Дзен московского олигарха бесплатное чтение

Евгения Кретова
Дзен московского олигарха

Глава 1. Пигалица

– Это что еще за субъект в пальто? – торопливое движение у кирпичной стены, тень метнулась, едва не выломав одинаковые, выстроившиеся вдоль дороги, будто на параде, елочки.

Молодой мужчина ударил по тормозам, затормозил у обочины, одновременно распахивая дверцу и выпрыгивая на проезжую часть:

– Стоять! – рявкнул в спину неизвестному.

Тощее создание в модной парке цвета хаки, укороченных джинсах и белых кедах сигануло через кусты на проезжую часть. В два прыжка мужчина догнал его и успел схватить за капюшон, отбросил на капот своего джипа:

– Стоять сказал! – тихо припечатал. – Куда собрался?

Тощий вжал голову в плечи, опасливо загородился рукой, будто спасаясь от оплеухи. Затравленно покосился на пустынную дорогу.

Остановивший его мужчина, понимающе прищурился, от греха подальше заблокировал ногой – поставил носок ботинка на бампер, перехватил удобнее пацана за лацкан куртки:

– Как звать? Кто такой? Чего на территории ошиваешься?

– А вам чего? – тощий округлил глаза, взвизгнул, срываясь. – Вы какое пр-раво имеете?

Молодой мужчина бросил рассеянный взгляд на дорогу, прикинул, сколько идти до стационарного пункта охраны. Получалось минут пять, если по обочине.

– Кто надо. Еще раз спрашиваю: что у забора потерял? – склонился над тощим, сгреб в кулак мягкую ткань куртки.

– Да ничего я не терял! – парень успел взять себя в руки, независимо повел плечом. Покосился с подозрением на татуировки остановившего его мужчины: плотный узор с черепами и змеями начинался на запястье и прятался под черной футболкой, выглядывал тонкими молниями уже из-за горловины. – Я в гости приехал… И вообще. Какое право имеете меня хватать! – нервно распрямился.

Молодой мужчина вздохнул устало, посмотрел по сторонам: справа – кирпичный забор усадьбы Толмачева, слева – трасса на Москву, автобусная остановка за углом, до станции минут десять топать, если через пролесок, напрямки. К кому этот кекс в пальто мог в гости прийти?

– В гости, говоришь… Ладно, разберемся, – подхватил парня под локоть, распахнул дверцу и подтолкнул к заднему сиденью. Тощий покраснел и тут же – побледнел, завопил тоненько:

– Вы чего себе позволяете?! Никуда я не поеду! – в панике замахал руками, дернулся в сторону.

Мужчина тихо чертыхнулся, сгреб его в охапку и, не дав опомниться, запихнул на заднее сидение, захлопнул дверцу. Невозмутимо обошел машину и вернулся на водительское место. Тощий несмело бесновался сзади:

– Вы не имеете права! Выпустите меня! – заскулил: – Я же ничего не сделал…

Молодой человек повернулся к нему, резко оборвал:

– Заглохни. Тут закрытая территория. Сейчас покажешь документы свои, пояснишь, что тут забыл и пойдешь на все четыре стороны. Понял?

Парень всхлипнул. Вблизи он оказался старше, чем показалось на первый взгляд: определенно студент. Тощий, неспортивный, с красными после бритья ранками на тонкой синюшной коже.

– Понял, – протянул жалобно, откинулся на спинку и обиженно скрестил руки на груди. Уставился в окно: – Черт дернул трубу взять.

Вспомнив о телефоне, студент бросился набирать сообщение, мстительно кусая губы.

Молодой человек покосился на него через зеркало заднего вида, усмехнулся.

А через пару минут притормозил у ворот на территорию усадьбы, подождал, пока его заметят видео камеры. Пока ждал, поглядывал на пассажира и барабанил лениво по рулю.

День дурацкий. С шести утра за рулем, а в желудке ничего, кроме сиротливой чашки кофе, нет. Прикинул, что еще надо сделать до конца рабочего дня. Получалось дофига и даже капельку больше: изменения в жизни шефа никак не желали укладываться в рабочее расписание.

«Ничего, дня три-четыре суеты, зато потом – кайф», – подумал с надеждой. Все-таки женатый босс, это лучше, чем босс-на-выданье. Особенно в теперешних условиях.

Ворота, наконец, распахнулись. Черный джип плавно заехал на территорию, притормозил у домика охраны, из которого уже неторопливо вышел дежурный.

– Глеб Иванович, приветствую, – кивнул уважительно.

Глеб вышел из машины, захлопнул дверцу и прислонился к ней спиной. Охранник подошел ближе.

– У нас все спокойно, Глеб Иванович, периметр чист, патрулирование по графику, – доложил неторопливо.

Молодой мужчина небрежно кивнул на заднее сиденье джипа:

– А этот у старой калитки что тогда делал?

Охранник вытянул шею, заглянул через плечо Глеба.

– Откуда это вы его?

– Да у ворот у вас околачивался, прямо под камерами. Не заметили? – прищурился. Не дожидаясь ответа, распахнул дверцу, бросил: – Говорит, в гости приехал. Выясняйте.

– Потом что с ним?

Пацан, уже спустивший тощие ноги на гравийку, замер, опасливо посмотрел на задержавшего его мужчину снизу вверх.

– Потом? Пусть чешет, куда шел, – Глеб Федорович добавил мрачно, вернулся в автомобиль. Крикнул в приоткрытое окно охраннику: – Палыч, Григ-Григ давно приехал?

– Да минут сорок как. С Тимохой и Тавром.

Глеб кивнул, закрыл окно и завел двигатель. На дороге, ведущей от хозяйского дома показалась женская фигурка. Глеб пригляделся: короткие, едва прикрывающие попу, шорты, короткая же черная майка с белым черепом и надписью «Ария» на груди съехала, оголив округлое плечо. Темные волосы, собранные на затылке под пиратскую бандану, растрепались, развивались на ветру. Девчонка тяжело, с остановками бежала к домику охраны и заметно прихрамывала. Щеки покрылись алыми пятнами.

Глеб усмехнулся – бежала со всех ног и явно издалека, спортсменка липовая. Прищурился, с интересом наблюдая.

Поравнявшись с ним, девушка посмотрела недобро, так, что у молодого человека кольнуло под сердцем и, набрав в грудь побольше воздуха, решительно толкнула дверь домика охраны.

Глеб фыркнул, выдернул ключ из замка зажигания:

– Не к добру все это, – вышел из машины и направился на пост охраны.

* * *

– А я вам говорю, что нет у вас права на задержание человека! – высокий девичий голос звенел под полотком, отражался от кирпичных стен. Глеб притворил за собой дверь, прислонился плечом к дверному наличнику. Сунул руки в карманы.

– Ваш знакомый был задержан на охраняемой тер… – уныло, явно не в первый раз, пояснял охранник, уставившись в красную корочку с надписью золотом «паспорт».

Девица взвилась:

– Это кем задержан?!

– Ну, допустим, мной, – отозвался Глеб.

Скрестил руки на груди и глянул на девицу сверху-вниз.

Та медленно развернулась, окинула взглядом его фигуру, с удивлением задержалась на татуировке, широких плечах и накачанной шее, коротко стриженной бороде. Оценив габариты нового соперника, неторопливо набрала в грудь воздух и приготовилась к скандалу – воинственно уперла руки в бока:

– А по какому праву, интересно?! Вы кто такой вообще? – поджала губы.

Глеб покосился на пацана с тощими лодыжками: тот заметно приосанился, воодушевился. К гадалке ходить не пришлось, и так ясно, что набирал сообщение из его, Глеба, машины он этой фурии.

Он узнал воинственную девицу – дочка Ольги Петровны, пару раз видел ее у подъезда, когда заезжал по срочным делам за Григ-Григом. Прищурился снисходительно:

– Ваш знакомый выглядел подозрительно и подозрительно же терся у стены. Может, закладку делал, может, девушку одинокую караулил. Может нужду справлял, – при этих словах студент вспыхнул.

– Он. Просто. Шел. Мимо, – отчеканила пигалица, вскинула указательный палец к потолку.

Глеб щелкнул языком.

– А на нем не написано, просто или не просто.

– Да хоть бы и так! Вы что, всех мимо проходящих арестовываете?! Согласно части два статьи двадцать два Конституции арест, заключение под стражу и содержание под стражей допускаются только по судебному решению!

Глеб переглянулся с Палычем и вторым охранником, долговязым парнем Ваней Синичкиным, лукаво уточнил:

– Не арестовываем. Так что ваша ссылка на Основной закон не состоятельна, юная адвокатесса, – он почесал бровь, добавил: – И, коль уж вы ссылаетесь на действующее законодательство, то сотрудники ЧОП вполне могут не административно, а физически задержать на основании части один статьи тридцать девять Уголовного кодекса для устранения опасности, непосредственно угрожающей охраняемым законом интересам общества. С целью предотвращения совершения противоправного деяния… и доставления виновного лица в органы дознания… Он вам, кто, Варвара Степановна?

Обращение по имени-отчеству подействовало на девицу магически – рот открылся и захлопнулся, поток заготовленных ругательств и возмущений мгновенно иссяк. Девушка осеклась и взглянула на молодого мужчину внимательнее. Высокий брюнет крепкого телосложения, с рельефными мускулами и прессом, проступающим даже через плотную черную футболку, точно не входил в список ее знакомых. Плотный узор татуировки от запястья до шеи: черепа, змеи и молнии – говорили о его темном и, вероятнее всего, неформальном настоящем.

– А вы… – девушка засмущалась: – А мы… мы знакомы?

Палыч за спиной девицы победно усмехнулся, захлопнул красную корочку и вернул студенту. Глеб спрятала улыбку, кивнул:

– Можно и так сказать, – протянул руку первым: – Глеб Фадеев, начальник службы безопасности Григория Толмачева.

У девушки распахнулись глаза, полыхнули ведьмовской зеленью. Она уставилась на широкую протянутую ладонь и смутилась окончательно. Сунула холодные пальцы для рукопожатия, растерянно выдохнула:

– Варвара…

Глеб толкнул дверь:

– Могу подбросить до дома… А то, я вижу, вы запыхались.

Девушка покосилась на студента, промямлила:

– Ну, я так-то в город собиралась.

Глеб кивнул, полез в задний карман джинсов за сотовым:

– Можно и в город. Сейчас вызову вам водителя…

– Не надо! – глаза округлилась еще больше.

Глеб замер, посмотрел холодно:

– Что значит «не надо»? – спросил строго. – Вы же не собираетесь по электричкам одна путешествовать?

– Ну, не одна, – у нее покраснели уши и шея. – Мы с Данилом собирались в кино.

Глеб погладил большим пальцем темное стекло смартфона, посмотрел на юношу:

– С Данилом? В кино? Это в ТРЦ на въезде? Или в городе?

Девушка вспыхнула, прошептала с ужасом:

– Вы что, сопровождать меня собираетесь?

Глеб изогнул бровь:

– Я? Упаси боже. Для этого есть охрана… – толкнул дверь и вышел на крыльцо.

Девушка рванула за ним:

– То есть как «охрана»? Вы что, серьезно? Приставите ко мне шкаф на ножках за мной таскаться?!

Молодой человек невозмутимо прошел к автомобилю, обошел и распахнул переднюю пассажирскую дверцу:

– Надо будет – приставлю, – отрезал. – А пока вам надо вернуться в дом, выслушать инструктаж. Я, собственно, ради вас сюда и приехал.

Девушка мялась на крыльце. У нее за спиной материализовался студент, с любопытством уставился на Глеба, вытянул тощую шею. Послушав, дернул Варвару за край футболки, та небрежно отмахнулась:

– Что за инструктаж? Это надолго?

– Раньше сядем, раньше выйдем, – отозвался крылатой фразой из кинофильма, кивнул на сиденье, повторил со вздохом: – Поехали, Варвара Степанна. Время дорого!

Девушка насупилась, закусила губу, оценивающе оглядела татуированного начальника службы безопасности.

– Жди меня тут, – бросила кавалеру и направилась в автомобиль.

Да, не так она представляла себе лето на вилле московского олигарха.

Глава 2. Инструктаж

Джип плавно тронулся с места, направился вглубь парка, по скрипучей гравийной дорожке.

– Вы же на счет приставить ко мне охранника пошутили, правда? – Варвара с опаской поглядывала на безопасника, с удивлением разглядывала его мускулистые плечи, сильную и тонкую талию.

Он рассеянно смотрел вперед, на дорогу, пожал плечом:

– Что значит «пошутили»? Это обычная практика.

– Ну… кому я могу быть нужна, в самом деле? – девушке было непривычно разговаривать с человеком, не видя его глаза, но Глеб смотрел на дорогу и отвлекать его было неловко. Закусила губу и тоже уставилась в лобовое стекло.

– Вы, может быть, никому и не нужны сами по себе, – резонно заметил молодой мужчина, сворачивая к дому и притормаживая у широкого крыльца. – Но вы – еще одна уязвимость Григория Толмачева. Поэтому нравится вам это или нет, но считаться с новым положением дел вам придется, – он повернулся к ней, полоснул темно-серой сталью глаз: – И я искренне надеюсь, что вы не будете доставлять мне дополнительные неудобства своими выходками, как-то: побеги, сбрасывание входящих, утаивание контактов, приглашение несанкционированных гостей, задержки…

У девушки покраснели уши:

– Я что, все вам должна рассказывать? Обо всем докладывать?!

– Нет. Но я должен знать, где вы, как вы и с кем вы. С вами будут работать люди, они отвечают за вашу безопасность, поэтому заставлять их нервничать – свинство. Это понятно, надеюсь?

Варвара пробормотала:

– Понятно. Это и есть инструктаж? Я могу идти?

Он выдернул ключи из замка зажигания, дернул ручку двери:

– Нет, это ваши индивидуальные инструкции в связи со случившимся только что инцидентом. Да… И нервировать моих людей своими нормами, пунктами, конституциями тоже не рекомендую. Нет ничего более неприятного, чем озлобившийся на объект охраны охранник. Это тоже, надеюсь, ясно.

Он вышел из машины, обошел спереди и, распахнув дверцу, подал Варваре руку.

Девушка вздернула подбородок, царственно вложила руку в открытую мужскую ладонь, выскользнула на дорогу.

– То есть вы – мой бодигард? – проговорила кокетливо.

Глеб криво усмехнулся:

– Я занимаюсь охраной только главного «боди» и его бизнеса, – отозвался с сарказмом в голосе. – Но вам непременно предоставлю самого сексапильного из всех телохранителей, которые есть у меня в штате.

* * *

Все собрались в кабинете Толмачева. Кого-то приглашенных Варвара уже знала, других видела впервые.

Во главе стола расположился, собственно, сам хозяин заводов, дворцов и пароходов, олигарх и владелец крупнейшей ай-ти компании, Григорий Григорьевич Толмачев – невысокий худощавый мужчина. На вид ему не дашь сорока лет, хотя по паспорту – пятьдесят восемь, на сколько Варвара знала. Спорт, здоровое питание, здоровое чувство юмора и самоирония спасли не только его внешний вид, но и сохранили миллионы от многих охотниц за олигархами. Варвара, погуглив накануне, насчитала как минимум три попытки, которые едва не стоили Толмачеву независимости.

Но бог миловал.

Вдовец, он сам вырастил двоих детей, сам сколотил состояние в девяностые, сам его потерял в двухтысячные. И сам же восстановил с лихвой. Жесткий, не унывающий, он никогда не мелькал в светской хронике, не участвовал скандалах. Он пахал, как лошадь по двадцать часов в сутки. Варвара в глубине души мечтала у него поработать – научиться вот так же контролировать все и всех. Просчитывать не на два-три хода вперед, а на двадцать. Еще и с запасными вариантами.

Толмачев появился в ее жизни полгода назад. Мама – она сидела тут же, по правую руку от Толмачева и смущалась – познакомилась с ним в театре. Жутко несовременно и невероятно романтично. Так романтично, что у Варвары даже скулы сводило и глаза сами закатывались к потолку.

Перед Новым годом Ольга Петровна отправилась на премьеру в Большой театр. Подруге постановка не понравилась и та, сославшись на внезапную головную боль, отправилась домой после первого акта. А Ольга Петровна осталась. На освободившееся место к ней подсел приятный мужчина.

– Простите, я видел случайно, ваша спутница покинула вас, – спросил он. – Может быть, Вы не будете против, если я составлю вам компанию?

Маму, учительницу русского языка и литературы, такой пассаж покорил. Да и мужчина показался довольно приятным, интеллигентным.

По окончании премьеры он вызвался провожать ее до дома. Они ехали в метро в полупустом вагоне и, пользуясь шумом, он на ушко шептал ей стихи Блока и Асадова, рассказывал байки из студенческой и армейской молодости, невзначай дотронулся до плеча. Галантно подхватил, когда Ольга Петровна опасно качнулась… и так не отпустил ее руку.

И завертелось.

Варвара не узнавала свою мать: та повеселела, сделала модную стрижку, окрасила волосы в пшеничный цвет. Сбросила с плеч лет десять. Дочь пытала-допытывалась, но Ольга Петровна сразу смущалась и замыкалась. Пока на Восьмое марта Толмачев не появился на пороге их квартиры.

– Здравствуйте, вы, очевидно, Варвара, – галантно припал к тонким девичьим пальчикам, вручил букет орхидей. – А я пришел просить руки вашей мамы.

С тех пор Толмачев стал их постоянным гостем. Варвара возвращалась из университета и заставала его там, немного сумрачного, иногда уставшего. Он улыбался ей и торопливо собирался. Нежно касался материнской щеки губами. Варвара только качала головой и посмеивалась.

Размолвка случилась в майские праздники. Мать с Толмачевым отправились в кино, потом зашли в кафе. Вернулась Ольга Петровна в слезах. Молча закрыла за собой дверь в ванную и не выходила оттуда несколько часов.

Варвара поняла все по-своему: Толмачев женат. И все это время он водил мать за нос. Она решительно достала телефон из сумочки матери, нашла его номер в контактах и высказала все, что о нем думает. Сказала, что он гад, сволочь распоследняя, урод и что все ему вспомнится и зачтется, и что с живыми людьми так не поступают, и еще что если он попадется ей на глаза еще хоть раз – вырвет ему его глаза вместе с мерзким языком, которым он вешал лапшу на уши матери. Толмачев слабо отбивался, вздыхал.

– Варя, ну я же не виноват, что богат. Ну, отдать что ли на благотворительность все, что своим горбом заработал?

Варвара опешила, замолчала:

– То есть вы не женаты?

– Да нет, конечно. Я сегодня сделал Оле официальное предложение, с кольцом. Она посчитала его очень дорогим и по этой причине решила мне отказать. Я вынужден был признаться…Она обиделась, решила, что я над ней подшучивал все это время, – расстроенно отозвался: – А я, по-вашему, должен был печать себе на лоб поставить, что зарабатываю примерно сто тысяч…

– В день?

– В час… Какая разница, Варя?! Ну, хорошо же все было. Мы же взрослые люди. Я понимаю, что у каждого свои тараканы, но наши с Олей неплохо прижились друг к другу.

Варвара положила трубку, вконец растерянная: и мать жалко, и Толмачев в чем-то прав. Решила не вмешиваться.

И вот до не вмешивалась.

Неделю назад, сдав сессию, радостно сообщила матери, что они с подругами (и Данилом, но матери же об это знать не обязательно) собрались в Черногорию: документы оформлены, деньги скоплены, купальники куплены и чемоданы собраны.

А у Ольги Петровны от этой новости покраснели глаза:

– Варенька… Может, осенью?

Варвара осеклась:

– А почему не сейчас?

Мать вздохнула, присела за стол:

– Я так ждала окончания твоей сессии…

– Зачем ждала-то? Что случилось? – девушка озадаченно пялилась на побледневшую мать, наблюдала, как у той по шее рассыпаются малиновые пятна. Присела напротив. – Мам, что случилось? Ты нездорова?

– Гриша позвал пожить у него, – мать виновато потупила взгляд. Отвернулась.

– И что?

– У него дом большой за городом. Все лето он хотел там работать. Мы могли бы больше времени проводить вместе.

Варя пожала плечами:

– И отлично. Не будешь скучать, пока я буду в отъезде, – собралась встать. Мать перехватила ее за руку., притянула к себе.

– Поехали со мной?

– Не поняла? Нафига я тебе там? Клубнику со сливками смешивать в доме Толмачева наверняка есть кому. Я вас только смущать буду.

Ольга Петровна закусила губу, посмотрела жалобно:

– Не удобно… Там дети его будут приезжать, сотрудники, охрана. Повара. Не знаю, кто там еще, в таких домах… А я никого не знаю. Словом перемолвиться не с кем будет, Варь. Поехали со мной, а?

– Ну уж нет, мам! – воскликнула Варвара.

А через четыре дня, сдав билеты и проводив подруг в Черногорию, она садилась в машину к Григорию Толмачеву.

К слову, тот тоже немного нервничал.

Как и сейчас. Встал, прошелся перед собравшимися. Приятная на вид блондинка чуть за тридцать, очевидно, дочь, поглядывала иронично. Моложавый разгильдяй в модных джинсах лениво подремывал в кресле у окна. Варвара предположила, что это сын. Плюс присутствовали управляющий Василь Федорович, с ним Варвара уже успела познакомиться и даже выведать у него график выпекания плюшек с корицей. У книжного шкафа замер низкорослый мужчина с внимательным и колким взглядом полицейского. Варвара догадалась, что это и есть главный охранник. Ну и собственно, Глеб Фадеев буравил ее взглядом, от которого чесалось между лопатками.

Толмачев заговорил:

– В моей жизни происходят некоторые неожиданные для меня перемены, – он помолчал, нахмурился: – Ольга Петровна и я… – он снова замолчал. Откашлялся. – Ольга Петровна скоро станет хозяйкой этого дома. – Присутствующие переглянулись, мать вспыхнула, виновато посмотрела на дочь. – Я прошу это учесть в наших с вами взаимоотношениях, – посмотрел на своих детей. – Это должно было когда-то произойти, и очень важно для меня. Надеюсь на понимание и… благодушие.

Так и сказал «благодушие». Варвара усмехнулась.

– Праздничных светских мероприятий не будет. Мы подали заявление, распишемся в сентябре. Ее приезд в этот дом… Я хочу, чтобы вы успели хоть немного познакомиться и, по возможности, подружиться, – он шумно выдохнул. – А теперь информация для вас, Оля и Варвара. Я прошу прислушаться к сформировавшимся в доме правилам. Они продиктованы не моим самодурством, а протоколом безопасности, который разработал для всех нас Глеб Иванович. Глеб?

* * *

Начальник безопасности, наконец, перестал изучать Варвару, проговорил тихо:

– Индивидуальные инструкции Ольге Петровне и Варваре Степановне выданы. Сотовые я привез, координаты обслуживающего персонала они найдут в списке контактов. Оргтехнику сейчас подключают мои ребята. Анатолий Иванович, – он кивнул на низкорослого с цепким взглядом, – предложил сохранить за Ольгой Петровной Тавра, – он осекся, исправился: – Березина Ивана. Они уже знакомы и немного привыкли друг к другу. А за Варварой Степановной предлагаю закрепить Юркова. Он опытный, спокойный, что немаловажно, – выразительно посмотрел на девушку, та покраснела, Толмачев кивнул. – Теперь о главном, из-за чего, собственно, я попросил всех собраться. На почту Григория Григорьевича стали поступать письма с угрозами…

– Опять? – вскинул голову Толмачев-младший.

– Снова, отправителя устанавливаем, – Глеб мрачно отозвался. – По оперативным данным последние перестановки в компании выявили слив информации Барановскому. Его ребята активизировались. Но эту информацию, а также причастность Барановского к письмам с угрозами, мы выясняем. Что удалось узнать достоверно, он тоже претендует на победу в тендере по «Барракуде», и, зная теперь некоторые наши технические параметры, готов рискнуть и предложить заказчику лучшие условия. Программисты уже работают над утечкой. Но все прекрасно знают методы Барановского. Он будет давить. В том числе и на любого из членов семьи… включая пополнение, – он покосился на Варвару. – Посему. Все новые контакты проверять. Старые пересмотреть с точки зрения уязвимостей. И в случае обострения ситуации, быть готовыми перебраться в дом, чтобы за вами было удобнее приглядывать.

– Я не могу. У меня выставка в Милане, – растерянно отозвалась Толмачева.

Глеб кивнул:

– Пока не отменяй, Свет. Но возможно, с тобой поедет кто-то из ребят Анатоль-Иваныча. Посмотрим. Сбрось мне сегодня исходники, что, куда, с кем, какие мероприятия запланированы у тебя и в какое время. Ребята пробьют. Потом решим.

Варвара с удивлением уставилась на блондинку, к которой Глеб обращался на «ты», и которая послушно кивала всем его указаниям. Как-то это не слишком укладывалось в сериальное представление о семье олигарха, которой представили будущую мачеху. А где же злобные взгляды и намеки на наследство?

– А мне, в принципе, по барабану, хоть сейчас могу переехать, – вздохнул Толмачев-младший, встал, разминая затекшие ноги. – Мне главное, чтобы кабинет был для работы. Проект я могу и отсюда доделать.

– Пока не надо, – отрезал Глеб, – не привлекай внимание. Но держи меня в курсе. На тебя могут выйти люди Барановского, как в прошлый раз, – Толмачев-младший болезненно поморщился. – На этом пока все. Ольга Петровна, пойдемте в вашу комнату, я вам все покажу, как работает. Варвара Степановна, – он резко обернулся к девушке, столкнулся с болотно-зелеными глазищами, словно в ледяной омут нырнул, – к вам зайду сразу после, не уходите, пожалуйста, никуда.

Варвара опешила, возмущенно развела руками:

– Я же в кино собиралась. Вы ж знаете, – прошипела.

Он сделал вид, что не услышал. Направился к выходу. Следом за ним потянулись Толмачев и Ольга Петровна. Кивнув, неспешно вышли Анатолий Иванович с управляющим.

– Привыкайте, Варвара, – усмехнулась Светлана, вставая. – Это сумасшедшая Толмачев-family: интриги, расследования, покушения, промышленный шпионаж, маски-шоу по воскресеньям и team building по вторникам…

Девушка подперла щеку, нервно дернула узелок на бандане.

– Team building?

– Это она шутит, – задумчиво отозвался Толмачев-младший.

Девушка вздохнула:

– Нет, я вообще не планировала все это, – растерянно посмотрела по сторонам, опустила голову. – И что теперь делать? Отменять все?

– Лучше да, лучше это сделать самому и сохранить лицо, чем дождаться, когда за тебя это делает Фадеев, – Толмачев-младший порывисто встал, подошел ближе и протянул руку: – Олег. Не переживайте, Варвара. Они получат этот контракт, и все опять более-менее успокоится…

– До нового контракта, – угрюмо хмыкнула Светлана, направляясь к выходу. Притормозив у Варвары, протянула руку: – Я Светлана, кстати. Сеть салонов деловой моды #Girl’s_only слышала? – Варвара неуверенно кивнула: – Это мои. Я владелица и дизайнер. В Милане должна показать коллекцию, но не знаю… выпустит теперь папенька с Фадеевым или нет. Черт! – Она со злостью захлопнула сумочку. Направилась к двери. – Будет скучно, приезжай. Я обычно не кусаюсь.

Хлопнув дверью, вышла.

Толмачев-младший тоже потянулся за курткой, погремел ключами для машины:

– Не обращай внимание, – небрежно бросил. – Отцу с нами не повезло. Светка – дизайнер, я – архитектор. Оказалось, что дело всей жизни передать некому, – он накинул на плечи ветровку, сунул руки, изучающе посмотрел на будущую родственницу. – Ты сама-то чем занимаешься?

– Студентка. Юрфак, – девушка вздохнула, уткнулась в ковер.

Олег уважительно хмыкнул:

– Не дрейфь, Варвара. Мой отец – не самое худшее, что могло случиться с твоей матерью…

– Да нет, дело не в этом… Просто у меня были свои планы… А тут все… Псу под хвост.

Толмачев-младший громко засмеялся:

– Ну, Фадеева еще псом никто не называл. Но суть ты уловила верно.

* * *

Варвара поднялась на второй этаж.

Ее разместили во флигеле, напротив заезда на территорию. Уютная комната с выходом на небольшой, укрытый тентом, балкон. Плетеное кресло с мягкими подушками, аккуратный столик и стопка книг. Отличное место, чтобы уединиться. Отсюда даже вай фай ловил. В общем, Варвара решила, что это будет ее любимое место: под балконом – сад, взгляд упирается в парк, тент, как она выяснила, можно легко убрать и загорать. Не Черногория, но тоже неплохо.

Распахнув дверь, окинула свое новое жилище: двуспальная кровать, за матовым стеклом – гардеробная, у окна – круглое кресло под японским абажуром, рядом – бежевый пуф, на который можно удобно уложить ноги. Теплый ветер врывался в комнату через распахнутую на балкон дверь, трепал белоснежный тюль.

А на заваленном журналами рабочем столе красовался новенький ноутбук. По экрану медленно плыла заставка с волнами и серфером. Варвара подошла, осторожно погладила указательным пальцем блестящие кнопки.

В кармане вибрировал сотовый. Данил, конечно, ее потерял.

– Ну, ты долго еще?! – злился в трубке.

– Нет. Мне сейчас явки-пароли сообщат, и я свободна как ветер. Жди.

– Долго, спрашиваю?

Девушка прищурилась, посмотрела на часы:

– Минут тридцать.

– Ну, блин. Давай быстрее!

Сбросил.

Точно злится.

Варвара уже сама жалела, что позвала его сегодня: теперь будет дуться несколько дней, а ей придется бесконечно извиняться, подлизываться. Девушка нахмурилась, вышла на балкон.

Облокотилась на парапет, устало положила голову на скрещенные руки.

Фадеев мрачно наблюдал за ней из комнаты. Понимание накатывало зубной болью, медленно и неумолимо: вот она, его проблема, лениво нежится на солнце, беззаботно покачивает обтянутой в джинсу попой.

– Черт, – выдохнул и нарочно громко захлопнул за собой дверь, чтобы пигалица, наконец, обратила на него внимание. Та мгновенно подобралась, заглянула в комнату.

Побледнела:

– Опять вы?

Глеб прошел к столу, мельком глянул на обложки журналов: парочка модных, прошлогодних, очевидно, найденных в комнате, два в невзрачно-голубом оформлении. Взгляд выхватил «право» и «вестник». Девчонка замерла в метре от него, закусила губу. Глеб затылком чувствовал ее взгляд, как он блуждает по его спине, замирает между лопаток, скользит по узору на руке. Три года в спецназе научили видеть спиной. Пару раз это спасло ему жизнь.

Сейчас отвлекало от главного. А главное – это письма с угрозами на электронный адрес шефа, отправителя которых его спецы расщелкать не могут, потому что ломаный-переломанный айпи привел к семидесятилетней бабушке из Зимбабве, явно равнодушной к российскому ПО для оборонки. Чутье подсказывало, что затеяна Большая игра. А в Большой игре ставка сильно больше, чем жизнь отдельно взятого человека.

– Вы долго медитировать на мои журналы будете? – вопрос вырвал из раздумий, по спине пробежал холодок, хотя, может, сквозняк пробрался под футболку, легко коснулся позвонков.

Он, в самом деле, уперев руки в бока, пялился на стол этой пигалицы, ее разбросанные журналы.

