Особые полномочия на любовь бесплатное чтение

Янка Рам
Особые полномочия на любовь

Глава 1
Контузия

Иван

Гул… Голова словно раздутый шар… Глаза ломит. С трудом приоткрываю веки… Мельканье… Взгляд фокусируется медленно. Квадратные светильники под потолком. Плечи… халаты… скрип каталки…

— Пришел в себя.

— Большая кровопотеря… — сквозь гул доносятся фразы врача. — Какая группа крови, боец?…

Разлепляю пересохшие губы, чтобы сказать: «Первая», но слышу лишь свой хрип. Темные пятна плывут перед глазами… Чувствую, как кто-то вытаскивает медальон с метками по группе и резусу, висящий на шее.

Не могу вспомнить, как я оказался на каталке. Сосредотачиваюсь по очереди на руках, ногах, ощущениях… Вроде все на месте! Бедро ощущается как что-то очень горячее, огромное, тяжелое… Отключаюсь.

И когда прихожу в себя, уже не чувствую ни движения каталки, ни посторонних шумов. Чувствую свежесть… и легкое онемение во всем теле.

— Вань… — тихо зовет меня знакомый голос.

Варвара… Сноха моя.

— Мм?

Потолок белый. Скашиваю в сторону глаза. Окно открыто…

— Ну слава Богу!

— А ты чего здесь, Варь?… Попить есть что-нибудь? — облизываю пересохшие губы.

— Так… Мужчины все на службе. Кому же еще?

— Я во внутреннем госпитале?…

— Да.

— А как ты прошла?

— Я ж работаю здесь, Вань. В декрете просто. Переводчиком.

— Да?… Точно. Да… — растерянно пытаюсь припомнить.

— Ты что, не помнишь?

— Голова что-то…

— Это контузия. Не волнуйся. Все должно восстановиться.

— А племяши где?

— С няней.

Прислушиваюсь к своему телу. Понимаю, что не чувствую ноги. Испуганно дергаюсь, кладя ладонь на бедро, и тут же вскрикиваю от болевого ощущения.

— Целый-целый… — давит она на плечо, укладывая обратно. — Контузило, и осколок в бедре. Все вытащили, зашили. Сейчас под обезболивающим.

— Не помню ни черта… — морщусь я от головной боли.

Пытаюсь отыскать другой рукой волшебную кнопку, что поднимает выше изголовье. Но Варя перехватывает мою руку, прижимая ее к больничной кровати.

— Капельница!

Сама нажимает на манипулятор. Изголовье медленно ползет выше. Поит меня из трубочки.

Красивая у нас Варвара… Глаз не отвести! Но я отвожу. Это брата жена. Среднего нашего — Андрея. Она мне, считай, сестра. Андрюха велел особенно не любоваться. А «своей» все не случается. С моей службой это проблематично. Так… Случайные телочки… Таких хоть соли. Все любят крепких мальчиков в форме. Но никто особенно не жаждет ждать таких мальчиков в одиночестве со службы. А я вот такую же хочу — яркую, длинноволосую…

— А завтра тебя уже выпишут. И Марья Васильевна из деревни приедет…

— Куда?… — подозрительно смотрю на нее.

— К тебе!

— Зачем?

— В гости, — смеется Варвара. — Бульоны тебе варить. Я со своими годовалыми воинами еще одного бойца не потяну.

Бабушку я, конечно, люблю всем сердцем… Но дома у меня бардак и беспредел, во всю стену постер с голыми девками… Если она такое увидит, я выхвачу! Бабушка у нас суровая и до сих пор себя главой семьи ставит. Даже дядька — полковник ФСБ — с ней в открытый конфликт идти не решается.

— Виктор идет, — хмуро смотрит Варвара на экран телефона.

Помяни черта… Дядька. Не ладится у нас с ним в последнее время. Но тут не повыступаешь. Прямое начальство моего подразделения. Полкан, замначальника антитеррористического отдела.

— Выздоравливай. Андрей тебя подхватит завтра, как со службы домой поедет.

Живем мы с братом в одном доме, но в разных подъездах. Удобно…

— Добрый день!

Переглядывается с Варей, кивком головы показывая на меня.

— Ничего хорошего, — строго сводит она брови.

— Такая служба, Варь.

— И все равно… — отворачивается она к окну. — Можете Вы там как-то свои операции лучше продумывать? Ему же чуть ногу не оторвало.

— Главное, чтобы не голову, как Андрею. Тогда совсем беда будет.

— Очень смешно! Скорее бы уже Вам, Виктор, так оторвало. Может, и себя, и их по такому поводу больше беречь будете.

Не любит Варвара дядьку нашего. Потому что постоянно за Андрея переживает.

— Да переведу я Андрея в следующем году на аналитику. В этом не отпускают.

— Но Вы же обещали… И этого славного воина надо куда-то, где безопаснее. Второй раз за год смерть мимо него пролетает. Думаете, и в третий повезет?…

— Так, — хмурится он. — Иван на своем месте.

— Тогда работайте лучше со своими аналитиками!

— А ты приходи ко мне в аналитический! — язвительно прищуривается дядька. — Будешь сама разрабатывать операции. У меня и вакансия есть.

— Кстати, насчет вакансий… Девушка Вас тут ждет уже часа три в коридоре.

— Почему здесь?

— Ну так к вам же не попасть на рабочем… А тут племянник Ваш. Придете же рано или поздно. Видимо, поэтому.

— Ааа… с косой? Чуть с тобой со спины не перепутал. Ладно, Варвара. Мать приедет — увидимся. За Ивана — спасибо. Езжай к детям.

— До свидания.

Недовольно смотрит ей вслед.

— Нашел же командиршу! А такая скромная поначалу была.

Тихо и болезненно смеюсь.

— У нее дети. Ей теперь нельзя скромной быть.

— Да я понимаю.

— Разрешите? — заглядывает медсестра. — Лекарство надо вколоть.

— Делайте.

Дядька делает пару шагов назад, уступая место медсестре, и погружается в переписку на телефоне.

Девушка — симпатичная блондинка, губы красные… Фантазия тут же начинает играть.

— В мышцу… — стреляет взглядом в пах.

— В пещеристую? — подмигиваю ей.

Улыбаясь, фыркает на меня:

— Такой не бывает.

— А ты получше поищи…

— Зольников, — одергивает меня дядька. — В голову кровь направляй. У тебя ее и так немного сейчас. Меня функции твоей памяти очень интересуют, а с эректильной в мое отсутствие разберешься.

Медсестра покрывается румянцем. Дядька делает еще шаг назад, тихо отвечая на звонок:

— Да?

Девушка снимает одеяло, застывая взглядом на моем стояке.

— Ну и богатыри пошли, — облизывает она свои яркие губы. — Никакие анальгетики их не берут! На бок…

Послушно поворачиваюсь, морщась от ощущения иглы, входящей в ягодицу. Но девушка делает все быстро и снова прикрывает одеялом. Со стоном падаю на спину. В бедре вдруг появляется рвущая боль.

— Обед принести? — уточняет она, снижая голос.

— «А я такой голодный… как айсберг в океане…» — продолжаю заигрывать с ней, страдальчески морщась от боли. — И обед тоже принеси.

— Тоже? — поднимает бровь.

— Вы сделали инъекцию? — требовательно повышает голос дядька.

— Так точно.

— Свободны.

Медсестра быстренько исчезает.

— Вспоминай, Иван…

— Что вспоминать-то?

— Зачем внутрь без приказа пошел? Рассказывай.

— Чего рассказывать-то? Последнее, что помню — автобус с альфачами в полном обмундировании… — картинки мелькают перед глазами. — Анекдот был… Точно. Про тебя.

— Какой еще анекдот, лейтенант Зольников? — голос дядьки становится суровым. — По форме докладывай.

— Так я же говорю, товарищ полковник, последнее, что помню — анекдот.

Скашиваю глаза на стеклянную дверь. Другая медсестра заглядывает внутрь, приоткрывая дверь с подносом в руках. За спиной — силуэт стройной девушки с косой. И мне тоже сначала кажется, что Варвара. Но нет… Слишком спортивная. Фитнес-няшечка? Она оборачивается на секунду, коса перелетает с одного плеча на другое. Вижу пухлые губы и пронзительный взгляд из-под темных бровей вразлет. Типажик Лары Крофт! По стволу в каждую руку и трахать, трахать, трахать! Ммм…

— Позже зайдите, — холодно бросает дядька медсестре, неуверенно застывшей в дверях.

Она тут же закрывает ее, пряча от меня незнакомку.

— Что за анекдот-то?

— Ааа… На свадьбе полковника спецслужб Зольникова, — на автомате бормочу я, — гостей, требующих выкуп за невесту, снял снайпер.

— Совсем оборзели!

— Ну смешно же! «Свадьба полковника Зольникова»… — болезненно смеюсь я. Дядька у нас женщин на своей территории не терпит.

— Смешно…

Глава 2
Мутная история

Виктор

Ванька бледный, лицо осунувшееся, под глазами глубокие тени. Хорошо, что мать приезжает… Давно ему было пора отдохнуть. Правда, наслушаюсь я от нее нравоучений посильнее, чем от Варвары. Но… Женщины. Что с них взять?

— Наши все целые?

— Не все, — осматриваю его критически. — Ты нахера поперек приказа попер?

— Я не помню. Но в боевой ситуации старший звена принимает решение соответственно происходящему. Значит, так было надо.

— Звезды с погон тебе сдуть надо!

Вообще-то, наоборот, капитана ему дать планирую. Если бы не он, там бы все звено осколочными пошинковало.

— Сдувай… — обиженно.

— Погожу. До выяснения. А пока в отпуск пойдешь. На неделю. А там, пока будет идти служебное расследование…

— Отставка?!

Возмущенно приподнимается на локтях. И со стоном падает обратно.

— Временно! Ты же знаешь процедуру.

— Боевиков взяли?

— Двух… так… пешки. Никого серьезного там не было. Тоже осколочные, в тюремном госпитале они. А женщина, шахидка — насмерть. Она и была заряжена. Разорвало. Личность выясняем.

Ванька морщится.

— Суки. Почему всегда женщин заряжают?

— Ими манипулировать проще. Детей отобрать — она что хочешь сделает. А мужик, как мозги ни промывай, в последний момент очухаться может. Ненадежно.

Поэтому нет у меня ни жены, ни детей, чтобы некем манипулировать было. Вот троих племяшей уберег, пока росли, и то слава Богу. А Варя права, надо их переводить с оперативки. Уже свои дети пошли. Кто воспитывать будет, если вдруг?… Тьфу-тьфу…

— Допросили их?

— Пока без сознания. Они же, в отличие от тебя, без бронежилетов и касок были. Их надо сначала с того света вытащить. Допросить, а потом обратно сдать. Там организация понадежней, чем наша.

— Ты почему так сказал?

— А потому что знали они об операции. Ни одной центральной фигуры там не оказалось. А этих двух они просто подставили. Слили.

— Думаешь?

— Уверен. И смертница только вашего появления и ждала. Потому буду сейчас менять состав, который работает по этой теме. Ладно, Иван. Поправляйся. Ты же у нас в год собаки родился. Все как на собаке должно!

— Буду вспоминать… А где тут волшебная кнопка, чтобы подачу морфия усилить? — морщится он, крутя в пальцах дозатор от капельницы.

— Это ты, Иван, фильмов вражеских насмотрелся. Тебе кроме анальгетика никаких кайфов не положено. Вверх на деление колесико передвинь… Давай, — салютую ему рукой.

Отделался легким испугом, считай. Заряд был крошечный, разнесло только комнату и женщину.

Выхожу из палаты, бросаю взгляд на девушку. Взгляд, не подчиняясь, залипает. Очень эффектная… Темноволосая, яркая, статная, лицом навевает что-то восточное. Только глаза серые, а не карие, как у восточных женщин, да и взгляд дерзкий. Помню я это лицо. По фотографии. Лежит у меня на столе ее личное дело…

Через плечо коса, заплетенная высоко на затылке, как некоторые стриптизерши делают хвосты. Лет… двадцати пяти. Молодая совсем.

Встряхиваюсь и, не останавливаясь, ускоряю шаг. Некогда мне пока состав собеседовать.

— Товарищ полковник… — догоняет она меня.

— Вы кто?

— Я по поводу вакансий в Ваш отдел. Документы две недели назад подавала. Предварительное собеседование прошла.

— Вы кто? — повторяю я еще раз раздраженно, не глядя на нее.

— Лейтенант…

Резко останавливаясь, разворачиваюсь к ней лицом. Вот бесит она меня чем-то. А чем, понять не могу. То ли красотой своей, то ли намеком этим на Восток.

— Как зовут тебя?

— Диляра.

— Кандидатуру твою я не одобрю, Диляра. Не выношу восточных женщин. Профессиональная деформация.

— Сербка я по происхождению! — закатывает она глаза.

— Час от часу не легче!

— И гражданка России! Практически с рождения здесь. После конфликта меня годовалую вывезли из Сербии. В Россию, детский дом. Удочерена была узбекской семьей, москвичами. Родители у меня — научные сотрудники. Почитайте личное дело.

— Да?… — подозрительно разглядываю ее. — Тогда подумаю. Почитаю. Фамилия, лейтенант?

— Владо.

— Родную, что ли, оставили?

— Сама сменила потом, когда паспорт получала.

— Зачем?

— Не знаю… Это важно?

— Да нет. А имя чего не сменила?

— А имени не было. Без документов нас тогда привезли. На одежде была вышивка с фамилией. Имя уже приемные родители дали.

— Не любят у нас таких мутных историй, Диляра. А по специализации ты кто?

— Два образования у меня, первое — Школа полиции, «Следственное дело». Второе уже в академии ФСБ получала — «Информационная безопасность».

— Рекомендации?

— Да полно! Посмотрите мое дело.

— Посмотрю… А на какую вакансию претендуешь?

— В отдел по защите свидетелей…

Опять залипаю на ее безупречно красивом лице. Белые зубы нервно прикусывают пухлую, темную, без грамма макияжа губу. Ее бы в оперативку. Подставным агентом. Вот где был бы эффект от ее красоты. Только жалко такую под маньяков этих религиозных подкладывать. А в отделе она мне всем мужикам бошки оторвет… Но квалификация хорошая.

Нахмурившись, отворачиваюсь от нее.

— Запишись у моего секретаря.

Ухожу. Набираю старшего племянника.

— Слушаю.

— Майор, пробей-ка мне одну барышню из личного состава. Диляра Владо. Дело ее у меня на столе лежит.

— Так если дело лежит, значит, уже все пробили.

— Отдай безопасникам еще раз. Пусть внимательнее копают. До третьего колена. Все связи с родственниками. Мне ее на секретные документы присаживать.

— Сделаем, товарищ полковник.

— Делайте…

Глава 3
Собеседование

Виктор

— Виктор Алексеевич… — заглядывает мой секретарь.

Недовольно смотрю на нее. Уже пузо на лоб лезет. Со дня на день — в декрет. А меня устраивает именно она. Стажера брать? Это месяц, а то и два сбоев в работе. Вот не люблю женщин на службе! Я бы мужика секретарем взял, но генерал наш считает, что это бьет по статусу — мужик секретарем у мужика. Секретарь, как и любовница, обязан быть женщиной! А все потому, что у нашего престарелого генерала его секретарь по совместительству ему и любовница. Но с генералом не поспоришь. Скорей бы уже в отставку, что ли, двинул. Не то чтобы я стремлюсь на его место, но…

— Виктор Алексеевич…

— Да.

— Девушка к Вам.

— Девушку сюда пропустить не могли. Девушкам здесь не место.

— Стажер, — исправляется она, чуть заметно закатывая глаза. — На собеседование. Лейтенант Владо. Была записана на это время.

— Владо… — вспоминаю я девицу с косой. — Зови.

В строгом брючном костюме, на каблуках. Волосы собраны так же, как и в госпитале. Кончик косы, как острие штыка лежит на выпуклой груди в разрезе пиджака. Ее коса смотрится, как хвост черного скорпиона. Очень агрессивно!

Отвожу взгляд от этого, надо признаться, манящего зрелища.

— Товарищ полковник… — вытягивается она.

Ну ты мне еще честь отдай! Смотрю скептически на ее выставленную вперед грудь. Вот как с бабами работать? Одна порнография!

— Вольно. Не на плацу. Садись, — киваю ей на кресло и сажусь сам.

Между нами стол. Но она цепляет меня и через это расстояние. Чем-то своим женским… Как мужчину цепляет. Опасная женщина… Молча смотрю в глаза. Умная. Цепкая. В тонусе.

— Диляра, да… — набираю я побольше воздуха в легкие. — Владо…

Достаю ее документы.

— Мастер спорта по смешанным единоборствам? В двадцать три? Очень круто для женщины, — с уважением киваю я. — Закрытый курс у Кадочникова…

Не комментирует. Но и не отводит долу очи, как положено скромнице.

— Может, тебе в международный отдел?

— Я Родину люблю.

— Вот и послужила бы на международном фронте.

— Не настолько, — вздергивает она подбородок.

— Хм… — усмехаюсь я.

Откровенность — это скорее плюс. Не люблю фанатиков-патриотов, а еще меньше тех, кто под них косит.

— Где училась, Диляра?

— Московская академия ФСБ.

— Почему ФСБ?

— По призванию. С детства хотела.

— Чего именно хотела-то? — прищуриваюсь с усмешкой.

— Иметь возможность влиять и участвовать в поддержании закона и справедливости.

— Гимн.

— Что?

— Гимн сейчас еще надо спеть, — скептически закатываю глаза. — Давай какую-нибудь живую версию.

— Хочу быть под защитой системы и иметь полномочия, чтобы защищать тех, кто в этом нуждается.

— Ладно… Пойдет.

— Я принята?

— Нет.

— Почему?

— Интересную информацию мои спецы откопали по тебе, лейтенант.

Слежу за ее реакцией. Замирает. Это практически незаметно. Но тут же расслабляется, опираясь спиной на кресло и съезжая немного ниже. Кладет ногу на ногу. Это все попытки замаскировать волнение. Включая румянец на щеках. Но волнение и должно быть у лейтенанта на собеседовании с полковником.

Даже через тонкую ткань брюк ее колени выглядят идеально, и мой взгляд скользит по обтянутым бедрам выше в пах. Отвожу его, поднимая к ее серым дерзким глазам.

О чем я говорил?

Аа… Спецы…

— Ты знаешь, о чем я?

— Не могу знать, — пожимает она плечами. — Удивите меня.

Она держится как штатская женщина, а не как сотрудник. Но незримую границу все же не переходит.

— Некая Эва, в девичестве Владо. Знакома тебе эта женщина?

— Да, — опускает она взгляд. — Это сестра моя родная. Она погибла год назад. Мы так ни разу и не увиделись. В детском доме нас отдали в разные семьи. О ее существовании я узнала только полтора года назад, когда отправила запрос в детский дом, пытаясь найти родню. Вы можете проверить запрос в детский дом от меня.

— Уже проверили.

— И… Год назад я подавала запрос через отдел, чтобы найти ее приемных родителей. Это тоже наверняка у вас есть. Но, к сожалению, за сутки до нашей встречи в квартире взорвался газ, и я… приехала уже на похороны.

Да, все верно, все пока что совпадает.

— Чем занималась твоя сестра, ты в курсе?

— Инструктор по йоге. Вы же знаете.

— А я не про йогу. Про другие восточные увлечения. Ты встречалась с ее мужем?

— Она была в разводе уже два года на момент смерти. На похоронах были только ее приемная мать — спившаяся актриса местного театра и пара подруг с работы. Бывший муж приехать не соизволил. Гроб не вскрывали. Я просто отнесла цветы на могилу и высказала ее матери свои соболезнования. Она была пьяна… Разговора не случилось.

— Мхм… Ее бывший муж идет у нас по одной из актуальных разработок.

— В террористическом? — вздрагивают удивленно ее брови.

— Да. Ты теперь попадаешь в его окружение.

— Да что за бред?! — возмущенно подскакивает она. — Я и сестру-то ни разу в глаза не видела, и словом не обмолвилась. Каким местом я в окружение ее бывшего мужа попадаю?

— Третье кольцо контактов!

— Не было контактов! Тогда запишите в это кольцо всех, кто поговорил пять минут с ее приемной матерью. Это единственный контакт! Эва никогда не была в Москве. Я до этого момента никогда не была во Владикавказе! Все мои соцсети давно проверены. Мы с ней родственники только по крови! По вашей логике все возможные дети моего биологического отца тоже третье кольцо?!

Есть в ее словах правда. Но… Слишком уж ловко и напористо вылетают из ее красивого ротика контраргументы. Это такая скорость анализа и мысли или заготовки?

— Вы хотите угробить мою карьеру из-за погибшей сестры, которую я в глаза ни разу не видела?! — поставив руки на стол, требовательно смотрит мне в глаза. Чувствую запах ее сладких, чуть горьковатых духов. Глаза опять залипают на груди, в такой позе практически вываливающейся из разреза пиджака. Красивая грудь… Интересно, своя? Она неровно вздымается от волнения, и я погружаюсь в этот ритм, чувствуя, как в такт ему кровь толчками наливает мой член.

Мда… Хороша.

— Хочешь в пресс-секретари тебя посватаю? Будешь прессе рассказывать, какие мы все здесь молодцы? Не пыльно. Зарплата хорошая. Повышение в звании согласно графику.

— Никак нет, товарищ полковник, — упрямо поджимает губы. — Хочу именно в Ваш отдел.

«По защите свидетелей», — вспоминаю я.

— Ладно… Диляра Владо. Я подумаю еще. Свободна. Пока.

Приоткрыв жалюзи, смотрю в окно на внутренний двор с парковкой. Наше здание построено колодцем еще во времена Сталина. И безопасность продумана тут до мелочей. Но кое-что бросается мне в глаза… Вот если во внутренний угол здания подогнать тачку с взрывчаткой, то отраженная взрывная волна срезонирует со встречной и… усилится раз в пять. И взрыв такой силы обвалит здесь все к херам! Почему этот угол пуст?! Куда смотрят безопасники? Раньше, если мне не изменяет память, там был вход в подвал и крыша, а после прошлогодней реконструкции все снесли, не подумав о безопасности строения.

Набираю службу внутренней безопасности, наблюдая, как именно в этом углу паркует свою тачку Иван. Даю распоряжение заложить углы кирпичной конусной кладкой, которая разрежет и погасит волну. Отправляю нашего взрывника проконтролировать.

Смотрю, как Иван, немного прихрамывая, идет ко входу в здание. Сегодня у него начинаются восстановительные тренировки. И… навстречу ему вышагивает Владо, качественно виляя на своих высоких каблуках бедрами. Встречаются взглядами… Он притормаживает. Владо проходит мимо. Иван разворачивается, глядя ей вслед. Через несколько секунд она тоже оборачивается на мгновение. Встречаются снова взглядами… Секунда-две-три… И что-то ревнивое и тяжелое вздрагивает у меня в груди.

Диляра отворачивается и подходит к своей серой тойоте. Красивым гибким движением усаживается внутрь. Иван улыбается, не сводя с нее глаз. Балбес… Женщины — это зло.

Глава 4
Спарринг

Иван

На проходной показываю под ультрафиолетовой подсветкой документы.

— Что в рюкзаке?

На пару секунд приоткрываю рюкзак, демонстрируя охраннику содержимое. Поклажу больше определенного объема без досмотра проносить внутрь нельзя.

— Кроссовки, полотенце, форма…

Пропускает. Прохожу внутрь, навстречу Андрюха с папкой под мышкой.

— Чего лыбишься, Зольников? — ухмыляется он мне, притормаживая.

Протягиваем руки…

— Влюбился что ли? Когда успел-то?

Пожимаю плечами. Вот прямо сейчас на парковке и влюбился! Уверен, эта та самая «Лара Крофт», что мельком я видел из палаты.

— С чего взял?

— Эндорфинами разишь, и клыками сверкаешь.

— Не знаешь, что за дамочка новая у нас на серой «тойоте» четыреста пятьдесят четыре?

— Извини, брат, за дамами не слежу. Бабушка сегодня всех на семейный ужин по поводу твоего повышения к тебе пригласила. Ты в курсе?

— Неа.

— Ты смотри, на свой ужин не опоздай, а то выхватишь.

Смотрю на часы. Семнадцать тридцать.

— К скольки пригласила-то?

— К восьми.

— Успею.

— Ну, давай, братишка. До вечера.

Бедро уже практически не болит, но осколок задел связку… Надо тренироваться, чтобы убрать хромоту.

Спортзал у нас внизу, на втором. Вверх — этажи, вниз — уровни. Пять лифтов расположены в ряд. Три обычных. Один грузовой. Один — VIP для высшего офицерского состава. Захожу в лифт, нажимаю черную кнопку «2», разворачиваюсь лицом к закрывающимся дверям. Слышу быстрый стук каблуков. Поднимаю взгляд и в уже закрывающихся дверях вижу исчезающее лицо той незнакомки с парковки. И горло мое сводит на вдохе.

— Придержите лифт! — раздается практически команда.

Я в последнюю секунду перехватываю створки. И реально как мальчишка прихожу в трепет, когда она делает шаг внутрь и встает рядом со мной. Поджимаю губы, чтобы не улыбаться от своих ощущений.

— Спасибо.

Голос у нее низкий… И попадает этот голос снайперским прямо мне в пах!

Смотрит на панель. Мне хочется впиться губами в ее шею сзади и прикусить там. Никогда не трахался в лифте. Этот, конечно, для таких экшенов не подойдет. Две камеры и круглосуточная запись.

— Какой? — спрашиваю просевшим голосом.

— Тоже второй уровень.

Двери закрываются, отрезая нас от всего мира. Мы остаемся вдвоем. Мои ноздри вздрагивают от запаха ее парфюма, веки становятся тяжелыми. Я плыву в какой-то горячей эйфории от ее близости.

Та-а-ак, отставить, Зольников! Быстро соображаю, как не слишком борзо подкатить и взять ее номер. Но место вроде как не шепчет для знакомства. Служебные романы у нас очень не одобряют. Мой взгляд с тревогой опускается на ее кисть в поисках обручального. Его там нет! Только кольцо на среднем с крупным плоским матовым камнем. И только я набираю в грудь побольше воздуха, чтобы…

Но не могу же я сделать банальный подкат к сотруднику. Возможно даже — выше меня по званию! И так и стою, не дыша, перебирая в голове поводы, пока лифт не вздрагивает от толчка. Створки скользят в стороны.

Эх… Удрученно закатываю глаза.

Она выходит первая, притормаживая в растерянности и оглядываясь.

— Что-то ищете?

— Что-то ищу… — пытливо осматривает меня снизу вверх.

— Помочь?

— Нет… — закусывает губу. — Спасибо.

Жаль. С трудом заставляю себя идти дальше. Чувствуя спиной, как расстояние между нами увеличивается. Это ощущение почти болезненно.

Аааа…

Надо было разговорить ее! Редко меня так слету начинает плющить от женщины. Я соскучился по этой остроте!

Рывком открываю дверь в спортзалы, обещая себе, что обязательно пробью про нее все и найду способ познакомиться. Переодеваюсь, наушники в уши, на часах устанавливаю будильник. Встаю на беговую дорожку. Они стоят в два длинных ряда, развернутые друг к другу «мордами». Напротив меня пустая. Выставляю наклон и дистанцию. Полотно едет, ноги на автомате идут. Для начала надо просто ходить…

Буржуйский репчик долбит ритмом, я на автомате двигаю ногами, глядя на панель беговой. Взгляд расфокусируется, я улетаю в свои мысли, пытаясь восстановить детали последней пары дней перед контузией. Там все мутно…

Экран беговой вспыхивает, мои пять километров подходят к концу. Фокусируя взгляд, залипаю им на белых навороченных кроссовках, что идут по дорожке напротив. В паре метров передо мной. Поднимаю взгляд, встречаясь глазами…

Она!

Амур сегодня решил меня любить. Третья подряд встреча. Третья должна быть судьбоносной! И, не отводя взгляда, я продолжаю идти под пикающий таймер беговой, который слышу даже через наушники.

Периферийным взглядом вижу ее обтянутую коротким спортивным топом грудь. Хорошая грудь… Не смотря на очень развитое подкачанное тело, грудь не высушена, как у атлеток и фитнес-няшек. А это значит — не сушится. А если не сушится, значит, ее тело сделано не тренажерами, а органичной нагрузкой. Спортсменка…

Уголок ее губ вздрагивает в едва заметной ухмылке. И глаза тоже начинают улыбаться. Я слишком пялюсь? Да… Я откровенно и нагло пялюсь! Потому что «нельзя быть на свете красивой такой»! Мои губы тоже расплываются в улыбке. Отмашка дана, можно подкатывать!

Хищные инстинкты тонизируют тело, чувствую, как все мои мышцы тянутся и напрягаются. Выдергиваю из ушей наушники. Останавливаю свою дорожку. Иду мимо нее, чувствуя очень остро магнетизм и притяжение между нами. Из кулера наливаю стакан воды. Выпиваю. Швыряю смятый стаканчик в мусорное ведро, наблюдая за тем, как ритмично двигается ее идеальная задница. Орешек просто! Беру еще один стаканчик и наливаю воды для нее. Бутылки у нее, как и у меня, с собой нет. А в подставке на беговой дорожке торчит телефон.

Подхожу и облокачиваюсь предплечьями на «морду» беговой.

— Привет… — протягиваю ей воду.

Молча забирает, делает пару глотков.

— Спасибо.

— Я — Иван, — протягиваю ей руку.

— Лейтенант Владо, — чуть заметно подмигивает она, крепко пожимая.

— Понял… — усмехаюсь я, прищуриваясь. — Тогда капитан Зольников.

Вчера только капитана дали… Но уже приятно козырнуть!

— Боец, что ли? Такой молодой — и уже капитан.

— Есть немного.

— Боевое? — кивает на ногу, на которую я прихрамываю.

— Мхм…

— Болит?

— Уже нет.

— Ну а раз нет, пойдем, капитан Зольников, на ринг, — останавливает она свою беговую.

— Зачем?

— Компанию мне составишь в спарринге.

Вау…

* * *

Виляя задницей в обтягивающих коротких шортиках, идет к ближайшему пустому рингу, по дороге снимает со стены красные беспалые перчатки для рукопашного. Интересно…

Срываю оттуда такие же, но больше размером и синие. Догоняю ее. И первым запрыгиваю на ринг. Подаю руку. Ее ладонь сухая и горячая. Повесив перчатки на упругие веревки ринга и глядя ей в глаза, с улыбкой стягиваю футболку, поигрывая мышцами.

Она оценивающе рассматривает мой торс, надевая перчатки. От ее прохладного взгляда мне горячо и щекотно где-то в затылке. Какая стойкая барышня… Даже бровью не повела!

К рингу подходят несколько мужчин, с любопытством наблюдая за нами. Здесь это нормально.

— А как зовут лейтенанта Владо? — пытаюсь я пофлиртовать.

— Уложишь — скажу, — ухмыляется мне провокационно, выставляя вперед кулаки для приветствия.

Игриво толкаю своими кулаками в ее и так замираю.

— Бокс? — поднимаю бровью.

— Это уж как к месту придется!

Оскаливаясь, бьет в мои перчатки, отталкивая их и давая отмашку к старту. Рывком отдергиваю руки, уходя в оборону — мне интересно посмотреть на ее атаку. Но вместо удара она вдруг резко уходит вниз, подцепляя меня под колено, и мы вместе летим на упругий пол ринга. Зараза…

Упруго оттолкнувшись, подскакивает на ноги. Смотрит на меня снизу верх.

— Ты зачем торс-то качал, капитан? Чтобы падать громче?

— Ну, пиздец тебе, — ухмыляюсь я, тоже подскакивая на ноги.

Дразняще упруго скачет в другом углу ринга, выбивая двоечку в воздух. Резкость на уровне! Рельефные плечики с красивой мускулатурой обещают, что уложить будет нелегко. Но я уложу…

— Падай лучше сама, — посмеиваюсь я, приближаясь.

Где-то на заднем фоне ржут мужики.

Лупить по ней руки не поднимаются. Поэтому я блокирую несколько ее точных быстрых ударов, угадывая момент, когда собьется дыхание, и на последнем разворачиваю торс так, чтобы ее кулак пролетел дальше, утягивая по инерции ее за собой. Подножка… Но падая, она снова успевает попасть мне пяткой под коленку, и мы снова синхронно падаем на пружинистый пол. Подскакиваем в этот раз одновременно и азартно смеемся. Она сдувает выбившуюся прядь с глаз.

— Ну что ты там прыгаешь? — провоцирую ее. — Иди сюда… в полный контакт. Я тебя не обижу…

— А я тебя с удовольствием!

