Оюун Хаган бесплатное чтение

Оюун ожидал Вождя Племени, который направлялся к нему по берегу реки. Вождь хотел поговорить с ним о чем-то важном, у него было много дел, недавно он вернулся из военного похода. Оюун не участвовал в нем, у него уже долго болела жена и их четверо маленьких детей нужно было кормить и ухаживать за женой. В юрте жила также и мать Оюуна, она взяла большую часть забот о детях, но все же не могла делать всю домашнюю работу. К вечеру Вождь ждал караван купцов. Оюун волновался, жене становилось все хуже, сильный кашель не давал покоя ни днем, ни ночью. Она упала в воду, поскользнувшись на берегу и не смогла сразу выбраться. Поток горной реки едва не унес ее. Хорошо, что подоспели люди. Стояли холодные осенние дни и у нее была тяжелая одежда, которая намокла и тянула ко дну. Люди вытащили ее, но она сильно заболела и слегла. Добавляла проблем и младшая дочка, она все время, плакала, требуя грудь. Жар у жены не проходил и она уже не приходила в сознание. Поэтому все мысли Оюуна были о жене и детях, а тут Вождь зачем-то позвал его.

– Приветствую тебя, Оюун, – подойдя поздоровался вождь, – Знаю, что твоя жена Эрдэнэ болеет. Нужна ли какая-то помощь?

– Мы справляемся, – скромно сказал Оюун.

– Ты знаешь, что с сегодняшним караваном придут два досточтимых Ламы. Они путешествовали, неся в Монгольскую степь Учения Будды. Наше Племя давно следует по этому пути и это очень помогает мне возглавлять Племя, потому что это Учение несет в себе мудрость и Чистоту нравов. Ты знаешь, что я уже стар и не смогу долго править Племенем. Я знаю тебя еще маленьким мальчиком и дружил с твоим отцом. Хочу, чтобы после меня ты управлял Племенем. Поэтому теперь тебе нужно находиться рядом со мной и глубоко изучать Учение Будды.

Оюун молчал. К чему это ему? Разве нет более подходящих приемников? У него нет времени и желания. Жена болеет, как он может все бросить и быть рядом с Вождем ? Но отказа быть не могло, ведь Вождь не предлагал, а просто озвучил свое решение.

– Сейчас ты можешь идти, но когда придет караван, ты должен будешь присутствовать на встрече с купцами и Ламами. Они направляются в свою страну, находящуюся от нас далеко на юго-западе. Это страна, где много монастырей и школ и Учение Будды там процветает. Но мы еще поговорим об этом.

Вождь повернулся и не оборачиваясь пошел к кочевью. Оюун остался стоять на месте, потом повернулся и медленно побрел в свою юрту, обдумывая услышанное.

В юрте было душно и маленькая дочь Алтенцецег опять плакала, а мать Оюуна старалась накормить ее сыром. Девочка постарше, ей недавно исполнилось три года, пыталась ее как-то отвлечь. Два мальчика погодки сидели в углу и мальчик помладше старался смастерить что-то из двух деревяшек. Мать Оюуна выглядела усталой. Он, увидев пустые ведра, встал и пошел к реке. Надо сделать отвар из трав, которые принес Шаман, он делал ритуал, чтобы вернуть жене здоровье, но легче ей не становилось. Шаману нужно будет заплатить и отдать одного барана.

Уже поздним вечером пришел караван, Вождь разместил всех в гостевой юрте и перенес встречу на завтра, ведь все устали с дороги.

К вечеру жене неожиданно стало лучше, она пришла в себя и даже покормила Алтенцецег. Оюун обрадовался и держал за руку любимую жену, она вдруг сделалась красива, как раньше, что-то сильно возвышенное было в ее лице. Оно светилось нежным светом и глаза излучали любовь. Она позвала всех детей, они, соскучившись по ней во время ее долгой болезни, окружили ее, старшая девочка, Солонго, прижалась к ней щекой и не хотела отходить. Мальчики сидели у ее ног. Мать Оюуна сварила жирного чая и хотела напоить им Эрдэнэ. Но пить и есть она отказалась. Надежда на скорое выздоровление подняла всем настроение и вечер первый раз за весь долгий период был спокойным. Жена выпила отвар и тихо заснула. Под утро она ушла к предкам. Оюун не мог осознать потерю. Она же просто спит! Ей было лучше и вечером она пила отвар! Она проснется! Но мать, взяла его за руку и гладя по голове, как маленького, вывела из юрты, чтобы не пугать детей.

Так Оюун остался один… Для жены поставили юрту, она должна была лежать там три дня. На третий день совершался ритуал и благопожелание светлой и легкой дороги к Предкам.

На следующий день он, полный горя и совершенно безучастный, пришел на встречу с купцами и высокими Ламами. Да, тело его присутствовало, он кивал, когда кивали все, соглашаясь, но ничего не понимал. Хорошо, что человек он был маленький и никто не обращался к нему. Да он и не мог слышать ничего, ведь рана от потери была настолько свежа, его мысли были заняты семьей, жизнью детей без матери, ведь младшей Алтенцецег всего год с небольшим. Ничего другое не интересовало сейчас Оюуна. Когда мучительная встреча была закончена и он наконец вышел из юрты в холодную осеннюю ночь, к нему подошел один из Лам. Он посмотрел на Оюуна проницательным взглядом и спросил:

– Все ли в порядке у тебя, сынок?

