Плод Сущности бесплатное чтение

--

Когда мама уходила, она сказала, что Мирэн позор семьи. Что ж, может она была не так уж неправа. Только последнее позорище не сможет поступить к Кхара-Тау.

Все в это утро смазалось. Обычно Мирэн чувствовала, как по утрам мачеха топчет полы, сестра ерзает на кровати, отец собирается на работу, как птицы чирикают под окном, как снег проминается под их маленькими тонкими лапками; чувствовала взмах крыла и дуновение ветра, каждую снежинку, спускающуюся с неба и навечно теряющуюся в старом сугробе. Сегодня не было ничего. Она лежала в постели, накрывшись с головой одеялом, и была полностью погружена в свои переживания.

Она позор семьи.

Арте – древний род ведьм и колдуний, в котором знания передаются от матери к дочери и с каждым поколением все накапливаются и накапливаются – по капельке. Рано или поздно упадет последняя капля, которая изменит для этой семьи все. Этой каплей стала Мирэн. Мирэн поднялась с постели, села, свесив ноги. Уродливые коленки стали первым, что она увидела после часов, проведенных в одеяле.

Когда она расчесывала волосы, вошел дядя. Вошел тихо, снял обувь, как было написано на бумажке у двери, оглядел комнату и остановил взгляд на ней. А она посмотрела на него.

Арнас всем телом вздрогнул, едва заметно, и Мирэн знала, из-за чего. Он боится ее. Она очень похожа на мать – на Эмилию Арте, убившую больше восьмидесяти человек щелчком пальца и бесследно исчезнувшую, и он боится, что она похожа на нее. Особенно сейчас – злая, насупившаяся, с растрепанными рыжими волосами, которые не припомнит, чтобы хотя бы раз стригла. Мирэн отвернулась к зеркалу. Дядя Арнас был не их типажа, будто не родной – лицо не такое заостренное, слишком высокий, волосы черные, а глаза красные. У всех в роду янтарные, а у него…

– Доброе утро, – сухо сказал он.

– Доброе, – ответила она.

– Собирайся, – снова сказал Арнас. Он не отличался словоохотливостью, а, может, был таким только рядом с Мирэн. Виделись нечасто, общались еще реже, и оба больше привыкли к переписке. Перед приездом он ей не написал.

Мирэн указала на край кровати.

– Садись.

Арнас сел.

– Куда?

– Тебя зачислили в Кхара-Тау.

– Каким образом?

– Я попросил ректора. – А кто тебя просил просить? – зашипела Мирэн, показав зубы. Больше беспомощности она не любила, когда все делают за нее. Арнас тяжело вздохнул.

– Никто. Я поручился за тебя.

Мирэн замолчала. Горло запершило от непроизвольного недовольного рычания. Выбора у нее было немного. Да и, если быть честной, учеба в Кхара-Тау – это то, о чем она мечтала с самого детства, и теперь это у нее есть. Только по ее мнению это было немного нечестно. Ей хотелось быть… достойной.

***

До сельской станции было рукой подать по хрустящему снегу, пахнущему хвоей и усеянному сосновыми шишками. Солнце золотило горизонт, Арнас молчал. И хорошо. Говорил он мало, но Мирэн так не любила эти моменты. Нужно было прислушиваться к звенящей черноте, которая слепила и глушила, надвигалась все сильнее, становилась все страшнее и непрогляднее.

На перроне они стояли одни. Ветер подгонял не прилипшие к сугробу снежинки, сдувал их с крыши, гонял по воздуху. Одинокий фонарь устало моргнул и погас; стало тихо. Но не для Мирэн.

Белка прыгает с ветки на ветку: прыг-скок, прыг-скок… Снежное облако падает – вниз, опускается с едва слышным глухим хлопком в сугроб – бух, ветка качается вверх-вниз-вверх-вниз, замирает… Белка летит. Хватается за ветку, снег соскальзывает, белка – вверх, снег – вниз. Вдали гудит приближающийся поезд. Ветка качается.

Сосны далеко, но она все чувствует; все видит будто своими глазами. Она выросла в этих местах, она знает их как свои пять пальцев. Ветка колышется вверх-вниз-вверх-вниз, замирает. Естественный порядок вещей был таким обыденным и правильным; даже необыкновенно, что в мире, сотканном из хаоса, находится место порядку.

– Бихар там тоже будет, – услышала она и подняла глаза на Арнаса. Он смотрел снисходительно: пытался изображать любящего дядю. Получалось плохо. Присматривать за кем-то и жить жизнью близких родственников – не одно и то же.

Мирэн поджала губы и глубже сунула руки в карманы шубы, прячась от холода и взгляда Арнаса. Он видел ее насквозь. Воспоминания о Бихаре были очевидно не самыми приятными.

– Я не удивлена.

– Правда?

Правда. Она не была удивлена. Она знала Бихара с детства, и он, как и она, грезил Кхара-Тау. И она была в нем уверена, знала, что он поступит. И он был в ней уверен. Кто же из них оказался прав, а кто виноват?

– Бихар достоин лучшего из всего, что может предоставить ему магическое сообщество.

– Да? – снова попытался спровоцировать ее Арнас, но Мирэн молчала. Он неловко кашлянул. – Вы, кажется, дружили?

Мирэн неохотно покивала.

– Дружили, – повторила она, будто пробуя слово на вкус. Оно показалось ей незнакомым и неприятным. Болезненным. Ужасным. С запахом крови и горелого мяса. Дружили. Дру-жи-ли. Как будто что-то смутно знакомое отрывают и рвут на кусочки перед глазами. Странное слово. Болезненное. Неправильное. – В детстве.

Мирэн устало выдохнула, выбирая, что сказать, чтобы Арнас не пристал с расспросами снова. Она шмыгнула носом уже сама не зная, то ли от холода, то ли от сдерживаемых слез. Дружили. Дру-жи-ли.

– Детство было давно, – успокоила она себя. Пыталась склеиться, не расстраиваться, выбросить это слово из головы. А может – даже сделать вид, что этого и вовсе не было. Так будет проще пережить потери и ссоры.

– Не давнее, чем погиб его отец?

Мирэн опустила глаза. Дружили. Погиб. Незнакомые слова, неправильные.

– Погиб, – повторила она. Погиб. Гибнут в авариях и несчастных случаях. Гибель случайна и оттого скоро забывается, прощается, примиряется. Но то, что случилось с его отцом, забыть нельзя. – Его убили. Моя мать.

– Боюсь, ты не должна использовать формулировку “моя мать”, когда речь заходит об убийствах. Да и не его одного.

– Остальные – не мои лучшие друзья, – огрызнулась Мирэн. – Я хочу побыть одна.

Она шагнула в сторону, слушая, как снег под ногами пронзительно хрустит. Ветер гоняет снежинки, одинокий фонарь стоит, белка прыгает, снег падает, ветка качается.

Пока летела белка, Мирэн поняла, что они похожи. Обе рыжие, обе делают то, что на роду написано. Поверхностно, зато правда. Белка уцепилась за ветку, но лапки соскользнули по замерзшей ветке, и белка вместе со снегом полетела вниз. Вниз. Мирэн не смогла отвести взгляд. Белка ухнула в глубокий сугроб, и Мирэн подумала, что это же рано или поздно ждет и ее.

Кхара-Тау. Известнейшая в мире академия чернокнижия и теургии, единственное место, которое примет тебя таким, какой ты есть. И перелопатит тебя полностью, выпустив на пике развития. Кхара-Тау стала пристанищем для многих поколений колдунов и ведьм, родным домом для магов-сирот и выпустила из своих стен огромное количество великих чернокнижников. Среди них бывший руководитель королевской охраны Далмат Сартсэги, ныне отбывающий наказание в Баспане, заместитель ректора Кхара-Тау Арнас Соргин, автор Пути Черного Дракона Гарцин Берри-Бидет, а также – разумеется – Эмилия Арте. Теперь и Мирэн попадет в этот список, это неизбежно. Неизбежно, как ход времени, неизбежно, как смерть, неизбежно, как последний вздох крохотной белочки, умершей от ее рук. Неизбежно, как смотреть в глаза Бихару спустя столько лет.

Белка вынырнула из сугроба и стала взбираться по скользкому стволу. Главное, чтобы Мирэн нашла в себе силы так же подняться.

Гудок поезда отвлек ее от чувственного созерцания естественного порядка. Она проследила за рыжим хвостом, прячущимся в ветвях сосны, еще недолго понаблюдала за белкой, которая умывалась теперь, спрятавшись за стволом, и отвела взгляд.

Главное, чтобы она нашла в себе силы подняться. Когда мама уходила, она сказала, что Мирэн позор семьи. Что ж, может она была не так уж неправа. Только последнее позорище не сможет поступить к Кхара-Тау.

Все в это утро смазалось. Обычно Мирэн чувствовала, как по утрам мачеха топчет полы, сестра ерзает на кровати, отец собирается на работу, как птицы чирикают под окном, как снег проминается под их маленькими тонкими лапками; чувствовала взмах крыла и дуновение ветра, каждую снежинку, спускающуюся с неба и навечно теряющуюся в старом сугробе. Сегодня не было ничего. Она лежала в постели, накрывшись с головой одеялом, и была полностью погружена в свои переживания.

Она позор семьи.

Арте – древний род ведьм и колдуний, в котором знания передаются от матери к дочери и с каждым поколением все накапливаются и накапливаются – по капельке. Рано или поздно упадет последняя капля, которая изменит для этой семьи все. Этой каплей стала Мирэн. Мирэн поднялась с постели, села, свесив ноги. Уродливые коленки стали первым, что она увидела после часов, проведенных в одеяле.

Когда она расчесывала волосы, вошел дядя. Вошел тихо, снял обувь, как было написано на бумажке у двери, оглядел комнату и остановил взгляд на ней. А она посмотрела на него.

Арнас всем телом вздрогнул, едва заметно, и Мирэн знала, из-за чего. Он боится ее. Она очень похожа на мать – на Эмилию Арте, убившую больше восьмидесяти человек щелчком пальца и бесследно исчезнувшую, и он боится, что она похожа на нее. Особенно сейчас – злая, насупившаяся, с растрепанными рыжими волосами, которые не припомнит, чтобы хотя бы раз стригла. Мирэн отвернулась к зеркалу. Дядя Арнас был не их типажа, будто не родной – лицо не такое заостренное, слишком высокий, волосы черные, а глаза красные. У всех в роду янтарные, а у него…

– Доброе утро, – сухо сказал он.

– Доброе, – ответила она.

– Собирайся, – снова сказал Арнас. Он не отличался словоохотливостью, а, может, был таким только рядом с Мирэн. Виделись нечасто, общались еще реже, и оба больше привыкли к переписке. Перед приездом он ей не написал.

Мирэн указала на край кровати.

– Садись.

Арнас сел.

– Куда?

– Тебя зачислили в Кхара-Тау.

– Каким образом?

– Я попросил ректора.

– А кто тебя просил просить? – зашипела Мирэн, показав зубы. Больше беспомощности она не любила, когда все делают за нее. Арнас тяжело вздохнул.

– Никто. Я поручился за тебя.

Мирэн замолчала. Горло запершило от непроизвольного недовольного рычания. Выбора у нее было немного. Да и, если быть честной, учеба в Кхара-Тау – это то, о чем она мечтала с самого детства, и теперь это у нее есть. Только по ее мнению это было немного нечестно. Ей хотелось быть… достойной.

До сельской станции было рукой подать по хрустящему снегу, пахнущему хвоей и усеянному сосновыми шишками. Солнце золотило горизонт, Арнас молчал. И хорошо. Говорил он мало, но Мирэн так не любила эти моменты. Нужно было прислушиваться к звенящей черноте, которая слепила и глушила, надвигалась все сильнее, становилась все страшнее и непрогляднее.

На перроне они стояли одни. Ветер подгонял не прилипшие к сугробу снежинки, сдувал их с крыши, гонял по воздуху. Одинокий фонарь устало моргнул и погас; стало тихо. Но не для Мирэн.

Белка прыгает с ветки на ветку: прыг-скок, прыг-скок… Снежное облако падает – вниз, опускается с едва слышным глухим хлопком в сугроб – бух, ветка качается вверх-вниз-вверх-вниз, замирает… Белка летит. Хватается за ветку, снег соскальзывает, белка – вверх, снег – вниз. Вдали гудит приближающийся поезд. Ветка качается.

Сосны далеко, но она все чувствует; все видит будто своими глазами. Она выросла в этих местах, она знает их как свои пять пальцев. Ветка колышется вверх-вниз-вверх-вниз, замирает. Естественный порядок вещей был таким обыденным и правильным; даже необыкновенно, что в мире, сотканном из хаоса, находится место порядку.

