Конфетка для ковбоев бесплатное чтение

Конфетка для ковбоев

Пролог

10 лет назад

— Может быть, она умерла?

— Лукас, перестань, от падения с велосипеда еще никто не умирал в наших краях.

— Но она практически не дышит.

— И в этот виноват ты. Зачем ты погнался за девчонкой?

— А чего она подглядывала?

Братья Паркер, Лукас и Шон, рассматривали лежащую на пыльной дороге девочку лет десяти. Ее велосипед валялся рядом в траве, колесо крутилось и никак не могло остановиться.

Шон был старше, он хмурил темные густые брови, снял с головы ковбойскую шляпу и начал обмахивать ей девочку. Лукас, его брат, младше всего на полтора года, нервно покусывал губы, убрав с глаз светлую, выгоревшую под палящим солнцем Техаса челку, потряс девочку за плечо.

— Эй, очнись, малявка.

— А я видел ее раньше, только не помню, где, — Шон задумался, рассматривая маленькое личико, курносый носик и россыпи веснушек на нем.

— Да где ты мог ее видеть? Она совсем мелюзга. Еще и коленки разбила. Если она пожалуется матери, нам точно не видать свободы, будем пропадать с отцом на пастбище.

— Я не буду жаловаться, — девочка подала голос, братья тут же посмотрели на нее. — Я, правда, не пожалуюсь на вас.

Девочка переводила взгляд своих пронзительно-голубых глаз с одного брата на другого. Жадно их рассматривая и стараясь запомнить каждую черточку. У Шона, которому уже было почти семнадцать лет, была родинка на правом виске, темные непослушные волосы и темно-карие глаза. Он смотрел на нее внимательно, тоже пристально разглядывая. Лукас, ему недавно исполнилось пятнадцать, синеглазый, с россыпью веснушек на загорелом лице, его обожали все девочки городка. А Кэндис была влюблена в обоих братьев Паркер с восьми лет, как только увидела их на городской осенней ярмарке. Ври уже целых два долгих года.

Девочка села, поправляя растрепанные белокурые волосы, посмотрела на свои разбитые колени, подумала о том, что мама ей точно всыпет за это, а еще за сломанный велосипед.

— Как тебя зовут, малышка? — Шон помог справиться с непослушными волосами, убирая их с лица девочки.

— Кэндис.

— Значит, Конфетка, — Лукас громко рассмеялся. — Ну, и что ты, Кэндис, делала у нас на поле?

— Я всего лишь гуляла.

— Ага, гуляла она. А почему тогда убегать начала?

— Так вы погнались, я и начала убегать.

— Лукас, прекрати наезжать на девочку, она и так напугана.

— Нет, я не напугана.

— Тогда, что ты на самом деле делала здесь?

— Я смотрела, как вы запускаете воздушного змея.

Кэндис опустила глаза, поднялась, поправляя джинсовую юбку и футболку. Взглянула на велосипед, с которым возился Лукас.

— Я пойду, мне пора.

— Тебя не надо проводить? А то мало ли, что с тобой может еще случится?

Конечно, ей хотелось, чтобы самые популярные мальчики их городка, такие, как братья с ранчо Паркер, проводили ее до самого дома. Но ей было стыдно за свой дом, за вечно нервную мать и ее постоянно меняющихся мужчин. Она обязательно поднимет крик, начнет ее ругать при всех. Хотя, завтра ее уже не будет в этом городке и, скорее всего, она больше никогда не увидит Лукаса и Шона, но она рада, что, пусть хоть так, но она с ними познакомилась.

— Нет, спасибо, не надо. Я пойду. Прощайте.

— До свидания, Кэндис.

— Да, пока, Конфетка.

Кэндис стало грустно, слезы покатились по щекам, она вела велосипед рядом, старалась не оглядываться, но все равно оглянулась. Братья стояли на середине пыльной дороге, смотрели ей вслед. Шон махнул шляпой, Лукас хлопнул его по плечу, что-то сказал, они развернулись и пошли в другую сторону. Там их дом, красивое и старинное ранчо Паркер, большой особняк, красивые дорожки усыпанные белым камнем и лужайки с яркими цветами.

А Кэндис ждет длинная дорога в тесном и жарком автобусе на другой конец штата, к новому маминому бойфренду.

Глава 1

— Кэндис, шевелись! Яичница с беконом, картофель, двойной бургер и кофе на третий столик, — Рози кричала так, что звенели стекла в кафе, но этого никто не замечал, все давно привыкли, кроме Кэндис.

Девушка работала в кафе «Завтрак у Рози» вторую неделю. Первую неделю ее выпускали только днем, когда меньше народу, и то под присмотром самой Рози. Это кафе Кэндис помнит еще с детства и, кажется, за эти десять лет, что ее не было в городе, мало что изменилось.

Рози только стала орать еще громче, на вывеске всегда перегорала одна из букв, краска фасада выгорела, сидения были затерты посетителями, но, безусловно, здесь были лучшие завтраки. И лучшие не потому, что самые лучшие из всех, а потому, что других просто не было. Так сказать, местная достопримечательность их маленького городка. Были, конечно, места дороже, но это уже для людей побогаче, на семейные праздники или романтические ужины.

В кафе обедали работяги с ранчо, проезжающие дальнобойщики, семьи с детьми и, конечно, оно было местом сбора местной молодежи. Кэндис не любила такие часы, она узнавала лица, но так не хотела, чтобы узнавали ее. Хотя, кто ее узнает? Ведь ее не было здесь десять лет.

Не сказать, чтобы в средней школе она была белой вороной, но городок, в котором она жила, маленький, а слухи ходили и обрастали новыми подробностями со скоростью звука. Мать Кэндис, Лору, считали не совсем порядочной и приличной женщиной, а точнее, шлюхой, меняющей мужчин раз в полгода и любившей приложиться к бутылке. А свою дочь уж она родила, сама не знает, от кого. Кэндис тоже не знала кто ее отец, сколько бы она не спрашивла мать, та лишь ругалась, потом плакала, следом шел алкоголь. Девушка совсем перестала задавть вопросы об отце.

Взрослые разносили слухи, часть из них, конечно, была неправдой, дети эти слухи хорошо в себя впитывали и были, в свою очередь, жестоки. Все детство Кэндис была сама по себе, не имея друзей и подруг, регулярно слушая издевки одноклассников в школе, тычки и упреки матери дома.

— Кэндис, ты идешь? — Рози снова крикнула, а девушка чуть не выронила кофейник из рук.

— Да, бегу.

Подхватив тяжелый поднос с заказом в одну руку, и держа горячий кофейник в другой, она поспешила к третьему столику. Посетитель был один, ковбойская шляпа лежала на столе у окна. Сильные мужские руки с закатанными рукавами рубашки лежали рядом на столе.

— Ваш завтрак. Яичница с беконом, картофель, двойной бургер и кофе.

Кэндис расставила тарелки и приборы, налила кофе в большую кружку, одернула короткий фартук, заправила выбившиеся белокурые пряди из косы за ухо и только тогда посмотрела на посетителя, мило улыбнувшись, как ее учила Рози. И замерла на месте. На нее смотрели карие глаза, темные брови сведены, мужчина пытался что-то вспомнить, и хмурил их, рассматривая блондинку. Волевой подбородок, чуть полноватые губы и родинка на правом виске. Его глаза шарили по лицу девушки, спустились вниз, на шею, грудь, тонкую талию с длинными завязками фартука и голым ногам в удобных мокасинах.

Взгляд вернулся на грудь, к бейджу с надписью “Кэндис”, мужчина улыбнулся, откидываясь на спинку дивана.

— Спасибо, Кэндис.

— Что-нибудь еще? — девушка с трудом выговаривала слова, в груди разрастался горячий огненный шар, ладони вспотели.

— Нет, больше ничего, спасибо. И да, когда придет мой брат, подойдите к нам, мы сделаем ещё один заказ.

— Конечно, приятного аппетита.

На негнущихся ногах Кэндис развернулась и быстро пошла в сторону кухни, откуда уже кричала Рози, но забыла поднос и вернулась за ним. Мужчина снова улыбнулся и проводил девушку заинтересованным взглядом.

Это был Шон Паркер, ее первая, такая детская любовь. Она потом еще долго вспоминала Шона и его брата Лукаса, их такое странное знакомство, ее первую кровь ради этих мальчишек. Ведь тогда она упала не случайно, а специально. Лежала и боялась дышать, слушала все, о чем они говорят.

А сейчас Шон стал настоящим мужчиной, скорее всего, у него есть жена и дети, а, может, девушка или невеста. Не может такой мужчина быть одинок. Сердце кольнуло, да, она все та же десятилетнаяя наивная девчонка, хотя ей уже целых двадцать, а ума так и нет.

От грустных мыслей отвлекла Рози новыми заказами. Но она постоянно чувствовала на себе чей-то заинтересованный и обжигающий взгляд. По коже бежали мурашки, а на щеках то и дело вспыхивал румянец.

Она обслуживала большую семью с тремя неугомонными детьми и мамашей, которая не могла определиться с заказом, когда колокольчик на входной двери издал характерный звук, и в кафе зашел мужчина и не спеша прошел за дальний третий столик.

— Лукас, ну наконец-то, сколько можно тебя ждать. Ведь договорились в девять.

— Красотка Глория была безумно горяча и не хотела меня отпускать. Кое-как вынул свой член из ее рабочего рта, — младший Паркер громко рассмеялся на все кафе и вытянул длинные ноги в проход.

А у Кэндис второй раз за утро в груди загорелся огненный шар. Она снова одернула фартук, вынула из кармана блокнот и карандаш и направилась к третьему столику.

— Что будете заказывать?

Лукас начал ее рассматривать с ног, его взгляд колол обнаженные участки кожи, словно иголками. Дойдя до лица, он присвистнул и снял шляпу, бросив ее рядом со шляпой Шона.

— Вот это куколка!

— Я Кэндис, — Лукас развеселил девушку своей реакцией, она заулыбалась, засмотревшись на его излучающие свет глаза.

— Ты не куколка, ты Конфетка!

Шон громко кашлянул, Кэндис покраснела, стараясь не смотреть на старшего Паркера, спрятала улыбку, опустив глаза в блокнот.

— Откуда ты здесь, Конфетка?

— Сделайте, пожалуйста, заказ.

— Хочу конфет, много конфет. Хочу Конфетку.

— Лукас, прекрати, это не смешно. Ты смущаешь девушку. И нам пора, ты знаешь, у нас дела.

Шон говорил строго, его раздражало такое поведение младшего брата. Его постоянное волочение за любой юбкой и симпатичной женщиной. Словно Лукас старался побить все рекорды и запихать свой член в каждое влагалище этого городка и прилегающих ферм.

— Прошу прощения за своего старшего брата-зануду, Кэндис. А мы точно раньше не встречались?

— Лукас!

— Хорошо, что там было у тебя? Вот, мне то же самое и клубничный коктейль, страсть, как сладенького захотелось.

— Что, Глория была недостаточно сладенькая? — Сарказм Шона отдаёт брезгливостью.

— Ой, завидуй молча. Ты такой злой, потому что давно никого не трахал.

Кэндис делала запись в блокнот, хотя прекрасно могла запомнить, снова покраснела от слов Лукаса, мельком глянула на сердитое лицо Шона и ушла на кухню.

Отдав заказ, вышла через служебный ход на задний небольшой двор кафе, заставленный баками и ящиками. После пропитанного жиром и запахами еды кафе утренний, но уже жаркий воздух казался свежим. Прислонилась к обшарпанной стене, прикрыла глаза и глубоко вздохнула, чтобы унять бешено стучащее сердце.

Но не успела она расслабиться, как дверь скрипнула, девушка даже не пошевелилась, решив, что это кто-то из персонала.

— Кэндис, — чуть хриплый голос Шона, и его горячая ладонь на ее плече.

Глава 2

Девушка открыла глаза и увидела рядом с собой Шона. Он снова внимательно изучал ее лицо, загораживая своими широкими плечами солнце. Девушка была такой милой и трогательной, но в то же время эти пухлые губки, выпирающая полная грудь, стройные ножки возбуждали Шона.

Он раньше не замечал за собой такого, чтобы вот так, с одного взгляда на женщину, в нем просыпался сексуальный голод. Кэндис облизывала свои влажные губы, перебирала тонкими пальцами край фартука, а ему хотелось попробовать, какая она на вкус. Наверняка, сладкая, словно рождественский леденец.

— Прости за брата, он постоянно несет чушь.

— Ах, надо же принести его заказ, — девушка дернулась к двери, но Шон одной рукой обхватил ее талию и притянул к себе.

— Не беспокойся, ему все уже принесли.

Шон не отпускал девушку, она была совсем близко, от нее пахло выпечкой, кофе и слегка ванилью. Кэндис замерла в руках мужчины, его ладонь обжигала кожу сквозь футболку.

— Я все не могу вспомнить, где я тебя раньше встречал. Меня зовут Шон Паркер.

Он развернул девушку к себе лицом, не желая выпускать из рук. Скользил глазами по лицу, остановился на губах.

— Я знаю, как тебя зовут.

— Откуда?

— Вас с братом знают все.

— Наверное, не особо хорошая слава о нас ходит, особенно о моем брате-бабнике, — Шон горько усмехнулся, а потом с удивлением начал смотреть на Кэндис.

— Нет, что ты, хотя не знаю. Не думаю, что вас все ненавидят, скорее, вы очень популярные личности.

— Точно! Вспомнил! Ты та девчонка, что упала с велосипеда и разбила коленки на дороге, когда Лукас за ней побежал. Точно, ты та голубоглазая девочка с облаком запутанных белокурых волос. Я потом долго вспоминал твои глаза, я ни у кого больше таких не встречал. А еще у той девочки было сладкое имя. Кэндис.

— Да, это я, — девушка улыбнулась и закивала головой.

— Тебе тогда не сильно досталось?

— Нет, совсем не сильно.

Ну, не будет же она говорить, что мать орала на весь дом о том, какая она непутевая и безмозглая. Что бог ей в наказание послал такого непослушного ребенка, как ее дочь.

— Кэндис! Где эта несносная девчонка! — Рози снова ее искала и звала на все кафе.

— Ой, мне надо идти.

— Когда ты заканчиваешь работу? — Шон с неохотой отпустил девушку от себя. Она такая маленькая, тонкая, с наивным взглядом, но ее губы хочется целовать.

— Я сегодня до трех, а завтра выходной.

— Хорошо, беги, малышка.

Кэндис скрылась за закрытой дверью кафе, а Шону хотелось вернуть ее обратно, прижать к этой обшарпанной стене, впиться губами в этот сладкий ротик, услышать ее стоны, пить дыхание. Странно, такое с ним было впервые. В его жизни было достаточно разных женщин — достойных, скромных, распущенных, молодых и не очень. Но эта девочка с одного взгляда своих таких чистых небесно-голубых глаз, разбудила в нем дикое желание.

Он не стал возвращаться в кафе, дождался брата у своего внедорожника, этому паршивцу надо было еще промыть мозги до приезда родителей, сделать кучу дел, которые надо было перерешать еще с раннего утра. А он вместо этого ждал его, пока тот кувыркался с Глорией. Но все-таки не зря зашел в кафе, а ведь и не собирался. Кэндис, Конфетка Кэндис, и правда, такая сладкая девочка. Интересно, у нее есть кто-то? При этой мысли стало как-то не хорошо.

* * *

— Спасибо, Рози. До послезавтра.

Кэндис подхватила бумажный пакет с остатками еды с кухни для отчима, вышла на палящее солнце и направилась к своему старенькому пикапу. Надо было еще заехать в магазин, купить ему пиво, иначе скандала не избежать.

С тех пор, как от них, можно сказать, сбежала ее мать Лори — это было полгода назад — Кэндис осталась с отчимом Гарри. В совершенно чужом городе, на съемной квартире, Гарри запил, проклиная ту женщину, что ее родила. Срывая свое зло на девушке, словно она во всем была виновата.

Тогда, десять лет назад, они уехали к совершенно другому мужчиной, мать влюбилась по уши, но эта любовь быстро закончилась. Потом таких влюбленностей у ее нее было еще несколько. Пятеро, по мужчине на каждые два года и пять городов, пять школ сменила Кэндис. Она ни к кому не привыкла, ни с кем не дружила, так и была всегда сама по себе.

Ее мать — красивая, яркая женщина, на это мужики и западали. Но отношения быстро портились, страсть заменяли претензии и упреки, появлялся алкоголь, билась посуда, мужчины поднимали на нее руку. Когда Лори встретила другого мужчину, она словно расцветала, завязывала с выпивкой, была полна надежд и строила планы. Она каждый раз считала, что, это и есть, тот мужчина, что нужен ей. Но с мужиками, ей фатально не везло, она не желала мириться с их привычками, терпеть их выходки, не желала меняться сама.

Последний, Гарри, задержался дольше всех. Работящий, терпеливый, но, видимо, матери нужен был драйв, и не хватало скандалов, поэтому она устраивала их сама. Гарри терпел, но его тоже срывало, он начал выпивать, не выходить на работу, они то ссорились, то мирились, этому не было конца.

В один из дней мать просто ушла и не вернулась. Оставила записку о том, что она устала, встретила другого мужчину, отключила телефон и пропала. Гарри запил больше прежнего, Кэндис работала в местной мясной лавке, денег не хватало. Так было несколько месяцев, пока она и Гарри не решили вернуться на стареньком пикапе в свой прежний дом, в маленьком городке на юге штата, окруженном зелеными холмами, полями хлопка и многочисленными ранчо.

Хорошо, что ее дом стоял на месте, целый, но запущенный. Кэндис, как могла, вместе с Гарри, в те часы, когда он был трезв, приводила его в порядок и делала пригодным к проживанию. Она устроилась на работу в кафе официанткой, а Гарри так и продолжал ничего не делать, жить и пить за ее счет.

— Кэндис, это ты? — Гарри кричал, лежа на продавленном диване, закинув ноги на журнальный столик и щелкая пультом от телевизора, переключая на нем каналы.

— Ты ждешь кого-то еще?

— Ты принесла жрачку и пиво?

— Да, забери там, на кухне.

Гарри лениво встал, поправил свисающие растянутые спортивные штаны, зашаркал в сторону кухни. Кэндис ушла к себе в маленькую комнатку, легла на свою еще детскую кровать, ноги гудели от усталости и постоянной ходьбы. Она закрыла глаза, представляя Шона Паркера, вспоминая его горячие ладони на своей талии, проваливаясь в сон.

Глава 3

Кэндис проснулась от того, что за стеной слышались громкие голоса и удары. Посмотрела на часы, было девять часов вечера. Прошла в узенькую душевую, умылась и направилась проверить, что происходит в доме.

Выйдя в холл, она увидела двух совершенно незнакомых мужчин, которые по-хозяйски расположились на ее диване, попивая пиво. Мужчины перестали громко говорить, сразу три пары пьяных глаз стали шарить по ее телу. От их взглядов девушке становилось не по себе.

— Гарри, а ты не говорил, что у тебя такая милая дочурка.

Один из мужчин, что был в белой майке и расстегнутой клетчатой рубашке, откинулся на спинку дивана. Причмокивая полными губами, пьяным и похотливым взглядом, он рассматривал Кэндис. Стало так мерзко, захотелось уйти.

— Она мне не дочка. Ее мать — шлюха, которая бросила и меня, и своего ребенка, убежала с другим мужиком. Нашла себе член больше и кошелек толще.

— Не дочурка? Как хорошо, иди сюда, крошка, посиди с нами. Хочешь пива? — он похлопал рядом с собой по дивану, приглашая Кэндис сесть рядом.

— Нет, спасибо, я не хочу, — девушка старалась говорить как можно спокойней, не показывая своего страха, медленно продвигаясь вдоль стены в сторону входной двери.

— Ой, Сэм, чего ты к ней пристал, — Гарри подал пьяный голос. — Она не пьет, не гуляет, зашуганная такая все время.

— Не гуляет, значит?

Мужчина сел удобнее, сделал большой глоток пива из банки, допив ее до дна, смяв одной рукой, кинув на стол. Кэндис поняла, надо уходить, и как можно быстрее, она слишком часто видела у пьяных мужчин такой взгляд. Полный животной, страшной похоти, сулящий ужас. Гарри ее не спасет, он сильно пьян. Она была уже почти у выхода, взяла с крючка ключи от пикапа.

— Ты куда собралась, крошка? Чего ты? Не бойся, побудь с нами.

Но Кэндис, сильно дернув дверь на себя, быстро сбежала с крыльца, заскочив в пикап, дрожащими руками завела мотор, выжав педаль газа, рванула по темной улице неизвестно куда.

Ее слегка потряхивало, Кэндис реально представила, что эти мужчины могли с ней сделать, они были пьяны и не контролировали себя. Мокрые ладони сжимали руль, она выехала из города, свернула к полям ранчо. Там был небольшой лес, хотелось побыть одной, да и возвращаться в дом было страшно. Не имея родни и подруг, ей даже не к кому было пойти, чтобы переночевать.