Глеб резко обернулся, достал из кармана черный смартфон, протянул девушке.

Аппарат тяжело лег в узкую ладонь, сразу став грубым и громоздким. Девчонка удивленно на него уставилась.

– Это что?

– Это телефон. С ним будете ходить.

Девчонка почесала под носом, скривилась презрительно:

– А чего не радиостанция?

От усталости Глеб уже плохо соображал. Во всяком случае, он надеялся, что мысли тугие, как ртуть, – это от усталости:

– В смысле? – уставился на раскачивающийся в девичьей руке «кирпич».

– В коромысле, – пигалица бросила сотовый поверх пачки журналов. – Я с этим ходить не буду.

Поджала губы и вздернула подбородок.

Фадеев цокнул языком, рассеянно огляделся.

– А куда ты денешься, – и, подхватив со стола ее родной мобильник, стремительно направился к выходу из комнаты.

Варвара опешила. По-рыбьи хлопнула глазами и открыла рот.

Молниеносно сориентировалась, бросилась за мужчиной и успела вцепиться в его руку прежде, чем тот вышел из комнаты. Фадеев ловко вывернул кисть, шутя высвободился. Подхватил девушку под локоть, не позволив упасть, и привлек к себе.

Выдохнул в лицо:

– Я же сказал: не нервируй меня, – он смотрел мимо нее, и от этого становилось страшно. Потому что не понятно, что у него там, в коротко стриженной голове, у этого громилы с черепами на коже.

– А чего вы мне тыкаете?! – Варвара схватилась за единственную мысль, которая, мелькнув, как-то сложилась в слова.

Фадеев легко поставил ее на ноги, мельком взглянул, резанув по венам серо-голубой сталью, небрежно подбросил в ладони ее сотовый и, вынув батарею, сунул в задний карман джинсов:

– Отдам через три дня, когда пробью все контакты, – бросил и вышел из комнаты.

Варвара бросилась за ним:

– Глеб, отдайте мне телефон! – кричала в широкую спину, едва успевая за ним: мужчина стремительно прошел по коридору и уже спускался по лестнице. И вроде бы он особо не торопился, а девушке никак не удавалось обогнать его. Сбив дыхание, остановилась в холле первого этажа, заорала: – Вы права не имеете вмешиваться! Это моя личная жизнь и персональные данные!

Фадеев неожиданно резко остановился, вернулся к ней. Холодно посмотрел:

– Ты, кажется, собиралась в кино? – напомнил сухо. – Вот и сходи. – Развернулся, бросил кому-то на крыльце: – Юркова предупредите, пусть машину подгонит к крыльцу. Варвара Степановне в город надо.

– Черти-что… – Варвара беспомощно озиралась по сторонам.

Она слышала, как хлопнула дверца автомобиля Фадеева, как прошелестели по гравию колеса, забирая с собой последние осколки ее личной, независимой от олигарха Толмачева, жизни.

Глава 3. Испорченное свидание

Он остановился у поста охраны – Анатолий раздавал ЦУ охранникам, уже успевшим отчитаться о дневном инциденте с гостем Варвары.

– Други мои, внешка у вас для чего стоит? На мониторы выведена, – вздыхал начальник охраны. – Ну, ладно, тут пацан сопливый попался, больше вас испугался. А был бы кто посерьезнее? Поставил бы растяжку, сами бы на нее и напоролись. И взлетели на воздух к чертовой матери, – он тихо и крайне нецензурно выругался. Махнул рукой.

Глеб подошел ближе, положил на стол папку с ориентировками.

– Кстати о чертовой матери, коллеги. Наши новые «друзья». Чтобы их духу на ближайший километр не было, ни на территории, ни рядом с ней, ни около семьи Толмачева. Это ясно? – охранники дружно закивали, полезли в папку – ознакамливаться.

Начальник охраны сумрачно глянул через плечо Глеба на распечатки.

– Это кто?

– Это чьи уши торчат в сливе информации. Они у нас больше не работают. Поэтому ни к каким ремонтным работам, серверам, переустановке ПО и прочее привлечены быть не могут. Ни под каким предлогом. При обнаружении кого-то из этих челов на территории, сообщать мне. Чела задерживать до моего личного распоряжения. Это тоже ясно? – Мужики закивали. Глеб удовлетворенно вздохнул: – Ну, вот и славно.

Кивнув, направился к выходу, у самого еще встреча с юристами. Уже взялся за ручку, как сработал внутренний телефон. Трубку взял Тарасов:

– Нет, не выходила, – отозвался настороженно. – По всем камерам видим. Территорию не покидала.

Глеб замер, прислушиваясь.

– Что там? – спросил, когда Тарасов повесил трубку на рычаг.

– Юрков. Ждет Варвару Степановну, а ее все нет и нет. Спросил, не выходила ли с кем-то еще или одна, пешком.

Фадеев мрачно улыбнулся, тихо выругался и вышел на крыльцо.

Уже там, поглядывая на темнеющее в первых сумерках небо, достал из заднего кармана джинсов мобильный, нашел в списке контактов номер, нажал иконку вызова. Долго ждал, пока ответит. Не дождавшись, тихо чертыхнулся и набрал Юркова:

– Докладывай, чего там у тебя.

– Глеб Иванович. Нет Варвары. В доме нет, в комнату заглянул – нет.

– М-м, сбежала, – бросил без удивления.

– Ну, видимо, да, – пробасил Юрков, невесело усмехаясь. Это не в первый раз, когда «объект» убегает. Привык. – Не знаете, куда могла направиться?

Глеб прикинул, сориентировался по расписанию автобуса.

– Знаю.

– Вот и отлично, я ее там и выцеплю.

Фадеев мстительно прищурился:

– Не, Иван Иваныч, езжайте домой. Я ее сам выцеплю, – не предвещающим ничего хорошего голосом отозвался безопасник и сел в джип.

* * *

– Ну, не дуйся на меня, пожалуйста, – Варя виновато заглядывала парню в глаза. Тот старательно изображал оскорбленную добродетель, но по красно-малиновым пятнам на щеках девушка уже знала, что почти прощена. Еще маленькое усилие, поцелуй в щеку…

Они ехали на заднем сиденье в рейсовом автобусе. Данила – однокурсник Варвары, подающий надежды отличник и будущий аспирант – сердито отворачивался от нее и поджимал губы. Но рук уже не вырывал, не дергал плечом и сопел гораздо спокойнее. Девушка лукаво улыбнулась, подтянулась и звонко чмокнула его в щеку.

– Да ладно тебе, – примирительно пробормотал Данька, уже разворачиваясь к ней. – На какой фильм пойдем?

– Ну, – Варя закатила глаза, – пошли на самый интересный.

– Только не про любовь, – он вмиг посерьезнел. – И не ужасы. Ты знаешь, я это не люблю.

– Знаю. – Девушка охотно кивнула, посмотрела в окно через плечо парня, усмехнулась. – Давай на мультики пойдем.

– А потом в кафе? – девушка снова кивнула.

Понадеялась: может, вечер в компании с Данькой немного сгладит впечатление от сегодняшнего сумасшедшего дня.

Автобус свернул с шоссе, притормозил у зеленого пластикового козырька остановки.

Варя и Данил вышли, парень несмело взял ее за руку, слабо ухватился за кончики девичьих пальцев. Смущенно покраснел и отвел взгляд. Варя умиленно улыбнулась, потянула его к торговому центру.

Увидев магазин сотовой связи, девушка притормозила.

– Слушай, а у тебя паспорт с собой?

Данька удивился:

– Нет, зачем тебе? Мы ж на мультфильм собрались, там паспорт не спрашивают…

Варвара отмахнулась:

– Да не, не в этом дело. У меня сотовый… сломался, – соврала. – Хотела купить что-нибудь простенькое. И симку новую.

Парень пожал плечами, резонно заметил:

– Зачем тратиться? Возьми мой.

Полез в карман парки, достал смартфон.

– А ты?

– А у меня второй есть, который на день рождения предки подарили. А я еще не начал пользоваться. Вот будет повод, – сунул ей в ладошку аппарат.

– А контакты? – девушка с сомнением поглядывала на черную поверхность без единой трещинки и даже царапины.

Данька небрежно махнул рукой:

– Да какие там контакты! Кого надо я и так знаю. Остальных уведомлю через мессенджеры… Мы в кино идем или нет?

Варя улыбнулась, встала на цыпочки, легко поцеловала парня в щеку:

– Спасибо, Даня. Ты такой хороший!

Взявшись за руки, они рванули ко входу в торговый центр.

* * *

– Марфа Васильевна! – знакомый голос заставил вздрогнуть и остановиться.

Варвара отвлеклась и получила дверью по лбу, взвыла. Отпрянула в сторону. А когда из глаз перестали сыпаться искры, увидела перед собой Фадеева. Начальник службы безопасности улыбался широко и лениво, с удовольствием наблюдая за ее неловкостью.

– Ма-арфа Васильна, – протянул невозмутимо, – а я иду мимо, думаю, вы или не вы… Дай, думаю, окликну, – он потянул ее за локоть от двери, чтобы не мешали входящим в здание покупателям. Почесал кончик носа. Серо-голубые глаза лукаво улыбались.

– Какая я вам Марфа Васильевна, – Варвара смотрела исподлобья, пытаясь понять, где прокололась. Не может же быть, что он в самом деле «проходил мимо». Ведьмовски-зеленые глаза метали молнии.

Глеб расслабленно покачивался с носка на пятку.

– Ну, что, молодежь? Пошли в кино? – проговорил.

Данька перевел взгляд на Варвару, та побагровела:

– Что значит «пошли»?! Мы идем в кино, а вы – по своим делам. Нам мимокрокодилы без надобности, – она демонстративно подхватила однокурсника под локоть и потянула внутрь здания.

Фадеев направился следом, невозмутимо отстав на полшага. Молодые люди побежали на траволатор, Фадеев за ними. Они еще на этаж выше, зло оглядываясь на мужчину, Фадеев – за ними с видом праздношатающегося мажора.

Варвара поглядывала на него. У входа в кинотеатр специально отстала от Данила, притормозила:

– Вы серьезно собираетесь за мной шататься? – прошипела, нервно раздувая ноздри.

Фадеев склонился к ней, прошептал в висок:

– Считайте это наказанием за побег, Варвара Степановна, – он выразительно посмотрел на нее. – Еще раз оставите сотовый в комнате и покинете усадьбу без охраны, я испорчу вам не только свидание, но перееду жить к вам в комнату. Это ясно?

Он многозначительно повел бровью.

Девушка уставилась на него, решая, на сколько тот серьезно говорит. Закатила глаза:

– Блиин. Я вас знаю всего пару часов, но вы меня уже так достали, что я лично готова вас пристрелить.

Он усмехнулся:

– Тогда вы вообще рискуете остаться без своего сотового.

Глеб толкнул дверь кинотеатра, приглашая девушку пройти. Сам пересек просторное фойе, купил за наличку три билета. Два отдал Варваре, один оставил себе.

– А на что идем-то? – вяло поинтересовался Данил, посмотрел на надпись на билете.

Фадеев небрежно кивнул на интерактивную афишу:

– Да там, какая-то стрелялка голливудская, – отозвался. – Пойдем? Уже реклама началась.

Данил сердито посмотрел на Варвару:

– Мы ж на мультфильм хотели…

Фадеев выразительно посмотрел на девушку, пояснил, снова глядя куда-то мимо, поверх ее головы:

– На мультик не было подходящих мест. И ждать тридцать минут я, к сожалению, не могу…

Варвара фыркнула.

– И чего? – Данил остановился в метре от входа в кинозал.

Глеб обезоруживающе улыбнулся:

– И ничего. Идем на блокбастер, приобщаемся к мировому хиту, – и тяжело припечатал парня взглядом. – Приобщаемся, приобщаемся.

Тот заметно сник, пробормотал под нос, что-то про низко интеллектуальное кино для малолеток.

– Будем считать, вы – самая ЦэА^[1].

* * *

Он устроился прямо за ними. Вальяжно вытянул ноги и, очевидно, приготовился трепать нервы дальше: во всяком случае так была уверена Варвара. Она покосилась на него, хотела пересесть, но соседние кресла оказались уже заняты, а на ее попытку встать Фадеев отреагировал мгновенно: тяжелая ладонь легла на плечо, придавила к спинке.

– Варвара Степановна, не рекомендую. Мое предупреждение о переезде становится все более реальным, – не громко, но очень внятно прошептал в проем между креслами. И неторопливо отправил в рот пластинку жевательной резинки.

Данил вытаращился, прошипел:

– О чем это он?

– Ни о чем, – Варвара скрестила руки на груди, надулась.

Она не смотрела фильм, она продумывала план мести. Пожаловаться Толмачеву? Матери? Проколоть придурку колеса? Подсыпать в кофе слабительное? Все выглядело недостаточно взаимно. На теории государства и права им говорили о корреспондирующем характере прав и обязанностей: каждому праву соответствует какая-то обязанность. И вот тут ничего не корреспондировало. Фадеев не просто испортил ей свидание. Он влез на ее территорию, в ее личную жизнь, куда она и матери-то не слишком позволяла лезть.

В свои двадцать два года Варвара перешла на пятый курс престижного московского ВУЗа, помогает матери, самостоятельно зарабатывает на какие-то девчачьи мелочи. Она даже на поездку в Черногорию сама заработала. Откладывать, правда, пришлось с октября. Но какая разница. Сама же.

По окончании сессии ей, кстати, предложили стажировку в крупной юрфирме. С перспективой дальнейшего трудоустройства. И Варвара приняла предложение. Договорились, что после Черногории приступит.

Она – лучшая студентка на курсе. Ее статьи по сравнительному правоведению в ВУЗовском сборнике печатали, между прочим. И тут какой-то секьюрити. Она оглянулась, злобно зыркнула на задний ряд. Казалось, Фадеев с нее глаз не сводил: она тут же уперлась в его нагловатую ухмылку. Отвернулась.

Внутри все бурлило.

Она даже не заметила, как зажегся свет, и зрители стали подниматься со своих мест.

– Варь, ты чего? – Данила дотронулся до плеча.

Девушка порывисто встала, не оглядываясь, направилась к выходу.

– В кафе пойдем? – несмело предложил парень, когда догнал девушку в фойе.

Та развернулась к Фадееву, сунула руки за ремень.

– А я не знаю. Как наш невежливый друг скажет, – процедила сквозь зубы.

Глеб невозмутимо взглянул на часы.

– Невежливый друг против. Ему и так пришлось перенести встречу.

– А мы, собственно, вас не держим, – Варвара сварливо прищурилась.

Молодой мужчина скользнул по ней взглядом, повернулся к Даниле:

– Поехали, молодежь.

Студент понимающе кивнул, направился к траволатору. Варвара схватила его за рукав, прошипела:

– Ты что, вот так пойдешь?!

Данила выдернул руку, сердито выдохнул:

– А какой смысл спорить? Ты же понимаешь, что он не отстанет? Сходим в кафе в другой раз…

И ступил на верхнюю платформу траволатора.

– Кстати, дело говорит парень, прям не ожидал, – Фадеев усмехнулся Даньке вслед, выжидательно уставился на Варвару.

Та фыркнула, рванула за спутником, демонстративно подхватила его под локоть и положила его руку к себе на талию. Глеб усмехнулся, почесал кончик носа.

«Зубная боль из-за девицы обеспечена», – обреченно подумал.

И шагнул следом за ними.

Выйдя из торгового центра, невозмутимо спросил парня:

– До метро подбросить?

Тот смутился:

– Да не, не надо… Я сам, – и покраснел. – Я Варю только проводить…

Фадеев отмахнулся:

– Это я уж сам… провожу. Удачи! – и, крепко подхватив Варвару под локоть, направился к парковке.

Девушка опешила, пискнула:

– Да вы что себе позволяете?! Что за хамство?

Он резко выпустил ее руку, остановился прямо перед ней:

– Хамство, Варвара Степановна, это подставить Юркова под выговор. И заодно всю дежурную бригаду охранников, прошляпивших объект…

– Я не объект!

– Это вам так по неопытности кажется, Варвара Степановна, – он нажал кнопку на брелоке. Черный джип приветливо подмигнул фарами. Мужчина распахнул пассажирскую дверь, хмуро замер около нее. Попросил с усилием: – Садитесь!

Девушка помедлила, неуверенно оглянулась на сутулую спину Данила, уже направившегося к автобусной остановке.

Чертыхнулась и села в автомобиль.

Глеб небрежно огляделся, захлопнул за ней дверцу и сел за руль.

Они выехали со стоянки, встали в очередь под светофором. Варвара еще сердито сопела, кусала губы. Бледные кулаки то сжимались, то вновь разжимались. Сердце колотилось от досады. Она то и дело поглядывала на профиль Фадеева, все надеялась придумать что-то обидное.

И выбрала, наконец, королевское спокойствие. Поджала губы и демонстративно отвернулась.

Глеб прятал улыбку, наблюдая, как девчонка пыхтит, как искрится от невысказанных проклятий подобно оголенному высоковольтному кабелю. Шею щекотало от брошенных в него ведьмовских молний. Но он величественно молчал. Пусть выбесится. Им еще весь вечер вместе провести.

Варвара заставила себя выдохнуть, прикрыла глаза, успокаиваясь. Он не стоит ее нервов, этот мужлан в татуировках.

Машина круто взяла влево.

Варвара качнулась, едва не ударившись виском о стекло. Распахнула глаза, взгляд успел выхватить дорожный указатель: стрелка вправо и надпись на белом «МОСКВА ЦЕНТР». Сердце пропустило удар:

– Мы в Москву едем?

Фадеев кивнул и перестроился в крайний левый ряд, прибавил скорость.

– Мне не надо в Москву, мне домой надо…

Мужчина угукнул, активировал bluetooth гарнитуру:

– Гоша, передай Юркову, Варвара Степановна со мной вернется… Да. Нет, сейчас в город. У меня с юристами встреча.

Варвара приосанилась, посмотрела на свои голые ноги.

– Мы к вам на работу едем, да? – догадалась. Мужчина снова кивнул. Явно не настроенный на разговоры, он хмуро смотрел на дорогу. Варвара озадаченно уставилась на его татуированную руку, бицепсы, с сомнением отвела взгляд. – А надолго? – спросила, наконец.

– На час примерно… Может больше.

Девушка вздохнула.

– Может, я пока к подруге заеду? – предложила с надеждой.

Фадеев покачал головой, отрезал:

– Нет. Вы будете ждать меня в кабинете.

Варвара повела бровью.

– А у охранников есть кабинеты? – ухватилась за возможность мелкой, но все-таки сладкой мести, съязвила.

Но, видимо, у мужчины оказались железные нервы – Глеб невозмутимо бросил:

– Ну, вот и узнаете.

Глава 4. High Tech Group

Всю оставшуюся дорогу он молчал. Варвара в начале пыталась придумать тему для разговора. Но он отвечал односложно. Или вовсе не отвечал, погруженный в свои мысли. На пятой или шестой попытке, девушка отстала.

– Можно музыку включить? – спросила раздраженно, бросив взгляд на мигающую строчку треков на магнитоле.

– Валяйте, нам минут десять ехать осталось.

Она прибавила громкость. Мощная сбивка, стон электрогитары, ритм бешеный, знакомый.

– Вы рок слушаете? – с удивлением спросила.

Он неохотно кивнул.

– А какой? Индастриал? Альтернативу? Фолк?

Фадеев нахмурился, повел широким плечом. Уклончиво отозвался:

– По-разному.

– А группы любимые есть? – девушка воодушевилась. Удивление с примесью любопытства плескалось в болотной зелени глаз.

– Есть, – опять односложно отозвался мужчина.

Они свернули на стоянку перед сверкающим огнями бизнес-центром. Высотное здание, как хрустальная друза, светилось в вечерних розовато-лиловых лучах. Золотом искрился вестибюль с лестницей-атриумом, монументальной ресепшен-зоной.

Фадеев проехал мимо охранника, припарковался у входа. Неторопливо обойдя машину, распахнул дверцу перед Варварой. Девушка жалобно посмотрела на него, покосилась на деловое великолепие:

– Может, я в машине подожду?

– Нет, – он протянул руку ладонью вверх, ловко вытянул девушку из автомобиля. Та вздохнула, понуро поплелась рядом.

Широкая мраморная лестница искрилась новизной и роскошью.

Бронированные двери распахнулись перед ними, впустив в пахнущее коврами, дорогим кофе и благополучием нутро делового центра.

– Здесь подожди, – Фадеев снова перешел на «ты», кивнул на бледно-желтые диванчики в зоне ожидания ресепшен, а сам подошел к стойке.

Варвара уселась, подперла щеку рукой и неторопливо осмотрелась. Справа от стойки ресепшен – просторная зона ожидания, совмещенная с кофе-зоной. Чуть дальше, в глубине вестибюля, темнели тяжелые двери переговорных. Прямо – конференц-зал. В центре вестибюля – зеркально-золотая лестница. Девушка перевела взгляд на Фадеева. Удивительно, но даже в простой черной футболке и потертых джинсах, с грубоватой татуировкой на руке, он смотрелся среди всего этого великолепия органично и естественно. Он облокотился на стойку, тихо переговаривался с тремя мужчинами в темных костюмах. Варвара попробовала прислушаться, но он говорил слишком тихо. Только пару раз мельком взглянул на нее, привычно рассеянно, нарочито небрежно.

Девушка втянула носом воздух, шумно вздохнула: только это ей теперь и осталось.

– Девицу, что со мной пришла, запомните. Это новая родственница Толмачева, – коротко приказал безопасникам бизнес-центра. – Придет в будущем – мне сообщать немедленно. Приглядывать нежно, по необходимости быть готовыми брать сопровождение на себя.

– Поняли, Глеб Иванович. Сделаем.

Фадеев кивнул.

– У меня сейчас переговоры, приглядывайте, чтоб не сиганула из здания.

Мужики переглянулись.

– При попытке сигануть, чё делать можно?

Фадеев покосился на притихшую подопечную, задумался на мгновение:

– Под замок посадите, – легонько стукнул кулаком по темной поверхности стойки, подошел к Варваре: – Пошли.

Девушка подняла на него глаза-блюдца, неловко встала, направилась к лифтам.

– Толмачев здесь арендует офис? – поинтересовалась.

Глеб нажал кнопку вызова, удивился:

– А зачем ему арендовать офис в собственном здании?

У Варвары округлились глаза:

– Это его здание?

– А что тебя в этом удивляет? – они зашли в лифт. Здесь тоже все было темно-золотым, благородно-приглушенным, дорогим и никак не сочетающимся с летними шортами девушки. – Твой будущий отчим – довольно состоятельный человек. Ты разве не гуглила?

– Да нафига мне, – Варвара отошла к противоположной стене, незаметно заправила волосы под бандану. Мазнула костяшкой указательного пальца под глазом, вытирая отпечаток туши. – Я на его миллионы не претендую. Мне размер его банковского счета без надобности.

– Ну, неужели даже ради любопытства не смотрела? – недоверчиво прищурился Фадеев.

– Я не слишком любопытна, – отрезала девушка и независимо вздернула подбородок.

Безопасник недоверчиво хмыкнул, глянул на светящиеся иконки с номерами этажей.

– С территории усадьбы как выбралась? – смотрел пристально, словно сверлил дыру в переносице.

Девушка пожала плечами:

– Чего там выбираться. Через забор перелезла… Да и все…

– Он два метра…

– И что? Ты по деревьям не лазил? – она проскользнула мимо него в распахнувшиеся двери и замерла.

Матовые буквы, парящие на фоне темнеющего неба. «High Tech Group». Панорамные окна, приглушенный по случаю окончания рабочего дня свет и роскошный вид на вечернюю Москву. Варвара восхищенно вздохнула:

– Вот надо быть миллиардером, чтоб узурпировать такую красоту!

Фадеев провел ее в приемную, представил пожилой секретарше:

– Татьяна Федоровна, Варвара Степановна в моем кабинете подождет. Поухаживайте за ней, пожалуйста, чтобы не скучала. Ну, там чай-кофе-стрихнин… Все как обычно, – снисходительно посмотрел на уже готовую к скандалу девушку, толкнул дверь с золотой табличкой «High Tech Group. Переговорная».

* * *

Григорий сбросил входящий звонок, толкнул дверь. Вдохнул пахнущий липой и женскими духами воздух.

Устало присел на угол кровати, уперся локтями в колени.

Ольга перестала печатать, оглянулась на него, стянула с переносицы изящные очки-половинки. С интересом смотрела на него. Григорий Толмачев – это вызов всем устоявшимся стереотипам. Не бабник, не хам, не мачо и не герой блокбастера. За ним не увивается стайка молодых любовниц, он не морщит повелительно лоб, взгляд не мечет молнии. Она поэтому и не могла подумать, что он – больше, чем просто служащий. Новости про мажоров и золотую молодежь Толмачев всегда смотрел с унынием и сразу переключал канал, а на родителей таких отпрысков смотрел с сочувствием. Потому что ему удалось устроить свою жизнь иначе, а им – нет. Хотя пахали одинаково. Но у них что-то пошло не так.

Женщина отложила очки, пересела к нему.

– Гриш. Что, все плохо? – обхватила сухое жилистое запястье.

Он поморщился, неопределенно кивнул куда-то в сторону парка.

– Фадеев звонил. Варвара сегодня убежала с каким-то пацаном. Глеб в ТРЦ отловил. Ты бы поговорила с ней, – он заглянул в глаза. – Правда, жопа может быть. Пусть потерпит…

Ольга моргнула, на сердце и так было тревожно, а от таких просьб жениха стало еще тяжелее. Медленно кивнула. Толмачев удовлетворенно распрямился, перехватил ее пальцы, поднес к губам.

– Все настолько серьезно? – женщина спросила, пытаясь прочитать по глазам то, что он – она знала наверняка – не скажет словами.

Толмачев неохотно кивнул, но промолчал, отвернулся к окну.

– Гриш. Не молчи только. Твои дети, как я поглядела, ко всему привыкли, а для нас с Варей все в диковинку, – она пересела так, чтобы снова видеть его лицо. – Это из-за контракта того? Который в прошлом месяце заключили?

Он отмахнулся:

– Не, Оль. Это обычный контракт был на обновление программного обеспечения на оборудование слежения у наших постоянных партнеров. Крупный, но рядовой.

– Тогда в чем дело? Ты можешь сказать?

– Мы сами еще толком не разобрались, Оль, – он посмотрел на нее. Скользнул взглядом по округлым плечам, по-девичьи высоким скулам. – Есть контракт на разработку технического задания. Очень узко специализированная тема. И моя контора – лучшая в Европе в этом направлении, – он прищурился, подбирая слова. – Мои ребята придумали новый формат передачи сигнала. Он позволяет расширить радиус действия сигнала, пренебречь сложностями рельефа. Ну, много чего еще. И заказчик хочет модернизировать свои системы передачи сигнала именно с учетом нашей разработки. Только еще больше наворотов ожидает.

– А вы не можете ему эти навороты обеспечить?

Толмачев улыбнулся, поцеловал Ольгины пальцы.

– Не в этом дело. Просто на этого заказчика претендуют наши конкуренты…

– Барановский?

Толмачев кивнул:

– Он. И им не понравилось, что, расширив функционал системы передачи сигнала, заказчик выбрасывает из сделки его. У Барановского нет необходимых мощностей.

Ольга понимающе вздохнула, прикрыла глаза.

– Гриша, не думаю, что этот твой Барановский сделает что-то действительно опасное. В конце концов, не этот заказчик, так другой…

Толмачев рассмеялся, почесал над бровью.

– Другой заказчик… Нда.

– А что? Почему ты смеешься?

– Нет другого такого заказчика, Оль. Это госзакупки. Если все выгорит, то никто другой им на ближайшие пять-десять лет не будет нужен. А мы, с постоянным финансированием, полевыми испытаниями, в том числе в боевых и приближенных к боевым условиям, шагнем настолько далеко, что Барановскому останется только монтировать домофоны.

Толмачев встал.

– То есть борьба не на жизнь, а на смерть? – догадалась Ольга. По молчанию жениха поняла – так и есть. Вздохнула: – Гриш. А договориться? Получается, Барановского тоже можно понять… Предложи ему участие в проекте.

Толмачев качнул головой, облизал пересохшие губы. Прямой, натянутый, словно струна, жилистый, он сейчас больше всего напоминал не человека, а андроида. Упрямого и опасного.

– Десять лет назад он украл Олега. Шантажировал, чтобы я отказался от исполнения контракта на разработку кода для радиолокационной системы распознавания.

Ольга, припоминая что-то нахмурилась:

– Погоди, Гриш. Так из-за этого ты обанкротился?

Толмачев кивнул.

– Я им все отдал, Оль. А они продолжали слать видео, как Олега травят собаками, – Толмачев вздохнул. – Ты просто много не знаешь, но поверь мне на слово. Нет у него ничего человеческого. Я поэтому и попросил тебя с Варварой переехать. Глеб считает, что все достаточно серьезно, и под удар можете попасть и вы. Поэтому, пожалуйста, поговори с Варей. Пусть не дергается. И мужиков моих не дергает.

Ольга встала рядом, обняла за талию. Уткнулась носом в грудь. Кивнула:

– Поговорю, не волнуйся. Ей просто скучно.

Толмачев вздохнул:

– Ты же себе занятие придумала.

Ольга засмеялась, спрятала лицо на его груди, тайком втягивая его аромат, древесно-пряный, дразнящий:

– Я планы пишу для своих одиннадцатиклассников и программу для курсов. А у нее каникулы и сорвавшаяся поездка в Черногорию. Сравнил!

Толмачев обнял ее за плечи, чмокнул в макушку:

– Ну не знаю. Пообещай ей, что как только все закончится, поедет она в свою Черногорию.

– А скоро? Скоро все это закончится? – Ольга запрокинула голову, заглянула в глаза.

– Скоро. До подписания акта две недели. За них или Барановский выест мне мозг с печенкой или я его сделаю, – Толмачев невесело хмыкнул, поцеловал Ольгу в губы, с наслаждением чувствуя, как становятся мягче и податливей плечи женщины, как прогибается к нему позвоночник, а от ладоней растекается горячо, под самые ребра, ее любовь.

Глава 5. Совещание

Татьяна Федоровна приветливо улыбнулась, показала рукой, куда идти.

Вправо. Узкий коридор с золотисто-хрустальными бра. Лестница вверх, на один пролет. Широкая дверь.

И поток воздуха.

Варвара ожидала оказаться в темной, заваленной пыльными бумагами, коморке. Ожидала ворох ненужных документов на столе – потому что что шефу охранников еще делать с документами? Кабинет Фадеева подошел бы не начальнику службы безопасности, а художнику или архитектору. По сути, это даже не кабинет, а студия: высокий потолок, стеклянная крыша, прозрачные шары плафонов покачивались на серебристых креплениях, рассыпая розовато-лиловый вечерний свет. Светлая глянцевая мебель и яркие картины на белоснежных стенах.

Девушка замерла на входе.

– Это кабинет Глеба… Ивановича? – она икнула.

– Да, конечно. Вам чаю принести? У меня зеленый, с жасмином, очень вкусный. И нежнейшее суфле к нему, привезли буквально час назад.

Варвара задумчиво кивнула, шагнула через порог.