– Бихар там тоже будет, – услышала она и подняла глаза на Арнаса. Он смотрел снисходительно: пытался изображать любящего дядю. Получалось плохо. Присматривать за кем-то и жить жизнью близких родственников – не одно и то же.

Мирэн поджала губы и глубже сунула руки в карманы шубы, прячась от холода и взгляда Арнаса. Он видел ее насквозь. Воспоминания о Бихаре были очевидно не самыми приятными.

– Я не удивлена.

– Правда?

Правда. Она не была удивлена. Она знала Бихара с детства, и он, как и она, грезил Кхара-Тау. И она была в нем уверена, знала, что он поступит. И он был в ней уверен. Кто же из них оказался прав, а кто виноват?

– Бихар достоин лучшего из всего, что может предоставить ему магическое сообщество.

– Да? – снова попытался спровоцировать ее Арнас, но Мирэн молчала. Он неловко кашлянул. – Вы, кажется, дружили?

Мирэн неохотно покивала.

– Дружили, – повторила она, будто пробуя слово на вкус. Оно показалось ей незнакомым и неприятным. Болезненным. Ужасным. С запахом крови и горелого мяса. Дружили. Дру-жи-ли. Как будто что-то смутно знакомое отрывают и рвут на кусочки перед глазами. Странное слово. Болезненное. Неправильное. – В детстве.

Мирэн устало выдохнула, выбирая, что сказать, чтобы Арнас не пристал с расспросами снова. Она шмыгнула носом уже сама не зная, то ли от холода, то ли от сдерживаемых слез. Дружили. Дру-жи-ли.

– Детство было давно, – успокоила она себя. Пыталась склеиться, не расстраиваться, выбросить это слово из головы. А может – даже сделать вид, что этого и вовсе не было. Так будет проще пережить потери и ссоры.

– Не давнее, чем погиб его отец?

Мирэн опустила глаза. Дружили. Погиб. Незнакомые слова, неправильные.

– Погиб, – повторила она. Погиб. Гибнут в авариях и несчастных случаях. Гибель случайна и оттого скоро забывается, прощается, примиряется. Но то, что случилось с его отцом, забыть нельзя. – Его убили. Моя мать.

– Боюсь, ты не должна использовать формулировку “моя мать”, когда речь заходит об убийствах. Да и не его одного.

– Остальные – не мои лучшие друзья, – огрызнулась Мирэн. – Я хочу побыть одна.

Она шагнула в сторону, слушая, как снег под ногами пронзительно хрустит. Ветер гоняет снежинки, одинокий фонарь стоит, белка прыгает, снег падает, ветка качается.

Пока летела белка, Мирэн поняла, что они похожи. Обе рыжие, обе делают то, что на роду написано. Поверхностно, зато правда. Белка уцепилась за ветку, но лапки соскользнули по замерзшей ветке, и белка вместе со снегом полетела вниз. Вниз. Мирэн не смогла отвести взгляд. Белка ухнула в глубокий сугроб, и Мирэн подумала, что это же рано или поздно ждет и ее.

Кхара-Тау. Известнейшая в мире академия чернокнижия и теургии, единственное место, которое примет тебя таким, какой ты есть. И перелопатит тебя полностью, выпустив на пике развития. Кхара-Тау стала пристанищем для многих поколений колдунов и ведьм, родным домом для магов-сирот и выпустила из своих стен огромное количество великих чернокнижников. Среди них бывший руководитель королевской охраны Далмат Сартсэги, ныне отбывающий наказание в Баспане, заместитель ректора Кхара-Тау Арнас Соргин, автор Пути Черного Дракона Гарцин Берри-Бидет, а также – разумеется – Эмилия Арте. Теперь и Мирэн попадет в этот список, это неизбежно. Неизбежно, как ход времени, неизбежно, как смерть, неизбежно, как последний вздох крохотной белочки, умершей от ее рук. Неизбежно, как смотреть в глаза Бихару спустя столько лет.

Белка вынырнула из сугроба и стала взбираться по скользкому стволу. Главное, чтобы Мирэн нашла в себе силы так же подняться.

Гудок поезда отвлек ее от чувственного созерцания естественного порядка. Она проследила за рыжим хвостом, прячущимся в ветвях сосны, еще недолго понаблюдала за белкой, которая умывалась теперь, спрятавшись за стволом, и отвела взгляд.

Главное, чтобы она нашла в себе силы подняться.

00 Дура

Индаррцы всегда представлялись ей большими, страшными, с огромными клыками и рогами, способными проткнуть ее как шампур. Папа говорил, они демоны, вылезшие прямиком из преисподней. Проклятые сектанты, жаждущие крови эльдийцев. Он говорил, их ярость пылает запретным огнем, армии стелятся за горизонт, а рога их так огромны, что закрывают небо; и когда на город движутся индаррцы, не видно ничего, кроме кровавого марева, знаменующего лишь конец светлой эпохи Эльда.

И сегодня она встретится с ними лицом к лицу. Нахия Чориэта Сагасти складывала вещи в чемодан, тщательно и осторожно прижимала их, чтобы влезло больше, и что-то неустанно бубнила себе под нос. Она знала, чем обернется ее поступление в Кхара-Тау, но не могла себе отказать в желании поступить в лучшую академию мира, которая выпускает на самом деле сильных магов. Кхара-Тау в горах Ипарольдина, а это значит, что там полным-полно индаррцев. Индаррцев, этих жестоких демонов, которые стремятся пожрать все, что видят, а ко всему прочему еще и ненавидят эльдийцев, что ставит Нахию в дважды ужасное положение.

Но она поступила. Она смогла. Она, конечно, оказалась в конце списка, но это не важно. Важно, что она прошла. И она едет в Ипарольдин, к этим ужасным жадным до крови эльдицев созданиям, которые разорвут ее на части, стоит ей только ступить на их территорию.

– Ты не переживаешь, милая? – папа, как всегда, появился с коротким стуком и тут же заглянул.

– Нет, – легко соврала Нахия, подавляя дрожь в голосе и руках. Ему совсем незачем знать, что она трясется как осиновый лист в страхе перед встречей даже с одним индаррцем.

Папа прошел по комнате, измеряя ее шагами. Тринадцать в одну сторону, семь между кроватью и столом – Нахия уже все почитала. Отмерив тринадцать шагов, папа развернулся и пошел тринадцать шагов в другую сторону.

– Не переживай, – фальшиво подбодрила его Нахия, и ей показалось, голос сорвался. Ей показалось, он догадается, что она волнуется. – Все нормально будет.

– Нахия, девочка моя, там же опасно.

– Я знаю, пап, – тут же сдалась она и скуксилась.

– Ну так зачем тогда ты туда едешь? – спросил папа, развел руками и ответил сам: – Нахия, Кхара-Тау выпускает потенциальных убийц и солдат без чувства жалости.

– Но я же не стану убийцей, – пролепетала Нахия, взяв его за руку. – Ты же мне веришь?

У него задрожала губа. Так его и подмывало сказать – все они так говорят, а потом убивают людей десятками и сотнями, даже глазом не моргнув, – но это означало признать, что его дочь тоже может стать убийцей. В методах воздействия Кхара-Тау сомневаться не приходилось, они могли из кого угодно вылепить кого им будет удобно – в основном это убийцы. Жестокие. Безжалостные. Бьющие без промаха. Желательно по толпе, а не по единицам. В тот год, когда родилась Нахия, Далмат Сартсэги был таким. Очередным, не первым и не последним. Больше двухсот человек погибло от его руки в одно лишь мгновение. Еще сотни скончались после. Сартсэги был перспективным служащим, был главой охраны самого императора. Сказать это – значило поставить свою дочь, свою плоть и кровь в один ряд с такими отбросами, как он. Сказать это значило назвать свою дочь невероятно сильной и перспективной террористкой. А промолчать – значило согласиться сделать из нее террористку.

– Конечно, я тебе верю, – скрепя сердце, процедил папа, и Нахия улыбнулась.

Если она станет убийцей из-за его слабости и желания вечно ей потакать, он никогда себе этого не простит. Сейчас был тот момент, когда стоило отказать. Но как загорались ее глаза, когда она говорила о Кхара-Тау. Единственная, вероятно, эльдийка, питающая нездоровую слабость к истории и личностям другого государства. Ее восхищению ректором Акрамом У. Цунигаэги не было предела. Это восхищение ее погубит – он это точно знал.

– Но я все равно не хочу, чтобы ты ехала, – выдавил он из себя наконец. Нахия застыла в нерешительности над почти уже полным чемоданом и сощурилась.

– Мы же договаривались, – заныла она, и он обессилел. Она всегда получала, что хотела. И в этот раз она как будто хочет стать убийцей.

– Сама подумай, а если с тобой что-то случится? Вдруг ты… – он замялся, выбирая что-нибудь безобидное. – Заболеешь?

– Там есть медпункт.

– А вдруг ты серьезно заболеешь?

– Там есть медпункт, – уже более твердо повторила Нахия. Неожиданно твердо. Тут же скуксилась и снова стала вести себя на двенадцать, а не на шестнадцать. Она надула губки и сцепила пальцы. – Все будет хорошо. Правда-правда.

Папа выдохнул, обнял вечно ребячущуюся дочь и погладил по голове, прекрасно понимая, что внутри она ликует, что ее отпускают. Да и не мог он запретить ей ехать, когда все уже обговорено сотню раз, куплены билеты и почти собран чемодан. Даже если в конце она станет ужасным человеком. Даже если в конце она станет террористкой. Даже если в конце она убьет их. Он будет любить ее такой, какая она есть, даже если она выгрызет ему глотку.

Народу на вокзале было достаточно. Нахия не ожидала, что столько эльдийцев едут учиться в Кхара-Тау, в Ипарольдин, которым их запугивают чуть ли не с самого рождения. И только сейчас Нахия подумала – а может, вполне справедливо запугивают? Ее отец намного старше и умнее, к тому же работает в правительстве, он наверняка знает, о чем говорит. Наверняка он имел дело с индаррцами и даже видел их, вероятнее всего, не раз. Нахия прижалась к его боку, уже жалея о своем решении, но обратного пути не было.

Осенний дождь хлестал в окна вокзала. Еще восемь семей провожали детей, и Нахия боялась представить, что с ними со всеми сделают, если слухи окажутся правдой. Она еще крепче прижалась к отцу, и он погладил ее по голове. Тяжело, должно быть, отпускать единственную дочь на родину жестоких демонов, которые встречают эльдийцев как подношения для кровавых ритуалов. А что, если они и есть подношения?

– Я боюсь, – тихо буркнула Нахия.

– Я уверен, ты справишься, – утешил ее отец. – Раз уж решила, нужно довести начатое до конца.

– Но ты говорил, что нужно уметь вовремя остановиться.

– Хочешь, уйдем?

Нахия задумалась. Серьезно задумалась. Если она действительно боится, неплохим решением было бы никуда не ехать, однако… Если она не взглянет на индаррцев хотя бы одним глазком, она никогда не узнает, правдивы ли слухи. Если она не взглянет на них, она никогда не сможет перестать их бояться. А учиться в Кхара-Тау было ее мечтой детства. Как же она будет учиться в Ипарольдине, если боится встретиться с индаррцами лицом к лицу?

– Нет, – сказала Нахия, и отец тяжело вздохнул. Наверное, был недоволен, и сам бы с радостью ушел. – Я просто переживаю.

Когда она садилась в автобус, у нее тряслись руки и подкашивались ноги. Она едва сдерживалась, чтобы не закричать от страха, хотя до ближайшего индаррца еще ехать и ехать. Она живо представила, как они будут ехать в небольшом душном автобусе с индаррцами, и ей стало плохо. Она быстро сверилась с билетом и села на указанное в нем место. Нахия приоткрыла окошко и стала обмахиваться от обступившей ее внезапно со всех сторон жары. Немногочисленные будущие студенты заходили в тесный автобус, от чего Нахии становилось еще душнее и волнительнее.

Автобус закрыл двери и уехал, а рядом с Нахией так и осталось свободное место.

Чем ближе они подъезжали к границе, тем сильнее у Нахии тряслись руки. Когда они въехали в Ипарольдин, она чуть не расплакалась, потому что знала, что рядом с ней будет сидеть индаррец. Знала и очень боялась, потому что еще никто не смог разуверить ее в том, что они жаждут ее крови. Никто и не пытался.

Когда автобус остановился в городе, Нахия напряглась. Дверь автобуса тихо скользнула в сторону и из темноты улицы шагнули несколько индаррцев. Нахия спряталась за креслом впереди, боясь на них взглянуть. Любопытство взяло верх над страхом, и она подняла глаза. На сидение рядом с ней тяжело опустился рюкзак; она вздрогнула и перевела взгляд.

– Здесь свободно?

