Место, которого дважды не было. Часть третья бесплатное чтение

Урок географии

– Это самая подробная карта мира.

– Почему она круглая?

– Какой мир – такая и карта.

До Первой континентальной войны оставались считаные дни. Пока две неприкаянные души спешат к новому господину, Великому Владыке Пустыни, со страшным донесением, Хиль из последних сил торопится с не менее ужасными вестями к эльфийскому королю, а почти весь мир пребывает в блаженном неведении, мы используем это время с пользой. Займемся географией и, наконец, выясним, кто и где живет на Южном континенте, чем богаты эти земли, чем отличаются друг от друга. Перед войной, знаете ли, следует выяснить расстановку сил, а тем более перед Первой континентальной войной. В ней участвовали все в той или иной степени. Даже те, кто решил отсидеться в стороне, испытали на себе ее ужасные последствия. А что можно ожидать, если в битву вступают высшие силы? Если Великие Повелители Стихий принимают участие в сражениях? Если на небе кипит жестокая схватка между Богиней любви Лиэрой и Богом войны Армарсом, в которую к тому же периодически вмешивается непредсказуемый бог Хаос и его верный товарищ Авось? Это по определению должно закончиться глобальной катастрофой.

Первыми в этот мир вступили Великие Повелители Стихий. Они придали ему законченный и практически совершенный вид. До прихода Великих Ведьм он поражал своей грандиозностью и первозданной чистотой. Каждый из его Великих творцов потрудился на славу. Первым за дело принялся Великий Владыка Времени. Его творение оказалось самым фундаментальным, но вместе с тем он быстрее всех справился с задачей. Теперь этот новый мир подчинялся общему ходу времени. Сделав столь важное дело, вечный гордец и зануда умыл руки и удалился в роскошный дворец. Оставшееся до скончания вечности время он старался оттуда не показываться.

Следом за ним к творческому процессу приступил Великий Повелитель Дня и Ночи. Остальные собратья торопили его с работой, говоря примерно следующее: «Ну что ты опять копаешься?! Установи продолжительность суток, подели ее пополам. Одна половина – день, другая – ночь. Все! Нечего тут мудрить! Ты задерживаешь остальных!» Однако их более мудрый собрат резонно отвечал, что они сами скоро устанут от этого жуткого однообразия. Не обращая внимания на язвительные замечания, упреки и понукания, он тщательно выверял продолжительность суток, дней и ночей на территории всего вверенного ему мира. Они изменялись согласно географическим широтам, временам года, а иногда и настроению их Великого создателя. Спустя тысячелетия собратья наконец оценили его усилия. Особенно им пришлись по душе закаты и рассветы, за них Великий Повелитель Дня и Ночи получил отдельную благодарность. «Нет ничего романтичнее, чем встречать рассвет на болоте!» – заявил ему Великий Хозяин Лесов и Болот и больше никогда не изменил данную точку зрения.

Далее за дело взялся Великий Морской Владыка. Ему предстояла крайне сложная и ответственная миссия: отделить сушу от моря. Он успешно с ней справился, но, разумеется, выслушал кучу претензий от недовольных собратьев:

– Вы только посмотрите! Узурпатор!

– Да, Вашей наглости любой позавидует!

– Кругом одно море! Где суша?!

– И этот жалкий островок он назвал континентом!

– Немедленно отступите еще на несколько сотен миль!

– Значит, так, я не уступлю вам и пяди морских владений! А если продолжите орать и возмущаться, то начну подтапливать сушу. Вы помните, что произошло две планеты назад?

– Как не помнить?! Вымокли все до нитки по твоей милости!

– Оккупант!

– Кто сказал?!

Повисла гнетущая тишина. Авторство последнего оскорбления установить оказалось весьма просто. Его по неосторожности брякнул Великий Хозяин Пустыни, за что потом жестоко поплатился. После отделения моря от суши пришел черед созидать и творить Великим Повелителям Гор, Вулканов, Недр и Пустыни. Несколько позже к ним присоединились Великие Владыки Лесов и Болот, Рек и Озер, Плодородия, Ветра, Грозы и Грома. Великий Господин Огня, успевший обустроить собственные владения, воздвигнуть огненный замок и даже подавить мятеж непокорных огненных духов, активно пытался помочь собратьям, что далеко не всегда их радовало. В этот момент Великие создатели больше всего напоминали капризных детей, которые на одном листе бумаги пытаются нарисовать каждый свою картину. Они пихались, толкались, ругались, препирались, ссорились, мирились, дружили одни против других, разрушали уже созданные природные объекты и громко спорили между собой, обвиняя всех подряд в незаконном захвате чужих территорий и порче имущества.

Возможно, именно из-за таких традиционных методов необузданного коллективного творчества мир получается столь запутанным, непонятным и хаотичным. Правда, его создатели всегда утверждают потом, что творили по строгим правилам и канонам. Глядя на географическую карту, верится в это с большим трудом.

Практически весь север бессовестно захватил Великий Повелитель Пустыни. Он устроил там гигантскую песочницу и безмерно радовался. Ему попытались резонно заметить, что обычно пустыни располагаются на юге, но он не отреагировал на профессиональную критику. Дело в том, что в этот момент он возмущался совсем по другому поводу. Климат на достаточно большой части его владений стремительно выходил из-под контроля. Пустыня между двумя горными хребтами, названными впоследствии Грозным и горами Гессена, перестала походить на пустыню в классическом понимании этого слова. Да, там по-прежнему ничего не росло и жизнь была почти невозможна, но там стало холодно, промозгло и сыро. Солнце в этих краях показывалось раз в сто лет по обещанию, зато по земле стелился непонятный туман. Великий Владыка Песков долго ломал голову над этим климатическим нонсенсом, пока не догадался, кто и за что подпортил его творение. Оказалось, что слово «оккупант» слишком задело самолюбие Великого Повелителя Морей, который подговорил некоторых своих приятелей устроить этот пустынный коллапс. С таким положением дел пришлось смириться. Именно в эту часть Северной пустыни потом и стали ссылать всех преступников. Великий Владыка Песков в долгу не остался. Он устроил еще одну пустыню в землях, которые потом заселили люди Дезэры. Как уже известно, песочный жадина не угомонился и на этом и при первом же удобном случае захватил еще один лакомый кусочек на Южном континенте.

Великий Владыка Гор потрудился на славу. Он создал несколько горных хребтов, цепей и массивов, которые равномерно распределил по всей суше. Но нашлись злые языки, заявившие, что «он их везде понатыкал». Не будем показывать на Великого Хозяина Песков пальцем, хотя сказал это именно он. Названия двух горных массивов соответствовали их географическому положению: Южный и Северный. Одним из них потом завладели Южные гномы, а тролли прибрали к рукам другой. Массив Куртус вечно делили между собой гоблины и люди Мерморта, а вот массив Хатха полностью достался Северным ограм, которые по дикости своей так и не смогли воспользоваться его несметными богатствами. За горные цепи и хребты разумные жители Южного континента долго благодарили их мудрого создателя. Многим они спасли жизнь, исполняя роль надежных пограничных стражей. Они служили прекрасными естественными границами между сопредельными государствами. Именно по горам Гессена, Муртабу, хребтам Грозный, Оргус, Хурамини, Фронтера и Рахал-унгур проходили линии раздела территорий. Существовал еще один небольшой горный хребет Фрой, но он полностью находился в землях Южных гномов. Особняком в этом списке стоял Мыс Слез. К сожалению, этот великолепный, живописный уголок на западном побережье пираты Мерморта превратили в скорбное место жестоких казней и жертвоприношений.

Гордостью своего создателя по праву являлись горы Туррос, Рахала и Мон-Мартир. По красоте и величию с ними могли поспорить лишь творения Великого Владыки Вулканов: Хурам, Комырсулар и Ихнур. Разумеется, вулканов на Южном континенте насчитывалось гораздо больше, но все остальные не отличались такими гигантскими размерами и божественным величием. Большинство из них располагалось в землях гоблинов и Южных гномов, а также на острове Мирный. Кроме того, вулкан Ихнур имел огромное мистическое значение: он являлся первым вулканом этого мира, а значит, хранил в своих глубинах частичку изначального пламени. Это самое мощное оружие, равное по силе времени, только действует оно гораздо быстрее.

Прекрасно потрудился и Великий Повелитель Рек и Озер, за что получил отдельную благодарность от Великого Владыки Плодородия, который обижался на других собратьев:

– Горы! Вулканы! Пески! А пахать где?! А сеять?! У вас же ничего не растет!

– Они считают, что твои творения никому не нужны. Их горы вечны, а твои растения живут лишь мгновения.

– Ничего! Придет и мой звездный час! Спасибо тебе, друг, ты оросил эти земли питательной влагой. Лишь благодаря тебе значительная часть из них пригодна для сельского хозяйства.

– Не за что. Только, и правда, кому нужно твое хозяйство?

– Поживем – увидим.

Великий Владыка Плодородия не обладал даром пророка, но в тот раз оказался прав. Получив в момент рождения кое-какие дополнительные сведения от богов, он постоянно ждал появления неизвестных доселе разумных созданий. Эти ожидания продолжались уже четыре вечности подряд и вызывали у прочих Великих Повелителей Стихий лишь насмешки. Однако именно на этой планете для Великого борца за урожай настал час триумфа. Существа, созданные Великими Ведьмами, ценили его очень высоко, молились ему и приносили щедрые дары. Также они не забывали поблагодарить и Великого Хозяина Рек и Озер. Его творения кормили их, защищали от врагов и служили торговыми путями. По всему Южному континенту несли свои воды множество рек. Самыми полноводными являлись Алагас, Райх, Турана, Герона, Рона, Чистая и Великая. Имелось еще две великие реки. Первая – Лайэна, протекала по всему королевству эльфов. В конце своего долгого пути она распадалась на два рукава: Лайенал, что означало «левый», и Лайенар, то есть «правый». Они образовывали живописные дельты в месте слияния с Великим морем, которые являлись естественными границами, спасавшими эльфов от огров и гоблинов. Так же на два рукава распадалась и река Сурс, бравшая начало в горах Гессена. Распавшись на Суару и Сиуру, она достигала западного побережья и впадала в море.

Озера Южного континента оказались на редкость спокойными, тихими, чистыми, а потом и богатыми рыбой. Самые крупные из них носили имена Каппис, Мирур, Черное, Дальнее, Глубокое, Лако, Пешто, Мурши. В Северном горном массиве, на Северо-восточном плато располагалось еще одно озеро, поражавшее своей красотой. Любой художник отдал бы полжизни за право нарисовать его. Увы! Оно целиком принадлежало троллям. Живописцев среди них не водилось, поэтому оценить его божественное великолепие они не могли. Называли его Малая каменная чаша, что на языке троллей звучало как «Чурухт». Услышав эту дикость, Великий Владыка Рек и Озер месяц не мог прийти в себя: «Обозвать мое величайшее творение каким-то жутким словом „Чурухт“! Они за это дорого заплатят!» В этом прекрасном озере не водилось рыбы. Ни одно творение Великих Ведьм так и не смогло прижиться в его странных водах. Тролли рассматривали его исключительно как бестолковую лужу, мешавшую им добраться до подземных сокровищ, и регулярно подкапывали стенки Малой каменной чаши. Великий Владыка Рек и Озер, вместе с собратьями, уже замучился спасать значительную часть Южного континента от страшного затопления. Он ненавидел троллей больше всех остальных созданий Великих Ведьм. Такие же негативные эмоции у него вызывали только бобры, в чем его полностью поддерживал и Великий Хозяин Лесов и Болот. Бобры являлись единственными живыми существами, не наделенными разумом, которые вызвали гнев Великих Повелителей Стихий. Они, видите ли, портили их оригинальный ландшафтный дизайн. Ко всем животным Великие Владыки относились весьма положительно, и если бы Великие Ведьмы ограничились лишь их созданием, то никакого конфликта между ними не произошло. Оба Великих Повелителя неоднократно высказывали претензии ведьме Баргис, создавшей этот зубастый меховой ужас. Они даже пожаловались на нее Диалексии и потребовали уничтожить бобров:

– Ну и что вас не устраивает в этих милых зверушках? – спросила глава клана.

– Знаешь, Диалексия, они не такие уж и милые. Они портят лес!

– И губят реки и озера! Они перегораживают ручьи! Это недопустимо!

– От них один вред и ущерб!

– Я не разделяю вашу точку зрения, – надменно процедила Диалексия.

– Можешь не разделять ее сколько угодно, но этих мохнатых пакостников мы требуем убрать, – ультимативно заявил Великий Владыка Лесов.

– По-вашему, я должна их уничтожить?

– Да, и немедленно! – поддержал друга Великий Повелитель Рек и Озер.

– Зверушек не жалко? – ехидно прищурилась ведьма.

– Пересели их тогда в горы или в Северную пустыню, подальше от наших рек и лесов. Пусть там камни грызут!

– Вы живодеры! Я дала бобрам право на существование и не намерена его забирать. Советую смириться, – вынесла вердикт Верховная ведьма.

Оба Великих Повелителя Стихий безумно на нее обиделись и приняли ответные меры: число «ведьминых детей», утонувших в реках и озерах, а также заблудившихся в лесах, резко возросло. Такие столкновения и конфликты в итоге и привели к изгнанию Великих Ведьм с Южного континента.

Леса занимали достаточно большую часть суши, но с приходом разумных существ их площадь стала сокращаться, что в конце концов приняло угрожающие масштабы. Радовало такое развитие событий лишь Великого Хозяина Пустыни, который втайне надеялся занять освободившиеся от зеленых массивов площади. Только в землях людей Верво на подобный исход не приходилось рассчитывать. Эти действительно разумные существа берегли лес. С появлением «ведьминых детей» Великий Владыка Лесов и Болот потерял покой и сон. Все его силы уходили на борьбу с разумными существами и на восстановление своих владений. Существовало лишь одно его творение, которое во все времена оставалось неприкосновенной, абсолютной ценностью. Разумеется, это был Священный дремучий лес. Его избрали главной резиденцией Великие Повелители Стихий, расположив там Большую каменную чашу для проведения советов. В нем устроили главную пещеру Великие Ведьмы. В его чаще потом построили Белую башню и поселение колдуны. Священный дремучий лес во все века считался нейтральной территорией. К нему примыкали владения эльфов, людей Ларгоса и огров. Люди и эльфы сразу признали его особый статус и относились крайне бережно, чтобы не вызвать гнев его Великого создателя. Они отваживались ходить туда только по грибы или по ягоды, да и то не заходили далеко. А вот ограм потребовалось объяснить все в самой жесткой форме, и несколько раз. В результате их самих едва не уничтожили. Кстати, Диалексия почему-то закрыла глаза на факт геноцида и не захотела вмешиваться. Верховная ведьма, по ведомым лишь ей причинам, сквозь пальцы смотрела на стихийные бедствия, которые обрушивались на гоблинов, огров, троллей, великанов и людей Мерморта. Зато могла устроить грандиозный скандал за самое незначительное наводнение или засуху в землях эльфов, людей или гномов. Она по каким-то высшим соображениям придерживалась политики двойных стандартов. Возможно, из приведенных дальше уроков истории и географии мотивы ее станут более понятными.

Уроки истории

– Хорошо учить историю в начале времен.

– Почему?

– Мало дат и событий: ничего важного еще

не произошло.

– Тогда неинтересно.

– Интересно, ведь все впереди.

После того как Великие Повелители Стихий завершили свои творения, они несколько сотен тысяч лет прожили в тишине и покое. Сами они называли тот период золотым веком, эрой мира и порядка. Зато Великие Ведьмы нарекли его пренебрежительно «доисторическим» и считали это время потраченным впустую. Они бесцеремонно вторглись во владения Великих Повелителей Стихий и принялись за создание самых разных живых существ. В итоге это привело к непримиримым противоречиям между отцами и матерями мира. Чем закончился их конфликт, нам известно. Давайте более подробно познакомимся с их творениями, хотя бы с теми, кто считались разумными. Начнем с коалиции сил добра. В нее входили несколько народов, живших на Южном континенте: эльфы, Южные и Северные гномы, люди Верво и люди Ларгоса.

Эльфы

– Зачем ты сломал им крылья?

– Я просто сделал их нормальными.

Эльфов в незапамятные времена создала Великая ведьма Эльфина, лучшая подруга главы клана ведьм. Но, несмотря на дружбу, Диалексия подвергла ее творение суровой критике:

– Эльфина, ты мне подруга, но истина дороже!

– И какова же истина?

– У тебя снова получилась какая-то ерунда, а не эльфы. С теми, которых десять миров назад создала Эвора, их и сравнить стыдно.

– Так плохо?!

– Честно говоря, да. Чем они у тебя отличаются от людей?

– Эльфы живут вечно.

– Сомневаюсь. По-моему, их предел две-три тысячи лет, не больше.

– Они живут и сохраняют молодость до тех пор, пока не впускают смерть и старость в свои сердца.

– Кстати, принцип сам по себе гениальный. Я его полностью одобряю, как и продолжительность их жизни.

– Что же тебя не устраивает?

– Все остальное. Понимаешь, эльфы – это одухотворенные, возвышенные, необычные существа. Они выше людей, ближе к богам и природе. Они понимают красоту вселенной и сущность мироздания. Они закрывают свои сердца для мелочных страстей и пустой суеты. Такими должны быть подлинные эльфы.

– Согласна. Я стремилась создать существ, подходящих под эти описания, но пока у меня ничего не получается. Возможно, в следующем мире я достигну успеха.

– Эльфина, я слышу это уже в шестой раз. Приложи больше усилий! Я верю, что ты способна создать совершенство.

– А что делать с этими эльфами?

– Пусть живут. Оберегай их, защищай, наставляй на путь истины. Постарайся исправить заложенное в них несовершенство.

Так эльфы появились на Южном континенте. У них было некоторое преимущество, так как Эльфина успела создать свой народ немного раньше остальных. Возможно, эта поспешность и сыграла с ней злую шутку. Она не сумела довести творение до желаемого совершенства, зато дала подопечным время, чтобы расплодиться и занять лучшие земли. Хотя это еще с какой стороны посмотреть. Их выпустили в самом центре Южного континента. Эти земли они и принялись осваивать и заселять, равномерно продвигаясь во все стороны света. Гористые местности им не нравились, они обходили их стороной. Тогда еще никто не задумывался о залежах полезных ископаемых. Эльфы предпочитали равнины, берега рек и озер, леса. Они заселили практически всю центральную часть Южного континента. На Севере они остановились перед пустыней. Это гиблое место не позволило им добраться до моря. Несколько раз эльфы пытались освоить Северную пустыню, но все их попытки терпели поражение. Им пришлось отступить. На юге им удалось добиться большего и заполучить выход к морю. Эльфы успели освоить и укрепить небольшой участок земли, расположенный между дельтами двух рек Лайенар и Лайенал. Две водные преграды сами по себе служили границей и защитой от воинственных соседей. С одной стороны эльфам постоянно угрожали гоблины, а с другой – огры. Но гордый народ, созданный Эльфиной, ни за что на свете не уступил бы им свой стратегический южный порт. Второй выход к морю располагался на восточном побережье Южного континента. Он считался более надежным и спокойным. Со временем эльфы построят здесь главную торговую гавань. Еще на данной полоске земли имелись горы. Это оказалась единственная гористая местность во всем королевстве. С ней эльфы не просчитались, так как получили не только выход к морю, но и богатейшие запасы железной руды.

Такое расположение королевства и большая протяженность его границ имели один явный минус. Соседи! Не зря древняя мудрость гласит: «Хуже соседей могут быть только родственники, а хуже родственников – только соседи! Внезапное явление и тех и других обычно не сулит ничего хорошего и приравнивается к стихийному бедствию». С сопредельными государствами эльфам ужасно не повезло. Разумеется, не со всеми, но мирных соседей оказалось только двое, а остальные думали лишь о том, как бы урвать лакомый кусок от эльфийских земель. Этот храбрый народ вечно оборонялся от Южных и Северных огров, гоблинов, людей Мерморта, а от жадных людей Дезэры периодически, то есть через раз.

Эльфы первыми создали централизованное государство. Произошло это под непосредственным руководством их прародительницы и наставницы, ведьмы Эльфины. В те далекие времена Великие Ведьмы запросто являлись к своим подопечным. Эльфину боготворили, принимали как пророка в своем отечестве, прославляли в гимнах и песнях, слушались ее мудрых советов. Она выбрала достойного из достойных и возвела его на трон эльфийского королевства. Первым королем единых эльфов стал досточтимый Армандо. К этому же событию приурочили разработку первого календаря. Год коронации стал нулевым годом, то есть началом отсчета лет. Время разделилось на два периода: до и после коронации Армандо. Первое января, день его восшествия на трон, стал первым днем года в эльфийском исчислении. Вскоре такой порядок летоисчисления установился на всем Южном континенте. Его приняли все народы, за одним-единственным исключением, разумно решив не тратить силы и время на создание собственного календаря. Уже к 301 году его успешно использовали Южные и Северные гномы, люди Дезэры, Верво и Ларгоса. Кроме этого, им пришла в головы гениальная идея, разумеется, не без помощи ведьм-наставниц. Было принято решение создать единый язык. Этим занимались лучшие ученые умы того времени, и через семьдесят лет сей тяжкий и кропотливый труд увенчался успехом. Они начали обучать всех желающих единому языку, получившему название ЛЭГ и всеобщее одобрение. Название расшифровывалось крайне просто: люди + эльфы + гномы. Больше всех радовались купцы, которым стало гораздо проще вести торговые дела с соседями. Раньше им приходилось изучать чужие языки или доплачивать переводчикам.

Эльфина не ошиблась в выборе первого короля для эльфов. Он правил народом справедливо и достойно, чем заслужил любовь и уважение верноподданных. Примерно через четыреста лет после начала правления Армандо решил жениться. Он начал задумываться о наследнике престола. Выборы королевской невесты затянулись на долгие тридцать лет, но дело того стоило. Наконец, в 439 году король нашел свою единственную и несравненную супругу. Женой короля стала прекрасная Аурелия. Церемония их бракосочетания во много раз затмила роскошью и великолепием празднества, устроенные по случаю коронации самого монарха. Народ получил существенные налоговые послабления сроком на три года, что лишь добавило радости и веселья. Следующие триста с лишним лет прошли в тревожном ожидании наследника. Увы! Аурелия никак не могла забеременеть. Кто только не брался за ее лечение! В отчаянии король обратился к самой ведьме Эльфине. Она осмотрела его супругу и удивленно развела руками:

– Армандо, я ничего не понимаю. С ней все в порядке.

– В чем же дело?

– Не знаю. Она должна была бы уже нарожать тебе целый взвод наследников или наследниц.

– Эльфина! Сделай что-нибудь! Помоги! Ты наша последняя надежда. Если я умру без наследника, то в государстве начнется хаос.

– Да, и гражданская война.

– Сомневаюсь, хотя такую трагедию исключать нельзя.

– По-моему, я здесь бессильна, но есть кое-кто могущественнее меня. Я попрошу ее нам помочь. Не отчаивайся!

Эльфина удалилась, оставив королевскую чету в полном смятении. Они никак не могли прийти в себя от двух вещей. Во-первых, Эльфина чего-то не может. Во-вторых, есть кто-то могущественнее. Армандо и Аурелия терялись в догадках и тревожных предчувствиях. На третий день к ним явилась Эльфина и привела с собой еще одну Великую Ведьму. Разумеется, она первым делом обратилась к лучшей подруге Диалексии, но та оказалась слишком занята из-за проблем с творением Нуардис, то есть с великанами. Глава клана лично попросила Эвору отправиться в земли эльфов. Старая ведьма отличалась крайне непредсказуемым характером, при этом считалась наиболее могущественной из всех. Эвора долго ворчала, что ее отрывают по пустякам от созерцания мира, но поддалась на уговоры Диалексии и пошла вместе с Эльфиной.

– Вот, Эвора, посмотри. Я ничего не понимаю. Королева Аурелия абсолютно здорова, но не может родить наследника, – взволнованно щебетала Эльфина.

– Помолчи, я все увижу без тебя, – отмахнулась от нее Эвора. – Король и королева, подойдите ко мне и дайте ваши руки.

– Мы так хотим мальчика… – растерянно начал король Армандо.

– Ровно минуту никто ничего не говорит, – перебила его старая ведьма.

Все замерли, затаив дыхание. Эвора внимательно осмотрела их руки и усмехнулась. Ее усмешка насторожила Эльфину. Она знала, что от старой проказницы кроме помощи можно ожидать любых фокусов.

– Вот зачем вы меня дергали по пустякам?! – прищурившись, прошамкала прорицательница.

– Но даже Диалексия согласилась, что это серьезное дело, – принялась оправдываться прародительница эльфов.

– Почему она сама не явилась? Разумеется, легче отправить старушку Эвору, – ворчала старушка, пристально глядя в глаза королеве Аурелии.

– Эвора, милая! Ну скажи, в чем же, собственно, дело? – едва сдерживая волнение, умоляла Эльфина.

– В сердце. В нем слишком много страха и нетерпения, – вынесла вердикт Эвора.

– То есть? – захлопала глазами Эльфина.

– Она одновременно хочет родить ребенка и боится этого. Оба чувства слишком сильны, – не отрывая глаз от королевы, пояснила прорицательница.

– Простите, уважаемая Великая Ведьма Эвора, но разве чувства могут помешать в таком деле? – усомнился в поставленном диагнозе король Армандо.

– Еще как могут! Ладно, я вам помогу, но вы пообещаете мне выполнить одно условие. Договорились? – сменив гнев на милость, предложила Эвора.

– Говорите! Какое условие? Мы согласны на все что угодно! – с пылом воскликнул правитель эльфов.

– Вот и славно! Принимаю эти слова как клятву, – одобрительно кивнула ведьма и, подмигнув, добавила: – Хотя в следующий раз, король Армандо, не советую так спешить с высказываниями. С Вас могут попросить слишком высокую цену.

Старушка Эвора несколько раз обошла вокруг растерянной Аурелии, бормоча заклинания. Даже Эльфина не понимала, что делает ее более могущественная подруга. Наконец Эвора остановилась и громко хлопнула в ладоши. Ведьма довольно улыбалась, но чувствовалось, что она приготовила какой-то подвох.

– Не тревожьтесь и не печальтесь! У вас будет наследник.

– Когда? – робеющим от волнения голосом спросил Армандо.

– Когда она прогонит страхи из своего сердца. Но главное, когда вы отдадите то, что хотите получить, – пояснила Эвора.

– Простите, мы не поняли, – печально вздохнул король.

– Эвора, милая, я тоже не поняла, – растерянно пролепетала Эльфина.

– Все очень просто, – улыбнулась прорицательница. – Дайте миру столько любви, сколько хотите получить взамен. Усыновите круглого сироту, и тогда у вас появится собственный ребенок.

– А кто из них унаследует трон? – не на шутку встревожился правитель эльфов.

– Меня это не касается. Это вы сами решите. Без усыновленного ребенка у вас никогда не будет собственного, – сказав это, Эвора ушла, не прощаясь.

Эльфина потом долго приставала к ней с расспросами, но старая ведьма лишь посмеивалась. Наконец, в дело вмешалась сама Диалексия, и зловредная старушка раскрыла карты:

– Она бы и так забеременела, и родила бы примерно через десять лет, но за страхи надо платить.

– Чувствую, что они заплатили лишь за то, что потревожили тебя, – с обидой предположила глава клана.

– Разумеется, – иронично ухмыльнулась прорицательница.

– Эвора! Из-за тебя единое эльфийское королевство распадется на две части! – с негодованием воскликнула Верховная ведьма.

– Диалексия, ты все же заглянула в будущее? Тогда посмотри дальше, – не переставая довольно улыбаться, посоветовала капризная старушка.

– Ничего не вижу. Все в тумане, – с досадой призналась Диалексия.

– А для меня ясно как божий день, что через пять тысяч лет они мне скажут спасибо за то, что у них был не один законный правитель, а трое, – поделилась своими знаниями ясновидящая. – Эльфина, успокойся. Выслушай еще одно мое пророчество.

– Я уже боюсь тебя слушать, – чуть не плача, выдавила создательница эльфов.

– У страха глаза велики, а уши – глухи, – назидательно прошамкала Эвора. – Запомни, эльфийское королевство, распавшись по любви, в любви и объединится вновь, как две половинки одного сердца. Все!

– Яснее можно? – хором выпалили Диалексия и Эльфина.

– Нет! Думайте сами, а мне пора созерцать мир. Ближайшие двадцать лет меня не дергать! – отрезала прорицательница.

Эвора удалилась в любимую пещеру. Эльфина и Диалексия остались в полном недоумении. Глава клана призналась, что не может заглядывать в будущее так далеко, как Эвора. Она успокоила расстроенную подругу, сказав, что старая ведьма ни разу никому не сделала плохо. «Все будет хорошо. Я уверена. Так и передай эльфам», – посоветовала она ведьме на прощание. Эльфина вздохнула, но не нашла, что ей возразить.

Королевская чета пребывала в смятении, не зная, как относиться к словам ведьмы и что предпринять. В итоге сама судьба решила за них. Примерно через три года после этого разговора Южные огры напали на приграничные поселения. Это была не отдельная грабительская вылазка, а настоящий военный поход. Армандо срочно направил королевские войска на охваченные войной рубежи. Эльфийское войско возглавил опытный полководец Вайант. Он разгромил полчища огров и освободил захваченные ими пограничные районы. Но у этой победы был слишком горький вкус. Огры успели уничтожить и сжечь дотла несколько поселений, предварительно убив всех жителей. На одном из таких страшных пепелищ Вайант нашел странный сверток. Полководец удивился, заметив посреди истлевших головешек нетронутый пламенем большой ком тряпья. Когда один из воинов подошел ближе, груда тряпок зашевелилась и запищала. Полководец лично развернул одеяло и еще несколько насквозь мокрых простыней и увидел младенца. Как только его распутали из своеобразного мокрого кокона, он огласил весь мир победоносным ревом. Казалось, что малыш сообщал всем: «Я выжил! Я жив!» Вайант понял, что ребенка спасли высшие силы, чудо и мокрые пеленки. «Видимо, мать пыталась так защитить его перед собственной смертью, но мы никогда не узнаем правду», – с горечью подумал опытный воин. Уцелевшие жители соседних поселений ничего об этом малыше и о его родственниках не знали. Полководец решил взять круглого сироту в столицу и там позаботиться о его дальнейшей судьбе.

Вернувшись из похода, он поспешил на доклад к королю Армандо. В мельчайших подробностях он рассказал монарху обо всем, не забыв при этом упомянуть о младенце, уцелевшем в пожаре самым чудесным образом. «Все поселение Берсо выгорело дотла. Ничего не уцелело. Кругом груды пепла и головешек. А он остался целым и невредимым!» – сообщил он. Услышав об этом чуде, король приказал принести дитя во дворец. Вайант исполнил приказ короля. Аурелия, увидев мальчика, разрыдалась и сразу назвала его сыном. Судьба младенца была решена. Вскоре всем верноподданным торжественно объявили о том, что королевская чета усыновила ребенка, который станет законным принцем и наследником. Армандо нарек приемного сына Бартоло. Произошло это знаменательное событие в 776 году. Вновь в эльфийском королевстве начались праздники, народные гулянья и веселье. Не прошло и года, как радость удвоилась. Пророчество старой ведьмы сбылось незамедлительно. Стоило только Аурелии признать сироту своим сыном и полюбить его всем сердцем, как она забеременела и в положенный срок родила крепкого мальчика. Король сиял от счастья. Он нарек второго сына, появившегося на свет в 777 году, Медардо. Празднества в эльфийском королевстве затянулись еще на один год.

