Зона вылета бесплатное чтение

Пролог

Как же я не люблю летать! С трудом переношу в самолете даже час, не говоря уже о более длительных перелетах. Я невольно напрягаюсь от любого подозрительного стука в салоне, а при попадании в зону турбулентности у меня перед глазами проносятся страшные картины авиакатастроф. Хотя мне ли не знать, что самолет куда более безопасный вид транспорта, чем машина.

Терпеть не могу аэропорты с их суетливыми пассажирами, длинными очередями и муторными досмотрами. Меня раздражают неторопливые сотрудники регистрации и пограничного контроля, строго выглядывающие из-за своих стоек. Но больше всего меня выводит из себя томительное ожидание посадки в самолет! Стоит ли приезжать в аэропорт на два часа раньше, чтобы потом бесцельно слоняться по зоне вылета, не зная, что хуже: напиться в баре паршивым виски или томиться у гейта в нервозной компании других вылетающих.

Правильнее сказать, я ненавижу летать, как ненавижу всю эту популярную романтику авиапутешествий.

Я обожаю аэропорт и царящую здесь атмосферу предстоящего полета и волнительных перемен. Мне нравятся светлая и просторная зона вылета, строгие ряды стоек регистрации, серо-белая гамма интерьера и мелькающие разноцветные буквы на информационном табло. Торопливые пассажиры, непрекращающийся гомон их голосов, обрывки иностранной речи и даже особый, непередаваемый запах аэропорта… Все здесь говорит о том, что жизнь кипит и не замирает ни на минуту.

А еще меня завораживают самолеты, способные перенестись на тысячи километров, прочь от ненужных воспоминаний и неверных решений…

Аэропорт – единственное место, откуда можно сбежать на край света! Улететь от своих проблем, мыслей, неразделенной любви, скуки, работы, навязчивых поклонников, семьи, рутины… Однако еще ни у кого не получилось сбежать от самого себя.

Глава 1. Зона вылета

Март, 2019

Международный аэропорт Пулково

г. Санкт-Петербург

Я допила кофе и взглянула на часы в центре зала – пора идти. Через десять минут начнется регистрация на вечерний рейс в Москву, а мне нужно успеть добраться до стойки. Пулково и не такой огромный, как аэропорты в зарубежных мегаполисах, но быстро дойти из одного конца здания в другой не получится. Ловко маневрируя между пассажирами, я поспешила в зону вылета, к регистрационной стойке номер сто четырнадцать – моему рабочему месту на ближайшие несколько часов.

По складу характера я домосед, а вовсе не путешественник. Но моя жизнь сложилась таким образом, что я был вынужден много летать, накапливая бонусные мили, аэрофобию и усталость. В молодости я мотался на музыкальные конкурсы по России, потом начались почти еженедельные поездки во Францию, затем временное затишье, и вот опять…

Сегодня я приехал в аэропорт Пулково с несвойственной мне надеждой на перемены. Осталось только пережить несколько утомительных часов перелета в Вену с пересадкой в Москве, и все мои проблемы останутся в далеком, хмуром Питере.

Меня ждёт интересная работа в Венском театре в коллективе симфонического оркестра. И главное, Вена находится за две тысячи километров от Петербурга. Может, у меня получится сбежать от всех ненужных воспоминаний и неверных решений?

Я остановился перед информационным табло в центре зала и нашел свой рейс: вылет в Москву по расписанию, в девятнадцать тридцать, стойки сто тринадцать и сто четырнадцать. До окончания регистрации остается всего двадцать минут, и мне следует поторопиться.

Я подошла к назначенной мне стойке, перед которой уже выстроилась очередь пассажиров. Обойдя «змейку», устроилась за столом, включила монитор, вошла под своим паролем в систему и, пока загружалась программа, посмотрела по сторонам.

На регулярный рейс до Москвы выделили всего две регистрационные стойки экономкласса: мою и соседнюю справа. За ней, в полуметре от меня, уже сидела моя коллега, совсем молодая девушка Диана, и я ей приветливо кивнула. Она новенькая, после обучения проработала здесь только пару недель.

Вчера я стояла с ней на переполненном рейсе в Сочи, и это оказалось очень не просто! Диана плохо знала программу, терялась, пугалась пассажиров и постоянно просила меня о помощи даже в элементарных ситуациях. Я же проработала в аэропорту четыре месяца, а это приличный срок по местным меркам, и его выдерживает не каждый. Многие девушки не справлялись с напряженным ритмом и увольнялись уже через неделю, а то и раньше.

Над стойками загорелись электронные табло с данными рейса, и очередь пассажиров, разделившись на два «ручейка», медленно потекла к нам. Все по отработанной схеме: вежливо поздороваться, взять паспорт, сверить данные, взвесить багаж, распечатать талон и бирку, пожелать счастливого полета. И так сто, двести раз подряд…

Трудно представить, скольких пассажиров я отправила в полет за всё время. Множество судеб, историй, разочарований и предвкушений мелькали передо мной каждые две-три минуты.

До закрытия регистрации оставалось совсем немного, очередь закончилась. Мне было нечем заняться, и я посмотрела на Диану в надежде поболтать с ней оставшееся время. Но перед ее стойкой стоял пассажир, а она склонилась к монитору, внимательно изучая данные. Даже странно, за полтора часа она ни разу не обратилась ко мне за помощью. Может, не все так безнадежно, и она начинает втягиваться?

Но тут Диана повернулась ко мне и с паникой в голосе попросила:

– Помоги, пожалуйста!

Я подошел к назначенным стойкам регистрации и остановился перед ближайшей свободной. Из-за нее выглянула совсем юная сотрудница, милая девушка с испуганным взглядом, и я обреченно осознал, что регистрация будет долгой.

Мне же хотелось поскорее оказаться в самолете с выключенными телефонами и на недоступной высоте. Я чувствовал, что сегодня произойдет то, чего я ждал и боялся все время. Ведь ровно год назад, двадцать четвертого марта…

Я прогнал неприятные воспоминания. Вынул наушник, поздоровался с регистратором и протянул ей свой паспорт. Она сверила меня с фотографией и спросила:

– Регистрировались онлайн?

Я кивнул, и тут мой внутренний карман пальто задрожал от вибрации телефона. Сердце неприятно екнуло, я недовольно поморщился. Достал ненавистный телефон – старую модель «Нокии» с маленьким черно-белым экраном и стертыми от времени цифрами.

– Запрещенные к перевозке вещества в ручной клади есть? Жидкости объемом более ста миллилитров?

– Нет, – я не слушал, что меня спрашивают. Сейчас меня волновало другое. Нажал на пару продавленных кнопок – разблокировал телефон, на экране высветилось уведомление о новом сообщении. Быстро прочитал текст с незнакомого номера: «Только сегодня. Акция до 23.00! Все роллы «Филармония» по 99 рублей!»

Чертова рассылка! Я вздохнул, но телефон не убрал, с раздражением зажал в руке, готовый раздавить его хлипкий корпус. За весь прошедший год он превратил меня в жуткого невротика! Я не расставался с ним ни на минуту, каждый раз вздрагивая от нового входящего сообщения. Как же мне хотелось выбросить телефон в ближайшую урну и забыть весь этот кошмар. Но я не мог.

Тем временем моя регистрация на рейс явно затягивалась. Я взглянул на девушку за стойкой: у нее был озадаченный вид, она уставилась в монитор и хаотично щелкала мышкой. Я посмотрел на наручные часы: до вылета оставалось меньше часа, а я еще даже не сдал свой багаж.

Тут сотрудница повернулась налево и с отчаянием, которое трудно было не заметить, позвала на помощь коллегу с соседней стойки. Та девушка кивнула, тут же поднялась с места и, изящно перепрыгнув багажные ленты, подошла к нам.

Она была старше своей коллеги, немного за тридцать, симпатичная, высокая брюнетка. Впрочем, я давно заметил: большинство сотрудниц аэропорта миловидные и приятные, но, к сожалению, далеко не все расторопные и сообразительные.

Девушка наклонилась к монитору, а я невольно отметил, как ей идет строгая служебная форма: узкие черные брюки облегали стройную фигуру, белая блузка с коротким рукавом открывала загорелые руки, а шею обвивал ярко-оранжевый платок с логотипом «Пулково». Темные волосы убраны в высокую прическу, из которой не выбивалась ни одна прядь. На мой взгляд, немного лишним был плотный макияж и яркая помада на полных губах, из-за чего девушка выглядела как типичная стюардесса из романтических фильмов про любовь.

Я отогнал неуместные мысли и вспомнил: отвлекшись на сообщение, я не сказал, что перевожу с собой виолончель. Вероятно, в этом и была причина заминки.

В отличие от моего предыдущего места работы, в аэропорту взаимовыручка – основа бесперебойной и слаженной команды. Мы всегда помогаем и подсказываем новым сотрудникам. Поэтому, не мешкая ни секунды, я поднялась с места, перепрыгнула через багажные ленты (чего нам делать было нельзя) и наклонилась к монитору Дианы.

– Не понимаю, как так: на одну фамилию в программе два места выскакивает, – тихо, чтобы не услышал стоящий рядом пассажир, прошептала она.

Я посмотрела на экран: зарегистрирован онлайн, система показывает два места в салоне. Ошибка? Нет, я уже сталкивалась с такой ситуацией прежде.

– Простите, – раздался приятный мужской голос, – мне стоило сказать сразу, у меня оплачено второе место в салоне. Оно для моей виолончели.

Я отвлеклась от экрана и взглянула на мужчину.

Обычно у меня нет времени рассматривать пассажиров, и тем более подмечать особенности их внешности или одежды. Я сверяю лицо человека с его фото в паспорте за долю секунды и тут же о нем забываю, больше занятая его багажом и билетами. К концу смены я не могу вспомнить или выделить кого-то одного, конкретного; все сливается в общий поток лиц, ничем не примечательных. За редким исключением.

И сейчас был именно такой случай. Прямой взгляд серых глаз сразу же приковал к себе, заставив меня смотреть на мужчину дольше, чем того требовала ситуация. У него были некороткие, светло-русые волосы, несколько прядей прикрывали высокий лоб. Приятное, притягательное лицо с выраженными скулами и прямым носом. А еще я ощутила исходящие от пассажира спокойствие и уверенность.

Я вежливо улыбнулась и опустила взгляд на монитор. Скользнула мышкой по экрану, открывая дополнительное окошко, где оказался комментарий от авиакомпании: багаж в кабину, музыкальный инструмент.

И как я сразу не сообразила! Вновь посмотрела на пассажира и только тогда заметила у него за спиной объемный черный футляр.

– Вы купили второе место для музыкального инструмента? – уточнила я.

– Да. Моя виолончель мне слишком дорога, чтобы сдавать ее в негабаритный багаж.

Я понимающе кивнула и принялась объяснять коллеге, как в таком случае распечатать посадочные талоны. Все это заняло намного больше времени, чем стандартная процедура, и мне стало неудобно, что мы заставляем мужчину так долго ждать. Тем более регистрация на рейс вот-вот закончится, и если он опоздает на самолет по нашей вине… Об этом лучше даже не думать.

– Еще минуту, пожалуйста, – попросила я, – спасибо за ожидание.

– Без проблем, – отозвался мужчина, и при этом я не почувствовала в его голосе ни капли раздражения или волнения. Он держался спокойно, хотя другие пассажиры на его месте давно начали бы нервничать, заглядывать за стойку и отвлекать бессмысленными вопросами.

Вот из принтера выполз цветной штрихкод багажной ленты для чемодана, который уже стоял удобной стороной – ручкой вверх. Я отметила для себя такую приятную мелочь и едва заметно улыбнулась.

С помощью второй отзывчивой сотрудницы регистрация пошла гораздо быстрее. Все это время я невольно слышал, как она терпеливо и подробно разъясняет своей неопытной коллеге нюансы оформления виолончели, и сделал вывод, что первое впечатление о ней сложил неверно. Девушка уже не казалась мне легкомысленной стюардессой из ромкома. Нет, скорее она была из тех, кто в случае аварийной посадки, рискуя своей жизнью, спасает пассажиров, до последнего стараясь делать все возможное.

Она располагала к себе, к ней можно было обратиться за помощью, и ей хотелось доверять.

С интересом я наблюдал за ее четкими, отработанными движениями: она наклеила опознавательные бирки на мой чемодан, тут же свободной рукой оторвала из принтера корешки посадочных талонов. На пластиковом бейдже, приколотом к блузке на груди, я зачем-то прочитал ее данные: «Самсонова Виктория Александровна. Агент пассажирского отдела».

– Осталось наклеить специальную бирку на ваш чехол, – сказала она, выбираясь из-за стойки.

Я положил «Нокию» на столешницу и развернул тяжелый кофр с виолончелью ближе к ней. За те секунды, пока девушка наклеивала яркую этикетку на ручку чехла, я успел отметить, что на ее тонких пальцах с аккуратным бежевым маникюром нет обручального кольца, а по центру левой ладони промелькнула красная, почти зажившая царапина.

– Все! Готово! Простите, что так долго, – она снова посмотрела прямо на меня.

– Ничего! С моей виолончелью всегда много проблем.

– Только вам стоит поспешить! Посадка на самолет начнется уже через пять минут, а путь к гейту не близкий, – поторопила меня девушка, протягивая паспорт и вложенные в него посадочные талоны. Нечаянно я коснулся ее руки, и мои чувствительные пальцы тут же отреагировали на это случайное прикосновение приятным покалыванием. Я быстро убрал документы в карман на кофре и серьезно ответил:

– Хорошо! Придется нам с виолончелью сегодня лететь без виски.

– Сочувствую, – улыбнулась мне девушка, но не дежурной улыбкой вежливого сотрудника аэропорта, а по-настоящему, искренне и обезоруживающе, – приятного полета!

Я кивнул, сдержанно улыбнулся в ответ, подхватил свой кофр и быстрым шагом направился в зону вылета.

«Какой интересный пассажир! Музыкант… Летит на гастроли или концерт. Должно быть, это так романтично!» – подумала я, провожая взглядом высокую фигуру в черном стильном пальто.

Вернулась за свою стойку, сразу же забыв о нем, как о прочих исчезающих из памяти лицах, пусть и приятных. В программе раскрыла список пассажиров на рейс: все зарегистрировались, отправились в самолет, значит, неприятных ситуаций с опоздавшими не предвидится.

– Вика! Спасибо за помощь! – ко мне повернулась Диана, – если бы не ты, этот музыкант не успел бы сдать багаж!

– Да пожалуйста, – я пожала плечами, – сейчас закрываюсь, и можем идти на перерыв!

Я быстро провела в программе необходимые манипуляции, и табло над нашими стойками погасло. Можно уходить. Собрала свои вещи в маленькую сумочку, взяла пиджак, вышла из-за стойки и вдруг заметила на соседней столешнице чей-то черный телефон.

– Смотри, кто-то забыл у тебя сотовый!

– Да?! Где?

Диана отодвинула в сторону пластиковую информационную табличку о запрещающих веществах и удивленно уставилась на телефон. Я подошла ближе и увидела кнопочную «Нокию» старой модели. Такой пользовались лет десять назад, если не больше. Почему-то я долго не могла отвести взгляда от черного пластикового аппарата, одиноко лежавшего на белой стойке.

– Наверное, его забыл тот музыкант, – предположила я, – он регистрировался последним.

– Да! Это его! Я помню! – воскликнула Диана, – и что нам с ним делать?

Такое впечатление, что коллега не могла обойтись без посторонней помощи ни в одном вопросе.

– Диана, все забытые вещи пассажиров мы относим в бюро находок, – спокойно объяснила я ей очевидное.

– Да?.. Это где?

– Внизу, в правом конце зала прилетов, за магазином, – я смотрела на ее растерянное лицо, понимая, что она не запомнит ни слова. – Ой, ладно! Давай я сама отнесу!

Забрала со стойки старый аппарат и убрала его в карман пиджака. Направилась к эскалаторам, ведущим на первый этаж, и уже почти встала на ступеньку, когда услышала сигнал своего телефона. На экране высветилось сообщение от диспетчера: «Самсонова, стойка 201. Срочно! Смени Маркову».

Помедлив секунду, я развернулась на эскалаторе, забежала обратно наверх и быстрым шагом направилась к указанной стойке регистрации.

Последовав совету обаятельной сотрудницы, без промедления я направился в зону вылета. Мне не нужно было проходить пограничный контроль, только вытерпеть еще один тщательный досмотр личных вещей, на котором довольно небрежно перетрясли мой кофр с виолончелью.

Как бы поздно я ни приезжал в аэропорт, еще ни разу не случалось, чтобы я опоздал на свой рейс. Но сейчас времени на то, чтобы зайти в бар или магазин за маленькой бутылочкой виски, действительно не оставалось. Черт, летать трезвым я не любил еще больше.

Прошел в просторный зал внутренних вылетов и без труда нашел указатель к своему гейту. К счастью, самолет стоял у терминала, и попасть в него можно было по телетрапу, а не подъезжая в переполненном автобусе.

Я зашел на борт последним. Занял свое место у иллюминатора, на соседнее кресло поставил кофр с виолончелью и пристегнул его ремнем безопасности. Так заодно я избегал тесного соседства с незнакомцами и разговоров с ними.

Достал из внутреннего кармана пальто свой смартфон. А где же «Нокиа»? Она точно должна быть там.

Быстро проверил все возможные места, куда я мог ее нечаянно засунуть: дорожную сумку, все карманы на кофре и джинсах. Проклятого телефона нигде не было!

Меня бросило в жар: я не мог его потерять. Это невозможно. Схватил смартфон и по памяти набрал номер с тремя единицами на конце. Раздалось трескучее соединение, потянулись длинные гудки, но вдруг звонок сбросили.

Черт! Почему мне не ответили? Кто-то уже нашел мой старый телефон и взял себе? Кому он нужен?

Я нажал на повтор номера, понимая, что у меня остается буквально пара минут, пока стюардесса не попросит выключить телефон.

Сменив свою коллегу, я села на регистрацию чартерного рейса в Анталью. Не самое простое направление в конце двенадцатичасовой смены. Огромный борт на пятьсот пассажиров с отсутствием предварительной онлайн-регистрации и местами, распределенными туроператором.

Голова уже раскалывалась от постоянных недовольных просьб: «А можно мне место у окошечка?», «А мне в проходе!», «А посадите меня в хвосте, там безопаснее».

Я старалась поскорее распределить очередь, пока кто-то из пассажиров не начал жаловаться, ругаться или звонить на горячую линию аэропорта.

Вдруг, перекрывая шум и гомон голосов, из кармана моего пиджака раздалась громкая, неприятная трель стандартной мелодии «Нокии». Я достала телефон и быстро сбросила вызов, не посмотрев, кто звонит. Некогда было отвлечься даже на секунду. Но телефон тут же принялся трезвонить снова, отвлекая меня от работы своей сильной вибрацией. Наконец, улучив момент, когда следующий пассажир замешкался, я приняла вызов:

– Слава Богу, вы ответили! – отозвался взволнованный мужской голос, – я где-то потерял свой телефон – старую, никому не нужную «Нокию»!

