Принцесса в центре внимания бесплатное чтение

Мэг Кэбот
Принцесса в центре внимания

«Когда жизнь становится невыносимой,

Сразу начинаешь думать, как тяжело быть принцессой.

Но я говорю себе:

Я – принцесса.

И мне становится легче».

Фрэнсис Ходсон Барнетт «Маленькая принцесса»

20 октября, понедельник, 8 часов утра

Сижу спокойно на кухне, ем кукурузные хлопья с молоком. Ничего особенного, обычное утро понедельника. И вдруг вижу – мама выходит из ванной, но в каком виде! Волосы растрепаны, вся бледная, и вместо кимоно – махровый халат. Ну, понятно, опять мигрень.

– Мамочка, достать аспирин?

Она посмотрела как будто сквозь меня и, шатаясь, подошла к столу.

– Нет. Спасибо, не надо, – с трудом проговорила она и тяжело опустилась на стул.

Мне вдруг стало страшно. Я вскочила, подбежала к ней, обняла и спросила, что случилось.

Мама посмотрела на меня. Глаза ее странно блестели.

– Миа! – торжественно произнесла она. – Я беременна.

О господи. О ГОСПОДИ, БОЖЕ МОЙ!

Она беременна от моего учителя по алгебре.

20 октября, понедельник, моя комната

А мне все равно. Даже не собираюсь огорчаться. Но вот как не думать об этом? Мама станет матерью-одиночкой. Опять.

Казалось, жизнь уже преподала ей урок – со мной. А вот и нет.

Впрочем, я рассуждаю так, будто у меня нет своих проблем.

Мне бы с ними разобраться.

СПИСОК ПРОБЛЕМ:

1. В нашем классе я выше всех.

2. При этом – самая тощая.

3. Грудь так и не растет.

4. Месяц назад мама начала встречаться с моим учителем алгебры.

5. Тогда же обнаружилось, что я – единственная наследница престола в каком-то крохотном европейском государстве.

6. В результате мне теперь приходится терпеть уроки королевского этикета с бабушкой – мамой отца. Каждый день.

7. В декабре мне предстоит представиться моим новым соотечественникам на национальном телевидении (в государстве Дженовия, их там всего-то пятьдесят тысяч, но все равно страшно).

8. У меня нет парня!

И вот в придачу ко всему этому еще и мама, не имея законного мужа, собирается родить ребенка. Еще одного ребенка.

Спасибо, мамочка. Большое тебе спасибо.

20 октября, понедельник, урок алгебры

Просто поверить не могу! Нет, этого не может быть!

Она ему не сказала. Мама беременна от моего учителя алгебры и до сих пор не сообщила ему об этом.

Я это поняла, потому что, когда вошла утром в класс, мистер Джанини как ни в чем не бывало поздоровался:

– Привет, Миа, заходи.

«Привет, Миа, заходи».

Еще бы спросил, как дела.

А как он должен вести себя с дочерью беременной от него женщины? Например, отозвать в сторонку, броситься на колени и умолять понять и простить. Вот, это подходит.

На алгебре я не могла оторвать взгляда от мистера Дж. и все время думала, на кого будет похож мой братик или сестричка. Мама – брюнетка с темными глазами, как Кармен Сандиего. Я на нее совсем не похожа. Я – какая-то биологическая аномалия, честное слово. Ни тебе красивых кудрявых черных волос, как у нее, ни стройной фигуры…

А мистер Дж. внешне очень даже ничего. Высокий, и прическа красивая (папа-то лысый как колено). Разве что ноздри у мистера Дж. слишком большие. Совершенно немыслимые огромные ноздри.

Надеюсь, что у ребенка нос будет как у мамы, а считать дроби он будет так же хорошо, как мистер Дж. Забавно, что мистер Джанини еще ничего не знает.

Понедельник, урок английского

Отличилась наша училка… Говорит, в этом семестре мы должны будем вести дневники. Делать мне больше нечего… Я и так, например, веду.

Вот что она вздумала: будет в конце каждой недели эти дневники собирать. Ей, видите ли, хочется получше нас узнать. Надо начать с рассказа о себе: кто мы такие, как живем, как проводим свободное время; перечислить, из чего состоит наша жизнь. Потом надо будет перейти к описанию сокровенных мыслей и чувств.

Она, видимо, совсем с ума сошла. Можно подумать, я позволю какой-то там миссис Спирс копаться в моих сокровенных мыслях и чувствах. Я даже маме почти ничего не рассказываю. А теперь, значит, я должна раскрыть душу перед своей учительницей английского?

А о том, чтобы отдать кому-нибудь этот дневник, вообще не может быть и речи. Здесь я пишу то, о чем никто не должен знать. Да с какой стати? А если все прочитают, что мама беременна от нашего математика?

Я просто начну новый дневник. Другой. Поддельный. Вместо описания своих сокровенных мыслей навру с три короба и сдам училке, пусть зачитывается.

Врать-то я умею, миссис Спирс ничего не заметит.

ДНЕВНИК

Миа Термополис

НЕ ВЛЕЗАЙ, УБЬЕТ!!!

КАСАЕТСЯ ВСЕХ, КРОМЕ МИССИС СПИРС!!!!!

Вступление

ИМЯ

Амелия Миньонетта Гримальди Термополис Ренальдо. Коротко – Миа.

ВОЗРАСТ

Четырнадцать лет.

ВНЕШНОСТЬ

Рост – пять футов девять дюймов.

Волосы стриженые, русые (мелированные)

Глаза серые.

Размер обуви – 10.

Остальное не имеет значения.

РОДИТЕЛИ

Мама – Хелен Термополис, художница.

Папа – Артур Кристофф Филипп Джерард Гримальди Ренальдо, принц Дженовии.

СЕМЕЙНОЕ ПОЛОЖЕНИЕ РОДИТЕЛЕЙ

Мои родители встретились в колледже, но так и не поженились и до сих пор одиноки. Может, так даже лучше, потому что когда они рядом, то всегда ссорятся.

ДОМАШНИЕ ЖИВОТНЫЕ

Только кот Толстый Луи. Бело-рыжий, двадцать пять фунтов. Восемь лет, шесть из них сидит на диете. Когда Луи обижается (например, за то, что его забыли покормить), он может сожрать носок. Кроме того, он любит маленькие блестящие предметы. Луи таскает пробки от пивных бутылок и загоняет их под мой диван.

ЛУЧШАЯ ПОДРУГА

Мою лучшую подругу зовут Лилли Московитц. Мы дружим с самого детского сада. С ней всегда страшно весело, потому что она очень умная и ведет собственное телешоу «Лилли рассказывает все, как есть». Она всегда выдумывает что-нибудь забавное, например, как-то предложила украсть пенопластовый макет Парфенона, который ученики греко-латинского класса приготовили для выпускного спектакля, а потом назначить за него выкуп в десять фунтов леденцов.

Я не сообщаю, что мы сделали это, миссис Спирс. Я просто говорю о том, на что способна Лилли.

МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК

Хотелось бы.

ДОМАШНИЙ АДРЕС

Всю свою жизнь я прожила в Нью-Йорке вместе с мамой. Впрочем, лето я по традиции провожу с отцом во дворце его матери во Франции. Основная резиденция моего отца находится в Дженовии. Это маленькая страна в Европе, где-то в Средиземноморье, между Италией и Францией. Долгое время я думала, что мой отец – крупный дженовийский политик, вроде премьер-министра. Никто не говорил мне, что он – член королевской фамилии и, по сути, правящий там монарх, а Дженовия – княжество, вроде Монако. Я думаю, что никогда об этом и не узнала бы, если бы не выяснилось, что отец тяжело болен и детей, кроме меня, у него не будет. То есть сначала появилась я, а потом заболел отец. И в результате я, его внебрачный ребенок, оказалась единственной наследницей трона. Все это я узнала примерно месяц назад, когда отец приехал в Нью-Йорк и поселился в «Плазе», а его мать, моя бабушка, вдовствующая принцесса, начала обучать меня всему, что необходимо знать наследнице престола.

Все это было бы смешно, если бы не было чистой правдой.

20 октября, понедельник, ланч

Ну вот, Лилли теперь все знает.

Может быть, она знает и не ВСЕ, но догадывается. Мы дружим с детского сада, и она всегда замечает, когда меня что-то тревожит. Наша с Лилли внутренняя связь гораздо больше, чем просто дружба.

И сегодня, стоило только Лилли глянуть во время перемены на меня, ей сразу стало ясно – что-то не так…

– Что случилось? – спросила она. – Я же вижу, тебя что-то мучает. Луи заболел? Он сожрал носок и отравился?

Если бы. Тут все намного серьезнее. Хотя когда Луи давится носком, то это тоже жутковато. Носок застревает где-то внутри Луи, и нам приходится мчаться к ветеринару. Тот вытаскивает из Луи носок, чтобы кот не помер. Это какой-то кошмар: кот орет, вырывается, царапается… Но в конце концов, когда доктор достает носок, а это удовольствие на тысячу долларов, то Луи быстро успокаивается и снова становится нормальным.

Но сейчас все намного хуже, и нормально, так как раньше, уже не будет никогда.

Это так ужасно. Так странно. Что мама с мистером Джанини… Ну, это… Были вместе.

Да еще и ребенка сделали. Нас без конца грузят рекламами о противозачаточных средствах. А САМИ? Я ответила Лилли, что все в порядке, ничего не случилось, просто живот болит. Как назло, именно в этот момент подошел мой телохранитель Ларс, который болтал с телохранителем Тины Хаким Баба, Вахимом. У Тины есть телохранитель, потому что ее отец – шейх, нефтяной король, который боится, что дочку похитят конкуренты, владельцы другой нефтяной компании. У меня тоже есть телохранитель, потому что я принцесса.

Так о чем это я? Да, неловко получилось. Ну зачем Ларсу знать, что и где у меня болит?

А что еще я могла придумать? Больше ничего подходящего в голову не пришло.

Ларс даже ланч не доел, видимо, аппетит пропал.

Ну что за неудачный день сегодня?

Лилли, конечно, мне не поверила. Иногда она чем-то напоминает маленьких противных собачонок, которых выгуливают старушки в городских парках. Не лицом, конечно, а манерой прицепиться к человеку и не оставлять в покое. Вот и сегодня…

– Да ну? О чем же ты с самого утра все пишешь и пишешь в дневнике? Я думала, ты злишься на маму, что она подарила тебе этот дневник. Я была уверена, ты забросишь его и не будешь ничего записывать.

Действительно, я злилась, когда мама подарила мне дневник и сказала, что во мне много скрытого гнева и враждебности к окружающему миру, а эти отрицательные эмоции необходимо как-то выражать, нельзя накапливать в себе. Вроде бы я страдаю врожденной неспособностью открыто, вслух выражать свои чувства.

Я думаю, мама тогда много общалась с родителями Лилли. Они оба психоаналитики. Ну и, видимо, слышала обо всем этом краем уха.

Узнав, что я – принцесса Дженовии, я действительно начала записывать в дневнике свои мысли и чувства обо всем на свете. И когда перечитываю, то понимаю: у меня действительно много враждебности к окружающему миру.

Но то, что было тогда, не сравнить с тем, что я чувствую сейчас.

Не могу сказать, что я чувствую враждебность по отношению к маме или мистеру Джанини. Они взрослые, у них своя жизнь. Они сами решают, как поступать, и отвечают за свои поступки. Но они, что, не видят, что это их конкретное решение касается не только их двоих, но и всех окружающих? Например, бабушке НЕ понравится, что мама собирается родить еще одного ребенка вне законного брака.

А папа? У него уже и так обнаружили раковую опухоль. И он вообще может умереть, если узнает, что мать его единственного ребенка собирается родить еще одного, да к тому же от другого мужчины. Хотя вряд ли отец все еще любит маму. Не думаю.

А Толстый Луи? Как он отреагирует на появление в доме младенца? Он и так уже настрадался в этой жизни, ему не по силам такие переживания. Особенно если вспомнить, что только я одна не забываю кормить кота. А вдруг он сбежит? Бывали такие случаи. Или вместо носка сожрет что-нибудь еще и отравится насмерть или задохнется.

А вообще-то, конечно, будет здорово, если у меня появится сестричка или братик. Разве плохо? Если родится девочка, то пусть живет со мной в одной комнате. Я буду ее купать и одевать в смешные платьица. У Тины Хаким Баба ведь есть младшие сестры и младший брат. Играть с ними весело.

Да, пусть лучше будет сестричка. Пожалуй, младенца-брата я не хочу. Тина Хаким Баба рассказывала, что однажды, когда она меняла своему брату подгузник, а он взял и описался, то попал ей прямо в лицо. Это так противно, что даже думать неохота.

И о чем только думала мама, когда встречалась с мистером Джанини?

20 октября, понедельник, ТО

Да, кстати, интересная мысль. Сколько свиданий было у мамы и мистера Дж.? Не очень много. Восемь, что ли. Восемь свиданий, и что, они уже того?.. Спали вместе? Да, и не один раз, наверное.

Я должна была догадаться, должна была знать. Ну вот, например, однажды утром я вышла на кухню, а там – мистер Джанини в одних трусах. Любой бы на моем месте понял, в чем там дело, а я постаралась просто забыть этот случай. Видимо, зря.

Да, временами мама бывает забывчивая. Постоянно забывает вовремя принять лекарство. Покупает свежие овощи, бросает их в холодильник, а они там пускают корни. В буквальном смысле слова. Недавно проросла брюссельская капуста. Да и вообще наш холодильник – это нечто. В отделении для овощей – батарея пивных бутылок. Очень полезно для будущего малыша.

Моя мама вообще-то умная, но ей многому еще предстоит научиться. Вот приду домой и заставлю ее прочитать то, что я скачала из Интернета про беременность. Придется мне взять на себя заботу о здоровье моей будущей сестрички. Что может родиться, если мама так и будет питаться проросшей брюссельской капустой и пить кофе с чипсами?

Все еще понедельник, 20 октября, все еще ТО

Естественно, в то время как я сидела в Интернете и искала информацию о беременных, сзади подкатилась Лилли.

– Ну и ну, – говорит, – боже мой. Как это понимать? Ты встречалась с Джошем Рихтером и что-то от меня скрыла?

Ей обязательно надо было проорать это на весь класс. Во всяком случае, как раз над самым ухом у Майкла, который сидел за соседним компьютером. Слава богу, кажется, хоть Ларс не услышал, и Борис Пелковски тоже. Могла бы и не орать так.

Ничего такого не случилось бы, если бы учителя в нашей школе работали хоть изредка, для разнообразия. У них самое любимое занятие (за исключением мистера Джанини) – выдать задание и уйти курить в учительскую. Опять же, для здоровья вредно.

Миссис Хилл по ТО – классу Талантливых и Одаренных – хуже всех. Постоянно уходит. Может, она думает, что таким образом развивает в учениках самостоятельность. Лучше бы объясняла побольше. И вообще, в нашем классе собрались те несчастные, у кого проблемы с алгеброй и кто должен дополнительно заниматься математикой. Короче, если бы миссис Хилл находилась в классе, Лилли не встала бы со своего места, не подошла бы ко мне и не пристала с глупым вопросом.

А на самом деле (и Лилли прекрасно это знает) на свидании с Джошем Рихтером я поняла, что он попросту хочет меня использовать. Узнав, что я принцесса, Джош подумал, что если станет моим парнем, то его сфотографируют для обложки журнала «Тинейдж-ритм». Ну так вот, наедине мы оставались только в машине, да и то Ларс был за рулем и все время оглядывался, не похищают ли меня террористы.

Пришлось быстро покинуть сайт под названием «Ты и твоя беременность», но было поздно. Лилли, конечно, все уже заметила и не замедлила огласить свои догадки, причем ужасно громко. Вот голосище-то.

– Миа, почему ты мне не рассказала? – пристала как оса.

С одной стороны, я разозлилась на нее, а с другой, все это было как-то по-дурацки… Я наврала ей, что готовлю дополнительный доклад по биологии. Вообще-то, даже и не наврала, потому что мы с Кенни Шоутером, моим партнером по лабораторным работам, поспорили с учительницей, доказывая, что препарировать лягушек неэтично, а это планировалось делать на следующих лабораторных занятиях. Ну, миссис Синг и разрешила нам вместо лягушек подготовить теоретический доклад.

Доклад наш будет, правда, о жизненных циклах мучного червя. Но Лилли-то об этом не знает.

Я попыталась сменить тему разговора и спросила подругу что-то про растения, но она все продолжала болтать о Джоше Рихтере. Очень глупо с ее стороны. Я, может быть, не сильно бы и возражала, может, даже и посмеялась бы вместе с ней, но не перед носом же у Майкла, ее брата. Он, естественно, бросил работу, придвинулся ближе и развесил уши.

Я не хочу сказать, что Майкл мне как-то особенно нравится. Ну, нравится, конечно, хотя не знает об этом. Для него я всего лишь подружка его младшей сестры. Однажды Лилли увидела, как он плакал, когда смотрел какой-то старый фильм. И с тех пор шантажирует его, что всем об этом расскажет. Мне-то уже рассказала.

Впрочем, мое мнение, естественно, мало его интересует. Я первокурсница, а Майкл Московитц – старшекурсник и лучший ученик в средней школе имени Альберта Эйнштейна (после Лилли). Он красивый, в отличие от Лилли. Он может подцепить любую девчонку из нашей школы, какую только захочет. Кроме разве что самых крутых.

У него красивые мышцы. Как-то мы с Лилли валяли дурака в ее комнате и расшумелись, а он вошел и потребовал, чтобы мы вели себя потише, и в тот раз на нем не было футболки. Я на него прямо другими глазами взглянула. И что-то он так мне понравился…

Так что можно понять, почему я разозлилась на Лилли, когда она болтала, что я не иначе как беременна – прямо перед Майклом.

ПЯТЬ ПРИЧИН, ПО КОТОРЫМ ТРУДНО ДРУЖИТЬ С ЛИЛЛИ:

1. Она говорит много слов, которых я не понимаю.

2. Она часто не в состоянии понять, что я тоже могу принять участие в каком-нибудь разговоре или в происходящих событиях.

3. Находясь в компании, она стремится взять все под свой контроль.

4. В отличие от нормальных людей, которые решают проблемы, идя от А к Б, она идет от А сразу к Д. Таким образом, Лилли создает трудности для остальных, стоящих на более низкой ступени развития.

5. Невозможно сказать ей что-нибудь без того, чтобы она не начала анализировать сказанное со всех сторон.

ДОМАШНЕЕ ЗАДАНИЕ:

Алгебра: задачи на стр. 133.

Английский: написать краткую историю своей семьи.

История мировой цивилизации: найти один пример негативного стереотипа арабов (фильм, телевидение, литература) и написать эссе на эту тему.

ТО: не задано.

Французский: ecrivez une vignette parisiene.

Биология: репродуктивная система (взять вопросы у Кенни).

АНГЛИЙСКИЙ ДНЕВНИК

История моей семьи

Предки моего отца впервые упомянуты в летописи 568 года нашей эры. Это год, когда вестготский военачальник по имени Альбион, известный своей авторитарностью, убил короля Италии и его сподвижников, а затем провозгласил королем себя. Став королем, он решил жениться на Розагунде, дочери одного из генералов прежнего короля.

Розагунда возненавидела Альбиона, заставившего ее выпить вина из чаши, изготовленной из черепа ее отца. Когда в первую брачную ночь он заснул, Розагунда задушила его своими косами.

Власть в Италии немедленно захватил новый король, который был так благодарен Розагунде, что провозгласил ее принцессой страны, известной в наши дни под названием Дженовия. Согласно записям тех лет, Розагунда была доброй и умной правительницей. Розагунда – моя прапра…бабушка примерно в шестидесятом колене. Благодаря ей Дженовия занимает одно из первых мест в Европе по грамотности и уровню занятости населения. Розагунда ввела высокоэффективную (для тех времен) систему учета государственных доходов и расходов, отменила смертную казнь. Кстати, уровень детской смертности в Дженовии не только в наши дни, но и всегда был ниже, чем в Европе. И налоги население не платит, потому что казне достаточно своих доходов.

Предки моей матери были пастухами на острове Крит. В 1904 году мой прапрапрадед Дионисий Термополис все бросил и уехал в Америку. Он поселился в городишке Версаль, штат Индиана, и открыл там магазин сельскохозяйственной техники. Потом это стало семейным бизнесом, который передавался от отца к сыну. Их продукцией пользовались несколько штатов. Мама рассказывала, что ее воспитывали в большой строгости.

ПРЕДПОЛАГАЕМАЯ ДИЕТА ДЛЯ БЕРЕМЕННЫХ (В ДЕНЬ):

От двух до четырех раз в день блюда, содержащие протеин: мясо, рыба, птица, сыр, мюсли, орехи.

Литр молока (цельного, коровьего) или кисломолочных изделий (сыр, йогурт, творог).

Фрукты или овощи, содержащие витамин С: грейпфрут, апельсин, дыня, зеленый перец, капуста, клубника. Фруктовый сок.

Хлеб из муки грубого помола, блины, кукурузные лепешки, макароны. Пророщенная пшеница для получения дополнительных витаминов.

Сливочное масло, растительное масло.

6—8 стаканов жидкости: фрукты, овощи, соки, вода, фруктовый чай. Избегайте подслащенных соков, газированных напитков, алкоголя, кофеина.

Допустимые закуски: сушеные фрукты, орехи, тыквенные и подсолнечные семечки, поп-корн.

Мама не выдержит такой диеты. Сварит спагетти, зальет кетчупом, и все дела.

СПИСОК ДЕЛ, КОТОРЫЕ НАДО СДЕЛАТЬ ДО ТОГО, КАК МАМА ВЕРНЕТСЯ ДОМОЙ:

ВЫБРОСИТЬ: «Хейнекен»; кулинарный шерри; проросшую брюссельскую капусту; полуфабрикатный эскалоп; шоколадное печенье; салями; бутылку «Абсолюта» из морозилки.

КУПИТЬ: мультивитамины; свежие фрукты; пророщенную пшеницу; йогурт.

20 октября, понедельник, после школы

Стоило подумать, что хуже уже не будет, как позвонила бабушка.

Это просто нечестно! Я надеялась, что она уехала в Баден-Баден, и так хотела отдохнуть от ее кошмарных уроков, которые называются занятиями по королевскому этикету. А папа заставляет меня посещать их. Неужели это действительно так важно?

Неужели хоть кому-нибудь в этой самой Дженовии есть дело до того, умею ли я пользоваться вилкой для рыбы? Или садиться так, чтобы не мялась юбка? Или сказать «спасибо» на языке суахили? Да плевать моим будущим соотечественникам на то, как я рассматриваю проблемы окружающей среды и что думаю по поводу контроля за производством оружия и демографического кризиса.

Однако бабушка все время твердит, что дженовийцам не просто не наплевать на мои взгляды, им не просто до всего этого есть дело, но они хотят быть твердо уверены, что я не опозорю их на официальных обедах.

Да уж. Странные люди европейцы. Казалось бы, надо радоваться, что у меня волосы нормального цвета, нет сережки в носу и татуировок на разных частях тела. У меня нет плохих привычек, и я не делаю ничего такого, что может шокировать окружающих.

Но страшнее всех, конечно, мне. Я все время боюсь совершить какую-нибудь непоправимую ошибку, когда в декабре меня будут представлять народу Дженовии.

Да, так и есть.

Но тем не менее. Теперь уже окончательно понятно, что бабушка не поехала в Баден-Баден.

Я не брала трубку, и она оставила грозное сообщение на автоответчике. Она сказала, что у нее для меня сюрприз. И я должна перезвонить ей как можно скорее.

Интересно, что за сюрприз такой. Зная бабушку, можно предположить, что это какой-нибудь очередной кошмар, например шубка из меха щенков пуделя.

Вот возьму и притворюсь, что не получала ее сообщения.

Понедельник, еще позже

Она позвонила сама. Мы только что закончили разговор. Она хотела знать, почему я не перезвонила. Я наврала, что не получала сообщения.

Почему я так много вру? В том смысле, что я не могу сказать правду даже о самых простых вещах. И при этом еще собираюсь быть принцессой, а то, что говорит принцесса, слышит много ушей. Ну и что за принцесса из меня получится, если я только и делаю, что вру?

А бабушка сказала, что посылает за мной лимузин. Мы с отцом будем обедать с ней в номере отеля «Плаза». Бабушка сказала, что во время обеда и расскажет мне о своем сюрпризе.

Расскажет, а не покажет. Слава богу, значит, не шубка из щеночков.

Очень хорошо получилось с этим обедом у бабушки. Мама пригласила сегодня мистера Джанини «на разговор». Она, конечно, совсем не обрадовалась, когда увидела, что я выбросила кофе и пиво (на самом деле я их не выбросила, а отдала соседке Ронни). И теперь она бегает вокруг и причитает, что нечем угостить мистера Дж.

Я сказала, что это для ее пользы, а если мистер Джанини джентльмен, то он сам откажется от кофе и пива в этот трудный для нее период. Я сама ожидала бы такого поступка от отца моего будущего ребенка. В том случае, конечно, если я вообще когда-нибудь решусь завести ребенка.

11 вечера того же дня

Ну и сюрпризец у бабушки, вот это да!

Ей, видимо, в детстве не объяснили, что слово сюрприз подразумевает нечто приятное. Ни капельки приятного нет в том, что она ценой неимоверных усилий (кто просил-то?) отвоевала время для моего интервью с Беверли Белльрив в программе «24/7».

Мне наплевать, что это самое рейтинговое шоу телевизионных новостей в Америке. Я миллион раз объясняла бабушке, что не хочу, чтобы меня фотографировали для журналов, а уж о телевидении и речи быть не может! Очень мне надо, чтобы все узнали, что я длинная, и тощая, и страшная, и белобрысая. Я не хочу, чтобы надо мной потешалась вся Америка.

Но бабушка и слушать ничего не стала, а заявила, что это моя обязанность как члена дженовийской королевской семьи. Да еще и папу подключила. А он – что? Он со всем согласен.

– Миа, бабушка права, не упрямься.

Все пропало, в следующую субботу Беверли Белльрив будет брать у меня интервью.

Я говорила бабушке, что идея с интервью – плохая. Я убеждала ее, что совершенно не готова к такому большому и важному мероприятию. Я предложила поменять «24/7» на что-нибудь поскромнее, вроде программы Карсона Дэли.

Но бабушка – ни в какую. Я не знаю другого человека, которому было бы столь необходимо поехать в Баден-Баден для отдыха и поправки нервной системы. Она напоминает Толстого Луи, когда ветеринар запихивает ему градусник сами знаете куда, чтобы измерить температуру.

Я недавно узнала, что бабушка каждое утро подбривает брови и рисует новые. Зачем она это делает – неизвестно. Мне кажется, у нее отличные брови, но как-то я заметила, что она рисует их с каждым разом все выше. Как будто все время чему-то удивляется. Я думаю, это из-за пластических операций.

Папа вел себя как ни в чем не бывало. Он даже спрашивал о Беверли Белльрив: правда ли, что она завоевала титул «Мисс Америка» в 1991 году, и не знаю ли я, встречается она с Тедом Тернером или они уже расстались.

Мы проспорили насчет интервью весь ужин. Снимать его в отеле или у меня дома, в мансарде? Если в отеле, то люди получат неправильное представление о моем стиле жизни. Если дома, то зрители ужаснутся убожеству обстановки, в которой мама меня вырастила.

Ну, это уже слишком. Это уже нечестно. Наша квартира – не убогая. Это милая, жилая, обычная квартира. О чем я с возмущением и заявила бабушке.

– Ваша квартира имеет вид помещения, в котором никогда не убирали горничные, ты хочешь сказать, – назидательно произнесла бабушка. – А если учитывать наличие этого вашего животного, то я вообще не вижу возможности навести там порядок, – добавила она.

Толстый Луи, бедняга, ни при чем. Пыль, между прочим, происходит не от котов, и это всем известно!

Слава богу, съемочная бригада не будет снимать меня «в жизни» – как я хожу в школу, и так далее. Забавно, если бы они сняли, как я мучаюсь у доски на алгебре. А Лана Уайнбергер сидит за своим столом и издевается. Она запросто может начать совать мне в лицо свои помпоны команды болельщиц только для того, чтобы вся Америка увидела, какой дурой я могу выглядеть. И весь американский народ подумает: что за странная девушка? Где ее самоактуализация? Или – класс ТО, тоже очень смешно. Обхохочешься. Учитель перманентно отсутствует, а в кладовке сидит Борис Пелковски и играет на скрипке свои гаммы.

Короче, спорим мы про детали интервью, а я все время думаю: вот сейчас мама дома принимает мистера Джанини, своего любовника и моего школьного учителя математики, и выкладывает ему потрясающую новость – она от него беременна.

