Они будут жить с нами бесплатное чтение

Они будут жить с нами
Амелия Борн

Глава 1

День не задался с самого утра. Я опоздала в детский сад, потому что по пути сломался трамвай, а другого было не дождаться. Никитка, мой трехлетний сын, хныкал и капризничал, вдобавок, кажется, обморозил щеки, пока мы спешили по обледеневшему тротуару туда, где я работала, а Никитка — проводил половину дня.

Пригоревшие сырники, что испекла для ребятишек, так как трудилась поваром в детском саду, едва не довели меня до нервного срыва. Полученный за них выговор стал едва ли не последней каплей.

— Вера Артемьевна, можно я вам Никитку привезу? Сегодня ничего не успеваю, дома шаром покати, а утром уже Коля приедет, — пожаловалась я свекрови, которой позвонила, когда мы с сыном вышли из садика и Никита снова начал хныкать.

То ли не доспал, то ли начинал заболевать. А может, и все вместе. Сил выяснять это у меня уже не осталось — вот и дам задание Вере Артемьевне последить за Никиткиной температурой.

Смешно. Дать задание этой женщине — равносильно тому, чтобы лично позвонить президенту и попросить его сходить за колбасой.

— Можно, — все же смилостивилась свекровь и положила трубку, не дождавшись, когда я ее поблагодарю.

Я потащила сына к остановке. Через пять минут должен был приехать трамвай, и я надеялась, что на этот раз обойдется без непредвиденных поломок.

— Сейчас мы к бабушке. Переночуешь у нее, — ласково сказала Никитке, стоя на остановке и притопывая от холода. — А завтра за тобой с папой приедем, как только я отработаю, хорошо?

Сын насупился и отвернулся. У бабушки он бывать любил, но предпочитал проводить время со мной. Мы вообще были с ними не разлей вода — и дома вместе, и вот, на моей работе тоже. Когда я выяснила, что в детском саду как раз не хватает повара, отправилась стряпать для малышей, благо и образование соответствующее имелось. Десять лет назад я закончила кулинарный техникум. Так что судьба благоволила мне, я могла проводить с сыном столько времени, сколько потребуется для его адаптации в детском саду.

Коля это только поддерживал. Он вообще считал, что женщина должна все делать для семьи, а мужчина — обеспечивать тыл в виде заработка. Жили мы с ним не очень богато, но дышать в финансовом плане становилось все легче с каждым годом.

— Я не хочу, — буркнул Никита, когда мы с ним сели в трамвай и поехали к свекрови.

Она жила в паре остановок от нашего дома, что было весьма удобно. Всегда можно было закинуть ей внука и провести время только вдвоем. Вроде и женаты с Николаем были аж целых десять лет, а мне все порой казалось, что медовый месяц у нас не заканчивается. Мужем Коля был хорошим — заботливым, верным, надежным.

— Не дуйся, Никит, — попросила сына, устраивая его на коленях, несмотря на то, что ехать было недалеко и мы могли проделать путь стоя. — Это только до завтра. Бабуля сказала, что уже очень соскучилась по тебе.

Я врала. Свекровь вообще редко проявляла эмоции, так что если даже и жаждала увидеть внука, то признаваться в этом было не в ее правилах.

— Ладно, — кивнул Никитка, и я улыбнулась.

У меня был самый лучший на свете сыночек.

Я задумчиво ходила между полками магазина, выбирая, какие продукты закупить впрок. Близился сначала день рождения Николая, затем — Новый год. Хотелось отпраздновать как-то по особенному. Наготовить сыну и мужу самых вкусных на свете блюд, провести время только втроем. Хотя бы новогоднюю ночь. Хотя, я уже знала планы Коли — он хотел пригласить свою мать и наших друзей.

«Ты сиротка у меня, Насть, вот я тебе и обеспечиваю семейный праздник», — говорил мне Коля, а я с ним не спорила. Глупо было обижать мужа, раз он так для меня старался.

Пораздумав немного, я все же прихватила с полки икру подороже. Часть заморожу на Новый год, ничего с ней не случится, часть съедим в виде бутербродов уже совсем скоро. До дня рождения Коли она точно долежит. А если муж будет бурчать что-то про ненужные траты — ерунда. Я знаю, как его успокоить.

Улыбаясь и продумывая, что еще вкусного можно поставить на стол, я вышла из магазина и направилась домой.

Едва добралась до квартиры, поняла, что Николай вернулся из командировки. Сердце тут же радостно застучало — муж так торопился к семье, что смог расправиться с делами быстрее. Открыв дверь, я приостановилась на пороге. У нас в гостях кто-то был.

— Коооооль… ты дома? — позвала, все же заходя в квартиру и запирая за собой замок. — Что за ботинки в прихожей?

Я задала вопрос, удивившись тому складу обуви, который был сгружен в одном из углов прихожей. Вроде как мы никого на эти даты не приглашали, да я и представить даже не могла, кто мог быть обладателем женских, чуть пошловатых высоких сапог на огромной платформе и двух пар детских башмаков.

— Проходи, — велел муж, вышедший ко мне и лучезарно улыбающийся.

Он забрал у меня пакеты из магазина, быстро чмокнул в щеку, пока я разматывала шарф и стаскивала обувь. Добавил деловито:

— Все расскажу.

— Что расскажешь? — хихикнула я, следуя за Колей и не представляя, какие новости меня ждут.

Муж прошествовал на кухню и, как ни в чем не бывало, начал разбирать покупки. Поставил их на стол, вытащил фрукты и икру. Это я отметила краем взгляда, воззрившись на женщину и двух девочек, что сидели за столом. Знать я их не знала. Видела впервые.

Женщина улыбалась, глядя в ответ. Она была неприметной, только ярким пятном во внешности пылали крашеные в светло-рыжий цвет волосы. В остальном, встреть я такую на улице, скользнула бы равнодушным взглядом. Дети были похожи на нее как две капли воды. Одна девчонка постарше, с короткой стрижкой. Вторая — с куцыми косичками, едва достающими ей до плеч.

— Это Кира, Вика и Маша, — сказал муж, деловито раскладывая продукты в холодильнике.

Он немного поколебался и оставил самое вкусное на столе, после чего ошарашил новостями:

— Они будут жить с нами.

— В смысле? — вскинула я брови, удивленно округлив глаза.

— В прямом, Насть. Это Кира, — он указал на женщину, та разулыбалась еще шире, — она мать Вики, ей одиннадцать. И Маши — ей девять.

Он осмотрелся, словно бы искал что-то, потом вдруг начал нарезать хлеб, открывать икру. Я же стояла, не шевелясь и ждала, что будет дальше. Даже сил на то, чтобы остановить мужа и сказать кажущуюся сейчас не смешной фразу: «Это на Новый год», у меня не было.

Наскоро сделав несколько бутербродов, Коля установил тарелку на стол и добавил, почти что убивая меня на месте.

— Вика и Маша — мои дети, Настен. А Кира, как ты успела догадаться, — их мать.

Как ты успела догадаться? Я — успела догадаться. Мозг заполонило туманом, я оперлась ладонью на стену и, взглянув на календарь, пробормотала:

— Вроде, не первое апреля…

Николай тут же бросился ко мне. Взяв под локоть, повел к столу, а я шла за ним, словно кукла, переставляя ватные ноги. Только в голове пульсировала мысль: «Если старшей одиннадцать, значит, это все у них давно? Еще до нас?».

Хотя, думать мне нужно было лишь об одном — как сбежать. Но куда? У меня нет больше никого кроме Николая и сына. Разве что только Даринка, подруга еще с техникума, но к ней вообще не вариант. Разве что на время.

Усадив меня за стол, Николай достал бокалы. Девочки, быстро взглянув на отца и получив одобрительный кивок (это я видела взглядом, перед которым плыла пелена), взяли по бутерброду, после чего Кира им велела:

— Идите, девочки, поиграйте в той комнате, где наши вещи.

Иисусе! Они уже притащили сюда свои шмотки? Я вскочила и промчалась в нашу спальню — там было все так же, как оставалось утром, когда я уходила на работу. Значит… Значит их баулы в комнате Никитки?

Буквально отпихнув от себя — как их там? — детей Киры, я распахнула дверь в детскую и обомлела. Она вся была завалена сумками. Клетчатые огромные «котули» лежали вповалку, на них примостились какие-то игрушки, авоськи и бог знает, что еще. И это все в Никиткиной спаленке, которую я с такой любовью обставляла! Здесь уже даже запах поселился, чего-то знакомого. Деревенского, что ли.

С губ моих сорвался стон ужаса и горечи. Все, что сказал мне муж на кухне — правда. Он, похоже, не в командировку ездил, а за своей второй семьей!

— Настя… Дай девочкам пройти и иди к нам — спокойно поговорим и все обсудим, — сказал мне Николай, пришедший следом за мной.

Дети Киры (и его, между прочим) стояли, пожевывая бутерброды с самым непроницаемым выражением на лице. Стало так противно от этого всего… от той горечи, что появилась, когда я вспомнила, как выбирала деликатес подороже, чтобы побаловать семью. Вот и балую, только не свою, а чужую…

— Это комната Никиты! — процедила я, подходя к мужу. И закричала, не в силах сдерживаться: — Пусть они выметаются отсюда к черту!

Глава 2

Коля вскинул руки на уровень груди, повернув ладони в мою сторону. Сдавался? Может, он сейчас скажет, что решил подшутить и проверить мою реакцию?

— Хорошо, как скажешь, — кивнул муж. — Просто мы подумали, что эта комната больше, и взрослому человеку с двумя немаленькими уже детьми здесь будет комфортнее, чем в нашей спальне.

«Мы подумали» ударило под дых. Нет, я не собиралась бегать от того, что творилось и напрямую касалось моей жизни, потому, пройдя мимо Николая, вернулась на кухню. Кира уже хозяйничала здесь — поставила чайник и теперь ополаскивала посуду, стоящую в раковине.

— Не трогайте тут ничего! — велела я.

Меня трясло. Руки, которыми попыталась выхватить свою любимую кружку, ходили ходуном. Кира, пожав плечами, выпустила ту, и керамика глухо соприкоснулась с раковиной. Я едва не взвыла. У кружки отвалился кусочек и куда-то отлетел.

— Ты так не нервничай, — сказала Кира, вновь устраиваясь за столом. — Мы тебе сейчас все объясним.

Я сделала вдох-выдох и, досчитав до трех, повернулась к этой женщине, которую уже ненавидела всем сердцем.

— Слушаю, — сказала ей, намеренно оставаясь стоять на ногах.

Во-первых, это было своего рода физическое преимущество, которого мне так не хватало, если бы Кира опять возвысилась надо мною на полголовы. Вторая — или первая? — жена Николая была весьма коренастой и высокой. Даже глядя на ее ладони можно было сказать — ударь такая пудовым кулаком, мало не покажется.

Во-вторых, я давала себе шанс на побег. Первой мыслью было бросить все вещи, поехать к свекрови и забрать Никиту. А потом… Потом я и представить не могла, что делать. Зарплаты повара хватит от силы на аренду комнатки в каком-нибудь клоповнике. А чем мне кормить сына? Просить у мужа на еду, пока мы с ним будем решать вопросы с разводом? Брать кредит на молоко и кашу?

— Настен, присядь, давай просто по-взрослому побеседуем, — сказал вновь появившийся рядом с нами Коля.

Я упрямо замотала головой и сложила руки на груди, на что Николай, пожав плечами, занял свое привычное место за столом и заговорил:

— То, что ты про измену подумала — это не так. Киру я знаю уже давно, двенадцать лет. Вика родилась, когда мы с тобой еще не знакомы были. А то, что Маша на свет появилась — это случайность. Мы с тобой тогда разошлись, в самом начале отношений, ты же помнишь?

Он смотрел на меня пристально, но с едва заметной улыбкой на губах. А я вглядывалась в черты любимого мужа и думала о том, понимает ли он хоть отчасти, какой удар мне нанес? Какие смертельные раны я получала, слушая каждое его слово?

— Допустим, — кивнула, ответив хрипло, потому что горло изнутри царапало и першило от невысказанной боли.

— Спросишь, почему тебе ничего не говорил? Отвечу — потому что тебя люблю и хочу быть с тобой и дальше.

Я нервно рассмеялась и покачала головой. Показала знаком — продолжай. А сама хваталась за эти слова мужа, как будто они могли удержать меня на плаву и не дать утонуть. Потому что признавать факт слитой в унитаз жизни на протяжении десяти лет было ужасно. Все случившееся было ужасно.

— Кире и девочкам некуда идти. Они пока поживут с нами, дальше придумаем, что с этим делать. Можно было снять квартиру, но сейчас нам это не по карману. Кира лишилась работы, пока найдет новую, пока обустроится…

Он говорил что-то еще, а я слушала вполуха и понимала — ничего не исчезнет. Все именно так и обстоит, как сказал Николай. И уже все решено. Они вдвоем все решили.

— Ты все эти годы помогал им? Общался? — выдавила я из себя, останавливая поток словоизлияний мужа.

Кира и Коля переглянулись, а мне так захотелось взять и шарахнуть чем-то по лицу этой рыжей особы, которая подобно хитрой лисе влезла туда, где ей было не место.

— Немного общались. Деньгами я девочкам помогал, жизнь в поселке — не сахар. Но делал это не в ущерб нашей семье, поэтому у нас теперь дом — полная чаша.

Он обвел руками жилище, которым занималась в основном я. Всего домашнего хозяйства Николай не касался, я считала это своим вкладом в семейную жизнь, потому что в нее не принесла ничего существенного. Мои родители были пьяницами, оба погибли в пожаре, когда мне только-только исполнилось восемнадцать. Как я выжила тогда без жилья, одному богу было известно. Сначала было общежитие от техникума, а потом, когда закончила его и поняла, что пора начинать работать и строить свою жизнь, а высшее образование всегда можно получить позже, мне на пути встретился Николай.

Мне исполнился двадцать один год, ему — двадцать пять. Уже тогда он казался мне очень умным, не по годам взрослым. И надежным. Знала бы я тогда, чем эта самая надежность для меня обернется.

— Все понятно, — сказала я, криво улыбаясь. — Значит, места в твоей жизни мне с Никитой теперь нет.

Я говорила об этом, как о решенном факте, на что глаза Николая сверкнули и в них появилось молчаливое предупреждение.

— Тебе некуда идти, Насть. Не глупи. Если так хочешь, переедем в комнату сына. А Кира и девочки — в нашу спальню. Я им матрасы надувные купил на первое время.

Надо же… У них все было продумано. И опять в голове замелькало «они, они, они». Они все уже решили, они сделали выбор, в том числе, и за меня. Я была сейчас одна против них двоих, а если учесть двух девочек, которые находились где-то в недрах нашей квартиры, и вовсе против четверых.

— Отдай!

— Нет, ты отдай! Это я первая увидела! — вдруг послышались голоса Вики и Маши, раздавшиеся из Никиткиной комнаты.

Я сорвалась с места и бросилась на звук. Когда добралась до двух нахалок, у меня сердце застыло, а потом зашлось в неистовом стуке. Старшая тащила на себя любимого мишку сына, в то время как младшая вцепилась в него с другого края.

— Ах вы, маленькие заразы! — вырвалось помимо воли из моего рта.

Я бросилась к ним, с ужасом видя, как голова медвежонка отделяется от туловища, когда Вика дергается назад. Схватила ребенка и встряхнула, но тут же меня отпихнули от нее с такой силой, что мне показалось, будто это был терминатор, не иначе.

— Не тронь моих детей, паршивка! — завопила Кира, оттесняя меня от своих отпрысков. — Иначе я за себя не ручаюсь!

Ужас сковал меня по рукам и ногам. Я только и могла, что пятиться к выходу из комнаты, озираясь кругом себя невидящим взглядом.

— Кир, уйми их! — гаркнул Коля, подоспевший на помощь, понять бы только кому.

Он обнял меня за плечи, повел куда-то, и все, на что я сейчас была способна, пребывая просто в невероятном шоке, это просто позволить себя увести из того места, которое больше мне не принадлежало.

А в голове билось только одно слово, явственно характеризующее этот цыганский табор, который Николай приволок к нам в дом:

«Саранча».

Глава 3

— Отпусти, — дернув плечом, велела я Коле, когда он завел меня в нашу спальню и плотно закрыл за собой дверь.

К звукам, доносящимся из квартиры, не прислушивалась, но этого делать было и не нужно. Громогласный зычный голос Киры достигал, казалось, каждого уголка дома.

— Настен, это ненадолго, клянусь! — взмолился Коля, отчего-то произнеся эти слова полушепотом. — Все наладится у них и ты их больше не увидишь.

— А ты? — зачем-то спросила я, вскидывая подбородок.

Как будто мне действительно было важно, станет ли Николай видеться с ними впредь, когда эта свора покинет наш… вернее, его дом. Ведь такое не прощают. С таким не живут дальше, просто переступив, как через обыденный факт.

— А я… буду иногда, конечно, — пожал муж плечами. — Вообще предпочел бы, чтобы ты никогда ни о чем не узнала.

Я прикрыла глаза и отошла на пару шагов. Пока не понимала, как к этому относиться. Как к предательству? Однозначно. Но если бы это семейство осталось для меня тайной, было бы мне легче?

— Почему ты не отвез их к своей маме? — выдохнула я, и Коля тут же напрягся.

Поджал губы, на щеках, покрытых светлой щетиной, заиграли желваки.

— Она ничего слышать не хочет ни про Киру, ни про девочек.

О, ну хоть один человек, который тоже был против этих троих, у меня имелся. Хотя, время покажет, как именно сложатся отношения свекрови и первой жены Николая.

Я обвела спальню долгим взглядом. Когда глаза выхватывали из привычной обстановки милые вещицы, которыми была полна эта комната, становилось особенно тоскливо на душе. Вот наши свадебные фотографии в рамочках. А вот — первый снимок Никитки. Здесь он еще в роддоме, такой смешной и сморщенный.

— Я не смогу так жить, — сказала мужу, покачав головой. — Заберу сына и мы уйдем.

— Куда?

В голосе Николая послышалась надменность. И он, пожалуй, отчасти имел на нее право. Не потащу же я Никиту к Дарине? По ряду причин это невозможно.

— Пока будем снимать комнатушку, как-нибудь выкрутимся, — сказала я и направилась к выходу из комнаты.

Коля перехватил меня на пороге, когда я уже собиралась выйти и отправиться хоть куда-то. Прогуляться, поехать к единственной подруге и порыдать у нее на плече. В общем, сделать что угодно, лишь бы вырваться из душной клетки, в которую превратился мой собственный дом.

— С сыном уйти не дам, — неожиданно жестко отрезал муж, и когда я посмотрела в его глаза, поняла — он не шутит.

— В каком смысле? — нахмурилась, пытаясь вытащить руку из сильных пальцев.

— В прямом. Чтобы ты таскала Никиту по всяким клоповникам, когда у него есть, где жить и с кем? Этого не будет.

Он смотрел на меня так уверенно и с таким незнакомым выражением лица, какого я еще никогда не видела у Коли, что мне стало не по себе.

— И чтобы я его не таскала по клоповникам, ты решил привезти клоповник к нам домой? Похвально! — найдя в себе силы лишь каким-то чудом, ответила мужу.

— Не надо думать так про Киру и девочек, — поморщился Николай. — Они хозяйственные. Будут заниматься домашней работой на равных с тобой. А хочешь, и вовсе избавят тебя от нее? Ты главная в доме — об этом я сказал Кире сразу. Она согласилась беспрекословно. Так что рули, Настен. Говори им, что делать. Пусть приберутся, завтрак завтра приготовят, суп сварят. А если тебе действительно хочется, чтобы мы переехали к Никитке в комнату — без проблем. Я перетащу сейчас наши с тобой вещи и…

Слушать дальше этот бред я не смогла, просто вышла из комнаты, бросилась в прихожую. Мельком заметила, что Кира и их с Колей дочери снова сидят за столом и что-то уминают. К горлу подкатила тошнота, а перед глазами снова все поплыло.

— Насть… Ну, куда ты, а? — спросил Николай, выходя следом за мной. — Из-за мишки так расстроилась? Кира пришьет ему голову, Никита даже ничего не заметит.

Я яростно натянула сапоги, намотала шарф и схватила сумку. Сорвав с вешалки пуховик, повернулась к мужу и поинтересовалась:

— А их, — ткнула пальцем в сторону его второй семьи, — наш сын не заметит тоже? М?

— Мы можем сказать ему, что это наши гости. Родственники из другого города, — предложил Коля, на что я запрокинула голову и расхохоталась.

Хороши же родственнички — нарисовались не сотрешь.

— Я ушла, — зачем-то объявила мужу и секундой позже с силой захлопнула за собой дверь.

Оставляя там, за родными стенами дома, тех, кто практически сделал из меня лицо без определенного места жительства.

Глава 4

Только когда щеки обожгло болью, я поняла, что плачу. Застывшие на морозе слезы казались сотнями игл, впивающихся мне под кожу. Я позволила себе сделать то, на что имела полное право — дала выход эмоциям.

— О! Настюх, ты чего? — спросила Дарина, к которой я завалилась безо всякого приглашения.

По пути позвонила свекрови и сказала, что заберу Никитку завтра перед походом в детский сад. По голосу матери Коли поняла — она знает обо всем. А может, это я себе придумала, потому что казалось, что кругом сплошь враги.

— К тебе можно? — хлюпнув носом, спросила у подруги, и та сразу закивала и буквально втащила меня в квартиру.

— Конечно, можно, дурочка! — беззлобно сказала она. — Идем на кухню!

Я быстро скинула пуховик и обувь, поплелась за Дариной, которая уже шарила в шкафчиках, видимо, на предмет того, что могло меня успокоить.

— Сашка выдул, что ли, все? — нахмурилась она, но тут же радостно воскликнула: — А, нет! До заначки не добрался.

Я усмехнулась, когда передо мной поставили бутылку красного. Сама Дарина принялась рыться в холодильнике в поисках съестного. Сашка был ее любовником. Одним из нескольких. Однако о том, что у Дарины настолько активная жизнь, в том числе горизонтальная, не знал.

Подруга на мои вопросы о том, не хочет ли она остепениться, отмахивалась и заверяла, что семейная жизнь точно не для нее. А вот та, которой она живет, вполне подходит по всем параметрам.

Трудилась Дарина в ночном клубе танцовщицей. Любила проводить время ярко, бесконечно решалась на всякие авантюры. Оттого и наш с Никиткой переезд к ней, даже на время, был едва ли возможен.

— Ну! Давай, поведай мне, что у тебя стряслось, — велела Дарина, налив нам по бокалу под наскоро наломанные кусочки пармезана. — С Николаем, что ли, в кои-то веки поругались?

Вопрос о муже окончательно меня огорчил. Я вновь начала реветь, а Дарина сидела и ждала, когда же поток слез иссякнет.

— Он… он привел домой свою вторую семью, — выдавила я из себя в промежутках между рыданиями.

Глаза подруги округлились.

— Кто… привел? — не поняла она.

— Коля… У него двенадцать лет была другая… и две… д-две дочери.

Я сказала это и сразу стало как-то легче. Хотя, казалось бы, причин для этого не имелось. Но озвучить вкратце события, которые сегодня перевернули мою жизнь на сто восемьдесят градусов, означало принять новую реальность. А после и дышать стало как-то легче.

— Ты шутишь так, да? — нервно хохотнула Дарина, тут же схватив стакан и опорожнив его. — Николай привел к вам домой… вторую семью?

Понимая, насколько отвратительно это звучит, я кивнула.

— Какая-то Кира… и две девочки. Одной одиннадцать, второй — девять, — выдохнула в ответ.

— И это не розыгрыш с твоей стороны? — уточнила она, на что я помотала головой.

— Да нет же! Хотя, сама бы многое отдала, чтобы вернуться после тебя домой, а там — никого.

Я живо представила себе, что все увиденное сегодня — галлюцинация. Что приду сейчас, а в квартире нет ни вещей этой семейки, ни их самих. А назавтра приедет Николай, обнимет меня, скажет, как он соскучился. И я забуду обо всем, как о страшном сне.

— Расскажи по порядку! — велела мне Дарина, вновь подлив в стаканы напитки.

Я кивнула и начала свое повествование. А когда закончила, глаза подруги стали настолько огромными, что, казалось, вот-вот выпадут из орбит.

— Вот сволочь! — воскликнула она, вскакивая на ноги. — Какой же он козлина!

Забегав по кухне, Дарина только и могла делать, что взмахивать руками и открывать рот в беззвучно возмущении. Я же, наблюдая за ее передвижениями, впадала во все большую тоску. Как стану возвращаться домой? Куда завтра после садика приведу Никитку?

— Тебе нужно бороться! — неожиданно заявила с жаром Дарина, вновь плюхаясь напротив меня. — И не просто бороться, а победить их по всем фронтам! Включая Николая.

Я покачала головой. Казалось, из меня не просто весь воздух выпустили, но и всю душу, оставив лишь оболочку.

— Коля в своем праве. Квартира на нем, он может приводить туда кого захочет. И выписать меня сможет, если пожелает.

— Но он не пожелает, — поцокала языком Дарина. — Это же ясно из его слов. Ему будет вполне комфортно жить с вами всеми.

Она побарабанила ладонями по столу и вдруг воинственно проговорила:

— Нам срочно нужен план!

Я смотрела на подругу со смесью благодарности и мгновенного желания протестовать. Хотелось сказать, что ничего не поможет, ведь меня обложили по всем фронтам. Работа у меня, мягко говоря, не денежная. Жить — негде.

— План? — безо всякого энтузиазма переспросила у Дарины.

— Ага. По которому ты сделаешь все, чтобы не только выжить в этом дурдоме, но и выйдешь победительницей.

Она отпила еще один глоток и вдруг, превратившись в собранную и чрезвычайно мудрую не по годам женщину, начала говорить:

— Первым делом заработок. Теперь — никаких общих котелков и прочего. Все, что получила — отложила. На еду пусть дает Коля. Взялся за гуж, как говорится, не говори, что не муж. Далее… Условия, которые он готов выполнять — пусть выполняет. Говоришь, обещал свой табор приструнить, чтобы они на тебя пахали? Вот и славно. Никаких тряпок, никаких тарелок и супов — пусть действительно варят, парят и стирают. А ты пока целиком займешься собой и сыном. И каждую копеечку — в кубышку.

Она улыбнулась широко и радостно, как будто только что выдала как минимум текст кандидатской и получила за нее положенные овации. Однако мне было совсем не до улыбок. Я в ужасе посмотрела на Дарину и спросила:

— Ты что, действительно считаешь, что мне нужно жить с ними и делать вид, что ничего не происходит?

Глава 5

— Жить — да, а вот делать вид точно не нужно! — с жаром откликнулась подруга.

Она задумчиво приложила палец к губам. Дарина была такой прехорошенькой, что я, как и часто то бывало, залипла на ней взглядом. От мужиков у подруги не было отбоя даже в тот момент, когда она твердо решала хранить целибат хотя бы месяц.

— Нет, ты, конечно, можешь у меня перекантоваться, без проблем, — продолжила она, — но… Сама все знаешь.

Дарина состроила мордашку.

— Знаю, — кивнула в ответ и уныло приговорила остатки из стакана.

Это ни капли не успокоило. Напротив, привело меня в состояние странной ажитации. Хотелось сорваться с места и, махая шашкой, пойти рубить головы всем, кто виновен в моем внезапном несчастье.

— А что свекровь? Точно не вариант? — спросила Дарина, которая не особо жаловала Колину маму.

Та отвечала ей полной взаимностью, и в этом они совпадали на все сто.

— Я, конечно, попробую с ней завтра утром поговорить, когда за Никиткой приеду, но вряд ли она будет рада нашему наличию. Ты же помнишь, квартира, которую она превратила в студию, всякое такое.

Я подернула плечами, делая вид, что мы говорим о чем-то обыденном. После смерти Колиного отца Вера Артемьевна замкнулась в себе и проводила почти все время в их трешке. Раньше свекровь была педагогом в музыкальной школе, но сейчас не преподавала. Пенсии, как говорила она сама, ей хватало, а что еще нужно одинокой женщине, которая, по ее же словам, совсем скоро отправится к мужу на небо?

Отец Николая был довольно известным в нашем городке скрипачом. Вот и решила Вера Артемьевна соорудить из их квартиры своего рода музей, который именовала не иначе как «студия».

— Помню, — мрачно отозвалась Дарина. — Кошелка могла бы уже и съехать в хоромы поменьше! Вам, как молодой семье, площадь гораздо важнее!

— Это ее квартира, ей и решать, что с ней делать, — возразила я, припоминая, как свекровь наотрез отказалась даже говорить с нами, когда мы с Колей заикнулись о том, чтобы переехать в трешку, а ей отдать квартиру Николая, доставшуюся ему от бабки с дедом.

Дарина вздохнула, зевнула, поспешно прикрывая рот ладонью.

— Мягкая ты, Наська. Вот в чем твоя проблема, — сказала она и снова зевнула.

Я развела руками, поднимаясь из-за стола. Пора было и честь знать, тем более, что завтра с утра мне нужно было на работу.

— Уж какая есть, — усмехнулась в ответ.

Мы с подругой расцеловались и распрощались. Я дала обещание Дарине, что если в жизни наступят полные кранты, то мы с Никиткой переберемся таки к ней. Хотя, я даже представить не могла, что такого могло произойти, что стало бы еще более ужасающим.

Выйдя от подруги, я быстрым шагом направилась домой. Было поздно — именно поэтому я торопилась. А возвращаться в родные стены мне не желалось совсем.

Когда зашла в квартиру, поймала себя на мысли о том, что за это время, которое я провела с Дариной, Николай мне ни разу не позвонил. Хотя у нас и был обычай — мы всегда уведомляли друг друга, когда куда-то ехали или шли и добирались до места назначения. Что ж… Это был еще один пунктик в копилку тех, которые говорили о том, насколько полярным было теперь отношение мужа.