Оюун не хотел говорить, но спокойный располагающий тон Ламы, четки, которые он не выпускал из рук и проницательные глаза подействовали на Оюуна неожиданным для него образом, он вдруг стал рассказывать незнакомому Ламе дрожащим голосом, что произошло в его семье и, боясь расплакаться, стал задавать вопросы, мучившие его. Как жить дальше без любимой жены, как растить детей? Лама похлопал его по плечу и предложил пройтись. Он закутался в традиционные одежды бордового цвета и пошел рядом с Оюуном. В душе у Оюуна было полное смятение, ни о чем другом он не мог думать, а тут еще Вождь со своим предложением. Он поведал Ламе о разговоре с Вождем и что именно по приказу Вождя он присутствовал сегодня на встрече, но не услышал ни слова. Лама остановился, остановился и Оюун. Лама помолчал, потом медленно продолжил идти и сказал:

– Это не Вождь выбрал тебя, а Защитники Племени. Они все решают. Вождь слышит их, иначе какой он Вождь? И он передал тебе. Боль твоя пройдет и дети вырастут. Сейчас тебе надо пережить это. Отправишь жену в дальний путь, а сам тоже уйдешь от Племени. Мы заберем тебя с собой. Через три дня мы отправимся в нашу страну Оргьен, язык которой тебе нужно постичь. Богатство Племени в мудрости его Вождя. Старый Вождь знает это, он сделал все, что мог, но времена меняются. Защитники выбрали тебя. Я вижу это. О семье не беспокойся, у них будет все необходимое. Они дождутся тебя. А потом ты станешь Вождем и будешь управлять Племенем. Ты не сможешь противиться этому. Просто прими их выбор. Ведь счастье всей жизни в том, сколько человек может сделать блага своему роду, Племени и всем Живым Существам. А счастье в семье – это только малая часть, она как ячменное зернышко в огромном поле. Если ты будешь следовать Большому Замыслу Защитников, они поддержат тебя.

– А что я должен делать? Я не понимаю… Ведь я обычный воин, как я узнаю, что они мне говорят? Я ничего не слышу…

– Ты всему научишься. Сначала надо разобраться в Законах Мироздания. Это все есть в Учении Будды. Он учил всех Живых Существ. Это было давно, но это истинное Учение и оно дошло до наших дней. А Вождь вашего Племени знает это и следует ему, но сил у него уже нет, ты продолжишь его дело и будешь мудрым Вождем Оюун Хаганом.

Оюун слушал не перебивая, он и думать не мог, что может покинуть мать с четырьмя маленькими детьми в зиму. А вдруг они не справятся и не выживут. Как будто прочитав его мысли, Лама сказал:

– Ты не должен переживать ни о чем. Все сделают Защитники Рода и Племени. С твоей семьей будет все хорошо.

– Разве не могу я пойти в Оргьен весной?

– Нет Оюун, ты упустишь время. Тогда жизнь твоя и Племени изменит свой путь. Нельзя. Ты уйдешь с нами.

– Как я скажу об этом моей матери? Кто поможет ей?

– Все решится уже за эти дни, не волнуйся.

Оюун вернулся в юрту и не смог уснуть до утра. Ум его не хотел принять выбор Защитников. Он был порядочным человеком. Главное – это род, семья, нет, он никуда не пойдет! Какое ему дело до всего Племени, ведь в его семье горе, он должен сейчас быть рядом с детьми и матерью.

На следующий день был ритуал проводов жены к предкам, ей предстояла дальняя дорога и семья должна была снабдить ее всем необходимым. Оюун и его мать собрали еду, положили пиалу, красиво и тепло одели ее, надели самые красивые серьги и налобную повязку, украшенную красивыми расшитыми лентами. Оюун подумал и положил гребень, ведь она же будет расчесывать там свои красивые густые волосы? При виде гребня, слезы навернулись у него на глаза. Он вспомнил, как бережно старался расчесывать ее черные, как ночь, шелковые косы. Жена лежала со спокойным тихим лицом. Черты ее заострились, но выглядела она лучше, чем когда болела и изнуряющий кашель сотрясал ее тело. Пришел Шаман с сыном и помощниками. Они начали длинный ритуал, на котором кроме него присутствовали только кровные родственники. Пришел ее дядя, двое братьев и их дети. Род был славный, но немногочисленный. Была еще сестра, но ее забрали замуж в соседнее Племя. Дети не понимали, что происходит, только мальчики, они были повзрослее то и дело задавали вопросы, что с мамой и вернется ли она. Мать Оюуна не была на этом ритуале, она ждала их в юрте, поминутно вздыхая и плача украдкой. Вернувшись после ритуала, он срезал острым ножом пряди шерсти, окрашенные в разные цвета, закрепленные на веревке и развевающиеся на ветру. Они усиливали жизненную энергию и привлекали удачу, теперь их нужно сжечь. Вот и все… Мать тем временем свернула полотняную ткань, которой был застелен топчан и тоже дала Оюуну, чтобы он сжег ее. А войлок и свадебное покрывало вынесла на улицу и распахнула полог юрты, пусть сменится воздух, он безучастно смотрел на ее действия.