Она всегда считала, что личное пространство человека говорит о нем гораздо больше, чем слова, грамоты и слухи. Глеб Фадеев ее удивлял. Татуированный грубоватый и замкнутый громила на черном джипе, любитель рока, обитающий в белоснежно-артистическом кабинете: кто он?

Девушка подошла к полотнам. Крупные мазки, простые, чистые цвета будто отпечатки радужного ангела. Яркая, дышащая мозаика, от которой оказалось сложно отвести взгляд. Скучающее вечернее солнце добавляло краскам мягкости и тепла. И заполняло легкие свободой.

Сознание зацепилось за это слово. «Свобода». Оно лучше всего характеризовало Фадеева и все, что с ним связано. И эти картины, окрашенные московским закатом.

Задумавшись, она не услышала, как прошелестела дверь, пропуская пожилую Татьяну Федоровну. Секретарь поставила пузатый чайник на кофейный столик, достала чашку.

– Вам что-то еще нужно?

Варвара спохватилась:

– Нет-нет, все нормально. Я здесь тихонечко посижу. На картины буду любоваться. А чьи они?

– Светланы Григорьевны, конечно…

От упоминания дочери Толмачева неприятно кольнуло под сердцем, и вспыхнули щеки: сразу вспомнилось, как блондинка послушно приняла приказ Фадеева не рисковать и при случае переехать в дом отца, как тихо говорила, играя мягкой прядью. И даже «ты» Фадеева выглядело теперь еще более двусмысленно.

Девушка закусила губу и уткнулась в кружку, вдохнула терпкий аромат. Любоваться картинами расхотелось. И это было так очевидно и так неожиданно, что Варвара озадачилась. Она, что – ревнует? Фадеева к Светлане?! Да ни за что! Ее вообще не касается, чьи картины он изучает, сидя в своем кабинете.

Она его знает пару часов.

И проблем из-за него оказалось гораздо больше, чем пользы.

Отставив кружку, девушка снова встала, обошла кабинет.

«Он вообще здесь работает или медитирует?» – язвительно отметила. Ни на столе, ни на полках у рабочего стола, ни в шкафах – ни одной папки с документами. Даже сейфа нет. На столе – из серебристого органайзера торчали остро отточенные карандаши и обычная шариковая ручка. Блокнот с фирменной символикой «High Tech Group» на обложке. Под ним – тонкая папка-уголок. Моноблок, придвинутая вплотную к монитору черная клавиатура и компьютерная мышь. Совершенно не понятно зачем, рядом стоял еще и внушительного размера ноутбук. В этом кабинете, может быть, проводят встречи, может быть «убивают» пару внезапно свободных минут, играя в пасьянс или «танчики».

Но, с другой стороны, она точно знает, как выглядит работа начальника службы безопасности? Может, у него тут секретная дверь, а за ней – бункер? А в нем – комната с сотней видеокамер и пыточное кресло?

Девушка усмехнулась.

Но, будто дразня ее, взгляд выцепил светлую, в тон панелей, дверь за рабочим столом Фадеева.

Постояв перед ней, прислушалась. Осторожно поскреблась. Не услышав ничего с другой стороны, мягко повернула ручку и толкнула дверь от себя.

Темный полумрак помещения без окон, чуть спертое, пропитанное деревом, пространство. Свет из кабинета осветил темный ковер, грубую штукатурку стен и лестницу вниз. Варвара, затаив дыхание, шагнула внутрь, одновременно активируя фонарик на подаренном Данилой сотовом.

За спиной гулко ухнула дверь в кабинет Фадеева, отрезая от уютного спокойствия артистической студии. Девушка нервно сглотнула, унимая бешено бьющееся сердце. Прислушалась. Вокруг – только тишина, шелест ее собственных шагов и прерывистое дыхание. Воображение уже дорисовывало обстановку тайного бункера олигарха, сердце билось все тревожнее, сильнее отдаваясь в висках, выпрыгивая на каждой новой ступени.

Синий луч фонарика выхватил преграду впереди и уперся в темную дверь.

Варвара подошла вплотную, прислушалась.

Неторопливые шаги, приглушенный голос. Женский, но довольно низкий, с хрипотцой. Или простуженный.

– Нет, только что, – отчетливо донеслось с другой стороны дверного полотна. Так близко, что Варвара отпрянула вглубь коридора. Голос отдалился, и ей пришлось прислушиваться: – Я постараюсь… сегодня. Да, я помню. Gata-freeze^[2], – покорно повторили. Странное сочетание слов мгновенно врезалось в память Варвары. Она нахмурилась и окончательно превратилась в слух, будто превратившись в тонкий, натянутый от напряжения нерв: – Еще немного времени… найду.

Больше ничего не разобрать.

«Gata-freeze» вертелось в мозгу веретеном. «Ну, freeze, допустим, понятно, что-то с заморозкой… «А «gata», интересно, что такое», – любопытство подкидывало варианты, но все сошлись к какому-то диковинному блюду. Или напитку, что даже показалось более вероятным.

Варвара еще какое-то время постояла в раздумьях – возвращаться в кабинет Фадеева или узнать, куда ведет секретный ход: то, что это секретный ход, она не сомневалась. Решительно набрала в грудь больше воздуха и приоткрыла дверь.

В нос ударил аромат кофе.

Тесная комнатка с длинным столом вдоль стены. Навесные шкафчики. В углу подсвеченный синим, дымится прозрачный пузатый чайник, бросает призрачные блики на кран.

«Это кухня!» – догадалась Варвара, глотая разочарование. Еще не доверяя собственным глазам, погладила матовую столешницу, посветила через стекло внутрь шкафчиков – кружки, бокалы, сахарница, упаковки с печеньем… Ряды кофейных банок и разноцветные – с чаем.

Девушка прошла через кухню, легонько толкнула дверь и оказалась в той же приемной, из которой ее несколько десятков минут назад выводила Татьяна Федоровна. Тот же стол, те же папки с документами, факс и недопитая чашка чая. Пожилой секретарши не было видно.

Варвара постояла несколько минут.

Двери переговорной распахнулись. Седовласая дама с модной короткой стрижкой и сопровождавшие ее мужчины стремительно выходили. Смерив девушку взглядом, все трое как один, задержались на ее голых коленках и пыльных кедах, и направились к лифтам. Следом за ними из переговорной вышел презентабельного вида мужчина в костюме, и начинающая полнеть женщина с красной папкой в руках. Выйдя из приемной, они каждый направились в разные стороны: мужчина, торопливо посмотрев на часы, присоединился к седовласой у лифтов, а женщина повернула налево и скрылась в глубине коридора.

Варвара догадалась – совещание, на которое торопился Фадеев, закончилось. Но сам безопасник все не выходил.

Девушка хотела рвануть в его кабинет, но передумала, пересекла приемную и бесшумно толкнув дверь, заглянула внутрь. У окна сидели двое: худощавый мужчина лицом ко входу хмурился и сверлил взглядом Фадеева. Безопасник сидел перед ним по-ковбойски оседлав стул.

– Десять дней, так получается? – прошептал Фадеев.

Худощавый кивнул, посмотрел пристально.

– Глеб, только пожалуйста, больше без сливов. Я не успею разработать еще одну схему.

Варвара шире открыла дверь, впустив в переговорную сквозняк. Глеб вскинул голову, резко обернулся. По лицу промелькнула тень.

– Ой, а я думала, вы уже все. Сотрудники, вроде бы вышли, – Варвара замерла у двери. Худощавый с мрачным интересом разглядывал ее.

– Девушка с тобой, Глеб? – спросил, наконец.

* * *

Глеб стремительно вошел в переговорную, сразу отсекая все, что отвлекало. И Варвару Степановну Андрейчик – в первую очередь.

– Добрый вечер. Прошу прощения за перенос встречи, – прошел к овальному столу, вокруг которого торопливо рассаживались специалисты приглашенной консалтинговой фирмы и два собственных юриста головного офиса «High Tech Group»: начальник правового департамента Артем Гаврилов и специалист отдела закупок Наталья Белоусова, давние, проверенные работники. В углу, мрачно скрестив руки на груди, замер Паша Панченко, руководитель отдела разработки, из которого, собственно, и «утекли» данные.

– Мы уже успели кое-что обсудить, Глеб Иванович, – сообщил Гаврилов, кивнул на коллег. – По первому пункту, на счет нарушения режима секретности, то приходим к выводу, что под санкции заказчика мы не попадаем. Попавшая к третьим лицам информация, касающаяся разработки, является собственностью «High Tech Group» до подписания акта приема-передачи…

Глеб устало выдохнул, с шумом отодвинул кресло, широко расставив локти, сел за стол.

– Ты меня не лечи, Артем Сергеич, – прервал. – Я контракт не хуже тебя знаю и момент перехода риска случайной гибели предмета контракта проинформирован не хуже тебя. Я ставил вопрос о характере информации, попавшей третьим лицам. А не о факте. Что мне говорить службе сопровождения заказчика, если данные об их базовых разработках ушли черт знает куда? Это все, что меня интересует по первому вопросу.

Юристы переглянулись.

Заговорила немолодая дама с каре, руководитель группы приглашенных специалистов.

– Глеб Иванович, мы как раз и говорим о том, что данные не относятся к секретным. То, что они попали к третьим лицам, не подпадает под ответственность исполнителя, указанную в седьмом разделе контракта, – она зачитала пункт. – Видите, пункт об ответственности за разглашение касается только чертежей и материальных носителей. На принципы формирования кода это не распространяется.

Фадеев придвинул к себе контракт, вчитался в пункт. Подумав, удовлетворенно кивнул:

– То есть, если бы эти уроды уперли у нас переданную техдокументацию на оборудование и базовые коды, то была бы жопа. А так вроде как нет.

Гаврилов деловито пробасил:

– Ну, они же сами определили перечень охраняемых объектов. И он закрытый, расширительному толкованию не подлежит. Поэтому вы и не должны были режим секретности устанавливать на эти данные.

Фадеев смотрел на него, чувствуя себя ужом, которому предстоит проползти сквозь раскаленное игольное ушко. Но, черт возьми, какие варианты.

– Хорошо, – сказал, наконец. – А что по второму вопросу? Как нам сроки передвинуть и на сколько это реально сделать, чтобы не попасть под штрафы?

Тут уже выступила Наталья Белоусова:

– Учитывая, что мы не хотим озвучивать заказчику полный пакет похищенных данных, то, соответственно, на прописанный в контракте форс-мажор опираться не можем…

– Не можем. Форс-мажор – это не про нас, – согласно кивнул Фадеев, встал решительно и направился к барному шкафу, заправил кофемашину. Поставил на темную сетку чашку. – Другие идеи?

Наталья уткнулась в разложенные перед собой бумаги.

– Тогда мы можем сослаться на пункт семь точка двенадцать, подпункт «д». Необходимость производства дополнительных работ и выборка багов. Я говорила сегодня с Василием Фирсовым, он готов дать заключение о такой необходимости. Им можно будет безболезненно прикрыться.

Кофемашина приветливо пискнула, сообщив о готовности кофе, Глеб неторопливо поднес к губам горячий и терпко пахнущий напиток. Задумался перед тем, как сделать глоток.

– Сколько времени это нам даст? Чтобы в разумных пределах и не привлекать внимание?

Белоусова с готовностью отозвалась:

– До десяти рабочих дней. С уведомлением заказчика за неделю до запланированной сдачи-приемки работ.

– Мм, четырнадцать календарных дней, получается? Что, Паш, успеешь? – перевел взгляд на программиста.

Тот мрачно пожал плечами:

– Куда деваться. Главное, чтобы повторных сливов не было. Переведешь ко мне ребят из других отделов.

Когда юристы направились к выходу, Панченко тоже встал, Глеб остановил его:

– Паш, задержись. Еще один вопрос есть.

Он дождался, когда за юристами закроются двери, взял стул и поставил его перед Пашей, оседлал.

– Что нового скажешь по утечке?

Программист мрачно посмотрел на скрещенные на спинке стула руки безопасника, щелкнул языком.

– У каждого «бегунка» были разные участки разработки. Обидно за ключ ввода, очень свежая была идея, непривычный формат, но… – он прикрыл глаза, растер переносицу. – Ни все вместе, ни по отдельности, данные не дают никаких преимуществ. Полной картинки у Барановского по-прежнему нет… Но вектор ему будут понятен.

– А что с паролем блокировки?

Программист медленно выдохнул:

– Его спецы, конечно, могу обратить внимание на прикрытые кодом данные. Одинаковые участки, если они догадаются, как выстроить цепь, могут привлечь внимание… – он поморщился, раздраженно добавил: – Вот что ты от меня хочешь, Иваныч? Я на кофейной гуще не гадаю.

– Ты бы сообразил?

– Я бы сообразил.

Фадеев мрачно ссутулился, положил подбородок на кулак.

– Сколько у нас времени? – спросил, наконец.

– Если он всех своих спецов поставит на ноги, засадит за расшифровку, то дня четыре. Еще примерно неделя для доработки отсутствующих фрагментов и адаптацию с альтернативной прогой.

– Десять дней, так получается?

Паша кивнул, посмотрел пристально.

– Глеб, только пожалуйста, больше без сливов, держите базу. Я не успею разработать еще одну схему.

Фадеев мрачно кивнул.

Дверь за спиной тихо прошелестела.

– Ой, а я думала, вы уже все, – в проеме появилась Варвара, любопытно уставилась на мрачного Панченко. Тот с мрачным интересом оглядел ее, кивнул.

– Девушка с тобой, Глеб?

Девушка решительно вошла, пересекла переговорную. Протянула программисту узкую ладонь:

– Варвара Андрейчик, студентка.

Панченко хмыкнул, покосился на погрустневшего Фадеева, протянул руку, вставая:

– Павел. Очень заинтригован.

– И напрасно, ничего интригующего пообещать не могу. – Она взглянула на Глеба: – Мы домой едем или как? – Панченко многозначительно округлил глаза, заставил девушку покраснеть. – Не в том смысле. Не к нему… Мы в разных местах живем… Он просто домой обещал отвезти… – начала оправдываться она, продолжая густо заливаться краской.

Фадеев усмехнулся, встал:

– Это будущая падчерица Григ-Грига. Действительно, ничего интересного, – поймал еще более заинтересованный взгляд программиста. Успокаивающе похлопал его по плечу. – Остынь. Пойдемте, Варвара Степановна. Кое-что показать вам хочу.

Он направился к выходу, пропустил девушку вперед, обернулся к Павлу:

– Паш. Не будет у нас этих десяти дней. Максимум пять… И то…

С лица программиста будто стерли задумчиво-лукавое выражение, Панченко нахмурился:

– Ты думаешь?

Фадеев кивнул.

– Уверен. Я и на свои данные ориентируюсь. Пять дней – это предел. Заряжайся работать. Собирай парней, по всем отделам, пошурши по всем филиалам толковых ребят, дроби задание по крупицам, чтобы объем каждого задания – на один рабочий день: пришел, выполнил, сдал и поехал домой. На второй этаж, в лабораторию. На входе все гаджеты сдавать… Ну, это как обычно. Я охрану поставлю, мужики проконтролируют.

Глава 6. Зависимость

Он посмотрел на Варвару:

– Пойдем! – пересек приемную, дернул ту самую «потайную» дверь в кухоньку и стремительно, перешагивая через две-три ступени, взбежал вверх. Девушка едва успевала за ним, дышала тяжело, а который раз пообещав себе всерьез заняться спортом. Со следующего понедельника…

Глеб, будто услышав ее мысли, опять усмехнулся, придержал дверь.

– Проходите, Варвара, – кивнул на диванчик, на столике перед которым еще дымилась большая чашка с приготовленным Татьяной Федоровной чаем. Подсел напротив. – Я вас позвал не для того, конечно, чтобы вы просто помаячили перед сотрудниками Толмачева в шортах, мне хотелось бы довести наш разговор до логического завершения. Чтобы никаких разногласий и недопонимания больше не возникало.

Он дождался, пока Варвара сядет. Прошел к шкафу, открыл ключом нижнее отделение. Девушка, вытянув шею, успела увидеть одинаковые черные папки. Он безошибочно достал одну.

Раскрыв ее, прошел к столику Варвары, положил перед ней.

– Что это? – девушка с опаской взглянула на верхний лист, реестр.

Фадеев сделал приглашающий жест:

– Полистайте, – он достал с полки большую кружку, плеснул в нее жидкость из чайника. – Там все понятно без слов. Кое-что я прокомментирую по ходу.

Он сел напротив, уперся локтями в колени. Сделал несколько жадных глотков с сожалением посмотрев на пирожное: опять вспомнил, что с утра ничего не ел. Желудок предательски заурчал, принимая очередную порцию чая. Фадеев, вздохнув, проглотил десерт в надежде обмануть зверский аппетит.

Варвара покосилась на него, придвинула к себе папку. Перелистнула верхний файл. К горлу подступила тошнота. Две черно-белые фотографии. Изуродованное лицо, по которому не понятно, кому оно принадлежало: мужчине или женщине и сколько лет было несчастному. Светлые глаза смотрели удивленно перед собой. Будто не понимали за что. А, может, и в самом деле не понимали. От правой брови до подбородка – жуткий, рваный разрез, сквозь который видны белые лицевые кости и корни передних зубов.

Девушка шумно выдохнула и поднесла ладонь к губам, сдерживая рвотный спазм. Оттолкнула от себя папку.

– Вы больной, да? – бросила зло.

Глеб холодно взглянул на нее, подтолкнул папку снова к девушке.

– Нет-нет, Варвара, вы смотрите, – он говорил тихо, властно и зло. – Это Толя Тарасов, охранник Толмачева. Ему было двадцать восемь. Мы служили с ним. Прошли вместе через такое пекло, которое по ТВ не показывают, берегут нервы благородных дамочек. А сгорел на жадности Барановского. Его тело нашли на третьи сутки. Тело было еще теплым. Его пытали все эти трое суток, – он перелистнул следующую страницу, открыв девушке следующий жуткий кадр. Покореженный огнем автомобиль с почерневшим на переднем сиденье трупом. – А это тачка Толмачева, на которой он должен был ехать в аэропорт на бизнес-форум, где должен был подписать контракт с корейцами. В тот день я повез его на своей, а водитель отгонял машину в гараж.

Он перелистывал фотографии, копии отчетов, заключений экспертизы, постановлений следственного комитета. Варвара только успевала выхватывать даты, лица. подписи. В груди стало холодно. По липкой от пота спине стекал страх.

Так вот почему Светлана и Олег особо не спорили.

– Зачем вы мне все это показываете, – слова застревали в горле и выдавливались с трудом.

Глеб смотрел исподлобья, снова перешел на «ты»:

– Ты же слышала наш разговор с Пашей Панченко? – девушка неохотно кивнула. – Барановский организовал слив важной информации. Но ему ее не хватит, чтобы перекрыть кислород Толмачеву. Там только обрывки кода, причем, заблокированные спецключом. Времени до приема-передачи работ кот наплакал. И он знает, что, обнаружив слив, мы сейчас утроим усилия и сдадим работы раньше. Поэтому будет рвать и метать. С твоими выходками ты можешь пополнить мою коллекцию покалеченных трупов. Хочешь? Этот урод будет присылать твои фотки или тебя саму по частям, твоя мать – давать на Толмачева. Толмачев сделает всё… Тебя, правда, это вероятнее всего не спасет.

Варвара смотрела на его губы так, будто читала по ним. Глаза округлились и потемнели, пряча на глубине испуг. Он плескался болотной ряской, тяжело переливался черной смолой.

– Вы это все выдумываете, – прошептала, наконец. – Сейчас не девяностые. Мы – в столице. Кругом полиция, люди. Как такое может быть?

Фадеев пожал плечами:

– Поэтому я и показал тебе фото и материалы уголовных дел. Можешь, конечно, проверить на собственной шкуре. Можешь погуглить, – он помолчал, поставил кружку на стол, откинулся на спинку кресла, разглядывая девушку. Умный, пронзительный взгляд, решительно сжатые губы, упрямый подбородок. Редкое сочетание ума, характера и красоты. Под сердцем тревожно шевельнулось что-то давно забытое. Ржавый ключ, который напрочь отключает мозги. Глеб тряхнул головой, возвращая мысли к начатому разговору.

Она выпрямилась, будто на дыбе. Болотно-зеленые глаза потемнели, смотрели перед собой, но не видели ничего. Грудь поднималась тяжело, отрывисто. Глеб, помолчав, тихо уточнил:

– Ты меня слышишь?

Медленно, через силу, покачала головой. Фадеев удовлетворенно вздохнул.

– Тогда повторюсь, чтобы уж точно все отложилось как надо. Не высовываемся. От охраны не отбиваемся. Без особой необходимости с территории усадьбы не выезжаем, а если и выезжаем, то с Юрковым, на выделенном и проверенном автотранспорте. Сотовый берем с собой всегда: на нем, помимо контактных данных, установлены маячки, которые сообщат о твоем местонахождении, даже если батарея разряжена, выключена или демонтирована. Когда я звоню – отвечаем даже из ванны или постели с любовником… Ясно?

Варвара вспыхнула:

– Нет у меня любовника, – буркнула. – Но, ясно, да.

– Хорошо, – он резко встал. – Твой телефон проверят ребята и вернут. Это обычная формальность. На нем могут оказаться жучки, может кто-то из твоих контактов засветился в команде Барановского. Мало ли… Может, он давно готовил ваш переезд к Толмачеву.

Он отвернулся, задумчиво уставился в окно.

– Глеб. А я могу чем-то помочь? – спросила несмело и отвела ведьмовские глаза. – Ну, в расследовании. В работе…

Фадеев отмахнулся, уже доставая из кармана джинсов ключи от джипа и запуская двигатель.

– Лучшая помощь – не мешаться под ногами. Реально, сейчас это важнее.

Варвара хотела сказать что-то на счет лучшей на курсе, и еще про лишнюю пару рук, глаз и лишнюю, совершенно сходящую с ума от безделья голову, но уперлась в усталый, потемневший взгляд Фадеева, напряженные скулы. И промолчала.

* * *

Они молчали всю дорогу домой. Варвара пыталась представить тот мир, в котором живет Толмачев, в котором собирается жить ее мать. Тот мир, в котором травят собаками детей конкурента, убивают ради пароля от компьютера и вычеркивают из жизни из-за невыполненной работы. За каждой копейкой – чья-то судьба. За каждым миллионом – свобода. И ее сегодняшние проблемы с отобранным Фадеевым сотовым – только начало. Так чувствовалось в душе.

В сердце будто потревоженные ангелы трепетали: Варваре все меньше хотелось становиться частью семьи Толмачева.

Глеб исподтишка наблюдал за притихшей девушкой. Темные волосы выбились из-под банданы, легкими змеями вились у виска, лизали изящную шею и небрежно замирали на плечах. Боролся с желанием дотронуться, поправить. И вообще… с желанием. Взгляд невольно скользнул по острым коленкам.

Решение показать ей папку Барановского возникло спонтанно, когда она бесцеремонно вошла в переговорную. И, увидев ужас в округлившихся глазах, он уже успел пожалеть о решении: побоялся, что девчонка устроит истерику, еще и в обморок упадет. Он даже прикидывал в уме, где у него спрятана аптечка с успокаивающим и нашатырём. Получалось, что в машине. А это очень некстати, потому что придется привлекать Татьяну Федоровну. А она, хоть и работает у Толмачева лет двадцать, все равно – чужой человек.

Там, в кабинете, он с опаской наблюдал, как будущая родственница олигарха побледнела, как покрылись красными пятнами тонкая шея и руки, как рот беззвучно хватал воздух, не в силах вобрать в себя ни капли кислорода. Как задрожали пальцы и приподнялись плечи, а взгляд, будто приклеенный к жутким снимкам, стал бессмысленно-стеклянным.

Он оставался таким и сейчас, когда она бессмысленно пялилась в окно на ночную Москву.

Глеб знал, о чем она думала: ее неуверенность и сомнение витало в салоне, затейливым узором ложилось на приборную панель, пробивалось красными габаритными огнями спешащих домой машин. Прорывалось в манере покусывать нижнюю губу, растирать указательный палец и хмуриться. В этой голове сейчас принимается решение. Возможно, главное в ее жизни. И он не хотел мешать. Поэтому молчал. И не предложил заехать поесть: желудок не простил обмана с пирожным, и сейчас подвывал, почти заглушая мерный гул двигателя.

Уже свернув к дому, ожидая пока распахнутся ворота, он проговорил примирительно:

– Варвара, спасибо вам, – его отец всегда советовал просить у женщины прощение, если она виновата, и благодарить, если не знаешь, что сказать, но хочешь оставить о себе приятное впечатление.

Правило действовало безотказно.

И сейчас снова не подвело: девушка повернула к нему голову, уставилась, чуть приоткрыв рот.

– За что? – отличный вопрос, предоставляющий право мужчине говорить. И женщина будет слушать!

Глеб спрятал лукавую улыбку.

– За то, что не устроили истерику, не бросились жаловаться Толмачеву. За то что, сейчас всю дорогу молчали и дали возможность подумать.

Девушка прищурилась, поджала губы. Глеб продолжал:

– Предполагаю, я немного перегнул палку, нагнал страху. Мы контролируем ситуацию, и система безопасности у Толмачева сейчас налажена гораздо лучше, чем даже год назад, – он кивнул охранникам на посту, мягко направился через парк к дому. – Так что вам или вашей матери волноваться не о чем. При соблюдении элементарных мер предосторожности.

– Даже если нет никакой угрозы, ее стоит придумать, чтобы так манипулировать людьми, – Варвара говорила медленно и смотрела с издевкой.

Глеб осекся и подавился следующей заготовленной фразой – про профессионализм своих ребят и про то, что все меры на непродолжительное время.

– В каком смысле манипулировать? Вы считаете, я это все придумал? – он остановил машину у флигеля, в котором жила девушка, повернулся к ней. – Ну, давайте, выдавайте свои соображения, уже заинтриговали. Зачем мне все это? Отработать бабки, которые мне платит за работу олигарх? Обратить на себя внимание голоногой малолетки? Или устроить себе развлекалово с беготнёй по торговому центру? Ну, что замолчали?

Варвара с опаской поглядывала на его напряженную грудь, взбугрившиеся под футболкой бицепсы, крепкий пресс. Взгляд мужчины снова стал острым и холодным как сталь, под ним оказалось неуютно, зябко.

– Если у Толмачева такие враги, то у вас по периметру должны уже стоять головорезы с автоматами, а подъездные пути контролироваться так, что муха не пролетит. Ваша хваленая система безопасности трещит по швам: я выскочила через первую попавшуюся щель, даже особо не стараясь. Так что врете вы все, Глеб Иванович, – она ощетинилась дикой кошкой. – А вот зачем вам это, еще вопрос. Если есть какой-то мотив, конечно.

– А, то есть его может и не быть? – Глеб не знал, как на это все реагировать, но чувствовал усиливающуюся зубную боль, смешанную с желанием придушить пигалицу. Есть женщины, которые не могут оставить его равнодушным. И Варвара Андейчик определенно из их числа.

Девчонка сорвала с головы бандану, сунула в карман.

– Может и не быть. И это означает, что вы просто не умеете делать то, о чем заявляете, – независимо отвернулась, дернула ручку. Уже слыша, как разразился Фадеев хохотом, рванула к крыльцу.

– Эй, Зульфия Сулеймановна! – Глеб приоткрыл окно автомобиля, крикнул, давясь от смеха. – Ты платочек свой забыла, диванный аналитик восьмидесятого уровня!

Он высунул руку из салона, помахал черной банданой девушки. Та резко остановилась на крыльце, воинственно выставила указательный палец, будто желая пристрелить его им.

– Не смейте меня называть по-всякому! Я уже начинаю думать, что ваших мозгов не хватает, чтобы запомнить простое русское имя! – вырвала из его рук платок.

– Да куда мне, тупому охраннику, – он лукаво прищурился.

Варваре стало жарко под его взглядом. Она попятилась, зацепилась подошвой за край ступеньки, чуть не упала, но успела схватиться за перила. Джип неторопливо двинулся с места, и девушка едва не потеряла дар речи, когда безопасник поднес два пальца к глазам и ткнул в сторону девушки указательным.

«Я слежу за тобой!» – прочитала Варвара жест.

Стоп-сигналы мигнули красным: автомобиль Фадеева притормозил у крыльца главного дома.

* * *

Она влетела в комнату и захлопнула за собой дверь с такой силой, что на прикроватной тумбочке жалобно звякнул абажур в японском стиле, подпрыгнул и накренился. Варвара строго посмотрела на него, бросила бандану на кровать.

– Гад! – прошипела она, придумывая проклятия на голову заносчивого охранника. – Идиот!

Она бессильно металась по комнате, вздыхала. Данька, тоже хорош. Ведь даже не попробовал ее отбить от этого нахала. Поплелся на остановку, будто она ему никто. Под сердцем клокотало, выплескиваясь.

В дверь тихо постучали:

– Варь, ты дома? – мама приоткрыла дверь, заглянула внутрь.

Девушка шумно выдохнула, постаралась прийти в себя: еще не хватало материнских расспросов.

– Да, мам. Входи.

Ольга Петровна проскользнула в приоткрытую дверь, замерла на входе.

– Ты сегодня взъерошенная, – улыбнулась, любовно разглядывая дочь.

Та только отмахнулась, плюхнулась на кровать. Отвернулась к окну.

– Не обращай внимание. Все норм, – пропыхтела.

Ольга Петровна присела рядом, положила горячую ладонь на голое колено дочери.

– Варь. Ты чего ерошишься? Все так плохо? Неуютно тебе здесь? – голос был ласковым, обволакивающе родным. Вот таким голосом мать могла выведать у нее все тайны. Даже самые-самые заветные.

Запрещенный прием.

Девушка нервно повела плечом, все еще переживая недавнюю стычку с Фадеевым. Жаловаться матери выглядело слишком по-детски, да, собственно, о чем говорить? Что безопасник будущего отчима над ней подтрунивает, называя то «Марфой Васильевной», то «Зульфией Сулеймановной»? Что испортил свидание? А поездка с Данькой в кино – это вообще свидание было? И еще жаловаться – это же признаться, что она сиганула через забор, в обход стационарного поста охраны, наплевав на предупреждение Толмачева и Фадеева.

И для чего сиганула? Чтобы сходить с кино с парнем, который сдал ее Фадееву по первому требованию. От упоминания о понуро плетущейся к остановке спине, под сердцем заклокотало сильнее. Варвара шумно вздохнула.

Получалось, что оставалось только молчать, захлебываясь собственной желчью.

Мама поняла ее молчание. Погладила по спине:

– Глупая ты у меня еще, – необидно прошептала. И у Варвары сразу опустились плечи, будто с них сняли стотонную усталость.

– Ну и ладно, – пробурчала девушка. В руках она скручивала вырванную у Фадеева бандану, вертела ее в руках, разглядывая смятых паучков и плохо пропечатанную паутину.

Ольга Петровна понимающе вздохнула:

– И ладно. На то молодость и дана, чтобы быть кипучей, активной, жизнеутверждающей. Так Шолохов говорил, – примирительно похлопало дочь по спине. – Но Гриша просит, чтобы ты была осторожнее. У них там, правда, серьезно, – он помолчала, закусив губу. – Знаешь, мне тоже это все ново. Я даже не уверена, что хочу и дальше вот так жить – постоянно под охраной. Вокруг лес и каменный забор. И знать, что за тобой тенью кто-то следует. Пусть и не для того, чтобы обидеть, а скорее даже наоборот, но все равно… Мне нравилось просто выйти на улицу и отправиться по магазинам. И простоять у прилавка с чаем столько времени, сколько хочется. Пока не прочитаешь все этикетки. Или в книжном…

– Боюсь, это уже в прошлом. И тебе придется смириться с этим, если ты выйдешь за Толмачева, – злость в сердце Варвары медленно густела, превращаясь в густое, кисловатое желе. В груди остывало, покрываясь тонкой болезненной корочкой.