Было тихо. На кухне горел приглушенный свет, в остальном квартира была погружена во мрак. Я тихо разулась и сняла пуховик, гадая, где мне переночевать. Возможно, и стоило остаться у Дарины, но я не хотела вот так сразу показывать, что отступила. Только не тогда, когда в квартире еще оставались наши с Никиткой вещи, документы, да и вся наша с сыном жизнь в принципе.

Умывшись, я постояла, прислушиваясь к звукам. Прикусила губу, когда услышала всхрап Николая и, надеясь, что принадлежал он все же ему, а не Кире, направилась в детскую. Конечно, существовала вероятность, что они завалились там с первой женой, но я очень надеялась, что этого не случилось.

Когда включила маленький ночник-пчелу, инстинктивно выдохнула с облегчением. Николай был один. Он обнаружился лежащим на кровати Никиты. Ее мы купили сыну с прицелом на вырост, так что даже взрослый человек мог разместиться на ней с относительным комфортом.

Баулы саранчи отсутствовали. Значит, Николай перенес их в нашу с ним спальню. Стараясь не думать о том, что в моей постели, в окружении моих вещей, сейчас дрыхнет эта ужасная Кира, я подошла к мужу и с силой его тряханула:

— Коля! Вставай и освободи мне место, я хочу спать! — велела ему громко, ни капли не церемонясь.

Он подскочил, сел и вытаращил на меня сонные глаза.

— А… Настюш, вернулась, — растянул губы в улыбке и вдруг, схватив меня за запястье, потянул на себя.

Я покачнулась, не ожидая подобного обращения. Едва не упала на колени Николая, но вцепилась в его волосы, на что муж зашипел от боли.

— С ума сошла? — вызверился он на меня, отпуская мою руку.

— Я сказала — освободи мне место, — не растерялась я, отступив на полшага. — Скоро на работу, я хочу хоть немного поспать.

Николай хмыкнул и, вновь став тем мужчиной, которого я знала десять лет, растянул губы в улыбке.

— Так давай ляжем вместе. Места хватит, ты у меня худенькая.

Он похлопал рядом с собой ладонью, я замотала головой.

— Даже не мечтай. Освободи кровать и я лягу.

Коля смотрел на меня с прищуром в глазах, отчего они показались мне ледяными и бесстрастными. Так, наверно, смотрят палачи на своих жертв, зная, что тем от них никуда не деться.

— Черт с тобой, — буквально выплюнул он секундой позже и, поднявшись, отошел.

Я юркнула под плед и свернулась калачиком. Не знала, куда направится ночевать муж, но не удивилась бы, если к своей Кире.

Однако он просто покидал на пол подушки с детского диванчика и, устроившись на них кое-как, буркнул:

— Спокойной ночи.

Я не ответила, а мгновением позже Коля захрапел. Я же лежала без сна и в голове моей билась только одна мысль:

«Так я долго не выдержу».

Глава 6

Когда проснулась, муж уже встал. В комнате я была одна, и первое, что мне пришло в голову, стоило распахнуть глаза — я просто задремала на кровати сына и мне приснился жуткий кошмар. Однако почти сразу послышался хохот, доносящийся из кухни, и сердце мое заколотилось быстрее.

Вскочив с кровати, я вышла из детской. В нос тут же ударил запах жженого масла, раскаленного настолько, что он начал выделять дымок.

Я метнулась на кухню и едва не застонала от того, какая картина передо мной предстала. Кира вовсю хозяйничала у плиты — жарила то ли пирожки, то ли оладьи размером с небольшое манго. Их с Колей дочери сидели за столом и, тыкая в телефон перепачканными в сахарной пудре и сметане пальцами, смотрели какие-то ролики и, не стесняясь того, что в квартире они не одни, громко смеялись.

— О, Настасья, завтракать с нами будете? — расплылась в улыбке Кира, снимая новую партию непонятных мучных изделий.

При этом я услышала, как царапнула вилка прямо о дно моей не самой дешевой сковороды. Я медленно обвела взглядом царящую кругом вакханалию. Мука стояла чуть поодаль, рядом с ней лежали несколько скорлупок от яиц. Тут же валялся вскрытый пакет с сухими дрожжами, часть которых просыпалась на столешницу.

— Я все уберу после себя. Сначала готовлю — потом прибираюсь, — сказала Кира, верно истолковав выражение моего лица, и вновь влила в раскаленное масло порции будущих «оладий».

Те зашипели и зашкворчали. Несколько брызг попало на соседние конфорки. По кухне вновь поплыл прогорклый дым.

— Вообще-то для этого есть вытяжка! — рявкнула я, подлетая к Кире и включая технику на полную мощность. — И я таким не питаюсь. Не хочу себе язву или гастрит.

Девочки застыли, глядя на меня. Младшая так и не донесла до рта еду, просто сидела в нелепой позе, вылупившись так, словно видела перед собой нечто необычное.

Кира переглянулась с детьми, подмигнула им, и они продолжили уминать ее стряпню, не забывая макать приготовленное нечто в блюдце с сахарной пудрой.

— А Коле такое нравится, — пожала плечами Кира. — Он, кстати, уже уехал на работу.

Она сказала это таким тоном, словно мы с нею каждое утро встречались на кухне, где обменивались новостями или информацией о том, где находился наш «муж на двоих».

Чертыхнувшись, я вернулась обратно в комнату Никитки. Позавтракать могу и на работе, а сейчас главное забрать сына, по которому я уже до чертиков успела соскучиться.

— Вы ведь знали об этой Кире? — шепотом спросила я у свекрови, когда приехала за сыном.

Никита как раз убежал в комнату, где забыл свою машинку, и у нас с Верой Артемьевной была минутка быстро обменяться парой слов.

— Не знала, — отрезала свекровь и посмотрела на меня со значением во взгляде.

Я тут же почувствовала — она не лжет.

— Он рассказал на днях. Что у него женщина есть в поселке, что детей двоих родили они еще до тебя. И что сейчас нужно их перевезти к себе, вроде дом у них сгорел, что ли.

Это была едва ли не самая длинная тирада, которую я слышала от Веры Артемьевны за всю свою жизнь. Мои отношения со свекровью теплыми назвать я не могла. Но мама Коли помогала с Никиткой, а большего мне было и не нужно.

— Ясно, — только и кивнула я, присаживаясь на табурет и теребя в руках комбинезон сына.

— Что делать теперь будешь? — спросила меня свекровь.

Я пожала плечами. Знать бы, как поступать дальше, не было бы так погано на душе.

— Пока буду плыть по течению, — вздохнула в ответ. — Если только вы меня и Никитку у себя не приютите.

Я вскинула взгляд на свекровь. Она тут же закрылась. От женщины, вроде как с сочувствием отнесшейся к ситуации, в которую я попала, не осталось и следа.

— Нет, Анастасия. Мы уже обсуждали это и я останусь на своем до гробовой доски. Это моя квартира и я хочу в ней дожить спокойно одна.

— Но мы не будем вам мешать! — в запале произнесла я, видя, как Никитка уже мчится к нам на всех парах. — Мы… — собиралась продолжить, но увидела по лицу свекрови, что это бесполезно.

Она замкнулась еще больше, поджала губы и не стала дослушивать.

— А, вот и ты, молодой человек, — обратилась Вера Артемьевна к внуку. — Собирайся скорее, уже давно пора в садик.

Пока я, испытывая чувства, от которых хотелось реветь, быстро одевала сына, свекровь удалилась на кухню. Я не понимала ее от слова совсем. Она ведь знала, что нам с Никиткой сейчас придется несладко. Я уже подошла к той черте, за которой вселенная для меня будет состоять из сплошного отчаяния. И рассчитывать, что вдруг откуда-то мне протянут руку помощи, не стоило.

— Идем, Никит, — сказала я, когда сын был одет и обут.

Взяла его за руку и повела прочь из квартиры, в которой видеть меня хотели только в качестве гостьи. Наверно, и для мужа я была точно такой же гостьей в нашем доме, несмотря на то, что я прожила с Николаем бок о бок десять лет.

— До встречи, Анастасия. Никитушка, слушайся маму и папу, — напутствовала свекровь, провожая нас с сыном.

Я горько усмехнулась, когда услышала эти слова, но показывать эмоций Вере Артемьевне не стала. Она была совсем не тем человеком, на помощь которого стоило рассчитывать.

Хотя, как оказалось, у меня таких людей не было в принципе. Разве что Дарина, да и то — с большой натяжкой.

Глава 7

Весь день на работе провела в бесконечных мыслях — что делать, когда закончится смена и нужно будет вести Никитку домой? Не поехать ли к подруге, где смогу хотя бы переночевать, оттягивая тот момент, который уже казался неизбежным? Что предпринять, если все же вернусь туда, где теперь на полных правах жили эти ужасные Кира и две девочки?

Я так и представляла, как захожу и, быстро юркнув в детскую, запираюсь там. Но ведь Никитка привык к иному… Привык, что он играет на кухне, пока я готовлю ужин, а потом встречает вместе со мной с работы Николая. И мы садимся, едим и обмениваемся новостями, а сын вставляет какие-то реплики, в силу своего возраста в основном забавные.

Домыв плиту, я переоделась и вышла с кухни. Никитку надо было забирать через полчаса. И я, как могла, оттягивала момент, когда придется решать, куда ехать. Домой или к Дарине. А то и вообще к свекрови, которую пока по объективным причинам видеть я не желала.

Выйдя на улицу, я взяла телефон и покрутила его в руках. Все же решилась и набрала номер подруги. Несколько гудков, после которых Дарина ответила, причем была в этот момент сильно навеселе:

— О! Настюха! А я как раз о тебе думала, — сказала она, на что я лишь покачала головой.

Если о ком подруга и размышляла, то уж точно не обо мне.

— Дарюш… слушай, я тут в прострации. Куда мне ехать после того, как заберу Никитку из сада?

Задала этот вопрос и так жалко себя стало, что на глазах помимо воли выступили слезы. Упрямо тряхнув головой, я приказала себе не раскисать. Подруга молчала, что навело меня на мысли о том, что я задала не слишком удобный вопрос.

— Наськ… ко мне сегодня никак, прости, — тихо проговорила она. — Мы как раз едем… ну… в общем, его Андрей зовут. Так что извини, но никак…

Я тяжело вздохнула. Не то чтобы особо рассчитывала на помощь со стороны Дарины, но, по сути, больше надеяться мне было не на кого.

Распрощавшись с подругой и вновь получив от нее извинения, которые были совершенно не обязательны, я поднялась на второй этаж, где находилась младшая группа и, присев на лавочку возле шкафчиков, принялась ждать сына.

— Лаврентьева, а ты чего еще здесь? — раздался через несколько минут голос воспитательницы, которая как раз вышла, ведя за собой двух деток.

— В каком смысле, еще здесь? — не поняла, вскидывая голову. — У меня рабочий день только-только закончился, а сейчас я Никитку жду.

Она нахмурилась, подходя ближе.

— Как ты его ждешь, если его папа еще час назад забрал? — спросила она, и я выдохнула рвано, вскакивая с места.

Сердце пропустило несколько ударов и ухнуло вниз. Да, порой случалось, что Коля забирал меня и Никиту, после чего мы все втроем ехали домой. В такие, довольно редкие, дни сынок чувствовал себя особенно счастливым. Но сейчас ведь я оставалась в садике!

— Как забрал? Почему мне никто не сказал? — пролепетала, предчувствуя что-то непоправимое и страшное.

— Да почему говорить должны? Он отец, вроде никаких запретов на то, чтобы Николай Федорович забирать ребенка мог, не было, — пожала плечами воспитательница.

Помещение покачнулось, гомон детских голосов донесся до меня как через толщу воды. Метнувшись к выходу, я, не помня себя, чуть ли не кубарем слетела с лестницы, после чего помчалась к дому, пребывая в жутком стрессе от смертельного страха.

Едва влетела в квартиру, не разувшись, вбежала в детскую. Она была пуста. Голосок сына доносился из нашей с Колей спальни. Там Никитка и обнаружился сидящим на полу. Возле него находились Вика и Маша. Все трое увлеченно играли в какую-то настолку, причем по возрасту она Никите явно не подходила.

— Сынуль! — окликнула я его и, подбежав, схватила на руки.

Никита смотрел на меня, улыбаясь, а вот дети Киры, когда я мельком на них глянула, насупились.

— Идем в твою комнату, хорошо? — спросила у Никитки, на что он кивнул.

Я пересекла коридор. Увидела, что мое прибытие не осталось незамеченным. Николай и Кира, как ни в чем не бывало болтающие на кухне, посмотрели на меня. Первая жена моего мужа отвернулась, сделав вид, что вообще меня не заметила. Зато Коля улыбался, как Чеширский кот.

Разозлившись так, что едва не вскипела, я занесла Никиту в нашу комнату. В ней теперь был самый настоящий склад. Кира выгребла из спальни все вещи, которые принадлежали мне и Николаю, и перенесла их в детскую. Всюду высились кипы моей и Колиной одежды. Фотографии в рамках, книги, фотоальбомы, которые хранились на одной из полок шкафа. И еще море всякой мелочевки.

Никита, кажется, совершенно не обратил на это внимание. Присел в свободном уголочке и стал играть в любимые машинки. Хорошо хоть медведя не хватился, которому я пока не успела пришить голову.

— Посиди тут, мой хороший, — сказала сыну, выходя из комнаты. — Я скоро вернусь.

Раздевшись и разувшись в прихожей, я постояла недолго, глядя в зеркало. На меня из отражения смотрело осунувшееся и побледневшее подобие той Насти, которой я была раньше. И ведь прошли всего сутки с того момента, как вскрылись новые обстоятельства моей жизни. Что ж, я все равно не имела права опускать руки и планировала прямо сейчас отправиться и разобраться с тем главным вопросом, который владел мною — чтобы Кира даже думать не смела, что она может без моего ведома что-то делать в этой квартире.

— Сейчас мы садимся и разговариваем втроем, — сказала жестко, зайдя на кухню и присев напротив сладкой парочки.

Они переглянулись. Кира приподняла бровь и хмыкнула, а Николай, весь превратившись во внимание, подался ко мне и сказал серьезно:

— Я тебя слушаю, милая.

Глава 8

— Это хорошо, — кивнула я, переводя дыхание. — Первое — у меня есть ряд условий, которые вы будете выполнять.

— А иначе что? — хихикнула Кира, но Коля смерил ее взглядом, и его первая жена замолчала.

— А иначе мы станем воевать. Бесконечно.

Растянув губы в улыбке, я обратила все свое внимание на мужа и, призвав силы, которых почти не осталось, спросила:

— Милый, твои слова о том, что в доме главная я, а девочки, — я указала кивком в сторону нашей спальни, — станут выполнять все, что скажу… Они ведь в силе?

Коля дернулся. Его челюсти сжались, а зубы, как мне показалось, скрежетнули друг о друга. И все же он, улыбнувшись мне точно такой же натянутой улыбкой, повторил однажды сказанное:

— Да. Ты в доме главная, Настен. Кира это знает.

Я не смотрела в ее сторону, но физически почувствовала негатив, щедрыми волнами выплескивающийся наружу.

— Хорошо. Тогда правила таковы. Никитке мы говорим, что у нас гости. Родственники. Девочки даже не смеют называть тебя папой!

Я повысила голос, взглянув на Киру. Глаза той метали молнии, но я видела, что она вынужденно предпочла засунуть язык себе в одно место.

— Никаких побудок с петухами, особенно когда выходные. Если вы в своей деревне, — это я говорила уже полностью переключив внимание с мужа на его жену, — привыкли вставать с петухами, то даже если проснулись в воскресенье в пять утра — сидите в комнате тихо, как мышки.

— А то что? — не выдержала снова Кира.

Николай тронул ее локтем, но она уже закусила удила.

— Нет, Коль… Мне правда интересно, что сделает Настасья, если вдруг ее правила не выполнятся?

Я растерялась, хотя и старалась не показывать виду. Угрожать тем, что уйду? Да Кира ламбаду бросится танцевать, когда услышит об этом.

— Настасья устроит тебе адскую жизнь, Кира, — понизив голос, проговорила я.

Со стороны, должно быть, это выглядело смешно — где мои сорок семь килограммов, и где эта тетя-лошадь? Нет, Кира не была толстой, но коренастостью и крепостью больше походила на деревенскую кобылу. Однако сейчас мне было плевать на то, как смотрюсь, когда угрожаю Кире.

— Никиту из садика привожу только я. Больше забирать его вот так не нужно, — продолжила озвучивать свои условия.

Коля сделал вид, что раскаивается.

— Я просто испугался, что ты снова отправишь его к бабушке. Хотел познакомить с Викой и Машей. И да, мы сказали ему, что это просто гости, — проговорил он.

В любой другой ситуации я бы возмутилась и высказалась на эту тему, но было видно, что слышать, как Николай идет у меня на поводу, Кире крайне неприятно.

— Вот и хорошо. И все же на будущее… Привожу сына из сада я лично. Забирать его не нужно, — повторила уже озвученное.

Я побарабанила пальцами по столу. Прислушалась к себе. Ничуть не стало легче от того, что выдавала свои условия, а их принимали. Я не ощущала себя победительницей, не чувствовала облегчения, которое позволило бы мне вздохнуть свободнее. Лишь только ужасающая усталость все давила и давила сверху на плечи.

— Ложимся спать мы тоже рано. В девять вечера — отбой. И что касается готовки… Ни я, ни Никита употреблять то, что творит на этой плите Кира, не станем. Питаться с сыном я буду отдельно.

— А я? — тут же поинтересовался Николай, привыкший к тому, что его дома всегда кормят вкусно и сытно.

И дело обходится без прогорклого масла, от которого разве что стены не закоптились.

— А ты будешь есть вместе с Кирой. Она не так давно уверяла меня, что тебе ее стряпня нравится.

Я смотрела на мужа, на лице которого появилось кислое выражение. Видимо, Кира сильно преувеличивала, когда говорила о том, как Николай наслаждается тем, что она готовит.

— Хорошо, — все же сказал он после недолгой паузы. — Это все твои условия, Насть? — уточнил Коля.

— Да. Остальное, вроде того, что те деньги, которые я заработаю, остаются у меня, а продукты в дом покупаешь ты, я думаю, очевидно и безо всяких обсуждений.

Брови Коли поползли наверх. Муж привык, что я оставляла себе совсем крохотную сумму на самое необходимое, а остальное отдавала ему, потому что «банк семьи» находился в его руках.

— Не разбогатей только! — фыркнула Кира, не выдержав.

Она поднялась из-за стола и вышла из кухни. Я последовала ее примеру. Оставаться и дальше наедине с Колей было слишком тягостно.

— Мы еще это обсудим! — донесся мне в спину голос мужа.

Я обернулась на пороге, покачала головой и уверенно заявила:

— Больше нечего обсуждать, Коль. Или все будет так, или никак.

После чего поспешила скрыться за дверью детской.

Глава 9

Никитка поужинал любимым фруктовым салатиком и чаем с печеньем. Я разрешила ему посмотреть пятиминутную детскую передачу, которая особенно нравилась сыну, и попыталась уложить спать.

— Давай я, — вызвался муж, минутой ранее зашедший в детскую, где, видимо, собирался ночевать.

По-хорошему, мне нужно было выгнать Николая ко всем чертям. Но я опасалась, что сын может начать задавать те вопросы, ответов на которые у меня не будет. А лгать Никитке я уж точно не собиралась.

— Сама справлюсь, — буркнула в ответ, подтыкая одеяльце.

Хорошо, что комплекция у меня позволяла устроиться на ночлег рядом с сыном так, чтобы нам с ним было не тесно.

— Насть… я уложу, — мягко, но настойчиво сказал Коля. — Я ему такой же родитель, как и ты.

— Хорошо, что ты об этом помнишь, — покачала я головой, складывая руки на груди.

Николай присел рядом с сыном, положил крупную ладонь на спину Никитке. Обычно он засыпал именно в такой позе — на животе, повернув голову влево. А я сидела возле, чуть поглаживая его, пока сынок не отправлялся в мир Морфея.

— И никогда не забуду. Сходи пока прими ванну. А то…

Он осекся, не договорив, но пояснять что-либо необходимости не имелось. И так было понятно, что имел в виду Коля. У нас же теперь в санузел целая очередь может начать выстраиваться по разным поводам. Ну прямо не квартира, а городок гастарбайтеров.

— Никаких ванн. Еще не хватало, чтобы ты снова уволок сына на игры! — прошипела я, но тут же взяла себя в руки, когда Никита недовольно заворочался.

— Насть… он уснет, а я рядом посижу, почитаю. Иди, — сказал Коля.

Спорить с ним я не стала. Нужно было срочно принять душ, иначе я доведу себя до того, что скоро от меня начнут шарахаться люди. И не ездить же для таких процедур к Дарине или в общественные бани? Кажется, я уже докатилась до того, что мысли стали сплошь параноидальными.

Выйдя из комнаты, я прислушалась к звукам, доносящимся из спальни. Голоса были приглушёнными, что вызвало у меня улыбку победительницы. Может и ненадолго, но этот шалман, который мне навязал муж, удалось приструнить.

В душе ополоснулась быстро. Все казалось, что Николай не сдержит слово и, разбудив сына, вновь потащит его к Вике и Маше. Растеревшись полотенцем, я тряхнула головой, прогоняя дурацкие мысли, а когда вернулась в детскую, оказалось, что Никита уже спит, а муж укладывается на свои подушки, навалив их на пол.

— Наверно, раскладушку себе куплю, — сказал он шепотом, когда я, закончив все приготовления ко сну, устроилась рядом с сыном и укрылась пледом.

— То есть, все вот это здесь надолго? — приподняла бровь.

Не то чтобы меня должно было это волновать. Я рассчитывала начать менять свою жизнь и жизнь своего сына уже вот-вот. Просто интересно было, на какой период здесь поселилась первая семья Коли.

— До середины января точно. Может, до февраля. Кира найдет работу, девочки пойдут в школу. Я их пока тут пропишу, чтобы они могли ссылаться на регистрацию.

Покосившись на мужа, я поняла, что он смотрит на меня вопросительно. Как будто ему нужно было получить мое одобрение на действия, которые уже казались решенными. Я пожала плечами и отвечать не стала. Смысл говорить, что я категорически против того, чтобы цыганский табор получил полные права на пользование квартирой?

Мы молчали. Николай, устроившись по-турецки, теребил бахрому на подушке. Я же лежала, чувствуя, как та пропасть, которая появилась вчера стараниями мужа, разрастается между нами и становится настолько огромной, что ее уже будет не преодолеть никогда.

— Коль… — вдруг выдохнула я, удивляясь тому, о чем хотела спросить.

Но мне действительно нужно было знать, не являлась ли моя жизнь на протяжении десяти лет моей собственной выдумкой.

— М? — откликнулся муж.

— А ты меня вообще когда-нибудь любил?

Смотрела на Николая, в глазах которого зажегся огонь, и казалось, что вот-вот исчезнет все то, что отравляло наше общее настоящее.

— Я тебя люблю, Насть… Безумно.

Он подался ко мне, но я выставила руку, давая ему понять, что даже близко не желаю сейчас никакого контакта. И впредь тоже вряд ли пожелаю.

— Люблю… Но мне сейчас тоже тяжело. Я бы сказал о них, — он мотнул головой, указывая в ту сторону, где находились Кира с дочерьми, — но боялся тебя потерять.

Я сделала глубокий вдох. Не знала, как повела бы себя, вовремя узнав о том, что Николай уже является отцом для детей от другой женщины. Возможно, восприняла бы это нормально — сейчас уже время отмотать и выяснить что-то было нереально. Но понимала другое — за многолетнюю ложь простить не могу.

— Я тебе не верю. Когда любят — не врут, — проговорила в ответ и прежде, чем повернуться набок спиной к мужу, добавила, завершая разговор: — Спокойной ночи.

Глава 10

— Так, Настюх! Пока все идет по плану! — спрятав руки в меховые варежки, уверенно заявила Дарина, когда мы прогуливались по парку.

Сын нагулялся на детской площадке и теперь шагал рядом, едва передвигая ноги. Нужно было укладывать Никиту на дневной сон, благо, сегодня выходной и можно прийти домой и понежиться пару часов в кровати.

Николай уехал на работу, его первая семья безвылазно сидела дома. После нашествия табора прошло три дня. Трое суток моего бесконечного смирения, попыток придумать что-то, чтобы не терпеть море унижения и дальше. И отчаяния, когда понимала, что все бесполезно. Нужно лишь ждать и готовиться совершить то, что освободит и меня, и сына.

— По плану ли? — пожала я плечами. — Аванс дали небольшой. Зарплата теперь только после десятого. А впереди — аж чуть не две недели, которые мы с Никиткой проведем бок о бок с этими… Кирой, Викой, Машей.

Я вздохнула и, пнув веточку, стала следить за тем, куда она приземлится. В воздухе та вдруг развалилась на части и улетела бог знает куда. Я ей завидовала — хотелось и самой вот так переломить свою судьбу и просто исчезнуть.

— Ну, это ненадолго. Я могу тебе деньжат подкинуть, но…

Дарина зависла, хмуря брови. Ничего хорошего обычно после таких вот пауз подруга не выдавала, однако я терпеливо ждала, что же она скажет.

— Слушай… А если тебе уборщицей к нам в клуб пойти, а? Работы много. Иногда эти черти как упьются. — Она скривила лицо и изобразила рвотный позыв. — Так что без дела сидеть не будешь. Платят, правда, не очень много, но деньги не пахнут.

Я приостановилась и воззрилась на Дарину. Ее искреннее желание помочь, впрочем, вызывало у меня лишь досаду. Работа в клубе предполагала, что я стану там буквально ночевать. А на рассвете — бежать в садик и готовить. При этом я вообще не буду видеть сына, а кто им вместо меня станет заниматься, даже предположить не могла. Вернее, предположения-то как раз имелись, только шли они в разрез с представлением о нормальном воспитании Никитки.

— Нет, Дарюш, спасибо, конечно… Но мне не разорваться. Если только как подработку взять на те несколько дней, что будут после праздников.

И в этом случае все выходило совсем не так, как мне того хотелось бы. Коля уже сообщил, что он собирается запросить несколько выходных в начале января, однако оставлять нашего сына с ним и его женой и детьми я уж точно не желала.

— Ладно, поглядим, как там все повернется, — сказала Дарина и, обняв меня, чмокнула в щеку: — Я полетела. Дома надо прибраться, вдруг Сашка забежит.

Она быстро расцеловала Никитку и упорхнула. Я же, вздохнув, протянула руку сыну и спросила:

— Идем домой?

Никита тут же активно закивал. Устал мой сыночек.

Сразу, как только вошла в квартиру, я поняла, что что-то не так. В воздухе пахло кофе, да еще и так сильно, как будто кто-то не просто смолол его, но еще и рассыпал всюду. Кофемашиной, которую мне подарил Николай на прошлый день рождения, я запретила пользоваться почти сразу. Это была дорогая вещь и мне не хотелось, чтобы ее кто-то сломал. Не говоря уже о том, что я вообще не желала лицезреть, как Кира касается того, что принадлежит только мне.

— Что здесь происходит? — спросила я, когда Никита разулся и, скинув комбинезон, направился в нашу комнату.

Вошла на кухню и замерла от увиденного. Кофе был везде — на стенах, на полу, на столешнице. Возникало ощущение, что здесь случился как минимум взрыв, которые разметал напиток всюду.

— Что здесь происходит?! — повысив голос, повторила свой вопрос, смотря на кофемашину, всю в коричневых потеках. — Вы что — трогали мое?

Мне хотелось убивать, такого желания ни разу за свою жизнь я не испытывала. Но сейчас, когда смотрела, как Кира пытается прибрать то, что сама и сотворила, я превращалась в незнакомую мне Настю.

— Я не знаю, почему так случилось. Просто засыпала в нее зерна и все, — пожала Кира плечами. — Отойди, мне тут вымыть все нужно к приходу Коли.

И она, оттеснив меня от раковины, стала споласкивать тряпку.

Я едва не застонала. Засранная кухня, сломанный подарок, к которому никто, кроме меня, не должен был прикасаться. Гомонящие дети, наперебой обсуждающие передачу по телевизору, который работал так громко, что это было слышно, должно быть, в соседнем квартале.

Нет! Я решительно отказывалась мириться с этим всем!

Метнувшись в детскую, я вытащила из шкафа небольшую сумку и начала бросать в нее все, что могло понадобиться на первое время. Плевать, что у Дарины Никита может насмотреться всякого! Это наверняка будет не настолько травмирующим, как те события, которые раз за разом происходили в квартире, превратившейся в самую жуткую из всех возможных коммуналок.

Побросав документы и вещи, я закрыла сумку и велела Никите:

— Поехали, сынок. Нас с тобой позвали в гости.

Он сначала нахмурился, но почти сразу оставил свои машинки и вложив свою маленькую ладошку в мою руку, направился в прихожую.

Через пару минут мы вышли из квартиры, чтобы ехать к Дарине. Или в отель хотя бы на сутки.

Иначе все, на что я могла рассчитывать — сумасшествие. Причем, разумеется, мое.

Глава 11

Когда мы появились на пороге квартиры Дарины, кажется, подруга совершенно не удивилась. Скользнула взглядом по сумке, отступила, давая нам возможность зайти.

— Не выдержала? — поинтересовалась она с сочувствием, пока я раздевала Никитку.

— Она добралась до техники и начала ее ломать, — мрачно проговорила в ответ.

— Ну, это было ожидаемо. Что говорит Николай?

Стащив с сына шапку и ботиночки, я велела ему:

— Иди в комнату, сейчас я тебе игрушек принесу. — И когда он умчался, повернулась к Дарине: — Я с ним это не обсуждала. Мы просто собрались и ушли.