Перед ней стоял парень с рыжими волосами, смотрел на нее свысока, склонив голову и приподняв брови.

– Да, – тихо пискнула Нахия.

– Спасибо, – громче сказал он, отчего она испуганно вздрогнула и, чтобы скрыть волнение, заерзала в кресле, подвигаясь ближе к окну, чтобы одновременно и быть подальше о него и рассмотреть его получше. Он сел, переставив рюкзак на пол, и вперил взгляд серых глаз в спинку сидения перед ним. Весь ссутулился, расслабился, стал меньше.

И он был совсем не похож на то, как ей описывали индаррцев. Не может быть, чтобы в Ипарольдине рядом с ней сел какой-то эльдиец. Она присмотрелась внимательнее, но ни рогов, ни ярости во взгляде, ни желания разорвать ее на куски и съесть она не заметила. Так, быть может, ей повезло, и это все же эльдиец? Удивление и страх никак не оставляли ее, потому что загадочный спутник молчал, а угадывать по нему что-то было тяжело.

– Извини, – буркнула Нахия, тронув его за плечо. – А ты..?

Парень поднял на нее глаза.

– М? – он оглядел ее с ног до головы и, заметив, что она его тронула, протянул к ней руку. – Игон. Ты?

– Меня зовут Нахия, – неловко представилась она и пожала предложенную руку. – Скажи, а ты… Индаррец, да?

– Да. А что такое?

– Ничего, – Нахия виновато опустила глаза и залепетала. – Просто я из Эльда, и мне всю жизнь говорили, что вы страшные кракозябры с рогами и огромными зубами, и что вы убиваете все, что видите.

Игон помолчал, поиграл бровями, скривил рот и выдал:

– Ну да. Я просто еще не вырос.

Нахия вжалась в стекло; она старалась сделать это незаметно, но от цепкого глаза Игона не ушло ее короткое движение, и он посмеялся, его явно развеселило это действо.

– Шутка, – он лучезарно улыбнулся, и в полутемном автобусе стало будто бы чуть светлее.

– Ну вот, – игриво обиделась Нахия. – Теперь я чувствую себя дурой.

Игон рассмеялся и легонько толкнул ее в плечо, неуверенный, что вообще может касаться ее. Нахия считала – может. Они еще немного помолчали, и Нахия снова повернулась к Игону.

– А ты первогодка?

Игон кивнул.

– Ты тоже? – удивленно спросил он. В темноте автобуса было почти не видно его лица, но по голосу она смогла определить, что он улыбается. Нахия покивала, и Игон заулыбался еще шире. – Прикольно. Мы, наверное, можем попасть в одну группу.

– Ты знаешь что-нибудь про учебу?

– Ты не читала никакие документы?

– Ну, там… – Нахия замялась и сцепила пальцы. – Расписание, может. Или список предметов.

– Не, этого я не знаю. Скорее всего какая-то магическая теория и магическая практика. А сейчас я бы немного вздремнул.

– Нам еще долго ехать? – тут же спросила Нахия.

– Не очень, – Игон зазевался и тряхнул головой. – Часа два, наверное.

Через два часа автобус накренился и стал резко подниматься в гору. Игон вздрогнул и проснулся, вцепившись глазами в стекло за плечом Нахии. Возбужденные студенты льнули к окнам, высматривая ночную темень. Автобус вильнул чуть вправо, и слева ненадолго открылся вид на мириады звезд и две луны – Кун и Тун – вечные спутники ночного неба. Вид быстро скрылся за горой, и студенты стали с придыханием ждать, когда автобус сделает по крутой извилистой дорожке круг, и они снова смогут наблюдать, как звезды освещают ночное небо. Нахия и Игон прилипли к окну, глядя в непроглядную темень и пытаясь высмотреть горные склоны и торчащие камни, освещенные хотя бы бледным светом из окон. Автобус снова чуть вильнул, и студенты снова смогли разглядеть чистое небо, усыпанное звездными брызгами. Нахия и Игон наконец разглядели каменистый рельеф горы и остались довольны. Следующие просветления оказались уже не так интересны, и тихие восхищенные вздохи скоро смолкли.

Они въехали в городок, скудно освещенный дорожными фонарями и окнами тех, кто еще не спит. Вдали возвышалась гора Онай, а между скалами едва-едва было видно черный замок, царапающий своими шипами темное небо. Окошки призывно светились, а на самой высокой башне мигал красный фонарь. Автобус остановился, и Нахия прижалась к плечу Игона, выглядывая вперед и стараясь разглядеть небо за лобовым стеклом.

– Где мы? – тихо спросила она.

– Ждем фуникулер, наверное, – ответил Игон, тоже выглядывая вперед.

– Можно пойти с тобой? Я просто боюсь потеряться.

Игон поймал ее взгляд и ядовито усмехнулся. Она успела пожалеть, что попросила его, потому что он начнет издеваться над ней, а потом все будут смеяться. Говорил папа, не надо связываться с индаррцами. Но попросить ей было некого.

– Хорошо, я тебя провожу.

Двери автобуса открылись, и Нахия еще сильнее прижалась к плечу. Игон тронул ее ладонь, сжал и потянул за собой на улицу, пробиваясь вперед всех студентов. Он вытянул Нахию на улицу и поднял воротник, прячась от промозглого ветра. Нахия тоже натянула воротник и вся сжалась в легкой курточке.

– Ночью тут всегда холодно, – сказал Игон и снова потащил ее за собой.

– Ты часто тут бываешь?

– Был пару раз. Один раз на экскурсии, а второй раз сам ездил.

Игон придержал ее, приобнял, удерживая рядом с собой, и помог забраться в опасно раскачивающийся фуникулер. Он усадил ее в уголке и встал рядом. Небо вдалеке порозовело, солнце восходило легко и быстро, не путаясь в кронах деревьев и не прячась за горами, – перед взглядом открывались мелкие горы, они совсем не могли скрыть за собой восходящего гиганта, особенно если смотреть с такой высоты. А Кхалем был высокой горой; на его вершине шапкой покоился городок, строениями тоже похожий на горы. Онай была еще выше – туда уже так просто не забраться. Фуникулер дернулся, противно заскрежетал и поплыл, чуть ухая вниз, пугая тех, кто едет впервые. Игон тронул Нахию за плечо и кивнул на восходящее солнце. Она уперлась локтями в стекло, продолжая придерживать воротник на уровне носа, и благоговейно выдохнула. Стекло запотело от теплого дыхания, и Нахия вытерла его рукавом.

Небо медленно розовело, пряча россыпи звезд и луны, осторожно освещая стены и башни академии Кхара-Тау. Она умело маскировалась под гору, и только моргающий красный фонарь на башне помогал ее опознать, но и он вскоре погас. Фуникулер медленно тащил их вверх, позвякивая и потряхиваясь, солнце наполовину выплыло из-за горизонта, и, наконец, можно было сказать, что наступило утро. И только сейчас Нахия поняла, что со своими волнениями она совсем забыла о сне. Тут же она зевнула, сладко потянулась, и ее поклонило в сон. Разберет вещи, и тогда чуть-чуть вздремнет.

Еще через некоторое время, когда Нахия уже устала ехать, а солнце полностью поднялось над Жаналыкхтаром, фуникулер въехал в лесок с высокими темными хвойными деревьями, вошел в поворот и вскоре остановился. Игон взял Нахию под руку, помог выйти из фуникулера, снова прижал к себе и потянул вслед за толпой. Шли в горку. Внизу шумела сильная река, деревья лениво пропускали свет, где-то кричали птицы. Пахло влажной землей и хвоей. И лавандой – от Игона. От Нахии не пахло ничем, только чистотой и готовностью впитывать запахи волшебства и леса.

Шли недолго. Нахия увидела приближающиеся стены Кхара-Тау, черные как скалы и исцарапанные как птичий насест, и идти сразу же стало легче и быстрее. Она хотела скорее оказаться в постели. Игон удержал ее возле себя.

– Не беги, выдохнешься быстро, – сказал он.

– А у тебя есть друзья, которые тоже поступили?

Игон задумался.

– Не знаю. Я не спрашивал.

– Ясно, – буркнула Нахия и продолжила усердно топать в гору.

Поднялись быстро: уклон был слабый, идти мало. Их запустили в просторный холл, сверкающий золотыми узорами на колоннах, отполированными лестницами и высокими дверьми. Распорядительница быстро распределила их по общежитиям и отправила их со старостами. Игон и Нахия попали в одно общежитие. Нахия не знала, радоваться или нет, а Игон точно знал: они будут учиться в одной группе. Он присмотрелся к лицам идущих с ними студентов, но никого не узнал, и даже слегка расстроился.

Староста оказался мрачным типом. Здоровый, крепкий, весь в черном, как смерть, лицо злое, голос строгий, а взглядом как будто плетью хлещет. Не хотелось ему под горячую руку попасть, но что-то Нахии подсказывало, что у него всегда рука горячая. Она даже была почти уверена, что он нарушает закон касательно огненной магии.

Староста не представился, распределил их по комнатам и скрылся. Игон получил комнату в левом крыле, Нахия в правом. Слева жили мальчики, справа девочки. Игон предложил встретиться перед завтраком, и Нахия согласилась. К завтраку должны были приехать еще студенты.

Нахия окинула комнату взглядом. Две кровати, два стола и два шкафа: все просто. Оба ключа висели под зеркалом. Комната производила впечатление слишком уж пустой; скорее опустевшей, будто здесь кто-то жил, но перед приездом Нахии он торопливо собрал вещи и уехал. Так, вероятно, и было. Ну ничего, решила она, скоро эта комната снова зацветет. Осталось только дождаться соседку. Раскладывая вещи, чтобы не уснуть, Нахия представляла, кто с ней может жить. Пожалуй, будет даже не так страшно, если это окажется индаррка. С одним индаррцем она уже познакомилась, и он оказался хорошим парнем; неудивительно, если ее соседка тоже окажется хорошенькой.

Она услышала, как в общежитии хлопают двери, и поняла: скоро она ее увидит. Еще чуть-чуть. Близился завтрак, и времени на знакомство почти не оставалось. И вот, дверь открылась, и вошла она. Высокая – точно индаррка, эльдийки не бывают такие высокие, – с огненно-рыжими волосами, злыми янтарными глазами и бледным лицом. Она еще сильнее нахмурилась, увидев Нахию, стянула куртку и повесила на крючок. Нахия бесстрашно встала, хотя после подумала, что побояться, вероятно, стоило, шагнула к новой соседке и протянула руку.

– Меня зовут Нахия.

01 Маг

Когда она увидела в комнате эльдийку, надо было знать, как она разозлилась. Мирэн еще с порога почувствовала, кто здесь. Маленькая белобрысая крыска с жиденькими серыми глазками, не похожая на индаррку ровно так же, как мышь не похожа на гиену; ее маленькие тонкие губы искривились в улыбке, нос приподнялся, глаза заблестели, она вскочила с постели, будто хотела броситься на нее. Она остановилась в полутора шагах и протянула руку, как будто они друзья или что-то типа того.

– Меня зовут Нахия, – сказала она. Мирэн недовольно скользнула по ней взглядом сверху вниз и обратно. Сморщила нос и отступила, стремясь сохранять дистанцию.

– Ты эльдийка? – скорее для порядка, чем для информации спросила Мирэн и скрестила руки на груди.

– Да, – смущенно ответила она. Намного смущеннее, чем поднималась и протягивала руку. Видимо, поняла, что с ней так шутить не стоит.

– Эльдийцам руки не пожимаю, – фыркнула Мирэн, и Нахия удивленно отступила от нее. Внутри Мирэн ликовала, что ей посчастливилось сорвать злобу на первой попавшейся эльдийке. Еще сильнее она ликовала от того, что почувствовала ее страх – липкий и тягучий, как будто сама в него влипла и медленно тонет. – У эльдийцев кровь грязная. Так что нет, спасибо.

Мирэн отвела от нее взгляд, изо всех сил демонстрируя равнодушие. Она прошла к кровати и положила рюкзак. Она чувствовала ее злой взгляд, чувствовала, как она сжимает и разжимает кулаки, чувствовала ее бессилие.

– А индаррцы – безмозглые сектанты, жаждущие крови, – выпалила Нахия и тут же вздрогнула от страха, прикрыв рот. Мирэн замерла, обдумывая, что сказать, чем еще сильнее напугала Нахию. Та хотела начать извиняться, но пути назад уже не было. Мирэн медленно обернулась к Нахии и взглянула на нее исподлобья. Взгляд, от которого вздрагивал даже Арнас.

– Мы хотя бы не идем войной против своих и не стремимся к геноциду.