– Да. Вы оставили ее на стойке регистрации, когда сдавали багаж.

– Точно! А вы?..

– Я регистрировала вас на рейс, – перебила я собеседника.

Ко мне подошла женщина с коляской и раздраженно кинула на стойку свой паспорт. Я отвлеклась, чтобы поздороваться и взять документ. Потом зажала телефон между ухом и плечом, надеясь, что диспетчер не заметит этого по видеокамерам наблюдения и мне не попадет. Звонивший продолжал мне что-то говорить, но я услышала только обрывок фразы:

– …я сижу в самолете, мы выруливаем на взлет. Я не могу вернуться.

– Да-да, не волнуйтесь! – успокоила я мужчину, – я скоро освобожусь и отнесу ваш телефон в бюро находок. А вы заберете его, когда прилетите обратно.

– Нет, я вернусь нескоро! – голос прозвучал твердо и решительно. – Послушайте, могу я попросить вас об одолжении? Не относите никуда мой телефон! Оставьте его на время себе.

– Что? – опешила я и услышала на заднем фоне строгий голос стюардессы.

– Позже я вам перезвоню и все объясню. Меня заставляют выключить телефон.

– Но я не могу! Сотрудники обязаны сдавать найденные вещи в бюро находок! – запротестовала я.

– Очень вас прошу, – настаивал собеседник, – этот телефон важен для меня. Вы не представляете насколько! Его нельзя просто так оставлять неизвестно где!

Не успела я ничего ответить, как звонок резко прервался, а меня испепеляла взглядом недовольная дама с маленьким ребенком на руках:

– Что за наглость! Болтаете тут, а дети ждут, – недовольно сдвинув брови, фыркнула она.

– Прошу прощения, – я вежливо улыбнулась, пропуская мимо себя негатив и раздражительность, – ставьте ваш чемодан на ленту.

Дотошная стюардесса не отстала от меня, пока я не оборвал разговор и не перевел свой телефон в авиарежим. Достал наушники и включил подборку расслабляющей музыки, заглушившей посторонние звуки. Самолет резко дернулся, стремительно набирая скорость, и через пару минут с толчком оторвался от земли. Я не любил этот момент больше всего… Устало откинулся на спинку, закрыл глаза, сильнее сжав ручки кресла.

Как я мог быть таким рассеянным? Никогда раньше со мной не случалось ничего подобного. Оставить телефон на стойке регистрации, да еще в такой день!

Я сам не знал, зачем попросил ту сотрудницу аэропорта (кажется, ее звали Виктория) забрать «Нокию» себе. Чем мне это поможет? Но я не мог допустить, чтобы мой разряженный телефон пылился два месяца в каком-то бюро находок. Просто не мог.

Может, попросить отправить мне посылку экспресс-почтой? Или передать моим родителям? Или…

Но тут я засомневался, что девушка вообще выполнит мою просьбу и, скорее всего, отнесет телефон в бюро находок. Я понимал, какой бы отзывчивой сотрудницей она ни была, она не станет нарушать рабочие порядки и должностные инструкции. Мне придется просто принять, что с тем телефоном все кончено.

Никаких шансов больше нет.

Глава 2. Простая просьба

Март, 2019

Я осталась заинтригована. Не каждый день вылетающие пассажиры просят сотрудников аэропорта о подобном одолжении. По правилам службы безопасности, я должна была вежливо, но твердо отказаться и отнести чужой телефон в выключенном состоянии в бюро находок аэропорта. Должна была, но я так не поступила…

И сейчас я ехала домой, а чужая «Нокиа» лежала на пассажирском сидении рядом с моим смартфоном. Ее владелец так и не перезвонил. До Москвы лететь всего полтора часа, самолет давно приземлился, а я терялась в догадках, что все это значит.

Что мне делать с телефоном, если его хозяин так и не объявится? А если позвонит, о чем попросит? Отправить с курьером в Москву? Передать кому-то из его знакомых или родственников? Держать у себя до его возвращения? Но в любом случае я уже согласилась помочь, ругая себя за отзывчивость и безотказность.

Припарковалась, не без труда отыскав свободное место во дворе, взяла рабочий рюкзак и направилась к дому. Как хорошо, что завтра суббота, у меня выходной, наполненный приятными и полезными делами: выспаться, потом пойти в спортклуб и бассейн. А вечером навестить родителей, встречу с которыми я откладывала уже месяца два.

Вдруг чужой телефон напомнил о себе громким, но коротким вибровызовом – пришло новое сообщение. Я не была уверена, что вправе его читать, но это мог написать тот загадочный Пассажир.

Опять незаписанный номер, но уже другой: «05 апреля, скрипач на корпоратив?» Неинформативно и без подписи.

Я отложила телефон и набрала себе ванну. После долгого рабочего дня голова гудела, хотелось поскорее снять усталость и напряжение. Достала бокал для красного вина, но вместо алкоголя наполнила его ароматным гранатовым соком. Скинула рабочую блузку и белье прямо на пол, с удовольствием распустила тугой узел волос, и они темной волной рассыпались по обнаженным плечам. Не смывая косметики, с головой погрузилась в горячую ароматную пену. Но, не позволив мне расслабиться, «Нокиа» опять тревожно завибрировала. Я потянулась за ней, чтобы принять вызов.

– Добрый вечер, это владелец «Нокии», – поприветствовал меня уже знакомый голос, – прошу прощения за поздний звонок, я не помешал?

– Нет, все в порядке, – отозвалась я, удобнее устраиваясь в ванне. – Как долетели?

– Спасибо, нормально. Но мне сейчас предстоит еще один перелет, – в его голосе я чувствовала легкую обреченность.

– Ясно… Так что мне делать с вашим телефоном?

– С телефоном… – устало повторил Пассажир, – не могу поверить, что забыл его на стойке.

– Ничего, такое часто случается. Но сотрудники аэропорта обязаны сдавать все оставленные личные вещи в бюро находок, так что…

– Да-да, я понимаю!

Вежливый тон, приятный мужской голос и приобретенное с годами стремление помогать людям не оставляли мне никакого выбора, хотя я и не догадывалась, о чем в дальнейшем попросит Пассажир.

– Дело в том, что я улетаю в Вену. У меня там концерты до середины мая, и вернуться в Питер раньше возможности нет. Мне неудобно вас просить, но вы бы меня очень выручили, – я насторожилась, – если бы согласились пересылать все входящие сообщения с того телефона на номер, с которого я сейчас звоню.

Я растерялась:

– Вы серьезно?

– Да.

– Послушайте, это как-то странно, – я перевернулась в остывающей воде, – ведь мне придется читать вашу переписку.

– Согласен, ситуация необычная. Но поверьте, ничего личного там нет. Просто в свободное время пересылайте мне новые сообщения, и все.

– А звонки? На работе нам запрещено отвечать, – запротестовала я.

– Не отвечайте. Но скорее всего, никто не будет звонить. Только смс. И их будет не много.

Я молчала в ожидании более конкретных пояснений, какой-то развернутой истории, но собеседник тоже безмолвствовал.

– Даже не знаю… – я перехватила телефон другой рукой и чуть не уронила его в ванну.

– Очень рассчитываю на вашу помощь и заранее благодарю. Мне пора, объявляют посадку, – торопливо попрощался Пассажир, не позволив мне ответить отказом на его странную просьбу.

Я отложила телефон и задумалась. Ничего сложного от меня не требовалось. На предыдущей работе я много лет отвечала на звонки своего начальника, знала обо всех его встречах, планах и личных делах. Сейчас меня просят делать то же самое, с той разницей, что теперь это абсолютно незнакомый человек.

Сосредоточившись, я постаралась воспроизвести внешность Пассажира. Я помнила, что он оказался приятным исключением из общего потока лиц и настроений, но не могла описать его детально. Только глубокие серые глаза и уверенный взгляд отчетливо всплыли в памяти. Прокручивались обрывки нашего краткого знакомства, уже стирающегося под большим потоком пассажиров. Я вздохнула, осознав, что все равно больше ничего о нем не вспомню. Даже имени и фамилии, хотя видела паспортные данные в системе регистрации.

После банных процедур я перебралась в постель, прихватив, помимо своего смартфона, и «Нокию». Повертела ее в руках и все же открыла недавнее сообщение о скрипаче.

Мне не пришлось долго разбираться, как переслать текст – пара нажатий на потертые от времени кнопки, и готово – сообщение улетело за тысячи километров, вслед за Пассажиром.

На следующий день я кинула «Нокию» в свою сумочку, поехала в фитнес-клуб и с долей любопытства ждала новых сообщений. В перерыве между тренировками я специально вернулась в раздевалку к шкафчику – проверить, не пропустила ли я что-то интересное, но телефон молчал.

Так за весь день пришло всего три сообщения: два таких же кратких, сухих, малоинформативных приглашения на какие-то концерты. И одно – рекламная рассылка из магазина цветов. Содержание посланий и правда не таило в себе никаких секретов или откровений, и я заметно расслабилась.

Только к вечеру я добралась до родителей, которые уже много лет жили в пригороде Санкт-Петербурга, и поняла, что соскучилась. Тихий поселок, свободные парковочные места, тишина, свежий воздух и Финский залив. Мой ритм жизни отличался от подобного размеренного уклада, но теперь у меня появилось гораздо больше времени, чтобы приезжать сюда, гулять по взморью и общаться с родителями.

Мы неторопливо поужинали, обсуждая вполне безболезненные для меня темы: общих знакомых и мою двоюродную сестру, а после устроились в гостиной. Папа вынес графин со своей фирменной настойкой из клюквы, а я никогда не могла от нее отказаться. Родители это знали, поэтому использовали алкогольный напиток как хитрый ход, чтобы я осталась у них на ночь и не могла вернуться на машине в город. Я была в благодушном настроении и не возражала, ведь других планов на субботний вечер у меня все равно не было.

Мама подсела ко мне на диванчик, заботливо укрыв мои ноги пледом:

– Викусь, и как там в аэропорту? Нравится?

– Да, очень, – охотно отозвалась я, – там классный коллектив, необычная работа регистрации, время пролетает быстро. И главное, я в восторге от графика «два через два».

– А пассажиры в основном мужчины?

– Нет, большинство – женщины. Хотя я даже не помню никого, для меня это просто поток людей, которых нужно поскорее… – я задумалась, подбирая подходящее слово, – отправить в полет.

– Как жаль… – мама вздохнула, – но если вдруг интересный мужчина подойдет к тебе, он может с тобой познакомиться?

– Нет, – рассмеялась я, – никто там со мной не знакомится. Я должностное лицо, и на меня не смотрят как на девушку. Скорее, меня боятся.

– Боятся? – изумилась мама, – ты ведешь себя грубо?

– Нет, – я постаралась объяснить ей, – просто пассажиры подсознательно ожидают, что я могу не пропустить их на самолет, найти какую-то ошибку в визе или паспорте, не принять багаж. И у меня нет времени болтать с кем-то дольше минуты. У меня очередь.

– Понятно, – неохотно согласилась мама, – ну а пилоты? В аэропорту столько красивых пилотов в форме и фуражках! Я видела в одном фильме…

– Зачем пилотам приходить на стойку регистрации? – серьезно поинтересовалась я.

– Они же тоже куда-то летят, неужели им не нужно регистрироваться на рейс?

– Нет, они не должны регистрироваться. У них свои системы контроля. И я не встречаю в зоне вылета пилотов, тем более в фуражках.

– Как жаль, – опять огорчилась мама. Сегодня эти расспросы не вызывали у меня прежнего раздражения, а лишь снисходительную улыбку.

– Я не хочу ни с кем знакомиться, – как можно мягче в очередной раз сказала я и добавила, – по крайней мере, в ближайшее время.

– Но, милая, пора перестать откладывать личную жизнь на потом. Сначала твоя прошлая работа мешала тебе в этом, но теперь-то что?

Я тяжело вздохнула, оставив ее замечание без ответа.

– А коллектив? Ты говоришь, у вас дружный коллектив. Там, наверное, тоже есть интересные молодые люди?

– У нас в смене семьдесят человек, из которых парней – пять. Все остальные – девушки.

– Ну вот. Где, как ни в аэропорту, можно познакомиться? – воскликнула мама, – такое красивое, романтичное место! Может, тебе стоит самой проявлять инициативу?

У меня неприятно сжалось сердце, чудесное настроение улетучивалось. Но тут раздался слишком громкий, резкий, переливающийся неприятной трелью сигнал, и я не сразу сообразила, что это звонит «Нокиа». Как к спасительной соломинке, я бросилась к своей сумочке в прихожей и достала вибрирующий телефон. Высветился незнакомый номер, но я приняла вызов.

– Добрый вечер, – раздался спокойный голос Пассажира, – я не отвлекаю?

«Как же кстати», – обрадовалась я и быстро скрылась в уборной, чтобы мама не заподозрила, что я общаюсь с мужчиной, и не устроила очередной допрос.

– Нет, наоборот, – отозвалась я, устраиваясь на краешке ванны.

– Наоборот? – удивился собеседник.

– Своим звонком вы избавили меня от неприятного разговора.

– У вас неприятности?

– Нет-нет, просто любопытные родители, – я спохватилась, что разговариваю с незнакомцем, и замолчала.

– Понимаю… Просто я хотел поблагодарить вас за помощь. Очень рад, что вы согласились.

– Ну раз уж я сразу не отнесла ваш телефон, куда следует…

– Надеюсь, из-за этого у вас не будет проблем? – искренне поинтересовался собеседник.

– Нет. Если что, скажу, что вы мой знакомый. Или постоянный клиент. То есть пассажир.

– Да, я часто летаю, поэтому такое вполне возможно, – на полном серьезе ответил он, и я чуть не рассмеялась:

– Летаете с виолончелью и дополнительным местом для нее?

– Чаще всего да. А почему вы смеетесь?

Как он почувствовал мою иронию?

– Просто забавно слышать заблуждения по поводу работы аэропорта.

– В чем же я заблуждаюсь? – насторожился Пассажир.

– У сотрудников зоны вылета нет прикрепленной стойки, рейса или направления. Я могу два часа регистрировать пассажиров на самолет в Милан, а через десять минут меня перебросят на рейс в Душанбе на другом конце зала. Поэтому постоянных пассажиров не существует.

– Надо же! Я и не знал. Вернее, никогда не думал об этом… – протянул Пассажир, – что ж, тогда будем придерживаться версии, что я ваш знакомый виолончелист.

– Хорошо, – согласилась я, – хотя это тоже не очень правдоподобно. Я невероятно далека от мира музыки и виолончелистов.

– В следующий раз я развею парочку ваших заблуждений о виолончелистах, как вы мои про аэропорт. А сейчас мне пора на концерт, – попрощался Пассажир, – еще раз спасибо вам за помощь.

На следующий день мама опять затеяла разговоры про мои отношения с противоположным полом, но отец, всегда лучше нее меня понимающий, вовремя ее остановил и дал мне отдохнуть. Поэтому я провела хороший день в их теплой компании.

Мы долго гуляли по берегу залива, и, несмотря на холод и сковавший воду лед, в воздухе уже чувствовалось приближение весны. Конец марта, скоро лето, а летом все будет хорошо – подбадривала себя я и на этот раз верила в свои мысли.

На «Нокию» за все время не приходило ни одного сообщения, и я даже забыла об ее существовании. Я вернулась домой поздно, около одиннадцати, и готовилась ко сну, когда меня опять напугал ее резкий и громкий вибровызов.

Я посмотрела на телефон – на экране высветилось предупреждение о низком заряде, а затем о пяти новых сообщениях и одном непринятом звонке. Наверное, пока я была в душе, кто-то явно терял терпение.

Открыла первое послание от неизвестного номера, быстро пробежала по нему взглядом:

22.50: «Привет, милый! Я в Питере. Встретимся?»

22.51: «Ты на концерте?»

22.51: «Я скучаю».

22.52: «Ответь, как сможешь! Я стою и не знаю, куда мне ехать, в отель или сразу к тебе?»

Подобные сообщения обычно сопровождают красочными эмодзи, но черно-белый экран передавал лишь сухой текст, который воспринимался грубо и навязчиво.

22.59: «Звони, красавчик».

Это сообщение пришло сейчас, а пропущенный вызов, что логично, оказался с того же номера. Улыбнувшись, я покачала головой и быстро переслала все сообщения Пассажиру.

Восемь утра – начало моей дневной рабочей смены. На двенадцать часов я с радостью превращалась в одно из звеньев бесперебойного, отлаженного механизма аэропорта, забывая о своих делах, переживаниях, отодвигая все воспоминания на второй план. Это спасает. Это помогает. Ради этого я здесь.

Около одиннадцати диспетчер отпустил меня на перерыв, и я отправилась перекусить в нашу зону отдыха, на общую кухню. На прежней работе я часто не успевала пообедать, при этом могла ничего не есть до позднего вечера. Тут же я чувствовала себя голодной постоянно, растрачивая много энергии на разговоры, подъем чемоданов и просто передвижения по огромному зданию аэропорта.

Поставила контейнер со вторым завтраком в микроволновку, а сама достала из своего шкафчика «Нокию». Интересно, как там Пассажир? Вчера он никак не прокомментировал пересланные мной сообщения от особы, требующей с ним незамедлительной встречи.

Вдруг телефон в моей руке завибрировал, и я непроизвольно нажала на сброс. Но звонил не Пассажир – его номер я уже записала, это был незнакомый. Хотя вовсе уж и не знакомый – две девятки на конце. Похоже, это снова та девушка.

Ее терпению можно только позавидовать. Как можно так настойчиво донимать мужчину? И неужели Пассажир вчера ей не ответил со своего телефона? Бедняжка напрасно прождала его всю ночь в отеле.

Телефон замолк, и я напечатала текст, сразу привыкнув к забытой функции Т9:

11.35: «Доброе утро! Сейчас вам настойчиво звонила та же девушка, что писала вчера».

Была бы возможность поставить смайлики, я бы непременно украсила свое сообщение красноречивой рожицей. Но не успела я отложить телефон, как он зазвонил снова. На этот раз Пассажир.

– Доброе утро, я вчера поздно освободился и уже не стал вас беспокоить, – сказал он, – сожалею, что вам пришлось прочесть всю эту глупость. Обычно ничего подобного не происходит.

– Ничего страшного, – отмахнулась я, – а вы ей ничего не ответили?

– Нет. Я и не собирался.

Я несколько опешила от такой прямолинейности:

– Почему? Это не очень вежливо.

– Я понятия не имею, кто она, – неохотно пояснил Пассажир.

Я догадалась, что в такой ситуации мужчине не очень удобно рассказывать мне пикантные подробности своей личной жизни:

– Можете не переживать, я ваш временный личный секретарь и буду хранить все в тайне.

Я услышала легкий смешок:

– Я, правда, не знаю, кто она. Вероятно, одна из поклонниц. Но она писала не мне.