Подруга забрала мою куртку, повесила ее в шкаф. Вздохнула и сказала мрачно:

— Понятно. Теперь эта красотка уверена, что победила.

— Считаешь, что мне нужно было и дальше тратить свои нервы? — с вызовом спросила я, сложив руки на груди.

Дарина взяла меня под локоть и мы направились на кухню. Она усадила меня за стол и устроилась напротив.

— Нет. Считаю, что не нужно было все в семью, все в дом. Но что сейчас об этом говорить?

Пожав плечами, Дарина побарабанила по столу. Возражать мне было нечего — подруга была права. Но и отмотать время вспять, чтобы готовить себе плацдарм на случай, если муж окажется нечистоплотным лжецом, я не могла.

— Поживите пока у меня. Сашке скажу, что будем встречаться у него. Хотя, он опасается, что о нас его бывшая узнает. Какая-то слишком ревнивая она у него, — Дарина хмыкнула. — А так уж точно перекантуемся. Ночами меня почти нет, а днем спать буду.

Я прикусила нижнюю губу.

— Мне не очень удобно вот так вот вторгаться в твое пространство и мешать привычной жизни… Но мне и впрямь некуда идти.

— Что за глупости? Никаких вторжений! Мы же друзья и обязаны друг другу помогать.

Она вскочила из-за стола, взяла лежащий на нем телефон.

— Какие-то продукты в холодильнике есть — посмотри, может, что сготовишь для Никитоса. Вечерком ещё пожрать куплю. А сейчас у меня встреча. — Она загадочно улыбнулась. — Потом расскажу, как и что.

И она упорхнула в прихожую, где, выудив из шкафа высокие сапоги на огромных шпильках, принялась обуваться. Я же покачала головой. Знала эти встречи. Наверняка очередной богатый клиент клуба, которому приглянулась Дарина.

Проводив подругу, я взяла сумку и пошла к сыну, чтобы начать обустраиваться на несколько ближайших дней.

Когда раздался звонок в дверь, я вздрогнула и сонно взглянула на часы. Неимоверно хотелось лечь и провалиться в небытие. Сказывались дни, наполненные нервным напряжением, когда даже сквозь сон я постоянно прислушивалась к тому, что происходило в квартире.

А сейчас, когда удалось загнать тревоги поглубже, усталость взяла верх и я буквально отключалась от реальности.

— Я сейчас, — сказала сыну, который собирал и разбирал свои любимые Лего для малышей.

Вышла в прихожую и взглянула в глазок. Обнаружила по ту сторону Николая, что меня, кажется, даже не удивило. Я знала, что муж рано или поздно появится на пороге Дарининой квартиры. Что ж, прибыл он весьма даже быстро.

— Что тебе нужно? — чуть приоткрыв дверь на цепочке, спросила у Коли, который, поняв, что я на месте, выдохнул с облегчением.

— Я за вами с Никитой, — сказал он, не предпринимая попыток, например, распахнуть дверь шире.

Что у него наверняка бы получилось, потому что цепочка была хлипкой преградой.

— Мы не собираемся возвращаться домой. По крайней мере, до тех пор, пока там живут Кира и ваши дети.

Глаза Николая сверкнули недовольством. Впрочем, высказывать его он не стал. Смиренно кивнул и вдруг ошарашил:

— Для того я и пришел. Ты права — приводить их к нам домой было глупой затеей. Я извернусь и найду денег на аренду и залог. Завтра же они съедут и все вернется к тому, как было.

Он говорил это, а я ловила себя на мысли, что не верю в настолько хороший и скорый исход этого дела. Но если это правда… У меня будет возможность спокойно пожить в той квартире, которую считала родным домом, и подготовиться к самостоятельному существованию без мужа.

— Хорошо. Я подумаю, — сказала Николаю. — Завтра созвонимся и, если ты действительно переселишь куда-то свою первую семью, мы с Никитой, возможно, вернемся.

Сказав это, я попыталась закрыть дверь, но Коля не дал мне этого сделать — выставил ладонь и придержал ее.

— Вы — моя единственная семья, Насть… Ты и наш сын.

Он говорил это с жаром, вновь превращаясь в того мужчину, за которым, как мне казалось, я была, как за каменной стеной.

— Вот и докажи это, Лаврентьев, — сказала безапелляционно. — А сейчас я просто хочу отдохнуть.

Все же закрыв дверь, я заперла ее на все замки и вернулась к сыну. Если мой уход приведет к тому, что я добьюсь своего, значит, не все для меня потеряно. И я действительно могу диктовать условия, которые, как я совершенно искренне считала, Коля теперь просто обязан был выполнять.

Глава 12

Резко сев на постели, я заморгала, пытаясь понять, что происходит. Чудилось, что случилось какое-то нападение — настолько громко кто-то барабанил то ли в стену, то ли в дверь. Рядом, с плачем, которого я ни разу у него не наблюдала, подскочил Никитка. Заголосил от ужаса, а мое материнское сердце тут же стало вторить этому реву бешеным стуком.

— Тише-тише, это просто в дверь стучат, — попыталась я успокоить сына. — Я сейчас посмотрю, кто это.

«Стук» представлял собой просто адовую барабанную какофонию, которую наверняка было слышно даже в соседнем подъезде. Как только он прекратился, ему на смену пришли ругательства. Кричал какой-то мужчина, видимо, из числа любовников Дарины.

Сама она так и не приехала домой ночевать, потому я не представляла, что мне делать.

— … не откроешь, ***, сейчас я к друзьям смотаюсь и дверь выломаю. А потом *** тебя так, что ты сидеть не сможешь неделю!

Он ругался так грязно, что у меня от испуга к горлу ком подкатил. Я быстро выглянула в глазок — за дверью стоял огромный мужик с бородой. Он чуть пошатнулся, видимо, был пьян, и я отпрянула вглубь квартиры, к так и продолжающему истошно плакать Никитке.

Снова раздался стук. Показалось, что внушительная металлическая дверь не выдержит и сначала пойдет трещинами, а потом рассыплется в труху. Мужик что-то кричал снова, вроде угроз спилить замки болгаркой, если Дарина не откроет сейчас же.

Разумеется, все, что я могла себе в данный момент позволить — сидеть тихо, как мышка. И прижимать к себе сына в бесплодных попытках его успокоить.

— Тише-тише… сейчас он уйдет, а мы с тобой — домой, — шептала я Никите, что вцеплялся в меня с такой силой, словно хотел стать моей частью.

— Хоч-ч-чу к п-папеееее, — то ли простонал, то ли провыл сын.

Когда он это сказал, мое и без того израненное сердце закровоточило еще сильнее. А понимание, что я в ловушке, из которой пока не выбраться, отравило разум окончательно.

Похватав наши немногочисленные вещи, которые до этого разложила, я запихнула их в сумку и скомандовала сонному Никите:

— Быстро одеваемся. Сейчас он уйдет и отправимся домой.

Просить сына дважды было не нужно. Он живо начал натягивать штанишки и рубашку, приготовленные на завтра. Всхлипывал, растирал личико руками, но послушно одевался. А у меня сердце каждый раз, когда смотрела на Никиту, захлебывалось от жалости.

Наконец стук и крики прекратились. Я вновь выглянула в глазок — за дверью никого не было. Подошла к окну кухни, погруженной во мрак, посмотрела на улицу, спрятавшись за занавеску. Мужчина вышел из подъезда, постоял немного, всматриваясь в окна Дарининой квартиры, после чего, сунув руки в карманы, ушел прочь размашистым шагом.

Выждав с минуту, я быстро оделась сама и помогла облачиться в комбинезон сыну, после чего мы с ним, забрав вещи, сбежали.

Едва мы вошли в квартиру, я сразу же столкнулась с Кирой, которая весьма вольготно себя чувствовала, что-то перекладывая в шкафах прихожей. Она хмыкнула, когда увидела нас с сыном, но говорить ничего не стала.

В спальне, как и днем, телевизор работал так громко, что оставалось лишь удивляться, как еще соседи не пришли к нам с жалобами и требованиями не шуметь. Впрочем, сейчас мне было на это откровенно плевать.

Несмотря на то, что не было и полуночи, Николай спал, устроившись на кровати Никиты. Мы с сыном вошли в детскую, вовсю зевающий Никитка тут же забрался к отцу под бочок, а я и не стала его останавливать. Предполагая, что мне вряд ли удастся заснуть в эту ночь, присела на край детского дивана и, обняв колени руками, беззвучно расплакалась.

Проснулась, когда за окном только-только занимался рассвет. От неудобной позы затекли шея и руки. Я вскочила, поняв, что ни Николая, ни сына в комнате нет. Помчалась на кухню, где Никитка и обнаружился в окружении отца, Вики, Маши и Киры. Он вовсю уминал какую-то странную на вид кашу, в которую, судя по всему, вбахали приличную порцию варенья.

— Что здесь творится? — выдохнула я, обозревая все «семейство».

Со стороны казалось, что Коле, как в игре в куклы, просто заменили жену и снабдили еще двумя детьми. А он отнесся к этому спокойно, и теперь даже рад, что у него такое большое семейство, в которое я вроде как не вписывалась совсем.

— Мы завтракаем, — объявила Кира. — Присоединяйся, немного каши осталось.

Меня едва не вытошнило, настолько по-хозяйски вела себя эта женщина, которую, между прочим, еще вчера Николай обещал выселить в другое жилье.

Я вопросительно взглянула на мужа, он отвел глаза и, быстро доев свою кашу, велел детям:

— Идите поиграйте. У взрослых серьезный разговор.

Вику и Машу как ветром сдуло, а вот Никита остался на месте. Посмотрел на меня, на что я попросила:

— Иди к себе, побудь один немного, хорошо?

Кира фыркнула, я смерила ее в ответ взглядом. Видимо, этим звуком она выражала свое презрение относительно того, что наш ребенок слушается меня, а не Колю.

Никитка ушел, и я задала главный вопрос:

— Как долго они еще будут здесь находиться? — небрежно указала кивком на Киру. — Ты же обещал мне, что снимешь им жилье! Я вернулась — где выполненные обещания?

И снова муж переглянулся со своей первой женой, что уже стало порядком меня бесить. Как будто она знала в разы больше моего, и иногда они обменивались вот такими молчаливыми жестами, полными взаимопонимания.

— Я не хотел тебя расстраивать, — сказал Николай, поднимаясь из-за стола. Взял какую-то папку, лежащую на холодильнике, попросил: — Присядешь?

У меня голова кругом пошла от предположений и страха того, что услышу следом. Коля отписал квартиру Кире и девочкам? Состряпал дарственную, по которой они стали бы собственниками этого жилья? Или случилось что-то еще более катастрофичное?

— Наша машина… ты же знаешь, что она взята в кредит, — сказал он, когда я опустилась на стул.

Положил передо мной папку, на которую я и воззрилась.

— Знаю, и что? — вскинула я глаза на мужа.

— А то, что платеж очень большой. Нам хватит или на него, или на то, чтобы снимать жилье Кире и девочкам. И нет, я не хочу избавляться от машины — она нужна мне для работы.

Я схватила документы, которые муж сразу, как только оформил кредит, увез и держал в сейфе в своем кабинете. Стала листать их, не понимая, о чем говорит Николай.

Он же заверял меня, что платеж всего тринадцать тысяч — вроде не маленькая сумма, но вполне нам по карману. И когда выхватила и просмотрела график платежей, изо рта моего вырвался горестный стон — на оплату кредита уходила едва ли не половина Колиной зарплаты.

Глава 13

— Что это? Почему я впервые вижу, что здесь платеж — почти полсотни тысяч? — выдавила я из себя, не в силах поверить тому, что было перед глазами.

— Потому что ты была бы против, — философски изрек Николай и пожал плечами.

— Конечно, я была бы против! — воскликнула, в ужасе отбрасывая от себя графики платежей, которые Коля забрал и вновь положил в папку. — Это же огромная прорва денег! У нас нет никаких возможностей начать жить хорошо, отдавая половину того, что ты зарабатываешь!

— Так может, стоит начать крутиться и вкладывать в бюджет хотя бы равную часть? — выдала Кира и вновь посмотрела на Николая. — Я вот уже нашла приличную работу. И не вижу смысла тратить столько денег на съемное жилье, когда Коля может предоставить нам комнату.

— То есть, они остаются здесь? — процедила я, не глядя на предводителя цыганского табора, а сосредоточив внимание на муже.

— Пока да. Кира будет работать, с мамой я поговорил — за девочками она присмотрит, пока те в школу не пойдут. Ну а тебе не нужно ничего менять в своей жизни — если нравится зарабатывать копейки, то я не против. — Он снова пожал плечами.

Мне стало так дурно, что показалось, будто следом за темными пятнами, запрыгавшими перед глазами, меня накроет благословенным обмороком.

— Все ясно, — выдохнула, поднявшись из-за стола.

Выставлять новые условия было бесполезно — мне явно дали понять, что я могу с ними делать и куда их засунуть. Воевать с Кирой и ждать, пока муж обеспокоится моим вероятным уходом и выставит за порог первую семью — тоже являлось делом напрасным. Кажется, все, включая меня, уже понимали, что мои барахтанья тщетны.

Значит, возвращаемся к первоначальному плану. Перетерпеть и уехать, когда подготовлю плацдарм. И да, Кира была права в одном — мне нужно было начинать крутиться ужом для нашего совместного будущего с Никиткой.

День рождения Николая решено было отметить дома у свекрови. Для меня был удивительным тот факт, что мать Коли на это согласилась. Я мало представляла себе двух дочерей Николая в «святая святых» трешки, переделанной в музей. Но, если уж на то пошло, свекровь сама напросилась.

Оставив с ней Вику и Машу, мы направились в магазин. Я не желала видеть рядом Киру, но с сожалением поняла, что за эти несколько дней они с Верой Артемьевной каким-то образом нашли общий язык. И — самое ужасное — свекровь воспринимала предстоящий праздник едва ли не с большим ожиданием, чем Новый год.

— Поезжайте, я присмотрю за девочками, — сказала она, когда я категорически заявила, что Никитка отправится с нами.

Я мрачно посмотрела на Веру Артьмьевну, но отвечать ничего не стала. Для меня и так все было яснее ясного.

В машине Кира, естественно, устроилась рядом с Колей, а мы с сыном — сзади. Я ловила себя на мысли, что не хочу уступать этой женщине ни в чем. И корила себя за участие в этом негласном соревновании. Но мне было действительно важно понимать, что я могу хоть чем-то управлять. И, как оказалось, подобное желание возникло не только у меня.

Это я поняла, когда положила в тележку (а мы взяли на входе аж две) довольно дорогое оливковое масло. Кира, заметив это, тут же устремилась к той же полке и стала делать вид, что выбирает из еще более неэкономных вариантов.

Она о чем-то защебетала с Колей, тот делал вид, что понимает в продуктах. Обычно мы с ним выбирались в магазин вдвоем, где я брала на себя все заботы, связанные с тем, чтобы купить еду получше, но подешевле, так что муж разбирался в этом вопросе, как свинья в апельсинах. Но наблюдать за этим было забавно, особенно учитывая тот факт, что Николай заявил, будто скупиться на дорогие блюда к его дню рождения не будем. Я не знала, была ли спонсором этой поездки свекровь, или Коля разбил свою копилку, да впрочем, и знать того не хотела — просто решила теперь оторваться от души.

В итоге в тележках и у меня, и у Киры высилась просто гора еды, причем порой весьма «люксовой».

— Да уж… с таким размахом я еще день рождения не праздновал, — проговорил Николай, расплатившись за продукты.

Я вытащила сына из тележки, в которой он восседал все это время, и пожав плечами, проговорила прежде, чем пойти к машине:

— Теперь у тебя многое будет впервые, с чем тебя и поздравляю.

Окончательно понять, что теперь в своем доме, да и в своей жизни я вовсе не хозяйка, мне помогла Кира. Она, едва мы переступили порог квартиры свекрови, тут же начала перечислять ей, какие салаты приготовит к завтрашнему празднику, какое мясо уже сегодня вечером нужно будет замариновать, чтобы оно пропиталось должным образом.

— Я, наверно, домой поеду к нам. Завтра утром на работу, — сказала, так и не разувшись и не раздевшись и не сняв комбинезон с сына.

Николай, передающий свекрови пакеты, нахмурился:

— Вроде же решили здесь переночевать. И что ты с работы отпросишься, — сказал он.

Я хмыкнула. Решала это вовсе не я, меня просто поставили перед фактом. Но я совершенно не планировала делать то, что выбрали без моего участия.

— Я думаю, что Кирочка справится сама. А мы с Никиткой просто вечером приедем на твой день рождения, — расплылась я в самой елейной и самой притворной из возможных улыбок.

— Тогда я с вами, — сказал муж, встретившись глазами с Кирой.

И я бы снова взбесилась, если бы не увидела, что первая жена моего мужа растеряна и обозлена тем, что Коля уезжает.

— Приедем завтра к семи, — сказал Николай. — А сейчас мы домой, а мама вас здесь разместит, — добавил муж и мы втроем вышли из квартиры.

Может, это и было слишком идиотски, но я ощущала себя так, словно только что выиграла важный раунд.

Никита был уложен спать. Я, наконец-то, спокойно сходила в ванную, где плескалась столько, сколько хотелось мне. Когда вошла в детскую, выяснилось, что Николай уже перетащил туда один из надувных матрасов и, постелив на нем свежее белье, сидел и ждал моего возвращения.

— Иди сюда, — хрипло сказал он, потянув меня за руку, когда я проходила мимо.

Наверно, любая другая бы закрепила свои позиции тем, что легла бы в супружескую постель и провела в ней ночь с мужем. Но я не могла так поступить. От одного осознания, что этот человек, который лгал мне, который не считался с моим мнением и желаниями, еще и получит за все это награду, ужасала.

— Нет! — сказала я, когда Николай, применив силу, буквально заставил меня упасть на него.

Он прижимал меня к себе, пытался поцеловать, перевернулся и я очутилась под ним. Стала хватать ртом воздух, забилась под Колей бабочкой, которую пытались насадить на булавку.

— Я не хочу! Не хочу! — вскрикнула, разбудив тем самым Никитку.

Он вскочил на кровати, заозирался, после чего раскричался так, что содрогнулись стены. Мы с Колей замерли на мгновение, после чего я выбралась из-под внушительного тела мужа и бросилась к сыну.

— Черт с вами обоими! Лучше бы я остался у матери! — рявкнул Николай.

Стремительно поднялся с матраса и, с силой хлопнув дверью, покинул детскую, отправляясь ночевать в некогда нашу спальню.

Глава 14

Николай был зол, как десять тысяч чертей разом. Представить только! Его жена заявила сегодня утром, что участвовать в балагане под названием день рождения Коли, не станет. И Никитка там тоже не появится.

А ведь все складывалось так неплохо до последнего времени. Ему даже стало казаться, что план, по которому и Кира с девочками останутся жить в этой квартире, и Настя никуда из нее не денется, воплотится в жизнь. Но законная жена вдруг взбрыкнула. Конечно, это было вполне ожидаемо, но Николай надеялся, что Настя в итоге поймет — ей некуда идти, потому лучше соглашаться на все. И жить дальше так, как она привыкла — при муже, при квартире, которой ей было бы не видать, как собственных ушей, если бы не он, Коля. И при сытости, что он ей обеспечивал.

— Что случилось? Почему ты один?

Встречать его вышла Кира. Она уже накрыла стол на семерых и ждала прибытия Николая и Насти с Никитой.

— Потому что мне заявили, что мой день рождения — это балаган. И что участвовать в нем они с сыном не будут.

— Настя так сказала?

На лице Киры появилось выражение мрачного удовлетворения, которое она тут же попыталась скрыть. Впрочем, Николай особо на нее не смотрел. Он буквально пылал гневом, все больше раздражаясь от того, как все вышло.

— Да. Она так сказала, — рявкнул он и скрылся в ванной.

А когда вернулся, за столом уже сидели нарядные Вика и Маша и Кира, надевшая праздничное платье, а поверх него — белоснежный фартук. Мама возглавила застолье, но переодеваться не стала — как была в домашнем шелковом халате, так в нем и осталась.

— Мы сегодня так хорошо выспались, — проговорила Кира, когда Николай занял один из свободных стульев и потянулся за бутылкой вина. — Здесь места в сто раз больше, чем у тебя, — добавила она и посмотрела на Веру Артемьевну со значением во взгляде.

Взяв тарелку, положила на нее всего понемногу и протянула Коле. Готовила Кира, конечно, в разы хуже, чем Настя, но, в целом, угощения были весьма сносными.

— Девочки наконец-то не чувствуют себя словно в тюрьме, — продолжила Кира, накладывая еды и дочерям.

Они тут же принялись уминать салаты и бутерброды, словно не ели несколько дней. С аппетитом у обеих всегда все было в полном порядке.

— Я уже рассказала Вере Артемьевне, какие Настя организовала порядки у тебя в квартире.

Кира фыркнула и забрала из рук Николая бокал. Подняла тост:

— С днем рождения, Коленька! Пусть твоя доброта и доброта твоей мамы вернутся вам сторицей!

Коля понимал, к чему ведет Кира и на что намекает. И если бы мать удалось уговорить и поселить у нее свою вторую семью, то это бы решило все проблемы. Он знал — Вера Артемьевна готова костьми лечь, чтобы все оставалось так, как было удобно ей. Но вдруг Кира сможет сделать невозможное и уговорит ее потесниться?

Некоторое время они молча ели, а когда Вика и Маша, подчистив всю еду с тарелок, убежали в ту комнату, где ночевали, мать Николая поджала губы и проговорила:

— Мой сын знает, как Отче наш, что эта квартира, во-первых, разменяна не будет. И, во-вторых, максимум, на что вы можете рассчитывать — привозить сюда иногда моих внучек, чтобы я с ними немного посидела.

Вера Артемьевна налила себе в бокал воды, отпила глоток, не глядя ни на сына, ни на Киру. Последняя недовольно поджала губы, но говорить ничего не стала. Лишь бросила на Николая быстрый взгляд, на что тот лишь подернул плечами.

— Мама, конечно, мы это знаем, — сказал он и попросил: — И давайте уже о чем-нибудь другом. И без того настроение на нуле.

Кира вздохнула и согласно закивала:

— Давайте….

* * *

— Так! Подруга! Такой шанс только раз в жизни бывает! Я уже обо всем договорилась, тебя будут ждать. Пока официанткой на корпоратив, потом может хозяин клуба тебя пристроит в свой ресторан.

Дарина тараторила, а у меня голова шла кругом. Подруга прибежала ко мне, влетела в квартиру ураганом и тут же ошарашила новостями.

— Подожди, подожди, — остановила я ее. — Что за официантка? Какой ресторан? Ты меня с ума сведешь…

Дарина вздохнула и, устроившись за столом, размеренно проговорила:

— Сегодня вечером в клубе у нас закрытая вечеринка. Какой-то бизнесмен собирается корпоратив устроить. Все очень таинственно — даже девочки-танцовщицы у них будут свои. — Она наморщила нос. — Но вот с официантками как обычно проблема. Особенно сейчас, когда все уже сто раз расписано. Олег Владиславович, конечно, постарался отыскать персонал, но все равно недобор. Так что платят отлично, заодно расскажешь мне потом, что там на вечеринке было.

Я опустилась на стул возле подруги и сжала переносицу пальцами.

— Погоди, Дарин… Я уже ничего не понимаю. Мы вроде как с тобой это не обсуждали. Что за новости? — приподняла я брови.

— Не обсуждали, да, — пожала подруга плечами. — Все очень быстро случилось. Босс сказал, что нужны официантки, я сказала, что одну точно найду.

— Но у меня нет опыта! Вообще! — всполошилась я.

— А что там за опыт нужен? Таскай себе подносы, да жранье выставляй на столы.

— А сама почему не идешь?

— Потому что это явно не мое. И кто с твоим сыном посидит? Ты сказала, что муженек с этой бабой его у матери ночевать будут. Вот я и прибыла понянчиться с Никитосом.

Я смотрела на Дарину с сомнением. Хотелось сказать, что никаких работ официанткой не планировала, но мне очень нужны были деньги. Особенно теперь, когда наша жизнь с мужем дошла до критической точки, которую можно было назвать фатальной.

— Ой, не смотри на меня так, будто я тебе не работу нашла, а отправляю тебя на галеры! — замахала на меня руками Дарина. — И вообще иди себя в порядок приведи и поезжай в клуб.

Она поднялась из-за стола и направилась в детскую к Никитке. Я же сидела и размышляла о том, что, наверно, справлюсь с той задачей, которая так неожиданно передо мной появилась. Уж с подносами я точно совладать могла.

— А может вообще там встретишь богатенького принца, — хихикнула Дарина перед тем, как скрыться за дверью комнаты.

Я покачала головой — подруга была неисправима. Но о чем я не могла думать сейчас — так это о принцах и прочих представителях мужского рода. Здесь бы выжить и выкарабкаться из болота, в которое угодила, а обо всем остальном, как говорится, я подумаю завтра.

Глава 15

В клубе было полумрачно и довольно тихо. На входе обшарили так, что мне показалось, будто они опасаются, что я пронесу с собой килограмм тротила. Слава богу, все завершилось быстро — мое имя было в списке, потому охрана ограничилась лишь пристальным досмотром.

А дальше нас провели в цокольное помещение, в котором располагалась кухня, и отдали инструкции — по залу передвигаться быстро, но неспешно, вопросов не задавать, выполнять свою работу.

— Быстро, но неспешно, — пробурчала я, забирая униформу.

Рядом хихикнула девушка, которой на вид было не больше восемнадцати.

— Даже не знаю, как это, — пожала она плечами. — Ты впервые?

Я не сразу поняла, о чем она, направляясь туда, где можно было переодеться.

— На такой работе, имею в виду. Сразу видно, когда все впервые, — пояснила незнакомка.

Она принялась быстро и ловко переодеваться, я последовала ее примеру. Меня смутило то, что она говорила об этой работе как о чем-то необычном.

— Ты же не хочешь сказать, что мы здесь не только официантками будем работать?

Я округлила глаза и инстинктивно прижала к груди униформу. Новая знакомая запрокинула голову и расхохоталась.

— Если только ты сама захочешь. Ну или если на тебя какой-нибудь богатый папик внимание обратит. Но, скорее всего, этого не будет.

Девушка уже переоделась, а я стояла, так и продолжая хвататься за ткань, и мысленно костерила Дарину. Подкинула подруга проблем…

— Не подумай, ты привлекательная и все такое. Но я уже лет пять так работаю — кстати, весьма прилично получаю. И знаю таких, как ты. Дай угадаю.

Она постучала пальцем по губам.

— Ты замужем, давно. Обожаешь семью, у вас дети. Но денег не хватает, потому ты пошла на эту подработку.

Я все же быстро сменила одежду и, нахмурив брови, посмотрела на девушку.

— Почти все верно кроме того, что я здесь чтобы себя спасти из самой большой задницы, в которую только можно было угодить.

Повесив одежду в шкафчик и решив, что всегда смогу просто взять и уехать, если что-то будет не по мне, я повернулась к девушке и представилась:

— Настя.

— Наташа, — кивнула она в ответ. — И идем, я покажу, как и что, а ты рассказывай, что там у тебя за самая большая задница.

— Нет, такого просто не может быть! — в который раз воскликнула Наташа, когда мы, вооружившись подносами, начали разносить напитки и легкие закуски. — Я не верю, что мужик, который прожил с женщиной столько лет, может быть настолько идиотом!

Я поставила бокалы перед двумя мужчинами, улыбнулась им, как учила Наташа, вновь вернулась к бару. Новая знакомая не отставала.

На первый взгляд, вроде бы, вечеринка ничего особенного из себя не представляла. Мужчины и женщины выпивали, разговаривали. Из динамиков лилась тихая приятная музыка. На небольших возвышениях-помостах танцевали девушки.

— Как оказалось, бывает, — вздохнула я и вскинула взгляд.

На меня с одного из балкончиков, устроенных на высоте метров трех от пола, смотрел мужчина. И был он весьма недоволен. Махнул мне раздраженно рукой, я растерянно посмотрела на Наташу.

— Уууу… Это Олег Владиславович, хозяин клуба. Мы с ним как-то пересекались, больше не хочу! — выдала та и, быстро нагрузив поднос новыми напитками, умчалась.

— Отнеси это наверх и побыстрее, — велел мне бармен, передавая бутылку и три бокала. — И еще коктейль.

Он поставил все на мой поднос и я, вздохнув, направилась наверх. Вообще-то по инструкции балкончики обслуживались какими-то другими девушками, но раз уж сам Олег Владиславович меня позвал…

Поднимаясь по витой лесенке и моля бога, чтобы не дал мне оступиться, я поняла, что тоже начинаю раздражаться. Не сделала ничего, чтобы получить неудовольствие в свою сторону, да и вообще видела этого человека впервые, а он уже выказал свой негатив.

Я добралась до столика, за которым он сидел с двумя мужчинами и эффектной блондинкой, стала осторожно снимать и расставлять напитки. И когда очередь дошла до коктейля, случилось страшное. Поднос и бокал вдруг накренились, и последний, плавно съехав вниз, очутился прямо на коленях босса.

— Из-звините… Я случайно! — выпалила, пребывая в ужасе. — Вообще не должна была здесь работать… в смысле, внизу должна…

Я тараторила, желая сейчас только одного — провалиться сквозь землю. Или хотя бы перенестись обратно домой и больше никогда здесь не появляться.

— У тебя что, руки из задницы растут?! — рявкнул Олег Владиславович, вскакивая с места и нависая надо мной.

Я только и успела отметить, что в его темных глазах поселилась как минимум дюжина злющих чертей.

— Я… простите, пожалуйста… Я сегодня здесь впервые, — пролепетала в ответ.

— И в последний раз!

Он вдруг схватил поднос, за который я цеплялась так, словно он был единственным шансом на то, чтобы я устояла на ногах. Отбросил его в сторону и я сжалась, когда раздался грохот. Крепкие мужские пальцы сдавили мое предплечье, потащили к лесенке. Я бежала следом за Олегом, едва успевая переставлять ноги.