Нахия возмущенно втянула воздух, ее серые глазенки налились кровью и расширились, отчего Мирэн чуть в голос не захохотала. Она чувствовала, как кипит у нее мозг, как она прокручивает в голове другие оскорбления, которые когда-то слышала от других эльдийцев, например от отца и матери, и Нахия стала наконец такой злой, что готова была все высказать, как дверь открылась. Нахия моментально приняла свое обычное крысиное выражение, и они с Мирэн одновременно обернулись к вошедшему. Мирэн даже не почувствовала его, так была сосредоточена на крысе, что даже не заметила. Он показался ей знакомым; в гуле ощущений приходилось выбирать, на что обращать внимание, и это пока было для нее непривычным.

– Нахия, ты идешь? – Игон заглянул в комнату и замер, остановив взгляд на Мирэн. Она узнала его. И почувствовала, что он узнал ее тоже. Он несколько замялся, наклонил голову и шагнул внутрь, прикрыв дверь. – Эм… Привет?

– Привет, да, – недовольно отозвалась Мирэн. Она все еще злилась на Арнаса и, кажется, была готова сорвать злобу на ком угодно, даже на Игоне, бывшем в полтора раза крупнее нее. – Давно не виделись.

Нахия перевела между ними взгляд. Игон заметил ее зарождающееся волнение.

– Мы росли вместе, – коротко пояснил он. – Вы уже познакомились? Пойдемте завтракать.

Игона не интересовало, успели ли они познакомиться, его интересовало, чтобы Мирэн не испепелила Нахию на почве ненависти к эльдийцам. Она могла. Он подхватил их обеих под руки и потянул из общежития в общую столовую.

– Бихар тоже здесь? – спросил Игон.

– Вроде бы, – бросила Мирэн. – Арнас сказал, он поступил, но я его еще не видела.

За длинным столом он сел между ними, тщательно контролируя, чтобы рядом с Мирэн не присела никакая эльдийка. К счастью, не только эльдийки, а вообще все студенты обходили их стороной и старались сесть подальше: никому не хотелось разделять трапезу с дочерью убийцы. А все, разумеется, знали, что она окажется с ними в одном месте; они же все видели списки на зачисление, и все знают, как она выглядит. И уж тем более все знают женщину с фамилией Арте, была бы комедия, если бы на свете была такая еще хотя бы одна. С такими же огненными волосами и злым взглядом янтарных глаз. Никогда в жизни, а навлечь на себя ведьминский гнев мало кому хотелось. Так что троица сидела на углу стола, пока остальные студенты кучковались в противоположном конце. Мирэн не сказать, что это радовало, но порой она бросала презрительные пугающие взгляды на студентов, и они послушно вжимались еще. Так что, видимо, это тешило определенную часть ее эго. Нахия не особо понимала, почему от них все шарахаются, а когда она попыталась поднять эту тему, Игон шикнул на нее, и Нахия быстро поняла, что сейчас не время.

На завтрак каша и омлет. Мирэн недовольно мотнула головой, когда маленький уродливый эсклабец, ковыляющий на трех кривых ногах, две из которых были основные, а третья не то запасная, не то попросту лишняя, поставил перед ней две тарелки. Нахия коротко поблагодарила другого эсклабца, но он то ли не услышал, то ли проигнорировал и слишком проворно для переломанного полуразумного карликового существа помчался на кухню. Мирэн подтолкнула кашу и омлет к Игону, взяла у эсклабца чай и подперла голову ладонью.

– Не знаешь, как зовут старосту? – спросила ее Нахия. Сама она заговорить с ним боялась, но вдруг, увидев Мирэн, он решил представиться.

– Понятия не имею. Зачем тебе?

Мирэн пыталась держать себя дружелюбно, хотя внутри и разгоралось желание убивать эльдийцев. Нахия коротко пожала плечами.

– Просто. Вдруг ты знаешь.

Она, помолчав, добавила:

– Страшный он какой-то.

– Страшный? – Мирэн наклонилась к ней через Игона. – Он тебя силой мысли на две части разорвет…

– Я предлагаю прогуляться по кампусу, – вставил Игон. Мирэн бросила на него злой взгляд, но он не обратил внимания. Постарался не обратить внимания, потому что от Мирэн не спряталось его мгновенное волнение, быстро и умело скрытое.

Он взял девушек под руки и потянул в учебное крыло. Успел ли ему кто-то провести экскурсию неизвестно, но расположение всех кабинетов он знал точно: зелья, флористика, шаманизм… Ничего общего с телекинезом; ничего общего с сотворением пены из воздуха; ничего общего с магией. Хотя основное направление обучения в Кхара-Тау это теургия и чернокнижие, Игон смог найти упоминания метаморфизма, стихийной магии и алхимии. Они прогулялись по окрестностям: в лес и на склоны не уходили, обошли мощеные тропинки, дошли до остановки фуникулеров, многозначительно посмотрели вдаль, где канаты терялись из виду в тумане, и побрели обратно. Игон поначалу болтал без умолку, а как вышли на улицу, несколько сконфуженно умолк и почти все время молчал. Говорил: “да”, “нет” и “туман красивый”. Мирэн чувствовала его волнение, почти видела, как маленькие винтики в его голове крутятся, молоточки стучат…

– Чем Бихар занимается? – спросил он.

– Не знаю, – коротко ответила Мирэн и пнула камушек, отворачиваясь и пряча глаза. Не лучшую он тему выбрал. Самое неприятное, что он и сам это понимал. – Он лет семь назад уехал в Эдертас.

– Эдертас – это далеко? – встряла Нахия.

Мирэн вздохнула и подняла глаза к серому туману, скрывающему небо. Скоро он рассеется.

– Эдертас это в другую сторону от меня, – ответила она. – В Одолу наверх туда, там… Снег, там очень холодно. А Эдертас отсюда левее.

– Восточнее, – поправил ее Игон.

– Левее, – стояла на своем Мирэн.

– Ты с севера, получается? – спросила Нахия. – Если там холодно и снег.

Мирэн кивнула и шмыгнула носом.

– Да. Гора Галура, ты вряд ли знаешь, где это. Это самая северная точка континента, у нас зима почти не заканчивается.

Нахия помолчала, обдумывая и, быть может, вспоминая карту Ипарольдина, которую пару раз в жизни видела.

В комнате Мирэн стала неторопливо раскладывать вещи; Нахия наблюдала за ней и в ее движениях – диких, странных, немного резких, – пыталась разглядеть частицы личности. Но личность у нее, видимо, была такая же, как и они, – дикая и резкая. Нахия даже не знала, смогут ли они подружиться; даже не знала, хотелось ли ей. Посылая документы в Кхара-Тау, она думала, что сможет, пусть нелегко, но подружиться с несколькими индаррками, они будут вместе учиться и гулять… Но стоило ей только увидеть взгляд Мирэн, она поняла: была неправа. Кажется, единственный, с кем ей удастся водить дружбу – это Игон. А как он ее приобнимал и тащил за собой, чтобы она не потерялась… Жизнь еще не научила ее, что в тихих омутах часто всплывают трупы, и она слепо верила, что Игон хороший. Мирэн же трупов не прятала, и Нахия уже сразу знала, что они, вероятно, не подружатся. С другой стороны, где снаружи трупы, там уже прятать нечего.

Нахия не была тонким психологом, и не знала, что эти трупы – от страха и неуверенности. Мирэн настолько боялась не оправдать надежд преподавателей, дяди, других студентов и даже самой себя, что с порога стремилась запугать всех настолько, чтобы даже мысли не было ей слово поперек сказать.

Через два дня студенты уже были так запуганы, что, завидев Мирэн, разбегались в стороны. За исключением одного. Одной. Она была канелле. Она называла себя Ванесса Эрон Кхамис, и, кажется, лезла к Мирэн только чтобы перетянуть внимание на себя. Когда знакомство у них не задалось, вернее, когда Мирэн ее послала, Ванесса Эрон Кхамис избрала другой путь. Когда пришло время обеда, она терпеливо дожидалась в общей комнате. Канелле – красивая девушка со смуглой кожей, крепким тренированным телом, длинными темными волосами, узкими глазами и совершенно отвратительным характером. Нахии она сразу не понравилась, о чем она, конечно, говорить не стала, чтобы Мирэн не отправила ее далеко и надолго вслед за Ванессой.

Ванесса терпеливо сидела в кресле, протянув ноги к фальшивому огню, который только светил, тепла от него не было, так что нельзя было даже сказать, что она греет ноги. Мирэн и Нахия всегда ходили вместе, производя впечатление подружек. Когда они вышли и комнаты, Ванесса услышала это, грозно поднялась и обернулась к ним. Студенты стали незаметно расползаться, чтобы никто вдруг не связал их уход с появлением Мирэн. Ванесса вышла из-за кресла и шагнула к Мирэн.

– Мое имя Ванесса Эрон Кхамис, – объявила она. Мирэн отмахнулась от нее, как от назойливой мухи, всем видом демонстрируя, что ей не интересно. И только Нахия заметила, как у нее дрожат пальцы. Ванесса была больше и сильнее нее, так что если они сцепятся, исход ясен. – Я вызываю тебя на дуэль.

– Нет, спасибо, – деланно безразлично бросила Мирэн, стараясь твердо шагать мимо нее.

– Ты не принимаешь мой вызов?

Ванесса сдвинула брови и шагнула следом за ней.

– Нет.

Ванессу это явно возмутило. Она зашипела, сжала кулаки и нахмурилась.

– Ты не можешь…

– Могу, – огрызнулась Мирэн.

Ванесса схватила ее за воротник, подняла над землей и швырнула в стену. Мирэн тяжело ударилась спиной об угол и упала в кресло. Удар выбил из нее весь воздух, и она надрывно закашляла, прикрывая рот. Украдкой огляделась, проверяя, не видел ли кто, как легко впечатать Мирэн Арте в стену. Ей этой драки не хотелось, и, быть может, можно было ее как-то избежать. Мирэн поднялась на ноги, держась за спину, Ванесса тут же подскочила к ней, ударила по лицу, пнула в живот и отбросила к выходу. Стонущую от боли Мирэн подхватила Нахия. Не удержала, и они обе повалились на пол.

– Сделай что-нибудь, – попросила Нахия, – тебя же все боятся.

– Они все боятся мою мать, а не меня, – Мирэн подставила ладонь под кровоточащий нос. – Ты думаешь, у меня было стоящее образование на фоне ее подвигов?

Ванесса приближалась, а Мирэн только успела скопить в ладошках кровь с соплями. Решив, что терять ей нечего, и на помощь уже никто не придет, она обмочила пальцы в крови, подскочила и брызнула кровью в лицо Ванессы. Та тихо рыкнула и закрыла ладонями глаза. Мирэн тут же этим воспользовалась: ударила по коленям, с грохотом опрокинув грузную канелле на пол, села сверху и стала колотить ее по лицу, надеясь, что успеет ее избить до того, как она изобьет ее. С носа все еще капала кровь с соплями. Кто-то ухватил ее за руки и стал оттаскивать назад. Мирэн забилась, выдергивая ладони и крича, что она еще не закончила, как вдруг встретилась взглядом со старостой. Он с укоризной ее оглядел, посмотрел на Ванессу, распластанную по полу и вымазанную в непойми чьей крови, и поднялся, потянув Мирэн за собой. Он поставил ее на ноги, все еще крепко сжимая ее запястья, и обернулся к Нахии.

– Что произошло?

Нахия открыла рот, протянув руку к Ванессе, не в силах выдавить из себя и слова, и староста понимающе кивнул.

– Ясно. Обе к ректору.

Мирэн шмыгнула носом, наклонилась и плюнула смесью крови, соплей и слюны в лицо Ванессы, а та уже ничего не могла сделать перед лицом старосты. Мирэн мерзенько оскалилась, показывая ей окровавленные зубы.

– И ты тоже, – сказал он Нахии, и она тихо хныкнула.

– Я хочу кушать.

– Терпи, ланджила.

Ванесса согласилась идти сама. Мирэн, как особо буйную, он держал до самого кабинета. Шли долго, Мирэн швыркала носом и морщилась, сглатывая вязкую кровь. Староста открыл дверь кабинета, втолкнул ее внутрь и усадил в кресло. У нее не было времени оглядеть убранство, потому что ее взгляд тут же поймал фигуру ректора в кресле.

Акрам У. Цунигаэги сидел, откинувшись назад, сверлил ее привычно недовольным взглядом, с которым был изображен на всех картинах, и выглядел уже жутко уставшим. Она его не чувствовала. Совсем. На его месте была зияющая дырка, похожая на Арнаса, но она была сродни слепому пятну, а не черной дыре. Пели птицы, шумели сосны, падали шишки, прыгали белки, дышали книги, и только он оставался недвижим и неизменяем. Будто его вовсе нет, и он ни на что не влияет. Будто он мертв и уже никогда не сможет вызвать в ней хотя бы какое-то шевеление. Он перевел взгляд между девушками и отметил для себя немного испуганный взгляд Мирэн. Ректор достал из кармана платок и протянул ей.

