Сто рецептов счастья бесплатное чтение

© Серегова А.М., текст, 2024

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024

Где найти счастье? Этим вопросом мы задаемся вот уже триста тысяч лет, но находят ответ немногие. Просто потому, что не там ищут. Не нужно лететь на Луну, пересекать Тихий океан или взбираться на Эверест, чтобы отыскать счастье там. Оно – не сундук с серебром да золотом, но клад иного рода.

Я вас огорчу, если скажу, что нет идеального рецепта счастья? Вот так, выдам секрет в самом начале книги. Но вы не торопитесь выкидывать ее в макулатуру или подкладывать под ножку шатающегося стола. Идеального рецепта нет, потому что для каждого он свой.

Если не верите, посудите сами. Сто историй от ста разных людей помогут вам изобрести свой идеальный рецепт счастья. Ведь искать его нужно в себе, любимых людях, радостных воспоминаниях и сущих мелочах. А теперь смешайте все ингредиенты и пробуйте!

Ну, как? Разве не такой вкус у счастья?

Глава 1

– Уважаемые пассажиры, наш самолет совершил посадку в аэропорту Хилтон Хед города Саванна. Температура за бортом – 28 градусов Цельсия, время – 9:10 утра. Командир корабля и экипаж прощаются с вами. Надеемся еще раз увидеть вас на борту нашего самолета. Благодарим вас за выбор авиакомпании «Дельта Эйрлайнс».

Сладкоголосая речь пилота вывела меня из упоительной дремы. Как жаль, что полет продлился всего три часа. Что мы не пересекали океан, чтобы приземлиться где-нибудь на другом конце света, в Токио или Сиднее – хоть тогда бы я успела выспаться. Я была не в своем уме, когда соглашалась на эту безумную авантюру – сотня городов за год. Но Сэнди убедил меня, что нашему шоу не хватает свежести.

– Как твоему салату – огурцов, – сказал он тогда, ковыряя вилкой зелень в тарелке.

Когда Сэнди загорался новой идеей, его было не переубедить. И неважно, что в мои планы не входило покинуть дом и облететь полстраны. Или что никто не добавляет огурцы в нисуаз.

Пассажиры зашебуршали сумками, заскрипели сиденьями и стали потихоньку продвигаться к выходу, как кучка муравьев, рвущихся на свободу. Стюардессы умилительно улыбались каждому, будь то хмурая бабуля, что отдавила мне ногу каблуком и даже не извинилась. То орущая свора ребятни, что изводила весь самолет на протяжении полета. Или грозного вида амбал, что выглядел так, будто собирался взорвать весь экипаж к чертовой матери.

Мне понадобилось несколько минут, чтобы прийти в себя. Шея затекла, пока я дремала, хоть сиденье и было вполне себе удобным. Надо пожаловаться Сэнди, пусть оплачивает личного массажиста – на адские мучения я не подписывалась.

Я выглянула в иллюминатор, надеясь увидеть Саванну во всей красе, но ее утаивали от глаз постройки аэропорта. Посадочная полоса растянулась в разные стороны, и по ней уже мчался трап, чтобы состыковаться с правым бортом.

Никогда я еще не бывала в Саванне, да и вообще в Джорджии, если уж на то пошло. Меня ждало солнце Восточного побережья, ласковый бриз Атлантического океана и целая неделя свободы, но все, о чем я могла мечтать, – как бы поскорее добраться до места и залечь в постель. Нет, первым делом – душ, чтобы смыть с себя ароматы аэропорта и Таллахасси. Казалось, что этот город въелся в одежду запашком говяжьих бургеров, которыми меня три дня пичкал мистер Блэкстон. Хотя они были очень даже ничего. Я как раз подправляла его забавную историю в черновом варианте книги, когда задремала под мирное раскачивание самолета.

Салон постепенно редел, так что я поспешно запихала наброски в сумку, улыбнулась на прощание соседке, что сидела у прохода, и тоже поплелась к выходу. Хотелось поскорее сойти с трапа и ощутить себя маленьким анчоусом, выбравшимся из банки. Но, заметив ту самую старушку, что припечатала каблуком мой мизинец, да еще и гневно отругала меня за невнимательность, я решила держаться позади. Не хотелось, чтобы эта мадам испортила первое впечатление от прибытия.

И вот я здесь. В Саванне. Пока все другие прятались за шляпами и солнечными очками, я с радостью впитывала каждый солнечный луч, касавшийся моей кожи. Никогда не понимала тех, кому всегда было слишком жарко, слишком солнечно, слишком что бы то ни было. Солнце и зной – моя стихия. Я могла бы часами бродить под палящими лучами, обливаться седьмым, восьмым и даже десятым потом, но улыбаться до ушей.

О городе многое можно сказать по одному лишь аэропорту, и Хилтон Хед очаровал меня уже тем, что не ломился от бесконечно спешащих куда-то людей. Как было в моем «приемном» Нью-Йорке, где я жила последние два года. Или в Лос-Анджелесе, где я побывала десять месяцев назад. Или в Сиэтле, где меня встретили затяжные дожди. Или, в конце концов, в Далласе, где я потерялась среди мириад ковбойских шляп.

Зона ожидания походила на холл какого-нибудь особняка в самом сердце Испании. Все здесь так и веяло южным гостеприимством и уютом. Кирпичная кладка в ретростиле на стенах, современный прозрачный купол-трапеция на потолке. Громадные часы, подвешенные в самом центре, отсчитывали уже десятый час утра, пока крылатая каменная статуя приветствовала всех и каждого.

Я побывала в девяносто пяти городах, но ни в одном не почувствовала такого спокойствия, как в аэропорту Саванны. Будто здесь меня ждало то, что уготовила судьба. Но ждала меня здесь одна из сотни историй, ради которых я моталась по свету вот уже одиннадцать с половиной месяцев.

Захватив багаж с конвейерной ленты, я вытянула ручку чемодана и покатила его к выходу. После первых семи городов я привыкла путешествовать налегке – смена белья, кое-какая одежда, подходящая под любой случай, косметичка и блокнот. Первым делом надо бы узнать, где можно арендовать машину, а уж потом ехать по адресу, что был записан в заметках телефона.

Услужливая сотрудница аэропорта вежливо указала на соседнее здание, где располагался прокат автомобилей, и я потащилась туда с надеждой, что там меня не станет поджидать длиннющая очередь или та старушка из самолета.

Телефон зазвонил как раз в ту минуту, когда двери аэропорта разъехались и выпустили меня на свободу. В лицо тут же ударил порыв теплого ветра, словно подогретого в микроволновке специально для меня.

– Привет, Сэнди, – ответила я на звонок и наполнила каждый сантиметр легких теплым воздухом. В ноздри закрался бесподобный аромат азалий, что росли прямо у выхода. Вот что я называла южным радушием.

– Джекки! Ты уже приземлилась?

Энтузиазм, с которым Сэнди шел по жизни, передавался даже сквозь расстояние в несколько тысяч миль. Его звонкий голос пробивался из динамика песней, что любого заставит танцевать. Этим он мне и нравился: сколько бы жизнь ни подставляла подножек, Сэнди Мур продолжал себе приплясывать.

– Только выбралась из самолета.

– И как полет?

– Убаюкивающий. Я проспала всю дорогу и собираюсь проспать еще полдня, как только доберусь до этого Тома Хадсона.

– Отоспишься, когда закончишь и вернешься домой. Осталось всего ничего. Не верится, что мы провернули все это, правда?

– Да уж. Не верится, что ты втащил меня во все это, – вздохнула я. Я всегда превращалась в ворчунью, если не высыпалась.

– Не брюзжи, как старая карга. Признайся, ты ведь сама в восторге от идеи.

Сэнди обладал не только беззаботным характером, но и магической интуицией. Его идея пришлась мне по вкусу, как критику блюдо от шефа в каком-нибудь мишленовском ресторане. Только вот все эти разъезды малость меня утомили.

– Мы на финишной прямой, Джекки, – попытался подбодрить меня Сэнди. – Только представь, что из всего этого получится. Я уже нашел человека, который состряпает нам дизайн. Надо лишь подправить текст и дополнить фотографиями, что ты нам привезешь. Пять городов – и ты дома.

– Знаю, Сэнди. И я рада не меньше твоего. Но в следующий раз, когда я влезу в подобную аферу, с тебя как минимум тайский массажист в придачу к моему багажу. Как максимум – первый класс, иначе я превращусь в загогулину.

Сэнди добродушно рассмеялся, а его смех имел свойство заражать всех кругом светом, как это яркое солнце Саванны. Я не удержалась и улыбнулась в ответ, хоть он и не мог увидеть моей улыбки. Но такое ведь чувствуется даже за тысячи миль, ведь так?

– Если наша затея окажется прибыльной, – заговорил Сэнди, отсмеявшись вдоволь, – то я выкуплю для тебя все места первого класса, если соберешься лететь куда-нибудь.

– Сперва я несколько месяцев отсижусь дома. Хватит с меня путешествий. Как там Джинджер? Ты покормил ее?

Я прямо почувствовала, как он закатил глаза, как делал каждый раз, как я заговаривала о Джинджер. Как же я по ней скучала! Тяжелее всего было не трястись в самолете, облетая страну кругами, а оставлять ее одну и уж тем более на попечении Сэнди. Пусть тот и успел обзавестись четырьмя детьми, нянька из него была никудышная.

– Покормил, вывел в парк и даже почесал за ухом, – отчитался Сэнди кривляющимся голосом. – Она цела, невредима и вполне себе довольна.

Я сильно сомневалась в этом. Будь Джинджер кошкой, может, и обрадовалась бы моему отъезду – еще бы, все хозяйство в ее полном распоряжении. Но я никогда не была кошатницей и завела бы одного из этих самовлюбленных комков шерсти только в том случае, если бы мне угрожали пистолетом.

Но Джинджер была любвеобильным кокер-спаниелем, которого я подобрала возле мусорных баков и отнесла домой. Любящую и ранимую – насколько вообще может быть ранимой собака, – кто-то оставил ее на улице с ошейником, но без опознавательных знаков. Я выхаживала ее несколько дней и попутно развешивала объявления «Нашлась собака», но никто так и не откликнулся. Зато моя новая сожительница откликнулась на мою доброту и решила отплатить тем же. Бегала хвостиком, куда бы я ни пошла. Облизывала руки, пока я готовила очередное блюдо для видеоблога. Спала со мной в постели, как бы я ни пыталась приучить ее к уютной лежанке в виде домика, на которую угрохала четыреста долларов. Так она и пустовала по сей день.

– Ты там получше за ней присматривай, – пригрозила я в трубку. – Это ведь благодаря ей ты нашел меня, и появилось наше шоу.

– И я куплю ей за это целый мешок мясных косточек. Итак. Ты сразу направишься туда?

Туда – означало в гостиницу «Грин Вэлли», запрятанную в зеленых дебрях Саванны, у самого русла реки Уилмингтон. Перед тем как вылететь сюда, я облазила сайт вдоль и поперек, чтобы поближе познакомиться с хозяином истории номер девяносто шесть. Мне предстояло поселиться в одном из десяти уютных коттеджей в стиле ранчо в окружении чуть ли не девственной природы и ухоженных конюшен. В таком месте мне не приходилось обитать ни в одном из девяноста пяти городов, и я предвкушала это единение с диким духом юга с огромным энтузиазмом.

Владели гостиницей брат с сестрой, немногим старше меня. Сэнди выбрал письмо Мэделин Хадсон из тысячи тех, что присылали нам в студию, но не ее история должна была появиться на страницах книги. О Томе Хадсоне, ее брате, я знала лишь то, что было написано в тексте письма. Я не знала абсолютно ничего: ни как он выглядит, ни что собой представляет. На сайте было полно фотографий Мэделин, ее мужа и маленького сына, но ни одной его загадочного старшего брата.

– Да, – отвечаю я, направляясь к входу в прокат. – Возьму только какую-нибудь машину и…

Я не успела договорить. Кто-то больно врезался в мое правое плечо, отчего телефон вылетел из пальцев и поскакал по асфальту попрыгунчиком. Сама же я по-детски ойкнула от неожиданности и тут же схватилась за ушибленное плечо.

– Смотрите, куда идете, дамочка! – взъелся на меня грубоватый голос. Глаза сфокусировались на высоком мужчине с пробивающейся бородкой и краснющими от злости щеками. – Для чего вам глаза?! Слепая курица.

Ну ничего себе! Сам налетел на меня, еще и сделал виноватой! Какой-то неотесанный мужлан стоял передо мной и глядел разъяренными глазами, словно я испоганила ему жизнь. На целую голову выше меня, так что, чтобы сразиться с ним, пришлось задирать свою.

– Это вы врезались в меня! – встала я на защиту своей гордости. – Еще и телефон разбили!

Я отыскала мобильник в двух метрах впереди, он разлетелся на части. Не спасли ни устойчивый корпус, ни силиконовый чехол с девизом нашего шоу, который подарила жена Сэнди к пилотному выпуску на канале «Лайфтайм». Экран покрылся паутинкой и отказывался загораться, когда я попыталась включить телефон. Отлично! В этом телефоне вся моя жизнь. Важные контакты, фотографии из путешествий, заметки для книги и адреса тех, чьи истории я еще не услышала из первых уст. И адрес того самого Тома Хадсона, куда собиралась направиться прямиком из аэропорта.

– Сами виноваты! – буркнул мужчина и развернулся, чтобы пойти себе дальше.

Вот мерзавец!

– Ну уж нет! – завопила я в ответ.

Я не из тех, кто встревает в конфликты, отстаивает свою точку зрения и ругается с незнакомцами, но этот парень врезался в меня не в самый удачный момент. Я была измотана, поджарена палящим солнцем, изнывала от тоски по дому и Джинджер – единственному существу, которое любило меня, помимо Сэнди, – и больше всего на свете хотела спать. Не буди лихо, пока оно тихо. В моем случае – не буди Джекки, или помрешь навеки.

Схватив в одну руку чемодан, в другую – погибший глупой смертью телефон, я бросилась за незнакомцем, оббежала его и встала стеной, преграждая путь. Не Китайской, скорее, дряхлым заборчиком, но надо же было кому-то поставить этого хама на место.

– Вы ударили меня, разбили мой телефон и заплатите за это!

Прозвучало слишком драматично, и мужчина с издевкой усмехнулся. Мопс угрожал сенбернару, ей-богу.

– Я не собираюсь платить, дамочка…

– Да вы знаете, сколько он стоит?

– Я знаю таких, как вы, – внезапно выдал он, придирчиво оглядывая меня с головы до ног. Узнал из телевизора? – Самовлюбленные гордячки из больших городов, которые других за людей-то не считают.

Чего? Я-то гордячка? Его слова оскорбили меня, но он и не думал ограничиваться одним оскорблением:

– Модницы, которым подавай дорогие шмотки и золотые побрякушки.

Это я – модница? Да этим джинсам уже три года, а футболка и вовсе выцвела на солнце Миссисипи, скукожилась от холодов Аляски и продулась ветрами Северной Дакоты, потому что кочевала со мной все эти месяцы из штата в штат. Я была так поражена словами этого человека, что несколько мгновений лишь хлопала глазами с открытым ртом, подражая какой-нибудь скользкой рыбешке из здешних рек.

– Что вылупились? У меня нет времени на эти глупости.

И так он меня и оставил вариться в котле негодования и унижения на глазах у немногочисленных прохожих. Вот тебе и южное гостеприимство! Если здесь все такие, то поскорее бы покончить с этой историей и укатить подальше.

Мой обидчик скрылся где-то на парковке. Полы его зеленой клетчатой рубашки метнулись где-то за крышами припаркованных автомобилей, как плащ супергероя. Хотя, скорее, суперзасранца. Я попыталась еще раз включить телефон, но безрезультатно. Теперь у меня не было ни адреса, ни возможности выйти в Интернет, чтобы узнать месторасположение гостиницы. И Сэнди наверняка уже решил, что меня сбила машина или на худой конец унесло волной океана.

Все еще пребывая под сильным и неприятным впечатлением, я добралась-таки до стойки проката и попросила что-нибудь компактное с автоматической коробкой передач, к которой привыкла в Нью-Йорке.

– Простите, автоматы расхватали еще вчера, – виновато извинился парень. – Осталась только механика.

Я вздохнула. Какой у меня оставался выбор?

Заполнив бумаги, я заплатила за неделю вперед и взяла у администратора ключи от голубой «Кии Рио».

– Не подскажете, – я взглянула на бейджик на его груди, – Мэтт, как добраться до гостиницы «Грин Вэлли»? Мой телефон разбился, а я не помню адреса.

– Сейчас посмотрю, – вежливо отозвался тот и залез в смартфон, чтобы пробить адрес по карте. – Карлтон-роуд, 18. Это на Уилмингтон-Айленд. Проедете до центра, потом по мосту Тандерболт, через заповедник Уайтмарш и дальше…

Заметив мои взлетевшие брови, парень смущенно усмехнулся собственной глупости.

– В машине есть навигатор, – подсказал он, понимая, что я заблужусь, если стану действовать по его наводке. Он записал адрес на клочке бумаги и протянул следом за ключами. – Просто езжайте по маршруту.

Я поблагодарила его и двинулась со своим багажом и раздражением к парковке. Отзывчивость администратора хоть и слегка, но приподняла мое скатившееся в никуда настроение. Может, в Саванне и найдется парочка дружелюбных жителей. Пока не стану заносить это место в черный список городов, где ноги моей больше не появится. Там уже хватало отвратительных местечек вроде Хантсвилла, где у меня украли бумажник, или Хот-Спрингс, где меня отравили блюдом дня в мексиканской забегаловке, или Сидар-Сити, где меня спутали с ночной бабочкой, когда я плутала по вечернему шоссе в поисках своего отеля, и забрали в участок на целую ночь. Да, из моего путешествия вышла бы неплохая приключенческая комедия. По крайней мере, Сэнди хохотал, как ненормальный, слушая о моих похождениях.

А сейчас я даже не могла пожаловаться ему на очередную неприятность, потому что телефону пришел капут.

Голубая «Киа Рио» подмигнула фарами в правом ряду и приветственно пискнула, когда я нажала на кнопку на ключах. Ну хоть кто-то здесь был рад меня видеть. Чемодан отправился в багажник, а дамская сумочка – моя верная спутница по приключениям – на соседнее сиденье.

Обычно я не позволяла себе роскоши брать машину в аренду и передвигалась на общественном транспорте, если хотела слиться с городом воедино. Так проще, чем плутать по неизвестным улицам.

В Сан-Франциско грех было разъезжать на автомобиле, когда через полгорода бегают себе симпатичные трамвайчики – дух старины и дань прошлому, которые я так любила. Или же раскошеливалась на такси, если уж погода совсем недолюбливала меня с первых минут прибытия. В Тертл-Лейк, на самом севере Миннесоты, меня занесло как раз в январский буран с сугробами по колено и морозами в минус двадцать два – настоящее испытание для того, кто вырос в милостивом климате Миссури и жил в никогда не мерзнущем Нью-Йорке.

Я нигде не задерживалась больше трех дней. Селилась в простеньком номере отеля – никаких тебе пентхаусов и лесных шале. Главное – поближе к тому, кто дарил мне свою историю. Трех дней вполне хватало для того, чтобы познакомиться с людьми, набросать черновой вариант заметки для книги и изучить город. После этого я мчалась себе дальше, на вокзал или в аэропорт. Ни продохнуть, ни насладиться дрейфом времени. Когда становилось совсем тяжко, Сэнди с полуслова понимал мой настрой и заказывал билеты домой, чтобы я передохнула в родных стенах, уткнулась носом в мягкую шерсть Джинджер и перевела дух перед следующим забегом. А иногда, чтобы не прерывать удачно соштопанный маршрут, он сам бросал Келли, четырех отпрысков и все домашние и продюсерские хлопоты, садился в первый попавшийся самолет и через полдня уже ждал меня в ближайшем баре с утешительным бокалом мартини и объятиями.

В Саванне меня ждала целая неделя – Сэнди настоял, чтобы я взяла этот мини-отпуск и посвятила его себе любимой. Нельзя же упускать шанс, когда судьба забрасывает тебя на побережье.

– Покупаешься в океане, попринимаешь солнечные ванны, – уговаривал меня Сэнди, будто на такое нужно уговаривать. – А там останется всего четыре города, и домой.

Дом. За этот год домом мне становились гостиничные номера, комнатки радушных хозяев, готовых делиться не только своими историями, но и ночлегом, залы ожидания вокзалов и салоны самолетов. В Мобиле мне вообще пришлось жить на ферме, в сеновале, перестроенном в летний домик, где все еще пахло соломой. Но деревенской девушке, вроде меня, там даже понравилось. По крайней мере, больше, чем в бездушном зеркальном номере Далласа.

Машинка мне досталась комфортная – я уж ждала, что тот парень за стойкой подсунет мне дряхлую старушенцию, что будет кряхтеть на каждом повороте. Но нет. Ухоженный салон, выдраенный до блеска. Простая приборная панель без всяких наворотов, в которых бы я запуталась, как новичок в кабине пилота. Мотор не тарахтел и плавно завелся, когда я повернула ключ. Пугала лишь коробка передач, с которой я давно не имела никаких дел, но это ведь как езда на велосипеде. Стоит выехать с парковки, и руки сами вспомнят, куда дергать рычаг.

Может, все еще не так плохо, а тот инцидент с грубияном – всего лишь маленькая яма на живописной дороге, что ждала меня здесь?

Вбив адрес в навигатор, я включила радио, пристегнула ремень и приободрилась, почти полностью выкинув из головы парня в клетчатой рубашке и его обвинения в мой адрес. Да пошел он. Меня ждала неделя легкомысленного лентяйничества, океан и природа. И в этом списке не было никаких парней в клетчатых рубашках.

Дорога была свободна. Я стала подпевать ремиксу старенького хита Ланы Дель Рей про летнюю грусть, постукивая ладошкой по рулю. Обожаю, когда песни попадаются в самую тему! Вырулив с места, я стала медленно продвигаться к выезду с парковки, уже предвкушая виды городка, что ждут меня впереди.

Навигатор вывел меня на Огаста-роуд, одну из крупных артерий Саванны, что должна была привести меня к тому самому мосту Тандерболт, о котором говорил администратор. Как же здесь симпатично! Я глазела по сторонам, как туристка, впервые выехавшая из дома. Я повидала силуэт Алькатраса с моста Голден Гейт в Сан-Франциско. Любовалась зданием Капитолия в колыбели пальм в Сакраменто. Завораживалась видами озера Тахо в национальном заповеднике Эльдорадо. Затерялась в старом городе и пробовала вино на винодельне Каса Рондена в Альбукерке. Но даже после всего этого спокойные, тихие, обласканные лучами улочки Саванны казались мне произведением искусства.

Я проехала гостиницу «Дэй Инн», закусочную «Санни Сайд Ап» и церквушку «Фэйт энд Мираклс», но отвлеклась на архитектуру Сити Холла, белым мраморным кораблем проплывающего в открытом окне. А впереди как раз оказалась развилка. Загорелся красный сигнал светофора, вереница машин передо мной замерла в очереди. Я только хотела пристроиться следом, но из закоулка внезапно выскочил пикап, чтобы успеть вклиниться в поток. Я хотела было нажать на тормоз, но нога спутала педали. Ненамеренно, по глупой ошибке, с простой непривычки… вжала газ, и тут машина рыкнула и почти полетела вперед.

С моих губ сорвался пораженный «ах», и уж не знаю, что там сорвалось с губ водителя пикапа, потому что ему пришлось резко вильнуть в сторону. Раздался пронзительный визг клаксона, когда он дернулся вправо и чуть не вписался в другое авто. Мои руки сжали руль, сердце ударилось в ребра тараном, но нога наконец нашла нужную педаль. Мы оба еле успели притормозить, приводя всю улицу в паническое движение.

Гневные голоса хором загромыхали со всех сторон, словно по мановению дирижерской палочки. Я пыталась отдышаться и одновременно отойти от ужаса. Меня нельзя приписать к опытным водителям, но я еще ни разу не попадала в аварии.

Вся улица таращилась на меня – неумеху за рулем. Прохожие выкручивали шеи, чтобы разглядеть, кто эта идиотка, взбаламутившая спокойствие дорог в обычный вторник. Водители неслышно охаивали мои навыки вождения, а мне хотелось просто исчезнуть оттуда поскорее. Красный сменился желтым, а потом и вовсе превратился в зеленый, и обо мне все забыли. Тронулись как ни в чем не бывало. Но пикап не собирался никуда ехать.

