Дочь врага бесплатное чтение

Николь Келлер
Дочь врага

ЧАСТЬ 1.

Глава 1 Матвей

– Я люблю тебя, Матвей, – улыбаясь, Лена привстает на носочки и тянется для поцелуя. Приобнимаю ее, желая коснуться сладких и манящих губ, и чувствую, что моя ладонь тонет в чем- то липком. Подношу к глазам. Кровь. В ужасе перевожу взгляд на любимую.

– Матвей…Спаси меня…– шепчет она, и ее живот стремительно окрашивается алым, а лицо становится белее простыни.

– Лена! Лена! Смотри на меня!

– Спаси меня…спаси…Матвей…

И моя жена тает на глазах, оставляя лишь меня, потерянного и разбитого, по локоть в ее крови.

– Ты не смог…Не смог меня спасти…– слышится обреченное и грустное сверху…

И я просыпаюсь. Всегда просыпаюсь на этом моменте. Вот уже пять лет. Каждую ночь мне снится моя любимая женщина, которая умерла у меня на руках по моей вине, а я не смог ее спасти. Ее и нашу не рождённую дочь, появления которой мы ждали всей нашей небольшой семьей.

Сердце бешено колотится, я весь покрылся липким потом от страха, а простыни подо мной можно отжимать. Встаю с кровати и подхожу к окну, распахивая его настежь.

И опять пустота пульсом бьет у виска…

Да, именно так. Я давно ничего не ощущаю внутри себя, кроме этого разрушающего чувства. Пустота. Она убила меня, оставив только оболочку, вынужденную существовать.

Прикрыв глаза, глубоко вдыхаю воздух, пропитанный озоном. Это начало моего ритуала, который я провожу каждую ночь. Малейшее отклонение – и я срываюсь. Бессонница, которой я страдаю последние пять лет, или как ее называют странным словом «инсомния» – самое безобидное, что происходит со мной. Но все мои психологи, которых я посетил за эти годы, утверждают, что все мои проблемы идут с головы и основаны на глубоком чувстве вины. А какие чувства я должен испытывать, если моя жена, женщина, которую я любил больше этой жизни, которой дышал, прикрыла меня собой, пожертвовав жизнью?! Ведь это я должен был ее защищать, оберегать от всего этого дерьма! Должен был не допустить, чтобы оно ворвалось в нашу жизнь! Я обещал! Клялся!! Ведь это все произошло из-за моей работы, бизнеса. Желания контролировать все и заработать еще больше денег. Денег, которые сейчас лежат на счетах и никогда не принесут мне радости. Если бы это помогло мне вернуть Лену, я сжег бы все дотла…

Сегодня тот самый день, который был прожит тысячи раз, и вгрызается холодом в душу. Он душит меня, лишает дыхания и возможности жить дальше. Но, к сожалению, Лена не оставила мне выбора.

Дождь стоит стеной. Пять лет назад я терпеть не мог пасмурную погоду. А сейчас это стало моим спасением. Ведь бегущие потоки воды могут смыть прожитый день, воспоминания, в них можно скрыть слезы, на которые ты не имеешь права…

Выхожу из комнаты, желая выйти на веранду, но по пути заглядываю в комнату к сыну – маленькому человечку, ради которого я терплю все страдания. Ради которого дышу и существую. Мой сын – мой якорь на этом свете. Тот, из-за которого я не имею права сдаться.

Егор сладко сопит, прижав к груди медвежонка Тедди. Он не расстается с ним с тех пор, как его подарила ему Лена на второй день рождения. Это единственное, что напоминает ему и связывает с матерью.

Поправляю сползшее на пол одеяло, целую в пухлую щечку и выхожу из комнаты, сбегая по лестнице на первый этаж.

На веранде занимаю свое «рабочее» кресло из ротанга, вытянув блаженно ноги, и некоторое время просто смотрю на то, как природа плачет вместе со мной.

Беру с низкого журнального столика ноутбук и открываю аналитические сводки. Так проходит моя каждая ночь: я просыпаюсь от кошмара, выхожу на улицу и сажусь за работу. Нет, я не трудоголик, просто в моей жизни не осталось никакого смысла, кроме сына и работы. Работа – то, что помогает мне отвлечься от обвиняющих и грустных глаз жены, от ее умоляющей просьбе спасти.

Зажмуриваюсь, отгоняя посторонние мысли, встаю со своего излюбленного места и бреду на кухню, сделать кофе. Завтра Марина Владимировна, моя незаменимая помощница по дому, будет недовольна: она пытается заботиться обо мне и следить за режимом питания, и очень не одобряет мои ночные «дежурства», как она называет мою бессонницу.

– Угробите все здоровье, Матвей Михайлович, – ворчит наутро Марина Владимировна, собирая многочисленные грязные чашки с журнального столика.

– И вам доброе утро, – усмехаюсь, не отрываясь от монитора ноутбука.

– Вас там, кстати, уже ожидают, – произносит, недовольно поджав губы.

– Кто? – хмурюсь, потому что никого сегодня не жду. Я в принципе никого и никогда не жду и не зову в свой дом. Это правило номер один – нет посторонним в моей берлоге. В первую очередь из соображений безопасности: после трагедии с Леной я стал параноиком. Потому что если что-то случится с сыном…меня просто не станет.

– Очередной репетитор для Егора. Вы сами назначали собеседование на девять.

Потираю ладонями лицо, разгоняя усталость. Черт, совсем вылетело из головы. Кажется, мой режим начинает сказываться.

– Марина Владимировна, проводите девушку в мой кабинет. Я буду через пять минут.

– Я бы такую…девушку на порог не пустила, не то что в дом, – ехидно произносит домработница, но все-таки направляясь к видеофону, чтобы отдать распоряжение пропустить.

– Почему?

– Сами увидите. Уверена, она не отнимет у вас много времени.

Ровно через пять минут вхожу в кабинет и застываю на месте. Теперь я понимаю, что имела в виду Марина Владимировна. Но все же она ошиблась…

Глава 2 Матвей

У окна спиной ко мне стояла, обняв себя руками, очень необычная девушка. Невысокого роста, хрупкая, как тростинка, в простом белом платье она напоминала какого-то сказочного персонажа. Но не это выделяло ее среди массы других. У нее были длинные, до пояса волосы…нежного лавандового цвета.

– У вас очень красивый сад, – не поворачиваясь, продолжая смотреть в окно, произносит незнакомка. Интересный кадр. Я слегка удивлен и сбит с толку, и мне ничего не остается, как подойти и встать рядом, потому что я не привык общаться со спиной. – Но он неживой. Чувствуется уход, забота, но тут больше говорит за себя шаблонность, – продолжает тем временем девушка, чем повергает меня в шок.

Садом действительно занимается работник. Лена обожала садоводство, сама пересаживая и ухаживая за цветами, которых было великое множество самых разнообразных сортов.

После ее смерти я очень старался поддерживать единственное, что напоминало мне о любимой женщине. Но не смог. Я и это разрушил, точно также, как наши жизни.

В одну из ночей, после очередного кошмара, я не выдержал и, облив все бензином, сжег дотла. Я смотрел, как языки пламени уничтожают одну из последних нитей, что связывала меня с Леной, сгорая заживо в этом пламени вместе с мини-садом. А наутро, одев броню для окружающих, и похоронив себя заживо в своей боли, нанял садовника, чтобы разбил новый цветник. Но он сказал, что на пепелище уже ничего не будет расти, все умерло. Прямо как в моей душе. И так появилась новая альпийская горка, на которую мы сейчас и смотрели с незнакомкой.

– Так зачем вы пришли? – спрашиваю, разглядывая профиль девушки. И неожиданно мне нравится то, что я вижу. Резко очерченные скулы, пухлые губки и круглый, немного вздернутый носик.

– Вообще-то вы сами назначили мне собеседование на сегодняшнее утро, – немного иронично, вздернув бровь, отвечает девушка.

– Но я ждал учительницу…

– А я разве не могу ею быть?

– Если начистоту, то я не так представляю себе человека, что сеет в детские головы разумное, доброе, вечное.

– Очки в роговой оправе остались дома. А пучок растрепался по пути к вам. На метле, знаете ли, скорость-то приличная, – острит незнакомка.

И ей снова удалось меня удивить. Я не сдержался и расхохотался в голос. Эти стены не слышали моего смеха вот уже пять лет, а незнакомке за несколько минут пребывания удалось вывести меня на эмоции.

– Ух ты! Ты фея из сказки? – неожиданно раздался голос Егора от двери. Мы оба, словно застигнутые за чем-то постыдным, резко поворачиваемся к сыну.

– Нет, к сожалению, я самая обычная. И имя у меня простое – Ева. А ты, наверно, Егор?

– Да, очень приятно познакомиться,– важно, словно он уже давно взрослый, отвечает сын.

– И мне.

– Пап, ну, мы пошли тогда заниматься? – Кажется, мой Егор только что принял фею с лавандовыми волосами на работу без моего участия.

И тут Ева впервые за все время поворачивается ко мне лицом, вопросительно глядя на меня, а я отшатываюсь от нее, как от прокаженной. Потому что смотрю в глаза, что являются ко мне во снах каждую ночь и смотрят с укором…

Глава 3 Ева

Наконец-то с чувством выполненного долга я захлопываю последнюю тетрадь. На часах полтретьего ночи, контрольные проверены, а мне вставать меньше, чем через четыре часа. Но я не жалуюсь, потому что люблю свою работу, и осознанно выбрала профессию учителя английского языка.

Я из обычной неполной семьи, и поэтому выбор профессии у меня был небольшой. Я хотела после девятого класса пойти учиться в колледж, чтобы в дальнейшем помочь моей мамочке, что трудилась на двух работах всю мою сознательную жизнь, но она не позволила.

– Ты – девочка, Ева, и ты должна вырасти самодостаточной и независимой, и у тебя обязательно должно быть высшее образование! Чтобы в случае чего ты могла на себя рассчитывать. И я жизнь положу, но у тебя будет «корочка».

К сожалению, все вышло так, как «хотела» мама. По ее настоянию я поступила в ВУЗ. Я очень люблю детей и всегда хотела, чтобы моя жизнь была связана с ними, поэтому выбрала профессию учителя осознанно. Каждый день я была благодарна мамочке, что позволила мне немного прикоснуться к мечте.

Гром грянул, когда я училась на третьем курсе. Прямо во время пары раздался звонок. Я скинула, но абонент оказался настойчив и набрал меня снова. Когда телефон зазвонил в третий раз, я поняла, что случилось что-то серьезное.

Выслушав говорившего мужчину, я, не обращая на косые взгляды сокурсников и окрики преподавателя, рванула к двери, на ходу набирая номер такси. Несмотря на то, что была глубокая осень, я забыла пальто и выбежала прямо в рубашке и юбке, совершенно не чувствуя холода.

Уже в больнице я слушала врача, что смотрел на меня с грустью и обреченностью в глазах:

– Ева, ваша мама сегодня упала в глубокий обморок, а потом у нее открылось носовое кровотечение. Мы взяли у нее анализы, и пока оставим в отделении под наблюдением.

– Она поправится? – это все, что я хочу сейчас услышать. Мне важно знать, что с моим самым близким и дорогим человеком все будет в порядке, что у нее банальное переутомление или что еще бывает в таких случаях.

– К сожалению, я не могу дать никаких гарантий. Надо наблюдать и дождаться результатов анализов.

– Я могу ее увидеть?

– Да, конечно, только недолго. Ваша мама себя неважно чувствует и устала.

Сердце сковывает болью, когда я вхожу в палату. Там четыре койки, мама лежала, прикрыв глаза, на той, что у окна. Она действительно выглядит неважно: темные круги под глазами, впалые щеки и болезненная худоба. Я давно говорила ей, чтобы бросала вторую работу, потому что с каждым днем мама выглядела все более уставшей и таяла буквально на глазах. Но разве с моей упертой мамой можно спорить, если она что-то вбила себе в голову?!

– Кроме меня тебе, Ева, никто не поможет. И я смогу спать спокойно, если буду знать, что сделала все ради твоего благополучия.

Правда в ее словах действительно есть. Мама – единственный близкий мне человек, как и я для нее. Отца я никогда не видела и не знала. Он был старше мамы на одиннадцать лет и бросил ее, когда она сообщила ему о беременности. Вернее, они даже и не встречались, он просто воспользовался моей мамочкой и свалил от ответственности.

Мама даже не допускала мысли, чтобы сделать аборт, за что я ей была безумно благодарна. Она была на втором курсе института, когда узнала, что в положении. Конечно же, университет пришлось бросить и искать работу, чтобы прокормиться. И с тех пор вкалывать ради нас вошло у нее в привычку. Я помогала ей, чем могла, выполняя курсовые и дипломные, но это мой максимум, потому что мамочка строго следила, чтобы я не вздумала устроиться на работу в ущерб учебе. И ее хоть и молодой, но уставший и ослабленный организм не выдержал.

Врач, что вчера осмотрел мою маму, сегодня толкнул меня в преисподнюю, лишь назвав диагноз.

– Какие у нее шансы, доктор? Что мне нужно сделать? Только скажите, я землю переверну, но моя мамочка должна жить! Она должна увидеть, как я получу свой красный диплом, как выйду замуж, в конце концов, она ни разу не была на море!!

– Мне очень жаль, Ева, но все, что вы можете сделать – обеспечить ее медикаментами, чтобы хоть как-то облегчить боли…

Но я не сдалась. Не хотела сдаваться. Не могла себе позволить. Женщина, что родила меня, дала все в этой жизни, наизнанку вывернулась, чтобы я ни в чем не нуждалась, просто ОБЯЗАНА жить! Потому что больше смерти я боюсь остаться одна в этом жестоком мире.

И я, скрыв от мамы, помимо учебы устроилась на работу и набрала учеников на репетиторство. Потому что медикаменты, которые необходимо было принимать, стоили тоже баснословных денег. Помимо всего прочего я искала клинику заграницей, способную если не вылечить мою мамочку, то хотя бы приостановить развитие болезни. Но, к сожалению, все только разводили руками. Но я не собиралась сдаваться. Моя же мама не опустила руки двадцать три года назад, и благодаря ее силе духа и смелости на свет появилась я.

Но в день, когда у меня появилась призрачная надежда, все рухнуло.

– Мам, привет! – радостно воскликнула я, разгружая продукты из пакета. – У меня просто сногсшибательные новости!

Но моя мама не откликнулась. Она лежала, прикрыв глаза, с полуулыбкой на губах.

– Мам…– страх начал сжимать мое сердце своими стальными щупальцами. Я коснулась ее руки, она оказалась холодной. – Мама! Мамочка, очнись!! – уже кричала я, отчаянно тряся ее и ничего не замечая из-за слез. – МАМА!

Кто-то из медперсонала оттащил меня за плечи, а мою маму, осмотрев, накрыли простыней с головой.

Я проиграла. Проиграла в этой игре со смертью, где у меня заведомо был плохой набор карт и ни одного козыря. И всю жизнь мне придется нести крест из-за того, что я не смогла помочь человеку, который отдал за меня жизнь в буквальном смысле…

Глава 4 Матвей

Фея с лавандовыми волосами заняла все мои мысли. Не столько из-за внешности, хотя тут не совру, если скажу, что она довольно-таки необычна для девушки ее возраста. Все дело в Егоре.

После смерти Лены сын очень замкнулся в себе. Он был очень близок с матерью, поэтому тяжело переживал ее утрату: какое-то время даже отказывался от еды и говорить с кем бы то ни было. Но потом все же общими усилиями нам, мне и Марине Владимировне, удалось вывести Егора из почти депрессивного состояния. Но прежним он уже не был.

Нет, каких-то серьезных отклонений, что бросались бы в глаза, не было, но мне, как отцу, понятно, что смерть матери все же отразилась на поведении сына.

В первую очередь он никого не подпускал к себе. Егор общался со сверстниками, дружил, но закадычных друзей не заводил, соблюдая дистанцию. Очень часто я видел сына задумчивым, но своими мыслями он поделился лишь однажды.

– Папа, помнишь, ты обещал мне собаку?– спросил шестилетний Егор.

– Помню. Хочешь, мы завтра съездим и выберем щенка? Извини, раньше не получалось, я был немного…

– Я не хочу больше. Давай никого не будем заводить?

– Почему, сынок?

– Я боюсь, что однажды он уйдет на небо, как мама…– ответил тихо Егор, разрывая сердце на куски своими словами.

Я старался, как мог, чтобы со временем боль от утраты притупилась хотя бы у ребенка, но стоит признать, что удавалось мне это из рук вон плохо. В детском саду, в который я отдал Егора по настоянию Марины Владимировны, тоже пытались обратить внимание, что ребенок тяжело сходится с коллективом. Я объяснил причину, воспитатели вроде бы поняли, но психолог все же продолжала следить за моим ребенком.

Я думал, что в школе дела наладятся, все же другой возраст, другое окружение и интересы, но нет, все осталось также: Егор общался с одноклассниками, учился на отлично, даже посещал какие-то кружки, но друзей не заводил, а все выходные проводил или за чтением книг или за просмотром обучающих роликов. Не ребенок, а мечта, скажут многие. Но только не я. Я бы предпочел, чтобы меня вызывали к директору или классному руководителю, потому что мой сын подрался, разбил окно или еще как-нибудь набедокурил, чем знать и чувствовать, что маленькое детское сердце болит совсем по-взрослому.

Я понятия не имею, что такого особенного в Еве, может, она действительно фея из сказки и умеет творить чудеса, но эта девушка что-то неуловимо изменила в моем сыне одним лишь своим появлением!

Впервые за все время Егор вот так сходу принял постороннего человека, пошел на диалог, а ведь Ева ничего и не сделала! Есть в ней что-то такое, что притягивает, манит, возможно, сын почувствовал это также, как и я, и поддался чарам…В этот момент мой Егор выглядел, как самый обычный ребенок. И только за это огромное чудо я готов был принять ее на работу, не глядя.

Ее глаза. Вот что меня повергло в шок и всколыхнуло воспоминания о Лене, которые я в себе давил, как мог. Они точь-в-точь, как у моей любимой: глубокие, выразительные, окруженные веером изогнутых и пушистых ресниц. Под таким взглядом ты готов выполнить любое ее желание, даже отдать жизнь. Но была большая разница, то, чего я никогда не видел в глазах Лены: боль.

Ева пыталась спрятать ее за улыбкой, за шутками, за взмахом длинных ресниц, и, возможно, окружающие и велись на ее уловки, но только не я. Я разглядел то, что она усердно старалась скрыть при первом же контакте глаза в глаза. Потому что сам встречаюсь с этой самой болью каждое утро в зеркале. Она пропитала меня, отравила душу, распространилась по телу, как раковые метастазы, и нет от нее лекарства…

– Шеф, приехали, – прервал мои мысли водитель. Бросаю взгляд на железную калитку и гипнотизирую ее взглядом. Внутренне, как ребенок, надеюсь, что все же произойдет чудо, и мои девочки выйдут мне навстречу и кинутся в объятия. Я подхвачу их, прижму к груди, зарываясь носом в волосы, втягивая такой родной запах, и буду беречь до последнего вздоха…

Но чудес не бывает, а я у Господа самый нелюбимый сын, иначе не могу объяснить, за что все это на мою голову…

Сегодня тот самый день. День, когда жизнь разделилась на «до» и «после». День, который я ненавижу всеми фибрами души.

Я беру два букета: один большой, второй – миниатюрная копия первого, выхожу из машины и иду на кладбище. Каждый шаг дается с огромным трудом, как будто к ногам привязаны десятикилограммовые гири. Но я иду. Как на эшафот. Я был здесь миллионы раз, но так и не привыкну к тому, что кладбище – это единственное место, где я могу поговорить со своими девочками.

Этот день мной был прожит тысячи раз, он вгрызается холодом в душу…

– Здравствуйте, мои любимые, – ком в горле, что душит меня, позволяет только прошептать, но я уверен, жена и дочь слышат меня.

Возлагаю цветы на надгробный камень и медленно стираю пыль с фотографии и прощальных слов:

«Единственная. Любимая. Отдавшая себя нам», а чуть ниже: «Вероника – ангел, которого нам не суждено было увидеть, но будем любить до последнего вздоха».

Я вспоминаю счастливую улыбку Лены, когда нам на очередном УЗИ сказали, что у нас несомненно будет девочка.

– Мечты сбываются, Матвей! Я так хотела, чтобы второй обязательно была доченька! Мы с ней подружимся и будем вместе ходить по магазинам, а как вырастет, будем делиться с ней секретами…, – счастливо щебетала жена, обвивая мою шею двумя руками.

– Это потому что ты правильно загадываешь желания, – усмехаюсь, целуя ее в кончик носа.

– Нет, это потому что рядом ТОТ САМЫЙ мужчина, который их немедленно исполняет, – и теперь уже Лена целует меня, но на это раз в губы.

Воспоминания развеиваются, как рассветная дымка, возвращая меня в реальность, от которой хочется сбежать в преисподнюю. Потому что я уверен, что ад мне покажется раем.

– Ты ошибалась, родная, – шепчу, подняв голову к небу, глядя на то, как моросит мелкий дождь. – Я – не тот самый мужчина. Я – тот, кто тебя погубил. Но обещаю, что мерзавец, посмевший лишить тебя жизни, и все, кто хоть косвенно с ним связаны, умрут в муках. Он ответит за каждый прожитый день без вас, за каждое страдание Егора. Я сначала также лишу его самого дорогого, а потом он умрет самой мучительной смертью.

У меня есть незыблемое правило – никогда не давай невыполнимых обещаний. Но, к моему огромному сожалению, именно сейчас я произнес то, что никогда не смогу выполнить, как бы сильно не требовала того моя душа…

Глава 5 Ева

Я – слабая безвольная женщина, подверженная влиянию своих низменных желаний и инстинктов. Именно поэтому я смотрела на что угодно: на небо, сад, цветы, на куда-то идущего садовника, только не на Матвея. В противном случае я бы не смогла сдержаться и выдала себя если не словами, то жестами, мимикой…Выдала, насколько мне Матвей понравился с первого взгляда. Он не может не нравиться: высокий, статный, с бугрящимися мышцами на руках, от него исходит подавляющая аура силы и власти. И хочется ему беспрекословно подчиниться, отдаться, покориться…

У него потрясающие глаза: строгие и мудрые, и когда они смотрят на меня, кажется, ничего не нужно говорить, Матвей заглядывает в душу, и уже знает ответы на все вопросы. И если бы я искала себе мужчину, я бы не задумываясь, выбрала его. Потому что только рядом с этим мужчиной я знала, что можно расслабиться и быть в безопасности.

– Ты меня не слушаешь, – обиженно заявил Егор, нахмурившись и сложив ручки на груди.

Мальчик не похож на отца совершенно, за исключением глаз, их он как раз унаследовал от Матвея. И сейчас темные и не по годам умные глазки внимательно смотрели на меня.

– Прости, пожалуйста, я задумалась. О чем ты говорил?

– Ты смотришь совсем, как папа, – неожиданно произносит мальчик.

– В каком смысле?

– Папа тоже очень много думает и грустит. Он тоже скучает по маме, только думает, что я маленький и ничего не понимаю, – по-взрослому говорит Егор.

Тут не могу не согласиться с мальчиком: он гораздо взрослее и смышлёнее своих лет. Я не знаю, что случилось в их семье, но это событие определённо оставило след в душе ребенка. Я не психолог, и уж точно меня наняли не за этим, но если сам Егор заявляет, что отец не говорит с ним, то возможно, ребенок носит все в себе. И ему просто нужно поделиться с кем- то своими переживаниями.

– А что случилось с мамой? Почему папа скучает? – осторожно интересуюсь, внимательно следя за реакцией ребенка.

– Мама умерла.

Его слова режут меня ножом по сердцу. Господи, что же пришлось пережить этому ребенку?! Сколько ему? Учитывая, что он во втором классе, ему лет девять, не больше. Я вспоминаю все, что чувствовала, когда узнала, что мамы больше нет, Как боролась с депрессией после ее похорон. И мне ни черта не было просто. Но на тот момент мне было двадцать два. А Егор совсем малыш…

– Иди сюда, – не выдерживаю и притягиваю его в свои объятия. Понимаю, что такое своенравное поведение со стороны учительницы может не понравиться ни самому ребенку, ни его отцу, но в этот момент мне было важно показать, что я понимаю мальчика. Что он, в конце концов, не один. – Прости, я не знала.

К моему удивлению, Егорушка доверчиво прижимается ко мне и обнимает ручками за талию.

– Ты тоже скучаешь по маме? – шепчу я ему в макушку, едва сдерживая слезы.

– Очень, – также тихо, разрывая сердце на маленькие кусочки. Я бы наверно, не задумываясь, продалась в вечное рабство сатане, только бы дети, эти невинные души не знали о смерти так рано и не росли без мамы или папы. Потому что это слишком. Потому что это за гранью.

– Ты только не плачь, хорошо? Потому что мама, она смотрит на тебя сверху, и очень расстраивается, если ты грустишь. Ты должен быть счастлив. Ради нее, – я понимаю, что наверно несу бред, но на данный момент у меня нет слов, чтобы поддержать ребенка в данной взрослой ситуации. Потому что у меня и решения этой проблемы взрослые.

– Я стараюсь. Папа тоже очень скучает, еще больше, чем я. Потому что он скучает еще и по сестренке, – вот так просто Егор говорит о таких вещах, от которых у меня стынет кровь и встают волосы дыбом. А еще хочется выть, как раненая волчица, потому что я чувствую боль этого мальчика, как бы он не старался ее скрыть.

– Сестренке?

– Да, у меня должна была родиться сестренка, но мама ушла на небо. Очень жаль, что я не познакомился с ней, но зато мама там сейчас не одна.

О, Боже.

Я прижимаю мальчика к себе так сильно, что ему, наверно, тяжело дышать. Но он стойко терпит все мои проявления чувств, словно это успокоение в первую очередь нужно мне, а не ему.

– А папа…– осторожно интересуюсь, стараясь сберечь детскую психику и не нанести еще больший урон. – Он…ну…совсем тебе не помогает?

– Он очень много работает, – просто отвечает ребенок, повернув голову к окну. Егор пытается спрятать обиду за недетской мужественностью, но все же я чувствую ее, и такая злость меня берет на Матвея.

В подобные моменты наоборот надо быть ближе к ребенку, поддержать его, а не уходить с головой в работу. Понимаю, ему пришлось нелегко, он в один миг потерял жену и нерожденную дочь, но ведь мальчик потерял мать и сестренку! Да в конце концов, он – ребенок! Егору всего девять лет, у него все детство впереди, а у меня такое ощущение, что ему внутри уже сорок.

– Как ты смотришь на то, чтобы мы сегодня прогуляли уроки? – отстраняю мальчика от себя и смотрю с хитрой улыбкой, стараясь за ней скрыть все, что творится на душе. Кто-то должен напомнить, что мальчишке всего девять, и он должен жить так, как полагается ребенку его возраста: шкодничать и веселиться.

– А как же…

– Папу я беру на себя. Уроки потом нагоним. Сегодня предлагаю погулять и познакомиться поближе.

– А что мы будем делать? – Егор улыбается так открыто и искренне, что у меня вновь, который раз за день, наворачиваются слезы за него. По сути, он для меня совсем чужой мальчишка, а душа болит, как будто это мой ребенок.

– А что бы ты хотел?

– Ну…например…Можно просто погулять в саду, – и снова этот осторожный взгляд, как будто я заберу свои слова обратно и заставлю заниматься правописанием.

– Отличная идея! Свежий воздух таким мальчикам очень полезен. Только у меня есть идея получше: я предлагаю пойти на кухню, сделать бутерброды, лимонад и пойти на качели, я их видела в углу сада. Мы покачаемся, а ты мне расскажешь, чем любишь заниматься. Попутно я буду задавать тебе вопросы, например, как произносится то или иное слово на английском. Так что считай, что урок все же состоится. Но обещаю, что не буду мешать тебе так часто.

– Здорово! Пошли скорее! – и с этими словами Егор резво вскакивает на ноги, в пару шагов оказавшись у двери комнаты. Так-то лучше. Если отец не хочет помочь этому замечательному и солнечному мальчику справиться с бедой, что свалилась на хрупкие детские плечи, то придется мне взять дело в свои руки.

Глава 6 Матвей

Что-то было не так. Но я не мог понять, что именно, как бы не старался. Казалось бы, дом такой же пустой и холодный, как и всегда, Но внутреннее чутье подсказывало, что все равно все не как обычно.

Я понятия не имею зачем нам с Егором такой огромный дом. Когда-то мы с Леной мечтали, что у нас будет, как минимум, трое детей. И тогда же моя жена сказала, что детям нужно пространство для развития. Я намек понял и на следующий же день заказал проект этого дома. И к рождению Егора мы переехали уже сюда.

Наверно, я не переехал отсюда потому, что все мои мечты и самые светлые воспоминания связаны именно с этим домом.

Поднимаюсь по лестнице, толкаю дверь в комнату сына, уверенный, что он сидит с книжкой или изучает что-то в ноутбуке. Пусто. Егора в комнате нет. Я даже не сразу это осознал, постояв в прострации несколько секунд. Выхожу из спальни и нахожу на первом этаже Марину Владимировну.

– Где Егор?

– На заднем дворе развлекается с этой – небрежно бросает домработница, поджав губы.

– Что? – переспрашиваю я, глубоко озадаченный. Что за день сегодня такой?! Партнёры пытались протолкнуть свои пункты в контракт, подчиненные безбожно косячат, теперь вот Марина Владимировна чудит.

– На качелях катаются. С этой вашей новой учительницей. Чему уж она Егорушку научит, я не знаю…

Не верю. Мне нужно это увидеть. Убедиться. Стоило мне завернуть за угол дома, как я услышал веселый детский смех. Смех моего сына, который я не слышал вот уже пять лет. Я остановился поодаль, не желая быть замеченным и разрушать иллюзию. Вдруг это игра моего воображения, и стоит мне моргнуть, как картинка исчезнет?! Но нет, Ева что-то рассказывает Егору, а мой сын открыто смеется.

Стараясь также быть незамеченным, возвращаюсь в дом и скрываюсь в своем кабинете. Но отвлечься и поработать не получается, потому что я все время отвлекаюсь на смех сына. Вспоминаю, как Егор любил эти качели, как также хохотал, когда Лена раскачивала его, и он кричал:

– Смотри, мама, я лечу к солнышку на небо! – а Лена смеялась в ответ.

Выглядываю в окно в надежде увидеть свою жену, но чуда не случилось: я все также натыкаюсь взглядом на вьющиеся лавандовые волосы.

