Сказание о еде сибирской. Опыт гастрономического краеведения. Том 2 бесплатное чтение

Посвящаю эту книгу Хамсину Черный Ветер – метису сибирского хаски, с которым идем плечо к плечу в одной упряжке.

«В каждом обществе приготовление пищи служит языком, на

котором общество бессознательно раскрывает свою структуру.

Пища, которую съедает человек, становится им самим. Мы – то,

что мы едим, поэтому набор продуктов питания и способы их

обработки тесно связаны с представлением личности о себе и

своем месте во вселенной и обществе».

Клод Леви-Стросс, «Происхождение застольных манер»

Том второй, в котором повествуется об истории и кулинарии Сибири за последние тридцать-сорок тысяч лет, о сибирских землях от Камня до Тихого океана, о народах, эти земля населяющих, и об их пище насущной; а также «откуда есть пошла… еда сибирская», – о трудном пути древней сибирской еды к нашему сегодняшнему столу.

«Начало земли Рускои. Живяху кождо съ родомъ своимъ на своихъ мЂстех и странахъ, владЂюща кождо родомъ своимъ».

(Новгородская первая летопись младшего извода)

Глава 1. Дети природы, или Самые древние сибирские жители

Самый долгий каменный век. – Археологические находки и их кулинарные составляющие. «Кухонные кучи». – Собиратели: отвага, упорство, терпение. Наблюдательность как условие выживания. – Управление огнем в основе кулинарии! – Время охоты на крупного зверя. – Страна мамонтов. – Первобытные «перекусы» и фаст-фуд. – Потомки гипербореев? – Людоеды – злодеи, жертвы, философы. – Дичь измельчала… Изменение обмена веществ. – Первой собаке 30 тысяч лет! – Что изобрели сначала, горшок или печь? – Превращения зерна и достоинства настоящего хлеба. – Три революции каменного века и перевороты в питании. – Мы почти не изменились! – «Диета» первобытного человека.

«Arma antiqua manus, ungues, dentesque fuerunt,

Et lapides, et item sylvarum fragmiiia rami,

Et flammae atque ignes, postquam sunt cognita primum,

Posterius ferri vis est aerisque I'eperta;

Et prior aeris erat, quam ferri, cognitus usus.

– «Древним оружием были руки, ногти, зубы, камни и

древесные сучья, также огонь, после того как он был

узнан; позднее была открыта сила железа и бронзы; но

употребление бронзы было узнано раньше, чем железа».

Тит Лукреций Кар

«БАБА ЯГА (…) Дак ведь я – дитя природы,

Хошь дурное, но – дитя!»

Л. Филатов, «Про Федота-стрельца, удалого молодца»

Долгий каменный век широко простерся в целых трех эпохах: палеолите, мезозое (среднем периоде, который иногда опускают) и неолите, заняв временной промежуток в 1,5 миллиона лет. Хотя понятие «каменный век» еще более условно, ведь некоторые ученые исчисляют его от 3 миллионов до каких-нибудь 8 – 6 тысяч лет назад! Природе некуда торопиться, и счет идет на тысячи, и десятки, и даже сотни тысяч лет «плюс-минус». Каменный век необозрим по сравнению даже с медно-бронзовым и железным, и вся история нашей цивилизации вовсе несоизмеримо с ним укладывается в какие-то несколько тысяч лет… Поэтому начнем с того, что основные навыки, инстинкты, предпочтения и привычки, в том числе пищевые сложились и укоренились в людях именно в веке – да-да, вы не ошиблись! – каменном!

Около миллиона лет назад на юге Сибири, на Алтае появились люди, пришедшие через территории сегодняшнего Казахстана и Средней Азии. Они дошли и до американского континента – первые поселенцы из Сибири оставили там каменные орудия европейского типа 19 – 26 тысяч лет назад. Далее увидим, что у Сибири был свой путь развития, несколько отличающийся от европейского, африканского и даже австралийского…

Замечено, что при знакомстве с историей любой местности выясняется: жители откуда-то пришли, переселились и навеки остались. Почти не представляется возможным точно узнать, откуда шли эти люди и по какой причине оставили родные места… Известный ученый Б.Э.Петри1 предполагал, что первобытный человек появился в Сибири в послеледниковый период, примерно одновременно с мамонтом.

В 70-е годы прошлого века в Денисовой пещере и в начале века нынешнего на стоянке Карама (Солонешинский район Алтайского края) были найдены орудия труда, которым около 800 тысяч лет. Караму даже назвали «колыбелью человечества». Однако некоторые исследователи считают, что возраст стоянок и археологических находок определяется неточно. Все противоречия, разногласия и разночтения между учеными объясняются, как это бывает в исторической науке, сведениями разнообразными и разносторонними. На бытовом уровне все мы путаем более поздние эпохи каменного века и ранние, что и неудивительно при такой временнОй протяженности…

Задача археологов всегда состояла не столько в том, чтобы раскопать как можно больше стоянок-стойбищ и могильников, сколько в том, чтобы исследовать и верно оценить уже выкопанное. Важней всего сделать исторически значимые выводы, но порой создается впечатление, что количество находок увеличивается, а нового узнаем мало…

***

«Археология ведает трупами вещей, т.е. памятниками» (Л. Гумилев2, «Древняя Русь и Великая степь»).

Близкая к нашей теме кулинарная, гастрономическая составляющая этих исследований, к сожалению, невелика. Так, найденные обожженные кости свидетельствуют о том, что мясо запекали самым примитивным способом, причем часть его неизбежно должна была обгореть… Кости, расколотые вдоль, означали, что люди лакомились костным мозгом. Чем больше стерты зубы найденных черепов, тем больше люди ели пищи грубой, а мясо употребляли, скорее всего, сырым… Между тем кухня первобытного человека существовала дольше, чем любая из ныне известных, и различалась в зависимости от условий жизни тех или иных племен!

Чтобы определить самобытность кухни и просто описать ее, надо собрать сведения о продуктах, которые она использует, о посуде и очаге, способах приготовления пищи, заготовках, обычаях, связанных с едой, сезонности, режиме и ритме питания и т.д. А для первобытного общества важно и то, как распределялась еда, как и чем кормили детей, стариков и больных (это происходило, по-видимому, не всегда)!

Что мы можем узнать обо всем этом, рассматривая археологические находки? К сожалению, слишком многое остается в области предположений. Не зря историки и этнографы всегда обращались к современности, исследуя быт и традиции некоторых племен, остановившихся в своем развитии на первобытном уровне.

Этот прием также иногда называют этнографической аналогией. Поэтому иной раз, встретив описание событий и фактов, которые никак не могли быть известны археологам, надо иметь в виду, что они реконструированы и дополнены в соответствии с опытом недавних первобытных народов.

Кухня древнего человека, несмотря на обширные археологические исследования, все же остается малоизвестной, и вряд ли какая-то новая информация прибавится в будущем. К сожалению, не только археологи, но и этнографы, и краеведы редко обращаются к кулинарной теме, ограничиваясь перечислением продуктов, предположительно используемых в определенной местности родом-племенем, этнической группой или народом. Это и понятно: кулинарное искусство, оно же и ремесло, двойственно. Будучи сугубо материальным, оно тем не менее не оставляет практически никаких видимых, ощутимых, осязаемых следов! Как-то и повелось, что этнографы и краеведы больше внимания уделяют другим ветвям материальной культуры.

Если в фольклоре не содержались какие-то упоминания или рассказы о еде, то знание кулинарной культуры народа утрачивались, потому что на письменные источники рассчитывать не приходилось. Считалось, что египтяне оставили первые кулинарные рекомендации: на гробницах Бени Гассана в Египте сохранились описания обработки продуктов. Но существуют доказательства того, что египтяне подошли к созданию своего государства, уже обладая некоторыми унаследованными знаниями…

Кухонная утварь, если она не слишком специфическая, может дать лишь некоторое представление о способе обработки продуктов – жарении, запекании, варке. Ведь простой глиняный горшок – и в Сибири, и в Африке, – просто горшок, не сохраняющий память о вкусной мясной или рыбной похлебке с кореньями, а то и прародительнице современной каши… Для исследования остаются кости, раковины, изредка окаменевшее зерно – вот, собственно, и все, что могло сохраниться из объедков, да и то лишь после того, как люди стали строить постоянные жилища.

Характерно, что возле стоянок в Сибири (например, в Иркутской области) находили так называемые «кухонные кучи», а попросту первобытные помойки, – иным способом мусор в те времена не утилизировали. Разумеется, среди кухонных отбросов и всего того, что первобытный человек посчитал негодным для дальнейшего использования, мало что сохранилось: кости дикой свиньи, домашней собаки, оленей, медведя, косули, рыбьи скелеты и кости; раковины; черепки глиняной посуды.

***

Бродя по лесам и лугам, вооруженный поначалу только округлым камнем, который удобно было держать в руке, первобытный человек мог убить мышь, лягушку, ящерицу, ломать ветки и крупные сучья, с их помощью выкопать коренья… Несколько позже, но еще в первой фазе каменного века люди изготовляли разные орудия: пользовались не только грубыми булыжниками и осколками кремня, но и деревянными предметами, и мелким «инструментом» из костей.

Поначалу они плохо умели охотиться, преимущественно собирая съедобные растения, ягоды, грибы, насекомых, мелких животных, изредка добывая рыбу (на мелководье) и птичьи яйца. Можно считать настоящей охотой ловлю и поимку мелких зверушек, но скорее это – квалифицированный вид собирательства.

Такой способ пропитания называется «присваивающим хозяйством». А попросту – «подножный корм», то есть то, что буквально попадается под ногами. Насекомых ели, когда не попадалась более основательная еда, а для Сибири это было скорее нехарактерно.Там, где издревле питались насекомыми, это пищевое сырье сохранилось и впоследствии в национальных кухнях. Найденные в мышиных норах или собранные зерна и злаки люди перетирали мощными зубами, но это было случайной едой. Детей же с переходом на «взрослую» пищу подкармливали жеваным. В случае особого расположения, вероятно, так же кормили и стариков. Вспомним, что еще в начале ХХ века среди российского простонародья были распространены детские «соски» из жеваного хлеба в тряпочке…

Для питья все, кроме младенцев, использовали простую воду – из водоемов или дождевую. Молоко и молочная пища людям были еще незнакомы.

Итак, в начале каменного века – для Сибири около 1 млн. лет назад! – люди питались смешанной пищей: травы, плоды, орехи, грибы, ягоды, коренья, некоторые злаки, добытые порой из «кладовых» мелких животных, но и сами мелкие животные, пресмыкающиеся, птичьи яйца… Казалось бы, животной (белковой) пищи должно было перепадать немного, но надо учесть, например, улиток, моллюсков, в которых до 80 % белка! Необходимые жиры человек получал не только из орехов, но и из мяса, например, мелких грызунов. Поэтому рацион получался далеко не бедный.

Существует мнение, что древние люди вообще ели мясо только в ритуальных целях, испытывая к нему отвращение, а в основном питались плодами, ягодами, грибами, съедобными травками и корешками. А впоследствии их вкусы и пищевые привычки «испортились», отчего и появились разные болезни. Эта гипотеза весьма близка сыроедам и вегетарианцам, но маловероятна. Зубной аппарат человека и весь его пищеварительный тракт не приспособлены для грубой растительной пищи: нет мощных зубов с перетирающей поверхностью, зато есть клыки; желудок не имеет нескольких отделов, как у травоядных, недостаточно длинный кишечник и т.д.

Неудачи и случайности были всегда свойственны охоте, но не собирательству. Первоначально всему племени, а затем преимущественно женщинам, детям и старикам – всем, кто не мог принимать участие в охоте, – нужно было терпение, упорство, внимание, наблюдательность и даже большая выносливость, чтобы приносить домой свою добычу. Но в целом пропитание обеспечивалось.

Возможно, в это время и сформировались народы-мясоеды и народы-веганы («вегетарианцы»), в зависимости от условий проживания. Сибирь во все времена и чуть ли не до наших дней была богата зверем и птицей, а пришельцев здесь было сравнительно немного. При этом в достаточно суровом климате Сибири люди не могли ограничиваться растительной пищей. В теплых благодатных краях – скажем, в густонаселенном Средиземноморье, – люди не так нуждались в мясе, да и растительность была побогаче.

В поисках еды люди порой проходили большие расстояния. Ученые называют такой образ жизни кочевым, но это не совсем точная формулировка. Передвижение кочевников носит более упорядоченный, целенаправленный характер. Еще одно существенное отличие: кочевники имели переносные жилища, в которых достаточно долго могли оставаться в удобном месте. Первобытные же собиратели использовали в качестве временного приюта пещеры, ямы, либо рыли небольшие норы-землянки, либо строили из веток шалаши, где укрывались от непогоды и хищников.

Так что самые древние собиратели просто бродили-бродяжили (бродяжничали, каковое занятие в цивилизованном обществе признают предосудительным), борясь за существование, гонимые то голодом, то холодом, а то и врагами. На одном квадратном километре могло прокормиться одно племя, но не более как в 50 – 60 человек. Справедливо было отмечено учеными-историками еще в начале прошлого века, что первобытный человек-охотник нуждался для своего пропитания в таком количестве земли, которое при земледелии может прокормить тысячу человек. Пока человек жил только охотой и собирательством, цивилизация не могла зародиться. До этого же общность пра-людей немногим отличалась от обыкновенного стада, ведомого вожаком. И в те времена эволюция человека, развитие его мозга шло еще весьма медленно. «Скачок» в развитии произошел, когда человек перешел к пище мясной, но приготовленной, более легкой для усвоения.

При этом растительной пищи обычно потреблялось вдвое меньше, чем животной, хотя мнения ученых в этом вопросе разделились – иногда считали, что наоборот.

Достаточно долгое время (никто не знает точно, сколько десятков тысяч лет) человек не пользовался огнем для приготовления еды или пользовался эпизодически.

Неужели наши пращуры поначалу так и ели лишь сырую пищу по принципу «нашел – и в рот»?

Сохранять еду люди научились несколько позже, да и то это стало возможным, когда еды находилось и добывалось побольше, чем было насущно необходимо, с учетом способности первобытного человека наедаться впрок… (Кстати, эта способность организма «откладывать» запас питательных веществ, а потом экономно их расходовать сохранилась до настоящего времени. Мы между тем совершенно непоследовательно радуемся сегодня возможности нашей печени накапливать гликоген, некоторые витамины, но обижаемся на запасы жира…)

В познавательной, но трудноватой для чтения книге К. Леви-Стросса «Сырое и приготовленное» (Клод Леви Стросс, «Мифологики» т.1. ) подробно рассказывается о первобытном питании. Интересно, что название книги в подлиннике звучит так: «Сырое и вареное», что наводит на размышления. Потому что «приготовить» – совсем не значит обязательно «подвергнуть тепловой обработке», то есть запечь, сварить, зажарить и т.д. Но приготовление не означает и технологически незамысловатое стругание салатика из кореньев с травами! Правда, этим в каменном веке не занимались.

Когда люди научились сберегать что-то из продуктов, они, скорее всего воспользовавшись опытом животных, хранили мясо и рыбу в ямах, плотно накрывая сверху ветками, присыпая землей от хищников и врагов. Не исключено, что они находили такие ямы с запасами какого-нибудь хищника – особенно любят закапывать добычу медведи! В условиях холодного климата, а местами и вечной мерзлоты продукт не только хранился, не теряя пищевой ценности, но при своеобразном естественном медленном заквашивании приобретал витамины! Люди инстинктивно всегда старались таким образом обогатить свое меню. Об этом мы еще будем говорить, знакомясь с национальной кухней разных народов Сибири.

Ферменты в «квашеном» мясе и рыбе превращали сырой продукт при достаточно долгой выдержке в почти однородную массу, которую даже не надо было жевать! Правда, отличалась она весьма своеобразным запахом, зато была очень питательна и даже, как бы мы сказали сейчас, пикантна. Таким образом, ферментация – тоже способ приготовления, и должна она была быть известна первобытным людям еще до тепловой обработки продуктов!

Наблюдательность и еще раз наблюдательность была важным условием выживания человека и приобретения знаний и опыта!

***

При помощи многочисленных открытий человек не упрощал свой быт, как большинством изобретений последующих веков, а буквально выживал и совершенствовался! Именно поэтому эти открытия и сказались непосредственым образом на нашей биологической природе.

Первоначальное знакомство человека с огнем, скорее всего, состоялось во время лесных пожаров. Может быть, тогда он и научился сохранять головешки – заметив, что огня боятся дикие звери, а еще у огня – тепло… И самые первые орудия человек делал, откалывая пластины от куска кремня, при этом нередко наблюдая искры. Впоследствии (и до настоящего времени!) огонь добывали, вращая палку в отверстии камня.

Но кулинария не могла появиться ранее, чем древние люди, благоговея перед всемогущим Духом огня, стали бросать в огонь кусочки еды, задабривая и прося о помощи. Так и пришло к людям знание о великом превращении пищи в соединении с огнем – подлинная революция в человеческом развитии. Жаль, что мы не знаем и не узнаем, когда и где это произошло впервые. Клод Леви-Стросс, изучивший эпос некоторых племен с первобытным укладом жизни, установил, что сырую пищу люди быстро перестали считать настоящей едой – еда должна была быть приготовлена на огне.

Неожиданное подтверждение гипотезе древнего приготовления пищи нашлось после молекулярных исследований челюстей и зубов древних людей. Выяснилось, что они ели мясо, орехи, зелень, причем приготовленные, потому что обнаружен был крахмал и другие углеводы, в той форме, которая предполагает тепловую обработку продуктов.

Пищу запекали, варили в деревянной или глиняной посуде, бросая в нее раскаленные камни, а затем в более прочных горшках прямо на углях. Существовал и такой, вероятно, самый древний способ приготовления: прямо в шкуре животного. То есть шкуру снимали, мясо резали на куски и складывали с травами и кореньями в «мешок» из шкуры, туда же наливали воды и бросали раскаленные камни.

Самое большое, глобальное достижение древнего человека – управление огнем, а не просто пользование им. Человек научился не только добывать огонь, но сохранять, переносить его, заставлять огонь сжигать и согревать, гореть сильнее или слабее, поддерживать его различным топливом…

Преимущества приготовленной пищи люди оценили, надо полагать, довольно быстро. Горячее и теплое лучше насыщает и согревает в холода. Да и вкус еды играл не последнюю роль! Древние люди не могли игнорировать вкусовые достоинства еды, поскольку даже животные в них разбираются. Наиболее известные в природе привереды – семейство кошачьих, диких и одомашненных.

Именно возможность и умение управлять огнем, источником тепла и легли в основу кулинарии, оставшись до наших дней самым важным фактором в поварском искусстве.

Уже не вызывает сомнения, что человек стал быстрей развиваться, питаясь приготовленной на огне легкоусвояемой пищей, что бы ни говорили сегодня убежденные сыроеды.