– А кому же? – не удержалась я. Пассажир замялся и еще менее охотно ответил:

– Раньше этот телефон принадлежал другому человеку.

Я пораженно опустилась на рядом стоящий стул:

– Так «Нокиа» не ваша?

– Теперь моя. Все сложно… И так сразу не объяснить.

Мое любопытство боролось с тактичностью, и я была вынуждена уступить хорошим манерам.

– Ладно. Но в любом случае можно ей что-то ответить.

– Бросьте, это необязательно. Просто не берите трубку, – мужчина замолчал, я неопределенно хмыкнула. На заднем фоне раздались посторонние звуки, похожие на какую-то музыкальную какофонию.

– Я пришел на репетицию, – пояснил Пассажир, – могу ли я перезвонить вам вечером, около одиннадцати по питерскому времени?

Я задумалась.

– Да-а… Только телефон почти разрядился, – вспомнила я о предупреждающих сигналах.

– Как я не подумал, – Пассажир замялся, и я услышала громкий звук какого-то тромбона. – А вы могли бы купить подходящее зарядное устройство? Наверняка в аэропорту есть магазин с товарами в дорогу. Разумеется, я компенсирую все расходы.

Я вздохнула, но ответила без тени недовольства:

– Хорошо. Надеюсь, у них найдется столь же древнее, как ваша «Нокиа».

Хотя я не ждала звонка, Пассажир, как и обещал, перезвонил мне вечером, когда я была дома. На этот раз мы поболтали чуть дольше, чем в прошлый раз. Перебросились парой нейтральных фраз, он снова поблагодарил меня за помощь, спросил, удалось ли купить зарядное устройство.

Потом на мой вопрос охотно рассказал, что в Вене стоит чудесная погода – солнечная весна, и от этого игра на виолончели приносит ему особенное удовольствие. Пассажир не утомлял, хоть я очень устала после смены. С ним хотелось разговаривать и просто слушать его низкий, обволакивающий голос…

Я сначала испугалась своих мыслей: в данный момент жизни я связана определенными обещаниями. Но потом поняла, что подобные разговоры останутся лишь приятной беседой. Разговоры, которые ни к чему не приведут, с мужчиной, внешность и имя которого я не помнила. Это был просто голос незнакомца за две тысячи километров от меня – мне абсолютно нечего опасаться.

Глава 3. Пассажир

Апрель, 2019

В конце апреля в Питере наступила невероятно волнующая, долгожданная весна. Воздух наполнился предвкушением чего-то непременно радостного, светлого и счастливого.

В аэропорту увеличилось количество рейсов, значительно вырос пассажиропоток. Меня стали все чаще ставить на регистрацию огромных аэробусов, чартерных рейсов, под завязку загруженных – по пятьсот человек, вылетающих в Сочи, Анталью, Симферополь и другие популярные направления. Жителей нашего северного региона потянуло в теплые страны.

«Что же будет здесь летом?» – с долей паники думала я.

По три с лишним часа я не поднималась из-за стойки даже в уборную, а короткие перерывы по десять-пятнадцать минут пролетали за перекусом и болтовней с коллегами в общей комнате отдыха. Рабочие дни сменялись один за другим. Только я садилась за регистрацию, смотрела на часы и с удивлением обнаруживала, что прошел час или даже больше. Здесь, в аэропорту время бежало намного быстрее, чем где бы то ни было.

Так незаметно пролетело больше месяца с тех пор, как я исполняла роль секретаря Пассажира, и я уже хорошо ориентировалась в потоке его сообщений.

В аэропорту я оставляла телефон в шкафчике, чтобы не отвлекаться и не ошибаться при регистрации. Но в свои перерывы все равно успевала переслать сообщения Пассажиру.

Все больше меня одолевало любопытство: почему эти с виду обычные рассылки ему так важны? Разве он сможет присутствовать на музыкальном фестивале в Москве и в тот же час на концерте в честь Дня города в Санкт-Петербурге? Некоторые сообщения, казалось, вообще не имели никакого смысла, а были непонятным мне набором слов. Сыпались акции разных магазинов, ресторанов и прочий спам. Даже никакие навязчивые девушки больше не настаивали на встречах.

Я искренне не понимала, почему музыкант не купит современный телефон, чтобы переставить сим-карту в него. Этим старым, кнопочным аппаратом было ужасно неудобно пользоваться.

С Пассажиром мы общались раз в несколько дней, просто пятиминутные разговоры ни о чем. Он звонил во время антракта в театре, около одиннадцати вечера по питерскому времени. Я уже отдыхала дома, чаще всего лежала в кровати, и мне было приятно перед сном поболтать пару минут с кем-то далеким, незнакомым и недоступным.

Таинственный виолончелист, дающий концерты в романтической весенней Вене… Его имени я по-прежнему не знала, но зато была погружена в часть его жизни. Эта странная ситуация меня вовсе не возмущала, а напротив, разбавляла мои будни, наполняя их некой интригой.

И еще: это был единственный мужчина, который мне звонил. А к общению с противоположным полом я привыкла, и порой очень скучала по его отсутствию.

В то утро мне стало сразу понятно, что день на работе будет не из легких. Ночью внезапно ударил мороз, мела метель, зеленую приветливую травку вновь спрятало под белоснежным покрывалом. В половине восьмого утра пробки уже составляли девять баллов, и я с трудом добралась до работы, опаздывая на полчаса. Оставила машину на служебной парковке и, пока бежала до здания аэропорта, успела промочить ноги и замерзнуть в легкой куртке. Конец апреля, но питерский климат преподносит сюрпризы в любое время года!

Влететь вверх по эскалатору, перепрыгивая через ступени, пройти досмотр личных вещей. Бегом в служебную часть, скинуть вещи в шкафчик, набрать бутылку с водой. Наспех завязать фирменный платок, переодеться в сменные туфли. Еще успеть забежать в туалет, поправить макияж. Никакого утреннего кофе и болтовни с коллегами в комнате отдыха. Скорее к диспетчеру.

Зону вылета было не узнать: шум, давка, нервное скопление пассажиров. К каждой стойке регистрации тянулась огромная очередь, уже трудно регулируемая «змейкой». Неудивительно, из-за метели и гололеда задержали большинство рейсов, и сейчас отправляли самолеты с колоссальной задержкой в расписании.

Люди превратились в недовольную, паникующую толпу, и мне трудно было выдерживать их негатив, не принимая его на себя. Почти каждый пассажир, подходящий к стойке регистрации, жаловался, ворчал или ругал меня за такие неприятности с вылетом. Будто я могла им чем-то помочь!

Настроение испортилось, силы закончились уже к полудню, и я с трудом представляла, как продержусь до восьми вечера – конца своей смены. Подобные тяжелые дни выпадали нечасто, но выматывали больше, чем в прежнее время самый долгий рабочий день в офисе.

К вечеру я еле держалась на ногах от усталости. Добрела до машины и несколько минут сидела, схватившись за руль и уставившись перед собой. Хотелось выпить, немедленно снять стресс и напряжение, но завтра мне опять на смену, а алкоголь мне не помощник еще очень и очень долго.

Вдруг на соседнем сидении завибрировала «Нокиа». В спешке я оставила ее утром в машине и ни разу не вспомнила о ней за весь день. Взглянула на экран: «Пассажир».

Отвечать сейчас не хотелось. Голос сел, голова болела, энергии не было даже на пятиминутный разговор.

Но когда я добралась до дома, перекусила и забралась в теплую ванну с травами, он позвонил еще раз. Неохотно я приняла вызов и поздоровалась.

– С вами все в порядке? – спросил Пассажир, и в его голосе я отметила неподдельное беспокойство, – от вас не приходило ни одного сообщения сегодня.

– Да, простите. Сейчас я вам все перешлю, – я не сдержала тяжелый вздох, – такой жуткий день в аэропорту.

Пассажир участливо поинтересовался:

– Что случилось?

– Обычное дело в апреле. Ночью ударили заморозки, поднялась метель. Из-за этого задержали много вылетов.

– А, точно! Я читал в новостях. И как вы справлялись?

Я дотронулась до раскалывающейся головы:

– Это было тяжело. А в конце смены один пассажир опоздал на свой рейс, который и так задержали на два часа. Он требовал его пропустить, развернуть самолет или посадить на следующий. Будто бы это трамвай. Я не могла ничем ему помочь, уговаривала успокоиться и обратиться в офис авиакомпании. Но он продолжал кричать, угрожать мне увольнением и страшно ругаться.

– А разве у вас нет охраны для таких нервных пассажиров?

Я размазала косметику по лицу, в глазах защипало, хотелось расслабиться и погрузиться в ванну с головой. Но в то же время я не желала прерывать беседу с Пассажиром:

– Есть. Но с такими простыми ситуациями сотрудники должны справляться сами. Обидно, ведь мало тех, кто представляет, как все работает в аэропорту. А некоторые искренне считают, что опоздали на свой рейс только потому, что их не пропустила вредная девушка на стойке регистрации.

– Сочувствую вам, – искренне произнес мужчина, – если бы я мог чем-то помочь. Или оказался рядом…

– Рядом? – удивленно переспросила я. И вдруг отчетливо представила, как я лежу в ванне в объятиях таинственного незнакомца. Как мужские ладони обнимают меня за талию, ласкают живот, скользят выше к груди… Я потрясла головой, отгоняя от себя подобные видения.

– Да, когда вам грубили, – пояснил мужчина, – не переношу хамство.

– Спасибо, – улыбнулась я, – достаточно того, что выслушали меня.

– Кстати, я хотел сказать, – Пассажир выдержал паузу, – у меня последний спектакль пятнадцатого мая, и потом я возвращаюсь домой.

– Правда?.. – я не знала, радоваться этому или нет. И это значит…

– Да. Я заберу у вас телефон.

И мы увидимся? Так скоро?

– И мы с вами, наконец-то, увидимся, – прочитал он мои мысли.

День возвращения Пассажира выпал на мою рабочую смену, и мы договорились встретиться прямо в аэропорту, в зоне прилета, в кафетерии на первом этаже.

Я постаралась подгадать свой перерыв к прибытию, но когда мужчина прислал сообщение, что уже получил багаж и идет в кафе, у меня только заканчивалась регистрация на рейс. Времени, чтобы освежить макияж и сбрызнуть себя духами, не оставалось. Впрочем, я не сомневалась, что выгляжу хорошо и при этом строго: как раз, чтобы не показаться заинтересованной во встрече. Неизменная форма: белая блузка с коротким рукавом и темные брюки по фигуре, яркий платок, завязанный галстуком на шее, гладко причесанные и убранные в пучок волосы.

Я выдохнула и прошла в заполненную людьми кофейню, с интересом оглядываясь по сторонам. Происходящее напоминало мне встречу по Интернету. Я понимала, что визуальный образ Пассажира, собранный из моих фантазий и смутных воспоминаний, скорее всего не совпадет с реальностью.

Но вот мужчина за дальним столиком у стены приветственно приподнял руку, и я направилась к нему, не отрывая взгляда. Он также пристально смотрел на меня, дожидаясь, пока я пересеку зал, и под его изучающим, внимательным взглядом я пожалела, что все же не заскочила в уборную, проверить, в порядке ли макияж.

– Здравствуйте. Извините, задержалась на регистрации, – сказала я и села за столик. Несколько секунд мы смотрели друг на друга, будто сравнивая со своими ожиданиями.

К моему изумлению, Пассажир внешне оказался намного интереснее, чем я себе представляла. Какая-то нетипичная мужская притягательность: смесь аристократичного холода и творческой непокорности. Стильно одет, светло-русые волосы подстрижены не коротко, а уложены в аккуратную прическу. Немного старше меня, лет тридцать пять-сорок, – решила я и посмотрела ему прямо в глаза. Те самые серые глубокие глаза – единственное из образа незнакомца, что я хорошо запомнила. И тут мужчина мне улыбнулся.

Его лицо сразу преобразилось: из серьезно-сосредоточенного превратилось в доброжелательное; строгие черты смягчились, в уголках глаз собрались веселые морщинки. Я не удержалась и открыто улыбнулась в ответ.

– Я взял вам капучино, – Пассажир указал на стоявшую передо мной чашку с кофе, – не знал, что вы любите. Но если хотите что-то другое, я закажу.

– Спасибо, капучино подойдет. Как долетели? Не было проблем при регистрации?

– Как обычно, возникли сложности с виолончелью, – ответил мужчина и стал рассказывать про неразбериху с посадочными местами в салоне. Я слушала рассеянно, кивала и была не в состоянии сосредоточиться.

Никогда раньше я не робела перед мужчинами. Могла поддерживать с ними любые темы, флиртовать, заигрывать и шутить. Сейчас же я была скована его изучающим взглядом и в то же время очарована им.

Реальная встреча с незнакомцем превзошла все мои ожидания. Пассажир оказался неожиданно хорош собой, а учитывая наше с ним длительное приятное общение, это могло стать крайне опасным сочетанием.

Я сделала несколько глотков кофе, позволив себе пару секунд не смотреть ему в глаза. Пассажир был из тех собеседников, которые во время разговора не отводят взгялда, не выпускают из своего энергетического поля, не позволяют потерять интерес.

Затем достала из рабочей сумочки телефон, который стал для меня уже немногим больше, чем старый кнопочный аппарат.

– Ваша «Нокиа», – я положила ее в центр столика, – возвращаю в целости и сохранности.

– Спасибо, – он мельком взглянул на нее, а потом потянулся к своим вещам на соседнем стуле. Я заметила тот самый громоздкий футляр с виолончелью, черный чемодан, верхнюю одежду. И вдруг Пассажир протянул мне большой подарочный пакет с эмблемой фирменного магазина:

– Это вам. В знак благодарности… – он замялся, – гулял перед вылетом по дьюти-фри Вены и захотел купить вам что-то приятное.

Я с удивлением приняла пакет, заглянула внутрь. Из оберточной бумаги выглядывала коробка конфет, бутылка вина, упаковка известного парфюма.

– Спасибо, но не стоило, – я растерянно покачала головой, протягивая пакет обратно. Столько раз до этого я спокойно принимала дорогие подарки от мужчин, но сейчас… Я оказалась смущена, приятно удивлена и взволнована.

– Не отказывайтесь, – мягко, но настойчиво сказал Пассажир, – это пустяки, а вы потратили на меня столько времени и сил.

Он открыто и ободряюще улыбнулся, я поблагодарила в ответ, понимая, что отказываться и объяснять причину будет глупо и неприлично. Забрала пакет и поставила его рядом на свободный стул.

– Должен вам сказать, я приятно удивлен вашей отзывчивостью. Любой другой на вашем месте не стал бы помогать постороннему человеку. Выключил бы телефон, отнес в бюро находок или просто выбросил в урну. Поэтому я, правда, очень ценю, что вы сделали для меня.

– Помощь незнакомцам – моя работа, – с долей шутки ответила я, – и черта характера.

– Значит, вы замечательный сотрудник и прекрасный человек.

Я польщенно улыбнулась. Мне стало приятно, что мою небольшую услугу так высоко оценили. На прежней работе мне редко доставалась похвала от начальства.

– Не расскажете секрет, чья эта «Нокиа?» – поинтересовалась я, – такая устаревшая модель. Много незаписанных номеров… И эта рассылка, – я вопросительно приподняла брови.

Пассажир взял в руку телефон, повертел, быстро нажал пару клавиш для разблокировки.

– Это телефон участника одной музыкальной группы, – вздохнул он, – распавшейся музыкальной группы. Сюда до сих пор приходят приглашения на мероприятия. И бесконечный спам.

– Понятно. А почему не переставить сим-карту в новый телефон?

Мужчина покачал головой, его губы тронула грустная ухмылка:

– Да, давно надо было так сделать. Но оказалось, я сентиментален… И телефон мне дорог как память.

– О, простите.

– Все в порядке.

Я не стала ничего расспрашивать, но по его взгляду поняла, что за этой фразой стоит очень длинная и тяжелая история.

Тут мужчина отвлекся на телефон, щелкая западающими кнопками.

– Пассажир? Кто такой пассажир? – вдруг спросил он.

– Вы. Мне же нужно было как-то записать ваш номер, а имени я не знала.

Удивление и легкое замешательство проскользнули на лице мужчины. Затем он очаровательно улыбнулся в ответ:

– Неужели все время, что мы общались, вы не знали, как меня зовут?

– Нет. Откуда же?

– Но вы регистрировали меня на рейс. Держали в руках мой паспорт.

Я не стала говорить, что не запоминаю имена и фамилии пассажиров. Это физически невозможно.

– Ваш паспорт в руках держала моя коллега, – мягко поправила его я.

Пассажир продолжал красиво улыбаться:

– Вы могли бы спросить…

– Но вы тоже не знаете, как зовут меня, – мое оцепенение спадало, и ко мне возвращалась привычная, легкая манера общения.

– Ошибаетесь, – серьезно отозвался он и достал из кармана лежавшего рядом пальто другой телефон – современный дорогой смартфон. Скользнул большим пальцем по экрану, а я в ожидании замерла, сгорая от любопытства.

– Я знаю, как вас зовут – Виктория.

Услышав свое имя, я вздрогнула. Мужчина развернул мне телефон, на экране которого была открыта телефонная книга, и я прочитала: «Виктория Пулково».

– Но откуда? – с недоумением выдохнула я, переводя взгляд с экрана на мужчину и обратно.

– Я же музыкант, и у меня хорошая память. При регистрации я прочитал ваше имя на бейдже.

Я машинально дотронулась до бейджика, приколотого к блузке. На пластике довольно крупно были напечатаны мои данные: должность, имя, фамилия, фотография.

– Простите, если напугал вас, – видно мой растерянный вид сбил мужчину с толку.

– Все в порядке. Просто не ожидала такой внимательности. А мой номер? Неужели он вам тоже известен? – я кивнула на его смартфон. Раз в телефонной книге было мое имя, то чей номер записан под ним?

– Нет. Я записал вас под номером «Нокии». Но может, вы… – Пассажир вскинул брови и тихо попросил, – запишите вместо него свой?

С сомнением я перевела взгляд на экран, где под моим именем уже пустовала строчка для записи телефона. Разве не на это я тайно надеялась? Разве хотела, чтобы наше знакомство закончилось? Но какое продолжение может быть в моей ситуации…

Я неохотно взяла смартфон из протянутой мужской руки, и мои пальцы коснулись его теплой ладони. Лёгкая волна трепета пробежала по телу, и я с трудом заставила себя не придавать этому значения.

Невозмутимо напечатала свой номер, надеясь, что не пожалею об этом, и положила на стол перед мужчиной. Через мгновение в моей сумочке раздался вибровызов уже моего телефона.

– Только не записывайте меня как Пассажир, – с улыбкой попросил он, – меня зовут Павел. И я очень рад личному знакомству.

Глава 4. Не свидание

Июнь, 2019

Прошел почти месяц с тех пор, как я вернула «Нокию» Пассажиру, узнала его настоящее имя и оставила свой номер телефона. Но такое необычное знакомство закончилось там же, где и началось – в аэропорту.