Прыжок вперед. Согнув в колене, резко выбрасывает ногу, отклоняя корпус назад. Стопа по дуге летит мне в ухо. Тело реагирует машинально. Контрприем… Чуть присаживаюсь, перехватывая и фиксируя ее ногу на плече, рывок вверх делаю плавно. Не роняя ее головой вниз, а придерживая болевым, позволяю немного сгладить удар и сначала приземлиться на руку. Падаю сам на колено, чтобы распять. Девочка хотела, чтобы я ее уложил! Логично приземлиться сверху!

И вот сейчас она обязана уйти в оборону, резко сгруппировавшись. Но явно медлит с контрприемом. И я все же заваливаюсь на нее сверху.

Не, не верю, что облажась! Позволила…

— Играешься, кошка? — возбужденно шепчу в смеющиеся губы.

Делает рывок бедрами вверх, пытаясь высвободиться. Припечатываю ее массой в пол.

Вот воткну тебе, тогда и будешь так резво двигать бедрами! А пока…

— Имя давай.

В ушах грохочет от возбуждения, и дыхание неконтролируемо рвется.

Наблюдаю, как медленно и эротично она облизывает пересохшие, налившиеся дотемна кровью губы. Ооо… Я трахну ее прямо здесь и сейчас! Вдавливаюсь эрекцией ей в бедро. И сжимаю челюсти, чтобы не впиться в эти дерзкие губы.

— Имя…

— Диляра.

— Красиво. Пойдем пить кофе, Диляра.

Закрывая глаза, скатываюсь…

Глава 5
Наполеоновские планы

Иван

Отодвигаю ей высокий стул у спортивного бара, разворачивая вполоборота к себе.

— Нам кофе…

— Какой? Вопросительно смотрю на Диляру.

Щеки разрумяненные, и ноздри до сих пор подрагивают от адреналина. Словно мы только что горячо потрахались там, на ринге. На самом деле так и было. Только без проникновений.

Я, наверное, такой же…

— Со сливками, без сахара.

— Сливки обезжиренные? — Обезжиренные, девушка, это уже не сливки, — ведет она бровью.

— С нормальными будьте любезны.

Ну вот, теперь точно смело можно признаваться в любви! Девушки на диетах вызывают уныние и жалость. Мне нравятся вот такие вот — полноценные, с любовью к жизни и удовольствиям, которые она может дать. А эта точно сечет в удовольствиях… Улыбаясь, разглядываем друг друга.

— И где такая красота работает? — Неприличный вопрос для нашей конторы.

— Да ладно… Намекни хоть.

Все равно же узнаю.

— На стажировке я, в следственном.

Но устроиться пытаюсь в отдел по защите свидетелей, в антитеррористический.

— Ммм… Знаем такой.

И как? — Хреново… — стреляет глазами в пол.

— Не нравятся полковнику Зольникову, — выделяет она многозначительно фамилию, играя бровями, — какие-то мелочи в моей биографии.

Однофамилец? — Почти… — Ясно, — усмехается.

Мне хочется перехватить ее за шею и впечататься в сочные губы.

И я сжимаю свои, шумно выдыхая.

Хочу-у-у… Диляра, хмурясь, смотрит на часы.

Ооо… Нет-нет… Не убегай! Что там надо? Встряхиваюсь, пытаясь прийти в себя.

Телефон и проводить.

С «проводить» облом, она на тачке.

— Можно я с твоего телефона позвоню? — Куда? — прищуривается.

— В одно хорошее место.

— Держи, — нарисовав фигуру на экране, протягивает разблокированным.

Нечаянно листаю в другую сторону. Включается фотоаппарат. Листаю обратно, но вместо этого нажимается на окошко галереи, где на первом фото маленькая девочка лет шести. Всматриваюсь. Глаза похожи… Да и вообще.

Горло отчего-то сводит судорогой, словно я прикоснулся к чему-то очень интимному и ранимому. Поднимаю глаза на нее, чувствую, как кровь бросается в лицо. А если у нее семья? Подумаешь, нет кольца…

— Твоя? — понижаю я голос, показывая ей девочку.

Замечаю, как на секунду ее лицо тревожно вздрагивает. И тут же его выражение меняется на нервную усмешку.

— Аа… нет, — немного растерянно взмахивает руками.

Но напряжение между нами резко возрастает. И чтобы снять его, я быстро заминаю эту тему, открывая панель с цифрами.

Не ее… Я не против детей. Я обожаю детей! Но… Это немного мне щелкнуло по мозгам. Я люблю, чтобы все было прямолинейно и открыто. Не люблю закулисной игры. Но девочка не ее… И кольца нет… Выдыхаю. Вбиваю свой номер, пряча улыбку, подписываю его: «Я уложил тебя, помнишь?…» и набираю себя.

Звук звонков отключен. Чувствую, как вздрагивает в кармане телефон.

Диляра задумчиво делает несколько глотков кофе. Возвращаю ей телефон.

— Какие планы на вечер?

— А какие предложения? — стреляет в меня пытливым взглядом.

— Вау… Ммм… — быстро перебираю варианты.

Был уверен, что вежливо съедет.

Домой я ее не затащу по-любому, там бабушка.

Есть, конечно, шанс напроситься к ней… Слышу звук будильника.

— Ай… — с досадой достаю свой телефон.

— Ужин семейный! Забыл совсем… — развожу удрученно руками: — Не могу его пропустить.

Он в мою честь.

В ответ прохладная, чуть разочарованная ухмылка.

О, нет! Я не отмазываюсь и не съезжаю!

— Если хочешь, поехали со мной, — выпаливаю я.

Нет, у нас в семье так не принято.

Никаких девушек на семейных событиях, если это не официальная невеста или жена.

Но… С ней бы я… не обломался засветиться в семье.

Нравится — пиздец просто! Так, что внутри все порхает и взрывается.

Мне кажется, я свечусь, как радиоактивный, от своих почти неконтролируемых хотелок.

И перед глазами у меня вспышка слева, где я за косу тяну ее так, чтобы прогнулась подо мной, и вспышка справа — как позволяю оседлать и стягиваю с нее этот чертов топ.

Соглашайся, Диляра… Нервно покусываю губу, следя за ее реакцией.

Я правда хочу, чтобы она поехала.

Почему? Потому что моя женщина должна… просто обязана вписаться в мою семью.

И если это невозможно, я хотел бы понять это в самом начале пути, чтобы можно было тормознуть с притязаниями, пока не влип окончательно.

А Диляра — она такая… Она либо сразу зайдет, либо нет.

Пару секунд задумчиво хмурится.

— Нет, — с улыбкой качает головой. — Но спасибо за доверие!

Взгляд капельку теплеет.

Е-е-е!! Это был удачный заход.

Окей, это мы еще успеем. Планы у меня наполеоновские!

— Пора мне, капитан Зольников. Спасибо за кофе и за спарринг.

— И Вам, лейтенант Владо, за компанию…

Прогнувшись гибко, как кошка, встает с барного стула. Красиво ведет плечами.

— У буржуев принято целоваться на прощание в щеку… три раза, кажется.

— Но мы же не они, — дергает претенциозно бровью, протягивая руку.

Жадина… Но она права. Здесь не место для открытого флирта. Это все потом.

И от предвкушения меня сносит очередной радиоактивной волной возбуждения, словно пару недель мне кололи не антибиотик, а бычьи дозы тестостерона. А если еще посчитать, сколько я не трахался до больнички, то впору слечь в бесславном бою со спермотоксикозом.

Пожимаю красивые пальцы с короткими ноготками бордового цвета.

Вытягивает руку и уходит в сторону женской раздевалки. Мой взгляд снова прилипает к ее идеальной заднице.

Какой кайф… Эндорфиновый душ просто! Душ, да… Опомнившись, подскакиваю тоже.

Быстренько ополоснувшись и побросав вещи в сумку, выскакиваю на парковку. А ее машины уже нет.

Это ничего! Теперь у меня есть номер. И руки чешутся отправить ей какой-нибудь горячий беспредел. Но я не даю им воли. Все потом.

На ужин все-таки опаздываю, застряв в пробке недалеко от дома.

Обмыв звезды, как положено, мы всей нашей мужской составляющей уходим на лоджию покурить.

Андрюха с нашим старшим, Серегой, травят пьяные анекдоты.

Слушаю вполуха и пропускаю все приколы, зависнув в телефоне.

Ищу ее по номеру во всех мессенджерах.

— О… Про Ваньку! Омоновец подходит, значит, к проституткам и говорит одной из них: «Пойдем, отойдем к забору…» Отходят… Он ей: «Загибайся!» Проститутка: «Подожди, я хотя бы колготки сниму». Он ей: «Да ерунда, я и так перелезу!»

Дружный ржач.

— Это бородатый… — на автомате бормочу я. — Новое давай.

— Новое сам давай, ты же у нас копилка!

Есть! На авке черный скорпиончик… Ух! Касаюсь ее иконки, открываю окно для переписки.

Что написать?

— Ты чего там застрял, Иван? Выныривай, — выкидывает сигарету дядька.

— Да… — неопределенно отмахиваюсь я.

А кстати!..

Братья, потушив сигареты, заходят обратно, а его я притормаживаю:

— Дядька…

— М?

— Погоди.

— Ну?

— Лейтенант к тебе один в отдел устраивается…

— Да не один. Смена состава у меня. Я же говорил.

— Меня только один интересует. Владо Диляра. Знаешь?…

Глава 6
Служебная деформация

Виктор

— Диляра Владо?…

Прислушиваюсь к себе, с удивлением понимая, что… накрывает меня ревнивым бешенством к племяшу. Контролируемым. Но от этого не менее чувствительным.

Как интересно… Красивая, конечно. Но… Сильные женщины — это не мое. Давно не влекут. На службе переел еще по молодости.

И настолько нелепо это чувство для меня, что я растерянно улыбаюсь своим болезненным ощущениям.

— Ну знаю, допустим. Дело читал. Собеседовал.

— Возьми ее… Зачем маринуешь?

Вот прожженная девица, быстро сообразила, через кого надавить!

— Это она тебя о протекции попросила?

— Нет. Не просила. Поинтересовался — поделилась.

— Ну да, как же.

Теперь тем более не возьму!

— Да отвечаю — не просила! — начинает пениться Иван.

— Когда успел познакомиться?

— В спортзале сегодня… — пожимает плечами.

— Она подошла?

— Неа… Я.

— Зачем?

Цокает языком, закатывая глаза.

— Дядька, тебе ж сорок два, а не семьдесят. Ты меня пугаешь!

— Служба у меня такая, Иван.

— Ну а у меня-то нет! Могу я с девчонкой красивой познакомиться?

— Она тебя старше, какая она тебе девчонка?

— Реально? — удивленно поднимает брови.

— Реально. У нее вышка. Два года работы в ментовке, а потом академия. Посчитай…

— Ой, да год-два разницы, — пренебрежительно фыркает он.

Да, на самом деле это вообще никакой роли не играет. С чего я его отговариваю?

— Возьми ее.

— Нет.

— Почему?

— Мутная она.

— У тебя все мутные!

— Служебная деформация.

— Но кого-то же ты возьмешь!

— Кого-то возьму…

— Теперь получилось, что я ей медвежью услугу оказал? О которой она еще и не просила? Стремно вышло, — зло тушит сигарету.

— Ладно. Обещаю твою протекцию в решении не учитывать.

Вздыхает.

— Спасибо и на этом.

На лоджию выходит мать с мокрыми полотенцами.

— Накурили… — осуждающе.

Молча открываем пошире окна, чтобы быстрей проветрилось. Мать развешивает полотенца.

— А Андрюхе ты с Варей помог… — недовольно прищуривается племяш.

— Так ты не сравнивай. Варя — мать двух Зольниковых. А Диляра кто?

— Смотри, дядька, женюсь — потом не отмажешься.

И меня опять скручивает от жгущих ощущений.

— Я те женюсь! Молоко еще на губах не обсохло. И вообще заканчивай свои подкаты к моим сотрудникам.

— Так твоим или не твоим?

— Сам-то когда женишься? — вздыхает мать. — Уже и не чаю я внуков от тебя дождаться.

— Да ладно, мам, какие мне дети уже.

— И за что ты только так женщин не любишь? Вроде не обижала я тебя маленького.

— Почему не люблю… — обескураженно пожимаю плечами. — Погубить боюсь. Служба у меня… Семья всегда под ударом будет.

Ну и люблю через раз, честно признаться. Сложные они существа. Энергозатратные. Мужчине без них проще.

— У всех служба. И отец твой служил. И ничего. Вот двоих сыновей народили. А девчонки Бог не дал. Может, у тебя бы родилась.

— Я свой выбор сделал. Закрыли тему.

Уже поздно, малышня спит на руках у Вари с Андреем. Потихоньку расходимся. А меня все не отпускает. Как она ловко Ивана окрутила… Уверен, что не без ее давления эта просьба. Напрямую, конечно, могла и не просить. Дался ей мой отдел.

Ладно, понимаю еще, есть фанатки по оперативке, адреналинщицы, но в защиту свидетелей… Там же в основном работа бумажная, нудная, с документами. И чего уперлась?…

Водитель подгоняет тачку. Не дожидаясь, пока метнется, сам открываю себе дверь и сажусь назад.

— Паш, в Кунцево давай, — пролистываю я на телефоне фотографии страниц из ее личного дела.

— Сделаем, товарищ полковник!

Не знаю, зачем еду к ее дому. Вообще тут есть два логичных варианта: забить на детали и взять ее или забить на квалификацию и не взять. Но меня напрягают оба.

Засела заноза в подкорку. Что в ней не так? И я, повинуясь инстинктам, еду зачем-то в направлении ее дома, хотя время уже двенадцатый, я нетрезв, и, вообще-то, даже если хочу пробить про нее еще какие-то детали, легко могу поручить это своим подчиненным.

Пока едем, пролистываю еще раз личное дело и все, что накопали мне спецы. Исключая эпизод с сестрой, чиста аки агнец. Пару приводов за драки по молодости не в счет. Никаких обвинений ей после выяснения предъявлено не было.

— Вот у этого дома тормози.

Обычная старенькая девятиэтажка, одной стороной смотрящая в сквер.

Выхожу из машины.

— Проводить, товарищ полковник?

— Обойдусь, не девица.

— Ждать?

— Да. Я ненадолго. Припаркуйся нормально.

Достаю сигарету.

Квартира съемная. Проживает одна… Прикуриваю, обхожу дом, заворачивая во двор.

Старенькая детская площадка с покосившимися горками.

Рядом обтянутая лентой небольшая стройка — монтируют современный детский городок.

Ухожу в тень этого городка подальше от света окон, просчитывая, какие окна ее.

Свет горит… Нет, это мы хорошо обмыли младшего погоны. Так наобмывались, что сам полковник в оперативку пошел! Достаю еще одну сигарету. Вижу, что мой водитель паркуется возле первого подъезда.

Какого я делаю здесь? Открываю мессенджер на телефоне.

Елена: «Виктор, ты где?»

Черт! Второй раз вопрошаю к себе: «Какого хрена меня сюда занесло, тем более, когда меня ждет женщина?» Смотрю на часы. Двенадцать практически.

Час назад обещал уже быть.

Виктор: «Не сегодня».

Елена: «Когда?»

Виктор: «Я напишу».

Ну, давай, взорвись. Пора. Мы слишком долго уже тянем этот формат эпизодических встреч. А со свободными женщинами так нельзя. Они ждут продолжения. Продолжения не предусмотрено. Но Елена слишком выдержана и прохладна, чтобы взорваться. Это немного обламывает меня в сексе, но в целом Елена устраивает как любовница, и я ценю то, что она не имеет отношения к конторе. Однако желания просыпаться с ней у меня так и не возникло. И мне кажется, что уже не возникнет никогда.

Вот поэтому между нами уже пару месяцев напряжение. И пора завершать эти отношения, чтобы они не стали в тягость нам обоим. Но она почему-то не дает этому разговору случиться.

На самом деле у полковника ФСБ не так уж много поводов и возможностей познакомиться с достойной женщиной «не по работе». Елена была дизайнером моей квартиры. Но после завершения работы до сих пор туда ни разу приглашена не была. Это не слишком вежливо.

Но вежливость во мне тоже давно атрофировалась.

Как уж есть… Не поеду к ней. Не хочу.

Но и здесь мне делать нечего.

Убираю телефон в карман пиджака.

Делаю последнюю затяжку и иду к урне, чтобы выкинуть сигарету.

Пара фонарей во дворе гаснет в ту же секунду, как пиликает полночь на моих часах. Коммунальные службы экономят на электричестве? Из-за угла дома выезжает видавший виды джип и двигается мне навстречу.

Следом едет еще одна тачка.

Джип подъезжает ближе и, пытаясь припарковаться в явно узкое для него пространство, неожиданно резко сдает назад.

И щелкает бампером нос седана, что сзади. Пьяный он, что ли?…

А вторая-то машина мне знакома! Диляра… Диляра и водитель джипа вылетают из машин одновременно.

Выглядит она необычно… В длинном светлом, очень женственном платье. Волосы распущены.

Я даже делаю несколько шагов ближе, чтобы приглядеться, она ли это. Она…

Глава 7
Бэтмен

Виктор

Она…

Начинается перепалка.

Водитель хамит… Типичный браток, переживший миллениум.

Не планирую вмешиваться. Она сама прекрасно может за себя постоять.

В крайнем случае взмахнет волшебными корочками и угомонит этого братка.

Не собираюсь ровно до того момента, как из машины не выходит второй.

Потому что одного она может положить легко, а у второго может быть и оружие. Мало ли… Диляра достает свой телефон, наотрез отказываясь возмещать ущерб.

— Я вызываю ГИБДД!

— Э-э-э! — один вырывает телефон у нее из рук.

— Менты нам не в кассу. Бабки давай, и мы двинем.

— Да забирай телефон ее.

Я бы на ее месте уже положил того, кто ближе.

Но Диляра растерянно прикладывает руку ко лбу, ложась спиной на машину.

Может, ее от удара тряхнуло?

— Эй! — окликаю я братка. — Верни телефон девушке.

— Иди мимо, мужик!

— Добрый вечер, Диляра, — подхожу ближе.

Молча сую в нос братку открытые корочки. Пока он втыкает, оглядываю тачку Диляры.

— Телефон и триста баксов на ремонт, — плюсую я моральный ущерб к сумме. — Иначе завтра оба присядете за нападение на моего сотрудника при исполнении.

Телефон и бабки мгновенно материализуются в руках Диляры.

Она обескураженно, почти испуганно, смотрит на меня.

Ну да… Внезапное появление. Бэтмен, блять!

— Виктор Алексеевич, — подлетает Павел. — Помощь нужна?

Отрицательно качаю ему головой.

— Возвращайся в машину.

— Есть, товарищ полковник.

Братки тоже отваливают.

— Ты ударилась? — с тревогой смотрю на ее трясущиеся пальцы.

— Ага… — выдыхает.

— Спасибо… Виктор… ммм… Алексеевич.

— Головой?

— Мхм…

— Покажи…

— Да ерунда!..

— А ну-ка, присядь.

Усаживаю ее на водительское сиденье, присаживаюсь перед ней на корточки.

Дрожащими руками кладет телефон и деньги в дамскую сумочку.

— Сотрясение, видимо. Пристегиваться надо, — выговариваю ей строго.

— Спасибо Вам. Вы езжайте… Я посижу немного.

— Не придумывай, лейтенант, — начиню опять злиться на нее. — Пойдем, до дома доведу. Рухнешь еще где-нибудь по дороге.

— Неудобно как-то.

— Спать стоя неудобно.

Вытаскиваю ключ из зажигания, подаю ей руку.

Она забирает с пассажирского сиденья пакет и вцепляется в меня ледяными пальцами. Закрыв дверь, блокирую машину. Забираю пакет.

И такая она… хрупкая сейчас и ранимая… в своем этом воздушном платье… Качнувшись, делает шаг вперед, и я рефлекторно (хотя откуда, блять, у МЕНЯ могут возникнуть такие рефлексы?!) подхватываю ее за талию.

Но если реально рухнет, то это единственный безопасный способ транспортировать ее домой.

— Может, тебя в травмпункт? Пусть УЗИ сделают.

— Да все хорошо, честное слово!

Духи у нее свежие, мятные… Не те горьковатые, которые я чувствовал, когда она дерзила мне в кабинете. И от этого запаха мозги мои пьяные отключает еще больше. Торможу еще один внезапный порыв — подхватить на руки.

Что за пиздец с этой женщиной? Да ее и близко к составу нельзя подпускать! Ваньке бошку слету оторвала. Да и я ничем не лучше. Осталось только поцеловать в подъезде!

Скептически закатываю на себя глаза, косясь при этом на ее губы, которые она без конца покусывает.

Красивые губы… Сглатываю ком в горле, поджимая свои.

Довожу ее до лифта.

Поворачиваю лицо, кровь стучит во все конечности от ее близости. Она нервно заправляет волосы за ухо. Приглядываюсь. Вдоль уха тонкий шрам…

— Шрам у тебя, как от ножа, — хмурюсь я. — Что-то не примечал его раньше. Где так умудрилась?

— В детстве… — удрученно выдыхает она. — Окно разбилось… И вот… Нервно выправляет волосы обратно.

— А ты на службе совсем другая. Я бы и не узнал слету.

— Да. Наверное, — зажмуривается.

Явно не в себе! Прилично видимо приложилась.

Створки лифта открываются, выходит парень с собакой.

— Спасибо огромное, дальше я и правда сама, — сбегает она внутрь, вставая так, чтобы я не мог зайти в лифт. — Спасибо.

Удивленно приподнимаю бровь.

Створки лифта смыкаются, скрывая за собой ее встревоженное лицо.

Нормально ты девочка полковника бортанула! Но, может и к лучшему. Пьяным к ней точно приближаться не стоит! Нет… не возьму!

Глава 8
Подарок

Иван

Все разошлись. Мы с бабушкой пьем крепкий чай с травами…

— Ложись-ка ты, Иван, спать. А я посуду загружу в твою чудо-женщину.

— Ба… Это посудомоечная машина, — смеюсь я.

— Вот и я о том. Одни машины у вас.

Бабушка переживает, что мы все холостяки. Только вот Андрюха у нас отстрелялся и теперь у нее в любимчиках!

— Неправда, — вибрирую я от нетерпения пообщаться с Дилярой. — Я сегодня с девушкой познакомился.

— Хорошей?

— Ба, ну зачем мне хорошая? Они же скучные.

Скептически смотрит на меня.

— Плохая, что ли?

— Своеобразная… — пожимаю я плечами. — Дерзкая. Смелая.

— Ну… Это разве плохая? — машет рукой на меня бабушка. — Может, хоть приструнит тебя, обормота. А то навел срамоту! Голых девок надо не на стену вешать в твоем возрасте, внук. Тебе же не четырнадцать.

— Ну я же убрал! — закатываю глаза. — Это просто постер. Но согласен, не очень прилично.

Сдаюсь я сразу, потому что бабушка будет эту тему развивать, пока я не покаюсь за чертов порнопостер, что она лицезрела.

— Как по мне, Ваня, в твои двадцать пять неприлично без женщины засыпать, такие вот постеры разглядывая.

— Ну… Служба такая…

— Что вы все службой оправдываете? Что ты, что Виктор.

— У дядьки, кстати, есть женщина, — сдаю я его.

— Да? — удивленно вскидывается бабушка.

— А что же не привел познакомить?

— Не знаю. Жениться же не собирается, судя по всему…

— Тогда это, Вань, не женщина называется, — недовольно швыряет полотенце бабушка.

— У нас в деревне таких «нужник» называли. И мне за своего сына стыдно, что он себе позволяет женщину так своим поведением оскорблять.

Бабушка жесткая. Не скажет, а врежет иногда словом.

— Твоя тоже «нужник»? — сердито смотрит на меня.

— Нет!! Ты что?…

Я бы свою привел, — вздыхаю я.

— Я даже приглашал. Но пара часов знакомства… Отказалась. Может, в следующий раз.

— Значит — хорошая девушка. А что характер непростой, так это ничего. Спи… Вставать тебе рано. А мне не спится у вас в городе, тяжело. Что на завтрак хочешь?

Ооо… Вот это просто волшебная бабушкина опция! Завтраки…

— Блинчики… — расплываюсь я в улыбке, сползая на диване в лежачее положение и вспоминая детство.

Летом мы жили всегда у бабушки. И утром на столе всегда стояли горячие блинчики, оладьи, драники… С магазинными не сравнить! — Будут тебе блинчики, внук, — гладит бабушка меня по коротким волосам.

— Спи.

И я даже закрываю глаза на пару минут.

Но как только она выходит на кухню, выключая свет, меня подбрасывает от нетерпения.

Открываю контакт моего скорпиончика.

Вспоминаю, как точно назвал себя у нее в контактах: «Я уложил тебя, помнишь?»

Иван: И надеюсь, ты до сих пор на лопатках…

Диляра: Какой самоуверенный капитан!

Иван: Все время думаю о тебе…

Диляра: С места в карьер?

Иван: Это плохо, что я открыт?

Диляра: Если противник открыт, он либо слишком самоуверен и недооценивает тебя, думая, что ты не представляешь опасности, либо это ловушка. Третьего не дано.

Иван: Ты права. Но я не противник. Поэтому твои правила — мимо. Ты знаешь, как волки дают знать волчице о своем выборе? Они ложатся перед ней на спину, открывая горло. И вот — я открываю свое… Зацепила, я горю!

Диляра: Это смело. Но… Тогда мне надо переименовать твой контакт.

Иван: Версии?

Диляра: «Я тот, кого ты уложила, помнишь?»

Иван: Справедливо! Тем более, что ты легла сама. Я не идиот.

Диляра: Так значит, капитан Зольников открывает свое горло?

Иван: Да.

Диляра: Ты отвечаешь за то, что говоришь? Иначе я очень разочаруюсь…

Иван: Отвечаю.

Диляра: Мм… Ну, иди, поцелую на ночь…

Прилетает картинка: рельефные влажные губки со стекающей алой помадой.

Первый порыв — потребовать фотку с реальными. Но… нифига. Будем борзеть!

Иван: Э, нет. Обещаешь поцелуй — давай реальный.

Диляра: Поедешь через весь город за поцелуем?

Иван: Легко! Адрес.

Диляра: Больше ничего не обломится… За сигаретами выйду — в лоб поцелую. И все!

Подскакиваю с дивана, включаю свет.

Натягивая джинсы одной рукой, второй набираю.

Иван: Адрес! Или ты не отвечаешь за свои слова? Я очень разочаруюсь…

Скидывает адрес. Есть!!!

— Ба! Мне уехать надо.

Из кухни выглядывает удивленная бабушка.

— Куда на ночь глядя?

— Да… Подарок надо срочно забрать, — ухмыляюсь я.

— Ясно, — строго. — Если «хорошая», не обижай.

— Ой, ба, да она сама кого хочешь обидит, — отмахиваюсь я, выскакивая за дверь.

Нажатием пары иконок вызываю в приложении такси.

На своей, конечно, удобнее, но я прилично «наобмывался».

Сбегая по лестнице вниз, проверяю задний карман, нащупывая пару квадратных «патронов».

Обломится — не обломится… И куда конкретно ты меня поцелуешь — это мы уже на месте решим.

Докинув сверху купюру за скорость, нервно давлю воображаемую педаль газа в пол. Дороги пустые, и мы долетаем быстро.

— Притормози…

Выхожу у маленького павильона, отпускаю такси.

Покупаю пару пачек сигарет — одни себе, другие ей.

Выбираю средней крепости.

Не верится мне, что курит она легкие.

Такие девочки любят покрепче.

Набирая ей, чтобы выходила, поворачиваю во двор и вижу, как из двора выезжает служебный мерс дядьки.

Не понял… Он поворачивает в другую от меня сторону, и я еще раз вглядываюсь в темноте в его номера.

Да. Его машина.

Смотрю на часы. Дядька уже должен быть дома. Что ему здесь делать? Может, водила здесь живет? Странное совпадение…

Но волнение от предстоящей встречи стирает все остальное.

Меня снова разгоняет, как радиоактивного.

Улыбаясь, ищу глазами ее подъезд. Не знаю, какой. Номер квартиры она не сказала.

Вижу ее тачку с покоцанным бампером, криво припаркованную у бордюра.

Ну красотка! Если так парковать, то не только бампер снесут.

Слышу звук открывающейся двери подъезда. Поднимаю глаза.

В свободном сером спортивном костюме.

На голове капюшон, низко натянутый на глаза, руки в карманах.

Ааа… Беззвучно смеюсь. В темноте можно и за гопника принять! Оглядывается. Взгляд проплывает по мне и дальше — мимо, по дороге вдоль дома, и застывает там. Нет, ты издеваешься, что ли? Не заметила?!..

— Диляра! — окликаю я, садясь на ее капот.

Встречаемся взглядами.

— Я сэкономил тебе время, — демонстрирую пачку сигарет.

Ухмылочка…

Не торопясь подходит, встает между моих расставленных ног.

Ее лицо чуть выше моего, я смотрю на нее снизу вверх. Забирает сигареты, засовывает их в задний карман.

— Спасибо.

От ее низкого и, как мне кажется, возбужденного голоса, кровь бьет мне в голову и в пах. Член распирает до боли, он упирается в ширинку. И я неровно дышу, кайфуя от своих ощущений.

Мы одновременно облизываем губы. Если я прикоснусь к этим дерзким губам… Я же сейчас порву ее тут, как тузик грелку, прямо на капоте!

Снимает капюшон. Свет от фонаря полосой падает на ее шею. Я вижу, как бешено колотится там венка. Дотягиваюсь до ее пальчиков. Сжимаю…

Закрывая глаза, тяну их к себе на грудь и прижимаю ладонью к сердцу.

Оно истошно бьется, ломая ребра.

— Сейчас взорвется, — хрипло усмехаюсь я. — Кровью все к черту залью, костюм тебе испачкаю.

Возбужденно смеясь, обхватывает ладонями мое лицо, приближаясь своим.

От ее горячих рук я ощущаю чувствительный толчок крови в пах, и голова моя кружится. Потому что вся кровь отлила в совсем другие места.

Ее губы медленно и очень аккуратно прижимаются к моей верхней губе. И мы застываем так, закрыв глаза.

И с каждым ударом сердца во мне все меньше и меньше кислорода.

Оно разгоняется… разгоняется… разгоняется…

И я взрываюсь от этих ощущений, теряя контроль.

Подхватываю ее за талию и за затылок, жадно и больно врезаясь в этот горячий божественный рот.

Нетерпеливо простонав, она горячо отвечает. Мы улетаем, сжимая друг друга и съедая! Мне кажется, мир кружится… Мне мало этих губ и этих стонов, и рефлекторно руки съезжают ей на задницу. Ооо…

Я так хотел ее почувствовать.

В эмоциях сжимаю, впиваясь в шею.

Протолкнув колено ей между ног, дергаю на себя, насаживая плотнее и кайфуя от того, как она сжимает свои пальчики у меня на затылке.

Задыхаюсь, как мальчишка…

— Я хочу тебя.

— Ччч… — замирает она.

Чувствую губами усмешку.

— Резвый какой!

— Все для тебя! — горячо подмигиваю ей.

Ритмично сжимаю несколько раз роскошную попку, не отводя взгляда от ее глаз.

И наслаждаюсь тем, как прикрываются от удовольствия ее веки на каждое смелое движение моих пальцев. Медленно, чуть ощутимо отстраняется.

— Мне надо идти…

— Пригласи на чай!

— Не могу, — отрицательно качает головой.

— Ты не одна?…

Мои пальцы застывают.

В солнечном сплетении сводит болезненным чувством ревности.

Поджимаю губы, наблюдая за тем, как чуть уловимо меняется выражение ее лица. На нем мелькает озабоченность.

— Диляра? — заглядываю в глаза. — У тебя мужчина есть?

Рефлекторно разминаю с хрустом шею от всплеска тестостерона, намешанного с адреналином. Если «да»…

— Нет.

Закрывая глаза, закидываю лицо к небу. Расслабляюсь.

— Женщина? — смеюсь я, подстебывая ее.

Получаю поцелуй в нос.

— Ладно, капитан, побежала я. Дела у меня дома.

— Так нельзя… — жалобно хнычу я. — Меня надо спасать…

Тяну ее ладонь на свою натянутую ширинку.

Не отдергивает. Провокационно глядя в глаза, сжимает головку, вырывая у меня стон.

— Мм… хороший какой… — подмигивает дерзко.

— Ты издеваешься? — подаюсь бедрами навстречу такому желанному крышесносному ощущению.