Я злюсь. Нет, не на Еву. На себя. Потому что не понимаю, что происходит со мной. Потому что…неожиданно оказалось, что я живой. Что могу чувствовать. И мои чувства направлены на фею с лавандовыми волосами. А я не хочу ничего чувствовать! Гораздо проще, когда тебя ничего и ни с кем не связывает. Потому что однажды я уже любил. И эта любовь принесла страдания не только мне, но и моему ребенку. И повторения того кошмара наяву я не выдержу. Я не могу любить, просто не могу! Или…?

Мои мысли прерывает неожиданный стук в дверь.

– Извините, можно? – в кабинет просовывается лавандовая голова, смущенно улыбаясь.

– Заходите, Ева, – ловлю себя на мысли, что мне нравится то, как сочетается имя с ее внешностью. С виду девушка сама невинность: эти длинные волосы, легкий румянец от смущения, эти манеры и жесты…но это только на первый взгляд. В этих широко распахнутых глазах я явственно вижу порок и искушение, а эти сочные пухлые губы так и просят, чтобы их поцеловали. Или наказали. В зависимости от ситуации и обстоятельств. И опять же я четко понимаю, что хочу и того и другого. Именно с этой девушкой. Черт!

– Матвей Михайлович, – робко произносит Ева, переминаясь на пороге.– Есть минутка? Я хотела бы поговорить.

– Проходите, присаживайтесь, – жестом показываю на кресло напротив, предлагая сесть, а сам с удовольствием слежу за девушкой. Она прекрасна: гибка, грациозна, в ней есть даже какая-то аристократичность, и я бы поверил в это, если бы точно не знал, что девушка из простой семьи. – Внимательно слушаю, – произношу, складывая пальцы домиком. От греха подальше. Чтобы не было соблазна прикоснуться. Так надежнее.

– Это касается Егора…

– Так…

– Дело в том, что… Наверно, вы замечали, что мальчик несколько замкнут и моментами уходит глубоко в себя…

– Егор абсолютно здоров, – жестко перебиваю, моментально разозлившись. Ева не первая, кто намекает, что Егора надо показать специалистам, и он нуждается в помощи психолога и психиатра.

– Я и не намекала, что с ним что-то не так! И в мыслях не было. Егор-абсолютно нормальный и здоровый ребенок. Просто в силу обстоятельств рано повзрослевший. Мы сегодня говорили с ним, и он признался…в общем, Егору вас очень не хватает, и мальчик очень скучает. И поэтому у меня к вам просьба: вы…, – Ева мнется, отводя взгляд в сторону. Но все же глубоко вздыхает и решительно заканчивает: – Вы не могли бы проводить с ним больше времени?

Ева не сказала ничего такого, чего бы я в глубине души не знал и не понимал. Да, я действительно разрываюсь между бизнесом и сыном. Но я каждую свободную минуту стараюсь проводить с ним. Но я боюсь. Я, взрослый, тридцативосьмилетний мужик боюсь. Нет, не своего сына. А того, что я могу сделать что-то не так или сказать что-то не то, и глаза Егора снова станут пустыми и безжизненными.

Я понимаю, что Ева права на все сто, но отчего-то мгновенно зверею. И, не отдавая себе отчета, начинаю ее отчитывать, как нашкодившего ребенка.

– Напомните мне, пожалуйста, Ева, в качестве кого вы были приняты на работу?

Учительница моего сына слегка прищуривает глаза, недобро глядя на меня, но все же нехотя цедит:

– В качестве репетитора по английскому языку.

– Тогда почему вы превышаете полномочия и лезете туда, куда не следует? Или может у вас есть диплом психолога?

Ева молчит и отворачивается в сторону, сжав кулаки. Она понимает, что в данной ситуации я тоже неправ, и могла бы давно поставить на место и хлопнуть дверью, но продолжает стоять на месте, сцепив зубы. Очевидно, что ей нужна эта работа, поэтому девушка терпит мои тиранские замашки.

– Не слышу, Ева, – добавляю масла в огонь, и девушка снова поворачивается в мою сторону, одарив меня презрительным взглядом.

Мне тридцать восемь, и за свои годы я видел много прекрасных женщин. Кто-то одаривал меня загадочными улыбками, кто-то заинтересованным взглядом, некоторые заходили дальше и при первом же взгляде кидали соблазнительные намеки. Но ни одна из них не завела меня, как только что Ева. Она блеснула на меня своими небесно-голубыми глазами, а я ловлю себя на мысли, что хочу намотать ее лавандовые волосы на кулак и попробовать эти губки бантиком на вкус. Уверен, что они сладкие, как мед.

– Нет, Матвей Михайлович. Извините, что влезла не в свое дело, – едко выплевывает последнюю фразу. Знаю, что она сейчас думает, что я – деспот и тиран, но так будет лучше. Потому что я не должен к ней ничего чувствовать. Потому что мое сердце снова возвращается к жизни и не только качает кровь, но и начинает испытывать нечто, напоминающее всю эту романтическую хрень. Пусть лучше я буду деспотом и идиотом, чем потом снова пройду по стеклам, как это случилось с Леной. Я просто не имею права на любовь.

– Можете быть свободны. Завтра Егор будет ждать вас в девять утра. Прошу без опозданий.

Ева резко разворачивается на пятках и пулей вылетает из кабинета. Миссия выполнена с блеском. Тогда какого черта мне так хреново на душе?!

Глава 7 Ева

Слова Матвея до сих пор не выходят у меня из головы. Какого черта я решила, что могу играть роль семейного психолога?! Раз Матвей говорит, что я – не первый человек, кто делает подобное замечание, наверняка он уже обращался к специалистам. И раз улучшений нет, то чем могу помочь я, та, у кого вся душа и сердце шиты криво и белыми нитками? Матвей прав, мне просто надо выполнять строго свои обязанности, и будет всем счастье.

Захожу в дом без пяти девять утра и первый, на кого натыкаюсь в этом огромном коттедже – Матвей, который на ходу допивает кофе.

– Добрый день, Матвей Михайлович, – ровно и безразлично произношу, отведя взгляд и рассматривая гостиную на наличие в ней Егора. – Надеюсь, я не опоздала?

– Доброе утро, Ева. Нет, вы как раз вовремя. Даже на пять минут раньше, – отвечает Матвей, словно он – чопорный граф из Англии. Зануда, одним словом. – Егор сейчас спустится.

Киваю и прохожу к панорамному окну, делая вид, что увлеченно рассматриваю, как садовник ухаживает за цветами.

– Фея! – раздается за спиной звонкий голос Егора, миг, и вот он уже обнимает меня со всей силы.

– И тебе доброе утро! – треплю его слегка вьющиеся волосы и не замечаю, как губы сами растягиваются в искреннюю улыбку. Удивительный ребенок! Рядом с ним забываешь обо всем: о переживаниях, об окружающих, о времени. Казалось бы, только что Матвей был рядом с барной стойкой, но его там уже нет, а я даже не слышала, как хлопнула входная дверь.

– Чем мы займемся сегодня? – Егор задирает голову и с надеждой смотрит на меня. Вот хитрец, думает прогулять урок! Ничего не выйдет, потому что иногда фея – Ева превращается в ведьму на метле.

– Английским, конечно же!

Лицо Егора так смешно кривится, и он смотрит на меня знаменитым взглядом кота из известного мультика, вызывая у меня улыбку. Я стараюсь ее сдерживать изо всех сил, даже губы пришлось прикусить, лишь бы не расхохотаться в голос.

– Ну, Евааааа, ну, пожааалуйста… Ты сама вчера говорила, что свежий воздух…– теряется мальчик, вспоминая мои вчерашние слова. – Полезен для детского организма, во!

– Я от своих слов не отказываюсь, – приобнимаю мальчика за плечи, подталкивая на выход из гостиной, – но и английский очень важен и полезен для маленьких мальчиков.

– Мы можем заниматься им и на качелях, как вчера! Например, я расскажу о погоде, о себе без единого русского слова! А упражнения можно делать на веранде, где папа работает каждую ночь. – Ого! А вот это уже любопытно и интересно! – Соглашайся, фея! Ты же мне друг?

Это просто нокаут в сердце. Зная ситуацию Егора, да еще его жалобный голос с надеждой, помноженный на просящий взгляд…Вы бы устояли? Вот и я нет.

– OK, guy! I agree. Let’s start right now!^[1]

– Thank you, my dear teacher!^[2] – лицо мальчика озаряет довольная и широкая улыбка до ямочек на щеках. Он только не мурлычет, как мартовский кот!

Занятия на воздухе действительно проходят продуктивно: Егор схватывает все налету, надо только подтянуть немного произношение и некоторые моменты по грамматике. Заниматься с таким учеником – одно наслаждение, я даже не заметила, как пролетело время.

– Ева, вы с папой что, поссорились? – неожиданно спрашивает Егор, когда мы уже собирали вещи со столика на веранде. Я так и замираю с учебником в руке, глядя перед собой и не зная, что ответить этому смышленому малышу.

– Нет, с чего ты взял?

– Потому что он посмотрел на тебя…странно как-то, а ты вообще стояла спиной, как будто не хочешь с ним говорить.

Ого, да с этим парнем смело можно идти в разведку! Наблюдательный, аж не по себе стало.

– Все в порядке, малыш, можешь не переживать. Мне просто захотелось еще раз посмотреть на ваш красивый сад, а папа спешил на работу.

– Он всегда спешит… У него очень много работы, – грустно произносит Егор. У меня сердце снова рвется на куски, и опять я не сдерживаюсь и крепко обнимаю малыша. Он мне абсолютно чужой ребенок, я вижу его в третий раз, а сердце и душа болят так, как будто я – его мать.

– Не всегда, к сожалению, все бывает так, как хочется, малыш. Папа тоже грустит, что не может проводить с тобой много времени. Но он старается.

– Правда? – задирает голову и прямо смотрит мне в глаза.

– Правда.

– Фея, а ты же мне друг? – и снова этот хитрый взгляд, отказать которому невозможно, поэтому лишь утвердительно киваю, ожидая продолжения. – Тогда заберешь меня сегодня со школы? Пожалуйста – пожалуйста?

– Это…неожиданная просьба…Но почему именно я? Разве водитель отца не забирает тебя каждый день?

– Он скучный, – смешно надувает губки Егор, вызывая мою улыбку. – И не разговаривает со мной. Только по делу, как робот. А ты классная, с тобой можно поговорить обо всем – обо всем! Хоть даже на английском!

Не выдержав, все же искренне смеюсь, удивляясь находчивости мальчишки.

– А ты умеешь уговаривать! Ладно, у меня как раз «окно» в университете, думаю, успею забрать тебя.

До сих пор поверить не могу, что я согласилась на это! Я стою у ворот школы среди других мамочек и жду своего…ученика. Мне кажется, что это происходит не со мной.

Егор – не первый мой ученик, с которым я занимаюсь репетиторством. Но ни к одному из них я не привязывалась так, как к этому парню. И нет, это не из жалости, что его мама погибла. Просто моя душа сама тянется к ребенку, как будто чувствует что-то родное.

– Ева! – радостный возглас Егора отвлекает меня от моих философских мыслей. – Ты пришла! – кидается он в мои объятия, словно я действительно его мама. В груди что-то странно кольнуло, мысль мелькнула в голове, но я не успела ухватиться за нее, и она исчезла. Но ощущение, что произошло нечто важное, не покидает меня.

– Конечно, пришла. Я же обещала, – улыбаюсь и треплю мальчишку по макушке. – Ну, чем хотите заняться, сэр? Может быть, домой?

– Нееет, только не домой. Может быть, в волшебное место?

– Куда? В Нарнию?

Обнимаю Егора за плечи, и мы идем к машине, хихикая.

– Нет, но там тоже очень весело.

Через пятнадцать минут водитель привозит нас к городскому парку. Заинтересованно смотрю на мальчика и жду от него пояснений.

– Мы тут с мамой уточек кормили. Их тут много, – и Егор смотрит на меня с надеждой, как будто я откажусь. Слегка киваю головой, мы выходим из машины и медленно бредем по дорожке к озеру.

– А папа, он с тобой играет? – осторожно интересуюсь. Я помню вчерашние слова Матвея о том, чтобы не лезла, но не могу себя перебороть и отойти в сторону. Я же вижу, что Егор страдает. И даже если это обернется для меня катастрофой, я хочу помочь мальчику.

– У папы очень много работы. Он думает, что я сплю и ничего не знаю, но я иногда вставал ночью попить воды и видел, что он что-то печатал и смотрел в компьютере. Поэтому я стараюсь не мешать. Это же все для нас.

Мне нечего возразить. Впервые не нахожу слов, чтобы поддержать разговор и жалею, что спросила. Почему в этом мире такая несправедливость?! Почему вот такие малыши должны так рано взрослеть и становиться всепонимающими, вместо того, чтобы гонять мяч в футбол или играть в компьютерные игры? Мое сердце болит и кровоточит, глядя на Егора.

– Ты большой молодец, Егор. Папе с тобой очень повезло. У тебя красный носик, ты замерз?

– Немного.

– Поедем домой? Уже поздно, тебе пора делать уроки. Я завтра все проверю и буду очень строгой учительницей, – хитро прищурив глаза, шучу, увлекая мальчика обратно к машине.

А дома нас ждал сюрприз. Матвей собственной персоной в спортивных штанах и обтягивающей белой футболке. Совершенно другой, нежели в костюме: расслабленный и домашний. От его вида становится тесно в груди, и я смущенно отвожу глаза. Бурчу что-то невнятное в качестве приветствия, но, кажется, Матвей меня даже и не замечает. Совершенно счастливый Егор кидается к отцу, едва не сбивая с ног.

– Папочка! А что ты тут делаешь?

– Тебя жду. А ты вот где-то гуляешь после школы… – и бросает на меня укоризненный взгляд, словно я украла у него общение с сыном. Но в данный момент мне плевать на недовольство Матвея. Гораздо важнее, что, несмотря на то, что вчера он отчитал меня, как девочку, все же прислушался к моим словам и решил уделить время сыну. Я едва заметно благодарно улыбаюсь и понимаю, что мне пора покинуть этих двух мужчин.

– Егор, goodbye! See you tomorrow!

– Goodbye, my dear teacher!

Машу на прощание рукой и ухожу, провожаемая тяжелым внимательным мужским взглядом…

Глава 8 Матвей

Обычно сигареты помогают мне разгрузить голову. Это моя панацея ровно до фильтра. Но сегодня у меня ничего не получается. Потому что все мои мысли заняла одна фея с лавандовыми волосами. Засела там, улыбается мне скромно и возбуждает одним только невинным видом.

Сегодня я приехал к Яне не как обычно, после тяжелого трудового дня, а потому, что в моей голове поселилась одна особа, которая очень сексуально говорит на английском и весь день мешает мне работать.

– Ты сегодня какой-то не такой, – капризно тянет Яна, водя пальчиком по моей груди. Забирает у меня сигарету, глубоко затягивается и выпускает дым в потолок красивыми кольцами. Смотрю на ее пухлые губы, сотворенные умелыми руками косметолога, что так эротично обхватывают сигарету, и стараюсь переключиться.

– Не такой – это какой? – лениво спрашиваю, массируя Яне затылок, играя с волосами и наматывая их на кулак. Я знаю, что ее это заводит, и, несмотря на то, что мы кувыркались последние два часа, я готов еще к одному раунду. Яну даже спрашивать не стоит – она та еще нимфоманка.

– Задумчивый, весь в себе. Ты даже не заметил, что на мне новое белье! – капризно тянет, обиженно надув губки.

– У тебя каждый раз новый комплект.

– Этот особенный!

Лишь удивленно вскидываю бровь, иронично усмехаясь. Тяну за волосы, подтягивая ближе к себе. В глазах Яны зарождается новая волна похоти. Умница, девочка, все правильно понимаешь.

– Хватит болтать! Хочу твой рот.

Яна – моя любовница вот уже почти три года. Два года я не мог смотреть на женщин, никого к себе не подпускал. Но все же физиология взяла свое.

На благотворительном вечере мой взгляд зацепился за эффектную, ухоженную блондинку с длинными ногами, упругой высокой грудью, и соблазнительной фигурой, что была обтянута серебристым платьем. Девушка все время буквально трахала меня глазами, а когда я решил выйти и освежиться, увязалась за мной и едва ли не изнасиловала в туалете.

Мне понравилась такая инициатива, раскрепощенность и точное знание собственных желаний. Я уже начал забывать, каково оно, быть с женщиной. С Леной все было по-другому: она была хрупкой, нежной, как аленький цветочек, и я оберегал ее и боялся сделать больно. С Яной же я выпускал на свободу свою темную сторону. И это заводило ее больше всего.

Вот и сейчас моя любовница буквально легла на меня сверху, расположив ноги по разные стороны от моих бедер так, что промежностью задевала мой каменный член.

Каждое ее движение заставляло его пульсировать все сильнее, и мне хотелось схватить мерзавку и засадить ей по самые яйца. Но нет. Я придумал для строптивой женщины более изощренное наказание.

– Яна, ты знаешь, что я терпением не отличаюсь, – хриплю, предупреждая. Но чертовка, кажется, давно не получала заслуженного наказания, и забыла, что бывает, если я очень …огорчен или расстроен.

– Я все знаю, милый. Но признай, что сейчас ты в моей власти, – произносит эта кошка, с силой сжимая мой член в своем кулачке. Прикрываю глаза и рвано выдыхаю. Думай, кошка, думай, что ты имеешь власть надо мной. Так жестоко в своей жизни ты еще не ошибалась.

Наконец Яна опускается к низу моего живота, но кружит вокруг, а к главному не прикасается. Видимо, она забыла, что бывает, если играть с Грачевым во взрослые игры.

Резко, так, что Яночка не успела сообразить, хватаю ее за волосы и резко толкаюсь в приветливо распахнутый рот практически на всю длину. Моя любовница давится, на глазах выступают слезы, но покорно принимает то, что я ей даю. Яна принимается с остервенением и примерным старанием лизать и сосать мой член, но сегодня мне не нужны эти прелюдии и смакование процесса. Я хочу быстро и жестко, возможно, даже грубо.

Фиксирую Яну на месте и начинаю трахать ее рот почти на пределе своих возможностей. По ее щекам текут слезы, тушь размазана, но она все равно стонет от удовольствия. Опускаю руку ей между ног, и действительно она там до безобразия мокрая. Отлично, тем слаще для меня будет наказание.

Сегодня Яне повезло – я уже удовлетворил свои потребности в сексе, и этот минет скорее для закрепления «результата», но удовольствия я не получил. Это просто мои физиологические потребности. И это условие – основа наших отношений. Поэтому я быстро кончил прямо ей в глотку и обессиленно повалился на спину. Яна пристроилась рядом, положив голову мне на плечо и пытаясь привести дыхание в норму.

Спустя какое-то время я, не глядя в ее сторону, поднимаюсь и начинаю одевать брошенную у кровати одежду.

– Матвей? Что-то не так? – обеспокоенно спрашивает Яна, прикрываясь простыней и приподнимаясь на локтях.

– Все так. Минет, как обычно, был шикарен, – бросаю я будничным тоном, застегивая пуговицы на рубашке.

– Тогда почему ты так резко встал и уже уходишь?!

– Потому что я получил, что хотел.

– Останься, пожалуйста, – жалобно тянет Яна со слезами. Оборачиваюсь и едва не кривлюсь: так и есть, слезы блестят в глазах, а женщина едва сдерживается.

– Яна, ты же помнишь правило номер один, – равнодушно пожимаю плечами.

Мое самое главное правило – я никогда не остаюсь ночевать у любовниц и никогда не привожу их в свой дом. Потому что стоит дать слабину лишь раз, и каждая женщина считает, что в силах заарканить тебя. А мне не нужны отношения и чувства.

Я занимаюсь сексом практически по расписанию, и меня все устраивает. Нас с Яной все устраивало до сегодняшнего вечера. Но теперь я задумываюсь, что у нас, по сути, осталось не так уж и много времени, судя по ее поведению. Пару встреч, не более. Виной тому еще и одна фея с лавандовыми волосами, что прочно засела в моей голове. Мне даже жаль, секс с Яной был лучшим за последние годы.

– Я помню, – шепчет она мне на ухо, прижимаясь ко мне со спины всем своим молодым и упругим телом. За своими мыслями я даже не сразу заметил, что Яна поднялась с кровати и подошла ко мне. – Но можно же сделать исключение из правил. Ради меня…

– А что в тебе есть такого, чтобы я сделал ради тебя исключение? – усмехаюсь, поворачиваясь лицом к девушке и мягко высвобождаясь из ее объятий.

– Матвей! В конце концов, я не кончила! – зло и капризно восклицает Яночка.

– А вот с этого и стоило начинать, моя дорогая. Это и будет твоим наказанием.

– Но за что?!

– За то, что неопытная кошка решила подергать тигра за усы, – подхожу вплотную, приподнимая пальцами за подбородок. – Сейчас я уеду домой. А ты ляжешь на эту самую кровать и будешь ублажать сама себя, представляя, что это я делаю с тобой. А в следующую встречу ты мне расскажешь, как довела себя до оргазма.

– Но я же не смогу, ты же знаешь! – хнычет Яна.

Довольно усмехаюсь. Знаю, именно поэтому и выбрал такое наказание. Я в курсе, что моя любовница не любит мастурбировать и делает это откровенно плохо, и ей практически ни разу не удалось довести себя до оргазма. Зато она определенно точно усвоит этот урок.

– Тебе просто следовало выполнить мой приказ, Яна.

– Матвей! Ты мне нужен! – срывается Яна на крик, все-таки не сдержав слез. Но зря она пытается применить это излюбленное женское оружие: я равнодушен к слезам. Я равнодушен практически ко всему. Потому что я умер пять лет назад возле того самого ресторана вместе с Леной.

Черт, я ошибся. Сегодня последняя встреча с Яной. Придется расставаться с ней. Сука! А ведь так было удобно! Но моя любовница решила, что может претендовать на большее и завязать со мной отношения. Но она сильно ошиблась. Я не имею права на чувства.

Я ухожу, молча хлопнув дверью, не обращая внимания на вой за дверью. Навсегда.

Глава 9 Матвей

Всю неделю я стараюсь приходить домой раньше обычного. Потому что хоть тогда и повел себя, как мудак, наорав на девушку, признаю, что Ева права. Мне стоит проводить больше времени с Егором, если не хочу, чтобы впоследствии мы стали чужими, лишь соседями, что волей обстоятельств живут под одной крышей.

Ева – действительно фея. Я не знаю, как она проводит свои занятия, и чем они занимаются, но Егор, который с некоторых пор предельно замкнут в себе, вдруг ожил и всю эту неделю ведет себя, как совершенно обычный ребенок. Этот дом стал уютнее, теплее, наполнился весельем и смехом, стал местом, куда хочется спешить после работы и проводить все свое свободное время.

Нет, мы не сделали ремонт или что-то в этом роде. Просто здесь ненадолго поселилось наше с Егором персональное солнце – Ева. И да, каждый вечер я спешу, чтобы увидеть ее хотя бы на пять минут. Потому что удивительно, но рядом с ней я тоже чувствую себя живым.

Вот только наша лавандовая фея оказалась с характером – не хотела прощать мне тот разговор и делала вид, что меня не существует. Ева всегда старалась уйти до моего прихода, либо, если мне удавалось ее застать, собиралась тут же, как только я переступал порог дома.

Сегодня я также еду домой раньше обычного. Но в этот раз я намерен сломать «ритуал» Евы. Не уверен, что ей понравится, но придется потерпеть.

– Добрый вечер, Матвей Михайлович, – здоровается Ева, не глядя в мою сторону. Она торопливо собирает книги, что разбросаны по полу вокруг них с Егором. Смотрю на сына, и встречаюсь с его умоляющим взглядом. Я понял тебя, сынок: ты тоже не хочешь, чтобы она уходила. И в который раз убеждаюсь, что принял правильное решение.

– Ева, будьте так любезны, задержитесь ненадолго, – прошу вежливо, в ее же манере, не глядя в сторону девушки.

– Что-то случилось? Это не потерпит до завтра? Я боюсь опоздать на автобус. Следующий будет только через час, и не факт, что он остановится.

– Разговор очень важный и серьезный, не хотелось бы его переносить. Не волнуйтесь, мой водитель вас отвезет. Прошу, – жестом указываю на лестницу на второй этаж по направлению к кабинету.

Ева поджимает губы, но все же идет, расправив плечи и гордо подняв подбородок. Еле сдержал улыбку: настолько забавно наблюдать за этой девушкой, что идет на простой разговор, как на заклание.

– Присаживайтесь, Ева. Желаете чего-нибудь выпить?

– Нет, я предпочла бы перейти к сути и поскорее попасть домой. У меня еще много работы, – строптиво отвечает девушка, нахмурившись.

– Хорошо. Как раз о работе и хотел поговорить. Я же так понимаю, занятия с Егором – не единственный ваш источник заработка?

– Допустим. Не понимаю, какое это имеет значение, – Ева складывает руки на груди, подчеркнув тем самым идеальную форму. Тяжело сглатываю и с трудом отвожу в сторону глаза, ослабив галстук. Надеюсь, она не подумала ничего такого.

– Самое прямое. Скажите, вы обременены отношениями?

– Так, хватит. Моя личная жизнь вас не касается, ясно?! – неожиданно Ева вскочила с места и злобно зашипела. Ого, не думал, что этот вопрос будет для нее таким болезненным.– Не стоит совать свой нос туда, куда не положено!

– Сядьте и успокойтесь, Ева, – произношу тоном, что наводит ужас на подчиненных. Но на девушку, кажется, это не производит должного эффекта. Она занимает свое место, но воинственности не утратила.

– Коротко и по делу, пожалуйста.

– Хорошо. Я хочу попросить вас заниматься с Егором на постоянной основе.

В кабинете повисает тишина. Ева внимательно смотрит на меня, со стороны кажется, как будто она даже не моргает.

– Вы имеете в виду каждый день? – осторожно интересуется Ева, слегка прикусив нижнюю губу.

– Я имею в виду полный день. С утра до вечера. И заниматься не только английским. С проживанием. Полный пансион, если можно так назвать.

Склонив голову набок, Ева задумчиво рассматривает меня, словно диковинного зверька.

– Зачем Вам это нужно? У Егора не настолько все плохо с английским, чтобы заниматься им с утра до ночи.

Сжимаю зубы и медленно выдыхаю. Черт, не думал, что с этой феей будет так сложно!

– У вас неплохо получается ладить с Егором, он очень привязался к вам. И плюс ко всему вы очень тонко чувствуете то, что нужно моему сыну. Это очень важно, как для него, так и для меня.

Ева откидывается на спинку кресла и победоносно смотрит на меня, прищурив глаза. Ох, чую, сейчас она отыграется на мне за ту обиду.

– Вы же сами говорили, что принята я на должность учителя английского языка и только. Тем более у меня нет соответствующего диплома по психологии. Как же в таком случае вы сможете доверить мне своего ребенка? Думаю, вам следует нанять дипломированного профессионального специалиста.

Я только не рычу от злости. Эта…фея из меня просто веревки вьет. И знает же, куда надавить!

– Ева, я беру слова назад и прошу, чтобы именно вы были с Егором рядом. Не только в качестве учителя, но и в качестве…друга. Столько, сколько возможно. Обещаю, деньгами не обижу. Вам не придется больше разрываться между несколькими работами.

– То есть вы извиняетесь передо мной за те резкие слова? – прищуривает глаза и победоносно улыбается. Чертовка.

– Да. Прошу меня извинить, Ева. В тот день я был немного…на нервах, – произношу, скрипя зубами то, что она хочет услышать.

Ева широко улыбается и снисходительно произносит, словно разговаривает с одним из своих учеников:

– Вот видите, Матвей Михайлович, произнести простые слова «Извините, я был неправ» не так уж и сложно. И с вами даже ничего не произошло, – Ева грациозно поднимается со своего места и идет к двери.

– Так что насчет моего предложения? – спрашиваю вдогонку, с замиранием сердца ожидая ответа девушки.

Глава 10 Ева

Я понимаю, что Матвею очень важен мой ответ. И у меня нет поводов отказать ему.

– Согласна, – отвечаю, слегка обернувшись. Не могу посмотреть этому мужчине в глаза. Потому что я сразу же теряю голову.

Понятия не имею, почему именно Матвей так на меня действует. Отношения и чувства пока не входят в мои планы, но стоило увидеть в первый раз Грачева, сразу же поняла: я потеряла себя безвозвратно. Его аура власти, уверенность, мужской магнетизм действуют на меня так, что я хочу покориться, подчиниться этому мужчине и принадлежать ему одному.

На самом деле моя обида на его резкие слова по поводу Егора была надуманной. Мне надо было просто соблюдать дистанцию. Потому что иначе я не знаю, куда меня приведет это общение.

Но все же я соглашаюсь на его предложение. Да, противоречу самой себе, но сейчас я действую в интересах Егора. Этот ребенок настолько настрадался в этой жизни, столько пережил, что отказаться от предложенного Матвеем – преступление. Я не могу подвести мальчика, когда он только – только начал оттаивать и заново учится доверять. И если в моих силах вернуть ребенка к нормальной жизни, то я должна наступить на горло собственным принципам и убеждениям и просто быть с ним рядом.

Соглашаясь на новую работу, я думала, что смогу также успешно избегать Матвея, как делала это раньше. Но мои намерения разбились буквально в первый же день, когда я пришла к девяти утра с небольшим чемоданом.

– Доброе утро, Ева, – хозяин лично открыл мне дверь дома, и тут же забрал чемодан, задев мои пальцы. Я вздрагиваю от неожиданности и поднимаю глаза, сталкиваясь с внимательным взглядом Матвея.

– Я сделал что-то не так? – тихо спрашивает он, изучая мое лицо. Не выдерживаю его пристального взгляда, тут же опускаю взгляд на носки своих туфель, стараясь отодвинуться как можно дальше от Грачева. Он стоит настолько близко, что я втягиваю его приятный аромат парфюма, смешанный с табаком, и пьянею буквально с первого вздоха.

– Н-нет, – отвечаю также тихо, от волнения заикаясь и дыша часто – часто, что не остается незамеченным Матвеем.

– Тогда почему ты так волнуешься? – неожиданно Грачев переходит на «ты».

– Я не волнуюсь, – вру, слегка покрываясь румянцем, не смея поднять глаз. Ева, когда ты успела превратиться в застенчивую тихоню?!

– Пойдем, я провожу тебя в твою комнату и заодно все покажу, пока у меня позволяет время, – Матвей усмехается и, подхватив мой чемодан, идет по лестнице на второй этаж. Мне ничего не остается, как последовать за ним.