Вот черт. Водительская дверь так резко распахнулась, что меня обдало жаром, но вовсе не из-за тех двадцати восьми градусов, о которых вещал пилот. У меня были серьезные неприятности! И мне бы убраться оттуда подобру-поздорову. Завизжать шинами, вжаться в сиденье и сбежать с места происшествия, но я в ужасе таращилась на того самого грубияна в клетчатой рубашке. Его лицо было перекошено от злости. Снова. И он шел в мою сторону! Вот ведь угораздило меня вляпаться. Из всего города я чуть не вмазалась именно в него!

– Вы совсем сдурели?! – Гневная реплика ударилась в лобовое стекло до того, как мужчина увидел меня.

Он широкими шагами подлетел к моей двери и, зыркнув в открытое окно, взбесился еще больше. Даже отступил назад, нервно хохотнул и запустил руку в волосы.

– Снова вы? – Никогда еще ко мне не обращались с таким презрением. – Вы издеваетесь? Решили отомстить за разбитый телефон и разбить мне машину?

– Извините. – Я искренне сожалела, что чуть не стала причиной аварии. – Я не хотела! Не знаю, как так вышло…

– Зато я знаю! Вам что, делать нечего? Любите преследовать людей?

– Что? – опешила я и с открытым ртом вытаращилась на обидчика.

– Кто вам только права выдал? Или купили их в каком-нибудь переходе?

Ну, это откровенное хамство. И последняя капля моего терпения. Я не собиралась выслушивать оскорбления снова, поэтому оставила безопасный салон, распахнула дверцу и, невзирая на то, что мы создавали препятствия остальным водителям, выскочила на проезжую часть, чтобы раз и навсегда разобраться с этим напыщенным, самовлюбленным, дерзким… Я бы придумала еще десяток эпитетов, но изо рта вырвалось лишь:

– Вы слишком много о себе возомнили, если думаете, что я вас преследую! Сдались вы мне! И не имеете права меня унижать! Вы меня совсем не знаете!

Парень не ожидал, что я займу оборонительную позицию. Думал обвинить меня во всех грехах, а тут я дала ему отпор. Уже во второй раз.

– Вы чуть не вмазались мне в зад!

– Я бы с радостью вмазала вам по заду прямо сейчас! Я ведь извинилась. Признала свою ошибку, но вы решили унижать меня и дальше! Но знаете что? Я не позволю!

С разных сторон пели предупредительные и раздраженные сигналы проезжающих автомобилей, но мы были так захвачены перепалкой, что не обращали на них внимания. Мужчина пристально глядел мне в глаза, отчего щекотливые мурашки бегали по шее, но он не сможет запугать меня своим яростным взглядом.

– Вы сказали, что знаете таких, как я. Так вот, мне тоже кое-что известно о таких, как вы.

Он как-то подозрительно притих, его грудная клетка вздымалась уже не с таким размахом, как прежде.

– Вы считаете себя лучше всех остальных и готовы колотить себя в грудь, лишь бы доказать это. Так вот, вы ничем не лучше. И эта ваша напускная ярость на весь мир от того, что вам незнакомы ни любовь, ни счастье. Если кто-то обидел вас до глубины души, это не повод срываться на первых встречных.

Я думала, сейчас он взорвется хохотом мне в лицо, придумает еще пару-тройку словечек, которыми можно меня обозвать, но он замер, как-то стушевался, словно даже уменьшился от моих слов. На секунду мне стало стыдно за них, но поделом ему!

– Можете и дальше стоять тут и лопаться от злости, а я поехала. Не хочу тратить ни минуты больше на кого-то вроде вас!

И я оставила его, удивленного, прямо посреди дороги. Заскочила обратно в машину и поехала себе дальше с чувством полного удовлетворения. Зеленая клетчатая рубашка еще немного помаячила в зеркале заднего вида, но я свернула по навигатору направо и забыла о нем, как о комаре, что вчера кусался, а сегодня от его укуса не осталось ни раздражения, ни зуда, ни следа.

Когда трасса номер 80 вывела меня из кипящего центра Саванны на полуостров Уилмингтон-Айленд, я совсем успокоилась от пережитой стычки. Правду говорят, что природа дарит покой в душе. Чуть сбавив ход, чтобы насладиться просторами этой части города, я пропустила нужный поворот, пока глазела на зеленые оазисы лесных массивов и речушку Грейс-Крик, что бежала себе параллельно дороге. Навигатор заботливо перестроил маршрут специально для меня и повел по длинной петле с узкими улочками и отдаленными от суеты коттеджами. А я была и не против. Лучший способ познакомиться с новым городом – безнадежно в нем заблудиться.

Все эти виды напомнили мне родной Сент-Луис, обосновавшийся прямо у границы Миссури с Иллинойсом. Было в них что-то родственное, знакомое сердцу, что навевало тоску. Пусть Сент-Луис был в два раза крупнее Саванны, мы жили в маленьком домике на самой его окраине, где не было никаких стеклянных шпилей и небоскребов, лишь свобода изумрудных полей и заботливая скрытность громоздких тополей.

Дорожная змейка увела меня слишком далеко, так что навигатор принялся ругаться на меня монотонным, надоедливым голосом, чтобы я развернулась. Но я решила задержаться в пути подольше. Сделала остановку на мосту Тернер-Крик и полюбовалась клокочущей под ним широкой рекой. Подышала свежестью парка Восток Филд. И еле удержалась, чтобы не махнуть еще дальше, через грандиозную реку Булл, что выплескивалась в Атлантический океан, на Тайби-Айленд. Но решила все же оставить это приключение на потом. Пора было наконец заселиться в «Грин Вэлли» и отыскать семейство Хадсон, что должно было поведать мне девяносто шестую удивительную историю для книги.

Навигатор с облегчением выдохнул, когда я наконец-то послушалась его и вернулась на маршрут. Через двадцать минут я уже тащилась по Карлтон-роуд, слегка волнуясь о предстоящей встрече. Легкий мандраж сковывал меня каждый раз, как я спускалась с трапа или выбиралась из тесного автобуса и знакомилась с героями своей будущей книги. Мое шоу смотрела половина страны, мой видеоканал собирал десятки миллионов просмотров за несколько дней. Да моим именем даже назвали блюдо в забегаловке «Молли Макгуайр» на моей малой родине. Надеюсь, на вкус оно ничего и никого не тошнило от жареной пекинской капусты «Джекки Адамс». Однажды я загляну в «Молли», чтобы ее попробовать.

Ну, вот я и на месте. Я припарковалась у деревянного ограждения у самых ворот с надписью «Добро пожаловать в “Грин Вэлли”» и удивилась, насколько же здесь тихо. Кроме щебета птиц, шепота деревьев и далекого ржания лошадей, ничего не услышишь. Будто я проехала сквозь портал и перенеслась в другой мир, где нет людей, спешки и тревог. Повезло же этим Хадсонам каждый день просыпаться в таком спокойствии. Мне нравилась кипящая жизнь Нью-Йорка, но умиротворение маленького города, где я выросла, нравилось куда больше. Однако мне хотелось чего-то добиться, и вот пришлось послушаться Сэнди и перебраться в Большое Яблоко.

Гостиница «Грин Вэлли» расползалась по необъятной территории. С первого взгляда так и не скажешь, где заканчивались владения Хадсонов и начинался остальной мир. Выложенная камнем дорожка вела прямиком к деревянному домику, где располагалась администрация. За ней виднелись рассыпанные по периметру такие же деревянные коттеджи. Одноэтажные, двухэтажные – какой душа пожелает. Все они выдержаны в одном стиле. Темное дерево смотрелось роскошно на фоне бесконечной зелени луга и платанов. Я знала, что где-то там была и конюшня с пятью лошадьми, за которыми ухаживали лучше, чем некоторые мамаши за своими детьми.

Один из этих домиков придерживали специально для меня. Какая удача на целую неделю зависнуть в подобном месте! Пожалуй, впервые за долгую поездку мне хотелось задержаться в пути подольше.

К воротам подкатил джип – наверняка еще одни постояльцы приехали в надежде на райский отпуск. Я же поднялась на крыльцо, постучала и услышала шаги. Дверь распахнулась и…

– Вы издеваетесь? – прорычал хозяин и тут же захлопнул дверь прямо перед моим носом.

А я онемела, захлопала глазами и пыталась понять, где так нагрешила, потому что хозяином оказался не кто иной, как тот парень в клетчатой рубашке.

Фаршированная утка от Эвы Арлингтон

Блумингтон, Индиана

Рождество. Многие верят, что в этот день сбываются все желания и происходят чудеса. Вы не из их числа? Тогда приготовьте фаршированную утку по рецепту Эвы Арлингтон. Уверяю вас, вы поверите в чудо.

Эва никогда не считала себя примерной хозяйкой. Ее полы не блестели от полировки, столовое серебро годами пылилось в ящичке в шкафу, а плита включалась лишь по выходным. Но Эва из тех, кто всегда верит в рождественское чудо. Однажды ей захотелось своими руками сотворить одно из них. Собрать всю семью и друзей за одним столом и встретить Рождество со вкусом.

Две недели она готовилась к праздничному застолью. Вырезала рецепты из журналов, смотрела видео в Интернете, не пропускала ни одного выпуска «Снеки от Джекки». Ее лучшим кулинарным творением до недавних пор считалась вареная картошка и запеченные полуфабрикаты, но в этом году она твердо решила прыгнуть выше головы. Когда еще совершать смелые прыжки, как не в Рождество?

В канун праздника меню было составлено с прилежностью настоящей хозяйки. Салат с бужениной, салат из кальмаров с красным луком, жареные кабачки с помидорами и сыром, канапе с колбасой, рулет с красной рыбой, яичные шарики с чесноком, молодой картофель в панировке и, венец всего, фаршированная яблоками утка. Каждое блюдо выверено с точностью шеф-повара. На столе всех будет ждать настоящее чудо.

За день до торжественной даты Эва так волновалась, что взяла отгул и посвятила все свободное время готовке. С капризной придирчивостью отобрала лучшие овощи, попросила взвесить лучшие кусочки бекона и палочки колбасы, отыскала самую большую утку. Все закуски были готовы еще до того, как Рождество постучалось в двери. Дело оставалось за малым: запечь картофель и начинить утку яблоками.

Но крылатая жертва предстоящего пиршества никак не хотела поддаваться сноровке Эвы. Гости собирались заявиться с шампанским, подарками и пустыми желудками ровно через три часа, а утка насмехалась над ней. Разрез получился слишком большим, так что, когда хозяйка принялась пихать начинку в птицу, та просто вываливалась обратно на противень. Пришлось вспомнить бабушкины уроки шитья и приструнить утку иголкой и ниткой. Шов получился кривоватым – бабушка бы поцокала языком на такую штопку. Но главное, яблоки не норовили выскочить и испортить фирменное блюдо застолья.

Зря Эва так переживала. Когда все собрались и увидели стол, ломящийся от закусок, она услышала столько комплиментов, сколько еще ни разу не отпускали в адрес ее стряпни. Праздник получился неповторимым. Лучшая подруга Эвы провела смешные конкурсы и раздала победителям призы. Приятель Эвы по работе захватил с собой гитару и наполнил дом музыкой. Мама Эвы никогда еще так не гордилась дочерью и нахваливала канапе так, будто те приготовил сам шеф французского ресторана. Дядюшка Гарри весь вечер жаловался на боли в животе, которые мучили его уже довольно долгое время, но даже он пел и плясал, как будто ему снова исполнилось двадцать.

Но кульминацией торжества стала румяная, ароматная утка, из которой не выпало ни одного яблока. Эва не забыла предупредить гостей о том, что в мясе могут попадаться обрывки ниток, но никому столь незначительная мелочь не испортила послевкусия душистой утятины. Ниточки остались горкой лежать на тарелках тех, кому посчастливилось нащупать их во рту.

Когда Эва, воодушевленная успехом начинаний, поспешила на кухню за десертом, в гостиной поднялся тревожный шум. Дядюшка Гарри все продолжал жаловаться на живот, но теперь все заволновались всерьез. Он скрутился в кресле, как улитка, которую вытащили из панциря, и стонал от боли. Эва испугалась, что он мог отравиться ее блюдами, но остальные гости чувствовали себя прекрасно. Вскоре все же нашли причину недомогания. По краям всех тарелок горочками лежали нитки. Но тарелка дядюшки Гарри была пуста.

– Тебе что же, не попалось ни одной нитки? – удивилась Эва.

– Нитки? На кой черт ты клала в еду нитки? – сокрушался дядя, зажимая живот рукой. – Еще бы иголки положила!

– Я ведь предупреждала всех, чтобы ели утку осторожно.

Конечно, Эва предупреждала, но в тот момент дядюшка Гарри застрял в уборной и не слышал предостережений. Если бы не болезненный вид дяди, Эва бы порадовалась, что ее утка оказалась настолько вкусной, что тот даже не почувствовал вкуса ниток. Но его сгибало пополам от резей.

– Едем в больницу! – настояла мама Эвы.

Можете себе представить, что творилось в приемном отделении больницы Сансет Мемориал в рождественскую ночь? Дядюшку Гарри уложили на кушетку и провезли сквозь очередь потерпевших, как сквозь коридор почета, прямиком в кабинет гастроэнтеролога. И праздник продолжился в комнате ожидания, пока дядюшку таскали по всевозможным анализам, УЗИ и рентгенам.

– Я отравила дядю Гарри, – грызла ногти Эва, умирая от чувства вины и ожидания.

Через полтора часа самых близких членов семьи провели в палату, где под строгим наблюдением медсестры возлежал на койке ворчливый пациент. Мама и тетушка Эвы стали расспрашивать доктора, что же произошло? Могли ли нитки вызвать отравление или другую хворь?

– Нитки? – удивился врач. – Какие нитки?

Скрепя сердце Эва поведала историю о непокладистой утке и ее первой в жизни операции по сшиванию, на что доктор лишь снисходительно улыбнулся.

– Не волнуйтесь, мисс Арлингтон, – сказал он. – Ни утка, ни нитки здесь ни при чем. У вашего дяди доброкачественная опухоль, которую мы прооперируем послезавтра.

– Слава богу! – выдохнула она и только потом поняла, что подобрала неверное выражение. Конечно, она радовалась не опухоли, а тому, что ее кулинарные способности никак не могли убить дядюшку.

– Мы вовремя обнаружили опухоль. С ним все будет в порядке, – заверил всех доктор. – Но в следующий раз будьте поосторожнее с нитками.

Вот так фаршированная утка помогла сотворить рождественское чудо.

P. S. Совет от Джекки. Верьте в свои силы и пробуйте что-то новое. Вполне возможно, что это что-то спасет кому-то жизнь. Пусть даже и обычные нитки.

Глава 2

– Уже успели познакомиться с моим братом? – послышался за спиной веселый женский голос.

Блондинка в джинсовых шортах и свободной футболке шла по дорожке в мою сторону и широко улыбалась. В такую улыбку недолго и влюбиться, а за такие ноги – убить. Длинные волосы, спрятанные под бейсболку с логотипом гостиницы, чуть покачивались на легком ветерке. Я тут же узнала в девушке Мэделин Хадсон, которая мелькала на фотках сайта. Ту самую мисс Хадсон, что на пару с братом владела «Грин Вэлли» и написала мне то душевное письмо.

Меня Мэделин тоже узнала, потому что вся так и светилась радушием, и, не дойдя до порога, радостно поприветствовала:

– Мисс Адамс! Как я рада, что вы здесь!

– Доброе утро! Вы, должно быть, мисс Хадсон?

– Вообще-то миссис, я уже восемь лет как замужем, но зовите меня просто Мэделин, – махнула рукой девушка и тут же протянула ее для рукопожатия. Крепкого и одновременно нежного. – А еще лучше Мэдди. Все зовут меня Мэдди.

Вау, восемь лет замужем. Выглядела она немногим старше меня, но, судя по всему, в личной жизни преуспела гораздо лучше. Я же могла похвастаться лишь одними серьезными отношениями, которые если к чему и привели, так это к громкому расставанию и месячному затворничеству. Но, как оказалось, своим пинком Скотт не только вытолкнул меня из своей жизни, но и подтолкнул к тому, чтобы начать вести кулинарный блог, а уж потом и собственное шоу. Благодаря ему я сейчас здесь. Даже забавно, куда нас порой заводят события, которые когда-то казались катастрофой.

– Тогда я просто Джекки, – улыбнулась я. Ей просто нельзя было не улыбнуться. – В последний раз мисс Адамс меня называли на приеме у терапевта. И от такого обращения я чувствую себя дряхлой старушкой.

Мэдисон, то есть Мэдди, так участливо ловила каждое слово, так открыто говорила о себе, что ей и самой хотелось открыть все потаенные уголки души. Ну, почти все.

– Так этот… милый парень и есть Том Хадсон, ваш брат?

Прошу тебя, скажи, что ты пошутила! Надо же так вляпаться.

– Единственный и неповторимый, – рассмеялась Мэдди и толкнула дверь. – Идемте, он не кусается. По крайней мере, не всегда.

Что-то мне перехотелось входить, останавливаться в «Грин Вэлли» на недельку и вообще продолжать все это дело с книгой. Может, пока Мэдди отвернулась, мне еще удастся сбежать? Ее брат в жизни не согласится делиться со мной даже улыбкой, не говоря уже о такой личной истории, что вкратце поведала Мэдди в своем письме. Сэнди не обрадуется, но можно позвонить ему с ближайшего телефона и попросить найти кого-то другого. Нам прислали тысячи писем – кто-то, определенно, обрадуется шансу попасть на страницы книги Джекки Адамс, раз уж этот оказался плохой кандидатурой.

Но в отличие от Тома Хадсона, у меня еще остались задатки совести, и я не могла поступить настолько грубо с Мэдди. Поэтому я набрала в легкие побольше спасительного воздуха и шагнула следом.

Небольшая комнатушка купалась в теплом свете ламп и мерцающих огоньках фонариков. Они гирляндами расходились по стенам и болтались над стойкой ресепшена. Как славно здесь все обустроили! Хочешь не хочешь, а забронируешь комнатку на ночь. Моего знакомого не оказалось ни за стойкой, ни на кожаном диванчике для посетителей, ни у стеллажа с фотографиями счастливых постояльцев. Вправо уходила деревянная лестница, а влево вела арка, за которой я разглядела зал побольше, со столиками и белыми скатертями – вероятно, столовая, где гости собирались на завтрак и ужин, включенные в оплату за проживание.

– Здесь очень здорово, – похвалила я, осматривая поверхности из темного дерева, которые прекрасно гармонировали со стеклом и кожаной обивкой дивана.

– Спасибо! – Мэдди была польщена, хотя ей наверняка приходилось слышать это тысячи раз. Она обогнула стойку и сняла ключ со стены, где пустовали все остальные крючки, кроме того, что под номером девять. – Мы решили поселить вас в домик номер девять. Он небольшой, но вам как раз будет впору.

Она снова обезоруживающе улыбнулась и протянула мне ключ с деревянным брелоком и цифрой «9».

– Две спальни, терраса с видом на реку, гостиная. Там вам никто не помешает.

– Замечательно! Как раз то, что нужно. Спасибо.

Я опасливо оглядывалась по сторонам, боясь, как бы из засады не выскочил ее братец и не устроил мне темную. В любую секунду он мог вновь накинуться, как волк на беззаботную овечку, со своими обидными словечками и угрозами.

– А ваш брат… – смущенно заговорила я, – он знает, что я должна приехать? И вообще, для чего я здесь?

– Вообще-то… – Мэдди приблизилась ко мне, понизила голос и виновато сказала: – Я пока ему не говорила. Он бы ни за что не согласился пойти на это.

Отлично! Просто блеск! Я проделала тысячу миль, заработала боль в шее и получила каблуком по мизинцу ради того, чтобы перед моим лицом захлопнули двери. В прямом и переносном смысле.

– Но не волнуйтесь так, Джекки. Он обязательно передумает.

– Почему вы так уверены?

– Я своего брата знаю, он…

– И что же он?

По лестнице спускался Том Хадсон собственной персоной. Клетчатую рубашку он снял и остался в одной серой футболке. Он бросил презренный взгляд в мою сторону и принялся копаться в каких-то бумагах за стойкой, всем своим видом показывая свое отношение к… как он там сказал? Дамочкам вроде меня.

– Он самый лучший брат на свете! – со смешком договорила Мэдди. – И он проводит нашу уважаемую гостью в ее дом.

– Нет, – одновременно бросили мы, и в комнате повисло молчание.

Мэдди озадаченно перескакивала взглядом с меня на брата, словно следя за ударами в настольном теннисе.

– Ты и сама с этим прекрасно справишься, Мэдс, – буркнул Том.

– Ну же, Томми. – Мэдди так и залила стыдливая краска. – Где же твоя вежливость?

– Разбилась вместе с моим телефоном, – зачем-то понадобилось встрять мне, и вышло довольно грубо.

Но мой оппонент не собирался отдавать победу так просто.

– Если бы вы смотрели, куда идете, ваш телефон был бы цел.

– Это вы в меня врезались!

– Так вы все-таки знакомы? – Для Мэдди ситуация принимала прелюбопытные обороты.

– Довелось повстречаться в аэропорту, – объяснила я. – Где-то с час назад.

– Так это ж здорово! Какое удачное совпадение.

– Он разбил мой телефон, – пожаловалась я.

– А она чуть не убила меня на дороге, – парировал Том.

Если поначалу вся эта перепалка забавляла Мэдди, то теперь она всерьез ужаснулась и резко дернула головой в сторону брата.

– Ты разбил телефон нашей гостьи?!

– О боже! Ничего я не разбивал. Так получилось.

– Ага! – поймала я его на слове. – Значит, вы признаете, что приложили к этому руку?

От его взгляда меня тряхануло, словно мы все еще летели в зоне турбулентности. Ну кто так смотрит? Будто хочет докопаться до чего-то, зарытого внутри. Или понять что-то, что даже тебе неведомо. В какой-то момент меня заворожили его серо-зеленые глаза, по которым разбегались коричневатые тропинки к самому зрачку. Ресницы походили на пух – казались такими мягкими, а из-за цвета – и вовсе незаметными под определенным углом падения света. Брови сдвинулись друг к другу, как два приятеля, обрадованных встрече. На нижней губе маленький шрам. Я стыдливо поняла, что с любопытством разглядываю черты его лица, и потупила взгляд. Но носки моих кроссовок были совсем не так симпатичны. И почему все привлекательные мужчины такие самовлюбленные?

– У меня нет на это времени. – Вместо очередной реплики Том решил покинуть спор подобру-поздорову. – Мне еще крыльцо чинить.

И с этими словами он исчез в дверном проеме. Вместо его низкого голоса в комнатке зазвучал топот его шагов на лестнице.

– Боже, простите его, Джекки! – как только исчезло последнее напоминание о брате, взмолилась Мэдди. – Не знаю, что на него нашло. Обычно он не такой грубый и бесцеремонный.

Я сильно в этом сомневалась. Бестактные типы не кормят бездомных котиков, не подрабатывают в приютах и не нюхают цветы. Я просто не могла представить, что этот мужчина, который разнес меня в пух и прах в аэропорту, а потом на дороге, а теперь еще и здесь, способен хотя бы улыбнуться, не говоря уже о котиках, приютах и цветочках.

– Мэдди, – робко заговорила я, – мне кажется, из нашей затеи ничего не выйдет… Ваш брат уже возненавидел меня, так что не думаю…

– Не волнуйтесь, все у нас выйдет, – со строгим лицом родителя заявила она. Что-то подсказывало мне, что, будучи младшей в семье, Мэдди Хадсон в этой парочке частенько выступала голосом благоразумия. – В любом случае на ваше имя уже забронирован домик на всю неделю, так что вы можете остаться у нас. Подождите здесь минутку.

И она скрылась вслед за братом. Я услышала ее голос где-то над головой, но потом меня укутало тишиной, лишь шепоток сверху напоминал, что я здесь не одна. Воспользовавшись отлучкой хозяев, я подошла к стеллажу с фотографиями и принялась разглядывать яркие снимки незнакомых мне людей, когда-то останавливавшихся здесь. Все они выглядели счастливыми. Одиночки и семьи, они удили рыбу в реке, сидели верхом на лошадях или просто устраивали пикники на заднем дворике своих коттеджей. Может, мне и правда задержаться? Пусть из затеи с историей Хадсонов ничего и не выйдет, но зато я от души отдохну. Хочу так же, как все эти милые люди на фотографиях.

– Идемте, я провожу вас.

Голос Тома появился ниоткуда, как появляется жужжащая муха, от которой не отделаться. Я аж подскочила – надо же так тихо подкрадываться!

– Вы? – испугалась я. Этот парень ничего, кроме раздражения и опаски, во мне не вызывал. Ну разве что еще немного любопытства, но только немного. – А как же Мэдди? Я думала, она мне все покажет.

– У нее другие дела.