Остановив пикап на съезде с поля, Кэндис долго сидела в машине, просто слушая радио и думая о том, что, наверное, когда-нибудь ее жизнь изменится и наступит стабильность. Она встретит хорошего мужчину, пусть не богатого, но любящего и доброго, у нее будет своя крепкая семья и, конечно, дети. О Паркерах, в которых она была влюблена с детства, даже и мечтать не стоит. Потом выключила мотор, чтобы не тратить бензин, свернулась калачиком на заднем сидении, пожалев о том, что не надела джинсы, а так и осталась в короткой юбке. Накрылась старым пледом, пытаясь уснуть.

Но как только она перестала дрожать от холода, дверь машины распахнулась, впуская в салон прохладный воздух. Кэндис вздрогнула, резко поднялась, двигаясь к двери, потому что в машину заглянул огромный мужчина в ковбойской шляпе.

Фонарик в его руках бегал по салону машины, выхватил лучом ее лицо и замер на нем. Девушка не могла видеть, кто это, ее слепил яркий луч, она прикрывала глаза руками.

— Кэндис? Что ты здесь делаешь?

Но она узнала голос, и сразу стало спокойно на душе, она выдохнула и расслабилась. Тем временем мужчина сел рядом, закрывая дверь и выключая фонарик.

— Так что случилось, Кэндис? Почему ты здесь, на краю поля? У тебя сломалась машина?

Шон был удивлен, увидев постороннюю машину на своем поле, когда он возвращался с объезда. Конечно, это могла быть влюбленная парочка подростков, но машина стояла не заведенная, все габариты были выключены. И уж точно он не ожидал увидеть здесь утреннюю официантку из кафе, которая плотно засела в его голове.

Весь день его посещали фантазии, в которых он жадно целовал ее сладкие губы, а потом входил по самые яйца в ее еще более влажное лоно. Член от этого болезненно ныл, у него слишком давно не было женщины. Шон чувствовал себя озабоченным, как Лукас, который постоянно говорил или о женщинах, или о сексе.

— Да, у меня сломалась машина, — Кэндис сама удивилась своему вранью. Но сказать о том, что она сбежала из собственного дома из-за дружков отчима, ей было стыдно. Ей так не хотелось, чтобы Шон плохо о ней думал.

— Давно ты здесь?

Шон взволнованно смотрел на девушку, в свете луны, лучи которой падали сквозь лобовое стекло, она была ослепительно прекрасна. Он забыл, что еще хотел спросить, наклонился к девушке, широкой ладонью обхватил ее затылок, накрыл своим ртом ее полуоткрытые губы и начал жадно целовать.

Кэндис замерла на месте, даже перестала дышать, но по телу моментально разлилась такая жаркая волна. Она откинула голову назад, подставляя губы для поцелуя, отвечая на него. Это был ее первый в жизни поцелуй, о котором она и не мечтала. С тем мужчиной, о котором она мечтала лишь в своих снах.

Поцелуй становился настойчивее, Шон дурел от этой девочки, от ее вкуса и запаха. Ласкал языком ее рот, она отвечала, обнимая его шею своими тонкими пальчиками так, что Шона пробил холодный пот. Член моментально напрягся, но был болезненно сдавлен джинсами. А Кэндис целовала в ответ, слегка постанывая. Мужчина кусал ее полные губы, засасывая, лаская языком. От ее стонов и такой податливости сносило разум. На вкус она была, словно сладкий вишневый пирог, и пахла ванилью.

— Ты безумно вкусная, малышка. Не могу остановиться, чтобы не целовать твои сладкие губы.

Кэндис таяла от этого поцелуя, вот уже горячая рука Шона скользит по ее шее, на грудь, сжимая ее. Отчего она заныла, соски затвердели, низ живота наполнился горячей лавой, а в трусиках стало непривычно влажно. Кэндис заерзала на сидении, губы Шона спустились на шею, лаская нежную кожу, девушка издала протяжный стон, когда он ее слегка укусил.

Футболка задиралась все выше, обнажая гладкую кожу, настойчивые руки скользили по ней, крепче прижимая к себе.

— Иди ко мне, малышка.

Шон легко перекинул девушку себе на колени, она широко раздвинула ноги, сильно задрав при этом и без того короткую юбку. Поцелуй лишь на мгновенье прервался, когда Шон снимал с девушки футболку, оставляя ее в одном белье.

Волосы распустились, каскадом спадая на голые плечи, в свете луны они отливали серебром. Кэндис находилась, словно под гипнозом пронзительных черных глаз Шона Паркера и его таких пьянящих поцелуев.

Глава 4

Шон Паркер словно сходил с ума, он был ярым противником случайных половых связей с приличными девушками и женщинами их небольшого городка. Был против мимолетных интрижек, это несло за собой большие последствия. В отличие от своего младшего брата Лукаса, вот тот, наверное, поимел всех привлекательных женщин и девушек в радиусе десяти миль.

Но Кэндис Браун, а именно такая фамилия была у девушки, он узнал это от Рози, толкала его на этот грех своим ангельским видом и безумно сладкими губами. Словно сам дьявол шептал ему на ухо взять эту девчонку. Разложить вот здесь, прямо на заднем сидении ее пикапа, окунуть свой член в ее лоно, и вколачиваться, пока из яиц не хлынет сперма, наполняя ее до предела.

Откидывая в сторону ее футболку, быстрыми движениями стягивая с плеч лямки простого, белого бюстгальтера, Шон оттягивает его чашечки вниз. Грудь небольшая, но полная, с маленькими острыми сосками, вся помещается в его ладони. Он накрывает их сразу двумя руками, сжимая упругие полушария, перекатывая горошины сосков между пальцев.

В нетерпении тянется вперед, жадно впивается губами, всасывая как можно больше, Кэндис стонет на весь салон, зарываясь пальчиками в его волосы. Ерзает попкой на его коленях, а Шон понимает, что готов кончить прямо так, с ее грудью во рту, если она продолжит и дальше тереться попкой через джинсы об его стоящий колом член.

Не отрывая губ от сосков, Шон задирает короткую юбку до талии, сжимает ягодицы, мнет их, двигает девушку на своих бедрах, имитирует трение. Чуть сдвигает в сторону мешающую ткань трусиков, скользит пальцами по обнаженной плоти, чувствует влагу, много влаги.

— Малышка, да ты вся течешь.

Кэндис громко охает, чуть приподнимается от неожиданного касания к обнаженной плоти, но тут же оседает обратно. Прикосновения приятны, она сама чувствует, что между ног непривычно влажно, а еще жарко. Шон скользит вдоль раскрытой промежности, задевая самые чувствительные места. Вот он дотронулся до набухшего клитора, затем ласкает вход во влагалище, а теперь размазывает влагу по колечку ануса.

— Аааааа….Шон…….аааа…..боже.

Кэндис не понимает, что с ней происходит, эти ощущения так новы и необычны. Прикосновение к попке вызвало в теле дрожь и покалывание, словно легкий разряд тока прошел сквозь нее.

Шон скрипнул зубами, прикусил сосок, снова собрав влагу с половых губок, растер ее по колечку ануса, чуть надавливая, лишь подушечками пальцев приоткрывая сфинктер.

— Ааааа…..Шон…мммм…

— Боже, ты безумная, малышка. Если я сейчас не выпущу свой член, я спущу прямо в белье.

Чуть приподняв девушку, Шон быстро расстегивает ремень и молнию джинсов. Оттягивая ткань белья вниз, он вынимает набухший и пульсирующий член, проводит по нему несколько раз рукой.

— Смотри, что ты делаешь со мной, малышка Кэндис. Посмотри, как он хочет тебя, как рвется заполнить тебя, как хочет погрузиться в твою горячую киску.

Кэндис смотрит на большой член Шона широко раскрытыми глазами, чуть приоткрывает рот, облизывает пересохшие губы. Она никогда раньше не видела так близко мужской половой орган. В машине было достаточно темно, но она разглядела, какой он толстый и большой. Как Шон сжимает его бордовую головку, при этом жадно смотря ей между ног.

— Это сейчас лишнее, детка.

С этими словами он разрывает белые трусики Кэндис, убирая последнюю преграду между ними. Накрывает ладонью возбужденную плоть, снова припадая к ее губам голодным поцелуем. А Кэндис начинает двигать попкой, увеличивая давление и трение, его пальцы были везде, ласкали клитор, чуть проникали во влагалище, растирали попку. При этом Кэндис текла еще больше, стонала, с силой сжимала его шею.

И вот, когда живот свело болезненным спазмом, она начала выгибать спину, пульсировать, цепляться за плечи Шона. Девушка кончала, кричала, тело трясло, это был первый в ее жизни оргазм, яркий, ошеломляющий. А Шон, потрясенный этим зрелищем, тем, как Кэндис бьется в конвульсиях экстаза на его пальцах, не в состоянии больше ждать, одним резким движением насаживает девушку на свой член.

Он с трудом проходит, упирается в некую преграду, но толкается дальше до самого упора. Кэндис кричит, больно впиваясь в плечи Шона, царапая его ноготками. Пытается отстраниться, но Шон этого не замечает, продолжает насаживать девушку на себя.

— Малышка, боже, какая ты узкая. Чертовски узкая и горячая.

Он крепко держит извивающуюся на нем девушку, сильно стиснув руками талию. Кэндис больно, нестерпимо больно, она прикусывает губу, пытается сдержать слезы, но они все равно стекают по щекам. Волна экстаза моментально схлынула, на ее место пришла острая боль. Она здесь и сейчас, в своем стареньком пикапе, теряет девственность с мужчиной, в которого она влюблена с детства, первый раз всегда больно, она потерпит.

Мужчина приподнимает Кэндис за ягодицы, насаживая на свой член, двигаясь бедрами навстречу, на сколько это позволяет его положение. Ему хватает несколько сильных толчков, он изливается потоком семени глубоко в девушку, член пульсирует, спермы много, Кэндис дрожит в его руках. Шон упирает лоб ей между грудей, рычит, стонет, продолжая кончать, его оргазм долгий и обильный. Словно все, что было накоплено за несколько недель воздержания, излилось в горячее лоно Кэндис.

— Господи, малышка, ты невероятна. Я так никогда не кончал. Ты чувствуешь, как под тобой мокро?

Он поднимает голову и встречается с заплаканным лицом Кэндис, она всхлипывает, пытается встать, губы дрожат, голубые глаза полны слез.

— Что случилось, Кэндис? Я сделал тебе больно? Малышка, что с тобой?

Шон озадачен, он не может спокойно смотреть в глаза этой девочки, которые полны боли и слез. Нежно берет ее лицо в ладони, стирая пальцами слезы. Член моментально опадает, он аккуратно снимает девушку с него, смотрит вниз, замечает на нем что-то темное. Наклоняется, насколько это возможно, всматривается между ног Кэндис, проводит пальцами по нежной плоти, она дергается, подносит их к глазам и видит кровь.

— Кэндис, ты что, была девственницей?

Девушке неловко, она отводит глаза, отворачивается, утирая слезы, но все равно всхлипывает. Но плачет уже не от боли, а оттого, что ничего не сказала, обманула.

— Шон, прости, я не хотела, то есть я хотела сказать, но…но я совсем не думала, что все зайдет так далеко. И ты не думай, пожалуйста, я ни о чем не жалею. Правда, правда.

Она снова повернулась, доверчиво и открыто смотря на мужчину, а Шон хмурил брови и так странно смотрел на нее, что на глаза снова наворачивались слезы.

Глава 5

В темноте Шон всматривается в лицо сидевшей на его коленях девушки. Слышит ее тихие всхлипы, протягивает руку, касается лица, вытирает слезы.

— Кэндис, успокойся.

Мужчина крепко прижимает девушку к себе, усаживая ее боком. Она совершенно обнажена, грудь подрагивает от ее всхлипов, в свете луны видны темные сосочки. Во рту скапливается слюна, Шон тянется, целует, приподнимая грудь, с силой засасывая сосок губами. Кэндис вскрикивает, но не отодвигается, принимая слегка грубые ласки Шона, замирае.

— Вот видишь, ты уже успокоилась, Конфетка. Такая нежная, вкусная девочка. Почему ты не остановила меня? Почему не сказала мне ничего? Почему не дала понять, что ты еще совершенно не тронута?

— Я…я… не знала, как сказать…аааааах…Шон.

Мужчина продолжает мять нежную кожу груди, шершавые ладони скользят по коже, путаясь в длинных волосах. Кэндис вновь начинает гореть огнем в руках этого мужчины, киска наливается возбуждением, хотя низ живота все еще тянет ноющей болью.

— Мы не можем находиться здесь вечно, черт, от тебя невозможно оторваться. Прости, девочка, что сделал тебе больно. Обещаю, больше так больно не будет. Ты мне веришь?

Кэндис смотрела на него чуть дыша, она не верит тому, что только что произошло. Шон Паркер, тот, которого она любила с самого детства, был ее первым мужчиной. Но он стал совсем другим, не таким, каким она его помнила, резкий, грубоватый, но от этого не менее желанный. Она и не думала, что старший сын, богатейшего семейства Паркеров обратит на нее, простую девушку, внимание.

Шон берет ее за подбородок, с силой сжав пальцами, смотрит в глаза.

— Да, конечно, Шон, я верю тебе.

— Пойдем ко мне в машину, поедем домой, утром посмотрим твой пикап.

— Как, к тебе? На виллу? — Кэндис испуганно прижимает пальцы к губам.

— Чего ты так испугалась?

— Но там же твои родители, мама.

— Да, моя мать внушает всем священный трепет, но родителей нет дома.

— Нет, нет, я точно не поеду на виллу, даже не проси.

Шон не совсем понял, чего так перепугалась девушка, но на долгие уговоры не было времени, он снова хотел ее. Пусть он не попадет в ее такое чертовски узкое лоно, девочке надо отдохнуть, ведь это был ее первый раз. Но он хотел попробовать эти сладкие губки и сахарный ротик. Он так и представлял, как толстая головка члена скользит по ним, а затем Кэндис берет его как можно глубже, облизывая, щекоча язычком.

Откуда в нем эта нежность и забота, он не понимал. Все его половые связи, сводились к тому, что она просто ставил девушку раком или на клени, жестко тарахат, или имел в рот, обязательно предохраняясь. Но сегодня, точно наваждение.

— Хорошо, на виллу не поедем, есть домик для гостей, он совсем недалеко отсюда. Черт, девочка, одевайся быстрее. Возьми все свои вещи, скажу ребятам с фермы, чтобы посмотрели твою машину утром.

Кэндис морщится, понимая, что никакой поломки не найдут, но ничего не успевает сказать, как Шон натягивает на нее футболку. Сам на ходу заправляет уже вновь возбужденный член в белье и джинсы, больно сдавливая его плотной тканью. Он тянет Кэндис за руку из пикапа, захлопывает дверь, усаживает в свой внедорожник, резко дает по газам, не глядя на ничего не понимающую девушку, несется через поле к их фамильной вилле.

Девушка садится голой попкой на сидение, ее трусики порваны и болтаются на поясе. Между ног очень влажно, хочется скорее принять душ. Они сворачивают налево, не доезжая до центральных ворот дороги, ведущей к центральному дому ранчо. Едут еще совсем немного, но Кэндис совершенно ничего не видит, только яркий свет фар освещает узкую дорогу.

— Здесь недалеко гостевой домик, только мы доедем до него по другой дороге, так быстрее и никто не узнает, что ты здесь, хотя не понимаю, чего ты боишься.

— Шон, у нас небольшой городок, слухи разносятся быстро. Если кто-то из прислуги или работников увидит тебя с девушкой, то, я уверена, это точно дойдет до твоей мамы. А если в той девушке узнают официантку кафе “Завтрак у Рози”…

— Я уже взрослый, мне не нужна опека или одобрение моей матери. Тебе нечего бояться, малышка.

Кэндис вздохнула и опустила голову. Весь городок и близлежащие фермы и ранчо знали крутой нрав и не совсем мягкий характер миссис Эмили Паркер. Стервозная, требовательная, она держала все ранчо и своих сыновей в ежовых рукавицах. Кэндис, конечно, не была с ней лично знакома, но Рози очень много о ней рассказывала. И девушка поняла, что лучше не попадаться этой женщине на пути, она даже так, заочно, вызывала у нее животный страх.

Когда машина остановилась, Кэндис не сразу поняла, что они приехали. Но Шон вышел, обошел машину, открыв дверь, взял девушку за руку и повел через кустарники к калитке. Легко открыл ее без ключа, ведя девушку по красивой вымощенной дорожке к небольшому крыльцу. Отодвинул массивную вазу с цветами, что стояла справа, и поднял с пола ключ.

— Проходи.

Шон пригласил девушку в открытую дверь гостевого домика, включая свет. Внутри было очень уютно, светлое дерево полов сверкало чистотой, Кэндис раньше никогда не была в таких красивых домах. Она видела такие интерьеры лишь в журналах или передачах о ремонте по TV. Нежно-голубые стены, серая мебель, мягкие диваны, яркие подушечки. Просторная кухня в голубых и белых тонах, белый мраморный остров между гостиной и зоной готовки.

— Как красиво.

Девушка так и замерла, залюбовавшись красивым интерьером. Медленно подошла к острову, потрогала прохладную поверхность мрамора.

— Пойдем, там есть ванна, тебе надо, наверное, принять душ. Кэндис?

Шон тихо ее позвал, ему нравится, как она открыто, без фальши и игры, на все реагирует. Эта девочка, словно глоток свежего воздуха или прохладной воды в жаркий полдень на техасских бескрайних полях.

— Да, конечно, спасибо.

Кэндис идет за мужчиной, он снова открывает перед ней дверь, большая ванная комната, в таких же бело-голубых тонах. Широкое джакузи, душевая кабина, две раковины со столешницами, свежие полотенца и халаты.

— Вы ждете гостей?

— Почему ты так решила, малышка?

Шон подходит к ней сзади, убирает длинные светлые волосы на плечо, сам наклоняется и целует девушку в шею. Она такая маленькая, словно куколка, по сравнению с ним.

— Здесь так, словно ждут гостей.

— Да, сегодня ты моя гостья, Кэндис.

Снова легкие поцелуи, руки Шона скользят под футболку, накрывают упругую грудь, слегка дразня соски. Член упирается в ширинку, болезненно ноет, одежда девушки лети на кафельный пол.

— Ты пахнешь клубничной карамелью.

Тишину нарушает громкий звонок телефона Шона.

— Да, говори, — он отвечает резко, долго слушает собеседника. — Хорошо, жди, сейчас буду.

— Ты куда-то уходишь? Мне тоже надо домой.

— Нет, ты останешься здесь, я скоро вернусь. Мне так не хочется от тебя оторваться, но возникли кое-какие проблемы, я быстро. Прими душ или ванну, тебя никто здесь не потревожит.

Шон целует девушку в губы, проводит по нежной коже щеки пальцами, с неохотой отрывается от нее и уходит.

Глава 6

Кэндис снился сон, он был настолько прекрасным и волшебным, что не хотелось просыпаться. Когда за Шоном захлопнулась дверь, она, все еще пребывая в неком ступоре, не веря тому, что она находиться в доме Паркеров, пусть и гостевом, все еще не верила тому, что была с ним, что Шон был ее первым мужчиной.

Скинув с себя одежду, она внимательно осмотрела свое тело, заметила несколько синяков на бедрах, провела по ним пальцами. Забравшись и настроив воду в душевой кабине, выдавила гель для душа из маленького одноразового тюбика, сразу сладко запахло ванилью и цветами.

Руки скользили по телу, втирая этот нежный аромат в кожу. Кэндис коснусь себя между ног, смывая следы спермы Шона и свою кровь, нежно провела по промежности, прикусила губу, чувствуя легкое возбуждение, хотя внутри все еще пульсировала ноющая боль.

Приняв душ, укутавшись в большое полотенце, девушка собрала свои вещи, аккуратно сложила на кресло. Прошлась по всему дому, который на самом деле оказался просто огромным в сравнении с ее маленьким, старым домишкой.

Две спальни, в каждой была ванная комната, большая гостиная, окна от пола до потолка с раздвижной дверью во внутренний двор и сад, который она могла разглядеть в темноте через стекло. Она устроилась в одной из спален, решив, что ждать Шона в гостиной будет неправильно, вдруг он придет не один, будет неловко.

Забравшись под мягкое одеяло, Кэндис зажмурилась, открыла глаза, но ничего не изменилось. Она, словно Золушка, попавшая на эту ночь в сказку, от постели приятно пахло лавандой, голова слегка кружилось, но это от эмоций, которые она пережила в этот день. Поцелуй Шона на заднем дворе закусочной, пьяные друзья отчима, которые напугали ее почти до полусмерти, первый секс с мужчиной, о котором она и не думала мечтать.

Она честно решила ждать Шона, но усталость и эмоции пережитого дня взяли верх, и она заснула. Ей снился прекрасный сон, она не поняла, что конкретно, но ее переполняли чувства. Сквозь этот сон она услышала шаги, затем рядом с ней прогнулся матрас, чьи-то руки нежно погладили ее по лицу, убирая с него волосы.