— Убирайся… И чтобы я тебя даже близко рядом с клубом не видел! — прорычал босс, не забыв придать мне ускорения.

Слезы обожгли лицо. Я метнулась к шкафчикам, кажется, меня окрикнула Наташа, но мне было ни до чего. Быстро переодевшись, я выскочила из клуба и побежала домой. Такого позора в моей жизни еще не бывало.

— Это был первый и последний раз, — дрогнувшим голосом заявила я сонной Дарине, которая, видимо, уже уложив Никитку, тоже решила подремать.

Судя по тому, что в квартире было тихо, да и подруга не позвонила мне с новостями, что муж и Кира с выводком вернулись, Коля прекрасно проводил время… В данном конкретном случае — ночь.

А мне вдруг себя стало так жалко, что я разревелась. Села на первый попавшийся стул, закрыла лицо руками и плакала навзрыд.

— Господи, Наськ! Что стряслось-то? — в недоумении спросила Дарина, присаживаясь рядом на корточки. — К тебе приставали там, что ли? Ну, не молчи!

Я растерла слезы по лицу и, набрав в грудь воздуха, озвучила то, что сейчас мне казалось единственной правдой:

— Ничего нового. Кроме того, что я — полная неудачница. А сейчас давай просто ляжем спать. Остальное ты узнаешь и сама в клубе.

И, поднявшись, побрела в ванную, чтобы немного привести себя в порядок.

Глава 16

— Спать мы не ляжем, пока ты мне обо всем не расскажешь! — безапелляционно заявила Дарина, когда я вышла, умывшись и успокоившись.

Точнее, почти успокоившись, потому что когда подруга завела разговор о случившемся снова, мне опять захотелось плакать. И дело было вовсе не в инциденте в с начальником Дарины, вернее, не только в нем. Я понимала, что дошла до того момента, которое являлось даже не дном, способным дать опору для возможности оттолкнуться. Все гораздо хуже и ниже — передо мною едва ли не сама преисподняя.

— Только потише, — попросила я. — А то не хочу, чтобы Никитка расстроился.

— Да он спит, как сурок! Вырубился быстро, даже молока не попил.

Я вздохнула, проходя на кухню и устраиваясь за столом. Сын, кажется, прекрасно чувствовал, в каком состоянии я нахожусь, вот и реагировал на него весьма остро. Хотя, внешне это было заметно не всегда.

— В общем, я облила коктейлем твоего босса. Случайно. Он позвал меня наверх, хотя, там должны были работать другие девушки, ну я и… оступилась.

Глаза Дарины, по мере моего повествования, становились все шире, пока не превратились в два огромных бездонных колодца.

— Ты сделала что? — выдохнула она.

— Говорю же, случайно! — начиная раздражаться от реакции подруги, ответила ей. — И вроде ничего такого не произошло, но я думала, что он меня убьет.

Дарина поджала губы и покачала головой.

— Он тебе не заплатил? — спросила она.

— За испорченный костюм? Как бы не пришлось мне вытряхивать из отсутствующих денежных запасов последнее и возмещать убытки.

Мы помолчали, подруга пожала плечами.

— Вообще Олег Владиславович ничего такой мужик. Не злой, справедливый. Но жесткий. Сейчас у него период просто непростой. Девчонки поговаривают, что какие-то терки с бывшей женой, она у него за границей живет. Вот он сейчас и вызверяется, если что не по нему. Но в целом он хороший.

Она посмотрела на меня с улыбкой, видимо, желая поддержать. Вот только добилась прямо противоположного эффекта. Раздражение охватило меня, захотелось выплеснуть его хоть куда-то. И хотя Дарина была последней, кого можно было обвинить в том, что я сегодня настолько оплошала, я процедила:

— Больше никаких супер-предложений, идет? Я понимаю, что ты хотела как лучше, но в итоге вышло, мягко говоря, не особо. И мне совершенно неинтересно, какой из себя Олег Владиславович. Я вот его узнала как хама и грубияна. А сейчас все же пойду спать. Завтра рано вставать.

И, поднявшись из-за стола, я ушла к Никитке, уже зная, что заснуть мне сегодня быстро вряд ли удастся.

Это был мой последний рабочий день перед тем, как садик уходил на новогодние каникулы. С самого утра Никита был капризным. Отказался чистить зубы, когда одевался, бесконечно хныкал. Дарина уже умчалась к себе, оставив мне чувство ужасающей неправоты, которую вчера я позволила себе выказать в ее сторону. Но с подругой мы обязательно помиримся, — решила я. — Просто сейчас мне нужно время, чтобы немного прийти в себя.

Николай, переночевавший у матери, ни за вчера, ни за сегодняшнее утро никак себя не проявил. И это порождало во мне ощущение жуткой несправедливости, которую он раз за разом практиковал по отношению ко мне. Чем я заслужила то, какое скотское поведение демонстрировал муж, я не знала.

— Я бы с удовольствием оставила тебя дома, — сказала я Никитке, который стал тереть кулачками глаза. — Но тогда остальные малыши не получат еды.

Вздохнув, я вышла из квартиры и мы с сыном направились в садик.

А через несколько часов меня ожидали сразу несколько сюрпризов, один другого неприятнее.

— Лаврентьева! Там тебя воспитательница просит срочно подойти. Вроде ребенок твой приболел, — позвали меня, когда я расправлялась с очередной порцией котлеток на пару.

Сердце мое тут же пропустило пару ударов, а разделочная доска чуть не выпала из рук. Никита болел не слишком часто, но все равно, даже сейчас, когда вроде как за три года уже уяснила себе, что ничего страшного от обычных простуд не бывает, переживала как в тот раз, когда Никита затемпературил впервые.

— Иди, иди. Уже замену тебе вызвали, сейчас Галина приедет, — успокоила меня сотрудница детского сада, и я, вымыв и вытерев руки, помчалась к сыну.

У него было что-то похожее на ротавирус. Бледный до синевы, только что опорожнивший желудок, Никитка больше походил на тряпочку.

— Мы мужу твоему звонили, трубку не взял, — раздосадованно проговорила воспитательница. — Так что забирай ребенка и поезжай домой, пока он мне тут эпидемию не устроил.

Просить дважды меня было не нужно — через пару минут я, вызвав такси, чтобы не мучить Никиту в общественном транспорте, мчалась домой.

Едва зашла в квартиру, поняла — Кира, Коля и девочки вернулись. В прихожей снова был склад обуви, причем валялась она, как бог на душу положит. Но не это заставило меня остановиться в ступоре.

Я сжала сына, что полулежал у меня на руках, прикрыла глаза, перед которыми вдруг все поплыло, и задержала дыхание. Из нашей с мужем бывшей спальни раздавались характерные стоны, и мне сейчас хотелось лишь одного — закрыть ладонями Никиткины уши и оглохнуть самой.

Потому что было ясно — мой муж прямо в нашей с ним квартире занимался любовью со своей первой женой. И кажется, ничуть этого не скрывал…

Глава 17

Не сразу сумев разобрать за грохотавшим сердцем и этими противными звуками, что в детской громко работает телевизор, я бросилась туда. Вика и Маша, как по команде, вскочили с пола, когда я влетела в комнату Никитки, и устремили на меня и сына ошалелые взгляды.

Наверняка они не ожидали, что кто-то нарушит их покой. А Коля и Кира, видимо, отправили их сюда и наказали не выходить, пока не разрешат.

— Ну-ка, брысь! — беззлобно проговорила я, подходя с сыном на руках к его кроватке.

Уложив Никиту, который пребывал в каком-то полузабытье, я стащила с него верхнюю одежду и обувь. Направилась на кухню, где выпотрошила аптечку, игнорируя стоны, совсем скоро перешедшие в приглушенные голоса и смех. На все было плевать. Нужно как можно скорее поставить сына на ноги и бежать отсюда куда глаза глядят — остальное неважно.

Вернувшись обратно в детскую, я заставила Никиту выпить пару глотков лекарства и, закрыв глаза и досчитав до пяти, пошла в спальню.

— Извинилась бы, что мешаю, но не стану, — распахнув дверь, сказала я.

Кира ойкнула и натянула одеяло до подбородка, прикрывая свои внушительные телеса. Отпрянувший от нее Николай вскочил на ноги и, подтащив к себе подушку, тоже попытался прикрыться. В любой другой ситуации это меня бы даже позабавило — сцена из анекдота, как она есть. Но мне сейчас было не до смеха.

— У Никиты ротавирус. Я буду вызывать врача. Будет не очень хорошо, если Татьяна Петровна обнаружит, какой здесь вертеп, — проговорила уставшим голосом.

— Насть… я все объясню! — выдал самую дурацкую и банальную фразу из всех возможных Коля.

Отвечать на это было нечего. Да мне этого сделать и не дали.

— Ты что — притащила ребенка с вирусом домой?! — завопила Кира, забыв про то, что лежит в чем мать родила.

Она вскочила с постели, принялась лихорадочно натягивать на себя одежду. Коля, застывший в той же позе, в которой и стоял секунду назад, обозревал эту картину с немым удивлением на лице.

— Я привела своего больного ребенка в свой же дом! — не выдержав, рявкнула я, наблюдая за метаниями Киры. — И убери своих девок из нашей с Никитой комнаты!

Прежде, чем эта предводительница табора побежала бы в детскую, я развернулась и прошествовала к сыну. Он забылся лихорадочным горячечным сном. При виде маленького измученного болезнью малыша, которому сейчас нужен был покой, сердце мучительно сжалось.

— Вика, Машуня! Быстрее отсюда! — закудахтала Кира, примчавшись следом.

Девочки, уже вновь расположившиеся на полу, поднялись и вышли, и мне только оставалось надеяться, что они не обнаружат отца неглиже, когда войдут в спальню. Хотя, по сути, мне до этого не должно было быть никакого дела.

Опустившись на пол возле постели Никитки, я взяла его разгоряченную ручку в свои пальцы. Это всего лишь ротавирус, — говорила себе. — С таким ты уже имела дело, не нужно настолько переживать.

Но все было тщетно — тревога уже подняла свою голову и теперь властвовала в моей душе.

— Насть, послушай… — послышался позади меня голос мужа, на что я лишь зашипела:

— Тише! И уйди, я прошу тебя! Мне плевать, что там я не так поняла — просто нет до этого никакого дела. Все, чем ты можешь сейчас помочь — вызвать врача. Если у участкового запись закончилась — тогда скорую.

Я содрогнулась от того, как прозвучали эти слова. Попасть накануне Нового года в больницу — то еще удовольствие. Хотя, какая мне теперь разница? Праздник уже представлялся мне чем-то вроде жестокой насмешки.

— Если понадобится, я с того света врача достану! — горячо заявил Николай. — А потом мы поговорим, хорошо?

Отвечать что-либо мужу я не стала. Просто промолчала, что он истолковал, как одобрение, и вышел, как я надеялась, чтобы выполнить свое обещание.

Татьяна Петровна прибыла через час. Она как раз только отправилась на вызовы, когда ей позвонил Николай. Тщательно осмотрев Никитку, который после короткого сна был немного пободрее, она оставила свои назначения и уехала.

Я прислушивалась к тому, как говорит с Колей врач, знавший нашу семью уже три года. Как оживленно они беседуют о предстоящих праздниках, и этот разговор казался мне словно принадлежащим параллельной реальности.

— Насть, я лекарств куплю, которых не хватает, — окликнул меня Николай, после чего они с врачом покинули квартиру.

Я продолжала сидеть возле Никитки, рядом стояло ведро, на случай, если вдруг ему снова станет плохо. Все, что могла сейчас — молиться, чтобы сыну стало лучше как можно быстрее. Куда я уйду, когда он выздоровеет? Неважно. Важно просто покинуть эти стены и больше никогда в них не возвращаться.

Как и когда захлопнулась дверь в детскую, я не поняла. Заметила это только когда встала и направилась в сторону уборной. Дернула ручку — заперто. Какого… черта происходило?

— Чтобы ты не перезаражала моих девочек, будешь сидеть в лазарете! — донесся до меня голос Киры, которая, видимо, не придумала ничего лучше, чем попросту изолировать меня и сына. — Так делают все нормальные люди в семьях, где кто-то болеет. До ванной передвигаться будете быстро и ненадолго. Готовить буду я.

Она помолчала, пока я стояла, не в силах подобрать слов, и закончила свою тираду:

— Так и быть, сварю твоему Никите бульона. Он ведь и Колин сын тоже.

Глава 18

Судя по удаляющимся шагам, Кира ушла. Но даже если бы осталась, кроме матерных слов о том, что она может катиться со своей готовкой куда подальше, она бы от меня ничего не услышала.

Я прикрыла глаза и досчитала до пяти. Телефон, как назло, остался в сумке. Значит, у меня только один выход — ждать, когда вернется Николай. А потом хитрить, изворачиваться, делать так, чтобы он встал на мою сторону, а не на сторону этой сумасшедшей.

Был, конечно, еще вариант кричать в окно, что у нас, скажем, пожар, но я бы до смерти перепугала тем самым больного задремавшего Никитку.

Муж пришел минут через десять. Я услышала, как открывается входная дверь, как он о чем-то с кем-то говорит, видимо, по телефону. Так и стояла у запертого выхода и ждала…

— Коленька, Настя пока посидит в детской с сыночком, — проговорила Кира так тихо, что я могла разобрать слова с трудом. — Чтобы девочек наших не заразить. Я им уже бульон поставила вариться. Так что пока пусть в лазарете побудут.

Я забарабанила в дверь, чтобы привлечь внимание мужа.

— Она лжет! Коля, она нас здесь заперла! Открой! — крикнула, все больше погружаясь в шок от того, как сюрреалистично звучат эти слова.

Но все ведь произошло вполне закономерно. Абсурдная ситуация с самого начала не предполагала под собой никакого иного развития событий.

Мне ответом сначала было молчание, а затем ключ в двери повернулся, и она открылась. На пороге стоял Николай, а позади него маячила Кира, на лице которой было мерзкое выражение. Проснувшийся Никита захныкал жалобно, и я, нервно облизав губы, заговорила, надеясь, что муж не пойдет на поводу у своей первой жены и не примет решение поддержать ее в том, чтобы мы с сыном стали узниками в собственном доме:

— Я думаю, что мы пересидим пока у Дарины, раз уж все тут так боятся вирусов. Если для тебя, Коля, нормально, что твою семью сажают под замок, то для меня это неприемлемо.

Он смотрел на меня, а я только и могла, что ждать. Голова кружилась, я молилась про себя, чтобы господь дал мне сил выстоять и остаться на ногах.

— Ты действительно заперла моих жену и сына? — процедил, наконец, Николай, медленно повернувшись к Кире.

Та мгновенно стушевалась, опустила глаза в пол — ну точно невинная дева, которой сказали что-то непотребное.

— Я хотела как лучше! Я очень волнуюсь за Машеньку и Вику. Представь, Новый год… а они болеют.

Николай смотрел на нее и молчал, и мне казалось, что он пребывает в каком-то неописуемом восторге от того, что все складывается именно так. Что он сейчас решает — казнить или миловать. И выбирает, кто именно взойдет на эшафот.

— В моем доме решаю такие вопросы я и никто другой! Это понятно? — рявкнул он громовым голосом.

Никитка расплакался, видимо, испугавшись. Мне хотелось броситься к сыну и его успокоить, но я понимала — сейчас я просто обязана остаться на месте и выстоять до конца.

— Это понятно… Коль… но я так боюсь…

— Собирай вещи, — процедил Николай.

— Что?

Удивление, написанное на лице Киры, было таким искренним, что я едва сдержалась, чтобы не рассмеяться нервно.

— Собирайся, мы едем к маме. Там и отпразднуем Новый год. Вернемся дня через три, когда Никитке станет легче.

Это его «отпразднуем» все же полоснуло по моим нервам. Он выбирал Киру и девочек и давал это понять всем. Нет, после всего того, что я сегодня увидела в нашей бывшей спальне, никаких сомнений в выборе у меня не оставалось. Но Коля был еще и отцом Никиты, который сейчас нуждался в уходе. Он мог хотя бы спросить, чем может помочь в этом вопросе.

— Я принес все лекарства. Напиши мне список, я закажу продукты в доставке. Обязательно что-то вкусненькое там пусть будет, — обратился ко мне муж после того, как отдал распоряжения Кире.

Он так противно улыбался, что мне захотелось расцарапать ему морду. Но я держалась — получала в итоге то, что мне и было нужным. Свободу на три дня, когда рядом не будет ни мужа, ни его выводка, ни этой гром-бабы. Свободу, которая даст мне передышку и возможность собрать необходимое и уехать подальше. О большем я пока и мечтать не смела.

— Хорошо, — кивнула в ответ.

Мы с Кирой встретились взглядами. В ее глазах мелькнуло нечто вроде радости победителя. Хотя, именно я себя и чувствовала так — достигшей того, в чем нуждалась.

— Кира, иди и быстро собирайся! — отдал указание Николай, и они ушли.

Я же бросилась сначала к сумке, откуда вытащила телефон, затем — к сыну. Он уже не был таким горячим, лишь только жалобно хныкал. Но с этим мы как-нибудь справимся.

Через двадцать минут первое семейство во главе с Николаем удалилось прочь, оставив нас на три дня одних. Я вновь ощутила, как доволен сложившейся расстановкой сил муж. Заглянув к нам перед уходом, Коля пообещал сыну, что Дед Мороз принесет и ему, и его маме самый желанный подарок. А потом уехал, напомнив, что ждет от меня списка продуктов для заказа.

Никитку обещания отца обрадовали. Но еще больше радости они принесли мне. Потому что мой самый желанный подарок почти оказался в моих руках. Оставалось поставить сына на ноги и покинуть ту прежнюю жизнь, которая была больше похожа на кандалы.

Причем в прямом смысле этого слова.

Глава 19

Ночь прошла спокойно. Сыну стало намного лучше, и я, наконец, смогла выспаться, позволив себе проваляться в кровати едва ли не до обеда. Никита занимался своими игрушками, уже не был таким бледным и вялым — лекарства помогали прекрасно.

Тридцать первое декабря. Совсем не таким я представляла этот праздник, когда думала о нем каких-то пару недель назад. Наполненный преддверием скорого чуда и радости, он всегда был для меня особенным. А сейчас превратился в еще более запоминающуюся дату. То, что сотворил муж, было незабываемым…

Приготовив на завтрак кашку на воде и запеченное яблоко, я покормила сына и через силу поела сама. План на ближайшие два дня был прост — сегодня позволю себе немного расслабиться и организую для Никитки праздник, а завтра, прихватив самое необходимое, уеду. Куда — не знала, но это уже было совершенно неважно.

Первым делом, вымыв посуду, я прошла в свою бывшую спальню. Игнорируя ужасное ощущение, которое порождали виды кавардака, организованного повсеместно, я открыла шкаф и принялась искать большую дорожную сумку.

Найдя, вытащила ее и, уложив сваленные вещи Киры и ее детей так, как они лежали до этого, вышла из комнаты, больше похожей на склад. С другой стороны… если Николаю нравилось жить в таком хлеву — воля его. Жаль только, что все мои труды и дизайнерские решения пропадут, когда табор распространится еще и в детскую. Но это не моя квартира. И уже даже не мой дом. Так что и горевать по этому поводу было глупо.

Собирая самое необходимое, я ловила себя на мысли, что чувствую себя воришкой. Слух обострился, в каждом шорохе мне чудилась опасность. Казалось, что в любой момент в замке повернется ключ и меня поймают на месте преступления.

Выдохнуть спокойно смогла лишь когда допаковала сумку и спрятала ее на нижней полке детского шкафа, замаскировав сверху стопками аккуратно сложенных вещей. Теперь дождаться бы завтрашнего дня и… на свободу.

Раздавшаяся ближе к вечеру трель дверного звонка вырвала меня из плена размышлений о том, поддаваться ли на уговоры Никиты и вывести ли его на прогулку на полчаса. В целом, врач не раз за три года жизни сына говорила, что если нет температуры, или же она не слишком высокая — прогулка со всеми предосторожностями принесет пользу, а не вред.

На площадке, расположенной возле дома, людей не было — все уже наверняка гуляли на огромном катке, который был празднично украшен и располагался в соседнем квартале. Что ж… вполне хорошие условия, чтобы пойти на поводу у сына и немного развеяться.

— Пойду открою, — сказала Никитке, сопроводив слова улыбкой, в которой не было ни грамма искренности.

Потому что за эти дни я превратилась не только в жалкое подобие себя, но еще и стала опасаться собственной тени. Трель повторилась, и я, набрав в грудь воздуха, нашла в себе силы и взглянула в глазок. За дверью стоял Николай. Один.

Отперев, я воззрилась на мужа с недоумением. В руках он держал яркую коробку, перевязанную бантом. Очевидно, это был подарок для Никитки.

— Привет, — поздоровался муж, улыбаясь так странно, что до меня не сразу дошло — он нетрезв. — Как сыночек?

Мне хотелось сказать что-нибудь саркастичное, но я сдержалась. Главное теперь выпроводить Колю побыстрее, чтобы ему в голову не пришло остаться с нами на праздник.

— Еще не очень хорошо, — соврала мужу. — Звать его не буду — говорят, что вторые сутки самые заразные.

Николай инстинктивно отшатнулся и, протянув мне подарок, сказал:

— Тогда передай ему от папы. И скажи, что я его очень люблю.

Приняв дар «Деда Мороза», я кивнула и уже собралась было закрыть дверь, когда муж придержал ее, и в ответ на мой недоуменный взгляд выудил из кармана бархатную коробочку.

— А это тебе… Насть… Я так перед тобой виноват.

Если бы он плюхнулся сейчас на колени, кажется, я бы этому вовсе не удивилась. Коля был пьян, и, чем дольше находился в тепле после мороза, тем более нетрезвым становился.

— Спасибо, — сказала я, забирая коробочку.

— Открой, — попросил Николай.

Я уже знала, что приму, что бы там ни было. Пусть это будет вклад мужа в мою новую жизнь без него.

Распахнув бархатные створки, я увидела чудесные сережки. Драгоценностями Коля меня особо не баловал, хотя бижутерию и покупал.

— С бриллиантиками, — улыбнувшись так довольно, словно только что как минимум стал первым человеком, высадившимся на Луне, сказал Николай.

Я улыбнулась в ответ — в последнее время эта актерская способность стала удаваться мне на ура.

— Спасибо, Коль, — кивнула мужу. — Пойду к сыну, порадую его тоже.

Я вновь попыталась закрыть дверь, но Николай схватился за ее край.

— Насть… я поговорить хочу. Приеду один завтра вечером и поговорим, хорошо? Хочу, чтобы все было как раньше. Киру и девочек пристрою куда-то, а ты меня прости…

Сколько бы всего я сказала в ответ, если бы все происходило в соответствии с планом Николая, по которому бы я осталась младшей женой его гарема. Но сейчас я лишь только улыбнулась шире и кивнула:

— Никита выздоровеет и поговорим. С Наступающим, Коль. До встречи.

Все же закрыв дверь, я отложила подарки в сторону и, прислонившись к ней спиной, сделала несколько размеренных вдохов.

Итак, завтра вечером муж собирался прибыть ко мне на беседу по душам. Значит, до этого момента нам с сыном нужно было сделать все, чтобы оказаться как можно дальше от дома.

Мы все же вышли на прогулку. С трудом оторвав сына от красочного и явно не дешевого конструктора, принесенного отцом, я одела его, накинула пуховик и, завязав волосы в хвостик, вышла из дома за руку с Никиткой.

Гадая, откуда у Николая деньги на такие подарки (наверняка Кира и девочки тоже не остались без внимания), я направилась к детской площадке. Где-то вдалеке самые нетерпеливые уже начали взрывать петарды и салюты. Слышались смех, голоса и шутки разной степени приличия. С неба крупными хлопьями падал снег.

— Никит! Осторожнее, лед внизу! — окликнула я сына, когда тот устремился к своим излюбленным качелям.

Сама я, не спеша и наслаждаясь морозностью и спокойствием вечера, последовала за ним. Чувство правильности происходящего, когда были только я и сын, охватило меня целиком. Правда, ненадолго.

— Анастасия? — раздался рядом мужской голос.

Я резко повернулась, а брови мои сами по себе поползли наверх. Передо мной стоял босс Дарины собственной персоной. Олег Владиславович.

И видеть его — последнее, чего я желала сегодняшним вечером.

Глава 20

Захотелось тут же сказать, что он обознался, и, забрав сына, уйти обратно домой. Никитка вряд ли будет голосить по этому поводу — работающий фоном телевизор, новый конструктор и пара мандаринов станут весьма приятной альтернативой прогулке. С другой стороны, почему я снова должна куда-то бежать? Ведь я ни капли не виновата в том, что начальник Дарины затащил меня на тот чертов балкон!

— Сначала представьтесь, — сказала я, складывая руки на груди.

В темных глазах мужчины мелькнуло удивление. Но тут же исчезло, а его сменила улыбка. Олег был весьма привлекательным. Для кого-то. Я же могла с уверенностью сказать — босс подруги не в моем вкусе. Внешность уж слишком не обыденная — как у актера на экране телевизора. Крупный породистый нос, темные, почти черные глаза. Щетина, которая очень ему шла, и четко очерченные скулы. И выглядит так, как будто сошел с картинки модного журнала.

— Олег Владиславович, — не скрывая все той же улыбки, которая казалась искренней и открытой, представился он. — И я думал, что вы меня узнали.

О, да. Узнала. Потому что забыть нашу первую встречу в обозримом будущем я вряд ли смогу.

— А! Так это вы тот человек, который выкинул меня из клуба, хотя я очень извинялась за случившееся? — прищурившись, спросила у Олега.

Настя, тебе бы так с мужем разговаривать научиться, — мелькнула мысль. — А хотя, почему бы не начать оттачивать мастерство на Даринкином боссе? Кстати, откуда он узнал, где я живу? Не проходил же мимо?

— А вы тот человек, после работы которого я был похож на мокрую курицу? — не остался в долгу Олег.

— Петуха.

— Что?

— В вашем случае — на мокрого петуха, — выдала я.

Олег Владиславович моргнул раз, другой. Затем запрокинул голову и расхохотался. Я не удержалась и невольно хихикнула тоже.

— На самом деле, Анастасия, сейчас думаю о том, что нужно было прийти извиниться раньше. Меня давно никто так не веселил, как вы, — отсмеявшись, вдруг сказал Олег.

— Извиниться?

Я ушам своим не поверила. Впрочем, эта информация позволила мне хоть немного расслабиться, снизив градус того напряжения, которое я ощущала.

— Я думала, вы пришли, чтобы затребовать плату за испорченный костюм, — проговорила тихим голосом, глядя на Олега, в глазах которого появилось выражение искреннего недоумения.

— Напротив. Я пришел, чтобы расплатиться с вами за ту работу, которую вы выполняли, но не получили за нее оплату. И извините меня за то, что был таким неотесанным варваром.

Я застыла взглядом на том, как снежинки, попадая на лицо Олега, таяли. И зависла. Что это, как не новогодний подарок, который мне сейчас был особенно необходим?

Босс Дарины вытащил из кармана конверт и передал мне. Я протянула руку и забрала деньги, испытывая какое-то удивительное чувство справедливости, которая, наконец-то, постепенно начала возвращаться в мою жизнь. Может, все обойдется и мне уже завтра удастся оказаться вне той тюрьмы, в которой было заключено все мое существование?

— Спасибо, — поблагодарила я, пряча деньги в карман. — А вы ведь здесь не просто так? Это Дарина сказала, где меня найти?

Я представила, что стряслось бы, если бы Коля остался дома праздновать Новый год со своей первой семьей, а Олег появился бы на пороге нашей квартиры. Вряд ли бы я тогда смогла избежать вопросов, а уж за сохранность средств вообще бы не ручалась.

— Да, она сказала, и я как раз шел к вам и вот увидел вас на площадке. — Он кивнул, указывая на сына. — Годика три? — задал неожиданный вопрос.

— Да, три года, — улыбнулась я невольно, посмотрев на Никитку, который качался на качелях. — А у вас тоже дети есть?

Я спросила и тут же поняла, что не стоило этого делать. Олег закрылся, только буркнул:

— Нет.

Гадая, что же могло стать причиной такой перемены в его настроении, я стояла рядом и не понимала, почему он не уходит. Вроде бы все уже произошло — извинения принесены, оплата — у меня. Так почему Олег продолжал тратить свое время?

— Дарина сказала, что у вас трудности с работой, — наконец, произнес он.

«У меня трудности с жизнью», — тут же пришел на ум ответ, но я, естественно, говорить этого не стала.

— Я работаю поваром в детском саду. Может, Даринка и считает это трудностями. — Я тихо рассмеялась, и выражение лица Олега смягчилось. — И да, мне, видимо, придется искать новое место. По семейным обстоятельствам, — добавила я расплывчато.

Брови Олега нахмурились. Мне показалось, что он борется с собой, чтобы не начать расспрашивать меня о том, что же это за обстоятельства такие. Я не знала, почему в голову пришла эта мысль, но Олег представлялся мне человеком, который не только должен был быть в курсе всех дел вокруг, но еще и считал, что обязан держать все под контролем.

— Дарина говорила, что вы повар. И что готовите очень вкусно, — все же не вдаваясь в подробности относительно моих семейных обстоятельств, сказал Олег.

— Она преувеличивает, — ответила, покачав головой. — Готовлю я хорошо, но в основном составляю технологические карты и меню для деток. Котлетки на пару, каши и омлеты. Компоты и прочие полезные вещи.

Олег Владиславович снова улыбался. Этот контраст, когда босс Дарины то хмурился, то смеялся, меняя свое настроение на сто восемьдесят градусов за считанные мгновения, порядком сбивал с толку.

