Василиса+говорящая бесплатное чтение

Глава 1. Значит, говорящая

Если и есть в жизни справедливость, то это не про меня. Такого невезучего человека надо ещё поискать. Всю жизнь не везёт. Иногда по мелочи, иногда по-крупному. И я уже настолько к этому привыкла, что готовлюсь заранее.

Вот, скажем, надо купить какую-то нужную вещь. Любой из вас пойдёт спокойно в магазин, вытащит карточку, наберёт пин-код. Вуаля! Вещь ваша! Со мной же обязательно произойдёт какой-нибудь казус. Или карточку дома забуду, или пин-код не сработает, или касса зависнет, как раз в тот момент, когда должна была пройти транзакция. И мне приходится по десять раз возвращаться домой за карточкой, объяснять продавцам, что это моя карточка, просто я пин-код забыла. Тыкать охране магазина паспорт в подтверждение личности, и это хорошо, если паспорт окажется в кармане.

Вот совсем недавно произошёл со мной один неприятный случай. Домой возвращалась с работы. Листьев на деревьях почти уже нет, сыро и неприятно. Торопилась я очень, вот и решила срезать путь, свернула через дворы.

В нашем доме весь первый этаж занимают мелкие магазинчики: цветы, продукты, аптека и парочка ювелирных. А во двор у них выходят вторые двери для разгрузки товаров.

Иду, слышу шуршание какое-то и громкий шёпот. Вроде как переругивается кто-то. И в полутьме из двери ювелирного, того, что с краю, тени снуют туда-сюда. Не нужно объяснять, что я подумала? «Блин, опять влипла! Грабят ювелирку!» К дому прижалась, свет от фонаря меня не касается лишь краем. То есть два шага вперёд, и воры меня увидят…

Нащупала в кармане сотовый, прикрылась капюшоном и звоню 112. И тихо так, чтобы воры не услышали, шепчу в трубку:

– Грабят ювелирный! Срочно ОМОН сюда!

А она то ли глуховата немного, то ли принципиальная:

– Говорите громче! Ничего не слышно! Что у вас случилось?

Я снова шепчу раздражённо:

– Грабят! ОМОН надо!

Девушка в трубке помолчала, видимо, соображая, что я сказала, и выдаёт:

– Кого надо грабить?

– Никого, – чуть громче шиплю я, присев за выступ дома. А сама выглядываю, не ушли воры? Нет, бегают. И снова в трубку шепчу: – Винокурова, 12. Грабят! ОМОН надо!

– Ваша фамилия Винокурова? – переспрашивает диспетчер, – Или грабят Винокурова? Что надо?

– ОМОН надо! – я уже почти рычу, а саму трясти начало. То ли от страха, то ли от холода.

Она меня начала понимать вроде:

– Вы не можете громко говорить? Или вы немая?

– Сама ты немая! Меня тут засечь могут, вот и шепчу!

– Девушка! – диспетчер уже, видимо, тоже начала терять терпение, – Вы можете чётко и ясно объяснить, что случилось? Адрес назовите!

– Винокурова, двенадцать! – шепчу как можно громче.

И слышу радостное в ответ:

– Девочка, двенадцать лет, фамилия Винокурова. Я всё правильно записала?

Я глаза ладонью прикрыла, слёзы катятся, плечи дёргаются. Ржу, не могу! Сама себе рот затыкаю, чтобы не захохотать в голос. И краем глаза замечаю, что тени бегать перестали и вроде как пропали куда-то. Я про телефон забыла, сунула его обратно в карман и начала потихоньку подниматься, перебирая руками по стене. С минуту постояла, прислушиваясь. Тихо. И поползла вдоль стенки, судорожно вспоминая какую-нибудь молитву. Ничего на ум не шло. Со мной это бывает. Я вообще-то много знаю и молитв разных, в церковь по выходным хожу и стихи люблю наизусть учить. Но когда что-то такое случается, память отшибает полностью. Просто тупею на глазах. Особенно на экзаменах…. Но это потом расскажу как-нибудь.

Иду, значит, к дому жмусь, только свои шаги слышу. И приглядываюсь. Вроде как дверь в ювелирный открыта. И темно. Я только успела на две ступеньки подняться, посмотреть захотелось, почему дверь открыта, во двор ворвался вой сирены. Сразу с двух сторон фары вспыхнули. Я и ослепла. Стою, держусь за ручку открытой двери в ювелирный и глаза прикрываю.

До утра объясняла, что никакой девочки двенадцати лет не видела, что ювелирный не грабила, а пыталась ОМОН вызвать…. К утру эксперт подтвердил, что я внутрь не входила. Отпустили пока…

Вышла из дверей отделения полиции, на солнышко щурюсь, можно сказать, радуюсь, что малой кровью отделалась. И то верно, со мной могло быть ещё хуже…

И тут вспоминаю, что кошка дома не кормлена со вчерашнего утра!

Милка да я – это вся моя малочисленная семья. Так как-то сложилось в жизни. И хорошо ещё, что кошка приблудилась, а до неё домой совсем идти не хотелось. Незачем и не к кому. Милкой назвала, потому что очень молоко любит. И беленькая, как облачко. Я её во дворе нашла на лавочке. Месяца три-четыре ей было тогда, совсем ещё котёнок.

Взбежала по лестнице, не успела ключ в замке повернуть, слышу – орёт!

Сидит в коридоре, смотрит на меня возмущённым взглядом и завывает. Противно так… Словно спрашивает: «Где шлялась всю ночь?» Мне отчего-то так стыдно стало…

– Ну, прости! Милочка, родненькая, я тебя не забыла, просто меня в тюрьме всю ночь продержали. Слава богу, отпустили!

Милка замолчала, слушая, потом издала тихий «мур» и потопала в кухню. Мол, корми давай!

Короче, кошка у меня с интеллектом. Я иногда её побаиваюсь. Она моей соседке, тёте Лиле, жизнь спасла.

Мы с тётей Лилей знакомы с самого моего детства. Двери рядом, друг другу мешаем из квартиры выходить частенько. Я ей то хлеб куплю, то молоко. А она Милку кормит, если я в отпуск уезжаю.

Зашла она как-то ко мне, пирогов принесла в честь праздника. И, пока мы на кухне чай пили, Милка всё вокруг неё крутилась, тёрлась об ноги.

А та как уходить собралась, кошка моя на неё и бросилась. Когтями и зубами в ногу вцепилась и вену порвала. Скорая, приехавшая на удивление быстро, сказала:

– Кошку благодарите! У вас в ноге тромб блуждающий был. Пара часов, и на тот свет…. Если бы не кошка…

С тех пор тётя Лиля Милке вкусняшки всякие носит, любит её и неустанно благодарит.

А ко мне Милка относится как к младшей сестре. Глупой и несмышлёной. Иногда такой взгляд на себе ловлю, просто стыдно становится. Вот и тогда, утром, села она рядом с миской, а сама на меня смотрит серьёзно так. Понимаю, что не о еде этот взгляд. Явно ждёт подробностей моих ночных похождений.

Я пакетик в миску высыпала, села рядом с ней на пол и заплакала. Так мне себя жалко стало. Милка ест, а сама косит на меня взглядом и мурчит тихонько. Давай, говорит, рассказывай, я слушаю. Ну, я и выдала всё, как было. С соплями, слезами, всю ночь по минутам, как запомнила.

Кошка моя аж есть перестала. Вытянулась в струнку, глаза вытаращила и, не мигая, слушала. Я не сразу на это внимание обратила. Только когда успокаиваться стала, взгляд на неё бросила. Она мигнула глазом, вздохнула и начала лапу нализывать. Вроде как и не было ничего, и вообще, я обычная кошка, а тебе показалось. Но я точно знаю, что она всё понимает. Глаза умные!

А к чему я про справедливость вспомнила? Да просто сегодня и вовсе день с утра не задался. То ли забыла будильник включить, то ли не услышала. Короче, проспала. Сплю я крепко, просто так не разбудишь. Милка ходила вокруг меня, ходила, мяукала, мяукала. Бесполезно. И решила меня хитростью взять.

Слышу сквозь сон, на кухне звон и грохот стоит. Брямц, дзинь, бабах, брямц, дзинь. Пришлось нехотя глаза открыть. И сразу же взгляд на часы упал, что над телевизором висят. Ах, ты, блин горелый! Проспала!

Вбегаю на кухню, а моя кошка берёт зубами вилки и ложки из подставки на столе и вниз сбрасывает. Вот они и звенят. Почти всё сбросила. У меня их штук двадцать. Очень не люблю я посуду мыть…

Махнула на неё рукой, некогда уже с кошкой разбираться. Пока умывалась, одевалась, смотрю, Милка у входной двери сидит, словно статуя. И взгляд такой нехороший. Точно, думаю, не выпустит, пока пакетик не дам…

Ну, я бегом в кухню. Распахиваю холодильник и оцениваю масштаб катастрофы. Пусто!

Ладно я. Мне иногда с утра ничего в горло не лезет. До обеда потерплю. Но кошку чем кормить?

Выглянула я в коридор. А та как сидела у порога, так и сидит, не двигаясь.

– А ты ведь знала, что есть нечего? – я медленно подошла к ней, присела на корточки и мягко погладила по голове.

– Мяу, – выдало облако, – мр-рмяу, мур-р-р, мяу.

И так по-человечески вздохнула, что у меня мур-р-мяшки по спине-то и побежали. Я её аккуратно от двери руками отодвинула, дверь быстренько открыла-закрыла и уже в подъезде дух перевела, с обреченностью привалившись к двери. Выхода не было, звоню к тёте Лиле.

А она уже при всём параде. Ранняя пташка, хоть и на пенсии.

– Чего, детонька, случилось что? – а в глазах явное беспокойство. Оно и понятно. Со мной постоянно это «случилось что» происходит.

– Я кошку не успела покормить…, – виновато топчусь я, а сама потихоньку к лифту отступаю, – купить забыла ей корм. Тётечка Лилечка, покормите чем-нибудь, пожа-а-алуйста!

– Никак проспала? – всплеснула соседка руками.

– Угу, – виновато киваю и жму кнопку лифта с остервенением, – Так покормите?

– А как же! Беги, беги, не волнуйся! – и она с улыбкой машет мне вслед.

Я радостная выскочила из подъезда и… отскочила обратно под козырёк. На улице ливень! С тоской вспомнила, что зонтик лежит в прихожей на полочке…

– Господи! Хоть бы подвёз кто! – с обречённостью воскликнула я и краем глаза увидела, как из соседнего подъезда выбежал Вадим, прикрываясь от дождя барсеткой.

Вадим – мой школьный приятель. Мы дружим с ним с первого класса. Ничего такого между нами нет и не было никогда. Но иногда помогаем друг другу, могу зайти к нему, перехватить до зарплаты. Жена у него очень приятная.

В общем, стою и с надеждой машу ему, вдруг увидит…

Проезжая мимо на своём джипе отечественной выделки, он приоткрыл окно и с улыбкой крикнул:

– Васька, мокнешь? Может, подвезти куда?

Я радостно закивала в ответ и бегом припустила к машине.

Да, Васька – это я. Ну, так родители назвали, царство им небесное. Как в сказке, Василиса. Я, кстати, когда-то хотела имя сменить в юности…. Хотя бы на Валентину. Мама отговорила. Железный аргумент был: таких, как я, единицы, а Валентин пруд пруди…

– Ой, Вадик, спасибо тебе! – я оглядела себя с сожалением, понимая, что причёска всё-таки намокла, плащ тоже, и теперь промокают чехлы на сидениях. И всё из-за моей феерической невезучести.

–Зонтик дома, я так понимаю, – улыбнулся Вадим, – и на работу проспала?

Я грустно кивнула:

– Меня только до метро подкинь, пожалуйста. А дальше я сама.

– Сильно ругать будут? – участливо спросил приятель, выруливая со двора.

– Будут, конечно, лишь бы не уволили, – вздохнула я, – а ты чего так поздно? Тоже проспал?

Вадик удивлённо глянул на меня:

– Во даёшь! Вчера же говорил! В отпуске я! С утра жена в магазин послала за продуктами. Если бы не ливень, я бы пешком пошёл.

И я вспомнила, что он вчера ко мне за солью заходил. И действительно, рассказывал. И про отпуск, и про то, что в холодильнике мышь повесилась и что придётся с утра в магазин идти.

– Значит, мне очень повезло сегодня? – рассмеялась я, – Удачно всё совпало, и вот, ты везёшь меня к метро…

– Везучее невезение, – захохотал вместе со мной Вадик, – с тобой это всегда так!

– Ты только не гони, – на всякий случай предупредила. Хотя это я зря. За десять лет водительского стажа ни одной аварии.

Вадим кивнул:

– Сейчас бы в зелёную волну попасть, так быстрее до метро доберёмся.

– Значит, попадём… – задумчиво проговорила я и отвлеклась на то, как дворники по стеклу воду гоняют.

Не прошло и пяти минут, как машина притормозила у красной буквы «М».

– Ничего себе! Почему так быстро? – я с удивлением оглянулась на Вадима.

А он с таким же удивлением на меня смотрит:

– Вась, ты сегодня вообще-то в себе? Мы ж на зелёной волне ехали, сама же говорила…

Я головой тряхнула, сбрасывая дремоту, поблагодарила приятеля и побежала в метро…

О том, что народу слишком много, я задумалась, когда уже прошла турникеты. Станция битком была набита пассажирами. А на путях поезда стояли с открытыми дверями. И никто никуда не уезжал и не приезжал. И только противный женский голос с французским прононсом вещал что-то совершенно непонятное.

Я с минуту прислушивалась, стараясь сквозь гул толпы услышать, что произошло. Бесполезно. Руку протянула и впереди стоящую девушку по плечу постучала:

– Что случилось-то, а?

Девушка раздражённо плечом дёрнула и, чуть повернувшись, бросила:

– Поезда не ходят, не слышно, что ли?

– Почему? – я начала соображать, что на работу ещё не скоро попаду.

– Откуда мне знать? – огрызнулась деваха и, расталкивая народ локтями, стала пробираться к выходу.

Я представила себе, что наверху дождь, автобусы наверняка будут битком из-за проблем в метро, а такси задерут цену до заоблачных высот. И осталась на перроне, стремительно пустеющем. Увидев женщину в форме сотрудника метрополитена, я подошла к ней и, как бы невзначай, произнесла:

– Это ведь ненадолго? Скоро поедем?

Женщина со странным выражением лица оглядела меня с ног до головы:

– Ехали бы вы лучше, девушка, наземным транспортом. Одному богу известно, когда ток дадут…

– Так это тока нету? – облегчённо вздохнула я, – Слава богу, не взорвали и никто не упал! Тока я и подождать могу.

А про себя радуюсь: будет теперь что в объяснительной писать.

Та посмотрела на меня, как на ненормальную, и поспешила отойти, и то правильно: с нами, невезучими, лучше не связываться.

На единственной на весь перрон лавочке уже сидели трое. Я огляделась, выбирая место между дедом и парнем в наушниках.

– Я присяду, не возражаете? – улыбнулась я дедушке. Парень, увлечённо сёрфингующий по просторам халявного интернета, даже бровью не повёл. А дед кивнул и чуть сдвинулся в сторону:

– Прошу, сударыня. Нам сегодня, похоже, долго тут сидеть…

– Да не-е, – протянула я, сама не знаю с откуда-то взявшейся уверенностью, – минут через пять поедем…

Дед как-то странно на меня глянул и пожал плечами, явно не веря.

Не прошло и пяти минут, как под поездом что-то звякнуло и засвистело. Светофор в начале тоннеля замигал, замигал и вдруг засветился зелёным. Машинист радостно запрыгнул с перрона в кабину и по громкой связи звонко заверещал:

– Осторожно, двери закрываются, следующая станция…

Весь народ, что оставался на перроне, ломанул в двери, толкаясь и ругаясь.

Мы с дедком и парнем вскочили и резво поскакали к отправляющемуся составу. Уже в тоннеле я переглянулась с дедом и с улыбкой пожала плечами. Так-то!

На следующей станции народ брал поезд штурмом, и меня вместе с дедом прижали в самый угол вагона к противоположным дверям. Он, не отрываясь, разглядывал меня, иногда щурясь, иногда качая головой, и вдруг неожиданно спросил абсолютно ровным и не старческим голосом:

– Значит, говорящая?

– В смысле? – не поняла я, решив, что ослышалась.

– В смысле, что ты – маг… Таких называют «говорящие». Твоя сила в слове.

Слушаю его, а у самой мысли в голове разные бегать начинают. Волосы на голове шевелятся. И по спине струйка пота стекает. Дед-то не в себе…. Как бы от него отойти-то подальше? Да куда там! Едем, словно селёдка в бочке, плотно утрамбованные.

А он, совершенно не замечая моего состояния, улыбается, словно закадычного друга увидел:

– Ишь, какая ладная, молодая…. На моём веку все говорящие были старухами сморщенными… Да-с, девочка, интересная у нас с тобой встреча получилась…

А меня начала паника накрывать. Я головой повертела, пытаясь хоть за чей-то осмысленный взгляд зацепиться, в свидетели кого-нибудь привлечь, а вокруг одни спины. Руки-ноги сковало, стою, шевельнуться не могу, дыхание перехватывает.