Что, интересно, скажет на это мистер Дж.? Страх как интересно. Если он выразит какое-нибудь чувство, кроме радости, я напущу на него Ларса. Точно-точно. Ларс по моей просьбе побьет мистера Дж., и денег за это возьмет совсем немного. У него три бывшие жены, и всем трем он платит алименты, так что лишние десять долларов ему не помешают.

Кстати, надо бы попросить повысить мое содержание. Какая же я принцесса, если мне в неделю выдается только десять баксов! На эти деньги даже в кино нормально не сходишь. То есть на билет-то хватит, но на поп-корн уже не останется.

Впрочем, сейчас я сижу у себя в комнате и не знаю еще, надо будет просить Ларса побить мистера Дж. или нет. Они там орут в гостиной друг на друга.

Не могу ни единого слова разобрать!

Надеюсь, мистер Дж. обрадуется. Он самый симпатичный из всех маминых бойфрендов, хотя по алгебре у меня почти двойка. Я надеюсь, он не вздумает наделать глупостей. Например, бросить ее или еще что-нибудь в этом роде.

Впрочем, он же мужчина, и кто его разберет?

Забавно получилось, что пока я это писала, на мой компьютер пришло сообщение.

От МАЙКЛА!!!

КрэкКинг: Что с тобой сегодня было в школе? Как будто ты витала в облаках и ничего вокруг не замечала.

Я ему на это ответила:

ТлстЛуи: Понятия не имею, о чем ты говоришь. Со мной все в полном порядке. Со мной совершенно ничего не происходит.

Как не стыдно врать!

КрэкКинг: Да? А у меня сложилось впечатление, что ты ничего не поняла из моего рассказа об отрицательном наклоне.

Я начала серьезнее относиться к занятиям по алгебре, с тех пор как узнала, что мне уготовано судьбой стать когда-нибудь правительницей маленького европейского государства. Алгебра пригодится при составлении бюджетных балансов Дженовии и мало ли еще для чего. Так что после основных уроков я стала посещать дополнительные занятия по алгебре, и Майкл иногда немного мне помогал.

Очень трудно сосредоточиться на математических вычислениях, когда он объясняет формулы. Это потому, что от него так приятно пахнет.

Ну и как мне, интересно, думать об отрицательном наклоне, если он сидит ко мне вплотную и вкусно пахнет мылом, а иногда случайно касается своим коленом моего?

Отвечаю:

ТлстЛуи: Все я слышала, что ты рассказывал об отрицательном наклоне. Данный наклон m, + у – отрезок на координатной оси (0, b)равняется у + mх + b с угловым коэффициентом.

КрэкКинг: ЧЕГО???

ТлстЛуи: А что, неправильно?

КрэкКинг: Да ты это с ответов в конце списала.

Естественно, списала.

Ой-ой-ой, мама идет.

Все еще понедельник, еще позже

Мама вошла. Я думала, что мистер Дж. ушел, и спросила, как там у них все прошло.

Вдруг я заметила, что мама плачет, вскочила и обняла ее крепко-крепко.

– Да все хорошо, мама, – говорю, – у тебя всегда буду я и всегда буду тебе помогать – с ночными кормлениями, и памперсы буду менять, и все остальное буду делать. Даже если родится мальчик.

Мама меня тоже обняла, и тут до меня дошло, что плачет она не от горя. А от счастья.

– Ах, Миа, – говорит, – мы хотим, чтобы ты узнала первой.

И потащила меня в гостиную. Мистер Джанини стоял там с весьма странным выражением лица. И тоже какой-то счастливый. Я сразу все поняла, но притворилась, что удивилась.

– Мы женимся!

И мама как возьмет да как обнимет нас с мистером Дж.!

Дико как-то стоять и обниматься со своим школьным учителем алгебры.

Больше мне нечего сказать.

21 октября, вторник, час ночи

Да-а-а-а. Я думала, что мама – феминистка, не верит в брак, не хочет замуж, потому что не признает превосходства мужчины над женщиной, которое неизбежно в семейной жизни. По крайней мере, она всегда так объясняла в ответ на мой вопрос, почему она не вышла замуж за папу.

Я-то, впрочем, думаю, что он ей просто не предлагал.

Мама попросила меня пока никому не рассказывать о предстоящей свадьбе. Сказала, что хочет сама известить отца.

От всего этого у меня разболелась голова.

21 октября, вторник, два часа ночи

О господи!!! До меня только что дошло, что если мама выйдет замуж за мистера Джанини, то он поселится здесь! Мама-то никогда в жизни не переедет в Бруклин, где у него квартира. Она ненавидит ездить в метро – там грязно, душно и давка.

Однако какой кошмар! Просто не верится. Каждое утро придется теперь завтракать с учителем алгебры.

И вообще жить с ним в одном доме. Что, если я по привычке без стука зайду в ванную, а он там принимает душ? Меня сразу удар хватит. Завтра же проверю защелку.

Ой, теперь еще и горло разболелось в придачу к голове.

21 октября, вторник, 9 утра

Проснулась утром, а горло болит так сильно, что даже говорить не могу. Хриплю, и все. Еще лежа в постели, я похрипела, чтобы позвать маму, но она меня, конечно, не услышала. Тогда я постучала ногой в стену, но тут на меня упал гринписовский плакат, а мама так и не услышала.

Пришлось вставать. Завернувшись в одеяло, чтобы не замерзнуть и не разболеться еще больше, я пошла к маме.

И тут, к своему ужасу, я поняла, что на ее кровати лежит не один человек, а ДВА!!! Мистер Джанини оставался здесь на ночь!!!

Да-а. Ладно, они же собираются пожениться.

Но все равно неприятно – заходишь в комнату к маме в шесть утра, а там кроме нее еще и учитель алгебры. Это кого угодно напугает.

Но что делать? Стою в дверях, хриплю, маму зову. Заходить неудобно, ситуация необычная. Наконец мама проснулась и приоткрыла один глаз. Я страшным шепотом сообщила ей, что заболела, и попросила позвонить в школу и сказать, что на занятия я сегодня не пойду.

Еще я попросила ее позвонить шоферу и отменить мой лимузин, а также позвать папу или Ларса (только не бабушку) к нам домой, чтобы пресечь все попытки похитить меня, пока я нахожусь в ослабленной физической форме.

Надеюсь, она все поняла, хотя говорить мне было очень трудно.

Вторник, позже

Мама не пошла в свою студию, осталась дома. По-моему, напрасно. Через месяц у нее открывается выставка в галерее «Мэри Бун», а готова едва ли половина работ. Когда она будет рисовать остальное – не знаю. Как бы она не заразилась от меня.

Может, она осталась, потому что чувствует передо мной какую-то вину? Ерунда все это. Я уверена, что на меня просто кто-то в школе чихнул.

Теперь каждые десять минут она прибегает и спрашивает, не нужно ли мне чего-нибудь, то и дело заваривает чай, готовит тосты с корицей, и это очень приятно.

Еще мама заставляет меня глотать какую-то гадость. Кто-то из ее друзей сказал, что это лекарство помогает при простуде. Может, и помогает, но на вкус оно просто ужасно.

Потом мама стала сокрушаться, до чего же это невкусное лекарство. И даже сбегала в магазин, купила мне шоколадку, чтобы заедать таблетки.

Вечером она поджарила яичницу с беконом, чтобы восстановить мои силы, но тут я возмутилась: из-за какой-то простуды я не собираюсь отступать от своих принципов. Я строгая вегетарианка, и все.

Потом мама измерила мне температуру. 39,2°.

Если бы сейчас были средние века, я бы, наверное, умерла.

ТЕМПЕРАТУРНЫЙ ГРАФИК:

11.45–38,7°

12.14–38,6°

1.27–37,9°

Сломался, что ли, этот дурацкий градусник?

2.05–38,2°

3.35 – 38,4°

Нет, правда, если так будет продолжаться, я не смогу дать интервью Беверли Белльрив в субботу. Вот было бы здорово!

УРРРААААШ!

21 октября, вторник, позже

Только что заходила Лилли. Принесла мне кучу домашних заданий. Сказала, что я выгляжу так себе, а голос – как у Линды Блэйр в фильме «Изгоняющий дьявола». Я не смотрела «Изгоняющий дьявола», поэтому не могу сказать, правда это или нет. Не люблю фильмы, где человеческие головы летят в разные стороны, все вспарывают друг другу животы и кровь льется рекой. Мне гораздо больше нравятся красивые фильмы с танцами.

Лилли сказала, что в школе все болтают о «нашей сладкой парочке» – Джоше Рихтере и Лане Уайнбергер, которые после долгой ссоры снова вместе. Они не разговаривали целую неделю. Это рекорд, раньше их хватало не больше чем на три дня. Лилли рассказала, что когда подошла к моему школьному шкафчику за книгами, то увидела Лану в форме капитана команды болельщиц. Она стояла там и ждала Джоша. Его шкафчик рядом с моим.

Когда Джош наконец появился, он так обрадовался Лане, что бросился к ней обниматься как торнадо (по выражению Лилли) и заблокировал своим телом дверцу моего шкафчика. Лилли не могла его закрыть и ткнула Джоша в спину кончиком карандаша, чтобы он отодвинулся.

Я думала, как бы мне рассказать Лилли собственные грандиозные новости – о моей маме и мистере Джанини. В любом случае, она и так все узнает.

Может, это из-за болезни, но я просто не смогла заставить себя рассказать ей. Как представила себе ее рассуждения о том, какие ноздри достанутся моему будущему брату или сестре, так и решила повременить со своими сенсациями. Может, потом как-нибудь.

В любом случае, у меня гора уроков. Даже будущий отец моего будущего брата или сестры, который, по идее, должен меня любить и жалеть, сочувствовать и задабривать, назадавал чуть ли не пол-учебника. Никакой выгоды от того, что мама обручена с учителем алгебры. Ну абсолютно никакой.

Разве что после ужина он помогает мне делать уроки. Ответы не подсказывает, мучаюсь сама. Оценка, правда, теперь не 2, а 3.

Как же мне плохо! Температура – 38,8°. Скоро до сорока дойдет. Ужас.

Зато никакой речи об интервью с Беверли Белльрив быть не может. НИКАКОЙ РЕЧИ.

Мама принесла и включила сразу несколько увлажнителей воздуха. Они работают на полную мощность. Лилли сказала, что в моей комнате климат стал, как во Вьетнаме. Если выбить окно, то будет полное впечатление.

Раньше я не думала об этом, но теперь мне кажется, что у Лилли много общего с моей бабушкой. Кстати, бабушка недавно звонила. Когда я сообщила ей, что заболела, и так сильно, что, возможно, не буду в состоянии дать интервью в субботу, она буквально отчитала меня.

Ни больше ни меньше. Отчитала, как будто я сама виновата в том, что заболела. Затем она стала рассказывать, что в день ее свадьбы у нее был жар сорок с лишним градусов, но это же не помешало ей выстоять свадебную церемонию на ногах – целых два часа, а затем ехать в открытой карете по улицам Дженовии, приветствуя подданных. А затем высидеть весь праздничный ужин и танцевать до четырех часов утра.

Вот так!

Это, сказала бабушка, все потому, что принцесса не имеет права, ссылаясь на слабое здоровье, увиливать от обязанностей по отношению к своему народу.

Как будто народу Дженовии есть какое-нибудь дело до идиотского интервью в программе «24/7». У них там даже канала-то этого нет. Ну, разве что у кого-нибудь стоит спутниковая антенна, да и то вряд ли.

Лилли, так же как и бабушка, не умеет относиться к страданиям больного человека с должным сочувствием. И утешать не умеет. Она предположила, что у меня грипп, как у Элизабет Барретт Браунинг. Я возразила, что, скорее всего, у меня бронхит. Лилли заметила на это, что Элизабет Барретт Браунинг тоже думала, что у нее бронхит, пока не умерла.

ДОМАШНЕЕ ЗАДАНИЕ:

Алгебра: вопросы в конце 10-й главы.

Английский: в дневнике перечислить и прокомментировать свои любимые телевизионные программы, шоу, фильмы, книги, еду и т. д.

История мировой цивилизации: написать эссе на тысячу слов о конфликте между Ираном и Афганистаном.

Французский: ecrivez une vignette amusant (конечно, конечно).

Биология: эндокринная система (взять ответы у Кенни).

Господи! Они там чего, смерти моей хотят?

22 октября, среда

Сегодня утром мама позвонила папе в «Плазу», чтобы он прислал лимузин – отвезти меня к врачу. Она позаботилась об этом, потому что, когда мне померили температуру, градусник показал 40 градусов. Ровно столько, сколько было у бабушки в день ее бракосочетания.

Однако (это я могу утверждать со всей уверенностью) танцевать мне не хотелось. Я и оделась-то с трудом. Ничего не соображая из-за температуры, надела то, что лежало на виду. А сверху лежали вещи, которые недавно подарила мне бабушка. Все от «Шанель». Ну и вид был у меня, наверное: в умопомрачительной одежде, вся в поту, глаза опухшие. Папа вошел в комнату и прямо отпрянул, наверное, подумал, что перед ним не я, а бабушка.

Хотя я намного выше ее. А прическа у нее намного больше.

Так случилось, что доктор Фанг оказался одним из немногих жителей Америки, который еще не слышал, что я принцесса, и поэтому нам пришлось сидеть в приемном покое не меньше десяти минут, пока он не принял меня. Отец все это время болтал с секретаршей, одетой в маечку, открывающую пупок, несмотря на то что сейчас уже практически зима.

И хотя отец уже совершенно лысый и вместо нормальных джинсов носит костюмы, было очевидно, что секретарша влюбилась в него с первого взгляда.

Ларс сидел рядом со мной и читал то, что нашел на столике, – «Журнал для родителей». Ему бы, конечно, больше понравился номер «Солдата удачи», но врачи не подписываются на такие издания.

Наконец доктор Фанг пригласил меня. Он измерил мне температуру (39,9°) и ощупал гланды. Затем попытался взять мазок для проверки на какую-то инфекцию. Но когда он засунул палочку ко мне в горло, то напрочь перекрыл кислород, и я страшно закашлялась. Еле вырвавшись из его рук, я попросила глоток водички. Графин стоял на другом столе. Я встала, но, вместо того чтобы подойти и налить себе воды, вышла из кабинета. Не могу сказать почему – видимо, совсем перестала соображать из-за температуры. Кое-как добравшись до лимузина, я села в него и сказала шоферу, чтобы он немедленно вез меня в «Планету Эмеральд», потому что мне необходимо развеяться.

К счастью, шофер сообразил, что, во всяком случае, без телохранителя меня никуда везти не следует. Он включил рацию, что-то сказал, и из двери поликлиники выбежали мой папа с Ларсом. Папа начал кричать, что за чертовщина происходит, что я делаю, не сошла ли я с ума.

Я хотела сказать, что он тоже сошел с ума, раз болтает с секретаршей, у которой в пупке сережка. Но говорить было слишком больно.

Доктор Фанг проявил милосердие. Он больше не возобновлял попыток взять анализ из моего горла и просто выписал мне несколько антибиотиков и сироп с кодеином от кашля. Правда, пришлось еще ждать, когда он сфотографируется со мной в лимузине – какая-то медсестра бегала за фотоаппаратом. На стенку он, что ли, эту фотографию повесит?

Помню, что слышала, словно сквозь туман, как он рассказывал о снимках, где он жмет руки другим своим знаменитым пациентам – Роберту Гулету и Лу Риду. И что фото теперь висят у него на стене.

Сейчас жар немного спал. И когда я вспоминаю сегодняшний день, то вижу, насколько нерациональным было мое поведение. Этот визит к доктору наверняка был одним из самых глупых случаев в моей жизни. Конечно, в моей жизни немало моментов и ситуаций, о которых я не люблю вспоминать, потому что испытываю стыд. Думаю, что сегодняшний поступок можно сравнить с тем случаем, когда у Лилли на дне рождения я уронила на ковер тарелку с жареной рыбой и все присутствующие случайно наступали на нее.

ПЯТЬ САМЫХ ГЛУПЫХ СЛУЧАЕВ, ПРОИЗОШЕДШИХ КОГДА-ЛИБО С МИА ТЕРМОПОЛИС:

1. Джош Рихтер поцеловал меня на виду у всей школы, а все стояли и смотрели.

2. Когда мне было шесть лет, бабушка приказала обнять ее старшую сестру Джин Марию, а я начала плакать, потому что испугалась усов Джин Марии, и это ранило ее чувства.

3. Когда мне было семь лет и бабушка заставила меня прийти на коктейль, который она устроила для своих друзей, мне было так скучно, что я собрала со всего стола фигурки рикш, вырезанные из слоновой кости, и начала катать их по кофейному столику, издавая звуки, напоминающие китайскую речь. Доигралась до того, что рикши с ужасным грохотом посыпались на пол, и все, кто находился в комнате, посмотрели на меня. Сейчас, когда я об этом вспоминаю, мне еще больше стыдно, потому что теперь я знаю, что передразнивать китайскую речь – это очень грубо, не говоря уже о том, что неполиткорректно.

4. Когда мне было десять лет, бабушка взяла меня и моих кузин на пляж. Я забыла верхнюю часть купальника, и бабушка не разрешила мне сбегать за ним обратно во дворец. Она сказала, что это Франция и я могу спокойно разгуливать топлесс, как и все окружающие, но я так и не решилась снять с себя футболку. И все рассматривали меня, потому что, наверное, думали, что у меня под футболкой сыпь, или уродливое родимое пятно, или усохший зародыш сиамского близнеца.

5. Когда мне было двенадцать лет и у меня случились первые в жизни месячные, я была у бабушки. Мне пришлось сказать ей, потому что у меня не было с собой всего, что при этом необходимо. А когда я спускалась к ужину, то услышала, как она рассказывает обо мне во всеуслышание и все гости шутят на эту тему.

Теперь, когда я вспоминаю все эти события, мне кажется, что большинство глупых ситуаций возникало по вине бабушки.

Интересно, а что родители Лилли сказали бы обо всем этом, ведь они оба психоаналитики.

ТЕМПЕРАТУРНЫЙ ГРАФИК:

17.20–39,3°

18.45–39,2°

19.52–39,1°

Неужели температура спадает? Это катастрофа. Если я поправлюсь, придется давать это ужасное интервью…

Необходимо предпринять самые жесткие меры: ночью приму душ и высуну мокрую голову из окна. Будут знать.

23 октября, четверг

Ух ты, вообще! Ничего себе, вот это да! Случилось такое, ТАКОЕ!

Сегодня утром лежу я в постели и болею, а мама приносит мне письмо. Письмо персонально для меня!

Адрес на конверте был напечатан на компьютере, и поэтому сначала мне и в голову не пришло, что внутри может быть что-то интересное. Может, это письмо из школы или что-нибудь в этом роде. Какое-нибудь извещение. Например, о назначении меня капитаном команды болельщиц, ха-ха-ха!

Обратного адреса не было. Обычно письма из школы имени Альберта Эйнштейна украшены задумчивым лицом Альберта Эйнштейна в левом верхнем углу, а рядом – адрес школы.

Я разорвала конверт, но оттуда выпала не записка с просьбой поддержать честь школы и изготовить фигурки из папье-маше, чтобы помочь собрать средства на содержание школьной спортивной команды, а нечто иное… Можно даже назвать это письмо любовным.

Вот оно:

Дорогая Миа.

Я знаю, что ты очень удивишься, когда получишь это письмо. Мне тоже кажется странным, что я его пишу. Не могу решиться сказать тебе, глядя прямо в глаза: Миа, ты самая классная девчонка из всех, кого я знаю.

Просто хочу, чтобы ты знала: есть в мире человек, которому ты нравилась задолго до того, как он узнал, что ты принцесса…

И ты ему будешь нравиться всегда, несмотря ни на что.

Искренне твой

Друг.

О господи! Вот это да! Ничего себе! Надо же!!!

Я просто поверить не могу! Я никогда в жизни не получала таких писем. От кого бы оно могло быть? Даже не представляю. Как ни стараюсь, не могу понять. Письмо напечатано тем же шрифтом, что и адрес на конверте.

Жаль, что не на пишущей машинке. А то можно было бы сравнить начертание букв.

Но кто мог его послать?

Конечно, есть человек, от которого я бы хотела получить такое письмо.

Но шанс, что такой парень, как Майкл Московитц, думает обо мне больше, чем просто как о подруге младшей сестры, равен нулю. То есть если бы даже я ему и нравилась, то он прекрасно мог сказать мне об этом на дискотеке, когда Джош Рихтер так подло со мной поступил. А Майкл тогда пришел и буквально спас меня. И даже пригласил танцевать. И не один раз, а несколько. И медленные танцы мы тоже танцевали. А когда дискотека закончилась, мы еще поехали к ним на Пятую авеню и веселились чуть ли не до утра. Он сказал бы все тогда, если бы было что сказать.

Он просто вел себя как обычно.

А чего это я вообще размечталась?

Мы сейчас по биологии как раз изучаем таких, как я. Это называется «биологическая аномалия»: когда организм потомства сильно отличается от родительских организмов, но не в позитивную сторону, что происходит, как правило, в результате мутации.

Про меня на все сто процентов. Стоит лишь посмотреть на моих родителей. Они оба такие красивые. И вот я – рядом с ними.

Ну и, кроме того, сложно представить, что для Майкла я самая классная девчонка в школе. И зачем автор письма выделил слово «классная»? Может быть, он имеет в виду мультфильм, где в главной роли была «классная Джоси»? Их там было несколько девочек в группе, и они расследовали преступления, прямо как в «Скуби Ду». Впрочем, уверена на сто процентов, что Майкл таких мультфильмов не смотрит. Да и вообще, он мультфильмов не смотрит, насколько я знаю.

Он преимущественно смотрит сериал «Баффи – Истребительница вампиров». Вот если бы в письме было написано: «Миа, ты самая крутая девчонка из всех, кого я знаю»…

Но если письмо не от Майкла, то от кого же тогда? Это так потрясающе, что ужасно хочется позвонить кому-нибудь и рассказать. Вот только кому? Я знаю только соучеников по школе.

А ЗАЧЕМ ТЕПЕРЬ БОЛЕТЬ?

Теперь ни в коем случае не буду высовывать голову в окно. Необходимо поправиться, чтобы как можно скорее вернуться в школу и найти своего таинственного поклонника!

ТЕМПЕРАТУРНЫЙ ГРАФИК:

10.45–38,2°

11.15–38,1°

12.27–37,6°

Ура!!! Ура! Кажется, я выздоравливаю! Спасибо, Сельман Воксман, изобретатель антибиотиков!

14.05–38,3°

О, нет!

15.35–38,7°

Ну почему это происходит именно со мной?

Четверг, позже

Сегодня днем я изо всех сил старалась сбить температуру, чтобы пойти завтра в школу и отыскать своего тайного поклонника, и смотрела фильм из сериала «Спасатели Малибу». Там как раз был потрясающий эпизод.

Митч во время соревнований по гребле встречает девушку с ужасным французским акцентом, они с первого взгляда влюбляются друг в друга и бегут по кромке океанского прибоя под красивую музыку. Потом оказывается, что у девушки есть жених. И он – главный соперник Митча в каком-то очередном заплыве. Самое потрясающее – она принцесса какой-то маленькой европейской страны, о которой Митч в жизни не слышал. Отец обручил ее с этим принцем, когда оба еще лежали в колыбели.

Лежу я, значит, смотрю, и тут входит Лилли с новой порцией домашних заданий. Она тоже стала смотреть фильм, но, конечно же, ей был непонятен смысл происходящего. Она только сказала, что «этой принцесске необходимо причесать брови».

Я была поражена.

– Лилли, – прохрипела я, – ты что, совсем ничего не понимаешь? Ведь запросто может оказаться, что меня еще в колыбели тоже обручили с каким-нибудь принцем, которого я и в глаза-то никогда не видела, а папа мне об этом до сих пор не сказал. И вдруг я тоже когда-нибудь встречу где-нибудь на пляже красивого спасателя, влюблюсь в него, а потом выяснится, что мой народ уже выбрал мне в мужья какого-то другого человека!

– Ты что, перепила кодеинового сиропа от кашля? – отозвалась Лилли. – На баночке написано «одна чайная ложка каждые четыре часа», а не столовая, ясно?

Меня больше всего раздражает в Лилли то, что она не хочет рассматривать проблему более широко. Естественно, я не могла рассказать ей о полученном письме. А вдруг его все-таки написал Майкл? Не хочу, чтобы он подумал, что я всем об этом разболтала. Любовное письмо – это очень личное.

Но все равно она могла бы посмотреть на ситуацию моими глазами.

– При чем здесь сироп? – Я даже разозлилась. – Как я смогу влюбиться в кого-то, если папа уже устроил мой брак с каким-нибудь принцем, которого я никогда и в глаза не видела? А вдруг этот парень сейчас живет, например, в Дубаи или еще где-нибудь, смотрит каждый день на мою фотографию и ждет дня, когда сможет назвать меня своей?

Лилли на это ответила, что мне надо пореже брать дурацкие книги у Тины Хаким Баба.

– Нет, правда, Лилли, – продолжала я, – мне надо быть очень осторожной, чтобы не влюбиться в кого-нибудь. Например, в Дэвида Хасселхоффа или в твоего брата, потому что в конце концов мне придется выйти замуж за принца Уильяма.

Кстати, оч-чень неплохая перспектива, подумала я.

Лилли вдруг встала с моей кровати и вышла в гостиную. Там в одиночестве сидел папа, потому что, когда он пришел меня проведать, мама срочно вспомнила о каком-то важном деле и смылась.

На самом деле никакого дела у нее, естественно, не было. Мама до сих пор не сказала папе про мистера Джанини и свою беременность и про то, что они собираются пожениться. Думаю, она боится, что папа будет ругать ее за безответственность. А он будет, это точно.

И вот поэтому она теперь убегает каждый раз, как только видит папу. Это просто смешно, учитывая, что ей уже тридцать шесть! Когда мне будет столько же лет, сколько маме сейчас, я буду учитывать все возможные последствия своих поступков, чтобы не попадать в подобные ситуации.

– Мистер Ренальдо, – сказала Лилли, выходя в гостиную.

Она называет папу мистером Ренальдо, хотя прекрасно знает, что он принц Дженовии. Для Лилли это неважно, потому что она считает, что в Америке нелепо называть человека Ваше Высочество. Она категорически против монархий или княжеств типа Дженовии.

– Мистер Ренальдо, – выпалила она, – скажите, пожалуйста, не помолвлена ли Миа тайно с каким-нибудь принцем?

Папа опустил газету. Даже из своей комнаты я слышала, как она зашуршала.

– Боже милостивый, нет, – ответил он.

– Дура, – сказала Лилли, вернувшись в мою комнату, – я понимаю, что ты боишься влюбиться в Дэвида Хасселхоффа, который, кстати, уже слишком стар для тебя. Он тебе в отцы годится. И некрасивый. Но при чем здесь мой брат? Почему ты назвала его?

Вот вечно так – скажешь не подумав, а потом оправдывайся. Лилли понятия не имеет, какие чувства я испытываю к Майклу. На самом деле, я и сама-то понятия не имею, какие чувства испытываю к нему. Ну, разве что считаю, что без рубашки он выглядит как супермен.

Я так хочу, чтобы письмо оказалось от него! Правда, страшно хочу.

Но не буду же я рассказывать об этом его сестре.

Ну и пришлось бормотать, что с ее стороны просто нечестно пользоваться моим болезненным состоянием, и мало ли я что сказала в жару, в бреду, и нечего требовать объяснений по поводу всякой ерунды, которую я несу, страдая от гриппа и, между прочим, принимая лекарство от кашля, содержащее кодеин.

Лицо Лилли отражало сложные чувства.

Ну и ладно.

ДОМАШНЕЕ ЗАДАНИЕ:

Алгебра: стр. 115, задачи 1—20.

Английский: 4-я глава, читать, прокомментировать.

История мировой цивилизации: эссе на двести слов о конфликте между Индией и Пакистаном.

Французский: Chaptre huit.

Биология: кольчатые черви (взять у Кенни).

Четверг, вечером

После ужина я почувствовала себя лучше и встала с постели. Проверила e-mail. Я надеялась, что там будет что-нибудь от моего загадочного друга. Если уж он узнал мой домашний адрес, то наверняка должен знать и электронный. Оба записаны на школьном сайте.

Одно из писем было от Тины Хаким Баба. Она желала скорейшего выздоровления. И Шамика тоже. Еще она написала, что весь день уламывала папу устроить у нее Хэллоуин, и спрашивала, приду ли я, если он согласится. Я ответила, что конечно приду, если только буду в состоянии.

Еще пришло письмо от Майкла. Он тоже желал мне поскорее выздороветь. Прислал очень милую открытку в виде мультика. Кот, похожий на Толстого Луи, исполнял смешной танец, и в конце появлялась надпись: «Скорее выздоравливай!» Очень забавно. Майкл подписался – «С любовью, Майкл».