Он никогда не решится сказать матери, что он оставит их зимовать одних! Пусть Защитники выберут кого-нибудь другого! Он нерешительно постоял на пороге юрты и зайдя внутрь, подошел к Алтарю. На Алтаре горел огонь, нужно следить, чтобы он не угас 49 дней. Это время Душа ушедшего проходит нелегкий путь к предкам. Огонь горит и указывает ей путь. И 49 дней нужно помогать ей, делая специальный Ритуал, чтобы она не заблудилась. Куда он уйдет? Оюун даже слышать не хотел ни о каком путешествии. Если кто-то придет за ним, даже если это будет сам Вождь, или Лама, он выгонит их! Взгляд упал на аккуратно сложенное матерью свадебное покрывало и он вспомнил, как прижал голову жены к своей груди в полумраке накинутого на них покрывала, запах ее волос, казалось что это было вчера! Когда он решил жениться на Эрдэнэ, она была совсем молоденькой стеснительной девушкой, ее неброская красота раскрывалась, когда она улыбалась. У нее был легкий характер, она была всегда скромна, но иногда могла неожиданным образом настоять на своем. Когда дело касалось детей, или семьи, она умела проявить характер. Оюун ни разу не пожалел, что женился на ней. Мысли унесли его в то время, когда весной он решился показать ей свое внимание и первый раз пошел с ней гулять в степь. Нарвал ей степных красных тюльпанов и проводил до юрты.

Сердце сжалось от боли утраты, он тяжело вздохнул, чтобы не расплакаться. В это время полог юрты открылся и вошел сосед, он потоптался у входа, не решаясь войти. Оюуну не хотелось разговаривать ни с кем. Что ему нужно?

– Приветствую тебя, Оюун. Разделяю твое горе. Я вот зачем пришел. Знаю, что сейчас вам придется нелегко. Но может то, что я предложу, сможет помочь тебе. Из похода мой сын привез жену. Она из соседнего Племени, ты знаешь, что мы отбили от злого северного Племени наш дозор и изгнали их из захваченного соседнего кочевья. Так вот, мой сын привез жену из этого Племени. Сейчас не время жениться, но он очень просил и мы с матерью согласились. Девушка отказывалась ехать без сестры, ее мужа и детей убили захватчики. А где она будет жить? Мой сын привез ее, но мы не можем взять ее. А сразу двух жен он не хочет. Я подумал, что может вам нужна помощница. Она хорошая девушка, а потом, когда горе твое остынет, ты может захочешь взять ее в жены, или же она найдет себе мужа и мы выдадим ее летом замуж.

Оюун слушал соседа и думал, что видеть в юрте незнакомую чужую женщину не хочет, да и сможет ли она заменить детям мать? А уж о том чтобы на ком-то жениться ни сейчас, ни в будущем и речи быть не может… Но сосед не уходил. На помощь ему пришла мать, тихо сидевшая в углу.

– Мне нужна помощница, Оюун. Я устала. Никакой мужчина не заменит женщину. Не сможет управляться с детьми и скотом. Давай возьмем ее.

Оюун не ожидал этого. Он никогда не думал, что мать пойдет на это. В голову ему не приходила мысль, что она устала, ведь то, что делала она каждый день, было привычной женской работой. Но мать была уже немолода. Оюун не хотел обидеть ее и неожиданно для себя согласился.

Женщину звали Тунгалаг, она тихо вошла и поклонилась Оюуну и его матери. Мать подошла к ней, осмотрела, предложила войти и сразу посадила у очага. Оюуну не понравилось это. В районе солнечного сплетения что-то сжалось. Все внутри него противилось присутствию этой женщины в их юрте. Но мать была приветлива, ей хотелось общаться и помощь, такая долгожданная вдруг подоспела, мать заискивающе заговорила с гостьей. Тунгалаг была невзрачной женщиной с немного рябоватым лицом и приплюснутым носом северных Племен. Крупные рабочие ладони теребили край ворота, это выдавало некоторое волнение. Оюун решил пойти в юрту, где покоилось тело жены. Юрту поставили на краю кочевья, ее охраняла собака, которую привязали у входа. Она завиляла хвостом при виде Оюуна. Он потрепал ее и вошел в юрту, там было сумрачно и холодно. В этой юрте не было отверстия в крыше и не было очага. Завтра на рассвете тело отнесут и оставят на горе, закрыв тканью лицо чтобы птицы не выклевали глаза.

Оюун остановился у изголовья и погладил волосы жены. А вдруг она живая и откроет свои прекрасные глаза? Ах, как хотел он увидеть еще раз ее улыбку! Оюун заплакал, вытирая рукавом слезы. Пробыл рядом с женой до самой ночи, вспоминая всю их жизнь. Ее незабываемый запах, улыбку, как в темноте юрты блестели ее глаза и ее тело было стыдливо-податливым, как будто она боялась своих желаний, как он боялся обидеть ее, как она была всегда непонятна ему, каким многозначительным могло быть ее молчание. А еще он был благодарен ей за то, что она подарила ему детей, что прожил с ней все эти годы, купаясь в ее заботе и любви. Вспоминал вкус ее чая и лепешек и думая, что никто и никогда не заменит ее.