....Климат менялся. За последние 30 – 40 тысяч лет три потепления сменились двумя похолоданиями («оледенениями»). В этот период каменного века большая часть территории Сибири была покрыта ледником до 3 км толщиной!

К северным широтам продвигалась тайга, а вслед за ней человек, почти достигнув 70-й широты, о суровости которой наши современники в ХХ веке сложили песню… «Тундростепь» на юге постепенно превращалась просто в степь. Справедливости ради надо отметить, что на территории Сибири тогда было все же теплее, чем в наше историческое время.

В эпоху раннего палеолита в южных районах Восточной Сибири вдоль побережьев Лены, Енисея, Ангары жили многочисленные племена.

Там был достаточно теплый и влажный климат, обширные пастбища для крупных диких животных, а в более северных районах – непроходимые леса и болота. Травы, заросли кустарников предоставляли изобильный корм стадам оленей, бизонов, лошадей, мамонтов… Здесь же кормились и хищники, и люди.

Довольно скоро (по масштабам планетарным!) орудия труда и оружие усовершенствовались, и люди научились успешно охотиться, строить жилища и ямы-ловушки для крупного зверя, добывали и рыбу, ловили птиц силками…

Изобретение лука и стрел, дротиков для метания, совершенствование наконечников копий и гарпунов (острог) делало добывание еды более успешным. Обработка камня становилась умелой и даже тонкой, кроме кремня использутся и другие материалы. «…въ долинѣ р. Тунки (Иркутск.губ.) найдены наконечники изъ агата, яшмы, сердолика, сферосидерита—въ видѣ треугольника, причемъ ребра иногда зазубрены съ удивительнымъ, нѳподражаемымъ совершенствомъ – въ видѣ эллипса, призмы, отдѣланныхъ съ поразительнымъ искусствомъ» («Первобытные люди: Антропологические беседы Ш. Дебьера»3). Можно сказать, что изготовление различных орудий, посуды, украшений, предметов культа положило начало многим ремеслам. Возле селения Мальта была обнаружена целая мастерская по изготовлению кремневых орудий и инвентаря, где работали около 200 человек. Очевидно, что здесь объединился труд не одного племени, а сделанные предметы обменивались на продукты, шкуры и прочее, что было необходимо.

В истории первых жителей Сибири наступила новая эпоха: время охоты на крупного зверя.

250 – 40 тысяч лет назад люди уже добывали огонь и пользовались им вполне уверенно, запекали и варили еду. Мясо стало значительно преобладать над растительной пищей. Если бы эти события совершились в короткий период времени, можно было бы без натяжки назвать переход на мясное питание революцией в первобытной кулинарии. Преобладание мясной пищи, которую добывали мужчины-охотники, не ислючало все же пищи растительной, которую собирали другие члены племени. Однако надо заметить, что зерна и злаков люди все еще ели очень мало, и то, что добывали собирательством, стало едой второстепенной.

Охотиться на очень крупных животных – мамонта, оленя, – можно было только сообща. Для этого группа охотников загоняла отбитое от стада животное в ловушку либо в засаду. Использовали и естественный рельеф местности – овраги, обрывы. Добыча мяса охотой на крупного зверя всегда была рискованной и опасной. Это было занятием сильных мужчин, что само по себе повышало статус добычи. Мяса и жира сразу добывалось много, хватало и на то, чтобы сделать запасы, обеспечив племя пищей надолго. Поэтому такая охота и была предпочитаема всякой другой, а тем более рыбной ловле.

Племя старалось обычно поселиться вблизи крупного стада, которое не откочевывало далеко – корма хватало. Сытая жизнь протекала мирно – на стоянках и в захоронениях той эпохи не найдены проломленые человеческие черепа, поврежденные кости. Продукты, запасы впрок, орудия труда и прочее имущество были общими. Обычаи, связанные с едой, поначалу касались только ее распределения: лучшие куски доставались охотникам и воинам – сильным мужчинам. Когда в племенах появились старейшины, жрецы, шаманы, они тоже могли претендовать на хорошую долю. Затем ели женщины, дети, старики, причем самые беспомощные могли остаться и голодными. В конце концов, с лозунгами «Все лучшее – детям!» и «Дети – наше будущее!» умудрялись жить лишь при социализме. Старики, женщины и дети трудились по мере их возможностей, собирая топливо, грибы, ягоды, съедобные травы и коренья. Кое-что из собранного они умели сохранять и заготавливать впрок. Разумеется, использовали они и злаки, в том числе предположительно найденные в запасах животных, но о земледелии еще рано было задумываться.

***

Мамонт был если не главным, то самым важным объектом охоты первобытного человека. И даже прочих зверей, водившихся в Сибири от 2 миллионов до 10 тысяч лет назад, в одно время с ним, назвали «мамонтовой фауной». Мамонт представлял все же меньшую опасность по сравнению с пещерным медведем, и был гораздо крупнее оленя – в случае удачной охоты мяса было в избытке.

Один убитый мамонт давал племени около 1000 кг мяса, а то и гораздо более! Разделывали тушу в течение многих часов. В первую очередь употребляли внутренности, потому что они быстрее всего портились; самые нежные куски запекали. (Трудно сказать, какие части мамонты или другого крупного животного были нежными, но что касается слонов, то это – хобот и… стопы).

Прочее мясо от других частей туши варили (тушили) при помощи раскаленных камней, поначалу скорее всего в кожаных мешках, затем в глиняной посуде.

В 1803 году на берегу Лены был найден труп мамонта со щетиной и шерстью красно-бурого цвета; мясо его настолько сохранилось, что его съели волки…

(Отдельные кости мамонтов – вовсе не редкость в Сибири. Последняя крупная находка: кости взрослого мамонта, который жил около 12 тысяч лет назад (с. Богословка под Омском, апрель 2016 г.).

Помимо заготовок мяса и рыбы в ямах добавились другие способы. Все, что не закапывалось в землю, подвешивалось на деревья, где вялилось или сушилось, а то и в жилище, ближе к отверстиям, в которые выходил дым очага – коптилось.

Зелень и коренья вначале сушили, а в более позднее время складывали в горшки или кожаные мешки, набивали съедобными растениями корзины и мешки из шкур животных получая своеобразные «квашения», причем соль можно было даже не использовать.

Мясная пища таким образом оставалась основной, но хорошо дополнялась плодами, ягодами, грибами, травами, кореньями и т.д. Можно предположить, что готовили быстро – мясо не разваривали, а скорее «обваривали», так же поступали и с другими продуктами, чем сохраняли питательную ценность.

Мясо диких животных более постное, нежели у разводимой впоследствии домашней скотины. Но любое дикое животное накапливает жир внутренний и подкожный, особенно к зиме, да в достаточно суровом и в те давние времена сибирском климате. Разумеется, первобытные люди использовали этот жир не только для светильников и натирания, но не пренебрегали им и в питании. Вдобавок жир может храниться лучше, чем мясо, хотя и отчасти теряет вкус.

Жарения как такового первобытная кухня не знала, так как не прогревала продукт в жире. Однако ценность жиров древние люди хорошо понимали и использовали их, обмазывая тушу или кусок мяса перед запеканием, иногда жиром другого животного.

Мясо ели всякое из-за его высокой ценности, используя всю тушу и все части, но… не в тех случаях, когда устраивали «большую охоту» и огромное количество убитых животных либо вообще пропадало, либо доставалось хищникам. Изобилие и в те времена приводило к расточительности – такова, видимо, природа человека. Надо было человечеству пережить не один смертельный голод, чтобы впоследствии бережней относиться не только к пище, но и ко всему живому.

В древности считалось, что сердце, мозги, печень, почки и особенно кровь способны передать силу, здоровье и прочие превосходные качества лучше, нежели просто мясо. Инстинктивно первобытный человек понял то, что лишь каких-нибудь сто лет назад подтвердила наука: эти продукты (сдуру названные затем «субпродуктами») действительно более всего питательны и легкоусвояемы, а иногда и целебны.

Не надо думать, что пища первобытных людей была всегда грубой и невкусной! Ваш автор еще в первой книге высказывал мнение о том, что наши пращуры питались исключительно натуральными и свежими продуктами, о чем мы сейчас можем только мечтать. А деликатесы и лакомства существуют в любой кулинарной культуре и кухне, даже самой простой и непритязательной. По некоторым данным, особым лакомством был сырой костный мозг, язык, печень… Представления о вкусном могли отличаться от наших, но вряд ли особенным образом, потому что вкус первобытный человек различал так же, а то и лучше. Конечно, у него не было пристрастия к «сладенькому» и еще: у него определенно было не испорчено обоняние, на которое он, похоже, полагался больше, чем мы…

***

Режим и ритм питания первобытных людей был достаточно условен: ели тогда, когда была еда. Но в целом люди придерживались природных ритмов, естественной смены дня и ночи, времен года.

Помимо биологического ритма «ночь-день» и бродяги-собиратели, и оседлые земледельцы, и рыбаки, и охотники, и кочевники-скотоводы были неукоснительно зависимы от времени года. Другими словами, в их жизни господствовала сезонность питания, тем заметнее, чем суровей были условия проживания племени. В теплом климате смена времен года менее заметна. Одни виды растительности сменялись другими, зимой почти исчезали, животные и птицы были более жирными осенью или тощими весной, рыба то шла на нерест, то вовсе пропадала… Соответственно менялся и рацион человека.

Кроме того, люди в каменном веке (да и много позже!) периодически переживали голод из-за неудачной охоты, неурожая, стихии… Организм древнего человека был приспособлен к чередованию изобильной еды и недостаточной, скудной. Порой думается: не вызваны ли религиозные ограничения в питании (посты) этой древней человеческой привычкой?

В первобытном питании можно выделить и такую особенность, как… «перекусы», то есть промежуточная еда, или «прием пищи», как выражаются диетологи. Конечно, в оседлом и сложившемся кочевом быту питание более упорядочено. Но представим, что охотник, выслеживая добычу, упустил случай съесть горсть орехов, ягод или полакомиться птичьими яйцами! А после удачной охоты и сейчас нередко перекусывают свежей печенкой, а сибирские рыбаки – живой стерлядкой!

Причем, как мы уже знаем, настоящая еда должна была быть приготовленной на огне – так считал первобытный человек! – а «перекус» мог быть и чем либо сырым или из запасов-заготовок.

А все же, чем принципиально отличается еда как трапеза, когда человек не просто «замаривает червячка», а наедается досыта?

Если обратиться к опыту недавних первобытных людей, то окажется, что после еды человек должен был отдохнуть, поспать. Так поступают и животные, которые поэтому не страдают многими человеческими болезнями. Именно вследствие этой причины завтрак – первая еда в течение дня, после которой человек должен был трудиться, – зачастую оставалась «перекусом», хотя могла быть достаточно сытной! Таким же «перекусом» мог быть и обед днем, если не было возможности после него отдохнуть. Основательная же еда переносилась на вечер, с полноценным ранним сном.

Послеобеденный сон еще в начале ХХ века был принят в России, не только в мещанском и купеческом, но и в крестьянском быту, в том числе и в Сибири, а после остался лишь в больницах, санаториях и детских учреждениях. Нас же давно убеждают в необходимости плотного горячего завтрака, после которого многим хочется тут же снова заснуть, что вполне естественно…

Теперь становится понятно, что ни один диетолог ничего нового не придумал, а если придумал, то не учитывал потребности человеческого организма!

Раз пошел разговор о современном питании и его связи с древней биологической природой человека, надо упомянуть о причине популярности и «живучести» фаст-фуда. В сем секрет непобедимости и непотопляемости «быстрой еды»? Не только и не столько в том, что известная субстанция всегда на плаву. И не только в хитрых добавках, вызывающих тягу и привыкание, и не в дешевизне и доступности… Эти причины – всего лишь видимая часть проблемы-айсберга.

Основная причина заложена очень глубоко, все в той же биологической природе человека, а нет ничего более прочного и устойчивого, неосознанного, непознанного и странного, а порой страшного, чем то, что в этой природе сохраняется. Замечательные инстинкты, позволившие нашим пращурам выжить, с течением времени обратились во вредные привычки.

Большинству живых существ всегда было свойственно все добытое – найденное, выловленное и пойманное – съесть сразу, быстро! Исключение делалось только для детенышей, которым приносили пропитание. Тогда приходилось убегать с едой, как и в тех случаях, когда грозила опасность быть самому съеденным возле добытой пищи. Теперь сравните с фаст-фудом…

«Быструю еду» роднит с первобытным питанием еще и отсутствие выбора: раньше рацион зависел от удачи добытчика, а в наши дни – ассортимент стандартен, как и вкус! Древний человек мог попасть в зависимость от еды случайно, если съел забродившие плоды или грибы-галлюциногены… В фаст-фуде же коварных добавок не избежать.

Но вернемся в каменный век.

***

«Поступь истории оставляет за собой руины» (Автор).

«Дикость» и «первобытность» людей каменного века нередко преувеличивают. Теория Дарвина изрядно подпортила наши представления о древнем человеке: так и видится низколобое существо в шкурах, со здоровенным булыжником, кое-как примотанным к палке… Между тем наши пращуры интересовались, например, астрономией, гораздо больше, нежели даже мы сейчас прогнозом погоды.

На Алтае люди не только наблюдали за небесными светилами,но и составляли лунные календари. Наиболее древний календарь найден в Сибири при раскопках Ачинского поселения каменного века. Его возраст около восемнадцати тысяч (!) лет. Это маленький жезл из бивня мамонта со спиральным узором из 1065 лунок, змеевидных полос, продавленных каменными штампами. Для создания календаря нужно было иметь инструменты для вычисления точной широты и долготы, вычертить карты с настоящей координатной сеткой, и т.д. Несомненно, что в глубокой древности существовал народ, располагавший этими знаниями и передавший египтянам свой богатейший опыт исследований в течение многих веков. Отсюда следует вывод, что шумерская, персидская, индусская и китайская цивилизации опирались на знания какой-то более древней исчезнувшей культуры. Возможно, и древние народы Сибири хотя бы отчасти были потомками такой ушедшей цивилизации.

На севере Хакасии в 1982 году были найдены святилища, относящиеся к эпохе бронзы, – настоящую обсерваторию каменного века. Сибирское урочище Сундуки – первая астрономическая обсерватория возрастом примерно 16 000 лет. До строительства египетских пирамид оставалось не менее 12 тысяч лет!4

В этой местности найдены и курганы, и оросительные каналы, которые еще не исследованы.

Значит, древние люди имели точный лунно-солнечный календарь. По такому календарю жрецы-старейшины определяли погоду, время охоты, рыбной ловли, а позднее – время посева, уборки урожая, а соответственно – и религиозных обрядов. Использование таких календарей непосредственно относилось к бытовой культуре: от них прямо зависело достаточное питание и выживание человека.

Очевидно, что умственное и культурное развитие людей уже 18 – 20 тысяч лет назад было достаточно высоким, а порой неожиданно высоким. Недооценивать развитие и возможности людей каменного века не стоит. Люди уверенно добывали огонь трением, пользовались в жилищах жировыми лампами с фитилями, умели топить каменным углем (находки на Енисее), научились обжигать глину… Размягчать кости, чтобы выдавливать на них рисунки, распрямлять бивни мамонтов люди каменного века умели, а мы сегодня даже не знаем, как они это делали.

Вот одно скромное свидетельство.

Шведский ученый Иоганн Петер Фальк был руководителем третьго академического отряда Оренбургской экспедиции, проходившей в 1768 – 1774 г. г. по Поволжью, Уралу, Западной Сибири.

«Путешественные записки академика Фалька» (С.-Петербург, 1825 г.) дополнены другим участником экспедиции, Христофором Барданесом. Он пишет, что 10 мая 1771 года в 78 верстах от Троицка обнаружены развалины храма (крепости?), восьмиугольного, оштукатуренного, 8 сажен в поперечнике, стены толщиной в 5 футов, вокруг вал в 36 сажен и ров… Местные киргизы считали, что храм построен не людьми, а «гигантами», которых Чингизхан прогнал в Китай.

Эти города описывались и другими арабскими и европейскими путешественниками; сегодня их обнаруживают археологи. Таков, например, Чичебург в Новосибирской области, которому около 10 тысяч лет5.

В июле 2014 г. в Омской области нашли кость человека, которой… 45 тысяч лет! Причем это не был неандерталец, а был вполне сложившийся Homo sapiens… Как объяснить находку, если считалось, что древние люди поселились в Сибири 14 тысяч лет назад?

Существует гипотеза о Гиперборее – полярной прародине человечества. Вполне возможно, что на Севере и в Сибири остались следы именно этой могучей цивилизации…

Поэтому вряд ли можно утверждать, что в Сибири никогда не было никакой древней культуры, не было ни городов, ни храмов. Хотя по преимуществу ее громадные пространства заселяли многочисленные племена – выходцы со всех четырех сторон света, оставившие после себя стойбища и городища. Соответственно и их кулинария была простой, даже примитивной по способам приготовления, зато богатой по составу продуктов.

***

«Но почему аборигены съели Кука?» (В. Высоцкий)

Трудно представить человека, занимающегося в древней обсерватории наблюдением за Луной и небесными светилами, который вернулся в жилище и обгладывает за ужином человеческую лопатку…

Людоедство, оно же антропофагия, – тема щекотливая, даже если говорить о первобытных людях. Ведь даже не все животные едят своих сородичей; известно, например, что собака не ест себе подобных6. Однако это явление вполне сохранилось и до сегодняшних дней. Конечно, цивилизованные люди неплохо поднаторели в умении есть поедом своих близких, но не в прямом, а в переносном смысле. Здесь же речь идет о настоящем людоедстве, которое в древности было объяснимо, а сейчас, хоть и описывается в СМИ, – довольно дикий пережиток.

Еда – важнейшая основа обособления и разделения людей на племена и народы, потому что с пищей связан и образ жизни, и бытовая и духовная культура.

Задолго до Я. Молешотта7, выдвинувшего идею о том, что «человек есть то, что он ест», первобытные люди инстинктивно и интуитивно осознавали свое тождество не только с окружающей природой, но и в первую очередь с едой.

***

Заглянув немного назад – на те же 30 – 40 тысяч лет,– мы вынуждены будем признать, что людоедство не только существовало, но знакомо было всем человеческим общинам. Причем не только в случаях жестокого голода, поскольку человеческие кости находили рядом с костями крупных животных. Хотя в голодные времена людоедство представляло самую доступную пищу.

Некоторые исследователи считают, что власть матерей (матриархат) основывалась на том, что женщины не только берегли детей, но и отдавали их племени в случае нужды… И только когда стали поедать врагов – захваченных пленных – и успешно охотиться, главой рода стал мужчина-воин, охотник. На поедание соплеменников было наложено табу. Со временем, когда племена все более обосабливались и возникало отвращение ко всему «чужому», с совершенствованием охоты и достатком мясной пищи люди отказались и от поедания пленных.