А дедок руку поднял и на дверь вагона её направил:

– Давай выйдем, поговорим. Нам с тобой свидетели ни к чему.

Я, как во сне, смотрела на эту руку, из которой лился сиреневый свет. Дверь вагона потонула в нём, открыв проход на широкий луг, за которым тихо текла какая-то речка.

Дедок резво схватил меня за руку и рванул вон из поезда. Я от страху завизжала, закрыв глаза, и шлёпнулась на колени. И тут же почувствовала, что мир вокруг изменился. Запахло луговыми травами, водой. Ветер обдувал лицо и шевелил волосы, щекоча нос. Я чихнула и открыла глаза. Сказать, что меня накрыл ужас, – это не сказать ничего. Так не бывает. Наверное, я действительно сошла с ума.

Мы оказались где-то далеко за городом. Ни деревень, ни коттеджных посёлков, ни даже линий электропередач. Первозданная чистая природа, не загаженная человеческим бытием.

Дед постоял ко мне спиной, оглядываясь и явно наслаждаясь природой. Потом повернулся и взмахнул рукой. Рядом со мной появилась деревянная лавочка.

– Давай присядем, – предложил он. Я на него посмотрела и ахнула. Стоит передо мной мужчина среднего возраста, достаточно высокий, плечистый. И очень даже ничего. Такие мне всегда нравились. А он заметил, что я его оцениваю, и зацокал языком:

– Ну уж нет, даже не думай! Я на работе романы не завожу… Да и не в моём ты вкусе…

Я глазами моргнула, пытаясь не выдать смущения, и закашлялась.

А этот издевательским тоном продолжал:

– Так и будешь на земле сидеть? Не май месяц. Поднимайся, замёрзнешь.

И очень резко меня за руку дёрнул. От неожиданности я даже подпрыгнула, пытаясь вырвать руку, и, как в кино про японских ниндзя, плавно так на ноги приземлилась.

– Ух ты, летаешь, – радостно воскликнул он, но я ничего радостного во всей этой ситуации не видела. И уже начала склоняться к тому, что я ещё сплю. Наяву такого происходить точно не может. Поймав эту мысль, я решилась проверить и со всей дури крутанула пальцами кожу на руке. Резкая боль заставила меня вскрикнуть и с шипением опуститься на предложенную скамейку:

– Это что, не сон? – я потирала руку, покачиваясь и постанывая.

Мой спутник с ехидством наблюдал за моими действиями и похихикивал в кулак. Забавно ему, видите ли, стало.

– Как тебя звать-то, чудо? – наконец он присел рядом, подбоченившись и с интересом разглядывая меня, словно девушку с трассы.

– Не скажу, – насупилась я и тоскливо огляделась вокруг, – где мы и как сюда попали?

– Ладно, не хочешь, не говори, – кивнул он, – меня Иваном зовут.

Я скосила на него глаза и ухмыльнулась:

– Иван-дурак?

И с удовольствием заметила, как заиграли желваки у него на скулах. Один – один.

– Ладно, – протянул он, уже серьёзно, – не хочешь знакомиться по-взрослому, придётся сдать тебя в инкубатор. Посмотрим, что ты там запоёшь…

И он поднялся, намереваясь… Даже не знаю, что ему там в голову пришло, но я в этот момент вскочила и понеслась по траве к реке, выискивая глазами хоть какую-нибудь тропинку. То, что он стремительно меня нагонял, придавало сил и скорости. Страх включил внутри машину по выработке адреналина, и я понеслась, словно ветер, не разбирая дороги, не видя, куда я бегу, и не понимая зачем. За свистом ветра в ушах, я не разбирала, что он кричал мне вслед.

За холмом показалась какая-то деревня. Ноги сами вынесли меня на окраину, и я, запыхавшись, начала ломиться во все двери, в желании найти приют и спасение от этого чудного мужика. И не сразу заметила, что он отстал.

В одном из домов скрипнула дверь и, кутаясь в шаль, выглянула женщина лет пятидесяти, ещё не старая, с растрёпанными волосами и адским перегаром.

– Тебе чего? Орёшь тут на всю деревню! Гонится за тобой кто?

Я закивала интенсивно головой, не в силах вымолвить ни слова. То ли от страха, то ли от быстрого бега, но горло сжалось и хрипело.

– Ну, проходи, – она неохотно пропустила меня в избу и накинула изнутри крючок, – ты откуда такая взялась?

– Из Москвы, – наконец выдохнула я и плюхнулась на скамью у двери, – попить дайте…

Тётка черпанула кружкой воду из ведра и протянула мне, внимательно оглядывая:

– Да, видно, что из Москвы… – она покачала недовольно головой и присела рядом со мной. – А сюда-то как попала? С утра автобуса ещё не было…. Неужто всю ночь по лесу блуждала?

Я с жадностью пила воду, пытаясь успокоиться и прийти в себя.

Как ей всё объяснить? В здравом рассудке человек не поверит, что меня прямо из вагона московского метрополитена вытолкнули в эти края. Надо было придумывать правдоподобную историю.

– Спасибо за воду, – я протянула ей кружку обратно и вздохнула, вытирая рот рукавом плаща, – заблудилась я. На попутке доехала до леса, а дальше и заплутала.

– А куда ехала-то? К кому? Я вроде всех тут знаю, ни у кого родственников в Москве нету… Или ты корреспондентка? – счастливая догадка озарила лицо женщины. – Иваныч полгода назад письмо к вам в редакцию посылал, что у нас тут люди пропадают, а Митька, полицай местный, на всё сквозь пальцы смотрит. Иваныч куда только не жаловался, всё без толку.

Я ухватилась за эту историю и закивала в унисон хозяйке:

– Ага, корреспондент я, газеты «Спид-инфо», – ляпнула первое, что пришло в голову.

Тётка закивала и поднялась со скамьи:

– Пойдём, провожу тебя к нему…

– К кому? – не поняла я и икнула.

– Да к Иванычу… Или тебе к Митьке тоже надо? Могу и Митькин дом показать. Только он уж, наверное, на работу уехал. У него отдел в соседнем селе находится. Оптимизация, – сплюнула она прямо на пол и недовольно поморщилась, – благо тут между нами пять километров всего, пешком дойти можно. Но всё одно, дикость. Как может один участковый за несколькими сёлами уследить?

Пока она говорила, я всё сидела, не имея никакого желания выходить на улицу, помня об Иване-дураке.

– Эй, ну ты идёшь, иль как? – дёрнула она меня за рукав, – Как тебя звать-то?

– Вася, – ляпнула я и про себя чертыхнулась. Не могла, дурища, какое-нибудь другое имя назвать?

– Вася? – заржала тётка. – У меня так кота зовут…

Я насупилась и поднялась, пытаясь сквозь маленькое окошко в избе посмотреть, что там, за порогом.

– Да ты не дуйся, – махнула рукой хозяйка, – Василиса – хорошее имя, прямо-таки сказочное. Меня вот Валентиной кличут.

Я улыбнулась, пожала плечами и показала в окно:

– Вы одна тут живёте?

– Одна, – Валентина закуталась в шаль и накинула плащ, висевший у входа на простом гвоздике, – дочь давно в Саратов уехала, года три как. Замуж вышла, внука мне родила…. Я иногда к ним езжу. Благо недалеко…

Я аж закашлялась, сообразив, что она сказала:

– Саратов? Это Саратовская область?

Тётка с удивлением скосила глаза на меня и маленько отошла:

– Она… А ты что, не знала, куда ехала?

Я со всего размаху плюхнулась обратно на лавку и закрыла глаза руками.

– Эй, Васька, да ты трезвая ли? – хозяйка с беспокойством склонилась ко мне, втягивая воздух носом, – Это как же напиться надо, чтобы из Москвы в Саратов приехать и не помнить об этом?

Я всхлипнула, убирая ладони, и покачала головой:

– Я не пью…

Валентина выпрямилась:

– А зря…. Иногда надо, чтобы мозги не раскисали. Тут у нас такое бывает, что волосы дыбом встают!

Я скосила глаза на её голову, та кивнула:

– Без ста грамм тут никак нельзя, двинешься… Неужто и впрямь не помнишь, где оказалась?

Я вздохнула, махнула рукой и… решила ей всё рассказать. Как есть всё. Ну, или почти. На половине рассказа она меня прервала:

– Погоди, надо всё-таки выпить! И тебе тоже! И не сопротивляйся!

Через пару минут мы сидели за столом, и под стопку местной самогоночки и огурец на вилке я рассказала всё, что со мной сегодня произошло. Валентина слушала серьёзно, ни разу больше не перебила, а в конце спросила:

– Иваном его звать, говоришь?

Я кивнула, хрумкая вкуснющий деревенский огурец, и потихоньку начала соображать, что хозяйка моя поверила всему моему рассказу. Огурец чуть колом не встал в горле.

– Тёть Валь, а вы, вижу, не удивлены?

Она опрокинула рюмку в рот и закивала:

– Чему удивляться? Я ж говорю, у нас и не такое бывало! За два месяца последних пять человек пропало и все приезжие! Два врача со скорой, учительница новенькая и муж с женой, за грибами приезжавшие. Машина их до сих пор у леса состоит.

Меня почему-то эта машина очень заинтересовала. Да и вообще, страх пропал куда-то, на душе сделалось тепло. Я хихикнула:

– Пошли посмотрим?

Валентина осоловело огляделась и кивнула:

– А что, пошли! Коли не страшно…

Деревня жила своей жизнью. Хозяйка моя тщательно прикрыла дверь в избу и, покачиваясь, побрела к калитке, ухватив меня за руку. Я не сопротивлялась, мне вообще было уже весело и хорошо, словно я домой вернулась из долгого-долгого путешествия. Но пьяной я себя не ощущала. Мир был на месте: солнце светило, ветер овевал приятно лицо, земля под ногами не качалась. Я шла, уверенно оглядывая деревенскую улицу и кивая всем встречным местным жителям. А Валентина всем, кого ни встречала, говорила:

– Вот, родственница приехала из самой Москвы! Так это же Ольгина племянница! Как, а вы не знали? Ну, та, которая за Сёму замуж выскочила, а он её с дочкой там и бросил.

Я не возражала, кивая на все выдумки головой. Пусть болтает, всё равно в правду никто не поверит.

Незаметно деревня осталась позади, и мы вышли на взгорок, с которого открывался великолепный вид на огромное поле. А слева, вдоль сельской грунтовой дороги, тянулся лес. Ну как лес, так, деревья в три ряда. Там эта машина и стояла, уткнувшись носом в большой куст.

При ближайшем рассмотрении машина оказалась одним кузовом, порядком проржавевшим. Видно, местные жители – ребята не промах, разобрали всё, что имело хоть какую-то ценность.

Валентина остановилась, деловито оглядывая машину:

– Ну, вот она, с той весны тут стоит. А мужик тот с бабой пропали…

– Так, может, утонули? – предположила я, оглядывая железо. – Или в лесу заблудились? У вас тут звери какие-нибудь водятся?

– Во! – хохотнула Валентина. – Ты прямо как Митька говоришь! Он тоже в область отписал, что утонули они. А я тебе так скажу, у нас тут тонуть негде, речка-переплюйка, мне по голень будет, в ней отродясь никто не тонул, даже спьяну. А даже если бы и утонули, где тела? Не такое там течение, чтобы их унесло куда…. Да и заблудиться тут нельзя, гляди лес-то какой! Три сосёнки, три берёзки. Поле светится. Не-ет, тут дело нечистое, точно тебе говорю!

Я подошла к машине поближе и рукой по капоту провела. Меня словно током дёрнуло. Перед глазами поплыла белая пелена, будто кто мне кино показывает.

…Вижу, как из этой машины выходят двое, мужчина и женщина, а на дороге стоит и на них смотрит мужик в полицейской форме. Пообщались они, и он им рукой влево показал, туда, куда дорога вдаль уходила. Мужик из машины кивнул и пошёл вперёд по дороге. Женщина ему что-то крикнула и на машину посмотрела, а он махнул рукой и позвал за собой. Так они и ушли…

Я головой дёрнула, прогоняя фантазию. Чего только в голове дурной да нетрезвой не родится!

– А может, они и живы, – протянула я, вспоминая свои фантазии.

– И тож, – согласилась со мной тётя Валя, – может, и так. Ну, что, ко мне пойдём, или автобус ждать будешь?

Я огляделась по сторонам.

– А где же остановка-то?

– Да вон же! – кивнула она на взгорок, с которого мы только что спустились. – Видишь, палка торчит железная? То и есть. Мужики знак-то пропили, но водитель знает, что тут остановка, не впервой.

– И когда он будет? – я почесала затылок, соображая, как лучше до дому добираться.

– В 12:00 теперь, – развела она руками, – девятичасовой мы с тобой проговорили…

Я на часы то глянула и ахнула: половина одиннадцатого!

– Вот блин! Теперь точно уволят! – слезливо протянула я. – Где этот дурак, когда он нужен?!

Валентина прищурилась:

– А тебе он зачем спонадобился?

– Как сюда меня выдернул, пусть обратно и вернёт! – я насупилась и ногой топнула.

Тётя Валя засмеялась:

– То бегаешь от него, то сама встречи ищешь…. Эх, девка-девка! Ну ладно, приятно было познакомиться. Если ещё будешь в наших краях, заходи, – и она обняла меня, так по-матерински, что на глазах слеза навернулась.

– Обязательно, тёть Валь! Не ругайте, если что не так!

Мы расцеловались, и она пошла к деревне, а я осталась у столба, с грустью провожая её глазами.

Через полчаса ожидания небо стало сильно хмуриться. Я с тоской глядела то на часы, то на небо, то на дорогу. Ни одной машины за это время не проехало мимо меня. А погода становилась всё более угрожающей. С тоской вспомнив о своём зонтике в прихожей, я поплотнее закуталась в плащ и начала считать шаги от одной колеи дороги до другой. Первая капля упала мне прямо на макушку. Я вздрогнула и подняла глаза к небу.

– Нет! Только не сейчас! Подожди немного, вот сяду в автобус, тогда польёшь!

И так сильно мне этого захотелось, что я зажмурилась и с огромным желанием протянула:

– Пожалуйста-а-а!

Уже открывая глаза, я поняла, что вновь светит солнце! И светит оно только в том месте, где я стою! А метрах в десяти-пятнадцати от меня стеной идёт дождь. Я ахнула. Природа послушалась меня! Я потопталась на месте, оглядываясь вокруг, и сделала шаг влево. Солнечное пятно шло за мной следом, как будто я была под большим солнечным зонтиком. И так это было здорово и смешно, что я начала танцевать, напевая себе под нос венский вальс. Почему венский? Потому, что очень люблю Штрауса. Мама у меня была пианисткой и прививала с детства любовь к музыке. За воспоминаниями о маме и за танцами, я не заметила, что за мной наблюдают.

Он стоял недалеко под зонтиком и с ухмылкой смотрел на мои безумства.

Когда натолкнулась на него взглядом, я словно врезалась в стену. В ушах зазвенело, липкий страх вновь начал пробираться в душу, ноги сами потихоньку отступали назад. Видя моё состояние, Иван выставил руку вперёд и проговорил:

– Не бойся, не убегай… Я обещаю, что не сделаю тебе ничего плохого!

Аха! Так я ему и поверила! А инкубатор? Ну уж нет! Не получится мне лапшу на уши повесить!

– Я тебе не верю… – опасливо отступала я всё дальше и дальше, с тоской понимая, что остановка осталась далеко за ним.

– От, ты чумовая! Да честное слово! Ну чем мне поклясться? Да я и не смогу ничего тебе сделать. Ты же говорящая! У нас такие редкость. Тебя защищать надо…

И такое у него было выражение лица при этих словах, что мне стало смешно:

– Ага, ясно, краснокнижное животное я…

Иван виновато улыбнулся и кивнул:

– Хочешь верь, хочешь нет…

– Поэтому ты меня хотел в инкубатор сдать, под охрану?

Тот скривился:

– Прости, это я от злости ляпнул, за то, что ты меня дураком обозвала…

– А ты и есть дурак, прилепилось уже… – ехидно скривила я рожицу. – Чего тебе от меня надо?

– Мне приказано тебя домой вернуть… и извиниться, – тихо добавил Иван.

– Жаль, – протянула я, – мне уже казаться стало, что ты хороший, а ты это по приказу делаешь?

– Да хороший я! – возмутился Ваня. – Это ты чудная, всё у тебя не как у людей…

– Поговори мне ещё! – пригрозила я. – Убегу, не сможешь приказ выполнить!

Мы стояли друг напротив друга и ждали. Он с зонтиком под проливным дождём, я под солнечными лучами на сухой дороге.

– Может, хватит уже? – тоскливо протянул он. – Давай домой вернёмся?

Я хмыкнула, уперев руки в бока:

– А зачем ты меня сюда вытолкнул? Сам виноват, напугал до полусмерти!

– Места тут красивые, – он пожал плечами, – хотелось произвести впечатление…. Пусти меня к себе, пожалуйста. Тут сыро и холодно…

Было в его взгляде что-то такое, что я поверила. И как только в душе растаял страх, небо над головой прояснилось совсем, туча исчезла, словно и не было дождя. Только с его зонтика продолжали стекать струйки воды.