Мама вздохнула:

– Может и так. Но я тебе очень благодарна, что ты проходишь через все это вместе со мной, – поцеловала в висок. – Давай, завтра днем в парке погуляем? Тут, сотрудники говорят, есть розовая аллея…

– В смысле цвета – розовая? – Не поняла Варвара и поморщилась.

Мать засмеялась, легонько щелкнула ее по носу:

– Розовая – это с розами, балда ты моя. Хочу посмотреть, дотягивается ли до туда вай фай: может, исполнится моя буржуйская мечта писать планы уроков в беседке в тени благоухающих роз. Как считаешь?

Варвара прильнула к матери, обняла, как в детстве, повиснув всем весом на шее, звонко чмокнула в щеку:

– Не уходи. Хочешь, я тебе покажу журнал – там наконец-то мою статью опубликовали!

Мать всплеснула руками:

– И молчишь!

Варвара подхватилась. Бросилась к столу, но вспомнила, что нужный номер как раз листала на балконе, когда пришло сообщение с жалобой на «похищение» от Даньки. Выбежала на балкон: джип Фадеева еще стоял у крыльца основного дома. Глеб переговаривался с двумя мужчинами, набирал по сотовому. В его фигуре, повороте широких плеч, было что-то, что заставило ее остановиться и прислушаться.

До нее долетали только обрывки фраз:

– А ты почему не проконтролировал? – повысил голос. – Когда был?..

Варвара замерла, затаив дыхание. Ветер относил его слова в сторону парка, девушке доставался только тягуче-тревожные интонации мужчины, его напряженная спина. Он дотронулся до локтя одного из мужчин рядом с ним, бросил отрывисто:

– Забирай Юркова, выдвигайся по маршруту. Три минуты, – скомандовал так, что даже ей, хоть она была и зла на него, захотелось подпрыгнуть и побежать исполнять поручение.

Что-то произошло.

– Варь, ну ты что? – Ольга Петровна вышла на балкон следом и тоже замерла, вытянулась как стрела, жадно вглядываясь в происходящее внизу.

Они наблюдали, как мужчина стремительно направился к стоянке, на ходу связываясь с кем-то еще по рации. На дальней аллее показались двое охранников, патрулировавших периметр, они стремительно приближались к Фадееву. Девушка еще не знала их по именам, по легко отличала по военной выправке, настороженной неторопливости, а их цепкий, обманчиво рассеянный взгляд то и дело чувствовался между лопатками.

Двое пересекли лужайку перед домом, подошли к Фадееву. Тот отдал несколько распоряжений, после чего один охранник направился в дом, а второй – к флигелю Варвары.

Громкий хлопок вдалеке. И следом – оранжево-желтая вспышка осветила кроны сосен, полыхнула искрами в темно-синем небе.

Варвара вжала голову в плечи, краем глаза заметив, как Фадеев рванул к джипу. Мать вскрикнула, по-птичьи неловко взмахнула руками.

– Гриша! – отчего-то вырвалось у нее.

На короткое мгновение, уже хватая падающую мать под локти, Варвара встретилась взглядом с Глебом. Мгновение, сотая доля секунды прежде, чем захлопнулась дверца джипа, и автомобиль рванул по гравийной дорожке к выезду. Короткая, как выстрел, команда во взгляде – сидеть и не высовываться. Команда, которую и в голову не приходило ослушаться.

Потому что сейчас – шутки в сторону. И это «шутки в сторону» слышалось в обрывках фраз из раций охранников, ощетинившегося вооружением патруля, материализовавшегося вокруг дома, в шорохе гравия под черным джипом.

– Гриша, – стонала Ольга Петровна.

Влажной и холодной рукой цеплялась она за локоть дочери, оставляя алые царапины на белой коже, медленно заваливалась на бок. Девушка подхватила ее под локти, заорала:

– Помогите! – только тут сообразив, что сейчас сюда влетит бригада телохранителей и ни одного человека с нашатырем. Тихо чертыхнулась, вспоминая, где у матери аптечка.

В комнату ворвался тот самый охранник, которого отправил во флигель Фадеев пару минут назад. Прибежал на ее крик.

– Кто кричал?

Варвара покосилась на его руку, замершую на кобуре, поджала губы:

– Маме плохо! В ее комнате, синяя сумка с молнией в тумбе под трюмо. Там лекарства! – она махала руками, будто пытаясь завести телохранителя как механическую игрушку. Усадила мать на плетеное кресло, схватила вазу с цветами, отшвырнув букет в сторону, глотнула воды и обильно прыснула той в лицо. Женщина жалобно заскулила, взмахнула руками, будто отбиваясь от пчелиного роя.

– Тихо, тихо, – шептала Варвара, пытаясь поймать ее руки до того, как мать себя исцарапает. Прибежала девушка из служащих в доме, Ирина, кажется, и принесла сумку с лекарствами вместе с белым чемоданчиком с красным лакированным крестом на боку.

Деловито сообщила, что уже вызвала врача для Ольги Петровны.

Варвара схватила материнскую сумочку с лекарствами, решительно перевернула ее и вывалила все содержимое на стол. Рассыпались серебристые пластинки, бутылочки и пакетики. Девушка разворошила их, схватила пузырек темного стекла, с трудом откупорила и плеснула едкую жидкость на ватный диск. Помазала виски, запястья матери, осторожно повертела у лица. Когда женщина немного пришла в себя, сунула ей сердечное под язык.

– Мам, ты чего? – присела на корточки, сжала холодные пальцы. – Ты чего всполошилась-то?

Мать покачала головой, прошептала, с трудом выдавливая слова:

– С Гришей… С Гришей что-то случилось.

– Ну, с чего ты взяла? Мало ли что там бабахнуло! – неубедительно отмахнулась Варвара.

Она старалась говорить безмятежно, хотя перед глазами стоял, пронизывая насквозь, потемневший взгляд Фадеева, когда тот садился в машину. Мать тяжело поднялась.

– Надо позвонить Глебу.

– Сиди! – дочь метнулась к столику, отодвинув в сторону замершую столбом Ирину и охранника. Схватила оставленный Фадеевым сотовый, нашла в списке контактов его номер.

– Да! – он отозвался после первого сигнала.

– Мама…

– Что с ней?

Варвара почувствовала его напряжение, между лопаток стало жарко, будто после пробежки.

– Ничего. Она волнуется, что с Григорием Григорьевичем… – девушка активировала громкую связь, чтобы мать могла сама услышать, что с женихом все в порядке.

Глеб не дал договорить, бросил отрывисто:

– Нормально… Ранен. Скорую вызвали.

Мать ахнула и повалилась на пол, будто подстреленная. Охранник и Ирина едва успели ее подхватить. А Варвара так и стояла посреди комнаты с отставленной рукой, в которой тяжелел подаренный Фадеевым аппарат, и с удивлением наблюдала, как гаснет экран.

Глава 7. Покушение

Шел второй час ночи.

Приемный покой пустовал. Сонная дежурная сестра неторопливо заполняла журналы, поглядывала на беспокойное семейство в коридоре, на белой кушетке, вздыхала немолодая интеллигентная блондинка, ждала хирурга из операционной. Около нее суетилась и нервничала молодая девушка неформального вида – порванные на коленях джинсы, черная боксерка выглядывала из-под черной рубашки, затянутой узлом на талии. Длинные, ниже поясницы, волосы, перехвачены как обручем черной банданой с пауками и черепами.

Вот от девицы-то и было больше всего шума.

– Ну, почему так долго-то? – шипела она. Слова рассыпались по пустынному коридору, отскакивали от белых стен, катились по мокрому кафельному полу. – Сказали же, что пустяковая операция…

Вскочила, прошлась по коридору, шелестя полиэтиленовыми бахилами, заглянула в кабинет:

– Как можно связаться с операционной?

– Девушка, я же сказала, доктор спуститься, – медсестра покачала головой. – Закройте дверь, пожалуйста.

Девушка шумно втянула пропахший хлоркой воздух, закрыла дверь.

– Дочь, не суетись, – попросила мать. – Я тебе говорила – оставайся дома.

Действительно, говорила. И Фадеев рекомендовал. Прямо так и сказал по телефону:

– Варвара, я рекомендую вам остаться дома.

Она только фыркнула и забралась в машину. И хорошо, что поехала. В итоге оказалось, что пока они добирались до места, скорая уже приехала и забрала Толмачева. И пришлось ехать в город. И мать ревела в голос, что не успела повидаться с ним и обнять. И вообще она должна была с ним ехать. И еще сто всевозможных «должна». В итоге накрутила себя до того состояния, когда уже сама плохо соображала. Варвара достала успокаивающее из сумочки, сунул матери под язык. Обновила ватку с нашатырным спиртом.

В больницу пустили только мать – как невесту пострадавшего. Варвара пробилась с боем.

– Я дочь! – соврала, не моргнув глазом.

И устроилась рядом с матерью – Толмачева уже забрали на операцию. «Состояние средней степени тяжести, множественные повреждения, ожоги», – это все, что удалось узнать в приемном покое.

Час тянулся за часом, минуты плелись вязанным полотном, вымораживая натянутые нервы. Варвара с тревогой поглядывала на притихшую мать. Это Фадеев мог с удивлением смотреть. А она, Варвара, знала, что это для матери значит, вот так сидеть, прислонившись к холодной стене. Она помнила точно такую же ночь, точно такой же больничный коридор. Ночь, когда не стало отца. И этот взгляд, который она бросает в конец коридора при каждом шорохе и скрипе лифта, это тоже знакомо.

Сегодня Варвара поняла, как дорог матери Толмачев. Это как-то само собой примирило с Фадеевым, его выходками и нынешним состоянием несвободы. Даже больше, чем состоявшееся покушение на будущего отчима.

– Варь, может, езжай домой? – предложила мать в очередной раз. – Это может затянуться.

Варвара отмахнулась, села рядом, снова возвращаясь к мыслям о Фадееве. Все-таки такое бывает. Здесь, сейчас в центре современной и цивилизованной страны, тупо из-за денег, влияния и чего там еще. От того, что она ему наговорила, стало неловко.

Хлопнули двери лифта, в коридоре, сунув руки в карманы медицинского халата, появился невысокий мужчина. Короткая стрижка, взгляд острый, внимательный. Ольга Петровна встрепенулась, выпрямилась, будто школьница перед экзаменатором. Хирург, хоть и был очевидно младше матери, обладал какой-то внутренней силой, перед ним и в самом деле, что-то трепетало внутри и обрывалось с почитанием.

– Вы супруга Толмачева? – мужчина подошел к ним, устало замер у кушетки. Ольга Петровна кивнула. – Хорошо. Вашего мужа прооперировали. Удачно. Ожоги не глубокие, правая сторона, как сидел в машине. Ребята из ожогового отделения осмотрели, расскажут отдельно. Осколками жизненно-важные органы не задеты, а швы скоро заживут, так что Григория Григорьевич легко отделался. И хорошо, что его охрана быстро среагировала, остановила кровотечение, – он почесал подбородок. – Я такую перевязку с Чечни не видел, честно признаться…

– Когда его можно забрать домой?

Доктор усмехнулся, отечески дотронулся до плеча:

– Не торопитесь. Мы его, конечно, заштопали, но надо и понаблюдать.

– Я могу пройти к нему?

Доктор задумался, уже приготовился – Варвара видела это – отказать. Ольга Петровна встала.

– Пожалуйста. Я не буду мешать.

Хирург заглянул в кабинет медсестры:

– Таня, поделись экипировкой с женщиной, – коротко попросил. Посмотрел на мать: – Он сейчас еще под наркозом. В палату переведем утром, если все будет хорошо. Там можете решить, оставите его у нас или переведете в частную клинику, – Ольга Петровна кивнула с готовностью. – Кто из вас пройдет к больному?

Он перевел взгляд на Варвару, посмотрел строго.

– Я пойду, – Ольга Петровна взяла из рук медсестры одноразовый халат, шапочку, бахилы. Повернулась в дочери: – Глеба дождись и езжай домой. Я позвоню, – она шагнула за доктором. – И Олега со Светланой предупреди. Глеб обещал им позвонить, но мог и замотаться, не хорошо получится, если они узнают о происшествии из прессы.

Варвара еще постояла, прислушиваясь к удаляющимся шагам матери.

Захлопнулись двери лифта и почти одновременно появилась медсестра:

– Девушка, идите домой. Тут вам не зал ожидания всю ночь торчать!

Варвара подхватила тряпичную сумку, понуро поплелась к выходу. Присела на диванчик в фойе, у гардероба. Достала оставленный Фадеевым сотовый, набрала.

– Да? – он опять отозвался так быстро, будто ждал ее звонка.

– Операция завершилась, маму пустили к нему, – доложила девушка. И отчетливо поняла, что сейчас надо его просить о помощи. Вот этого мрачного человека с татуировкой из черепов на всю руку, над которым она издевалась и подтрунивала весь день. И если бы она его не отвлекла, то, может быть, он бы проконтролировал все, и Толмачев был бы здоров.

– Тебя забрать? – слова Фадеева – будто горячий воздух от костра, от них стало тепло.

– Если можно…

– Жди там, никуда не выходи. Буду через полчаса, – скомандовал и отключился.

Девушка погладила потемневший экран, задумалась.

Чувство вины давило на плечи, мешало дышать. Она снова активировала экран, посмотрела, сколько времени осталось до приезда Глеба. Получалось, больше двадцати минут. Чтобы убить время, нажала на иконку мобильного браузера, посмотрела новости, почту. Проверила несколько сайтов.

Нахмурилась озадаченно, прочитав комментарии.

Глеб появился чуть раньше. Широко распахнул дверь, впустив в спертый, пропахший хлоркой воздух порцию вечернего, липкого городского шума. Варвара вскинула голову, оторвалась от онлайн переписки.

Он стремительно пересек вестибюль.

– Готова? – бросил отрывисто.

Девушка хотела съязвить, но передумала и просто кивнула: Фадеев выглядел взвинченным, уставшим, чуть более пасмурным чем несколько часов назад, когда они расстались. Увидев его, девушка подхватила тряпичную сумку, шагнула к выходу. Глеб уверенно и безапелляционно привлек ее к себе, сжал локоть, будто тисками схватил. Варвара испуганно взглянула на него снизу вверх.

– Молчи, – коротко предупредил, распахивая перед ней дверь свободной рукой.

Удерживая ее рядом, он при этом умудрялся оказываться на полшага впереди, будто прикрывая собой. Быстро сбежал по лестнице вниз к припаркованному у крыльца джипу. Открыл заднюю пассажирскую дверь, подтолкнул девушку в салон.

Не дожидаясь, пока та устроится, захлопнул дверь, сел за руль и рванул к воротам.

В машине сидел еще один мужчина, Варвара видела его на территории накануне, в оцеплении, и сегодня утром, во время стычки на въезде на территорию.

– Все тихо, – тот сообщил Фадееву.

Начальник службы безопасности промолчал. Что тут может быть тихо, спрашивается. Хотя, конечно, он понимал, что Тарасов имел ввиду последние пять минут, пока Глеб забирал Варвару Андрейчик из больницы.

Мужчина вздохнул.

Все покатилось к чертям.

Слив информации выглядел теперь как отвлекающий маневр. В самом деле, если бы он, Фадеев, и его ребята не метались с ночи между офисом, домом шефа и офисом заказчика, если бы не выясняли, кто из перебежчиков имел доступ к паролям безопасности на охраняемых объектах или был задействован в разработке элементов безопасности, не «висели» на телефонах, объясняя, разъясняя, выясняя и оправдываясь, проморгали бы они растяжку на подъезде к дому?

Интуиция подсказывала, что все не так, как кажется.

Барановский, затей он покушение, сделал бы так, чтобы Толмачев уже оформлял пропуск ко Всевышнему. А тут – ранение осколками, да ожог руки. Последнее – из-за того, что Тавра контузило и он вовремя не смог вытащить шефа из перевернувшегося автомобиля.

– Тачку Григ-Грига менты уже забрали? – спросил Тарасова.

– Да, Юрков доложил, что все зафиксировали, оформили и утащили.

Фадеев кивнул, сворачивая с шоссе.

Покосился в зеркало заднего вида на притихшую Варвару.

– Мы еще в одно место заедем, Варвара Степановна. Не против? – и пояснил второму мужчине: – Хочу все-таки еще раз глянуть на монтаж растяжки…

– Да ночью уже ни хе… ничего не видно, – охранник покосился на Варвару через зеркало заднего вида.

Девушка спросила тихо:

– Пить очень хочется. У вас нет?

Глеб достал из кармана в водительской двери бутылку, бросил на заднее сиденье:

– Держи, не открытая, – зачем-то уточнил, снова перейдя на «ты».

Сзади зашуршало. Девушка с видимым усилием свернула пластиковую крышку, жадно отпила. Джип свернул влево, на объездную. Между листвой мелькнул и погас свет фар.

Фадеев и Тарасов переглянулись.

– Хвост, – коротко бросил охранник, кивнув.

* * *

Варвара, услышав это, подобралась, торопливо оглянулась через плечо. Ничего не увидев на черной, утонувшей в ночной темени, дороге, притянула к себе сумку. Вжалась в сиденье.

Фадеев между тем прибавил скорость, небрежно бросил ей:

– Варвара Степановна, ты там пристегнута? – девушка кивнула, снова оглянулась. Джип мчался вперед, сине-фиолетовый лес молчаливо поглядывал на них. Нарастающий страх выхватывал вдоль дороги черные силуэты, дорисовывал им искривленные голодом лица, ввалившиеся глазницы, придумывал, как тощие руки тянутся к автомобилю, чтобы схватить, смять, бросить в смолистую черноту.

– Иваныч, справа, – предупредил Тарасов.

В самом деле, справа, через пролесок, мелькнула серебристая тень, поймав лунный блик гладким полированным боком.

– Вижу, – глухо отозвался Фадеев.

Крутой вираж влево, Варвара едва успела выставить локоть, чтобы не удариться головой о ручку. Ахнула.

Тарасов невозмутимо смотрел вперед. Цокнув языком, буднично произнес:

– Слышь, Иваныч, это они наперерез рванули… Засада впереди…. Впереди засада может быть, – проговорил Тарасов. – Давай-ка за поворотом поменяемся. Я их на трассу уведу. А вы с девушкой выйдете через просеку на Лифатово. Там вас Юрков подберет.

– Дело, – Фадеев втопил педаль газа в пол, машина рванула вперед, пытаясь оторваться.

Тарасов повернулся к перепуганной Варваре, подмигнул:

– Варвара Степановна, что, подышите свежим воздухом с Глеб-Иванычем?

– А? Что?

– Отстегивайтесь, говорю, – еще шире улыбнулся охранник. И, не дожидаясь, пока девушка исполнит просьбу, потянулся к ней на заднее сиденье и ловко выдернул ремень безопасности из крепления. – Дверью только не хлопайте.

– Само собой, – Фадеев взял круто вправо, прижался к обочине. – На счет три.

И распахнул водительскую дверь, мягко придавил ее назад. Прежде чем на счет «три» распахнулась ее дверца, Варвара успела заметить, как Тарасов, не выбираясь наружу, легко перемахнул на соседнее сиденье и занял место Глеба. Сильные руки уже выворачивали руль, когда Фадеев открыл дверь и потянул девушку к себе, ловко подхватив ее сумку.

Варвара не успела поставить ноги на мягкую землю, а джип уже дернулся на дорогу и мягко рванул вперед, быстро набирая скорость и уводя за собой преследователей.

Глеб перехватил руку девушки чуть выше запястья, потянул в лес. Тихо скомандовал:

– Бегом, – и нырнул в кустарник.

В сырой тишине был слышен шелест удаляющихся шин. И что-то еще, горячее, опасное. Оно заставляло оглядываться и замирать. Вязким ковром в непроглядной темноте сливались воедино мягкая прошлогодняя листва и тощий подлесок. Гибкие и хлесткие ветви больно царапали кожу и цеплялись за одежду. Варвара, подчиняясь внутреннему инстинкту, вслепую бежала за Фадеевым, молясь лишь о том, чтобы он видел дорогу. Или знал ее. И они не заблудятся в лесу, не впечатаются в притаившуюся сосну, не провалятся в яму.

В боку начинало колоть.

Глеб резко остановился, потянул девичью руку вниз и заставил прижаться к траве.

– Тихо, – губы мужчины коснулись виска, широкая ладонь прикрыла рот девушки.

Ноздри уловили едва заметный запах его одеколона, терпкий, горьковатый. Варвара замерла, прислушиваясь.

Острые корни царапали кожу, впивались в джинсы. Дикие подмосковные комары прокусывали одежду насквозь, впивались в руки, шею, звенели зло и голодно. Варвара заерзала, попробовала сбросить парочку с руки и отбиться. Колени заскользили по влажной траве, потревожили прошлогоднюю листву. Громко щелкнула под ногами сухая ветка.

Фадеев вздохнул и притянул девушку к себе, перехватил, чтобы не дергалась, и плотно прижал к себе спиной. Шикнул. Кивнул на дорогу.

Варваре казалось, что они отбежали очень далеко. На самом деле – не больше десятка метров. Мимо, прорывая ночь светом фар, промчался черный джип. Тени вдоль дороги отпрянули в лес, обернулись деревьями. У автомобиля была квадратная крыша, и поэтому весь он скорее напоминал гроб. Девушка почувствовала, как в желудке стало холодно. Сглотнула и отодвинула руку Фадеева от лица. Тихо выдохнула.

Второй автомобиль, прошуршав по обочине, остановился в метре от того места, где Тарасов высадил Глеба и Варвару.

Из салона вышли трое. В желтом свете фар их силуэты были похожи на горбатых воронов, тишина доносила обрывки их фраз, будто карканье.

Варвара чувствовала спиной, как напряглась грудь Фадеева, потяжелели руки. Он подобрался, бесшумно переместился правее, за кустарник, и подтянул к себе Варвару. Он будто слился с лесом, за короткое мгновение превратившись из человека в серую безликую тень.

Девушка пыталась разобрать, о чем говорят мужчины на дороге. Она видела, как один из них присел на корточки, вгляделся в следы земле. Отвернувшись, о чем-то сообщил остальным – Варвара не расслышала, что. Зато Фадеев, судя по всему – отлично.

– Ч-черт, – беззвучно выдохнул.

Со звериной ловкостью, бесшумно, словно призрак, он привстал. Обхватил Варвару за талию и увлек за собой. Отступил от кустов, за которыми они прятались, к деревьям. Мужчины неспешно переговаривались. Один, встав с корточек, всматривался в лес.

– С ними девка была, – крикнул один из них. – Может, по нужде тормозили. Или показалось тебе…

Темнота подхватила его голос, бросила в лицо Варваре. Та пискнула от неожиданности.

Фадеев зажал ей рот, рывком подтянул к себе и поднял на ноги. В нос ударил запах грибов, прошлогодней листвы и сырого битого кирпича. Девушка спиной почувствовала что-то холодное и шершавое. Краешком перепуганного сознания, уже погружаясь в панику, успела заметить угол заброшенного, вросшего по окна в землю и полуразвалившегося дома-сторожки, с провалившейся крышей и выщербленными глазницами окон.

И тут же все загородил собой Фадеев. Он придвинул девушку к стене плотно, припечатав к холодному камню, заставив слиться с ним в одно целое. Бесшумно спустил ее тряпичную сумку под ноги. С силой надавил на девичьи плечи и заставил замереть. Правая рука неслышно скользнула к поясу, мягко отстегнула крепление на кобуре.

Варвара почувствовала, как округляются глаза. Происходящее напоминало киношный сценарий. Если бы не реальность этой холодной стены за спиной, тяжелой мужской ладони на плечах и изготовленного к выстрелу пистолета.

«Мамочки!»

Уткнувшись в пропахшую дорогой мужскую грудь, девушка чувствовала его напряжение. Чуть отвернув лицо, Фадеев аккуратно выглядывал из-за угла и не сводил взгляд с шарящей в придорожных кустах троицы.

Варвара тоже их слышала, но в отличие от Глеба не видела. Шелест листвы, грубые голоса то приближались, путались в ночной листве, то удалялись, разрываясь сырым, прогорклым ветром. Сердце в груди колотилось так громко, что, казалось, его невозможно не услышать. Девушка затравленно запрокинула голову, посмотрела на превратившегося в оголенный нерв Фадеева. Тяжелые и горячие мужские руки удерживали на краю сознания, не позволяя панике опрокинуться на голову и захлестнуть.

Те трое, что стояли на дороге, переглянулись. В руках мелькнул сине-белый свет фонариков, скользнул по кустам.

– Ты слышал?

– Нет. Че там? – второй грубый голос, дерганый. – Харэ, Триш. Поехали Паху догонять…

– Погоди ты. Девка вроде пискнула.

Двое других тихо гоготнули:

– Ты б лучше телку снял, Триш… Задолбал глюками.

Шелест листвы, хруст сухих веток. Злая и раздраженная ругань.

Белый свет фонарика скользнул по кустам. Совсем рядом. Бросил небрежный блик на мощную шею Фадеева, окаменевшие плечи. Варваре показалось, что ночь стала плотнее. Бросило в жар.

Глеб перестал дышать. Сейчас, в метре или в двух от людей Барановского любой шорох – как раскат грома. И уже не сбежать. Он прикинул, что одного, которого звали Триш и который лез на рожон, он успеет срезать первым выстрелом, благо тот ползет по лесу медведь медведем. Два других успеют прикрыться машиной и вызвать подмогу. Один бы он ушел… Да один бы он и не привлек внимание. А вдвоем с пигалицей…

Он покосился на подопечную. Распахнутые от ужаса глаза слились с ночью. В густой болотной глубине уже плескалась паника, поднималась приливной волной и медленно захлестывала. Он хорошо знал, что будет дальше: мгновение – любой громкий звук напрочь отключит ей мозги. В таком состоянии опытные мужики выскакивали из укрытия под пули. Не то, что девчонка.

Он скорее догадался, чем успел почувствовать, как паника почти заполнила ее, готовая вырваться из глотки дикой птицей. Прикоснулся губами к девичьему виску, выдохнул:

– Тшш…

Сине-белый луч скользнул по кирпичной кладке, едва не задев по плечам.

– Триш!

– Да погодите вы, мужики…

Шаг по мягкой сырой траве. В придорожный ров посыпался мелкий гравий и щебенка, зашуршал чужими недобрыми шагами.

Короткий синий луч метнулся по веткам.

– Черт, фонаря нормального нет?

– Ты определись, тебе баба нужна или фонарь? – загоготали.

Хруст веток. Кажется, совсем рядом. Еще шаг – и он увидит стену, и наверняка пожелает заглянуть за нее. И тогда…

Тогда…

Фадеев видел, как дрогнули девичьи ресницы, округлился рот. Воздух беззвучно проник в легкие, разрывая связки колкой прохладой. Дыхание сорвалось. Ледяные пальцы метнулись вверх, царапая оголенные плечи мужчины.

Инструктор говорил – слушаться инстинктов. Сбить панику любым способом, заставить думать о другом – это главное.

По-кошачьи мягко, рывком, он успел перехватить руку девушки, свободной рукой завел за спину, заблокировав, и накрыл рот поцелуем. Глубоким, безапелляционно жестким, не позволяющим кричать, дышать, думать и решать самой.

Она дернулась, метнулась от стены. Пришлось бедром прижать ее ноги.

Главное – не шуметь.

Хвала вязкой сырости и мраку этого забытого богом уголка.

Он сам превратился в его мрак и сырость, кутая хрупкую девичью фигуру, подминая под себя ее растерянность, ее панику и страх. В Глебе просыпалось что-то безумное, будто нашептанное черным лесом. В «Двух капитанах» у Каверина герой пил из раны болезнь. Глеб пил, захлебываясь, страх этой девушки с глазами цвета болотной ряски. Чувствовал, как он отравляет его кровь, растекается ледяной шугой по венам, заполняет легкие тягучей, липкой, как тина, пеленой. Каждой клеточкой, каждым уголком сознания он сливался с ней, растворяясь в лесной темени, как в трясине.

Шаги за стеной. Совсем рядом. Ярко-синие блики, вялые, мазанные и неохотные.

Грубые голоса.

Глеб успел досчитать до десяти прежде, чем почувствовал, что Варвара начинает задыхаться. Позволил ей сделать короткий вдох, но лишь для того, чтобы снова запечатать уже вырывающийся из гортани крик. Ладонь тяжело и ласково легла на девичье плечо. Скользнула выше, обхватив нежную шею, приподняла острый подбородок. Эта девушка пахла дикими травами, нежно, терпко и дурманяще. Точно – ведьма.

Мгновение, и ее тело обмякло, потеплело, отдаваясь его рукам, его поцелую. Ее дыхание рвалось, грудь поднималась, подстраиваясь под заданный им ритм, подчиняясь. Ее руки уже готовы били обвить шею, а губы стали мягкими, ласковыми, отвечая на нежданный и властный поцелуй.

Хотелось продолжать. Гладить тонкую девичью кожу. Прислушиваться к изменяющемуся дыханию. Принимать отзывчивые ласки. Хотелось положить ладонь ей на затылок, чтобы чувствовать ее лучше, ближе, глубже. Хотелось пробраться под кожу. И остаться там.

Варвара тонула. В одно мгновение оглохла и ослепла. Слилась с сердцебиением Глеба. Дышала им. Потому что сама не могла.

Она забыла об опасности, о троих неизвестных, рыщущих вдоль дороги в паре метров от них. Забыла о покушении на Толмачева. Горячие, нестерпимо обжигающие руки – вот что стало центром ее сознания.

Голова кружилась.

Но Фадеев, будто его переключили из одного режима в другой, внезапно окаменел. Губы в одно мгновение из жарких и ласковых стали чужими и настороженными. Грудь напряглась.

Еще удерживая ее губами, прислушался.

– Уехали, – решительно отстранился. – Надо выходить на просеку, там нас подберет Юрков по пеленгу.

Подхватил сумку и, поймав Варварину ладонь, потянул в глубь леса. Девушка ахнула и упала на колени.

Теперь, когда он не удерживал ее, девушка поняла, что не может стоять. То ли от пережитого страха, то ли от кислородного голодания из-за безумного поцелуя. Шумно втянула носом сырой, пропахший прошлогодней листвой и грибами воздух. Посмотрела на мужчину недоверчиво, в поисках хоть капли возбуждения. Следа, тени, намека на возникшее влечение.

Что это было?

Но он, не обращая внимание на ее растерянность, снова перехватил за руку чуть выше запястья и потянул вверх.

– Пошли-пошли, – поторопил. – Не расслабляемся.

Они передвигались медленно, то и дело прислушиваясь к шорохам.

Вернее, это Фадеев прислушивался. А Варвара безвольно плелась за ним. Послушной куклой присаживалась на корточки, когда он опускал ладонь на плечо. Потерянно смотрела по сторонам, изображая осмотр местности. И тайком поглядывала на него.