— Вот как? Значит, детское меню. А я думал позвать вас на работу в один из своих ресторанов, — ошарашил меня Олег.

Он смотрел вопросительно, а я, застыв, только и могла думать о том, что накануне Нового года столько подарков — это, пожалуй, перебор. Потому не нашла ничего лучше, чем брякнуть то, что первым пришло в голову:

— Надеюсь, не официанткой?

Глава 21

Олег поджал губы. Было видно, что он бы сейчас с удовольствием снова расхохотался. Как он сказал? Его давно никто так не веселил, как я? Возможно, в любой другой ситуации я бы сочла эти слова обидными. Но не сейчас. Потому что Даринкин босс не ставил себе цели меня как-то уязвить.

— Нет, — помотал он головой, все же сдержавшись. — Для начала давайте посмотрим, на что вы способны, ну а уже потом станем решать, какого рода работу я могу вам предложить конкретно.

Он смотрел на меня, и в его темных глазах было что-то особенное. Какой-то оттенок интереса, не мужского, а человеческого. Да уж… и как много ему поведала Дарина? Впрочем, спросить об этом я не успела.

Никитка вдруг вскрикнул и, когда я повернула голову и в страхе посмотрела в ту сторону, где был сын, оказалось, что он каким-то невообразимым образом вылетел из качелей и упал в снег.

— Господи! — воскликнула я и помчалась к Никите.

Когда моя нога поехала на льду, припорошенном снегом, я успела лишь испугаться, что не добегу до сына. То, что мои связки растянулись настолько, что это отозвалось болью, даже не заметила.

Меня опередил Олег. Пока я пыталась устоять на ногах, он добрался до Никиты и, подняв того, отряхнул.

— Ты в порядке? — спросил он.

Я охнула, шагнув к ним, когда оперлась на ногу, что вызвало новую вспышку боли. Никитка не испугался — сначала серьезно посмотрел на Олега, потом, переведя взгляд на меня, кивнул:

— В полядке, — заверил он.

Мужчина распрямился, и только теперь, видимо, заметил, что я пострадала.

— Что-то с ногой? Оступились? Вызвать скорую? — стал сыпать он вопросами, подхватив меня под руку.

— Не нужно скорую, — замотала я головой, пока в мозгу вспышками проносились мысли о том, как же завтра я смогу сбежать, если превратилась в хромоножку. — Немного поскользнулась на льду. Думаю, дома приведу себя в порядок.

Олег насупил брови и вдруг, неожиданно для меня, подхватил на руки и велел Никитке:

— Идем, — после чего добавил: — Твоей маме нужна помощь.

Протестовать было глупо, тем более в тот момент, когда я уже находилась на руках Олега. Потому позволила ему понести меня в сторону дома, а сын послушно зашагал следом за нами.

Когда мы вошли в квартиру (Олег Владиславович поставил меня на ноги только на лестничной клетке перед дверью), босс Дарины развил бурную деятельность. Сначала помог мне снять пуховик и обувь, затем занялся Никиткой. Сын на все манипуляции незнакомого человека реагировал спокойно. Они с Олегом даже сходили в ванную и вымыли руки, пока я, стащив носок, сидела на стуле и пыталась осознать, насколько масштабную травму получила. Вроде ничего не припухло, не посинело. Значит, ничего страшного.

— Нужен лед, — деловито сказал Олег, входя на кухню. — У тебя есть?

Он так просто перешел на ты, что это даже не царапнуло слух.

— Нет, льда нет. Но, наверно, в холодильнике лежат пельмени.

«Ими в большом количестве успела затариться Кира», — возникла мысль в голове, озвучивать которую я не стала.

Олег кивнул, достал пачку и, опустившись на корточки перед моей несчастной ногой, приложил ледяную пачку к месту повреждения. Я запоздало подумала о том, что жалею об отсутствующем педикюре. Впрочем, какая разница есть он у меня, или нет?

— Вот так и посиди, — сказал Олег, распрямляясь и отходя.

Он засунул руки в карманы брюк и сейчас осматривал довольно скромное убранство кухни. И снова возник вопрос: как много ему поведала Дарина?

— Если что, она ничего особенно мне не сказала. Кроме того, что у тебя маячит развод впереди, — словно читая мысли, проговорил Олег.

Я вскинула на него взгляд. На скулах босса играли желваки. У него ведь тоже на этом фронте было все не слава богу.

— Развод, да. А завтра мы с Никиткой уезжаем отсюда, пока не знаю, куда.

Я пожала плечами, как бы говоря, что это не столь и важно. Мы замолчали, каждый думая о своем, и я уже хотела, было, сказать, что возиться с нами и дальше не стоит, ведь впереди главная ночь в году, когда в дверь позвонили.

Олег нахмурился, а я инстинктивно вскочила. Ледяной пакет стукнулся об пол, я ойкнула, оперевшись на ступню. Сердце лихорадочно забилось — я была уверена, что это Николай. Черт… неужели моим планам не суждено сбыться? А что будет, когда Коля увидит здесь постороннего мужчину? Нет, я вовсе не опасалась того, что муж мог обо мне подумать, но скандал лишь только усугубит мое и без того шаткое положение.

— Присядь, — велел мне Олег, пока я мысленно металась, не представляя, что делать дальше. — Пойду открою.

Я не успела возразить, когда он, преодолев в несколько широких шагов расстояние до входной двери, распахнул ее. Зажмурившись, ждала чего-то фатального, но, как выяснилось позже, ничего особенного не произошло. Потому что на пороге стоял курьер.

Видимо, Николай решил поиграть в заботливого отца и мужа и прислал нам с сыном продуктов к новогоднему столу.

Глава 22

— Ты заказывала доставку? — обернувшись ко мне, спросил Олег.

Я кое-как дохромала до курьера, держащего в руках пакеты с едой. Забрала их и, поблагодарив и закрыв дверь, ответила:

— Не совсем я. Точнее, совсем не я, — пробормотала и уже было собралась отнести продукты на кухню, когда Олег взял их у меня и велел:

— Не нагружай ногу. Присядь. У тебя есть мазь?

По правде говоря, то, что он делал и как себя вел, вводило меня в состояние ступора. Стрелки часов неумолимо приближались к полуночи. Уже скоро укладывать Никитку, а потом у меня в планах были посиделки в одиночестве у телевизора, короткий сон и побег. И Олег Владиславович пока вообще никак не вписывался в задуманное.

Но не выгонять же его прочь? Тем более, что он проявил ко мне столько эмпатии, сколько я не видела от мужа за последние несколько месяцев.

— В холодильнике какая-то была, — ответила, устраиваясь на стуле, пока Олег разбирал доставленное.

Николай не поскупился, но был в своем репертуаре. Интересно, как, по его мнению, я за пару часов должна была приготовить утку, которая была настолько заморожена, что хоть гвозди ею забивай? Здесь еще была крохотная, мне на один зуб, баночка черной икры, шампанское, ананас…

Мне стало неловко, когда Олег раскладывал эти продукты — Дарина ему поведала, в каком я бедственном положении, а у меня тут разве что омары с трюфелями не водились.

— Давай сделаем так, — сказал он, закончив разбирать принесенное. Он взглянул на часы, что-то прикидывая в уме. — Я сейчас тоже сделаю заказ, только из своего ресторана. Привезут быстро. У тебя травма — ты же не станешь бегать по кухне и готовить. Да и заодно попробуешь самые топовые позиции, чтобы понимать, чего примерно я хочу от поваров, которые на меня работают.

Я смотрела в ответ, нахмурив брови. Все это было прекрасно, если бы не одно «но» — сейчас мои мысли принадлежали вовсе не празднику и тому, как его отметить.

— Наверно, это совсем неудобно. Неужели у тебя сейчас работают люди? — попыталась я отыскать хоть какой-то повод для отказа.

— Конечно, работают. Сейчас самые золотые времена для ресторанов и прочего, — улыбнувшись, ответил Олег. И добавил, вновь порождая во мне ощущение, что он способен читать мысли: — Я не задержу тебя надолго, не переживай.

Мне стало некомфортно от сказанного, потому я поспешила кивнуть и, тоже сопроводив слова улыбкой, ответила:

— Я и не переживаю. И спасибо за такое участие, Олег.

* * *

Две девицы, с которыми Николай раньше проводил крайне мало времени, а теперь жил буквально бок о бок, сводили его с ума. Началось все с того, что утром он вошел в комнату, куда мама не пускала никого без своего присутствия, и обнаружил, что Вика и Маша не только добрались до отцовской скрипки, но и порвали на ней струны в попытке попиликать.

У Коли волосы встали дыбом, а потом едва не поседели — мать такого обращения с ценнейшим инструментом точно не пережила бы. Благо, она отправилась в магазин, где должна была докупить необходимое к столу.

Отругав дочерей, Николай положил пострадавшую скрипку обратно в футляр и, сделав себе мысленную зарубку в памяти, что инструмент нужно как можно скорее починить, положил его на то место, которое он обычно занимал.

К вечеру в квартире начался самый настоящий бедлам. Вика и Маша пришли в неистовство и кричали так, что у Коли разболелась голова. Мама переругивалась с Кирой, которая стряпала на кухне сто первое майонезное блюдо, параллельно уверяя Веру Артемьевну, что новогодний стол должен быть максимально сытным и обильным.

После того, как съездил с подарком к Насте, которая была такой домашней и трогательной, стоящей на пороге его тихого уютного дома, настроение Коли окончательно улетучилось. Кажется, он делал что-то настолько неправильное, что чем больше времени проходило, тем ужаснее становились обстоятельства, в которых он жил.

Дошло до того, что когда до полуночи оставалось полчаса, Николай уже был настолько нетрезв, что мало понимал в происходящем.

Их близость с Кирой, на которую он решился исключительно от злости на жену, многое изменила. Теперь мать его первых детей словно бы почувствовала силу. Она отвечала ему дерзко, на замечания просто пожимала плечами. И — Николай видел это — ощущала себя хозяйкой в квартире матери. Переставила елку, которая была украшена старинными игрушками, вытащила из серванта дорогой хрусталь. Этими фужерами и салатницами мать не пользовалась — они у нее тоже были своего рода музейными экспонатами. Николай подобного не одобрял, считая, что раз посуда есть, ею нужно пользоваться. Однако когда увидел, как растерянно смотрит мать на то, что творит Кира, ему захотелось возмутиться происходящим. Но он не смог — погрузился в прострацию, тупо уставившись в телевизор, где по сотому кругу показывали «Иронию судьбы».

— Господи! Господи! Что вы делаете?!

Ужас, сквозящий в голосе матери, отрезвил. Николай вскочил на ноги, обвел гостиную взглядом. Стол ломился от кучи салатов, целой курицы и криво нарезанных бутербродов. Кира, раскладывающая посуду, лишь мельком взглянула на дочерей. А они… дербанили елку, стаскивая с нее изящных балерин, фарфоровые расписные шары, стеклянные фигурки Дедов Морозов и ангелов.

— Немедленно прекратите! — завопила, переходя на ультразвук, мать.

От неожиданности Вика выронила игрушку — та соприкоснулась с паркетом и разлетелась на миллион осколков.

— Боже мой! — ахнула Вера Артемьевна, прикрывая рот ладонью. — Это любимая игрушка Феденьки!

Она разрыдалась и покинула гостиную. Кира закатила глаза и мрачно констатировала:

— Теперь еще и тут прибираться. — Шикнула на дочерей, которые вернулись к крушению елки: — Ну-ка, перестаньте!

Николай вновь опустился в кресло и потянулся к бутылке.

Такого унылого Нового в его семье еще не было. Обычно отмечали уютно в его квартире. В их с Настей доме, где она готовила легкие закуски, морепродукты, чтобы не перегружать желудок, безумно вкусные салаты безо всяких майонезов и прочих жиров. А здесь…

Вика и Маша, умяв по приличной порции еды, теперь с упоением вскрывали подарки. Мать Николая выглядела так, словно нацепила траур. И только Киру ничего не смущало — она гоготала над какой-то дурацкой передачей, идущей по телевизору.

— Я пойду прогуляюсь, — чуть пошатнувшись, сообщил Коля, поднимаясь из-за стола.

Кира посмотрела на него, нахмурившись, но говорить ничего не стала.

Николай же поспешно вышел из дома и отправился туда, где ему сейчас хотелось быть больше всего на свете.

Домой.

К жене и сыну.

Глава 23

Мы и не заметили, как часы давно пробили полночь. Не было ни выступления президента, ни боя курантов. Ни отсчетов до полуночи и судорожных попыток загадать желание. Я и Олег просто сидели, пробуя различные блюда, о которых босс Даринки рассказывал скрупулезно и со знанием дела, пили шампанское и болтали.

Никитка давно спал, обычно его не способны были разбудить даже грохочущие за окном салюты. Болезнь отступила, и это очень меня успокоило.

— Здесь, кажется, груша с горгонзоллой, — сказал Олег, добравшись до десерта. — В сладком я не очень силен.

Он поднял бокал и произнес самый простой из возможных тост:

— С Новым годом!

— С Новым годом, — улыбнулась я, пробуя ту самую грушу с горгонзоллой. — Мне не очень удобно, что ты со мной встретил этот праздник. Он вроде как главный в году. Семейный.

Олег нахмурился, пожал плечами, отправил в рот ложку десерта.

— Не для меня. Даже когда я был женат…

Он осекся, не договорив. Темы наших семейных распрей мы не касались. И хотя я ловила себя на том, что мне хочется узнать об Олеге больше, расспрашивать его ни о чем не стала. А когда хотела перевести разговор на другую тему, в замке вдруг повернулся ключ.

Мамочки! Только не это! Только не Николай, пусть это будет не он, — замелькали в голове мысли.

Я вскочила из-за стола, прихрамывая устремилась в прихожую. Мое сердце отчаянно заколотилось, когда в квартиру ввалился муж. Именно так — не вошел, а буквально упал, переступая порог.

— О, Настенька, — расплылся он в улыбке. — С Новым годом!

Я нервно хохотнула. Если не смотришь Иронию судьбы — она приходит к тебе сама с доставкой на дом.

Николай поднялся, заметил Олега, который уже замаячил за моей спиной. Нет, судьба просто не может быть ко мне настолько неблагосклонной. Это немыслимо.

— Кто это? — потребовал Коля ответа, кивая на босса Дарины.

— Олег Ларин, — тут же представился тот, протянув руку, которую муж после некоторого колебания все же пожал. — Ваша жена оступилась и немного повредила ногу. Я помог ей добраться до дома.

Объяснение прозвучало уверенно, Олег произнес его совершенно спокойным тоном.

— Это наш… сосед. Сосед, да, — зачем-то добавила я, хотя этого абсолютно не требовалось.

— Сосед из другого дома, — повторил за мной ложь Ларин. — И я уже ухожу.

Он посмотрел на меня, я изо всех сил старалась сделать так, чтобы на моем лице не отразилась мольба сделать хоть что-то и спасти нас с Никитой. Втягивать в это постороннего человека я не желала и не имела на это права.

— Созвонимся, — одними губами проговорил Олег, пока Коля был занят тем, чтобы разуться, что у него получалось с трудом.

Кивнув, я проследила взглядом за тем, как Ларин одевается, после чего за ним закрылась дверь, и этот звук показался мне приговором.

— Настенька… Настююююша, — выдохнул Николай, обдавая меня парами алкогольного амбре, от которых я поморщилась.

Муж прижал меня к себе, уткнулся носом в изгиб шеи. Борясь с отвращением, которое обуяло меня целиком, я попыталась отстранить от себя Колю, что сделать не удалось.

— Ну… Ну что ты? Я дурак, да. И скотина. Но у нас это с Кирой только раз было. Я ведь мужик, мне нужна постель, понимаешь. Ик. Хотя бы три раза в неделю, как у нас с тобой. А тут ты такая буууука… моя любиииимая…

Он отодвинулся, смотрел на меня осоловевшими глазами и улыбался так сально и противно, что меня едва не стошнило.

— Отпусти, Коль, — тихо попросила я, понимая, что в случае чего просто не совладаю с мужем.

Но он, слава всем святым, выполнил мою просьбу и направился в сторону кухни. Сев за стол, взял тарелку Олега и навалил в нее всего понемногу. Стал уминать салат с крабом, добрался до перепелок.

— Вот! Вот я так и сказал сегодня Кирюхе — моя Настька готовит в разы лучше тебя, — похвалил Николай ресторанную еду, не замечая нескольких упаковок из-под блюд, лежащих живописной горкой возле мусорного ведра, в которое они не поместились. — Ну! Пальчики же оближешь!

Я достала чистый бокал и налила в него щедрую порцию шампанского. У меня был только один выход — напоить Николая, который и без того в тепле окончательно разомлел.

— Давай за Новый год и новую жизнь, — предложила я, подавая мужу напиток.

Сама устроилась напротив, присев на самый краешек. Пригубила совсем чуть, пока Коля залпом осушил свой бокал.

— За новую жизнь, моя роднаааая. В ней все будет, ик, иначе.

Он прикончил порцию еды, я едва сдержалась, чтобы не спросить, насколько ужасно его накормили там, где он встретил Новый год. Во-первых, это бы могло стать новым поводом для очередных излияний Николая, который грозился со мной поговорить. Во-вторых, меня вообще не волновало чем и как потчевали мужа в другой семье.

— Ох, что-то меня совсем разморило, — пожаловался Коля, зевая. — Спать пойдем?

Я поджала губы и встала из-за стола. Муж последовал моему примеру, покачнулся, схватился за скатерть, чуть не свалив на пол тарелки и бокалы.

— Тише! — зашипела я на него разъяренной кошкой. — Сына разбудишь! Иди ложись, я приберусь и приду.

Он снова потянулся ко мне, прижал к своему телу, оставил на виске пьяный поцелуй.

— Моя ты умницааа… Не то, что эти… колхозники.

Махнув рукой, Николай, пошатываясь, направился в спальню. Я замерла, прислушиваясь к звукам, доносящимся оттуда, где муж укладывался на боковую. Скрипнули пружины матраса, а мгновением позже квартиру огласил раскатистый храп.

Выдохнув, я на цыпочках прошла в детскую и устроилась на диване. Знала, что за остаток этой ночи не сомкну глаз. А едва Никитка проснулся, я быстро накормила его детским творожком и, пообещав, что мы нормально позавтракаем совсем скоро, вытащила из шкафа заготовленные вещи. После чего, собрав сына и одевшись сама, тихо вышла из квартиры, ведя за собой ребенка.

И только когда мы добрались до соседнего квартала, меня стало отпускать. Все чудилось, что Николай не спал и знал о нашем побеге, после чего организовал погоню. Впрочем, совсем скоро эти мысли улетучились.

Мы с Никитой были свободны. У нас начиналась новая жизнь.

Глава 24

Первым делом, оказавшись вдалеке от дома, мы отыскали кафе, которое работало в столь ранний час первого января, и устроились за его столиком.

Никита никаких вопросов не задавал. Сидел и уминал кашу с фруктами, пока я, наскоро хлебнув кофе, занималась главным — искала нам с сыном жилье.

Эйфория первых минут схлынула. Я начинала осознавать, в какой именно ситуации оказалась. Денег кот наплакал, с работы придется уйти. Приживусь ли у Олега в ресторане и не скажет ли мне он, что передумал и не возьмет меня хотя бы на испытательный срок — непонятно. А сейчас у меня даже нет возможности куда-то привести Никиту, и появится ли жилье в течение этого дня, который люди наверняка собираются посвятить совсем не общению с новыми постояльцами — большой вопрос.

Итак… сначала надо отыскать запасной вариант. Номер в недорогой гостинице, желательно с питанием. Следом уже начать обзванивать тех, кто сдавал комнату. Ну а после смириться с мыслью, что вновь буду жить в коммуналке, из которой едва-едва удалось выбраться. Так что ничего иного не оставалось, как воспринимать происходящее как большое приключение.

— Будешь еще какао? — спросила я у сына.

Тот кивнул и я, сделав заказ, принялась за обзвон.

В итоге, через пару часов у меня было с десяток отсеянных вариантов и всего две комнаты, которые подходили нам по описанию и общению с хозяевами. Одна — в трехкомнатной квартире. Вторая — в двушке, принадлежащей какой-то старушке. Конечно, возникала вероятность, что бабуле не так уж долго осталось, после чего на жилье будут претендовать ее родственники. Но, как говорится, кто не рискует, тот не находит себе уголок, в котором так отчаянно нуждается.

— Идем, — сказала я Никитке, который уже начал засыпать — сказывались последствия болезни и ранний подъем. — Как только остановимся в гостях, сразу завалимся и выспимся, хорошо?

Сын нахмурил бровки, но задавать вопросов не стал и сейчас. Походы в гости он любил, а остальное я ему как-нибудь позже объясню.

Подхватив сумку, я вышла из кафе, держа сына за руку, и мы с ним направились на поиски нашего нового дома.

Трехкомнатная квартира не понравилась мне сразу. Вроде бы на первый взгляд ничего необычного, но… То, какая атмосфера окружила нас с сыном, стоило нам только переступить порог, будто бы пробуждало все инстинкты, которые буквально вопили: «Бегите!».

Нас встретила тоненькая, словно иссушенная, женщина без возраста. Вот так сразу невозможно было сказать — тридцать ей лет или пятьдесят.

Она поспешно закрыла дверь в одну из комнат, мимо которой мы проходили, стала лихорадочно-оживленно рассказывать о том, как хорошо жить в квартире, как они заделали все швы, и теперь из окон почти не дует. Как поменяли плиты на кухне и у нас с сыном будет аж целых две конфорки для личного пользования.

Я успела заметить грязные пятки кого-то, кто спал под коротким засаленным пледом, пока направлялась смотреть наше потенциальное жилище. Наскоро осмотрела помещение, а сама желала только одного — сбежать и побыстрее.

— Спасибо, я позвоню вам через пару часов. Нам нужно посмотреть еще один объект, — крепко сжимая ручонку притихшего сына, сказала женщине.

Та поджала тонкие бескровные губы, воззрилась на нас с явным неодобрением.

— Ладно. Буду ждать. Но знайте — таких предложений на рынке больше нет.

Выдохнуть свободно я смогла только когда мы оказались на морозном воздухе, который отрезвил.

А вот вторая квартира оказалась очень миленькой и уютной. Ее владелица, женщина лет семидесяти, напомнила мне бабушку. Образ маминой мамы не особо отпечатался у меня в голове, но я, при взгляде на эту женщину, которую звали Зоя Владимировна, испытала какое-то странное щемящее чувство.

— Вот тут комнатка у меня готова, — сказала она, показывая небольшое, но очень светлое и какое-то радостное помещение. — Махонькая, но вы разместитесь. Я как узнала, что маленький тут жить будет, кушеточку передвинула. Чтобы удобнее к нему вставать было.

Меблировка состояла из односпальной кровати, рядом с которой стояла обитая флоком кушетка. Здесь также были старинный столик с зеркалом, узкий шкаф и табурет. На полу — овальный ковер перед кроватью.

— Скромно все очень, но я после смерти Толи ничем заниматься не стала. Он здесь не жил, вы не подумайте! — сказала Зоя Владимировна, хотя я ни о чем ее не спрашивала. — Мы вот в моей комнате обитали. Толя — это муж мой. Так вот его два года как нет, а я одна мыкаться уже устала.

Пока я, кивая на рассказ хозяйки квартиры, осматривала кухню, мне начал названивать Николай. Черт! О том, что муж станет изводить меня звонками, я как-то не подумала. Отправить его в черный список? Вполне правильно. Но, я была уверена, Коля найдет способ и возможность начать названивать мне и с других номеров. Потому мне нужно было решить этот вопрос кардинально и попросту сменить номер.

— Зоя Владимировна, — обратилась я к хозяйке квартиры, когда мы вернулись к комнате, которую она сдавала. — Я думаю, что Никитка сам сделал окончательный выбор, — указала на сына, что вовсю клевал носом, сидя на кушетке.

Возможно, я ошибалась и не стоило делать столь поспешных выводов. Но мне было комфортно и в этой квартире, и при общении с Зоей Владимировной.

Подойдя к Никите, я быстро стянула с него комбинезон. Сын, повернувшись набок, сладко засопел. Его тут же укрыла пледом хозяйка квартиры. Выглядела она при этом так, словно только что получила главный приз в своей жизни.

— Так что, если вы не против, мы остаемся, — добавила я тише.

— Ох! Конечно, я не против, — тоже понизив голос, ответила Зоя Владимировна.

Я поднялась с кушетки и окинула новое жилище быстрым взглядом. Мне все здесь было по душе. Именно так, как я того и желала.

— Я отойду минут на двадцать, хорошо? — после некоторого колебания спросила у старушки.

Та закивала.

— Иди, девочка, я пригляжу за ним.

Еще немного посомневавшись в том, что поступаю верно, вот так вот оставляя ребенка с незнакомым человеком, я напомнила себе, что доверять людям все же стоит. А через двадцать минут, став обладательницей нового телефонного номера и прикупив немного продуктов, вернулась в свой новый дом.

Никитка мирно спал, из кухни доносились умопомрачительные запахи свежей домашней еды. Я присела на край кушетки и, постучав телефоном по раскрытой ладони, задумалась о том, что теперь мне нужно сесть и уведомить тех, кто должен был об этом знать, что я сменила номер.

Первым делом я позвонила Олегу.

Глава 25

Сушняк, оторопь, непонимание — это были три первых чувства-спутника Николая, когда он открыл глаза первого января. В квартире уже было полумрачно — значит, наступил вечер. Раньше Коля никогда не позволял себе так сильно набухиваться, а потом спать до ужина. Обычно они с Настей и Никитой вставали максимум часов в десять утра, завтракали тем, что было не съедено в новогоднюю ночь, а потом или ехали гулять, или отправлялись на каток. А сейчас те ощущения, что испытывал Коля, никак не вязались у него с ассоциациями, которые тянулись из копилки памяти о прошлом.

— Насть! — хрипло позвал он, чутко прислушиваясь к тому, что происходило в квартире.

Тишина. Гулять, что ли, пошла с сыном?

Николай не без труда поднялся с кровати, чуть пошатываясь, направился на кухню, где с жадностью опорожнил два стакана воды. Заглянул в ванную — никого, в детскую — тоже пусто. И вроде как волноваться было не о чем, ну, подумаешь, пошли Настя с Никиткой прогуляться, но отчего-то на душе у Коли было неспокойно.

Вернувшись в спальню, он взял телефон, обнаружил на нем несколько пропущенных от Киры. Плюнул на это и начал названивать жене. Дурные мысли не давали ему даже шанса на то, чтобы думать о чем-то ином. Настя не отвечала, что только преумножало тревоги и волнения.

Кире и девочкам же, напротив, звонить совершенно не хотелось. Как они там? Что делали, проснувшись? Николаю на это было, по сути, плевать.

Вздохнув и растерев лицо, а заодно прокляв спиртные напитки, он пошел в душ, надеясь, что это поможет ему хоть немного прийти в чувства.

Еще через пару часов Коля погрузился в ужасающее состояние, именовать которое вот так вот сразу каким-то одним словом не получалось. Настя, которая не вернулась домой вместе с ребенком, теперь не просто не подходила к телефону — она напрочь его выключила. Это не только порождало внутри ощущение, что он ни черта не понимает в происходящем, но еще и порядком злило. Куда она подевалась? Он ведь знал, что податься жене попросту некуда!

На память пришел тот вчерашний (или уже сегодняшний) мужик. Как она там сказала? Сосед? Отчего-то сейчас ни черта не верилось в то, что он появился рядом с Настей случайно.

Николай напряг память — Олег Ларин. Кажется, этого мужика звали именно так. Что ж, пока он оставит эту информацию, чтобы обдумать ее позже, а сейчас нужно было действовать.

Бросив очередную попытку дозвониться до жены, которая попросту отрубила телефон, он чертыхнулся, оделся и поехал в квартиру матери, пока даже не представляя, что именно его там ожидает.

Как только переступил порог, тут же погрузился в самую настоящую вакханалию. Дети бегали друг за другом, Кира где-то добыла двух подружек и они снова праздновали Новый год, видимо, доедая ее вчерашние кулинарные «шедевры». Матери нигде видно не было.

— О, вернулся, — хмыкнула Кира, выходя ему навстречу.

Тон, которым была произнесена фраза, весьма диссонировал с тем образом, к которому Коля привык.

Хотя, о чем это он? За последнее время эта женщина не раз его удивила и, кажется, собиралась поражать и дальше.

— Кто это? — буркнул он, разуваясь и вешая куртку в шкаф.

— Это Галина и Варя. Познакомились сегодня на прогулке. А что?

Она приподняла бровь, словно говоря — сделаешь мне что-то за то, что я позвала гостей? Нет, Николай делать ничего не собирался, но вот тот факт, что мама позволила все это, был весьма удивительным.

— А ничего, — пожал он плечами. — Просто странно, что они вообще здесь расселись. Мать всегда была категорически против, чтобы тут бедлам устраивать.

Коля злился, потому и говорил такими фразами. Из головы не шел побег Насти и то, что он ума не мог приложить, где теперь и как ее искать. Не обращаться же в полицию с заявлением о пропаже супруги, в самом-то деле!

— А маман твоя в больницу угодила, — с каким-то злорадством, которое было не только неуместным, но еще и бесчеловечным, процедила Кира.

Коля обернулся к ней так стремительно, что у него хрустнули позвонки.

— Что ты сказала? — шепнул неверяще.

— Мама твоя в больнице. С сердцем плохо стало. Я тебе звонила, ты сначала не подходил, а потом все время занято было.

Она говорила эти слова, а на плечи Николаю тяжелым грузом падал страх за родного человека и ощущение, что он виноват в случившемся. Это ведь с его легкой руки мама осталась здесь с Кирой и детьми. Расстроенная, столкнувшаяся с тем, что в «храм воспоминаний» не только вторглись, но еще и порядком его порушили.