Не «Искренне твой».

Не «С наилучшими пожеланиями».

А «С любовью».

Я запускала открытку четыре раза, но так и не поняла: он прислал мне то письмо или не он. Там не было, правда, ни слова о любви, а говорилось, что его автору я нравлюсь. И подпись стояла – «искренне твой».

Я снова открыла папку «Входящие» и увидела еще одно письмо от непонятного отправителя. Имя – Джос Ирокс. Может, это он, мой таинственный поклонник? У меня даже пальцы задрожали от нетерпения.

Я открыла текст, и вот что там было:

Пишу тебе просто маленькое послание, с надеждой, что тебе стало получше. Скучал по тебе сегодня в школе! Мне тебя так не хватает! Ты получила мое письмо? Теперь ты знаешь, что в мире есть человек, который считает, что ты классная. Поправляйся как можно скорее.

Твой Друг.

О господи! Это он! Мой анонимный обожатель!

А кто такой Джос Ирокс? Никогда не слышала раньше этого имени. Говорит, что скучал по мне сегодня в школе, а это значит, что мы учимся в одном классе. Но в моем классе нет никаких Джосов.

Может, на самом деле его зовут не Джос Ирокс? Вообще, это «Джос Ирокс» и на имя-то не похоже. Может, это…

Джос-И-Рокс! Точно! Как я сразу-то не догадалась!

Джоси Рокс! Боже мой. Джоси из мультфильма «Джоси и Коты». Классная Джоси!!!

Прикольно-то до чего.

Но кто же это?

КТО???

Пока есть только один способ это выяснить, и я ответила:

«Дорогой друг, я получила твое письмо. Спасибо тебе большое. И спасибо за пожелания выздоровления.

КТО ТЫ? (Клянусь, я никому не скажу.)

Миа».

Я слонялась по дому часа полтора, раздумывая, кто же это может быть. Я так надеялась, что он ответит сразу же.

Кто же это? КТО? До чего интересно!

Мне НЕОБХОДИМО поправиться к завтрашнему дню, чтобы пойти в школу и узнать, кто этот Джос Ирокс на самом деле. Иначе я совсем сойду с ума от неизвестности. Крыша поедет.

24 октября, пятница, алгебра

МНЕ СТАЛО ЛУЧШЕ!!!

Ну, в принципе, конечно, не так, чтобы я окончательно поправилась, но это неважно. Температуры нет, и мама больше не смогла удерживать меня дома. Мне совсем не хотелось еще один день проваляться в постели. Особенно теперь, когда у меня есть Джос Ирокс, который, возможно, влюблен в меня.

Но пока ничего не происходит. Мы, как обычно, заехали за Лилли, Майкл тоже поехал с нами. Он, как ни чем не бывало, поздоровался, и по его виду трудно было предположить, что этот человек написал мне письмо с подписью «с любовью, Майкл». И уж точно он не мог назвать меня «самой классной девчонкой из всех, кого он знает». Слишком очевидно, что Джос Ирокс – не он.

И эта его любовь на подписи к открытке – не что иное, как любовь платоническая. Проявление дружеских чувств, так сказать. Конечно, это "с любовью" совершенно не означает, что Майкл на самом деле меня любит.

Да я и не думала, что любит.

Он, впрочем, проводил меня в школе до шкафчика. Очень мило с его стороны, просто благородно. До сих пор ни один мальчик не провожал меня. Вот Борис Пелковски каждое утро встречает Лилли у дверей школы и провожает до шкафчика, с того самого дня, как она согласилась стать его девушкой.

Борис, впрочем, дышит ртом и до сих пор заправляет свитер в брюки. Я ему постоянно напоминаю, что в Америке так не носят, но он не обращает внимания. Он, кстати, к тому же еще и пластинку для зубов носит. Но, несмотря на все это, он все-таки мальчик, парень. Всегда круто иметь своего парня, даже такого. Приятно, когда он провожает тебя утром до шкафчика. У меня, конечно, есть Ларс, но это же совершенно разные вещи – телохранитель и парень, который добровольно встречает тебя утром перед школой.

Только что заметила, что Лана Уайнбергер снова поменяла обложки на учебниках и тетрадях. Старые она, видимо, выкинула. Она их сплошь исписала словами «Миссис Джош Рихтер», а когда поссорилась с Джошем, то все позачеркивала. И зачем это она присваивает имя своего якобы «мужа», глупо же. На ее тетради по алгебре я насчитала три «Я люблю Джоша» и семь «Миссис Джош Рихтер».

Перед началом урока Лана рассказывала всем желающим о какой-то вечеринке, на которую она пойдет сегодня вечером. Никто из нас, естественно, не приглашен. Вечеринку устраивает приятель Джоша.

Меня-то никогда не приглашают на такие мероприятия. Они похожи на те, которые показывают в фильмах про тинейджеров. Родители сматываются на весь вечер, в дом заваливается толпа народа, у каждого с собой по ящику пива. Все напиваются и превращают дом в свинарник.

Лично я не знаю никого, кто бы жил в собственном коттедже. Все мои друзья живут в квартирах. Если устроить шум в многоквартирном доме, соседи могут вызвать консьержа, тот позвонит в полицию… в общем, будут проблемы.

Не думаю, что Лана хоть когда-нибудь задумывалась об этом.

Икс в третьей степени называется икс в кубе.

Икс во второй степени – икс в квадрате.

ОДА ВИДУ ИЗ ОКНА МАТЕМАТИЧЕСКОГО КАБИНЕТА

24 октября, пятница, мировая цивилизация

ПЕРЕЧИСЛИТЬ ПЯТЬ ОСНОВНЫХ ВИДОВ ГОСУДАРСТВЕННОГО УПРАВЛЕНИЯ:

анархия;

монархия;

диктатура;

олигархия;

демократия.

ПЕРЕЧИСЛИТЬ ПЯТЬ ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЕ МОГУТ ОКАЗАТЬСЯ ДЖОСОМ ИРОКСОМ:

Майкл Московитц (ой, хорошо бы);

Борис Пелковски (только не это);

мистер Джанини (в идиотской попытке развлечь меня);

мой папа (то же);

тот странный мальчик, который в столовой каждый раз огорчается, когда на обед подают чили без семечек (самое большое НЕТ).

оооооооооооххх…

24 октября, пятница, ТО

Пока меня не было, Борис, оказывается, начал разучивать на скрипке новую вещь. Сейчас он играет «Концерт» композитора Бартока.

«Концерт» ничего себе, но мы тем не менее заперли Бориса в подсобное помещение вместе со скрипкой. Впрочем, слышно все равно было очень хорошо. Майкл пошел в медкабинет за ибупрофеном, лекарством от головной боли.

Пока он не ушел, я попыталась навести разговор на тему почты и писем. Как бы случайно.

Ну, просто так, на всякий случай.

Лилли трепалась насчет своего шоу, и я спросила, получает ли она все еще кучу писем от поклонников. Самый большой ее фанат – некий Норман. Он постоянно шлет ей письма, пишет всякое разное. Но главное его желание – чтобы она показала голые ступни. Он на этом зациклен. Ступни ему покажи. Псих какой-то.

Затем я, как бы между прочим, добавила, что получила недавно такое загадочное письмо…

И краем глаза быстро глянула на Майкла, чтобы проверить, как он отреагирует.

Но он даже головы не повернул от своего компьютера.

А теперь вот ушел в медкабинет. О, уже вернулся. Он сказал, что медсестра не дала ему ибупрофен, потому что его запрещено принимать в школах. Тогда я дала ему свой кодеиновый сироп от кашля. Он сказал, что голова прояснилась мгновенно.

А может, у него голова прошла из-за того, что Борис опрокинул банку с краской и начал грохотать в дверь, чтобы его выпустили.

СПИСОК ДЕЛ:

1. Прекратить думать о Джосе Ироксе.

2. То же самое – о Майкле Московитце.

3. То же самое – о завтрашнем интервью с Беверли Белльрив.

4. То же самое – о бабушке.

5. Обрести больше уверенности в себе.

6. Прекратить обкусывать ногти.

7. Подумать о самоактуализации.

8. Позаниматься алгеброй.

9. Постирать физкультурные шорты.

Пятница, позже

Черт, как по-идиотски вышло! Директриса Гупта откуда-то узнала, что я дала Майклу кодеиновый сироп от кашля, и вызвала меня с урока биологии к себе в кабинет, чтобы обсудить факт ношения с собой запрещенных на школьной территории веществ!

О господи! Сколько же можно доставать меня!

Я все ей объяснила про ибупрофен, про то, что его не дали Майклу в медкабинете, и про Бартока, но Гупта не проявила ни малейшего понимания. Даже когда я спросила, почему же она не гоняет тех, кто курит прямо перед школой? И не вызывает же она их каждый раз в кабинет, когда ребята стреляют друг у друга сигареты.

На что Гупта заявила, что сигареты нельзя отнести к таким наркотическим веществам, как кодеин. Она отняла у меня сироп и разрешила забрать его только после уроков. И добавила, что в понедельник приносить его не следует.

Можешь не беспокоиться, мне вообще уже не хочется возвращаться в эту школу. Вот возьму и перейду в другую.

Или буду доучиваться дома. Будет знать эта Гупта!

ДОМАШНЕЕ ЗАДАНИЕ:

Алгебра: упражнения на стр. 129.

Английский: описать самое яркое событие в моей жизни.

История мировой цивилизации: двести слов о движении талибов в Афганистане.

ТО: я вас умоляю.

Французский: devoirs – les notes grammaticals: 141–143.

Биология: центральная нервная система.

АНГЛИЙСКИЙ ЖУРНАЛ

Что я люблю

ЕДА

Вегетарианская лазанья.

ФИЛЬМЫ

Свой любимый фильм я увидела впервые на широком экране, когда мне было 12 лет. С тех пор мои друзья и родственники пытаются изменить мое мнение о кино, усиленно знакомят меня с так называемыми лучшими образцами кинематографического искусства. Так вот, моя любимая картина – «Грязные танцы», где в главных ролях Патрик Суэйзи и Дженнифер Грей. Во-первых, действие там происходит на летнем курорте. Фильмы, которые сняты на летних курортах, просто лучше всех остальных. Кроме того, в фильме «Грязные танцы» очень много собственно танцев. Можно только догадываться, насколько «Английский пациент» был бы лучше, если бы в нем были танцы. Фильм всегда скучнее, если люди в нем не танцуют. Так что я категорически не согласна с теми, кому не нравятся «Грязные танцы».

ТЕЛЕВИЗИОННЫЕ ШОУ

Мой самый любимый сериал – «Спасатели Малибу». Я знаю, что многие считают это шоу грубым и примитивным, но это не так. Парни и девушки в нем одинаково красивые и ловкие. А в некоторых сериях спасательными операциями руководит женщина. И самое главное – когда я смотрю это шоу, то всегда испытываю радость. Потому что я знаю, что в какую бы безнадежную ситуацию не попал Хоби, будь то стычка с контрабандистами или сражение с гигантским электрическим скатом, Митч в любом случае спасет его. И действие будет происходить под потрясающий саундтрек и под шум океана. Я бы очень хотела, чтобы в моей жизни тоже был такой вот Митч, который позаботится о том, чтобы у меня все всегда заканчивалось хорошо.

КНИГИ

Моя любимая книга называется «IQ 83», Артура Герцога. Эта книга о том, как несколько врачей экспериментировали с генами, и вдруг случилось так, что все в мире утратили разум и стали полными идиотами. Честно! Даже президент Соединенных Штатов. Он превратился в настоящего придурка! Но только благодаря доктору Джеймсу Хейли наша страна была спасена. Эта книга не получила должного признания. По ней даже фильма не сняли! Безобразие.

Пятница, еще позже

Чего-чего там надо написать в этом идиотском английском журнале? Какое она там дала задание? «Описать самое яркое событие из моей жизни». Ну и о чем, простите, мне писать? О том, как я зашла на кухню, а там мистер Джанини в одних трусах? Это, правда, не впечатлило меня на всю оставшуюся жизнь, но событием все-таки было.

Или рассказать о том, как папа объявил, что я теперь не я, а принцесса Дженовии? Это, конечно, было впечатляюще. Ну, может, до самой глубины души это меня тоже не проняло, но все же. Я даже плакала тогда, но думаю, что не от душевного потрясения. Просто разозлилась, что никто не сказал мне об этом раньше. Может, папе было стыдно объявлять своему народу, что у него внебрачный ребенок в Америке, но теперь ему придется признаться, что он скрывал от них этот факт в течение четырнадцати лет!

Вот, например, Кенни (он тоже в группе миссис Спирс по английскому) говорит, что напишет о путешествии в Индию. Прошлым летом они поехали туда всей семьей. Кенни подцепил там холеру и чуть не умер. И, лежа в больнице в далекой чужой стране, осознал, как немного, по сути, нам отпущено жизни и что необходимо проживать каждую минуту в полную силу, словно это самая последняя минута. Поэтому Кенни решил посвятить свою жизнь поиску лекарства от рака.

Вот Кенни повезло! Если бы я могла заболеть чем-нибудь опасным для жизни.

Начинаю понимать, что единственное по-настоящему сильное впечатление в моей жизни – это то, что не случалось никаких впечатляющих событий.

Джефферсон-маркет

Самые свежие продукты – гарантия

Быстрая бесплатная доставка

Заказ № 2764:

упаковка соевого сыра;

бутылка пшеничного молока;

буханка хлеба из муки грубого помола;

5 грейпфрутов;

12 апельсинов;

связка бананов;

литр обезжиренного молока;

литр апельсинового сока (натурального, не из концентрата);

упаковка сливочного масла;

10 яиц;

упаковка несоленых семечек подсолнуха;

коробка кукурузных хлопьев без сахара;

туалетная бумага.

Доставить: Миа Термополис, 1005, Томпсон-стрит, № 4А

25 октября, суббота, 14.00, номер в отеле «Плаза»

Сижу, жду интервью. Вдобавок к больному горлу теперь еще и мутит. Причем довольно сильно. Может, это из-за вегетарианского шницеля, которым я вчера поужинала, но, скорее всего, просто ужасно волнуюсь. Это интервью будет транслироваться в понедельник вечером. И увидят его примерно 22 миллиона семей.

Хотя трудно поверить, что 22 миллионам семей в понедельник вечером больше нечего будет делать, как слушать, что я говорю. Не думаю, что такому количеству народа интересны мои бредни.

Я читала, что когда берут интервью у принца Уильяма, то вопросы он получает за неделю, так что есть вагон времени, чтобы придумать остроумные и содержательные ответы. Очевидно, на членов дженовийского королевского двора такие почести не распространяются. Ладно, не за неделю, но хотя бы за пару дней дали бы мне вопросы. Тогда бы я уж точно придумала кучу остроумных и содержательных ответов. Да нет, что уж там, содержательных – вряд ли. Но уж остроумными-то они точно были бы.

Ну, может, и не остроумными. Зависит от того, о чем они там собираются спрашивать.

Поскорей бы все закончилось. Должно было начаться, между прочим, еще два часа назад.

Но бабушка заявила, что работа гримерши представляется ей неудовлетворительной. Видите ли, ей не понравилось, как девушка-гример накрасила мне глаза. Бабушка во всеуслышание объявила, что я выгляжу как poulet. С французского это переводится как «проститутка». Или «цыпленок». Когда это слово произносит бабушка, оно всегда означает первое.

Ну почему у меня нет нормальной, обычной человеческой бабушки, которая готовит обеды, и печет пироги, и считает, что я всегда выгляжу замечательно? Которой неважно, как подведены мои глаза?

Вот бабушка Лилли ни разу в своей жизни не произнесла слово «проститутка», даже на иврите. Я абсолютно в этом уверена.

Так что бедной гримерше пришлось бежать в магазин сувениров при отеле, чтобы узнать, есть ли там синие тени нужного бабушке оттенка. Бабушка желает, чтобы тени непременно были синие и чтобы определенного оттенка. Это, говорит она, подчеркнет мои глаза. Мои глаза почти бесцветны! Бессмысленно их подчеркивать! Может, бабушка дальтоник? Это, кстати, многое бы объяснило.

Видела Беверли Белльрив. Слава богу, она хоть выглядит как человек. Ну, как обычный человек, а не как знаменитость. Беверли подошла ко мне, поздоровалась и сказала, что если она вдруг спросит о чем-нибудь таком, о чем мне не хотелось бы говорить, то я просто должна ответить, что это личный вопрос и я не хочу говорить на эту тему. Очень любезно с ее стороны, я считаю.

К тому же она очень красивая. Надо было видеть моего папочку. Гарантирую, что Беверли станет его подружкой на эту неделю. Она в сто раз лучше девушек, которые все время увиваются вокруг него. Беверли, по крайней мере, умеет думать головой.

Так что, принимая во внимание, что Беверли такая милая во всех отношениях, казалось бы, мне не следовало так нервничать.

Кстати, нервничаю я не только из-за интервью. Папа тут выдал мне, как только я пришла. Сейчас мы видимся впервые после того вечера, когда я болела и он меня охранял. Ну, сначала он спросил меня, как я себя чувствую, а потом как-то замялся и выдал.

– Миа… А твой учитель алгебры…

– Что мой учитель алгебры?

А сама, дура, думаю, что сейчас папа спросит, что мы по алгебре проходим, и судорожно начинаю вспоминать уроки мистера Джанини.

А он вовсе не об этом спрашивал!

– Миа, а твой учитель алгебры живет у вас дома?

Я даже не нашлась что ответить. Мистер Джанини, кстати, и не живет у нас. Пока, во всяком случае. Но жить будет. И очень скоро.

– Не-а, – говорю.

И папа обрадовался! Он весь расцвел, совершенно определенно!

Ну и как он, интересно, отреагирует, когда узнает правду?

Очень трудно сосредоточиться на мысли, что меня сейчас будет интервьюировать журналистка с мировым именем. А все, о чем я в состоянии думать, это то, как бедный папа воспримет известие, что мама выходит замуж за моего учителя алгебры. Уж не говоря о том, что она от него беременна.

Я думаю, что папе зачем-то надо знать, что там происходит между мамой и мистером Дж. Кто ж знает, как он воспримет новость о предстоящей свадьбе, когда мама наконец соберется сообщить ему? Может, эта новость разобьет ему сердце? Может, он бросит здесь все и уедет в Дженовию? А мне придется последовать за ним, чтобы утешать в горе? В смысле, он захочет, чтобы я поехала с ним туда…

И конечно, мне придется послушаться и поехать, потому что он мой папочка и я люблю его.

Все было бы прекрасно, но я совсем не хочу переезжать в Дженовию. Я буду скучать по Лилли, по Тине Хаким Баба и остальным друзьям. А Джос Ирокс? Как я в таком случае узнаю, кто он? А как же Толстый Луи? Мне разрешат взять его с собой? Он очень хорошо воспитан (за исключением пристрастия к носкам и блестящим предметам). А если во дворце живут крысы, то он их всех вмиг переловит. Вот только не знаю, можно ли во дворце держать кота? Когти мы ему не стригли, так что если он начнет царапать историческую мебель… А он точно начнет, я своего Луи хорошо знаю… Н-да…

Мистер Дж. с мамой уже обсуждали, где разместить его вещи, когда он переедет к нам. Очень интересные вещи есть у мистера Джанини, оказывается. Машина для пинбола! Ударная установка! Кто бы мог подумать, что мистер Джанини умеет музицировать?

И – потрясающая новость! – здоровенный телевизор, чуть ли не метр по диагонали, и экран плоский!

Я не шучу. Это намного круче, чем я себе могла вообразить.

Очень надо мне переезжать в Дженовию в такой неподходящий момент! Но если я не поеду за папой в Дженовию, кто же развеет его сокрушительное одиночество?

Ну, вот гримерша возвращается с тенями. Синими. Нашла все-таки. Черт, опять мутит! И в пот бросает! Как хорошо, что я ничего не ела сегодня из-за нервов.

25 октября, суббота, 19.00, по дороге в дом Лилли

Я провалила…

Ох, как я все провалила…

Позор на все национальное телевидение.

22 миллиона семей умерли со смеху.

То есть умрут в понедельник вечером.

Сама не знаю, КАК это случилось. Честно, не знаю. Сначала все было хорошо. Беверли была такая… ну, очаровательная. Я так волновалась, так волновалась, и она сделала все, чтобы успокоить меня.

Да, думаю, я сидела там и бормотала что-то невразумительное.

ДУМАЮ??? Не думаю, а точно знаю.

Я не хотела, чтобы так случилось. Честно, не хотела. Даже не знаю, как это вырвалось. Просто я так дергалась и нервничала, и еще эти прожектора прямо в глаза, микрофон на воротнике… Все эти люди вокруг.

Я чувствовала себя как… прямо не знаю как. Ну, как будто я снова оказалась в кабинете директрисы Гупты и заново переживала ту историю с кодеиновым сиропом.

В общем, рассказываю по порядку.

– Миа, расскажи, какую радость ты испытала совсем недавно? – начала свое интервью Беверли.

Я, что называется, выпала в осадок. Я распалась на две половины. Одна кричала внутри меня: «Откуда она знает?» А вторая убеждала: «Миллионы людей смотрят на тебя. Сделай счастливое лицо». Ну, и сделала.

– О, да. Знаете, я так рада. Всегда хотела стать старшей сестрой. Но они не собираются афишировать свадьбу. Просто устроят маленькую церемонию в мэрии. Я буду свидетелем…

Тут раздался звон разбитого стекла – это папа выронил стакан с кока-колой. Бабушка как засопит! Я, естественно, сразу замолчала, а в голове крутилось: «Что я натворила, что я натворила, какая дура, что я наделала?»

Ну, и, естественно, оказалось, что Беверли вовсе не это имела в виду, спрашивая о недавно испытанной радости. Откуда бы ей вообще об этом знать?

Она хотела услышать о том, что у меня по алгебре уже не двойка, а целая тройка.

Я попыталась встать, чтобы подойти к папе и утешить его. Он сидел глубоко в кресле, закрыв лицо руками. Но я не смогла и шагу ступить, потому что вся была обмотана проводами от микрофона. Звукорежиссерам потребовалось чуть ли не полчаса, чтобы присобачить их на меня, и было жалко портить их работу, но ведь мой родной папа сидел в кресле, и плечи его тряслись. Я была уверена, что он плачет.

Беверли, увидев все это, махнула рукой, и оператор очень быстро и ловко распутал меня.

Но когда я наконец прорвалась к папе, то увидела, что он вовсе не плачет. Но и выглядит не самым лучшим образом. Очень странным голосом он попросил принести ему виски.

После трех или четырех глотков папино лицо снова порозовело.

Боюсь и подумать, что со мной сделает мама, когда выяснится, что я натворила. Папа сказал, чтобы я не волновалась, что он сам ей все объяснит… Не знаю. Очень уж странное у него было выражение лица. Не убьет же он мистера Дж., в самом-то деле.

Какой же длинный, огромный, змеиный, предательский, отвратительный у меня язычище!

Ничего не могу сказать о том, что было дальше. Меня так выбило из колеи собственное неожиданное признание, что я абсолютно не помню, о чем говорила потом. И не могу вспомнить ни единого вопроса Беверли.

Папа сказал, что он страшно рад за маму и мистера Джанини и что они – прекрасная пара. Думаю, он говорил искренне, хотя и с обалдевшим видом. Видимо, в себя еще не пришел.

Однако когда интервью наконец закончилось, я заметила, как они с Беверли о чем-то шепчутся в уголке.

Слава богу, я еду сейчас не домой, а к Лилли. Она собирает всех нас, чтобы снять очередную серию своего шоу на следующую неделю. Посмотрю, нельзя ли будет у нее переночевать. Может, до завтра мама отойдет, у нее будет время все как следует обдумать, и она не убьет меня сразу, как только переступлю порог.

Очень на это надеюсь.

26 октября, воскресенье, 2 часа ночи, спальня Лилли

Хочу задать только один вопрос: почему мне с каждым часом все хуже и хуже? Значит, мало того, что:

1) груди как не было, так и нет. И, похоже, уже не будет;

2) ступни длиной с лыжи;

3) я – единственная наследница престола какого-то европейского княжества;

4) у меня есть тайный поклонник, который не горит желанием становиться явным;

5) оценки мои все так же плохи, несмотря на титанические усилия по их улучшению;

6) моя мама беременна от моего же учителя алгебры;

7) и все Соединенные Штаты Америки узнают об этом в понедельник, во время вечернего выпуска программы «24/7» – из моего эксклюзивного интервью.

Так нет же, вдобавок ко всему этому я еще и единственная из всех моих подруг, которая никогда в жизни не целовалась с мальчиком по-настоящему.

Честное слово.

Лилли придумала такую штуку для следующей серии своего шоу, что перед камерой мы по очереди будем в чем-то признаваться. Она хочет проиллюстрировать уровень падения нравов современной молодежи. Вот и заставляет нас признаваться в своих самых страшных грехах, а сама записывает. Ну, это не важно. А важно то, что, оказывается, и Шамика, и Тина Хаким Баба, и Линг Су, и Лилли успели поцеловаться с мальчиками по-настоящему.

Все, кроме меня.

Ладно, Шамике я не удивляюсь. Она стала такая красавица, что мальчики вокруг нее вьются как пчелы. Как мухи. И Линг Су давным-давно встречается со своим парнем из Клиффорда, эти-то, уж наверное, раз сто целовались по-всякому.

Но Тина? В том смысле, что у нее ведь телохранитель, прямо как у меня. Когда, интересно, она успевает встречаться с парнями?

А Лилли? Лилли, МОЯ ЛУЧШАЯ ПОДРУГА? Которая, как я полагала, рассказывает мне все (хотя я-то сама далеко не все рассказываю ей о себе)? Она целовалась с парнем по-настоящему и не рассказала мне об этом ДО СИХ ПОР?

Борис Пелковски, очевидно, круче, чем кажется, когда смотришь на его заправленные в штаны свитера.

Я, конечно, извиняюсь, но это ненормально. Тошно, мерзко, гадко, противно, фу. Я бы скорее согласилась умереть никогда не целованной высохшей старой девой, чем целоваться с Борисом Пелковски. У него же всегда в пластинке для исправления прикуса еда застревает!!! Остатки разноцветных мармеладок, конфет каких-то. Фу.

Лилли сказала, что, перед тем как целоваться, Борис снимает свою пластинку. Все равно – фу.

Ох, все же я невезучая. Был в моей жизни один случай, когда меня целовал мальчик, да и то лишь потому, что желал попасть на обложки журналов.

Раз уж я никогда не целовалась по-настоящему, мне не в чем было признаваться на шоу, а Лилли решила, что будет меня испытывать. Так и сказала – придумаем тебе испытание. Моего согласия она, естественно, и не подумала спросить.

Затем она немного подумала и сказала, что испытание будет заключаться в том, чтобы я выбросила баклажан из окна их квартиры. А это, между прочим, шестнадцатый этаж.

Я сказала, что, конечно, выброшу, хотя категорически не хочу этого делать. Мне кажется, что это просто глупо. Попадешь кому-нибудь по голове, и тому человеку мало не покажется – баклажаном-то с шестнадцатого этажа. Я обеими руками готова голосовать за иллюстрацию пороков, в которых погрязла нынешняя молодежь, но совсем не хочу раскроить кому-нибудь череп баклажаном.

Но что мне оставалось делать? Это было испытание, и надо было его выдержать. Вот как плохо, что я ни разу ни с кем не целовалась. Если бы целовалась, то и баклажан выбрасывать не пришлось бы.

Ну, и не могла же я объявить, что хотя ни разу не целовалась, зато каждый день получаю от кого-то любовные письма.

А вдруг это Майкл? Вряд ли, конечно, ну а все-таки – вдруг? И не хочу я, чтобы Лилли об этом узнала. Даже больше не хочу, чем чтобы она узнала об интервью с Беверли Белльрив. Еще не хочу, чтобы она узнала о том, что моя мама и мистер Джанини собираются пожениться. Я так стараюсь быть обычной девчонкой, которая ничем не выделяется среди своих сверстников. Однако все только что перечисленное никак не может помочь мне в исполнении этих моих желаний. Все, что касается меня, – ненормально!

Сама мысль, что где-то в мире есть мальчик, который любит меня, думает обо мне, должна, по идее, давать мне дополнительные силы, поддерживать в трудную минуту… Ну, например, давать моральную поддержку в таких случаях, как интервью с Беверли Белльрив. Эх…

Наверное, можно и не уметь уверенно формулировать свои мысли, когда на меня нацеливается камера и прямо в лицо светят прожекторы, но уж баклажан-то из окна выбросить я могу!