– Вытри нос, дитя.

Мирэн дрожащей рукой взяла у него платок и утерлась. Он был абсолютно пустым; как будто это кукла, а не ректор. Из носа снова потекла кровь, и Мирэн ее спешно вытерла. Ректор деловито откинулся в кресле, покачнулся из стороны в сторону и поднял взгляд на старосту.

– Ну? – коротко спросил он. – Что произошло?

– Драка, мэтр.

– Она напала на меня, – заныла Ванесса, достаточно убедительно изображая слезы. Она показала наливающиеся синяки на руках. – Я просто защищалась.

– Тише-тише, – успокоил ее ректор. – Все понесут наказание за несоблюдение порядка, не беспокойся.

– Я защищалась, – пискнула Ванесса и опустила голову на колени.

Все перевели на нее взгляды. Мирэн, желая узнать, как на это отреагировал ректор, подняла на него взгляд и, обнаружив, что он тоже на нее посмотрел, отвела глаза. Следом Цунигаэги посмотрел на Нахию, недовольно сдвинувшую брови, а затем на старосту, который молча ждал распоряжений о наказании.

– Ты не препятствовала их драке? – спросил он, снова посмотрев на Нахию. Та испуганно вздрогнула и едва не начала прятаться за широкой спиной старосты.

– Я ничего понять не успела, – пропищала она, и ректор быстро потерял к ней интерес. Теперь он посмотрел на Мирэн, но она уже не стала отводить взгляда.

– Ты защищала свою подругу? – спросил он, будто пытаясь угадать.

– Мы шли на обед, – ответила Мирэн и прижала платок к носу, ощутив, что из него снова полилась кровь.

– Мгм, – ректор кивнул. – И тут ты решила, что будет отличной идеей перед едой избить иностранку?

Мирэн усмехнулась.

– Ну типа.

Цунигаэги выдвинул ящик стола, отчего Мирэн вздрогнула.

– Отведи их на обед, – сказал он старосте, достал из ящика два ватных диска и протянул Мирэн. – Позже зайдешь ко мне, получишь распоряжения о наказаниях.

– Хорошо, – отозвался он, помог Мирэн подняться и выволок из кабинета.

За день до начала обучения, то есть на следующий же день после происшествия с Ванессой, в общежитие заглянула старший преподаватель и по совместительству руководитель по размещению студентов Анджелу Гевара Ортис. Она была индарркой, как и почти все преподаватели. В сфере обучения было мало предрассудков касательно эльдийцев, однако они сами не рвались работать в Кхара-Тау; к тому же, это означало бы, что им придется переехать в Ипарольдин, а это для многих дело принципа. Она была невысокая, и Мирэн сразу узнала в ней северные черты, какие видела в людях в своей деревеньке: постоянно прищуренные глаза, тусклые черные волосы и белая кожа, которая на солнце сразу же обгорала. Большинство детей, с которыми она росла, были родом не с севера, их родители переезжали туда, потому что там были выше зарплаты.

Ортис собрала их всех в холле и сказала, что обязана провести небольшую экскурсию. Она провела их по учебному корпусу и показала кабинеты, в которых у них будут проходить занятия.

Нахия уже размечталась, как они вместе будут ходить на занятия, готовить домашние работы, как вместе будут ходить на дополнительные. Мирэн не разделяла ее энтузиазма. Она уже ждала, когда учеба скорее начнется, всякие экскурсии и учебные планы ее мало интересовали. Нахия тогда стала приставать к Игону, с которым, надо сказать, у нее отношения были получше, чем с Мирэн. Игон с радостью поддерживал ее разговор и обещал, что будет помогать ей по учебе, читать с ней книжки, учить заклинания и заговоры, практиковать пассы и все в таком духе, пока Мирэн неподалеку недовольно топала. Она все выискивала кого-то взглядом в толпе, но по ее недовольному лицу можно было понять, что этот кто-то не находился. Нахия коротко коснулась ее плеча и поймала ее взгляд.

– Что-то случилось? – спросила она. Кажется, она правда переживала; намного сильнее, чем даже сама Мирэн.

– Дядя сказал, тут будет один мой знакомый.

– Ты Бихара ищешь? – Игон огляделся.

Мирэн не ответила. Она не чувствовала его. Ее либо жестоко обманули, либо он еще не приехал. Верилось в обе версии одинаково. Бихар был чуть ли не единственной причиной, по которой она действительно согласилась поступать сюда по блату. Старшие курсы еще не приехали, за исключением старосты и кого-то сильно издалека, например канелле. Да и те не выходили из комнат, так что Нахия еще не успела к ним пристать и завести подобие дружбы. Так что у Бихара было еще много возможностей, чтобы приехать.

– Ваши старшие товарищи приедут в течение дня, – объявила Ортис. – С вопросами можете обращаться к старосте. Расписание и списки групп на доске объявлений. Приятного отдыха.

Когда она вышла, Мирэн кинулась к доске, чтобы посмотреть списки. Нахия бросилась за ней. Игон встал у них за спинами, не пуская остальных студентов.

– О, смотри, мы в одной группе, – заулыбалась Нахия, тыкая в список второй группы. – О, Игон, смотри, и ты здесь.

Мирэн радости не разделяла. Она скользила взглядом по списку фамилий, выискивая нужную.

– Как у его матери фамилия? – спросил Игон, тоже просматривая списки.

– Пратарте, – ответила Мирэн. – Вообще Прат-Арте, у нее была двойная фамилия.

– Откуда ты знаешь? – спросила Нахия.

– Они служили моей семье, я все о них знаю.

Нахия округлила глаза.

– А, – протянул Игон. – А Бихар же дал клятву, да?

Мирэн усмехнулась и погрустнела.

– Эту клятву, я думаю, можно считать недействительной. Примерно с того момента, как его отец…

Игон сдвинул брови.

– А при чем тут его отец? Его семья твоей не служила триста лет до этого.

– Убила-то его моя мать. Как бы обозначив тем самым, что преданность семьи Пратарте нас больше не интересует. И их тут же как ветром сдуло.

– Ты удивительно в курсе дел своей семьи, учитывая, что твоя мать в бегах примерно с твоего рождения.

– Твоя мать в бегах? – спросила Нахия.

Игон ткнул пальцем в середину списка, и Мирэн обратила туда внимание. “Б. П. Горри” Да, это он. В той же группе, что и они. Можно выдохнуть, ее не обманули. Осталось дождаться начала учебы, и тогда они точно встретятся. Снова.

02 Жрица

В первый же день стояли две магические теории подряд. Три часа лекций. Мирэн проснулась от волнения слишком рано; много вещей наложились друг на друга, не только первый учебный день, но и ожидание встречи с Бихаром, переживания из-за учителей и, конечно же, ожидание наказания за дебош. Все в ее утре смешалось. Она не спеша вымыла голову, промокнула волосы полотенцем, примерила форму с брюками и юбкой и с сожалением поймала себя на мысли, что ни тот, ни другой вариант ей не нравится, решила уже солгать, что она религиозная, чтобы ей выдали длинную юбку, чтобы спрятать тощие уродливые коленки, но вдруг нашла в шкафу пошитые видимо как раз на такой случай широкие брюки, которые очень удачно прятали и отсутствие заднего места, и худые ноги, и уродливые колени. Когда она включила фен, чтобы досушить волосы, проснулась Нахия.

– Ты уже готова? – спросила она, потирая глаза.

– Еще минут сорок до занятий, наверное, – бросила Мирэн, и Нахия едва заметно скривила губы, распознав ее недовольный тон. – Конечно я уже готова. Мне, по-твоему, есть чем заняться?

– Не переживай ты так, – махнула на нее Нахия. – Все нормально будет. Не съедят они тебя, мы же все поступили.

Мирэн это замечание укололо, но она попыталась не подать виду.

– Да, – с ноткой горечи буркнула она. – Мы все поступили.

– Ну вот, – улыбнулась Нахия. – Значит, все будет хорошо. Я вообще в самом конце списка была. У тебя-то баллов точно побольше, чем у меня было.

– Ага, – еще горше буркнула Мирэн. – Побольше.

Она досушила волосы. Нахия успела собраться. Дороги она не помнила. Их провел Игон. Мирэн всю дорогу тряслась в ожидании и предвкушении встречи с Бихаром. Занятие по теории ее, казалось, нисколько не волновало. Игон все пытался ее взбодрить, но тщетно. Бихара она не видела лет семь, и боялась, что не узнает его. И, разумеется, боялась, что он не приехал.

На занятии Игон и Нахия зажали ее с двух сторон; Мирэн все оглядывалась и никак не могла найти его взглядом. Быть может, его вообще не было. Слабовато верилось, что в Кхара-Тау найдется еще хотя бы один Б.П.Горри, но фамилия была далеко не редкая.

– Доброе утро, – объявила преподаватель, которую с дальних рядов было почти не видно. – Мое имя Анжелу Ортис. – Это та, что проводила им экскурсию – вспомнила Мирэн. – Обращаться ко мне строго джау Ортис, и никак иначе. Я буду вести у вас теоретические занятия. Практику будет вести либо Боливар Горибара, либо Хориш Хитакоа. Сегодня мы с вами поговорим о классификации магии. Какие виды вам известны?

Нахия вскинула руку, и взгляд джау Ортис обратился к ней.

– Гидромантия, – ответила Нахия.

– Интересное начало, – помолчав, сказала джау Ортис и отвела взгляд. – Однако магия прежде делится на запрещенную и не запрещенную. А уже после, как справедливо заметила андре Сагасти, на стихийную, артефактную, преобразующую, защитную и магию слов.

Один из студентов поднял руку, и джау Ортис обернулась к нему.

– Простите, а как же созидающая магия, магия призыва, энергии, времени и еще куча всего?

– Что общего у всех перечисленных тобой дисциплин? Верно, – добавила джау Ортис, не дожидаясь, когда он ответит. – Они все запрещены. И касаться запрещенных дисциплин мы не будем, несмотря на то, что в истории академии были прецеденты.

– О каких прецедентах идет речь?

Джау Ортис скривила рот и сдвинула брови. Обсуждать нарушение закона всегда неприятно, а уж со студентами – и подавно. Не похоже, чтобы она вообще хотела об этом рассказывать.

– Это как-то связано с тем, что мэтр был некромантом?

– Он был им до того, как это стало запрещено.

– Десять тысяч лет назад?

– Вам стоит лучше учить историю. Что важнее, – джау Ортис отвлеклась от студента и продолжила лекцию.

Мирэн погрузилась в смутные переживания. Прошло уже два дня с драки с Ванессой, а мэтр так и не назначил ей наказания. Тянет или забыл? Хорошо, если забыл, а вот если тянет… Ожидание для нее, пожалуй – лучшее наказание. Он вообще может уже готовить документы на ее отчисление; студентка, поступившая по блату, затевает драку в первые же дни пребывания в общежитии. Она бы и сама себя отчислила. Более того – она бы себя даже не приняла.

– Андре Арте?

Игон толкнул ее в бок, и Мирэн подняла глаза.

– К тебе обращаются, – шепнул он, и Мирэн посмотрела на недовольную джау Ортис.

– Что я только что спросила?

– Вероятно, вы позвали меня по имени, – угадала Мирэн, и джау Ортис покачала головой.

– Еще раз, и ты вылетишь отсюда, – зашипела она, и Мирэн стушевалась.

– Прошу прощения.

– Я повторю вопрос. Разделы стихийной магии, которые тебе известны. Вопрос легкий, так что я уверена, даже такая невежа, как ты, сможет дать верный ответ.

Мирэн стиснула зубы. Только она обрадовалась, что ей дали легкий вопрос, как тут же ее прилюдно унизили. Самое неприятное, что она все равно останется в дураках.

– Ну-ну, Мира, – Игон коротко коснулся ее колена под столом. – Не напрягайся.

Мирэн выдохнула, пока джау Ортис терпеливо обходила стол. Она села, закинула ногу на ногу и открыла ежедневник.

– Вам лучше записывать, чтобы не забыть, какие я назвала.

– Не переживай, дитя, у меня отличная память.

– К стихийной магии относятся разделы, изучающие классические элементы: воздух, землю, воду и огонь. Аэромантия, геомантия, гидромантия и пиромантия соответственно. Кроме них выделяют так называемую “болотную” магию, которая на самом деле является синтезом гидро– и геомантии, криомантию, магию света, электромагию и магию погоды. Можно причислить еще магию хаоса, но она запрещена, так что в перечнях не значится.

Джау Ортис взглянула на Мирэн поверх очков. Она устало вздохнула, сняла очки, положила на стол и сцепила пальцы в замок. Она вновь взглянула на Мирэн, и ее взгляд показался ей высокомерным и раздраженным. Мирэн стиснула зубы.