Можно сделать вывод, что людоедство носило скорее ритуальный характер, в том числе и поедание врагов. Иногда – с целью приобретения-обретения каких-либо ценных качеств, которыми обладал поверженный враг: силы, ловкости, дерзости, мудрости… Возможно, люди верили и в то, что съеденные родственники (а племя состояло в основном из родственников!) останутся с ними!

Ритуальное людоедство в племени распространялось в основном на молодых, которых приносили в жертву за старших рода, а затем для богов. Жертва должна была быть дорога семье, племени – такова была древнейшая мораль. Само по себе поедание как трапеза становилось второстепенным.

Надо отметить, что человеческое мясо было продуктом нередким, но не повседневным.

Особенности Сибири – во-первых, необозримые пространства, на которых не то что столкнуться с соседними племенами, но и встретиться было сложно, а во-вторых – во все времена изобилие зверя, птицы, рыбы и растительного «подножного корма» позволяет предположить, что людоедство здесь было менее развито, нежели на густонаселенных территориях. Во всяком случае, оно могло преследовать ритуальные цели, но не было результатом голода.

Археологам известно, как отличить останки съеденных людей от просто убитых или умерших, которых некоторые племена не хоронили, а выбрасывали, иногда сжигали. Расколотые и местами обожженные кости и другие натуралистические подробности…

На Енисее (Афонтова гора) обнаружены кости несколько взрослых людей, подростка и ребенка, не просто убитых, а съеденных… Конечно, это не мог быть единичный случай.

Память о бытовавшем в древние времена людоедстве сохранилась в сказках. «Как она ужарилась, он вытащил это мясо и съел эту Ягу Ягонишну и все стал знать, как Яга же Ягонишна, сял в ступу, взял помело и пест, пестом понужал, а помелом след заметал и обратно приехал к коту и к воробью. И стали жить да живота наживать» («Жихорка», сибирская сказка,записанная от А.С. Кожемякиной8). Показательно, что герой сказки приобрел знания Бабы-Яги после того, как съел ее…

Но сказки – это еще не все! Один из главных православных обрядов – Евхаристия (Причастие) – символизирует вкушение тела и крови Христа. «И когда они ели, Иисус, взяв хлеб, благословил, преломил, дал им и сказал: приимите, ядите; сие есть Тело Мое. И, взяв чашу, благодарив, подал им: и пили из нее все. И сказал им: сие есть Кровь Моя Нового Завета, за многих изливаемая» (Евангелие от Марка, 14; 22 – 24)

Людоедство сделалось табу, как можно предположить, лишь после того, как люди заметили сокращение числа соплеменников. И не только потому, что в голод ели преимущественно детей и женщин, уменьшая естественное воспроизведение.

Старики, которые тоже становились жертвами, оказывались носителями опыта, знаний и умения, что в сложных для племени обстоятельствах могло помочь выжить. Даже то, что в первую очередь поедали врагов, не спасало ситуацию, потому что и враги, надо думать, не дремали.

Древние роды и племена считали себя происходящими от какого-либо животного – медведя, оленя, волка. Тотем – знак единства человека и природы, но в то же время и символ разделения, и стремления к объединению людей под одним божеством.

Животное как прародитель племени было священным, тотемным, но это не мешало людям охотиться на него и поедать его мясо. Просто надо было соблюсти некоторые обязательные обряды: принести жертву, символически помазать кровью изображение животного и т.д. И спокойно есть мясо. А если задуматься, то священное животное было для первобытного человека важней, чем обыкновенный соплеменник, а тем более чужой, по определению – враг. Правда, у тувинцев, например, охота на медведя – покровителя рода – была запрещена. Не ели мясо медведя, лебедя некоторые племена селькупов, и т.д.

Неандертальцы были несомненными людоедами, хотя и достаточно развитыми; продовольственую проблему они решили, но не стали нашими предками – вымерли. Может, и не только оттого, что некому было научить их охотиться на зайцев-кроликов…

И об этом читайте дальше!

***

«Бола – оружие. Возникло в раннем палеолите (…). Состоит из двух и более камней, обернутых кожей и прявязнных к ремню или веревке. Их раскручивают над головой и бросают в бегущее животное или большую птицу» («Исторический словарь»).

Когда 19 – 17 тысяч лет назад начали вымирать мамонты, людям пришлось охотиться на более мелких животных и птиц. Раскопки стоянок в Западной Сибири, на Алтае, Енисее, в Забайкалье показали, что наряду с костями крупного зверя стали встречаться кости птиц, мелких животных, даже грызунов. Добыча явно мельчала!

Наступила следующая эпоха: время охоты на мелкую и среднюю дичь и время рыбной ловли.

Когда людям пришлось искать другие способы охоты, в этой ситуации они стали явно проигрывать хищникам. Если, например, волк не зарежет барана или косулю, он может наловить мышей-полевок или других мелких грызунов, проделает это сноровисто и будет сыт. Человек же, умеющий со своими соплемениками загонять в яму-ловушку мамонта, убить его и разделать, оказался в тупике, когда ему пришлось охотиться на зайцев, да еще в одиночку, поскольку всем племенем на такой охоте делать нечего.

Научились не сразу, потому что надо было применять новые приемы охоты – белку, бурундука или крысу не загонишь в ловушку, – и другое оружие. Возможно, приходилось прибегать и к более древним способам: раскапывать норы, заливать их водой или выкуривать добычу дымом… Съедобными считались белки, еноты, бурундуки, кроты, крысы, мыши и т.д. Не брезговали люди и падалью, и эта привычка сохранилась почти до нашего времени у некоторых народов Сибири, хотя неизбежно случались болезни и смерти.

По некоторым гипотезам, 40 тысяч лет назад неандертальцы вымерли именно из-за того, что не смогли приспособиться к новым условиям – «научиться охотиться на кроликов», по образной формулировке – и добыть достаточное пропитание.

Около 10 – 8 тысяч лет назад во время последнего похолодания уже вымерло большинство мамонтов, и с ними другие крупные животные (шерстистый носорог, овцебык, пещерный лев, пещерный медведь, большерогий олень и др.). Около 1500 скелетов мамонтов обнаружены в Новосибирской области – это самое крупное южное захоронение. Вообще кости и останки мамонтов в Сибири находят периодически: очередная находка мамонтенка – в сентябре 2014 года; возраст – около 25 тысяч лет.

При таянии ледника северная часть тундростепи превратилась в болото, а затем в тундру, а южнее разрослись хвойные леса. Животным пришлось питаться не травой, а ветками, мхом и лишайниками. Неспроста мясо мамонтов, найденных в вечной мерзлоте, сильно отдавало хвоей (нашлись энтузиасты, которые пробовали). Но от перемены в еде могучие великаны вряд ли бы так быстро исчезли. Очень возможно, что люди способствовали этому умелой охотой. Еще в XIX веке в загонной охоте эскимосов, индейцев истреблялось огромное количество современных животных, и никто не заботился о том, что добыча не будет использована. Возможно, что крупные травоядные животные в каменном веке и не были прямо истреблены человеком, потому что он не располагал еще мощным оружием, но экологический баланс был нарушен. Есть еще гипотеза о том, что возможность добычи большого количества крупных травоядных животных связана с тем, что они были ослаблены болезнью или истощены. Так или иначе, но с определенного времени человек лишился возможности легко добывать большое количество мяса.

Способы охоты совершенствовались, но и численность людей прирастала… Сохранять же природные ресурсы наши пращуры стремились еще менее, чем люди цивилизованные. Они преспокойно истребляли всю дичь в местах своего обитания, включая детенышей (останки мамонтенков!). Заметнее всего это было на островах, где животные были подчистую съедены и осталось лишь множество костей на радость археологам и палеологам. Так случилось, например, с карликовыми бегемотами на Кипре.

Лишь гораздо позже люди стали соблюдать запреты: не убивали детенышей, без крайней необходимости не разоряли гнезд и т.д.

Поскольку ценность мяса в представлении людей всегда была очень велика, то мясо ели любое, как и птицу, а рыба все же оставалась на втором месте.

Но когда стало не хватать мяса, люди снова обратились к рыбной ловле. Стоянки на пологих берегах Байкала, на Ангаре времен неолита открыли археологам не только луки и стрелы, но и каменные и костяные крючки для рыбной ловли, грузила для сетей, костяные ножи и наконечники гарпунов… Если рядом с мамонтовыми костями сперва находили лишь единичные рыбьи скелеты, то позже, около 12 тысяч лет назад, люди ловили больше рыбы: сига, окуня, осетра (стоянка Верхоленская гора). Пользовались простыми деревянными гарпунами и с костяными наконечниками, заостренными кольями, колотушками для глушения крупной рыбы. Но очень вероятно, что ловили и просто руками во время нереста, как это делают лапами медведи и собаки – выбрасывая рыбу на берег. Около стоянок на берегу помимо «кухонных куч» сохранились плоские плиты для чистки рыбы.

На Алдане также найдены камни-грузила, то есть рыбу ловили сетью. Кроме того, для ловли рыбы использовали заграждения, ящики из жердей и тому подобные приспособления. Существовало и своеобразное «разделение труда»: оленеводы, например, и охотники на морского зверя рыбу не ловили.

Люди умели передавать свой опыт добывания еды из поколения в поколение гораздо лучше, чем это удается животным. Но опыт этот порой оказывался удивительно ограниченным. Казалось бы, люди, поселившиеся на побережьях морей, озер, рек должны были поголовно и во все времена добывать и есть рыбу. Однако бывало так, что рыбой питались те, кто пришел водным путем или вдоль рек, не обязательно по воде, потому что плоты и лодки изобрели позднее. Так и произошло в Сибири. Те же, кто продвигался из середины континента, могли рыбу игнорировать в течение многих поколений, и впоследствии не выучивались ловить ее и есть – таков для сравнения пример скотоводов-кочевников.

В Сибири же «насельники» – как называли их ученые-археологи и этнографы, – пришли по рекам и селились вдоль рек, удивительно удачно выбирая места для своих стойбищ. Понятно, что они стали преимущественно оседлыми рыбаками после исчезновения крупных животных. А многие эти места до сих пор известны как рыбные!

Порой на месте первобытных стоянок возникали города, процветающие и сегодня. Там, где стоит город Иркутск, была стоянка эпохи палеолита. Затем там же селились люди неолита вплоть до железного века и эпохи, близкой к исторической. Казаки, продвигаясь по Ангаре, вполне оценили удобство этого места и выстроили острог, выросший в поселение и город…

Впрочем, не будем забегать вперед!

***

Б.Э. Петри считал, что человек – часть природы (вероятно,так воспринимали себя и сами древние люди), и ее изменения приводят к изменению образа жизни человека, подталкивают его к развитию знаний и умения приспособиться к новым условиям.

…Около 10 – 8 тысяч лет назад климат потеплел и для человека стало возможным не надеяться на природу, а понемногу выращивать растения. Даже самое примитивное земледелие позволяло вести оседлую жизнь и надежно прокормить гораздо большее количество едоков.

Земледелие, возникшее в эпоху неолита, уже представляло собой производящее хозяйство. Обрабатывать почву люди стали не только в местах с наиболее теплым климатом, когда не хватало пищи, но и там, где они начали вести оседлый образ жизни и одомашнивать животных. При этом сохранялись иногда поселения летние и зимние. Но не надо думать, что кругом сразу заколосились тучные нивы!

В Сибири, благодаря богатству рек, оседлый образ жизни первоначально был связан не столько с земледелием, сколько с рыбной ловлей. Люди, кроме того, так же продолжали охотиться и собирать ягоды, коренья, орехи… Собирательство для Сибири актуально и до сих пор! Оседлость же складывалась своеобразно: охотники, рыболовы, скотоводы имели и постоянные поселения, и летние и зимние жилища, которые могли строиться при надобности.

С развитием земледелия все большее место в питании стало занимать зерно, и с тех пор еда человека стала по преимуществу углеводной. Но с переходом на растительную (зерновую) пищу в ежедневном питании соответственно уменьшилось количество мяса, птицы. Правда, в дополнение к добываемому охотой, люди стали употреблять и мясо домашних животных.

Примерно в это время сложился и прочный товарообмен: зерно и муку рыболовы и охотники могли выменивать у других племен на рыбу, мясо, пушнину. Видимо, тогда стали охотиться на зверя не только ради мяса, но и ради мехов, шкур.

Земледелие, даже примитивное мотыжное, у оседлых народов положило конец питанию в основном мясом, рыбой и другой животной пищей. Причем замена совершилась достаточно быстро, и человеческий организм не успел перестроиться. Можно предположить, что люди поначалу плохо усваивали углеводную пищу и даже болели.

Ученые сошлись во мнении, что примерно на две трети энергия человека стала обеспечиваться растительной пищей, а в остальном – животной, при большом количестве грубой клетчатки. Преобладание зерна в питании привело… к банальному кариесу, о котором мы всегда знали, что причина его – сахар и сладости! А когда наступал недостаток белковой (животной) пищи, люди страдали от анемии, умирало много детей. Поэтому достаточно развитое земледелие спасало людей от голодной смерти, но здоровья им не прибавляло. Именно в это время человечество познакомилось с ожирением, остеопорозом, инсультом, многими инфекциями…

Но в Сибири из-за богатства рыбы, дичи и других даров природы, из-за развития в первую очередь скотоводства питание долго оставалось более полноценным.

Изменение обмена веществ – возможно, у самых древних людей он склонялся к белково-жировому – с переходом от мясной пищи к растительной, углеводной, не могло произойти сразу, а по мнению некоторых исследователей, не произошло и до сих пор. Мы мало что можем с этим сделать, мы не в состоянии остановить прогресс, но хотя бы можем ясно осознавать причины, по которым наше бренное тело не успевает за прогрессом и нам достаточно трудно жить. Понять это – значит, помочь себе сегодня.

***

До сих пор достоверно не известно, когда были приручены и одомашнены животные. Первой рядом с человеком оказалась собака, причем первые собаки могли быть выращены из волчат-щенков, но могли и приблудиться взрослые волки, приходя к стоянкам за отбросами и остатками, если собственная охота оказывалась неудачной. Понятно, что эти звери проявляли дружелюбие и покладистость. Такое же дитя природы, как все животные, человек приблизил к себе волка более 30 тысяч лет назад, и не с какой-либо практической целью, а для общения, – собаки понимали человека лучше, чем другие животные. В случае голода собака могла быть и съедена, ее могли принести в жертву (кстати, и вместо человеческой жертвы!), но люди ценили ее понятливость, преданность, способность охранять от врагов, находить зверя.

Останки самой древней ископаемой собаки, найденные в Разбойничьей пещере на Алтае, принадлежат предку всех домашних собак с признаками и собаки и волка, ближе всего он к одной из древнейших пород – самоедской собаке (хаски). Считается, что волк мог быть одомашнен и стать собакой в течение смены 20 – 40 поколений, причем не насильственным путем. Правда, собаки могли уйти от человека около 20 тысяч лет назад, в ледниковый период, а впоследствии подружиться с человеком снова, уже 17 – 14 тысяч лет назад. Вспомним, что примерно в это время человек перешел к охоте на мелкую и среднюю дичь. Видимо, с этого времени собаки стали активно помогать человеку охотиться и стали членами семьи, племени, частью бытовой культуры. В суровых условиях Сибири, особенно на севере, от собаки зачасту зависела жизнь человека. Дети росли вместе со щенками, как это наблюдалось совсем недавно у некоторых народов. Еда людей и собак была почти одинаковой.

Уже после люди одомашнили крупный рогатый скот, овец, коз, свиней, а затем и вьючных животных, и некоторых птиц.

Для того, чтобы не только приручить, но и одомашнить животных, человек должен был вести более-менее оседлый образ жизни, то есть иметь дом. К тому же в условиях, когда животное может самостоятельно и легко добыть пищу, его не приручить. В лучшем случае оно будет подходить изредка «подкормиться», но использовать его для нужд человеческого пропитания будет сложно.

С вымиранием крупных животных человек все более нуждался в запасах пищи, уверенности в завтрашнем дне. Поэтому домашние животные, в свою очередь очень поспособствовали оседлости со всеми ее преимуществами: постоянным жилищем, запасами, более прочным устоявшимся бытом.

***

Всем известна поговорка: «Хоть горшком назови, только в печь не сажай».

Что же изобрели раньше: печь или горшок?

Сегодня может показаться, что два эти древние изобретения созданы друг для друга и в отдельности не служили.Тем не менее первым был, конечно, очаг. Поначалу – выложенная камнями яма, в которой разводили огонь, то есть еще далеко не печь. Очаг был не один: помимо бытового сооружали еще и культовый, для языческих обрядов, иногда в другом укромном помещении. Но случилось это, когда люди вместо временных убежищ уже стали строить долговременные жилища. 25 – 30 тысяч лет назад люди научились строить дома и даже стойбища-селения, остатки которых археологи нашли на Урале, Енисее, Ангаре. Для устройства жилища копали углубление, в котором ставили подпорки из костей и черепов мамонта или носорога, рогов гигантского оленя, каркас покрывали шкурами. Внутри жилища и был очаг – для обогрева и приготовления еды.

Большие жилища имели пристройки. В пристройках устраивали святилище-капище, с очагом, фигурками людей и животных, и кладовые для продовольственных запасов, оружия и инструментов. В поселении Мальта на Ангаре стены были сооружены из вертикальных каменных плит. На Урале древние люди с успехом обживали пещеры, также пользуясь внутренними очагами. Древние очаги для приготовления еды отличались тремя камнями, на которые удобно было ставить горшки.

Раньше всех горшков и прочей посуды появилась, несомненно, корзина для переноски каких-либо скромных запасов или добычи. Без таких корзин собирателям было сложно! Идею люди, скорее всего, позаимствовали от птичьих гнезд. А вот в корзине, обмазанной изнутри глиной, уже можно было носить воду!

Затем люди соорудили некое подобие горшка – корзину, не просто обмазанную глиной, но и высушенную. Конечно, такая «посуда» была непрочна, но со временем люди заметили, что при контакте с огнем глина твердеет! Произошло это, вероятней всего, при запекании тушек птицы в глине. Известно, что археологи находили черепки с отпечатками перьев… Но иногда считают, что обмазанная глиной корзина могла случайно попасть в огонь. Возможно, это и послужило толчком в изобретению керамики.Так или иначе, но первые обожженые горшки были грубы и бесформенны – такие черепки тоже находили при раскопках. Найденные на Байкале, Ангаре горшки со следами плетения свидетельствуют о том, что корзину, обмазанную глиной, помещали в огонь, где сгорали прутья, оставляя обожженый горшок. Интересно, что версия об изготовлении горшков при помощи прутьев существовала и ранее, но в Европе археологи не нашли ей подтверждения. Горшки со следами плетения были найдены в 1912 – 1913 г.г. на стоянке Улан-Хада (Б. Э. Петри, «Сибирский неолит»).