Павел мне ни разу не позвонил.

Я понимала, что в моей нынешней ситуации это только к лучшему. И он мне ничего не обещал. И общались мы только из-за забытого им злополучного телефона.

Но все же я осталась разочарованной.

К счастью, на работе было совершенно некогда размышлять об этом или ждать звонка. Наступил жаркий июнь, чартерные рейсы известных туроператоров отправлялись один за другим, сотрудников не хватало, все стойки регистрации работали круглосуточно, едва справляясь с возрастающим пассажиропотоком. В аэропорту кипела жизнь, и я была рада, что у меня не остается ни времени, ни сил на личные переживания.

Но в выходные тихими вечерами перед рабочей сменой меня одолевали предположения, свойственные всем девушкам. Может, Павел потерял свой телефон? С ним произошла беда? Или я что-то не так сказала на прощание?

И, правда, попрощались мы в тот раз довольно поспешно. Меня вызвали на регистрацию, до начала которой оставалось пять минут. Этого времени едва хватает, чтобы успеть дойти до нужной стойки, по пути заскочить на склад за багажной лентой и талонами, подключиться к системе. Поэтому я сбежала, не допив кофе и оставив мужчину в недоуменной растерянности.

Конечно, я могла бы сама ему позвонить или написать. Придумать любой предлог, поблагодарить за подарки, спросить, работает ли «Нокиа». Но мне было нельзя. Не в этот раз. Не в этот год.

Именно тогда, когда я перестала думать, куда пропал Пассажир, он мне позвонил. Звонок застал меня дома, когда я проводила время самым скучным образом: тщательно гладила комплект своих рабочих блуз для следующих смен.

«Павел» – высветилось на экране телефона. Я подумала не отвечать, но телефон долго не умолкал, и я неохотно приняла вызов. По-деловому поздоровались. Павел вежливо спросил, не отвлекает ли меня от работы, и я ответила, что у меня сегодня выходной.

– Ну что ж… Тогда хорошего дня. Я просто хотел узнать, все ли у вас в порядке, – немного расстроенно отозвался мужчина.

Его голос звучал иначе, чем раньше – впервые он позвонил не на старую «Нокию» с плохим динамиком. Впервые не торопились ни он, ни я, не капал международный роуминг, но разговор не складывался. Повисло неловкое молчание.

Я вздохнула. Не могла я на него сердиться, не имела на это никакого права.

– Спасибо вам за парфюм, – смягчилась я, – у вас прекрасный вкус на женские ароматы.

– Я рад, – воодушевился Павел, – но, признаться, мне помогали консультанты в магазине. Не помню, когда последний раз я выбирал кому-то духи.

Я улыбнулась: это вряд ли было правдой, но его ответ мне понравился. Так я расслабилась, отложила утюг и устроилась удобнее на кровати. Наш разговор быстро вернулся в дружелюбное русло. Павел поделился, что по возвращении на него навалилось много дел, и нужно было срочно включаться в прежний ритм жизни.

– Но я не поэтому вам не звонил, – вдруг признался он и замолчал.

– А почему? – вырвалось у меня.

Я зажмурилась, что со мной? Нужно было отреагировать совсем не так.

– Если честно, мне показалось, что вы не хотели оставлять мне свой номер телефона. Я вас буквально заставил это сделать.

Я поразилась его проницательности.

– Вот я и подумал… Может, вы не хотите продолжать общение уже без этой «Нокии», – спокойно сказал Павел, – в общем, не хотел поставить вас в неудобное положение.

Я молчала, тронутая таким простым объяснением, и думала, что на это ответить. Как не оттолкнуть его? Как не соврать и не показаться при этом сумасшедшей?

– Вы не свободны, – утвердительно произнес собеседник.

– Я абсолютно свободна, – решительно выдохнула я, и это было правдой.

В голосе послышалось недоверие:

– Серьезно?

– Да. Я ни с кем не встречаюсь, – подтвердила я.

– Тогда дело в чем-то другом?

– Это так сразу не объяснить… – я понимала, что моя таинственность только разжигает мужское любопытство, но я не готовилась к подобному разговору и старалась избегать этих тем.

– В таком случае мы могли бы встретиться за ужином и все прояснить, – предложил Павел.

Я чувствовала, что такой мужчина, как он, не привык к дамским отказам и необъяснимым капризам. Он прямо заявил о своих интересах. А мое поведение наталкивает на определенные выводы: я кажусь несвободной или набиваю себе цену. На таких девушек мужчины редко когда тратят свое время. Я это знала и никогда такой не была. До некоторых пор.

Я собралась с духом:

– Мне интересно общение с вами, и я не хочу его прекращать. Но…

– Но… – повторил он.

Как можно мягче я произнесла:

– Но в ближайшее время я не могу пойти с вами на ужин.

Я сказала правду. Время – как раз то, что мне нужно. Всего лишь время.

– Ясно, – сухо отозвался Павел, – под ужином я подразумеваю просто ужин в ресторане.

– Не сомневаюсь, – прозвучало довольно иронично. Я много раз слышала от мужчин подобные заявления, совершенно расходящиеся с реальностью, поэтому не поверила и сейчас.

– Вы обо мне так плохо думаете? – Павел снова угадал мои мысли, – да, я свободный мужчина и не отказываю себе в некоторых желаниях. Но я прекрасно понимаю, когда и с кем это уместно.

Спокойный и уверенный голос: он не спорил, не оправдывался, не уговаривал. И я засомневалась, что такой воспитанный и сдержанный мужчина начал бы приставать в ресторане, спаивать меня или делать пошлые намеки. Нет, откровенного домогательства я не опасалась. Дело было только во мне и определенных обстоятельствах, рассказывать о которых мне было стыдно.

– Как-нибудь… – все же пообещала я.

Павел уехал в Москву на музыкальный конкурс в качестве члена жюри, и мне было приятно, что он ставит меня в известность о своих делах. Он предпочел отправиться в столицу скоростным поездом, поэтому встретиться в аэропорту или перед стойкой регистрации я не опасалась. Вернее, не надеялась.

К моему приятному удивлению, Павел меня услышал и правильно понял. Он не упоминал больше об ужинах и ресторанах, но продолжил легкое общение по телефону. Обычно он мне звонил по вечерам. Не так часто, чтобы показаться навязчивым, но и, не позволяя мне забывать о нем. Это не были бесконечно долгие разговоры до середины ночи. Нет, Павел кратко и ясно умел выражать свои мысли, не вдаваясь в лишние подробности. И меня притягивала его вежливая сдержанность и серьезность.

Порой мне было достаточно просто услышать его голос, успокаивающий и участливый, чтобы почувствовать себя не такой одинокой и растерянной.

Заканчивалась моя смена, и я предвкушала два дня чудесного отдыха посредине недели, в разгар лета. В начале девятого я поднялась из-за стойки, передавая рабочее место подошедшей ко мне коллеге из ночной смены – продолжать регистрацию на рейс в Сочи. Направилась за своими вещами в зону персонала, по пути проверяя сообщения на телефоне: мама, чат смены, Павел.

Скользнула пальцем по экрану, открывая мессенджер:

19.55: «Привет! Я только что прилетел в Пулково и понял, что у Вас конец рабочего дня. Может, встретимся в том же кафе?»

20.00: «Одна чашка кофе и никакого ужина».

Остановившись у всех на ходу, с непроизвольной улыбкой я перечитала сообщения несколько раз. Он тут, внизу и ждет меня уже двадцать минут!

20.22: «Привет! Только освободилась. Если Вы еще здесь, то я скоро буду».

Это не ужин, не спланированная встреча и уж тем более не свидание – успокоила я себя. На этот раз я успела зайти в дамскую комнату, чтобы привести себя в порядок. Я не вставала из-за стойки три часа подряд, поэтому освежила тон лица, стерла остатки яркой помады с губ, но наносить снова не стала. Спрятала бейдж и шейный платок в рюкзак, расстегнула несколько пуговок на блузке. Не стала распускать волосы, а переплела их в более аккуратный высокий пучок. Посмотрела на себя оценивающим взглядом: из серьезного сотрудника аэропорта я превратилась в сексуальную секретаршу, и, подумав, все же застегнула все пуговки обратно.

«Я не делаю ничего плохого! Приятное дружеское общение мне не навредит», – я строго посмотрела себе в глаза в отражении зеркала. Взяла рюкзак и быстро направилась вниз, в зону прибытия.

Вечером кафе было пустым, и я сразу увидела Павла. Он занял тот же столик, что в нашу первую встречу, отметила я, и направилась к нему. Мужчина увлеченно читал книгу и заметил меня, только когда я подошла к нему и села напротив.

– Вы все же пришли, – тепло улыбнулся он, откладывая книгу в сторону. На столике лежали телефоны: его смартфон и так хорошо знакомая мне «Нокиа»; стояла пустая чашка из-под кофе.

– Простите, что долго. Никогда не удается освободиться ровно в восемь. Ждала, пока меня сменят за стойкой.

– Ничего, я никуда не тороплюсь, – отозвался Павел и передал мне лист меню, – сделаете заказ?

Я взглянула на раздел с напитками: кофе так поздно не хотелось, и я выбрала стакан сока. Павел кивнул, направился к кассе, и я с интересом проводила его взглядом.

Оказалось, он высокий и статный, намного выше, чем я думала после короткой первой встречи. Сегодня на нем была светлая широкая футболка и синие джинсы. Гордая осанка, уверенная походка, плавные движения. Спортивная, подтянутая фигура, ни намека на долговязость, лишний вес или сутулость, что совсем не вязалось у меня с представлениями о музыкантах симфонического оркестра. Мужчина выделялся из толпы, его невозможно было не заметить, перед ним сложно устоять.

Павел вернулся с большим стаканом апельсинового сока и чашкой чая для себя.

– Как рабочий день? – спросил он, – никто сегодня не хамил?

– Нет, – я заулыбалась, – наоборот, хороший день. Как обычно, много рейсов и нескончаемые очереди пассажиров, но общая обстановка… – я неопределенно взмахнула рукой, – каждый день здесь разная атмосфера. Я не знаю, от чего это зависит, но аэропорт – будто живое существо со своим меняющимся каждый день настроением.

– И давно вы здесь работаете?

– Нет, с декабря. Всего полгода.

– Я думал, много лет, – удивился он, – и как вы сюда попали?

– Это запоздалое исполнение детской мечты, – отозвалась я с улыбкой на губах, – меня всегда очаровывали самолеты. Вся эта романтика путешествий, атмосфера чего-то волнующего и нового. Да, я простой сотрудник и никуда не улетаю, но все равно я тоже прикасаюсь к этой магии. Для меня аэропорт – это начало перемен.

– А я вот не люблю летать, – отозвался Павел.

– Почему же? – на этот раз удивилась я.

– Не люблю прощаться…

Мы еще долго говорили о моей работе, авиации и самолетах, потом о поездке Павла в Москву. Я уже не робела, как в первый раз, и с трудом держалась, чтобы не начать флиртовать. То и дело мой взгляд опускался на мужские руки – длинные, но не тонкие пальцы с аккуратно подстриженными овалами ногтей, на мускулистые предплечья. Под светлой тканью футболки угадывалась широкая и рельефная грудь. «Никогда бы не подумала, что музыканты в оркестре бывают столь хороши собой», – в который раз поражалась я.

Павел то ли уловил мое настроение, то ли заметил заинтересованные взгляды – чуть наклонившись через маленький столик ближе ко мне, он тихо спросил:

– Вы не передумали насчет ужина со мной?

Как загипнотизированная, я смотрела в его серые глаза. Он знал, что мне будет трудно ответить отказом, когда он так рядом, а его рука будто случайно касается моей.

– Не обижайтесь, – я вздохнула и спрятала руки под стол, – но я не хожу на свидания.

Павел удивленно вскинул брови, в глазах блеснули искорки, и на мгновение я подумала, что он рассердился.

– Звучит обреченно и таинственно. Вы собрались уйти в монастырь?

На секунду я опешила и удивленно покачала головой.

– Вас не пускают на свидания строгие родители?

– Что? Нет! – я поняла, что он шутит, и улыбнулась.

– Вам не с кем оставить троих детей? Вы все-таки в кого-то влюблены? Вам запрещено встречаться с пассажирами? – сыпал он смешными догадками, – или вам нет восемнадцати?

Впервые за все время я посмеялась над своими страхами. Впервые все стало выглядеть не так драматично, как я прокручивала у себя в голове. Поэтому в тон ему ответила:

– Дело во мне. Я кое-что натворила. И сейчас отбываю наказание.

– Натворили? – переспросил Павел, – что же нужно натворить, чтобы отказываться от ужинов?

Липкая волна воспоминаний нахлынула, вызывая в памяти неприятные сцены, в животе скрутился осязаемый комок сожалений. Я почувствовала, что кровь приливает к моему лицу, и я краснею:

– Мне неприятно об этом говорить, – честно отозвалась я.

Павел кивнул, понимающе отвел взгляд. В этот момент завибрировала «Нокиа», принимая очередное сообщение. Мужчина отвлекся, и мне не пришлось продолжать тему. Я достала свой телефон из сумки и обнаружила, что уже больше десяти вечера. Мы просидели два часа, и пора было прощаться.

– Мне нужно идти. Спасибо за приятный вечер, – сказала я, поднимаясь из-за столика.

– Вам спасибо, что согласились на встречу, – Павел тоже встал, взял свою небольшую дорожную сумку; на этот раз он был без чехла с виолончелью.

Мы вместе вышли из здания аэропорта в теплый июньский вечер. На улице было так светло, хорошо и радостно! Я сделала глубокий вдох и остановилась. Провести двенадцать часов под кондиционерами в переполненном людьми помещении и сейчас выйти на свежий воздух оказалось настоящим блаженством.

– Я вызову такси. Поедем в город вместе? – предложил Павел.

– Нет, я за рулем, – я взглянула на мужчину. Он был выше меня на голову, хотя я сама не маленького роста. «Была бы я на каблуках, мы бы здорово смотрелись вместе», – подумала я. Не хотелось прощаться. Не здесь, перед толпой назойливых таксистов и спешащих пассажиров с чемоданами.

– Хотите, я подвезу вас до метро? – предложила я прежде, чем успела подумать.

– Да, конечно! – тут же согласился Павел, и мы направились к служебной стоянке, где я оставляла свою машину. Щелкнула брелком сигнализации, и блестящий черный седан немецкого производителя приветливо мигнул фарами. Открылся багажник, и Павел положил туда сумку.

– У вас хорошая машина, – со знанием дела произнес он, явно не рассчитывая на поездку бизнес-классом, – в аэропорту так хорошо платят?

Я грустно улыбнулась:

– Это с предыдущей работы. Было время, я неплохо зарабатывала.

– И где же вы работали?

Не знаю, что ожидал услышать Павел, но явно не то, что ответила я:

– Личным помощником директора одной хорошо всем известной производственной компании.

Я нырнула в кожаный салон, завела мотор, включила кондиционер и радио. Павел устроился рядом на пассажирском кресле, и я сразу остро почувствовала его столь близкое присутствие, ощутила приятный, ненавязчивый аромат парфюма. Мы плавно тронулись к выезду с парковки, и я постаралась сосредоточиться на дороге.

– И что же случилось? Почему ушли оттуда? – спросил Павел с неподдельным интересом.

– Это долгая история, – улыбнулась я. – Не хочется вспоминать.

– Тогда в другой раз, – понимающе кивнул он.

Я чуть повернула голову в сторону Павла: сегодня он действительно оказался моим пассажиром, моим спасителем и слушателем. Я была рада, что он устроил нашу встречу, рада была провести этот вечер вместе с ним.

Помолчали. Я смотрела на дорогу, покрытую легкой дымкой от дневного зноя. Мы мчались по Московскому шоссе в город, машин в поздний час буднего дня было мало, и мне хотелось ехать так как можно дольше.

– Вы сказали, аэропорт для вас – начало перемен, – вспомнил Павел, и я снова удивилась его внимательности.

– Да. Это особенное место, – тихо отозвалась я.

– Почему?

Я ответила не сразу, неуверенная, что меня поймут.

– Аэропорт – единственное место, откуда действительно можно сбежать на край света, – улыбнулась я и продолжила, – в зоне вылета оставляешь все свои проблемы, садишься в самолет, смотришь на облака, на всю эту небесную красоту и понимаешь, что все может быть хорошо. И не чудо ли: ты паришь в воздухе, преодолевая за пару часов тысячи километров? С высоты полета смотришь на все свои неприятности и начинаешь верить в лучшее.

Павел слушал, не перебивая, и я чувствовала на себе его изучающий взгляд.

– И вам хотелось улететь от всего на край света?

Я задумалась, сама не зная ответа на этот вопрос:

– Может. Но мой багаж слишком тяжелый. С таким не пускают на самолет.

Мы остановились на светофоре, и я снова повернулась к Павлу. Он кивнул, и по его взгляду я поняла, что он прекрасно понял, что у меня на душе. Как притягательно близко оказалось его лицо, в серых глазах читалось столько понимания и теплоты… Стоит кому-то из нас лишь немного наклониться… От этой мысли мое сердце участило свой ритм. Мужчина опустил взгляд на мои приоткрытые губы, но не шевелился. Я тоже замерла, наслаждаясь волшебным моментом между нами.

Но вдруг в реальность нас вернули громкие сигналы клаксонов стоявших за нами машин. Видимо, уже давно загорелся зеленый свет, а я совсем забыла, где нахожусь. Вздрогнув, я повернула голову на дорогу и нажала на педаль газа, оставляя далеко позади нетерпеливых водителей.

Сохраняя молчание, вскоре мы подъехали к остановке у метро, и настало время прощаться. Я остановилась, повернулась к Павлу. Никакие слова не приходили в голову, так много стало понятно без лишних фраз.

– Спасибо, – улыбнулся он, отстегнув ремень безопасности. – Для меня аэропорт тоже особенное место. Только я предпочитаю не сбегать, а возвращаться с края света домой. И сейчас я рад, что вернулся.

Не успела я ничего ответить, как он выбрался из салона, хлопнув дверцей. В зеркале заднего вида я видела, как мужчина достает из багажника сумку и быстрым шагом направляется к подземному входу в метро.

Глава 5. Друзья

Июль, 2019

За окном стоял жаркий июльский полдень, а я только проснулась. Три последних рабочих дня истощили меня настолько, что я проспала больше двенадцати часов. С этого месяца из-за большого потока пассажиров нам изменили график, и теперь я работала три дня подряд через один-единственный выходной. Это отбирало все мои силы.

Но сегодня, отдохнувшая и свежая, я предвкушала приятный день. Наконец-то мой выходной пришёлся на субботу, к тому же я давно была приглашена на день рождения своей двоюродной сестры Лизы. Я пообещала маме, что обязательно приду на праздник, и сейчас была рада поводу выбраться из дома.