Войдя в юрту он почувствовал чужой запах незнакомой женщины и комок подступил к горлу. Как же так его юрта стала чужая? Ему захотелось уйти и не ночевать здесь, но куда он пойдет? Оюун зашел и сел в углу. Тунгалаг протянула ему пиалу с чаем.

Отказаться было неудобно, но она протянула ему не ту пиалу, из которой он пил всегда. Чай имел другой, непривычный вкус. Вроде и чай тот же и молоко, и масло. Но все равно чай Оюуну не понравился, а к лепешкам он даже не притронулся. Посидев немного у огня, он пошел и лег на свою половину, накрылся свадебным покрывалом, к нему прильнули дети и они уснули, согревая друг друга своим теплом.

Оюун проснулся на рассвете, нужно проводить жену. Дети еще спали, он потихоньку выбрался из-под покрывала и вышел из юрты. Щемящая боль сжала сердце. Моя Эрдэнэ! Ты уйдешь навсегда. Сегодня я провожу тебя в самый дальний путь из которого нет возврата. Оюун выбежал в степь и завыл, как раненый волк. Не в силах сдерживаться, вой перешел в рыдания и уже обессилевший от слез, он пошел в юрту, где было тело его жены, его Эрдэнэ. Подошел Шаман с сыновьями и помощниками. Они несли в руках ритуальные предметы. Жена лежала на полотняной красной ткани, ее подняли за четыре конца, которые были красиво завязаны узлом. Тканью поменьше, белой, потом накроют ее лицо и завяжут, чтобы ветер не открыл его. Тело казалось тяжелым, ноги еле слушались его. Он взял два узла впереди и стал с трудом подниматься в гору. Один из помощников взял покрывало за два узла сзади, эта дорога с подъемом в гору казалась бесконечной. Поднявшись на плоский участок, на котором традиционно оставляли усопших, Шаман начал прощальный ритуал. Слезы застилали глаза Оюуна и он, низко наклонив голову, тихо вторил песнопениям и слушал бубен Шамана, выбивающий ритм.

Наконец, уже ближе к полудню, церемония была закончена, Оюун завязал лицо жены тканью и не оборачиваясь, пошел в кочевье. Ему хотелось побыть одному и он решил посидеть возле реки, на том месте, где жена соскользнула в реку, набирая воду. Сев на валун, он стал вспоминать жизнь с ней и рождение детей, постепенно мысли пошли в другое русло, он стал думать, какова будет его жизнь в одной юрте с чужой женщиной, поймал себя на мысли, что она неприятна ему, но мать и дети были довольны, она достаточно быстро нашла с ними общий язык. Дети видели, что бабушка рада помощнице и поддержали ее, соскучившись по вниманию и заботе. Видно было, что женщина эта спокойного нрава и терпелива, но что это значит для Оюуна? Она все равно неприятна ему. Ее лицо и плоский нос, слишком узкие и раскосые глаза, которые из-за этого казались невыразительными и большие руки, выдавали ее грубый простой нрав, она не была грациозна, но видно было, что она сильна и хозяйственна.

В стане купцы, раскинувшие прилавки, зябли на холоде. Последний день их нахождения в кочевье всегда был суетливым, после обеда нужно собрать и упаковать товар, ведь наутро они тронутся в путь. Оюун прошелся вдоль рядов, думая, что может найдет сладости для детей и матери, но их уже все раскупили. Он задумчиво брел по кочевью пока не увидел Вождя, он разговаривал с одним купцом и Ламой, которого уже знал Оюун. Они, увидев Оюуна, замолчали, Оюун поздоровался, купец повернулся и ушел собирать товар. Вождь и Лама смотрели на Оюуна и он неуютно чувствовал себя под их проницательными взглядами. Молчание затянулось. Наконец Лама сказал:

– Завтра утром мы выходим в путь. Ты готов выйти с нами? – глядя в глаза Оюуну спросил он.

Ум Оюуна заметался, мысли с бешеной скоростью пронеслись в голове, не задерживаясь и он, неожиданно для себя сказал:

– Да, я готов. У моей матери появилась помощница. Да, я готов, повторил он – одновременно его бросило в пот и ощущение, что он прыгнул в ледяную воду и у него перехватило дыхание, он затряс головой, стараясь упорядочить свои мысли, Лама улыбнулся. Вождь подошел и сердечно обнял Оюуна.

– Спасибо тебе, сынок! Пусть дорога будет легкой! Мне нужно будет перед отъездом поговорить с тобой, зайди в мою юрту вечером.

Оюун пошел домой, ему хотелось все обдумать, да и как он скажет об этом матери. Как оставит детей? Хотя с момента появления Тунгалаг, проблема не была уже такой острой. Но нужно еще решить, кто будет выполнять тяжелую мужскую работу, нагрузить ей родственников, своего дядю, или братьев было нельзя, у них свои семьи, да и он жив и здоров, как можно повесить на них еще одну семью. Все эти мысли роились в голове и спонтанно созревшее решение уехать от этих мыслей только крепло. Войдя в юрту он услышал голос Тунгалаг, она пела какую-то грустную песню и что-то передвигала на алтаре. Он разозлился – вдруг погасит огонь? Да и порядок на алтаре всегда поддерживала жена, это была ее задача, с чего вдруг эта женщина решилась на такое?

– Тунгалаг, – строго и в то же время раздраженно окликнул ее Оюун, – на алтаре трогать ничего нельзя!