Кэндис даже не открыла глаза, в нос ударил терпкий мужской запах, такой же аромат был у Шона, он пах им так, что кружилась голова. Она чувствовала, как откинулось одеяло, и прохлада накрыла ее обнаженное тело. Мужской голос что-то пробормотал, а потом сосок накрыли губы и начали нежно посасывать.

Кэндис охнула, простонала, потянулась, выгибая спину, как сонная довольная кошечка. Поцелуи спускались вниз, нежно лаская животик, еще ниже, и вот ее бедра уже разведены в стороны, а раскрытое лоно накрывают требовательные губы.

— Боже мой….. ооооо….. боооожееее.

Девушка громко застонала, шире раздвигая колени, максимально раскрывая себя перед мужчиной. А он продолжал терзать уже набухшую от желания плоть, Кэндис чувствовала, как сочится влагой удовольствия, как ее киска течет на губы мужчины, как его язык слизывает ее и щелкает по чувствительному клитору.

— Аааа…аааа…боже мой. аааааа.

Так долго продолжаться не могло, Кэндис не думала, что у нее такой чувствительный клитор, что она так откровенно и бурно будет реагировать на эти ласки. Такого с ней никогда не было и не могло быть, это ее первый опыт. Хватило лишь нескольких прикосновений, Кэндис начала кончать, выгибая спину, приподнимая бедра. Крепкие мужские руки держали ее под упругую попку, не отрывая от своего рта, продлевая ее оргазм, выпивая всю влагу без остатка. Когда оргазм утих, Кэндис лежала, раскинув руки в стороны, сжимая простынь, часто дышала, не в силах поднять голову. Ее губы накрыли поцелуем, язык тут же проник внутрь.

— До чего сладкая, словно сахарная девочка. У тебя безумно вкусная киска, детка, так бы и пил ее соки, не останавливаясь, — мужчина говорил тихо, хриплым голосом. — Попробуй, какая ты на вкус, пососи мой язык, которым я только что вылизывал твою девочку.

Язык проник в рот Кэндис, она отвечала на поцелуй, жадно всасывая, облизывая его, как он просил. Открыла глаза, в комнате было еще темно, мужчина, нависающий над ней и не прекращающий настойчиво ее целовать, быстро снимал рубашку. Послышался лязг ремня, брюки полетели в сторону, его руки продолжали ласкать тело девушки, сжимая грудь. Какое-то шуршание, небольшая заминка.

— Не могу больше, детка, яйца ломит.

Кэндис на миг замерла, ей показалось, что что-то происходит не так, в сознании мелькнуло сомнение, она шире открыла глаза, мужчина, оказавшийся между ее ног, разорвал поцелуй. Фигура мужчины была не такой мощной, как у Шона, но ей не дали опомниться и что-либо сопоставить. Горячая плоть прошлась по ее мокрым от слюны и выделений складочкам. Резкая боль снова пронзила тело, она закричала, впиваясь ногтями в плечи мужчины, но он словно не слышал и не замечал того, что ей больно.

Хватило несколько резких и глубоких толчков, Кэндис крепко держат за бедра. Даже после пережитого оргазма проникновение болезненно, девушка пытается отстраниться, но у нее ничего не выходит.

– Детка, какая ты узкая, словно девочка. Так обхватываешь меня изнутри, мой член плачет, скоро кончу….мммммм….черт.

Несколько глубоких толчков, и мужчина с судорогой кончает, по щекам Кэндис текут слезы, она всхлипывает, старается не разрыдаться в голос.

Резко вспыхивает свет, она щурится, закрывается ладонью, но ее отодвигают, и тогда она встречается с удивленными синими глазами Лукаса Паркера.

— Конфетка?

— Боже мой, Лукас. Как ты здесь…как?

Девушка снова закрывает лицо руками, хочет отвернуться и вылезти из-под придавившего ее брата Шона. Как он здесь очутился? Боже, что же теперь будет?

— Ты Кэндис! Ты сладкая Конфетка Кэндис из закусочной. Посмотри на меня, малышка.

Девушка лишь мотает головой в разные стороны, ей так стыдно, безумно стыдно. Она была близка с обоими братьями Паркер за одну ночь! Господи, как такое возможно? Лукас убирает ее руки от лица, всматривается в лежащую под ним девушку.

— Ты плакала? Я сделал тебе больно?

— Нет, не совсем, точнее, почти уже не больно.

— Ты что, была девственницей?

— Нет, не совсем, господи, как стыдно-то. Лукас, слезь с меня.

— Ты была с Шоном? Это он привез тебя сюда?

— Да, мой пикап сломался на краю поля, Шон проезжал мимо.

— И мой святой братец Шон тебя спас? Как благородно.

— Лукас, я хочу уйти, слезь с меня.

Кэндис натягивала на себя одеяло, стараясь прикрыть грудь, но Лукас не давал ей этого сделать. Он так странно улыбался, чуть сдвинулся с места, и Кэндис почувствовала, как его член медленно покинул ее лоно, приподнялся, смотря вниз, Лукас снимает с еще эрегированного члена использованный презерватив. Она краснеет, отворачивается и прячет глаза.

— Что такое? Почему ты покраснела, Конфетка? У вас все было с Шоном?

— Да, было. Он оставил меня в этом доме, сам сказал, скоро вернется, я ждала его, а тут ты. Я хочу встать, Лукас, пусти, дай мне выйти.

— Шон, паршивец, сорвал сладкую вишенку. Но я бы тоже не устоял, да я и не устоял.

Лукас наваливается сверху, не давая девушке встать, проводит по лицу Кэндис кончиками пальцев, нежно лаская чуть загорелую кожу. Его синие глаза пристально рассматривают ее лицо: ресницы дрожат, припухшие губы приоткрыты.

— Ты такая чертовски соблазнительная, Конфетка, этот невинный взгляд голубых глаз и такой порочный ротик, так и хочется провести по губам головкой члена, а потом чтоб ты обхватила его ими и начала облизывать и посасывать.

Лукас водит большим пальцем по губам Кэндис, чуть просовывает, задевает язык, девушка, как завороженная, смотрит в его глаза, обхватывает палец губами и начинает его слегка облизывать.

— Да, вот так, девочка, именно так. Такая сексуальная с таким невинным взглядом. Словно и не кончал только что, снова член стоит.

Глава 7

Они не слышали, как где-то в доме хлопнула дверь, Шон, рассерженный и злой, вернулся с фермы. Работники ничего не могли сделать самостоятельно, постоянно нуждались в проверке и ждали хорошего пинка, чтобы начать работать. Одна из породистых кобыл не могла разродиться, пришлось сорваться в полночь, оставить Кэндис одну в незнакомом месте.

Подошел к холодильнику, достал сок, начал жадно пить прямо из пакета. Нужно было принять душ, смыть с себя запах конюшни и навоза. Чтобы не тревожить девушку, пошел в другую спальню. Быстро скинул одежду, шагнул в просторную душевую, под горячие струи воды. Она стекала по мускулистому, загорелому телу. Его член был слегка эрегирован, Шон постоянно вспоминал, как эта сладкая девочка отдавалась ему, как от нее пахло клубничными леденцами, а то, что она оказалась девственницей, стало настоящим открытием и заводило еще больше.

Шон провел по стояку рукой, легко подрачивая, простонал, откинув голову, яйца слегка ныли от боли, того быстрого оргазма ему было катастрофически мало. Хотелось вонзиться в это податливое, такое отзывчивое тело, утопить член во влажном узком лоне. У него слишком давно не было секса, а эта девочка так чертовски соблазнительна. Шон одернул руку, член уже торчал внушительным стояком, сделал воду холоднее, чтобы остыть и хоть немного снять возбуждение.

Обернувшись полотенцем, прошел в сторону спальни, где была Кэндис, тихо открыл дверь и застыл, пораженный увиденным. В свете тусклого света лампы на кровати Кэндис была не одна.

— Ты такая чертовски соблазнительная, Конфетка, этот невинный взгляд голубых глаз и такой порочный ротик, так и хочется провести по губам головкой члена, а потом чтоб ты обхватила его ими и начала облизывать и посасывать.

Шон наблюдает за всем, что происходит на кровати, видит, как пухлые губки Кэндис посасывают палец его младшего брата. Как она стонет и прикрывает глаза.

— Да, вот так, девочка, именно так. Такая сексуальная с таким невинным взглядом. Словно и не кончал только что, член снова стоит.

Шон чувствует, как начинает возбуждаться, как член снова наливается кровью. А девушка все продолжала нежно облизывать палец Лукаса. Он шире приоткрыл дверь, чтобы видеть лучше. Все, что он видел, безумно заводило, возбуждало, будоражило кровь и разжигало фантазию. Ему хотелось подойти и провести по ее губам своим пальцем, а лучше членом, как об этом тихо говорил Лукас.

Девушка громко охнула, их глаза встретились, она расширила свои глаза от удивления, но в них стоял страх. Дернулась всем телом под Лукасом, но он не дал ей уйти. Обернулся, увидел стоящего в дверях полуголого старшего брата, его бедра прикрывало лишь полотенце, под ним был отчетливо виден внушительный бугор. Лукас усмехнулся, а Шон продолжал смотреть на открытую грудь Кэндис, которую она пыталась прикрыть руками.

Он словно потерял дар речи, первая волна гнева сошла, уступая место дикому желанию. Он хотел окрикнуть, вышвырнуть Лукаса из комнаты, но это желание резко прошло, когда он увидел, как Кэндис реагирует на его слова. Он подошел ближе, все еще рассматривая девушку, заглядывая в ее испуганные глаза, тонкие плечи дрожали.

— Шон, ты представляешь, прихожу я спать в гостевой дом, а тут такое чудо. Малышка Кэндис, совсем голенькая, под моим одеялом. Она такая чистая, такая невинная и сексуальная, посмотри на нее.

— Хорош трепаться, Лукас.

— Ты напугал ее. Ну чего ты, маленькая, перестань плакать.

Шон подошел вплотную, Лукас отпустил ее, девушка сидела, облокотившись на спинку кровати, она все-таки прикрылась покрывалом, по ее щекам текли слезы. Кэндис вздрагивала и испуганно смотрела на внушительную фигуру старшего Паркера. По его волосам стекала вода, тонкие дорожки спускались по груди.

Шон совершенно не хотел ее пугать, даже то, что рядом был его брат, его перестало волновать, как только он увидел ее слезы. Такая нежная, такая хрупкая, ее хотелось прижать к себе и зацеловать эти пухлые губки. И целовать так долго, чтобы она начала стонать и просить еще его поцелуев. Даже то, что рядом находится его младший брат, Шона никак не волновало.

— Почему ты плачешь?

— Господи, Шон, мне так стыдно. Я…я не знаю, что думать, что делать. Он. Лукас… а я…я не поняла…он начал целовать…я…я думала, это ты…что ты вернулся.

Кэндис стирала слезы со щек, заикалась, объясняя Шону, что произошло, чувствуя себя виноватой.

— Ну, что ты, милая, не плачь.

Шон протягивает руку, нежно стирает с лица девушки слезы. Проводит шершавыми пальцами по нежной коже, Кэндис замирает, снова всхлипывает.

— Не надо, ты не должен….не должен меня трогать.

— Почему не должен? — Шон садится рядом, полотенце спадает с его бедер, Кэндис бросает быстрый взгляд на открывшуюся ей обнаженную плоть мужчины. Его член слегка напряжен, она тут же отводит взгляд и смотрит ему в глаза.

— Но я ведь была с Лукасом.

Теперь она уже смотрит на младшего Паркера, тот сидит обнаженный у ее ног, смотрит своими синими глазами и улыбается, он тоже возбужден, Кэндис облизывает губы и сглатывает слюну.

— Покажи мне себя, я так хочу посмотреть на твою грудь.

Шон, так ничего и не ответив на ее слова, медленно убирает покрывало с груди девушки, открывая упругие полушария и торчащие соски. Придвигается совсем близко, Кэндис чувствует его горячие дыхание, по телу бегут мурашки. Его губы накрывают ее, нежное касание, Шон не хочет спугнуть девочку, он слышит ее всхлип и прерывистое дыхание брата за спиной. Целует настойчивее, не встретив сопротивления, проникает в рот девушки языком, ласкает, опуская руки на ее грудь, чуть сжимая соски.

— Она такая сладкая девочка, я не мог от нее оторваться.

Лукас двигается ближе, стягивает покрывало вниз, обнажая живот, проводит по нему ладонью, спускаясь вниз, к сомкнутым ногам девушки. Она дергается, пытается отстраниться, упирается в грудь Шона.

— Не бойся, маленькая, — мужчина целует ее губы, спускаясь к шее, оставляя на ней влажные дорожки, облизывая языком. — Никто не тронет тебя, пока ты сама не захочешь, я только поласкаю тебя, совсем немного.

Кэндис чуть расслабляется, откидывается назад. Происходит что-то невероятное и не реальное, она в постели сразу с двумя мужчинами. Так пошло, так грязно и порочно, но так безумно возбуждающе. Еще несколько часов назад она была девственницей, братья Паркеры были мужчинами с другой планеты, а вот сейчас она именно с ними.

Шон уже целует ее соски, сжимая грудь, Лукас раздвигает ноги, начинает ласкать пальцами все еще влажное от его языка и оргазма лоно. Она разводит колени чуть шире, подставляя себя, открывая для этих ласк. Лукас не сводит глаз с того, как его брат облизывает и вбирает в рот сосок, его член давно возбужден, торчит колом. Оказывается рядом, жадно засасывает второй сосок, слегка прикусывая его, сжимая грудь.

Девушка вскрикивает от боли, но тут же издает протяжный стон, смотрит на то, как две макушки, одна с темными — это Шон, другая — с выгоревшими на солнце светлыми волосами Лукаса, склонились над ее грудью.

— Боже мой…ааааа…..боже…боже…

Глава 8

Шон отрывается от груди, смотрит на то, как его брат жадно сосет сосок Кэндис, слышит стоны девушки. Смотрит ей в лицо, она прикусывает свои пухлые губки, мужчина срывается, накидывается на ее рот, жадно целует, лаская языком, покусывая эти сладкие губы.

Полотенце давно упало с его бедер, член подрагивает открытой головкой, начинает сочиться смазкой.

— Потрогай меня, Кэндис, возьми его в руку, — говорит в самые губы, не в силах оторваться от них.

Лукас наблюдает, как девушка протягивает руку, обхватывая внушительный стояк брата, как скользит по нему тонкими пальчиками, как Шон толкается вперед. Сам опускается с поцелуями вниз, по животику, разводя колени девушки шире. Проводит щекой по внутренней стороне бедра, царапая щетиной, целует, сжимая кожу пальцами, спускаясь все ниже, к раскрытой промежности.

Шон прерывает поцелуй, забирается коленями на кровать, его член совсем рядом, Кэндис смотрит на крупную головку перед своими глазами, часто дышит. Проводит по набухшему члену пальчиками, ласкает выпуклые вены, тонкую кожу, облизывается, но тут же вскрикивает. Лукас начинает лизать ее между ног, задевая все самые чувствительные места. Они с Шоном одновременно смотрят вниз, Кэндис стонет, крепче сжимая член в своей руке.

— Милая, ляг чуть ниже, да, вот так. Лукас, спустись, пусть малышка ляжет.

Кэндис укладывают, отбрасывая в сторону мешающие подушки, но одну Лукас подсовывает ей под бедра. Ее тело чуть сдвигают к краю широкой кровати, Шон снова встает на пол, нежно гладит девушку по лицу, поворачивая ее голову в сторону.

Она снова вскрикивает, Лукас вылизывает ее складочки, нежно обводя языком слишком чувствительный клитор, Шон толкается членом в ее приоткрытый рот. Она открывает его шире, чтобы впустить глубже.

— Да, милая, возьми его. Это же твой первый минет, да, крошка? Твой девственный ротик сводит с ума. Такой чистый, такой манящий. Да, вот так, открой шире…черт, как же нежно. Яйца ломит об боли.

— Шон, у конфетки безумно сладкая киска, я готов пить ее возбуждение, не останавливаясь. Она постоянно течет на моих губах, — Лукас продолжает вылизывать припухшие половые губки. — Сука, она чертовски нежная, Шон, ты должен попробовать эту сладость.

Тело Кэндис колотит от возбуждения, огромный огненный шар закручивается у внизу живота. Она вбирает член Шона глубже, помогая себе рукой, скользит по толстому стволу, стонет, выгибает спину.

— Не давай ей кончить, Лукас. Хотя я сам уже на грани…оооо…. да, девочка, умница… кончу скоро. Сожми сильнее…возьми чуть глубже.

Шона впервые во время секса за всю свою жизнь так накрывает желание, грудь тяжело вздымается, сердце отбивает бешеный ритм. Он совершенно не думает, что будет дальше, только желание обладать этой девушкой, только этот нежный ротик с пухлыми губками, только эти полные желания голубые глаза.

— Лукас, не смей проникать в нее, надо отдохнуть девочке, она совсем недавно была девственницей.

Лукас не так настойчиво, но продолжает нежно лизать и слегка посасывать, собирая влагу с сочащейся киски Кэндис. Девушка на грани своего оргазма, ей хочется большего, чтобы давление на клитор было сильнее, ей хочется снова увидеть искры перед глазами, как это было уже дважды.

Лукас отрывается, поднимает голову, смотрит на то, как Кэндис, открывая рот шире, принимает член его брата. Как набухшая, блестящая от слюны головка скрывается в ее пухлом ротике, как играю мышцы на животе и вздулись вены на шее Шона. Он поднимается на колени, скользит по своему члену, размазывая капли предсемени по головке, подрачивает его.

— Черт, сладкая, сейчас кончу…аааааа….дьявол. Детка, ты сводишь с ума.

Шон резко вынимает свой член, с силой сжимая в кулаке, помогая себе кончить, заливая шею и грудь Кэндис свом теплым семенем. Хрипло дышит, скользит взглядом по ее телу, девушка дрожит, тянет руку себе между ног.

— Шон, пожалуйста, — шепчет чуть слышно.

— Да, девочка, ты кончишь на моих губах. Иди сюда, встань на колени, развернись.

Кэндис медленно поднимается, смотрит на мужчин. Оба обнажены, крепкие тела, мышцы перекатываются под загорелой кожей, четкие кубики пресса на животах обоих, по ним хочется провести руками, почувствовать тепло. Но так болезненно тянет живот, ей нужно освобождение, нужна разрядка, чтобы снять эту боль, ей нужен оргазм. Соски затвердели, тело словно горит в огне.

Лукас продолжает гладить свой член, Шон поворачивает ее за плечи спиной к себе, она упирается руками в кровать, тут же громко стонет, когда Шон, раздвигая ее попку, скользит пальцами по чувствительной плоти. Девушка жадно глотает воздух, около нее подрагивает член Лукаса.

— Возьми его, малышка. Он так хочет в твой ротик.

Кэндис берет его в рот, как до этого брала Шона, член Лукаса чуть меньше, не такой толстый, она открывает рот, Лукас помогает ей, перекидывает волосы, придерживая их, гладит ее лицо, сам толкается глубже.

— Брат, боже, у малышки просто райский ротик. Черт, долго не протяну, так горячо, так влажно.

— Какая вкусная девочка. Такая гладкая, такая скользкая. Конфетка, ты всегда так выбриваешь свою киску?

Шон опускается, накрывает ртом ее промежность, его движения резки, он настойчиво, не так нежно, как Лукас, лижет языком ее припухшие от возбуждения половые губы, жадно всасывая их, причмокивая. Засасывает воспаленный и очень чувствительный клитор так, что девушка дергается от боли и наслаждения. Она начинает кончать, кричит, дергается, сжимая белые простыни пальцами. Головка члена Лукаса набухает еще больше, Кэндис выпускает его изо рта, судорожно кончая, чувствует, как течет еще больше, кричит в голос. Крепкие руки Шона держат ее на месте, язык сменяют пальцы, он продлевает ее оргазм, жестко натирая клитор.

— Кончаю…твою мать…Конфетка….кончаю.

Лукас дрочит, выстреливая спермой на плечи и лицо девушки. Смотрит, как бьется судорогой ее тело, как Шон ее отпускает, она падает на постель. Лукас стоит напротив него, его член снова возбужден. Они смотрят друг на друга, с руки Лукаса на кровать стекает сперма. Все, что сейчас произошло, — это все было впервые, словно наваждение, дикая, необузданная похоть и страсть. Шон еще не понимает своих ощущений, не хочет даже думать, его мысли только об этой сладкой малышке.

— Горячая девочка, правда, брат?

— Заткнись.

Он опускается, гладит Кэндис по спине, девушка тихо постанывает, переворачивается, смотрит на мужчин. Даже в свете ночника видно, как она покраснела.

— Как ты, милая?

— Хорошо.

— Мы тебя всю замарали, — он нежно проводит по волосам, убирая их за ухо. — Пойдем, надо это все смыть с тебя.