– Вот и хорошо, – он стряхнул воду с зонта и убрал его в карман куртки, – давай руку, я перенесу в Москву.

– В метро? – заинтересованно спросила я, протягивая ему ладонь.

– А это, что называется, как скажешь, – и вовсе он был уже не надменный и не страшный, – могу вернуть тебя прямо в постель домой, в сегодняшнее утро. Хочешь?

Я нахмурилась:

– И я всё забуду?

– Почему? – хохотнул Ваня. – Нет, конечно! Просто успеешь туда, куда опаздывала с утра. И зонтик не забудешь…

– Слушай, – я не торопилась прыгать во времени, оттягивая приятные минуты, – если я – говорящая, то ты кто?

– Я владею временем и пространством. Таких, как я, называют портальщиками, – мне показалось, или Иван тоже не хотел заканчивать наш разговор, его рука была мягкой и тёплой. Мы просто шли по дороге, не обращая внимания, что автобус, обогнав нас, умчался вдаль.

– Всё так странно сегодня и непонятно, – вздохнула я, – ты, когда меня обратно вернёшь, в моей жизни что-то изменится?

– Уже изменилось, – Ваня искоса глянул на меня, – ты хоть скажи, как тебя зовут?

– Василиса…

– Да ладно! – он отпустил мою руку и широко заулыбался. – Прекрасная или Премудрая?

Я хихикнула:

– Ну, ты на царевича никак не тянешь…

– Два персонажа из одной книжки, – забавлялся Иван, – мне тебя Васькой, что ли, звать?

Я пожала плечами и кивнула:

– Можешь…

– Ну, что? Прыгаем?

Я тяжело вздохнула и кивнула, снова протягивая руку…

И услышала трель будильника.

«Значит, говорящая… – подумала я, потягиваясь в кровати. – «Интересно узнать бы, что это значит».

Милка лежала рядом со мной и методично вылизывала лапу. День покатился своим чередом. Уже в ванной вспомнила про пустой холодильник и выглянула в коридор с зубной щёткой во рту. Милка уже заняла свой пост. Радуясь, что рано встала, я накинула плащ и, как была в пижаме, выбежала в магазин. Благо вход в него был рядом с дверью подъезда моего.

Я всегда ставлю будильник на шесть утра. Ведь с моей невезучестью надо иметь всегда время в запасе. В круглосуточном магазине было ещё пусто. За прилавком дремала Ленка, толстая продавщица средних лет. Мы с ней немного знакомы. Вообще-то она хорошая, только с мужиками ей совсем не везёт. Вот она от одиночества и подалась в ночные продавцы. Так больше шансов мужика найти.

Я влетела в двери, зазвенев китайскими колокольчиками, и сразу к ней:

– Лен, здорово, мне нужна пара пакетиков вискаса. Только срочно, а то на работу опоздаю!

Потянувшись, она окинула меня удивлённым взглядом и засмеялась:

– Ну и видок, Вась! Хорошо, что никого в это время тут нет. Ты себя в зеркале-то видела?

Я только рукой махнула, кинув денежку на тарелку, и, схватив пакетики, рванула на выход. И лбом врезалась в широкую грудь мужика. Глаза поднимаю и про себя матерюсь…

– Ты здесь откуда? – я вспоминаю замечание Ленки про мой внешний вид и опускаю голову как можно ниже. Вот бли-и-ин!

Но Ваня уже успел заметить мой растрёпанный вид и захохотал, хлопая себя по коленкам:

– Вася! Ты чудо расчудесное! В пижаме, тапочках! Босая! Не холодно?

– Мне кошку кормить нечем, – пробубнила я, пряча лицо за воротником плаща.

А Ленка сидит и внимательно за нами наблюдает. И по глазам вижу, что завидно ей до одури.

– И где ж таких красавцев берут? – с интересом откликнулась продавщица, заметив мой недовольный взгляд.

Иван посмотрел на неё и, мило так улыбнувшись, говорит:

– А вы, извиняюсь, с какой целью интересуетесь?

Ленка вздохнула, явно заигрывая с ним:

– Да вот тоже была бы не против с таким красивым познакомиться. Я ж одинокая, бессемейная, свободная.

И сидит, противно так фартучек на плече колбасками своими поправляет, кидая на Ивана призывные взгляды.

– Неужели королеве столь завидного места сложно найти себе кавалера? – в тон ей мурлыкает Иван.

А меня почему-то злость начинает разбирать. Чего она к нему клеится?

– Да, сложно, – скромно опускает глазки Ленка, – хороших мужиков мало осталось. То ли дело вы…

Я не выдержала, обернулась и, глядя ей в глаза, как выдам:

– Сегодня у тебя от таких отбоя не будет… Точно тебе говорю!

Иван аж в лице изменился, схватил меня за руку и поволок на улицу, на ходу махнув Ленке ручкой на прощанье.

Не спрашивая, где я живу, словно знал уже, он втащил меня в подъезд и вызвал лифт. Пока ехали, он молчал и только всё пыхтел, недовольно поглядывая на меня. Но стоило зайти в квартиру, как Иван накинулся на меня с криком:

– Ты с ума сошла? Следи за своими словами!

Я его оттолкнула, сняла плащ и гордо прошествовала на кухню:

– А что такое? Приревновал, что ли? Боишься, что Ленка тебе не достанется?

– Дура, – в сердцах выплюнул он, сложив руки на груди, и замолчал, видимо, пытаясь успокоиться.

Пока он дулся, я насыпала Милке еды и скрылась в ванной.

Одного взгляда в зеркало хватило, чтобы понять весь кошмар сложившейся ситуации. Волосы торчат дыбом, по лицу размазана зубная паста, вокруг глаз чёрные круги от туши…

Мда-мс… Красавица! Не удивительно, что он на Ленку запал. Я бы на его месте бежала от меня за тридесять земель. Благо, что Иван-дурак!

Пока я приводила себя в порядок, всё прислушивалась. Вроде он тут. Во всяком случае, ходил по кухне и звенел чашками. Интересно, зачем?

Из ванной я вылезла уже вполне приличным человеком. Оказалось, что он сделал мне кофе… Может, и не дурак вовсе?

Когда я вошла в кухню, он обернулся и долгим взглядом смотрел мне в глаза.

Первая не выдержала я:

– Что?

– Ничего, так, – он смерил меня с ног до головы, – теперь как человек выглядишь…

Я смутилась и присела на табурет.

– Спасибо за кофе…

Он только кивнул и устроился напротив.

– Второй кружки не нашёл, – развёл руками, – оставишь глоточек?

– Посуда в машине, – ткнула я пальцем в свой любимый агрегат, – мытое всё, бери.

Открыв посудомоечную машину, Иван присвистнул:

– Зачем тебе столько посуды? Одна ж живёшь…

– Это риторический вопрос? Можно не отвечать?

Он замолчал, наливая себе кофе и изредка поглядывая на меня. А я отчего-то вдруг про Ленку вспомнила и про дуру… И насупилась… Вообще, кто ему давал право со мной так обращаться? Тоже мне, царевич выискался!

– У тебя хоть какие-нибудь печенюшки есть? – он полез по моей кухне в поисках съестного.

– Для тебя нету, – огрызнулась я, – и нечего по моей кухне лазить!

Ваня сел за стол и с удивлением уставился на меня:

– Ну, а теперь-то что? Вроде бы успокоились уже?

– Ты меня дурой назвал… – я недовольно вздохнула, – и к Ленке клеился…

Звонкий хохот заставил меня поморщиться и прикрыть одно ухо ладонью.

– А ты меня дураком… Так что мы квиты! А насчёт продавщицы… Стоило бы, конечно, тебя отшлёпать по мягкому месту!

– За что это? – возмутилась я, чуть не подавившись кофе.

– Пора привыкать, что каждое твоё в сердцах сказанное слово сбывается. Ты – говорящая, детка! Так что следи за собой и поменьше болтай, особенно в плохом настроении.

Пока он говорил, я начала соображать, что натворила. Волосы на голове зашевелились, глаза из орбит полезли:

– Это я что, практически её прокляла, что ли?

– Ну, я бы не был столь категоричен. Но проблем с мужиками ей добавила… – развёл руками Ваня. – Хороший у тебя кофе…

И он улыбнулся очень тепло и по-дружески. Но меня было уже не успокоить.

– А как ей теперь помочь? Можно мои слова обратно взять?

Ваня задумался и покачал головой:

– Не стоит… Ради такой малости время возвращать не стану. А Ленке будет впредь наука, чтобы всем подряд глазки не строила! – и, заметив мой тоскливый взгляд, попытался утешить: – Ну, не расстраивайся ты так! Ты ж не знала… Санкций никаких не будет…

Я уже поднялась, собираясь на работу, и тут ухо резанули его слова:

– Санкций? Это как?

– Понимаешь, – помялся Ваня, ставя кружку в раковину, – у нас за проступки наказывают…

И он понизил голос до шёпота:

– Они всё видят…

Я совсем запуталась и с обречённостью плюхнулась обратно на табурет:

– Я уже ничего не понимаю! Кто они? Какие санкции? Кто-нибудь мне объяснит, в конце концов!

– Ты на работу опоздаешь, – уклонился он от ответа и пошёл к двери, – зонтик не забудь!

Дверь хлопнула, а я так и осталась сидеть на кухне, глядя ему вслед.

Вот свезло так свезло! Нежданно-негаданно угодила в какую-то секту ненормальных, обзавелась ядовитым языком, так и ещё под надзор попала… Тоска-а…

Вздохнув, глянула на часы и бегом засобиралась. Время ждать меня не хотело.

Весь день на работе мысли крутились вокруг утренних событий. Надо было у царевича спросить, будет ли помнить меня тётя Валя или нет…

Хотя, если вдуматься, раз для меня время назад вернулось, может, и для них тоже? А тогда не было меня в Саратовской области сегодня … А жаль. Хорошая она, Валентина. Только одинокая…

Стоп! В какой-то момент я начала соображать. Если я – говорящая, может, помочь ей, ведь что я пожелаю от всей души, исполнится… Но пользоваться своей силой мне было отчего-то страшно. Вдруг не то пожелаю…

Всю дорогу домой я в толпе в метро выискивала глазами Ивана, надеясь узнать у него то, что весь день не давало мне покоя. Однако до самого дома так его и не встретила.

Сверкнувший надписью «Продукты» магазинчик напомнил мне о пустом холодильнике.

– Ну что ж, шопинг так шопинг.

К моему великому изумлению на кассе сидел Вахтанг.

– Вечерочек, Вахтанг Георгиевич, – улыбнулась я, – а чего это вы сами на кассе сидите? Продавщицы ваши поувольнялись, что ли?

Старый грузин поднял на меня тоскливый взгляд:

– Хуже, Вася, Ленку тут чуть днём толпа мужиков не изнасиловала… Она мне фартук в лицо кинула и сбежала. Сам, говорит, торгуй, тебя не тронут. А Верка не вышла, позвонила, сказалась больной.

Я залилась краской и закашлялась, вспоминая утреннее проклятие. Господи, стыдно-то как!

– Прости… – пролепетала я.

– Да ты тут при чём, – отмахнулся от меня владелец магазинчика, – с бабами всегда морока. Мне бы парня в продавцы… Мужики в декрет не уходят и истерики не закатывают.

Я пока складывала покупки в пакеты, старательно себе язык прикусывала, чтобы чего лишнего ещё не сболтнуть. Хватит, для одного дня и так уже много чего натворила…

Глава 2. ЛюПарНас

С неделю примерно Иван не объявлялся на моём горизонте. К выходным я начала тосковать, в понедельник забыла покормить кошку, а ко вторнику поняла одну кошмарную вещь: я влюбилась. И ведь предупреждал он меня, что на работе романов не заводит, и вообще, я не в его вкусе… За что ж такая напасть на меня?

Милка долго глядела, как я мешаю остывший уже кофе, и тихо мяукнула. Чего-то она последнее время стала послушной, странно даже. Я погладила её, почесала шейку под мордочкой и тяжело вздохнула. Она снова «мявк». И прямо в глаза смотрит.

– Тяжко мне, Милочка, – попыталась я объяснить свою грусть, – не видела его уже неделю… А вдруг больше не придёт?

Кошка моя на пол спрыгнула и к двери входной побежала. Я вылила холодный кофе, поставила чашку в машину и пошла в прихожую, намереваясь отправиться на свою нелюбимую работу. Смотрю, а кошка сидит у двери и интенсивно лапой намывается.

– Зря, – хмыкнула я, – не придёт он, не жди…

Только я за ручку взялась, дверь на себя потянула, раздалась трель звонка. И я лбом снова впечаталась в его грудь.

– Это становится традицией, – засмеялся Ваня, потирая ушибленное место, – ну и железный же у тебя лоб, Вась.

Я от радости на шею ему и кинулась, забыв и про «романы на работе» и про «не в его вкусе».

– Ого, – он поднял меня за талию и внёс обратно в квартиру, – так соскучилась? Или влюбилась?

Я сразу руки-то и отдёрнула, оттолкнула его от себя и подбородок вверх задрала:

– Не дождёшься… – а сама таю в душе.

– Прости, что бросил так надолго, – он прислонился к косяку двери и улыбался, ну, как… Ну прямо что кот мартовский!

– У меня к тебе так много вопросов накопилось, жаль, на работу бежать надо… – я постаралась сделать равнодушное лицо.

Ваня удивлённо смотрел и не понимал, то ли я шучу, то ли и впрямь ненормальная.

– Ты моё письмо не получила, что ли?

– Какое письмо? – настала моя очередь удивляться.

Он отодвинул меня в сторону и, как был в кроссовках, протопал в комнату.

– Вот же оно лежит в кипе газет! Ну, ты даёшь!

Он вернулся с внушительным пакетом в руках.

– И что там? – я повертела конверт в руках.

– Открой, узнаешь, – хитро протянул Иван.

– Вань, я на работу опоздаю!

– Открывай, – настаивал он.

Мы прошли в кухню, и я ножом быстро разрезала бумагу. На стол высыпались какие-то бумаги, красная корочка, кулончик и пачка денег.

– Что это? – в оцепенении разглядывала я деньги. – Зачем?

Ваня взял мою ладонь и потянул присесть:

– Ты теперь сотрудник Научно-производственного объединения «ЛюПарНас», это твоё удостоверение, трудовой договор и аванс.

Я, как во сне, разглядывала содержимое конверта, не до конца понимая, что это значит.

– А как же работа?

– С сегодняшнего дня ты там не работаешь…

– А где я работаю? – смысл его слов никак не хотел проникать в мою бестолковую голову.

– В ЛюПарНасе… Это наша организация. Основное тебе объяснят там, могу лишь сказать, что тебя уже очень ждут… Собственно, я за тобой и пришёл, чтобы проводить…

– Куда?

Ваня закатил глаза, молча встал, сунул конверт в карман своей куртки и вывел меня на лестницу:

– Из квартиры прыгать не будем, опасно, – пояснил он зачем-то мне, – из лифта выйдем.

И, видя мой ступор, который никак не хотел проходить, потряс меня за плечи:

– Ау! Василиса! Ты понимаешь, что я говорю?

Я моргнула глазами и кивнула:

– Пытаюсь…

– Вот и ладно, – двери лифта закрылись, и Ваня открыл сиреневый переход прямо к проходной какого-то советского завода.

От неожиданности я ойкнула.

– Это вы тут работаете?!

– Не «вы», а «мы». Ты теперь тоже… – и он подтолкнул меня к турникету.

Мы прошли мимо старенького вахтёра, дремавшего на стуле и не обратившего на нас никакого внимания.

– Тоже мне, охрана, – тихо хихикнула я.

– Ну да, – отозвался Иван, – ты с ним попробуй поборись. Это он спит, потому что свои прошли. Вот если кто чужой нос сунет, очень об этом пожалеет.

Я обернулась, с интересом разглядывая старичка.

– А он тоже, как мы? С причудой?

– Это соня… – и так Ваня на меня посмотрел, что мне стало стыдно, – сказок в детстве не читала?

– Ну, читала…

– Понятно, – хмыкнул он, – не те читала. Соня всегда спит, если вокруг всё в порядке. Но будить его нельзя, сразу зверем становится, порвать запросто может…

Я с сомнением посмотрела на тщедушного старичка. Что бы такой мог порвать? Да ни в жизнь не поверю…

А старик одну бровь приподнял и глазом на меня зыркнул. Да так, что я мурашками покрылась.

– Бу, – выдохнул он в мою сторону и снова заснул.

– Идём, Вась, время! – Иван потащил меня за руку вперёд к серому безликому зданию в стиле советского постмодернизма. Я рот раскрыла и по сторонам головой вертела. Интересно же, где всякие там маги обитают. У меня никак в голове не укладывалось, что я тоже «всякий там маг». Было чувство, что я сюда на экскурсию пришла.

Главный вход преградил нормальный такой верзила, метра два ростом в форме вневедомственной охраны, с кобурой. В общем, всё как положено.

Иван судорожно начал искать по карманам конверт с моими документами. Пока он копался, верзила внимательно разглядывал меня, словно фотографировал. Даже спиной повернул к себе и понюхал.

Я сделала от него пару шагов и спряталась за Ивана.