Однако после торжеств большинство эльфов, от простых граждан до высших сановников, стали задаваться вопросами: «Кто из двух сыновей является законным наследником престола? Кто сядет на трон после Армандо?» Король с королевой также искали выход из этой затруднительной ситуации. «Нет наследников – плохо, два наследника – еще хуже!» – ломал голову правитель, зная, что без приемного сына у него не появилось бы родного. Аурелия посоветовала обратиться с этим вопросом к Эльфине. «Только к самой Эльфине! Пусть даже не думает приводить с собой кого-то еще из своего клана! Хватит нам одного сюрприза от взбалмошной Эворы. Я второго такого не переживу!» – категорично заявил король. Их волшебная покровительница сама мучилась над разгадкой пророчества Эворы и поиском наилучшего варианта престолонаследия. В итоге она дала эльфийской королевской чете такой совет:

– Разделите ваше королевство на две части.

– Это невозможно! Это распад государства! – негодовал король.

– Но это мирный раскол, а не гражданская война, – уточнила Великая Ведьма.

– А что будет дальше?! Эти королевства, в свою очередь, раздробятся еще, а потом еще! Так дойдет до того, что в каждом поселении будет по королю! – не унимался Армандо, мрачнея от подобных геополитических перспектив.

– Нет. Такой трагедии не случится. О вашем королевстве есть пророчество: «Распавшись по любви, оно в любви и объединится, как две половинки одного сердца», – заверила его прародительница.

– Это точно?

– Та, что его сделала, еще ни разу не ошибалась. Ей можно верить, – торжественно заявила Эльфина.

– Только не говори, что это та полоумная ведьма! – взвился на троне король.

– Не называй ее так! Она самая могущественная из нас. Она достойна уважения, – урезонила его создательница эльфов.

– Милый, мы должны быть ей благодарны за двух наших сыновей! – напомнила правителю верная супруга.

– В том-то и дело, что за двух! – с досадой заметил монарх.

– Издайте соответствующий указ уже сейчас. Так все привыкнут к этому еще при вашей власти, а когда придет время, отнесутся ко всему спокойно, – не обращая внимания на негодование Армандо, повелела Эльфина.

Армандо размышлял над предложением не одну неделю, но в результате понял, что ничего лучше не придумает. Несколько месяцев они с королевой и высшими сановниками трудились над составлением указа. 12 апреля 812 года королевский указ был оглашен на центральной площади столицы единого эльфийского королевства. После этого во все концы государства отправились глашатаи с важной вестью. Король объявил своих сыновей абсолютно равными в правах, определил границу двух королевств, которые Бартоло и Медардо получат после его смерти, и сообщил о божественном пророчестве, что несколько успокоило население.

По замыслу Армандо родной сын унаследует Северное королевство, столицей которого останется Норас. Этот великолепный город был заложен еще до первого года по эльфийскому календарю. Там располагался королевский дворец. Приемному сыну достанутся Южные земли. Столицу второго королевства предстояло построить. Аурелия предложила мужу сделать это при жизни: «Дорогой, пока мы живы и государство едино, этот город послужит нам летней резиденцией, а потом станет столицей для Бартоло. Иначе получится несправедливо. У одного есть дворец, а у другого нет». Армандо идею полностью одобрил: «Умница! Пусть наши подданные привыкают к тому, что уже сейчас есть две столицы». По велению монарха началось грандиозное строительство. Южная резиденция эльфийских правителей поражала своей красотой, великолепием и изысканностью. Она ни в чем не уступала столице северной и получила название Эль-Сиур. Параллельно с этим строительством была проложена граница между двумя частями королевства. Она представляла собой низенький заборчик, которыми эльфы огораживают сады и огороды, если у них складывались ну очень хорошие отношения с соседями. Разделительный рубеж носил чисто символический характер. Пограничные посты, расположенные на основных дорогах, больше всего напоминали почетный караул. Армандо привлек художников и специалистов по геральдике, которые создали герб и флаги двух независимых королевств. Хитрость состояла в том, чтобы они являлись составными частями одного целого, ибо то, что распалось, соединится вновь. Этот девиз вышивался на всех флагах и знаменах.

Столь продуманная политика принесла прекрасные плоды. Эльфы привыкли к данному положению вещей, воспринимали его как должное и не спорили. Никаких мятежных настроений не наблюдалось. Гражданской войны за престол можно было не опасаться.

Единое эльфийское королевство просуществовало до 2482 года. Королевская чета, как это признала сама Диалексия, являлась настоящими эльфами. Век их оказался очень долгим, ибо не впускали они в свои сердца смерть, старость, мелочную суету и низменные страсти. Король Армандо прожил бы еще несколько тысяч лет, если бы не погиб в бою с великанами. Тело его доставили в столицу Норас и похоронили со всеми положенными почестями. Бартоло и Медардо договорились между собой и предложили править матери: «Мама, ты станешь прекрасным правителем, и нам не придется делить королевство!» Однако убитая горем Аурелия от их предложения отказалась: «Дети мои, это лишь отсрочит решение проблемы. Я не хочу править. У вас это получится гораздо лучше, чем у меня». Сыновья попытались с ней поспорить, но она приказала им с честью исполнить волю покойного отца.

Похороны, траур и прочие печальные мероприятия затянулись почти на целый год. О разделе королевства было официально объявлено лишь 1 января 2483 года. Оба принца заняли каждый свой престол и провели церемонии коронации. Королева-мать не могла выбрать, где ей остаться, поэтому она проводила по полгода в каждой столице. Она угасала на глазах, с каждым днем старея на десять лет. Она не могла жить без любимого супруга. Через сто лет она умерла и присоединилась в царстве мертвых к дорогому ее сердцу Армандо. Похоронили ее рядом с мужем, в королевской гробнице в северной столице Норас. Король Бартоло часто посещал могилу приемных родителей.

Сыновья Армандо прекрасно ладили между собой, что отражалось и на их внешней политике. Братья заключили целый ряд важных соглашений. Самыми главными из них являлись торговый и военный союзы. Государства обещали полную военную поддержку друг другу в случае серьезной внешней угрозы. Верность этой дружбы не раз подвергалась испытаниям. Однажды в Северных землях прошел разрушительный смерч, уничтоживший большую часть урожая. Однако в королевстве никто даже не успел произнести страшное слово «голод». Южные соседи пришли на помощь и по-братски поделились продовольственными запасами. Северное королевство ответило им тем же через сто лет, когда на юге произошло крупное наводнение. За всю историю существования Северного и Южного эльфийских королевств между ними не произошло ни одного конфликта. Зато несколько раз их войска объединялись для отражения крупномасштабных нападений огров.

Бартоло и Медардо часто ездили друг к другу в гости, просто так или по каким-то важным событиям, например на свадьбы. Бартоло женился первым. Произошло знаменательное событие в 3127 году. В жены он выбрал красавицу Милару. Она не совсем подходила на роль правительницы, так как была чересчур скромной, застенчивой и робкой. На всех важных церемониях она сидела по левую руку от супруга, потупив взор. Она ни разу не произнесла ни слова на официальных мероприятиях. Как муж ни старался, она не сумела преодолеть свою природную стеснительность. Политикой она не интересовалась, в экономике не разбиралась, о военных делах не хотела и слышать. Ее интересовали искусство, наука и ремесла, им она и покровительствовала, а в дела мужа никогда не вмешивалась. Душа ее поражала добротой, отзывчивостью и состраданием. Она старалась помочь всем, кто просил об этом. В народе ее так и называли: Милара милосердная.

Медардо встретил свою избранницу гораздо позже. Ее звали Белла, что в переводе с эльфийского означало «красивая». Имя полностью соответствовало его обладательнице, но не выражало всю ее многогранную сущность. Белла обладала сразу несколькими достоинствами, помимо ослепительной красоты. Она была очень умна. В ней чувствовалась мудрость и прозорливость. В арсенал ее положительных качеств можно занести три, которые редко встречаются у женщин, а тем более одновременно: неревнивая, независтливая, нежадная. Она отличалась легким характером и чувством юмора. Медардо не мог нарадоваться на свою избранницу. Она олицетворяла собой настоящую королеву. На всех церемониях Белла держалась уверенно и с достоинством. Она, как и Милара, предпочитала молчать, но делала это вовсе не из скромности. Она считала, что право голоса принадлежит королю, по крайней мере официально. На самом деле она активно участвовала в делах государства, во внешней и внутренней политике, но оказывала влияние на короля по возможности незаметно для других. Все важные вопросы Белла и Медардо обсуждали исключительно наедине. Обычно в подобных дискуссиях королева выигрывала, находя разумные доводы и аргументы. Они вырабатывали единую точку зрения, которую потом король оглашал как высшую монаршую волю, а королева его всегда полностью поддерживала и не спорила. Такое единодушие правящей четы служило дополнительным гарантом стабильности в государстве.

В отличие от Милары, Белла далеко не сразу согласилась выйти замуж за короля. «Для меня он не король, а обычный мужчина. Пусть докажет мне, что он избранный и меня достоин», – рассудила она и подвергла претендента суровым испытаниям, которые Медардо с честью выдержал. Их свадьба состоялась лишь в 3902 году. Разумеется, сводный брат короля с супругой присутствовали на этом важном событии. Впервые Милара решилась заговорить во время официальной церемонии. Краснея и запинаясь на каждом слове, она поздравила Беллу и выразила желание стать с ней подругами. Невеста Медардо одарила ее самой очаровательной улыбкой, ответила: «Да! Конечно! Это было бы замечательно!» – но мысленно поставила такую перспективу под очень большой вопрос. «Мы слишком разные», – объяснила она своему мужу.

Действительно, они так и не стали подругами, но вовсе не из-за разницы в характерах и темпераментах. Просто у них не хватило времени узнать друг друга лучше. В 3908 году королева Милара скончалась при родах. К тому времени ведьмы уже оставили Южный континент, поэтому их заступница Эльфина не могла прийти ей на помощь. Самые опытные повивальные бабки оказались бессильны, а колдуна найти не смогли, так как отправились на его поиски слишком поздно. Несчастная Милара промучилась около суток и испустила дух с первым криком новорожденного. Несмотря на страшные муки, она умерла с улыбкой на устах. Она успела услышать самое главное в своей жизни: радостный возглас повитухи: «Мальчик!» – и громкое «А-а-а!» новорожденного малыша.

Сердце Бартоло разрывалось одновременно от горя и от радости. Он навсегда потерял обожаемую супругу, но получил наследника. В Южном королевстве был объявлен месячный траур. Эту скорбь разделили и северные соседи. Медардо впервые увидел, как его жена Белла плачет от горя, не может остановиться и справиться с охватившими ее чувствами. Король Бартоло приказал воздвигнуть великолепную усыпальницу для королевы Милары. Для ее погребения построили роскошный дворец из белого мрамора. Верноподданные скорбели вместе с правителем. Народ потерял любимую Милару милосердную, но память о ней пережила ее саму на тысячи лет. Пол в усыпальнице всегда был усыпан свежими цветами, принесенными простыми эльфами по их собственному желанию.

Король долго думал над именем для наследника, в итоге он назвал мальчика Бласко, что означало «благородный». Это действительно стало отличительной чертой его характера. Бартоло вложил всю отцовскую любовь в единственного сына, что его ни в коей мере не испортило. У принца сформировался спокойный, добрый и отзывчивый характер. Выше всего он ставил ответственность и чувство долга. Очень трепетно относился к отцу и к светлой памяти покойной матери. Он старался жить так, чтобы доставить ей радость. Бласко свято верил в то, что его мать наблюдает за ним с небес. Собственно говоря, на этот счет он не ошибался. Кроме великолепного нрава, принц обладал еще и безумно привлекательной внешностью. Его нельзя было назвать красавцем в классическом понимании. Природа наделила его каким-то магнетизмом. Ни одна красавица в королевстве не могла перед ним устоять. Однако о поисках невесты и о свадьбе Бласко не хотел ничего слышать. Он пресекал подобные разговоры весьма категорично и резко, даже если их заводил его родной отец.

Сам Бартоло больше никогда не женился. Он остался безутешным вдовцом. Порой брат пытался уговорить его связать себя узами брака во второй раз, но его попытки были напрасными. У вдовца имелись жесткие аргументы на все доводы заботливого брата:

– Зачем мне жениться? У меня есть наследник.

– Ну женятся не только ради наследников.

– Для этого есть фаворитки.

– Найди среди них достойную.

– Бессмысленная затея. Ни одна не сможет сравниться с моей дорогой Миларой! Никто ее не заменит!

– Ты слишком категоричен.

– Пойми, в моем сердце пусто, но при этом там нет места для другой королевы.

Медардо не настаивал. Он искренне сочувствовал брату. Когда его собственная супруга сообщила, что беременна, у короля началась паника:

– Что делать?! Что теперь делать?!

– Успокоиться! Подождать положенный срок и устроить народные гуляния по случаю рождения наследника престола.

– Как ты можешь быть такой спокойной?!

– Мое положение обязывает меня не нервничать.

– А если с тобой случится то же, что и с Миларой?! Я этого не переживу! Я не смогу без тебя!

– Уверяю тебя, со мной все будет хорошо! Я это чувствую.

Короля ее заверения не успокоили. Во дворце побывали, кажется, все повивальные бабки королевства. Они в один голос уверяли монарха, что с его женой все в порядке, но этого беспокойному супругу показалось недостаточно. Он послал тайных агентов на поиски какого-нибудь колдуна. Уже через неделю правителю сообщили радостную весть: им удалось отыскать колдуна, правда в Южном эльфийском королевстве. Медардо отправил полномочного посла к сводному брату, так как сам боялся хоть на один день покинуть обожаемую супругу. Посол явился к королю Бартоло и передал нижайшую просьбу его брата, а также радостную весть:

– Ваше Величество, ваш брат сообщает Вам, что в его семье в скором времени ожидается пополнение.

– Рад это слышать.

– Досточтимый король Медардо хотел бы в связи с этим обратиться за помощью к колдуну.

– Очень мудрое решение!

– Он просит на это Ваше высочайшее соизволение.

– Не совсем понял, при чем здесь я?

– Дело в том, что колдун проживает в ваших землях. Это единственный, которого нам удалось найти.

– В моих землях? Почему я об этом ничего не знаю?!

– Он проживает в вашем поселении Ферлатис.

– Пора менять начальника тайной стражи.

– Дозвольте мне отправиться к нему и попросить о помощи.

– Даю тебе мое высочайшее согласие и отряд сопровождения. Попроси колдуна явиться ко мне во дворец. Увы! Но даже короли не могут приказывать колдунам.

Посол спешно отбыл в Ферлатис. В пути его сопровождали отборные воины из тайной гвардии короля, которым еще перед отъездом представили их нового начальника. Всю дорогу посол очень волновался, боясь услышать отказ. Перед воротами поселения его волнение достигло апогея, хотя этого никто не заметил. Он был слишком опытным дипломатом, чтобы открыто проявлять свои чувства. К счастью, колдун встретил его приветливо и без лишних уговоров согласился помочь.

Его звали Хорус. Он появился в Ферлатисе в 3918 году. Колдун обратился к старейшине и попросил его разрешения на вечное поселение. Местные жители поначалу отнеслись к такому соседу с опаской, но сам факт того, что колдун скромно и вежливо спрашивал разрешения у простых эльфов, вселял в них надежду на лучшее. Вскоре они хором возносили хвалу небесам за то, что Хорус избрал именно их поселение. Жил он тихо, мирно, уединенно, никому не мешал, ни в чьи дела не лез. При этом приходил на помощь по первому зову. Да, он категорически отказался делать четыре вещи: воскрешать мертвых, исцелять смертельно больных, предсказывать будущее, привораживать или готовить приворотные зелья. Зато со всеми остальными проблемами он справлялся легко. За услуги он принципиально ничего не брал, что лишь добавляло ему народной любви. Он исцелил многих и слыл опытным врачевателем.

Узнав, что колдуна призывают к королевскому двору, жители Ферлатиса впали в уныние, но Хорус их успокоил, пообещав вернуться в ближайшее время. Сначала все отправились в Эль-Сиур, во дворец короля Бартоло. Там они задержались всего на один день. Колдун объяснил, что появился в этом мире после смерти обожаемой супруги правителя. «Государь, я явился на Южный континент в 3918 году, через десять лет после смерти досточтимой королевы Милары. Я лишь могу разделить вашу скорбь и пообещать любую посильную помощь в будущем», – с низким поклоном сказал он королю Бартоло. Далее их беседа носила светский характер. После нее собеседники прониклись взаимной симпатией и глубоким уважением. На следующее утро посол с колдуном отправился в Северное эльфийское королевство.

Посол не скрывал радости и надежд на заслуженную награду и повышение, которые оправдались по их прибытии ко двору короля Медардо. Монарх, забыв обо всех правилах приличия и этикета, потащил колдуна в покои к обожаемой супруге. Хорус даже не успел представиться взволнованному правителю. Он испугался, что дела совсем плохи, однако скоро убедился в беспочвенности этих опасений. Их развеяла сама королева Белла, встретившая гостя с олимпийским спокойствием:

– Приветствую Вас, наш дорогой гость!

– Безмерно рад ответить Вам тем же, прекраснейшая королева Белла! Разрешите представиться: колдун Хорус.

– Мой супруг слишком обеспокоен моим здоровьем, не могли бы Вы избавить его от напрасных душевных терзаний?

– Белла! Мне нужна правда, а не пустые заверения! – воскликнул Медардо.

– Ваше Величество, я говорю только правду. Это моя привычка, и ей я никогда не изменяю. С Вашего позволения, мне необходимо провести осмотр, – спокойно, но максимально учтиво ответил колдун.

– Разумеется! Белла, обязательно расскажи, как неделю назад у тебя закружилась голова! – напомнил взволнованный супруг.

Хорус приступил к осмотру и быстро убедился в том, что его присутствие здесь, по сути, не требуется. Белла отличалась отменным здоровьем, которое, видимо, передалось и плоду. Колдун понимал, почему Медардо находится на грани нервного срыва: король воспринял смерть Милары и горе сводного брата слишком близко к сердцу. Он опасался, что и его ждет та же горькая участь. Его оказалось крайне сложно убедить в обратном.

– Ваше Величество, смею Вас заверить, что с королевой все в полном порядке. Ни ее собственному здоровью, ни здоровью будущего ребенка ничего не угрожает.

– Вы уверены?!

– Целиком и полностью. Даю Вам слово колдуна.

– Мне так хочется Вам верить!

– Уступите своему желанию. Все будет хорошо.

– И королева и наследник останутся живы?

– И королева и наследница останутся живы.

– Как наследница?! Почему?

– Как и почему, я не знаю. Но могу со стопроцентной уверенностью заявить Вам, что королева Белла произведет на свет прекрасную, здоровую девочку.

– А наследник?

– Видимо, в следующий раз.

Король растерялся от такой новости, зато королева лукаво улыбнулась. Хорус с большим трудом уговорил монарха отпустить его обратно в Ферлатис. Только дав клятвенные заверения вернуться в срок, чтобы присутствовать при родах, колдун вырвался из Северного эльфийского королевства. В поселении его встретили с распростертыми объятиями и во второй раз отпустили в Норас уже с легким сердцем. Хорус приехал за три дня до знаменательного события, чтобы король Медардо не сходил с ума понапрасну.

Как и предсказал колдун, королева Белла достаточно легко справилась с главной женской обязанностью и произвела на свет очаровательную дочурку. После чего король начал сходить с ума уже от радости. По случаю рождения принцессы состоялись бесчисленные пиры, банкеты, празднества и народные гулянья. Король высочайшим указом отменил все налоги в казну на три года, что вызвало всеобщую радость и крайнее недовольство одного-единственного эльфа во всем Северном королевстве. Главный казначей буквально рвал и метал, предрекая финансовый кризис.

Девочку назвали Беларкис, что в переводе с древнеэльфийского означало «прелестная». Она приносила родителям только радость. Казалось, она хорошеет с каждым прожитым днем. На торжества по случаю ее рождения, разумеется, пригласили короля Бартоло и принца Бласко. Они искренне обрадовались добрым вестям и явились с поистине королевскими подарками. Их допустили в святая святых дворца, в комнату крохотной принцессы. В нее мог входить пока лишь узкий круг избранных. Королевскую казну охраняли куда менее тщательно. Главный казначей постоянно ворчал по этому поводу: «Не королевский дворец, а проходной двор! В сокровищницу заходи кто хочет, бери что приглянется! Хотя там и взять нечего! Налоги отменили! Через три года мы по миру пойдем!» Столь радикальные высказывания ему прощали, зная, что более честного и опытного казначея не сыскать.

Бартоло, склонившись над кроваткой Беларкис, прослезился от счастья и умиления. Малышка ответила ему самой очаровательной улыбкой.

– Бласко, ты только посмотри! Она такая прелестная! – с восторгом прошептал Бартоло своему сыну.

– Да, очень милая девочка. Поздравляю вас, король Медардо и королева Белла, от всего сердца! – с искренней радостью воскликнул юный принц.

– Сынок, когда-то и ты был таким маленьким. Я как сейчас помню… – начал было Бартоло.

– Папа, не надо рассказывать эпизоды из моего детства, которые у Вас вызывают умиление, а меня заставляют краснеть, – попросил его наследник престола.

– Бартоло! Не стоит позорить жениха при его будущей невесте, – смеясь, поддержала его Белла.

– Королева Белла, а что Вы имеете в виду? – нахмурился эльфийский принц.

– Бласко, не бойся! Я пошутила, – с улыбкой заметила королева.

– В каждой шутке есть доля правды, – мрачно изрек Бласко.

– А почему бы и нет?! Если ты женишься на нашей Беларкис, то исполнится древнее пророчество, – намекнул король Медардо.

– Какое пророчество? – сухо уточнил сын Бартоло.

– Его все знают: «Эльфийское королевство, распавшись по любви, в любви и объединится, как две половинки одного сердца», – пояснила Белла, понимая, что что-то пошло не так.

– И Вы намекаете, что я и Беларкис как раз и являемся этими половинками? – недовольно пробубнил Бласко.

– Сынок! По-моему, это замечательная идея! – восторженно воскликнул Бартоло.

– Давайте немного повременим с браком, хотя бы до того момента, когда моя будущая невеста достигнет совершеннолетия. Обычно в пеленках под венец не ходят, – выкрутился из ситуации эльфийский принц.

Все рассмеялись шутке принца Бласко. Они не придали значения тому, что он замкнулся в себе после этого шутливого разговора. Уже на обратном пути в Южное королевство он высказал родному отцу все, что думает по этому поводу. Впервые в жизни он говорил с отцом таким категоричным тоном. Возражать ему оказалось абсолютно бесполезно.

– Я никогда не женюсь на этой Беларкис!

– Почему, сынок?

– Потому что не хочу! Я самостоятельно решу, с кем и когда мне связать судьбу!

– А если она вырастет умницей и красавицей?

– Таких умниц и красавиц у нас полкоролевства.

– Может, ты в нее влюбишься.

– Сомневаюсь!

– Представляешь, как будет здорово, если благодаря вашему священному союзу исполнится древнее пророчество и наши королевства снова объединятся?

– Значит, так, я не намерен ради какого-то пророчества жениться на ком попало! Ты правь государством, а моей личной жизнью я намереваюсь распорядиться самостоятельно.

– Но интересы государства…

– Папа, ты сам женился по любви?

– Да. Ты же знаешь, как я любил твою мать.

– Вот и я женюсь по любви, а не по высшим политическим интересам. Чтоб я об этой Беларкис больше не слышал! И ее саму не видел!

– Вряд ли у тебя это получится. Я уверен, что со временем они будут часто приезжать к нам в гости во дворец.

– Значит, меня во дворце не будет!

– И куда же ты денешься?

– Давно хотел тебе предложить. Наш полководец Вайант уже стар и несколько раз просился на заслуженный отдых.

– Вайант! Это он спас мне жизнь, найдя крохотным младенцем на пепелище. Я тебе рассказывал эту чудесную историю.

– Я помню ее наизусть, но сейчас не об этом. Я готов заменить нашего полководца на границах королевства. Пусть он командует войсками из столицы, а я буду охранять и постоянно объезжать с дозором наши рубежи. Согласен?

– Это смертельно опасно!

– Для меня не опаснее, чем жениться на Беларкис.

В конце концов, король Бартоло поддался на уговоры сына. С тех пор принц редко появлялся во дворце, проводя большую часть времени в военных походах. Ему удавалось избегать встреч с правящей четой Северного королевства и с их дочерью Беларкис, на которой он поклялся никогда не жениться.

Порой родители, от всей души желая счастья любимым детям, оказывают на них чересчур сильное давление, которое и заставляет отпрыска противоречить им исключительно из принципа. Таким образом, остаются нереализованными самые великолепные идеи, а упрямые чада совершают серьезные и не очень серьезные ошибки. До хорошей мысли надо не только додуматься, но и суметь ее правильно преподнести. Лучше всего, если у ребенка создается впечатление, что это его собственное решение, а не очередное родительское занудство о смысле жизни. Вывод напрашивается сам собой: родители, будьте мудрыми до конца, не останавливайтесь на полпути.

Королева Белла вскоре поняла грубейшую ошибку, допущенную в отношении принца Бласко. «Не зря он сбежал из дворца и отказывается приезжать к нам в гости, ссылаясь на пограничные конфликты. Я поторопилась, сказав ему о пророчестве», – корила себя супруга Медардо. Однако, глядя на повзрослевшую дочь, она успокаивалась: «Бласко, малыш, ты можешь бегать сколько угодно, но от судьбы не уйдешь! Увидев нашу Беларкис, ты влюбишься по уши, или я ничего не понимаю в жизни и в мужчинах!» И в том и в другом мать юной красавицы разбиралась великолепно. Однажды уже допустив грубый промах и спугнув жениха, королева действовала более осторожно. Она все продумала и просчитала на несколько ходов вперед. Приехав в очередной раз в Южное эльфийское королевство с дружественным визитом, она завела с королем Бартоло достаточно откровенный разговор.

– Твой упрямец Бласко по-прежнему избегает встреч с нами?

– Белла, что ты! На границах сейчас так неспокойно!

– Пожалуйста, не ври мне и себе! Мы оба знаем, в чем тут дело. Не понимаю, почему он избегает Беларкис?

– Он не хочет жениться. Наверное, боится, что увидит ее и влюбится.

– Так вот нам надо, чтобы это произошло, чтобы они, наконец, познакомились.

– Белла, я не знаю.

– Чего ты не знаешь? Их брак станет надежным залогом объединения королевств.

– А чувства?

– Ты считаешь, что в нашу дочь Беларкис можно не влюбиться?

– Исключаю такую возможность. Кстати, а что она сама думает на сей счет?

– Открою тебе страшный девичий секрет. Она засыпает с его портретом. Это говорит лишь об одном – она в него по уши влюблена.

– Откуда же у нее портрет Бласко?

– Помнишь большой семейный портрет у нас в гостиной?

– Да, принцу там примерно триста лет.

– Она уговорила придворного художника сделать с него копию портрета твоего сына и спрятала ее у себя в спальне за одним из пейзажей. Кстати, Медардо еще об этом ничего не знает.

– Вот кого-то она мне напоминает своим характером!

– Вся в отца! Не смотри на меня так, лучше давай решим, как их познакомить.

– По глазам вижу, что у тебя уже готов план.

– Угадал. Предлагаю сломать тебе руку или ногу.

– Белла, ты в здравом уме?!

– Разумеется. Ты отправишь гонца к принцу с известием о том, что ты получил серьезное ранение на охоте. Сам выберешь, какое именно. Бласко, как любящий и заботливый сын, примчится во дворец. Тут-то они и встретятся.

– Ты уверена?

– Абсолютно! Лучше, если твой гонец забудет упомянуть о нашем присутствии.

– Бласко не простит мне этот обман!

– Увидит Беларкис – и простит все! Поверь мне на слово.

– У него такой непредсказуемый характер.

– Знаешь, наложи гипс для правдоподобности.

Король Бартоло долго сомневался. Он не обладал актерским талантом и врать не умел. Белла давила на него и торопила с принятием решения. Она очень хотела поскорее устроить судьбу дочери, которая уже отпраздновала свое семисотлетие. Давно пора под венец. Да и принц Бласко забегался в завидных женихах. Его возраст приближался к 1100 годам. Пришло время остепениться. В конце концов Бартоло согласился. Для большей правдоподобности он съездил с Медардо на охоту, с которой его принесли во дворец на носилках. Он тут же отправил гонца к сыну, приказав слуге на время забыть о присутствии высоких гостей. Король заперся в своей спальне. Ему наложили гипс на правую ногу и еще несколько повязок для большей правдоподобности. Чтобы он ненароком не выдал их замысел раньше времени, Белла велела ему поменьше открывать рот.

– Лежи смирно, закати глаза к потолку, жалобно постанывай. Надеюсь, с этим ты справишься.

– А что мне сказать сыну?

– «Сынок! Как мне больно!» Больше ничего.

– Где в это время будете вы?

– Мы все будем здесь, у кровати тяжелобольного.

– И Беларкис?

– Естественно! Для этого все и затевается.

– Боюсь, сын меня никогда не простит.

– Хочешь, я сама столкну тебя с лошади для твоего душевного спокойствия?

– Не надо! Я сам. То есть я хотел сказать, я постараюсь выглядеть убедительно.

План королевы сработал безупречно. Зная кристальную честность своего отца, Бласко не почувствовал подвоха. Обычно перед приездом в столицу он высылал вперед верного друга Дориана, чтобы тот разведал обстановку. Принц опасался какой-нибудь хитрости от Беллы. Дориан слыл самым опытным следопытом и разведчиком в королевстве, от него трудно было укрыться или сохранить что-то в тайне. Несколько раз он помогал молодому господину избежать нежелательной встречи с принцессой. Услышав о ранах отца, Бласко и не подумал отправлять его вперед. Он оставил Дориана за старшего и в сопровождении гонца и трех воинов помчался в Эль-Сиур, в королевский дворец. Вбежав в спальню, он первым делом увидел отца. Точнее, замотанное в бинты тело на королевском ложе. Белла, хорошенько подумав, для надежности замотала родственнику почти все лицо, оставив прорези для глаз, носа и рта. Лоб живой мумии она густо измазала красной помадой. Увидев обожаемого отца в таком плачевном состоянии, Бласко схватился за сердце. Он не сразу заметил присутствие правящей династии сопредельного королевства в полном составе.

– Отец! Что с тобой?!

– Сынок! Как мне больно!

– Что произошло?!

– Дорогой племянник, позволь я тебе все расскажу, – вмешалась королева. – Твоему отцу следует беречь силы и много не разговаривать. Так велел доктор.

– Что он еще сказал?