Она не успевает подняться, Шон берет ее на руки, несет в ванну, не обращая внимания на Лукаса. Он вообще сейчас не способен думать о том, что они натворили, он ведь не такой, совершенно не такой, от брата можно было ожидать чего угодно, но не от него. С этой девочкой, которую он знает всего ничего, он сам не свой. Все демоны, которые живут у него внутри, не хотят причинять ей боль.

— Вставай, давай я помогу.

— Я могу сама.

— Нет, это хочу сделать я.

Шон настраивает воду, выдавливает на ладонь гель для душа, размазывает его по телу девушки, стирая сперму Лукаса и свою с ее нежной кожи. Он снова начинал возбуждаться, но надо держать себя в руках, хотя бы до утра.

— То, что сейчас произошло…

— Давай поговорим об этом потом, малышка. Не сейчас.

— Подвиньтесь, здесь хватит места для троих.

В душевую кабину, словно ураган, ворвался Лукас. Он занял собой часть пространства так, что Кэндис оказалась зажатой между двух мускулистых тел. Шон ничего не сказал, только полоснул брата взглядом, продолжая скользить руками по груди девушки. Вода стекала по ее волосам, сзади Лукас взял шампунь и начал втирать его ей в волосы. Кэндис откинулась назад, безграничное блаженство накрыло ее тело, вода смывала пену, она сама гладила грудь Шона.

— Такая нежная, такая отзывчивая девочка.

— Шон, она так легко возбуждается. Интересно, сколько раз за ночь она может кончить?

— Сегодня девочку не трогать. Ты понял меня?

Лукас лишь усмехнулся. Они оба были уже возбуждены, Кэндис чувствовала это, член Шона упирался ей в живот, а Лукаса — в поясницу.

Руки мужчин были везде, они возбуждали, дразнили, но вода резко выключилась, ее, словно куклу, вытерли большим полотенцем, Шон снова унес ее в спальню, Лукас сдернул испачканные простыни, накрыл кровать свежими из шкафа. Они легли, все втроем, Кэндис оказалась между братьями. Что, это правда все происходит с ней? Но сил не было совсем, она так быстро провалилась в сон, как только голова коснулась плеча одного из братьев, кого — она разобрать уже не могла.

Глава 9

Кэндис проснулась от того, что в глаза бил яркий солнечный свет. Резко сев на кровати, она огляделась по сторонам. Просторная спальня, белые и бежевые тона, она совершенно одна. Прикрыв себя покрывалом, ступая по мягкому ворсу ковра, вышла из комнаты. Чем ближе она приближалась к гостиной, тем отчетливее были слышны мужские голоса. Резкий и громкий Шона, он что-то говорил брату, тот не так громко отвечал.

— Какого хрена тебя понесло сюда ночью? Тебе что, баб мало? Не с кем было переночевать?

— Так я часто тут ночую, когда не хочу возвращаться в дом. Ты знаешь, мать запилит, слушать ее нравоучения — сил никаких нет.

— Мать с отцом в отъезде, ты знал об этом.

— Да не важно, есть они или нет, прислуга донесет, во сколько и какой я вернулся. А чего ты так завелся-то, ведь классно все было. Эта девочка — чистое сокровище.

— Заткнись.

— Она мне понравилась.

— Заткнись, я сказал.

— Тебе, я смотрю, тоже? Ты никогда не затыкал мне рот, когда я говорил о девчонках. Что изменилось?

— Не твое дело, сам разберусь.

— Ну, ты пока разбирайся, а я пойду в кроватку, к сладкой конфетке Кэндис.

— Никуда ты не пойдешь. Ты понял меня?

Братья одновременно обернулись, Кэндис стояла совсем недалеко, они даже не заметили, как она вошла и остановилась у кухонного острова. Придерживая покрывало на груди, она рассматривала мужчин. Оба брата были лишь в джинсах, голые торсы, мускулистые руки, косые мышцы живота, загорелая кожа.

Она отвернулась и уже хотела пойти взять свои вещи, что вчера оставила на кресле, чтоб одеться и уйти, но ее остановили. Было безумно неловко, она слышала, что мужчины обсуждали ее, что они о ней думают. Наверно, считают ее доступной девицей, которая так легко согласилась быть с двумя мужчинам сразу. Она брала их члены в рот, позволяла ласкать себя в самых интимных местах, от воспоминаний этих моментовщеки вспыхнули румянцем. Но раньше надо было думать, что она делает, теперь уже поздно.

— Постой, малышка. Куда ты так быстро?

Лукас перехватил ее за локоть и развернул к себе.

— Что с тобой? Мы тебя обидели? У тебя что-то болит?

Его синие глаза пристально изучают ее лицо. Обычно ему всегда глубоко все ровно, как там чувствует себя девушка после проведенной с ним ночи, но тут он реально переживал за эту девочку.

— Немного.

— Я дам тебе таблетку. Шон, у нас есть обезболивающие таблетки?

Шон, стоявший чуть дальше, прожигал взглядом своего брата и девушку. Глаза потемнели еще больше, брови сведены вместе, у Кэндис побежали мурашки по коже от его взгляда.

— Не обращай на него внимания, он всегда был букой.

Шон открыл шкаф, достал оттуда упаковку таблеток и кинул на стол, развернулся и, подхватив рубашку, вышел из дома. Он не узнавал сам себя. С силой сдержал себя утром, чтоб не разбудить ее и не взять, такую сонную, теплю, нежную. Он так отчетливо представил, как его член будет вонзаться в ее горячее, влажное лоно, как будет сжимать до боли, оставляя синяки. Но он сдержался.

Его больше всего волновало и удивляло не то, что они с братом провели ночь с одной девушкой, а то, что он начинает чувствовать рядом с ней. По сути, такого не должно быть, она была с другим мужчиной, с его братом, но это все теряло значение, когда он смотрел в ее глаза. Он уже дошёл до своего джипа, но тут же развернулся, совсем забыл отдать Кэндис ключи от ее пикапа. Парни с фермы пригнали его утром, и он стоял за забором.

Войдя в дом, на кухне и в гостинной уже никого не было, достав ключи из кармана, хотел положить их на стол, но прошел дальше, в спальню. Вещи девушки и покрывало, которым она оборачивалась, лежали на кровати, было слышно, как из душа льется вода.

Шон напрягся, представил, что она не одна, а с Лукасом, что сейчас, именно вот в эту минуту, он делает то, что хотел он сделать утром. Замер на месте, прислушиваясь уже к своим эмоциям, но так не смог ничего понять. Слишком быстро произошли все эти события, он сам был слишком не сдержан и взял Кэндис прямо в машине, слишком мало они знают друг друга, да еще Лукас.

Приоткрыл дверь ванной, заглянул, в душевой кабине будто никого не было. Но, приглядевшись, он увидел, что девушка сидит на кафельном полу, сверху на нее льется вода.

Резко открыв створку кабины, девушка испуганно вскинула голову. На него посмотрели большие голубые глаза, полные слез. Грудь больно сдавило, не думая о том, что он промокнет, шагнул прямо одетый к ней, присел на корточки.

— Что случилось? Что такое, Кэндис? Где Лукас? Он тебя обидел?

— Нет. Что ты делаешь? Ты весь промокнешь?

Но Шон ее не слушал, продолжал сидеть рядом. Как только протянул руку, чтоб убрать с лица девушки прилипшие пряди волос, она дёрнулась, не давая к себе прикоснуться. Шон так и застыл с протянутой рукой.

— Что с тобой, Кэндис?

— Я хочу выйти, выпусти меня.

— Но, подожди. Скажи, что случилось?

Но девушка встает, протискивается между мужчиной и дверью душевой кабины, быстро обтирается полотенцем, тут же вытирая слезы. Выбегает в комнату, еще на влажное тело одевает белье, футболку и юбку, ищет туфли. Замечает на постели ключи от своего старенького пикапа. С мокрых волос стекает вода, но она этого не замечает, как и то, как на нее смотрит Шон, стоя в стороне, совсем мокрый.

Мужчина не двигается с места и не пытается остановить ее, лишь следит за каждым ее движением. Он просто не знает, что сказать, он никогда не общался с девушками в таком формате, не уговаривал и не успокаивал, его пугают ее слезы. Обычный формат отношений с женщинами сводился к сексу на одну ночь, он не был нежен и не пытался доставить женщине удовольствие. Но за несколько часов эта девчонка выбила его из колеи.

Она ушла. Просто убежала. Во дворе хлопнула дверь автомобиля, завелся мотор. Она уехала.

Кэндис ехала домой, размазывая по щекам слезы, которые текли просто так, сами собой. Господи, чем только она думала? Как могло такое произойти? Да, она отдалась Шону, он такой мужественный, такой сильный, он нравился ей с десяти лет. Но то была детская, глупя влюблённость, а когда она увидела его в закусочной, сердце дрогнуло.

Нет, она совершенно не жалеет, что была с ним. Даже то, что ее первый раз вышел именно так, в машине, на краю поля, под яркой Техасской луной. Она бы повторила это снова, но то, что произошло дальше, совершенно не укладывалось в голове.

Лукас, откровенные ласки, то удовольствие, которое она получала и хотела еще. Она готова была просить трогать ее еще, ласкать, вылизывать. Но разве так поступают порядочные девушки? Разве после того, что было, хоть кто-то из братьев не назовет ее шлюхой?

Глава 10

— Где тебя носило, маленькая сучка? Ты почему не ночевала дома? Та какая же шлюха, как твоя мать.

Гарри, еще не проснувшись от ночного разгула и вливания в себя алкоголя, громко крикнул так, что девушка вздрогнула. Она пыталась незаметно и тихо пройти мимо дивана, на котором он спалпрямо в гостиной. Вокруг на полу были разбросаны пустые бутылки из-под пива, банки из-под шипучки, чипсы. Журнальный столик измазан соусом и покрыт липкими пятнами.

— Кэндис! Дьявол…как болит голова. Принеси пива.

Девушка прошла мимо быстро, не отвечая на вопрос. Сегодня все, начиная с прошлой ночи, хотели ее использовать. Отчим, братья Паркеры. Носама виновата. Сама все позволила, теперь нечего лить слезы. Она ушла к себе в комнату, закрыла дверь, легла на кровать, накрылась с головой одеялом, поджав под себя ноги. Гарри что-то там еще орал, даже стучал ей в дверь, оскорблял.

Она не помнила, чтобы ей было где-то хорошо и спокойно. Она старалась вести себя тише и быть незаметной что дома, что в школе. Не попадаться на глаза матери, ее новым мужчинам, которых она меняла с завидной регулярностью. После отъезда десять лет назад, они постоянно, куда-то переезжали. Кэндис не пыталась с кем-то подружиться или запомнить имена учителей, но учиться любила всегда.

У нее бы получилось еще лучше сдать экзамены, получить хорошие баллы для поступления в колледж, но не вышло. Для этого нужны были дополнительные занятия, учебники, да элементарно тишина, которая окружала ее редко.

Лежа под одеялом в полной темноте, Кэндис хотела уснуть, хоть как-то спрятаться от всех происшедших с ней событий, низ живота еще немного тянуло от боли. Кожа все еще горела от поцелуев, она так отчетливо помнила ласки братьев, свое удовольствие, как просила Шона дать ей большего. По телу прошла дрожь, стало жарко, девушка резко села, тяжело дыша.

Гарри за дверью притих, больше не кричал и не ломился к ней в комнату. Кэндис встала, переоделась в джинсы, короткую майку и рубашку. Собрав еще чуть влажные волосы в высокий хвост, тихо открыла дверь и вышла в узкий коридорчик. Снова ничего не было слышно, она прошла чуть дальше, заглядывая в гостиную. Надо было бы прибраться, вынести мусор, приготовить обед, есть хотелось очень. Но слушать при этом Гарри, его оскорбления, когда он, начиная с нее, переходил на ее гулящую мать, сил не было никаких.

Обойдя дом, заглянув в каждый уголок, она так и не нашла своего отчима. Это, конечно, было странно, но Кэндис не собиралась идти искать его. Собрав в большой мусорный пакет остатки минувшей ночной попойки, дернула входную дверь и налетела на чью-то фигуру.

— Ты просто сама идешь ко мне в руки, крошка.

Резкий запах перегара, сильные руки сжимают плечи до боли и синяков. Пакет выпадает из рук, слышен звон разбитого стекла. Кэндис пытается отступить в сторону, чтобы пройти, но ее толкают назад в дом.

— Чего ты все бегаешь от дяди Сэма? Вчера убежала, такая маленькая, испуганная девочка. А ведь я даже ничего не сделал еще.

— Опустите меня! Отпусти, животное!

Кэндис вырвалась из цепких рук мужчины, звала отчима, чтобы хоть как-то остановить тем, что они не одни. Мужчина был уже выпивши, кислый запах перегара смешанный со свежим пивом, от него начинало тошнить, пустой желудок Кэндис готов был вывернуться желчью.

— Люблю, когда девушки сопротивляются. Давай, крошка, назови меня плохим словом.

Его лицо совсем близко, дышит, облизывает щеку, прижимая девушку к себе.

— Отпусти меня! Не трогай! Отпусти!

Вой сирены заставляет его резко отпустить девушку, отойти в сторону. Полицейская машина останавливается прямо напротив их крыльца. Хлопнула дверь, к ним по дорожке через лужайку шел офицер полиции. Униформа песочного цвета, рубашка облегает мощную грудь, короткие рукава обтягивают бицепсы, на поясе трещит рация, в зеркальных авиаторах, закрывающих его глаза, отражается зеленая лужайка.

— Добрый день, мисс, у вас все в порядке?

Мужчина обращается к Кэндис, снимает очки и пронзительно смотрит ей в глаза, пытаясь понять, нужна ей помощь или нет. Он молодой, примерно такой же, как Шон, лет двадцати семи, высокий, крепкий, подтянутая фигура, короткая стрижка, загорелое лицо и темно-зеленые глаза.

— Рик, сынок, да все у нас хорошо. Ты когда успел вернуться?

— Сэм, стой молча. Смотрю, ты уже расслабился, или со вчерашнего еще не проспался? Я тебе не Рик, а офицер Робертс. И спрашиваю не тебя.

Кэндис раньше не встречала этого офицера. Весь участок завтракал у Рози, но его точно там не было. Хотя она работает в кафе всего несколько недель.

— Так что, мисс, у вас все хорошо?

Рик осматривает фигуру девушки, делает это больше машинально, как полицейский. Но тут женатыкается на плоский животик, что не закрывает короткая белая маечка. Девушка часто дышит, грудь вздымается, облизывает губы.

— Мужчина, друг моего отчима, он пришел к нему. Я объясняю ему, что Гарри нет дома.

Офицер еще раз осмотрел девушку, теперь уже заглядывая в ее ярко-голубые глаза. Он не встречал ее раньше, за те полгода, что он был в академии, в городе появилось много новых людей. Он знал, что этот дом, давно стоявший без хозяев, принадлежит Лоре Браун, он помнит эту женщину, о ней часто говорил отец.

— Вы Лора Браун?

— Нет, — Кэндис удивленно посмотрела на офицера. — Лора — моя мать, я Кэндис Браун.

— Помощник шерифа Рик Робертс. Кэндис, Вам досаждает этот мужчина?

— Нет, не совсем…просто, он напугал меня, больно схватил, хотел пройти в дом. Хотя я ему говорила, что Гарри нет.

— Сэм, я тебя предупреждал? Если ты еще раз попадешься мне на глаза, и я увижу, что ты кому-то докучаешь, поедешь в участок.

Сэм сплюнул на зеленый газон, зло посмотрел на Кэндис, что-то пробормотал себе под нос и быстро ушел прямо по траве.

— Спасибо.

— Кэндис, вы давно приехали?

— Совсем недавно, три недели назад.

— Гарри — это ваш отец? Или муж?

Рику не хотелось уходить, его привлекала эта девушка. Такая милая, нежная, яркие голубые глаза, пухлые губки. Имя Кэндис чертовски ей шло, он готов был повторять его снова и снова, перекатывая во рту, словно сладкую конфету.

— Гарри — мой отчим.

— Чем он занимается?

— Ничем особенным, а я официантка в кафе «Завтрак у Рози».

Девушке было стыдно говорить, что ее отчим после ухода матери совсем запил и не хочет искать работу. Мать пробыла с ним дольше всех, почти два года, пока, видимо, не нашла себе другого и не решила сбежать. Гарри был нормальным, работящим, мог легко найти работу на ферме Паркеров, но продолжал пить.

— Спасибо еще раз, что подошли, офицер. Не знала, как отделаться от него.

— Рик, можно просто Рик.

— Спасибо, Рик.

Кэндис улыбнулась, на ее щеках появились ямочки, а офицер Робертс так и завис на ее улыбке и светящихся голубых глазах.

Глава 11

В баре "Дикая лошадь", как всегда в этот вечерний час, было людно. Кэндис шла за широкой спиной помощника шерифа Рика Робертса через шумный и накуренный зал. В углу старенький автомат играл задорное кантри, у барной стойки лилось пиво. На другом конце зала, у двух шестов, танцевали стриптизерши. Кэндис чуть не свернула шею, наблюдая за тем, как красиво они двигаются, с обнаженной грудью, в одних прозрачных трусиках, с запиханными в них купюрами.

Рик прямо там, на крыльце дома, предложил встретиться вечером, сходить в бар, она согласилась. Не сказать, что это было приглашение на свидание, скорее всего, просто вместе провести вечер, в их городке именно сюда и приглашали парни девчонок. Хотя место было не из приличных. Ее и раньше звали на свидания или просто предлагали провести ночь, но Кэндис никуда не ходила и уж тем более не соглашалась на сомнительные предложения. На предложение Рика она согласилась.

Сидеть весь вечер дома, слушать пьяные крики Гарри и грызть себя изнутри за то, что поступила, как последняя шлюха, а именно такая перспектива на вечер вырисовывалась, совершенно не хотелось. Ее, неопытную в сексуальном плане и в отношениях девушку, конечно, мучили сомнения и угрызения совести, она не хотела, чтобы о ней говорили плохо, как когда-то о ее матери.

Рик — офицер полиции, сильный, уверенный мужчина, его предложение слегка озадачило и удивило, Кэндис даже не нашла сразу, что ответить. Но Рик так пристально заглянул ей в лицо, задавая вопрос, улыбнулся. Кэндис согласилась.

И вот сейчас, вмиг пропитавшиеся сигаретным дымом, они шли к дальнему столику. Вытяжка работала плохо, но зато был кондиционер, хотя спасал он не очень. Футболка уже прилипла к спине, хорошо еще, что Кэндис надела юбку, а не джинсы. Рик постоянно с кем-то здоровался, жал руки, отвечал на приветствия.

— Извини, что отвлекаюсь, меня не было в городе шесть месяцев, учился в академии, в Далласе.

— Понятно.

Кэндис села за столик, перед ней тут же появилась запотевшая бутылка холодного лимонада, девушка покрутила ее в руках.

— У тебя такое красивое имя, тебе оно очень идет. Когда его произносишь, во рту становится сладко, словно попробовал клубничный леденец. И ты очень красивая девушка.

Девушка сразу вспомнила, как братья Паркеры называли ее “Конфеткой”, особенно Лукас. Он постоянно говорил какие-то пошлости, которые безумно заводили. Щеки моментально вспыхнули румянцем, она заправила распущенные волосы за ухо, отвела глаза. Вроде бы не маленькая, а краснеет только от одного воспоминания, но Рик наверняка подумает, что от его комплимента.

Веселье в баре набирало оборот, дальнобойщики свистели, выкрикивали пошлости стриптизершам, группа мексиканцев на спор пила текилу. Кэндис не заметила, как в зале появился Шон, девушки, находящиеся в баре, оживились. Ни на кого не обращая внимания, он прошел к стойке, заказал виски.

Весь день из головы не выходила эта голубоглазая девочка с белокурыми волосами и таким сладким именем. Он словно слышал у себя в голове ее крики, стоны, пальцы помнили ее гладкую кожу, пахнущую клубничным кремом.

Лукас, конечно, паршивец, да и он не лучше поступил. Но в тот момент перед глазами была словно пелена. Похоть. Голод. Желание обладать, подчинить. Не только самому получить удовольствие, но доставлять его. Такого он за собой точно никогда не замечал. Она убежала в слезах, наверняка думая, что ее использовали, а он даже с места не мог сдвинуться, чтобы догнать, остановить, сказать, что это не так.

— Шон, привет.

Оливия Холл подошла совсем близко, как бы случайно задев Шона плечом и скользнув по его руке грудью. Уселась рядом на высокий барный стул, тряхнув распущенной гривой рыжих волос.

— Оливия, тебе не кажется, что молоденьким двадцатилетним девушкам находиться здесь — не самое хорошая идея.

— Мне почти двадцать один.

— Но ведь не двадцать один.

Шон попросил жестом налить ему еще, снова, не глядя на Оливию, опрокинул в себя содержимое бокала.

– Я знала, что ты будешь здесь, только ради этого и пришла. Ты постоянно меня избегаешь.

