не снес башку этому придурку.

Придурок обмяк и вроде бы даже не дышал, поверив на слово, что так оно и будет. Троица в замешательстве переглядывалась, Маринка не стала ждать милости от судьбы, ловко двинула коленом в пах державшему ее парню, он разжал руки, а красотка рванула ко мне.

– Садись за руль, – сказал я и вновь обратился к троице: – Отгоните джип. Если я еще немного постреляю, милиция, в конце концов, появится. Как вы на это смотрите?

– Ты об этом пожалеешь, – грозно произнес один из парней, должно быть, долго тренировался, чтоб придать себе внушительности, но, несмотря на это, впечатления не произвел. Он кивнул своим дружкам, лысый здоровячок сел за руль джипа и сдал назад, освобождая нам дорогу. А я устроился со своим пленником на заднем сиденье. Маринка рванула с места. Она здорово нервничала, машина «гуляла» по дороге, и я решил, что за руль лучше сесть мне.

Когда мы, миновав парк, оказались на довольно широкой улице с освещенными витринами магазинов и кафе, я сказал:

– Останови, милая. – А когда она притормозила, выпихнул на тротуар парня, тщательно вытер его опасную игрушку и бросил ему. Марина перебралась на соседнее сиденье, а я устроился за рулем.

До ее дома мы ехали в молчании, дамочку слегка потрясывало, а я гадал, что это было: дешевый спектакль или в этом городе все лихие парни – недотепы. Я склонялся к дешевому спектаклю. Чтобы четверо вооруженных придурков не смогли справиться с одним безоружным, даже если этот безоружный ловкач и везунчик вроде меня? Однако Маринка была напугана всерьез. И это сбивало с толку. Моя интуиция помалкивала. Впечатление такое, что кто-то упорно втягивает меня в некую игру. Загадала мне загадку грудастая. Само собой, мне не терпелось ее разгадать. Жизнь вновь наполнилась смыслом. Смешно.

Влетев в дом, Маринка скрылась в ванной, откуда появилась со следами глубоких душевных переживаний на помятом лице. К тому моменту я уже отыскал бар в гостиной, выпил и был готов выслушать ее объяснения. Но она с ними не спешила.

– Кто эти типы? – выждав время, задал я вопрос.

– Я же говорила, в этом городе полно людей, которым не дают покоя мои деньги.

– А поконкретней?

– У моего мужа был приятель. Виктор Трофимов. У него ночной клуб в городе. Когда-то я там работала.

– У шеста вертелась?

– Ничего подобного, – обиделась она. – Я, между прочим, экономист по образованию.

«Может, и так, но постельный опыт у нее впечатляющий и приобретен, скорее всего, в том самом ночном клубе».

– Трофимов познакомил меня с будущим мужем. А когда Гены не стало… начал требовать, чтобы я уступила ему долю в бизнесе.

– А это никак не связано с безвременной кончиной твоего супруга? – невинно поинтересовался я.

– Прекрати! – заорала она.

– Тогда с какой стати он разевает рот на твое бабло?

– Он просто бандит. Понял? А я женщина, за которую некому вступиться.

– Успокойся, дорогая, – сказал я с улыбкой. – Теперь у тебя есть я. И нет проблем. Или почти нет.

– Ты принимаешь мое предложение? – округлив глазки, спросила она. – После того, что произошло?

– Именно поэтому. Я готов помочь тебе совершенно бесплатно. Придурки напугали мою девочку, и я им этого ни в жизнь не прощу.

Она заплакала, прижавшись ко мне. Я погладил ее по головке, обнял и поцеловал. Вышло трогательно.

– Ты останешься со мной? – прошептала она, как видно, считая меня законченным идиотом.

– Если ты захочешь, то на всю оставшуюся жизнь.

«Правда, никто не обещал, что она будет долгой», – мысленно закончил я.

– Я так тебе благодарна…

– Есть условие, – вновь улыбнулся я. – У меня возникли вопросы, и ты на них ответишь.

– Конечно. Что ты хочешь знать?

– Для начала: где находится ночной клуб господина Трофимова?

– Зачем тебе это? – нахмурилась она, а я удивился:

– Кто здесь задает вопросы?

Она назвала адрес, а я направился к двери.

– Ложись спать, милая. Возможно, я задержусь.

– Ты хочешь… да ты с ума сошел.

– Ничего подобного. Решать проблемы – занятие для мужчин. А ты выпей, расслабься и подумай о хорошем.

– Я тебя не отпущу. Это опасно. Ты же видел этих головорезов.

– Я не собираюсь затевать военные действия. Мы немного потолкуем, только и всего.

– Саша! – крикнула она, но я уже вышел из комнаты.