– Он заверил, что все будет хорошо, что король скоро поправится. Он заявил, что раны болезненные, но не смертельные.

– Надо послать за колдуном! – встревоженно воскликнул Бласко.

– Разумеется, за ним уже отправили стражников. Полагаю, он скоро приедет.

– Как это случилось?

– На охоте всякое бывает. Бартоло так увлекся погоней за оленем, что не заметил нависший над дорогой толстый сосновый сук и врезался в него на полном ходу. Он крайне неудачно упал с лошади, которая задела его задним копытом, – пояснил король Медардо, выучивший свою роль наизусть по настоянию супруги.

– Какой ужас, дядя Медардо!

– Мы с твоей тетей Беллой всю ночь провели возле его постели. Позволь нам удалиться и немного передохнуть. Наша дочь Беларкис вызвалась посидеть с раненым, – пятясь к двери, предложил Медардо.

– Я сам с ним побуду, – попытался возразить растерянный Бласко.

– Не благодари, мы же одна семья! – бросила ему в дверях королева Белла, делая вид, что не расслышала его слова.

Король и королева поспешно удалились. Следуя составленному Беллой сценарию, Бартоло простонал минут пять и прикинулся спящим. Роли без слов ему с горем пополам удавались. В комнате повисла тишина. Принц и принцесса замерли у постели мнимого больного, который затаив дыхание молился Великим Повелителям Стихий об их будущем семейном счастье. Кто именно из Великих Владык услышал молитвы замотанного в бинты короля Бартоло, остается загадкой, как, собственно, и то, принимал ли кто-то из них в этом деле участие, но результат полностью оправдал надежды правящих особ. Бласко познакомился с Беларкис и не смог устоять перед ее божественным очарованием. Через час их тихой беседы у постели раненого отца он понял, что хочет провести с ней всю оставшуюся жизнь. Он нашел свою единственную спутницу жизни. В душе он ругал и корил себя за упрямство: «Вот я дурак! Целую вечность бегал от собственного счастья!»

Еще через два часа он не выдержал и произнес эту фразу вслух. К его великому удивлению, ответ на такое признание он услышал не из уст возлюбленной, а от замотанной в бинты мумии: «Сынок! Я так счастлив! Я так тебя люблю!» На радостях король Бартоло забыл обо всех правилах конспирации. Он вскочил с кровати, но запутался в бинтах, на которые Белла явно не поскупилась, и рухнул на пол. Сын, едва сдерживая смех, помог расчувствовавшемуся старику подняться и снова уложил его в кровать. Затем он лукаво подмигнул покрасневшей от смущения Беларкис и повернулся в сторону входной двери.

– Тетушка Белла! Я знаю, что Вы за дверью. Заходите! Ваш хитроумный план сработал.

– Какой еще план, Бласко? На какие хитрости ты намекаешь? Сразу говорю, что я здесь ни при чем! – послышался из-за двери лукавый голос королевы.

– Вы и за дверью не караулили? – с насмешкой уточнил Бласко.

– Я просто шла мимо, – ни капельки не смутившись, ответила Белла.

– Дорогая моя будущая теща! Кстати, можно Вас так называть?

– Ну разумеется! – в ту же секунду дверь королевской опочивальни распахнулась, и в нее с сияющей улыбкой на лице вошла королева Белла. По ее внешнему виду можно было подумать, что она победила в войне с ограми или по крайней мере уничтожила всех гоблинов. У нее был вид триумфатора. Медардо держался позади супруги и смущенно улыбался. Он, как и его сводный брат, плохо умел врать и не совсем одобрял хитрые уловки супруги. Но результат превзошел все его ожидания. Он испытывал огромную радость как за будущее детей, так и за судьбу государства. Союз Бласко и Беларкис являлся залогом воссоединения двух королевств, о котором говорилось в древнем пророчестве, сделанном лично ясновидящей Эворой.

Первым делом, войдя в комнату, Белла хитро подмигнула молодым и с явным упреком обратилась к Бартоло:

– Если б я знала, что ты такой нетерпеливый и непоседливый, то примотала бы тебя бинтами к кровати! Зачем ты вскочил раньше времени?

– Я вскочил как раз вовремя! Белла, не шуми! Я себе всю спину отлежал и так устал сопеть, изображая спящего, – оправдывался Бартоло.

– Надеюсь, что вовремя. Ну, дорогой мой Бласко, чем ты обрадуешь свою тетю Беллу?

– Сынок! Почему ты встал на колени?! Ты же принц! – изумился король Бартоло.

– Уважаемая королева Белла! Досточтимый король Медардо! Дозвольте мне просить руки вашей дочери.

– Ой! Так сразу, – удивился Медардо.

– Нет, дорогой! Давай еще лет сто подождем! – цыкнула королева Белла.

– Доченька моя, ты согласна? – спросил правитель северных эльфов.

– Да, папа, – залившись румянцем, ответила принцесса Беларкис.

– Я, королева Белла, даю вам, дети мои, мое материнское благословение.

– Я, король Медардо, даю вам, дети мои, мое отцовское благословение.

– Я, король Бартоло, даю вам, дети мои, мое отцовское благословение. Уверен, королева Милара всем сердцем одобряет ваш союз. Живите вечно и счастливо!

Далее около трех часов шла жаркая дискуссия о свадьбе, сроках и месте ее проведения, о нюансах церемонии, об организации праздничных торжеств, о том, где будут жить молодые супруги. Король Бартоло принимал самое живое участие в разговоре. Поглощенный судьбой сына и его семейным счастьем, он совершенно забыл о собственном внешнем виде. Со стороны он смотрелся весьма комично, особенно когда начинал размахивать забинтованными руками, что-то доказывая Белле. Королева несколько раз грозилась его перебинтовать более тщательно. В итоге решили, что на подготовку столь грандиозного мероприятия понадобится не меньше трех месяцев. Молодые посмотрели друг на друга с нескрываемой грустью. Король Бартоло предложил назначить церемонию на 30 октября. Эта идея пришлась всем по душе, так как в этот день возносили хвалу и почести Великому Владыке Плодородия. Все сочли эту дату благоприятной и очень символичной. Таким образом, бракосочетание принца и принцессы состоялось 30 октября 5102 года. Народные гулянья едва не превратились в стихийное бедствие. Эльфы праздновали не только союз двух любящих сердец, но и залог воссоединения двух королевств. Дополнительными поводами для веселья стали налоговые послабления, королевские подарки подданным и амнистия. Многих заключенных, совершивших мелкие преступления, освободили из тюрем.

Принц Бласко и принцесса Беларкис жили по полгода в каждой столице. Дружественные визиты монархов заметно участились. Бартоло, оставаясь один во дворце, на следующий же день начинал скучать, а через неделю уже не находил себе места без обожаемых детей. Он, не утруждая себя поисками благовидного предлога, отправлялся в столицу сопредельного государства. Точно так же вел себя и его сводный брат, король Медардо. Королева Белла пыталась урезонить обоих монархов, постоянно напоминая им о неотложных государственных делах:

– Вы в первую очередь короли, а не только любящие родители!

– Белла! В королевствах все подданные живут в мире и достатке, – отмахнулся от нее король Медардо.

– На границах спокойно. На нас никто уже очень давно не нападал, – вторил ему сводный брат Бартоло, – и огры, и гоблины ведут себя смирно.

– А Вам не кажется, что слишком тихо? Мне такое затишье не нравится. Обычно оно предшествует буре, – скептически заметила Белла.

– Белла! Не сгущай краски! Эльфы верят в скорое объединение двух государств, поэтому сильны как никогда. Мы сумеем победить любого врага, – поспешил заверить ее король Медардо, под одобрительные кивки короля Бартоло.

– Лучшая битва – это та, которой не было, – назидательно изрекла королева. – Предлагаю провести крупномасштабные совместные учения регулярных армий двух королевств. Таким образом мы удостоверимся в нашей боеспособности и запугаем наших врагов.

– Медардо, а я всегда думал, что здесь ты король, – поддел брата Бартоло.

– Белла, оставь мне дела, связанные с армией и с государственной стратегией, – явно обидевшись, попросил король северных эльфов.

– Как бы вы оба не пожалели о своей беспечности! – покачала головой Белла. – Вспомните о пророчестве Эльфины, оставленном королю Армандо на прощание!

– Вот оно уже сбывается. Наши королевства скоро объединятся, – с энтузиазмом заметил Бартоло.

– Прекрасно! Но почему вы оба не хотите вспомнить про Великую войну? Эльфина сказала, что она неизбежна, – не унималась супруга Медардо.

– Ага! А угроза придет с севера, забрав две великие жизни. Это ерунда. На севере никого нет. Там безжизненная пустыня, – легкомысленно ответил Бартоло.

– Я бы не заявляла столь категорично, что там никого нет. Великие Ведьмы просто так предсказаниями не разбрасывались.

Королева Белла не была ясновидящей. Она умела наблюдать и анализировать. Она первая поняла, что надвигается какая-то страшная угроза, что их извечные враги объединились и к чему-то тайно готовятся. Уж слишком согласованно они прекратили все нападения на эльфийские территории и даже перестали атаковать главный военный порт Картаго.

Весь сентябрь 5103 года король Бартоло провел в гостях у короля Медардо. Это обстоятельство во многом оказалось роковым и предопределило ход истории. Эльфа Мауроса обвинили и сослали на вечное поселение в Северную пустыню за тяжкое преступление, которое он не совершал. Заговорщики получили Черного маршала. Чутье и мудрость не подвели королеву Беллу, но она не успела убедить короля Медардо в своей правоте.

Такова история эльфов с момента их появления на Южном континенте и до начала Первой континентальной войны.

Люди Верво

– Какие смешные человечки!

– Они не смешные, они добрые.

– Надеюсь, они последние?

– Да, больше в этот мир никто

не придет. Пока.

На Южном континенте до Великой войны проживало четыре племени людей. Внешне они не имели существенных различий, зато их характеры разнились самым кардинальным образом. Люди Мерморта вообще назывались людьми по ошибке. О них будет рассказано, когда речь зайдет о силах зла. Повествование о людях Дезэры придется отложить на более позднее время из-за занятой ими позиции в Первой континентальной войне. Немного повременим и с историей людей Ларгоса, получивших свое название от имени создавшей их Великой Ведьмы Лагиссы. Зато сейчас самое время поведать о людях Верво. Их создала вторая подружка Диалексии, Великая Ведьма Умана. Глава клана полностью одобрила творение подруги и с легким сердцем дала им право на жизнь. Она не преминула сделать замечание Эльфине:

– Прости, пожалуйста, но ее люди больше похожи на истинных эльфов, чем твои. Они полны внутренней силы, благородства, миролюбия, щедрости и доброты.

– Только в отличие от моих эльфов живут всего сто – максимум сто двадцать лет, – обиделась создательница эльфов.

– Кстати, Умана, почему они так рано умирают? Это несколько жестоко. Ты в состоянии продлить им срок жизни? – осведомилась Диалексия.

– Не вижу смысла. Чем меньше они живут, тем дороже ценят жизнь и каждый день, проведенный на этой прекрасной земле, – назидательно изрекла Умана.

– Грустно, но логично, – вздохнула глава клана. – Вот, Эльфина, если бы ты не поторопилась, то и у тебя могло бы получиться нечто гениальное, а не шестая халтура подряд.

– Да! Зато моим эльфам есть где жить! – с гордостью за себя и своих детей выпалила Эльфина. – Они успели занять почти полконтинента, а где разместятся ваши великолепные люди?! Извините, но все места уже заняты!

– Диалексия, боюсь, что она права, – помрачнела на глазах Умана. – Остается лишь Северная пустыня, но они там не выживут.

– Давайте посмотрим на карту Южного континента. Я уверена, что мы кое-что найдем, – поспешила успокоить подругу Диалексия, – или кое-кого подвинем.

Главе клана ведьм пришлось долго простоять над картой, согнувшись в три погибели, и буквально рыть носом землю, чтобы найти новым созданиям хорошее местечко. Задача оказалась не из простых, но Диалексия сумела ее решить:

– Мы поселим их здесь, на Северо-западе. От эльфов и Северной пустыни их оградит горный хребет.

– От эльфов можно и не отгораживаться, – уточнила Умана, – главное, защитить их от людей Мерморта, которые претендуют на выбранные тобой земли.

– Их надо остановить. Для этого выселим первых твоих поселенцев прямо на границе с этими чудовищами.

– Они же их убьют! – завопила создательница людей Верво.

– Нет. Мы отвлечем людей Мерморта. Пусть они повоюют с гоблинами. А люди Верво тем временем укрепят границу и двинутся на север и на восток, расширяя подаренные им владения.

– Уверена, с эльфами они сумеют договориться, – миролюбиво заметила Эльфина.

– Полагаю, что граница в итоге пройдет здесь. Если соединить окончания этих двух горных хребтов, то получится прекрасное территориальное деление, – Диалексия имела в виду горный хребет, который люди Верво назвали Грозный, и протянувшееся по всем землям людей Мерморта нагромождение скал под названием горы Муртабу.

Все произошло именно так, как она и предполагала. Ведьмы сумели обратить гнев людей Мерморта против их южных соседей гоблинов. Началась война, продлившаяся целых пятнадцать лет и унесшая тысячи жизней с обеих сторон. Честно говоря, кроме воюющих держав, этих павших больше никто не оплакивал. Прочие жители континента рассуждали примерно следующим образом: «Чем дольше эти чудовища будут истреблять друг друга, тем нам всем лучше и спокойнее». Но все хорошее рано или поздно заканчивается. Воюющие стороны сумели договориться между собой и заключить мир, который не сулил ничего доброго остальным народам. Затем люди Мерморта решили продолжить начатое ими до войны с южными соседями освоение северных земель, расположенных за горным хребтом Муртабу. Вот тут их поджидал крайне неприятный сюрприз. Едва продвинувшись на север от прежних границ, они наткнулись на стену. Они не верили своим глазам, но путь им преградила настоящая крепостная стена с башнями и с глубоким рвом. Они попытались ее обойти, но ничего не вышло. С одной стороны оборонительное сооружение примыкало к окончанию горного хребта, а с другой – доходило до Великого моря. Охранялась она самым тщательным образом. Люди Мерморта поняли, что их относительно мирная экспансия на север здесь и закончилась. Тридцать раз прокляв гоблинов, они начали строить захватнические планы предстоящей войны с соседями.

По части ведения войн люди Мерморта слыли хорошими специалистами. Они решили использовать большой остров в западной части Великого моря, который у них получил название Нотр, в качестве стратегической базы и плацдарма для переброски войск. Тут их ждал второй неприятный сюрприз. За пятнадцать лет войны с гоблинами новые соседи успели прибрать к рукам и этот остров, дав ему новое название. Теперь он назывался не Нотр, что в переводе означало «наш», а Мирный, что в переводе не нуждалось. Новые поселенцы, разумеется, не смогли да и не пытались огородить весь остров неприступной крепостной стеной, зато они укрепили все удобные бухты и несли круглосуточное наблюдение с построенных маяков.

Люди Мерморта не собирались сдаваться так легко и просто. Они решили обрушить на остров Мирный всю имевшуюся у них военную мощь. Около года они тщательно готовились к этому походу. Им удалось собрать громадную флотилию кораблей, которую они назвали «Непобедимая армада». Судьба острова, казалось, была предрешена. Выстоять против такого мощного натиска не смог бы никто. Великие Ведьмы буквально схватились за голову. Диалексия и Умана прекрасно понимали, что пираты не ограничатся этой победой. Захватив остров Мирный, они двинут несметные полчища на континент. Используя остров как перевалочную базу, они легко обойдут сухопутную линию укреплений и, вероятно, истребят всех людей Верво или обратят их в рабство. Ситуация требовала безотлагательного вмешательства, так как уничтожение грозило целому народу. Недавно созданных обитателей континента ведьмы опекали особым образом, давая им возможность адаптироваться. Диалексия созвала совет:

– Что будем делать?

– Диалексия, я бы с удовольствием уничтожила людей Мерморта, но это противоречит нашему Кодексу, – ответила Умана, плохо скрывая досаду.

– Умана, я тоже могу уничтожить многих, однако я этого не делаю, – угрожающе прошипела Морвиун, создательница людей Мерморта.

– Морвиун, за тебя это делают твои создания! Как можно было породить такой ужас, да еще и назвать его «люди». Это нелюди! – возмутилась Эльфина.

– Девочки, не ссорьтесь. Нам надо спасти людей Верво от людей Мерморта, при этом постараться не нарушить наш Кодекс, – мягко напомнила Диалексия.

– Давайте снова натравим на них гоблинов! – предложила Лагисса.

– Хватит! Мои несчастные деточки и так пострадали в прошлой войне из-за вашего гуманизма! – истерично завопила Гиуда, создательница гоблинов.

– Гиуда, успокойся! Твоих чудовищ осталось более чем достаточно, – утешила ее глава клана. – Да и люди Мерморта ближайшие сто лет второй раз на одни и те же грабли не наступят. К сожалению, они не такие дураки, как хотелось бы.

– Пусть воюют с другими соседями! Например, с эльфами! – бросила Нуардис.

– Сражения между ними и так не прекращаются. По-моему, они уже надоели друг другу, – ледяным тоном парировала Эльфина.

– Разумеется! Эльфина придумает любую хитрость, чтобы защитить эльфов, захапавших полконтинента! Их давно пора потеснить! – негодовала Морвиун.

– Правильно! А то у них вечно виноваты гоблины, великаны, тролли, но только не их эльфы и люди! – поддержала подругу Нуардис.

– Кхе-кхе!

– Эвора?! Ты хочешь высказаться? – икнув от неожиданности, уточнила Умана.

– Нет, громко покашлять! Из-за вашего галдежа и пустых споров я не могу заняться моим любимым делом, – обиженно пробубнила прорицательница.

– Созерцать мир? – подсказала Дезэра.

– Да. Поэтому говорю один раз и ухожу. Пусть люди Мерморта воюют с людьми Мерморта. Ближайшие сто лет меня не беспокоить! – бросила на прощание Эвора.

– Эвора! Постой! Объясни, что ты имеешь в виду! – молила Умана.

– Бесполезно. Она уже попрощалась, теперь еще сто лет будет хранить гробовое молчание, – плюнула с досады Морвиун.

– Ответ очевиден: надо развязать гражданскую войну, – верно истолковала слова ясновидящей Эльфина. – Вопрос, как это сделать?

Диалексия предложила план операции по разжиганию внутренней войны, который в итоге был одобрен, хотя некоторые ведьмы поддержали его скрепя сердце. Морвиун не скрывала злости и разочарования. Она с ненавистью смотрела на главу клана, что не укрылось от взгляда коварной Нуардис. Было решено действовать с помощью вещих снов, посланных самым влиятельным лицам пиратского королевства. Операция прошла более чем успешно: люди Мерморта едва не истребили друг друга, а люди Верво обрели покой и счастье на несколько столетий.

Именно долгий период перемирия позволил этому народу быстро и успешно развиваться. Люди заселили все отведенные им ведьмами земли, создали свой язык и письменность. И то и другое оказалось весьма сложным и своеобразным. Когда люди Верво присоединились к системе ЛЭГ, все купцы и послы вздохнули с облегчением. Кроме общего языка новые поселенцы с охотой приняли и эльфийский календарь. Случилось это знаменательное событие в 301 году от восшествия на престол короля Армандо. А к 300 году у людей Верво окончательно сложилась собственная система государственного устройства. Главой их страны становился князь. Первым на княжеский престол взошел правитель Мирослав, получивший в народе второе имя Усмиритель. Дело в том, что он несколько раз успешно отбивал нападения людей Мерморта на родные земли. Именно он разработал Свод основных законов, которые сохранились почти без изменений до Первой континентальной войны. Люди Верво отличались страшным консерватизмом. Они любили делать все так, как делали их предки. В этом они видели залог стабильности и единства общества. Хотя если закон хороший, то его можно и тысячи лет не менять.

Власть князя не была безграничной. Существенным сдерживающим фактором его полномочий служила Дума. Изначально она задумывалась исключительно как совещательный орган, но со временем ее влияние на государственную политику заметно возросло. Если раньше князь принимал решение, а Дума его одобряла под угрозой незамедлительного роспуска, то к началу Великой войны все встало буквально с ног на голову. Дума принимала решение, а князь с ним соглашался, дабы удержаться на троне. В состав Думы входили десять самых богатых купцов, по одному представителю от каждого поселения, десять священнослужителей и десять ученых людей.

Купцов назначали в этот важнейший государственный орган по результатам проводимой раз в пять лет переписи имущества. В это время души торговых людей буквально разрывались от самых противоречивых страстей. С одной стороны, всем хотелось попасть в Думу. Это и почет, и возможность влиять на политику (главным образом торговую), и неприкосновенность на пять лет, и многие другие выгоды. С другой стороны, с переписанного имущества взимался немалый налог в княжескую казну. Торговый человек с великим трудом находил в себе силы перебороть инстинкт укрывательства доходов, заложенный в его мозг самой природой. Если же впоследствии выяснялось, что купец, попавший в Высочайшее собрание, утаил часть нажитого добра, то он с позором изгонялся из Думы. Кроме того, он выплачивал огромный штраф и он сам, и потомки его до седьмого колена платили специальный налог на содержание государственной Думы. Сами понимаете, что к парламентской деятельности все семь поколений проштрафившейся семейки не допускались.

Через пятьсот лет в Свод законов внесли одно из немногих изменений. Решили, что купцов в Думе слишком мало. Но главной причиной послужило то, что негоцианты, знавшие наверняка, что не попадут в первую десятку, злостно скрывали доходы от переписи и налогов. В законе прописали образование трех купеческих гильдий, разделение на которые произошло сугубо по материальному признаку. В высшую гильдию попали самые богатые торговцы, а в низшую – соответственно самые бедные из них. В Думу избирали по семь человек от каждой торговой гильдии. Это увеличило не только число народных избранников, но и налоговые поступления в казну.

С представителями от поселений все обстояло куда проще. Их избирали местные жители путем прямого всеобщего голосования. Ни имущественный, ни социальный, ни семейный статус значения не имели. Кандидат должен был лишь достичь совершеннолетия, то есть четырнадцати лет, и принадлежать к коренному населению. Пол также не имел значения. В княжестве изначально установилось полное равноправие. Женщины даже несли воинскую службу наравне с мужчинами. Три года своей жизни всякий подданный князя был обязан отдать ратной службе. Это предписывал закон от 876 года. Главным образом эти войска использовались для охраны пограничной стены, оборонявшей государство от вторжений со стороны людей Мерморта. Разумеется, существовала и регулярная армия, в которой женщин, правда, насчитывалось крайне мало.

Священнослужители самостоятельно избирали из своих рядов десять достойных. Кстати, как это происходило, держалось в строжайшей тайне. Оставалось лишь гадать, то ли они проводят голосование, то ли бросают жребий, то ли организуют испытания, то ли придумывают еще что-нибудь. Заседая в Думе, священники редко вступали в противоречия с кем-либо. Они лишь следили за соответствием государственной политики религиозным нормам, что не составляло в принципе большого труда в силу повальной набожности населения.

Вот с учеными людьми всегда возникали проблемы. Они никак не могли выбрать среди себя достойных. Каждый считал себя умнее другого. Тут не как у купцов: имущество не перепишешь. Тут дело тоньше. Чаще всего они прибегали к следующему способу. В выборах участвовали все. Каждый брал кусок бересты и писал на нем имя достойного, потом клал в специальный сундук. После нескольких несостоявшихся выборов постановили, что свое имя писать запрещается. В конце берестяные грамоты подсчитывали, и десять ученых, за кого отдали больше всего голосов, отправлялись на пять лет трудиться в княжескую Думу. Сами они шутили, что «идут думать за других».

Князья постепенно утрачивали власть над этим государственным органом. В последнюю тысячу лет перед Великой войной в Думе не раз раздавались призывы упразднить княжескую власть. Князь вмешивался в такие ситуации лично, миролюбиво напоминая членам Думы, что армия, флот и казначейство подчиняются непосредственно ему. Если же князь хотел избавиться от этого обременительного государственного органа, то члены Думы указывали ему на то, что за ними народ. Такой баланс сил удерживал стороны от многих конфликтов и взаимного упразднения. Народ также принимал непосредственное участие в управлении государством, правда, случалось это крайне редко и в наиболее критических ситуациях. Если Дума и князь не могли договориться по какому-нибудь важному для страны вопросу, то его выносили на всеобщее голосование. Такое решение уже никто не имел права оспорить, изменить или отменить. Глас народа считался истиной в последней инстанции.

За всю историю княжества с 300 по 5104 год сменилось множество правящих династий. Обычно это происходило тихо и мирно. Если князь умирал, не оставив прямых наследников и завещания, то Дума выбирала достойного претендента на престол. Дважды князей с трона смещали по решению Думы, которое, разумеется, выносилось на всенародное голосование. Первого князя сместили за немыслимую растрату казны. Он промотал и прокутил все государственные резервы, залез в долги эльфийскому королю и существенно урезал военный бюджет. Когда армия поняла, что на ней нещадно экономят, едва не случился военный переворот. Воевода лично обратился к Думе и потребовал урезонить правителя. Князя призвали к порядку быстро и радикально. Его тут же лишили власти и выслали в Северную пустыню. Печальную участь правителя разделил и его главный казначей, который, боясь за свою шкуру и высокую должность, не сообщил вовремя о плачевном состоянии казны народным избранникам, а на все их запросы отвечал формальными отписками, не жалея бересты.

Второй князь совершил куда более серьезное преступление. Он отрекся от священной веры предков, поддавшись соблазну заграничных сектантов. Эти лжесвященники происходили из земель Дезэры. Они активно проповедовали странное вероучение, утверждая, что существует всего один бог, который пристально следит за всеми. Он самостоятельно ухитрялся контролировать всех людей, их дела и мысли. Он в одиночку создал весь мир: моря, горы, леса, реки и так далее. Он породил людей и всех прочих существ, разумных и неразумных. Представить такое было крайне затруднительным, но проповедники обладали потрясающим даром убеждения в своей правоте. Они категорично утверждали, что все остальные религиозные культы и учения – опасная ересь, которую следует уничтожить вместе с их носителями. Двойственность их учения бросалась в глаза. С одной стороны, они призывали всех к миру, любви и гармонии, а с другой – требовали убивать сторонников иных вероучений и разрушать их священные сооружения. Князь поддался их лживым речам и вознамерился сжечь храм Великому Владыке Плодородия. Сделать этого не удалось: слуги и стража отказались подчиниться обезумевшему правителю, а когда он сам взялся за горящий факел, чтобы поджечь святилище, они его скрутили, намяли бока и отволокли в Думу. Они не побоялись княжеского гнева, зная, что правда на их стороне. Князя низложили в тот же день и сослали в Северную пустыню вместе с проклятыми проповедниками.

Больше ничего подобного в княжестве не случалось. Внутри государства все пять тысяч лет сохранялись порядок, стабильность, мир и благоденствие. Люди Верво вообще отличались крайним миролюбием и терпимостью. Все войны, в которых они участвовали, носили исключительно оборонительный характер. Свои рубежи они отстаивали самоотверженно. Они не уступили ни пяди родной земли врагам, главными из которых считались люди Мерморта. Закаленные в этих постоянных конфликтах, проходивших как на суше, так и на море, люди Верво слыли храбрыми и могучими воинами. Зная о сокрушительной мощи их армии и поголовной воинской повинности, введенной с 876 года, соседи могли лишь благодарить высшие силы за их природное миролюбие.

В религиозном плане люди Верво придерживались святой веры в Великих Повелителей Стихий. Они почитали всех тринадцати Великих Владык, но далеко не в равной степени. Они создали для себя своеобразную культовую иерархию. Верховным и самым любимым считался у них Великий Повелитель Плодородия. Ему повсеместно строились храмы и делались щедрые подношения. Следует отметить, что Великий Владыка Плодородия отвечал им взаимной любовью. Он называл их избранными. Несмотря на не самый благоприятный климат, он был готов давать им по три урожая в год за их усердные труды, подношения и молитвы. Часто он насылал им через ведьму Серизету вещие сны с различными сельскохозяйственными новшествами, усовершенствованиями и технологиями. Благодаря этим сновидениям у людей Верво оказалось самое эффективное сельское хозяйство на Южном континенте. Остальные народы шутили, говоря, что у них даже забытые на полях грабли прорастают.

Следующими по значимости в их божественной иерархии стояли Великий Повелитель Рек и Озер и Великий Хозяин Лесов и Болот. Богатств и того и другого в их землях было предостаточно. Местное население постоянно пользовалось щедротами обоих владык. Люди ловили рыбу в реках и озерах, охотились в лесах, собирали грибы и ягоды. Они никогда не засыпали болота. Относились к ним бережно, хотя и с опаской. Любили собирать болотную ягоду, но делали это с великой осторожностью. У них сложилось особое отношение к деревьям. Древесину они использовали очень широко, а точнее – где надо и где не надо. Они строили только деревянные дома. Даже княжеский дворец был сложен из огромных дубовых бревен. Камень, в отличие от других народов, они применяли исключительно для фундаментов в больших постройках и для оборонительных сооружений. Ни один житель княжества не поселился бы добровольно в каменном доме. Купцы, путешествовавшие в дальние страны, предпочитали ночевать на своих кораблях или в телегах, но не в «каменных склепах». Много древесины уходило на кораблестроение. Долгое время люди Верво могли похвастаться вторым по величине флотом на Южном континенте. Также из дерева делали всю мебель, посуду и существенную часть домашней утвари. Практически вся переписка в государстве, официальная и частная, велась на бересте. Но больше всего древесины уходило на обогрев помещений. К каждой зиме, то есть к отопительному сезону, заготавливалось немыслимое количество дров. Этот народ принципиально отказывался топить печи каменным углем или торфом, только дровами. Казалось бы, что при таком массовом использовании этот природный ресурс должен был бы уже давно закончиться. Но, как ни странно, все пять тысяч лет площади лесов оставались неизменными. Это не являлось волшебством или особой заботой Великого Повелителя Лесов и Болот, это по праву считалось исключительной заслугой людей Верво. Еще их первый князь, Мирослав Усмиритель, составляя Свод законов, написал в нем следующее: «Срубивший древо для нужд неотложных обязан помолиться Великому Владыке Лесов и Болот, испросить у него прощения и задобрить праведный гнев его саженцем новым». Этот закон блюли тщательно и с любовью. На место срубленного дерева неизменно высаживали новый саженец в ближайшую осень или весну, чтобы тот благополучно прижился.

Сами понимаете, что этот народ ходил в любимчиках и у Великого Владыки Лесов и Болот. Его друг Великий Хозяин Рек и Озер также оказался к ним весьма благосклонен. Остальным Великим Повелителям Стихий молились куда менее усердно. Великому Господину Морей приносили жертвы главным образом купцы и мореходы. Надо сказать, к нему еще относились достаточно положительно. Великого Властелина Огня очень боялись и откровенно недолюбливали. На всей территории княжества ему не удосужились построить ни одного храма. Также обошли вниманием и Великого Господина Ветров, сочтя его ненужным, бесполезным, а порой вредным и опасным. Такую точку зрения разделяли все жители Южного континента, за исключением одного очень прозорливого народа.