Ее еще никогда так не целовали. Ни разу не было таких обжигающих прикосновений, которые будто заводили внутри пружину, огненную и ослепляющую.

И еще никогда она сама не отдавалась поцелую так, как минуту назад. Без остатка растворяясь в нем.

– Как так можно, а?! – не выдержала, воскликнула в полумрак и всплеснула руками.

– Ты о чем? – Фадеев перепрыгнул через канавку, подхватил Варвару, не позволив упасть. Удобнее перехватил сумку и, оглянувшись на дорогу, уже совсем скрывшуюся за листвой, шагнул дальше.

– Как можно вот так целоваться и через минуту «Все, они уехали»?!

Глеб усмехнулся.

– Жить захочешь – не так научишься… А вообще совмещать приятное с полезным – очень ценный навык, – добавил уклончиво.

Вдалеке что-то отрывисто прогрохотало. Послышался треск. Три короткие очереди. Фадеев распрямился, замер.

Варвара была слишком увлечена своими мыслями, чтобы обратить внимание на такую «мелочь» как отдаленная стрельба.

– Кому это, интересно из нас было приятно, а кому – полезно? – проворчала сварливо.

Мужчина посмотрел на нее с удивлением, коротко хохотнул:

– Будем считать, что мне было приятно, а тебе полезно, – он притаился на опушке небольшой, залитой лунным светом поляны. Оглянулся на девушку и усмехнулся: – Хотя, как мне показалось, тебе тоже ничего было, тоже приятно.

Даже сквозь полуночную темень, он видел, как она покраснела.

– Дурак, – пробормотала, прихлопнув на плече засидевшегося комара.

Фадеев тайком улыбнулся: девчонка была явно смущена. И это неожиданно будоражило и отвлекало. Опасно тянуло на геройства.

На просеке прошелестели шины приближающегося автомобиля. Фадеев посерьезнел, уставился в темноту.

Увидев, что за машина и кто за рулем, вышел на свет, потянул за собой Варвару. Автомобиль тихо остановился рядом с ними.

– Живы? – приоткрыв окно, спросил пожилой водитель.

– А что с нами станется, – небрежно отозвался Фадеев, будто пару минут назад их не собирались поймать. Подталкнул девушку к автомобилю. – Прошлись, прогулялись. Верно, Варвара Степановна? – ей показалось, или он специально, подсаживая ее в машину, погладил ее по бедру. Варвара обернулась через плечо в надежде поймать его взгляд, но Глеб по обыкновению невозмутимо и рассеянно смотрел куда-то в сторону.

И загадочно улыбался.

Усаживаясь на переднее сидение, уточнил у Юркова:

– Чего там за шум был? Не стрельба?

Юрков кивнул.

– Она самая. Хорошо, что Тарасов вас высадил.

Глеб захлопнул за собой дверцу:

– Тарасов жив?

– Жив. Даже тачка ваша цела. Ну, если колеса не считать…

– Переживу, – вздохнул Фадеев.

Машина тянулась по просеке, аккуратно, не привлекая внимания, не включая фар и габаритов, выехала к задним воротам усадьбы, около которых уже дежурила охрана и мелькала грузная фигура Анатолия Ивановича, начальника охраны.

– Притормози здесь, – приказал Фадеев, вышел. Обернувшись, коротко приказал: – Варвару Степановну домой.

– Есть, – кивнул Юрков и рванул вглубь территории.

Варвара оглянулась: Глеб подошел к Анатолию Ивановичу, пока выслушивал доклад безопасников, набрал по сотовому номер, что-то приказал. Варвара, конечно, уже не могла слышать, что и кому – группа мужчин все удалялась, пока совсем не скрылась в предрассветной серости.

Он ни разу не посмотрел на нее, ни разу не обернулся, словно забыл о ее существовании, стоило ему выйти из автомобиля.

Колкая обида закралась в сердце, устроилась неуютным, жестким комком. И разум мог сколько угодно уговаривать и приводить свои доводы – девичья гордость оставалась глуха.

Глава 8. Рассвет

«Интересно, они совсем с дуба рухнули?» – думал про себя Фадеев, пока добирался до точки обстрела машины с Тарасовым. Потом – на точку покушения на Толмачева. Хотел посмотреть сам, убедиться. Запомнить каждую березку, это не раз помогало в работе, в том числе, с полицией. Иногда оперативники рисовали такие схемы, что трасологи вообще удивлялись, как преступники могли попасть в жертву. В итоге экспертиза шла коту под хвост, а подозреваемый отделывался легким испугом. Еще и извинения получал.

Он уже сделал фото и видео с места происшествия. Но хотелось посмотреть еще. Словно что-то не отпускало.

Собственно, оно ясно, что не отпускало: масштаб притязаний Барановского. Что бы он не говорил юной и впечатлительной особе, сейчас не та стадия, чтобы пускать в ход такие козыри как покушение на главу фирмы-конкурента. Контракт будет выполнен даже если бы Толмачев был в коме. Даже если был бы убит.

В общем, версия с контрактом никуда не годилась. Получатся, у Барановского был еще какой-то мотив?

«Или за этим стоит не Барановский», – кольнуло под сердцем. Кольнуло и бросило в холод. Потому что, если не Барановский, то тогда кто? Если не Барановский, то тогда не просчитать следующий ход, не выставить защиту. Это значит занимать круговую оборону, поднимать всех людей и ждать в режиме 24/7.

Как бы то ни было, но кое-что предпринять все равно придется.

Достал сотовый из кармана, набрал короткое сообщение: «Готовность номер раз». Отправил двум адресатам: Светлане Толмачевой и Олегу. Повернулся к начальнику охраны:

– Иваныч, отправь людей на Каширку и Юго-Запад.

– Светлану и Олега?

– Да, – кивнул на забор: – Сюда привезете. И смотри в оба.

Начальник охраны придвинулся ближе, дотронулся до плеча:

– Слушай, Глеб, я что думаю… Может Григ-Грига тоже перевести? Хрен его знает, что там в больнице…

Фадеев тоже об этом думал. Но в каком он состоянии еще не ясно.

– Утра дождемся.

Анатолий откинулся на сидении:

– Добро. Я тогда людей ставлю под ружье, – по старой привычке отозвался.

Фадеев кивнул. Он шумно выдохнул, покосился на часы на приборной панели. Пошли вторые сутки, как он не спал.

Они вышли на место обстрела Тарасова.

– Отсюда стреляли, – ребята подвели его к поваленному дереву. Указали на точку чуть в стороне от дороги: – Оттуда наводка.

– Сняли сами? – Фадеев присел на корточки, рассматривая позицию стрелявшего. Идеальный поворот, длинный. Вся машина как на ладони. Странно, что не увидели, что машина пуста. Не водитель же был мишенью. – Что Тарасов?

– Удержал управление. Дал по газам.

Фадеев уставился в примятую траву. Не складывалось ничего. Толмачев в больнице. На кого покушение? Машина его, Глеба. Любая внешка это установила бы на раз-два. Получается, если стреляли, то по нему или по будущей падчерице Григ-Грига. Но это из разряда фантастики – кому пигалица нужна. Значит, все-таки по нему.

А это означает только одно: Барановский не нашел ключ, защищающий разработанный код.

И сегодняшнее представление – предупреждение.

Завтра начнется настоящая игра.

Фадеев посмотрел на загорающийся над соснами рассвет.

* * *

Варвара поднялась в комнату, притворила за собой дверь.

Внутри все трусилось, будто в проруби искупалась. Кожа горела, а по спине бежал липкий холодок. Медленно доходило, что ее едва не убили. Те трое, поймай они их, что бы сделали?

Слова Юркова – «Хорошо, что вас Тарасов высадил» – стрельба на окраине леса…

Страх подбирался медленно. Заползал под ногти, скребся когтистой жабой под ребрами, опоясывал и душил.

Девушка бросила под ноги грязную тряпичную сумку, будто впитавшую в себя запахи опасного леса. Тихо съехала по стене. Руки дрожали. Испачканные в земле колени с прилипшими бурыми иголками и грязью, покрылись серой коркой. Светлые кеды испачкались до такой степени, что надежды на их спасение не оставалось. Устало стянула их, поставила в угол.

Прислонила голову к стене. И отключилась.

Проснулась от холода – от балкона дуло сыростью и прохладой. Икнув, девушка встала. Огляделась.

Четыре часа утра. Получается, она отключилась минут на сорок.

Закрыла балкон. Не включая свет, направилась в ванную: горячий душ – это то, что нужно.

Золотистый свет, теплый, окутывающий и дарящий покой и уют, лился с потолка. Варвара посмотрела на себя в зеркало и не узнала: искусанные комарами руки, шея, покрылись красными волдырями, от одного вида на которые кожа начинала зудеть. Волосы спутались. В темных, пропитанных лесом прядях, запутались сухие иголки, веточки и мелкая листва. Губы припухли.

– Нда. Красотка, – пробормотала девушка.

Сбросив с себя одежду, встала под душ. Ароматная пена невесомо касалась кожи, сильные струи били по плечам мощно, горячо. Они почти выветрили из головы ночной страх. Но только раззадорили воспоминания о неожиданном поцелуе. Девушка дотронулась кончиками пальцев до губ, прикрыла глаза.

Фадеев не оставил бы ее на парковке с неизвестным мужиком и не поплелся бы уныло домой. Он не ныл бы из-за испорченного вечера.

«Данька хороший», – напомнила себе, как мантру. Но уже не верила ни одному слову, отчетливо понимая, что дальше ничего не будет.

Решительно выбросив из головы странные мысли, выключила воду.

Вообще, она считала себя крайне невлюбчивым и прагматичным созданием. Единственный раз, когда она влюбилась, а это было в седьмом классе, она рыдала неделю в подушку. И этого ей хватило с лихвой. Нет-нет, это все не для нее. Сегодняшнее происшествие словно вывернуло наизнанку все самое потаенное и сокрытое. Она впервые почувствовала себя… женщиной. Желанной. Сводящей с ума. Даже учитывая, что этот чурбан ничего такого не имел ввиду.

Мозг сразу схватился за слово «такого».

– Варвара, ты выдумываешь невесть что, – строго сказала отражению. – Он поцеловал, чтобы ты не орала. Потому что мы обе знаем, что орать ты собиралась. И это было худшее, что ты могла сделать в тот момент.

Она всегда старалась быть предельно честной с собой. В конце концов, кто как не она знает все собственные мотивы.

– Запомни, Варвара, этот поцелуй для него ровным счетом ничего не значит. Не должен и для тебя.

Она послушно кивнула самой себе, закутавшись в махровый халат, поплелась в кровать.

Нырнула в мягкую постель.

Уставилась в потолок. Мягкие ванильно-розовые блики подкрадывающегося рассвета лениво расцветали на белом глянце.

Фадеев не выходил из головы. К поцелую рисовалось продолжение. Варвара уже представила, каков он без футболки. Мысленно гладила сильные плечи, прислушивалась к движению невидимых сильных и умелых пальцев. Кожа горела. Фантомные поцелуи невесомо ложились на губы, ласкали шею, а нос дразнил свежий и немного горький аромат. Чувственный, манящий…

Варвара порывисто села.

– Ты чего? Дура? – строго спросила себя.

Опрокинулась на подушку, запахнула халат. Натянула до подбородка одеяло.

В желудке жалобно зашевелился голод как альтернатива мыслям о Фадееве.

Но это уж как-то простительно, все-таки с обеда ничего не ела. И в кафе ее так и сводили. А пирожные Толмачевской помощницы только раздразнили аппетит.

Подумав немного, девушка решила, что поход на кухню – это лучшее, что она может себе предложить.

Откинув одеяло, она сунула ноги в домашние туфли, плотнее затянула пояс на халате. Сбросив с головы мокрое полотенце, вышла в коридор.

Во флигеле она жила одна. Здесь было несколько спален, сейчас пустующих. Это гостевое крыло. Тихий коридор, лестница на первый этаж. Направо – дверь в гостевой кабинет. Налево, под лестницу и через оранжерею – проход в основной дом. Варвара юркнула туда.

Ноги в домашних тапочках ступали бесшумно. Белый халат, рваные тени оранжерейных растений, желтые блики разгорающегося утра и еще не отошедшей ко сну луны – все вместе превращало девушку в привидение. Она сама себя им представляла.

«Ночная жрица, блин», – шмыгнула носом и толкнула дверь в основной дом. Здесь тоже было тихо и безлюдно: Толмачев в больнице, мама с ним, комнаты Олега и Светланы, на сколько Варвара успела узнать, находились в противоположном крыле. Служащие на ночь в доме не оставались, приходили утром и вечером возвращались в поселок – в основном все были местные. Поэтому Варвара решила особенно не скрываться и смело направилась в кухню, уже представляя, какой бутерброд сейчас соорудит.

В желудке стало сладко от предвкушения.

Толкнув дверь, потянулась к выключателю. Рука наткнулась на что-то жесткое и живое. Оно сжало запястье и рвануло куда-то вправо, едва не сбив с ног. Варвара ахнула и зажмурилась от неожиданности, когда почувствовала жесткий захват и чужую ладонь на лице, а за спиной – холодную стенку холодильника. Дышать оказалось нечем. И она вцепилась зубами в чужую руку.

– Ой, черт! – мгновенная свобода и раздраженный голос: – Опять ты! Чего тебе не спится, а?

Варвара распахнула глаза: на фоне разгорающегося утра – Фадеев. Та же черная футболка, потертые джинсы, усталая и небритая физиономия. Взгляд суровый исподлобья. К знакомому пряно-древесному запаху прибавился едва уловимый – салата и копченостей. Варвара сглотнула:

– Вы нормальный вообще? Чего вы здесь делаете?! – она отступила от стены, отодвинулась на безопасное расстояние. Плотнее запахнула халат на груди и включила, наконец, свет.

– Судя по всему тоже, что и ты собиралась сделать. Ужинаю, – безопасник небрежно взглянул на нее, спрятав лукавую ухмылку, кивнул на стол: на большой круглой тарелке красовался бутерброд. Лист салата, сыр, горчица, толстый кусок ветчины под парой кружков помидора. Все на внушительном куске ржаного хлеба.

Девушка сглотнула с завистью. Фадеев покосился на нее и кажется, потерял интерес, вернулся за стол. Удобно устроившись, потянулся за бутербродом.

Варвара не шевелилась, наблюдала за его спиной, разглядывала татуировку.

– Кофе сделай.

Приказ вывел ее из оцепенения.

– На ночь вредно, – отрезала. – Спать потом не сможешь.

Это какая-то мелкая, но все-таки месть – сказать ему «ты». Крошечная, но победа.

Девушка подошла к холодильнику, достала хлеб, корзинку с овощами. Подумав, взяла кусок ветчины и сыр.

– Ну хоть сок налей, – не оборачиваясь, настаивал безопасник.

Девушка посмотрела в дверце, обнаружила томатный сок. Демонстративно расположилась напротив Фадеева, сделала себе бутерброд. В последнюю очередь поставила перед собой и, будто вспомнив в последний момент, перед ним, по стакану. Наполнила томатным соком.

Фадеев кивнул, как ни в чем не бывало. Выпил залпом. Привстал, придвинул к себе упаковку и плеснул еще.

– Так ты чего не спишь? – он разглядывал ее и улыбался. Снисходительно и понимающе. Будто уже знал, о чем она мечтала там, у себя в комнате.

Варвара почувствовала, как покраснели, налились смущением уши. На всякий случай прикрыла их влажными после душа волосами. Посмотрела искоса на мужчину.

– А ты? Чего домой не поехал?

Покачал головой:

– Устал как собака, – поставил локти на стол. Глаза улыбались. – Вчера как завелся с этими уродами, так и в бегах.

Укол совести заставил опустить девушку голову: «бега» в том числе и из-за нее были.

– Зачем за нами гнались? Думали, что в машине дети Толмачева?

Фадеев посерьезнел: он эту версию и не отрабатывал. А между тем, она вполне крепкая. Особенно если заказчик покушения – все-таки не Барановский.

– У меня подозрение, что хотели просто напугать, – откровенно признался.

– Или отвлечь, – словно прочитала его мысли девушка. – Я только не понимаю, почему Толмачева в обычный городской стационар привезла «Скорая»? Я думала, олигархи в частных клиниках обслуживаются.

– Это если геморрой, то можно в частную с удовольствием. А если огнестрел, то ничего лучше старого доброго Склифа не придумали.

Фадеев щелкнул языком и улыбнулся, посмотрел на девушку внимательнее. Первое знакомство говорило не в ее пользу: его раздражали глуповатые и самоуверенные девицы. Но наблюдательность новой знакомой подсказывала, что он не рассмотрел в ней что-то. И это «что-то» сильно повышало его интерес к ней. Кроме того, мгновение, когда она ответила на его поцелуй, отдавалось в памяти мягким теплом., разгоралось внутри.

Он тяжело посмотрел на девушку, решительно встал, хлопнул ладонью по столешнице:

– Все. Пойду. Мне спать два часа осталось, – направился к двери.

– Глеб! – ее голос звенел. Он остановился посмотрел через плечо. – Спасибо…

Она, что же, знакома с рекомендациями его отца? Просить прощение, если не виноват, и благодарить, если не знаешь, что сказать, но хочешь оставить о себе приятное впечатление.

– За что?

– Отчего-то у меня такое ощущение, что ты мне сегодня спас жизнь…

Он отмахнулся:

– Да ну, бросьте, Варвара Степановна, – он опять перешел на «вы». – Я всего лишь вас поцеловал.

И, не дожидаясь, пока она сообразит ответную колкость, вышел из кухни.

Глава 9. Блог

Глеб прошел в гостевое крыло. Там у него была комната, приготовленная как раз для таких случаев. Чистая футболка, джинсы и белье – все, что ему требовалось. Голова гудела от вопросов, мышцы сводило от усталости. Нужно отключиться хотя бы на пару часов. Потому что иначе завтра голова будет работать как у слизня.

Закрыв за собой дверь, он прошел к окну, плотно задернул занавески и, не включая свет, прошел в ванную, быстро принял душ.

Забравшись под одеяло, надеялся, что сразу уснет. Но что-то важное не отпускало, кружилось перед глазами и вырывало из забытья.

Фадеев открыл глаза, уставился на прорывающееся сквозь щель в задернутых занавесках утро, пасмурное и неприветливое.

Перед тем, как он услышал шаги кого-то праздно шатающегося по дому, которым оказалась Варвара, он мониторил новости. Обычное дело, когда не понимаешь, что именно произошло. Или происходит.

Иногда случайные новости подталкивают к решению.

Например, новости о покушении на жизнь олигарха Толмачева, будь оно организовано Барановским с целью срыва контракта, уже была бы слита в сеть с пометкой «срочно». Но новостная лента молчала.

Зато поисковик настойчиво выбрасывал ему в рекомендованное какую-то муть про жизнь олигархов.

Фадеев перелистнул вкладку, пробежал глазами верхний пост.

Некто Антон Казаков вещал о жизни олигархов с Рублевки. Ну, как «вещал». Так, ангажировал хиленькое журналистское расследование.

«Я открою для вас реальную жизнь московских олигархов», – обещал блогер в первом посте. – «Что-то мне подсказывает, что жизнь их далека от глянцевой картинки, которую нам скармливают по ТВ». Глеб шумно вздохнул, мысленно соглашаясь с неизвестным. «Я вам обещаю правду и только правду», – так завершал блогер Казаков первый пост.

Фадеев, подумав, подписался на аккаунт. Пролистал комментарии. Многочисленный охотницы за халявными миллионами оживились, надеясь, что блогер сольет им места досуга московских богатеев, и вообще раскроет их среду обитания. Усмехнулся. Парень, кем бы он ни был, умело поймал на крючок целевую аудиторию. И определенно будет с ней творить, что захочет.

Глеб открыл следующий пост, в котором Казаков упражнялся на ежедневной рутине олигарха и на том, что тот самостоятельно и в туалет сходить не может, не уведомив об этом свою охрану. Усмехнулся. Отчасти, так и есть. Пару раз он сам лично Толмачева разыскивал по этажам в офисе с подключением видеонаблюдения и охраны. Методом исключения выяснил, что Григ-Григ кабинета не покидал, собственно, там и был обнаружен через пятнадцать минут.

История один-в-один напоминала описанное блогером. Ну разве что без перекошенного лица охранника.

Третий пост аккаунта выглядел притянутым за уши, конечно. «Крепостное право отменили, но это не точно» так называлась статья. Казаков в красках описывал будни безопасников, стояние под дождем и в мороз. «Чтобы охранники не отбились от рук и не попали в чужие руки, некоторые, особенно рьяные олигархи, набивают на их затылки штрих-код». Вот тут было неприятно и даже перегиб, Фадеева покоробило. Безопасники свою работу выполняют. И часто рискуют своими жизнями. И не для того, чтобы некоторые сопляки их троллили.

Но человек со штрихкодом на затылке запал в память. Забавная, конечно, картина.

И сейчас Глеб подскочил именно из-за этого. Он тоже видел такую наколку на днях. Но где, у кого, при каких обстоятельствах – память напрочь это вычеркнула. Он помнил только гладко выбритый затылок, тучную, с жировой складкой, шею. И широкие плечи, обтянутые темно-синей курткой.

«Надо пробить, что это за Казаков такой», – мелькнула в голове мысль, которая, наконец, его отключила.

* * *

«Я всего лишь вас поцеловал».

Она не спала до утра из-за этого – горела от стыда и смущения. Конечно, она как-то себя выдала, и теперь издевательским «Марфа Васильна» не отделается.

Мозг подкидывал планы отмщения. Наполеон нервно курил в сторонке, если за дело бралась женщина. Что сделать? Величественно не замечать? Игнорировать? Насыпать соли в кофе?

«Детский сад, штаны на лямках», – пристыдила себя.

Чувствовала себя гадко, будто после ужина мухоморами.

Около половины седьмого утра хлопнула дверь на этаже. Приглушенные ковровой дорожкой шаги. Его шаги! Он тоже ночевал в гостевом крыле. Совсем рядом. Может быть, в соседней комнате.

Сердце подпрыгнуло в груди, заметалось, а потом на него будто горячей карамелью плеснули. Девушка подтянула одеяло к подбородку и притаилась.

Фадеев неторопливо спустился на первый этаж, уже отдавая распоряжения: Варвара слышала его приглушенный голос:

– Приехали? Без осложнений?.. Хорошо, – молчание около минуты. И новый разговор: – Ольга Петровна, утро доброе, какие новости у вас?.. Нет, не волнуйтесь, пока не планирую.

Варвара не слышала, чем закончился разговор с матерью. Хлопнула дверь, а в следующее мгновение прошелестели по гравию колеса подъехавшего автомобиля.

– Здравия, Глеб Иваныч! – голос вчерашнего водителя, Юркова. – Выглядишь потрепанно. Спал?

– Как убитый…

– Типун тебе на язык, – Юрков осуждающе вздохнул.

Хлопнула дверь автомобиля, автомобиль прошуршал по дороге.

Сон как рукой сняло.

Варвара потянулась, взглянула на часы: шесть сорок пять утра.

Открыла ноутбук, оставленный вчера Фадеевым. Крутой, супермощный, со скучным интерфейсом без любимых программ и знакомых иконок он не вдохновлял. Даже браузер показался неудобным. И паролей от своих сайтов, конечно, нет. Девушка полезла в чемодан, достала старенький, потрепанный ноут. Ну и что, что три клавиши западают. Ну и что, что стерлись остальные – она и по памяти знает, где какая буква расположена.

Установила на кровати, устроилась.

Загрузила браузер, проверила почту – хотя кто ей там напишет, подружки в Черногории, статью уже опубликовали, консалтинговая фирма думает, что она в отпуске, гуляет и наслаждается морем.

Да уж, наслаждается.

Девушка потянулась к сотовому, набрала мать. Та не ответила. Сбросила сообщение через несколько минут: «Гришу перевели в палату. Я с ним. Ничего не надо. Глеб привез мне одежду и кое-что из личного». И следом второе – «Не волнуйся, отдыхай».

Подумав, Варвара заглянула в блог. Неделю назад, впечатленной перспективой провести каникулы на закрытой территории и окунуться в жизнь богатых и знаменитых, обзавела блог в популярной сети. Название придумала «Дзен московского олигарха», представилась журналистом и пообещала подписчикам рассказать жизнь «рублевки» из первых рук. По условиям площадки даже три поста сделала.

И забыла о своем начинании.

Потому что был переезд.

Потом сегодняшний сумасшедший день.

В итоге, новых статей она не придумала.

Да и жизнь олигарха при ближайшем рассмотрении оказалась так себе. А сегодняшнее происшествие с покушением вообще «зашквар», как говорит гоблиноподобный брат Таньки, институтской подруги. Той самой, что сейчас греется в Черногории.

Но любопытство и скука взяли верх: Варвара полезла на страничку блога, открыла редактор.

Справа горела зеленым стрелочка с указанием объема охвата аудитории. Девушка посмотрела на нее и обомлела. Двадцать пять тысяч человек. Взгляд скользнул по строке с количеством подписчиков. Пять тысяч с хвостиком. Несколько сотен комментариев. Пожелания удачи. Советы по конспирации. Вопросы, что интересует больше всего. Одна девушка настойчиво интересовалась, где олигархи отдыхают, где с ними можно познакомиться. И кто там из них «нормальный чел, не жмот».

Варвара усмехнулась: за полгода знакомства с Толмачевым она вообще не помнила, чтобы он отдыхал. Похоже, тот поход в театр, когда он с матерью познакомился был чуть ли не единственным за полтора или два года. Но стереотипы и желание халявы рулят. Да.

Девушка встала с кровати, прошлась по комнате. Зачем ей все это – блог, эти игры с журналистским расследованием и разоблачением – шутка, которая так стремительно превратилась в несмешной фарс. Это тяготило.

Но с другой стороны, что она теряет?

Регистрируя блог, она завела отдельный почтовый ящик, в котором указала вымышленное имя. Антон Казаков. Дата рождения тоже «от балды». Первое января 1960 года. Фотка на аватарке – со стока. Сотовый нигде не указан. То есть она в любой момент может перестать публиковать материал и закрыть блог.

Но при таком количестве подписчиков и охвате, ей должны присвоить коммерческий статус. А это плохо или хорошо сколько-то денег. Неучтенных, заработанных попутно. Даже если это пять тысяч в месяц. Даже если сто рублей.

Она замерла напротив ноутбука, уперла руки в бока.

Решительно вбила пароль «левого» почтового ящика – проверить сообщения от модераторов. Сердце подпрыгнуло в груди. «Нас заинтересовала концепция вашего канала. Мы решили включить его в программу поддержки перспективных авторов и рассказать в специальной еженедельной подборке, с уважением администрация портала» – прочитала бегло, захлебываясь от восторга.

Она еще переваривала увиденное и услышанное, когда пришло второе сообщение – о подключении блока монетизации.

И рекомендации по ведению канала. Теги, предпочитаемые форматы. Уникальные тексты – это понятно. Уникальные фото. Рекомендации по личному брэндингу блога.

Варвара задумалась: что можно сделать оформлением блога? Узнаваемое и в тоже время, сохраняющее анонимность? Что она может добыть вот-прям-здесь и сейчас? И оно должно как-то символизировать достаток.

В памяти всплыл разговор с матерью о розовой аллее.

Подхватив сотовый, оставленный Фадеевым, и сунув второй, который подрезала у Даньки, в задний карман джинсов, девушка направилась на поиски розовой аллеи.

Глава 10. Флешка

Она заглянула в основной дом – там было тихо и безлюдно, повар и управляющий еще не пришли. Достала из холодильника питьевой йогурт, выпила.

За окном ребята из охраны или механики из гаража громко обсуждали что-то и хохотали громко, открыто, передавая друг другу сотовый. Очевидно, с каким-то роликом с тик-тока. Рядом стоял черный джип Фадеева с перебитыми шинами. Автомобиль застыл над землей, приподнятый домкратами. И выглядел жалобно. Девушка открыла двери на веранду, ловко перемахнула через парапет. Легко приземлилась на траву: мужчины ее и не заметили – прошла к машине со стороны пассажирского места.

– Добрый день, Варвара Степановна, – голос Юркова застал врасплох, девушка вздрогнула. – Неужто выспались уже?

Варвара покраснела:

– Да, уже выспалась. Решила пройтись…

Юрков смущенно почесал под носом:

– Вы… Это, Варвара Степановна… Вы же никуда сегодня не собирались? А то Глеб Иванович велел сидеть и не высовываться.

Варвара, собственно, никуда не собиралась, но «велел» полоснуло по сердцу, перехватило дыхание, как ночью, на кухне. Девушка поджала губы, Юрков наблюдал за ней настороженно. Примирительно добавил:

– Не то, чтобы он запретил, но соваться в город сейчас совсем не дело. Это я вам как бывший оперативник говорю.

Варвара медленно выдохнула, спрятала обиду:

– Я понимаю. Не время, да. Я, – она кивнула на машину Фадеева, – я хотела кое-то забрать. Забыла вчера. И буду сидеть как мышка, гулять в парке.

Юрков просиял:

– Это конечно. Это само собой, – внимательно прищурившись, отпустил ее взглядом, подошел к охранникам и механику, прикрикнул: – чего ржете, с КПП слышно вас?

– Иваныч, смотри, – один их охранников протянул ему сотовый, Юрков брезгливо отвернулся.

– Да не суй ты мне ваши идиотские мемчики! – сплюнул под ноги. – Делом когда займешься? Фадееву к двенадцати машина нужна.

– Да сделаем, Иваныч, не парься, – парень примирительно оглянулся на товарищей.

Варвара юркнула в салон, выдернула из магнитолы флешку. Торопливо двинула по аллее.

– Варвара Степановна! – окрикнул Юрков, уточнил с подозрением в голосе. – Вы же на связи?

Варвара вытащила из кармана подаренную Фадеевым «лопату», повертела ею в воздухе. Юрков показал большой палец вверх и, кажется, отстал от нее.

Девушка обошла дом кругом, юркнула на крыльцо основного дома. Пробежала через пустой холл в кухню, где оставила старенький ноут. На губах горела усмешка. Шутка придумалась спонтанно. А именно такие обычно и удавались на все сто процентов. Подключив Фадеевскую флешку, просмотрела записи, изогнула бровь: безопасник любил что потяжелее. Есть известные композиции, есть совсем горячие новинки, как западные, так и наши. Metallica, Rammstein, Black Sabbath, Led Zeppelin – собственно, классика тяжелого рока в коллекции ее не удивила. Eisbrecher, Marilyn Manson, кое-что из старенького от Tiamat, Domina Noctis и Imagine Dragons. Известные композиции каких-то новых рок-групп. Из наших, Ария, Би-2, несколько композиций от Пикника и Бутусова, Сплины. Но в целом пристрастия Фалеева были очевидны. И предсказуемы. Варвара коварно ухмыльнулась. Несколько кликов, и девушка захлопнула ноутбук, сунула в мягкую сумку, и деловито вышла в парк.

Фадеевский джип одиноко стоял на новеньких колесах. Из настежь распахнутого салона гремело радио. Варвара неторопливо подошла к машине и, присев на переднее сиденье, положила флешку на полочку.

«Шалость удалась», – мелькнуло в голове фразой из известной подростковой книжки.

* * *

Фадеев притормозил напротив здания следственного комитета, набрал по сотовому номер:

– Привет, Мерлин. Кнут на связи, – представился коротко. – Я внизу.