К счастью, сестра не знала о последних событиях моей жизни, не имела никакого отношения к прошлой работе и была столь же одинока, как и я. К тому же, сегодня мне не терпелось немного развеяться и вспомнить ту девушку, которой я была раньше…

Настроение было на редкость игривое, и сердце замирало в предчувствии чего-то радостного и романтичного. Я понимала, что это последствия постоянного общения с Павлом. Даже вчера, выжатая как лимон и мечтающая о сладком сне, я с удовольствием проболтала с ним минут пятнадцать. Он умел выслушать, поддержать, когда надо промолчать и вовремя попрощаться. Я очень часто думала о нем эти дни, прокручивала в памяти все детали нашей недавней встречи в кафе. А когда я вспоминала, как он чуть склонился ко мне в машине и с каким пониманием, нежностью смотрел на меня, у меня захватывало дух…

Это совершенно противоречило всем моим нынешним правилам, но я не могла ничего с собой поделать. Я была не в силах подавить возникший к мужчине интерес, заставить себя не думать о нем и не отвечать на звонки и сообщения.

До выхода оставалось много времени, но я так давно не наряжалась, что могла утратить сноровку. Распахнула шкаф: первыми висели мои рабочие, аккуратно выглаженные блузы для аэропорта, и отодвинула их в сторону. За ними вешалки были забиты платьями, модными кофточками, юбками, узкими брюками… У меня скопилось много классных вещей, которые мне теперь некуда носить: на свидания я не хожу, с подругами не встречаюсь, в центр выбираюсь редко.

Затем я достала с дальней полки большой короб с нижним бельем для «особых» случаев и выложила его содержимое на кровать. Кружевные комплекты разных цветов, сексуальные корсажи, шелковые комбинации и бюстье. С интересом я рассматривала свои «сокровища», будто видела впервые.

На длинные смены в аэропорт оказалось неудобным надевать ажурные лифы, и я не помнила, когда последний раз на мне было надето что-то более сексуальное, чем простое, но удобное хлопковое белье. Однако сегодня хотелось совсем другого, и я выбрала черный кружевной комплект.

С удовольствием перемерив несколько нарядов, я остановила свой выбор на элегантном темно-синем платье с коротким рукавом. К нему нашелся бежевый пиджак с жемчужными пуговками и лаковые босоножки на высоком каблуке.

Уложила длинные волосы, выпрямив их утюжком. Из-за привычного пучка или хвоста я почти забыла, как красиво струятся мои распущенные локоны. Перед выходом окинула себя взглядом в зеркале: выглядела я слишком шикарно для недорого ресторана и незнакомой компании приятелей сестры. «Подумают, что я специально так нарядилась, чтобы найти парня», – пронеслось у меня в голове, и я с ухмылкой улыбнулась.

Я решила ехать на своей машине, а не на такси. По дороге заехала в цветочный магазин, где выбрала букет – намного дороже, чем позволяло мое финансовое положение. Но я прекрасно знала, что одинокой девушке будет приятно получить красивые цветы и выложить серию фотографий в соцсети.

Движение было по-летнему свободным, и я добралась до ресторана за пятнадцать минут. Что особенного я ждала от сегодняшнего вечера? Впервые я шла на вечеринку, зная наперед, что уйду с нее трезвой, не окажусь в ночном клубе, не заведу очередное сомнительное знакомство и не совершу никаких аморальных поступков.

Да, пожалуй, это придавало особый шарм вечеру, как и то, что мое сердце окутала приятная пелена легкой безобидной влюбленности, и интересоваться другими мужчинами не было никакого желания.

Я вошла в ресторан, и меня проводили к длинному столу в отдельном зале, где уже собрались гости во главе с моей кузиной. Я не опоздала ни на минуту, но возникло ощущение, что компания сидела здесь уже давно.

– О, Вика! Привет! – Лиза будто не ожидала меня увидеть и неохотно поднялась навстречу. Я скомканно ее поздравила, вручив подарок и цветы.

– Внимание! Это Виктория, моя двоюродная сестра, – громко представила меня своей разношерстной компании Лиза, – она работает в аэропорту, поэтому будьте с ней осторожны. Она может найти что-то запрещенное в вашем багаже.

– Или помочь это провезти, – пошутила я, вызвав к себе повышенное внимание. Кто-то посмеялся, кто-то проводил меня недоуменным взглядом. Я села на единственное свободное место за дальним концом стола.

Да, нас с сестрой было сложно назвать подругами.

Началось так хорошо знакомое мне застолье: алкоголь лился рекой, бокалы то и дело поднимали вверх, разнообразные блюда грузинской кухни выносили одно за другим, становилось шумно и душно. Я пила гранатовый сок, который смотрелся как красное вино, без аппетита ела овощной салат и кусок сухой индейки. Я старалась поддерживать общий разговор, веселую болтовню шумной незнакомой компании.

Лиза, всего на год младше меня, собрала за столом несколько вполне интересных холостых мужчин нашего возраста, а также парочку подруг, радостно и быстро пьянеющих. Но мне становилось все сложнее не заскучать. Оставаться трезвой в такой компании и наблюдать за бурным весельем со стороны, оказывается, не так-то просто.

Я рассеянно следила за общей беседой, часто поглядывая на свой телефон. От Павла за весь день не было ни звонка, ни сообщения. Да, я сказала ему, что иду на вечеринку, и, видимо, поэтому он решил меня не отвлекать. Но меня мучило любопытство, как сам Павел проводит субботний вечер.

Я знала, что у него нет концерта, он в городе, но чем именно занят? Может, ужинает в ресторане с какой-то более сговорчивой девицей? Он же как-то говорил, что не отказывает себе в подобных желаниях. От этой мысли мне стало не по себе. Я с вожделением покосилась на бокал с шампанским, который для вида стоял рядом со мной нетронутым. Всего один глоточек… Это не помешает мне вернуться домой на своей машине. Я обхватила пальцами тонкую ножку фужера и представила вкус сладкой щекочущей жидкости у себя на губах.

– Вика, как у тебя дела? – неожиданно на свободный стул рядом со мной опустилась Лиза. Она была немного пьяна и в состоянии испортить мне настроение.

– Все хорошо, – я отставила бокал и улыбнулась, – классная вечеринка!

– Да, но мы собираемся в клуб, ты с нами?

Я отрицательно покачала головой:

– Нет. Я бы с радостью, но мне завтра на работу.

– Как жаль! – фальшиво протянула Лиза, – но зато я могу не опасаться, что ты уведешь у меня очередного жениха!

Я продолжала вежливо улыбаться, хотя внутри все неприятно сжалось:

– Не говори глупости!

– Я заметила, как Саша весь вечер на тебя смотрит. И еще: вы только что о чем-то болтали у туалетов!

Этот Саша пристал ко мне, на полном серьезе расспрашивая о способах перевозки запрещенных веществ. Дежурная маска доброжелательности спасала в таких ситуациях:

– Да, он спрашивал, могу ли я помочь ему провести в Турцию пару косяков, – ответила я, едва сдерживая эмоции.

– Ладно… – недоверчиво протянула Лиза, – и что же ты ответила?

– Лиза… – вздохнула я, – ты серьезно? Неужели ты до сих пор сердишься на меня из-за того идиота? Прекрати! Нам всю жизнь вместе встречаться на семейных торжествах, не проще ли прекратить обижаться?

– Ты отбила у меня мужчину мечты! – обиженно заявила кузина. – Такое не прощают!

– Мужчину мечты? – рассмеялась я, – да он удрал наутро, прихватив всю мою наличку! Думаешь, с тобой он поступил бы иначе?

– Конечно! – искренне возмутилась сестра, – я же не такая ***, как ты!

Сестра бывала очень жесткой и грубой, и я не понимала, почему должна с ней общаться только потому, что мы родственники. Я резко поднялась из-за стола, с раздражением схватила жакет и сумочку. Не зная, что ответить на подобное оскорбление, я предпочла просто уйти.

…В прошлом году мы с Лизой отдыхали в Испании. Там мы познакомились с двумя симпатичными испанцами, общались с ними и всю неделю приятно проводили время. Я понимала, что это курортное развлечение и беззаботно наслаждалась их веселой компанией. Наивная сестра, напротив, строила далеко идущие планы по переезду в Барселону к одному из них и воспитанию троих совместных детей. Разумеется, ее кавалер оказался больше заинтересован в легком общении со мной, нежели с ней. В конце отпуска мы с ним провели одну пьяную ночь, а после он исчез, украв у меня тысячу евро. Кузина не простила мне этого до сих пор и портила настроение при любом удобном случае…

Не прощаясь, я вышла на улицу, окунувшись в теплый вечер и успокаиваясь – как же я любила питерское лето в центре! Отошла в сторону от курящей компании мужчин, достала телефон, проверяя новые сообщения. Сердце приятно замерло, когда я увидела на экране послание от Павла.

20.30: «Привет! Как проходит праздник? Веселитесь?»

Не думая о последствиях, я нажала на вызов (имя Павла было последним в списке звонков). Он ответил не сразу, заставив меня нервничать и слушать холодные гудки.

– Вика? Как вы? На вечеринке?

– Да, все в порядке, но я оттуда сбежала… – вздохнула я. Сердце разгоняло по венам кровь, я замерла от предвкушения чего-то такого, о чем потом могу пожалеть.

– Сбежали? Что-то случилось? – забеспокоился Павел.

– Моя сестра – жуткая грубиянка, и я не могу ей противостоять, – призналась я, – не стала с ней ругаться и поэтому просто ушла.

– Значит, вы сейчас свободны? – мелодичным голосом поинтересовался Павел.

– Да…

– Тогда, может, встретимся? Я помню: никаких ужинов.

Я ответила прежде, чем успела подумать:

– Хорошо… Я за рулем и могу подъехать куда угодно.

– Отлично. Я скину вам адрес, – отозвался мужчина и завершил вызов. Я выдохнула и направилась к своей машине: сердце отбивало бешеный ритм. Что я делаю?..

Довольно быстро я приехала по указанному адресу, к одному из старинных и величественных домов на улице Марата. Павел дожидался меня у открытых железных ворот, ведущих во двор, и я медленно проехала внутрь. Сердце так и не унималось, и я не могла вспомнить, испытывала ли вообще когда-нибудь такое волнение при встрече с мужчиной.

Ловко припарковавшись, заглушила мотор и медлила, будто не решаясь выйти. Но вдруг дверца распахнулась, и я увидела протянутую мне мужскую ладонь, ожидавшую мою в столь галантном жесте. С удовольствием я вложила в теплую руку свою и изящно выбралась из машины, представ перед Павлом.

В глазах мужчины промелькнуло неподдельное восхищение:

– Не ожидал увидеть вас такой…

– А вы думали, я везде хожу в своей форме? – улыбнулась я. Павел чуть сильнее сжал мои пальцы, не отпуская из своей ладони.

– Вы и в служебной форме невероятно привлекательны, – сказал он, глядя мне прямо в глаза, – но сейчас – особенно.

Я не сомневалась, что выглядела хорошо, и это не преувеличение. Но подобная мужская реакция подарила давно забытое ощущение уверенности в своей женской силе.

– Спасибо, – я ласково улыбнулась и огляделась, – а что это за место? Вы пригласили меня к себе?

– Не совсем, – загадочно ответил Павел, – пойдемте. Хочу вам кое-что показать.

Не отпуская мою руку, он повел меня к массивной двери дома, и мы оказались в прохладной парадной с высокими потолками и жутковатой кабиной дореволюционного лифта.

– Лифт не работает, – пояснил Павел, и мы направились к каменной лестнице. Стук моих каблуков эхом раздавался по высоким сводам парадной; мы поднимались все выше и выше, минуя входные двери квартир на этажах.

– Вы здесь живете? – поинтересовалась я.

– Да, на пятом этаже. Но нам не туда, – он снова загадочно улыбнулся, и еще через пару пролетов мы оказались на площадке последнего этажа. Главная лестница закончилась, но дальше вела еще одна, чугунная, витиеватая, спиралью закручивающаяся вверх. Павел отпустил мою руку:

– Нам еще выше! – сказал он и быстро взбежал по лестнице. Я поспешила за ним, стараясь не проваливаться каблуками в решетчатые ступени, и вслед за спутником нырнула в открытую дверку на потолке.

Неожиданно мы оказались на крыше дома, и у меня перехватило дыхание от открывшегося вида. Панорама поистине завораживала: разноцветные железные козырьки соседних зданий уходили к линии горизонта, вдалеке виднелся купол Исаакиевского собора. Я ступила на деревянную поверхность, и Павел подхватил меня под руку.

– Осторожно, – предостерег он. Пол хоть и выглядел надежным, но в щели между досками можно было легко угодить каблуком и застрять. Мужчина провел меня чуть дальше, и я с восхищением смотрела по сторонам.

– Какая красота… – я обернулась в сторону Невского проспекта, охватывая взором разноцветные домики, причудливые окошки и торчащие черные антенны.

– Да, люблю приходить сюда и смотреть на закат.

– Это так романтично! – восхитилась я, все еще любуясь и рассматривая разноцветные здания с высоты, – потрясающий вид!

– Да, – согласился Павел и указал мне на накрытый пледом выступ, – садитесь. Я принесу что-нибудь выпить.

Я села и заворожено посмотрела на Павла. Высокий и красивый, он стоял спиной к закату, и в его золотистых волосах играли отблески заходящего солнца. Он выглядел безумно привлекательно в простой одежде: джинсы, кеды, светлая рубашка с закатанными до локтя рукавами, открывающая загорелые руки.

– Что вы предпочитаете в это время суток? Вино? Шампанское?

– Нет, спасибо, – поспешила отказаться я, – лучше что-то безалкогольное.

– Как в такой вечер не выпить по бокалу? Уедете домой на такси, а ваша машина в закрытом дворе будет в безопасности.

Было сложно отказывать Павлу, тем более мне действительно хотелось немного выпить и расслабиться, но я твердо покачала головой:

– В другой раз.

Павел не стал уговаривать. Кивнул и, сказав, что вернется через минуту, оставил меня одну, исчезнув в маленькой дверке.

Я с наслаждением смотрела на открывающийся вид – на это невозможно было налюбоваться: солнце заходило за крыши домов, покрывая все теплым волшебным блеском. Ничего романтичнее и прекраснее я не видела уже очень давно! Разве что в аэропорту, когда самолеты при взлете сверкали своими стальными крыльями, отражая солнечные лучи.

Вскоре вернулся Павел с двумя бокалами и бутылкой гранатового сока. Я с удивлением уставилась на напиток:

– Откуда вы узнали?

– Что именно?

– Сок. Гранатовый. По вкусу он похож на дешевое красное вино, а если его налить в винный бокал, то никто не догадается, что там на самом деле. Можно сделать вид, что это алкоголь и избежать лишних вопросов, – я вдруг поняла, как странно это звучит, и замолчала.

– Серьезно? – Павел с интересом взглянул на меня, – не поверите, но я сам так делаю, если мне не хочется выпивать на вечеринках, а выглядеть хмурым трезвенником с минералкой просто неприлично.

Я рассмеялась:

– Тогда сегодня пьем красное.

Павел разлил напиток, мы легонько соприкоснулись бокалами, и я сделала несколько глотков. Мужчина сидел так близко от меня, что мы едва не касались друг друга плечами. Я чуть отстранилась и повернулась к нему, чтобы лучше видеть его лицо и глаза.

– Получается, вино вам тоже нельзя? Как и свидания? – покачал головой Павел.

Я отвела взгляд, перекинула ногу на ногу и заметила, что мужчина смотрит мне на не прикрытые платьем колени.

– Нет, можно. Просто я моментально пьянею. А после пары бокалов мне сложно остановиться. Я теряю контроль, пью еще, и еще. И могу натворить много глупостей.

Павел отставил бокал и серьезно посмотрел мне в глаза:

– Вам нечего бояться. Я не позволю, чтобы с вами случилось то, о чем вы потом будете жалеть.

– Однажды я вместо такси заказала каршеринг. Машина стояла забронированной всю ночь, а на следующий день я обалдела, увидев долг в несколько тысяч. В общем, все это не очень приятное зрелище.

Павел рассмеялся:

– Все же я бы рискнул с вами выпить. В правильной компании хорошее вино не сделает с вами ничего дурного. Напротив, оно сближает, раскрывает душу и вдохновляет.

– Вы думаете?.. – с сомнением ответила я. Обычно вино вдохновляло меня только на различные безумства.

– Может раньше вы выпивали не с теми мужчинами? – приподнял бровь Павел.

– Возможно, – согласилась я, с удивлением понимая, что так и было, – но сейчас все хорошо и без вина.

Павел согласно кивнул, и мы замолчали, любуясь на крыши домов и яркий диск заходящего солнца.

– Вика, вы необыкновенная девушка и полны противоречий, – первым нарушил молчание Павел, – расскажите секрет, из-за которого вы так категорично отказали мне в ужине.

Я почувствовала, что сейчас самый подходящий момент признаться мужчине в своих обязательствах и больше не мучить его бесконечными недоговоренностями и отказами.

– Да, я сама прекрасно понимаю, что кажусь странной. Но действительно есть кое-что, о чем вам лучше узнать как можно раньше.

– Что же это? – Павел был заинтригован и, наверное, готовился услышать что-то фантастическое.

Я набрала в грудь больше воздуха и произнесла на одном дыхании:

– Я поклялась себе не вступать в сексуальные отношения с мужчинами в течение одного года.

Павел опешил и изменился в лице от удивления.

– Поклялись? Себе?

– Да, это что-то вроде аскезы – добровольного самоограничения.

– Не могу поверить. Вы серьезно?! Но почему? – никак не мог прийти в себя мужчина.

Я вздохнула:

– Это не просто объяснить. Если в двух словах, то у меня в прошлом году были большие проблемы из-за пикантного инцидента с одним мерзавцем.

Кажется, Павел начинал мне верить.

– У вас психологическая травма? Вы подверглись изнасилованию? – с беспокойством спросил он.

– Нет-нет, ничего такого! Никакого изнасилования, – заверила его я, – все происходило по обоюдному согласию. В этом-то и дело, – я опустила взгляд на свои руки, но привычной липкой волны, охватывающей все изнутри, не последовало: наоборот становилось легче…

– Но тогда зачем вы придумали себе такое строгое наказание? Вы лишаете себя важной части жизни на целый год!

Не хотелось портить такой чудесный вечер своими безрадостными историями, но я решила ответить:

– Дело не только в том случае. Я очень легкомысленно относилась к мужчинам. Не воспринимала никого всерьез, не понимала, насколько некоторые из них могут быть безумны. Как-то нарвалась на настоящего маньяка, еле спаслась. А моя двоюродная сестра обижена на меня из-за того, что я увела у нее парня на отдыхе. А я просто… Ни о чем не думала.

Павел молчал и внимательно слушал. В его серых глазах не было укора или презрения, напротив, сочувствие и понимание, которых мне так не хватало последнее время.

– Но однажды я серьезно подставилась и потеряла все. Никак не могу себе этого простить, – я вздохнула, грустно улыбнулась, разгоняя ненужные сейчас воспоминания, – поэтому мое наказание вполне обоснованно и обжалованию не подлежит.

