Вы не авторизовались
Зарегистрироваться
на нашем портале

Седьмая. Ливень юмора для тех, кто в дефиците позитива бесплатное чтение

Ольга Савельева
Седьмая
Ливень юмора для тех, кто в дефиците позитива

Серия «Записки российских блогеров»


Иллюстрация на обложку Дарьи Кузнецовой


© Савельева О.А., текст, 2020

© Кузнецова Д.С., иллюстрации, 2020

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2020

* * *

Введение

Есть такая байка знаменитая.

В один университет запустили три свиньи. Написали у них на пухлых бочках номера: 1, 2, 4.

Свинюшки носились по коридорам универа и произвели переполох – их все стали ловить: студенты, преподаватели, сотрудники. И поймали, конечно. Всех. Трех.

Но поиски не прекратили и еще сутки искали… третью. Ведь хрюшки с цифрой «три» на боку так и не нашли (неудивительно – ее и не существовало).

Я, как узнала эту историю, тут же придумала, как будет называться моя шестая книга.

«СЕДЬМАЯ»!

Ну смешно же, правда?

В ней собраны самые забавные и смешные ситуации, произошедшие со мной, моей семьей и моим окружением.

Сто инфоповодов для улыбок!

Я обожаю юмор. Именно он делает мою жизнь яркой и радостной. Я совершенно не умею жить без улыбки и шуток.

Уверена, что эта книга – легкая и забавная, сможет вас отлично рассмешить, будучи открытой на любой страничке.

А быть причастной к вашим улыбкам – это счастье!

Скромница

Однажды после выступления ко мне подошла женщина. Скромная такая, прическа – с проборчиком, одета очень целомудренно, водолазка, юбка в пол. Она была похожа на матушку при церкви.

– Оля, меня зовут Нина, люблю вас читать, вот сделала вам подарок. – Нина протянула сверток.

– Спасибо, Нина, можно посмотреть?

– Конечно…

Я стала разворачивать сверток.

– У меня четверо детей, мы все вместе делали, – поясняла Нина, пока я дербанила пергамент.

В подарке оказались свечи. Красивые, чуть толще, чем церковные. Они вкусно пахли воском.

Я представила, как Нина с детьми, вечером, на даче, все вместе за круглым столом, сидя у лампадки, вокруг которой вьется мошкара, раскатывают воск и лепят свечи… Милота.

Я обожаю подарки, сделанные своими руками.

– Ой, Нина, неужели сами? – воскликнула я, выражая крайнюю степень восторга и благодарности.

Нина зарделась, скромно потупила глаза.

– Сама, вот этими самими руками… – Нина протянула руки.

Я увидела на руках мозоли… Боже, я и не знала, что делать свечи так трудно и больно!

– Нина! – Я взяла ее ладони в свои. – Милая Нина. Мне теперь ваш подарок еще ценнее. Я же теперь знаю, как это сложно…

– Ну, не так и сложно, – смутилась Нина.

– Ой, ну бросьте… Ваши мозоли…

– Мозоли? А, мозоли. – Нина грустно улыбнулась и, вздохнув, убила меня фразой: – Мозоли – они ж от пилона.

ГОЛЬ

Сын с отцом разговаривают.

– Если прочесть эту книгу, то знания в голове удваиваются! – наставляет Михаил Дасю.

– Да ладно, кто это сказал? – не верит сын.

– Шарль де Голль! – гордо произносит муж и тихо, чтоб слышала только я, добавляет: «Голь на выдумки хитра…»

Вагон-ресторан

Родители прилежно сидели на маленьких стульчиках и ждали детей. Среди них – мы с мужем.

Муж был хмур и небрит: всю ночь делал документы, спал пару часов. Он прислонился к пианино и засыпал. Я периодически толкала его локтем.

В зале, в основном, мамы, мужчин всего трое.

Вот-вот должно было начаться представление в детском саду, посвященное 8 Марта.

Одна инициативная мама решила сделать памятный кадр с родителями.

Муж тихо пошутил, что, по законам плохого кино, она потом и окажется убийцей и будет зачеркивать лица на этой фотографии по очереди.

Другие родители расслышали и поддержали шутку, стали накидывать варианты.

– Начнет она с тех, кто не улыбается.

– Нет, с тех, кто с брекетами, – сказала мама с брекетами (не я).

– Нет, она начнет с бородатых!

– О, отлично, – сказал мой бородатый муж. – Нас тут как раз пятеро.

– Тут трое мужчин, – поправили его.

– Да, я знаю, – ответил муж. – Но мы ж не мужчин считаем, а бороды…

Я шикнула на мужа. Вечно он со своими шуточками!

Прибежали дети, стали танцевать. Это было очень мило. Наша Катюша отжигала по полной программе, со всей присущей ей непосредственностью.



Песня про резвых котят особенно удалась. Катюша была в ударе.

– Дома надо будет скачать, – велела я мужу. – Будем танцевать.

Он кивнул и записал: «Песня про трезвых котят».

Потом был кукольный театр. Маленький цыпленок искал свою маму. На ее роль пробовались корова, коза, утка…

Неожиданно за ширмой возник леопард. Дети возмутились. Мол, ну ты-то куда, леопард?

– О, – загрустил муж. – А где-то ходит женщина в одной леопардовой лосине…

Затем детей выстроили паровозиком.

Катюша не могла идти строем, скакала, выпадала из паровоза, крутилась и плясала какую-то свою программу.

Как говорится, жгла не по-детски.

– По-моему, – сказал муж, – в этом паровозике наша дочь явно вагон-ресторан.

ПОРОСЯ

Лежу на полу, качаю пресс.

Входит муж, говорит:

– Что это ты?

Я, не останавливаясь, на вдохе, отвечаю:

– Пора… ся… В порядок… приводить…

Муж:

– ПОРОСЯ в порядок приводить?

Домра

Мне на съедение в отпуске отдали Стешу. Стеше – 8 лет, и она моя племянница.

Бонусом к Стеше идет домра.

Домра – это беременная балалайка.

Она приехала вместе со Стешей.

Гордо вошла в квартиру, наряженная в чехол.

– Пусть играет по 15 минут в день, – назидательно сказала мама Стеши.

Я не поняла, кому из нас она это сказала – мне или Стеше – ибо я готова отвечать за ребенка, а за издевательство над ребенком – не хочу.

Но Стешу приговорили к домре.

Когда мама Стеши (моя сестра) уехала, мы с девочкой посмотрели друг на друга и все поняли.

– Это будет наш с тобой секрет, – сказала я Стеше и убрала домру в шкаф.

На самом деле я не Стешу спасала от домры, а себя.

Я не умею изображать благоговение, прыскаю в ладошки.

К приезду мамы мы доставали домру и ставили на видное место. Иногда даже раздевали, эротично стаскивая чехол с бедра.

Одну мою племянницу уже умучали скрипкой, я хотела спасти вторую и спросила сестру:

– Почему домра?

– Ну, пианино у нас нет.

– Я так понимаю, она на гуслях не наяривает только потому, что гуслей у вас тоже нет?

– Домра – прекрасный русский народный инструмент.

– Да-да. И арфа тоже. И орган. И…

– Ты к чему?

– Вот Стеша вырастет, пойдет на тусовку с друзьями, кто-то возьмет гитару, запоет Цоя, и тут Стеша такая: «А домры нет?»

Я не могу сдержать смех. Сестра тоже смеется, но сохраняет серьезное выражение лица.

– Стеше нравится домра! – поясняет сестра. – Она с удовольствием ходит на занятия.

«Или с занятий», – думаю я, а сестра со Стешей тем временем уходят на кухню мучить домру.

«Рас-цве-тали-ябло-ни-и-грууу-шиииииии…»[1]

Мы с сыном остаемся в комнате. Сын сидит с вытянутым лицом.

«Во-са-ду-ли-в-ого-роде-еее…»

Сын изо всех сил ценит мать, ментальную арифметику и шахматы.

«Лю-ли-лю-ли-стоя-лааа…»

– Вот будешь хулиганить, отдам тебя на домру! – говорю я сыну. – Будешь лабать на трехструнной…

«Только Дон и Магдалина…»[2]

– С меня – красный диплом, – шепчет сын в ответ.

Мы честно терпим 15 минут.

Сестра и Стеша выходят с кухни.

Мы с сыном встречаем их аплодисментами.

Я подмигиваю Стеше.


СКОРО МАМА УЕДЕТ, И ДОМРА БУДЕТ СНОВА ЗАМУРОВАНА В ШКАФУ.

Я НЕ УВЕРЕНА, ЧТО ПОСТУПАЮ ПРАВИЛЬНО, СКРЫВАЯ ОТ СЕСТРЫ ПРАВДУ, НО НЕ МОГУ ПРЕДАТЬ СТЕШИНО ДОВЕРИЕ.


К чему этот текст…

Да прост.

Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались.

КОРОЛЕВА

Позвонил редактор, попросил срочно поправить текст. Я бегу в комнату, сосредоточенная.

– Ты куда? – спрашивает муж.

– Править!

– Править… Королева моя бежит править…

Кукуруза

Мы с Катей в ее три года отдыхали на море.

Катя каждый день звонила папе. По совочку, по формочкам, по расческе. Вчера вон звонила по булочке с изюмом.

Видимо, изюм отлично соединяет с Москвой.

Катя уточняет:

– Пап, как там коска? Как Клевака? Весипед? Куклы мои – как? Пап, подалис мне лозовую уточку? Подалис? Ну ладно, пока.

Вероятно, папа из изюма обещал золотые горы, раз довольная дочь кивает и передает мне последние новости: «Все хоросо. Подалит».

Я думала, что розовая уточка – это надувной розовый фламинго, поразивший ее на пляже, и не могла понять, почему его подарить должен именно папа и зачем ей надувной фламинго в Москве?

Во время купания Катя покорила сердце мальчика в желтых плавках. Мальчику купили кукурузу, но посолили, а соленую он не хочет.

Он ходил за Катей и излучал щедрость:

– Хотис куюзу?

– Неть.

– Бели. Она невкусная. Бели…

Оказалось, что степень мужской щедрости зависит от степени солености «куюзы».


КАТЯ СМОТРЕЛА НА МАЛЬЧИКА ВЫСОКОМЕРНО, КАК И ПОЛАГАЕТСЯ ПРИНЦЕССАМ В РОЗОВЫХ КУПАЛЬНИКАХ, НО ОГЛЯДЫВАЛАСЬ, НЕ ОТСТАЛ ЛИ ОН ТАМ СО СВОИМ ПРЕДЛОЖЕНИЕМ.


– Буис куюзу? – не отставал мальчик.

– Нет! – Катя дарила ему взгляд, обещавший изжогу.

Через полчаса Катя решила расставить все точки над i.

– Папа купит мне утотьку, – угрожающе сообщила она. – Лозовую!

– А у меня есть! – обрадовался мальчик и оказался вдруг обладателем громадного розового фламинго. – На!

Он пытался выдрать надувную птицу из-под матери, которая опрометчиво отдыхала на ней, и подарить невесте.

– На, на утотьку, – кричал мальчик и тащил птицу за надувную голову вместе с сидящей верхом матерью. Уточка шла в комплекте со свекровью.

– Мне не надо это. – Катя сморщила свой носик. – Мне утотьку! Мне папа подалит утотьку. Лозовую! Мы вместе пойдем ловить лыбку. У папы утотька, и у Кати утотька!



Удочка! Розовая удочка! Вон что она хочет! Я ясно увидела отца, красящего палку в розовый цвет для любимой капризной принцессы.

– Не хотис утотьку, бели куюзу. – Жених попался упрямый и целеустремленный. – Она невкусная…

Обож-ж-жаю детей.

СТЕНКА

Дасину троюродную сестру зовут Стефания. Сокращенно – Стеша.

Она на год младше сына, приехала к нам в гости.

Ладят они с сыном отлично, слушать всполохи их дружного смеха – одно удовольствие.

Пишу мужу в вайбер:

«Сын просто шикарно играет со Стешкой. Хохочет, нежничает, джентльменит. Болтает с ней, играет. То в мяч, то в шахматы. Я в восторге!»

«Ты уверена, что это повод для восторга? Как по мне – так тревожный симптом», – пишет муж.

«Какой странный ответ», – удивляюсь я.

Перечитываю переписку и замечаю, что Т9 заменил «Стешку» на «стенку».

А я расписываю, как весело сын болтает со стенкой.

И тут же от мужа приходит следующее сообщение:

«Ну, надеюсь, сын выбрал в подруги самую надежную, несущую стену? Ты держи в курсе. Телефонируй, когда сын очарует плиту и закадрит холодильник. В невесты ему тахту присмотрим».

Куда надо

Однажды у меня случился курортный роман с таксистом Семеном!

Мой статус замужней женщины его не смутил. Мои дети тоже. Животные и характер не смущают. Смутила его моя грудь, даже заботливо спрятанная в кофту. А я и не прячу особо, ибо хожу с козырей. Когда ж еще с них ходить, если не сейчас?

Семен – высокий и хорош собой.

Меня немного напрягала только его прическа – будто метлу на голову вырвало, – но ему самому явно нравилось: он, пока вез нас с дочкой из аэропорта, причесался три раза.

После причесывания, пока ветер не разметал челку, он становился похож на Трампа. На такого локального, местечкового Трампа.


Я ЗНАЮ, ЧТО ЛЮДИ ЧАСТО НЕ ПОДОЗРЕВАЮТ, ЧТО В ГЛАЗАХ ДРУГИХ ЛЮДЕЙ ВЫГЛЯДЯТ НЕ ТАК, КАК В СВОИХ. ВОТ САМ СЕБЕ СЕМЕН КАЖЕТСЯ ДЕРЗКИМ КАЗАНОВОЙ, А ДРУГИЕ СМОТРЯТ И ВИДЯТ ТРАМПА С АЛИЭКСПРЕССА. ИЛИ ВОТ Я СЕБЕ КАЖУСЬ СКРОМНОЙ БАРЫШНЕЙ, НАТАШЕЙ РОСТОВОЙ НА ПЕРВОМ БАЛУ, А ЕМУ ЧУДИЛАСЬ ЛОЛИТА. НЕ НАБОКОВА, А МИЛЯВСКАЯ. ЧТО, ВПРОЧЕМ, МНОГОЕ ОБЪЯСНЯЕТ.


Роман наш начался банально. Из-за лошади.

Моя дочь Катя оставила в машине Семена свою лошадку. Мы приехали в ночи, и я не заметила, как из машины вышло на одну лошадь меньше.

Семен всю дорогу уговаривал меня звонить ему, если «надо куда». И вот это «куда» он говорил с таким придыханием, будто речь шла вовсе не о такси.

Я, пока ехала, поняла, что ни за что не позвоню Семену. Мне «туда» не надо.

Семен разглядел меня даже в ночи, с гулькой на голове, в мелькающем свете придорожных фонарей, и как-то понял, что приехала я за приключениями. Вероятно, многие летят за этим на курорты, если не сказать, что все.

А я, кулема, всю дорогу еще влажной салфеточкой призывно щи протирала и леденец сосала. Вот и дососалась.

Перед сном мы с Катей обнаружили пропажу лошадки. Игрушка копеечная, ашановская, но стоит ли объяснять, что для трехлетней влюбчивой девочки потеря игрушечного игогошного фаворита – это потеря потерь и настоящая девочковая трагедия.

Катя стала рыдать. Я стала страдать. Уговорила ее потерпеть до утра и обещала, что утром мы найдем лошадку.

У меня был телефон Семена: он звонил, чтобы мы состыковались в аэропорту. Но на часах был почти час ночи, и я не стала звонить – написала в Вотсап.

Мол, Семен, жизнь без лошадки не мила. Ла-ла-ла. Привозите, как сможете. Я отсыплю бабла. Ла!

Семен прочитал и понял, что я на крючке. Специально забыла лошадь, чтобы был повод. Не зря он в пути три раза причесывался.

– Утром приеду! – пообещал он.

Не «привезу», а «приеду». Хм.

– Не забудьте лошадь, – написала я, продолжая наш эпистолярный роман.

– Ты имей в виду, если нужно такси, то лучшие машины и водители – по моему номеру. Мы тут местные мажопы.

Я поняла, что Семен имел в виду слово «мажоры», но править не стала. Я хотела спать, а не учить грамоте чужого мне человека.

Утром, отзавтракав сырничками, мы с Катериной получили условный сигнал о том, что принц с конем ждут нас там же, где высадили вчера: у столба.

Мы пошли к условному столбу, и я сразу поняла, что происходит нечто большее, чем простая передача лошади владельцу. Семен стоял в белой рубахе и черной джинсе. Правильные сандалии без носков. Прическа зафиксирована лаком, чтобы сразить наповал. В руках – букет полевых цветов. Бедром Семен многозначительно опирался на автомобиль, из которого выливалась романтичная песня: «Алкоголичка, несмотря на милое личико, алкоголичка, алкоголичка…»[3]

А я иду, такая, главное, в халате, шлепках и с кульком немытой черешни. Да еще и с «кузнецом» по имени Екатерина. Я была как в знаменитом стишке-пирожке:

Нос посередине,
Уши по бокам,
Что еще-то надо
Этим мужикам?

Мне захотелось сразу пояснить Семену, что мне нужна лошадка, а не жеребец.

– Как сама? – спросил Семен вместо «доброе утро».

– Отлично. Привезли лошадку?

– Привез. – Он протянул игрушку расплывшейся в улыбке дочке.

Я полезла за деньгами, оплатить вызов.

– Давай покатаю тебя, – предложил Семен. – Отвезу, если надо КУДА…

Опять это эротичное в его исполнении «куда».

– Спасибо, не надо. Я замужем.

– Ой, брось. Все, что происходит на курорте, остается на курорте.

Вот те раз.

Ехала в Евпаторию, а приехала в Вегас!


«СЧАСТЬЕ ПРОГОРАЕТ КАК СПИЧКА, АЛКОГОЛИЧКА, АЛКОГОЛИЧКА», – НАДРЫВАЛАСЬ МАГНИТОЛА, ПОПЕРХНУВШИСЬ РОМАНТИКОЙ.


– Семен, вот деньги, спасибо за лошадку, нам правда ниКУДА не надо…

Семен вдруг понял, что я не баба с распластавшейся под халатом трешкой, а просто клиент. Клиент такси.

Семен тяжело задышал, взял деньги, обиженно сел в машину. Зря только причесывался.

«Все, перевернулась страничка, пока-пока, алкоголичка…»

И добавить нечего, в принципе.

Семен посмотрел на меня с обидой и дал газу.

– Цыточки? – спросила дочка, имеющая привычку покушаться на все мое.

– Да, цветочки. На, милая, это тебе. Покорми лошадку…

Я подставила лицо солнцу и думала о том, что я еще «ого-го». А местами – «иго-го».

И что в слове «мажопы» не было ошибки…

БИГУДИ

Бегаю по дому, собираюсь на встречу. Спрашиваю мужа:

– Не знаешь, где мои бигуди?

– Твои бигуди… – Миша открывает шкафчик, и там, на самом видном месте, лежат бигуди. – ТА-ДАМ! В бигудятнице!

Кадастр

Неожиданно для себя я побывала на премьере уникального спектакля. Без антракта, но со спецэффектами. Называется «Собрание садоводческого товарищества «Соловушка».

Бывали на чем-нибудь подобном? О-о-о-о-о, вы много потеряли, если нет.

Это, я вам скажу, посильнее Фауста. Как бы обрисовать понаглядней… Ну, представьте такой винегрет из фильма «Гараж», «Ералаша» и трагических элементов «Левиафана». Адская смесь эмоций.

Я пришла, позевывая, в дачном халатике и с кошельком. Собрания предполагают сбор денег на какие-то нужды охренительной важности, о которых я бы в жизни не узнала, не приди на собрание.

Труппа уже собралась в закулисье беседки председателя и томилась в предвкушении премьеры. Меня утопили в большом «винни-пуфе», брошенном прямо на траву.

Получился, так сказать, пуфик на пуфике. Мои ножки торчали из кожаного месива, как зонтики из мороженого, и я неловко барахталась в пучине пуфа, усаживаясь поудобней, пока председатель, тучный и неулыбчивый дядя, не кинул мне туда бумагу и ручку и не приказал: «На, ты молодая, будешь вести протокол собрания!»

Ух ты. Господин назначил меня любимой женой. Я уныло подумала, что теперь придется слушать и фиксировать, а я так рассчитывала подремать в недрах пуфа.

– Итак, я объявляю начало собрания, – заорал председатель и пнул ногой по алюминиевому ведру, валявшемуся рядом с беседкой. Ведро было явно вместо гонга.

Наша «Соловушка» оказалась вполне голосистой.


ВЫЯСНИЛИСЬ ПРАВИЛА УЧАСТИЯ В ШОУ-СПЕКТАКЛЕ: ВСЕ ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА ДОЛЖНЫ БЫЛИ, СРЫВАЯ ГОЛОСА, ОРАТЬ О СВОИХ ДАЧНЫХ ПРОБЛЕМАХ, ПЫТАЯСЬ ПЕРЕКРИЧАТЬ СОСЕДА. ПОБЕДИТЕЛЕМ НАЗНАЧАЛСЯ ТОТ, КТО РАНЬШЕ ВСЕХ ОБИДИТСЯ.


На старт, внимание…

– У нас не горит фонарь! У всех по периметру горят фонари, а у нас – нет. Давайте скинемся и поставим нам фонарь! Я вчера чуть в навоз не упала, темень – хоть глаз выколи! – орала женщина в коричневом платье, цвет которого скрывал правду: падала она в навоз или нет.

– Где взять ключи от леса?! Все ходят в лес за грибами, а мне ключ не выдали, я без подберезовиков сижу, а сейчас лисички пойдут, – гудел потный дядя в панамке на голое тело.

– Товарищи, у нас же товарищество, давайте общаться по-товарищески! – кричала маленькая глазастая женщина, похожая на Ахеджакову. У верблюда два горба, потому что жизнь – борьба[4].

– Почему по нашему садоводству шастают продавцы ивановского текстиля? Какой Павлик Морозов открывает им ворота?

– Какая скотина траву, мусор и другие продукты жизнедеятельности выбрасывает за забор? Вы дождетесь: нас оштрафуют! Но я – учтите! – не стану платить за чужое г*вно!

– Када-а-астр! Када-а-астр! Када-а-астр!!! – орал вспотевший сосед голосом Хазанова, изображавшего попугая.

Как, скажите, как в этом лингвистическом аду вести протокол? Мне захотелось молча уйти в смородину.

Наконец назрел первый конфликт.

– А председатель не сдал чеки за бензин, когда ездил в город по каким-то садоводческим делам! – сообщил хриплый, но горластый казначей.

– А по каким таким садоводческим делам он ездил? Может, он там грабли купил себе! – орала тетка, лоббирующая фонарь.

– Фонарь? Тебе фонарь нужен? – пыхтел тучный председатель. – Щас в глаз дам – будет тебе фонарь!

– Ах ты, дрянь одышливая! Как ты с женщиной разговариваешь!

– Не с женщиной, а с хабалкой! – хамил председатель.

– А где взять ключи от леса? – неожиданно и не по теме всплыл в разговоре лишенный природы дачник.

– Да пош-ш-шел ты… за лисичками! – зашипели на него все хором.

– Он, наверно, ездил в город выяснять про када-а-астр, – возник в диалоге Хазанов.

– А ты вообще сгинь! Ты покосить свои шесть соток не можешь, а на меня твои одуваны летят, – вклинилась ненавистница ивановского текстиля и заткнула приунывшего правдоруба, будто клетку с попугаем накрыла темной тканью неприязни.



Как говорил Гафт в «Гараже»: «Я смотрю, собрание стихийно продолжается, полусонные мои…»

Мне срочно захотелось уйти: для меня здесь было слишком шумно и мне так же было совершенно очевидно, что собрание закончится ничем. Но сложно покинуть театральное представление в разгар кульминации, особенно если твой зад, возложенный на пуф, возвышается над уровнем головы.

Я стала неуклюже выбираться из засады, и в этот момент обиженный председатель вскочил на ведро и, возвышаясь над остальными, прохрипел как раненый гладиатор:

– Я снимаю с себя полномочия! Хрен вам всем, свиньи! Выбирайте нового председателя. Я и пальцем не пошевелю для такого неблагодарного коллектива! Собрание окончено!

И спрыгнув с ведра, демонстративно направился к дому.

Все загалдели еще сильней, а я, наконец, выбралась из пуфа и, тихо положив на стол протокол собрания, покинула его незамеченной…

Подготовленный мной итоговый документ выглядел следующим образом:

ПРОТОКОЛ
собрания садоводов «Соловушка»

Присутствовал: кворум

Повестка дня: орали

Постановили: ВСЕ В САД!!!

БЕСПОРЯДОК

В Москве летом были митинги. Меня и детей в столице в этот период не было, а муж – был. Зная его политическую позицию и переживая за него, спрашиваю:

– Как ты относишься к беспорядкам?

– Да разве ж это беспорядки? Эти люди просто у меня в гостиной не были! Вот там – беспорядки!

Весна

Сидели мы как-то с подружками в ресторане.