Идя позади Матвея, любуюсь его атлетически сложенной фигурой. Я знаю, что моему новому боссу под сорок, но он даже близко не выглядит на свой возраст. Да, у него на висках есть седина, но она абсолютно не портит Матвея, а придает ему особый шарм. У него широкая линия плеч, по которой мне хочется провести пальцами и почувствовать силу мышц. А еще невообразимо хочется уткнуться в местечко между плечом и шеей и вдыхать этот пленительный запах…

Черт, Ева, куда тебя несет?! Я специально отстала от Матвея на пару шагов и даже засунула руки в карманы джинсов, чтобы на автомате не прикоснуться к мужчине. Потому что чувствую – мои тормоза вот-вот сорвет. Даааа, непросто мне будет работать в этом доме, очень непросто…

– Это ванная, это комната Егора, – вырывает меня из мыслей низкий голос Матвея. – А это, – разворачивается и смотрит мне в глаза глубоким взглядом. От него и предельной близости мужчины у меня снова учащается дыхание, и приятно ноет внизу живота. Только этого мне не хватало для полного счастья! – Моя спальня.

Не знаю, сколько бы мы так простояли, и к чему привела наша бессловесная игра в «гляделки», но Матвей сам разрывает зрительный контакт и, как ни в чем не бывало, проходит вперед и толкает одну из дверей.

Передо мной ослепительная комната в белых и жемчужных тонах, вся наполненная светом. Я понятия не имею, как Матвей угадал, что о таком уютном уголке я всегда мечтала!

– Нравится?

– Очень! – восторженно отзываюсь, проходя к панорамному окну. Из окна также открывается прекрасный вид на сад. – Ты прямо исполнил мою мечту! – восклицаю, оборачиваясь.

Матвей все еще стоит в проходе, сложив руки на груди и прислонившись плечом к косяку. Смотрит на меня, словно я – ребенок, у которого исполнилось самое заветное желание на Рождество. Но что-то не то.

Пристально рассматриваю мужчину и не понимаю, что смущает. Не сразу, но до меня доходит, и я начинаю широко улыбаться.

– Что? – лениво спрашивает Матвей.

– Ты улыбаешься.

– Правда?

Вместо ответа усиленно киваю головой, как дурочка. Сама не знаю, почему этот, казалось бы, незначительный факт вызвал во мне такую бурю эмоций.

– Хорошо. Располагайся и спускайся в столовую, сейчас будем завтракать.

Матвей уже почти дошел до лестницы, но я все же осмелилась и окликнула его. Мужчина обернулся и вопросительно уставился на меня.

– Улыбайся чаще, тебе так идет.

Как счастлив Егор, не передать словами. Он болтает без умолку и много смеется, а у меня на душе тепло от того, что я приняла правильное решение и перешла на эту работу.

Весь день пролетает незаметно: заниматься с Егором одно удовольствие. Странно, я видела этого мальчика меньше десятка раз, а у меня такое ощущение, что никого нет роднее. Никогда бы не подумала, что можно так быстро привязаться к ребенку…

Мысли о Матвее и его загадочных взглядах и потрясающей улыбки преследуют меня весь день. Кажется, случается то, чего я боюсь больше всего – я начинаю привязываться и к отцу мальчика тоже, а этого никак нельзя допустить!

Поэтому, стоило Матвею появиться в дверях гостиной, я стараюсь просочиться в сторону своей комнаты.

– Все в порядке, Ева? – мужчина останавливает меня, придержав за локоть.

– Да-да, конечно. Наши занятия с Егором давно завершились, вы дома, я так думаю, во мне на данный момент надобности нет?

Не поднимаю глаз, чтобы не утонуть в этом пронзительном взгляде, и чтобы Матвей не понял, что я его избегаю.

– Вы ошибаетесь, Ева. Я купил столько пирожных, что мы с Егором вдвоем их не осилим. Я надеюсь, вы любите сладкое?

Я хочу соврать, что ненавижу и вообще на диете, но в нашу беседу вмешивается счастливый Егор.

– Да-да, любит! Ева сама мне говорила, что обожает «Наполеон» и эти…как их…О! Заварные! – мальчик счастливо прыгает вокруг отца, подталкивая нас на кухню. Мне ничего не остается, как согласиться.

Ужин, как ни странно, проходит довольно в непринужденной обстановке. Я молча и со счастливой улыбкой наблюдаю за общением отца и сына. Егор рассказывает о делах в школе и совершенно по-взрослому спрашивает, как прошел день у отца. И к чести Матвея, он не отмахивается парой дежурных фраз, а рассказывает, что делал, с кем встречался. Да, возможно, половину из этого Егор не понимает, но отец разговаривает с сыном на равных, показывая свое доверие. А это важно для маленького, но уже такого израненного детского сердца…

– Ева, – и снова тихий бархатный низкий голос Матвея выводит меня из задумчивости. – Почаще улыбайся. Тебе очень идет, – возвращает он мне мою же фразу, чем заставляет меня покрыться румянцем.

Уже вечером, лежа в своей постели, я поняла, что сегодня самый теплый, приятный и счастливый «семейный» вечер за последние несколько лет. И причиной моего счастья стали отец и сын, чьи глаза наполнены болью. Но впервые за все это время я увидела в них надежду на счастье.

Глава 11 Ева

Я бегу на детский плач и зов, но никого не могу найти. Паника охватывает меня все сильнее, я несусь в неизвестном мне направлении все быстрее, но это не приносит результата: малыша найти так и не могу.

– Мама, мамочка! – слышится где-то совсем рядом.

Маленький, где же ты?! – я бегу, наталкиваюсь на какую-то преграду и…резко просыпаюсь.

– Господи, это сон…Всего лишь кошмарный сон…– бормочу, потянувшись к тумбе за стаканом с водой, и снова слышу жалобное хныканье. Замираю на месте, прислушиваясь. Я же уже проснулась, какого…? Но плач повторяется, и я понимаю, что слышу его совсем рядом. Егор!

Не раздумывая, срываюсь с постели и бегу в комнату к ребенку. Черт, где же Матвей?! Поему он не зайдет и не успокоит сына?! – проносится в моей голове, но эти мысли тут же испаряются, стоит мне увидеть Егора.

Малыш сжался в позе эмбриона, обнял одеяло двумя ручками и плачет, все время повторяя: «Мама, мамочка…»

– Егор, солнышко, проснись, – аккуратно трясу мальчика за плечо, включая ночник над головой малыша в виде веселого облачка. – Тебе приснился просто дурной сон, давай, малыш, просыпайся.

Егор распахивает глаза и сканирует меня ничего не понимающим взглядом.

– Фея? – растерянно спрашивает мальчик, когда ему удалось сесть и сфокусироваться на мне.

– Тебе приснился плохой сон, и я подумала, что тебе может понадобиться помощь…– ласково говорю я, аккуратно вытирая слезы со щек мальчика. Вижу, что Егор смущается, но ничего не могу с собой поделать: нежность и неожиданно проснувшаяся любовь к этому малышу переполняют меня, и хочется непременно с ним ими поделиться.

– Егор? – раздается взволнованное от двери. Мы с мальчиком синхронно оборачиваемся и видим растрепанного и встревоженного Матвея. Понимаю, что до неприличия пристально разглядываю мужчину, но ничего не могу с собой поделать. Он невероятно хорош в домашней одежде: босой, в просторных серых спортивных штанах, белой майке, подчеркивающей каждую мышцу. Вся моя женская сущность вопит, что хочет этого и только этого мужчину. Но я не могу себе этого позволить – служебные романы для меня табу. Как и отношения, в принципе.

Да, моя жизнь гораздо облегчилась бы, если бы в ней появился мужчина, взваливший на свои плечи заботу обо мне. Но…я уже теряла близкого человека и допустить этого еще раз просто не могу. Не смогу пережить. А мужчины…они имеют свойство уходить в закат.

– Что случилось? – осторожно интересуется Матвей, присаживаясь на край кровати. И тут же в нос ударяет особенный запах мужчины, что так кружит мне голову, смешанный с ароматом алкоголя.

– Грустный сон про маму приснился, – Егор опускает голову, скрывая выступающие слезы, но тут же вскидывает ее, улыбаясь. – Но пришла наша Фея, и все снова стало хорошо.

Матвей переводит взгляд уже на меня, и становится не по себе. Как будто я…лишняя. Как будто вторглась на запретную территорию. Туда, куда меня не звали.

– Извините, я оставлю вас, – произношу торопливо и смущенно, вскакивая на ноги. Я разворачиваюсь, но тут же маленькая ручка останавливает меня. Егор смотрит с надеждой и мольбой в глазах.

– Останься, Фея. Пожалуйста, – так проникновенно произносит этот чудесный мальчик, что у меня нет никаких причин ему отказать.

– Конечно, – улыбаюсь, возвращаясь на место. Я стараюсь не смотреть в сторону мужчины, что не сводит внимательного взгляда и, кажется, еще чуть-чуть и прожжет во мне дыру.

– Знаешь, – неожиданно обращаюсь к Егору, лишь бы занять тишину, что стала на меня давить неподъемным камнем. – Я тоже скучаю по маме.

– У тебя тоже нет мамы? – с грустью в голосе спрашивает малыш, поудобнее устраиваясь на подушке. Я чувствую, что Матвей продолжает бросать заинтересованные взгляды в мою сторону, на автомате поглаживая Егора по плечу.

– К сожалению, уже много лет. Она сильно заболела и потом ушла на небеса, – я хочу показать Егору, что он не один со своей бедой, что я понимаю его. И, к счастью, мальчик чувствует это и расслабляется, зевая в кулачок.

– А почему она не пошла к врачу? Они бы ее обязательно вылечили!

– Нет, малыш, – грустно качаю головой, поправляя одеяло. – К сожалению, доктора не все могут вылечить, – особенно раны на сердце.

– Не грусти, Фея. Хочешь, мы пойдем завтра в зоопарк после школы? Или вместо…

Вместо чего лучше пойти в зоопарк мы с Матвеем так и не узнаем – Егор успокаивается и мгновенно засыпает на полуслове. Тихонько встаю, освобождая свою ладонь, и не сдерживаюсь, целую мальчика в щеку.

Уже в коридоре меня настигает низкий голос, от которого я старалась сбежать поскорее в свою комнату.

– Ева.

Набравшись смелости, оборачиваюсь, тут же утыкаясь носом в широкую грудь. Медленно поднимаю глаза, встречаясь с затуманенным взглядом Матвея.

Ничего не говоря, – да тут и не нужны слова – он касается костяшками пальцев щеки, медленно ведя вниз. Я прикрываю глаза, полностью отключая мозг и отдавшись во власть чувствам. Боже, что я творю?! Определенно я буду потом об этом жалеть, но сейчас я хочу получить то, что нужно нам обоим.

Медленно и нежно Матвей касается ключицы, а оттуда ведет к груди, задевая возбужденный сосок. И это интимное касание мгновенно отрезвляет меня, и я тут же распахиваю в ужасе глаза.

Я стою перед мужчиной, своим боссом, в одной шелковой маечке, через которую отчетливо проступает моя возбужденно вздымающаяся грудь, и в кружевных танга, что также практически ничего не скрывают!

Но Матвей не дает мне опомниться и с возбужденным стоном касается моих губ в поцелуе. Он действует осторожно, нежно, исследуя каждый миллиметр, пробуя меня на вкус. Не в силах устоять, делаю то, о чем мечтала с самого первого взгляда: прижимаюсь всем телом к Матвею, ведя руками по твердым, я бы даже сказала каменным мышцам. Я исследую руками каждый сантиметр этого сильного и притягательного тела, до которого в состоянии дотянуться.

Но выдержки мужчины хватает ненадолго: он запускает пальцы в мои волосы на затылке, слегка сжимая пряди и фиксируя мою голову на месте, подчиняя себе. А я только «за» быть покоренной этим сильной мужчиной. Даже привстаю на носочки, чтобы быть ближе и полностью в нем раствориться. Матвей буквально трахает мой рот, сплетая наши языки, заигрывая со мной.

Возбуждение обрушивается на меня, словно десятиметровый цунами. Я хватаю пряди на затылке мужчины и тяну на себя. Боже, я настолько хочу его, что готова отдаться прямо посреди коридора на полу, потому что я совершенно точно уверена, что до кровати мы не дойдем.

Так бы оно и было, но неожиданно Матвей разрывает поцелуй. Смотрит на меня тяжелым взглядом, тяжело дыша, словно пробежал марафон, и… резко уходит без объяснений. В резком порыве хочу окликнуть, догнать и потребовать объяснений, но практически сразу останавливаюсь.

Хорошо, что у кого-то из нас голова продолжает соображать! Возможно, Матвей понял, что так нельзя, и не хочет торопить события. А может, хочет, чтобы это произошло в другой обстановке…

Я полночи лежала и перебирала различные варианты, касаясь кончиками пальцев губ, что до сих пор хранили следы его поцелуев.

А ранним утром, когда я со счастливой улыбкой буквально впорхнула на кухню, мужчина, что подарил мне крылья прошлой ночью, жестоко спустил с небес на землю.

– Ева, я хочу извиниться за вчерашний поцелуй. Это ошибка. Больше такого не повторится.

Глава 12 Матвей

Я трус. Самый настоящий. Я не боялся, когда вертелся в криминальных кругах. Когда меня прессовали по поводу бизнеса. Когда мне угрожали посреди ночи. Но я испугался, что зайду слишком далеко с одной феей с лавандовыми волосами.

Я хочу Еву. Хочу до боли в паху, но…боюсь последствий. Нет, я сейчас не о том, что женщины после секса думают, что в отношениях с мужчиной, и совсем не о беременности. Я боюсь, что мы с Егором привяжемся к девушке, а она…исчезнет. Ведь тот факт, что нас тянет друг к другу ни разу не гарантирует, что мы будем вместе до гроба. И поэтому я оттолкнул ее, и мы с Евой вернулись к тому, с чего начали – четкий нейтралитет. При моем возвращении девушка тут же оставляет меня с Егором наедине, удаляясь в свою комнату. Больше нет совместных игр, чаепитий и, к сожалению, уюта в доме. Мы просто соседи, которые живут каждый своей жизнью, и выполняют строго отведенные функции. Принять данный факт мне непросто, но так будет правильно.

– Пап, Ева на нас за что-то обиделась? – неожиданно спрашивает Егор, после того, как девушка ушла, оставив нас с сыном наедине, отказавшись поиграть в «Монополию».

– Почему ты так решил? – осторожно интересуюсь, с тревогой глядя на сына.

– Потому что она больше не хочет с нами играть. И пить чай. И вообще быть с нами вместе.

Я знал, что у меня умный ребенок, но никогда бы не подумал, что он настолько проницательный и все замечает. Треплю Егора по голове и говорю как можно увереннее:

– Сынок, Ева – тоже человек. У нее должна быть хоть капелька свободного времени, чтобы немного отдохнуть. Подумай сам, она весь день проводит с тобой, не только общается, но и занимается английским.

– Я понимаю, – грустно и тяжело вздыхает Егор. – Но очень хочется, чтобы мы вечером были все вместе. Как тогда.

Теперь вздыхаю уже я. Тяжело себе признаться, но тоже этого хочу. Все эти десять дней, что продолжается наше противостояние, я скучаю по Фее. И с каждым днем желание наплевать на собственные принципы и данное слово тает, как снег весной.

– Сынок, Еве сейчас действительно непросто. Давай дадим ей немного времени? Она привыкнет, у нее появится режим, и тогда…мы что-нибудь придумаем. Договорились?

Егор счастливо кивает, а я себя просто ненавижу. Я вру ребенку, вру себе и от того чувствую паршиво. Но…где-то в глубине души живет надежда, что в будущем все будет так, как обрисовал Егор. По крайней мере, я очень хочу в это верить.

– Ну, что? Партию в шахматы и спать?

– Чур, я хожу белыми! – счастливо выкрикивает сын, выбегая из гостиной за набором шахмат.

* * *

Лена…Моя любимая…Она стоит в легком кремовом платье, ветер колышет его и треплет пряди волос, которые моя жена так забавно откидывает назад. Лена тянет ко мне руки и шепчет со слезами на глазах:

– Спаси меня…Спаси, Матвей…Как же так, любимый? Ты не смог…не смог меня спасти…

Ее круглый живот окрашивается красным, я бегу навстречу, чтобы спасти, чтобы предотвратить трагедию, но Лена вновь рассеивается, как утренняя дымка. Но я вижу кое-что новенькое.

На месте моей жены стоит маленькая девочка с темными кудрявыми волосами и огромными голубыми глазами. Доверчиво смотрит прямо мне в глаза, проникая прямо в душу. Я раскрываю рот, чтобы спросить, кто она, но малышка опережает:

– Папочка, почему так? Я ведь хотела быть рядом с вами: с тобой, мамочкой и Егором. А теперь мне сказали, что я навсегда останусь ангелом и увижу тебя нескоро. Только если ты сам не придешь…Может, ты все-таки поиграешь со мной? – и тянет маленькую тоненькую ручку. И я медленно бреду навстречу, желая хоть раз прикоснуться к дочери, прижать к себе. Почти дохожу, но меня зовет голос. Встревоженный и испуганный. Понимаю, что теряю связь с маленькой девочкой. Я мечусь, не зная, куда мне податься: то ли навстречу дочери и обрести наконец долгожданный покой, то ли вернуться к обладательнице голоса, которой удалось покорить меня с первого взгляда…

– Матвей! Матвей, проснись, слышишь?! Немедленно! Просыпайся, я тебе говорю!

– Папочка, а как же я? Я же останусь совсем одна…– шепчет Вероника, и по ее глазам катятся крупные слезы. Тяну к ней руки, почти коснулся ее шелковых волос, но…снова просыпаюсь.

Но в этот раз все не как обычно. Сейчас я не один в моей личной преисподней.

Ева. Это она звала меня. И это именно она сейчас стоит и смотрит на меня обеспокоенным взглядом. Но при этом я сейчас испытываю смешанные чувства: с одной стороны, рад, что она пришла, значит, ей не совсем все равно на меня, а с другой – я не хочу, чтобы кто-то видел меня в таком состоянии.

– Матвей, с тобой все в порядке? – обеспокоенно спрашивает Ева, отбрасывая свои лавандовые волосы назад. Не знаю, на самом деле так или же это игра моего больного воображения, но, кажется, от Евы даже пахнет лавандой. И она снова в провокационной пижамке, которая скорее открывает вид на ее соблазнительную грудь, чем закрывает. Положа руку на сердце, мне ничего не стоит одним движением повалить ее на спину, подмять под себя и сделать наконец то, о чем я брежу с той самой ночи. Но сейчас явно не подходящий момент.

– Уйди, – говорю хрипло, поднимаясь с кровати в поиске сигарет.

– Что? – непонимающе шепчет девушка.

– Я сказал уйди! – чуть громче и строже, чем нужно говорю я, чиркая зажигалкой и затягиваясь сигаретой. Получилось даже грубо, знаю. Но меньше всего я хочу, чтобы именно Ева видела меня в таком состоянии.

Слышу, как она встает с кровати и выходит из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь.

А дальше все идет в точности так, как бывает каждую ночь: сигарета, крепкий кофе и ноутбук на веранде, благо ночи, несмотря на то, что уже настала осень, еще теплые.

Вот только в моем привычном сценарии снова появился «посторонний элемент». Ева, что стоит босая в траве, смешно перебирая пальцами. Она сейчас мне напоминает домашнюю кошку, которые также мнут лапами себе место, чтобы устроиться поудобнее.

Понятия не имею, что меня сподвигло на то, чтобы подойти и встать рядом, смотря на звезды и вдыхая свежий воздух после дождя.

– Любишь дождь? – вырывается само собой. Я вообще не хотел ничего говорить, потому что считаю, что после моего поведения в спальне слова здесь неуместны.

– Люблю. После него всегда выглядывает солнце, – просто отвечает Ева, делая глубокий вдох и блаженно запрокидывая голову.

– После заката тоже наступает рассвет.

– Это не то. Дождь всегда приносит очищение. Не только природе, но и душе.

Какое-то время мы стоим молча, каждый думая о своем. Ева развернулась, чтобы идти в дом, но неожиданно я останавливаю ее, взяв за запястье.

– Прости меня. Я был неправ.

– Мне не за что тебя прощать, – отвечает, кротко улыбаясь.

– Я нагрубил тебе…

– Матвей, – мягко останавливает она меня, положив свою руку сверху моей. – Я все понимаю. Потому что сама была в такой ситуации, когда не стало мамы.

Пристально смотрю на эту удивительную девушку, которая именно сейчас, как никогда напоминает мне фею из сказки. Моей персональной сказки.

– И как ты смогла справиться с этим?

– Никак. Она порой до сих пор приходит и обвиняет меня во снах, что не смогла ее вылечить. Хотя на самом деле это далеко не так. Просто я сама корю себя каждый день, что не постаралась, не успела, мало сделала…Но стало легче, когда я приняла того, что ее больше нет. И частично оправдала себя в своих же глазах.

Я внимательно смотрю на Еву, понимая, что совершенно не знаю девушку, что стоит напротив. Но приложу все усилия, чтобы это изменить.

Глава 13 Ева

С каждым днем желание собрать свои вещи и уйти из этого дома становится все непреодолимее. Потому что с каждым днем я сильнее и сильнее погружаюсь, растворяюсь в мужчине по имени Матвей. В своем боссе.

Его внимательный взгляд преследует, куда бы я не пошла. Стоит закрыть мне глаза, как возникает Матвей. В моем больном воображении он всегда улыбается. Пусть почти незаметно, но я знаю, что этому мужчине, которому пришлось пережить такую страшную трагедию, немного легче. Как и его очаровательному сыну.

Впервые за несколько лет после смерти мамы меня настигла бессонница. Вот уже четвертый час ночи, а сна ни в одном глазу. Встаю с постели и тихонько крадусь на кухню. Надеюсь, Марина Владимировна утром меня не убьет, она очень не любит, когда кто-то лезет на ее территорию. Особенно, если это я – «девушка с фиг пойми какими волосами, фиг пойми кто такая».

Но стоит отметить, поняв, что я очень дорога Егору, Марина Владимировна изменила свое отношение ко мне. Нет, она не стала ласковой и покладистой, по крайней мере, просто держит нейтралитет и не смотрит, как на ничтожество. И на том спасибо.

В детстве, когда я не могла уснуть, мама всегда заваривала мне кружку какао. Обычного советского какао с молоком, но для меня это было самое потрясающее лакомство. Наверно потому, что оно было сделано мамой и с любовью.

Сомневаюсь, что я найду такое какао в доме Матвея, но попытаться стоит. Потому что спать мне осталось несколько часов, и работу никто не отменял.

Но, как оказалось, что не одна я люблю баловаться этим напитком. В шкафчике с различными баночками с чаем и кофе я нашла сиротливо стоящую пачку дорогого какао.

Не успела я заварить себе ароматный напиток, как мое одиночество было нарушено.

– Кнопка от подсветки справа, рядом с кофемашиной, – раздается за спиной низкий голос Матвея. По телу тут же побежали мурашки. И даже пальцы на ногах поджались от удовольствия слышать его. Господи, я когда-нибудь буду реагировать на этого мужчину по-другому?!

– С таким уличным освещением никакой свет в доме не нужен, – замечаю я, не оборачиваясь. Мне кажется, даже в кромешной тьме будет видно, как горят мои глаза при виде этого мужчины.

– Извини, я каждый день включаю освещение, потому что работаю на веранде. Мешает спать? – спрашивает Матвей, подходя ближе. Я на инстинктах отодвигаюсь в сторону, и мужчина тут же тормозит, как вкопанный.

– Нет, все нормально. Просто мысли в голову лезут, вот и уснуть не могу, – отвечаю, смущенно отпивая какао. – А тебе чего не спится?

– Я привык, – коротко произносит, все же подходя слишком близко. Но не для того, чтобы нарушить пространство, а взять из шкафчика банку с кофе и турку.

– Кофе вредно пить по ночам.

– Это мой каждодневный ритуал. Без него не могу работать, – и даже в полумраке я вижу, что несмотря на грустные мысли, Матвей улыбается! И мне самой захотелось растянуть губы в идиотской ответной улыбке. Но ведь девочкам можно совершать иногда глупые поступки?!

– Не думала, что в клубе может быть так много работы. Казалось бы, руководи персоналом, чтобы вовремя и качественно обслужили, чтобы ди-джей ставил качественную музыку, чтобы танцовщицы не работали в пол-ноги…

– За все это отвечает управляющий, – усмехается Матвей, наблюдая за кофе. – У меня же все намного скучнее: проверка счетов, договоров, поставок и остатков алкоголя и продуктов. На самом деле нет никакой необходимости работать по ночам. Это…личное.

Мы какое-то время молчим, каждый занятый своими мыслями. Казалось бы, нам больше не о чем разговаривать, а какао можно допить и у себя в комнате, но что-то не давало мне уйти с кухни. Как и Матвею.

– Это все в твоей голове, – тихо произношу, допивая свой напиток и споласкивая кружку. – Пока ты себя не простишь, пока не примешь, ты так и будешь мучиться. А от этого будет страдать твой сын. Ради него ты должен быть сильным.

– Я знаю. Все мои психологи говорили то же самое. Но это сложно. Самое сложное – простить именно себя, когда ты знаешь точно, что все это произошло по твоей вине. А беременная жена оказалась просто не в том месте, – неожиданно раздается прямо над самым ухом. Я задерживаю дыхание и резко разворачиваюсь, оказываясь в плену рук Матвея. Он настолько близко, что я чувствую его дыхание на своих губах.

– Ева…

– Матвей, кофе остынет, – шепчу я очередную глупость, не отрывая глаз от лица Матвея.

– Плевать на кофе, – рвано отвечает мужчина и набрасывается на мои губы с поцелуем.

Глава 14 Ева

В этот раз Матвей не так осторожен, как в прошлый, словно боится, что я сбегу. Да если бы я хотела, все равно не смогла бы! Его умелые поцелуи сводят с ума, заставляя колени подгибаться. И если бы не сильные руки, что прижимают меня к мужскому телу, не оставляя миллиметра пространства, то я бы наверно осела прямо на пол.

Но на задворках сознания мелькают слова, сказанные Матвеем в прошлый раз. И я, собрав всю волю в кулак, отталкиваю его от себя.

– Что-то не так? – спрашивает он удивленно, тяжело дыша.

Я внимательно смотрю в его глаза, ища там ответ на свой вопрос. Но так как они затуманены желанием, не могу ничего разглядеть и поэтому все же тихо уточняю:

– А на завтра тоже будет «извини, это было ошибкой»?

Матвей слегка отстраняется, глядя на меня сверху вниз с грустной улыбкой на губах.

– А говорила, что не обижаешься.

– Я не обижаюсь, просто…Понимаешь, для меня невозможно подпустить к себе мужчину, не задумываясь о последствиях и будущем. Я отношусь к этому серьезно. Можешь считать меня взбалмошной, капризной, сумасшедшей, но я – не девочка на один раз.

Матвей смотрит, как мне кажется, с нежностью. Но я могу ошибаться, потому что сейчас на мне огромные розовые очки. Потому что, несмотря на то, что пытаюсь показать, что я – взрослая и серьезная девочка, на самом деле хочу сказки. Персональной сказки. И чтобы обязательно со счастливым концом. Не обязательно она должна закончиться кольцом, свадьбой и всеми прилагающимися к такому случаю конечностями и органами. Достаточно, чтобы меня не предавали и не делали больно.

– Ева, – тянет Матвей своим низким сексуальным голосом. Его голос обладает какой-то магией, потому что стоит мне услышать его бархатные нотки, как я таю, как мороженое, а табун мурашек начинает счастливо носиться по моему телу. – А я разве похож на мужчину, который станет пользоваться женщиной на раз? Для таких целей обычно используют шлюх.

Пожимаю плечами, давая понять, что не разбираюсь в этой теме.

– Я не знаю, какие у тебя предпочтения в сексе, и о твоем отношении к женщинам, но я не хочу потом упасть с небес на землю. Я не хочу, чтобы мне было больно, Матвей. Понимаешь? – и доверчиво смотрю ему в глаза, надеясь, что он прочтет в них все, что хочу сказать.

– Я знаю достаточно о боли, Ева. За эти годы изучил все ее краски и оттенки. Я – специалист в этой области. И поверь, я врагу не пожелаю познать ее, не то, что тебе.

Возможно, пришла пора стать смелой? Сделать самой шаг навстречу счастью? Хотя бы первый. Потому что, кажется, судьба и Матвей сделали свои пять и теперь ждут меня в месте встречи.

Я снова тянусь к такому желанному мужчине. Хочу попробовать счастье на вкус и поэтому сама касаюсь губ Матвея, медленно проведя по ним языком.

Этот мужчина одним рывком прижимает меня к себе, и я краснею, как девственница, почувствовав, насколько я «интересна» Грачеву.

– Хочу тебя, Ева. Так сильно, млять, что мне самому страшно, – вмиг охрипшим голосом шепчет Матвей.

– Не бойся своих желаний. Просто попробуй…Я же не боюсь, – отвечаю прерывисто дыша, хаотично водя руками по его телу. Хочу раствориться, прочувствовать этот миг каждой клеточкой своего тела, стать единым целым…Поэтому обвиваю талию Матвея ногами, неосознанно потираясь о его каменный член. Его руки тут же оказываются на моих ягодицах, и он прислоняет меня к ближайшей стене.

– Ты в курсе, что носить такие пижамки – преступление? – стонет мне прямо в ухо, слегка его прикусывая. Он ведет языком от мочки по шее, задевая самые чувствительные точки. С тихим стоном откидываю голову назад, открывая ему больший доступ, полностью капитулируя и доверяясь.

– И что ты сделаешь, Матвей? Накажешь меня?

– С особым удовольствием, – произносит мужчина, зубами снимая бретельку с моего плеча, обнажая грудь. В первые моменты мне хочется сжаться, исчезнуть, раствориться, но ровно до тех пор, пока Матвей не поднимает на меня глаза. В них горит огонь, пламя, в котором тут же сгораю я сама.

Матвей, пользуясь моментом, пока я не передумала, обводит сосок кончиком языка, всасывает его и прикусывает, заставляя меня громко охнуть и прогнуться в спине.

– Одно-единственное правило, Фея, – говорит этот змей-искуситель, загадочно глядя на меня и усмехаясь краешком губ. – Все делаем молча. Нам никак нельзя разбудить Егора.

Черт! Я совершенно забыла о мальчике! Господи, где были мои мозги?!

Я задергалась в руках мужчины, пытаясь выбраться из его стальных тисков, но все бесполезно.

– Успокойся. Даже если ты будешь умолять, я не смогу остановиться. Мы зашли слишком далеко.

Его слова пугают, заставляя замереть на месте.

– Я не пожалею? – спрашиваю с опаской, боясь услышать ответ.

– Я не дам повода, моя Фея.

И, пока я не передумала и не начала дальнейшую дискуссию, снова опускается к моей груди. Закусываю губы, чтобы действительно не перебудить весь дом и впиваю ногти в плечи Матвея.

