Слуги хаоса бесплатное чтение

Пролог

— РЭ-Э-ЭЙШ!

Я слегка поморщился от пронесшегося по коридору реву, но не мог не отдать должное Корну, который, судя по всему, с точностью до сотой доли свечи знал, когда именно я появлюсь в коридоре третьего этажа его драгоценного Управления.

С визуализатором, что ли, все утро сидел? Или ему снизу доложили, что я уже явился, и он решил поторопить события, да еще и сделал так, чтобы мимо него я уж точно не промахнулся?

Народ, который по обыкновению толпился возле его кабинета, проводил меня сочувствующими взорами. Кто-то ободряюще похлопал по плечу, кто-то просто поздоровался, а кто-то вполголоса пожелал удачи. Несмотря на то, что в последний месяц я в ГУССе почти не появлялся, пока мы разбирались с «проклятием королей», хороших знакомых у меня появилось немало. В том числе и здесь.

Интересно, зачем же я все-таки понадобился шефу, да еще в такую рань?

Зайдя в кабинет и плотно закрыв за собой дверь, я в очередной раз наткнулся на тяжелый немигающий взгляд Корна и, привычно его проигнорировав, уселся в стоящее рядом кресло.

Шеф угрюмо молчал, по-прежнему буравя меня злобным взглядом.

Я тоже решил раньше времени не выступать, благо вины за мной никакой не было. Хотя кто бы знал, что невинная шутка его единственной дочери приведет к таким долгоиграющим последствиям? Понятно, что с учетом ниспосланного видения Фола шутка оказалась не такой уж и шуткой, однако после уничтожения Врат на меня навалилось так много дел, что передохнуть было некогда. Объяснения, встречи, отчеты… За три месяца моего пребывания во Тьме успело столько всего случиться, что я недели полторы только разгребал текущие дела. От работы с учениками меня тоже никто не освобождал. А уж сколько времени пришлось проторчать в первохраме… Неудивительно, что Натали я практически не видел. Разве что во снах? Сама она напоминать о моем обещании тоже не торопилась. Тогда как Корн…

Глянув на побагровевшую физиономию шефа, у которого разве что пар из ноздрей не шел, я искренне ему посочувствовал. Бедняга. Кажется, он каждый день на протяжении целого месяца с ужасом ждал, когда же я наконец вручу ему уведомление о помолвке.

— Ты знаешь, что это такое?! — процедил Корн, подняв со стола какую-то бумагу.

Я флегматично пожал плечами.

— Не имею ни малейшего понятия.

— Твоя работа?!

— Увы. Но нет.

— Не верю!

При виде моего вселенского спокойствия шеф рассвирепел еще больше, но мне и впрямь было невдомек, какого Фола он выдернул меня из постели, да еще и тряс непонятной бумаженцией с таким видом, словно в ней был собран какой-то страшный компромат.

Бумага как бумага. Гербовой печати нет — значит, не приказ и не королевское уведомление. Какой-то текст на ней виднелся, но написан вручную, причем совершенно точно не мной. Однако подпись я не рассмотрел, поэтому и сказать на этот счет ничего не мог. Ну а раз сказать было нечего, то я снова пожал плечами и промолчал, терпеливо ожидая, когда шеф все-таки соизволит пояснить причину своего сегодняшнего недовольства.

— Пошли со мной, — наконец опустил плечи Корн и, убрав загадочную бумажку в стол, поднялся.

— Куда?

— Куда надо! — рявкнул он, отбив у меня всякое желание спорить.

В полном молчании мы вышли в заполненный народом коридор. Провожаемые недоумевающими взглядами, также молча свернули за угол. Затем спустились по лестнице на второй этаж, потом на первый, в подвал. И вот тогда у меня начали зарождаться первые нехорошие подозрения.

Корн, разумеется, ничего не стал пояснять. Но я на всякий случай перебрал в уме свои последние дела, попытался припомнить, не получал ли Лив… Йен все еще был на учебе… официальных порицаний от начальства. Порылся в мелких недочетах, которые при всем старании все же иногда мелькали в бумагах, но грубых нарушений не нашел и еще больше насторожился.

Что за дела? Зачем шеф потащил меня в местное подземелье? Кроме архива, схрона с артефактами и тюремных камер там ничего интересного не было. Но поскольку архив мы уже благополучно миновали, да и коридор, ведущий в схрон, только что остался позади, то происходящее мне начинало активно не нравиться.

Сделав знак одному из охранников, Корн велел открыть ведущую к камерам дверь, после чего решительно прошел по широкому коридору, с двух сторон которого виднелись одинаковые стальные двери, и уверенно проследовал к камере номер сто одиннадцать. После чего поднял ладонь на уровень глаз, но вместо того, чтобы приложить ее к магическому замку, вдруг одарил меня недобрым взглядом.

— Что? — скептически приподнял я одну бровь. — Неужто вы наконец-то нашли повод упечь меня за решетку? А весь этот фарс был задуман сугубо ради того, чтобы я раньше времени не сбежал?

Корн скривился.

— Если бы у меня был повод, ты бы уже занял «сотую». Навечно.

Я покосился в противоположный конец коридора, где виднелась самая мощная и толстая дверь, увешенная умопомрачительным количеством охранных заклинаний. Одиночка, естественно. Та, что для особо опасных преступников.

— Хм. Так вы ее специально для меня пустой держите?

— А то, — не моргнув глазом подтвердил «добрый» шеф и приложил ладонь к замку.

Тот тихо пискнул, светящийся красным огонек сменился на зеленый, после чего тяжелая дверь дрогнула и неохотно поползла в сторону, открывая вид на прочную решетку, за которой виднелась погруженная в полумрак камера.

Тот факт, что решетка оказалась закрыта, говорил о том, что камера не пустует. Однако внутри почему-то никого не было — стоящие вдоль стены нары пустовали, да и в углах не виднелось ни людей, ни потусторонних тварей, ни даже теней от них. Ни магии, ни ауры, ни тел.

Эм. Я не понял, это что, шутка?

— А-артур Рэ-э-эйш? — вдруг донесся изнутри чей-то тихий шепот.

Честное слово, я не трус, но в кои-то веки от происходящего у меня шерсть на загривке встала дыбом. Благоволение Тьмы, невидимая броня под рубашкой, вот-вот готовая выскочить из пустоты секира… однако меня все равно окатило настолько скверным предчувствием, что от него мигом взмокла рубаха на спине.

Неожиданно откуда-то сверху раздался тихий хруст, и я вскинул голову, настороженно рассматривая прилепившееся к потолку камеры нечто.

На первый взгляд это походило на человека. Вернее, на тощую полуголую старуху, которая висела головой вниз прямо на потолке и пристально рассматривала меня черными провалами глаз. Сморщенное лицо, серая шелушащаяся кожа, свисающие вдоль впалых щек седые лохмы, неестественно острые зубы, кривые пальцы, каким-то чудом позволяющее ей держаться наверху…

— Что это за тварь? — ровно поинтересовался я, не сводя со старухи напряженного взгляда.

— Понятия не имею, — так же ровно отозвался стоящий рядом Корн. — Полчаса назад доложили, что у дверей Управления сидит какая-та бабушка и спрашивает тебя.

Я прищурился.

— Она кого-нибудь поранила?

— Нет. Но всем, кто проходил мимо, она задавала один и тот же вопрос, чем и привлекла к себе внимание дежурного мага.

У твари с оглушительным хрустом вдруг башка повернулась на сто восемьдесят градусов, а из сморщенного рта снова вылетел приглушенный шепот:

— А-артур Рэ-эйш?

Что за чепуха?

— Мои лекари ее осмотрели и единогласно заключили, что женщина безумна, — тем временем сообщил шеф. — Но поскольку она была одна, сидела прямо у входа в здание и могла представлять опасность для окружающих, мы на всякий случай препроводили ее сюда. По дороге она никого не тронула, — тихо добавил Корн. — Вела себя спокойно, не сопротивлялась, не кричала, но постоянно спрашивала тебя. Я решил, что ты должен на нее взглянуть.

В этот момент тварь с новым хрустом оторвала от потолка ладони, тяжелым комком шлепнулась на пол, после чего резко выпрямилась и снова на меня посмотрела. Но я уже не сомневался, что от человека тут осталась одна оболочка: голова бабки так и осталась повернутой на сто восемьдесят градусов, так что лицо ее было обращено к нам, тогда как туловище — к противоположной стене. Но что самое интересное, твари это, похоже, ничуть не мешало. Всмотревшись в мое лицо, она вдруг расплылась в жутковатой ухмылке и торжествующе, словно констатируя факт, повторила:

— Артур Рэйш!

После чего ее туловище внезапно раздулось, деформировалось, рывком приняло нормальное положение. Руки и ноги одновременно отвалились, с мерзким шлепком ударившись о металлический пол, из образовавшихся отверстии выдвинулись длинные, хищно загнутые, смутно напоминающие паучьи лапы. А затем преобразившаяся тварь, раззявив широкую пасть, прошипела:

— Умри!

И с огромной скоростью ринулась в мою сторону.

Глава 1

Следственный изолятор в ГУССе был построен с умом, а его камеры имели не только крепкие решетки, но и необходимую степень магической защиты. К примеру, камера сто одиннадцать была рассчитана на среднего по уровню мага, причем как светлого, так и темного. Была способна удержать внутри и обласканного Тьмой безумца, и полноценного обитателя темной стороны вроде моргула. Толщина стен здесь превышала стандартную в два с половиной раза. Стальная облицовка была до отказа напичкана магией. Да и решетка создавалась под стать — прутья толщиной в два моих пальца, надежные, прочные, такие без специальных приспособлений не согнешь и тем более не сломаешь.

Я знал об этом и разумом прекрасно понимал, что выбраться из такой камеры любой твари будет проблематично, однако недавно появившееся предчувствие внезапно усилилось и с такой силой обожгло, что я со всей доступной скоростью метнулся прочь и, оттолкнув Корна в сторону, прикрыл его собой.

И, надо сказать, очень вовремя. Потому что в этот же самый момент казавшаяся несокрушимой решетка с диким скрежетом вылетела из пазов и, просвистев мимо, с ужасающим грохотом врезалась в дверь камеры напротив. А следом за ней, разворотив проем, выбралась на редкость мерзкая тварь, о происхождении которой можно было только догадываться.

Больше она ничем не напоминала тщедушную старушку — преображение оказалось всеобъемлющим и практически мгновенным. Теперь от безумной бабки здесь осталась только голова — сравнительно небольшая, сморщенная и обрамленная спутанными седыми волосами. При этом кожа на ее лице еще больше потемнела, почти почернела, словно опаленная невидимым огнем. Тонкие губы сморщились, истончились. За ними отчетливо проступили треугольные зубы. Нос, наоборот, провалился, оставив на своем месте неровную дыру. Тогда как в глазах вспыхнуло багровое пламя, как если бы внутрь бросили горсть горячих углей.

Тело у твари тоже преобразилось. Туловище еще больше деформировалось и заметно вытянулось, отчего росту в ней стало даже побольше, чем во мне. Верхние ее лапы теперь напоминали клешни гигантского богомола, тогда как при взгляде на нижнюю часть тела я волей-неволей вспомнил про Палача. Но если создания Лотия имели четкое деление на человеческую и паучью половины, то эта тварь выглядела до отвращения цельной. Здоровенная, подвижная, полностью трансформировавшаяся. Но что самое отвратительное, кроме как на лице нормальной кожи у нее больше не было. А вместо этого она оказалась покрыта липкой пузырящейся грязно-серой массой, к которой не то что прикасаться — на нее смотреть было тошно.

Впрочем, на скорости это не сказалось — вырвавшись на свободу, тварь на редкость проворно развернулась и, отыскав меня глазами, торжествующе осклабилась.

Мы с Корном не стали ждать, когда она ринется в новую атаку, так что стоило ей повернуться, как в нее полетели сразу два огненных сгустка — беспросветно-черный и, наоборот, слепяще-белый, которые смачно зарядили твари в лоб, с оглушительным треском разлетелись тягучими каплями и… не заставили бабку даже отступить. Более того, даже вреда никакого не причинили! Мое безотказное пламя стекло с нее, словно с пустого места, тогда как заклинание шефа не оставило даже крохотного ожога!

— Артур Рэйш! — рявкнула она, проворно метнувшись в нашу сторону.

Времени на раздумья не было, поэтому я швырнул в нее еще один сгусток, побольше и, оттолкнув Корна, рывком ушел на темную сторону. Дураком он тоже не был, поэтому при первом же удобном случае разрядил в тварь сразу несколько спрятанных под одеждой артефактов. Эффекта, правда, никакого не получил, но мне и нужно-то было всего мгновение, чтобы она отвлеклась. А как только это произошло, мне оставалось только прикрыться Тьмой, подобраться к ней поближе и…

Я глазам своим не поверил, когда оказался во владениях Фола — тварь тоже была здесь! Причем не только жива-живехонька, но и ничуть не изменившаяся внешне, что для живого (тем более мертвого) тела было неестественно! Ее кожа, вопреки законам нашего мира, не постарела, не усохла, на ней не выступил иней… Честно говоря, я даже не понял, когда проклятая бабка успела за мной нырнуть! Холод темной стороны ничуть ее не замедлил, поэтому удара тяжелой клешни я избежал практически чудом, да и то лишь потому, что в последний момент не рискнул его блокировать, а послушавшись голоса разума, снова ушел в сторону, избегая полноценной схватки. По пути, правда, все-таки шарахнул по твари темным огнем в третий раз, использовав для этого уже не простой огонь, а знаки. А когда убедился, что моя магия действительно не работает, и вовсе провалился на нижний слой в надежде, что хотя бы там непонятный противник станет уязвимым.

«Ал, помоги!»

Признаться, излишняя осторожность мне была обычно не свойственна. С теми привилегиями, что я получил от Фола и от своей богини, опасаться во Тьме было нечего. Ни моргулы, ни древние обитатели глубин и ни какое иное создание не могли соперничать с дарами нашего пантеона. Однако дурное предчувствие все еще выло сиреной: с тварью что-то было не так. С ней что-то было ОЧЕНЬ сильно не так, но я все еще не понимал, что именно, поэтому по-прежнему уклонялся, вертелся волчком и всеми силами избегал прямого контакта.

Оказавшись на нижнем слое, я, уже невидимый для чужого взора, на всякий случай отпрыгнул как можно дальше от беснующейся твари и с беспокойством обнаружил, что и это не помогло: она все еще от меня не отстала. Кажется, для нее составляло ни малейшего труда ни спускаться на более холодные слои Тьмы, ни снова возвращаться обратно. Да что там! Она даже не замедлилась! Ни снега на ней, ни инея так и не появилось. Ее не сковало морозом. Ее лапы не обледенели, хотя должны были. Она все еще выглядела до отвращения материальной, сильной, быстрой и смертельно опасной.

Правда, новой атаки от нее пока не последовало. Оказавшись в призрачном мире, она ненадолго замерла с приподнятыми клешнями и закрутила уродливой башкой, кажется, на какое-то время все-таки меня потеряв. Поэтому я не стал терять времени и атаковал сам, намереваясь, как и с Палачом когда-то, хотя бы лишить ее подвижности.

Дзанг!

К моему величайшему удивлению, на этот раз секира не просто меня подвела, не сумев перерубить кривую лапу — она попросту истаяла в воздухе, не долетев до цели на какой-то волосок! И это моя Тьма, для которой не было препятствий ни в мире живых, ни в мире мертвых. Вы можете себе представить?!

Почувствовав неладное, монстр проворно развернулся, и я был вынужден снова отскочить, чтобы не попасть под сдвоенный удар тяжелых клешней. Напоследок, в качестве эксперимента, метнул себе за спину уже не Тьму, а здоровенный сгусток света, но, как и темный огонь, урона он никакого не нанес. Просто ненадолго отвлек от меня внимание, а затем стек с уродливого монстра, словно обычная вода, и подозрительно быстро растворился в воздухе.

Думай, Рэйш. Думай!

Как ни тяжело это было признавать, но, пожалуй, в первый раз в жизни Тьма ничем мне не помогла. Более того, мне показалось, что ей и самой-то помощь не помешала бы. А была б возможность, она бы, может, и вовсе ушла, так что пока моим единственным преимуществом оставалась подаренная Алом невидимость. Да и то, вероятно, ненадолго.

После этого тварь снова меня потеряла, а потом вдруг заметалась по подземелью и негодующе завизжала, беспорядочно молотя клешнями по воздуху, словно и впрямь надеялась меня таким образом достать. Она бегала по Управлению кругами, то и дело норовя снести прозрачные стены. Словно в бешенстве, полосовала невидимые на этом слое двери, пол, едва просматривающийся потолок…

Я же, отойдя на десяток шагов, мог за ней только наблюдать. Ну и, разумеется, делать выводы. Огромная сила, скорость, способность к мимикрии и боевой трансформации, абсолютное игнорирование боевой магии, причем как светлой, так и темной…

Пока тварь металась от стены к стене и неистово рубила воздух, я торопливо перерыл всю память, прочитанные когда-то книги, справочники по темной стороне, припомнил записи учителя, но нигде не нашел упоминания насчет монстров, которые обладали бы такими свойствами. Сумасшедшая «бабка» не подходила ни под одну классификацию. К ней были неприменимы никакие правила. Она одним своим существованием опровергала и ломала все известные мне законы и по большому счету ее попросту не могло существовать.

Однако она была. Более того, охотилась. Однако как от нее избавиться, было решительно непонятно.

В задумчивости я создал из Тьмы еще одну секиру, тоже невидимую, как и первую, крутанул ее на пробу в руке, и неожиданно беснующаяся тварь замерла, словно к чему-то прислушавшись. Ее глаза слепо зашарили по окрестностям, нижние лапы беспокойно переступили по обледенелой земле. Искривившийся в мерзкой ухмылке рот издал недовольное шипение, а на морде появилась раздраженная гримаса.

Та-ак. Похоже, она, даже будучи слепой, все-таки ощущает колебания пространства?

Я снова замер, мысленно возблагодарив Ферзу за то, что на темной стороне мне не нужно дышать, и принялся отсчитывать про себя мгновения, продолжая при этом внимательно наблюдать за опасной тварью.

Что может ей давать такую всестороннюю неуязвимость?

Доспехов у нее нет. Одежда разлетелась в клочья. Заклятий на ней тоже не было, иначе наши с Корном действия произвели бы хоть какой-то эффект — магия такого уровня, столкнувшись друг с другом, обязательно начнет конфликтовать, однако я даже зрительных эффектов никаких не заметил, не говоря уж про магический фон. Но тогда что? Структура кожи? Какие-то предметы? Помнится, у Лотия Палачи носили при себе специальные артефакты, которые на первый взгляд даже не определялись…

На цифре «десять» тварь так же неожиданно отмерла и снова закрутила головой, оказавшись не в силах засечь неподвижную цель.

Ну хоть какая-то хорошая новость.

Дождавшись, когда она отвернется, я медленно-медленно скользнул к одной из призрачных стен. Поближе к твари. Затем также медленно опустился на колени, а затем и вовсе лег, настойчиво заглядывая монстру под брюхо. Однако никаких пластин там не нашлось — пузо у паучихи оказалось цельным и с виду таким же надежным, как лапы, грудь или спина.

Может, артефакт внутри? Может, если я смогу до него добраться, она, как безглазые псы, тоже начнет поддаваться?

Я взвесил в руке подозрительно полегчавшую секиру и прищурился, прикидывая, куда бы ее получше метнуть, но тут заметил еще одну странность — Тьма вокруг «бабки» вела себя подозрительно. Я такое уже видел в Лотэйне. Возле Врат. Да и раньше мне встречалась подобная реакция, когда Тьма, будучи не способной уничтожить серьезную угрозу, пыталась ее хотя бы отграничить.

Пока паучиха носилась, это не бросалось в глаза, однако сейчас я отчетливо увидел, как изгибалась вокруг нее Тьма, не желая даже касаться. Как волновались вокруг нее невидимые волны и с какой поспешностью они расступались, когда тварь начинала шевелиться.

Такое впечатление, что Тьма… боялась?!

Это выглядело дико, практически невозможно, однако в корне меняло мои представления о существе. Причем настолько, что я даже рискнул подняться на уровень выше. Затем и вовсе вернулся в реальный мир. Увидел, что осталось от некогда надежного и хорошо защищенного подземелья. Отыскал полуоглушенного, практически истощенного Корна, стоящую рядом с ним, абсолютно невредимую тварь и в каком-то внезапном прозрении осознал одну простую вещь — паучиха не спускалась за мной на нижние уровни. Не соскальзывала со слоя на слой, как я. Она все это время оставалась на одном месте, наверху. Но при этом каким-то образом умудрялась существовать сразу НА ВСЕХ слоях реальности. Видеть и слышать все, что происходит тут и там. И так же одновременно на это реагировать.

Тьма ей в этом не препятствовала. Напротив, оказавшись не в силах остановить это нечто, она расступилась… разошлась в стороны, оставив здоровенную тварюгу торчать вне времени и пространства. Вне слоев. Вне границы миров, потому что по какой-то причине не захотела даже краешком касаться этого непонятного создания.

Вот почему исчезла моя секира — там, где нет Тьмы, и все, что из нее создано, неумолимо исчезает. Вот почему паучиха потеряла меня из виду — просто не сразу разобралась, на каком именно слое я нахожусь. И вот почему ее не смог достать я — как бы глубоко я ни уходил во Тьму, тварь, которая в теории должна быть уязвима для меня на любом слое, на самом деле оказалась неуязвимой на всех. Все то время, пока она с виду бесцельно металась по подвалу, она искала меня и громила стены на всех слоях одновременно. Пострадал, разумеется, преимущественно верхний, но я видел, как это происходило! Видел, хотя понимать причину начал только сейчас!

Быть может, она и впрямь была зрячей только в реальном мире или же, наоборот, видела сразу все слои разом, но из-за обилия стен, решеток и прочих деталей изображения с разных слоев накладывались, путались и мешали ей меня рассмотреть. Поэтому-то она и захотела избавиться от помех! При этом меня она начинала видеть только тогда, когда я двигался и, следовательно, отличался от неподвижных предметов интерьера, тем самым привлекая к себе внимание.

На моих губах появилась нехорошая усмешка.

Вот теперь я знаю, где и, главное, как ее достать. Правда, это будет непросто, но раз ничего другого не остается…

Пользуясь невидимостью и тем, что тварь отвлеклась на Корна, я наклонился и коснулся валяющегося на полу, выкорчеванному паучихой прута. Всего лишь элемент чьей-то решетки, короткий, толстый и не слишком удобный для боя. Но все же я дождался, пока Ал покроет его невидимой броней. Бесшумно ушел с ним обратно во Тьму. Уже там одним движением превратил прут в остро заточенный гарпун, после чего вернулся обратно, тяжело вздохнул и, мысленно испросив прощения у Тьмы, бросил:

— Фол, я тебя отвергаю!

Не знаю, услышал он или нет, однако Тьма раздраженно забурлила и, хлестнув напоследок холодной плетью, с обидой отвернулась от меня. После чего резко отхлынула в стороны, оставив вокруг нас с тварью небольшой пятачок пустого пространства. Ушла, как я и думал, полностью. Вместе с Алом, моим доспехом, секирами и прочими привилегиями, которые были положены настоящему жнецу.

В итоге перед лицом твари я остался совершенно один. Фактически голый, босый, практически беззащитный. Без единой привязки к друзьям и даже потерявший привязку к собственному духу-служителю. Не темный жнец, даже не маг, а самый обычный человек, у которого даже божественного дара больше не было. Но при этом я был уверен, что все сделал правильно, а в моей руке покачивался длинный острый прут… который я и метнул со всей силы, едва паучиха сориентировалась в происходящем и проворно развернулась.

Вы скажете, это глупо — вот так легко отказаться от всех своих званий, титулов и предложенных богами щедрых даров. Отказаться от собственной Тьмы, от магии, богов и вообще от всего, ведь для темного мага… тем более для жнеца… это было немыслимо. Стать простым смертным, да еще по собственной воле…

Однако в тот самый миг прозрения я со всей ясностью понял — неуязвимую тварь можно одолеть именно так. Один на один, в том самом месте, где мы с ней одинаково слабы.

И я не ошибся — на этот раз удар оказался точен, и тяжелый прут с хрустом проломил твари тухлую черепушку, высунувшись наружу влажным, покрытом слизью кончиком. От удара едва успевшая ринуться в мою сторону паучиха вздрогнула всем телом. Остановилась. Вскинула кверху толстые клешни и уже распахнула рот, чтобы оглушительно завизжать, но в этот момент ее лапы подломились. Шея вместе с проломленной башкой обвисла. Тварь грузно опустилась на то, что служило для нас полом. Захрипела, забулькала. После чего медленно завалилась на бок, до последнего буравя меня черными глазницами, в которых также медленно и неохотно угасало алое пламя.

Я утер выступившую на лбу испарину. А потом оглянулся и, наткнувшись на гневно вздыбившуюся вокруг меня Тьму, уставившуюся в упор, как когда-то давно, тысячами подозрительно прищуренных глаз, благодарно кивнул.

— Благодарствую, Фол. Ты всегда был мудр, поэтому я приму любое твое наказание.

Тьма, казалось бы, ненадолго задумалась, не покарать ли меня за святотатство, но потом все же смилостивилась. Вернулась. Знакомая, родная теплая, как прежде. После чего бережно обняла, обласкала, закружила в черном водовороте, а потом отступила, оставив меня стоять… к счастью, уже одетым… посреди разгромленного, обгоревшего дочерна подземелья, рядом с поверженной тварью, из лба которой торчал покрытый слизью и наполовину обуглившийся металлический прут.

* * *

— Интере-есно… о-очень интере-есно…

Я присел на обломок двери и с усмешкой покосился на ходящего кругами возле убитой твари штатного целителя.

Господин Орбис только что не облизывался, уже предвидя, как будет исследовать неизвестное науке существо. И если бы не Корн, который уже пришел в себя и злым сорванным голосом отдавал приказы, небось уже бы вовсю копался в склизких внутренностях, несмотря на отсутствие инструментов.

В подземелье тем временем во всю суетился народ. Завалы постепенно разгребали. Самые крупные обломки отволокли в сторону, мелкие так и продолжали хрустеть под ногами. Охранники на время превратились в уборщиков. От количества темных и светлых магов, вовсю светящих всевозможными приборами, было не протолкнуться. Из двух дальних камер прямо у меня на глазах выволокли чудом уцелевших арестантов, которых оглушило падающими железками. Но на их счастье, неизвестная тварь охотилась исключительно за мной, поэтому не обратила на них внимания. Да и Корна, что совсем удивительно, не затоптала и не обезглавила.

— Рэйш! — отвлек меня от размышлений громогласный вопль. Шеф был ожидаемо взвинчен, грязен, как собака, и соответственно зол. — Тебе что, особое приглашение нужно?!

Я вопросительно на него посмотрел.

— В мой кабинет! Живо! — гаркнул шеф, прожигая меня бешеным взглядом. Но тут же отвлекся на более важные дела. — Эй, вы! С тварью аккуратнее! Аккуратнее, я сказал! Не суйтесь под клешни! Они зачарованное железо режут, как лопухи, не то что ваши дурные головы!

— Слизь, похоже, ядовитая, — радостно потер ладошки целитель. — Вон как прут уже разъело! Так что будьте внимательны коллеги, беритесь за останки только в специальных перчатках! И постарайтесь ничего не повредить! Это чрезвычайно ценный образец! Нужно доставить его в «холодильник» с максимальной осторожностью!

— Да его еще попробуй повреди! — пропыхтел наклонившийся над паучихой маг. — Эта тварь весит, как весь наш ГУСС в период общих собраний!

К нему тут же подошли коллеги, попытались втроем поднять хотя бы одну клешню, но, к с собственному удивлению, даже так они едва сумели ее сдвинуть, так что для переправки останков им явно понадобится кран, потому что магия на тварь даже сейчас не действовала.

— Рэйш! — устав ждать, гаркнул шеф. — Не мешай людям работать!

Я со вздохом поднялся.

Все бы ему орать, неугомонному. А я, между прочим, тоже не отказался бы покопаться во внутренностях паучихи и заодно понять, что же это за монстр такой, из-за которого я рискнул вызвать гнев владыки ночи. Тьма меня, правда, уже простила, однако с Фолом по этому поводу еще придется объясняться. И лично я, идя в первохрам, хотел бы иметь воистину железные аргументы, которые наш несговорчивый, гневливый, скорый на расправу верховный бог примет хотя бы к рассмотрению.

Под свирепым взглядом Корна я вышел в коридор. Следом за ним поднялся на третий этаж. Зашел в кабинет. Молча занял то же самое кресло, из которого меня недавно подняли, и снова задумался.

Ситуация была нестандартной. Даже, я бы сказал, из ряда вон выходящей. Но если уж даже люди Корна не заметили подвоха с «бабкой», значит, поначалу она и впрямь выглядела неопасной. Внешний вид, аура… дежурный маг ведь не мог не проверить ауру, это основа основ в нашем деле… с ними все было в полном порядке. По крайней мере, при беглом осмотре, иначе спецы Корна сразу же всполошились бы.

Но тогда что же произошло?

Кого я убил в подвале? Живое существо или все-таки нет? Самостоятельную сущность или же искусственно созданного монстра?

Но больше всего интересовал вопрос: а кто его создал? И почему натравил его именно на меня?

Мне-то казалось, у меня больше не осталось врагов. Ни среди живых, ни среди мертвых. Лотий во Тьме, с нежитью (что высшей, что с низшей) я договорился. Поводырь и его приятели мне тоже больше не страшны. Божественный пантеон мне доверяет. Жрецы считают братом по духу. До этого дня у меня даже с Фолом разногласий не было. И вдруг на тебе! Невесть откуда появляется тварь, с которой даже мне с ходу не удалось совладать! И это при том, что мне сегодня помогал Ал, а его, между прочим, подпитывал сам Фол. Мне благоволит Ферза, меня поддерживает даже Рейс! Моя секира была целиком покрыта жидкостью из алтаря, но и она не взяла проклятую тварь с нахрапу!

Что же это такое? Из каких глубин к нам пришло? Или, может, правильнее спросить: у кого в нашем мире могли остаться знания, как победить богов и тех, кто им служит? Это ведь необычная устойчивость. К магии — ладно, пускай. Но чтобы Ал вдруг меня взял и подвел?

Он, кстати, и сейчас угрюмо помалкивал. После того, как я отказался от Фола, связь с алтарем как обрезало. И это было скверным признаком. Как бы не вышло так, что я и в первохрам больше не попаду.

— Рэйш… — в третий раз позвал меня Корн. Правда, на этот раз скорее устало, чем зло. — Объясни, что сейчас произошло? И какого демона какая-то поганая тварь едва тебя не угробила?

Я смерил его хмурым взглядом.

Шеф не шутил. Смотрел тревожно, даже не скрывая собственной нервозности. Да и мне уже было не до шуток.

— Понятия не имею. Ни с чем подобным мне раньше сталкиваться не доводилось.

— Я угробил на эту тварь уйму магии. Самые сильные заклятия… амулеты… резерв уже в ноль, а ей хоть бы хны! Рэйш, ты можешь мне это объяснить?!

Я отрицательно качнул головой.

— Даже мне не удалось достать ее обычными способами.

— Но все же ты ее убил, — полувопросительно спросил Корн.

— Да, — согласился я. Хотел было добавить, что справился только чудом, однако в это время на столе заверещало сразу несколько переговорников.

— Шеф! — раздался из первого звенящий от тревоги голос Хокк. — Эй, шеф, у нас чэпэ! С Рэйшем что-то случилось! Он вдруг оборвал все поводки и исчез! Нигде найти не можем! Дома его нет, в храме не объявлялся…

Корн поморщился.

— Ничего с ним не случилось. Сидит у меня в кабинете. Живой, здоровый. Помирать не собирается.

— Фу-ух, — выдохнула Лора. — Просто он даже мертвым так быстро не пропадал из виду… прошу прощения, шеф. Спасибо за хорошие вести. И передайте, пожалуйста, Рэйшу, что я за такие фокусы голову ему откручу по возвращении!