Февраль. Вечер. За окнами прощальная зимняя метель. Скоро весна.

Народу много. Все вбегают в ресторан, зябко дышат на ладони, радуются теплу и вкусным запахам.


Слышим, как один официант говорит другому, кивая на наш столик:

– Обслужи вон тех женщин…

– ЖЕНЩИНЫ? Он назвал нас женщинами! А-а-а! – Мы с девчонками изображаем ужас, но при этом заливаемся хохотом.

Смущенный официант Геннадий уже сто раз извинился и объяснил, что он не то имел в виду, но поздно: нас было уже не остановить!

Специально, чтобы слышал официант, мы преувеличенно громко обсуждаем, что будем пить.

– Девчат, а что пьют ЖЕНЩИНЫ?

– Не знаю. Кефир?

– Подсолнечное масло?

– Грудной сбор?

– Принесите корвалол и пояс из собачьей шерсти…

Хохочем, смущая несчастного, поседевшего официанта.

Выбрав напитки, переходим к меню. Мы все голодные. Поэтому заказываем мощно. И салат, и горячее…

Геннадий аж вспотел, сосредоточенно записывая наш заказ.

– Итак, я повторю, – говорит Гена, начинает перечислять заказанные нами блюда, и финализирует наш заказ фразой вечера: – Я смотрю, к весне вы не готовитесь…

А-а-а! А-А-А!

Конечно, не готовимся.

Мы к весне всегда готовы!

ДОЕШЬ

Утро.

Все собираемся, разбегаемся по инстанциям.

Муж не выспался, хмурый, завтракает на кухне, пьет кофе.

– Доешь мой бутерброд? – спрашиваю я. – Я не хочу.

– Доем.

– Доешь Катину кашу? Тут две ложки осталось…

– Доем.

– А сын вон хлеб с маслом съел, а сыр не стал, доешь?

Муж поднимает на меня сонные глаза и уточняет:

– Надеюсь, за кошкой доесть ничего не надо?

Лева

Как работает моя больная фантазия.

Мы в гостях. Я сижу, никого не трогаю, пью кофе, слежу за дочкой.

Катюня заметила под самым потолком на шкафу старого плюшевого льва. Стала тянуть к нему ручки. Мол, дайте льва!

Хозяйка говорит виновато:

– Катюня, ты хочешь Леву? Я бы дала тебе, но не могу… Лева пыльный…

– Лева Пыльный, – смеется муж. – Звучит как псевдоним исполнителя шансона…

Все.

Я уже не в кресле с чашкой кофе. Я в зрительном зале. Занавес открывается. Конферансье в блестящей бабочке объявляет хорошо поставленным голосом в темноту, заполненную зрителями:

– Встречайте! Звезда шансона, победитель премии «Песня века – песня зэка», лауреат премии «Камерные исполнители», член жюри шоу «Три аккорда», соавтор песни «Голуби летят, а ты сидишь»… Л-Л-ЛЕВА ПЫЛЬНЫЙ!

И он медленно выходит под софиты. Лева. Пыльный.

На голове – плешь, заштрихованная волосами. Прокуренные руки. Хриплый голос. На руках – ногти со следами сыроежек, найденных в лесу – случайно, во время посиделок под березой.

Он еще вчера был специальным гостем на Грушинском фестивале. Ходил в свитере, пил водку, пел песни, спал в палатке, тошнил под сосну. Объяснял спящему собутыльнику, что все крысы – это хищники. Но не все хищники – крысы.

Чуть не забыл гитару.

Под костюмом, на коленях, – татуировка. Звезды. Никогда не встану на колени перед властью, значит.

Лева нежно обнимает гитару, как молодую жену.

В этом секрет Левиного неугасшего обаяния. Он всех женщин обнимал как гитары. Играл на струнах натянутого одиночества.

Женщины таяли. Писали письма. Предлагали родить. Сына. Чтобы увековечить Леву.

Будет мальчик с отчеством Львович. Хорошо же.

Лева соглашался, что хорошо. Но не перезванивал.



Он устал. Чуть не опоздал на поезд. Кадрил проводницу. Ее звали Даша.

Она хамила сначала. Говорила: «Я не официантка и не разношу кипяток».

А потом, на станции, он купил ей пирожки и вазу из бересты. И в вазу засунул сушеную воблу. Получился букет. К пиву.

Даша прониклась. Стала носить кипяток, подолгу задерживаясь в купе.

И открывала туалет по блату даже в санитарной зоне.

Даша все время била током. Дешевый сатин ее блузки был наэлектризован статическим электричеством.

Лева отдергивал ладонь и хохотал:

– Ты хороший проводник!

Даша улыбалась. Она не понимала шутки. Потому что она была по физике за восьмой класс. Тема: «Проводники и полупроводники». А Даша проболела ту четверть ветрянкой. До сих пор пятнышко на лбу с тех времен, видишь?

Лева успел.

В гримерке с достоинством опохмелился теплым коньяком, оставшимся после Малежика.


ШАНСОН – ЭТО МУЗЫКА НЕСЛОМЛЕННЫХ РОМАНТИКОВ, ЗАКЛЮЧЕННЫХ ОБЩЕСТВОМ В ТИСКИ УСЛОВНОСТЕЙ ЗА НЕПОКОРНОСТЬ И ВНУТРЕННЮЮ СВОБОДУ.


– Ваш выход через пять минут, – сказал мальчик-организатор.

– Найди лимончик, – ответил Лева.

Он проверил ширинку. Закрыто. Можно на сцену.

Из зеркала на него смотрел слегка помятый, уставший, немолодой мужик, который знает про жизнь чуть больше, чем все.

Он стоит за кулисами. Не волнуется. Думает о том, что после выступления поедет домой и примет нормальный душ. А то после леса, поезда и Даши даже не мылся.

Так и пахнет. Лесом, поездом и Дашей.

– … Л-Л-ЛЕВА ПЫЛЬНЫЙ!

И он решительно выходит на сцену под бурные аплодисменты зрителей…


– Катюня, ну не плачь. На вот, возьми котика, ну говорю же, Лева – пыльный…

Катюня безутешна. Я беру на руки дочь и ухожу укладывать ее спать. Пусть заснет и скорее забудет Леву. А я – я уже не смогу его забыть.

ЖОНГЛЕР

На день рождения сына родственники, не сговариваясь, подарили ему… целых 5 футбольных мячей.

С учетом двух уже имеющихся дома, это прямо много.

Муж, глядя на это богатство в составе семи футбольных мячей, произносит задумчиво:

– Д-а, все хотели вырастить из моего сына футболиста, но, видимо, получится жонглер…

Люстра

Этот рассказ – о мистических совпадениях.

Был период, когда тетя Нина сдавала однокомнатную квартиру молодоженам. Ромочке и Риммочке. Молодые прожили там больше года, а потом решили переехать в другой город.

Съезжая, оставили люстру, красивую, блестящую, с пластмассовыми висюльками, изображающими хрусталь, и попросили тетю Нину похранить ее какое-то время у себя.

– Мы обязательно ее заберем, – сказали они.

Ну, хорошо. Люстра лежит. Месяц, два… Год, два… Три, пять… Семь, восемь…

Восемь лет на антресолях у тети Нины лежит чужая люстра, бережно завернутая в тряпочки, чтобы не разбились висюльки.

Однажды к тете Нине прилетела на каникулы двоюродная сестра Дуняша, с которой они виделись крайне редко. Сидят тетушки – наболтаться не могут.

И вот Дуняша рассказывает тете Нине про ремонт, который в силу скудности финансов протекает вяло и медленно. Чтобы образно показать, насколько вяло, и насколько медленно, и насколько ремонт, Дуняша говорит:

– У нас вместо люстры в гостиной больше трех лет обычная лампочка Ильича висит. Я первое время прямо бесилась. Ругалась с мужем, говорила угрожающе: «Или ты купишь мне люстру, или…»

«Или чо?» – с интересом уточнял муж.

Так и повелось, что лампочку Ильича переименовали в лампочку «ИлиЧо».

Тетя Нина слушала рассказ с заговорщическим видом.

– Хочешь люстру, Дуняш?

С антресолей была торжественно извлечена коробка с расчлененной и замурованной люстрой.

– А это чья? – спросила Дуняша.

– Да уже ничья, – пожала плечами тетя Нина.

Тетушки достали старый таз, налили в него теплой мыльной воды и, также под разговоры, протерли каждую висюльку, собрали и оживили люстру. Она заблестела хрусталем, красивая, нарядная.

– Красота какая! – всплеснула руками Дуняша, любуясь своей будущей люстрой.

Раздался звонок в дверь.

– Подержи. – Тетя Нина всучила Дуняше люстру и пошла открывать.

– Добрый вечер, помните меня? – спросил Роман. – Я за люстрой…

В комнату вошла тетя Нина с вытаращенными от удивления глазами.

За ней шел незнакомый Дуняше мужчина, глаза у которого через секунду стали такими же, как у тети Нины.

Роман спустя восемь лет зашел за люстрой, готовый к тому, что забыли и его, и люстру, и первое, что увидел – Дуняшу с его свежеочищенной люстрой, будто все восемь лет каждый день только его и ждали…

ПЕЙНТБОЛ

Поехали мы всей семьей на игру в пейнтбол.

Организаторы принесли салфетки для протирки стекол в специальных защитных масках (обязательны для игры). Салфетки похожи на туалетную бумагу.

Муж комментирует:

– Да ладно, не так уж и страшно.

– У вас что закончилось? Газ или патроны? – спрашивает организатор у мужа, понуро выходящего с поля.

– Терпение.

Я раньше всех сдала ружье, иду из штаба, а навстречу мои вооруженные мужики. Я хватаю селфи-палку и делаю вид, что из нее «отстреливаюсь».

– Аккуратнее, – кричит муж. – Раз в год и селфи-палка стреляет!

Опоссум

Муж у меня иногда как выдаст какой-нибудь интересный факт, и я сижу и думаю: «Вот зачем ты это знаешь? Заче-е-ем?»

Например, он говорит: «Прикинь, напуганный опоссум при опасности падает, притворяясь мертвым. При этом у него стекленеют глаза, изо рта начинает течь пена, и он пахнет резким запахом. И хищники его обходят стороной».

Я смотрю на мужа и пытаюсь понять, как в быту можно использовать это бесценное знание.


ПРОСТО ПАМЯТЬ – ЭТО ОПРЕДЕЛЕННАЯ СИСТЕМА ХРАНЕНИЯ ИНФОРМАЦИИ. КАК ШКАФ ДОМА. В ШКАФ МОЖНО ВМЕСТИТЬ МНОГО НУЖНОЙ ИНФОРМАЦИИ. А МОЖНО – НЕНУЖНОЙ. НО ЕСЛИ ПОЛОЖИТЬ ТУДА НЕНУЖНОЕ, ТО НУЖНОЕ НЕ ВЛЕЗЕТ.


Пока у мужа в памяти живет напуганный обманчивый опоссум, там нет места важному знанию, например, о том, как сварить рис в мультиварке. В итоге, стоит мне уехать в отпуск, как за мной в Вотсап летит вопрос:

«А рис лучше в какой мульте варить? А прям в холодную воду засыпать?»

Мне хочется открыть шкаф его памяти и выманить опоссума. Вытащить его обмякшую тушку и, пока опоссум не расколдовался – р-раз! – и впихнуть туда мультиварку, пельмени, рис, гречку и другие крупы, необходимые для выживания мужика с уехавшей женой.

Когда опоссум очухается от своего летаргического сна, мест в шкафу уже не останется. Ну, извини, дружок.

Вчера вечером я ходила на интеллектуальную игру. Меня пригласили люди, которые думали, что у меня есть интеллект. Они не знали, что мой шкаф – с пустой антресолькой. В общем, я взяла и вежливо не отказалась.

Игра была интересная, хорошая тем, что там не обязательно что-то знать, но обязательно догадываться. Теперь я знаю, что две подружки – ИПИ и УРИ – дружат, несмотря на то что одна замужем, а вторая нет. Знаете, кто они? МиссисИПИ и МиссУРИ.



Теперь я знаю, что фирма «iБолит» лечит айфоны.

А российские изобретатели запатентовали свое ноу-хау – мышеловку для двух мышей, которая их к тому же не убивает. Знаете, как они ее назвали? «Леопольд»!

Было несколько вопросов, после которых мне, чтобы не позориться, хотелось притвориться мертвой (а что, у опоссума же прокатило), но я стоически позорилась на весь ресторан, сверкая дырявым интеллектом.

Перед сном я перебирала свои находки. Теперь у меня в шкафу памяти живут Леопольд, Айболит и даже Миссисипи. Не подскажете рецепт борща? А то он вывалился…

Моя дочь тоже ездила со мной на интеллектуальный баттл.

На вопрос папы: «Катя, что ты делала вечером?», дочь ответила предельно честно и развернуто: «Не плакала». Отличный ответ. В ее шкафчике с яблочком хранится много принцесс, мозаика, карамельки, сумочка с сердечком и плюшевая сова. Для трех лет более чем достаточно.

МАРКЕР

Катя подражает взрослым, которые постоянно звонят по телефону, и тоже звонит. По расческам, по игрушкам…

– Смотрите, – смеются наши друзья, – ваша дочь звонит по маркеру!

– Это неудивительно, – говорит муж. – Маркер-то спиртовой…

Ляхи

Элла Марковна как-то разминулась с фитнесом. Он пришел, но не застал Эллу Марковну молодой и активной.

Когда фитнес стал популярным, здоровье уже ушло из жизни Эллы Марковны, оставив ей возможность знать о нем, но не заниматься.

Но никогда и ни от чего нельзя зарекаться.

Элла Марковна все-таки столкнулась с фитнесом, причем самым неожиданным образом: ей, как самому опытному литературному редактору в издательстве, была поручена работа над новой модной и перспективной книгой самого скандального фитнес-тренера России. Его долго уговаривали на эту книгу, но он отмахивался гантелями. А тут вдруг снизошел.

– Элла Марковна, этот текст – бомба. Он своеобразный, его писал человек с физкультурным образованием, там предложения короткие и грубые. Вы стилистику не трогайте, причешите ошибки только. Мы делаем на продажи этой книги большие ставки. Не подведите, – пояснил директор, и добавил виновато: – Там местами с матом, но так и задумано.

Элла Марковна отнеслась к работе со всей ответственностью. Очень бы не хотелось выдернуть из этой бомбы чеку раньше времени.


ЛЕКСИКОН ФИТНЕС-ТРЕНЕРА В ЦЕЛОМ БЫЛ ПОХОЖ НА ЛЕКСИКОН ГОПНИКА, ОТЖАВШЕГО АЙФОН В КОТЕЛЬНИКАХ, И ЭЛЛА МАРКОВНА БЫЛА К ЭТОМУ ГОТОВА.


Но на первой же странице Элла Марковна врезалась в незнакомое слово. Она приподняла очки и перечитала: «Ляхи».

Так назывался целый раздел.

Хм… Ляхи… Может, тренер решил что-то автобиографичное написать?

И красивым, каллиграфическим почерком Элла Марковна уточнила на полях:

«Ляхи – это поляки?»

ВЗЛЕТ

«Когда у тебя взлет?» – пишет муж: всегда волнуется, когда я в аэропорт еду.

«В 13» – отвечаю я.

«Я про карьерный…»

Жук

Я с дочерью Катей отдыхала в санатории.

К нам в номер залетел жук. Большой, коричневый и суровый.

Он вцепился в шторы и ругался матом.

Я не очень понимаю по-жуковски, но интонация точно была матерная.

Мы с дочкой живем на пятом этаже. Как его занесло так высоко?

Думаю, его возмущение тоже было адресовано этой мысли. Он был брюзга и жужжал что-то вроде: «Какого черта меня вечно заносит в какие-то дыры, ну почему не в столовую?»

Я боюсь насекомых. До фобии боюсь. Для меня даже бабочки – это волосатые летающие гусеницы с ножками.

Я увидела жука и остолбенела от страха.

– Пошла вон, – пробасил жук со шторы голосом Джигурды. Джигуржук.

– Вообще-то мы тут живем, – проблеяла я, пряча дочь за спину.

Катюша жука не испугалась, стала укладывать кукол спать как ни в чем не бывало.

Я договаривалась с жуком.

Включила песню «Лет май пипл гоу» и умоляла свалить по-хорошему, не доводя до убийств.

Жук катался на шторе, колыхаемой ветром. Может, он думал, что это Диснейленд, и хохотал от счастья, я не знаю, я совсем не разбираюсь в жуках.

Я открыла балкон и махала полотенцем.

Я кричала: «Кыш!»

Я плакала от отчаяния.



Я пугала его, как могла, я даже спела ему песню «Угонщица» из репертуара Аллегровой (поверьте, нет ничего страшнее моего пения, а песни Аллегровой в моем исполнении – это локальное ядерное оружие), но он был упрям и басовит. А может, глухой попался.

Катался себе на этой шторковой карусельке…

Дочь улеглась спать. Дневной сон. Я села бдить. Вдруг Джигуржук нападет на мою спящую дочь?

У меня сдавали нервы. Я не могу жить с жуком в одном номере! Или я – или он.

Напротив нас жил мужик. Я видела утром его выходящим из номера.

Мужики не должны бояться жуков. Они зачастую боятся ответственности, а жуков – нет. Не боятся.

И я решилась на просьбу о помощи. Громко постучала в соседний номер.

Мне открыл тот самый мужик. Он был в плавках, с голым торсом. На животе у него были кубики. Не в смысле рельеф мышц, а в смысле А, Б, В.

Шучу-шучу, рельеф-рельеф.

– Простите, у меня в номере жук, я его боюсь, если вы не боитесь, не могли бы вы…

– Мы на пятом этаже, откуда тут жук?

– Хм… Мы с ним это обсудили, он, в целом, обрисовал траекторию…

– Ну показывайте, что там у вас.

«Мой гинеколог так же говорит», – подумала я и повела мужика к жуку.

– Может, накинете что-то?

– На жука?

– На себя… – смутилась я. – Ну да ладно, извините…

Мне все равно, в каком виде явится ко мне в номер ловец жуков.

Дочка заснула, распласталась на кровати.

Жук все так же катался на шторе и жужжал. В этом жужжании я уловила нечто похожее на: «Угнала его, угнала…» Откуда мне было знать, что он фанат Аллегровой?

Мужик смело подошел к жуку, взял его в руку и швырнул в балкон.

– Вы мой герой, спасибо, – сказала я и закрыла балкон намертво, чтобы этот жужжащий Аллегрофренд не вернулся.

– Пожалуйста, – сказал мужик, подмигнул мне, шевельнул кубиками и ушел к себе.

Спустя два дня, когда я давно забыла про историю с жуком, мы гуляли с местными друзьями по морскому берегу.

– Ой, – сказала Наташа, которая приехала в этот санаторий из Ростова и записана у меня в телефоне как Наташа Ростова. – Нас тут вчера инструктор по физре так развлек. Я хохотала… Говорит, на него тут постоянно одинокие мамочки охотятся, кадрят как могут. Видят, что он красивый, подкачанный и живет один. Кто-то подарочки делает, кто-то письма пишет любовные. А одна женщина в этом заезде, прикинь, нашла огромного таракана, притащила в номер и притворилась, что боится его, напомадилась, позвала к себе инструктора, мол, ой, я такая цаца, жука боюсь. Ну он пришел и выкинул ей жука. А она: ты, грит, мой герой… Ой, он рассказывал, мы ухохотались.

«Ничего я не помадилась!» – возмущенно подумала я, долго задумчиво смотрела на Наташку, а потом громко засмеялась и сказала:

– Ну, баба, ну, затейница!

КОУЧ

Заехали в Макавто взять кофе, не выходя из-за руля. Я пью без сахара и говорю оператору сразу, что мне сахар не нужен.

– Зачем отказалась? Попроси, попроси сахар, – кипишует Миша. – Мне нужен! Мне всегда несладко… У меня в сумке всегда пакетики с сахаром про запас есть, а сейчас как раз закончились…

– Господи, Миша, ну что это за любовь к халяве? – сержусь я. – Клянчить сахар, ужас… Чем больше энергии ты тратишь на попытку что-то выгадать, тем меньше энергии остается на возможность заработать…

– Ну да, ну да, – саркастически замечает Миша. – Так сразу и не скажешь, но на самом деле мне не нужен был бесплатный сахар – все это задумано ради бесплатной коуч-сессии.

Вареники

Однажды я написала фразу, которая всем понравилась: «Мотивация как эрекция: если слабая – ничего не получится».

Люди стали репостить эту фразу и под своими постами писать примеры мотивирующих ситуаций.

Про человека, который потерял ногу, но не потерял желания покорить Эверест. И покорил! Доказал всем и себе, что ограниченные возможности – это шлагбаумы в голове.

Про женщину, которая отдала сыну почку, и ее операция прошла с осложнениями, и, пока они оба лежали в больнице, их грозились выселить из квартиры, за которую нечем было платить. И она, прямо лежа в больнице, стала вязать шарфы; шарфы были очень красивые, и тут же их раскупали, и она практически под капельницей зарабатывала отличные деньги.

Про бесстрашную кругосветку человека, решившего преодолеть свои страхи и отправившегося вокруг света без денег, телефона и знания языка.

Я читала эти истории и понимала, что мотивация в голове большинства людей покрыта флером героизма и благородства.


МОТИВАЦИЯ – ЭТО НЕПРЕМЕННО КРАСНЫЕ ТРУСЫ СУПЕРМЕНА, В КОТОРЫХ НУЖНО СПАСТИ МИР.


И я сразу вспомнила, как два года назад получала книжную премию. Там, на церемонии, был Михаил Лабковский, известнейший психолог, который тоже получал премию за свою книгу.

Лабковский был такой крутой, что у меня камни из почек грозились выйти – на него посмотреть. Я сидела на мероприятии бледная и слегка напуганная, держалась за живот.

Лабковский вышел на сцену, ведущий – страшная льстюга – забомбил его комплиментами и спросил: «Ну расскажите, как вы решились написать книгу?»

Все затаились в ожидании мотивирующей истории о том, как он мечтал о книге, как шел к своей цели и как писал ее в своем любимом кресле, глядя на закат.

Но Михаил скромно ответил:

– При Центральном доме литераторов есть отличный ресторан. Мой друг, обладатель удостоверения Союза писателей, проводит меня туда «по блату». Говорит консьержу на входе: «Вот этот – со мной». И я, «вот этот», проходил мимо осуждающего взгляда консьержа, как бы бессловесно, но информативно напоминавшего, что я тут на птичьих правах. И я с мольбой смотрел на этого консьержа и обещал ему клятвенно: «Я напишу книгу, я обещаю!» И вот… Написал. Обещал же.

Я смеялась. Я была в том ресторане и ела там самые вкусные в моей жизни вареники с картошкой.

Мотивация бывает очень приземленная.

Иногда это – варе-е-е-еники.

ЛУЧШИЕ ГОДЫ

Мы поссорились с мужем прямо перед походом в гости. Решили не отменять мероприятие, пришли, сели за стол, но сидим, нахохленные, дуемся друг на друга.

– Оль, ты сердишься на Мишку, что ли? – спрашивает хозяйка, которой непривычно, что мы не хохмим, как всегда.

– Да, – громко говорю я, чтоб муж слышал. – Он украл мои лучшие годы!

– Пф-ф-ф, – пыхтит муж, который тоже сердится на меня. – Это как урановые отходы украсть…

Мистика

Однажды на автограф-сессии ко мне подошла женщина и попросила подписать книгу.

– Как вас зовут? – приветливо спрашиваю я, ибо всегда подписываю адресно.

– Марина.

Я пишу в книге автограф: «Марина, нам по пути!», протягиваю женщине.

– Ой! – расстроилась она. – Я – Мария! Мария!

А мне послышалось – Марина…

Видя, как расстроилась женщина, я забираю у нее книгу и тут же даю новую, в которой пишу уже правильно: «Маша, нам по пути!»

Женщина уходит счастливая, с автографом-трофеем.

А я кладу книгу с автографом Марине в рюкзак и забываю про нее.

Вечером сажусь на поезд, мы в купе с незнакомой девушкой вдвоем.

Познакомились, болтаем, смеемся.

Она – тренер по йоге (йогиня) и рассказывает, что ее профессия обязывает ее быть очень восприимчивой к этому миру, и Вселенная очень отзывчива в ответ на ее просьбы. Иногда прямо до мистики.

– Ну, например? – Я хочу конкретики.

– Например… Ну вот вчера, я стою на стоянке около гаражей, – рассказывает мне попутчица. – У нас собираются сносить гаражи, и было собрание по этому поводу. Потом мне позвонил клиент, и я долго болтала с ним по телефону. Все разошлись, осталось несколько человек из гаражного кооператива, они пошли по своим машинам. Я закончила разговор с клиентом, и тут – дзинь! – приходит сообщение от моего сына: «Мама, мне для поделки в школу срочно нужен двусторонний скотч! Найди, иначе я пропал!» А я знаю, как сын готовил эту поделку, как ему это важно… Но я в гаражах, и уже поздно, и непонятно, где этот скотч продается? В канцелярских магазинах или строительных? И я, растерянная, оглядываюсь и вижу несколько человек, которые – каждый в своей машине – собираются уезжать, и подхожу к мужчине в черном «Форде» и спрашиваю: «Простите, пожалуйста, вы не знаете, где можно купить двусторонний скотч?» А он смотрит на меня задумчиво пять секунд, потом ныряет в свой «Форд», выныривает и говорит: «Такой подойдет?» – и протягивает мне скотч. И денег не берет. Вот как? Я же именно к нему подошла. И именно он возит с собой лишний скотч!