– Фух, нашёл! – Ваня сунул мне в руки кулон и удостоверение, – на шею надень…

Я протянула верзиле красную корочку, думала, что он сейчас её будет внимательно изучать, но тот, даже не взглянув в документ, склонился к кулону и втянул воздух носом. Потом фыркнул, кивнул и отошёл в сторону:

– Проходи, – пробасил он, вытянув руку.

– А это кто? – шёпотом спросила я, проходя в стеклянные двери.

– Волк…

– Кто? – не поверив, протянула я.

– Потом объясню, – Ваня быстрым шагом припустил к закрывающимся уже дверям лифта, – не уезжайте, пожалуйста!

Из лифта выглянула старушка в белом платочке и недовольно скосила на нас глаза под внушительной толщины линзами:

– Опаздываешь, Вань! – проскрипела она. – А это кто с тобой?

Мы вбежали в лифт, а когда двери закрылись, Ваня улыбнулся:

– Привет, Егоровна. У меня задание, так что сегодня можно… Знакомься, Василиса. Говорящая…

Старушка залихватски присвистнула:

– Самая взаправдашная?

Ваня кивнул:

– А то! Лично обнаружил!

Егоровна с интересом посмотрела на меня:

– Ну, здравствуй, милая. Меня зовут Настасья Егоровна. Но тут все по-простому зовут, Егоровна. Я за лифтом слежу… А ты давно поняла, что говорящая?

Я пожала плечами:

– Ещё не до конца. Если бы не Ваня…

– А! Ну тогда тебе одна дорога, в инкубатор… – вздохнула старушка.

А я дёрнулась. Ваня, заметив мою реакцию, поспешил успокоить:

– Не про то речь, Вась. Это инкубатор для начинающих магов. Там учат со своими силами управляться…

– И тож! Я про него и говорю, – кивнула Егоровна и улыбнулась. – А ничего девка-то! А, Вань?

Тот заметно смутился, и уши залило краской.

– Ой, ты! А покраснел-то как! Да не тушуйся, шучу я… – и она заквохтала старческим смехом.

Я обратила внимание, что мы отчего-то долго едем. На табло уже мигала цифра 47.

– Это где ж столько этажей? – удивилась я. – Снаружи вроде только пять?

Егоровна посмотрела на меня и хмыкнула:

– Снаружи видимость только. Настоящего здания людям видеть не положено! Секреция! – и она подняла палец вверх.

– Секретность, Егоровна, – с улыбкой поправил старушку Иван и повернул голову ко мне. – Мы на 52-й едем. В приёмную, знакомиться.

Лифт с грохотом остановился на 52-м этаже. Егоровна отодвинула решётку и распахнула двери:

– Приехали, молодёжь! Выходьте!

Сразу за лифтом начиналась красная ковровая дорожка. Иван потянул меня вперёд по коридору.

– Смешная она, Егоровна эта, – оглянулась я на уехавший вниз лифт, – неужели она тоже ненормальная?

– Паранормальная! – одёрнул меня Ваня так, будто я матом ругнулась. – И, пожалуйста, старайся больше язык за зубами держать…

Я хмыкнула:

– Помню, помню. Я ж говорящая! Всех тут проклясть могу…

– Не можешь, – ехидно посмотрел на меня он, – тут почти у каждого своя защита есть. Ты для людей опасна, маги могут и отпор дать…

Я сникла и продолжила ускоренно шагать по длинному краснодорожечному коридору.

– Долго нам ещё? – минут через пять заныла я.

Ваня пожал плечами:

– Путь к начальству долог и тернист, – и, увидев моё вытянувшееся лицо, засмеялся, – да шучу я! Пришли уже!

И правда, перед самым носом образовалась массивная дверь с надписью «Приёмная». Ваня распахнул её передо мной и чуть склонился в шутливом поклоне:

– Прошу!

Я с опаской всунула голову в проём двери и огляделась. Ничего так. Всё как и везде. Секретарь, телефоны и шкафы. И на противоположной стене ещё одна дверь с золотой надписью: «Директор НПО “ЛюПарНас” Воеводин Всеволод Воеводьевич».

Секретарь была женщина уже не молодая, но интеллигентного вида. В изящных очках и стогом костюме.

Увидев Ваню, она широко улыбнулась ему, смерив меня быстрым взглядом:

– Наконец-то! Он уж заждался! Давай бегом!

Я даже глазом моргнуть не успела, как оказалась посреди огромного кабинета с большими окнами в пол. Ноги утонули в ковре с длинным ворсом и арабским орнаментом.

Возле окна в глубокой задумчивости стоял он. Такой себе настоящий директор. Толстый, лысый, в дорогом костюме и шикарных ботинках.

Чтобы привлечь к себе внимание, Иван тихонько кашлянул.

Всеволод Воеводьевич (тьфу, блин, и не выговоришь) обернулся на нас и радостно воскликнул:

– Ну, здравствуйте!

И пошёл прямо ко мне, вытянув обе руки вперёд, радуясь, словно увидел дорогого друга.

– Василиса, если не ошибаюсь? – он интенсивно затряс мою руку, совершенно игнорируя моего спутника. – Ну, проходите, присаживайтесь!

И он щёлкнул пальцами. Отчего прямо посередине кабинета появились три кресла и круглый журнальный столик с чаем и печенюшками.

Галантно проводив меня к креслу, он расположился рядом и подался вперёд, с улыбкой разглядывая.

– Красивая, да, Вань? – наконец обернулся директор к Ивану и зацокал языком. – Эх, будь я помоложе… Ну да, к делу! Значит, Василиса. Вы являетесь уникальным магом, на сегодняшний день на территории Москвы единственным!

И он широким жестом руки обвёл свои огромные окна, за которыми Москва была как на ладони. Я проследила взглядом за этой рукой и снова уставилась на директора.

А он продолжал:

– Частично Ваня вам рассказал, в чём заключается ваша сила?

Я неуверенно кивнула, встретившись с ним взглядом:

– Мне не всё понятно… – начала было я, но Всеволод меня перебил.

– Это, конечно, со всеми так поначалу. С сегодняшнего дня вы поступаете на службу в ЛюПарНас.

Он протянул к Ване руку, и тот вложил в неё напечатанный договор.

– Давайте подпишем трудовой договор…

Я вытянула вперёд руку, чтобы взять документ, но директор, вместо того чтобы отдать мне его, взял мою руку за самые пальчики и приложил к договору снизу. Палец что-то кольнуло. Я ойкнула и увидела, как по бумаге растекается пятно моей крови. Моей чего?!

Я вскочила, разглядывая уколотый палец:

– Больно же! Это что, так необходимо, кровью подписываться?

Всеволод Воеводьевич удивлённо посмотрел на меня и спросил:

– А вы что, договор не читали?

И тут же, нахмурясь, перевёл взгляд на Ваню.

– Всеволод Воеводьевич! Я тут ни при чём! Она почту не читает! Кинула конверт вместе с газетами на стол и забыла!

Я сощурилась и с обидой посмотрела на него. Тоже мне, кавалер! При первой же опасности предал! Я снова опустилась в кресло и, насупившись, отвернулась.

Заметив мою реакцию, директор хмыкнул и покачал головой:

– Не стоит обижаться, просто он свою голову спасает… Слишком часто он за вас в последнее время получает…

– За меня? – я удивлённо посмотрела на него. – Почему опять из-за меня всё?

– Ну, во-первых, за то, что пропустил и не сразу понял, кто вы, – Всеволод поднялся и зашагал по своему шикарному ковру, – во-вторых, за то, что напугал до полусмерти и из-за этого пришлось воспользоваться порталом времени… что у нас категорически запрещено! В-третьих, стал причиной необоснованного наказания продавщицы из магазина продуктов. Перечислять дальше?

Я кинула недовольный взгляд на Ивана и тихо произнесла:

– Всё рассказал?

Ваня только руками развёл и покачал головой, сетуя на мою недогадливость.

– А мне не нужно ничего рассказывать, – склонился директор надо мной, – я – видящий…

Я только плечами пожала, не понимая всей трагичности сказанного.

– Ладно, всему своё время, Василиса. Сегодня отправляйтесь в инкубатор. Ваня проводит.

И, не прощаясь, он снова отвернулся к окну.

Сразу за дверью кабинета Ваня набросился на меня за незаслуженную обиду:

– Если бы ты знала, что мне за тебя было! Ты думаешь, почему я неделю не появлялся? Сёве ничего и рассказывать не нужно! Он вот так стоит, на Москву сверху смотрит и всё про всех знает…

Наши гулкие шаги раздавались в пустом коридоре эхом.

– Пока идём до инкубатора, давай я тебе всё объясню, – наконец он понизил тон и улыбнулся, – Сёва, он – видящий. Поэтому должность такую занимает, надзорную. Но и он не главный. Есть и поглавнее… Но о них потом…

Я начала соображать, что Сёвой он называл директора, то есть Всеволода Воеводьевича.

– Егоровна, – продолжал Ваня, ведя меня за руку по витиеватым коридорам, – она – лифт.

– Лифтёрша? – перебила я.

– Нет. Она – лифт и есть. То есть их нельзя разделить. Я бы сказал, она его душа. Типа как домовые в доме, а она в лифте. Тот, который на входе, большой такой охранник, он – волк. Не оборотень и не собака, а именно волк. У него зрение и слух, как у волка. Мимо мышь не проскочит. И нюх ого-го! Поэтому только по кулонам нас и определяет. А читать-писать не умеет. Вот он тебя обнюхал, что сфотографировал. Теперь даже не посмотрит в твою сторону, потому что своя…

Я слушала его внимательно и улыбалась. Он тут был как дома и всё вокруг принимал и понимал. Чего нельзя было сказать обо мне.

Я до сих пор не понимала, кто я такая, что тут делаю, и куда меня ведёт Иван.

– А ещё у нас тут есть своя дюймовочка, – он так хитро посмотрел на меня, что я тут же глянула себе под ноги, а Ваня захохотал, – да не, она не настолько маленькая в жизни! Просто обладает свойством уменьшаться, когда захочет. Вплоть до миллиметра.

– Вань, скажи, – заинтересованно смотрела я на него, – и все они уникальны, или есть в мире одинаковые маги?

– Конечно, есть! Например, таких, как я, много. Я лично знаю пятерых портальщиков, – закивал он.

– А я, значит, уникальная?

– Ну, практически да, – задумчиво протянул он и открыл железную, обитую дерматином дверь, – вот и пришли. Это и есть наш инкубатор.

В большом светлом помещении было несколько зон, отгороженных друг от друга полупрозрачными ширмами. Везде сидели люди кучками и тихо переговаривались. На наше появление почти никто из них не обратил внимания, лишь одна девушка со светлыми волосами радостно помахала Ивану из дальней зоны. Туда мы и направились.

– Это будет твоя наставница, – тихо говорил мне Ваня, склонившись почти к самому уху, – её зовут Лена. По профессии она медиум. Неплохо читает мысли. Так что будь с ней осторожнее.

– А надолго я здесь? – грустно спросила я.

– Ну, на рабочий день, как и у всех, с девяти до шести. Обед с часу до двух, – удивился Ваня и посмотрел на меня, – ты что, поверила, что инкубатор – это как тюрьма?

Я кивнула, начиная понимать, что всё не так уж и страшно.

– Ну, ты даёшь! – хмыкнул Ваня. – С тобой шутить опасно… Буду иметь в виду!

Пока мы переговаривались, дошли до ниши, где мне предстояло учиться. Ваня представил меня наставнице и развернулся уходить.

– Подожди! – остановила я его. – А как же я домой попаду? Я даже не знаю, где мы находимся!

Ваня почесал затылок и решительно кивнул:

– Я в шесть зайду, провожу тебя до дома обычным путём. Увидимся!

Я с тоской проводила его глазами и повернулась к Лене. Она, оказывается, всё это время меня внимательно изучала.

– Ну, давайте знакомиться, – протянула мне руку и предложила присесть в мягкое белое кресло, – удобно?

Я кивнула, откидываясь на спинку, и поёрзала:

– Да, очень. У вас тут вообще всё так красиво! Не то что там, за дверью.

Лена моргнула и тихонько засмеялась.

– Наблюдательная вы, Василиса. Это сделано специально, чтобы новички привыкли к ЛюПарНасу. Процесс адаптации в приятном месте проходит быстрее.

Она немного помолчала, склонив голову набок, и продолжила:

– Давайте, поговорим о вас. Расскажите, как живёте, чем живёте. Семья ли есть, дети?

Я замотала головой, соображая, с чего начать…

Весь день Леночка отрабатывала на мне психологические приёмы, считывала мысли, копалась в моём прошлом и настоящем. Если бы не прозвеневший звонок в шесть часов вечера, казалось, она выпьет мне весь мозг через тонкую соломинку, торчавшую из её бутылки с водой. Она с таким хищным видом прикладывалась к ней каждый раз, как спотыкалась о моё поведение, что к вечеру я уже не знала, куда деть глаза.

Но, на удивление, усталой и вымотанной я себя не чувствовала. Чего нельзя было сказать о моей наставнице. Мне даже показалось, что она с радостью восприняла звонок.

– Всё, Вася, ты можешь идти домой, – вяло улыбнулась она и махнула рукой в сторону двери.

Ну, мне-то это повторять не надо было…

Я схватила плащ, сумочку и рванула к двери, со всего размаху влетев в… своего нового директора. До груди, конечно, не дотянулась, но об пузо приложилась со звоном.

– Ох ты… – Всеволод Воеводьевич схватился за живот и удивлённо оглядел меня с ног до головы. – Новенькая?

Я кивнула, потирая лоб.

– А! Точно, Василиса! – вспомнил директор и распахнул дверь настежь, пропуская меня в коридор. – Прошу, сударыня! И впредь, пожалуйста, бегайте потише… Несчастные случаи нам тут ни к чему…

Я страшно смутилась, протиснулась между ним и дверью и, сложив руки, с мольбой посмотрела прямо ему в глаза:

– Простите, ради бога! Я нечаянно…

Всеволод скривился:

– Вы это мне бросьте… Ради какого бога? У нас так не принято выражаться…

Я совсем растерялась:

– А я в церковь хожу… – и голос мой стал совсем тихим и испуганным.

– Скверно, – нахмурился Сёва, но потом по-отечески потрепал меня за плечо и улыбнулся, – это всё от незнания, деточка, да-с.… Придётся скорректировать ваш курс…

И он вошёл в инкубатор, крикнув моей наставнице:

– Елена Ивановна! Не ушли ещё, славно! У меня к вам есть дело…

О чём они говорили, я уже не услышала. Взмахом руки директор захлопнул дверь прямо перед моим носом.

Я вздрогнула и повернулась, собираясь искать Ивана. А он, оказывается, всё это время тихонько наблюдал за мной, сидя на подоконнике в коридоре.

– Давно сидишь? – запрыгнула рядом с ним на подоконник и облегчённо вздохнула, – слава бо… – я запнулась, вспомнив директорское замечание, и поправилась, – хорошо, что можно домой уже идти….

– Устала? – Ваня посмотрел на меня как-то странно, но с улыбкой.

Я пожала плечами:

– Не поняла ещё. Пойдём?

Он вынул из своей куртки мой конверт, забытый с утра, и протянул:

– Ты деньги свои забыла. Забери.

Я бросила их в сумочку и спрыгнула:

– Ну?

– Да, сейчас, – он нехотя слез и пошёл рядом, задумчиво вздыхая.

– Эй! – вглядывалась я в его лицо. – Чего-то ты странный какой-то… Устал?

– Устал, – кивнул Иван, – недели две уже не сплю… Того и гляди отключусь…

Я ахнула:

– Почему? Разве можно столько не спать?

Ваня брёл рядом, засунув руки в карманы джинсов, и кивал головой:

– Можно, работа такая.

Я остановилась и придержала его за локоть.

– Подожди. Может, тогда не поедем на транспорте? Давай быстренько порталом ко мне, я тебя накормлю и на диване постелю, хоть выспишься…

Взгляд, полный надежды и благодарности, стал мне ответом.

Иван поднял ладонь и прямо из окна коридора открыл переход в мой подъезд.

– Иди одна, я к себе… – сказал он, подталкивая к переходу. – Мне дали три дня отгулов, попробую выспаться…

– Ты хоть адрес мне скажи, где моя работа теперь находится, – вспомнила я, немного расстроившись.

– В договоре есть адрес. Всё в конверте, – и Ваня, помахав мне рукой, закрыл переход.

Я только руками развела от изумления. Мы не виделись всего-то часа четыре. и такая перемена! Душой чувствую, что-то произошло с ним…

С этими мыслями я вошла в лифт и поднялась на свой этаж.

Милка радостно тёрлась о мои ноги и громко мяукала.

– Всё мяв да мяв, – проворчала я, – лучше бы по-человечески сказала, чего хочешь…

И, забыв о сказанном, пошла на кухню, вытаскивая из сумочки конверт. Внутри были всё те же деньги, договор с моим кровавым отпечатком и маленькая бумажка, выпавшая случайно вслед за договором.

– Ого, а этого не было… – я потянулась за ней. – Откуда она здесь?