Позже люди научились придавать керамике более аккуратную форму и даже придумали гончарный круг, а для большей прочности подмешивали в глину ракушки, песок, камешки! Тогда и появился еще один вид очага: для обжига посуды. Он отличался отсутствием «трех камней», зато более походил на печь из каменных плит, открытую только сверху, куда и помещался горшок. Несколько позже посуду стали украшать, что, конечно, не влияло на ее функциональность, но свидетельствовало о тяге к прекрасному. Вообще глиняная посуда эпохи неолита в Сибири была тонкостенной и пористой, чем достигалось быстрое закипание и сильное кипение – еда готовилась быстрее. В железном веке керамические горшки использовали лишь для хранения продуктов, поэтому высокое мастерство от гончаров и не требовалось.

Самые древние керамические сосуды имеют округлое дно, для того, чтобы удобно было ставить их на три камня – обязательное отличие очага для приготовления еды, служившее вместо тагана. Впоследствии, когда для варки стали использовать металлическую посуду, горшки стали нужны для хранения продуктов, и дно стали делать плоским.

(Неужели до сих пор никто не подумал открыть ресторан первобытной кухни под названием, скажем, «У трех камней»? )

Значение керамики можно назвать революционным, потому что ранее еду в основном запекали с потерей изрядного обгорающего слоя. Многие ученые считают, что в Сибири не использовался способ варки в деревянной посуде при помощи раскаленных камней – доказательства не находились. Правда, вместо деревянной посуды вполне можно использовать кожаные мешки… Во всяком случае такая варка трудоемка и не могла использоваться часто. Благодаря варке в горшках люди смогли рационально использовать новые продукты, например, мелкую рыбу, которую до этого можно было лишь съесть сырой, твердые корни, злаки, мелкую живность, – все то, что добывали женщины, дети и старики. Более удобно было и делить пищу, сварив все собранное в одном горшке.

Когда еду стали не только запекать, но и варить, причем в посуде, улучшилось положение стариков, больных и детей, – для них пища стала более доступной.

Как ели жидкое варево?

Во-первых, вычерпывали гущу, пользуясь руками или подобием ложек из раковин или дерева.

Во-вторых, жидкую часть выпивали через край, в основном те, кому жевать было нечем… Для выпивания жидкости люди могли пользоваться и полыми стеблями растений.

Иногда приходится замечать, что некоторые люди упорно вылавливают из любого супа мясо, овощи и всю «гущу», напрочь игнорируя «воду». Возможно, их в детстве не научили есть суп, а может быть, это отголоски первобытных навыков…

Развитие Сибири, по мнению некоторых ученых, шло своим путем, и после каменного века, минуя бронзовый, наступила эпоха железа… Кое-какая бронзовая утварь была занесена, видимо, кочевыми племенами. С точки зрения кулинарной это означало всего лишь, что жители Сибири не изготавливали медных и бронзовых изделий (посуды), узнав о них от кочевников, а сразу перешли к железным, а железные котлы и прочие предметы появились в Сибири всего 3 тысячи лет назад! Как это согласуется с версией о более древних цивилизациях Сибири – пока непонятно…

***

Создание печей было, несомненно, вторым шагом после глиняной посуды. Первоначально еду – а это были первые лепешки! – пекли на камне, попросту накрывая его горшком. А затем, как можно предположить, усовершенствовали печь для обжига самих горшков. Печь, закрытая со всех сторон, могла быть придумана и ранее, но для запекания мяса, рыбы, для варки она не была нужна! Понадобилась же она только для хлеба, пусть самого простого, пресного!

Изобретение хлебопечения – вначале зерновых лепешек, а затем и настоящего хлеба, – еще одна революция в питании человека. Считается, что и пиво, и хлеб (несколько позже пива), и печи изобрели египтяне. Но вполне возможно, что изготовление зерновых лепешек было доступно и другим народам-земледельцам, которые затем усовершенствовали свой опыт, даже и не зная о достижениях Египта. Тем более, что контакты между племенами расширялись, возникли зачатки торгового обмена, в том числе и некоторыми продуктами. Неизвестно еще, откуда египтяне могли позаимствовать свой опыт – на этот счет существуют разные гипотезы. Другие народы могли прийти к таким изобретениям самостоятельно, находясь в сходных условиях и на той же ступени развития. Возможно, египтяне были просто большими педантами и тщательно фиксировали свои бытовые занятия, в отличие от других народов.

Превращения зерна при его приготовлении вызывали, безусловно, живой интерес древних людей. Разбухание, «увеличение» зерна при замачивании и варке уже должно было оказаться привлекательным, ведь мясо при варке заметно уменьшалось в объеме! Причем первоначально зерно даже не варили, а просто размачивали и ели сырым. Кроме того, зерно долго хранилось, добывать его было сравнительно нетрудно (а затем и выращивать!), а сваренное и съеденное обеспечивало сытость на долгое время – как жирное мясо.

Поначалу зерно размачивали, толкли и варили кашу – прародительницу наших современных каш. Когда немного каши попало на раскаленные камни очага – представим, что она «убежала» из горшка, – то она запеклась в лепешку. Отделив ее от камня, человек обнаружил еще и аппетитную корочку! Вот так, нечаянно, могли быть изобретены первые лепешки, прообраз хлеба. Интересно, что некоторые народы (например, древние римляне до завоевания греческих земель), имея достаточно высокий уровень развития, тем не менее не знали хлеба и довольствовались кашей. И сегодня некоторые народы Азии и Афики вместо хлеба едят кашу, порой даже жидкую.

Затем, очевидно, люди заметили, что из мелко истолченного зерна лепешки получаются вкусней и зерна стали растирать между плоскими камнями… Открытие и использование такого замечательного продукта как солод (пророщенное зерно) также произошло, когда люди стали есть зерно постоянно.

С действием природных дрожжей люди были знакомы давно, по забродившей заквашенной зелени, ягодам… Поэтому самопроизвольное сквашивание смеси дробленого или растертого зерна с водой не должно было вызвать удивление. Неожиданным было то, что заквашивание превращало сухую пресную лепешку в мягкую и пышную!Так люди научились печь настоящий хлеб, что означало наступление новой эпохи в питании – эпохи хлебопечения! Но если лепешку мог испечь любой человек, то хлеб с живыми дрожжами требовал мастерства, которое и в древности, и в наши дни дается не каждому. Поэтому выпечка настоящего хлеба и сам хлеб со временем приобретали ритуальное значение, а на хлебе даже ставили знаки-символы.

Древние люди по-своему экспериментировали с составом хлеба, дополняя его, например, древесной корой, растениями, и не всегда вынужденно. До сих пор в национальной кухне сибирских народов сохраняется выпечка с добавками.

Древние способы приготовления хлеба иной раз используются и сегодня. В Красноярске еще в прошлом веке разработана технология выпечки хлеба не просто из смолотого зерна, а отшелушенного и предварительно замоченного, затем тонко растертого. После этого массу заквашивают и выпекают. Подобный хлеб можно приготовить и дома, если иметь мощный миксер, а пшеницу замочить на сутки!

Дрожжевой хлеб должен был «примирить» организм человека с зерновой едой, помочь ему приспособиться. И это произошло, но не окончательно. Употребление печеного хлеба, возможно, и помогло людям лучше усваивать углеводы, когда доля мяса в питании неуклонно сокращалась. Пресные лепешки или даже каша из дробленого или цельного зерна были достаточно тяжелы для переваривания. Жаль, что не сохранилось сведений о том, употребляли ли в те времена люди кисели из муки, поскольку это очень полезная, богатая витаминами еда – ведь кисели овсяные, гороховые сохранились в русской кухне как блюдо безусловно древнее. Вся «сквашенная» тем или иным способом еда содержала ферменты, которые, как мы знаем, словно бы уже частично «переваривали» продукты, облегчая их усвоение. Таким же свойством обладал и хлеб из кислого, «сквашенного» теста, который еще и был богаче витаминами, нежели каши из зерна, крупы или пресные лепешки из муки.

Почему все же хлеб оказался способен заменить мясо и стать основным продуктом питания огромной части человечества на многие века? (Немного нарушая последовательность рассказа, надо заметить, что не у всех народов Сибири хлеб стал повседневным и привычным продуктом).

Состав хлеба – хорошего настоящего хлеба, желательно из муки грубого помола, – достаточно богат не только углеводами, но и белками, причем такого важного как глутаминовая кислота, в нем вдвое больше, чем в мясе. А глутамин обеспечивает не только хорошую работу мозга, но и общую физическую активность. В хлебе из цельного зерна сохранены и жиры, хотя их немного.

Жители Сибири хорошо знают, как может надоесть, например, благородная рыба. Неоспоримое достоинство и преимущество хлеба в том, что его усвояемость не снижается, даже если есть его не один раз в день. Поэтому полноценный хлеб не надоедает, как могут надоесть мясо, рыба, яйца и прочие продукты насыщенного вкуса, которые поначалу и воспринимаются как более «вкусные», «аппетитные».

***

Для пущей наглядности представим эволюцию питания и превращения еды таким образом:

Не останавливаясь на временнЫх промежутках, потому что они различаются в зависимости от региона, условно можно выделить несколько этапов в питании людей каменного века с переходом к веку железному:

–питание смешанное растительно-животной пищей, добываемой преимущественно собирательством;

–питание в основном животной (мясной) пищей, добываемой охотой на крупного зверя, с добавлением рыбы и растительных продуктов;

–питание смешанное животно-растительной пищей, с преобладанием мяса, добываемого охотой на среднюю и мелкую дичь, и рыбы, с добавлением растительных продуктов, отчасти зерна и злаков;

–питание смешанное рыбой, зерном и злаками, с добавлением мяса, добываемого охотой, мяса домашних животных, растительной пищи, добываемой собирательством. Предположительно в это время началось и употребление молочных продуктов;

–употребление дрожжевого хлеба.

Теперь можно подвести итоги и перечислить события, которые в корне изменили сначала питание, а затем и жизнь человека, на многие века определив его развитие:

-добывание огня, уверенное им пользование и приготовление еды на огне;

-изобретение керамики и первых печей;

-переход к оседлости и земледелию и к питанию преимущественно растительной (зерновой) пищей и приготовление дрожжевого хлеба.

***

Дотошный читатель спросит: для чего знать столько подробностей о первобытном питании, ведь все равно нам не есть именно то и именно так, что и как ели древние люди?

Во-первых, для общего развития, как сейчас иной раз говорят, подразумевая некоторый уровень знаний помимо обязательного и повыше среднего.

Во-вторых, иногда – нечасто и понемногу! – но мы все же едим ту же пищу, что и наши пращуры.

В-третьих, отношение к питанию и представление о его ценности нами во многом унаследовано еще от тех, первобытных времен, несмотря на происки диетологов. Многие знают поговорку: «Рыба – вода, ягода – трава, а мясо – еда». Думается, что гораздо позже появился вариант окончания: «а хлеб – всему голова», – когда мяса стало мало, и его место занял хлеб.То есть мясная пища с глубокой древности признавалась основной, серьезной, наиболее ценной.

Но самое главное, что биологическая природа человека осталась прежней, той, которая сформировалась в эпоху перехода к мясной пище! Чтобы согласиться с этой гипотезой, достаточно посчитать, сколько поколений людей сменилось за то время, когда люди стали питаться преимущественно мясом, и до перехода к уверенному земледелию и питанию зерновыми культурами. Ученые подсчитали: человек ест зерно и хлеб около 10 тысяч лет, – за это время сменились примерно 500 поколений.

Произведя самостоятельно несложные расчеты-прикидки, приблизительно, со значительным преуменьшением, все равно можно прийти к выводу, что человек питался преимущественно мясом в 8 – 10 раз дольше, нежели растительной пищей и зерном (а на самом деле, похоже, в разы больше).

Пищеварительная и ферментная система человека, столь долгое время проспособленная для усвоения мясной пищи, не смогла за последние 10 тысяч лет полностью перестроиться на хлеб, кашу и другие зерновые продукты. Ведь по рекомендациям «здорового питания» человеку сегодня полагается всякой животной пищи лишь 1/3, а то и 1/4 рациона! Помимо генетической расположенности к тому или иному типу питания, надо все же помнить, что такое питание свойственно, скажем, средиземноморскому региону, а не Сибири. Суровый климат с резкими перепадами температуры в первую очередь требует еды плотной, сытной и жирной, – это не менее важно, чем теплое жилище и одежда.

Концепция первобытного питания такова: чем больше еды, тем лучше. Согласитесь, что это не вяжется ни с какой «диетой» или «системой питания» и вообще с современными представлениями о еде.

Тем не менее в последние годы стала популярна диета «первобытного человека», которая состоит из натуральных и по возможности минимально обработанных продуктов. Диета исключает также соль и сахар, поскольку древние люди их якобы не ели. Сахар, конечно, в их рационе отсутствовал, но сладкие плоды, ягоды, мед в природе употребляют даже животные. Соль также знают и любят животные, а людям она была известна едва ли не со времени австралопитеков, а с начала каменного века, в раннем палеолите, как можно предположить, люди стали целенаправленно ее использовать, и даже добывать помимо солончаков, сжигая некоторые растения.

Как и любая «диета», она может в некоторых случаях оказывать и положительное действие, но даже название ее – претенциозно и не соответствует сущности. Первобытный человек не придерживался никакой диеты, его питание было его образом жизни. Физические нагрузки были огромны и требовали сытной еды.

Первобытные люди ели с удовольствием, не испорченным мыслями о лишних калориях, весе… Этот противный холестерин существовал и тогда, но спасительная клетчатка и физическая активность усугубляли его полезные свойства и нейтрализовали вредные.

Забота о пропитании была главной осознанной заботой в жизни человека на протяжении сотен тысяч лет. И наверняка до последней сотни лет на нашей памяти кто-то задумывался о том, как бы сократить время на приготовление пищи и ее употребление, оно же поедание, смакование, поглощение…

***

Каменный век – детство человечества, а впечатления и привычки детства, похоже, сохраняются в каждом из нас.

Обычно мы не задумываемся о том, что пищевые привычки – одни из самых устойчивых и древних, и бок о бок в современном мире и даже в одном человеке сосуществуют почти питекантропы и люди более высоких культур. Просто «залегают»-располагаются они на разных уровнях – у кого глубоко, у кого – поближе… И люди сохраняют эти привычки, приобретенные пращурами за сотни лет эволюции и прочно унаследованные.

Взять хотя бы тягу к огню, доходящую порой до страсти?! Даже ощутив весной или поздней осенью в холодном воздухе знакомый запах, когда жгут траву и листья, мы невольно и завороженно улавливаем пахучий ветерок: «Дымком пахнет!»…

А что говорить о нашей любви к кострам и шашлыкам, к рыбалке с непременной ушицей, и к печеной картошке, и к любым выездам и походам «на природу», где обязательно затеплим хоть малый огонек!

У большинства наших соотечественников, а особо у жителей Сибири очень развита привычка собирать «подножный корм»: ягоды, грибы, кедровые орехи, дикие травы – все то, чем до сих пор Сибирь богата. И не просто собирать, а заготавливать, и не просто заготавливать, а «на зиму»! Нетрудно распознать привычки наших пращуров, для которых зима была самым холодным и трудным временем года. И это стремление не искоренилось впоследствии в течение многих веков зимами теплыми и сытыми! Хотя сегодня мы практически не зависим от сезонов, а самое бедное витаминами для нас время – весна.

Помимо привычек нас окружают вещные приметы древнейшего мира.

Наша привычная квашеная капуста и другие подобным образом заготавливаемые овощи изобретены в каменном веке! Кстати о капусте: в деревнях до сих пор кадки для капусты и огурцов пропаривают, бросая в них раскаленные камни. Вспомните, что это и есть способ самой древней варки.

Мы лечимся медом и сухими травами. В нашем меню – вяленая рыба, копченое мясо, сушеные грибы, моченые ягоды.

Самая удобная посуда для приготовления мяса на открытом огне – казан с округлым дном. А походные котелки?..

Когда совершенствовалась физическая и душевная природа человека и его умственные способности, все вновь приобретенные качества и достижения накапливались десятками тысяч лет, и закреплялись, и передавались по наследству.

Вспомнив и слегка перефразируя Э. Хемингуэя (а точнее, Джона Донна), скажем так: не спрашивайте никогда, кто такие первобытные люди.

Они – это мы.

Приложение

Чтобы получить приблизительное представление о первобытной сибирской кухне, нам надо обратить внимание не на продукты, какими мы, конечно, не будем располагать сегодня – где же взять мамонта! В основе любой кухни лежит технология, то есть способы приготовления еды.

Технология приготовления первобытной еды – еды каменного века – была не столько сложной, сколько изобретательной и долгой, но обеспечивала наилучший результат. Исключение можно назвать лишь одно: быстрое обваривание мяса. Сегодня человечество, пройдя короткое увлечение «быстрым» приготовлением пищи в скороварке и микроволновке, возвращается к технологии медленного, многочасового приготовления в сувидах9 и прочих мультиварках.

Если сегодня готовить первобытную еду, придется использовать очаг, максимально приближенный к древнему – обычный костер, и обходиться простым горшком или казаном или вовсе без посуды.

Сушеное мясо

Если вы захотите засушить мясо первобытным способом, нарежьте его вдоль волокон длинными полосками, нанижите на прутики или нитки и подвесьте на солнце, в хорошо продуваемом месте (от мух). Соль при этом использовать не обязательно.

Хлеб из размоченной пшеницы

1 стакан пшеницы залейте водой, с запасом. Через сутки лишнюю воду слейте, а пшеницу измельчите блендером. Если мощного блендера нет, не стоит растирать зерно камнями. Лучше тогда взять булгур (предварительно обработанную пшеницу). Выложите в хлебопечку получившуюся массу, добавьте 3 стакана муки и 1,5 стакана воды (по инструкции!), 1 – 2 ч. ложки соли, 1 ч. ложку дрожжей и включайте в обычном режиме. Любые сухие пряности добавляйте по вкусу – например, тмин. В начале замеса проверьте – если тесто жидковато, досыпьте немного муки. В принципе можно упростить задачу, добавив к обычной рецептуре хлеба стакан-другой вязкой, но не жидкой каши.