Шон наконец посмотрел в лицо девушки, яркий макияж и правда делал ее старше, черная майка с бирюзовыми блестками, слишком откровенное декольте. Красивая девочка, но совершенно не привлекла его, ему нравятся более взрослые и опытные. Точнее, женщины, которые знали, что делают, просто секс, ничего больше, — вот что было главным в его отношениях с ними. Грубый, жесткий, без лишних эмоций. Но со вчерашней ночи что-то пошло не так.

— Оливия, ты слишком молода, чтобы быть здесь и искать со мной встречи.

— Если уж малышка Кэндис здесь, то мне и подавно можно, — Оливия скривила губы.

— Кэндис? — Шон переспросил, думая, что это имя ему только показалось.

— Да, официантка из закусочной, милая, бедная официантка. Мы с ней учились в одном классе, пока они не уехали с мамашей-алкоголичкой. Но девочка оказалась шустрая, с помощником шерифа пришла.

— Рик? Он вернулся?

— Конечно, они вон там, за дальним столиком, — Оливия показывает пальчиком, Шон медленно поворачивает голову, в баре замолкает музыка. — Правда, они подходят друг другу? Официантка и коп. Идеальная пара.

Шон слышит сквозь гул голосов, как Кэндис звонко смеется, видит, как, склонив голову, внимательно слушает Рика, как прядь распущенных, чуть вьющихся волос падает ей на лицо, а рука Рика убирает ее. Шон плотно сжимает челюсть так, что играют желваки, вены на шее вздуваются, стакан в руках лопается.

— Шон! Что случилось? Господи, у тебя кровь!

Оливия испуганно оглядывается, но мужчина ее не замечает, продолжая прожигать взглядом пару молодых людей. Гнев, словно вулкан, закипал, поднимался изнутри. Никто не смеет прикасаться к этой девушке! Никто, кроме него и Лукаса!

Он резко отодвигает от себя Оливию, большими шагами пересекает зал, его мощная фигура нависает над столиком Кэндис.

— Шон, чему обязан?

Кэндис вздрагивает, мужчина смотрит только на нее, в его глазах темнота и гнев. По телу бегут мурашки, но не от страха. В и без того жарком помещении становится еще жарче.

— Пойдем, Кэндис.

Шон протягивает ей руку, не отвечая на вопрос Рика. Не дожидаясь, сам берет ладонь девушки и тянет на себя.

— Паркер, ты что себе позволяешь? Здесь не твое ранчо, где ты можешь командовать кем угодно.

— А ты не в форме и здесь не полицейский участок, где ты можешь запрещать мне что-то делать. Так что пей свое пиво дальше, девушка пойдет со мной.

В баре вмиг становится тихо, всем интересно, что же будет дальше. Шон Паркер и Рик Робертс, два соперника еще со старших классов, вечная борьба, кто будет первым во всем. Касалось ли это спорта или красивых девчонок. Борьба была на равных, ведь Рик не просто помощник шерифа, а его сын. Власть и деньги, что может быть более взрывоопасней? Хотя, говорили, что раньше, они были неразлучными друзьями, даже не вериться сейчас.

Глава 12

Как же стыдно. Кэндис было безумно стыдно за все, что происходило сейчас вокруг. Казалось, что весь этот чертов бар смотрит сейчас на нее и ждет ее решения. Черные, словно адская бездна, глаза Шона прожигали ее насквозь. Рик пытался спрятать ее за своей спиной, прикрывая от взбешенного Паркера.

Оливия переводила взгляд с одного мужчины на другого, пытаясь понять, что это такое сейчас происходит. Рик и Шон никогда не ладили, об этом знал весь городок, а также о безумных выходках братьев Паркеров. Что старший, что младший, они оба периодически напрягали местную полицию. Но все решалось полюбовно, будь то пьяная драка Шона или езда с превышением скорости Лукаса. Мамаша Паркер имела «железные яйца», ставила своих сынков на место, только она и имела на них управу, а не шериф.

Но последние полгода было относительно тихо, Рик учился в академии, приезжал редко. Не было повода для конфликтов, ни старых, ни новых. И вот тут, на ровном месте, словно из ничего, нарисовалась грандиозная драка. И когда эта нищебродка крошка Кэндис успела отметиться у Паркера и Робертса?

Кровь с руки Шона капала прямо на затертый пол бара, он так же неотрывно смотрел на девушку. А Кэндис была готова провалиться сквозь землю. Завтра по всему городу поползут слухи, сплетни, ее начнут сравнивать с матерью. Боже, как же было стыдно, обидно и неприятно. И зачем она только согласилась пойти сюда? Могла сидеть дома, слушать пьяную ругань Гарри, который все равно успокоился бы и заснул.

— Кэндис, дай руку и пойдем.

Девушка встала, одернула юбку, посмотрела на помощника шерифа, видеть разъяренного Шона или любопытную публику вокруг она не хотела.

— Рик, извини, мы выйдем с мистером Паркером, поговорим.

Мужчина напрягся, Шон полоснул его взглядом, сжал кулак, услышав «мистер Паркер», повел головой в сторону.

— Не волнуйся, все хорошо. Я потом объясню.

Она положила руку на его плечо, а Шон резко развернулся и пошел к выходу.

— Что ты себе позволяешь?

— Нет, это ты что себе позволяешь?

Луна ярким светом заливала всю парковку бара «Дикая лошадь», на которой у внедорожника Шона молодые люди начали разговор на повышенных тонах. На их лицах играли яркие огни неоновой вывески, призывающие зайти, выпить и отдохнуть.

— Это я что себе позволяю? Я пришла в бар приятно провести время, меня пригласил Рик. И какое ты имеешь право вот так портить мой вечер?

Шон сжимал и разжимал кулаки, слушал слова Кендис и снова закипал от злости. Что она решила? Приятно провести вечер? С копом Робертсоном?

— Меня хоть пригласили куда-то просто провести время, а не трахнули в поле.

Эти обидные слова вырвались сами собой, Кэндис не хотела, но они все равно вырвались. Девушка поморщилась, прикусила язык. Нет, она ни капли не жалела, что ее первым мужчиной был именно Шон. Что все произошло в машине, на краю поля, под большой техасской луной. Хотя любая девушка мечтает, чтобы ее первый раз был каким-то особенным, романтичным, красивым, запоминающимся. Но чем ее первый раз, да и второй, был не запоминающимся?

Кэндис совершенно не жалела, что это будет Шон, она и мечтать не могла об этом. Детская любовь никуда не делась, а то, что случилось, давало надежду, которой быть не могло. Кто она, а кто Шон и Лукас Паркеры? Поэтому резала по-живому, поэтому и говорила такие слова, чтобы саму себя поставить на место.

Шон пару долгих секунд просто смотрел на нее, девушка чувствовала, как горят ее щеки, как начинает накатывать истерика, но то, что произошло потом, она совершенно не ожидала. Шон сжимает ее плечи, до боли впиваясь пальцами, разворачивает к себе и просто целует. На его губах вкус виски, от этого или от поцелуя Кэндис моментально пьянеет, отвечает, приоткрывая губы, тихо стонет, прижимается к напряженному телу Шона.

— Глупая девчонка.

Мужчина хрипит, продолжая жадно целовать, проникая языком в рот девушки. Вдавливает Кэндис в дверь автомобиля, трется пахом, она чувствует его возбуждение, у самой сбивается дыхание и дрожат ноги. Белая футболка вся запачкана кровью, но Шон этого совершенно не замечает, как и свою рану на ладони.

— Надо наказать тебя, чтобы смотреть не смела в сторону Робертса и этого поганого бара.

Эти слова, этот поцелуй — Кэндис накрывает желание, — это совершенно новые чувства и ощущения. Быть именно сейчас с этим мужчиной, отдаваться ему, чувствовать в себе его плоть, кричать от удовольствия. Соски напрягаются, становятся чувствительными, по спине бегут мурашки.

— Поехали, не могу больше. Стоит весь день, как подумаю о тебе, Конфетка. Чувствуешь, как я хочу тебя.

Берет ее руку и кладет на свой пах, Кэндис машинально ее сжимает, часто дышит, смотрит вниз на то, что делает.

— Ух, девочка, не играй с огнем. Он все еще помнит твой сладкий ротик, как ты принимала его.

Большой палец руки как раз в этот момент скользит по ее припухшим от поцелуя и влажным губам. Проникает внутрь, Кэндис сосет его, обводя языком.

— Ох, черт, что ты со мной делаешь, Конфетка?

Резко открыв дверь, Шон запихивает ее в машину, быстро обходит, садится за руль. Срывается с места, несется по уже знакомой дороге, через поле, к гостевому домику. Кэндис поправляет одежду, замечает кровь на своей одежде, с тревогой смотрит на руку Шона.

— У тебя кровь, Шон!

— Ерунда, порезался в баре.

— Надо обработать рану.

— Для начала хочу обработать твою киску.

Девушка краснеет, но хорошо, что в темном салоне автомобиля это не так заметно. Она, наверное, никогда не привыкнет к таким откровенным словам. Они снова останавливаются перед уютным гостевым домиком, все тот же обвитый плющом забор и калитка, заходят в дом.

— Шон, извини, я там…на парковке не хотела говорить обидные слова.

Мужчина ничего не отвечает, просто проходит через холл в сторону спальни, где они были прошлой ночью. Снимает с себя рубашку, вытирает ею кровь с ладони, бросая ее тут же на пол. Но резко останавливается, разворачивается, видит, что девушка стоит и не идет за ним.

С ней точно надо как-то иначе, по-другому, не так, как он привык. Такая нежная, от нее пахнет клубничными леденцами, этот запах словно въелся в его мозг. Подходит, проводит шершавой ладонью по лицу, смотрит в ее глаза. Ещё немного и он утонет в этом бездонном голубом море ее глаз. Целует, быстро подсаживая на барный стул у кухонного острова.

Кэндис отвечает, скользит пальчиками по напряженным мышцам, по гладкой и такой горячей коже. Футболка летит на пол, грудь наконец освобождают от бюстгальтера. Шон накрывает ее ладонью, мнет, перекатывая соски между пальцами. Он стоит между широко раздвинутых колен Кэндис.

Спускается ниже, задирает короткую юбку еще выше, отодвигает полоску белья, чувствует на пальцах влагу. Нежно растирает ее по половым губам, лаская вход во влагалище круговыми движениями, дразнит. Слегка проникает внутрь одним пальцем, девушка лишь громко выдыхает в его губы.

— Какая гладкая, мокрая, влажная девочка. Так для кого ты делаешь свою киску такой гладкой?

— Я…я не знаю…не для кого…аааа.

— Больно?

— Нет…нет…совсем не больно.

— А так?

Палец скользит глубже, лаская стеночки влагалища, Кэндис лишь стонет, цепляясь за его шею. Задерживает дыхание, там, внизу, между ног так приятно, так возбуждающе, хочется попросить, чтобы Шон не останавливался.

— Нет….ааааа….Шон.

К одному пальцу мужчина добавляет второй, нежно растягивая такое узкое лоно. Девушка вскрикивает, слегка морщится, кусает губы. Но большой палец тут же ласкает клитор. Возбуждение сразу острой волной проносится по телу, начинают дрожать бедра, она расслабляется.

— Вот так, малышка, расслабься. Сегодня ты кончишь на моем члене.

Шон обливается потом, из последних сил сдерживает себя, чтобы не накинуться, не поставить эту девочку раком, не повалить грудью на столешницу и не трахнуть жестко, насаживая на свою возбужденную плоть. Это он еще успеет сделать, но не сейчас.

Глава 13

Шон жадно рассматривает обнаженное тело девушки на барном стуле, громко звенит пряжка его ремня, мужчина расстегивает молнию джинсов, наконец освобождая возбужденную плоть. Кэндис тяжело дышит, следит за его движениями. Рука мужчины обхватывает член, проводит несколько раз вдоль него, на крупной головке появляется влага, Кэндис сглатывает, щеки горят огнем.

— Весь день стоит, как вспомню о тебе, малышка.

Шон снимает джинсы полностью, расстегивает юбку Кэндис, она поднимает руки, чтобы избавиться от мешающей одежды.

— Такая красивая, такая нежная девочка. Посмотри, как ты возбуждена, как торчат твои сосочки, какая ты уже мокрая.

Шон сам, мучая себя, гладит грудь девушки, сминает ее в руке, чуть приподнимая, обводя чувствительный сосок. Скользит по животу, внутренней стороне бедра, задевая мокрые половые губки. Задерживается на клиторе, не может отвести взгляд от своих пальцев, которые растирают чувствительную плоть. Резко поднимает ее на руки, под ягодицы, несет к дивану, укладывает на спину.

Целует. Жадно. Жарко. Требовательно.

— Не могу больше, сладкая.

Резкий толчок, его член заполняет ее почти полностью. По телу проносится разряд боли, Шон замирает, рычит, дает ей пару секунд привыкнуть к себе. Кэндис стонет, принимая его толчки, член Шона растягивает ее под себя, подчиняет, она расслабляется, боль отпускает, на ее место приходит что-то невероятное, ноющее и сладкое.

Шон берет ее руки, задирает над головой, с силой сдавливая запястья. Девушка вскрикивает, но еще сильнее разводит ноги, сгибая их в коленях, зажимая бедрами мужчину.

Мокрые поцелуи между грудей, поднимаясь выше, облизывает шею, впивается в губы, покусывая их. Его член медленно, но так глубоко входит в нее, задевая самые чувствительные места.

— Я сегодня буду иметь тебя несколько раз, Конфетка. Мой член будет утопать в твоей сладости, а потом ты будешь слизывать ее своими пухлыми губами.

Кэндис трясет от возбуждения от таких слов, он так невыносимо сильно растягивает ее, с громкого стона она срывается на крик.

— Вот же, дьявол, до чего ты узкая, такая влажная и горячая. Бля…не могу больше….кончай, малышка. Сейчас спущу сам….черт.

Шон чуть сдвигается, меняет угол проникновения, упирается рукой в диван, чтобы не раздавить девушку, все так же удерживает ее запястья. Кэндис так хочется его трогать, она пытается вырваться, но ничего не получается. Слишком неожиданно, острое наслаждение пронзает тело, она дергается.

— Да…девочка…вот так …сожми меня сильнее.

Кэндис кончает, сжимая мышцами влагалища набухший еще больше член Шона, орошает его своей влагой, стекающей уже по ягодицам. Оргазм волной проходит по всему телу, она бьется в нем, кажется, ему не будет конца. Так невыносимо хорошо.

Шон громко хрипит, оглушенный своим оргазмом, он только после второй струи спермы, пущенной глубоко в киску Кэндис, вынимает кончающий член, трется им о ее клитор, продлевая оргазм девушки, продолжая изливаться уже ей на живот своим теплым семенем.

Мужчина упирается Кэндис в грудь мокрым от пота лбом, отпускает ее руки, тяжело перекатывается на бок, стараясь не раздавить девушку своим весом. Замечает справа от них какое-то движение, над ними стоит Лукас, голый, с возбужденным, торчащим членом.

— Я сам чуть не кончил вместе с вами.

— Лукас, исчезни, — устало.

Кэндис медленно открывает глаза, смотрит на улыбающегося Лукаса, у нее даже нет сил прикрыться или что-то сказать. Тяжелая рука Шона лежит на ее животе, размазывая по нему вязкую сперму.

— Нет, братишка, я точно не исчезну. А ты испачкал всю Конфетку.

— Как ты здесь оказался?

— Вы были так увлечены, я не стал мешать. Эта девочка так сладко кончает, сука, думал, яйца лопнут. Ты ведь не против, если я ее выкупаю?

Не дожидаясь ответа, Лукас подхватывает Кэндис на руки и несет в сторону спальни прямо в ванную.

— Ты словно невесомая, малышка. Такая маленькая.

— Лукас, что ты делаешь?

— Как что? Хочу искупать тебя, а потом целовать твою сладкую киску.

— Лукас!

Включается душ, на них сверху льется поток теплой воды, младший Паркер от нетерпения покрывает лицо девушки поцелуями. Скользит языком по ее губам, целует, но не так, как его брат, а нежно, сладко, Кэндис стонет ему в рот.

Господи, что она опять делает? Она опять совершает ошибку, от которой только совсем недавно выедала себе мозг и лила слезы. Но ведь это Лукас, такой сильный, но в тоже время нежный, он говорит грязные словечки, от которых она вспыхивает новым огнем. Совсем нет никаких сил остановиться, сказать ему «нет», поцелуи Лукаса такие сладкие, его руки блуждают по ее телу. Запах ванили ударяет в нос, гель для душа втирается в нежную кожу, смывает остатки спермы старшего Паркера.

Требовательные пальцы скользят между набухших половых губ, задевая раздраженный клитор, Кэндис стонет, запрокидывает голову, ее шею покрывают поцелуями.

— Да, малышка, такая чувствительная, такая отзывчивая девочка. Потрогай меня…да…вот так, сожми…подрочи мой член….ухххх…как сладко.

Кэндис сжимает в кулаке стояк Лукаса, натирает его, скользит ладонью вниз, лаская яички. Делает все на инстинктах, поглаживая, чуть сжимая их.

— Аааа…маленькая…как же хорошо, так могу и кончить. Какая у тебя нежная грудь, так бы и сосал эти сосочки вечность.

Лукас отрывается от ее груди, спускается поцелуями вниз по животу, встает перед девушкой на колени, закидывая одну ее ногу себе на плечо. Кэндис широко распахивает глаза, упирается руками в мужчину, откидывается на кафельную стену. Наблюдает за тем, как язык Лукаса проходится по ее воспаленным и покрасневшим от возбуждения половым губам. Кричит, когда он шершавым языком натирает клитор.

— Твоя девочка такая вкусная…черт… безумно сладкая…дай мне больше своего сока, дай мне больше сладости.

Стеклянная дверь просторной душевой отъезжает в сторону, сквозь горячий пар и затуманенный наслаждением взгляд Кэндис видит лишь силуэт мужчины. Шон, закрыв за собой створки, жадными глазами наблюдает за тем, как его младший брат вылизывает промежность Конфетки, как она встаёт одной ногой на цыпочки, зарывается пальчиками в волосы Лукаса, бедрами двигаясь навстречу.

Встречается с ней глазами, накрывает губы поцелуем, сжимая пальцами чувствительный сосок. Увеличившийся клитор Кэндис пульсирует на губах Лукаса, она жадно целует Шона, кусается, царапает плечи, срываясь в свой второй за сегодня безумный оргазм. Девушка дрожит, ноги становятся ватными, она начинает оседать, но Шон подхватывает ее. Она вся мокрая, оргазм долго не может отпустить, мышцы сводит. По длинным волосам стекает вода, Кэндис дрожит, прижимается грудью к Шону, ее попка оказывается напротив вставшего с колен Лукаса и его разбухшего еще больше члена.

— Сейчас яйца лопнут…такая вкусная девочка, она кончала на мой рот, а я чувствовал ее сладкую влагу.

Глава 14

Это словно какое-то наваждение, Шона никогда так не накрывало желание, даже то, что он видел, как его брат при нем вылизывал эту девочку, не было чем-то неправильным. Ее оргазм был великолепен, он готов смотреть на это снова и снова, готов давать это наслаждение раз за разом. Его член снова стоял, просил пухлые губки и ротик Кэндис.

Он нежно давит ей на плечи, опуская на дно душевой, девушка встает на колени, спускаясь руками по упругим мышцам Шона, чуть царапая кожу ноготками. Перед ее глазами его покачивающиеся стояк, уже привычными движениями сжимает его пальцами. Она помнит, как он уже был у нее во рту, помнит его вкус.

Лукас встает сзади нее на колени, гладит по спине, собирая мокрые волосы на одно плечо. Кэндис оборачивается назад, в глазах Лукаса огонь, он плотно сжимает челюсть, гладит девушку по ягодицам, его член совсем близко.

— Малышка, прогни чуть спинку, да, вот так.

Лукас слегка сжимает ягодицы девушки, проводит пальцами между ног, собирая влагу, втирает ее в колечко ануса. А Кэндис словно ударяет током, по телу проносятся миллионы мурашек, она протяжно стонет.

— Шон, у нее такая чувствительная попка, бля…я схожу с ума. Посмотри, как она реагирует.

Лукас снова задевает колечко ануса, нежно проводя пальцем, чуть надавливая, Кэндис еще сильнее сжимает в руке член Шона. Тот ничего не отвечает брату, следит только за ее реакцией, ее тело на самом деле так легко отзывается на их ласки.

— Возьми его, малышка. Хорошо… да…именно так, пососи головку. Посмотри, что ты делаешь с ним, посмотри, как он хочет твой сладкий ротик.

Лукас сзади пристраивает свою разбухшую головку напротив раскрытой киски Кэндис. Чуть приседает на коленях, толкается, обхватив одной рукой за талию, притягивая к себе. Полностью входит, растягивая, громко стонет.

— Ох…сука…как же узко в ней. Долго не продержусь.

Он начинает нежно и медленно трахать Кэндис, следит за тем, как его член утопает в ее влажном лоне. Так продолжается какое-то время, но член уже начинает пульсировать, сжатый стеночками влагалища. Кэндис стонет, сама оседает на Лукаса, вбирая член Шона в рот, сжимая его ствол, подрачивая.