При мысли о ее розовой тачке мое мужское самолюбие взбунтовалось, я отправился в ночной клуб на такси и через двадцать минут уже выходил возле двухэтажного строения с яркой вывеской на фасаде. На парковке красовались оба джипа, с обладателями которых я недавно свел дружбу.

Я достал из кармана очки и водрузил их на нос. За стеклянными дверями пасся охранник. Мой внешний вид его почему-то смущал, вопрос смутил еще больше.

– Виктор Трофимов здесь?

– А-а… – начал он, заткнулся, снял с пояса рацию и, отойдя на пару шагов, вступил в переговоры с неизвестным. Через несколько минут в холле появились двое моих знакомцев.

– Ну, ты и наглец, – сказал один из них, покачал головой и с усмешкой добавил: – Идем. – И мы пошли по коридору. – У тебя зубы свои или вставные? – не унимался здоровячок.

– Мои, и на редкость здоровые. Всего-то две пломбы.

– Это ненадолго.

– Я стараюсь не позволять себе волноваться по этому поводу.

– Сегодня тебе просто повезло.

– Ага, – кивнул я. Забежав вперед, здоровячок распахнул дверь, и я оказался в кабинете, отделанном с большим шиком. Возле камина из белого мрамора стоял широкоплечий мужчина лет тридцати пяти с темно-карими глазами на смуглом лице, которые давно уже научились ни на что не реагировать. Дорогой костюм, белоснежная рубашка. Руку, которую он вальяжно держал на каминной полке, украшали два перстня.

– Ты тот самый тип, что навалял моим парням? – сказал он голосом человека с хорошим пищеварением и полным отсутствием долгов. И кивнул на кресло. Я с радостью воспользовался приглашением и стал увлеченно его разглядывать. Он мне нравился. Такие обычно живут со вкусом. Он молчал, и я никуда не торопился, мы пялились друг на друга и конца этому не предвиделось. Он не выдержал первым: – Я смотрю, ты у нас молчун.

– Я долгое время был женат, набрался опыта.

Он весело засмеялся.

– Откуда тебя черт принес? – Я сделал неопределенный жест. – Ты пришел поглазеть на меня? Может, выпьешь перед уходом?

– А я ухожу?

Он наблюдал за мной с одобрением. Ему еще предстояло разочароваться во мне.

– Ты отнимаешь у меня время, – вздохнул он. – А время, как известно, деньги. Говори, зачем пришел, или проваливай.

Я достал сигарету и не спеша закурил.

– Я приехал в этот город отдохнуть. Немного поваляться на солнышке, в общем… приятно провести время. Познакомился в баре с девчонкой, титьки которой мне пришлись по вкусу.

– Это точно, – хмыкнул он. – Титьки у нее выше всяких похвал.

– Мне на хрен не нужны неприятности, – продолжил я. – Но они вдруг возникли на второй день знакомства. Обсуждать что-либо с бабами – глупая затея, и я пришел к тебе в надежде, что ты мне растолкуешь, во что я влип. Если твои претензии к пышногрудой обоснованны, я готов свалить из города прямо сейчас. Если нет… если нет, лучше тебе оставить девчонку в покое.

– Она что-то значит для тебя? – вроде бы удивился он и добавил с усмешкой: – На второй день знакомства.

– Я придерживаюсь точки зрения, что за грехи надо платить, а за удовольствие – расплачиваться.

Он отлепился от камина, прошел к бару и налил коньяк в два бокала, подошел и протянул один мне.

– За твое здоровье. За его остатки. – И взглянул с любопытством: ему, похоже, было интересно, сколько я еще проживу. Мы выпили и вновь уставились друг на друга. – Что за историю она успела для тебя придумать? – спросил он.

– Я же сказал, что не веду серьезных разговоров с бабами. Зачем, по-твоему, я сюда явился?

– Ладно, объясню в трех словах, как обстоят дела. С Мариночкой мы знакомы давно. У нее масса достоинств, но есть и пороки. Один из них – игра. Девочка она азартная и деньги просаживала с размахом. И здорово мне задолжала.

– Тебе? Здесь что, подпольное казино?

– Надеюсь, тебя это не смущает?

Меня это не смущало.

– В общей сложности набежало сто штук зеленых. Пока был жив ее муж, я терпел. Но сейчас ей ничто не мешает расплатиться со мной. Мне надоели ее увертки, и сегодня я решил дать ей понять, что шутить не намерен. Я не могу позволить какой-то бабе водить меня за нос. Как видишь, ты можешь свалить из этого города прямо сейчас.

– У тебя есть ее расписки? – спросил я.

– Нет, – покачал он головой.

– Ты не похож на парня, который отстегнет сто штук зеленых в долг под честное слово.