— Всенепременно.

Корн одарил меня многообещающим взглядом и взялся за второй амулет.

— Алле, шеф! — выкрикнул оттуда Йен. — Извините, что беспокою. Я даже с занятия отпросился, но тут такое дело: с Рэйшем, похоже, беда! Его поводок…

— Оборвался, знаю, — ровно пророкотал Корн. — Но ничего страшного не случилось. Он у меня в ГУССе. Живой.

— Под арестом, что ли?!

— С чего бы это? — одарил меня еще одним выразительным взглядом шеф.

— Да нет, ничего, — тут же смешался Йен. — Извиняюсь за неурочный вызов. Хорошего дня. Арт, ты труп!

— Господин Корн! — выкрикнул из третьего амулета взволнованный голосок Триш. — У нас проблема! Мастер Рэйш, чтоб его демоны пожрали…

— Живой. Здоровый. С поводками позже разберется.

— Правда? — отчего-то не поверила девчонка. И тут же смутилась. — Ой, как хорошо. Я тогда передам нашим, чтобы больше вас не беспокоили. Извините. До свидания.

— До свидания, — медленно проговорил Корн, отнимая амулет от губ. Но не успел он убрать его обратно в стол, как в кабинете резко похолодало, после чего прямо на ковре образовалось огромное заиндевевшее пятно, а затем рядом с окном открылась темная тропа, и оттуда вывалился смертельно бледный, взъерошенный, откровенно напуганный мальчишка с обледеневшей скрипкой в руках.

— Господин Корн!

Встретившись со мной взглядом, Роберт… явно сбежавший с урока музыки… вздрогнул всем телом, непонимающе распахнул глаза. После чего растерянно захлопал ресницами, наконец сообразил, что не так, ужасно смутился и поспешил спрятать инструмент за спину.

— Извините. Я-а… я, кажется, тропой ошибся. Простите, учитель, это больше не повторится.

Я едва сдержал улыбку.

— Все в порядке, ученик. Возвращайся к занятиям.

Роберт перевел дух и исчез так же быстро, как появился. Однако не успел оттаять испорченный Тьмой ковер, как из пустоты проступил еще один человеческий силуэт. Правда, довольно смутный, нечеткий, потому что никогда раньше Мэл не стремился, да и не должен был показываться в реальном мире. Но сегодня он явно решил сломать наше представление о возможностях духов-служителей, поэтому все же показался Корну на глаза. Цепко взглянул на меня, оценил обстановку. После чего кивнул шефу и сухо бросил:

— Арт, тебя ждут в храме. Немедленно. И не только отец-настоятель.

Я машинально потер спрятанный под перчаткой перстень, гадая про себя, какие еще сюрпризы стоит ожидать от брата в ближайшем будущем. А когда Мэл исчез, я вопросительно посмотрел на напряженного Корна.

— Проваливай, — буркнул он, когда осмыслил произошедшее. — Но по возвращении напишешь отчет. Подробный, понял?! В том числе и по новому служителю!

— По возвращении я предпочел бы встретиться с Рошем, — пропустил мимо ушей угрозу я. — И с другими компетентными специалистами в области потусторонних сущностей и сомнительных артефактов.

Корн свирепо на меня зыркнул.

— У тебя два часа.

— Спасибо, шеф, — совершенно искренне поблагодарил его я и, как был в кресле, так и исчез, отправившись на заслуженную трепку.

Глава 2

— Ты заставил меня беспокоиться, Артур, — упрекнул меня отец Гон, когда я спустился в первохрам.

Мэл, почему-то ожидающий моего появления возле статуи Рейса, только хмыкнул.

— Он всех сегодня напугал. Надеюсь, на это была весомая причина?

— Что случилось, Артур? — с беспокойством спросил настоятель и, подойдя вплотную, заглянул в мое хмурое лицо. — Я чувствую тревогу. Сегодня тебе грозила серьезная опасность.

Я бросил быстрый взгляд в сторону Ала, который в кои-то веки отказался меня поприветствовать, после чего вздохнул и как можно короче пересказал события сегодняшнего утра, приведшие меня в итоге на порог первохрама.

Настоятель слушал, не перебивая. В какой-то момент даже глаза прикрыл, полностью сосредоточившись на моем голосе и не желая упустить ни единой детали. А когда я дошел до момента, когда вынужденно отрекся от владыки ночи, снова их распахнул и воззрился на меня с престранным выражением.

— Вот оно что…

Отец Гон свел брови к переносице, отошел на пару шагов и, не глядя, опустился на бесшумно выросший прямо из пола стул. На его лице проступила неподдельная озабоченность, на лбу залегла глубокая морщинка. Он ненадолго задумался, а может, и к чему-то прислушался, но вскоре снова встрепенулся и посмотрел на меня совсем иначе.

— Вот, значит, в чем дело… Фол встревожился не зря.

— Да говорите уже прямо, святой отец, — неестественно ровно осведомился Мэл, подойдя ближе и встав у меня за спиной. — Арт теперь что, отлучен от храма?

Отец Гон покосился на него с удивлением.

— Нет, конечно. Иначе его бы сюда не пустили.

Это верно.

Я, если честно, поначалу, даже сомневался, смогу ли открыть самую простую тропу. Но потом вспомнил слова Ала: мол то, что мы изучили или создали сами, боги уже не в силах отобрать, и успокоился. Ведь это означало, что все, чем я владел до приезда в Алтир и до встречи с отцом Гона, останется при мне навсегда. А значит, на самом деле я потерял не так уж много.

— Тогда в чем дело? — продолжал возмущаться Мэл. — Почему я даже сейчас не могу его почувствовать?!

Я молча протянул руку и коснулся предплечья брата. Тот вздрогнул, потом замер. Какое-то время стоял, раскачиваясь, будто старое дерево на ветру. А когда привязка душ вернулась, и через Мэла прошла вереница моих мыслей, он как-то весь обмяк и, усевшись прямо на пол, в шоке уставился на меня снизу вверх.

— Как такое может быть?!

— Не знаю, — хмуро отозвался я. — Но я не нашел другого способа справиться с этой тварью. Ее не взяла моя магия. Ее не смутило благословение Фола. Ее даже моя Тьма испугалась! Пришлось сражаться как дикарю — практически с голыми руками. Хуже другое: тварь может быть в Алтире не одна. И если мы не найдем ее создателя, проблемы могут начаться не только у меня.

— Артур…

Я поднял руку, заставив отца Гона осечься, потому что вовсе не собирался просить его о заступничестве. Я знаю, что сделал. И вполне представлял себе последствия. Но, как и раньше, предпочитал решать свои проблемы сам, поэтому оставил брата с отцом Гоном наедине, решительно подошел к мрачно взирающему на меня из темной ниши Фолу и коротко ему поклонился.

Слов в свое оправдания я, пока сюда шел, так и не придумал, однако, как оказалось, они были не нужны. Потому что как только я прикрыл глаза, ожидая гнева божьего, мне в затылок дохнул прохладный ветерок, а знакомый голос ласково произнес:

— Я рада, что ты вернулся, жрец мой. Хотя недавно мне казалось, что этого может и не произойти.

Я склонил голову еще ниже.

— Прости, прекраснейшая. Тьма — это владения Фола. Но если бы они были твоими, я бы отказался даже от тебя.

— Почему, Артур Рэйш? — тихо спросила Смерть.

— Потому что тварь, способная проигнорировать силу самого владыки ночи, должна быть уничтожена. И я ни за что не позволил бы ей уйти, зная, что рано или поздно она появится здесь.

Мои волосы мягко погладили прохладные женские пальцы.

— Это правильный ответ, мой жрец. Фол не сердится на твой проступок.

— Почему же он не скажет этого сам?

— Сегодня, как бы странно это ни звучало, его благословение сделало тебя уязвимым. Сегодня ты мог погибнуть. Но благословение нельзя просто так дать и потом отозвать. Каждое наше действие оставляет след в ткани мироздания. Поэтому будет лучше, если какое-то время Фол будет обходить тебя своим вниманием. А до тех пор, пока оно не вернется, ты не сможешь его услышать.

Почувствовав, как за спиной снова потеплело, я выпрямился и кинул еще один внимательный взгляд на постамент. Однако Фол, как и сказала Ферза, отказался со мной общаться. И точно так же его алтарь продолжал оставаться безучастной ко всему каменюкой.

Что ж, похоже, о невидимости придется на время забыть. Да и на нижние слои пока не стоит спускаться. С другой стороны, когда-то мне хватало и своей собственной Тьмы, так что я в любом случае не пропаду. Что же касается Фола…

Подумав, я все-таки поклонился владыке ночи еще раз.

Все верно: привыкнув полагаться на его дары, я едва не забыл, чего стою сам, поэтому чуть не проиграл последний поединок. Кем бы ни была та тварь, сила Фола не поможет ее убить. Скорее, наоборот, сделает меня легкой добычей. А каждый раз при встрече с подобным монстром демонстративно отказываться от его покровительства и потом снова его просить, это как-то… мелко, что ли? Недостойно темного мага. И раз уж Фол, все видя и понимая, сам от меня отказался, значит, уверен, что я и без его помощи прекрасно справлюсь. Это значит, что он по-прежнему верит мне. По-своему помогает. И вот за это я был ему благодарен.

— Ты становишься мудрым, брат мой, — задумчиво проговорил отец Гон, когда я вернулся. — Но ты прав: создателя твари надо найти.

— Вы можете подсказать, в каком направлении двигаться? — встряхнулся я. — Где хоть искать? Среди людей или нежити? Демонов или, может, каких-то иных сущностей?

— Фол пока думает, — замедленно отозвался жрец. — Боги тоже сталкиваются с подобным впервые.

— Но ведь они боги, — возразил Мэл. — Разве в этом мире им неподвластно все до последней песчинки?

Отец Гон остро на него глянул.

— Не забывай: наши боги совсем недавно возродились и еще нескоро обретут полную силу.

— К тому же в мире все-таки остались вещи, на которые они не могу повлиять, — задумчиво обронил я.

— Имеешь в виду «зеркало королей»? — встрепенулся брат, до которого докатилась очередная моя мысль.

— Да. Тот кристалл… Что если после ухода той твари в нашем мире остались другие осколки? — спросил я скорее себя, чем его. — Что если их кто-то сумел их использовать? Что если та тварь была не единственной? Святой отец…

— За границей нашего мира царит хаос, Артур Рэйш, — чужим голосом отозвался настоятель, на лицо которого внезапно набежала густая тень. — Тварь возле Врат была одна, но ты мыслишь в правильном направлении — хоть самый большой и опасный разлом был закрыт, однако маленькие щели все равно время от времени образуются. И это может быть опасно.

Мы с Мэлом быстро переглянулись, не совсем поняв, куда он клонит, а отец Гон вдруг опустил плечи, как-то весь обмяк и, шумно выдохнув, растер лицо руками.

— Святой отец? — настороженно переспросил я.

— Мне все-таки кажется, что и без благословения владыки ночи у тебя прорезался дар предвидения, — устало вздохнул жрец, отнимая руки от лица. — Фол считает, что идея с границей не лишена смысла.

— Нам что, опять придется ее закрывать?! — возмутился Мэл, некстати вспомнив, чем это для него закончилось.

Отец Гон качнул головой и, сделав знак, попросил пару мгновений тишины. А когда окончательно оправился от ниспосланного владыкой ночи видения, начал медленно и тихо говорить, начав, как обычно, издалека.

— Может, вы об этом не догадываетесь, но наш мир — это крохотный островок стабильности на бескрайних просторах Вселенной. Таких островков немало, и каждый из них тщательно охраняется…

— Богами? — предположил я.

— Да, Артур. Приходя в новый мир, боги вдыхают в него жизнь, населяют разумными созданиями и во всех смыслах делают его обитаемым… но снаружи выстроенной ими защиты, как и раньше, царит первозданный хаос. Тогда как боги — это воплощение порядка, которым каждый миг приходится отстаивать у хаоса свое право на существование.

Мэл озадаченно поскреб затылок, как и я, впервые задумавшись, а зачем нам вообще нужны боги.

Как-то жрецы упустили этот момент в своих проповедях. Да, они говорили, что боги нам помогают, в обмен на молитвы даруют те или иные привилегии. Вроде как наблюдают за нами, следят за миром и порядком… но при этом даже у меня до недавнего времени складывалось обманчивое впечатление, что мы в общем-то и сами способны справиться со всеми трудностями. А боги… ну просто где-то есть, зачем-то мы им нужны, и на этом, можно сказать, мое понимание мироустройства заканчивалось.

По мере того, как я открывал для себя темную сторону, мое мнение о богах постепенно менялось. А когда мы закрывали разлом в Лотэйне, их образ окончательно перестал ассоциироваться у меня с компанией праздно одетых, паразитирующих на нашей вере сущностей. Я увидел их изнутри. Пусть краешком, но все же коснулся их мыслей, устремлений. Обнаружил, что на самом деле боги действительно нам нужны. Но только сейчас до меня нашло, насколько.

— Боги не почивают на лаврах, веками собирая с верующих невидимую дань, Артур, — с едва уловимым укором посмотрел на меня отец-настоятель. — Создав обитаемый мир, они вынуждены следить, чтобы он не был разрушен ни снаружи, ни изнутри. Латать трещины в защите, укреплять границу, отгонять от нее потусторонних тварей. Да, хаос силен. Какова бы ни была мощь богов, но против целой Вселенной не выстоять даже им. И только здесь, в обители созданного ими порядка, они способны поддерживать равновесие.

— А зачем им это нужно? — полюбопытствовал Мэл. Да и мне, признаться, стало интересно. — Если снаружи царит только хаос, то получается, что и боги пришли оттуда же?

— Верно, — сумел удивить нас отец Гон. — Наши боги действительно родом оттуда, но, создав обитаемый мир, они сошли с пути разрушителей и встали на стезю творцов. Поэтому свой мир они берегут, растят его, как садовник растит редкое дерево… Быть может, я путано объясняю, но это то, что мне сегодня открылось. И то, чем я хотел бы с вами поделиться.

Я замедленно кивнул.

— Нет, святой отец. Вы объясняете очень доступно. Даже по разлому кое-что прояснилось. Но не так давно наши боги были слабы. На какое-то время они вообще перестали контролировать ситуацию с Вратами… да, наверное, и не только с ними. Что за это время произошло с защитой, которую они держали и держат сейчас вокруг нашего мира?

— Трудно сказать, — ненадолго задумался отец Гон. — Пока наши боги спали, они многого не видели и не осознавали. На фоне тех сложностей, с которыми мы пытались справиться последние полторы тысячелетия, некоторая нестабильность защиты воспринималась как должное. Да и перед лицом более серьезной угрозы в лице полноценных Врат мелкие трещины никто не искал. За это время частицы хаоса могли не только сюда проникнуть, но и закрепиться. А поскольку его природа преимущественно разрушительна, то для нашего мира его появление — все равно что змея, которая вдруг отыскала в своем гнезде птичье яйцо.

Мэл нетерпеливо прошелся вдоль молчаливых статуй.

— Святой отец, правильно ли я вас понял: решая более крупную проблему, мы случайно не заметили несколько мелких, и теперь нам это аукается? Не допустив в наш мир одну злобную тварь, мы, возможно, проморгали появление гораздо более опасного противника, который, пока мы отвлеклись, сумел пробить брешь в поставленной богами защите?

На лицо настоятельно снова набежала тень.

— Боюсь, что так, сын мой. И последствия этой ошибки могут оказаться катастрофическими.

— Но все же времени с появления Врат прошло довольно много, — обронил я, когда Мэл растерянным жестом схватился за голову. — Был бы хаос силен, нам бы уже не поздоровилось.

— Даже обычное птичье яйцо непросто раздавить в ладони, — кивнул жрец. — Поэтому хаос постоянно ищет бреши, глодает скорлупу, царапает ее поверхность в надежде пробить хотя бы крохотное отверстие…

— А затем ему помогли изнутри, и вот он здесь, — мрачно закончил я. — Хорошо. Это понятно. Вопрос в другом: что мы можем с этим поделать? Попробовать отыскать эти трещины? Как-то их закрыть?

— Но как? — спросил Мэл.

Отец Гон, когда мы одновременно на него посмотрели, только тяжело вздохнул.

— Судя по вашему лицу, — нахмурился я, — Фол и остальные нам в этом не помогут.

— Боги истощены, — подтвердил мои наихудшие опасения жрец. — Их возможности сильно урезаны, и пройдет еще немало лет, прежде чем они войдут в полную силу.

— Но хотя бы трещины в защите они могут нам показать?

Настоятель удрученно покачал головой.

— Хаос и порядок противоположны по сути, поэтому в местах, где поселяется хаос, божественные законы не работают, а божественный взор туда не проникает.

— Совсем скверно, — пробормотал я. — Тогда как мы можем его найти, святой отец? Вернее, меня больше интересует, как мы можем его убить?

— У меня нет ответа на твой вопрос, Артур, — тихо ответил жрец. — Природа хаоса настолько нам чужда, что в мире нет такой силы, которая была бы способна его уничтожить.

— Тогда зачем вы меня позвали? И причем тут все-таки тварь? — не без раздражения задал я тот самый вопрос, с которым и пришел в первохрам. — Как вообще связан приход хаоса с существом, которое я сегодня уничтожил?

Отец Гон тяжел вздохнул.

— Связь есть, брат мой, иначе Фол не ниспослал бы мне видение. И вот как раз об этом я и хотел с вами поговорить.

* * *

— Разойдитесь… расступитесь…

Встревоженно гудящая толпа в холле главного Управления столичного сыска неохотно подалась в стороны, пропуская тяжело пыхтящих коллег, которые тащили в сторону лечебного крыла смердящие останки.

Вряд ли Корн соизволил просветить своих людей насчет того, что же в действительности произошло в подвале, однако неистовый грохот слышали все, последствия метания паучихи до них тоже наверняка доносились и не раз. Так что ничего удивительного, что когда по Управлению прошла информация о неизвестной науке твари, весь штатный состав ГУССа вывалился в коридор, чтобы посмотреть, что за монстра мы там убили.

Господин Орбис, правда, принял меры предосторожности, поэтому клешни, туловище и прочие телесные принадлежности твари были накрыты толстой дерюгой. Однако насчет кислоты он оказался прав, поэтому плотную, тяжелую, специально замагиченную ткань по пути порядком разъело, и самые внимательные все-таки успели увидеть детали.

Когда я вернулся, народ из холла так и не успел рассосаться, да и возле двери в лечебное крыло толпились посторонние, возбужденно обсуждая случившееся. Там же, у дверей, стояло двое охранников, которые при виде меня тут же насторожились. Тогда как я при виде них сперва остановился, после чего попятился, завернул в первый попавшийся кабинет (к счастью, пустой) и уже оттуда по темной стороне прокрался в «холодильник» в надежде, что господин Орбис и его ребята уже приступили к вскрытию и дадут мне если не всю, то хотя бы самую важную информацию.

— Мастер Рэйш! — окликнул меня знакомый голос, стоило мне отпустить от себя Тьму.

Я быстро обернулся и опешил, увидев посреди пустого коридора мягко улыбнувшуюся Натали Корн.

— Здравствуйте, Артур, — поприветствовала она меня, словно и не было этого месяца, который мы вынужденно провели порознь. — Очень рада вас видеть.

— Взаимно, — пробормотал я. — Как вы тут оказались, Натали? Разве вы не должны сейчас вести занятия у студентов?

Прекрасная фея, которая так часто являлась мне во снах, звонко рассмеялась.

— Что? Неужто и вы хотите меня отсюда выгнать?

Я непроизвольно оглянулся.

— А что, были другие кандидаты?

— О да. Отец, когда узнал, что я выпросила у директора дополнительную стажировку в ГУССе, аж пятнами пошел. Знаю, что это не совсем мой профиль. Но я подумала, что иногда надо пробовать новое. Так что когда папа вспылил и заявил, что его дочь никогда не будет работать с обезображенными трупами…

Натали на мгновение прищурила глаза, в которых появился стальной блеск.

— Я из принципа написала заявление о приеме на работу. На четверть ставки. На основании четвертой поправки к «Уложению о постдипломном образовании», которая мне как целителю первого ранга позволяет самостоятельно выбирать места для дополнительной стажировки. Так что подписать заявление папочке придется, иначе я подам жалобу в исполнительный отдел, и оттуда ему спустят уже официальный приказ, после которого он из большого начальника превратится в большое посмешище.

Я мысленно присвистнул.

Так вот отчего Корн был с утра в таком бешенстве. Похоже, решил, что это я надоумил младшую леди Корн подать заявление о приеме на работу. Но Натали-то… Натали-то хороша! Это ж надо было устроить отцу такой стресс, что он только после встречи с тварью самую чуточку оттаял!

— Полагаю, теперь мы будем чаще встречаться, мастер Рэйш, — преувеличенно строго посмотрела на меня фея. — Но оно и к лучшему. Вы ведь не забыли о своем обещании, не так ли?

— Эм…

— Нехорошо, когда люди, собравшиеся заключить договорной брак, так мало видятся. Вы ведь уже подготовили свою часть брачного контракта?

Под серьезным взглядом девушки я едва не растерялся, но вовремя подметил пляшущие в глубине ее глаз восхитительные смешинки, и непроизвольно улыбнулся в ответ.

— А вы уже купили платье?

— К сожалению, нет, — притворно вздохнула она. — Папочка в последнее время чуть ли не по пятам за мной ходит и контролирует каждый мой шаг, так что поход по лавкам пришлось временно отложить. Но я тут подумала… а может, вы составите мне компанию? Вы ведь тоже в этом заинтересованы, правда?

Я сделал вид, что задумался.

— Вообще-то видеть жениху платье невесты до свадьбы — плохая примета.

— И правда… что ж, тогда я приглашаю вас на ужин.

— Хм… свидание?

— Почему бы и нет? — хитро прищурилась Натали.

Разумеется, после этого мне оставалось только согласиться.

— Почту за честь.

— Отлично! Тогда послезавтра в семь. Заведение называется «Белая лилия». Это…

— Я знаю, где это, — кивнул я, поймав себя на мысли, что был бы не прочь задержаться рядом с этой удивительной девушкой подольше. Но Натали, как почувствовала, тут же зарделась, отступила на шаг. А когда она отвернулась и излишне поспешно, как мне показалось, ушла, я встряхнулся, отогнал ненужные мысли и, глянув на «холодильник» через линзу, целеустремленно направился к комнате под номером восемь, где господин Орбис как раз взялся за нож.

Когда я вошел внутрь, он, кстати, совершенно не удивился. Будто заранее предвидел, что я захочу присутствовать. Но не успел я порадоваться этому обстоятельству, как маленький целитель взмахнул рукой и твердо сказал:

— Мастер Рэйш, при всем моем уважении, но я не могу допустить вас до участия в процедуре вскрытия.

— Это еще почему? — нахмурился я.

Что за шутки? Это ведь я укокошил тварь!

— Шеф сказал, что если вы здесь появитесь, то я должен немедленно направить вас к нему в кабинет.

Я нахмурился еще больше.

— И давно он вам об этом сказал?

— Почти две свечи назад.

То есть сразу после того, как я ушел.

Ну Корн… Похоже, он изучил меня гораздо лучше, чем мне бы того хотелось, и прекрасно знал, что по возвращении я первым же делом сунусь не к нему, а в местный «холодильник».

— Он собирает совещание, — уже несколько спокойнее и почти извиняющим тоном сообщил господин Орбис. — Я на нем, к сожалению, присутствовать не смогу, но благодаря визуализатору…

Он ткнул ножом куда-то мне за спину и одновременно наверх.

— Вы сможете в подробностях увидеть весь процесс. Он к тому же еще и ведет запись происходящего, поэтому вы в любом случае ничего не потеряете.

Я обернулся и, изучив висящий под потолком прибор, неохотно отступил.

Что ж, стоило признать, на этот раз Корн и впрямь меня переиграл. С другой стороны, отпущенное им время действительно подошло к концу, поэтому мне ничего не оставалось как ретироваться и вместо того, чтобы узнавать информацию из первых рук, отправиться наверх. В кабинет шефа, где, полагаю, он уже собрал всех заинтересованных лиц.

Глава 3

— Проходи, садись, — буркнул Корн, когда я открыл дверь и обнаружил, что в кои-то веки явился не самым последним. — Херьен едет с другого конца города, поэтому слегка запаздывает. А Эрроуз сейчас будет.

Я кивнул Илджу и Рошу. Так же молча поприветствовал еще двух коллег… светлого и темного… с которыми прежде знаком не был. После чего занял максимально удаленное от шефа кресло и занялся любимым делом — наблюдением, потому что без Эрроуза мы наверняка не начнем, а просто так сидеть было скучно.

Незнакомцы тоже особой деликатностью не отличались, поэтому в гляделки мы играли открыто.

Светлый показался мне излишне молодым, хотя, конечно, гениальные специалисты могут встретиться и в двадцать пять, и даже в пятнадцать лет. Выглядел он ухоженным. Дар имел достаточно сильный. Однако судя по бледной коже и некоторой нервозности, гулять под солнцем и находиться в компании большого количества людей паренек не любил. От него исходили явные волны беспокойства. Он постоянно теребил манжету своей рубахи. То и дело косился на Корна. Ерзал. И судя по всему, был бы счастлив, если бы собрание закончилось, так и не начавшись.

Второй гость оказался некросом. Примерно того же возраста, как и Рош. Схожей комплекции. Уверенный в себе, в меру полный и слегка лысоватый господин, который изучал меня с нескрываемым интересом.

Что самое интересное, за последние полгода я успел увидеть всех толковых темных как на восточном, так и на северном и южном участках. Однако его я не видел ни во время разборок с вампирами, ни во время погони за умруном. Да и во время охоты за «двойным» убийцей он мне ни разу на глаза не попался.

Вариантов было два: или некрос в то время отсутствовал в городе, то есть для Алтира он являлся пришлым, что, впрочем, опровергалось той уверенностью, с которой он себя вел в кабинете у Корна. Или, что более вероятно, он не был оперативным сотрудником Управления. А являлся, скажем, сотрудником Королевского магуниверситета. Причем не простым, а с научной степенью.

Если же учесть, что парнишка тоже не походил на оперативника, а максимум, на что его могло хватить, это звание аспиранта на какого-нибудь хитровывернутой кафедре, то думаю, что не ошибусь, если скажу, что передо мной находятся те самые специалисты, которых я запросил у Корна.

— Господа… — Слегка запыхавшись, быстрым шагом вошел в кабинет Грэг Эрроуз. — Прошу прощения. Корн, Илдж, Рош, приветствую… О, мастер Дау, и вы здесь? Рад встрече.

— Взаимно, — неожиданно низким голосом пророкотал некрос.

Эрроуз хотел было сказать что-то еще, но тут заметил меня, и на его лице проступило обреченное выражение.

— Рэйш… Ну кто бы сомневался. Что-то мне подсказывает, что причиной экстренного совещания снова стал именно ты. Я прав?

Я сокрушенно развел руками.

— У каждого свои недостатки.

— Все, хватит, — оборвал нашу дружескую беседу Корн. — Херьена не ждем. Полагаю, Рэйш уже ввел его в курс дела. Если не полностью, то хотя бы частично, поэтому начинаем.

Я пристально посмотрел на шефа, но тот даже глазом не моргнул, словно лично присутствовал при нашем разговоре и совершенно точно знал, какие распоряжения я отдал Ливу перед походом в первохрам.

— Итак, — сцепив руки над столом, буркнул Корн, и в кабинете мгновенно повисла безрадостная тишина. — Не далее как полторы свечи назад начальники участков получили приказ, согласно которому все подозрительные лица, стремящиеся попасть в здание Управления… особенно неадекватные лица, либо разыскивающие одного или нескольких наших сотрудников… должны быть задержаны до выяснения обстоятельств и немедленно, но со всей возможной осторожностью переправлены в камеры категории ОО.

«Для особо опасных», — кивнул про себя я, радуясь тому, что наши с шефом мысли идут сходными путями. У нас в Управлении, правда, такой камеры пока не было — работы по ее обустройству только начались, поэтому я велел Ливу передать подозрительное лицо (если таковое появится, конечно) сразу в ГУСС, в котором вышеупомянутая одиночка имелась и, что самое важное, почти не пострадала от буйства «бабушки-паучихи».

— Основанием для подобного распоряжения стало случившееся этим утром чрезвычайное происшествие, — продолжил Корн и коротко описал суть произошедшего, начиная от появления у дверей вверенного ему учреждения псевдостарушки и заканчивая теми разрушениями, которые она учинила.

После этого ко всем присутствующим со стола спланировало несколько бумаг.

— Перед вами находятся характеристики уничтоженной сущности, — пояснил шеф, не давая нам времени вчитаться. — Рост, вес, степень сопряженности частей тела… данные пока предварительные, но сейчас это все, что мы имеем.

— Простите, шеф, — тут же перебил его Илжд. — Вы сказали, что у сущности первоначально был человеческий облик и человеческие же конечности. Как могло получиться, что степень сопряженности между телом и конечностями второго плана… пусть даже и после столь выраженной транформации… достигла предположительной оценки в девяносто процентов?

— Специалисты еще изучают этот вопрос. Ждем результатов вскрытия, но предварительный осмотр дает основания полагать, что конечности второго плана являлись для сущности такими же «родными», как и утраченные ею руки и ноги.

— Иными словами, ее вторичная структура ничем не уступала первичной?

— Это необычно, — рискнул подать голос юноша-светлый. А когда на нем скрестились все взгляды, неожиданно смешался и пробормотал: — Прошу прощения, господа… Олек Грим. Старший аспирант кафедры артефакторики и магического конструирования. Специализация: искусственные сущности.

— Вам есть что сказать по этому поводу? — слегка помягчел Корн, сообразив, что парнишка нечасто присутствуют на подобного рода разборах.

— Да… то есть не совсем… в смысле…

— Не волнуйтесь. Никто не требует от вас мгновенных выводов. Соберитесь. Подумайте. Возможно, с чем-то подобным вы уже встречались в своей практике. Или, быть может, в наши заключения закралась ошибка, и вы поможете нам ее отыскать.

Ровный успокаивающий тон Корна сделал свое дело — парнишка явно приободрился. Его руки перестали дрожать, а голос стал заметно увереннее.

— Я хотел сказать, господа, что здесь может и не быть ошибки. Явление полного сродства между первичными и вторичными… а иногда и третичными изменениями действительно встречается крайне редко. Обычно наиболее полно и уверенно сущность пользуется именно первоначальными, не трансформированными частями тела. Однако описанное вами явление вовсе не является исключительным. Но для этого явления необходимо соблюдение трех условий.

— Ну-ка, ну-ка, — подался вперед Илдж.

— Во-первых, сущность должна быть хотя бы условно разумной, чтобы суметь контролировать процесс изменения тела. Во-вторых, трансформация должна быть полной, то есть затрагивающей все аспекты — и физический, и астральный. А в-третьих, сущность должна быть материальной. В противном случае ее трансформация невозможна.

Хм. Верно. Даже мои призраки, имея несколько большие возможности, не могут стать материальными за пределами дома. На такое даже Мэл неспособен, а это о чем-то да говорит.

— То есть влияние духов, демона и прочей потусторонней дребедени мы отметаем, — пробормотал Эрроуз, быстро придя к таким же выводам.

Парнишка помотал головой.

— Не совсем так. Их присутствие возможно. Например, в качестве источника энергии. Или управляющего элемента. Но основой должно непременно служить что-то материальное…

— Например, человек, — с хмурым видом довел до конца его мысль Рош.

— Да, — с облегчением подтвердил юноша. — Или, скорее, человеческое тело. Иногда для этой же цели используют големов. Или кукол. Или другой предмет, в который временно можно вселиться.

— Проблема в том, что в данном случае у нас неоднородный материал, — засомневался Илдж. — Я тоже в курсе про големов, однако даже по предварительным материалам очевидно, что изначально старушка была опознана как безумная, но все-таки живая. И только после трансформации с ней начала твориться какая-то ерунда. Рэйш, я прав?