Птица, запеченная в глине

Свежую утку (лучше) или гуся выпотрошить, отрубить голову с шеей и лапы, целиком обазать толстым слоем глины. Причем тщательно, приподнимая перья, надо натолкать глины между ними, до самой кожи, а потом облепить так, чтобы не было видно перьев. Когда костер прогорит, на горячие угли, только подернутые пеплом, уложить тушку в глиняной обмазке, сверху тоже присыпать углями и развести небольшой костер. Теперь надо запастись терпением. Через 2 – 3 часа можно достать ваше жаркое и расколоть обожженную оболочку – она разобьется как горшок. Внутри будет хорошо запеченная птица. Если обмазали недостаточно плотно, то останутся перья, не отделяясь от тушки, а если недодержали в углях, птица будет сыровата… Не забудьте посолить, а перчить не обязательно – аромат и вкус и без пряностей великолепны! Правда, гурманы могут поместить внутрь тушки перед обмазыванием луковицу или даже яблоки, немного жира или масла.

Если запекать в глине более мелкую птицу, то ее можно положить прямо на угли, а готова она будет, когда глина растрескается. Иногда может подвести и качество самой глины: по ощущению она должна быть плотной, как для лепки.

Заяц (баран), запеченный в шкуре

Раскалите в костре много крупных и мелких камней, по возможности их промыв.

Не снимая шкуры, но отрезав голову и лапы (ноги до коленного сустава), тушку выпотрошить через горло, для чего понадобится острый короткий нож. Внутрь набить с помощью щипцов или двух палок достаточно крупных раскаленных камней. Уложить на камни. Мясо будет готово, когда шерсть начнет закручиваться от внутреннего жара. Осторожно разрезать тушку со стороны брюха, мясо срезать и есть, присаливая.

Технология требует опыта, так как надо рассчитать размер туши (лучше начать с небольшой!), время нагревания камней и время самого приготовления. Зато мясо получается непревзойденного вкуса и аромата!

Рыба с зеленью в листьях

Среднюю или крупную рыбу надо выпотрошить, удалить жабры, изнутри и снаружи немного посолить. Затем натолкать внутрь молодых листьев смородины, малины, щавеля или черемши. Тушку плотно завернуть в листья лопуха – в несколько слоев, перевязать или скрепить тонкими прутиками, положить на угли на 10 минут одной и другой стороной. Если есть решетка, можно запекать и над огнем.

Рыба на рожне

Очень крупная или, наоборот, мелкая рыба для такого запекания не годится, поэтому надо взять среднего размера рыбу, неповрежденную, и, не потроша, осторожно надеть ее на заостренную палку или ветку через анальное отверстие, чтобы рыбья тушка прочно держалась, но острие палки не вышло наружу. Важно не повредить желчный пузырь, но это умение приходит с опытом и знанием рыбьей анатомии. Рыбу можно обвалять в соли или завернуть в листья. Затем над горячими углями поворачивать рыбу или воткнуть палку наклонно. Рыба будет готова, когда корка затвердеет. Спекшиеся внутренности легко вынимаются.

Распространеная ошибка неопытных людей – надеть на прутик гриб, мелкую рыбешку и сунуть прямо в огонь. Конечно, любой продукт обгорит сверху, а внутри не пропечется. Но торопыги поедают, приговаривая: «Горячее сыро не бывает»! Так что при запекании надо дождаться углей, а над огнем подвешивать походный котелок для чая, похлебки или ухи.

Печеная картошка и яйца

Казалось бы, испечь картошку раньше умел любой пионер, но все же…

Небольшие картофелины надо вымыть, яйца плотно завернуть в листья. Закопать в золу, сверху нагрести угольков. Яйца испекутся быстро, а готовность картошки обычно проверяют, выкатив и проколов клубень.

А теперь самый главный совет по приготовлению еды на костре:

Глава 2. Имя Сибири, или Дорогами кочевников

Они сравнивали себя с птицами… – Без травы нет скота, без скота нет еды. Разделение земледельцев и скотоводов. – Народ-войско и характер кочевника. Чукотские войны. – Военно-полевая кухня. – Походный рацион, блюда и изделия. – Котел, вошедший в историю. – Как делили мясо. «Два в одном»: еда и питье. – Суп, похлебка, или варево? – Мясо свежее и сушеное.– Преодолевая тошноту… – В отсутствие мяса и хлеба. – Кумыс вместо белого вина.– Самое древнее тесто. «Сыт татарин, коли кашу не ест».– Корешки, орехи и заболонь. – Неспешное застолье.– Мухоморы вместо водки. – Кухня и наследство кочевников.

«Счастье мужчины – беспредельная степь».

Монгольская пословица

       «У кочевника нет того, что есть у оседлых народов, не потому что он хуже, а потому что он —другой. Он и не может стать оседлым, так как оседают на землю, а земли у него нет. Она – ничья.

Так он к земле и относится. И земля – к нему».

П. Вайль «Карта Родины»

Петр Вайль выразился изящно, но это не более, чем расхожее мнение. Соответствует ли оно действительности – узнаем позже. Чем ближе мы продвигаемся и придвигаемся к современности, тем богаче наши сведения о прошлом, и это понятно. Оседлые рыболовы, охотники, земледельцы и скотоводы населяли и обживали Сибирь тысячелетиями, но не они дали ей имя! А подарили имя многие племена и народы, которых объединял образ жизни.

Это были кочевники…

«Все народы, которые переносят свои жилища с одного места на другое, находят в этом образе жизни особые преимущества и счастье. Они сравнивают себя с птицами, которые не связаны ни с какими местностями и пунктами, и не могут себе представить, что можно жить с удовольствием, не имея такого разнообразия в своем времяпрепровождении. Затрачиваемый при этом труд не имеет для них такого значения, чтобы они сравнивали или уравновешивали его с указанным удовольствием» (Г. Миллер10, «Описание сибирских народов»).

Для этих народов кочевье и составляло саму жизнь. Г. Миллер считал, что все народы в Сибири, кроме нескольких татарских племен, следует отнести к кочевникам.

На слуху у нас с детства ассоциации при слове «кочевники» – «татаро-монголы», да еще – «Золотая Орда», Чингисхан, Кучум…

В этой главе часто придется давать слово путешественникам, потому что кто лучше очевидцев может изложить факты?

Не вся и не всякая территория Сибири была пригодна для кочевого образа жизни, – только пространства степи, предгорья, а на севере – тундры и лесотундры, то есть безлесные пространства, где выращивать зерно или другие растения было в то время невозможно. Снежный покров в зимнее время не должен был быть толще 40 см, потому что иначе животные не смогли бы выкапывать из-под него корм. Еще одно условие: чтобы по соседству были оседлые поселения…

Первыми кочевниками в Сибири были, очевидно, хунны (гунны), сарматы, некоторые древние тюркские объединенные племена, которых Л. Гумилев назвал «кочевниками Великой степи». Великая степь, ограниченная сибирской тайгой с севера, а с юга – преимущественно горами и китайской стеной, давно имела оседлое население. Но союзы племен и государственные образования стали возникать здесь около IV – III веков до н.э. Развитие скотоводства двигало людей в степь, где можно было не только держать домашних животных, но и охотиться. При этом кочевники воевали с оседлыми соседями. У кочевников почти всегда было мясо, но они нуждались в зерне, в хлебе.

В полосе от Иртыша до Тобола жили многочисленные кимаки (кыпчаки). В Забайкалье и на северо-востоке Монголии – монголы: народ европеоидного типа, светловолосый и голубоглазый, который приобрел современный вид в смешанных браках с соседними племенами.

Многочисленный союз кочевых тюркоязычных племен хунну, образовавшийся в третьем веке до н.э., постепенно занял земли от Средней Азии до Восточного Китая, от юга Сибири – до Забайкалья и Тибета. Присоединив в Приуралье племена угров и сарматов, они двинулись и на запад. В начале XIII века Чингисхан, объединив кочевые монгольские племена и завоевав тюркоязычных племена, ставшие известными как «татары», основал невиданную по размерам империю кочевых народов. Западный регион империи впоследствии стал Золотой Ордой. Многие потомки кочевых народов до наших дней отслеживают свою родословную от Чингисидов…

Что касается татаро-монголов, то здесь произошло смешение понятий. До XII века монголы считались частью татар, а через сто лет – наоборот. В 1161 – 1170 г.г. татары воевали против монголов, в это время распался союз монгольских племен. Некоторые малые племена, желая приобщиться к славе родов, называли себя татарами, а другие – монголами. Татары же впоследствии составляли передовые части монгольской армии.

Одно только перечисление кочевых племен и народов займет, пожалуй, целую страницу, хотя некоторые из них были совсем малочисленны. Почти все народы имели самоназвание, и еще название старое и новое.

Современные исследователи разделяют древние кочевые народы и племена на тюркоязычные (европеоидная группа племен, потомки хуннов, джунгарская и саяно-алтайская группа); монголоязычные (племенной союз татар, монголы и др.); тунгусоязычные и тибетоязычные. При этом происхождение некоторых племен до сих пор осталось неясным. Но все они были преимущественно кочевниками-скотоводами.

Обычно принято считать кочевое скотоводство более отсталым по сравнению с оседлым земледелием. Отсюда как будто сам собой следует вывод что оно предшествовало оседлости. Но все происходило «с точностью до наоборот»! Не надо забывать и то, что в Сибири щедрая природа при достаточно суровом климате позволяла людям добывать мясо и растительную пищу, в том числе зерно, не уповая на мотыжное земледелие.

Тем не менее с появлением на территории Сибири оседлых племен заметно изменился и быт, и питание человека.

Помимо охоты и достаточно успешного земледелия люди стали держать домашний скот, который благополучно плодился и размножался. Стало быть, и корма требовалось больше. Сначала животных держали при доме, выпасая неподалеку от жилья. Когда возле дома скотину стало не прокормить, человеку пришлось осваивать дальние, и еще более дальние пастбища, изобрести временные жилища… Так произошло отделение пастухов от земледельцев. Скот представлял большую ценность, поэтому многие племена переходили к полукочевому, а затем кочевому образу жизни. Некоторые занимались охотой, а на севере и рыбной ловлей, совмещая эти занятия с кочевым скотоводством; например, как народ манси, прошедший в эпоху неолита с юга через степи и лесостепи Западной Сибири и Казахстана…

В разное время на территории сегодняшней Сибири проживали, перемещались, воевали друг с другом многие народы. Нередко они объединялись против общего врага – Китая. Описание этих войн уже заняло не один десяток томов, в нашу задачу и не входит рассказ об их истории и о том, как «перекраивали» сибирские и прилегающие к ним земли.

Важно понять, почему кочевники воевали, отстаивая территории.

Важно, что постоянно воюющие народы сформировали своеобразный быт и вполне самобытную кухню, с общими чертами и признаками.

Важно, что кочевники имели самое непосредственное отношение к землям, которые впоследствии стали Сибирью.

***

«У земледельца много хозяев, у скотовода много врагов» (киргизская пословица).

Сейчас самое время вернуться к началу главы – к эпиграфу. Насколько он верен?

«Зимою татары живут в равнинах, в теплых местах, где есть трава, пастбища для скота, а летом в местах прохладных, в горах да равнинах, где вода, рощи и есть пастбища. Дома у них деревянные, и покрывают они их веревками;… всюду с собой их переносят; (…)

Жены, скажу вам, и продают, и покупают все, что мужу нужно, и по домашнему хозяйству исполняют. Мужья ни о чем не заботятся; воюют да с соколами охотятся на зверя и птицу» («Книга Марко Поло»).

Казалось бы, каждый кочевник – вольная птица: может стремительно лететь по степи за добычей, пасти свои стада на бескрайних лугах, перевозить жилище и располагать его в любом месте…

Между тем некоторые ученые считают, что кочевник более связан со своей территорией, чем земледелец, потому что животные требуют привычных условий, а само передвижение совершается строго по определенным правилам, сезону и маршрутам – туда, где в данное время есть корм. Известны свидетельства того, что некоторые пастбища – своеобразные «угодья» – кочевники посещали раз в пять лет, некоторые – раз в десять, двенадцать, и даже раз в шестьдесят лет! Именно такое время было необходимо для восстановления природы (ягель, например, растет десятки лет!), а если бы скотоводы не блюли экологию и заповеди предков, то они заморили бы голодом скот и вымерли бы сами. Мудрость кочевых народов говорила, что без травы нет скота, а без скота нет еды…

Жизнь кочевников была совершенно приспособлена к окружающей природе, но при этом и полностью зависела от нее. Они в большинстве своем не знали даже дней недели, а время обозначали месяцами по своим основным занятиям: месяц, когда жеребят отнимают от кобыл, чтобы копить молоко на кумыс (апрель – май); месяц сосновый, когда собирают на зиму заболонь – внутреннюю часть сосновой коры, и т.д.

Земледелец же может приспособиться к своему постоянному участку, всегда имеет запасы. Поэтому даже в случах переселения – вынужденного или в погоне за лучшей жизнью, – он либо со временем вернется к своей пашне, либо будет пахать на новом месте, пусть и по целине, и по расчистке (примеров такого переселения слишком много!).

Кроме того подсчитано, что семье кочевников-скотоводов в 5 человек для существования (без всякого обогащения!) нужны 25 лошадей, или 120 коров, или 150 овец (коз). Чтобы тянуть кибитки и перевозить груз, понадобятся еще 8 – 12 лошадей. И все они нуждаются в обширных пастбищах!

При земледелии 1 кв. км земли может прокормить до тысячи человек, правда, в зависимости от почвы и климата! Кочевникам-скотоводам нужно около 1 кв. км на одного человека! При этом наиболее важный и продуктивный скот – овцы и лошади, на севере – олени; менее ценными считались коровы, козы, верблюды. Но обычно на юге держали не один вид скота.

Кочевников всегда было меньше, чем земледельцев – некоторые ученые считают, что в древности – не более 5 – 10 %, – хотя вряд ли эти цифры верны для кочевых государств.

Можно сказать, что потому и воевали постоянно кочевники, что крайне сложно было им менять привычные места кочевий, освоенные еще дедами и прадедами. Кроме того, они бывали втянуты в войны из-за чужих интересов. Известны примеры, когда завоеватели не уходили на завоеванные земли со своих знакомых пастбищ (монголы в кыпчакские степи к Уралу). Войны между кочевниками Севера известны менее, но постоянные столкновения были между чукчами, коряками, эскимосами и другими народами, воевали и тунгусы (коренное население Сибири) с пришлыми якутами…

Первое разделение труда – между земледельцами и скотоводами, пахарями и пастухами – существовало не менее двух тысяч лет. И две тысячи лет вели войны с оседлыми соседями кочевые государства и союзы племен. Лишь со временем кочевники-скотоводы стали не только выменивать (и не отнимать!) зерно, а стали понемногу заводить и свои полуоседлые хозяйства, где весной засевали поля.

Как писал Барбаро11:

«Около февральского новолуния устраивается клич по всей орде, чтобы каждый, желающий сеять, приготовил себе все необходимое, потому что в мартовское новолуние будет происходить сев в таком-то месте, (…). После этого те, кто намерен сеять сам или поручить сев другим, приготовляются и уговариваются между собой, нагружают телеги семенами, приводят нужных им животных и вместе с женами и детьми – или же с частью семьи – направляются к назначенному месту, обычно расположенному на расстоянии двух дней пути от того места, где в момент клича о севе стояла орда. Там они пашут, сеют и живут до тех пор, пока не выполнят всего, что хотели сделать. Затем они возвращаются в орду».

Но это совершилось не сразу и не просто.

Возделывание земли кочевые скотоводы не только не любили, но считали грехом: у земли надо брать лишь то, что она родит сама. Например, для каши собирали дикую гречиху, она же татарская, она же сибирская. Она была очень похожа на культурную и выгодно отличалась тем, что, если ее посеять один раз, она много лет потом росла на этом месте, стоило весной проборонить поле…

Первыми возделываемыми злаками стали ячмень (преимущественно именно его и позже выращивали в Сибири) и дикая пшеница (в Сибири – пшеница-двузернянка, полба), дикая гречиха. Эти растения были поистине исключительной урожайности. Есть трогательный рассказ В. Солоухина «Счастливый колос», где отмечается такое свойство древних злаков.

Исследователь Д. Р. Харлан опытным путем доказал, что племя собирателей (еще не настоящих земледельцев!) могло за три недели собрать зерна на целый год! Когда собранное зерно переносили в жилища, часть зерен терялась вблизи селений, а на следующий год там вырастал новый урожай. Так, видимо, образовались первые поля ячменя и пшеницы. Впоследствии люди стали целенаправленно высевать зерно и выращивать некоторые другие съедобные растения. С одомашниванием и разведением животных началось разделение земледельцев и скотоводов, а с ним развитие человеческого общества по двум основным ветвям-направлениям. И далеко не последнюю роль играла разница в бытовых условиях и питании!

***

«Орда – это народ-войско» (Л. Гумилев, «В поисках вымышленного царства»).

Давно замечено, что национальный характер складывается в зависимости от того, в каких условиях живет народ и чем он преимущественно занимается. Пожалуй, о нациях в глубокой древности говорить не приходится, – они находились в стадии становления, но своеобразие проявлялось даже у отдельных племен. Племена объединялись, называя себя: «народ трех племен», «народ семи племен», при этом уже взаимно обогащая свой опыт и бытовую культуру.

Но… придвинемся ближе к столу, то есть перейдем к еде!

Что народ ест, как ест, как готовит – несомненное отражение его характера и образа жизни.

Признано, что кочевые народы в целом были более активны – «пассионарны», и даже агрессивны, ведя долговременные войны с соседями. При этом под «пассионарностью», поскольку термин это спорный и не всеми признан, следует понимать честолюбие, инициативу, патриотизм, отстаивание самобытности, желание и возможность переустроить мир. Отсюда происходит свободолюбие и аскетизм. Помимо того, почти все кочевые воины отличались гордостью, смелостью, выносливостью, но и… склонностью к грабежу и нежеланием работать.

Читатель спросит: как такая кухня могла обрести черты народного характера, либо, напротив, подобный характер обрасти и обусловиться кухней?..

Можно привести некоторые примеры.

Татары состояли на самом деле из трех народов: белых, черных и «диких». Белые и черные были кочевниками, но они жили около китайской стены, многое заимствовали у китайцев и зависели от них. «Дикие»– степняки-скотоводы, независимые и воюющие. Они же в южной Сибири пробавлялись охотой и рыболовством, жили бедно, но жалели черных татар, вынужденных заниматься тяжелым трудом – ухаживать за скотом. Белых же татар презирали и черные, и «дикие», как продавшихся за сладкий кусок. Понятно, что еда этих народов существенно различалась, и вовсе не по достатку или бедности, – более подробные пояснения к рациону, видимо, излишни.

Относительно различались и пища, и характер береговых чукчей (охотников на морского зверя) и оленных – кочевых оленеводов. Кочевые чукчи были очень воинственны и снисходительно относились к более мирным оседлым, хотя и делились с ними олениной…

Единственный народ не только на севере, а на всей территории российской империи, который как-то отстоял свою независимость – это чукчи. Пример показательный!

Чукотская война с российскими колониальными войсками продолжалась почти 150 лет!