— В какой она больнице? — прохрипел Коля, вновь бросаясь обуваться и одеваться.

— На Лесной. Не помню, какая там, — совершенно спокойно ответила Кира.

Выскочив из квартиры, Николай с силой ударил по кнопке вызова лифта. Мысли метались с одной на другую. Сбежавшая зараза Настя, у которой наверняка завелся мужик. Родительская квартира, превратившаяся за пару дней ни много, ни мало, а в филиал хлева. И вишенкой на торте — мама в больнице с сердечным приступом.

Не так себе представлял Николай первое январе. Да что там?

Не так он себе представлял свою жизнь.

Глава 26

Мне очень хотелось продлить то ощущение спокойствия, в которое я погрузилась, когда мы с Никиткой немного обустроились в нашем новом жилище. Зоя Владимировна окружила нас такой заботой и таким вниманием, что мне порой становилось не по себе от того, что мы доставили этой милой старушке столько хлопот. И только одно меня успокаивало — она делала это исключительно потому, что ей самой этого желалось.

— Настенька! Тебе звонят, — кивнула Зоя Владимировна на мой телефон.

Экран его светился от входящего вызова. Яркими буквами горело имя Олега. С того момента, как я позвонила Ларину и сообщила ему свои новые координаты, мы не «слышались». Потому данный звонок стал неожиданностью.

— Алло? — ответила я и едва не поморщилась от того, сколько затаенной надежды послышалось в голосе.

— Настя? Это Олег, — ответил Ларин.

Я не успела сболтнуть что-то вроде: «Можешь не представляться, я знаю, что это ты», когда он продолжил:

— Сможешь подъехать в ресторан сегодня вечером?

Покосившись на сына, который восседал на руках у Зои Владимировны, я кивнула и, сообразив, что Олег уж точно не мог этого видеть, сказала:

— Конечно, смогу. Только пока на пару часов, не больше.

Тут же обругала себя за сказанное. Вроде бы Никитка и Зоя Владимировна очень хорошо чувствовали себя в компании друг друга. За пару дней, что прошли с того момента, как мы с сыном сбежали из дома, стало ясно — у меня появилась та, кому я могу доверить ребенка. Но все же нет-нет, а тревоги давали о себе знать и я, повинуясь своим ощущениям, не могла вот так сразу с ними совладать.

— Пару часов нам точно хватит, — ответил Ларин и прежде, чем положить трубку, добавил: — До встречи, Настя.

— До встречи, Олег, — ответила я и, отключив связь, отправилась собираться.

От предстоящей поездки зависело очень многое.

— Сможешь сделать три блюда?

Ларин, который провел меня на огромную кухню, наполированную до блеска, оперся бедром на столешницу и сложил руки на груди.

Я невольно застыла взглядом на его предплечьях. Закатанные рукава рубашки давали возможность рассмотреть, как напрягаются мышцы под кожей.

— Три блюда? — переспросила, окинув глазами гору продуктов, лежащих на хромированной поверхности.

Здесь были ветчина, лук, сливки, паста, мука, яйца… И еще много того, что можно было пустить в ход.

— Дай угадаю, — постучала я пальцем по губам, обозревая заготовленную провизию. — Карбонара в этот список входит?

На лице Ларина появилась улыбка. Все ясно, он рассчитывал на то, что у нас будет своего рода серия «Адской кухни», когда ведущим станет Олег, а я пройду через все круги кулинарной преисподней.

— Входит, — кивнул он.

— Но сливки нам для нее совершенно не понадобятся, — сказала в ответ.

Пожав плечами, я взяла то, что мне могло понадобиться — пасту, яйца, черный перец и прекрасный копченый окорок. Включила плиту и, обернувшись к Олегу, присовокупила к сказанному:

— Буду готовить аутентичную Карбонару, а ты пока расскажешь, чего же еще от меня хочешь увидеть.

Через два часа у меня было место повара в ресторане Ларина. Разумеется, претендовать на какие-то высокие должности пока я точно не могла, но и этот трамплин в новую жизнь был тем шансом, за который очень многие готовы были отдать если не все, то очень многое.

И я собиралась воспользоваться шансом, который мне подарила судьба.

— Ну же! Рассказывай все! — велела мне Даринка, к которой я забежала в гости еще через пару дней.

На эту встречу решилась далеко не сразу. Все казалось, что Коля поджидает меня возле квартиры подруги, и мое прибытие к Дарине станет для него подарком небес.

— Что рассказывать? — улыбнулась, присаживаясь на диван. — Мы с Никитой, как я уже говорила, нашли себе жилье. Сейчас за сыном присматривает хозяйка квартиры, Зоя Владимировна. Ей очень нравится возиться с Никиткой, она даже говорит, что считает его едва ли не внуком. С Колей мы с первого января не виделись. В детский сад поеду вот-вот… нужно будет забрать трудовую. Ну и… Олег Владиславович дал мне работу, поэтому теперь я могу более-менее выдохнуть спокойно.

Я закончила свою тираду и рассмеялась — вон сколько новостей накопилось за несколько дней. А вот Даринка выглядела как-то загадочно.

— У тебя что интересного? — спросила у подруги.

Та наморщила хорошенький носик.

— Да интересного ничего. Сашка что-то лютует, ревнивый стал — просто ужас. Неужели не понимает, что мне свобода нужна?

Она задала ставший риторическим вопрос и пожала плечами.

— Может, хочет серьезных отношений? — осторожно предположила я. — Да и ты вполне уже можешь обзавестись мужем и потомством. Вроде говорила, что твой босс не против, если танцовщицы в клубе в декрет уходят.

Я посмотрела на подругу со значением во взгляде. Была целиком и полностью за то, чтобы Дарина остепенилась и перестала уже быть такой вертихвосткой. Но, с другой стороны, если ей нравилась такая жизнь — я была последней, кто мог давать советы. Особенно учитывая обстоятельства, в которых сама оказалась.

— Может и хочет, — растягивая гласные, ответила Дарина.

Больше прибавлять ничего не стала, да и нам стало не до этого. На телефон подруге пришло сообщение. Прочитав его, она сначала округлила глаза, а я сидела и ждала, что же скажет Дарина.

Подняв на меня взгляд, она приоткрыла губы и застыла так, словно превратилась в статую.

— Что там? — нахмурила я брови, перебирая в голове разные варианты того, что могло настолько поразить подругу.

Правда, ни одно из предположений не оказалось приближенным к правде.

— Твоя свекровь… умерла, — выдохнула Дарина, и изо рта моего помимо воли вырвался стон.

Только не это… пожалуйста…

Глава 27

Я не верила своим ушам. И даже представить не могла, что повлечет за собой такое событие. Необходимость присутствовать на похоронах? Встречаться с Колей, которого бы я предпочла вовсе не видеть в обозримом будущем? Встретить Киру, которую он наверняка притащит на все мероприятия, которые будут связаны с прощанием? А как сказать Никитке, что у него теперь нет бабушки?

Я уже сталкивалась со смертью, когда не стало моих родителей, но в тот момент это показалось едва ли не закономерным событием. А теперь… Теперь я напрочь не представляла, как должна себя вести.

— Ты уверена? — выдавила из себя.

Дарина протянула мне телефон. Я схватила его и прочла сообщение от мужа. Видимо, поняв, что со мной он связаться не сможет, Николай не нашел иного выхода, как сообщить мне о кончине своей мамы через мою подругу.

— У меня нет слов, — прохрипела, не желая признавать факт случившегося. — Ну почему это происходит со мной?

Конечно, в первую очередь смерть Веры Артемьевны касалась Коли, но я уже понимала, чем именно она для меня обернется.

— Тебе совершенно необязательно там быть, — сказала Дарина. — Представь, что я тебе ничего не говорила.

Я хмыкнула. Неужели подруга настолько плохо меня знала? Да, муж сотворил то, что прощать было нельзя, но у него случилось горе. Он, несмотря ни на что, был отцом моего сына, я не могла не поддержать Колю в трудную минуту.

— Конечно же, я поеду, — вздохнув, ответила Дарине. — Пожалуйста, напиши ему и уточни все возможное относительно предстоящих похорон.

Подруга посмотрела на меня с сомнением на лице, но все же кивнула и выполнила просьбу. Мне же ничего не оставалось, как вновь вздохнуть и начать мысленно готовиться к событиям, которые опять столкнут меня с тем, от чего я даже не успела толком отдохнуть.

— Я еду с тобой, — безапелляционно заявил Олег, когда буквально заставил рассказать, что же меня тревожит настолько, что я в один из первых рабочих дней умудрилась испортить целых два блюда.

Ларин не злился — он просто взял меня за руку, кивнул су-шефу, давая понять, что у новой сотрудницы отдых на несколько минут и, отведя в сторону, начал задавать краткие вопросы.

Я не считала, что стоит погружать босса в свои личные дела, но то, как он смотрел на меня, явно давая понять, что не отстанет, пока я не расскажу, не давало мне и шанса увильнуть. Потому выдала всю информацию, что Ларин выслушал с самым серьезным видом.

— Не думаю, что это будет уместно, — сказала в ответ, испытав при этом чувство благодарности.

Представлять, что пройду через встречу с мужем и какие-то объяснения в одиночку я не могла, хотя, конечно, и понимала, чем может завершиться новая встреча Олега и Коли.

— Это не обсуждается, — ответил Ларин и улыбнулся — открыто и как-то задорно, что ли. — Мы с тобой, грубо говоря, в одной лодке, — вновь посерьезнев, присовокупил он к сказанному. — Так что будем держаться вместе.

Слышать эти слова было не только приятно — они становились теми частичками, из которых сейчас состояло то немногое, что было моей опорой.

— Спасибо, — шепнула в ответ тихо. — И ты не рассказывал подробно о том, как сам оказался в этой самой лодке.

Я посмотрела на Ларина и мгновенно почувствовала, как он напрягся.

— Не о чем рассказывать. Я мечтал о ребенке, жена — не хотела его всеми фибрами души. Когда забеременела — тайно от него избавилась. Я узнал обо всем случайно. Не смог это принять.

— Не смог принять, что она могла попросту не желать завести детей? — удивленно спросила я.

На этот счет у меня имелись свои соображения. Я считала, что женщина — главная хозяйка своего тела и только она имела право выбирать рожать ей или нет. Потому слова Ларина и его позиция меня удивили.

Нет, я понимала, о чем говорит Олег, но многое в этой ситуации стало откровением, причем не сказать, что приятным.

— Не смог принять ложь, Настя. Я не терплю, когда мне врут, — ответил Ларин.

В голосе его послышались стальные нотки. В темном взгляде полыхнуло что-то вроде предупреждения.

— Зачем ты мне это говоришь? — вскинув подбородок, спросила я.

Наш зрительный контакт длился, должно быть, с полминуты, после чего Олег покачал головой и сказал:

— Просто так. — Он пожал плечами, вновь вернул на лицо маску веселости. — А теперь возвращайся к работе. И если у тебя возникнут какие-то проблемы — не стесняйся обращаться.

Он ушел, а я еще некоторое время стояла и смотрела ему вслед, не совсем осознавая, к чему Ларин говорил все эти вещи.

Глава 28

— Что ты делаешь? — ужаснулся Николай, придя домой после работы, на которую вышел несмотря на то, что вполне мог отдыхать еще пару заслуженных дней, пришедшихся на новогодние праздники.

Он застал Киру за тем, что та вовсю хозяйничала в квартире матери. И не просто, скажем, раскладывала в ней вещи или опять наготавливала миллион жирных блюд, от которых Колю уже стало воротить, а собирала в коробки то, что принадлежало Вере Артемьевне.

Смерть матери стала для Николая самым настоящим ударом. Сначала побег Насти, затем — сутки в больнице, где сидел и ждал вестей. И следом — то, что оглушило, заставило остолбенеть и застрять в моменте.

Наверно, он сам был виноват в случившемся. Пустил в святая святых Киру и девочек, которые были своего рода торнадо, сносящим все на своем пути и оставляющим после себя лишь ошметки. А мать этого не выдержала. Как не выдержала и Настя.

— Собираю барахло. Смотрю, где и что ценное — это оставляю. Остальное надо куда-то выкинуть. Здесь такой нафталин, который хранится еще со времен царя Гороха.

Кира фыркнула и бросила в коробку тончайшую, красивой вязки шаль. Он ее помнил — это был подарок Колиного отца.

— Не смей! — проговорил Николай, забирая у Киры следующую вещь, которую она, видимо, тоже определила для того, чтобы выбросить. — Это фотоальбом!

— Я уже его просмотрела — ничего интересного. Какие-то концертики и скрипки.

Их взгляды сошлись в немом сражении.

– Коооооль… ты дома? Что за ботинки в прихожей?

Я задала вопрос, удивившись тому складу обуви, который увидела, когда зашла домой.

– Проходи, – велел муж, забравший у меня пакеты из магазина. – Все расскажу.

– Что расскажешь? – хихикнула я, следуя за Колей.

Он прошествовал на кухню и, как ни в чем не бывало, начал разбирать покупки.

Я же воззрилась на женщину и двух девочек, что сидели за столом.

– Это Кира, Вика и Маша, – сказал муж, деловито раскладывая продукты в холодильнике. – И они будут жить с нами.

У меня была обыденная жизнь. Муж, с которым прожила десять лет. Сын, в котором мы с супругом души не чаяли. Ничто не предвещало беды до тех пор, пока муж не привел к нам свою вторую семью и не сказал:

«Они будут жить с нами».

День не задался с самого утра. Я опоздала в детский сад, потому что по пути сломался трамвай, а другого было не дождаться. Никитка, мой трехлетний сын, хныкал и капризничал, вдобавок, кажется, обморозил щеки, пока мы спешили по обледеневшему тротуару туда, где я работала, а Никитка – проводил половину дня.

Пригоревшие сырники, что испекла для ребятишек, так как трудилась поваром в детском саду, едва не довели меня до нервного срыва. Полученный за них выговор стал едва ли не последней каплей.

– Вера Артемьевна, можно я вам Никитку привезу? Сегодня ничего не успеваю, дома шаром покати, а утром уже Коля приедет, – пожаловалась я свекрови, которой позвонила, когда мы с сыном вышли из садика и Никита снова начал хныкать.

То ли не доспал, то ли начинал заболевать. А может, и все вместе. Сил выяснять это у меня уже не осталось – вот и дам задание Вере Артемьевне последить за Никиткиной температурой.

Смешно. Дать задание этой женщине – равносильно тому, чтобы лично позвонить президенту и попросить его сходить за колбасой.

– Можно, – все же смилостивилась свекровь и положила трубку, не дождавшись, когда я ее поблагодарю.

Я потащила сына к остановке. Через пять минут должен был приехать трамвай, и я надеялась, что на этот раз обойдется без непредвиденных поломок.

– Сейчас мы к бабушке. Переночуешь у нее, – ласково сказала Никитке, стоя на остановке и притопывая от холода. – А завтра за тобой с папой приедем, как только я отработаю, хорошо?

Сын насупился и отвернулся. У бабушки он бывать любил, но предпочитал проводить время со мной. Мы вообще были с ними не разлей вода – и дома вместе, и вот, на моей работе тоже. Когда я выяснила, что в детском саду как раз не хватает повара, отправилась стряпать для малышей, благо и образование соответствующее имелось. Десять лет назад я закончила кулинарный техникум. Так что судьба благоволила мне, я могла проводить с сыном столько времени, сколько потребуется для его адаптации в детском саду.

Коля это только поддерживал. Он вообще считал, что женщина должна все делать для семьи, а мужчина – обеспечивать тыл в виде заработка. Жили мы с ним не очень богато, но дышать в финансовом плане становилось все легче с каждым годом.

– Я не хочу, – буркнул Никита, когда мы с ним сели в трамвай и поехали к свекрови.

Она жила в паре остановок от нашего дома, что было весьма удобно. Всегда можно было закинуть ей внука и провести время только вдвоем. Вроде и женаты с Николаем были аж целых десять лет, а мне все порой казалось, что медовый месяц у нас не заканчивается. Мужем Коля был хорошим – заботливым, верным, надежным.

– Не дуйся, Никит, – попросила сына, устраивая его на коленях, несмотря на то, что ехать было недалеко и мы могли проделать путь стоя. – Это только до завтра. Бабуля сказала, что уже очень соскучилась по тебе.

Я врала. Свекровь вообще редко проявляла эмоции, так что если даже и жаждала увидеть внука, то признаваться в этом было не в ее правилах.

– Ладно, – кивнул Никитка, и я улыбнулась.

У меня был самый лучший на свете сыночек.

Я задумчиво ходила между полками магазина, выбирая, какие продукты закупить впрок. Близился сначала день рождения Николая, затем – Новый год. Хотелось отпраздновать как-то по особенному. Наготовить сыну и мужу самых вкусных на свете блюд, провести время только втроем. Хотя бы новогоднюю ночь. Хотя, я уже знала планы Коли – он хотел пригласить свою мать и наших друзей.

«Ты сиротка у меня, Насть, вот я тебе и обеспечиваю семейный праздник», – говорил мне Коля, а я с ним не спорила. Глупо было обижать мужа, раз он так для меня старался.

Пораздумав немного, я все же прихватила с полки икру подороже. Часть заморожу на Новый год, ничего с ней не случится, часть съедим в виде бутербродов уже совсем скоро. До дня рождения Коли она точно долежит. А если муж будет бурчать что-то про ненужные траты – ерунда. Я знаю, как его успокоить.

Улыбаясь и продумывая, что еще вкусного можно поставить на стол, я вышла из магазина и направилась домой.

Едва добралась до квартиры, поняла, что Николай вернулся из командировки. Сердце тут же радостно застучало – муж так торопился к семье, что смог расправиться с делами быстрее. Открыв дверь, я приостановилась на пороге. У нас в гостях кто-то был.

– Коооооль… ты дома? – позвала, все же заходя в квартиру и запирая за собой замок. – Что за ботинки в прихожей?

Я задала вопрос, удивившись тому складу обуви, который был сгружен в одном из углов прихожей. Вроде как мы никого на эти даты не приглашали, да я и представить даже не могла, кто мог быть обладателем женских, чуть пошловатых высоких сапог на огромной платформе и двух пар детских башмаков.

– Проходи, – велел муж, вышедший ко мне и лучезарно улыбающийся.

Он забрал у меня пакеты из магазина, быстро чмокнул в щеку, пока я разматывала шарф и стаскивала обувь. Добавил деловито:

– Все расскажу.

– Что расскажешь? – хихикнула я, следуя за Колей и не представляя, какие новости меня ждут.

Муж прошествовал на кухню и, как ни в чем не бывало, начал разбирать покупки. Поставил их на стол, вытащил фрукты и икру. Это я отметила краем взгляда, воззрившись на женщину и двух девочек, что сидели за столом. Знать я их не знала. Видела впервые.

Женщина улыбалась, глядя в ответ. Она была неприметной, только ярким пятном во внешности пылали крашеные в светло-рыжий цвет волосы. В остальном, встреть я такую на улице, скользнула бы равнодушным взглядом. Дети были похожи на нее как две капли воды. Одна девчонка постарше, с короткой стрижкой. Вторая – с куцыми косичками, едва достающими ей до плеч.

– Это Кира, Вика и Маша, – сказал муж, деловито раскладывая продукты в холодильнике.

Он немного поколебался и оставил самое вкусное на столе, после чего ошарашил новостями:

– Они будут жить с нами.

– В смысле? – вскинула я брови, удивленно округлив глаза.

– В прямом, Насть. Это Кира, – он указал на женщину, та разулыбалась еще шире, – она мать Вики, ей одиннадцать. И Маши – ей девять.

Он осмотрелся, словно бы искал что-то, потом вдруг начал нарезать хлеб, открывать икру. Я же стояла, не шевелясь и ждала, что будет дальше. Даже сил на то, чтобы остановить мужа и сказать кажущуюся сейчас не смешной фразу: «Это на Новый год», у меня не было.

Наскоро сделав несколько бутербродов, Коля установил тарелку на стол и добавил, почти что убивая меня на месте.

– Вика и Маша – мои дети, Настен. А Кира, как ты успела догадаться, – их мать.

Как ты успела догадаться? Я – успела догадаться. Мозг заполонило туманом, я оперлась ладонью на стену и, взглянув на календарь, пробормотала:

– Вроде, не первое апреля…

Николай тут же бросился ко мне. Взяв под локоть, повел к столу, а я шла за ним, словно кукла, переставляя ватные ноги. Только в голове пульсировала мысль: «Если старшей одиннадцать, значит, это все у них давно? Еще до нас?».

Хотя, думать мне нужно было лишь об одном – как сбежать. Но куда? У меня нет больше никого кроме Николая и сына. Разве что только Даринка, подруга еще с техникума, но к ней вообще не вариант. Разве что на время.

Усадив меня за стол, Николай достал бокалы. Девочки, быстро взглянув на отца и получив одобрительный кивок (это я видела взглядом, перед которым плыла пелена), взяли по бутерброду, после чего Кира им велела:

– Идите, девочки, поиграйте в той комнате, где наши вещи.

Иисусе! Они уже притащили сюда свои шмотки? Я вскочила и промчалась в нашу спальню – там было все так же, как оставалось утром, когда я уходила на работу. Значит… Значит их баулы в комнате Никитки?

Буквально отпихнув от себя – как их там? – детей Киры, я распахнула дверь в детскую и обомлела. Она вся была завалена сумками. Клетчатые огромные «котули» лежали вповалку, на них примостились какие-то игрушки, авоськи и бог знает, что еще. И это все в Никиткиной спаленке, которую я с такой любовью обставляла! Здесь уже даже запах поселился, чего-то знакомого. Деревенского, что ли.

С губ моих сорвался стон ужаса и горечи. Все, что сказал мне муж на кухне – правда. Он, похоже, не в командировку ездил, а за своей второй семьей!

– Настя… Дай девочкам пройти и иди к нам – спокойно поговорим и все обсудим, – сказал мне Николай, пришедший следом за мной.

Дети Киры (и его, между прочим) стояли, пожевывая бутерброды с самым непроницаемым выражением на лице. Стало так противно от этого всего… от той горечи, что появилась, когда я вспомнила, как выбирала деликатес подороже, чтобы побаловать семью. Вот и балую, только не свою, а чужую…

– Это комната Никиты! – процедила я, подходя к мужу. И закричала, не в силах сдерживаться: – Пусть они выметаются отсюда к черту!

Коля вскинул руки на уровень груди, повернув ладони в мою сторону. Сдавался? Может, он сейчас скажет, что решил подшутить и проверить мою реакцию?

– Хорошо, как скажешь, – кивнул муж. – Просто мы подумали, что эта комната больше, и взрослому человеку с двумя немаленькими уже детьми здесь будет комфортнее, чем в нашей спальне.

«Мы подумали» ударило под дых. Нет, я не собиралась бегать от того, что творилось и напрямую касалось моей жизни, потому, пройдя мимо Николая, вернулась на кухню. Кира уже хозяйничала здесь – поставила чайник и теперь ополаскивала посуду, стоящую в раковине.

– Не трогайте тут ничего! – велела я.

Меня трясло. Руки, которыми попыталась выхватить свою любимую кружку, ходили ходуном. Кира, пожав плечами, выпустила ту, и керамика глухо соприкоснулась с раковиной. Я едва не взвыла. У кружки отвалился кусочек и куда-то отлетел.

– Ты так не нервничай, – сказала Кира, вновь устраиваясь за столом. – Мы тебе сейчас все объясним.

Я сделала вдох-выдох и, досчитав до трех, повернулась к этой женщине, которую уже ненавидела всем сердцем.

– Слушаю, – сказала ей, намеренно оставаясь стоять на ногах.

Во-первых, это было своего рода физическое преимущество, которого мне так не хватало, если бы Кира опять возвысилась надо мною на полголовы. Вторая – или первая? – жена Николая была весьма коренастой и высокой. Даже глядя на ее ладони можно было сказать – ударь такая пудовым кулаком, мало не покажется.

Во-вторых, я давала себе шанс на побег. Первой мыслью было бросить все вещи, поехать к свекрови и забрать Никиту. А потом… Потом я и представить не могла, что делать. Зарплаты повара хватит от силы на аренду комнатки в каком-нибудь клоповнике. А чем мне кормить сына? Просить у мужа на еду, пока мы с ним будем решать вопросы с разводом? Брать кредит на молоко и кашу?

– Настен, присядь, давай просто по-взрослому побеседуем, – сказал вновь появившийся рядом с нами Коля.

Я упрямо замотала головой и сложила руки на груди, на что Николай, пожав плечами, занял свое привычное место за столом и заговорил:

– То, что ты про измену подумала – это не так. Киру я знаю уже давно, двенадцать лет. Вика родилась, когда мы с тобой еще не знакомы были. А то, что Маша на свет появилась – это случайность. Мы с тобой тогда разошлись, в самом начале отношений, ты же помнишь?

Он смотрел на меня пристально, но с едва заметной улыбкой на губах. А я вглядывалась в черты любимого мужа и думала о том, понимает ли он хоть отчасти, какой удар мне нанес? Какие смертельные раны я получала, слушая каждое его слово?

– Допустим, – кивнула, ответив хрипло, потому что горло изнутри царапало и першило от невысказанной боли.

– Спросишь, почему тебе ничего не говорил? Отвечу – потому что тебя люблю и хочу быть с тобой и дальше.

Я нервно рассмеялась и покачала головой. Показала знаком – продолжай. А сама хваталась за эти слова мужа, как будто они могли удержать меня на плаву и не дать утонуть. Потому что признавать факт слитой в унитаз жизни на протяжении десяти лет было ужасно. Все случившееся было ужасно.

– Кире и девочкам некуда идти. Они пока поживут с нами, дальше придумаем, что с этим делать. Можно было снять квартиру, но сейчас нам это не по карману. Кира лишилась работы, пока найдет новую, пока обустроится…

Он говорил что-то еще, а я слушала вполуха и понимала – ничего не исчезнет. Все именно так и обстоит, как сказал Николай. И уже все решено. Они вдвоем все решили.

– Ты все эти годы помогал им? Общался? – выдавила я из себя, останавливая поток словоизлияний мужа.

Кира и Коля переглянулись, а мне так захотелось взять и шарахнуть чем-то по лицу этой рыжей особы, которая подобно хитрой лисе влезла туда, где ей было не место.

– Немного общались. Деньгами я девочкам помогал, жизнь в поселке – не сахар. Но делал это не в ущерб нашей семье, поэтому у нас теперь дом – полная чаша.

Он обвел руками жилище, которым занималась в основном я. Всего домашнего хозяйства Николай не касался, я считала это своим вкладом в семейную жизнь, потому что в нее не принесла ничего существенного. Мои родители были пьяницами, оба погибли в пожаре, когда мне только-только исполнилось восемнадцать. Как я выжила тогда без жилья, одному богу было известно. Сначала было общежитие от техникума, а потом, когда закончила его и поняла, что пора начинать работать и строить свою жизнь, а высшее образование всегда можно получить позже, мне на пути встретился Николай.

Мне исполнился двадцать один год, ему – двадцать пять. Уже тогда он казался мне очень умным, не по годам взрослым. И надежным. Знала бы я тогда, чем эта самая надежность для меня обернется.

– Все понятно, – сказала я, криво улыбаясь. – Значит, места в твоей жизни мне с Никитой теперь нет.

Я говорила об этом, как о решенном факте, на что глаза Николая сверкнули и в них появилось молчаливое предупреждение.

– Тебе некуда идти, Насть. Не глупи. Если так хочешь, переедем в комнату сына. А Кира и девочки – в нашу спальню. Я им матрасы надувные купил на первое время.

Надо же… У них все было продумано. И опять в голове замелькало «они, они, они». Они все уже решили, они сделали выбор, в том числе, и за меня. Я была сейчас одна против них двоих, а если учесть двух девочек, которые находились где-то в недрах нашей квартиры, и вовсе против четверых.

– Отдай!

– Нет, ты отдай! Это я первая увидела! – вдруг послышались голоса Вики и Маши, раздавшиеся из Никиткиной комнаты.

Я сорвалась с места и бросилась на звук. Когда добралась до двух нахалок, у меня сердце застыло, а потом зашлось в неистовом стуке. Старшая тащила на себя любимого мишку сына, в то время как младшая вцепилась в него с другого края.

– Ах вы, маленькие заразы! – вырвалось помимо воли из моего рта.

Я бросилась к ним, с ужасом видя, как голова медвежонка отделяется от туловища, когда Вика дергается назад. Схватила ребенка и встряхнула, но тут же меня отпихнули от нее с такой силой, что мне показалось, будто это был терминатор, не иначе.

– Не тронь моих детей, паршивка! – завопила Кира, оттесняя меня от своих отпрысков. – Иначе я за себя не ручаюсь!

Ужас сковал меня по рукам и ногам. Я только и могла, что пятиться к выходу из комнаты, озираясь кругом себя невидящим взглядом.

– Кир, уйми их! – гаркнул Коля, подоспевший на помощь, понять бы только кому.

Он обнял меня за плечи, повел куда-то, и все, на что я сейчас была способна, пребывая просто в невероятном шоке, это просто позволить себя увести из того места, которое больше мне не принадлежало.

А в голове билось только одно слово, явственно характеризующее этот цыганский табор, который Николай приволок к нам в дом:

«Саранча».

– Отпусти, – дернув плечом, велела я Коле, когда он завел меня в нашу спальню и плотно закрыл за собой дверь.

К звукам, доносящимся из квартиры, не прислушивалась, но этого делать было и не нужно. Громогласный зычный голос Киры достигал, казалось, каждого уголка дома.

– Настен, это ненадолго, клянусь! – взмолился Коля, отчего-то произнеся эти слова полушепотом. – Все наладится у них и ты их больше не увидишь.

– А ты? – зачем-то спросила я, вскидывая подбородок.

Как будто мне действительно было важно, станет ли Николай видеться с ними впредь, когда эта свора покинет наш… вернее, его дом. Ведь такое не прощают. С таким не живут дальше, просто переступив, как через обыденный факт.