На гербе и флаге людей Верво изображался вставший на дыбы медведь в короне. Это животное считалось священным, его называли лесным князем. Лишь правитель имел право охотиться на него и носить шубу, сшитую из его меха. Такая одежда относилась к символам княжеской власти, наравне с короной, мечом первого князя Мирослава Усмирителя и Сводом законов. Он представлял из себя толстую книгу в кожаном переплете, написанную его собственной рукой. Эти четыре предмета считались священными. Шубу, разумеется, для каждого князя шили новую, а корону, меч и книгу берегли как зеницу ока и передавали от одного правителя другому.

В отличие от других народов, люди Верво помнили и чтили Великих Ведьм, называя их матерями-прародительницами. Времена, когда ведьмы являлись к своим созданиям, делились с ними мудростью, наставляли на истинный путь и делали пророчества, хотя и канули в Лету, были скрупулезно отображены в их летописях. В храмах, посвященных Великим Повелителям Стихий, которых называли еще «Великие отцы», всегда отводилось место для почитания пяти Великих Ведьм. Их пять статуй неизменно вырезали из дерева и раскрашивали в самые яркие цвета. Они изображались в виде молодых девушек, за исключением одной из них, которая неизменно представала в образе старухи. Однако и бабушка была всегда одета в пестрый сарафан и задорно улыбалась, что не совсем соответствовало ее почтенному возрасту. Перед этими статуями возлагали живые цветы и по праздникам зажигались свечи. В Новый год уста каждой статуи по традиции мазали медом, чтобы задобрить Великих Повелительниц Жизни, отблагодарить их за дары и поделиться с ними счастьем бытия. Столь позитивные образы ведьм объяснялись просто и логично: «Они подарили всем жизнь, а значит, принесли в этот мир радость». Ужасные творения, такие как люди Мерморта, гоблины и прочие, в расчет не принимались и рассматривались в качестве неотъемлемой, составной части мироздания.

Пятью ведьмами, которым поклонялись люди Верво, являлись Эвора, Диалексия, Умана, Урсула и Вакка. Каждой из них они дали собственное второе имя. Уману они называли Создательница, Диалексию – Властительница, Вакку – Кормилицей, а Эвору – Прорицательницей. Более сложного имени заслужила Урсула. Ее называли Матерь князей. Совершенно понятно, за что и почему они прославляли и благодарили Уману. Эта ведьма являлась их создательницей. Она подарила им жизнь. Она помогла им выстроить линию обороны от страшных соседей. При непосредственном участии Уманы у людей Верво образовалось государство. Именно она выбрала самого достойного и возвела его на княжеский престол. Под ее диктовку первый князь Мирослав написал священный Свод законов, просуществовавший без изменений пять тысяч лет и не утративший ни справедливости, ни актуальности. Умана сделала все возможное для любимых детей.

Она не стала утаивать от них правду и развеяла их заблуждение о том, что она единственная прародительница жизни. Она поведала им, что ведьм много, что руководит их кланом Великая Ведьма Диалексия. «Именно она решает, имеет ли новое творение право на существование или нет. Вас она благословила на счастливую и долгую жизнь. Кстати, именно она избрала для вас этот благодатный край, потеснив ваших ужасных соседей», – рассказывала она первым людям Верво. Уже успев получить от своей наставницы письменность, они скрупулезно ловили и записывали каждое ее слово. «Это наша история! Мы обязаны ее знать! Без нашей истории мы словно дерево без корней!» – разумно рассуждали они. Над их национальной особенностью все записывать в летописи смеялись многие народы. Даже эльфы не упускали случая выставить эту черту на смех. Люди Верво отвечали им так: «Вы живете тысячи лет и можете полагаться на собственную память. А у нас поколения сменяются слишком быстро, вот мы все для потомков и записываем». В результате к началу Первой континентальной войны о Великих прародительницах все достоверно помнили лишь дети Уманы. Остальные народы, в том числе и эльфы, о ведьмах спокойно забыли.

Люди Верво почитали Урсулу. Эта ведьма относилась к так называемому среднему сословию. Она не создавала разумных существ, но и на букашек не разменивалась. Ведьмы данной магической категории занимались крупными животными. Урсула сотворила и выпустила в этот мир медведей, естественно с высочайшего разрешения самой Диалексии. Так как медведь считался священным животным, лесным князем, являлся символом государства и княжеской власти, то его праматерь пользовалась заслуженным уважением. Узнав, что на Южном континенте проживает много Великих Ведьм, люди Верво обратились к Умане с вопросом: «Какая ведьма создала медведей?» Умана ответила им: «Урсула», – и навсегда вписала имя подруги в благодарные сердца местных жителей и, конечно же, в их летописи. Однако она не полностью удовлетворила любопытство своих подопечных, так как за первым вопросом незамедлительно последовал второй:

– Великая ведьма Умана, а какая из твоих подруг сотворила коров?

– Ее зовут Вакка.

– Какое красивое имя! А как она выглядит?

– У нее пшеничные волосы, круглое лицо, добрые голубые глаза. На щеках всегда румянец. Она полновата, но это ей даже идет. Худой я ее не представляю.

– Судя по твоему описанию, она настоящая красавица.

– Да, обаяния у нее не отнять. Она очень любит плести венки из полевых цветов и носить их на голове вместо шляпы.

– Как оригинально! Скажи ей от нас огромное спасибо за ее творение. Мы будем вечно возносить ей молитвы и прославлять ее.

– Обязательно передам. Уверена, что Вакка обрадуется.

– Можно мы вырежем из дерева ее статую и поставим в нашем храме?

– Хорошо. Надеюсь, вас больше никто из Великих Ведьм не интересует? А то животных много, и я не намерена перечислять вам всех создательниц.

– А нам больше никто и не нужен.

У людей Верво имелось лишь два священных животных: медведь и корова. Именно благодаря своему творению ведьма заслуженно получила название Кормилица. Крестьяне почитали корову выше всех других животных. Она давала им молоко, мясо, шкуру, кости, навоз, рога и копыта, то есть почти все необходимое для жизни. Это священное животное, как при жизни, так и после нее, отдавало себя людям без остатка. За это ее холили, лелеяли и боготворили. Ее изображали на посуде, вышивали на одежде или постельном белье, рисовали на ставнях. Детишки часто играли в деревянных коровок, с любовью вырезанных их отцами. Если девушку называли «корова», то она краснела и опускала глаза, смущаясь столь приятному комплименту. Корова являлась главным символом плодородия. Кстати, мода плести венки укрепилась в этом мирном народе на долгие тысячи лет.

Вот с Эворой история, как всегда, получилась куда более запутанной. А что еще можно ожидать от старой проказницы. Именно ее изображали в храмовых статуях в образе веселой старушенции. Случилось это весной 876 года. Уступив в войне Великим Повелителям Стихий, ведьмы согласились навсегда покинуть Южный континент. Сердца их разрывались от страха и переживаний за свои творения. «Что будет с нашими детьми без нас?! Кто защитит их?!» – задавались Великие праматери одним и тем же вопросом. Дело в том, что даром предвидеть будущее обладают далеко не все из них. Способность заглядывать на тысячи лет вперед была присуща лишь Эворе и Диалексии. Некоторые могли предсказывать события по различным предметам: гадать на камнях, на костях, на кофейной гуще, составлять звездные пророчества, но и этими способностями обладали единицы. Умана относилась к подавляющему большинству Великих Ведьм, которые никогда не могли с точностью сказать, что будет завтра. Она обливалась горькими слезами, переживая за людей Верво. «У них такие соседи! Рано или поздно проклятые люди Мерморта их уничтожат! А еще есть великаны, тролли, огры, гоблины!» – причитала она. Подруга Лагисса поддерживала ее и добавляла с не меньшей скорбью: «А сколько еще угроз таит в себе этот безумный мир! Наводнения! Пожары! Ураганы! Засухи! Землетрясения!» Обычно этого им хватало, чтобы прореветь, обнявшись, часа два, а потом начать перечислять все возможные ужасы и напасти по новой. За этим занятием их однажды застала ведьма Аварсия, создавшая Южных гномов. К удивлению двух скорбящих подруг, праматерь гномов возвращалась откуда-то в самом прекрасном расположении духа, насвистывая себе под нос какую-то легкую мелодию.

– Как ты можешь вести себя так безответственно? У всех скорбь и траур, а ты песни распеваешь?! – взвилась Лагисса.

– Ты забыла о собственных детях? Тебе безразлична судьба несчастных гномов?! – упрекнула ее Умана.

– Что вы на меня накинулись?! – обиделась Аварсия. – Лично я не вижу поводов для беспокойства.

– А огры? А люди Мерморта? А великаны? – завопила Лагисса.

– А ураганы? А пожары? А наводнения? – взахлеб перечисляла Умана.

– А в будущее заглянуть не пробовали? – передразнила их истеричный тон Аварсия. – Можно сейчас все узнать и успокоиться. Ну или принять меры.

– Ты же не умеешь предсказывать будущее? – усомнилась Умана.

– Я – нет, а Диалексия и Эвора – да, – кивнула в ответ праматерь Южных гномов.

– Они же заняты подготовкой к отъезду? – прищурившись, спросила Лагисса.

– Один день они решили целиком посвятить предсказаниям. Непосредственно сейчас они оглашают судьбы всех живых существ на Южном континенте на ближайшие несколько тысяч лет, – спокойно сообщила Аварсия.

– Где?! – заорали убитые материнским горем ведьмы.

– Не орите вы так! – Аварсия даже отступила на шаг. – Все происходит в зале Совета. Идите, займите очередь. Там уже все собрались.

– Почему же нас не позвали? – насупилась Умана.

– А не надо мокроту по кустам разводить! Вас, между прочим, искали, но не нашли. Я сюда забрела совершенно случайно, – оправдывалась Аварсия.

Лагисса и Умана наперегонки бросились в зал Совета. Они оказались в конце длинной очереди. Все ведьмы хотели узнать будущее своих любимых чад. Если речь шла о животных, насекомых, птицах и тому подобных существах, то прорицания были короткими и занимали не больше минуты. Диалексия говорила лишь: выживет этот вид или вымрет и что станет тому причиной. Если же решалась судьба разумного вида, то пророчества могли растянуться на несколько минут. Ведьмы входили в зал по одной. Выходили они с самыми разными эмоциями. Кто-то радовался, кто-то плакал или злился, в зависимости от грядущей судьбы их творений.

Две подруги волновались все больше. Наконец подошла и их очередь. Умана вошла в зал последней, пропустив Лагиссу вперед. От волнения у нее дрожали коленки. Она обратила внимание на то, что Диалексия имела крайне уставший и грустный вид. Старушка Эвора спала в высоком кресле, мирно посапывая. «Она всегда в своем репертуаре! Мир рушится, а она спокойна, как сытый удав!» – с некоторым возмущением подумала ведьма.

– Я ожидала, что ты примчишься ко мне одной из первых.

– Мы не знали, что вы предсказываете всем будущее.

– Лагисса мне уже все объяснила. Итак, слушай, что ждет твой народ.

– У них хорошее будущее? – срывающимся от волнения голосом спросила Умана.

– Подожди, не отвлекай меня. Так. Ага. Понятно. В ближайшие три тысячи лет у них все будет замечательно. Я не вижу ни голода, ни эпидемий, ни страшных войн, – успокоила ее Диалексия.

– Как прекрасно! – захлопала в ладоши создательница людей Верво.

– Разумеется, впереди их поджидают некоторые трудности, но ничего серьезного.

– Скажи, а их система государственного устройства окажется эффективной?

– Да. Она позволит сохранить единство и баланс сил в обществе. За это время у них случится лишь два государственных переворота. Дважды Дума и народ решат поменять князя, – предрекла Диалексия.

– Они совершат ужасные преступления? – встревожилась Умана.

– Ну это как сказать. Люди Дезэры, вероятно, восприняли бы их как должное. Однако люди Верво такие проступки не простят никому, даже собственному князю. Один растратит казну и залезет в долги эльфам.

– Это не смертельно.

– Для народа нет, а для него – да. По решению Думы его сошлют в Северную пустыню. Кстати, вместе с главным казначеем.

– Как-то жестоко.

– Но справедливо. Второй князь совершит злодеяние посерьезнее. Он отступит от их веры и попытается поджечь храм.

– Они его убьют?

– Сошлют в Северную пустыню. Больше мне сказать нечего.

– О! Как все замечательно! Зря я переживала и плакала!

– Кхе-кхе! – прорицательница покашляла и приоткрыла один глаз.

– Эвора, ты со мной не согласна? – спросила глава клана.

– Диалексия, извини, но ты не видишь дальше своего носа, – проскрипела старуха.

– Конечно! Три тысячи лет – это ерунда! Прогноз на неделю! – возмутилась Верховная ведьма.

– Не кипятись! – осадила ее прорицательница. – Важен не срок, а событие. Я, например, не вижу всей этой ерунды с князьями, зато…

– Что, Эвора?! – Умана взглянула на ясновидящую с мольбой и надеждой.

– Сердце матери не обманешь. Если оно плачет, то жди беды, – вымолвила Эвора.

– Хорошо. Сделай свое пророчество, – сдалась Диалексия.

– Не здесь и не сейчас, – покачала головой ясновидящая.

– Эвора! Милая! Когда еще?! Мы через два месяца покинем эти земли навеки! – запричитала Умана.

– Ну не завтра же. Я хочу сама отправиться к ним и все рассказать их князю. К тому же мне надо еще кое-что для них сделать, – Эвора лукаво улыбнулась.

Диалексия устало махнула рукой: «Делайте что хотите». Она удалилась в свои покои. Умана в нерешительности переминалась с ноги на ногу. Она не знала, радоваться ей или плакать. От взбалмошной старушки следовало ожидать чего угодно. «Вон позвали к эльфам помочь с наследником, теперь государство делят! – с тревогой думала она. – Наверное, лучше с ней не связываться. Раз Диалексия не видит ничего плохого, то значит, все будет хорошо».

– И не надейся. Незнание проблемы не избавляет в будущем от ее решения, – тут же послышался в ответ назидательный шепот Эворы.

– Вы читаете мои мысли? – испугалась Умана.

– У тебя все на лице написано. Прости, на тебя без слез не взглянешь. Глаза красные, лоб в морщинах, вся какая-то помятая и перекошенная. Нет, я с такой красавицей никуда не пойду, – разворчалась старушка.

– Но Вы же обещали?! – всхлипнула создательница людей Верво.

– Завтра утром мы отправимся к людям Верво, если ты возьмешь себя в руки и приведешь себя в порядок. Ясно? – категорично заявила прорицательница.

Умана послушно кивнула. Она не решилась противоречить Великой Ведьме. На следующее утро они двинулись в путь. Умана молчала всю дорогу, опасаясь выдать бушевавшие у нее в душе эмоции и тем самым вызвать гнев капризной старушки. «Скажешь, что-нибудь не так – она с полпути обратно развернется», – благоразумно решила встревоженная прародительница людей Верво. Эвора не возражала. Она обожала тишину и сама нарушала ее крайне редко. Молчаливого собеседника она называла самым приятным. Вот в такой приятной компании они и добрались до княжеского дворца, расположенного в столице этих земель. Город носил имя Мирославль, в честь первого законного правителя.

Ведьм приняли с великим почетом и уважением. Им низко кланялись все без исключения. Уману и Эвору незамедлительно провели в тронный зал. Правивший в то время князь Изяслав склонился перед ними и поцеловал ведьмам руки. Эвору это даже несколько смутило и озадачило.

– Я так рад вас видеть! – воскликнул правитель.

– Изяслав, займи место на троне и выслушай нас внимательно, – повелела создательница людей Верво. – Мы пришли не с добрыми вестями.

– На нас снова кто-то собирается напасть? – нахмурил брови князь.

– Пока нет. Дело в том, что мы видимся в последний раз, – призналась Умана.

– Матерь наша! Чем мы прогневали тебя?! – князь рухнул перед ней на колени.

– Молодой человек, встаньте с колен и сядьте на трон. Вы грамотный? – резко одернула его Эвора, не любившая тратить время на всякие там эмоции.

– Да, а что? – растерянно кивнул Изяслав.

– Мы Вам продиктуем кое-какие предсказания, а Вы их запишете и потом сообщите населению, – распорядилась прорицательница.

– Изяслав, не печалься. Просто пришло наше время уходить. Вы не прогневали и не обидели нас ничем. Я всегда буду помнить о вас и по возможности оберегать, – утешала князя Умана, усаживая его на трон, словно малое дитя на стульчик.

– Мы осиротели! – взвыл правитель.

– Записывайте, плакать будете потом, – рявкнула Эвора. – Итак. Придет черный час пожертвовать всем и всеми, чтобы обрести многое и сохранить жизнь.

– Можно помедленнее? Я записываю, – попросил ее князь Верво.

– У меня такое ощущение, что зарисовываете, – съязвила недовольная старушка. – Как-то очень медленно у Вас это получается.

– Эвора, не сердись. У них очень сложная письменность, – заступилась Умана.

– Зная тебя, меня это не удивляет, – скривилась ясновидящая. – Записал?

– Да, но не понял, – кивнул Изяслав.

– Немудрено, – вздохнула Эвора. – Пиши дальше. В год сей священная сталь почернеет. Лишь победив зло, обретете вы ее в первозданном виде. А пред тем новый год – новый князь. Не пустите тьму в сердца ваши. Присоединитесь к тем, кто считает себя вечными. Враг един, хотя многолик и со всех сторон наступает. Смерть для всех – жизнь для всех. Теперь принеси мне меч Мирослава.

По приказу князя в тронный зал принесли священный предмет, хранившийся в деревянном расписном ларце. Эвора открыла крышку, внимательно посмотрела на древнее оружие, потом несколько раз провела над ним рукой, произнося какие-то заклинания. В конце она громко щелкнула пальцами, хлопнула в ладоши и, не скрывая радости, обратилась к присутствовавшим:

– Все, мне пора. Прощайте!

– Эвора! Постой! Поясни, пожалуйста, что ты тут наговорила!

– Разве это не ясно как день? Умана, посиди, подумай. Я все сказала.

– Но…

Старая ведьма не захотела слушать никаких «но». Она повернулась спиной к Умане, Изяславу и двум слугам, застывшим с расписным ларцом, и направилась к двери. Задерживать ее никто не посмел. Она спокойно покинула тронный зал, княжеский дворец, столицу Мирославль, землю людей Верво и уединилась в своей пещере в Священном дремучем лесу. До последнего дня на Южном континенте надо было еще столько успеть сделать. Однако ее дела остались для всех смертных великой тайной. В день скорби она пришла к пристани, заняла отведенное ей место на флагманском корабле и отправилась вместе со всеми в вечное изгнание. До этого момента она занималась последним творением Великих Ведьм на Южном континенте.

Умана осталась в тронном зале в полной растерянности. Она ровным счетом ничего не поняла в той галиматье, которую вредная старушенция продиктовала несчастному князю. Изяслав смотрел на ведьму с надеждой и отчаянием, веря, что она сумеет все ему объяснить. Он расстроился, сочтя себя полным дураком.

– Прочитай еще раз то, что она продиктовала, – попросила Умана.

– Придет черный час пожертвовать всем и всеми, чтобы обрести многое и сохранить жизнь. В год сей священная сталь потемнеет. Лишь победив зло, обретете вы ее в первозданном виде. А пред тем новый год – новый князь. Не впустите тьму в сердца ваши. Присоединитесь к тем, кто считает себя вечными. Враг един, хотя многолик и со всех сторон наступает. Смерть для всех – жизнь для всех, – прочитал князь.

– Она так любит загадки! Ни разу не сказала ничего просто и ясно! Эльфам такое предсказала, они до сих пор голову ломают и не знают, что с ее подарками делать.

– Она что-то сотворила с мечом! – воскликнул Изяслав.

– Точно! Дай я взгляну! Ничего не понимаю! Я не встречалась с подобной магией.

– Она его осквернила? Она его испортила? Что делать?

– Нет. С мечом Мирослава Усмирителя все в порядке. Не переживай! Эвора у нас старушка своеобразная, но она еще никому ничего плохого не сделала.

– Великая Умана! Растолкуй мне, дураку, что она нам напророчила!

– Мне надо подумать. Давай отложим разговор до завтра. Утро вечера мудреней.

Так они и решили. Разумеется, ни князь, ни ведьма не сомкнули глаз до первой зари. Они пытались разгадать мудреную загадку Эворы. Когда на темном горизонте появилась тонкая полоска света, ведьма внезапно упала на пол, потеряв сознание. Словно в тумане она увидела перед собой недовольное лицо Эворы.

– Ну и долго я буду ждать?

– Когда я разгадаю тайну твоего пророчества?

– На это я уже не надеюсь. Хотя что тут непонятного?

– Тогда чего же ты ждешь?

– Когда ты, наконец, уснешь, и я смогу прислать тебе вещее сновидение.

– Это ты заставила меня упасть в обморок?

– Нет, твоя совесть, – съязвила Эвора. – Заставлять пожилую даму ждать целую ночь – это неслыханно! Смотри – и ты увидишь будущий мир моими глазами.

Перед взором ведьмы пронеслась череда картин, одна мрачнее другой. Она не успела запомнить и разглядеть все, однако пророчество Эворы стало для нее ясным и понятным. Впервые старая ведьма помогла истолковать собственное предсказание. Обычно понимание других ее мало интересовало.

С рассветом Умана явилась в тронный зал. Изяслав не мог усидеть на месте и ходил от одной стены до другой. Корону он снял и носил в руках. Он мысленно разговаривал с кем-то и когда гневался или не соглашался с воображаемым собеседником, угрожающе размахивал символом власти. Со стороны это выглядело несколько комично. Однако собеседникам было не до улыбок.

– Приветствую тебя, Великая ведьма Умана!

– Рада видеть тебя, Изяслав, в добром здравии!

– Ты сумела разгадать эту загадку?

– Да. У меня есть точный ответ. Через несколько тысяч лет начнется страшная война, способная уничтожить не только весь твой народ, но и все живое на Южном континенте, – печально поведала Великая Ведьма. – А нас уже здесь не будет, чтобы предотвратить страшную катастрофу и защитить слабых.

– Мы не слабые! Мой народ способен сразиться с любым врагом!

– К этому вас и призывала Великая Ведьма Эвора.

– Когда точно разразится эта война?

– Мне срок неведом, но вы будете предупреждены. Меч Мирослава Усмирителя почернеет, – пояснила Умана.

– Так вот что означали слова: «В год сей священная сталь почернеет»!

– Именно. Меч укажет вам нужный момент. Тогда вы «присоединитесь к тем, кто считает себя вечными», то есть к эльфам. Вы будете самыми верными союзниками. Только вместе вы сумеете выстоять.

– Знаешь, я почему-то именно так и подумал. С эльфами мы давние друзья. Они наши единственные возможные союзники.

– Не единственные. Против зла встанут многие, но и силы зла многочисленны. «Враг един, хотя многолик и со всех сторон наступает». Ваша сила в единстве.

– А что же тогда значат ее речи о том, что нам следует пожертвовать всем? «Смерть для всех – жизнь для всех»? Это как? Мы должны все погибнуть? Но тогда кто выживет? Или нас воскресят из мертвых?

– Умереть вы должны в душе. В сердце своем примите смерть и воскреснете.

– Умана, ты всегда выражалась яснее. Просто скажи, что люди Верво должны сделать, и мы свято исполним твою волю в назначенный час.

– Вы все уйдете на войну до единого. В Мирославле останутся лишь ветхие старики, неспособные держать оружие, малые дети, кормящие матери и беременные женщины. Все остальные пойдут на войну.

– Это, вероятно, будет самая страшная битва, если даже дети пойдут воевать. Но кто защитит оставшихся в городе?

– Никто. Если вы проиграете, то не будет смысла защищать город.

– Их же растерзают! – в ужасе воскликнул правитель.

– Оставьте им яд. Увидев полчища врагов у стен Мирославля, пусть примут они смерть добровольно.

– Это и значит «Смерть для всех – жизнь для всех»?

– Да. Сражаясь, вы будете знать, что отступать вам некуда, а проиграть нельзя.

– Ужасную судьбу уготовили вы нам, – поник головой князь людей Верво.

– Поверь, нет в горе сем вины нашей. Мы лишь устремили взгляд в будущее. Древняя мудрость гласит: «Предупрежден – значит вооружен». Вы предупреждены. Сражайтесь, – напутствовала Изяслава Великая Ведьма.

– Спасибо, Умана, ты наша создательница и заступница. Мы будем вечно чтить твою светлую память. Пророчество же, пусть и страшное оно, знать будут все от мала до велика.

– Покидаю вас, сохраняя надежду в сердце моем. Благословляю вас! Прощайте!

Умана ушла из земель Верво и в положенный скорбный час покинула берега Южного континента. Князь Изяслав еще день обдумывал слова пророчества и составлял собственный текст. Он осознавал, что обрывочный бред старой эксцентричной ведьмы будет никому не понятен. Требовались пророчество, содержащее в себе максимально точное описание грядущих событий, и четкие инструкции потомкам, что им делать в сложившейся непростой ситуации. На следующее утро князь выступил с посланием перед Думой, а затем перед простым народом, собравшимся на центральной площади столицы. По его приказу гонцы отправились по всему княжеству с текстом пророчества. Изяслав распорядился увековечить его на деревянных досках во всех храмах и заставить всех выучить наизусть. Само пророчество вызвало страх и ужас у людей Верво. Успокаивало их лишь то, что случится страшная война через тысячи лет. После оглашения сего предсказания Изяслав получил имя Пророк и без него больше в летописях не упоминался. Вот что он сообщил своим подданным:

– Слушайте меня и не говорите потом, что не слышали. Через тысячи лет случится война страшная, губительная для всего живого на этой земле. Мы узнаем о ней заранее, ибо в год сей священный меч Мирослава Усмирителя почернеет, а пред тем каждый год будет умирать по князю. Тогда все пойдут на войну. Союзниками нашими в битвах эльфы выступят. Всех стариков, ходить неспособных, детей малых, матерей, кормящих и носящих, надлежит собрать в столице. Охранять и защищать их будет некому. Все остальные без исключения уйдут воевать на рубежи княжества.

– А что с ними будет?! – послышалось из толпы.

– Не перебивать князя! – рявкнул воевода.

– Им оставить предписано яд в большом количестве. Целый котел зелья смертного на центральной площади. Если ратники наши проиграют битву, то укрывшимся за стенами этими жить дальше незачем. Пусть примут они добровольную смерть, избежав мук и поругания от врагов наших.

– Значит, и ратникам ни отступить нельзя, ни сдаться и ни погибнуть. Либо все помрем, либо выживем. Так выходит, князь? – с поклоном спросил воевода.

– Так. «Смерть для всех – жизнь для всех», – так мне сказала прорицательница, Великая Эвора, а Умана Создательница подтвердила и растолковала слова ее.

– Печальная судьба у народа нашего, – покачал головой княжеский казначей.

– Нет. Верю я в то, что победят потомки наши. Помнить они лишь должны о том, что в единстве сила. «Пожертвовав всем, обретете многое!» – изрекла Эвора. Слова ее надеждой меня питают, – с достоинством вымолвил князь.

– Предлагаю, князь, перейти к делу, – деловито заметил воевода.

– Воевода, ты это сейчас о чем? – насторожился казначей.

– О пророчестве, – густым басом ответил опытный воин. – Если сказано, что все уйдут на фронт, так их подготовить надобно заранее.

– Война через тысячи лет! – уперся хранитель казны, нутром чуя расходы.

– Лучше подготовиться к ней сейчас. Воевода прав, – изрек Изяслав. – Что же ты предлагаешь?

– Во-первых, всех с двенадцати лет ратному делу обучать в свободное от земельных работ время, – постановил воевода.

– Нет такого времени! Народ постоянно в земле ковыряется: то сажает, то окучивает, то в зиму готовит, то телегу чинит, то сани, – взвился казначей.

– Вот и надо ввести воинскую повинность. Пусть на три года уходят из дома и ратному делу обучаются, – втолковывал воевода.

– Все? – скривившись, уточнил хранитель казны, подсчитывая убытки.

– Все, как в пророчестве сказано, – кивнув, пробасил воевода.

– Даю княжеское одобрение. Дума, подготовить указ! – распорядился Изяслав.

– Во-вторых, князь, следует запастись оружием казенным. Пусть в столице на складах лежит, но так, чтобы в урочный час всем хватило и мечей, и копий, – вещал воевода, не обращая внимание на зеленевшее от злости лицо казначея.

– Мудро придумал! – одобрительно кивнул князь. – Дума, еще один указ велю составить! Больше, воевода, ничего сказать не хочешь?

– Нет, государь, – поклонился и замолчал воин, к радости казначея.

– Быть по сему! С завтрашнего дня начинаем к Великой войне готовиться, – постановил князь людей Верво.

Князь Изяслав словами не разбрасывался. Со следующего дня народ его начал готовиться к битве решающей. К несчастью великому, Изяслав вскоре погиб в стычке с вечными врагами его родных земель, людьми Мерморта. Получил он имя Изяслав Пророк, благодарность и память вечную, но не оставил наследников после себя, да и завещания не написал. В тот раз Дума быстро нашла замену правителю, проявив завидное единодушие. На престол княжеский взошел мудрый воевода. Правил он долго и справедливо. Многое сделал для земли родной и заложил крепкую династию, продержавшуюся у власти более тысячи лет.

Наступил 5103 год. В начале осени на престол взошел князь Ярослав. Исполнилось ему лишь семнадцать лет. Иного выхода у народа не было, кроме как юного правителя на престол возвести. Всего два законных претендента на власть в государстве остались: Ярослав да брат его младший Борислав, которому лишь четырнадцать годков сравнялось. Оба круглые сироты. Беды начались за десять лет до этого. Князья, едва короновавшись, умирали. Кого-то в битве убивали, кого-то недуг страшный одолевал, только за десять лет сменилось одиннадцать правителей. Никогда еще не случалось такой страшной напасти. Все молились истово в храмах. В сердцах людей зарождались самые черные предчувствия. Ярослав стал двенадцатым по счету князем за этот короткий срок. Когда его короновали, народ плакал безутешно, предрекая и ему скорую кончину. Не успел обряд сей священный закончиться, лишь вымолвил юный князь клятву в верности народу своему и отечеству, примчался на центральную площадь Мирославля гонец. Он спешил из главного храма, где хранились с 876 года две священные для людей Верво вещи: меч Мирослава Усмирителя и его Свод законов.

– Вели слово молвить, князь!

– Вижу, весть твоя недобрая. Говори!

– Священный меч Мирослава Усмирителя почернел!

– Сбылось предсказание Изяслава Пророка. Война на пороге. Мы к ней готовы! Исполним волю предков наших! – призвал подданных юный князь.

Сколько к беде ни готовься, а приходит она всегда нежданно-негаданно. В первые дни среди населения началась паника. Ярослав проявил неожиданную для своих лет мудрость: «Страхи и волнения от безделья происходят. Народ следует занять делом. В трудах и заботах бояться ему будет некогда». Он мобилизовал одних на сбор и заготовку урожая в общие кладовые, другим приказал проверять и готовить оружие казенное, чтобы оно имелось в достатке и надлежащем виде. Отправил послов в два эльфийских королевства, а на рубежи княжества отборные войска и дозорных опытных. Увидев, что юный князь ведет себя спокойно, деловито, мудро, люди приободрились и сумели «не пустить тьму в сердца свои», о чем их и просила Великая Ведьма Эвора более четырех тысяч лет назад.