Шлепок! По ширинке. Чувствительный и пиздец какой приятный!

— Немного, — смеется она.

Встаю с капота, обнимая ее и прижимая к себе.

Несколько поцелуев в шею. Вдыхаю поглубже сладкий тонкий запах.

— Когда мы увидимся?

— На тренировке увидимся.

— Это нечестно. Там дохрена глаз.

— Стесняешься? — хохочет она.

— Ах, ты… — сжимаю ее крепче. — Ладно. Завтра не поддавайся, лейтенант. Хочу уложить по-честному.

— Заметано, капитан.

Доброй ночи…

Сбегает.

Глава 9
Фантастика

Виктор

Открыв распечатанное дело бывшего мужа погибшей сестры Диляры, внимательно изучаю. Почему его до сих пор не могут взять?…

Личность известная.

Однозначных доказательств, кроме показаний подельников, конечно, нет.

Но их легко сделать, не впервой.

Плохо, ой, плохо работает контора в уездных городах! Чем дальше от столицы, тем хуже. Съездить, что ли, шороху навести?

Перелистываю страницу.

Эва Владо…

Жена. В скобках пометка — бывшая. В разводе с такого-то года. Дочь! София Мамедова.

Так… А где девочка? Никаких данных по месту нахождения ребенка в отчете нет. Вот это спецы! Давно их не дрочили, видимо.

Если в России, то все данные должны быть, если не в России, должны быть данные — когда и где пересекла границу и в чьем сопровождении. А тут пусто.

Эва Владо.

Несчастный случай. Взрыв бытового газа. Экспертиза… Опознание тела… Мать опознала. Тут все пришито, как положено. Пять месяцев назад.

Открываю на ноутбуке рабочую программу, загружаю страницы с этим делом, меняю приоритет на самый высокий.

Пусть пашут! Фотка ее сестры неудачная.

Не могли лучше подобрать? В соцсетях их сотни! Качество не очень, лицо вполоборота, словно увеличенный издалека фотоснимок.

Образ похож, деталей не разглядеть.

Ищу сам по соцсетям Эву Владо.

Должны еще остаться аккаунты.

Действительно есть парочка. Инструктор по йоге. Ни одной личной фотки — цветы, асаны, красивые виды на море…

Несколько авторских постов по йоге. Красиво пишет…

Писала! Какая умная была девушка.

Нигде лицом не светанула. Но это ничего. При регистрации любой ноутбук делает фотографию сидящего перед ним.

И надо просто отправить запрос в службы безопасности соцсетей.

Они выдадут мне все фотки, которые были отправлены фоновыми данными с ее ноутбука или телефона в момент регистрации в сети.

Хочу на нее посмотреть. Зачем? Не знаю. Интуиция…

Начинаю оформлять запрос и вдруг понимаю, что образы Эвы и Диляры вдруг смешиваются у меня.

Так.

И вот вчера вечером я бы скорее ассоциировал Диляру с этими страничками из соцсетей и текстами, чем с мастером спорта по единоборствам.

Внутри крутится ощущение разматывающегося клубка… Как будто я очень близок к разгадке. Никакой логики я там уловить не могу, но что-то есть такое…

Звоню своему безопаснику, что делал для меня отчет по Диляре.

— Добрый вечер, товарищ полковник!

— Дементьев… А ты сам в детский дом звонил, в который сестер Владо привезли из Сербии?

— Сам, товарищ полковник.

— Близняшки?… — стреляет у меня внутри догадкой.

Это бы многое объяснило!

— Нет, товарищ полковник, полтора года разницы.

Посмотрите в отчете.

Даты рождения есть.

А, да…

Черт. Я же читал. Не прокатило. А то уже фантастику тут себе придумал.

А если не близняшки, то не может быть одного лица у двух, даже погодков.

Все-таки Диляра…

— Что-нибудь еще, товарищ полковник?

— Нет, свободен.

Не отпускает меня эта женщина… И это дико раздражает. Настолько раздражает, что мне хочется организовать в отделе охоту на ведьм.

И вычистить отсюда нахер всех баб.

Но пара-тройка моих подполковников и майоров — женщины с отличной репутацией и продуктивностью. И я уверен на сто процентов, что Владо даст им фору лет через десять! Надо брать ее.

Мотор колотится как бешеный от четвертой кружки эспрессо. Тру закрывающиеся глаза.

Несмотря на то, что был под хорошей дозой коньяка, полночи прокрутился на своем роскошном, но холодном диване.

Много лет жил в однокомнатной и прекрасно себя чувствовал.

Год назад за каким-то чертом купил крупногабаритную квартиру. Вроде как должность предполагает…

Но живу до сих пор в одной комнате и кухне, как привык. По-спартански.

Все остальные комнаты, прекрасно оформленные Еленой, стоят без надобности.

И сплю я не в спальне, а по привычке — на диване в гостиной. Так вот…

Несмотря на приличную дозу «успокоительного», эта дамочка так и не дала мне выспаться. Сначала — уснуть, догоняя мою память запахом своего тела и ощущениями его в моих руках, а потом превратив мои наконец-то случившиеся сны в какую-то извращенную эротику, которая все никак не перетекала в секс, только маринуя и не давая никакой разрядки. Так и проснулся раздраконенный, злой и голодный. Что же там снилось?…

Поправляю в паху брюки. Тело выдает бесперебойную реакцию на ее вчерашний образ. Это все от неслучившегося секса. Надо было не динамить Лену.

Но это просто оправдание для моей парадоксально сильной и неразумной тяги к этой Владо. Потому что весь день я, как идиот, переживаю, в порядке ли ее голова.

А она, на секундочку, должна быть у нее прилично отбита еще на этапе КМС. Не принцесса. Так нет же…

Не могу совместить ее мастера по единоборствам с тем, как почувствовал ее вчера.

Не выходит.

Эта хрупкая талия под моей ладонью и дрожащие аккуратные пальчики…

— Виктор Алексеевич, — заходит мой секретарь.

— Можно?

— Можно, — не отрывая глаз от бумаг, на автомате отвечаю ей.

— Я пришла напомнить, что завтра я последний день. Вы определились, кого берете?

— Как — последний?

— Виктор Алексеевич, — укоризненно. — Давай еще недельку, я тебя премирую хорошо.

— Какую недельку? Я в роддоме уже как два дня должна лежать, у меня плановое кесарево.

— Да что ж вы такие сложные! — швыряю я ручку.

— Так Вы отправили запрос на сотрудника?

— Нет, конечно, — совсем мозг с этой Владо атрофировался!

— Возьмите пока хоть стажера.

— Стажера…

Есть у меня стажер один сомнительный…

— Мне домой пора, Виктор Алексеевич. Муж уже час ждет.

Смотрю на часы. Пять. Да, ее рабочий день закончен.

Я, конечно, постоянно напрягаю сверхурочными.

Но если кесарево…

Твою мать!

— Иди домой.

— До свидания.

— Мхм…

Снова набираю Дементьева. Благо эти хоть сменами пашут, сменяя один другого.

— Да, товарищ полковник.

— Я тебе номер сотрудника сейчас скину, посмотри, где она.

— Сделаем.

Сбрасываю ему номер Владо.

Через минуту сообщение: «Третий уровень. Тир».

Пойду на нее еще раз посмотрю. И тогда уже решу точно, что делать.

Глава 10
Тренировка

Иван

Переставляю ноги по полотну беговой. В этот раз мой мозг отказывается медитировать. Оглядываюсь по сторонам, ища ее на тренажерах, массажерах, рингах… Не пришла. Ну как так?! Ускоряю дорожку до легкого бега.

Иначе руки потянутся сейчас к телефону клянчить свидание. А это не очень хорошая тактика. Переизбыток внимания скорее отмораживает таких фей, чем привлекает. Всего надо в меру, особенно поначалу.

И я изнываю на этой чертовой дорожке…

— Зольников, — окликает меня сослуживец. — Пойдем поспаррингуем.

Я хотел бы со своим лейтенантом, но чисто для поддержания формы надо, конечно, практиковать и вот с такими лбами. Терёхин в другой весовой.

Бычара под два метра, бывший борец с молотами вместо кулаков.

— Пойдем! — спрыгиваю с беговой.

— Перчатки? — кивает он на стойку у ринга с боксёрскими.

— Да нафиг ты нужен с тобой боксировать, — скептически оглядываю его бычью грудь, забирая беспалые.

— Давай смешанный бой.

— Боишься? — провокационно.

— Смысл вставать на пути у танка? Это не смелость, это глупость. Танку надо траки подрывать, — легонько пинаю его по кроссовку.

— Ну, давай, подорви меня, Зольников. Хватит пороху?

Эта махина из мышц, оттолкнувшись от пола, подтягивается на ринг.

— Сколько же тебе есть приходится, Терёхин, чтобы все это счастье содержать?

Гордо ставит кулаки в бока.

Оставляю свой телефон и часы на краю ринга. Запрыгиваю следом за ним.

«Самое слабое место — колени», — тут же прикидываю я.

А потом — только на удушающий или болевой. Других вариантов нет! И самое главное — это не попасть в его нежные объятия.

— Поехали! — дает отмашку один из наблюдающих за боем.

Не смотря на то, что тушка у Терёхина огромная, двигается он резво, а на ринге особенно не побегаешь.

— Ну, иди сюда, котлетка! — стебет меня.

— Неее… — скачу я на месте. — «Порхай как бабочка, жаль как пчела!»

Близко подпускать этого бычару нельзя.

И я держу его на расстоянии, отвешивая ему несколько дразнящих ударов ногами в верхнюю часть корпуса.

Уходит в защиту.

Танец продолжается… Но в разном ритме.

Он — скала, я — вода! Мне нужно его вымотать.

И дышит он уже неровно, в лицо бросается кровь. Неожиданный рывок вперед. Успеваю сделать блок, закрыв лицо перчатками. Пробивает прямой прямо в них. И мне оглушающе прилетает по носу. Из глаз искры… Двухсекундный нокдаун.

Встряхиваюсь, увеличивая дистанцию.

Чувствую щекочущую струйку крови из носа.

— Нормально? — дергает он бровью.

— Нормально, — оскаливаюсь, шмыгая носом.

Пытаюсь подгадать момент, чтобы свалить его и сразу же выйти на удушающий. Но как только он подворачивается, в глаза бросается знакомый силуэт Диляры.

Периферийным зрением вижу, как она кладет руки на край ринга, внимательно наблюдая за нами, и машинально дергаю головой в ее сторону.

В то же мгновение чувствую, как меня сносит танк-Терёхин! Блять! Летим на ринг, от удара его тела сверху из легких вылетает весь воздух.

И грудная клетка болезненно проминается.

Но я успеваю выдернуть руку, чтобы перехватить его за шею. Делаю рывок…

Взаимный удушающий захват.

В глазах темнеет… кожу саднит… но чувствую, как его тело обмякает тоже.

— Брейк, пацаны! Ничья.

Но наши тела еще продолжают друг друга убивать. Шлепок по полу ринга.

— Брейк!

Отпускаю первым. И сразу становится легче дышать. Горло рвет от боли.

Отдышавшись, Терёхин скатывается.

И я, тяжело дыша, со звездами в глазах поворачиваю лицо в сторону Диляры.

Улыбается…

— Ты где была?… — хриплю я, пытаясь улыбаться. — Меня тут злые дядьки убивают.

Вытираю предплечьем кровь под носом.

— И оплакать некому.

— Не симулируй, — протягивает мне влажную салфетку.

Присаживаюсь. Пожимаю протянутую лапу Терёхина, прижимая салфетку к носу.

— Молодец, Зольников, — шлепает меня по плечу.

— Аха… Ты тоже ничего… — бормочу я, усмехаясь.

Ухожу на ближайший тренажер.

Ринг за нами занимает следующая пара бойцов. Диляра забирает мои вещи с ринга и подходит ко мне, покачивая бедрами. Развожу свои чуть шире, приглашающее стреляя ей взглядом. И она встает впритык, принимая это приглашение.

— Не сломал? — наклоняется, ведя пальцем по носу.

— Нет, — с шипением отстраняюсь я.

Хочется усадить ее к себе на колени и потискать. Но блять… Не место.

— Ты почему так поздно? — надеваю протянутые часы на запястье и смотрю на время.

Пиздец… Вот и пообщались. Времени осталось — забежать в душ и сразу в тир.

— У меня инструктаж для стажеров через двадцать минут.

— А я знаю… — ухмыляется она мне, медленно моргая ресницами.

— Да-а-а? Ваше внимание к моему расписанию вдохновляет, девушка.

— Я записалась на твой инструктаж, капитан. Хочу… — облизывает она пухлые бордовые губы, — … подержать в руках ствол.

Воу!! Давление подскакивает одновременно с членом.

— А-ха-ха… — закрываю я глаза, качая головой.

Вот провокаторша!

— В любви уже пора признаваться?

— Повремени пока… — прикусывает губу. — Давай, дуй в душ.

В паху болезненно тянет.

И, блять, он теперь не упадет, пока она будет рядом.

А в душе расправляться с этой проблемой в одиночку как-то не вдохновляет.

— Пойдем со мной? — сглатываю я ком в горле. — Ты же… хотела… подержать в руках ствол.

— А-ха-ха… — теперь закатывается она, качая головой. — Зольников, ты — чудо.

— Хватай и беги!

— Возможно, так и сделаю.

Встаю, наклоняясь поближе к ее ушку.

И столько хочется всего ей сказать… и пошлого… и нежного… и просто человеческого, мужского… Что я помешался на ней к чертям! Но… Просто целую незаметно в кромку.

— Увидимся в тире.

И, делая над собой усилие, отрываюсь от нее и сваливаю в душ.

Мда…

Пятнадцать минут на сполоснуться и передернуть.

Иначе загну ее в тире прямо при всех!

У меня сегодня шестеро стажеров, и, поглядывая на Диляру, я на автомате читаю им установочную инструкцию, которую они уже давно должны знать.

— Для целевой стрельбы из огнестрельного оружия тиры оборудованы рикошетным каналом и пулеприемником за линией мишени.

Один из бойцов поднимает прицел к лицу и, заваливая ствол на бок, ловит в прицел потолочные прожектора. Забираю из его рук «Грача».

— Ни первое, ни второе не поможет, если целиться не в мишень! Не сваливайте ствол набок, как крутые перцы в боевиках. На кучность стрельбы влияет большое количество факторов. Угол сваливания, например, рассеивает эллипс в горизонтали. Короче, это все вы должны были уже сдавать на экзаменах в академии, моя задача — напомнить про технику безопасности. Цельтесь только в свою мишень. Отрабатывайте первые три обоймы, каждую на отдельную мишень. Буду править технику по факту кучности и меткости стрельбы. Вперед, на позиции.

Возвращаю ствол стажеру. Все направляются к своим точкам. Незаметно ловлю Диляру пальцем за ремень, притормаживая ее.

— А Вас, лейтенант, я еще не отпускал.

— Персональный инструктаж? — не оборачиваясь, снимает предохранитель и досылает пулю.

— Ты хорошо владеешь стволом? — снижаю я голос, позволяя себе игривые интонации.

— Я все делаю хорошо или не берусь.

Ооо… Возьмись уже!

Занимает место на точке. Стрелков отделяют друг от друга перегородки. Встаю позади нее.

— Шире бедра…

Моя ладонь скользит по внутренней поверхности ее упругого рельефного бедра выше в пах. Сжимаю его…

— Поза должна быть удобной и устойчивой. Центр тяжести на опорную ногу… Прямой угол в локте… — прижимаюсь к ней сзади, играя в то, что правлю ее позу. — Учитываем отдачу… Ну давай, красота моя, порази меня.

Едва заметно целую в висок. Надеваю на нее наушники. Отталкивает меня слегка плечом, шаг вперед — и шесть быстрых выстрелов. Стягивает наушники. Мишень едет к нам.

— Две восьмерки, но в целом кучно. Неплохо!

— Сбит прицел! Я не мажу, — недовольно.

— Нет, — ухмыляюсь я. — Прицелы все пристрелены. Четыре ты выбила в яблоко.

— Это уже поправка по первым двум, что вошли в восьмерку.

— Хорошее зрение!

— Не жалуюсь.

— И все же — это твои косяки, — дразню я ее. — Прицел ни при чем.

— Нда? Давай сам, капитан. Порази меня теперь ты!

Ай, зацепил…

С улыбкой заряжаю ствол. Надеваю наушники. Первый пристрелочный. Реально — прицел сбит. Мажу в девятку. Делаю поправку и остальные пять всаживаю в десятку. Мишень едет к нам. Разворачиваюсь к довольно ухмыляющейся Диляре.

— Ну что? Как прицел?

— Терпимо, — дразню ее, получая возмущенный и опасно прищуренный взгляд.

— Ладно… — сдаюсь я. — Немного был сбит. Иди, я тебя похвалю…

Мы синхронно оглядываемся, чтобы никто не спалил наши игры и… качнувшись навстречу друг другу, замираем губы в губы. Дыхание срывается… Прикусываю ее верхнюю губку и отпускаю, чуть оттягивая. Нетерпеливо простонав, делаю это еще раз. Целовать не вариант. На губах яркая густая помада, мы будем как два клоуна, если сорвемся сейчас! И страдая от такой необходимости, я оставляю в покое ее губы.

— Когда я тебя получу? — шепчу я на фоне грохота от выстрелов.

— Ты хочешь опорочить девушку, капитан? А как же с семьей познакомить, с родителями?

— Черт… — опускаю взгляд.

— Оо… — с досадой. — Извини! Неудачная шутка.

— Ты уже и это выяснила?!

— Я же «фейс», забыл? Мы — фейсы — такие. Пробиваем всю инфу про интересующего персонажа! — посмеиваясь.

— Да ты не меньше, как замуж за меня собралась! — подшучиваю в ответ.

На самом деле растекаюсь лужей от удовольствия, что моей персоне уделено столько внимания.

— Возьмешь? — пытливо.

— Пойдешь? — также пытливо спрашиваю я.

Наклоняется к моему уху:

— Если своим стволом владеешь не хуже, серьезно подумаю.

— Вот это уже разумный взрослый разговор. Объявляю тест-драйв! — притягиваю ее за ремень ближе.

Выстрелы прекращаются.

— …Товарищ полковник, учебные стрельбы… — слышу обрывки чьей-то речи, замечая, как нахмуривается Диляра. — … Кого-то конкретного, Виктор Алексеевич?

Дядька?…

— Я скоро вернусь, — вдруг дергается она от меня.

— Да нормально все, перестань, — удерживаю ее за руку, вылетая из-за перегородки следом за ней. — Ты чего напряглась-то так? Ты же хотела в его отдел. Так ты наоборот больше отсвечивай, зачем убегаешь?

Краска бросается ей в лицо, часто и нервно дышит.

— Да что с тобой? — недоумеваю я. — Конфликт у тебя с ним, что ли?

Дядька недовольно смотрит на наши невнятные разборки в нескольких метрах от него.

— Да нет, — обмахивает лицо руками, — просто голова заболела резко.

Сдергивает с косы черную резинку и быстро распускает волосы.

— Вот так уже лучше!

Черты ее лица с чуть вьющейся роскошной копной сразу же становятся мягче.

— Капитан Зольников! — окликает меня дядька.

Подхожу к нему.

— Да, товарищ полковник…

И мы оба наблюдаем за тем, как в этот же момент Диляра смывается.

— Ты чего устроил тут? — снижает он голос. — Что за тисканья?

— Извините, товарищ полковник, но у лейтенанта Владо резко заболела голова, стало нехорошо, — привираю я немного на ходу. — Побоялся отпускать одну…

— Голова? — тревожно. — Голова — это плохо. Ладно, свободен, капитан.

Он уходит в ту же сторону, куда сбежала Диляра. Достаю телефон, набираю ей:

«Я вечером заеду?»

Прочитано. Тишина…

Глава 11
Плохой мальчик

Иван

Ее телефон выключен, я жду Диляру возле дома в машине. Подмывает подняться. Квартиры, правда, не знаю. Узнать несложно. Можно позвонить братьям или дядьке, и они пробьют по своим каналам.

Но вроде как некрасиво…

Четыре часа уже недоступна. Очень надеюсь, что ничего не случилось. Но в груди тревожно и горячо. Что-то дернуло ее там, в тире… Я сделал что-то не то? Вроде как ее все прикалывало. Не может же она позволять мне такие смелые движения, а потом тупо динамить? Какой в этом смысл?

Куда ты пропала, кошка моя? У тебя все хорошо? Если нет, то я хотел бы помочь.

Ее тачка стоит около подъезда. Значит, дома? Мой взгляд скользит по окнам квартир того подъезда, из которого она выходила. Открываю окно, прикуриваю сигарету, поглядывая в телефон. Торможу очередной порыв — написать ей. Там и так парочка сообщений от меня. Хочу, чтобы она среагировала на них. Пацан я, что ли, в пустоту написывать?

«В сети», — сообщает мне телефон. Сердце чувствительно вздрагивает, и кровь бьет в голову.

«Прочитано».

Но я жду. Пять минут, десять, пятнадцать… А я бы перезвонил сразу же. И от этого мне еще горячее. В груди все сжимается в неприятный комок.

«Ну… Давай!» — бормочу я, глядя на ее скорпиончика.

Набрать? С раздражением бросаю телефон на соседнее сиденье. Пальцы нервно выстукивают по рулю дробь. Я слишком газую? Но ее же прикалывает, это очевидно! Что за динамо?…

И когда я практически решаюсь позвонить, рядом с ее машиной паркуется еще одна тачка. Мгновенно прихожу в тонус. Еще даже до того, как в машине включается свет, я уже шестым чувством ловлю, что это она. На пассажирском сиденье. За рулем какой-то кент.

Ммм… Понятно. Морду разбить — это слишком по-пацански? Но мышцы каменеют.

Ты же мне сказала, что нет у тебя никого…

Смотрю с ревностью в их лобовое. У меня свет в тачке не горит, и меня не видно.

Его борзая рука тянется в направлении ее лица. В моей голове эта сцена мгновенно заканчивается тем, что он подхватывает ее ладонью за шею и притягивает ближе для поцелуя. И я вылетаю из тачки. Мне в ней резко становится тесно! Неожиданно сильно и больно меня колбасит от происходящего!

Но Диляра тоже вылетает из машины. Это все метрах в семи от меня, и пока она меня не видит. Мужик выходит тоже.

— Диляра, постой! — встает он у нее на дороге.

— Суров, я же тебе все сказала уже. Классный ты… Но — нет. Грузовик с пряниками поехал дальше.

— Да в чем проблема? — раздраженно психует тот.

А я мгновенно считываю — бывший. И замечаю, что Диляра пьяна…

— Слушай… — пьяным жестом взбивает она волосы. — Мы же договаривались — без всяких обязательств и претензий. Твое же условие было!

— А я передумал!

— Так и я тоже! — смешок.

— Яра, почему?

— Иду дальше!

— По головам?

— Надо будет — и по головам пойду! — агрессивно.

Но я чувствую и что-то другое в ее тоне, что-то такое отчаянное, болезненное. И в эту секунду мне хочется вписаться за эту женщину, которая и сама может любому сломать нос. Но все равно хочется. Потому что в ее агрессивном тоне мелькает уязвимость…

— Ты же любила меня…

— В юности — да. Но… детские ожидания не оправдались. Ты уж извини.

— А что не так?

— Да нормально все… — морщится она. — Но мне другой понравился. Хочу я другого. Так понятнее?

— Как блядь сейчас говоришь!

— Да? Ну и пусть. Твое мнение, к сожалению, для меня потеряло значимость, — в ее голосе просыпается вызов. — Вот если бы мой, который в фаворе, так сказал — зацепило бы! А ты, Суров, мимо, извини.

— Так и он скажет, Яр! — перехватывает ее за руку. — С твоими ебанутыми блядскими запросами!

— Не скажу, — решительно подхожу ближе. — Руку убрал.

— Ооо… Черт! — закусывает пухлую губу Диляра, пытаясь не улыбаться, но у нее не получается. Потому что пьяная — пиздец!

Ее кент оценивающе смотрит на меня. Диляра профессиональным поворотом кисти высвобождается из захвата, отдергивая руку. Встречаемся взглядами. Ее — игриво-провокационный.

Я, блять, по заднице тебе сейчас настучу! Какого черта ты села к нему в машину?

Надеюсь все это внятно читается в моем взгляде! Но улыбаться тоже хочется… На самом деле меня уже отпустило, я услышал достаточно, что погрело мое ЧСВ.

— Пойдем, — подхватываю ее за талию.

Увожу к себе в тачку и усаживаю, как задержанного, на заднее сиденье, придерживая голову сверху рукой, чтобы не словила крышу тачки. Голова у нее, блять, болит! Бухает не пойми с кем!

Сажусь рядом. Закидываю голову на спинку сиденья, закрывая глаза. Слышу ее пьяный смех.

— Зольников, ты что, потерпеть не мог?

— Не мог.

— Ты же не собираешься мне предъявлять?

— Предъявлять?? Давай сюда свою задницу быстро! — с рычанием заваливаю ее к себе на колени под томные смешки. — Буду тебя наказывать!

Мурлыкнув, прогибается, даже не думая сопротивляться. Веду рукой по бедру, задирая ее короткую юбку. Ниточка стрингов красиво лежит между упругих ягодиц. На треугольнике несколько красных стразов.

— Аааа… — не выдерживаю я. — Вау… Ты, зараза такая, для кого такое белье надеваешь?

Подцепляю ниточку и натягиваю как следует, перешеек трусиков сужается, оголяя губки и врезаясь между ними.

В глазах темнеет от возбуждения!

— Зольников… — смеется она сдавленно. — Ты охренел?

— Я?! — впечатываю ее ладонью в спину, не позволяя подняться, и, продолжая натягивать стринги, массирую большим пальцем гладенькие тугие губки, наслаждаясь сдавленными стонами.

— Плохой мальчик! — пытается вырваться снова, но я не позволяю.

— Не жалуйся… Ты мне только что в любви признавалась! Я все слышал.

Под ее хриплый вскрик толкаюсь пальцами во влажную горячую плоть. Но чувствую так, словно не пальцами. В паху болезненно пульсирует.

— Иди сюда скорей… — с шипением умоляю я, сдаваясь.

И помогаю ей изменить позу, заставляя оседлать себя.

Нетерпеливо впиваемся друг в друга!

— Я хочу тебя! Взорвусь сейчас! — шепчу я исступленно между грубыми, жадными поцелуями.

Нетерпеливо, мешая друг другу, вместе расстегиваем ремень и ширинку. Со стоном облегчения чувствую, как она обхватывает мой член ладонью. Смещаю ее трусики в сторону, поглаживая возбужденную влажную плоть. Мои глаза закрываются от острых, невыносимых ощущений…

— Патроны! — жадно щелкает она зубками, протягивая требовательно ладонь.

Вытаскиваю из заднего кармана презерватив и вкладываю в ее пальчики.

Ее кисть скользит по моему стволу вниз-вверх. Обхватив ладошкой головку, делает несколько круговых движений, вырывая из меня пару признательных стонов. И то, как жадно она облизывает губы, глядя на мой член в своей руке, уносит меня еще сильнее. Разорвав зубами краешек упаковки, перехватывает губами резинку и откидывает в сторону упаковку.

— Ах, как же тесно здесь! — психую я, подтягиваю ее за бедра ближе.

Опять мешая друг другу, натягиваем на мой перевозбужденный член презерватив. Перехватив рукой у основания, направляю его в нее, притягивая к себе за попочку. Мы встречаемся губами, закрывая глаза…

Вдавливаюсь в тугую тесноту, с рычанием сжимая ее упругие булочки! Ну, наконец-то!!!

— Моя девочка? — шепчу я ей на ушко исступленно.

— Мой мальчик! — задыхается она, больно впиваясь зубками мне в шею.

Это, блять, сносит последние бастионы терпения. И мы срываемся в не очень синхронные, но уже неконтролируемые движения бедрами, совершенное не сдерживая себя.

Это такой передоз, что я, как мальчишка, очень быстро улетаю за точку потери контроля над своим возбуждением.

— Блять, все… — рычу, оглушенный ощущениями, вколачиваясь жестче снизу.

— Еще… Еще… — умоляет она, вцепляясь мне в плечи.

В последнее мгновение жадно впиваюсь зубами в мочку, проходясь языком по раковине красивого ушка. Вскрик — и мы, дрожа всем телом, опять сбиваемся с ритма, кончая одновременно.

Тяжело дыша, сжимаю ее крепче. Ощущая, как в кармане ее легкого кардигана вибрирует.

Низко и удовлетворенно мурлыкнув, отстраняется, доставая телефон. Мой член все еще внутри нее… И я улыбаюсь, рассматривая ее румяное после секса лицо.

— О, черт! — закусывает губу и, зажимая мой рот ладонью, отвечает на вызов. — Да, товарищ полковник!

Мои брови ползут вверх. Поглядываю на часы — одиннадцать!

— Да… Могу. Что? Мм… Не совсем поняла, — озадаченно хмурит брови. — Секретаршей?! — шокированно. — Ммм… Поняла, да. Да. Я согласна! — с легкой ноткой агрессии. — Не совсем удобно сейчас говорить… — перехватывает мои пальцы, рисующие восьмерки по ее чувствительным местечкам между губок. — Через двадцать минут перезвоню, можно?

Скидывает вызов.

— Дядька? — поднимаю я бровь.

— Мхм… — задумчиво. — Ты попросил?

Ну он обещал не учитывать, поэтому…

— Неа.

— Хм… Ладно, Ванечка, пора мне! — приподнимается, выпуская из себя мой член.

— Я опять не приглашен?! — возмущенно.

— Работа, — не глядя в глаза, пожимает плечами. — Не обессудь.

— Окей, на сегодня прощаю. Беги…

Глава 12
Перспективы

Виктор

— У себя? — киваю я на дверь в рабочие хоромы нашего генерала.

Внезапный и срочный вызов. Контора, конечно, пашет круглосуточно, но полкана в одиннадцатом часу вечера дергать… Отвык я уже! Пусть майоры летают.

— У себя, Виктор Алексеевич, — привстает секретарь и нервно мнется, будто хочет что-то сказать.

— Ну… — стимулирующие киваю ей, прикрывая за собой дверь.

— Пьяный…

— Переживу, не первый раз.

— Виктор Алексеевич… — взмахивает она руками, словно пытаясь меня притормозить.

— Что еще?

— Вот… — закусывая губу, заговорщически протягивает мне скрин.

Читаю. «Уведомление о предстоящей отставке с назначением пенсии…»

— Аа, — доходит до меня. — Спасибо, Елизавета. Понял. Учту.

— А когда, Вы не знаете? Это же и штат весь менять будут, — бросается ей кровь в лицо.

— Обязательно будут. Преемник своих доверенных лиц приведет, свою команду.

— А я куда?

Пожимаю плечами.

— Отдел кадров подыщет место.

— У вас же ушел секретарь в декрет. Может, я к Вам?

Нет, донашивать секретарей за генералом я не горю желанием. Другие у меня планы на это место. И после увиденного в тире они парадоксально, но несгибаемо крепнут. Не претендую я на Владо, но и не хочу, чтобы Иван с ней роман крутил. Надо ему мозги вправить и отослать куда-нибудь. Отдыхать.

— Так что?

— Мой штат уже сформирован, Елизавета. Но подумаю, куда тебя порекомендовать.

Два стука в дверь.

— Заходи, полковник!

— Здравия желаю… — оглядываю его стол. Коньяк, салями и лимоны.

— Садись, Зольников.

Наливает мне в пустую рюмку.

— Выпей со мной.

Присаживаюсь. Чокаемся, выпиваем.

— За что пили-то, товарищ генерал?

— За что? — пьяно скользит его взгляд по роскошному кабинету. — За хорошее место, Зольников. С которого я скоро слезу, а ты сядешь.

— Я?

На это место, по меньшей мере, человек десять метят.

— Мне, товарищ генерал, звание не позволяет такую должность иметь.

— Ааа… Это да, Зольников. Не позволяет. Но раскрутишь и закроешь дело с этим банд-формированием, с которым недавно налажали, я тебе генерал-майора дам перед выходом на пенсию! Тогда логично будет тебя, как зама, поднять до должности руководителя отдела. Конкурентов у тебя не будет. Так, как ты, эту кухню никто не знает. И такой выслуги не имеет. Все кабинетные. А ты из «мяса» пришел, с самого низу.

— Спасибо, товарищ генерал, — хмурюсь я.

Попробуй это дело докрути… Что-то со всех сторон одолела меня эта Владо со своими родственниками-террористами. Чтоб ее!

— Давай еще по одной?

Наливаю в этот раз я. Выпиваем еще раз.