Я пару мгновений помолчал, но потом все-таки неохотно кивнул.

Пожалуй, да. В самый первый миг старуха меня особенно не насторожила. Через Тьму я, правда, на нее не смотрел, но если сравнивать ее с моим первым умруном, то я был склонен считать ее скорее живой, чем мертвой, тогда как умруна пырнул секирой в живот без малейших раздумий.

— Рэйш, какие у тебя остались впечатления от этой сущности? — повернулся в мою сторону Эрроуз.

— Наисквернейшие, — не стал лукавить я.

— Ты же ее убил! — удивился Рош.

— Да. Но ни магия, ни благословение Фола, ни иные мои способности мне в этом не помогли.

— Вы получили божественное благословение? — с любопытством уставился на меня аспирант.

Эрроуз скривился.

— Рэйш у нас вообще… неординарная личность. Но все же хотелось бы услышать подробности. Что тебя насторожило?

— Размеры, — коротко обозначил я свои сомнения. — Боевая трансформация сделала тварь почти втрое выше и крупнее первоначальной ипостаси. А также существенно тяжелее. Но за счет чего произошло это изменение, мне непонятно. Магия, божественное вмешательство… Все мы прекрасно знаем, что дополнительная масса не берется ниоткуда и не исчезает в никуда. При этом отпавшие конечности в качестве источника массы тварью даже не рассматривались. Она менялась изнутри, за счет какого-то внутреннего резерва. Но любой источник виден магическим взором. Однако при первичном осмотре я такого не заметил, иначе сразу бы насторожился. Да и шеф, полагаю, тоже.

Корн кивком подтвердил мою правоту и так же знаком велел продолжать.

— То, что тварь была быстра и сильна, вы тоже знаете, — не стал я тянуть кота за лапу. — Тюремную решетку она вынесла с такой легкостью, словно та была сделана из бумаги. Ее клешни без проблем разрывали стальные двери и стены. При этом защитные заклинания, как и атакующие, ее абсолютно не смущали. Она их просто не заметила и перла напролом, невзирая ни на какие барьеры.

— Полностью иммунна к магии? — усомнился в моих выводах Илдж.

— Да. Мне пришлось отказаться от магии и использовать стальной прут, чтобы ее убить.

— Это более чем необычно…

— Особенно если знать, какой уровень этой самой магии может выдать при желании Рэйш, — буркнул Эрроуз. — Что, совсем не удалось ее поранить Тьмой?

— Ни царапины. Грэг. Магия ее словно… обтекала. Причем и Свет, и, как ни странно, Тьма.

Темные дружно переглянулись.

— А вот это уже тревожно, — выразил их общее мнение Рош. — Особенно когда подобная информация исходит от Рэйша. Что еще ты можешь сказать дельного?

— Я бы сравнил ее с Палачом, — со вздохом признал я, заставив присутствующих поневоле вздрогнуть. — Примерно та же скорость, сила, наличие определенной программы действий… Даже внешние данные очень похожи, словно кто-то взял Палача за образец и попытался его улучшить.

— Это возможно? — Рош метнул на Корна быстрый взгляд.

Тот покачал головой.

— Мои источники утверждают, что останки Палачей были гарантированно уничтожены. Ни действующих образцов, ни прототипов не осталось.

Значит, Аарон Искадо проникся рассказом сына и предпринял меры, чтобы больше об этих тварях Алтория никогда не услышала. Оставался, правда, еще Лотий. Чисто теоретически у него ведь мог быть и еще один образец. Однако, как все искусственные сущности, Палач был привязан к хозяину на крови. И со смертью хозяина должен был погибнуть. Хотя…

У меня вдруг спину осыпало морозом.

А если у него был одаренный сын?!

«Спокойно, брат, — раздался у меня голове голос незримо присутствующего на совещании Мэла. — Пока ты спал, отец Гон сообщил, что у Лотия не было детей. Тот сам сказал, что после полученной в детстве травмы стал в этом плане бесполезным. Причем сказал под амулетом правды, который настоятель успел включить и который Лотий не сразу заметил».

«Значит, наследников нет», — так же быстро успокоился я.

«Если бы были, Лотий точно привлек бы их к обряду. Одного как пить дать положил бы на алтарь, ибо только родственность душ могла обеспечить ему максимально возможное приживление в новом теле. Однако с Палачом сходство все же прослеживается, ты прав. Думаешь, Лотий мог передать эту информацию кому-то еще?»

«Без привязки на крови она бесполезна. Да и на сторону он бы Палачей не отдал. По крайней мере до того, как добился бы цели».

— Рэйш, у тебя все? — осведомился Корн, заставив меня вернуться в реальность.

Я встрепенулся.

— Нет, шеф. У меня сложилось впечатление, что тварь была не совсем разумна. В том смысле, что меня она, конечно, искала. Более того, узнала. Но при этом у нее не хватило мозгов ни устроить ловушку, ни как-то иначе меня обмануть. Она действовала чересчур грубо, даже я бы сказал — топорно.

— Что по этому поводу сказали жрецы?

Я только собрался открыть рот, чтобы поделиться предположениями отца Гона, как тут у шефа на столе завибрировал переговорный амулет, а следом за этим стена за его спиной слабенько засветилась, и на ней проступили неясные очертания какой-то комнаты.

— Шеф! — прозвучал из амулета голос штатного целителя. — Господин Корн, вы меня слышите?!

— И видим, — кивнул Корн, взяв в руки переговорник, отчего картинка на стене сразу улучшилась. На ней действительно была изображена та самая комната, откуда я недавно пришел, и господин Орбис, стоящий над секционными столом в грязном фартуке и с острым ножом в руке. — Что можете сказать по поводу трупа?

Орбис приосанился.

— Это определенно живой организм, шеф. Только сильно видоизмененный.

— Измененный в какую сторону?

— Да вот так сразу и не сказать… но он настолько необычен, что мог быть создан только искусственно. И работа, надо признать, проделана великолепно, в нее вложено столько труда!

— Кто же тебя так не любит? А, Рэйш? — тихонько хмыкнул Эрроуз, но я его демонстративно проигнорировал.

— Очень крепкая кожа, — тем временем поделился открытием целитель. — Ножу поддается с трудом, так что я искренне удивлен, что ее удалось пробить обычным прутом. Магии не поддается совсем. Ни сама кожа, ни то, что под ней. Внутренности…

Он отчего-то сморщился.

— Отсутствуют, из чего следует заключить, что существо создавалось для краткосрочных целей. Я не нашел органов, отвечающих за восполнение потраченной энергии. Наличие магического источника, как вы понимаете, исключено. А питаться, несмотря на наличие рта и зубов, оно не способно — у него нет ни глотки, ни желудка… да и мозгов, надо признать, тоже нет. Так что чем оно думало и как функционировало, я пока не понимаю.

— Что вы нашли внутри? — скупо поинтересовался мастер Дар, даже привстав с кресла, чтобы лучше видеть.

Целитель подвинулся в сторону, открывая нам прекрасный вид на препарированную тварь.

— Смотрите сами. Кроме кожи, полностью сросшейся и с костями, лица и зубов… практически ничего. По сути, это голем. Только оболочка у него почему-то живая. И я даже не знаю, кто и каким образом сумел все это совместить.

— А что это за каша у нее в животе?

Господин Орбис опустил в грязно-серое месиво нож и, подержав его какое-то время внутри, вытащил обратно куцый железный огрызок.

— Кислота. Причем на редкость едкая. Но, что удивительно, воздействует она только на неорганические структуры.

— В каком смысле?

— В прямом. Для живых эта субстанция неопасна, можно хоть голыми руками месить, а вот все остальное разъедает практически мгновенно. Шесть скальпелей сменил, пока ее вскрывал. Да и стол, пожалуй, надо будет заменить, а то он едва держится.

Корн тревожно забарабанил пальцами по столу.

— Как, по-вашему, эта тварь могла принимать самостоятельные решения? И мог ли ею кто-то управлять на расстоянии?

— Ну… поскольку мозгов у нее нет, то мыслить самостоятельно она точно не могла. Да и сигнал извне, будь он физическим, ментальным или магическим, ей бы не помог. Управляющий элемент непременно должен был находиться внутри. И он, вероятно, там был, пока мастер Рэйш его не уничтожил.

Мне достался с «экрана» укоризненный взор, но Корну уже было не до этого.

— Кто это мог быть? Дух? Призванный демон? Может быть, какая-то сущность?

— Да что угодно, — развел руками господин Орбис. — Хотя духи обычно слабы и очень быстро покидают искусственное тело. Демоны, в свою очередь, крайне прожорливы, их сложно держать в узде, и вряд ли один из них смог бы устоять перед искушением попробовать на вкус не только мастера Рэйша, но и, скажем, вас, шеф. Божественную или около того сущность сюда тем более было бы не загнать. Поэтому в качестве наиболее подходящего варианта я бы, пожалуй, все-таки рассмотрел человеческую душу, ибо эксперименты на эту тему уже проводились… тьфу-тьфу, чтоб нам больше никогда не слышать про Палачей. Но тут вот какое дело, господа: любой душе нужна привязка. А тут привязываться вроде как не к чему: внутри нет ни крови, ни артефактов. Поэтому, если честно, я пребываю в сомнении.

— Душа все же наиболее вероятный вариант, — тихо проговорил молодой маг, аспирант и специалист по искусственным сущностям.

Я, если честно, склонялся к такому же мнению. Но подождем, что по этому поводу скажут дипломированные специалисты.

— А еще меня смутило наличие трансформации, — тихонько кашлянул господин Орбис, пока народ напряженно размышлял над его предыдущими предположениями. — Для искусственно созданного тела это почти невыполнимая задача. А живое при тех условиях, что я описал, не смогло бы нормально функционировать.

Корн поджал губы.

— Иными словами, вы не знаете, что это такое?

— Боюсь, что так. Но я непременно разберусь, если вы дадите мне время.

Шеф после этого посмурнел еще больше и о чем-то глубоко задумался. Но как только экран погас и в кабинете воцарилась почти что мертвая тишина, наш второй гость — тот на удивление молчаливый некрос, который до сих пор так и не задал ни одного вопроса — неожиданно пошевелился и густым басом предложил:

— Давайте подведем итоги, господа.

— Мастер Дау? — повернулся к нему шеф. — У вас есть какие-то соображения?

Некрос сделал неопределенный жест рукой.

— Думаю, вы согласитесь, что, исходя из полученных данных, пока можно с уверенностью сказать лишь то, что у нас имеется на редкость осведомленный на тему жизни и смерти преступник, неплохо разбирающийся в вопросах создания искусственных существ. Более того, способный (в одиночку или при наличии помощников) это самое существо создать. Предположительно, на основе одной из уже существующих технологий, которые, судя по всему, были серьезно дополнены и видоизменены. Личность преступника пока неизвестна, так что предлагаю сосредоточиться на том, что мы знаем о собственно существе: оно быстрое, сильное, неуязвимо для магии, но при этом поддается обычному оружию…

— Если оно применяется в абсолютно амагическом пространстве, — счел за нужное уточнить я.

Некрос благодарно кивнул.

— Вот именно, мастер Рэйш. Мы также можем предположить, что существо было создано не только искусственно, но и, вероятно, для конкретной цели. А именно убийства. При этом полагаю, вы согласитесь, что основой для управляющего элемента с высокой долей вероятности действительно послужила чья-то душа, а вот основой для тела явилось… Не знаю, заметили ли вы, господа, но в его структуре присутствуют элементы как живого, так и неживого. Полагаю, если мы исследуем его более подробно, то обнаружим там наличие и обычных человеческих тканей, и структуры деревянного, и металлического, и даже каменного происхождения. К какому выводу это должно нас привести?

Я с интересом покосился на мастера Дау.

Похоже, он тут самый немногословный, но при этом и наиболее подкованный.

— Кто способен вмешиваться в естественный ход вещей и грубо искажать законы природы? — тем временем задал более конкретный вопрос некрос. — А также сопротивляться проявлениям магии вплоть до полного иммунитета и с одинаковой легкостью оперировать как материальными, так и нематериальными основами? Кто способен противостоять нам всем, вместе взятым, невзирая на степень удаленности от границы миров? Кто с высоты самого высокого шпиля на главном храме страны готов плевать на законы божьи и создавать, а иногда даже грубо внедрять свои собственные законы? Кто может провести двойную и даже тройную трансформацию тела практически без потери качества? Наконец, кто способен с легкостью поменять полярность воздействия, сделав из живого тела мертвое, а затем наоборот?

— Да ну, не может быть… — пробормотал сообразивший первым Рош. — Про них уже несколько веков никто и ничего не слышал.

Корн перевел озадаченный взгляд с некроса на него, затем обратно. Эрроуз откровенно задумался. Илдж только пожал плечами. Аспирант засомневался. А мастер Дау почему-то повернулся ко мне и, наклонив голову, негромко, зато очень весомо уронил:

— Мне кажется, вы уже знаете ответ, мастер Рэйш. Так скажите нам: кто ваш враг?

Я, оказавшись на перекрестье взглядов, тяжело вдохнул:

— Судя по всему… ведьма.

Маги недоверчиво переглянулись. Корн, мгновенно заподозривший меня в утаивании важной информации, снова рассвирепел, но, прежде чем он раскрыть рот, в коридоре послышались торопливые шаги, после чего дверь широко распахнулась и внутрь влетел взмыленный Херьер.

— Фух! Прошу прощения за опоздание! Надеюсь, я ничего важного не пропустил?

Глава 4

Ведьмы…

Пожалуй, каждый из нас что-нибудь про них слышал. Каждого пугали в детстве страшными сказками. Но до недавнего времени даже я не испытывал острой необходимости разбираться в этом вопросе, потому что ведьмы… это и впрямь нечто из разряда невозможного. О них что-то вроде слышали, о них иногда упоминали (чаще всего шепотом), но при этом никто и никогда их не видел. А все, что мы о них знали, являлось лишь непроверенными слухами и обрывками нескончаемого бреда тех редких безумцев, которые утверждали, что имели честь с ними встречаться.

Собственно, даже у меня не было полной уверенности в том, что я прав, но при слове «ведьма» перед внутренним взором неизменно появлялась одна и та же картина: ржавая баржа, забитый трупами трюм, светящиеся огоньки чужих душ и обнаженная женщина со вздувшимся животом, откуда вот-вот должны были народиться новые Врата.

Я, когда ее увидел, еще подумал мельком, а не ведьма ли мне, случаем, встретилась? Но после победы над умрунами так много всего произошло — вампиры, алтарь, восстановление первохрама, двойной убийца, моя мнимая смерть, — что я и думать об этом забыл. А вот теперь раз за разом вспоминал недавний разговор с отцом Гоном и мучительно размышлял: если то и впрямь была настоящая ведьма, то откуда она взялась? И смог ли я ее убить? А если нет, то не по этой ли причине к нам в гости сегодня заглянула здоровенная паучиха?

— Рэйш? — как всегда некстати вырвал меня из задумчивости шеф. Вскоре после того, как Херьен занял свое место, выслушал краткое пояснение от коллег и тоже обеспокоился, услышав слово «ведьма».

Я поднял на Корна спокойный взгляд.

— Я как раз хотел об этом сказать. Отец-настоятель не уверен, что правильно расшифровал послание своего бога, но вмешательство ведьмы рассматривается им как наиболее вероятный сценарий.

— Что ты можешь нам рассказать?

Я мысленно хмыкнул, по достоинству оценив формулировку вопроса.

Но на самом деле рассказать я мог не так уж и много, иначе это грозило бы разглашением храмовых тайн. И тем не менее кое-какая информация и впрямь требовала привлечения к этому делу посторонних.

— Согласно храмовым сведениям, первые упоминания о ведьмах появились в наших летописях около тысячи… плюс-минус пару-тройку столетий… назад, — уронил я в наступившей оглушительной тишине. — Обычно мы представляем себе ведьму в облике пожилой женщины с уродливой внешностью, однако отец Гон заверил меня, что это не зависит ни от пола, ни от возраста, ни от места проживания. Так что под определение «ведьма» может попасть и девушка, и юноша, и ребенок, и даже старик.

— Что же, по-твоему, у них общего? — напряженно уточнил Корн.

Я снова вздохнул.

— Они безумны. Но это совсем не то безумие, которое поражает обычного человека или же мага, впервые оказавшегося во Тьме.

— Что ты имеешь в виду? — насторожился Илдж. Как целитель, он сталкивался со многими сумасшедшими, в том числе с теми, кто стал таковым на темной стороне, но и для него полученная из храма информация оказалась внове.

— В нашем мире все упорядочено, — тщательно подбирая слова, ответил я. — И даже в бреднях обычных безумцев есть своя, пусть и извращенная логика. Кто-то из них живет в выдуманном мире, кто-то поражен бредом ревности или преследования… однако безумная идея, которая главенствует в голове у простого человека и делает его неадекватным, обычно имеет достаточно четкое обоснование. У нее, проще говоря, есть причина и следствие.

— Пожалуй, что так, — согласился со мной начальник восточного участка.

— Так вот, у ведьмы подобной идеи нет. В ее поступках не прослеживается четкой последовательности. В ее памяти практически не удерживаются текущие события. Она живет сиюминутными порывами, а ее мысли и действия настолько… хм… хаотичны, что их не только нельзя предотвратить, но и предугадать невероятно сложно. Ведьма может сутками сидеть на одном месте, неподвижно глядя в одну точку, а может без всякой причины сделать шаг и тут же развернуться в обратную сторону. Она может спокойно сидеть и ждать, когда к ней подойдут, но никто не скажет, захочет ли она подскочить и вцепиться кому-то в горло или же без возражений пройдет с вами в следственный изолятор.

Корн метнул на меня напряженный взгляд.

— Обычные безумцы этим тоже грешат. Пока не вижу особых отличий.

— Ни одна ведьма не способна сама о себе позаботиться, — пожал плечами я. Мол, за что купил, за то и продаю. — Она не помнит о том, что ей нужно есть или спать. Она не чувствует боли, когда поранится. Не бережет свое тело, не сознает грозящих ей опасностей, поэтому, как правило, долго не живет. При этом она не умеет плакать или смеяться. Не способна завидовать или ненавидеть. У наших безумцев хотя бы инстинкты еще присутствуют, тогда как ведьма лишена даже этого. Она лишена эмоций. Она не ставит перед собой целей. Все, что ее составляет, это хаотичные, беспорядочные движения и такие же хаотичные мысли. Именно этим она и отличается от всех остальных.

— У нас в университете нет этой информации, — с интересом оглядел меня мастер Дау. — Почему-то с нами господа из жреческого Ордена отказываются откровенничать.

— Расслабьтесь, коллега, — успокоил его Рош. — У Рэйша особое отношение с храмом.

— Да и жрецы к нему относятся как к своему, — проворчал Эрроуз, мудро не упомянув, что не один и даже не два из них прилюдно назвали меня своим братом.

— Простите, господа, — рискнул привлечь к себе внимание Олек Грим. — Мастер Рэйш, вы говорите чрезвычайно интересные вещи, но все же позвольте спросить: правильно ли я понимаю, что ведьмы тоже в какой-то степени являются одаренными?

— Это не дар, — качнул головой я. — Ведьмы не способны ни владеть магией, ни получить божественное благословение.

— Однако мастер Дау…

— Сила ведьм исходит не от богов, — ответил за меня некрос. — Не знаю, насколько это соответствует информации мастера Рэйша, но я в свое время изучал архивы по данной теме. Беседовал со жрецами, разумеется. И хоть мне и не досталось всех необходимых сведений, но в этом вопросе у меня нет ни малейших сомнений.

Я кивнул.

— Вы правы, мастер Дау. Сила ведьм не имеет ничего общего с тем, чем владеем мы с вами и жрецы. Больше скажу — эта сила противоположна нашей по знаку. Они абсолютно полярны. Но не как вода и огонь, которые при любой возможности готовы друг друга уничтожить. Они… как магниты. При встрече неизменно отталкиваются. Поэтому наша магия против магии ведьм, в чем я убедился сегодня на собственном опыте, абсолютно бесполезна.

— В чем же ее источник?

Я пожал плечами.

— Жрецы утверждают, что ведьма черпает силы в себе. Неисчерпаемый внутренний источник, в котором никто, кроме них, не способен существовать.

— А чем они объясняют этот феномен? — снова влез в разговор аспирант.

— Пока есть только предположения. К сожалению, суть этого явления от нас настолько далека, что мы его даже засечь не способны, не то что поймать и изучить.

Эрроуз быстро переглянулся с Илджем.

— Хочешь сказать, что маги не способны найти даже одну-единственную ведьму?

— Ну ты же не думаешь, что они просто так от нас веками успешно скрываются? — усмехнулся я. — Отец-настоятель считает, что целенаправленно отыскать ведьму никому из нас не под силу. Даже обычный человек может наткнуться на нее лишь по чистой случайности. Да и то с высокой долей вероятности эта встреча станет для него последней, а если он и не умрет в процессе, то со стопроцентной вероятностью его поглотит безумие.

— Безумие от человека к человеку не передается! — хором заявили Илдж и Олег Грим, причем с таким видом, словно уже не первый раз пытаются втолковать эту известную истину.

Я только хмыкнул.

Обычное безумие, может, и не передается. А вот частица хаоса, которая, по словам настоятеля, и делает ведьму ведьмой, — еще как.

— Подождите, — впервые подал голос Лив Херьен, который, подобно мастеру Дау, сперва предпочитал внимательно всех выслушать и только потом делать выводы. — Арт, ты сказал, что у ведьмы нет цели и что она не способна на какую-то системную работу. Вроде как в ее мозгах царит полнейший кавардак… но тогда как она могла тебя отыскать? Как в ее башке вообще смогла удержаться мысль о том, кто ты и по какой причине тебя надо убить?

Я одобрительно кивнул.

— Молодец, соображаешь. Но тут есть два варианта. Первый: или наши сведения о ведьмах неполны, что, между нами говоря, очень даже вероятно. Или же сегодня к нам явился обычный голем, в тело которого запихнули чужую душу.

— Полагаю, знакомую тебе душу? — остро взглянул на меня шеф, который не хуже меня знал, что даже после смерти у людей могут оставаться не только воспоминания, но и желания.

— Но чья она? — озадаченно воскликнул Илдж, закрутив головой, словно ожидал, что искомая душа найдется прямо тут. — Кто мог желать тебя убить даже после смерти, Рэйш? Да еще с такой силой, чтобы согласиться на ведьминский ритуал?!

— Шеф! — вдруг без стука влетел в кабинет молодой светлый маг в форме Управления. — Только что пришел ответ на ваш запрос!

— Что за запрос? — нахмурился Корн, знаком велев ему подойти. А едва глянув на корявую, явно не его рукой сделанную подпись, раздраженно дернул щекой. — Рэйш, твоя работа?!

Я, не смущаясь, кивнул.

— Прошу прощения, шеф. Я долго думал и решил, что найти одного безумца способен только другой безумец, поэтому взял на себя смелость отправить в ближайший Дом милосердия запрос от вашего имени.

Шеф отложил расправу на потом и зашуршал бумагой.

— Судя по всему, ты не ошибся, — странным голосом произнес он, когда прочитал короткое послание. — Здесь говорится, что один из пациентов по имени Альтик Шоттик… помнишь такого? Так вот, два дня назад он сбежал из Дома милосердия, и в настоящее время его местопребывание неизвестно.

* * *

У Корна мы задержались почти на полторы свечи.

Само собой, обсуждение было бурным. Господа научные сотрудники долго думали, спорили и жонглировали малопонятными терминами, после чего вывалили на наши головы целый ворох непроверенных сведений, теорий и предположений. В чем-то их выводы показались мне интересными, к каким-то даже Корн отнесся благосклонно. Но шеф по обыкновению не стал торопить события, а просто принял информацию к сведению, взял с ученых подписку о неразглашении и всем присутствующим дал время поразмыслить до следующего утра, после чего прийти сюда с уже готовыми вариантами решения.

Эрроуз, когда услышал, что ему еще и завтра придется сюда тащиться, вполголоса пробурчал:

— И почему опять все мы должны в этом участвовать? Убить-то хотят только Рэйша.

Но шеф его не только услышал, но и соизволил ответить, в своей манере пояснив начальнику северного участка, что, во-первых, я мог быть всего лишь первой (в смысле самой заметной) целью, после чего подобные големы вполне могли появиться и у дверей его Управления тоже. А во-вторых, наличие в столице живой ведьмы само по себе является чрезвычайным, потенциально опасным и требующим всестороннего расследования событием, не отреагировать на которое ГУСС попросту не могло.

Эрроуз после этого заткнулся, но на меня перед уходом все равно посмотрел неприветливо. Однако я не сомневался, что свою часть работы темный в любом случае выполнит. И независимо от отношения ко мне наизнанку вывернется, чтобы избавить столицу от угрозы.

Когда народ разошелся, шеф, разумеется, предложил мне задержаться, поскольку как посвященный посвященному я мог рассказать ему гораздо больше, чем остальным. Однако многое в этом деле мне и самому было непонятным. Рассказ отца Гона оставил после себя много белых пятен и нестыковок. Идея с Шоттиком и вовсе оказалась чем-то вроде озарения. Собственно, я даже насчет ведьмы-то до сих пор сомневался, поэтому, прежде чем делиться выводами, предпочел бы все еще раз обдумать, проверить, посчитать. И в этой связи почти суточная передышка была для меня очень кстати.

Домой, правда, я не пошел — от работы в Управлении меня никто не освобождал. Но перед тем, как туда явиться, я все же заскочил в Белый квартал и тайком пробрался в дом семейства Искадо, где меня уже давно ожидал изведшийся от нетерпения ученик.

Когда я появился в комнате, Роберт молча подошел и порывисто меня обнял, уткнув лицо в живот. В его комнате в кои-то веки царил страшный беспорядок, вещи были разбросаны, пюпитр вместе с нотами лежал на полу. Скрипка, к которой мой ученик вернулся по настоянию матери, валялась на подоконнике, а в воздухе до сих пор витало ощутимое напряжение.

— Испугался? — тихо спросил я, погладив Роберта по голове.

Тот шмыгнул носом и кивнул.

— Ничего. Обрыв поводка — далеко не самое страшное, что может случиться. В следующий раз, прежде чем паниковать, помолись для начала Ферзе. И если она скажет, что моей души по-прежнему нет в ее угодьях, значит, повода для тревоги нет.

— Простите, учитель. Просто это было почти так же, как возле Врат. Но там я хотя бы знал, что происходит, а тут…

Он прерывисто вздохнул, а я присел перед ним на корточки.

— Неизвестность пугает, я знаю. Но ты должен понимать, что некоторые вещи неизбежны. А некоторые, напротив, еще можно изменить, даже если кто-то считает это невозможным.

— Вы правы, мастер Рэйш, — слабо улыбнулся мальчик. — Когда-нибудь настанет время, и вы так или иначе меня покинете. Но я едва не забыл, что отлетевшую душу всегда можно попробовать вернуть.

— Совершенно верно. Поэтому мастера Смерти не должны выводить из равновесия подобные вещи. Сколько нот ты запорол, когда решил, что я умер?

Роберт опустил глаза.

— Четыре.

— Неплохо, — сдержанно удивился я. — Покажешь, где именно напортачил?

Мальчишка воззрился на меня с таким выражением, словно я только что предложил ему сменить покровителя.

— Вам, мастер Рэйш?!

А потом неожиданно смутился.

— Простите. Мне показалось, у вас есть и более важные дела. К тому же я только учусь…

— Вот именно, — усмехнулся я. — И я хочу знать, чего ты достиг не во Тьме, а в реальной жизни.

Из дома герцога Искадо я ушел лишь через три четверти свечи, когда убедился, что мальчик окончательно успокоился и не наделает в мое отсутствие глупостей. Поводок, разумеется, вернул. О причинах обрыва коротко рассказал. Предупредил, чтобы с этого времени Роберт очень внимательно относился к появляющимся в доме гостям. И только после этого ушел, предварительно попросив Мэла присмотреть за мальчишкой.

Следующим пунктом моего путешествия стало западное Управление столичного сыска. И вот там, в отличие от всех прочих мест, мне пришлось не в пример сложнее. Оказывается, с утра на участке было относительно тихо. Поэтому с того момента, как я потерял связь со всеми своими учениками, а Корн подтвердил, что при этом со мной все в полном порядке, Триш, Тори и Хокк успели извести себя целой кучей всевозможных предположений, из которых ни одно, как обычно, не соответствовало действительности.

— Ладно, — проворчала Лора, когда я пояснил причины, поделился информацией из храма (после Лотэйна скрывать от них было уже нечего) и вернул всем поводки. — Убивать тебя пока не буду. Но морду когда-нибудь набью точно.

— Мастер Рэйш, — наморщил нос Тори. — Это что же получается, нам сейчас надо отложить в сторону обычные дела и заняться поисками ведьмы?

— Возможно, не ведьмы, а ведьм, — поправила его Триш. — Кто знает, сколько их на самом деле?

Я качнул головой.

— От обычных дел нас никто не освобождает, но работать теперь придется с удвоенной осторожностью.

— А что делать, если ведьма появится здесь?

— Отступить. Позвать на помощь. И не пытаться уничтожить ее самостоятельно.

Хокк задумчиво потерла подбородок.

— Рэйш, как считаешь, насколько верно твое предположение насчет Лотэйна и Врат? Та штука, которую мы изгнали, могла спровоцировать приход хаоса, а следом за ним и ведьм?

Я только руками развел.

— Сроки по летописям почти совпадают. Но точного ответа нам никто не даст. Отец Гон предполагает, что ведьмы получаются из соединения частицы хаоса и разумного существа.

— Почему только разумного?

— Потому что именно разум приносит с собой подозрения, сомнения, предположения и варианты. Дерево, которое выросло в лесу, не задается вопросами о смысле бытия. Его не волнуют проблемы жизни и смерти, оно ни с кем не ссорится, не ругается, не переживает по пустякам и не пережевывает одни и те же мысли по тысяче раз на дню. Его жизнь размеренна, предопределена и от начала до конца подчинена заложенной богами программе. А в разумных существах всегда есть частичка если не хаоса, то… скажем так, беспорядка. Мы мыслим не словами, а образами. Порой частенько перескакиваем с одного на другое, а иногда и вовсе убегаем мыслями в такие дали, что потом даже вспомнить не можем, с чего вообще все начиналось. Настоятель полагает, что именно поэтому мы, люди, не всегда умираем рядом с частицами хаоса, а иногда… почему-то… преображаемся и способны с ними объединиться. Именно так могут рождаться ведьмы.

Тори озадаченно кашлянул.

— Хотите сказать, из-за того, что у некоторых из нас каша в голове, хаос принимает нас… типа за своих?

— Что-то вроде того, — усмехнулся я. — Но думаю, мы с вами на эту почетную роль не подойдем.

— Это еще почему? — удивилась Триш.

— Потому что хоть мы иногда и сбиваемся с мысли, но чаще всего способны сосредоточиться и довести ее до конца. Если она куда-то убежала, мы делаем усилие и возвращаемся к началу. Если забыли, пытаемся вспомнить. Если не поняли, стремимся разобраться. По сути, каждый раз при этом мы упорядочиваем себя сами. Как говорится, приводим мысли в порядок. Причем, если вы не заметили, на темной стороне этот процесс происходит значительно быстрее и легче.

— Это правда, — переглянулись ученики. — Во Тьме мыслится и вспоминается гораздо легче.

— Значит, ведьм из нас и впрямь не получится, — с невеселым смешком заключил Тори. — Какая жалость. Зато данный факт позволяет исключить из списка подозреваемых не только нас, но и всех темных магов вообще. По крайней мере тех, кто еще жив.

Я улыбнулся.

— Почему только темных? Светлых тоже. Магия-то у нас, по сути, одна и та же. Как и боги.

Тори покраснел.

— А, ну да…

— Значит, остаются простые люди, — задумчиво обронила Хокк. — Причем, скорее всего, неадекватные, далекие от здравого смысла или совершенно безумные люди. Если уж частица хаоса кого и приметит, то в первую очередь их.

Я кивнул.

— Именно поэтому я первым же делом и отправил запрос в Дом милосердия.