– Класс! – Мне нравится эта девушка.

Когда мне кто-то нравится, я сразу хочу подарить ему свою книгу. Лезу в рюкзак (там обычно для таких случаев лежит «Попутчица» моя), а сама спрашиваю:

– А зовут-то вас как?

– Марина, – отвечает девушка.

И тут я обнаруживаю в рюкзаке только одну книгу, и она уже подписана: «Марина, нам по пути!»

На глазах Марины я вытаскиваю из рюкзака книгу с готовым адресным автографом для Марины…

Видели бы вы ее глаза!

P.S. Я ей, конечно, потом все рассказала, мы хохотали.



Но потом Марина задумчиво сказала, что я зря расшифровала цепь событий, без пояснений все выглядело так завораживающе-мистически, что она не удивилась бы, если следом за книгой я бы достала из рюкзака магический шар.

ЦЕЙТНОТ

Муж ничего не успевает, ходит и злится, весь в цейтноте. Бормочет: «Столько дел, столько дел, за что браться!»

Но при этом наряжается.

– Куда это мы такие нарядные? – спрашиваю я.

– Ревнуешь?

– Конечно, вдруг к любовнице!

– Конечно, к любовнице. Ты не представляешь, сколько дел у меня в той, другой семье!

Колумб

Визит большого чиновника М. в уездный город Б. был запланирован на начало мая.

Именно в городе Б. на улице с символично-революционным названием «Улица Юлиуса Фучика» проживал веселый ветеран, которого высокопоставленное должностное лицо хотело заслуженно поздравить с грядущим праздником Великой Победы.

Марианна Ивановна, которую все обычно звали в одно слово Марьяновна, ничего не знала о планах Дмитрия Анатольевича, и в тот весенний майский четверг бодро шагала в магазин с большой пляжной сумкой.

В нее (в смысле, в сумку, а не в Марьяновну) отлично помещались три батона, «Дарницкий», три пачки макарон и шесть банок тушенки: этим Марьяновне предстояло кормить семью с тремя детьми все выходные на даче у свекрови.

Выйдя на центральную улицу города Б., традиционно запруженную машинами, Марьяновна ошарашенно замерла. Улица была чиста и непорочна, как мысли младенца.

Обочины, обычно намертво заставленные криво припаркованными авто, также опустели. Два запоздалых зазевавшихся эвакуатора с зелеными щупальцами торопливо утаскивали последних четырехколесных жертв поглубже во дворы.

Как раз утром веселый муж Марьяновны рассказал ей анекдот про женщину легкого поведения, которой гинеколог объяснял, что волосы у нее на причинном месте не растут по той же самой причине, по которой не растет трава на автобане. Почему-то девственно-чистая улица напомнила Марьяновне именно этот анекдот, и она невесело усмехнулась.

Хлебная палатка, куда целенаправленно шагала Марьяновна, призывно источала рекламный аромат сдобы.

– А что происходит? – спросила она у знакомой старушки, сосредоточенно спешащей в противоположную сторону.

– А вы что, не знаете? К нам сам М. приезжает!

– Куда «к нам»?

– На Фучика. Ветерана поздравлять.

И тут Марьяновна обратила внимание, что людской поток, обычно по-броуновски хаотичный, сегодня устремлен именно туда, во дворы улицы Фучика. Посвященные в планы М. люди, купив свежего хлеба, спешили за зрелищами.

Марьяновна заметалась в нерешительности. С одной стороны, следовало купить запланированный набор продуктов, с другой – М. в соседний двор приезжает не часто, а если честно, то никогда, и упустить такой шанс – преступление.

Марьяновна вспомнила, как муж рассказывал ей анекдот про женщину, которая шла за батоном и увидела перед магазином пьяненького, грязненького, хиленького, но живого мужичка. Женщина решила взять его себе домой, отмыть, откормить и отлюбить, но магазин закрывался, и женщина метнулась за хлебом, чтобы на обратном пути подобрать и мужичонку, но когда, спустя минуту, выскочила обратно – его уже не было. И расстроенная женщина со злостью кинула свежекупленный батон об ступеньки: «Как будто семь лет хлеба не ела!»

Марьяновна вспомнила анекдот и снова невесело усмехнулась.

Несмотря на подсказку, вшитую в междустрочье народного фольклора, Марьяновна торопливо бросилась в магазин. М. приедет и уедет, а детей байками о том, как приезжал М., не накормишь.

Спустя 20 минут Марьяновна, скривившись под тяжестью забитой продуктами сумки, спортивной ходьбой полубежала на место встречи с представителем власти.

Вдруг сзади раздался хриплый мужской голос:

– Женщина, чуть помедленнее, что у вас в сумке?

– Бомба! – саркастично ответила Марьяновна и обернулась посмотреть на любопытную Варвару.

Позади стояли трое неулыбчивых мужчин. Они были в пиджаках и темных очках, пахли солидностью и безнаказанностью.

Такие в американских блокбастерах про шпионов, переговариваясь друг с другом, обычно говорят в манжет рубашки:

– Первый-первый, объект обнаружен…

Марьяновна слегка напряглась.

– Продукты в сумке, – подрегулировала наглость Марьяновна. – Что ж еще?

– Покажите, – приказал один из пиджаков.

«С какой стати?» – хотела сказать Марьяновна, но не сказала. Молча сняла с плеча и распахнула сумку. Пиджак задумчиво посмотрел внутрь. Оттуда на него не менее задумчиво смотрели шесть коровьих голов, изображенных на банках с тушенкой.

– Спасибо, – вежливо сказал пиджак и сглотнул слюну.

– Что, не будет вот этого: «Руки вверх, за голову, мордой в асфальт»? – пошутила Марьяновна.

Но пиджаки не засмеялись, а быстро растворились в пространстве.

Марьяновна сосредоточенно заспешила туда, куда текла людская толпа.

Государство, по мнению Марьяновны, поступило с ней несправедливо, и ей хотелось наябедничать на государство М., как ябедничают ей на ее старшего сына воспитатели в саду.

М. придет домой и оттаскает нерадивое государство за ухо, поставит в угол и велит исправить ошибки.

Дело в том, что за рождение второго сына Марьяновне полагался материнский капитал. Но деньгами его не давали, долгосрочно вкладывать деньги в неосязаемую будущую пенсию Марьяновна считала слишком рискованным, мариновать же обесценивающиеся рубли на будущее обучение ребенка – вообще неэффективно, и получалось, что факт наличия материнского капитала вынуждал их с мужем увеличивать жилплощадь.

В случае с Марьяновной, категорически не имевшей накоплений, получалось, что, родив второго ребенка, она должна была с младенцем на руках затеять продажу имеющейся жилплощади, параллельно начать поиск новой, затем осуществить переезд, который, как известно, хуже пожара, и все это ради дополнительных четырех квадратов, на которые в лучшем случае влезет тот же манеж для сына. Игра не стоила свеч.

Марьяновне очень хотелось обновить на эти деньги машину или сделать ремонт в своей старой хрущевке, но государству было неинтересно, чего хочет Марьяновна. Оно красовалось на экране телевизора и докладывало Президенту, что все вокруг получают материнский капитал, а про то, что у большинства получивших он так и лежит в виде нарядного сертификата в рамочке, не докладывало.

Марьяновна играла с младшим сыном в такую игру: клала на столик для кормления погремушку. Сын радостно гулил и изображал восторг. А потом она накрывала погремушку пеленкой. Сын сразу печалился и куксил губки: он расстраивался и не понимал, куда делась погремушка, хотя дураку понятно – вот она, на столике для кормления. Потом Марьяновна сдергивала пеленку – и лицо сынишки снова озарялось восторгом.

Марьяновна подозревала, что государство играет с ней, половозрелой женщиной под сорок, так же, как с неразумным младенцем. Ведь материнский капитал – вот он, под носом, но накрыт пеленкой, и Марьяновна его не видит и вынуждена унизительно приставать к представителям власти: «Где мой капитал? Где мой капитал?»

За рождение третьего сына полагалась земля, но ее предлагали в Шатуре, двести километров от дома вглубь беспросветности. Плюс участок расположен в болотистой местности, без коммуникаций и перспектив. Соседи – лягушки да комары. Да две очумевшие от болотных ароматов березки. До ближайшего жилого строения – семь верст. Но Марьяновна – не бешеная собака, а мать троих детей, и ей это крюк.

Кому нужна такая земля?

Получалось, что государство вроде как выполняет свои обязательства, не придраться, а на деле – кукиш.

Это все равно что глубоко голодному человеку предложить хрен. Вроде закуска, а вроде – хрен. Кто ж на голодный желудок будет есть хрен? И отказ выглядит логично, и предъявить государству нечего.

– Вам дали землю-то? – подтрунивали над Марьяновной соседи.

– Дали. Два ведра, – весело отвечал неунывающий Марьяновнин муж.

Надо заметить, что Марьяновна была вполне социально активной личностью, и ей не впервой предстояло лицезреть политика на расстоянии вытянутой руки.

Однажды на приеме, посвященном открытию большой спортивной арены, куда Марьяновну пригласили вместе с мужем и детьми, она увидела губернатора и, сама от себя не ожидая такой прыти, ринулась ему наперерез.

– Землю! Землю дайте! – волновалась она, продираясь сквозь строй широкоплечих пиджаков, оберегающих представителя власти от попыток представителей общественности совершить над ним самосуд в порыве приступа справедливости.

– Чего нет – того нет, – вежливо ответил лаконичный губернатор и развел руками.

Марьяновну такой ответ удивил и расстроил. Губернаторы должны отвечать красивым официальным языком со ссылками на нормативные акты, а он ответил, как сосед по даче Петрович, у которого Марьяновна в прошлую субботу попросила секатор.

– И что же делать? – не отставала Марьяновна.

Она старалась, тужилась, рожала государству троих новых граждан, последнего – вообще с экстренным кесаревым, а государство что взамен?

Удостоверение многодетной матери? И что с ним делать? Ставить на него манеж? Помидоры на нем растить?

Но губернатор уже вежливо разговаривал с другой женщиной, которая диктовала подобострастному помощнику губернатора номер садика, где известка с потолка падала прямо в кашу детям. Губернатор обещал разобраться. С виновными, детьми и кашей. После «виновными» нужна запятая.

Тем же вечером Марьяновне позвонили. Как впоследствии шутил ее муж, «на выключенный телефон».

Визгливый голос попросил подробностей о проблеме, озвученной Марьяновной губернатору.

Дома Марьяновна чувствовала себе смелее, чем на Приеме, и долго и прочувственно рассказывала визгливому голосу симптомы своих проблем. На другом конце трубки слушали внимательно, задавали наводящие вопросы, уточняли, а потом визгливо обещали разобраться, объяснив, что Ваше, Марьяновна, обращение принято.

А еще спустя месяц она получила письмо, в котором сухим и хмурым языком было написано что-то про «государственные гарантии», которые государство было бы и радо выполнить «в полном объеме», но они «лимитированы федеральным и региональным бюджетом», а потому извините. Либо Шатура, либо ничего.

Письмо было подписано размашистым почерком губернатора. Но жизнерадостный муж Марьяновны сказал, что скорее всего губернатор это письмо даже не видел – а его секретарша с леденцовыми губками просто поставила факсимиле…

И вот новый шанс. Сам М.! Барин к нам приедет – барин нас рассудит[5]. Марьяновна ускорилась.

Она бежала по улице, на которой выросла, и поражалась. Улица Фучика изменилась до неузнаваемости. Стала нарядная и праздничная. Дворовая территория была свежезаасфальтирована. Детские площадки свежепокрашены. Краска еще не высохла, поэтому детей на них очень кстати не было. Старая поломанная горка была, наконец, выкорчевана и куда-то увезена, надпись «ВАЛЕРА ЛОХ» на детском резном домике замазана красным, но Валера упрямо просвечивал своей лоховитостью сквозь новый революционный цвет.

Крыши домов были красиво украшены снайперами. Они и украшали, и устрашали одновременно. По периметру улицы расставили новые урны, актуализировали черно-белые бордюры. Солидные неулыбчивые люди, изображавшие случайных прохожих, напряженно гуляли по тротуарам. Вывеска магазина разливного пива, расположенного вопреки всем нормам в непосредственной близости к детскому саду, прикрыта белой фанерой. Был «Пивной мир», и нет «Пивного мира».

Травка зеленеет. Солнышко блестит[6].

Марьяновна с интересом шла по Потемкинской деревне и думала, что, даже если сегодня ей не удастся переговорить с М., он все равно приезжал не зря.

Марьяновну нагнал высокий человек с блокнотом и, поравнявшись с ней, пошел рядом, подстроившись под ее шаг.

– Женщина, у М. ничего просить не надо, он здесь сегодня совсем с другой миссией. Оставляйте заявки на сайте, пишите письменно, но кричать ему ничего не надо, – четко проинструктировал Марьяновну блокнот.

Она огрела его хмурым взглядом.

Легко сказать! Когда у вас много детей и мало перспектив, сложно не просить. Можно послушаться блокнота, упустить такой шанс и никогда себе этого не простить…

Она попыталась оторваться от него и затеряться в толпе.

М. оказался невысоким и загорелым человеком.

Он, не торопясь, шел по улице в окружении многочисленной свиты. Люди вокруг нервничали, свистели, улюлюкали и аплодировали – кто во что горазд.

Марьяновна набрала в легкие побольше воздуха и крикнула что было сил имя и отчество М.

Убежденный антифашист Юлиус Фучик, в честь которого и названа эта улица, написал известную книгу «Репортаж с петлей на шее». Марьяновна чувствовала себя революционеркой, которая силится донести до М. свой репортаж о петле на шее.

– Я ТУ-У-УТ! – кричала Марьяновна. – ЗЕМЛЯ-Я! ЗЕМЛЯ-Я-Я!

– Слушай, Колумб, не ори, – настойчиво попросил на ухо непонятно откуда взявшийся блокнот.

– А ты не хами, – огрызнулась Марьяновна и в последний раз прокричала: – ЗЕМЛЯ-Я!

Чиновник М. обернулся и вдруг встретился с Марьяновной взглядом. У нее учащенно забилось сердце, а он, улыбнувшись и приветливо помахав загорелой ладонью, торопливо скрылся в подъезде, в котором жил ветеран.

Ну вот и все.

Блокнот оттеснил Марьяновну вглубь толпы.

– Женщина! – возмущенно упрекнул он Марьяновну.

– Да ухожу я, – огрызнулась Марьяновна.

Пиджаки настойчиво призывали людей расходиться по домам.

Марьяновна обреченно шла по тротуару, и у нее ныли душа и натертая сандалием нога. Она чувствовала себя обманутой.


ГОСУДАРСТВО ОБЕЩАЛО ЗАЩИТИТЬ ЕЕ ДЕТЕЙ СЕЙЧАС В ОБМЕН НА ТО, ЧТО ОНИ, КОГДА ВЫРАСТУТ, ПОЙДУТ В АРМИЮ И ЗАЩИТЯТ ГОСУДАРСТВО. НО РАЗ ОНО ЗАЩИЩАЕТ ИХ ТАК, НЕ ПО-НАСТОЯЩЕМУ, ПО-ИГРУШЕЧНОМУ, СПУСТЯ РУКАВА, ТО И ЕЕ ПАРНИ, МСТИТЕЛЬНО ДУМАЛА МАРЬЯНОВНА, КОГДА ВЫРАСТУТ, ИМЕЮТ ПОЛНОЕ ПРАВО, ОТДАВАЯ ДОЛГИ, ОТДАТЬ ИХ В ТОЙ ЖЕ ВАЛЮТЕ. ПРИДЕТ К ГОСУДАРСТВУ ВРАГ, СКАЖЕТ: «СДАВАЙСЯ!», А ЕМУ НАВСТРЕЧУ ВЫЙДУТ ЕЕ ПАРНИ С ИГРУШЕЧНЫМИ ПИСТОЛЕТИКАМИ И СКАЖУТ: «ПИФ-ПАФ!» – И ЭТО БУДЕТ ЧЕСТНО.


Марьяновна думала о том, что надо писать президенту. Ябедничать. Про все. Про квартиру без ремонта, про детей, про Шатуру, про жизнь…

У подъезда Марьяновнин муж грузил саженцы в их старую машину, вокруг которой клубились дети.

– Купила? – весело спросил муж. Он спрашивал не про продукты, а про пиво, которое полагалось ему вечером, если он будет себя хорошо вести.

«Пивной мир» – есть.

Муж всегда улыбался. Как будто ему для счастья не нужны были ни земля, ни квадратные метры, а достаточно баночки пива и удочки. За эту беспричинную способность к счастью Марьяновна когда-то влюбилась в своего мужа и по этой же причине родила ему троих сыновей, но сегодня эта его вечная улыбочка ее ужасно раздражала.

Ей захотелось размахнуться и врезать тяжеленной сумкой ему по потному, без причины довольному лицу. Но она сдержалась. Молча погрузила сумку в багажник.

– Что-то случилось? – озадаченно спросил муж, пытаясь поймать разбегающихся в разные стороны детей.

Марьяновна тяжело вздохнула и откусила горбушку прямо от целого румяного батона, за что всегда ругала мужа и детей. Задумчиво прожевала. Вку-у-усно. Ее мужчины замерли и озадаченно наблюдали за ней.

А она красиво смахнула крошки с кофточки, поправила прическу, сказала «поехали» – и махнула рукой.

ПОШУТИЛ

Нашли фотки, где мы совсем молодые, только познакомились. Такие еще смешные. На фотках мы смеемся.

Миша все время меня смешил, просто до коликов, и я постоянно рядом с ним хохотала.

Прошло 17 лет, вон сколько всего было…

– Интересно, если бы мы встретились только сегодня, мы бы друг друга выбрали? – задумчиво говорю я.

– Я бы точно тебя выбрал.

– Ну, если бы ты пошутил, то я бы тоже тебя выбрала…

– А я и пошутил…

Мото

Толик – мотоинструктор. Учит людей водить мотоцикл. Говорит, что в последний год стихийно увеличилось количество девушек, которые хотят стать мотоледи.

Вот топ-три фразы от наивных девчонок, которые всегда смешат Толика (в смысле фразы смешат, а не девчонки. Хотя и девчонки тоже):

– Простите, а бывают мотоциклы на автомате?

– А мотоцикл с коляской у вас есть? Я максимум в коляске смогу.

– А куда тут иконки крепить?


ЛЮБИМЫЙ И САМЫЙ ЧАСТЫЙ ДЕВИЧИЙ ОТВЕТ НА ВОПРОС: «ПОЧЕМУ ВЫ РЕШИЛИ НАУЧИТЬСЯ ЕЗДИТЬ НА МОТОЦИКЛЕ?» – ЗВУЧИТ ТАК: «ПОТОМУ ЧТО ЭКИПИРОВКА ВКЛЮЧАЕТ ШЛЕМ – И МОЖНО НЕ КРАСИТЬСЯ».


Одна девушка честно призналась: «Я долго выбирала между прыжком с парашютом и занятиями с мотоинструктором. Не могла выбрать между «лететь и орать» и «ехать и орать».

И моя любимая зарисовка от Толика.

Три девушки-ученицы в рамках практического занятия надели экипировку и шлемы.

Стоят, все три, слушают инструктора, который рассказывает им обязательные, но скучные вещи про мотоциклы.

Вдруг он резко подходит к девушкам и строго так, глядя в глаза сквозь стекло шлема, уличает:

– Зевнули?!

ОКРУГЛИЛА

Ходили с Дасей в поликлинику на медосмотр. Ему измерили рост – 129,5 см.

Вечером звоню бабушке и говорю:

– У Даси рост, оказывается, 130!

– Не 130, а 129,5! – поправляет сын.

– Ну, подумаешь, немного округлила, – оправдываюсь я.

– Не надо меня округлять! Если будешь меня округлять, я буду округлять… твой возраст и вес!

Нельзя, но можно

Камень-ножницы-бумага, цу-е-фа!

Помните эту игру?

Во-от. И я помню.

Играла я со своей Катериной. Ей три. И она хакнула систему.

«Хакнула» – это значит не просто сломала, но и сделала по-своему, как надо ей.

Смысл в том, что уже на третий раз ей надоел выбор между камнем, ножницами и бумагой.

И она после слов «камень-ножницы-бумага, цу-е-фа!» всандалила мне два растопыренных пальца – указательный и мизинец.

– Это такие ножницы? – уточнила я.

– Нет, это козлик.

– А, козлик… Ясно… – ответила я и посмотрела на свой камень. Вероятно, козлик его забодает, и Катя победила.

– Катя, но ведь нельзя козлика. Не по правилам. Можно только камень, ножницы и бумагу.

– Почему низя? – Катя искренне не понимает.

А я вдруг думаю: а и правда, почему нельзя? Ну, вот кто сказал, что нельзя?



Играем дальше. Катя умудряется из пальцев комбинировать разное.

– А это что, Кать?

– Улитотька.

– А это что, Кать?

– Зайка.

– А это что, Кать?

– Пуйт.

– Пульт?

– Да, мутики вкючать.

Стоит ли говорить, что я со своей бытовой каменно-ножнично-бумажной обыденностью проигрываю всухую.

– Камень-ножницы-бумага, цу-е-фа!

У меня ножницы, у Кати – мизинчик.

– А это что?

– Мама, это мизинчик!

– А у меня бумага, Кать. Она обмотает твой мизинчик. И мама выиграла.

– Нееет.

– Почему?

– Потому что вместе с мизинтиком, – Катя поднимает указательный палец. – Плидет козлик…


КОГДА ДЕТИ НЕ ЗНАЮТ ПРАВИЛ, ОНИ ПРОСТО БЕРУТ – И ИЗОБРЕТАЮТ СВОИ. А КОГДА У ИГРЫ ДРУГИЕ ПРАВИЛА, ТО ЭТО ДРУГАЯ ИГРА.


Я задумалась.

Как важно иногда и нам, взрослым, перестать играть в чужие игры…

Установить свои правила и играть по ним свою игру.

– Так ведь нельзя? – спросит кто-то очень взрослый и очень правильный, у кого ладонь трансформируется только в бумагу, ножницы и камень.

– А почему нельзя? – скажем мы и посмотрим на свою ладонь.

Видите улиточку, зайку и козлика?

Нет?

А они – есть!

Если мы чего-то не видим, это не значит, что этого нет.

А иногда слово «нельзя» – это шлагбаум, чтобы даже не пробовать…

СКАЗАНУЛА

Болтаю с подругой по телефону. Муж сидит рядом, слышит разговор.

Подруга рассказывает, как разошлась с очередным ухажером, которого она «слепила из того, что было, а потом что было, то и полюбила».

– Я сама такая же была, – поддерживаю я разговор. – В любом г…вне могла конфетку разглядеть, любого чудака могла адвокатировать.

Муж хмыкает:

– Наш брак предстает в новом свете…

Ню

У мужа на пластиковой карте стерлись цифры. Я пыталась оплатить с нее покупку в Интернете и поднесла близко к глазам. Со стороны выглядело так, будто я ее нюхала.

– Пытаешься понять, не пахнет ли стриптизершами? – саркастически спросил вошедший в комнату муж.

Я засмеялась. А что, это смешная шутка. Я мужу доверяю. По его телефонам не лазаю.

И я уже сто раз шутила про то, что если я узнаю, что он ночью выпивал текилку и слизывал соль с упругих животов стриптизерш, то единственное, что меня будет волновать, была ли соль йодированной.

Мой муж очень верный. В основе его верности лежит любовь ко мне, природная лень и брезгливость. А еще рациональность. Глупо покупать подарок в «Дикой орхидее» чужой бабе, если на эти деньги можно заменить столешницу на кухне.

Мой муж верный, но, слава богу, не мертвый. Женщинами он интересуется, но такими, как я. Пухлыми, на любителя. А в журналах женщины худенькие, ладненькие, фотошопненькие.

Я вот думала давно о том, что нужно журнал про пухлях сделать. Типа плейбой. Играющий мальчик.

Или можно сделать журнал для уже доигравшихся мальчиков. И журнал назвать «всПЫШКА».

А потом я узнала, что такой журнал давно существует. И я его видела. И листала. И там о-го-го какие пятые точки, такими только бачаты танцевать. И бюсты такие, что как в фильме «Афоня»: «Это энергичный танец!»

Я просто давала интервью одному молодежному музыкальному радио, а радио называлось так же, как журнал.

И там он лежал. И я его листала.

Увидев мой неподдельный интерес, мне даже предложили попробовать себя в качестве модели. Но я так выпячивать не смогу. Мне и нечего так выпятить. Я могу себе только какой-нибудь псевдоним эротический придумать. Мадам Целюлина, например. И чтобы на развороте со мной в этом журнале, как в музыкальной открытке, играла песенка из «Буратино».