Она замолчала и испуганно отпрянула, суетливо отошла от алтаря и затеребила край одежды. Этот жест он уже видел у нее и он раздражал Оюуна. Лицо Тунгалаг было растеряно и испугано. Ему стало неудобно за свой тон и было жаль ее.

– Просто не трогай ничего, – уже спокойнее сказал он, повернулся и пошел на мужскую половину и сел в угол, стараясь сосредоточиться. К нему подошли сыновья Мягмар и Наран. Один, старший, был больше похож на жену, а второй на него, но характер у младшего был вспыльчивый и упрямый, в деда пошел, а старший мальчик, более спокойный и вдумчивый характером был похож на мать.

– Отец, а ты возьмешь нас в степь на лошадях, когда придет весна? – спросил Наран.

Оюун потрепал мальчишку:

– Да, конечно возьму, если будете слушаться бабушку… – помолчал и добавил – и Тунгалаг…

В юрту вошла мать, она с девочками ходила посмотреть, как собираются купцы, младшая Алтенцецег недавно начала ходить и держалась за пояс бабушки. Мать увидела Оюуна, сидевшего в углу и уловив какую-то перемену в нем, спросила не голоден ли он, как бы стараясь начать разговор. Оюун был голоден, но чужие лепешки и чай пить не хотел, Тунгалаг же, услышав вопрос матери, стала быстро накрывать на стол. Она старалась угодить и понравиться Оюуну, но это еще больше раздражало его. Он сглотнул ком и как можно спокойнее и вежливо отказался. Мать запричитала, ведь он со вчерашнего дня ничего не ел. Она достала его пиалу и еще раз позвала к столу, он нехотя сел на свое место, рядом с ним расселись дети и мать с Тунгалаг. Тянуть было нельзя и как не тяжело было Оюуну начать разговор, но оставалось мало времени до отъезда и он, собравшись с мыслями начал:

– Мать, со мной говорил Вождь Племени, он отправляет меня учиться в дальнюю страну Оргьен. Я не хотел оставлять вас, но сейчас у вас есть Тунгалаг и я могу уехать.

Мать и Тунгалаг молчали, осмысливая информацию.

– Как это? – первой подала голос мать, – Разве ты не должен сорок девять дней возносить молитвы и помогать найти путь к предкам твоей жене? А дети? Как они и без матери, и без отца? Я не понимаю тебя! Как такое может прийти в голову? Не успела уйти твоя жена, как ты собрался уходить? Куда? Что это за страна?

Чем больше говорила мать, тем тверже становилось его решение. Он лучше знает, что делать. Он уже взрослый, она не может командовать. Мать, чувствуя, что бессильна, начала плакать в голос. Дети присоединились к ней. Оюун разозлился еще больше. Он встал, собираясь уходить, мать вскочила и преградила дорогу. Он отодвинул ее и, помня, что нужно увидеться с Вождем , быстро вышел из юрты. Вдохнул холодный осенний воздух полной грудью и решительно направился в юрту Вождя.

Вождь поднялся ему навстречу казалось, что он ожидал его.

– Оюун, проходи, садись поближе к огню. Я рад, что ты послушал меня.

– Да, я принял это решение, но я боюсь за семью. Сейчас у нас есть помощница, она будет жить в нашей юрте, пока меня не будет, поможет матери, но мужскую работу выполнять будет некому, сыновья еще очень малы.

– Не переживай, через несколько дней мы тронемся в путь на зимнее кочевье, там рядом с твоей семьей поставим юрту, где много подросших сыновей, я накажу помогать твоей матери и сам буду следить за этим. Все будет наилучшим образом. Доверься Защитникам твоего Рода и Племени.

– Вождь, расскажи мне, почему ты выбрал меня и где я буду учиться.

– Я долго присматривался к тебе, ведь уже много времени я ищу себе преемника. Но в нашем Племени много воинов и кузнецов.

– А Шаманы? Ведь у Шамана пять сыновей!

– Да, я первый Вождь не из клана Шаманов и я не хочу возвращать старую традицию. Когда старый Шаман умер, его сыновья были очень юны и народ поставил меня править Племенем. Вначале думали, что вот, подрастет один из его сыновей и будет править, но они не пригодны и люди это видят. Защитники не хотят. Слишком много гнева у них и личных интересов. Они при каждой возможности берут плату с людей. Раньше Шаманы лечили бесплатно, да и многие ритуалы были бесплатными, а сейчас за все взимают мзду. Я как Вождь, по закону Племени сам себе выбираю приемника, это непростая задача. Я долго присматривался, потом обратился к Ламам, они провели ритуал и Защитники указали на тебя, звезды тоже сошлись в этих аспектах. Это значит, что у тебя все получится, – сказал вождь и похлопал Оюуна по плечу.

Оюун задумался, ведь он не имеет опыта, да и был он человеком скромным и внимания не любил. Как он сможет управлять целым огромным Племенем? Кто его будет слушать? Да и род Шаманов воспротивится… Но Оюун никогда не принимал сиюминутных решений и не любил думать о том, что еще может измениться. И сейчас он подумал, что если Вождь хочет чтобы он поехал в далекую страну Оргьен учиться, то он поедет, тем более что с появлением Тунгалаг дома ему находиться не хотелось. От этих мыслей ему стало легче, Вождь внимательно наблюдал за ним, не мешая ходу его мыслей.