— Думаете, Шоттик стал… э-э… ведьмой? — встрепенулась Триш.

— Думаю, его душа могла быть в том големе, — не стал отрицать я. — По крайней мере, из всех моих недоброжелателей он подходит на эту роль лучше всех.

— Откуда вы знаете? Вы видели потом его душу?

Вот уж когда я всерьез задумался.

А и правда? Я как-то не заметил, чтобы от паучихи отделялась характерная искорка. Была ли она вообще? А если да, то куда потом делась?

Пожалуй, надо будет спросить об этом у одной знакомой богини.

— Как бы там ни было, но ведьма, чей голем напал на мастера Рэйша, должна быть с ним как-то связана, — так и не услышав ответ на свой вопрос, предположила Триш.

— С чего ты решила, что ведьма и голем — это разные вещи?

— Ну вы сами сказали, что «бабка» действовала грубо и по определенной программе, ничего не изобретала и не пакостила. На Шоттика, кстати, это не очень похоже. Но сама тварь, если верить господину Орбису, думать не могла, значит, она несамостоятельная. С другой стороны, она проявляла эмоции. К примеру, обрадовалась, когда вас увидела. Была недовольна, когда потеряла вас из виду… выходит, внутри голема и впрямь был кто-то, кто знал вас и хорошо помнил. Человеческая душа для это подходит как нельзя лучше. Но меня смущает вот что: если у ведьмы в голове царит полный хаос, то как она вообще могла что-то создать? Тем более забрать у кого-то душу? Создание голема и тем более переселение души — дело непростое, и оно требует не только знаний, но и сосредоточения. Если ведьмы — это именно то, что мы думаем, то возникает вопрос: кто ей помог? А может, и ею кто-то управляет?

Я замедленно кивнул.

Угу, этот вопрос и для меня оставался неясен. Да и насчет Шоттика Хелена сказала верно — ушлый светлый никогда не стремился к открытому противостоянию. Он был трусом, слабаком и пьяницей, поэтому ни за что не стал бы угрожать мне открыто. Но если не он, то чья тогда душа была внутри голема? Кто даже после смерти мог ненавидеть меня настолько, чтобы согласиться на ритуал?

Освальд Ллойд, который умер пусть и не от моей руки, но от руки моего служителя?

Может, Крис, бывший напарник Хокк, который с самого начала меня невзлюбил?

Уэссеск, которого я случайно убил, не рассчитав силу заклятия?

Кто-то из тех, кого я не сумел спасти, пока охотился за «двойным убийцей»? Или же это Лотий каким-то чудом сумел выбраться из клетки и снова мутит воду в Алтире?

Список вопросов к Ферзе стремительно возрос, однако кое-что я мог сделать и сам. Вернее, не столько сам, сколько поручить это другим.

— Тори, отправь запросы во все Дома милосердия в Алтории и выясни, не пропадали ли у них и не умирали ли в последний месяц пациенты? Смерти интересуют только внезапные, неожиданные, вплоть до случайных, причем у внешне крепких людей, которые могли бы еще жить и жить. Пропажи, если они были, подними все и проверь заодно, не мелькали ли фамилии этих людей или же их родственников в каких-то наших делах.

Парень деловито хрустнул пальцами.

— Проверять только наши дела или пройтись по всем Управлениям?

— Как успеешь. Времени тебе даю до завтрашнего утра.

— А почему только за последний месяц? — удивилась Триш.

— Именно столько времени прошло после уничтожения Врат. То, что могло вылезти раньше, непременно бы вылезло, а промежуток между уходом богов и нашим появлением в Лотэйне, если помнишь, в точности совпал с резким ослаблением границы.

Хелена кивнула.

— Тогда, если позволите, я ему помогу. И начну как раз с Шоттика. Вдвоем мы управимся гораздо быстрее.

— Тогда я заберу у вас текучку, — бросила Хокк. — Скиньте мне дела, я сама все закончу, оформлю и сдам в архив. А вы ищите, у вас со сферами лучше получается.

— Мастер Рэйш, вы куда? — удивилась Триш, когда я одобрительно кивнул и выхватил из воздуха свою любимую шляпу.

— Пойду пообщаюсь с одной знакомой богиней. И навещу заодно старого друга. Думаю, нам с ним есть о чем побеседовать.

Глава 5

На этот раз Тьма встретила меня неласково. До нижнего слоя — того, на котором стоял первохрам — с молчаливого соизволения Фола еще пропустила, а вот ниже, как я и предполагал, расступаться не захотела.

Вернее, расступиться-то она была согласна. И расступилась бы, если бы я как следует надавил. Но уже на этом уровне меня впервые за долгое время встретили голоса. Где-то там, на краю обозримого пространства, во Тьме закружили гигантские тени. Вместе с ними пришел полузабытый, воистину невыносимый холод. Затем в груди возникло и стало стремительно нарастать ощущение пустоты вокруг. А еще чуть позже стужа и уже не шепот, а настоящий крик стали такими, что мне при всем желании пришлось остановиться.

Вернувшись туда, где я хотя бы какое-то время мог находиться без риска обратиться в ледышку, я обвел глазами сомкнувшийся вокруг меня мрак и, снова почувствовав, как оттуда на меня смотрят тысячи внимательных глаз, понимающе улыбнулся.

Сейчас, когда надо мной больше не довлело благословение владыки ночи, Тьме не нужно было церемониться. Не нужно было уступать, с ворчанием отходить с дороги и тем более не нужно обо мне заботиться. Когда я отрекся от Фола, его приказы в отношении моей персоны потеряли силу, поэтому сейчас я словно вернулся на несколько месяцев назад. В те самые дни, когда еще считал, что с Тьмой нужно сражаться. И что ее непременно нужно побеждать.

Сейчас я особенно хорошо чувствовал разницу между той Тьмой, что жила во мне, и этой, далекой и холодной, словно бескрайний океан.

Но вот в чем проблема… с некоторых пор я уже не пытался их разделять. И к обеим относился с одинаковым уважением. Сейчас та, вторая, Тьма зачем-то попыталась мне напомнить, что я здесь снова чужой. Что у меня нет права… возможностей и сил, чтобы просто здесь находиться. Она словно вспомнила, что когда-то мы были врагами. И поэтому закрылась от меня. Отгородилась. Спряталась, словно улитка в раковину. А заодно и наглухо перекрыла единственный путь в тот самый мир, который я совсем недавно для себя открыл и неповторимой красотой которого так часто любовался.

Сейчас мне этого не хватало.

Поэтому, глядя на беспросветную, неприветливую, настороженную и снова готовую к бою Тьму, я неожиданно понял, что больше не хочу, да и не буду с ней сражаться. Она упорно пыталась показать, что я здесь чужой, а я упорно вспоминал, как хорошо мне было, когда она принимала меня всей своей бескрайней, способной на искреннюю привязанность душой. Она всеми силами демонстрировала мне свое негодование. Холодным ветром и колючими иглами впивалась в кожу, словно наказывая за то, что я от нее отказался.

Но я лишь открыл для нее свой разум. Как раньше. И без малейших сомнений отдался на ее волю, потому что знал, что именно от нее я бы ни за что и никогда не отказался. И не имело значения, была ли она во мне, или же царила снаружи. Она была все той же. И я остался таким же. Я являлся ее частью, точно так же, как она являлась неотъемлемой частью меня. Мы стали одним. Цельным. Нераздельным. И никакие распоряжения Фола, Ферзы или иных богов были не в силах этого изменить.

И вот тогда Тьма вздрогнула. Неистовый крик, который так долго терзал мою душу, сперва утих, а потом и умолк. После чего моей руки осторожно… пока еще неуверенно коснулись прохладные пальцы, которые я так же осторожно сжал, словно это происходило впервые.

Больше не было своей и чужой Тьмы. Не было ни голосов, ни холода, ни боли. Тьма была во мне, а я в ней. И я всю ее пропустил через себя, наполняя всем тем, что с ее же помощью когда-то обрел.

Именно тогда в мою душу вернулся долгожданный покой.

Я снова был дома. Среди своих. Там, где больше не существовало ни тревог, ни опасностей, ни врагов. Стоял посреди густой, но отнюдь не беспросветной темноты, знал, что снова волен идти куда хочу и, скорее, не видел, а чувствовал, как лениво кружатся вокруг меня пока еще невидимые моргулы. Как без единого всплеска поднялось с глубин и неспешно проплыло подо мной здоровенное зубастое «покрывало». Как создания поменьше испуганно прыснули в стороны, когда огромный черный «блин» так же неспешно развернулся. И поспешили исчезнуть вовсе, едва «покрывало» поднялось еще на слой выше и вопросительно замерло у меня под ногами.

Я ощутил осторожное прикосновение к разуму, в котором сквозил немой вопрос: мол, ну что, друг? Тут постоишь или все-таки поплаваем?

Я спокойно уселся ему на спину, оперевшись на острый плавник, и мысленно скинул образ того места, куда хотел попасть. Нет, можно было и напрямик, но раз уж мне предложили прокатиться, то почему бы и нет? Время ведь не имеет значения.

Новый знакомый добросил меня до нужного места довольно быстро. И в отличие от прошлого раза, когда моя внутренняя Тьма оберегала меня от излишнего любопытства, на этот раз я мог рассмотреть действительно все. И молчаливый брат охотно сворачивал каждый раз, когда я чем-то интересовался, так что путешествие получилось насыщенным. По-настоящему занимательным. Причем настолько, что я даже пожалел, что во Тьме у меня еще осталось так много дел.

Распрощавшись с «покрывалом», я легко спрыгнул рядом на твердую поверхность и, почувствовав, что Тьма впереди снова начинает сгущаться, мысленно попросил ее расступиться.

Она не стала противиться и безмолвно разошлась, откинув занавес с той самой комнаты, где, казалось, я бывал уже так давно. Три матово-черных стены. Ровный пол. Здоровенный валун по центру. А рядом с ним — невозмутимая фигура Лотия, спокойно медитирующего над крохотным, испускающим чистейший белый свет шариком.

— С возвращением, Рэйш, — не открывая глаз, поприветствовал меня пленник. — Тебя опять расщепило или ты заглянул узнать, как у меня дела?

— Ни то ни другое, — усмехнулся я, остановившись напротив.

— Что же тогда тебя сюда привело?

— Я пришел за помощью.

— Хм. Прости, что? — не поверил Лотий и, открыв глаза, с подозрением уставился на меня снизу вверх. Но я вместо ответа просто создал два кресла, стол, расставил поверху несколько блюд, вкус которых, он, надеюсь, еще не забыл, и знаком предложил ему присоединиться. — Что ж, по-видимому, тебя и впрямь припекло, если ты надумал явиться сюда с дарами.

Я только усмехнулся.

— Простая вежливость. Если не нужно, могу все убрать.

Лотий медленно поднялся с пола и, по очереди оглядев меня, кресла и накрытый стол, качнул головой.

— Даже если это иллюзия, я бы предпочел ее оставить. Вкус любимых блюд, хорошего вина… в этой проклятой клетке только и остается, что мечтать!

Я намек понял, и среди тарелок появилось две запыленных бутылки.

— Совсем другое дело, — удовлетворенно кивнул бывший жрец, после чего все-таки уселся напротив и, откупорив бутылку, с наслаждением вдохнул аромат. — Эх, как же хорошо…

Я дал ему время вспомнить правила обращения со столовыми приборами и насладиться изысканным букетом. Позволил посмаковать если не само вино, то хотя бы воспоминания о нем, ведь другого такого случая ему, вероятно, еще долго не представится. Ну а когда на его лице проступило умиротворенное выражение, я подумал, что, пожалуй, не зря сюда пришел. Ведь при всех своих прошлых грехах Лотий действительно долго жил. Многое видел, знал, читал. Так что у кого тогда спрашивать совета, если не у него?

— Ну и что у тебя за проблема, которую ты, будучи жнецом, не смог решить самостоятельно? — поинтересовался Лотий, когда окончательно расслабился.

— Ведьмы, — кратко обозначил я свой интерес.

Пленник тут же выпрямился и молниеносно подобрался.

— Что? Опять из щелей полезли?

— Ты с ними сталкивался?

— Скорее, интересовался феноменом.

— И каковы твои выводы?

Лотий выразительно скривился.

— Хаос — не для нас. Даже я при всей своей одержимости не рискнул бы с ним связываться.

Я смерил его задумчивым взглядом.

— Почему?

— Хаос непредсказуем. С ним невозможно ни строить планы, ни делать какие-то прогнозы. Он неуправляем и живет по своим собственным законам, которые или игнорируют, или изменяют, или ломают наши.

— Но ведьмы как-то справляются…

— Ведьмы, — отмахнулся Лотий. — Безмозглые марионетки, которые нужны лишь затем, чтобы отнести частицу хаоса на новое место.

— Зачем ему перемещаться?

— А ты знаешь, за счет чего он существует?

Я молча покачал головой, и Лотий одарил меня укоризненным взглядом.

— А должен бы. Запомни, Рэйш: хаос живет, чтобы разрушать. Когда он приходит в мир, знаешь, что он делает в первую очередь? Формирует для себя основу… этакую подушку, которая делает его существование более комфортным. В пределах этой основы хаос перекраивает мир по собственному усмотрению. Готовит, так сказать, плацдарм для вторжения. А потом начинает постепенно его расширять, вовлекая все новые и новые участки. Знаешь, что образуется на таких участках?

— Пустота?

— Причем полная, — кивнул Лотий. — На ней исчезает все — трава, деревья, птицы, звери, дома, поля, корабли, причалы… хаос не трогает только изначальные элементы вроде камня или песка, потому что они, хоть и упорядочены по структуре, но довольно просты, а значит, и неинтересны.

— Хочешь сказать, хаос уничтожает лишь то, что было создано специально?

— Хаос, Рэйш… категорически против того, что было умышленно сотворено, изменено или с какой-то целью переделано. Он не любит сложностей, поэтому приводит все к изначальному состоянию. Проще говоря, возвращает к истокам. Наше спасение лишь в том, что пролезть сюда могут только очень малые, прямо-таки ничтожные его частички. Поэтому, исчерпав возможности плацдарма до дна, они в какой-то момент теряют способность его расширять и вынуждены перебираться на новое место. А для этого им нужны носители, потому что законов нашего мира хаос не соблюдает, а свои собственные устанавливать может далеко не везде.

Я ненадолго задумался.

Хм. Это несколько меняло акценты по тем сведениям, что у меня уже были. Однако если смотреть на ситуацию под таким углом, то происходящее в Алтире выглядело гораздо понятнее, чем раньше.

— А как насчет магии? — спросил я, мысленно перестаивая логические цепочки с учетом новой информации.

Лотий фыркнул.

— Так же, как и со всем остальным. Любое заклинание требует согласованности, а также упорядоченности слов, мыслей и действий, поэтому хаос его быстро разрушает. И предвосхищая твой следующий вопрос, сразу отвечу: да. Силы богов это тоже касается.

— Значит, ведьмы — не самая главная угроза…

— Ведьмы — лишь посредники хаоса, — подтвердил мою догадку Лотий. — Живые куклы, которыми он крутит и вертит, как ему вздумается. И с чьей помощью добирается туда, где есть пища.

— Имеешь в виду туда, где есть жизнь? Или хоть что-то одушевленное?

Лотий неожиданно улыбнулся.

— Одушевленное… ты выбрал правильное слово, Рэйш, потому что душа — основа разумной жизни. А хаосу, если помнишь, очень нравится разрушать то, что кажется ему сложным. Душа в этом плане настоящий деликатес, поэтому первыми из места обитания хаоса уходят именно живые. Причем уходят навсегда, без права перерождения. Особенно разумные, которые, как ты помнишь, созданы по образу и подобию… кого?

Мне вдруг стало не по себе.

— Правильно, Рэйш, — хрипло рассмеялся мой собеседник. — Бойся. Высшие формы жизни — вот настоящая цель хаоса. То, что из него вышло, должно туда вернуться. По крайней мере, сам он считает именно так. И он будет искать добычу до тех пор, пока не убедится, что уничтожил абсолютно всех.

— Ты говоришь так, будто он разумен.

— Ну разумен или нет, но по факту он такой же бог, как и все, — пожал плечами мой давний враг. — Можно сказать, что он — изначальное, хоть и совершенно чуждое нам божество, от которого пошли все остальные. Наши боги, правда, со временем научились меняться, в каком-то смысле подросли, повзрослели, набрались ума-разума. А хаос остался таким же полоумным, как и миллионы лет назад. Поэтому-то от него и отказались.

— Значит, на людях он не остановится, — неожиданно понял я.

— Именно. Живые куклы притащат его даже в первохрам, если ты дашь им такую возможность.

— Я сегодня видел одну…

— Да? И как впечатления? — явственно оживился Лотий. — Судя по тому, что ты жив, у нее ничего не получилось.

— Мне удалось от нее избавиться, но мы так и не поняли, ведьма это была, голем или же искусственно созданная сущность с человеческой душой.

Жрец снова отмахнулся.

— Ведьма, ведьма… даже не сомневайся. Только у нее нет души.

— Наши маги с тобой бы не согласились.

— Поверь, Рэйш, то, что ты видел, это уже не душа, а огрызок. В лучшем случае там пара связных мыслей осталась, да и те лишь на одну-единственную тему.

— Откуда знаешь? — быстро спросил я. — Сталкивался?

— А то, — ухмыльнулся мой бывший враг. — Умрунов помнишь?

Перед моим мысленным взором снова промелькнула затопленная баржа и пирамида из человеческих тел.

— Каверна на дне Фемзы — твоя работа?

— Я только идею подсказал, — качнул головой Лотий. — Остальное умруны сделали сами. Но наблюдать за созданием врат было любопытно, особенно когда ими заинтересовался хаос и в один из дней там появилась его марионетка. Я даже изучать ее пробовал… какое-то время. И могу с уверенностью сказать, что хаос, если уж кого зацепил, ни за что не оставит душу цельной, — убежденно отозвался Лотий. — Для него это излюбленная пища, поэтому обычно он обгладывает ее так, что даже мама родная не узнает. А оставляет лишь самое необходимое. Небольшое зерно. Сугубо то, что нужно для выполнения поставленной задачи. Как у Палачей.

Я поморщился.

Вот уж чего-чего, а насчет Палачей Лотий неправ, ведь кое-кто из них все-таки сумел сохранить душу. С другой стороны, во всем остальном его версия выглядела вполне правдоподобной, так что если он и ошибся, то совсем не намного.

— Почему же хаос не уничтожил нас гораздо раньше?

— Спроси чего полегче. Я даже приближаться к вратам не стал, ибо чревато. Но раз они были ему нужны, значит, в нашем мире он не всесильный. Что-то его все-таки ограничивает и хотя бы иногда, но заставляет отступать. Искать обходные пути, хитрить, выжидать подходящего случая… Что, не веришь? — прищурился он, уловив что-то в моем лице.

— Информации пока недостаточно для выводов, — предпочел уклониться от ответа я. — Хотя насчет кукол ты, вероятно, не ошибся — сегодня к нам и впрямь наведалась марионетка. Но при этом она знала мое имя. Была в состоянии различать лица. Она проявляла какие-никакие, но все-таки эмоции. А тело, которое у нее имелось, вовсе не походило на творение хаоса. Наши целители назвали его идеальным для той задачи, которая на нее возлагалась. Но согласись, для того, кто умеет лишь разрушать, создание такого монстра — нереальная задача.

Лотий покачал головой.

— Я не сказал, что хаос способен только разрушать. Если бы это было так, он не сумел бы породить ни одного бога. Рождение — это какое-никакое, а все-таки сотворение. Но для хаоса это несвойственно, поэтому и богов во Вселенной не так уж много. Собственно, я к чему веду — когда нужно, хаос способен и создавать. Странно и нелепо, по непонятным нам образцам и лекалам, но все-таки. Только ему свойственно объединять живое и неживое, дерево с металлом, скрещивать человека с мухой или, скажем, с пауком…

Я уставился на Лотия так, словно впервые увидел.

— Так вот у кого ты позаимствовал идею создания Палача!

Тот ухмыльнулся.

— А что? Подумаешь, подсмотрел в щелочку… Хорошо же получилось, правда? Как и хаос, я взял для своего творения лишь самое лучшее. Что-то от человека, что-то от насекомого, что-то от зверя… это было почти что совершенное творение. Идеальный исполнитель.

Я недобро прищурился.

— Кукла?

— Именно. Но я все-таки не бог, с душами так вольно не обращаюсь, поэтому в расчеты закралась ошибка, а в итоге получилось… ну что получилось.

Лотий с сожалением вздохнул и окинул свою тюрьму тоскливым взором. Но быстро опомнился, встряхнулся и снова повернулся ко мне.

— Кстати, Рэйш, раз уж ты справился с ведьмой, значит, знаешь, что никакие фокусы с Тьмой и никакая магия хаос не остановит. Божественная сила, некогда вышедшая из недр самого хаоса, ему не угроза. Его нельзя уничтожить. Нельзя убить. Хаос можно только изгнать…

— А для этого нам понадобятся изначальные элементы.

— В точку, — неожиданно посерьезнел бывший жрец. — Смотри не ошибись, Рэйш. Если попадешь в лапы хаоса, тебя тоже будет ждать окончательная смерть. А еще я посоветовал бы тебе осмотреться. Наши боги, может, и не способны отыскать собственного папашу, но вот последствия его пребывания в нашем мире очень даже заметны. Отыщи их. Это поможет тебе сориентироваться по срокам.

У меня перед глазами вереницей пронеслись картины песчаных пляжей, пустынь без единого признака жизни, лишенных растительности скал… Зная, откуда может прийти угроза, ее будет проще остановить.

— Понял, — кивнул я. — Благодарю за подсказку.

— А к ведьмам пока не суйся. Не распыляйся на пустышки, даже если тебе вдруг покажется, что кого-то из них ты когда-то знал. У тела без полноценной души нет ни имени, ни прошлого, ни будущего. Убивать их тоже бессмысленно. Единственное, что ты можешь сделать, если столкнешься с ними нос к носу, это их задержать. И наиболее подходящий для этого способ — установить на их пути ловушки. Чем примитивнее, тем лучше. Достаточно того, если ведьма провалится в какую-нибудь шахту и переломает себе руки-ноги. Запри ее. Завали камнями. Утопи в крови. Можно, конечно, попробовать сжечь, но это не всегда помогает. Да и хаос вскоре отыщет себе другого носителя, зато хотя бы пару дней ты выиграешь.

— Какое хаосу дело до меня? — задал я последний вопрос, заодно сделав мысленную зарубку насчет ловушек. — Почему кукла пришла именно за мной?

— Ты привлекаешь внимание, — остро взглянул на меня бывший жрец. — Твоя сила велика, а благодать богов делает тебя еще более заметным. После богов и жрецов ты — самая лакомая цель. Так что будь осторожен, Рэйш. Ты — жнец. Страж темной стороны. Возможно, последний, если не сказать что единственный. И если ты умрешь, хаос уже ничто не остановит.

* * *

От Лотия я выбрался со смешанными чувствами. Многое, казалось бы, прояснилось, насчет ведьм тоже вопросов поубавилось, однако даже сейчас я понимал далеко не все. А раз не понимал, значит, и противостоять этому был неспособен.

— Ты хотел о чем-то спросить, мой жрец? — тихо прошелестела ночь, когда ноги сами принесли меня в первохрам и остановились напротив статуи Ферзы.

Я смиренно преклонил колено.

— Да, моя леди. Я впервые за долгое время не знаю, как поступить.

— Разве Лотий не дал тебе пищу для размышлений?

— Он дал подсказку, и не одну. Но все же меня тревожит один вопрос…

Ферза на этот раз промолчала, однако я предпочел расценить это как согласие и все-таки спросил:

— Скажи, моя леди, почему, если вы сами когда-то вышли из хаоса, ваши силы по сравнению с ним так малы?

— Мы, скажем так… выбрали иной путь и нашли для себя новый смысл. Не в разрушении, как раньше.

— А в созидании?

— Именно.

— Но все же, почему такая разница, Ферза?

— Ломать гораздо проще, чем строить, — озвучила Смерть известную каждому ребенку истину. — Поэтому вместо уничтожения мы предпочитаем перестраивать. По этой же причине и ваши души редко умирают окончательной смертью, а все-таки перерождаются, меняются, возрождаются… просто потому, что смерть — это окончательная остановка. Тогда как перерождение дает вам еще один шанс.

— Но тварь, которая рвалась сюда из лотэйнийских Врат, вы все-таки изгнали.

— Создание хаоса, — с сожалением вздохнула богиня. — Слабее его самого в несколько раз, но ты сам помнишь, каких усилий стоило заставить его выплюнуть наш мир из пасти.

Я нахмурился.

— Хочешь сказать, он еще может вернуться?

— Может, — легко согласилась она. — Лет так через тысячу, когда залижет раны. А может, вместо него придет кто-то еще… хаос непредсказуем. И он воистину бесконечен. Так что эта борьба никогда не закончится, если, конечно, мы не отступим.

— А мы не отступим? — настороженно уточнил я.

Ферза в ответ дохнула мне на затылок холодком.

— Мы создавали мир не для того, чтобы позволить кому-нибудь его разрушить. Хаос нас породил, это верно. И когда-то мы были ему под стать. Но в какой-то момент нам стало ясно, что это тупиковый путь. Сломав все, что есть, что можно делать дальше? Только заново творить, верно? Хотя бы для того, чтобы было потом что рушить. Но настоящее сотворение тем и удивительно, что в процессе ты не только создаешь нечто новое, но и меняешься сам. Сперва ищешь идею. Потом думаешь. Строишь планы. Реализуешь их. Сталкиваешься с трудностями и вынужден раз за разом их преодолевать, пока не получится то, что хотелось. И каждый раз, добиваясь целей, после этого ты становишься немного иным. Немного больше начинаешь понимать. По чуть-чуть, но постигаешь себя. Можно даже сказать, что в какой-то ты мере меняешь и творишь себя сам… Ты понимаешь меня, Артур?

Я тихо вздохнул.

— Кажется, да. Сотворив свой собственный мир и преобразовав изначальные элементы в нечто более сложное… создав самую первую жизнь, вы в каком-то смысле и себя тоже перестроили?

— И перестали быть разрушителями, — подтвердила Ферза.

— Так вы поэтому не хотите вступать обратно на этот путь? — неожиданно дошло до меня. — Стать вровень с хаосом для вас все равно что повернуть назад? Спуститься с вершины, которой вы уже достигли, и откатиться до прежнего уровня?

Богиня, кажется, улыбнулась.

— Да, Артур. Но мы не отказываемся от борьбы. Пускай разрушение — больше не наш путь, но надеюсь, ты еще не забыл, что у нас есть не только светлые ипостаси?

Я поспешил прикусить язык, чтобы на назадавать Смерти кучу других вопросов, которые сейчас точно были бы лишними. С трудом остановил бесконечную круговерть догадок и предположений, от которых голова была готова просто взорваться. Пару раз глубоко вздохнул. Заставил себя успокоиться. После чего задал самый последний и, наверное, самый важный вопрос.

— Хорошо. Что можем сделать для вас мы, Ферза? Чем можем помочь?

— Верьте, — просто сказала она. — Верьте нам так же, как ты сегодня поверил в себя.

После чего мои волосы снова взъерошил легкий ветерок, и ощущение чужого присутствия за спиной исчезло.

Я выпрямился и какое-то время еще стоял, рассматривая величественную статую богини жизни и смерти и напряженно размышляя над ее последними словами.

В вопросах веры я, признаться, ориентировался слабо. Даже, можно сказать, никак. Было время, когда я вообще ни во что не верил. Потом, напротив, стал излишне самоуверенным. Когда убили Лена, моя вера обратилась в прах. А после этого я долгое время старался избегать громких слов, учился полагаться исключительно на себя. Перестал верить вообще кому-либо. За каждым углом видел злобных тварей. Под каждым словом искал какой-то подвох…

В отношении же богов вера и вовсе обошла меня стороной. Просто потому, что я не верил, а просто знал. Знал, что они реальны и находятся буквально в одном шаге от меня. Знал, где их найти. Знал, из чего состоят их каменные вместилища.

Знания и вера все же разные вещи.

Но о чем пыталась сказать сегодня Ферза?

К сожалению, смысл ее слов от меня упорно ускользал, поэтому в конце концов, так и не придя ни к какому-то выводу, я просто развернулся и вышел. Рассудив, что раз меня никто не остановил и даже про поход во Тьму ничего дурного не сказал, значит, до этого момента я двигался в правильном направлении. А это, в свою очередь, означало, что я могу и дальше со спокойной совестью делать то, что умею, и то, на что хватит моих скромных по божественным меркам сил.

Глава 6

Когда я вышел из храма, время в реальном мире было уже далеко за полдень, а в моей голове сформировался примерный план того, что следовало сделать в первую очередь.

Во-первых, проверить все пустыри в окрестностях столицы, где чисто теоретически могли бы появиться частицы хаоса. Начисто вымершие поляны, лысые холмы, последствия лесных пожаров, скалистые берега, где внезапно исчезли даже мелкие травинки… одним словом, все подозрительное и особенно внезапно опустевшее.

Во-вторых, стоило попробовать определить, есть ли в таких местах куклы. Желательно дистанционно, но это я возьму на себя, благо теперь благодаря Фолу у меня есть важное преимущество.

В-третьих, окружить такие места ловушками, чтобы твари не расползались.

В-четвертых, набросать схему противодействия куклам и передать в ГУСС на случай, если марионетки снова появятся, причем не только по мою душу. Плюс обязательно проверить, чтобы маги привлекли к работе городскую стражу. Как это ни парадоксально, но обычным смертным будет проще справиться с куклой, особенно если та окажется науськана на кого-то конкретного и, как моя, не будет обращать внимания ни на что другое.

В-пятых, нужно будет еще разок пообщаться со жрецами (желательно не только с последователями Фола) на тему веры, хотя это и не срочно. Но все же Ферза зря не скажет, так что было бы идиотизмом проигнорировать ее слова и тем более столь откровенные намеки.

В-шестых, нужно позаботиться о защите собственного дома и дома Роберта. Полагаю, герцогу Искадо, который и без того знал больше других, моя информация пригодится. В том числе, если ситуация выйдет из-под контроля и помимо сил Управления нам понадобятся его люди.

Наконец, в-седьмых, надо будет дождаться доклада моих ребят и дополнить в план поиск пропавших душ, если Тори и Триш отыщут в сферах что-то толковое.

Фух.

Вроде бы все учел, ничего не забыл?

Ах да, я же не спросил у Ферзы насчет тех моих врагов, кто уже умер и хотя бы в теории мог начать помогать хаосу, лишь бы свести счеты!

— Их души давно со мной, мой жрец, — словно ждала моего вопроса Смерть, ненадолго остановившись рядом. — На их счет тебе не о чем волноваться.

— А как насчет Шоттика?

Ферза почти не замедлилась с ответом.

— В моих владениях его нет. Но насколько цела его душа и осталась ли она в теле, этого я не знаю.

Так. Значит, в Дом милосердия мне все равно надо будет сходить и все проверить самому. Причем как можно скорее.

— Благодарю, моя леди. Теперь мне есть с чем работать, — тихо сказал я, помня о том, что в реальном мире далеко не так пусто, как на темной стороне. А когда осознал, что Смерть действительно ушла, быстро сбежал по ступенькам и уже потянулся за поводком Мэла, чтобы пробежаться с ним на пару по столичным лесам, как тут у меня в правом нагрудном кармане завибрировала зачарованная монетка.

Маячок Корна.

Что за демон? Неужто в Управлении опять что-то случилось?!

«Я проверю окраины», — прошелестел в голове голос брата, так что я хотя бы насчет первого пункта своего плана успокоился. После чего запоздало сообразил, что насчет второго, третьего и четвертого при наличии поводка душ напоминать уже не надо. Быстро связался с Хокк, поручив ей заботу обо всем остальном. Возложил на Роберта обязанность поговорить с отцом. На пару мгновений заскочил домой. И только после этого отправился на зов Корна, решив, что Шоттик может и подождать.