Никогда бы не подумала, что одни только поцелуи и прикосновения могут во мне вызвать столько эмоций! Кто ты и что сделала с прежней Евой?! Потому что это не я сейчас охрипшим голосом умоляю:

– Матвей, пожалуйста, у меня нет больше сил терпеть…Хочу тебя…

– Малышка, хочу быть нежным с тобой…– чувствуется, что он тоже сдерживается из последних сил.

– К черту нежность, осторожность и все остальное! – почти кричу, впиваясь ногтями еще сильнее. – Просто возьми меня! – и в отместку за ожидание потираюсь о его член, чтобы Матвей понял, что не только он имеет надо мной власть.

– Я знал, что в этом тихом омуте водятся еще те сумасшедшие черти, – довольно произносит Матвей, отодвигая в сторону мои шортики и входя одним толчком на всю длину. Я застываю в немом крике, выгнувшись до невозможности.

– Прости, малышка, не могу по-другому…Прости…

– Заткнись! Если ты сейчас остановишься, я тебя прибью! – шиплю я, сама медленно насаживаясь на огромный член мужчины.

Матвей широко улыбается, как довольный мартовский кот, подхватывает меня под ягодицы и буквально в пару толчков заставляет разбиться на миллиарды частиц. Господи, неужели с мужчиной может быть настолько хорошо?! Наверно, все же бывает. И я тому доказательство. Главное, чтобы рядом был тот самый, который заставит бабочек порхать, а колени подгибаться в предвкушении.

В несколько мощных толчков Матвей догоняет меня, кончая с громким гортанным стоном. Утыкаюсь лбом ему в плечо, поглаживая по спине в порыве нежности.

– Ты невероятная, – спустя какое-то время шепчет Матвей, неся меня куда-то на руках. Я в силах лишь слегка приподнять веки и слабо улыбнуться, потому что в следующее мгновение позорно засыпаю. Кто бы мог подумать, что секс – лучшее снотворное!

На следующее утро я порхала, ощущая себя принцессой из сказки. Матвей за завтраком все время улыбался, бросая на меня загадочные взгляды, а Егор даже не скрывал, насколько он счастлив и доволен, переводя взгляд с меня на отца и обратно.

Вот только появление одной нежданной гостьи прямо посреди «почтисемейного» завтрака на следующий день спустило меня с небес на землю.

Глава 15 Ева

– Извините, Матвей Михайлович, я пыталась объяснить барышне, что сейчас не самый подходящий момент, что вы заняты, но она же хамка! Зашла, как к себе домой…– тараторит Марина Владимировна, семенящая за женщиной, что вошла на кухню и окинула все вокруг хозяйским взглядом.

Все мое хорошее настроение, все мечты и мысли, наполненные радугой, розовыми пони и единорогами, тут же испарились. Под ее уничижающим взглядом захотелось тут же стать ниже ростом, а лучше – испариться или оказаться где-нибудь на Занзибаре.

А еще рядом с незнакомкой я чувствую себя Золушкой из сказки: замарашкой и одинокой девочкой, которую некому защитить. Хочется тут же трусливо спрятаться за спину Матвея и больше никогда не встречаться с этой особой.

Но стоит отметить, что выглядит девушка роскошно. Несмотря на то, что все же раннее утро, на лице незнакомки профессиональный макияж в естественных тонах, на который она потратила далеко не пятнадцать минут времени, чтобы ее лицо выглядело так, как будто на нем ничего нет. Женщина одета таким образом, что хоть сейчас на прием к немецкому канцлеру либо другому высокопоставленному лицу. Эта длинноногая блондинка с прямыми волосами до середины спины, на которые точно потрачено не одно состояние, еще раз окидывает нашу компанию брезгливым взглядом, особенно задержавшись на моих небрежно собранных в пучок лавандовых волосах и бутерброде, который я хотела передать Матвею. Она садится с грациозностью кошки на свободный стул без приглашения, заставив слегка скривиться Грачева, что я со злорадством в душе успела подметить.

– Все в порядке, Марина Владимировна, можете идти, я сам разберусь, – произносит Матвей, не сводя глаз с незваной гостьи.

Домработница кивает и, поджав губы, резко разворачивается на каблуках, громко цокая ими по паркету, покидает столовую.

– Может, ты объяснишь, что здесь происходит? – цедит мужчина, едва сдерживаясь. За столом все еще сидит Егор, который с опаской переводит взгляд с женщины на отца. Он слегка напуган, я чувствую страх мальчика кожей, и поэтому становлюсь рядом и поглаживаю его по спине, давая понять, что он не один, и я в любой момент готова прийти на помощь.

– Что происходит? – тянет противным высоким голосом блондинка, схватив кусочек яблока и откусывая его. – Вообще-то я за этим и здесь: хочу задать этот вопрос тебе, Матвей. Какого черта происходит между нами? Ты очень некрасиво ушел в тот вечер, – на этих словах внутри что-то екает, прихватывая сердце противными щупальцами. Но я гоню от себя это чувство. Не сейчас. – Я ждала, как минимум, звонка с извинениями, но вместо этого ты пропадаешь. На работе тебя не достать, дома ты практически не бываешь, это я знаю, – а вот тут моя злобная ухмылка внутри становится еще шире, потому что дома Матвей появляется все раньше и раньше. – Пришлось вот так: с утра пораньше, чтобы застать тебя.

Я понимаю, что Егора надо оградить от назревающего скандала. Бедный мальчик и так сидит весь бледный, с испуганным выражением лица.

– Егор, пойдем, мы с тобой проверим, все ли учебники собрал в школу? – малыш смотрит на меня с надеждой и благодарностью и радостно кивает. Но едва мы смогли встать из-за стола и сделать пару шагов, как за спиной раздается властное:

– Стоять. Тебя, девушка, я попрошу остаться, – заявляет нагло, с кривой ухмылкой на лице. Я – не конфликтный человек, нет. Но почему-то именно в этот момент у меня возникло острое желание размазать эту яркую, кричащую помаду по лицу и вообще вылить на даму ведро холодной воды, чтобы не вела себя так, словно она – жена Матвея, вернувшаяся из командировки и заставшая его с любовницей.

Матвей что-то говорит женщине вполголоса, очевидно, чтобы не напугать малыша еще сильнее. Егор же снова смотрит на меня затравленным зверьком и испуганно качает головой. Желание привести свой «приговор» в действие становится все сильнее, до покалывающих кончиков пальцев. Только потому, что мальчик смотрит на меня вот так.

Опускаюсь на корточки перед малышом и доверительно шепчу:

– Иди наверх и жди меня в своей комнате. Я приду через пять минут. Ничего не бойся. Со мной твой папа, он не даст меня в обиду. Ты же веришь ему? – уверенный кивок, и вижу, что в глазах мальчика расцветают надежда и уверенность. – Но и папу нельзя оставлять одного с этой…мымрой. Поэтому беги, а мы с папой накажем эту ведьму и придем к тебе, хорошо?

– Хорошо, Фея, – Егор порывисто обнимает меня за шею и в следующую секунду несется по лестнице вверх. Провожаю его взглядом, решительно поднимаюсь и разворачиваюсь лицом к этой женщине.

– Откровенно говоря, нам с вами не о чем разговаривать. Я вас не знаю и вижу впервые в жизни, так что тем для задушевных разговоров у нас нет. Но раз вы настоятельно просите, то слушаю. У вас пять минут. Время пошло.

Женщина, не ожидавшая такого отпора, удивленно смотрит на меня, раскрывая и закрывая рот, как выброшенная на берег рыба.

– Четыре минуты, – произношу холодно, скрещивая руки на груди. Матвей одобрительно улыбается и даже подмигивает мне. А вот с ним я поговорю позже.

– Матвей! – визжит, придя в себя, его любовница. – С каких пор прислуга разговаривает с хозяевами подобным тоном?!

– Во-первых, Ева – не прислуга, а во-вторых, смею напомнить, что ты – незваная гостья, Яна, а хозяин здесь я. И я прошу прекратить балаган и покинуть мой дом. Мы обо всем поговорили еще тогда, и я сказал, что между нами все кончено, – железным и суровым тоном произносит Матвей, встает со своего места и схватывает Яну за предплечье, утягивая в сторону выхода.

– Я все поняла! – напоследок пытается высказаться дамочка. – Вот на кого ты меня променял, да? Чем она лучше меня?! Знаешь, Евочка, – выплевывает свой яд напоследок бывшая любовница, – Матвей поступит так же, как и со мной: поиграется, получит, что хотел, а потом бросит! – страх сковывает мое сердце, закладывая в нем зерна сомнения.

Глава 16 Ева

Конечно, в словах Яны есть резон, соглашусь. Как правило, если мужчина позволил себе поступить так с одной женщиной, где гарантии, что он не поступит так с другой, которой накануне ночью шептал жаркие слова. В любой другой ситуации я бы обязательно поверила, если бы не одно жирное «но».

За это время мне удалось неплохо изучить Матвея, и он совершенно не тот человек, который будет использовать женщину в удовлетворении собственных потребностей. Больше чем уверена, этот мужчина всегда завершит предыдущие отношения, прежде чем вступить в новые. Но и это не главное. Матвей знает, что такое боль. Он достаточно искупался в ней, она пропитала каждую его клетку, залезла глубоко под кожу, оставив неизлечимые шрамы. И я верю, что он никогда и не под каким предлогом не сделает мне больно. И не станет разбрасываться словами.

– Ева, это…– начинает Матвей, но я останавливаю его жестом руки. Не хватало еще, чтобы он оправдывался передо мной. Вплотную подхожу к Яне, твердо глядя ей в глаза. Чтобы лучше дошло, и мне не пришлось повторять сказанное снова.

– Во-первых, вам никто не говорил, что мы с Матвеем в отношениях. И даже если бы это было и так, то точно ни я, ни тем более Матвей не стали бы отчитываться перед вами. Во-вторых, очень глупо вот так кидать мужчине претензии, если он сказал, что между вами все кончено. Потому что, в-третьих, и это, пожалуй, самое главное, я никогда не поверю голословным обвинениям отвергнутой женщины, а всегда буду на стороне мужчины. Потому что у меня есть принцип – верить своему мужчине. Потому что без доверия невозможно построить никаких отношений. А теперь всего доброго, и ваши пять минут давно истекли.

Я обхожу эту жалкую женщину, и когда уже поднялась почти до середины лестницы, все же разворачиваюсь и окликаю ее:

– Яна! Если вы посмеете еще раз напугать ребенка, поверьте мне, вы крепко об этом пожалеете. Вот теперь у меня точно все. И да, было очень…неприятно с вами познакомиться.

Совершенно не слушаю, что она кричит мне вслед, какие проклятия, и забегаю в собственную комнату. Мне надо привести свои чувства в порядок, прежде чем я пойду к Егору.

Только сейчас я понимаю, что помимо того, что испытываю злость за мальчика, есть еще кое-что. И оно пугает меня до чертиков. Это ревность. Жгучая ревность, которая пропитывает мое сердце и разум, как яд, распространяясь по венам.

Да, Матвей обещал не делать мне больно, да он сказал, что я – не удовольствие на один раз. Но ни слова не было сказано о том, что этот мужчина – мой, и он будет хранить верность, пока мы вместе. Хотя…из слов Яны я поняла, что они расстались далеко не вчера.

Но больше всего меня пугает не это. Меня пугает весь калейдоскоп чувств, что я сейчас испытываю. И это может означать только одно…Черт! Черт! Черт! Как я могла так вляпаться?! Ведь это не принесет мне ничего, кроме проблем. Почему просто нельзя, как многие мужчины и женщины, заниматься сексом без обязательств?! Без чувств и всех вытекающих из этого?!

– Поговорим? – раздается от порога, а я вздрагиваю, услышав этот волшебный голос, и разворачиваюсь.

– Не думаю, что сейчас подходящее время, – отвечаю, пряча взгляд. Ни в коем случае нельзя, чтобы он увидел бурю в моих глазах и душе, которую я усиленно пытаюсь унять. – Егор испугался, надо его успокоить. Пойдем?

– Я бы хотел объяснить…

– Матвей, ты не обязан отчитываться передо мной…

– Ева, посмотри на меня, – мягко произносит Матвей, мягко поднимая мое лицо за подбородок, – я хочу, чтобы ты услышала. У меня ничего не было с Яной. Вернее, было. Она была моей любовницей три года, но я расстался с ней до того, как решил, что хочу…попробовать с тобой.

– Я знаю, – коротко отвечаю, улыбаясь.

– Откуда? – хмурится Матвей, недоумевая.

– Ты сам вчера сказал, что не сделаешь мне больно. А, значит, по-другому и быть не может.

Матвей смотрит на меня долгим взглядом и неожиданно притягивает, обнимает и нежно целует в висок.

– Мне с тобой невероятно повезло, Фея.

Вдвоем нам удалось успокоить Егора и даже, кажется, заставить его забыть об этом инциденте, и малыш со спокойной душой отправился после утренних занятий английским в школу, а Матвей – на работу. Я же осталась один на один со своими мыслями до самого вечера.

Глава 17 Ева

Матвей словно чувствует мое состояние, или же это попытка извиниться за испорченное утро, но он прикладывает все усилия, чтобы сделать этот вечер для нас уютным и полным положительных эмоций.

– Уснул? – тихо спрашивает Матвей, выходя из кабинета, где он вел какие-то поздние переговоры с зарубежными партнерами.

Я настолько сегодня вымоталась эмоционально и физически, что сил остается только на то, чтобы кивнуть.

– Устала? – скорее даже не спрашивает, а утверждает, заботливо заправляя прядь волос за ухо. Еще один кивок. – Я знаю один верный способ снять усталость, – хитро глядя на меня, сообщает Матвей с загадочной улыбкой.

– Мммм, звучит интригующе. И какой же?

– Узнаешь, – неожиданно Матвей подхватывает меня на руки, заставляя вскрикнуть от неожиданности, и несет в свою спальню.

– Правило все то же, Фея: мы не шумим, если хотим закончить то, что начали.

Матвей проходит в комнату и бережно опускает меня на кровать.

– Посиди здесь, мне нужно пять минут, чтобы подготовиться, – чмокает меня в щеку и чуть ли не бегом покидает спальню.

Мне становится жутко интересно, что же такого задумал этот мужчина, потому что я даже представления не имею, что он хочет мне предложить.

Включаю прикроватный светильник и осматриваюсь. Комната по сути небольшая, и всего здесь по минимуму: широкая кровать, плазма напротив, две прикроватные тумбы и на этом все. Спальня выполнена в исключительном мужском стиле: в серых тонах, идеально сочетающихся со светлыми стенами.

Матвей не заставил себя долго ждать и вернулся буквально через минут семь, неся в руках какую-то бутылочку и свечи. Вопросительно выгибаю бровь, пытаясь угадать, что меня ждет.

– И даже не угостишь даму вином? – игриво спрашиваю, сама вся внутренне трепеща от ожидания сюрприза, пока Матвей расставляет свечи и зажигает их.

– Не в этот раз, – Матвей мотает головой и смотрит на меня серьезным взглядом. – Тебе придется раздеться, Ева. Полностью.

Тяжело сглатываю, до конца осознав сказанное. Его слова невероятно возбуждают, заставляя тело вибрировать. Не отпуская взгляда мужчины, медленно стягиваю с себя футболку, оставаясь в бюстгальтере. Мне резко захотелось поиграть с Матвеем и посмотреть, насколько хватит нашего терпения.

Медленно веду руками по телу, задевая грудь, переходя на живот и запуская пальцы за пояс джинсов. Озорно улыбаюсь и вытаскиваю руки обратно. Свет свеч отражается в моих зрачках, отчего кажется, что в глазах пляшет ведьминский огонь.

Не выдерживаю и, закусив губу, медленно расстегиваю пуговицу на джинсах, а затем и молнию. Матвей все это время жадно пожирает меня глазами, тяжело дыша. Судя по выпуклости на брюках, он тоже возбужден не меньше моего и сдерживается из последних сил.

Ставлю одну ногу на кровать и медленно веду по ней, попутно стягивая джинсы. То же самое проделываю и со второй, оставшись в одном нижнем белье. Весь этот импровизированный стриптиз завел меня не на шутку, но я доиграю эту роль до конца во что бы то ни стало.

– Полностью, Ева, – произносит Матвей как будто простуженным голосом, гипнотизируя меня своим глубоким темным взглядом, заставляя дрожать.

Глубоко вздыхаю и медленным движением кончиков пальцев стягиваю с плеча одну бретельку бюстгальтера, потом вторую.

– Ты уверен? – тихо шепчу, умоляя его внутри себя ответить «Да!». Потому что, если Матвей засомневается, то, кажется, я умру прямо на месте.

– Абсолютно, – глухо, но совершенно уверенно отвечает Матвей. – Ну же, Ева. Ты же тоже хочешь этого…

И без тени сомнений завожу руки назад и расстегиваю белье, которое летит вниз, в кучу к джинсам и футболке.

Мои соски тут же заостряются, то ли о холода, то ли от блеска в глазах Матвея.

– Трусики тоже, – глазами указывает на последний предмет белья, оставшийся на мне, поправляя спортивные штаны.

Ни секунды не раздумывая, словно в омут с головой, одним движением руки спускаю их по ногам и перешагиваю. Сейчас я максимально обнажена перед этим мужчиной: не только физически, но и душевно.

– А теперь ложись на кровать на живот.

Гонимая любопытством с прытью лани выполняю его приказ, ожидая, что же последует за этим дальше. Чувствую, как слева проседает матрас под тяжестью мужского тела, и на мою спину капает что-то прохладное. Вздрагиваю от неожиданности, и Матвей тут же спешит меня успокоить:

– Это всего лишь масло для тела. Расслабься.

– Мммм, меня ждет эротический массаж?

– А ты бы этого хотела?

– Не знаю, может, ты и такой делаешь так себе?

Глава 18 Ева

Но я оказалась в корне неправа. У Матвея волшебные руки. Которые творят невероятные чудеса: я мгновенно разнежилась, пока мужчина растирает масло по всему телу. Мне кажется, что я засыпаю, как его умелые длинные пальцы касаются невзначай в очень неожиданном месте, вызывая у меня тихий стон. Удивлена ли я? Нет. Возмущена? Ни в коем случае. В глубине души я мечтаю, чтобы это поскорее случилось.

– Раздвинь ноги, Ева, – раздается глухой приказ, который я незамедлительно выполняю. Медленно, словно смакуя этот момент, Матвей проводит ребром ладони между моих складочек, где уже все мокро от желания, задевая все самые чувствительные точки. Я зарываюсь лицом в подушку, заглушая собственный стон, который идет откуда-то изнутри. Максимально выгибаюсь в спине, следуя за рукой мужчины.

– Ох*****й вид, – едва не стонет Матвей, когда я виляю попкой, прося продолжить.

– Еще, пожалуйста, еще, – умоляю, и он снова проводит пальцами, задевая изнывающий клитор.

– Такая чувствительная…

– Аааах, дааа! Пожалуйста, – я выгибаюсь, как кошка, не в силах терпеть, но Матвей проверяет меня на прочность: переходит на внутреннюю сторону бедер, поглаживая ее, то приближаясь, то отдаляясь от того места, где разгорелся пожар. – Матвей!

Очевидно, я прошу очень жалобно, потому что краем сознания отмечаю шуршание одежды. Но мои испытания на этом не закончены: Матвей переворачивает меня на спину и нависает сверху.

– Что ты хочешь? – шепчет, прожигая меня взглядом, проникая в самые темные глубины души.

– Тебя, – отвечаю, не задумываясь.

Но, тем не менее, мужчина не спешит исполнить мое желание: он разводит мои ноги широко в сторону. В первый момент я стесняюсь и хочу свести их вместе, но Матвей не позволяет, устраиваясь между ними.

– Ева, не вздумай, – строго предупреждает, и я снова максимально расслабляюсь, полностью вверяясь в руки этого мужчины. Буквально.

А они снова блуждают по моему телу, принося неземное удовольствие. Ни один сантиметр моего тела не остается без внимания, но больше всего «достается» моей груди: он мнет ее, обводит соски, дразнит, водя по ним только одними кончиками пальцев.

– Матвей, Матвей! – я мечусь по подушке, теряя связь с реальностью.

– Глаза, смотри мне в глаза, – жестко произносит, закидывая мои ноги себе на плечи. Он входит одним мощным толчком и выпивает мой крик удовольствия, набросившись на мои губы с поцелуем. Прогибаюсь под ним и касаюсь грудью его груди. Царапаю плечи Матвея, уже не стону, нет, мои стоны давно перешли в крики, которые все труднее и труднее заглушать.

Обнимаю мужчину изо всех сил, целуя, кусая там, куда могу дотянуться. Я не понимаю, что творю, потому что единственная существующая реальность для меня – это мы. И единственное мое желание – стать одним целым с этим невероятным страстным мужчиной.

Матвей изначально взял быстрый и жесткий темп, но мне так даже больше нравится, чем если бы он был со мной предельно осторожным и нежным. Именно с этим мужчиной мне хочется выпустить мою темную сторону наружу, и от него я хочу того же. Хочу, чтобы он стал настоящим со мной.

Последний мощный толчок, который, кажется, достал до самой глубокой точки моего организма, и мы кончаем одновременно с гортанным стоном. Но стоило мне шагнуть за грань, как дикая женщина во мне мгновенно засыпает, и на волю выходит ласковая кошка, которая хочет подарить всю ласку и любовь к мужчине. Что я и делаю, пристраиваясь под бочок к Матвею и поглаживая его везде, куда только дотягивается рука. Он пытается восстановить дыхание, обнимает меня двумя руками и нежно целует в макушку. Удивительные перемены! Только что это был строгий и властный любовник, способный вознести меня на вершину блаженства, как тут же он трансформируется в чуткого и заботливого мужчину.

У нас нет сил даже пойти в душ, и мы так и засыпаем в обнимку, лишь накинув плед. А утром я просыпаюсь от того, что в глаз мне светит луч солнца.

– Матвей, черт, кажется, мы проспали, – бормочу, резко распахивая глаза. Я не сразу понимаю, что нахожусь не в своей комнате, поэтому не могу найти телефон, чтобы уточнить время.

– Это я тебя разбудил, – бормочет мужчина, обнимая подушку двумя руками, – спи. Еще очень-очень рано…

– Какой рано, Матвей! Солнце светит, ты проспал на работу! Сейчас Егор проснется! – восклицаю, вскакивая на ноги и судорожно натягивая на себя вчерашние вещи.

Матвей резко садится в кровати и удивленно смотрит в окно, потом на меня и снова в окно.

– Утро…Солнце светит…

– Дошло наконец!

– Погоди, я что, спал? И не будил тебя ночью?!

– Нет, ты даже не шевелился, спал как убитый!

– Не может быть!

– Паааап? Ева? – раздается удивленно – растерянное с нижнего этажа. Мы синхронно переглядываемся с Матвеем с ужасом в глазах. Упс…

Глава 19 Матвей

Прошел уже месяц, а я все еще не могу отойти от шока. Психологи, новейшие методики, десятки тысяч, спущенные на препараты – ничто не могло спасти от меня самого. А маленькой хрупкой фее с лавандовыми волосами удалось: ей достаточно просто лежать и спать рядом. А мне – обнимать и вдыхать нежный цветочный аромат волос.

С того самого раза, как мы с Евой впервые проснулись в одной постели, мне больше не снились кошмары, и ушла бессонница. Я стал жить жизнью обычного человека. Нет, я не забыл того, что случилось. Ни в коем случае. Мои душа и сердце болят до сих пор и с той же силой. Но Ева позволила просто вздохнуть полной грудью и в буквальном смысле вернула меня с того света.

– Боже, какая она милая! Где ты ее нашел?! – восклицает Лилия, отпивая из своего бокала.

Сегодня, судя по прогнозу, последние теплые осенние выходные, поэтому мы решили не терять времени даром и пригласили в гости моих друзей – Лилию с Кириллом и их неугомонных Влада и Машу, которые сейчас носились с Егором и счастливо смеялись.

– Она сама меня нашла, – отвечаю коротко, не сводя глаз со своей женщины. Вернее, почти моей. Но я уже все решил, и по-другому быть не может.

– Егор здорово изменился, – замечает Кир, обнимая Лилию за талию. – Как и ты.

– Что ты имеешь в виду? – хмурюсь, внимательно смотря на друга.

– Ты стал улыбаться и даже шутить. А Егор снова играть с другими детьми, общаться, другими словами, стал обычным ребенком. А ты стал похож на человека.

– А до этого что, нет? – буркнул я, хотя внутренне согласен с каждым сказанным словом. Ева – наша Фея, наше персональное солнце, без которого мы оба точно погибнем.

– До этого ты напоминал тень самого себя. Мы с Лилей очень переживали. Да, понимаем, что такую трагедию тяжело пережить, но нельзя же хоронить себя заживо, Лена бы…

– Не будем об этом, – обрываю друга. Не хочу портить такой день. Ева счастливо смеется вместе с детьми, и снова перевожу взгляд на нее. Она как будто чувствует, что я смотрю на нее и тут же поднимает голову. Сталкиваемся с ней взглядами, и она тут же скромно улыбается. При виде смущенной Феи, со слегка растрепанными волосами и раскрасневшимися щеками мои губы сами растягиваются в ответной улыбке.

– Кажется, мы тут лишние, – бурчит друг, хотя сам зарывается носом в волосы своей супруги.

– Кирилл, ну, перестань. Надо радоваться за лучшего друга. Не слушай его, Матвей, он глупости несет. Ты береги Еву, она замечательная. Волшебная. Я тут услышала, что Егор называет ее феей, так это сравнение подходит как нельзя лучше. Потому что ей за такой небольшой срок удалось сотворить такое настоящее и такое важное чудо.

– Обязательно, Лиль.

– Слушайте, ребят, а у меня идея! А приходите на следующей неделе к нам в гости всей семьей! Будем дружить домами, как говорится! Только, конечно, если у вас планов нет никаких.

Семьей. Как же ты правильно сейчас сказала, Лилечка…

Я вижу сон. На этот раз я точно знаю, что сплю. И не боюсь, того, что увижу. Да, видеть во сне и знать, что твоя жена погибла у тебя на глазах, вот на этих самых руках – невыносимо больно. Но я знаю, чувствую, что сегодня это добрый сон.

Лена стоит все такая же: с развевающимися волосами, в белом легком платье и с улыбкой на губах. Вот только сегодня она не умирает, а смотрит на меня взглядом, которым всегда смотрела, когда была невероятно счастлива.

– Твое счастье в твоих руках, Матвей. Береги ее.

И Лена исчезает. Просто растворяется в воздухе, и что-то мне подсказывает, что в этот раз навсегда.

Резко просыпаюсь и обнаруживаю, что двумя руками обнимаю свою Фею, мирно спящую на моей груди. Да, точно подмечено: именно сейчас я держу в руках свое счастье.

Больше до утра я так и не смог уснуть, тихонько наблюдая за тем, как спит Ева. Никогда раньше я не понимал этого и всегда называл это «розовыми соплями» и пустой тратой времени. А сейчас я испытываю ни с чем несравнимое удовольствие и могу лежать так не один час.

– Ты на меня пялишься, – бурчит Ева, не открывая глаз.

– Пялюсь, – довольно подтверждаю, подпирая голову рукой.

– Опять приснился кошмар? Почему не разбудил? – Ева распахивает свои прекрасные глаза и обеспокоенно смотрит на меня.

– Нет. Просто выспался.

– Рано же, – снова смешно морщится, натягивая одеяло до подбородка, – у тебя есть хоть грамм совести, Грачев? Суббота же…

– Спи, – целую Еву в висок, вдыхая лавандовый аромат. – Еще действительно рано. Егор встанет еще нескоро, а мне надо съездить по делам.

– Выходной же, какая работа?!

– Я ненадолго.

Как долго мужчины принимают решение, что хотят жениться? На самом деле все эти разговоры о том, что им надо встать на ноги, дорасти, осознать и принять ответственность – полная чушь. Мужчина принимает решение о том, что хочет жениться практически мгновенно, если рядом ТА САМАЯ. И с радостью захочет быть с ней рядом, дурачиться, смотреть дурацкий фильм и взять все ее проблемы на себя.

С Леной у меня все было не так. Да, я ее любил и люблю, и до сих пор душу разрывает от воспоминаний, как она закатывает глаза и уходит от меня. Но изначально я присматривался к ней, узнавал, осторожничал. И лишь потом принял решение, что пора жениться. Потому что на тот момент Лена была лучшая. И я бесконечно уважаю ее за то, что она подарила мне Егора и жизнь. И возможность встретить Еву.

С Евой же вышло совершенно по-другому. Я понял, что это МОЯ женщина с того самого момента, как увидел ее сумасшедший цвет волос и вдохнул их лавандовый аромат. Только осознал, что хочу быть с ней не сразу. Далеко не сразу. А лишь после слов Лили о семье, и когда Ева посмотрела на меня и смущенно улыбнулась. И я понял, что хочу видеть ее улыбку каждый день и каждую ночь в своей постели слышать, как она стонет от удовольствия подо мной.

Мужчина принимает решение жениться мгновенно и никогда не медлит с покупкой кольца. Вот и я едва дожидаюсь, когда открывается ювелирный салон.

– Вам классику или что-то особенное? – с вежливой улыбкой интересуется консультант.

– Мне кольцо для Феи.

Девушка с понимающим видом кивает и ведет меня к самой дальней витрине, где при первом же взгляде я вижу его. Идеальное кольцо для моей сказочной Феи. Это простая тонкая дорожка, усыпанная бриллиантами, а посередине ограненный бриллиант в форме капельки. С виду оно простое, но будет потрясающе смотреться на изящной руке моей Евы.

– Беру его, – и буквально через каких-то десять минут сжимаю в кармане заветную бархатную коробочку и еду домой, продумывая в деталях, как я буду делать предложение моей сказочной Фее. Потому что этот день должен стать особенным для нас обоих. И я как в воду глядел…

Глава 20 Ева

Второй раз просыпаюсь поздно, потому что когда смотрю в окно, понимаю, что солнце высоко. По дому разносятся приятные ароматы, но я отчего-то не в духе. Может, потому, что вторая половина кровати пустая и холодная? Словно и не было этого приятного раннего пробуждения…

Но как бы то ни было, чувствую я себя не очень, голова кружится и подташнивает. Давление? Да я никогда этим не страдала…

Кое – как собрав себя по частям, поднимаюсь, постанывая, с кровати. Подкравшись к двери, приоткрываю ее на пару сантиметров и подглядываю в щель. Отлично, на горизонте никого! Хоть мы с Матвеем и «встречаемся» около месяца, я попросила ничего пока не говорить Егору. Несмотря на то, что он очень ко мне привязан и относится хорошо, тот факт, что я теперь буду рядом с его отцом вместо мамы, может нанести серьезную травму и без того пострадавшей детской психике. А я уже всем сердцем люблю этого мальчика и не хочу, чтобы я стала той, кто сделает ему больно. Мы с Матвеем подготовим его, объясним как можно мягче, и только тогда можно будет и не скрываться.