По-моему, Лилли от удивления испытала состояние шока. Раньше я никогда не соглашалась на подобные испытания.

Не могу внятно пояснить, почему я согласилась теперь. Может, просто хотела оправдать звание самой классной девчонки в школе?

А может, просто испугалась, что Лилли придумает что-нибудь еще похуже, а пути к отступлению уже не будет. Как-то она заставила меня пробежать по коридору туда и обратно практически без одежды. И не по тому коридору, что находится внутри квартиры Московитцев, а по тому, что снаружи.

Словом, какие бы ни были причины, я уже согласилась и вскоре после этого шла на кухню за баклажаном мимо докторов Московитц (они в купальных халатах сидели в гостиной, вокруг валялись кипы медицинских журналов, но папа Лилли читал «Спорт Ревю», а мама Лилли – «Космополитен»).

– Привет, Миа, – сказал папа Лилли из-за журнала, – как поживаешь?

– Хм, – отреагировала я довольно нервно, – отлично, спасибо.

– А как мама? – спросила мама Лилли.

– И она, – говорю, – отлично, спасибо.

– Она все еще встречается с вашим учителем алгебры?

– М-м-м, да, доктор Московитц, – подтверждаю я.

Да еще как, гораздо больше, чем вы думаете (последняя фраза – не вслух, а только мысленно).

– А ты одобряешь эти отношения? – захотелось узнать папе Лилли.

– М-м-м… Да, доктор Московитц.

Не думаю, что стоило описывать им подробно всю ситуацию – рассказать о беременности, о решении пожениться. К тому же я в данный момент проходила испытание. Совсем не время останавливаться и подвергаться психоанализу.

– Ладно, передавай ей от меня привет, – сказала мама Лилли, – мы ждем не дождемся открытия следующей ее выставки. Она будет проходить в галерее «Мэри Бун»?

– Да, мэм.

Московитцы большие поклонники таланта моей мамы. Ее картина даже висит у них в гостиной. «Женщина за завтраком в бистро "Старбакс"», одно из лучших маминых полотен.

– Мы придем, – пообещал папа Лилли.

После этого он и его жена снова уткнулись в свои журналы, а я устремилась на кухню.

Баклажан нашелся в нижнем ящике. Я засунула его под блузку, чтобы родители Лилли не засекли меня, когда я понесу овощ в комнату их дочери. Это вызвало бы ряд нежелательных расспросов. Несу я баклажан (блузка на животе оттопыривается) и думаю: вот так через несколько месяцев будет выглядеть моя мама. Странно было думать об этом. Кстати, надеюсь, когда живот будет заметен, мама станет одеваться более консервативно, чем обычно.

Хотя нет, вряд ли.

Потом в комнате происходило следующее: Лилли страшным голосом наговаривала в микрофон, что Миа Термополис собирается нанести сокрушительный удар по всем «хорошим девочкам» в целом мире. Шамика снимала, я открывала окно. Перегнулась через подоконник, проверила, не идет ли кто-нибудь, ничего дурного не подозревающий… А затем…

– Приготовились… ОГОНЬ!!!

Завораживающее это было зрелище – огромный лиловый овощ, переворачиваясь, летел вниз, становясь все меньше и меньше… На Пятой авеню много фонарей, да и окна в доме были освещены, так что мы отчетливо видели его. Он падал все ниже и ниже, пролетая мимо окон психоаналитиков, банкиров и крупных промышленников (только такие люди могут позволить себе снимать квартиры в доме, где живет Лилли), пока вдруг – ПЛЮХ! – не ударился о тротуар.

Но он не просто ударился о тротуар. Он взорвался! Осколки баклажана со страшной силой разлетелись в разные стороны, часть их попала в автобус маршрута М-1, который как раз отходил от остановки. Брызгами от баклажана заляпало еще и припаркованный тут же «Ягуар».

Я все не могла оторваться от созерцания последствий падения баклажана – он заляпал чуть ли не полулицы, как вдруг дверца со стороны водителя «Ягуара» открылась, и водитель, задрав голову, посмотрел наверх, а из-под козырька выскочил швейцар и тоже стал смотреть наверх…

Вдруг меня схватили за шкирку и стащили с подоконника.

– А ну, на пол! – зашипел Майкл, ибо это был он.

И, переместив руку мне на талию, силой усадил меня на пол.

Все остальные тоже – где стояли, там и сели.

И откуда только здесь взялся Майкл? Я даже не знала, что он дома.

Лилли сказала, что он на лекции в Колумбийском колледже и дома его не будет еще долго.

– Офонарели? – спросил Майкл, обводя взглядом всех нас по очереди, – вы что, не в курсе – выбрасывание каких-либо предметов из окон запрещено в Нью-Йорке законом, не говоря уже о том, что таким образом можно запросто кого-нибудь убить?

– Ай, Майкл, – ответила Лилли, – брось ты. Овощ и овощ. Обычный, огородный.

– Я серьезно. Ты не понимаешь, о чем речь? – Майкл явно рассердился. – Если кто-нибудь сейчас видел Миа, ее могут арестовать.

– Нет, не могут, – возразила Лилли, – она несовершеннолетняя.

– Ее могут отправить в колонию для несовершеннолетних. Забудь о том, чтобы показывать эти кадры в своем шоу.

О боже, Майкл защищал мою честь! Или, по крайней мере, пытался спасти меня от колонии для несовершеннолетних. Так мило с его стороны. И так в духе Джоса Ирокса.

– Вот еще! И не подумаю! – взвилась Лилли.

– Ладно, тогда хотя бы вырежи те места, где видно лицо Миа.

– Ни за что. – Лилли упрямо выставила подбородок вперед.

– Лилли, очнись, все знают, кто такая Миа. Если ты покажешь этот эпизод, то получится репортаж о том, как принцессу Дженовии застали за выбрасыванием продуктов из окна многоэтажного дома, в котором живет ее подруга. Ну, дойдет это до тебя когда-нибудь?

Тут, к моему огромному сожалению, Майкл убрал руку с моей талии.

– Лилли, Майкл прав, – поддержала Майкла Тина Хаким Баба, – лучше это убрать. Миа не нуждается в дополнительной рекламе.

Тина еще не слышала про интервью в программе «24/7».

Лилли подошла к окну. Она хотела перегнуться через подоконник, чтобы посмотреть, что там творится. Майкл рывком усадил ее на место.

– Правило номер один, – прорычал он, грозно глядя ей в глаза, – если ты и выкинула что-нибудь из окна, то НИКОГДА, НИКОГДА не выглядывай потом, даже чтобы проверить, не смотрит ли кто. Они увидят, что ты выглядываешь, и сообразят, что предмет выпал из твоего окна, вычислят квартиру. И тогда тебя обвинят в том, что ты выбрасываешь предметы. Потому что никто, кроме виновного, не станет выглядывать из окна именно в этот момент.

– Ух ты, Майкл, – с восхищением в голосе проговорила Шамика, – ты так убедителен, будто сам сто раз так поступал.

Я бы еще и не так сказала. Он говорил, как опытный хулиган.

И так об этом было приятно думать – примерно такое же чувство было у меня, когда я отпускала баклажан над улицей. Как будто я тоже хулиганка. Но конечно, ничто не может сравниться с тем чувством, которое я испытывала, когда он так самоотверженно защищал меня перед Лилли.

– Ну… скажем так, одно время я проводил много опытов, изучая феномен гравитации.

Вот это да! Как много я еще не знаю о брате Лилли.

Вот, если чисто теоретически предположить, может ли красивый, высокий, одаренный программист влюбиться в нескладную, тощую и бледную принцессу? Хотя он сегодня спас мне жизнь. Ну, не жизнь, а от общественных работ, возможно, и спас.

Это не поцелуй, не медленный танец, даже не признание в том, что именно он – автор анонимных писем.

Но это, по крайней мере, начало.

Во всей этой суете

Теряю почву под ногами.

Но надо

Задать себе

Один вопрос:

(бац)

Ты счастлива?

(долгая пауза)

А?

(долгая пауза)

Скажи, детка?

СПИСОК ДЕЛ:

1. АНГЛИЙСКИЙ ДНЕВНИК.

2. Прекратить думать о том дурацком письме.

3. То же – о Майкле Московитце.

4. То же – об интервью.

5. То же – о маме.

6. Вычистить кошачий туалет.

7. Закинуть белье в стиральную машину.

8. Укрепить защелку на двери ванной.

9. КУПИТЬ:

жидкость для мытья посуды;

невкусную гадость для ногтей;

какую-нибудь приятную безделушку для мистера Джанини;

какую-нибудь приятную безделушку для папы.

26 октября, воскресенье, 19.00

Я очень боялась, что мама будет расстроена из-за меня.

Кричать она не будет. Мама никогда в жизни ни на кого не кричит.

Но она расстраивается, когда я поступаю глупо, например допоздна задерживаюсь и не предупреждаю.

А на этот раз я провинилась по-крупному. Очень тяжело было уходить от Лилли и ехать домой, думая о том, что там меня ждет расстроенная мама.

От Лилли всегда тяжело уходить. У нее в гостях я отдыхаю от самой себя. У них такая обычная, нормальная семья. Ну, насколько семья может быть нормальной, когда оба родителя – психоаналитики, у сына виртуальный журнал, а дочь ведет собственное шоу на кабельном канале телевидения. Самая большая проблема Московитцев – чья очередь выгуливать их шелти по кличке Павлов, да, и еще – в китайском или тайском ресторане заказывать ужин.

В моем доме проблемы кажутся куда более серьезными.

Но когда я собрала все свое мужество и нашла силы войти наконец в квартиру, мама страшно обрадовалась. Она обняла меня, стала уговаривать не переживать из-за того, что случилось во время записи интервью. Папа уже звонил и все ей рассказал. Она все понимает. Она даже пыталась убедить меня, что это по ее вине папа не узнал обо всем раньше. Она должна была рассказать ему сразу же, а не тянуть так долго.

Но меня не обманешь, я знаю, что это не так – виноват мой длинный язык и чудовищная болтливость. Однако было приятно слышать мамины слова, чего уж там.

Потом мы говорили о свадьбе. Мама решила, что самый подходящий для бракосочетания день – Хэллоуин, потому что сама мысль об этом ей невообразимо страшна. Церемонию проведут в городской мэрии, так что мне, наверное, придется прогулять школу, а тут я обеими руками за.

Раз уж это будет Хэллоуин, пойду, говорит, в мэрию в виде Кинг Конга. А вот меня она хочет засунуть в костюм Эмпайр Стейт Билдинг. Спасибо, думаю, мамочка, а то я без этого не знаю, какие у меня рост и телосложение. Она принялась убеждать мистера Дж. одеться в костюм Робина Гуда, но вдруг зазвонил телефон, и интересный разговор прервался. Мистер Джанини кинулся к телефону и сказал, что это Лилли.

Я удивилась, ведь я только что от нее уехала. И еще подумала, что, может, зубную щетку у нее забыла.

Но подруга звонила по другому поводу, и я поняла это с первого слова. Лилли чуть из трубки не вылезала, в такой была ярости.

– Что за новости? Ты давала интервью на «24/7»? И оно выйдет в эфир на этой неделе?

Я отпала. Я, конечно, догадывалась, что Лилли обладает некоторыми способностями экстрасенса, только не признается.

– А ты откуда знаешь?

– Да каждые пять минут по телевизору идут анонсы!

Я включила телевизор. Ааааай! Так и есть! Какой бы канал я ни включала, повсюду телезрителей уговаривали настроиться на «24/7» в понедельник вечером, чтобы увидеть Беверли Белльрив и ее эксклюзивное интервью с американской принцессой Миа.

О господи! Моя жизнь теперь точно кончена.

– Почему ты не сказала, что тебя покажут по телевизору? – орала Лилли.

– Не знаю, – я почувствовала, что меня снова мутит, – это было вчера. Да и вообще, это не важно.

– НЕ ВАЖНО??? Беверли Белльрив брала у нее интервью, и ей это НЕ ВАЖНО? Ты что, не соображаешь, что БЕВЕРЛИ БЕЛЛЬРИВ – ОДНА ИЗ САМЫХ ПОПУЛЯРНЫХ АМЕРИКАНСКИХ ЖУРНАЛИСТОК и что она мой КУМИР?

Когда Лилли наконец немного остыла, и пришла в норму, и дала мне возможность произнести хоть что-нибудь, я попыталась объяснить ей, что не имела ни малейшего понятия о том, что Беверли Белльрив ее кумир. Она показалась мне очень, очень милой леди.

Лилли снова вскипела.

– Я не убью тебя, – говорит, – только в том случае, если завтра ты во всех малейших подробностях расскажешь мне, как проходило твое интервью.

– Я расскажу. А почему, кстати, – спрашиваю, – ты решила меня убить?

Действительно, с чего это она?

– А потому, – заявляет мне Лилли, – что эксклюзивное право на твое первое интервью ты отдала мне. Для «Лилли рассказывает все, как есть».

Я совершенно не помню, что был у нас такой договор, но, может, она и права.

Судя по анонсу, бабушка была права насчет голубых теней. Они мне действительно идут. Что вообще-то странно, потому что обычно она в этом вопросе оказывается не права.

26 октября, воскресенье, 20.00

Я глазам своим не поверила, когда увидела, что нам доставили из Джефферсон-маркет. Сначала даже мелькнула мысль, что произошла ошибка и они там перепутали заказы. Но это лишь пока я не увидела подпись под счетом. Ну, мама!

Джефферсон-маркет

Самые свежие продукты – гарантия

Быстрая бесплатная доставка

Заказ № 2803:

пакет сырного поп-корна;

коробка шоколадного молока;

банка оливок-ассорти;

упаковка клубничного мороженого;

пакет замороженных котлет;

пакет замороженного картофеля-фри;

пакет замороженных хот-догов;

коробка сырных палочек;

пакет чипсов с беконом;

пакетик орешков к пиву;

коробка песочного печенья; туалетная бумага;

килограмм ветчины.

Доставить: Хелен Термополис, 1005, Томпсон-стрит, № 4А

Она что, совсем не соображает, как губителен этот пищевой набор для здоровья будущего малыша? Весь этот жир, концентраты, сахар? Думаю, нам с мистером Джанини придется постоянно быть начеку еще неизвестно сколько месяцев. Отнесла все (кроме туалетной бумаги) Ронни, нашей соседке. Она сказала, что отдаст это детям, которые придут колядовать на Хэллоуин.

26 октября, воскресенье, 21.00

Еще одно электронное письмо от Джоса Ирокса!!! Вот оно.

Привет, Миа,

только что видел анонс твоего интервью. Ты выглядишь просто потрясающе. Извини, что пока не могу сказать тебе, кто я такой. Странно, что ты до сих пор сама этого не поняла. А теперь заканчивай читать свой ящик и начинай выполнять домашнее задание по алгебре. Я знаю, как у тебя обстоит дело с этим предметом. И ты знаешь, мне это очень в тебе нравится.

Твой Друг.

Очень мило. Сойду с ума, и все. Кто же это? Кто он? Написала ему такой ответ:

Кто ты???????????????????????????????????????????????????????????????????????????????

Я надеялась, что такое количество вопросительных знаков подвигнет его хоть на какие-нибудь еще шаги. Но он – ни строчки в ответ. Ничего не написал. Я попыталась вспомнить, кто знает, что я всегда тяну до последнего, прежде чем сесть за алгебру. Но к сожалению, об этом знают все.

Впрочем, есть один человек, который знает об этом лучше других. Это Майкл. Он же каждый день помогает мне с алгеброй в классе Талантливых и Одаренных. И всегда ругает меня за неаккуратный почерк, когда я записываю уравнения.

Ах, ЕСЛИ БЫ ТОЛЬКО Джосом Ироксом оказался Майкл Московитц! Если бы только, если бы только, если бы только…

Но я не уверена. Это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Все удивительные, замечательные, интересные вещи, которые происходят с такими, как Лана Уайнбергер, никогда не случаются с такими, как я. Я знаю, что мне никогда по-настоящему не везет, и уж точно этот Джос Ирокс не окажется потрясающим красавцем, какие бывают только в кино. Или он будет дышать через рот, как Борис.

Ну почему я такая невезучая?

ПОЧЕМУ???

27 октября, понедельник, класс ТО

К моему огромному сожалению, не только Лилли видела вчера анонс моего интервью.

И теперь об этом говорят все. ВСЕ.

И все собираются смотреть передачу. Это означает, что завтра вся школа узнает про мою маму и мистера Дж.

Ну и что? Беременность – вещь естественная и красивая.

Все же хочется вспомнить получше саму Беверли и то, что я наговорила. Потому что я уверена: мы обсуждали не только предстоящую свадьбу моей мамы. Боюсь, что буду выглядеть на экране ужасно глупо.

Тина Хаким Баба рассказала, что ее маму, в свое время известную в Англии супермодель, пока она не вышла замуж за мистера Хаким Баба, интервьюировали постоянно. А в знак уважения интервьюеры посылали ей кассеты с записью еще до запуска в эфир, так что можно было попросить журналистов вырезать те места, которые ее по каким-либо причинам не устраивали. Эта мысль мне очень понравилась, и во время большой перемены я позвонила папе в отель и спросила, не мог бы он обратиться к Беверли, чтобы она достала мне кассету. Он сказал:

– Не вешай трубку, сейчас спрошу.

И спросил! Значит, Беверли у него в номере!

И, видимо, чтобы добить меня окончательно, она сама взяла трубку.

– Что случилось, Миа?

Я сказала, что до сих пор ужасно нервничаю из-за этого интервью и нельзя ли мне получить копию кассеты до выхода записи в эфир?

Беверли сказала, что все получилось замечательно и нет необходимости в предварительном просмотре. Я не помню точно, о чем она еще говорила, но у меня создалось полное впечатление, что все должно быть хорошо. Будто все получилось именно так, как хотелось, и даже лучше.

Беверли из тех людей, которые любого умеют убедить, что у него все хорошо. Я не знаю, как ей это удается. На этот раз я вполне одобряю папин выбор.

Из города одновременно выезжают две машины – одна на север со скоростью 40 миль в час, другая на юг со скоростью 50 миль в час. Через какое время расстояние между машинами будет 360 миль?

А какая разница? На самом-то деле?

27 октября, понедельник, биология

Миссис Синг, наша учительница биологии, говорит, что невозможно умереть от горя или тоски, но я точно знаю, что это не так, потому что у меня сейчас настоящая сердечная рана.

Майкл, Лилли и я шли вместе по коридору. Лилли шла на психологию, я на биологию, а Майкл на математику. А Лана Уайнбергер направилась прямо к нам – ПРЯМО КО МНЕ И МАЙКЛУ – и погрозила нам пальцем:

– Вы что, встречаетесь? Вот это новость!

Я готова была умереть прямо на месте. Нет, вы бы видели лицо Майкла. Мне показалось, его голова сейчас взорвется, так он покраснел.

Да и сама я, наверное, не была образцом бледности.

И Лилли не слишком-то помогла, изобразив из себя гигантскую лошадь. Гоготала и все повторяла с хохотом: «Если бы!!!»

Это заставило окружающих тоже рассмеяться.

Ничего смешного в этом не вижу. Те девчонки, очевидно, не видели Майкла Московитца без футболки. А я, поверьте мне, видела.

Думаю, что именно из-за того, что это произошло так нелепо и все такое, Майкл вроде как просто все проигнорировал. Но, говорю вам, мне все тяжелее и тяжелее удержаться и не спросить его, не он ли тот самый Джос Ирокс. Как будто я все пытаюсь найти способ вовлечь мультик про «Джоси и котов» в разговор. Знаю, что не стоит этим заниматься, но ничего не могу с собой поделать.

Не знаю, как долго смогу еще это вытерпеть. Из всех девчонок в классе только у меня нет бойфренда.

ДОМАШНЕЕ ЗАДАНИЕ:

Алгебра: задачи, стр. 135.

Английский: «Будь самим собой, так как единственное, что существует, – это ты» (Ральф Уальдо Эмерсон). Описать свои впечатления от статьи в журнале.

История мировой цивилизации: вопросы после главы 9.

Класс ТО: не задано.

Французский: план ITINERARY для воображаемого путешествия в Париж.

Биология: взять ответы у Кенни.

Напомнить маме про встречу с врачом-генетиком.

Может ли у ребенка мамы и мистера Дж. проявиться генетическая мутация? Она распространена среди детей выходцев из Восточной Европы и французских канадцев. Не было ли в нашей семье каких-нибудь французских канадцев? ВЫЯСНИТЬ.

27 октября, понедельник, после школы

Никогда бы не подумала, что такое возможно, но я волнуюсь за состояние здоровья бабушки.

Честное слово. Мне кажется, она несколько не в себе. Я пришла сегодня к ней в номер на очередной урок королевского этикета. Они, кажется, уже назначили дату моего официального представления народу Дженовии (где-то в декабре). Бабушка хочет быть уверена, что во время церемонии я не наделаю глупостей. Никогда не догадаетесь, чем она была занята сегодня.

Консультировалась с церемониймейстером Дженовии по поводу… свадьбы моей мамы!

Я говорю совершенно серьезно. Бабушка заставила его прилететь сюда. Из самой Дженовии!

Они сидели за обеденным столом перед огромным, листом бумаги с множеством нарисованных кружочков, к которым она пришпиливала некие листочки. Бабушка оглянулась, когда я вошла, и сказала по-французски:

– О, Амелия! Очень хорошо, заходи и садись. Нам надо многое обсудить. Это господин Виго.

Мои глаза полезли на лоб. Я не верила тому, что вижу, и мне страшно захотелось, чтобы то, что я вижу, не оказалось, знаете… тем, что я вижу.

– Бабушка, – спросила я, – что происходит?

– Разве не понятно? – Бабушка взглянула на меня, и ее накрашенные брови поднялись выше, чем когда-либо. – Мы планируем свадьбу.

Я судорожно сглотнула. Ах, как плохо. Хуже еще не было.

– А-а-а, – протянула я, – а чью свадьбу, бабушка?

Она бросила на меня испепеляющий взгляд.

– Догадайся, – сказала она.

Я еще раз сглотнула.

– Хм, бабушка, можно тебя на минутку? С глазу на глаз?

Но она лишь махнула на меня рукой и произнесла:

– Ты можешь все говорить при Виго. Он страстно желал встречи с тобой. Виго, Ее Королевское Высочество, принцесса Амелия Миньонетта Гримальди Ренальдо.

Она пропустила Термополис. Как, впрочем, и всегда.

Виго вскочил из-за стола и бросился ко мне. Он был намного ниже меня, примерно маминого возраста и в сером костюме. По-видимому, он разделял бабушкину страсть к фиолетовому, потому что его рубашка была лилового цвета, из какой-то блестящей ткани, а темно-фиолетовый галстук был такой же блестящий.

– Ваше Высочество, – гаркнул он, – мое почтение. Как я рад наконец познакомиться с Вами.

Он повернулся к бабушке и добавил:

– Вы правы, мадам. У нее нос Ренальдо.

– Я же говорила вам, не правда ли? – довольно отозвалась бабушка. – Это слишком очевидно.

– Истинно так. – Он изобразил пальцами рамку и оценивающе взглянул на меня через нее.

– Розовый, – огласил он свое решение, – идеально розовый. Какая чистота! Это так символично. Как и Диана. Впрочем, та была более канонична.

– Я тоже рада с вами познакомиться, – ответила я ему, – но дело в том, что моя мама и мистер Джанини планировали провести скромную церемонию в…

– В мэрии. – Бабушка округлила глаза. Это зрелище не для слабонервных. Много лет назад она сделала татуировку на веках, чтобы не тратить время, накладывая макияж. – Да, я об этом слышала. Это, разумеется, нелепо. Церемония бракосочетания пройдет в Бело-золотом зале в «Плазе». Затем будет прием в Бальном зале, как и полагается матери наследной принцессы Дженовии.

– Ага, – сказала я, – только отнюдь не уверена, что это совпадет с их желанием.

Лицо бабушки выражало крайнее недоумение.

– Почему же нет? Все оплатит твой отец, разумеется. Я разрешаю каждому из них пригласить по двадцать пять гостей.

Я взглянула на листок бумаги на столе. Там было намного больше фамилий.

Бабушка, должно быть, проследила за моим взглядом, так как добавила:

– Ну, само собой, присутствовать будет не меньше трехсот.

Я уставилась на нее.

– Гостей, разумеется.

Я забыла, как дышать. Я была готова на что угодно, чтобы остановить ее. Но как?

– Может, я звякну папе и мы с ним все обсудим?..

– Желаю удачи, – ответила бабуля, ухмыляясь, – он укатил с этой девицей Белльрив, и с тех пор я о нем ничего не слышала. И если он не будет осторожен, то кончит так же, как этот твой учитель математики.

Бабушка, видимо, забыла, что мой папа физически не способен произвести на свет ребенка, вследствие чего я, его внебрачная и единственная дочь, стала наследницей трона Дженовии. Или она все еще не хочет смириться с тем, что я единственная, принимая во внимание, каким неподходящим наследником я оказалась.

В этот самый момент из-под бабушкиного стула раздался странный протяжный стон. Мы обе посмотрели туда. Роммель, бабушкин карликовый пудель, дрожал от страха, глядя на меня.

Я знаю, что с виду страшна, но не до такой же степени, чтобы собака при виде меня впадала в ужас. К тому же я так люблю животных.

Но даже святой Франциск Ассизский вряд ли нашел бы сейчас подход к Роммелю. Бедная собака недавно получила нервное расстройство (что неудивительно, ведь пудель живет бок о бок с моей бабушкой). Шерсть Роммеля начала выпадать, а потом он и вовсе облысел, так что теперь бабушка надевает на него крошечные свитерочки и пальтишки, чтобы пудель не подхватил простуду.

Сегодня Роммель красовался в норковой шубке. Я не шучу. Мех был выкрашен в лиловый цвет, чтобы шубка гармонировала с бабушкиной фиолетовой норковой накидкой. Мне страшно видеть человека в меховой одежде, но в тысячу раз ужаснее вид животного, одетого в мех другого животного.

– Роммель, – вскричала бабушка, – прекрати рычать!

Роммель не рычал. Он стонал. Стонал от страха при виде меня. МЕНЯ!!

Сколько раз за один день можно меня унизить!

– Вот глупое животное. – Бабушка наклонилась и подхватила Роммеля на руки.

Он совсем не обрадовался. Надо полагать бабушкины, бриллиантовые перстни кололи ему пузико. На бедном пуделе нет ни жира, ни шерсти, и поэтому он весьма чувствителен к прикосновению холодных и острых предметов. Роммель принялся извиваться, чтобы вырваться из бабушкиных рук, но она держала его крепко и не выражала ни малейшего желания освободить.

– Ну, Амелия, – сказала бабушка, – мне нужно, чтобы твоя мама и этот… как его там, сегодня же составили список имен и адресов своих гостей, а я завтра разошлю приглашения. Твоя мама, полагаю, намерена пригласить этих своих диких свободных художников, Миа. Но я думаю, что лучше бы они остались на улице вместе с репортерами и туристами, а затем помахали бы руками, когда она будет садиться в лимузин. Таким образом, они не будут чувствовать себя обделенными и никого не смутят своими невообразимыми прическами и неподобающим внешним видом.

– Бабушка, – я попыталась вставить хоть слово, – может быть…

– Так, а теперь взгляни на это платье.

Она держала в руках журнал свадебных нарядов, открытый на странице с платьем от «Веры Вонг». Такую пышную юбку мама в жизни не наденет.

Тут подобострастно встрял Виго:

– Позвольте, Ваше Высочество, мне кажется, вот это больше подойдет.

Он показал на фотографию с таким облегающим платьем от «Армани», какое мама тоже в жизни не наденет.

– Ох, бабушка, это все так мило с твоей стороны, но мама совсем-совсем не хочет устраивать пышную свадьбу. Честно. Категорически не хочет.

– Фи, – отвечает мне на это бабушка, – она захочет, как только узнает, насколько пышной будет эта свадьба. Какой мы устроим великолепный прием! Hors d'ceuvres! Расскажи-ка ей, Виго.

Виго принял важный вид.

– Фаршированные грибные шляпки, спаржа в ломтиках лосося, трюфели в козьем сыре…

– Ох, бабушка, – перебила я его, – она все равно не захочет. Ну как тебе объяснить?

– Ты говоришь ерунду, – отрезала бабушка, – поверь мне, Миа, твоя мама когда-нибудь оценит по достоинству наши усилия. Я и Виго сделаем этот день таким, что она будет помнить свою свадьбу всю оставшуюся жизнь.

Ну, это уж точно.