«Чукчи народ сильный, рослый, смелый, плечистый, крепкого сложения, разсудительный, справедливый, воинственный, любящий свободу и не терпящий обмана, мстительный, а во время войны, будучи в опасном положении, себя убивают» (Д. И. Павлуцкий12).

Они сопротивлялись настолько упорно, ведя настоящие военные действия с русскими отрядами и нередко одерживая победы, что в 1742 г. был издан указ: «на оных немирных чюкч военною оружейною рукою наступить, искоренить вовсе». Чукчам, гораздо слабее вооруженным, помогала их маневренность и суровая закалка. Известно, что порой их спасали… хаски: собачьи упряжки уносили по насту нарты с притихшими младенцами, скорбными стариками и скудным скарбом, и за ними не могла угнаться казачья конница…

И проклятое царское правительство отступилось, не проявив того упорства и последовательности, которыми отличилась впоследствии советская власть. Чукчей признали «не вполне покоренными», и дань они платили (или не платили) по своему усмотрению.

И не потери в боях, не павшие от голода и холода люди и лошади заставили отказаться от сомнительного предприятия по завоеванию непокорных. Затрачено на походы было один миллион четыреста тысяч рублей! А получено «прибыли» в виде мехов и оленей – всего двадцать девять тысяч… . В 1765 г. из Анадыря стали выводить войска; в 1771 г. разрушили крепостные укрепления. Русской власти на северо-востоке Сибири не стало, что фактически означало поражение России.

(Не в отместку ли, смутно следуя памяти предков, русские люди сочинили про чукчей столько анекдотов? Ведь заурядные персонажи не становятся героями народного эпоса, к которому смело можно отнести анекдоты!).

Употребление всеми кочевниками сырого мяса и сырой крови – насыщенной белками и витаминами пищи! – придавало большую энергию и позволяло ее накапливать, потому что эта еда не только питательна, но и легко усваивается, не перегружает желудок. А где энергия – там и активность, и уверенность в себе: вот и формируется характер! И не из-за кровожадности собственно, а потому они так питались, что в условиях войны зачастую не было возможности съесть что-то другое. Как знать, не этим ли объясняется способность кочевников воевать десятки и сотни лет, из поколения в поколение… Обратите внимание, что это совсем не то сыроедение, которое в каменном веке задерживало развитие человека и его мозга! Кочевники не были первобытными людьми и вполне отвечали характеристикам человека разумного (Homo capiens), с современным сформировавшимся мозгом.

Упорство и терпение сказались не только в умении подолгу питаться скудно, а то и голодать, но и в трудоемкости некоторой еды. Например, больших затрат времени и труда требовало толчение зерна, растирание его между камнями. Подолгу готовили кумыс, сушили и толкли коренья и т.д.

Изобретательность воина, готового к любым неожиданностям – в использовании «подножных» продуктов и подручных предметов для приготовления пищи. Впрочем, эти качества были присущи и древним охотникам. Кочевникам приходилось быть и экономными, расчетливыми: «Если есть с оглядкой – останется целый баран; если есть умеренно – останется половина, а если есть до отвала – тогда что останется?» (казахская пословица).

Аскетизм и нетребовательность выразились в поедании многого, на наш взгляд несъедобного – об этом читайте дальше! Впрочем, диапазон приемлемости в еде у каждого свой…

***

Кухня кочевых народов основана на полевой, а точнее – военно-полевой кулинарии. В мире армейская (войсковая) кухня называется просто полевой, но в этом случае правильней будет сделать уточнение, чтобы отличить войсковую кухню от домашней, пусть эти отличия были и невелики. Войска питались преимущественно продуктами долгого хранения, которые кочевники умели приготавливать про запас, и отчасти мясом животных, которых вели с собой. Воины-кочевники находились в пути, бывало, по нескольку дней не слезая с коней. Они нуждались в еде, которую можно было съесть на ходу или быстро приготовить во время короткого привала.

Иногда, не подумав, такую кухню сравнивают с… фаст-фудом!

Кочевая кухня условно делится на два направления.

Заготовка продуктов в таком виде, чтобы не только сохранить их длительное время, но и чтобы можно было очень быстро смешать, заварить, растворить полуфабрикат и получить готовое блюдо. Понятно, что речь идет об изделиях. Примерно так мы сегодня готовим «быструю» кашу, супы из пакетиков и др. Кочевники же все делали сами, без каких-либо, понятно, химических добавок.

Собственно приготовление блюд из свежих продуктов и полуфабрикатов.

При этом именно заготовка наиболее трудоемка и отнимает больше всего времени.

Воины в походах, понятно, не занимались заготовками – они брали с собой запас таких продуктов. Домочадцы воинов – жены, матери, сестры, дети и старики, – в их отсутствие пасли скот, заготавливали еду. На их плечи потом легли и заботы по возделыванию посевов…

Тем не менее такое организованное войско, которое существовало у кочевников, не могло обойтись самообеспечением. Например, стотысячное войско Чингисхана не могло быть предоставлено само себе в отношении пропитания, иначе в нем не было бы надлежащей дисциплины. Тем более что существовала еще десятитысячная гвардия охраны, которая несла круглосуточное дежурство в орде.

Есть и свидетельства того, что в воинских подразделениях (которые именовались «десятки», «сотни», «тысячи») порой отдавали команду не готовить ничего, кроме, скажем, ячменной похлебки. Поэтому можно предположить, что снабжение некоторыми продуктами происходило централизованно. Значит, когда позволяли условия, войско питалось «из общего котла». А это уже – зачатки организованного общественного питания! Такое питание несомненно и серьезно увеличивало боеспособность армии! К слову, войско Александра Македонского тоже получало свой обязательный рацион в виде оливкового масла, оливок, лука, чеснока и пр.

(Вашему автору очень не нравится казенное слово «рацион», но его уместно применить именно к пище кочевников, более упорядоченной и регламентированной по сравнению с оседлыми народами).

Упорядоченное, организованное армейское питание подразумевает не только совместную еду, но и общее приготовление той же похлебки или каши.

Естественно, что кочевники сохранили те способы приготовления, которые были у оседлых народов, и не только приспособили их к другому образу жизни, но и изобрели кое-что новое. Блюда традиционного меню кочевников было легко готовить в походных условиях. Например, куски мяса помещали под седло, чтобы размягчить, пекли лепешки в золе и на углях – дальше об этом будет сказан более подробно.

Самобытную часть домашней кухни кочевников составляли не столько блюда, сколько кулинарные изделия!

Вот совсем недавно в телевизионном кулинарном шоу на Первом канале назвали блюдом… пряник! И не поперхнулись.

Так что сейчас и на будущее договоримся считать: блюда – это то, что готовит повар! Кулинарные же изделия, присущие любой национальной кухне, – те, которые может приготовить и повар, но должен готовить профессионал – специалист-ремесленник. Причем нередко кулинарные изделия не только едят сами по себе, но и используют для приготовления блюд! По этому признаку их легче всего и различить.

При этом грань, разделяющая ремесло и искусство повара и ремесло и искусство сыровара, винодела, пекаря, колбасника, кондитера – весьма тонкая. В народной кухне любой, кто готовит еду, испечет лепешки, и сварит сыр, и сделает колбасу… Как мы скоро узнаем, многие кочевые народы занимались этим веками, достигая немалых успехов. Однако, чем проще кухня, тем меньшее значение имеют ремесла, потому что многое зависит от степени развития кулинарной культуры.

***

«Кто делает котлы, прикрепляет к ним ушки, где хочет» (казахская пословица).

Особенность кухни кочевников – почти полное отсутствие посуды. Деревянные и кожаные емкости изредка использовались для варки древним способом, описанным в предыдущей главе. В цельных шкурах-бурдюках хранили запасы, готовили кумыс. Сосуд, в котором делали кумыс – бурдюк из бычьей кожи, который вмещает около 6 – 10 ведер! Готовый кумыс хранили в небольших бурдюках. В бурдюках сбивали и масло. Вообще использовали все естественные оболочки туши: желудок, мочевой пузырь…

Муку, крупу, коренья хранили в мешках из шкур шерстью наружу.

На севере зимой (например,у якутов) в обиходе были ступки, слепленные из навоза с небольшой примесью глины, в которых толкли деревянным пестиком, например, сушеные корни. На морозе этот инвентарь был прочным, но весной превращался в коровью лепешку…

Прочие кухонные предметы заменялись дощечками. Правда, были еще деревянные и берестяные коробы, подобие котлов, скрепленные металлическими скобами, корытца.

Впоследствии кочевники обзавелись настоящими котлами – металлическими или чугунными, которые можно было ставить на огонь или подвешивать над ним. Чаще всего ограничивались одним котлом, довольно низким, но широким. Один очаг – один котел. Крюки для подвешивания котлов в юртах и других кочевых жилищах прикрепляли к поперечным шестам. Но самое простое приспособление во временном жилище – воткнутая наискосок в землю палка, на верхний конец которой над огнем вешали котел.

Затем появился казан – главная кухонная утварь кочевника, глубокий, с округлым дном! Его изобретение было, пожалуй, поворотным в кухне кочевых народов, не зря он сохранил свое значение и в наше время. Казан оказался универсальной посудой: в нем можно было испечь лепешки, прилепив их к стенкам; можно было жарить в жире мясо или прокалить без жира зерно.

Котлы и казаны сохранились не только в истории кухни… Они закрепились в народной памяти со времен, когда казаки «усмиряли» киргизские аулы: «Змею убивать, зубов не оставлять», и разбивали детские головы о котлы… (В. Г. Короленко). Правда, и киргизы совершали набеги на русские поселения, утаскивая на аркане пленных. У янычар – элиты турецкого войска – котлы всегда заменяли полковые знамена…

Попали котлы в историю и как «собольи»: за железный котел инородцы (читай: лесные охотники) отдавали столько собольих шкурок, сколько в него вмещалось!

В 2014 г. на территории Казахстана был найден казан, которому около 3000 лет (!), а сам казан имеет двойное дно. Он сделан, по-видимому, из бронзы или меди, ведь чугунные казаны появились у казахов лишь в XVIII веке… Особенность такой посуды в том, что готовить в ней гораздо быстрее!

Почти плоская с выпуклым дном посудина, похожая на блюдо, на трех ножках, чтобы было удобно ставить на огонь – перед нами почти точная копия восточной сковороды «вок»! Такие «блюда» были из глины, железа или чугуна. Заимствована она была в Китае. Тем, что мотивы китайской кухни прозвучали в русской, мы обязаны кочевникам. Они воевали с Китаем, жили у него буквально «под боком» (хунны), иногда попадали под его власть, – поэтому не могли не позаимствовать некоторый инвентарь, способы и приемы китайской кулинарии. Опыт же китайской кулинарии уже к началу постройки китайской стены насчитывал не менее двух тысяч лет. Истории известны многочисленные факты, когда национальная кухня многое перенимала у другого народа, с которым не только соседствовала и торговала, но и воевала (болгары – турки; украинцы – турки; уйгуры – китайцы). Интересно, что и у бедуинов есть подобная посуда на ножках, что подтвердает родство кухни всех кочевников.

Так и сковорода «вок», попав к кочевникам, долго не была востребована для жарки, зато прекрасно подошла в молочном хозяйстве для выпаривания молока, чтобы его загустить или приготовить каймак, и т.п.

Почему жарение не было распространено у кочевников?

Поначалу не было подходящей посуды – плоской, с толстым дном. Но главная причина – не было подходящего для жарения жира: ведь молочный жир, снятый с молока, содержал слишком много влаги, и сегодня на сливочном масле не советуют жарить! а нутряной жир и сало говядины, конины, баранины кочевники привыкли варить вместе с мясом или растирать с мукой, и не сразу научились перетапливать.

Ложки у кочевых народов были из дерева или даже мамонтовой кости, продолговатые или более округлые. Но они не особенно и не требовались для повседневной еды. А острые ножи у кочевников были всегда.

Из прочих кухонных приспособлений надо отметить домашние жернова, или ручные мельницы, заменившие кочевникам обыкновенные камни. На подставке был прочно закреплен небольшой жернов, а другой подвешен над ним на железном стержне с цевкой. Верхний жернов можно вращать длинной палкой, закрепленной у самого потолка. Ею вертели жернов, подсыпая понемногу зерно – медленно, но верно.

***

Кухня кочевников проста, даже примитивна, как и у многих народов в древности. Близость к природе и единение с ней проявляются самым непосредственным образом и в народной кухне! Например, очень показательно, что мясо всегда готовили крупными кусками или целой тушей, а разрезали уже в готовом виде.

Путешественник Рубрук13 писал: «От мяса одного барана они дают есть 50 или 100 человекам, именно они разрезают мясо на маленькие кусочки на блюдечке вместе с солью и водой – другой приправы они не делают, – а затем острием ножика или вилочки, сделанных нарочно для этого, (…) они протягивают каждому из окружающих один или два кусочка, сообразно с количество вкушающих» (Путешествие в Восточные страны Вильгельма де Рубрук в лето Благости 1253. Послание Вильгельма де Рубрук Людовику IX, королю французскому»).

Небольшая цитата тем не менее информативна, потому что мы узнаем не только о способе приготовления и подачи мяса, но и о том, что мясо было достаточно дорого, раз туша делилась на столько порций! Недаром толстый Рубрук все жаловался на плохую еду!

Узнаем и о столовых приборах – ноже и небольшой вилке, об отсутствии приправ и о крайне простых специях (растворенной соли). Правда, «столовые приборы» – все же преувеличение, потому что раздавали мясо вилкой, а ели руками! Об этом сообщает и Карпини14:

«Пищу разрезает один из них, а другой берет острием ножика кусочки и раздает каждому, одному больше, а другому меньше, сообразно с тем, больше или меньше они хотят кого почтить» («История Монгалов, именуемых нами Татарами»).

Зачем кочевнику, а тем более воину, нагружать себя разными мелкими предметами? Кочевники вообще ели преимущественно руками, а жидкие кашицы просто пили.

Еще один путешественник (Клавихо15) подтверждает, что соль к мясу растворяли в воде или бульоне, то есть при варке мясо не солили: «Потом пришли слуги с мисками бульона, бросили в него соль и дали ей раствориться, после разлили его понемногу по блюдцам как подливу».

Вообще кочевники не испытывали недостатка соли: в степи она местами буквально выступала на поверхность. Эти солончаки знали и люди, и дикие животные. Встречались и соленые озера. «В этих степях очень часто в ровном поле видны совершенно белые места, где земля покрыта налетами соли, которые по-русски называются солонцами» (Г. Миллер).

Но соль у кочевников и всех прочих сибирских народов употреблялась очень мало, и они ее хотя и ели, но не использовали в своих заготовках и могли обходиться без нее. Современные диетологи были бы в восторге!

Так и проявляется разница между этой простой кухней и, например, хитрой и мудреной китайской, где все разрезано на маленькие кусочки, используется много пряностей. Правда, различия кочевой и китайской кухни заложены не только в народном характере, но и в различных типах очага…

Среди особых способов заготовки продуктов для дальнейшего приготовления чаще всего использовалась сушка. Ее реже применяли оседлые народы, поскольку у них не было затруднений с местом хранения и перевозкой.

Достоинства сушеного продукта (изделия) – компактность, стойкость в хранении, малый вес, быстрота приготовления. Поэтому сушка – самый надежный способ хранения, а по эффективности превосходит соление и квашение. Кухня кочевников применяла вдобавок и измельчение, растирание, перемалывание всего засушенного в муку!

Кухня кочевников примечательна еще и блюдами «два в одном», но это совсем не те известные в русской и европейской кухне сытные блюда, заменяющие целый обед (венгерский гуляш, русская солянка, французский потофе и др.). Кочевые народы практически не знали супов, как не знает их и сегодня кухня казахов, киргизов, но тем не менее ели жидкие кушанья, горячие и холодные, похожие сразу на еду и на питье! Кушанья эти обычно включали в себя молоко и зерно (муку).

Отсюда впоследствии и произошли такие густые напитки как буза (боза), разновидность супа наурыз-коже (обрядовое блюдо), и даже чай с мукой, молоком и маслом, который так любят потомки степных кочевников. На севере пили мясные навары.

Как безошибочно отличить кушанья «два в одном»: еда и питьё» от, скажем, супа?

Надо оговориться, что этнографы обычно называют «супами» варево, включающее и кусочки мяса, рыбы, и молочные продукты, и все добавки, протертые в муку.

Как же правильно назвать, обозначить самое типичное для кочевников кушанье? На суп оно похоже, но некорректно применять более поздний термин, означающий «хлеб, смоченный в похлебке или мясном отваре» (от латинского «sup») к древнему блюду народов, хлеба вовсе не знающих…

Может быть, это все же каша? Но и каша варится не из муки, а из зерна, пусть и дробленого, да и не бывает она жидкой, а каша с добавками носит особые названия…

Проще всего шагать от технологии и впредь считать муку разных видов, заваренную на молоке, воде или других жидкостях, саму по себе или с мясными, рыбными, растительными добавками просто… варевом!

Если такое варево можно выпить через край, то это и есть характерное для кочевой кухни кушанье «два в одном». А в супе или похлебке обязательно попадутся кусочки…

***

«Едят они мясо, молоко и дичь; едят они фараоновых крыс16: много их на равнине и повсюду. Едят они лошадиное мясо и собачье и пьют кобылье молоко (кумыс). Всякое мясо они едят» («Книга Марко Поло»).

На первый взгляд, кухня кочевников должна была быть скудной из-за ограниченности продуктов: мясо, молоко, немного зерна, которое добывали у оседлых соседей, кое-какие дикорастущие травы…

Но мясо бывало разным – конина, говядина, баранина, дичь. У северян, правда, почти всегда оленина, реже – мясо морского зверя и дичь, что выменивали у охотников.

Ели мясо не только свежим. А что такое в нашем представлении «свежее мясо»? Пожалуй, то, что не было заморожено…

После убоя, когда наступает окоченение, тушу выдерживают в прохладном месте в подвешенном виде сутки-трое, в зависимости от вида мяса и его качества. Когда окоченение проходит – мясо можно употреблять. Мясо, которое на рынке называют «парное», ни в коем случае не может быть действительно парным, то есть мясом только что убитого животного. Можно предположить, что оно просто более свежее по сравнению с остальным.

Само выражение «парное мясо» произошло от того, что даже не зимой, а поздней осенью (когда обычно в России резали скот) вокруг еще теплого мяса был виден пар! Только такое мясо и можно есть сырым, пока оно не стало жестким, – так и поступали степные и северные кочевники. Интересно, что сырое мясо не ели монголы, оно и не сохранилось в монгольской кухне, зато осталась пословица: «Есть неготовое мясо – животу вред…».