Люди Ларгоса

– Они хорошие?

– Разные.

– А в целом?

– В среднем по королевству

характер положительный.

Этот народ создала одна из Великих Ведьм Лагисса. Она считалась достаточно сильной колдуньей и пользовалась заслуженным уважением. Закончила она свое творение и представила на высший суд Диалексии сразу после Морвиун и Дезэры. Разумеется, недовольная двумя предыдущими версиями людей, глава клана не преминула подчеркнуть это обстоятельство:

– Вот видите, приложила чуть больше усилий и получила достойный результат, в отличие от некоторых.

– Диалексия! Ты же одобрила наши творения! – возмутилась Морвиун.

– Я лишь позволила им жить, кстати твоим чудовищам, Морвиун, скрепя сердце.

– Но мои люди не чудовища! – возразила создательница людей Дезэры.

– Это еще как посмотреть. Мне они не нравятся. Ты явно поспешила и схалтурила. «Тяп-ляп» – это не принцип работы Великих Ведьм. Некоторые вон муравьев тщательнее создают, чем вы людей, – урезонила ее Диалексия.

– У этих некоторых просто недостаточно таланта, магических сил и опыта! – взвизгнула разобиженная Дезэра.

– Зато в избытке совести и ответственности! Ладно, сейчас не об этом. Люди Лагиссы мне по душе. Следует поселить этот достойный народ в каком-нибудь хорошем месте, – глава клана склонилась над картой Южного континента.

– Моих детей, значит, ты запихнула на север и в горы! – не унималась Дезэра.

– Будешь возмущаться – я их отправлю возделывать целину Северной пустыни, – угрожающе прошипела Верховная ведьма. – Итак, повелеваю отдать новым людям территорию на юго-восточном побережье. По-моему, очень хорошие места, да и соседи, за исключением огров, вполне приятные. Кстати, сколько они живут?

– Сто лет, максимум сто двадцать, – пояснила Лагисса.

– Что-то ты поскупилась, словно им свои годы отдавала, – поддела ее Морвиун.

– Человеческий век краток. Если его продлить, то это уже получатся эльфы, – ответила Лагисса.

– Ну лет триста могла бы ссудить. К сожалению, менять что-либо уже поздно. Даю им право на жизнь. Расселяйте! – повелела Великая Ведьма Диалексия.

Люди Ларгоса обрели свои земли. Им достался весьма благодатный край, вот только сами они не отличались особым трудолюбием. Вообще, они мало чем отличались. Они были какими-то средними. Не слишком умными, но и не глупцами, не слишком трудолюбивыми, но и не лодырями, не слишком добрыми, но и не злодеями. И так во всем серединка на половинку, хотя в целом производили приятное впечатление. Общий характер по королевству – нормальный, хотя были и преступники, и образцовые граждане.

С помощью своей Великой наставницы они образовали государство в большей степени по эльфийскому образцу. К чему мудрить, когда можно позаимствовать у соседей. Они переняли не только систему государственного управления, но и календарь и законы, которые, правда, существенно упростили и смягчили. Трудно быть такими правильными, как написано в эльфийском Уголовном кодексе. Язык ЛЭГ им сразу пришелся по душе. Выучили его все без исключения, и уже через двести лет совершенно забыли родную речь и письменность. Спустя тысячу лет все люди Ларгоса были убеждены, что ЛЭГ – это их единственный родной язык, а на другом они никогда не разговаривали. Летописи они вели лишь от случая к случаю, внося в них самые важные события, коих за пять тысяч лет их истории с горем пополам набралось на одну толстую книгу, в которую они не подумали вписать имя их создательницы. Имя прародительницы скоро кануло в Лету.

В печальный год исхода Великих Ведьм с Южного континента глава клана сделала пророчество относительно судьбы этого народа. Старушка Эвора не стала ничего добавлять к сказанному Диалексией.

– Лагисса, несмотря на то что в созданиях твоих нет ничего выдающегося, именно среди них появится на свет избранная. Она соединится с Великим Владыкой Морей. Благодаря этому союзу народ твой разбогатеет и приобретет новые земли.

– Как замечательно! – захлопала в ладоши счастливая мать.

– Среди них родится и тот, кто в одиночку предрешит судьбу великанов. Он толкнет их в смертельную бездну, – продолжила Диалексия.

– Он великий герой! – на радостях предположила Лагисса.

– Нет, всего лишь приговоренный к смерти купец, прознавший о маленьком секрете Великих Повелителей Стихий.

– Неважно, как они покончат с великанами, главное, что эти чудовища исчезнут с лица земли. Мой народ будет богат?

– Сначала они изведают нищету, но по милости Великого Хозяина Морей больше ни в чем нуждаться не будут. После песок пустыни обратится для них в золото.

– Представляю, как Великий Владыка Пустыни обрадуется.

– Это я образно выразилась, – уточнила глава клана. – Они найдут несметные сокровища в пустыне. К Великой войне они забудут слова «голод» и «нужда».

– Я так рада это слышать! Мое сердце теперь спокойно!

– Кстати, тебя они тоже очень скоро забудут. Вечная память и благодарность не входят в их характер, – добавила ложку дегтя в бочку меда прорицательница.

– Для меня важнее всего то, что их ожидает счастье и процветание. Но скажи мне, Диалексия, какие беды принесет им Великая война, о которой говорят все без исключения? – с тревогой спросила создательница людей Ларгоса.

– Они сделают правильный выбор и встанут на сторону добра. При этом им повезет больше всего. Конечно, жертв избежать не удастся, но по сравнению с другими, твои создания отделаются легким испугом, да еще и обретут новые земли. Больше мне сказать тебе нечего.

– Спасибо, Диалексия! – Лагисса, кланяясь, направилась к выходу.

– Эвора, ты хочешь что-нибудь добавить? Эвора! – Диалексия попыталась разбудить старушку.

– Может, лучше ее не будить? – с опаской предложила Лагисса.

– Пожалуй, ты права. Не буди лихо, пока оно спит тихо, – кивнула в ответ Диалексия и повелела ведьме уйти.

Лагисса после этого предсказания летала словно на крыльях. Она отправилась в земли Ларгоса, чтобы попрощаться с возлюбленными детьми и дать им последние наставления. Король принял ведьму весьма радушно, оказал ей почтение и даже устроил прощальный пир в ее честь, хотя он не слишком опечалился вечной разлуке, а воспринял ее как нечто само собой разумеющееся. Дети выросли и уже не нуждались в материнской заботе. Лагисса передала им пророчества Диалексии. Король велел записать их в летопись. Правда, верилось в них с трудом. После прощального пира король несколько раз перечитал их и обсудил с королевой:

– Среди нас родится избранная, которая соединится с Великим Морским Владыкой. По-моему, это бред.

– Может, нам следует бросать в море красивых молодых девушек? – предложила королева, явно задумав что-то недоброе.

– Про жертвоприношения тут ничего не сказано, – не согласился король.

– А как тогда они встретятся? Нет, однозначно надо топить в море юных красавиц. Например, по одной в год, – королева уже выбрала первую жертву.

– У нас так симпатичного женского населения не останется, – возразил правитель. – Кстати, будешь строить глазки маршалу, первой пойдешь на корм рыбам.

– Дорогой! Я никогда не смотрела ни на кого, кроме тебя! – возмутилась супруга, поняв, что идею с жертвоприношениями лучше оставить, дабы не стать первой.

– Не знал, что у тебя косоглазие, – съязвил монарх. – Ладно, тут еще одно пророчество. Один из людей Ларгоса погубит великанов.

– Мы с ними всей армией справиться не можем, а оказывается, достаточно всего одного героя. Может, в следующий раз пошлем к ним только маршала?

– Я бы с удовольствием, но тут сказано, что им окажется купец.

– Милый, давай забудем эти странные предсказания!

– Действительно, одно глупее другого. Но вот последние два мне нравятся. Мы расширим наши владения и найдем несметные сокровища в пустыне.

– Это хотя бы звучит правдоподобно. С другой стороны, какие сокровища могут быть в Северной пустыне?

– А ты уверена, что там?

– Разве на Южном континенте есть еще одна ничейная пустыня?

– В землях людей Дезэры, – напомнил король.

– И ты думаешь, что они обрадуются нашим раскопкам в их владениях? Или ты предлагаешь сначала их завоевать? – резонно заметила королева.

– Пожалуй, речь шла именно о Северной пустыне. Но она огромна! Как мы найдем там клад? Может, послать экспедицию? – размышлял вслух правитель.

– Хлопотно и накладно. Лучше сказать ссыльным, что освободим и щедро наградим того, кто найдет сокровища.

– Правильно! Им будет чем там заняться.

– И деньги из казны тратить не придется, – довольно улыбнулась королева.

С тех пор законы в королевстве существенно ужесточились, и в Северную пустыню преступников стали отправлять гораздо чаще. Это не принесло никаких результатов. Никто из них так и не сумел найти клад, напророченный ведьмой, а выражение «пойти искать ведьмин клад» означало заниматься бесполезным делом или служило указанием направления движения посланного в ссоре индивидуума куда подальше. Жили люди Ларгоса достаточно бедно. У них была всего одна столица Пештау. Никаких достопримечательностей в ней не имелось. Королевский двор никуда не переезжал и постоянно жил в весьма скромном дворце. Сельское хозяйство у них вечно находилось в упадке и едва обеспечивало население необходимым пропитанием. Главным источником пищи служило море. Люди Ларгоса слыли неплохими рыбаками, видимо от безвыходности. Дополнительным доходом в казну являлась плата за безопасный проход по своей территории для эльфов и других купцов, желавших торговать с Южными гномами. Эта счастливая мысль однажды посетила одного из королей Ларгоса. Из-за пиратов Мерморта и великанов морской торговый путь считался слишком опасным. Торговля с Южными гномами практически прекратилась, когда правитель Ларгоса предложил им торговый путь через его земли. Эльфийского купца встречал на границе королевский отряд стражников и сопровождал по определенному маршруту до границ с царством Южных гномов и обратно. Купцу и его имуществу гарантировалась полная сохранность и неприкосновенность именем короля Ларгоса. За эти услуги, разумеется, взималась плата. Размер ее оказался приемлемым для всех трех сторон. Торговое соглашение между всеми заинтересованными государствами было вскоре благополучно подписано. Все остались довольны. Так же поступили и другие купцы. Возможно, стань люди Ларгоса не охранниками, а посредниками, имели бы больший доход, но это потребовало бы и больших усилий. А так они фактически ничего не делали, лишь пользовались выгодным географическим положением. Они сопровождали купцов не для того, чтобы их защитить, а чтобы гарантированно получить с них деньги. На вырученные средства вскоре удалось построить новый, более приличный дворец, но уже для следующего короля.

В один злополучный день, правда, из-за этого торгового пути вышли серьезные неприятности и чуть не началась война с эльфами. Дело в том, что эльфийский король Армандо решил заказать у Южных гномов две королевские короны для своих сыновей. Это был не просто ценный товар, а достояние эльфийского королевства. Символы власти! Поэтому посла, направленного за коронами к Южным гномам, намеревался сопровождать большой отряд отборных эльфийских ратников. Пограничный офицер из людей Ларгоса, увидев приближающихся воинов, перепугался, не стал слушать никаких объяснений, решил, что это война, и поднял тревогу. Он зажег огонь на сигнальной башне. Этот пламенный сигнал тревоги передали по цепочке от одной башни к другой. Уже через час в столице знали, что эльфы двинулись на них войной. Среди мирного населения началась паника. Армия под предводительством маршала выступила в поход на следующее утро. Король, по старой традиции, решил отсидеться в столице.

Подойдя к границам королевства с огромным войском, маршал увидел странную картину. На вооруженный конфликт это походило меньше всего. По ту сторону государственной границы стояло несколько палаток. Это был лагерь эльфийского отряда. Над ним развевались знамена их королевства и еще белые флаги, свидетельствовавшие о мирных намерениях. Завидев маршала и его многотысячное войско, эльфы оживились. Казалось, что они только этого и ждали. От их лагеря в сторону границы выдвинулась делегация из трех эльфов. Впереди шел почтенного вида посол. За ним раздевшиеся по пояс два юных эльфа. У одного из них в руках был эльфийский флаг, а у другого – белый. Остановившись буквально в шаге от границы, посол учтиво поклонился маршалу:

– Мы просим лишь выслушать нас.

– Почему вы пошли на нас войной? – гневно спросил маршал.

– У нас и в мыслях этого не было! – искренне возмутился посол эльфов.

– Господин маршал! Они все врут! Это они сейчас присмирели, а до вашего появления размахивали мечами и копьями. Знаете, как они на меня ругались?! – встрял в разговор командир пограничной заставы.

– Я б тебя и сейчас убил! Ты набитый дурак! – не удержался посол.

– Вот, слышите! – завопил пограничник, прячась за широкую спину маршала.

– Объясните все по порядку. Начните с того, почему вас так много в этот раз. Обычно ваших купцов сопровождает не больше десятка воинов, а тут около тысячи ратников, – потребовал маршал.

– Король Армандо заказал Южным гномам две короны для сыновей. Понимаете, какую ценность они из себя представляют? Мы хотели договориться о том, чтобы сопровождать столь драгоценный груз совместно. Мы готовы заплатить за это любые деньги, в пределах разумного. Вот и все. Полагаю, что отряд из тысячи эльфов, даже вооруженных до зубов, не представляет для вашего государства и его доблестной армии никакой серьезной угрозы, – пояснил посол.

– Нормальная просьба, – одобрительно кивнул маршал. – Никакой угрозы я здесь не вижу. Почему же тогда наш офицер поднял тревогу?

– Это Вы у него спросите. Этот трусливый идиот даже не захотел нас выслушать. Сразу подал сигнал о начале войны, – жаловался эльф.

– Они говорят правду? – угрожающе нахмурился маршал.

– Нет! Они все врут! – запротестовал командир гарнизона.

– Господин посол, соизвольте подождать полчаса. Я во всем разберусь и все улажу. Кстати, почему ваши спутники раздеты по пояс?

– Чтобы доказать наши мирные намерения и отсутствие у них оружия. Мы опасались, что и Вы не захотите нас выслушать, испугавшись за собственную жизнь, – развел руками посол.

Маршал был человеком умным и проницательным. Допросив солдат гарнизона, он понял, чья здесь вина. Поддавшегося панике офицера взяли под стражу и отправили сначала в столицу на суд, а потом в Северную пустыню за кладом. По его вине между двумя добрыми соседями чуть не вспыхнула война. Маршал назначил высокую цену за проход по их территории столь значительного отряда, да еще с таким ценным грузом. Большую часть этих денег он совершенно случайно забыл отнести в казну. Еще много поколений после него вспоминали разумного предка добрым словом за то, что не знали нужды и бедности. Маршала называли не иначе как «миротворец».

Верили люди Ларгоса в Великих Повелителей Стихий, так как про ведьм вскоре забыли. Им строили храмы, возносили молитвы, слагали хвалебные гимны. В отличие от людей Верво, главными они считали совершенно других Великих Владык. В первую очередь они поклонялись Великому Хозяину Морей, и это религиозное направление оправдало себя в полной мере. Вторым по значимости они считали Великого Повелителя Ветров, которого вечно молили о попутном ветре. Еще они очень боялись Великого Владыку Огня и Великого Властелина Грозы и Грома и молили не разорять их земли. Это срабатывало не всегда, в силу непредсказуемого и вспыльчивого характера двух грозных Великих Владык. Странно, но про остальных Великих Повелителей Стихий они как-то забыли, а истинные хозяева мира не замедлили ответить им тем же. Великий Господин Плодородия сказал так: «Раз вы мне не молитесь, то помогать я вам не буду. Кого почитаете, пусть те вас и кормят! Чтоб вам вечно питаться головешками и рыбой!» Несмотря на благоприятный климат, хороших урожаев в землях Ларгоса никогда не случалось.

Наступил 3921 год. Он и последовавшие за ним два десятилетия оказались так насыщены важными событиями, что заняли почти половину всей летописи народа Ларгоса. Год начался неприятными известиями: пропал уважаемый всеми купец Кайса. Он вез ценный груз, предназначенный для короля и королевы. Вскоре стало известно, что их корабли захватили великаны. Монарх долго горевал о случившемся, главным образом о своих невосполнимых материальных потерях. Но на этом значимые события в королевстве не закончились.

Примерно через две недели к королю явились проповедники из земель Дезэры и предложили отказаться от традиционной веры. Они убедили его в истинности их учения о едином боге. Правивший тогда король Рузарий III принадлежал к закоренелым материалистам. Он вообще ни во что, кроме денег и власти, не верил. Однако принял проповедников тепло и радушно. Король счел, что один бог – это выгодно: меньше небесных правителей – меньше храмов, подношений, праздников и дармоедов-священников (иначе он их не называл). Он уже готов был перейти в новую веру и обратить в нее верноподданных, когда к нему примчался гонец с тайным донесением:

– Ваше королевское Величество! Древнее пророчество сбылось!

– Какое именно? – не понял монарх.

– Дочь рыбака из поселения Парво вышла замуж за Великого Морского Владыку!

– Ты сам понял, какую ересь ты сейчас сказал? – разгневался король.

– Я лишь в точности передал Вам слова начальника тайной службы.

– Ну я ему сейчас устрою за такие шутки! Позвать ко мне этого слабоумного мистификатора! – в гневе повелел Рузарий III.

Приказ разгневанного монарха исполнили незамедлительно. Явившись к нему, глава тайной службы подтвердил слова гонца и в подробностях рассказал удивленному правителю о состоявшейся брачной церемонии. У начальника тайной службы везде были свои люди. Рузарий III оказался поражен до глубины души, особенно услышав о щедрых дарах Великого Морского Владыки жителям Парво и клятвенном обещании их не трогать.

– Вот про жемчуг давай поподробнее.

– Тут нечего рассказывать. Каждый житель Парво получил по корзине отборного жемчуга и богатые наряды, которые они носили на свадьбе. Уверяю, эти дары достойны короля, – шепотом поведал глава шпионов.

– Как им повезло! Правитель бедствует, а они в роскоши купаются! Надо что-то делать! – заерзал на троне Рузарий III.

– Предлагаю отнять и поделить, – выпалил начальник тайной службы.

– Что?! – возмутился король.

– Тогда просто отнять все в казну, – предложил главный шпион.

– Пошел вон со своими предложениями! – рявкнул на него монарх. – Тут необходим тонкий подход. Посоветуюсь, пожалуй, с королевой.

– А что делать с проповедниками? – напомнил глава тайной службы.

– Разместите их в дальней части дворца, никуда не выпускайте, но ведите себя с ними вежливо. Я пока ничего не решил, – пробурчал Рузарий III и направился в покои к молодой жене по имени Кирхи. Он рассказал ей все в мельчайших подробностях. Королева аж затряслась от жадности:

– Пошли войска! Немедленно! Эти сокровища принадлежат нам! Эти наряды должна носить я, а не жены рыбаков! – вопила жадная королева.

– Угомонись! – осадил ее супруг. – Я не направлю туда армию.

– Ты смиришься с тем, что слуги богаче короля?! – визжала Кирхи.

– Нет, я непременно приберу все к рукам, – покачал головой мудрый правитель.

– Ты, наивный дурак, полагаешь, что они отдадут тебе все добровольно?! Сами принесут жемчуг и положат к твоим ногам?! – не унималась королева.

– Слушай! А это мысль! Сами! Они отдадут мне все сами! – возликовал монарх.

– Я вышла замуж за сумасшедшего нищего попрошайку! Он будет клянчить у подданных то, что принадлежит ему по праву! Пошли туда маршала и отборные войска! – орала королева в бессильной злобе.

– Знаешь, лучше я пошлю тебя к ограм. Одумайся! Усмири свою алчность и подумай головой! Это дары Великого Морского Владыки. Если он узнает, что я их отнял, то сотрет Пештау с лица земли! – пытался вразумить ее Рузарий III.

– Мы расположены далеко от моря, – протестовала Кирхи.

– Он везде достанет, будь на то его воля. Тут нужен тонкий подход, и у меня созрел гениальный план.

На следующий день Рузарий III собрался в Парво с пышной свитой. Солдат он взял по минимуму. Он не планировал отнимать богатства у жителей поселения силой. Недовольную супругу он оставил дома, а вот заморских проповедников взял с собой. Явившись к верноподданным, он произнес долгую и пламенную речь. Суть ее сводилась к следующему. Во-первых, поселение и его жители избраны высшими силами. Место это священно, а значит, столицу необходимо перенести из Пештау в Парво. Это станет залогом процветания и благоденствия всего королевства. Во-вторых, первый камень нового королевского дворца будет заложен немедленно. Чем быстрее завершится его строительство, тем скорее наступит светлое будущее. В-третьих, Великий Хозяин Морей становится главным и самым почитаемым из Великих Владык на веки веков. Второй камень будет заложен в основание его храма. В-четвертых, грязные отступники от истинной веры, прибывшие из проклятых земель, чтобы соблазнять слабых духом и отвращать их от пути праведного, понесут достойную кару. Их посадят в лодку и пустят в открытое море. «Пусть молятся кому угодно и он их спасет! – заявил король под одобрительные крики счастливой толпы. – Мы-то знаем, что это наше символическое подношение Великому Морскому Владыке и клятва в верности». В-пятых, староста поселения назначается смотрителем за строительством королевского дворца и нового храма.

Вечером того же дня, после личной задушевной беседы с родителями Селестины, король Рузарий III со свитой отправился в обратный путь. Королева встретила мужа на парадном крыльце королевского дворца. Она не скрывала злорадства и гнева. Уперев руки в бока, она высказала мужу большую часть накопившихся сокровенных мыслей о нем. Если опустить всю брань и оскорбления, которые она непредусмотрительно осмелилась отпустить в адрес законного правителя, то ее тирада сводилась к следующему: «Где деньги?!» Рузарий III затрясся от гнева и приказал посадить строптивую супругу под домашний арест. Он обошелся с ней так мягко, зная, что она готовится произвести на свет наследника престола. Он поклялся от нее избавиться всеми правдами и неправдами после родов. С другой стороны, его распирало от жгучего желания поделиться с кем-нибудь гениальным планом по присвоению даров жителям Парво. Придворным он не доверял и отправился к посаженной под арест супруге.

– Кирхи, ты успокоилась?

– Нет! Ты тряпка! Из-за твоей слабохарактерности я обречена умереть в нищете!

– Из-за своего дурного нрава ты, видимо, умрешь раньше, чем мы разбогатеем. Ты не способна подождать максимум пару лет и получить все, при этом абсолютно ничем не рискуя.

– Ну я слушаю твою слащавую сказку о волшебных сокровищах.

– Я решил перенести столицу из Пештау в Парво.

– Ты совсем с ума сошел?! Я в эту крысиную дыру не поеду! Там даже нет королевского дворца! – завопила Кирхи.

– Несколько дней назад я заложил первый камень в его основание, а также в фундамент главного храма Великому Морскому Владыке.

– Вот и живи сам на этих камнях и фундаментах! Сколько лет понадобится на их возведение?! А главное – сколько денег! Между прочим, казна пуста.

– Ну это не новость, а скорее традиция. Однако на это грандиозное строительство мы не потратим ни одного золотого. Я убедил жителей поселения в том, что они избранные, что перенос столицы в их святую землю станет залогом процветания всего государства. Короче, они возжелали превратить свой медвежий угол в столицу королевства даже больше, чем я сам.

– И что это нам дает?

– Они все построят за нас. После закладки первого камня я не намерен ничего делать и ничего им давать, кроме надежды и благословения.

– Интересно, как ты собираешься водить их за нос?

– Элементарно. «Дорогие мои избранные Великими Хозяином Морей сограждане! Денег на строительство пока нет, но вы держитесь. Все до последней монеты уходит на борьбу с великанами, ограми и людьми Мерморта! Экономлю на себе, чтобы обеспечить безопасность моих обожаемых верноподданных. Поэтому всеобщее счастье и благоденствие снова временно откладываются. Но как только, так сразу. Слово короля!» – вещал Рузарий III, словно обращался к народу.

– Слушайте, Ваше Величество! А Вы не такой дурак, как мне показалось! Действительно, превосходный план! – одобрила его идею жадная королева.

– Уверен, он сработает.

Король не ошибся в расчетах, основанных на глубоких знаниях человеческой психологии. Правда, он не учел один важный момент. Он позабыл о людском тщеславии. Жители Парво решили так: «Раз мы теперь столица, то у нас должно быть все самое лучшее, тем более денег у нас предостаточно». Они стремились достичь совершенства во всем. На строительство дворца и храма пригласили лучших архитекторов, художников и скульпторов со всего королевства и других дружественных государств. Поняв, что роскошный дворец и величественный храм как-то не совсем гармонично вписываются в антураж нищего поселения рыбаков, они принялись отстраивать весь Парво заново. От старого поселения осталось лишь одно строение, которое назвали священным и органично вписали в архитектурный комплекс главного храма. Разумеется, это был маленький белый домик, в котором дожили отпущенный им земной век Парисий и Селедония, родители избранницы Селестины. Его берегли как зеницу ока и считали главной местной достопримечательностью.

Каждый год король лично приезжал в Парво с инспекцией. Он уже начинал терять терпение, но ничего не мог сделать, так как люди старались сделать как лучше и полностью за свой счет. С момента закладки первого камня прошло уже двадцать лет, и, наконец, появилась надежда на следующий год переехать в новую столицу. В последние пять инспекционных поездок король неизменно брал с собой наследника престола. Сам он заметно постарел и готовился передать власть единственному сыну, Рузарию IV. От его матери король избавился, когда мальчику не исполнилось и года. Устав терпеть ее вечные истерики и требования денег, он обвинил ее в попытке государственного переворота и заточил в башне. Вскоре она умерла, так как мотать нервы себе самой – это вредно для здоровья, а больше подрывать психику и «высверливать» мозг лобзиком оказалось некому.

Всякий раз, приезжая в Парво, он кормил местных жителей одной и той же байкой о бесконечной войне с великанами, которая самым страшным образом подрывала государственный бюджет. Обычно это происходило следующим образом. На центральной площади возводили помост с роскошным белым шатром. Устанавливали под ним два трона: большой – для короля, малый – для принца. Рузарий III произносил пламенную речь, а Рузарий IV внимательно слушал и старательно поддакивал. Затем они выслушивали просьбы и жалобы верноподданных и принимали по ним высочайшие решения. Иногда король с наследным принцем вершили суд по особо серьезным делам. И вот в двадцатый по счету приезд правителя в будущую столицу случился непредсказуемый конфуз. После того как монарх, обвинив проклятых великанов во всех смертных грехах и бедах своего многострадального королевства, закончил публичное выступление, из толпы граждан вышел богатый купец и обратился к правителю:

– Ваше Величество, двадцать лет назад я лично присутствовал на свадьбе Селестины и Великого Хозяина Морей. Там слуги морского царя по секрету сообщили нам, что все великаны истреблены.

– Как истреблены?! Купец, что ты такое говоришь? Ты, видно, сошел с ума?

– Ваше Величество, он говорит правду. Мы все слышали об их полном истреблении, – вступил в разговор старейшина поселения.

– Интересно, кто же их победил? – изумился король.

– Сами Великие Владыки. Великаны украли свадебные дары для Селестины и Великого Хозяина Морей, за это их всех уничтожили, – сказал купец.

– Говорят, что и их ужасный город стерли с лица земли, – поддакнул старейшина.

– Тогда с кем же воюет мой доблестный адмирал? – недоумевал монарх.

– Вот и мы уже двадцать лет задаемся этим вопросом. Деньги-то на войну уходят немалые. Город строим за свой счет, – заметил купец.

Повисла напряженная тишина. Впервые в своей достаточно долгой жизни Рузарий III почувствовал себя неловко: «Такая отмазка пропала! Двадцать лет я выставлял себя на посмешище с этими проклятыми великанами! Что ж они так поспешили сдохнуть?!» Пауза несколько затянулась. Из затруднительного положения короля спас его родной сын. Рузарий IV вскочил с малого трона и, преисполнившись праведного гнева, закричал:

– Измена! Короля предали! Народ обманули!

– Принц, что Вы имеете в виду? – спросил старейшина.

– Подлый адмирал двадцать лет обманывал моего отца. Пользуясь его честностью и порядочностью, он воровал деньги из казны! – сыпал обвинениями принц.

– Как это возможно? – усомнился купец.

– Он говорил, что деньги нужны на войну с великанами. Как он с ними воевал, если их двадцать лет назад уничтожили?! Он вор и мошенник! Он обманул короля и ограбил его народ! – негодовал наследник престола.

– Принц прав! Судить вора! – воскликнул купец.

– Смерть изменнику! – поддержал его старейшина.

– Утопить адмирала! – донеслось из толпы.

– Граждане, боюсь, что он действовал не один. Он явно был в сговоре с казначеем, который и прикрывал все его махинации, – намекнул Рузарий IV.

– Смерть казначею! Требуем суда над преступниками! – скандировала толпа.

Король сидел на троне, прикрыв лицо рукой. Он сквозь пальцы незаметно наблюдал за сыном. Он радовался за него всей душой: «Я воспитал достойного наследника! На него можно спокойно оставить государство! Боюсь, он окажется еще хитрее меня, но это к лучшему! А от адмирала и главного казначея я и сам давно хотел избавиться. Прикажу отрубить им головы». Вот тут его поджидал новый сюрприз от шустрого и не по годам сообразительного отпрыска.

– Посмотрите, милые граждане! До чего эти два злодея довели моего отца! Взгляните! Ваш дорогой король буквально убит горем! (Поза короля в целом подходила под эти пафосные описания.)

– Казнить воров! Сослать их в Северную пустыню! Повесить казнокрадов! – бушевала разгневанная толпа.

– Нет, это негуманно! Пусть они послужат своему народу верой и правдой! Пусть смоют позор от совершенных ими злодеяний подвигом во имя отчизны!

– Выше Высочество, что Вы имеете в виду? – осмелился уточнить старейшина.

– Я вспомнил о древнем священном пророчестве, часть из которого уже сбылась.

Наша Селестина стала Великой избранницей. Но там еще говорилось о том, что мы сумеем завладеть новыми землями, – напомнил принц.

– Да, говорилось. Были там такие манящие обещания.

– Граждане! – обратился к собравшимся наследник престола. – Сей час пробил! Великаны истреблены, и мы можем поселиться на их землях. Они наши по праву!

– Почему это? – с недоверием спросил купец.

– Во-первых, мы избранный народ, нам все можно, – пояснил принц. – Во-вторых, мы от них столько натерпелись, что пора получить компенсацию.

– Правильно! Слава принцу! Ура! – возрадовалась толпа.

– А если эти земли уже заняли? Вдруг там опасно? – засомневался купец. – Может, кто-то из великанов уцелел и устроил для нас смертельную ловушку?