— Черт…малышка…не могу больше.

Лукас двумя руками берет ее за упругие ягодицы, чуть приподнимая, насаживая на себя, погружаясь в это узкое лоно как можно глубже. Девушка чувствует, как внутри нее разрывается большой огненный шар, как по бедрам стекает не вода, а сперма кончающего в нее Лукаса.

Мужчина дергается несколько раз, хрипит, но она этого не слышит, оглушенная своим криком, своим оргазмом, что острым наслаждением пронзает все тело. Шон, держа Кэндис за голову, слегка наклоняет в сторону, ее крик вибрацией отдается на его члене. Всего несколько толчков, он кончает следом за ними, вынимает член, чтобы девушка не захлебнулась, заливая ее шею и плечи своим семенем.

Кэндис без сил оседает на пол душевой, но попадает в объятья Лукаса. Тело еще потряхивает, в голове туман, она облизывает губы, прижимается к его груди.

Лукас крепко прижимает тонкое тело девушки к себе, в сердце разливается безумная нежность. С ним никогда такого раньше не было, все его многочисленные женщины и девушки не вызывали в нем таких сильных эмоций, такого желания обладать.

Они с братом так и не обсудили прошлую ночь и то, что случилось. Им словно нечего было друг другу сказать. Лукас чувствовал, что Шон, так же как и он, не может разобраться в случившемся. Им раньше никогда не приходилось делить девушку на двоих, одновременно. Да что там, их вкусы были слишком разные.

Шон, хоть и старше его на полтора года, но замкнутый, серьезный, полная его противоположность. Лукас догадывался, что ему нравится более жесткий секс, некоторые девчонки, танцовщицы из «Дикой лошади», говорили об этом. Лукасу жизнь казалась веселым приключением, он брал все, что мог, от нее. Женщины, секс, быстрая езда, веселый кутеж с друзьями — он был заводилой, душой компании. Очень многое ему сходило с рук, фамилия Паркер давала достаточно свободы, но мать об этом не знала.

Малышка Кэндис не выходила из головы. Он искал с ней встречи весь день, забросил дела на ферме, устав слушать ворчание Шона. В кафе “Завтрак у Рози”, где девушка работает официанткой, ее милая напарница сказала, что Кэндис выходная и выйдет лишь завтра днем, ее адреса она не знает.

И вот, когда вечером после встречи с друзьями Лукас по привычке вернулся в гостевой домик, он увидел своего брата, его упругую задницу и стройные ножки, что обхватывали его за талию. Под ним была Конфетка Кэндис, которая не выходила из его головы, которую он искал.

Комнату наполняли стоны, крики и хрипы. Девушка кончала под Шоном, красиво открыв ротик, Лукас был готов сорваться. Что он и сделал, быстро скинув с себя одежду, подхватив ее на руки, унес под душ смывать следы удовольствия своего старшего брата.

Такая нежная, она отзывалась на каждую ласку, так открыто реагировала, красиво кончая на его губах. А он не мог остановиться, чувствовал, как его потряхивает, как сам готов кончить, даже не прикасаясь к своему члену, лишь от оргазма этой девочки.

Когда в душевую зашел Шон, он нисколько не удивился. Кэндис как раз кончала, брат жадно пил ее соки. А когда, опустившись на колени, имея ее в узкое лоно, он наблюдал за тем, как она в свой сладкий ротик принимает член его брата, Лукас кончал так, как никогда в жизни.

Он снова смывал с нее сперму, прямо так, сидя на полу душевой, под струями теплой воды. Проводя рукой по ее лицу, задевая пальцами зацелованные губы, а потом этими же пальцами проводил по половым губкам, нежно смывая уже свой оргазм.

— Как ты, Конфетка?

Лукас задорно улыбнулся и заглянул в лицо девушки. Она уже пришла в себя, пыталась встать, но он крепко ее держал. Шон, отвернувшись, резкими движениями натирал себя гелем для душа, Кэндис посмотрела на него и, прикусив губу, опустила голову.

— Все хорошо, Лукас.

— Точно все хорошо?

— Да.

— По твоему лицу не скажешь.

— Я не очень хорошо себя чувствую.

— Что-то болит? Я сделал тебе больно?

Кэндис не могла и не хотела говорить, что ей снова безумно стыдно. Она ведь совершенно не такая, как эти мужчины о ней думают. А они, наверняка, думают, что она доступная и безотказная. Она не хочет быть такой, но как же трудно сказать им “нет”. Кэндис снова потеряла голову, стоило лишь Шону поцеловать ее, а ведь была решительно настроена. Тот первый раз можно было списать на глупость, на случайность.

Но сейчас повторилось все заново, мужчин снова было двое. Суровый, чуть грубый Шон, который брал ее, больно сжав запястья над головой, она все еще помнит его яростные толчки, напор. А потом Лукас, с его нежными ласками, от которых она таяла, словно мороженое под техасским жарким солнцем.

Она не знала, как вести себя, она даже уйти не может, ведь Шон привез ее сюда на своей машине, прямо из бара. Наверное, Рик ее потерял.

— Не лезь к девочке. Дай ей отдохнуть, — она вздрогнула от громкого голоса Шона.

— А ты не пугай. Она и так вся трясется. Давай, малышка, вставай, пойдем, я смертельно хочу жрать.

Не глядя на Шона, Кэндис быстро выходит из душевой, заворачивается в огромный, пушистый халат, слегка вытирая волосы, выходит из ванной. Мужчины идут за ней, остановившись, чтобы поднять свои разбросанные вещи у кухонного острова, Кэндис оборачивается и замирает на месте.

Они стоят в паре метров, оба крепкие, высокие, их бедрах обернуты полотенцами, вода стекает по мускулистым телам, влажные дорожки бегут по кубикам пресса. Словно два породистых скакуна, те, что они разводят на ферме. Лукас приглаживает отросшие волосы, чуть склонив голову, слегка улыбается девушке, в его синих глазах играют озорные огоньки.

Шон такой же суровый и неприступный, брови сведены вместе, темные, коротко стриженые волосы, с них по вискам и скулам стекает вода, в глазах пылает чистый огонь. Кэндис рассматривала их широко открытыми глазами.

— Детка, не стоит так открывать свой сладкий ротик и облизывать пухлые губки. Это опасно, — сказал Лукас игриво.

Глава 15

Они такие разные, но оба чистый, открытый огонь. В них нельзя не влюбиться. Их нельзя не любить. Сердце забилось чаще, она приложила руку к груди, чтобы хоть как-то унять его. Она все эти десять лет вспоминала их, ту встречу на поле, они ничуть не изменились, лишь стали мужчинами. Мужчинами, которым она готова отдаваться снова и снова, несмотря на крик ее разума не делать этого.

— Я чертовски голоден, Конфетка, отомри. Пойдем, ты нам всем быстро приготовишь пару бутербродов.

Лукас хватает ее за руку, тянет к холодильнику, забитому едой. Вынимает из него все подряд, складывая на стол. Девушка бросает взгляд на Шона, но ничего не может прочитать на его лице. Он идет следом, берет пиво, усаживается именно на тот барный стул, где раздевал ее, под которым еще валяются вещи девушки.

Лукас отвлекает ее от мрачных мыслей, она слушает его веселую болтовню, быстро делает бутерброды, заваривает себе чаю, потому что мужчины пьют пиво. Шон так и молчит, она лишь чувствует на себе его тяжелый взгляд.

— Ну, Конфетка, рассказывай, откуда ты взялась такая в нашем городке?

— Какая такая?

— Такая соблазнительная. И почему я не видел тебя раньше?

— Да, иначе бы самый известный бабник нашего города и ближайших ферм точно бы не прошел мимо тебя, да, Лукас?

Кэндис застыла, опустила глаза в кружку с уже остывшим чаем, чуть покрутила ее в руках. Слова Шона обидели ее, хотя относились совершенно не к ней, но она все равно приняла их на свой счет.

— Ты считаешь, что я такая доступная? — спрашивает прямо в лоб.

— Я этого не говорил, — Шон теряется от такого вопроса, отвечает резко, повышая тон.

— Но ты так подумал.

— Ты не можешь знать, что я подумал.

Мужчина сжимал в руках бутылку пива, пристально смотрел на девушку, сидящую рядом. В воздухе заискрило электричеством, Лукас даже растерялся.

— Если ты оказался моим первым мужчиной, можно сказать, по ошибке, это не дает тебе право называть меня легкодоступной женщиной.

— По ошибке?

Шон, играя желваками, встал, грозно нависая над девушкой. Кэндис до боли прикусила губу, понимая, что снова ляпнула не то. И почему у нее не получается нормально разговаривать с этим мужчиной? В его словах она чувствует обиду и издевку над ней, тут же сама язвит в ответ. Хотя, может быть, он совершенно не хотел ее обидеть и, скорее всего, он так не думает. Но ей нужны слова, а не только его ласки, она не умеет читать мысли.

Шон, словно спичка, вспыхивал рядом с этой девчонкой. С виду такая невинная, словно ангел с голубыми глазами, не хватает только крыльев за спиной. Она выводила его на такие противоречивые эмоции, которых, он считал, у него нет и никогда не может быть. С одной стороны, хотелось прижать ее к себе, целовать эти сладкие губы, защитить от всего мира, чтобы никто никогда не смел ее обидеть. А с другой, наказать, отшлепать за такие слова так, чтобы сесть не могла. А потом оттрахать жестко, насаживая по самые яйца, поставив раком, смотреть на покрасневшие от его шлепков ягодицы.

— Эй, эй, успокойся, Шон. Что на тебя нашло? — Лукас пытался разрядить обстановку. — Конфетка, не слушай его, он постоянно несет не пойми что.

— Ты жалеешь? Ты считаешь, что все было ошибкой? — почему-то для него это важно знать.

— Нет, Шон, я совершенно не то хотела сказать…я…я не знаю как…

— Я понял тебя, — резко.

Он разворачивается и уходит в спальню, громко хлопнув дверью. Кэндис поджимает губы, снова смотрит в кружку с чаем, чувствует, как наворачиваются слезы, но она совершенно не хочет показывать их.

— Что происходит, малышка?

Лукас двигает на себя ее стул, они теперь совсем рядом. Убирает с ее лица упавшие пряди волос, нежно проводя по щеке.

— Какая кошка пробежала между вами?

— Он совершенно невыносимый. С ним невозможно нормально разговаривать.

— Да, братишка всегда такой.

— Но ведь он не был раньше таким?

— Все мы когда-нибудь меняемся.

— Вы такие разные.

— Но я-то лучше, посмотри, какой красавчик.

Лукас откинул выгоревшую, отросшую челку назад и улыбнулся задорной улыбкой. Загорелый, синеглазый, Лукас разбивал сердца, совершенно не замечая этого. Он так открыто и откровенно на нее смотрел, что по спине побежали мурашки, Кэндис улыбнулась в ответ.

— Когда ты улыбаешься, на твоих щеках появляются такие милые ямочки.

Он снова провел по лицу девушки пальцами, легко касаясь нежной кожи. Кэндис так и зависла, глядя в искрящие соблазном глаза Лукаса.

— Это ты меня сейчас так соблазняешь? Ты всем своим девушкам так говоришь? Даже Глории?

— Нет, только тебе. И не облизывай так губки, мне сразу хочется их поцеловать.

Лукас уже совсем близко, она чувствует его дыхание, руки мужчины скользят по ногам, распахивая халат. Он нежно касается колен, проводит по бедрам, его губы почти целуют ее, но Кэндис случайно резко отодвигает стакан, он летит вниз, громко разбивается о кафельный пол. Она вздрагивает, кричит от испуга.

— Что здесь происходит?

На их шум выходит Шон, осматривает все строгим взглядом, замечает слишком близко сидевшего к девушке брата, его руку на ее бедре, осколки кружки под ними.

— Кэндис, он тебя обидел? — вопросительно смотрит на девушку.

— У нас обижать — это твоя стихия. Не надо меня путать с собой.

— Тебя никто не спрашивает, — старший Паркер продолжает сверлить ее взглядом, ждет ответ.

— Нет. Все хорошо, — отвечает еле слышно.

Все это время Шон, находясь в комнате, корил себя за грубость по отношению к девушке. Он не хотел ее обидеть, а получилось, что обидел. Он слышал тихий разговор, затем смех Кэндис, от этого в груди странно кольнуло. Он что, ревнует? Ведь они только что брали эту девушку вдвоем с братом, у него не возникало совершенно никакой ревности тогда. Почему она появилась сейчас? Ему было неприятно, что она смеется и улыбается не ему.

— Уже поздно, Кэндис, пора спать.

— Если тебе поздно, то иди и спи.

Лукас нарывался открыто, ему не понравилось появление брата, у него были совершенно другие планы на сегодняшнюю ночь вместе с малышкой Кэндис. Его член был уже возбужден, он перехватил полотенце рукой, чтобы прикрыть свой выпирающий стояк. Эта девочка с невероятной силой разжигала в нем желание и похоть. Руки так и тянулись сорвать с ее тела халат, под которым она абсолютно голенькая и такая желанная.

— Кэндис?! — снова строгий голос Шона.

Девушка переводила взгляд с одного мужчины на другого. Одна рука Лукаса так и лежит на ее бедре, обжигая кожу, она замечает бугор под полотенцем, то, как выпирает его половой орган. В глазах обоих мужчин неприкрытая похоть. Она сглатывает, горло сушит, чувствует свой учащенный пульс. Она снова в одном шаге, чтобы совершить глупость, чтобы снова отдаться братьям Паркерам.

— Да, ты прав, уже поздно. Домой, я так понимаю, сегодня и не попаду. Пойду спать. Одна.

Она сказала это как можно громче и тверже, легко спустилась с высокого стула. На цыпочках, стараясь не наступать на осколки разбитой кружки, плотнее запахивая халат, прошла до другой спальни. И, лишь закрыв за собой дверь, прижалась к ней горячим лбом, тяжело выдыхая.

Она прислушалась, за дверью была тишина. Несколько раз хлопнула дверь, и звуки стихли.

Эти мужчины точно сведут ее с ума. Испепеляющие взгляды Шона, готовые растерзать ее на месте, жаркие руки Лукаса, готовые ласкать ее до потери сознания. С ними рядом невозможно находиться, Кэндис еще не разобралась в себе и своих ощущениях, и, может быть, делает неправильные выводы.

Долго думать она не могла, насыщенный день и такой эмоциональный вечер сделали свое дело. Девушка так и заснула в халате, под одеялом, одна на широкой кровати.

— Какого хрена ты творишь?

Шон наступал на брата, оттесняя его к стене. Плотно закрыв за собою дверь своей спальни, старший Паркер гневно рычал на своего непутевого младшего брата.

— Это ты что творишь? Обижаешь девушку почем зря! Что она тебе сделала? Не ровняй ее со своими шлюхами, ведь только с ними ты общаешься. Забыл уже, как быть с нормальными девушками.

— Замолчи!

— Что хорошо ты умеешь, так рот всем затыкать. Что, зацепила тебя девочка?

Лукас пристально вглядывается в лицо своего старшего брата, в его глазах гнев и злоба, но при этом мелькнуло что-то другое. Шон не знал, что ответить, так и продолжал прожигать взглядом Лукаса.

— Молчишь? Ну молчи. Но учти, я не намерен отступать. И даже то, что мы были вместе с ней, меня не остановит.

Лукас, ткнув своим плечом брата, прошел мимо.

— Ты сегодня наказан и ночуешь на диване.

Свет погас, Шон проскрипел зубами, содрав с Лукаса одеяло, которым он уже укрылся, и, отобрав одну из подушек, под смех брата ушел в гостиную.

— Несносный мальчишка!

— Чертов упрямец!

Глава 16

— Кэндис! Где снова носит эту девочку?

Рози кричала с кухни, оттуда же был слышен звон посуды, и тянуло запахом жареного бекона. Кэндис вздрогнула и поспешила на раздачу. Сегодня с самого начала ее смены все просто валилось из рук.

Суета и клиенты отвлекали, но как только выдавалась свободная минутка, девушку снова накрывали воспоминания о прошедшей ночи. Она краснела, убегала в уборную, чтобы умыться ледяной водой, или на задний двор. Чувствовала, как начинают твердеть соски и выделяться через фартук, как киска наливалась возбуждением, и трусики вот-вот готовы были промокнуть насквозь.

Шон пришел первым, под ним прогнулся матрас, горячая ладонь опустилась на ее обнаженное бедро. Кэндис поняла сразу, что это, но вздрогнула, а потом расслабилась. Хотела отодвинуться, но, наоборот, откинулась на его грудь, принимая жадные поцелуи в шею, в сторону улетел ее банный халат. Она чувствовала ягодицами напряженный член Шона, а грудь грубо сжимали его руки.

— Голову с тобой теряю, малышка, — хрипло шептал в самое ухо, покусывая мочку.

Снова трется членом между ее ягодиц, покусывал шею, щипал соски. Приподнимая бедро девушки, сгибает ее ногу в колене. Проходится по ничем не прикрытой киске головкой члена, чувствует, какая она влажная. Кэндис сжимает одной рукой простыни, другой обхватывает мужчину за шею, притягивая к себе, выгибая спину.

Она снова падает в пучину своего соблазна, кожа горит под его руками. Она вспыхивает моментально, достаточно одного касания, одного поцелуя.

— Твоя девочка такая мокрая. Дьявол, мой член весь в твоих соках.

Он раздвигает ее ягодицы, собирая влагу с пульсирующего от возбуждения члена, скользит по узкому колечку ануса пальцами, чуть надавливая, растирая его. Кэндис дергается, как от удара током, волна возбуждения проходит по всему телу.

— Черт, до чего желанная попка. Ты же потом примешь меня, весь мой член, в свою узкую попку? Но не сейчас, не бойся, еще слишком рано.

Бедра Кэндис трясутся, низ живота тянет, закручивая тугим узлом наслаждения. Мужчина слегка отстраняется, звук открывающегося ящика, шорох, шуршание фольги. Он быстро раскатывает презерватив по каменному стояку, пристраивает набухшую головку члена, толкается в тесное влагалище, рычит, медленно погружается сразу до самых яиц. Держит девушку за талию, другой рукой обхватив плечи, фиксируя на своей груди. Он вбивается резко, выходя почти полностью и тут же входя по самые яйца. Кэндис громко стонет, Шон растягивает ее, наполняя собой, задевая самые чувствительные точки.

Так продолжается какое-то время, сильные толчки, Шон до боли сжимает плечи, пальцы впиваются в нежную кожу. Девушка дрожит, жаркая волна проносится по всему телу. Она начинает кончать, пульсируя на члене Шона, судорожно сжимая его своими внутренними мышцами. Мужчина, чувствуя ее оргазм, еще больше увеличивает темп, насаживая сильнее на себя, кончает следом, хрипит, изливается в презерватив.

— Кэндис!

— Да, — вздрагивает от испуга.

— Ты снова застыла, да что с тобой такое сегодня? Двойной бургер, тыквенный пирог и кофе за пятый столик. И пошевеливайся.

Она быстро берет поднос с заказом, идет к нужному столику, не обращает внимание на звон колокольчика открывающейся двери, но вздрагивает, чуть не выронив заказ, от громкого голоса Рози.

— Рики, мальчик мой, как я рада тебя видеть! Святые небеса, да ты стал еще сильнее. Будь я моложе лет так на тридцать, ты бы не ушел далеко от меня.

— Рози, будь ты хоть на десять лет моложе, ты бы от меня никуда не ушла.

Раздается дружный смех, Кэндис смотрит на вошедшего помощника шерифа, спрятавшись за выпирающей нишей. Рози громко смеется, ухватившись за полную грудь, Рик улыбается в ответ, снимает бейсболку, поправляет форму.

— Тебе и раньше шла форма, но теперь ты умопомрачительный красавчик. Наверняка все девчонки Далласа были твои.

— Я тоже тебя обожаю, Рози.

— Вроде совсем недавно вы бегали здесь с братом и пытались стащить леденцы, а теперь вот какой красавчик, да еще офицер, достойный сын своего отца.

— Да, было дело.

— Нет никаких вестей от Дака? Прошло уже столько лет.

— Нет, он сделал свой выбор.

Рик замолчал, вспоминая брата, которого он не видел почти семь лет. Было больно думать о нем, не так просто вычеркнуть из своей жизни родного брата-близнеца.

— Рики, присаживайся, сейчас позову эту несносную девчонку. Кэндис! Кэндис, где тебя снова носит.

Девушка, слушая весь разговор между Риком и Рози, пыталась незаметно пройти мимо, двигаясь вдоль стены. Ей было стыдно показываться на глаза Рику, она вчера ушла с Шоном из бара просто поговорить, но так и не вернулась обратно.

— А, вот ты где. Прими заказ у офицера, и живее.

Кэндис подошла ближе, прижимая в груди пустой поднос.

— Здравствуйте, что будете заказывать?

— Привет, Кэндис.

Рик смотрит на нее своими темно-зелеными глазами, слегка их прищурив, скользит взглядом по лицу девушки. По нему было непонятно, сердится он или нет за вчерашнее.