«Скажите, как ее зовут?

– ЦЕ!

– ЛЮ!

– ЛИ!

– НА!»

И подорожник пусть будет там, где обычно в журналах вклеиваются пробники. Чтобы кровь из глаз останавливать.

Вот так бесславно, не начавшись, закончилась моя карьера модели ню.

Эх, не прокачусь я в виде постера в кабине дальнобойщика.

Ню и ладно.

АНАПА

Сын смотрит познавательное видео о создании Вселенной.

Закадровый голос повествует:

– Звезд во Вселенной существует больше, чем песчинок на всех пляжах Земли!

Муж ставит на паузу фильм:

– Дась, ты только представь! Звезд на небе больше, чем всех песчинок на всех пляжах Земли!

– А песок на дне морей и океанов считается? – переживает сын. – Представлять его?

– Нет, речь только о пляжах…

– Ясно… – задумчиво говорит сын и добавляет. – Еще один вопрос: интересно, считается ли Анапа, там же галька в основном…

Операция

Никто не относится к Индии ровно. Кто-то сразу в нее влюбляется всей душой и, одурманеный колоритом, заранее прощает ей ее недостатки.

А кто-то Индию не любит, бескомпромиссно и исступленно. Вот просто нет – и все.

Мне кажется, главное тут – расслабиться. Отпустить контроль за ситуацией. Понять: тут решает Индия, не ты.

У нас были свои планы на Индию. Тадж-Махал, например. А у нее на нас – свои.

У мужа перед вылетом сюда нашли песок в почках. Это больно и не лечится. Но можно обезболить и покорно ждать, когда из тебя высыплется песок.

Мы везучие. Думали – обойдется.

На медицинском чекапе, ради которого мы и прилетели в Дели, выяснилось, что кроме песка есть еще и камни. Как их не заметили в Москве? Вопрос риторический.

Песок и камни. Можно строиться.

Есть камни маленькие, 3–4 мм. Эти сами выйдут. Потом. А есть большой. Около 7 мм. Этот сам не выйдет. Он заблокировал «выход» из почки, растаращился в проходе, царапает хрупкие сосуды. Почка опухает.

Муж сидит бледный, сжав зубы. Ему очень больно.

Врач объяснил: вероятность, что камень сам выйдет, критично мала. Надо доставать эндоскопически. Когда? Чем быстрее, тем лучше. Отек почки – дело опасное.

Когда вы ели в последний раз? Кофе пили? В шесть вечера? Ясно. Значит, около десяти можно оперировать. Дайте знать, если решите.

– А кто будет оперировать ночью? – спрашиваем мы с опаской.

– Гогой, – говорит врач.

Я сразу успокаиваюсь и понимаю: тут нечего решать. Индия за нас уже все решила.

Санджай Гогой – легенда индийской медицины. Он – звезда. Но для него нет ничего важнее интересов пациента: если нужно задержаться для ночной операции, он задержится. Не вопрос.

Первое впечатление от госпиталя: хаос. Не доктор Хаус, а просто хаос. Непривычно много персонала, все сосредоточены, навьючены своими делами.

Но спустя полчаса понимаешь: это организованный хаос. У каждого свои обязанности. Пациент окружен вниманием и заботой. Продуманной, ненавязчивой и искренней.

Медсестры проверяют капельницы, обезболивают, кто-то застилает белье, кто-то принес воды. Вокруг вас всегда люди и всегда по делу. На рецепции минимум пять медсестер.

Все одноместные палаты были заняты, и мы попали в двухместную.

Пациенты разделены специальными ширмами из штор. Штора – казалось бы, просто кусок ткани. Но она позволяет человеку оставаться человеком в болезни, в беззащитной ситуации.

Процедуры, катетеры, уколы – все происходит за «закрытой дверью» шторки.

Сделать такую шторку – копеечное дело. Почему их нет в России? Или есть?

Наконец мы разместились. Муж – на больничной кровати. Я – рядом, на удобной кушетке для сопровождающих.

Консультация врача.

Консультация анестезиолога.

Консультация диетолога на предмет предпочтений в еде (вся еда – без мяса, но очень вкусная, можно с местным колоритом выбрать, можно континентальное меню).

Мужа увезли на операцию.

Через час мы с сопровождающим пошли в реанимацию. Туда пускают с улицы, в обычной одежде и маске. Только руки нужно продезинфицировать. Никто не заморочен истерической стерильностью. Удивительно. И непривычно. Но самое главное лекарство в операционной – любовь близких.

Ночь. Индия. Реанимация.

Все прошло хорошо. Я встречаю его из забытья. Он слегка пьян от наркоза, но уже понятно, что в порядке.


Я СМОТРЮ В ОКНО, НА НОЧНОЙ НЕЗАСЫПАЮЩИЙ ДЕЛИ. ИНДИЯ ВСЕ РЕШИЛА ЗА НАС. ТУТ ВСЕ В ЕЕ ВЛАСТИ. А В НАШЕЙ? А В НАШЕЙ ВЛАСТИ ТОЛЬКО ВЫБОР: ЛЮБИТЬ ЕЕ СТРАСТНО ИЛИ СТОЛЬ ЖЕ СТРАСТНО НЕНАВИДЕТЬ.


Спасибо, Индия.

Мы уже давно определились с выбором.

И это любовь.

С первого взгляда.

* * *

Ситуация была сложной, но чувство юмора нас не покинуло. Я даже составила хит-парад шуток моего мужа за тот день: чем страшнее было ему, тем веселее было нам, окружающим.


1. Действующие лица: муж, я, сопровождающая Анна, персонал госпиталя.

У мужа приступ боли.

– Миш, – говорит Анна, сопровождающая, – сейчас медбратья поставят тебе обезболивающий укол. Спазмолгон, трамадол…

– Забавные у этих медбратьев имена…


2. Услужливый медбрат выбривает мужу внизу живота место для операции.

Муж задумчиво говорит ему (благо, тот все равно не понимает):

– Как же ты накосячил, брат, в прошлой жизни, что в этой тебе досталась такая работа…


3. – Хорошо, что я здесь с женой. А то как бы я, вернувшись из Индии, объяснял ей свой игривый нрав и бритый низ?


4. – Миш, не переживай, Гогой отличный врач, он на этих операциях собаку съел!

– О, у вас тут и корейцы работают?


5. У мужа с пальца съехал прибор, отслеживающий пульс.

– Миш, – говорит Аня, – у тебя пульса нет…

– Это у меня привычка: при виде жены притворяюсь мертвым.


6. Мужа собираются перевозить из реанимации в палату на каталке.

Спрашивают, чего он хочет? Может, воды?

– Не надо. Дайте просто российский флаг. Буду махать по дороге, вернусь в палату победителем…


7. – Миш, прокати на каталке-то…

– Вот будут у тебя свои камни, тогда и покатаешься.


8. – Миш, как себя чувствуешь?

Оглядываясь на индийцев вокруг:

– Как белый человек.


Юмор выручает всегда, даже на операционном столе.

СОЧИНЕНИЕ

В электронном дневнике сына – домашнее задание: написать сочинение по пословице.

Пишу сыну вечером в Вотсап:

– Дася, там задано сочинение. Ты выбрал, по какой пословице будешь писать?

– Сначала подумай, потом говори, – отвечает сын.

Грубовато.

– Ты как с мамой разговариваешь? – пыхчу я.

– Мама, это пословица…

Любофь

Решили мы как-то с мужем ночью искупаться в озере.

Романтика!

В сотне метров от нас еще одна пара плещется. Слышим: хохочут, брызгаются…

Ну, мы тоже не отстаем, плаваем весело, визжим, как полагается.

И вдруг женщина, та, что с мужиком в ста метрах от нас, то ли нырнула, то ли отплыла подальше, но он ее потерял в воде.

Слышим, как он орет перепуганным голосом:

– Тома! Тома-а-а! Тома, коровий черенок! Где ты, суч…й потрох? Тома-а-а! Где ты, с…ка, шерстяное коромысло? Куда ты делась, баранья ж…па? Тома-а-а! Куда ты уп…здошила, выкидыш пиявки?

– Что ты орешь? – весело выныривает Тома в 50 метрах и плывет навстречу к своему Ромео.

– Ты что, ох…ела? – Он и правда сильно испугался. – Ты где была, сиська журавля? Где ты плаваешь, ё…аный карась? Ты напугала меня, вагина опарыша, знаешь как? Ты куда пропала, козий лапоть? Я думал, ты утонула, ёбушки-воробушки!

– Ты че попутал?! – Тамара включила командный голос. – Ты почему на меня орешь?!

– Да потому что, Тома …бани меня калиткой, Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ!



P.S. Кстати, с момента выхода этого рассказа моя коллекция матностей пополнилась новыми экземплярами. Знакомьтесь: «пушистый анчоус», «контуженный пельмень», и два руководства к действию – «подотрись ондатрой» и «фильтруй хрюканину».

Эх, фольклор!

ЗАРЯДКА

Сын забыл с вечера зарядить технику.

Я его ворчливо журю:

– Дась, ну ты следи за своими гаджетами, если зарядку криво в розетку воткнуть, за ночь они не зарядятся!

В комнату входит муж, заглядывает в кроватку к спящей дочери.

Она ночью барагозила, дралась во сне с одеялом и победила, в итоге спит, смешно раскинувшись на мятой простыне, и, главное, ногами на подушке.

Муж, подражая моему ворчливому тону, журит меня:

– Мам, ну ты следи за своими детьми, а то ведь если дочь спать будет ногами на подушке, за ночь она не зарядится…

Свидания

Как я, замужняя женщина, ходила на свидания с другими мужиками.

Да, вы не ослышались: я вчера ходила на свидания.

Это были быстрые свидания. «Вжики».

Вжик – и свидание закончилось. Называется такая штука спиддейтинг. «Спид» – это не болезнь. Это скорость.

Это была моя «работа в полях». Я такой корреспондент, который испытывает на себе всякие ништяки и рассказывает затем всем остальным.

Да, муж знал. Отпустил. Сказал: «Ну, развейся. Если тебя кто-то выберет – сам виноват. Когда он будет умолять меня забрать тебя взад, я и бровью не поведу». Я внимательно посмотрела на колосистые брови мужа. Этот – не поведет.

Но #ЯЖБлогер. Тяжелая и неблагодарная работа. Я вздохнула, сняла кольцо и пошла. За компанию с подружками.

Подружки у меня красотки. Они одиноки по чистому недоразумению. А еще они умницы. Они понимают: свидания должны быть частыми, как походы за продуктами. Только тогда ты сможешь быть самой собой на свидании и вести себя естественно. А если у тебя одно свидание в год и ты собираешься на него, как на ЕГЭ, красишься-помадишься, то это будет сплошной стресс, а не свидание. Так и просидишь, аршин проглотив, бормоча чушь вроде: «Какая твоя любимая книга?» Как будто есть статистика, что любители Пастернака чаще выносят мусорное ведро, а почитатели Ремарка регулярно прибивают полочки.

По возрасту я – одна из всей девичьей компании – попадала в старшую группу.

Старшая идет после основной. Основная группа заканчивалась возрастом Христа. А мне – 34. Гомерический хохот остальных девчонок, шутки про собес, старушек и необходимость покрасить волосы в фиолетовый цвет я стойко перенесла (все ради вас, читатели!). Мне предлагался выбор среди отборных самцов «за 50». Жизненный опыт – это прекрасно, но в знаменателе подагра, простатит и ревматизм. Обидненько.

Я расстроилась. Я себя, на минуточку, ощущаю молодухой так-то.

Я решила бороться. И соврала про возраст. Неужели организаторы унизят меня просмотром паспорта?

Я представила, как красавчики модельной внешности, унизительно свистя мне вслед, осуждающе качают головами и выпихивают меня в зал для старой группы. Ой, для старшей. И дедулечки, в жаркие морщинистые объятия которых я лечу с криком: «Не все сразу-у!», радостно машут мне клюками и таблетницами. Представила и решила, что игра стоит свеч. Отныне каждый вечер пятницы я живу в возрасте Христа! Мне – 32.

– Но ведь Христу было 33! – аккуратно напомните вы.

– 33 было, а 32 что, не было? – правомерно обижусь я.

И вы растерянно пожмете плечами в ответ.

Я хотела пойти с Катюней. Но решила, что демонстрация грудного вскармливания на первом свидании – это гарантированный отказ от дальнейшего общения, и оставила дочку с папой.

И вот я, нарядная тридцатилетняя женщина, сижу за столиком номер 8, как баба-на-самоваре, жду жонихов.

Внутри меня проснулись и расселись по-хозяйски Лариса Гузеева и Роза Сябитова. Астрологиню мы сразу прогнали. Ну, не верю я в эти ваши «коридоры затмений, венера в раке, юпитер в шоке». Мне кажется, что астрологи подсмотрели у цыган принцип бизнеса и стали ворожить всем грядущие полнолуния. Мол, планеты выстроились каскадом, и всех скорпионов ждет полная мясорубка во второй половине дня.

Но если я навернулась с лестницы и пролила суп на платье, и все это успела сделать во второй половине дня, так это потому, что я рукожоп, а я – круглосуточный рукожоп, не только во второй половине дня, и планеты Солнечной системы тут совершенно ни при чем.



А теперь о результатах спиддейтинга.

Я, мягко говоря, крупная женщина. Грубо говоря, я – корова, но лучше так не говорить. Я обижаюсь. Так вот все эти парни, женихи, прости господи, были мне малы. И я не про телосложение. Это был прямо парад инфантилов. Если бы я и правда была в поиске, то там выбирать было бы совершенно не из кого. Мне казалось, что я не жениха ищу, а третьего ребенка беру на усыновление.


ВСЕМ ЖЕНИХАМ БЫЛО ЗА 30, НО ОНИ БЫЛИ ДЕТЬМИ, СОВЕРШЕННЫМИ ДЕТЬМИ, ЖИВУЩИМИ С МАМАМИ, СО СБИТЫМИ ПРИЦЕЛАМИ ЖИЗНЕННЫХ ЦЕЛЕЙ, УВЕРЕННЫМИ ПРИ ЭТОМ В СОБСТВЕННОЙ ИСКЛЮЧИТЕЛЬНОСТИ. НА ВОПРОС: «НА ЧТО ВЫ ПОТРАТИТЕ МИЛЛИОН РУБЛЕЙ, ЕСЛИ ВДРУГ ВЫИГРАЕТЕ ЕГО ПРЯМО СЕГОДНЯ?» – ОТВЕЧАЛИ: «Я УВОЛЮСЬ С РАБОТЫ И БУДУ ИГРАТЬ В ПЛЕЙСТЕЙШН».


А девочки… Девочки были красотки. Милые, нежные, чуть смущенные всем происходящим. Им было немного стыдно, что у них никак не выходит самостоятельно организовать естественный процесс подбора жениха и они вынуждены подключить миксер спиддейтинга.

Не знаю, насколько показателен результат именно этого мероприятия, но он первый в выборке по запросу «Спиддейтинг». И это ужасно.

Ну и вишенка на торте.

Хит-парад фраз, которыми молодые люди пытались произвести впечатление на девушек (в частности, на меня).

1.

– Какие у вас достижения, Слава?

– Ну, во-первых, я москвич…

2.

– А зачем вам семья, Дим?

– Все друзья переженились, пиво пососать не с кем…

3.

– Ты мне понравилась, и поэтому я тебе расскажу, как на такие мероприятия ходить за 300 рублей!

(Вход стоил тысячу.)

4.

– Я очень везучий, я как-то раз за копейки скатался в Нижний…

– Леша, а когда семья будет, дети…

– Ну, они меня точно не остановят.

5.

– Денис, что самое сложное в жизни с мамой в 35 лет?

– Мама плохо моет посуду. Вилки грязные. И носки стирает вперемешку, потом сижу сам пары им ищу…

– Надо придумать спиддейтинг для носков…

ВНУЧКА

Абхазия. С утреца, по холодку, бредем с мужем на рынок за абхазской колоритной снедью. По пути видим забавную бабулечку, которая собирает в целлофановый пакет… сухие коровьи лепешки.

– О! Мы в детстве тоже так делали! – радуюсь я и рассказываю мужу. – Это отличное удобрение, мы называли эти лепешки «блинами». Бабуся, когда мы приезжали на дачу, давала нам с двоюродной сестрой Катькой по ведру и по лопате и отправляла на поле. Кто больше принесет блинов – тот лучшая внучка!

– Отличная мотивация, – хмыкает муж. – Кто принесет в семью больше г…вна, тот лучшая внучка…

Я хохочу до слез.

– Знаешь, – задумчиво и саркастично добавляет муж, – ты и сейчас в моей жизни… лучшая внучка!

Охотник

Мой первый начальник по имени Сан Саныч был страстным, увлеченным охотником. Из тех, кто с четверга начинает мечтать о выходных и каждую пятницу суетливо пропадает с работы раньше конца рабочего дня, чтобы посвятить охоте как можно больше времени.

Он самозабвенно, с горящими глазами рассказывал мне различные охотничьи байки, случаи, произошедшие на охоте лично с ним и его любимцем – псом Тузом, увлеченно повествовал о кодексе чести всех охотников.

От него я узнала, например, что стрелку, убившему на коллективной охоте крупного зверя, принадлежат его голова и сердце, а остальное делится на всех участников; что негуманно оставлять в живых подстреленное животное (подранка); что кабаниха идет, как правило, в стаде кабанов третьей, а самок честный охотник не трогает…

Я не любила охоту, но любила лояльность начальника, поэтому каждый понедельник честно рассматривала фотоотчет в новом пухлом фотоальбоме, демонстрируя Сан Санычу настоящую преданность и конкурируя в этом вопросе с заочно знакомым мне по фото Тузиком.

Я таращила глаза и, скрывая зевоту, задавала шефу заковыристые вопросы по теме охоты. В общем, как учил великий Петр I, вид имела «лихой и придурковатый» и «разумением своим», смею надеяться, никак «не смущала начальство».


ЛИЧНО МНЕ НЕПОНЯТНО, КАК МОЖНО СЧИТАТЬ УБИЙСТВО ЖИВОТНЫХ – РАЗВЛЕЧЕНИЕМ, А НЕ ВЫНУЖДЕННОЙ МЕРОЙ ПО ВЫЖИВАНИЮ. МНЕ КАЖЕТСЯ НЕЗДОРОВЫМ АЗАРТ, С КОТОРЫМ МУЖИКИ СОБИРАЮТСЯ НА ОХОТУ, МНЕ ЧУДИТСЯ В ЭТОМ АЗАРТЕ НЕЧТО ПСИХОЛОГИЧЕСКИ-ПАТОЛОГИЧНОЕ, СВИДЕТЕЛЬСТВУЮЩЕЕ О НЕ СУБЛИМИРОВАННОЙ НИКУДА ЖАЖДЕ ВЛАСТИ И АГРЕССИИ.


У меня для моих друзей-охотников был заготовлен характерный кейс. Такой тест-ситуация на адекватность. Я вычитала ее у Виктории Токаревой.

Однажды стрелок в процессе охоты выбежал за удирающим зайцем на открытое поле. Стояла осень, тяжелая земля сочилась дождливой влажностью. Заяц припустил по полю, на его лапы быстро налип тяжелый чернозем, заяц сообразил, что ему не уйти и …развернулся лицом к охотнику. Ну как лицом – мордой. Охотник настиг добычу и наставил ружье. В это момент я спрашивала своих друзей-охотников: «Вы бы выстрелили в упор в этого зайца?»

Для меня есть ощутимая разница между охотой и убийством. Противостояние охотника и добычи должно быть… честным, и тогда азарт логичен, а убийство как бы оправданно. На стороне зайца – лес и инстинкт выживания, на стороне охотника – азарт и инстинкт, перетекший по генам крови от наших предков времен какого-нибудь мезозоя, которые выживали благодаря охоте на мамонта. Ну и зашкаливающий адреналин, конечно.

Сан Саныч прошел мой тест с блеском, сказав, что просто убивать – вообще неинтересно, что вся соль – в выслеживании добычи, в ее преследовании, в попытке быть умнее зверя. Сан Саныч в моих глазах был частично реабилитирован.

В тот понедельник я прямо с утра честно и придирчиво рассмотрела фотоотчет об успешных охотничьих выходных шефа, выслушала новые истории о лесных приключениях, произвела пару девчачьих характерных визгов над фотографиями с трофеями, на фоне которых шеф позировал с нескрываемой гордостью.

После посвящения меня в свои охотничьи тайны шеф со вздохом и любовной ностальгией нехотя отложил фотоальбом, как вместилище впечатлений, на край своего стола и стремглав умчался на совещание.

Я никого не трогала, тихо разбирала почту, когда минут через 20 своего отсутствия Сан Саныч позвонил на мой телефон и взбудораженно протараторил:

– Срочно зайди в мой кабинет, там – ты знаешь где – на столе лежат фотки, твоя задача выбрать одну, поприличнее, вырезать 3×4 и оттарабанить ее в кадры. Мне на пропуск. Срочно, Оля, срочно! У тебя на все про все пять минут…

Пока он говорил, я, не теряя ни секунды, уже вскрыла его кабинет и сидела на кресле шефа, листая злополучный охотничий фотоальбом. Пересматривая уже знакомые фотки другими глазами, я быстро поняла: ни одна из них, по сути, не годилась на пропуск, потому что на каждой шеф был навеселе, в сдвинутой на бок шапке с кокардой, обнимающий либо такого же хмельного друга-охотника, либо деревце, либо Туза.

Тузик, кстати, единственный из всей честной компании позировал идеально и соответственно единственный годился на пропуск: смотрел прямо в кадр и вполне сфокусированным взглядом, был очевидно трезв и улыбался всей открытой пастью с вываленным розовым мясистым языком.

Я несколько раз пролистала весь альбом, от начала до конца. Черт, миссия была невыполнима…

Наконец я выбрала одну фотографию, где шеф без своей дурацкой шапки относительно трезво смотрел в кадр на фоне завядшей лиственницы, но при этом трепетно обнимал Тузика, прижимая его голову (морду?) к своей.

«Пожалуй, Туза можно обрезать!» – подумала я и, при полном отсутствии альтернатив, стала решительно отмерять 3×4 на обороте фотографии. Но как бы я ни крутила, как бы ни старалась исхитриться расчертить прямоугольник нужных размеров, улыбающаяся пасть пса все равно влезала в кадр и розовый язык заслонял часть щеки шефа.

Телефон под рукой взвизгнул нетерпеливым звонком шефа:

– Оля, ну ты где? Мы ж все тут ждем!

– Сан Саныч, тут такое дело, я вроде подобрала одну фотку, где вы смотритесь… ну, прилично, достойно пропуска, но как бы я ни крутила, морда Тузика все равно попадает в кадр. Что делать? Режу все равно?

После секундного молчания звучит ошарашенный голос шефа:

– Какого, блин, Тузика? Откуда, блин, Тузик? Я ж в ателье фотографировался! В ателье! Со светом, вспышкой и прочей хренью!

Оказалось, на столе шефа лежал, помимо фотоальбома, обычный белый конверт с батареей традиционных фотографий 3×4 из ателье, и мне нужно было просто отрезать одну из конвейера и занести ее в кадры.

ОВОЩ

Я с удовольствием ем болгарский перец. Без всего.

– Как ты это ешь? – морщится муж.

– Вообще-то это мой любимый овощ, – говорю я.

– Вообще-то, – самокритично замечает муж, – я – твой любимый овощ!

Короткое замыкание

Однажды я немножко сошла с ума и закинула красные трусы на люстру.

Я так поступила от отчаяния: дело в том, что несколько авторитетных и уважаемых мною людей уверяли меня, что это несложное действие непременно принесет финансовую удачу владельцу трусов.

А мне о-о-очень нужны были деньги.

Настолько, что здравый смысл во мне отключился, а вместо него на ум пришла фраза: «Ну, я как минимум ничего не теряю».

Как говорится, кукушечка стремительно покинула часы.

Я швыранула трусы на лампочку на потолке. Люстры еще не было, у нас вовсю шел ремонт. Говорю же: деньги были очень нужны.

Итак, на потолке – мои красные ажурные трусы. Я бы сказала, абажурные.

Я для верности подождала минут двадцать. Сидела прямо под ними: если бы трусы соскользнули с лампочки, плюхнулись бы прямо мне в макуню.

Я ждала. Смс из банка. Золотой дождь (если что, я сейчас про золотые монетки!). Или звонок, может, какой, о том, что мне завещали «сто тыщ мильонов».

Но нет. С неба ничего не упало.

Я пошла мыть полы и нашла завалившийся за кровать полтинник, но при всем желании не смогла расценить его как финансовый подарок небес.

Или размер выплат определяется размером трусов и я зря киданула стринги и надо было панталоны зашвырнуть?

В общем, уже через час я забыла про красные трусы. Они уютно прижились там, наверху, красиво обвивали шнур и выглядели и правда абажурно.



Как говорится, внедрились – и не вынедрились.

Однажды к нам в гости приехал свекор. Мы все зовем его «дедуля», потому что так зовут его наши дети.