– Видишь ли, я тоже любил прикорнуть на ее роскошном бюсте, и брать с нее расписки было как-то неудобно. Потом любовь прошла, а долг остался. Вот и все.

– А этот самый долг никак не связан с кончиной ее супруга?

– Не понял, – тихо произнес он, голос похолодел, как обед в кафетерии.

– А ты пораскинь мозгами.

В его глазах появилось беспокойство, всего на мгновение, но и этого было достаточно, чтобы понять: все так и есть.

– Не знаю, что она успела тебе наболтать, но это карточный долг.

– Ясно, – сказал я, поднимаясь.

– Вали из города, ковбой, – сказал он мне вдогонку. – Не то очень скоро мы опять встретимся.

– Ага, – кивнул я. – Предупреди заранее, чтоб я успел пулемет смазать.

Он весело засмеялся, а я поторопился закрыть дверь.

В коридоре паслись здоровячки, их, похоже, удивило, что я вышел из кабинета на своих двоих. Они увязались за мной, вышли на улицу, где меня ожидало такси, и тут один из них не выдержал.

– Ты здорово пожалеешь, – зловещим шепотом начал он, а я перебил:

– Даже спорить с тобой лень. Отвали. – И сел в машину.

Итак, нет никакой загадки. Трофимов – бывший любовник моей пышногрудой, ей надоел муж, а парень разевал рот на его денежки, и они сошлись во мнении, что дядя задержался на этом свете. Витенька помог ему свалиться с балкона, но красотка вдруг заартачилась. И что теперь делать бедолаге? Самому на себя ментам доносить? А малышка не промах. В самом деле, ничто не мешает мне уехать из города прямо сейчас. Но тут зашевелилась моя пресловутая интуиция. «Все не так просто, – шептала она. – Зачем-то ты им понадобился». И вместо того чтобы ехать в гостиницу, я отправился к Маринке.

Она ждала меня на веранде, услышав, как подъехала машина, бегом припустилась навстречу, повисла на шее, жарко шепча:

– Сашенька…

А мне захотелось вбить ей это слово назад в горло вместе с зубами, потому что опять явились тоскливые мысли о другой женщине… Узнай она, чем я сейчас занимаюсь, непременно бы сказала: «Ты спятил, Саша». Так и есть. Я ищу смысл жизни там, где его и быть не может.

Задвинув непрошеные мысли куда подальше, я трепетно обнял пышногрудую.

– Я чуть с ума не сошла от страха, – продолжала шептать она.

– Я ведь сказал: ни о чем не беспокойся.

– Ты его видел? – отстранившись, деловито спросила Маринка, я кивнул. – И что?

– Он из тех мальчиков, что больше всего на свете любят отрывать мухам крылышки.

– Что он сказал тебе?

– Ты ему здорово задолжала.

– Вот скотина, – хмыкнула она. – Я не брала у него ни копейки. У меня нет долгов.

– А пороков? – спросил я.

– В каком смысле?

– Ну, может быть, игра…

– Вот, значит, что он придумал… Я равнодушна к игре. И у меня нет долгов. Ты понял?

– Конечно, дорогая.

– Идем в дом, расскажешь мне подробно о вашем разговоре.

Конечно, я рассказал. Она то и дело возмущенно меня перебивала. По ее версии, Трофимов обычный вымогатель, а она несчастная одинокая женщина. Я вторично заверил, что с этого дня она не одинока.

Утром я съездил в гостиницу за вещами и занял комнату по-соседству с Маринкиной спальней. Два дня ничего не происходило. Я плавал в бассейне, грелся на солнышке и трахал хозяйку. Трофимов себя никак не проявлял, сомнительно, что мое появление так на него подействовало. Подобная жизнь наскучила бы очень скоро, мне-то уж точно, но распирало любопытство: что задумала моя пышногрудая. В доме, кроме нас двоих, постоянно жили две женщины – кухарка и горничная – и недотепа-охранник. По тому, как он временами пялился, становилось ясно: за хозяйские титьки он в прошлом не раз держался, и мое появление для него как кость в горле. Если у нее под боком этот тип, с какой стати понадобился я? Об этом пока оставалось лишь гадать, с выводами я не торопился, уверенный, что очень скоро события начнут развиваться. Так и вышло.

В субботу мы завтракали на веранде, Маринка сидела напротив, пила кофе и вдруг спросила:

– Ничего не хочешь рассказать о себе?

– С какой стати? – удивился я.

– Женщины любопытны, – пожала она плечами. – Я навела о тебе справки. Ты ведь не станешь возражать, что с моей стороны это разумная предосторожность? Так вот. Настоящий Максимов Александр Леонидович сейчас находится в Казани. Не удивляйся, у меня есть необходимые связи.

«А вот это вряд ли. Зато необходимые связи наверняка есть у Трофимова». Я кивнул, соглашаясь. Это ее задело. Должно быть, не такой реакции она ждала.