Медленно спускаюсь по лестнице, держась за перила. На кухне обнаруживаю сидящего за столом Егора и Марину Владимировну, что хлопочет вокруг него, подавая блины с пылу – с жару.

– Доброе утро, – здороваюсь, пытаясь придать своему голосу бодрости и счастья и одновременно при этом не дышать. Чем сильнее запахи пищи – тем сильнее моя тошнота. Что за…?

– Утро доброе! – приветливо здоровается Марина Владимировна, окидывая меня, как мне кажется, печальным взглядом. Стоит признать, что за последнее время ее отношение ко мне поменялось в лучшую сторону. Она больше не поджимает губы и не бурчит себе под нос при виде меня, а вполне дружелюбно общается, даже предлагает иногда выпить чаю.

– Доброе утро, Ева, – произносит с набитым ртом Егор, – Идем скорее, Марина Владимировна такие блинчики испекла! С мясом! – и протягивает мне откушенный блинчик.

Я смотрю на него, чувствую запах мяса и тут же несусь в туалет, зажав рот. Едва успеваю добежать и запереться, как меня выворачивает наизнанку.

Трясущимися руками споласкиваю лицо прохладной водой, и меня тут же осеняет. Стоп! А какое сегодня число?!

Судорожно достаю телефон и круглыми глазами от ужаса глазами смотрю на календарь. Боюсь открывать приложение, но надо. Нажимаю на иконку и тупо пялюсь на экран. Сажусь на бачок унитаза, не понимая, что мне делать. В голове ни одной здравой мысли.

Я беременна. У меня нет теста под рукой, но в этом не может быть ошибки. Утренняя тошнота, головокружение и рвота только от вида и запаха мяса – яркое тому подтверждение. А еще женское приложение, утверждающее, что у меня чудовищная задержка в три недели.

Господи, я взрослая женщина, как я могла допустить такое?! Что я сейчас скажу Матвею?! Да, бывали моменты, когда мы не предохранялись, но их можно по пальцам пересчитать, и я была уверена, что это в безопасные дни. Я жестоко ошиблась…

Как сказать о беременности Матвею? И вообще захочет ли он оставить этого ребенка?!

Так, стоп. Пока у меня ничего, кроме ощущений и задержки нет. Сначала надо удостовериться, что я действительно беременна (ага, вдруг гормоны шалят?!), а потом уже решать проблемы по мере их поступления.

Решительно выхожу из туалета, иду в свою комнату, одеваюсь и записываюсь онлайн к врачу в хорошую клинику. Приведя более-менее себя в порядок, сбегаю по лестнице в направлении выхода. Но там меня ждет сюрприз в виде загадочно улыбающегося Матвея.

– Ээээ, привет, – смущенно здороваюсь, отводя взгляд в сторону. Боюсь, что он по глазам все поймет. Этот мужчина читает меня, как раскрытую книгу.

– Что-то случилось? Ты бледная, – обеспокоенно произносит Матвей, поднимая мою голову за подбородок.

– Все в порядке, просто мне надо съездить по делам.

– По каким? – выгнув бровь, спрашивает он таким тоном, словно в чем-то меня уже подозревает. – Ты выглядишь нервной. Точно все хорошо?

– Да, конечно. Просто мне тоже иногда нужны выходные, чтобы заняться собой. Маникюр, педикюр и все такое, – криво ухмыльнувшись, вру прямо в глаза любимому мужчине.

Я давно поняла, что люблю Матвея. Просто из-за своего упрямства не хотела это признавать. Потому что страшно. Потому что боюсь за свое сердце. Этот мужчина еще не знает, но в его руках не только мое хрупкое сердечко, но и душа, а также жизни: моя и еще совсем крошечного малыша, которого я, кажется, успела уже полюбить.

– Извини. Тебе давно надо было сказать, что надо отдохнуть, – смущенно произносит Матвей. – А то мы с Егором немного обнаглели и беззастенчиво пользуемся твоей добротой.

– А я и не против, – целую быстро в щеку, вдохнув аромат парфюма, и хочу зарыться носом в шею. Странно, но от запаха Матвея мне стало легче. А еще хочется вот так прижаться к нему сильно-сильно, довериться и все рассказать.

– Тебя подвезти?

– Нет-нет, спасибо. Побудь с Егором. Я скоро, – быстро, пока Матвей не начал уговаривать, выскакиваю на улицу и бегу к подошедшему такси.

Через час я сижу в холле клиники, смотрю на фото, приложенное к заключению, и со слезами на глазах пытаюсь разглядеть нашего с Матвеем малыша. Беременность подтвердилась, и мне даже дали послушать, как бьется сердечко ребенка. Сказать, что я счастлива – ничего не сказать. Самый высший подарок небес – носить в себе ребенка от любимого мужчины.

Прячу все бумаги в сумку, а фото – в карман, поближе к сердцу. Словно, если я не буду сжимать в руках подтверждение своей беременности, она рассосется.

Я уже почти спустилась с лестницы, как звонит мой телефон. Достаю его с широкой улыбкой на лице, думая, что это Матвей волнуется, но на экране высвечивается незнакомый номер. С колотящимся сердцем спешу ответить на звонок.

– Алло?

– Ева Александровна?

– Да, это я, – настороженно отвечаю, глядя на подъезжающее такси.

– С вами хочет встретиться один человек. Это очень важно.

– Кто и по какому вопросу? – ничего не понимаю и сильнее стискиваю телефон, предчувствуя, что эта встреча не принесет мне ничего хорошего.

– Я не могу вам сообщить этого по телефону. Не могли бы вы подъехать в ресторан «Триумф»? – все также вежливо и безучастно продолжает мужчина.

– Но я не могу взять, все бросить и приехать по одному только щелчку пальцев! В конце концов, не зная, куда и к кому.

– Это очень важно, поверьте, – как попугай, продолжает собеседник. – И никто не сделает вам ничего плохого. Я гарантирую.

– На какой день вы хотите назначить встречу? – спрашиваю, в уме прикидывая, как объяснить свою странную отлучку Матвею.

– Вам удобно будет через час?

Тяжело вздыхаю. Не так, совершенно не так я планировала провести выходной…И сама не зная, почему, все же соглашаюсь.

Глава 21 Ева

В ресторане для встречи забронирована отдельная ниша, куда широко и приторно улыбающаяся администратор провожает меня, едва ли не кланяясь в пояс. Хм, а странный собеседник не скупится. Кто же он такой? Как бы то ни было, а все это мне не нравится. Очень не нравится.

Администратор отодвигает передо мной ширму, и я вижу пожилого мужчину. Вернее, он, наверно, не настолько стар, насколько болезнь забрала его молодость и силы. Суда по властной позе, в которой он сидит и по острому взгляду, мужчина старается с ней бороться, но все же проигрывает старухе с косой.

– Ты Ева? – спрашивает мужчина трескучим голосом и заходится в кашле.

– Да. А кто вы? – спрашиваю, аккуратно опускаясь на край стула.

Мужчина смотрит на меня долгим изучающим взглядом, от которого мне не по себе, и спустя какое-то время все же выдает:

– Я – твой отец.

Время замирает. Я застываю, пораженная, не в силах осознать сказанное. Вот этот загибающийся от смертельной болезни старец, мужчина, которого я всю жизнь мечтала найти: сначала, чтобы он просто знал о моем существовании, а потом, чтобы растерзать за смерть матери – и есть мой отец?!

– Я понимаю, что ты, скорее всего, не поверишь, но у меня есть доказательства, – протягивает мне бумаги, а я, все еще не отойдя от шока, даже не смотрю на них.

Не свожу глаз со своего «отца». С человека, которого от смерти спасает только открытая ширма и наличие людей в ресторане.

– Так вы мой отец…

– Да, Ева. Как видишь, я уже не молод, да и болезнь меня настигла. Смертельная, настолько, что даже деньги не способны решить мою проблему.

Внутренне усмехаюсь, злорадствуя, что все же высшие силы покарали эту тварь за меня и страдания моей матери.

– И ввиду этого в вас взыграли отцовские чувства? Которых не было почти двадцать семь лет, – язвлю, откидываясь на спинку стула. Ну, мужик, ты сам напросился. Я хоть и словесно отыграюсь на тебе за нас!

– Понимаю, что этот поступок меня не красит, но, знаешь ли, всему есть свое объяснение. На тот момент я не мог позволить себе семью. И мне пришлось отказаться от вас.

– Ты не помогал нам все эти годы! Ты даже не знал о моем существовании! – не выдерживаю и срываюсь в обвинения, а у самой ком в горле, что мешает свободно вдохнуть.

– Я беспокоился о вашей безопасности, – звучит, как насмешка.

– А что тебе надо сейчас? Чтобы подала стакан воды перед смертью?

– Чтобы ты приняла наследство, Ева. Все, что я заработал непосильным…

– И незаконным трудом, – заканчиваю за него. По одной только трости, которую этот мужчина сжимает в руке, и дорогих часах на его запястье можно сразу догадаться, что он далеко не из простых.

– Неважно. Я должен успеть ввести тебя в курс дел. В моем мире все непросто…– он снова закашливается, а у меня есть минутка передышки.

– А меня ты спросил, хочу ли я в твой мир?! Мне и в моем неплохо. В нем, по крайней мере, нет тебя!

– Тебе придется, дочь. Так принято в моих кругах. Иначе начнется междоусобица. И заденет многих ни в чем не повинных людей. А у меня много денег, которые все хотят прибрать к рукам.

– А не пошел бы ты?! – все же срываюсь, вскакивая на ноги и опираясь на стол. Охрана, которую я до этого не заметила, мгновенно оказывается за моей спиной, но мужчина, имени которого я даже не удосужилась спросить (мать записала в свидетельстве имя своего отца), делает знак рукой, и они отступают. – Где ты был, когда мы с матерью не доедали? Или когда мне приходилось носить сапоги по пять сезонов, пока дыры в них не станут заметны окружающим?! Где ты был со своими сраными деньгами, когда моя мамочка вкалывала на двух работах, только чтобы у нас все было, и мы не умерли с голоду?! Где ты был, когда она так мучительно умирала?! Где, мать твою?!

– Я…– эта тварь заходится в очередном удушающем приступе, а я перевожу дыхание, вытираю слезы и, выпрямившись, бросаю, как пощечину:

– Пошел ты на**й, папаша. Еще раз ко мне приблизишься – убью, – с удовольствием швыряю бумаги о нашем «родстве» в лицо и покидаю ресторан с гордо поднятой головой. Несмотря на то, что в душе у меня ураган из чувств, разрывающих меня на куски. Но я держусь. Ради маленькой жизни, ради чуда, что живет у меня внутри.

Я подхожу к первой попавшейся машине такси и еду туда, где точно знаю, мне рады, любят и будут беречь.

 Глава 22 Матвей

Все пошло не по плану. Буквально через пятнадцать минут мне приходится выехать в офис, потому что возникли проблемы с новой поставкой алкоголя, а юристы двух сторон не могут договориться без руководства.

Я внимательно изучаю договор, стараясь вникнуть в детали и найти подводные камни, чтобы поскорее оказаться дома с семьей, как раздается стук в дверь.

– Войдите! – бросаю раздраженно, не отрываясь от бумаг, ловя за хвост только что промелькнувшую мысль.

– Матвей Михайлович, – мнется на пороге администратор, сжимая в руке белый конверт. – Это просили вам передать.

Дурное предчувствие оплетает меня, словно лиана. Не люблю я такие выходки. Как правило, ничем хорошим они не заканчиваются.

– Кто?

– Я не знаю. Мужчина не представился, а я не смогла его толком разглядеть: он был в бейсболке и спортивном костюме. Капюшон был накинут на голову.

Это начнет пахнуть дерьмом. Хреново.

– Ладно, давай сюда. И можешь идти работать.

Девушка кладет на край стола конверт и исчезает за дверью.

Я не хочу его открывать. Вообще. Моя интуиция показывает, что его содержимое круто изменит мою жизнь. И ни черта не в лучшую сторону.

Глубоко вздохнув, беру конверт и разрываю его. На стол сыпятся фотографии. Их тут штук пятнадцать, и все разного плана и фокуса. Но на всех них мой оживший кошмар.

Земля уходит из-под ног, а в легких резко не хватает кислорода. Я вдыхаю его, ослабляю ворот рубашки, а он лишь обжигает изнутри. Хочется выть раненым зверем, но это не поможет. Мне уже ничто не поможет. Моя жизнь, которую я склеил, как мог, когда только-только снова стал живым, снова рухнула на миллиарды мелких частиц, уничтожив меня. И на этот раз мне уже не подняться.

Я, как мазохист, смотрю на эти фотографии, вглядываюсь, пытаясь разглядеть детали. Зачем? Чтобы усвоить урок. Чтобы сохранить на подкорке своего сознания, что чудес не бывает. Как и добрых фей из сказки.

На одном из фото мое внимание привлекает один интересный факт. Передача каких-то бумаг. И тут я слышу характерный щелчок. Именно так складывается окончательно пазл в моей голове, попадая в нужные пазы.

Срываюсь с места, на ходу накидывая пиджак, и покидаю здание клуба, ни на кого не обращая внимания. Сажусь в машину и резко стартую с места, выезжая в сторону дома. Я нарушаю всевозможные правила дорожного движения, обгоняю попутные машины, не обращая внимания ни на кого. Встречные автомобили отчаянно сигналят вслед, но мне плевать. Сейчас в голове бьет набатом одна – единственная мысль: «Только бы я ошибся!».

Я влетаю в дом и под недоуменный взгляд Марины Владимировны несусь в свой кабинет. Встаю перед сейфом и не решаюсь его открыть. Черт, я как мальчишка! Еще никогда в жизни мне не было так страшно. Потому что я знаю точно: моя жизнь разделится на «до» и «после», как только я наберу нужную комбинацию цифр.

Глубоко вздохнув, я все же открываю этот чертов сейф. И разочаровываюсь в этой сраной жизни окончательно. Сука, где же я так согрешил?!

Выбегаю из кабинета, стены давят на меня, вызывая острый приступ клаустрофобии. Но далеко уйти я не успеваю, потому что сталкиваюсь на лестнице с застенчиво улыбающейся Евой. У нее взволнованный вид, блуждающая улыбка на губах и слегка раскрасневшиеся щеки. Ну, точно не дать, не взять фея! Только вот я уже знаю, что она мразь, заползшая в мой дом, словно змея. Чтобы окончательно убить меня и растоптать, отравить своим ядом. Лживая сука.

– Матвей? Все в порядке?

Я хочу орать на нее, крушить, ломать все вокруг, но вспоминаю, что Егор дома и поэтому, сдерживая себя из последних сил, цежу:

– В кабинет.

Пропускаю Еву вперед и защелкиваю дверь на замок, чтобы никто ненароком не зашел и не прервал мою экзекуцию. Потому что сейчас я буду убивать.

– Объясни мне вот это, Ева, – бросаю на стол фотографии и внимательно слежу за ее реакцией.

Она бросает на них мимолетный взгляд и мгновенно бледнеет, поднимая на меня глаза, полные ужаса.

– Откуда это? Ты что, следил за мной?!

– Объясни мне, кем этот человек тебе приходится?

– Это мой отец. Матвей, что происходит? Ты что, ревнуешь меня к старику? Ты в своем уме?!

У меня в очередной раз уходит земля из-под ног. Смотрю на Еву и понимаю, что я, млять, ни черта о ней не знаю! Я нарисовал себе сказку, мечту, поставил ее главной героиней, а сам лег у ее ног, как преданный пес. А она все это время знала, кто я такой и что случилось в моей жизни, и умело этим манипулировала. А я-то думал, что впервые встретил женщину, которой плевать на мои деньги и статус, которая понимает меня с полувзгляда, и ей не безразличен мой ребенок. Идиот.

– Ева, хватит притворяться!! Человек на фото – убийца моей жены. Но думаю, раз ты – его дочь, тебе это и так известно! Ты сука, Ева!! – ору, не сдерживаясь.

– Матвей…клянусь, я не знала! Я…я вообще его первый раз в жизни увидела! – со слезами в голосе оправдывается эта женщина.

– Хватит врать!!! Хватит! Я обо всем догадался, не дурак! Твой отец отнял у меня самое главное – мою любимую женщину, но ему оказалось мало! Сейчас он решил еще разрушить мой бизнес?! Что ему нужно от меня?! Говори!

– Я не понимаю, о чем ты! – закрывая лицо ладонями, рыдает Ева. – Я ничего не знаю! За что ты так со мной?! Я же ничего не сделала!

Задыхаюсь от такой наглости и тупости. Поймал ее на горячем, у меня все доказательства на руках, а она продолжает строить из себя невинную овцу!

– Ничего?! Ничего?! Ты разрушила мою жизнь, Ева! И не только мою!

– Не кричи! Ты напугаешь ребенка!

– Это МОЙ ребенок, и я сам с ним разберусь. Без тебя. Ты нам никто, чтобы указывать и лезть в нашу жизнь!

– Но…

– Зачем твоему отцу понадобился мой договор о сотрудничестве? Зачем ты его выкрала?!

– Я ничего не крала!

– Ева, – произношу холодно и спокойно, начиная при этом звереть. Не доводи до греха, девочка. – Я три дня назад проверил его и лично положил в сейф. Сейчас бумаг там нет. Доступ в кабинет есть только у тебя!

– А еще у Марины Владимировны! – зло возражает, вытирая слезы.

– Не приплетай сюда ее! Эта женщина – уважаемый мной человек! Она работает тут не первый десяток лет. И ей я доверяю, как себе!

– Матвей, пожалуйста…– умоляет Ева со слезами на глазах.

– Хоть раз в жизни скажи правду. Зачем. Ты. Пришла. В мой. Дом? И что вам с отцом нужно?! – произношу, едва сдерживая ярость. Хочется встряхнуть ее, чтобы уже раскололась, но боюсь, если прикоснусь к этой ведьме, вновь потеряю себя.

– Матвей, все не так, как ты думаешь! Я ничего не крала, я не имею никакого отношения к этому мужчине! Поверь мне… – шепчет она дрожащим голосом, а по ее лицу вновь катятся крупные слезы.

– У тебя было множество возможностей, чтобы признаться, Ева. Но ты предпочла и дальше врать. И теперь врешь, хотя факты говорят против тебя! – прерываю ее на полуслове, скривившись. Понимаю, что так ничего и не добьюсь от этой женщины, наверняка отец поднатаскал ее, чтобы она не раскололась.

– Матвей, я люблю тебя! – делает жалкую попытку разжалобить, а мне становится до тошноты противно, и эти лживые слова стали последней каплей. – У нас…

– Убирайся из моего дома!!

Ева бросает на меня прощальный взгляд, полный боли и разочарования, но мне плевать. Плевать на ее чувства, потому что она не пощадила наших с Егором и просто проехалась по ним катком. Отворачиваюсь к окну, не желая больше видеть эту лживую мразь. Слышу, как Ева уходит, тихонько закрыв за собой дверь. Вот так и заканчиваются сказки в реальной жизни. Никакого хеппиэнда.

ЧАСТЬ 2.

Глава 23 Ева

Я выхожу из дома, как есть, даже не накинув пальто. Я не чувствую холода. Да и как его можно ощутить, если тот арктический мороз, что внутри, гораздо страшнее непогоды вокруг.

Я не буду собирать вещи. Да и зачем, если каждая из них, хоть и моя зубная щетка, будет напоминать о Матвее?

Боже, как больно…Правильно говорят, что не время, не завидующие окружающие разрушают отношения, а люди сами прекрасно со всем справляются. Я доверилась этому мужчине, открыла ему душу настежь, признавшись, хоть и в отчаянии, в собственных чувствах, тем самым вложив ему в руку нож. Который Матвей без сожаления воткнул мне в спину.

Я всегда считала и считаю, что как бы там ни было, если ты с человеком, если любишь его, то в первую очередь доверяешь. Мне до слез, до глубины души обидно, что человек впустил меня в свой дом, постель, в свое сердце и душу, но не доверял мне при этом. Потому что если бы это было так, то Матвей бы выслушал меня, дал, в конце концов, объясниться. А это значит, что в этих отношениях по-настоящему любила я одна…

Я бреду по улице. Куда? Понятия не имею, потому что я ничего не вижу из-за застилающих глаза слез. Мне очень хочется лечь где-нибудь в укромном месте, свернуться в клубочек и спрятаться от всего дерьма. Хочется, чтобы мама в этот момент была рядом, чтобы просто погладила по голове и утешила. У моей мамочки была феноменальная способность: она всегда могла подобрать слова утешения, даже если казалось, что весь мир рухнул.

Оглядываюсь и понимаю, что оказалась на краю поселка. А остановка совершенно в другой стороне. Мне надо добраться до дома, чтобы попытаться выжить дальше. Хотя не представляю, как буду это делать, настолько этот мужчина въелся мне под кожу, что, кажется, я до сих пор ощущаю его запах на себе, прикосновения горячих рук и нежные поцелуи.

Я разворачиваюсь, но неожиданно низ живота пронзает острая боль, настолько сильная, что заставляет меня согнуться пополам. Я глубоко и часто дышу, прижимая руку к животу. Господи, где мои мозги?! Почему я позволила чувствам взять верх над разумом и совершенно не подумала о ребенке?!

Малыш, пожалуйста, ты только держись, слышишь?! Пожалуйста …я же без тебя совсем не смогу, я же уже не выкарабкаюсь…

Боль снова режет меня, словно ножом, на этот раз сильнее, отдавая в поясницу, и я падаю на колени прямо в лужу. Дышу через раз, пытаясь унять подкатывающую к горлу тошноту и головокружение. Я не в состоянии кричать и звать о помощи, а вокруг, как назло, ни души! Мой телефон остался в куртке в доме Матвея, и поэтому вызвать «скорую» я не могу.

Встаю на дрожащие ноги и делаю пару шагов, как снова падаю, не в силах стерпеть. Кажется, кричу – боль настолько сильная, что я теряю сознание, чувствуя перед этим, что по бедрам струится что-то теплое. И последняя связная мысль в моем затуманенном разуме: «Малыш, пожалуйста, живи…».

* * *

Первое, что я вижу, придя в себя – идеальный белый и ровный потолок. В горле пересохло, я хочу пить и пытаюсь позвать кого-нибудь на помощь, но у меня ничего не выходит. Получаются какие-то жалкие хрипы. Мое тело не слушается меня, и я начинаю нервничать. Дергаю рукой, стараясь зацепиться за что-нибудь, чтобы сесть, и чувствую колющую боль в руке. Так, ясно, я в больнице. Наверно, кто-то из жителей все же услышал мои крики и вызвал врачей. Осталось выяснить, что с моим ребенком.

Я пытаюсь все же встать на ноги, но тут же падаю обратно на кровать, больно ударившись головой.

– Что вы делаете?! – раздается от двери палаты. – Вам же еще нельзя вставать! То, что пришли в себя, это хорошо, но геройствовать не нужно, – в палату входит женщина средних лет в белом халате.

– Что с моим ребенком? – хриплю я, задавая самый главный вопрос на настоящий момент.

Глава 24 Ева

– Успокойтесь, Ева. Вам не стоит сейчас волноваться, – начинает врач, отводя взгляд в сторону.

А я все понимаю. Нутром чувствую. Когда все хорошо, не ходят вокруг да около.

– Скажите, что с моим ребенком?! Вы спасли его? Скажите, что он жив! Я буквально сегодня слышала, как бьется сердце моего ребенка! – я не выдерживаю и все же срываюсь в истерику.

– Вчера, моя девочка, вчера, – с каким-то особенным, материнским сожалением произносит врач.

– Что?

– Ты здесь уже почти сутки, – с сожалением сообщает женщина с болью и печалью в глазах. Так смотрят на смертельно больного.

– Просто скажите, что с моим ребенком, – шепчу я, не обращая внимания на бегущие слезы по щекам. Врач тяжело вздыхает и присаживается на край койки.

– Вчера ты поступила к нам с сильнейшим кровотечением, – начинает она, перейдя на «ты». – Я боролась за тебя до последнего, ты не подумай, что тебе не пытались помочь. Но и врачи – не боги. К сожалению, пока тебя привезли, малышу было уже не помочь. У тебя случился выкидыш, Ева.

– Что? Нет…Нет! Нет! Нет!!! Вы врете!! Вы все врете! Верните мне моего ребенка! Я же так его хотела!!! Мой малыш! Это же моя последняя надежда, понимаете! Верните мне моего ребенка!!! – срываюсь я на крик, кидаясь на врача с кулаками. Она ловит меня, крепко обнимает, прижимая к себе и раскачивает из стороны в сторону.

– Тише, девочка, успокойся, пожалуйста. Ты должна быть сильной. Ты должна со всем справиться. Потому что тебе придется пережить не только это.

Мой разум цепляется за последнюю фразу, и я мгновенно замираю. Отодвигаюсь немного назад, чтобы увидеть глаза врача.

– Что вы имеете в виду? – осипшим голосом задаю вопрос, вся трясясь от страха. Я еще не отошла от новости о выкидыше, а меня ждет еще что-то. И мое внутреннее чутье подсказывает мне: оно меня убьет.

– Ты поступила к нам с сильным переохлаждением, и это помимо кровотечения, – произносит врач, беря паузу. Потом вдыхает глубоко воздух, как перед прыжком, и произносит то, из-за чего я хочу выйти в окно. – Я, конечно, предприняла все, что было можно, теперь остальное зависит от твоего организма. Но есть вероятность, что ты больше никогда не будешь иметь детей.

У меня такое ощущение, что я нахожусь просто под тоннами воды, и поэтому слышу и понимаю с большим трудом. Пытаюсь создать вокруг себя вакуум, чтобы информация, которая меня уничтожит, не проникла в мой мозг. Но я, увы, не волшебник.

– Это что, шутка? – тихо произношу дрожащим голосом. – Этого не может быть. Нет-нет, только не со мной!

– Ева, – пытается успокоить меня доктор. – Послушай. Так бывает. Но я не говорю, что у тебя вообще нет шансов. Моя обязанность просто предупредить, что, возможно, в будущем у тебя могут возникнуть проблемы.

– Нет!!! – кричу во весь голос! – Это все вранье! Вы отобрали у меня ребенка! А теперь еще и возможность иметь детей!!! Нет! Нет! Нет! Вы все врете!!!

– Сестра! Успокоительное, живо!

Я уже ничего не соображаю, жестокая реальность обрушилась на меня с головой, похоронив под своими останками. Мне страшно и больно. Эта боль, она уничтожает, разрушает до основания, лишая разума. Даже после смерти мамы не было так страшно, потому что я знала, рано или поздно после грозы наступит просветление. А сейчас…Я утонула в бездне отчаяния и боли.

– Матвей, Матвей, пожалуйста, спаси меня…Мне так страшно, – шепчу я, засыпая после укола. Но это лишь жалкая попытка создать иллюзию, что я не одинока…

Я давно проснулась после успокоительного, но просто лежу и смотрю в потолок. Зачем мне двигаться и что-то делать? Разве в этом есть смысл?

– Добрый день, Ева, – раздается с порога.

Глава 25 Ева

Я поворачиваю голову и вижу незнакомого мужчину лет тридцати пяти. От него сразу же веет властью и силой, которую он пытается скрывать за улыбкой. Вот только глаза его остаются холодными и отталкивающими. Неприятный тип.

– Я не в настроении, извините, – снова перевожу взгляд в потолок, рассматривая сто тридцать третью микротрещинку на нем. Это гораздо более интересное занятие, чем общение с людьми.

– Боюсь, нам все же придется поговорить, Ева Александровна, – произносит лениво «хозяин жизни», присаживаясь вальяжно на стул напротив кровати.

– Я что-то неясно сказала? Выход там же.

– Ева…

– Вы не видите, я занята?! Пошли вон отсюда! – срываюсь на крик, все же поворачиваясь в сторону мужчины. А он смотрит на меня снисходительно, с легкой, блуждающей улыбкой на губах. Словно я – сумасшедшая, и приходится объяснять прописные истины.

– Ваш отец умер, – спокойно сообщает он голосом, лишенным каких-либо эмоций. Так обычно говорит женщина в телефоне фразу, которую ненавидят все без исключения: «Абонент находится вне зоны…». Ей все равно, также как и мужчине напротив.

– Извините, слов соболезнования не будет. У вас все? Тогда я вас огорчу: вы зря потратили время. До свидания.

И снова возвращаю взгляд к родной микротрещинке на потолке. Хоть ты мне скажи, какого хрена он приперся!

– Ева, возможно, вы в шоке…

– Я в шоке от того, что вы все еще находитесь здесь! Кстати, кто вы такой?! Что вам от меня нужно?

Мужчина хохочет, откинув голову назад. Как будто я сказала что-то смешное.

– А вы действительно дочь своего отца, Ева! – отсмеявшись, произносит незнакомец.

– Худший комплимент в моей жизни, – бурчу, переводя взгляд на стену. Я чувствую, что мужчина изучает меня, как диковинную зверушку, и от того еще больше становится не по себе. Мне неприятен он. Да, от Матвея тоже исходят власть и сила, но я знала, что с ним я в безопасности. А от этого мужчины хочется бежать без оглядки.

– Извините, что сразу не представился. Я поражен вашим радушным приемом. В самое сердце. Меня зовут Вадим, и я – партнер вашего отца по бизнесу.

Вот оно как. Деньги. Все из-за проклятых денег. Настолько жаден, что нашел меня даже в больнице и не постеснялся прийти, несмотря на то, что я перенесла потерю ребенка и операцию.

– И что вы от меня хотите? Чтобы я подмахнула документы? Переписать все на вас? С удовольствием. Давайте ручку! – взрываюсь, садясь в кровати.

Мужчина прищуривается, внимательно оглядывая меня с головы до ног. От этого колючего взгляда хочется поежиться, но я сдерживаюсь и наоборот расправляю плечи.

– Ну?! Вы тратите мое время! – начинаю закипать. Меня раздражает все, что связано с моим мифическим папашей. И хоть так говорить не гуманно, но сейчас у меня такое состояние, и я рада, что он умер. Да, сейчас мне хочется найти виноватых, спихнуть всю ответственность на Матвея и папашу, но и с себя я ее не снимаю. Тут целый клубок: встреча с этим бандитом послужила катализатором, Матвей не поверил мне и не дал даже объясниться, а я сама забыла о своем положении и подвергла риску себя и ребенка. За что буду расплачиваться всю жизнь.

– Если бы все было так просто, Ева. Нет, я здесь не за тем, чтобы забрать часть бизнеса и активы Николая Сапронова.