– Спущусь. Жди.

Через пять минут на крыльце появился высокий мужчина в штатском, закурил. Заметив его, Глеб вышел из машины, неторопливо перешел через дорогу.

Мужчина в штатском отошел к парапету. Пожали руки, как старые знакомые.

– Слышал, ты опять вляпался? – мужчина в штатском внимательно прищурился, усмехнулся.

Фадеев невесело кивнул:

– Вроде того.

– Ну, рассказывай.

– Да ваши ребята уже работают. И коллеги из ФСБ уже подключились…

– Громов? – уточнил в штатском.

Глеб снова кивнул, облокотился на хромированный поручень.

– Смотри, Олег. Есть контракт. Оборонка. Еще на стадии его заключения очень возбудился один чел. Закупку проиграл. Затих. По контракту работает группа спецов. Обиженный чел вышел на них. И кого угрозами, кого тупо бабками переманил на свою сторону или заставил слить ту часть работы, которая оказалась доступна.

– Хреново.

– Слушай дальше, – Фадеев развернулся к знакомому, рука тяжело легла на парапет. – Всей работы у него нет. А та, что есть частично заблокирована ключом безопасности, который не позволяет выстроить правильную последовательность фрагментов и доработать отсутствующие элементы самостоятельно, без нашего участия.

При этих словах Олег лукаво прищурился, затянулся.

– Позволь предположить, идея с ключом безопасности твоя…

Фадеев откашлялся:

– Решил тряхнуть стариной…

– Я так и подумал, Кнут ты или не Кнут, – Олег затушил сигарету, бросил в урну. Оперся локтями в парапет. Прозвище старого товарища в честь знаменитого программиста и создателя сложнейших алгоритмов^[3] будоражило воспоминания: – Обиженный чел в курсе, кто автор ключа.

Глеб неопределенно пожал плечами, нахмурился:

– Черт его знает. Но не думаю, – он потер подбородок. – На Толмачева вчера покушение было…

– Слышал, да.

– И потом на меня.

У Олега напряглась спина, уставился на товарища через плечо:

– И ты все равно думаешь, что обиженный чел не в курсе?

Фадеев вертел в руке ключи от машины, медленно раскручивал на указательном пальце. Молчал. Интуиция говорила – Барановский не знает. Тогда зачем ему вчера понадобилось гоняться за ним по лесу? Думали, что в машине, в самом деле, дети Толмачева? Снайперская пара опять же – не для маскарада. Но при этом стреляли по колесам. Значит, хотели или напугать, или сбить со следа.

– Говори, не молчи, – попросил Олег тихо.

Они служили с ним вместе. Десятка два совместных спецопераций, поэтому озадаченное молчание Фадеева ему говорило о многом. Что-то не складывается, вот и пришел.

– Если предположить, что обиженный чел знает, что я разработчик ключа, то он бы уже меня потихоньку кислотой поливал, Олег.

Тот поднял бровь:

– Настолько серьезный товарищ?

– Обидчивый очень, – Фадеев отвернулся. – Слушай, у меня не укладывается что-то. С его ресурсами он может действовать очень жестко. И между тем совершает ошибку за ошибкой. Осторожничает? Играет? Пытается запутать след? Или это тупо не он?

Олег почесал над бровью, распрямился.

– Первое, Глеб. Убери носитель с ключом в самое проверенное место. Второе. Один не передвигайся. Третье, проверь ближний круг Толмачева. Кто-то появится или уже появился, имеющий доступ к сейфам, ключам и архивам. Они будут искать ключ безопасности или того, кто его разработал. Ты в любом случае под ударом – как потенциальный хранитель ключа. А уж если просочиться информация о том, что ты еще и разработчик… Кстати, сколько народу об этом знает?

– Сам Толмачев. И Пашка Панченко.

Олег вздохнул, посмотрел на Фадеева тяжело.

– У Пашки семья. У тебя людей хватает прикрыть все тылы?

Глеб кивнул.

– Пашка свою семью спрятал. Семью Толмачева вывезли за город. Все, кто занят в разработке, под наблюдением, – он медленно выдохнул: – Нет, справлюсь, – Фадеев прищурился, посмотрел на дорогу. – Дней пять продержаться надо.

Олег достал еще одну сигарету, повертел ее между пальцев.

– Слушай, Глеб, пять дней – это жопа, – посмотрел внимательно. – Прессовать будут мама не горюй.

Фадеев неохотно кивнул. Он и сам это понимал. Не понимал только, откуда ждать следующий удар.

Он ставил себя на место Барановского, примерял на собственные плечи его беспринципность. Что бы он сделал? Да он бы уже сейчас, на этой стадии, задействовал все ресурсы. Не привлекая внимания покушением Толмачева, по-тихому взял кого-то из близких, хоть Ольгу Петровну, хоть пигалицу Варвару-свет-Степановну. Одним махом бы прижал к стенке и взял за горло. Это как в схватке с волком: или завалить первым выстрелом, или терпеть, пока тебя буду рвать на части.

При умножении два на два упорно получалось пять.

Фадеев сел в машину, прокручивая в голове то, что сказал Олег. В их отряде он был старшим, умудрялся провести группу без потерь сквозь игольное ушко. Видел порой то, что не видел никто. Позывной у него потому и был – Мерлин.

И если Мерлин сказал – будет жопа, значит, она непременно будет.

* * *

После разговора с Олегом-Мерлином, Фадеев снова поехал в больницу – переговорить с врачом, утром его не застал: тот был на операции. Толмачева уже перевели в палату. У дверей дежурили два охранника. При виде Фадеева в халате и медицинской шапочке, привстали уважительно, переглянулись. Глеб, проходя мимо, строго поинтересовался:

– Почему не в бахилах?

Молодой парень, из группы Тавра, ухмыльнулся:

– А мы в сменке.

Фадеев улыбнулся, пригляделся к парню: молодой еще, только после армии. Шутка будто спустила пар, сбросила с плеч пудовые гири, что подвесил Мерлин своим предупреждением.

Вошел в палату. Мерно дышал аппарат ИВЛ, тихо щелкали датчики. Толмачев спал. Ольга Петровна, примостившись в кресле в углу, услышав его шаги, вскочила.

– Ах, Глеб, это вы. Думала – лечащий врач.

– А что, не был еще?

Ольга Петровна рассеянно посмотрела:

– Нет, почему. Был, конечно. Просто… У Гриши температура, и давление никак не стабилизируется…

Фадеев, легко дотронулся до ее локтя, улыбнулся:

– Так у него ожог и операция. Это хорошо, что температура. Значит, борется наш Григ-Григ.

Широкие шаги в коридоре, в палату стремительно зашел невысокий жилистый мужчина, взгляд цепкий и внимательный.

– О, а что за делегация? – сердито посмотрел на Фадеева. – Я супругу-то едва согласился пускать, а тут еще кого-то нелегкая принесла.

Но протянутую Фадеевым руку пожал.

– Начальник службы безопасности Григория Григорьевича, – представился.

Врач хмуро покосился на просвечивающую через халат татуировку:

– Да уж, хреново охраняете.

– Бывает, – Фадеев примирительно хмыкнул. – Но пока жив и чаще обычного – здоров.

– Ясно, шутник. Что хотел от меня, начальник службы безопасности? – посмотрел лукаво с подозрением.

– Забирать от вас не буду, – отрезал Фадеев.

Врач, кажется, расстроился, кивнул на охранников под дверью:

– И молодчики ваши тоже останутся, – он не спрашивал, от констатировал факт.

Фадеев многозначительно посмотрел на врача.

– Ну, если вы не хотите испортить себе статистику огнестрелом в стационаре… – Врач нахмурился, но промолчал. – Мне нужно, чтобы завтра он был в состоянии перебраться домой.

Медик посмотрел на него с сочувствием:

– Ну, вы в своем уме, товарищ начальник службы безопасности? Вы с отечественной медициной говорите или с господом богом? Оборудование у вас будет, это вы достанете. Но ему же уход н�

Глава 1

Пигалица

– Это что еще за субъект в пальто?

Торопливое движение у кирпичной стены, фигура метнулась в сторону, едва не выломав одинаковые, выстроившиеся вдоль дороги, будто на параде, елочки.

Молодой мужчина резко затормозил у обочины, одновременно распахивая дверцу и выпрыгивая на проезжую часть.

– Стоять! – рявкнул он в спину неизвестному.

Тощее создание в модной парке цвета хаки, укороченных джинсах и белых кедах сигануло через кусты на дорогу. В два прыжка мужчина догнал его, схватил за капюшон и отбросил на капот своего джипа.

– Стоять, сказал! – тихо припечатал он. – Куда собрался?

Тощий вжал голову в плечи, загородился рукой, будто спасаясь от оплеухи. Затравленно покосился на пустынную дорогу.

Остановивший его мужчина понимающе прищурился, от греха подальше заблокировал возможный отход ногой – поставил носок ботинка на бампер, перехватил удобнее пацана за лацкан куртки:

– Как звать? Кто такой? Чего на территории ошиваешься?

– А вам-то что? – тощий округлил глаза, взвизгнул, срываясь. – Вы какое пр-раво имеете?

Молодой мужчина бросил рассеянный взгляд на дорогу, прикинул, сколько идти до стационарного пункта охраны. Получалось, минут пять, если по обочине.

– О своих правах я тебе потом расскажу. Еще раз спрашиваю: что у забора потерял? – склонился он над тощим, сгреб в кулак мягкую ткань куртки.

– Да ничего я не терял! – парень успел взять себя в руки, независимо повел плечом. Покосился с подозрением на татуировки остановившего его мужчины: плотный узор с черепами и змеями начинался на запястье и прятался под черной футболкой, выглядывая тонкими молниями уже из-за горловины. – Я в гости приехал…

Молодой мужчина вздохнул устало, посмотрел по сторонам: справа – кирпичный забор усадьбы Толмачева, слева – трасса на Москву, автобусная остановка за углом, до станции минут десять топать, если через пролесок, напрямки. К кому этот кекс в пальто мог пожаловать?

– В гости, говоришь… Ладно, разберемся, – он подхватил парня под локоть, распахнул дверцу и подтолкнул к заднему сиденью. Тощий покраснел и тут же – побледнел, завопил тоненько:

– Вы чего себе позволяете?! Никуда я не поеду! – в панике замахал руками, дернулся в сторону.

Мужчина тихо чертыхнулся, сгреб его в охапку и, не дав опомниться, запихнул на заднее сидение. Захлопнув дверцу. невозмутимо обошел машину и вернулся на водительское место. Тощий несмело бесновался сзади.

– Вы не имеете права! Выпустите меня! – скулил он. – Я же ничего не сделал…

Молодой человек повернулся к нему, резко оборвал:

– Заглохни. Тут закрытая территория. Сейчас покажешь документы свои, объяснишь, что тут забыл, и пойдешь на все четыре стороны. Понял?

Парень всхлипнул. Он явно был старше, чем показалось на первый взгляд: определенно, студент. Тощий, неспортивный, с красными после бритья ранками на тонкой синюшной коже.

– Понял, – протянул жалобно, откинулся на спинку и обиженно скрестил руки на груди. Уставился в окно. – Черт дернул трубу взять.

Вспомнив о телефоне, студент бросился набирать сообщение, мстительно кусая губы.

Молодой человек покосился на него через зеркало заднего вида, усмехнулся.

А через пару минут притормозил у ворот на территорию усадьбы, подождал, пока его заметят видеокамеры, поглядывая между тем на пассажира и лениво барабаня по приборной панели.

День дурацкий. С шести утра за рулем, а в желудке ничего, кроме сиротливой чашки кофе, нет. Прикинул, что еще надо сделать до конца рабочего дня. Получалось, до фига и даже капельку больше: изменения в жизни шефа никак не желали укладываться в расписание.

«Ничего, дня три-четыре суеты, зато потом – кайф», – подумал с надеждой. Все-таки женатый босс это лучше, чем босс-на-выданье. Особенно в теперешних условиях.

Ворота, наконец, распахнулись. Черный джип плавно заехал на территорию, притормозил у домика охраны, из которого уже неторопливо вышел дежурный.

– Глеб Иванович, приветствую, – кивнул уважительно.

Глеб вышел из машины, захлопнул дверцу и прислонился к ней спиной.

– У нас все спокойно, Глеб Иванович, периметр чист, патрулирование по графику, – подойдя ближе, обстоятельно доложил охранник.

Молодой мужчина небрежно кивнул на заднее сиденье джипа:

– А этот у старой калитки что тогда делал?

Охранник вытянул шею, заглянул через плечо Глеба.

– Откуда вы его взяли?

– Да у ворот околачивался, прямо у вас под камерами. Не заметили? – прищурился. Не дожидаясь ответа, распахнул дверцу, бросил: – Говорит, в гости приехал. Выясняйте.

– Потом что с ним?

Пацан, уже спустивший тощие ноги на гравийку, замер, опасливо посмотрел на задержавшего его мужчину снизу вверх.

– Потом? Пусть чешет, куда шел, – Глеб вернулся в автомобиль, крикнул в приоткрытое окно охраннику: – Палыч, Григ-Григ давно приехал?

– Да минут сорок как. С Тимохой и Тавром.

Глеб кивнул, закрыл окно и завел двигатель. На дороге, ведущей от хозяйского дома, показалась женская фигурка. Глеб пригляделся: короткие, едва прикрывающие попу шорты, короткая же черная майка с белым черепом и надписью «Ария» на груди. Темные волосы, собранные на затылке под пиратскую бандану, но сейчас растрепавшиеся на ветру. Девчонка тяжело, с остановками бежала к домику охраны и заметно прихрамывала. Щеки покрылись алыми пятнами.

Глеб усмехнулся – бежала со всех ног и явно издалека, спортсменка липовая. Прищурился, с интересом наблюдая.

Поравнявшись с ним, девушка посмотрела недобро, так, что у молодого человека кольнуло под сердцем, и, набрав в грудь побольше воздуха, решительно толкнула дверь домика охраны.

Глеб фыркнул, выдернул ключ из замка зажигания.

– Не к добру все это, – буркнул он, вышел из машины и направился следом.

* * *

– А я говорю, что нет у вас права на задержание человека! – высокий девичий голос звенел под полотком, отражался от кирпичных стен.

Глеб притворил за собой дверь, прислонился плечом к дверному наличнику. Сунул руки в карманы.

– Ваш знакомый был задержан на охраняемой территории – уныло пояснял охранник, уставившись в красную корочку с надписью «паспорт».

Девица взвилась:

– Это кем задержан?!

– Ну, допустим, мной, – отозвался Глеб.

Скрестил руки на груди и посмотрел на девицу сверху вниз.

Та медленно развернулась, окинула взглядом его фигуру, с удивлением задержалась на татуировке, широких плечах, накачанной шее, коротко стриженной бороде. Оценив габариты нового соперника, неторопливо набрала в грудь воздух и приготовилась к скандалу – воинственно уперла руки в бока:

– А по какому праву, интересно?! Вы кто такой вообще?

Глеб покосился на пацана с тощими лодыжками: тот заметно приосанился, воодушевился. К гадалке ходить не надо, итак ясно, что набирал сообщение из машины он этой фурии.

Глеб узнал воинственную девицу – дочка Ольги Петровны, пару раз видел ее, когда заезжал по срочным делам за Григ-Григом. Прищурился снисходительно:

– Ваш знакомый выглядел подозрительно и подозрительно же терся у стены. Может, закладку делал, может, девушку одинокую караулил. Может, нужду справлял, – при этих словах студент вспыхнул.

– Он. Просто. Шел. Мимо, – отчеканила пигалица, вскинув указательный палец к потолку.

Глеб щелкнул языком.

– А на нем не написано, просто или не просто.

– Да хоть бы и так! Вы что, всех мимо проходящих арестовываете?! Согласно части два статьи двадцать два Конституции арест, заключение под стражу и содержание под стражей допускаются только по судебному решению!

Глеб, переглянувшись с Палычем и вторым охранником, долговязым Ваней Синичкиным, лукаво уточнил:

– Не арестовываем. Так что ваша ссылка на Основной закон не состоятельна, юная адвокатесса, – он почесал бровь, добавил: – И, коль уж вы ссылаетесь на действующее законодательство, то сотрудники ЧОПа вполне могут не административно, а физически задержать на основании части один статьи тридцать девять Уголовного кодекса для устранения опасности, непосредственно угрожающей охраняемым законом интересам общества. С целью предотвращения совершения противоправного деяния… и доставления виновного лица в органы дознания… Он вам, кто, Варвара Степановна?

Обращение по имени-отчеству подействовало на девицу магически – рот открылся и захлопнулся, поток заготовленных ругательств и возмущений мгновенно иссяк. Девушка осеклась и взглянула на молодого мужчину внимательнее. Высокий брюнет крепкого телосложения, с рельефными мускулами и прессом, проступающим даже через плотную черную футболку, точно не входил в список ее знакомых. Плотный узор татуировки от запястья до шеи: черепа, змеи и молнии – говорил о его темном и, вероятнее всего, неформальном настоящем.

– А вы… – девушка засмущалась. – А мы… мы знакомы?

Палыч за спиной девицы победно усмехнулся, захлопнул красную корочку и вернул студенту. Глеб, спрятав улыбку, кивнул.

– Можно и так сказать, – протянул руку первым. – Глеб Фадеев, начальник службы безопасности Григория Толмачева.

У девушки распахнулись глаза, полыхнули ведьмовской зеленью. Она уставилась на протянутую широкую ладонь и смутилась окончательно. Сунула холодные пальцы для рукопожатия, растерянно выдохнула:

– Варвара…

Глеб толкнул дверь.

– Могу подбросить до дома… А то, вижу, вы запыхались.

Девушка покосилась на студента, промямлила:

– Ну, я так-то в город собиралась.

Глеб кивнул, полез в задний карман джинсов за сотовым:

– Можно и в город. Сейчас вызову вам водителя…

– Не надо! – глаза округлились еще больше.

Глеб замер, посмотрел холодно.

– Что значит «не надо»? – спросил строго. – Вы же не планируете по электричкам одна путешествовать?

– Ну, не одна, – у нее покраснели уши и шея. – Мы с Данилом собирались в кино.

Глеб погладил большим пальцем темное стекло смартфона, мельком взглянул на юношу:

– С Данилом? В кино? Это в ТРЦ на въезде? Или в городе?

Девушка вспыхнула, прошептала с ужасом:

– Вы что, сопровождать меня собираетесь?

Глеб изогнул бровь:

– Я? Упаси боже. Для этого есть охрана… – толкнул дверь и вышел на крыльцо.

Девушка рванула за ним:

– То есть как «охрана»? Вы что, серьезно? Приставите шкаф на ножках за мной таскаться?!

Молодой человек невозмутимо прошел к автомобилю и распахнул переднюю пассажирскую дверцу.

– Надо будет – приставлю, – отрезал он. – А пока вам необходимо вернуться в дом, выслушать инструктаж. Я, собственно, ради этого сюда и приехал.

Девушка мялась на крыльце. У нее за спиной материализовался студент, с любопытством уставился на Глеба, вытянул тощую шею. Послушав, дернул Варвару за край футболки, та небрежно отмахнулась.

– Что за инструктаж? Это надолго?

– Раньше сядем – раньше выйдем, – отозвался он крылатой фразой из кинофильма, кивнул на сиденье, повторил со вздохом: – Поехали, Варвара Степанна. Время дорого!

Девушка насупилась, закусила губу, оценивающе оглядела татуированного начальника службы безопасности.

– Жди меня тут, – бросила кавалеру и направилась в автомобиль.

Да, не так она представляла себе лето на вилле московского олигарха.

Глава 2

Инструктаж

Джип, плавно тронувшись с места, по скрипучей гравийной дорожке направился вглубь парка.

– Вы же насчет приставить ко мне охранника пошутили, правда? – Варвара настороженно посматривала на безопасника, на его мускулистые руки, сильную и тонкую талию.

Он рассеянно пожал плечом:

– Что значит «пошутили»? Это обычная практика.

– Ну… кому я нужна, в самом деле? – девушке было непривычно разговаривать с человеком, не видя его глаз, но Глеб смотрел на дорогу. Варавара закусила губу и тоже уставилась в лобовое стекло.

– Вы, может быть, никому и не нужны сами по себе, – резонно заметил мужчина, сворачивая к дому и притормаживая у широкого крыльца. – Но вы – еще одна уязвимость Григория Толмачева. Потому, нравится вам это или нет, считаться с новым положением дел придется, – он повернулся к ней, полоснул темно-серой сталью глаз. – И я искренне надеюсь, что вы не будете доставлять мне дополнительные неудобства своими выходками, как-то: побеги, сбрасывание входящих, утаивание контактов, приглашение несанкционированных гостей, задержки…

У девушки покраснели уши:

– Я что, все вам должна рассказывать? Обо всем докладывать?!

– Нет. Но я должен знать, где вы и с кем. С вами будут работать люди, они отвечают за вашу безопасность, поэтому заставлять их нервничать – свинство. Это понятно, надеюсь?

Варвара пробормотала:

– Понятно. Это и есть инструктаж? Я могу идти?

Он выдернул ключи из замка зажигания, дернул ручку двери:

– Нет, это ваши индивидуальные инструкции в связи со случившимся только что инцидентом. Да… И нервировать меня и моих людей своими нормами, пунктами, конституциями тоже не рекомендую. Нет ничего более неприятного, чем озлобившийся на объект охраны охранник. Это тоже, надеюсь, ясно.

Он вышел из машины, обойдя ее спереди, распахнул дверцу и подал Варваре руку.

Девушка вздернула подбородок, царственно вложила пальцы в открытую мужскую ладонь, выскользнула на дорогу.

– То есть вы – мой бодигард? – проговорила кокетливо.

Глеб криво усмехнулся:

– Я занимаюсь охраной только главного «боди» и его бизнеса, – отозвался он с сарказмом в голосе. – Но вам непременно предоставлю самого сексапильного из всех телохранителей, которые есть у меня в штате.

* * *

Все собрались в кабинете Толмачева. Кого-то из приглашенных Варвара уже знала, других видела впервые.

Во главе стола расположился, собственно, сам хозяин заводов, дворцов и пароходов, олигарх и владелец крупнейшей ай-ти компании Григорий Григорьевич Толмачев – невысокий худощавый мужчина. На вид ему не было и сорока лет, хотя по паспорту – пятьдесят восемь, насколько Варвара знала. Спорт, здоровое питание, отменное чувство юмора и самоирония не только спасли его внешний вид, но и сохранили миллионы от многих охотниц за олигархами. Варвара, погуглив накануне, насчитала как минимум три попытки, которые едва не стоили Толмачеву независимости.

Но бог миловал.

Вдовец, он сам вырастил двоих детей, сам сколотил состояние в девяностые, сам его потерял в двухтысячные. И сам же восстановил с лихвой. Жесткий, не унывающий, он никогда не мелькал в светской хронике, не участвовал в скандалах. Он пахал как лошадь по двадцать часов в сутки. Варвара в глубине души мечтала у него поработать – научиться вот так же контролировать все и всех. Просчитывать не на два-три хода вперед, а на двадцать. Еще и с запасными вариантами.

Этот человек появился в ее жизни полгода назад. Мама – она сидела тут же, по правую руку от Толмачева, и смущалась – познакомилась с ним в театре. Жутко несовременно и невероятно романтично. Так романтично, что у Варвары даже скулы сводило и глаза сами закатывались к потолку.

Перед Новым годом Ольга Петровна отправилась на премьеру в Большой театр. Подруге постановка не понравилась, и та, сославшись на внезапную головную боль, отправилась домой после первого акта. А Ольга Петровна осталась. На освободившееся место к ней подсел приятный мужчина.

– Простите, я видел случайно, ваша спутница покинула вас, – произнес он. – Может, вы не будете против, если я составлю вам компанию?

Маму, учительницу русского языка и литературы, такой пассаж покорил. Да и мужчина показался порядочным, интеллигентным.

После премьеры неожиданный поклонник вызвался проводить ее до дома. Они ехали в метро в полупустом вагоне и, пользуясь шумом, Толмачев на ухо шептал ей стихи Блока и Асадова, рассказывал байки из студенческой и армейской молодости, невзначай дотронулся до плеча. Галантно подхватил, когда Ольга Петровна опасно качнулась… и так не отпустил ее руку.

И завертелось.

Варвара не узнавала мать: та повеселела, сделала модную стрижку, окрасила волосы в пшеничный цвет. Сбросила с плеч лет десять. Дочь пытала-допытывалась, но Ольга Петровна сразу смущалась и замыкалась. Пока восьмого марта Толмачев не появился на пороге их квартиры.

– Здравствуйте, вы, очевидно, Варвара, – он галантно припал к тонким девичьим пальчикам, вручил букет орхидей. – А я пришел просить руки вашей мамы.

С тех пор Толмачев стал постоянным гостем в их доме. Варвара возвращалась из университета и видела его там, немного сумрачного, иногда уставшего. Он улыбался ей и торопливо собирался. Нежно касался материной щеки губами. Варвара только качала головой и посмеивалась.

Размолвка случилась в майские праздники. Мать с Толмачевым отправились в кино, потом зашли в кафе. Вернулась Ольга Петровна в слезах. Молча закрыла за собой дверь в ванную и не выходила оттуда несколько часов.

Варвара поняла все по-своему: Толмачев женат. И мать только сейчас об этом узнала. Девушка решительно достала телефон из сумочки матери, нашла номер Толмачева в контактах, позвонила и высказала все, что о нем думает. Что он гад, сволочь распоследняя, урод, что все ему вспомнится и зачтется, что с живыми людьми так не поступают и что, если он попадется ей на глаза еще хоть раз, она вырвет ему его мерзкий язык, которым тот вешал лапшу на уши матери. Толмачев слабо отбивался, вздыхал.

– Варя, я же не виноват, что богат. Ну, отдать, что ли, на благотворительность все, своим горбом заработанное?

Варвара опешила:

– То есть вы не женаты?

– Да нет, конечно. Я сегодня сделал Оле официальное предложение, с кольцом. Она посчитала его очень дорогим и по этой причине решила мне отказать. Я вынужден был признаться…Она обиделась, решила, что я над ней подшучивал все это время, – расстроенно отозвался Толмачев. – А я, по-вашему, должен был печать себе на лоб поставить, что зарабатываю примерно сто тысяч…

– В день?

– В час… Какая разница, Варя?! Ну хорошо же все было. Мы ведь взрослые люди. Я понимаю, что у каждого свои тараканы, но наши с Олей неплохо ужились друг с другом.

Варвара положила трубку вконец растерянная: и мать жалко, и Толмачев в чем-то прав. Решила не вмешиваться.

И вот до не вмешивалась.

Неделю назад, сдав сессию, радостно сообщила матери, что они с подругами (и Данилом, но матери же об это знать не обязательно) собрались в Черногорию: документы оформлены, деньги скоплены, купальники куплены и чемоданы собраны.

А у Ольги Петровны от этой новости покраснели глаза:

– Варенька… Может, осенью?

Варвара осеклась:

– А почему не сейчас?

Мать вздохнула, присела за стол:

– Я так ждала окончания твоей сессии…

– Зачем ждала-то? – девушка озадаченно пялилась на побледневшую мать, наблюдала, как у той по шее рассыпаются малиновые пятна. Присела напротив. – Мам, что случилось? Ты нездорова?

– Гриша позвал пожить у него, – мать виновато потупила взгляд. Отвернулась.

– И что?

– У него дом большой за городом. Все лето он хотел там работать. Мы могли бы больше времени проводить вместе.

Варвара пожала плечами:

– И отлично. Не будешь скучать, пока я в отъезде, – собралась встать. Мать перехватила ее за руку, притянула к себе.

– Поехали со мной.

– Не поняла. На фига я тебе там? Клубнику со сливками смешивать в доме Толмачева наверняка есть кому. Я вас только смущать буду.

Ольга Петровна закусила губу, посмотрела жалобно:

– Неудобно… Туда дети его будут приезжать, сотрудники, охрана. Повара. Не знаю, кто там еще, в таких домах… А я никого не знаю. Словом перемолвиться не с кем будет, Варь. Поехали со мной, а?

– Ну уж нет, мам! – воскликнула Варвара.

А через четыре дня, сдав билеты и проводив подруг в Черногорию, она садилась в машину к Григорию Толмачеву.

К слову, тот тоже немного нервничал.

Как и сейчас. Встал, прошелся перед собравшимися. Приятная на вид блондинка чуть за тридцать, очевидно, дочь, поглядывала иронично. Моложавый разгильдяй в модных джинсах лениво подремывал в кресле у окна. Варвара предположила, что это сын. Также присутствовал управляющий Василь Федорович, с ним Варвара уже успела познакомиться и даже выведать у него график выпекания плюшек с корицей. У книжного шкафа замер низкорослый мужчина с внимательным и колким взглядом полицейского. Варвара догадалась, что это и есть главный охранник. Ну и, собственно, Глеб Фадеев, буравивший ее взглядом, от которого чесалось между лопатками.

Толмачев заговорил:

– В моей жизни происходят некоторые неожиданные для меня перемены, – он помолчал, нахмурился. – Ольга Петровна и я… – он снова замолчал. Откашлялся. – Ольга Петровна скоро станет хозяйкой этого дома. – Присутствующие переглянулись, мать вспыхнула, виновато посмотрела на дочь. – Я прошу это учесть в наших с вами взаимоотношениях, – последние слова были явно адресованы детям. – Это очень важно для меня. Надеюсь на понимание и… благодушие.

Так и сказал «благодушие». Варвара усмехнулась.

– Праздничных светских мероприятий не будет. Мы подали заявление, распишемся в сентябре. Ее приезд в этот дом… Я хочу, чтобы вы успели хоть немного познакомиться и, по возможности, подружиться, – он шумно выдохнул. – А теперь информация для вас, Оля и Варвара. Я прошу прислушаться к сформировавшимся в доме правилам. Они продиктованы не моим самодурством, а протоколом безопасности, который разработал для всех нас Глеб Иванович. Глеб?

* * *

Начальник безопасности, наконец, перестав изучать Варвару, проговорил тихо:

– Индивидуальные инструкции Ольге Петровне и Варваре Степановне выданы. Сотовые я привез, координаты обслуживающего персонала в списке контактов. Оргтехнику сейчас подключают мои ребята. Анатолий Иванович, – он кивнул на низкорослого с цепким взглядом, – предложил сохранить за Ольгой Петровной Тавра, – он осекся, исправился. – Березина Ивана. Они уже знакомы и немного привыкли друг к другу. А за Варварой Степановной предлагаю закрепить Юркова. Он опытный, спокойный, что немаловажно, – выразительно посмотрел на девушку, та покраснела, Толмачев кивнул. – Теперь о главном, из-за чего, собственно, я попросил всех собраться. На почту Григория Григорьевича стали поступать письма с угрозами…

– Опять? – вскинул голову Толмачев-младший.

– Снова. Отправителя устанавливаем, – мрачно отозвалсяГлеб. – По оперативным данным, последние перестановки в компании выявили слив информации Барановскому. Его ребята активизировались. Но эту информацию, а также причастность Барановского к письмам с угрозами мы выясняем. Что удалось узнать достоверно, он тоже претендует на победу в тендере по «Барракуде» и, зная теперь некоторые наши технические параметры, готов рискнуть и предложить заказчику лучшие условия. Программисты уже работают над утечкой. Но все прекрасно знают методы Барановского. Он будет давить. В том числе и на любого из членов семьи… включая пополнение, – он покосился на Варвару. – Посему. Все новые контакты проверять. Старые пересмотреть с точки зрения уязвимостей. И в случае обострения ситуации быть готовыми перебраться в дом.