– Кто ты такой? – зло спросила она.

– Если я здесь с чужим паспортом, глупо ждать, что я отвечу на этот вопрос.

Она тут же вспомнила о роли несчастной девочки, напустила в глаза тумана и перешла на жалобный шепоток:

– Но ты ведь должен понять…

– Ничего я тебе не должен, – перебил я, а она всхлипнула и очень натурально заревела. Я погладил ее ладонь и улыбнулся пошире. – Ну, хорошо, хорошо. Видишь ли, милая, совсем недавно я работал охранником у одного богатого засранца. Он с утра до вечера ковал свое светлое будущее, иногда и ночь прихватывал, а молодая жена дурела от безделья в загородном особняке. Так как я безвылазно торчал в том же доме, то заразился чужой дурью, и мы пару раз оказывались в одной постели. Дядя об этом узнал и сильно разгневался. Дамочка вовсе не собиралась променять богатого муженька на парня вроде меня и поспешила покаяться. Ее послушать, так я тянул бедняжку в постель едва ли не силой. В общем, весь праведный гнев обрушился на меня. И я счел за благо смыться подальше, а чтобы найти меня было нелегко, воспользовался чужим паспортом. Вот и все.

– Интересная история, – усмехнулась Маринка.

– Главное – правдивая. Женщины не только любопытны, но и болтливы. Так что для тебя я по-прежнему Максимов Александр Леонидович.

– Два дня назад в гостинице «Альбатрос» убили какого-то типа, – пристально глядя на меня, заявила она.

– Да?

– Говорят, он пластический хирург.

– Кому-то не приглянулись большие титьки?

Она помедлила немного, отодвинула чашку.

– Ты здесь под чужим именем, в гостинице по соседству с той, где ты жил, убивают пластического хирурга с сомнительной репутацией, а у тебя свежие шрамы. – Я усмехнулся, а она испуганно отпрянула. – Не смотри так…

– Не повторяй больше подобной ерунды, – сказал я. Дуреха даже не догадывалась, как рисковала. Не для того я обзавелся новой рожей, чтобы возникли старые проблемы.

– Извини, – пробормотала она. А я подумал, что было бы жаль прерывать игру на самом интересном месте, и решил не спешить, улыбнулся ласково, Маринка малость приободрилась. – Трофимов далеко не самая большая моя проблема, – произнесла она и замолчала.

– Я слушаю, слушаю.

– Муж не оставил завещания. Он обманул меня, сказал, что подписал все бумаги, а на самом деле…

Я мысленно усмехнулся. «Как же ты так лопухнулась, милая? Отправила муженька на тот свет, даже не взглянув на документ с печатью и подписью? Непростительная беспечность».

– У него есть дочь от первого брака, практически идиотка. Но теперь идиотка унаследует половину всего, что оставил муж.

– Думаю, что и половины тебе хватит на приличную жизнь. Нет?

– Дело не в этом… – поморщилась она. – Речь идет о бизнесе. Мой муженек только тем и занимался, что пьянствовал да шлялся по бабам. А я семь лет вкалывала как проклятая. Понимаешь? Этой дуре двадцать лет, мозгов как у овцы, зато гормоны вовсю бушуют. Она кинется на шею первому встречному, и что тогда делать мне? Ты понимаешь, что речь идет о деле всей моей жизни?

– Как не понять. Скажи, милая, от меня ты чего хочешь?

Чего она хочет, понять нетрудно. Дамочка решила, что крепко держит меня за яйца и я избавлю ее от необходимости делиться с падчерицей. В принципе я не видел в этом ничего особенного. Люди охотно лишают друг друга жизни и по меньшему поводу. Я был даже не против помочь ей. Почему бы и нет? Вот только тон она взяла неверный, решив, что может диктовать условия. Забудь об этом, милая. Оставался еще вопрос: зачем ей понадобился я? У нее под боком Трофимов и дурень-охранник по имени Павел. Вполне могли разделаться с двадцатилетней девчонкой. Если падчерица внезапно скончается, дурак поймет, кому это на руку. Трофимов вряд ли захочет рисковать второй раз, да и охранник должен понимать, что в списке подозреваемых окажется на первом месте. Выходит, им нужен козел отпущения. И на эту роль выбрали меня. Я едва сдержался, чтобы не расхохотаться в голос.

– Мне нужен надежный человек… которому я могу доверять. Абсолютно.

– Считай, ты его уже нашла. Тип, с которым я видел тебя в баре, адвокат?

– Да, – кивнула Маринка. – Я пробовала с ним договориться, бесполезно. Муж врал, что все завещал мне. Его дочь получала бы деньги на содержание. Вполне приличные. Уверяю тебя, ей бы за глаза хватило. Я не собиралась бросать девчонку, но мне надо сохранить свой бизнес.