– А зачем же? Если пришли сообщить дату похорон, то не утруждайтесь. Я к этой мрази на километр не подойду. И уж точно не буду толкать задушевную речь. Поэтому попрошу вас оставить меня в покое и не напоминать больше…Как, вы сказали, его зовут?

– Николай Сапронов. Но вы опять не угадали, – с ленивой улыбкой тянет Вадим. Он мне напоминает мартовского кота, который поймал мышь в свои цепкие лапы и теперь играется с ней. И я как раз та самая несчастная мышь.

– Так зачем же вы, Вадим, здесь? Потрудитесь, объясните, – буквально выдавливаю из себя, скрещивая руки на груди.

– Вы должны принять наследство отца.

Вот так просто! Взять и принять то, что нажито криминальным способом, принять деньги, активы и что там еще, на которых наверняка реки человеческой крови и сотни загубленных жизней. Он идиот? Впрочем, об этом лучше спросить у самого Вадима.

– Вы идиот? Кажется, Вадим, вы невнимательно меня слушаете! Мне не нужно это наследство. Можете раздать его бедным, пустить с аукциона недвижимость, а можете засунуть себе в задницу! Я ничего и никому не должна! Тем более всяким бандитам вроде вас.

Вадим слушает меня с абсолютно спокойным выражением лица, и, кажется, мои слова его вообще не задевают. Вот только по зло и недобро сверкнувшим глазам я понимаю, что хожу по краю.

– Не все так просто в нашем мире, Ева, – подчеркивает он мое имя, говоря при этом холодно и жестко. Таким тоном, что я теряю всю свою уверенность и браваду и хочу сжаться в комок. – Повторюсь: вы должны принять наследство. По бумагам и по законам.

– По каким законам? По документам я безотцовщина! Уверена, что мой любимый папочка не успел сделать тест ДНК.

– По законам нашего мира. Криминального, – сообщает так спокойно и обыденно, как будто мы разговариваем о ценах на хлебушек!

– А если я не хочу становиться частью этого мира? Что тогда? – прищурив глаза, задаю вопрос.

– Тогда пострадают невинные люди.

Я вздрагиваю, представив, как что-то страшное происходит с двумя близкими моему сердцу мужчинами: маленьким солнышком, у которого в таком маленьком возрасте уже все сердце в заплатках, и серьезным мужчиной, который стал мне родным за короткий срок, и по кому мое сердце все равно болит…

– Например, Грачев Матвей, – произносит Вадим, словно читая мои мысли. Он говорит безразличным тоном, но при этом сверлит меня внимательным взглядом, считывая эмоции.

При звуке его имени я не могу и дальше держать лицо. Отворачиваюсь к стене, не в силах что-либо произнести.

– Вы подумайте, Ева. У вас еще есть немного времени. Тем более вам надо поправить ваше здоровье. Вот моя визитка, жду вашего звонка, – кладет на тумбочку и выходит из палаты, не прощаясь.

Я сверлю взглядом эту чертову визитку. Разве у меня есть выбор?..

Глава 26 Ева

Настал день выписки. Которого я одновременно боялась и ждала. Ждала, потому что до зубовного скрежета надоели больничные стены и пресная еда. Боялась, потому что знаю – выйдя за пределы больницы, могу что-нибудь натворить. Потому что уверена: события того злополучного дня подкрадутся ко мне, обвивая своими ядовитыми щупальцами, стоит только лечь спать. И никто не сможет мне помочь. Потому что я одинока, как никогда. Да и кого будут интересовать проблемы ущербной женщины?!

– Уже собралась? – в палату заглядывает врач. – Можно? – спрашивает разрешения.

Я отодвигаюсь, позволяя Наталье Евгеньевне присесть. За все время пребывания в больнице я неожиданно сдружилась с этой женщиной. Она не лезла ко мне в душу, не поучала, но я чувствовала ее незримую поддержку и какую-то особенную, как материнскую, заботу.

– Страшно? – неожиданно спрашивает доктор, обнимая меня за плечи. Это ее первое открытое проявление чувств, но мне почему-то не хочется ее оттолкнуть, наоборот, прижаться сильнее и рассказать обо всем, что тревожит.

– Откуда вы знаете? – удивленно спрашиваю, заглядывая в глаза женщине. И с ужасом понимаю: я вижу там ответ.

– Когда я забеременела, я была чуть старше тебя. Мы с мужем радовались и с нетерпением ждали появления на свет нашей доченьки. Но за неделю до предполагаемого срока мне стало плохо, резко затошнило, я не могла стоять на ногах. «Скорая» привезла меня еле живую. Как итог: кесарево, и на свет появилась моя девочка, которой было не суждено сделать свой первый крик и вообще жить, – в ее голосе столько боли, что я неосознанно обнимаю Наталью Евгеньевну двумя руками и, только уткнувшись в ее плечо, понимаю, что плачу. – После операции я услышала приговор: бесплодие. Мы с мужем не смогли пережить этого горя. Нет, он не отвернулся от меня, но…как будто смысл дальнейшей совместной жизни, он потерялся, понимаешь? Мы тихо развелись, и каждый пошел своей дорогой.

Я перевожу дыхание, потому что не могу позволить себе рыдать в голос. Восхищаюсь этой женщиной. Она вырастила в себе маленького человечка, ощущала в себе его пиночки, разговаривала, а потом его жестоко отняли. И она сумела не сломаться и не натворить глупостей. А в мою же голову они лезут все время…

– Можно я дам тебе совет? – тихо спрашивает доктор, грустно улыбаясь и поглаживая меня по голове.

– Конечно.

– Если есть возможность – меняй свою жизнь. Уезжай, начни новые отношения, смени род деятельности – как угодно. Не отвергай помощь, если предлагают, не замыкайся в себе. Говори о том, что тебя беспокоит. И не уходи с головой в работу. Она тебя не спасет. Иначе тебя ждет моя участь – в сорок пять ты будешь одинока и никому не нужна.

Перевариваю все сказанное и понимаю, что этот совет не про меня. Мне не с кем поделиться, некуда уехать, да и средств на это нет, не от кого ждать помощи, и я уже никому не нужна…

– Спасибо вам большое. За совет и за все, что вы для меня сделали, – крепко обнимаю Наталью Евгеньевну, одновременно пытаясь показать ей, что я понимаю ее и поддерживаю. Хочется, чтобы она знала: эта сильная женщина больше не одна. Я разделяю ее горе. От всей души хочу, чтобы ей стало легче.

* * *

Тяжело вздыхаю и открываю дверь квартиры, в которой не была, кажется, целую вечность, а на самом деле прошло полтора месяца. С опаской заглядываю внутрь, ожидая, что сейчас со всех щелей полезут монстры. Усмехаюсь своим детским и глупым мыслям. Все мои монстры живут исключительно в моей голове.

Прохожусь по всем комнатам, открываю окна и везде включаю свет. С монстрами надо бороться. И не оставаться в темноте – пока единственный известный мне способ.

По-хорошему, неплохо бы убраться дома, но у меня на это пока нет сил и желания. Поэтому я раздеваюсь, сбрасывая одежду прямо на пол, набираю ванну с пеной и ложусь в нее, воткнув наушники в уши и блаженно прикрыв глаза. Так я хотя бы не остаюсь со своими мыслями один на один.

Я выхожу из ванной и кутаюсь в большой махровый халат. Так, на очереди чай с чабрецом. Завариваю огромную кружку и пью маленькими глотками, глядя на ночной город.

Этот день мной был прожит тысячи раз,

Он вгрызается холодом в душу…

…Он забрал у меня и мечты и любовь,

Мою жизнь лишил всякого смысла…

Боль раздирает меня изнутри, и что бы я не делала, куда бы не бежала, она всегда будет со мной. Это мой крест, который лег на мои плечи до конца моих дней. Вот только где взять силы, чтобы справиться с этим в одиночку?! Потому что я не вытяну, не выплыву, захлебнусь в собственной боли…

Мои мысли прерывает резкий и наглый звонок. Кто посмел припереться в такое время? Вытираю слезы и иду открывать дверь.

Посмотрев в глазок, у меня возникло жгучее желание притвориться мертвой. Откуда только он узнал мой адрес?! И какого черта хочет от меня ночью?!

Звонок повторяется более настойчиво, я понимаю, что у меня нет выхода, кроме как открыть дверь и встретиться лицом к лицу с наглецом.

Глава 27 Ева

– Откуда вы узнали мой адрес? – бурчу, пропуская внутрь Вадима и двух амбалов. – Что вам от меня нужно? Неприлично вот так врываться к девушке посреди ночи.

– Я много что знаю о тебе, – спокойно отвечает мужчина, беззастенчиво проходя вглубь квартиры, осматриваясь. – Адрес в том числе.

Вадим садится на диван, закидывая ногу на ногу и внимательно смотрит на меня, словно изучает под микроскопом. Амбалы встают по обе стороны от двери в гостиную и пялятся ничего не видящим взглядом в стену. Только за это все хочу постучать бандиту по голове, но приходится сдерживаться, я же все-таки девочка.

– Ах, да, я забыла, что вы – крутой бандит. Наверняка в курсе даже о том, какого цвета на мне трусы сейчас, – язвлю, опираясь о подоконник и отпивая чая.

Вадим смеется от души, громко и искренне, и желание выставить его за дверь становится невыносимым.

– Не настолько, Ева, не настолько. Но, да, я был бы не против узнать, какого цвета трусики на тебе сейчас, – понижает голос, смотря на меня тяжелым взглядом в упор.

Атмосфера накаляется, и мне становится не по себе. Перевожу взгляд на охрану. Они стоят так, словно ничего не видят и ничего не слышат. Вышколены до невозможности.

– А я смотрю, ты тот еще извращенец, да? Любишь заниматься сексом при свидетелях? – произношу я сексуальным голосом, вплотную подойдя к мужчине и смотря на него сверху вниз. – Ай-яй-яй, – цокаю языком, ехидно улыбаясь, – а ведь так и не скажешь. С виду приличный и серьезный мужчина…

Договорить я не успеваю, потому что в одно мгновение Вадим дергает меня за руку и подминает под себя, нависая сверху. Я извиваюсь, пытаясь вырваться, но мои движения только усугубляют обстановку.

– Не играй с огнем, девочка, – хрипит мужчина, сверкая глазами. – А то можно обжечься, – и ведет ладонью по бедру.

– Отпусти меня, извращенец!

Неожиданно Вадим слушается, отстраняясь и смотря в окно. Я резко сажусь и отползаю на другой край дивана, подобрав ноги под себя.

– Какого хрена?!

– Успокойся, – жестко и холодно обрывает намечающуюся истерику. – Я ничего тебе бы не сделал. Да, ты права, я люблю разный секс. Люди порой такие вещи называют извращениями. Но я бы никогда не стал делить свою женщину с другими. Даже если они просто будут на нее смотреть.

– Но я – не твоя женщина!

Вадим лишь улыбается краешком губ и смотрит на меня снисходительно.

– Так зачем ты тогда привел их с собой? – спрашиваю, слегка успокоившись и прищурив глаза. – Боишься одной маленькой и хрупкой женщины?

– Это не для меня. Это для тебя.

– Оу, как мило. Только неужели ты не замечаешь, что: а) красть тут совершенно нечего. Кроме меня красивой. Б) нам втроем тут тесно, и наконец, самое главное, в) я не люблю тройнички. В отличие от тебя.

Победно улыбаюсь, весьма довольная собой и смотрю на Вадима, вздернув подбородок. Вот только он глядит на меня, как на глупенького и несмышленого ребенка.

– В моих кругах начались волнения. Твой отец скончался, власть никто не взял. Его активы и бизнес не управляются. И сделать это может только наследник. В нашем случае, наследница. Я пришел за ответом, Ева. И что бы ты не сказала, тебе понадобится охрана. Если ты принимаешь наследство, за тобой может начаться охота. Если откажешься, могут покуситься те, кто захочет прибрать власть к рукам, чтобы ты не передумала.

Я тяжело сглатываю. «Если есть возможность – меняй свою жизнь», – всплывают в голове слова Натальи Евгеньевны. А что я, собственно теряю?..

– Как я уже говорил, у Матвея Грачева намечаются большие проблемы,– как бы между делом добавляет Вадим.

– Конкретнее? – екает в груди, и я, зат�

ЧАСТЬ 1. Глава 1

Матвей

– Я люблю тебя, Матвей, – улыбаясь, Лена привстает на носочки и тянется для поцелуя. Приобнимаю ее, желая коснуться сладких и манящих губ, и чувствую, что моя ладонь тонет в чем- то липком. Подношу к глазам. Кровь. В ужасе перевожу взгляд на любимую.

– Матвей…Спаси меня…– шепчет она, и ее живот стремительно окрашивается алым, а лицо становится белее простыни.

– Лена! Лена! Смотри на меня!

– Спаси меня…спаси…Матвей…

И моя жена тает на глазах, оставляя лишь меня, потерянного и разбитого, по локоть в ее крови.

– Ты не смог…Не смог меня спасти…– слышится обреченное и грустное сверху…

И я просыпаюсь. Всегда просыпаюсь на этом моменте. Вот уже пять лет. Каждую ночь мне снится моя любимая женщина, которая умерла у меня на руках по моей вине, а я не смог ее спасти. Ее и нашу не рождённую дочь, появления которой мы ждали всей нашей небольшой семьей.

Сердце бешено колотится, я весь покрылся липким потом от страха, а простыни подо мной можно отжимать. Встаю с кровати и подхожу к окну, распахивая его настежь.

И опять пустота пульсом бьет у виска…

Да, именно так. Я давно ничего не ощущаю внутри себя, кроме этого разрушающего чувства. Пустота. Она убила меня, оставив только оболочку, вынужденную существовать.

Прикрыв глаза, глубоко вдыхаю воздух, пропитанный озоном. Это начало моего ритуала, который я провожу каждую ночь. Малейшее отклонение – и я срываюсь. Бессонница, которой я страдаю последние пять лет, или как ее называют странным словом «инсомния» – самое безобидное, что происходит со мной. Но все мои психологи, которых я посетил за эти годы, утверждают, что все мои проблемы идут с головы и основаны на глубоком чувстве вины. А какие чувства я должен испытывать, если моя жена, женщина, которую я любил больше этой жизни, которой дышал, прикрыла меня собой, пожертвовав жизнью?! Ведь это я должен был ее защищать, оберегать от всего этого дерьма! Должен был не допустить, чтобы оно ворвалось в нашу жизнь! Я обещал! Клялся!! Ведь это все произошло из-за моей работы, бизнеса. Желания контролировать все и заработать еще больше денег. Денег, которые сейчас лежат на счетах и никогда не принесут мне радости. Если бы это помогло мне вернуть Лену, я сжег бы все дотла…

Сегодня тот самый день, который был прожит тысячи раз, и вгрызается холодом в душу. Он душит меня, лишает дыхания и возможности жить дальше. Но, к сожалению, Лена не оставила мне выбора.

Дождь стоит стеной. Пять лет назад я терпеть не мог пасмурную погоду. А сейчас это стало моим спасением. Ведь бегущие потоки воды могут смыть прожитый день, воспоминания, в них можно скрыть слезы, на которые ты не имеешь права…

Выхожу из комнаты, желая выйти на веранду, но по пути заглядываю в комнату к сыну – маленькому человечку, ради которого я терплю все страдания. Ради которого дышу и существую. Мой сын – мой якорь на этом свете. Тот, из-за которого я не имею права сдаться.

Егор сладко сопит, прижав к груди медвежонка Тедди. Он не расстается с ним с тех пор, как его подарила ему Лена на второй день рождения. Это единственное, что напоминает ему и связывает с матерью.

Поправляю сползшее на пол одеяло, целую в пухлую щечку и выхожу из комнаты, сбегая по лестнице на первый этаж.

На веранде занимаю свое «рабочее» кресло из ротанга, вытянув блаженно ноги, и некоторое время просто смотрю на то, как природа плачет вместе со мной.

Беру с низкого журнального столика ноутбук и открываю аналитические сводки. Так проходит моя каждая ночь: я просыпаюсь от кошмара, выхожу на улицу и сажусь за работу. Нет, я не трудоголик, просто в моей жизни не осталось никакого смысла, кроме сына и работы. Работа – то, что помогает мне отвлечься от обвиняющих и грустных глаз жены, от ее умоляющей просьбе спасти.

Зажмуриваюсь, отгоняя посторонние мысли, встаю со своего излюбленного места и бреду на кухню, сделать кофе. Завтра Марина Владимировна, моя незаменимая помощница по дому, будет недовольна: она пытается заботиться обо мне и следить за режимом питания, и очень не одобряет мои ночные «дежурства», как она называет мою бессонницу.

– Угробите все здоровье, Матвей Михайлович, – ворчит наутро Марина Владимировна, собирая многочисленные грязные чашки с журнального столика.

– И вам доброе утро, – усмехаюсь, не отрываясь от монитора ноутбука.

– Вас там, кстати, уже ожидают, – произносит, недовольно поджав губы.

– Кто? – хмурюсь, потому что никого сегодня не жду. Я в принципе никого и никогда не жду и не зову в свой дом. Это правило номер один – нет посторонним в моей берлоге. В первую очередь из соображений безопасности: после трагедии с Леной я стал параноиком. Потому что если что-то случится с сыном…меня просто не станет.

– Очередной репетитор для Егора. Вы сами назначали собеседование на девять.

Потираю ладонями лицо, разгоняя усталость. Черт, совсем вылетело из головы. Кажется, мой режим начинает сказываться.

– Марина Владимировна, проводите девушку в мой кабинет. Я буду через пять минут.

– Я бы такую…девушку на порог не пустила, не то что в дом, – ехидно произносит домработница, но все-таки направляясь к видеофону, чтобы отдать распоряжение пропустить.

– Почему?

– Сами увидите. Уверена, она не отнимет у вас много времени.

Ровно через пять минут вхожу в кабинет и застываю на месте. Теперь я понимаю, что имела в виду Марина Владимировна. Но все же она ошиблась…

Глава 2

Матвей

У окна спиной ко мне стояла, обняв себя руками, очень необычная девушка. Невысокого роста, хрупкая, как тростинка, в простом белом платье она напоминала какого-то сказочного персонажа. Но не это выделяло ее среди массы других. У нее были длинные, до пояса волосы…нежного лавандового цвета.

– У вас очень красивый сад, – не поворачиваясь, продолжая смотреть в окно, произносит незнакомка. Интересный кадр. Я слегка удивлен и сбит с толку, и мне ничего не остается, как подойти и встать рядом, потому что я не привык общаться со спиной. – Но он неживой. Чувствуется уход, забота, но тут больше говорит за себя шаблонность, – продолжает тем временем девушка, чем повергает меня в шок.

Садом действительно занимается работник. Лена обожала садоводство, сама пересаживая и ухаживая за цветами, которых было великое множество самых разнообразных сортов.

После ее смерти я очень старался поддерживать единственное, что напоминало мне о любимой женщине. Но не смог. Я и это разрушил, точно также, как наши жизни.

В одну из ночей, после очередного кошмара, я не выдержал и, облив все бензином, сжег дотла. Я смотрел, как языки пламени уничтожают одну из последних нитей, что связывала меня с Леной, сгорая заживо в этом пламени вместе с мини-садом. А наутро, одев броню для окружающих, и похоронив себя заживо в своей боли, нанял садовника, чтобы разбил новый цветник. Но он сказал, что на пепелище уже ничего не будет расти, все умерло. Прямо как в моей душе. И так появилась новая альпийская горка, на которую мы сейчас и смотрели с незнакомкой.

– Так зачем вы пришли? – спрашиваю, разглядывая профиль девушки. И неожиданно мне нравится то, что я вижу. Резко очерченные скулы, пухлые губки и круглый, немного вздернутый носик.

– Вообще-то вы сами назначили мне собеседование на сегодняшнее утро, – немного иронично, вздернув бровь, отвечает девушка.

– Но я ждал учительницу…

– А я разве не могу ею быть?

– Если начистоту, то я не так представляю себе человека, что сеет в детские головы разумное, доброе, вечное.

– Очки в роговой оправе остались дома. А пучок растрепался по пути к вам. На метле, знаете ли, скорость-то приличная, – острит незнакомка.

И ей снова удалось меня удивить. Я не сдержался и расхохотался в голос. Эти стены не слышали моего смеха вот уже пять лет, а незнакомке за несколько минут пребывания удалось вывести меня на эмоции.

– Ух ты! Ты фея из сказки? – неожиданно раздался голос Егора от двери. Мы оба, словно застигнутые за чем-то постыдным, резко поворачиваемся к сыну.

– Нет, к сожалению, я самая обычная. И имя у меня простое – Ева. А ты, наверно, Егор?

– Да, очень приятно познакомиться,– важно, словно он уже давно взрослый, отвечает сын.

– И мне.

– Пап, ну, мы пошли тогда заниматься? – Кажется, мой Егор только что принял фею с лавандовыми волосами на работу без моего участия.

И тут Ева впервые за все время поворачивается ко мне лицом, вопросительно глядя на меня, а я отшатываюсь от нее, как от прокаженной. Потому что смотрю в глаза, что являются ко мне во снах каждую ночь и смотрят с укором…

Глава 3

Ева

Наконец-то с чувством выполненного долга я захлопываю последнюю тетрадь. На часах полтретьего ночи, контрольные проверены, а мне вставать меньше, чем через четыре часа. Но я не жалуюсь, потому что люблю свою работу, и осознанно выбрала профессию учителя английского языка.

Я из обычной неполной семьи, и поэтому выбор профессии у меня был небольшой. Я хотела после девятого класса пойти учиться в колледж, чтобы в дальнейшем помочь моей мамочке, что трудилась на двух работах всю мою сознательную жизнь, но она не позволила.

– Ты – девочка, Ева, и ты должна вырасти самодостаточной и независимой, и у тебя обязательно должно быть высшее образование! Чтобы в случае чего ты могла на себя рассчитывать. И я жизнь положу, но у тебя будет «корочка».

К сожалению, все вышло так, как «хотела» мама. По ее настоянию я поступила в ВУЗ. Я очень люблю детей и всегда хотела, чтобы моя жизнь была связана с ними, поэтому выбрала профессию учителя осознанно. Каждый день я была благодарна мамочке, что позволила мне немного прикоснуться к мечте.

Гром грянул, когда я училась на третьем курсе. Прямо во время пары раздался звонок. Я скинула, но абонент оказался настойчив и набрал меня снова. Когда телефон зазвонил в третий раз, я поняла, что случилось что-то серьезное.

Выслушав говорившего мужчину, я, не обращая на косые взгляды сокурсников и окрики преподавателя, рванула к двери, на ходу набирая номер такси. Несмотря на то, что была глубокая осень, я забыла пальто и выбежала прямо в рубашке и юбке, совершенно не чувствуя холода.

Уже в больнице я слушала врача, что смотрел на меня с грустью и обреченностью в глазах:

– Ева, ваша мама сегодня упала в глубокий обморок, а потом у нее открылось носовое кровотечение. Мы взяли у нее анализы, и пока оставим в отделении под наблюдением.

– Она поправится? – это все, что я хочу сейчас услышать. Мне важно знать, что с моим самым близким и дорогим человеком все будет в порядке, что у нее банальное переутомление или что еще бывает в таких случаях.

– К сожалению, я не могу дать никаких гарантий. Надо наблюдать и дождаться результатов анализов.

– Я могу ее увидеть?

– Да, конечно, только недолго. Ваша мама себя неважно чувствует и устала.

Сердце сковывает болью, когда я вхожу в палату. Там четыре койки, мама лежала, прикрыв глаза, на той, что у окна. Она действительно выглядит неважно: темные круги под глазами, впалые щеки и болезненная худоба. Я давно говорила ей, чтобы бросала вторую работу, потому что с каждым днем мама выглядела все более уставшей и таяла буквально на глазах. Но разве с моей упертой мамой можно спорить, если она что-то вбила себе в голову?!

– Кроме меня тебе, Ева, никто не поможет. И я смогу спать спокойно, если буду знать, что сделала все ради твоего благополучия.

Правда в ее словах действительно есть. Мама – единственный близкий мне человек, как и я для нее. Отца я никогда не видела и не знала. Он был старше мамы на одиннадцать лет и бросил ее, когда она сообщила ему о беременности. Вернее, они даже и не встречались, он просто воспользовался моей мамочкой и свалил от ответственности.

Мама даже не допускала мысли, чтобы сделать аборт, за что я ей была безумно благодарна. Она была на втором курсе института, когда узнала, что в положении. Конечно же, университет пришлось бросить и искать работу, чтобы прокормиться. И с тех пор вкалывать ради нас вошло у нее в привычку. Я помогала ей, чем могла, выполняя курсовые и дипломные, но это мой максимум, потому что мамочка строго следила, чтобы я не вздумала устроиться на работу в ущерб учебе. И ее хоть и молодой, но уставший и ослабленный организм не выдержал.

Врач, что вчера осмотрел мою маму, сегодня толкнул меня в преисподнюю, лишь назвав диагноз.

– Какие у нее шансы, доктор? Что мне нужно сделать? Только скажите, я землю переверну, но моя мамочка должна жить! Она должна увидеть, как я получу свой красный диплом, как выйду замуж, в конце концов, она ни разу не была на море!!

– Мне очень жаль, Ева, но все, что вы можете сделать – обеспечить ее медикаментами, чтобы хоть как-то облегчить боли…

Но я не сдалась. Не хотела сдаваться. Не могла себе позволить. Женщина, что родила меня, дала все в этой жизни, наизнанку вывернулась, чтобы я ни в чем не нуждалась, просто ОБЯЗАНА жить! Потому что больше смерти я боюсь остаться одна в этом жестоком мире.

И я, скрыв от мамы, помимо учебы устроилась на работу и набрала учеников на репетиторство. Потому что медикаменты, которые необходимо было принимать, стоили тоже баснословных денег. Помимо всего прочего я искала клинику заграницей, способную если не вылечить мою мамочку, то хотя бы приостановить развитие болезни. Но, к сожалению, все только разводили руками. Но я не собиралась сдаваться. Моя же мама не опустила руки двадцать три года назад, и благодаря ее силе духа и смелости на свет появилась я.

Но в день, когда у меня появилась призрачная надежда, все рухнуло.

– Мам, привет! – радостно воскликнула я, разгружая продукты из пакета. – У меня просто сногсшибательные новости!

Но моя мама не откликнулась. Она лежала, прикрыв глаза, с полуулыбкой на губах.

– Мам…– страх начал сжимать мое сердце своими стальными щупальцами. Я коснулась ее руки, она оказалась холодной. – Мама! Мамочка, очнись!! – уже кричала я, отчаянно тряся ее и ничего не замечая из-за слез. – МАМА!

Кто-то из медперсонала оттащил меня за плечи, а мою маму, осмотрев, накрыли простыней с головой.

Я проиграла. Проиграла в этой игре со смертью, где у меня заведомо был плохой набор карт и ни одного козыря. И всю жизнь мне придется нести крест из-за того, что я не смогла помочь человеку, который отдал за меня жизнь в буквальном смысле…

Глава 4

Матвей

Фея с лавандовыми волосами заняла все мои мысли. Не столько из-за внешности, хотя тут не совру, если скажу, что она довольно-таки необычна для девушки ее возраста. Все дело в Егоре.

После смерти Лены сын очень замкнулся в себе. Он был очень близок с матерью, поэтому тяжело переживал ее утрату: какое-то время даже отказывался от еды и говорить с кем бы то ни было. Но потом все же общими усилиями нам, мне и Марине Владимировне, удалось вывести Егора из почти депрессивного состояния. Но прежним он уже не был.

Нет, каких-то серьезных отклонений, что бросались бы в глаза, не было, но мне, как отцу, понятно, что смерть матери все же отразилась на поведении сына.

В первую очередь он никого не подпускал к себе. Егор общался со сверстниками, дружил, но закадычных друзей не заводил, соблюдая дистанцию. Очень часто я видел сына задумчивым, но своими мыслями он поделился лишь однажды.

– Папа, помнишь, ты обещал мне собаку?– спросил шестилетний Егор.

– Помню. Хочешь, мы завтра съездим и выберем щенка? Извини, раньше не получалось, я был немного…

– Я не хочу больше. Давай никого не будем заводить?

– Почему, сынок?

– Я боюсь, что однажды он уйдет на небо, как мама…– ответил тихо Егор, разрывая сердце на куски своими словами.

Я старался, как мог, чтобы со временем боль от утраты притупилась хотя бы у ребенка, но стоит признать, что удавалось мне это из рук вон плохо. В детском саду, в который я отдал Егора по настоянию Марины Владимировны, тоже пытались обратить внимание, что ребенок тяжело сходится с коллективом. Я объяснил причину, воспитатели вроде бы поняли, но психолог все же продолжала следить за моим ребенком.

Я думал, что в школе дела наладятся, все же другой возраст, другое окружение и интересы, но нет, все осталось также: Егор общался с одноклассниками, учился на отлично, даже посещал какие-то кружки, но друзей не заводил, а все выходные проводил или за чтением книг или за просмотром обучающих роликов. Не ребенок, а мечта, скажут многие. Но только не я. Я бы предпочел, чтобы меня вызывали к директору или классному руководителю, потому что мой сын подрался, разбил окно или еще как-нибудь набедокурил, чем знать и чувствовать, что маленькое детское сердце болит совсем по-взрослому.

Я понятия не имею, что такого особенного в Еве, может, она действительно фея из сказки и умеет творить чудеса, но эта девушка что-то неуловимо изменила в моем сыне одним лишь своим появлением!

Впервые за все время Егор вот так сходу принял постороннего человека, пошел на диалог, а ведь Ева ничего и не сделала! Есть в ней что-то такое, что притягивает, манит, возможно, сын почувствовал это также, как и я, и поддался чарам…В этот момент мой Егор выглядел, как самый обычный ребенок. И только за это огромное чудо я готов был принять ее на работу, не глядя.

Ее глаза. Вот что меня повергло в шок и всколыхнуло воспоминания о Лене, которые я в себе давил, как мог. Они точь-в-точь, как у моей любимой: глубокие, выразительные, окруженные веером изогнутых и пушистых ресниц. Под таким взглядом ты готов выполнить любое ее желание, даже отдать жизнь. Но была большая разница, то, чего я никогда не видел в глазах Лены: боль.