— Рик, извини, вчера так нехорошо получилось, — Кэндис должна была извиниться, иначе она чувствовала себя неловко. — Шон выпил лишнего, я не знаю, что на него нашло.

— Вы давно знакомы?

— Нет, то есть да, я выросла здесь, потом мы переехали. Паркеров знают все.

— Между вами что-то есть?

— Нет, с чего ты взял? — ответила слишком быстро и резко. Но не могла же она сказать, что вот только утром она кончала на члене Шона Паркера, а потом, господи, даже вспоминать стыдно.

— Мне показалось. Не переживай, это наши давние споры. Паркер постоянно делает все мне назло, вот и тебя увел, видя, что ты со мной. Это еще со школы — уводить всех моих девчонок.

— Но я не твоя девочка, — Кэндис была удивлена.

— Нет, конечно, нет. Я надеюсь, что ты станешь ей. Но Паркеру ведь это не объяснишь. Так куда ты вчера убежала?

Рик говорил спокойно и вполне искренне, было видно, что он не сердится на нее. Темные брови, пушистые ресницы, правильные черты лица, обаятельная улыбка, мощные плечи и шея. Офицеру Робертсу идти бы в модели, а он помощник шерифа маленького городка Спринг населением всего около шестидесяти тысяч округа Харрис.

— Мы поговорили с Шоном, а потом я встретила наших соседей, они подвезли меня домой. Что будешь заказывать?

Рик поверил или просто сделал вид, что поверил. Кэндис пристально всматривалась в его глаза, но ничего не могла понять. Она соврала, при этом чувствуя себя неловко, но не могла же она сказать, что провела ночь с братьями Паркерами, в их объятьях, на их членах. Ну вот, она снова краснеет.

— Принеси мне что-то на свой вкус, Кэндис.

Девушка улыбнулась, кивнула и убежала на кухню. Рик проводил ее взглядом. В помещении на полную мощь работали кондиционеры, но ему было жарко. Эта девушка — такая горячая штучка, такая маленькая, хрупкая, но рядом с ней так жарко, словно в полдень под испепеляющим техасским солнцем. Он заметил, как она вспыхнула румянцем, как четко, даже сквозь фартук, выделялись ее торчащие соски. Во рту моментально скопилась слюна, он сглотнул, сел удобнее, незаметно поправляя возбужденный член.

Кэндис отдала заказ на кухню, вернулась в зал, убрала грязную посуду с освободившегося столика. Все это время она чувствовала на себе взгляд Рика, как только она поворачивалась в его сторону, их взгляды пересекались, мужчина улыбался.

— Приятного аппетита, — она принесла его заказ.

— Можно попросить твой номер, Конфетка?

Вопрос застал врасплох, Кэндис с кофейником в руках застыла на месте. Конфеткой ее называли братья Паркеры. Из уст другого мужчины, пусть даже и привлекательного, она такое обращение к себе слышать не хотела.

— Да, конечно.

Она продиктовала номер, Рик тут же набрал его, в кармане униформы раздалась вибрация ее телефона.

— Это мой номер, так, на всякий случай. Я позвоню, ты не против?

— Нет.

— У тебя такие красивые глаза, — она не заметила, как Рик поднялся со своего места, оказался совсем рядом. — В них можно утонуть.

Глава 17

Кэндис снова застыла, ей мало кто говорил комплименты, это было приятно. Рик смотрел на нее так, что, скорее всего, в любой другой день ее сердце замерло бы от таких слов и взгляда. Но она была настолько истощена эмоционально за прошлую ночь и запутана в своих мыслях, что так ничего и не ответила.

— Я заеду за тобой вечером после смены? Ты не против?

— Рик, я не думаю, что это хорошая идея. У меня дела, извини.

— Ничего, я понимаю. Я тогда напишу или позвоню, ок?

— Да, конечно.

Рик протянул руку, как тогда в баре, заправил прядь выпавших волос за ухо, словно случайно провел пальцами по скулам. Эта девушка все больше занимала его мысли, но вчерашний инцидент с появлением Паркера не давал покоя. Рик хотел выйти и поговорить с ним по-мужски, но ребята остановили и отвлекли. Именно сейчас драка с мордобоем была бы не самым хорошим событием после его вступления в должность помощника шерифа. Он все-таки вырвался от них, но на улице уже не было ни Шона, ни Кэндис.

— Кэндис! — ее снова окликнули.

— Мне пора.

Девушка резко отстранилась, развернулась и ушла. Рик проводил ее долгим взглядом, задумался. То, что девушка может быть как-то связана с Паркером, ему не нравилось. Ему вообще не нравилась фамилия Паркер и оба брата.

— Что с тобой сегодня такое, девочка?

— Все в порядке, Рози, просто голова болит.

Рози впилась в нее взглядом, поймав в узком проходе с подносом в руках.

— Рик хороший мальчик, смотри, не смей крутить хвостом.

— При чем здесь Рик? Я его совершенно не знаю, мы виделись третий раз, и никто ничем не вертит.

— Я не знаю, что там между вами происходит, но предупреждаю тебя, девочка, не играй в эти игры.

Господи, да в чем ее уже обвиняют и предупреждают? Рози дала ей пройти, Кэндис обслужила столики и ушла на задний двор. Ноги гудели от беготни, по спине бежал пот. Она поняла, о чем говорит Рози, и не собиралась ни с кем играть. Стоило в ее жизни появиться одному мужчине, точнее, сразу двум, тут же возник третий. Надо просто сесть и разобраться во всем, что происходит сейчас с ней, понять, как не наделать глупостей, о которых потом можно жалеть всю жизнь. Но, кажется, она уже совершила самую главную глупость — связалась с братьями Паркерами.

Она всегда считала себя разумной и осторожной, но Паркеры выбили ее из привычного русла. Эта вечная привычка быть незаметной и лишний раз никому не попадаться на глаза сейчас не сработала. Она попала, да еще как попала. И почему именно сейчас на нее все начали обращать внимание? Шон и Лукас, сразу оба, привлекательные, богатые, сильные. Робертс, наверняка, тоже не лишенный женского внимания парень. Она почему-то его смутно помнила, хотя, когда они с матерью уехали, ей было всего десять лет, а Шону и Рику уже по семнадцать, не удивительно, что она не помнит его, а только Шона и его брата, за которыми тайком следила.

Лукас завез ее домой слишком рано. Она попросила высадить ее за несколько домов до своего, чтобы не увидел Гарри. Словно подросток, возвращалась по задним дворам, лезла в окно своей спальни, чего не делала никогда в жизни. Быстро приняв душ, в маленьком зеркале ванной комнаты увидела, что на бедрах и плечах были синяки, четкие отпечатки пальцев.

Сейчас, подняв юбку, Кэндис увидела на внутренней стороне бедра еще один синяк, прикрыла глаза, вспоминая, как Шон крепко держал ее за бедро, натягивая ее на себя. Она кончала, выгибая спину. По телу прошлась судорога, словно эхо прошлого удовольствия.

А потом она даже не почувствовала, как снова прогнулся матрас, как теплые и нежные губы Лукаса накрыли ее пересохшие, даря своим поцелуем такую долгожданную влагу.

– Иди ко мне, девочка. Ты так кричала, что разбудила меня, хотя уснуть, зная, что ты в соседней комнате, было трудно.

Лукас снимает ее с члена брата, прижимает к себе, закидывает колено Кэндис на свое бедро, скользит пальцами по раскрытому лону.

– Сладкая, от тебя можно потерять голову. Такая чертовски влажная девочка.

Шепчет, нежно целуя шею, продолжая скользить по припухшим нижним губкам. Шон чуть сдвигается, наблюдая за тем, как его брат ласкает их малышку. Их? Она уже стала их? Непонятные чувства, но сейчас не время что-то анализировать. Тихие стоны Кэндис, она даже стонет сладко, как и вся сама, сладкая, безумно вкусная девочка. Его член все еще стоит, хотя он только что кончил, стягивает презерватив, кидает на пол.

— Малышка, скажи, что ты хочешь? Хочешь мой член глубоко в твоей киске?

– Да….аааа…Лукас.

– Что, да? Скажи мне, что ты хочешь?

– Хочу твой член…аааа…..да….в моей киске.

Лукас трется о бедро, его член уже плачет, капли предсемени влажной дорожкой остаются на коже.

– Да, малышка, я дам тебе то, что ты хочешь.

– Лукас, защита.

— Ненавижу эту резину.

Шон говорит слишком громко, бросая в брата серебристый квадратик. Тот слегка отстраняется, но быстро рвет фольгу зубами, раскатывает презерватив по стволу. Кэндис чувствует жар спиной, она знает, Шон там, все видит. Это возбуждает еще больше, и совершенно нет стеснения и скованности. Уже нет.

Лукас толкается, заполняя ее собой, крепко сжимает зубы, притягивает сильнее за бедро, приподнимая его чуть выше. Размеренно входит в истекающее лоно, кусает губы, а затем нежно посасывает их.

— Дьявол, ты невероятная, малышка.

Шон двигается ближе, проводит ладонью по упругим ягодицам, слегка мнет их, проникает пальцами между ними, собрав влагу, касается колечка ануса, массирует его. От чего Кэндис снова словно прошибает током, она сладко вскрикивает, откинув голову, цепляется пальчиками, царапая Лукаса за плечи.

— Какая чувствительная попка, она хочет меня, я вижу.

Шон увеличивает давление пальца на сфинктер, чуть проникая внутрь, лаская его чувствительные нервные окончания. Девушка дергается от острых ощущений, Лукас продолжает не спеша трахать, насаживая на свой член, но не до конца, лобком трется о ее клитор. Шон проникает глубже, сношая ее попку пальцем.

— Ааааа….боже…Шон….Лукас…

— Ты же примешь мой член в свою попку? Конфетка, ты ведь сделаешь это? — хрипло шепчет в самое ухо, покусывая мочку.

Кэндис сжимается от страха, Шон чувствует это, сбавляет темп.

— Не сейчас, малышка, не бойся. Расслабься.

Кэндис подчиняется, ловит эти безумные ощущения, внутри закручивается вихрь наслаждения. Оргазм накатывает медленно, словно большой снежный ком, набирает свою скорость, несется с обрыва вниз.

— Боже мой….ааа….боже.

— Сука, не могу больше, не могу больше сдерживаться. Ее киска так сжимает меня….ааа…дьявол…кончаю.

Лукас дергает ее сильнее на себя, его член пульсирует, изливается в презерватив. Шон добавляет второй палец, резко входит в ее попку, Кэндис срывает голос, оргазм почти лишает ее чувств, слишком остро и необычно. Она кончает, цепляясь за мужчин, Лукас вынимает свой член, тут же натирает клитор пальцами, продлевая ее оргазм, делая его еще ярче.

— Ааааа….нет….нет…аааа.

Кэндис пытается свести ноги, ее словно ударяет снова током, тело колотит, оргазм долгий, по бедрам бежит какая-то жидкость, слишком мокро.

— Все, все, малышка, все хорошо.

Пальцы Шона покидают ее попку, Лукас прижимает ее к себе. Она не видела, как он пристально всматривался в темноту, пытаясь рассмотреть лицо брата. Кэндис обнимает его, всхлипывает, часто дышит, сердце медленно, но успокаивается, дыхание становится ровным, тело накрывает сладкая истома. Она чувствует, как руки Лукаса гладят ее по спине, как он что-то шепчет, и проваливается в сон.

На утро она проснулась снова одна и, как обычно, с угрызениями совести. Шон был уже на ферме, Лукас, как всегда, приветливый и улыбающийся, пытался покормить ее завтраком, но она, выпив только кофе, попросила отвезти ее домой. Разговаривали мало, каждый думал о своем. И вот, проспав дома несколько часов, не обращая внимания на крики и ругань Гарри, уехала в кафе. Но даже работа не отвлекала, то, что было ночью, снова и снова возвращалось к ней воспоминаниями и яркими картинками перед глазами.

Глава 18

Кэндис вернулась в зал, казалось, что ее смена и этот день никогда не подойдут к концу. Рика уже не было, но пятый столик в самом углу был занят. Оливия Холл и вся ее обожаемая свита мило щебетали. Увидев подходящую к ним, чтобы принять заказ Кэндис, все дружно замолчали и уставились на нее во все глаза.

— Что будете заказывать?

— Нам три клубничных коктейля и черничный пирог. Тоже три порции.

Оливия тряхнула роскошными рыжими кудрями, оглядела Кэндис с ног до головы, словно оценивая, скривила губы и отвернулась к подругам.

— Ах, я же совсем забыла вам сказать, утром звонил Паркер, ну старший Паркер, Шон. Говорит, что вчера в баре мы не закончили разговор, хочет сегодня встретиться. Я что-то толком и не помню, о чем мы говорили, я когда его вижу, теряюсь, он нереальный красавчик.

— А мне больше Лукас нравится, он месяц назад встречался с моей двоюродной сестрой, ну той, что приезжала в гости из Далласа. Ну как встречались, Лукас ведь не умеет встречаться, один секс и только, но сестра говорила, он просто невероятен в этом.

— Да, ты права, Мэган, он, конечно, бабник каких свет не видел, но в этом плане он шикарен.

— Пэм, ты что, спала с ним? Тебе откуда знать?

— Конечно, не спала, Бобби меня убьет, — Памела покраснела и отвернулась.

— Ой, твой Бобби — ни рыба, ни мясо, — Мэган фыркнула. — Правильно говорят, что Лукас не пропустит ни одну юбку. А еще говорят…

На последней фразе девушка загадочно понизила голос, все склонились к ней, что-то еще шептали, а потом раздался громкий хохот. Кэндис вздрогнула, словно ее ударили кнутом. Она прекрасно слышала каждое слово, и про Шона, который должен встретиться с Оливией, и о Лукасе, что трахает все что движется.

Она как раз оказалась в ровном, длинном строю тех юбок, которые Лукас не пропустил. И почему сразу стало так мерзко?

— Это все, что вы будете заказывать?

Девушки посмотрели на нее, словно на насекомое, которого здесь, рядом с ними, быть не должно. Оливия постучала острыми ноготками по столу, нахмурила идеально накрашенные брови, словно что-то вспоминая.

— Ты ведь Кэтрин, да?

— Кэндис, имя написано на моем бейдже. Если ты читать умеешь.

Девушки округлили глаза и переглянулись.

— Да, точно, Кэндис, — Оливия словно не заметила издевки.

— Мы ведь учились с тобой в одном классе, пока твоя мамаша не нашла себе нового мужика, который ее еще не трахал, и вы уехали.

Кэндис сжала руки в кулаки и прикусила щеку, стало больно, но это было ничто в сравнении с той болью, что была внутри. Она часто слышала обидные слова в свой адрес и адрес матери, к этому уже можно было привыкнуть, но привыкнуть было трудно.

Дверь кафе открылась, прозвенел колокольчик. Все обернулись на его звон, кроме Кэндис. Она так и стояла, прожигая взглядом Оливию, а та, уже забыв о своих словах, улыбалась во весь рот.

— Шон, привет, — она так мерзко тянула слова и наматывала прядь волос на палец.

— Мы сделали свой заказ, можешь идти, — подружка Мэган махнула рукой в сторону барной стойки.

Кэндис снова вздрогнула, но даже не посмотрела в сторону вошедшего мужчины. Медленно развернулась и прошла мимо, словно его и не было здесь. В душе кипел вулкан, хотелось что-то разбить, желательно сделать это о голову Оливии и Паркера. Чтобы первая заткнулась, а второй исчез из ее жизни навсегда. Чтобы сгинули оба Паркера, один лжец, другой бабник. А она — дура, в которой гордости нет ни грамма.

Кэндис все еще слышала, как Оливия с подружками хохочут на все кафе, чувствовала спиной пронзительный взгляд Шона. Он сел за соседний с девушками столик, и те пытались его разговорить, Кэндис видела это краем глаза.

Когда она проносила мимо него на подносе три высоких бокала с клубничным коктейлем, сердце кольнуло, а тело обдало жаром, но она так и не взглянула на него.

— Ваш заказ.

— Спасибо Кэтрин, ой, Кэндис. У меня такая плохая память на простые имена. Я помню, что когда мы были маленькие и учились в школе, ходили слухи, что твоя мать сама не знает, кто твой отец. Это правда?

Как раз в этот момент Кэндис ставила большой бокал около Оливии, но он случайно перевернулся, заливая джинсовую юбку и белый топ девушки.

— Ай, да что ты наделала? Ты что, совсем безрукая?

Оливия соскочила с места, девушки, сидевшие рядом, резко отодвинулись в стороны, боясь замараться.

— Я чисто случайно, — Кэндис сделала невинное личико и часто заморгала ресницами.

— Да как ты могла? Ты это специально, я видела. Рози! Вот же безрукая дура! Рози!

Оливия кричала на весь зал, ее подружки причитали рядом, пытаясь стереть салфетками розовые пятна с белого топа, который был испорчен уже навсегда.

— Тебя уволят, вот увидишь!

Шон, наблюдавший за всем со стороны, смотрел только на Кэндис. Он видел только ее, как зашел в кафе, даже не замечая того, как Оливия откровенно кокетничает с ним. Но девушка не взглянула на него ни разу, прошла мимо, словно он пустое место. Что за черт? Потом была обидная подколка Оливии, и крики после опрокинутого коктейля, но Кэндис так и не смотрела на него, только поджимала губы, гордо вздернув подбородок.

Ему хотелось повернуть ее к себе, тряхнуть за плечи, посмотреть в ее голубые глаза и понять, что же происходит. Ему пришлось уехать рано утром, вернулась мать, срочно требовала отчета по ферме. Затем дальние загоны и полдня в седле. Но мыслями он был именно с Кэндис, в гостевом домике.

В кафе поднялся крик, прибежала хозяйка, все разговаривали на повышенных тонах, только Кэндис стояла молча и смотрела в окно. За ним был подходивший к концу яркий солнечный день, зеленую листву колыхал легкий ветерок, а Кэндис хотелось оказаться далеко отсюда и совсем одной. Она словно перестала слышать и видеть все, что происходит вокруг, очнулась лишь оттого, что ее кто-то дернул за руку, и легкие обжег горячий воздух.

Шон устал слушать этот нескончаемый поток ругани, резко встал.

— Вы заткнетесь или нет?

Все сразу замолчали и посмотрели на него.

— Шон, ты видел? Ведь ты все видел, эта чокнутая специально пролила на меня коктейль.

— Оливия. Закрой свой поганый рот. Иначе я его тебе закрою.

Оливия только открыла его шире от такого обращения, но все-таки замолчала. На стол летит брошенная Шоном купюра, он берет Кэндис за руку и уводит, громко хлопая дверью.

Лишь на улице, когда в лицо ударил горячий воздух, Кэндис остановилась, вырвала свою руку и зло посмотрела на Паркера. Он что, тоже решил посмеяться над ней вместе с Оливией? Или вывел специально, чтобы не нервировать свою подружку?

— Что тебе от меня надо?

Шон хмурит брови, он совсем не за этим сюда ехал, чтобы устраивать разборки, как это бывает у влюбленных парочек. Он вообще не знает, как это бывает. Он просто хотел ее увидеть, но это словно не его малышка Кэндис.

— Что с тобой, Кэндис?

— Уже ничего.

Она похлопала себя по униформе и фартуку, телефон и ключи от машины лежали в кармане. Развернулась и быстро пошла по пыльной дороге в сторону своего пикапа.

— Да постой, куда ты, малышка?

— Не трогай меня! Никогда больше не трогай! Иди утешай других, мне не нужна твоя жалость.

Глава 19

Кэндис, с силой сжимая руль, ехала в неизвестном направлении. Слезы обиды стояли в глазах, сердце в груди словно сдавливало тисками. Ее теперь точно уволят, Оливия — та еще заноза в заднице. Да и пусть, найдет другую работу, она ее не боится.

Она не могла понять своих эмоций, да, ей было обидно за слова Оливии, за то, что каждая шавка в городе может оскорблять и унижать ее. Но, помимо этого, была ревность, она вспыхнула так внезапно, обжигая изнутри, разлилась по венам чистым огнем. Кэндис ревновала, до боли, сама того не ожидая. Эти эмоции были новыми, необычными, так, что становилось страшно.

Она резко остановилась, свернув на обочину. Достала бутылку из бардачка, отпила большими глотками, вода была теплая. Мало того, что она спала с двумя братьями, теперь она еще ревновала их. Лукаса к каждой женщине города, ко всем бывшим и будущем. Шона к Оливии или еще там к кому. Нельзя этого делать, нельзя больше с ними встречаться, чтоб все не стало еще хуже.

Кэндис успокоилась, вытерла слезы. Она так и уехала из кафе в униформе, в кармане было несколько купюр чаевых, надо купить хоть какой-то еды, дома, наверняка, ничего нет, да искать новую работу. Она видела объявление, в мотель “Саванна” требуется горничная и администратор. Может, там будет меньше народу и пристальных взглядов.

Телефон все это время в кармане ее фартука почти не переставая вибрировал, но она даже не хотела смотреть, кто это может быть, было совершенно не до этого. Заехав в супермаркет и взяв только самое необходимое, Кэндис уже хотела направиться домой, но свернула, и поехала по шоссе в сторону мотеля.