– Сейчас ты не знаешь, как ты будешь управлять Племенем, но через год обучения у тебя будет ясность уже по многим вопросам. Я верю в тебя. Защитники помогут. Ты пойдешь с Ламами до одной из школ Монастырей. Там ты постигнешь Учение Будды, самое мудрое Учение на земле. И научишься читать по звездам и, что самое главное, ты научишься читать и писать на языках, на которых написаны священные тексты. Я всегда хотел постичь грамоту, но у меня не было возможности поехать учиться, ведь тогда нужно оставить Племя на целый год и уехать.

Оюун слушал, не перебивая. Он всегда думал, как это, уметь писать и читать? Что это значит? Что это может дать ему, такие мысли всегда приходили ему в голову, когда он останавливался у прилавков купцов, торговавших принадлежностями для письма, разными медицинскими и астрологическими текстами и нарисованными картами звезд. Это всегда было интересно ему и он подолгу рассматривал эти изображения, краски и палочки для письма. Но он никогда даже не мечтал об этом, это казалось ему невозможным, только где-то в глубине его сердца была эта далекая, как звезда, мечта, научиться грамоте. А сейчас разве может он сам все испортить? Оюун еще не осознавал, какие перемены скоро наступят в его жизни, но где-то уже забрезжил робкий свет его новой жизни.

Оюун попрощался с Вождем и договорился о том, что утром он будет готов к путешествию и поможет собраться Ламам.

В юрте мать его встретила угрюмым молчанием. Тунгалаг, напротив, была услужлива и старалась показать ему, что она со всем справляется, дети были чисто одеты и накормлены. Алтенцецег впервые за все время не плакала и отошла от бабушки. Она сидела на теплом войлоке и играла с Солонго. В юрте было тепло и пахло овечьим жиром. Жена готовила чай с маслом, ей не нравился он с бараньим, или ячьим жиром, даже если во многих семьях его готовили так. Ей нравился запах топленого масла, золотые круги которого плавали в солоноватом чае, смягчая все внутри и приятно согревая все тело. Но эта женщина привнесла свои привычки и мать приняла их. Хорошо, что он уедет, думая о путешествии, он постарался не обращать на это внимание. Молча принял от нее пиалу с чаем, лепешку, тяжеловатую и пресную, неравномерно поджаренную. Как странно, подумал он, вроде и тесто все делали одинаково, но у жены лепешки были все ровненькие, одинаково круглые, она делала их с любовью, намазывая потом ароматным маслом, а Тунгалаг наспех лепила их, они были жесткие и кривоватые. Но Оюун, чтобы не обижать ее и из благодарности, что она будет весь долгий год помогать матери, съел лепешку, перекатывая во рту липкий мякиш. Оюун встал, поблагодарив Тунгалаг и стал собираться в дорогу. Нашел мешок и сложил свои вещи, Тунгалаг, поклонившись, предложила сложить их, ведь это женское дело, но Оюуну не хотелось, чтобы она прикасалась к его вещам, а мать отвернулась и сделала вид, что спит. Оюун взял все необходимое, взял и оружие, ведь путь предстоит дальний. Хотя он слышал, что в монастырь его не пустят с оружием, но подумал, что потом решит этот вопрос. Он лег спать и во сне ему приходили образы незнакомой страны и жившие в ней люди, сплошь все в бордовых одеждах, как у Лам.

****

Наутро он проснулся с ощущением, что в его жизни произошло что-то важное, приятное нетерпение и возбуждение буквально вынесло его из юрты. Он наспех поцеловал детей, сухо попрощался с матерью и Тунгалаг и, подойдя к алтарю, мысленно попросил прощения у жены за то, что оставляет детей на целый долгий год. Пообещал ей делать ритуалы и молиться за неё и за здоровье детей. Придя на площадь, нашел Лам, поздоровался и стал помогать навьючить их верблюда, они везли различные тексты для монастыря и компоненты для изготовления лекарств. Им помогал также молодой парень, ехавший с караваном, Он был из соседнего Племени и куда-то направлялся с Ламами.