– Бабушка, – сказала я, – мама и мистер Дж. на самом деле планировали провести церемонию тихо и скромно…

Но тут бабушка посмотрела на меня своим страшным взглядом (а он действительно знаете какой страшный) и произнесла тоном, не терпящим возражений:

– В течение тех трех лет, когда твой дедушка воевал с немцами, я удерживала войска нацистов (не говоря уж о войсках Муссолини) в водах залива. Они наставили пушки на ворота моего дворца. Они пытались проехать на танках по моим аллеям. И ценой невероятных усилий нам удалось выстоять. И теперь ты, Амелия, пытаешься меня убедить в том, что я не смогу заставить какую-то беременную женщину поступить по-моему?!

Да, сложно найти что-либо общее между моей мамой и Муссолини или нацистами. Разве что все они как-то пытались сопротивляться моей бабушке…

Я видела, что в данном случае уговоры вряд ли помогут. Посему я просто махнула рукой и продолжала слушать Виго, зачитывавшего меню. Сообщил он и о том, какую музыку выбрал для церемонии и банкета. Я даже похвалила его выбор фотографа.

Потом они показали мне приглашения, и тут я сообразила:

– Так свадьба будет в эту пятницу?

– Да, – ответила бабушка.

– Так в пятницу же Хэллоуин! – воскликнула я. – А значит, в тот же вечер будет праздник у Шамики.

Бабушка взглянула на меня:

– Ну и что?

– Ну, просто, ты знаешь… Хэллоуин.

– Что такое Хэллоуин? – с недоумением спросил Виго.

Они же у себя в Дженовии Хэллоуин не празднуют.

– Языческий праздник, – ответила бабушка, содрогнувшись. – Дети одеваются в маскарадные костюмы и клянчат сладости у кого попало. Кошмарный американский обычай.

– Праздник отмечают на этой неделе, – добавила я.

Бабушка еще выше подняла нарисованные брови:

– Ну и что?

– Ну, ты знаешь… это же так скоро. Люди – я, например, – могут уже иметь какие-то планы на этот день.

Бабушка проигнорировала мои слова о планах. Раз уж мы заговорили о браках и бракосочетаниях, сказала она, то для меня представилась отличная возможность начать разбираться, какие будут ожидания при дворе относительно моего будущего принца-консорта.

Стоп.

– Будущего кого? – спросила я.

– Консорта, – радостно отозвался Виго, – это супруг правящего монарха. Принц Филипп – консорт королевы Елизаветы. Кого бы Вы ни выбрали в мужья, Ваше Высочество, этот человек станет Вашим консортом.

Я поморгала, глядя ему в глаза.

– А откуда вы знаете?

– Виго служит не только организатором празднеств, но и экспертом королевского протокола, – объяснила бабушка.

– Протокол? Я думала, это что-то военное…

Бабушка закатила глаза.

– Протокол – это формы церемонии и этикета, принятые на государственном уровне. Виго объяснит тебе правила поведения твоего будущего консорта во избежание каких-либо неприятных сюрпризов впоследствии.

Затем бабушка взяла лист бумаги и исписала его правилами для консортов под диктовку Виго.

Бабушка, очевидно, не знает, что у меня уже сейчас целая куча потенциальных консортов.

Конечно, мне не известно настоящее имя Джоса Ирокса, но все-таки.

Теперь я точно знаю, как консорты должны себя вести. И начинаю уже сильно сомневаться, что кто-нибудь захочет меня поцеловать по-настоящему, если и дальше так пойдет. Так вот почему моя мама не хотела выходить замуж за папу, даже если он и просил ее об этом.

Я приклеила эту бумажку сюда.

Правила поведения

Королевского консорта принцессы княжества Дженовия

Консорт должен спрашивать разрешения у принцессы, если хочет покинуть комнату.

Консорт обязан ждать, когда принцесса закончит говорить, прежде чем сам начнет говорить.

Консорт должен ждать, когда принцесса возьмет свою вилку, прежде чем поднимет свою для приема пищи.

Консорт не должен садиться, прежде чем сядет принцесса.

Консорт должен подниматься в тот же момент, когда поднимается принцесса.

Консорт не имеет права заниматься опасными видами спорта, такими, как гонки (автомобильные или лодочные), альпинизм, парашютный спорт, подводное плавание и так далее, до рождения наследника.

В случае развода консорт теряет право на опеку над своими детьми, рожденными в браке.

Консорт должен отказаться от своего гражданства в пользу гражданства Дженовии.

О'кей. Всего ничего. Мне очень повезет, если на мне вообще кто-то женится.

Какой идиот захочет жениться на девчонке, которую ему нельзя будет даже в разговоре перебить? И от которой нельзя будет уйти из комнаты во время ссоры? И ради которой придется сменить гражданство?

Страшно подумать, за какого непроходимого неудачника меня заставят когда-нибудь выйти замуж. Я уже сожалею о несостоявшихся автомобильных гонках, прыжках с парашютом и походах в горы. Все это я могла бы иметь, не случись истории с наследованием престола.

ПЯТЬ ПРИЧИН, ПО КОТОРЫМ ПЛОХО БЫТЬ ПРИНЦЕССОЙ:

1. Нельзя выйти замуж за Майкла Московитца (он никогда не откажется от американского гражданства в пользу дженовийского).

2. Никуда нельзя ходить без телохранителя (Ларс мне нравится, но, в конце концов, даже Папе Римскому иногда удается помолиться в одиночестве).

3. Я должна высказываться нейтрально о том, что меня серьезно волнует, например о мясной промышленности и курении.

4. Уроки королевского этикета с бабушкой.

5. Меня до сих пор заставляют учить алгебру, несмотря на то что она мне наверняка не понадобится в моей будущей карьере правителя маленького европейского княжества.

27 октября, понедельник, вечером

Я очень спешила домой, чтобы сказать маме и мистеру Дж., что им надо поскорей сматываться из города, и как можно дальше, а то бабушка уже пригласила профессионального церемониймейстера! Я догадывалась, что скорое открытие маминой выставки может стать проблемой, но не такой же! Королевская свадьба, подобной которой город не видел с тех пор как…

Да нет, вообще никогда не видел.

Но когда я пришла домой, мама была в ванной, ей было плохо. Ага, значит, начался токсикоз. У некоторых он бывает только по утрам, а ее теперь тошнит в любое время суток.

Ей было так дурно, что я не решилась сообщить еще и о бабушкиных планах. Чтобы хуже не стало…

– Вставьте кассету в видик! – слабым голосом простонала мама из ванной.

Я не поняла, о чем она толкует, но мистер Дж. понял.

Она имела в виду, что надо бы записать мое интервью. Мое интервью с Беверли Белльрив!

Я совсем забыла о нем из-за бабушки с ее свадьбой, консортами и прочими заморочками. Но мама не забыла.

Так как мама была не в состоянии, мы смотрели интервью вдвоем с мистером Дж. То и дело приходилось вскакивать и относить ей то полотенце, то попить.

Я решила, что расскажу о свадьбе, которую планирует бабушка, мистеру Дж. во время первого перерыва на рекламу, но когда услышала себя по телевизору, то забыла обо всем на свете. Неправдоподобный ужас обуял меня.

Беверли Белльрив прислала мне распечатку записи, и, если хоть кто-нибудь когда-нибудь вздумает предложить мне дать интервью еще раз, я перечитаю распечатку и точно откажусь. Я теперь знаю, что ни при каких условиях, никогда в жизни не должна снова позволять себе показываться на экране телевизора.

Вклеиваю текст сюда, чтобы не потерять.

«24/7» от 27 октября

Американская принцесса

Б. Белльрив, инт. с М. Ренальдо

Панорама Томпсон-стрит, Южный Хьюстон

Беверли Белльрив (ББ): Вообразите, что вы – обычная девочка-подросток. Обычный тинейджер, живете в Нью-Йорке в квартире с мамой, которую зовут Хелен Термополис.

Жизнь Миа была наполнена обычными нормальными событиями, как у всякого человека ее возраста: школа, домашние задания, друзья, неожиданная тройка по алгебре… И в один прекрасный день все изменилось.

Интерьер пентхауса в отеле «Плаза»

ББ: Миа… Можно я буду называть тебя Миа? Или ты предпочитаешь обращение «Ваше Высочество»? Или Амелия?

Миа Реналъдо (МР): Нет, нет, называйте меня Миа.

ББ: Миа. Расскажи нам об этом дне. О том дне, когда твоя жизнь переменилась целиком и полностью.

МР: Ну, как… мы с папой были здесь, в отеле, в «Плазе», знаете, и я пила чай и начала икать, и все стали на меня оглядываться, а папа, знаете, начал рассказывать мне, что я наследница трона в Дженовии, ну, в той стране, где он живет, и я это… ну, мне пришлось бежать в дамскую комнату и ждать там, когда пройдет икота. Потом я вернулась на свое место, и он сказал мне, что я теперь, оказывается, принцесса… Я выпала в осадок, у меня произошел сдвиг по фазе, и я побежала в зоопарк. Сидела там и смотрела на пингвинов. Я, ну, не могла поверить в то, что… хотя в седьмом классе нас заставляли рисовать карту Европы и изучать каждую страну, я так и не додумалась, что папа – принц одной из этих стран. Все, о чем я тогда могла думать, это чтобы никто в школе не узнал… Если узнают, то все, мне конец, потому что я не хочу, чтобы меня считали странной, как мою подругу Тину, потому что она ходит по школе с телохранителем. Но так и произошло. Я теперь странная, совершенно ненормальная.

(Беверли попыталась спасти ситуацию)

ББ: О, Миа, я не верю, что это на самом деле так. Уверена, что в школе ты довольно популярна.

МР: Да что вы, я совсем там не популярна! Кто у нас популярен, так это спортсмены и девушки из команды болельщиц. Но не я же! В том смысле, что я не тусуюсь с популярными ребятами. Меня никогда не приглашают на вечеринки. Я имею в виду крутые вечеринки, с пивом и все такое… Я не спортсменка, не болельщица, не умная…

ББ: Погоди, как это ты – не умная? Я слышала, ты посещаешь класс Талантливых и Одаренных.

МР: Да, но, видите ли, класс ТО у нас как бы разгрузочный. На этих уроках мы ничем таким не занимаемся, сидим в Интернете, каждый делает что хочет. Ну, там, слоняемся практически без дела, потому что учительницы постоянно нет, она все время сидит в учительской и не знает, чем мы заняты. Лишь бы не шумели.

(Беверли все еще думала, что из этого интервью можно сделать что-нибудь приличное)

ББ: Но, Миа, вряд ли у тебя остается много времени на то, чтобы слоняться без дела. Например, сейчас мы находимся в номере твоей бабушки, многоуважаемой вдовствующей принцессы Дженовии, которая, насколько я знаю, обучает тебя королевскому этикету. И занятия проходят ежедневно.

МР: Да, это верно. Она учит меня королевскому этикету каждый день после школы. Да, и после дополнительных занятий по алгебре.

ББ: Миа, не можешь ли ты поведать нам нечто, в недавнем времени приятно поразившее тебя?

МР: Ах да. Я приятно поражена, даже можно сказать, очень рада. Я всегда мечтала стать старшей сестрой. Но они не хотят устраивать пышную свадьбу, знаете ли. Это будет, наверное, скромная церемония в городской мэрии…

И еще, мало того… Страшно подумать, но я, оказывается, еще минут десять после этих слов, как идиотка, лепетала что-то на эту тему, а Беверли безуспешно пыталась вернуть беседу в нужное русло. Она хотела получить другой ответ на свой вопрос.

Но эта задача вышла далеко за пределы ее выдающихся журналистских способностей. У нее, наверное, никогда не было собеседников хуже меня. Сыграли свою роль моя нервозность да кодеиновый сироп от кашля.

Так, продолжим.

Панорама Томпсон-стрит, Южный Хьюстон

ББ: Она – не душа школьной компании и не капитан команды болельщиц. Кто такая Амелия Миньонетта Гримальди Термополис Ренальдо, дорогие леди и джентльмены? Само ее существование ломает установившиеся социальные стереотипы. Она – принцесса. Американская принцесса.

Кроме того, что она решает ежедневные проблемы, стоящие перед всеми подростками нашей страны… она живет с сознанием, что, когда вырастет, будет управлять целой страной.

Придет весна, и Миа станет старшей сестрой. Канал «24/7» был счастлив узнать, что Хелен Термополис, мама Миа, и школьный учитель алгебры Фрэнк Джанини ожидают появления своего ребенка в мае.

Смотрите наше эксклюзивное интервью с отцом Миа, принцем Дженовии, в следующем выпуске нашей программы.

Боюсь, мне придется срочно эвакуироваться в Дженовию. Мама к концу передачи все же нашла в себе силы выйти из ванной, и они вместе с мистером Дж. принялись хором утешать меня, убеждая, что не все так страшно, плохо и безнадежно.

Ничего они не понимают. Еще как страшно. Еще как безнадежно. И не просто плохо. А ужасно, полнейшая катастрофа. Я знала об этом еще до того, как при появлении титров в конце передачи зазвонил телефон.

– О господи, – простонала мама и схватилась за голову обеими руками, – не берите трубку! Это моя мама. Фрэнк, я совсем забыла ей рассказать!

Собственно, я бы только обрадовалась, если бы это была бабушка Термополис. Я даже надеялась на это. Прямо даже мечтала. Я так хотела, чтобы это была она. Кто угодно, но только не тот, кто это был на самом деле. Лилли.

Она была просто в бешенстве. Орала как ненормальная.

– Обалдела ты, что ли, зачем обозвала нас всех придурками? – вопила она в трубку.

– Лилли, – ответила я, – ты чего? Я никого не называла придурками.

– Ты только что рассказала всему американскому народу о том, что учащиеся средней школы имени Альберта Эйнштейна разделены на различные группировки, а ты и твои лучшие друзья недостаточно круты, чтобы входить в них!

– А разве нет? Так и есть.

– За себя говори! А что за чушь насчет класса ТО?

– Какая именно чушь насчет класса ТО?

– Ты только что рассказала всей стране, что мы сидим и балдеем на уроках, потому что миссис Хилл все время торчит в учительской! Ты в своем уме? Ты знаешь, какие неприятности можешь на нее навлечь?

У меня в животе что-то сжалось и похолодело. Надо же, а ведь и правда!

– Ох, нет, – простонала я, – неужели?

Лилли издала мученический вопль.

– Мои родители передают твоей маме поздравления.

И швырнула трубку.

Мне чуть плохо не стало. Бедная миссис Хилл! Ой, что я наделала!

Телефон снова зазвонил. Это оказалась Шамика.

– Миа, – проговорила она замогильным голосом, – помнишь, я приглашала тебя на Хэллоуин в пятницу?

– Да, – говорю.

– Отменяется. Папа не разрешает мне праздновать.

– Как? Почему?

– Да потому что благодаря тебе он теперь считает, что средняя школа имени Альберта Эйнштейна набита одними придурками и алкоголиками.

– Да не говорила я этого!

В таких-то выражениях уж точно не говорила.

– Ну, а он это услышал именно так. И сейчас засел в Интернете, где ищет школу для девочек в Нью-Хэмпшире. Меня собираются послать туда на следующий семестр. И еще папа не разрешает мне встречаться с мальчиками, пока мне не исполнится тридцать лет.

– Ох, Шамика! – Я чуть не плакала. – Ну прости меня!

Шамика ничего не ответила, только заплакала и положила трубку.

И снова звонок. Я не хотела отвечать, но выбора не было: маме опять было плохо, а мистер Джанини помогал ей.

– Алле?

Это была Тина Хаким Баба.

– О, елки-палки! Черт возьми!!! – кричала она так громко, что я чуть трубку не выронила.

– Извини меня, Тина. – Я решила, что лучше всего будет начать с извинений, и боюсь, мне еще долго придется так поступать.

– Ты что? Извини? За что мне тебя извинять? – Тина чуть из трубки не вылезала от возбуждения, ей несвойственного. – Ты произнесла мое имя по телевизору!

– Э… Знаю. – Это, видимо, когда я ее тоже придурком обозвала.

– Поверить не могу! – орала Тина, видимо потеряв над собой контроль. – Это так классно! Здорово! С ума сойти!

– Ты… не злишься на меня?

– В честь чего мне злиться? Это было круче всего, что когда-либо случалось со мной в этой жизни! Обо мне еще никогда никто не рассказывал по телевизору!

Меня переполнила любовь и признательность к Тине Хаким Баба.

– Хм… А твои родители смотрели передачу? – спросила я осторожно.

– Да! Они тоже просто отпали! Мама просила передать, что голубые тени – гениальная находка гримера. Не слишком много, как раз столько, чтобы глаза засияли ярче. Она потрясена. Да, передай еще маме, что у нас есть классный крем от растяжек для кожи живота. Шведский. Ну, ты понимаешь, когда живот начнет расти. Крем завтра принесу в школу, отдашь своей маме.

– А твой папа? – Я спрашивала, все еще очень волнуясь. – Он не собирается отдавать тебя в какую-нибудь другую школу? Ну, где учатся только девочки?

– Да ты что?! О чем ты говоришь? Он в восторге, что ты упомянула моего телохранителя. Он сказал, что теперь те, кто, возможно, замышляет похитить меня, еще сто раз подумают. О, нам тут звонят. Наверно, бабушка из Дубаи. У них спутниковый телефон. Я уверена, бабушка звонит, потому что ты мое имя назвала! Пока!

Тина повесила трубку. Ну, классно. Даже люди в каком-то Дубаи смотрели мое несчастное интервью. А я даже не знаю, где это Дубаи находится, даже на карте не найду. Ну, не сразу, во всяком случае.

Телефон опять звонил. Это оказалась бабушка.

– Тэкс, – говорит. Ни тебе «здрасте», ни «алле». – Ужасно, просто ужасно, ты не находишь?

– А может, мне можно выступить снова и все исправить? Я не хотела говорить, что учительница класса Талантливых и Одаренных ничего не делает во время уроков. Я не хотела говорить, что моя школа полна идиотов и алкоголиков. Ты знаешь, что это не так, это получилось случайно…

– Не представляю, о чем вообще думала эта женщина, – ответила мне бабушка.

Мне было приятно, что она хоть раз в жизни приняла мою сторону. Но через минуту оказалось, что дело совсем не во мне.

– Она отказалась показать дворец! Одну-единственную фотографию! Он так красив осенью! Пальмы великолепны! Это провал. Полный провал. Ты хоть понимаешь, какие рекламные возможности упущены? Совершенно, полностью, безвозвратно упущены!

– Бабушка, ты должна что-нибудь предпринять, – вставила я свое слово, – я не знаю, смогу ли я показаться завтра в школе.

– Количество туристов, посещающих Дженовию, падает, – бабушка твердила свое, – несмотря на то что мы разместили в Интернете баннеры с рекламой наших круизных поездок. Но кому теперь нужны однодневные путешествия? Этим американцам в шортах и с видеокамерами? Ах, если бы удалось показать наши казино. Если бы эта женщина додумалась вставить хоть один вид наших пляжей! У нас самый белый песок на всем побережье! Ты понимаешь, Амелия? Монако-то свой песок импортирует!

– Мне, наверное, придется теперь переходить в другую школу. Как ты считаешь, хоть одна школа на Манхэттене примет ученицу с единицей по алгебре?

– Погоди… – забормотала бабушка, – ага, ага, вот-вот. Они снова в эфире, вот, показывают миленькие виды дженовийских пляжей, а, вот и дворец. И бухта. Оливковые плантации. Отлично. Великолепно. Замечательно. Эта женщина не совсем безнадежна. Думаю, мне придется разрешить твоему отцу продолжать встречаться с ней.

Она повесила трубку. Даже родная бабушка бросает трубку, разговаривая со мной. Ну, что за жизнь?

Я пошла к маме в ванную. Она сидела на полу с несчастным видом. Мистер Джанини сидел на краю ванной, тоже с несчастным видом. Впрочем, можно ли его винить? Всего пару месяцев назад он был обыкновенным учителем алгебры. А теперь – будущий отец будущего брата или сестры дженовийской принцессы.

– Я хочу перейти в другую школу, – сказала я им. – Мистер Джанини, вы бы не могли помочь мне с этим? Вы же учитель, знаете, наверное, как это сделать побыстрее.

– Не говори глупостей, ничего неприличного ты не сказала, наоборот даже. – Мама опять за свое…

– Очень даже сказала, ты же не видела передачу, тебе тут было плохо.

– Верно, не видела, – говорит мама, – зато все слышала. Какую же глупость ты сморозила, вот скажи, а? Люди, которые занимаются спортом, пользуются огромным уважением в нашем обществе, порой даже восхищением. К некоторым из них относятся как к богам, в то время как многие люди с высокими интеллектуальными способностями терпят насмешки. Честно говоря, я считаю, что ученые, работающие над средствами лечения раковых опухолей, должны получать такие же деньги, как профессиональные спортсмены. Профессиональные спортсмены не спасают нам жизнь, так? Они только развлекают нас. А вот учителя? От них нынче требуется настоящий артистизм, чтобы справиться с вами, да еще и вдолбить в ваши головы хоть какие-нибудь знания. Фрэнку за то, как он учит вас перемножать многочлены, должны платить столько же, сколько Тому Крузу.

Я испугалась, что мама сейчас упадет в обморок. Она опять страшно побледнела. Я сказала:

– Мама, иди-ка ты лучше спать.

Вместо ответа мама со страдальческим видом снова потянулась к раковине. Я только рукой махнула и ушла к себе в комнату.

Включила компьютер, вышла в Интернет. Может быть, найду какую-нибудь школу для девочек. Если повезет, попаду в один класс с Шамикой. По крайней мере, хоть одна подруга у меня еще останется, если Шамика вообще согласится разговаривать со мной после того, что я сделала, в чем я сильно сомневаюсь. Ни одна живая душа во всей средней школе имени Альберта Эйнштейна теперь не захочет иметь со мной дело. Кроме разве что Тины Хаким Баба.

Вдруг я увидела, что мне пришло сообщение. Кто-то хотел поговорить со мной!

Кто же? Джос Ирокс? Он или не он?

Нет. В сто раз лучше! Это был Майкл. По крайней мере, Майкл еще не отказывается общаться со мной.

Я распечатала нашу переписку и вклеила сюда.

КрэкКинг: Привет. Только что видел тебя по телевизору. Здорово.

ТлстЛуи: Да ты что? Глупее нельзя было выступить! Ну и дура! А что я ляпнула про миссис Хилл? Теперь они возьмут и уволят ее.

КрэкКинг: Ну, по крайней мере, ты сказала правду.

ТлстЛуи: А теперь все они на меня злятся. Лилли вообще в бешенстве!

КрэкКинг: Да ей просто завидно, что тебя за эти пятнадцать минут видело больше людей, чем ее за всю историю существования ее шоу.

ТлстЛуи: Да нет, не поэтому. Она думает, что я предала все наше поколение, разгласив тот факт, что в нашей школе существует несколько отдельно взятых группировок.

КрэкКинг: Ну да, и еще то, что вы не принадлежите ни к одной из них.

ТлстЛуи: Я не принадлежу.

КрэкКинг: Нет, принадлежишь. Лилли полагает, что ты принадлежишь к эксклюзивной элитной группировке Лилли Московитц. Ты отказываешься признать это, что ее и раздражает.

ТлстЛуи: ДА? Она сама так сказала?

КрэкКинг: Она не произносила этого вслух, но она же моя сестра. Я знаю, что она думает.

ТлстЛуи: Может быть. Я не знаю, Майкл.

КрэкКинг: Эй, ты в порядке? Ходишь последние дни какая-то прибабахнутая. Хотя теперь понятно почему. Здорово это – с твоей мамой и мистером Джанини. Тебе весело, наверное.

ТлстЛуи: Да уж. Обхохочешься. Хотя, как тебе сказать… Как-то это все сомнительно. Странно. Но по крайней мере, мама наконец выйдет замуж, как все нормальные люди.

КрэкКинг: А значит, тебе больше не нужна моя помощь с алгеброй. У тебя теперь персональный репетитор, домашний.

Ну вот, а об этом я не подумала. Ужас какой! Не хочу персонального репетитора. Я хочу, чтобы мне по алгебре помогал Майкл! Во время ТО. Мистер Дж. неплохой человек, но он по всем статьям – не Майкл.

Я быстро ответила.

ТлстЛуи: Ну, не знаю. То есть он, наверное, теперь будет страшно занят, ему же надо переезжать, а потом будет младенец и все такое.

КрэкКинг: Ах да. Младенец. Прямо не верится. Не удивительно, что ты ходишь такая странная.

ТлстЛуи: Да уж…

КрэкКинг: Лана-то сегодня выкинула номер, помнишь? Дурочка, правда? Смешно думать, что мы с тобой встречаемся.

Я, правда, не вижу здесь ничего смешного. А что мне надо было ответить? Ха, Майкл, а давай попробуем?

Если бы.

Вместо этого написала.

ТлстЛуи: Да, у нее не все дома, это точно. Думаю, что ей даже в голову не придет мысль, что девочка с мальчиком способны просто дружить, безо всякой романтики.

Впрочем, должна признать, что чувство, которое я испытываю к Майклу, на дружбу не похоже. Особенно в те моменты, когда я в гостях у Лилли, а он выходит из своей комнаты без футболки.

КрэкКинг: Н-да. Слушай, а что ты делаешь в пятницу вечером?

Он что, на свидание меня приглашает? Это что, Майкл Московитц наконец приглашает меня НА СВИДАНИЕ???

Нет. Это невозможно. Этого не может быть. Это не может произойти в тот день, когда я опозорилась по национальному телевидению.

На всякий пожарный случай, чтобы не сделать чего-нибудь непоправимого, я сочинила какой-то нейтральный ответ. Вдруг он вздумал попросить меня выгулять Павлова, потому что Московитцы собрались поехать всей семьей за город или еще куда-нибудь.

ТлстЛуи: Да не знаю. А что?

КрэкКинг: Да просто будет Хэллоуин, помнишь об этом? Может, всей компанией закатимся в «Виллидж Синема» на Шоу Ужасов?

Ага. Значит, не свидание.

Но мы там будем сидеть в темном помещении рядом друг с другом! Это уже кое-что! И на этом Шоу Ужасов будет совершенно естественно, если я испугаюсь и схвачусь за Майкла.

ТлстЛуи: Давай, здорово!

И тут я вспомнила. В пятницу-то будет Хэллоуин. А вечером состоится королевская свадьба моей мамы. Это если бабушка поступит по-своему…

ТлстЛуи: Я еще подумаю, ладно? У меня этим вечером будет одно семейное дело, от которого, наверное, не отвертеться.

КрэкКинг: Конечно. Дашь мне знать. До завтра.

ТлстЛуи: Ага. Жду не дождусь.

КрэкКинг: Не беспокойся. Ты сказала правду. Из-за того, что ты сказала правду, неприятностей у тебя быть не должно.

Ха! Это он так думает. А я считаю иначе. Поэтому и вру все время.

ПЯТЬ ПРИЧИН, ПО КОТОРЫМ ХОРОШО БЫТЬ ВЛЮБЛЕННОЙ В БРАТА ЛУЧШЕЙ ПОДРУГИ:

1. Можно видеть его дома, в его естественной обстановке, а не только в школе, что позволяет узнать разницу между его «школьной» личностью и реальной.

2. Можно иногда увидеть его без футболки.

3. Можно все время болтаться у него перед глазами и часто видеться с ним, и это будет выглядеть вполне естественно.

4. Можно видеть, как он обращается с матерью (сестрой, домработницей). Так можно предугадать, как он будет общаться со своей девушкой.

5. Это, в конце концов, удобно: сидишь в гостях у подружки, болтаешь с ней и знаешь, что твой любимый РЯДОМ.

ПЯТЬ ПРИЧИН, ПО КОТОРЫМ ПЛОХО БЫТЬ ВЛЮБЛЕННОЙ В БРАТА ЛУЧШЕЙ ПОДРУГИ:

1. Нельзя рассказывать ей о своей любви.

2. Нельзя признаться в любви ему, потому что он может рассказать ей.

3. Нельзя рассказать никому, потому что они могут рассказать ему или, что хуже, ей.

4. Он никогда не признается тебе в своих истинных чувствах, потому что ты для него всего лишь подружка младшей сестры.

5. И ты знаешь, что никогда в жизни он не посмотрит на тебя иначе как на подружку младшей сестры, и ты обречена делать вид, что он тебе совершенно безразличен, в то время как каждая частичка тебя сходит по нему с ума и кажется, что долго ты этой пытки не выдержишь и помрешь, хоть учительница биологии и утверждает, что умереть от несчастной любви невозможно.

28 октября, вторник, приемная директрисы Гупты

О боже! Прихожу сегодня в школу, а мне говорят, что меня ждет директор!

Я сначала подумала, что Гупте просто понадобилось удостовериться, что я не притащила с собой в школу кодеиновый сироп от кашля. Но потом поняла, что дело, скорее всего, в моем вчерашнем кошмарном интервью. Даже, наверное, конкретно в той его части, где я весело рассказывала, как все в нашей школе ужасно, все сходят с ума, балдеют и бездельничают на уроках, курят, и никто не учится.