Том даже не стал дожидаться меня и двинулся к выходу. Вот тебе и южные манеры. Шестое чувство, что порой навещало меня в те или иные моменты жизни, подсказывало, что у Мэдди не было никаких важных дел. Просто она скинула меня на шею братцу, чтобы мы пришли хоть к какому-то подобию примирения. Что ж, если я собиралась пробыть здесь следующие семь дней в спокойствии и без постоянных склок, то пришло время поднять белый флаг.

– Мне нужно забрать вещи из машины, – крикнула я Тому вдогонку и поплелась к автомобилю у ворот.

От моего сопровождающего ждать помощи явно не приходилось, поэтому я залезла в багажник и стала в одиночку сражаться с чемоданом, который зацепился колесиком за боковой кармашек, где лежала щетка для стекла.

– Черт, – пыхтела я, тягая чемодан туда-сюда, – давай же, зараза.

– Вы, смотрю, воюете со всем миром.

Голос Тома Хадсона напугал меня до чертиков. Я дернулась и ударилась головой о поднятую дверь багажника и снова выпустила наружу пару бранных слов.

– А вы, я смотрю, любите подкрадываться к людям, – так же едко заметила я.

– Я не подкрадывался, а шел за вами, чтобы помочь.

А я-то думала, он давно сбежал куда подальше, чтобы не иметь со мной дел.

– Ну, тогда вам бы повесить на шею бубенчик, чтобы вас было слышно.

Начинался очередной раунд перепалки. Мы стояли у открытого багажника, забыв о чемодане и оливковой ветви – нет, скорее прутике, – что протянула нам Мэдди, пытаясь зарыть топор войны. Я ждала, что Том зальется очередной колкой бравадой, но… что я вижу! Уголки его бледных, слабо очерченных губ слегка дернулись, изобразив что-то вроде улыбки.

– Так вам нужна помощь? – вполне себе искренне спросил он.

– Да, пожалуйста. – Пришлось проглотить женскую гордость и дать мужчине сделать свое дело.

Он в два счета вызволил колесико из заточения и достал чемодан из багажника. Я же, стыдно признаться, все это время подглядывала за тем, как его мышцы играют под плотной кожей. А под той клетчатой рубашкой скрывались широкие плечи и целая коллекция мускулов, оказывается. Но как только дело было сделано и Том снова распрямился передо мной, я тут же отвела глаза. Еще чего – льстить его самолюбию? Ну уж нет.

– Это весь ваш багаж?

– Да.

– Хм. Я думал, придется идти за тачкой, чтобы перетащить все ваши вещи в дом.

– Это еще один намек на то, что я дамочка из большого города?

– Что-то вроде того.

– Ну что ж, – я гордо вскинула подбородок, – может, вы все же плохо знаете таких, как я?

И дабы не выслушивать его шуток, я пошла в сторону домиков, заставляя своего недруга тащиться следом с моим чемоданом. Хотя «тащиться» – явно не про него. Он с легкостью водрузил чемодан на плечо, хотя мне приходилось прикладывать усилия, чтобы катить его на колесиках, и пошел вровень со мной.

Какое-то время мы шли в гордом молчании. Я разглядывала окрестности гостиницы с чувством влюбленности и безграничного восхищения. Будь моей спутницей Мэдди, я бы обязательно сказала ей, как мне нравится это место. Как чудесно смотрятся каменные дорожки с редкими фонарями и скамеечками. Как уютно заманивают внутрь коттеджи с открытыми террасами, где можно расслабиться на подвесных диванчиках. Как волшебно спокойно становится на душе, когда проходишь вглубь и приближаешься к расписным лесным островкам. Но этот наглец не дождется от меня и слова доброго, хотя явно он приложил немало усилий, чтобы обустроить «Грин Вэлли».

К моему удивлению, Том Хадсон первым решился нарушить неловкую тишину:

– Так откуда вы приехали?

Я глянула на него с подозрением: с чего это вдруг он интересуется моей жизнью? Это какой-то тайный план? Подвох? Но по лицу Тома сложно было что-то прочитать – он просто ждал, пока я отвечу.

– Из Нью-Йорка.

– Я так и думал.

– А вы, я погляжу, все знаете?

– Я этого не говорил. Просто вы похожи на жительницу Нью-Йорка. Ваш выговор и манеры, чемодан от «Луи Виттон», последний айфон.

– Который вы благополучно разбили.

– Вы до конца жизни будете мне это вспоминать?

– А как же! Эй, и что не так с моими манерами? Вы ведь первый начали и… ладно, давайте так. – Я вздохнула и заставила его остановиться. – Мне надоело спорить с вами. Давайте сделаем вид, что у нас обоих выдался неважный день, и обо всем забудем.

Теперь уж игра мышц на его лице походила на настоящую улыбку. Слабую, еле заметную, но все же улыбку.

– Как можно забыть, что вы хотели меня убить? – спросил он, но, заметив выражение моего лица, тут же выдавил смешок. – Ладно. Я не против. Тем более у меня и правда выдался отвратительный день.

– Тогда мир?

Я протянула руку. Милосердный жест, чтобы потушить огонь ссоры. Как-никак мне еще придется вытягивать из него историю для книги. Том вскинул бровь, по-мальчишески ухмыльнулся и все же пожал мою ладонь. Мягко и совсем беззлобно. Топор был закопан, лопаты можно выкидывать.

– Мир, – согласился он. – Не хочу, чтобы вы оставили нам нелестный отзыв.

– Ну, это мы еще посмотрим на ваше поведение. Я пробуду здесь целую неделю, так что вам еще придется постараться, чтобы завоевать мое расположение, – брякнула я и только потом поняла, как двусмысленно это звучит. – Как клиента, – поспешила добавить я, но он не ответил.

– Пришли, – объявил он, когда перед нами показался милый одноэтажный коттедж с видом на лес и реку внизу холма. Как и обещала Мэдди. – Ваша обитель на оставшуюся неделю.

– Выглядит чудесно! – И я не кривила душой.

Том по-хозяйски отпер дверь своим ключом и первой запустил меня. Пришлось снова подавить в себе желание рассыпаться в комплиментах, лишь бы не доставить Тому Хадсону такого удовольствия. Но дом был просто обалденным. Сплошь из дерева, что снаружи, что внутри. Настоящий лесной теремок, только сделанный со вкусом.

Огромная гостиная с деревянным настилом цвета венге и скошенным потолком. Окна в пол, которые открывают обзор на невероятные просторы за окном, но скрывают тебя от посторонних глаз легкими, почти иллюзорными занавесками. Белоснежный пушистый ковер у такого же белоснежного дивана вовсе роскошь, которую я не могу позволить в своей квартире на Манхэттене из-за Джинджер, чья шерсть остается везде, в том числе в тарелках с едой. Телевизор, который я вряд ли включу, – в месте, подобном этому, не хочется тратить бесценное время на пульт и безделье у экрана. И наконец, венец сего великолепия, самый настоящий камин из белого камня. Меня едва ли назовешь поклонницей холодов, но как жаль, что сейчас не зима! Я бы зажигала огонь каждый вечер моего пребывания здесь и уютно устраивалась на этом мягком коврике с чашкой кофе и своими набросками.

– Здесь две спальни, можете выбрать любую, – не дождавшись моей восторженной реакции, подал голос мой проводник. Все это время, пока я глазела по сторонам, он терпеливо дожидался в дверях с моим чемоданом в руках. – Завтрак и ужин включены, так сказать, в программу, а обедают наши постояльцы в основном в городе. Но еще здесь есть кухня. – Он кивнул на крошечный кухонный островок, примыкающий к гостиной. – Плита, холодильник, микроволновка, все как полагается. Если вдруг вы вздумаете поготовить самостоятельно.

Он как-то придирчиво пробежался глазами, мимолетно обшарил каждый сантиметр моего тела, будто сделав какие-то собственные выводы. Я еле сдержалась, чтобы не рассмеяться. Похоже, этот парень вздумал, что я сковородку в жизни в руках не держала. Такие, как я, ведь не готовят, верно? Том Хадсон и правда не узнал меня.

Не то чтобы я была какой-то зазвездившейся знаменитостью, вроде Селены Гомес или Скарлетт Йоханссон, но меня иногда узнавали на улицах, особенно дома, в Нью-Йорке. И чаще всего это бывало в супермаркетах. Пока я выбирала помидоры к ужину, нет-нет да кто-то подходил с вопросами:

– Это правда вы?

– Вы Джекки Адамс?

– Какие яблоки лучше выбрать для пирога: «грэнни смит» или «голден»?

– А какие специи вы добавляете в тушеное мясо?

– А что вы скажете насчет этого багета?

Словно я была кулинарным оракулом, хотя Сэнди, бывало, так меня и называл. Во время моих путешествий по стране меня дважды узнали в самолете – и там уж отделаться было невозможно. Пришлось вежливо обсуждать минусы пароварки «Эл Джи» и скудность американской кухни в сравнении с другими странами. Да, да, я могла поддержать любую тему из мира кулинарии, и любой встречный принял бы мои слова за вселенскую истину.

Но этот парень понятия не имел, кто я такая. И в любой другой ситуации я бы только порадовалась этому, но мне нужно было заполучить историю и особый рецепт Тома Хадсона, который не смогла бы мне раскрыть его сестра.

– Спасибо, – едко улыбнулась я. – Постараюсь не сжечь дом, если захочу разогреть суп.

Как бы там ни было, а меня начинали забавлять наши шутливые перебранки. Помимо необъятных плеч и бездонного запаса злости на весь мир, у этого парня водилось еще и чувство юмора.

– Куда занести чемодан?

– Оставьте здесь, я дальше как-нибудь сама справлюсь.

– Если что-то понадобится, наберите единицу. – Том кивнул на стационарный телефон на журнальном столике. Надо бы позвонить Сэнди, как только останусь одна.

– И вы снимете трубку?

– Я или Мэдди.

– Надеюсь, все же Мэдди, – съязвила я. – Она не издевается над постояльцами, как вы.

Где-то неподалеку послышался собачий лай, который стремительно приближался к домику номер девять. Том открыл было рот, чтобы что-то возразить в своей привычной нагловатой манере, но в двери ворвалось светлое пятно, замельтешило под ногами, облаяло все вокруг и кинулось ко мне.

– Техас, фу!

Но золотистый ретривер и не думал слушать хозяина. Он с собачьим задором заплясал на задних лапах вокруг меня, норовя дотянуться лапами мне до груди, а длинным мокрым языком – до лица.

– Кто этот симпатичный парень? – пропела я тем голосом, с которым обычно ведут беседы с животными или маленькими детишками. – Привет, лапочка. Ты такой красивый.

– Техас, не приставай!

Том попытался прогнать пса, но тому закон был не писан. Он так очаровательно ластился ко мне, что я растеклась мокрым пятном умиления прямо в гостиной.

– Так тебя зовут Техас. Какое красивое и… необычное имя.

– Техас, фу! – во второй раз гаркнул Том, пытаясь скинуть лапы своего питомца с моих голых ног, на которых уже остались красные следы.

– Серьезно? Фу? Я настолько отвратительна? – захихикала я от щекочущего мою кожу мокрого языка Техаса.

– Он вас всю исцарапает.

– Пускай. Не ругайте его. Я люблю собак. – Я присела на корточки и стала гладить слегка угомонившегося пса за ушами. – Дома меня ждет такое же чудо, разве что в три раза меньше.

– Так у вас тоже есть собака?

– Кокер-спаниель. Зовут Джинджер, и она моя тайная любовь.

Том как-то заметно расслабился и забыл, что ему бы нужно меня недолюбливать. В нем проснулось любопытство. Видно, у «таких, как я» и собак не бывает.

– Почему же вы не взяли ее с собой в отпуск?

– Вообще-то, я не в отпуске. Я здесь по работе.

– Вот как. – Том удивился. – И кем же вы работаете?

Я подумала: вот он, идеальный момент, чтобы сделать признание. Лед растоплен благодаря этому комку шерсти. Когда еще мне представится шанс так поболтать с Томом Хадсоном?

– У меня свое кулинарное шоу. – Я поднялась и заглянула в глаза Тома, остерегаясь его реакции. – «Снеки от Джекки», может, слышали?

Он покачал головой.

– Я редко смотрю телевизор. – Вот и секрет его неосведомленности на мой счет. – А если и смотрю, то боевики или комедии.

Ну еще бы! Он и сам выглядел как персонаж боевика или комедии. Или того и другого одновременно.

– И что вы делаете здесь, в Саванне? Техас, слезь немедленно! – Том строго окликнул пса, но тот и ухом не повел, а с удобством устроился себе на белом диване. Я лишь сентиментально усмехнулась этой картине. – Приехали опробовать наши рецепты?

– Не совсем. – Вот он, момент истины. Мое сердце слегка заволновалось, как море во время приближающегося шторма. – Вообще-то… я здесь, чтобы… поговорить с вами.

Такого он уж точно не ожидал. Несложно было сделать такой вывод, судя по тому, как напряглись его плечи и как подпрыгнули брови почти к потолку.

– Это какая-то шутка?

– Нет. Я израсходовала запасы юмора на сегодня. Мистер Хадсон, мне написала ваша сестра.

– Мэдди?

Он ничего не понимал.

– Я думала, что она сделала это с вашего разрешения, но Мэдди с вами не советовалась.

– О чем? Я совсем запутался.

– О том, чтобы рассказать вашу историю. Того, как ваша мясная пицца спасла жизнь вашей сестре.

– Что?!

Том чуть не подпрыгнул вслед за бровями и захлебнулся нервным смешком. Да уж, мне тоже удалось застать его врасплох. Счет: один – один.

– Я работаю над новым проектом, – попыталась объяснить я, хотя всего вот так в два предложения и не запихнешь. – Это поваренная книга, но не совсем обычная. В ней я соберу ровно сто рецептов от простых людей со всей страны. Рецептов, которые так или иначе повлияли на их жизни. Например, мужчина из Таллахасси выиграл местный кулинарный конкурс и заработал денежный приз в двадцать тысяч долларов. Эти деньги были нужны для оплаты лечения его жены, больной кардиомиопатией. Или женщина из Омахи. Ее племянница…

– Какое это имеет отношение ко мне? – сурово перебил меня Том, просверливая скважину в моем лбу.

– В одном из выпусков моего шоу мы попросили всех, кто хочет, чтобы их истории и рецепты попали в книгу, прислали их краткие выжимки. Мы получили несколько тысяч писем, среди них было и письмо вашей сестры.

Челюсть Тома так сильно сжалась, что я почти расслышала скрипучий скрежет его зубов. Такой хватке позавидовал бы даже Техас, я же лишь теряла позиции по мере того, как все больше рассказывала о нашем с Сэнди проекте.

– Она рассказала о том, как ваша пицца помогла ей пережить тяжелый период, как буквально поставила на ноги. Мэдди просила включить эту историю в книгу, поэтому я здесь.

Время будто замедлилось, пока я мнительно разглядывала побелевшее лицо Тома Хадсона и ждала, что сейчас он взорвется. Только совсем не понимала почему. Что такого в том, что его рецепт окажется в какой-то кулинарной книге? Но, видимо, сам мистер Хадсон был другого мнения.

Я ждала грозы, бури, шторма. Ведь именно они разгораются после такого долгого и мучительного затишья. Но Том лишь хмыкнул в ответ.

– Если Мэдди так хотела поделиться этой историей, почему бы вам не поговорить с ней?

– Потому что ваша сестра не знает рецепта той пиццы. А концепция книги именно такая. История плюс рецепт. Без него все это не имеет смысла.

– Возьмите любой рецепт из интернета. Никто не узнает.

– Я буду знать. Эта книга… больше, чем просто книга. В ней нет места обману, даже такому незначительному, как рецепт мясной пиццы.

Том слегка задумался, и я уж понадеялась, что он сжалится надо мной – я пролетела полстраны, чтобы заполучить этот долбаный рецепт. Но он резко двинулся к выходу и бросил через плечо:

– Я в этом не участвую.

– Погодите! – Внутри все так и упало. Почти с грохотом шлепнулось о деревянные доски. – Что вам стоит дать короткое интервью и рассказать, как вы готовите пиццы, которые спасают людей?

– Для вас это все шутки? – Резко развернувшись, Том чуть не врезался в меня. Запах его геля для бритья врезался мне в ноздри буйным ароматом лимона и чего-то кожаного. Я машинально отступила назад.

– Вовсе нет. Я отношусь к каждой истории очень серьезно. Восхищаюсь каждой и всеми теми, кто это пережил.

– Рад за вас, но меня в вашей книжонке не будет. Техас, за мной!

Пес послушно спрыгнул с дивана, ведомый гневным свистом хозяина. Бросил на меня сочувственный взор большущих глаз и, повесив уши разом с хвостом, поплелся за Томом Хадсоном прочь.

Я глядела вслед этой парочке, до конца не понимая, что произошло. Отчего этот мужчина так яростно защищал свою территорию, проклинал весь мир и меня заодно? И главное, что такого страшного может случиться, если его рецепт пиццы попадет в мою книгу?

Пожалуй, некоторые загадки нам не разгадать. Я приняла поражение и закрыла дверь.

Хот-доги с горчицей от Джона Уокера

Шампейн, Иллинойс

Наблюдение, отпечатки пальцев, опрос свидетелей. Опытные детективы используют десятки методов сыска, чтобы поймать преступника. Но сам Шерлок Холмс удивился бы, узнай он, что порой лучшее средство в поисках подозреваемого – хот-доги с горчицей.

Не знал этого и Джон Уокер, когда в пятницу вечером готовил свое любимое блюдо. Он мог днями питаться одними хот-догами, чем невольно вызывал смех жены и приятелей. Плотная булочка, полоска жгучей горчицы и нежная сосиска – идеальное трио, по мнению мистера Уокера.

В вечер пятницы он наготовил целый поднос хотдогов – они с женой Бетти собирались погостить у тещи, а та не признавала фастфуда, да и вообще всего, что каким-нибудь самым отдаленным образом значилось в списке «вредно». Джон совсем не предвкушал сутки на сухом пайке из листьев салата и вареной грудки, поэтому запасался калориями на день вперед. Позаботился он и о перекусе по возращении. Как только они распрощаются с тещей и переступят порог дома, там его будут дожидаться любимые хот-доги с горчицей.

В семь вечера «Форд» Уокеров выехал из гаража и направился в сторону шоссе, которое привело бы их в Монтиселло, где обитала теща с полным холодильником овощей. Семейное гнездышко потонуло в тишине и запахе горчицы, но, как только стемнело и с улиц исчезли последние прохожие, подозрительная тень скользнула к крыльцу и спряталась в темноте крыши.

В тот вечер за домом Уокеров велось наблюдение. Мужчина случайно выбрал его для своих темных дел. А как только хозяева скрылись с радаров, тут же взломал замок и проник внутрь.

Уокеры никогда не жили богато, но не забывали о будущем. В шкафу под стопкой сорочек хранили неприкосновенный запас на всякий случай, и вор решил, что этот случай настал. Пробыв в доме от силы минут двадцать, неизвестный набил маленькую сумку наличными и драгоценностями, которые миссис Уокер бережно хранила в зеркальной шкатулке и позволяла себе надеть лишь по особым дням. Наглым образом вор подумал, что именно такой день сегодня.

На кухню взломщик заглянул по чистой случайности, даже не думая найти там хоть что-то ценное. Но порой голод сильнее желания легкой наживы. Увидев поднос с хот-догами, мужчина не смог устоять. Запах горчицы заполнил всю кухню и ударил ему в ноздри, так что рука сама потянулась за булочкой. Первый хот-дог он съел за рекордные тридцать секунд и хотел было улизнуть обратно в ночь, но решил: если уж воровать, то воровать по полной. Такие вкусные хот-доги не должны пропадать даром. Перед тем как покинуть дом Уокеров, он запихал по два хот-дога в каждый карман, представляя, как полакомится ими перед сном.

Кража удалась на славу. Его не спугнули ни вездесущие соседи, ни сигнализация. Довольный успешно провернутым делом, мужчина шел себе по улице в сторону квартиры, в которой обитал, и уже мысленно подсчитывал значки долларов, как услышал, что кто-то идет за ним следом.

Шаги тихие, почти беззвучные. Преследователя выдавало лишь странное цоканье, словно женская рука с маникюром постукивала по столу. Он не стал оборачиваться, чтобы не привлекать внимания суетливыми движениями. Он знал главное правило всех преступников: веди себя невозмутимо, и тебя не заподозрят.

Но преследователь не отставал, а вскоре к нему присоединился еще один. А затем послышались еще шаги, более грозные и тяжелые. Грабитель не на шутку разволновался, когда услышал рычание, и наконец оглянулся.

За ним по пятам следовали три бездомные собаки. Одна больше и страшнее другой. Они скалились и то и дело дергали носами – учуяли аромат горчицы и сосисок. Для них легкая нажива пахла именно так. Если бы мужчина додумался, что именно притягивает бродячих псов, он бы не пожалел и поделился украденным, но три оскаленные морды напугали его сильнее, чем возможность попасться на ограблении.

Поэтому вор недолго думая побежал. Помчался под яростный лай куда глаза глядят. Он пробежал совсем немного, потому что лапы голодных собак мчались быстрее ног бессовестных преступников. Зубы щелкали прямо за спиной, и мужчина не нашел более разумного выхода, как забраться на первое попавшееся дерево. Подумал, дождется, пока монстрам надоест поджидать его и они в конце концов оставят его в покое.

Но собаки кружили под деревом, как акулы, то порыкивая, то царапая когтями дерево. Терпение кормит не хуже быстрых ног. Почти час вор просидел на дереве, пока окончательно не отчаялся выбраться из этой передряги живым. Он догадался, что так привлекло бродяжек, и зашвыривал хот-доги куда подальше, чтобы воспользоваться минутной отлучкой преследователей и скрыться. Но хот-доги закончились, а собаки не уходили. Смели угощение за пару секунд и тут же вернулись к дереву, на свой бдительный пост. Куртка вора пропахла острой горчицей и мясистой сосиской, так что он сам стал как один большой хот-дог.

Было поздно, чтобы просить кого-то из прохожих помочь, – улица опустела еще пару часов назад. И в голову вора пришла самая безумная идея. Он набрал номер спасателей и попросил выручить его. Собирался притвориться законопослушным гражданином, кому не повезло перейти дорожку своре опасных, а может, и бешеных собак.

Через семь минут на место примчалась машина, осветив улицу красно-белыми маячками, но даже те не спугнули оголодавших животных. Спасатели развернули целую операцию. Одному псу удалось сбежать, двух других отловили и запихнули в клетки. У вора был шанс уйти незамеченным, но один из бригады спасателей предложил ему спуститься.

– Опасность миновала, сэр, – заверил он и трижды умасливал вора слезть с дерева.

Тот подумал, что вряд ли его обвинят в краже несколькими кварталами западнее, и заставил себя разыграть свое любимое правило по полной. Веди себя невозмутимо, и тебя не заподозрят. Но когда он слезал с дерева, мешок с награбленным выскользнул из его потных рук и шлепнулся прямо у ног спасателей, рассыпав гору наличных и целый набор женских украшений.

Казаться невозмутимым больше не получалось. Слишком очевидным казалось содержимое мешка. Спасатели вызвали подкрепление в лице двух полицейских, а сами попросили жертву задержаться, попутно обыскав его и выудив из кармана матерчатые перчатки и балаклаву, что скрывала лицо незнакомца, пока он грабил дома.

Когда на место прибыла полиция, грабителю не осталось ничего другого, как все рассказать в надежде на то, что ему скостят срок за сотрудничество с органами правопорядка. Он думал отделаться легким наказанием, но полицейские быстро вычислили, что он повинен не в одной краже дома Уокеров. На протяжении последнего месяца он забирался в дома несчастных жителей Шампейна и обчищал все до последнего цента.

Джон Уокер и его жена вернулись от тещи, едва успев отужинать безвкусным овощным рагу, так что Джон был даже рад отделаться легкой кровью и сбежать из гостей под уважительным предлогом. Уокеры получили назад все свое добро, а воришка надолго попал за решетку, описав в красочных деталях свой побег и подвиг стаи бродячих псов. Полицейские долго смеялись, перечитывая показания, а потом смеялся весь город, когда на следующий же день сюжет попал на первую полосу местной газеты. Нечасто нечто подобное случалось в маленьком городке Шампейн, где вообще редко происходило что-то интересное.

Двух отловленных собак тут же нарекли героями и быстро нашли им любящий дом. Кто не захочет взять к себе ловцов грабителей? С такой охраной можно спать спокойно. А Бетти Уокер и приятели Джона никогда больше не насмехались над его любовью к хот-догам с горчицей. Ведь в ту ночь они вошли в историю и заставили преступника заплатить по всем счетам.