На этот раз приличия я соблюдать не стал и, хоть шеф вечно злился на мои тропы, ввалился прямо к нему в кабинет, рассудив, что раз он все-таки схватился за маячок, значит, дело действительно важное.

— У нас проблемы, Рэйш, — с мрачным видом сообщил он, когда я материализовался возле его стола, заодно покрыв его толстым слоем изморози.

Ни вопля от него, ни капли недовольства…

Видать, все действительно очень серьезно.

— Проблемы какого плана?

Корн вместо ответа поманил меня к столу и, ткнув пальцем в висящую там здоровенную сферу, щелчком ее активировал.

— На. Полюбуйся.

Я, если честно, поначалу не понял, зачем он решил показать мне «холодильник». Все самое важное Орбис нам уже рассказал. Да и не похоже было, что он в это время продолжал проводить вскрытие. Собственно, я даже сперва не сразу сообразил, что там происходит и почему многоуважаемый, почтенный и во всех смыслах заслуженный целитель сидит в углу и глупо хихикает, при этом время от времени тыкая себе в руку перепачканный в какой-то гадости нож.

Наличие порезов его, кажется, не смущало. Более того, Орбис находил это чрезвычайно забавным, потому что каждую царапину он встречал просто взрывом смеха, а текущую по руке кровь пару раз даже слизнул. Причем с видимым удовольствием.

Рядом с ним находилось двое помощников — молодых парней. Быть может, даже практикантов, которых, как и везде, по осени было особенно много. Один из них с задумчивым видом стоял у стены и смотрел на нее, как в окно. Второй увлеченно копался во внутренностях распластанной на секционном столе куклы, правда, как-то странно. Будто белье полоскал. Потому что он то вскидывал кверху целые пригоршни грязно-серой слизи, старательно следя, чтобы они не попали на потолок, то снова опускал руки, роняя эту самую слизь в распоротое брюхо, и активно ее потом перемешивал.

«Буль-буль-буль-буль-буль», — со все возрастающим недоумением и тревогой прочитал я по его губам.

— Корн, что это такое?! У вас что, сотрудники озверину напились?

Шеф вместо этого включил звук, и кабинет моментально наполнила настоящая какафония звуков, которым было самое место в доме для душевнобольных, причем в отделении для буйных пациентов.

Поняв по лицу Корна, что это еще не самое худшее, я медленно опустился на край стола, наплевав на то, что тот все еще был покрыт тонкой ледяной корочкой, и тихо спросил:

— Такое не только с ними?

Шеф так же молча покачал головой. После чего вторым щелчком переключил сферу на другой канал и повернул ее так, чтобы я лучше видел.

Судя по белым коридорам и такой же белой плитке на полу, это тоже было лечебное крыло, только уже не «холодильник», а другая комната, где копошащийся над пробирками лаборант неожиданно широким жестом бухнул в большую кружку содержимое сразу трех ближайших колб и лихим жестом опрокинул в себя. После чего тут же занюхал грязным носком. Закусил газетой. И принялся одну за другой опустошать все колбы подряд, невзирая на крайне неаппетитный вид их содержимого и ярко-красную маркировку «опасно для жизни».

Потом сфера показала мне коридор, в котором обычные с виду люди танцевали какой-то ритуальный танец.

Еще одну комнату, где трое почтенного вида светлых весело играли в вышибалы взятой из морга головой.

Какой-то закуток, в котором прилично одетый молодой темный размеренно долбился лбом в угол и глупо улыбался всякий раз, когда со стены сыпалась штукатурка…

У меня от этой картины волосы на затылке зашевелились. После чего я слез со стола, медленно опустился в первое попавшееся кресло и осторожно спросил:

— Корн, что тут произошло?

Шеф поднял на меня какой-то помертвевший взгляд и неестественно ровно сообщил:

— Примерно половину свечи назад мне поступил странный вызов из лечебного крыла. Переговорник принадлежал одному Орбису, но его голос я поначалу не узнал — он явно был пьян или находился под кайфом, потому что нес совершеннейшую чушь и периодически начинал хохотать, как ненормальный. Когда я спросил, все ли у него в порядке, он ответил, что лучше не бывает и тут же разорвал связь. Я повторил вызов, но на этот раз переговорник взял не Орбис, а его ассистент и абсолютно спокойно сообщил, что господин целитель занят подсчетом пальцев на руках и ногах. И что некоторые из них кажутся ему лишними. Я тогда спросил, какого демона и что они там, с ума посходили, после чего связь снова оборвалась и больше ее наладить не удалось. Пришлось подключить другую технику, и там я увидел… вот это…

— Это везде так?

— Пока только в лечебном крыле. Причину не знаю, но то, что ты видел, — это лишь малая часть. На момент объявления карантина там находилось тридцать шесть сотрудников, включая целителей, вспомогательных работников, ассистентов, лаборантов, техников и охранников.

— И они все…

— Да, Рэйш, — глухо уронил Корн. — Но прежде чем мы опечатали двери, туда зашли два мага, до которых мой приказ дойти не успел. Теперь они выглядят вот так.

Он еще раз переключил сферу, и я поджал губы, когда увидел, как в одной из комнат на полу сидят двое мужчин в служебных камзолах и как ни в чем ни бывало втыкают друг в друга карандаши. У одного уже успел вытечь глаз. Второй приобрел сразу три дырки в левой щеке. Из рук, ног и туловища обоих торчали множественные посторонние предметы, причем помимо карандашей в ход пошло все, чем только можно было себя колоть: иглы, булавки, короткий засапожный нож…

— Четверть свечи назад, когда мне показалось, что угроза локализована, пришел еще один вызов. На этот раз с первого этажа. Одна из сотрудниц сообщила, что ее коллега… недавно, кстати, вернувшаяся из лечебного крыла… легла на стол и принялась петь похабные частушки. Практически сразу в другом кабинете кто-то решил, что он собака, и начал облаивать соседей. В третьем скоро появились кошки, вороны, филины и даже летучая мышь, благо кому-то из сотрудников понравился длинный плащ, и он до сих пор считает, что это не плащ, а крылья.

— Вы заблокировали холл?

— Все здание, Рэйш. Когда стало ясно, что процесс распространяется очень быстро, я активировал экстренный протокол, заблокировал все входы и входы. Велел сохранившим ясность сотрудникам спуститься в архив и забаррикадироваться там. Похоже, источник находится здесь. И до тех пор, пока мы его не локализуем, больше никто сюда не войдет и тем более не выйдет. До этих же пор переговорные амулеты в этом здании работать больше не будут.

Перехватив неподвижный взгляд шефа, я дернул щекой.

— Значит, вы поэтому меня позвали?

— Только ты способен войти в магически опечатанное здание, — ровным голосом подтвердил Корн. — Только твой маячок сработал после активации протокола. И только у тебя хватит ума… или же дурости… даже не знаю, что из этого лучше… сунуться вниз и вернуться оттуда здоровым. Ну что, рискнешь?

Я посмотрел на шефа, как на сумасшедшего. На долю мгновения даже успел испугаться, но потом вспомнил, что этим утром видел в лечебном крыле Натали, и вот тогда мне совсем поплохело.

— Корн, что с вашей дочерью? Что с Натали?!

Шеф впервые за все время изобразил нечто похожее на улыбку.

— У нее занятие со студентами, поэтому она покинула здание Управления за полсвечи до того, как все это началось.

Фух. Одной проблемой меньше.

— Зараза распространяется очень быстро, Рэйш, — проговорил он и устало подпер руками голову. — Длительный контакт для заражения необязателен. И он необязательно должен быть близком — достаточно обычной ложки, кружки, папки с бумагами или полотенца. Я видел, как это происходит. Сперва все выглядит нормальным. Затем люди становятся возбуждены. Активно жестикулируют, громко говорят, часто лезут в драку. Потом, напротив, они становятся заторможенными. После чего быстро засыпают, а когда просыпаются, от них уже разит безумием. На все про все уходит не больше десятой доли свечи.

Я с нескрываемым подозрением уставился на шефа. Потом — на свежую стопку бумаг у него на столе и наконец на дымящуюся чашку на подоконнике.

— Корн… эй, Корн! Вы что, спите?!

— Я в порядке, — сонно пробормотал он, но тут его глаза окончательно закрылись, руки подогнулись. Голова, разумеется, упала и со всего размаху треснулась лбом об стол, однако сам Корн при этом не проснулся. Только с шорохом сполз вниз и, свернувшись под столом калачиком, тихо и размеренно засопел.

***

Вот уж о чем я никогда не мечтал, так это оказаться единственным нормальным в царстве безумцев.

Фолова бездна! Да что же это такое?! И Ала, как назло, не дозовешься, и отцу Гону весточку не передать! Разве что Мэла попросить по-быстрому метнуться в храм и спросить у отца-настоятеля совета?

«Брат?» — тут же напрягся поводок душ.

«Рэйш, ты опять во что-то вляпался?!» — как по заказу, раздался у меня в голове голос Хокк.

«Мастер Рэйш…»

«Арт…»

«Учитель!»

«Так! Ко мне не соваться! — поспешил остановить я готовых немедленно рвануть мне на помощь учеников. — Пока не разберусь, в чем дело, сюда ни ногой! Не хватало, чтобы еще и вас зацепило!»

По поводкам пришла волна разочарования, досады и недовольства. Которая, впрочем, быстро сошла на нет, стоило мне только показать им, в чем дело. Наличие поводков, к слову, сильно упростило эту задачу, так что на объяснения много времени не ушло.

«Чем мы можем помочь?» — первой сориентировалась напарница, когда прочитала мои мысли.

«Срочно вытащите Херьена из кабинета, свяжитесь с Илджем, Рошем и Эрроузом… Здание нужно оцепить. Улицы перекрыть, вызвать целителей, а все близлежащие дома и их жильцов проверить на случай, если кто-то из сотрудников все-таки успел покинуть здание до объявления карантина».

«Сделаем!»

«Мы мигом!»

«Держитесь там, мастер Рэйш!»

«Арт, я в храме, — доложил Мэл. — Отец Гон в курсе и уже помчался наверх, так что подмога скоро будет. Для тебя передал, чтобы ты ни к чему там не прикасался, никуда не выходил и ни в коем случае ни с кем не контактировал».

— Понял, не дурак, — пробормотал я, во второй раз оглядывая кабинет. — Хотя, возможно, его предупреждение запоздало.

«Я пока с ним побуду, — после короткой заминки добавил Мэл. — На случай, если он что-то выяснит и надо будет срочно тебе передать».

Да. Здесь ты мне, пожалуй, не помощник.

Я кивнул и отстранился от поводков, чтобы можно было все спокойно обдумать. В целительстве я, конечно, профан, помочь коллегам тоже вряд ли смогу. А исцеляющие амулеты если у Корна где-то и завалялись, то на всех их точно не хватит.

Хотя шеф не идиот. Небось, как только это началось, тоже схватился за артефакты. Но судя по тому, что я вижу, они не помогли, а это значит… значит…

Я замер от неожиданной мысли, а потом снова подскочил к столу, нацепил на руку перчатку и, торопливо пролистав изображения сферы в обратном порядке, вернулся к самой первой картинке.

— Говорите, безумие от человека к человеку не передается? — раздраженно пробормотал я, еще раз взглянув на препарированный труп и азартно полоскающего внутренности ассистента.

Судя по тому, что я сейчас услышал, распространяется сумасшествие со скоростью урагана, причем началось это именно отсюда. Бьюсь об заклад, Орбис стал его первой жертвой. Как? Полагаю, что очень просто — во время вскрытия он мимоходом обмолвился, что на живых ядовитая слизь якобы не действует, но я только сейчас задумался: а как старик об этом узнал?

Если на него в процессе не успело попасть несколько капелек, то откуда бы ему быть уверенным, что слизь якобы неопасна? Он же ее не проверял. Между тем мигом, как тварь приволокли в «холодильник», и вскрытием времени прошло совсем немного. Раньше он забор образцов попросту бы не провел. Однако яд есть яд. Даже в том случае, если на живое и мертвое он действует совершенно по-разному.

Кому, как не целителю, стоило бы об этом помнить?

Впрочем, в его оправдание могу сказать, что меры предосторожности он все же принял. По крайней мере перчатки и фартук надел. Однако во время вскрытия был чересчур возбужден, взволнован и настолько окрылен возможностью изучить неизвестное существо поближе, что… к сожалению, даже у лучших из нас случаются осечки. Да и кто бы знал, что все может закончиться так печально?

Зато теперь я понял, зачем в действительности к нам была послана проклятая кукла и почему она явилась не в маленькое западное сыскное Управление, а в сразу в ГУСС, где я бывал гораздо реже, но где имелась масса других, самых обычных, одаренных и неодаренных, а порой даже весьма высокопоставленных посетителей, с чьей помощью непонятная болезнь в считанные дни разнеслась бы по всему городу.

После этого Алтир можно было бы брать голыми руками. Толпа сумасшедших жителей во главе с горсткой таких же сумасшедших магов… справиться с ними было бы под силу даже ребенку. И если бы не патологическая подозрительность Корна… если бы не строгие протоколы по безопасности… если бы не звонок от Ообиса, который, быть может, в последнем проблеске угасающего разума что-то заподозрил… то спустя день-два в столице воцарился бы полнейший хаос.

Да. Именно что хаос.

Тот самый враг, о котором мы совсем недавно говорили с Лотием.

Но стоило признать, что план был хорош. Причем он не потерял бы эффективности ни в том случае, если бы я умер, сражаясь с приманкой. Ни в том случае, если бы мне удалось выйти из боя победителем. Потому что целью был вовсе не я. И не моя Тьма. А все те люди, которым я бы в любом случае принес эту заразу или на одежде, или на руках, или же на собственном трупе. И которые непременно сочли бы своим долгом меня поздравить или же, наоборот, попрощаться.

Меня аж морозом осыпало при мысли, что я мог притащить ее на себе в первохрам после боя. Однако вовремя вспомнил, что за все время непосредственно к кукле даже не прикоснулся. Хвала всем богам, предчувствие уберегло. Поэтому я и не сражался с паучихой. Поэтому и бегал от нее, толком не понимая, что именно меня раз за разом вынуждает отступить. А тот единственный удар, который я все-таки ей нанес, на мое великое счастье прошел мимо.

— Спасибо, Фол, вовремя ты удружил со своим предвидением, — пробормотал я, лихорадочно озираясь и пытаясь сообразить, что делать дальше. — Да и Орбису надо сказать спасибо за то, что выгнал меня из «холодильника».

Предупреждение отца Гона тоже пришлось очень кстати, но к Корну я вроде бы не прикасался. На его столе, правда, посидел, кресло тоже успел примять, но вот бумаги руками точно не трогал и непосредственного контакта с кожей ни одной из поверхности в кабинете вроде бы не было. Даже сферу листал в перчатке.

Конечно, если эта дрянь распространяется по воздуху, то мне крышка. С другой стороны, Корн сказал, что с первой до последней стадии проходит всего десятая часть свечи, так что если через двадцатую часть со мной ничего не случится, значит, будем считать, что я действительно не успел заразиться.

Впрочем, на случай, если я ошибся, следовало связаться с Ливом Херьеном и срочно обрисовать ситуацию.

«Он говорит, что это не безумие, — сказала Хокк, которую я попросил поработать вместо переговорника. — Лив считает, что наличие источника, скорость распространения и быстрота прогрессирования симптоматики позволяет предположить какую-то инфекцию. Скорее всего, магической природы. Но причину он назвать не может, потому что целительство у него всего четвертого ранга и по редким болячкам он не спец».

«Полагаю, специалистов по хаосу во всем Алтире днем с огнем не сыскать, — вздохнул я. — Ладно. Тогда пусть он свяжется с Королевским университетом и расскажет про тварь. Источник, скорее всего, был внутри нее. Образцы из опечатанного здания я им, правда, вынести не смогу — эта сволочь с Тьмой никак не контактирует, так что придется вам рассчитывать на себя и попытаться придумать лекарство, которые вернуло бы людей в нормальное состояние. Желательно до того, как они успеют поубиваться».

«Поняла. Сделаем», — отрапортовала Хокк, и ее поводок снова затих.

Я после этого еще немного подумал, походил. Но решил, что хуже уже не будет и, уйдя на темную сторону, быстренько оббежал все Управление.

В холле и в коридорах первого этажа творилось форменное безумие, ни одного нормального человека там не осталось. На втором было не лучше, а вот в соседнем с шефом кабинета еще оставалось несколько разумных. Выходить к ним я не рискнул — коллеги оказались вооружены, успели устроить в кабинете целый заслон из столов, стульев и прочей мебели. Но что самое опасное, были готовы стрелять на поражение в любого, кто посмеет не так посмотреть в их сторону.

Затем я заглянул в изолятор, но там здоровыми остались только арестанты.

Схрон, как и ожидалось, пустовал.

А вот среди запершихся по приказу Корна в архиве, как это ни странно, никто не заразился. Но я не стал их пугать, рассудив, что в туалет им пока никому не нужно. А если я внезапно вынырну из Тьмы, то кто-нибудь точно ненароком обделается.

Насчет лечебного крыла я даже не раздумывал. Пока я бродил по зданию, отпущенное Корном время истекло, пугающих симптомов так и не появилось, поэтому я все-таки туда наведался. Запомнил, где еще есть живые, подсчитал количество мертвых. А напоследок добрался до «холодильника» и, некоторое время понаблюдав за ассистентом-полоскуном, вдруг обратил внимание на преинтереснейшую вещь.

Оказывается, пока паучиха была, так сказать, живой, моя Тьма ее старательно избегала. Прямо-таки изгибалась и изворачивалась, лишь бы ненароком эту гадость не зацепить. Зато теперь у меня прямо руки зачесались спалить эту пакость к Фоловой бабушке. Причем зачесались с такой силой, что я решил довериться интуиции и, улучив момент, высунулся наружу, после чего шарахнул по дохлой твари огнем и тут же ушел обратно во Тьму, тщательно следя, чтобы ни к чему не прикоснуться.

И вот что интересно: на этот раз паучиха вспыхнула как миленькая. Я даже опомниться не успел, как эта тварь прогорела. Похоже, присутствия хаоса… ну или не его самого, а его следов… в кукле больше не было, поэтому мне и не составило труда от нее избавиться.

Одно плохо: с зараженными после этого начала твориться какая-то ерунда. Те, кто сидел и лежал более или менее спокойно, неожиданно начали буйствовать. Те, напротив, кто проявлял активность, внезапно свалились замертво. Тот, кто смеялся, неожиданно зарыдал. А кто плакал, так же внезапно разразился диким хохотом.

Я даже успел пожалеть, что полез куда не просят и этим еще больше навредил ни в чем не повинным людям, однако буквально через пару ударов сердца все это безумие словно по команде прекратилось. Люди один за другим попадали на пол, как подрубленные. Крики, смех и протяжные завывания моментально прекратились. Управление буквально вымерло, будто по нему только что прогулялась одна моя знакомая богиня.

Однако ауры у большинства все-таки уцелели, что меня несколько успокоило.

Ну а когда я все-таки рискнул выбраться из темноты и проверить, скольких коллег сегодня угробил, то с удивлением обнаружил, что все они благополучно уснули. И только тот парень, на руках которого так и остались паучихины кишки, продолжал тихонько дергаться в уголке. Но я избавил его от мучений, спалив остатки ядовитой дряни, после чего он тоже затих и больше признаков жизни не подавал.

Глава 7

— Вы сумасшедший, Артур Рэйш! — раздалось сердитое из переговорника, едва только амулеты снова заработали, а прибывший по тревоге к зданию ГУССа Лив сообщил, что со мной хочет поговорить леди Натали Корн. — Как вы посмели так грубо нарушить протоколы безопасности?! Разве вам не говорили, что при встрече с любой неизвестной болезнью наипервейшей мерой предосторожности является изоляция?!

Я только крякнул.

Честно говоря, не думал, что и ее отправят сюда спасать заболевших. С другой стороны, с этого утра она официально стала одной из сотрудниц ГУССа. Но все же явиться сюда и помимо прочего тратить время на то, чтобы меня отругать…

Ну да, согласен: я рисковал, когда совался в лечебное крыло, однако победителей, как говорится, не судят. Особенно после того, как прибывшие по тревоге маги сняли блокировку со здания, целители тщательно обследовали подвал и два первых этажа, вывели наружу здоровых, обработали какой-то пахучей дрянью все кабинеты, коридоры и даже лестницы. Как раз сейчас огромная команда специалистов плотно занималась так и не пришедшими в себя пострадавшими, которые находились в холле и особенно в лечебном крыле. Но по данным осмотра признаков опасной болезни ни у кого из них не было обнаружено. Так что с источником я не ошибся. Это означало, что делать тут больше нечего. И мне, как всем уцелевшим, тоже пора было покинуть это уютное заведение, однако Херьен напомнил, что до полного обследования делать это категорически запрещено. Тогда леди Корн совершенно напрасно тратила сейчас время, пытаясь убедить меня дождаться целителей, — по большей части приказы я все-таки выполнял. А уж при наличии свидетелей тем более старался не подставляться.

— Мастер Рэйш…

— Да-да, я все понял: сижу в кабинете, жду команду спасателей и не дергаюсь, — решил прекратить я этот бесполезный спор. — Можете через окно проверить: вот он я, никуда не ушел. И отца вашего тоже не бросил. Вон он, у меня под ногами лежит, тихий и спокойный как никогда.

Выглянув в окно и увидев напротив здания ГУССа целую делегацию, среди которой были, разумеется, и мои ребята, я хмыкнул. А потом заметил среди них изящную женскую фигурку с переговорным амулетом и приветственно махнул рукой.

— Мастер Рэйш!.. — вместо того чтобы обрадоваться, еще больше рассердилась целительница. — Вы ведете себя несерьезно, тогда как ситуация, можно сказать, критическая!

— Критической она была полсвечи назад. А сейчас это всего лишь последствия. Причем далеко не самые катастрофические.

— То есть гибель людей вы за катастрофу не считаете?

— Натали, ну давайте не будем спорить, — попросил ее я. — Все уже позади, мы живы, большую часть сотрудников тоже удалось спасти, а вы до сих пор отчитываете меня, словно супруга — нерадивого мужа.

Кто-то рядом с леди Корн поперхнулся, но сама она даже глазом не моргнула и, вместо того чтобы смутиться, отчеканила:

— Если бы я была вашей законней супругой, мастер Рэйш, то вам бы сейчас досталось вдвое больше.

— Боюсь, у вас сложилось ложное представление о семейной жизни, — с озабоченным видом отозвался я. — Имейте в виду: дома я превращаюсь в тирана и деспота, так что в споре со мной у вас не осталось бы ни единого шанса.

— По-моему, вы себе льстите.

— Ничуть. Просто в обычное время я хорошо маскируюсь. А дома, чтобы никто не догадался, надеваю большие пушистые тапочки.

На том конце воцарилась подозрительная тишина.

— А тапочки у вас с ушками или без? — совсем другим тоном поинтересовалась Натали, и на ее бледном лице наконец-то появилась слабая улыбка.

Я на мгновение задумался, что бы такое ответить, чтобы она перестала волноваться, но тут в разговор бесцеремонно влезла Хокк.

— Не слушайте его, леди. Он вообще-то дома босиком ходит.

— А вы откуда знаете? — повернулась к ней Натали.

— Как это откуда? — не растерялась Хокк. — Он всех гостей так встречает! А иногда и вовсе может появиться в одной только шляпе, от которой к тому же так сильно разит Тьмой, что под ней даже лица бывает не видать!

Кто-то из моих учеников сдавленно всхлипнул. А Натали снова повернулась к окну и окинула меня подчеркнуто заинтересованным взором.

— Вот, значит, как…

Я мысленно погрозил кулаком давящейся от смеха напарнице и пообещал ей за поклеп внеочередную тренировку на нижнем слое. Но на ее счастье в этот самый момент до кабинета Корна добрались-таки целители и жрецы, так что на какое-то время мне стало не до споров. Ну а когда меня со всех сторон просветили, обнюхали, общупали, проверили всеми мыслимыми и немыслимыми способами, выдали заключение, что я здоров, и наконец-то позволили покинуть ГУСС, эта хулиганка уже сбежала… да не домой, конечно, а на помощь коллегам… ну а Натали уехала в ближайшую лечебницу вместе с отцом.

— Вот так всегда, — проворчал я, когда из всей банды меня осталась встретить только широко улыбающаяся Триш и непростительно легко, несмотря на середину осени, одетый Роберт. — Никакого почтения. Точно тренировку на выносливость вам устрою. И только попробуйте ее провалить.

Роберт вместо ответа только молча взял меня за руку, а Триш беспечно кивнула.

Эх, дети…

Само собой, они примчались сюда сразу, как только подняли на уши все четыре участка, знатно переполошили служителей храма, разрушили мирную жизнь Королевского университета и согнали к зданию ГУССа столько народу, что тут яблоку стало некуда упасть. Правда, поскольку практически все руководство Управления оказалось выведено из строя, то сейчас здесь по большей части командовали целители и жрецы. Но даже так неразберихи все равно было предостаточно. А как только они сообщили, что угрозы новых заражений нет, и начали один за другим отбывать, одновременно забирая с собой раненых и погибших, я почувствовал на себе требовательный взгляд невесть откуда вывернувшегося Илджа. Заодно припомнил, что на время отпусков именно его Корн оставлял обычно за старшего. За умение, как выразился шеф, нестандартно мыслить. Запоздало сообразил, что именно наша команда первой подняла тревогу, за что нам еще придется не раз отчитываться. Наконец подметил мелькнувшую среди поредевшей толпы физиономию отца-настоятеля и вполголоса бросил:

— Так, ученик, тебе пора домой, причем желательно тихо и незаметно, пока тебя не опознали.

Роберт поспешно набросил на себя длинный плащ с капюшоном и исчез из виду.

— Отлично. Ну а ты, несчастная, пойдешь со мной.

— Куда? — не подозревая подвоха, спросила Триш.

— Как это куда? Объясняться с начальством. Потому что за произошедшее в ГУССе точно с кого-то точно спросят. И я очень хочу надеяться, что это будем не мы.

Я, правда, не учел, что благодаря поводкам Хокк, Тори, Триш… всей необходимой информацией Илдж уже владел. Как и другие заинтересованные лица. Поэтому, когда мы поднялись в кабинет Корна, он не стал мурыжить меня деталями и удовлетворился лишь уточняющими вопросами. А после того как посчитал, что картина произошедшего достаточно ясна, устало потер виски и вздохнул.

— В кои-то веки я начинаю понимать Корна и его глубокую к тебе нелюбовь, Рэйш. Ну вот скажи: почему все наши неприятности оказываются связаны с тобой? Сперва умруны, потом вампиры, следом за ними «двойной убийца», а потом и «проклятие королей». Только мы разобрались со всем этим дерьмом, как вскоре по городу начали разгуливать ведьмы, разбрасывая какую-то непонятную заразу… Не знаю, совпадение это или нет, но с тех пор, как ты приехал в Алтир, у нас не было ни одного спокойного месяца!

Я посмотрел на светлого, как на предателя.

— Ты что, от шефа заразился? Тоже ищешь предлог упечь меня в одиночку?

— Нет, — слабо улыбнулся Илдж. — Но теперь я точно знаю, что он чувствует каждый раз, когда ты появляешься у него в кабинете. Скоро и я при виде тебя начну вздрагивать от мысли, что у нас вот-вот случится что-то плохое.

— Тьмой клянусь, что ни при чем, — побожился я. — Вы все просто сгущаете краски.

— Не знаю, не знаю… — сомнением покачал головой Илдж. Но все же терпеливо меня дослушал до конца. И явственно посветлел лицом, когда я в качестве оправдания выложил перед ним предварительные наброски на тему того, как нам минимизировать потери при встрече с ведьмами.

— Это уже хоть что-то, — признал он, набросав с моих слов конспект. — Спасибо, Арт. Дельная мысль. Я передам людям, чтобы были готовы. И городскую стражу мы тоже предупредим. Пусть заранее оснастят сотрудников стрелковым оружием и усилят патрули на случай, если ты окажешься прав.

— В районы тоже надо кого-то послать. Быть может, походить по деревням, опросить людей…

— Зачем?

— Ведьмы не приходят из ниоткуда. Там, где они рождаются, должны остаться следы. Заметные следы, Илдж, — с нажимом повторил я. — Источник, с которым они работают, уничтожает вокруг себя все живое. А места, откуда внезапно и без явных причин ушла всякая жизнь, обычно бросаются в глаза. Само собой, все это будет не на виду. Источник наверняка постараются спрятать. Но знаешь, как оно бывает — до нас информация еще не докатилась, а какие-нибудь дремучие селяне уже давно знают, что, к примеру, на Лысый холм лучше не соваться, или что рядом с Черным прудом люди беспричинно сходят с ума.

Илжд поколебался, но все же кивнул.

— Учту. Только боюсь, на это у нас пока не хватит людей. Сам понимаешь — все слухи мы проверить не сможем.

— Нам важно хотя бы начать, — не согласился я. — Это может оказаться быстрее, чем прочесывать леса или обследовать берега рек с артефактами наперевес.

— Хорошо, я попробую что-нибудь сделать. Только, Рэйш… если снова надумаешь куда-нибудь сунуться без разрешения, будь осторожен, — попросил светлый. — Понятия не имею, в чем источник твоей силы и почему ты можешь делать то, что другим недоступно, но ты не бессмертный. И мне бы очень не хотелось тебя потом хоронить.

Я только усмехнулся.

— Заметано.

После этого мы еще немного поговорили, и я наконец ушел, оставив Илджа разбираться с насущными делами. Но домой меня, разумеется, никто не отпустил, так что мне пришлось на протяжении нескольких свечей ходить из кабинета в кабинет, тщательно собирая улики, описывая разрушения и делая свою обычную, скучную, но очень нужную работу.

Само собой, все мы прекрасно понимали, что случившееся будут тщательно расследовать и буквально под лупой изучать каждую найденную улику. Причем не только внутренняя безопасность, но и жрецы, и люди из спецуправления, и Фол знает кто еще. Но это вовсе не означало, что простые сотрудники могут сидеть сложа руки, поэтому я, как и многие мои коллеги из восточного, северного и южного сыскных участков, проторчал в ГУССе до самого вечера. Вот только в отличие от тех, кто после трудного дня мог себе позволить отправиться на боковую, мне еще нужно было кое-что сделать.

— Арт, я закончил, — доложил вернувшийся Мэл, стоило мне только удалиться от здания ГУССа и перейти на темную сторону. — Проверил окрестности столицы на полтора суток пути, но безжизненных мест нигде не нашел.

— В принципе, если хаос может перемещаться внутри своих марионеток, поблизости таких приметных мест может и не оказаться, — озабоченно нахмурил брови я. — Сколько ведьма может прожить без пищи и воды? Двое суток? Трое? Неделю?

— Значит, надо расширить круг поисков.

— Да. Но этим теперь пусть занимается ГУСС, а я все-таки хочу заглянуть в Дом милосердия — проверить камеру Альтиса Шоттика. Ты со мной?

— Несомненно.

— Я тоже с вами! — неожиданно раздалось из темноты, и рядом с Мэлом прямо из воздуха вывалился мой прозорливый, неглупый и местами упрямый ученик.

Я строго на него посмотрел, однако на этот раз Роберт оказался одет соответственно случаю — в высокие сапоги, плотную куртку, длинный плащ и даже… демон меня раздери… в видавшую виды черную шляпу, при виде которой Мэл явственно хрюкнул.

— Учитель, можно с вами? — просительно уставился на меня младший герцог Искадо. — Ну пожалуйста! Вы ведь сами говорили, что мне нужно набираться а опыта, а где это безопаснее делать, как не под вашим присмотром?!

Я перехватил подозрительно веселый взгляд брата и нахмурился.

Но потом по поводку пришла гораздо более разумная мысль, поэтому в конце концов я все-таки дал «добро» маленькому жнецу, полагая, что это действительно будет для него полезно. А в случае чего наших с Мэлом общих сил хватит, чтобы его защитить.

***

Дом милосердия встретил нас тишиной и запустением.