Надо решить все сразу, не откладывая на потом, дома ее никто не ждал, спешить было некуда. Девушка уже успокоилась, по дороге съела сэндвич. На парковке “Саванны” было практически пусто, лишь пара авто и мотоцикл. Зайдя в небольшой холл, мимо огромных растущих в кадках кактусов, девушка никого там не нашла. Работал телевизор, показывая какое-то ток-шоу.

— Ау, есть кто-нибудь!

Она заглянула за стойку, недопитая чашка кофе, пепельница с окурками, раскрытая книга приема посетителей. Кэндис знала принцип работы таких придорожных гостиниц, не раз сама жила в таких. Недорогие номера, старая мебель, среднее обслуживание. В основном здесь останавливались на одну ночь или на несколько часов дальнобойщики, семьи, проезжающие мимо, влюбленные парочки, проститутки с клиентами.

— Есть кто живой?

Она прошла дальше, услышала звук и чьи-то стоны. Открыла первую дверь, что была на пути, заглянула. Мужчина со спущенными штанами сверкал голым задам, активно дергался вперед, женщина лежала на письменном столе, вскидывая ногами, и тихо стонала.

— Ой, извините.

Кэндис пулей выскочила обратно в холл, зажимая рот рукой, чтоб был не слышен ее смех. Какая пикантная ситуация вышла, она чуть не помешала быстрому перепиху. Но через две минуты оттуда вышел высокий, худощавый, взлохмаченный парень и полненькая, невысокая, коротко стриженая брюнетка. Парень заправлял рубашку в джинсы, девушка одергивала юбку.

— Здравствуйте.

Молодые люди с удивлением посмотрели на нее и замерли. Девушка сильно покраснела, а парень громко кашлянул.

— Я по объявлению. Вам требуется горничная и администратор? Там висит объявление, — Кэндис показала на стеклянную дверь, девушка с парнем проследили за ее движением.

— Да, конечно, да. Совсем забыл. Я Эдвард Каллен, можно просто Эд, это Кейт.

— Вампир? — Кэндис не смогла удержаться и не сказать это.

— Ну, что ж тут поделать, — парень вскинул голову, откидывая челку.

— Тот еще вампир, всю кровь мне выпил, — добавила брюнетка.

— Я Кэндис. Так вам нужен администратор?

— Конечно, нужен, — Питер широко улыбнулся, на вид ему было лет двадцать пять, взъерошенные волосы, озорные глаза и веснушки на носу. Девушка пихнула его локтем и грозно посмотрела. — Об оплате мы договоримся.

— Хорошо, когда можно приступать? И что от меня требуется?

— Ничего особенного, документ, подтверждающий вашу личность, и желание.

— Я тебя видела в кафе у Рози. Ты ведь там работаешь? — Кейт оглядела ее с ног до головы, фартук, короткое платье розовой униформы, белые кеды.

— Работала.

— Понятно. Тогда до завтра, Кэндис, — теперь она приветливо улыбнулась. — Приедешь, я тебе все объясню, народу немного, в основном сама знаешь кто, но придется работать сутками. Ты как, можешь? Муж, парень отпустит?

— Нет никого, ни мужа, ни парня.

— Понятно.

Что Кейт было понятно, Кэндис не знала, было все равно, она была рада, что ее взяли. Сев в машину, достала телефон, больше десятка пропущенных звонков от неизвестного номера, на который она не собиралась перезванивать, сообщения, но открыла, они были от Рика.

“У тебя очень красивые глаза, не могу их забыть”

“Все-таки, я заеду вечером. Рик”

Кэндис вздохнула и завела мотор. Никого не хотелось ни видеть, ни слышать, хотелось просто тишины. В груди, при воспоминании о сцене в кафе, сердце все еще болело ревностью. А что будет потом, когда она подпустит этих мужчин еще ближе? Как они поступят, когда наиграются с ней? Разобьют сердце, вытрут ноги, и пойдут дальше по своим делам, в ствою богатую, успешную жизнь?

Гарри снова был пьян, начал громко ругаться, как ее увидел. Кэндис лишь прошла мимо, жалея о том, что она не глухая. Заперлась в своей комнате, быстро скинула с себя платье, встала в узкую душевую, под струи горячей воды. Она обжигала кожу, но расслабляла мышцы. Девушка провела руками по бедрам, задевая синяки, оставленные Паркерами.

Стоило прикрыть глаза, как снова эротические сцены вспыхивали яркими красками. Тело моментально среагировало, грудь налилась, Кэндис провела по ней рукой и сжала, больно сдавив сосок, простонала. Так же сжимал его Шон, проводя шершавыми ладонями по нежной коже. Потом Лукас вбирал один за другим их в рот, посасывая и облизывая языком.

Кэндис простонала, скользнула руками между ног, чуть раздвигая половые губки, коснулась уже чувствительной плоти, вздрогнула. Обвела набухший клитор пальчиками, чувствуя, как все внутри начинает пульсировать. Откинулась на кафельную стену, вспомнила, как Лукас стоял перед ней на коленях и вылизывал ее припухшие складочки, посасывая клитор. А потом она кончала, задыхаясь от эмоций, прямо на его губах, он продолжал натирать тугую горошину, продлевая ее оргазм, а Шон целовал в губы.

Кэндис кончала, лишь слегка задевая клитор, она слишком быстро возбуждалась, даже когда думала о Паркерах. Это словно какая-то болезнь, наваждение. Девушка тяжело дышала, оргазм был не таким ярким, как с мужчинами, но таким быстрым и неожиданным.

Обернулась в халат, но, как только вышла из ванны, дверь ее комнаты с треском открылась, выворачивая замок. Кэндис испуганно подскочила на месте, решив, что это Гарри буянит, но перед ней стоял Сэм.

Тот самый дружок ее отчима, который приставал к ней совсем недавно. Сердце чаще забилось в груди, по телу прошел озноб. С волос все еще стекала вода, халат был слишком коротким и слегка распахнут, открывая чуть больше, чем дозволено. Сэм жадно скользил по ногам и груди девушки взглядом, поправил в штанах уже возбужденный член и мерзко улыбнулся.

— Ну, что, крошка, ждала дядюшку Сэма?

Глава 20

Миссис Эмили Паркер сжимала в тонких пальцах хрупкий бокал с красным вином и смотрела строгим взглядом холодных голубых глаз на стоящих перед ней двух сыновей. В просторной гостиной центральной усадьбы ранчо “Паркер” сгущались тучи, и вот-вот должна была прогреметь гроза.

Женщина поджала губы, сделала небольшой глоток вина, обвела взглядом помещение, изящная классика, все, как она любила и что по-настоящему ценила. Никакого модерна и, боже упаси, хайтека, только классика. Дорого, изысканно и утонченно. Эмили, в свои сорок семь лет, была так же изысканна и утонченна, но имела железный характер, что, глядя на нее, не скажешь.

Стильная прическа, ухоженное лицо, сдержанный макияж, строгий брючный костюм. На ранчо и в городе знали, что у миссис Паркер стальные яйца и крутой нрав. Женщина обладала милой улыбкой, насколько, конечно, может быть мила гадюка. В сочетании с ледяным взглядом голубых глаз, эта улыбка вызвала оторопь.

— Почему вас нельзя оставить даже на три дня? Почему вы ничего не можете сделать правильно и без косяков? Я что, много прошу? — Эмили говорила громко, так что на каминной полке звенел фамильный хрусталь. — Лукас! Я сейчас выброшу твой телефон в окно.

Шон устал стоять, его уже не держали ноги, и плюхнулся в кресло. С самого утра он только и делал, что находился на ферме в дальних загонах. Спина болела от седла, на ладонях мозоли от повода. Он только вырвался на несколько часов, чтобы повидать Кэндис, эта девчонка въелась ему в мозг. Шон просто хотел прижать ее к себе, провести по гладким волосам и вдохнуть запах клубники, которым она была вся словно пропитана. Откуда в нем взялась эта нежность, он не понимал. Но была жуткая необходимость увидеть ее, словно она должна дать ему сил.

Но стоило ему уехать, как все пошло под откос. Кто-то плохо закрыл загон с жеребятами, они вырвались, поскакали в поле, к основному табуну, несколько из них были затоптаны. А это были не просто рабочие лошадки, а будущие элитные, породистые скакуны. Он понимал, почему бесится мать.

Лукас спрятал телефон, он в который раз не мог дозвониться до Кэндис. Игнорируя сообщения всех своих многочисленных подружек, он только и делал, что набирал номер Конфетки.

— Она не берет трубку весь день.

— Ей не до тебя. Ей вообще не до нас.

Странно, но братья понимали друг друга, им не надо было уточнять, о ком они говорят.

— Ты видел ее?

Шон взглянул на брата, его волнение было не наигранным. Свел брови, посмотрел внимательней, у него такие же синие глаза, как у матери, только не холодные.

— Ну же? — Лукас вцепился в его плечо, Шон кивнул. — Я думаю, с ней что-то случилось.

Шон снова внимательно посмотрел на брата.

— Вы меня вообще слышите?

— Да, мама, мы тебя слышим, — Лукас сел на диван и устало потер лицо руками.

— Ваш отец совершенно не имеет на вас влияния. Я думала, он воспитает вас ответственными людьми, а вы что? Один в этой забегаловке, “Дикой лошади”, устраивает сцены, чуть не дерется с Робертсом. Другой водит шлюх в гостевой домик.

Братья переглянулись.

— Лукас, гостевой домик для гостей, а не для проституток и шлюх. Я понятно выражаюсь? — мать пощелкала перед ним пальцами.

— Но я…

— Замолчи! Ты думаешь, я не узнаю что ты предпочитаешь ночевать там, а не в доме и своей комнате. Не хотите жить в доме, уедете на границу имения, на дальние выпасы.

Лукас молчал, смотрел в пол, сжимая кулаки. Ему не нравилось, что мать так говорит о Кэндис. Он сам мог кого угодно назвать шлюхой, прямо в глаза, потому что считал тех женщин шлюхами, но только не Конфетку. Она была настолько нежная, отзывчивая, безумно сексуальная в своей невинности, что захватывало дух.

Ее хотелось любить, ласкать, зацеловывать в сладкие губы, пить сладкий мед ее возбуждения и стоны оргазмов. От мыслей член в штанах дернулся, Лукас стиснул зубы и снова посмотрел на брата.

Шон достал свой телефон, несмотря на возражения матери, набрал номер Кэндис и услышал лишь длинные гудки. Он не мог знать, куда она поехала после их так и не состоявшегося разговора, не поехал следом, не догнал, не остановил, потому что не привык ни за кем бегать. А вот теперь волнение Лукаса передалось ему, он жалел, что не остановил ее. Девочка могла попасть в аварию, да она хоть во что могла вляпаться.

— Ты все сказала?

Эмили опешила от такого вопроса, Лукас удивленно вскинул брови. Все знали, что миссис Паркер не любит и не терпит, когда ее перебивают, даже собственные дети.

— Нет, я не все сказала. И не хами мне, Шон Энтони Паркер.

Шона аж передернуло от своего полного имени.

— Мама, тебе никто не хамит. Ты опять все перекручиваешь.

— Не держи меня за дуру!

— Я устал от твоих претензий и попыток контролировать мою жизнь, — Шон начинает закипать. Поднимается, пристально смотрит на мать. Говорит тихо, но четко, проговаривая каждое слово. — Я не позволю ни тебе, ни кому-либо контролировать мою жизнь. И если я хочу напиться и набить кому-то морду, то я пойду, напьюсь и набью.

Шон себя сам не узнавал, больше молчаливый и сдержанный в эмоциях, сейчас его накрывало. И это были не слова матери о его с братом поведении, он вообще не воспринимал ее воспитательные моменты всерьез. Он реально начал волноваться за Кэндис, это было словно чутье, нехорошее предчувствие. Надо было быстрее заканчивать этот разговор с матерью, который нужен только ей.

— Меня не остановит ни Робертс, ни ты, ни вся полиция штата.

— Значит так? Хорошо, я услышала тебя.

Миссис Паркер с силой сжала бокал, так, что побелели костяшки, отступила в сторону. Она еще найдет управу на своего старшего сына, с ним всегда было трудно. Но она не позволит, чтобы фамилию Паркер позорили, втаптывая в грязный пол притонов, чтобы она стояла рядом с безродными дешевыми шлюхами.

— С твоего позволения, я пойду, — процедил сквозь зубы. Он уважал свою мать, восхищался ее силой и хваткой, но что касается личной жизни, он не позволит даже ей лезть в нее.

— Иди.

— Что на тебя нашло, Шон?

Лукас догнал его уже у самого внедорожника, уже стемнело, небо затягивало грозовыми тучами, поднялся ветер.

— Ты прав, с девочкой что-то случилось.

— Поехали, я знаю, где она живет.

Но только они выехали из центральных ворот ранчо, у Шона зазвонил телефон. Он ответил, не глядя.

— Паркер.

— Помогите… ааааа…..нет….не трогай меня.

— Кэндис! Кэндис! — вызов сбросился, Шон вдавил педаль газа в пол, стрелка спидометра резко дернулась, внедорожник набрал скорость, поднимая за собой клубы пыли.

Глава 21

— Ну что, крошка, ждала дядюшку Сэма?

Мужчина надвигался медленно, в маленькой комнатке было совершенно негде укрыться. Кэндис сделала шаг назад, к ванной комнате, но вспомнила, что на ее двери давно нет замка. И если укрыться там, то она точно будет в ловушке.

— Иди ко мне, сладкая. Сэм тебя не обидит, если, конечно, будешь хорошо себя вести.

— Гарри! Гарри! — Кэндис громко крикнула, чтобы позвать отчима.

— Можешь кричать сколько угодно, этот пьяный кретин спит без чувств. Его напоить, как нечего делать.

— Что ты хочешь?

— А ты догадайся.

Мужчина стал медленно приближаться, на ходу снимая рубашку и откидывая ее в сторону. Расстегнул ремень и ширинку. Кэндис дрожащими руками сильнее запахнула халат, жалея, что он такой короткий. Кинулась к письменному столу, чтобы взять хоть какой-то предмет, но ее резко дернули назад и повалили на кровать.

— Нет, не трогай меня! Отпусти!

Она брыкалась, вырывалась изо всех сил, но мужчина был крупнее и сильнее. Сэм шарил руками по ее телу, легко распахнул халат.

— Сладкая сучка, я так и знал. Ну, не брыкайся, какая строптивая кобылка. Если ты еще девочка, это будет для меня подарком.

От него разит перегаром, немытым телом и потом. Кажется, что Кэндис сейчас вывернет прямо на него. Губы с силой впиваются в шею, сильно засасывая кожу. Девушка дергается, с силой ударяет коленом, лишь со второго раза попадает в пах. Мужчины громко взвыл, ослабил хватку. Но тут же пощечина обжигает ее щеку. Из глаз брызнули слезы, Кэндис всхлипнула.

Но она успевает выползти из-под его грузного тела. Рука натыкается на лежащий на кровати телефон, разблокировка, первый попавшейся номер в списке звонивших.

Вскакивает с кровати, несколько шагов и она может выбежать из комнаты.

— Паркер.

— Помогите… ааааа…..нет….не трогай меня.

— Кэндис! Кэндис!

Сэм снова хватает ее, тянет на себя, пытается выбить телефон из рук, но Кэндис крепко держит его, замахивается. Треск пластика, телефон рассыпается на несколько частей об голову мужчины.

— Сучка маленькая. Какая прыткая, дрянь.

Кэндис снова вырывается, упирается ногами, царапает мужчину ногтями, но сил практически нет, слезы текут по щекам. Сэм тянет ее за халат, но в руках остается только пояс, мужчина пятится назад, ударяется затылком о висящие полки, громко ругается.

— Падла! Тебе мало не покажется, выебу, как последнюю шлюху.

Кэндис снова вырывается, бежит вниз по лестнице, позади слышны тяжелые шаги Сэма, отборная брань. Сворачивает на кухню, хочет взять нож, но снова не успевает, ее валят на пол. Мужчина всем своим весом наваливается на нее, коленом раздвигает ноги, шарит руками по обнаженному телу. Кэндис слабеет, практически ничего не видит от слез, стоящих в глазах.

Паника уходит, на место нее приходит обреченность. Сейчас ее изнасилует этот пьяный подонок. Никто не придет и не спасет ее, потому что никому она не нужна. Она была и будет всегда одна. Отвернулась, прикусила до боли губу, слезы текли по вискам, расслабила мышцы, опустила и раскинула руки. Она опять словно оглохла и ослепла, отключая сознание, потому что как потом после этого жить, она не знала. Сэм что-то возился, все сильнее наваливалась на нее всем телом.

— Вот так, девочка, да, вот так, лежи смирно.

Она даже не слышала грохот, громкие шаги, как ее зовут по имени. Но вдруг ей стало легко, а потом тело подбросило вверх, становится спокойно и тепло. Сильные руки прижимают к широкой груди, в нос ударяет приятный и такой знакомый запах. Кэндис всхлипывает, открывает глаза, Шон взволнованно смотрит на девушку.

— Все хорошо, малышка?

Она кивает головой. Где-то внизу слышны удары и стон.

— Он успел тебя тронуть? — смотрит внимательно, в глазах гнев и огонь.

— Нет, — отвечает одними губами, но он понимает.

— Лукас, перестань, ты убьешь его.

— Нет, я не убью его, я заставлю сожрать его собственный член, вобью ему его в глотку.

Снова глухие удары. Лукас, до боли сжав кулак, наносил точные и сильные удары по лицу мужчины, превращая его в кровавое месиво. Он бил, вымещая весь гнев за ту боль и страх, которые натерпелась его девочка от этого подонка.

Где-то с улицы послышался вой сирены.

— Лукас, остановись, я говорю. Кэндис, смотри на меня, только на меня. Он наказан, больше такого не повторится. Ты веришь мне?

Девушка смотрит на него своими яркими голубыми глазами, в них еще стоят слезы, они как океан, в котором Шон готов утонуть. Он готов утонуть, и ему не нужен воздух, она будет его воздухом. Только бы она не плакала, только бы ей никогда не было больно.

— Да, я верю.

Лукас стоит рядом, поправляет распахнутый халат, прикрывая ее обнаженное тело. Кэндис переводит на него взгляд, он улыбается ей, двигается ближе, целует в висок, нежно и легко проводя разбитыми костяшками по мокрым щекам.

— Все будет хорошо, Конфетка.

Неся девушку на руках, они проходят гостиную, где на диване спит пьяный мужчина.

— Кто это?

— Мой отчим, Гарри.

— Он обижал тебя? Домогался?

— Нет, что ты, нет. Он вообще добрый, мы всегда хорошо ладили, пока мама не бросила нас

Кэндис было тяжело говорить о матери, о своем положении. Она бы вообще никогда не сказала Паркерам как она живет, потому что было жутко стыдно.

Шон остановился, внимательно посмотрел на спящего неопрятного мужчину. С ним конечно тоже нужно провести беседу и дать понять раз и навсегда, что такие друзья как Сэм, не должны появляться в доме. Он обращает внимание на старую мебель, оборванные обои, выцветшую краску, всю бедность обстановки, крепко сжимает челюсть, прижимает девушку к себе еще сильнее. Как вообще такая милая, открытая, чистая девушка могла вырасти в такой обстановки он не понимает. И совершенно ничего не знает о ней.

— Что здесь происходит?

Рик стоит н апороге дома, напряженно обводит собравшихся взглядом. Оба Паркера в доме Кэндис Браун, да еще с девушкой на руках. Рик несколько раз набирал Кэндис, даже заехал в кафе, но ему сказали что случился небольшой инцидент, Кэндис ушла ни сказав ни слова.

— Уйди с дороги, Робертс. Не до тебя.

— Ты никуда не пойдешь. Отпусти девушку, Паркер.

Кэндис смотрит на Рика, его широкая фигура в черной униформе закрывает дверной проем, позади полицейская машина мигает огнями. Рик настроен решительно, быстро осматривает Кэндис на руках старшего Паркера, тянется за оружием.

— А вот этого не стоит делать, коп, — Лукас выходит вперед, стирая с рук кровь о джинсы.

— Я спрашиваю, что здесь происходит?

— Уже ничего. Ты, как всегда, опоздал, Робертс. Иди, подбери дерьмо, что на кухне, — легкий кивок Лукаса в сторону.

— Рик…

— Кэндис, не надо. Говорить буду я, — Шон перебивает.

— Они тебя обидели? Куда он тебя несет? Почему ты не позвонила мне?

— Это я сейчас тебя обижу, — Лукас снова подает голос. В его крови все еще кипит адреналин, он готов ушатать сейчас кого угодно.

— Уйди с дороги.

Рик убирает руку с кобуры, все его мышцы напряжены, он всматривается в девушку, на ней только халат, кое- как прикрывающий тело. На запястьях уже видны синяки, растрепанные волосы и заплаканное лицо. Она громко всхлипывает, прижимается к Шону.