Приготовьте хот-доги по рецепту Джона Уокера, и, может, ваше блюдо тоже поможет полиции раскрыть преступление.

P. S. Совет от Джекки. Никогда не слушайте тех, кто смеется над вашей любовью к хот-догам или любой другой еде. Каждый заслуживает есть то, что ему по вкусу.

Глава 3

Если бы меня попросили описать Сэнди Мура одним единственным словом, я бы сказала «непотопляемый». Так же называли и великий «Титаник», но тому хватило одной льдины, чтобы пойти ко дну. Сэнди же всю жизнь плыл по океану, полному льдин, врезался в них всеми бортами, получал пробоины, но всегда всплывал. Назовите корабль «Сэнди», и он никогда не потонет.

В мою жизнь Сэнди Мур свалился, что говорится, как снег на голову. Жила я себе поживала в родительском доме на окраине Сент-Луиса, переживала сложный разрыв с парнем и записывала глупые видеоролики для кулинарного блога – популярный, смею заметить, но все же. В один самый обычный будний день, помнится, это была среда, на экране засветился неизвестный номер. Я не люблю снимать трубку, когда звонят незнакомцы. Кому понадобится названивать, если он не записан в твою телефонную книгу?

Я подумала, что звонят из банка, из компании по распространению чего-то там или на худой конец из налоговой, чтобы пригрозить пальцем, но стоило Сэнди сказать простое «добрый день», и я поняла, что сильно ошибалась.

Всю свою молодость Сэнди положил на то, чтобы прорубить себе тропинку в Голливуд. Как только окончил Нью-Йоркскую академию кино, так сразу и купил билет в Лос-Анджелес. Тогда в его кармане было не больше тысячи долларов, которые он пустил на аренду ободранной квартирки в Сентрал Аламида и приличный костюм. Целый месяц он не вылезал из этого костюма, пока стучался во всевозможные двери и предлагал всего себя на блюдечке на пост режиссера, но везде получал отказ. Это были лишь первые, маленькие льдинки на его пути. Они лишь слегка покорежили его, но не убили желания стать прославленным режиссером.

Кто ищет, тот всегда найдет. Уж вряд ли тот самый костюм помог Сэнди найти то, что ему было нужно. Скорее, диплом престижной киноакадемии, безграничное обаяние и уверенность в том, что он своего добьется. Пока двери в мир большого кино не пускали его внутрь, он брался за мелкую работу. Снимал рекламные ролики, короткометражки и клипы для начинающих исполнителей. Постепенно его карманы набивались деньгами, обшарпанные стены сменились стильной кирпичной кладкой апартаментов в престижном районе Бель-Эйр, а тот самый костюм занавесили дизайнерские рубашки. Но мечта не давала Сэнди покоя. Он знал, что рожден для чего-то большего, чем реклама «Лаки Чармс» и «Джиллет». И он стучался в закрытые двери снова и снова.

И ему открыли.

Одна не шибко известная кинокомпания предложила ему снять полнометражную комедию «Ты и я», которая собрала неплохую кассу и транслировалась по всему миру. Я даже смотрела ее в кино вместе с подругами! Он озолотился, смог купить собственную квартиру и сделал себе какое-никакое, но имя. Не Гай Ричи, но все же.

За успешной работой последовало еще с десяток фильмов, но драма «Отголоски будущего», режиссером которой он выступал, провалилась в прокате и получила гневные отзывы критиков. Сэнди долго забирался наверх и стремительно упал. Его перестали приглашать в проекты, проторенная дорожка в Голливуд снова заросла дебрями.

Сэнди это не сломило, но с карьерой режиссера пришлось завязать. Пятнадцать лет он гнался за журавлем в небе, но решил, что будет рад и синице в руках. В ту пору он уже успел жениться на Келли, завести детей, и спокойная жизнь утихомирила его. Они продали квартиру в Лос-Анджелесе и перебрались назад в Нью-Йорк, где тоже было чем заняться. В деньгах он не нуждался и мог позволить даже самые смелые идеи. Сэнди продолжил снимать рекламу, сам придумывал интересные проекты, а потом… его жена наткнулась на мой блог в Интернете. Не знаю, какая нечистая сила ударила ему в голову, но он увидел во мне потенциал. Неограненный алмаз, как он любил потом говорить.

И вот он отыскал мой телефон в справочнике Сент-Луиса и позвонил в обычную среду, чтобы предложить совместный проект.

– Не хотите создать собственное кулинарное шоу? – заявил он в трубку, пока я раздумывала, не розыгрыш ли все это. – Я займусь всеми организационными вопросами и спонсированием. Вам же нужно только готовить. Вы же это любите, правда?

О, готовка было единственным, что я любила в этой жизни. А еще Скотт, который бросил меня незадолго до. До последнего предложение Сэнди Мура казалось мне сном, но я не спала. После встречи в его офисе в Нью-Йорке, перелет куда он оплатил из собственного кармана, я поняла, что все взаправду. Настоящий Сэнди Мур, настоящий договор, настоящее шоу! И оно могло стать моим.

– Почему вы думаете, что у нас получится? – засомневалась я тогда, теряясь в блеске его улыбки. – Кулинарных шоу тысячи. Миру не нужно еще одно.

– Миру нужна Джекки Адамс, – вот так просто ответил Сэнди. Я никогда не краснела ни от стыда, ни от смущения, но в тот миг вспыхнула красным пламенем прямо посреди его белоснежного кабинета.

– Но… почему я?

– Перед тем как позвонить тебе, я просмотрел десятки твоих видео. И знаешь, что я на них увидел?

Я и представить не могла, поэтому, как болванчик, замотала головой.

– Искренность. Откровенность. Сердечность. То, чего так не хватает этому миру. Ты сама смотришь кулинарные шоу?

– Мне нравится «Адская кухня».

– И как много блюд из нее ты приготовила?

– Ни одного.

– Вот именно. Я же хочу создать нечто настоящее, правдивое. Чтобы люди видели тебя, обычную девчонку из небольшого городка, которая любит то, что делает. Чтобы люди смотрели и думали: «Черт, да ведь и я могу приготовить это блюдо». И они начнут готовить вместе с тобой.

Чем больше хвалебных речей сыпалось в мой адрес, тем больше я верила в саму себя.

– Твои рецепты не вышли прямиком из мишленовских ресторанов. Да у кого вообще на кухне заваляется парочка трюфелей или раков? Всем нужно то, что можно состряпать здесь и сейчас. Приготовленное с любовью и, надо признаться, с юмором. Ты не боишься быть собой на экране. Шутишь, ругаешься, у тебя не всегда все получается. Боже, то первое видео с твоей собакой – это нечто. Я смеялся так, что чуть со стула не упал.

Я сама не удержалась от улыбки, вспомнив первую прямую трансляцию, что появилась в блоге. Я-то думала просто приготовить крем-суп из кабачка, и у меня все прекрасно получалось, пока не вмешалась Джинджер. То видео всего за один день набрало тридцать тысяч просмотров. На меня тут же стали подписываться совершенно незнакомые мне люди, писать милые вещи, поддерживать начинание. Все начиналось как глупое хобби – лишь бы занять голову, чтобы та не думала о Скотте. Но через месяц на меня уже был подписан почти миллион любителей вкусно покушать и от души посмеяться. А Джинджер с тех пор стала частой героиней моих кулинарных репортажей.

– Вот почему твой блог смотрят столько людей. Шоу Джекки Адамс будут смотреть еще больше, – не унимался Сэнди, желая меня убедить. Судя по его виду, сам он уже давно был убежден в нашем успехе. – Что скажешь?

Мне было страшно. Так страшно, что коленки невольно тряслись, отбивая ритм по мраморному полу кабинета. Я ни о чем таком и не думала, когда решила завести блог. Когда нажимала на кнопку записи, чтобы снять, как пеку грушевый пирог. Но это привело меня в офис Сэнди Мура, человека, который снимал кино в Голливуде, и он предлагал мне не просто работу, а любимое дело, что может покормить меня до самой старости.

– Давайте попробуем, – тихо сказала я в тот день.

И мы попробовали.

Шоу «Снеки от Джекки», может, и не переплюнуло «Адскую кухню» и не собирало столько же зрителей у экранов, как шоу Опры, но вмиг вывело мои кулинарные видео на новый уровень. Я не знала, куда деваться от людей, которые мне писали, и от денег, которыми швырялся в меня Сэнди. Мне пришлось переехать в Нью-Йорк, но старый дом родителей я не решилась продать. Тихая жизнь в глубинке была мне по душе, так что однажды я собиралась вернуться туда, заканчивать свой век, а пока сдавала его милой супружеской паре на тридцать лет старше.

Сэнди Мур всплыл на поверхность, спродюсировав мое кулинарное шоу. И заодно прихватил меня на борт. Поэтому, как только я захлопнула дверь за Томом Хадсоном, тут же бросилась к стационарному телефону, чтобы позвонить своему покровителю и поплакаться в жилетку. Его номер я знала наизусть, как когда-то номера родителей. Душ и мягкая постель были благополучно забыты.

– Джекки, ты ли это? – обеспокоенно заговорил Сэнди. – Куда ты пропала? Черт, я тут уже передумал всякого! Собирался обзванивать больницы Саванны, думал, ты свалилась в люк или тебя переехал трактор.

– Серьезно, трактор? – Я засмеялась. Сэнди такой Сэнди. – Думаешь, если Саванна в три раза меньше твоего любимого Нью-Йорка, так здесь только на тракторах разъезжают?

– Примерно так себе это и представляю. Так что с тобой стряслось?

– Я познакомилась с тем самым Томом Хадсоном, – вымученно ответила я и плюхнулась на диван от бессилия.

– Тем самым Хадсоном? Для книги?

– Да, но боюсь, у меня плохие новости.

И следующие десять минут Сэнди терпеливо выслушивал мои жалобы на парня в клетчатой рубашке, который испортил все утро. Сэнди был мастером душевных бесед. Вообще, у него было много подобных титулов, которые он носил с гордостью, но сейчас именно эта его черта была очень кстати. В нужных местах он цокал языком, выкрикивал «какой нахал!» и утешительно соглашался, что Том Хадсон – настоящий осел.

– Деревенский осел, – поправил меня Сэнди.

Он неисправим! Все, что меньше Нью-Йорка, автоматически становилось деревней.

– Что же нам делать? – взмолилась я, когда поведала о нежелании Тома участвовать в нашем проекте. – Выходит, я зря сюда притащилась.

– Ничего не зря, Джекки. Тебе ведь хотелось отдохнуть. Вот и отдыхай. А насчет этого Хадсона… Извини, но надо бы тебе еще раз с ним поговорить и убедить поучаствовать.

– Он вполне доходчиво объяснил, что не хочет иметь со мной дела. После всего, что мы друг другу наговорили, признаюсь, я тоже. – Я вздохнула и потерла ноющие глаза. – Как думаешь, сможешь найти еще одну такую же историю?

– Ты же шутишь, Джекки, да? – иронично отозвался мой напарник.

– Вовсе нет. У нас куча писем. Куча людей, которые хотят попасть в книгу.

– Которым мы отказали.

– Всегда можно переиграть.

– Но я хочу эту историю.

– Почему именно эту? – возмутилась я и даже всплеснула руками. – Я читала письма, и там было полно хороших историй о милых людях, которые не хотят испепелить меня взглядом.

– Но ни в одной из этих историй не фигурирует пицца, которая исцелила от рака.

Я простонала и обратила глаза к небесам. Вернее, к деревянному покатому потолку с огромной люстрой с лампочками-свечками.

– Ты ведь понимаешь, что дело не в пицце. Пицца – не лекарство от рака.

– За кого ты меня принимаешь? – Сэнди сделал вид, что глубоко оскорблен. – Я, может, и не самый умный парень, но и не блаженный. Конечно, пицца не уничтожила раковые клетки. Как ни одно из этих блюд, рецепты которых ты собираешь, не подняло несчастную из инвалидного кресла, не подарило повышение и не заставило никого влюбиться. Но это символ, понимаешь?

Я хмыкнула что-то вроде согласия.

– Я хотел сделать историю Хадсонов венцом всей книги. Людям нравятся рассказы о магическом излечении от рака.

Порой Сэнди выводил меня из себя своей упертостью и желанием во что бы то ни стало выудить выгоду из того, что он делает. Винить его не имело смысла. Он вкладывал в меня и наше общее дело столько сил, а главное – денег, что, конечно, надеялся заполучить как можно большую отдачу. У нас насобиралась почти сотня великолепных историй, ради которых люди станут покупать кулинарную книгу от Джекки Адамс, но я не могла не согласиться, что легенда о раке и пицце стала бы одной из самых впечатляющих.

– Что же ты хочешь от меня, Сэнди? – устало пробормотала я.

– Ты ведь пробудешь там неделю, так?

– Да.

Меня начинало пугать то, к чему он ведет.

– Куча времени, чтобы превратить «нет» в «да». Келли отказывала мне полтора месяца, прежде чем согласиться на свидание. Но я не сдался, и теперь у нас четверо детей.

– Я не ты, Сэнди. Мой лоб не выдержит, если я стану долбиться им в закрытые двери.

– Без парочки шишек в этой жизни ничего не добьешься, дорогая Джекки.

– Боюсь, шишками тут не обойдется. С Томом Хадсоном я рискую напрочь лишиться головы.

– У тебя семь дней. Достань нам эту историю. – Сэнди был непоколебим. Мы наткнулись на самую огромную и холодную льдину, но он не собирался тонуть.

– Я постараюсь, – пообещала я, совершенно не представляя, как воплотить старания в жизнь.

– Умница. Звони в любое время.

Закончив разговор, я забилась всем телом о подушки дивана от безысходности. Так рыбка, выловленная из реки, бьется о землю, мучаясь жаждой воды. Меня мучил ужас снова столкнуться с Томом Хадсоном. Он никак не скрывал своего презрения ко мне. Наше перемирие стало самым коротким за всю историю мировых войн. Своим категоричным отказом Том разорвал пакт о ненападении, но Сэнди вновь посылал меня на передовую, хотел, чтобы я билась не на жизнь, а на смерть.

Ладно, причитания здесь не помогут. В конце концов, я могу попытаться еще раз поговорить с Томом, а в случае неудачи Сэнди придется найти мне еще одну историю, за которой я снова поеду за тридевять земель. Мое «кулинарное турне» рисковало продлиться еще на неопределенный срок, но это ничего. Я лучше проведу еще неделю вдали от дома и Джинджер, чем стану ползать на коленях перед этим напыщенным циником.

А сейчас меня ждали горячий душ и семь дней беззаботного прозябания в самом тихом уголке мира. И я собиралась насладиться каждой минутой. Том Хадсон не испортит мой мини-отпуск.

Трехъярусный торт от Джули Паркс

Канзас-Сити, Канзас

Вы часто бываете на свадьбах? Это торжество романтики и любви, спланированное поминутно. Несладко приходится невесте, ведь на ее плечи ложится трудная задача, а справляться зачастую приходится в одиночку. Ведь мужчины так безразличны к выбору цветов, скатертей и меню, правда?

Но свадьба – заслуга не одной только невесты. Сколько участников остаются за кулисами подготовительной суматохи! Фотографы, цветочники, кондитеры. Джули Паркс знает, каково это, оставаться в тени своих невероятных работ. Ее торты становятся апогеем каждой свадьбы, ведь все гости восхищенно ахают, едва официант вкатывает бисквитное чудо на середину зала.

Джули десять лет печет сладости, а главное, свадебные торты на заказ. Она осчастливила сотни невест в Канзас-Сити, выполняя их смелые и даже самые нелепые прихоти. Торт размером с письменный стол, на котором уместится клятва новобрачных? Пожалуйста! Торт в форме сумочки «Шанель», которую так любит невеста? Без проблем! Каскад из мини-тортиков с разными начинками для каждого из гостей? Будет сделано! Джули давно стала мастерицей на все руки и не боялась браться ни за какие безумные идеи.

Единственное, что могло напугать Джули, – это если бы что-то пошло не так. Но не может же всегда все идти идеально, согласны? Так и случилось с трехъярусным белым бисквитом с малиновым конфи и декором из настоящих цветов.

Курьер забрал это кондитерское чудо из рук Джули рано утром, чтобы успеть отвезти на другой конец города, в отель «Роял Плаза», где состоялась шикарная, нашумевшая и до жути дорогая свадьба выходцев из местной знати. Отец невесты не поскупился ни на убранство зала, ни на наряд дочери, ни на приглашенный из Нью-Йорка джазовый оркестр. Этот заказ не только озолотил Джули, но и обещал подтолкнуть ее репутацию на уровень выше. Все гости бы заговорили о невероятно красивом и вкусном торте, и вся местная «знать» стала бы обращаться к ней.

Джули уже мечтала о том, как станет знаменитым кондитером Канзас-Сити, вполне возможно, откроет свою кондитерскую и расширит бизнес. Но ее мечтания тут же уничтожил один-единственный звонок.

Курьер как раз проезжал последний квартал до «Роял Плаза», как в него врезался грузовик. С курьером-то все было в порядке, а вот с фургончиком и свадебным тортом – не очень. Бисквитные ошметки облепили салон, будто кто-то решил сыграть в снежки тортом. Малиновое конфи смотрелось уже не столь изысканно на грязном полу фургона, вперемешку с осколками стекла и рваными цветами.

Джули чуть не заплакала, потом чуть не упала в обморок, а потом чуть не заполучила инфаркт, но она не была бы лучшим кондитером в городе, если бы не умела справляться с трудностями.

Торт ждали на свадьбе через три часа. Даже лучший кондитер вселенной не справился бы с трехъярусным шедевром за такой срок. Одно малиновое конфи застывает не меньше часа, а сколько времени ушло бы на выпекание бисквитных коржей диаметром в полметра! А именно столько умещалось в нижнем слое.

Первой мыслью Джули было позвонить невесте и во всем сознаться: торт испорчен, свадьба закончится провалом, а Джули больше не получит ни одного заказа. Ведь клиенты такого уровня наверняка позаботились бы о том, чтобы стереть ее и ее бизнес в порошок для выпечки.

Тогда Джули пришла в голову безумная идея. В холодильнике поджидали своего часа несколько тортиков разных размеров, с разными начинками и даже разного цвета. Все они должны были отправиться к своим законным владельцам завтра в разное время. Но с заказами на завтра бедняжка еще успела бы разобраться, даже если проведет весь день и всю ночь в муке и тревогах.

Недолго думая, Джули схватила с холодильной полки три разных торта. Самый большой немного недотягивал по масштабам до ожидаемого полуметра. Роскошный «Черный лес» – подарок на шестидесятилетие начальнице от дружного коллектива бухгалтеров. Нежный бисквит, пропитанный черешневым ликером, – все ведь знают, как бухгалтеры любят покутить после подсчета расходов.

Рядом приземлилось блюдо с австрийским тортом «Захер» для любителя шоколада, старичка по имени Боб. Внуки заказали торт на юбилей, чтобы порадовать дедулю. Джули же решила, что испечет старине Бобу «Захер» в два раза вкуснее и симпатичнее этого, раз уж воспользуется его подарком в своих тайных целях.

Для третьего яруса Джули присмотрела бенто-тортик на десятилетие милой малышки, которая подхватила воспаление легких и праздновала свой день рождения не с толпой друзей и клоунами, а с врачами в больничной палате. Родители очень хотели ее порадовать и подсластить неудачный праздник ее любимым шоколадно-банановым тортом с принцессой Авророй из мастики на макушке.

И надеяться не стоило, что невеста не заметит разницы. Ее торт белоснежный, как облако. Но у Джули не нашлось ни одного светлого бисквита. Лишь те, что на миллион процентов состояли из шоколада, карамели или фруктов. Но выбора не оставалось. Или звонить и сознаваться в своей некомпетентности, или браться за дело.

«Черный лес» отправился в самый низ. На него Джули водрузила «Захер», а следом и шоколадно-банановую малютку. Получилось нечто, идеальное по форме, но не по цвету и содержанию. Но Джули знала, что делала.

Она замешала бездонную порцию белого сметанного крема, что заказала невеста, и обмазала трехэтажного монстра Франкенштейна вдоль и поперек, разровняв каждую вмятинку, подправив каждый бок, доведя торт до совершенства. В запасе еще оставались живые цветы – Джули предпочитала закупаться материалами с лихвой, на такие вот случаи.

За час до того момента, как торт должен был уже подмерзать в холодильнике отеля «Роял Плаза», он все еще стоял в квартире Джули, но был полностью готов. Собран из трех разных изделий, утоплен в белом креме и декорирован настоящими лилиями, которые выбрала невеста для украшения зала и своего свадебного букета. Само совершенство, сотворенное за полтора часа. Не отличишь от того, что заказывала невеста. До первого надреза…

Как только нож войдет в мягкий корж, ее обман будет раскрыт. Невеста замешкается, но не станет устраивать сцен прямо при гостях, ведь ее будет снимать лучший свадебный оператор в Канзасе, на нее будут смотреть сотни глаз. Она сыграет свою роль и притворится, что все идеально. Хотя из-под белого крема будет пестреть темный, блестящий шоколадный сюрприз.

Потом, конечно, невеста отплатит ей за ошибку. Джули знала, что ее карьере придет конец, но просто не могла выставить клиентку на посмешище и оставить без торта. Так что Джули поглубже вздохнула, одолжила у соседа пикап и попросила того сесть за руль, а сама забралась в багажник и держала гигантский торт всю дорогу до «Роял Плаза». Невеста получила вовремя свой торт, и свадьба грандиозно прогремела без единой пылинки-соринки.

А Джули тем временем пыхтела на кухне, готовя три новых торта на завтра. «Черный лес», «Захер» и шоколадно-банановый бенто. Каждую минуту она ждала звонка от невесты или ее папочки с криками и угрозами. Не смогла уснуть, даже когда заказы были готовы и упрятаны в холодильник. Не могла ничего съесть на завтрак и отпивалась кофе, как неразбавленным виски.

И дождалась.

Невеста – теперь уже жена – позвонила в обед и… рассыпалась в благодарностях. Джули не могла поверить своим ушам – на нее лились и лились реки похвалы и восторгов. Всем так понравилась идея разных начинок в каждом слое торта, что его смели подчистую и потребовали раскрыть имя кондитера.

– Я, конечно, была удивлена и не совсем довольна, что вы изменили состав торта, – пробормотала невеста в трубку. – Но… после стольких восторженных отзывов я просто не могла злиться. Вы покорили всех гостей.

Джули не только получила свой гонорар, спасла свадьбу и свой бизнес, но и прославилась среди высшего общества. Она не успевала принимать заказы на экстравагантные, роскошные, а порой и сумасшедшие торты и получала за них достойную плату. Через год Джули открыла свою кондитерскую, как и мечтала. Теперь на нее трудятся четверо помощников, а ее имя знает каждый сладкоежка в городе.

P. S. Совет от Джекки. Если что-то идет не по плану, измените план. Каждая неудача может оказаться прорывом, если взглянуть на нее под другим углом.

Глава 4

Готовка была у меня в крови. Заставляла биться мое сердце. Сэнди называл меня самородком и гордился тем, что отыскал во мне прирожденный талант. Я стала наверняка первой ведущей собственного кулинарного шоу, кто не заканчивал престижных университетов, не мог похвастаться даже корочкой из колледжа кулинарии, а свой бесполезный диплом филолога использовал как подставку под горячее.

Всему меня научила мама. Моя милая, добросердечная мама, которая была моей путеводной звездой. Проводником в мир вкусных блюд и, выходит, мир телевидения. Она любила напоминать, что я помогала ей готовить ужин, когда еще не научилась толком ходить. Конечно, все родители приукрашивают заслуги своих детей, но ее словам нашлось наглядное подтверждение в нашем семейном альбоме. Фотография, на которой я сижу на кухонном столе в ползунках, с погремушкой в одной руке и черпаком в другой.

Другие мамы оставляли детей в комнате в ворохе игрушек. Включали им мультики или занимали какой-нибудь куклой – лишь бы не мешали и не путались под ногами. Моя же всегда брала меня с собой на кухню, усаживала на столешницу и разговаривала, как со взрослой. Делилась секретами того, как сделать говядину мягкой, а кекс – пышным. Я ничего этого не помнила, и вряд ли меня так уж занимали разговоры о рецептах, но мне нравилось проводить время с мамой и участвовать во взрослых делах.

Мама непременно делала меня соучастницей всех своих готовок. Предлагала почистить овощи, помешать суп или всыпать специй. По мере того как я становилась старше, и поручения делались серьезнее. Свой первый пирог я испекла в семь лет. Это я помню так, словно произошло только вчера. Классический грушевый пирог – блюдо, с которым справится любой младенец, но я так гордилась собой. И прямо лопалась от счастья, ведь мной гордилась мама. Кстати, в альбоме затесалась и эта фотография: я стою перед объективом, метр ростом, но уже в своем передничке с вышитым мамой именем «Джекки» на груди, и держу в руках тарелку с дымящимся пирогом. Во рту не хватает парочки зубов, зато улыбка – шире Тихого океана.