Темные пустые коридоры, плотно закрытые двери… рядом с местными сумасшедшими даже создания темной стороны не захотели селиться. Ни гулей, ни шуршей, ни иных потусторонних сущностей здесь даже близко не оказалось, так что в этом безумном царстве мы, можно сказать, были единственными нормальн

Пролог

– РЭ-ЭЙШ!

Я слегка поморщился от пронесшегося по коридору рева, но не мог не отдать должное Корну, который, судя по всему, с точностью до сотой доли свечи знал, когда именно я появлюсь в коридоре третьего этажа его драгоценного Управления.

С визуализатором, что ли, все утро сидел? Или ему снизу доложили, что я уже явился, и он решил поторопить события, да еще и сделал так, чтобы мимо него я уж точно не промахнулся?

Народ, который по обыкновению толпился возле его кабинета, проводил меня сочувствующими взорами. Кто-то даже ободряюще похлопал по плечу, кто-то просто поздоровался, а кто-то вполголоса пожелал удачи. Несмотря на то что в последний месяц я в ГУССе почти не появлялся, пока мы разбирались с «проклятием королей», хороших знакомых у меня появилось немало. В том числе и здесь.

Интересно, зачем же я все-таки понадобился шефу, да еще в такую рань?

Зайдя в кабинет и плотно закрыв за собой дверь, я в очередной раз наткнулся на тяжелый немигающий взгляд Корна и, привычно его проигнорировав, уселся в стоящее рядом кресло.

Шеф угрюмо молчал, по-прежнему буравя меня злобным взглядом.

Я тоже решил раньше времени не выступать, благо вины за мной никакой не было. Хотя кто бы знал, что невинная шутка его единственной дочери приведет к таким долгоиграющим последствиям? Понятно, что с учетом ниспосланного видения Фола шутка оказалась не такой уж и шуткой, однако после уничтожения Врат на меня навалилось так много дел, что передохнуть было некогда. Объяснения, встречи, отчеты… За три месяца моего пребывания во Тьме успело столько всего случиться, что я неделю только разгребал текущие дела. От работы с учениками меня тоже никто не освобождал. А уж сколько времени мне пришлось проторчать в первохраме… Неудивительно, что Натали я практически не видел. Разве что во снах? Сама она напоминать о моем обещании тоже не торопилась. Тогда как Корн…

Глянув на побагровевшую физиономию шефа, у которого разве что пар из ноздрей не шел, я искренне ему посочувствовал. Бедняга. Кажется, он каждый день на протяжении целого месяца с ужасом ждал, когда же я наконец вручу ему уведомление о помолвке.

– Ты знаешь, что это такое?! – наконец процедил Корн, подняв со стола какую-то бумагу.

Я флегматично пожал плечами.

– Не имею ни малейшего понятия.

– Твоя работа?!

– Увы. Но нет.

– Не верю!

При виде моего вселенского спокойствия шеф рассвирепел еще больше, но мне и впрямь было невдомек, какого Фола он выдернул меня из постели, да еще и тряс какой-то бумаженцией с таким видом, словно в ней был собран страшный компромат.

Бумага как бумага. Гербовой печати нет – значит, не приказ и не королевское уведомление. Какой-то текст на ней виднелся, но написан явно вручную, причем совершенно точно не мной. Однако подпись я не рассмотрел, поэтому и сказать на этот счет ничего не мог. Ну а раз сказать было нечего, то я снова пожал плечами и промолчал, терпеливо ожидая, когда шеф все-таки соизволит пояснить причину своего сегодняшнего недовольства.

– Пошли со мной, – наконец опустил плечи Корн и, убрав непонятную бумажку в стол, поднялся.

– Куда?

– Куда надо! – рявкнул он, отбив у меня всякое желание спорить.

В полном молчании мы вышли в заполненный народом коридор. Провожаемые недоумевающими взглядами, так же молча свернули за угол. Затем спустились по лестнице на второй этаж, на первый, в подвал. И вот тогда у меня начали зарождаться первые нехорошие подозрения.

Корн, разумеется, и по дороге ничего не стал пояснять. Но я на всякий случай перебрал в уме последние дела, попытался припомнить, не получал ли Лив – Йен все еще был на учебе – официальных порицаний от начальства. Порылся в мелких недочетах, которые при всем старании наших магов все же иногда мелькали в бумагах, но грубых нарушений не нашел и еще больше насторожился.

Что за дела? Зачем шеф потащил меня в местное подземелье? Кроме архива, схрона с артефактами и тюремных камер там ничего интересного не было. Но поскольку архив мы уже благополучно миновали, да и коридор, ведущий в схрон, только что остался позади, то происходящее мне начинало активно не нравиться.

Сделав знак одному из охранников, Корн велел открыть толстенную, ведущую к камерам дверь, после чего решительно прошел по широкому коридору, с двух сторон которого виднелись одинаковые стальные двери, и уверенно проследовал к камере номер сто одиннадцать. После чего поднял ладонь на уровень глаз, но вместо того, чтобы приложить ее к магическому замку, вдруг одарил меня цепким и каким-то недобрым взглядом.

– Что? – скептически приподнял я одну бровь. – Неужто вы наконец-то нашли повод упечь меня за решетку, шеф? А весь этот фарс был задуман сугубо ради того, чтобы я раньше времени не сбежал?

Корн скривился.

– Если бы у меня был повод, ты бы уже занял «сотую». Навечно.

Я покосился в противоположный конец коридора, где виднелась самая мощная и толстая дверь, увешанная умопомрачительным количеством охранных заклинаний. Одиночка, естественно. Та, что для особо опасных преступников.

– Хм. Так вы ее специально для меня пустой держите?

– А то, – не моргнув глазом подтвердил «добрый» шеф и приложил ладонь к замку.

Тот тихо пискнул, и светящийся красным огонек сменился на зеленый, после чего тяжелая дверь дрогнула и неохотно поползла в сторону, открывая вид на прочную решетку, за которой виднелась погруженная в полумрак камера.

Тот факт, что решетка оказалась закрыта, говорил о том, что камера не пустует. Однако внутри почему-то никого не было – стоящие вдоль стены нары пустовали, да и в углах не виднелось ни людей, ни потусторонних тварей, ни даже теней от них. Ни магии, ни ауры, ни тел.

Эм. Я не понял, это что, шутка?

– А-артур Рэ-э-эйш? – вдруг донесся изнутри чей-то тихий шепот.

Честное слово, я не трус, но в кои-то веки от происходящего у меня шерсть на загривке встала дыбом. Благоволение Тьмы, невидимая броня под рубашкой, вот-вот готовая выскочить из пустоты секира… однако меня все равно окатило настолько скверным предчувствием, что от него мигом взмокла рубаха на спине и до боли свело челюсти.

Неожиданно откуда-то сверху раздался тихий хруст, и я вскинул голову, настороженно рассматривая прилепившееся к потолку камеры нечто.

На первый взгляд это походило на человека. Вернее, на тощую полуголую старуху, которая висела головой вниз прямо на металлическом потолке и пристально рассматривала меня черными провалами глаз. Сморщенное лицо, серая шелушащаяся кожа, свисающие вдоль впалых щек седые лохмы, неестественно острые зубы, кривые пальцы, каким-то чудом позволяющее ей держаться за потолок…

– Что это за тварь? – ровно поинтересовался я, не сводя со старухи напряженного взгляда.

– Понятия не имею, – так же ровно отозвался стоящий рядом Корн. – Полчаса назад доложили, что у дверей Управления сидит какая-та бабушка и спрашивает тебя.

Я прищурился.

– Она кого-нибудь поранила?

– Нет. Но всем, кто проходил мимо, она задавала один и тот же вопрос, чем и привлекла к себе внимание дежурного мага.

У твари с оглушительным хрустом вдруг башка повернулась на сто восемьдесят градусов, а из сморщенного рта снова вылетел приглушенный, шепот:

– А-артур Рэ-эйш?

Причем мне отчего-то показалось, что и голос, и интонация были смутно знакомыми.

Что за чепуха?

– Мои лекари ее осмотрели и единогласно заключили, что женщина безумна, – тем временем сообщил шеф. – Но поскольку она была одна, сидела прямо у входа в здание и могла представлять опасность для окружающих, мы на всякий случай препроводили ее сюда. По дороге она никого не тронула, – тихо добавил Корн. – Вела себя спокойно, не сопротивлялась, не кричала, но постоянно спрашивала тебя. Я решил, что ты должен на нее взглянуть.

В этот момент тварь с новым хрустом оторвала от потолка ладони, тяжелым комком шлепнулась на пол, после чего резко выпрямилась и снова на меня посмотрела. Но я уже не сомневался, что от человека тут была одна оболочка: голова бабки так и осталась повернутой на сто восемьдесят градусов, так что лицо ее было обращено к нам, тогда как туловище – к противоположной стене. Но что самое интересное, твари это, похоже, ничуть не мешало. Всмотревшись в мое лицо, она вдруг расплылась в жутковатой ухмылке и торжествующе, словно констатируя факт, повторила:

– Артур Рэйш!

После чего ее туловище внезапно раздулось, деформировалось, рывком приняло нормальное положение. Руки и ноги одновременно отвалились, с мерзким шлепком ударившись о металлический пол, из образовавшихся отверстий выдвинулись длинные, хищно загнутые, смутно напоминающие паучьи лапы. А затем преобразившаяся тварь, раззявив широкую пасть, прошипела:

– Умри!

И с огромной скоростью ринулась в мою сторону.

Глава 1

Следственный изолятор в ГУССе был построен с умом, а его камеры имели не только крепкие решетки, но и необходимую степень магической защиты. К примеру, камера сто одиннадцать была рассчитана на среднего по уровню мага, причем как светлого, так и темного. Была способна удержать внутри и обласканного Тьмой безумца, и полноценного обитателя темной стороны вроде моргула или вампира. Толщина стен здесь превышала стандартную в два с половиной раза. Стальная облицовка была до отказа напичкана магией. Да и решетка создавалась под стать – прутья с толщиной в два моих пальца, надежные, прочные, такие без специальных приспособлений не согнешь и тем более не сломаешь.

Я знал об этом и разумом прекрасно понимал, что выбраться из такой камеры любой твари будет проблематично, однако недавно появившееся предчувствие внезапно усилилось и так обожгло, что я со всей доступной скоростью метнулся прочь и, оттолкнув Корна в сторону, прикрыл его собой.

И, надо сказать, очень вовремя. Потому что в этот же самый момент казавшаяся несокрушимой решетка с диким скрежетом вылетела из пазов и, просвистев через коридор, с ужасающим грохотом врезалась в дверь камеры напротив. А следом за ней, разворотив проем, выбралась на редкость мерзкая тварь, о происхождении которой можно было только догадываться.

Больше она ничем не напоминала тщедушную старушку – преображение оказалось всеобъемлющим и практически мгновенным. Теперь от безумной бабки здесь осталась только голова – сравнительно небольшая, сморщенная и обрамленная спутанными седыми волосами. При этом кожа на ней еще больше потемнела, почти почернела, словно опаленная невидимым огнем. Бледные губы сморщились, истончились. За ними отчетливо проступили треугольные зубы. Нос, наоборот, провалился, оставив на своем месте неровную дыру. Тогда как в глазах вспыхнуло багровое пламя, как если бы внутрь бросили горсть горячих углей.

Тело у твари тоже преобразилось. Туловище еще больше деформировалось и заметно вытянулось, отчего росту в бабке стало даже побольше, чем во мне. Верхние ее лапы теперь напоминали клешни гигантского богомола, тогда как при взгляде на нижнюю часть тела я волей-неволей вспомнил про Палача. Но если создания Лотия имели четкое разделение на человеческую и паучью половины, то здесь тварь выглядела до отвращения цельной. Здоровенная, подвижная, полностью трансформировавшаяся. Но что самое отвратительное, кроме как на лице, нормальной кожи у нее больше не было. А вместо этого она оказалась покрыта липкой пузырящейся грязно-серой массой, к которой не то что прикасаться – на нее смотреть было тошно.

Впрочем, на скорости это не сказалось – вырвавшись на свободу, тварь на редкость проворно развернулась и, отыскав меня глазами, торжествующе осклабилась.

Мы с Корном не стали ждать, когда она ринется в новую атаку, так что стоило ей повернуться, как в нее полетели сразу два огненных сгустка – беспросветно-черный и, наоборот, слепяще-белый, которые смачно зарядили твари в лоб, с оглушительным треском разлетелись тягучими каплями и… не заставили бабку даже отступить. Более того, даже вреда никакого не причинили! Мое безотказное пламя стекло с нее, словно с пустого места, тогда как заклинание шефа не оставило и крохотного ожога!

– Артур Рэйш! – рявкнула она, проворно метнувшись в нашу сторону.

Времени на раздумья не было, поэтому я швырнул в нее еще один сгусток, побольше, и, оттолкнув Корна, рывком ушел на темную сторону. Дураком он не был, поэтому при первом же удобном случае разрядил в тварь сразу несколько спрятанных под одеждой артефактов. Эффекта, правда, никакого не получил, но мне и нужно-то было всего мгновение, чтобы она отвлеклась. А как только это произошло, мне оставалось лишь прикрыться Тьмой, подобраться к ней поближе и…

Я глазам своим не поверил, когда оказался во владениях Фола – тварь тоже была здесь! Причем не только жива-живехонька, но и ничуть не изменившаяся внешне, что для живого (тем более мертвого!) тела было неестественно! Ее кожа, вопреки законам нашего мира, не постарела, не усохла, на ней не выступил иней… Честно говоря, я даже не понял, когда проклятая бабка успела за мной нырнуть! Холод темной стороны ничуть ее не замедлил, поэтому удара тяжелой клешни я избежал практически чудом, да и то лишь потому, что в последний момент не рискнул его блокировать, а, послушавшись голоса разума, снова ушел в сторону, избегая полноценной схватки. По пути, правда, все-таки шарахнул по твари в третий раз, использовав для этого уже не простой огонь, а знаки. А когда убедился, что моя магия действительно не работает, и вовсе провалился на нижний слой в надежде, что хотя бы там непонятный противник станет уязвимым.

«Ал, помоги!»

Признаться, излишняя осторожность мне обычно была несвойственна. С теми привилегиями, что я получил от Фола и от своей богини, опасаться во Тьме было нечего. Ни моргулы, ни древние обитатели глубин, никакое иное создание не могло соперничать с дарами нашего пантеона. Однако дурное предчувствие все еще выло сиреной: с тварью что-то было не так. С ней что-то было ОЧЕНЬ сильно не так, но я все еще не понимал, что именно, поэтому по-прежнему уклонялся, вертелся волчком и всеми силами избегал прямого контакта.

Оказавшись на нижнем слое, я, уже невидимый для чужого взора, на всякий случай отпрыгнул как можно дальше от беснующейся твари и с беспокойством обнаружил, что и это не помогло: она все еще от меня не отстала. Кажется, для нее не составляло ни малейшего труда ни спускаться на более холодные слои Тьмы, ни снова возвращаться обратно. Да что там! Она даже не замедлилась! Ни снега на ней, ни инея так и не появилось. Ее не сковало морозом. Ее лапы не обледенели, хотя должны были. Она все еще выглядела до отвращения материальной, сильной, быстрой и смертельно опасной.

Правда, новой атаки от нее пока не последовало. Оказавшись в призрачном мире, она ненадолго замерла с приподнятыми клешнями и закрутила уродливой башкой, ненадолго, кажется, все-таки меня потеряв. Поэтому я не стал терять время и атаковал сам, намереваясь, как и с Палачом когда-то, хотя бы лишить ее подвижности.

Вжух!

К моему величайшему удивлению, на этот раз секира не просто меня подвела, не сумев перерубить кривую лапу – она попросту истаяла в воздухе, не долетев до цели на какой-то волосок! И это моя Тьма, для которой не было препятствий ни в мире живых, ни в мире мертвых. Вы можете себе представить?!

Почувствовав неладное, монстр проворно развернулся, и я был вынужден снова отскочить, чтобы не попасть под сдвоенный удар тяжелых клешней. Напоследок, в качестве эксперимента, метнул себе за спину уже не Тьму, а здоровенный сгусток света, но, как и темный огонь, урона он никакого не нанес. Просто ненадолго отвлек от меня внимание, а затем стек с уродливого монстра, словно обычная вода, и подозрительно быстро растворился в воздухе.

Думай, Рэйш. Думай!

Как ни тяжело это было признавать, но, пожалуй, в первый раз в жизни Тьма ничем мне не помогла. Более того, в какой-то мне показалось, что ей бы и самой-то помощь не помешала. А была бы возможность, она бы, может, и вовсе ушла, так что пока моим единственным преимуществом оставалась подаренная Алом невидимость. Да и то, вероятно, ненадолго.

После этого тварь снова меня потеряла, а потом вдруг заметалась по подземелью и негодующе завизжала, беспорядочно молотя клешнями по воздуху, словно и впрямь надеялась меня таким образом достать. Она бегала по Управлению кругами, то и дело норовя снести прозрачные стены. Словно в бешенстве, полосовала невидимые на этом слое двери, пол, едва просматривающийся потолок…

Я же, отойдя на десяток шагов, мог за ней только наблюдать. Ну и, разумеется, делать выводы. Огромная сила, скорость, способность к мимикрии и боевой трансформации, абсолютное игнорирование боевой магии, причем как светлой, так и темной…

Пока тварь металась от стены к стене и неистово рубила воздух, я торопливо перерыл всю память, прочитанные когда-то книги, справочники по темной стороне, припомнил записи учителя, но нигде не нашел упоминания насчет монстров, которые обладали бы такими свойствами. Сумасшедшая «бабка» не подходила ни под одну классификацию. К ней были неприменимы никакие правила. Она одним своим существованием опровергала и ломала все известные мне законы, и по большому счету попросту не могла существовать.

В задумчивости я создал из Тьмы еще одну секиру, разумеется, невидимую; На пробу крутанул ее в руке, и беснующаяся тварь неожиданно замерла, словно к чему-то прислушавшись. Ее глаза слепо зашарили по окрестностям, нижние лапы беспокойно переступили по обледенелой земле. Искривившийся в мерзкой ухмылке рот издал недовольное шипение, а на морде появилась раздраженная гримаса.

Та-ак. Похоже, она, даже будучи слепой, все-таки ощущает колебания пространства?

Я снова замер, мысленно возблагодарив Ферзу за то, что на темной стороне мне не нужно дышать, и принялся отсчитывать про себя мгновения, продолжая при этом внимательно наблюдать за опасной тварью.

Что может ей давать такую всестороннюю неуязвимость?

Доспехов у нее нет. Одежда разлетелась в клочья. Магии в ней тоже не было, иначе наши с Корном действия произвели бы хоть какой-то эффект – заклинания такого уровня, столкнувшись друг с другом, обязательно начнут конфликтовать или даже сбоить, однако я даже зрительных эффектов никаких не заметил, не говоря уж про магический фон. Но тогда что? Структура кожи? Какие-то предметы? Помнится, у Лотия Палачи носили при себе специальные артефакты, которые на первый взгляд даже не определялись…

На цифре «десять» тварь так же неожиданно отмерла и снова закрутила головой, оказавшись не в силах засечь неподвижную цель.

Ну хоть одна хорошая новость.

Дождавшись, когда она отвернется, я медленно-медленно скользнул к одной из призрачных стен. Поближе к твари. Затем так же медленно опустился на колени, а затем и вовсе лег, настойчиво заглядывая монстру под брюхо. Однако никаких пластин там не нашлось – пузо у паучихи оказалось цельным и с виду таким же надежным, как лапы, грудь или спина.

Может, артефакт внутри? Может, если я смогу до него добраться, она, как безглазые псы, тоже начнет поддаваться?

Я взвесил в руке секиру и прищурился, прикидывая, куда бы ее получше метнуть, но тут заметил еще одну странность – Тьма вокруг бабки вела себя подозрительно. Я такое уже видел в Лотэйне. Возле Врат. Да и раньше мне встречалась подобная реакция, когда Тьма, будучи неспособной уничтожить серьезную угрозу, пыталась ее хотя бы отграничить.

Пока паучиха носилась, это не бросалось в глаза, однако сейчас я отчетливо увидел, как изгибалась вокруг нее Тьма, не желая даже касаться. Как волновались вокруг нее невидимые волны и с какой поспешностью они расступались, когда тварь начинала шевелиться.

Такое впечатление, что Тьма… боялась?!

Это выглядело дико, практически невозможно, однако в корне меняло мои представления о существе. Причем настолько, что я даже рискнул подняться на уровень выше. Затем и вовсе вернулся в реальный мир. Увидел, что осталось от некогда надежного и хорошо защищенного подземелья. Отыскал полуоглушенного, практически истощенного Корна, стоящую рядом с ним абсолютно невредимую тварь и в каком-то внезапном прозрении осознал одну простую вещь – паучиха не спускалась за мной на нижние уровни. Не соскальзывала со слоя на слой, как я. Она все это время оставалась на одном месте, наверху. Но при этом каким-то образом умудрялась существовать сразу НА ВСЕХ слоях реальности. Видеть и слышать все, что происходит тут и там. И так же одновременно на это реагировать.

Тьма ей в этом не препятствовала. Напротив, оказавшись не в силах остановить это нечто, она отошла в сторону, оставив здоровенную тварюгу торчать вне времени и пространства. Вне слоев. Вне границы миров, потому что по какой-то причине не захотела даже краешком касаться этого непонятного создания.

Вот почему паучиха ненадолго потеряла меня из виду – просто не сразу разобралась, на каком именно слое я нахожусь. И вот почему ее не смог достать я – как бы глубоко я ни уходил во Тьму, тварь, которая в теории должна быть уязвима для меня на любом слое, на самом деле оказалась неуязвимой на всех. Все то время, пока она с виду бесцельно металась по подвалу, она искала меня и громила стены на всех слоях одновременно. Пострадал, разумеется, преимущественно верхний, но я видел, как это происходило! Видел, хотя понимать причину начал только сейчас!

Быть может, она и впрямь была зрячей только в реальном мире или же, наоборот, видела все слои разом, но из-за обилия стен, решеток и прочих деталей изображения с разных слоев накладывались, путались и мешали ей меня рассмотреть. Поэтому-то она и захотела избавиться от помех! При этом меня она начинала видеть только тогда, когда я двигался и, следовательно, отличался от неподвижных предметов интерьера, тем самым привлекая к себе внимание.

На моих губах появилась нехорошая усмешка.

Вот теперь я знаю, где и, главное, как ее достать. Правда, это будет непросто, но раз ничего другого не остается…

Пользуясь невидимостью и тем, что тварь отвлеклась на Корна, я наклонился и коснулся валяющегося на полу выкорчеванного паучихой прута. Всего лишь элемент чьей-то решетки, короткий, толстый и не слишком удобный для боя. Но все же я дождался, пока Ал покроет его невидимой броней. Бесшумно ушел с ним обратно во Тьму. Уже там одним движением превратил прут в остро заточенный гарпун, после чего вернулся обратно, тяжело вздохнул и, мысленно испросив прощения у Тьмы, бросил:

– Фол, я тебя отвергаю!

Не знаю, услышал он или нет, однако Тьма раздраженно забурлила и, хлестнув напоследок холодной плетью, с обидой отвернулась от меня. После чего резко отхлынула, оставив вокруг нас с тварью небольшой пятачок пустого пространства. Ушла, как я и думал, полностью. Вместе с Алом, моим доспехом, секирами и прочими привилегиями, которые были положены настоящему жнецу.

В итоге перед лицом твари я остался совершенно один. Фактически голый, босый, практически беззащитный. Без единой привязки к друзьям и даже потерявший привязку к собственному духу-служителю. Не темный жнец, не маг, а самый обычный человек, у которого даже божественного дара больше не было. Но при этом я был уверен, что все сделал правильно, а в моей руке покачивался длинный острый прут… который я и метнул со всей силы, едва паучиха сориентировалась в происходящем и проворно развернулась.

Вы скажете, это глупо – вот так легко отказаться от всех своих званий, титулов и предложенных богами щедрых даров. Отказаться от собственной Тьмы, от магии, богов и вообще от всего, ведь для темного мага… тем более для жнеца… это было немыслимо. Стать простым смертным, да еще по собственной воле…

Однако в тот самый миг прозрения я со всей ясностью понял – неуязвимую тварь можно одолеть именно так. Один на один, в том самом месте, где мы с ней одинаково слабы.

И я не ошибся – на этот раз удар оказался точен, и тяжелый прут с хрустом проломил твари тухлую черепушку, высунувшись наружу влажным, покрытом слизью кончиком. От удара едва успевшая ринуться в мою сторону паучиха вздрогнула всем телом. Остановилась. Вскинула кверху толстые клешни и уже распахнула рот, чтобы оглушительно завизжать, но в этот момент ее лапы подломились. Шея вместе с проломленной башкой обвисла. Тварь грузно опустилась на то, что служило для нас полом. Захрипела, забулькала. После чего медленно завалилась на бок, до последнего буравя меня черными глазницами, в которых так же медленно и неохотно угасало алое пламя.

Я утер выступившую на лбу испарину. А потом оглянулся и, наткнувшись на гневно вздыбившуюся вокруг меня Тьму, уставившуюся в упор, как когда-то давно, тысячами подозрительно прищуренных глаз, благодарно кивнул.

– Благодарствую, Фол. Ты всегда был мудр, поэтому я приму любое твое наказание.

Тьма, казалось бы, ненадолго задумалась, не покарать ли меня за святотатство, но потом все же смилостивилась. Вернулась. Знакомая, родная теплая, как прежде. После чего бережно обняла, обласкала, закружила в черном водовороте, а потом отступила, оставив меня стоять… к счастью, уже одетым… посреди разгромленного, обгоревшего дочерна подземелья, рядом с поверженной тварью, из лба которой торчал покрытый слизью и наполовину обуглившийся металлический прут.

* * *

– Интере-есно… о-очень интере-есно…

Я присел на обломок двери и с усмешкой покосился на ходящего кругами возле убитой твари штатного целителя.

Господин Орбис только что не облизывался, уже предвидя, как будет исследовать неизвестное науке существо. И если бы не Корн, который давно пришел в себя и злым сорванным голосом отдавал приказы, небось уже бы копался в склизких внутренностях, несмотря на отсутствие инструментов.

В подземелье тем временем вовсю суетился народ. Завалы постепенно разгребали. Самые крупные обломки отволокли в сторону, мелкие так и продолжали хрустеть под ногами. Охранники на время превратились в уборщиков. От количества магов магов, светящих всевозможными приборами, было не протолкнуться. Из двух дальних камер прямо у меня на глазах выволокли чудом уцелевших арестантов, которых оглушило падающими железками. Но на их счастье неизвестная тварь охотилась исключительно за мной, поэтому не обратила на них внимания. Да и Корна, что совсем удивительно, не затоптала и не обезглавила.

– Рэйш! – отвлек меня от размышлений громогласный вопль. Шеф был ожидаемо взвинчен, грязен, как собака, и соответственно зол. – Тебе что, особое приглашение нужно?!

Я вопросительно на него посмотрел.

– В мой кабинет! Живо! – гаркнул шеф, прожигая меня бешеным взглядом. Но тут же отвлекся на более важные дела. – Эй вы! С тварью аккуратнее! Аккуратнее, я сказал! Не суйтесь под клешни! Они зачарованное железо режут, как лопухи, не то что ваши дурные головы!

– Слизь, похоже, ядовитая, – радостно потер ладошки целитель. – Вон как прут уже разъело! Так что будьте внимательны, коллеги, беритесь за останки только в специальных перчатках! И постарайтесь ничего не повредить! Это чрезвычайно ценный образец! Нужно доставить его в «холодильник» с максимальной осторожностью!

– Да его еще попробуй повреди! – пропыхтел наклонившийся над паучихой маг. – Эта тварь весит, как весь наш ГУСС в период общих собраний!

К нему тут же подошли коллеги, попытались втроем поднять хотя бы одну клешню, но, к с собственному удивлению, едва сумели ее сдвинуть, так что для переправки останков им явно понадобится кран, потому что магия на тварь даже сейчас не действовала.

– Рэйш! – устав ждать, гаркнул шеф. – Не мешай людям работать!

Я со вздохом поднялся.

Все бы ему орать, неугомонному. А я, между прочим, тоже не отказался бы покопаться во внутренностях паучихи и заодно понять, что же это за монстр такой, из-за которого я рискнул вызвать гнев владыки ночи. Тьма меня, правда, уже простила, однако с Фолом по этому поводу еще придется объясняться. И лично я, идя в первохрам, хотел бы иметь воистину железные аргументы, которые наш несговорчивый, гневливый, скорый на расправу верховный бог примет хотя бы к рассмотрению.

Под свирепым взглядом Корна я вышел в коридор. Следом за ним поднялся на третий этаж. Зашел в кабинет. Молча занял то же самое кресло, из которого меня недавно подняли, и снова задумался.

Ситуация была нестандартной. Я бы сказал, из ряда вон выходящей. Но если уж даже люди Корна не заметили подвоха с «бабкой», значит, поначалу она и впрямь выглядела неопасной. Внешний вид, аура… Дежурный маг ведь не мог не проверить ауру, это основа основ в нашем деле… с ними все было в полном порядке. По крайней мере, при беглом осмотре, иначе спецы Корна сразу же всполошились бы.

Но тогда что же произошло?

Кого я убил в подвале? Живое существо или все-таки нет? Самостоятельную сущность или же искусственно созданного монстра?

Но больше всего интересовал вопрос: а кто его создал? И почему натравил его именно на меня?

Мне-то казалось, у меня больше не осталось врагов. Ни среди живых, ни среди мертвых. Лотий во Тьме, с нежитью (что высшей, что с низшей) я договорился. Поводырь и его приятели мне тоже больше не страшны. Божественный пантеон мне доверяет. Жрецы считают братом по духу. И вдруг на тебе! Невесть откуда появляется тварь, с которой даже мне с ходу не удалось совладать! И это притом, что мне сегодня помогал Ал, а его, между прочим, подпитывал сам Фол. Мне благоволит Ферза, меня поддерживает даже Рейс! Моя секира была целиком покрыта жидкостью из алтаря, но и она не взяла проклятую тварь с нахрапа!

Что же это такое? Из каких глубин к нам пришло? Или, может, правильнее спросить: у кого в нашем мире могли остаться знания, как победить богов и тех, кто им служит? Это ведь необычная устойчивость. К магии – ладно, пускай. Но чтобы Ал вдруг меня взял и подвел?

Он, кстати, и сейчас угрюмо помалкивал. После того, как я отказался от Фола, связь с алтарем как обрезало. И это было скверным признаком. Как бы не вышло так, что я и в первохрам больше не попаду.

– Рэйш… – в третий раз позвал меня Корн. Правда, на этот раз скорее устало, чем зло. – Объясни, что сейчас произошло? И какого демона какая-то поганая тварь едва тебя не угробила?

Я смерил его хмурым взглядом.

Шеф не шутил. Смотрел тревожно, даже не скрывая собственной нервозности. Да и мне уже было не до шуток.

– Понятия не имею. Ни с чем подобным мне раньше сталкиваться не доводилось.

– Я угробил на эту тварь уйму магии. Самые сильные заклятия… амулеты… резерв уже в ноль, а ей хоть бы хны! Рэйш, ты можешь мне это объяснить?!

Я отрицательно качнул головой.

– Даже мне не удалось достать ее обычными способами.

– Но все же ты ее убил, – полувопросительно сказал Корн.

– Да, – согласился я. Хотел было добавить, что справился только чудом, однако в это время на столе заверещало сразу несколько переговорников.

– Шеф! – раздался из первого звенящий от тревоги голос Хокк. – Эй, шеф, у нас чэпэ! С Рэйшем что-то случилось! Он вдруг оборвал все поводки и исчез! Нигде найти не можем! Дома его нет, в храме не объявлялся…

Корн поморщился.

– Ничего с ним не случилось. Сидит у меня в кабинете. Живой, здоровый. Помирать не собирается.