– Ты хочешь, чтобы я ее пришил? Я правильно понял?

– Саша… – тяжко вздохнула она, вновь испугавшись. – Ты же понимаешь, я никому не могу довериться. Лишь близкому человеку. Я заплачу столько, сколько скажешь. Возможно, деньги тебя действительно не интересуют… если ты захочешь остаться со мной, я буду счастлива. На любых условиях.

«А мне-то сколько счастья привалило, пожалуй, полет с балкона в бассейн и то предпочтительнее».

– Проще всего было бы послать тебя к черту, – сказал я. – Но есть проблема. Откажись я от твоего предложения, ты, чего доброго, таких дров наломаешь, что мигом окажешься в СИЗО. А это не самое подходящее место для свиданий. Кажется, я к тебе здорово привязался.

Она благодарно улыбнулась и даже похорошела от удовольствия.

– Ты сделаешь это? – спросила едва слышно.

– Для тебя – все, что угодно. Но время и место я выберу сам. Будешь надоедать и лезть с советами – пошлю к черту. Уяснила?

– Конечно, – кивнула она. – Господи… Саша, я люблю тебя, – и залилась счастливыми слезами.

В тот же день мы отбыли в пансионат, где отдыхала Маринкина падчерица. Звали ее Машкой, но с детских лет к ней прилипло другое имя или прозвище – Муся. После безвременной кончины отца девчонка впала в депрессию, и заботливая мачеха отправила ее лечиться минеральными ваннами и кислородными коктейлями. Мы поехали за ней втроем. Пашка в роли шофера. Всю дорогу он пристально вглядывался в зеркало – то ли в самом деле чего-то опасался, то ли старался для меня.

Маринка скрылась в трехэтажном здании пансионата, а мы с ним курили, устроившись в тенечке. Ждать пришлось довольно долго. Наконец появилась Маринка, одной рукой везла чемодан, второй ухватилась за ладошку длинной худой девчонки в нелепом цветастом платье. Одели ее, точно насмех, как будто она дитя малое, а не девушка двадцати лет. Впрочем, выглядела она шестнадцатилетней. Ключицы торчали, ноги и руки до того тощие, словно она двигает не из пансионата, а из холерного барака. Волосы ей стриг затейник, они были редкого пепельного цвета и торчали во все стороны. Не скажешь, что она совсем дурнушка, но близка к этому. Глазищи в пол-лица должны были ее красить, но казались до того пустыми, что скорее портили. Такое впечатление, что девчонка абсолютно погружена в себя, ничего не видит и не слышит вокруг. Наркотой ее здесь, что ли, накачали? Или она в самом деле почти что идиотка?

– Здравствуй, Муся, – приветствовал ее Павел, взял чемодан и запихнул его в багажник. Развернувшись к девчонке, Маринка сказала:

– Это Саша. Он будет жить в нашем доме. – И ткнула в меня пальцем.

– Привет, – сказал я. Она была почти одного со мной роста. Надень она туфли на каблуках, точно бы сравнялась со мной. Вскинула голову и посмотрела мне в глаза, а я почувствовал легкое беспокойство. Что-то в ней было не так. И дело тут вовсе не в наркоте или врожденном идиотизме. Дурой она не была. Взгляд стал внимательным, а чувство было такое, точно мне нахально лезут в душу и там копошатся. – Как отдохнула? – задал я вопрос. Она вдруг протянула руку и коснулась моих губ. Едва заметно кивнула. – Тебе понравилось здесь? – Вновь кивок, а до меня наконец-то дошло: девчонка глухонемая.

– Поехали, – сказала Маринка, с некоторым неудовольствием наблюдая за этой сценой. Муся села рядом с водителем, мы сзади. – Вот такое сокровище мне досталось, – пробормотала моя пышногрудая и сжала мою ладонь.

Надо сказать – о падчерице она проявляла трогательную заботу. Если бы я не знал о ее намерениях, скорее всего, решил бы, что девчонку она по-своему любит. О том, как к ней относится Муся, оставалось лишь гадать. Всю дорогу она вроде бы дремала, пребывая в собственном мире и мало реагируя на окружающих. Так мне казалось. Когда машина остановилась возле дома, Муся быстро поднялась по ступенькам и скрылась в одной из комнат. Как видно, в нашей компании она не нуждалась.

– Что скажешь? – со вздохом спросила Маринка, села в кресло на веранде и закурила. Я пожал плечами. – С ней занимался учитель. Она умеет читать и писать, но азбуку глухонемых так и не освоила. Я, между прочим, училась вместе с ней. Оказалось, напрасно. Она не желает ни с кем общаться. Зато неплохо читает по губам. Иногда я думаю, что она просто прикидывается, а на самом деле все слышит. Но это, конечно, глупость.