– Я не могу. У меня выставка в Милане, – растерянно отозвалась Толмачева.

Глеб кивнул:

– Пока не отменяй, Свет. Но, возможно, с тобой поедет кто-то из ребят Анатоль Иваныча. Посмотрим. Сбрось мне сегодня исходники: что, куда, с кем, какие мероприятия запланированы и в какое время. Ребята пробьют. Потом решим.

Варвара с удивлением уставилась на блондинку, к которой Глеб обращался на «ты» и которая послушно кивала в ответ на все его указания. Как-то это не слишком укладывалось в сериальное представление о семье олигарха. А где же злобные взгляды и намеки на наследство?

– А мне, в принципе, по барабану, хоть сейчас могу переехать, – вздохнул Толмачев-младший, встал, разминая затекшие ноги. – Главное, чтобы кабинет был для работы. Проект я могу и отсюда доделать.

– Пока не надо, – отрезал Глеб, – не привлекай внимание. Но держи меня в курсе. На тебя могут выйти люди Барановского, как в прошлый раз, – Толмачев-младший болезненно поморщился. – На этом пока все. Ольга Петровна, пойдемте в вашу комнату, я покажу, как все работает. Варвара Степановна, – он резко обернулся к девушке, столкнулся с болотно-зелеными глазищами, словно в ледяной омут нырнул, – к вам зайду немного позже, не уходите, пожалуйста, никуда.

Варвара опешила, возмущенно развела руками.

– Я же в кино собиралась. Вы знаете, – прошипела она.

Глеб сделал вид, что не услышал. Направился к выходу. Следом за ним потянулись Толмачев и Ольга Петровна. Кивнув, неспешно вышли Анатолий Иванович с управляющим.

– Привыкайте, Варвара, – усмехнулась Светлана, вставая. – Это сумасшедшая Толмачев-family: интриги, расследования, покушения, промышленный шпионаж, маски-шоу по воскресеньям и teambuilding по вторникам…

Девушка подперла щеку, нервно дернула узелок на бандане.

– Teambuilding?

– Это она шутит, – задумчиво отозвался Толмачев-младший.

Девушка вздохнула.

– Нет, я вообще не планировала все это, – она растерянно посмотрела по сторонам, опустила голову. – И что теперь делать? Отменять все?

– Да, лучше это сделать самой и сохранить лицо, чем дожидаться, когда вмешается Фадеев, – Толмачев-младший порывисто встал, подошел ближе и протянул руку. – Олег. Не переживайте, Варвара. Они получат этот контракт, и все опять более-менее успокоится…

– До нового контракта, – угрюмо хмыкнула Светлана, направляясь к выходу. Притормозив рядом с Варварой, тоже протянула руку. – Я Светлана, кстати. Сеть салонов деловой моды #Girl’s_only слышала? – Варвара неуверенно кивнула. – Это мои. Я владелица и дизайнер. В Милане должна показать коллекцию, но не знаю… выпустят теперь папенька с Фадеевым или нет. Черт! – Она со злостью дернула молнию на сумочке. Направилась к двери. – Будет скучно, приезжай. Я обычно не кусаюсь.

Хлопнув дверью, вышла.

Толмачев-младший тоже потянулся за курткой, погремел ключами для машины.

– Не обращай внимания, – небрежно бросил он. – Отцу с нами не повезло. Светка – дизайнер, я – архитектор. Оказалось, что дело всей жизни передать некому, – парень накинул на плечи куртку, сунул руки в рукава, изучающе посмотрел на будущую родственницу. – Ты сама-то чем занимаешься?

– Студентка. Юрфак, – девушка вздохнула, уткнулась взглядом в ковер.

Олег уважительно хмыкнул:

– Не дрейфь, Варвара. Мой отец – не самое худшее, что могло случиться с твоей матерью…

– Да нет, дело не в этом… Просто у меня были свои планы… А тут все… псу под хвост.

Толмачев-младший громко засмеялся:

– Ну, Фадеева еще псом никто не называл. Но суть ты уловила верно.

* * *

Варвара поднялась на второй этаж.

Ее разместили во флигеле, напротив въезда на территорию. Уютная комната с выходом на небольшой, укрытый тентом, балкон. Плетеное кресло с мягкими подушками, аккуратный столик и стопка книг. Отличное место, чтобы уединиться. Отсюда даже вай фай ловил. В общем, Варвара решила, что это будет ее любимый уголок: под балконом – сад, взгляд упирается в парк, тент, как она выяснила, можно легко убрать и загорать. Не Черногория, но тоже неплохо.

Распахнув дверь, окинула взглядом свое новое жилище: двуспальная кровать, за матовым стеклом – гардеробная, у окна – круглое кресло под японским абажуром, рядом – бежевый пуф, на который можно удобно класть ноги. Теплый ветер врывался в комнату через распахнутую на балкон дверь, трепал белоснежный тюль.

А на заваленном журналами рабочем столе красовался новенький ноутбук. По экрану медленно плыла заставка с волнами и серфером. Варвара подошла, осторожно погладила указательным пальцем блестящие кнопки.

В кармане завибрировал сотовый. Данил, конечно, ее потерял.

– Ну, ты долго еще?!

– Мне сейчас явки-пароли сообщат, и я свободна как ветер. Жди.

– Долго, спрашиваю?

Девушка прищурилась, посмотрела на часы:

– Минут тридцать.

– Ну, блин. Давай быстрее!

Сбросил.

Злится, конечно.

Варвара уже сама жалела, что позвала его сегодня: теперь будет дуться несколько дней, а ей придется бесконечно извиняться, подлизываться. Девушка нахмурилась, вышла на балкон.

Облокотилась на парапет, устало положила голову на скрещенные руки.

Фадеев мрачно наблюдал за ней из комнаты. Понимание накатывало зубной болью, медленно и неумолимо: вот она, его проблема, лениво нежится на солнце, беззаботно покачивает обтянутой джинсовыми шортами попой.

– Черт, – выдохнул и нарочно громко захлопнул за собой дверь, чтобы пигалица, наконец, обратила на него внимание. Та мгновенно подобралась, заглянула в комнату.

– Опять вы?

Глеб прошел к столу, мельком глянул на обложки журналов: парочка модных, прошлогодних, очевидно, найденных в комнате, два в невзрачно-голубом оформлении. В глаза бросились слова «право» и «вестник». Девчонка замерла в метре от него, закусила губу. Глеб затылком чувствовал ее взгляд, как он блуждает по его спине, замирает между лопаток, скользит по узору на руке. Три года в спецназе научили видеть спиной. Пару раз это спасло ему жизнь.

Сейчас отвлекало от главного. А главное – это письма с угрозами на электронный адрес шефа, отправителя которых его спецы расщелкать не могут, потому что ломаный-переломанный айпи привел к семидесятилетней бабушке из Зимбабве, явно равнодушной к российскому ПО для оборонки. Чутье подсказывало, что затеяна Большая игра. А в Большой игре ставка сильно больше, чем жизнь отдельно взятого человека.

– Вы долго медитировать на мои журналы будете? – вопрос вырвал из раздумий, по спине пробежал холодок, наверное, сквозняк пробрался под футболку.

Он, в самом деле, уперев руки в бока, пялился на стол этой пигалицы, ее разбросанные журналы.

Глеб резко обернулся, вынул из кармана черный смартфон, протянул девушке.

Аппарат тяжело лег в узкую ладонь, сразу став грубым и громоздким. Девчонка удивленно на него уставилась.

– Это что?

– Телефон. С ним будете ходить.

Девчонка почесала под носом, скривилась презрительно:

– А чего не радиостанция?

От усталости Глеб уже плохо соображал.

– В смысле? – уставился он на раскачивающийся в девичьей руке «кирпич».

– В коромысле, – пигалица бросила сотовый поверх пачки журналов. – Я с этим ходить не буду.

Поджала губы и вздернула подбородок.

Фадеев цокнул языком, рассеянно огляделся.

– А куда ты денешься, – и, подхватив со стола ее родной мобильник, стремительно направился к выходу из комнаты.

Варвара опешила. По-рыбьи хлопнула глазами и открыла рот.

Молниеносно сориентировалась, бросилась за мужчиной и успела вцепиться в его руку прежде, чем тот вышел. Фадеев ловко вывернул кисть, шутя высвободился. Подхватил девушку под локоть, не позволив упасть, и привлек к себе.

Выдохнул в лицо:

– Я же сказал: не нервируй меня, – он смотрел мимо нее, и от того становилось страшно. Потому что непонятно, что у него там, в коротко стриженной голове, у этого громилы с черепами на коже.

– А чего вы мне тыкаете?! – Варвара схватилась за единственную мысль, которая, мелькнув, как-то сложилась в слова.

Фадеев легко поставил ее на ноги, мельком взглянул, резанув по венам серо-голубой сталью, небрежно подбросил в ладони сотовый и, вынув батарею, сунул в задний карман джинсов.

– Отдам через три дня, когда пробью все контакты, – бросил он, перешагивая через порог.

Варвара кинулась следом.

– Глеб, отдайте мне телефон! – кричала она в широкую спину, едва успевая за ним: мужчина стремительно прошел по коридору и уже спускался по лестнице. И вроде бы особо не торопился, а девушке никак не удавалось обогнать его. Сбив дыхание, она остановилась в холле первого этажа, заорала: – Вы права не имеете вмешиваться! Это моя личная жизнь и персональные данные!

Фадеев неожиданно резко остановился, вернулся к ней.

– Ты, кажется, собиралась в кино? – напомнил он сухо. – Вот и сходи. – Развернулся, бросил кому-то на крыльце: – Юркова предупредите, пусть машину подгонит к крыльцу. Варваре Степановне в город надо.

– Черт-те что… – Варвара беспомощно озиралась по сторонам.

Она слышала, как хлопнула дверца автомобиля Фадеева, как прошелестели по гравию колеса, забирая с собой последние осколки ее личной, независимой от олигарха Толмачева жизни.

Глава 3

Испорченное свидание

Он остановился у поста охраны – Анатолий раздавал ЦУ охранникам, уже успевшим отчитаться о дневном инциденте с гостем Варвары.

– Други мои, внешка у вас для чего стоит? На мониторы выведена, – вздыхал начальник охраны. – Ну ладно тут пацан сопливый попался, больше вас испугался. А был бы кто посерьезнее? Поставил бы растяжку, сами бы на нее и напоролись. И взлетели на воздух к чертовой матери, – он тихо и крайне нецензурно выругался. Махнул рукой.

Глеб подошел ближе, положил на стол папку с ориентировками.

– Кстати о чертовой матери, коллеги. Наши новые «друзья». Чтобы их духу на ближайший километр не было, ни на территории, ни рядом с ней, ни около семьи Толмачева. Это ясно? – охранники дружно закивали, полезли в папку – ознакамливаться.

Начальник охраны сумрачно глянул через плечо Глеба на распечатки.

– Это кто?

– Те, чьи уши торчат в сливе информации. Эти люди у нас больше не работают. Потому ни к каким ремонтным работам, серверам, переустановке ПО и прочее привлечены быть не могут. Ни под каким предлогом. При обнаружении кого-то из этих челов на территории сообщать мне. Задерживать до моего личного распоряжения. Ясно? – Мужики закивали. Глеб удовлетворенно вздохнул. – Ну вот и славно.

Кивнув, направился к выходу, у самого еще встреча с юристами. Уже взялся за ручку, как сработал внутренний телефон. Трубку взял Тарасов.

– Нет, не выходила, – отозвался настороженно. – По всем камерам видим. Территорию не покидала.

Глеб замер, прислушиваясь.

– Что там? – спросил, когда Тарасов повесил трубку на рычаг.

– Юрков. Ждет Варвару Степановну, а ее все нет и нет. Спросил, не выходила ли с кем-то еще или одна, пешком.

Фадеев мрачно улыбнулся, тихо выругался и вышел на крыльцо.

Уже там, поглядывая на темнеющее в первых сумерках небо, достал из заднего кармана джинсов мобильный, отыскал в списке контактов номер, нажал иконку вызова. Долго ждал, пока ответит. Не дождавшись, тихо чертыхнулся и набрал Юркова:

– Докладывай, чего там у тебя.

– Глеб Иванович, не нашел Варвару. В доме нет, в комнату заглянул – тоже.

– М-м, сбежала, – бросил тот без удивления.

– Ну, видимо, да, – пробасил Юрков, невесело усмехаясь. Это не первый раз, когда «объект» убегает. Привык. – Не знаете, куда могла направиться?

Глеб прикинул, сориентировался по расписанию автобуса.

– Знаю.

– Вот и отлично, я ее там и выцеплю.

Фадеев мстительно прищурился.

– Не, Иван Иваныч, поезжай домой. Я ее сам выцеплю, – не предвещающим ничего хорошего голосом отозвался он и сел в джип.

* * *

– Ну не дуйся на меня, пожалуйста, – Варвара виновато заглядывала парню в глаза. Тот старательно изображал оскорбленную добродетель, но по красно-малиновым пятнам на щеках девушка уже знала, что почти прощена. Еще маленькое усилие, поцелуй в щеку…

Они ехали на заднем сиденье в рейсовом автобусе. Данил – однокурсник Варвары, подающий надежды отличник и будущий аспирант – сердито отворачивался от нее и поджимал губы. Но рук уже не вырывал, не дергал плечом и сопел гораздо спокойнее. Девушка лукаво улыбнулась и звонко чмокнула его в щеку.

– Да ладно тебе, – примирительно пробормотал Данька, уже разворачиваясь к ней. – На какой фильм пойдем?

– Ну, – Варвара закатила глаза, – пошли на самый интересный.

– Только не про любовь, – он вмиг посерьезнел. – И не ужасы. Ты знаешь, я это не люблю.

– Ага, – девушка охотно кивнула, посмотрела в окно через плечо парня, усмехнулась. – Давай на мультики пойдем.

– А потом в кафе?

Она снова кивнула. Понадеялась: может, вечер в компании с Данькой немного сгладит впечатление от сегодняшнего сумасшедшего дня.

Автобус свернул с шоссе, притормозил у зеленого пластикового козырька остановки.

Варвара и Данил вышли, парень несмело взял ее за руку, слабо ухватился за кончики девичьих пальцев. Смущенно покраснел и отвел взгляд. Варвара умиленно улыбнулась, потянула его к торговому центру.

Увидев магазин сотовой связи, девушка притормозила.

– Слушай, а у тебя паспорт с собой?

Данька удивился:

– Нет, зачем тебе? Мы ж на мультфильм собрались, там паспорт не спрашивают…

Варвара отмахнулась:

– Да не, не в этом дело. У меня сотовый… сломался. Хотела купить что-нибудь простенькое. И симку новую.

Парень пожал плечами, резонно заметил:

– Зачем тратиться? Возьми мой.

Полез в карман парки, достал смартфон.

– А ты?

– У меня второй есть, который на день рождения предки подарили. Я им еще не начал пользоваться. Вот будет повод, – он сунул ей в ладошку аппарат.

– А контакты? – девушка с сомнением поглядывала на черную поверхность без единой трещинки и даже царапины.

Данька небрежно махнул рукой:

– Да какие там контакты! Кого надо я и так знаю. Остальных уведомлю через мессенджеры… Мы в кино идем или нет?

Варвара улыбнулась, встала на цыпочки, легко поцеловала парня в щеку:

– Спасибо, Даня. Ты такой хороший!

Взявшись за руки, они рванули ко входу в торговый центр.

* * *

– Марфа Васильевна! – знакомый голос заставил вздрогнуть и остановиться.

Варвара отвлеклась и, получив дверью по лбу, взвыла. Отпрянула в сторону. А когда из глаз перестали сыпаться искры, увидела перед собой Фадеева. Начальник службы безопасности улыбался широко и лениво, с удовольствием наблюдая за ее неловкостью.

– Ма-арфа Васильна, – протянул невозмутимо, – а я иду мимо, думаю, вы или не вы… Дай, думаю, окликну, – он потянул ее за локоть от двери, чтобы не мешать входящим в здание покупателям. Почесал кончик носа. Серо-голубые глаза лукаво улыбались.

– Какая я вам Марфа Васильевна, – Варвара смотрела исподлобья, пытаясь понять, где прокололась. Не может же быть, чтоб он в самом деле «проходил мимо». Ведьмовски зеленые глаза метали молнии.

Глеб расслабленно покачивался с носка на пятку.

– Ну что, молодежь? Пошли в кино? – проговорил он

Данька перевел взгляд на Варвару, та побагровела:

– Что значит «пошли»?! Мы идем в кино, а вы – по своим делам. Нам мимокрокодилы без надобности, – она демонстративно подхватила однокурсника под локоть и потянула внутрь здания.

Фадеев невозмутимо направился следом, отстав на полшага. Молодые люди побежали на траволатор, Фадеев за ними. Они еще на этаж выше, зло оглядываясь на мужчину, Фадеев – за ними с видом праздношатающегося мажора.

У входа в кинотеатр Варвара специально отстала от Данила, притормозила.

– Вы серьезно собираетесь за мной шататься? – прошипела, нервно раздувая ноздри.

Фадеев склонился к ней, прошептал в висок:

– Считайте это наказанием за побег, Варвара Степановна, – он выразительно посмотрел на нее. – Еще раз оставите сотовый в комнате и покинете усадьбу без охраны, я испорчу вам не только свидание, но перееду жить к вам в комнату. Это ясно?

Он многозначительно повел бровью.

Девушка уставилась на него, решая, насколько тот серьезно говорит. Закатила глаза:

– Блиин. Я вас знаю всего пару часов, но вы меня уже так достали, что я лично готова вас пристрелить.

Он усмехнулся:

– Тогда вы вообще рискуете остаться без своего сотового.

Глеб толкнул дверь кинотеатра, приглашая девушку пройти. Сам пересек просторное фойе, купил за наличку три билета. Два отдал Варваре, один оставил себе.

– А на что идем-то? – вяло поинтересовался Данил, посмотрев на билет.

Фадеев небрежно кивнул в сторону интерактивной афиши:

– Да там какая-то стрелялка голливудская. Пойдем? Уже реклама началась.

Данил сердито уставился на Варвару:

– Мы ж на мультфильм хотели…

Фадеев выразительно посмотрел на девушку, пояснил, снова глядя куда-то мимо, поверх ее головы:

– На мультик не было подходящих мест. И ждать тридцать минут я, к сожалению, не могу…

Варвара фыркнула.

– И чего? – Данил остановился в метре от входа в кинозал.

Глеб обезоруживающе улыбнулся:

– Да ничего. Идем на блокбастер, приобщаемся к мировому хиту, – и тяжело припечатал парня взглядом. – Приобщаемся, приобщаемся.

Тот заметно сник, пробормотал под нос, что-то про низко интеллектуальное кино для малолеток.

– Будем считать, вы – самая ЦэА1.

* * *

Он устроился прямо за ними. Вальяжно вытянул ноги и, очевидно, приготовился трепать нервы дальше: во всяком случае, так была уверена Варвара. Она покосилась на него, хотела пересесть, но соседние кресла оказались уже заняты, а на ее попытку встать Фадеев отреагировал мгновенно: тяжелая ладонь легла на плечо, придавила к спинке.

– Варвара Степановна, не рекомендую. Мое предупреждение о переезде становится все более реальным, – негромко, но очень внятно прошептал он в проем между креслами. И неторопливо отправил в рот пластинку жевательной резинки.

Данил вытаращился, прошипел:

– О чем это он?

– Ни о чем, – Варвара скрестила руки на груди, надулась.

Она не смотрела фильм, а продумывала план мести. Пожаловаться Толмачеву? Матери? Проколоть придурку колеса? Подсыпать в кофе слабительное? Все это выглядело несерьезно. На теории государства и права им говорили о корреспондирующем характере прав и обязанностей: каждому праву соответствует какая-то обязанность. И вот тут ничего не корреспондировало. Фадеев не просто испортил ей свидание. Он влез на ее территорию, в ее личную жизнь, куда она и матери-то не слишком позволяла лезть.

В свои двадцать два года Варвара перешла на пятый курс престижного московского ВУЗа, помогает матери, самостоятельно зарабатывает на какие-то девчачьи мелочи. Она даже на поездку в Черногорию сама заработала. Откладывать, правда, пришлось с октября. Но какая разница. Сама же.

После окончания сессии ей, кстати, предложили стажировку в крупной юрфирме. С перспективой дальнейшего трудоустройства. И Варвара приняла предложение. Договорились, что после Черногории приступит.

Она – лучшая студентка на курсе. Ее статьи по сравнительному правоведению в ВУЗовском сборнике печатали, между прочим. И тут какой-то секьюрити. Она оглянулась, злобно зыркнула на задний ряд. Казалось, Фадеев с нее глаз не сводил: она тут же уперлась в его нагловатую ухмылку. Отвернулась.

Внутри все бурлило.

Она даже не заметила, как зажегся свет и зрители начали подниматься с мест.

– Варь, ты чего? – Данил дотронулся до плеча.

Она порывисто встала, не оглядываясь, направилась к выходу.

– В кафе пойдем? – несмело предложил парень, когда догнал девушку в фойе.

Та развернулась к Фадееву.

– А я не знаю. Как наш невежливый друг скажет, – процедила она сквозь зубы.

Глеб невозмутимо взглянул на часы.

– Невежливый друг против. Ему итак пришлось перенести встречу.

– А мы, собственно, вас не держим, – сварливо прищурилась Варвара.

Мужчина скользнул по ней взглядом, повернулся к Данилу:

– Поехали, молодежь.

Студент понимающе кивнул, направился к траволатору. Варвара схватила его за рукав, прошипела:

– Ты что, вот так пойдешь?!

Данил выдернул руку, сердито выдохнул:

– А какой смысл спорить? Ты же понимаешь, что он не отстанет? Сходим в кафе в другой раз…

И ступил на верхнюю платформу траволатора.

– Кстати, дело говорит парень, прям не ожидал, – Фадеев усмехнулся Даньке вслед и выжидательно уставился на Варвару.

Та фыркнула, рванула за спутником, демонстративно подхватила его под локоть и положила руку студента себе на талию. Глеб усмехнулся, почесал кончик носа.

«Зубная боль из-за девицы обеспечена», – обреченно подумал он.

И шагнул следом за ними.

Выйдя из торгового центра, невозмутимо спросил парня:

– До метро подбросить?

Тот смутился:

– Да не, не надо… Я сам, – и покраснел. – Я Варю только проводить…

Фадеев отмахнулся:

– Это я уж сам… провожу. Удачи! – и, крепко подхватив Варвару под локоть, направился к парковке.

Девушка опешила, пискнула:

– Да вы что себе позволяете?! Что за хамство?

Он резко выпустил ее руку, остановился прямо перед ней:

– Хамство, Варвара Степановна, это подставить Юркова под выговор. И заодно всю дежурную бригаду охранников, прошляпивших объект…

– Я не объект!

– Это вам так по неопытности кажется, Варвара Степановна, – он нажал кнопку на брелоке. Черный джип приветливо подмигнул фарами. Мужчина распахнул пассажирскую дверь, хмуро замер около нее. Попросил с усилием: – Садитесь!

Девушка помедлила, неуверенно оглянулась на сутулую спину Данила, уже направившегося к автобусной остановке.

Чертыхнулась и села в автомобиль.

Глеб небрежно огляделся и захлопнул за ней дверцу.

Они выехали со стоянки, встали в очередь под светофором. Варвара еще сердито сопела, кусала губы. Бледные кулаки то сжимались, то вновь разжимались. Сердце колотилось от досады. Она то и дело поглядывала на профиль Фадеева, все надеялась придумать что-то обидное.

И выбрала, наконец, королевское спокойствие: поджала губы и демонстративно отвернулась.

Глеб прятал улыбку, наблюдая, как девчонка пыхтит, как искрится от невысказанных проклятий подобно оголенному высоковольтному кабелю. Шею щекотало от брошенных в него ведьмовских молний. Но он величественно молчал. Пусть выбесится. Им еще весь вечер придется вместе провести.

Варвара заставила себя выдохнуть, прикрыла глаза, успокаиваясь. Он не стоит ее нервов, этот мужлан в татуировках.

Машина круто взяла влево.

Варвара качнулась, едва не ударившись виском о стекло. Распахнула глаза, взгляд успел выхватить дорожный указатель: стрелка вправо и надпись на белом «МОСКВА ЦЕНТР». Сердце пропустило удар:

– Мы в Москву едем?

Фадеев кивнул и, перестроившись в крайний левый ряд, прибавил скорость.

– Мне не надо в Москву, мне домой надо…

Мужчина угукнул, активировал bluetooth гарнитуру:

– Гоша, передай Юркову, Варвара Степановна со мной вернется… Да. Нет, сейчас в город. У меня с юристами встреча.

Варвара приосанилась, посмотрела на свои голые ноги.

– Мы к вам на работу едем, да? – догадалась. Мужчина снова кивнул. Явно не настроенный на разговоры, он хмуро смотрел на дорогу. Варвара озадаченно уставилась на его татуированную руку, бицепсы, с сомнением отвела взгляд. – А надолго? – спросила, наконец.

– На час примерно… Может, больше.

Девушка вздохнула.

– Может, я пока к подруге заеду? – предложила с надеждой.

Фадеев покачал головой, отрезал:

– Нет. Вы будете ждать меня в кабинете.

Варвара повела бровью.

– А у охранников есть кабинеты? – ухватилась она за возможность мелкой, но все-таки сладкой мести, съязвила.

Но, видимо, у мужчины оказались железные нервы – Глеб невозмутимо бросил:

– Ну вот и узнаете.

Глава 4

High-tech Group

Всю оставшуюся дорогу он молчал. Варвара вначале пыталась придумать тему для разговора. Но он отвечал односложно. Или вовсе не отвечал, погруженный в свои мысли. На пятой или шестой попытке девушка отстала.

– Можно музыку включить? – спросила раздраженно, бросив взгляд на мигающую строчку треков на магнитоле.

– Валяйте, нам минут десять ехать осталось.

Она прибавила громкость. Мощная сбивка, стон электрогитары, ритм бешеный, знакомый.

– Вы рок слушаете? – с удивлением спросила Варвара.

Он неохотно кивнул.

– А какой? Индастриал? Альтернативу? Фолк?

Фадеев нахмурился, повел широким плечом. Уклончиво отозвался:

– По-разному.

– А группы любимые есть? – девушка воодушевилась. Удивление с примесью любопытства плескалось в болотной зелени глаз.

– Есть, – опять односложно отозвался мужчина.

Они свернули на стоянку перед сверкающим огнями бизнес-центром. Высотное здание, как хрустальная друза, светилось в вечерних розовато-лиловых лучах. Золотом искрился вестибюль с лестницей-атриумом и монументальной ресепшен-зоной.

Фадеев проехал мимо охранника, припарковался у входа. Неторопливо обойдя машину, распахнул дверцу перед Варварой. Девушка жалобно посмотрела на него, покосилась на деловое великолепие:

– Может, я в машине подожду?

– Нет, – протянув руку ладонью вверх, он ловко вытянул Варвару из автомобиля. Та вздохнула и понуро поплелась рядом.

Широкая мраморная лестница искрилась новизной и роскошью.

Бронированные двери распахнулись перед ними, впустив в пахнущее коврами, дорогим кофе и благополучием нутро делового центра.

– Здесь подожди, – Фадеев, снова перейдя на «ты», кивнул на бледно-желтые диванчики в зоне ожидания, а сам подошел к стойке.

Варвара уселась, подперла щеку рукой и неторопливо осмотрелась. Справа от стойки располагалась просторная зона ожидания, совмещенная с кофе-зоной. Чуть дальше, в глубине вестибюля, темнели тяжелые двери переговорных. Прямо – конференц-зал. В центре вестибюля – зеркально-золотая лестница. Девушка перевела взгляд на Фадеева. Удивительно, но даже в простой черной футболке и потертых джинсах, с грубоватой татуировкой на руке он смотрелся среди всего этого великолепия органично и естественно. Облокотившись на стойку, Фадеев тихо переговаривался с тремя мужчинами в темных костюмах. Варвара попробовала прислушаться, но он говорил слишком тихо. Только пару раз мельком взглянул на нее, привычно рассеянно, нарочито небрежно.

Девушка втянула носом воздух, шумно вздохнула: только это ей теперь и осталось.

– Девицу, что со мной пришла, запомните. Это новая родственница Толмачева, – коротко приказал он безопасникам бизнес-центра. – Придет в будущем – мне сообщать немедленно. Приглядывать нежно, по необходимости брать сопровождение на себя.

– Поняли, Глеб Иванович. Сделаем.

Фадеев кивнул.

– У меня сейчас переговоры, смотрите, чтоб не сиганула из здания.

Мужики переглянулись.

– При попытке сигануть чё делать можно?

Фадеев покосился на притихшую подопечную, задумался на мгновение:

– Под замок посадите, – легонько стукнул кулаком по темной поверхности стойки, подошел к Варваре: – Пошли.

Девушка подняла на него глаза-блюдца, неловко встала, направилась к лифтам.

– Толмачев здесь арендует офис? – поинтересовалась она.

Глеб нажал кнопку вызова, удивился:

– А зачем ему арендовать офис в собственном здании?

У Варвары округлились глаза:

– Это его здание?

– А что тебя удивляет? – они зашли в лифт. Здесь тоже все было темно-золотым, благородно-приглушенным, дорогим и никак не сочетающимся с летними шортами девушки. – Твой будущий отчим – довольно состоятельный человек. Ты разве не гуглила?

– Да на фига мне, – Варвара отошла к противоположной стене, незаметно заправила волосы под бандану. Мазнула костяшкой указательного пальца под глазом, вытирая тушь. – Я на миллионы Толмачева не претендую, так что мне размер его банковского счета без надобности.

– Ну, неужели даже ради любопытства не смотрела? – недоверчиво прищурился Фадеев.

– Я не слишком любопытна, – отрезала девушка и независимо вздернула подбородок.

Безопасник недоверчиво хмыкнул, глянул на светящиеся иконки с номерами этажей.

– С территории усадьбы как выбралась? – смотрел пристально, словно сверлил дыру в переносице.

Девушка пожала плечами:

– Чего там выбираться. Через забор перелезла… да и все…

– Он два метра…

– И что? Ты по деревьям не лазил? – она проскользнула мимо него в распахнувшиеся двери и замерла.

Матовые буквы, парящие на фоне темнеющего неба. «High-tech Group». Панорамные окна, приглушенный по случаю окончания рабочего дня свет и роскошный вид на вечернюю Москву. Варвара восхищенно вздохнула:

– Вот надо быть миллиардером, чтоб узурпировать такую красоту!

Фадеев провел ее в приемную, представил пожилой секретарше:

– Татьяна Федоровна, Варвара Степановна в моем кабинете подождет. Поухаживайте за ней, пожалуйста, чтобы не скучала. Ну там чай-кофе-стрихнин… Все как обычно.

Он снисходительно посмотрел на уже готовую к скандалу девушку и толкнул дверь с золотой табличкой «High-tech Group. Переговорная».

* * *

Григорий сбросил входящий звонок и шагнул за порог. Вдохнул пахнущий липой и женскими духами воздух.

Устало присел на край кровати, уперся локтями в колени.