Еще один способ обработки-приготовления мяса, который, как утверждают, и лег в основу сырого «татарского бифштекса»: тонкие куски сырого мяса кладут под седло и отправляются в поход. Через много часов езды мясо дает сок, делается мягким как после отбивания и немного провяливается. Его остается лишь посолить и есть!

Кочевники, так же как и первобытные люди, обычно не разваривали мясо и даже не запекали его до полной готовности. Очевидцы приводят примеры, когда кусок сырого мяса на палочке слегка подпекался снаружи, и его обрезали, ели, а остальное снова держали над огнем, и т.д. Догадливый читатель уже понял, что по такому принципу готовят дёнер-кебаб, он же шаурма, он же шаверма… Оленину в котле проваривали совсем недолго. Читаешь порой и удивляешься: гость в чуме, тут же ставят на огонь варить мясо. Это когда же, по нашим понятиям, оно будет готово? Для оленевода – очень быстро!

Нарезанное длинными тонкими полосами мясо высушивали на ветру и солнце, на севере – на морозе. Можете проверить зимой – мясо высушивается даже лучше, чем на солнце, и без всяких неприятностей от мух! Такое мясо тоже было очень удобно и на войне, и в кочевой жизни.

Сухое мясо обычно клали в кипяток или в кислое молоко, слегка размачивая или немного поварив, ели.

Сушить и вялить мясо по способу кочевников или просто первобытным способом можно и сегодня, но оно получается не особенно приятным на наш вкус. Вспомним, что люди были весьма непритязательны!

Но можно придумать на основе их рецептов нечто более практичное (см. приложение). У северян были и другие способы заготовки, о них немного далее.

В основном, конечно, скотоводы-кочевники предпочитали нормальную мясную пищу. Но были среди них бедные и богатые. Если богатые могли себе позволить свежее мясо в любое время, то бедные старались обходиться охотничьей добычей либо ждать, когда какая-либо скотина помрет. Тогда и устраивали пир.

Рубрук так пишет о пище кочевников: «…если тогда доведется умереть у них быку и лошади, они сушат мясо, разрезывая его на тонкие куски и вешая на солнце и на ветер, и эти куски тотчас сохнут без соли и не распространяя никакой вони» (там же).

Когда у степняков летом издыхало много скота, они не могли съесть все мясо свежим, поэтому сушили его, растирали и сохраняли на зиму.

Этот обычай – съедать павшую скотину – сохранился и до ХХ века… О нем упоминает Д. Н. Мамин-Сибиряк и другие писатели.

***

Поскольку мы с вами, читатель, не бесстрастные ученые-исследователи, а любознательные и эмоциональные дилетанты, свое отношение к историческим фактам скрывать не приходится.

Самые брезгливые или те, кто читает за едой и уже почувствовали неладное – пропустите пару страничек! О некоторых пищевых привычках и бытовых навыках кочевников придется рассказывать, порой преодолевая тошноту… Цивилизация сделала нас нетерпимыми!

Всем известно выражение «кровь с молоком», но означает оно не только здоровый вид. Столь цветущая внешность подразумевала особое питание: кровь пополам с молоком. Кочевые народы иногда практикуют даже не употребление крови убитого животного, а выпускание крови лошади, оленя через небольшой надрез (прокол) сосуда. В. В. Похлебкин говорит об артерии, но на самом деле прокалывают вену, так как артериальное кровотечение трудно остановить, и животное падет.

Марко Поло пишет о военных походах кочевников: «Когда отправляются в долгий путь, на войну, (…) возьмут два кожаных меха с молоком для питья, да глиняный горшок варить мясо. (…). Случится надобность, так скачут, скажу вам, дней десять без пищи, не разводя огня, и питаются кровью своих коней; проткнет жилу коня, да и пьет кровь» («Книга Марко Поло»). Как известно с древности, лошадь может потерять 500 г крови раз в десять дней, не утрачивая выносливости и здоровья. Этого же количества хватало для поддержания жизни кочевника.

У цивилизованного человека такая еда давно вызывает отвращение. Поэтому наше сознание изобретательно и услужливо подменило понятие пищи – внешним видом. «Кровь с молоком» – чем не румянец во всю щеку!

В. Шаламов приводит пример, когда на Колыме в лагерной больнице просроченную донорскую кровь вместо переливания стали раздавать истощенным больным, чтобы они ее пили.

Это служило общеукреплящим средством и дополнительным питанием. За такой поступок лагерный врач (из заключенных) едва не попал на лесоповал…

Но взятую у животного кровь не обязательно пили сырой. Путешественники описывали и способ приготовления своеобразной кровяной колбасы «на скорую руку»: сушеную кишку мочили в воде, наполняли кровью, завязывали, жарили на огне и ели.

После забоя животного также наливали кровь в кишки, слегка отваривали и ели; иногда поджаривали кровь в котле, добавив немного жира. Северные народы варили кашу из крови, муки, сосновой коры и луковиц сараны.

Поскольку кровь очень ценилась, люди были заинтересованы в том, чтобы получить ее больше… Поэтому животному перезали горло (артерию) и ждали, пока вытечет кровь. Этой возможности почти всегда были лишены охотники, и такой способ убоя распространился лишь с одомашниванием животных и оседлостью, но в дальнейшем закрепился преимущественно у кочевников.

Именно так забивают сегодня любой скот и птицу по мусульманским и иудейским канонам (употребление крови, например, мусульманам запрещено, поэтому тушу предельно обескровливают, и корицу и другие пряности применяют такие, которые способны устранить привкус крови!), и во всем мире существует движение противников этого способа как антигуманного. Мясо забитых таким способом животных действительно дольше хранится, но не совсем привычного для нас вкуса – менее «мясного», что мы часто по неведению относим на счет неправильного откорма…

Иногда, правда, в религиозных обрядах животное следовало убить бескровно, то есть удушением, переломом шейных позвонков и т.д. Так убивали оленей для приготовления копальхена (глава 11).

У разных кочевых народов были свои запреты на некоторых птиц и зверей, которых не употребляли в пищу, несмотря на всеядность кочевников. Чаще всего не ели горностаев, хорьков, крыс и мышей, ворон, сорок, гагар, чаек… Да и мясо этих животных и птиц отвратительно на вкус, жесткое, с плохим запахом. Правда, есть способы сделать его вполне съедобным.

«Чудесные свойства земли мы узнали позднее, когда ловили мышей, ворон, чаек, белок. Мясо любых животных теряет свой специфический запах, если его предварительно закапывать в землю» (В. Шаламов, «Сухим пайком»). Читайте рецепт в приложении!

Плано Карпини писал:

«Их пищу составляет все, что можно разжевать, именно они едят собак, волков, лисиц и лошадей, а в случае нужды вкушают и человеческое мясо. Отсюда, когда они воевали против одного китайского города, где пребывал их император, и осаждали его так долго, что у самих Татар вышли все съестные припасы, то, так как у них не было вовсе что есть, они брали тогда для еды одного из десяти человек. Они едят также очищения, выходящие из кобыл вместе с жеребятами» («История Монгалов, именуемых нами Татарами», «§ I Об их пище»).

Надо сказать, что плацента (послед) содержит много белка, витаминов и минералов, а с конца 1990-х годов в среде богемы и творческой интеллигенции вошли в моду блюда из человеческой (!) плаценты… Впрочем, это относится скорее к людоедству.

По свидетельству других путешественников, многие кочевники ели выкидышей рогатого скота и оленей, а также издохших при рождении жеребят,телят и ягнят.

«Мало того, мы видели даже, как они ели вшей, именно они говорили: «Неужели я не должен есть их, если они едят мясо моего сына и пьют его кровь?». (…) (Карпини, там же)

Такие же привычки, причем так же объясняемые, встречались у северных народов, например, чукчей, еще в начале ХХ века. Чукчи съедали и личинок слепней, которые во множестве разводились на оленях и мучили животных.

Вот так: все пойманное – на зуб… Хотя это, конечно, трудно назвать настоящей пищей.

Гигиенические навыки и обычаи вообще оставляли желать лучшего. Иногда кочевники, конечно, испытывали недостаток воды. Но в целом педантично следовали изречению: «От грязи не треснешь, от чистого не воскреснешь». Г. Миллер отмечал, что мясо перед приготовлением они никогда не мыли, и даже плохо очищали кишки.

«Они очень грязнят себе руки жиром от мяса, а когда поедят, то вытирают их о свои сапоги или траву, или о что-нибудь подобное; более благородные имеют также обычно какие-то маленькие суконки, которыми напоследок вытирают руки, когда поедят мяса. (…) Посуды они не моют, а если иногда и моют мясной похлебкой, то снова с мясом выливают в горшок. Также если они очищают горшки или ложки, или другие сосуды, для этого назначенные, то моют точно так же. У них считается великим грехом, если каким-нибудь образом дано будет погибнуть чему-нибудь из питья или пищи, отсюда они не позволяют бросать собакам кости, если из них прежде не высосать мозжечок (…)» (там же).

Бережливость – тоже похвальное качество, и если пища насущная достается трудно, то вполне понятно желание сберечь каждую крошку.

Кочевникам при их образе жизни пришлось немного отшагнуть назад – в каменный век, к пращурам. Вообще человеку очень свойственно возвращение к первобытному состоянию, и немного далее мы еще столкнемся с такими случаями…

***

Если мяса вообще никакого не было, кочевники питались молоком, молочными продуктами, в приготовлении которых они были большие умельцы, а также зерном (чаще описывают просо) и небольшим количеством муки и растительной пищи. Путешественники, привыкшие к хлебу, удивлялись этому рациону.

«Хлеба у них нет, равно как зелени и овощей и ничего другого, кроме мяса; да и его они едят так мало, что другие народы с трудом могут жить на это» (Карпини, там же).

Почему кочевые народы не испытывали потребности в хлебе, хотя он был им знаком? Долгое время они воспринимали хлеб как лакомство, но не повседневный продукт.

В. В. Похлебкин отмечал, что лишь в конце ХХ века установлен такой факт: хлеб необходим как дополнение к очень жирному, или преимущественно белковому, или кислому растительному питанию. И с этим великий кулинар согласился. С растительной, да еще кислой пищей все понятно – без хлеба не покушаешь. С жирами и белками сложнее – северные кочевники и охотники едят очень много жира и мяса, а хлеба не знали веками. Думается, что в этом случае огромную роль играет естественно сложившаяся, упорядоченная система питания, неразрывно связанная с природой и климатом.

Степные же кочевники в действительности ели не так много мяса, как может показаться. Кисломолочная пища и сравнительно немного зерна полноценно дополняли их питание. Хотя они и раздобывали муку у оседлых соседей, но хлеб ни в каком виде не пекли (пресные лепешки стали печь позже), а заваривали как кашу или просто смешивали с кислым молоком, мукой из толченой коры и кореньев. Правда, условия их жизни были не столь экстремальными, как на севере.

Клавихо заметил, что кочевники, если «есть обильная еда, они едят, а если нет, то обходятся без хлеба, [только] молоком и мясом; и очень привычны к мясу, но могут [жить] и без него…».

«Они также варят просо с водою, размельчая его настолько, что могут не есть, а пить. И каждый из них пьет поутру чашу или две, и днем они больше ничего не едят, а вечером каждому дается немного мяса, и они пьют мясную похлебку» (Плано Карпини, там же).

Похоже, что кочевники поначалу практиковали ни что иное, как… раздельное питание!

Зерно и мясо, по-видимому, не смешивались. Было мясо – ели мясо. Не было – ограничивались зерном и молоком.

Зато, нисколько не сомневаясь, варили мясо в кислом молоке. Кулинарный прием вполне рациональный, поскольку мясо размягчается в кислой среде, хотя не менее древними еврейскими канонами заповедано: «Не вари ягненка в молоке матери его». И уже гораздо позже мясо стали объединять с зерном и мукой!

Соблюдалась, волей-неволей, и сезонность питания, потому что избыток молока мог быть только в летние месяцы, и в это же время обычно скот не резали.

«Кобылье молоко, если оно у них есть, они пьют в огромном количестве, пьют также овечье, коровье и верблюжье молоко. Вина, пива и меду у них нет, если этого им не пришлют и не подарят другие народы. Зимою у них нет даже и кобыльего молока, если они небогаты. (…) » (Плано Карпини, там же).

Еще один отрывок (Карпини) представляет собой почти рецепт обыденной простой еды: нечто вроде кисломолочной (сырной) лапши: «Это кушанье они делают так: берут большой котел с водой и, когда вода закипит, берут куски кислого молока, подобного сыру, кладут в кринку, разводят горячей водой и выливают в котел; а это молоко так кисло, как уксус. Потом они делают из муки очень тонкие лепешки, режут их мелко и [также] бросают в котел. Когда немного прокипит, снимают [с огня]. Одной кринкой этого [варева], без хлеба и мяса, они вполне обходятся». (В воде растворяли, очевидно, мягкий творожный сыр или творог, а лапшу делали, как и сегодня, из тонко раскатанного пресного теста. Еда эта вполне сытная и полноценная, потому что содержит белки, жиры, минералы (сыр) и углеводы (лапша), а кисловатый вкус способствует пищеварению).

***

«Кумыс для человека – кровь, мясо для человека – душа» (киргизская пословица).

Молочных продуктов и молока люди долго не знали, даже когда начали держать домашний скот, потому что не сразу научились доить, а высасывали молоко. Скот, который вольно пасется зимой и летом, трудно доить: коровы и кобылы не подпускают к себе без телят и жеребят.

Поскольку молоко стали употреблять гораздо позже, нежели другие основные продукты, до сих пор многие взрослые его не усваивают.

Сырое молоко не пили никогда – это и сейчас не в традиции потомков кочевников (татар, казахов, киргизов, монголов). Зато приготовляли из молока спиртные напитки – слабоалкогольный кумыс, который Марко Поло сравнивал с белым вином! Из него же делали и араку – молочную водку. Придумали кочевники и сухое молоко, настоящий концентрат. «Есть у них еще сухое молоко, густое , как тесто; возят его с собою; положат в воду и мешают до тех пор, пока не распустится, тогда и пьют» («Книга Марко Поло»). Для высушивания молока его уваривали, при этом снимали жир.

Можно смело сказать, что русская кухня такого разнообразия молочных продуктов никогда не знала.

Поскольку держали не один вид скота, то молоко смешивали, использовали разные способы закваски и получали разные по вкусу продукты и блюда.

Традиционным для кочевников издавна был кисломолочный напиток кумыс, который заготавливали в бурдюках или деревянной посуде.

Кобылье молоко, из которого делают кумыс, содержит вполовину меньше белков и жира, чем коровье, зато молочного сахара в нем больше, чем в любом другом молоке. Поэтому и достигается своеобразное брожение и неповторимый вкус. Свежее кобылье молоко наливали в кожаный сосуд – бурдюк – добавляли немного теплой воды и закваски от старого кумыса и часто помешивали деревянной лопаткой. Бурдюк подвешивали на шесте в жилище (юрте), в отверстие вставляли палку. Каждый, проходя мимо, обязательно брался за палку и помешивал кумыс. Но он прекрасно взбалтывался и во время пути! Кумыс бродил неделю-две, в бурдюк доливали свежее молоко и отливали кумыса, сколько нужно для питья. Богатые кочевники готовили кумыс круглый год, а бедные – только весной, разжившись закваской у соседей.

Настоящее сливочное масло кочевники приготовлять не умели – скорее, это был снятый с молока молочный жир. При изготовлении кумыса от частого помешивания и взбалтывания получалось масло, которое хранили в овечьих желудках. Еще один способ приготовления масла: кипятили коровье молоко на слабом огне, остужали и снимали верхний слой с пенкой. Пенку-сливки собирали долгое время, постоянно перемешивали, масса закисала и густела. Такое масло разводили с водой, варили с мукой в виде кашицы, смешивали с толчеными кореньями и молодой корой деревьев.

Снятое молоко заквашивали, иногда разбавляли водой и получался повседневный напиток. В наше время он более известен под названием «айран».

Готовили и сухой творог. Хорошо отцеженный и отжатый творог (сыр) вымешивали с солью или без соли, скатывали небольшие шарики и сушили на солнце. Этот сырный концентрат-полуфабрикат очень долго хранился просто в мешках.Такой творог (корт, курт), только не в шариках, а просто подсушенный, и сегодня делают татары – без него не приготовить знаменитый татарский пирог-губадью; популярен он и в среднеазиатской кухне.

Самое добросовестное описание молочных продуктов у Рубрука (видимо, он действительно знал толк в еде и любил поесть!), вот так заготавливали кислое молоко (сухой творог) на зиму: «кипятят его; от кипения оно свертывается. Это свернувшееся молоко они сушат на солнце, и оно становится твердым, как выгарки железа; его они прячут в мешки на зиму. В зимнее время, когда у них не хватает молока, они кладут в бурдюк это кислое и свернувшееся молоко, которое называют «гриут», наливают сверху теплой воды и сильно трясут его, пока оно не распустится в воде, которая делается от этого вся кислая; эту воду они пьют вместо молока. Они очень остерегаются, чтобы не пить чистой воды».

В этом, видимо, был резон – сырая вода могла вызывать желудочно кишечные болезни.

Поэтому впоследствии и чай кочевники пили только с молоком, а чай без молока даже был нечистым питьем, которым нельзя было угостить гостя…

Те, кто принимал христианство (даже двое сыновей Чингизхана были женаты на христианках-несторианках), должны были соблюдать посты. Мясо в постные дни им было запрещено, но молочную пищу разрешали – ее просто нечем было заменить.

Северные кочевники доили своих оленух, но не всегда. Хорошая оленуха дает один раз в сутки всего 1/4 бутылки молока. Молоко настолько густое, что на нем сразу же отстаиваются сливки, оно почти в пять раз жирнее коровьего (18 %), в три раза богаче белком и в два раза – минералами!

Тем не менее из него никогда не делали ни масла, ни сыра или творога. Причина проста: у степных кочевников молока было много, и в достаточно теплом климате было сложно его сохранить, поэтому и появились способы его переработки и заготовки. Северянам же это не требовалось. Кроме того, они берегли оленят и выдаивали (высасывали!) лишь столько молока, чтобы оставалось и теленку. Свежее молоко они понемногу давали детям.

***

«Сыт татарин, коли кашу не ест!» – пословица русская, но наверняка сохранилась как память о кочевых татарах.

Каша, несомненно, еда очень древняя. Ни пахари, ни пастухи ее не изобретали.