Они ехали на лошадях рядом с навьюченными верблюдами, которыми управлял парень, сидя на красивом ретивом коне. Оюун тоже ехал на лошади, поклажи у него было немного. Караван сопровождали по земле Племени два воина, которые проводят его до дозорного пограничного отряда и останутся там зимовать. До края земли Племени было шесть дней хода каравана. Если бы всадники скакали налегке, то путь занял бы три дня, а так, груженные товаром, они медленно двигались по степи, останавливаясь на ночлег. Грустна и печальна осенняя степь. Зябкая сырость и восточный ветер пронизывали до костей, хоть Оюун и надел теплый валяный жилет и шапку, но долгое сидение в седле и малое количество еды усугубляли ощущение холода. На шестой день изнурительного пути караван вошел в стан дозорного отряда Племени Оюуна. Наконец можно было отогреться и выспаться. Они весь следующий день проведут в этом небольшом кочевье. Верблюды и лошади отдохнут и караван продолжит путь. Оюун обрадовался знакомым лицам своих соплеменников, они пригласили его пить с ними горячий чай и приготовили суровые мужские лепешки. Странное ощущение возникло у Оюуна, когда он оказался на краю земли Племени и вскоре пересечет ее, уйдя в неизведанные края. Подумал он и о том, что вот купцы, например, или Ламы привыкли к путешествиям и что для них родная земля? Что они переживают, когда отдаляются от нее? С другой стороны, по мере удаления от родного Племени, тоска по жене и беспокойство за детей притупилось и мысли его уже летели туда, куда следовал их караван. Воины из Дозорного отряда, пригласившие его, хотели знать новости из дома, задавали вопросы. Спросили, как семья Оюуна, все ли здоровы. Такие обычные, простые вопросы, все всегда отвечали на них, что все хорошо, но сейчас Оюун не мог дать такого ответа, он односложно сказал несколько фраз, что теперь он один, дети и мать здоровы и что он направляется на учебу в далекую страну Оргьен по приказу Вождя. Мужчины посочувствовали и стали рассказывать, что соседнее Племя называется Кыргызы и у них часты нападения воинственных Племен и разных разбойников и грабителей, что нужно быть осторожными и что у этого Племени не выставлены дозоры и сопровождать караван никто не будет. Оюун порадовался, что взял с собой оружие. Также он видел, что молодой парень, с которым он успел подружиться, помощник Лам, тоже вооружен.

Остальные купцы и Ламы навряд ли могут постоять за себя. Но все же думать об этом не хотелось. Оюуна разморило от тепла и жирного чая, тихие монотонные разговоры мужчин, потрескивание кизяка в очаге, он и не заметил как задремал, хоть и ощущение, что он продолжает быть в седле не прошло, но сладкая дрема накрыла его ласковой пеленой. Спутанные образы возникали в сознании не успевая отпечататься, плыли, как расплавленный бело-золотой свет, то Вождь что-то старался сказать ему голосом Ламы, но Оюун не слышал его, то Лама приближая к нему лицо улыбался и похлопал по плечу, потом вдруг стало жарко и Оюун проснулся. Все мужчины вокруг спали, его тревожить не стали и накрыли теплой шкурой, поэтому ему и стало жарко под ее тяжестью. Оюуну вставать не хотелось, он раскрылся и остался там до утра. Сразу заснуть не удалось и он смотрел на звезды, светившие через проем в юрте и думал, что ведь он едет, чтобы научиться понимать их язык.

На следующий день Оюун пошел искать Лам и по дороге встретил Батнасана, так звали парня из соседнего Племени, с которым он познакомился в дороге. Парень был намного младше Оюуна, ему было 16 лет, он разговорился с Оюуном и рассказал, что он был из многодетной семьи, кормить столько народу родителям было сложно, в юрте было тесно, он был средним из всех детей и всегда хотел учиться, а когда пришел караван в их кочевье, познакомился с Ламами, они сразу заприметили пытливого юношу с таким необычным, низким голосом. Он быстро схватывал замысловатые мелодии мантр и песнопений и подпевал Ламам во время ритуалов. Они упросили семью отпустить его.

Так Батнасан стал помощником Лам. У него был любимый конь и хотя родители и Ламы говорили ему оставить коня дома, но для парня это был больше, чем конь, это был его друг и помощник во всем и он решил не разлучаться со своим верным спутником. Этим утром он шел проверить, все ли нормально с конем, сыт ли и напоен. А Оюун просто хотел осмотреть окрестности и поговорить с Ламами. Они не торопясь пошли туда, где расположился небольшой загон для животных. По дороге они разговорились. Батнасан был полон энтузиазма, ему не терпелось увидеть далекую страну Оргьен, но он знал, что они должны пересечь еще одну страну Труша, ему рассказали об этом Ламы. Караван пройдет через долину между гор, в этой стране живут разные Племена, все они называются Кыргызы, в стране есть такие поселения, где люди никогда не перемещаются и юрты у них каменные, что они следуют Учению Будды, но с Запада на них нападают жестокие и дикие Племена, которые исповедуют другую веру. В стране Труша тоже есть школы, но в Оргьен значительно спокойнее и она процветает, так как нападения соседних Племен там реже и у страны есть единая армия. Оюун тоже рассказал как он оказался в этом караване и они решили держаться вместе в далекой неизвестной стороне..

На следующее утро, попрощавшись с мужчинами соплеменниками, Оюун сел на коня и отправился постигать Учение, оторвавшись первый раз от своей семьи и родной Земли. Караван шел по торговому пути, пролегающему через долину, здесь было уже значительно теплее, чем в родных степях, они двигались на юго-запад и эта долина была защищена горами, поэтому там было туманно и безветренно, так они ехали несколько дней, верблюды и лошади на остановках наслаждались свежей травой и чистой прозрачной водой из небольших рек, стекающих с гор. Вскоре их путь будет пролегать через горный перевал, за день нужно преодолеть большой отрезок пути, поэтому решили перед этим сделать большую остановку, заночевать и еще до рассвета тронуться в путь.

За перевалом будет кочевье, где купцы раскинут свои прилавки и они будут стоять два дня.