Дедуля погостил денек и уехал.

После его отъезда на кресле я обнаружила мои пресловутые красные «люстрированные» трусы. Он их снял и деликатно поселил на креслице.

Мне стало ужасно стыдно. Представляю, что он мог подумать! Позор и разврат!

Клубы, булки и стриптиз! А я не такая. Я домовитая, с борщами, половниками и вязаной салфеткой на телевизоре (на самом деле нет. Нет никакой салфетки).

Мне захотелось пояснить дедуле, что это был домашний вариант финансовой медитации, ну, вроде декоративной лягухи в денежках, которыми забиты все сувенирные лавки в любом городе, а не… люстринги.

– Дедуль, про нижнее белье… – начала я телефонный разговор и не придумала, как дальше сформулировать свой месседж.

Так и молчала в трубку. Но видимо, молчала очень доходчиво.

Потому что дедуля, не дождавшись от меня горстки подлежащих и сказуемых, самостоятельно пояснил:

– Коротнет еще…

Я поняла, что мысль о том, что «я ничего не теряю» не включает в себя репутацию.

ДОБРЕЕ

Пишу благотворительный текст. Муж входит в комнату, спрашивает:

– Что делаешь?

– Делаю этот мир добрее, – отвечаю я.

– Ясно. Удобряешь, значит.

Сюрприз

Решила я как-то мужу эротический сюрприз замутить. Ну, понятно какой, люди все взрослые.

Купила себе заранее на одном нецеломудренном сайте красивое сетчатое нечто, что надо натянуть на мое неидеальное тельце, чтоб оно стало идеальным без спорта и диет. По сути – ну сетка сеткой, как у Валеры Леонтьева, только на все тело. Раньше авоськи такие были, помните? В них носили кефир с зеленой крышкой и батон? Вот такая же была сеточка, только скромнее размером и на все тело. Человек-паук такой, но без маски.

Что характерно, швея, которая сетку эту шила (плела на коклюшках?) была затейница, и отверстия, образованные природой на человеческом теле, решила не прикрывать сеткой. Пусть будут. Молодец, кстати, ведь если это было бы сплошное полотно, страшно подумать, как пришлось бы мучиться тем, кто уже насмотрелся и готов.

На картинке упаковки была нарисована женщина, которая явно никогда не скидывается. Мужики за честь почтут заплатить за нее. Я же человек, который скидывается всегда и иногда за других. Как я жила без этой сетки?

Сетка эта эротичная в моем сценарии должна облепить мои ляжки и сдуть. И я сразу такая Синди с родинкой над губкой. Интересно, у Синди тоже волосок растет из той родинки и она его, как я, через день дергает утром в ванной и орет дурниной? Ну не важно.

Муж сообщил, что подъезжает, и я поняла, что пора. Распечатала упаковочку, размер XL, мой. Натянула сетку и впихнула в нее невпихуемое, что как слоеное тесто норовило выплеснуться из кастрюльки.

Красота!

По заранее красиво расстеленной кровати металась кошка. Она вообще уверена, что все в этом доме происходит для нее, и если хозяйка постелила новое постельное белье, то сам Бог велел его обновить.

Я прогнала кошку, притушила свет, надела каблуки. Я Синди. Я дикая кошка. Мяу!

Муж вяло ковырялся ключом в замочной скважине и никак не мог попасть. Это был знак. Но я его не поняла.

– Я дома, – крикнул муж.

– Иди сюда, – позвала Синди.

Она легла на кровать и выпятила бедро. Потом, решив, что это недостаточно сексуально, вскочила с кровати – и в этот момент в дверном проеме возник муж.

Оглядел Синди с ног до головы и вдруг… как захохочет! Это был просто неудержимый смех – с подхрюкиванием, подвываниями и постанываниями.

Стало обидно.

Знаешь что, дорогой муж. Да, я не Синди и не Мерилин, да, у меня есть лишнее, и да, я допускаю, что в этой сеточке я больше похожа на Леонтьева, чем на Кроуфорд, но вот не настолько, чтобы хохотать так неистово. Ты видел, что брал тогда, 15 лет назад, так что будь добр…

– Ты себя видела? – рыдал от смеха муж.

– Нет.

Когда же мне собой любоваться, если я мушкой сиганула в паучью сетку в момент прихода мужа?

Развязка оказалась и правда очень смешная. Побочным эффектом этой сетки было то, что она лучше, чем любой специальный валик, собирает кошачью шерсть. Когда я повалялась на постели после кошки и вскочила для красоты, то наэлектризованные кошачьи волоски вздыбились во все стороны так, будто я с рождения забывала про эпиляцию, а ночник сзади отлично подсветил инсталляцию. В общем, поржали вместе.

Спела я мужу два раза на бис про «югославского матроса», пока он заикаться не стал от смеха, и сняла я эту сетку от греха подальше. Надо попробовать еще катышки ею собирать, может, тоже хорошо сработает.

Утром следующего дня я решила оставить отзыв о продукте на сайте, предупредить, что электризуется сильно.

Зашла в нужный раздел того нецеломудренного сайта, нажала под призывно изогнувшейся Синди на кнопочку «Отзывы» и увидела, что они там уже есть. Два.

Первый: «Не покупать тем, у кого есть пушистые домашние животные!»

Второй: «Вот да!»

Теперь там есть и третий отзыв, мой: «Присоединяюсь к первым двум ораторам».

Сетки эти пусть Мерилины и носят. А мы, простые русские бабы, как скидывались, так и будем скидываться.

ПИКАССО

Сын в четыре года нарисовал, как смог, портрет дедушки ему в подарок.

Спустя полчаса я застала обескураженного дедушку за разглядыванием рисунка (каляка-маляка) и решила смягчить ситуацию сарказмом:

– Да, не Пикассо…

На что мой муж, главный правдоруб в семье, который прекрасно видел рисунок сына и даже помогал оформлять его в рамку, ошарашенно прошептал мне на ухо:

– «Даня – Пикассо»? Ты серьезно?

Под диваном

Как-то болтали с девчонками про то, что некоторые страхи живут в нас с детства. Например, убежденность, что под кроватью живет непременно кто-то страшный, поэтому спускать ноги на пол нужно аккуратно, пока подкроватный монстр не цапнул за пятку.

Мы смеялись друг над другом, сорокалетние тетушки, и мерились опасностью и ужасностью наших монстров.

– А я боюсь спускать ноги с кровати по другой причине, – поделилась с нами Таня.

И рассказала…

Она хотела заказать арбуз. Ну такой, сочный, чтобы хотелось прямо нырнуть в него и измазать щеки. Сезон арбузов прошел, но в интернет-магазине, где Таня делала заказ, арбузы были в продаже круглогодично, сладкие и вкусные.

700 рублей – высветился ценник за арбуз. И рекомендация: «Если вы закажете товаров на 1000 рублей, мы привезем ваш заказ бесплатно».

Это было выгодно. Таня решила дозаказать что-нибудь еще, чтобы не платить за доставку.

«Свежие раки! – увидела Таня баннер прямо перед глазами. – 300 рублей».

Идеально! Прямо тютелька в тютельку.

«Ну раки так раки», – подумала Таня и добавила их в корзину.

«Укажите день и время доставки заказа», – уточнил магазинный бот.

«Суббота, с 7 до 10 утра», – указала Таня.

Она знала, что доставка непременно опоздает, приедет к полудню, а Тане как раз в час уходить.

Заказала – и легла спать. В пятницу.

Вопреки ожиданиям, ровно в семь утра на следующий день, в субботу, Тане позвонили в дверь. Она, сонная, в пижаме, пошла открывать. Вокруг скакал ее вечно жизнерадостный песик Умка.

– Доставка! – крикнул ей в ухо мальчик с большим круглым пакетом, в котором явно жил арбуз.

Таня расплатилась, пакет бросила прямо в прихожей, сгребла в охапку Умку и пошла досыпать. Через два часа Таня снова проснулась. Сладко потянулась. Лежала в кровати, смакуя утро, как вдруг услышала истеричный лай Умки. Умка был, в принципе, бесстрашен и так отчаянно захлебывался лаем в последний раз летом на даче, когда к нам в дом забрался ежик.



Таня вскочила с постели и стремглав, босая бросилась в комнату.


ПО ВСЕМУ ПАРКЕТУ ИЗ ПРИХОЖЕЙ В ГОСТИНУЮ ШУСТРО И ВЕСЕЛО МАРШИРОВАЛИ ЗЕЛЕНЫЕ ЖИВЫЕ РАКИ! ОНИ ВЫГЛЯДЕЛИ ТАК, БУДТО ОЧЕНЬ СПЕШАТ, НО ЗАБЫЛИ КУДА.


Умка, запрыгнув на спасительный диван, надрывался лаем сверху вниз.

– А-а-а-а! – закричала Таня. Набрала больше воздуха и заорала: – А-А-А-А!

Она живых раков никогда в своей жизни не видела. Только вареных, в кастрюльке. Внутри пульсировал самый актуальный в тот момент вопрос: «Сколько их было?» Как это понять и как это поймать?

В итоге Таня все утро палочками для суши ловила (и поймала!) восемь шустрых раков в тазик. Но с тех пор ей кажется, что один, самый хитрый и живучий, сбежал. Поэтому по утрам она долго и мучительно решается спустить ноги с кровати и по дому всегда ходит в тапках.

ХИРОМАНТ

У нас ремонт. На мой вопрос мужу: «Когда мы его уже закончим?» – он придумал отвечать конкретно, но уклончиво: «Двадцатого».

Какого месяца – не уточняет.

Подруга, увлекающаяся хиромантией, приехала к нам в гости в разгар ремонта и говорит моему мужу:

– Мишка, давай я посмотрю твою линию жизни.

– Не надо, – хмуро комментирую я. – Она у него еще недоремонтирована…

Какао

Неделю был почти ураганный ветер.

Он дул на улице и у нас на балконе.

Балкон тут, в санатории, дырявый, щели в палец, продувало так, что волосы на голове шевелились, даже когда ты в номере.

Не от ужаса, а от ветра.

Сквозняк гулял по хате как хозяин.

Я поняла, что надо что-то делать, и пошла к администрации. Объяснила, что живу с ребенком в номере, который можно смело назвать «долиной ветров», и что тот факт, что я забыла фен, вообще не проблема, ибо наш номер – это и есть фен.

Администратор засмеялся и сказал, что пришлет мастера и он все заклеит.

После обеда пришел мастер – клеить балконную дверь и заодно меня.

Не знаю, как насчет двери, но меня мастер клеил совсем не мастерски, очень кондово и прямолинейно.

Сначала сказал:

– У тебя тут такая щель! – и сладострастно улыбнулся.

Это было пошло.

Я сухо попросила заняться балконом.

Он поковырялся и сказал, что тут сложно будет заклеить эффективно, но он живет в другом корпусе, с солнечной стороны, и самый лучший выход – приходить греться к нему.

– Бал-кон! – напомнила я мастеру.

Тогда он решил зайти с другой стороны и стал меня развлекать. Прочитал стихотворение собственного сочинения, где зарифмовал слова «всех» и «успех», «давать» и «отдавать», «скрыть» и «открыть».

Следом рассказал, что местная кошка родила котят и что один хромает на три лапки, и порассуждал, бывает ли у кошек инвалидность.

«Совсем не корректно», – подумала я.

А потом мастер внезапно сообщил:

– Тут на рынке продаются… эти… ну, сорочки…

– Мусорочки?

– Сорочки. Спать.

Я не поняла, к чему мне эта информация, и в какой момент я упустила нить разговора, ведь только что всех ждал успех, если давать-отдавать и скрыть-открыть, и вдруг – ночные сорочки.

Я спросила, почему балконы не заклеили раньше, а ждали жалобы.

– Было лень, – честно ответил мастер.


ВОТ ЕСТЬ ЛЮДИ, ПРО КОТОРЫХ ГОВОРЯТ «БАЛОВЕНЬ СУДЬБЫ». Я ПОНЯЛА, ЧТО ПРИШЕДШИЙ КО МНЕ МАСТЕР – ПО АНАЛОГИИ – «БЫЛОЛЕНЬ СУДЬБЫ».


После очередного намека на «погреться» я строго оборвала мастера и сообщила, что давно и глубоко замужем.

А он тут же красиво оскорбился и сказал, что не имел в виду ничего такого. Он сам женат, и его жена тоже в этом санатории работает, между прочим, на кухне. Варит какао.

Я подумала, что былолень судьбы и богиня какао, должно быть, отличная пара…

А в балкон наш больше не дует, и ночью нам тепло.

Но хочу заметить, что и ветер после этого стих. Стало безветренно и жарко. Может, мастеру проще было договориться с ветром, чем починить балкон…

На следующий день в столовой я пила невкусное какао и зачем-то думала о том, что у человека, сварившего его, точно есть сорочка…

Подарок небес

Оксана с мужем Павлом и дочерью Лизкой прилетели на отдых. Так долго собирались, так нудно согласовывали отпуска, так отчаянно выбирали санаторий, что Оксане до конца не верилось, что они все-таки на море.

Оксана вышла из самолета, и ей в лицо плеснули солнцем. Там, откуда они улетели, было всего двенадцать градусов тепла, ветер и куртки. А тут – жарко, лето, сарафаны. Они пошли к транспортеру, забрать свой багаж.

Оксана на скорую руку соорудила прическу – она любила ту, в которой волосы закручены в кренделек, а шея дышит.

Когда ее будущий муж впервые увидел ее – а она была именно с этой прической, – он подошел познакомиться и не придумал ничего лучше, чем спросить:

– А вы гречка?

Он имел в виду «гречанка» – он видел такие прически у гречанок.

А Оксана не растерялась и пошутила:

– Нет, – сказала. – Я – овсянка.

Павел теперь говорит, что десять лет назад его угораздило жениться на Оксанке-овсянке и он не пожалел.

Люди разбирали свои чемоданы с ленты, а красного большого чемодана Оксаны не было. Вот все уже забрали свои вещи и разошлись, а их чемодана все нет. Они пошли разбираться, написали заявление на специальной стойке о потерянных вещах. Сотрудники авиакомпании обещали найти и завтра к вечеру вернуть им чемодан.

Оксана с Пашей и дочкой поехали заселяться в санаторий без вещей, налегке. Дело было вечером, они перенервничали, плюс перелет, поэтому сразу после ужина все легли спать.

Утром проснулись от ярких солнечных лучей, щекочущих им лица. День обещал быть волшебным. Погода была чудесная, море волновалось и заманивало на пляж.

Заказали завтрак в номер и стали думать, что делать.

С одной стороны, очень жалко терять солнечный день: они все в джинсах и кофтах с длинным рукавом. С другой – было жалко денег на новые сарафаны, шорты и купальники, ибо авиакомпания обещала к вечеру все вернуть. А с третьей – не было никаких гарантий, что вернут. Вдруг скажут вечером: не нашли! И снова ждать…

За завтраком главной темой семейного совета был вопрос, покупать ли новые шмотки, чтобы не терять день, или потерпим.

Вдруг порывом ветра на балкон вынесло какую-то тряпку, откуда-то сверху. Павел встал из-за стола, дожевывая омлет, вышел на балкон и подобрал «подарок небес».

Оказалось, что это – мужские плавки (видимо, улетели с верхнего этажа).



Паша приложил к себе плавки и, смеясь, прокричал куда-то наверх:

– Боже! Еще два женских купальника!

СТРИЖКА

На днях мужу пришлось пойти в салон на стрижку вместе с дочерью (я была занята).

Катюня (1,5 года) в коляске сидеть отказалась категорически, поэтому во время стрижки задорно сидела у папы на коленях, обложенная игрушками.

Вдруг парикмахер испуганно сообщает мужу:

– Ой, смотрите, ваша Катюня ест ваш ремень!

Уставший муж, с трудом сохраняя спокойствие, весело комментирует:

– Это потому, что ее организму не хватает ремня…

Позор

Однажды в интервью меня спросили о самом большом позоре в моей жизни.

Я долго думала. Выбирала САМЫЙ большой, ибо их было немыслимо много. И рассказала про этот случай.

Я даже дату помню отчетливо, 25 декабря 2015 года…

В тот год в ноябре я родила дочь, а в декабре – корпоративы. Я веду праздники, и иногда декабрь мой расписан еще с лета. Так было и в этот раз.

Летом, когда я брала те заказы, была уверена, что справлюсь: после родов быстро оклемаюсь, а так как сценарии к праздникам тоже пишу я, то я и напишу их так, чтобы было много музыкальных блоков, во время которых я буду сцеживаться. Все ж просто! Никто и не заметит, что «у меня на груди висит младенчик».

Насколько опрометчивым было это мое решение, я поняла через пару недель после родов. Я не спала. Точнее, не спала дочь, путала день и ночь, включились колики, диатезики, гной в глазике.

Днем я, квохоча от ужаса, бегала по педиатрам, ночью цедила молоко и убаюкивала хнычащую дочь.

Мои косметологи – хроническая усталость и недосып – каждый день добавляли синевы в мой цвет лица. Я постоянно терла глаза, и они опухли так, будто я неделю беспробудно пила.


Я ПУТАЛА ИМЕНА И ДНИ НЕДЕЛИ. ЗАБЫВАЛА ВАЖНОЕ. УБИРАЛА РАСЧЕСКИ В ХОЛОДИЛЬНИК, В ОВОЩНОЙ САЛАТ РЕЗАЛА ЯБЛОКИ ВМЕСТО ПОМИДОРОВ И ЩЕДРО ПОСЫПАЛА САХАРОМ ЯИЧНИЦУ.


25 декабря.

Коллеги попросили заехать на работу (я была в декрете) и по возможности принять участие в совещании по теме, которую до декрета курировала я. Тот, кто за меня, еще не вполне освоился. Я хотела помочь, я люблю коллег.

«Я приеду», – пообещала я.

Совещание – в 15.00, после него мне к 18.00 – в ресторан, на корпоратив.

Молока дочери я за ночь нацедила (сон? Какой сон? Сон для слабаков!) и заморозила. Утром отправила сына в садик (он участвовал в новогодней сценке), дала ценные наставления мужу, которому доверяла нашу истеричную дочь, и уехала к визажисту, которому нужен был вагон времени, чтобы хоть как-то нарисовать мне новое лицо поверх зомбака, который живет в моем зеркале.

По пути я получила сообщение: «Зачем вы положили мышь, а не пирата?» – и долго вникала, что это, кто это, зачем это.

«Вы кто?» – написала я в ответ этому абоненту.

«Оль, вы что? Это же я, воспитательница вашего сына. У нас сегодня в садике праздник. Разыгрываем сценку из «Острова Сокровищ». Все пираты, а ваш – мышь…»

На самом деле мышь – еще не худший вариант, там был еще Санта-Клаус и Человек-паук, и вот их возникновение на «Острове Сокровищ» объяснить было бы еще сложнее, чем мышь…

«Просто дайте ему какое-нибудь задание на сцене, все быстро поймут, что у него руки-крюки, и это пират, просто в костюме мыши», – пошутила я.

Пришлось возвращаться. Преобразовывать мышь в пирата.

Потом сломя голову нестись на визаж.

По пути три раза сцедившись и перекусив булочкой с кефиром, я с опозданием влетела на совещание, прокралась к стене и, деловито кивнув коллегам, изображая солидность, грузно опустилась на крайний у стены стул.

И вот я сижу на важном совеща… Совеща… Совещании.

Я слушаю доклады коллег, они не ораторы, они чиновники, поэтому чаще всего просто бубнят в микрофон цифры отчетности, я хватаю эти цифры, пытаюсь их осознать, но поезд мыслей спикера уходит, а я отстаю. Я не успеваю понять, хорошо это или плохо – вот то, что говорит докладчик, последний вагон исчезает в дымке с последним важным месседжем, я плачу на платформе, бреду на вокзал и ложусь сразу на два сиденья в зале ожидания, женский голос объявляет что-то в микрофон, наверное, с какого пути уходит поезд на Самару, но нет, погодите, это же… тост. Я совсем перестаю понимать, что происходит и где я. Мозг, затуманенный дымкой глубокого сна, помнит, что вокруг много людей, все красивые, по очереди бубнят – праздник что ли? – поздравления… А, ясно-ясно, я веду корпоратив, так бы сразу и сказали, черт побери, а где сценарий, кто следующий тостующий, конкурсы, конкурсы нужны, но нет атрибутики, куда ж я все подевала…

– Ольга Александровна, вы готовы? – врывается в мой сон голос шефа.

Дальше рассказ коллеги. Цитата:

«Савельева вздрагивает, будто ее разбудили, отлипает от стены, около которой сидела, и вполне бодренько так докладывает:

– А кто родился в январе, вставай, вставай, вставай!

ОПОЗДУНЫ

Утром бужу сына в школу. Бужу, бужу, бужу…

– Дась, ну, вставай, опоздаем же!

И тут мой сын, 7 лет, с абсолютно моими интонациями заявляет:

– Мама, нельзя пророчить плохое. Ты же сама учила. Не говори: «Мы упадем». Даже в гололед. Это же заказ Вселенной! Надо говорить: «Хоть и скользко – мы не упадем».

– Отлично, – радуюсь я тому, что мои уроки не проходят даром. – Значит, мы не опоздаем? Даже если учесть, что зарядка через 15 минут, а ты еще в пижаме?

– Не говори: «Мы опоздаем», мам. Говори: «Мы будем ругаться с охранником, чтобы нас пустили».

Тот самый орган

Рита Петрова в редакции новичок. Работает всего две недели. Пока больше вникает в курс дела, чем работает.

Ей в почту валятся бесконечные задачи, но чтобы их выполнять, надо понимать, как это сделать, с кем, знать людей и субординацию, вникать в специфику. Напуганная Рита активно вникает, не переставая удивляться тому, какая сложная эта работа.

В том же издательстве много лет трудится выпускающий редактор, полная Ритина тезка, Маргарита Петрова.

Она в прошлом году получила премию «Редактор года», потому что у нее есть издательский нюх. Она будто чувствует, какие книги станут бестселлерами, и именно их и издает. Попасть в ее руки – мечта любого автора.

Маргарита в прошлом году издала книгу про женский орган, который не принято называть.

На обложке он написан латиницей – VAGINA.

Общество возмущенно охнуло, но книгу смели с полок, хотя маркетологи переживали, не остановит ли граждан от покупки снобизм и пуританство.

Не остановили.

Книга ушла в народ, Маргарита ушла за премией «Редактор года». Все честно.

Книгу эту опасливо и, как выяснилось, опрометчиво напечатали небольшим тиражом, и ее постоянно приходилось допечатывать. На редакторском сленге дополнительные тиражи называются «допы».

Тем утром новенькая Рита Петрова пришла на работу пораньше. В принципе, она вникла во все процессы и, пожалуй, готова была приступить к выполнению заданий, которые ей главред присылал на почту.

Она включила компьютер, вошла в свою почту и вдруг увидела письмо от главреда, в теме которого было много восклицательных знаков и призыв: «СРОЧНО, РИТА!»

Дрожащими руками Рита навела курсор на письмо, открыла его и расширенными от ужаса глазами прочла первую фразу…


– РИТА, ТВОЯ ВАГИНА – ПРОСТО СУПЕР. ВСЕ В ВОСТОРГЕ. ВСЯ РЕДАКЦИЯ, ЧЕСТНО!


Риту Петрову затрясло. При чем здесь… Озабоченные какие-то… О чем речь вообще…

И тут продолжение письма:

– Рита, нам нужно больше твоих вагин. Наверное, пять, нет семь, нет десять тысяч вагин!

Рита тихо сползла со стула и решила увольняться…

Эта забавная история теперь – легенда редакции. Рите потом объяснили, что просто был перепутан адресат.

Она рассказывает, что каждый редактор в их издательстве теперь мечтает издать «свою вагину» – книгу, которая будет такая же успешная, как та, знаменитая Vagina.


И Рита тоже мечтает. Чтобы когда-нибудь она получила такое же срочное письмо о допах про свою книгу и знала, что на этот раз адресат указан верно.

РУСАЛОЧКА

Катя приносит папе чинить куклу. Это Русалочка, у которой сломался хвост.

Папа вертел-крутил и говорит:

– Нет, Катюш, куклу уже не починить.

– Не потинить?

– Не-а. Разрусалили.

Шаурма

Я только что съела шаурму. Нет, не съела – сожрала. Я была такая голодная, что еле дождалась, когда мне ее сделают.

Шаурма продавалась в окошечке. Рядом с окошечком – столик с клееночкой.

У столика стоят мужики. Работяги. Они пьют. Не знаю что, но что-то алкогольное. У них шаловливое настроение.

– Кк тбя звут, крсвица? – весело кричат они сладострастным тоном.

– Оля, – зачем-то честно отвечаю я, будто собираюсь с ними дружить.

Просто я страшно голодна, и в этом состоянии у меня связь с мозгом не установлена.

– Кк дла, Оля? – весело кричат мужики.

Прохожие идут мимо и в тусклом свете фонаря идентифицируют меня как их подружку.

А мне все равно. Я ем. Я ем и кайфую.

Люди говорят, еда должна быть средством насыщения, а не удовольствия.