– И кто тебя этому научил?

– Вы прекрасно знаете моего наставника.

– Конечно, я его знаю. Только он смог бы выучить такую идиотку, оттого и взялся.

Мирэн сжала кулаки до побелевших костяшек. Игон сжал ее ногу и прижал к скамье.

– Терпи, ланджила, – сказал он.

Мирэн тихо угукнула, хотя терпеть уже не было сил. Дядя бы ей никогда не простил, если бы она встала и ушла. Встать и уйти было бы неуважением по отношению к преподавателю, мэтр бы ее тут же отчислил. Если ее отчислят, все дядины старания коту под хвост. Надо терпеть и держать язык за зубами. Игон еще сильнее сжал ее ногу, пока глаза Мирэн не налились слезами. Когда джау Ортис, наконец, потеряла к ней интерес, Мирэн опустила голову на стол и тихо заплакала.

Слова смешались в одинаковый гул; Игон что-то шептал ей на ухо, джау Ортис вела лекцию, студенты тихо переговаривались, пока на них не смотрели. Мирэн тихо скулила от переизбытка чувств: слишком много всего было вокруг. Она скучала по одиноким белкам, скачущим по деревьям, падающему снегу и качающимся веткам. Вверх-вниз-вверх-вниз. Она успокаивала себя воспоминаниями о далеких днях, не наполненных ничем, кроме сосен и снега, тех редких днях, когда даже сильная энергия сестры не могла поколебать ее мира. Успокоив слезы, она расслабилась; отвлеклась от шума в аудитории, джау Ортис утонула в неразборчивом гомоне, и Мирэн стала проваливаться в сон. Игон все еще крепко сжимал ее ногу под столом, и это стало уже почти незаметным. Глаза закрылись, голова удобнее легла на парту, и слух стал отключаться.

Уже на грани сна она услышала тихое шипение, которое становилось громче и громче, заполняя все поле ослабленного слуха. Когда голос позвал ее по имени, она вздрогнула и едва не подскочила с места. Игон все еще крепко прижимал ее ногу к скамье. Он повернулся к ней, поймал ее испуганный взгляд.

– Что случилось?

– Ты… – Мирэн прокашлялась, пряча дрожь в голосе, и обернулась к стене позади них. – Ты ничего не слышал?

Игон проследил за ее взглядом и нахмурился.

– Нет. Ты что-то слышала?

– Мне показалось, меня кто-то позвал.

– Может, показалось? Ты же почти уснула?

– Ну, да… – призналась Мирэн и опустила голову. В сонные галлюцинации не верилось; но раз Игон ничего не слышал, то, стало быть, этого и не было.

Игон под столом сжал ее ногу и успокаивающе погладил.

– Все хорошо, – шепнул он. – Ты просто устала.

– Ну, да… – согласилась она и снова положила голову на парту.

Мирэн прикрыла глаза, но сон не шел. Видение – или галлюцинация – сильно напугало ее, и теперь ей вообще не казалось, что она устала и хочет спать. Она просто легла и замерла, как будто проснулась ночью от кошмара. Замерла, стараясь не подавать виду, что вообще просыпалась, пряталась от страшного шипения в своей голове. И неожиданно услышала его снова, даже не засыпая:

– Мирэн…

Она вскинула голову, но наваждение не пропало.

– Мирэн…

Он тронула Игона за плечо.

– Ты слышишь это?

Голос тихо зашипел, и голос Игона она слышала как будто совсем издалека:

– Слышу что? – он помолчал. – Ничего не слышу.

– Тихо, – она положила руку ему на плечо и замерла.

– Я заберу твою душу, – голос сорвался на рык и Мирэн вздрогнула, повернулась к Игону.

– Слышал?

Игон потрогал ее лоб, и это было красноречивее любых слов. Она хлопнула его по ладони и насупилась. Она не позволит ему считать себя сумасшедшей. Когда он коснулся ее ноги под столом, она отдернула колено.

Три часа с джау Ортис ее измотали. Чтобы добить себя окончательно, она решила подойти к старосте и узнать насчет наказания. Она даже узнала его имя – Эледер Соргин. Она даже узнала, где он тусуется – либо у себя, либо в общей комнате, других дел у него как будто не было. Староста был у нее в кармане, осталось его только достать оттуда.

Сразу после занятий ей повезло найти его в общей комнате. Он играл с кем-то в шоги. Мешать не хотелось, но не похоже, чтобы они были очень этим увлечены.

– Твой ход, – бросил Эледер и откинулся на спинку дивана.

Эледер Соргин – мрачный и злой староста, исправно следящий за порядком. Она никогда еще не видела его расслабленным; даже сейчас, когда он вальяжно развалился на диване, он был весь напряжен. Одной рукой крепко вцепился в спинку дивана, другой крутил стакан; обеими ступнями твердо упирался в пол, будто готов был каждую секунду вскочить и нестись по делам. Хотя он и пытался создавать непринужденный вид, даже взгляд его был напряженным. Нахия врала, что он большой и страшный. Страшный – может быть, большой – только по сравнению с ней.

Эледер задергал ногой, когда оппонент сдвинул фишку, оперся локтями о стол и изобразил на лице задумчивость. Взгляд скользил по доске туда-сюда. Передвинув, наконец, фишку, он снова откинулся назад и осмотрел общую комнату. Взгляд его зацепился за Мирэн и он кивнул, разрешив подойти. Она как будто этого и ждала. В несколько шагов, стараясь выглядеть бодро, она подскочила к столу, однако выглядеть бодрой у нее удавалось настолько же, насколько у Эледера удавалось скрывать напряжение. Он взял на ладонь съеденную фишку и крепко сжал ее в кулаке; посмотрел на Мирэн, ожидая, когда она что-нибудь скажет. Но тут ее взгляд упал на нерасторопного и расслабленного оппонента Эледера.

– Бихар?

Он поднял на нее глаза, и они забавно округлились. Между десятью и семнадцатью люди часто сильно меняются, но, увидев его, она даже постыдилась, что боялась его не узнать. Рыжие волосы выгорели и стали еще рыжее, а глаза такие и остались: черно-карие, темнее самой темной ночи. Он лучезарно улыбнулся, и ее день сразу стал не таким уж и плохим.

– Мира, сколько лет, сколько зим, – он подвинулся и похлопал рядом с собой. – Садись, рассказывай, что тебя привело к моему коллеге.

Он сделал особое ударение на последнем слове, выделяя в нем каждую букву. Наверное, это что-то значило. Эледер закатил глаза.

– Я тебя умоляю…

– А вы… – Мирэн перевела между ними взгляд. – Давно знакомы?

– А что такое? – Бихар многозначительно стрельнул глазками в Эледера, тот снова закатил глаза и прикрыл их ладонью. Серьги-гвоздики в ушах Бихара приятно сверкнули. – Ревнуешь? Эля, ты прям нарасхват.

– Хотя бы из уважения к старости, – попросил Эледер, – не называй меня Эля. – Он обернулся к Мирэн и спросил: – Что-то хотела?

– Вообще-то я хотела узнать про наказание.

Эледер скривился.

– Какое наказание?

– Мэтр же сказал, что придумает мне какое-то наказание.

– Он решил тебя не наказывать, – отмахнулся Эледер.

Мирэн расстроилась.

– Что такое, солнце? – Бихар толкнул ее в плечо.

– Он не стал меня наказывать, потому что я племянница Арнаса.

– Он счел, что ты не виновата, – ответил Эледер и отпил чай из кружки. – Ходи, Бихар.

– Все еще мой ход? – он склонился над доской, все еще удерживая руку на спинке дивана, слегка приобнимая Мирэн. Он передвинул фишку и снова откинулся к ней. – Рассказывай, как ты?

– Где ты был? Сегодня уже занятия были.

– Я спал. Разница во времени, да и я устал. Что-то интересное было?

Мирэн поджала губы, не решаясь рассказать про галлюцинации на грани сна, боясь, что Бихар тоже сочтет ее сумасшедшей.

– Ничего такого.

Она помолчала.

– О, – вспомнила она. – Я видела Игона.

– Да?

– Ты с ним в одной комнате живешь, – сказал Эледер и передвинул фишку. – Ходи.

– Правда? Интересненько. Я просто только-только приехал, так что еще не видел, с кем живу. Как интересно получается, что это Игон.

Бихар иронично покачал головой и заулыбался, будто был не слишком доволен этой новостью и был в ожидании скорее грядущих событий, нежели встречи с Игоном. Вероятно, ожидал, когда Игон в очередной раз что-то учудит.

– Игон это ладно, – Бихар передвинул фишку. – У тебя как дела?

– Хорошо.

Она замолчала. Бихар встретился взглядом с Эледером.

– А что за история с наказанием?

– Да там… – Мирэн замялась, и Бихар подтолкнул ее в бок.

– Что, мне из тебя клешнями тянуть? Рассказывай.

– Ну, я подралась.

Бихар поднял глаза на Эледера. Тот передвинул фишку.

– Не мучай ребенка, – попросил он. Мирэн опустила глаза и шмыгнула носом. – Главное, что ее не наказали.

– Ну, тут ты не неправ, – Бихар передвинул фишку. – Все? Я выиграл?

Эледер склонился над доской и пошарил по ней глазами. Он качнул головой и дернул бровями.

– Да. Ты выиграл.

– Значит с тебя пиво, – Бихар расплылся в лучезарной улыбке, от которой Мирэн и сама улыбнулась. Как она давно его не видела. Как она по нему скучала. – Для меня и моей подруги.

– И что, ты хочешь прямо сейчас пойти пить?

– Да.

Эледер прикусил губу, окинул взглядом общую комнату и постучал пальцами по спинке дивана. Он посидел так еще несколько секунд, потом качнул головой и сказал:

– Ладно, пошли.

Бихар подтолкнул Мирэн и встал.

– Одевайся и пойдем, – он снова подтолкнул Мирэн к комнатам, мягко касаясь ее поясницы. – Ты уже познакомилась с кем-то?

– Ну, только с эльдийкой.

Бихар скривился и выдал тихое “фи”. В столице отношение к эльдийцам было не лучше, чем в провинции. Эльдийцы в Ипарольдин не стремились, так что в любой его части были редкостью примерно одинаково.

– Они вроде с Игоном дружат, – сказала Мирэн, и у Бихара заблестели глаза. Он хитренько улыбнулся и подмигнул ей. Мирэн улыбнулась ему в ответ и прикрыла рот ладошкой. – Ты думаешь о том же, о чем и я?

– Конечно, – протянул он. – Зови.

Мирэн и Бихар разошлись, загадочно улыбаясь, чтобы через десять минут встретиться. Она привела Нахию, он – Игона. Бихар многозначительно протянул Мирэн локоть, указывая глазами на Игона и Нахию, Мирэн уцепилась за его локоть, и он потянул ее следом за Эледером. Игон и Нахия переглянулись и пошли за ними, стараясь держаться немного на расстоянии – не так близко, как в день знакомства.

Эледер провел их к фуникулерам, они доехали до Танькхурая, мило болтая. Бихар спрашивал, как Мирэн провела время, как ей Нахия и не обижал ли ее Игон. Эледер выбрал бар на свой вкус; как поняла Мирэн, его там знают. Он слишком легко завел их в “Крепкий и сладкий”, усадил за дальний столик и заказал у бармена пива. В баре пахло деревом и разлитым кислым пивом, света почти не было, буквально пара плафонов висели под потолком. Там, где они сели, было полутемно и тихо, диванчики были обиты мягкой тканью. Мирэн села в уголок, Нахия – напротив нее; прищурившись, она дернула за нить настенного светильника, и он тускло загорелся. Стало чуть светлее. Бихар быстро сел рядом с Мирэн, не оставив Игону выбра.

– Вы давно с Эледером познакомились? – спросила Мирэн.

– Да вот, когда я только заехал. Мы разговорились, я спросил, где можно пива выпить, а потом предложил сыграть в шоги на пиво.

Мирэн сдвинула брови.

– Он не похож на того, кто будет… ну, так легко с кем-то…

– Да ну, – Бихар отмахнулся. – Он классный.

– Я его испугалась, когда мы только встретились, – призналась Нахия. Бихар рассмеялся, и она погрустнела. – Что?

– Испугалась? Его?

Эледер наконец вернулся, и Нахия притихла, не желая намекать своим поведением, что они только что обсуждали его. Бихар прикрыл рот ладонью, и глазки его забегали. Эледер сразу же обратил на это внимание и окинул всех коротким взглядом.

– Что такое? – спросил он. Бихар захихикал, и Эледер совсем потерялся.