Ева пыталась спрятать ее за улыбкой, за шутками, за взмахом длинных ресниц, и, возможно, окружающие и велись на ее уловки, но только не я. Я разглядел то, что она усердно старалась скрыть при первом же контакте глаза в глаза. Потому что сам встречаюсь с этой самой болью каждое утро в зеркале. Она пропитала меня, отравила душу, распространилась по телу, как раковые метастазы, и нет от нее лекарства…

– Шеф, приехали, – прервал мои мысли водитель. Бросаю взгляд на железную калитку и гипнотизирую ее взглядом. Внутренне, как ребенок, надеюсь, что все же произойдет чудо, и мои девочки выйдут мне навстречу и кинутся в объятия. Я подхвачу их, прижму к груди, зарываясь носом в волосы, втягивая такой родной запах, и буду беречь до последнего вздоха…

Но чудес не бывает, а я у Господа самый нелюбимый сын, иначе не могу объяснить, за что все это на мою голову…

Сегодня тот самый день. День, когда жизнь разделилась на «до» и «после». День, который я ненавижу всеми фибрами души.

Я беру два букета: один большой, второй – миниатюрная копия первого, выхожу из машины и иду на кладбище. Каждый шаг дается с огромным трудом, как будто к ногам привязаны десятикилограммовые гири. Но я иду. Как на эшафот. Я был здесь миллионы раз, но так и не привыкну к тому, что кладбище – это единственное место, где я могу поговорить со своими девочками.

Этот день мной был прожит тысячи раз, он вгрызается холодом в душу…

– Здравствуйте, мои любимые, – ком в горле, что душит меня, позволяет только прошептать, но я уверен, жена и дочь слышат меня.

Возлагаю цветы на надгробный камень и медленно стираю пыль с фотографии и прощальных слов:

«Единственная. Любимая. Отдавшая себя нам», а чуть ниже: «Вероника – ангел, которого нам не суждено было увидеть, но будем любить до последнего вздоха».

Я вспоминаю счастливую улыбку Лены, когда нам на очередном УЗИ сказали, что у нас несомненно будет девочка.

– Мечты сбываются, Матвей! Я так хотела, чтобы второй обязательно была доченька! Мы с ней подружимся и будем вместе ходить по магазинам, а как вырастет, будем делиться с ней секретами…, – счастливо щебетала жена, обвивая мою шею двумя руками.

– Это потому что ты правильно загадываешь желания, – усмехаюсь, целуя ее в кончик носа.

– Нет, это потому что рядом ТОТ САМЫЙ мужчина, который их немедленно исполняет, – и теперь уже Лена целует меня, но на это раз в губы.

Воспоминания развеиваются, как рассветная дымка, возвращая меня в реальность, от которой хочется сбежать в преисподнюю. Потому что я уверен, что ад мне покажется раем.

– Ты ошибалась, родная, – шепчу, подняв голову к небу, глядя на то, как моросит мелкий дождь. – Я – не тот самый мужчина. Я – тот, кто тебя погубил. Но обещаю, что мерзавец, посмевший лишить тебя жизни, и все, кто хоть косвенно с ним связаны, умрут в муках. Он ответит за каждый прожитый день без вас, за каждое страдание Егора. Я сначала также лишу его самого дорогого, а потом он умрет самой мучительной смертью.

У меня есть незыблемое правило – никогда не давай невыполнимых обещаний. Но, к моему огромному сожалению, именно сейчас я произнес то, что никогда не смогу выполнить, как бы сильно не требовала того моя душа…

Глава 5

Ева

Я – слабая безвольная женщина, подверженная влиянию своих низменных желаний и инстинктов. Именно поэтому я смотрела на что угодно: на небо, сад, цветы, на куда-то идущего садовника, только не на Матвея. В противном случае я бы не смогла сдержаться и выдала себя если не словами, то жестами, мимикой…Выдала, насколько мне Матвей понравился с первого взгляда. Он не может не нравиться: высокий, статный, с бугрящимися мышцами на руках, от него исходит подавляющая аура силы и власти. И хочется ему беспрекословно подчиниться, отдаться, покориться…

У него потрясающие глаза: строгие и мудрые, и когда они смотрят на меня, кажется, ничего не нужно говорить, Матвей заглядывает в душу, и уже знает ответы на все вопросы. И если бы я искала себе мужчину, я бы не задумываясь, выбрала его. Потому что только рядом с этим мужчиной я знала, что можно расслабиться и быть в безопасности.

– Ты меня не слушаешь, – обиженно заявил Егор, нахмурившись и сложив ручки на груди.

Мальчик не похож на отца совершенно, за исключением глаз, их он как раз унаследовал от Матвея. И сейчас темные и не по годам умные глазки внимательно смотрели на меня.

– Прости, пожалуйста, я задумалась. О чем ты говорил?

– Ты смотришь совсем, как папа, – неожиданно произносит мальчик.

– В каком смысле?

– Папа тоже очень много думает и грустит. Он тоже скучает по маме, только думает, что я маленький и ничего не понимаю, – по-взрослому говорит Егор.

Тут не могу не согласиться с мальчиком: он гораздо взрослее и смышлёнее своих лет. Я не знаю, что случилось в их семье, но это событие определённо оставило след в душе ребенка. Я не психолог, и уж точно меня наняли не за этим, но если сам Егор заявляет, что отец не говорит с ним, то возможно, ребенок носит все в себе. И ему просто нужно поделиться с кем- то своими переживаниями.

– А что случилось с мамой? Почему папа скучает? – осторожно интересуюсь, внимательно следя за реакцией ребенка.

– Мама умерла.

Его слова режут меня ножом по сердцу. Господи, что же пришлось пережить этому ребенку?! Сколько ему? Учитывая, что он во втором классе, ему лет девять, не больше. Я вспоминаю все, что чувствовала, когда узнала, что мамы больше нет, Как боролась с депрессией после ее похорон. И мне ни черта не было просто. Но на тот момент мне было двадцать два. А Егор совсем малыш…

– Иди сюда, – не выдерживаю и притягиваю его в свои объятия. Понимаю, что такое своенравное поведение со стороны учительницы может не понравиться ни самому ребенку, ни его отцу, но в этот момент мне было важно показать, что я понимаю мальчика. Что он, в конце концов, не один. – Прости, я не знала.

К моему удивлению, Егорушка доверчиво прижимается ко мне и обнимает ручками за талию.

– Ты тоже скучаешь по маме? – шепчу я ему в макушку, едва сдерживая слезы.

– Очень, – также тихо, разрывая сердце на маленькие кусочки. Я бы наверно, не задумываясь, продалась в вечное рабство сатане, только бы дети, эти невинные души не знали о смерти так рано и не росли без мамы или папы. Потому что это слишком. Потому что это за гранью.

– Ты только не плачь, хорошо? Потому что мама, она смотрит на тебя сверху, и очень расстраивается, если ты грустишь. Ты должен быть счастлив. Ради нее, – я понимаю, что наверно несу бред, но на данный момент у меня нет слов, чтобы поддержать ребенка в данной взрослой ситуации. Потому что у меня и решения этой проблемы взрослые.

– Я стараюсь. Папа тоже очень скучает, еще больше, чем я. Потому что он скучает еще и по сестренке, – вот так просто Егор говорит о таких вещах, от которых у меня стынет кровь и встают волосы дыбом. А еще хочется выть, как раненая волчица, потому что я чувствую боль этого мальчика, как бы он не старался ее скрыть.

– Сестренке?

– Да, у меня должна была родиться сестренка, но мама ушла на небо. Очень жаль, что я не познакомился с ней, но зато мама там сейчас не одна.

О, Боже.

Я прижимаю мальчика к себе так сильно, что ему, наверно, тяжело дышать. Но он стойко терпит все мои проявления чувств, словно это успокоение в первую очередь нужно мне, а не ему.

– А папа…– осторожно интересуюсь, стараясь сберечь детскую психику и не нанести еще больший урон. – Он…ну…совсем тебе не помогает?

– Он очень много работает, – просто отвечает ребенок, повернув голову к окну. Егор пытается спрятать обиду за недетской мужественностью, но все же я чувствую ее, и такая злость меня берет на Матвея.

В подобные моменты наоборот надо быть ближе к ребенку, поддержать его, а не уходить с головой в работу. Понимаю, ему пришлось нелегко, он в один миг потерял жену и нерожденную дочь, но ведь мальчик потерял мать и сестренку! Да в конце концов, он – ребенок! Егору всего девять лет, у него все детство впереди, а у меня такое ощущение, что ему внутри уже сорок.

– Как ты смотришь на то, чтобы мы сегодня прогуляли уроки? – отстраняю мальчика от себя и смотрю с хитрой улыбкой, стараясь за ней скрыть все, что творится на душе. Кто-то должен напомнить, что мальчишке всего девять, и он должен жить так, как полагается ребенку его возраста: шкодничать и веселиться.

– А как же…

– Папу я беру на себя. Уроки потом нагоним. Сегодня предлагаю погулять и познакомиться поближе.

– А что мы будем делать? – Егор улыбается так открыто и искренне, что у меня вновь, который раз за день, наворачиваются слезы за него. По сути, он для меня совсем чужой мальчишка, а душа болит, как будто это мой ребенок.

– А что бы ты хотел?

– Ну…например…Можно просто погулять в саду, – и снова этот осторожный взгляд, как будто я заберу свои слова обратно и заставлю заниматься правописанием.

– Отличная идея! Свежий воздух таким мальчикам очень полезен. Только у меня есть идея получше: я предлагаю пойти на кухню, сделать бутерброды, лимонад и пойти на качели, я их видела в углу сада. Мы покачаемся, а ты мне расскажешь, чем любишь заниматься. Попутно я буду задавать тебе вопросы, например, как произносится то или иное слово на английском. Так что считай, что урок все же состоится. Но обещаю, что не буду мешать тебе так часто.

– Здорово! Пошли скорее! – и с этими словами Егор резво вскакивает на ноги, в пару шагов оказавшись у двери комнаты. Так-то лучше. Если отец не хочет помочь этому замечательному и солнечному мальчику справиться с бедой, что свалилась на хрупкие детские плечи, то придется мне взять дело в свои руки.

Глава 6

Матвей

Что-то было не так. Но я не мог понять, что именно, как бы не старался. Казалось бы, дом такой же пустой и холодный, как и всегда, Но внутреннее чутье подсказывало, что все равно все не как обычно.

Я понятия не имею зачем нам с Егором такой огромный дом. Когда-то мы с Леной мечтали, что у нас будет, как минимум, трое детей. И тогда же моя жена сказала, что детям нужно пространство для развития. Я намек понял и на следующий же день заказал проект этого дома. И к рождению Егора мы переехали уже сюда.

Наверно, я не переехал отсюда потому, что все мои мечты и самые светлые воспоминания связаны именно с этим домом.

Поднимаюсь по лестнице, толкаю дверь в комнату сына, уверенный, что он сидит с книжкой или изучает что-то в ноутбуке. Пусто. Егора в комнате нет. Я даже не сразу это осознал, постояв в прострации несколько секунд. Выхожу из спальни и нахожу на первом этаже Марину Владимировну.

– Где Егор?

– На заднем дворе развлекается с этой – небрежно бросает домработница, поджав губы.

– Что? – переспрашиваю я, глубоко озадаченный. Что за день сегодня такой?! Партнёры пытались протолкнуть свои пункты в контракт, подчиненные безбожно косячат, теперь вот Марина Владимировна чудит.

– На качелях катаются. С этой вашей новой учительницей. Чему уж она Егорушку научит, я не знаю…

Не верю. Мне нужно это увидеть. Убедиться. Стоило мне завернуть за угол дома, как я услышал веселый детский смех. Смех моего сына, который я не слышал вот уже пять лет. Я остановился поодаль, не желая быть замеченным и разрушать иллюзию. Вдруг это игра моего воображения, и стоит мне моргнуть, как картинка исчезнет?! Но нет, Ева что-то рассказывает Егору, а мой сын открыто смеется.

Стараясь также быть незамеченным, возвращаюсь в дом и скрываюсь в своем кабинете. Но отвлечься и поработать не получается, потому что я все время отвлекаюсь на смех сына. Вспоминаю, как Егор любил эти качели, как также хохотал, когда Лена раскачивала его, и он кричал:

– Смотри, мама, я лечу к солнышку на небо! – а Лена смеялась в ответ.

Выглядываю в окно в надежде увидеть свою жену, но чуда не случилось: я все также натыкаюсь взглядом на вьющиеся лавандовые волосы.

Я злюсь. Нет, не на Еву. На себя. Потому что не понимаю, что происходит со мной. Потому что…неожиданно оказалось, что я живой. Что могу чувствовать. И мои чувства направлены на фею с лавандовыми волосами. А я не хочу ничего чувствовать! Гораздо проще, когда тебя ничего и ни с кем не связывает. Потому что однажды я уже любил. И эта любовь принесла страдания не только мне, но и моему ребенку. И повторения того кошмара наяву я не выдержу. Я не могу любить, просто не могу! Или…?

Мои мысли прерывает неожиданный стук в дверь.

– Извините, можно? – в кабинет просовывается лавандовая голова, смущенно улыбаясь.

– Заходите, Ева, – ловлю себя на мысли, что мне нравится то, как сочетается имя с ее внешностью. С виду девушка сама невинность: эти длинные волосы, легкий румянец от смущения, эти манеры и жесты…но это только на первый взгляд. В этих широко распахнутых глазах я явственно вижу порок и искушение, а эти сочные пухлые губы так и просят, чтобы их поцеловали. Или наказали. В зависимости от ситуации и обстоятельств. И опять же я четко понимаю, что хочу и того и другого. Именно с этой девушкой. Черт!

– Матвей Михайлович, – робко произносит Ева, переминаясь на пороге.– Есть минутка? Я хотела бы поговорить.

– Проходите, присаживайтесь, – жестом показываю на кресло напротив, предлагая сесть, а сам с удовольствием слежу за девушкой. Она прекрасна: гибка, грациозна, в ней есть даже какая-то аристократичность, и я бы поверил в это, если бы точно не знал, что девушка из простой семьи. – Внимательно слушаю, – произношу, складывая пальцы домиком. От греха подальше. Чтобы не было соблазна прикоснуться. Так надежнее.

– Это касается Егора…

– Так…

– Дело в том, что… Наверно, вы замечали, что мальчик несколько замкнут и моментами уходит глубоко в себя…

– Егор абсолютно здоров, – жестко перебиваю, моментально разозлившись. Ева не первая, кто намекает, что Егора надо показать специалистам, и он нуждается в помощи психолога и психиатра.

– Я и не намекала, что с ним что-то не так! И в мыслях не было. Егор-абсолютно нормальный и здоровый ребенок. Просто в силу обстоятельств рано повзрослевший. Мы сегодня говорили с ним, и он признался…в общем, Егору вас очень не хватает, и мальчик очень скучает. И поэтому у меня к вам просьба: вы…, – Ева мнется, отводя взгляд в сторону. Но все же глубоко вздыхает и решительно заканчивает: – Вы не могли бы проводить с ним больше времени?

Ева не сказала ничего такого, чего бы я в глубине души не знал и не понимал. Да, я действительно разрываюсь между бизнесом и сыном. Но я каждую свободную минуту стараюсь проводить с ним. Но я боюсь. Я, взрослый, тридцативосьмилетний мужик боюсь. Нет, не своего сына. А того, что я могу сделать что-то не так или сказать что-то не то, и глаза Егора снова станут пустыми и безжизненными.

Я понимаю, что Ева права на все сто, но отчего-то мгновенно зверею. И, не отдавая себе отчета, начинаю ее отчитывать, как нашкодившего ребенка.

– Напомните мне, пожалуйста, Ева, в качестве кого вы были приняты на работу?

Учительница моего сына слегка прищуривает глаза, недобро глядя на меня, но все же нехотя цедит:

– В качестве репетитора по английскому языку.

– Тогда почему вы превышаете полномочия и лезете туда, куда не следует? Или может у вас есть диплом психолога?

Ева молчит и отворачивается в сторону, сжав кулаки. Она понимает, что в данной ситуации я тоже неправ, и могла бы давно поставить на место и хлопнуть дверью, но продолжает стоять на месте, сцепив зубы. Очевидно, что ей нужна эта работа, поэтому девушка терпит мои тиранские замашки.

– Не слышу, Ева, – добавляю масла в огонь, и девушка снова поворачивается в мою сторону, одарив меня презрительным взглядом.

Мне тридцать восемь, и за свои годы я видел много прекрасных женщин. Кто-то одаривал меня загадочными улыбками, кто-то заинтересованным взглядом, некоторые заходили дальше и при первом же взгляде кидали соблазнительные намеки. Но ни одна из них не завела меня, как только что Ева. Она блеснула на меня своими небесно-голубыми глазами, а я ловлю себя на мысли, что хочу намотать ее лавандовые волосы на кулак и попробовать эти губки бантиком на вкус. Уверен, что они сладкие, как мед.

– Нет, Матвей Михайлович. Извините, что влезла не в свое дело, – едко выплевывает последнюю фразу. Знаю, что она сейчас думает, что я – деспот и тиран, но так будет лучше. Потому что я не должен к ней ничего чувствовать. Потому что мое сердце снова возвращается к жизни и не только качает кровь, но и начинает испытывать нечто, напоминающее всю эту романтическую хрень. Пусть лучше я буду деспотом и идиотом, чем потом снова пройду по стеклам, как это случилось с Леной. Я просто не имею права на любовь.

– Можете быть свободны. Завтра Егор будет ждать вас в девять утра. Прошу без опозданий.

Ева резко разворачивается на пятках и пулей вылетает из кабинета. Миссия выполнена с блеском. Тогда какого черта мне так хреново на душе?!

Глава 7

Ева

Слова Матвея до сих пор не выходят у меня из головы. Какого черта я решила, что могу играть роль семейного психолога?! Раз Матвей говорит, что я – не первый человек, кто делает подобное замечание, наверняка он уже обращался к специалистам. И раз улучшений нет, то чем могу помочь я, та, у кого вся душа и сердце шиты криво и белыми нитками? Матвей прав, мне просто надо выполнять строго свои обязанности, и будет всем счастье.

Захожу в дом без пяти девять утра и первый, на кого натыкаюсь в этом огромном коттедже – Матвей, который на ходу допивает кофе.

– Добрый день, Матвей Михайлович, – ровно и безразлично произношу, отведя взгляд и рассматривая гостиную на наличие в ней Егора. – Надеюсь, я не опоздала?

– Доброе утро, Ева. Нет, вы как раз вовремя. Даже на пять минут раньше, – отвечает Матвей, словно он – чопорный граф из Англии. Зануда, одним словом. – Егор сейчас спустится.

Киваю и прохожу к панорамному окну, делая вид, что увлеченно рассматриваю, как садовник ухаживает за цветами.

– Фея! – раздается за спиной звонкий голос Егора, миг, и вот он уже обнимает меня со всей силы.

– И тебе доброе утро! – треплю его слегка вьющиеся волосы и не замечаю, как губы сами растягиваются в искреннюю улыбку. Удивительный ребенок! Рядом с ним забываешь обо всем: о переживаниях, об окружающих, о времени. Казалось бы, только что Матвей был рядом с барной стойкой, но его там уже нет, а я даже не слышала, как хлопнула входная дверь.

– Чем мы займемся сегодня? – Егор задирает голову и с надеждой смотрит на меня. Вот хитрец, думает прогулять урок! Ничего не выйдет, потому что иногда фея – Ева превращается в ведьму на метле.

– Английским, конечно же!

Лицо Егора так смешно кривится, и он смотрит на меня знаменитым взглядом кота из известного мультика, вызывая у меня улыбку. Я стараюсь ее сдерживать изо всех сил, даже губы пришлось прикусить, лишь бы не расхохотаться в голос.

– Ну, Евааааа, ну, пожааалуйста… Ты сама вчера говорила, что свежий воздух…– теряется мальчик, вспоминая мои вчерашние слова. – Полезен для детского организма, во!

– Я от своих слов не отказываюсь, – приобнимаю мальчика за плечи, подталкивая на выход из гостиной, – но и английский очень важен и полезен для маленьких мальчиков.

– Мы можем заниматься им и на качелях, как вчера! Например, я расскажу о погоде, о себе без единого русского слова! А упражнения можно делать на веранде, где папа работает каждую ночь. – Ого! А вот это уже любопытно и интересно! – Соглашайся, фея! Ты же мне друг?

Это просто нокаут в сердце. Зная ситуацию Егора, да еще его жалобный голос с надеждой, помноженный на просящий взгляд…Вы бы устояли? Вот и я нет.

– OK, guy! I agree. Let’s start right now!1

– Thank you, my dear teacher!2 – лицо мальчика озаряет довольная и широкая улыбка до ямочек на щеках. Он только не мурлычет, как мартовский кот!

Занятия на воздухе действительно проходят продуктивно: Егор схватывает все налету, надо только подтянуть немного произношение и некоторые моменты по грамматике. Заниматься с таким учеником – одно наслаждение, я даже не заметила, как пролетело время.

– Ева, вы с папой что, поссорились? – неожиданно спрашивает Егор, когда мы уже собирали вещи со столика на веранде. Я так и замираю с учебником в руке, глядя перед собой и не зная, что ответить этому смышленому малышу.

– Нет, с чего ты взял?

– Потому что он посмотрел на тебя…странно как-то, а ты вообще стояла спиной, как будто не хочешь с ним говорить.

Ого, да с этим парнем смело можно идти в разведку! Наблюдательный, аж не по себе стало.

– Все в порядке, малыш, можешь не переживать. Мне просто захотелось еще раз посмотреть на ваш красивый сад, а папа спешил на работу.

– Он всегда спешит… У него очень много работы, – грустно произносит Егор. У меня сердце снова рвется на куски, и опять я не сдерживаюсь и крепко обнимаю малыша. Он мне абсолютно чужой ребенок, я вижу его в третий раз, а сердце и душа болят так, как будто я – его мать.

– Не всегда, к сожалению, все бывает так, как хочется, малыш. Папа тоже грустит, что не может проводить с тобой много времени. Но он старается.

– Правда? – задирает голову и прямо смотрит мне в глаза.

– Правда.

– Фея, а ты же мне друг? – и снова этот хитрый взгляд, отказать которому невозможно, поэтому лишь утвердительно киваю, ожидая продолжения. – Тогда заберешь меня сегодня со школы? Пожалуйста – пожалуйста?

– Это…неожиданная просьба…Но почему именно я? Разве водитель отца не забирает тебя каждый день?

– Он скучный, – смешно надувает губки Егор, вызывая мою улыбку. – И не разговаривает со мной. Только по делу, как робот. А ты классная, с тобой можно поговорить обо всем – обо всем! Хоть даже на английском!

Не выдержав, все же искренне смеюсь, удивляясь находчивости мальчишки.

– А ты умеешь уговаривать! Ладно, у меня как раз «окно» в университете, думаю, успею забрать тебя.

До сих пор поверить не могу, что я согласилась на это! Я стою у ворот школы среди других мамочек и жду своего…ученика. Мне кажется, что это происходит не со мной.

Егор – не первый мой ученик, с которым я занимаюсь репетиторством. Но ни к одному из них я не привязывалась так, как к этому парню. И нет, это не из жалости, что его мама погибла. Просто моя душа сама тянется к ребенку, как будто чувствует что-то родное.

– Ева! – радостный возглас Егора отвлекает меня от моих философских мыслей. – Ты пришла! – кидается он в мои объятия, словно я действительно его мама. В груди что-то странно кольнуло, мысль мелькнула в голове, но я не успела ухватиться за нее, и она исчезла. Но ощущение, что произошло нечто важное, не покидает меня.

– Конечно, пришла. Я же обещала, – улыбаюсь и треплю мальчишку по макушке. – Ну, чем хотите заняться, сэр? Может быть, домой?

– Нееет, только не домой. Может быть, в волшебное место?

– Куда? В Нарнию?

Обнимаю Егора за плечи, и мы идем к машине, хихикая.

– Нет, но там тоже очень весело.

Через пятнадцать минут водитель привозит нас к городскому парку. Заинтересованно смотрю на мальчика и жду от него пояснений.

– Мы тут с мамой уточек кормили. Их тут много, – и Егор смотрит на меня с надеждой, как будто я откажусь. Слегка киваю головой, мы выходим из машины и медленно бредем по дорожке к озеру.

– А папа, он с тобой играет? – осторожно интересуюсь. Я помню вчерашние слова Матвея о том, чтобы не лезла, но не могу себя перебороть и отойти в сторону. Я же вижу, что Егор страдает. И даже если это обернется для меня катастрофой, я хочу помочь мальчику.

– У папы очень много работы. Он думает, что я сплю и ничего не знаю, но я иногда вставал ночью попить воды и видел, что он что-то печатал и смотрел в компьютере. Поэтому я стараюсь не мешать. Это же все для нас.

Мне нечего возразить. Впервые не нахожу слов, чтобы поддержать разговор и жалею, что спросила. Почему в этом мире такая несправедливость?! Почему вот такие малыши должны так рано взрослеть и становиться всепонимающими, вместо того, чтобы гонять мяч в футбол или играть в компьютерные игры? Мое сердце болит и кровоточит, глядя на Егора.

– Ты большой молодец, Егор. Папе с тобой очень повезло. У тебя красный носик, ты замерз?

– Немного.

– Поедем домой? Уже поздно, тебе пора делать уроки. Я завтра все проверю и буду очень строгой учительницей, – хитро прищурив глаза, шучу, увлекая мальчика обратно к машине.

А дома нас ждал сюрприз. Матвей собственной персоной в спортивных штанах и обтягивающей белой футболке. Совершенно другой, нежели в костюме: расслабленный и домашний. От его вида становится тесно в груди, и я смущенно отвожу глаза. Бурчу что-то невнятное в качестве приветствия, но, кажется, Матвей меня даже и не замечает. Совершенно счастливый Егор кидается к отцу, едва не сбивая с ног.

– Папочка! А что ты тут делаешь?

– Тебя жду. А ты вот где-то гуляешь после школы… – и бросает на меня укоризненный взгляд, словно я украла у него общение с сыном. Но в данный момент мне плевать на недовольство Матвея. Гораздо важнее, что, несмотря на то, что вчера он отчитал меня, как девочку, все же прислушался к моим словам и решил уделить время сыну. Я едва заметно благодарно улыбаюсь и понимаю, что мне пора покинуть этих двух мужчин.

– Егор, goodbye! See you tomorrow!

– Goodbye, my dear teacher!

Машу на прощание рукой и ухожу, провожаемая тяжелым внимательным мужским взглядом…

Глава 8

Матвей

Обычно сигареты помогают мне разгрузить голову. Это моя панацея ровно до фильтра. Но сегодня у меня ничего не получается. Потому что все мои мысли заняла одна фея с лавандовыми волосами. Засела там, улыбается мне скромно и возбуждает одним только невинным видом.

Сегодня я приехал к Яне не как обычно, после тяжелого трудового дня, а потому, что в моей голове поселилась одна особа, которая очень сексуально говорит на английском и весь день мешает мне работать.

– Ты сегодня какой-то не такой, – капризно тянет Яна, водя пальчиком по моей груди. Забирает у меня сигарету, глубоко затягивается и выпускает дым в потолок красивыми кольцами. Смотрю на ее пухлые губы, сотворенные умелыми руками косметолога, что так эротично обхватывают сигарету, и стараюсь переключиться.

– Не такой – это какой? – лениво спрашиваю, массируя Яне затылок, играя с волосами и наматывая их на кулак. Я знаю, что ее это заводит, и, несмотря на то, что мы кувыркались последние два часа, я готов еще к одному раунду. Яну даже спрашивать не стоит – она та еще нимфоманка.

– Задумчивый, весь в себе. Ты даже не заметил, что на мне новое белье! – капризно тянет, обиженно надув губки.

– У тебя каждый раз новый комплект.

– Этот особенный!

Лишь удивленно вскидываю бровь, иронично усмехаясь. Тяну за волосы, подтягивая ближе к себе. В глазах Яны зарождается новая волна похоти. Умница, девочка, все правильно понимаешь.

– Хватит болтать! Хочу твой рот.

Яна – моя любовница вот уже почти три года. Два года я не мог смотреть на женщин, никого к себе не подпускал. Но все же физиология взяла свое.

На благотворительном вечере мой взгляд зацепился за эффектную, ухоженную блондинку с длинными ногами, упругой высокой грудью, и соблазнительной фигурой, что была обтянута серебристым платьем. Девушка все время буквально трахала меня глазами, а когда я решил выйти и освежиться, увязалась за мной и едва ли не изнасиловала в туалете.

Мне понравилась такая инициатива, раскрепощенность и точное знание собственных желаний. Я уже начал забывать, каково оно, быть с женщиной. С Леной все было по-другому: она была хрупкой, нежной, как аленький цветочек, и я оберегал ее и боялся сделать больно. С Яной же я выпускал на свободу свою темную сторону. И это заводило ее больше всего.

Вот и сейчас моя любовница буквально легла на меня сверху, расположив ноги по разные стороны от моих бедер так, что промежностью задевала мой каменный член.

Каждое ее движение заставляло его пульсировать все сильнее, и мне хотелось схватить мерзавку и засадить ей по самые яйца. Но нет. Я придумал для строптивой женщины более изощренное наказание.

– Яна, ты знаешь, что я терпением не отличаюсь, – хриплю, предупреждая. Но чертовка, кажется, давно не получала заслуженного наказания, и забыла, что бывает, если я очень …огорчен или расстроен.

– Я все знаю, милый. Но признай, что сейчас ты в моей власти, – произносит эта кошка, с силой сжимая мой член в своем кулачке. Прикрываю глаза и рвано выдыхаю. Думай, кошка, думай, что ты имеешь власть надо мной. Так жестоко в своей жизни ты еще не ошибалась.

Наконец Яна опускается к низу моего живота, но кружит вокруг, а к главному не прикасается. Видимо, она забыла, что бывает, если играть с Грачевым во взрослые игры.

Резко, так, что Яночка не успела сообразить, хватаю ее за волосы и резко толкаюсь в приветливо распахнутый рот практически на всю длину. Моя любовница давится, на глазах выступают слезы, но покорно принимает то, что я ей даю. Яна принимается с остервенением и примерным старанием лизать и сосать мой член, но сегодня мне не нужны эти прелюдии и смакование процесса. Я хочу быстро и жестко, возможно, даже грубо.

Фиксирую Яну на месте и начинаю трахать ее рот почти на пределе своих возможностей. По ее щекам текут слезы, тушь размазана, но она все равно стонет от удовольствия. Опускаю руку ей между ног, и действительно она там до безобразия мокрая. Отлично, тем слаще для меня будет наказание.

Сегодня Яне повезло – я уже удовлетворил свои потребности в сексе, и этот минет скорее для закрепления «результата», но удовольствия я не получил. Это просто мои физиологические потребности. И это условие – основа наших отношений. Поэтому я быстро кончил прямо ей в глотку и обессиленно повалился на спину. Яна пристроилась рядом, положив голову мне на плечо и пытаясь привести дыхание в норму.

Спустя какое-то время я, не глядя в ее сторону, поднимаюсь и начинаю одевать брошенную у кровати одежду.