— Ты у нас трудоголик, Зольников. Кроме карьеры тебя ничего не прёт. Твое это место должно быть.

— Так зона ответственности какая, товарищ генерал… Если будем лажать, то…

— Да это все понятно! — отмахивается он. — Не на партсобрании, не оправдывайся. Любой полковник мечтает стать генералом. Ты же не исключение?

— Да нет, конечно! — ухмыляюсь я.

— Короче, мысль мою ты услышал, иди, вскопай это поле. Хочу выйти с фанфарами на пенсию. Три недели тебе.

— Сколько?! — подскакиваю со стула.

Пьяно разводит руками.

— Сколько дали. Давай-давай, полковник! Взбодри своих повышениями. Пусть ищут, ловят, сажают. Все по расписанию!

— Есть…

— Свободен.

Водителя я дергать не стал, на своей приехал. Еду домой, размышляя над распоряжением генерала. Но ловлю себя на том, что на повороте зачем-то поворачиваю в другую сторону. В сторону… Диляры.

Твою мать!

Раздраженно паркуюсь у бордюра. Да что со мной такое? Ведьма — не иначе! Ладно, заберу ее, посажу поближе, изучу объект «под лупой».

Набираю ее. И только попробуй отказать мне, лейтенант. Я тебя и уборщицей в отдел не возьму!

— Да, товарищ полковник…

Дыхание сбито… На пробежке ты там, что ли?

— Удобно говорить?

— Да.

— Завтра можешь подъехать с утра?

— Могу.

— Ты в отдел ко мне хотела? Я тебя беру. Но пока секретарем. Сработаемся — там уже двину дальше.

— Секретаршей? — с недоумением.

— Мне нужен завтра секретарь. Да — да. Нет — нет. Решай.

— Поняла, да. Да. Я согласна!

Ну вот, точно не дура. Перспективы ловит на лету. Уже радует!

— Завтра к восьми в соответствии с дресс-кодом. Предупреждаю сразу — история мне твоя не зашла. Внимание к тебе будет пристальное и проверок тьма.

Вспоминаю ее в том нежном платье, растерянную…

— Голова твоя как?

— Не совсем удобно сейчас говорить… — невнятно и снова сбито. — Через двадцать минут перезвоню, можно?

— Не надо. Я уже все сказал. Завтра жду…

Глава 13
Параноидальная идея

Виктор

Три недели…

Ночь была бессонной, и только под утро я ненадолго вырубился на диване в кабинете, отпустив своих майоров и подполов. С утра доклад генералу по текущим делам. Продираю глаза. Голова раскалывается от передоза кофеина и никотина.

На подносе четыре пустых кружки из-под кофе и одна — с горячим кофе. Парит. Я даже не слышал, как заходил мой секретарь. Хотя… Проснулся, кажется, именно от звука закрывающейся двери.

За шкафом раковина и свежий костюм на вешалке. Привожу себя в порядок. Залпом выпиваю уже подостывший эспрессо. Разминаю затекшую шею.

Прижимаю палец к скану компа, ввожу пароль. На рабочем выскакивает заполненный секретарем на сегодня перечень дел.

— Девять — доклад генералу… Десять — передача разработок третьих лиц в следственный комитет… — бормочу, устало закатывая глаза.

Это к племяшам моим старшим — Сергею и Андрюхе. Может, они чего нового накопают?

— В одиннадцать — оперативка…

Да мы ее только в четыре утра закончили — оперативку эту!

На огромной пробковой доске кнопками прикреплены несколько фотографий главных в разработке персонажей и несколько пустых листов с оперативными кличками. Ни фотографий, ни настоящих имен некоторых из них мы не знаем.

Гудящий проектор выдает на экран последние данные по сорванной операции. Нужен Иван. Только он успел «сфотографировать» лица боевиков перед взрывом. Но не помнит после контузии, хоть пытай!

За дверью, в своей приемной, слышу женские голоса. Ооо… Еще и новый секретарь заступает на службу. Владо… Нажимаю на кнопку коммуникатора.

— Доброе утро. Кофе… — заглядываю в валяющуюся на столе пустую пачку сигарет, — и пачку «Парламента». Будь добра… — добавляю немного запоздало.

— Виктор Алексеевич… Доброе утро, — секретарь ставит небольшой поднос рядом с предыдущим, тот забирает. — Зашла попрощаться, вернусь года через три. Возьмете назад?

Устало смотрю на нее:

— Нет. Давай двоих подряд рожай, Савельева, чтобы туда-сюда не бегать. А потом уж лет через семь возвращайся, тогда возьму.

— Есть! — пряча улыбку.

— Владо дела приняла?

— Конечно.

— Все тогда. Но на связи будь! А то нахимичит она мне тут что-нибудь, без тебя не разберемся.

— Само собой, Виктор Алексеевич.

— Что там вам, женщинам, в роддом-то желают?

— Здоровья желают! И легких родов.

— Вот всего этого тебе.

— Спасибо!

— Когда кесарево?

— Послезавтра.

Ставлю себе пометку отправить цветы от отдела, премию, отпускные, сверхурочные… Как ни крути, а секретарь у меня идеальный, несмотря на то, что женщина. Вот не рожали бы еще! С другой стороны, если они рожать перестанут, тогда совсем беда…

— Свободна.

Зарываюсь в отчеты, будильник пиликает без десяти девять. Нажимаю на коммуникатор.

— Зайди.

— Доброе утро, товарищ полковник.

Поднимаю медленно взгляд. Стального цвета офисный костюм, дымкой выделенные глаза, блеск на губах. Красива зараза! Не такая броская, как в первую встречу, и не такая женственная, как во вторую… Что-то восхитительно среднее. Многогранная барышня… А волосы собраны не по уставу… Коса косой, а вдоль лица — выразительная волнистая прядь. Выговор, что ли, для проформы сделать? И так глаз не оторвать, так она еще и… А, да…

Взгляд застывает в вырезе ее приталенного пиджака. Оо… Резко перевожу глаза с выставленной пышной груди на глаза. Неизменно серые. Хоть в чем-то неизменна.

— Вы что-то хотели? — не отводит внимательного взгляда.

— Хотел.

Разложить тебя на этом столе…

— Да. Вызови мне капитана Зольникова.

— Мм… Так двое их — капитанов Зольниковых: Иван и Андрей.

— Да. И то верно.

Какая осведомленность в вопросах моей семьи!

— Ивана.

Кидаю на стол папку фотографий с подозреваемыми и обвиняемыми по актуальному делу.

— Садись, открывай, смотри…

Плавно присаживается на стул, проведя рукой по бедрам так, словно садится в пышной юбке. Хм… И, не поднимая больше глаз, листает фотографии. Внимательно наблюдаю за ней. Долистывает до Мамедова. Я концентрируюсь, ловя все ее реакции, но, не задерживаясь на нем, так же индифферентно листает дальше.

— Ну?

— Что — ну? — поднимает подозрительный взгляд.

— Кто из них Мамедов?

— Откуда мне знать? — смотрит на меня скептически.

— Что, тебе приемная мать сестры даже фотографий свадебных не показала?

— Пьяная она была. Я же говорила.

Будильник пиликает ровно девять. Опоздал, твою мать! Надеюсь, генерал с похмелья тоже вовремя не появится.

— Короче, вызывай Ивана, пусть жует глицин и медитирует над фотками. Папку из моего кабинета не выносить.

— Ладно… — на автомате заправляет прядь за ухо и тут же немного нервно выправляет ее.

«Ладно» немного режет мне слух, я привык к «Будет сделано», «Есть, товарищ полковник», «Сделаем, Виктор Алексеевич»…

И даже не встала!

Изящно закидывает ногу на ногу. Мой взгляд сверлит ее колени. «Ладно»… — передразниваю ее про себя, закатывая глаза.

На самом деле раздражаюсь и злюсь я совсем по другому поводу. Нравится она мне. Как женщина нравится. А как сотрудник — не нравится совсем! Почему?

Пристально смотрю ей в глаза. Не сводя взгляда с моего лица, теперь она как радар ловит меня. Лицо тревожно подрагивает. Неуверенное касание пальцами горла, нервное покашливание…

Прокручиваю первую нашу встречу, вторую, третью… И мне кажется, что даже выговор у нее немного другой.

Не могут погодки иметь одно лицо! Невозможно! Однако меня опять накрывает паранойя. Слишком уж она разная бывает. Перевожу глаза на ее прядь. Одного на двоих шрама по-любому иметь не могут.

Ее спина тут же выпрямляется, она немного отстраняется.

— Ты извини мне, Диляра, мои служебные заскоки, но я одну параноидальную версию проверю. Можно?…

Моя кисть зависает в миллиметрах от этой пряди. Дыхание ее замирает… Застывает, как струна. Не дожидаясь разрешения, отвожу волосы за ухо…

Глава 14
Секретарь Виктора Алексеевича

Иван

Выключаю воду в душевой, беру свежее полотенце, пахнущее травами. Бабушка в шкафу с бельем разложила подсохшие букетики мяты и мелиссы.

Во мне перемешивается яркое чувство влюбленности в Диляру и безмятежность детских ощущений-воспоминаний. От не сходящей с лица улыбки скоро щеки треснут!

— Иван! — стучит в дверь бабушка. — Телефон второй раз звонит.

Обернув бедра полотенцем, выскакиваю из ванной. Я, конечно, временно в отставке по основной работе, но могут все равно дернуть. Захожу на балкон за сигаретами, по дороге ворую сырник с тарелки.

Два пропущенных от Диляры! Вау-вау!!

Отдышавшись от эмоций и тихо поржав над своей неадекватностью, перезваниваю.

— Доброе утро, моя тигрица!

— Капитан Зольников, — строго, — я Вам по работе, вообще-то, звоню. Как секретарь Виктора Алексеевича.

— Ааа… Какой строгий секретарь у Виктора Алексеевича! Взял все-таки?

— Да.

— Но не туда, куда ты хотела…

— Это временно.

— И что хочет от меня секретарь Виктора Алексеевича? — продолжаю заигрывать я.

— Секретарь — ничего. Но Виктор Алексеевич распорядился, чтобы ты немедленно явился к нему.

— А зачем, не знаешь? — быстро докуриваю сигарету.

— Приезжай, я все объясню. С документами надо будет поработать.

— Полчаса — и я у тебя! Привезти что-нибудь?

— Ничего не надо.

Скидывает вызов. С недоумением смотрю на телефон. Ни нотки флирта! Может, она там не одна?

На обратном пути ворую еще один сырник, засовываю его целиком в рот и ополаскиваю руки.

— Даже не позавтракаешь?

— Некогда, бабуль! Служба…

Пока обуваюсь, бабушка скармливает мне еще один сырник из своих рук.

— Быстро вырос мой Ванечка… — вздыхает она грустно.

— Да ладно тебе, Ба, скоро правнуков нарожаем тебе еще! Не расстраивайся! Ты же хотела внучку.

— Давай уж, хоть ты не подведи! — взъерошивает мои короткие волосы.

— Есть! — салютую я шутливо и сбегаю.

До работы мне недалеко, минут двадцать, но на дороге тесновато, и путь мой затягивается.

Светанув документами на проходной, поднимаюсь к дядьке. Поджимаю губы, чтобы не улыбаться. Толкаю дверь его приемной.

— Здравствуйте… — оглядываю Диляру.

Строга!

— Здравствуйте! — на пару секунд поднимает на меня глаза. — Минуту.

Вот коза какая! Специально же издевается своим официозом.

— Полковник у себя?

— Нет, но… — что-то там сосредоточенно доделав на ноутбуке, приподнимается: — Пойдем… ммм… — заминается на мгновение, — пойдем.

Открывает мне дверь в его большой кабинет. Берет со стола папку и протягивает:

— Дословно: «Ешь глицин и медитируй, вспоминай лица этих людей».

— Ааа… — забираю из рук папку.

С любопытством поглядывает на меня.

— Посиди со мной.

— А я не могу… — закусывает губу.

— Ну ладно тебе, — снижаю я голос, позволяя себе улыбаться, как хочется. — Иди сюда, я соскучился.

Пытаюсь через узкий стол перехватить ее за руку, но она делает шаг назад.

— Мы на работе, Иван, — строго дергает бровью.

— Фейсы на работе всегда и везде, что теперь — не целоваться? — смеюсь я, обходя стол.

Пятится от меня, возмущенно распахивая глаза.

— Иван… — угрожающе и с опаской одновременно.

Делаю резкий рывок и подхватываю ее за талию. Дыхание сбивается.

— Ну что ты как неродная?… Я всю ночь с ума сходил… — шепчу я, приближаясь к ее губам.

— Стоп! Стоп.

Теплая ладонь ложится мне на губы. Вдыхаю глубже носом. Духи сменила… Несколько раз целую в ладошку. Нервно облизывает губки.

— Прошу тебя, не здесь. Здесь наверняка есть камеры, не подставляй меня, пожалуйста.

— Оу, — поднимаю руки вверх, сдаваясь и отпуская ее. — Извини.

Сажусь за стол. Тоскливо поглядываю на ее декольте. В тачке тогда не добрался путем до ее тела. Листаю папку, но мое внимание не желает переключаться с Диляры.

— Кофе мне сделаешь?

— Конечно!

— Спасибо.

Закрыв глаза, пытаюсь пробиться сквозь стену воспоминаний.

Вот я залетаю в комнату… Мой взгляд сразу же ловит женщину в длинном платье с закрытым лицом. И только периферийным я вижу лица мужчин. И я не помню ни растительности на лице, ни каких-то особенных примет, что могли бы запасть. А потом взрыв!

Теперь лица их серьезно обожжены, документов при себе не оказалось, пальцы ни у кого не откатаны… И без сознания оба.

Вытаскиваю две фотки: один седой и пожилой, второй — кавказской внешности, черный. Вот точно не эти. Этих бы я запомнил.

Диляра приносит кофе. Садится напротив, смотрит фото, которые я отложил.

— Это террористы?

— Да. Но не те, которых мы взяли.

— А разве я могу смотреть эти фото? — подтягивает она к себе папку, на ней печать — «3 уровень секретности».

— Да, у тебя есть доступ до 3 уровня. Как у любого секретаря. Ты разве не знаешь?

— Ну, — ноздри с волнением вздрагивают, — мало ли… Одно дело теория, другое — практика.

— Войдешь в оперативную команду — будет второй. Выше, чем у меня. Мы же, бойцы, только лица знаем, да психологические и боевые характеристики иногда. А детали операции — нет. Исполняем команды. А уже вы — аристократия — в курсе остальных тонкостей и хитросплетений.

Откладываю несколько фото в другую сторону.

— А эти что? — хмурится Диляра.

— А у этих лица неприметные. Вот там были какие-то такие. Невнятные. Не могу ни одной выразительной черты припомнить. Да и фотки тут — сама видишь, какие. Оперативных-то нет, только с камер наблюдения, мутные.

Задумчиво смотрит на стену с фотографиями. Съезжаю чуть ниже на стуле, кладу ей под столом руку на коленку. Ну, давай, оторви мне лапки! Поиграй со мной!

— Не отвлекайся! — откатывается подальше.

А меня крутит, как наркомана, от желания прикасаться к ней.

— Вечером увидимся? На тренировку придешь?

— Пока не знаю… — не поднимая глаз.

Снова пододвигает ко мне папку:

— Работай, Иван.

Закрыв глаза, снова вспоминаю последний кадр, что врезался в память. И вдруг немного проясняется.

— Один в очках был! Точно! — подрываюсь я.

Диляра смотрит на меня во все глаза, тяжело сглатывая.

— Такой… — вожу я рукой возле своего виска. — Пониже меня. Худощавый. Точно не черный, скорее, русый.

Сажусь на место. Миссия выполнена? Нет? Разглядываю Диляру, вспоминая наш бурный секс в тачке. Дверь в кабинет открывается — дядька с Сергеем.

— Товарищ полковник, — встаю я, чуть заметно кивая брату.

Все трое переводим взгляд на сидящую Диляру. Прячу улыбку. Вставай, детка, не тупи! Немного растерянно и заторможенно поднимается. Дядька закатывает глаза.

— Спишем на сотрясение. Диляра, принеси майору папки. Сядь, Зольников, — давит мне на плечо и снижает голос: — Может, кровь на место вернется. Или это все глицин? — сердито прищуривается он.

О, черт… Поправляю немного брюки.

— Что скажешь? — садится напротив на место Диляры.

— Одного вспомнил…

На автомате рассказываю все, что вспомнил. Сам не свожу взгляд с Диляры, которая передает папки брату, а у меня внутри все заливает ревностью.

— По описанию либо Мамедов, либо некто «Стекло».

Диляра поворачивает голову в нашу сторону, встречаясь взглядом с полковником. Ресницы медленно хлопают.

— Хорошо. Молодец, Иван. Все свободны.

Сергей выходит первым, Диляра следом за ним. Наблюдая за ней, ловлю ощущение, будто сегодня ей убавили громкость и скорость воспроизведения. Заторможенная какая-то. Словно не в себе.

— Погоди, Иван! Владо на инструктаже по стрельбе какие результаты выдала?

— Четыре десятки, две восьмерки.

— Ого… А спарринги ты ее не видел случаем?

— Я с ней сам спарринговался.

— Оправдала мастера по смешанным?

— Вполне.

— Мда. И шрам на месте… — задумчиво, сам с собой.

— А почему ты спрашиваешь?

— Да так… Головой бьются барышни, а глючит потом меня.

— Какой головой?

— Красивой, Вань, красивой. Свободен пока.

Глава 15
Беда-беда…

Виктор

— Зайди… — бросаю в коммуникатор, ловя себя на том, как пляшут мои бесы, отыскав наконец-то повод, чтобы вызвать ее. Вымуштрованы они по-полной, поэтому повод нужен настоящий. Иначе совсем беда…

Заходит с планшетом.

— Садись. Записывай…

Открываю окно пошире, прикуриваю, доставая чистую хрустальную пепельницу. Поглядываю на часы, формулируя мысль. Двенадцатый час вечера…

— Узнай про путевки для капитана Зольникова, в наши санатории в Подмосковье на пару недель.

— Для Андрея?

— Ивана, — прищуриваюсь я, ревниво мониторя ее реакцию. На первый взгляд ее нет. И меня немного отпускает от неконтролируемого, гнетущего чувства ревности. Ревности к родному племяшу! Ой, беда-беда…

Диктую еще несколько актуальных задач на завтра, несколько распоряжений. Диляра устало ведет ладонью по лбу.

— Да… Пару недель придется со сверхурочными. Аврал.

Почему мне хочется извиниться за это? В контракте это прописано. А потому что глаза у нее уставшие, и я уверен, что голодная. Свалилось на нее сегодня…

— Хорошо, — опускает взгляд в планшет.

— Ты на колесах?

— Машина в ремонте…

— Мм… да, — при мне же разбили.

Устало смотрит на пачку сигарет, лежащую на столе.

— Угощайся.

— Ой, нет, — отрицательно качает головой.

— Не куришь, что ли? У нас все курят… Женщины так особенно. Работа нервная.

— Ммм… Бросить хочу! — поджимает губы.

— Бросить — это хорошо.

Гашу сигарету, чтобы не дразнить ее привычки. Присаживаюсь рядом. Еще раз отвожу прядь ее волос за ухо и снова разглядываю шрам. Застыв взглядом на планшете, позволяет, но я замечаю, что ее потряхивает.

— Тебя обламывает твой шрам?

Тонкий, белый, совершено ничем не портящий ее лица.

— А вам, судя по всему, понравился? — недовольно. — Каждый день рассматривать будете?

— Повода для комплексов я не вижу. А у тебя пальцы трясутся. Значит… — пытаюсь я найти логику в ее реакции. — Это было не стекло? Это кто-то сделал?

Нахмурившись, веду костяшками вдоль ее щеки.

— Кто?

— Виктор Алексеевич… — в ее интонациях контролируемое возмущение. — Вы же полковник, а не психолог. Давайте оставим в покое мои травмы? Или мне Вам еще шрамы на коленках показать?!

Я зацепил за что-то женское? Не хотел.

— Извини, — с усилием извлекаю я из себя.

Аккуратные пальчики с нежным коротким маникюром скользят по планшету. Зависаю на этом зрелище. В голове совершенно неуместно несется фантазия о том, как она берет этими пальчиками мой член и, глядя на меня снизу вверх, прижимает к своим чувственным губам. Закрываю глаза от подкатывающей в пах горячей волны, морщась от ноющего, требовательного и уже болезненного ощущения. Торможу рефлекс податься бедрами вперед и вторгнуться в этот рот — настолько явственны вдруг становятся фантазии. Ягодицы сжимаются от внезапной голодной судороги.

— Оформляй органайзер на завтра, делай рассылку и собирайся. Я тебя докину.

— Ну что Вы, Виктор Алексеевич! Неудобно. Я такси вызову.

— Про «неудобно» мы с тобой уже говорили, кажется. Давай-давай…

Как только она выходит, мои мозги встают на место. Зачем я это предложил? Прекрасно бы доехала на такси!

Да черт возьми, надо уметь мужику признавать очевидное — потому что хочу! Мне нужна женщина. Срочно. Экстренно! Иначе мой секретарь выхватит самый настоящий харассмент! Это если по-буржуйски, а по-нашему — обычные домогательства. А я этой кухни разводить на работе не хочу.

Женщина… Елена?… Но это же не то. Совершенно не то, что мне хочется.

Расслабленно откидываюсь на мягкую спинку кресла. Сжимаю под столом член прямо через брюки, возвращаясь в свою фантазию и смакуя ее. Фантазии — это все прекрасно. Но реал требует сохранения границ. Практически решаюсь отменить под каким-нибудь предлогом свое предложение довезти ее. Но как-то это… Нет! Ничего в этом нет критичного.

В приемной меня вдруг опять переклинивает, и когда она снимает с плечиков свой легкий бежевый плащ, я, смещаясь из старшего по званию просто в мужчину, перехватываю его у нее из рук и помогаю надеть. Она принимает это как само собой разумеющееся, не акцентируя внимание. Походу меня от этого дергает гораздо сильнее, чем ее. Пока держу для нее плащ, рефлекторно подаюсь лицом чуть ближе, ловя запах ее волос. Коса у неё роскошная… Шелк! Накрутить бы на руку… Ладони ее — на стену. Разорвать нахер ширинку ее брюк. Прогнуть… И, впиваясь губами в эту открытую красивую шею… врезаться… застыть… и прочувствовать, какая она горячая и мокрая… А трусики у нее почему-то в моем воображении кружевные… такие же бежевые, как ноготки… и тонкий перешеек, смещенный в сторону, зацеплен моим большим пальцем.

Громко вдыхаю еще раз ее запах, сжимаю губы, гася голодный стон. Отпускаю ткань, которая ложится ей на плечи, и делаю шаг назад.

Диляра с недоумением оборачивается.

— Мне кажется, ты сменила духи, — выпаливаю я первое пришедшее в голову оправдание, чтобы хоть как-то обосновать свои «вздохи».

Отличная тема для разговора со своим секретарем.

— Это имеет какое-то значение?

— Мм… Еще не знаю. Детали, Диляра. Умение замечать детали и работать с этим — это часть твоего будущего, если ты планируешь работать под моим руководством.

«Что ты несешь, полковник?…» — мне хочется постучаться головой о стену, чтобы кровь вернулась в мозг!

— Аа… — растерянно. — Вы правы, конечно.

Открыв дверь, пропускаю ее вперед. Показываю, как опечатывается кабинет.

— Ключи дежурному под роспись, взгляд в камеру. Выносить запрещено.

Когда выходим из здания, рука дергается, чтобы приобнять ее за талию. И я с ужасом понимаю, что практически сделал это. Опускаю руку. Торможу. Из окон кто-то мог видеть этот неаккуратный жест — зависнувшую над ее талией руку. Увидеть и сделать выводы!

— Что-то забыли? — разворачивается она. — Я могу сходить…

— Нет.

— Опять детали? — ползут вверх ее брови с крошечным, чуть уловимым намеком на стёб.

«Я тебе постебусь, лейтенант», — тут же прихожу я в себя.

— В машину! — холодно и давяще бросаю ей.

Водитель открывает мне дверь. Перехватываю ее из его рук, показываю ей жестом «садись». Хочется хлопнуть погромче! Диляра замирает у двери, отыскивая взглядом мою руку. И она, как по команде, автономно от меня сама движется ей навстречу, чтобы придержать за руку, когда она садится в машину.

А я этого делать не собирался! Я не ее мужчина! Я ее начальник, и у военных этикет работает совершенно не так, как у штатских. Но она каким-то своим невероятным обаянием все время смещает меня в штатскую версию.

Вот я как знал, что нельзя ее в мой отдел. Категорически! С моих погонов уже звезды практически слетели к ее красивым коленям. Такими темпами скоро не она мне, а я ей буду кофе таскать.

Стою возле тачки, курю, пытаясь вернуться в адекват. Но попадаю в совершенно обратную эмоциональную фазу — раздражение и злость. Как наркоман, который видит дозу, но не может ее взять. Он может, конечно, умолять и клянчить, но я-то, блять, не могу! Не та у меня весовая категория. И я просто злюсь на эту красивую, ни в чем не виноватую передо мной женщину. Можно, конечно, еще и купить дозу. За то место, которое она хочет. Но противно… Да и не факт, что продастся. А может и…

Выбрасываю сигарету, сажусь рядом с ней. Зависнув в телефоне, я наблюдаю за тем, что чувствует мое тело. А оно чувствует! Меня плавит от нее.

Может, трахнуть ее и не париться?

Никогда так не делал, но могу себе позволить, вообще-то.

Поднять разделительное стекло. Наклониться к ней, поцеловать в шею… Настойчиво, нахально…

Водитель тормозит у ее подъезда… Я не двигаюсь, ожидая, когда дверь откроет он. Достаточно сегодня с меня галантных жестов.

— Спасибо, — сдержанно благодарит она, смещаясь чуть ближе к открывающейся двери.

— Стой… — перехватываю за руку.

Сердце врезается в ребра, разгоняясь, кровь бросается в лицо.

Вздрагивает, поднимая на меня испуганные глаза.

Нет… Не хочу я ей такое предлагать прямо. Нельзя так с такими женщинами. Если уж трахать, то по взаимному желанию как минимум. А желания я что-то не заметил.

— Я передумал. Иди.

Сбегает.

Мда… Давно я за женщинами не ухаживал. Попробовать? Вот теперь точно «беда»!

Глава 16
«Панацея стать миром целым»

Иван

Мое сообщение так и висит непрочитанным. На тренировку Диляра не пришла, в тир — тоже. Но старший братишка говорит, что сегодня дядька мариновал всех до ночи.

Погоны у него горят… Скоро и нас дернут. Сначала «мозг» пашет, потом «альфачи».

Нервно меряю комнату шагами. Два слова-то можно написать было?

— Чего не ложишься, внук?

— По делам мне еще надо, ба. Ты ложись…

— Ох, дела у него… Влюбился.

— Угу… — хмурюсь я. Потому что еще вчера мне казалось, что это кайф, а вот сегодня опять греюсь насчет того, что она меня динамит.

Позвонить? Почти двенадцать. Лучше, конечно, съездить. Поговорить — это приятно, конечно, но в груди тянет от необходимости оказаться с ней рядом. Даже хрен с ним, с сексом. Просто обнять…

Сегодня несколько раз шел дождь, надеваю кожаную куртку с капюшоном. Рассовываю по карманам ключи и деньги. А, да… Разуваюсь, забираю из шкафа пачку с презервативами. Хочу попасть к ней в кровать. В тачке это, конечно, круто, но… еще круче, когда ничем не ограничен в движениях.

И не только поэтому. Потому что я хочу убедиться, что причин не приглашать меня домой нет. Не верю ей? Плохой расклад для начала отношений. Но, может, и зря.

Чем ближе подъезжаю к ее дому, тем сильнее накрывает меня возбуждением и предвкушением. А еще тревогой, что мне не обломится.

Тачки возле подъезда нет… Открываю нашу переписку и зависаю. Что написать, чтобы ей захотелось ответить?

По радио играет «Бумбокс», и я ворую у них строчку.

Иван: «Панацея стать миром целым твоим…»

Улыбаясь, сжимаю в руке телефон и, закинув голову на подголовник, закрываю глаза.

Минут через пять телефон вздрагивает в руке.

Диляра: В гости не приглашу…

Сердце колотится, как сумасшедшее. Меня качает. От того, что ее сообщение означает, что мы сейчас увидимся. Меня топит эндорфинами и сладким предвкушением. Но не меньше качает и от ревности и тестостерона… Кто у тебя дома, хищница?… Почему «нет»? Ты же взрослая, кайфующая от секса девочка. Почему ты нас обламываешь?

Иван: Выходи…

Буду тебя пытать!

Диляра: Я в парке, на пробежке.

Иван: Ночь! Маньяков ловишь?

Диляра: «Наша служба и опасна и сложна…»

Смеясь, выхожу из машины и, прикуривая на ходу сигарету, иду в парк, на который выходят окна ее дома. Мышцы подрагивают от переизбытка энергии.

Одного ты точно сегодня поймаешь, детка.

Дохожу до площадки с лавочками и клумбами, встаю под фонарем. Начинает накрапывать дождик… Накидываю капюшон. Разглядываю мелкий моросящий дождь под светом фонаря и вздрагиваю, когда она врезается в меня сзади и обнимает за пояс. Эйфория оглушает! И, замерев, я плыву в этих ощущениях, чувствуя, как она прижимается ко мне.

— Привет, кошка…

Нахальные пальцы спускаются на натянутую эрекцией ширинку. Ведет по ней коготками. Сокращаюсь от слишком острых ощущений. И, ослепнув окончательно, с колотящимся сердцем разворачиваюсь в ее руках, инстинктивно отыскивая желанные губы. И снова улетаю…

Мы жадно и горячо целуемся в свете фонаря, под дождем, мурлыкая и постанывая от нетерпения друг другу в рот.

— Детка, хочу тебя, сдохну сейчас!..

Зажмуриваюсь и дышу так, словно не она, а я ебнул сейчас кросс километров десять. Получаю еще несколько поцелуев, и со стоном сожаления она отрывается от моих губ. Перехватываю за затылок, прижимая ее лбом к своему. Ее одежда уже насквозь.

— Пойдем к тебе.

Отрицательно качает головой.

— Давай к тебе?…

— Блять… Я не могу, детка, у меня бабушка, — смеюсь я хрипло, — гостит.

— Вот и у меня, — улыбается она.

— Бабушка?? — распахиваю я глаза.

— Мм… почти. Тетушка.

Тетушка — это хорошо. Меня отпускает немного.

— Ну на кофе приглашай, знакомь с тетушкой.

— Ночь, Ванечка!

— Ааа… черт. Точно.

Снимаю куртку, накидываю ей на плечи. Теплый дождь мгновенно оседает на мне мелкими каплями. Обнимая за плечи, веду к дому.

— Поехали в гостиницу?

— Не могу. До утра еще работы много.

У подъезда снова целуемся, как подростки, не в состоянии остановиться и разлипнуться. И в паху уже сводит от требовательной боли, сердце шкалит…

Телефон в ее куртке вибрирует.

— Мне пора, капитан, — поглаживает пальцами мои опухшие и саднящие от ее поцелуев губы.

— Тетушка волнуется?

— Волнуется…

— Когда мы встретимся еще?

Пожимает плечами.

— И да… — сердито нахмуривается. — На работе не шали и не маячь. Будь хорошим мальчиком, ладно?

— Только если пообедаешь со мной завтра. Иначе приду в приемную, наеду на полкана, клянусь! Что он тебя в рабство забрал.

— Иван… — недовольно прищуриваясь.

— Напротив ресторанчик — «Лагуна». Созвонимся, сбежишь на сорок минут, все!

Подталкиваю ее в спину.

— Иди, а то тетушка твоя тебе ремня даст. А это теперь моя прерогатива!

— Размечтался, Зольников…

Сбегает. Эх…

Глава 17
Пора

Виктор

Давно уже не ставлю будильник. Еще армейская привычка просыпаться в шесть плотно закрепилась образом жизни. И, плюс минус пять минут, каждое утро я как по команде открываю глаза.

А сегодня не хочу открывать. К утру навеяло сны, наполненные Дилярой. И, плавая на границе сна, я как будто действительно обнимаю ее, зарываясь носом в шелк длинных волос и…

Запах не тот.

Окончательно просыпаюсь.

Елены уже нет рядом, я слышу негромкие звуки на кухне. Рывком сажусь, оглядывая ее квартиру.

Здесь все идеально. Идеально подобраны шторы к ковру и обивке мебели, идеально расставлены горшки с цветами, и мне кажется, что даже цветы, пытаясь вписаться в дизайн, строго по проекту выпускают новые листья и соцветия.