– Да так, – улыбнулся Бихар, и Нахия вжалась в стену. Для Мирэн было удивительно, что Бихар может так откровенно заигрывать и подшучивать над ним, даже немного провоцировать. Эледер совсем не выглядел, как человек, который может позволить такое к себе отношение. – Мы тут тебя обсуждали.

Эледер расплылся в улыбочке и наклонился к Бихару.

– И что наобсуждали?

Бихар щелкнул пальцами и перевел взгляд между Нахией и Игоном, обдумывая, на кого направить удар и кого лучше провоцировать, коротко глянул на Мирэн и сказал:

– Ничего. Что мы обсудили, то осталось между нами.

Эледер приподнял бровь и качнул головой.

– Нет уж, сказал А, говори Б.

Бихар расплылся в хитренькой улыбке и, к удивлению Мирэн, Эледер состроил такую же, но больше угрожающую, чем заигрывающую. Бихар рассмеялся и отмахнулся.

– Да правда ничего такого. Нахия просто сказала, что ты произвел на нее совершенно особенное впечатление.

Эледер скривился, сдвинул брови и бросил взгляд на Нахию; та испуганно вжалась в диван.

– Напугал ее, проще говоря.

Они рассмеялись, Мирэн подхватила, а Игон и Нахия даже немного стыдливо переглянулись, не зная, стоит ли им тоже рассмеяться.

Принесли пиво. Мирэн подвинула к себе кружку и, наклонившись, посмотрела на Эледера. Он взял кружку, глотнул, поставил. Так легко снял с себя маску строгого старосты, что она даже удивилась. Поднял кружку, глотнул, поставил. Он бросил на нее короткий взгляд, и Мирэн быстро отвела глаза, сделала глоток пива, не поднимая кружку со стола. Бихар откинулся на диванчике и закинул руку на спинку дивана, как бы приобнимая Мирэн. Она неловко подвинулась к нему. Сильнее запахло древесной корой и мятой; Мирэн повернулась к Бихару и поняла, что это его духи. Баром уже почти не пахло, только пивом, корой и мятой.

Нахия несмело тянула пиво, поглядывая на Игона. Он даже не опускал кружку на стол. Эледер бросал короткие взгляды на Мирэн, и она сочла забавным, что большой грозный староста боится с ней заговорить. Бихар отпускал какие-то шуточки, и все это казалось ей правильным. Все, от сидящей рядом с ними эльдийки до стеснительного старосты. Шутки Бихара текли и смешили; Нахия изредка подсмеивалась, пытаясь быть своей; а Эледер присматривался к каждому, и, как поняла Мирэн, наблюдал за зарождающейся общностью.

03 Императрица

Первая неделя занятий ее утомила. Мирэн еще не успела войти в рабочий темп, а учеба уже навалилась. Хотя у них было немного занятий, они все требовали от нее полной отдачи – особенно магическая теория с джау Ортис и Основы защитной магии с джау Сарате. Они оба как будто выделяли Мирэн среди других студентов, и она уже начинала чувствовать, как пашет за десятерых.

Пятница была разгрузочным днем: одно занятие по флористике, и то в середине дня. Когда они вернулись в почти пустое общежитие, Нахия заторопилась в комнату, чтобы помыться. Она брезговала, что под ногти ей забилась земля. Бихар по-доброму посмеивался над ней. Он хотел найти Эледера, чтобы сыграть с ним партию в шоги, но его нигде не было. Так что он предложил Мирэн; она всегда играла плохо, а Бихар всегда относился к ней терпимо. Он помогал ей, изредка подсказывал удачные ходы. Мирэн хваталась за голову, забывала, как ходят фигуры, и чувствовала себя полной дурой.

– Погоди, – попросила Мирэн и склонилась над доской, запустив пальцы в волосы. Она помассировала голову. Они играли уже больше часа, и Мирэн хотела хотя бы попробовать не проиграть.

Бихар тоже склонился над доской и улыбнулся, наблюдая скорее за Мирэн, чем за игрой. Мирэн занесла руку над фишками, полностью уверенная, что знает, как лучше походить, замерла и тут же опустила, поняв, что есть ход лучше. Или нет? Она снова занесла руку над фишкой и подвинула пехотинца вперед. Она подняла взгляд на Бихара и по его виду поняла, что был ход лучше.

– Надо было по другому делать? – спросила она. Бихар покачал головой.

– Если я буду тебе все время подсказывать, ты никогда не научишься.

Бихар передвинул копье вперед, и для Мирэн снова настали муки выбора.

– И то верно.

– Не всегда опыт приходит со страданиями, – сказал тихий женский голос.

Мирэн бросила взгляд в сторону голоса. В пустой гостиной она увидела высокую темнокожую девушку в длинном закрытом платье, а поверх ее черных кудрявых волос был наброшен платок. Серые глаза были причудливо вытянуты и подведены, из-за чего выглядели еще длиннее. Она перевела взгляд с Мирэн на Бихара и обратно.

– Иногда опыт можно перенять с помощью советов, – закочила она мысль и чуть наклонила голову, здороваясь. – Мое имя Инара.

Она шагнула к Мирэн и протянула маленькую изящную ручку, обнятую темной перчаткой. Мирэн неловко поднялась и пожала предложенную руку. От Инары пахнуло маслом ши. Мирэн принюхалась. От нее пахло не так, как от других, кого она знала. Это был запах прохладный, легкий, женственный, хоть и простой. Инара легко и дружелюбно сжала ее руку. Мирэн скользнула по ней взглядом. Столько в ней было энергии, столько женственности, в каждом ее жесте, в каждом движении и даже в том, как она моргала, сквозило женской силой.

– Мирэн, – представилась она, и Инара кивнула, прикрыв глаза.

– Я знаю. Поэтому и вышла к тебе, – ее губ коснулась улыбка. – Могу я поговорить с тобой?

Она обернулась всем корпусом в сторону общежитий, ее длинные золотые серьги сладко зазвенели. Мирэн бросила взгляд на Бихара, не уверенная, что ей стоит идти с кем-то, кого она не знает. Бихар качнул головой и указал глазами в сторону комнат.

– Думаю, да, – согласилась Мирэн. Инара снова кивнула ей.

– Тогда пойдем?

– Да.

Инара мягко развернулась и пошла – поплыла – а Мирэн неуверенно направилась за ней. В коридоре женской части общежития они пересеклись с Эледером. Он и Инара учтиво кивнули друг другу, и Мирэн проследила за ним взглядом, обернувшись через плечо. Он тоже проводил ее взглядом и коротко поддерживающе кивнул. Инара пропустила ее в комнату. Она жила одна; в комнате пахло маслом, кровать застелена и усыпана пестрыми подушками. На полу покрывало, тоже обложенное подушками. Инара пригласила Мирэн присесть и указала на одну из подушек на полу. Мирэн послушно села, и Инара села напротив нее. Она взяла чайник с низкого столика и разлила по маленьким кружкам.

– Угощайся.

– Спасибо.

Мирэн сделала глоток и облизнула губы. Сидели в тишине несколько минут; Инара подливала чай и даже не смотрела на Мирэн, обратив взгляд в окно. Она сидела, подогнув одну ногу, она изящно полулежала на большой туго набитой подушке. Она так и не сняла перчаток. Суета общей комнаты и коридора осталась за дверью, Мирэн попыталась выдохнуть, но близость с Инарой ее пугала. Она еще не сказала ей ни слова, и Мирэн не знала, что она должна чувствовать и что думать. Единственное – она пыталась успокоиться и не волноваться. После третьей кружки Инара, наконец, повернулась к Мирэн.

– Как ты? – спросила Инара, приподняв брови. – Как тебе первая неделя?

– Хорошо, – соврала Мирэн. Даже если Инара знала, что она врет, она не подала виду. Лицо ее осталось таким же умиротворенным, а ее прямая осанка и неподвижность излучали силу, энергию, которой Мирэн не чувствовала ни от кого больше. – А вы… с Эледером давно знакомы?

– Чуть больше трех лет. Вы?

– Мы только недавно познакомились.

Инара молча кивнула, прикрыв глаза. Серьги в ее ушах сладко зазвенели. Она качнула головой, снова заставляя их звенеть, разлила чай по чашкам и прочистила горло.

– Эледер много о тебе говорил…

Лицо Мирэн от удивления вытянулось, но она не стала перебивать Инару – слишком уж она казалась ей величественной и сильной. Она была уверена, Инара никому не позволит себя перебить, даже Эледеру. Интересно, как близко они знакомы?

– …так что я очень заинтересована в хороших отношениях с тобой, как, надеюсь, и ты.

Инара вытянула из-за спины меч в ножнах, и Мирэн, к своему удивлению, даже не вздрогнула. Инара протянула меч с серебряной рукоятью, усыпанной рубинами, и продолжила:

– В знак своего расположения я хочу подарить тебе это.

Мирэн взяла протянутый ей меч и сдвинула ножны чуть вниз, осматривая клинок и заточку.

– Это сувенирный меч, – сказала Инара. – Однако помни, “сувенирный” вовсе не значит, что им нельзя убить.

Мирэн поджала губы, спрятала лезвие и положила меч рядом с собой.

– Спасибо, – выдавила она из себя. – За твое расположение и за подарок. И за чай.

Инара улыбнулась одними уголками губ и снова чуть склонила голову. Серьги зазвенели.

– Если тебе нужна будет помощь, ты всегда можешь найти ее у меня.

– Спасибо, – снова сказала Мирэн, подобрала меч, поднялась, неловко поклонилась и выскочила в коридор, оставив позади запах масла ши и особенное спокойствие комнаты Инары.

Общая комната наполнилась студентами и шумом, пока ее не было. Она несмело выглянула из коридора и обнаружила Бихара и Эледера играющими в шоги за столом. Как будто они всегда там сидели и как будто никто не посягал на их место. Мирэн протиснулась между гудящими как рой мух студентами, увидела где-то краем глаза Ванессу и в страхе чуть согнулась в надежде, что она ее не увидела. Бихар подвинулся и пустил ее рядом с собой.

– Я не знала, что ты рассказываешь обо мне своим подругам, – сказала Мирэн и покосилась на Эледера.

– Она сама спросила.

Мирэн потрясла мечом перед его лицом.

– Она дала мне это, и сказала, что хочет наладить со мной хорошие отношения.

Эледер усмехнулся.

– Правильно сделала, что взяла. Принцесса недаром на тебя глаз положила.

Бихар и Мирэн переглянулись.

– Принцесса? – уточнил Бихар, и Эледер кивнул.

– Да. Я обещал к ней зайти, когда вы поговорите.

Он бросил взгляд за окно.

– С каких пор ты печешься о моих отношениях с другими студентами?

– Я не пекусь, – твердо поправил ее Эледер, и Мирэн вздрогнула под его строгим взглядом. – Принцесса сама проявила к тебе интерес.

– Она сказала, ты ей много про меня рассказал. Что?

– Давай потом? Сейчас мне нужно к ней зайти.

– Мы не доиграли, – возразил Бихар.

– Мирэн доиграет, – Эледер поднялся из-за стола и снова строго посмотрел на Мирэн. – Завтра я за тобой зайду. Мы поедем в город, чтобы ты выбрала для Инары ответный подарок.

– У меня нет денег.

– У меня есть.

Их взгляды встретились. Не сказать, что Мирэн была расположена к этой дружбе, однако подарить Инаре что-то в ответ звучало правильно. Эледер вышел из-за стола, не дождавшись ее согласия, видимо, увидев его во взгляде. Мирэн пересела на его место и проследила, как он скрылся в коридоре женского общежития. Она ему не верила. Она думала, он сам уговорил Инару с ней подружиться. Потому что для Инары – очевидно – в этой дружбе нет никакой выгоды.

Мирэн не захотела играть и сказала, что пойдет в комнату и спрячет меч, чтобы ни у кого не было вопросов. Краем глаза Бихар видел, как Ванесса провожает ее взглядом, и это ему совсем не нравилось. Быстро вернувшийся Эледер отвлек его от мысли, и они снова расставили фишки на доске.

– Ну так кто был инициатором дружбы между твоей принцессой и моей принцессой? – спросил Бихар и подвинул фишку. Эледер улыбнулся, услышав, как Бихар называет Мирэн “моя принцесса”. Интересно, она знает об этом?

– Я уже сказал, что это Инара захотела с ней пообщаться.

Бихар тихо хмыкнул, обдумывая дальнейшие ходы и дальнейшие слова.

– А точно ты к этому руку не приложил?

– Если ты думаешь, что я могу как-то повлиять на ее решения, ты ошибаешься. У нее надо мной вся власть.

– Ммм, – Бихар загадочно улыбнулся, и Эледер закатил глаза, узнав это выражение на его лице. С такой же миной он стрелял глазками в Игона и Нахию. Подозрительно. – Звучит интересненько. Хотя у моей принцессы тоже надо мной вся власть.