И так еще до рассвета все поднялись, наскоро перекусили, взяли с собой воды и отправились в путь. Караван медленно двинулся в гору. Дорога была достаточно широкой, горные козлы скакали по отвесным скалам, орлы парили в небе, прекрасна и девственна была природа этого края, Оюун подумал, что если бы умел писать, то все это он бы обязательно описал, а потом бы сохранил и можно было бы читать детям. А то ведь это только начало путешествия, сколько всего еще будет! Ведь они прошли только пол луны, а идти нужно ох, как далеко. Они уже повстречались с местными жителями. Оюун понял, что на этой земле живет много небольших Племен, у них была разная внешность и одежда, они были разрозненны, Ламы сказали, что некоторые из них пришли в эти земли с запада, они отвоевали их у местных Племен, потом немного смешались, но то, что у них не было единства, делало их уязвимыми, так рассуждал про себя Оюун. Так, медленно караван поднимался в гору, нужно было как бы обогнуть ее по внешнему краю, поднявшись, а затем спустившись, внизу у подножия горы дороги не было. Караван без остановки преодолел полпути, когда впереди на дороге обнаружился обвал, вероятно был камнепад и засыпало часть дороги. Большие глыбы преградили им путь. Купцы спешились и попытались расширить дорогу, сбросив вниз несколько больших камней, мужчины разгребли и, хоть и узкой была дорога, идти можно было гуськом, по одному, ведя за поводья коня, или верблюда. Вниз смотреть было нельзя, купцы стали медленно двигаться по краю пропасти, осторожно ступая и затаив дыхание, обвал был примерно метров пятьдесят, дальше дорога была прежней и часть каравана уже преодолела путь, на узкий зыбкий отрезок ступил Лама, он шел боком, ведя коня на коротком поводке, по бокам коня свисали мешки со свитками рукописей и разными лекарствами, из-под его ног скатывались камни, губы шептали мантры, лоб покрылся испариной, потом шел Оюун, его конь был с норовом, он не терпел короткой уздечки и Оюун, призвав Защитников, дал коню самому преодолеть опасный отрезок, дальше следовал Батнасан, он вел своего коня, который был мало нагружен, конь упирался, он никогда не ходил по горным тропам, парень стал уговаривать коня и первый ступил на тропу, настойчиво потянув за уздечку, он намотал ее на руку и шаг за шагом продвигался вперед. Вдруг из-под копыт коня посыпалась галька, конь испугался и оступившись, стал падать, его ржание было нестерпимо, он, цепляясь копытами пытался удержаться, но неминуемо падал в пропасть, увлекая за собой Батнасана, для Оюуна все стало замедленно, казалось, что жизнь его друга стала набрякшей каплей и сейчас она сорвется в пропасть, но Оюун выхватил кинжал из сапога и рискуя отрубить парню руку, быстрым движением перерубил уздечку, другой рукой схватив Батнасана за халат. Чудом он удержал равновесие. Конь рухнул в пропасть. Оюун видел обезумевший взгляд коня и застывший ужас в глазах Батнасана. Все остановились. Батнасан не в силах был идти. Дорога стала еще уже, за Батнасаном шел еще Лама и два купца. Сейчас перебраться стало практически невозможно, Лама тихо, но настойчиво приказал им не останавливаться и двигаться вперед, Оюун взял за руку Батнасана и осторожно ведя его вперед, достиг безопасной дороги. Батнасан был бледен, Оюун налил воду в ладонь и побрызгал парню в лицо.

Наконец он стал приходить в себя и заплакал громко и безудержно, плечи его сотрясались, он размазывал текущие по щекам слезы, горе его было большим, ведь это он настоял и взял коня с собой, а мог бы ехать на верблюде купцов. Оюуну было жалко парня, он ведь знал что такое горе, но расслабляться было нельзя, он обнял его и похлопал по спине, подал молча бутыль с водой, пусть попьет. Наконец все оставшиеся преодолели опасный отрезок и пошли дальше. Успокаивая Батнасана Оюун не видел, как они перебрались, ведь это казалось невозможным и надо быть очень смелыми, чтобы ступить на эту тропу, которая могла осыпаться под копытами лошадей и верблюдов. В полном молчании прошел остаток пути и к ночи, уставшие и голодные путники добрались до кочевья. Племя, расположившееся у подножья горы раскинуло свои юрты недалеко от реки, юрты у них были немного другой формы, да и люди и их язык были другими, можно было понять некоторые слова, но произношение было более гортанным. Купцы и Ламы поздоровались с главой Племени и он предложил всем расположиться у огня не заходя в юрту. Там же должны были и устроиться на ночлег. Благо было значительно теплее, чем в степи. Батнасан, не раздеваясь, прилег у костра и заснул, свернувшись калачиком, а Оюун долго не мог заснуть, так сильны были потрясения дня. Он смотрел на звезды и думал, что если бы нужно было повторить то, что он сделал, то он бы не смог. Ведь он мог отрубить руку Батнасана! При мысли об этом кровь отливала от лица, что-то перехватывало в паху и холодели ладони. Но как будто бы все происходило не с ним.

Под утро ему удалось уснуть. Ему приснилась жена, милый образ обдал его теплой солнечной нежностью, во сне показалось, что он чувствует запах ее волос, она ласково погладила его по щеке и сказала, что очень скучает, что ей хорошо, но не хватает его и детей, что она рядом с ним и всегда поможет. Он проснулся и долго лежал, думая, что нужно сделать ритуал памяти жены, пропеть все необходимые мантры и разделить с ней еду. Щемящее чувство одиночества ныло, как больной зуб. Оюун тяжело вздохнул.