Ольга перестала печатать, стянула с переносицы изящные очки-половинки, оглянулась. В ее глазах светилась нежность и… неослабевающий интерес. Григорий Толмачев – это вызов всем устоявшимся стереотипам. Не бабник, не хам, не мачо и не герой блокбастера. За ним не увивается стайка молодых любовниц, он не морщит повелительно лоб, взгляд не мечет молнии. Ольга поэтому и не могла подумать, что Григорий – больше чем просто служащий. Новости про мажоров и золотую молодежь Толмачев всегда смотрел с унынием и сразу переключал канал, а на родителей таких отпрысков поглядывал с сочувствием. Потому что ему удалось устроить свою жизнь иначе, а им – нет. Хотя пахали одинаково. Но у них что-то пошло не так.

Женщина отложила очки, пересела к нему.

– Гриш. Что, все плохо? – обхватила сухое жилистое запястье.

Он поморщился, неопределенно кивнул куда-то в сторону парка.

– Фадеев звонил. Варвара сегодня убежала с каким-то пацаном. Глеб в ТРЦ отловил. Ты бы поговорила с ней, – он заглянул ей в глаза. – Правда, жопа может быть. Пусть потерпит…

Ольга еле сдержала вздох, на сердце итак было тревожно, а от таких просьб жениха стало еще тяжелее. Медленно кивнула. Толмачев удовлетворенно распрямился, перехватил ее пальцы, поднес к губам.

– Все настолько серьезно? – спросила женщина, пытаясь прочитать по глазам то, что Григорий – она знала наверняка – не скажет словами.

Толмачев неохотно кивнул, но промолчал, отвернулся к окну.

– Гриш. Не молчи только. Твои дети, как я поглядела, ко всему привыкли, а для нас с Варей многое в диковинку, – она пересела так, чтобы снова видеть его лицо. – Это из-за контракта того? Который в прошлом месяце заключили?

Он отмахнулся:

– Не, Оль. Это простой контракт был на обновление программного обеспечения на оборудование слежения у наших постоянных партнеров. Крупный, но рядовой.

– Тогда в чем дело? Ты можешь сказать?

– Мы сами еще толком не разобрались, Оль, – он скользнул взглядом по ее округлым плечам, по-девичьи высоким скулам. – Есть контракт на разработку технического задания. Узкоспециализированная тема. И моя контора – лучшая в Европе в этом направлении, – он прищурился, подбирая слова. – Мои ребята придумали новый формат передачи сигнала. Он позволяет расширить радиус действия сигнала, пренебречь сложностями рельефа. Ну, много чего еще. И заказчик хочет модернизировать свои системы передачи сигнала именно с учетом нашей разработки. Только чуть больше наворотов ожидает.

– А вы не можете ему эти навороты обеспечить?

Толмачев улыбнулся, поцеловал Ольгины пальцы.

– Не в том дело. Просто на этого заказчика претендуют наши конкуренты…

– Барановский?

Толмачев кивнул:

– Он. Расширив функционал системы передачи сигнала, заказчик выбросит его из сделки. У Барановского нет необходимых мощностей.

Ольга понимающе вздохнула, прикрыла глаза.

– Гриша, не думаю, что Барановский сделает что-то действительно опасное. В конце концов, не этот заказчик, так другой…

Толмачев рассмеялся, почесал над бровью.

– Другой заказчик… Н-да.

– А что? Почему ты смеешься?

– Нет другого такого заказчика, Оль. Это госзакупки. Если все выгорит, то никто другой на ближайшие пять-десять лет там не будет нужен. А мы, с постоянным финансированием, полевыми испытаниями, в том числе в боевых и приближенных к ним условиях, шагнем настолько далеко, что Барановскому останется только монтировать домофоны.

Толмачев встал.

– То есть борьба не на жизнь, а на смерть? – догадалась Ольга. По молчанию жениха поняла: так и есть. Вздохнула. – Гриш. А договориться? Получается, Барановского тоже можно понять… Предложи ему участие в проекте.

Толмачев качнул головой, облизал пересохшие губы. Прямой, натянутый, словно струна, жилистый, он сейчас напоминал андроида. Упрямого и опасного.

– Десять лет назад он украл Олега. Шантажировал, чтобы я отказался от исполнения контракта на разработку кода для радиолокационной системы распознавания.

Ольга, припоминая что-то, нахмурилась:

– Погоди, Гриш. Так из-за этого ты обанкротился?

Толмачев кивнул.

– Я им все отдал, Оль. А они продолжали слать видео, как Олега травят собаками, – Толмачев вздохнул. – Ты просто многого не знаешь, но поверь мне на слово: нет у Барановского ничего человеческого. Я потому и попросил тебя с Варварой переехать. Глеб считает, что все достаточно серьезно, под удар можете попасть и вы. Поэтому, пожалуйста, поговори с Варей. Пусть не дергается. И мужиков моих не дергает.

Ольга встала рядом, обняла его за талию. Кивнула:

– Поговорю, не волнуйся. Ей просто скучно.

Толмачев вздохнул:

– Ты же себе занятие придумала.

Ольга засмеялась, спрятала лицо на его груди, тайком втягивая любимый аромат, древесно-пряный, дразнящий:

– Я планы пишу для своих одиннадцатиклассников и программу для курсов. А у нее каникулы и сорвавшаяся поездка в Черногорию. Сравнил!

Толмачев обнял ее за плечи, чмокнул в макушку:

– Ну не знаю. Пообещай ей, что, как только все закончится, поедет она в свою Черногорию.

– А скоро? Скоро все это закончится? – Ольга запрокинула голову, заглянула в его глаза.

– Скоро. До подписания акта две недели. За это время или Барановский выест мне мозг с печенкой, или я его сделаю, – Толмачев невесело хмыкнул, поцеловал Ольгу в губы, с наслаждением чувствуя, как становятся мягче и податливей плечи женщины, как прогибается к нему позвоночник, а от ладоней под самые ребра горячо растекается ее любовь.

Глава 5

Совещание

Татьяна Федоровна приветливо улыбнулась, показала рукой, куда идти.

Вправо. Узкий коридор с золотисто-хрустальными бра. Лестница вверх, на один пролет. Широкая дверь.

И поток воздуха.

Варвара ожидала оказаться в темной, заваленной пыльными бумагами каморке с ворохом ненужных документов на столе – потому как что еще шефу охранников делать с документами?

Кабинет Фадеева подошел бы не начальнику службы безопасности, а художнику или архитектору. По сути, это даже не кабинет был, а студия: высокий потолок, стеклянная крыша, прозрачные шары плафонов на серебристых креплениях, рассыпающие розовато-лиловый вечерний свет. Светлая глянцевая мебель и яркие картины на белоснежных стенах.

Девушка замерла на входе.

– Это кабинет Глеба… Ивановича? – она икнула.

– Да, конечно. Вам чаю принести? У меня зеленый, с жасмином, очень вкусный. И нежнейшее суфле к нему, привезли буквально час назад.

Варвара задумчиво кивнула, шагнула через порог.

Она всегда считала, что личное пространство человека говорит о нем гораздо больше, чем слова, грамоты и слухи. Глеб Фадеев ее удивлял. Татуированный, грубоватый и замкнутый громила на черном джипе, любитель рока, обитающий в белоснежном артистическом кабинете, кто он?

Девушка подошла к полотнам. Крупные мазки, простые, чистые цвета, будто отпечатки ладоней радужного ангела. Яркая, дышащая мозаика, от которой оказалось сложно отвести взгляд. Скучающее вечернее солнце добавляло краскам мягкости и тепла. И заполняло легкие свободой.

Сознание зацепилось за последнее слово. «Свобода». Оно лучше всего характеризовало Фадеева и все, что с ним связано. В том числе эти картины, окрашенные московским закатом.

Задумавшись, она не услышала, как прошелестела дверь, пропуская Татьяну Федоровну. Секретарша поставила на кофейный столик пузатый чайник и чашку.

– Вам что-то еще нужно?

Варвара спохватилась:

– Нет-нет, все нормально. Я здесь тихонечко посижу. На картины буду любоваться. А чьи они?

– Светланы Григорьевны, конечно…

От упоминания дочери Толмачева неприятно кольнуло под сердцем и вспыхнули щеки: сразу вспомнилось, как блондинка послушно приняла приказ Фадеева не рисковать и при случае переехать в дом отца, как тихо говорила, играя мягкой прядью. И «ты» Фадеева выглядело теперь двусмысленно.

Девушка закусила губу и уткнулась в кружку, вдыхая терпкий аромат. Любоваться картинами расхотелось. И это было так очевидно и так неожиданно, что Варвара озадачилась. Она что – ревнует? Фадеева к Светлане?! Да ни за что! Ее вообще не касается, чьи картины он изучает, сидя в своем кабинете.

Она его знает пару часов.

И проблем из-за этого человека оказалось гораздо больше, чем пользы.

Отставив кружку, девушка поднялась и снова обошла кабинет.

«Он вообще здесь работает или медитирует?» – язвительно отметила. Ни на полках, ни в шкафах – ни одной папки с документами. Даже сейфа нет. На столе – серебристый органайзер с остро отточенными карандашами и обычной шариковой ручкой. Блокнот с фирменной символикой «High-tech Group» на обложке. Под ним – тонкая папка-уголок. Моноблок, придвинутая вплотную к монитору черная клавиатура и компьютерная мышь. Совершенно непонятно зачем, рядом стоял еще и внушительного размера ноутбук. В этом кабинете, может быть, проводят встречи, может быть, «убивают» пару внезапно свободных минут, играя в пасьянс или «танчики».

Но, с другой стороны, она точно знает, как выглядит работа начальника службы безопасности? Может, у него тут секретная дверь, а за ней – бункер. А в нем – комната с сотней видеокамер и пыточное кресло.

Девушка усмехнулась.

Но, будто дразня ее, взгляд выцепил светлую, в тон панелей, дверь за рабочим столом Фадеева.

Постояв перед ней, Варвара прислушалась. Осторожно поскреблась. Не услышав ничего с другой стороны, мягко повернула ручку и толкнула дверь от себя.

Рассеянный полумрак помещения без окон, чуть спертое, пропитанное древесным запахом пространство. Свет из кабинета упал на темный ковер, грубую штукатурку стен и лестницу вниз. Варвара, затаив дыхание, шагнула внутрь, одновременно активируя фонарик на подаренном Данькой сотовом.

За спиной гулко ухнула дверь в кабинет Фадеева, отрезая от уютного спокойствия артистической студии. Девушка нервно сглотнула, унимая бешено бьющееся сердце. Прислушалась. Вокруг – только тишина, шелест ее собственных шагов и прерывистое дыхание. Воображение уже дорисовывало обстановку тайного бункера олигарха, сердце билось все тревожнее, сильнее отдаваясь в висках, почти выпрыгивая наружу на каждой новой ступени.

Синий луч фонарика выхватил преграду впереди и уперся в темную дверь.

Варвара подошла вплотную, прислушалась.

Неторопливые шаги, приглушенный голос. Женский, но довольно низкий, с хрипотцой. Или простуженный.

– Нет, только что, – отчетливо донеслось с другой стороны дверного полотна. Так близко, что Варвара отпрянула вглубь коридора. Голос отдалился, и ей пришлось прислушиваться. – Я постараюсь… сегодня. Да, я помню. Gata freeze2. – Странное сочетание слов мгновенно врезалось в память Варвары. Она нахмурилась и окончательно превратилась в слух, будто тонкий, натянутый от напряжения нерв. – Еще немного времени… найду.

Больше ничего не разобрать.

«Gata freeze» вертелось в мозгу веретеном. «Ну, freeze, допустим, понятно, что-то с заморозкой… «А «gata», интересно, что такое?» – любопытство подкидывало варианты, но все они сошлись к какому-то диковинному блюду. Или напитку, что даже показалось более вероятным.

Варвара еще какое-то время постояла в раздумьях: возвращаться в кабинет Фадеева или узнать, куда ведет секретный ход. То, что это секретный ход, она не сомневалась. Решительно набрала в грудь больше воздуха и приоткрыла дверь.

В нос ударил аромат кофе.

Тесная комнатка с длинным столом вдоль стены. Навесные шкафчики. В углу, подсвеченный синим, дымится пузатый чайник, бросая призрачные блики на кран.

«Это кухня!» – догадалась Варвара, глотая разочарование. Еще не доверяя собственным глазам, погладила матовую столешницу, посветила через стекло внутрь шкафчиков – кружки, бокалы, сахарница, упаковки с печеньем… Ряды кофейных банок и разноцветные – с чаем.

Девушка прошла через кухню, легонько толкнула дверь и оказалась в приемной, из которой ее совсем недавно выводила Татьяна Федоровна. Тот же стол, те же папки с документами, факс и недопитая чашка чая. Пожилой секретарши не было видно.

Варвара постояла несколько минут.

Двери переговорной распахнулись. Седовласая дама с модной короткой стрижкой и сопровождавшие ее мужчины, смерив девушку взглядами, стремительно направились к лифтам. Следом за ними из переговорной показались презентабельного вида господин в костюме и начинающая полнеть женщина с красной папкой в руках. Выйдя из приемной, они разошлись в разные стороны: мужчина, торопливо посмотрев на часы, присоединился к седовласой у лифтов, а его спутница повернула налево и скрылась в глубине коридора.

Варвара догадалась – совещание, на которое торопился Фадеев, закончилось. Но сам безопасник все не выходил.

Девушка хотела рвануть в его кабинет, но передумала, пересекла приемную и, бесшумно толкнув дверь, заглянула внутрь. У окна сидели двое. Худощавый мужчина хмурился и сверлил взглядом Фадеева. Безопасник сидел перед ним, спиной ко входу, по-ковбойски оседлав стул.

– Десять дней, так получается? – прошептал Фадеев.

Худощавый кивнул, посмотрел пристально.

– Глеб, только, пожалуйста, больше без сливов, держите базу. Я не успею разработать еще одну схему.

Варвара шире открыла дверь, впустив в переговорную сквозняк. Глеб вскинул голову, резко обернулся. По его лицу пробежала тень.

– Ой, а я думала, вы уже все. Сотрудники вроде бы вышли, – Варвара замерла у двери. Худощавый с мрачным интересом разглядывал ее.

– Девушка с тобой, Глеб? – спросил он, наконец.

* * *

Глеб стремительно вошел в переговорную, сразу отсекая все, что отвлекало. И Варвару Степановну Андрейчик – в первую очередь.

– Добрый вечер. Прошу прощения за перенос встречи, – прошел к овальному столу, вокруг которого торопливо рассаживались специалисты приглашенной консалтинговой фирмы и два собственных юриста головного офиса «HighTechGroup»: начальник правового департамента Артем Гаврилов и специалист отдела закупок Наталья Белоусова, давние, проверенные работники. В углу, мрачно скрестив руки на груди, замер Паша Панченко, руководитель отдела разработки, из которого и «утекли» данные.

– Мы уже успели кое-что обсудить, Глеб Иванович, – сообщил Гаврилов, кивнул на коллег. – По первому пункту, насчет нарушения режима секретности, приходим к выводу, что под санкции заказчика мы не попадаем. Ушедшая к третьим лицам информация, касающаяся разработки, является собственностью «HighTechGroup» до подписания акта приема-передачи…

Глеб устало выдохнул, с шумом отодвинул кресло, широко расставив локти, сел за стол.

– Ты меня не лечи, Артем Сергеич, – прервал он. – Я контракт не хуже тебя знаю. Я ставил вопрос о характере информации, попавшей третьим лицам. А не о факте. Что мне говорить службе сопровождения заказчика, если данные об их базовых разработках ушли черт знает куда? Это все, что меня интересует по первому вопросу.

Юристы переглянулись.

Слово взяла немолодая дама с каре, руководитель группы приглашенных специалистов.

– Глеб Иванович, мы как раз и говорим о том, что данные не относятся к секретным. То, что они оказались у третьих лиц, не подпадает под ответственность исполнителя, обозначенную в седьмом разделе контракта, – она зачитала пункт. – Видите, пункт об ответственности за разглашение касается только чертежей и материальных носителей. На принципы формирования кода это не распространяется.

Фадеев придвинул к себе контракт, вчитался в пункт. Подумав, удовлетворенно кивнул:

– То есть, если бы эти уроды уперли у нас переданную техдокументацию на оборудование и базовые коды, то была бы жопа. А так вроде как нет.

Гаврилов деловито пробасил:

– Ну, они же сами определили перечень охраняемых объектов. И он закрытый, расширительному толкованию не подлежит. Потому вы и не должны были режим секретности устанавливать на эти данные.

Фадеев смотрел на него, чувствуя себя ужом, которому предстоит проползти сквозь раскаленное игольное ушко. Но, черт возьми, какие варианты.

– Хорошо, – сказал, наконец. – А что по второму вопросу? Как нам сроки передвинуть и насколько это реально сделать, чтобы не попасть под штрафы?

Тут уже выступила Наталья Белоусова:

– Учитывая, что мы не хотим озвучивать заказчику полный пакет похищенных данных, то, соответственно, на прописанный в контракте форс-мажор опираться не можем…

– Не можем. Форс-мажор – это не про нас, – согласно кивнул Фадеев и направился к барному шкафу, рядом с которым находилась кофемашина. Поставил на темную сетку чашку. – Другие идеи?

Наталья уткнулась в разложенные перед собой бумаги.

– Тогда мы можем сослаться на пункт семь точка двенадцать, подпункт «д». Необходимость производства дополнительных работ и выборка багов. Я говорила сегодня с Василием Фирсовым, он готов дать заключение о такой необходимости. Им можно будет безболезненно прикрыться.

Кофемашина приветливо пискнула, сообщив о готовности кофе, Глеб неторопливо поднес к губам горячий и терпко пахнущий напиток. Задумался, перед тем как сделать глоток.

– Сколько времени это нам даст? Чтобы не привлекать внимание?

Белоусова с готовностью отозвалась:

– До десяти рабочих дней. С уведомлением заказчика за неделю до запланированной сдачи-приемки работ.

– Мм, четырнадцать календарных дней, получается? Что, Паш, успеешь? – он перевел взгляд на программиста.

Тот мрачно пожал плечами:

– Куда деваться. Главное, чтобы повторных сливов не было. Переведешь ко мне ребят из других отделов.

Когда юристы направились к выходу, Панченко тоже встал, Глеб задержал его:

– Паш, не спеши. Еще один вопрос есть.

Он дождался, когда за юристами закроются двери, взял стул и, поставив его перед Пашей, оседлал.

– Что нового скажешь по утечке?

Программист мрачно посмотрел на скрещенные руки безопасника, щелкнул языком.

– У каждого «бегунка» были разные участки разработки. Обидно за ключ ввода, очень свежая идея, непривычный формат, но… – он прикрыл глаза, растер переносицу. – Ни все вместе, ни по отдельности данные информацию не раскрывают. Полной картинки у Барановского по-прежнему нет… Но вектор ему будет понятен.

– А что с паролем блокировки?

Программист медленно выдохнул:

– Его спецы, конечно, могут обратить внимание на прикрытые кодом данные. Одинаковые участки, если они догадаются, как выстроить цепь, могут стать подсказкой… – он поморщился, раздраженно добавил: – Вот что ты от меня хочешь, Иваныч? Я на кофейной гуще не гадаю.

– Ты бы сообразил?

– Я да.

Фадеев мрачно ссутулился, положил подбородок на кулак.

– Сколько у нас времени? – спросил, наконец.

– Если он всех своих спецов поставит на ноги, засадит за расшифровку, то дня четыре. Еще примерно неделя для доработки отсутствующих фрагментов и адаптацию с альтернативной прогой.

– Десять дней, так получается?

Паша кивнул, посмотрел пристально.

– Глеб, только, пожалуйста, больше без сливов, держите базу. Я не успею разработать еще одну схему.

Фадеев мрачно кивнул.

Дверь за спиной тихо прошелестела.

– Ой, а я думала, вы уже все. Сотрудники вроде бы вышли, – в проеме появилась Варвара, с любопытством уставившаяся на мрачного Панченко. Тот с интересом оглядел ее.

– Девушка с тобой, Глеб?

Она решительно вошла, пересекла переговорную. Протянула программисту узкую ладонь:

– Варвара Андрейчик, студентка.

Панченко хмыкнул, покосился на погрустневшего Фадеева, осторожно пожал девичьи пальцы:

– Павел. Очень заинтригован.

– И напрасно, ничего интригующего пообещать не могу. – Она взглянула на Глеба. – Мы домой едем или как? – Панченко многозначительно округлил глаза, заставив девушку покраснеть. – Не в том смысле. Не к нему… Мы в разных местах живем… Он просто домой обещал отвезти… – начала оправдываться она, продолжая густо заливаться краской.

Фадеев усмехнулся:

– Это будущая падчерица Григ-Грига. Действительно, ничего интересного, – поймал еще более заинтересованный взгляд программиста. Успокаивающе похлопал его по плечу. – Остынь. Пойдемте, Варвара Степановна. Кое-что показать вам хочу.

Он направился к выходу, пропустил девушку вперед, обернулся к Павлу:

– Паш. Не будет у нас этих десяти дней. Максимум пять… И то…

С лица программиста будто стерли задумчиво-лукавое выражение, Панченко нахмурился:

– Ты думаешь?

Фадеев кивнул.

– Уверен. Я и на свои данные ориентируюсь. Пять дней – это предел. Заряжайся пахать. Собирай парней по всем отделам, дроби работу по крупицам, чтобы объем каждого задания – на один день: пришел, выполнил, сдал и поехал домой. На второй этаж, в лабораторию. На входе все гаджеты сдавать… Ну, это как обычно. Я охрану поставлю, мужики проконтролируют.

Глава 6

Зависимость

Он посмотрел на Варвару.

– Пойдем! – пересек приемную, дернул ту самую «потайную» дверь в кухоньку и стремительно, перешагивая через две-три ступени, взбежал вверх. Девушка едва успевала за ним, тяжело дыша и в который раз обещая себе всерьез заняться спортом со следующего понедельника…

Глеб, будто услышав ее мысли, опять усмехнулся, придержал дверь.

– Проходите, Варвара, – кивнул на диванчик, на столике перед которым еще дымилась большая чашка с приготовленным Татьяной Федоровной чаем. – Я вас позвал не для того, конечно, чтобы вы просто помаячили перед сотрудниками Толмачева в шортах, мне хотелось бы довести наш разговор до логического завершения. Чтобы никаких разногласий и недопонимания больше не возникало.

Он дождался, пока Варвара сядет. Прошел к шкафу, открыл ключом нижнее отделение. Девушка, вытянув шею, успела увидеть одинаковые черные папки. Он безошибочно достал одну.

Раскрыв ее, прошел к столику Варвары, положил перед ней.

– Что это? – девушка с опаской взглянула на верхний лист.

Фадеев сделал приглашающий жест:

– Полистайте, – он взял с полки большую кружку, плеснул в нее жидкость из чайника. – Там все понятно без слов. Кое-что я прокомментирую по ходу.

Он сел напротив, уперся локтями в колени. Сделал несколько жадных глотков, с сожалением посмотрев на пирожное: опять вспомнил, что с утра ничего не ел. Желудок предательски заурчал, принимая очередную порцию чая. Фадеев, вздохнув, проглотил десерт в надежде обмануть зверский аппетит.

Варвара покосилась на него, придвинула к себе папку. Перелистнула верхний файл. К горлу подступила тошнота. Две черно-белые фотографии. Изуродованное лицо, по которому невозможно определить, кому оно принадлежало, мужчине или женщине, и сколько лет было несчастному. Светлые глаза смотрели удивленно перед собой. Будто не понимали за что. А может, и в самом деле не понимали. От правой брови до подбородка – жуткий, рваный разрез, сквозь который видны белые лицевые кости и корни передних зубов.

Девушка шумно выдохнула и поднесла ладонь к губам, сдерживая рвотный спазм. Оттолкнула от себя папку.

– Вы больной, да? – бросила зло.

Глеб холодно взглянул на нее, снова подвинул папку к девушке.

– Нет-нет, Варвара, вы смотрите, – проговорил он тихо, властно и зло. – Это Толя Рыбаков, охранник Толмачева. Ему было двадцать восемь. Мы служили с ним. Прошли вместе через такое пекло, которое по ТВ не показывают, берегут нервы благородных дамочек. А сгорел на жадности Барановского. Тело нашли на третьи сутки. Оно было еще теплым. Толю пытали все эти трое суток, – он перелистнул страницу, открыв девушке следующий жуткий кадр: покореженный огнем автомобиль с почерневшим трупом на переднем сиденье. – А это тачка Толмачева, на которой он собирался ехать в аэропорт на бизнес-форум, где должен был подписать контракт с корейцами. В тот день я повез его на своей, а водитель отгонял машину в гараж.

Он перелистывал фотографии, копии отчетов, заключений экспертизы, постановлений следственного комитета. Варвара только успевала выхватывать даты, лица, подписи. В груди стало холодно. По липкой от пота спине стекал страх.

Так вот почему Светлана и Олег особо не спорили.

– Зачем вы мне все это показываете, – слова застревали в горле и выдавливались с трудом.

Глеб смотрел исподлобья.

– Ты же слышала наш разговор с Пашей Панченко? – девушка неохотно кивнула. – Барановский организовал слив важной информации. Но ему ее не хватит, чтобы перекрыть кислород Толмачеву. Там только обрывки кода, причем, заблокированные спецключом. Времени до приема-передачи работ кот наплакал. И Барановский знает, что, обнаружив слив, мы сейчас утроим усилия и сдадим работы раньше. Поэтому будет рвать и метать. С твоими выходками ты можешь пополнить мою коллекцию покалеченных трупов. Хочешь? Этот урод будет присылать твои фотки или тебя саму по частям, твоя мать – давать на Толмачева. Толмачев сделает всё… Тебя, правда, это, вероятнее всего, не спасет.

Варвара смотрела на его губы так, будто читала по ним. Глаза округлились и потемнели, пряча испуг. Он плескался болотной ряской, тяжело переливался черной смолой.

– Вы это все выдумываете, – прошептала, наконец. – Сейчас не девяностые. Мы – в столице. Кругом полиция, люди. Как такое может быть?

Фадеев пожал плечами:

– Поэтому я и показал тебе фото и материалы уголовных дел. Можешь, конечно, проверить на собственной шкуре. Можешь погуглить, – он помолчал, поставил кружку на стол, откинулся на спинку кресла, рассматривая девушку. Умный, пронзительный взгляд, решительно сжатые губы, упрямый подбородок. Редкое сочетание ума, характера и красоты. Под сердцем тревожно шевельнулось что-то давно забытое. Ржавый ключ, который напрочь отключает мозги. Глеб тряхнул головой, возвращая мысли к начатому разговору.

Она выпрямилась, будто на дыбе. Болотно-зеленые глаза смотрели перед собой, но не видели ничего. Грудь поднималась тяжело, отрывисто. Глеб, помолчав, тихо уточнил:

– Ты меня слышишь?

Девушка медленно, через силу, кивнула. Фадеев удовлетворенно вздохнул.

– Тогда повторюсь, чтобы уж точно все отложилось как надо. Не высовываемся. От охраны не отбиваемся. Без особой необходимости с территории усадьбы не выезжаем, а если и выезжаем, то с Юрковым, на выделенном и проверенном автотранспорте. Сотовый берем с собой всегда: на нем, помимо контактных данных, установлены маячки, которые сообщат о твоем местонахождении, даже если батарея разряжена, выключена или демонтирована. Когда я звоню – отвечаем даже из ванны или постели с любовником… Ясно?

Варвара вспыхнула.

– Нет у меня любовника, – буркнула. – Но ясно, да.

– Хорошо, – он резко встал. – Твой телефон ребята проверят и вернут. Это обычная формальность. На нем могут оказаться жучки, может кто-то из твоих контактов засветился в команде Барановского. Мало ли… Может, он давно готовил ваш переезд к Толмачеву.

Он отвернулся, задумчиво уставился в окно.

– Глеб. А я могу чем-то помочь? – спросила несмело и отвела ведьмовские глаза. – Ну, в расследовании. В работе…

Фадеев отмахнулся, уже доставая из кармана джинсов ключи от джипа и запуская двигатель.

– Лучшая помощь – не мешаться под ногами. Реально, сейчас это важнее.

Варвара хотела сказать что-то на счет лучшей на курсе, а еще про лишнюю пару рук, глаз и лишнюю, совершенно сходящую с ума от безделья голову, но уперлась в усталый, потемневший взгляд Фадеева – и промолчала.

* * *

Они молчали всю дорогу домой. Варвара пыталась представить тот мир, в котором живет Толмачев, в котором собирается жить ее мать. Тот мир, в котором травят собаками детей конкурента, убивают ради пароля от компьютера и вычеркивают из жизни из-за невыполненной работы. За каждой копейкой – чья-то судьба. За каждым миллионом – свобода. И ее сегодняшние проблемы с отобранным Фадеевым сотовым – только начало. Так чувствовалось в душе.

В сердце будто потревоженные ангелы трепетали: Варваре все меньше хотелось становиться частью семьи Толмачева.

Глеб исподтишка наблюдал за притихшей девушкой. Темные волосы выбились из-под банданы, легкими змеями вились у виска, лизали изящную шею и небрежно замирали на плечах. Он боролся с желанием дотронуться, поправить. И вообще… с желанием. Взгляд невольно скользнул по острым коленкам.

Решение показать ей страшную папку возникло спонтанно, когда Варвара бесцеремонно вошла в переговорную. Увидев ужас в округлившихся глазах, он уже успел пожалеть об этом: побоялся, что девчонка устроит истерику, еще и в обморок упадет. Даже прикидывал в уме, где у него спрятана аптечка с успокаивающим и нашатырём. Получалось, что в машине. А это очень некстати, потому что придется привлекать Татьяну Федоровну. А она, хоть и работает у Толмачева лет двадцать, все равно – чужой человек.

Там, в кабинете, он с опаской наблюдал, как будущая родственница олигарха побледнела, как покрылись красными пятнами тонкая шея и руки, как рот беззвучно хватал воздух не в силах вобрать в себя ни капли кислорода. Как задрожали пальцы и приподнялись плечи, а взгляд, точно приклеенный к жутким снимкам, стал бессмысленно-стеклянным.

Он был таким и сейчас, когда девушка бессмысленно пялилась в окно на ночную Москву.

Глеб знал, о чем она думала: ее неуверенность и сомнение витали в салоне, затейливым узором ложились на приборную панель, пробивались красными габаритными огнями спешащих домой машин. Прорывались в манере покусывать нижнюю губу, растирать указательный палец и хмуриться. В этой голове сейчас принимается решение. Возможно, главное в жизни. И он не хотел мешать. Поэтому молчал. И не предложил заехать поесть, хотя желудок не простил обмана с пирожным и сейчас подвывал, почти заглушая мерный гул двигателя.

Уже свернув к дому, ожидая, пока распахнутся ворота, он проговорил примирительно:

– Варвара, спасибо вам, – его отец всегда советовал просить у женщины прощения, если она виновата, и благодарить, если не знаешь, что сказать, но хочешь оставить о себе приятное впечатление.

Правило действовало безотказно.

И сейчас снова не подвело: девушка повернула к нему голову, уставилась, чуть приоткрыв рот.

– За что? – отличный вопрос, дающий право мужчине говорить. И женщина будет слушать!

Глеб спрятал лукавую улыбку.