На небольшом клочке было написано:

«У меня проблемы. Вернусь через три дня. На работу не опаздывай. Обо мне ни с кем не говори. Попробуй спрятать от Еленки свои мысли обо мне. Это очень важно! На крайний случай используй свою силу. Для всех я в отгулах, даже для Сёвы… Вернусь… если вернусь… потом всё объясню. Иван.

P. S. Что бы ни случилось, помни: ты уникальная и очень хорошая. По крайней мере, для меня…»

Я прижала записку к груди и с тревогой посмотрела на Милку, которая сидела рядом на столе и смотрела на меня.

– Я так и знала… Ой, Ваня, Ваня! Во что же ты вляпался?

Я снова перечитала записку и улыбнулась. Я для него очень хорошая… Это, конечно, не признание в любви, но в дружбе – это точно.

– Куда её теперь деть? – я оглядела кухню. – Оставлять просто так нельзя…

– Сжечь, – мяукнуло рядом белое облачко.

Я неудачно повернулась и с изумлением в глазах грохнулась на пол вместе с табуретом.

– Милка, это ты сказала?

– Я, – мяукнула кошка, – сама так хотела, чтобы я по-человечески говорила.

И она принялась как ни в чём не бывало вылизывать свою лапу.

Я подняла табурет и села.

– Значит, думаешь, сжечь записку? – мне отчего-то было жаль эту бумажку.

– Найдут, – мурлыкнула Милка.

– И то верно, – вздохнула я, стараясь всё запомнить, что там написано. Потом включила газ на плите и понесла бумагу к огню.

Когда от неё остался лишь пепел, я, повернув вентиль, с грустью пошаркала в комнату.

– Пакетик, – раздалось за спиной.

Я чуть не споткнулась:

– Ты теперь мне покою не дашь, – констатировала я, возвращаясь к холодильнику, – держи свой вискас.

И, уже уходя, бросила через плечо:

– Приятного аппетита…

– Спасибо, – ответила вежливая кошка.

Я хмыкнула. Ещё неделю назад, да что там неделю, три дня, мне бы кто сказал, что кошка моя мне спасибо скажет, я бы покрутила у виска пальцем… Что ж мне так не везёт!? Все люди как люди! А я – маг… Влипла по самые уши!

Открыв ноутбук, я погрузилась в пучину интернета, пытаясь отыскать хоть какую-то информацию про ЛюПарНас.

Нашёлся Монпарнас в Париже, жилой комплекс в Москве «Парнас» и фирма «Парнас» по производству мясопродуктов. Тупик…

Неизвестная организация под названием НПО «ЛюПарНас» нигде не зарегистрирована.

– Адрес! – хлопнула я себя по лбу и схватила договор. – Так, где у нас тут реквизиты организации? А, вот!

И начала в «Яндекс.Карты» вбивать: г. Москва, Проектируемый проезд 4062, д. 23 с. 4061.

Браузер покрутил колечко и выдал точку на территории старого завода. И, судя по панораме, за забором с проходной ничего и не было. Сплошные заброшенные цеха.

Я на всякий случай посмотрела маршрут проезда и закрыла крышку ноутбука, в задумчивости постукивая коготками по нему.

Секретность высшей категории. Я вспомнила Егоровну и улыбнулась.

– Сплошная секреция получается…

Милка гоняла по столу ручку, пока я сидела за ноутом, но стоило мне отвернуться, как тут же начала тереться о мою руку и тихо мурчать. Я на автомате гладила её и смотрела в одну точку. Чем я могу помочь Ивану, если ничего не понимаю в своей новой жизни? Что он там писал? Потерпеть три дня? Это я могу, но при условии, что он вернётся. Не опоздать на работу? Я взяла будильник и ещё раз проверила, всё выставлено, как надо. Буду спать вполуха.

– Если просплю, буди что есть сил, – шепнула я кошке в ухо. Та только муркнула и ткнулась мордочкой мне в щёку.

Не думать о записке и о Ване? Это, пожалуй, самое сложное. Как это, не думать о том, что беспокоит больше всего? Ваня посоветовал использовать свою силу. Опять же вопрос: как? Может, Еленку заговорить? А вдруг не получится, вдруг у неё защита стоит от таких, как я?

И тут мне в голову пришла интересная идея. Если я – говорящая, то моим инструментом должны быть заговоры! Это же очевидно! А где их взять? Любимая фраза у меня на работе: «Интернет вам в помощь».

Я снова откинула крышку ноута и произнесла: «Окей, Гугл». Мигнул белый круг и пискнул сигнал.

– Заговоры народные, – произнесла я и с надеждой уставилась на экран.

Часа два перебирала разные странные слова. Чего только народ наш не придумает! Одни только «Гой, еси» чего стоят! Во что только не готовы поверить! Среди множества сайтов ведической направленности выбивался один. Сухим научным языком описывались обряды старославянских племён. То ли диссертация чья-то опубликована, то ли доклад. Я вообще-то такие сайты не люблю, они не для простых интернет-пользователей, но сейчас глаз за него зацепился. И вот почему. В контекст ссылки на «Яндексе» попала фраза: «…как закрыться от магического воздействия…».

Я, не раздумывая, окунулась в чтение. О! Что это была за статья! В какой-то момент мне показалось, что её автор работает в ЛюПарНасе. Не мог обычный человек, пусть даже большой учёный, знать о тонкостях современной магии, которая унаследовала многое с языческих времён. Если я правильно поняла то, что творится на новой моей работе, информация оттуда никогда бы не просочилась в интернет.

Заинтересовавшись текстом, я нашла пару довольно достойных заговоров. Один ограждал от проникающего взгляда, второй от подслушивания души. И тот и другой напоминали по своей структуре детские стихи. Я взяла бумажку и выписала, стараясь сразу же выучить. А сам сайт кинула в закладки. Было еще что там почитать.

Уже засыпая, я обняла свою кошку и повторяла, повторяла, повторяла. Опробовать решила завтра, когда посмотрю наставнице в глаза. Это было важным условием заговора.

Глава 3. Начало обучения

Будильник только успел крякнуть, как Милка вскочила мне на живот и затопталась, издавая жуткие звуки. Попробуй не проснись, что называется.

Я потянулась и пошарила рукой по тумбочке, ища бумажку с заговорами. Я, конечно, их помнила, но прочитать бы не помешало. Бумажки не было! Я облазила всю тумбочку, кровать, пространство вокруг. Подняла коврик у кровати и обречённо развела руками, глянув на кошку:

– Ты записку съела?

Мурка икнула:

– С ума сошла? Я бумагу не ем!

Я вздрогнула от неожиданности. Всё-таки сложно привыкнуть, что она говорит.

– Просто, это я так… Не видела, куда пропал листочек с заговорами?

Милка спрыгнула с кровати и исчезла под ней, чем-то шебурша.

– Нету, – донеслось мяуканье, и она выглянула одним глазом, – может, домовой забрал?

– Кто? – удивлённо протянула я. – У нас что, домовой живёт?!

– Не обращай внимания, – махнула лапой Милка, вылезая из-под кровати и отряхиваясь, – конечно, нету, это я пошутила… Домовые с нами не уживаются.

Я только хмыкнула и пошла к ноутбуку. Можно же и с закладки прочесть. Каково же было моё изумление, когда и в закладках, и в поиске сайта с такой статьёй не обнаружилось! Вообще нигде! Я даже забыла, что могу на работу опоздать.

– Не могло же мне всё это присниться? – проговорила я вслух и, закрыв ноутбук, пошла в ванную.

Ну и ладно, главное, что я всё помню. В голове так и вертелись эти два детских стишка.

«Не смотри в глаза напрасно,

Это может быть опасно», – повторяла я, чистя зубы.

«У души есть тоже уши,

Только ты её не слушай,

Пусть закроются глаза,

А в ушах гремит гроза…» – вспоминала, когда пила кофе.

Первый мой путь в ЛюПарНас показался очень долгим и неприятным. Топать пешком от метро пару километров вдоль убогого серого забора – то ещё удовольствие. Завидев издалека заветную проходную, я с облегчением вздохнула. Нашла наконец-то.

Соня по-прежнему спал на своём посту и не обратил на меня внимания. Даже не букнул, как вчера, хотя я всё-таки обернулась на него, проходя через проходную. И даже волк не повернулся, а я, как дурочка, радостно крикнула ему:

– Здрасти…

Меня ещё смущало то обстоятельство, что на работу от метро я бежала одна. Совсем то есть! И ведь не опаздывала, а кроме меня в 8 часов 55 минут в стеклянные двери здания не входил никто.

Егоровна, скучая на стуле возле лифта, радостно поднялась мне навстречу:

– Гляди-ка, вовремя пришла! Ай, молодчина! Ну, поехали, довезу до инкубатора!

Я вбежала в лифт и украдкой разглядывала свою спутницу. Было в ней что-то такое, что можно было сразу понять: это не человек. Вернее, не обычный человек. И смотрела не по-человечески и одевалась не по-современному, опять же, платочек этот беленький… А вот интересно!

– Скажите, Настасья Егоровна, а вы всегда тут при лифте или домой уходите после работы?

Я внимательно вглядывалась в её реакцию. Было заметно, как она загрустила:

– Всегда тут, деточка. Нельзя мне никуда уходить. Тут мой дом и есть…

Она произнесла это, не глядя мне в глаза, и тут же встрепенулась:

– А тебе это зачем?

Я пожала плечами:

– Да так, любопытно…

– Ты поменьше вопросы давай, – зашептала Егоровна, – тут таких шибко не любят…

И уже более громко добавила:

– Пятьдесят второй! Инкубатор налево!

Я уже бежала по коридору, когда она крикнула мне вслед как-то по-родственному:

– Хорошего дня, девочка…

Я улыбнулась ей и помахала рукой, открывая дверь инкубатора.

И тут же вспомнила про свои стишки заговорные. Отыскав Елену глазами, кивнула и стала пробираться к ней.

– Доброе утро, Василиса! – улыбнулась Леночка и кивнула в кресло. – Рабочее место вас уже ждёт. Продолжим?

И она долгим взглядом впилась в моё лицо. А я, подавшись к ней и широко открыв глаз, начала мысленно читать заговорные стихи, стараясь совсем не думать про Ивана и его записку.

«Не смотри в глаза напрасно, это может быть опасно», – продумала я и моргнула. Елена как смотрела на меня, так и смотрела. Ровным счётом ничего не изменилось. Я даже расстроилась. Неужели я ошиблась? Не может быть! Должно было сработать!

– Ошиблась в чём? – заинтересованно произнесла наставница и прищурилась, словно стараясь залезть ко мне в голову и прочитать мысли.

Я от отчаяния запаниковала. Взгляд Леночки был такой острый и проникающий, что я отшатнулась и зашептала вслух:

– Не смотри в глаза напрасно, это может быть опасно…

Лена моргнула и посмотрела на свои руки.

– Так о чём мы вчера говорили? – задумчиво произнесла она, не поднимая глаз.

А я возликовала. Получилось-таки! Всего-то надо было произнести заговор вслух! Хоть и шёпотом.

– О моей кошке, – напомнила я, а сама впилась в неё глазами и снова зашептала:

– У души есть тоже уши, только ты её не слушай, пусть закроются глаза, а в ушах гремит гроза.

И с удовольствием увидела, как наставница затрясла головой, похлопывая себя по ушам.

– Что с вами? – участливо спросила я, похихикивая про себя.

– Что-то мне нехорошо сегодня, – вяло ответила Елена и зевнула, – я, наверное, пойду, отпрошусь… Сегодня с вами позанимается другой наставник…

Она поднялась и не спеша пошла к двери, придерживая голову.

А я, довольная собой, развалилась в кресле. Было чем гордиться! Задание Ивана выполнено практически полностью, осталось только дождаться…

Пока я занималась самолюбованием, ко мне подошла немолодая женщина и присела напротив:

– Здравствуйте, Василиса, – она улыбнулась просто, без превосходства и ужимок, чем сразу расположила меня к себе, – я – Ольга Николаевна. Меня попросили заменить временно вашу наставницу.

Она немного помолчала, подбирая слова, а потом словно решилась:

– Скажу сразу. Я вас боюсь…

Вот это поворот! У меня аж рот открылся от удивления.

– Почему? – хрипло спросила я.

– Мы все знаем, что вы – говорящая.

Я оглянулась на всех, кто был в комнате. Оказывается, что с тех пор, как ушла Елена, они неотрывно наблюдали за мной. Мда, это плохо…

– И что? – повернулась я снова к Ольге Николаевне.

– Я считаю, что Елена почувствовала себя плохо по вашей вине… Поэтому у меня просьба. Давайте жить дружно?

И она так заискивающе посмотрела на меня, что я не нашлась, что ответить.

Итак, я выросла до местного монстра. Однако! Карьера молниеносно взлетела. Только вчера была несмышлёной ученицей, и вот на тебе!

Я подалась вперёд, заставив женщину отшатнуться, и спокойно произнесла:

– Я никому не желаю зла. Елена Ивановна просто устала, но я тут ни при чём!

Ольга закивала, принимая мою игру, и развела руками:

– Ну что ж, тогда продолжим занятие. На чём вы остановились?

Я хмыкнула и в который раз произнесла:

– На моей кошке…

– У вас есть кошка? – Ольга радостно всплеснула руками. – Что ж, это многое меняет! Человек, имеющий дома питомцев, не может быть плохим по определению! Животные всё чувствуют! Расскажите мне о ней?

Вся наша дальнейшая беседа напоминала скорее светский трёп, чем какое бы то ни было обучение. По большей части Ольга восхищалась моими байками и немного рассказывала об учреждении, где мы работали.

Основное, что мне удалось узнать: ЛюПарНас назывался так по фамилиям трёх самых сильных магов в Москве, создававших это предприятие: Любавин, Паршин и Настасьин. Сами они уже давно почили от старости, но дело их продолжало существовать и даже великолепно процветать, судя по авансу, который мне выдали.

Кстати, Ольга поинтересовалась, довольна ли я предложенной мне зарплатой, на что я ответила, что совершенно забыла узнать, какая же у меня зарплата. Чем вызвала её удивлённый смех.

– Ну, ничего, после обеда мы с вами сходим в бухгалтерию, вам всё там объяснят, – кивнула она, взглянув на настенные часы, – тем более, что обед уже скоро!

Я ещё вчера узнала, что у них тут столовая просто шикарная. Правда, поесть мне толком не дали. Поэтому сегодня я решила исправить эту оплошность и с удовольствием составила Ольге Николаевне компанию в стоянии в очереди за обедом.

– Я обожаю здесь бифштекс, – негромко советовала она, – или попробуйте борщ! Он тут самый настоящий! С пампушками!

Желудок мой от одних только запахов отплясывал «Калинку-Малинку», заставив набрать полный поднос, а потом отдувался, грозно икая, когда я пыталась впихнуть ещё и песочную полоску с компотом.

«Похоже, – думала я, поднимаясь обратно в инкубатор, – жизнь, всё-таки, удалась. И кормят отменно».

Смущал только факт полного отсутствия обучения. Что Елена, что Ольга только копались в моей жизни и рассказывали про эту организацию, ни словом не обмолвившись ни о моей силе, ни о практиках её применения, ни о роли, которую я буду играть в этом магическом сообществе.

Отсутствие Ивана ограничивало мой кругозор. Вопросы задавать стало некому, а потому я решила: будь что будет, подождём.

Еленка вернулась ко мне на следующий день. Уже вбегая в инкубатор, я резко остановилась, заметив довольное лицо своей прежней наставницы. Она как ни в чём не бывало радостно помахала мне рукой.

Вот, блин! Я надеялась, что мои заговоры выведут её на несколько дней из строя… Что же делать?

Медленно перебирая ногами, я судорожно принимала решение. Как-то надо от неё закрыться. А как?

И стала припоминать, как в одном сериале про спецназ ребят обучали проходить тестирование на детекторе лжи. Всего-то нужно думать о чём-то отвлечённом и приятном и глубоко дышать. И ни в коем случае не думать о запретном. Не думать, не думать, не думать…

– Доброе утро, Василиса! Я прошу прощения, что вчера бросила тебя на произвол судьбы… Видимо, были магнитные бури, – и она мило так улыбнулась.

Ну, конечно, магнитные бури! Кроме неё, остальные сразу поняли, что за магнитная буря её вчера придавила. Я только кивнула и плюхнулась в кресло, сосредоточившись на… своей кошке. Я усиленно представляла, как она будила меня с утра, как вчера заговорила по-человечески, как тёрлась об меня…

– Сегодня мы с тобой займёмся изучением вот этой занимательной книжицы, – и Лена протянула мне толстую книгу в старом потрёпанном переплёте.

Я даже закашлялась от неожиданности. То есть сканировать она меня не будет? Забавно! Я только приготовилась…

А Леночка склонилась к моему лицу и тихо добавила:

– Взаимная неприкосновенность меня бы вполне устроила, а тебя?

Вот теперь всё встало на свои места. Не понравилось вчера, видимо, получить отпор. Что ж, меня неприкосновенность тоже вполне устраивает.

Я кивнула и улыбнулась.

– Вот и хорошо, – откинулась наставница на своём стуле, – открывай книгу и приступим.

Я откинула толстую переплётную крышку, на которой, кроме каких-то странных знаков, не было ничего, и уставилась на название книги: «Влияние физических процессов на материю в магии. Том 1».