С годами таких фотографий стало так много, что мы с мамой завели отдельный альбом с кулинарными достижениями малютки Джекки Адамс. Некоторые из них я выкладывала в блог с душевными пометками о детстве. Сэнди был прав, когда говорил, что людям нравятся искренность и открытость. Может, я и не заканчивала дорогущие курсы где-нибудь за границей и не могла сравниться с великолепными Гордоном Рамзи или Джейми Оливером, но у меня была своя фишка. Я была собой. И людям эта я пришлась по душе.

Освежившись в душе, я решила перекусить на скорую руку и отправиться исследовать окрестности на пару с фотоаппаратом, что покорно путешествовал со мной все эти месяцы. Он хранил столько историй – пора бы разбавить снимки незнакомцев и их «счастливых блюд» моими моментами счастья.

Разогревая сковородку, я мысленно продолжала ругаться с Томом Хадсоном. С чего это он вдруг решил, что я неумеха на кухне? Потому что приехала из Нью-Йорка? Будто его жители не знают, как разбивать яйца или поджаривать хлеб. Смех, да и только! Наверняка у него челюсть отвисла, когда он узнал, что я веду свое кулинарное шоу, но в силу своей гордости предпочел скрыть удивление за маской безразличия.

Пока разогревалась сковорода, я принесла из сумки заметки и стала перечитывать последние, чтобы подправить некоторые места. Подумать только! Столько жизней умещалось на каких-то листочках. Истории, заслуживающие того, чтобы о них услышал весь мир.

Если бы меня спросили, какая моя любимая, я бы растерялась. Это как выбирать торт на свадьбу: каждый вкусен до невозможности и хорош по-своему. Некоторые из них были трогательными, другие – забавными. Но все же и у меня нашлись любимчики.

Например, история Люси Николс и ее обжигающих лимонных кексов, за рецептом которых я пролетела четыре штата. Семью Люси настигла страшная катастрофа. Ее сестра с мужем погибли в аварии, и Люси пришлось забрать осиротевшую племянницу к себе. С таким ужасом сложно справиться в любом возрасте, а уж тем более невозможно, когда тебе всего девять.

Когда Мелани привезли в новый дом, она несколько дней почти не разговаривала и отказывалась есть. Лежала печальным комочком на кровати в гостевой спальне в тетином доме, которую Люси заботливо переделала в детскую, и плакала. Ничто не могло унять детского горя. Люси всерьез встревожилась, что племянница может попросту иссохнуть от скорби и голода. Приносила ей разные угощения, но те оставались нетронутыми.

Детский психолог посоветовала заняться чем-то вместе. А еще лучше тем, что напомнит ей о родителях. И вот как-то раз Люси присела на краешек кровати и попросила девочку помочь ей кое с чем. Приготовить любимые лимонные кексы ее погибшей сестры. Мелани оживилась – она могла сделать что-то, что сблизит ее с мамой. Хотя бы на мгновение вернет ее с небес. И она выползла из спальни, охотно помогала замешивать тесто, и у них вышли прекрасные, ароматные кексы. Вот только, когда Люси и Мелани налили себе молока и сели их пробовать, их языки обожгло странным привкусом. Как оказалось, вместо разрыхлителя девочка всыпала в тесто целый пакетик молотого имбиря.

Люси так и светилась счастьем, когда рассказывала мне эту историю. Как они хохотали на кухне, выгоняя черную скорбь из дома. Кексы они все-таки съели и с тех пор готовят их только по этому рецепту. Мелани уже шестнадцать, но она не забывает родителей и часто просит тетю приготовить лимонные кексы с имбирем. Их рецепт попадет в мою книгу вместе с парочкой фотографий с той самой кухни, где однажды поселилось счастье.

Я распахнула заднюю дверь, ведущую на террасу, разбила на сковороду яйца – все, что оказалось в холодильнике, – уменьшила огонь и заглянула в следующую историю.

Одна из самых первых. Вуди Эммерсон и свинина в гранатовом соусе. Как давно я была в его доме в Талсе, чтобы услышать рецепт из первых уст. Будто вечность прошла. Но это оказался не просто рецепт мяса, а рецепт настоящей любви.

За сорок четыре года своей жизни мистер Эммерсон преуспел во многом, но не в готовке и не в любовных романах. Но он встретил женщину, которая так сильно запала ему в душу, что он решил изменить и то, и то другое. Пригласив ее на свидание к себе, Вуди вознамерился покорить даму необычным рецептом свинины в гранатовом соусе, который отыскал на каком-то кулинарном сайте. Он долго пыхтел над куском мяса, но у него вышел чудесный ужин. Он застелил столик на веранде скатертью, которую ни разу не доставал из запасов. Зажег свечи и срезал розы с кустов под окном. Надел свою лучшую рубашку и побрился так гладко, как не брился ни для кого. Его спутница, Адель, успела оценить лишь первый кусочек свинины, а потом… стала задыхаться от анафилактического шока. Кто же знал, что у нее окажется аллергия на гранаты!

Все обошлось. Женщину доставили в больницу, где она провела ночь. Вуди ни на шаг не отходил от нее и ночевал прямо в палате, сжимая руку своей ненаглядной. Несчастный мужчина не мог поверить своему счастью, когда на следующее утро Адель согласилась на второе свидание, а через год – выйти за него замуж. Уже потом, произнося клятву перед алтарем, Адель призналась, что собиралась послать Вуди куда подальше, как только снова сможет дышать и говорить. Но он так хлопотал о ней, так трогательно шептал извинения, пока она дремала в палате, так отчаянно хватался за ее руку, что она решила дать ему еще один шанс. И не пожалела об этом ни на минуту.

Вот так, свинина под гранатовым соусом помогла двум людям встретить истинную любовь. Кстати, на свадьбе его сделали одним из горячих блюд, в качестве символа соединения двух любящих сердец. И удивляться не стоит, что новоиспеченная миссис Эммерсон так и не притронулась к нему.

Я улыбнулась, перечитав эту историю и исправив пару предложений. Выключила огонь и развернулась, чтобы взять тарелку из шкафчика, как мое сердце ушло в пятки.

– Боже! – завопила я.

Прямо передо мной сидел себе Техас и таращился на меня голодными, умоляющими глазами.

– Техас! Что ты тут делаешь?

Он залаял и облизнулся. А когда мое сердце вернулось к обычному ритму, я засмеялась от облегчения. Это всего лишь хозяйский пес, проникший на мою кухню за угощением, а не серийный убийца с ножом. Техас пришел на запах жареного и размечтался, что я поделюсь с ним кусочком.

– Проголодался, красавчик? – Я почесала его за ухом и заслужила ответную ласку. – Не думаю, что ты согласишься на жареные яйца, но я не против такого милого собеседника.

Мы вышли на террасу и уселись бок о бок. Я – на плетеный диванчик с мягкими подушками, Техас – рядышком на полу. Аппетит у него был что надо. Мы на двоих слопали весь мой обед, состоящий из двух несчастных яиц, так что ни он, ни я как следует не наелись. Но порой хорошая компания куда как важнее набитого желудка. Обед раздели с другом, так ведь говорят?

Мы наслаждались тишиной и перебрасывались ни к чему не обязывающими замечаниями. Вернее, я болтала себе обо всем, а пес смиренно выслушивал все, что скопилось в моей голове. Вот бы все мужчины были такими приятными собеседниками.

Как же здесь хорошо! Терраса выходила прямиком на лесную рощу, колосящуюся на порывах легкого ветерка. Немного пройти – и с холма откроется речной пейзаж. На сайте говорилось, что любой желающий может взять лодку и справиться по реке Уилмингтон на юг. Здесь все время кто-то да рассекал водную гладь. Лодки, катера, даже маленькие яхточки с парусами, которые можно арендовать в яхт-клубе ниже по течению. Я была с водой на «вы», но, влюбленная в этот вид, решила, что можно на денек и забыть о своих разногласиях с рекой.

Надо бы съездить в город и починить телефон, но как же не хотелось уходить! Одиночество никогда не было мне в тягость, а тут еще и Техас, который напоминал о моей ненаглядной Джинджер. Интересно, они бы подружились, если бы я привезла ее с собой?

– Почему твой хозяин такой остолоп? – вздохнула я, поглаживая пса по шелковистому загривку.

– Всю жизнь задаюсь этим вопросом.

Я замерла, решив, что окончательно спятила, и Техас на самом деле мне ответил. Но голос был женским и зазвучал откуда-то справа, а следом и выплыла сама его обладательница. Как же неловко! Мэдди слышала, как я жалуюсь на ее брата его же собаке. Хорошо хоть я использовала слово «остолоп», а не что-то похлеще.

– Простите, что вторгаюсь без приглашения. – Мэдди умела так улыбаться, что ей можно было простить все на свете. – Я трижды стучала в дверь, но мне никто не открыл, вот я и подумала, что найду вас здесь. Эй, приятель! – Мэдди поднялась по ступенькам и тут же попала в любвеобильные объятия Техаса. – Чего это ты вздумал надоедать нашим гостям?

– Он мне не надоедает. Наоборот, из Техаса вышел отличный слушатель.

– Я тоже бывает жалуюсь ему на брата, – подмигнула мне Мэдди. – Пусть знает, с кем живет под одной крышей.

Я снова покрылась противными пупырышками стыда из-за того, что сплетничала о Томе за его спиной с его же собакой. Мэдди уловила мое замешательство и мелодично рассмеялась.

– Не волнуйтесь, я ему не скажу. Это будет нашим маленьким секретом, да, Техас? – Она указала на местечко рядом со мной. – Не возражаете?

– Конечно! Я всегда рада компании.

– Слышала, вы разговаривали с Томом о нашей с ним истории.

– Слышали?

Неужели мы так громко кричали, что теперь вся округа знала о нашей войне?

– Он примчался и устроил мне выволочку, – беззаботно объяснила Мэдди, хотя ей тоже досталось.

– Мне жаль, что он спустил на вас всех собак.

Техас издал озадаченное «ау» и посмотрел на меня.

– Мы не о тебе, дружок. Я уже привыкла, – отмахнулась Мэдди.

– И часто брат устраивает вам выволочки?

– Не чаще десяти раз на дню.

– Да уж, значит, я не единственная, кто попадает под его тяжелую руку. А он парень с характером, да?

Пусть Мэдди и была младшей сестрой Тома Хадсона, я чувствовала, что с ней могу говорить свободно. Да и Техас вряд ли разболтает хозяину, что мы шептались о нем.

– Еще с каким! Все детство заставлял меня ходить по струнке. А когда «Грин Вэлли» перешла к нам по наследству, и вовсе превратился в фурию. Все у него должно быть идеально.

– Так что же он вам наговорил?

– Не хотите прогуляться? – внезапно спросила Мэдди. – Устрою вам небольшую экскурсию по нашим владениям.

– Я с радостью.

Наша импровизированная экспедиция направилась в сторону реки. Техас довольно семенил впереди, взяв на себя роль предводителя. Мэдди на мгновение позабыла о брате и пустилась в небольшой экскурс их семейного дела.

Пятьдесят лет назад на этой земле ничего не было. Бескрайние поля и лес. Никто не хотел селиться так далеко от центра, поэтому отцу Мэдди удалось выкупить такую большую территорию за бесценок. Он потратил пятнадцать лет жизни на то, чтобы отстроить здесь эти десять домиков, облагородить участок и открыть гостиничный бизнес, о котором давно мечтал. Я оглядывала безупречный холст, не тронутый руками человека, и ярко представляла себе, как мистер Хадсон по дощечке воздвигает «Грин Вэлли».

Мы подошли к самому берегу и остановились. Река текла с севера и убегала на юг, где через пару миль встречалась с заливом, а там уж и смешивалась с прохладными водами Атлантического океана. В Нью-Йорке такого не увидишь. Сплошь горы из бетона и стекла, и даже всеми любимый Гайд-парк не утолит желания побывать у самого лона природы.

– Наша мать умерла, когда мне было двадцать, а Тому – двадцать два. Рак груди, который, – Мэдди печально хмыкнула, не глядя на меня, – передался и мне.

– Мне очень жаль. Это ужасно. Не представляю, как вы справились.

– Благодаря Тому и моей семье. Каждый раз, когда мне хотелось перестать бороться, я видела, как тянется ко мне сын, как влюбленно целует меня муж. Это давало мне силы держаться.

Мне захотелось взять ее за руку или приобнять, но я сдержалась. В конце концов, я знала эту женщину каких-то пару часов.

– Вы очень храбрая, Мэдди.

– Нет. Храбрыми были они. Видеть, как я постепенно таю на глазах, и находить в себе силы верить в мое выздоровление. Но храбрее всех был Томми. Мой брат сидел со мной на каждом сеансе химиотерапии. – Она улыбнулась печальным воспоминаниям. – И каждый раз протаскивал в палату эту долбаную мясную пиццу. Не успевала медсестра выйти, как он тут же пробирался внутрь и приносил с собой запах плавленого сыра.

Пейзажи уже мало меня занимали. Я полностью погрузилась в историю Мэдди. Обычно при подобных беседах я уже хваталась за ручку и бумагу, чтобы сделать пометки для книги. Но в этот раз все было по-другому. Мы даже не знали, попадет ли эта история в кулинарный сборник Джекки Адамс, но Мэдди все равно хотела облегчить душу. И я собиралась выслушать ее со всем вниманием и сочувствием.

– У меня была третья стадия, – продолжала она, и ее сдавленный голос звучал неестественно. Я уже привыкла слышать его звонкое звучание. – Мне повезло. Опухоль удалось вырезать почти полностью, так что я сохранила свой второй размер. Но химия съела все мои волосы и аппетит. Меня воротило буквально от всего. Я сбросила девять килограммов и была похожа на скелет, обтянутый кожей.

Сложно поверить, что эта стройная, аппетитно сложенная женщина с копной густых светлых волос когда-то могла выглядеть иначе. Но рак не выбирает, кем полакомиться, а сжирает всех, кого ни попадя.

– Та пицца, что приносил мне Томми, а еще его извечные шутки и подколы – вот что спасло меня тогда. Брат смеялся раку в лицо и заставлял меня смеяться вместе с ним. А еще есть. Если бы не эта пицца, я бы, наверное, давно умерла с голоду.

Мэдди повернулась ко мне. В ее глазах отражалась вода реки, а может, и подступившие слезы. Она не боялась раскрыться незнакомке, показать всю себя. Для меня было честью заслужить доверие и услышать о подвиге Мэдди Хадсон.

– Я рассказываю все это не для того, чтобы надавить на жалость, – сказала она с гордостью. – Жалость мне не нужна. Я хочу, чтобы вы поняли, что Том – один из лучших людей в этом мире, и я говорю так не потому, что он мой брат. А его непростой характер… Что ж, это маленькая расплата за ту смелость и заботу, с которой он стоит за свою семью. Извините его. Что он так накинулся. Ему многое пришлось пережить, и у него сейчас не самый простой период в жизни.

– Что же случилось?

– Я поделилась с вами своей историей, но не вправе рассказывать его. Если он захочет, сам вам откроется.

Ну, в этом я сильно сомневалась. Но в этот момент все мое представление о Томе Хадсоне резко переменилось. Как ветер, что дул в лицо, но внезапно налетел сзади. У всех нас бывают «не самые простые периоды» в жизни. Может, Том Хадсон заслуживал того, чтобы быть прощенным?

– Спасибо, что рассказали мне.

– Я хотела, чтобы моя история попала в ваши руки, чтобы все, кто прочитал ее, поверили в себя. Может, кому-то она поможет победить рак, примириться с самим собой или посмотреть на любимых людей другими глазами.

– И это замечательно. Я бы тоже этого хотела, но ничего не получится, если ваш брат не поделится рецептом. Как я уже говорила ему, я не могу просто так взять случайный рецепт из Интернета и впихнуть в книгу. Я не пойду на обман, пусть о нем будут знать всего трое в этом мире. Хочу все сделать по совести.

– Как и я, – улыбнулась мне Мэдди, прогоняя закравшуюся между нами грусть. – Поэтому попрошу вас поговорить с Томом еще раз.

– Если он не послушал вас, то вряд ли послушается меня, – скептично подметила я, глядя, как Техас барахтается в речной воде.

– Он ведь мой брат. Упрямый, необузданный, строптивый. – Лицо Мэдди засияло ангельским светом. Как же она, должно быть, его любила. – А где вы слышали, чтобы мальчишки слушались своих сестер? Они ведь всегда поступают с точностью до наоборот. Поговорите с ним. Пусть поймет, какое важное дело вы делаете.

Уже второй человек просил меня о невозможном – растопить ледяное сердце Тома Хадсона и добыть этот дурацкий рецепт мясной пиццы. Я не представляла, как подступиться к его непробиваемой обороне, не говоря уже о том, чтобы добраться до скрытой под ней ледышки, что качала его кровь. Но я пообещала Мэдди, что сделаю все возможное. И собиралась сдержать обещание.

Мы еще недолго постояли на берегу, после чего Мэдди позвонил муж, и она поспешила на плановое обследование у своего онколога. Вдоволь накупавшись, Техас выскочил из реки, похожий на выдру, обсыпал меня каплями на прощание и со счастливым лаем помчался за ней. Вот уж кто знает, что такое счастье. Если бы собаки умели разговаривать, они бы обязательно поделились своими рецептами. Скорее всего, это были бы обычные «куриные косточки из супа» или «все съедобное, что заваляется во дворе», но почему они не заслуживают собственной книги счастливых рецептов?

Я еще немного прогулялась вдоль реки, помахала в ответ проплывающим на лодке отцу с двумя сыновьями – наверняка постояльцы из соседнего дома – и решила наконец, что пора возвращаться. Первым делом найти магазин электроники и купить новый телефон или починить этот, хотя на его ремонт уйдет практически столько же.

Войдя в дом, я почувствовала посторонний запах. Аромат жареных яиц давно выветрился сквозь распахнутые настежь задние двери, поэтому в комнате витали отчетливые нотки лимона и кожи. Гель для бритья Тома. Или мне уже мерещится?

Сполоснув посуду, я направилась к чемодану, что все еще стоял неразобранным у дверей, но затормозила на полпути. На чемодане лежала коробка, обернутая в обыкновенную пергаментную бумагу. На ней – маленький прямоугольник картона с безобразным почерком.

В качестве извинения за разбитый телефон. Надеюсь, этот прослужит вам дольше. Возврат не принимается.

Под пергаментом прятался новый мобильник. Последняя модель айфона, взамен моему, что так глупо распрощался с жизнью на тротуаре в аэропорту. Фразы на карточке будто обрубили топором. Даже в извинениях Тома веяло каким-то холодом, но по телу почему-то растеклось приятное тепло, и я невольно улыбнулась.

Я не принимала таких дорогих подарков от незнакомцев, но Том ясно дал понять, что очередной склоки не избежать, если я соберусь вернуть телефон. Ничего не оставалось, как принять его. Он даже выбрал тот же бледно-розовый цвет, хотя не мог увидеть корпус моего телефона под силиконовым чехлом. Наверняка решил, что «такие, как я» ходят с розовыми айфонами.

Мэдди разгадала истинное предназначение поваренной книги, которую мы собирались создать с Сэнди. Это были не просто рецепты, а кусочки жизней, которые могли бы помочь всем, кто их прочтет. Победить рак, примириться с самим собой или посмотреть на любимых людей другими глазами. И это уже начинало действовать.

Вертя карточку с извинениями в руках, я понимала, что начинала смотреть на Тома Хадсона другими глазами.

Тефтели в луковой подливе от Анны Чапман

Джонспорт, Мэн

Хорошенько подумайте и назовите одно-единственное блюдо, которое вы любите всей душой. Так сильно, что готовы есть его каждый день. На которое променяли бы самое роскошное меню любого мишленовского ресторана. Что хотели бы отведать перед тем, как отправиться в последний путь.

История Анны Чапман грустна ровно настолько же, насколько и радостна. В свои девяносто восемь миссис Чапман успела все. Выйти замуж и вырастить четырех детей, побаловать семерых внуков и двух правнуков. Всю жизнь посвятить помощи людям, работая в службе поддержки малоимущих и занимаясь волонтерством в приютах для бездомных. Повидать мир и насобирать четыре толстых альбома с фотографиями с разных закоулков планеты. Исполнить тысячи мелких желаний и одну огромную мечту. На старости лет переехать в домик на берегу океана, пусть холодного и своенравного, но все же.

В жизни Анны Чапман было много любви, радости и счастья. Она пронесла каждое счастливое и горестное мгновение через всю свою жизнь длиною в девяносто семь лет. И к закату своего пути собрала вокруг своей постели в доме престарелых всю огромную и дружную семью. Ей ничего не хотелось так же сильно, как напоследок увидеть любимых людей, дружно сплотившихся перед лицом смерти, приехавших с разных уголков мира ради того, чтобы попрощаться с ней.

Ничего не хотелось так же сильно, как этого… и свиных тефтелей с луковой подливкой, которые готовила мама в далеком детстве. Рецепт этот поколениями передавался из рук в руки и воплощался в жизнь на кухне семейства Чапман. Но Анна давненько уже не пробовала детство на вкус – руки ее уже были слабы, чтобы вымешивать фарш. А персонал дома престарелых хоть и был внимателен к каждому подопечному, но не исполнял малейших прихотей вроде тефтелей по семейному рецепту.

Так что, когда толпа родственников набилась в небольшую комнатку Анны и стала расспрашивать, не нужно ли ей чего-нибудь – подушку поудобнее, одеяло потеплее, чай послаще, – она не раздумывая ответила:

– Принесите мне любимых тефтелей в луковой подливе. И тогда я буду счастлива.

Никому из родных просьба не показалась сумасбродной – желать тефтелей, глядя смерти в лицо. Бабуля вообще была женщина интересная и оригинальная, так что к последней воле Анны отнеслись с глубоким уважением. Было решено приготовить тефтели, чтобы порадовать старушку, вот только…

Семейство забыло обсудить друг с другом, кто примется за готовку. И на следующий день, когда все собрались в палате с чистой совестью исполнить долг, перед миссис Чапман выставили сразу одиннадцать тарелок с тефтелями, добросовестно политыми луковой подливкой.

Давно Чапманы так не смеялись. Кто бы мог подумать, что тефтели сплотят их еще сильнее? Теперь Анна могла быть спокойна: рецепт ее матери и бабушки не пропадет, как и ее семья. Мне не посчастливилось застать саму миссис Чапман, но ее младшая дочь Нина рассказала много добрых историй о любительнице тефтелей.

P. S. Совет от Джекки. Берегите родных и не забывайте радовать их даже такими мелочами, как любимое блюдо. Ведь еда – самый простой способ выразить любовь.

Глава 5

Через полчаса моя жизнь была восстановлена по кусочкам – хвала современным технологиям и тем, кто придумал такую волшебную штуку, как iCloud. Все номера, фотографии из поездки и адреса будущих держателей историй вернулись ко мне.

Остаток дня я провела так, как и советовал мне Сэнди. Наведалась в город и осмотрела каждую загогулину карты. Оставив свою надежную четырехколесную спутницу на парковке в Старом городе, первым делом я прошлась по его старинным улочкам с готическими особняками. Здесь смешивалась старина американского духа с романтикой греческого возрождения. Какими-то одной мне известными путями я выбралась на Ист-Ривер, а там и набережную Саванны. С причала отходили круизные яхты и паром для туристов, но я не решилась отправиться с ними в плавание, отложив поездку на потом.

Вместо этого заглянула в одно из заведений прямо напротив речной панорамы. Глаза разбегались – сколько здесь было кафешек, – но я присела на террасе «Бэй Стрит Блюз» и заказала самое простое, что было в меню. Макароны с сыром, которые я не ела уже черт знает сколько. В жизни кулинара есть свой маленький минус: необычные блюда приедаются, и после нескольких лет готовки изысканных тарт татенов, уток конфи или патэ хочется чего-то обыденного. Я вылизала тарелку всю без остатка – теперь рядом не было Техаса, который бы лишил меня законного обеда.

Я бродила по парку Форсайт, где росли столетние дубы, обросшие мхом. Заглянула на кладбище Бонавентура, самое красивое кладбище, которое когда-либо видела. И даже прокатилась на бесплатном зеленом трамвайчике родом из тридцатых годов, маршрут которого приходился всего на семь остановок.