– Мне жаль, – сочувственно произнес Павел и дотронулся до моей руки, легонько сжимая пальцы, – я очень хорошо понимаю вас. Это страшное чувство сожаления о содеянном мне слишком хорошо знакомо.

Я повернулась к нему. Он продолжил:

– По моей вине пострадал близкий мне человек.

Павел смотрел на закат, а я не могла отвести взгляда от его серьезного профиля, четкой линии плотно сжатых губ. Он потерял любимую женщину? Я тихо спросила:

– Что произошло?

– Это долгая и неприятная история, – отозвался Павел, – не хочется портить воспоминаниями такой чудесный вечер. Тем более мы еще не разобрались с вами, – он повернулся ко мне. Лукаво изогнул широкую бровь, в глазах заиграли неведомые мне ранее озорные искорки. – Выходит, у вас не было близости с мужчинами… с нового года? – предположил он.

– Нет, – я засмущалась, – отсчет начался с десятого марта, моего дня рождения.

– Хм… И до десятого марта следующего года вы ни с кем не планируете заниматься сексом?

Как же дико это прозвучало из его уст!

– Да. Я твердо решила изменить свою жизнь. Это важно для моего состояния и самоуважения.

Павел смотрел на меня долго и внимательно, хотел что-то спросить, но, видимо, не мог подобрать слов.

– Это так шокирует, да? – заволновалась я из-за его молчания. Неужели, он сейчас скажет, что в таком случае общение не имеет смысла, и уйдет?

– Нет, – Павел задумался, – просто я считаю, что вы очень строги к себе и вынесли тяжелый приговор.

Я отвела взгляд, затем встала и отошла на несколько шагов по деревянному настилу к краю крыши.

– Понимаю, как нелогично это выглядит. Я здесь с вами в столь романтической обстановке, в паре шагов от вашей квартиры… Охотно согласилась на встречу…

Павел тоже поднялся, и я почувствовала, что он остановился за моей спиной.

– Разве каждый вечер обязательно должен заканчиваться сексом?

– Нет, но… К чему все это?

– Это нисколько не помешает нам с вами дружить, – он стоял слишком близко ко мне, я чувствовала его дыхание на своем затылке. И парфюм. Идеально подобранный мужской аромат, исходящий от его тела.

– Дружить? Не знаю, как вы, но я в дружбу между мужчиной и женщиной не верю.

– Да? А я считаю, мы неплохо справляемся уже месяца… два или три?

Я неопределенно пожала плечами. Сейчас только начало июля и до десятого марта еще слишком долго. Ни один мужчина не станет просто дружить с женщиной, зная, что ничего не будет в ближайшие полгода. Но с другой стороны, никто никогда не предлагал мне роль друга.

– И при этом мы до сих пор обращаемся друг к другу на «вы», – улыбнулась я, поворачиваясь к нему лицом.

– Да, для друзей это слишком официально, – согласился Павел, – тогда перейдем на «ты».

– Хорошо, – согласилась я.

Что я творю? Что я творю?

Но эмоции зашкаливали, эта пикантная сдержанность, двусмысленность и явное притяжение к мужчине просто сводили меня с ума. Разум затмевало. Павел взял мою ладонь в свою и произнес:

– Я сегодня прекрасно провел время. С тобой.

– Я тоже.

Без алкоголя, непристойных намеков, пустых бесед и одноразовых встреч. Сегодня был один из самых романтических вечеров в моей жизни.

Глава 6. Приглашение

Июль, 2019

Осторожно, будто избегая случайных прикосновений друг к другу, мы с Павлом еще долго сидели на крыше и болтали, а затем я уехала домой.

До сих пор не верилось, что я смогла просто уехать после такого чудесного вечера, после сказанных слов и сквозившего в воздухе напряжения. Но Павел не сделал ни малейшего намека на продолжение, проводил меня до машины и галантно поцеловал мою руку на прощание. Никто раньше не целовал мне рук – всю дорогу до дома я чувствовала тепло его губ на тыльной стороне ладони и глупо улыбалась.

Я нисколько бы не удивилась, если бы такой интересный мужчина, как Павел, явно избалованный женским вниманием, исчез после моих невнятных откровений. Но, похоже, его не смутили условия нашего общения, потому что следующая встреча произошла довольно скоро.

Через неделю, когда мой выходной выпал на воскресенье и Павел был свободен, он сам предложил встретиться. Не мучая себя ненужными сомнениями, я с радостью согласилась, ведь мы друзья, которые могут просто проводить время вместе.

К назначенному времени я приехала на машине по знакомому адресу – Павел уже ждал меня у открытых ворот. Я ловко припарковалась и снова ощутила, как часто забилось мое сердце, когда мужчина распахнул передо мной дверцу и подал руку. Мы поздоровались, тепло улыбнулись, и я неохотно выпустила его ладонь из своей.

– Не принято, чтобы за мужчиной на встречу заезжала девушка, – улыбнулся он, – поэтому, сегодня у нас пешеходный маршрут.

– Хорошо, – легко согласилась я, радуясь, что на мне удобные босоножки на устойчивом каблуке, – я готова. Какой план?

– Пройдемся до набережной Невы, а там решим.

Мы вышли из двора и направились по улице Марата в сторону Невского проспекта. Павел шел рядом, не быстро, улавливая мой темп, иногда касаясь своим плечом моего, и от этого случайного прикосновения у меня каждый раз замирало сердце.

– А ты не водишь? – поинтересовалась я.

– Не вожу, – быстро ответил Павел и перевел тему, – у тебя есть любимые места в центре?

– Да, мне нравится Дворцовая набережная, Васильевский остров… – я замялась, – на самом деле, я так редко тут бываю. Просто пойти гулять по городу – это для меня впервые за долгое время.

– Почему?

– На прошлой работе у меня не было времени на это, – отозвалась я. Мы нырнули в шумную, нарядную толпу Невского проспекта.

– А на что было? – Павел часто задавал вопросы прямо в точку, позволяя мне невольно раскрываться.

– Ни на что. Работа отнимала у меня все планы, – без преувеличения ответила я.

– Что же там у вас происходило?

– Это не описать… – вздохнула я.

Влившись в поток, мы быстро прошли Невский проспект и через арку Главного штаба вышли на Дворцовую площадь с толпой туристов, фотографирующихся на фоне Эрмитажа. Величественный Александрийский столп, воинственная богиня славы на фоне бескрайнего неба – я с восторгом смотрела по сторонам, впитывая в себя эту свободу.

– Как же давно я здесь не была! – не в силах скрыть восхищение, я обернулась, почувствовав на себе взгляд Павла. В отличие от меня он не выглядел восторженным туристом и смотрел не по сторонам, а мне в глаза.

– Тогда надо чаще устраивать такие прогулки, – он подошел ближе, – ты очень красивая. Особенно, когда так счастливо улыбаешься.

И правда в этот момент я забыла обо всем на свете, наслаждаясь моментом. Вдруг Павел взял мою руку в свою, легонько сжал. Я едва сдержала порыв сделать еще шаг и оказаться в его объятиях. Что со мной происходит?

Павел не выпустил моей руки и повел в сторону Дворцовой набережной. Мы перешли проезжую часть и вышли к Неве. Я остановилась, облокотилась о гранит, любуясь на открывающийся вид Петропавловской крепости. Мой друг встал рядом, чуть задевая меня плечом, и я чувствовала это прикосновение, отзываясь на него всем телом.

– Давай сделаем селфи? – предложил он, доставая из кармана свой телефон и вытягивая руку вперед. Я охотно склонилась ближе, едва касаясь своей щекой его, и красиво улыбнулась. Павел сделал несколько кадров и отстранился.

– Кстати, я не нашел тебя в соцсетях, – заметил он, листая полученные фотографии.

– Да, меня нигде нет.

– Почему-то я не удивлен, – усмехнулся мужчина, – это тоже часть твоего самопожертвования?

– Нет, – я пожала плечами и развернулась обратно к Неве, – просто мой бывший босс – параноик. Он не разрешал личным помощникам сидеть в соцсетях и постить там частную жизнь – пришлось удалить аккаунт. Это было одним из обязательных условий на моей должности.

– Он настоящий тиран! Как ты согласилась на такое? – изумился Павел.

– Я понимала, что это часть моей работы. Конечно, я создала запасную страницу, но ее логин и пароль были привязаны к старому телефону, который я потеряла… – я вздохнула, вспоминая очередной неприятный вечер в компании неподходящего мужчины.

– Я не встречал еще ни одной девушки, которой не было бы в соцсетях. Ты точно не секретный агент?

– Ты же видел меня на работе. Так что на секретного агента больше похож ты, а не я, – улыбнулась я.

– Так меня еще не называли, – рассмеялся Павел и предложил, указывав на причал в нескольких метрах от нас:

– Давай покатаемся на кораблике?

– Да, давай! – обрадовалась я, умолчав, что с детства не каталась по рекам и каналам на речном трамвайчике. Мы спустились на пристань, купили билеты на ближайший теплоход, отправляющийся через десять минут. Заняли место на открытой палубе среди туристов. Тронулись. Летний ветерок развевал мои волосы, солнце согревало, и я окончательно расслабилась, наслаждаясь чудесным вечером.

Мы молчали, и я думала о том, почему встретила такого потрясающего мужчину в самый неподходящий период своей жизни? Неподъемным багажом тянули вниз ошибки прошлого, мои обещания, сомнения и страхи…

Но я отбросила все в сторону: сейчас не время для таких грустных мыслей. И обратилась в шутливой манере к спутнику, тоже задумавшемуся о чем-то:

– Паш, теперь ты знаешь мой дурацкий секрет. Расскажи мне, в чем твой?

– Мой секрет? – переспросил Павел, и в его глазах промелькнуло удивление. Я почувствовала, что своей формулировкой вопроса затронула какую-то неприятную тему, хотя вовсе не собиралась устраивать допрос.

– Да, секрет – почему такой привлекательный мужчина одинок?

– А, это… – Павел заметно расслабился, – нет никакого секрета. И я не чувствую себя одиноким.

– Да ладно, мы же друзья. А друзьям можно обсуждать тему бывших отношений, – мне было очень любопытно узнать хоть что-то из его личной жизни, – был ли ты женат? Есть ли дети?

– Нет, – ответил Павел, – такие музыканты, как я – не примерные семьянины. У нас ежедневные вечерние концерты, на выходных корпоративы, днем репетиции или ученики. А если девушка работает в таком же ритме, то ни о какой нормальной семье не может идти и речи. Хоть я и не противник брака, но не понимаю тех, кто женится, чтобы просто быть женатым.

Мне понравился его ответ, потому что он совпадал и с моими взглядами на отношения.

– А ты? Встречный вопрос: где муж и дети? – улыбнулся Павел.

– Никого нет.

Я постаралась вложить иронию в свои слова, но вышло все равно удручающе:

– Та работа до Пулково, о которой я говорила… Мешала моей личной жизни. Мне приходилось задерживаться допоздна в офисе, ездить по делам с шефом, что-то постоянно переделывать. Я отменяла свидания, не приходила, опаздывала, забывала, не отвечала на звонки. Никто из моих кавалеров не выдерживал такого. Или не верил, что я остаюсь на работе до десяти вечера, а не провожу это время в более интимной обстановке. Подозревали в неверности, романе с боссом, – вздохнула я, – меня это так бесило!

Павел участливо кивнул.

– В общем, я привыкла и сама стала очень легкомысленно относиться к отношениям.

– Я понимаю тебя. Поклонницы, случайные знакомства на корпоративах и мероприятиях, ни к чему не обязывающие встречи. Было время, когда я наслаждался своей популярностью.

Павел дотронулся до моей руки, а я с нетерпением ждала этого прикосновения все то время, что мы сидели на корабле.

– Выходит, у тебя тоже не было ничего серьезного? – обрадовалась я. Не то чтобы Павел стал для меня менее интересным, будь он в разводе и с детьми, но теперь образ романтичного музыканта казался мне еще более притягательным.

– Не знаю. Видимо, нет. Несколько лет я встречался с девушкой, но в итоге не сложилось.

– Почему?

– Она живет во Франции. А отношений на расстоянии не существует, – отозвался Павел, но я не услышала в его голосе и нотки сожаления. – Выходит, у нас с тобой много общего.

В ответ я сжала его пальцы, давая понять, что он прав. Мы жили в диаметрально противоположных мирах, но при этом так хорошо понимали друг друга. Павел внимательно посмотрел мне в глаза, и стоило мне слегка наклониться вперед…

Я опустила взгляд на его губы, ощущая горячее дыхание у себя на лице. Я почувствовала, что он ждет этого поцелуя так же, как и я… Нас разделяло всего несколько сантиметров, когда я прошептала:

– Пойду, поищу дамскую комнату.

С сожалением я нарушила эту магию между нами. Павел неохотно выпустил мою руку, со вздохом кивнул, повернувшись в сторону Смольного собора.

Я заперлась в тесной уборной корабля, посмотрела на себя в зеркало – глаза горят, грудь часто вздымается, сердце колотится. Не помню, чтобы меня так волновало близкое присутствие мужчины рядом. Наверно, это потому что у меня давно не было близости, ни физической, ни эмоциональной, вот меня и тянет к Павлу, как бабочку к огню. Раньше я не замечала за собой такого непреодолимого желания – как наваждение.

Я привела себя в порядок, поправила макияж, причесала растрепавшиеся на ветру волосы. Это все было так волнующе и интересно!

А может в этом и заключается смысл свиданий? Узнать собеседника поближе, окунуться в его жизненные истории, найти общие темы и точки соприкосновения и уже после этого переходить на следующий этап? Раньше у меня просто не хватало времени на долгие отношения и разговоры, зато сейчас… До десятого марта его было предостаточно.

Я вышла из уборной, и увидела Павла, который стоял у кормы кораблика, облокотившись руками о борт, и задумчиво смотрел на воду. Я остановилась, невольно залюбовавшись его фигурой: широкие плечи обтягивала светлая ткань рубашки, джинсы идеально сидели на узких бедрах, закатанные до локтя рукава обнажали загорелые руки. Строгий профиль, прямой нос, соблазнительная линия чуть полноватых губ. Какой же он привлекательный! И как же соответствует моим давно позабытым девичьим мечтам о мужской красоте. Воображение тут же нарисовало живописные сцены, в которых его мускулистые руки смело ласкают мое истосковавшееся по объятиям тело, его властные губы ищут мои…

Павел почувствовал мой взгляд, оглянулся, и я испугалась, что он понял, о чем я только что думала. Он пристально смотрел на меня, дожидаясь пока я подойду ближе и остановлюсь рядом.

– Какие у тебя планы на оставшееся лето? – неожиданно поинтересовался Павел, – поедешь куда-то отдыхать?

– Нет. Этим летом у меня нет отпуска, по графику он только в ноябре.

– Потратишь короткое питерское лето на работу?

– Да не страшно. И… так время летит быстрее, – я будто случайно коснулась своим плечом его, – а ты?

– Обычно на весь август я уезжал к морю, но этим летом мне никуда не хочется. Сезон выдался очень напряженным, и я рад, что больше не надо никуда улетать.

– У тебя такой длинный отпуск?

– Да, с середины июля до конца августа. Мои ученики разъезжаются из города, филармония закрывает сезон, остаются редкие концерты, но в этом году я свободен до сентября.

– Как здорово! – отозвалась я, – когда я работала в офисе, то мечтала о длинном летнем отпуске, как в детстве! Обычно отдыхала раз в год, пока отсутствовал мой босс. И умудрялась за эти дни выжать максимум. Бывало, ехала в аэропорт прямо с работы.

– У тебя всегда было напряженно со свободным временем? – взгляд мужчины опустился на мои губы, и я их непроизвольно медленно облизнула.

– Еще как! Так что графиком «три через один» в Пулково меня нисколько не напугали.

– И все же, может, у тебя найдется хотя бы пара свободных дней до конца лета? – Павел наклонился ближе и осторожно взял мою руку в свою.

– Думаю, да, – в ответ я нежно провела большим пальцем по тыльной стороне его ладони, – а что?

– Хочу пригласить тебя на дачу, – произнес Павел самым будничным тоном, – я поеду туда в ближайшее время и пробуду там, пока не надоест. Обычно летом на даче живут мои родители, но они уедут в гости на весь месяц. Поэтому… – он многозначительно приподнял бровь и чуть сильнее сжал мои пальцы.

– На дачу? Где не будет родителей? – игриво переспросила я.

– Именно, – серьезно подтвердил Павел. – Там большой дом и несколько спален. Ты сможешь выбрать себе любую.

– Как интересно… И что мы будем делать на даче, без родителей?

– Днем мы сможем купаться в лесном озере, загорать, гулять в лесу, – перечислял Павел, и его голос немного охрип, – а вечером сидеть у камина и рассказывать друг другу страшные истории.

От такого предложения было невозможно отказаться, и мне ужасно захотелось поехать на дачу прямо сейчас, но в ответ я лишь протянула:

– Как заманчиво. Даже не знаю…

– Можно будет выпить немного вина, и тогда ты сама увидишь, что с тобой не случится ничего страшного.

– Совсем ничего?.. – я прищурила глаза.

– Все в рамках приличия.

– Как друзья? – уточнила я.

Павел приподнял брови:

– Да. У друзей же есть масса занятий, за которыми можно приятно проводить время.

– Например? – я тонула. Не сопротивляясь, я тонула в его глубоких серых глазах, таяла, слыша его бархатистый, тихий шепот, растворялась в его мужской тигриной силе.

– Приезжай и узнаешь, – уклончиво отозвался Павел. Мы смотрели друг на друга, и я сама не понимала, что делаю. Я оказалась очарована одной мыслью провести с Павлом вечер, находиться рядом, разговаривать, флиртовать и с волнением отвечать на его провокации.

Я с трудом выдержала взгляд, в котором сверкали дьявольские искорки.

– Даже учитывая мои ограничения? – еще раз напомнила я.

– Эти ограничения делают тебя еще более привлекательной.

Мне показалось, я ослышалась. Как такое возможно?

Его теплые ладони опустились на мои обнаженные плечи. Я вздрогнула, но не отстранилась.

– Я приглашаю тебя как друг. Но как мужчина я скажу, что это будет очень волнительно, находится рядом с тобой и знать, что нельзя переступить некую черту.

Я нервно выдохнула, не в силах вымолвить ни слова. Почувствовала легкое прикосновение к волосам, Павел аккуратно убрал их в сторону, освобождая доступ к моей шее.

– Ты можешь не опасаться, я смогу держать все под контролем, – теплые мужские пальцы прикоснулись к моей коже, и я чувствовала, как разгоняется пульс. – И это будет очень интересное испытание, не так ли?

– Да, – отозвалась я, наслаждаясь этим невинным, но таким эротичным касанием. Чуть наклонила голову, выгибая шею. Теплые подушечки его пальцев скользнули ниже, медленно обвели ключицу, переместились дальше, нежно щекоча кожу, и дотронулись ложбинки груди. Я замерла, забывая дышать и позволяя мужчине эти волнующие прикосновения. Павел приподнял серебряную цепочку, извлекая маленький кулон, спрятанный в вырезе платья.