– Физических процессов? – нахмурясь, протянула я и закатила глаза.

Настало время рассказать про мои отношения с учёбой. Вернее, об их полном отсутствии. Дело в том, что я из тех, кому учёба не давалась никогда. С первого класса школы я перебивалась с четвёрки на тройку, постепенно скатываясь на твёрдую тройку с элементами более низких оценок. Это, конечно, не касалось таких предметов, как музыка, рисование, физкультура. Ученический кретинизм накрывал меня исключительно на уроках точных наук. Математика, физика, химия и так далее – любой предмет, где были хоть какие-то цифры, становился для меня пыткой. Но зато стихи я читала с таким выражением, что участвовала во всех школьных концертах. Поэтому и работу впоследствии выбрала себе по душе. Я – редактор. С маминой лёгкой руки, между прочим. Когда отец не выдерживал мои двойки и хватался за ремень, мама вставала на мою защиту и говорила:

– Наша девочка – гуманитарий! Математика не её конёк! Подожди, она ещё станет большим писателем!

И я росла с этими мыслями, нацелившись на филологический факультет. Отец поднял все свои связи, и я поступила благополучно на бюджет, несмотря на не очень высокие оценки по математике…

И теперь, глядя на название книги, я старалась справиться с паникой, разрастающейся в моей голове.

– Елена Ивановна! – страдальчески протянула я. – Без физических процессов никак?

Она развела руками:

– Чтобы эффективно управлять своими способностями, нужно понимать природу их происхождения. Необразованный маг хуже террориста-смертника. Слышала когда-нибудь песенку Пугачёвой «Волшебник-недоучка»?

Я отрицательно покачала головой.

– Никогда…

Лена глянула на меня как на динозавра и взмахнула рукой. Над нашей нишей полились звуки музыки.

«Сделать хотел утюг,

Слон получился вдруг,

Крылья как у пчелы,

Вместо ушей цветы…»1 – пела прима, а я внимательно вслушивалась, припоминая, что мама как-то наигрывала мне её в глубоком детстве.

Песня прервалась так же резко, как и началась.

– Слышала? Вот и с тобой может случиться такое. Магия – очень тонкая материя. Лучшие учёные современности изучают способности магов, стремясь поставить их на службу людям!

Она говорила с таким пафосом и гордостью, что мне стало… скучно. Я зевнула и вжала голову в плечи.

– Я вижу, тебе неинтересно? – нахмурилась наставница.

Я пожала плечами, отпихивая от себя книгу:

– Ну не моё это… У меня в школе по физике всегда была тройка с натягом, а по математике и того хуже…

Наставница смерила меня задумчивым взглядом, видно, что-то соображая, и вдруг улыбнулась, подавшись вперёд.

– Из этого положения тоже есть выход! В магии существует ментальная передача информации. То есть я могу заложить тебе в голову все эти знания принудительно, скажем так…

Я вскочила:

– Нет! Не стоит утруждаться, Елена Ивановна! Давайте я лучше сама попробую почитать? Вдруг получится разобраться?

Леночка выпрямилась и с победной улыбкой протянула мне книгу:

– Ну, собственно, этого я и добивалась. Держите и можете пока на работу не приходить. Дома учить будет сподручнее. Даю вам три дня. Договорились?

Теперь уже я улыбнулась победной улыбкой. Это было именно то, чего я добивалась!

– Договорились, Елена Ивановна! Так я могу идти?

Она радостно кивнула и махнула рукой, отпуская меня.

Домой я летела, словно на крыльях. Три дня дома! Просто праздник какой-то! И даже необходимость читать эту странную книгу не омрачала мне мои чувства. Ваня будет доволен! Ведь мне не придётся общаться ни с кем из магов. И я смогу спокойно его дождаться. В этот момент наставница показалась мне самой лучшей на свете.

Дома, обнявшись с кошкой, я залезла с ногами в своё любимое кресло и принялась за изучение фолианта. Через пять минут меня начало клонить в сон. Зевнув, я потёрла глаза и снова прочитала пару предложений, старательно распахивая веки пошире…

Очнулась, когда голова начала заваливаться назад. Часы показывали два часа дня. Получается, что я заснула, что ли? Милка тихо посапывала рядом. Так не пойдёт! Надо сосредоточится как-то.

Решила попить кофе, чтобы взбодриться. Но банка оказалась практически пустой. Даже ложки не набралось. Решив не расстраиваться, накинула плащ и побежала вниз, в магазин. Тем более что сон уже как рукой сняло.

За кассой сидела Ленка, знакомая продавщица. Та самая. Только увидев меня, она вздрогнула и натянуто улыбнулась.

– Привет, Лен, – я сделала вид, что ничего не помню, – мне кофе баночку, моего любимого.

Она со скоростью пули кинула на прилавок кофе и отошла на пару шагов:

– Деньги там положи, – и ткнула пальцем в тарелку для мелочи.

Я удивлённо воззрилась на неё:

– Лен, ты чего? С тобой всё хорошо?

Она исподлобья, насупившись, смотрела на меня:

– Всё нормально… Бери кофе и иди.

Такое обращение мне совсем не понравилось, и я прислонилась бедром к прилавку, сложив руки на груди:

– А что ж так-то? Или я тебя чем-то обидела?

И тут Ленку будто прорвало:

– Да, ты меня сглазила! – завопила она. – Знаешь, сколько по твоей милости в тот день здесь мужиков было?! Меня чуть не изнасиловали! Чуть полицию не вызвала!

Я вытаращила на неё глаза и с совершенно невинным лицом попыталась отбиться:

– Ты в своём уме? Разве можно человека взаправду сглазить? Очнись! Двадцать первый век на дворе!

Но продавщицу было не унять:

– И что? Я по телевизору все передачи про экстрасенсов смотрю. Там такое вытворяют! Не только сглазить можно, проклясть можно! А ты тогда как сказала, что у меня мужиков полно будет, так оно и случилось! Я сразу смекнула, что ты – экстрасенс!

И она вдруг изменилась в лице, сделала ко мне пару шагов и, сложив руки, молитвенно зашептала:

– Васечка, помоги! Наколдуй мне мужика хорошего! Мне так одной плохо, хоть волком вой! Я тебе чего хочешь, отдам! Хочешь, заплачу! У меня денег много!

И она схватила меня за руки, склонившись через прилавок. Я медленно вытащила руки и отошла к двери, прихватив банку. И уже оттуда, словно кто меня за язык тянул, брякнула:

– Вот похудеешь наполовину, сразу замуж выйдешь…

И рванула из магазина бегом, даже не заметив, что Ленка выпрямилась и задумалась, внимательно оглядывая себя.

Пока пила кофе, я всё думала о том, что снова делаю что-то неправильное. Был бы Иван, наверное, снова назвал бы меня дурой. И был бы прав.

Вздохнув, с обречённостью идущего на казнь, я взяла в руки учебник и принялась за чтение. Ничего, на прежней работе и не такое читывали, прорвёмся.

Когда за окном зажглись фонари, я удивлённо взглянула на часы. Неожиданно для себя, я увлеклась так, что не заметила, как прочла почти треть всей книги. Написано было настолько легко и понятно, что в голове начали откладываться принципы магических стихий. А когда я дошла до вербальной магии, страницы отлетали одна за другой. Мир паранормальных вещей начинал потихоньку складываться во вполне стройные ряды понятных знаний.

Отложив книгу, я потянулась и почесала кошку. Та мурлыкнула и напомнила мне про вискас.

– Ну, вискас так вискас, – кивнула я и пошлёпала на кухню.

Щёлкнув выключателем, я завизжала от неожиданности. На табурете сидел Иван и с широкой улыбкой смотрел на меня, пережидая мой шок.

– Ты с ума сошёл? – накинулась я на него буквально с кулаками. – Напугал до смерти!

И тут же бросилась ему на шею:

– Ванечка! Живой, здоровый! Вернулся!

Он засмеялся, снимая со своей шеи мои цепкие руки и усаживая меня на табурет рядом с собой.

– Вернулся, Вась! Всё теперь в порядке! Угроза миновала!

– А что было-то? – я впилась в него глазами, разглядывая так, словно не видела несколько лет.

Он замялся, опустив глаза:

– Давай сейчас я не буду ничего рассказывать. По крайней мере, пока ты не покинешь инкубатор, ладно? Твои наставники – маги серьёзные, ни к чему им знать обо мне что-то. А потом я, обещаю, расскажу всё.

Я хмыкнула довольно и пожала плечами:

– Об этом можешь не беспокоиться, Вань. У нас пакт о ненападении с Еленой подписан… Больше она меня не сканирует!

Он заулыбался и кивнул:

– Догадалась, как её достать?

– О, да! Я такой сайт нашла! Закачаешься! Там всё про магию! Но потом он пропал… Странно как-то…

А Ваня сидит и так лукаво на меня смотрит, что я засомневалась.

– Подожди-ка! Это ты мне его подсунул?

Ваня не выдержал и захохотал:

– Ну я! А кто же ещё! Да ты и сама не промах! Если бы не начала искать заговоры, я бы не вспомнил об этой диссертации. Видишь, как мы с тобой хорошо в тандеме работаем!

– А чья это диссертация? – заинтересованно спросила я.

– Моя, – пожал плечами Иван, – ей уже лет десять…

– А… А ты что, доктор наук? – не поверила я, и, видимо, лицо стало такое изумлённое, что он снова захохотал.

– А ты что думала, я и вправду Иван-дурак?

Я улыбнулась, тая от удовольствия видеть его на своей кухне:

– Нет, теперь точно вижу, не дурак… Растёшь в моих глазах! А можно её ещё почитать?

– Не вопрос, – кивнул Ваня, – завтра пойдём в архив, получу для тебя допуск…

Но я интенсивно затрясла головой:

– Завтра никак не получится, меня на три дня дома посадили, учебник зубрить…

Иван присвистнул:

– Щедра ты, мать, Елена Ивановна! Целых три дня? Это как же ты её достала, если она от тебя избавиться решила таким образом?

Я пожала плечами:

– Уметь надо! Учись, студент!

– Ну, раз так, – он поднялся, – приглашаю тебя завтра на прогулку по Москве. Покажу наши места магические. В десять утра сойдёт?

Я радостно кивнула. А в душе запели колокольчики. Меня пригласили на свидание! Ради такого дела, как только Иван ушёл, я решила подольше посидеть над учебником. Да так и заснула в кресле в обнимку с книгой и Милкой.

Глава 4. Московские тайны

Проснулась от ощущения, что уже глубокое утро. Сквозь задёрнутые шторы тихо пробивался дневной свет. Я потянулась в кровати и…

Стоп! Как в кровати?! Я ощупала постель, подушку и судорожно засунула руки под одеяло. И закрыла глаза, заливаясь краской стыда. Я была в ночнушке! Милка лежала у меня в ногах и махала хвостом, с сарказмом глядя на мои мучения. Не ложилась я в кровать! Точно помню, что заснула в кресле и закутанная в плед. И ночнушку не надевала!

Взгляд зацепился за стрелку часов. Половина двенадцатого! Я соскочила с кровати и выбежала в коридор. Из кухни плыл запах блинов. А вот это уже полное издевательство! Я, как крыс из мультика, пошла на запах, вращая глазищами:

– М-м! Блины! Ваня! Что ты тут делаешь?

Я стояла в проёме двери, босая, в длинной ночнушке и с совершенно безумным видом голодной кошки. Только что не мявкала.

А мой галантный кавалер в полотенце, повязанном поверх джинсов, ловко орудовал сковородкой, поварёшкой и лопаткой. Практически жонглировал. А на столе стопочкой вырастало блинное счастье.

– А откуда ты узнал, что я люблю блины? – я забралась на табуретку, поджав под себя ноги, и с вожделением смотрела на практически цирковой аттракцион.

– Доброе утро, Васька, – подмигнул мне Иван, – выспалась?

Я замычала, вспомнив и о том, что мы собирались в десять гулять по Москве, и о неправомерно надетой ночнушке, и о кровати…

– Ты зачем меня переодел? – глухо спросила я, старательно отворачиваясь от блинов. – А в кровать зачем переложил?

На все мои вопросы он только молчал и качал головой, таинственно улыбаясь.

Покончив с блинами, он плюхнул всю стопку перед моим носом и сел напротив, с улыбкой глядя мне в глаза:

– Я тебя не трогал. Хочешь верь, хочешь нет. Только будить не стал и блинов напёк. Остальное ты сама сделала…

Я нахмурилась, глотая слюну, но стойко выдерживая эту пытку блинами:

– Почему я ничего не помню?

– Да ты ешь, ешь. Я тебе пока кофе налью. И попробую всё объяснить.

Мой желудок заурчал, услышав разрешение поесть, и дал команду рукам. Боже, как это было вкусно! Абсолютно тонкие, кружевные, в меру сладкие, практически невесомые! Я таких блинов никогда не пробовала.

Набив полный рот, я промямлила:

– Даф есепт?

– Чего-чего? – хохотнул Ваня. – Прожуй сначала, подавишься!

Я только гыкнула свободной от блина гортанью и запихнула в рот ещё два.

– Я пришёл к тебе в половине десятого. Ты лежала в кровати с кошкой в обнимку. Ну, я и решил, что будить незачем. Ещё успеем нагуляться. А блины… Не знал, что ты их любишь. Просто это моё коронное блюдо, – и он пожал плечами, с улыбкой глядя, как я уничтожаю завтрак.

– Спасибо, – с удовольствием выдохнула я и ещё раз произнесла, – дашь рецепт?

– Нет уж! – замотал он головой. – И не проси! Это секрет.

Я насупилась и пошла в ванную. И уже оттуда крикнула ему:

– Так почему я не помню, что переоделась и легла в кровать?

– Ты приняла свою магию, и теперь она будет иногда принимать решения за тебя. Что-то вроде заботы. И заставить лечь в кровать – это самое малое, с чем ты можешь столкнуться, – Ваня стоял за дверью ванной и пытался перекричать шум душа, – чаще всего это срабатывает, когда тебе угрожает опасность. На человеческом языке это называется подсознательная реакция.

Я выглянула из ванной с зубной щёткой во рту и промычала:

– С тобой такое происходит?

– А как же, – сморщился Иван, – только мне ещё хуже, чем тебе. Меня может портануть в момент опасности, и даже временным порталом. Поэтому я иногда неожиданно пропадаю. Правда, это происходит крайне редко.

Я привела себя в порядок и щёлкнула выключателем ванной.

– Я готова. Идём?

Он смерил меня с ног до головы и покачал головой:

– Так не пойдёт. Джинсы и кроссовки надо. Переодень!

Засопев, я ушла в комнату. А Ваня присел в коридоре и погладил сидящую у входа кошку. Милка выгнулась дугой, подставляя бока для чесания.

– Интересная у тебя кошка, – крикнул он мне в комнату.

– Почему?

– Сразу видно, что умная. Глаза уж больно выразительные!

– Ещё и говорящая теперь…

– Это-то как раз понятно, – не удивился Иван, – все маги имеют необычных животных, но только правильные маги…

– Это как, правильные? – не поняла я, подхватывая сумочку и плащ. – Что, есть неправильные?

Ваня распахнул передо мной входную дверь:

– Конечно, есть. Они не поддаются исследованию, ведут себя асоциально, иногда даже агрессивно. Люди считают их сумасшедшими… И где-то они правы.

Мы спустились на лифте и вышли на улицу. Я свернула от подъезда к остановке, но Иван остановил меня:

– Сегодня я с конём, так что все автобусы, метро – отменяются…

И потянул меня в сторону кармана для автомобилей.

Я решила, что мы поедем на машине. Каково же было моё изумление, когда Ваня хлопнул по кожаному сидению огромного мотоцикла:

– Знакомься, Василиса, это Хаябуса! Хаябуса, это Василиса! Нравится?

Я присвистнула, с опаской обходя двухколёсного монстра:

– Ты хочешь, чтобы я поехала на нём с тобой?

Увидев откровенный ужас в моих глазах, Ваня только хмыкнул:

– Надёжнее этого коня ничего нет, поверь мне! Кроме того, что это шедевр японского мотопрома, он ещё и магически модифицирован. Так что, – он кинул мне шлем, – суй свою голову в каску и садись.

Я поймала шлем и почувствовала, как ватнеют ноги.

– Я боюсь…

Ваня склонил голову набок и заглянул мне в глаза:

– Ты мне доверяешь?

Я кивнула.

– Тогда садись… Только крепче держись за меня.

Шлем оказался очень лёгким и удобным. Я закинула ногу и вцепилась в спину Ивана, как в последнюю надежду.

– Нежнее, Вась! – крикнул он мне, и мотоцикл взревел. А вместе с ним взревела и я. От страха. Но мой визг потонул в шуме двигателя и встречного ветра. Сначала я летела, закрыв глаза, от страха пытаясь вспомнить хоть какую-нибудь молитву. А потом стала понимать, что ничего плохого не происходит, что подо мной крутая надёжная машина, а в объятиях… А в моих руках торс любимого мужчины. Да, чёрт возьми! Мне стало это нравиться!