Напоследок, перед тем как забраться обратно в душный салон автомобиля, нагретый южным солнцем, как духовка до двухсот сорока градусов, я зашла на фермерский рынок рядом с кафедральной базиликой и добыла все, что может понадобится для того, чтобы прокормиться в «Грин Вэлли» все эти семь дней. Кто-то бы захотел отдохнуть не только от рабочих будней, перелетов, но и от готовки, но это не про меня. Всегда чувствовала себя разбитым корытом, если не удавалось сварганить хотя бы сэндвич на скорую руку. Неделя без взбивания яиц и замешивания теста? Худшая неделя для Джекки Адамс.

В каждом городе найдется своя жемчужина, ради которой там стоит побывать. Но Саванна будто сплошь состояла из жемчужин. Настоящие бусы на шее красотки Джорджии. Обратно я вернулась лишь к пяти, объевшись макаронами с сыром и местным колоритом.

Оставив «Кию» все там же, у ограды «Грин Вэлли», где, в отличие от утра, уже жарились на солнцепеке машины других гостей, я дотащила два пакета с продуктами до кухонного островка и снова распахнула двери на террасу. Мне нравилось, как сквозь них долетало щебетание птиц и еле слышный плеск воды. Лучшую музыку и представить сложно.

Я не знала, с чего начать операцию «замани Тома Хадсона», поэтому начала с благодарности за его дорогой подарок. А лучшая благодарность из рук кулинара – что-то съедобное. Том создавал впечатление человека, который с безумным азартом поедает все мясное. Черт, да такую мускулистую махину приходилось хорошенько кормить. Но я не представляла себе, как принесу ему тарелку лазаньи или порцию стейка, поэтому принялась за то, что подойдет при любых обстоятельствах. Тот самый грушевый пирог, что научила меня печь мама, будет в самый раз.

Разложив ингредиенты на столешнице, я принялась за готовку. Смешала яйца с сахаром, просеяла муку, растопила масло. Том с Мэдди прекрасно позаботились о том, чтобы на такой крошечной кухне нашлось все необходимое. В залежах шкафчиков я отыскала и венчик, и сито, и даже откопала форму для выпечки. Выложила в нее податливое тесто, разровняла по краям и начинила грушами. Полила все это дело карамелью, сваренной вручную, и украсила вырезанными полосками из остатков теста. Получилось, как всегда, на ура. За годы практики я довела этот рецепт до совершенства.

Отправив форму в разогретую духовку, я сбегала в душ, чтобы смыть с себя городскую пыль. Разложила наконец вещи из чемодана и решила надеть цветастый сарафан на тонких бретелях. Пирог уже вовсю разносил грушевый аромат по всему коттеджу. Интересно, любит ли Том пироги? Или отправит мое творение прямиком в мусорку? Что вообще он любит? Помимо того, что тягать гантели и выдавать несмешные шутки. Ну ладно, шутки у него, может, и смешные. Но должно же в нем быть еще что-то, помимо рельефных мышц и чувства юмора. Мэдди говорила о брате так, словно под всем этим скрывалось любящее сердце. И мне чертовски захотелось узнать, так ли это на самом деле.

Грушевые запахи уже сшибали с ног – пора доставать пирог и идти с повинной. Я вышла из спальни и…

– Черт! Техас!

Снова этот пес напугал меня до безумия. Забрался через открытую дверь и восседал перед пышущей жаром духовкой, не сводя глаз с румяного пирога. Мне стало смешно от того, что он все время приходил на запахи из моего дома.

– А ты парень с аппетитом, правда? – пожурила я его и слегка отпихнула в сторону, чтобы добраться до духовки. – Прости, приятель, но это не для тебя. Хотя… если твой хозяин откажется от пирога, тебя ждет сытный ужин.

Техас дважды пролаял, высказывая свое одобрение такому развитию событий. До чего умный пес! Пока я ставила пирог на дощечку и вынимала из формы, его горящие глаза ни на секунду не теряли бдительности. Вдруг кусочек шлепнется на пол?

Пирог благодарности был водружен на большое блюдо и готов к исполнению долга.

– Пойдешь со мной? – спросила я Техаса перед выходом. – Союзник мне ой как не помешает.

Техас залаял и завилял хвостом.

– Приму это за согласие.

Пока я лавировала по выложенным дорожкам «Грин Вэлли», пес добропорядочно следовал рядом, будто показывал, что он здесь, готов в любой момент поддержать меня. Кому, как не ему, знать, каким забиякой бывает его хозяин.

Чем ближе мы подходили к административному домику, тем сильнее я волновалась. Дыхание сперло от мысли, что я снова увижу серо-зеленые глаза или услышу голос, полный сарказма. Ну не смешно ли? Мне двадцать девять, а я чувствую себя десятилеткой, что боится идти в школу, потому что там ее задирают хулиганы. Но, как показала жизнь, хулиганы встречаются не только в школе, но и в аэропортах. И им не всегда десять.

У главного коттеджа поднялась какая-то суета. У ворот стоял пикап Тома, в который я чуть не вмазалась утром. Багажник доверху набит ящиками с овощами и прочей провизией, которую тот таскал в дом на пару с каким-то неизвестным мне мужчиной. Техас приветственно залаял и помчался к этой парочке, выдав мое появление.

Незнакомец скрылся в коттедже с ящиком напитков, а Том Хадсон одарил меня беглым взглядом и поспешил обратно к пикапу, чтобы ухватиться за следующий ящик, как за спасительный трос. Ему явно было неохота со мной разговаривать. Но я просто отдам ему пирог и распрощаюсь. Операция «замани Тома Хадсона» закончится, даже толком не начавшись. Не стану я уламывать его, вот еще.

– Добрый вечер, – осторожно заговорила я, подойдя к машине.

– А, наша кулинарная дива. – Том всячески пытался не замечать ни пирога, ни меня в придачу.

– Я получила ваш подарок.

– Это был не подарок, – прохрипел он, взваливая на себя коробку с консервами. – Всего лишь извинение.

– В таком случае я получила ваше извинение, – закатила глаза я, но он даже не думал прерывать свое важное дело и зашагал по привычной траектории к дому. Пришлось семенить за ним, неся свой пирог благодарности, который, видимо, превратится в пирог жалости. – И хотела поблагодарить за телефон. Это очень… мило с вашей стороны.

Единственное слово, что мне удалось подобрать. Но даже на него Том хмыкнул. Я придержала для него двери и шмыгнула следом. Мы прошли сквозь арку, между пустующими столами и очутились в большущей кухне, заваленной всеми этими припасами. Помощник Тома кивнул мне и пошел за следующей партией товара.

Том по-прежнему делал вид, что меня здесь нет, чем доводил меня до крайней степени бешенства. Поставив коробку на пол, он разогнулся и чуть не налетел на меня. В очередной раз.

– Я испекла пирог. – Наконец я привлекла его внимание.

– Рад за вас.

– Он для вас. В качестве благодарности и примирительного жеста.

– Спасибо. Поставьте… – Том огляделся по сторонам, но все столешницы были заняты. – Где-нибудь.

Его рука коснулась моего плеча, запустив волну дрожи до самых пяток. Но лишь для того, чтобы мягко отодвинуть с пути. Ну это уже слишком!

– Обязательно быть таким грубым?! – вскипела я, чем заставила его развернуться и уделить мне минутку своего бесценного времени. – Я думала, что ваши извинения были искренними и мы сможем наконец общаться, как взрослые люди.

Похоже, горечь в моем голосе все же добралась до ледышки в груди Тома. Его лоб разгладился, в глазах появилось что-то вроде сожаления. Черт, да даже Техас почувствовал мою обиду, сел между нами и жалобно заскулил, как ребенок, умоляющий родителей не ссориться.

– Но, видимо, я ошибалась. – Я почти бросила блюдо с пирогом в ящик с бананами, даже не волнуясь за его судьбу, и направилась к выходу.

Однако, когда я проходила мимо Тома, он пробормотал какие-то ругательства и схватил меня за локоть. Осторожно, почти с нежностью. Его пальцы обхватили мою голую кожу, и я почувствовала что-то… Не злость, не досаду, нечто совершенно незнакомое.

– Подождите, – тихо окликнул Том. – Простите меня. Я болван, каких поискать. Я не хотел грубить. Правда, не хотел. Но сегодня настоящий сумасшедший дом.

Я чуть смягчилась – не каждый день увидишь, как раскаивается Том Хадсон! Но все же строго отметила:

– Неудачный день не оправдание для грубости.

– Вы правы.

Тут уж я была сражена наповал. Он признал мою правоту? Что, сегодня нас посетил ретроградный Меркурий? Солнечное затмение? Луна в какой-нибудь неизведанной фазе?

– Что я слышу? – с уже привычным для наших отношений сарказмом усмехнулась я. – Вы согласились со мной?

Но Том пропустил издевку мимо ушей и отпустил мою руку. Волшебство тут же рассеялось.

– Я правда не должен на вас срываться и мне нет оправдания. И я уверен, ваш пирог – просто объедение, но у меня нет времени устраивать чаепития.

Несколько мгновений я присматривалась к нему, но впервые видела перед собой того Тома Хадсона, о котором толковала Мэдди, а не того, с которым столкнулась в аэропорту. И этого человека мне захотелось узнать получше.

– Так что у вас стряслось?

В кухне снова появился помощник Тома, занес ящик с виноградом и грушами и снова удалился, не желая мешать. Том же принялся выуживать из коробки пакеты с молоком и расставлять их на полках двустворчатого холодильника.

– Мы как раз пополняли запасы провизии, как мне позвонили из больницы Мемориал Хелт.

– Что-то с Мэдди? – испугалась я. – Она ведь собиралась с мужем к врачу! На плановое обследование по поводу рака. Неужели опухоль вернулась?

– Нет, слава богу, Мэдди здесь вообще ни при чем. Наша кухарка, Пэгги, упала и сломала ногу. Она уже немолода, у нее нет семьи, не считая нашей. Она работала в «Грин Вэлли», сколько я себя помню. Пришлось мчаться в больницу и везти ее домой.

– Это ужасно. Надеюсь, ничего серьезного?

– Доктор сказал, перелом будет срастаться не меньше месяца. – Выложив все молоко, Том принялся разбирать другие запасы. – Для нас это невероятная потеря. Пэгги в одиночку готовила завтраки и ужины, а теперь у нас нет повара. Ужин в семь, Мэдди у врача, и неизвестно, когда вернется. А я… в общем, мои кулинарные навыки оставляют желать лучшего.

– А как же ваша пицца? – попыталась я разрядить обстановку шуткой, но она прозвучала неуместно, судя по тому, с каким выражением на меня взглянул Том. – Извините. Я просто пошутила.

– Наверняка теперь придется заказывать еду в каком-нибудь ресторане… – Том внезапно прекратил свои хаотичные метания и погряз в чувстве вины. – Простите, не стоило мне вываливать все это на вас. Вы ведь здесь гостья.

Каким же трогательным он был в это мгновение. Будто даже уменьшился в размерах, скукожился, как высушенный изюм. И мне стало его жаль, ведь нет ничего страшнее, чем самоуверенный мужчина, который потерял свою уверенность.

Мне понадобилось две секунды, чтобы принять решение. Я подошла к ящику с овощами и принялась раскладывать их по стеллажам.

– Что вы делаете?

– Вы забыли? Я не только гостья, но и повар. Какое у нас меню?

Картофельные шарики от Кайла Реннера

Буффало, Нью-Йорк

Картофель, мука, специи… Ингредиенты для исполнения мечты всей вашей жизни. Смешайте их вместе и обжаривайте в кипящем масле, как сделал это Кайл Реннер, и любая ваша мечта исполнится. Его же исполнилась!

Кайл с детства мечтал работать в ресторане «Риджуэй», лучшем заведении Буффало, откуда он никогда и никуда не собирался уезжать. Его не манили вершины мегаполисов, которые манили других. Единственный, кого он хотел покорить, – шеф-повар «Риджуэя», маэстро кулинарии всего штата, а может, и всех штатов вместе взятых.

Ради того, чтобы попасть в команду к непревзойденному Гилберту Шоу, Кайл годами оттачивал навыки на домашней кухне. Отучился в колледже Нью-Йорка и побывал за границей на кулинарных курсах лучших мастеров Италии, Франции и Голландии. И все ради того, чтобы вернуться в родной городок Буффало и предложить всего себя на блюдечке Гилберту Шоу.

А как вы знаете, вселенная благоволит нашим мечтам. Кайл трижды посылал свое резюме в «Риджуэй», и на третий раз им заинтересовались. Ответили письмом, которое Кайл пообещал себе сохранить навечно.

«Уважаемый мистер Реннер! Господин Шоу одобрил вашу кандидатуру на прохождение отбора с двумя другими кандидатами. Вам предстоит посоревноваться за место в команде «Риджуэя». Победитель получит возможность стать частью нашей кухни и со временем вырасти до звания сушефа. Подробности и условия отбора вы узнаете непосредственно перед началом на кухне ресторана в восемь утра двадцать шестого января».

Кайл не мог поверить в свою удачу. Конечно, его еще не взяли на работу мечты, но он хотя бы получил шанс показать себя и покорить гениального Гилберта Шоу. Взволнованный и перевозбужденный, он упаковал обед в контейнер – мало ли на сколько затянутся отборочные испытания, а голодать он не любил. Отправился по указанному месту в назначенное время и столкнулся еще с двумя кандидатами на должность. Худощавый парень с замашками француза – тоненькими усиками, акцентом и страстью к сигаретам, и ну слишком уж серьезная девушка, которая решила победить во что бы то ни стало. В кухне стояло три стола, застеленных чем-то вроде скатертей, под которыми пряталось что-то неведомое – бугорки выступали на разную высоту и намекали, что придется только догадываться, что там.

Не успели они переброситься и парочкой слов, появился сам великий Гилберт Шоу и объявил условия конкурса. Каждый участник отправляется за свой стол и готовит какое угодно блюдо из того, что имеется в данный момент.

Скатерти были сброшены. Перед Кайлом раскинулся небогатый ассортимент в виде целого килограмма лука, молодого картофеля, сливочного масла, филе индейки, небольшого количества муки и еще кое-каких продуктов по мелочи. Соперники уже принялись что-то готовить из своих ингредиентов, поэтому времени на раздумья не оставалось. На готовку Гилберт Шоу выделил два часа и ни минутой больше.

Кайл побывал в Европе ради этой самой минуты. Он приготовит самые изысканные закуски из самых простых продуктов, что ему выделили. У него уже созрел план действий на каждую минуту отведенного времени, и, когда оно истечет, господин Шоу получит луковый суп по лучшим французским рецептам и пармантье из картофеля с фаршем из индейки.

Воодушевившись выбором блюд, Кайл принялся за готовку и делал все с похвальной точностью. Он был в себе уверен, и даже подглядывания других участников не могли выбить его из колеи. До конца кулинарного турнира оставалось пятнадцать минут, а у Кайла уже все было готово. Оставались лишь маленькие штрихи – украсить пучками петрушки и подчистить края тарелок от капель жира. Кайл как раз схватил оба готовых блюда, чтобы обогнуть стол и поднести к месту, где колосилась зелень, как – намеренно или случайно – в него врезался тот самый псевдофранцуз.

Тарелки с готовыми блюдами полетели на пол и превратились в жалкую кашу из осколков посуды, кусочков запеканки пармантье и надежд Кайла. Виновник аварии лишь буркнул извинения и пожал плечами, мол, «прости, но такова жизнь». Но Кайл и не думал упускать свой шанс. Выбыть из гонки, когда кумир даже не попробовал его кулинарные навыки на вкус? Ну уж нет.

Времени на готовку другого блюда не оставалось. Тогда он решил перехитрить всех кругом. По условиям господина Шоу, готовить можно было из всего, что было в распоряжении кандидатов. Но никто ведь не упоминал, что только из того, что имелось на столе.

Кайл достал свою собойку, выложил на тарелку и оставшееся время занимался украшением, чтобы довести блюдо до совершенства. Когда пискнул таймер, вернулись Гилберт Шоу со своим помощником и стали дегустировать блюда. По их лицам было непонятно, понравились ли им рататуй французика и что-то непонятно мясное второй участницы. Но, увидев на тарелке Кайла картофельные шарики с копченой рыбой, господин Шоу явно удивился.

– Но у вас на столе не было рыбы, мистер Реннер, – подметил он.

– Верно, не было, – не стал отпираться Кайл. – Но вы ведь и не говорили, что готовить можно только из того, что на столе. А это блюдо сделано из того, что «у меня имелось в данный момент». Это мой обед на сегодня. И по правилам я могу его использовать. Ведь мои блюда наглым образом были уничтожены.

Кайл не стал выдавать соперника, хотя догадывался, что не победит в турнире. Никому не нравится, когда его умудряются обхитрить. Но для приличия Гилберт Шоу попробовал блюдо Кайла с все таким же непроницаемым лицом. Шепнув пару слов помощнику, господин Шоу был готов объявить результаты.

Он прошелся по блюдам каждого кандидата, выделив их сильные и слабые стороны, после чего объявил, что выбрал победителя:

– И это мистер Реннер.

Кайл не мог поверить своему счастью. Его попросили задержаться, пока соперники побежденно собирали свои вещи.

– Почему вы выбрали меня? – спросил Кайл, когда остался с кумиром наедине. – Я ведь обошел правила.

– Поэтому я вас и выбрал, мистер Реннер, – добродушно усмехнулся господин Шоу. – На кухне не всегда все идет по плану, не всегда можно действовать по правилам. Вы показали не только свое кулинарное мастерство, но и несколько других качеств, которые я очень ценю. А именно хитрость и способность выходить из любой проблемной ситуации победителем. А еще благородство. Вы не выдали своего соперника, не наябедничали на него, хотя могли бы.

– Вы знали, что он толкнул меня?

Гилберт Шоу указал на камеру в углу помещения.

– Я знаю все о том, что происходит на моей кухне.

И так Кайл обрел не только новую работу, но и мудрого наставника, который обучил его всему, что знал сам. Кайл работает в ресторане мечты уже четыре года и готовится получить повышение. Если вы когда-нибудь будете в Буффало проездом, обязательно загляните в «Риджуэй» и познакомьтесь с Кайлом Реннером, сушефом.

P. S. Совет от Джекки. Находите в себе смелость нарушать правила. Иногда это оказывается полезным.

Глава 6

Ужин в «Грин Вэлли» подавали в семь. До момента, как в столовую стекутся оголодавшие постояльцы и нетерпеливо заскрипят стулья под их уставшими телами, оставалось пятнадцать минут, а кухня вся пыхтела и клубилась дымом, как топка паровоза.

– Ваша повариха работает одна? – спросила я, проверяя, как там курочка в духовке. Золотистая корочка почти лопалась от сокрытых внутри соков. Еще пять минут, и можно подавать.

– Да. Уже лет двадцать как эта кухня – ее владения.

– И как она управлялась со всем этим в одиночку? – Даже я не могла не признать заслуг поварихи, хотя переготовила тысячи блюд без чьей-либо помощи.

– Она всегда начинала заранее, – объяснил Том. – Любила торчать здесь весь день, так что у нее все было схвачено. Ей не приходилось, как нам, готовить столько еды всего за час.

Том оказался не так бесполезен, как я думала поначалу, и явно преуменьшил свои кулинарные способности. Он выглядел комично и немного соблазнительно в розовом фартуке миссис Макклири, здешней кухарки, и своим потешным видом то и дело отвлекал меня от работы. Когда мы закончили спорить о том, что я не обязана спасать шкуру Тома и готовить ужин для постояльцев – он, кстати, безнадежно проиграл, – Том протянул мне фартук, чтобы я не заляпала сарафан. Но я лишь покачала головой. Не люблю, когда что-то стесняет движения. И ему не оставалось ничего другого, как принять мою помощь. И напялить фартук на себя.

Мой трудолюбивый поваренок взял на себя картофельный салат, пока я запихивала приправленные куски сразу четырех цыплят в духовку и принималась замешивать тесто для кукурузных лепешек. В меню Пэгги Макклири, прикрепленном к меловой дощечке с напоминаниями, числились совсем другие блюда. Но мы были реалистами – на них у нас не хватило бы времени. Поэтому я быстро оценила запасы и состряпала собственный вариант ужина. Простая еда еще ни у кого не вызывала аллергии.

– На десерт можно подать мой пирог, – предложила я, с опаской следя за быстро утекающим временем. – Его, конечно, не хватит, но…

– Нет, – резко оборвал меня Том, нарезая вареные яйца для салата. – Это мой пирог. Я хочу его попробовать.

Мне польстило такое заявление. Так сильно, что я даже забыла бросить какую-нибудь шутливую колкость, но я бы в жизни не призналась в этом Тому Хадсону. Только кивнула и заявила, что испеку печенье с шоколадной крошкой на скорую руку. Хорошо, что кухня «Грин Вэлли» была куда как просторнее, чем в моем коттедже, так что в моем распоряжении было сразу восемь конфорок и две духовки. Без пяти семь было готово все, кроме печенья. Оно дорумянивалось и к чаю как раз будет с пылу с жару.

Я уже перекладывала цыплячьи ножки на порционные тарелки, когда в мареве из пара и запахов возник силуэт. А за ним и еще два.

– Что здесь творится?

Мы с Томом одновременно вскинули головы и увидели Мэдди в компании симпатичного мужчины и мальчонки лет шести. Муж и сын, тут же определила я. На мгновение готовка была забыта, и мы с Томом пронзительно высматривали свидетельства плохих новостей на красивом личике Мэдди. Но там вырисовывалось лишь удивление.

Она вернулась от онколога. Только это теперь имело значение.

– Мэдди… – заговорил Том, забыв про кукурузные лепешки, которые он раскладывал по корзинкам. – Что сказал врач?

В кухне резко стало тихо, и лишь шорохи из столовой да еле уловимый треск духовки нарушал молчание.

– Все в порядке. – И вся кухня будто выдохнула. – Ни опухоли, ни новообразований. Но это неважно. Что вы тут делаете?

Мы с Томом впервые за недолгие часы знакомства переглянулись, как два заговорщика. И от этой мимолетной переглядки мне стало жарко, будто меня засунули в духовку вместо цыпленка.

Когда мы наперебой пересказали события последнего часа, Мэдди и ее кавалерия не стали терять ни минуты. И вот так, усилиями пяти человек, ужин был спасен, и «Грин Вэлли» не получила ни одного недовольного отзыва.

Мэдди занялась напитками и общением с постояльцами, которые успели занять почти все столики. Из десяти коттеджей пустовал только один, так что в столовую набилось немало народу. В основном сюда приезжали семьи провести каникулы вдали от суетливого города. Я заметила того самого мужчину с сыновьями, что махали мне из лодки, и улыбнулась в ответ на их приветствие. Однако среди компаний нашелся и одиночка. За столиком в углу притих пожилой мужчина, размеренно отрывающий кукурузные лепешки и макающий их в соус.

Меня удостоили чести познакомиться не только с кухней «Грин Вэлли», но и с семьей Мэдди. Ее муж Джош оказался таким же радушным, как и она сама. Ничего общего с хмурым Томом. Они с шестилетним Сэмми взяли на себя роли официантов и разносили блюда гостям с выправкой служащих пятизвездочных ресторанов. Так трогательно было наблюдать, как сын Мэдди пыхтит с двумя тарелками салата, лишь бы не оступиться и не вывернуть его кому-нибудь на голову. Как он галантно передает их гостям и желает приятного аппетита. Ангел, а не ребенок. Весь в мать.

Только Техас остался не у дел и с мольбой в глазах слонялся между нами, выпрашивая хоть кусочек чего-нибудь вкусного. Том ворчал на него, но я тайно подкармливала пса остатками лепешек, пока его непреклонный хозяин не видел.

Мы же с Томом торчали на кухне и работали на подхвате. Допекали печенье к десерту и варили кофе в четыре руки. Измотанные и вспотевшие, мы ощущали себя героями ножа и противня. И жар кухонных духовок наконец растопил лед между нами. Мы почти не разговаривали, но нам это было и не нужно. Неловкость улетучилась в распахнутые настежь форточки вместе с ароматами еды, что постепенно сходили на нет.

К началу девятого почти все посетители разошлись, оставив после себя лишь отголоски своего пребывания, крошки на скатертях и отодвинутые стулья. Джош повел Сэмми домой, чтобы подготовить ко сну и уложить в постель, а Мэдди умчалась в домик под номером пять, чтобы разрешить какую-то возникшую проблему с постельным бельем.

Мы остались вдвоем. Вернее, втроем, если взять в расчет Техаса, но тот так утомился выклянчивать еду, что скрутился у дверей и стерег нас. Хотя с его бдительностью и добродушием нас бы в два счета ограбили, угрожая сосиской.

– Было… довольно весело, – устало, но с чувством полного удовлетворения произнесла я.