– Фу-ух, – выдохнула Лора. – Просто он даже мертвым так быстро не пропадал из виду… Прошу прощения, шеф. Спасибо за хорошие вести. И передайте, пожалуйста, Рэйшу, что я за такие фокусы голову ему откручу по возвращении!

– Всенепременно.

Корн одарил меня многообещающим взглядом и взялся за второй амулет.

– Алле, шеф! – выкрикнул оттуда Йен. – Извините, что беспокою. Я даже с занятия отпросился, но тут такое дело: с Рэйшем, похоже, беда! Его поводок…

– Оборвался, знаю, – ровно пророкотал Корн. – Но ничего страшного не случилось. Он у меня в ГУССе. Живой.

– Под арестом, что ли?!

– С чего бы это? – одарил меня еще одним выразительным взглядом шеф.

– Да нет, ничего, – тут же смешался Йен. – Извиняюсь за неурочный вызов. Хорошего дня. Арт, ты труп!

– Господин Корн! – выкрикнул из третьего амулета взволнованный голосок Триш. – У нас проблема! Мастер Рэйш, чтоб его демоны пожрали…

– Живой. Здоровый. С поводками позже разберется.

– Правда? – отчего-то не поверила девчонка. И тут же смутилась. – Ой, как хорошо. Я тогда передам нашим, чтобы больше вас не беспокоили. Извините. До свидания.

– До свидания, – медленно проговорил Корн, отнимая амулет от губ. Но не успел он убрать его обратно в стол, как в кабинете резко похолодало, после чего прямо на ковре образовалось огромное заиндевевшее пятно, а затем рядом с окном открылась темная тропа, и оттуда вывалился смертельно бледный, взъерошенный, откровенно напуганный мальчишка с обледеневшей скрипкой в руках.

– Господин Корн!

Встретившись со мной взглядом, Роберт… явно сбежавший с урока музыки… вздрогнул всем телом, непонимающе распахнул глаза. После чего растерянно захлопал ресницами, наконец сообразил, что не так, ужасно смутился и поспешил спрятать инструмент за спину.

– Извините. Я-а… я, кажется, тропой ошибся. Простите, учитель, это больше не повторится.

Я едва сдержал улыбку.

– Все в порядке, ученик. Возвращайся к занятиям.

Роберт перевел дух и исчез так же быстро, как появился. Однако не успел оттаять испорченный Тьмой ковер, как из пустоты проступил еще один человеческий силуэт. Правда, довольно смутный, нечеткий, потому что никогда раньше Мэл не стремился, да и не должен был показываться в реальном мире. Но сегодня он явно решил сломать наше представление о возможностях духов-служителей, поэтому все же показался Корну на глаза. Цепко взглянул на меня, оценил обстановку. После чего кивнул шефу и сухо бросил:

– Арт, тебя ждут в храме. Немедленно. И не только отец-настоятель.

Я машинально потер спрятанный под перчаткой перстень, гадая про себя, какие еще сюрпризы стоит ожидать от брата в ближайшем будущем. А когда Мэл исчез, я вопросительно посмотрел на напряженного Корна.

– Проваливай, – буркнул он, когда осмыслил произошедшее. – Но по возвращении напишешь отчет. Подробный, понял?! В том числе и по новому служителю!

– По возвращении я предпочел бы встретиться с Рошем, – пропустил мимо ушей угрозу я. – И с другими компетентными специалистами в области потусторонних сущностей и сомнительных артефактов.

Корн свирепо на меня зыркнул.

– У тебя два часа.

– Спасибо, шеф, – совершенно искренне поблагодарил его я и, как был в кресле, так и исчез, отправившись на заслуженную трепку.

Глава 2

– Ты заставил меня беспокоиться, Артур, – упрекнул меня отец Гон, когда я спустился в первохрам.

Мэл, почему-то ожидающий моего появления возле статуи Рейса, только хмыкнул.

– Он всех сегодня напугал. Надеюсь, на это была весомая причина?

– Что случилось, Артур? – с беспокойством спросил настоятель и, подойдя вплотную, заглянул в мое хмурое лицо. – Я чувствую тревогу. Сегодня тебе грозила серьезная опасность.

Я бросил быстрый взгляд в сторону алтаря, который в кои-то веки отказался меня поприветствовать, после чего вздохнул и как можно короче пересказал события сегодняшнего утра, приведшие меня в итоге на порог первохрама.

Настоятель слушал не перебивая. В какой-то момент даже глаза прикрыл, полностью сосредоточившись на моем голосе и не желая упустить ни единой детали. А когда я дошел до момента, когда вынужденно отрекся от владыки ночи, снова их распахнул и воззрился на меня с престранным выражением.

– Вот оно что…

– Что? – не понял я, стараясь не смотреть в сторону постамента Фола.

Отец Гон свел брови к переносице, отошел на пару шагов и, не глядя, опустился на бесшумно выросший прямо из пола стул. На его лице проступила неподдельная озабоченность, на лбу залегла глубокая морщинка. Он ненадолго задумался, а может, и к чему-то прислушался, но вскоре снова встрепенулся и посмотрел на меня совсем иначе.

– Вот, значит, в чем дело… Фол встревожился не зря.

– Да говорите уже прямо, святой отец, – неестественно ровно осведомился Мэл, подойдя ближе и встав у меня за спиной. – Арт теперь что, отлучен от храма?

Отец Гон покосился на него с удивлением.

– Нет, конечно. Иначе его бы сюда не пустили.

Это верно. Я, если честно, поначалу даже сомневался, смогу ли открыть самую простую тропу. Но потом вспомнил слова Ала: мол, то, что мы изучили или создали сами, боги уже не в силах отобрать, и успокоился. Ведь это означало, что все, чем я владел до приезда в Алтир и встречи с отцом Гоном, останется при мне навсегда. А значит, на самом деле я потерял не так уж много.

– Тогда в чем дело? – продолжал возмущаться Мэл. – Почему я даже сейчас не могу его почувствовать?!

Я молча протянул руку и коснулся предплечья брата. Тот вздрогнул, потом замер. Какое-то время стоял, раскачиваясь, будто старое дерево на ветру. А когда привязка душ вернулась и через Мэла прошла вереница моих мыслей, он как-то весь обмяк и, усевшись прямо на пол, в шоке уставился на меня снизу вверх.

– Как такое может быть?!

– Не знаю, – хмуро отозвался я. – Но я не нашел другого способа справиться с этой тварью. Ее не взяла моя магия. Ей не смутило благословение Фола. Ее даже моя Тьма испугалась! Пришлось сражаться как дикарю – практически с голыми руками. Хуже другое: тварь может быть в Алтире не одна. И если мы не найдем ее создателя, проблемы могут начаться не только у меня.

– Артур…

Я поднял руку, заставив отца Гона осечься, потому что вовсе не собирался просить его о заступничестве. Я знаю, что сделал. И вполне представлял себе последствия. Но, как и раньше, предпочитал решать свои проблемы сам, поэтому оставил брата с отцом Гоном наедине, решительно подошел к мрачно взирающему на меня из темной ниши постаменту Фола и коротко ему поклонился.

Слов в свое оправдания я, пока сюда шел, так и не придумал, однако, как оказалось, они были и не нужны. Потому что как только я прикрыл глаза, ожидая гнева божьего, мне в затылок дохнул прохладный ветерок, а знакомый голос ласково произнес:

– Я рада, что ты вернулся, жрец мой. Хотя недавно мне казалось, что этого может и не произойти.

Я склонил голову еще ниже.

– Прости, прекраснейшая. Тьма – это владения Фола. Но если бы они были твоими, я бы отказался даже от тебя.

– Почему, Артур Рэйш? – тихо спросила Смерть.

– Потому что тварь, способная проигнорировать силу самого владыки ночи, должна быть уничтожена. И я ни за что не позволил бы ей уйти, зная, что рано или поздно она появится здесь.

Мои волосы мягко погладили прохладные женские пальцы.

– Это правильный ответ, мой жрец. Фол не сердится на твой проступок.

– Почему же он не скажет этого сам?

– Сегодня, как бы странно это ни звучало, его благословение сделало тебя уязвимым. Сегодня ты мог погибнуть. Но благословение нельзя просто так дать и потом отозвать. Каждое наше действие оставляет след в ткани мироздания. Поэтому будет лучше, если какое-то время Фол будет обходить тебя своим вниманием. А до тех пор, пока оно не вернется, ты не сможешь его услышать.

Почувствовав, как за спиной снова потеплело, я выпрямился и кинул еще один внимательный взгляд на постамент. Однако Фол, как и сказала Ферза, отказался со мной общаться. И точно так же его алтарь продолжал оставаться безучастной ко всему каменюкой.

Что ж, похоже, о невидимости придется на время забыть. Да и на нижние слои пока не стоит спускаться. С другой стороны, когда-то мне хватало и своей собственной Тьмы, так что я в любом случае не пропаду. Что же касается Фола…

Подумав, я все-таки поклонился владыке ночи еще раз.

Все верно: привыкнув полагаться на его дары, я едва не забыл, чего стою сам, поэтому чуть не проиграл свой последний поединок. Кем бы ни была та тварь, сила Фола не поможет ее убить. Скорее наоборот, сделает меня легкой добычей. А каждый раз при встрече с подобным монстром демонстративно отказываться от его покровительства и потом снова его просить, это как-то… мелко, что ли? Недостойно темного мага. И раз уж Фол, все видя и понимая, сам от меня отказался, значит, уверен, что я и без его помощи прекрасно справлюсь. Это значит, что он по-прежнему верит мне. По-своему помогает. И вот за это я был ему благодарен.

– Ты становишься мудрым, брат мой, – задумчиво проговорил отец Гон, когда я вернулся. – Но ты прав: создателя твари надо найти.

– Вы можете подсказать, в каком направлении двигаться? – встряхнулся я. – Где хоть искать? Среди людей или нежити? Демонов или, может, каких-то иных сущностей?

– Фол пока думает, – замедленно отозвался жрец. – Боги тоже сталкиваются с подобным впервые.

– Но ведь они боги, – возразил Мэл. – Разве в этом мире им неподвластно все до последней песчинки?

Отец Гон остро на него глянул.

– Не забывай: наши боги совсем недавно возродились и еще не скоро обретут полную силу.

– К тому же в мире все-таки остались вещи, которые им неподвластны, – задумчиво обронил я.

– Имеешь в виду «зеркало королей»? – встрепенулся брат, до которого докатилась очередная моя мысль.

– Да. Кристалл… Что, если после ухода той твари в нашем мире остались другие осколки? – спросил я скорее себя, чем его. – Что, если кто-то сумел их использовать? Что, если та тварь была не единственной? Святой отец…

– За границей нашего мира царит хаос, Артур Рэйш, – чужим голосом отозвался настоятель, на лицо которого внезапно набежала густая тень. – Тварь возле Врат была одна, но ты мыслишь в правильном направлении – хоть самый большой и опасный разлом был закрыт, однако маленькие щели все равно время от времени образуются. И это может быть опасно.

Мы с Мэлом быстро переглянулись, не совсем поняв, куда он клонит, а отец Гон вдруг опустил плечи, как-то весь обмяк и, шумно выдохнув, растер лицо руками.

– Святой отец? – настороженно переспросил я.

– Мне все-таки кажется, что и без благословения владыки ночи у тебя развился дар предвидения, – устало вздохнул жрец, отнимая от лица руки. – Фол считает, что идея с границей не лишена смысла.

– Нам что, опять придется ее закрывать?! – возмутился Мэл, некстати вспомнив, чем это для него закончилось.

Отец Гон качнул головой и, сделав знак, попросил пару мгновений тишины. А когда окончательно оправился от ниспосланного владыкой ночи видения, начал медленно и тихо говорить.

– Может, вы об этом не догадываетесь, но наш мир – это крохотный островок стабильности на бескрайних просторах Вселенной. Таких островков немало, и каждый из них тщательно охраняется…

– Богами? – предположил я.

– Да, Артур. Приходя в новый мир, боги вдыхают в него жизнь, населяют разумными созданиями и во всех смыслах делают его обитаемым… но снаружи выстроенной ими защиты, как и раньше, царит первозданный хаос. Тогда как боги – это воплощение порядка, которым каждый миг приходится отстаивать у хаоса свое право на существование.

Мэл озадаченно поскреб затылок, как и я, впервые задумавшись, а зачем нам вообще нужны боги.

Как-то жрецы упустили этот момент в своих проповедях. Да, они говорили, что боги нам помогают, в обмен на молитвы даруют те или иные привилегии. Вроде как наблюдают за нами, следят за миром и порядком… но при этом даже у меня до недавнего времени складывалось обманчивое впечатление, что мы в общем-то и сами способны справиться со всеми трудностями. А боги… ну просто где-то есть, зачем-то мы им нужны, и на этом, можно сказать, мое понимание мироустройства заканчивалось.

По мере того как я открывал для себя темную сторону, мое мнение о богах постепенно менялось. А когда мы закрывали разлом в Лотэйне, образ богов окончательно перестал ассоциироваться у меня с компанией праздно одетых, паразитирующих на нашей вере сущностей. Я увидел их изнутри. Пусть краешком, но все же коснулся их мыслей, устремлений. Обнаружил, что на самом деле боги действительно нужны. Но только сейчас до меня дошло – насколько.

– Боги не почивают на лаврах, веками собирая с верующих невидимую дань, Артур, – с едва уловимым укором посмотрел на меня отец-настоятель. – Создав обитаемый мир, они вынуждены следить, чтобы он не был разрушен ни снаружи, ни изнутри. Латать трещины в защите, укреплять границу, отгонять от нее потусторонних тварей. Да, хаос силен. Какова бы ни была мощь богов, но против целой Вселенной не выстоять даже им. И только здесь, в обители созданного ими порядка, они способны поддерживать равновесие.

– А зачем им это нужно? – полюбопытствовал Мэл. Да и мне, признаться, стало интересно. – Если снаружи царит только хаос, то получается, что и боги пришли оттуда же?

– Верно, – сумел удивить нас отец Гон. – Наши боги действительно родом оттуда, но, создав обитаемый мир, они сошли с пути разрушителей и встали на стезю творцов. Поэтому свой мир они берегут, растят его, как садовник растит редкое дерево… Быть может, я путано объясняю, но это то, что мне сегодня открылось. И то, чем я хотел бы с вами поделиться.

Я замедленно кивнул.

– Нет, святой отец. Вы объясняете очень доступно. Даже по разлому кое-что прояснилось. Но не так давно наши боги были слабы. На какое-то время они вообще перестали контролировать ситуацию с Вратами… да, наверное, и не только с ними. Что за это время произошло с защитой, которую они держат вокруг нашего мира?

– Трудно сказать, – ненадолго задумался отец Гон. – Пока наши боги спали, они многого не видели и не осознавали. На фоне тех сложностей, с которыми мы пытались справиться последние полтора тысячелетия, некоторая нестабильность защиты воспринималась как должное. Да и перед лицом более серьезной угрозы в лице полноценных Врат мелкие трещины никто не искал. За это время частицы хаоса могли не только сюда проникнуть, но и закрепиться. А поскольку его природа преимущественно разрушительна, то для нашего мира его появление – все равно что… змея, которая вдруг отыскала в своем гнезде птичье яйцо.

Мэл нетерпеливо прошелся вдоль молчаливых статуй.

– Святой отец, правильно ли я вас понял: решая более крупную проблему, мы случайно не заметили несколько мелких, и теперь это нам аукается? Не допустив в наш мир одну злобную тварь, мы, возможно, проморгали появление гораздо более опасного противника, который, пока мы отвлеклись, сумел пробить брешь в поставленной богами защите?

На лицо настоятельно снова набежала тень.

– Боюсь, что так, сын мой. И последствия этой ошибки могут оказаться катастрофическими.

– Но все же времени с появления Врат прошло довольно много, – обронил я, когда Мэл растерянным жестом схватился за голову. – Был бы хаос силен, нам бы уже не поздоровилось.

– Даже обычное птичье яйцо непросто раздавить в ладони, – кивнул жрец. – Поэтому хаос постоянно ищет бреши, глодает скорлупу, царапает ее поверхность в надежде пробить хотя бы крохотное отверстие…

– А затем ему помогли изнутри, и вот он здесь, – мрачно закончил я. – Хорошо. Это понятно. Вопрос в другом: что мы можем с этим поделать? Попробовать отыскать эти трещины? Как-то их закрыть?

– Но как? – спросил Мэл.

Отец Гон, когда мы одновременно на него посмотрели, только тяжело вздохнул.

– Судя по вашему лицу, – нахмурился я, – Фол и остальные нам в этом не помогут.

– Боги истощены, – подтвердил мои наихудшие опасения жрец. – Их возможности сильно урезаны, и пройдет еще немало лет, прежде чем они войдут в полную силу.

– Но хотя бы трещины в защите они могут нам показать?

Настоятель удрученно покачал головой.

– Хаос и порядок противоположны по сути, поэтому в местах, где поселяется хаос, божественные законы не работают, а божественный взор туда не проникает.

– Совсем скверно, – пробормотал я. – Тогда как мы можем его найти, святой отец? Вернее, меня больше интересует, как мы можем его убить?

– У меня нет ответа на твой вопрос, Артур, – тихо ответил жрец. – Природа хаоса настолько нам чужда, что в мире нет такой силы, которая была бы способна его уничтожить.

– Тогда зачем вы меня позвали? И при чем тут все-таки тварь? – не без раздражения задал я тот самый вопрос, с которым и пришел в первохрам. – Как вообще связан приход хаоса с существом, которое я сегодня уничтожил?

Отец Гон тяжел вздохнул.

– Связь есть, брат мой, иначе Фол не ниспослал бы мне видение. И вот как раз об этом я и хотел с вами поговорить.

* * *

– Разойдитесь… расступитесь…

Встревоженно гудящая толпа в холле главного Управления столичного сыска неохотно подалась в стороны, пропуская тяжело пыхтящих коллег, которые тащили в сторону лечебного крыла смердящие останки.

Вряд ли Корн соизволил просветить своих людей насчет того, что же в действительности произошло в подвале, однако неистовый грохот слышали все, последствия метания паучихи до них тоже наверняка доносились, и не раз. Так что ничего удивительного, что когда по Управлению прошла информация о неизвестной науке твари, весь штатный состав ГУССа вывалился в коридор, чтобы посмотреть, что за монстра мы там поймали.

Господин Орбис, правда, принял меры предосторожности, поэтому клешни, туловище и прочие телесные принадлежности твари были накрыты толстой дерюгой. Однако насчет кислоты он оказался прав, поэтому плотную, тяжелую, специально замагиченную ткань по пути порядком разъело, и самые внимательные все-таки успели увидеть детали.

Когда я вернулся, народ из холла так и не успел рассосаться, да и возле двери в лечебное крыло толпились посторонние, возбужденно обсуждая случившееся. Там же, у дверей, стояли двое охранников, которые при виде меня тут же насторожились. Тогда как я при виде них сперва остановился, после чего попятился, завернул в первый попавшийся кабинет (к счастью, пустой) и уже оттуда по темной стороне прокрался в «холодильник» в надежде, что господин Орбис и его ребята уже приступили к вскрытию и дадут мне если не всю, то хотя бы самую важную информацию.

– Мастер Рэйш! – окликнул меня знакомый голос, стоило мне отпустить от себя Тьму.

Я быстро обернулся и опешил, увидев посреди пустого коридора мягко улыбнувшуюся Натали Корн.

– Здравствуйте, Артур, – поприветствовала она меня, словно и не было этого месяца, который мы вынужденно провели порознь. – Очень рада вас видеть.

– Взаимно, – пробормотал я, от неожиданности едва не растерявшись. – Как вы тут оказались, Натали? Разве вы не должны сейчас вести занятия у студентов?

Прекрасная фея, которая так часто являлась мне во снах, звонко рассмеялась.

– Что? Неужто и вы хотите меня отсюда выгнать?

Я непроизвольно оглянулся.

– А что, были другие кандидаты?

– О да. Отец, когда узнал, что я выпросила у директора дополнительную стажировку в ГУССе, аж пятнами пошел. Знаю, что это не совсем мой профиль. Но я подумала, что иногда надо пробовать новое. Так что когда папа вспылил и заявил, что его дочь никогда не будет работать с обезображенными трупами…

Натали на мгновение прищурила глаза, в которых появился стальной блеск.

– Я из принципа написала заявление о приеме на работу. На четверть ставки. На основании четвертой поправки к «Уложению о постдипломном образовании», которая мне как целителю первого ранга позволяет самостоятельно выбирать места для дополнительной стажировки. Так что подписать заявление папочке придется, иначе я подам жалобу в исполнительный отдел, и оттуда ему спустят уже официальный приказ, после которого он из большого начальника превратится в большое посмешище.

Я мысленно присвистнул.

Так вот отчего Корн был с утра в таком бешенстве. Похоже, решил, что это я надоумил младшую леди Корн подать заявление о приеме на работу. Но Натали-то… Натали-то хороша! Это ж надо было устроить отцу такой стресс, что он только после встречи с тварью самую чуточку оттаял!

– Полагаю, теперь мы будем чаще встречаться, мастер Рэйш, – преувеличенно строго посмотрела на меня фея. – Но оно и к лучшему. Вы ведь не забыли о своем обещании, не так ли?

– Эм…

– Нехорошо, когда люди, собравшиеся заключить договорной брак, так мало видятся. Вы ведь уже подготовили свою часть брачного контракта?

Под ее серьезным взглядом я снова едва не растерялся, но вовремя подметил пляшущие в глубине ее глаз восхитительные смешинки и непроизвольно улыбнулся.

– А вы уже купили платье?

– К сожалению, нет, – притворно вздохнула она. – Папочка в последнее время чуть ли не по пятам за мной ходит и контролирует каждый мой шаг, так что поход по лавкам пришлось временно отложить. Но я тут подумала… а может, вы составите мне компанию? Вы ведь тоже в этом заинтересованы, правда?

Я сделал вид, что задумался.

– Вообще-то видеть жениху платье невесты до свадьбы – плохая примета.

– И правда… Что ж, тогда я приглашаю вас на ужин.

– Хм… свидание?

– Почему бы и нет? – хитро прищурилась Натали.

Разумеется, после этого мне оставалось только согласиться.

– Почту за честь.

– Отлично! Тогда послезавтра в семь. Заведение называется «Белая лилия». Это…

– Я знаю, где это, – улыбнулся я, испытывая сильное желание поцеловать эту удивительную девушку. Но она, как почувствовала, тут же зарделась, отступила на шаг. А когда она отвернулась и излишне поспешно, как мне показалось, ушла, я встряхнулся, отогнал ненужные мысли и, глянув на «холодильник» через линзу, целеустремленно направился к комнате под номером восемь, где господин Орбис как раз взялся за нож.

Когда я вошел внутрь, он, кстати, совершенно не удивился. Будто заранее предвидел, что я захочу присутствовать. Но не успел я порадоваться этому факту, как маленький целитель взмахнул рукой и твердо сказал:

– Мастер Рэйш, при всем моем уважении, но я не могу допустить вас до участия в процедуре вскрытия.

– Это еще почему? – нахмурился я.

Что за шутки? Это ведь я укокошил тварь!

– Шеф сказал, что если вы здесь появитесь, то я должен немедленно направить вас к нему в кабинет.

Я нахмурился еще больше.

– И давно он вам об этом сказал?

– Почти две свечи назад.

То есть сразу после того, как я ушел.

Ну, Корн… Похоже, он изучил меня гораздо лучше, чем мне бы того хотелось, и прекрасно знал, что по возвращении я первым же делом сунусь не к нему, а в местный «холодильник».

– Он собирает совещание, – уже несколько спокойнее и почти извиняющимся тоном сообщил господин Орбис. – Я на нем, к сожалению, присутствовать не смогу, но благодаря визуализатору… – Он ткнул ножом куда-то мне за спину и одновременно наверх. – Вы сможете в подробностях увидеть весь процесс. Он к тому же еще и записывается, поэтому вы в любом случае ничего не потеряете.

Я быстро обернулся и, изучив висящий под потолком прибор, неохотно отступил.

Что ж, стоило признать, на этот раз Корн меня переиграл. С другой стороны, отпущенное им время действительно подошло к концу, поэтому мне ничего не оставалось, как ретироваться и вместо того, чтобы узнавать информацию из первых рук, отправиться наверх. В кабинет шефа, где, полагаю, он уже собрал всех заинтересованных лиц.

Глава 3

– Проходи, садись, – буркнул Корн, когда я открыл дверь и обнаружил, что в кои-то веки явился не самым последним. – Херьен едет с другого конца города, поэтому слегка запаздывает. А Эрроуз сейчас будет.

Я кивнул Илджу и Рошу. Так же молча поприветствовал еще двух коллег… светлого и темного… с которыми прежде знаком не был. После чего занял максимально удаленное от шефа кресло и занялся любимым делом – наблюдением, потому что без Эрроуза мы наверняка не начнем, а просто так сидеть было скучно.

Незнакомцы тоже особой деликатностью не отличались, поэтому в гляделки мы играли открыто.

Светлый показался мне излишне молодым, хотя, конечно, гениальные специалисты могут встретиться и в двадцать пять, и даже в пятнадцать лет. Выглядел он ухоженным. Дар имел достаточно сильный. Однако судя по бледной коже и некоторой нервозности, гулять под солнцем и находиться в компании большого количества людей паренек не любил. От него исходили явные волны беспокойства. Он постоянно теребил манжету своей рубахи. То и дело косился на Корна. Ерзал. И судя по всему, был бы счастлив, если бы собрание закончилось, так и не начавшись.

Второй гость оказался некросом. Примерно того же возраста, как и Рош. Схожей комплекции. Уверенный в себе, в меру полный и слегка лысоватый господин, который изучал меня с нескрываемым интересом.

Что самое интересное, за последние полгода я успел увидеть всех толковых темных как на восточном, так и на северном и южном участках. Однако его я не видел ни во время разборок с вампирами, ни во время погони за умруном. Да и во время охоты за «двойным» убийцей он мне ни разу на глаза не попался.

Вариантов было два: или некрос в то время отсутствовал в городе, то есть для Алтира он являлся пришлым, что, впрочем, опровергалось той уверенностью, с которой он себя вел в кабинете у Корна. Или, что более вероятно, он не был оперативным сотрудником Управления. А являлся, скажем, сотрудником Королевского магуниверситета. Причем не простым, а с научной степенью.

Если же учесть, что парнишка тоже не походил на оперативника, а максимум, на что его могло хватить, это звание аспиранта на какого-нибудь хитровывернутой кафедре, то думаю, что не ошибусь, если скажу, что передо мной находятся те самые специалисты, которых я запросил у Корна.

– Господа… – Слегка запыхавшись, быстрым шагом вошел в кабинет Грэг Эрроуз. – Прошу прощения. Корн, Илдж, Рош, приветствую… О, мастер Дау, и вы здесь? Рад встрече.

– Взаимно, – неожиданно низким голосом пророкотал некрос.

Эрроуз хотел было сказать что-то еще, но тут заметил меня, и на его лице проступило обреченное выражение.

– Рэйш… Ну кто бы сомневался. Что-то мне подсказывает, что причиной экстренного совещания снова стал именно ты. Я прав?

Я сокрушенно развел руками.

– У каждого свои недостатки.

– Все, хватит, – оборвал нашу дружескую беседу Корн. – Херьена не ждем. Полагаю, Рэйш уже ввел его в курс дела. Если не полностью, то хотя бы частично, поэтому начинаем.

Я пристально посмотрел на шефа, но тот даже глазом не моргнул, словно лично присутствовал при нашем разговоре и совершенно точно знал, какие распоряжения я отдал Ливу перед походом в первохрам.

– Итак, – сцепив руки над столом, буркнул Корн, и в кабинете мгновенно повисла безрадостная тишина. – Не далее как полторы свечи назад начальники участков получили приказ, согласно которому все подозрительные лица, стремящиеся попасть в здание Управления… особенно неадекватные лица, либо разыскивающие одного или нескольких наших сотрудников… должны быть задержаны до выяснения обстоятельств и немедленно, но со всей возможной осторожностью переправлены в камеры категории ОО.

«Для особо опасных», – кивнул про себя я, радуясь тому, что наши с шефом мысли идут сходными путями. У нас в Управлении, правда, такой камеры пока не было – работы по ее обустройству только начались, поэтому я велел Ливу передать подозрительное лицо (если таковое появится, конечно) сразу в ГУСС, в котором вышеупомянутая одиночка имелась и, что самое важное, почти не пострадала от буйства «бабушки-паучихи».

– Основанием для подобного распоряжения стало случившееся этим утром чрезвычайное происшествие, – продолжил Корн и коротко описал суть произошедшего, начиная от появления у дверей вверенного ему учреждения псевдостарушки и заканчивая теми разрушениями, которые она учинила.

После этого ко всем присутствующим со стола спланировало несколько бумаг.

– Перед вами находятся характеристики уничтоженной сущности, – пояснил шеф, не давая нам времени вчитаться. – Рост, вес, степень сопряженности частей тела… данные пока предварительные, но сейчас это все, что мы имеем.

– Простите, шеф, – тут же перебил его Илжд. – Вы сказали, что у сущности первоначально был человеческий облик и человеческие же конечности. Как могло получиться, что степень сопряженности между телом и конечностями второго плана… пусть даже и после столь выраженной транформации… достигла предположительной оценки в девяносто процентов?

– Специалисты еще изучают этот вопрос. Ждем результатов вскрытия, но предварительный осмотр дает основания полагать, что конечности второго плана являлись для сущности такими же «родными», как и утраченные ею руки и ноги.

– Иными словами, ее вторичная структура ничем не уступала первичной?

– Это необычно, – рискнул подать голос юноша-светлый. А когда на нем скрестились все взгляды, неожиданно смешался и пробормотал: – Прошу прощения, господа… Олек Грим. Старший аспирант кафедры артефакторики и магического конструирования. Специализация: искусственные сущности.

– Вам есть что сказать по этому поводу? – слегка помягчел Корн, сообразив, что парнишка нечасто присутствуют на подобного рода разборах.

– Да… то есть не совсем… в смысле…

– Не волнуйтесь. Никто не требует от вас мгновенных выводов. Соберитесь. Подумайте. Возможно, с чем-то подобным вы уже встречались в своей практике. Или, быть может, в наши заключения закралась ошибка, и вы поможете нам ее отыскать.

Ровный успокаивающий тон Корна сделал свое дело – парнишка явно приободрился. Его руки перестали дрожать, а голос стал заметно увереннее.

– Я хотел сказать, господа, что здесь может и не быть ошибки. Явление полного сродства между первичными и вторичными… а иногда и третичными изменениями действительно встречается крайне редко. Обычно наиболее полно и уверенно сущность пользуется именно первоначальными, не трансформированными частями тела. Однако описанное вами явление вовсе не является исключительным. Но для этого явления необходимо соблюдение трех условий.

– Ну-ка, ну-ка, – подался вперед Илдж.

– Во-первых, сущность должна быть хотя бы условно разумной, чтобы суметь контролировать процесс изменения тела. Во-вторых, трансформация должна быть полной, то есть затрагивающей все аспекты – и физический, и астральный. А в-третьих, сущность должна быть материальной. В противном случае ее трансформация невозможна.

Хм. Верно. Даже мои призраки, имея несколько большие возможности, не могут стать материальными за пределами дома. На такое даже Мэл неспособен, а это о чем-то да говорит.

– То есть влияние духов, демона и прочей потусторонней дребедени мы отметаем, – пробормотал Эрроуз, быстро придя к таким же выводам.

Парнишка помотал головой.

– Не совсем так. Их присутствие возможно. Например, в качестве источника энергии. Или управляющего элемента. Но основой должно непременно служить что-то материальное…

– Например, человек, – с хмурым видом довел до конца его мысль Рош.

– Да, – с облегчением подтвердил юноша. – Или, скорее, человеческое тело. Иногда для этой же цели используют големов. Или кукол. Или другой предмет, в который временно можно вселиться.

– Проблема в том, что в данном случае у нас неоднородный материал, – засомневался Илдж. – Я тоже в курсе про големов, однако даже по предварительным материалам очевидно, что изначально старушка была опознана как безумная, но все-таки живая. И только после трансформации с ней начала твориться какая-то ерунда. Рэйш, я прав?