– А мы отправим в разведку адмирала и казначея. Их не жалко! – повелел принц.

– Да здравствует принц! Слава королю! – ликовали собравшиеся.

Рузарий III едва усидел на троне, изображая убитого горем монарха. Ему больше всего хотелось обнять достойного сына и присоединиться к народному ликованию. Но положение обязывает. Он величественно поднялся с трона, оперся на руку единственного сына и произнес следующее: «Я рад, что правлю столь мудрым и благородным народом! Только вы могли милостиво простить вашего обманутого короля, найти столь взвешенное решение и проявить сострадание к преступникам! Я самый счастливый король на свете!» Правитель пустил скупую мужскую слезу и под оглушительные крики верноподданных степенно удалился с наследником. Народ, тронутый до глубины души, еще долго прославлял короля.

На следующий день началась подготовка к отплытию экспедиции в земли великанов. Готовились быстро, но тщательно. Практически весь королевский флот отбыл к далеким берегам. Людям Ларгоса несказанно повезло. Заветные земли все еще пустовали, хотя с момента истребления коренного населения прошло уже двадцать лет. Ужас, который наводили на всех великаны, был столь силен, что никто не осмелился за это время сунуться в их опустевшие владения. Даже тот факт, что эти чудовища два десятилетия подряд ни на кого не нападали, не натолкнул другие народы на мысль о том, что этих монстров истребили всех до единого. Таким образом, большая часть их прежней территории перешла под власть короля Рузария III. Он назначил в качестве наместника единственного сына, который занялся строительством военных укреплений и нового города. Кстати, главный казначей и адмирал все же погибли, несмотря на полное отсутствие какой-либо угрозы. Эти два «мошенника» ухитрились заблудиться в пустыне, между прочим самой маленькой и несуразной в мире. Разумеется, произошло это не просто так. Принц опасался, что эти двое начнут оправдываться и распускать опасные для короля слухи. Он оказался дальновидным и в меру жестоким политиком.

Рузарий IV успел закрепиться на новой земле как раз вовремя. О гибели великанов, наконец, проведали их ближайшие соседи и кинулись делить освободившиеся земли. Первыми подоспели тролли, но получили неожиданный и жестокий отпор. Если бы в это время с другой стороны не подтянулась армия Северных гномов, то они не смогли бы захватить ни одного клочка земли. К сожалению, войну на два фронта принц долго вести не мог. К тому же сохранялась угроза появления и третьего претендента на «бесхозную» территорию: в любой миг в битву могли вступить люди Дезэры. Рузарий IV попытался стравить между собой гномов и троллей, но из этого ничего не вышло. Противники и без него воевали между собой несколько тысячелетий, так что уже смертельно надоели друг другу. Более того, у них оказались разные приоритеты. Троллям почему-то позарез понадобился вулкан Хурам, внесший существенную лепту в разрушение столицы великанов. Северные гномы больше всего на свете желали получить выход к морю, которого у них раньше не было, и гиблое болото.

Узнав об их своеобразных требованиях, принц покрутил у виска пальцем: «Придурки! Я бы им такие богатства и без боя отдал. Зачем только воевали?» Рузарий IV усадил всех за стол переговоров. Он торговался, словно опытный купец в базарный день. Хотя он с удовольствием отдавал вулкан и болото, он набивал им максимальную цену. В итоге тролли, подписав мирный договор и заполучив Хурам и клочок прилегающей к нему земли, радовались, как дети. Северным гномам пришлось долго требовать гиблое болото, наконец они договорились с принцем, который его якобы оторвал от сердца. «Вот зачем им это поганое болото? Они бы еще пустыню попросили. Кстати, странная она какая-то. Простите, но рядом с лесом и болотом она ни к селу ни к городу, – размышлял принц о загадках природы и душ новых чудаковатых соседей. – Может, сосватать ее людям Дезэры, пусть подавятся? Хотя ладно, самому пригодится. Лимит щедрости на сегодня исчерпан». Тут Северным гномам несказанно повезло. Подоспел гонец с тайным донесением о том, что с юго-запада надвигается огромная армия людей Дезэры. Рузарий IV скривился от досады: «Примчались стервятники! Легки на помине, но я уже передумал. Вот фиг вам, а не пустыня! Воюйте теперь с Северными гномами!» Он расплылся в улыбке и обратился к полномочному представителю Северных гномов с заманчивым предложением:

– Дорогой друг, давайте теперь рассмотрим вопрос о разделе береговой линии.

– Что, простите? – не понял посол Северных гномов.

– Ну мы успешно договорились о том, что ценное болото переходит в вашу полную собственность. Так? – напомнил ему принц.

– Да, Ваше Высочество, – сияя от счастья, согласился посол.

– Помнится, вы хотели еще получить выход к морю. Я прав?

– Но Вы же категорически отказались нам его предоставить!

– Любезный друг! Это я при троллях был вынужден так себя вести. Сами понимаете – дипломатия, – подмигнул ему Рузарий IV.

– Начинаю понимать. Вы опасались, что они потребуют больше земель, узнав, что Вы идете нам на щедрые уступки? – закивал посол.

– Разумеется! Их жадность не знает границ! – поспешно согласился с ним принц. – Но мы-то с вами отличаемся порядочностью и благородством. Предлагаю сразу заключить мирный договор на вечные времена.

– Блестящая идея! – с жаром воскликнул посол. – В кои-то веки нам повезло с соседями! Раньше мы жили в кромешном аду между великанами, троллями и людьми Дезэры! Более того, мы не имели выхода к морю!

– Да, можно лишь посочувствовать, – с пониманием кивнул наследник Ларгоса. – Теперь вы получите и верных союзников, и землю для строительства морского порта. Поздравляю! Это дипломатический успех! Уверен, Родина Вас не забудет!

– Но получается, что Вы ущемляете интересы собственного народа ради нас? Как-то странно, – удивился посол Северных гномов.

– Мир и добрососедские отношения я ценю превыше всего. Зачем мне клочок земли, пропитанный кровью моих подданных? Лучше я сохраню их бесценные жизни, – с показным благородством заявил Рузарий IV.

– Золотые слова! – искренне восхищаясь принцем, воскликнул посол.

Полномочный посол так расчувствовался, что не заметил подвоха. Рузарий IV от щедрот своей скупой души выделил ему до смешного узенькую полоску земли, ведущую к морю. Территории едва хватило, чтобы выстроить небольшой портовый городок с крепостью. Северные гномы искренне радовались и этому. Они достигли моря. Посла, выторговавшего для них болото, порт и мирный договор, почитали в своем отечестве как святого. Атаку людей Дезэры пришлось отбивать уже Северным гномам. Рузарий IV прикрыл свои новые земли наивными соседями, словно надежным щитом. Они так отчаянно сражались за эту полоску земли, что противник быстро ретировался с пустыми руками. В дальнейшем план хитрого принца работал безотказно. Пойдя на столь скромную территориальную уступку, он навсегда обеспечил себе прикрытие от алчных людей Дезэры. Гномы исполняли роль пограничного буфера и справлялись с ней безупречно.

Таким образом, принц заполучил новые земли для своей страны, закрепился на них, установил дипломатические отношения с соседями и построил линию обороны. Следовало приступить к закладке нового города. Рузарий IV выбрал для него идеальное место, но на этот проект требовались немалые деньги. Он оставил второго маршала вместо себя и отправился в Парво, куда наконец перенесли столицу королевства. Ловкий молодой человек уже придумал, где и как раздобыть требуемую сумму. Явившись к отцу, с которым он не виделся больше трех лет, принц доложил о достигнутых успехах. Король сиял от счастья. Его сердце переполняла гордость. Он радовался и как король, и как любящий отец. «Вот повезло с наследником! Это мне за то, что я два года терпел его стервозную мать! Да, Великие Повелители Стихий наградили меня за мое терпение и великодушие. Ведь я эту гадюку не убивал, она сама умерла», – думал Рузарий III, улыбаясь дорогому сыну. Правда, тут королевский отпрыск брякнул такое, от чего всякие следы блаженства мигом исчезли с родительского лица.

– Папа, короче, нужны деньги.

– Что-что, сынок? – От неожиданности король даже икнул.

– Говорю, нам нужны деньги на строительство северной столицы нашего королевства, – уточнил принц.

– Денег нет! Откуда у папы деньги?! Папа бедный! – запричитал Рузарий III.

– Отец, хватит прибедняться! – обиделся сын. – Вон как местное население развел. Они тебе потрясающую столицу отгрохали за свой счет.

– Все равно денег нет! – уперся монарх, явно начиная злиться.

– Я это предвидел и предлагаю следующий план. Пусть жители Парво займутся еще одной стройкой века, – с хитрой улыбкой заметил наследник Ларгоса.

– Сынок, мне самому интересно, как ты ухитришься обмануть их во второй раз, – с любопытством прищурился Рузарий III. – Это нереально!

– Это и реально и элементарно! – ухмыльнулся принц. – Я женюсь.

– На всех жителях Парво сразу? – поддел отпрыска правитель.

– Нет, на дочери их старейшины.

– У него четыре сына, а дочерей нет, – развел руками король.

– Не повезло, – с досадой заметил принц, но тут же нашел выход. – Тогда нужен богатый купец с единственной дочерью. Главное, чтобы он ее безумно любил.

– Вернее, чтобы ты ее любил? – поправил его отец.

– Нет, именно он. Чем сильнее отцовская любовь, тем богаче приданое. Пойми, моя любовь будет строго пропорциональна капиталовложениям будущего тестя, – разъяснил свою идею Рузарий IV.

– Знаешь, с нелюбимой женой очень сложно жить. Говорю тебе по собственному горькому опыту, – предостерег его заботливый папаша.

– Ничего, два года я потерплю.

При этих словах сын хитро подмигнул отцу, намекая на плачевную историю королевы Кирхи, его родной матери. Странно, сын никогда не осуждал отца за тот поступок.

Принц приказал начальнику тайной службы составить список потенциальных невест с учетом следующих требований: единственная и любимая дочь очень богатого отца. Остальное не имело ни малейшего значения. Перечень подходящих девушек оказался небольшим. Король и наследный принц его внимательно изучили. Начальник тайной службы проявил усердие и личную инициативу. Напротив каждого имени он вписал возраст и краткое описание внешности. Не сговариваясь, они выбрали одну и ту же кандидатуру:

– Селика! – воскликнул наследник Ларгоса.

– Прекрасный выбор! Сам хотел предложить, – одобрительно закивал король.

– Судя по описанию, она страшна, как тролль, – заметил принц.

– Разумеется, раз с таким огромным капиталом в тридцать два года еще не замужем.

– Говорят, отец в ней души не чает, – уточнил начальник тайной службы, – растил ее с младенчества без матери. Утверждают, что носится с ней как с писаной торбой, пылинки сдувает.

– Решено! Женюсь! – громогласно постановил Рузарий IV.

На следующее утро к богатому дому купца явились королевские стражники. Они расстелили красную дорожку от ворот до самых дверей и сообщили перепуганному хозяину дома о предстоящем визите самого короля. «Кстати, Рузарий III прибудет к вам не один, а с наследным принцем. Ну Вы меня понимаете?» – шепотом сообщил купцу старший из стражников и хитро подмигнул. Поскольку лицо купца выражало полное недоумение, он счел нужным кое-что добавить:

– Дочку свою принарядите.

– Зачем? – захлопал глазами купец.

– К Вам свататься едут, – едва разжимая губы, добавил начальник стражников.

– Ко мне?! – изумился купец.

– К дочке вашей. К красавице Селике, – негодуя на его тупость, прошипел воин.

– Да Вы шутите?! – схватился за сердце отец королевской невесты.

– Знаете, королевская служба к глупым шуткам не располагает.

– Король хочет жениться на моей доченьке?!

– Нет, наследный принц.

– Великий Морской Владыка! Я не верю!

– Слушайте, займитесь подготовкой дочери, – распорядился командир стражи. – Явится завидный жених, а она в ночном халате и панталонах. Вот конфуз выйдет.

– Правильно! Самый лучший наряд! – воскликнул купец и бросился в дом.

– Папаша! – схватил его за кафтан стражник. – Гонцов за добрую весть благодарить следует, а я Вас, кажется, на всю оставшуюся жизнь осчастливил.

– Разумеется! Разумеется! – засуетился заботливый папаша.

Стражник сам не ожидал такой щедрости, когда в его руку купец вложил увесистый кошелек с золотыми монетами. Пересчитав их потом в укромном месте, он понял, что обеспечил своей семье безбедную жизнь на десять поколений вперед. «Свадьба – это дело хорошее, а особенно чужая!» – решил он и надежно припрятал купеческий подарок.

Тем временем взволнованный отец ворвался в спальню к дочери, вызвав своей перекошенной от избытка чувств физиономией настоящую панику. Селика любила поспать, поэтому внезапное вторжение отца ее разбудило и встревожило. Служанки прекрасно копировали любимую привычку хозяйки и дрыхли до полудня. Раздав челяди пинков и затрещин, купец окончательно разбудил всех и сообщил потрясающую новость: «Селика! Дочка моя ненаглядная! К тебе едет свататься сам наследный принц Рузарий! Собирайся!» Происходившее дальше в спальне Селики больше всего напоминало переполох в курятнике. Если бы купец возвестил им, что дом горит, то девушки орали бы и суетились гораздо меньше.

Через час расфуфыренная невеста томилась на парадном крыльце вместе со своим батюшкой в ожидании обещанного жениха. Стоять ей было весьма тяжело, так как служанки нацепили на нее сразу все украшения, сочтя, что чем золота, серебра и драгоценных камней больше, тем девушка красивее. Учитывая крайне специфическую внешность купеческой дочери, это был единственный выход. Дело в том, что о таком беспроигрышном украшении, как паранджа, в тех краях не слышали. Приехавший вскоре жених по достоинству оценил старания слуг. «Судя по витрине, мы не ошиблись», – шепнул он отцу. «Это не невеста, а ювелирная лавка! Прекрасный выбор, сынок!» – ответил король, расплылся в улыбке и приступил к сватовству.

Купец на радостях был готов снять с себя последнюю рубашку и отдать ее наследному принцу, что, собственно говоря, от него и требовалось. Вскоре сыграли свадьбу, разумеется за счет отца невесты. Тесть дал за дочку неслыханно богатое приданое, которого все же не хватило бы на строительство северной столицы. Тогда прибегли к старому способу. Гостям на свадьбе снова вешали лапшу на уши об их избранности, высших интересах государства и богатых северных землях. В конце наследный принц заврался до того, что заявил подданным следующее: «Эти земли – щедрый дар нам от Великого Морского Владыки! Если мы пренебрежем его подарком, оставим их в запустении, то, несомненно, обидим его лучшие чувства к нам! Хотим ли мы оскорбить нашего благодетеля?!» Захмелевшие гости ответили дружным «Ура!» и обещали полностью оплатить строительство еще одной столицы. Все были счастливы.

После свадьбы принц с молодой женой отправились обратно в северные земли. Рузарий IV так торопился из-за того, что не доверял второму маршалу, которого оставил управляющим вместо себя. Он никому не доверял и боялся, что наместник решит объявить о создании нового государства и его независимости от королевской династии Парво. Опасения его оказались небеспочвенными. Принц успел вовремя. Он предотвратил сепаратистский заговор и обезглавил его, как в прямом, так и в переносном смысле. «Не везет нам что-то на государственных чиновников. Сначала адмирал и казначей, теперь второй маршал. Кругом измена! Везде враги!» – сожалел он, отдавая приказ о казни заговорщиков.

В ожидании, когда королевский дворец будет достроен на добровольные пожертвования жителей Парво, принц и принцесса поселились в военной крепости, которую наследник престола успел построить еще до отъезда. Условия жизни оказались более чем скромными. К великому изумлению Рузария IV, его привыкшая к роскоши супруга не выражала недовольства. С каждым днем он лучше узнавал молодую жену и приходил к выводу: «А мне повезло!» Да, она не отличалась красотой. Мягко говоря, она не считалась бы симпатичной даже после хорошего хмельного застолья. Зато у нее оказался милый характер и кроткий нрав, более того, она влюбилась в мужа по уши. Самой характерной ее чертой являлась лень. Ей было лень ругаться, спорить, требовать любви и внимания, клянчить подарки, ревновать к фавориткам, лезть в государственную политику, вмешиваться в управление страной, плести интриги, строить глазки и соблазнять придворных. Ее энергии хватало лишь на то, чтобы спать полдня и говорить: «Да, дорогой!» С учетом ее огромного приданого она смело могла считаться идеальной женой. «Вот настоящая королева! Родит наследника – ей цены не будет! Правильно, что я на ней женился!» – рассуждал наследный принц. Эта уверенность подкреплялась и рекордными темпами строительства нового дворца.

На самом деле Селика обладала незаурядным умом и обширными познаниями. Главная и почетная обязанность ее слуг заключалась в том, что они читали ей вслух различные научные трактаты. Читать самостоятельно ей было как-то лень. Селика отдавала предпочтение астрономии, истории и географии. В душе она считала себя философом с собственной жизненной теорией. Она постигла один из главных законов мироздания: «Любое тело стремится к состоянию покоя». Казалось, ее тело приблизилось к идеальному положению максимально. Так, проведя большую часть жизни в кровати, она обладала знаниями, которым позавидовали бы многие ученые мужи, и мудростью, которую оценили бы философы. Существует еще один известный закон: «Рано или поздно количество переходит в качество». То есть накопленные знания в конце концов приведут к научному открытию. Озарение пришло к принцессе во сне. Нет, это был не вещий сон, а результат напряженной мыслительной деятельности. С первого дня своего пребывания в новых землях она ломала голову над загадкой пустыни, которая самим фактом своего существования вступала в непримиримое противоречие со всеми известными законами географии. Селика нашла разгадку на нее лишь через два года, ведя неторопливые научные изыскания в силу особенностей своего характера. К тому же она плохо себя чувствовала в последний месяц. Ее мучили приступы тошноты и головокружения. Неделю назад она поняла, что беременна, но так и не удосужилась сообщить об этом супругу. Поленилась.

В семь часов утра 1 апреля 3946 года в опочивальню к Рузарию IV постучали. Принц уже проснулся и готовился приступить к государственным делам. Он с огромным удивлением выслушал слова слуги:

– Ваша драгоценная супруга просит Вас немедленно к ней прийти.

– Моя супруга? В семь утра? Да ты пьян!

– Никак нет, Ваше Высочество! Клянусь, я трезв!

– Тогда ты лишился рассудка или вздумал шутить надо мной?!

– Смилуйся, государь! Госпожа велела мне Вас позвать, сказала, что срочно! Я лишь исполняю ее волю! – лепетал несчастный слуга.

– Ну смотри, если это неправда! Высеку розгами так, что забудешь, на каком месте сидят! – прикрикнул на него Рузарий IV.

Принц нехотя пошел в покои к законной супруге. Он был на сто процентов уверен, что застанет ее спящей, но тут его ждали два самых великолепных сюрприза в его жизни. Селика не спала. Она уже оделась в достаточно простой наряд и в нетерпении ждала мужа. Как только Рузарий IV вошел в ее спальню, она приказала слугам выйти на улицу и раньше, чем через час, не возвращаться. У дверей она велела оставить одного слугу, причем отдала ему это распоряжение с помощью жестов. Лишь после этого она повернулась к принцу.

– Милая, к чему такая спешка? Почему ты выгнала всех слуг, кроме этого дюжего молодца? – спросил, зевая, наследник Ларгоса.

– Мне надо сообщить тебе две очень важные вещи. Одна из них – мой секрет, а вторая может стать государственной тайной. Этот слуга от природы абсолютно глухой. Я проверяла. Он ничего не узнает, не разболтает и других к двери не подпустит, – спокойно пояснила Селика.

– Видимо, ты намерена сказать мне что-то действительно важное. Я тебя слушаю, дорогая. – Принц сел в кресло и не пожалел об этом, услышав следующую весть.

– Во-первых, я беременна, – торжественно сообщила супруга.

– Это государственная тайна?

– Нет, просто приятное известие. Гадалки говорят, что будет мальчик. Ты же хотел наследника?

– Разумеется, хотел! Спасибо тебе! Ты настоящая королева!

– Пока принцесса.

– Это вопрос времени, но лучше его не торопить. Я согласен на роль принца при таком короле, как мой отец.

– Да и я не тороплюсь стать королевой. Слушай вторую новость. Мы богаты!

– Селика, это не новость, а всем давно известный факт.

– Ты не понял. Мы сказочно богаты. Я нашла золото великанов! Все сходится! Я знаю, где его искать.

– Дорогая, приляг, отдохни. Голова сильно болит?

– Выслушай меня и не перебивай. Великаны хранили у себя несметные сокровища, награбленные за столетия. У них был лишь один город. Где он?

– Где-то здесь.

– Он у тебя под носом. Эта несуразная пустыня никак не давала мне покоя. По законам природы ее тут быть не может, но она есть. Зато руин города нет. Начинаешь понимать?

– Кажется, да. Развалины города великанов скрыты под толщей песка.

– Именно! Значит, и их сокровища где-то там.

– Я велю перекопать всю эту кучу песка!

– Не стоит. Я укажу тебе точное место. Дворец правителя великанов располагался именно в центре их города, а значит, и в самом сердце пустыни.

– А сокровища хранились во дворце! Гениально! Если их истребили внезапно, то они не успели ничего спрятать или забрать с собой.

– Я тоже так думаю. Мы богаты!

– Нет, это слишком хорошо, чтобы оказаться правдой. Я не верю.

– У меня осталось последнее доказательство. Вспомни древнее пророчество о нашем народе. «Песок станет золотым. Люди Ларгоса найдут несметные сокровища в пустыне». Вот она, эта пустыня!

– А мы столько веков вели раскопки в Северной! Хорошо еще к людям Дезэры не сунулись! – воскликнул Рузарий IV, не веря своему счастью.

– Знаешь, заключенным это шло на пользу. Говорят, труд облагораживает.

– Ну и зачем им это перед смертью?

– Мы спасали их души. Сейчас нам надо решить, как добыть сокровища.

– Чего тут решать?! Отправим слуг, пусть выкопают и нам принесут. Не вижу никаких сложностей.

– Если они принесут тебе десятую часть всех богатств, то они проявят верх честности и порядочности. Я слишком хорошо изучила наших подданных. Извини, но им дорожную грязь осенью доверить нельзя.

– Тогда пошлем войска.

– Ты недавно казнил второго маршала за измену. Заметь, тогда ни о каких богатствах и речи не шло.

– Что делать? Копать самим? Ночью, чтобы никто не видел?

– Нет, это перебор. У меня есть одно соображение на сей счет, но я в нем не уверена. Ты сумеешь довести мой план до совершенства. Ты такой умный!

– Ты так думаешь?

– Я не думаю, я уверена. Моя идея заключается в следующем. Копать надо лишь в строго отведенных маленьких участках. Например, площадь раскопок пятьдесят на пятьдесят метров. Участок огораживается и по всему периметру выставляются солдаты, причем из разных подразделений.

– Тогда в другом месте нельзя будет копать, так как пустыня просматривается как на ладони. Таким образом мы избежим несанкционированных раскопок. Молодец! А почему солдаты из разных отрядов?

– Так снизится вероятность того, что они знакомы и сумеют договориться между собой. Сторожевой отряд следует менять достаточно часто. Нашедшему сокровища пообещай отдать одну сотую часть. Это их заинтересует.

– По-моему, выгоднее припрятать, чем сдать в казну.

– Для этого и нужны солдаты. Если кто-то утаит клад, то его следует казнить, а семью обратить в рабство.

– У нас нет рабов.

– Но пригрозить-то можно. Еще пообещай тому, кто донесет на вора, половину от спрятанных драгоценностей.

– Слушай, мне даже нечего добавить! Твой план безупречен! Главное, чтобы сокровища великанов оказались там, где мы предполагаем.

– Они там, я точно знаю.

Через час после судьбоносного разговора с супругой принц выехал с отрядом воинов и слуг в направлении пустыни. Спутников он выбирал лично. Цель похода до конца держалась в тайне. Прибыв на место, в самую середину песчаного круга, Рузарий IV приказал огородить участок пятьдесят на пятьдесят метров, выставил по его периметру вооруженных до зубов солдат и приказал слугам копать. Подчиненные забеспокоились по поводу самочувствия принца, но никто не рискнул осведомиться о его здоровье. Достаточно скоро их лопаты стали натыкаться на камни. Несколько извлеченных глыб подтвердили правильность теории Селики о городе великанов. Это были каменные блоки правильной формы, явно подвергшиеся инструментальной обработке. На некоторых из них имелся даже примитивный орнамент. Песок скрывал руины дворца.

Сделав это открытие, слуги принялись копать активнее, а стражники – смотреть бдительнее. Они, наконец, смекнули, что ожидает найти здесь их драгоценный принц. Рузарий IV предложил всем отдохнуть и зачитал указ о распределении найденных сокровищ. Он в точности передал им слова Селики, разумеется выдав их за собственную волю. Кто-то из слуг осмелился заявить, что одна сотая часть – это слишком мало. «Не хочешь – не копай, но уже через час найдется сотня тех, кто с радостью займет твое место! – урезонил его принц. – Кстати, даже одна тысячная этих богатств обеспечит безбедную жизнь всем вашим семьям! А теперь за работу! Копайте! Охраняйте! Солнце еще высоко!»

В первую неделю раскопок ничего, кроме камней, не нашли. Принц приказал разбить себе шатер, и все время наблюдал за работами. Поначалу он разрывался между крепостью и пустыней, однако вскоре поручил заниматься всеми делами (разумеется, кроме поиска сокровищ) своей теперь уже обожаемой супруге. Селика на удивление блестяще справлялась с новыми обязанностями. У нее обнаружился потрясающий талант и умение заставлять других работать, причем делать это с душой и полной самоотдачей.

Через два месяца случилось долгожданное открытие: нашли сокровищницу великанов. Там хранились поистине несметные богатства. В тот знаменательный день 2 июня 3946 года люди Ларгоса стали самыми богатыми на Южном континенте после Южных гномов. Принц послал гонца с донесением к своему отцу. Он сообщил ему две прекрасные новости: «Папа, ты скоро станешь самым богатым дедушкой на свете. У тебя появится внук, и сбылось древнее пророчество. Песок пустыни превратился в золото». В качестве доказательств правдивости этой чудесной истории он отправил королю огромный сундук с золотом и драгоценными камнями.

Прочитав подробное письмо от сына и оценив щедрые дары, король пришел в неописуемый восторг. Увы! Старое сердце его не выдержало сильных эмоций, и он скончался прямо на сундуке с сокровищами. Король упал на спину и с последним дыханием отпустил бессмертную душу из бренного тела. В руке он сжимал письмо от любимого сына. Такой преисполненной неземного блаженства улыбки при жизни у него никто ни разу не видел. Пожалуй, Рузарий III умер самым счастливым королем на всем Южном континенте.

Похоронив отца, Рузарий IV взошел на престол. Он жалел лишь об одном: король так и не увидел внука. Селика родила в положенный срок крепкого, здорового мальчика. Ее муж поклялся воспитать из сына достойного наследника. Однако история людей Ларгоса даже не сохранила его имени. По сравнению с дедом и отцом он не совершил никакого значительного поступка, достойного упоминания в летописи. В государственных хрониках фигурировали лишь Рузарий III под именем Созидатель, его жена Кирхи с прилагательным Злая, Рузарий IV, заслуживший от благодарных соотечественников сразу несколько титулов: Завоеватель, Благодетель, Ясновидящий, Избранный. Его мудрую супругу называли не иначе как Селика Золотая и Великолепная. Через двести лет все в один голос утверждали, что она обладала неземной красотой. Период их правления считался подлинным золотым веком в истории людей Ларгоса. В летописях говорилось и о том, что не все пророчества об их народе сбылись. Люди считали, что одно предсказание так и осталось не выполненным. «Один человек из народа вашего погубит всех великанов. Окажется им не воин отважный, а простой купец». Да, великаны были истреблены. Большая часть их земель и все сокровища достались людям Ларгоса. Но при чем здесь купец?! В череде знаменательных событий все как-то забыли, что в год свадьбы Селестины и Великого Владыки Морей бесследно исчез купец Кайса и его торговый корабль «Глория». Великаны стерли все следы того преступления: они перебили команду, потопили корабль, а купцу отрубили голову на центральной площади их города. Исчезновение купца никто и не догадался связать с истреблением великанов, а ведь именно он подтолкнул проклятых чудовищ в объятия смерти. Таким образом, сбылись все пророчества относительно людей Ларгоса. Хотя сам Кайса не упоминается ни в одной летописи, мы-то знаем правду о нем. Кстати, этот купец приходился дальним родственником королеве Селике.

Перед свадьбой Рузарий IV думал, что избавится от дочки купца под любым предлогом, когда она родит ему наследника, а северная столица будет достроена. Уже через два года он понял, что никогда не расстанется со своим истинным сокровищем. Нет, он не полюбил ее как женщину. Сложно влюбиться в очеловеченную версию тролля. Скорее, он увидел в ней неоценимого и верного союзника. Она всегда могла дать ему мудрый совет и ни за что на свете его не предала бы. К тому же она лишний раз не докучала супругу со своей мудростью, а умела помолчать и даже исчезнуть на женской половине дворца на нужное время. В шутку он объяснял свое постоянство так: «Она избавляет меня от лишних объяснений с фаворитками. Каждая из этих придворных куриц хочет стать моей женой, но быстро понимает, что не сможет потеснить с трона такой огромный мешок золота, как моя Селика». Королева пережила обожаемого супруга на десять лет. Их похоронили в соседних саркофагах в великолепном храме, который они приказали построить в самом сердце маленькой пустыни. Это святилище было воздвигнуто в честь Великого Хозяина Пустыни. Люди Ларгоса оказались единственными жителями Южного континента, которые возносили ему молитвы. Узнав об этом, Великий Владыка Песков преисполнился счастья и гордости: «Наконец-то смертные меня оценили!» Правда, ничего хорошего он для своих почитателей сделать не мог, разве что песка насыпать. «Нет! На это я пойти не могу. И их жалко, и песок не казенный! Пусть молятся просто так, от души!» – благоразумно решил он.

С тех пор люди Ларгоса забыли о голоде и нищете. Но у всякого богатства есть обратная сторона – его приходилось защищать. Народ вел непрерывные оборонительные войны. В какой-то мере это пошло им на пользу. Люди Ларгоса стали более смелыми, отважными, закаленными в боях опытными воинами. Они создали превосходную армию и мощный флот. К Великой войне они подготовились, хотя совершенно о ней забыли. Эта часть древнего пророчества им всегда не нравилась, и они старались лишний раз о ней не вспоминать.

В 5103 году расклад политических сил в королевстве оказался следующим. Правил король Астеро. Ему стукнуло пятьдесят семь лет. Детей у него никогда не было, несмотря на то что он три раза женился. Прожив с каждой из законных жен по десять лет и не обзаведясь потомством, он отправлял королев вымаливать прощение за их бесплодие в пустынный храм вблизи северной столицы. Он объявлял каждый свой брак незаконным, так как супруга не исполнила главную обязанность королевы: не родила мальчика. Третья неудачная попытка окончательно отбила у короля охоту жениться. Он посчитал разумным и законным составить завещание в пользу любимого племянника Сагардо, которому исполнилось тридцать лет. Сагардо являлся сыном младшего брата короля, долгое время выполнявшего обязанности адмирала королевского флота. В 5100 году адмирал трагически погиб, и место отца захотел занять его сын. Однако Астеро запретил ему даже думать об этом.