– А я… буду иногда, конечно, – пожал муж плечами. – Вообще предпочел бы, чтобы ты никогда ни о чем не узнала.

Я прикрыла глаза и отошла на пару шагов. Пока не понимала, как к этому относиться. Как к предательству? Однозначно. Но если бы это семейство осталось для меня тайной, было бы мне легче?

– Почему ты не отвез их к своей маме? – выдохнула я, и Коля тут же напрягся.

Поджал губы, на щеках, покрытых светлой щетиной, заиграли желваки.

– Она ничего слышать не хочет ни про Киру, ни про девочек.

О, ну хоть один человек, который тоже был против этих троих, у меня имелся. Хотя, время покажет, как именно сложатся отношения свекрови и первой жены Николая.

Я обвела спальню долгим взглядом. Когда глаза выхватывали из привычной обстановки милые вещицы, которыми была полна эта комната, становилось особенно тоскливо на душе. Вот наши свадебные фотографии в рамочках. А вот – первый снимок Никитки. Здесь он еще в роддоме, такой смешной и сморщенный.

– Я не смогу так жить, – сказала мужу, покачав головой. – Заберу сына и мы уйдем.

– Куда?

В голосе Николая послышалась надменность. И он, пожалуй, отчасти имел на нее право. Не потащу же я Никиту к Дарине? По ряду причин это невозможно.

– Пока будем снимать комнатушку, как-нибудь выкрутимся, – сказала я и направилась к выходу из комнаты.

Коля перехватил меня на пороге, когда я уже собиралась выйти и отправиться хоть куда-то. Прогуляться, поехать к единственной подруге и порыдать у нее на плече. В общем, сделать что угодно, лишь бы вырваться из душной клетки, в которую превратился мой собственный дом.

– С сыном уйти не дам, – неожиданно жестко отрезал муж, и когда я посмотрела в его глаза, поняла – он не шутит.

– В каком смысле? – нахмурилась, пытаясь вытащить руку из сильных пальцев.

– В прямом. Чтобы ты таскала Никиту по всяким клоповникам, когда у него есть, где жить и с кем? Этого не будет.

Он смотрел на меня так уверенно и с таким незнакомым выражением лица, какого я еще никогда не видела у Коли, что мне стало не по себе.

– И чтобы я его не таскала по клоповникам, ты решил привезти клоповник к нам домой? Похвально! – найдя в себе силы лишь каким-то чудом, ответила мужу.

– Не надо думать так про Киру и девочек, – поморщился Николай. – Они хозяйственные. Будут заниматься домашней работой на равных с тобой. А хочешь, и вовсе избавят тебя от нее? Ты главная в доме – об этом я сказал Кире сразу. Она согласилась беспрекословно. Так что рули, Настен. Говори им, что делать. Пусть приберутся, завтрак завтра приготовят, суп сварят. А если тебе действительно хочется, чтобы мы переехали к Никитке в комнату – без проблем. Я перетащу сейчас наши с тобой вещи и…

Слушать дальше этот бред я не смогла, просто вышла из комнаты, бросилась в прихожую. Мельком заметила, что Кира и их с Колей дочери снова сидят за столом и что-то уминают. К горлу подкатила тошнота, а перед глазами снова все поплыло.

– Насть… Ну, куда ты, а? – спросил Николай, выходя следом за мной. – Из-за мишки так расстроилась? Кира пришьет ему голову, Никита даже ничего не заметит.

Я яростно натянула сапоги, намотала шарф и схватила сумку. Сорвав с вешалки пуховик, повернулась к мужу и поинтересовалась:

– А их, – ткнула пальцем в сторону его второй семьи, – наш сын не заметит тоже? М?

– Мы можем сказать ему, что это наши гости. Родственники из другого города, – предложил Коля, на что я запрокинула голову и расхохоталась.

Хороши же родственнички – нарисовались не сотрешь.

– Я ушла, – зачем-то объявила мужу и секундой позже с силой захлопнула за собой дверь.

Оставляя там, за родными стенами дома, тех, кто практически сделал из меня лицо без определенного места жительства.

Только когда щеки обожгло болью, я поняла, что плачу. Застывшие на морозе слезы казались сотнями игл, впивающихся мне под кожу. Я позволила себе сделать то, на что имела полное право – дала выход эмоциям.

– О! Настюх, ты чего? – спросила Дарина, к которой я завалилась безо всякого приглашения.

По пути позвонила свекрови и сказала, что заберу Никитку завтра перед походом в детский сад. По голосу матери Коли поняла – она знает обо всем. А может, это я себе придумала, потому что казалось, что кругом сплошь враги.

– К тебе можно? – хлюпнув носом, спросила у подруги, и та сразу закивала и буквально втащила меня в квартиру.

– Конечно, можно, дурочка! – беззлобно сказала она. – Идем на кухню!

Я быстро скинула пуховик и обувь, поплелась за Дариной, которая уже шарила в шкафчиках, видимо, на предмет того, что могло меня успокоить.

– Сашка выдул, что ли, все? – нахмурилась она, но тут же радостно воскликнула: – А, нет! До заначки не добрался.

Я усмехнулась, когда передо мной поставили бутылку красного. Сама Дарина принялась рыться в холодильнике в поисках съестного. Сашка был ее любовником. Одним из нескольких. Однако о том, что у Дарины настолько активная жизнь, в том числе горизонтальная, не знал.

Подруга на мои вопросы о том, не хочет ли она остепениться, отмахивалась и заверяла, что семейная жизнь точно не для нее. А вот та, которой она живет, вполне подходит по всем параметрам.

Трудилась Дарина в ночном клубе танцовщицей. Любила проводить время ярко, бесконечно решалась на всякие авантюры. Оттого и наш с Никиткой переезд к ней, даже на время, был едва ли возможен.

– Ну! Давай, поведай мне, что у тебя стряслось, – велела Дарина, налив нам по бокалу под наскоро наломанные кусочки пармезана. – С Николаем, что ли, в кои-то веки поругались?

Вопрос о муже окончательно меня огорчил. Я вновь начала реветь, а Дарина сидела и ждала, когда же поток слез иссякнет.

– Он… он привел домой свою вторую семью, – выдавила я из себя в промежутках между рыданиями.

Глаза подруги округлились.

– Кто… привел? – не поняла она.

– Коля… У него двенадцать лет была другая… и две… д-две дочери.

Я сказала это и сразу стало как-то легче. Хотя, казалось бы, причин для этого не имелось. Но озвучить вкратце события, которые сегодня перевернули мою жизнь на сто восемьдесят градусов, означало принять новую реальность. А после и дышать стало как-то легче.

– Ты шутишь так, да? – нервно хохотнула Дарина, тут же схватив стакан и опорожнив его. – Николай привел к вам домой… вторую семью?

Понимая, насколько отвратительно это звучит, я кивнула.

– Какая-то Кира… и две девочки. Одной одиннадцать, второй – девять, – выдохнула в ответ.

– И это не розыгрыш с твоей стороны? – уточнила она, на что я помотала головой.

– Да нет же! Хотя, сама бы многое отдала, чтобы вернуться после тебя домой, а там – никого.

Я живо представила себе, что все увиденное сегодня – галлюцинация. Что приду сейчас, а в квартире нет ни вещей этой семейки, ни их самих. А назавтра приедет Николай, обнимет меня, скажет, как он соскучился. И я забуду обо всем, как о страшном сне.

– Расскажи по порядку! – велела мне Дарина, вновь подлив в стаканы напитки.

Я кивнула и начала свое повествование. А когда закончила, глаза подруги стали настолько огромными, что, казалось, вот-вот выпадут из орбит.

– Вот сволочь! – воскликнула она, вскакивая на ноги. – Какой же он козлина!

Забегав по кухне, Дарина только и могла делать, что взмахивать руками и открывать рот в беззвучно возмущении. Я же, наблюдая за ее передвижениями, впадала во все большую тоску. Как стану возвращаться домой? Куда завтра после садика приведу Никитку?

– Тебе нужно бороться! – неожиданно заявила с жаром Дарина, вновь плюхаясь напротив меня. – И не просто бороться, а победить их по всем фронтам! Включая Николая.

Я покачала головой. Казалось, из меня не просто весь воздух выпустили, но и всю душу, оставив лишь оболочку.

– Коля в своем праве. Квартира на нем, он может приводить туда кого захочет. И выписать меня сможет, если пожелает.

– Но он не пожелает, – поцокала языком Дарина. – Это же ясно из его слов. Ему будет вполне комфортно жить с вами всеми.

Она побарабанила ладонями по столу и вдруг воинственно проговорила:

– Нам срочно нужен план!

Я смотрела на подругу со смесью благодарности и мгновенного желания протестовать. Хотелось сказать, что ничего не поможет, ведь меня обложили по всем фронтам. Работа у меня, мягко говоря, не денежная. Жить – негде.

– План? – безо всякого энтузиазма переспросила у Дарины.

– Ага. По которому ты сделаешь все, чтобы не только выжить в этом дурдоме, но и выйдешь победительницей.

Она отпила еще один глоток и вдруг, превратившись в собранную и чрезвычайно мудрую не по годам женщину, начала говорить:

– Первым делом заработок. Теперь – никаких общих котелков и прочего. Все, что получила – отложила. На еду пусть дает Коля. Взялся за гуж, как говорится, не говори, что не муж. Далее… Условия, которые он готов выполнять – пусть выполняет. Говоришь, обещал свой табор приструнить, чтобы они на тебя пахали? Вот и славно. Никаких тряпок, никаких тарелок и супов – пусть действительно варят, парят и стирают. А ты пока целиком займешься собой и сыном. И каждую копеечку – в кубышку.

Она улыбнулась широко и радостно, как будто только что выдала как минимум текст кандидатской и получила за нее положенные овации. Однако мне было совсем не до улыбок. Я в ужасе посмотрела на Дарину и спросила:

– Ты что, действительно считаешь, что мне нужно жить с ними и делать вид, что ничего не происходит?

– Жить – да, а вот делать вид точно не нужно! – с жаром откликнулась подруга.

Она задумчиво приложила палец к губам. Дарина была такой прехорошенькой, что я, как и часто то бывало, залипла на ней взглядом. От мужиков у подруги не было отбоя даже в тот момент, когда она твердо решала хранить целибат хотя бы месяц.

– Нет, ты, конечно, можешь у меня перекантоваться, без проблем, – продолжила она, – но… Сама все знаешь.

Дарина состроила мордашку.

– Знаю, – кивнула в ответ и уныло приговорила остатки из стакана.

Это ни капли не успокоило. Напротив, привело меня в состояние странной ажитации. Хотелось сорваться с места и, махая шашкой, пойти рубить головы всем, кто виновен в моем внезапном несчастье.

– А что свекровь? Точно не вариант? – спросила Дарина, которая не особо жаловала Колину маму.

Та отвечала ей полной взаимностью, и в этом они совпадали на все сто.

– Я, конечно, попробую с ней завтра утром поговорить, когда за Никиткой приеду, но вряд ли она будет рада нашему наличию. Ты же помнишь, квартира, которую она превратила в студию, всякое такое.

Я подернула плечами, делая вид, что мы говорим о чем-то обыденном. После смерти Колиного отца Вера Артемьевна замкнулась в себе и проводила почти все время в их трешке. Раньше свекровь была педагогом в музыкальной школе, но сейчас не преподавала. Пенсии, как говорила она сама, ей хватало, а что еще нужно одинокой женщине, которая, по ее же словам, совсем скоро отправится к мужу на небо?

Отец Николая был довольно известным в нашем городке скрипачом. Вот и решила Вера Артемьевна соорудить из их квартиры своего рода музей, который именовала не иначе как «студия».

– Помню, – мрачно отозвалась Дарина. – Кошелка могла бы уже и съехать в хоромы поменьше! Вам, как молодой семье, площадь гораздо важнее!

– Это ее квартира, ей и решать, что с ней делать, – возразила я, припоминая, как свекровь наотрез отказалась даже говорить с нами, когда мы с Колей заикнулись о том, чтобы переехать в трешку, а ей отдать квартиру Николая, доставшуюся ему от бабки с дедом.

Дарина вздохнула, зевнула, поспешно прикрывая рот ладонью.

– Мягкая ты, Наська. Вот в чем твоя проблема, – сказала она и снова зевнула.

Я развела руками, поднимаясь из-за стола. Пора было и честь знать, тем более, что завтра с утра мне нужно было на работу.

– Уж какая есть, – усмехнулась в ответ.

Мы с подругой расцеловались и распрощались. Я дала обещание Дарине, что если в жизни наступят полные кранты, то мы с Никиткой переберемся таки к ней. Хотя, я даже представить не могла, что такого могло произойти, что стало бы еще более ужасающим.

Выйдя от подруги, я быстрым шагом направилась домой. Было поздно – именно поэтому я торопилась. А возвращаться в родные стены мне не желалось совсем.

Когда зашла в квартиру, поймала себя на мысли о том, что за это время, которое я провела с Дариной, Николай мне ни разу не позвонил. Хотя у нас и был обычай – мы всегда уведомляли друг друга, когда куда-то ехали или шли и добирались до места назначения. Что ж… Это был еще один пунктик в копилку тех, которые говорили о том, насколько полярным было теперь отношение мужа.

Было тихо. На кухне горел приглушенный свет, в остальном квартира была погружена во мрак. Я тихо разулась и сняла пуховик, гадая, где мне переночевать. Возможно, и стоило остаться у Дарины, но я не хотела вот так сразу показывать, что отступила. Только не тогда, когда в квартире еще оставались наши с Никиткой вещи, документы, да и вся наша с сыном жизнь в принципе.

Умывшись, я постояла, прислушиваясь к звукам. Прикусила губу, когда услышала всхрап Николая и, надеясь, что принадлежал он все же ему, а не Кире, направилась в детскую. Конечно, существовала вероятность, что они завалились там с первой женой, но я очень надеялась, что этого не случилось.

Когда включила маленький ночник-пчелу, инстинктивно выдохнула с облегчением. Николай был один. Он обнаружился лежащим на кровати Никиты. Ее мы купили сыну с прицелом на вырост, так что даже взрослый человек мог разместиться на ней с относительным комфортом.

Баулы саранчи отсутствовали. Значит, Николай перенес их в нашу с ним спальню. Стараясь не думать о том, что в моей постели, в окружении моих вещей, сейчас дрыхнет эта ужасная Кира, я подошла к мужу и с силой его тряханула:

– Коля! Вставай и освободи мне место, я хочу спать! – велела ему громко, ни капли не церемонясь.

Он подскочил, сел и вытаращил на меня сонные глаза.

– А… Настюш, вернулась, – растянул губы в улыбке и вдруг, схватив меня за запястье, потянул на себя.

Я покачнулась, не ожидая подобного обращения. Едва не упала на колени Николая, но вцепилась в его волосы, на что муж зашипел от боли.

– С ума сошла? – вызверился он на меня, отпуская мою руку.

– Я сказала – освободи мне место, – не растерялась я, отступив на полшага. – Скоро на работу, я хочу хоть немного поспать.

Николай хмыкнул и, вновь став тем мужчиной, которого я знала десять лет, растянул губы в улыбке.

– Так давай ляжем вместе. Места хватит, ты у меня худенькая.

Он похлопал рядом с собой ладонью, я замотала головой.

– Даже не мечтай. Освободи кровать и я лягу.

Коля смотрел на меня с прищуром в глазах, отчего они показались мне ледяными и бесстрастными. Так, наверно, смотрят палачи на своих жертв, зная, что тем от них никуда не деться.

– Черт с тобой, – буквально выплюнул он секундой позже и, поднявшись, отошел.

Я юркнула под плед и свернулась калачиком. Не знала, куда направится ночевать муж, но не удивилась бы, если к своей Кире.

Однако он просто покидал на пол подушки с детского диванчика и, устроившись на них кое-как, буркнул:

– Спокойной ночи.

Я не ответила, а мгновением позже Коля захрапел. Я же лежала без сна и в голове моей билась только одна мысль:

«Так я долго не выдержу».

Когда проснулась, муж уже встал. В комнате я была одна, и первое, что мне пришло в голову, стоило распахнуть глаза – я просто задремала на кровати сына и мне приснился жуткий кошмар. Однако почти сразу послышался хохот, доносящийся из кухни, и сердце мое заколотилось быстрее.

Вскочив с кровати, я вышла из детской. В нос тут же ударил запах жженого масла, раскаленного настолько, что он начал выделять дымок.

Я метнулась на кухню и едва не застонала от того, какая картина передо мной предстала. Кира вовсю хозяйничала у плиты – жарила то ли пирожки, то ли оладьи размером с небольшое манго. Их с Колей дочери сидели за столом и, тыкая в телефон перепачканными в сахарной пудре и сметане пальцами, смотрели какие-то ролики и, не стесняясь того, что в квартире они не одни, громко смеялись.

– О, Настасья, завтракать с нами будете? – расплылась в улыбке Кира, снимая новую партию непонятных мучных изделий.

При этом я услышала, как царапнула вилка прямо о дно моей не самой дешевой сковороды. Я медленно обвела взглядом царящую кругом вакханалию. Мука стояла чуть поодаль, рядом с ней лежали несколько скорлупок от яиц. Тут же валялся вскрытый пакет с сухими дрожжами, часть которых просыпалась на столешницу.

– Я все уберу после себя. Сначала готовлю – потом прибираюсь, – сказала Кира, верно истолковав выражение моего лица, и вновь влила в раскаленное масло порции будущих «оладий».

Те зашипели и зашкворчали. Несколько брызг попало на соседние конфорки. По кухне вновь поплыл прогорклый дым.

– Вообще-то для этого есть вытяжка! – рявкнула я, подлетая к Кире и включая технику на полную мощность. – И я таким не питаюсь. Не хочу себе язву или гастрит.

Девочки застыли, глядя на меня. Младшая так и не донесла до рта еду, просто сидела в нелепой позе, вылупившись так, словно видела перед собой нечто необычное.

Кира переглянулась с детьми, подмигнула им, и они продолжили уминать ее стряпню, не забывая макать приготовленное нечто в блюдце с сахарной пудрой.

– А Коле такое нравится, – пожала плечами Кира. – Он, кстати, уже уехал на работу.

Она сказала это таким тоном, словно мы с нею каждое утро встречались на кухне, где обменивались новостями или информацией о том, где находился наш «муж на двоих».

Чертыхнувшись, я вернулась обратно в комнату Никитки. Позавтракать могу и на работе, а сейчас главное забрать сына, по которому я уже до чертиков успела соскучиться.

– Вы ведь знали об этой Кире? – шепотом спросила я у свекрови, когда приехала за сыном.

Никита как раз убежал в комнату, где забыл свою машинку, и у нас с Верой Артемьевной была минутка быстро обменяться парой слов.

– Не знала, – отрезала свекровь и посмотрела на меня со значением во взгляде.

Я тут же почувствовала – она не лжет.

– Он рассказал на днях. Что у него женщина есть в поселке, что детей двоих родили они еще до тебя. И что сейчас нужно их перевезти к себе, вроде дом у них сгорел, что ли.

Это была едва ли не самая длинная тирада, которую я слышала от Веры Артемьевны за всю свою жизнь. Мои отношения со свекровью теплыми назвать я не могла. Но мама Коли помогала с Никиткой, а большего мне было и не нужно.

– Ясно, – только и кивнула я, присаживаясь на табурет и теребя в руках комбинезон сына.

– Что делать теперь будешь? – спросила меня свекровь.

Я пожала плечами. Знать бы, как поступать дальше, не было бы так погано на душе.

– Пока буду плыть по течению, – вздохнула в ответ. – Если только вы меня и Никитку у себя не приютите.

Я вскинула взгляд на свекровь. Она тут же закрылась. От женщины, вроде как с сочувствием отнесшейся к ситуации, в которую я попала, не осталось и следа.

– Нет, Анастасия. Мы уже обсуждали это и я останусь на своем до гробовой доски. Это моя квартира и я хочу в ней дожить спокойно одна.

– Но мы не будем вам мешать! – в запале произнесла я, видя, как Никитка уже мчится к нам на всех парах. – Мы… – собиралась продолжить, но увидела по лицу свекрови, что это бесполезно.

Она замкнулась еще больше, поджала губы и не стала дослушивать.

– А, вот и ты, молодой человек, – обратилась Вера Артемьевна к внуку. – Собирайся скорее, уже давно пора в садик.

Пока я, испытывая чувства, от которых хотелось реветь, быстро одевала сына, свекровь удалилась на кухню. Я не понимала ее от слова совсем. Она ведь знала, что нам с Никиткой сейчас придется несладко. Я уже подошла к той черте, за которой вселенная для меня будет состоять из сплошного отчаяния. И рассчитывать, что вдруг откуда-то мне протянут руку помощи, не стоило.

– Идем, Никит, – сказала я, когда сын был одет и обут.

Взяла его за руку и повела прочь из квартиры, в которой видеть меня хотели только в качестве гостьи. Наверно, и для мужа я была точно такой же гостьей в нашем доме, несмотря на то, что я прожила с Николаем бок о бок десять лет.

– До встречи, Анастасия. Никитушка, слушайся маму и папу, – напутствовала свекровь, провожая нас с сыном.

Я горько усмехнулась, когда услышала эти слова, но показывать эмоций Вере Артемьевне не стала. Она была совсем не тем человеком, на помощь которого стоило рассчитывать.

Хотя, как оказалось, у меня таких людей не было в принципе. Разве что Дарина, да и то – с большой натяжкой.

Весь день на работе провела в бесконечных мыслях – что делать, когда закончится смена и нужно будет вести Никитку домой? Не поехать ли к подруге, где смогу хотя бы переночевать, оттягивая тот момент, который уже казался неизбежным? Что предпринять, если все же вернусь туда, где теперь на полных правах жили эти ужасные Кира и две девочки?

Я так и представляла, как захожу и, быстро юркнув в детскую, запираюсь там. Но ведь Никитка привык к иному… Привык, что он играет на кухне, пока я готовлю ужин, а потом встречает вместе со мной с работы Николая. И мы садимся, едим и обмениваемся новостями, а сын вставляет какие-то реплики, в силу своего возраста в основном забавные.

Домыв плиту, я переоделась и вышла с кухни. Никитку надо было забирать через полчаса. И я, как могла, оттягивала момент, когда придется решать, куда ехать. Домой или к Дарине. А то и вообще к свекрови, которую пока по объективным причинам видеть я не желала.

Выйдя на улицу, я взяла телефон и покрутила его в руках. Все же решилась и набрала номер подруги. Несколько гудков, после которых Дарина ответила, причем была в этот момент сильно навеселе:

– О! Настюха! А я как раз о тебе думала, – сказала она, на что я лишь покачала головой.

Если о ком подруга и размышляла, то уж точно не обо мне.

– Дарюш… слушай, я тут в прострации. Куда мне ехать после того, как заберу Никитку из сада?

Задала этот вопрос и так жалко себя стало, что на глазах помимо воли выступили слезы. Упрямо тряхнув головой, я приказала себе не раскисать. Подруга молчала, что навело меня на мысли о том, что я задала не слишком удобный вопрос.

– Наськ… ко мне сегодня никак, прости, – тихо проговорила она. – Мы как раз едем… ну… в общем, его Андрей зовут. Так что извини, но никак…

Я тяжело вздохнула. Не то чтобы особо рассчитывала на помощь со стороны Дарины, но, по сути, больше надеяться мне было не на кого.

Распрощавшись с подругой и вновь получив от нее извинения, которые были совершенно не обязательны, я поднялась на второй этаж, где находилась младшая группа и, присев на лавочку возле шкафчиков, принялась ждать сына.

– Лаврентьева, а ты чего еще здесь? – раздался через несколько минут голос воспитательницы, которая как раз вышла, ведя за собой двух деток.

– В каком смысле, еще здесь? – не поняла, вскидывая голову. – У меня рабочий день только-только закончился, а сейчас я Никитку жду.

Она нахмурилась, подходя ближе.

– Как ты его ждешь, если его папа еще час назад забрал? – спросила она, и я выдохнула рвано, вскакивая с места.

Сердце пропустило несколько ударов и ухнуло вниз. Да, порой случалось, что Коля забирал меня и Никиту, после чего мы все втроем ехали домой. В такие, довольно редкие, дни сынок чувствовал себя особенно счастливым. Но сейчас ведь я оставалась в садике!

– Как забрал? Почему мне никто не сказал? – пролепетала, предчувствуя что-то непоправимое и страшное.

– Да почему говорить должны? Он отец, вроде никаких запретов на то, чтобы Николай Федорович забирать ребенка мог, не было, – пожала плечами воспитательница.

Помещение покачнулось, гомон детских голосов донесся до меня как через толщу воды. Метнувшись к выходу, я, не помня себя, чуть ли не кубарем слетела с лестницы, после чего помчалась к дому, пребывая в жутком стрессе от смертельного страха.

Едва влетела в квартиру, не разувшись, вбежала в детскую. Она была пуста. Голосок сына доносился из нашей с Колей спальни. Там Никитка и обнаружился сидящим на полу. Возле него находились Вика и Маша. Все трое увлеченно играли в какую-то настолку, причем по возрасту она Никите явно не подходила.

– Сынуль! – окликнула я его и, подбежав, схватила на руки.

Никита смотрел на меня, улыбаясь, а вот дети Киры, когда я мельком на них глянула, насупились.

– Идем в твою комнату, хорошо? – спросила у Никитки, на что он кивнул.

Я пересекла коридор. Увидела, что мое прибытие не осталось незамеченным. Николай и Кира, как ни в чем не бывало болтающие на кухне, посмотрели на меня. Первая жена моего мужа отвернулась, сделав вид, что вообще меня не заметила. Зато Коля улыбался, как Чеширский кот.

Разозлившись так, что едва не вскипела, я занесла Никиту в нашу комнату. В ней теперь был самый настоящий склад. Кира выгребла из спальни все вещи, которые принадлежали мне и Николаю, и перенесла их в детскую. Всюду высились кипы моей и Колиной одежды. Фотографии в рамках, книги, фотоальбомы, которые хранились на одной из полок шкафа. И еще море всякой мелочевки.

Никита, кажется, совершенно не обратил на это внимание. Присел в свободном уголочке и стал играть в любимые машинки. Хорошо хоть медведя не хватился, которому я пока не успела пришить голову.

– Посиди тут, мой хороший, – сказала сыну, выходя из комнаты. – Я скоро вернусь.

Раздевшись и разувшись в прихожей, я постояла недолго, глядя в зеркало. На меня из отражения смотрело осунувшееся и побледневшее подобие той Насти, которой я была раньше. И ведь прошли всего сутки с того момента, как вскрылись новые обстоятельства моей жизни. Что ж, я все равно не имела права опускать руки и планировала прямо сейчас отправиться и разобраться с тем главным вопросом, который владел мною – чтобы Кира даже думать не смела, что она может без моего ведома что-то делать в этой квартире.

– Сейчас мы садимся и разговариваем втроем, – сказала жестко, зайдя на кухню и присев напротив сладкой парочки.

Они переглянулись. Кира приподняла бровь и хмыкнула, а Николай, весь превратившись во внимание, подался ко мне и сказал серьезно:

– Я тебя слушаю, милая.

– Это хорошо, – кивнула я, переводя дыхание. – Первое – у меня есть ряд условий, которые вы будете выполнять.

– А иначе что? – хихикнула Кира, но Коля смерил ее взглядом, и его первая жена замолчала.

– А иначе мы станем воевать. Бесконечно.

Растянув губы в улыбке, я обратила все свое внимание на мужа и, призвав силы, которых почти не осталось, спросила:

– Милый, твои слова о том, что в доме главная я, а девочки, – я указала кивком в сторону нашей спальни, – станут выполнять все, что скажу… Они ведь в силе?

Коля дернулся. Его челюсти сжались, а зубы, как мне показалось, скрежетнули друг о друга. И все же он, улыбнувшись мне точно такой же натянутой улыбкой, повторил однажды сказанное:

– Да. Ты в доме главная, Настен. Кира это знает.

Я не смотрела в ее сторону, но физически почувствовала негатив, щедрыми волнами выплескивающийся наружу.

– Хорошо. Тогда правила таковы. Никитке мы говорим, что у нас гости. Родственники. Девочки даже не смеют называть тебя папой!

Я повысила голос, взглянув на Киру. Глаза той метали молнии, но я видела, что она вынужденно предпочла засунуть язык себе в одно место.

– Никаких побудок с петухами, особенно когда выходные. Если вы в своей деревне, – это я говорила уже полностью переключив внимание с мужа на его жену, – привыкли вставать с петухами, то даже если проснулись в воскресенье в пять утра – сидите в комнате тихо, как мышки.

– А то что? – не выдержала снова Кира.

Николай тронул ее локтем, но она уже закусила удила.

– Нет, Коль… Мне правда интересно, что сделает Настасья, если вдруг ее правила не выполнятся?

Я растерялась, хотя и старалась не показывать виду. Угрожать тем, что уйду? Да Кира ламбаду бросится танцевать, когда услышит об этом.

– Настасья устроит тебе адскую жизнь, Кира, – понизив голос, проговорила я.

Со стороны, должно быть, это выглядело смешно – где мои сорок семь килограммов, и где эта тетя-лошадь? Нет, Кира не была толстой, но коренастостью и крепостью больше походила на деревенскую кобылу. Однако сейчас мне было плевать на то, как смотрюсь, когда угрожаю Кире.

– Никиту из садика привожу только я. Больше забирать его вот так не нужно, – продолжила озвучивать свои условия.

Коля сделал вид, что раскаивается.

– Я просто испугался, что ты снова отправишь его к бабушке. Хотел познакомить с Викой и Машей. И да, мы сказали ему, что это просто гости, – проговорил он.

В любой другой ситуации я бы возмутилась и высказалась на эту тему, но было видно, что слышать, как Николай идет у меня на поводу, Кире крайне неприятно.