Но, как бы там ни было, все те, кого никогда раньше не приглашали на вечеринки, теперь на моей стороне. Такое ощущение, будто я выступила на каком-нибудь митинге протеста, и это показали во всех новостях. Не успела я сегодня ступить на порог школы, как сразу все: рэперы, ботаники, артисты, спортсмены – повернулись ко мне и заорали вразнобой:

– Эй! Говоришь все, как есть, сестренка?

До этого меня никто не называл «сестренкой». Здорово, мне понравилось. Как родные. Но виду не показала. Покраснела, наверное, как свекла.

А вот болельщицы относятся ко мне как всегда. Когда я шла по коридору, они стояли группой и мерили меня взглядами – с головы до ботинок. А потом сгрудились и принялись шептаться и хихикать. Противно, ну да что с них возьмешь.

Из всех моих друзей только Лилли и Шамика, само собой, так бурно отреагировали. Лилли все еще расстраивается из-за того, что я наговорила про группировки в нашей школе. Впрочем, не до такой степени она расстраивается, чтобы отказаться от поездки в школу на моем лимузине сегодня утром.

Интересно, что эта ее неприязнь только сблизила нас с ее братом. Сегодня утром прямо в лимузине Майкл сам предложил пройтись по моей домашке по алгебре, проверить уравнения.

Я была тронута его предложением. Меня охватило такое теплое чувство, когда он сказал, что все правильно… И не потому я обрадовалась, что сошлись ответы, а из-за того, что, отдавая мне листок с заданием, Майкл коснулся рукой моих пальцев. Может, Джос Ирокс – все-таки он? А?

Ой, директриса Гупта готова меня принять.

28 октября, вторник, алгебра

Похоже, что директриса Гупта сомневается в моем психическом здоровье.

– Миа, тебе действительно так не нравится учиться в школе имени Альберта Эйнштейна?

Я не хотела ее расстраивать и ответила, что очень даже нравится. На самом деле мне совершенно все равно, в какой школе учиться.

А потом директриса Гупта сказала удивительную вещь:

– Я задаю тебе этот вопрос, потому что вчера в интервью ты заявила, что в школе непопулярна.

Я не знала, к чему она клонит, так что просто сказала, пожав плечами:

– Ну, ведь так оно и есть.

– Это неправда. Каждый ученик знает, кто ты такая.

Чего это она? Вину, что ли, чувствует передо мной? Я этого не хотела, мне даже стало ее жалко, и поэтому я сказала:

– Да, но это только потому, что я принцесса. До того, как это стало известно, я была человеком-невидимкой.

На что директриса заявила:

– Это неправда, Миа.

Про себя, но не вслух, конечно, я ей крикнула:

«Да что ты понимаешь? Как ты можешь знать? Ты же по коридорам не ходишь, в классах не сидишь! Ты понятия не имеешь, что у нас происходит на самом деле».

Расстроила она меня. Живет в своем сказочном директорском мире, ничего не знает, настоящей жизни не видит…

– Может, если бы ты начала посещать какие-нибудь кружки, то почувствовала бы себя лучше.

Я аж глаза от изумления выпучила.

– Миссис Гупта, у меня же полный завал с алгеброй. Все свое свободное время я трачу на дополнительные занятия, чтобы к концу семестра выкарабкаться хотя бы на тройку.

– Ну, допустим, этого я не учла…

– Кроме того, после дополнительных занятий у меня еще уроки королевского этикета с бабушкой. Это нужно, чтобы в декабре, когда состоится мое официальное представление народу Дженовии, я не выглядела полной идиоткой, как вчера по телевизору.

– Я думаю, что слово «идиотка» резковато.

– У меня действительно нет ни минуты свободного времени, – продолжала я, расстраиваясь из-за нее все больше, – я не могу ходить ни в какие кружки.

– Комитет по созданию классного альбома собирается всего раз в неделю. Или, например, тебя могли бы принять в команду бегунов. Они все равно начинают тренироваться только с весны, может быть, к тому времени у тебя уже не будет уроков этикета.

Я молча уставилась на нее, так она меня поразила. Я? Бегать? Да я хожу-то с трудом, спотыкаясь о свои собственные гигантские ступни. Страшно представить, что будет, если я попробую побежать.

Комитет по созданию классного альбома? Я что, прямо так активно участвую в жизни класса, чтобы сочинять эти идиотские альбомы с воспоминаниями о школе? Ага, и перечитывать их потом из года в год. И детям показывать. В семейном кругу.

– Ну что ж, – сказала директриса. Она, наверное, заметила по выражению моей физиономии, что я не горю желанием воплощать ее проекты в жизнь, – я просто предложила. Я и правда думаю, что ты чувствовала бы себя гораздо комфортнее в нашей школе, если бы посещала какую-нибудь секцию. Я знаю о твоей дружбе с Лилли Московитц и иногда думаю, не может ли она… ну, оказывать на тебя негативное влияние. Эти ее телевизионные шоу довольно-таки агрессивны.

Я в шоке. Директриса Гупта, оказывается, еще дальше от реальной жизни, чем я предполагала.

– Нет, что вы! – воскликнула я. – Шоу Лилли вполне позитивное. Вы разве не видели выпуск, посвященный борьбе с расизмом в Корее? Или передачу про то, как магазины детской одежды ущемляют права полных девочек? Они не продают одежду 48-го размера, а это размер средней юной американки.

Директриса кивнула и улыбнулась:

– Я вижу, ты очень увлечена этим. Должна признаться, мне приятно. Отрадно думать, что есть что-то, чем ты так увлекаешься, Миа, несмотря на твою антипатию к спортсменам и болельщицам.

Ну вот, началось. Обязательно надо было ей…

Я сказала:

– Я вовсе не так уж не люблю их. Просто я хотела сказать, что иногда… ну, в общем, иногда кажется, будто они управляют всей школой, директор Гупта.

– Вот здесь ты точно ошибаешься, могу тебя заверить, – возразила она.

Бедная, бедная директриса!

Я все чувствовала, что должна что-то сделать, должна вывести ее из заблуждений, из этого несуществующего мира, в котором она живет.

– Гм, директор Гупта. Насчет миссис Хилл…

– А что с ней?

– Я ничего такого не имела в виду, когда сказала, что она все время сидит в учительской во время ТО. Я перепутала. Оговорилась, знаете, перед этими камерами, прожекторами. Я сама не понимала, что говорю. Я совсем не то хотела сказать про миссис Хилл, это я со страху ляпнула.

Она улыбнулась мне такой милой, приветливой улыбкой:

– Не волнуйся, Миа. Я об этом уже позаботилась.

Позаботилась?! Что бы это значило?

Я даже боюсь думать о том, что это может означать.

28 октября, вторник, ТО

Ну, по крайней мере, миссис Хилл не уволили.

Вместо этого, я думаю, ей сделали выговор или что-то подобное. И теперь миссис Хилл не покидает своего места за столом здесь, в классе.

А это означает, что мы все обязаны сидеть на своих местах и заниматься своими делами. И еще мы теперь не можем запереть Бориса в кладовке. Так что приходится слушать, как он играет на своей скрипке.

Играет Бартока.

И теперь еще нельзя разговаривать друг с другом, (так как предполагается, что каждый выполняет свое персональное задание.

Но как же они все на меня злятся!

А Лилли злится больше всех.

Оказывается, она уже давно пишет книгу про общественные группировки, которые образовались в стенах школы имени Альберта Эйнштейна. Правда! Она не хотела мне рассказывать, но Борис проболтался сегодня за ланчем. Лилли швырнула в него картошкой, а потом еще и полила его свитер кетчупом.

Я не могу поверить, что Лилли рассказывает Борису что-то, о чем не рассказывает мне. Вроде как я ее лучшая подруга. А Борис – всего лишь ее парень. Почему, интересно, такие вещи он узнает раньше меня? И вообще, ему рассказывает, а мне – нет!

– А можно я почитаю? – взмолилась я.

– Ни за что. – Лилли разозлилась на Бориса не на шутку.

Она даже не смотрела в его сторону. Он уже почти простил ее за кетчуп, хотя, наверное, ему придется отнести свитер в химчистку.

– Ну можно я прочитаю всего одну страничку? – упрашивала я.

– Нет.

– Хоть одно предложение?

– Нет.

Майкл тоже ничего не знал про книгу. Перед тем как пришла миссис Хилл, он сказал мне, что предлагал сестре разместить текст в своем интернет-журнале. Но Лилли ответила противным голосом, что она пытается связаться с настоящим издателем.

– А про меня там есть? – приставала я к ней, – в твоей книге? Про меня ты написала?

Лилли ответила, что если ее не перестанут доставать, то она спрыгнет с нашей школьной водонапорной башни. Ну, это она нарочно придуривается. С тех пор как старшеклассники несколько лет назад повадились лазать на нее по наружной лестнице, нижние ступеньки отпилили.

Я не могу поверить! Чтобы Лилли работала над книгой и ничего не сказала мне! Ну, то есть я всегда знала, что она собирается написать что-то про последствия холодной войны. Но я была уверена, что она не начнет писать, не окончив школу.

Я считаю, что Лилли вряд ли способна объективно описать события.

Однако лично мне обидно, что такие вещи она рассказывает своему парню, а я об этом – ни сном ни духом. Да, конечно, они сто раз целовались, они – пара, но тем не менее я – ее лучшая подруга! И почему это Борис знает про Лилли то, чего не знаю даже я? Это очень нехорошо с ее стороны. Я ей обо всем рассказываю.

Пожалуй, кроме чувств, которые испытываю к ее брату.

А, и еще про своего тайного поклонника.

И про маму с мистером Джанини.

Но зато про все остальное я точно рассказываю.

НЕ ЗАБЫТЬ:

1. Не думать про ММ.

2. Английский! Самое яркое воспоминание!

3. Корм для кота.

4. Зубная паста.

5. ТУАЛЕТНАЯ БУМАГА!

28 октября, вторник, биология

У меня появилась куча новых друзей, и я пользуюсь огромной популярностью повсюду, где бы ни появилась. Вот буквально только что Кенни спросил, какие у меня планы на Хэллоуин. Я ответила, что, может быть, мне придется пойти на один семейный праздник. Тогда Кенни сказал, что он с друзьями из компьютерного клуба собирается идти на Шоу Ужасов, и если я смогу освободиться, то было бы классно, если бы я пошла с ними.

Я спросила, входит ли в число этих друзей Майкл Московитц, ведь он тоже ходит в клуб. Кенни ответил утвердительно.

Я подумала было спросить Кенни, упоминал ли Майкл когда-нибудь о каких-либо особенных чувствах ко мне, но потом передумала.

Потому что Кенни мог подумать, что Майкл мне нравится. И как бы это выглядело?

ОДА М.

О,М.!

Как ты не видишь,

Что х = ты,

А у=я;

И что

Ты + я

= любовь

и вместе

мы были бы

вечно счастливы?

28 октября, вторник 18.00, по дороге от бабушки домой, в мансарду

Со всей этой суматохой из-за моего интервью я совсем позабыла про бабушку и про Виго, нашего великого организатора праздников и прочих мероприятий в Дженовии!

Нет, правда. Я клянусь, что напрочь позабыла про Виго и приготовления к свадьбе мамы и мистера Джанини. И вспомнила обо всем уже у бабушки в номере «Плазы». Шла на урок королевского этикета, а оказалась среди кучи озабоченных людей, которые были заняты кто чем. Один орал в телефонную трубку:

– Нет, нужно четыре тысячи розовых роз на длинном стебле, а никак не четыреста. Вы поняли? Сказать по буквам? Ты-ся-чи! Неужели непонятно?

Другой тут же выводил каллиграфическим почерком имена гостей на карточках, указывающих места за столом.

Бабушку я отыскала в самом центре этого урагана. Она ела трюфели, держа на коленях Роммеля, одетого сегодня в шубку и шапочку из крашеной шиншиллы.

Я не шучу. Этот – в мехах, а она ест трюфели. Вернее, как оказалось, дегустирует.

– Нет, – сказала бабушка, положив половинку черного шоколадного шарика обратно в коробку, которую держал перед ней Виго. – Думаю, это не то. Вишня – это так вульгарно.

– Бабушка, – я не верила своим глазам. – Что ты делаешь? Кто все эти люди?

– Ах, Миа, – кажется, она даже обрадовалась, увидев меня, – здравствуй, дорогая.

Судя по тому, что коробка была уже полупустой, бабушка только что слопала огромное количество шоколадных конфет. Однако когда она лучезарно улыбнулась мне, то оказалось, что в зубах у нее не застряло ни крошечки. Это один из тех королевских фокусов, которым мне еще предстоит научиться.

– Замечательно. Великолепно. Садись, Миа, и помоги мне решить, какие из этих трюфелей мы положим в подарочные коробки. Такую коробку получит каждый из гостей на свадьбе.

– Гостей? – Я плюхнулась в кресло, которое поспешно придвинул мне Виго, и швырнула рюкзак на пол. – Бабушка, я же тебе говорила, мама не захочет этой свадьбы! Откажется, и все. Настаивать бесполезно. Даже слушать не станет, ну как ты не понимаешь?!

Бабушка только пожала плечами и сказала:

– Беременные женщины – далеко не самые разумные существа на свете.

Ну, это, положим, неправда. Судя по моим наблюдениям, беременность доставляет только физические неудобства, а на умственные способности никак не влияет. И уж тем более – на желания. Я точно знаю, что мамины привычки из-за беременности не изменились. Она ни за что не пойдет на уступки даже ради королевских амбиций и интересов. Она всегда делает только то, что хочет. Переубеждать маму бессмысленно. Однако бабушку, видимо, тоже.

– Она, – встрял Виго, – является матерью будущего правящего монарха Дженовии, Ваше Высочество. Так что совершенно необходимо провести ее бракосочетание со всей торжественностью и роскошью, которые только может предложить королевский двор.

– В таком случае, как насчет того, чтобы предоставить ей возможность самой обставлять собственную свадьбу?

Бабушка оценила мою шутку. Она даже чуть не подавилась вином – после каждого кусочка трюфеля она делала глоток.

– Амелия, – сказала она, когда откашлялась, – твоя мама будет нам очень благодарна, когда узнает, какую грандиозную работу мы проделали ради нее. Ты сама в этом убедишься.

Я уже поняла, что ничего хорошего из моих с ними препирательств не выйдет, и знала, что теперь следует сделать.

Я решила приступить к осуществлению задуманного сразу же после урока, где меня научили, как правильно писать благодарственные королевские письма. Невозможно вообразить, сколько тут накопилось всяких свадебных подарков и детских вещей, которые уже начали присылать в отель «Плаза». Серьезно. Бред какой-то. Целую комнату отдали под склад каких-то крохотных ботиночек, шапочек, штанишек, детских пеленочек, игрушек – как мягких, так и пластмассовых, колыбелек, пеленальных столиков, столиков для игр, ковриков, погремушек, игрушечных компьютеров, детских книжек-игрушек… Короче, кошмар. Никогда бы не поверила, если б не увидела своими глазами. Неужели нужно СТОЛЬКО всякой всячины для того, чтобы вырастить одного маленького ребенка? Только мне почему-то кажется, что мама не захочет хоть что-нибудь взять отсюда.

Я поднялась в номер папы и настойчиво постучала в дверь.

Его там не было! А когда я спросила у консьержа внизу, в холле, не в курсе ли он, куда делся папа, тот ответил, что не знает.

Единственное, что мне удалось из него вытрясти, что мой отец ушел в сопровождении Беверли Белльрив.

Ну, я, конечно, рада, что папа нашел себе новую девушку, да еще и такую, прямо скажем, неординарную… Только… А он вообще в курсе, что затевается прямо перед его королевским носом?

28 октября, вторник, 22.00, мансарда

Ну что ж, все так и есть. Гром грянул. Теперь у нас настоящее стихийное бедствие. Торнадо. Цунами и самум. Раньше, оказывается, было куда лучше. Короче, рассказываю.

Мало того что совсем отбилась от рук бабушка, в неизвестном направлении исчез папа, а меня вызывают на душеспасительную беседу к директору школы, так еще и это.

Прихожу домой после сегодняшнего урока и вижу: за столом сидит это семейство. За нашим обеденным столом.

В полном составе сидят: мама, папа и ребенок.

Я не шучу. Сначала я было подумала, что это просто туристы, которые ошиблись дверью, – у нас по соседству действительно обитает много туристов. Но оказалось, что это не так.

Женщина в розовом спортивном костюме (такие только провинциалы носят, причем из числа самых безнадежных) посмотрела не меня и говорит:

– Боже милостивый! Ты и правда носишь такую прическу в жизни? Я была уверена, что это только для телевидения.

У меня от удивления отпала челюсть.

– Бабушка Термополис!

– «Бабушка Термополис…» – скривилась она в ответ, – совсем уже обалдела от своих королевских штучек! Запудрили ребенку мозги эти европейцы! Ты что же это, не помнишь меня, милая? Это же я, твоя бабуля!

Бабуля! Моя бабушка со стороны матери!

А тот, кто сидит рядом с ней – в два раза меньше ее и в бейсболке, – папа моей мамы, дедуля! Третий персонаж – парень во фланелевой рубашке и комбинезоне. Он показался мне смутно знакомым. Значит, это и есть странноватые мамины родители. Они никогда не выезжали за пределы городка Версаль в Индиане. Но что они делают у нас в мансарде?! Откуда взялись?

Все выяснилось, когда я нашла маму. Отыскала, проследив направление телефонного провода, который тянулся через всю спальню и исчезал в стенном шкафу. Мама сидела на ящике для обуви (обувь стояла на полу) и шипела в трубку. Общалась с моим папой.

– Мне совершенно наплевать, как именно ты сделаешь это, Филипп, но ты должен сказать своей матери, что на этот раз она зашла слишком далеко. Что она себе позволяет?! Мои родители, Филипп! Ты ведь знаешь, какие у меня отношения с родителями. Если ты не уберешь их отсюда, я заберу Миа и буду с ней где-нибудь скрываться! И не отпущу ее больше ни на какие уроки! Понятно?

Мне был смутно слышен папин голос в трубке. Он что-то торопливо говорил. Тут мама заметила меня и прошептала:

– Они все еще здесь?

Я ответила:

– Ну да. Ты что, не приглашала их?

– Естественно, нет! Бабушка пригласила их на какую-то умопомрачительную свадьбу, которую она, оказывается, устраивает для нас с Фрэнком.

Я виновато взглянула на нее. Да уж!

Единственное, что я могу сказать в свое оправдание, это то, что все происходило слишком быстро. Сначала выяснилось, что мама беременна, а потом у нее начался токсикоз, а я как раз хотела рассказать, и вся эта история с Джосом Ироксом, а потом еще это интервью и все, с ним связанное…

Ну, хорошо. Мне нет прощенья. Я ужасная дочь. Мама протянула мне трубку:

– Отец хочет поговорить с тобой.

Я сказала в телефон:

– Папа? Привет! Ты где?

– В машине, – откликнулся он, – я уже поговорил с консьержем насчет номеров для твоих бабушки и дедушки в отеле «Сохо Гранд». О'кей? Просто запихни их в лимузин и отправь туда.

– О'кей, папа. А что ты думаешь насчет того, как бабушка планирует устроить эту свадьбу? Я к тому, что она что-то уж слишком разошлась. Тебе не кажется? И с мамой не посоветовалась…

– Я сам этим займусь, – сказал он.

У меня возникло чувство, будто Беверли Белльрив сидит там в машине рядом с ним и он старается вести себя перед ней как настоящий принц.

– Хорошо, пап. Но…

Не то чтобы я не доверяла собственному отцу разобраться с этой ситуацией. Речь ведь идет о моей бабушке, его маме! Она может «построить» кого угодно, если захочет. И в первую очередь собственного сына.

Я думаю, он подумал о том же, потому что быстро ответил:

– Не волнуйся, Миа. Я обо всем позабочусь сам.

– О'кей, – согласилась я.

Мне уже стало совестно, что я усомнилась в нем.

– И еще, Миа…

Я уже почти повесила трубку.

– Да, папа.

– Скажи маме, что я ничего об этом не знал. Клянусь.

После этого я вернулась в гостиную. Прародители все еще восседали за столом. Их дружок-фермер, впрочем, куда-то испарился. Он оказался на кухне, по пояс в холодильнике.

– Это что, все, что у вас в доме есть из еды? – спросил он, указывая на пакет соевого молока и миску с диетическими хлопьями на первой полке.

– Ну да. Мы стараемся не держать дома ничего, что могло бы повредить здоровью будущего ребенка.

Парень побледнел, и я поспешила добавить:

– Мы обычно заказываем еду из ресторана на дом.

Он просиял и закрыл дверь холодильника.

– О, «доминос»! Класс!

– Ну, ты можешь заказать «доминос», если хочешь. Из своего номера в отеле…

�

Когда все ужасно – совсем ужасно, – я изо всех сил представляю, что я принцесса. Я говорю себе: «Я – принцесса». Ты даже не представляешь, как это помогает.

Фрэнсис Ходжсон Бернетт, Маленькая принцесса

The Princess Diaries

Princess in the Spotlight

THE PRINCESS DIARIES. PRINCESS IN THE SPOTLIGHT by Meg Cabot

Published in the Russian language by arrangement with The Marsh Agency Ltd, UK and Laura Langlie, USA

Перевела с английского Мария Торчинская

Copyright © 2001 by Meggin Cabot

© Мария Торчинская, перевод на русский язык, 2022

© Издание на русском языке, оформление. Popcorn Books, 2022

Cover art © by Ana Hard

Понедельник, 20 октября, 11 часов вечера

С тех пор как я выяснила, что мне суждено когда-нибудь править одной маленькой европейской страной, я очень стараюсь врубиться в алгебру, чтобы уметь рассчитывать бюджет Дженовии, ну и вообще. Так что хожу на допы, а на занятиях для особо одаренных Майкл мне тоже немного помогает.

Очень трудно вникать в алгебру, когда слушаешь Майкла. От него всегда так приятно пахнет. Ну как можно думать об отрицательных наклонах, когда парень, в которого я влюблена – даже не помню, с каких пор, наверное, вечность, – сидит рядом, благоухая душистым мылом и время от времени касаясь коленом моего колена?

Благодарности

Хочу сказать огромное спасибо Барб Кэбот, Дэбре Мартин Чейз, Биллу Контарди, Саре Дэвис, Лоре Лэнгли, Эбби МакАден, Элисон Доналти и обычным подозреваемым: Бет Эдер, Дженнифер Браун, Дэйву Уолтону и особенно – Бенджамину Игнацу.

Понедельник, 20 октября, 8 утра

В общем, я была на кухне, ела хлопья с молоком – понедельник, все как всегда, – и тут выходит из ванной мама с таким странным лицом. Вся бледная такая, волосы торчат в разные стороны слипшимися прядями, да еще вместо кимоно нацепила махровый халат, который она обычно надевает перед месячными. Я сразу:

– Мам, может, тебе мидол выпить? Не обижайся, но, кажется, тебе сейчас зайдет.

Знаю, небезопасно давать советы женщинам с ПМС, но это же все-таки моя мама. Вряд ли она вырубит меня с криком «ки-я!», как вырубила бы любого другого, посмевшего советовать ей что-то в этом роде.

И – да, мама просто сказала: «Нет, спасибо». Вид у нее при этом был совершенно прифигевший, и я сразу поняла, что все очень плохо. Может, Толстяк Луи опять съел носок, или нам снова отключают электричество из-за того, что я забыла выудить счет из большого салатника, в который мама кидает все документы на оплату.

Я сразу кинулась к ней.

– Мам? Мама, что случилось? Что-то не так?

Она ошалело помотала головой, как будто читала инструкцию по разморозке пиццы в микроволновке.

– Миа, – проговорила она растерянно, но радостно, – Миа, я беременна.

О господи. ГОСПОДИ БОЖЕ МОЙ!

У моей мамы будет ребенок от моего учителя по алгебре.

Понедельник, 20 октября, 8 утра

Я правда очень стараюсь относиться к этому спокойно, потому что расстраиваться совершенно бессмысленно.

Ну а как, как не расстраиваться, когда моя мама скоро станет матерью-одиночкой? ОПЯТЬ!

Казалось бы, она уже должна была через все пройти и все осознать – со мной. Выходит, не осознала.

Как будто мало на меня всего обвалилось. И так жизнь моя кончена, едва начавшись, и непонятно, как все это вынести! Как будто недостаточно того, что…

1. Я самая высокая девочка в младших классах.

2. И при этом у меня самая маленькая грудь.

3. Месяц назад я выяснила, что моя мама встречается с моим учителем по алгебре.

4. Еще я узнала, тоже месяц назад, что я единственная наследница и претендентка на трон одного маленького европейского государства.

5. Чтобы научиться вести себя как принцесса, я должна каждый день заниматься с бабушкой со стороны папы. Каждый день.

6. В декабре меня представят моему народу по национальному телевидению (в Дженовии, где 50 000 человек населения, но все-таки).

7. У меня нет парня.

Но нет, оказывается, судьба еще не все на меня высыпала. Моей матери приспичило забеременеть. Без брака. ОПЯТЬ.

Спасибо, мама. Огромное тебе спасибо.

Понедельник, 20 октября, все еще дома

И кстати, почему они с мистером Джанини не предохранялись? Кто-нибудь мне это объяснит? Что стряслось с противозачаточным колпачком? Я знаю, что у мамы он есть. Однажды, еще маленькой, я нашла его в ванной и сделала из него птичью поилку в домике для Барби. Несколько недель с ним играла, пока мама не увидела и не забрала.

А как насчет презервативов? Или мамино поколение считает, что заболевания, передающиеся половым путем, им не грозят? Ну так беременность, как выяснилось, очень даже грозит. И что теперь?

Узнаю свою маму. Она не помнит даже, что надо купить туалетную бумагу, где уж ей вспомнить о том, что надо предохраняться??????

Понедельник, 20 октября, урок алгебры

Не верю. Просто не могу поверить. Она ему не сообщила. У моей мамы будет ребенок от моего учителя по алгебре, а она даже не сообщила ему об этом.

Я точно знаю, что не сообщила, потому что утром, когда я зашла в класс, мистер Джанини кинул мне:

– О, Миа, привет. Как дела?

Привет. Как дела??????

Разве так говорят с человеком, чья мама ждет от тебя ребенка? Такому человеку надо сказать, например: «Прошу прощения, Миа. Мы можем побеседовать?» Потом ты отводишь дочь женщины, с которой совершал свои невообразимые непотребства, подальше от чужих глаз в коридор, падаешь перед ней на колени и молишь о прощении и благословении. Вот как обычно ведут себя в таких случаях.

Ничего не могу с собой поделать – все время разглядываю мистера Дж. и пытаюсь представить, как будет выглядеть мой братик или сестричка. Мама у меня – жгучая брюнетка типа Кармен Сандиего, только без плаща[1]. Сама я не унаследовала от нее ни кудрявой гривы черных волос, ни чашечек полноты «С», но это лишь доказывает, что я биологическая аномалия. Нормальному ребенку в смысле наследственности со стороны мамы беспокоиться не о чем. Но вот насчет мистера Дж. – не знаю, не знаю. Не то чтобы он был некрасивый, нет. Он высокий, и волосы все на месте (счет 1:0 в его пользу, поскольку мой папа лыс как бильярдный шар). Но ноздри… Не понимаю, что у него с ноздрями. Они так… торчат.

Очень надеюсь, что ребенок унаследует ноздри от мамы, а способность делить в уме – от мистера Дж.

Самое печальное – мистер Дж. даже не догадывается о том, что ему предстоит в ближайшее время. Может, я б его даже пожалела, да только он сам виноват. Я, конечно, понимаю, что танго танцуют вдвоем, но все дело в том, что мама – художник. Это мистер Дж. у нас – учитель алгебры. Вот и думайте, кому отвечать за то, что произошло.

Понедельник, 20 октября, урок английского

Супер. Просто супер.

Мало мне проблем, так еще учительница по английскому заявила, что в этой четверти мы будем вести дневники. Ага, дневники. А ничего, что я уже веду один?

И главное – в конце каждой недели мы будем сдавать свои дневники миссис Спирс, чтобы она их читала. Ей, видите ли, хочется узнать нас получше. Так что в дневнике сначала надо представиться и написать всякую информацию о себе, а потом можно переходить к сокровенным мыслям и чувствам.

Да она прикалывается над нами! Неужели миссис Спирс правда верит, что я открою ей свои сокровенные мысли и чувства? Да я ими даже с мамой не делюсь, так с какого перепугу я выложу их учительнице по английскому?