– Я должен отомстить за смерть отца! – негодовал племянник.

– Ты в первую очередь обязан думать о продолжении династии. Кроме тебя, законных наследников больше нет, – урезонивал его коронованный дядя.

– Но я не отрекаюсь от престола. Только пока у нас есть достойный король, слава Великим Повелителям Стихий!

– Увы! Я не вечный. Скоро ты займешь мое место.

– А пока можно я займу место моего отца?

– Даже не думай! Я запрещаю! Ты должен беречь себя как достояние всего народа, залог его благоденствия, процветания и стабильности.

– Но…

– Никаких «но»! Умру я, умрешь ты, начнется гражданская война за власть. Ты готов стать ее причиной?

– Нет, но…

– Хочешь в море? Пожалуйста. Сначала женись, а потом топись, но между первым и вторым обеспечь мне наследника.

– Я не готов жениться.

– Значит, сиди дома! О море забудь!

Для надежности Астеро посадил строптивого племянника под домашний арест. Главным «тюремщиком» он назначил его родную мать. Вымотав родственнице все нервы страшными историями о таившихся в морских глубинах опасностях, постоянными причитаниями по поводу гибели ее мужа и напоминаниями об ужасной истории из ее собственной молодости, он заручился полной поддержкой безутешной вдовы. Несчастного племянника не подпускали к порту на пушечный выстрел. Сердце его разрывалось от тоски и одиночества. В конце концов, он даже решил жениться от безысходности. Невесту он надумал искать в землях людей Верво. Столь странный, на первый взгляд, выбор объяснялся весьма просто: его мать была родом из тех краев. Она даже приходилась дальней родственницей правившему тогда князю. Ее похитили пираты Мерморта. Девушку ожидала плачевная участь, если бы корабль пиратов не наткнулся на целый флот людей Ларгоса. Это нелепое столкновение произошло из-за беспробудного пьянства капитана пиратского корабля и большей части его матросов. Они «обмывали» богатую добычу, захваченную несколько дней назад у людей Верво. На борту трезвыми оставались лишь пленники и ужасно злой боцман, который проиграл свою долю добычи помощнику капитана в кости. Адмирал лично участвовал в захвате пиратского корабля и освобождении пленников. Пиратов в кандалах доставили в северную столицу королевства, где в тот момент пребывал король Астеро. Суд над ними был скорым и справедливым. Всех сослали в Северную пустыню на верную смерть. О том, что в этих суровых землях появилась страшная Черная крепость, еще никто в королевстве не знал.

Король отблагодарил флотоводца за проявленные мужество и героизм, наградив его очередным орденом. Тот факт, что никакого сражения фактически не было, ввиду беспомощного состояния экипажа пиратского корабля, решили не предавать огласке. Все освобожденные пленники являлись выходцами из земель Верво. Всего в живых осталось девять человек, многих убили пираты, многие умерли от ран и голода. Среди выживших оказались дальний родственник князя, его внучка и семь их слуг. Всех спасенных приняли в королевском дворце с распростертыми объятиями. Их одели, обули, накормили, отмыли, оказали необходимую медицинскую помощь и дали неделю отдохнуть. Из ада они сразу попали в рай. Когда они набрались сил и оправились от пережитого, их пригласили на званый обед к самому королю. Спасший их адмирал также присутствовал на этом застолье. Астеро запретил мучить несчастных лишними расспросами, поэтому правда о том, кто они на самом деле, открылась лишь на приеме у монарха. Астеро лично расспрашивал своего гостя:

– Простите, любезный, а как Вы попали в плен к этим чудовищам?

– Мы плыли на нашем корабле, как раз миновали земли троллей, и тут они напали на нас. Корабль потопили. Большую часть команды убили в бою. Нас взяли в плен и всю дорогу морили голодом.

– Позвольте полюбопытствовать, а какая нужда занесла Вас так далеко от родного дома? Вы купец?

– Нет, я ученый. Всю жизнь посвятил изучению географии. Вот надумал совершить кругосветную экспедицию.

– Не повезло Вам. Лучше изучать географию по картам и атласам.

– Истинный ученый обязан проверить все на практике. Знаете, сколько в этом мире еще непознанного, неоткрытого, неизученного?!

– Предполагаю, что великое множество вещей, однако проклятые люди Мерморта делают мирную профессию географа смертельно опасной. А скажите, пожалуйста, зачем Вы взяли с собой в столь рискованное путешествие эту очаровательную юную особу?

– Это моя внучка. Она тайком проникла на корабль. Мы нашли ее слишком поздно и не смогли вернуть домой.

– Она замужем?

– Нет. Была бы замужем, сидела бы дома! Всем было бы спокойнее!

– А жених у нее есть?

– Нет. Кто ж на ней женится?! Это ж морской черт в юбке, а не девушка!

– Замечательно.

Король проявил такое любопытство к спасенной девушке исключительно по просьбе адмирала. Его брат влюбился по уши в иноземную красавицу и вознамерился к ней посвататься. В итоге она навсегда осталась со своим спасителем в землях Ларгоса, а ее дедушка и семь слуг были успешно доставлены по морю в родные края. Этот брак стал залогом добрых отношений между князьями Верво и королями Ларгоса. От их счастливого союза появился на свет Сагардо, племянник короля. Наследник престола почти уговорил мать отправиться вместе с ним в ее родные земли за невестой, когда началась Великая война. Намерение жениться пришлось отложить до ее завершения. Настало время сбыться последним строчкам древнего пророчества о людях Ларгоса.

Северные гномы

– А вот и гномы.

– Смешные малявки.

– Они смелые и отчаянные.

– Давай проверим.

Этот народ создала в давние времена Великая Ведьма Лагурдис при помощи двенадцати верных помощниц. Прародительница Северных гномов относилась к категории высших ведьм, она считалась опытной и мудрой наставницей. Многие молодые ведьмы, прошедшие у нее обучение, достигали потом высот магического мастерства. Ее новое творение, правда, вызвало некоторое недоумение у членов Совета. Она представила на суд Диалексии существ, которые больше всего напоминали маленьких людей. Самые высокие гномы достигали одного метра тридцати сантиметров. При этом они обладали очень крепким телосложением. Кости их оказались гораздо шире и прочнее человеческих. Лобная кость была способна выдержать сильный удар дубинкой. Многие шутили, что таким воинам шлем в бою не нужен. Их физическая сила поражала воображение, существенно превосходила силу обычных людей и с трудом соотносилась с их невысоким ростом. Также она, по мнению некоторых ведьм, не увязывалась и с их мирным, спокойным характером. Лагурдис пояснила Совету, что гномы являются отличными воинами. Они сильные, смелые, самоотверженные, но вовсе не злые и не свирепые. Они хороши лишь в оборонительных сражениях, когда приходится защищать родные земли.

– Я уверена, что нападать на соседей они не станут.

– А что же они будут делать? Как они займут свое место на Южном континенте?

– Они заселят свободные территории, назовут их своими и будут отстаивать до последнего, как военными, так и мирными способами. Язык дипломатии, в отличие от некоторых, им не чужд.

– Это еще неизвестно. И не надо на меня коситься. Мои огры тоже умеют разговаривать, только их никто не слушает, – вступила в разговор ведьма Саргана, создательница огров.

– Так вот в чем причина их безудержной агрессии! Они переживают из-за недопонимания и отсутствия внимания! – взвилась Эльфина.

– Они хотят, чтобы жертвы перед смертью выслушивали, какие они хорошие на самом деле! – поддакнула ей подруга Умана.

– Так! Эльфина! Умана! Саргана! Успокойтесь и помолчите! – прикрикнула на них Диалексия. – В настоящий момент мы обсуждаем гномов и их дальнейшую судьбу, а не этих самовольно расплодившихся чудовищ.

– Даже ты, Диалексия, предвзято относишься к моим творениям! Я ухожу! Мне среди вас не место! – Саргана демонстративно направилась к выходу.

– Великие боги! Одно и то же на каждом совете! – зашипела Эвора. – Предлагаю не пускать сюда больше эту истеричку, все равно она уходит посреди заседания.

– Эвора, зачем так категорично? – миролюбиво спросила глава клана.

– Вы своими советами отвлекаете меня от созерцания мира! Вот скажите, что тут обсуждать? – возмутилась прорицательница.

– Вообще-то решается судьба целого народа! – напомнила ей Эльфина.

– Ну так дайте им право на существование и поселите в подходящем месте, – отрезала Эвора и недовольно насупилась.

– Это же не так легко и просто! Надо все обсудить, посовещаться, проголосовать, – попыталась разъяснить ей позицию Совета Умана.

– Поспорить и потрепаться, – передразнила ее вредная старушка Эвора. – Короче, они мне нравятся. Будущее у них светлое. Я за. До свиданья.

– Эвора! А как же регламент?! – воскликнула обескураженная Лагурдис.

– Там про пустой треп ничего не сказано. Еще раз до свиданья. Вы мне надоели.

Старушка покинула зал Советов. Она не поддалась на уговоры остаться, сочтя свою миссию выполненной. Она высказала личное мнение и была полностью уверена, что к нему прислушаются самым внимательным образом. Она как всегда не ошиблась. Стоило ей уйти, бурное обсуждение новых созданий продолжилось. Ведьмы придирчиво и дотошно изучили все сильные и слабые стороны гномов.

– Сколько они живут? – спросила Диалексия.

– В среднем пятьсот лет, – ответила создательница Северных гномов.

– Ну хоть кто-то не поскупился на годы для своих творений! – одобрила срок их жизни глава клана.

– Мои создания к тому же очень неприхотливы и поразительно выносливы, – с гордостью выпалила Лагурдис.

– Прекрасно! Вот и поселим их в Северную пустыню. Места там предостаточно! – ехидно улыбнулась Морвиун.

– Морвиун, а перебирайся туда сама вместе со своими пиратами Мерморта! – вступилась за подругу Умана.

– Очень дельное предложение! А то они вконец достали своих соседей эльфов, – поддержала ее Эльфина.

– Не поеду я никуда! – отчаянно запротестовала Морвиун.

– Успокойтесь! Я, как глава клана, даю мое личное одобрение и право на жизнь для этих гномов. Они мне нравятся, – заявила Верховная ведьма. – Осталось найти подходящее место жительства.

– Мест нет! Все занято! Диалексия, взгляни на карту! – взвизгнула Саргана.

– Я взгляну, – с угрозой кивнула Диалексия, – и если не найду, то сама обращусь к Великим Владыкам, чтобы они кое-кого потеснили.

Диалексия долго изучала карту и вынесла свой вердикт: «Придется потеснить огров». В ответ со всех сторон раздались вопли негодования: «Это нечестно! Кто успел, тот и занял земли! Нечего было так долго тянуть с созданием! Почему мы все должны были ее ждать?! Это против правил – силой выселять другие народы!»

– Замолчали все! – рявкнула Диалексия. – Сколько разумных творений, согласно нашему уставу, мы выпускаем в каждом мире?

– Не больше двенадцати, – с видом знатока заявила Нуардис. – А сейчас их восемь.

– Крутитесь, как хотите, но еще четверых придется где-то разместить. Уверяю вас, я найду, кого подвинуть, – безапелляционно заявила глава клана.

– Диалексия! Не надо никого притеснять. Я нашла им подходящие земли. Вот, смотри. Этого им вполне хватит, – сказала Лагурдис, указывая на карту.

– Ты с ума сошла?! – опешила от удивления Диалексия. – Ты им мать или мачеха? Как ты можешь поселить собственных детей в этот кромешный ад?!

– Ну почему? Это вполне приемлемая территория. Гористая местность им подходит. Есть озеро, есть река, места для пашни и пастбищ – все, что надо для жизни. Жаль, выход к морю закрыт, – пояснила свой выбор Лагурдис.

– Пусть попробуют добраться до моря через Северную пустыню. Они же у тебя выносливые, – не удержалась от едкого замечания Морвиун.

– Морвиун, лучше молчи! – угрожающе зашипела Диалексия. – Лагурдис, протри глаза! Ты видишь, какие у них соседи?! Ужас со всех сторон! Тролли, великаны и люди Дезэры. Убить их сразу и то гуманнее.

– Зато на севере все спокойно. Там пустыня и никого нет, – нашла положительную сторону в своем выборе создательница Северных гномов. – Уверена, мои отважные гномы прекрасно здесь уживутся. Еще посмотрим, кто больше пожалеет. Легкой добычей они не станут, даже для великанов.

– Как хочешь. Мы могли подыскать для них более приемлемый вариант. Даю им право на жизнь и эти земли! Мое решение окончательное и обжалованию не подлежит! – вынесла вердикт Верховная ведьма.

На этом судьбоносный для новых существ совет закончился, а жизнь гномов на Южном континенте только началась. Вскоре их решили назвать Северные гномы, так как появились их южные собратья, но о них речь пойдет немного позднее. Как и предсказывала их создательница, ведьма Лагурдис, они прекрасно прижились на этом участке земли. Отношения с соседями гномы наладили очень быстро. Они незамедлительно дали понять, что с ними лучше не связываться. Первыми на них напали тролли и получили сокрушительный отпор. Им пришлось отступать в спешном порядке и долго отсиживаться в горах. Граница между ними и новыми соседями как раз и прошла по горному хребту Хурамини. Эту цепь оба народа считали священной. Именно она спасала их от крупномасштабных войн, являясь надежной естественной преградой на пути. Через нее было крайне затруднительно осуществить быструю и массированную переброску войск, да еще и незаметно для противника. Стычки между гномами и троллями происходили с завидной регулярностью, но носили скорее локальный характер. Обе стороны конфликта постоянно пытались поделить и переделить господствующие высоты, коих насчитывалось великое множество ввиду рельефа местности, и шахты с полезными ископаемыми.

Труднее всего пришлось с великанами. Этим злобным соседям от гномов требовалось лишь одно – рабское подчинение. Великаны не претендовали на земли гномов. Им было достаточно показать новичкам, «кто в доме хозяин», и обложить их данью. Как говорится, не на тех напали. Разыгралась жестокая битва. В ней погибло больше половины из уцелевших после первого сражения с троллями гномов, но и великаны понесли весьма ощутимые потери. Последний раз они гибли в таком количестве, когда против них выступила почти вся армия эльфов, а гномов оказалось в десятки раз меньше. Великаны, привыкшие иметь дело с более слабыми и менее отчаянными противниками, с позором отступили. Про дань им как-то сразу пришлось забыть. Разумеется, они не успокоились и не оставили гномов жить в мире и счастье. Они часто совершали грабительские вылазки и набеги, но так и не решились начать еще одну полномасштабную войну. Тем более после того, как Северные гномы выстроили потрясающую, с военной точки зрения, линию обороны. На ее сооружение и усовершенствование ушла не одна сотня лет, но дело того стоило.

Не успели новые поселенцы оправиться от сражений с троллями и великанами, как случилась еще одна беда. Едва закончились похороны павших в боях, когда пришло известие о приближении с запада огромной армии людей Дезэры. Оставшиеся в живых гномы с грустью посмотрели на огромный курган, в котором покоились их погибшие товарищи.

– Братья! Нам не выстоять против целой армии!

– Давайте сразу выроем для нас вторую братскую могилу и простимся с жизнью!

– Лучше смерть, чем позорное рабство!

– И кто же нас закопает? – вступил в спор гном Валдо.

– Ну…

– Ну если мы все умрем, то и курган будет насыпать некому, – заметил Валдо.

– Правильно. А что же делать?

– Выход один – сражаться! – с оптимизмом крикнул маршал.

– Нас слишком мало! – послышалось из толпы.

– Граждане! Предлагаю сражаться не только силой оружия, но и силой разума. У меня есть план. – Валдо влез на камень, чтоб его всем было видно и слышно.

– Валдо! Что ты там опять придумал? Дай нам спокойно помереть!

– Лично я помирать не тороплюсь.

– Давайте его выслушаем. Все равно положение безвыходное.

– Дорогие сограждане! Безвыходных положений не бывает! – заверил Валдо.

– Валдо, ты оптимист-шизофреник.

Несмотря на поставленный диагноз, Валдо поведал отчаявшимся собратьям план их возможного спасения. Выслушав его, все несказанно обрадовались, затискали хитреца в объятиях и назвали мудрым, автоматически отменив предыдущий медицинско-обывательский вердикт. Гномы в спешном порядке собрали на телеги все оставшееся от погибших в двух предыдущих сражениях оружие и поспешили навстречу армии людей Дезэры. Они торопились изо всех сил, чтобы как можно раньше достигнуть опушки северного леса. В этом месте они и хотели встретить неприятеля, предварительно подготовившись. Кромка леса проходила по холмам. За деревьями начиналась равнина, расположенная заметно ниже. Этим преимуществом и хотели воспользоваться оборонявшиеся.

Они явились в нужное место поздним вечером. Всю ночь в лесу кипела работа. Гномы подсвечивали себе многочисленными факелами, чтобы хоть что-то разобрать в кромешной тьме. Они сами очень боялись устроить лесной пожар, который никоим образом не входил в их план спасения, и соблюдали все меры предосторожности. Наблюдавший за этим со стороны Великий Владыка Лесов и Болот полностью разделял их опасения и хватался за сердце. «Что ж это за новая напасть! Почему они с факелами по лесу носятся?! Загорится же все в любую минуту! – бубнил он, приняв невидимое обличие. – Ну я вам задам, если мне хоть один кустарник спалите! А! Теперь еще и деревья рубят!» Он уже разгневался и хотел вмешаться, но услышал крики гномов и замер в изумлении. Командиры отдавали приказы подчиненным и призывали их к осторожности:

– Следите за факелами! Спалите хоть один кустарник, я вас лично отправлю к праотцам!

– Берегите лес! Десяти срубленных деревьев достаточно.

– Если победим, я лично посажу сотню новых сосен!

– Почему сосен?

– Потому что мы срубили десять сосен.

– Я в темноте не разобрался.

– Посвети себе факелом, только осторожно.

– Выпиливаем из стволов чурки и раскрашиваем их!

Великий Владыка Лесов и Болот был заинтригован до крайности. Он никак не мог взять в толк, враги это или нет, и что они, собственно, затевают. «Деревья рубят, но в небольшом количестве и обещают высадить новые. Сами боятся устроить лесной пожар. Ведут себя аккуратно. Странно все это». В конце концов, Великий Хозяин Лесов и Болот решил остаться и посмотреть, чем дело кончится.

С первыми лучами солнца план гномов стал более-менее проясняться. Из веток они сплели что-то вроде плетня, на котором укрепили деревянные чурки. На них нарисовали глаза, носы и рты, а сверху надели шлемы павших в предыдущих боях товарищей. Из десяти громадных сосен получилась небольшая деревянная армия. К плетню с внешней стороны прислонили яркие боевые щиты. Гномы всегда расписывали их в самые пестрые цвета, отдавая предпочтение красному и синему. Их было видно издалека. В плетень воткнули множество копий и боевых знамен. Второй и третий ряд несуществующей армии состоял из простых палок, на которые нацепили сверху боевые шлемы. Разглядеть всю эту мистификацию удалось бы лишь с достаточно близкого расстояния. Солнце, поднимаясь с востока, слепило глаза нападавшим воинам. Лес отбрасывал густую тень. Находясь на равнине, нельзя было разобраться, что к чему. Даже с трехсот метров создавалась полная иллюзия того, что в лесной чаще притаилась и готовится к нападению огромная армия.

Для еще большего устрашения противника уцелевшие в двух страшных битвах Северные гномы выставили на обозрение боевые трофеи. На копья они насадили отрубленные головы троллей и великанов. Надо сказать, что гномы никогда так не издевались над мертвыми врагами. Обычно их тела стаскивали в общую могилу и сжигали. Надругаться над трупом противника считалось ниже достоинства гнома. Но к такому отчаянному и, как они сами расценивали, низменному поступку их подтолкнула полная безысходность. Кстати, им повезло, что они не успели сжечь убитых троллей и великанов. Их отрубленные головы произвели должное впечатление на армию людей Дезэры.

Войска неприятеля подошли к противоположному краю равнины в то же самое время, что и гномы – к опушке леса. Наступать ночью они сочли нецелесообразным и решили дождаться рассвета. Разумеется, всю ночь они наблюдали за тем, что происходит в лесу. Делать это оказалось крайне затруднительно из-за большого расстояния и кромешной тьмы. Нескольких бойцов отправили в разведку, но далеко они не ушли. Их подвела природная трусость. Они, воспользовавшись темнотой, отсиделись где-то посередине между позициями своих войск и отрядов противника, а под утро явились с вымышленным, но правдоподобным и полностью согласованным докладом.

– Господин маршал! Разрешите доложить?

– Докладывайте, рядовой!

– Впереди нас поджидает огромная армия противника.

– Огромная?

– Так точно! Я не смог подсчитать и десятой части.

– Плохо. А почему там всю ночь горели факелы?

– Они готовили для нас ловушки и колдовали.

– Колдовали?!

– Да, занимались черной магией. Это точно.

– Ты разведал что-то еще?

– Они постоянно говорили о каком-то секретном оружии, которое уничтожит всю нашу армию. Это все, что нам удалось узнать, рискуя жизнью.

Маршал кивнул разведчику и призадумался. Воевать ему по большому счету расхотелось. Такое непатриотичное поведение рядового и маршала объяснялось природной трусостью, присущей людям Дезэры, любившим нападать исподтишка и на слабого противника. Равный по силе враг портил им весь боевой дух, а превосходящие силы противника надолго отбивали всякую охоту сражаться и фактически превращали их в миротворцев. Все же с рассветом маршал решил подойти поближе и увидеть позиции неприятеля собственными глазами. Он прекрасно знал вторую отличительную черту своих соотечественников – склонность привирать и преувеличивать. Этот заложенный в каждом талант буквально расцветал при малейшей угрозе для жизни.

Армия людей Дезэры в боевом порядке выступила вперед. Они остановились примерно за четыреста метров от кромки леса. Маршал убедился в том, что разведчики ему не соврали. На опушке леса притаилось огромное войско. Он взглянул на копья с головами троллей и великанов, нервно сглотнул слюну и, в сущности, расхотел воевать с новыми соседями. Тут он заметил, что из леса к ним навстречу вышли трое воинов. Первый из них гордо нес флаг гномов, два его спутника пренебрежительно волокли по земле флаги великанов и троллей. Немногочисленная делегация спокойным и уверенным шагом направлялась навстречу целой армии людей Дезэры. Этот демарш еще больше укрепил маршала в его пацифистских настроениях. К радости военачальника, эта троица оказалась послами мира и доброй воли. Возглавлял полномочную делегацию сам Валдо, придумавший этот хитроумный и дерзкий план обороны. Наглости ему было не занимать. Он обратился к маршалу таким тоном, будто это за его плечами стояла целая армия, а не два товарища со знаменами вместо оружия:

– Говорю один раз и повторять не буду. Либо вы умные люди и уйдете с миром, либо вы дураки и навсегда останетесь здесь.

– Мы согласны вас выслушать, – высокомерно ответил маршал Дезэры.

– Я не спрашивал вашего согласия, – дерзко ответил Валдо. – Мы разбили армию троллей, ее жалкие остатки прячутся по горным ущельям и трясутся за свои вонючие шкуры.

– У вас есть доказательства? – недоверчиво спросил маршал.

– Я знал, что бывают одноглазые полководцы, но я впервые вижу слепого маршала. Вон их флаги и головы. Разумеется, все мы не потащили, ограничились двадцатой частью, а остальную пакость сожгли. Кстати, они хорошо горят.

– А рядом головы великанов?

– О! Да вы прозрели! Им мы тоже дали достойный отпор. Признаюсь, их уцелело больше, чем троллей.

– Они оказались сильнее?

– Нет, бежали быстрее.

– Вы платите им дань?

– За кого вы нас принимаете?! Гномы никому не платили и платить не будут! Зарубите это себе на носу, пока мы за вас это не сделали.

– Что вы предлагаете?

– Разойтись с миром и провести границу между нашими землями именно в этом месте, – Валдо царственным жестом указал в сторону леса.

– То есть равнина наша, а лес ваш?

– Именно так. Эти условия мы считаем приемлемыми.

– С чего вдруг такое великодушие и миролюбие? Имея, как вы утверждаете, столь сильную армию, вы не хотите с нами воевать. Мне это непонятно.

– Тупость – это ваша личная проблема, к сожалению, она будет иметь роковые последствия для всей вашей армии. Прощайте.

– Стойте! Куда вы?! – струсил маршал.

– Туда, к своим. Мы подадим им особый сигнал, и они приготовят наше тайное оружие для начала атаки.

– Интересно взглянуть, – маршал Дезэры, сам будучи закоренелым лжецом, так и не поверил гному на слово.

– Ну раз интересно, то взгляните перед смертью.

Валдо повернулся к обескураженному маршалу спиной и замахал флагом. Тут же со стороны леса донеслись самые разные устрашающие звуки и верхушки небольшой группы деревьев зашатались так, будто в них скрывалось какое-то огромное чудовище, пытавшееся выйти из леса на равнину. На самом деле к ним были привязаны веревки, за которые тянули все гномы, не занятые произведением адского шума. К разочарованию трех гномов, эта хитрость не возымела должного эффекта на маршала. К сожалению, он не обладал быстрой реакцией и часто запаздывал с принятием решений. Он всматривался вдаль с любопытством, надеясь увидеть, что же там такое. Расстояние в четыреста метров он счел достаточным для стремительного перехода к бегству, если угроза гномов окажется реальностью.

Валдо понял, что его идея с треском провалилась. Это означало только одно: его народ обречен. Сердце его сжалось от горя. А в следующую секунду от ужаса. Он увидел и услышал такое, от чего волосы у него встали дыбом. Весь лес словно ожил. Деревья заходили ходуном. Из его чащи доносился оглушительный рев такой силы, что на равнине все были вынуждены заткнуть уши и прижаться к земле. Потом в их сторону полетело несколько огромных камней. Они достигли цели и раздавили насмерть около сотни воинов. «Что это такое?! Мы такого не планировали!» – с отчаянием думал Валдо, мысленно прощаясь с оставшимися за деревьями товарищами. Через минуту со стороны леса донесся оглушительный хохот, больше всего напоминавший раскаты грома. Земля затряслась. После этого все стихло. Хитрый гном пришел в себя первым. Он еще более нагло и вызывающе посмотрел на бледного, как полотно, маршала и спросил:

– Воевать будем?

– Нет.

– Мирный договор подпишем?

– Да.

– Вот и славненько. Пишите, пока я не передумал.

– А что это было?

– Захотите воевать – узнаете. Обещаю. Вот только рассказать уже никому не сможете. Мертвые обычно скучны и молчаливы.

Таким образом, гномы выиграли и эту битву. Маршал подписал мирный договор и удалился с поля несостоявшейся битвы. Он остался крайне доволен собой. Несмотря на столь серьезную угрозу и превосходящие силы противника, он сумел заключить весьма выгодный договор о территориальном разделении. Об этом он и доложил правителю Дезэры.

Хитрец Валдо направился обратно в лес. Он безумно переживал за оставшихся там товарищей, но шел подчеркнуто медленно и спокойно. Он успешно сыграл свою роль до конца, а два сопровождавших его гнома не подвели, хотя сами находились на грани нервного срыва. Подойдя к опушке леса, он услышал оживленный разговор и узнал голоса многих собратьев. От сердца сразу отлегло. Страх тут же вытеснило жгучее любопытство: «Что это было? Что они там придумали без меня?!» Ответ он нашел весьма быстро. Все гномы собрались на поляне вокруг огромного медведя. Зверь достигал трех метров в высоту, сидел на пеньке и разговаривал человеческим голосом. Валдо понял, что спятил от пережитого стресса. Эту уверенность развеял один из его товарищей, мирно беседовавших с трехметровой мохнатой галлюцинацией.

– Вот, Великий Владыка Лесов и Болот, это и есть наш герой! Его зовут Валдо. Это он все придумал.

– Ну молодец! Как же ты ловко обманул этих мерзких стервятников! – похвалил его Великий Владыка.

– Простите. Вы мне кажетесь? Или Вы существуете на самом деле? – хлопая глазами и заикаясь на каждом слове, спросил гном.

– А как ты думаешь? – улыбнулся в ответ гигантский медведь.

– Я никак не думаю, я боюсь, – пролепетал герой и медленно присел на пенек.

– Честный и исчерпывающий ответ. Да, я существую на самом деле. Я Великий Владыка Лесов и Болот. Я могу принимать любые обличия. Для вас я выбрал такой образ, – дружелюбно пояснил хозяин лесов.

– Значит, это Вы раскачивали лес, швырялись камнями и громко смеялись?

– Да. Я решил вам помочь. Я ваш замысел не сразу оценил. Сперва подумал, что явились очередные чудовища, которые хотят погубить мой лес. Потом я услышал ваши обещания посадить новые деревья на место срубленных. Вы бережно обращались с огнем, дабы не устроить пожар. Это мне пришлось по душе. Я решил, что эти земли должны принадлежать вам, а не проклятым людям Дезэры, которые только и делают, что губят природу.

– Вы наш Великий спаситель! – воскликнули дети Лагурдис.

Гномы еще долго благодарили его за их чудесное спасение. С тех пор у них появилось две традиции. Во-первых, они избрали Великого Владыку Лесов и Болот своим покровителем, построили ему множество храмов, усердно молились и почитали. Лес они берегли, как и люди Верво. Более того, они ценили болота. Если бы гномам кто-то предложил засыпать хоть одно из них, то его сочли бы опасным сумасшедшим и постарались бы изолировать от общества. Во-вторых, Валдо стал первым национальным героем. Ему воздвигли памятник, сложили несколько легенд и хвалебных гимнов. Имя его с подробным описанием подвига вошло во все летописи. С тех давних пор в языке гномов появилось устоявшееся выражение «армия Валдо», которым обозначали все, чего нет на самом деле, а также любой вымысел или небылицу. Люди Дезэры долго не решались нападать на новых соседей. Они так никогда и не узнали, как их жестоко обманули. Тогда у них появился первый и последний реальный шанс победить Северных гномов.

Новые поселенцы на удивление быстро обосновались на отведенных землях. Они разумно укрепили все границы, за исключением рубежа, отделявшего их от Северной пустыни. Ну кто мог оттуда напасть, если там никто и не жил. Северные гномы часто с досадой смотрели на эти бескрайние гиблые просторы и думали: «Почему на этом месте не простирается равнина или не растет лес? Почему проклятая пустыня отделяет нас от моря?» Разумеется, Великий Владыка Пустыни на них обиделся, как и на всех жителей Южного континента, которые не оценили его великолепного творения. Он безжалостно пресекал все попытки гномов проложить путь через его владения до моря. Все караваны и экспедиции либо гибли, либо возвращались обратно ни с чем. Через двести лет гномы смирились и прекратили всякие вторжения в пустынные края, что обидело Великого Хозяина Песков еще больше, так как лишило регулярного и любимого развлечения.