– Весело? – надулся Том. – Это был просто ад! Не представляю, как Пэгги вытворяет такое каждый день.

– Ну, осталось самое веселое.

Я уперла руки в бока и обвела взглядом заляпанную пятнами кухню и завалы грязной посуды.

– Любишь готовить, люби и посуду мыть.

– Э, нет. – Том вклинился между мной и мойкой. – Вы и так сделали невозможное. Я не знаю, как отблагодарить вас за ужин. Не взваливайте на меня еще и ответственность за грязную посуду. Я же в жизни не откуплюсь.

– Считайте это актом доброй воли, – улыбнулась я. – Мне действительно несложно. Я рада была помочь. И может, заработаю еще парочку очков в свою пользу, если перемою все тарелки.

– Мне неудобно просить вас…

– А вы и не просите. Я ведь сама предлагаю. – Он слишком долго смотрел мне прямо в глаза, так что я не смогла больше терпеть и зачем-то хлопнула в ладоши, чтобы прихлопнуть этот миг временного помешательства. – А теперь с дороги. Джекки Адамс собирается отдраить до блеска это место.

Боже, от смущения шутки из меня вылетали дурацкие. Но Том снисходительно усмехнулся и все же отошел. Снял полотенце с вешалки и встал рядом, собираясь помочь, не сторонясь грязной работенки. Думаю, в этом была одна из его светлых сторон – работа у него в крови. Не могла себе представить, чтобы он лениво валялся на диване перед телевизором, кормя жену разными «завтра». Он – скорее «здесь и сейчас».

– Вы починили крыльцо? – внезапно спросила я, и Том непонимающе нахмурился, чем вызвал мой искренний смех. – Сегодня утром вы отказывались провожать меня до коттеджа, прикрываясь тем, что нужно починить какое-то крыльцо.

– А! – У меня галлюцинации или он покраснел? – Да, крыльцо в полном порядке.

Я рассмеялась еще больше:

– Так вы соврали, чтобы не идти со мной?

– Это так очевидно?

– Очевидно, что я с самого начала попала в ваш черный список, – без малейшей обиды ответила я, надраивая противень после цыпленка. – Наверняка вы бы заселили в коттедж номер девять кого-нибудь другого.

– Вовсе нет, – поспешно возразил Том. Я стояла к нему боком, поэтому лишь почувствовала, как его фигура сделала шаг ближе. Аромат лимона стал не таким явным, как утром. Теперь от него пахло по-другому. Печеньем, усталостью и каплей раскаяния. Моя рука слишком крепко ухватилась за губку и слишком яростно стала скрести противень. – Я рад, что вы здесь. – Его голос слегка дрогнул и поднялся на тон выше, словно Том понял, что ляпнул что-то не то, и тут же поспешил исправить свою оплошность: – Поселись в коттедж номер девять кто-то другой – этот ужин был бы безнадежно испорчен.

Мне не нужно было оборачиваться и глядеть на него, чтобы понять, что он улыбается и лукавит. Вот только почему – оставалось загадкой?

За окном стемнело как-то слишком быстро. Рядом с Томом на этой кухне время текло стремительно, точно кто-то намеренно подкручивал стрелки часов и подпихивал солнце к горизонту. Посуда отправилась по местам, каждая горизонтальная поверхность сияла чистотой, и мы с Томом выдохнули, осматривая плоды своего труда.

– Неужели это закончилось? Никогда не торчал на кухне столько времени.

– А я торчала. Могу провести у плиты весь день. Как-то раз я готовила без перерыва часов двадцать, пока не поняла, что уже не могу стоять на ногах.

– Ого, вы, наверное, в тот день потеряли рассудок.

Мое сердце превратилось в мягкую подушечку, куда втыкают иголки.

– Нет. Всего лишь отца.

– Извините, я не хотел…

– Все нормально. Он умер так внезапно, что нам с мамой пришлось организовывать похороны впопыхах. Она была убита горем и не могла нормально салат размешать, не говоря уже обо всем остальном. Так что я отправила ее в постель и в одиночку готовила поминальный стол.

Сколько бы лет ни прошло с того дня, эти воспоминания все еще хранились в памяти яркими вспышками боли. Не знаю, зачем я стала вдаваться в события своего печального прошлого здесь, на чужой кухне, перед чужим человеком, но слова вылетали сами собой.

– Мама так горевала, что не выдержала потери. У нее и так было слабое сердце, но смерть отца высосала из нее последние крохи жизни. И она ушла вслед за отцом всего через год.

– Боже, мне очень жаль.

– Спасибо. Но вы ведь и сами прекрасно знаете, каково это… Терять родителей. – Видя, как помрачнели его глаза, каким болотным оттенком затянулась серая зелень их глубин, я устыдилась. – Простите. Ваша сестра рассказала.

Как-то слишком тихо сделалось в доме, но ведь горе молчаливо и не имеет голоса. В этот миг нас с Томом выбросило за борт, в самый водоворот воспоминаний, но именно они протянули между нами ту тонкую ниточку, что связывала двух совершенно разных и, надо признать, выводящих друг друга из себя незнакомцев.

– Я, пожалуй, пойду. – Мне отчаянно захотелось сбежать, чтобы не портить это хрупкое единение.

– Даже не думайте!

Я замерла на полпути к выходу.

– Вы потратили весь вечер своего отпуска, накормили двадцать человек, а я только сейчас понял, что сами-то вы даже не ужинали. – Том что, не хотел меня отпускать? А я, похоже, не хотела уходить. – Да уж, плохой из меня хозяин, ничего не скажешь. За вашу помощь я как минимум должен накормить вас.

Все внутри заволновалось, а моя уверенность пошла рябью, как стоячая вода озера, в которое бросили камень.

– Но у нас ведь не осталось ни съедобной крошки.

– Кое-что все-таки осталось.

Том улыбнулся и достал с верхней полки мой грушевый пирог, о котором благополучно забыли во всей этой суете.

– Раскурим трубку мира? – предложил он, ставя пирог на столешницу и пододвигая к ней два стула. – Вернее, съедим по кусочку пирога мира?

– Я назвала его пирогом благодарности.

– Думаю, у него может быть много имен, – пожал плечами Том и протянул мне десертную ложечку.

Я колебалась всего миг – я ведь обещала себе держаться от Тома Хадсона и его тараканов подальше. Но мои собственные тараканы принялись наперебой уговаривать меня остаться. И я взяла ложечку и опустилась рядом с Томом. Так забавно было сидеть всего в полуметре от того, с кем еще утром я не могла находиться в одной комнате, да что уж там, в одном городе. Но сейчас его компания была мне приятна.

Не успели мы притронуться к пирогу, как между нами протиснулась голова Техаса. Его ноздри танцевали, улавливая мельчайшие нюансы грушевого аромата. Он обиженно посмотрел на нас, когда мы в унисон рассмеялись.

– Он у вас такой обжора, – заметила я, отправляя кусочек пирога в рот. Только сейчас мой желудок обвинительно заурчал, бранясь, что я так долго оставляла его без внимания. – Почему Техас? Вы нашли его в Техасе?

– Почти, – обезоруживающе улыбнулся Том. – Около «Техас Фрайд Чикен». Заезжал за бургерами, оставил пикап всего на пять минут, чтобы забрать заказ, а когда вернулся, этот наглец уже сидел в багажнике. Уж не знаю, как он туда забрался, он ведь был совсем еще подросток. Но уже разбирался, где можно раздобыть приличной еды.

Техас как чувствовал, что говорят о нем. Издал тихий стон и потыкался носом в мой локоть – знал, у кого можно выпросить угощение. Не умела я сдерживаться перед большущими, слезливыми глазами – вот и Джинджер всегда получала то, что хочет. Рискуя попасть в немилость хозяина, я все же отломала кусочек пирога, и он тут же исчез в пасти Техаса. Но Том лишь потрепал друга по голове со словами: «Ах ты негодник». Если моему собеседнику и не понравился пирог, то Техасу уж точно пришелся по вкусу, потому что он тут же положил голову мне на колени, умоляя о еще одном кусочке.

– Ну а ваша собака?

– Джинджер? Наша история знакомства очень похожа на вашу. Правда, она ко мне в машину не запрыгивала. Я нашла ее у мусорных баков и долго разыскивала хозяев, но никто не отозвался. В конце концов пришлось оставить ее себе. И знаете, это ужасно, но я до сих пор благодарю тех отвратительных людей, что бросили ее на улице. Иначе у меня никогда бы не появилась Джинджер. Я уже и не представляю жизни без нее. И скучаю каждый день, пока летаю по стране.

– Почему Джинджер? Только не говорите, что подобрали ее у какой-нибудь кафешки с таким названием, иначе получится слишком жуткое совпадение.

– Нет. Это вроде символ памяти в честь родителей.

Том с недоумением ждал объяснений.

– Мою маму звали Джина, а папу – Джерри. Так и получилась Джинджер.

– Мне нравится. А сейчас… – как-то неуверенно заговорил Том, копаясь и ложкой, и глазами в своем куске пирога, – она с кем?

Это он так пытался выведать про моего мужа или парня? Угомонись, Джекки! Ему совершенно плевать на мою личную жизнь, да и на меня, если уж на то пошло. Или?

– С Сэнди.

Том кивнул с видом полного понимания, а я почувствовала приятное волнение внизу живота. Мне точно не показалось. Он принял Сэнди за моего бойфренда и… будто огорчился.

– Так значит, кулинарное шоу…

– Да. Идет сразу на двух каналах. В среду в девять утра и в воскресенье в одиннадцать. Захотите увидеть мое лицо, когда я уеду, просто включите «Лайфтайм» или «Браво». И я расскажу вам, как готовить фриттату или киш лорен. Как украсить маффины шоколадным ганашом или подать к ужину пате-де-кампань.

Том вытаращил глаза и засмеялся:

– Ни слова не понял из того, что вы сказали.

– Это потому, что вы не смотрите «Снеки от Джекки».

– Обещаю исправиться.

– Ловлю на слове. Теперь моя аудитория станет больше на одного зрителя. Ура.

Глаза Тома блестели, пока он разглядывал мою улыбку. От этого взгляда мне захотелось сбежать, спрятаться или, наоборот, утонуть в нем. Уйти под воду с головой, хотя я никогда не любила плавать. Что со мной творилось? Восемь часов назад этот парень так бесил меня, что все внутренности горели синим пламенем. Теперь же пылали все так же, но уже по другой причине. Том Хадсон начинал мне нравиться. Совсем спятила!

– Знаете… – Том словно топтался на пороге, как нерешительный гость, желая сказать что-то совсем иное, но вышло лишь: – Это самый вкусный пирог, который я когда-либо ел.

Техас пропел жалобную песню и обиделся, когда мы рассмеялись.

– Вот и он так думает.

– Спасибо. Не думала, что вам понравится… Но спасибо. Всегда приятно, когда твою работу ценят.

– Я ценю все, что вы сделали для нас сегодня.

– О, я совсем не напрашивалась на благодарность.

– Но вы ее заслужили. А вы не поделитесь своей историей? Того, как стали прославленным кулинаром?

– Никакой я не прославленный кулинар.

– Но вас показывают по телевизору! – взмахнул руками Том. – Я никогда еще не видел настоящую звезду.

Мне нравилось, что он так просто мог меня рассмешить. Когда смеялся вместе со мной, а не надо мной.

– И никакая я не звезда. Так, пеку пироги перед камерой.

Мы и не заметили, как половина пирога исчезла, хотя Техас даже не помогал. Разве что чуть-чуть. Как мрак опустился на «Грин Вэлли». Как загорелись фонари на дорожках. Каким-то образом я не замечала, что творится вокруг, пока рядом был этот мужчина. И это меня испугало. Поэтому я резко поднялась со стула.

– Так я услышу историю Джекки Адамс?

– Уже поздно, а я так и не прилегла после перелета. Пожалуй, мне пора. Как-нибудь в другой раз.

– Мы вас проводим, правда, приятель?

Это предложение взволновало меня еще больше, но я не стала противиться. По крайней мере, идти на приличном расстоянии куда как безопаснее, чем сидеть в паре сантиметров друг от друга и повышать уровень сахара в крови пирогом и разговорами.

– А где вы живете? – поинтересовалась я, когда мы вышли из кухни.

– Мой дом стоит в самой глубине «Грин Вэлли», по соседству с домом Мэдди. Раньше гостевых коттеджей было одиннадцать, но, когда сестра вышла замуж, один из них они забрали себе. Это удобно. Мы всегда рядом, если кому-то из гостей что-то нужно.

Воздух Саванны обладал уникальным свойством охлаждать разум. Вечера здесь были прохладными, пусть весь день стояло пекло тропиков. Я прекрасно уживалась с жарой, но совсем не переносила холод, поэтому поежилась, когда ветерок погладил мои голые плечи ласковой прохладой.

– Вы замерзли, – заметил Том, когда мы прошли половину пути до моего коттеджа. – Был бы у меня пиджак или хотя бы рубашка, я бы с радостью вам предложил.

– Так вы, оказывается, в душе джентльмен. А так умело скрывали это сегодня утром. И днем. И еще вечером.

Объевшись вечерних закусок, Техас лучился энергией и носился вокруг, как ребенок, налопавшийся конфет перед сном. Каждый раз он отбегал и тут же возвращался с немым вопросом, чего мы так медленно тащимся, когда кругом такой простор, где можно вдоволь набегаться.

– Каюсь, – паясничал Том. – Но у меня есть уважительное оправдание.

– Ах да. Плохой день.

– Не смейтесь надо мной. Денек и правда выдался тот еще.

Мы уже почти подошли к дому под номером девять, который совсем не ждал меня. Темные окна неласково напоминали, что некому зажигать свет. Я поднялась на крыльцо, разрываясь от желания задержаться с Томом подольше и одновременно скрыться от него за дверью, где не буду испытывать этих странных чувств.

– Что такого произошло, что вы решили выместить свою злость на моем телефоне?

Лицо Тома скрывала ночная тень, лишь тусклые блики фонарей позволяли мне разглядеть его черты. И в них проступила суровость, даже ярость.

– Дело в том, что моя жена…

Техас залаял. Какой-то ребенок закричал. И Том не договорил.

– Простите. Я побегу, пока Техас не распугал всех гостей. Спасибо еще раз за ужин. До завтра!

И мужчина, который весь день выводил меня из себя, доводил до белого каления, а потом внезапно вызвал симпатию, умчался за своим псом, оставив меня на крыльце в полнейшем смятении.

Том Хадсон женат? Мысль о том, что где-то там, в одном из домов, заключенных в объятия вечера, его дожидается какая-то женщина, могла бы меня удивить, но я чувствовала одну лишь досаду. С чего я вообще решила, что могла ему понравиться? Он просто проявил вежливость и был благодарен за то, что я помогла с готовкой. А сам оказался женат. Но почему тогда я ни разу не столкнулась с миссис Хадсон? Почему она сама не пришла на кухню спасать ужин?

В любом случае сердце Тома, пусть и не такое ледяное, как я подумала сначала, меня не касается. Пусть оно было холоднее всех льдов Арктики, в этом мире уже нашлась женщина, которая могла его растопить.

Поежившись от прохлады и своего огорчения, я бросила последний взгляд на удаляющуюся в ночь фигуру и вернулась в пустой коттедж. Еще шесть дней, и я распрощаюсь с Томом Хадсоном навсегда.

Суп клэм-чаудер с кукурузой от Антонио Гонсалеса

Лас-Крусес, Нью-Мексико

Вы помните, как вам делали предложение? Опускался ли ваш избранник на одно колено с огромным бриллиантом в бархатной коробочке? Или подкладывал кольцо в бокал в каком-нибудь шикарном ресторане? А может, он так далек от романтики, что и вовсе забыл о подобных мелочах?

Антонио Гонсалес – романтик, каких поискать. У него великолепно удаются две вещи: устраивать сюрпризы и варить супы. Но он никогда бы не мог подумать, что когда-нибудь два его таланта так тесно переплетутся.

Со своей девушкой Сарой Антонио встречался уже два года и намеревался продлить эти годы до бесконечности – прожить с Сарой до самой старости, пока смерть не разлучит их. Он всегда любил устраивать маленькие приятные неожиданности, но, когда пришло время организовать предложение руки и сердца, разволновался и не смог придумать ничего более оригинального, чем ресторан и кольцо в бокале с шампанским.

Пока Сара была на работе, Антонио любил проводить время на кухне, но из всех возможных блюд удавались ему лишь супы. Он и сам не понимал, что это за черная магия такая, но все его печенья не лепились, кексы не пропекались, мясо выходило резиновым, и даже макароны недоваривались. Но только не супы. Они всегда выходили наваристыми, вкусными, с идеальной пропорцией приправ. Сара даже шутила, что пора бы ему открывать свое кафе, где подают один только суп.

Антонио доводил свое «супное» мастерство до абсолюта и пробовал все новые и все более сложные рецепты. Например, лососевый суп лохикейтто, фасолада, гамбо и даже греческий суп из вареного нута ревифья, к которому, к слову, даже я не притрагивалась ни разу за кулинарную карьеру.

Но в меню на этот день у Антонио не было ничего сверхъестественного. Традиционный американский суп клэм-чаудер, хотя и его можно отнести к супам нетривиальным – вряд ли у вас в холодильнике постоянно обитают моллюски. Сара любила дары моря, поэтому Антонио хотелось порадовать ее любимым блюдом, когда она уставшая вернется с работы.

А пока он подкладывал овощи в бульон и помешивал варево, попутно репетировал речь предложения. Распахивал коробочку с кольцом, становился на одно колено перед плитой и клялся той в вечной любви. Наверняка она не привыкла к подобным признаниям, поэтому смущенно побулькивала супом в ответ.

Антонио не помнил дня, чтобы так волновался. Может, лишь момент их с Сарой встречи, когда он и не думал, что девушка ответит ему взаимностью. Его руки тряслись, в груди кололо, а легкие никак не могли вдохнуть достаточную порцию воздуха. Наверняка Сара ждет от него необыкновенного предложения, с оригинальным сценарием, не такого, как у ее подруг. И Антонио рад был бы подарить ей такое, но из-за этих треволнений совсем не соображал и решил удивить тем, что сделает все обыденно.

Столик в ресторане «Си Сеньор» – лучшем заведении их крохотного городка – уже был заказан ровно на семь вечера. Осталось лишь договориться с официантом, чтобы тот подложил кольцо в бокал и преподнес в середине ужина. План был хорош тем, что Сара не ждала такой банальности, ведь привыкла к сюрпризам Антонио. Это и будет его очередной сюрприз.

Антонио как раз в последний раз проигрывал момент, как Сара достает кольцо из бокала, а он становится на одно колено, забирает кольцо из ее рук и задает главный в своей жизни вопрос. После чего надевает кольцо на ее прекрасный пальчик и целует в губы под бурные аплодисменты публики. Но тут зазвонил телефон и прервал его репетицию. Антонио положил кольцо на подвесную полочку и пошел в гостиную, чтобы ответить. Звонили как раз таки из ресторана, чтобы подтвердить бронь. И у Антонио была возможность договориться о кольце заранее. Он уже благодарил работника ресторана за помощь, когда услышал шум на кухне. Словно что-то опрокинулось. А затем громкий и протяжный «мяу» их с Сарой кота Гамлета.

Кинувшись на кухню, Антонио застал негодника восседающим на столешнице рядом с супом. На полу валялась скинутая с полки сковорода. Антонио облегченно выдохнул – никакого погрома, суп цел и варится себе на плите, а кольцо…

Исчезло. Антонио облазил всю кухню, заглянул даже в те места, куда не заглядывал во время генеральной уборки. Но золотой ободок с маленьким бриллиантом как в воду канул. Молодой человек расстроился и разозлился не на шутку. Решил, что кот проглотил блестящее кольцо, приняв за кусочек угощения. А столик их будет поджидать уже через пару часов.

Выключив суп, Антонио сбегал в аптеку и купил слабительного для Гамлета. Два часа он возился с серым прохвостом, преследуя его до лотка и обратно, но кот так и не вернул кольцо. План рушился прямо на глазах, но без кольца никакого предложения не получится. Сара наверняка будет ждать такого события – не каждый день они ходят по шикарным ресторанам. А в итоге лишь вкусно и дорого поедят.

Весь вечер Антонио был подавлен, как ягоды для варенья. Сара не могла не уловить его настроения, но на все вопросы он отвечал, что все нормально. Предложения в тот день так и не вышло, как и кольца из Гамлета. А стоило оно немало, так что помолвка откладывалась на неопределенный срок, пока он не накопит на другое.

На следующий день он отправился на подработку грузчиком в ближайшем супермаркете, чтобы побыстрее заработать на кольцо и стать наконец счастливым женихом самой лучшей девушки на свете. В обед позвонила Сара, но у Антонио не было возможности ответить на звонок. Он изнурял себя, перетягивая ящики из фуры на склад, после чего его ждали еще четыре пункта разгрузки.

Когда же Сара позвонила в десятый раз, Антонио разволновался. Он выбежал со склада и ответил на вызов.

– Да! – прокричала Сара таким счастливым голосом и так громко, что Антонио чуть не оглох. – Да, да, да, я согласна, любимый!

Сара умела его удивить своими безудержными проявлениями эмоций, но сейчас переплюнула даже себя саму.

– Согласна? – не понял он. – Но на что именно?

– Не придуривайся, Антонио! Согласна стать твоей женой!

– Что?

Антонио не мог взять в толк, как она догадалась. Может… слабительное наконец подействовало… И в лотке Гамлета Сара обнаружила золотую находку? Но вряд ли бы она тогда так радовалась…

– Ты так счастлив, что не можешь поверить? – смеялась над ним Сара. Она, определенно, была слишком весела для девушки, предложение которой сделал кошачий кишечник.

– Ты нашла кольцо? – осторожно спросил Антонио.

– Да! И признаюсь, ты удивил меня сильнее обычного! Вот так сюрприз.

Да уж, подумал Антонио и поморщился. Сюрприз еще тот. Как же ему будет стыдно, когда они будут рассказывать историю предложения на свадьбе, перед всеми гостями!

– Это же надо додуматься положить кольцо в мой любимый суп! Ну ты выдумал!

– Суп? – поперхнулся Антонио. – Ты нашла кольцо в супе?

– А где же еще? Ты ведь там его и оставил. Я налила себе два черпака и села есть, как чувствую, на зубах что-то твердое. Чуть не сломала, можешь поверить?

Антонио не мог. Он пока еще пытался переварить услышанное. Так кольцо оказалось не в желудке у Гамлета, а в кастрюле с супом! Наверное, этот гадкий котяра сбросил его с полки вместе со сковородкой.

– Сперва подумала, что ты плохо очистил моллюсков, – продолжала Сара, почти распевая. – Но потом достаю изо рта кольцо! Бог мой! Ты просто невероятный!

В эту секунду до Антонио наконец-то дошел и комизм, и счастье случившегося. Он рассмеялся так звонко, что остальные грузчики выскочили посмотреть, что же произошло. Но ничего такого они не увидели. Лишь обезумевшего от счастья парня, который вопил в трубку:

– Так ты согласна?! Ты станешь моей женой?

– Конечно! Я ведь люблю тебя до потери пульса! Буду ждать тебя дома, со своим сюрпризом.

– Я женюсь, ребята! – радостно закричал Антонио малознакомым грузчикам.

Он видел их впервые, но это было неважно. Когда счастье стучится в двери, всегда найдутся те, кто порадуется, что оно явилось на твой порог.

Вот так забавно состоялась помолвка Антонио и Сары, которая, вполне возможно, не случилась бы без супа клэм-чаудер по особому рецепту. Но вы можете не класть фирменный ингредиент Антонио.

P. S. Совет от Джекки. Не спешите расстраиваться, если кажется, что жизнь преподнесла вам неудачный сюрприз. Подождите немного, и он может обернуться счастливейшим событием.

Глава 7

Утро в Нью-Йорке забиралось в квартиру громыхающим оркестром звуков. Этот город никогда не спал и шумел даже по ночам, к чему я долго привыкала, когда переехала туда из Сент-Луиса. Он будил меня перезвоном клаксонов и голосами тех, кто уже вскочил и несся по делам, или тех, кто только доживал свое «вчера» и медленно плелся домой. Забирался в постель постоянным гулом улиц, проникал в ноздри запахами открывающихся пекарен и нагло прерывал сон шагами неспящих соседей.

В Саванне все было по-другому. Я проснулась не от городской суматохи. Меня разбудила полнейшая тишина. Я-то думала проспать до самого обеда, но тело будто отдохнуло всего за несколько часов безмятежного сна. Вот что значит убаюкивающее спокойствие природы. Голова оторвалась от подушки уже в шесть утра, и для бодрости ей не нужен был ни крепкий кофе, ни будоражащий душ.