– Что ты имеешь ввиду?

В молчании и гуле общей комнаты они недолго переставляли фишки, потом, когда игра вышла на более сложный уровень, Бихар склонился над доской и заговорил:

– Как бы сказать…

– Словами через рот.

Бихар рассмеялся.

– Нет, вот у нас в отношениях все понятно. Даже объяснять ничего не надо. А вот природа твоих отношений с Инарой…

– Нет там никаких отношений.

– Тогда что ты имеешь ввиду под властью? Потому что моя семья – без шуток – пятьсот лет служит ее семье. Я сомневаюсь, что Соргины хоть один день в жизни кому-то служили.

– Что? Твоя семья служит ее семье?

– Да. Вам тоже стоило их захомутать, когда они только от вас отделились. Возможно, это единственная причина, по которой мой род до сих пор жив.

– Думаешь, если бы мы взяли под крыло семью Арте, они были бы более… – Эледер помолчал, подбирая слова. – Успешны?

– Они были бы другими.

– Да, и твоей семьи бы вообще не было.

Бихар улыбнулся.

– Семья Пратарте это не то, за что тебе следует волноваться.

– Как ты мог заметить, я вообще редко волнуюсь о других семьях.

– Так что там с Инарой?

Эледер покачал головой и сделал вид, что сосредоточен на игре.

– Ничего.

– Меня уж можешь не обманывать. Рассказывай, – стал умасливать его Бихар, и Эледер растаял.

– Я ездил паломником в Сепат.

Бихар опешил. Он поморгал, смотря в пустоту и нахмурился.

– А при чем тут принцесса?

Эледер в ответ на это промолчал и только посмотрел на него с укоризной. Бихар откинулся на спину и скривился, раздумывая.

– Она реально принцесса? – попытался угадать он, и Эледер медленно кивнул.

– Она реально принцесса.

Бихар разинул рот от удивления.

– Настоящая принцесса?

Эледер снова медленно кивнул.

– Настоящая принцесса, – восхищенно протянул Бихар. – И она хотела познакомиться с Мирэн? И так случайно вышло, что ты с ними обеими знаком?

– Я ни при чем.

– А что с подарком?

Эледер раздраженно выдохнул и сцепил пальцы в замок.

– Будет правильно, если она подарит что-то в ответ. Это будет значить, что она тоже заинтересована в хороших отношениях с Инарой.

– Мгм. А тебе, значит, больше всех надо, чтобы у них были хорошие отношения?

– Я же сказал, это Инара хотела с ней познакомиться.

– Да-да, где-то я это уже слышал.

Эледер зашел после обеда. Он тактично постучал в дверь и дождался, когда его впустят. Дверь открыла Нахия.

– Мирэн дома?

– Да, проходи, – Нахия отступила в сторону и загадочно покосилась на Мирэн, явно удивленная, что к ней заходит староста собственной персоной. Мирэн не ответила на ее взгляд. Он ступил в комнату – в водолазке, бежевом плаще, в тяжелых сапогах, с хорошо уложенными волосами, а не как всегда, в общем полностью готовый к выходу в город и, быть может, подумала Нахия, к свиданию.

– Собирайся, – коротко сказал Эледер, и Мирэн уже стала подозревать его и Арнаса в похожести – слишком оба были немногословны. – Жду в гостиной.

Он вышел, прикрыв дверь, и Нахия изобразила на лице еще больше недоумения. Мирэн прокашлялась и неторопливо стала одеваться. Она натянула джинсы, поверх домашней футболки надела теплую кофту и сверху тонкое пальто. Совсем она, по мнению Нахии, не готова к свиданию с Эледером.

– Вы в город? – спросила она, пытаясь завести разговор издалека.

– Да, – коротко бросила Мирэн, надела шапку и рассыпала кровавые волосы по плечам. – Хочешь с нами?

Нахия опешила.

– У вас не свидание?

– Нет. Почему у нас должно быть свидание?

– Ну, он так… Вырядился.

– Не бери в голову, – Мирэн отвернулась к зеркалу, поправила пальто на плечах, волосы и намазала губы бальзамом. – Ты пойдешь или нет?

– А можно?

– Ну, у нас не свидание.

– Может, это ты так думаешь?

Они смерили друг друга взглядами.

– Мы идем выбирать подарок для его подружки.

– У него есть подружка?

– Я в смысл не вдавалась. Если хочешь – пошли.

– Ладно, если он думает, что у вас свидание, я просто куда-нибудь уйду, и вы погуляете одни.

Мирэн недовольно скривилась. Нахия стремительно оделась, не желая задерживать возможное свидание возможной подруги, и они вышли из комнаты. Эледер сидел в кресле, вытянув ноги. Увидев Мирэн, он поднялся, а увидев Нахию, приподнял бровь, и его лицо сделалось едва уловимо недовольным. Быть может, это действительно планировалось как свидание, подумала Нахия.

– Я могу не ходить, если ты не хочешь, – тут же сказала она. Эледер покачал головой.

– Я просто не ожидал, что ты пойдешь тоже.

Он коротко мотнул головой, зазывая их за собой и пошел к выходу, сложив руки в карманы. Незастегнутый плащ развевался за его спиной. Мирэн с Нахией держались чуть позади и поодаль друг от друга. Они спустились по темным лестницам, миновали коридоры и оказались на улице. Было еще светло, так что они быстро спустились с горки по заиндевелым скользким корням и выступающим из-под земли камням. Эледер, спускаясь, на секунду замер, рассматривая что-то в корнях, но потом заторопился дальше. Они взобрались в пустой фуникулер; девочки сели в конце вагончика через место, чтобы не сидеть рядом. Эледер сел между ними, вытянув ноги и все еще держа руки в карманах.

Нахия болтала ногами и что-то напевала себе под нос, пока они ехали. Она чувствовала себя немного лишней. Кто знает, может, Эледеру правда понравилась Мирэн, и он хотел просто позвать ее на такое небольшое свидание, на котором они бы выбрали какой-то подарок, а потом сходили бы в кофейню или вроде того. А потом кто знает, что бы было. Ну ничего, думала она, сейчас они приедут, и она быстренько убежит, будто ее и не было.

Так и вышло. Нахия сказала, что пойдет купит конфет, погуляет, посмотрит и домой вернется сама, так что можно ее не ждать, и быстро скрылась в ближайшем магазине. Эледер и Мирэн переглянулись, и он покачал головой.

– Пойдем, – сказал он, – знаю я тут один странноватый сувенирный.

Он подтолкнул ее в плечо и, удерживаясь чуть позади, провел до магазина. Мирэн не разглядела его названия и, если честно, даже сомневалась, что оно было. Только если надпись на листке “не задерживайтесь в дверях” не была названием. Эледер опасно встал у входа и отпустил Мирэн искать что-то, похожее на подарок для Инары.

– Что я должна выбрать?

– Что-нибудь, что тебе понравится. И что, ты думаешь, понравится ей.

– Что ей нравится?

Эледер пожал плечами. Мирэн посмотрела на его черные волосы и подумала о вороньих перьях. Она заозиаралсь, выискивая что-то похожее и наткнулась глазами на блестящие отполированные камни. Мирэн взяла один из них и показала Эледеру.

– Это ей нравится?

– Это камень.

Мирэн закивала, и Эледер немного разочарованно выдохнул.

– Ладно, я поняла, не подходит.

Она пошла дальше.

– Тебе нравятся камни? – озадаченно спросил Эледер, и Мирэн отвлеклась от поиска.

– Я нахожу их забавными. У меня никогда не было камушков.

Эледер промолчал.

– Да, мне нравятся камни. Потому что они красивые и цветные. И блестят.

Эледер не стал это комментировать, поиграл бровями, размышляя о чем-то с самим собой, покачал головой и поднял взгляд на Мирэн, которая топталась рядом с украшениями из перьев. Через несколько минут она подошла и попросила пойти в другой магазин, потому что тут ей понравились только камушки. Эледер привел ее в светлый магазин через дверь; на табличке было написано “Архив” настолько обычным шрифтом, будто она пришла в библиотеку. Внутри было маленькое помещение, со всех сторон подсвеченное яркими лампами, шкафы были выставлены в несколько рядов, и на каждом висели всевозможные яркие блестящие штуки.

Мирэн ходила между рядами сувениров и то и дело присматривалась к брелокам или безделушкам из перьев. Она тихо хмыкнула, рассматривая сплетение ниток в треугольнике из палок, украшенное бисером и куриными перьями. Эледер слишком тщательно следил за ее выбором, чтобы она не выбрала очередную чепуху вроде камушка. В этот раз Мирэн была внимательнее и, можно сказать, обходительнее. Она многозначительно показала ему угрожающего вида ловец снов и изобразила на лице глуповатую улыбочку. Эледер покачал головой, и Мирэн с недовольным видом повесила его обратно.

– Надо что-то подороже, да?

– Ты вряд ли найдешь что-то дороже, чем тот меч. Выбери что-нибудь… – Эледер качнул головой и склонился к Мирэн. – Подходящее. Или веселое.

– Подходящее… – пробурчала Мирэн и скользнула к другим сувенирам – куда более пугающим и странным. Она схватила с полки высушенную голову какого-то длинномордого животного и показала Эледеру. – Достаточно… Подходяще?

– Я склонен думать, что это скорее весело. На ней что-нибудь написано?

Мирэн взяла голову, которая помещалась в обеих ладонях и рассмотрела небольшую этикетку.

– Голова сепатского барана, высушенная, мумифицированная. Это подходит?

– Инара из Сепата, конечно это подходит.

– А у нее есть такие? – даже немного взволнованно спросила Мирэн. Все-таки, Эледер сказал выбрать что-то особенное. Было бы нечестно, если бы она остановилась на чем-то таком простом и привычном для Инары, и у нее уже таких куча. Бараны в Сепате, вероятно, не редкость.

– Не знаю. Я думаю, ей будет приятно. Ей немногое о доме напоминает.

Эледер оплатил голову и вернул Мирэн. Она снова внимательно рассмотрела ее и заметила, что в глаза ей вставлены маленькие черные камушки, слабо поблескивающие, если их повернуть к свету. Она улыбнулась, и Эледер тоже присмотрелся к голове.

– Тут камушки, смотри, – она повертела голову в руках, и глаза заблестели. Эледер выдавил усмешку, и Мирэн даже немного расстроилась, что он не по-настоящему улыбнулся. – Ну и ладно.

Она спрятала голову в карман и насупилась.

– Выпьем кофе?

Мирэн бросила на него вопросительный взгляд. Это что, правда свидание?

– Если не хочешь, поедем домой.

Мирэн прищурилась, рассматривая его безэмоциональное лицо. Даже если он звал ее на свидание, она бы никогда этого не угадала по выражению его лица.

– Ну, так что? – спросил он. – По кофейку?

– Ладно, – протянула Мирэн, не переставая подозрительно коситься на него.

04 Император

Общую комнату окутало неожиданно светлое ощущение праздника. В один день все будто изменилось: лица стали улыбчивыми, воздух как будто стал искрить предвкушением какого-то торжества, к которому Мирэн и компания не были никак привлечены. Все веселились без них. Смеха стало больше, а вот Мирэн задавалась вопросом, что здесь не так. Пролить свет на ситуацию согласился Маттин Коулон, тоже индаррец, Мирэн видела его пару раз, но симпатии у нее он не вызывал. Как жаль, что не наоборот. Он подошел к ним, когда они сидели в общей комнате, наклонился к Мирэн, проигнорировав существование Бихара, который рассказывал какую-то веселую историю, и спросил:

– Ты пойдешь со мной на бал?

Мирэн потерялась. Во-первых ни тебе “привет”, ни тебе “как дела”. А во-вторых какой бал? Спросить это она не рискнула, потому что тогда точно пришлось бы идти с ним, так что она выдала первую отмазку, которая пришла на ум:

– Нет, меня уже пригласили.

– Жаль, – Маттин улыбнулся. – Тогда на следующий бал пойдешь со мной, хорошо?

– Я подумаю, – Мирэн сдержанно улыбнулась в ответ, и Маттин быстро ретировался. Все перевели взгляды на Мирэн.

– И кто тебя уже позвал? – игриво спросил Бихар.

– Никто, – прошипела Мирэн. – Я про этот бал только что услышала.

– Оу, вон как…

Бихар задумчиво постучал по столу костяшками пальцев и поднялся.

– Я зайду к Эледеру.

Он скользнул из-за стола и пропал в мужском крыле. Нахия проводила его взглядом. Очень скоро Бихар вернулся, сел и откинулся на спинку дивана. Он заулыбался, и Мирэн снова почувствовала себя обделенной всеобщим весельем, к которому приобщился теперь и Бихар.

– Я все знаю, – сказал он. – Ты идешь со мной. Бал в пятницу.