Выглянув из-за его спины, я разглядывала улицы, по которым мы неслись со скоростью ветра, игнорируя светофоры и перекрёстки, не обращая внимания на других участников движения. Иван умело лавировал в потоке, не подрезая и не мешая никому. И я начала им гордиться. В этот момент он стал для меня Иваном-Царевичем. Именно так, с большой буквы. Правда, говорить ему об этом я не собиралась.

Когда мотоцикл свернул с дороги в зелёную зону, я поняла, что мы приехали.

– И где мы? – я сняла шлем и встряхнула волосы.

– Это Новодевичий, – кивнул в сторону белых стен Ваня, закатывая машину в кусты, – первая точка нашей с тобой экскурсии.

– Хм, ты вроде обещал провести меня по магическим местам Москвы? Или планы изменились, и мы сразу в церковь? – хохотнула я.

Ваня взял меня за руку и повёл вглубь парка:

– Нет, мы не в монастырь. Нам нужны монастырские пруды.

– Чем они такие магические? – я с интересом вглядывалась в виднеющийся впереди пруд. – Пруды как пруды…

– А ты знаешь, сколько здесь народу погибло? – загадочным полушёпотом произнёс Ваня, останавливаясь на берегу. Красота Новодевичьего монастыря поражала и манила к себе.

Я почувствовала некое движение вокруг нас.

– Ты чувствуешь их? – обернулся ко мне Ваня и таинственно подмигнул.

– Их? Утопленников, что ли?

– Каких утопленников! – отмахнулся он. – Здесь точки перехода расположены постоянные. Неужели не ощущаешь?

Я снова огляделась. Странное присутствие кого-то потустороннего заставляло мурашки стремительно носиться по спине.

– Здесь кто-то есть, – шепнула я, теснее прижимаясь к Ивану.

Он только сжал мою руку и потянул за собой прямо в воду.

– Не бойся, сделай шаг.

Мир вокруг словно отобразился в зеркале, мы пару шагов прохлюпали по воде и… оказались на другом берегу пруда. Недалеко от стены монастыря.

– Э! А как это? – удивлённо огляделась я. И увидела улыбающееся лицо Ивана. Он был абсолютно счастлив, что смог поделиться этой тайной со мной.

– И таких мест в Москве много. Но каждое примечательно по-своему. Едем дальше?

Я кивнула, предчувствуя чудеса.

Мы шли обратно к мотоциклу не спеша, по-прежнему держась за руки. Я взахлёб слушала его, открывая для себя всё новые грани его характера и силы.

– Вот, к примеру, ты знаешь, что в Москве есть так называемые сталинские высотки?

Я кивнула.

– Конечно, семь штук: на Котельнической набережной, гостиница «Ленинград», возле метро «Красные ворота», МИД, гостиница «Украина» и жилой дом на Красной Пресне. Ну и МГУ.

– Верно, – улыбнулся Иван, – но маленькая поправочка. Их девять.

Я удивлённо подняла на него глаза:

– Вроде другие две не были простроены? Или я чего-то не знаю?

– Не знаешь. Как и все жители Москвы. Вы видите только то, что вам положено видеть. А сегодня я покажу тебе эти два здания. И ты сразу всё поймёшь.

Мотоцикл снова взревел, заставив меня прильнуть к широкой спине Ивана. Я обнимала его всем телом, руками, ногами, притворяясь дрожащей от страха, а сама ловила нескончаемый кайф от его близости.

Мы мчались к храму Христа Спасителя. Я раньше слышала про места геологических разломов, где возводили высотки. Считалось, что в этих местах энергия земного магнетизма была наиболее сильной. Но к тому, что я увидела, оказалась не готова.

Ваня потянул меня налево от Храма, вниз, и усадил на лавочку.

– А теперь я покажу то, что есть здесь на самом деле, – и он очертил перед моими глазами круг, выгнувшийся, словно линза, – смотри через него. Видишь?

Перед моими глазами прямо на месте Храма были стены бежевого цвета с вытянутыми окнами. Я приникла к линзе, словно к окошку, и покрутила глазами вверх-вниз, вправо-влево. Вверх здание поднималось так высоко, что разглядеть через такое небольшое окошко не представлялось возможным. Характерные черты, присущие всем сталинским высоткам, прослеживались достаточно чётко. Смущало только одно. Все окна в здании светились слабым зелёным светом.

Я взглянула на Ваню с совершенно очумелыми глазами:

– Это что там? Какую высотку я вижу?

– Это – Дворец Советов. Его закончили уже после смерти Сталина в 56-м. Высота составляет полторы тысячи метров. Но вместо статуи Ленина, которую планировали возвести навершием над этим зданием, установлена гигантская магическая лаборатория, в эндшпиле которой сосредоточена точка возврата силы. Здесь находится самый мощный энергетический поток земной магии. Когда стало ясно, что достроить здание человеческими силами не получится, маги забрали этот проект себе и засекретили.

– Но почему мы все видим другое? Как это возможно было скрыть от миллионов людей? – я была, мягко говоря, в шоке.

– Этому тебе ещё предстоит научиться… – щёлкнул он меня по носу, сворачивая линзу. – То же самое в Зарядье. Здесь работают самые сильные маги в мире.

– А почему окна зелёные там? – я поднялась со скамейки и огляделась вокруг. Всё-таки не укладывалось в голове, что мир снаружи не такой, как внутри.

– Окна – порталы, кроме своей прямой функции соединять пространство, они транслируют на внешний слой Храм и всё вокруг него.

– То есть, храм Христа Спасителя – это видимость? – не вполне осознавая всё это, я ещё раз коснулась лавочки, на которой только что сидела. Обыкновенная лавочка. Вполне себе материальная.

– И видимость, и слышимость, и осязательность, и обонятельность, – широко улыбался Ваня, глядя на меня, – магия умеет обманывать по всем направлениям.

– И я тоже маг… – протянула я в задумчивости, – чем же занимаются маги, над чем работают, зачем они вообще?

Этот вопрос привёл Ивана в замешательство. Он похлопал глазами, решая, как бы попроще мне всё объяснить.

– Да, наверное, всё то же, что и люди. Исследуют этот мир, природу, людей. Строят здания, делают полезные вещи, управляют государствами. Но, самое важное, они охраняют людей.

– От кого?

– От самих людей, от внутренней жадности, эгоистичности, от страхов. Помогают справляться со стихиями и внешними угрозами из космоса… Да всего и не перечислить. Я понимаю, тебе сейчас сложно понять это. Но со временем будешь учиться и узнавать много интересного, знания сами уложатся в голове. Только принимай их, не удивляйся и не сопротивляйся.

– Да какой там, не удивляйся! Я до сих пор не могу понять, что буду делать на своей работе, как в детском саду себя чувствую.

Мы бродили по дорожкам возле Храма, разглядывая клумбы с цветами.

– А ты и есть в детском саду. С точки зрения магии ты ещё младенец. И пока не научишься управлять своими силами, никакой работы или пользы принести не сможешь. Как детям говорят в школе? «Ваша работа – хорошо учиться». Так что учись. За это тебе зарплату и платят.

– А вот интересно, – я подпрыгнула, – если я – уникальная и единственная, кто будет меня учить узкой специализации, так сказать? Таких же больше нету!

– После инкубатора, скорее всего, отправят сюда, – и Ваня показал на Храм, – у них есть отдел для работы с необычными магами…

Я остановилась.

– То есть я у вас, в ЛюПарНасе, ненадолго?

И отчего-то стало так грустно. Ваня хмыкнул и обнял меня за плечи, успокаивая:

– Ты подожди расстраиваться, здесь покруче будет, чем у нас. Да и зарплата побольше.

– Когда это примерно произойдёт? – совсем скисла я.

– Ну, у всех по-разному… В среднем год в инкубаторе проводят. Потом выпуск и распределение по разным организациям.

– А ты работаешь только там, в ЛюПарНасе?

Ваня кивнул:

– У меня свой отдел. Мы изучаем пространственные сдвиги и исправляем их. Но мне уже несколько раз предлагали перейти в Зарядье. Пока думаю.

Расстроенная перспективой расставания, я опустила голову и шагала, разглядывая свои ботинки. Приятный осенний день совсем перестал меня радовать. Заметив моё окончательно испортившееся настроение, Ваня остановился и повернул к себе.

– Если это тебя утешит, я не планирую с тобой расставаться…

И так пронзительно посмотрел мне в глаза, что я задохнулась от нахлынувших чувств.

– И вообще, – продолжал он, – ещё целый год впереди! Я успею тебе надоесть десять раз!

Я хихикнула:

– Не дождёшься…

– Ты есть не хочешь? – игриво подмигнул Ваня и потянул меня к мотоциклу. – Давай испортим немного желудок? Давно я не был в «Макдаке».

Уже уплетая большой бургер, я вспомнила, что мне ещё учебник штудировать.

– Между прочим, у меня уроки не сделаны, – пробурчала я с набитым ртом, – так что придётся на сегодня нашу экскурсию закончить.

Ваня вытер рот салфеткой и серьёзно кивнул:

– Я тоже хотел тебе это предложить. Учёбой пренебрегать нельзя. Это тебе не школа, где троечку кое-как натянут. Да и у меня есть одно дело вечером. Так что я тебя сейчас из туалета домой закину. Ты не против?

Я только пожала плечами. Ваня был действительно прав. А пока он допивал колу, я вспомнила про Валентину.

– Кстати, давно хотела спросить. Помнишь первый наш день в Саратовской области?

– Ну?

– Они меня помнят, или для них тоже время назад вернулось?

Ваня покачал головой:

– Нет, конечно! У них всё шло своим чередом. Это я у тебя украл три часа жизни… А вот помнят или нет, не знаю. Хотя забыть такое чудо, как ты, невозможно! – и он засмеялся, глядя, как я насупилась. – А что? Соскучилась? Хочешь в гости сходить?

Я чуть улыбнулась, смутившись:

– А можно?

– Можно, – скривился Ваня, – только не сейчас, ладно?

Его реакция заставила меня умолкнуть. Что-то его напрягло, но выяснять что, я не стала.

Дождавшись, когда посетители немного схлынут, мы с ним проскользнули в мужской туалет, и прямо из кабинки Иван вытолкнул меня к двери в квартиру. Я хотела с ним попрощаться, но в это время в туалет кто-то зашёл, и Ваня, приложив палец к губам, закрыл переход.

Родная дверь, обитая чёрным дерматином, ещё никогда не навевала на меня такую тоску, как сейчас. Но, тряхнув копной волос, я решительно повернула ключи в замке. Учиться, учиться и ещё раз учиться… Вперёд!

На удивление, сегодня учебник уже не вызывал во мне желания подремать. Я настолько окунулась в мир физических процессов в магии, что забыла вечером покормить кошку. Пока не получила когтём по руке… На моё возмущение она только недовольно подёргала хвостом. Вискас – это священно! Поэтому мне пришлось оторваться от книги и переместиться на кухню. За окном уже везде зажглись фонари. Наступал вечер.

Пока моя кошка с аппетитом заглатывала свой корм, я попила воды и замерла у окна.

«Каково это Сёве вот так целыми днями разглядывать Москву? – подумалось вдруг. – Каждый день одно и то же. Тот же город, те же проблемы, те же сотрудники».

И я поняла, что не хочу сидеть всю жизнь на старом заводе. Видимо, моё предназначение в другом. Резкие изменения в жизни заставили меня пересмотреть свои приоритеты, но скучно однозначно не будет. И будущее вроде не пугало. Скорее наоборот. В моей жизни появился смысл.

Почти до утра я просидела за книгой. Но с первыми бликами зари в небе перебралась в кровать. Даже магам нужно иногда спать…

Милка свернулась клубочком в ногах, а я, обняв подушку, вспомнила Ивана. И с улыбкой закрыла глаза.

Глава 5. Суккуб

К обеду следующего дня я уже закончила читать учебник. Ваня с утра не появлялся, и я решила прогуляться без него. Дождя сегодня не обещали, поэтому, оставив зонтик дома, я села в метро и вышла в Сокольниках.

Этот парк навевал мне всегда мысли о маме с папой. В моём детстве у нас существовала традиция. Каждый выходной мы гуляли в Сокольниках. Хотя бы пару часов, но отдавали любимому парку.

Я не была здесь с тех пор, как их не стало. И теперь испытывала угрызения совести, будто предала что-то родное. Я всю прогулку представляла себе, что они идут рядом со мной, держат за руки. А я подпрыгиваю на одной ножке и радостно хихикаю, когда они подкидывают меня вверх. Самое дорогое и самое жестокое – это наши воспоминания.

Я не заметила, как углубилась достаточно далеко. Дорожка вела меня к пруду. Народу почти не было. Чем ближе я подходила к воде, тем сильнее ощущала внутреннее беспокойство. Будто кто-то не хотел, чтобы я шла дальше. Небо уже начинало сереть. И хоть до заката было ещё далеко, но солнца за облаками не было видно. Классический сумеречный день. Но именно эти сумерки вызывали во мне смутное беспокойство.

Подойдя вплотную к пруду, я увидела странного вида мужчину. Было ощущение, что он забыл одеться в подобающую погоде одежду. Словно для него на дворе всё ещё стояло лето: тонкие брюки, футболка и сандалии на голые ноги.

Я поёжилась, глядя на него. Конец октября всё-таки, а он босиком…

Мужчина сначала не обращал на меня никакого внимания. Я зашла за ствол дерева и потихоньку наблюдала за ним. А он кидал в воду какие-то палочки, что-то приговаривая. Губы беззвучно шевелились. Я проследила глазами за палочками и нахмурилась, стараясь разглядеть в воде что-нибудь. На поверхности из палочек собралась странная фигура – то ли человека, то ли животного. Но то, что с руками и ногами, – это факт.

Пока я вглядывалась в воду, мужчина заметил меня и резко отбросил палочки в сторону, отряхнул руки и начал пробираться ко мне с каким-то хищным оскалом на лице. А я нет чтобы убежать – почему-то стояла как вкопанная и, не моргая, смотрела на него. Страх бегал по голове вставшими волосами, страх передёргивал плечи мурашками, страх стекал по спине струйкой пота, а я стояла столбом, словно приворожённая кукла. В какой-то момент я так разозлилась на себя за это, что, вдохнув глубоко воздух, крикнула, не мужику – себе:

– Беги, дура!

И ноги сорвало с места. Не разбирая дороги, не выходя на асфальтовые дорожки, вихляя, как заяц, между деревьями, я неслась что было сил и кричала:

– Помогите! Маньяк! Манья-а-ак! Спасите!

Ноги вынесли меня прямо в объятия двум охранникам парка. Тот, что был повыше и помассивнее, перехватил меня на бегу и затряс, заглядывая в глаза:

– Где он? Как выглядел? Что он тебе сделал?

Я, запыхавшись, не сразу смогла внятно ответить и на все их вопросы отвечала мычанием и жестами. Как ни странно, но они меня поняли и потащили за руку за собой, обратно к пруду. Я немного посопротивлялась, но, разумно рассудив, решила им всё-таки показать этого странного мужика.

– Ты хоть его описать можешь? – пока мы шли, охранник поменьше задавал мне вопросы.

– Попробую, – проговорила я, переводя дух, – среднего роста, волосы и борода чёрные, длинные, примерно до плеч. Одет в тонкие светлые брюки и футболку белую. На ногах сандалии и без носков.

Охранники переглянулись:

– Ничего не путаешь? Раздетый? Октябрь уж, холодно!

– В том-то и дело! – возмутилась я на их недоверие. – Я бы на него и внимания не обратила, если бы не одежда. Стоял и палочки в пруд кидал.

– Что думаешь? – посмотрел длинный на напарника.

–А чёрт его знает, или ненормальный, или и правда маньяк. Он за тобой погнался, что ли, что ты так орала?

Я закивала, оглядывая окрестности. Но ни у пруда, ни в лесу, ни на дорожках никого не было. Мужика и след простыл.

– Видимо, ты его так напугала, что он сбежал, – посмеялись надо мной ребята, но по рации передали его приметы, на всякий случай, – давай мы тебя до метро проводим?

Я кивнула. Сейчас одной тут оставаться совсем не хотелось. Пока шли к выходу из парка, я успела с ними познакомиться. Одного, того что повыше, звали Паша, второго Серёга. И, так как смена закончилась у Паши, он и пошёл меня провожать до метро. А Серёга только поднял руку нам вслед на прощанье.

– Так что ты больше не ходи сюда одна. Парк парком, но места есть глухие. Если что, звони, составим тебе компанию, – и он протянул мне бумажку с телефонами, – верхний – мой, нижний – Серёгин.

Я улыбнулась, с благодарностью принимая листок.

– А жёны ругаться не будут? – я закинула его в сумочку и усмехнулась.

– Холостые мы, – развёл руками Паша, – звони в любое время.

На том и распрощались.

На эмоциях в метро присматривалась ко всем бородатым мужикам, пытаясь найти того маньяка. Тщетно. Хоть и радостно. Напугал он меня сильно.

К дому я подходила уже в потёмках. А поскольку ещё не до конца успокоилась, шла с опаской, вздрагивая на каждый шорох.

Ну а когда из темноты ко мне метнулась тень, я и вовсе завизжала. И тут же почувствовала, как кто-то закрыл мне рот рукой.

– Я это, Вась, я! Иван! – зашипел он над ухом. – Не пищи!