Но, несмотря на то, что здесь все продумано до деталей, ощущение уюта не возникает. Каждый раз я словно оказываюсь в номере «люкс» хорошего отеля. Даже у Варвары с Андреем, несмотря на легкий перманентный беспорядок — детские вещички, какие-то пеленки, игрушки — и отсутствие вылизанной цветовой гаммы, всегда очень уютно. Там чувствуется хозяйка. Здесь — нет. Там хочется пить чай и засыпать в кресле под бормочущий телек и голос Вари, а здесь хочется пройтись, как по музею, поразиться идеальному вкусу дизайнера и уйти домой.

Быстро привожу себя в порядок. Душевая здесь точно такая же, как у меня — темное стекло, неоновая подсветка, прохладные тона. Иногда мне параноидально кажется, что мою квартиру Елена с самого начала оформляла для себя.

— Доброе утро, — захожу я на кухню.

Елена уже при макияже, в фирменном шелковом кимоно.

— Доброе утро, садись пить кофе.

Кружечки под кофе у нее крошечные, как положено по этикету. Меня это всегда подбешивает, потому что мне с утра нужна двойная доза, и она это знает, но…

И именно сегодня меня перекрывает эта ее зацикленность на формальных вещах. Может быть потому, что мне не удалось ночью извлечь из нее тех эмоций, по которым давно голодаю, и я неудовлетворен и раздражителен.

Встаю, открываю шкаф, достаю кружку побольше, переливаю в нее свой кофе под ее недовольным взглядом. Доливаю остатки из турки.

— Виктор… — осуждающе. — Можно выпить две порции, если это так необходимо.

— Я это и делаю.

— Церемонии и чувство эстетики отличают людей от животных.

— А мне кажется — что-то другое.

Нет, я не против церемоний и чувства эстетики, но когда они ничем не приправлены, начинает подбешивать.

— Ты не торопишься?

Смотрю на часы.

— Минут двадцать еще есть. Ты можешь снять свой халат, сесть на стол, и я с удовольствием тебя трахну.

— «Возьму», — поправляет она недовольно.

— Возьму я отпуск. Когда-нибудь. А тебя трахну.

Веду пальцами по воротнику ее халата, медленно снимая его с плеча.

— Кухня не место для секса, Виктор, — отстраняется она. — Хочешь — пойдем в спальню.

— Нет, — вздыхаю я. — В спальню не хочу.

Попытка разложить ее на кухне провалится, и я даже не пытаюсь. Это мы давно уже прошли. Не ее это версия. Она обламывается и не кончает. Все это изнасилование совершенно не приправлено никакой эротикой.

Проститутку, что ли, элитную вызвать? Не насыщает меня секс с Еленой. Я голоден, словно вчера ничего не было.

— Я хотела поговорить.

На самом деле я тоже, но странно говорить женщине о том, что хочешь тормознуть отношения после ночи с ней. Или нормально, если ночь была так себе?

— Слушаю.

Елена достает из кармана листочек.

— Я записала, чтобы не сбиться с мысли.

Терпеливо вздыхаю.

— Первое: мне не хватает от тебя внимания.

— Я занятой человек. Не романтичный. Ты это знала. Что ты теперь от меня хочешь?

— Когда мужчины влюбляются, у них появляется желание радовать женщину.

— Влюбляются — это не про меня. Я циник и трудоголик. Но я хотел порадовать тебя своим способом пару минут назад. Ты сама отказалась.

— Секс это не все, что нужно женщине.

— И что же еще нужно женщине? Подарки? В целом я согласен, что это тоже нужно. Подумай, что ты хочешь, и я…

— Виктор!

— Лен… — устало тру глаза. — Что там следующее в твоих пунктах?

— Мы проводим мало времени вместе.

— Еще раз… Я занятой человек…

— Поэтому!.. — немного повышает она голос. — Я считаю, что мы должны сделать следующий шаг.

— Куда? В пропасть?

— Виктор… — обиженно.

— Ладно-ладно… продолжай. Что там?…

— Если бы мы жили вместе, то смогли бы проводить вместе гораздо больше времени.

— Исключено! — поднимаю я руки, останавливая дальнейшую беседу. — Послушай…

Открываю рот, чтобы объяснить ей, что ничего, кроме взаимного напряга мы не получим, оказавшись на одной территории. Да и вообще…

Но обижать ее тоже не хочется.

— Почему? Ты считаешь меня недостойной быть кем-то большим, чем просто любовницей?

— В моем доме женщины не будет.

— Почему?

— Потому что… Это место… где я отдыхаю и работаю. Любой напряг сломает мне оба процесса.

— Работа важнее чувств?…

— Моя? Конечно!!! Лен, ну тебе же не семнадцать.

— А как же семья?

— Все нормально у меня с семьей.

— Я имею в виду собственную. Жена, дети…

Дети…

Прислушиваюсь к себе. Все вокруг, включая моих родственников, уверены, что мне достаточно той семьи, что есть. Это не совсем так. В редких своих фантазиях на эту тему я хочу. И любимую женщину, и детей. От этой мысли тоскливо сосет под ложечкой, оголяя ту эмоциональную пустоту, что давным-давно заполнена другими вещами. Но, видимо, мне не дано испытывать к женщинам таких глубоких чувств, чтобы у меня появились основания изменить свои жизненные устои. Или женщин мне таких не попадалось…

Зависаю в своих мыслях.

— Виктор…

— Когда у меня будет время, я об этом обязательно подумаю. Но жена и дети при моей должности — это опасно.

— Я готова рискнуть быть женой. А дети… Ну что ж. Можно и без них. Я и сама еще точно не решила на этот счет.

Разглядываю идеальную укладку и макияж.

— Мы будем жить без детей, я согласна.

— Когда я успел сделать предложение? — скептически поднимаю бровь.

— Это третий пункт, — заглядывает она в листок. — Мне кажется, что уже пора.

Мда… Мать меня не поймет точно. И вообще, Елена будет инородна для моей семьи. Не впишется. Да и желание трахать проституток, имея женщину — это не то, что вдохновляет на брак. Нет…

— Действительно пора, — смотрю я на часы. — Я позвоню.

— Ты не поел…

Да не ем я с утра. Можно уже запомнить??

Глава 18
Митинг

Виктор

Двигаясь очень медленно через толпу, которая становится все плотнее, мы подъезжаем ко входу и встаем, упираясь в непроходимое столпотворение. Гул, выкрики, возня… Плакаты какие-то. Движение перекрыто…

— Это еще кто?

— Митинг какой-то… — хмурится Павел.

К воротам не пробраться! Рядом с моей стоит несколько знакомых тачек. В том числе и генеральские.

— Какой еще нахуй митинг?

Только дотягиваюсь до телефона, чтобы вкатить выговор дежурным, что не позвонили сразу же и до сих пор не среагировали, как вижу подъезжающий автобус со спецназом.

По бронебойному стеклу с моей стороны какой-то идиот лупит ладонью.

— Сейчас разгонят, главное — не выходить, — комментирует мой водитель.

Идиот продолжает лупить. Разглядываю его. Лица не видно, только распахнутая куртка. Там листовки какие-то во внутреннем кармане. Опускаю стекло вниз, перехватываю его за руку и, не церемонясь, резко дергаю, заставляя врезаться в мою тачку. Он возмущенно орет: «Прекратить беспредел власти!» Вытаскиваю второй рукой из его кармана пачку листовок и отталкиваю самого в толпу, поднимая стекло. Читаю листовки.

Митинг — заказуха сепаратистов. И, видимо, уже отдана команда разгонять по-жесткому. И Павел прав — выходить из машины сейчас нельзя. Омоновцы пойдут тараном — топтать и выносить. Но эта здравая мысль тут же испаряется, как только в нескольких метрах я вижу мелькнувшее лицо Диляры, которую теснит толпа.

Она же без машины!

Несколько провокаторов начинают бросать в автобус с ОМОНОМ камни, явно принесенные с собой. Черт возьми, она же попадется сейчас под раздачу ОМОНА!

Пытаюсь открыть дверь, но народ плотно обступил тачку, и дверь едва поддается!

— Паш, погазуй на месте.

Машина ревет, пугая стоящих близко, они шарахаются, и я открываю наконец-то дверь.

— Виктор Алексеевич! Куда Вы?!

— Минуту…

Толпа двигается как единый организм, вжимая меня в тачку. Вижу, как впрессовывают Диляру в стальные ворота, и ее лицо дергается в болевой судороге. Блять, так и покалечить могут…

ОМОН выстраивается в ряд, поднимая щиты, в рупор командуют: «Толпе разойтись!» Она растягиваются по всей улице, кто поумнее — бежит. Это лидеры и подстрекатели — их сейчас перехватят наши. А идиоты остались на убой. Нет, мне не жалко их. Это их выбор. Наоборот, именно сейчас мой адреналин подскакивает, потому что я теряю Диляру из виду! И я готов поубивать их тут всех к херам!

Опять мелькает недалеко. Плотность толпы не дает мне дотянуться до нее. Наношу локтями несколько жестких ударов в разные стороны. Людская масса немного редеет, протискиваюсь к этим чертовым воротам, а ее уже там нет!

— Диляра! — рявкаю я, пробегая взглядом по головам. Она испуганно оглядывается на мой голос. Между нами метра три и человек пятнадцать.

Как ее занесло в самый центр этой возни?! Где мозги-то?? Инструкции в этом случае — в толпу не заходить!! Выговор!!!

Еще несколько ударов немного сближают нас с ней, я слышу, как недалеко гремит снаряга омоновцев, где-то совсем рядом… И ее, и меня сейчас прессанут! Тяну ей руку поверх плеч движущихся между нами. Разворачиваясь ко мне лицом, хватается за пальцы.

— Плечо вперед! — рявкаю я, дергая к себе ближе.

Иначе толпа подцепит, уронит и затопчет. Если идешь против течения, то всегда — разрезая плечом толпу. Перехватываю за запястье и разворачиваюсь по течению толпы, увлекая ее за собой. Наши руки натягиваются. Не оглядываясь, тяну к ближайшей стене. Впечатываю в нее и ставлю руки по разные стороны от ее тела. О спину бьется толпа, периодически вдавливая меня всем телом в Диляру. Людская масса, по которой проходятся дубинками, ревет, превращаясь в животное. Нас отскребают от стены и впрессовывают в угол между зданием и крыльцом. Угол — это отлично! Рядом кто-то падает, толпа, не щадя, растаптывает упавшего. В двух метрах от нас несколько омоновцев в шлемах крошат дубинками тех, кто не успел сместиться вглубь людской массы. Несколько человек летит на нас. Один неудачно падает, толкая меня и Диляру. И она ловит затылком бетонную стену. Вижу, как ее глаза закатываются. Но если опущу руки, чтобы подхватить, нас сомнут. С ужасом наблюдаю, как ее тело обмякает и начинает оседать по стене вниз. Разворачиваюсь и встречаюсь взглядом с омоновцем, который слепо заносит дубинку над нами.

— Пятый протокол! — рявкаю я.

Слишком громко вокруг, чтобы он расслышал в своем шлеме. Но, видимо, он читает по губам или узнает начальство в лицо. Поэтому дубинка по инерции летит, но врезается не в меня, а в стену рядом. Он тут же разворачивается, вставая на нашу защиту от толпы.

Присаживаюсь за его спиной, помогая ей подняться, она уже в себе, но смотрит на меня мутным взглядом. Прижимаю, укладывая голову к себе на плечо, и поднимаю на ноги. Губы сами прижимаются к скуле. Мое сердце колотится от страха, что сейчас какие-нибудь неадекваты кинутся на нашу «стенку». Но рядом с омоновцем встает еще один.

Минут через пять заварушка рассасывается — часть лежит, часть повязана, большая часть разбежалась. Штук двадцать карет скорой помощи собирают урожай.

Мы так и стоим, обнявшись. Ее руки обвивают меня вдоль ремня.

— Ну как ты?

— Спасибо Вам огромное…

— Как чувствуешь себя?

— Голова немного кружится.

— Идти можешь?

— Могу.

— Кроме затылка еще куда-то прилетело? — исследую ее, отстраняясь.

— В живот, — морщится она. — И… туфлю потеряла! — сводит жалобно брови.

Подхватываю на руки.

— Эй, боец! — окликаю ближайшего, оглядывающегося вокруг. — Туфлю девочке найди.

— Сделаем, товарищ полковник!

Доношу до первой машины скорой. Это спецкарета для ОМОНА и сотрудников. Но среди своих, кроме нас, пострадавших нет. Укладываю ее на разложенные носилки.

— УЗИ ей сделайте и голову посмотрите.

Врач оголяет ее идеальный плоский живот с красиво выделяющимися продольными мышцами. Залипаю взглядом… Пониже пупка несколько тонких белых шрамиков, похожих на косички.

— Кровоизлияний нет, — констатирует врач. — В больницу поедем?

— Нет! — поднимается она, стирая с живота салфеткой медицинский гель. — Уже все в порядке.

Омоновец приносит ее слегка помятую туфельку. Затоптали… Главное, что не её.

— Выговор, лейтенант Владо, — присаживаюсь к ней на носилки, доставая сигарету. — За каким чертом ты полезла в толпу?

— Боялась опоздать… — опускает она взгляд.

— Вот дура…

Глава 19
Личная зона

Виктор

Усадив на свое кресло, отдаю ей пакет со льдом, принесенный дежурным. Прикладывает к затылку, виновато поглядывая на меня.

— Ты что, не понимаешь, что такое толпа? — выговариваю я. — Ты инструкции забыла? Хотя если так часто биться головой, не только инструкции забудешь! И спарринги отмени. Последние мозги отобьют!

Не пытаясь спорить, со вниманием следит за мной взглядом.

— И не надо так преданно на меня смотреть! Пока что выговор тебе устный. Но будешь так косячить, не обломаюсь в личное дело занести.

— Я поняла.

— «Товарищ полковник».

— Что?… А. Да, товарищ полковник.

— Тошнит?

— Еще не поняла.

Обхожу сзади и…

У каждой женщины барьер и зона ее личного пространства ощущаются по-разному. И, в зависимости от того, как ты это ощущаешь, тебе или очень просто прикоснуться и взять от нее все, что тебе заблагорассудится, либо практически невозможно. Вот у некоторых восточных женщин этот барьер — как гранитная стена, ты просто не можешь позволить себе прикоснуться. У монахинь он очень ощутим. И у части аристократок. И именно он чаще всего определяет доступность женщины. У Диляры этот барьер очень высок! Я захожу в ее личную зону со спины, и она сразу же едва заметно напрягается, отрывая спину от спинки кресла и распрямляя плечи. И попробуй прикоснись! Меня словно выталкивает за границу.

Инстинкты говорят — нельзя. Не примет. Но я ломаю их! Хочу прикоснуться и ощутить ее еще раз.

Веду пальцами по косе как завороженный. До тела прикоснуться в разы сложнее.

Убирает от затылка пакет со льдом. Настороженно пытается повернуться.

— Сиди ровно.

Пытаюсь спрятать за грубоватым командным тоном настоящие эмоции. Стягиваю резинку, расплетаю косу, глубоко вдыхая ее тут же обостряющийся запах.

По чистой случайности у всех моих женщин волосы всегда были короткие. И у Елены тоже короткая стрижка во французском стиле.

А длинные — это пиздец как женственно! Это какая-то магия…

— Что Вы делаете? — сглатывает она тяжело, но не дергается, как и приказано.

— Пытаюсь проверить, смогу ли использовать тебя сегодня по прямому назначению.

— Аа?… — выпрямляется еще сильнее и застывает, как статуя.

— Или придется отправить отлеживаться домой.

— Да я в по… ряд… — ломается ее голос на легкую хрипотцу, как только я погружаюсь пятерней в копну волос, прикасаясь к затылку, — … ке…

Вывожу пару ласковых узоров, имитируя ощупывание ее травмы.

Вздох…

От этой ее прорвавшейся реакции на мои касания, шелка тяжелых волос на моих пальцах и тонкого запаха парфюма, смешанного с ее личным, у меня неизбежно встает. Причем так настойчиво и болезненно, что подкашиваются колени и кружится голова.

Гашу мучительный стон, убирая от нее руки. Кровь пульсирует в ушах в такт биения вены на ее шее. Разворачиваю массивное кресло к себе, заглядывая ей в лицо. Она смотрит на меня снизу вверх прямо таким открытым и немного растерянным взглядом, как в моих фантазиях, когда отсасывает мне. И точно так, как в них, по ее лицу тут же разливается румянец.

Мы оба теряемся от интимности происходящего.

Какого я тут себе позволяю?…

Да похрен… Эмоции так бушуют, как будто я снова пацан. И контролирую себя едва ли.

Стук в дверь приводит меня в чувства. Делаю пару шагов назад от этого «магнита».

— Войдите!

— Вызывали, товарищ полковник?

Иван…

— Вызывал.

Он пытливо смотрит на нас по очереди, я ловлю ревность в его взгляде. Диляра на моем кресле… Уверен, у него не так много интерпретаций такого нарушения субординации.

И с одной стороны, мне хочется отрезвляюще врезать ему по яйцам, чтобы не заглядывался, а с другой стороны… Это не место разводить конкуренцию за женщину. Там более, внутри семьи!

— Лейтенант, езжай-ка ты домой. Сегодня обойдусь дежурным.

— Ну что Вы, Виктор Алексеевич…

— Езжай-езжай… Больше нянчиться с тобой, болезной, буду. Весь рабочий день мне сорвешь.

— А что случилось? — с тревогой смотрит Иван на пакет с подтаявшим льдом в ее руке.

— Под пресс сегодня попали. Видел, что там творится?

— Как так?!

На эмоциях делает шаг в ее сторону. И тут ревностью окутывает уже меня.

— Без машины была… и вот… Спасибо Виктору Алексеевичу, что…

— Все, Диляра, свободна, — обрываю ее.

Проскальзывает мимо нас на выход.

Он что-то тихо бросает ей вслед.

И меня опять скручивает.

— Присядь, — киваю на стул. Сам усаживаюсь в кресло.

— Чего вызывали, товарищ полковник?

— Вопроса два. Первый: у вас что-то есть? — киваю вслед вышедшей Диляре.

— Никак нет! — подрывается он, но желваки на лице играют.

— Точно?

— А к чему вопрос? — хмурится.

— Спрашиваю — значит, надо, капитан!

Не хватало еще с ним за женщину воевать!

— Я же сказал — нет.

— Принято. Пусть так и останется.

— Это приказ? — лицо чуть заметно вздрагивает недовольством.

— Это совет, Иван. Не воспользуешься — за последствия не обессудь!

Хреново будет у нас с тобой с последствиями, племяш, если твои подкаты к ней перейдут во что-то большее. Потому что тебе тупо потрахаться, а мне она… ценна. И я тебе ее на такое бестолковое растерзание не отдам! Это уже моя «личная зона».

— Понял, — холодно. — Второй вопрос?

Кидаю на стол файл с путевкой.

— Получи, распишись. Сгоняешь на море, снимешь стресс.

— Чего??

— Путевка.

Рассматривает.

— Спасибо, товарищ полковник. Но я откажусь.

— Почему это?

— Личные обстоятельства.

— Какие еще у тебя обстоятельства? — с сарказмом смотрю на него. — Нет у тебя никаких обстоятельств. Какие?

— Личные — они на то и личные, — поджимает губы, взгляд в стену. — И я не обязан их озвучивать. Я вообще отстранен и не отчитываюсь…

— Отставить!

Ну все, обиделся. Ничего. Большой уже мальчик. Переживет. Мало ему баб, что ли…

— Не хочешь — дело хозяйское. Свободен.

Глава 20
Стена

Иван

Закрываю за собой дверь. На рабочем месте Диляры уже закрыт ноутбук, и ее нет. Не дождалась… А я же попросил!

Вообще, я не ревнивец, но блять…

«Виктор Алексеевич…» — вспоминаю ее восторженный, практически нескрываемый вздох. Нет, я ему благодарен, что он вывел ее… Но внутри ревнивенько свербит. Особенно на фоне его доебок про наши с ней отношения. Но это я гоню, дядька не про служебные романы. Он такое словосочетание вслух произносит только при занесении в личное дело, как причину профнепригодности. И все же…

Меня разрывает от желания вернуться и сказать ему правду, но… я уверен, что этот факт обломает Диряре карьеру в его оперативной группе. Не возьмет. Потому что воспримет наш роман как попытку втереться — с ее стороны. Он тот еще параноик! И я не могу подставить ее так. Не надо ему пока знать. Вот возьмет, тогда уж…

Ускоряя шаг, вылетаю на стоянку, оглядываясь по сторонам. Вижу, как она мелькает за кованой полосой решетки ворот. Выбегаю следом к дороге. Диляра открывает дверь такси.

— Стоять, лейтенант! — шутливо, но грозно рычу я, втыкая ей два пальца между лопаток вместо ствола. — Ладони на капот, ноги шире… и… прогнись немного.

— Иван… — разворачивается нахмуренная.

И даже не улыбается на шутку. Поправляет распущенные волосы.

— Почему сбежала? Сказал же — дождись меня.

Подхватывая за талию, целую в губы, но она отворачивается и получается, что в скулу.

— Не здесь, ладно? — аккуратно отталкивает меня в грудь. — Я опаздываю. Позвоню тебе…

Снова пытается слинять в такси. Снимаю ее руку с ручки двери, нащупываю на среднем пальчике незнакомое колечко, которого не было раньше.

— Я на машине. Поехали…

— Такси уже здесь!

Протягиваю водителю в окно купюру, отрицательно качнув ему головой. Машина уезжает.

— Еще какие-то отмазки?

— Ладно, поехали, — сдается она.

Мы возвращаемся, открываю ей переднюю дверцу. Она напряжена как никогда.

— Что-то болит?

— Голова немного.

— А куда ты торопишься? Давай я тебя к хорошему травматологу свожу? Мы с ним служили вместе.

— Спасибо, Вань… — на секунду согревается ее взгляд. — Но со мной все в порядке. Отлежусь до завтра, и все.

— Отлежаться — это вариант… — стреляю в нее взглядом. — С удовольствием составлю компанию.

— Не сегодня.

Опять ноль реакции на флирт. Между нами словно какая-то стена…

Пока веду тачку, мне очень хочется положить ладонь ей на бедро. Но… не решаюсь, сжимая крепче руль. Ощущение стены нарастает, когда я торможу у ее подъезда. Преодолевая этот непривычный барьер, наклоняюсь, чтобы поцеловать. Но ее ладонь решительно тормозит меня, упираясь в грудь.

От этого жеста меня словно обваривает кипятком, внутренности панически сжимаются. А почему? А потому, что мне пиздец как страшно, что это финал.

Потому что в моих ожиданиях мы уже очень-очень далеко зашли… и… Нам отлично! Нам просто охуенно близко и хорошо в моих ожиданиях!

— Поцелуев не будет? — заглядываю ей в глаза. — Я чем-то тебя обидел? Ты скажи, почему отморозилась. Я же не экстрасенс.

Голос срывается… Сглатываю подкативший к горлу удушающий ком.

Диляра тревожно хмурится, разглядывая мое лицо. Неожиданно очень по-теплому сжимает мои пальцы.

— Все хорошо. Полчасика меня подождешь?

— Конечно.

Наклоняется сама, целует в щеку и сбегает.

Чего, блять, происходит? Еще бы в лоб поцеловала! Словно подменили ее… А все потому, что своих барышень надо спасать самостоятельно, а не доверять это интимное дело всяким полковникам. Хоть он и свой…

Пока жду ее, курю одну за другой. И… не выдерживая, набираю. Нет, не ее. Дядьку…

— Да. Чего хотел? Быстро. Занят.

— Один вопрос. Да или нет.

— Ну?

— А между вами? Есть что-нибудь?

— Ты там тоже головой ударился? — зло.

Но сразу же понимает, о чем речь, не уточняя. А значит — вопрос актуальный.

— Это «нет»?

— Это… — пауза. — Не путай края, капитан!

— Я тебя не как полкана, а как мужика спрашиваю.

— Моя личная жизнь никого не касается. Ни как полкана, ни как мужика.

— Это «да»?!

— Отъебись от девочки, Иван. Пусть спокойно работает. Не сплю я с ней, и ты не разводи блядства на моей кухне.

— Окей. Никакого блядства.

Какое уж тут блядство?… Я все серьезно хочу. По-настоящему.

— Вот и молодец. Я рад, что мы друг друга поняли.

Диряра выходит из подъезда. Переоделась… Молча садится рядом. Волосы еще сырые, румяная, словно только что из горячего душа. Вся перевозбужденная и немного дерганая. Словно обратно вставили батарейки!

— Ты там пока душ принимала, коксом закинулась? — подозрительно смотрю на нее.

Смеется, и стена между нами обрушивается.

— А меня и без кокса прёт! Ты на обед приглашал? Поехали…

Чувствую, что снова могу тискать ее, как хочу. И, как голодный зверь, со стоном срываюсь, сминая ее в объятьях и притягивая к себе. Слепо отыскиваю губы… Целовать получается хреново, потому что губы мои все время растягиваются в улыбке облегчения. В итоге, рассмеявшись снова, она отталкивает меня в грудь. Но теперь совсем по-другому — игриво. Отвожу ее ладонь за спину, вжимая лицом к себе в шею.

— Яра… — шепчу ей.

— Тссс… — водит пальчиком по моим губам. — Никто не должен знать…

— Как подростки будем скрывать?

— Некоторое время.

— Ладно.

Колечко забыла надеть…

Глава 21
Служба

Иван

Она любит острое, морепродукты и белое сухое — как маньяк раскладываю по полочкам все ее предпочтения. В следующий раз… мы идем в хороший корейский! Сто процентов ей должно зайти.

И у меня с собой в машине еще бутылочка хорошего сухого для продолжения вечера.

Держась за руки, мы медленно идем по набережной. Солнце слепит глаза. И кажется, что его кусок поместили прямо мне в грудь. Меня распирает изнутри, и улыбка не сходит в лица. Выгляжу, наверное, как полный идиот. Диляра периодически со смехом закатывает глаза и целует меня коротко прямо в улыбку.

— Какие ванильные мальчики служат в наших органах!

— Повторишь это, когда я окажусь в твоих органах, — подмигиваю я.

Утки небольшим косяком садятся на воду. Мы останавливаемся, чтобы посмотреть. Она кладет руки на перила, разглядывая водную гладь. Встаю сзади, кладу свои ладони на ее, захватывая в плен. Закрываю глаза, скользя губами по кромке ее ушка.

Мне так круто в этом моменте, что я не тороплю следующий. Он тоже случится сегодня. Обязательно! А пока мы просто гуляем.

Не оборачиваясь, обнимает меня за шею рукой и закидывает голову, подставляя для поцелуя губы. Забывая обо всем на свете, мы растворяемся друг в друге.

Мне кажется, что в груди у меня случается нечто схожее с оргазмом — тот самый кусок солнца взрывается! Но ощущение на порядок сильнее, чем от секса. Меня просто прет от нее и от всепоглощающего, совершенно нового ощущения счастья.

Отрываюсь от ее губ, стираю остатки блеска, рассматриваю его на пальцах.

— Кокс ты в него добавляешь, что ли? Как гейши японские…

Разворачивается в моих руках. Упираясь ладонями, подтягивается вверх и садится на широкие перила. Помогаю, подхватив за талию и целую выраженную ложбинку между грудей, пользуясь моментом. Обнимаю Диляру, запускаю пару пальцев под ее ремень и поглаживаю копчик.

Молча разглядываем друг друга.

— Расскажи о себе, — прошу я.

Взгляд задумчиво обрисовывает дугу…

— Что именно?

— Имя у тебя необычное.

— Узбекское. Моя приемная семья родом оттуда. Два года назад вернулись на родину. А я в Москве осталась.

— Приемная?

— Мхм… А вообще я сербка. Во время конфликта, после военных действий сирот вывозили в Россию. Вот я — одна из тех сирот.

Зависаю, переваривая сказанное.

— Не хмурься, Ванечка. Родители у меня хорошие, тягот сиротства на мою долю не перепало. Удочерили — и года не было.

— Еще…

— Ну а что еще рассказывать? «Студентка, комсомолка, спортсменка, наконец — просто красавица!» — нажимает мне нравоучительно пальцем на нос.

— Это я и сам вижу. Ааа… мужик тот? — ревниво прищуриваюсь я.

— А! — отмахивается. — Забудь. Я же забыла, — хитро подмигивает.

Но меня не удовлетворяет ее ответ.

— Давно знакомы, да?

— Учились на одном факультете, я на первом, он на пятом. Первая любовь… Тогда не срослось, а сейчас уже неинтересно. Переросла я его. Да и пресным оказался.

— А что интересно? — нетерпеливо рисую на ее бедрах пальцами.

— Интересно… Карьера интересна… — вглядывается она в мое лицо. — И… ты.

Закрываю глаза, дегустируя ее откровенное признание. Хорошо погладила!

— Немножечко, — тут же добавляет она, подразнивая.

— Покусаю… — шутливо вцепляюсь губами в ее напрашивающуюся грудь.

Прижимает руками за шею, впечатывая сильнее. И я тащусь, ласкаясь лицом об упругие сферы.

— Какие хорошие «девочки» у тебя… — обвожу пальцами соски сквозь майку и тонкий бюстгальтер. — Познакомишь поближе?

— Успеешь! Теперь ты рассказывай, — обхватив ладонями, поднимает она мое лицо вверх и заглядывает в глаза.

Пожимаю плечами, разводя руками.

— Я… Вот я весь, как есть! Про службу, уверен, уже все знаешь. Про родителей, что нет их давно — тоже. Третий год в Альфе. До этого армия, год по контракту в горячей… Три года в академии ФСБ. Бросил. Не мое. Мне больше прикладная наука, чем теория вставляет. Женат не был, детей нет. Четыре ранения. Последнее — в самое сердце — от тебя… — улыбаюсь ей. — Что там еще в личное дело девушки заносят? Какие еще важные цифры?

— Оценила я уже твои «цифры»! — фыркает игриво. — Хорошие. Как же мы с тобой в академии не встретились? Два года разницы всего.

— Хорошо, что не встретились.

— Почему?

— Я тогда распиздяем был. Тестостерон мозги отключал. Как кот мартовский кошек между собой путал, — улыбаюсь я виновато.

— А сейчас?

— А сейчас… я уже взрослый мальчик. Нагулялся. Хочу все полноценно, по-настоящему.

— Взрослый он! — закатывается со смеху. — Мальчишка…

— Это давно не так! — качаю я отрицательно головой и снимаю ее с перил. — Поехали в гостиницу? — обнимая за талию, веду к машине.

Пока едем до ближайшего приличного сексодрома, наши пальцы постоянно сплетаются. Моя грудная клетка пульсирует, мышцы тянет, пах наливается болезненной тяжестью.

Ааа… Как же это кайфово! Это предвкушение, у которого будет фееричный финал!

В номере плотные тяжелые шторы, и, шагнув внутрь, мы оказываемся в густом сумраке. Как два магнита тут же врезаемся друг в друга, слепо скользя губами. Возбуждение настолько всепоглощающее, что из моей головы вылетает абсолютно всё. И я словно лечу с парашютом в свободном падении, вибрируя от восторга и острых ощущений!

Стальной стук пряжек смешивается с нашими нетерпеливыми стонами и звуками жадных поцелуев. Спускаю по ее бедрам джинсы. Задираю вверх обтягивающую маечку, обнажая грудь. Ныряю пальцами в чашечки бюста, оттягивая его вниз и обнажая твердые соски. Отстраняюсь на пару мгновений, любуясь картинкой, как мои пальцы мнут упругую пышную плоть. Привыкшие к сумраку глаза ловят все детали.

Ее нетерпеливые пальчики оттягивают резинку моих боксеров, обнажая пульсирующую и мокрую головку. Сжимаю ее попку, проходясь большими пальцами по ниточке стрингов, мокрой насквозь от ее возбуждения. Разрываю их с боков, сжимая в кулаке лоскуток ткани.

Плавясь от возбуждения, медленно касаемся кончиками языков, и она оседает на колени, не отводя дерзкого взгляда от моих глаз и крепко сжимая член.

Облизывает губы… Прижимает член к нижней губе прямо уздечкой. Шипя от оглушающих ощущений, нетерпеливо сжимаю ее волосы на затылке. Но она только дразнит, медленно водя головкой по приоткрытым мокрым губам. �

Глава 1

Контузия

(Иван)

Гул… Голова словно раздутый шар… Глаза ломит. С трудом приоткрываю веки… Мельканье… Взгляд фокусируется медленно. Квадратные светильники под потолком. Плечи… халаты… скрип каталки…

– Пришел в себя.