– Она знает о том, как обстоят дела с завещанием? – задал я вопрос.

– Вряд ли. Мы с ней это не обсуждали. По-моему, о деньгах она вообще не думает, – усмехнувшись, сказала Маринка и, точно опомнившись, добавила: – Но доброхоты, конечно, найдутся. Просветят. И тогда…

– Значит, нам следует поторопиться, – сказал я.

Вечером, выйдя на веранду, я застал Мусю, сидящей за столом перед шахматной доской.

– Можно? – спросил я, устраиваясь напротив, она кивнула.

Мы сыграли три партии, и все три я продул. Не потому, что желал свести с ней дружбу, она действительно здорово играла. Взгляд ее был устремлен на шахматные фигуры, но, когда она поднимала голову, мне становилось не по себе. Было что-то в ее глазах… тревожное. Закончив очередную партию, Муся написала в блокноте, что лежал у нее под рукой, «Спасибо» и улыбнулась мне.

– Ты хорошо играешь, – кивнул я, а она опять улыбнулась. – Почему ты не учишься говорить? – спросил я, вспомнив слова Марины. – Я имею в виду так, как говорят глухонемые. – Муся хмуро размышляла о чем-то, я решил, что вопрос она не поняла, тут она вновь взяла авторучку и написала: «Не хочу. Это выглядит жалко». – Зато ты могла бы… – начал я, но она, как там, у машины, коснулась рукой моих губ и покачала головой. – Тебе виднее, – кивнул я.

Следующие три дня мы довольно много времени проводили вместе. Маринка с утра уезжала в офис, а мы обретались возле бассейна или на веранде под наблюдением Пашки, который жался по углам, предпочитая не показываться нам на глаза. Конечно, он следил за нами, а по вечерам являлся с подробным отчетом к грудастой.

Мы играли в шахматы, один раз мне удалось выиграть, Муся улыбнулась, а у меня возникло чувство, что выигрыш вовсе не моя заслуга. Девчонка просто решила меня порадовать. Не скажу, что я большой любитель шахмат, но чем еще занять себя в компании глухонемой? А оставлять ее одну мне не хотелось.

Уже через день она практически не отходила от меня ни на шаг. Странное дело, но ее присутствие вовсе не было в тягость. «Убогих тянет к убогим, – мысленно усмехался я. – Вот мы и нашли друг друга». Я смотрел, как она выходит из бассейна, длинная, нескладная, с квадратными коленками, и пытался представить: каково это, жить в мире, где всегда царит тишина? Где люди не могут запудрить тебе мозги словами, и ты оцениваешь их только по поступкам. Девчонка очень наблюдательна, это я понял сразу. На Пашку она смотрела едва ли не с жалостью, он вряд ли это замечал, а если бы вдруг обратил внимание, то очень бы удивился. Интересно, что она думала обо мне? Очень скоро я смог узнать об этом.

Мы закончили очередную партию, и Муся написала в блокноте: «Ты добрый».

– Решила, что я нарочно поддаюсь? – спросил я.

«Нет, – написала она. – По-другому. Ты не считаешь меня калекой».

Это здорово разозлило, может, потому, что я ей поверил. Полдня после этого я мысленно повторял «добрый» и зло усмехался. Но злился я, конечно, не на нее. Рядом оказался человек, которому не жаль было потратить на нее время, и девчонка была мне признательна. Вот и все. Ей невдомек, почему я это делаю, так что ее проницательность в этот раз не сработала.

Через два дня я решил, что торчать все время в доме ни к чему, мы выбрались в город. Болтались по набережной, потом в парке. Обедать отправились в ресторан. Она держала меня под руку и выглядела очень забавно. Постоянно оглядывалась, точно проверяя, смотрит на нас кто-то или нет. Напускала на себя вид серьезной дамочки, даже пригладила свои вихры и накрасила губы. Я посмеивался, а она улыбалась мне в ответ. Она отлично читала по губам, я говорил, а она исписывала блокнот ответами. Писала крупно, с большим количеством ошибок, я их исправлял, и тогда она начинала смеяться. Это было что-то вроде игры, которая увлекла обоих. В тот день она была в сарафане с дурацкими рюшами и выглядела школьницей-подростком. На ногах сланцы.

– Давай купим тебе туфли, – предложил я, и мы зашли в ближайший торговый центр.