– Символично.

Это был серебряный самолетик – мой талисман, который я купила много лет назад, даже не догадываясь, что буду работать в аэропорту. Он аккуратно опустил его обратно и неожиданно убрал руку, а я едва сдержала недовольный стон.

– Твои прикосновения – уже испытание, – затуманенно прошептала я. Так деликатно и при этом волнующе ко мне не прикасался ни один мужчина.

– Я музыкант, и у меня очень чувствительные пальцы.

Сердце ухнуло вниз, я слишком живо представила, как эти музыкальные пальцы так же нежно и чутко исследуют мое тело в более интимных местах.

– Тогда нам обоим будет непросто, – выдохнула я

Глава 7. Авария

Август, 2019

В доме было тепло и спокойно: пахло печкой, едой и едва уловимым запахом свежего дерева. Я устроилась на мягком диване перед массивным камином и заворожено наблюдала, как огонь терзает черные угольки поленьев.

Мы только что неторопливо поужинали в столовой, и Павел, оставив меня здесь, отправился в кладовую за подходящей случаю бутылкой вина. На этот раз я не стала отказываться от алкоголя: мне было интересно выпить ровно столько, чтобы насладиться напитком, а не впадать в бесконтрольное состояние вседозволенности и веселья, как раньше. За пару часов, проведенных в гостях у Павла, я чувствовала, как отдыхаю и расслабляюсь: прежде всего, от стресса, полученного на работе. Романтическая обстановка помогала снимать эмоциональные оковы.

– Красное, сухое, – Павел вывел меня из задумчивости, протягивая бокал. Сам сел рядом на диванчик и развернулся ко мне лицом. В полумраке гостиной, освещенной неяркой лампой и играми пламени от камина, он выглядел так волшебно и притягательно, что я до конца не верила в происходящее. Будто это происходило не со мной, а настоящая я осталась там, за стойкой регистрации в аэропорту – усталая и изнуренная.

– За тебя – мою прекрасную и долгожданную гостью! – произнес Павел, приподнимая свой бокал и легонько соприкасаясь с моим.

– За тебя – чудесного и гостеприимного хозяина! – улыбнулась я в ответ и с трепетом вдохнула пряный аромат напитка. Как же мне этого не хватало!

– Не пила вино со своего дня рождения. Почти полгода, – призналась я, покачивая бокал и давая вину насытиться кислородом.

– Поражен твоей выдержке, – Павел уже сделал несколько глотков и смотрел на меня, с интересом наблюдая за моими нерешительными действиями, – ну же, смелее!

Терпкая жидкость коснулась моих губ, потом наполнила рот, постепенно опустилась в желудок, чуть согревая, и от удовольствия я зажмурила глаза.

– Это напиток богов, – восхищенно заключила я, – в жизни не пробовала ничего вкуснее!

– Да, хорошее вино, – согласился Павел, – я привез его несколько лет назад из Марселя. Купил на старой винодельне по дороге на побережье.

– А что ты там делал? – поинтересовалась я, вдруг вспомнив, что Павел говорил мне, что его бывшая девушка живет во Франции.

– Гастроли. Мы тогда много где побывали, – я слушала мелодичный низкий голос Павла, наслаждаясь его близким присутствием.

«Как же он хорош», – думала я, глядя в серые темные глаза мужчины и растворяясь в магии романтичного вечера. Вино таяло во рту, но я не торопилась и пила медленно, смакуя каждый глоток.

– Ты здесь? – мягко спросил Павел, – о чем думаешь?

– Да так… Рада, что, наконец, выбралась.

– Я тоже рад. В какой-то момент показалось, что ты передумала.

– Что ты! Я очень хотела приехать, – я нежно улыбнулась и вздохнула, – просто лето выдалось напряженным… Редкие выходные, постоянные замены, у половины штата отпуска… Я выгляжу измотанной, да?

Павел молчал и неотрывно смотрел в мои глаза.

– Сама знаю, что это так, – я обреченно опустила голову. Я отработала семь дней подряд, чтобы поменяться сменами с коллегой, и в итоге мне удалось вырваться всего на два дня. Я так устала от людей, их нервозности, чемоданов и паспортов, монотонных действий. А сегодня утром я потратила два часа, чтобы привести себя в порядок, но это оказалось безуспешным. Искусный макияж не до конца скрыл следы усталости.

– Ты всегда выглядишь прекрасно, – возразил Павел, – но нужно больше отдыхать. У тебя слишком плотный график.

Тут из глубины дивана раздался неприятный вибрирующий звук, и мужчина неохотно отстранился. Достал злополучную «Нокию». Он не расставался с ней ни на минуту! Я с беспокойством смотрела, как Павел быстро нажимает на кнопки, читает сообщение, его брови сдвигаются, по лицу пробегает тень.

Дождавшись, когда он отложит телефон, я решилась задать вопрос:

– Ты как-то сказал мне, что потерял любимого человека. И этот телефон, который всегда при тебе… Все это как-то связано?

– Не любимого, – хмуро поправил меня Павел, – я не говорил, что потерял любимого человека.

– Близкого? Это не то же самое? – смутилась я, почувствовав, что нарушаю личные границы. Но так хотелось узнать, что скрывается под внешней безупречностью, безукоризненными манерами и холодной вежливостью.

– Я потерял друга. Лучшего друга, – отозвался Павел и горько усмехнулся, – но не могу назвать его любимым человеком.

– Я почему-то тогда подумала о девушке, – я вглядывалась в лицо мужчины, но он отвернулся и перевел взгляд на камин, – что произошло?

– Мне так не хочется тратить наш редкий совместный вечер на воспоминания, – с горечью прошептал Павел, не отводя взгляда от огня.

– Твоя «Нокиа», как зловещий призрак, оживает в самые неподходящие моменты, – шутливо произнесла я, чтобы разрядить обстановку.

Но по грустному лицу Павла пробежала мрачная ухмылка:

– Не думай, это никакой не секрет и не преступная тайна. Просто не хочу возвращаться в то время даже мысленно. Предпочитаю вообще об этом лишний раз не думать.

– Ладно. Извини.

Я решила, что тема закрыта. Отпила еще вина из бокала, и несколько минут прошли в тяжелом молчании. Но неожиданно Павел поднялся с дивана, отошел к окну и начал говорить:

– Во время учебы в консерватории у меня был приятель, Руслан. Он невероятно талантливый, просто виртуозный скрипач, – с нескрываемым восхищением сказал Павел, – после учебы мы случайно попали в один коллектив большого симфонического оркестра в Питере, вместе работали и там сдружились еще больше. Оказалось, у нас обоих была мечта – собрать свою музыкальную кавер-группу. Но опыта и денег у нас, тогда еще молодых музыкантов, на это не было.

Павел вздохнул:

– К тридцати годам мне осточертели классическая музыка и оркестр. Хотелось драйва, исполнять то, что нравится. Хотелось чего-то большего, чем всю жизнь играть одни и те же, пусть и совершенные, но довольно скучные произведения, находясь в подчинении у главного дирижера и администрации филармонии.

Я с интересом слушала, не сводя взгляда с его лица, на котором отразилась мечтательная улыбка:

– Как-то мы шумно и пьяно отмечали тридцатилетие Руслана. И тогда решили больше не ждать, а рискнуть: воплотить нашу мечту и организовать свой бэнд.

Мы с Русланом собрали квинтет из знакомых музыкантов. Вокалистку нашли через интернет – невероятно красивую и талантливую Карину. Удача оказалась на нашей стороне – у нас был головокружительный взлет! Выступление за выступлением, и очень скоро группа стала популярной. Играли на корпоративах в крупных фирмах, модных клубах, на городских праздниках… Затем – концерты с известными сольными артистами и певцами, гастроли за границей…

Я улыбалась, ощущая эмоции Павла и его теплые воспоминания о том времени.

– Мы в уникальной аранжировке исполняли рок-хиты и каверы на популярные, даже неприлично попсовые песни. Конечно, не всегда все было гладко и легко, но сейчас я вспоминаю то время как самый яркий, насыщенный и творческий период в моей жизни.

– Классно! Это так здорово! – с восхищением сказала я, пока не замечая ничего подозрительного в этом рассказе.

– Да. Но, видимо, долго так продолжаться не могло, – Павел помрачнел, – в прошлом году Руслан неожиданно для всех заявил, что они с Кариной покидают группу и уезжают на работу в Штаты. Не знаю, как они получили контракт с одним из бродвейских театров Нью-Йорка. Я не мог поверить, что он бросает наш бэнд! Для меня это был удар.

Павел резко замолчал. Подошел к столу и подлил себе вина, сделал несколько нервных глотков. Я чувствовала, как резко изменились его настроение и тон.

– За пару дней до их отъезда я уговорил Руслана выступить на корпоративе. Иначе нам пришлось бы заплатить крупную сумму неустойки за срыв выступления. Руслан неохотно, но согласился. Мы отыграли концерт.

Я чувствовала, как нарастает напряжение. Павел повернулся ко мне лицом: бледный, глаза расширились, губы плотно сжаты в тонкую алую нить.

– Корпоратив проходил в загородном клубе, и уже ночью мы возвращались в город. Конец марта. Плохо освещенная трасса и метель. Я был за рулем и не справился с управлением. Нас занесло, перекрутило, и мы врезались в отбойник. А следом в наш микроавтобус, не успев затормозить, въехала фура. Страшная авария… Кроме нас пострадало еще пять машин.

– Боже мой! – я в ужасе схватилась за сердце, ожидая услышать самое страшное.

– Я отделался легким сотрясением мозга и ушибами, Карина и еще один музыкант сидели в глубине салона и не пострадали. А вот Руслан… Обычно тот, кто сидит на пассажирском кресле, справа от водителя…

Я понимающе кивнула, опустила взгляд.

– Он остался жив.

Я с облегчением выдохнула.

– Из-за сложного перелома правой руки врачи вынесли приговор: Руслан не сможет играть на скрипке. На восстановление связок уйдет много времени и сил, но так виртуозно, как раньше, он не сможет играть никогда. Его карьера музыканта рухнула. Поездка в Америку сорвалась.

Потрясенная, я смотрела на Павла, не зная, что сказать.

– Я навещал Руслана в больнице, но он не был рад моим визитам. Ни разу он ничего не сказал прямо, не обвинял, не ругался, но я чувствовал исходящие от него злобу. Как-то раз я пришел, а Руслана уже выписали. И он оставил для меня эту старую «Нокию»! Как немой упрек, как платок Фриды…

Я подошла к Павлу, остановилась напротив.

– На этот телефон, – Павел извлек из кармана аппарат и с силой сжал корпус, – по-прежнему приходит рассылка о выступлениях для Руслана или нашей группы. Он оставил мне свой телефон и пропал.

– Пропал? – тихо переспросила я.

– Да, – Павел помолчал и едва слышно добавил, – еще он оставил записку, в которой написал, что свяжется со мной, когда придет время.

– Поэтому ты ждешь, что он позвонит тебе на свой же телефон? Но зачем ему все так усложнять?

– Такой уж Руслан. Довольно эксцентричный. Редко когда может обойтись без показательной драмы.

Я молчала, с грустью смотрела на Павла, такого далекого и чужого в этот момент. Это самая печальная история, которую я когда-либо слышала. То, что произошло со мной, ни в какое сравнение не шло с тем кошмаром, что пережил Павел.

– Это так страшно… – прошептала я сдавленным голосом, – мне жаль…

Павел кивнул, отошел от меня и отвернулся к окну. Я растерялась, не знала, как поддержать и что сказать в такой ситуации.

– И ты не знаешь, где Руслан сейчас? – уточнила я, чтобы прекратить это зловещее молчание.

– Нет. Он съехал со своей квартиры, общие знакомые и друзья его не видели. Карина улетела в Нью-Йорк одна.

Я кожей почувствовала какой-то мистический страх.

– Я не знаю, как тебя поддержать… – я подошла к нему сзади и осторожно дотронулась до его напряженных плеч, – эта авария – роковое стечение обстоятельств. Но ведь главное, что все остались живы!

Павел стряхнул мои руки и резко обернулся. В его глазах пылали страшные, неведомые мне отблески:

– Я знаю. Но не могу избавиться от этого ужасного чувства вины. И я так жалею, что заставил его выступать на том чертовом корпоративе.

– Произошел несчастный случай. А если бы на месте Руслана оказался ты? Есть вещи, которые никак от нас не зависят!

– Не уверен, – Павел сник, рассеянно посмотрел на меня, потом куда-то в сторону, – ладно, прошлого не вернуть. Все теперь так, как есть.

Не думала, что разговор окажется таким тяжелым. Я раньше не говорила с мужчинами на серьезные темы, никто не доверял мне подобные переживания, и я была ошарашена таким откровением.

– Мне жаль, – еще раз произнесла я, – а что стало с вашей группой?

– Без Руслана в ней не было никакого смысла. И я не собирался искать ему замену. Поэтому вернулся к прежней жизни. Классическая музыка, оркестр и ученики, – Павел направился к выходу из гостиной, – я сейчас вернусь. Побудь пока одна.

Я растерянно посмотрела ему вслед. Такой чудесный, романтический вечер омрачился зловещими тенями прошлого, глухо спустившегося к нам в гостиную. Мне было жаль Руслана, но больше я сопереживала Павлу, который каждый день носил в себе негаснущее чувство вины. Я налила себе полный бокал вина и опять устроилась на диване перед камином. Муки совести и сожаление мне были очень хорошо знакомы, но после рассказа Павла произошедшее со мной не казалось такой уж катастрофой и непоправимой ошибкой.

Павел вернулся минут через десять, ободряюще мне улыбнулся, долил остатки вина в свой бокал и сел рядом.

– Извини, что загрузил тебя, – произнес он, – и давай больше не будем поднимать эту тему.

– Хорошо, – кивнула я, – но ты меня не загрузил! Напротив, мне было важно узнать, что… – я смутилась и осеклась.

– Что? – Павел изогнул широкую бровь и перевел на меня пристальный взгляд, в котором опять полыхнули игривые огоньки.

– Что дело не в женщине… – призналась я, а Павел рассмеялся:

– Нет. Никаких женщин. И историй про разбитое сердце.

– Это хорошо, – выдохнула я.

Мужчина сидел опасно близко, нас разделяли считанные сантиметры. Я ощущала его аромат, смешанный с уже знакомым мне парфюмом, физически чувствовала близость его жаркого тела.

– Хорошо? – лукаво переспросил Павел.

– Хорошо, что твое сердце не пострадало, – глухо отозвалась я, чувствуя обжигающее дыхание у себя на лице. Опустила взгляд на манящие, чуть приоткрытые губы мужчины. Его ладонь коснулась моего затылка, а пальцы зарылись в распущенные волосы.

– Разве поцелуй не входит в список твоих запретов? – прошептал Павел.

– Я внесла кое-какие поправки, – в тон ему отозвалась я, переводя взгляд с его глаз на губы и обратно. Я таяла, я жаждала этого поцелуя, сейчас мне было все равно на все мои запреты. Его губы замерли в секунде от поцелуя, растянулись в улыбке и неожиданно целомудренно коснулись моей щеки.

– Пойдем! – сказал мужчина и отстранился. Нежные пальцы выскользнули из моих волос, я растерянно заморгала и непонимающе посмотрела на Павла.

– Уже поздно. Я покажу тебе твою спальню, – пояснил он и поднялся с дивана.

Я едва удержалась, чтобы не рассмеяться. Он задумал испытывать мое терпение, вести тонкую игру на грани дозволенного! Я качнула головой, улыбнулась и послушно последовала за хозяином дома. Мы поднялись на второй этаж и остановились у одной из деревянных дверей.

– Доброй ночи, Виктория, – подчеркнуто вежливо попрощался Павел. В ответ я сделала шаг ближе и нежно провела ладонью по его широкой груди, сминая ткань футболки. Мужчина не сразу, но остановил мою руку, прижал сильнее к себе, и я почувствовала, как часто и сильно бьется его сердце.

– И тебе спокойной ночи, Павел, – выдохнула я ему в губы. Убрала руку и отступила назад, красиво улыбнулась и скрылась за дверью спальни.

Глава 8. Просто флирт

Август, 2019

С погодой очень повезло. Последние дни августа выдались на удивление теплыми и безоблачными. Я дремала на шезлонге, греясь на солнышке, а легкий ветерок щекотал мне лицо. Со всех сторон доносились дачные успокаивающие звуки: пение птиц, где-то вдалеке работала бензопила или газонокосилка. Не помнила, когда я последний раз была на природе и отдыхала так безмятежно. Жаль, что вечером придется уезжать – завтра опять нужно на работу.

Утро прошло довольно спокойно, я хорошо спала и проснулась, как и обычно, поздно. Павел прислал сообщение, что ушел к соседу заниматься музыкой с его дочерью, и у меня было достаточно времени, чтобы привести себя в порядок, не спеша позавтракать и погулять по участку. Я обнаружила за домом площадку для мангала, пару мягких шезлонгов, красиво высаженные цветы в аккуратных клумбах, какие-то овощные посадки. Видимо, дачей и садом занимались родители Павла.

Я приоткрыла глаза, услышав шаги. В широкой темной футболке, спортивных светлых шортах, темных очках и старых ярких кедах Павел выглядел необычайно стильно и привлекательно. Он нес два больших стакана с прохладительными напитками.

– Ваш коктейль, мисс Пулково, – он протянул мне один из них. Улыбнувшись, я приподнялась на локтях, принимая из его рук холодный лимонад:

– Лучший мой отдых за последнее время!

Павел сел на рядом стоящий шезлонг, приподнял очки на голову, и я заметила, как его взгляд опустился на мой открытый живот. Я не взяла с собой купальник, поэтому загорала в черной майке, подвернутой под грудь, и коротких шортах.

– Жарко сегодня, – произнес мужчина и к моему волнению стянул с себя футболку, представив мне свой обнаженный торс. Не в силах отвести взгляда, я смотрела на его грудь, гладкую и рельефную, мощные плечи, подтянутый живот, покрытый мелкими темными волосками, уходящими дорожкой за границу шорт. Тут же захотелось прикоснуться к его груди, провести ладонями по коже, почувствовать ее губами на вкус…

– Не могу поверить, что у музыканта оркестра может быть такое спортивное телосложение, – не удержалась я от комплимента.

Павел довольно улыбнулся и разлегся на шезлонге, подставляя лицо яркому солнцу:

– Виолончель в футляре весит почти десять килограммов, а мне приходится таскать ее весь день, – небрежно отозвался он, – да и сам процесс игры требует физической подготовки.

– Да? – удивленно переспросила я, при этом уверенная, что Павел любит спорт и определенно занимается чем-то, чтобы поддерживать такую фигуру.

– В сентябре у меня начнутся концерты в филармонии. Может, как-нибудь придешь и сама увидишь?