– Большая кровопотеря… – сквозь гул доносятся фразы врача. – Какая группа крови, боец?…

Разлепляю пересохшие губы, чтобы сказать: «Первая», но слышу лишь свой хрип. Темные пятна плывут перед глазами… Чувствую, как кто-то вытаскивает медальон с метками по группе и резусу, висящий на шее.

Не могу вспомнить, как я оказался на каталке. Сосредотачиваюсь по очереди на руках, ногах, ощущениях… Вроде все на месте! Бедро ощущается как что-то очень горячее, огромное, тяжелое… Отключаюсь.

И когда прихожу в себя, уже не чувствую ни движения каталки, ни посторонних шумов. Чувствую свежесть… и легкое онемение во всем теле.

– Вань… – тихо зовет меня знакомый голос.

Варвара… Сноха моя.

– Мм?

Потолок белый. Скашиваю в сторону глаза. Окно открыто…

– Ну слава Богу!

– А ты чего здесь, Варь?… Попить есть что-нибудь? – облизываю пересохшие губы.

– Так… Мужчины все на службе. Кому же еще?

– Я во внутреннем госпитале?…

– Да.

– А как ты прошла?

– Я ж работаю здесь, Вань. В декрете просто. Переводчиком.

– Да?… Точно. Да… – растерянно пытаюсь припомнить.

– Ты что, не помнишь?

– Голова что-то…

– Это контузия. Не волнуйся. Все должно восстановиться.

– А племяши где?

– С няней.

Прислушиваюсь к своему телу. Понимаю, что не чувствую ноги. Испуганно дергаюсь, кладя ладонь на бедро, и тут же вскрикиваю от болевого ощущения.

– Целый-целый… – давит она на плечо, укладывая обратно. – Контузило, и осколок в бедре. Все вытащили, зашили. Сейчас под обезболивающим.

– Не помню ни черта… – морщусь я от головной боли.

Пытаюсь отыскать другой рукой волшебную кнопку, что поднимает выше изголовье. Но Варя перехватывает мою руку, прижимая ее к больничной кровати.

– Капельница!

Сама нажимает на манипулятор. Изголовье медленно ползет выше. Поит меня из трубочки.

Красивая у нас Варвара… Глаз не отвести! Но я отвожу. Это брата жена. Среднего нашего – Андрея. Она мне, считай, сестра. Андрюха велел особенно не любоваться. А «своей» все не случается. С моей службой это проблематично. Так… Случайные телочки… Таких хоть соли. Все любят крепких мальчиков в форме. Но никто особенно не жаждет ждать таких мальчиков в одиночестве со службы. А я вот такую же хочу – яркую, длинноволосую…

– А завтра тебя уже выпишут. И Марья Васильевна из деревни приедет…

– Куда?… – подозрительно смотрю на нее.

– К тебе!

– Зачем?

– В гости, – смеется Варвара. – Бульоны тебе варить. Я со своими годовалыми воинами еще одного бойца не потяну.

Бабушку я, конечно, люблю всем сердцем… Но дома у меня бардак и беспредел, во всю стену постер с голыми девками… Если она такое увидит, я выхвачу! Бабушка у нас суровая и до сих пор себя главой семьи ставит. Даже дядька – полковник ФСБ – с ней в открытый конфликт идти не решается.

– Виктор идет, – хмуро смотрит Варвара на экран телефона.

Помяни черта… Дядька. Не ладится у нас с ним в последнее время. Но тут не повыступаешь. Прямое начальство моего подразделения. Полкан, замначальника антитеррористического отдела.

– Выздоравливай. Андрей тебя подхватит завтра, как со службы домой поедет.

Живем мы с братом в одном доме, но в разных подъездах. Удобно…

– Добрый день!

Переглядывается с Варей, кивком головы показывая на меня.

– Ничего хорошего, – строго сводит она брови.

– Такая служба, Варь.

– И все равно… – отворачивается она к окну. – Можете Вы там как-то свои операции лучше продумывать? Ему же чуть ногу не оторвало.

– Главное, чтобы не голову, как Андрею. Тогда совсем беда будет.

– Очень смешно! Скорее бы уже Вам, Виктор, так оторвало. Может, и себя, и их по такому поводу больше беречь будете.

Не любит Варвара дядьку нашего. Потому что постоянно за Андрея переживает.

– Да переведу я Андрея в следующем году на аналитику. В этом не отпускают.

– Но Вы же обещали… И этого славного воина надо куда-то, где безопаснее. Второй раз за год смерть мимо него пролетает. Думаете, и в третий повезет?…

– Так, – хмурится он. – Иван на своем месте.

– Тогда работайте лучше со своими аналитиками!

– А ты приходи ко мне в аналитический! – язвительно прищуривается дядька. – Будешь сама разрабатывать операции. У меня и вакансия есть.

– Кстати, насчет вакансий… Девушка Вас тут ждет уже часа три в коридоре.

– Почему здесь?

– Ну так к вам же не попасть на рабочем… А тут племянник Ваш. Придете же рано или поздно. Видимо, поэтому.

– Ааа… с косой? Чуть с тобой со спины не перепутал. Ладно, Варвара. Мать приедет – увидимся. За Ивана – спасибо. Езжай к детям.

– До свидания.

Недовольно смотрит ей вслед.

– Нашел же командиршу! А такая скромная поначалу была.

Тихо и болезненно смеюсь.

– У нее дети. Ей теперь нельзя скромной быть.

– Да я понимаю.

– Разрешите? – заглядывает медсестра. – Лекарство надо вколоть.

– Делайте.

Дядька делает пару шагов назад, уступая место медсестре, и погружается в переписку на телефоне.

Девушка – симпатичная блондинка, губы красные… Фантазия тут же начинает играть.

– В мышцу… – стреляет взглядом в пах.

– В пещеристую? – подмигиваю ей.

Улыбаясь, фыркает на меня:

– Такой не бывает.

– А ты получше поищи…

– Зольников, – одергивает меня дядька. – В голову кровь направляй. У тебя ее и так немного сейчас. Меня функции твоей памяти очень интересуют, а с эректильной в мое отсутствие разберешься.

Медсестра покрывается румянцем. Дядька делает еще шаг назад, тихо отвечая на звонок:

– Да?

Девушка снимает одеяло, застывая взглядом на моем стояке.

– Ну и богатыри пошли, – облизывает она свои яркие губы. – Никакие анальгетики их не берут! На бок…

Послушно поворачиваюсь, морщась от ощущения иглы, входящей в ягодицу. Но девушка делает все быстро и снова прикрывает одеялом. Со стоном падаю на спину. В бедре вдруг появляется рвущая боль.

– Обед принести? – уточняет она, снижая голос.

– «А я такой голодный… как айсберг в океане…» – продолжаю заигрывать с ней, страдальчески морщась от боли. – И обед тоже принеси.

– Тоже? – поднимает бровь.

– Вы сделали инъекцию? – требовательно повышает голос дядька.

– Так точно.

– Свободны.

Медсестра быстренько исчезает.

– Вспоминай, Иван…

– Что вспоминать-то?

– Зачем внутрь без приказа пошел? Рассказывай.

– Чего рассказывать-то? Последнее, что помню – автобус с альфачами в полном обмундировании… – картинки мелькают перед глазами. – Анекдот был… Точно. Про тебя.

– Какой еще анекдот, лейтенант Зольников? – голос дядьки становится суровым. – По форме докладывай.

– Так я же говорю, товарищ полковник, последнее, что помню – анекдот.

Скашиваю глаза на стеклянную дверь. Другая медсестра заглядывает внутрь, приоткрывая дверь с подносом в руках. За спиной – силуэт стройной девушки с косой. И мне тоже сначала кажется, что Варвара. Но нет… Слишком спортивная. Фитнес-няшечка? Она оборачивается на секунду, коса перелетает с одного плеча на другое. Вижу пухлые губы и пронзительный взгляд из-под темных бровей вразлет. Типажик Лары Крофт! По стволу в каждую руку и трахать, трахать, трахать! Ммм…

– Позже зайдите, – холодно бросает дядька медсестре, неуверенно застывшей в дверях.

Она тут же закрывает ее, пряча от меня незнакомку.

– Что за анекдот-то?

– Ааа… На свадьбе полковника спецслужб Зольникова, – на автомате бормочу я, – гостей, требующих выкуп за невесту, снял снайпер.

– Совсем оборзели!

– Ну смешно же! «Свадьба полковника Зольникова»… – болезненно смеюсь я. Дядька у нас женщин на своей территории не терпит.

– Смешно…

Глава 2

Мутная история

(Виктор)

Ванька бледный, лицо осунувшееся, под глазами глубокие тени. Хорошо, что мать приезжает… Давно ему было пора отдохнуть. Правда, наслушаюсь я от нее нравоучений посильнее, чем от Варвары. Но… Женщины. Что с них взять?

– Наши все целые?

– Не все, – осматриваю его критически. – Ты нахера поперек приказа попер?

– Я не помню. Но в боевой ситуации старший звена принимает решение соответственно происходящему. Значит, так было надо.

– Звезды с погон тебе сдуть надо!

Вообще-то, наоборот, капитана ему дать планирую. Если бы не он, там бы все звено осколочными пошинковало.

– Сдувай… – обиженно.

– Погожу. До выяснения. А пока в отпуск пойдешь. На неделю. А там, пока будет идти служебное расследование…

– Отставка?!

Возмущенно приподнимается на локтях. И со стоном падает обратно.

– Временно! Ты же знаешь процедуру.

– Боевиков взяли?

– Двух… так… пешки. Никого серьезного там не было. Тоже осколочные, в тюремном госпитале они. А женщина, шахидка – насмерть. Она и была заряжена. Разорвало. Личность выясняем.

Ванька морщится.

– Суки. Почему всегда женщин заряжают?

– Ими манипулировать проще. Детей отобрать – она что хочешь сделает. А мужик, как мозги ни промывай, в последний момент очухаться может. Ненадежно.

Поэтому нет у меня ни жены, ни детей, чтобы некем манипулировать было. Вот троих племяшей уберег, пока росли, и то слава Богу. А Варя права, надо их переводить с оперативки. Уже свои дети пошли. Кто воспитывать будет, если вдруг?… Тьфу-тьфу…

– Допросили их?

– Пока без сознания. Они же, в отличие от тебя, без бронежилетов и касок были. Их надо сначала с того света вытащить. Допросить, а потом обратно сдать. Там организация понадежней, чем наша.

– Ты почему так сказал?

– А потому что знали они об операции. Ни одной центральной фигуры там не оказалось. А этих двух они просто подставили. Слили.

– Думаешь?

– Уверен. И смертница только вашего появления и ждала. Потому буду сейчас менять состав, который работает по этой теме. Ладно, Иван. Поправляйся. Ты же у нас в год собаки родился. Все как на собаке должно!

– Буду вспоминать… А где тут волшебная кнопка, чтобы подачу морфия усилить? – морщится он, крутя в пальцах дозатор от капельницы.

– Это ты, Иван, фильмов вражеских насмотрелся. Тебе кроме анальгетика никаких кайфов не положено. Вверх на деление колесико передвинь… Давай, – салютую ему рукой.

Отделался легким испугом, считай. Заряд был крошечный, разнесло только комнату и женщину.

Выхожу из палаты, бросаю взгляд на девушку. Взгляд, не подчиняясь, залипает. Очень эффектная… Темноволосая, яркая, статная, лицом навевает что-то восточное. Только глаза серые, а не карие, как у восточных женщин, да и взгляд дерзкий. Помню я это лицо. По фотографии. Лежит у меня на столе ее личное дело…

Через плечо коса, заплетенная высоко на затылке, как некоторые стриптизерши делают хвосты. Лет… двадцати пяти. Молодая совсем.

Встряхиваюсь и, не останавливаясь, ускоряю шаг. Некогда мне пока состав собеседовать.

– Товарищ полковник… – догоняет она меня.

– Вы кто?

– Я по поводу вакансий в Ваш отдел. Документы две недели назад подавала. Предварительное собеседование прошла.

– Вы кто? – повторяю я еще раз раздраженно, не глядя на нее.

– Лейтенант…

Резко останавливаясь, разворачиваюсь к ней лицом. Вот бесит она меня чем-то. А чем, понять не могу. То ли красотой своей, то ли намеком этим на Восток.

– Как зовут тебя?

– Диляра.

– Кандидатуру твою я не одобрю, Диляра. Не выношу восточных женщин. Профессиональная деформация.

– Сербка я по происхождению! – закатывает она глаза.

– Час от часу не легче!

– И гражданка России! Практически с рождения здесь. После конфликта меня годовалую вывезли из Сербии. В Россию, детский дом. Удочерена была узбекской семьей, москвичами. Родители у меня – научные сотрудники. Почитайте личное дело.

– Да?… – подозрительно разглядываю ее. – Тогда подумаю. Почитаю. Фамилия, лейтенант?

– Владо.

– Родную, что ли, оставили?

– Сама сменила потом, когда паспорт получала.

– Зачем?

– Не знаю… Это важно?

– Да нет. А имя чего не сменила?

– А имени не было. Без документов нас тогда привезли. На одежде была вышивка с фамилией. Имя уже приемные родители дали.

– Не любят у нас таких мутных историй, Диляра. А по специализации ты кто?

– Два образования у меня, первое – Школа полиции, «Следственное дело». Второе уже в академии ФСБ получала – «Информационная безопасность».

– Рекомендации?

– Да полно! Посмотрите мое дело.

– Посмотрю… А на какую вакансию претендуешь?

– В отдел по защите свидетелей…

Опять залипаю на ее безупречно красивом лице. Белые зубы нервно прикусывают пухлую, темную, без грамма макияжа губу. Ее бы в оперативку. Подставным агентом. Вот где был бы эффект от ее красоты. Только жалко такую под маньяков этих религиозных подкладывать. А в отделе она мне всем мужикам бошки оторвет… Но квалификация хорошая.

Нахмурившись, отворачиваюсь от нее.

– Запишись у моего секретаря.

Ухожу. Набираю старшего племянника.

– Слушаю.

– Майор, пробей-ка мне одну барышню из личного состава. Диляра Владо. Дело ее у меня на столе лежит.

– Так если дело лежит, значит, уже все пробили.

– Отдай безопасникам еще раз. Пусть внимательнее копают. До третьего колена. Все связи с родственниками. Мне ее на секретные документы присаживать.

– Сделаем, товарищ полковник.

– Делайте…

Глава 3

Собеседование

(Виктор)

– Виктор Алексеевич… – заглядывает мой секретарь.

Недовольно смотрю на нее. Уже пузо на лоб лезет. Со дня на день – в декрет. А меня устраивает именно она. Стажера брать? Это месяц, а то и два сбоев в работе. Вот не люблю женщин на службе! Я бы мужика секретарем взял, но генерал наш считает, что это бьет по статусу – мужик секретарем у мужика. Секретарь, как и любовница, обязан быть женщиной! А все потому, что у нашего престарелого генерала его секретарь по совместительству ему и любовница. Но с генералом не поспоришь. Скорей бы уже в отставку, что ли, двинул. Не то чтобы я стремлюсь на его место, но…

– Виктор Алексеевич…

– Да.

– Девушка к Вам.

– Девушку сюда пропустить не могли. Девушкам здесь не место.

– Стажер, – исправляется она, чуть заметно закатывая глаза. – На собеседование. Лейтенант Владо. Была записана на это время.

– Владо… – вспоминаю я девицу с косой. – Зови.

В строгом брючном костюме, на каблуках. Волосы собраны так же, как и в госпитале. Кончик косы, как острие штыка лежит на выпуклой груди в разрезе пиджака. Ее коса смотрится, как хвост черного скорпиона. Очень агрессивно!

Отвожу взгляд от этого, надо признаться, манящего зрелища.

– Товарищ полковник… – вытягивается она.

Ну ты мне еще честь отдай! Смотрю скептически на ее выставленную вперед грудь. Вот как с бабами работать? Одна порнография!

– Вольно. Не на плацу. Садись, – киваю ей на кресло и сажусь сам.

Между нами стол. Но она цепляет меня и через это расстояние. Чем-то своим женским… Как мужчину цепляет. Опасная женщина… Молча смотрю в глаза. Умная. Цепкая. В тонусе.

– Диляра, да… – набираю я побольше воздуха в легкие. – Владо…

Достаю ее документы.

– Мастер спорта по смешанным единоборствам? В двадцать три? Очень круто для женщины, – с уважением киваю я. – Закрытый курс у Кадочникова…

Не комментирует. Но и не отводит долу очи, как положено скромнице.

– Может, тебе в международный отдел?

– Я Родину люблю.

– Вот и послужила бы на международном фронте.

– Не настолько, – вздергивает она подбородок.

– Хм… – усмехаюсь я.

Откровенность – это скорее плюс. Не люблю фанатиков-патриотов, а еще меньше тех, кто под них косит.

– Где училась, Диляра?

– Московская академия ФСБ.

– Почему ФСБ?

– По призванию. С детства хотела.

– Чего именно хотела-то? – прищуриваюсь с усмешкой.

– Иметь возможность влиять и участвовать в поддержании закона и справедливости.

– Гимн.

– Что?

– Гимн сейчас еще надо спеть, – скептически закатываю глаза. – Давай какую-нибудь живую версию.

– Хочу быть под защитой системы и иметь полномочия, чтобы защищать тех, кто в этом нуждается.

– Ладно… Пойдет.

– Я принята?

– Нет.

– Почему?

– Интересную информацию мои спецы откопали по тебе, лейтенант.

Слежу за ее реакцией. Замирает. Это практически незаметно. Но тут же расслабляется, опираясь спиной на кресло и съезжая немного ниже. Кладет ногу на ногу. Это все попытки замаскировать волнение. Включая румянец на щеках. Но волнение и должно быть у лейтенанта на собеседовании с полковником.

Даже через тонкую ткань брюк ее колени выглядят идеально, и мой взгляд скользит по обтянутым бедрам выше в пах. Отвожу его, поднимая к ее серым дерзким глазам.

О чем я говорил?

Аа… Спецы…

– Ты знаешь, о чем я?

– Не могу знать, – пожимает она плечами. – Удивите меня.

Она держится как штатская женщина, а не как сотрудник. Но незримую границу все же не переходит.

– Некая Эва, в девичестве Владо. Знакома тебе эта женщина?

– Да, – опускает она взгляд. – Это сестра моя родная. Она погибла год назад. Мы так ни разу и не увиделись. В детском доме нас отдали в разные семьи. О ее существовании я узнала только полтора года назад, когда отправила запрос в детский дом, пытаясь найти родню. Вы можете проверить запрос в детский дом от меня.

– Уже проверили.

– И… Год назад я подавала запрос через отдел, чтобы найти ее приемных родителей. Это тоже наверняка у вас есть. Но, к сожалению, за сутки до нашей встречи в квартире взорвался газ, и я… приехала уже на похороны.

Да, все верно, все пока что совпадает.

– Чем занималась твоя сестра, ты в курсе?

– Инструктор по йоге. Вы же знаете.

– А я не про йогу. Про другие восточные увлечения. Ты встречалась с ее мужем?

– Она была в разводе уже два года на момент смерти. На похоронах были только ее приемная мать – спившаяся актриса местного театра и пара подруг с работы. Бывший муж приехать не соизволил. Гроб не вскрывали. Я просто отнесла цветы на могилу и высказала ее матери свои соболезнования. Она была пьяна… Разговора не случилось.

– Мхм… Ее бывший муж идет у нас по одной из актуальных разработок.

– В террористическом? – вздрагивают удивленно ее брови.

– Да. Ты теперь попадаешь в его окружение.

– Да что за бред?! – возмущенно подскакивает она. – Я и сестру-то ни разу в глаза не видела, и словом не обмолвилась. Каким местом я в окружение ее бывшего мужа попадаю?

– Третье кольцо контактов!

– Не было контактов! Тогда запишите в это кольцо всех, кто поговорил пять минут с ее приемной матерью. Это единственный контакт! Эва никогда не была в Москве. Я до этого момента никогда не была во Владикавказе! Все мои соцсети давно проверены. Мы с ней родственники только по крови! По вашей логике все возможные дети моего биологического отца тоже третье кольцо?!

Есть в ее словах правда. Но… Слишком уж ловко и напористо вылетают из ее красивого ротика контраргументы. Это такая скорость анализа и мысли или заготовки?

– Вы хотите угробить мою карьеру из-за погибшей сестры, которую я в глаза ни разу не видела?! – поставив руки на стол, требовательно смотрит мне в глаза. Чувствую запах ее сладких, чуть горьковатых духов. Глаза опять залипают на груди, в такой позе практически вываливающейся из разреза пиджака. Красивая грудь… Интересно, своя? Она неровно вздымается от волнения, и я погружаюсь в этот ритм, чувствуя, как в такт ему кровь толчками наливает мой член.

Мда… Хороша.

– Хочешь в пресс-секретари тебя посватаю? Будешь прессе рассказывать, какие мы все здесь молодцы? Не пыльно. Зарплата хорошая. Повышение в звании согласно графику.

– Никак нет, товарищ полковник, – упрямо поджимает губы. – Хочу именно в Ваш отдел.

«По защите свидетелей», – вспоминаю я.

– Ладно… Диляра Владо. Я подумаю еще. Свободна. Пока.

Приоткрыв жалюзи, смотрю в окно на внутренний двор с парковкой. Наше здание построено колодцем еще во времена Сталина. И безопасность продумана тут до мелочей. Но кое-что бросается мне в глаза… Вот если во внутренний угол здания подогнать тачку с взрывчаткой, то отраженная взрывная волна срезонирует со встречной и… усилится раз в пять. И взрыв такой силы обвалит здесь все к херам! Почему этот угол пуст?! Куда смотрят безопасники? Раньше, если мне не изменяет память, там был вход в подвал и крыша, а после прошлогодней реконструкции все снесли, не подумав о безопасности строения.

Набираю службу внутренней безопасности, наблюдая, как именно в этом углу паркует свою тачку Иван. Даю распоряжение заложить углы кирпичной конусной кладкой, которая разрежет и погасит волну. Отправляю нашего взрывника проконтролировать.

Смотрю, как Иван, немного прихрамывая, идет ко входу в здание. Сегодня у него начинаются восстановительные тренировки. И… навстречу ему вышагивает Владо, качественно виляя на своих высоких каблуках бедрами. Встречаются взглядами… Он притормаживает. Владо проходит мимо. Иван разворачивается, глядя ей вслед. Через несколько секунд она тоже оборачивается на мгновение. Встречаются снова взглядами… Секунда-две-три… И что-то ревнивое и тяжелое вздрагивает у меня в груди.

Диляра отворачивается и подходит к своей серой тойоте. Красивым гибким движением усаживается внутрь. Иван улыбается, не сводя с нее глаз. Балбес… Женщины – это зло.

Глава 4

Спарринг

(Иван)

На проходной показываю под ультрафиолетовой подсветкой документы.

– Что в рюкзаке?

На пару секунд приоткрываю рюкзак, демонстрируя охраннику содержимое. Поклажу больше определенного объема без досмотра проносить внутрь нельзя.

– Кроссовки, полотенце, форма…

Пропускает. Прохожу внутрь, навстречу Андрюха с папкой под мышкой.

– Чего лыбишься, Зольников? – ухмыляется он мне, притормаживая.

Протягиваем руки…

– Влюбился что ли? Когда успел-то?

Пожимаю плечами. Вот прямо сейчас на парковке и влюбился! Уверен, эта та самая «Лара Крофт», что мельком я видел из палаты.

– С чего взял?

– Эндорфинами разишь, и клыками сверкаешь.

– Не знаешь, что за дамочка новая у нас на серой тойоте четыреста пятьдесят четыре?

– Извини, брат, за дамами не слежу. Бабушка сегодня всех на семейный ужин по поводу твоего повышения к тебе пригласила. Ты в курсе?

– Неа.

– Ты смотри, на свой ужин не опоздай, а то выхватишь.

Смотрю на часы. Семнадцать тридцать.

– К скольки пригласила-то?

– К восьми.

– Успею.

– Ну, давай, братишка. До вечера.

Бедро уже практически не болит, но осколок задел связку… Надо тренироваться, чтобы убрать хромоту.

Спортзал у нас внизу, на втором. Вверх – этажи, вниз – уровни. Пять лифтов расположены в ряд. Три обычных. Один грузовой. Один – VIP для высшего офицерского состава. Захожу в лифт, нажимаю черную кнопку «2», разворачиваюсь лицом к закрывающимся дверям. Слышу быстрый стук каблуков. Поднимаю взгляд и в уже закрывающихся дверях вижу исчезающее лицо той незнакомки с парковки. И горло мое сводит на вдохе.

– Придержите лифт! – раздается практически команда.

Я в последнюю секунду перехватываю створки. И реально как мальчишка прихожу в трепет, когда она делает шаг внутрь и встает рядом со мной. Поджимаю губы, чтобы не улыбаться от своих ощущений.

– Спасибо.

Голос у нее низкий… И попадает этот голос снайперским прямо мне в пах!

Смотрит на панель. Мне хочется впиться губами в ее шею сзади и прикусить там. Никогда не трахался в лифте. Этот, конечно, для таких экшенов не подойдет. Две камеры и круглосуточная запись.

– Какой? – спрашиваю просевшим голосом.

– Тоже второй уровень.

Двери закрываются, отрезая нас от всего мира. Мы остаемся вдвоем. Мои ноздри вздрагивают от запаха ее парфюма, веки становятся тяжелыми. Я плыву в какой-то горячей эйфории от ее близости.

Та-а-ак, отставить, Зольников! Быстро соображаю, как не слишком борзо подкатить и взять ее номер. Но место вроде как не шепчет для знакомства. Служебные романы у нас очень не одобряют. Мой взгляд с тревогой опускается на ее кисть в поисках обручального. Его там нет! Только кольцо на среднем с крупным плоским матовым камнем. И только я набираю в грудь побольше воздуха, чтобы…

Но не могу же я сделать банальный подкат к сотруднику. Возможно даже – выше меня по званию! И так и стою, не дыша, перебирая в голове поводы, пока лифт не вздрагивает от толчка. Створки скользят в стороны.

Эх… Удрученно закатываю глаза.

Она выходит первая, притормаживая в растерянности и оглядываясь.

– Что-то ищете?

– Что-то ищу… – пытливо осматривает меня снизу вверх.

– Помочь?

– Нет… – закусывает губу. – Спасибо.

Жаль. С трудом заставляю себя идти дальше. Чувствуя спиной, как расстояние между нами увеличивается. Это ощущение почти болезненно.

Аааа…

Надо было разговорить ее! Редко меня так слету начинает плющить от женщины. Я соскучился по этой остроте!

Рывком открываю дверь в спортзалы, обещая себе, что обязательно пробью про нее все и найду способ познакомиться. Переодеваюсь, наушники в уши, на часах устанавливаю будильник. Встаю на беговую дорожку. Они стоят в два длинных ряда, развернутые друг к другу «мордами». Напротив меня пустая. Выставляю наклон и дистанцию. Полотно едет, ноги на автомате идут. Для начала надо просто ходить…

Буржуйский репчик долбит ритмом, я на автомате двигаю ногами, глядя на панель беговой. Взгляд расфокусируется, я улетаю в свои мысли, пытаясь восстановить детали последней пары дней перед контузией. Там все мутно…

Экран беговой вспыхивает, мои пять километров подходят к концу. Фокусируя взгляд, залипаю им на белых навороченных кроссовках, что идут по дорожке напротив. В паре метров передо мной. Поднимаю взгляд, встречаясь глазами…

Она!

Амур сегодня решил меня любить. Третья подряд встреча. Третья должна быть судьбоносной! И, не отводя взгляда, я продолжаю идти под пикающий таймер беговой, который слышу даже через наушники.

Периферийным взглядом вижу ее обтянутую коротким спортивным топом грудь. Хорошая грудь… Не смотря на очень развитое подкачанное тело, грудь не высушена, как у атлеток и фитнес-няшек. А это значит – не сушится. А если не сушится, значит, ее тело сделано не тренажерами, а органичной нагрузкой. Спортсменка…

Уголок ее губ вздрагивает в едва заметной ухмылке. И глаза тоже начинают улыбаться. Я слишком пялюсь? Да… Я откровенно и нагло пялюсь! Потому что «нельзя быть на свете красивой такой»! Мои губы тоже расплываются в улыбке. Отмашка дана, можно подкатывать!

Хищные инстинкты тонизируют тело, чувствую, как все мои мышцы тянутся и напрягаются. Выдергиваю из ушей наушники. Останавливаю свою дорожку. Иду мимо нее, чувствуя очень остро магнетизм и притяжение между нами. Из кулера наливаю стакан воды. Выпиваю. Швыряю смятый стаканчик в мусорное ведро, наблюдая за тем, как ритмично двигается ее идеальная задница. Орешек просто! Беру еще один стаканчик и наливаю воды для нее. Бутылки у нее, как и у меня, с собой нет. А в подставке на беговой дорожке торчит телефон.

Подхожу и облокачиваюсь предплечьями на «морду» беговой.

– Привет… – протягиваю ей воду.

Молча забирает, делает пару глотков.

– Спасибо.

– Я – Иван, – протягиваю ей руку.

– Лейтенант Владо, – чуть заметно подмигивает она, крепко пожимая.

– Понял… – усмехаюсь я, прищуриваясь. – Тогда капитан Зольников.

Вчера только капитана дали… Но уже приятно козырнуть!

– Боец, что ли? Такой молодой – и уже капитан.

– Есть немного.

– Боевое? – кивает на ногу, на которую я прихрамываю.

– Мхм…

– Болит?

– Уже нет.

– Ну а раз нет, пойдем, капитан Зольников, на ринг, – останавливает она свою беговую.

– Зачем?

– Компанию мне составишь в спарринге.

Вау…

* * *

Виляя задницей в обтягивающих коротких шортиках, идет к ближайшему пустому рингу, по дороге снимает со стены красные беспалые перчатки для рукопашного. Интересно…

Срываю оттуда такие же, но больше размером и синие. Догоняю ее. И первым запрыгиваю на ринг. Подаю руку. Ее ладонь сухая и горячая. Повесив перчатки на упругие веревки ринга и глядя ей в глаза, с улыбкой стягиваю футболку, поигрывая мышцами.

Она оценивающе рассматривает мой торс, надевая перчатки. От ее прохладного взгляда мне горячо и щекотно где-то в затылке. Какая стойкая барышня… Даже бровью не повела!

К рингу подходят несколько мужчин, с любопытством наблюдая за нами. Здесь это нормально.

– А как зовут лейтенанта Владо? – пытаюсь я пофлиртовать.

– Уложишь – скажу, – ухмыляется мне провокационно, выставляя вперед кулаки для приветствия.

Игриво толкаю своими кулаками в ее и так замираю.

– Бокс? – поднимаю бровью.

– Это уж как к месту придется!

Оскаливаясь, бьет в мои перчатки, отталкивая их и давая отмашку к старту. Рывком отдергиваю руки, уходя в оборону – мне интересно посмотреть на ее атаку. Но вместо удара она вдруг резко уходит вниз, подцепляя меня под колено, и мы вместе летим на упругий пол ринга. Зараза…

Упруго оттолкнувшись, подскакивает на ноги. Смотрит на меня снизу верх.

– Ты зачем торс-то качал, капитан? Чтобы падать громче?

– Ну, пиздец тебе, – ухмыляюсь я, тоже подскакивая на ноги.

Дразняще упруго скачет в другом углу ринга, выбивая двоечку в воздух. Резкость на уровне! Рельефные плечики с красивой мускулатурой обещают, что уложить будет нелегко. Но я уложу…

– Падай лучше сама, – посмеиваюсь я, приближаясь.

Где-то на заднем фоне ржут мужики.

Лупить по ней руки не поднимаются. Поэтому я блокирую несколько ее точных быстрых ударов, угадывая момент, когда собьется дыхание, и на последнем разворачиваю торс так, чтобы ее кулак пролетел дальше, утягивая по инерции ее за собой. Подножка… Но падая, она снова успевает попасть мне пяткой под коленку, и мы снова синхронно падаем на пружинистый пол. Подскакиваем в этот раз одновременно и азартно смеемся. Она сдувает выбившуюся прядь с глаз.

– Ну что ты там прыгаешь? – провоцирую ее. – Иди сюда… в полный контакт. Я тебя не обижу…

– А я тебя с удовольствием!

Прыжок вперед. Согнув в колене, резко выбрасывает ногу, отклоняя корпус назад. Стопа по дуге летит мне в ухо. Тело реагирует машинально. Контрприем… Чуть присаживаюсь, перехватывая и фиксируя ее ногу на плече, рывок вверх делаю плавно. Не роняя ее головой вниз, а придерживая болевым, позволяю немного сгладить удар и сначала приземлиться на руку. Падаю сам на колено, чтобы распять. Девочка хотела, чтобы я ее уложил! Логично приземлиться сверху!