У нее оказался сороковой размер, стопа длинная и широкая, я подумал, что она похожа на лягушонка из мультика. Туфли ее не украсили, Муся шла на полусогнутых, то и дело спотыкаясь. Сланцы мы оставили в магазине. Когда наконец-то нашли подходящие туфли, девчонка так и отправилась в них, но, быстро измучившись с непривычки, сняла их и теперь шлепала рядом по асфальту босыми ногами, прижимая туфли к груди. И улыбалась. Счастливо. А я думал, вряд ли она проживет долго с такой-то мачехой. Не я, так найдется кто-нибудь другой. Моя пышногрудая не успокоится. Муся повисла на моем локте, руки ее были заняты, и она решила обойтись без блокнота, губы ее шевелились, но я не разобрал ни слова. Она в досаде что-то промычала и стала размахивать руками, а я подумал, что это действительно жалко, и зачем-то обнял ее.

Когда мы в ожидании Маринки пили чай на веранде, Муся написала в блокноте: «Ты ее любишь?»

– Не твое дело, – ответил я зло. Она нахохлилась и сидела так, не поднимая глаз, пока я не ткнул ее в плечо и не заметил с усмешкой: – Ты сейчас похожа на пингвина.

Она вскочила и, расставив руки, принялась кружить вокруг меня, семеня по-птичьи. Я засмеялся, и она тоже, а в глазах стояли слезы.

На третий день Маринка не выдержала. Устроив голову на моем плече, заметила осторожно:

– Вы подружились.

– Я стараюсь, – кивнул я. Она немного помедлила и все-таки спросила:

– Тебе это не помешает?

– С чего вдруг?

– Знаешь, по-моему, она в тебя влюбилась, – приподнявшись на локте, Маринка заглядывала мне в глаза, ожидая реакции.

– Так это хорошо, – ответил я с усмешкой.

– Хорошо? – В ее голосе была растерянность.

– Конечно. Вдруг убивать ее не потребуется и она сама нам поможет? Например, вскроет себе вены от несчастной любви.

– Иногда ты меня пугаешь, – сказала грудастая, и я ей поверил. Наверное, это были первые правдивые слова с момента нашего знакомства.

– Избавиться от девчонки не проблема, – терпеливо начал объяснять я. – Куда важнее, что будет потом. Если несчастный случай кому-то покажется подозрительным, мы окажемся первыми в списке подозреваемых. Так что в наших интересах, чтобы девчонка вообразила бог знает что, а затем почувствовала разочарование, несовместимое с жизнью. – Я весело подмигнул Марине, но это ее отнюдь не успокоило. Скорее наоборот.

– Ты… – начала она, но вовремя замолчала.

– Продолжай, – хмыкнул я, приглядываясь к ней. Она поспешно отвела глаза. – Ясно, – сказал я, поднимаясь. – Сейчас ты думаешь примерно следующее: когда девчонки не станет и мы счастливо соединим свои судьбы, не придет ли мне в голову мысль точно так же избавиться от тебя.

– Я так не думаю, – ответила она запальчиво.

– А зря. Я бы подумал. По этой причине и не женюсь на тебе. Слишком велико будет искушение.

– Ты сумасшедший, – сказала она с обидой.

– Нет, просто привык быть один.

– Но ведь когда-нибудь… когда-нибудь появится женщина, с которой тебе захочется остаться?

– Думаю, куда раньше появится тип, который выстрелит мне в спину.

– Да, – подумав, кивнула Марина. – Только так тебя и могут убить. В спину.

«Не жди, что я тебе ее подставлю», – подумал я и улыбнулся.

– Лучше скажи, как там Витенька? Не досаждает?

– Нет. Ты сумел произвести впечатление.

«Это вряд ли. Интересно, насколько хватит ее терпения?» Я был бы не прочь, случись это как можно раньше. Безделье тяготило. Хотя дело скорее было в другом. Дело было в Мусе. Теперь мне казалось, что она вовсе не дурнушка. Смешная, конечно, но смотреть на нее мне куда приятней, чем на мою грудастую. Куда это заведет, сообразить нетрудно.

Днем мы вновь болтались по городу, а, вернувшись домой, играли в шахматы возле бассейна. Муся вдруг уставилась на меня и про шахматы вроде бы забыла.

– Твой ход, – сказал я, она взяла блокнот и написала: «Ты ангел». – Дура, – ответил я.

«Я знаю, – рука ее дрожала, когда она торопливо выводила слова авторучкой, буквы корявые, большие. – Ты ангел. Ангел смерти. Но я не боюсь».

– Что это пришло тебе в голову? – спросил я, но теперь она сидела, уткнувшись взглядом в стол, и ничего не поняла. Я схватил ее за подбородок и повторил: – Что это пришло тебе в голову?

«Я не боюсь, – размашисто написала она. – Всего несколько дней, ладно?»