Распахнув занавески, я прищурилась от розовых лучей, брызнувших в глаза. Как хорошо, что я проснулась так рано. Смогу встретить рассвет, который всегда упускала в хлопотливом ритме большого города. Он будто терялся за крышами высоток, и в Нью-Йорке тут же наступал солнечный день.

Сбросив футболку для сна, я нацепила удобные джинсы и толстовку, всунула ноги в кроссовки и достала фотоаппарат. Такие кадры я ни за что не упущу! Вместе с солнцем просыпалось все вокруг. Как только я открыла дверь на террасу, со мной тут же поздоровались птицы и помахали деревья раскатистыми кронами. Я прошлась вдоль леса и спустилась к реке в том месте, где вчера мы расхаживали с Мэдди. От смены температур над водой завис кучерявый туман, подкрашенный красками рассвета, отчего походил на сахарную вату. Такой красоты не увидишь в Нью-Йорке. Там красота другого сорта, но мне по душе эта. Настоящая, чистая, живая.

Я наделала целую кучу снимков, которые буду раз за разом пересматривать дома и испытывать приятную ностальгию по здешним местам. Схожие картины я видела, схожие эмоции испытывала и в других небольших городках, куда забрасывала меня дорога. Форт Мур, Мариетта, Спрингфилд, Талса. Но нигде у меня не было столько свободного времени, чтобы остановиться и впитать каждую пылинку, каждый световой фотон пейзажа.

Можно ли всего за день влюбиться в место? А в человека? В Скотта я влюблялась медленно – так черепаха ползет, таща свой тяжелый панцирь на мягких плечах. Вернее, он влюблял меня в себя всеми изощренными способами. В тот год я разваливалась по частям после смерти матери. Из меня как будто украли свет – оставался лишь маленький огонек в кромешной темноте. И Скотт летел на него мотыльком, отмахивался крыльями от тьмы и не боялся обгореть.

Он ухаживал за мной два месяца и не прекращал попыток добиться расположения, зная, что я переживаю горе. И я сдалась. Скорее, ради того, чтобы наконец показать Скотту, что я не та, кто ему нужен. Но на первом свидании он сказал одну вещь, которая тронула меня:

– Шестьдесят семь дней.

Помню, я переспросила, что это значит, а он улыбнулся так, словно я была подарком свыше.

– Ровно шестьдесят семь дней прошло с нашей первой встречи. И ровно столько ты мне отказывала.

Он считал дни, пока я скажу ему «да». И в тот момент я поняла, что никакого «нет» больше не будет. Смерть мамы рассыпала меня, как стеклянную вазу, которой треснули о стену. Но Скотт собирал меня по кусочкам, раз за разом разрезая руки. И собрал. А через три года заявил, что больше меня не любит и уходит.

В тот день я рассыпалась снова, но уже некому было меня склеивать. И тогда уже принялась считать я. Тридцать пять дней я почти не вылезала из дома, разве что за продуктами – готовка спасала меня от боли. Маргарин для песочного теста смазывал ссадины. Овощи для салата влажным компрессом охлаждали ушибы. А лимон для стейка из лосося снимал отеки.

Я начала готовить для души. Каждый день придумывала новые рецепты или совершенствовала уже знакомые. Моя кухня ломилась от еды, которую некому было есть, и я стала раздавать ее соседям. Сперва они как-то с опаской принимали мои подношения, но потом при встрече сами интересовались, не готовлю ли я сегодня суп-пюре или профитроли. Им так нравилась моя стряпня, что как-то раз миссис Диллинджер, пожилая дама из дома напротив, спросила:

– Дорогая, вы губите свой талант! Вам бы открыть свое дело или стать шефом в ресторане.

Я лишь вежливо посмеялась ей в ответ, передавая из рук в руки пакетик с сырными крокетами. В свое время я уже успела поработать в местном ресторанчике и постоять в переднике за плитой, и это было ужасно. Суматоха, крики, постоянное давление. И я готовила не то, что хотела, а то, что мне указывали. Поэтому я попросту сбежала и начала свой небольшой бизнес – готовила торты на заказ. В Сент-Луисе конкуренция обошла меня стороной. Я неплохо зарабатывала. По крайней мере, хватало на все эти блюда, что я раздавала соседям, и кое-что удавалось откладывать, хотя я сама не знала на что.

Но слова миссис Диллинджер открыли мне глаза – я ведь и правда зарывала талант. Но я никогда не мечтала стать вторым Гордоном Рамзи, лишь делать что-то для души. И тогда я стала записывать видео и выкладывать в блог на «Ютюбе» и пополнять портфолио в социальных сетях. Я не пускала рекламу, не старалась завоевать подписчиков и довольствовалась той небольшой аудиторией домохозяек и молодых мамочек, что смотрели мои ролики.

Но потом все изменилось.

Однажды я возвращалась из магазина и подобрала бездомную собаку. А потом появилось то видео, которое набрало невероятное количество просмотров. И звонок Сэнди. И все закрутилось.

Иногда я задавалась вопросом, где сейчас Скотт. Склеил еще одну девушку по кусочкам? Женился или радовался холостяцкому прозябанию? Видел ли, чего я сумела добиться, или напрочь забыл, кто такая Джекки Адамс?

Теперь я его редко вспоминаю. Да и зачем? У прошлого есть замечательная особенность стираться из памяти. Кто знает, может, останься я со Скоттом, никогда бы не стала записывать видео своих рецептов и выкладывать в Сеть. Не приютила бы Джинджер, и она не помогла бы мне стать звездой Интернета. Его уход запустил цепочку событий, которые привели меня сюда. В Саванну. На это самое место у реки Уилмингтон, где так красиво занимается рассвет.

Я прогулялась по периметру «Грин Вэлли», обманывая сама себя, что хочу взглянуть на остальные коттеджи и места, где еще не бывала. На самом же деле мне хотелось увидеть дом Тома. Взглянуть, как он отделал крыльцо и цветет ли азалия у его порога. Какие шторы выбрала его жена и клубится ли дым из трубы его камина. Но на полпути я заставила себя остановиться и не вторгаться на его территорию. Я не имела права подсматривать за жизнью Хадсонов, чтобы утолить свое любопытство и лишний разок увидеть Тома.

Поэтому я вернулась в коттедж и приготовила на завтрак тосты с ветчиной, отнесла тарелку на террасу и заскочила в спальню за черновиками. Приятно будет поработать в тишине утра на свежем воздухе. Нужно было подправить историю Мейсона Хорнора из Дуранго с его сулугуни в беконе, который помог получить повышение, и красиво расписать заметки о макаронах с сыром Терезы Альмонте из Сакраменто.

Предвкушая чудесное времяпрепровождение, я вышла с кипой листов на террасу и вздрогнула от неожиданности.

– Техас, сколько ты будешь пугать меня?

Но пес даже не устыдился своей навязчивости. Он сидел рядом со столиком, на котором стояла чашка кофе и тарелка с моим завтраком, послушно ожидая позволения приступить к трапезе. Его пасть растянулась в широкой улыбке, а глаза перепрыгивали с меня на тост и обратно. Ну что за прелестное создание!

Похоже, пора начинать готовить завтрак на двоих. Я удобно устроилась на плетеном диванчике, подложив ноги под себя, разложила черновики на коленях и смилостивилась над извечно голодной собакой. Разломила тост на много кусочков, и мы принялись завтракать. Откусив свой тост, я протягивала кусочек Техасу, и тот тут же проглатывался, почти не жуя. Снова укус – и кусочек ему.

– Хорошего понемногу, приятель.

Я думала, Техас сбежит от меня, едва заполучит ароматный тост, но он дохрустел корочкой, облизнулся после ветчины и забрался ко мне на диванчик, положив голову на колени и смяв пару листков. Джинджер тоже так постоянно делала, и от этого напоминания сердце потянуло тоской.

Итак, Мейсон Хорнер. Его письмо с кратким изложением истории и рецептом сулугуни в беконе не особенно выделялось на фоне других, но Сэнди решил добавить его к коллекции, чтобы разбавить приторную романтику каплей юмора.

– У нас должна быть история, которая заставит всех посмеяться.

Когда я прилетела в Дуранго, штат Колорадо, меня встретил совсем не веселый и вообще довольно прижимистый мужчина средних лет со штампом «белый воротничок» прямо на лбу. От банковского служащего, двадцать лет проторчавшего в душном офисе, другого и ожидать не стоило. Я успела засомневаться, так ли забавна будет его история, судя по тому, каким скучным он выглядел. Но мистер Хорнер оказался наглядным подтверждением тому, что внешности доверять не стоит.

Он любезно заехал за мной в аэропорт и терпеливо высматривал среди других ожидающих с табличкой «Кулинарная королева». На него смешливо поглядывали, но ему было плевать. Всю дорогу до дома Мейсон Хорнер смешил меня нелепыми случаями из практики. Кто знал, что в банке может быть так весело?

Его жена оказалась такой же хохотушкой. Видно, так они и поняли, что созданы друг для друга. Для женщины нет ничего притягательнее мужчины с хорошими шутками. А для мужчины – ничего сексуальнее женщины, которая над ними смеется.

Чета Хорнер попозировала на заднем дворе у мангала, воспроизводя тот случай с повышением, а затем усадила меня за стол своей уютной кухни и принялась откармливать тем самыми сулугуни с беконом. И я удивилась во второй раз, потому что эти рулетики оказались бесподобными.

Я сидела на крыльце коттеджа в «Грин Вэлли» и перечитывала историю Мейсона Хорнера. Случилась она полтора года назад. Жена Мейсона Бетти все подбивала его поговорить с начальством и настоять на том, чтобы его повысили. Как-никак двадцать лет безупречной работы, а он по-прежнему возился в кредитном отделе в качестве рядового сотрудника. С боссом, Реджинальдом Вудфордом, у них были довольно теплые, хоть и рабочие отношения, потому тот с радостью согласился прийти на ужин к Хорнерам, прихватив с собой жену.

После ужина и должен был состояться тот важный разговор, потому миссис Хорнер ответственно отнеслась к меню и организации вечера. Вот только… перепутала даты. Когда Реджи Вудфорд позвонил и сообщил, что через сорок минут они с супругой будут у них на пороге, в холодильнике Хорнеров разве что мышь не повесилась.

– Мы закупаемся на неделю вперед каждое воскресенье, но к субботе у нас осталась лишь банка корнишонов, зеленый горошек, кусок сыра и полкило бекона, – со смехом рассказывал мистер Хорнер. – Времени бежать в магазин не было, вот мы и решили: была не была. Бетти разогрела вчерашний суп из шампиньонов, слепила салат на скорую руку из горошка и огурчиков, а я накрутил бекон на сулугуни и поджарил на мангале.

Порывшись в кладовке, Бетти нашла упаковку крекеров и баночку шпрот, из которых сделала бутерброды. К приходу гостей на столе собралась несочетаемая компания закусок, но под бутылочку вина они зашли с превеликим аппетитом. Но сулугуни в беконе просто покорил желудок Реджи Вудфорда.

– Он слопал штук десять почти без остановки и заставил жену выпросить рецепт.

Уж не знаю, фирменное блюдо мистера Хорнера или те двадцать лет самозабвенной работы сыграли свою роль, но перед уходом босс вспомнил, зачем вообще приходил. Объявить о том, что хочет поручить Мейсону новую должность заведующего отделом кредитования.

Я улыбнулась, дочитав заметки и подправив пару мест. Конечно, сулугуни с беконом не имел никакого отношения к повышению, но история и правда вышла забавная, и ей найдется почетное место в моей поваренной книге.

Перелистнув страницу, я хотела заняться рассказом Терезы Альмонте, но Техас вдруг соскочил с дивана и залаял.

– Что такое, дружок?

Я не разобрала, что хотел сказать Техас своим лаем, но он явно был чем-то обеспокоен и возбужден. А через секунду уже мчался прочь от моего коттеджа. Скрывшись за углом, он тут же вернулся, снова залаял и пропал за домом. Зовет меня?

Оставив все бумажки на диване, я поспешила вслед за псом. Его шерсть поблескивала в десятке метров впереди, но он благоразумно не давал упустить себя из виду. Техас вел меня к домику администрации, но я пока не понимала зачем. Первой тревожной мыслью было: что-то с Мэдди. Собаки ведь чувствуют опасность и умеют считывать наше настроение. Может, что-то случилось с сестрой Тома или ее сыном?

Я ускорила шаг, взбежала на крыльцо и увидела, как хвост Техаса завернул в арку. Его лапы отбивали шаг по деревянному полу и продвигались в сторону кухни. Я совсем распереживалась и почти влетела туда. Но не увидела никаких причин для беспокойства.

Только Тома, склонившегося над огромной миской в том самом розовом фартуке и с венчиком в руках. И выглядел он вполне себе целым и невредимым. И привлекательным, подметила моя женская душа, но разум тут же поставил ее на место.

– Эм, доброе утро!

– Джекки? – Том обернулся, и напряженные складки на лбу тут же разгладились. – Что вы здесь делаете в такую рань?

Я взглянула на настенные часы. Стрелки отсчитывали шесть сорок. А я думала, что просидела на террасе гораздо дольше. Том выглядел растерянным и явно лишним в окружении трех десятков яиц, огромного пакета с мукой и еще с десяток разнообразных продуктов, разложенных на столешницах.

– Меня Техас привел. Я думала, что-то случилось… – Подойдя ближе, я заглянула за плечо Тома. В миске прохлаждалось месиво, отдаленно похожее на жидкое тесто. А рядом лежал телефон, на котором замер на паузе какой-то видеоролик. – А что вы здесь делаете?

Впервые видела, чтобы Том Хадсон так смущался. Он обхватил венчик обеими руками и попытался выдавить из себя что-то вразумительное, но я перехватила его телефон и нажала на «плей» до того, как услышала хотя бы звук. И с экрана раздался мой голос! А еще там была я в фирменном переднике, вымешивающая тесто.

Выпуск «Снеки от Джекки», в котором я рассказывала любимым зрителям, как печь яблочный пирог. На какое-то время меня сразило молнией ошеломления. Я медленно оглянулась на Тома, походившего на маленького мальчика.

– Вы смотрите мое шоу? – опешила я. – И готовите… пирог? Я все еще сплю? Или это параллельная реальность?

– Вы опять это делаете… – Том забрал мобильник у меня из рук и спрятал в карман.

– Делаю что?

– Смеетесь надо мной.

Уж кто бы знал, что достоинство Тома Хадсона можно подкосить безобидной шуткой. Или что Том Хадсон печет пироги! Пицца – одно дело. Но ни разу я еще не встречала мужчину, который бы взялся за выпечку.

– Извините, я не хотела вас обижать. Так что вы задумали? Не хотите выслушивать мои шутки – тогда объясните, что происходит.

Он вздохнул и снова принялся взбивать подозрительного вида серое месиво в миске.

– У нас ведь по-прежнему нет повара. Я только сегодня буду искать замену Пэгги. А Мэдди с семьей уехали в небольшое путешествие и вернутся только к вечеру. К восьми гости придут на завтрак…

– И вы решили их отравить? – Я заглянула в миску, но, встретившись с взглядом Тома, тут же зарделась. – Извините, больше не буду. Вы вообще когда-нибудь пекли пирог?

– Думал, научусь по ходу дела, но это оказалось не так-то просто. Похоже, повар из меня никудышный.

Как же трогателен он был в этот момент. Я до жути захотела тронуть его за плечо, погладить по голове, чтобы хоть как-то утешить. Но почему он здесь один? Ладно Мэдди уехала, но как же его таинственная жена? Неужели она не пришла на помощь? Может, она из тех, кто считает себя выше готовки? Или я просто придираюсь и она на работе?

Ну, так или иначе, ее здесь не было. Были только я и Том. Ну и Техас, но думаю, от него меньше проку, чем от его хозяина.

– Почему же вы не попросили меня помочь? Я ведь как раз-таки умею готовить. – Я улыбнулась без всякого самодовольства. – По крайней мере, полстраны могут это доказать.

– Я не должен был просить вас об этом и вчера. Не стану и сегодня.

Ох уж эта непоколебимая мужская гордость. Как много женщин пострадало от нее и сколько еще пострадает. Я прекрасно помнила, как нерадушно встретил меня Том и как хотела дать ему пинка еще вчера – мне ведь тоже не чужда гордость. Но в отличие от мужчин, мы, женщины, умеем засунуть ее куда подальше в нужный момент.

– Отойдите, – мягко, но решительно приказала я. – Пирогом займусь я.

– Не нужно…

– Не нужно отказываться от помощи, когда ее предлагают. – Мне нравилось брать все в свои руки. Хотя бы все, что касалось готовки. – Вы думали, что подать на завтрак, кроме отравленного пирога?

– Ха-ха, – передразнил меня Том. – Ну, возможно, омлет. Или блины. Только их я тоже не умею готовить.

– Понятно. Значит, так. На завтрак у нас сегодня будут луковые оладьи со сметанным соусом и яйца кокот с зеленью. Я заметила, что среди постояльцев есть два ребенка. Им я приготовлю венские вафли с шоколадной помадкой. Ну а на десерт сойдет и этот пирог с яблоками. Я лишь чуть-чуть подправлю то, что вы натворили.

Мне не нужны были подсказки из «Снеки от Джекки». Я тут же принялась проворно взбивать яйца с сахаром, но всем телом ощущала, что атмосфера вокруг почти звенела. А на мне оставляли ожоги серо-зеленые глаза. Венчик в моей руке замер. Я обернулась и увидела лицо Тома совсем близко к моему. Он не отводил взгляд и пах своим гелем после бритья так, что кружилась голова. Или я это выдумала? И голова кружилась совсем от другого?

– Джекки, я… не знаю, что сказать.

– Наверное, вы хотели спросить, чем можете помочь?

Том тут же ожил. Подскочил, как пчелой ужаленный, и засуетился:

– Да, да, конечно! Что мне делать? Если честно… я не представляю, как готовить эти ваши яйца компот…

– Кокот.

– И эти вафли с шоколадной помадой…

– Помадкой, – улыбнулась я. – Ничего. Вам не нужно шоу Джекки Адамс, чтобы научиться всему этому. Ведь Джекки Адамс уже здесь. Берите сметану.

– Приятного аппетита! – проворковала я двум мальчикам, что сидели за столом с отцом, и поставила перед ними вафли. – Особое угощение для особых гостей.

– Вау, – завороженно протянул тот, что помладше, глядя на свой завтрак так, словно никогда раньше не видел ничего подобного. – А дядя Джейми не умеет готовить такое, – пожаловался он, и мужчина смущенно потрепал мальчонку по светлой копне волос.

Так значит, это не отец-одиночка, а дядя. Довольно странная компания для отдыха здесь.

– В прошлый раз он сжег омлет.

– Сдал меня с потрохами, – засмеялся мужчина и протянул мне руку. – Я Джейми Фулер, а это мои племянники, Макс и Джастин.

Макс с аппетитом накинулся на вафли, а его старший брат, не отрываясь, листал что-то в телефоне.

– Очень приятно. Я Джекки.

– Мы не первый раз приезжаем сюда, но раньше я вас не видел. А вот лицо кажется знакомым.

Я пожала плечами, не желая выдавать свою публичную личность, и просто ответила:

– Мне часто такое говорят. Если вам что-то понадобится, просто позовите, идет?

Я перебросилась парочкой слов с другими гостями и направилась на кухню. Том наблюдал за мной, прислонившись к косяку, с выражением, которое мне было сложно разгадать:

– Без вас я бы не справился. Спасибо.

– А еще вчера вы кричали на меня в аэропорту, помните? – Я слегка подпихнула его локтем в бок, как старого приятеля. – И были уверены, что знаете меня.

– Что ж. – Почему-то он даже не улыбнулся и оставался до невозможности серьезным. – Я сильно ошибался.

И он оставил меня в дверном проеме снова смотреть ему вслед и размышлять, что же он имел в виду.

Его жена так и не появилась ни к завтраку, ни через час, когда все посетители разбежались по своим делам, ни когда последняя тарелка была отмыта. В этот раз Том сам встал у раковины, а я стала его правой рукой с полотенцем, которая вытирает посуду и под чутким руководством раскладывает все по местам.

Мы разговаривали на безопасные темы, которые не касались ни моей цели приезда, ни личной жизни Тома. Те темы, из-за которых один из нас не превратился бы в того хамоватого типа, какими мы были вчера.

– Вы уже осмотрели город? – спросил Том, не отрываясь от своего дела.

– Вчера днем. Но нескольких часов недостаточно для того, чтобы узнать Саванну.

– Мне нравится, как вы это сказали. Могу предположить, что вам пришлись по душе наши края?

– Еще вчера я бы соврала вам, чтобы позлить, – ухмыльнулась я беззлобно. – Но сейчас скажу, да. Этот город… особенный. В нем как будто остановилось время. Смешалось прошлое и настоящее.

Том внимательно на меня посмотрел, но тут же вновь занялся стопкой чашек из-под кофе и детского какао.

– Я думал, вы безнадежно пропитались духом Нью-Йорка и уже не мыслите жизни без его кишащих толпами улиц, роскоши бутиков и света, который никогда не гаснет.

– Вы забыли? Я ведь из маленького городка вроде вашего. Я люблю Нью-Йорк, правда, люблю. Он щедро одарил меня тем, что сейчас есть в моей жизни. Но я никогда не перестану любить тот покой, что ощущаешь в Сент-Луисе. И здесь, в Саванне.

Мой ответ польстил закоренелому жителю того самого маленького городка, о котором я говорила.

– Я пока успела побывать лишь в Старом городе, на набережной и в паре парков, – продолжала я, орудуя полотенцем. – Как раз сегодня собиралась посмотреть Уилмингтон-Айленд. После всех этих перелетов мне как воздух нужно обрести равновесие и покой, которые может подарить лишь природа.

Больше Том вопросов не задавал, погрузившись в какие-то свои мысли. И я не имела права вторгаться в них, поэтому молча доделывала свою работу. Но даже в каждой минуте молчания я слышала голос Тома и его ощутимое присутствие в моей голове.

– Больше такого не повторится, – скомканно заговорил Том, и его слова почти заглушил фонтан воды из крана. – Я говорю о вас и этой плите. Больше не стану заставлять вас готовить для наших клиентов. К ужину я найду замену Пэгги.

– Мне несложно.

– Зато сложно мне, – как-то многозначительно прозвучало из его уст. – Вы приехали в отпуск, а в итоге снова стоите у плиты. Это непростительно с моей стороны. Вчера Мэдди устроила настоящую расправу, а сегодня добьет окончательно, если узнает.

– Мы можем ей не говорить, – заговорщически предложила я, выстраивая целую пизанскую башню из чистых тарелок на столе.

Но Том все еще не желал реагировать на мой веселый тон и оставался серьезным.

– Я не привык ее обманывать. И вообще, – резко его настроение снова стало угрюмым, как вчера, – ненавижу ложь и тех, кто пользуется ею направо и налево.

Я перестала вытирать вымытую миску из-под теста и попыталась разгадать, из-за чего произошла такая резкая смена настроения. Но некоторые загадки остаются без ответа.

– Так что сегодня вы будете ужинать со всеми, а не торчать здесь со мной на кухне.

– Я и не против торчать здесь с вами.

Я потянулась за следующей тарелкой, и моя рука врезалась в его, когда он ставил чистую сковороду на край мойки. И от нашего касания случился какой-то взрыв искр, потому что мы оба отняли руки с такой скоростью, что сковорода полетела на пол и загромыхала по плитке, как грозовое эхо.

– Извините. – Я поспешно отскочила, а лицо Тома распухло от какой-то смеси эмоций. Я одна из нас двоих чувствовала какое-то напряжение, что витало уже второй день между нами снопом искр?

Том потянулся за сковородой, а я отступила и словно выключилась, как вскипевший чайник, глядя на то, как натягивается футболка на его мускулистой спине. Громовой раскат прокатился по всем моим чувствам ярким осознанием. Такое я испытывала лишь раз в жизни, но мне понадобилось шестьдесят семь дней, которые отсчитывал Скотт, и еще немного. В этот раз прошло двадцать четыре часа и еще немного, прежде чем я поняла, что что-то чувствую к этому мужчине. Но я жила тысячью милями севернее, а он был женат. Дрянные ингредиенты для хорошего супа, из которых ничего не сваришь. Поэтому я решила бежать со всех ног подальше от Тома Хадсона.

Сэнди хотел, чтобы я добыла ему историю, а не влюблялась в героя книги, как глупая девчонка. Поэтому я, как побежденный отряд, потерпевший поражение, отступлю назад, а затем вернусь, чтобы добыть этот рецепт пиццы, и навсегда исчезну из «Грин Вэлли» и этой кухни, с ним или без него.