Люди говорят, надо выбрать свою диету.

Люди говорят, диеты бесполезны, питание должно быть интуитивным.

Люди говорят, а я ем.

Мне так вкусно, что за ушами трещит.


ЕСТЬ, КОГДА ТЫ ХОЧЕШЬ ЕСТЬ, – ЭТО СЧАСТЬЕ. ЕСТЬ ТЕБЕ ВКУСНО – ДВОЙНОЕ СЧАСТЬЕ.


Я понимаю, что делаю то, что осудят все вышеперечисленные люди, но это они просто страшно голодные не ели шаурму. А если бы ели, то сразу отказались бы от всех своих тезисов. Это же кулинарный оргазм, завернутый в лаваш.

Крайний мужик по имени Сережа (да, мы познакомились) в расстегнутой куртке пьет «Буратино». Он закодировался от алкоголя, а от дружбы с алкоголиками не закодировался. И вот пьет с ними. Буратино. «Буратино» пенится, как пиво.

Сережа молодец. Он лучше меня. Он может не пить после шести. А я не могу не есть после шести.

Нет, я не совсем пропащая в этом плане, погодите отписываться. Я сегодня, например, обедала с одноклассником Андрюхой в пафосном ресторане. Я ела салат, красиво откинув мизинец. Салат уместился в клешню краба, был припорошен икрой и заштрихован рукколой. Это была не еда, а произведение искусства.

Я встала из-за стола и сразу проголодалась.

Но, если честно, это было ужасно вкусно. И красиво. И весело.

Просто очень много что зависит от компании. Если мне интересен собеседник, например, если это Андрюха, одноклассник, то мне можно скормить стельку от обуви. Только надо щедро залить ее кетчупом.



Впереди у меня одно пафосное вечернее мероприятие.

И я его не веду, как обычно, а я там просто приглашенный гость. Надо спешить, скоро начнется велкам-дринк.

Это когда много «дринк» и мало «велкам». Я могла бы не есть шаурму, а прийти на велкам-дринк страшно голодная. Но я не пью алкоголь, а из еды там дают только канапе. Это когда кусочек сыра и виноградинку протыкают шпажкой. И ты стоишь такая красивая и загадочная, сыр съела, а виноградик многообещающе посасываешь.

Но я так не смогла бы голодная. Я бы отобрала у официанта поднос с канапухами и метала бы их в топку горстями.

А потом бы те, кто интеллигентно сосет пустую шпажку, спросил бы организаторов: «Кто ее позвал?» И я, такая, давай оглядываться, мол, да, кто?

Поэтому я приду на мероприятие сытая. И если смогу не обляпаться, никто не узнает о шаурме. Пусть думают, что выехала на том крабе. На его клешне, спрятанной в ворохе рукколы.

И только мы с вами будем знать, что шаурмаст гоу он!

БАЛТИКА

Сижу, сосредоточенно пишу пост по мотивам нашего посещения Балтийского моря.

– Привет, что делаешь? – садится рядом муж.

– Пишу рассказ, – отвечаю я.

Муж заглядывает через плечо ко мне в экран и читает вслух первую фразу: «Внутри меня плещется Балтика…» – и уточняет:

– О пиве, что ли, пишешь?

Попутчицы

В купе мы оказались вчетвером – я и три мои незнакомые попутчицы. Я ехала домой, в Москву, а они – еще дальше, в Обнинск. Дело в том, что там, в Обнинске, находится первая в мире АЭС, и девушки – химики по профессии – ехали именно туда.

Я как раз недавно посмотрела сериал «Чернобыль», и мне было очень интересно с такими собеседницами.


МЫ ВДОХНОВЕННО БОЛТАЛИ ПРО АТОМНЫЕ ЭЛЕКТРОСТАНЦИИ И ПРО ТО, КАК БЫ ИХ УБРАТЬ ПОД ЗЕМЛЮ. В РАЗГОВОРЕ ПРОСКАКИВАЛИ СЛОВА «ИОНИЗИРУЮЩИЕ УСТАНОВКИ», «ИЗЛУЧЕНИЕ», «ЭКИПИРОВКА», «ХИМСОСТАВ», «ДОЗИМЕТРЫ».


Мы были так увлечены, что не заметили проводника, который стоял в коридоре и слушал нас с изумленным лицом.

Я трактовала его изумление так: «Четыре симпатичные девушки болтают о чем-то заумном? Боже, что происходит?»

Мы как-то резко обернулись на него и замолчали. А я сориентировалась и процедила сквозь зубы: «Шухер, девчат, давайте о шмотках!»

РАДИО

Едем в машине, слушаем радио. Веселый рекламный голос восторженно рассказывает о каком-то банковском продукте и обещает:

– Об этом завтра будет говорить вся Россия!

Я, хмуро:

– Я не буду.

Муж добавляет:

– Значит, тебя экстрадируют!

Пять

В пять лет сын, усвоив азы математики, проявил здоровый интерес к содержимому моего кошелька. Его интересовало, откуда там появляются финансы, и – особенно – принцип, по которому они исчезают.

– Этот принцип интересует не только его, – многозначительно заметил мой муж, когда я предложила ввести в образовательную программу сына курс финансовой грамотности.

Итак, на свой пятый день рождения сын получил новый кошелечек с хитрым мышонком на обложке.

Кошелечек был не пустым – внутри лежала пятитысячная купюра. Как говорится: «Не надо ни подарков, ни цветов, ни внимания. А только чтоб осуществилось желание…»[7]

Сначала я, опасаясь, что сын расценит эту купюру как игрушку и порвет или разрисует ее, на всякий случай убрала деньги к себе.

– Мам, а где пять тысяч? – спросил расстроенный сын, глядя на хитрого мышонка на обложке пустого кошелька.

– Добро пожаловать в мой мир, сынок, – ернически прокомментировал муж.

Пришлось вернуть ребенку деньги, сопроводив камбэк дополнительной лекцией о ценности рубля.

Спустя пару дней мы с сыном пошли в супермаркет за продуктами. Я взяла большую тележку, он – маленькую.

В условленном месте – у стеллажа с конфетами – мы разошлись, договорившись встретиться «здесь же» через 15 минут.

Накидав в тележку всякой снеди, я вернулась на место изначальной дислокации. Сын тоже вальяжно подкатил свою тележечку, доверху утрамбованную всякой сладкой всячиной.

Помимо вороха разномастных конфет, жвачек и йогуртов, там лежали месиво из вреднючих чипсов и большая бутылка смеси соуса табаско для изготовления коктейля «Кровавая Мэри».

– Зачем тебе это?

– А разве это не сок?

– Это горький сок, только для взрослых.

– Ну, выкладывай…

– А зачем тебе пять килограммов гречки?

– Мам, – растолковал мне сын. – Я беру то, до чего дотягиваюсь, а не то, что хочу…

Проинвентаризировав содержимое его тележки и выложив что-то гарантированно не нужное, мы достали калькулятор, и сын (под мою диктовку и при моем контроле) сложил на дисплее все цифры цен. В его тележке лежало товаров на 430 рублей.

В очереди в кассу он стоял первый. Сам выложил все на ленту. Сам выслушал приговор кассира:

– 430 рублей.

Сам полез в кошелек, сам дождался сдачи и сам совершил свою первую покупку.

Мужик, стоящий за мной, цокал языком, демонстрируя нетерпение, но я строго осадила его:

– Потерпите, пожалуйста. Когда ваш сын будет учиться финансовой грамоте, я тоже с удовольствием потерплю.

Взгляд у мужика потеплел, и он понимающе улыбнулся.

Потом мы всей семьей зашли в детский магазин, где мне нужно было выбрать сыну резиновые сапоги и всяких маечек-трусиков по мелочи.

Дася затребовал по традиции набор «ЖЕЛЕЗНАЯ ДОРОГА» за семь тысяч рублей и по той же традиции стеллаж оказался «закрыт на переучет».

– Ты обманула пятилетнего ребенка, можешь гордиться собой, – тихо, чтоб Дася не слышал, прокомментировал муж.

– А ты предлагаешь прочесть ему лекцию о финансовой нецелесообразности покупки?

– Нет. Просто пусть теперь выбирает игрушки на сумму, которой располагает…

Пока мы выясняли отношения, подошли к кассе.

– Две тысячи двести рублей, – назвала сумму покупки улыбчивая кассирша.

Муж протянул карту.

– Ой, к сожалению, у нас сегодня проблемы – нет связи с банком. Принимаем только наличные.

Муж растерянно обернулся ко мне: «У меня нет наличных».

«У меня тоже», – озадачилась я. И тут…

Дася отодвинул нас ладошкой и, обращаясь к кассирше, уточнил:

– Сколько с меня?

– 2200.

Дася покопался в хитром мышонке и протянул три тысячные бумажки.

Мы с мужем стояли рядом, как нашкодившие школьники.

Дася взял сдачу, покупку и вышел из магазина.

Муж побежал за сыном:

– Я дома тебе все отдам, Дась, все отдам…

Дася величественно обернулся, оглядел отца снизу вверх и промолвил, копируя папину интонацию:

– А с вами, молодой человек, мы дома разберемся…

АНШЛАГ

Прошу мужа встретить меня ночью, после работы, и поясняю:

– А то на остановке вечно какие-то бородатые мужики тусят.

– А почему я должен спасать каких-то бородатых мужиков? – шутит муж.

– Шутка в стиле Петросяна и Регины Дубовицкой… – комментирую я.

– Да? Ну, ладно, тогда я не могу тебя встретить ночью. Я с коллективом «Аншлаг» плыву на теплоходе по Волге-матушке…

Режиссер

Антон меня хорошенько поматросил. И бросил.

Антон – режиссер.

Он прочитал один мой пост и сказал:

– Это надо снимать.

– Давай! – ответила с готовностью я.

Мы стали писать сценарий.

Антон мне нравился. Он был веселый и понятно объяснял. Я писала сценарий по мотивам того поста, в который влюбился Антон.

Сценарий написать гораздо сложнее, чем пост. Пост – это полет фантазии. Это когда ты просто ловишь удачные образы и пакуешь их пазл.

А сценарий – это лесенка, где каждая ступенечка ведет зрителя к смыслу фильма.


ЕСЛИ ГЕРОЙ ЧТО-ТО ДЕЛАЕТ В КАДРЕ, ТО ЭТО ДЕЙСТВИЕ ДОЛЖНО БЫТЬ НАПОЛНЕНО СМЫСЛОВОЙ НАГРУЗКОЙ И ЧТО-ТО ГОВОРИТЬ ЗРИТЕЛЮ.


– Вот героиня у тебя моет пол в прихожей, зачем? – строго спрашивал Антон на вычитке сценария.

– Я хочу сказать, что она хорошая хозяйка.

– Плохие хозяйки тоже моют пол.

– Ясно. Тогда она будет мыть пол и петь. Мол, ее это не напрягает.

– Глупости. Это будет тяжело. Стоять внаклонку и петь. Ну и тем более, она уже возмущена. Она злится на мужа. Кто же поет в этом состоянии?

– Что же делать? – растерялась я.

– Надо придумать другой сюжет. В котором мы видим и ее раздражение, и то, что она хороша как хозяйка.

В итоге в нашем сценарии героиня открывала дверь мужу, который заходил в квартиру с мороза, со слякотной зимы, топтал в прихожей, а она с раздражением и ненавистью подтирала за ним грязные следы.

В общем, мы с Антоном работали над сценарием, а потом Антону предложили крутой проект для известного телеканала. Потому что Антон крутой, и это стало очевидно не только мне.

Антон меня поматросил и бросил.

Я немножко поплакала, но потом отвлеклась на написание книги и примирилась.

Я не обижаюсь на Антона. Боже упаси. Я бы тоже так сделала. Это было предложение, от которого не отказываются. Я тихо жила и писала посты. После каждого удачного поста у меня в личке обязательно возникал какой-то режиссер. Не в смысле, один и тот же. Разные. Дяденьки и тетеньки.

Выныривали из тины. Спрашивали:

– А вас уже экранизировали?

– Нет.

– А хотите?

– Да.

– Хорошо, – говорили они и ныряли обратно. Безвозвратно.

С некоторыми переговоры доходили до личной встречи.

Я приходила в кафе, смотрела на режиссера и понимала: не Антон.

Очередной не мой режиссер пил кофе, откинув мизинец, и говорил о пресыщенности кинематографа.

А я думала: «Что ж ты не пострижен нормально, Бондарчук?»

Иногда они кидали в меня ссылками снятых ими короткометражек. Фильмы были… неподстрижены и неухоженны. Как и их авторы. Все с ними было понятно.

Один спросил: «А у вас есть миллион?» Я подумала, что он странный. Если бы у меня был миллион, мы бы в «Крошке-картошке» не сидели, правда же?

После встречи режиссеры ждали от меня инициативы. Но ее не было. Потому что я – автор сценария. У меня вторая роль. А у тебя – первая. Ты должен брать и говорить мне, что делать в какие сроки. А не я – тебе. А они ждали, что я сама все организую. Только тогда зачем мне они? Тогда я сам себе режиссер.



Это как фотограф на последней свадьбе, которую я вела, сказал молодоженам: «Ну, встаньте как-нибудь». Мне аж захотелось треснуть его микрофоном.

В общем, прошли годы. И тут мне написала Настя. Скромная. Красивая. Целеустремленная. Очень-очень молодая (а-ля «Ты вообще совершеннолетняя, детчк?»).

– А вас уже экранизировали?

– Нет.

– А хотите?

– Да.

– Хорошо.

Настя показала мне свой первый фильм. Он очень добрый и наивный. Как Настя.

Мы договорились о встрече. Настя рассказала, как видит работу. Обозначила сроки и ресурсы. Я вдруг увидела: Настя хочет. И снимет. Настя – это «Антон», только девочка.

Мы совпали. Я влюбилась.

Антон, прости. Я не дождалась. «На теплоходе музыка играет, а я одна стою и берегу…»[8] Я устала тебя ждать. Я тебе изменила. С женщиной. Я такая би. БИсстыжая, если ты понимаешь, о чем я.

Может, когда-нибудь Антон вспомнит обо мне и доматросит. Но пока у меня есть Настя, и я кайфую. Мы написали сценарий вместе.

Настя нашла актеров, провела настоящий придирчивый кастинг.

Не Боярская, конечно, и не Хабенский.

Но не хуже.

Мы сняли наш первый совместный фильм. Называется он «Хрусталь».

Он добрый и быстрый.

Потому что короткометражный.

У нас не было денег. В смысле, это был некоммерческий проект. Пилотный.

Все работали бесплатно. За идею.

А на самом деле не бесплатно. За вдохновение, которое поселилось внутри, и желание летать, за кайф совместного творчества, за тот момент, когда на экране будут написаны наши имена.

РЕЖИССЕР – НАСТЯ.
АВТОР СЦЕНАРИЯ – ОЛЯ.

Я, когда увидела их на экране, чуть не умерла от счастья. Думала, в этот момент меня разорвет от восторга на тысячи маленьких Олечек и Насте долго придется собирать меня по кусочкам на паркете кинотеатра «Художественный».

Но она к этому была готова. Она же добрая…

СОСУДОЛОГ

– И тогда птица теряет кров… – говорит диктор в передаче про животных, которую смотрит Дася.

– А что такое кров? – спрашивает сын.

– Ну, кров, пот, слюн, что непонятного? – встревает муж со своими шутками.

– Сопль, – добавляет сын, и они оба хохочут.

– Кров – это дом, – поясняю я серьезно.

Я сосредоточена, ищу контакты врача, который лечит сосуды, но я забыла слово «флеболог», спрашиваю у мужа:

– Как называется врач, который сосуды лечит? Ну вот на ногах там…

Сын, решивший, что вопрос адресован ему, отвечает:

– Откуда ж мне знать! Сосудолог, может?

Шуба

Юля с мужем поехала в Прагу. В ноябре.

Прага в ноябре прекрасна. Так же, как и в августе, и в марте, и во все другие месяцы.

Юля с мужем без устали гуляли по улицам, все боялись пропустить какую-нибудь красоту.

Юля была в норковой шубе. В целом, ей было жарковато, но не ехать же в Прагу в старом пуховике.

Юля захотела в туалет. И муж тоже.

Прага – цивилизованный город цивилизованной страны, там биотуалеты на каждом углу. Они подошли к одному. Посещение стоило 25 крон. У мужа – 50 крон одной монеткой.

– Сейчас я кину деньги в щелочку, схожу в туалет, аппарат даст сдачу, и на сдачу сходишь ты, – проинструктировал муж.

– Ладно, – согласилась Юля.

Действовали по протоколу. Муж кинул монетку, дверь автоматически распахнулась, он вошел в туалет и через минуту вышел. Дверь автоматически стала закрываться, а сдачи не было. Муж понял, что план сейчас провалится, и его единоличный поход обойдется ему в 50 крон вместо 25.

Действовать нужно быстро. Муж шустро подставил ногу и не дал закрыться дверце.

– Пролезай, я держу! – закричал он жене. – Ты тоже имеешь право сходить!

Юля остановилась в нерешительности. С одной стороны, жалко 25 крон, с другой – красивые женщины в норковых шубах не просачиваются обманным путем в биотуалеты. Как-то не комильфо…

– Не-е, – Юля помотала головой, – я так не могу. Я потерплю. Отпускай.

Муж, сдерживающий все это время дверь, плюнул и позволил ей закрыться. Дверь закрылась, и через секунду внутри биотуалета все зашипело и затрещало: шла автоматическая санобработка кабинки, промывание и дезинфекция от микробов.

Судя по звукам, тысячи струек воды под сильным напряжением активно мыли все внутри.

Через 30 секунд обработка закончилась, и аппарат выплюнул сдачу.

Юля с мужем переглянулись. Они оба представляли, что было бы, если бы Юля послушала мужа и успела бы прошмыгнуть в кабинку.

– Только что я спасла свою норковую шубу, которую ты хотел уничтожить, пытаясь сэкономить 25 крон… – сказала Юля, и они стали хохотать.

Вот так интуиция и умение терпеть могут спасти человеку шубу.

МУЛЬТИВАРКА

Застаю мужа на кухне, заглядывающего в мультиварку в надежде, что там еда. А там пусто: я только пришла и еще не успела ничего приготовить.

– Да, – ернически замечаю я. – Сама в мультиварке еда не растет. Она там появляется исключительно при моем участии…

Муж, зная, что я не обижаюсь на шутки про лишний вес, выдает:

– Она и исчезает оттуда исключительно при твоем участии…

Свадьба

Ира пригласила меня на свадьбу. Весной.

К этому дню Ира шла девять долгих лет, поэтому хотела, чтобы он был безупречным.

Ира – человек дела. Ее секрет счастья – взять Вселенную за ноздри и сказать: «Хочу самого крутого мужика».

Вселенная потрепыхалась-потрепыхалась – и выдала все по запросу. Но не сразу. Через девять лет.

Точнее, она выдала Витюню, и на момент выдачи Витюн был еще полуфабрикат. Но Ира его разглядела. Еще там, в кафе «Му-Му», где случилась их первая встреча и где он ел акционные сырники, но это отдельная, очень смешная история. Там в конце Витюн сделает Ире первый подарок – ирисковую конфетку «Коровка».

Я бы на месте ведущего свадьбы обязательно этот момент обыграла, но к счастью, это был тот нечастый случай (нечастый, а не несчастный), когда на свадьбу я пошла отдыхать, а не работать – улыбаться, фотографироваться у пресс-вола «Ирина + Виктор = любовь», позировать, писать приколы в книгу пожеланий молодым, хохотать над шутками тамады, лопать попой шары, если понадобится.

Ира тоже не сразу стала Ирой. Сначала это была Ируня, наивная девочка с лопнувшим чемоданом, прилетевшая покорять Москву. Она прилетела в Домодедово и думала, что лифты в аэропорту платные, поэтому постеснялась прокатиться, а просто поглазела на эту красоту. За такси до общаги расплачивалась банками с мамиными маринадами, ибо чемодан все равно лопнул, и выбора не было.

Москва слезам не верит, Ира это точно знает…

– Какое у тебя будет платье? – спросила меня Ира.

Она хочет, чтобы платья у всех подружек невесты были сшиты из одной ткани, но фасон, вид и все остальное – каждый выбирает себе сам.

У меня был насморк, и я отвечала, гундося в нос:

– Длинное.

Ире слышится: «Блинное».

– Оль, что это за леди Гага в тебя вселилась? Давай по сценарию!

Я притихла. Я не поняла, в какой момент запретили всем длинные платья. Но такой момент вполне мог быть.


ВАС ВКЛЮЧАЛИ КОГДА-НИБУДЬ В ГРУППУ ИЗ 17 ЖЕНЩИН, КОТОРЫЕ ОБСУЖДАЮТ РАЗНЫЕ ФАСОНЫ ПЛАТЬЕВ ИЗ ОДНОТОННОЙ ТКАНИ? ПРИЧЕМ ТКАНЬ НАМ ТОЖЕ РАЗРЕШИЛИ ВЫБРАТЬ САМИМ. И КАЖДАЯ ИЗ СЕМНАДЦАТИ, КОНЕЧНО, НЕПРИЗНАННЫЙ ДИЗАЙНЕР, И ОНА ПОНИМАЕТ, КАК ЛУЧШЕ, ЧТОБ БЫЛО СТИЛЬНО И ЛУХАРИ. ЭТО ПОСИЛЬНЕЕ МАМСКИХ ЧАТИКОВ, Я ВАМ ДОЛОЖУ.


У меня через час уже рябило в глазах от сотен предложенных вариантов платьев, я бросила читать этот чатик пару дней назад, поэтому девочки там вполне могли разогнаться до «а давайте всем короткие?»

– Нельзя длинное, да?

– Оля, на своем празднике хоть оладуховое, а на моем давай без эпатажа.

Я не поняла, что такое – «оладуховое»?

К чему это вообще? Стала думать о бренности бытия и о том, что, чем реже видишься с друзьями, тем хуже их понимаешь…

Ира иначе трактовала мое молчание и говорит:

– Прости, милая, мне важно, чтобы ты пришла, неважно в чем. Хоть в сметану обмакнись, хоть в икру…

Вот тут я окончательно перестала что-либо понимать:

– Какую, блин, сметану и икру? Зачем мне в них макаться? Ты о чем вообще?

Когда разобрались, до слез ржали обе. Вот так насморк чуть не поссорил подружек.

В общем, весной на свадьбе я была в красивом платье. Коротком.

Люблю чужие свадьбы. Особенно тот момент, когда не надо выходить в круг ловить букет невесты. Ибо ты все уже поймала. Вон сидит, горячее уплетает…

ПОДАРКИ

На празднике у родителей собралась вся семья: трое детей с женами/мужьями и пригорошнями детей/внуков. Родительский дом заполнен новогодним настроением, переливчатым детским смехом и гомоном взрослых голосов.

– Подарки-и-и-и, все сюда-а-а-а! – кричит мама мужа и, соответственно, моя свекровь.

Все собираются на церемонию награждения.

– Это вам, дорогие. – Свекровь протягивает нарядно упакованный пакет нам с мужем.

Рядом стоит брат с женой, радостно ждет – их одарят следующими…

– А вам, ребятки, – загадочно говорит свекровь, обращаясь к среднему сыну с женой. – Подарки похоже…

– А вам, ребятки, – пародируя мамин голос, загадочно говорит муж, обращаясь к брату, – подарки похУже…

Утро

Дочь просыпается утром лохматая, как огромный одуванчик. Муж называет ее: «Виктор Цой после концерта».

По утрам она капризна и требовательна: оранжевый горшок, видите ли, не подходит к цвету любимого на сегодняшний день поросенка, подайте розовый, не буду я вашу кашу, ешьте сами, нет, эти штанишки были в моде в прошлом сезоне, я такие не надену, я в винтаже не хожу.

Я с каменным лицом прислуживаю госпоже Катерине Михалне. Несу розовый горшок, омлетик и платьице. Мне проще так, чем спорить: я ж тоже еще не проснулась. Муж шутит надо мной, говорит, что по утрам я опеКАТЕльная.

Сегодняшнее утро не стало исключением: все бегают по квартире в трусах и пижамах и мирно скандалят.

Мужу звонят с работы, что-то важное.

Он пытается найти комнату, где никого нет, чтобы поговорить в тишине, но быстро понимает, что это невозможно: в этом броуновском движении семейных частиц предсказать, куда пойдет скандалить каждая частица, невозможно.

Даже в туалете нет тишины: там наша целомудренная кошка села на лоток и орет, мол, вышли все, нечего подглядывать.

В итоге муж садится на центровую кровать в комнате и пытается разговаривать с коллегами, перекрикивая нас.

Я ругаюсь с сыном: он идет гулять, а я смотрела прогноз погоды, там обещали дождь, и теперь я убедительно требую взять с собой зонт. Он говорит, что у него капюшон, и вообще – не надо. В качестве аргумента я хотела сказать, что там куча туч, но вместо этого говорю, что там туча куч. Сын замечает, что от тучи куч зонт никак не поможет, и если уж суждено вступить в кучу, то это к деньгам.

Споря, мы проходим мимо мужа, который кричит в трубку:

– А подрядчик кто?! Кто подрядчик?! – и пытается услышать ответ.