И только теперь я расслабилась. Ноги подкосились, я обняла его за шею и заревела, повиснув на нём, как груша.

– Ну, вот, здрасте, – ошалел Ваня, – что случилось-то? Ты где была?

Но видя моё невменяемое состояние, подхватил на руки и понёс домой, тихонько успокаивая:

– Ну, всё, успокойся, я рядом… Сейчас будем дома!

А я всё всхлипывала. Видимо, откат дошёл.

Моя история Ване очень не понравилась. Особенно этот странный мужик. Про знакомство с охранниками парка он, конечно, ничего не сказал, но глаза на мою сумочку зачем-то скосил. Надо телефоны переписать в смартфон. А то пропадёт записка та…

Ваня несколько раз просил описать мужика и его действия. Я послушно рассказывала, хотя и не понимала, чего ему сдался этот ненормальный.

– Если бы ты пришёл утром, я бы одна гулять не пошла, – устав под конец от его расспросов, я ляпнула, не подумав, и подняла глаза на него.

– Нашла виноватого? – с укоризной поглядел он на меня.

– Кто это мог быть? Чего ты про него так интересуешься? – я решила перевести разговор.

Крякнув, Иван встал и прошёлся по кухне:

– Давай рассуждать логически.

– Давай, – кивнула я.

– Что в нём странного? Одет не по погоде, раз! Кидал что-то типа веточек в пруд и шептал, два! Эти веточки складывались сами собой в какую-то фигуру на воде, три! Короче, мужик паранормальный. Поэтому мы с тобой прямо сейчас идём в отдел розыска. И не спорь, это очень важно!

Я оглядела себя с ног до головы. Лохматая, краска на лице размазалась, колготки порвала, пока от маньяка продиралась по кустам. Ботинки, стоявшие в коридоре, покрыты толстым слоем грязи.

– Дай мне минут двадцать, – протянула я, качнув с досады головой, – я хоть душ приму!

– Нет, Вась, прости. Всё, что сейчас на тебе, в том числе и грязь, очень ценно для сыскарей, – и он извиняющимися глазами смотрел на меня, ожидая возгласов негодования.

Но я вздохнула и кивнула:

– Я понимаю, пойдём!

Брови его, конечно, взлетели к потолку, но он быстренько открыл переход прямо в окне моей кухни.

– Ботинки надень! Грязь – самая ценная вещь! – напомнил он мне и протянул руку. – Идём, ходячее недоразумение!

Я даже возмутиться не успела, как оказалась перед стеклянным цилиндром, размером около трёх метров в диаметре. Подтолкнув меня к дверце, Ваня крикнул куда-то назад:

– Народ! Я вам клиента привёл! Есть кто живой?

Я приоткрыла дверь цилиндра и услышала недовольное ворчание:

– Ну почему, когда моё дежурство, обязательно приходишь ты, и у меня начинаются проблемы?

Из темноты показалась взъерошенная голова рыжего цвета:

– Знакомься, это Василиса, – улыбаясь, кивнул на меня Иван.

Рыжий гыкнул:

– Премудрая?

– Говорящая… – многозначительно проговорил Ваня.

Парень икнул и уставился на меня:

– Та самая?

Ваня кивнул:

– Вась, это Родька, он у нас эксперт по магическим воздействиям низшего порядка.

Потом он отвёл парня в сторону, и они о чём-то зашептались, иногда поглядывая на меня.

– Ну, ясно, – кивнул Родька и подошёл ко мне, – вставай в центр, вон на то жёлтенькое пятно, и стой, не двигаясь. Дышать можно, моргать тоже. Пока не скажу, с места не сходить!

Я чувствовала себя как в больнице на рентгене. Парни оба вышли за пределы цилиндра, и дверь с грохотом закрылась, отрезав все внешние звуки. Потом вспыхнул яркий свет. У меня в глазах заплясали зайчики. Я зажмурилась. И тут же услышала голос в динамике:

– Открой глаза и не закрывай! Потерпи! Минуты две всего, потом свет отключу.

Из-за этого яркого света я не видела ничего вокруг. Стало неприятно и беспокойно как-то. Словно я снова иду по тропинке в Сокольниках и вижу сумеречное небо. А впереди пруд.

И тут я поняла, что передо мной снова проигрывается весь этот случай в парке. Поминутно. Посекундно. И когда я увидела странного мужика, картинка замерла. Я смогла его основательно разглядеть. Да, не зря я мчалась от него сломя голову, такой запросто мог оказаться маньяком. Вон какой глаз бешеный. Я пригляделась к глазам и нахмурилась. Цвет был необычного красно-бордового оттенка. Как у вампира из фильма. Повисев у меня перед глазами, картинка задвигалась дальше, показывая теперь то, что плавало в воде. Палочки сложились в фигуру человека. Вернее, женщины. Такие рисуют на заведениях «М» и «Ж». После этого свет погас так же резко, как и вспыхнул.

От неожиданности я ойкнула и потёрла глаза руками:

– Предупреждать надо! Я так и ослепнуть могу!

Дверь со скрипом распахнулась, и оттуда показалась рыжая шевелюра:

– Выходь! Пойдём, попробуем снять звуки, – махнул мне Родион рукой.

Усадив под какой-то колпак с лампочками и проводами, он улыбнулся мне:

– Так смотришь, будто я зверь какой-то. Не бойся, больно не будет!

И надвинул колпак прямо на глаза мне. И снова передо мной поплыла картинка с мужиком. Он что-то шептал и шептал, повторяя много раз одни и те же движения. Из чего я поняла, что Родион гоняет этот отрывок, чтобы разобрать речь мужика. Постепенно звук начал проявляться. Будто издалека приближаясь ко мне.

То, что в конечном счёте проявилось, было для меня чистейшей абракадаброй. Что-то типа: «Бу-бу-бу, ду-бу-ду, ба-да-ба, ба-ба-ба».

Во всяком случае, именно так мне и показалось.

Но Родион, снимая с меня колпак, светился, как начищенный самовар:

– Василиса, вы чудесный экземпляр! Работать с вами – одно удовольствие! – и он склонился в шутливом поклоне.

– Это значит всё? – радостно воскликнула я, поднимаясь, чтобы уйти.

Но тот только покачал головой и пожал плечами:

– Это, увы, только начало. Но даже этого вполне хватит, чтобы его определить. Ванька уже ускакал за Сан Санычем и Костей. Наверняка будут до утра расшифровывать…

– А я? – как-то стало грустно, что Иван ушёл, не предупредив меня.

– А ты, вернее мы, пойдём раздеваться, – и он очень ехидно посмотрел на меня, похихикивая.

– Ещё чего! – возмутилась я. – Не собираюсь раздеваться…

– А придётся, – вздохнул Родион, – я не могу живого человека заложить в атомный реактор. Идём, у нас для этого есть халат и тапочки одноразовые.

В комнате для переодевания было тепло и чисто. Для моей одежды я получила корзину из пластика. Слава богу, бельё снимать не пришлось…

– Хотя если бы тебя изнасиловали, то и бельё сняла бы, – вздохнул мой мучитель и задумчиво глянул на меня, – а тебя точно не насиловали?

Я запустила в него одноразовым тапочком.

Халат оказался очень приличным. Белым, пушистым, длинным до пола и очень тёплым. Я завернулась в него и вынесла корзину с вещами в реакторную, шлёпая тапками по белой плитке на полу.

– Ставь корзину в ту кастрюлю, – он ткнул пальцем в центр большущей машины. Кастрюля висела на кронштейнах сбоку. Я поставила и проследила, как мои вещи исчезают в реакторе. Интересно, я их обратно получу?

– Вась, иди в комнату отдыха, – крикнул в динамике голос Родиона, – прямо по коридору, с левой стороны. Так и называется. Я тебе скажу, когда закончу. Часа три, может, больше. Захочешь спать, там есть диван и плед.

Я кивнула и пошлёпала искать эту комнату.

Вспомнив, что уже глубокий вечер, я ощутила, как в желудке ворочается голод. Вот интересно, если у них есть ночные работники, может, и столовая по ночам работает? Я нисколько не сомневалась, что это ЛюПарНас. Лифт обнаружился на своём месте. На вызов двери открылись, и выглянула Егоровна. Мой внешний вид привёл её в некоторое замешательство.

– Эт чего такое? У нас тута вроде нету бани, чтобы по коридорам в одном халате и тапочках разгуливать…

Присмотревшись, она закивала мне с радостью:

– Васенька! Давно тебя не видела! Ты какими судьбами тут?

Я покашляла, соображая, что «давно» – это два дня, и улыбнулась:

– Я тут подопытная у Родиона. Вещи мои в реакторе жарятся. А я вот ищу, где бы поесть. Вы не знаете, столовая ещё работает?

Старушка закивала, втаскивая меня за рукав халата в лифт:

– А то как же! У нас тут всё круглосуточное! Давай подброшу! К ночи они хорошее меню готовят. Сёва очень шашлык уважает в это время.

Я заинтересованно смотрела на неё:

– И директор ночами работает?

– Конечно!

– А у него семьи нет, что ли?

– Какая семья у видящего? Ни днем, ни ночью покою нет. Целыми сутками тута. Ну, кроме тех дней, когда наверх вызывают.

Я вспомнила про Дворец Советов и кивнула, соображая, про что говорит Егоровна.

– Вот и столовая, – улыбнулась она.

За несколькими столиками ещё сидели посетители. На меня никто не обратил внимания. Только повариха улыбнулась, спросив, что я буду есть. Я полезла за кошельком и вспомнила, что он в раздевалке в сумочке. Желудок покрутил пальцем у виска и обиделся на меня.

– Я, кажется, деньги наверху забыла, – пролепетала я с жалким подобием улыбки, но повариха махнула рукой.

– Завтра занесёшь. У нас так можно. Шашлык будешь?

Я плотоядно кивнула:

– И компот из сухофруктов!

Она вписала меня (даже не спросив фамилии) в свою тетрадку и протянула поднос с ужином.

– Приятного аппетита!

Поблагодарив добрую женщину, я устроилась за столиком и принялась смаковать мясо. Не успев доесть и половину порции, я увидела, как в столовую влетел Родион с абсолютно бешеными глазами. Оглядев столики, он кинулся ко мне, размахивая руками:

– Ты куда делась? Сказал же, сиди в комнате отдыха! Давай, поднимай свой зад! Там какая-то чепуха!

Я чуть не обиделась на слово «зад», но, поразмыслив, решила, что это всё-таки комплимент. А Родька схватил меня за руку и дёрнул к выходу. Я только с сожалением оглянулась на свой ужин. Мясо было просто необыкновенным…

В реакторной уже было много народу. В том числе и Иван. Они бурно обсуждали, прогонять ли меня ещё через цилиндр или нет. Когда я появилась в дверях, разговоры смолкли.

– Эта, что ли? – оценивающе посмотрел на меня дядька в старом потрёпанном костюме.

Ваня кивнул и подозвал меня к себе.

– Это Василиса. Наша новая ученица. Говорящая… – он выдвинул меня вперёд перед мужиками разных возрастов. – Она нашла суккуба!

Я ахнула и оглянулась на Ивана.

Он только чуть заметно кивнул мне. Значит, суккуб. Мужик… Мужик???

– А разве суккубы мужиками бывают? – спросила я.

Тот, который был в поношенном костюме, скривился, смерив меня быстрым взглядом. Но ответил мне Иван.

– Бывает, если чей-то лик выпьет…

– Это значит, – начала соображать я, не обращая внимания на остальных, – что до этого он убил кого-то из мужиков и обратился им?

– Ничего это не значит, – отмахнулся от меня пиджак, – не мешайте принимать решение, девушка. Ваня, убери её пока!

Ваня потянул меня за плечи в сторону. Я злобно зыркнула на того мужика и прошептала с обидой:

– Хоть бы пиджак погладил…

Иван услышал это и закрыл мне рот ладонью, зашипев в ухо:

– Что ты творишь! Он тебя сейчас в лягушку превратит! Будешь Василиса-Царевна!

Я с силой убрала его ладонь от своего рта и спросила, поглядывая в сторону магов:

– Он что, Кощей Бессмертный?

Ваня хихикнул и кивнул:

– Почти… Универсал по-современному… Многое может, сила о-го-го! Так что не советую вставать у него на пути.

Я замолчала, разглядывая их издалека. И вдруг услышала:

– У вас тут хоть утюг есть? Мне бы пиджак погладить…

Ваня схватился за голову, а я захохотала в голос, складываясь пополам.

Кощей обернулся ко мне и погрозил кулаком:

– Ну, говорящая, погоди!

Минут через пятнадцать консилиум решил, что надо снова прогнать меня через цилиндр. Только смотреть будут уже они все. И по возможности всю мою прогулку по парку. У меня, конечно, разрешения никто не спрашивал. Просто загнали в цилиндр и захлопнули дверь.

В этот раз я ощутила прилив ностальгии и тоски. С этими чувствами я входила в парк. Цилиндр транслировал мои воспоминания в сдвоенном слое. То есть на первом слое я шла одна по парку, взрослая и грустная. А во втором слое были мы с родителями в моём детстве. И вот в этот момент я, как вживую, снова увидела маму и папу. И сердце зашлось тупой болью. Они были такие родные, такие живые и молодые, что я не выдержала и заревела, закрыв лицо и присев на корточки.

– Стоп! – закричал кто-то в динамике. – Так нельзя! Вы что? Довели девочку!

Дверь в цилиндр распахнулась, и вбежал Иван. Он поднял меня и бережно обнял, выводя на воздух.

– Прости их, они не знали, что ты думала о родителях тогда, – прошептал мне на ухо Ваня, поглаживая по спине.

А я пыталась успокоиться.

– Они были такие живые, Вань! Я уже забыла их лица! А тут такое!

– Родьке теперь выговор прилетит, – грустно сказал Ваня.

Я перестала плакать мигом:

– За что? Он не мог знать, о чём я думала! Не надо его наказывать!

И я повертела головой, пытаясь определить, где находится операторская.

Минут через пять, когда слёзы подсохли и я была готова, меня снова оставили в цилиндре одну. Ваня только сказал, что будет стоять за дверью, если что. От этого стало как будто легче.

Картинка, плывущая перед моими глазами, двигалась, зависала, снова продолжала свой бег. Несколько раз её прокручивали снова. Когда, наконец, свет погас, я закрыла глаза и обхватила себя за плечи. Ваня тут же влетел в цилиндр и взял меня за руки:

– Ну, ты как?

Я кивнула, медленно открывая глаза:

– Нормально, глаза только больно. Что-то нашли интересное?

– Я не знаю, я был тут, рядом. Пойдём спросим.

Мы прошли в дальний тёмный угол, и Ваня открыл дверь в операторскую.

– Ну что? – он посадил меня на стул и подошёл к Родиону.

– По всему выходит, что он из пруда вышел, – Родька показал что-то на мониторе, – видишь, всплеск увеличивается в ту сторону?

Ваня согнулся над столом и внимательно разглядывал что-то. Кощей смотрел на меня внимательно и в тоже время сочувственно, отчего мне стало почему-то жалко себя. Усталость навалилась тяжким камнем.

– Я могу домой идти? – спросила я сразу всех.

И сразу все обернулись ко мне.

– Я думаю, что пока надо дать ей отдохнуть, – согласился Кощей и посмотрел на Ивана, – отправь домой и возвращайся.

Тот молча кивнул и подошёл ко мне, протягивая руку.

– А вещи? – подняла я на него грустный взгляд.

– Вещи останутся тут, – покачал головой Ваня, – идём прямо так, в халате.

Усталость заставила меня покорно встать и шагнуть в портал. Ваня вышел вместе со мной и прикрыл переход.

– Я хочу тебе объяснить, что случилось, – он присел рядом со мной, удобно подоткнув одеяло и укрыв до подбородка, сжал мою руку, – ты нашла очень опасную сущность. Суккуб – это не женщина и не мужчина. Оно питается человеческими телами, пожирая их изнутри. И сегодня он мог сожрать тебя. А тогда получил бы твою силу. Маги маленько в шоке. На всей твоей одежде есть его магия, это значит, что он связывал тебя и уже готовил к поглощению. Помнишь, ты почувствовала некий ступор?

Я кивнула с расширившимися от страха глазами. Перспектива быть сожранной суккубом меня сильно напугала.

– Но ты такая большая умница, что смогла порвать его сеть и крикнуть сама себе «Беги, дура!», – Ваня широко улыбнулся, – видела бы ты, как они тебя за это теперь зауважали! Это говорит о твоей силе. И поверь мне, она очень приличная.

– Его найдут? – меня начало немного трясти. Я вцепилась в его руку и совсем не хотела отпускать.

– Именно этим мы сейчас и займёмся. А ты спи, – и он поднялся, забирая свои руки из моих цепких пальцев, – я утром приду за тобой. И не бойся ничего. Сюда он не придёт.

Ещё раз улыбнувшись, он исчез. А я со страху прижала к себе кошку и забралась под одеяло с головой. Сон накрыл сразу, без дурных мыслей и сновидений. Видимо, я устала сильнее, чем себе представляла.

Открываю глаза, сидят. Ваня в кресле и Милка на кровати. И оба гипнотизируют. Я резко вскочила, запахивая халат.