А я ее ударил. Не больно, но она все равно заплакала, таращилась на шахматы и глотала слезы. Я взял ее блокнот и написал: «Ничего плохого не случится». Она прочитала и кивнула, благодарно улыбнувшись, а я, злясь на себя, вырвал листы из блокнота и сунул их в карман. Насчет ее проницательности я не ошибся, она все прекрасно понимала или догадывалась. Я подумал и спросил:

– Ты знаешь, кто убил твоего отца?

Она опять кивнула. И потянулась за блокнотом, чтобы написать имя. Но я ее остановил. И перевел взгляд в сторону Пашки, который наблюдал за нами, сидя на веранде.

– Будь осторожна.

Пришла пятница, и Маринка сказала:

– Почему бы нам не отправиться на морскую прогулку? У меня есть яхта. Не помню, когда последний раз выходила на ней в море. Как тебе идея?

– Отличная, – сказал я. – Сегодня отправимся?

– Почему бы и нет? Будем любоваться звездами и любить друг друга.

– Тогда стоит взять с собой Мусю. Пусть девчонка позавидует нашему счастью.

– Ты думаешь… – Маринка сделала вид, что пребывает в нерешительности, а я был уверен: не предложи этого я, она с легкостью нашла бы предлог взять девчонку с собой. Как видно, ожидание ее тоже тяготило.

Яхта оказалась довольно большой, команда – три человека. Мы приехали на пристань вчетвером: я, Муся, Маринка и Павел. Муся упорно избегала моего взгляда, уверен, девчонка, как и я, чувствовала: все произойдет сегодня. Мы поднялись на борт. Присутствие охранника, по мнению Маринки, не должно меня насторожить. И не насторожило. Однако с его стороны довольно самонадеянно рассчитывать, что он справится со мной в одиночку. Парень он недалекий, но опасливый. Рассчитывает на помощь кого-то из экипажа? Я присматривался к троице, пока они сновали рядом, готовясь к отплытию. Капитан – мужик лет шестидесяти, второй – чуть помоложе, третий из команды совсем еще пацан, вряд ли ему исполнилось двадцать. Никто на роль добровольного помощника не годился. На Павла они косились скорее с неприязнью, непохоже, что их связывают добрые чувства. Хотя я мог ошибаться, и здесь собралась дружная компания. Ничего, скоро узнаем.

Мы шли на яхте вдоль берега. К ужину стол нам накрыли на палубе.

– В чем дело, милая? – понаблюдав за Мусей, спросила Маринка. – Ты ведь любишь кататься. Разве нет? Почему такой хмурый вид?

Муся не удостоила ее ответом, смотрела куда-то поверх ее плеча.

– Как мне надоела эта юродивая, – буркнула Маринка, отворачиваясь. – Зря мы взяли ее с собой.

Интересно, что они задумали? Будь я на месте пышногрудой, избрал бы самый простой способ избавиться от Муси: похищение с целью выкупа. Девчонку увозят в неизвестном направлении во время прогулки по городу и требуют деньги, Маринка обращается в милицию. А дальше примерно так: деньги собраны, но в день передачи выкупа похитители, внезапно что-то заподозрив, на встречу не являются. Девчушка исчезает вместе с ними, и больше уже никто никогда ее не видит. По крайней мере, живой. Мачеха вне подозрений. Даже если они возникнут, доказать ее связь с похитителями будет нелегко. Вся грязная работа достается компаньону, а она в стороне. Скорее всего, именно это его и останавливает. Маринка в стороне, и очень вероятно, что о его услуге быстро забудет. Выколотить деньги из пышногрудой будет нелегко: не самому же себя ментам закладывать, а запугать ее непросто. Если подобный сценарий развития отношений с любовником Маринка уже один раз задействовала, избавляясь от благоверного, второй раз он вряд ли сработает. Каким бы дурнем Пашка ни был, а подумать о том, что его разведут, как недавно развели Витеньку, просто обязан. Скорее всего, по этой причине похищение девчонки и не показалось стоящей идеей. Он решил, что Маринка должна участвовать в убийстве наравне с ним, тогда уже с крючка не сорвется.

Муся поднялась из-за стола и не спеша направилась в каюту. Маринка хотела пойти за ней, но я этому воспрепятствовал.

– Оставь ее в покое.

– Скажи, как долго ты еще намерен ждать? – зашипела она.

– А куда мы торопимся? Тебе уже надоела моя компания?

– Не болтай чепухи. Я нервничаю, и это понятно. Хочешь выпить? – спросила она гораздо спокойнее.

– Разумеется.

– Сейчас принесу.

Она скрылась в кают-компании, откуда вернулась с двумя рюмками и бутылкой коньяка. Павел сидел в шезлонге на другом конце палубы, глаз с нас не спускал. Стоя ко мне спиной, пышногрудая разлила коньяк в два бокала, один протянула мне. Пододвинула поближе плетеное кресло и прижалась головкой к моему плечу.