Гномы основали несколько городов и множество поселений, в самом маленьком из которых насчитывалось не менее двухсот домов. Они предпочитали жить большими коллективами. Это придавало уверенности в том, что они сумеют отбиться в случае нападения противника. Напомним, что враги окружали их со всех сторон. Пожалуй, у них оказалось самое невыгодное положение на всем Южном континенте, но они не отчаивались и любили свою Родину.

За несколько лет до коронации Армандо, первого эльфийского короля, к Северным гномам явилась их создательница, Великая Ведьма Лагурдис. Все эти годы она внимательно наблюдала за своими детьми и пришла поучить их уму-разуму, намереваясь дать им письменность, заложить основы государства, продиктовать законы. Ведьма пришла в их главный город Манагис и на центральной площади обратилась к собравшимся гражданам: «Дорогие мои гномы! Я Великая Ведьма Лагурдис. Несколько веков назад я создала вас и вдохнула в вас жизнь. Я ваша праматерь, а вы мои возлюбленные чада!» Гномы выслушали ее внимательно, правда с нескрываемым скептицизмом. Они потребовали доказательств. Это несколько обескуражило ведьму. Насколько ей было известно, остальным создательницам их народы верили сразу и на слово. Лагурдис пришлось показать парочку магических фокусов, которые с горем пополам убедили ее недоверчивых детей в том, что она действительно их мать. Атмосфера на площади стала более дружелюбной.

Увы! Идиллия слишком быстро закончилась. Вперед вышел национальный герой Валдо, который пользовался безоговорочным авторитетом и всеобщим уважением. Он заметно состарился и опирался на палку.

– Лагурдис, ты утверждаешь, что создала нас, а ваша глава клана, Великая ведьма Диалексия, одобрила твое творение и дала нам право на жизнь. Так?

– Да, именно так, уважаемый Валдо. Не удивляйтесь, я все про Вас знаю.

– Я не удивляюсь, обо мне здесь все знают. А скажи, пожалуйста, кто из вас двоих отвечал за наше расселение? Кто выбирал место, где мы будем жить?

– Это прекрасное место для вас выбрала я сама. Диалексия не верила в ваши силы, стойкость и выносливость. Она предлагала подыскать вам более спокойный уголок, но я отказалась. Я заранее знала, что вы справитесь со всеми трудностями.

– Спасибо. Значит, наши соседи лично тебя полностью устраивают?

– Да, окружение у вас неспокойное, но вы же сумели среди них прижиться.

– Выжить. Ты в курсе, что нас чуть всех не истребили?!

– Это печально. Я очень расстроилась.

– Но не пришла к нам на помощь. Нас спас Великий Повелитель Лесов и Болот. Именно его наш народ считает своим отцом и заступником. Мне интересно, кто ты после этого? – Валдо наступал на ведьму, не выказывая ей почтения.

– Я ваша мать, – в изумлении захлопала глазами Лагурдис.

– Нет! Ты не мать! – прорычал Валдо. – Ты кукушка! Бросить собственных детей на произвол судьбы! На растерзание врагов!

– Но я хотела как лучше! – принялась оправдываться ведьма. – Я хотела, чтобы вы закалились в борьбе за существование!

– И для этого поставила нас на грань выживания? Странные у вас, ведьм, методы воспитания. Хорошо, зачем ты пришла сейчас? – надменно спросил Валдо.

– Помочь вам создать государство, дать правильные и справедливые законы, обучить письменности, наставить на путь истинный, – пояснила ведьма.

– Потрясающе! – с явной издевкой выпалил первый национальный герой. – Ты считаешь, что без тебя мы с этим не справимся?

– Нет. Как вы выберете среди вас достойного, чтобы сделать его своим королем?

– А зачем нам король? У нас не было, нет и не будет единоличного правителя. У нас республика, – от имени всех и в пику ведьме постановил Валдо.

– Какая еще республика?! – взвилась Лагурдис. – Это тупиковая ветвь государственного устройства! Вам нужна монархия!

– Вот что нам нужно, мы решим сами. Раз мы сумели здесь выжить, то справимся со всем остальным, – осадил ее Валдо и помахал рукой в знак прощания. – До свидания. Можешь о нас больше не беспокоиться.

– Но я же вас создала! Я дала вам жизнь! – чуть не плача, простонала ведьма.

– Спасибо. Дальше мы как-нибудь сами. Извини, но здесь тебе не рады, – Валдо был непреклонен.

Лагурдис в отчаянии посмотрела в толпу. Она надеялась, что найдется кто-то, способный поддержать ее. Однако ничего подобного не произошло. Северные гномы полностью согласились с Валдо и начали расходиться с площади. Ведьма их больше не интересовала. Слушать ее наставления никто не собирался. Она покинула земли Северных гномов на долгие сотни лет. Захлебываясь горькими слезами, она разыскала ведьму Эвору и все ей рассказала. Она ожидала найти понимание и сочувствие, однако старушка не оправдала ее чаяний.

– Порой наши беды происходят оттого, что мы хотим от наших детей слишком многого, – печально качая головой, вымолвила Эвора.

– Но они справились! Они выстояли! – всхлипывала Лагурдис.

– А какой ценой? Они отдали последние силы и едва выжили.

– Я была уверена, что они сумеют противостоять всем врагам.

– Зачем ты подвергла их столь суровому испытанию? Только скажи правду.

– Чтобы закалить их характер, силу воли, уверенность в себе и своих возможностях. Я хотела сплотить их, – причитала изгнанная мать.

– Мне-то не ври! – перебила ее Эвора. – Сама знаешь, меня невозможно обмануть.

– Я не вру тебе! – обиженно взвизгнула прародительница Северных гномов.

– Тогда ты лжешь самой себе, выдумывая эти красивые оправдания. «Закалить»! «Сплотить»! Пустые слова. Ты желаешь совершенно другого, – мудрая старушка лукаво прищурилась.

– Ну и чего я хочу?! – язвительно спросила Лагурдис.

– Реализовать собственные амбиции за счет детей, – спокойно ответила Эвора.

– То есть? – захлопала глазами несчастная мать.

– То и есть. Они должны сделать за тебя то, что тебе самой никак не удается выполнить. Понимаешь, на что я намекаю?

– Не совсем, – упорно делала вид, что ничего не понимает, Лагурдис.

– Не криви душой, понимаешь. Ты ненавидишь Нуардис и Триалию, но боишься противостоять им. На советах ты не осмеливаешься им противоречить, хотя и не согласна с ними. Ты уничтожила бы троллей и великанов, но не рискнешь даже заикнуться об этом. Ты трусишь сама, но хочешь, чтобы твои дети досадили этим двум Великим Ведьмам, – разложила все по полочкам прорицательница.

– Ты все выдумала! – взвилась создательница Северных гномов.

– Нет. Ты рада, что гномы победили в бою и троллей, и великанов. На советах ты по-прежнему помалкиваешь, но смотришь на соперниц с гордостью и вызовом.

– Эвора, почему ты так жестока ко мне?! У меня горе, а ты еще больше бередишь мне душу! – снова разрыдалась Лагурдис.

– Правда – это лекарство. Увы! И то, и другое бывает горьким. Ты хотела, чтобы твои дети стали сильными, самостоятельными, независимыми?

– Да. Только этого я и хотела. На отношение Нуардис мне наплевать!

– Ты упрямая, как осел, ну да ладно. Раз ты сама признаешь, что хотела сделать их самостоятельными, то чего ты теперь ноешь?

– Они меня выгнали! – захлебываясь слезами, выдавила Лагурдис.

– Они стали полностью самостоятельны и не нуждаются в твоей помощи.

– Дети не должны быть столь жестокими!

– Обычно они отвечают родителям тем же. Пойми, собственные ошибки увидеть и принять труднее всего. Ты, например, никак не можешь согласиться с тем, что я тебе сказала, – вкрадчиво и спокойно объясняла ясновидящая.

– Эвора, ты жестокое чудовище! Я с тобой больше не разговариваю! – Лагурдис расплакалась еще громче и ушла.

Эвора махнула рукой и вновь приступила к любимому занятию: созерцанию мира. На отвергнутую мать она нисколько не сердилась, ибо через пять минут уже полностью выкинула этот разговор из головы. «Там слишком мало места, чтобы хранить всякую гадость! Это, извините, кладовая мудрости, а не чердак, на который складывают ненужный хлам!» – любила повторять прорицательница. Лагурдис сдержала данное сгоряча обещание и с ней больше не разговаривала. Кстати, скоро ей стало трудно с кем-либо общаться, так как она полностью оглохла. Произошло это во время сражения в Совете. Она и ее подруга Аварсия собственными телами закрыли Диалексию от страшного заклинания, брошенного в главу клана ведьмой Нуардис.

Лагурдис, хоть и обиделась на свои создания, продолжала за ними внимательно наблюдать. Ее очень удивило то, что они в каждом храме поставили ей по статуе. Этим каменным изваяниям никто не молился, не делал подношения, не приносил даров, не обращался за советом и помощью. Они просто стояли посередине во всех святилищах гномов. Тем самым они как бы признали факт ее существования, выразили ей благодарность за их появление на свет, но не более того. Из-за этих каменных изображений и отношения к ним праматерь еще острее почувствовала свою полную ненужность. Однако слова Великой Ведьмы запали ее самостоятельным детям в душу. Они согласились с необходимостью создать государство, зачатки которого у них уже сформировались. Гномы поняли, что им требуется собственная письменность, чтобы записать единые для всех граждан страны законы. На центральной площади Манагиса собрались самые почетные и уважаемые жители. Перед ними выступил Валдо. Он внес свое предложение на всеобщее обсуждение:

– Дорогие сограждане! Я считаю, что мы все слишком достойны, чтобы правил нами кто-то один. Пусть Совет избранных руководит государством.

– Что значит Совет избранных? Кто в него войдет? По какому принципу? – донеслось из толпы.

– Что самое важное для каждого порядочного гнома? – спросил их Валдо.

– Валдо, а то ты сам не знаешь! Конечно же, ремесло, – выкрикнули из толпы.

– Оно и ляжет в основу нашего государства, – важно заявил мудрый Валдо и изложил свой план.

У гномов уже сложилась прочная цеховая система, объединявшая их в крепкие профессиональные союзы: цех кузнецов, ткачей, каменщиков, оружейников, плотников и так далее. В нем имелась строгая иерархия. Начальник цеха избирался на двадцать лет путем общего голосования и предварительного конкурса. Главным критерием являлось достижение вершин профессионального мастерства. Начальник назначал себе двух заместителей. Остальные члены цехов делились на высших мастеров, простых мастеров и подмастерьев.

– Пусть нашим государством управляет Совет, состоящий из начальников цехов. Они достигли вершин мастерства в своем деле, значит, достигнут совершенства и в управлении страной, – вещал первый национальный герой.

– Правильно! Умная мысль! – раздались одобрительные возгласы.

– Все профессии имеют одинаковое значение, значит, и в Совете будет равноправие. Один представитель – один голос, – продолжил Валдо.

– Разумно! А как же крестьяне? У них нет цехов, – уточнил кто-то из собравшихся.

– Каждое поселение направит в Совет по одному представителю. Я уверен, они сумеют выбрать достойного жителя. Он будет иметь те же права в Совете, что и начальники цехов, – излагал свой план Валдо.

– Замечательно! Но ты забыл про армию! – напомнил ему глава оружейного цеха. – Воины имеют право участвовать в управлении государством.

– А вы сами не догадались? Армия у нас поделена на четыре группы: три – охраняют соответствующие участки границы, а четвертая – обеспечивает порядок внутри страны и является боевым резервом, – ответил ему Валдо.

– Ты предлагаешь ввести в Совет по одному представителю от каждой группы войск? – предположил дотошный начальник оружейного цеха.

– Верно. Таким образом, в Совете избранных будут представлены интересы всех граждан, и в равной степени, – широко улыбнулся гражданам Валдо.

– А сколько они будут править? – осведомился представитель кузнечного цеха.

– Пожалуй, двадцать лет, как и начальники цехов. Это оптимальный срок.

План Валдо получил всеобщее одобрение. Вскоре собрался первый Совет избранных и пришел к однозначному выводу: срочно нужна письменность. «Безобразие! Законы придумали, а записать их как, не знаем!» – возмущались народные избранники. В итоге решили отправить все того же Валдо к Великому Владыке Лесов и Болот. Кстати, первый национальный герой не вошел в состав Совета избранных, так как не попадал ни под одну из категорий. Он был каменщиком, но так и не достиг совершенства в избранном ремесле. До конца дней он оставался простым мастером. Статус национального героя на его карьерном росте никак не сказывался. Но, помня о прошлых и нынешних заслугах, его пригласили в качестве наблюдателя. Хитрого гнома отправили с этой ответственной миссией по двум важным причинам. Во-первых, он не имел права голоса в Совете, а следовательно, бездельничал. Во-вторых, он был лично знаком с Великим Повелителем Лесов и Болот, что существенно облегчало выполнение поставленной перед ним задачи. Валдо сомневался, что их Великий покровитель откликнется на его просьбу и придет на помощь, но ему повезло. Гном буквально столкнулся с ним лоб в лоб рядом с болотом, которое располагалось недалеко от поля несостоявшейся битвы с людьми Дезэры. Великий Владыка Лесов и Болот вспомнил хитрого гнома и сам решил с ним побеседовать. Он сменил незримое обличие и превратился в огромного медведя. Сделал он это, правда, несколько резковато, чем довел национального героя Северных гномов до предынфарктного состояния. Посудите сами, идете вы вдоль болота, никого не трогаете, размышляете о делах государственной важности, и тут из воздуха возникает трехметровый бурый медведь и говорит вам: «Здравствуйте!» Только сердце героя способно выдержать такое испытание для психики. После долгих приветствий, благодарностей, обмена последними новостями гном решился перейти к самой сути:

– Великий Владыка Лесов и Болот, нам нужна письменность. Не мог бы ты нам помочь ее составить?

– А ваша ведьма-прародительница почему не хочет этим заниматься? Это ее прямые обязанности, – проворчал Великий Владыка.

– Наверное, она хочет, но мы ее выгнали, – вздохнув, сообщил гном.

– Что вы?! Нельзя так с матерями! – возмутился покровитель Северных гномов.

– Но и детей не следует бросать в кромешный ад и оставлять на произвол судьбы. Если бы Вы тогда не вмешались, то ни одного гнома на Южном континенте больше не осталось бы. Мы выжили исключительно благодаря Вам!

– Не буду спорить, это сущая правда. Хорошо, помогу чем смогу, только по этой части я не силен. Для начала вам нужен алфавит. Каждый звук в вашем языке следует записать в виде особого значка, чтобы из этих значков потом составить любое слово, как цепь из колечек. Понятно?

– В принципе да. А что это за значки? Откуда их взять?

– Самим придумать. Например, вот листок. Его просто нарисовать. Он начинается со звука «эл», пусть он и обозначает в вашем языке букву «л» во всех словах.

– Начинаю понимать. Можно нарисовать иголку, и она всегда будет обозначать звук «и».

– Я знал, что ты смышленый! Вот смотри: желудь – это «ж», дерево – это «д», рыба – это «р», облако – это «о».

– Лучше пусть «о» – это олово. Нам это ближе.

– Ну попробуй нарисуй олово.

– Ой, простите! Кажется, я не подумал. А можно «м» будет молот? Его рисовать легко, – предложил Валдо, который уже уловил суть алфавита.

– Подходящий символ, но прошу «т» с помощью топора не обозначать. Не люблю я топоры и пилы.

– Хорошо, а когда все звуки мы запишем в виде символов, то у нас появится письменность?

– Не совсем, следует придумать еще правила чтения, правописания, разделения предложений. Давай попробуем с тобой прочитать. Смотри, я напишу здесь короткое слово с помощью уже придуманных символов. Готово. Читай.

– Елка – облако – молот. Ерунда какая-то, – в отчаянии замотал головой Валдо.

– Во-первых, не елка, а дерево. Мы же договорились! Во-вторых, ты произносишь лишь первые буквы от каждого из этих слов. Попробуй еще раз, только внимательнее.

Несчастный Валдо долго пыхтел, сопел, думал, выпучивал глаза, но в итоге прочитал слово «дом». Он аж подпрыгнул от радости. Великий Владыка Лесов и Болот при этом подумал: «Дом быстрее успели бы построить, чем ты это слово прочитал. Ну да ладно. К смертным надо проявлять терпение и снисхождение». К счастью, в это время года он оказался достаточно свободным. Целый месяц он обучал Валдо письменности, которую они параллельно придумывали. Примерно через тридцать дней все было готово. Алфавит гномов напоминал детские рисунки, правило правописания существовало лишь одно: «Как слышится – так и пишется, а как пишется – так и читается». Исключений из него не нашлось. На таком устройстве языка настоял Великий Повелитель Лесов и Болот. Он не хотел мудрить и попасть в анекдотичную историю, которую слышал от Серизеты. Она как-то рассказала ему по секрету, что в одном мире ведьма Британи создала свой народ и дала ему язык. Ни читать на нем, ни писать оказалось абсолютно невозможно. Прочтение букв в алфавите ни за что на свете не совпадало с их звучанием в словах. Правописание состояло из одних исключений. Каждое слово читалось по-своему. Короче, эта Британи слишком перемудрила. «Про ее язык говорили так: „Написано Манчестер, читаем Ливерпуль“», – смеялась над давней неудачей подруги Серизета. Великий Владыка Лесов и Болот, разумеется, не ведал, что такое эти «Манчестер» и «Ливерпуль», но прекрасно понимал, что между ними есть две большие разницы.

– Осталось выучить лишь три значка, и твое образование я сочту завершенным, – радостно заявил он гному Валдо.

– Но мы уже усвоили все буквы! – заупирался гном.

– Надо еще обозначать конец предложения. Вот «!» – восклицательный знак, вот «?» – вопросительный знак, а вот «.». Больше вам ничего не потребуется.

– Кажется, я даже понял, что они обозначают. Спасибо тебе, Великий Владыка Лесов и Болот! Ты наш настоящий заботливый отец!

От всей души поблагодарив Великого покровителя их народа, Валдо поспешил обратно. Он понимал, что его уже заждались. Северным гномам не терпелось записать новые законы. Он не ошибся. В Совете его ожидал горячий прием.

– Валдо, где тебя носило? Мы уже поминки по тебе справили! Тебя послали за алфавитом или за смертью?!

– Дорогие сограждане, таки я на вас посмотрю! – ухмыльнулся первый национальный герой. – Я, самый умный гном, учил эти буквы целый месяц! За сколько вы их выучите? Боюсь, что умру и не застану поголовной грамотности.

Во многом он оказался прав. Обучение давалось с трудом, но гномы обладали завидным упорством и небывалой усидчивостью. Валдо перед смертью узнал, что в государстве Северных гномов все умеют читать и писать. Кстати, этот великий гном вошел в историю своего народа под двумя именами: спаситель и просветитель. Даже за тысячи лет память о нем не померкла. Его по-прежнему почитали и любили. Во многих уголках государства ему поставили памятники, на постаментах которых неизменно писали «Великий Валдо – спаситель и просветитель». Для тех, кто не знал письменного языка гномов, эта надпись скорее напоминала череду детских рисунков и никак не увязывалась с изображением солидного пожилого гнома.

Получив письменность, Северные гномы наконец составили Свод законов. Во многом они походили на законы эльфов, но в них имелись и определенные особенности. До ста лет гном считался молодым и безответственным. Он имел право перепробовать несколько профессий, но к своему совершеннолетию обязан был определиться с будущим ремеслом окончательно. Сначала он становился подмастерьем и учился выбранному на всю жизнь делу у опытного наставника. Когда его учитель считал образование законченным, он подвергал претендента испытанию в присутствии компетентной комиссии. Если гном успешно проходил проверку, то ему присваивали звание мастера и давали печать. Использование чужой печати преследовалось по закону. Не имея этого важного символа, не разрешалось жениться, да и ни одна уважающая себя невеста не посмотрела бы на недостойного жениха. У гномов разрешалось многоженство. Причина узаконить это положение оказалась печальной: мужского населения не хватало. В постоянных конфликтах и стычках с соседями они погибали чаще, чем женщины-гномы. Однако не все гномы обладали такой привилегией. Количество жен соответствовало цеховой иерархии. Начальник цеха и член Совета избранных имел право взять себе максимальное количество вечных спутниц – четыре. Но пользовались этим правом далеко не все, мысленно умножая на четыре и количество матерей своих избранниц. Любопытно, что почти во всех вопросах женщины-гномы имели равные права с мужчинами, за одним-единственным исключением. Даже если женщина достигала вершин мастерства и становилась начальником цеха, она не могла выйти замуж несколько раз. «Жен может быть много, а муж один», – решили члены Совета избранных. Разводов у гномов не существовало. Слова, которые произносились при заключении брака о том, что «только смерть разлучит нас», соблюдались буквально.

Северные гномы чеканили собственные монеты. Они имели круглую форму и отливались из золота, серебра и меди. Если на деньгах всех остальных народов изображались их правители, то у гномов ничего подобного не наблюдалось. На монетах любого достоинства они изображали одно и то же. С одной стороны – контуры своего государства, а с другой – руку, главный символ мастеров. Кстати, с этим единым символом Совет очень долго не мог определиться:

– Нам надо показать, что для нас самое главное в жизни – это ремесло! Следует придумать какой-то подходящий символ, – заявил Валдо на очередном заседании.

– Предлагаю молот! Он символизирует труд, – пробасил глава кузнецов.

– Извините! – одернула его соседка. – Кому-то этот инструмент без надобности.

– Только лодырям! – рявкнул глава кузнечного цеха.

– Сам ты лодырь! – взвилась его соседка. – Я швея! Мой символ – иголка с нитками! Много я нашью твоим молотком?!

– Давайте изобразим серп! – предложил представитель одного из поселений.

– Это-то еще к чему? – удивился глава цеха бочаров.

– Им крестьяне срезают колосья, – пояснил избранник от поселения.

– Что им делают, мы без тебя знаем, – остановил его главный оружейник. – Почему ты считаешь, что серп станет символом труда для всех?

– Ну кушать-то всем хочется! – развел руками аграрий.

– Железная логика, – заметил главный кузнец.

– А может, серп и молот? – предложил представитель вооруженных сил.

– Я ни молотком, ни серпом шить не умею! – не унималась глава швейного цеха.

– Предлагаю изобразить на наших монетах руку, – изрек Валдо.

– Почему руку? – не понял гениальность его мысли глава кожевенного цеха.

– Потому что все так или иначе трудятся руками. Если среди вас есть те, кто работает другим местом, то прошу его поднять в знак протеста, – предложил Валдо.

В зале Совета избранных повисла тишина, потом раздались аплодисменты и смех. Гномы единогласно приняли этот символ труда и постановили чеканить его на всех монетах. Он изображался и на их флагах и гербах. За всю историю рисунок на деньгах изменялся лишь один раз. В тот счастливый год Северные гномы присоединили к своим территориям новые земли.

В 301 году произошло достаточно знаменательное событие, упомянутое во всех их летописях. Северные гномы приняли календарь эльфов, заключили с этим народом вечный мирный договор и поучаствовали в создании общего языка ЛЭГ. Вот только письменность свою они менять отказались: «Она священна! Ее придумал сам Великий Повелитель Лесов и Болот и дал нашему национальному герою, гному Валдо! Не изменим в ней ни одной буквы!»

Следующее великое событие, внесенное во все летописи, пришлось на 876 год. Тогда ведьма Лагурдис явилась к ним во второй и в последний раз. Она пришла в сопровождении молодой ведьмы. Дело в том, что создательница Северных гномов полностью оглохла, закрыв собой Диалексию от ужасного заклинания Нуардис. Молодая ведьма, явившаяся с ней, умела передавать мысли на расстоянии и исполняла роль переводчика, только об этом никто не догадывался. Все сказанное кем-то она мысленно сообщала Лагурдис, а та уже сама давала ответ. Прародительница вошла в Совет избранных и обратилась к гномам с речью. Она с трудом скрывала волнение, в душе опасаясь, что ее слишком самостоятельные дети снова откажутся слушать. В сердце ведьмы разыгралась настоящая буря эмоций: материнская любовь, обида, горечь предстоящей разлуки, страх за возлюбленных созданий.

– Дорогие мои дети, выслушайте меня в последний раз!

– Почему в последний? – послышалось из зала.

– Все ведьмы уходят с Южного континента. Мы навеки покидаем эту землю. Больше мы никогда не увидимся!

Лагурдис едва сдерживала слезы. Пусть строптивые дети не жаловали родную мать, но она могла наблюдать за ними, видеть своими глазами их успехи и достижения. Теперь она лишалась и этой последней возможности и этого крохотного счастья. Реакция гномов ее поразила. Они сами едва не расплакались. Новость их опечалила и повергла в уныние. Они не хотели ее отпускать и просили остаться с ними. Многие испугались, что их прародительница уходит по их вине, и принялись молить о прощении. Сами они уже давно простили Великую Ведьму. Со временем они забыли страшные сражения и многочисленные жертвы, ужас первых поселенцев, их отчаянную борьбу за жизнь. Столетия притупили эту боль в их сердцах. Ведь время – это тоже прекрасное лекарство для души. Оно не такое горькое, как правда, но и не столь быстродействующее. Его требуется очень и очень много, чтобы глубокие рубцы на сердце затянулись. Для большинства существ оно не подходит из-за их слишком короткой жизни. Не у всех же впереди вечность или тысячи лет бытия.

Лагурдис расчувствовалась и дала волю эмоциям. Она не скрывала слез. Ведьма поспешила успокоить любимых чад, что их вины в предстоящей вечной разлуке нет. Впервые они открыли друг другу свои сердца, и оказалось, что в них много взаимной любви и благодарности. Наконец создательница почувствовала себя счастливой матерью. Великая Ведьма развернула бумажку с предсказанием, которую ей любезно написала сама Диалексия. В ее пророчества можно было верить. Глава клана уточнила, что старушка Эвора не вмешивалась, тем самым выразив полное согласие. Это обнадеживало еще больше. «Значит, обойдемся без каверз и сюрпризов», – с облегчением подумала Лагурдис, получив предсказание.

– Я пришла к вам не только попрощаться навеки, но и сделать пророчество на вашу дальнейшую жизнь, – торжественно произнесла ведьма.

– Оно хорошее? – робко спросила глава ткацкого цеха.

– Выслушайте и решите сами. В один прекрасный день злейшие соседи ваши исчезнут, – продолжила зачитывать предсказание Лагурдис.

– Как исчезнут? – изумился главный каменщик.

– Все до единого, будто их никогда на этой земле и не было.

– А какие именно? – прищурился представитель западного гарнизона.

– Этого я не знаю, – покачала головой Лагурдис. – На их место придут друзья, хотя поймете вы это не сразу. Они отдадут вам болото, считая его бесполезным.

– Не друзья, а глупцы! Отдать болото? Как только до такого можно додуматься?! Видишь, они сочтут его бесполезным. Точно идиоты! – загудел зал Советов.

– Слушайте дальше, – призвала их к тишине ведьма. – Болото это таит в себе великий секрет, который раскроется только вам. Многим он спасет жизнь.

– Пока пророчество нам очень нравится. Что ни слово – то бальзам на душу! – воскликнул глава аптекарей.

– Еще новые друзья дадут вам то, что вы тысячи лет хотели заполучить. Правда, заплатите вы за этот подарок великую цену, – продолжила Лагурдис.

– Что же это за друзья, которые просят платы за подарки?! – нахмурился сидевший в первом ряду глава оружейного цеха.

– Платить придется не им, а другим вашим соседям. Запомните еще одно: тайну открыв болота, поделитесь плодами ее с друзьями вашими в час Великой войны.

– Какой еще Великой войны?! А отсюда поподробнее, пожалуйста! – разом вскочили с мест представители вооруженных сил Северных гномов.

– Увы! Впереди всех ждет страшная война, но смело отправляйтесь на нее. Уверяю, она не станет для вас последней, – напутствовала своих детей Лагурдис.

– Спасибо! Мама, простите, но Вы не меняетесь, – заметил главный летописец.

– Я лишь хотела сказать, что ваш великий народ переживет и эту войну! Что вы выживете! – принялась оправдываться Великая Ведьма.

– Вот так бы и сказали! Просто и ясно, – поучительно заметил главный плотник. – Мы и сами знаем, что нам придется воевать вечно. У нас это на роду написано, кстати вашим почерком. Вы нам таких славных соседей подобрали.

– Я же хотела как лучше! – воскликнула Лагурдис.

– Ладно, не расстраивайтесь. За сотни лет мы к ним привыкли, – махнул рукой представитель духовенства.

– Мне следует дать вам один совет на прощание: укрепите Северную границу. Займите круговую оборону, – с самым серьезным видом заметила Лагурдис.

Последние слова Великой Ведьмы очень удивили гномов. Это направление всегда считалось самым спокойным, так как в пустыне никто не жил. Однако к совету праматери решили прислушаться. Чрезмерной обороны никогда не бывает. Великую Ведьму долго не хотели отпускать. Ее уговорили остаться на один день, устроили по этому случаю грандиозный пир и с почетом проводили до границы. Прощаясь с ней, закаленный в бесконечных войнах народ плакал. С тех пор в храмах у ее статуй всегда лежали свежие цветы в знак любви и благодарности. Пророчество ее скрупулезно записали в летописи и стали ждать исполнения этих радостных обещаний. Ожидания затянулись на многие сотни лет. Когда с момента записи предсказания прошло три тысячи лет, гномы махнули на них рукой, сочтя красивой сказочкой, рассказанной им «заботливой» матерью на прощание. И тут все сказанное Великой Ведьмой Лагурдис начало сбываться.

В один прекрасный день молодой и неопытный воин, несший службу на границе, сбился с пути и зашел на территорию великанов. Понял он допущенную ошибку слишком поздно. Выйдя из леса, вместо до боли знакомой сторожевой башни и стены он увидел пустыню. Воин опешил. Он замер в нерешительности и протер глаза. Разгадку ему подсказало солнце. Оно величественно поднималось с востока, то есть как раз перед лицом гнома, а не у него за спиной. «Как я забрел не в ту сторону?! Это же земли великанов! Меня сейчас поймают и растерзают!» – с ужасом подумал гном. Однако кругом было тихо и спокойно. Он внимательно огляделся и заметил, что города великанов больше нет на его привычном месте. Вдалеке он с огромным трудом в подзорную трубу разглядел множество людей, которые занимались возведением укреплений со стороны границы с троллями. Тут молодого воина осенило: «Пророчество ведьмы наконец сбылось! Великаны, наши заклятые враги, исчезли! Вместо них пришли люди, наши друзья! Ура!» Он, забыв про усталость, со всех ног помчался в расположение своих войск с радостной новостью. Подбегая к сторожевой башне, он так громко вопил «Ура!», что застава вышла встречать его в полном составе.

– Вообще-то, мы тебя уже похоронили! Некультурно возвращаться после того, как все скинулись тебе на поминки! Где тебя всю ночь и полдня носило?! Что ты орешь, как ненормальный?!

– Ура! – лишь вопил в ответ на язвительные замечания однополчан юный гном.