– Матвей? Что-то не так? – обеспокоенно спрашивает Яна, прикрываясь простыней и приподнимаясь на локтях.

– Все так. Минет, как обычно, был шикарен, – бросаю я будничным тоном, застегивая пуговицы на рубашке.

– Тогда почему ты так резко встал и уже уходишь?!

– Потому что я получил, что хотел.

– Останься, пожалуйста, – жалобно тянет Яна со слезами. Оборачиваюсь и едва не кривлюсь: так и есть, слезы блестят в глазах, а женщина едва сдерживается.

– Яна, ты же помнишь правило номер один, – равнодушно пожимаю плечами.

Мое самое главное правило – я никогда не остаюсь ночевать у любовниц и никогда не привожу их в свой дом. Потому что стоит дать слабину лишь раз, и каждая женщина считает, что в силах заарканить тебя. А мне не нужны отношения и чувства.

Я занимаюсь сексом практически по расписанию, и меня все устраивает. Нас с Яной все устраивало до сегодняшнего вечера. Но теперь я задумываюсь, что у нас, по сути, осталось не так уж и много времени, судя по ее поведению. Пару встреч, не более. Виной тому еще и одна фея с лавандовыми волосами, что прочно засела в моей голове. Мне даже жаль, секс с Яной был лучшим за последние годы.

– Я помню, – шепчет она мне на ухо, прижимаясь ко мне со спины всем своим молодым и упругим телом. За своими мыслями я даже не сразу заметил, что Яна поднялась с кровати и подошла ко мне. – Но можно же сделать исключение из правил. Ради меня…

– А что в тебе есть такого, чтобы я сделал ради тебя исключение? – усмехаюсь, поворачиваясь лицом к девушке и мягко высвобождаясь из ее объятий.

– Матвей! В конце концов, я не кончила! – зло и капризно восклицает Яночка.

– А вот с этого и стоило начинать, моя дорогая. Это и будет твоим наказанием.

– Но за что?!

– За то, что неопытная кошка решила подергать тигра за усы, – подхожу вплотную, приподнимая пальцами за подбородок. – Сейчас я уеду домой. А ты ляжешь на эту самую кровать и будешь ублажать сама себя, представляя, что это я делаю с тобой. А в следующую встречу ты мне расскажешь, как довела себя до оргазма.

– Но я же не смогу, ты же знаешь! – хнычет Яна.

Довольно усмехаюсь. Знаю, именно поэтому и выбрал такое наказание. Я в курсе, что моя любовница не любит мастурбировать и делает это откровенно плохо, и ей практически ни разу не удалось довести себя до оргазма. Зато она определенно точно усвоит этот урок.

– Тебе просто следовало выполнить мой приказ, Яна.

– Матвей! Ты мне нужен! – срывается Яна на крик, все-таки не сдержав слез. Но зря она пытается применить это излюбленное женское оружие: я равнодушен к слезам. Я равнодушен практически ко всему. Потому что я умер пять лет назад возле того самого ресторана вместе с Леной.

Черт, я ошибся. Сегодня последняя встреча с Яной. Придется расставаться с ней. Сука! А ведь так было удобно! Но моя любовница решила, что может претендовать на большее и завязать со мной отношения. Но она сильно ошиблась. Я не имею права на чувства.

Я ухожу, молча хлопнув дверью, не обращая внимания на вой за дверью. Навсегда.

Глава 9

Матвей

Всю неделю я стараюсь приходить домой раньше обычного. Потому что хоть тогда и повел себя, как мудак, наорав на девушку, признаю, что Ева права. Мне стоит проводить больше времени с Егором, если не хочу, чтобы впоследствии мы стали чужими, лишь соседями, что волей обстоятельств живут под одной крышей.

Ева – действительно фея. Я не знаю, как она проводит свои занятия, и чем они занимаются, но Егор, который с некоторых пор предельно замкнут в себе, вдруг ожил и всю эту неделю ведет себя, как совершенно обычный ребенок. Этот дом стал уютнее, теплее, наполнился весельем и смехом, стал местом, куда хочется спешить после работы и проводить все свое свободное время.

Нет, мы не сделали ремонт или что-то в этом роде. Просто здесь ненадолго поселилось наше с Егором персональное солнце – Ева. И да, каждый вечер я спешу, чтобы увидеть ее хотя бы на пять минут. Потому что удивительно, но рядом с ней я тоже чувствую себя живым.

Вот только наша лавандовая фея оказалась с характером – не хотела прощать мне тот разговор и делала вид, что меня не существует. Ева всегда старалась уйти до моего прихода, либо, если мне удавалось ее застать, собиралась тут же, как только я переступал порог дома.

Сегодня я также еду домой раньше обычного. Но в этот раз я намерен сломать «ритуал» Евы. Не уверен, что ей понравится, но придется потерпеть.

– Добрый вечер, Матвей Михайлович, – здоровается Ева, не глядя в мою сторону. Она торопливо собирает книги, что разбросаны по полу вокруг них с Егором. Смотрю на сына, и встречаюсь с его умоляющим взглядом. Я понял тебя, сынок: ты тоже не хочешь, чтобы она уходила. И в который раз убеждаюсь, что принял правильное решение.

– Ева, будьте так любезны, задержитесь ненадолго, – прошу вежливо, в ее же манере, не глядя в сторону девушки.

– Что-то случилось? Это не потерпит до завтра? Я боюсь опоздать на автобус. Следующий будет только через час, и не факт, что он остановится.

– Разговор очень важный и серьезный, не хотелось бы его переносить. Не волнуйтесь, мой водитель вас отвезет. Прошу, – жестом указываю на лестницу на второй этаж по направлению к кабинету.

Ева поджимает губы, но все же идет, расправив плечи и гордо подняв подбородок. Еле сдержал улыбку: настолько забавно наблюдать за этой девушкой, что идет на простой разговор, как на заклание.

– Присаживайтесь, Ева. Желаете чего-нибудь выпить?

– Нет, я предпочла бы перейти к сути и поскорее попасть домой. У меня еще много работы, – строптиво отвечает девушка, нахмурившись.

– Хорошо. Как раз о работе и хотел поговорить. Я же так понимаю, занятия с Егором – не единственный ваш источник заработка?

– Допустим. Не понимаю, какое это имеет значение, – Ева складывает руки на груди, подчеркнув тем самым идеальную форму. Тяжело сглатываю и с трудом отвожу в сторону глаза, ослабив галстук. Надеюсь, она не подумала ничего такого.

– Самое прямое. Скажите, вы обременены отношениями?

– Так, хватит. Моя личная жизнь вас не касается, ясно?! – неожиданно Ева вскочила с места и злобно зашипела. Ого, не думал, что этот вопрос будет для нее таким болезненным.– Не стоит совать свой нос туда, куда не положено!

– Сядьте и успокойтесь, Ева, – произношу тоном, что наводит ужас на подчиненных. Но на девушку, кажется, это не производит должного эффекта. Она занимает свое место, но воинственности не утратила.

– Коротко и по делу, пожалуйста.

– Хорошо. Я хочу попросить вас заниматься с Егором на постоянной основе.

В кабинете повисает тишина. Ева внимательно смотрит на меня, со стороны кажется, как будто она даже не моргает.

– Вы имеете в виду каждый день? – осторожно интересуется Ева, слегка прикусив нижнюю губу.

– Я имею в виду полный день. С утра до вечера. И заниматься не только английским. С проживанием. Полный пансион, если можно так назвать.

Склонив голову набок, Ева задумчиво рассматривает меня, словно диковинного зверька.

– Зачем Вам это нужно? У Егора не настолько все плохо с английским, чтобы заниматься им с утра до ночи.

Сжимаю зубы и медленно выдыхаю. Черт, не думал, что с этой феей будет так сложно!

– У вас неплохо получается ладить с Егором, он очень привязался к вам. И плюс ко всему вы очень тонко чувствуете то, что нужно моему сыну. Это очень важно, как для него, так и для меня.

Ева откидывается на спинку кресла и победоносно смотрит на меня, прищурив глаза. Ох, чую, сейчас она отыграется на мне за ту обиду.

– Вы же сами говорили, что принята я на должность учителя английского языка и только. Тем более у меня нет соответствующего диплома по психологии. Как же в таком случае вы сможете доверить мне своего ребенка? Думаю, вам следует нанять дипломированного профессионального специалиста.

Я только не рычу от злости. Эта…фея из меня просто веревки вьет. И знает же, куда надавить!

– Ева, я беру слова назад и прошу, чтобы именно вы были с Егором рядом. Не только в качестве учителя, но и в качестве…друга. Столько, сколько возможно. Обещаю, деньгами не обижу. Вам не придется больше разрываться между несколькими работами.

– То есть вы извиняетесь передо мной за те резкие слова? – прищуривает глаза и победоносно улыбается. Чертовка.

– Да. Прошу меня извинить, Ева. В тот день я был немного…на нервах, – произношу, скрипя зубами то, что она хочет услышать.

Ева широко улыбается и снисходительно произносит, словно разговаривает с одним из своих учеников:

– Вот видите, Матвей Михайлович, произнести простые слова «Извините, я был неправ» не так уж и сложно. И с вами даже ничего не произошло, – Ева грациозно поднимается со своего места и идет к двери.

– Так что насчет моего предложения? – спрашиваю вдогонку, с замиранием сердца ожидая ответа девушки.

Глава 10

Ева

Я понимаю, что Матвею очень важен мой ответ. И у меня нет поводов отказать ему.

– Согласна, – отвечаю, слегка обернувшись. Не могу посмотреть этому мужчине в глаза. Потому что я сразу же теряю голову.

Понятия не имею, почему именно Матвей так на меня действует. Отношения и чувства пока не входят в мои планы, но стоило увидеть в первый раз Грачева, сразу же поняла: я потеряла себя безвозвратно. Его аура власти, уверенность, мужской магнетизм действуют на меня так, что я хочу покориться, подчиниться этому мужчине и принадлежать ему одному.

На самом деле моя обида на его резкие слова по поводу Егора была надуманной. Мне надо было просто соблюдать дистанцию. Потому что иначе я не знаю, куда меня приведет это общение.

Но все же я соглашаюсь на его предложение. Да, противоречу самой себе, но сейчас я действую в интересах Егора. Этот ребенок настолько настрадался в этой жизни, столько пережил, что отказаться от предложенного Матвеем – преступление. Я не могу подвести мальчика, когда он только – только начал оттаивать и заново учится доверять. И если в моих силах вернуть ребенка к нормальной жизни, то я должна наступить на горло собственным принципам и убеждениям и просто быть с ним рядом.

Соглашаясь на новую работу, я думала, что смогу также успешно избегать Матвея, как делала это раньше. Но мои намерения разбились буквально в первый же день, когда я пришла к девяти утра с небольшим чемоданом.

– Доброе утро, Ева, – хозяин лично открыл мне дверь дома, и тут же забрал чемодан, задев мои пальцы. Я вздрагиваю от неожиданности и поднимаю глаза, сталкиваясь с внимательным взглядом Матвея.

– Я сделал что-то не так? – тихо спрашивает он, изучая мое лицо. Не выдерживаю его пристального взгляда, тут же опускаю взгляд на носки своих туфель, стараясь отодвинуться как можно дальше от Грачева. Он стоит настолько близко, что я втягиваю его приятный аромат парфюма, смешанный с табаком, и пьянею буквально с первого вздоха.

– Н-нет, – отвечаю также тихо, от волнения заикаясь и дыша часто – часто, что не остается незамеченным Матвеем.

– Тогда почему ты так волнуешься? – неожиданно Грачев переходит на «ты».

– Я не волнуюсь, – вру, слегка покрываясь румянцем, не смея поднять глаз. Ева, когда ты успела превратиться в застенчивую тихоню?!

– Пойдем, я провожу тебя в твою комнату и заодно все покажу, пока у меня позволяет время, – Матвей усмехается и, подхватив мой чемодан, идет по лестнице на второй этаж. Мне ничего не остается, как последовать за ним.

Идя позади Матвея, любуюсь его атлетически сложенной фигурой. Я знаю, что моему новому боссу под сорок, но он даже близко не выглядит на свой возраст. Да, у него на висках есть седина, но она абсолютно не портит Матвея, а придает ему особый шарм. У него широкая линия плеч, по которой мне хочется провести пальцами и почувствовать силу мышц. А еще невообразимо хочется уткнуться в местечко между плечом и шеей и вдыхать этот пленительный запах…

Черт, Ева, куда тебя несет?! Я специально отстала от Матвея на пару шагов и даже засунула руки в карманы джинсов, чтобы на автомате не прикоснуться к мужчине. Потому что чувствую – мои тормоза вот-вот сорвет. Даааа, непросто мне будет работать в этом доме, очень непросто…

– Это ванная, это комната Егора, – вырывает меня из мыслей низкий голос Матвея. – А это, – разворачивается и смотрит мне в глаза глубоким взглядом. От него и предельной близости мужчины у меня снова учащается дыхание, и приятно ноет внизу живота. Только этого мне не хватало для полного счастья! – Моя спальня.

Не знаю, сколько бы мы так простояли, и к чему привела наша бессловесная игра в «гляделки», но Матвей сам разрывает зрительный контакт и, как ни в чем не бывало, проходит вперед и толкает одну из дверей.

Передо мной ослепительная комната в белых и жемчужных тонах, вся наполненная светом. Я понятия не имею, как Матвей угадал, что о таком уютном уголке я всегда мечтала!

– Нравится?

– Очень! – восторженно отзываюсь, проходя к панорамному окну. Из окна также открывается прекрасный вид на сад. – Ты прямо исполнил мою мечту! – восклицаю, оборачиваясь.

Матвей все еще стоит в проходе, сложив руки на груди и прислонившись плечом к косяку. Смотрит на меня, словно я – ребенок, у которого исполнилось самое заветное желание на Рождество. Но что-то не то.

Пристально рассматриваю мужчину и не понимаю, что смущает. Не сразу, но до меня доходит, и я начинаю широко улыбаться.

– Что? – лениво спрашивает Матвей.

– Ты улыбаешься.

– Правда?

Вместо ответа усиленно киваю головой, как дурочка. Сама не знаю, почему этот, казалось бы, незначительный факт вызвал во мне такую бурю эмоций.

– Хорошо. Располагайся и спускайся в столовую, сейчас будем завтракать.

Матвей уже почти дошел до лестницы, но я все же осмелилась и окликнула его. Мужчина обернулся и вопросительно уставился на меня.

– Улыбайся чаще, тебе так идет.

Как счастлив Егор, не передать словами. Он болтает без умолку и много смеется, а у меня на душе тепло от того, что я приняла правильное решение и перешла на эту работу.

Весь день пролетает незаметно: заниматься с Егором одно удовольствие. Странно, я видела этого мальчика меньше десятка раз, а у меня такое ощущение, что никого нет роднее. Никогда бы не подумала, что можно так быстро привязаться к ребенку…

Мысли о Матвее и его загадочных взглядах и потрясающей улыбки преследуют меня весь день. Кажется, случается то, чего я боюсь больше всего – я начинаю привязываться и к отцу мальчика тоже, а этого никак нельзя допустить!

Поэтому, стоило Матвею появиться в дверях гостиной, я стараюсь просочиться в сторону своей комнаты.

– Все в порядке, Ева? – мужчина останавливает меня, придержав за локоть.

– Да-да, конечно. Наши занятия с Егором давно завершились, вы дома, я так думаю, во мне на данный момент надобности нет?

Не поднимаю глаз, чтобы не утонуть в этом пронзительном взгляде, и чтобы Матвей не понял, что я его избегаю.

– Вы ошибаетесь, Ева. Я купил столько пирожных, что мы с Егором вдвоем их не осилим. Я надеюсь, вы любите сладкое?

Я хочу соврать, что ненавижу и вообще на диете, но в нашу беседу вмешивается счастливый Егор.

– Да-да, любит! Ева сама мне говорила, что обожает «Наполеон» и эти…как их…О! Заварные! – мальчик счастливо прыгает вокруг отца, подталкивая нас на кухню. Мне ничего не остается, как согласиться.

Ужин, как ни странно, проходит довольно в непринужденной обстановке. Я молча и со счастливой улыбкой наблюдаю за общением отца и сына. Егор рассказывает о делах в школе и совершенно по-взрослому спрашивает, как прошел день у отца. И к чести Матвея, он не отмахивается парой дежурных фраз, а рассказывает, что делал, с кем встречался. Да, возможно, половину из этого Егор не понимает, но отец разговаривает с сыном на равных, показывая свое доверие. А это важно для маленького, но уже такого израненного детского сердца…

– Ева, – и снова тихий бархатный низкий голос Матвея выводит меня из задумчивости. – Почаще улыбайся. Тебе очень идет, – возвращает он мне мою же фразу, чем заставляет меня покрыться румянцем.

Уже вечером, лежа в своей постели, я поняла, что сегодня самый теплый, приятный и счастливый «семейный» вечер за последние несколько лет. И причиной моего счастья стали отец и сын, чьи глаза наполнены болью. Но впервые за все это время я увидела в них надежду на счастье.

Глава 11

Ева

Я бегу на детский плач и зов, но никого не могу найти. Паника охватывает меня все сильнее, я несусь в неизвестном мне направлении все быстрее, но это не приносит результата: малыша найти так и не могу.

– Мама, мамочка! – слышится где-то совсем рядом.

Маленький, где же ты?! – я бегу, наталкиваюсь на какую-то преграду и…резко просыпаюсь.

– Господи, это сон…Всего лишь кошмарный сон…– бормочу, потянувшись к тумбе за стаканом с водой, и снова слышу жалобное хныканье. Замираю на месте, прислушиваясь. Я же уже проснулась, какого…? Но плач повторяется, и я понимаю, что слышу его совсем рядом. Егор!

Не раздумывая, срываюсь с постели и бегу в комнату к ребенку. Черт, где же Матвей?! Поему он не зайдет и не успокоит сына?! – проносится в моей голове, но эти мысли тут же испаряются, стоит мне увидеть Егора.

Малыш сжался в позе эмбриона, обнял одеяло двумя ручками и плачет, все время повторяя: «Мама, мамочка…»

– Егор, солнышко, проснись, – аккуратно трясу мальчика за плечо, включая ночник над головой малыша в виде веселого облачка. – Тебе приснился просто дурной сон, давай, малыш, просыпайся.

Егор распахивает глаза и сканирует меня ничего не понимающим взглядом.

– Фея? – растерянно спрашивает мальчик, когда ему удалось сесть и сфокусироваться на мне.

– Тебе приснился плохой сон, и я подумала, что тебе может понадобиться помощь…– ласково говорю я, аккуратно вытирая слезы со щек мальчика. Вижу, что Егор смущается, но ничего не могу с собой поделать: нежность и неожиданно проснувшаяся любовь к этому малышу переполняют меня, и хочется непременно с ним ими поделиться.

– Егор? – раздается взволнованное от двери. Мы с мальчиком синхронно оборачиваемся и видим растрепанного и встревоженного Матвея. Понимаю, что до неприличия пристально разглядываю мужчину, но ничего не могу с собой поделать. Он невероятно хорош в домашней одежде: босой, в просторных серых спортивных штанах, белой майке, подчеркивающей каждую мышцу. Вся моя женская сущность вопит, что хочет этого и только этого мужчину. Но я не могу себе этого позволить – служебные романы для меня табу. Как и отношения, в принципе.

Да, моя жизнь гораздо облегчилась бы, если бы в ней появился мужчина, взваливший на свои плечи заботу обо мне. Но…я уже теряла близкого человека и допустить этого еще раз просто не могу. Не смогу пережить. А мужчины…они имеют свойство уходить в закат.

– Что случилось? – осторожно интересуется Матвей, присаживаясь на край кровати. И тут же в нос ударяет особенный запах мужчины, что так кружит мне голову, смешанный с ароматом алкоголя.

– Грустный сон про маму приснился, – Егор опускает голову, скрывая выступающие слезы, но тут же вскидывает ее, улыбаясь. – Но пришла наша Фея, и все снова стало хорошо.

Матвей переводит взгляд уже на меня, и становится не по себе. Как будто я…лишняя. Как будто вторглась на запретную территорию. Туда, куда меня не звали.

– Извините, я оставлю вас, – произношу торопливо и смущенно, вскакивая на ноги. Я разворачиваюсь, но тут же маленькая ручка останавливает меня. Егор смотрит с надеждой и мольбой в глазах.

– Останься, Фея. Пожалуйста, – так проникновенно произносит этот чудесный мальчик, что у меня нет никаких причин ему отказать.

– Конечно, – улыбаюсь, возвращаясь на место. Я стараюсь не смотреть в сторону мужчины, что не сводит внимательного взгляда и, кажется, еще чуть-чуть и прожжет во мне дыру.

– Знаешь, – неожиданно обращаюсь к Егору, лишь бы занять тишину, что стала на меня давить неподъемным камнем. – Я тоже скучаю по маме.

– У тебя тоже нет мамы? – с грустью в голосе спрашивает малыш, поудобнее устраиваясь на подушке. Я чувствую, что Матвей продолжает бросать заинтересованные взгляды в мою сторону, на автомате поглаживая Егора по плечу.

– К сожалению, уже много лет. Она сильно заболела и потом ушла на небеса, – я хочу показать Егору, что он не один со своей бедой, что я понимаю его. И, к счастью, мальчик чувствует это и расслабляется, зевая в кулачок.

– А почему она не пошла к врачу? Они бы ее обязательно вылечили!

– Нет, малыш, – грустно качаю головой, поправляя одеяло. – К сожалению, доктора не все могут вылечить, – особенно раны на сердце.

– Не грусти, Фея. Хочешь, мы пойдем завтра в зоопарк после школы? Или вместо…

Вместо чего лучше пойти в зоопарк мы с Матвеем так и не узнаем – Егор успокаивается и мгновенно засыпает на полуслове. Тихонько встаю, освобождая свою ладонь, и не сдерживаюсь, целую мальчика в щеку.

Уже в коридоре меня настигает низкий голос, от которого я старалась сбежать поскорее в свою комнату.

– Ева.

Набравшись смелости, оборачиваюсь, тут же утыкаясь носом в широкую грудь. Медленно поднимаю глаза, встречаясь с затуманенным взглядом Матвея.

Ничего не говоря, – да тут и не нужны слова – он касается костяшками пальцев щеки, медленно ведя вниз. Я прикрываю глаза, полностью отключая мозг и отдавшись во власть чувствам. Боже, что я творю?! Определенно я буду потом об этом жалеть, но сейчас я хочу получить то, что нужно нам обоим.

Медленно и нежно Матвей касается ключицы, а оттуда ведет к груди, задевая возбужденный сосок. И это интимное касание мгновенно отрезвляет меня, и я тут же распахиваю в ужасе глаза.

Я стою перед мужчиной, своим боссом, в одной шелковой маечке, через которую отчетливо проступает моя возбужденно вздымающаяся грудь, и в кружевных танга, что также практически ничего не скрывают!

Но Матвей не дает мне опомниться и с возбужденным стоном касается моих губ в поцелуе. Он действует осторожно, нежно, исследуя каждый миллиметр, пробуя меня на вкус. Не в силах устоять, делаю то, о чем мечтала с самого первого взгляда: прижимаюсь всем телом к Матвею, ведя руками по твердым, я бы даже сказала каменным мышцам. Я исследую руками каждый сантиметр этого сильного и притягательного тела, до которого в состоянии дотянуться.

Но выдержки мужчины хватает ненадолго: он запускает пальцы в мои волосы на затылке, слегка сжимая пряди и фиксируя мою голову на месте, подчиняя себе. А я только «за» быть покоренной этим сильной мужчиной. Даже привстаю на носочки, чтобы быть ближе и полностью в нем раствориться. Матвей буквально трахает мой рот, сплетая наши языки, заигрывая со мной.

Возбуждение обрушивается на меня, словно десятиметровый цунами. Я хватаю пряди на затылке мужчины и тяну на себя. Боже, я настолько хочу его, что готова отдаться прямо посреди коридора на полу, потому что я совершенно точно уверена, что до кровати мы не дойдем.

Так бы оно и было, но неожиданно Матвей разрывает поцелуй. Смотрит на меня тяжелым взглядом, тяжело дыша, словно пробежал марафон, и… резко уходит без объяснений. В резком порыве хочу окликнуть, догнать и потребовать объяснений, но практически сразу останавливаюсь.

Хорошо, что у кого-то из нас голова продолжает соображать! Возможно, Матвей понял, что так нельзя, и не хочет торопить события. А может, хочет, чтобы это произошло в другой обстановке…

Я полночи лежала и перебирала различные варианты, касаясь кончиками пальцев губ, что до сих пор хранили следы его поцелуев.

А ранним утром, когда я со счастливой улыбкой буквально впорхнула на кухню, мужчина, что подарил мне крылья прошлой ночью, жестоко спустил с небес на землю.

– Ева, я хочу извиниться за вчерашний поцелуй. Это ошибка. Больше такого не повторится.

Глава 12

Матвей

Я трус. Самый настоящий. Я не боялся, когда вертелся в криминальных кругах. Когда меня прессовали по поводу бизнеса. Когда мне угрожали посреди ночи. Но я испугался, что зайду слишком далеко с одной феей с лавандовыми волосами.

Я хочу Еву. Хочу до боли в паху, но…боюсь последствий. Нет, я сейчас не о том, что женщины после секса думают, что в отношениях с мужчиной, и совсем не о беременности. Я боюсь, что мы с Егором привяжемся к девушке, а она…исчезнет. Ведь тот факт, что нас тянет друг к другу ни разу не гарантирует, что мы будем вместе до гроба. И поэтому я оттолкнул ее, и мы с Евой вернулись к тому, с чего начали – четкий нейтралитет. При моем возвращении девушка тут же оставляет меня с Егором наедине, удаляясь в свою комнату. Больше нет совместных игр, чаепитий и, к сожалению, уюта в доме. Мы просто соседи, которые живут каждый своей жизнью, и выполняют строго отведенные функции. Принять данный факт мне непросто, но так будет правильно.

– Пап, Ева на нас за что-то обиделась? – неожиданно спрашивает Егор, после того, как девушка ушла, оставив нас с сыном наедине, отказавшись поиграть в «Монополию».

– Почему ты так решил? – осторожно интересуюсь, с тревогой глядя на сына.

– Потому что она больше не хочет с нами играть. И пить чай. И вообще быть с нами вместе.

Я знал, что у меня умный ребенок, но никогда бы не подумал, что он настолько проницательный и все замечает. Треплю Егора по голове и говорю как можно увереннее:

– Сынок, Ева – тоже человек. У нее должна быть хоть капелька свободного времени, чтобы немного отдохнуть. Подумай сам, она весь день проводит с тобой, не только общается, но и занимается английским.

– Я понимаю, – грустно и тяжело вздыхает Егор. – Но очень хочется, чтобы мы вечером были все вместе. Как тогда.

Теперь вздыхаю уже я. Тяжело себе признаться, но тоже этого хочу. Все эти десять дней, что продолжается наше противостояние, я скучаю по Фее. И с каждым днем желание наплевать на собственные принципы и данное слово тает, как снег весной.

– Сынок, Еве сейчас действительно непросто. Давай дадим ей немного времени? Она привыкнет, у нее появится режим, и тогда…мы что-нибудь придумаем. Договорились?

Егор счастливо кивает, а я себя просто ненавижу. Я вру ребенку, вру себе и от того чувствую паршиво. Но…где-то в глубине души живет надежда, что в будущем все будет так, как обрисовал Егор. По крайней мере, я очень хочу в это верить.

– Ну, что? Партию в шахматы и спать?

– Чур, я хожу белыми! – счастливо выкрикивает сын, выбегая из гостиной за набором шахмат.

***

Лена…Моя любимая…Она стоит в легком кремовом платье, ветер колышет его и треплет пряди волос, которые моя жена так забавно откидывает назад. Лена тянет ко мне руки и шепчет со слезами на глазах:

– Спаси меня…Спаси, Матвей…Как же так, любимый? Ты не смог…не смог меня спасти…

Ее круглый живот окрашивается красным, я бегу навстречу, чтобы спасти, чтобы предотвратить трагедию, но Лена вновь рассеивается, как утренняя дымка. Но я вижу кое-что новенькое.

На месте моей жены стоит маленькая девочка с темными кудрявыми волосами и огромными голубыми глазами. Доверчиво смотрит прямо мне в глаза, проникая прямо в душу. Я раскрываю рот, чтобы спросить, кто она, но малышка опережает:

– Папочка, почему так? Я ведь хотела быть рядом с вами: с тобой, мамочкой и Егором. А теперь мне сказали, что я навсегда останусь ангелом и увижу тебя нескоро. Только если ты сам не придешь…Может, ты все-таки поиграешь со мной? – и тянет маленькую тоненькую ручку. И я медленно бреду навстречу, желая хоть раз прикоснуться к дочери, прижать к себе. Почти дохожу, но меня зовет голос. Встревоженный и испуганный. Понимаю, что теряю связь с маленькой девочкой. Я мечусь, не зная, куда мне податься: то ли навстречу дочери и обрести наконец долгожданный покой, то ли вернуться к обладательнице голоса, которой удалось покорить меня с первого взгляда…

– Матвей! Матвей, проснись, слышишь?! Немедленно! Просыпайся, я тебе говорю!

– Папочка, а как же я? Я же останусь совсем одна…– шепчет Вероника, и по ее глазам катятся крупные слезы. Тяну к ней руки, почти коснулся ее шелковых волос, но…снова просыпаюсь.

Но в этот раз все не как обычно. Сейчас я не один в моей личной преисподней.

Ева. Это она звала меня. И это именно она сейчас стоит и смотрит на меня обеспокоенным взглядом. Но при этом я сейчас испытываю смешанные чувства: с одной стороны, рад, что она пришла, значит, ей не совсем все равно на меня, а с другой – я не хочу, чтобы кто-то видел меня в таком состоянии.

– Матвей, с тобой все в порядке? – обеспокоенно спрашивает Ева, отбрасывая свои лавандовые волосы назад. Не знаю, на самом деле так или же это игра моего больного воображения, но, кажется, от Евы даже пахнет лавандой. И она снова в провокационной пижамке, которая скорее открывает вид на ее соблазнительную грудь, чем закрывает. Положа руку на сердце, мне ничего не стоит одним движением повалить ее на спину, подмять под себя и сделать наконец то, о чем я брежу с той самой ночи. Но сейчас явно не подходящий момент.

– Уйди, – говорю хрипло, поднимаясь с кровати в поиске сигарет.

– Что? – непонимающе шепчет девушка.

– Я сказал уйди! – чуть громче и строже, чем нужно говорю я, чиркая зажигалкой и затягиваясь сигаретой. Получилось даже грубо, знаю. Но меньше всего я хочу, чтобы именно Ева видела меня в таком состоянии.