Естественно, я и словом не обмолвлюсь о том дневнике, который уже веду. Там слишком много информации, которую не должен знать никто. Например, то, что моя мама ждет ребенка от моего учителя по алгебре.

В общем, придется завести второй дневник. Поддельный. Вместо сокровенных мыслей и чувств буду записывать туда всякое вранье и сдавать в конце недели.

Я очень опытная врушка, между прочим, так что вряд ли миссис Спирс о чем-то догадается.

ДНЕВНИК

(английский язык)

Мии Термополис

НЕ СУЙ СВОЙ НОС В ЧУЖОЙ ВОПРОС!

ДА, ИМЕННО ТЫ,

ЕСЛИ ТОЛЬКО ТЫ НЕ МИССИС СПИРС!!!!!

Введение

ИМЯ:

Амелия Миньонетта Гримальди Термополис Ренальдо, а коротко – просто Миа.

Ее королевское высочество принцесса Дженовии, для узкого круга – просто принцесса Миа.

ВОЗРАСТ:

Четырнадцать лет.

КОТОРЫЙ ГОД В СРЕДНЕЙ ШКОЛЕ:

Первый.

ПОЛ:

Линолеум. А‑ха-ха, шутка, миссис Спирс. Вроде как женский, но отсутствие груди оставляет впечатление некоторой бесполости.

ВНЕШНОСТЬ:

Пять футов девять дюймов.

Волосы грязно-русые (окрашены под блонд).

Глаза серые.

Размер обуви 41.

Об остальном вообще сказать нечего.

РОДИТЕЛИ:

МАТЬ: Хелен Термополис.

КЕМ РАБОТАЕТ: художник.

ОТЕЦ: Артур Кристоф Филипп Жерар Гримальди Ренальдо.

КЕМ РАБОТАЕТ: принц Дженовии.

СЕМЕЙНОЕ ПОЛОЖЕНИЕ РОДИТЕЛЕЙ:

У моих родителей был мимолетный роман во время учебы в колледже, и в результате родилась я. Но родители так и не поженились и сейчас оба одиноки. И это даже хорошо, потому что при встрече они все время ссорятся. В смысле, друг с другом.

ДОМАШНИЕ ЖИВОТНЫЕ:

Кот Толстяк Луи. Рыжий с белым, весит 25 фунтов. Ему восемь лет, и шесть из них он сидит на диете. Когда Луи сердится или обижается на нас за что-нибудь, он начинает жрать все носки, до которых может дотянуться. Еще ему нравятся всякие блестяшки, и он прячет за унитазом в моей ванной целую коллекцию пинцетов и металлических крышечек от пивных бутылок – он думает, я об этом не знаю.

ЛУЧШИЙ ДРУГ:

Лилли Московиц. Мы дружим с детского сада. С ней всегда интересно, потому что она очень-очень умная и у нее есть собственное шоу на телевидении публичного доступа под названием «Лилли скажет все как есть». Вечно она что-нибудь такое выдумает, типа стянуть макет Парфенона из пенопласта, который сваяли ребята на уроках греческого и латыни к родительскому собранию, и предложить им выкупить его за десять фунтов фруктовых ирисок «Старберст» со вкусом лайма. То есть это, конечно, были не мы, миссис Спирс, это я так, как пример того, что могла бы выдумать Лилли.

ТВОЙ ПАРЕНЬ:

Ха! Мечтать не вредно.

АДРЕС:

Всю свою жизнь я живу с мамой в Нью-Йорке, но лето всегда провожу с папой в бабушкином поместье во Франции. В остальное время папа живет в Дженовии, это маленькое европейское государство на границе между Италией и Францией. Я всегда считала, что мой папа – важный политический деятель в Дженовии, может быть, мэр или типа того. Никто не рассказывал мне, что он член королевской семьи, а точнее – правящий монарх княжества Дженовия. Наверное, я бы так и не узнала об этом, если бы у папы не обнаружили рак. После лечения он больше не мог иметь детей, и поэтому я, его единственная, рожденная вне брака дочь, стала наследницей трона. Тут уж папе пришлось посвятить меня в свою ма-а-аленькую – ха-ха! – тайну (это случилось месяц назад), и с тех пор он живет в отеле «Плаза» в Нью-Йорке вместе со своей матерью, а моей бабушкой – вдовствующей принцессой, которая обучает меня всему, что необходимо знать наследнице трона.

Что тут скажешь? Ну спасибо. Спасибо огромное. А знаете, что хуже всего? То, что все это – чистая правда.

Понедельник, 20 октября, большая перемена

Лилли тоже знает.

Ну то есть она не знает главного, но чует, что что-то не так. Еще бы ей не чуять, мы дружим чуть ли не с детского сада. Она всегда сразу замечает, когда я чем-то расстроена или взволнована. Окончательно нас связал один случай в первом классе – Орвилл Локхед снял перед нами трусы, когда мы стояли в очереди, чтобы зайти в музыкальный зал. Я была в шоке, потому что никогда раньше не видела мужского добра, но на Лилли это не произвело ни малейшего впечатления. Дело в том, что у нее есть брат и ее в этом смысле ничем не удивишь. Она посмотрела Орвиллу прямо в глаза и сказала: «Я и побольше видала».

И знаете что? Орвилл больше никогда так не поступал.

Так что, как видите, нас с Лилли связывает кое-что покрепче обычных приятельских отношений.

Именно поэтому, усевшись рядом со мной в столовой на большой перемене, она тут же спросила:

– Что случилось? Что-то случилось. С Луи? Опять сожрал носок?

Если бы. К сожалению, все гораздо серьезнее. Хотя, когда Луи съел носок, тоже было страшно. Мы немедленно рванули в ветеринарку, потому что он мог умереть в любой момент, потом заплатили всего-то-навсего тысячу баксов и получили на память полупереваренный носок. Но, по крайней мере, с котом было все в порядке.

А с мамой? Тут тысячей баксов не отделаешься. Ничто уже не будет так, как раньше. И как подумаешь, становится так невыносимо неловко. Ну оттого, что мама с мистером Джанини… ну вы понимаете… делали это. Еще хуже, что они делали это, не предохраняясь. Не, серьезно, ну кто в наше время не предохраняется?

Я ответила Лилли, что все норм, просто ПМС. Очень неудобно было говорить такие вещи при Ларсе, моем телохранителе, который рядом с нами ел гиро – его угостил Вахим, телохранитель Тины Хаким Баба. Вахим купил гиро в автомате напротив магазина Хо, это через дорогу от школы. У Тины тоже есть телохранитель, потому что ее папа шейх и он боится, что Тину похитят сторонники соперничающей нефтяной компании. А у меня есть телохранитель, потому что… ну, наверное, потому что я принцесса.

Блин, кто станет распространяться о своем менструальном цикле в присутствии телохранителя? А с другой стороны, что я могла сказать?

Я заметила, что Ларс не доел гиро – наверное, затошнило от моих откровений. Да, день не задался. Но разве это может помешать Лилли? Иногда она особенно сильно напоминает мне мопса – старушки с такими собачками в парке гуляют, – и не только потому, что у нее лицо круглое и слегка приплюснутое (но все равно симпатичное), а потому что уж если она во что-то вцепится, то ни за что не отпустит.

Вот и с этим разговором в столовой так же.

– Если тебя только ПМС волнует, – с упорством маньяка гнула свое Лилли, – что же ты все строчишь и строчишь в своем дневнике? Ты так бесилась, когда мама тебе его дала. Вот уж не думала, что ты станешь в нем писать.

А ведь правда, бесилась. Я тогда так разозлилась на маму! Она дала мне дневник, чтобы было куда выплескивать враждебность и раздражение, которые я коплю в себе, поскольку у меня нет связи с моим внутренним ребенком и я не умею выражать свои чувства словами.

Мне кажется, это маме посоветовали родители Лилли, они у нее оба психоаналитики. А потом выяснилось, что я принцесса Дженовии, и тогда я начала вести этот дневник, чтобы разобраться в собственных чувствах, и сейчас, когда я его перечитываю, видно, что во мне было полно враждебности.

Но это все ерунда по сравнению с тем, что я чувствую сейчас.

Не скажу, что ощущаю враждебность по отношению к мистеру Джанини и маме. В конце концов, они уже взрослые и все такое, сами знают, что им делать. Но неужели они не понимают, что это решение повлияет на всех, а не только на них? Вряд ли бабушке понравится, что у мамы будет еще один ребенок вне брака.

А папа? У него в этом году уже был рак яичка. А вдруг новость о том, что мать его единственного ребенка собралась рожать от другого мужчины, его убьет? Хотя вообще-то он давно не влюблен в маму, и ничего между ними нет. Ну мне так кажется.

А Толстяк Луи? Как он отнесется к появлению в доме младенца? Ему и так не хватает любви и внимания, только я и вспоминаю о том, что его пора кормить. Может, он решит сбежать из дома или переключится с носков на что-то более серьезное – дистанционные пульты, например!

Сама я, наверное, не против сестрички или братика. Мне кажется, это так круто. Если родится девочка, мы будем жить в одной комнате. Я буду устраивать ей пенные ванны и наряжать так же, как мы с Тиной Хаким Баба наряжали ее младших сестренок – и братишку, кстати, тоже, я сейчас вспомнила.

Но братика я не очень хочу. Тина Хаким Баба говорит, что младенцы-мальчики писают тебе прямо в лицо, когда их переодеваешь. Фу, гадость, даже думать об этом не хочу. А вот мама, между прочим, могла бы подумать о таких вещах перед тем, как заняться сексом с мистером Джанини.

Понедельник, 20 октября, О. О.

Да, кстати… А сколько раз мама ходила на свидание с мистером Дж.? Не так уж много. Ну, может, раз восемь. Всего восемь свиданий, и они, выходит, уже спали вместе? И наверняка не один раз, потому что женщина в тридцать шесть лет не залетит вот так, с ходу. Мне все это хорошо известно – стоит только открыть журнал «Нью-Йорк Мэгэзин», и сразу видишь сто тысяч миллиардов объявлений от жертв ранней менопаузы, которые ищут донора яйцеклетки среди женщин помоложе.

Но только не моя мама. Нет. Она у меня как спелое манго. Конечно, мне надо было догадаться. Ну тогда, в то утро, когда я зашла на кухню, а мистер Джанини стоял там в трусах-боксерах.

Я все пыталась забыть эту сцену, но, кажется, не вышло.

А вот интересно, она хоть раз подумала, что ей необходимо принимать фолиевую кислоту? Спорим, нет. И, хочу заметить, пророщенная люцерна может убить развивающийся плод. А у нас в холодильнике полно проростков этой люцерны. Наш холодильник – просто какая-то смертельная ловушка для зародыша. В отделении для овощей лежит пиво.

Понятное дело, мама считает себя хорошим родителем, но на самом деле ей еще учиться и учиться. Как только приду домой, сразу покажу ей всю информацию, которую нарыла в инете. И если она думает, что может рисковать здоровьем моей будущей сестренки, лопая сэндвичи с проростками люцерны, распивая кофе и все такое прочее, ее ждет большой сюрприз.

Все еще понедельник, 20 октября, все еще О. О.

Лилли застукала меня, когда я изучала в интернете статьи про беременность.

– Господи! – воскликнула она. – Ты что, не все мне рассказала про свое свидание с Джошем Рихтером?

Мне этот крик души совсем не понравился, потому что она его издала при своем брате Майкле, не говоря уж про Ларса, Бориса Пелковски и весь класс. Тоже – разоралась.

Ничего подобного не могло бы случиться, если бы учителя в этой школе занимались своим делом и хоть изредка учили нас чему-нибудь. Практически все, ну, кроме разве что мистера Джанини, считают совершенно нормальным сунуть нам самостоятельное задание, а потом смыться курить в учительской. Что, между прочим, чрезвычайно вредно для здоровья.

А миссис Хилл в этом смысле хуже всех. Понятно, что курс для особо одаренных не настоящий предмет, это больше похоже на продленку для детей из малообеспеченных семей. Просто, если бы миссис Хилл почаще находилась на своем рабочем месте, всякие местные гении реже бы троллили людей вроде меня, попавших в этот класс только потому, что не тянут по алгебре и им требуются дополнительные часы для подготовки.

И ведь Лилли прекрасно знает, что у меня на свидании с Джошем Рихтером ничего не было. Единственное, что на этом свидании случилось, – я поняла, что Джош Рихтер меня использует, поскольку я вообще-то принцесса и он думал, что благодаря этому попадет на обложку журнала «Тин Бит». Да мы даже наедине ни на минуту не остались, если не считать поездку в машине, но это точно не считается, потому что рядом с нами сидел Ларс и следил, как бы ко мне не подкрались террористы – ну и всякая прочая европейская шушера, – вздумавшие меня похитить.

Короче, я мгновенно закрыла сайт «Ты и твоя беременность», но было поздно. Лилли несло.

– Господи, Миа, почему ты мне не сказала? – И так несколько раз подряд, без остановки.

Я уже не знала, куда глаза девать, хотя вроде объяснила, что делаю дополнительный доклад по биологии, и даже не соврала. Мы с Кенни Шоуолтером – моим напарником на практических работах по биологии – оба против того, чтобы резали лягушек, а именно этим класс и будет заниматься на следующем занятии. Так что миссис Синг разрешила нам с Кенни вместо лягушек сделать дополнительный доклад.

Правда, доклад должен быть о жизненном цикле мучного червя, но Лилли-то не в курсе.

Я попыталась перевести разговор, поинтересовавшись, знает ли Лилли всю правду о проростках люцерны, но та упорно бубнила про меня и Джоша Рихтера. Может, я особенно и не возражала бы, но рядом сидел брат Лилли, Майкл, и внимательно слушал нас вместо того, чтобы работать над своим инет-журналом «Головоломка». А я, между прочим, влюблена в него, сколько себя помню.

Он-то, конечно, меня в упор не замечает. Я для него просто подружка младшей сестры. Ему приходится вести себя со мной вежливо, а не то Лилли быстренько разболтает всей школе о том, как он пускал слезу над этим старьем, фильмом «Седьмое небо». И к тому же я здесь только первый год учусь, а Майкл Московиц – выпускник и отличник, второй (после Лилли) по уровню интеллекта в нашей школе имени Альберта Эйнштейна и лучший ученик в классе, который будет выступать с прощальной речью на выпускном. И, в отличие от сестры, он не унаследовал от предков малость приплюснутую физиономию. Да если б Майкл только захотел, он мог бы встречаться с любой девчонкой из нашей школы. Ну, не считая чирлидерш. Они встречаются только с качками.

А Майкл, он не то чтобы не спортивный, просто не любит заниматься спортом в коллективе, но у него такие четырехглавые мышцы… У него все мышцы классные, я это заметила, когда он как-то раз заглянул в комнату Лилли, чтобы наорать на нас – мы смотрели видео с Кристиной Агилерой и выкрикивали всякие неприличные слова. Ну а он, когда заглянул, был без рубашки.

Так что мне страшно не понравилось, как она прямо перед своим братом треплется про то, что я, может, беременная.

ПЯТЬ ГЛАВНЫХ ПРИЧИН, ПОЧЕМУ ТРУДНО БЫТЬ ЛУЧШЕЙ ПОДРУГОЙ ПРИЗНАННОГО ГЕНИЯ

1. Она использует кучу слов, которые я даже не понимаю.

2. Она с большим скрипом признает, что я иногда тоже могу сказать или сделать что-то разумное и полезное.

3. Она и в компании норовит руководить всем и всеми.

4. Рассуждая о чем-либо, она, в отличие от обычных людей, не переходит по порядку от утверждения А к утверждению Б, а сразу перескакивает к Д, так что нам, представителям низших форм разума, сложно уследить за ходом ее мысли.

5. Она заанализирует до полусмерти любые твои слова.

ДОМАШНЕЕ ЗАДАНИЕ

Алгебра: задачи, с. 133

Английский: история семьи, коротко

Ист. мир. цив.: найти примеры негативных стереотипов об арабах (кино, телевидение, литература) и проанализировать в сочинении

О. О.: не задано

Французский: e’crivez une vignette parisienne

Биология: репродуктивная система (попросить ответы у Кенни)

ДНЕВНИК

(английский язык)

Историю моей семьи со стороны отца можно проследить до 568 года н. э. Именно в этот год вождь вестготов по имени Альбион, судя по всему страдавший от авторитарного расстройства личности, убил короля Италии и еще кучу народу, после чего провозгласил королем себя. Став правителем, он решил жениться на Розагунде, дочери одного из военачальников прежнего короля. Но Розагунда была не в восторге от Альбиона, особенно после того, как он заставил ее выпить вина из черепа ее родного отца. Она отомстила мужу в первую же брачную ночь, задушив его своими косами, когда он заснул.

После смерти Альбиона править Италией стал сын старого короля. В благодарность он сделал Розагунду принцессой земель, которые теперь известны как княжество Дженовия. Как утверждают уцелевшие старинные рукописи, Розагунда была доброй и заботливой правительницей. Она моя прабабка примерно так в шестидесятом поколении. Благодаря Розагунде в современной Дженовии почти поголовная грамотность, минимальная младенческая смертность и один из самых низких уровней безработицы в Европе, а все потому, что она ввела передовую (для своего времени) систему контроля доходов и расходов в государстве и запретила смертную казнь.

Мои предки с маминой стороны – Термополисы – были овчарами на острове Крит. Но в 1904 году мамин прадедушка Дионисий Термополис не выдержал такой жизни и сбежал в Америку. Он поселился в городе Версаль в штате Индиана и открыл магазин скобяных товаров. С тех пор его потомки всегда держали магазин скобяных и электротоваров «Мастер на все руки» на главной площади Версаля в Индиане. Мама считает, что ее воспитание было бы гораздо менее суровым и более либеральным, если бы она родилась на Крите.

Диета, рекомендуемая для беременных на каждый день

От двух до четырех раз в день белковая пища: мясо, рыба, птица, сыр, тофу, яйца или блюда, сочетающие в себе орехи, зерновые, бобовые.

Одна кварта молока (цельное, снятое, пахта) или кисломолочные продукты: сыр, йогурт, творог.

От одного до двух раз пища, богатая витамином С: картофель в кожуре, грейпфрут, мандарин, дыня, зеленый болгарский перец, капуста, клубника, апельсиновый сок.

Желтые и оранжевые фрукты и овощи.

Четыре-пять ломтиков цельнозернового хлеба, блинчиков, лепешек-тортилий, кукурузного хлеба, цельнозерновые каши или паста. Добавляйте в блюда пророщенную пшеницу и дрожжи.

Сливочное масло, мягкий маргарин, растительное масло.

От шести до восьми стаканов жидкости: фруктовые и овощные соки, вода, травяные чаи. Избегайте соков с сахаром, газированных напитков, алкоголя, напитков, содержащих кофеин.

В качестве перекуса: сухофрукты, орехи, тыквенные и подсолнечные семечки, жареные кукурузные зерна.

Да ни за что в жизни моя мама не станет это есть. Ну разве что если густо зальет соусом хойсин из соседнего китайского ресторана. А так – даже не уговаривайте.

УСПЕТЬ ДО МАМИНОГО ПРИХОДА:

Выкинуть:

«Хайнекен»

херес для кулинарии

пророщенную люцерну

кофе в зернах

шоколадные чипсы

салями

Не забыть про бутылку водки «Абсолют» в морозилке!

Купить:

мультивитамины

свежие фрукты

пророщенную пшеницу

йогурт

Понедельник, 20 октября, после школы

Как только я решила, что хуже уже не будет, сразу стало хуже.

Позвонила бабушка.

Не, ну так нечестно! Я‑то думала, она там себе в Баден-Бадене чилит, и надеялась, что и сама малость отдохну от этих пыточных занятий, которые называются принцессоведением и которые я вынуждена посещать по настоянию своего деспотичного отца. Ведь мне сейчас так нужно хоть немного отдохнуть. Неужели кто-то реально думает, что жителям Дженовии не пофиг, умею ли я пользоваться вилкой для рыбы, садиться так, чтобы не помять юбку, и говорить «спасибо» на суахили? Может, моих будущих сограждан должны больше волновать мои взгляды на охрану окружающей среды, или на закон о хранении оружия, или на демографический кризис?

Но послушать бабушку, так жителям Дженовии на все это глубоко наплевать. Для них главное – чтобы я не опозорила страну во время какой-нибудь официальной встречи на государственном уровне.

Да ну конечно. Пусть лучше за бабушку беспокоятся. В смысле, я себе татуаж век не делала, и я не наряжаю своего кота в жакеты-болеро из шиншиллы, как бабушка – своего пуделя. Я никогда не дружила с президентом Никсоном.

Но нет, почему-то всех волную именно я. Это я могу лохануться, когда меня в декабре будут представлять народу Дженовии.

Ну да, ну да.

Короче, неважно. Оказывается, она не уехала, потому что грузчики в Баден-Бадене устроили забастовку.

Жаль, что я не знаю, кто там у них в Баден-Бадене возглавляет профсоюз грузчиков. Если б знала, предложила ему те самые сто долларов в день, которые папочка жертвует от моего имени «Гринпису» за то, что я выполняю свои обязанности принцессы Дженовии. Может, грузчики за эти доллары вернутся к работе и хоть ненадолго избавят меня от бабули.

А пока она здесь и оставила на автоответчике реально стремное сообщение – у нее есть для меня сюрприз. Я должна позвонить ей немедленно.

Интересно, что это? Зная бабушку, можно не сомневаться, что это что-то ужасное типа шубки из шкурок новорожденных пудельков.

Она и не на такое способна.

Лучше всего сделать вид, что я не получила сообщение.

Позже в понедельник

Только что закончила разговаривать с бабушкой по телефону. Она спросила, почему я ей не перезвонила, а я ответила, что не заметила сообщения.

Ну почему я такая врушка? Не могу честно признаться даже в ерунде. А ведь скоро стану принцессой, господи прости. Разве принцессы врут по любому поводу?

В общем, бабушка сказала, что выслала за мной лимузин. Мы с ней и папой поужинаем вместе в ее номере в «Плазе», и заодно она расскажет про свой сюрприз. Все-таки расскажет, а не покажет. Похоже, обойдется без шубки из пудельков.

Может, даже и хорошо, что сегодня вечером я буду у бабушки, потому что в мансарду придет мистер Джанини – мама позвала его «поговорить». Она была очень недовольна тем, что я выкинула кофе и пиво (ну вообще-то не выкинула, а отдала нашей соседке Ронни), и металась по кухне, ворча, что ей даже нечем угостить мистера Джанини.

Я заметила, что все сделано ради ее же пользы и, если в мистере Джанини есть хоть капля порядочности, он сам бросит пить кофе и пиво, чтобы поддержать ее в трудную минуту. Вот я, например, хотела бы, чтобы отец моего будущего ребенка повел себя именно так.

Я, правда, сильно сомневаюсь в том, что у меня когда-нибудь с кем-нибудь будет секс.

Понедельник, 20 октября, 11 вечера

Н‑да, сюрприз удался.

Почему никто до сих пор не объяснил бабушке, что сюрприз – это что-то приятное? А что приятного в том, что ей удалось договориться об интервью для меня с Беверли Белрив в прайм-тайм на программе «Двадцать четыре на семь»?

Да мне по барабану, что это самая популярная новостная программа в Америке. Я миллион раз объясняла бабушке, что не хочу, чтобы меня фотографировали и тем более показывали по телику. Мои знакомые и так в курсе, что с виду я типичная ватная палочка. Совершенно плоская, и волосы на затылке ложатся углом. На фига мне, чтобы вся Америка об этом знала? Но бабушка утверждает, что это моя обязанность как члена королевской семьи Дженовии. Она и папу к этому делу подключила, и он все твердил: «Миа, бабушка права!»

Короче, вечером в следующую субботу у меня берет интервью Беверли Белрив.

Я сразу честно сказала бабушке, что это плохая идея и что я еще не готова к таким мероприятиям. Может, для начала сойдет интервью с кем-нибудь попроще, ну там, с Карсоном Дейли, например? Но бабушку прям перемкнуло. В жизни не встречала человека, которому до такой степени требуется отдохнуть и расслабиться в Баден-Бадене, а то она сейчас расслабленная, как Толстяк Луи, которому ветеринар воткнул термометр сами знаете куда, чтобы измерить температуру.

Может, конечно, у бабушки такой встрепанный вид еще и потому, что она сбривает брови и каждое утро рисует себе новые. Не спрашивайте зачем. В смысле, у нее абсолютно нормальные собственные брови – я видела состриженную щетинку. Но последнее время бабушка почему-то рисует себе брови все выше и выше, и от этого кажется, что она с каждым днем удивляется все больше и больше. Может, это все из-за постоянных подтяжек лица? Вообще, если она не угомонится с этими подтяжками, у нее глаза скоро вылезут на лоб.

А от папы поддержки никакой. Он только расспрашивал бабушку про Беверли Белрив, типа правда ли, что она стала Мисс Америка в 1991 году, и встречается ли она сейчас с Тэдом Тернером или это давно в прошлом.

Хочу заметить, что для человека с одним яичком мой папа очень много думает о сексе.

Мы спорили весь вечер. Например, где проводить интервью – в отеле или дома в мансарде? Если в отеле, люди получат неверное представление о моем образе жизни. А если в мансарде, сказала бабушка, все придут в ужас от нищенской обстановки, в которой меня растила мать.

Неправда! Наша мансарда не нищенская! Она просто уютная и хорошо обжитая.

– Ты хочешь сказать, неубранная и запущенная, – поправила меня бабушка.

Но это тоже неправда, я только накануне отдраила всю квартиру с полиролью.

– Я в принципе не представляю, как можно содержать квартиру в чистоте, пока у вас обитает это животное, – добавила бабушка.

А Толстяк Луи здесь вообще ни при чем. Как всем известно, пыль на девяносто пять процентов состоит из мертвых клеток человеческой кожи.

Единственное, что меня радует в этой ситуации, так это то, что съемочная группа не будет таскаться за мной по школе, и все такое. И на том спасибо. Представляю, как они ведут съемку на уроке алгебры, когда меня кошмарит Лана Уайнбергер! А вдруг она еще нарочно примется пихать мне свои чирлидерские помпоны в лицо, чтобы показать всем, какая я размазня? И все американцы перед телевизорами начнут такие переглядываться: «Что с ней не так? Почему она до сих пор не самоактуализировалась?»

А на О. О.? Мало того что учительница практически не присутствует на занятиях, так мы еще регулярно запираем в подсобке Бориса Пелковски, чтобы не слышать, как он пиликает на своей скрипке. Наверняка все это может считаться нарушением правил противопожарной безопасности.

И весь вечер, в течение всего ужина в голове у меня стучало: «Пока мы тут сидим и спорим про интервью, в пятидесяти кварталах отсюда мама сообщает новость своему любовнику – моему учителю алгебры – о том, что она от него беременна».

Интересно, что на это скажет мистер Джанини? Если он посмеет выразить хоть что-нибудь, кроме радости, я натравлю на него Ларса. Правда натравлю. Ларс отлупит мистера Джанини по моей просьбе и даже недорого за это возьмет. Ларсу и десять баксов пригодятся, у него три бывшие жены, и всем надо платить алименты. К сожалению, десять баксов – это все, что я могу заплатить нанятому бандиту.

Пора поговорить, чтобы мне давали больше карманных денег. Тоже мне принцесса, которая получает десять долларов в неделю на все про все. Да на такую сумму и в кино не сходишь! Ну то есть сходишь, конечно, но без попкорна.

Ну вот, я уже дома, но до сих пор не знаю, надо ли просить Ларса, чтобы он отлупил моего учителя по алгебре. Мистер Дж. и мама тихо разговаривают в ее комнате. Мне ничего не слышно, даже если прижаться ухом к двери.

Надеюсь, мистер Дж. все-таки обрадуется. Он самый симпатичный из всех мужчин, с которыми встречалась мама, несмотря на то что чуть не поставил мне пару. Не думаю, что он сделает какую-нибудь глупость, типа бросит ее или потребует через суд полной опеки над ребенком. Хотя, с другой стороны, кто знает, что ему в голову взбредет, этих мужчин не разберешь.

Забавно. Только я это написала, как пришло сообщение на комп. От Майкла! Он написал:

Головолом: Что с тобой сегодня было? Ты как будто провалилась в какой-то параллельный мир.

Я ответила:

ТолЛуи: Ты вообще о чем? Со мной все норм.

Какая же я все-таки врушка!

Головолом: Мне показалось, ты не слышала ни единого слова из того, что я рассказывал про отрицательные наклоны.

С тех пор как я выяснила, что мне суждено когда-нибудь править одной маленькой европейской страной, я очень стараюсь врубиться в алгебру, чтобы уметь рассчитывать бюджет Дженовии, ну и вообще. Так что хожу на допы, а на занятиях для особо одаренных Майкл мне тоже немного помогает.