Спустя минуту мимо мужа проходит Катя, которая недовольно звонит своим ясельным коллегам по пластмассовому огурцу.



Забавно, что когда сын был маленький, он копировал мое поведение, а я часто разговаривала по телефону, приложив его к уху. Он тоже ходил по квартире маленьким солидным начальником и звонил своим грудничковым подрядчикам по расческе.

Сейчас новые тренды в обществе.

Люди не звонят, а наговаривают аудиосообщения, которые можно прослушать, когда удобно. Телефон от уха переместился ко рту.

Катюня уже «звонит» именно так, приложив игрушечный огурец ко рту. Возмущенно говорит кому-то, что каша – Катина. Наверное, ищет подрядчика, чтобы доесть…

Спустя еще минуту я прохожу мимо мужа, но разговариваю уже с бабушкой, которая спросила, как я слетала в Турцию, и я рассказываю ей про воздушный шар и красоты, которые я видела в другой стране.

– Мы жили в отеле, бабуль, представляешь, который прямо в скале выдолбали!

Тут я замечаю, что муж, у которого внезапно прервался разговор, замер и недовольно смотрит на меня.

– Подожди, бабуль, – говорю я в трубку и уточняю у мужа: – Что-то случилось?

Муж тяжело вздыхает и хмуро замечает:

– Вот утро только началось, а вы меня уже всей семьей ВЫДОЛБАЛИ!

КРАСАВЧИК

Миша оделся на рыбалку во все старое, что не жалко изгваздать. Выглядит как бомжик. Я его подкалываю:

– По пути захвати мусор, он в этом образе будет смотреться органично.

– Я бы сказал, в этом образе мусор меня украсит…

Оказалось, что

Я ехала на лифте. Кроме меня в кабине был незнакомый мужчина лет сорока.

Лифт странно подрагивал, и мужчина явно нервничал.

«Какие же мужики пошли нежные, как девочки, боятся всего», – помню, подумала я.

Лифт вдруг грузно встал. Свет погас.

– О господи! – окончательно запаниковал мужчина.

– Да успокойтесь, все хорошо будет, – сказала я, надеясь, что кромешная темнота скроет мое высокомерие, и нажала на кнопку вызова диспетчера.

Я сообщила женщине, что мы застряли, а мужчина вдруг добавил:

– Люба, вызывай Семена, я тоже тут сижу…

Оказалось, что мужчина – лифтер.

Эту историю подарила мне моя читательница. У них в семье есть переходящая из поколения в поколение книга рецептов. Среди них – рецепт штруделя с вишней, который нужно в процессе приготовления катать колбаской, а потом обязательно обрезать ему «попку», как у огурца, с двух сторон.

И вот все поколения женщин, кто делал этот штрудель, гадали, зачем отрезать эти попки, выдвигали различные версии, про насыщение кислородом, закупорку кончиков и так далее.

Оказалось же (как потом узнали из архивов), что у бабушки просто не было длинного противня, и печка была короткая.

А еще однажды мы встретили соседа по даче, который поздней осенью вывозил с дачи дверь от холодильника.

Оказалось, что это русский дачный лайфхак – даже если вашу дачу зимой ограбят, холодильник без двери никому не нужен – это просто большая, тяжелая, никому не нужная коробка.

Я коллекционирую истории, где развязка кроется во фразе, которая начинается с «оказалось, что». У меня таких историй – миллион, на все случаи жизни, и я считаюсь отличным рассказчиком.

Вот только что сделала себе чай и поняла, что хочу чего-нибудь сладенького. Позвонила мужу, который едет домой со встречи, попросила заскочить в «Ашан» у дома и купить «что-нибудь вкусное».

В итоге он купил.

Скумбрию!

И еще целую лекцию мне прочел, как выбрать самую вкусную скумбрию, жирненькую, и чем холодное копчение отличается от горячего.

Оказалось, что с мужиками работает только конкретика.

А сладкий чай с соленой скумбрией вообще невкусно.

ШАРЛОТКА

Поставила в духовку шарлотку. Чувствую странный запах – не только яблочный. Заглядываю в духовку и понимаю: пластмассовая буква «П» из магнитной азбуки готовится вместе с пирогом. И как она туда попала? Явно дети пихнули, пока я яблоки резала.

Соскребаю ее с противня, и в это время в кухню входит муж.

– Чем пахнет?

– Мы из азбуки букву «П» спалили…

– Слушай, это Издец, конечно…

Три звезды

Однажды много лет назад в моей жизни скоропостижно случилась Анапа.

Еще вчера я была счастлива и беззаботна, а сегодня – хрясь! – и профсоюзная путевка в санаторий-профилакторий Анапы. Три звезды. В Анапе и пять звезд – ни разу не гарантия счастья, а тут – три. Три – это прям обещание проблем.

Но, как говорится, от сумы, тюрьмы и Анапы не зарекайся.

В санаториях лечат больных людей. По мнению мужа, я отлично прохожу по этому критерию.

– Тебе прям надо приложить Анапу ко всем местам, прям натереться Анапой везде, окунуться в нее по макушку, – хохмил муж.

Пока не узнал, что путевка – на два лица.

– Лицо отпущу, пусть загорает, а сам не поеду, – шутил погрустневший муж, пакуя чемоданы.

Я приехала в Анапу с нарядной санаторно-курортной медицинской картой, плотно утрамбованной диагнозами.

Если читать карту, а меня не видеть, то можно удивиться, почему в конце нет некролога, черной рамки с ленточкой и стакана водки, накрытого хлебушком, в комплекте. Но их нет, а на вид я живее всех живых. Бегаю в хорошем настроении, цокаю каблучками босоножек. Такая коренастая, упитанная, румяная, будто только что с каникул у бабушки вернулась.

А еще наивная и слегка разбалованная заграничным сервисом.

Я не знала, что санаторий – это борьба.

Я думала, это отдых, море, шезлонги и процедурки.

Но оказалось, что за все процедуры нужно рвать глотку другим отдыхающим, а перед врачами санатория, назначающими лечение, изображать предсмертную агонию, тогда, возможно, тебе пропишут бодрящий душ Шарко и массаж.

А если не включать МХАТ, а сказать правду: что чувствую себя молодой и красивой, то тебе из вредности пропишут море, и хватит с тебя.

Более опытные и ушлые больные разобрали себе по времени все прикольные процедуры, а ленивый врач, оценивший мою сдобную тушку и вечно хорошее настроение, прописал мне две гениальные процедуры, призванные, вероятно, реанимировать любого зомбака.

Первая – это ингаляция.

Приходишь – и дышишь хвоей.

Продышал? Следующий.

И вторая процедура – лечебный сон. Приходишь в спецкомнату, садишься на кресло, добрая тетя капает на вентилятор два грамма эвкалиптового масла, и ты дремлешь в кресле, весь объятый эвкалиптом.

В общем, на третий день выяснилось, что все крутые процедуры я пропускаю в угоду этому эвкалиптовому лохотрону.

Я – местный санаторный лох, при виде которого принято прыскать в кулак.

Я расстроилась.

Покорно замачивала свою печаль в море. В компании второго лица. Которое как раз не скучало и было радо, что его оставили в покое.

Но в море мы сидели одни-одинешеньки. Остальные все были на процедурах. И я думала о том, что в слове процеДУРА зашито мое гордое звание на долгие годы вперед. Но, ребят, качество отдыха всегда тесно связано с качествами человека.

Я даже не представляю, как можно провести отпуск плохо. Отдыхать – не работать. Я и в Балашихе своей отдохну отлично, только дайте отпуск. А если ты по жизни Мистер МнеВсеНеТак и состоишь в клубе Гундосых, то ты и на Лазурном побережье отыщешь повод сморщить свой придирчивый нос.

Анапа была прекрасна, несмотря ни на что. «Ни на что» – это…

Ну, это когда у тебя номер на втором этаже, прямо напротив огромного батута, и каждую минуту очередная всклокоченная детская голова возникает в твоем окне.

Это когда душ Шарко представляет собой хилую унылую струйку (меня сын из водяного пистолета сильнее уделывал), а в комплекте с циркулярным душем идет ворчание администратора: «Шторку держите, я за вами тут намывать не обязана».

Это когда на завтрак (шведский стол, на минуточку!) вам подают лоток с вареными яйцами, лоток с морской капустой и пакетик самого дешевого кофе «три в одном» в руки (а за кипятком очередь!), на обед – салат из яиц и морской капусты (недоеденных за завтраком, разумеется) и суп из «Роллтона» и луковицы, а на ужин – пироги с начинкой из обеденного салата с морской капустой и яйцами. Нет, я не шучу. У меня есть свидетели. Мы вместе ржали над меню.

И вместе охреневали с местного маркетинга.

Все блюда там назывались очень красиво и поэтично. Та самая голая морская капуста на завтрак именовалась романтично: «Морской бриз», а микс ее с яйцом был уже «Кокеткой».

«Бриз» легко трансформировался в «кокетку» путем добавления яйца, а если все это обернуть тестом и превратить в пирожок, то тут уже проступала явная «Нежность».

Видимо, именно нежность ты испытываешь, сидя потом сами знаете где после такого обеда, с ностальгией вспоминая о мамином борще.

Так вот. Это был замечательный отдых. Шикарный, правда. Мы там были в потрясающей компании единомышленников, беспрестанно хохотали и придумывали приключения.

Устраивали пикники на крыше, ночами купались голышом в неподсвеченном бассейне, познакомились с местным владельцем тандыра и лакомились свежайшими лепешками и самсой, нашли в санатории панорамные окна с видом на море (в конце ремонтируемого холла) и устраивали там вечерние «салоны Анны Керн», когда штормило море и нельзя было уйти в город на прогулку.

Кстати, в полночь, наблюдая за бушующим морем через панорамное окно (такой шторм в прямом эфире), при свете свечей, сидя в теплом мягком гостиничном кресле с чашкой чая в потрясающей компании, мы даже пирожки «Нежность», выпрошенные в столовке (ибо в шторм гонять мужиков за нормальной едой мы не решились), ели как что-то божественное. Потому что они были не с морской капустой и яйцом (бе-е-е), а со смехом, восторгом и объединяющей дружеской атмосферой.

Та путевка досталась мне через профсоюз. Когда я вернулась, то следующая партия направляющихся туда же коллег спросила: «Ну как там?», и я абсолютно честно ответила: «Офигенно!»

Спустя неделю коллеги прилетели в трешечный анапский санаторий и стали слать мне смс-проклятия.

– Тут помойка, Оля! – возмущались коллеги. – Где тут твое «офигенно»?

– Там можно вылезти на крышу и устроить веселый пикник, – подсказывала я.

– Какую крышу? Там все заколочено! Тут пахнет резиной батута…

– А вы не сидите в номере, идите на море, если пройти вправо, за камни, там есть нормальный вход и можно искупаться без водорослей, – оправдывалась я.

– Тут ад, море все грязное, штормит.

– А вы поднимитесь на одиннадцатый этаж, там панорамные окна…

– Там ремонт!

– Знаю, ну так если пройти через ремонт, то там, в самом конце коридора…

– Да никуда мы не пойдем!

– Ну тогда можно ночью купаться в бассейне одним, в том, самом дальнем…

– Нормальные люди ночью спят! – с раздражением выговаривали мне коллеги, будто это я – владелец санатория.

– Нормальные люди едут отдыхать, а не искать поводы для гундежа. – Я кладу трубку.


ВСЕ ЗАВИСИТ ОТ НАС САМИХ. НЕ ВАЖНО, ГДЕ ВЫ СЕЙЧАС, НА МАЛЬДИВАХ ИЛИ В КРЫМУ, В ПЯТИЗВЕЗДОЧНОМ ОТЕЛЕ ИЛИ БРЕВЕНЧАТОМ ДЕРЕВЕНСКОМ ДОМЕ…


Счастье – оно же внутри. Ищите его там, в своем заколоченном сердце, а не в буклетах маркетологов.

ИНГЛИШМЕН

Мы с сыном учим английский.

– Дася, сейчас придут гости, ты откроешь им дверь и скажешь вежливо: «Come in!» Это по-английски: «Входите!» Понял?

– Понял!

Сын бежит открывать дверь и радостно орет гостям: «КОМОН!».

Тату

Муж тут заявил на днях, что хочет сделать себе тату. Я закатила глаза. Только этого не хватало!

Я не понимаю, зачем делать себе больно, если можно не делать себе больно. У меня по этому принципу даже уши не проколоты: на моем теле все отверстия образованы исключительно природно-естественным путем. Пирсинги, тату, шраминги – это все от лукавого.

А муж зажегся, захотелось ему цветную, такую творческую татуху.

Я убежденно его отговаривала.

Мол, тату – это ж баловство, никакой смысловой нагрузки, только у мафии Якудзы в Японии тату – это коммуникация, что-то вроде визитки прямо на теле.

– Ну так отлично ж, – радовался муж. – Буду такой хитрый и ловкий ниндзя «пиу-пиу», спрятанный в теле неприметного одутловатого москвича…

Я посмеялась над шуткой, но тут Остапа, что называется, понесло.

– Может, в «Якитории», наконец, зауважают, – сказал муж, потирая руки. – А то я свои унаги-маки по полчаса жду. Правда, вместо скидочной карты теперь придется гордо снимать рубаху перед официантками, в доказательство причастности к Якудзе, но я готов. В петличке стану носить веточку сакуры, а в списке семейных покупок вместо платьишек и босоножек тебе на лето запишем мне нунчаки и тряпочку-трусы в междупопие для начинающего сумоиста. Я к зиме наберу нужную массу тела, в сумо пойду, ты только навари-ка мне лохань варева калорийного, да с хлебушком белым…

И расхохотался.



Знаешь что, Михаил, я сдаюсь.

Набивай себе тату – и на эту и на ту.

ДЕД МОРОЗ

Разговор сына (6 лет) с папой 31 декабря.

– Дасенька, Дед Мороз в полночь придет ко всем-всем людям…

– А к нашему Президенту придет?

– Придет, Дась. А если Дед Мороз вдруг забудет, то наш Президент сам к нему придет…

Шарон

Сегодня по пути на лекцию во время экстренного торможения я пролила кофе на бежевое платье. Бежевое целомудренное платье чуть ниже колена.

В багажнике предусмотрительно катался голубой сарафан. Он прекрасен, но чуть коротковат для учительского образа. Немного игрив и слегка фриволен, но раз уж так получилось…

Зачем я вру?

Сарафан я надела дома. Покрутилась перед зеркалом и понравилась себе. Сарафан съел мишлен на талии, красиво подчеркнул форму груди, удлинил мои ноги своей короткой длиной.

Да, мне так захотелось. Праздника и красоты. А то я что-то заплесневела.

Последний месяц вообще существую внаклонку.

Потому что я – высокая, а моя годовалая дочь мне по колено. Но она, обутая в нарядные розовые сандалики, весело репетирует первые шаги, и я, отклячив зад, обтянутый длинной, в пол, шелковой юбчонкой, хожу с ней в ногу по детской площадке со скоростью контуженой черепахи.

Если бы у моих ягодиц были глаза, это было бы лучшее лето в их жизни. Потому что они, наконец, увидели небо…

Я уже заточена в тиски возраста и статуса. Эти два друга ходят со мной по магазинам и хмуро гундят, напоминая о себе. Возраст гундит, что «тебе уже не фефнадцать», а статус, что «ну вот куда ты в этом пойдешь? Ты же мать, жена и вообще у тебя скоро серьезное мероприятие».

Я вешаю обратно на полку вертихвостное платьишко с веселой рюшкой по бортику.


С НЕДАВНИХ ПОР С НАМИ НА ШОПИНГ УВЯЗЫВАЕТСЯ ЕЩЕ И ВЕС. ЭТОТ ВООБЩЕ ВОРОТИТ НОС ОТ ВСЕГО ОБТЯГИВАЮЩЕГО И ГУНДИТ ГРОМЧЕ ВСЕХ: «РУЛЕЧКА, ПОЛОЖИ ОБРАТНО ЭТУ БЛУЗОНЬКУ, ОНА НЕ ПРО ТВОЮ ЧЕСТЬ».


И если раньше я шопилась под внутреннюю музыку из мультика про обезьянку: «В целом мире лишь одна-а я, вот такая заводна-а-я»[9] – и мысленно делала колесо между стеллажами с одеждой, то теперь внутри меня вместе возрастом, статусом и весом пьет, не закусывая, мой внутренний Кикабидзе и фоном мычит под нос про «мои года – мое богатство…»[10]

Мой стиль называется «стиль поторопившейся монашки». То есть вроде как раскаялась, ушла в монастырь, исповедалась, а в чемоданчике под кроватью в келье прячу красное белье, запрещенные каблуки и журналы мод.

Мой гардероб скучен, предсказуем и приличен, как ботаник с красным дипломом после института, пришедший на собеседование в папин банк по папиной рекомендации.

Немножко шалит вынужденное декольте (но это реверанс грудному вскармливанию, а не красоте), и все.

В общем, сарафан. Сегодня у меня лекция в айти-компании.

Я войду и скажу им:

– Привет, Айти!

А они мне в ответ:

– Ай ти какая!

Аудитория – мужская. 20 парней и всего две девушки.

Насколько меня успел проинструктировать парень, встречавший на проходной, из-за моей лекции у команды и начальника даже случился конфликт. Парни не понимали, зачем им в жаркий финишный период сдачи проекта (заказчик недоволен результатом, несмотря на ТЗ) два часа слушать

Скачать книгу

Серия «Записки российских блогеров»

Иллюстрация на обложку Дарьи Кузнецовой

© Савельева О.А., текст, 2020

© Кузнецова Д.С., иллюстрации, 2020

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2020

* * *

Введение

Есть такая байка знаменитая.

В один университет запустили три свиньи. Написали у них на пухлых бочках номера: 1, 2, 4.

Свинюшки носились по коридорам универа и произвели переполох – их все стали ловить: студенты, преподаватели, сотрудники. И поймали, конечно. Всех. Трех.

Но поиски не прекратили и еще сутки искали… третью. Ведь хрюшки с цифрой «три» на боку так и не нашли (неудивительно – ее и не существовало).

Я, как узнала эту историю, тут же придумала, как будет называться моя шестая книга.

«СЕДЬМАЯ»!

Ну смешно же, правда?

В ней собраны самые забавные и смешные ситуации, произошедшие со мной, моей семьей и моим окружением.

Сто инфоповодов для улыбок!

Я обожаю юмор. Именно он делает мою жизнь яркой и радостной. Я совершенно не умею жить без улыбки и шуток.

Уверена, что эта книга – легкая и забавная, сможет вас отлично рассмешить, будучи открытой на любой страничке.

А быть причастной к вашим улыбкам – это счастье!

Скромница

Однажды после выступления ко мне подошла женщина. Скромная такая, прическа – с проборчиком, одета очень целомудренно, водолазка, юбка в пол. Она была похожа на матушку при церкви.

– Оля, меня зовут Нина, люблю вас читать, вот сделала вам подарок. – Нина протянула сверток.

– Спасибо, Нина, можно посмотреть?

– Конечно…

Я стала разворачивать сверток.

– У меня четверо детей, мы все вместе делали, – поясняла Нина, пока я дербанила пергамент.

В подарке оказались свечи. Красивые, чуть толще, чем церковные. Они вкусно пахли воском.

Я представила, как Нина с детьми, вечером, на даче, все вместе за круглым столом, сидя у лампадки, вокруг которой вьется мошкара, раскатывают воск и лепят свечи… Милота.

Я обожаю подарки, сделанные своими руками.

– Ой, Нина, неужели сами? – воскликнула я, выражая крайнюю степень восторга и благодарности.

Нина зарделась, скромно потупила глаза.

– Сама, вот этими самими руками… – Нина протянула руки.

Я увидела на руках мозоли… Боже, я и не знала, что делать свечи так трудно и больно!

– Нина! – Я взяла ее ладони в свои. – Милая Нина. Мне теперь ваш подарок еще ценнее. Я же теперь знаю, как это сложно…

– Ну, не так и сложно, – смутилась Нина.

– Ой, ну бросьте… Ваши мозоли…

– Мозоли? А, мозоли. – Нина грустно улыбнулась и, вздохнув, убила меня фразой: – Мозоли – они ж от пилона.

ГОЛЬ

Сын с отцом разговаривают.

– Если прочесть эту книгу, то знания в голове удваиваются! – наставляет Михаил Дасю.

– Да ладно, кто это сказал? – не верит сын.

– Шарль де Голль! – гордо произносит муж и тихо, чтоб слышала только я, добавляет: «Голь на выдумки хитра…»

Вагон-ресторан

Родители прилежно сидели на маленьких стульчиках и ждали детей. Среди них – мы с мужем.

Муж был хмур и небрит: всю ночь делал документы, спал пару часов. Он прислонился к пианино и засыпал. Я периодически толкала его локтем.

В зале, в основном, мамы, мужчин всего трое.

Вот-вот должно было начаться представление в детском саду, посвященное 8 Марта.

Одна инициативная мама решила сделать памятный кадр с родителями.

Муж тихо пошутил, что, по законам плохого кино, она потом и окажется убийцей и будет зачеркивать лица на этой фотографии по очереди.

Другие родители расслышали и поддержали шутку, стали накидывать варианты.

– Начнет она с тех, кто не улыбается.

– Нет, с тех, кто с брекетами, – сказала мама с брекетами (не я).

– Нет, она начнет с бородатых!

– О, отлично, – сказал мой бородатый муж. – Нас тут как раз пятеро.

– Тут трое мужчин, – поправили его.

– Да, я знаю, – ответил муж. – Но мы ж не мужчин считаем, а бороды…

Я шикнула на мужа. Вечно он со своими шуточками!

Прибежали дети, стали танцевать. Это было очень мило. Наша Катюша отжигала по полной программе, со всей присущей ей непосредственностью.

Песня про резвых котят особенно удалась. Катюша была в ударе.

– Дома надо будет скачать, – велела я мужу. – Будем танцевать.

Он кивнул и записал: «Песня про трезвых котят».

Потом был кукольный театр. Маленький цыпленок искал свою маму. На ее роль пробовались корова, коза, утка…

Неожиданно за ширмой возник леопард. Дети возмутились. Мол, ну ты-то куда, леопард?

– О, – загрустил муж. – А где-то ходит женщина в одной леопардовой лосине…

Затем детей выстроили паровозиком.

Катюша не могла идти строем, скакала, выпадала из паровоза, крутилась и плясала какую-то свою программу.

Как говорится, жгла не по-детски.

– По-моему, – сказал муж, – в этом паровозике наша дочь явно вагон-ресторан.

ПОРОСЯ

Лежу на полу, качаю пресс.

Входит муж, говорит:

– Что это ты?

Я, не останавливаясь, на вдохе, отвечаю:

– Пора… ся… В порядок… приводить…

Муж:

– ПОРОСЯ в порядок приводить?

Домра

Мне на съедение в отпуске отдали Стешу. Стеше – 8 лет, и она моя племянница.

Бонусом к Стеше идет домра.

Домра – это беременная балалайка.

Она приехала вместе со Стешей.

Гордо вошла в квартиру, наряженная в чехол.

– Пусть играет по 15 минут в день, – назидательно сказала мама Стеши.

Я не поняла, кому из нас она это сказала – мне или Стеше – ибо я готова отвечать за ребенка, а за издевательство над ребенком – не хочу.

Но Стешу приговорили к домре.

Когда мама Стеши (моя сестра) уехала, мы с девочкой посмотрели друг на друга и все поняли.

– Это будет наш с тобой секрет, – сказала я Стеше и убрала домру в шкаф.

На самом деле я не Стешу спасала от домры, а себя.

Я не умею изображать благоговение, прыскаю в ладошки.

К приезду мамы мы доставали домру и ставили на видное место. Иногда даже раздевали, эротично стаскивая чехол с бедра.

Одну мою племянницу уже умучали скрипкой, я хотела спасти вторую и спросила сестру:

– Почему домра?

– Ну, пианино у нас нет.

– Я так понимаю, она на гуслях не наяривает только потому, что гуслей у вас тоже нет?

– Домра – прекрасный русский народный инструмент.

– Да-да. И арфа тоже. И орган. И…

– Ты к чему?

– Вот Стеша вырастет, пойдет на тусовку с друзьями, кто-то возьмет гитару, запоет Цоя, и тут Стеша такая: «А домры нет?»

Я не могу сдержать смех. Сестра тоже смеется, но сохраняет серьезное выражение лица.

– Стеше нравится домра! – поясняет сестра. – Она с удовольствием ходит на занятия.

«Или с занятий», – думаю я, а сестра со Стешей тем временем уходят на кухню мучить домру.

«Рас-цве-тали-ябло-ни-и-грууу-шиииииии…»[1]

Мы с сыном остаемся в комнате. Сын сидит с вытянутым лицом.

«Во-са-ду-ли-в-ого-роде-еее…»

Сын изо всех сил ценит мать, ментальную арифметику и шахматы.

«Лю-ли-лю-ли-стоя-лааа…»

– Вот будешь хулиганить, отдам тебя на домру! – говорю я сыну. – Будешь лабать на трехструнной…

«Только Дон и Магдалина…»[2]

– С меня – красный диплом, – шепчет сын в ответ.