Люди научились варить кашу еще в каменном веке, до всяких зачатков земледелия, и она, как мы знаем, предшествовала хлебу. Зерно всегда символизировало не только плодородие, но и жизнь, поэтому его использовали в ритуальных блюдах. Видимо, иногда к такой каше добавляли и мясо жертвенного животного и съедали всем миром…

Однако, когда человечество стало вести длительные войны и создало воинские отряды, выяснилось, что каша очень удобна для прокорма войска – зерно доступно, компактно, – горсточкой можно накормить человека! – хорошо хранится, а каша легко делится на порции, сытна. Напрашивается предположение, что плов тоже произошел от кочевой кухни! Но – увы! – нет. Заваривание муки и варка крупы, цельного зерна с добавлением мяса и овощей, обычно обжаренных, – совершенно разные технологии. То есть жидкая каша с мясом по способу приготовления – далеко не плов! Да и рис скотоводы стали использовать довольно поздно. По одной из версий плов ведет свое начало с походов Александра Македонского…

Единственный недостаток: каша требует посуды и времени на приготовление. Но кочевники приспособились помимо каши, то есть вареного зерна, использовать полуфабрикат, а вернее, питательный продукт сверхдлительного хранения, готовый – стоило только размешать его с водой, кислым молоком.

«Они поджаривают рожь в железных котлах или в своих плоских чугунных блюдах, затем толкут ее в муку в деревянных ступах, берут мелко порезанное мясо, отделенное от костей, и варят его вместе с вышеупомянутой мукой в виде каши» (Г. Миллер).

Этот продукт – подобие известного в русской кухне толокна, мука, полученная не размалыванием, а толчением, растиранием. Она вкусней и питательней простой муки, так как толкут цельное зерно, поэтому ее и не нужно ни печь, ни варить. Чаще всего использовали полбу, пшено, ячмень, – растирали между камнями, затем провеивали, чтобы очистить от мякины. Впоследствии зерно стали сначала прожаривать, отчего и вкус получался лучше.

Трудоемкость заготовки такого продукта вполне искупалась удобством и быстротой в использовании.

(Только к фаст-фуду это опять же не относится! И совсем не похоже на мюсли и прочие «сухие завтраки», вроде птичьего или рыбьего корма!)

…Самое древнее тесто – мука, размешанная с водой, жиром, медом. Немного постояв, мука разбухала, полученное тесто было съедобно и без дальнейшей тепловой обработки, то есть без варки или запекания. Кусочек теста достаточно было растереть с водой, молоком, чтобы получить готовую пищу. Именно так употребляли муку кочевники, особенно в походах. И сегодня в монгольской кухне – тесто с соотношением жира и муки 1 к 2, и замена воды жиром.

С тех времен, когда тесто еще не раскатывали, осталась в кухне некоторых тюркских народов салма – кусочки теста отрывают, слегка сплющивают и бросают в кипяток.

И. Барбаро описывает походную еду воинов (сторожевых отрядов), когда они находятся в пути до двадцати дней: «каждый из этих [наездников], (…) берет с собой набольшой мешок из шкуры козленка, наполненный мукой из проса, размятой в тесто с небольшим количеством меда. У них всегда есть с собой несколько деревянных мисок. Если у них не хватает дичины, – а ее много в этих степях, и они прекрасно умеют охотиться, употребляя преимущественно луки, – то они пользуются этой мукой, приготовляя из нее, с небольшим количеством воды, род питья; этим они и обходятся».

Затем, можно предположить, кочевники воспользовались опытом китайцев и пресное тесто – самое простое в изготовлении! – стали тонко раскатывать маленькими скалками, а затем варить или печь. Были котлы, и тесто научились прикреплять-прилеплять к стенкам, а то и просто пекли лепешки в золе, на углях. Китайцы, напротив, часто жарили свое пресное тесто, но чаще отваривали, и даже на пару.

Так, общаясь с оседлыми земледельцами, кочевники не только приобретали у них зерно и муку, но и перенимали некоторые способы приготовления, например, теста.

Пожалуй, автор поторопился назвать кочевую кухню простой и примитивной!

Стоит вникнуть в сложные технологии приготовления разнообразных продуктов впрок, как становится ясно: кочевники придумали и освоили интересные и рациональные способы обработки, многие из которых, правда, стали архаичными, а некоторые утрачены.

Причем они ничего специально не придумывали, чтобы было чем заняться и усложнить себе жизнь. Они не задумывались о полноценности своего питания, а просто поступали так, как их деды и прадеды, соблюдали древние обычаи. Кстати, это правило остается актуальным и для нас с вами: если постараться соблюдать традиции народной кухни, своей, родной,то можно не утруждать себя подсчетом калорий и не ломать голову над составом продуктов – ваша еда будут полноценной.

***

«Моя милка шилом шила,

Топором лапшу крошила,

Рукодельная была, –

Сарафаном пол мела!»

– в частушке не только гротеск, но и доля правды!

Сырая или сушеная заболонь березы, лиственницы, ели вполне годится в пищу, и не только как добавка к хлебу. На в Сибири ее крошили топориками в лапшу, ели с сушеной икрой и варили в супе.

Еда кочевников не была однообразной. Коренные сибирские народы, питаясь по преимуществу мясом и рыбой, тем не менее не могли обойтись без растительной пищи. Известно, что исключительно белковое питание может через несколько недель повлечь смерть! Правда, такие случаи бывали редко, потому что обычно в пище был и жир, и ягоды, корни, листья, кора. Известно, что чукчи использовали в своей кухне более 20 видов растений!

Самым распространенным растением, употребляемым кочевниками, были корни больших полевых лилий, которые росли повсеместно в южной и средней Сибири. Эти пестрые красивые цветы нам более известны как декоративные растения. Корни их называются саранa (саранка). Ее собирали и запасали помногу. Известен был и земляной орех, он же горох луговой (клубневая чина), с тонким корневищем и бурыми съедобными клубеньками; похожая на арахис. Клубеньки, размером с орешек, приятны на вкус и вообще хорошая пища. Но их кочевники не собирали сами, а искали норы степных мышей, которые запасали чину на зиму вместе с другими кореньями. Надо сказать, что грызуны обычно делают запасы гораздо бОльшие, нежели им требуется, поэтому вовсе без еды не остаются. Любые корни кочевники сушили, иногда не просто сушили, а сперва варили, толкли в муку и добавляли в кушанья.

Снова надо вспомнить и о заболони – древесной коре, ее внутреннем тонком слое. Самая питательная, со сладковатым привкусом – заболонь ивы, в том числе полярной, сосны, лиственницы, ели. Народы в северной и средней Сибири ее варили, разваривая в кашу. Кашу можно было высушить и получить муку. Или высушить заболонь и истолочь. Северяне испытывали недостаток растительной пищи, поэтому ели кору постоянно и заготавливали на зиму..

В Сибири кочевники добавляли в еду еще сушеную рябину и черемуху, возможно, шиповник, сушеный и свежий дикий лук, свежую и квашеную черемшу. Ягоды употребляли северные кочевники, а также таежные охотники и рыболовы – полукочевые-полуоседлые племена, жившие в тайге.

***

«Кто спешит – остается без угощения» (киргизская пословица).

То, что кочевники в принципе не питались «быстрой едой», подтверждается их застольными обычаями. Не надо думать, что, воюя, они всегда ели второпях и наспех.

При своей неспокойной жизни они тем более ценили неспешную, обстоятельную праздничную трапезу. Эти обычаи мы сегодня встречаем у их потомков: татар, казахов, кыргызов, бурятов, чукчей и т.д.

Кочевые народы всегда отличались гостеприимством и угощали лучшим, что у них было. Если было возможно, то закалывали теленка или овцу. Могли подарить гостю и живую скотину, если полагали, что ему удобней будет ее приготовить и съесть потом…

Кстати, обычаи широкого гостеприимства сохранились и у русских, и вообще славян, но совершенно не в западных традициях, где угощение давно носит символичесий характер.

Перед трапезой всегда подавали кумыс или в более поздние времена чай, иногда сначала кумыс, а потом чай. Нередко при этом только начинали готовить основную еду. На стол пока подавали сушеный творог, лепешки, сухие фрукты. Говоря «стол», надо иметь в виду тот или иной вид дастархана – низенького столика-подставки, – потому что высоких столов, скамей, стульев и другой мебели кочевники не знали.

Хотя кочевники привычно обходились без хлеба, но лепешки к дастархану подавали: «…каждой чашки и блюда клали тонкую хлебную лепешку» или «…Затем взяли тонкие хлебные лепешки, сложили их вчетверо и положили поверх мяса на эти блюда» (Клавихо). Это были пресные лепешки, выпекаемые в котле или казане, потому что печей для хлеба у кочевников не было. Тонкие большие лепешки готовыми нарезали или ломали на куски, их же засушивали впрок, а затем хранили в мешках как сушеное мясо или творог. Ели с кислым молоком или сливочным маслом.

Затем следовали мясные закуски – разные виды заготовленного впрок мяса, они и служили лакомством. Когда было готово основное блюдо – обычно вареное мясо, позже с разными видами лапши, его тоже ели с лепешками и запивали большим количеством кумыса. Не исключены были покупная водка и вино, но кочевники готовили и молочную водку, известную впоследствии как арака. Для выгонки араки кочевники использовали старинный самогонный аппарат – котел и кувшины в кадке с холодной водой, которые соединялись с котлом деревянными трубками из двух изогнутых выдолбленных веток, сложенных и связанных между собой, трубки могла заменяться простым желобком. Зазоры хорошо замазывались глиной или навозом для герметичности. «Получившаяся вследствие охлаждения паров в кувшинах жидкость бесцветна, со специфическим запахом кислого молока. При медленной перегонке напиток получается прозрачгым со сравнительно большим содержанием спирта» (Енисейские губернские ведомости», 18 марта 1900 г.).

Водка была с неприятным запахом и очень слабой. Но даже и кумыс, выпитый в большом количестве, был достаточно хмельным напитком. Считалось, что на празднике нехорошо быть трезвым…

Вообще же в трапезе кочевников сохранялся (и сохраняется до сих пор) вполне первобытный принцип единения по признаку еды: ты не ешь то, что ем я – значит, ты чужой, возможно, и враг.

Если оказывали уважение, поднося гостю лакомый кусок, гость должен был съесть, преодолевая эмоции и хоть зажмурившись. Описывается такой случай: увидев, что гость не ест наструганную оленину с протертой мочой дощечки, дедушка-чукча извлек большую редкость в чукотском жилище – ржаной сухарь! – и, заботливо его прожевав, протянул в пригоршне гостю…(фотограф Волков-Ланнит, посетивший Чукотку в конце 1920-х годов прошлого века). Реакция гостя была еще более непосредственной чем ваша, читатель!

И сегодня у народа с кочевым прошлым, угощая гостя, перед ним могут поставить, например, баранью голову. С глазами. Или положить просто глаз. И даже гораздо менее аппетитные части… Отказаться – значит, обидеть.

***

Трудно сказать, почему кочевые народы оказались более склонны к употреблению стимулирующих веществ и напитков. У степняков были, как известно, кумыс и арака, довольно крепкая.

Северные тундровые кочевники (чукчи, коряки, камчадалы и юкагиры) до знакомства с водкой употребляли обычные мухоморы; сообщения об этом появились в XVII веке. Некоторые ученые утверждают, что мухоморы стали использовать как наркотики около 10 тысяч лет назад, а другие – что еще в ледниковый период! В начале ХХ века установлено, что алкалоиды мухоморов вызывают отравление, галлюцинации и привыкание, причем и у животных.

Грибы собирали в августе, и только молодые девушки. Поначалу мухоморы умело применяли шаманы, приводя себя и соплеменников в состояние транса. Коряки верили, что в грибах обитают особые силы. Все мужчины, даже не шаманы, могли употреблять грибы. Это делалось для того, чтобы узнать причину болезни, наблюдать видения, посетить «верхний» и «нижний» мир… Чукчи были уверены, что грибы – «другое племя», и наделяли их особыми свойствами…

Грибы шаманы ели перезревшие и подсохшие, накопившие специфические вещества, для усиления своих способностей, чтобы связаться с духами и получить от них важные знания, предсказать будущее.

Сибирские оленеводы, проявив необыкновенную наблюдательность, заметили, что свойства грибов концентрируются в моче: олени подходили к жилищам, чтобы поесть политого мочой снега… Олени по действием мухоморов, как пьяницы, впадают в сон. Оленеводы связывали их и никогда не убивали, пока те не очнутся.

«…и водка все-таки полезнее веры: она по крайней мере греет» (Н.Лесков, «Соборяне»).

Для Крайнего Севера и Востока утверждение довольно верное!

Когда русские завезли водку, мухоморы есть перестали, но… перед водкой оказались вовсе беззащитны из-за отсутствия ферментов, расщепляющих этиловый спирт.

«По свидетельству всех, кому приводилось иметь дела с самоедами, водка, это – для самоедина самое величайшее наслаждение. Он пьет ее или сосет, когда замерзает на морозе, с замиранием сердца. Быть пьяным для самоедина это – настоящее блаженство. «Вино, – говорит он, – вкуснее мяса, как напьешься, продолжает он философствовать, так и разбогатеешь. У тебя вдруг появится много оленей и делаешься купцом. А как проснешься, так и узнаешь, что беден и пропит последний олень» («Православный Благовестник», 1914 г., № 12).

Об этом писали путешественники, сообщали купцы, которые ходатайствовали о запрете ввоза спирта в Анадырь, на Камчатку, в Петропавловск. Торговля терпела убытки из-за пьянства, а местное население вымирало. (Православный Благовестник 1908, № 24).

***

Классическая еда кочевников – та, что сохранилась и сегодня у народов с кочевым прошлым и тех, кто хотя бы отчасти сохраняет кочевое хозяйство. Причем основные признаки кочевой кухни и ее принципы остаются одинаковыми, независимо от того, кочевали (и кочуют) скотоводы в тундре, степи или пустыне (например,бедуины).

Существует и некая закономерность: чем суровей условия жизни народа, тем явственней выражены признаки кочевой кухни. Кухня же кочевников в свою очередь сохранила многие черты первобытной кухни.

Итак, пища кочевников всегда отличалась такими признаками:

–употребление сырого мяса и сырой (свежей) крови (за особыми исключениями);

–преимущественно мясное питание либо зерновое и молочное;

–редкое употребление рыбы или отказ от нее (степные кочевники);

–использование всей туши животного целиком, практически без отходов;

–возможное употребление мяса павших животных;

–употребление ферментированного мяса и рыбы;

–много способов заготовки молочных продуктов, в том числе спиртные напитки из молока;

–употребление жидких блюд, объединяющих еду и питье;

–приготовление и использование продуктов длительного и сверхдлительного хранения, с высушиванием и измельчением.

Согласитесь, что ничего общего с фаст-фудом здесь нет! Зато явно прослеживаются черты национальной кухни современных кочевников-северян и морских охотников, кухни монголов, калмыков, бурятов.

Теперь можно подвести итоги: чем мы обязаны кочевникам, помимо имени «Сибирь»?

Кочевники изобрели помимо штанов, изогнутых клинков, новой формы луков, – еще и повозки на высоких колесах, вьюки, переносные жилища. Что касается кулинарии, то безусловно за ними – изобретение сыров, кумыса, айрана и подобных ему кисломолочных напитков, йогурта и других продуктов переработки молока, тонких пресных лепешек, известных сейчас более как лаваш.

У них заимствован способ убоя скота, «татарский бифштекс», строганина, сыровяленое мясо, костная мука, сушеные полуфабрикаты и сгущенное молоко, балыки, теша и даже раздельное питание!

А имя «Сибирь» произошло от названия татарского городища-крепости Сибер, располагавшегося недалеко от нынешнего Тобольска, а городище в свою очередь было названо по имени ханши Сибер-ханум.

Вот откуда началась Сибирь-матушка!

И древний город Тобольск по праву считался когда-то столицей Сибири!

Приложение

Сушеное молотое мясо

Если не полениться, можно приготовить сушеное молотое мясо. Постную говядину надо пропустить через мясорубку с крупной решеткой, чуть обжарить на сковородке без жира, чтобы вышел сок. Затем снова пропустить через мясорубку, разложить на противень или лист и сушить в духовке с приоткрытой дверцей, помешивая. Солить не надо! Степень нагрева – самая малая. Мясо должно высохнуть, но не потемнеть! Хранить лучше в бумажном или матерчатом мешочке, но не в пластике! Используется такое мясо как заправка в суп, тушеные овощи, кашу – 2 – 3 ст. ложки на порцию положить незадолго до готовности.

Универсальная сухая приправа

Сушеные грибы или овощи перемелите в кофемолке, используя опыт кочевников, – получите прекрасную универсальную добавку-приправу к многим блюдам. Можно добавить и растертые сухие пряные травы по своему выбору. Хранить в банке или матерчатом мешочке в сухом месте.

Мясо для шашлыка в простокваше

Любое мясо для шашлыка, нарезанное как обычно, посолить, поперчить, переложить репчатым луком, но вместо кислого маринада (вина, уксуса) залить простоквашей или сывороткой как минимум на два часа. Освободив от остатков маринада и обсушив, надеть на шампуры и запекать над углями.

Обработка мяса и потрохов

Справедливости ради надо заметить, что при умелом забое правильно разделанное мясо не требует мытья, и вода здесь может только повредить. Мелкие соринки или осколки костей лучше очистить с куска мяса сухой салфеткой, а сомнительные места срезать.

Кочевники не проявляли особого тщания в обработке потрохов, но для нас сегодня важно отсутствие запаха и всяких признаков того, какую функцию выполял при жизни тот или иной орган… По-настоящему, конечно, любую часть туши к немедленному использованию должен приготовить мясник, на то он и профессионал! Однако так бывает не всегда, поэтому надо знать правила обработки, которые просты:

–промывание в холодной и горячей воде и перетирание с солью, чтобы удалить слизь;

–вымачивание того, что плохо пахнет (кишки, желудок, почки);

–«двойная варка», причем первую воду после закипания сливают;

– после отваривания потроха иногда обжаривают, тушат.

Если животное старое, то обработка потрохов должна быть более тщательной.

Некоторых смущает бульон из-под вареных языков – его выливают. Но его можно использовать, если вымоченные в нескольких водах языки опустить в кипяток, а затем снять кожу, надрезав от корня до кончика. Язык посыпать солью, оставить на сутки, а потом готовить.

Кровяная колбаса

Кишки (бараньи) хорошо промывают, несколько раз обдают кипятком, затем их надо вывернуть и выскрести, соскоблить слизь, протереть с крупной солью и положить отмокать на пару часов. Чтобы полностью устранить неприятный запах, можно замочить кишки на полчаса в слабом (розовом) растворе марганцовки.

Затем их надо вывернуть наизнанку так, чтобы жир оказался внутри. Кровь хорошо размешивают, добавляют в молоко в пропорции примерно 2 к 1, а по желанию – в равных долях. Чеснок и лук мелко нарезают, растирают с почечным бараньим жиром, солят и перчат по вкусу. Все перемешивают с кровью и молоком, и вливают в кишку, завязанную с одного конца. Смесь равномерно распределяют, завязывают другой конец. Колбасу опускают в кипяток и варят 40 – 50 минут. Подают горячей.