– Вот и хорошо. И все же на будущее… Привожу сына из сада я лично. Забирать его не нужно, – повторила уже озвученное.

Я побарабанила пальцами по столу. Прислушалась к себе. Ничуть не стало легче от того, что выдавала свои условия, а их принимали. Я не ощущала себя победительницей, не чувствовала облегчения, которое позволило бы мне вздохнуть свободнее. Лишь только ужасающая усталость все давила и давила сверху на плечи.

– Ложимся спать мы тоже рано. В девять вечера – отбой. И что касается готовки… Ни я, ни Никита употреблять то, что творит на этой плите Кира, не станем. Питаться с сыном я буду отдельно.

– А я? – тут же поинтересовался Николай, привыкший к тому, что его дома всегда кормят вкусно и сытно.

И дело обходится без прогорклого масла, от которого разве что стены не закоптились.

– А ты будешь есть вместе с Кирой. Она не так давно уверяла меня, что тебе ее стряпня нравится.

Я смотрела на мужа, на лице которого появилось кислое выражение. Видимо, Кира сильно преувеличивала, когда говорила о том, как Николай наслаждается тем, что она готовит.

– Хорошо, – все же сказал он после недолгой паузы. – Это все твои условия, Насть? – уточнил Коля.

– Да. Остальное, вроде того, что те деньги, которые я заработаю, остаются у меня, а продукты в дом покупаешь ты, я думаю, очевидно и безо всяких обсуждений.

Брови Коли поползли наверх. Муж привык, что я оставляла себе совсем крохотную сумму на самое необходимое, а остальное отдавала ему, потому что «банк семьи» находился в его руках.

– Не разбогатей только! – фыркнула Кира, не выдержав.

Она поднялась из-за стола и вышла из кухни. Я последовала ее примеру. Оставаться и дальше наедине с Колей было слишком тягостно.

– Мы еще это обсудим! – донесся мне в спину голос мужа.

Я обернулась на пороге, покачала головой и уверенно заявила:

– Больше нечего обсуждать, Коль. Или все будет так, или никак.

После чего поспешила скрыться за дверью детской.

Никитка поужинал любимым фруктовым салатиком и чаем с печеньем. Я разрешила ему посмотреть пятиминутную детскую передачу, которая особенно нравилась сыну, и попыталась уложить спать.

– Давай я, – вызвался муж, минутой ранее зашедший в детскую, где, видимо, собирался ночевать.

По-хорошему, мне нужно было выгнать Николая ко всем чертям. Но я опасалась, что сын может начать задавать те вопросы, ответов на которые у меня не будет. А лгать Никитке я уж точно не собиралась.

– Сама справлюсь, – буркнула в ответ, подтыкая одеяльце.

Хорошо, что комплекция у меня позволяла устроиться на ночлег рядом с сыном так, чтобы нам с ним было не тесно.

– Насть… я уложу, – мягко, но настойчиво сказал Коля. – Я ему такой же родитель, как и ты.

– Хорошо, что ты об этом помнишь, – покачала я головой, складывая руки на груди.

Николай присел рядом с сыном, положил крупную ладонь на спину Никитке. Обычно он засыпал именно в такой позе – на животе, повернув голову влево. А я сидела возле, чуть поглаживая его, пока сынок не отправлялся в мир Морфея.

– И никогда не забуду. Сходи пока прими ванну. А то…

Он осекся, не договорив, но пояснять что-либо необходимости не имелось. И так было понятно, что имел в виду Коля. У нас же теперь в санузел целая очередь может начать выстраиваться по разным поводам. Ну прямо не квартира, а городок гастарбайтеров.

– Никаких ванн. Еще не хватало, чтобы ты снова уволок сына на игры! – прошипела я, но тут же взяла себя в руки, когда Никита недовольно заворочался.

– Насть… он уснет, а я рядом посижу, почитаю. Иди, – сказал Коля.

Спорить с ним я не стала. Нужно было срочно принять душ, иначе я доведу себя до того, что скоро от меня начнут шарахаться люди. И не ездить же для таких процедур к Дарине или в общественные бани? Кажется, я уже докатилась до того, что мысли стали сплошь параноидальными.

Выйдя из комнаты, я прислушалась к звукам, доносящимся из спальни. Голоса были приглушенными, что вызвало у меня улыбку победительницы. Может и ненадолго, но этот шалман, который мне навязал муж, удалось приструнить.

В душе ополоснулась быстро. Все казалось, что Николай не сдержит слово и, разбудив сына, вновь потащит его к Вике и Маше. Растеревшись полотенцем, я тряхнула головой, прогоняя дурацкие мысли, а когда вернулась в детскую, оказалось, что Никита уже спит, а муж укладывается на свои подушки, навалив их на пол.

– Наверно, раскладушку себе куплю, – сказал он шепотом, когда я, закончив все приготовления ко сну, устроилась рядом с сыном и укрылась пледом.

– То есть, все вот это здесь надолго? – приподняла бровь.

Не то чтобы меня должно было это волновать. Я рассчитывала начать менять свою жизнь и жизнь своего сына уже вот-вот. Просто интересно было, на какой период здесь поселилась первая семья Коли.

– До середины января точно. Может, до февраля. Кира найдет работу, девочки пойдут в школу. Я их пока тут пропишу, чтобы они могли ссылаться на регистрацию.

Покосившись на мужа, я поняла, что он смотрит на меня вопросительно. Как будто ему нужно было получить мое одобрение на действия, которые уже казались решенными. Я пожала плечами и отвечать не стала. Смысл говорить, что я категорически против того, чтобы цыганский табор получил полные права на пользование квартирой?

Мы молчали. Николай, устроившись по-турецки, теребил бахрому на подушке. Я же лежала, чувствуя, как та пропасть, которая появилась вчера стараниями мужа, разрастается между нами и становится настолько огромной, что ее уже будет не преодолеть никогда.

– Коль… – вдруг выдохнула я, удивляясь тому, о чем хотела спросить.

Но мне действительно нужно было знать, не являлась ли моя жизнь на протяжении десяти лет моей собственной выдумкой.

– М? – откликнулся муж.

– А ты меня вообще когда-нибудь любил?

Смотрела на Николая, в глазах которого зажегся огонь, и казалось, что вот-вот исчезнет все то, что отравляло наше общее настоящее.

– Я тебя люблю, Насть… Безумно.

Он подался ко мне, но я выставила руку, давая ему понять, что даже близко не желаю сейчас никакого контакта. И впредь тоже вряд ли пожелаю.

– Люблю… Но мне сейчас тоже тяжело. Я бы сказал о них, – он мотнул головой, указывая в ту сторону, где находились Кира с дочерьми, – но боялся тебя потерять.

Я сделала глубокий вдох. Не знала, как повела бы себя, вовремя узнав о том, что Николай уже является отцом для детей от другой женщины. Возможно, восприняла бы это нормально – сейчас уже время отмотать и выяснить что-то было нереально. Но понимала другое – за многолетнюю ложь простить не могу.

– Я тебе не верю. Когда любят – не врут, – проговорила в ответ и прежде, чем повернуться набок спиной к мужу, добавила, завершая разговор: – Спокойной ночи.

– Так, Настюх! Пока все идет по плану! – спрятав руки в меховые варежки, уверенно заявила Дарина, когда мы прогуливались по парку.

Сын нагулялся на детской площадке и теперь шагал рядом, едва передвигая ноги. Нужно было укладывать Никиту на дневной сон, благо, сегодня выходной и можно прийти домой и понежиться пару часов в кровати.

Николай уехал на работу, его первая семья безвылазно сидела дома. После нашествия табора прошло три дня. Трое суток моего бесконечного смирения, попыток придумать что-то, чтобы не терпеть море унижения и дальше. И отчаяния, когда понимала, что все бесполезно. Нужно лишь ждать и готовиться совершить то, что освободит и меня, и сына.

– По плану ли? – пожала я плечами. – Аванс дали небольшой. Зарплата теперь только после десятого. А впереди – аж чуть не две недели, которые мы с Никиткой проведем бок о бок с этими… Кирой, Викой, Машей.

Я вздохнула и, пнув веточку, стала следить за тем, куда она приземлится. В воздухе та вдруг развалилась на части и улетела бог знает куда. Я ей завидовала – хотелось и самой вот так переломить свою судьбу и просто исчезнуть.

– Ну, это ненадолго. Я могу тебе деньжат подкинуть, но…

Дарина зависла, хмуря брови. Ничего хорошего обычно после таких вот пауз подруга не выдавала, однако я терпеливо ждала, что же она скажет.

– Слушай… А если тебе уборщицей к нам в клуб пойти, а? Работы много. Иногда эти черти как упьются. – Она скривила лицо и изобразила рвотный позыв. – Так что без дела сидеть не будешь. Платят, правда, не очень много, но деньги не пахнут.

Я приостановилась и воззрилась на Дарину. Ее искреннее желание помочь, впрочем, вызывало у меня лишь досаду. Работа в клубе предполагала, что я стану там буквально ночевать. А на рассвете – бежать в садик и готовить. При этом я вообще не буду видеть сына, а кто им вместо меня станет заниматься, даже предположить не могла. Вернее, предположения-то как раз имелись, только шли они в разрез с представлением о нормальном воспитании Никитки.

– Нет, Дарюш, спасибо, конечно… Но мне не разорваться. Если только как подработку взять на те несколько дней, что будут после праздников.

И в этом случае все выходило совсем не так, как мне того хотелось бы. Коля уже сообщил, что он собирается запросить несколько выходных в начале января, однако оставлять нашего сына с ним и его женой и детьми я уж точно не желала.

– Ладно, поглядим, как там все повернется, – сказала Дарина и, обняв меня, чмокнула в щеку: – Я полетела. Дома надо прибраться, вдруг Сашка забежит.

Она быстро расцеловала Никитку и упорхнула. Я же, вздохнув, протянула руку сыну и спросила:

– Идем домой?

Никита тут же активно закивал. Устал мой сыночек.

Сразу, как только вошла в квартиру, я поняла, что что-то не так. В воздухе пахло кофе, да еще и так сильно, как будто кто-то не просто смолол его, но еще и рассыпал всюду. Кофемашиной, которую мне подарил Николай на прошлый день рождения, я запретила пользоваться почти сразу. Это была дорогая вещь и мне не хотелось, чтобы ее кто-то сломал. Не говоря уже о том, что я вообще не желала лицезреть, как Кира касается того, что принадлежит только мне.

– Что здесь происходит? – спросила я, когда Никита разулся и, скинув комбинезон, направился в нашу комнату.

Вошла на кухню и замерла от увиденного. Кофе был везде – на стенах, на полу, на столешнице. Возникало ощущение, что здесь случился как минимум взрыв, которые разметал напиток всюду.

– Что здесь происходит?! – повысив голос, повторила свой вопрос, смотря на кофемашину, всю в коричневых потеках. – Вы что – трогали мое?

Мне хотелось убивать, такого желания ни разу за свою жизнь я не испытывала. Но сейчас, когда смотрела, как Кира пытается прибрать то, что сама и сотворила, я превращалась в незнакомую мне Настю.

– Я не знаю, почему так случилось. Просто засыпала в нее зерна и все, – пожала Кира плечами. – Отойди, мне тут вымыть все нужно к приходу Коли.

И она, оттеснив меня от раковины, стала споласкивать тряпку.

Я едва не застонала. Засранная кухня, сломанный подарок, к которому никто, кроме меня, не должен был прикасаться. Гомонящие дети, наперебой обсуждающие передачу по телевизору, который работал так громко, что это было слышно, должно быть, в соседнем квартале.

Нет! Я решительно отказывалась мириться с этим всем!

Метнувшись в детскую, я вытащила из шкафа небольшую сумку и начала бросать в нее все, что могло понадобиться на первое время. Плевать, что у Дарины Никита может насмотреться всякого! Это наверняка будет не настолько травмирующим, как те события, которые раз за разом происходили в квартире, превратившейся в самую жуткую из всех возможных коммуналок.

Побросав документы и вещи, я закрыла сумку и велела Никите:

– Поехали, сынок. Нас с тобой позвали в гости.

Он сначала нахмурился, но почти сразу оставил свои машинки и вложив свою маленькую ладошку в мою руку, направился в прихожую.

Через пару минут мы вышли из квартиры, чтобы ехать к Дарине. Или в отель хотя бы на сутки.

Иначе все, на что я могла рассчитывать – сумасшествие. Причем, разумеется, мое.

Когда мы появились на пороге квартиры Дарины, кажется, подруга совершенно не удивилась. Скользнула взглядом по сумке, отступила, давая нам возможность зайти.

– Не выдержала? – поинтересовалась она с сочувствием, пока я раздевала Никитку.

– Она добралась до техники и начала ее ломать, – мрачно проговорила в ответ.

– Ну, это было ожидаемо. Что говорит Николай?

Стащив с сына шапку и ботиночки, я велела ему:

– Иди в комнату, сейчас я тебе игрушек принесу. – И когда он умчался, повернулась к Дарине: – Я с ним это не обсуждала. Мы просто собрались и ушли.

Подруга забрала мою куртку, повесила ее в шкаф. Вздохнула и сказала мрачно:

– Понятно. Теперь эта красотка уверена, что победила.

– Считаешь, что мне нужно было и дальше тратить свои нервы? – с вызовом спросила я, сложив руки на груди.

Дарина взяла меня под локоть и мы направились на кухню. Она усадила меня за стол и устроилась напротив.

– Нет. Считаю, что не нужно было все в семью, все в дом. Но что сейчас об этом говорить?

Пожав плечами, Дарина побарабанила по столу. Возражать мне было нечего – подруга была права. Но и отмотать время вспять, чтобы готовить себе плацдарм на случай, если муж окажется нечистоплотным лжецом, я не могла.

– Поживите пока у меня. Сашке скажу, что будем встречаться у него. Хотя, он опасается, что о нас его бывшая узнает. Какая-то слишком ревнивая она у него, – Дарина хмыкнула. – А так уж точно перекантуемся. Ночами меня почти нет, а днем спать буду.

Я прикусила нижнюю губу.

– Мне не очень удобно вот так вот вторгаться в твое пространство и мешать привычной жизни… Но мне и впрямь некуда идти.

– Что за глупости? Никаких вторжений! Мы же друзья и обязаны друг другу помогать.

Она вскочила из-за стола, взяла лежащий на нем телефон.

– Какие-то продукты в холодильнике есть – посмотри, может, что сготовишь для Никитоса. Вечерком еще пожрать куплю. А сейчас у меня встреча. – Она загадочно улыбнулась. – Потом расскажу, как и что.

И она упорхнула в прихожую, где, выудив из шкафа высокие сапоги на огромных шпильках, принялась обуваться. Я же покачала головой. Знала эти встречи. Наверняка очередной богатый клиент клуба, которому приглянулась Дарина.

Проводив подругу, я взяла сумку и пошла к сыну, чтобы начать обустраиваться на несколько ближайших дней.

Когда раздался звонок в дверь, я вздрогнула и сонно взглянула на часы. Неимоверно хотелось лечь и провалиться в небытие. Сказывались дни, наполненные нервным напряжением, когда даже сквозь сон я постоянно прислушивалась к тому, что происходило в квартире.

А сейчас, когда удалось загнать тревоги поглубже, усталость взяла верх и я буквально отключалась от реальности.

– Я сейчас, – сказала сыну, который собирал и разбирал свои любимые Лего для малышей.

Вышла в прихожую и взглянула в глазок. Обнаружила по ту сторону Николая, что меня, кажется, даже не удивило. Я знала, что муж рано или поздно появится на пороге Дарининой квартиры. Что ж, прибыл он весьма даже быстро.

– Что тебе нужно? – чуть приоткрыв дверь на цепочке, спросила у Коли, который, поняв, что я на месте, выдохнул с облегчением.

– Я за вами с Никитой, – сказал он, не предпринимая попыток, например, распахнуть дверь шире.

Что у него наверняка бы получилось, потому что цепочка была хлипкой преградой.

– Мы не собираемся возвращаться домой. По крайней мере, до тех пор, пока там живут Кира и ваши дети.

Глаза Николая сверкнули недовольством. Впрочем, высказывать его он не стал. Смиренно кивнул и вдруг ошарашил:

– Для того я и пришел. Ты права – приводить их к нам домой было глупой затеей. Я извернусь и найду денег на аренду и залог. Завтра же они съедут и все вернется к тому, как было.

Он говорил это, а я ловила себя на мысли, что не верю в настолько хороший и скорый исход этого дела. Но если это правда… У меня будет возможность спокойно пожить в той квартире, которую считала родным домом, и подготовиться к самостоятельному существованию без мужа.

– Хорошо. Я подумаю, – сказала Николаю. – Завтра созвонимся и, если ты действительно переселишь куда-то свою первую семью, мы с Никитой, возможно, вернемся.

Сказав это, я попыталась закрыть дверь, но Коля не дал мне этого сделать – выставил ладонь и придержал ее.

– Вы – моя единственная семья, Насть… Ты и наш сын.

Он говорил это с жаром, вновь превращаясь в того мужчину, за которым, как мне казалось, я была, как за каменной стеной.

– Вот и докажи это, Лаврентьев, – сказала безапелляционно. – А сейчас я просто хочу отдохнуть.

Все же закрыв дверь, я заперла ее на все замки и вернулась к сыну. Если мой уход приведет к тому, что я добьюсь своего, значит, не все для меня потеряно. И я действительно могу диктовать условия, которые, как я совершенно искренне считала, Коля теперь просто обязан был выполнять.

Резко сев на постели, я заморгала, пытаясь понять, что происходит. Чудилось, что случилось какое-то нападение – настолько громко кто-то барабанил то ли в стену, то ли в дверь. Рядом, с плачем, которого я ни разу у него не наблюдала, подскочил Никитка. Заголосил от ужаса, а мое материнское сердце тут же стало вторить этому реву бешеным стуком.

– Тише-тише, это просто в дверь стучат, – попыталась я успокоить сына. – Я сейчас посмотрю, кто это.

«Стук» представлял собой просто адовую барабанную какофонию, которую наверняка было слышно даже в соседнем подъезде. Как только он прекратился, ему на смену пришли ругательства. Кричал какой-то мужчина, видимо, из числа любовников Дарины.

Сама она так и не приехала домой ночевать, потому я не представляла, что мне делать.

– … не откроешь, ***, сейчас я к друзьям смотаюсь и дверь выломаю. А потом *** тебя так, что ты сидеть не сможешь неделю!

Он ругался так грязно, что у меня от испуга к горлу ком подкатил. Я быстро выглянула в глазок – за дверью стоял огромный мужик с бородой. Он чуть пошатнулся, видимо, был пьян, и я отпрянула вглубь квартиры, к так и продолжающему истошно плакать Никитке.

Снова раздался стук. Показалось, что внушительная металлическая дверь не выдержит и сначала пойдет трещинами, а потом рассыплется в труху. Мужик что-то кричал снова, вроде угроз спилить замки болгаркой, если Дарина не откроет сейчас же.

Разумеется, все, что я могла себе в данный момент позволить – сидеть тихо, как мышка. И прижимать к себе сына в бесплодных попытках его успокоить.

– Тише-тише… сейчас он уйдет, а мы с тобой – домой, – шептала я Никите, что вцеплялся в меня с такой силой, словно хотел стать моей частью.

– Хоч-ч-чу к п-папеееее, – то ли простонал, то ли провыл сын.

Когда он это сказал, мое и без того израненное сердце закровоточило еще сильнее. А понимание, что я в ловушке, из которой пока не выбраться, отравило разум окончательно.

Похватав наши немногочисленные вещи, которые до этого разложила, я запихнула их в сумку и скомандовала сонному Никите:

– Быстро одеваемся. Сейчас он уйдет и отправимся домой.

Просить сына дважды было не нужно. Он живо начал натягивать штанишки и рубашку, приготовленные на завтра. Всхлипывал, растирал личико руками, но послушно одевался. А у меня сердце каждый раз, когда смотрела на Никиту, захлебывалось от жалости.

Наконец стук и крики прекратились. Я вновь выглянула в глазок – за дверью никого не было. Подошла к окну кухни, погруженной во мрак, посмотрела на улицу, спрятавшись за занавеску. Мужчина вышел из подъезда, постоял немного, всматриваясь в окна Дарининой квартиры, после чего, сунув руки в карманы, ушел прочь размашистым шагом.

Выждав с минуту, я быстро оделась сама и помогла облачиться в комбинезон сыну, после чего мы с ним, забрав вещи, сбежали.

Едва мы вошли в квартиру, я сразу же столкнулась с Кирой, которая весьма вольготно себя чувствовала, что-то перекладывая в шкафах прихожей. Она хмыкнула, когда увидела нас с сыном, но говорить ничего не стала.

В спальне, как и днем, телевизор работал так громко, что оставалось лишь удивляться, как еще соседи не пришли к нам с жалобами и требованиями не шуметь. Впрочем, сейчас мне было на это откровенно плевать.

Несмотря на то, что не было и полуночи, Николай спал, устроившись на кровати Никиты. Мы с сыном вошли в детскую, вовсю зевающий Никитка тут же забрался к отцу под бочок, а я и не стала его останавливать. Предполагая, что мне вряд ли удастся заснуть в эту ночь, присела на край детского дивана и, обняв колени руками, беззвучно расплакалась.

Проснулась, когда за окном только-только занимался рассвет. От неудобной позы затекли шея и руки. Я вскочила, поняв, что ни Николая, ни сына в комнате нет. Помчалась на кухню, где Никитка и обнаружился в окружении отца, Вики, Маши и Киры. Он вовсю уминал какую-то странную на вид кашу, в которую, судя по всему, вбахали приличную порцию варенья.

– Что здесь творится? – выдохнула я, обозревая все «семейство».

Со стороны казалось, что Коле, как в игре в куклы, просто заменили жену и снабдили еще двумя детьми. А он отнесся к этому спокойно, и теперь даже рад, что у него такое большое семейство, в которое я вроде как не вписывалась совсем.

– Мы завтракаем, – объявила Кира. – Присоединяйся, немного каши осталось.

Меня едва не вытошнило, настолько по-хозяйски вела себя эта женщина, которую, между прочим, еще вчера Николай обещал выселить в другое жилье.

Я вопросительно взглянула на мужа, он отвел глаза и, быстро доев свою кашу, велел детям:

– Идите поиграйте. У взрослых серьезный разговор.

Вику и Машу как ветром сдуло, а вот Никита остался на месте. Посмотрел на меня, на что я попросила:

– Иди к себе, побудь один немного, хорошо?

Кира фыркнула, я смерила ее в ответ взглядом. Видимо, этим звуком она выражала свое презрение относительно того, что наш ребенок слушается меня, а не Колю.

Никитка ушел, и я задала главный вопрос:

– Как долго они еще будут здесь находиться? – небрежно указала кивком на Киру. – Ты же обещал мне, что снимешь им жилье! Я вернулась – где выполненные обещания?

И снова муж переглянулся со своей первой женой, что уже стало порядком меня бесить. Как будто она знала в разы больше моего, и иногда они обменивались вот такими молчаливыми жестами, полными взаимопонимания.

– Я не хотел тебя расстраивать, – сказал Николай, поднимаясь из-за стола. Взял какую-то папку, лежащую на холодильнике, попросил: – Присядешь?

У меня голова кругом пошла от предположений и страха того, что услышу следом. Коля отписал квартиру Кире и девочкам? Состряпал дарственную, по которой они стали бы собственниками этого жилья? Или случилось что-то еще более катастрофичное?

– Наша машина… ты же знаешь, что она взята в кредит, – сказал он, когда я опустилась на стул.

Положил передо мной папку, на которую я и воззрилась.

– Знаю, и что? – вскинула я глаза на мужа.

– А то, что платеж очень большой. Нам хватит или на него, или на то, чтобы снимать жилье Кире и девочкам. И нет, я не хочу избавляться от машины – она нужна мне для работы.

Я схватила документы, которые муж сразу, как только оформил кредит, увез и держал в сейфе в своем кабинете. Стала листать их, не понимая, о чем говорит Николай.

Он же заверял меня, что платеж всего тринадцать тысяч – вроде не маленькая сумма, но вполне нам по карману. И когда выхватила и просмотрела график платежей, изо рта моего вырвался горестный стон – на оплату кредита уходила едва ли не половина Колиной зарплаты.

– Что это? Почему я впервые вижу, что здесь платеж – почти полсотни тысяч? – выдавила я из себя, не в силах поверить тому, что было перед глазами.

– Потому что ты была бы против, – философски изрек Николай и пожал плечами.

– Конечно, я была бы против! – воскликнула, в ужасе отбрасывая от себя графики платежей, которые Коля забрал и вновь положил в папку. – Это же огромная прорва денег! У нас нет никаких возможностей начать жить хорошо, отдавая половину того, что ты зарабатываешь!

– Так может, стоит начать крутиться и вкладывать в бюджет хотя бы равную часть? – выдала Кира и вновь посмотрела на Николая. – Я вот уже нашла приличную работу. И не вижу смысла тратить столько денег на съемное жилье, когда Коля может предоставить нам комнату.

– То есть, они остаются здесь? – процедила я, не глядя на предводителя цыганского табора, а сосредоточив внимание на муже.

– Пока да. Кира будет работать, с мамой я поговорил – за девочками она присмотрит, пока те в школу не пойдут. Ну а тебе не нужно ничего менять в своей жизни – если нравится зарабатывать копейки, то я не против. – Он снова пожал плечами.

Мне стало так дурно, что показалось, будто следом за темными пятнами, запрыгавшими перед глазами, меня накроет благословенным обмороком.

– Все ясно, – выдохнула, поднявшись из-за стола.

Выставлять новые условия было бесполезно – мне явно дали понять, что я могу с ними делать и куда их засунуть. Воевать с Кирой и ждать, пока муж обеспокоится моим вероятным уходом и выставит за порог первую семью – тоже являлось делом напрасным. Кажется, все, включая меня, уже понимали, что мои барахтанья тщетны.

Значит, возвращаемся к первоначальному плану. Перетерпеть и уехать, когда подготовлю плацдарм. И да, Кира была права в одном – мне нужно было начинать крутиться ужом для нашего совместного будущего с Никиткой.

День рождения Николая решено было отметить дома у свекрови. Для меня был удивительным тот факт, что мать Коли на это согласилась. Я мало представляла себе двух дочерей Николая в «святая святых» трешки, переделанной в музей. Но, если уж на то пошло, свекровь сама напросилась.

Оставив с ней Вику и Машу, мы направились в магазин. Я не желала видеть рядом Киру, но с сожалением поняла, что за эти несколько дней они с Верой Артемьевной каким-то образом нашли общий язык. И – самое ужасное – свекровь воспринимала предстоящий праздник едва ли не с большим ожиданием, чем Новый год.

– Поезжайте, я присмотрю за девочками, – сказала она, когда я категорически заявила, что Никитка отправится с нами.

Я мрачно посмотрела на Веру Артьмьевну, но отвечать ничего не стала. Для меня и так все было яснее ясного.

В машине Кира, естественно, устроилась рядом с Колей, а мы с сыном – сзади. Я ловила себя на мысли, что не хочу уступать этой женщине ни в чем. И корила себя за участие в этом негласном соревновании. Но мне было действительно важно понимать, что я могу хоть чем-то управлять. И, как оказалось, подобное желание возникло не только у меня.

Это я поняла, когда положила в тележку (а мы взяли на входе аж две) довольно дорогое оливковое масло. Кира, заметив это, тут же устремилась к той же полке и стала делать вид, что выбирает из еще более неэкономных вариантов.

Она о чем-то защебетала с Колей, тот делал вид, что понимает в продуктах. Обычно мы с ним выбирались в магазин вдвоем, где я брала на себя все заботы, связанные с тем, чтобы купить еду получше, но подешевле, так что муж разбирался в этом вопросе, как свинья в апельсинах. Но наблюдать за этим было забавно, особенно учитывая тот факт, что Николай заявил, будто скупиться на дорогие блюда к его дню рождения не будем. Я не знала, была ли спонсором этой поездки свекровь, или Коля разбил свою копилку, да впрочем, и знать того не хотела – просто решила теперь оторваться от души.

В итоге в тележках и у меня, и у Киры высилась просто гора еды, причем порой весьма «люксовой».

– Да уж… с таким размахом я еще день рождения не праздновал, – проговорил Николай, расплатившись за продукты.

Я вытащила сына из тележки, в которой он восседал все это время, и пожав плечами, проговорила прежде, чем пойти к машине:

– Теперь у тебя многое будет впервые, с чем тебя и поздравляю.

Окончательно понять, что теперь в своем доме, да и в своей жизни я вовсе не хозяйка, мне помогла Кира. Она, едва мы переступили порог квартиры свекрови, тут же начала перечислять ей, какие салаты приготовит к завтрашнему празднику, какое мясо уже сегодня вечером нужно будет замариновать, чтобы оно пропиталось должным образом.

– Я, наверно, домой поеду к нам. Завтра утром на работу, – сказала, так и не разувшись и не раздевшись и не сняв комбинезон с сына.

Николай, передающий свекрови пакеты, нахмурился:

– Вроде же решили здесь переночевать. И что ты с работы отпросишься, – сказал он.

Я хмыкнула. Решала это вовсе не я, меня просто поставили перед фактом. Но я совершенно не планировала делать то, что выбрали без моего участия.

– Я думаю, что Кирочка справится сама. А мы с Никиткой просто вечером приедем на твой день рождения, – расплылась я в самой елейной и самой притворной из возможных улыбок.

– Тогда я с вами, – сказал муж, встретившись глазами с Кирой.

И я бы снова взбесилась, если бы не увидела, что первая жена моего мужа растеряна и обозлена тем, что Коля уезжает.

– Приедем завтра к семи, – сказал Николай. – А сейчас мы домой, а мама вас здесь разместит, – добавил муж и мы втроем вышли из квартиры.