И вот сейчас она обязана уйти в оборону, резко сгруппировавшись. Но явно медлит с контрприемом. И я все же заваливаюсь на нее сверху.

Не, не верю, что облажась! Позволила…

– Играешься, кошка? – возбужденно шепчу в смеющиеся губы.

Делает рывок бедрами вверх, пытаясь высвободиться. Припечатываю ее массой в пол.

Вот воткну тебе, тогда и будешь так резво двигать бедрами! А пока…

– Имя давай.

В ушах грохочет от возбуждения, и дыхание неконтролируемо рвется.

Наблюдаю, как медленно и эротично она облизывает пересохшие, налившиеся дотемна кровью губы. Ооо… Я трахну ее прямо здесь и сейчас! Вдавливаюсь эрекцией ей в бедро. И сжимаю челюсти, чтобы не впиться в эти дерзкие губы.

– Имя…

– Диляра.

– Красиво. Пойдем пить кофе, Диляра.

Закрывая глаза, скатываюсь…

Глава 5

Наполеоновские планы

(Иван)

Отодвигаю ей высокий стул у спортивного бара, разворачивая вполоборота к себе.

– Нам кофе…

– Какой? Вопросительно смотрю на Диляру.

Щеки разрумяненные, и ноздри до сих пор подрагивают от адреналина. Словно мы только что горячо потрахались там, на ринге. На самом деле так и было. Только без проникновений.

Я, наверное, такой же…

– Со сливками, без сахара.

– Сливки обезжиренные? – Обезжиренные, девушка, это уже не сливки, – ведет она бровью.

– С нормальными будьте любезны.

Ну вот, теперь точно смело можно признаваться в любви! Девушки на диетах вызывают уныние и жалость. Мне нравятся вот такие вот – полноценные, с любовью к жизни и удовольствиям, которые она может дать. А эта точно сечет в удовольствиях… Улыбаясь, разглядываем друг друга.

– И где такая красота работает? – Неприличный вопрос для нашей конторы.

– Да ладно… Намекни хоть.

Все равно же узнаю.

– На стажировке я, в следственном.

Но устроиться пытаюсь в отдел по защите свидетелей, в антитеррористический.

– Ммм… Знаем такой.

И как? – Хреново… – стреляет глазами в пол.

– Не нравятся полковнику Зольникову, – выделяет она многозначительно фамилию, играя бровями, – какие-то мелочи в моей биографии.

Однофамилец? – Почти… – Ясно, – усмехается.

Мне хочется перехватить ее за шею и впечататься в сочные губы.

И я сжимаю свои, шумно выдыхая.

Хочу-у-у… Диляра, хмурясь, смотрит на часы.

Ооо… Нет-нет… Не убегай! Что там надо? Встряхиваюсь, пытаясь прийти в себя.

Телефон и проводить.

С «проводить» облом, она на тачке.

– Можно я с твоего телефона позвоню? – Куда? – прищуривается.

– В одно хорошее место.

– Держи, – нарисовав фигуру на экране, протягивает разблокированным.

Нечаянно листаю в другую сторону. Включается фотоаппарат. Листаю обратно, но вместо этого нажимается на окошко галереи, где на первом фото маленькая девочка лет шести. Всматриваюсь. Глаза похожи… Да и вообще.

Горло отчего-то сводит судорогой, словно я прикоснулся к чему-то очень интимному и ранимому. Поднимаю глаза на нее, чувствую, как кровь бросается в лицо. А если у нее семья? Подумаешь, нет кольца…

– Твоя? – понижаю я голос, показывая ей девочку.

Замечаю, как на секунду ее лицо тревожно вздрагивает. И тут же его выражение меняется на нервную усмешку.

– Аа… нет, – немного растерянно взмахивает руками.

Но напряжение между нами резко возрастает. И чтобы снять его, я быстро заминаю эту тему, открывая панель с цифрами.

Не ее… Я не против детей. Я обожаю детей! Но… Это немного мне щелкнуло по мозгам. Я люблю, чтобы все было прямолинейно и открыто. Не люблю закулисной игры. Но девочка не ее… И кольца нет… Выдыхаю. Вбиваю свой номер, пряча улыбку, подписываю его: «Я уложил тебя, помнишь?…» и набираю себя.

Звук звонков отключен. Чувствую, как вздрагивает в кармане телефон.

Диляра задумчиво делает несколько глотков кофе. Возвращаю ей телефон.

– Какие планы на вечер?

– А какие предложения? – стреляет в меня пытливым взглядом.

– Вау… Ммм… – быстро перебираю варианты.

Был уверен, что вежливо съедет.

Домой я ее не затащу по-любому, там бабушка.

Есть, конечно, шанс напроситься к ней… Слышу звук будильника.

– Ай… – с досадой достаю свой телефон.

– Ужин семейный! Забыл совсем… – развожу удрученно руками: – Не могу его пропустить.

Он в мою честь.

В ответ прохладная, чуть разочарованная ухмылка.

О, нет! Я не отмазываюсь и не съезжаю!

– Если хочешь, поехали со мной, – выпаливаю я.

Нет, у нас в семье так не принято.

Никаких девушек на семейных событиях, если это не официальная невеста или жена.

Но… С ней бы я… не обломался засветиться в семье.

Нравится – пиздец просто! Так, что внутри все порхает и взрывается.

Мне кажется, я свечусь, как радиоактивный, от своих почти неконтролируемых хотелок.

И перед глазами у меня вспышка слева, где я за косу тяну ее так, чтобы прогнулась подо мной, и вспышка справа – как позволяю оседлать и стягиваю с нее этот чертов топ.

Соглашайся, Диляра… Нервно покусываю губу, следя за ее реакцией.

Я правда хочу, чтобы она поехала.

Почему? Потому что моя женщина должна… просто обязана вписаться в мою семью.

И если это невозможно, я хотел бы понять это в самом начале пути, чтобы можно было тормознуть с притязаниями, пока не влип окончательно.

А Диляра – она такая… Она либо сразу зайдет, либо нет.

Пару секунд задумчиво хмурится.

– Нет, – с улыбкой качает головой. – Но спасибо за доверие!

Взгляд капельку теплеет.

Е-е-е!! Это был удачный заход.

Окей, это мы еще успеем. Планы у меня наполеоновские!

– Пора мне, капитан Зольников. Спасибо за кофе и за спарринг.

– И Вам, лейтенант Владо, за компанию…

Прогнувшись гибко, как кошка, встает с барного стула. Красиво ведет плечами.

– У буржуев принято целоваться на прощание в щеку… три раза, кажется.

– Но мы же не они, – дергает претенциозно бровью, протягивая руку.

Жадина… Но она права. Здесь не место для открытого флирта. Это все потом.

И от предвкушения меня сносит очередной радиоактивной волной возбуждения, словно пару недель мне кололи не антибиотик, а бычьи дозы тестостерона. А если еще посчитать, сколько я не трахался до больнички, то впору слечь в бесславном бою со спермотоксикозом.

Пожимаю красивые пальцы с короткими ноготками бордового цвета.

Вытягивает руку и уходит в сторону женской раздевалки. Мой взгляд снова прилипает к ее идеальной заднице.

Какой кайф… Эндорфиновый душ просто! Душ, да… Опомнившись, подскакиваю тоже.

Быстренько ополоснувшись и побросав вещи в сумку, выскакиваю на парковку. А ее машины уже нет.

Это ничего! Теперь у меня есть номер. И руки чешутся отправить ей какой-нибудь горячий беспредел. Но я не даю им воли. Все потом.

На ужин все-таки опаздываю, застряв в пробке недалеко от дома.

Обмыв звезды, как положено, мы всей нашей мужской составляющей уходим на лоджию покурить.

Андрюха с нашим старшим, Серегой, травят пьяные анекдоты.

Слушаю вполуха и пропускаю все приколы, зависнув в телефоне.

Ищу ее по номеру во всех мессенджерах.

– О… Про Ваньку! Омоновец подходит, значит, к проституткам и говорит одной из них: «Пойдем, отойдем к забору…» Отходят… Он ей: «Загибайся!» Проститутка: «Подожди, я хотя бы колготки сниму». Он ей: «Да ерунда, я и так перелезу!»

Дружный ржач.

– Это бородатый… – на автомате бормочу я. – Новое давай.

– Новое сам давай, ты же у нас копилка!

Есть! На авке черный скорпиончик… Ух! Касаюсь ее иконки, открываю окно для переписки.

Что написать?

– Ты чего там застрял, Иван? Выныривай, – выкидывает сигарету дядька.

– Да… – неопределенно отмахиваюсь я.

А кстати!..

Братья, потушив сигареты, заходят обратно, а его я притормаживаю:

– Дядька…

– М?

– Погоди.

– Ну?

– Лейтенант к тебе один в отдел устраивается…

– Да не один. Смена состава у меня. Я же говорил.

– Меня только один интересует. Владо Диляра. Знаешь?…

Глава 6

Служебная деформация

(Виктор)

– Диляра Владо?…

Прислушиваюсь к себе, с удивлением понимая, что… накрывает меня ревнивым бешенством к племяшу. Контролируемым. Но от этого не менее чувствительным.

Как интересно… Красивая, конечно. Но… Сильные женщины – это не мое. Давно не влекут. На службе переел еще по молодости.

И настолько нелепо это чувство для меня, что я растерянно улыбаюсь своим болезненным ощущениям.

– Ну знаю, допустим. Дело читал. Собеседовал.

– Возьми ее… Зачем маринуешь?

Вот прожженная девица, быстро сообразила, через кого надавить!

– Это она тебя о протекции попросила?

– Нет. Не просила. Поинтересовался – поделилась.

– Ну да, как же.

Теперь тем более не возьму!

– Да отвечаю – не просила! – начинает пениться Иван.

– Когда успел познакомиться?

– В спортзале сегодня… – пожимает плечами.

– Она подошла?

– Неа… Я.

– Зачем?

Цокает языком, закатывая глаза.

– Дядька, тебе ж сорок два, а не семьдесят. Ты меня пугаешь!

– Служба у меня такая, Иван.

– Ну а у меня-то нет! Могу я с девчонкой красивой познакомиться?

– Она тебя старше, какая она тебе девчонка?

– Реально? – удивленно поднимает брови.

– Реально. У нее вышка. Два года работы в ментовке, а потом академия. Посчитай…

– Ой, да год-два разницы, – пренебрежительно фыркает он.

Да, на самом деле это вообще никакой роли не играет. С чего я его отговариваю?

– Возьми ее.

– Нет.

– Почему?

– Мутная она.

– У тебя все мутные!

– Служебная деформация.

– Но кого-то же ты возьмешь!

– Кого-то возьму…

– Теперь получилось, что я ей медвежью услугу оказал? О которой она еще и не просила? Стремно вышло, – зло тушит сигарету.

– Ладно. Обещаю твою протекцию в решении не учитывать.

Вздыхает.

– Спасибо и на этом.

На лоджию выходит мать с мокрыми полотенцами.

– Накурили… – осуждающе.

Молча открываем пошире окна, чтобы быстрей проветрилось. Мать развешивает полотенца.

– А Андрюхе ты с Варей помог… – недовольно прищуривается племяш.

– Так ты не сравнивай. Варя – мать двух Зольниковых. А Диляра кто?

– Смотри, дядька, женюсь – потом не отмажешься.

И меня опять скручивает от жгущих ощущений.

– Я те женюсь! Молоко еще на губах не обсохло. И вообще заканчивай свои подкаты к моим сотрудникам.

– Так твоим или не твоим?

– Сам-то когда женишься? – вздыхает мать. – Уже и не чаю я внуков от тебя дождаться.

– Да ладно, мам, какие мне дети уже.

– И за что ты только так женщин не любишь? Вроде не обижала я тебя маленького.

– Почему не люблю… – обескураженно пожимаю плечами. – Погубить боюсь. Служба у меня… Семья всегда под ударом будет.

Ну и люблю через раз, честно признаться. Сложные они существа. Энергозатратные. Мужчине без них проще.

– У всех служба. И отец твой служил. И ничего. Вот двоих сыновей народили. А девчонки Бог не дал. Может, у тебя бы родилась.

– Я свой выбор сделал. Закрыли тему.

Уже поздно, малышня спит на руках у Вари с Андреем. Потихоньку расходимся. А меня все не отпускает. Как она ловко Ивана окрутила… Уверен, что не без ее давления эта просьба. Напрямую, конечно, могла и не просить. Дался ей мой отдел.

Ладно, понимаю еще, есть фанатки по оперативке, адреналинщицы, но в защиту свидетелей… Там же в основном работа бумажная, нудная, с документами. И чего уперлась?…

Водитель подгоняет тачку. Не дожидаясь, пока метнется, сам открываю себе дверь и сажусь назад.

– Паш, в Кунцево давай, – пролистываю я на телефоне фотографии страниц из ее личного дела.

– Сделаем, товарищ полковник!

Не знаю, зачем еду к ее дому. Вообще тут есть два логичных варианта: забить на детали и взять ее или забить на квалификацию и не взять. Но меня напрягают оба.

Засела заноза в подкорку. Что в ней не так? И я, повинуясь инстинктам, еду зачем-то в направлении ее дома, хотя время уже двенадцатый, я нетрезв, и, вообще-то, даже если хочу пробить про нее еще какие-то детали, легко могу поручить это своим подчиненным.

Пока едем, пролистываю еще раз личное дело и все, что накопали мне спецы. Исключая эпизод с сестрой, чиста аки агнец. Пару приводов за драки по молодости не в счет. Никаких обвинений ей после выяснения предъявлено не было.

– Вот у этого дома тормози.

Обычная старенькая девятиэтажка, одной стороной смотрящая в сквер.

Выхожу из машины.

– Проводить, товарищ полковник?

– Обойдусь, не девица.

– Ждать?

– Да. Я ненадолго. Припаркуйся нормально.

Достаю сигарету.

Квартира съемная. Проживает одна… Прикуриваю, обхожу дом, заворачивая во двор.

Старенькая детская площадка с покосившимися горками.

Рядом обтянутая лентой небольшая стройка – монтируют современный детский городок.

Ухожу в тень этого городка подальше от света окон, просчитывая, какие окна ее.

Свет горит… Нет, это мы хорошо обмыли младшего погоны. Так наобмывались, что сам полковник в оперативку пошел! Достаю еще одну сигарету. Вижу, что мой водитель паркуется возле первого подъезда.

Какого я делаю здесь? Открываю мессенджер на телефоне.

Елена: «Виктор, ты где?»

Черт! Второй раз вопрошаю к себе: «Какого хрена меня сюда занесло, тем более, когда меня ждет женщина?» Смотрю на часы. Двенадцать практически.

Час назад обещал уже быть.

Виктор: «Не сегодня».

Елена: «Когда?»

Виктор: «Я напишу».

Ну, давай, взорвись. Пора. Мы слишком долго уже тянем этот формат эпизодических встреч. А со свободными женщинами так нельзя. Они ждут продолжения. Продолжения не предусмотрено. Но Елена слишком выдержана и прохладна, чтобы взорваться. Это немного обламывает меня в сексе, но в целом Елена устраивает как любовница, и я ценю то, что она не имеет отношения к конторе. Однако желания просыпаться с ней у меня так и не возникло. И мне кажется, что уже не возникнет никогда.

Вот поэтому между нами уже пару месяцев напряжение. И пора завершать эти отношения, чтобы они не стали в тягость нам обоим. Но она почему-то не дает этому разговору случиться.

На самом деле у полковника ФСБ не так уж много поводов и возможностей познакомиться с достойной женщиной «не по работе». Елена была дизайнером моей квартиры. Но после завершения работы до сих пор туда ни разу приглашена не была. Это не слишком вежливо.

Но вежливость во мне тоже давно атрофировалась.

Как уж есть… Не поеду к ней. Не хочу.

Но и здесь мне делать нечего.

Убираю телефон в карман пиджака.

Делаю последнюю затяжку и иду к урне, чтобы выкинуть сигарету.

Пара фонарей во дворе гаснет в ту же секунду, как пиликает полночь на моих часах. Коммунальные службы экономят на электричестве? Из-за угла дома выезжает видавший виды джип и двигается мне навстречу.

Следом едет еще одна тачка.

Джип подъезжает ближе и, пытаясь припарковаться в явно узкое для него пространство, неожиданно резко сдает назад.

И щелкает бампером нос седана, что сзади. Пьяный он, что ли?…

А вторая-то машина мне знакома! Диляра… Диляра и водитель джипа вылетают из машин одновременно.

Выглядит она необычно… В длинном светлом, очень женственном платье. Волосы распущены.

Я даже делаю несколько шагов ближе, чтобы приглядеться, она ли это. Она…

Глава 7

Бэтмен

(Виктор)

Она…

Начинается перепалка.

Водитель хамит… Типичный браток, переживший миллениум.

Не планирую вмешиваться. Она сама прекрасно может за себя постоять.

В крайнем случае взмахнет волшебными корочками и угомонит этого братка.

Не собираюсь ровно до того момента, как из машины не выходит второй.

Потому что одного она может положить легко, а у второго может быть и оружие. Мало ли… Диляра достает свой телефон, наотрез отказываясь возмещать ущерб.

– Я вызываю ГИБДД!

– Э-э-э! – один вырывает телефон у нее из рук.

– Менты нам не в кассу. Бабки давай, и мы двинем.

– Да забирай телефон ее.

Я бы на ее месте уже положил того, кто ближе.

Но Диляра растерянно прикладывает руку ко лбу, ложась спиной на машину.

Может, ее от удара тряхнуло?

– Эй! – окликаю я братка. – Верни телефон девушке.

– Иди мимо, мужик!

– Добрый вечер, Диляра, – подхожу ближе.

Молча сую в нос братку открытые корочки. Пока он втыкает, оглядываю тачку Диляры.

– Телефон и триста баксов на ремонт, – плюсую я моральный ущерб к сумме. – Иначе завтра оба присядете за нападение на моего сотрудника при исполнении.

Телефон и бабки мгновенно материализуются в руках Диляры.

Она обескураженно, почти испуганно, смотрит на меня.

Ну да… Внезапное появление. Бэтмен, блять!

– Виктор Алексеевич, – подлетает Павел. – Помощь нужна?

Отрицательно качаю ему головой.

– Возвращайся в машину.

– Есть, товарищ полковник.

Братки тоже отваливают.

– Ты ударилась? – с тревогой смотрю на ее трясущиеся пальцы.

– Ага… – выдыхает.

– Спасибо… Виктор… ммм… Алексеевич.

– Головой?

– Мхм…

– Покажи…

– Да ерунда!..

– А ну-ка, присядь.

Усаживаю ее на водительское сиденье, присаживаюсь перед ней на корточки.

Дрожащими руками кладет телефон и деньги в дамскую сумочку.

– Сотрясение, видимо. Пристегиваться надо, – выговариваю ей строго.

– Спасибо Вам. Вы езжайте… Я посижу немного.

– Не придумывай, лейтенант, – начиню опять злиться на нее. – Пойдем, до дома доведу. Рухнешь еще где-нибудь по дороге.

– Неудобно как-то.

– Спать стоя неудобно.

Вытаскиваю ключ из зажигания, подаю ей руку.

Она забирает с пассажирского сиденья пакет и вцепляется в меня ледяными пальцами. Закрыв дверь, блокирую машину. Забираю пакет.

И такая она… хрупкая сейчас и ранимая… в своем этом воздушном платье… Качнувшись, делает шаг вперед, и я рефлекторно (хотя откуда, блять, у МЕНЯ могут возникнуть такие рефлексы?!) подхватываю ее за талию.

Но если реально рухнет, то это единственный безопасный способ транспортировать ее домой.

– Может, тебя в травмпункт? Пусть УЗИ сделают.

– Да все хорошо, честное слово!

Духи у нее свежие, мятные… Не те горьковатые, которые я чувствовал, когда она дерзила мне в кабинете. И от этого запаха мозги мои пьяные отключает еще больше. Торможу еще один внезапный порыв – подхватить на руки.

Что за пиздец с этой женщиной? Да ее и близко к составу нельзя подпускать! Ваньке бошку слету оторвала. Да и я ничем не лучше. Осталось только поцеловать в подъезде!

Скептически закатываю на себя глаза, косясь при этом на ее губы, которые она без конца покусывает.

Красивые губы… Сглатываю ком в горле, поджимая свои.

Довожу ее до лифта.

Поворачиваю лицо, кровь стучит во все конечности от ее близости. Она нервно заправляет волосы за ухо. Приглядываюсь. Вдоль уха тонкий шрам…

– Шрам у тебя, как от ножа, – хмурюсь я. – Что-то не примечал его раньше. Где так умудрилась?

– В детстве… – удрученно выдыхает она. – Окно разбилось… И вот… Нервно выправляет волосы обратно.

– А ты на службе совсем другая. Я бы и не узнал слету.

– Да. Наверное, – зажмуривается.

Явно не в себе! Прилично видимо приложилась.

Створки лифта открываются, выходит парень с собакой.

– Спасибо огромное, дальше я и правда сама, – сбегает она внутрь, вставая так, чтобы я не мог зайти в лифт. – Спасибо.

Удивленно приподнимаю бровь.

Створки лифта смыкаются, скрывая за собой ее встревоженное лицо.

Нормально ты девочка полковника бортанула! Но, может и к лучшему. Пьяным к ней точно приближаться не стоит! Нет… не возьму!

Глава 8

Подарок

(Иван)

Все разошлись. Мы с бабушкой пьем крепкий чай с травами…

– Ложись-ка ты, Иван, спать. А я посуду загружу в твою чудо-женщину.

– Ба… Это посудомоечная машина, – смеюсь я.

– Вот и я о том. Одни машины у вас.

Бабушка переживает, что мы все холостяки. Только вот Андрюха у нас отстрелялся и теперь у нее в любимчиках!

– Неправда, – вибрирую я от нетерпения пообщаться с Дилярой. – Я сегодня с девушкой познакомился.

– Хорошей?

– Ба, ну зачем мне хорошая? Они же скучные.

Скептически смотрит на меня.

– Плохая, что ли?

– Своеобразная… – пожимаю я плечами. – Дерзкая. Смелая.

– Ну… Это разве плохая? – машет рукой на меня бабушка. – Может, хоть приструнит тебя, обормота. А то навел срамоту! Голых девок надо не на стену вешать в твоем возрасте, внук. Тебе же не четырнадцать.

– Ну я же убрал! – закатываю глаза. – Это просто постер. Но согласен, не очень прилично.

Сдаюсь я сразу, потому что бабушка будет эту тему развивать, пока я не покаюсь за чертов порнопостер, что она лицезрела.

– Как по мне, Ваня, в твои двадцать пять неприлично без женщины засыпать, такие вот постеры разглядывая.

– Ну… Служба такая…

– Что вы все службой оправдываете? Что ты, что Виктор.

– У дядьки, кстати, есть женщина, – сдаю я его.

– Да? – удивленно вскидывается бабушка.

– А что же не привел познакомить?

– Не знаю. Жениться же не собирается, судя по всему…

– Тогда это, Вань, не женщина называется, – недовольно швыряет полотенце бабушка.

– У нас в деревне таких «нужник» называли. И мне за своего сына стыдно, что он себе позволяет женщину так своим поведением оскорблять.

Бабушка жесткая. Не скажет, а врежет иногда словом.

– Твоя тоже «нужник»? – сердито смотрит на меня.

– Нет!! Ты что?…

Я бы свою привел, – вздыхаю я.

– Я даже приглашал. Но пара часов знакомства… Отказалась. Может, в следующий раз.

– Значит – хорошая девушка. А что характер непростой, так это ничего. Спи… Вставать тебе рано. А мне не спится у вас в городе, тяжело. Что на завтрак хочешь?

Ооо… Вот это просто волшебная бабушкина опция! Завтраки…

– Блинчики…

– расплываюсь я в улыбке, сползая на диване в лежачее положение и вспоминая детство.

Летом мы жили всегда у бабушки. И утром на столе всегда стояли горячие блинчики, оладьи, драники… С магазинными не сравнить! – Будут тебе блинчики, внук, – гладит бабушка меня по коротким волосам.

– Спи.

И я даже закрываю глаза на пару минут.

Но как только она выходит на кухню, выключая свет, меня подбрасывает от нетерпения.

Открываю контакт моего скорпиончика.

Вспоминаю, как точно назвал себя у нее в контактах: «Я уложил тебя, помнишь?»

Иван: И надеюсь, ты до сих пор на лопатках…

Диляра: Какой самоуверенный капитан!

Иван: Все время думаю о тебе…

Диляра: С места в карьер?

Иван: Это плохо, что я открыт?

Диляра: Если противник открыт, он либо слишком самоуверен и недооценивает тебя, думая, что ты не представляешь опасности, либо это ловушка. Третьего не дано.

Иван: Ты права. Но я не противник. Поэтому твои правила – мимо. Ты знаешь, как волки дают знать волчице о своем выборе? Они ложатся перед ней на спину, открывая горло. И вот – я открываю свое… Зацепила, я горю!

Диляра: Это смело. Но… Тогда мне надо переименовать твой контакт.

Иван: Версии?

Диляра: «Я тот, кого ты уложила, помнишь?»

Иван: Справедливо! Тем более, что ты легла сама. Я не идиот.

Диляра: Так значит, капитан Зольников открывает свое горло?

Иван: Да.

Диляра: Ты отвечаешь за то, что говоришь? Иначе я очень разочаруюсь…

Иван: Отвечаю.

Диляра: Мм… Ну, иди, поцелую на ночь…

Прилетает картинка: рельефные влажные губки со стекающей алой помадой.

Первый порыв – потребовать фотку с реальными. Но… нифига. Будем борзеть!

Иван: Э, нет. Обещаешь поцелуй – давай реальный.

Диляра: Поедешь через весь город за поцелуем?

Иван: Легко! Адрес.

Диляра: Больше ничего не обломится… За сигаретами выйду – в лоб поцелую. И все!

Подскакиваю с дивана, включаю свет.

Натягивая джинсы одной рукой, второй набираю.

Иван: Адрес! Или ты не отвечаешь за свои слова? Я очень разочаруюсь…

Скидывает адрес. Есть!!!

– Ба! Мне уехать надо.

Из кухни выглядывает удивленная бабушка.

– Куда на ночь глядя?

– Да… Подарок надо срочно забрать, – ухмыляюсь я.

– Ясно, – строго. – Если «хорошая», не обижай.

– Ой, ба, да она сама кого хочешь обидит, – отмахиваюсь я, выскакивая за дверь.

Нажатием пары иконок вызываю в приложении такси.

На своей, конечно, удобнее, но я прилично «наобмывался».

Сбегая по лестнице вниз, проверяю задний карман, нащупывая пару квадратных «патронов».

Обломится – не обломится… И куда конкретно ты меня поцелуешь – это мы уже на месте решим.

Докинув сверху купюру за скорость, нервно давлю воображаемую педаль газа в пол. Дороги пустые, и мы долетаем быстро.

– Притормози…

Выхожу у маленького павильона, отпускаю такси.

Покупаю пару пачек сигарет – одни себе, другие ей.

Выбираю средней крепости.

Не верится мне, что курит она легкие.

Такие девочки любят покрепче.

Набирая ей, чтобы выходила, поворачиваю во двор и вижу, как из двора выезжает служебный мерс дядьки.

Не понял… Он поворачивает в другую от меня сторону, и я еще раз вглядываюсь в темноте в его номера.

Да. Его машина.

Смотрю на часы. Дядька уже должен быть дома. Что ему здесь делать? Может, водила здесь живет? Странное совпадение…

Но волнение от предстоящей встречи стирает все остальное.

Меня снова разгоняет, как радиоактивного.

Улыбаясь, ищу глазами ее подъезд. Не знаю, какой. Номер квартиры она не сказала.

Вижу ее тачку с покоцанным бампером, криво припаркованную у бордюра.

Ну красотка! Если так парковать, то не только бампер снесут.

Слышу звук открывающейся двери подъезда. Поднимаю глаза.

В свободном сером спортивном костюме.

На голове капюшон, низко натянутый на глаза, руки в карманах.

Ааа… Беззвучно смеюсь. В темноте можно и за гопника принять! Оглядывается. Взгляд проплывает по мне и дальше – мимо, по дороге вдоль дома, и застывает там. Нет, ты издеваешься, что ли? Не заметила?!..

– Диляра! – окликаю я, садясь на ее капот.

Встречаемся взглядами.

– Я сэкономил тебе время, – демонстрирую пачку сигарет.

Ухмылочка…

Не торопясь подходит, встает между моих расставленных ног.

Ее лицо чуть выше моего, я смотрю на нее снизу вверх. Забирает сигареты, засовывает их в задний карман.

– Спасибо.

От ее низкого и, как мне кажется, возбужденного голоса, кровь бьет мне в голову и в пах. Член распирает до боли, он упирается в ширинку. И я неровно дышу, кайфуя от своих ощущений.

Мы одновременно облизываем губы. Если я прикоснусь к этим дерзким губам… Я же сейчас порву ее тут, как тузик грелку, прямо на капоте!

Снимает капюшон. Свет от фонаря полосой падает на ее шею. Я вижу, как бешено колотится там венка. Дотягиваюсь до ее пальчиков. Сжимаю…

Закрывая глаза, тяну их к себе на грудь и прижимаю ладонью к сердцу.

Оно истошно бьется, ломая ребра.

– Сейчас взорвется, – хрипло усмехаюсь я. – Кровью все к черту залью, костюм тебе испачкаю.

Возбужденно смеясь, обхватывает ладонями мое лицо, приближаясь своим.

От ее горячих рук я ощущаю чувствительный толчок крови в пах, и голова моя кружится. Потому что вся кровь отлила в совсем другие места.

Ее губы медленно и очень аккуратно прижимаются к моей верхней губе. И мы застываем так, закрыв глаза.

И с каждым ударом сердца во мне все меньше и меньше кислорода.

Оно разгоняется… разгоняется… разгоняется…

И я взрываюсь от этих ощущений, теряя контроль.

Подхватываю ее за талию и за затылок, жадно и больно врезаясь в этот горячий божественный рот.

Нетерпеливо простонав, она горячо отвечает. Мы улетаем, сжимая друг друга и съедая! Мне кажется, мир кружится… Мне мало этих губ и этих стонов, и рефлекторно руки съезжают ей на задницу. Ооо…

Я так хотел ее почувствовать.

В эмоциях сжимаю, впиваясь в шею.

Протолкнув колено ей между ног, дергаю на себя, насаживая плотнее и кайфуя от того, как она сжимает свои пальчики у меня на затылке.

Задыхаюсь, как мальчишка…

– Я хочу тебя.

– Ччч… – замирает она.

Чувствую губами усмешку.

– Резвый какой!

– Все для тебя! – горячо подмигиваю ей.

Ритмично сжимаю несколько раз роскошную попку, не отводя взгляда от ее глаз.

И наслаждаюсь тем, как прикрываются от удовольствия ее веки на каждое смелое движение моих пальцев. Медленно, чуть ощутимо отстраняется.

– Мне надо идти…

– Пригласи на чай!

– Не могу, – отрицательно качает головой.

– Ты не одна?…

Мои пальцы застывают.

В солнечном сплетении сводит болезненным чувством ревности.

Поджимаю губы, наблюдая за тем, как чуть уловимо меняется выражение ее лица. На нем мелькает озабоченность.

– Диляра? – заглядываю в глаза. – У тебя мужчина есть?

Рефлекторно разминаю с хрустом шею от всплеска тестостерона, намешанного с адреналином. Если «да»…

– Нет.

Закрывая глаза, закидываю лицо к небу. Расслабляюсь.

– Женщина? – смеюсь я, подстебывая ее.

Получаю поцелуй в нос.

– Ладно, капитан, побежала я. Дела у меня дома.

– Так нельзя… – жалобно хнычу я. – Меня надо спасать…

Тяну ее ладонь на свою натянутую ширинку.

Не отдергивает. Провокационно глядя в глаза, сжимает головку, вырывая у меня стон.

– Мм… хороший какой… – подмигивает дерзко.

– Ты издеваешься? – подаюсь бедрами навстречу такому желанному крышесносному ощущению.

Шлепок! По ширинке. Чувствительный и пиздец какой приятный!

– Немного, – смеется она.

Встаю с капота, обнимая ее и прижимая к себе.

Несколько поцелуев в шею. Вдыхаю поглубже сладкий тонкий запах.

– Когда мы увидимся?

– На тренировке увидимся.

– Это нечестно. Там дохрена глаз.