Очень трудно вникать в алгебру, когда слушаешь Майкла. От него всегда так приятно пахнет. Ну как можно думать об отрицательных наклонах, когда парень, в которого я влюблена – даже не помню, с каких пор, наверное, вечность, – сидит рядом, благоухая душистым мылом и время от времени касаясь коленом моего колена?

Я ответила:

ТолЛуи: Я все слышала про отрицательные наклоны. Данный наклон m + у – отрезок на оси координат (o, b) равно y + mx + b с угловым коэффициентом.

Головолом: ЧАВО???

ТолЛуи: А что, неправильно?

Головолом: Ты что, из ответов в конце учебника все сдула?

Естессно.

Ой, мама идет…

Понедельник, чуть позже

Вошла мама. Я подумала, что мистер Дж. уже ушел, и спросила:

– Ну что?

Вдруг я заметила, что у нее на глазах слезы, и подбежала, и крепко-крепко ее обняла.

– Все будет хорошо, мамочка, – сказала я. – Ведь у тебя есть я. Я тебе во всем помогать буду, и ночью кормить, и пеленки менять, и все-все делать. Даже если родится мальчик.

Мама меня тоже крепко обняла, и тут оказалось, что она плачет от радости, а не от горя.

– Миа, – проговорила она, – мы хотим, чтобы ты узнала это самой первой.

И она втолкнула меня в гостиную, а там стоял мистер Джанини с совершенно ошалелым лицом. Ошалел от счастья. Я сразу все поняла, но все равно сделала вид, что очень удивилась.

– Мы решили пожениться!

И мама прижала к себе нас обоих, так что я оказалась стиснутой в объятиях между ней и мистером Дж.

Странно как-то, когда тебя обнимает твой учитель по алгебре.

Больше ничего не скажу.

Вторник, 21 октября, 1 час ночи

А я-то верила, что мама у меня феминистка, что она против патриархата, притеснения и подчинения, без которых не бывает брака. Во всяком случае, так она отвечала, когда я спрашивала, почему они с папой не поженились.

Правда, я все равно думала, что он просто не сделал ей предложение. Может быть, именно поэтому мама попросила меня пока никому ничего не рассказывать. Она скажет папе сама и так, как считает нужным.

От всех этих треволнений у меня разболелась голова.

Вторник, 21 октября, 2 часа ночи

Ой, мамочки. До меня наконец дошло… Если мама выйдет за мистера Джанини, он поселится с нами. В смысле, она ни за что не переедет в Бруклин, где он сейчас живет. Она всегда говорит, что метро усугубляет ее ненависть к толпам офисного планктона.

Не может быть. Теперь я всегда буду завтракать вместе со своим учителем по алгебре. А вдруг я увижу его голым, ну или еще каким? Это ж травма на всю жизнь. Надо до его переезда успеть починить щеколду на двери в ванную.

Ну вот, еще и горло разболелось вдобавок к голове.

Вторник, 21 октября, 9 часов утра

Когда я сегодня утром проснулась, горло болело так, что говорить невозможно. Я могла только сипеть.

Некоторое время я хрипло звала маму, но она меня не слышала. Тогда я принялась стучать по стене. Мама все равно не услышала, зато отвалился плакат «Гринпис». В общем, пришлось встать. Я завернулась в одеяло, чтобы не замерзнуть и не разболеться еще больше, и потопала в мамину комнату.

К моему ужасу, на маминой кровати возвышался не один, а два холмика под одеялом. Мистер Джанини остался у нас ночевать!!!!!!

Ну ладно. Все равно он уже, как честный человек, обещал сберечь ее честь.

И все-таки мне стало неудобно оттого, что, ввалившись в шесть утра к маме в спальню, я обнаружила рядом с ней своего учителя по алгебре. От такого у кого угодно волосы дыбом встанут.

Ну ладно, не суть. Я застыла в дверях, тихо хрипя и не решаясь зайти внутрь, и в конце концов мама приоткрыла один глаз. Я зашептала, что заболела и что надо позвонить в школу и сообщить, что я сегодня не приду. Еще надо отменить лимузин и предупредить Лилли, что мы сегодня за ней не заедем.

Кроме того, если мама собирается в студию работать, надо позвонить папе или Ларсу (только не бабушке, пожалуйста). Пусть кто-нибудь придет в мансарду караулить, чтобы меня, больную и ослабленную, не убили и не похитили в ее отсутствие.

Вроде она меня поняла, хотя кто его знает.

Серьезно, все эти королевские церемонии совсем вам не шуточки.

Позже во вторник

Мама осталась дома. Я хрипела, чтобы она шла в студию, у нее через месяц выставка в художественной галерее Мэри Бун, а написана только половина картин из тех, которые она должна представить. Если ее еще начнет тошнить по утрам, одним художником-реалистом в Нью-Йорке станет меньше.

Но мама все равно не пошла. По-моему, она чувствует себя виноватой, и ей кажется, что я заболела из-за нее. Типа тревога за ее интересное положение ослабила мой иммунитет.

Бред полный. Я уверена, что подцепила эту заразу в школе. Средняя школа имени Альберта Эйнштейна – рассадник всяческих бактерий, учитывая к тому же количество посещающих ее придурков.

Чувствующая себя виноватой мама вбегает ко мне каждые десять минут и спрашивает, не хочу ли я чего-нибудь. Я уже успела позабыть, что она страдает комплексом сестры милосердия, но так приятно, когда тебе приносят в постель чай и гренки, посыпанные корицей и с обрезанной корочкой.

Правда, потом мама заставила меня рассосать цинк в порошке, потому что кто-то из друзей сказал ей, что это хорошо помогает от простуды. Этот цинк – такая гадость. Конечно, я им поперхнулась, и мама почувствовала себя еще больше виноватой и даже сбегала в магазин и принесла мне огромную шоколадку, чтобы заесть эту дрянь. Потом она попыталась приготовить мне яичницу с беконом, но тут я взбунтовалась: даже умирая от простуды, не забуду про свои вегетарианские убеждения.

Мама только что измерила мне температуру. Тридцать восемь и семь. В Средние века я, наверное, уже была бы реально при смерти.

ПОКАЗАТЕЛИ ТЕМПЕРАТУРЫ

11:45–38,7

12:14–38,6

13:27–37,9

Дурацкий градусник, наверное, сломался.

14:05–38,2

15:35–38,3

Понятно, что, если температура полезет выше, я не смогу в субботу дать интервью Беверли Белрив.

ЙЕС-С-С-С!!!

Еще позже во вторник

Забежала Лилли, принесла мне домашку. Говорит, я выгляжу ужасно, и голос как у Линды Блэр из фильма «Изгоняющий дьявола». Никогда его не смотрела, поэтому не знаю, правда похоже или нет. Не люблю фильмы, где у людей головы вращаются на 360 градусов или где у них из живота выскакивает какая-нибудь мерзость с зубами. Я люблю, чтобы все было красиво и чтобы побольше пели и танцевали.

В школе, по словам Лилли, главная новость – то, что Джош Рихтер и Лана Уайнбергер снова вместе после долгой ссоры. Целую неделю не разговаривали (это их личный рекорд, в прошлый раз они расстались всего на три дня). Лилли говорит, она доставала из моего шкафчика учебники, а Лана торчала рядом в своей чирлидерской форме, ждала Джоша – у него шкафчик рядом с моим. И тут наконец он явился и поцеловал Лану в такой засос – по шкале Фудзиты, уверяет Лилли, можно дать высшую категорию, это когда смерч способен затянуть в себя дом или тяжелый автомобиль.

Из-за этих двоих Лилли никак не могла захлопнуть дверцу (как мне это знакомо!), но она с этой проблемой быстро разобралась. Просто ткнула, вроде как случайно, Джоша в спину кончиком остро заточенного карандаша.

Вообще-то я собиралась поделиться с Лилли своими главными новостями. Ну насчет мамы и мистера Дж., она же в любом случае скоро узнает. Но почему-то я не смогла заставить себя заговорить, не знаю, что мне помешало, может, избыток инфекции в организме. Я бы точно не вынесла, если бы Лилли принялась рассуждать о размере ноздрей моего будущего брата или сестры.

Зато домашки у меня теперь вагон и маленькая тележка. Даже отец моей будущей сестры, который, казалось бы, мог проявить ко мне хоть каплю сочувствия, навалил мне кучу работы. Реально, когда твой учитель алгебры собирается жениться на твоей маме – это мрак, и ни одной звезды впереди. Ни одной.

Ну ладно, может, есть одна. Это когда он приходит к нам ужинать и заодно помогает с домашним заданием. Но ответы он не подсказывает, так что в результате я все равно выполняю работу на трешку.

И, кажется, я заболела по-настоящему! У меня уже тридцать восемь и восемь. Скоро будет тридцать девять. Если бы все это происходило в сериале про больницу, на мне уже была бы кислородная маска.

Ну теперь уж точно никакого интервью с Беверли Белрив не будет. Никакого.

Хи-хи.

Мама притащила в мою комнату свой увлажнитель воздуха и включила его на полную мощность. Лилли говорит, у меня тут климат как во Вьетнаме, и просит хоть на щелочку окно приоткрыть.

Никогда мне это в голову не приходило, но сейчас я вдруг подумала, что у Лилли много общего с моей бабушкой. Вот, например, бабушка недавно заходила, чтобы меня проведать. Я сообщила, что страшно больна и поэтому не смогу приехать в субботу на интервью. Так она меня за это гневно отчитала.

Да, отчитала, как будто это я виновата в том, что заболела. Затем она ударилась в воспоминания о том, как в день свадьбы у нее поднялась температура до тридцати девяти и восьми, но разве это помешало ей выстоять на ногах двухчасовую церемонию бракосочетания, проехать в открытой карете по улицам Дженовии, взмахами руки приветствуя население, а потом еще закусить прошутто с дыней и танцевать всю ночь напролет до четырех часов утра? Ты, может быть, удивишься, но нет, не помешало!

А все потому, продолжила бабушка, что принцессы не увиливают от своих обязательств по отношению к народу, прикрываясь плохим самочувствием.

Ага, как будто народу Дженовии есть дело до моего дебильного интервью в «Двадцать четыре на семь». Да у них эта программа даже не ловится! Ну, может, только у тех, у кого есть спутниковые антенны.

Лилли такая же нечуткая, как бабушка. По факту от нее никакого утешения не дождешься, когда болеешь, даже наоборот, она предположила, что у меня чахотка, как у поэтессы Элизабет Барретт Браунинг. Я тут же возразила, что у меня обычный бронхит, на что Лилли заметила, что Элизабет Барретт Браунинг, перед тем как умереть, наверняка тоже думала, что у нее просто кашель.

ДОМАШНЕЕ ЗАДАНИЕ

Алгебра: задачи в конце 10-й главы

Английский: перечислить в своем дневнике свою любимую телепрограмму, фильм, книгу, еду и т. д.

Ист. мир. цив.: доклад на тысячу слов о конфликте между Ираном и Афганистаном

О. О.: не дождетесь

Французский: ecrivez une vignette amusante (ага, сейчас)

Биология: эндокринная система (попросить ответы у Кенни)

Господи, доконать они меня решили, что ли?

Среда, 22 октября

Сегодня утром мама позвонила папе в отель «Плаза», где он остановился, и попросила прислать лимузин, чтобы отвезти меня к врачу, а все потому, что, когда я проснулась, температура была тридцать девять и восемь, прямо как у бабушки в день свадьбы.

Но меня, в отличие от бабушки, что-то не тянуло танцевать. Я оделась-то с трудом. И вообще мне было настолько плохо, что я напялила один из купленных бабушкой нарядов и стояла вся такая в «Шанели» с головы до ног, с остекленевшим взглядом и вся в поту. Папа при виде меня так и подскочил на месте, может, в первый момент перепутал с бабушкой?

Но я, конечно, гораздо выше бабушки, а волосы у меня короче.

Выяснилось, что доктор Фан – один из немногих людей в Америке, которые еще не знают, что я принцесса, поэтому пришлось подождать в холле минут десять, прежде чем он меня принял. Все эти десять минут папа мурлыкал с секретаршей, на которой был такой наряд, что пупок виден, хотя уже, считай, зима на дворе.

И хотя папа совершенно лысый и, в отличие от нормальных отцов, носит не джинсы, а строгие костюмы, секретарша сразу растаяла. Все потому, что он очень даже крут, несмотря на свою европейскую сдержанность.

Ларс, который по-своему тоже крут (он огромный и волосатый), сидел рядом со мной и читал журнал «Быть родителями». У него на лице было написано, что он предпочел бы последний номер «Солдата удачи», но семейные медицинские центры не подписываются на этот журнал.

Наконец доктор Фан пригласил меня. Он измерил мне температуру (тридцать девять и семь) и посмотрел, не увеличены ли гланды (увеличены). Потом он хотел взять мазок на инфекцию из горла, но, стоило ему засунуть мне в рот шпатель, я начала кашлять и никак не могла остановиться. Между приступами кашля я сказала, что мне надо выпить воды, но, наверное, была в бреду или типа того, потому что, вместо того чтобы налить себе воды в пластиковый стаканчик, вышла из кабинета, вернулась в лимузин и попросила шофера отвезти меня в «Изумрудную планету», чтобы купить смузи.

К счастью, шофер и не подумал никуда уезжать без моего телохранителя. Он сказал что-то по рации, и скоро ко мне спустились папа и Ларс. Папа поинтересовался, какая муха меня укусила. Я чуть было не спросила его о том же, имея в виду секретаршу с проколотым пупком, но из-за горла больно было разговаривать.

Доктор Фан не рассердился и даже не стал брать мазок на инфекцию, просто выписал антибиотики и микстуру от кашля с кодеином, но только после того, как одна из медсестер сфоткала нас в лимузине, пожимающими друг другу руки. У доктора Фана в клинике есть стена, где висят фотографии, на которых он обменивается рукопожатием с разными знаменитостями, лечившимися у него, например с Робертом Гуле[2] и Лу Ридом[3].

Сейчас, когда температура спала, я понимаю, что вела себя ненормально. Наверное, эта поездка к доктору – одна из самых неловких ситуаций в моей жизни. Конечно, в моей жизни было столько неловких ситуаций, что сейчас трудно решить, какая из них хуже всех, но встречу с доктором можно поместить в один ряд со случаем, когда я уронила полную тарелку прямо возле шведского стола. Это было на празднике бат-мицва в честь Лилли, и весь вечер гости, подходя к столу, перешагивали через кусок фаршированной рыбы.

ПЯТЬ САМЫХ НЕЛОВКИХ СИТУАЦИЙ В ЖИЗНИ МИИ ТЕРМОПОЛИС

1. Джош Рихтер поцеловал меня на ступенях школы на глазах у кучи народа.

2. Мне было шесть лет, и бабушка велела поцеловать ее сестру, тетю Жанну Мари, а я заревела, потому что испугалась тетиных усов, а тетя обиделась.

3. Мне было семь, и бабушка заставила меня присутствовать на смертельно скучной коктейльной вечеринке для ее друзей. Я маялась, маялась, а потом взяла подставку для бокалов в виде рикши, вырезанную из слоновой кости, и принялась катать ее по кофейному столику, делая вид, что я говорю по-китайски. В конце концов бокалы вывалились из рикши и с грохотом попадали на пол, и все на меня уставились. (Теперь эта ситуация кажется мне еще более неловкой, чем раньше, потому что изображать, как говорят китайцы, неприлично и неполиткорректно.)

4. Мне было десять лет, и бабушка повела меня и еще нескольких моих французских кузенов и кузин на море. Я забыла верх от купальника и хотела сбегать за ним в замок, но бабушка не пустила. Она сказала, что здесь, слава богу, Франция и я могу купаться, как и все остальные, топлес. Но, хотя у меня и тогда в районе груди было не больше, чем сейчас, я дико стеснялась и отказывалась снимать футболку, и все на меня косились, типа, может, у меня сыпь, или уродливое родимое пятно, или засохший сиамский близнец-зародыш висит на животе.

5. Мне двенадцать, у меня впервые в жизни начался цикл, а я в гостях у бабушки. Пришлось сообщить ей об этом, потому что у меня никаких средств гигиены с собой не было. А вечером, направляясь в столовую ужинать, я услышала, как бабушка рассказывает об этом своим друзьям, и потом они весь вечер отпускали шуточки о чудесах женственности.

Только сейчас поняла, что почти все мои неловкие ситуации так или иначе связаны с бабушкой. Интересно, как объяснили бы это родители Лилли, они у нее оба психоаналитики.

ПОКАЗАТЕЛИ ТЕМПЕРАТУРЫ

17:20–38,3

18:45–38,2

19:52–38,1

Я что, выздоравливаю? Ну что за жизнь! Если выздоровею, придется идти на это дурацкое интервью…

Надо принимать меры. Срочно. Сегодня же вечером намочу голову и высунусь в окно.

Я им устрою.

Четверг, 23 октября

Господи, сейчас такое было, что я с трудом пишу от волнения.

Сегодня утром, когда я еще лежала в кровати, мама вручила мне письмо. Письмо пришло накануне, но она забыла его отдать, хотя это был не какой-нибудь счет за электричество или телевидение, а именно письмо, адресованное лично мне.

Поскольку адрес на конверте был набран на компе, а не написан от руки, я сначала не придала письму особого значения. Подумала, может, из школы прислали или вроде того. Ну там, сообщить, что мой портрет поместили на доску почета (а-ха-ха). Правда, обратного адреса не было, а на школьных конвертах в левом углу всегда стоит адрес и изображено задумчивое лицо Альберта нашего Эйнштейна.

Так что я чуть не рухнула, когда обнаружила в конверте вовсе не флаер с предложением поддержать дух школьного товарищества и напечь хрустящих печенек, а вырученные за них деньги передать в помощь школьной спортивной команде. Нет, внутри оказалось то, что, наверное, можно назвать любовным посланием…

Дорогая Миа,

я знаю, это письмо покажется тебе странным. Мне самому странно, что я его пишу. Но у меня не хватит смелости сказать тебе это в лицо.

Ты прямо как Джози, и я еще не встречал девчонки круче тебя. И ты должна знать, что есть один человек, которому ты нравилась задолго до того, как стало известно, что ты принцесса…

И ты будешь нравиться ему всегда, независимо ни от чего.

Твой искренний Друг

Ой, божечки-кошечки! Не могу поверить! Я еще ни разу в жизни не получала такого письма! Но от кого оно, от кого? Я правда не врубаюсь. Письмо напечатано, как и адрес. Не на машинке, на компе. Так что, если бы я, например, захотела сравнить распечатки с двух разных компов (как Джен из «Семейки Брэди» сравнивала отпечатки двух пишущих машинок, когда заподозрила, что медальон прислала Элис), то ни фига бы у меня не вышло. Бессмысленно сравнивать компьютерные распечатки, они все одинаковые.

Но кто же мог прислать мне такое письмо?

Я точно знаю, от кого хотела бы его получить. Но шанс на то, что парень вроде Майкла Московица может испытывать ко мне какие-либо чувства, кроме дружеских, стремится к нулю. В смысле, если бы я ему нравилась, он легко мог сказать об этом в День культурного многообразия, когда мы танцевали после того, как Джош меня подставил. Тем более что мы танцевали не один раз, а несколько, и медляки тоже. А после танцев мы еще долго трепались в его комнате дома у Московицев. Мог бы и тогда сказать что-нибудь, если бы хотел.

Но он не сказал. Не сказал ни слова о том, что я ему нравлюсь. Да и с какого перепугу ему это делать? Я же урод, страдающий полным отсутствием молочных желез, гигантизмом и неспособностью придать своим волосам хоть какую-то форму.

Нам на биологии рассказывали про людей с отклонениями. Отклонения возникают в результате мутации, и, как следствие, индивидуум рождается непохожим на родителей и других представителей своего вида. Это про меня, целиком и полностью.

Вот так люди поглядят на моих родителей – они оба внешне очень симпатичные, – а потом на меня и сразу такие: «Ой, что это с ней?»

Не, ну правда. Меня надо отселить к Людям Икс, я ж мутантка в чистом виде.

И потом, разве Майкл Московиц сказал бы, что я прямо как Джози? Автор письма, судя по всему, имеет в виду Джози – вокалистку молодежной рок-группы «Кошечки», которую в фильме играет Рэйчел Ли Кук. Но я и рядом не стояла с Рэйчел Ли Кук, хотя не отказалась бы. А вообще первым был не фильм, а мультик «Джози и кошечки» про девчачью рок-группу, которая раскрывает разные преступления, как в «Скуби-Ду».

Но Майкл не смотрит мультики, насколько мне известно. Он смотрит образовательные программы, научную фантастику, ну и «Баффи – истребительницу вампиров». Вот если бы в письме было написано: «Ты прямо как Баффи»…

Если не от Майкла, то от кого?

Я так разволновалась, что захотелось немедленно позвонить кому-нибудь и поделиться. Но кому? Все в школе.

НУ НАДО ЖЕ МНЕ БЫЛО ЗАБОЛЕТЬ!

Мочить голову и высовываться в окно отменяется. Скорее выздоравливать и бежать в школу – вычислять тайного влюбленного!

ПОКАЗАТЕЛИ ТЕМПЕРАТУРЫ

10:45–38,2

11:15–38,1

12:27–37,6

Да! Да! Мне уже лучше! Спасибо тебе, Зельман Ваксман, за то, что изобрел антибиотики!

14:05–38,3

Нет. Только не это.

15:35–38,7

Ну за что мне это все?

Четверг, позже

Сегодня днем, когда я валялась с холодным компрессом, пытаясь сбить температуру, чтобы уже завтра пойти в школу и начать искать своего тайного обожателя, мне удалось увидеть самую классную сцену из «Спасателей Малибу». Ну правда.

Это когда Митч встретил ту девицу с поддельным французским акцентом во время соревнований по гребле, и они втрескались друг в друга и носились среди волн под суперскую музыку, а потом выяснилось, что девица – невеста соперника Митча в этом самом соревновании. Но самое главное – она принцесса маленького европейского государства, о котором Митч даже никогда не слыхал. А ее жених принц, и они обручены с младенчества!

Как раз когда я это смотрела, явилась Лилли с домашкой для меня и тоже уселась смотреть. Только она не уловила глубокий философский смысл происходящего и заметила лишь:

– Ого, этой принцессульке необходима срочная коррекция бровей.

Не, ну вообще.

– Лилли, – прохрипела я, – ты что, не понимаешь, что эта сцена – пророческая? А вдруг меня тоже обручили в младенчестве с принцем, которого я в глаза не видела, а папа мне об этом еще не сказал! И я ведь тоже могу повстречать на пляже спасателя и безумно полюбить его, но это не будет иметь никакого значения, поскольку я обязана выполнить свой долг и выйти за человека, которого выбрал мой народ.

– Ты, случаем, микстуры не перепила? – поинтересовалась Лилли. – Там написано: «Одна чайная ложка каждые четыре часа». Не столовая, ты, олень.

Я рассердилась на Лилли за то, что она за ерундой не видит главного. Конечно, я не могла рассказать ей про письмо – а вдруг это ее брат написал? Не хочу, чтобы он подумал, будто я треплюсь о его письме со всеми подряд. Любовное письмо – это очень личное. Но все равно Лилли могла бы посмотреть на происходящее с моей точки зрения.

– Неужели ты не понимаешь? – засипела я. – Какой мне смысл влюбляться в кого-то, если окажется, что папа уже устроил мой брак с каким-нибудь принцем, которого я никогда в глаза не видела? Каким-нибудь наследником из Дубая или типа того, который каждый день любуется моим портретом и не может дождаться, когда же он наконец назовет меня своей.

Лилли ядовито заметила, что я, похоже, перечитала любовных романов для девочек, которые так нравятся моей подруге Тине Хаким Баба. Тут надо признать, что, действительно, именно они навели меня на мысль. Но это не имеет значения.

– Серьезно, Лилли, – сказала я. – Мне надо быть очень осторожной, чтобы не влюбиться в кого-нибудь вроде Дэвида Хасселхоффа или твоего брата, потому что придется выйти за принца Уильяма.

Ну не сказать, что это была бы такая уж страшная жертва.

Лилли встала с моей кровати и протопала в гостиную, где сидел папа. Он был один, потому что, стоило ему зайти проведать меня, как мама сразу вспоминала про какое-то срочное дело и сбегала.

На самом деле не было у нее никакого дела. Просто мама до сих пор не призналась папе ни про мистера Дж., ни про то, что они решили пожениться, ни про ребенка. Мне кажется, она боится, что папа начнет орать и обзывать ее безответственной (да запросто).

И вот, вместо того чтобы признаться, она каждый раз сбегает от него с виноватым видом. Это было бы смешно, если бы не выглядело так жалко: взрослая женщина, тридцать шесть лет, а ведет себя как ребенок. Вот я, например, к тому времени, когда мне исполнится тридцать шесть, уже полностью самоактуализируюсь и не буду страдать всякой фигней, как мама.

Лилли зашла в гостиную, и я услышала, как она сказала: «Мистер Ренальдо…» Она всегда называет моего папу мистером Ренальдо, хотя прекрасно знает, что он принц Дженовии. Но Лилли утверждает, что ей на это наплевать. Она живет в Америке и не собирается никого называть вашим величеством. Лилли принципиально против всяких там монархий, ну и княжеств тоже, до кучи. Она считает, что власть должна принадлежать народу. В колониальные времена ее считали бы вигом.

– Мистер Ренальдо, – обратилась Лилли к моему папе, – а Миа случайно не обручена тайно с каким-нибудь принцем?

Папа опустил газету – я даже из своей комнаты слышала, как хрустнули страницы.

– О господи, конечно, нет, – ответил он.

Лилли так же решительно протопала обратно.

– Балда, – сказала она мне. – Я отлично понимаю, почему ты боишься влюбиться в Дэвида Хасселхоффа. Он тебе в отцы годится и давно не в строю. Но что-то я не врубилась, при чем тут мой брат?

Только тут до меня дошло, что я ляпнула. Лилли ведь не догадывается, как я отношусь к ее брату Майклу. Да я сама не до конца понимаю, как я к нему отношусь. Только знаю, что без рубашки он вылитый Каспер Ван Дин[4].

Мне так хочется, чтобы это он написал письмо! Просто до ужаса! Но я ни за что не скажу об этом его сестре.

Я заявила, что нечестно требовать каких-то объяснений у человека, чей мозг затуманен микстурой от кашля с кодеином. Но у Лилли сразу стало такое выражение, как во время урока, когда она, конечно, знает ответ на вопрос учителя, но молчит, чтобы дать возможность и другим ученикам сказать хоть что-нибудь.

Как же тяжело дружить с человеком, у которого IQ равняется ста семидесяти.

ДОМАШНЕЕ ЗАДАНИЕ

Алгебра: задачи 1–20, с. 115

Английский: «Странк и Уайт», 4-я глава

Ист. мир. цив.: доклад на 200 слов о конфликте между Индией и Пакистаном

О. О.: как всегда

Французский: глава huit

Биология: гипофиз (спросить у Кенни!)

ГРУДЬ ЗВЕЗД

МНЕНИЕ ЛИЛЛИ МОСКОВИЦ И МИИ ТЕРМОПОЛИС

Четверг, еще позже

После обеда мне стало настолько лучше, что я встала с кровати. Проверила электронную почту – а вдруг таинственный Друг прорезался? Раз уж ему известен мой домашний адрес, значит, и электронный должен знать. И тот и другой можно найти в электронном школьном дневнике.

Вместо этого я обнаружила письмо от Тины Хаким Баба с пожеланиями скорее выздороветь. И от Шамики. Шамика написала, что уговаривает папу разрешить ей пригласить гостей на Хэллоуин. Приду ли я, если он разрешит? Я ответила, что, конечно, приду, если уже совсем поправлюсь и перестану кашлять.

Еще было сообщение от Майкла. Тоже с пожеланиями выздороветь, но в виде гифки: танцующий котик, очень похожий на Толстяка Луи. Это так мило! И подпись: «С любовью, Майкл».

Не «С наилучшими пожеланиями».

Не «Искренне твой».

С любовью.

Я посмотрела гифку четыре раза, но так и не поняла, он или не он написал мне письмо. Кстати, в письме слово «любовь» не упоминалось ни разу. Там было сказано, что я нравлюсь этому человеку. И подписано: «Твой искренний Друг».

Но никакой любви, ни одного намека.

И тут я заметила еще одно письмо с незнакомым адресом. Мамочки! Может, это мой незнакомец? Я схватилась за мышку дрожащей рукой…

Открываю письмо, а там сообщение от ДжоКоша.

ДжоКош: Просто хотел узнать, как ты. Сегодня в школе скучал по тебе! Ты получила мое письмо? Надеюсь, тебе стало легче от мысли, что кое-кто считает тебя суперкрутой. Выздоравливай скорее.