– Конечно. С удовольствием, – радостно согласилась я.

– Правда, тебе там может показаться скучно. Но мы выберем день, когда будет программа поинтереснее, например, с музыкой из кинофильмов или рок-хитами.

– Хорошо! Но мне будет любопытно в любом случае. Не помню, чтобы бывала в филармонии. Возможно, в школе, – призналась я и поймала на себе ироничный взгляд Павла.

– Пора тебя познакомить с классической музыкой.

Я не стала говорить, что уже давно в машине слушаю не навязчивую попсу или радио, а различные записи симфонических оркестров, произведения классических композиторов и особенно известных виолончелистов. Хотелось узнать больше о мире, которому принадлежит Павел, но признаваться в этом я не собиралась, поэтому кивнула и добродушно улыбнулась в ответ.

Мы поболтали еще немного о музыке и концертах, а потом Павел предложил прогуляться по лесу до озера, и я охотно согласилась. Мужчина надел футболку, лишив меня возможности и дальше любоваться его соблазнительной фигурой, помог мне подняться с шезлонга.

Мы направились к воротам и прошли мимо моей машины, занимающей почти всю площадку перед домом. Только сейчас я обратила внимание, что другой машины на участке или рядом с ним нет. Получается, Павел приехал сюда на электричке или такси? Интересно, он не водит машину после той аварии?

Вчера перед сном я долго думала о Руслане, как сложилась его судьба, где он и чем занят. Удалось ли ему восстановиться, и куда он пропал. Также интуитивно я понимала, что Павел рассказал свою историю лишь поверхностно, и на самом деле все обстоит гораздо страшнее. Хотелось узнать подробности, но Павел просил не поднимать эту тему больше, поэтому я ни о чем не спрашивала.

Мы направились вперед по дорожке с возвышающимися из-за заборов дачными коттеджами. По пути Павел рассказывал, как в детстве проводил здесь летние каникулы. Родители заставляли его отрабатывать технику игры на виолончели по несколько часов в день, поэтому никаких мальчишеских развлечений и веселой беготни с друзьями у него не было.

Мы обогнули последний участок, и перед нами, как из сказки, предстал густой сосновый бор. Медленно следуя друг за другом по лесной тропинке, мы наслаждались тишиной и запахом деревьев. Я думала о том, как мне важно было узнать историю Павла. Страшная правда «Нокии» вовсе не оттолкнула или напугала, а открыла мужчину с новой стороны, спрятанной от посторонних. Павел стал ближе, приоткрыл мне свой внутренний мир и познакомил с темными демонами, скрывающимися под внешней воспитанностью и сдержанностью. Он не побоялся признаться мне в своей слабости, выглядеть ранимым и растерянным, и я была тронута такой откровенностью.

Поэтому все утро я настраивала себя на ответный жест и наконец решилась:

– Паша, я благодарна тебе за вчерашнее доверие. Это позволило мне понять, как важно открываться, не боясь показаться странным или непонятым. Поэтому я хотела бы рассказать тебе, что случилось со мной. Тем более, по сравнению с твоей историей, это полнейшая ерунда! – и добавила менее уверенно, – если ты, конечно, захочешь.

– Естественно, хочу! – услышала я за спиной бодрый голос Павла, – я устал строить догадки о том, что же с тобой произошло. От чего ты так строга к себе и не пускаешь мужчин в свою спальню.

Невольно я рассмеялась и поняла, что все это даже нелепо. С одной стороны.

– Моя прежняя работа…– начала я, – сущий ад! Быть помощником педантичного, строгого и властного руководителя производственной компании со штатом в две тысячи человек – это все время находиться в пекле. Я устроилась туда сразу после института. Сначала проходила там практику на последнем курсе, после которой меня взяли на должность младшего секретаря. Тогда у директора было сразу три помощника, но со временем он переложил все их обязанности на меня одну. Я там проработала почти десять лет, и не знала, что бывает по-другому. Но мой рассказ не о работе, а о моей глупости.

– Звучит многообещающе, – заметил Павел.

– Пару лет назад мой бывший директор по протекции был вынужден взять нового заместителя по развитию. Зам оказался пробивным, умным, наглым, обаятельным подлецом. Игнатьев Вадим, – я запнулась, назвав вслух ненавистное мне имя. – Читала его досье от службы безопасности, он ничего общего не имел с производством, раньше работал в банке в Москве, но ушел оттуда из-за какой-то скандальной истории.

– Так, и что же дальше? – заинтересовался Павел.

– У Игнатьева долгое время не было своего секретаря, и он постоянно дергал меня по любому вопросу. И сразу же стал подкатывать. Начались комплименты, двусмысленные намеки. На совещаниях он не сводил с меня глаз.

Павел промолчал.

– Я думала, со временем ему надоест и он отстанет. Но это продолжалось месяц за месяцем, и он становился более настойчивым. Постоянно звал на свидания, в рестораны, командировки, от которых я отказывалась, но, видимо, недостаточно решительно.

– Такое вообще допустимо? – недовольно буркнул Павел.

– Не знаю… Мне все казалось вполне нормальным. Хотя это немного мешало в работе, но в целом…

– Удивительно, – возмутился Павел, – разве нельзя было на него нажаловаться? Сказать, что он тебе проходу не дает?

– Конечно, так и нужно было сделать. Но… Мне нравилось происходящее. Его внимание. И он… – призналась я, тут же почувствовав, что сказала лишнее.

– Что ж… Даже у нас в оркестрах достаточно парочек. Это не преступление, – заметил Павел, – служебные романы случаются сплошь и рядом.

– Мы не были парочкой. И даже не встречались. Он был женат. Разумеется, я с самого начала знала об этом, но меня это нисколько не смущало. Просто не думала, что все зайдет слишком далеко.

Я остановилась и повернулась лицом к Павлу. Он смотрел на меня, и в его глазах читалось замешательство.

– Я не была влюблена и не планировала никакого романа! Для меня это была просто безобидная игра и развлечение, легкий флирт. Добавляло пикантности в мои тяжелые рабочие будни.

– Все равно не понимаю, зачем нужно было поощрять его поведение? – в недоумении уставился на меня Павел.

– Ты не работал в офисе и не знаешь, как легко там увлечься кем-то, совсем не подходящим, только потому, что проводишь вместе по десять часов в день. Обычно это просто ни к чему не обязывающий флирт. И все это прекрасно понимают.

Павел промолчал, а я решила быстрее перейти к последней части своего рассказа.

– Да, я говорила тебе, что была очень легкомысленной. Я виновата и ужасно себя чувствую. Я не думала, что Игнатьев воспринимает все по-своему. И вот прошлым летом… Не знаю, что на меня нашло! Какое-то внезапное помутнение рассудка. У нас с ним был секс на моем рабочем столе. И за этим нас застали. Мой босс, начальница отдела кадров и еще двое сотрудников вошли в приемную в самый неподходящий момент.

– Вика! Прямо на рабочем месте! – голос Павла казался строгим, но в глазах играли задорные огоньки.

– Да. Такой вот позор, – я опустила голову.

– Какая пикантная ситуация!

– Из-за этого я и потеряла работу. В тот же день.

– А что стало с тем подлецом?

Я вздохнула, вспоминая неприятный разговор, выговор, угрозы и свое унижение:

– Ему все сошло с рук. Обычно таким все прощается. Насколько мне известно, даже его жена ничего про это не узнала.

– Ты меня не перестаешь удивлять… – поразительно, но Павел добродушно улыбался. Конечно, с высоты его опыта и пережитого моя история звучала как невинная шалость, прихоть эмоционально неуравновешенной девицы.

– Не думал, что я на такое способна? – ухмыльнулась я.

– Честно говоря, я думал о трагической истории любви с тяжелым разрывом, слезами и прочим. А ты нарвалась на гнусного бабника и мерзавца. Он играл с тобой, соблазнял самыми пошлыми способами, добился своего, а потом легко избавился от твоего присутствия на работе.

Я кивнула, сожалея, что не понимала этого раньше.

– Технически самого секса не случилось. Он не успел. Но когда все зашли в приемную, картина была более чем живописная.

– Это хорошо! – выдохнул Павел, – но почему ты не сказала своему боссу, что Игнатьев тебя домогался? Нужно было рассказать, что он к тебе давно приставал и принуждал.

Я покачала головой:

– Я не смогла, – мой голос дрогнул. – Там разразился такой скандал. Игнатьев утверждал, что это я его соблазнила и набросилась на него в приемной. А мой босс не заступился за меня, а принял его сторону. Я была не в состоянии вынести такого унижения и просто не смогла постоять за себя.

Павел нашел мою руку, вложил в свою, нежно сжал.

– Мне жаль. Этот Игнатьев – отвратительный тип. Но я считаю, ты не должна себя винить и тем более так наказывать из-за этого урода.

– Если бы я сама не дала ему повода, ничего подобного бы не случилось, – твердо возразила я.

– Дело не в тебе! Не вини себя! Это все мужская похотливость и вседозволенность! – возмутился Павел, – твоя жертва слишком велика.

– Паш, ты не знал меня раньше. Я говорила, что вела себя с мужчинами несерьезно. Это не значит, что я спала с каждым встречным. Я имею в виду, что мне нравилось мужское внимание, но я не понимала, как это может быть опасно, – с сожалением призналась я, – из-за этого я потеряла пусть и тяжелую, но любимую работу, финансовую независимость. А также своих подруг, потому что все они были из той компании. Меня это просто подкосило! Я полгода не могла прийти в себя. А мои родители! Мне не удалось скрыть от них свое увольнение, и они считают, что я безответственная и беспечная дурочка, от которой можно ждать чего угодно.

– Какая чушь! – воскликнул Павел. – Ты самая добрая, отзывчивая и ответственная девушка из всех, кого я встречал! Твоя интенсивная работа в аэропорту, воздержание от секса и алкоголя, чересчур серьезное отношение ко многим вещам говорят о том, что ты умеешь отвечать за свои поступки и слова.

Я замерла и с удивлением посмотрела на Павла. Не думала, что он обо мне такого высокого мнения. К сожалению, то хорошее, что видел во мне он, совсем не замечала в себе я.

– Спасибо… Но это все такая ерунда, – отмахнулась я, смущенная его словами, – пойдем дальше.

Глава 9. Обещание

Август, 2019

Лес расступился, и тропа вывела нас к живописному озеру. Водная гладь отражала безоблачное небо, берега утопали в зелени и камышах, в округе не было ни души. Мы прошли на деревянный пандус, выступающий на несколько метров в озеро, и остановились.

– Знаешь, что мне хочется сейчас? – Павел повернулся ко мне, в его глазах играли озорные искорки. Я покачала головой.

– Купаться! – радостно воскликнул мужчина и стянул с себя футболку, затем скинул кеды, снял шорты. Без стеснения я любовалась его хорошо сложенной фигурой, невольно представляя его совсем без одежды… Павел стоял передо мной в одних черных обтягивающих боксерах, поэтому удержаться от подобных мыслей было выше моих сил.

«Я не устою», – пронеслось у меня в голове. С трудом я перевела взгляд на озеро, а в этот момент Павел уже готовился к прыжку. Он плавно нырнул с бортика «ласточкой», не оставив после себя брызг, и долго не появлялся на поверхности.

«Он еще и отменный пловец», – восхитилась я, наблюдая, как мужчина выныривает далеко от бортика и большими, уверенными гребками разбивает водную гладь.

Конец августа, вечер – вода, должно быть, холодная. Я подошла к краю и посмотрела вниз. Потом перевела взгляд на Павла – он плыл обратно к берегу. Не знаю, что на меня нашло, но стоять на берегу одной мне больше не хотелось.

Убедившись, что Павел смотрит на меня, я сняла майку, затем обувь и шортики, оставшись в черном кружевном белье. Осторожно села на край бортика: падать «бомбочкой» с кучей брызг я не собиралась. Опустила ноги в озеро и сразу же отдернула – и, правда, вода ледяная, но отступать было поздно.

– Вика! Что ты делаешь? Не надо! – услышала я встревоженный возглас Павла, но не послушалась и соскользнула вниз. Дно оказалось глубже, чем я думала, и я чуть не ушла под воду с головой, в последний момент удержавшись на поверхности. Вода пронзила ледяными осколками, у меня перехватило дыхание. Я сделала два гребка в сторону быстро приближающегося ко мне мужчины, но ноги не слушались, и я беспомощно бултыхалась на одном месте, явно переоценив свои силы.

В следующий момент сильные руки обхватили меня за талию и притянули к себе. Я не доставала до дна, только кончиками пальцев ног ощущая вязкий ил, Павел же твердо стоял ногами и держал меня на плаву.

– Ты сводишь меня с ума, – выдохнул он, прижимая плотнее к себе. Я обвила его шею руками, прижимаясь под водой своей грудью к его.

Его руки исследовали мое тело, скользили по талии, животу, пояснице, но оказалось, я не чувствую этого от холода. Павел часто дышал, с его мокрых темных волос стекали капельки воды. Он пристально смотрел мне в глаза, а я в его… И в следующий миг он накрыл мои губы своими. Жадно и требовательно он целовал меня в губы, и я с той же страстью отвечала на его порыв. Мокрыми ладонями я скользила по его спине, плечам, пальцами забралась во влажные волосы на затылке.

Поцелуй становился более страстным, ненасытным. Павел приоткрыл рот и его горячий язык встретился с моим. Я обвила его торс ногами, прижавшись максимально плотно к его телу; мужские ладони опустились на мои ягодицы. Я целовала его жадно, неистово, забирая все, что мне сейчас было дозволено. Мужчина отвечал с еще большим желанием, изучал мои губы, вновь возвращался языком к моему… Я забывала дышать, уже не замечая холод и сковывающий тело паралич.

Но вдруг Павел прервал поцелуй и немного отстранился. Я рвано хватала ртом воздух и тряслась, не понимая, от холода или возбуждения.

– Ты вся дрожишь, – прошептал Павел. Я не смогла ничего сказать, мои зубы начали стучать, я ошалело смотрела на мужчину. Он тут же подхватил меня за талию и в два гребка дотянул до пирса.

– Забирайся, –ловко приподнял меня наверх, сажая обратно на деревянный настил. Скованная холодом, я была не в состоянии пошевелиться, тело судорожно тряслось. Я так и сидела на месте, пока сильные руки не помогли мне подняться.

– Как же холодно, – сквозь дрожь проскулила я.

– У тебя губы синие. Зачем же ты полезла в воду? – Павел помогал мне надевать майку, которая никак не хотела натягиваться на мокрое тело.

Сам он оставался в одних плавках и не выглядел таким замерзшим, как я. Протянул мне шорты, и я влезла в узкую джинсовую ткань. Затем Павел быстро оделся сам, также с трудом натягивая на себя одежду, подошел ко мне и крепко обнял, поглаживая по спине. Меня продолжало трясти, и я не была уверена, что все еще от купания… Смешалось все чувства: удовольствие, страх, холод…

– Обратно идти также далеко? – хрипло спросила я, представляя дальний путь назад.

– Нет, минут пять. Мы шли через лес, сейчас пройдем напрямик. Ну как, легче? – мужчина неохотно выпустил меня из своих объятий. Я кивнула, и мы почти бегом направились в сторону дома.

Я не замечала ничего вокруг, торопясь оказаться в теплом месте. Ноги скользили в кедах, натирая пальцы, одежда липла к мокрому белью…Но оно того стоило! Тот потрясающий поцелуй в озере стоил всего!

Вскоре мы добрались до дома, и Павел первым делом отправил меня в ванную комнату.

– Тебе нужно согреться. Так можно простудиться, – он выглядел взволнованным, – скорее прими горячий душ.

Я кивнула, все еще подрагивая, и как только Павел закрыл за собой дверь, быстро скинула одежду. Встала под горячие струи воды, которые обжигали мое тело также сильно, как и ледяная вода озера. Но сейчас я не думала о холоде или простуде. Я все еще ощущала мужские руки у себя на талии, требовательные, но мягкие губы, и то пламя, что разгорелось между нами… С ума сойти, какой у нас может быть секс, когда тело и мозг так ярко реагируют на каждое прикосновение!

Струи воды смывали тщательно наложенный утренний макияж, и постепенно я успокаивалась и согревалась. Вылезла из запотевшей душевой кабины, взяла полотенце, вытерлась и обмоталась им вокруг. Мокрая одежда неопрятной кучей валялась на полу, а ничего другого у меня сейчас не было.

Я приоткрыла дверь, громко позвала Павла и, услышав его голос, попросила:

– Принести, пожалуйста, мою сумку с одеждой из спальни. Мне не во что переодеться.

Отошла от двери, протерла запотевшее зеркало, посмотрела на свое отражение: глаза блестели, на щеках играл огненный румянец, губы покраснели и припухли. У меня был безумный вид, но он мне нравился.

Тут в дверь постучали, и в ванную шагнул мужчина с моей сумкой в руках. Я обернулась, придерживая рукой полотенце. Павел замер, не сводя с меня взгляда, и никто никогда еще не смотрел на меня так! Его глаза горели опасным блеском, он с нескрываемым желанием разглядывал мои плечи, едва прикрытую тканью возбужденную грудь, ноги…

– Извини, – он отвел взгляд в сторону, протянул мне сумку.

– Спасибо, – выдохнула я дрогнувшим голосом. Павел кивнул и быстро вышел за дверь. Если я с трудом справляюсь со своим желанием, то что говорить о мужчине. Его взгляд… У меня до сих пор по телу бегали мурашки, и я была уверена, что не от холода. Интересно, если бы я проявила инициативу и сделала шаг вперед? Или мое полотенце бы случайно упало… Устоял бы он? Его галантность и воспитанность выдержали бы ситуацию?

Я заставила себя остановить свои разгулявшиеся мысли, и еще несколько минут мне потребовалось, чтобы успокоиться. Я раскрыла свою сумку в поисках теплых вещей – ничего, кроме легкого платья, в котором я вчера приехала, пары маек и еще одних шорт. Просить у Павла его рубашку или футболку я сочла просто издевательством, поэтому пришлось надевать платье – как самое теплое и приличное из всего, что у меня было с собой.

Я вышла из ванной, оглянулась и прошла в гостиную, где мы сидели накануне вечером. Павел ждал меня там. Он разжег камин, включил телевизор, на столике рядом стояла кружка с дымящимся чаем.

– Согрелась? – спросил он.

– Вроде, – я сама еще не осознала, что со мной, но без подготовки искупаться в холодном озере явно не пошло на пользу моему организму. Я села на диван, и Павел протянул мне теплый плед, в который я тут же укуталась.

– Я сделал тебе чай с медом, – он указал на чашку, – выпей, а я пока схожу в душ.

– Хорошо, спасибо.

Павел вышел из комнаты, оставив меня одну. Было уже семь вечера, скоро нужно собираться и уезжать. Но меня накрыла такая непреодолимая слабость, что от мысли провести пару часов за рулем становилось дурно. Меня все еще трясло от холода, голова немного гудела. Может, я и правда получила обморожение или какой-то шок?..