– Стесняешься? – хохочет она.

– Ах, ты… – сжимаю ее крепче. – Ладно. Завтра не поддавайся, лейтенант. Хочу уложить по-честному.

– Заметано, капитан.

Доброй ночи…

Сбегает.

Глава 9

Фантастика

(Виктор)

Открыв распечатанное дело бывшего мужа погибшей сестры Диляры, внимательно изучаю. Почему его до сих пор не могут взять?…

Личность известная.

Однозначных доказательств, кроме показаний подельников, конечно, нет.

Но их легко сделать, не впервой.

Плохо, ой, плохо работает контора в уездных городах! Чем дальше от столицы, тем хуже. Съездить, что ли, шороху навести?

Перелистываю страницу.

Эва Владо…

Жена. В скобках пометка – бывшая. В разводе с такого-то года. Дочь! София Мамедова.

Так… А где девочка? Никаких данных по месту нахождения ребенка в отчете нет. Вот это спецы! Давно их не дрочили, видимо.

Если в России, то все данные должны быть, если не в России, должны быть данные – когда и где пересекла границу и в чьем сопровождении. А тут пусто.

Эва Владо.

Несчастный случай. Взрыв бытового газа. Экспертиза… Опознание тела… Мать опознала. Тут все пришито, как положено. Пять месяцев назад.

Открываю на ноутбуке рабочую программу, загружаю страницы с этим делом, меняю приоритет на самый высокий.

Пусть пашут! Фотка ее сестры неудачная.

Не могли лучше подобрать? В соцсетях их сотни! Качество не очень, лицо вполоборота, словно увеличенный издалека фотоснимок.

Образ похож, деталей не разглядеть.

Ищу сам по соцсетям Эву Владо.

Должны еще остаться аккаунты.

Действительно есть парочка. Инструктор по йоге. Ни одной личной фотки – цветы, асаны, красивые виды на море…

Несколько авторских постов по йоге. Красиво пишет…

Писала! Какая умная была девушка.

Нигде лицом не светанула. Но это ничего. При регистрации любой ноутбук делает фотографию сидящего перед ним.

И надо просто отправить запрос в службы безопасности соцсетей.

Они выдадут мне все фотки, которые были отправлены фоновыми данными с ее ноутбука или телефона в момент регистрации в сети.

Хочу на нее посмотреть. Зачем? Не знаю. Интуиция…

Начинаю оформлять запрос и вдруг понимаю, что образы Эвы и Диляры вдруг смешиваются у меня.

Так.

И вот вчера вечером я бы скорее ассоциировал Диляру с этими страничками из соцсетей и текстами, чем с мастером спорта по единоборствам.

Внутри крутится ощущение разматывающегося клубка… Как будто я очень близок к разгадке. Никакой логики я там уловить не могу, но что-то есть такое…

Звоню своему безопаснику, что делал для меня отчет по Диляре.

– Добрый вечер, товарищ полковник!

– Дементьев… А ты сам в детский дом звонил, в который сестер Владо привезли из Сербии?

– Сам, товарищ полковник.

– Близняшки?… – стреляет у меня внутри догадкой.

Это бы многое объяснило!

– Нет, товарищ полковник, полтора года разницы.

Посмотрите в отчете.

Даты рождения есть.

А, да…

Черт. Я же читал. Не прокатило. А то уже фантастику тут себе придумал.

А если не близняшки, то не может быть одного лица у двух, даже погодков.

Все-таки Диляра…

– Что-нибудь еще, товарищ полковник?

– Нет, свободен.

Не отпускает меня эта женщина… И это дико раздражает. Настолько раздражает, что мне хочется организовать в отделе охоту на ведьм.

И вычистить отсюда нахер всех баб.

Но пара-тройка моих подполковников и майоров – женщины с отличной репутацией и продуктивностью. И я уверен на сто процентов, что Владо даст им фору лет через десять! Надо брать ее.

Мотор колотится как бешеный от четвертой кружки эспрессо. Тру закрывающиеся глаза.

Несмотря на то, что был под хорошей дозой коньяка, полночи прокрутился на своем роскошном, но холодном диване.

Много лет жил в однокомнатной и прекрасно себя чувствовал.

Год назад за каким-то чертом купил крупногабаритную квартиру. Вроде как должность предполагает…

Но живу до сих пор в одной комнате и кухне, как привык. По-спартански.

Все остальные комнаты, прекрасно оформленные Еленой, стоят без надобности.

И сплю я не в спальне, а по привычке – на диване в гостиной. Так вот…

Несмотря на приличную дозу «успокоительного», эта дамочка так и не дала мне выспаться. Сначала – уснуть, догоняя мою память запахом своего тела и ощущениями его в моих руках, а потом превратив мои наконец-то случившиеся сны в какую-то извращенную эротику, которая все никак не перетекала в секс, только маринуя и не давая никакой разрядки. Так и проснулся раздраконенный, злой и голодный. Что же там снилось?…

Поправляю в паху брюки. Тело выдает бесперебойную реакцию на ее вчерашний образ. Это все от неслучившегося секса. Надо было не динамить Лену.

Но это просто оправдание для моей парадоксально сильной и неразумной тяги к этой Владо. Потому что весь день я, как идиот, переживаю, в порядке ли ее голова.

А она, на секундочку, должна быть у нее прилично отбита еще на этапе КМС. Не принцесса. Так нет же…

Не могу совместить ее мастера по единоборствам с тем, как почувствовал ее вчера.

Не выходит.

Эта хрупкая талия под моей ладонью и дрожащие аккуратные пальчики…

– Виктор Алексеевич, – заходит мой секретарь.

– Можно?

– Можно, – не отрывая глаз от бумаг, на автомате отвечаю ей.

– Я пришла напомнить, что завтра я последний день. Вы определились, кого берете?

– Как – последний?

– Виктор Алексеевич, – укоризненно. – Давай еще недельку, я тебя премирую хорошо.

– Какую недельку? Я в роддоме уже как два дня должна лежать, у меня плановое кесарево.

– Да что ж вы такие сложные! – швыряю я ручку.

– Так Вы отправили запрос на сотрудника?

– Нет, конечно, – совсем мозг с этой Владо атрофировался!

– Возьмите пока хоть стажера.

– Стажера…

Есть у меня стажер один сомнительный…

– Мне домой пора, Виктор Алексеевич. Муж уже час ждет.

Смотрю на часы. Пять. Да, ее рабочий день закончен.

Я, конечно, постоянно напрягаю сверхурочными.

Но если кесарево…

Твою мать!

– Иди домой.

– До свидания.

– Мхм…

Снова набираю Дементьева. Благо эти хоть сменами пашут, сменяя один другого.

– Да, товарищ полковник.

– Я тебе номер сотрудника сейчас скину, посмотри, где она.

– Сделаем.

Сбрасываю ему номер Владо.

Через минуту сообщение: «Третий уровень. Тир».

Пойду на нее еще раз посмотрю. И тогда уже решу точно, что делать.

Глава 10

Тренировка

(Иван)

Переставляю ноги по полотну беговой. В этот раз мой мозг отказывается медитировать. Оглядываюсь по сторонам, ища ее на тренажерах, массажерах, рингах… Не пришла. Ну как так?! Ускоряю дорожку до легкого бега.

Иначе руки потянутся сейчас к телефону клянчить свидание. А это не очень хорошая тактика. Переизбыток внимания скорее отмораживает таких фей, чем привлекает. Всего надо в меру, особенно поначалу.

И я изнываю на этой чертовой дорожке…

– Зольников, – окликает меня сослуживец. – Пойдем поспаррингуем.

Я хотел бы со своим лейтенантом, но чисто для поддержания формы надо, конечно, практиковать и вот с такими лбами. Терёхин в другой весовой.

Бычара под два метра, бывший борец с молотами вместо кулаков.

– Пойдем! – спрыгиваю с беговой.

– Перчатки? – кивает он на стойку у ринга с боксёрскими.

– Да нафиг ты нужен с тобой боксировать, – скептически оглядываю его бычью грудь, забирая беспалые.

– Давай смешанный бой.

– Боишься? – провокационно.

– Смысл вставать на пути у танка? Это не смелость, это глупость. Танку надо траки подрывать, – легонько пинаю его по кроссовку.

– Ну, давай, подорви меня, Зольников. Хватит пороху?

Эта махина из мышц, оттолкнувшись от пола, подтягивается на ринг.

– Сколько же тебе есть приходится, Терёхин, чтобы все это счастье содержать?

Гордо ставит кулаки в бока.

Оставляю свой телефон и часы на краю ринга. Запрыгиваю следом за ним.

«Самое слабое место – колени», – тут же прикидываю я.

А потом – только на удушающий или болевой. Других вариантов нет! И самое главное – это не попасть в его нежные объятия.

– Поехали! – дает отмашку один из наблюдающих за боем.

Не смотря на то, что тушка у Терёхина огромная, двигается он резво, а на ринге особенно не побегаешь.

– Ну, иди сюда, котлетка! – стебет меня.

– Неее… – скачу я на месте. – «Порхай как бабочка, жаль как пчела!»

Близко подпускать этого бычару нельзя.

И я держу его на расстоянии, отвешивая ему несколько дразнящих ударов ногами в верхнюю часть корпуса.

Уходит в защиту.

Танец продолжается… Но в разном ритме.

Он – скала, я – вода! Мне нужно его вымотать.

И дышит он уже неровно, в лицо бросается кровь. Неожиданный рывок вперед. Успеваю сделать блок, закрыв лицо перчатками. Пробивает прямой прямо в них. И мне оглушающе прилетает по носу. Из глаз искры… Двухсекундный нокдаун.

Встряхиваюсь, увеличивая дистанцию.

Чувствую щекочущую струйку крови из носа.

– Нормально? – дергает он бровью.

– Нормально, – оскаливаюсь, шмыгая носом.

Пытаюсь подгадать момент, чтобы свалить его и сразу же выйти на удушающий. Но как только он подворачивается, в глаза бросается знакомый силуэт Диляры.

Периферийным зрением вижу, как она кладет руки на край ринга, внимательно наблюдая за нами, и машинально дергаю головой в ее сторону.

В то же мгновение чувствую, как меня сносит танк-Терёхин! Блять! Летим на ринг, от удара его тела сверху из легких вылетает весь воздух.

И грудная клетка болезненно проминается.

Но я успеваю выдернуть руку, чтобы перехватить его за шею. Делаю рывок…

Взаимный удушающий захват.

В глазах темнеет… кожу саднит… но чувствую, как его тело обмякает тоже.

– Брейк, пацаны! Ничья.

Но наши тела еще продолжают друг друга убивать. Шлепок по полу ринга.

– Брейк!

Отпускаю первым. И сразу становится легче дышать. Горло рвет от боли.

Отдышавшись, Терёхин скатывается.

И я, тяжело дыша, со звездами в глазах поворачиваю лицо в сторону Диляры.

Улыбается…

– Ты где была?… – хриплю я, пытаясь улыбаться. – Меня тут злые дядьки убивают.

Вытираю предплечьем кровь под носом.

– И оплакать некому.

– Не симулируй, – протягивает мне влажную салфетку.

Присаживаюсь. Пожимаю протянутую лапу Терёхина, прижимая салфетку к носу.

– Молодец, Зольников, – шлепает меня по плечу.

– Аха… Ты тоже ничего… – бормочу я, усмехаясь.

Ухожу на ближайший тренажер.

Ринг за нами занимает следующая пара бойцов. Диляра забирает мои вещи с ринга и подходит ко мне, покачивая бедрами. Развожу свои чуть шире, приглашающее стреляя ей взглядом. И она встает впритык, принимая это приглашение.

– Не сломал? – наклоняется, ведя пальцем по носу.

– Нет, – с шипением отстраняюсь я.

Хочется усадить ее к себе на колени и потискать. Но блять… Не место.

– Ты почему так поздно? – надеваю протянутые часы на запястье и смотрю на время.

Пиздец… Вот и пообщались. Времени осталось – забежать в душ и сразу в тир.

– У меня инструктаж для стажеров через двадцать минут.

– А я знаю… – ухмыляется она мне, медленно моргая ресницами.

– Да-а-а? Ваше внимание к моему расписанию вдохновляет, девушка.

– Я записалась на твой инструктаж, капитан. Хочу… – облизывает она пухлые бордовые губы, – … подержать в руках ствол.

Воу!! Давление подскакивает одновременно с членом.

– А-ха-ха… – закрываю я глаза, качая головой.

Вот провокаторша!

– В любви уже пора признаваться?

– Повремени пока… – прикусывает губу. – Давай, дуй в душ.

В паху болезненно тянет.

И, блять, он теперь не упадет, пока она будет рядом.

А в душе расправляться с этой проблемой в одиночку как-то не вдохновляет.

– Пойдем со мной? – сглатываю я ком в горле. – Ты же… хотела… подержать в руках ствол.

– А-ха-ха… – теперь закатывается она, качая головой. – Зольников, ты – чудо.

– Хватай и беги!

– Возможно, так и сделаю.

Встаю, наклоняясь поближе к ее ушку.

И столько хочется всего ей сказать… и пошлого… и нежного… и просто человеческого, мужского… Что я помешался на ней к чертям! Но… Просто целую незаметно в кромку.

– Увидимся в тире.

И, делая над собой усилие, отрываюсь от нее и сваливаю в душ.

Мда…

Пятнадцать минут на сполоснуться и передернуть.

Иначе загну ее в тире прямо при всех!

У меня сегодня шестеро стажеров, и, поглядывая на Диляру, я на автомате читаю им установочную инструкцию, которую они уже давно должны знать.

– Для целевой стрельбы из огнестрельного оружия тиры оборудованы рикошетным каналом и пулеприемником за линией мишени.

Один из бойцов поднимает прицел к лицу и, заваливая ствол на бок, ловит в прицел потолочные прожектора. Забираю из его рук «Грача».

– Ни первое, ни второе не поможет, если целиться не в мишень! Не сваливайте ствол набок, как крутые перцы в боевиках. На кучность стрельбы влияет большое количество факторов. Угол сваливания, например, рассеивает эллипс в горизонтали. Короче, это все вы должны были уже сдавать на экзаменах в академии, моя задача – напомнить про технику безопасности. Цельтесь только в свою мишень. Отрабатывайте первые три обоймы, каждую на отдельную мишень. Буду править технику по факту кучности и меткости стрельбы. Вперед, на позиции.

Возвращаю ствол стажеру. Все направляются к своим точкам. Незаметно ловлю Диляру пальцем за ремень, притормаживая ее.

– А Вас, лейтенант, я еще не отпускал.

– Персональный инструктаж? – не оборачиваясь, снимает предохранитель и досылает пулю.

– Ты хорошо владеешь стволом? – снижаю я голос, позволяя себе игривые интонации.

– Я все делаю хорошо или не берусь.

Ооо… Возьмись уже!

Занимает место на точке. Стрелков отделяют друг от друга перегородки. Встаю позади нее.

– Шире бедра…

Моя ладонь скользит по внутренней поверхности ее упругого рельефного бедра выше в пах. Сжимаю его…

– Поза должна быть удобной и устойчивой. Центр тяжести на опорную ногу… Прямой угол в локте… – прижимаюсь к ней сзади, играя в то, что правлю ее позу. – Учитываем отдачу… Ну давай, красота моя, порази меня.

Едва заметно целую в висок. Надеваю на нее наушники. Отталкивает меня слегка плечом, шаг вперед – и шесть быстрых выстрелов. Стягивает наушники. Мишень едет к нам.

– Две восьмерки, но в целом кучно. Неплохо!

– Сбит прицел! Я не мажу, – недовольно.

– Нет, – ухмыляюсь я. – Прицелы все пристрелены. Четыре ты выбила в яблоко.

– Это уже поправка по первым двум, что вошли в восьмерку.

– Хорошее зрение!

– Не жалуюсь.

– И все же – это твои косяки, – дразню я ее. – Прицел ни при чем.

– Нда? Давай сам, капитан. Порази меня теперь ты!

Ай, зацепил…

С улыбкой заряжаю ствол. Надеваю наушники. Первый пристрелочный. Реально – прицел сбит. Мажу в девятку. Делаю поправку и остальные пять всаживаю в десятку. Мишень едет к нам. Разворачиваюсь к довольно ухмыляющейся Диляре.

– Ну что? Как прицел?

– Терпимо, – дразню ее, получая возмущенный и опасно прищуренный взгляд.

– Ладно… – сдаюсь я. – Немного был сбит. Иди, я тебя похвалю…

Мы синхронно оглядываемся, чтобы никто не спалил наши игры и… качнувшись навстречу друг другу, замираем губы в губы. Дыхание срывается… Прикусываю ее верхнюю губку и отпускаю, чуть оттягивая. Нетерпеливо простонав, делаю это еще раз. Целовать не вариант. На губах яркая густая помада, мы будем как два клоуна, если сорвемся сейчас! И страдая от такой необходимости, я оставляю в покое ее губы.

– Когда я тебя получу? – шепчу я на фоне грохота от выстрелов.

– Ты хочешь опорочить девушку, капитан? А как же с семьей познакомить, с родителями?

– Черт… – опускаю взгляд.

– Оо… – с досадой. – Извини! Неудачная шутка.

– Ты уже и это выяснила?!

– Я же «фейс», забыл? Мы – фейсы – такие. Пробиваем всю инфу про интересующего персонажа! – посмеиваясь.

– Да ты не меньше, как замуж за меня собралась! – подшучиваю в ответ.

На самом деле растекаюсь лужей от удовольствия, что моей персоне уделено столько внимания.

– Возьмешь? – пытливо.

– Пойдешь? – также пытливо спрашиваю я.

Наклоняется к моему уху:

– Если своим стволом владеешь не хуже, серьезно подумаю.

– Вот это уже разумный взрослый разговор. Объявляю тест-драйв! – притягиваю ее за ремень ближе.

Выстрелы прекращаются.

– …Товарищ полковник, учебные стрельбы… – слышу обрывки чьей-то речи, замечая, как нахмуривается Диляра. – … Кого-то конкретного, Виктор Алексеевич?

Дядька?…

– Я скоро вернусь, – вдруг дергается она от меня.

– Да нормально все, перестань, – удерживаю ее за руку, вылетая из-за перегородки следом за ней. – Ты чего напряглась-то так? Ты же хотела в его отдел. Так ты наоборот больше отсвечивай, зачем убегаешь?

Краска бросается ей в лицо, часто и нервно дышит.

– Да что с тобой? – недоумеваю я. – Конфликт у тебя с ним, что ли?

Дядька недовольно смотрит на наши невнятные разборки в нескольких метрах от него.

– Да нет, – обмахивает лицо руками, – просто голова заболела резко.

Сдергивает с косы черную резинку и быстро распускает волосы.

– Вот так уже лучше!

Черты ее лица с чуть вьющейся роскошной копной сразу же становятся мягче.

– Капитан Зольников! – окликает меня дядька.

Подхожу к нему.

– Да, товарищ полковник…

И мы оба наблюдаем за тем, как в этот же момент Диляра смывается.

– Ты чего устроил тут? – снижает он голос. – Что за тисканья?

– Извините, товарищ полковник, но у лейтенанта Владо резко заболела голова, стало нехорошо, – привираю я немного на ходу. – Побоялся отпускать одну…

– Голова? – тревожно. – Голова – это плохо. Ладно, свободен, капитан.

Он уходит в ту же сторону, куда сбежала Диляра. Достаю телефон, набираю ей:

«Я вечером заеду?»

Прочитано. Тишина…

Глава 11

Плохой мальчик

(Иван)

Ее телефон выключен, я жду Диляру возле дома в машине. Подмывает подняться. Квартиры, правда, не знаю. Узнать несложно. Можно позвонить братьям или дядьке, и они пробьют по своим каналам.

Но вроде как некрасиво…

Четыре часа уже недоступна. Очень надеюсь, что ничего не случилось. Но в груди тревожно и горячо. Что-то дернуло ее там, в тире… Я сделал что-то не то? Вроде как ее все прикалывало. Не может же она позволять мне такие смелые движения, а потом тупо динамить? Какой в этом смысл?

Куда ты пропала, кошка моя? У тебя все хорошо? Если нет, то я хотел бы помочь.

Ее тачка стоит около подъезда. Значит, дома? Мой взгляд скользит по окнам квартир того подъезда, из которого она выходила. Открываю окно, прикуриваю сигарету, поглядывая в телефон. Торможу очередной порыв – написать ей. Там и так парочка сообщений от меня. Хочу, чтобы она среагировала на них. Пацан я, что ли, в пустоту написывать?

«В сети», – сообщает мне телефон. Сердце чувствительно вздрагивает, и кровь бьет в голову.

«Прочитано».

Но я жду. Пять минут, десять, пятнадцать… А я бы перезвонил сразу же. И от этого мне еще горячее. В груди все сжимается в неприятный комок.

«Ну… Давай!» – бормочу я, глядя на ее скорпиончика.

Набрать? С раздражением бросаю телефон на соседнее сиденье. Пальцы нервно выстукивают по рулю дробь. Я слишком газую? Но ее же прикалывает, это очевидно! Что за динамо?…

И когда я практически решаюсь позвонить, рядом с ее машиной паркуется еще одна тачка. Мгновенно прихожу в тонус. Еще даже до того, как в машине включается свет, я уже шестым чувством ловлю, что это она. На пассажирском сиденье. За рулем какой-то кент.

Ммм… Понятно. Морду разбить – это слишком по-пацански? Но мышцы каменеют.

Ты же мне сказала, что нет у тебя никого…

Смотрю с ревностью в их лобовое. У меня свет в тачке не горит, и меня не видно.

Его борзая рука тянется в направлении ее лица. В моей голове эта сцена мгновенно заканчивается тем, что он подхватывает ее ладонью за шею и притягивает ближе для поцелуя. И я вылетаю из тачки. Мне в ней резко становится тесно! Неожиданно сильно и больно меня колбасит от происходящего!

Но Диляра тоже вылетает из машины. Это все метрах в семи от меня, и пока она меня не видит. Мужик выходит тоже.

– Диляра, постой! – встает он у нее на дороге.

– Суров, я же тебе все сказала уже. Классный ты… Но – нет. Грузовик с пряниками поехал дальше.

– Да в чем проблема? – раздраженно психует тот.

А я мгновенно считываю – бывший. И замечаю, что Диляра пьяна…

– Слушай… – пьяным жестом взбивает она волосы. – Мы же договаривались – без всяких обязательств и претензий. Твое же условие было!

– А я передумал!

– Так и я тоже! – смешок.

– Яра, почему?

– Иду дальше!

– По головам?

– Надо будет – и по головам пойду! – агрессивно.

Но я чувствую и что-то другое в ее тоне, что-то такое отчаянное, болезненное. И в эту секунду мне хочется вписаться за эту женщину, которая и сама может любому сломать нос. Но все равно хочется. Потому что в ее агрессивном тоне мелькает уязвимость…

– Ты же любила меня…

– В юности – да. Но… детские ожидания не оправдались. Ты уж извини.

– А что не так?

– Да нормально все… – морщится она. – Но мне другой понравился. Хочу я другого. Так понятнее?

– Как блядь сейчас говоришь!

– Да? Ну и пусть. Твое мнение, к сожалению, для меня потеряло значимость, – в ее голосе просыпается вызов. – Вот если бы мой, который в фаворе, так сказал – зацепило бы! А ты, Суров, мимо, извини.

– Так и он скажет, Яр! – перехватывает ее за руку. – С твоими ебанутыми блядскими запросами!

– Не скажу, – решительно подхожу ближе. – Руку убрал.

– Ооо… Черт! – закусывает пухлую губу Диляра, пытаясь не улыбаться, но у нее не получается. Потому что пьяная – пиздец!

Ее кент оценивающе смотрит на меня. Диляра профессиональным поворотом кисти высвобождается из захвата, отдергивая руку. Встречаемся взглядами. Ее – игриво-провокационный.

Я, блять, по заднице тебе сейчас настучу! Какого черта ты села к нему в машину?

Надеюсь все это внятно читается в моем взгляде! Но улыбаться тоже хочется… На самом деле меня уже отпустило, я услышал достаточно, что погрело мое ЧСВ.

– Пойдем, – подхватываю ее за талию.

Увожу к себе в тачку и усаживаю, как задержанного, на заднее сиденье, придерживая голову сверху рукой, чтобы не словила крышу тачки. Голова у нее, блять, болит! Бухает не пойми с кем!

Сажусь рядом. Закидываю голову на спинку сиденья, закрывая глаза. Слышу ее пьяный смех.

– Зольников, ты что, потерпеть не мог?

– Не мог.

– Ты же не собираешься мне предъявлять?

– Предъявлять?? Давай сюда свою задницу быстро! – с рычанием заваливаю ее к себе на колени под томные смешки. – Буду тебя наказывать!

Мурлыкнув, прогибается, даже не думая сопротивляться. Веду рукой по бедру, задирая ее короткую юбку. Ниточка стрингов красиво лежит между упругих ягодиц. На треугольнике несколько красных стразов.

– Аааа… – не выдерживаю я. – Вау… Ты, зараза такая, для кого такое белье надеваешь?

Подцепляю ниточку и натягиваю как следует, перешеек трусиков сужается, оголяя губки и врезаясь между ними.

В глазах темнеет от возбуждения!

– Зольников… – смеется она сдавленно. – Ты охренел?

– Я?! – впечатываю ее ладонью в спину, не позволяя подняться, и, продолжая натягивать стринги, массирую большим пальцем гладенькие тугие губки, наслаждаясь сдавленными стонами.

– Плохой мальчик! – пытается вырваться снова, но я не позволяю.

– Не жалуйся… Ты мне только что в любви признавалась! Я все слышал.

Под ее хриплый вскрик толкаюсь пальцами во влажную горячую плоть. Но чувствую так, словно не пальцами. В паху болезненно пульсирует.

– Иди сюда скорей… – с шипением умоляю я, сдаваясь.

И помогаю ей изменить позу, заставляя оседлать себя.

Нетерпеливо впиваемся друг в друга!

– Я хочу тебя! Взорвусь сейчас! – шепчу я исступленно между грубыми, жадными поцелуями.

Нетерпеливо, мешая друг другу, вместе расстегиваем ремень и ширинку. Со стоном облегчения чувствую, как она обхватывает мой член ладонью. Смещаю ее трусики в сторону, поглаживая возбужденную влажную плоть. Мои глаза закрываются от острых, невыносимых ощущений…

– Патроны! – жадно щелкает она зубками, протягивая требовательно ладонь.

Вытаскиваю из заднего кармана презерватив и вкладываю в ее пальчики.

Ее кисть скользит по моему стволу вниз-вверх. Обхватив ладошкой головку, делает несколько круговых движений, вырывая из меня пару признательных стонов. И то, как жадно она облизывает губы, глядя на мой член в своей руке, уносит меня еще сильнее. Разорвав зубами краешек упаковки, перехватывает губами резинку и откидывает в сторону упаковку.

– Ах, как же тесно здесь! – психую я, подтягиваю ее за бедра ближе.

Опять мешая друг другу, натягиваем на мой перевозбужденный член презерватив. Перехватив рукой у основания, направляю его в нее, притягивая к себе за попочку. Мы встречаемся губами, закрывая глаза…

Вдавливаюсь в тугую тесноту, с рычанием сжимая ее упругие булочки! Ну, наконец-то!!!

– Моя девочка? – шепчу я ей на ушко исступленно.

– Мой мальчик! – задыхается она, больно впиваясь зубками мне в шею.

Это, блять, сносит последние бастионы терпения. И мы срываемся в не очень синхронные, но уже неконтролируемые движения бедрами, совершенное не сдерживая себя.

Это такой передоз, что я, как мальчишка, очень быстро улетаю за точку потери контроля над своим возбуждением.

– Блять, все… – рычу, оглушенный ощущениями, вколачиваясь жестче снизу.

– Еще… Еще… – умоляет она, вцепляясь мне в плечи.

В последнее мгновение жадно впиваюсь зубами в мочку, проходясь языком по раковине красивого ушка. Вскрик – и мы, дрожа всем телом, опять сбиваемся с ритма, кончая одновременно.

Тяжело дыша, сжимаю ее крепче. Ощущая, как в кармане ее легкого кардигана вибрирует.

Низко и удовлетворенно мурлыкнув, отстраняется, доставая телефон. Мой член все еще внутри нее… И я улыбаюсь, рассматривая ее румяное после секса лицо.

– О, черт! – закусывает губу и, зажимая мой рот ладонью, отвечает на вызов. – Да, товарищ полковник!

Мои брови ползут вверх. Поглядываю на часы – одиннадцать!

– Да… Могу. Что? Мм… Не совсем поняла, – озадаченно хмурит брови. – Секретаршей?! – шокированно. – Ммм… Поняла, да. Да. Я согласна! – с легкой ноткой агрессии. – Не совсем удобно сейчас говорить… – перехватывает мои пальцы, рисующие восьмерки по ее чувствительным местечкам между губок. – Через двадцать минут перезвоню, можно?

Скидывает вызов.

– Дядька? – поднимаю я бровь.

– Мхм… – задумчиво. – Ты попросил?

Ну он обещал не учитывать, поэтому…

– Неа.

– Хм… Ладно, Ванечка, пора мне! – приподнимается, выпуская из себя мой член.

– Я опять не приглашен?! – возмущенно.

– Работа, – не глядя в глаза, пожимает плечами. – Не обессудь.

– Окей, на сегодня прощаю. Беги…

Глава 12

Перспективы

(Виктор)

– У себя? – киваю я на дверь в рабочие хоромы нашего генерала.

Внезапный и срочный вызов. Контора, конечно, пашет круглосуточно, но полкана в одиннадцатом часу вечера дергать… Отвык я уже! Пусть майоры летают.

– У себя, Виктор Алексеевич, – привстает секретарь и нервно мнется, будто хочет что-то сказать.

– Ну… – стимулирующие киваю ей, прикрывая за собой дверь.

– Пьяный…

– Переживу, не первый раз.

– Виктор Алексеевич… – взмахивает она руками, словно пытаясь меня притормозить.

– Что еще?

– Вот… – закусывая губу, заговорщически протягивает мне скрин.

Читаю. «Уведомление о предстоящей отставке с назначением пенсии…»

– Аа, – доходит до меня. – Спасибо, Елизавета. Понял. Учту.

– А когда, Вы не знаете? Это же и штат весь менять будут, – бросается ей кровь в лицо.

– Обязательно будут. Преемник своих доверенных лиц приведет, свою команду.

– А я куда?

Пожимаю плечами.

– Отдел кадров подыщет место.

– У вас же ушел секретарь в декрет. Может, я к Вам?

Нет, донашивать секретарей за генералом я не горю желанием. Другие у меня планы на это место. И после увиденного в тире они парадоксально, но несгибаемо крепнут. Не претендую я на Владо, но и не хочу, чтобы Иван с ней роман крутил. Надо ему мозги вправить и отослать куда-нибудь. Отдыхать.

– Так что?

– Мой штат уже сформирован, Елизавета. Но подумаю, куда тебя порекомендовать.

Два стука в дверь.

– Заходи, полковник!

– Здравия желаю… – оглядываю его стол. Коньяк, салями и лимоны.

– Садись, Зольников.

Наливает мне в пустую рюмку.

– Выпей со мной.

Присаживаюсь. Чокаемся, выпиваем.

– За что пили-то, товарищ генерал?

– За что? – пьяно скользит его взгляд по роскошному кабинету. – За хорошее место, Зольников. С которого я скоро слезу, а ты сядешь.

– Я?

На это место, по меньшей мере, человек десять метят.

– Мне, товарищ генерал, звание не позволяет такую должность иметь.

– Ааа… Это да, Зольников. Не позволяет. Но раскрутишь и закроешь дело с этим банд-формированием, с которым недавно налажали, я тебе генерал-майора дам перед выходом на пенсию! Тогда логично будет тебя, как зама, поднять до должности руководителя отдела. Конкурентов у тебя не будет. Так, как ты, эту кухню никто не знает. И такой выслуги не имеет. Все кабинетные. А ты из «мяса» пришел, с самого низу.

– Спасибо, товарищ генерал, – хмурюсь я.

Попробуй это дело докрути… Что-то со всех сторон одолела меня эта Владо со своими родственниками-террористами. Чтоб ее!

– Давай еще по одной?

Наливаю в этот раз я. Выпиваем еще раз.

– Ты у нас трудоголик, Зольников. Кроме карьеры тебя ничего не прёт. Твое это место должно быть.

– Так зона ответственности какая, товарищ генерал… Если будем лажать, то…

– Да это все понятно! – отмахивается он. – Не на партсобрании, не оправдывайся. Любой полковник мечтает стать генералом. Ты же не исключение?