Я пару мгновений помолчал, но потом все-таки неохотно кивнул.

Пожалуй, да. В самый первый миг старуха меня особенно не насторожила. Через Тьму я, правда, на нее не смотрел, но если сравнивать ее с моим первым умруном, то я был склонен считать ее скорее живой, чем мертвой, тогда как умруна пырнул секирой в живот без малейших раздумий.

– Рэйш, какие у тебя остались впечатления от этой сущности? – повернулся в мою сторону Эрроуз.

– Наисквернейшие, – не стал лукавить я.

– Ты же ее убил! – удивился Рош.

– Да. Но ни магия, ни благословение Фола, ни иные мои способности мне в этом не помогли.

– Вы получили божественное благословение? – с любопытством уставился на меня аспирант.

Эрроуз скривился.

– Рэйш у нас вообще… неординарная личность. Но все же хотелось бы услышать подробности. Что тебя насторожило?

– Размеры, – коротко обозначил я свои сомнения. – Боевая трансформация сделала тварь почти втрое выше и крупнее первоначальной ипостаси. А также существенно тяжелее. Но за счет чего произошло это изменение, мне непонятно. Магия, божественное вмешательство… Все мы прекрасно знаем, что дополнительная масса не берется ниоткуда и не исчезает в никуда. При этом отпавшие конечности в качестве источника массы тварью даже не рассматривались. Она менялась изнутри, за счет какого-то внутреннего резерва. Но любой источник виден магическим взором. Однако при первичном осмотре я такого не заметил, иначе сразу бы насторожился. Да и шеф, полагаю, тоже.

Корн кивком подтвердил мою правоту и так же знаком велел продолжать.

– То, что тварь была быстра и сильна, вы тоже знаете, – не стал я тянуть кота за лапу. – Тюремную решетку она вынесла с такой легкостью, словно та была сделана из бумаги. Ее клешни без проблем разрывали стальные двери и стены. При этом защитные заклинания, как и атакующие, ее абсолютно не смущали. Она их просто не заметила и перла напролом, невзирая ни на какие барьеры.

– Полностью иммунна к магии? – усомнился в моих выводах Илдж.

– Да. Мне пришлось отказаться от магии и использовать стальной прут, чтобы ее убить.

– Это более чем необычно…

– Особенно если знать, какой уровень этой самой магии может выдать при желании Рэйш, – буркнул Эрроуз. – Что, совсем не удалось ее поранить Тьмой?

– Ни царапины. Грэг. Магия ее словно… обтекала. Причем и Свет, и, как ни странно, Тьма.

Темные дружно переглянулись.

– А вот это уже тревожно, – выразил их общее мнение Рош. – Особенно когда подобная информация исходит от Рэйша. Что еще ты можешь сказать дельного?

– Я бы сравнил ее с Палачом, – со вздохом признал я, заставив присутствующих поневоле вздрогнуть. – Примерно та же скорость, сила, наличие определенной программы действий… Даже внешние данные очень похожи, словно кто-то взял Палача за образец и попытался его улучшить.

– Это возможно? – Рош метнул на Корна быстрый взгляд.

Тот покачал головой.

– Мои источники утверждают, что останки Палачей были гарантированно уничтожены. Ни действующих образцов, ни прототипов не осталось.

Значит, Аарон Искадо проникся рассказом сына и предпринял меры, чтобы больше об этих тварях Алтория никогда не услышала. Оставался, правда, еще Лотий. Чисто теоретически у него ведь мог быть и еще один образец. Однако, как все искусственные сущности, Палач был привязан к хозяину на крови. И со смертью хозяина должен был погибнуть. Хотя…

У меня вдруг спину осыпало морозом.

А если у него был одаренный сын?!

«Спокойно, брат, – раздался у меня голове голос незримо присутствующего на совещании Мэла. – Пока ты спал, отец Гон сообщил, что у Лотия не было детей. Тот сам сказал, что после полученной в детстве травмы стал в этом плане бесполезным. Причем сказал под амулетом правды, который настоятель успел включить и который Лотий не сразу заметил».

«Значит, наследников нет», – так же быстро успокоился я.

«Если бы были, Лотий точно привлек бы их к обряду. Одного как пить дать положил бы на алтарь, ибо только родственность душ могла обеспечить ему максимально возможное приживление в новом теле. Однако с Палачом сходство все же прослеживается, ты прав. Думаешь, Лотий мог передать эту информацию кому-то еще?»

«Без привязки на крови она бесполезна. Да и на сторону он бы Палачей не отдал. По крайней мере до того, как добился бы цели».

– Рэйш, у тебя все? – осведомился Корн, заставив меня вернуться в реальность.

Я встрепенулся.

– Нет, шеф. У меня сложилось впечатление, что тварь была не совсем разумна. В том смысле, что меня она, конечно, искала. Более того, узнала. Но при этом у нее не хватило мозгов ни устроить ловушку, ни как-то иначе меня обмануть. Она действовала чересчур грубо, даже я бы сказал – топорно.

– Что по этому поводу сказали жрецы?

Я только собрался открыть рот, чтобы поделиться предположениями отца Гона, как тут у шефа на столе завибрировал переговорный амулет, а следом за этим стена за его спиной слабенько засветилась, и на ней проступили неясные очертания какой-то комнаты.

– Шеф! – прозвучал из амулета голос штатного целителя. – Господин Корн, вы меня слышите?!

– И видим, – кивнул Корн, взяв в руки переговорник, отчего картинка на стене сразу улучшилась. На ней действительно была изображена та самая комната, откуда я недавно пришел, и господин Орбис, стоящий над секционными столом в грязном фартуке и с острым ножом в руке. – Что можете сказать по поводу трупа?

Орбис приосанился.

– Это определенно живой организм, шеф. Только сильно видоизмененный.

– Измененный в какую сторону?

– Да вот так сразу и не сказать… но он настолько необычен, что мог быть создан только искусственно. И работа, надо признать, проделана великолепно, в нее вложено столько труда!

– Кто же тебя так не любит? А, Рэйш? – тихонько хмыкнул Эрроуз, но я его демонстративно проигнорировал.

– Очень крепкая кожа, – тем временем поделился открытием целитель. – Ножу поддается с трудом, так что я искренне удивлен, что ее удалось пробить обычным прутом. Магии не поддается совсем. Ни сама кожа, ни то, что под ней. Внутренности…

Он отчего-то сморщился.

– Отсутствуют, из чего следует заключить, что существо создавалось для краткосрочных целей. Я не нашел органов, отвечающих за восполнение потраченной энергии. Наличие магического источника, как вы понимаете, исключено. А питаться, несмотря на наличие рта и зубов, оно не способно – у него нет ни глотки, ни желудка… да и мозгов, надо признать, тоже нет. Так что чем оно думало и как функционировало, я пока не понимаю.

– Что вы нашли внутри? – скупо поинтересовался Рош, даже привстав с кресла, чтобы лучше видеть.

Целитель подвинулся в сторону, открывая нам прекрасный вид на препарированную тварь.

– Смотрите сами. Кроме кожи, полностью сросшейся и с костями, лица и зубов… практически ничего. По сути, это голем. Только оболочка у него почему-то живая. И я даже не знаю, кто и каким образом сумел все это совместить.

– А что это за каша у нее в животе?

Господин Орбис опустил в грязно-серое месиво нож и, подержав его какое-то время внутри, вытащил обратно куцый железный огрызок.

– Кислота. Причем на редкость едкая. Но, что удивительно, воздействует она только на неорганические структуры.

– В каком смысле?

– В прямом. Для живых эта субстанция неопасна, можно хоть голыми руками месить, а вот все остальное разъедает практически мгновенно. Шесть скальпелей сменил, пока ее вскрывал. Да и стол, пожалуй, надо будет заменить, а то он едва держится.

Корн тревожно забарабанил пальцами по столу.

– Как, по-вашему, эта тварь могла принимать самостоятельные решения? И мог ли ею кто-то управлять на расстоянии?

– Ну… поскольку мозгов у нее нет, то мыслить самостоятельно она точно не могла. Да и сигнал извне, будь он физическим, ментальным или магическим, ей бы не помог. Управляющий элемент непременно должен был находиться внутри. И он, вероятно, там был, пока мастер Рэйш его не уничтожил.

Мне достался с «экрана» укоризненный взор, но Корну уже было не до этого.

– Кто это мог быть? Дух? Призванный демон? Может быть, какая-то сущность?

– Да что угодно, – развел руками господин Орбис. – Хотя духи обычно слабы и очень быстро покидают искусственное тело. Демоны, в свою очередь, крайне прожорливы, их сложно держать в узде, и вряд ли один из них смог бы устоять перед искушением попробовать на вкус не только мастера Рэйша, но и, скажем, вас, шеф. Божественную или около того сущность сюда тем более было бы не загнать. Поэтому в качестве наиболее подходящего варианта я бы, пожалуй, все-таки рассмотрел человеческую душу, ибо эксперименты на эту тему уже проводились… тьфу-тьфу, чтоб нам больше никогда не слышать про Палачей. Но тут вот какое дело, господа: любой душе нужна привязка. А тут привязываться вроде как не к чему: внутри нет ни крови, ни артефактов. Поэтому, если честно, я пребываю в сомнении.

– Душа все же наиболее вероятный вариант, – тихо проговорил молодой маг, аспирант и специалист по искусственным сущностям.

Я, если честно, склонялся к такому же мнению. Но подождем, что по этому поводу скажут дипломированные специалисты.

– А еще меня смутило наличие трансформации, – тихонько кашлянул господин Орбис, пока народ напряженно размышлял над его предыдущими предположениями. – Для искусственно созданного тела это почти невыполнимая задача. А живое при тех условиях, что я описал, не смогло бы нормально функционировать.

Корн поджал губы.

– Иными словами, вы не знаете, что это такое?

– Боюсь, что так. Но я непременно разберусь, если вы дадите мне время.

Шеф после этого посмурнел еще больше и о чем-то глубоко задумался. Но как только экран погас и в кабинете воцарилась почти что мертвая тишина, наш второй гость – тот на удивление молчаливый некрос, который до сих пор так и не задал ни одного вопроса – неожиданно пошевелился и густым басом предложил:

– Давайте подведем итоги, господа.

– Мастер Дау? – повернулся к нему шеф. – У вас есть какие-то соображения?

Некрос сделал неопределенный жест рукой.

– Думаю, вы согласитесь, что, исходя из полученных данных, пока можно с уверенностью сказать лишь то, что у нас имеется на редкость осведомленный на тему жизни и смерти преступник, неплохо разбирающийся в вопросах создания искусственных существ. Более того, способный (в одиночку или при наличии помощников) это самое существо создать. Предположительно, на основе одной из уже существующих технологий, которые, судя по всему, были серьезно дополнены и видоизменены. Личность преступника пока неизвестна, так что предлагаю сосредоточиться на том, что мы знаем о собственно существе: оно быстрое, сильное, неуязвимо для магии, но при этом поддается обычному оружию…

– Если оно применяется в абсолютно амагическом пространстве, – счел за нужное уточнить я.

Некрос благодарно кивнул.

– Вот именно, мастер Рэйш. Мы также можем предположить, что существо было создано не только искусственно, но и, вероятно, для конкретной цели. А именно убийства. При этом полагаю, вы согласитесь, что основой для управляющего элемента с высокой долей вероятности действительно послужила чья-то душа, а вот основой для тела явилось… Не знаю, заметили ли вы, господа, но в его структуре присутствуют элементы как живого, так и неживого. Полагаю, если мы исследуем его более подробно, то обнаружим там наличие и обычных человеческих тканей, и структуры деревянного, и металлического, и даже каменного происхождения. К какому выводу это должно нас привести?

Я с интересом покосился на мастера Дау.

Похоже, он тут самый немногословный, но при этом и наиболее подкованный.

– Кто способен вмешиваться в естественный ход вещей и грубо искажать законы природы? – тем временем задал более конкретный вопрос некрос. – А также сопротивляться проявлениям магии вплоть до полного иммунитета и с одинаковой легкостью оперировать как материальными, так и нематериальными основами? Кто способен противостоять нам всем, вместе взятым, невзирая на степень удаленности от границы миров? Кто с высоты самого высокого шпиля на главном храме страны готов плевать на законы божьи и создавать, а иногда даже грубо внедрять свои собственные законы? Кто может провести двойную и даже тройную трансформацию тела практически без потери качества? Наконец, кто способен с легкостью поменять полярность воздействия, сделав из живого тела мертвое, а затем наоборот?

– Да ну, не может быть… – пробормотал сообразивший первым Рош. – Про них уже несколько веков никто и ничего не слышал.

Корн перевел озадаченный взгляд с некроса на него, затем обратно. Эрроуз откровенно задумался. Илдж только пожал плечами. Аспирант засомневался. А мастер Дау почему-то повернулся ко мне и, наклонив голову, негромко, зато очень весомо уронил:

– Мне кажется, вы уже знаете ответ, мастер Рэйш. Так скажите нам: кто ваш враг?

Я, оказавшись на перекрестье взглядов, тяжело вдохнул:

– Судя по всему… ведьма.

Маги недоверчиво переглянулись. Корн, мгновенно заподозривший меня в утаивании важной информации, снова рассвирепел, но, прежде чем он раскрыть рот, в коридоре послышались торопливые шаги, после чего дверь широко распахнулась и внутрь влетел взмыленный Херьен.

– Фух! Прошу прощения за опоздание! Надеюсь, я ничего важного не пропустил?

Глава 4

Ведьмы…

Пожалуй, каждый из нас что-нибудь про них слышал. Каждого пугали в детстве страшными сказками. Но до недавнего времени даже я не испытывал острой необходимости разбираться в этом вопросе, потому что ведьмы… это и впрямь нечто из разряда невозможного. О них что-то вроде слышали, о них иногда упоминали (чаще всего шепотом), но при этом никто и никогда их не видел. А все, что мы о них знали, являлось лишь непроверенными слухами и обрывками нескончаемого бреда тех редких безумцев, которые утверждали, что имели честь с ними встречаться.

Собственно, даже у меня не было полной уверенности в том, что я прав, но при слове «ведьма» перед внутренним взором неизменно появлялась одна и та же картина: ржавая баржа, забитый трупами трюм, светящиеся огоньки чужих душ и обнаженная женщина со вздувшимся животом, откуда вот-вот должны были народиться новые Врата.

Я, когда ее увидел, еще подумал мельком, а не ведьма ли мне, случаем, встретилась? Но после победы над умрунами так много всего произошло – вампиры, алтарь, восстановление первохрама, двойной убийца, моя мнимая смерть, – что я и думать об этом забыл. А вот теперь раз за разом вспоминал недавний разговор с отцом Гоном и мучительно размышлял: если то и впрямь была настоящая ведьма, то откуда она взялась? И смог ли я ее убить? А если нет, то не по этой ли причине к нам в гости сегодня заглянула здоровенная паучиха?

– Рэйш? – как всегда некстати вырвал меня из задумчивости шеф. Вскоре после того, как Херьен занял свое место, выслушал краткое пояснение от коллег и тоже обеспокоился, услышав слово «ведьма».

Я поднял на Корна спокойный взгляд.

– Я как раз хотел об этом сказать. Отец-настоятель не уверен, что правильно расшифровал послание своего бога, но вмешательство ведьмы рассматривается им как наиболее вероятный сценарий.

– Что ты можешь нам рассказать?

Я мысленно хмыкнул, по достоинству оценив формулировку вопроса.

Но на самом деле рассказать я мог не так уж и много, иначе это грозило бы разглашением храмовых тайн. И тем не менее кое-какая информация и впрямь требовала привлечения к этому делу посторонних.

– Согласно храмовым сведениям, первые упоминания о ведьмах появились в наших летописях около тысячи… плюс-минус пару-тройку столетий… назад, – уронил я в наступившей оглушительной тишине. – Обычно мы представляем себе ведьму в облике пожилой женщины с уродливой внешностью, однако отец Гон заверил меня, что это не зависит ни от пола, ни от возраста, ни от места проживания. Так что под определение «ведьма» может попасть и девушка, и юноша, и ребенок, и даже старик.

– Что же, по-твоему, у них общего? – напряженно уточнил Корн.

Я снова вздохнул.

– Они безумны. Но это совсем не то безумие, которое поражает обычного человека или же мага, впервые оказавшегося во Тьме.

– Что ты имеешь в виду? – насторожился Илдж. Как целитель, он сталкивался со многими сумасшедшими, в том числе с теми, кто стал таковым на темной стороне, но и для него полученная из храма информация оказалась внове.

– В нашем мире все упорядочено, – тщательно подбирая слова, ответил я. – И даже в бреднях обычных безумцев есть своя, пусть и извращенная логика. Кто-то из них живет в выдуманном мире, кто-то поражен бредом ревности или преследования… однако безумная идея, которая главенствует в голове у простого человека и делает его неадекватным, обычно имеет достаточно четкое обоснование. У нее, проще говоря, есть причина и следствие.

– Пожалуй, что так, – согласился со мной начальник восточного участка.

– Так вот, у ведьмы подобной идеи нет. В ее поступках не прослеживается четкой последовательности. В ее памяти практически не удерживаются текущие события. Она живет сиюминутными порывами, а ее мысли и действия настолько… хм… хаотичны, что их не только нельзя предотвратить, но и предугадать невероятно сложно. Ведьма может сутками сидеть на одном месте, неподвижно глядя в одну точку, а может без всякой причины сделать шаг и тут же развернуться в обратную сторону. Она может спокойно сидеть и ждать, когда к ней подойдут, но никто не скажет, захочет ли она подскочить и вцепиться кому-то в горло или же без возражений пройдет с вами в следственный изолятор.

Корн метнул на меня напряженный взгляд.

– Обычные безумцы этим тоже грешат. Пока не вижу особых отличий.

– Ни одна ведьма не способна сама о себе позаботиться, – пожал плечами я. Мол, за что купил, за то и продаю. – Она не помнит о том, что ей нужно есть или спать. Она не чувствует боли, когда поранится. Не бережет свое тело, не сознает грозящих ей опасностей, поэтому, как правило, долго не живет. При этом она не умеет плакать или смеяться. Не способна завидовать или ненавидеть. У наших безумцев хотя бы инстинкты еще присутствуют, тогда как ведьма лишена даже этого. Она лишена эмоций. Она не ставит перед собой целей. Все, что ее составляет, это хаотичные, беспорядочные движения и такие же хаотичные мысли. Именно этим она и отличается от всех остальных.

– У нас в университете нет этой информации, – с интересом оглядел меня мастер Дау. – Почему-то с нами господа из жреческого Ордена отказываются откровенничать.

– Расслабьтесь, коллега, – успокоил его Рош. – У Рэйша особые отношения с храмом.

– Да и жрецы к нему относятся как к своему, – проворчал Эрроуз, мудро не упомянув, что не один и даже не два из них прилюдно назвали меня своим братом.

– Простите, господа, – рискнул привлечь к себе внимание Олек Грим. – Мастер Рэйш, вы говорите чрезвычайно интересные вещи, но все же позвольте спросить: правильно ли я понимаю, что ведьмы тоже в какой-то степени являются одаренными?

– Это не дар, – качнул головой я. – Ведьмы не способны ни владеть магией, ни получить божественное благословение.

– Однако мастер Дау…

– Сила ведьм исходит не от богов, – ответил за меня некрос. – Не знаю, насколько это соответствует информации мастера Рэйша, но я в свое время изучал архивы по данной теме. Беседовал со жрецами, разумеется. И хоть мне и не досталось всех необходимых сведений, но в этом вопросе у меня нет ни малейших сомнений.

Я кивнул.

– Вы правы, мастер Дау. Сила ведьм не имеет ничего общего с тем, чем владеем мы с вами и жрецы. Больше скажу – эта сила противоположна нашей по знаку. Они абсолютно полярны. Но не как вода и огонь, которые при любой возможности готовы друг друга уничтожить. Они… как магниты. При встрече неизменно отталкиваются. Поэтому наша магия против магии ведьм, в чем я убедился сегодня на собственном опыте, абсолютно бесполезна.

– В чем же ее источник?

Я пожал плечами.

– Жрецы утверждают, что ведьма черпает силы в себе. Неисчерпаемый внутренний источник, в котором никто, кроме них, не способен существовать.

– А чем они объясняют этот феномен? – снова влез в разговор аспирант.

– Пока есть только предположения. К сожалению, суть этого явления от нас настолько далека, что мы его даже засечь не способны, не то что поймать и изучить.

Эрроуз быстро переглянулся с Илджем.

– Хочешь сказать, что маги не способны найти даже одну-единственную ведьму?

– Ну ты же не думаешь, что они просто так от нас веками успешно скрываются? – усмехнулся я. – Отец-настоятель считает, что целенаправленно отыскать ведьму никому из нас не под силу. Даже обычный человек может наткнуться на нее лишь по чистой случайности. Да и то с высокой долей вероятности эта встреча станет для него последней, а если он и не умрет в процессе, то со стопроцентной вероятностью его поглотит безумие.

– Безумие от человека к человеку не передается! – хором заявили Илдж и Олек Грим, причем с таким видом, словно уже не первый раз пытаются втолковать эту известную истину.

Я только хмыкнул.

Обычное безумие, может, и не передается. А вот частица хаоса, которая, по словам настоятеля, и делает ведьму ведьмой, – еще как.

– Подождите, – впервые подал голос Лив Херьен, который, подобно мастеру Дау, сперва предпочитал внимательно всех выслушать и только потом делать выводы. – Арт, ты сказал, что у ведьмы нет цели и что она не способна на какую-то системную работу. Вроде как в ее мозгах царит полнейший кавардак… но тогда как она могла тебя отыскать? Как в ее башке вообще смогла удержаться мысль о том, кто ты и по какой причине тебя надо убить?

Я одобрительно кивнул.

– Молодец, соображаешь. Но тут есть два варианта. Первый: или наши сведения о ведьмах неполны, что, между нами говоря, очень даже вероятно. Или же сегодня к нам явился обычный голем, в тело которого запихнули чужую душу.

– Полагаю, знакомую тебе душу? – остро взглянул на меня шеф, который не хуже меня знал, что даже после смерти у людей могут оставаться не только воспоминания, но и желания.

– Но чья она? – озадаченно воскликнул Илдж, закрутив головой, словно ожидал, что искомая душа найдется прямо тут. – Кто мог желать тебя убить даже после смерти, Рэйш? Да еще с такой силой, чтобы согласиться на ведьминский ритуал?!

– Шеф! – вдруг без стука влетел в кабинет молодой светлый маг в форме Управления. – Только что пришел ответ на ваш запрос!

– Что за запрос? – нахмурился Корн, знаком велев ему подойти. А едва глянув на корявую, явно не его рукой сделанную подпись, раздраженно дернул щекой. – Рэйш, твоя работа?!

Я, не смущаясь, кивнул.

– Прошу прощения, шеф. Я долго думал и решил, что найти одного безумца способен только другой безумец, поэтому взял на себя смелость отправить в ближайший Дом милосердия запрос от вашего имени.

Шеф отложил расправу на потом и зашуршал бумагой.

– Судя по всему, ты не ошибся, – странным голосом произнес он, когда прочитал короткое послание. – Здесь говорится, что один из пациентов по имени Альтис Шоттик… помнишь такого? Так вот, два дня назад он сбежал из Дома милосердия, и в настоящее время его местопребывание неизвестно.

* * *

У Корна мы задержались почти на полторы свечи.

Само собой, обсуждение было бурным. Господа научные сотрудники долго думали, спорили и жонглировали малопонятными терминами, после чего вывалили на наши головы целый ворох непроверенных сведений, теорий и предположений. В чем-то их выводы показались мне интересными, к каким-то даже Корн отнесся благосклонно. Но шеф по обыкновению не стал торопить события, а просто принял информацию к сведению, взял с ученых подписку о неразглашении и всем присутствующим дал время поразмыслить до следующего утра, после чего прийти сюда с уже готовыми вариантами решения.

Эрроуз, когда услышал, что ему еще и завтра придется сюда тащиться, вполголоса пробурчал:

– И почему опять все мы должны в этом участвовать? Убить-то хотят только Рэйша.

Но шеф его не только услышал, но и соизволил ответить, в своей манере пояснив начальнику северного участка, что, во-первых, я мог быть всего лишь первой (в смысле самой заметной) целью, после чего подобные големы вполне могли появиться и у дверей его Управления тоже. А во-вторых, наличие в столице живой ведьмы само по себе является чрезвычайным, потенциально опасным и требующим всестороннего расследования событием, не отреагировать на которое ГУСС попросту не могло.

Эрроуз после этого заткнулся, но на меня перед уходом все равно посмотрел неприветливо. Однако я не сомневался, что свою часть работы темный в любом случае выполнит. И независимо от отношения ко мне наизнанку вывернется, чтобы избавить столицу от угрозы.

Когда народ разошелся, шеф, разумеется, предложил мне задержаться, поскольку как посвященный посвященному я мог рассказать ему гораздо больше, чем остальным. Однако многое в этом деле мне и самому было непонятным. Рассказ отца Гона оставил после себя много белых пятен и нестыковок. Идея с Шоттиком и вовсе оказалась чем-то вроде озарения. Собственно, я даже насчет ведьмы-то до сих пор сомневался, поэтому, прежде чем делиться выводами, предпочел бы все еще раз обдумать, проверить, посчитать. И в этой связи почти суточная передышка была для меня очень кстати.

Домой, правда, я не пошел – от работы в Управлении меня никто не освобождал. Но перед тем, как туда явиться, я все же заскочил в Белый квартал и тайком пробрался в дом семейства Искадо, где меня уже давно ожидал изведшийся от нетерпения ученик.

Когда я появился в комнате, Роберт молча подошел и порывисто меня обнял, уткнув лицо в живот. В его комнате в кои-то веки царил страшный беспорядок, вещи были разбросаны, пюпитр вместе с нотами лежал на полу. Скрипка, к которой мой ученик вернулся по настоянию матери, валялась на подоконнике, а в воздухе до сих пор витало ощутимое напряжение.

– Испугался? – тихо спросил я, погладив Роберта по голове.

Тот шмыгнул носом и кивнул.

– Ничего. Обрыв поводка – далеко не самое страшное, что может случиться. В следующий раз, прежде чем паниковать, помолись для начала Ферзе. И если она скажет, что моей души по-прежнему нет в ее угодьях, значит, повода для тревоги нет.

– Простите, учитель. Просто это было почти так же, как возле Врат. Но там я хотя бы знал, что происходит, а тут…

Он прерывисто вздохнул, а я присел перед ним на корточки.

– Неизвестность пугает, я знаю. Но ты должен понимать, что некоторые вещи неизбежны. А некоторые, напротив, еще можно изменить, даже если кто-то считает это невозможным.

– Вы правы, мастер Рэйш, – слабо улыбнулся мальчик. – Когда-нибудь настанет время, и вы так или иначе меня покинете. Но я едва не забыл, что отлетевшую душу всегда можно попробовать вернуть.

– Совершенно верно. Поэтому мастера Смерти не должны выводить из равновесия подобные вещи. Сколько нот ты запорол, когда решил, что я умер?

Роберт опустил глаза.

– Четыре.

– Неплохо, – сдержанно удивился я. – Покажешь, где именно напортачил?

Мальчишка воззрился на меня с таким выражением, словно я только что предложил ему сменить покровителя.

– Вам, мастер Рэйш?!

А потом неожиданно смутился.

– Простите. Мне показалось, у вас есть и более важные дела. К тому же я только учусь…

– Вот именно, – усмехнулся я. – И я хочу знать, чего ты достиг не во Тьме, а в реальной жизни.

Из дома герцога Искадо я ушел лишь через три четверти свечи, когда убедился, что мальчик окончательно успокоился и не наделает в мое отсутствие глупостей. Поводок, разумеется, вернул. О причинах обрыва коротко рассказал. Предупредил, чтобы с этого времени Роберт очень внимательно относился к появляющимся в доме гостям. И только после этого ушел, предварительно попросив Мэла присмотреть за мальчишкой.

Следующим пунктом моего путешествия стало западное Управление столичного сыска. И вот там, в отличие от всех прочих мест, мне пришлось не в пример сложнее. Оказывается, с утра на участке было относительно тихо. Поэтому с того момента, как я потерял связь со всеми своими учениками, а Корн подтвердил, что при этом со мной все в полном порядке, Триш, Тори и Хокк успели извести себя целой кучей всевозможных предположений, из которых ни одно, как обычно, не соответствовало действительности.

– Ладно, – проворчала Лора, когда я пояснил причины, поделился информацией из храма (после Лотэйна скрывать от них было уже нечего) и вернул всем поводки. – Убивать тебя пока не буду. Но морду когда-нибудь набью точно.

– Мастер Рэйш, – наморщил нос Тори. – Это что же получается, нам сейчас надо отложить в сторону обычные дела и заняться поисками ведьмы?

– Возможно, не ведьмы, а ведьм, – поправила его Триш. – Кто знает, сколько их на самом деле?

Я качнул головой.

– От обычных дел нас никто не освобождает, но работать теперь придется с удвоенной осторожностью.

– А что делать, если ведьма появится здесь?

– Отступить. Позвать на помощь. И не пытаться уничтожить ее самостоятельно.

Хокк задумчиво потерла подбородок.

– Рэйш, как считаешь, насколько верно твое предположение насчет Лотэйна и Врат? Та штука, которую мы изгнали, могла спровоцировать приход хаоса, а следом за ним и ведьм?

Я только руками развел.

– Сроки по летописям почти совпадают. Но точного ответа нам никто не даст. Отец Гон предполагает, что ведьмы получаются из соединения частицы хаоса и разумного существа.

– Почему только разумного?

– Потому что именно разум приносит с собой подозрения, сомнения, предположения и варианты. Дерево, которое выросло в лесу, не задается вопросами о смысле бытия. Его не волнуют проблемы жизни и смерти, оно ни с кем не ссорится, не ругается, не переживает по пустякам и не пережевывает одни и те же мысли по тысяче раз на дню. Его жизнь размеренна, предопределена и от начала до конца подчинена заложенной богами программе. А в разумных существах всегда есть частичка если не хаоса, то… скажем так, беспорядка. Мы мыслим не словами, а образами. Порой частенько перескакиваем с одного на другое, а иногда и вовсе убегаем мыслями в такие дали, что потом даже вспомнить не можем, с чего вообще все начиналось. Настоятель полагает, что именно поэтому мы, люди, не всегда умираем рядом с частицами хаоса, а иногда… почему-то… преображаемся и способны с ними объединиться. Именно так могут рождаться ведьмы.

Тори озадаченно кашлянул.

– Хотите сказать, из-за того, что у некоторых из нас каша в голове, хаос принимает нас… типа за своих?

– Что-то вроде того, – усмехнулся я. – Но думаю, мы с вами на эту почетную роль не подойдем.

– Это еще почему? – удивилась Триш.

– Потому что хоть мы иногда и сбиваемся с мысли, но чаще всего способны сосредоточиться и довести ее до конца. Если она куда-то убежала, мы делаем усилие и возвращаемся к началу. Если забыли, пытаемся вспомнить. Если не поняли, стремимся разобраться. По сути, каждый раз при этом мы упорядочиваем себя сами. Как говорится, приводим мысли в порядок. Причем, если вы не заметили, на темной стороне этот процесс происходит значительно быстрее и легче.

– Это правда, – переглянулись ученики. – Во Тьме мыслится и вспоминается гораздо легче.

– Значит, ведьм из нас и впрямь не получится, – с невеселым смешком заключил Тори. – Какая жалость. Зато данный факт позволяет исключить из списка подозреваемых не только нас, но и всех темных магов вообще. По крайней мере тех, кто еще жив.

Я улыбнулся.

– Почему только темных? Светлых тоже. Магия-то у нас, по сути, одна и та же. Как и боги.

Тори покраснел.

– А, ну да…

– Значит, остаются простые люди, – задумчиво обронила Хокк. – Причем, скорее всего, неадекватные, далекие от здравого смысла или совершенно безумные люди. Если уж частица хаоса кого и приметит, то в первую очередь их.