Мы честно терпим 15 минут.

Сестра и Стеша выходят с кухни.

Мы с сыном встречаем их аплодисментами.

Я подмигиваю Стеше.

СКОРО МАМА УЕДЕТ, И ДОМРА БУДЕТ СНОВА ЗАМУРОВАНА В ШКАФУ.

Я НЕ УВЕРЕНА, ЧТО ПОСТУПАЮ ПРАВИЛЬНО, СКРЫВАЯ ОТ СЕСТРЫ ПРАВДУ, НО НЕ МОГУ ПРЕДАТЬ СТЕШИНО ДОВЕРИЕ.

К чему этот текст…

Да прост.

Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались.

КОРОЛЕВА

Позвонил редактор, попросил срочно поправить текст. Я бегу в комнату, сосредоточенная.

– Ты куда? – спрашивает муж.

– Править!

– Править… Королева моя бежит править…

Кукуруза

Мы с Катей в ее три года отдыхали на море.

Катя каждый день звонила папе. По совочку, по формочкам, по расческе. Вчера вон звонила по булочке с изюмом.

Видимо, изюм отлично соединяет с Москвой.

Катя уточняет:

– Пап, как там коска? Как Клевака? Весипед? Куклы мои – как? Пап, подалис мне лозовую уточку? Подалис? Ну ладно, пока.

Вероятно, папа из изюма обещал золотые горы, раз довольная дочь кивает и передает мне последние новости: «Все хоросо. Подалит».

Я думала, что розовая уточка – это надувной розовый фламинго, поразивший ее на пляже, и не могла понять, почему его подарить должен именно папа и зачем ей надувной фламинго в Москве?

Во время купания Катя покорила сердце мальчика в желтых плавках. Мальчику купили кукурузу, но посолили, а соленую он не хочет.

Он ходил за Катей и излучал щедрость:

– Хотис куюзу?

– Неть.

– Бели. Она невкусная. Бели…

Оказалось, что степень мужской щедрости зависит от степени солености «куюзы».

КАТЯ СМОТРЕЛА НА МАЛЬЧИКА ВЫСОКОМЕРНО, КАК И ПОЛАГАЕТСЯ ПРИНЦЕССАМ В РОЗОВЫХ КУПАЛЬНИКАХ, НО ОГЛЯДЫВАЛАСЬ, НЕ ОТСТАЛ ЛИ ОН ТАМ СО СВОИМ ПРЕДЛОЖЕНИЕМ.

– Буис куюзу? – не отставал мальчик.

– Нет! – Катя дарила ему взгляд, обещавший изжогу.

Через полчаса Катя решила расставить все точки над i.

– Папа купит мне утотьку, – угрожающе сообщила она. – Лозовую!

– А у меня есть! – обрадовался мальчик и оказался вдруг обладателем громадного розового фламинго. – На!

Он пытался выдрать надувную птицу из-под матери, которая опрометчиво отдыхала на ней, и подарить невесте.

– На, на утотьку, – кричал мальчик и тащил птицу за надувную голову вместе с сидящей верхом матерью. Уточка шла в комплекте со свекровью.

– Мне не надо это. – Катя сморщила свой носик. – Мне утотьку! Мне папа подалит утотьку. Лозовую! Мы вместе пойдем ловить лыбку. У папы утотька, и у Кати утотька!

Удочка! Розовая удочка! Вон что она хочет! Я ясно увидела отца, красящего палку в розовый цвет для любимой капризной принцессы.

– Не хотис утотьку, бели куюзу. – Жених попался упрямый и целеустремленный. – Она невкусная…

Обож-ж-жаю детей.

СТЕНКА

Дасину троюродную сестру зовут Стефания. Сокращенно – Стеша.

Она на год младше сына, приехала к нам в гости.

Ладят они с сыном отлично, слушать всполохи их дружного смеха – одно удовольствие.

Пишу мужу в вайбер:

«Сын просто шикарно играет со Стешкой. Хохочет, нежничает, джентльменит. Болтает с ней, играет. То в мяч, то в шахматы. Я в восторге!»

«Ты уверена, что это повод для восторга? Как по мне – так тревожный симптом», – пишет муж.

«Какой странный ответ», – удивляюсь я.

Перечитываю переписку и замечаю, что Т9 заменил «Стешку» на «стенку».

А я расписываю, как весело сын болтает со стенкой.

И тут же от мужа приходит следующее сообщение:

«Ну, надеюсь, сын выбрал в подруги самую надежную, несущую стену? Ты держи в курсе. Телефонируй, когда сын очарует плиту и закадрит холодильник. В невесты ему тахту присмотрим».

Куда надо

Однажды у меня случился курортный роман с таксистом Семеном!

Мой статус замужней женщины его не смутил. Мои дети тоже. Животные и характер не смущают. Смутила его моя грудь, даже заботливо спрятанная в кофту. А я и не прячу особо, ибо хожу с козырей. Когда ж еще с них ходить, если не сейчас?

Семен – высокий и хорош собой.

Меня немного напрягала только его прическа – будто метлу на голову вырвало, – но ему самому явно нравилось: он, пока вез нас с дочкой из аэропорта, причесался три раза.

После причесывания, пока ветер не разметал челку, он становился похож на Трампа. На такого локального, местечкового Трампа.

Я ЗНАЮ, ЧТО ЛЮДИ ЧАСТО НЕ ПОДОЗРЕВАЮТ, ЧТО В ГЛАЗАХ ДРУГИХ ЛЮДЕЙ ВЫГЛЯДЯТ НЕ ТАК, КАК В СВОИХ. ВОТ САМ СЕБЕ СЕМЕН КАЖЕТСЯ ДЕРЗКИМ КАЗАНОВОЙ, А ДРУГИЕ СМОТРЯТ И ВИДЯТ ТРАМПА С АЛИЭКСПРЕССА. ИЛИ ВОТ Я СЕБЕ КАЖУСЬ СКРОМНОЙ БАРЫШНЕЙ, НАТАШЕЙ РОСТОВОЙ НА ПЕРВОМ БАЛУ, А ЕМУ ЧУДИЛАСЬ ЛОЛИТА. НЕ НАБОКОВА, А МИЛЯВСКАЯ. ЧТО, ВПРОЧЕМ, МНОГОЕ ОБЪЯСНЯЕТ.

Роман наш начался банально. Из-за лошади.

Моя дочь Катя оставила в машине Семена свою лошадку. Мы приехали в ночи, и я не заметила, как из машины вышло на одну лошадь меньше.

Семен всю дорогу уговаривал меня звонить ему, если «надо куда». И вот это «куда» он говорил с таким придыханием, будто речь шла вовсе не о такси.

Я, пока ехала, поняла, что ни за что не позвоню Семену. Мне «туда» не надо.

Семен разглядел меня даже в ночи, с гулькой на голове, в мелькающем свете придорожных фонарей, и как-то понял, что приехала я за приключениями. Вероятно, многие летят за этим на курорты, если не сказать, что все.

А я, кулема, всю дорогу еще влажной салфеточкой призывно щи протирала и леденец сосала. Вот и дососалась.

Перед сном мы с Катей обнаружили пропажу лошадки. Игрушка копеечная, ашановская, но стоит ли объяснять, что для трехлетней влюбчивой девочки потеря игрушечного игогошного фаворита – это потеря потерь и настоящая девочковая трагедия.

Катя стала рыдать. Я стала страдать. Уговорила ее потерпеть до утра и обещала, что утром мы найдем лошадку.

У меня был телефон Семена: он звонил, чтобы мы состыковались в аэропорту. Но на часах был почти час ночи, и я не стала звонить – написала в Вотсап.

Мол, Семен, жизнь без лошадки не мила. Ла-ла-ла. Привозите, как сможете. Я отсыплю бабла. Ла!

Семен прочитал и понял, что я на крючке. Специально забыла лошадь, чтобы был повод. Не зря он в пути три раза причесывался.

– Утром приеду! – пообещал он.

Не «привезу», а «приеду». Хм.

– Не забудьте лошадь, – написала я, продолжая наш эпистолярный роман.

– Ты имей в виду, если нужно такси, то лучшие машины и водители – по моему номеру. Мы тут местные мажопы.

Я поняла, что Семен имел в виду слово «мажоры», но править не стала. Я хотела спать, а не учить грамоте чужого мне человека.

Утром, отзавтракав сырничками, мы с Катериной получили условный сигнал о том, что принц с конем ждут нас там же, где высадили вчера: у столба.

Мы пошли к условному столбу, и я сразу поняла, что происходит нечто большее, чем простая передача лошади владельцу. Семен стоял в белой рубахе и черной джинсе. Правильные сандалии без носков. Прическа зафиксирована лаком, чтобы сразить наповал. В руках – букет полевых цветов. Бедром Семен многозначительно опирался на автомобиль, из которого выливалась романтичная песня: «Алкоголичка, несмотря на милое личико, алкоголичка, алкоголичка…»[3]

А я иду, такая, главное, в халате, шлепках и с кульком немытой черешни. Да еще и с «кузнецом» по имени Екатерина. Я была как в знаменитом стишке-пирожке:

  • Нос посередине,
  • Уши по бокам,
  • Что еще-то надо
  • Этим мужикам?

Мне захотелось сразу пояснить Семену, что мне нужна лошадка, а не жеребец.

– Как сама? – спросил Семен вместо «доброе утро».

– Отлично. Привезли лошадку?

– Привез. – Он протянул игрушку расплывшейся в улыбке дочке.

Я полезла за деньгами, оплатить вызов.

– Давай покатаю тебя, – предложил Семен. – Отвезу, если надо КУДА…

Опять это эротичное в его исполнении «куда».

– Спасибо, не надо. Я замужем.

– Ой, брось. Все, что происходит на курорте, остается на курорте.

Вот те раз.

Ехала в Евпаторию, а приехала в Вегас!

«СЧАСТЬЕ ПРОГОРАЕТ КАК СПИЧКА, АЛКОГОЛИЧКА, АЛКОГОЛИЧКА», – НАДРЫВАЛАСЬ МАГНИТОЛА, ПОПЕРХНУВШИСЬ РОМАНТИКОЙ.

– Семен, вот деньги, спасибо за лошадку, нам правда ниКУДА не надо…

Семен вдруг понял, что я не баба с распластавшейся под халатом трешкой, а просто клиент. Клиент такси.

Семен тяжело задышал, взял деньги, обиженно сел в машину. Зря только причесывался.

«Все, перевернулась страничка, пока-пока, алкоголичка…»

И добавить нечего, в принципе.

Семен посмотрел на меня с обидой и дал газу.

– Цыточки? – спросила дочка, имеющая привычку покушаться на все мое.

– Да, цветочки. На, милая, это тебе. Покорми лошадку…

Я подставила лицо солнцу и думала о том, что я еще «ого-го». А местами – «иго-го».

И что в слове «мажопы» не было ошибки…

БИГУДИ

Бегаю по дому, собираюсь на встречу. Спрашиваю мужа:

– Не знаешь, где мои бигуди?

– Твои бигуди… – Миша открывает шкафчик, и там, на самом видном месте, лежат бигуди. – ТА-ДАМ! В бигудятнице!

Кадастр

Неожиданно для себя я побывала на премьере уникального спектакля. Без антракта, но со спецэффектами. Называется «Собрание садоводческого товарищества «Соловушка».

Бывали на чем-нибудь подобном? О-о-о-о-о, вы много потеряли, если нет.

Это, я вам скажу, посильнее Фауста. Как бы обрисовать понаглядней… Ну, представьте такой винегрет из фильма «Гараж», «Ералаша» и трагических элементов «Левиафана». Адская смесь эмоций.

Я пришла, позевывая, в дачном халатике и с кошельком. Собрания предполагают сбор денег на какие-то нужды охренительной важности, о которых я бы в жизни не узнала, не приди на собрание.

Труппа уже собралась в закулисье беседки председателя и томилась в предвкушении премьеры. Меня утопили в большом «винни-пуфе», брошенном прямо на траву.

Получился, так сказать, пуфик на пуфике. Мои ножки торчали из кожаного месива, как зонтики из мороженого, и я неловко барахталась в пучине пуфа, усаживаясь поудобней, пока председатель, тучный и неулыбчивый дядя, не кинул мне туда бумагу и ручку и не приказал: «На, ты молодая, будешь вести протокол собрания!»

Ух ты. Господин назначил меня любимой женой. Я уныло подумала, что теперь придется слушать и фиксировать, а я так рассчитывала подремать в недрах пуфа.

– Итак, я объявляю начало собрания, – заорал председатель и пнул ногой по алюминиевому ведру, валявшемуся рядом с беседкой. Ведро было явно вместо гонга.

Наша «Соловушка» оказалась вполне голосистой.

ВЫЯСНИЛИСЬ ПРАВИЛА УЧАСТИЯ В ШОУ-СПЕКТАКЛЕ: ВСЕ ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА ДОЛЖНЫ БЫЛИ, СРЫВАЯ ГОЛОСА, ОРАТЬ О СВОИХ ДАЧНЫХ ПРОБЛЕМАХ, ПЫТАЯСЬ ПЕРЕКРИЧАТЬ СОСЕДА. ПОБЕДИТЕЛЕМ НАЗНАЧАЛСЯ ТОТ, КТО РАНЬШЕ ВСЕХ ОБИДИТСЯ.

На старт, внимание…

– У нас не горит фонарь! У всех по периметру горят фонари, а у нас – нет. Давайте скинемся и поставим нам фонарь! Я вчера чуть в навоз не упала, темень – хоть глаз выколи! – орала женщина в коричневом платье, цвет которого скрывал правду: падала она в навоз или нет.

– Где взять ключи от леса?! Все ходят в лес за грибами, а мне ключ не выдали, я без подберезовиков сижу, а сейчас лисички пойдут, – гудел потный дядя в панамке на голое тело.

– Товарищи, у нас же товарищество, давайте общаться по-товарищески! – кричала маленькая глазастая женщина, похожая на Ахеджакову. У верблюда два горба, потому что жизнь – борьба[4].

– Почему по нашему садоводству шастают продавцы ивановского текстиля? Какой Павлик Морозов открывает им ворота?

– Какая скотина траву, мусор и другие продукты жизнедеятельности выбрасывает за забор? Вы дождетесь: нас оштрафуют! Но я – учтите! – не стану платить за чужое г*вно!

– Када-а-астр! Када-а-астр! Када-а-астр!!! – орал вспотевший сосед голосом Хазанова, изображавшего попугая.

Как, скажите, как в этом лингвистическом аду вести протокол? Мне захотелось молча уйти в смородину.

Наконец назрел первый конфликт.

– А председатель не сдал чеки за бензин, когда ездил в город по каким-то садоводческим делам! – сообщил хриплый, но горластый казначей.

– А по каким таким садоводческим делам он ездил? Может, он там грабли купил себе! – орала тетка, лоббирующая фонарь.

– Фонарь? Тебе фонарь нужен? – пыхтел тучный председатель. – Щас в глаз дам – будет тебе фонарь!

– Ах ты, дрянь одышливая! Как ты с женщиной разговариваешь!

– Не с женщиной, а с хабалкой! – хамил председатель.

– А где взять ключи от леса? – неожиданно и не по теме всплыл в разговоре лишенный природы дачник.

– Да пош-ш-шел ты… за лисичками! – зашипели на него все хором.

– Он, наверно, ездил в город выяснять про када-а-астр, – возник в диалоге Хазанов.

– А ты вообще сгинь! Ты покосить свои шесть соток не можешь, а на меня твои одуваны летят, – вклинилась ненавистница ивановского текстиля и заткнула приунывшего правдоруба, будто клетку с попугаем накрыла темной тканью неприязни.

Как говорил Гафт в «Гараже»: «Я смотрю, собрание стихийно продолжается, полусонные мои…»

Мне срочно захотелось уйти: для меня здесь было слишком шумно и мне так же было совершенно очевидно, что собрание закончится ничем. Но сложно покинуть театральное представление в разгар кульминации, особенно если твой зад, возложенный на пуф, возвышается над уровнем головы.

Я стала неуклюже выбираться из засады, и в этот момент обиженный председатель вскочил на ведро и, возвышаясь над остальными, прохрипел как раненый гладиатор:

– Я снимаю с себя полномочия! Хрен вам всем, свиньи! Выбирайте нового председателя. Я и пальцем не пошевелю для такого неблагодарного коллектива! Собрание окончено!

И спрыгнув с ведра, демонстративно направился к дому.

Все загалдели еще сильней, а я, наконец, выбралась из пуфа и, тихо положив на стол протокол собрания, покинула его незамеченной…

Подготовленный мной итоговый документ выглядел следующим образом:

ПРОТОКОЛ
собрания садоводов «Соловушка»

Присутствовал: кворум

Повестка дня: орали

Постановили: ВСЕ В САД!!!

БЕСПОРЯДОК

В Москве летом были митинги. Меня и детей в столице в этот период не было, а муж – был. Зная его политическую позицию и переживая за него, спрашиваю:

– Как ты относишься к беспорядкам?

– Да разве ж это беспорядки? Эти люди просто у меня в гостиной не были! Вот там – беспорядки!

Весна

Сидели мы как-то с подружками в ресторане.

Февраль. Вечер. За окнами прощальная зимняя метель. Скоро весна.

Народу много. Все вбегают в ресторан, зябко дышат на ладони, радуются теплу и вкусным запахам.

Слышим, как один официант говорит другому, кивая на наш столик:

– Обслужи вон тех женщин…

– ЖЕНЩИНЫ? Он назвал нас женщинами! А-а-а! – Мы с девчонками изображаем ужас, но при этом заливаемся хохотом.

Смущенный официант Геннадий уже сто раз извинился и объяснил, что он не то имел в виду, но поздно: нас было уже не остановить!

Специально, чтобы слышал официант, мы преувеличенно громко обсуждаем, что будем пить.

– Девчат, а что пьют ЖЕНЩИНЫ?

– Не знаю. Кефир?

– Подсолнечное масло?

– Грудной сбор?

– Принесите корвалол и пояс из собачьей шерсти…

Хохочем, смущая несчастного, поседевшего официанта.

Выбрав напитки, переходим к меню. Мы все голодные. Поэтому заказываем мощно. И салат, и горячее…

Геннадий аж вспотел, сосредоточенно записывая наш заказ.

– Итак, я повторю, – говорит Гена, начинает перечислять заказанные нами блюда, и финализирует наш заказ фразой вечера: – Я смотрю, к весне вы не готовитесь…

А-а-а! А-А-А!

Конечно, не готовимся.

Мы к весне всегда готовы!

ДОЕШЬ

Утро.

Все собираемся, разбегаемся по инстанциям.

Муж не выспался, хмурый, завтракает на кухне, пьет кофе.

– Доешь мой бутерброд? – спрашиваю я. – Я не хочу.

– Доем.

– Доешь Катину кашу? Тут две ложки осталось…

– Доем.

– А сын вон хлеб с маслом съел, а сыр не стал, доешь?

Муж поднимает на меня сонные глаза и уточняет:

– Надеюсь, за кошкой доесть ничего не надо?

Лева

Как работает моя больная фантазия.

Мы в гостях. Я сижу, никого не трогаю, пью кофе, слежу за дочкой.

Катюня заметила под самым потолком на шкафу старого плюшевого льва. Стала тянуть к нему ручки. Мол, дайте льва!

Хозяйка говорит виновато:

– Катюня, ты хочешь Леву? Я бы дала тебе, но не могу… Лева пыльный…

– Лева Пыльный, – смеется муж. – Звучит как псевдоним исполнителя шансона…

Все.

Я уже не в кресле с чашкой кофе. Я в зрительном зале. Занавес открывается. Конферансье в блестящей бабочке объявляет хорошо поставленным голосом в темноту, заполненную зрителями:

– Встречайте! Звезда шансона, победитель премии «Песня века – песня зэка», лауреат премии «Камерные исполнители», член жюри шоу «Три аккорда», соавтор песни «Голуби летят, а ты сидишь»… Л-Л-ЛЕВА ПЫЛЬНЫЙ!

И он медленно выходит под софиты. Лева. Пыльный.

На голове – плешь, заштрихованная волосами. Прокуренные руки. Хриплый голос. На руках – ногти со следами сыроежек, найденных в лесу – случайно, во время посиделок под березой.

Он еще вчера был специальным гостем на Грушинском фестивале. Ходил в свитере, пил водку, пел песни, спал в палатке, тошнил под сосну. Объяснял спящему собутыльнику, что все крысы – это хищники. Но не все хищники – крысы.

Чуть не забыл гитару.

Под костюмом, на коленях, – татуировка. Звезды. Никогда не встану на колени перед властью, значит.

Лева нежно обнимает гитару, как молодую жену.

В этом секрет Левиного неугасшего обаяния. Он всех женщин обнимал как гитары. Играл на струнах натянутого одиночества.

Женщины таяли. Писали письма. Предлагали родить. Сына. Чтобы увековечить Леву.

Будет мальчик с отчеством Львович. Хорошо же.

Лева соглашался, что хорошо. Но не перезванивал.

Он устал. Чуть не опоздал на поезд. Кадрил проводницу. Ее звали Даша.

Она хамила сначала. Говорила: «Я не официантка и не разношу кипяток».

А потом, на станции, он купил ей пирожки и вазу из бересты. И в вазу засунул сушеную воблу. Получился букет. К пиву.

Даша прониклась. Стала носить кипяток, подолгу задерживаясь в купе.

И открывала туалет по блату даже в санитарной зоне.

Даша все время била током. Дешевый сатин ее блузки был наэлектризован статическим электричеством.

Лева отдергивал ладонь и хохотал:

– Ты хороший проводник!

Даша улыбалась. Она не понимала шутки. Потому что она была по физике за восьмой класс. Тема: «Проводники и полупроводники». А Даша проболела ту четверть ветрянкой. До сих пор пятнышко на лбу с тех времен, видишь?

Лева успел.

В гримерке с достоинством опохмелился теплым коньяком, оставшимся после Малежика.

ШАНСОН – ЭТО МУЗЫКА НЕСЛОМЛЕННЫХ РОМАНТИКОВ, ЗАКЛЮЧЕННЫХ ОБЩЕСТВОМ В ТИСКИ УСЛОВНОСТЕЙ ЗА НЕПОКОРНОСТЬ И ВНУТРЕННЮЮ СВОБОДУ.

– Ваш выход через пять минут, – сказал мальчик-организатор.

– Найди лимончик, – ответил Лева.

Он проверил ширинку. Закрыто. Можно на сцену.

Из зеркала на него смотрел слегка помятый, уставший, немолодой мужик, который знает про жизнь чуть больше, чем все.

Он стоит за кулисами. Не волнуется. Думает о том, что после выступления поедет домой и примет нормальный душ. А то после леса, поезда и Даши даже не мылся.

Так и пахнет. Лесом, поездом и Дашей.

– … Л-Л-ЛЕВА ПЫЛЬНЫЙ!

И он решительно выходит на сцену под бурные аплодисменты зрителей…

– Катюня, ну не плачь. На вот, возьми котика, ну говорю же, Лева – пыльный…

Катюня безутешна. Я беру на руки дочь и ухожу укладывать ее спать. Пусть заснет и скорее забудет Леву. А я – я уже не смогу его забыть.

ЖОНГЛЕР

На день рождения сына родственники, не сговариваясь, подарили ему… целых 5 футбольных мячей.

С учетом двух уже имеющихся дома, это прямо много.

Муж, глядя на это богатство в составе семи футбольных мячей, произносит задумчиво:

– Д-а, все хотели вырастить из моего сына футболиста, но, видимо, получится жонглер…

Люстра

Этот рассказ – о мистических совпадениях.

Был период, когда тетя Нина сдавала однокомнатную квартиру молодоженам. Ромочке и Риммочке. Молодые прожили там больше года, а потом решили переехать в другой город.

Съезжая, оставили люстру, красивую, блестящую, с пластмассовыми висюльками, изображающими хрусталь, и попросили тетю Нину похранить ее какое-то время у себя.

– Мы обязательно ее заберем, – сказали они.

Ну, хорошо. Люстра лежит. Месяц, два… Год, два… Три, пять… Семь, восемь…

Восемь лет на антресолях у тети Нины лежит чужая люстра, бережно завернутая в тряпочки, чтобы не разбились висюльки.

Однажды к тете Нине прилетела на каникулы двоюродная сестра Дуняша, с которой они виделись крайне редко. Сидят тетушки – наболтаться не могут.

И вот Дуняша рассказывает тете Нине про ремонт, который в силу скудности финансов протекает вяло и медленно. Чтобы образно показать, насколько вяло, и насколько медленно, и насколько ремонт, Дуняша говорит:

– У нас вместо люстры в гостиной больше трех лет обычная лампочка Ильича висит. Я первое время прямо бесилась. Ругалась с мужем, говорила угрожающе: «Или ты купишь мне люстру, или…»

«Или чо?» – с интересом уточнял муж.

Так и повелось, что лампочку Ильича переименовали в лампочку «ИлиЧо».

Тетя Нина слушала рассказ с заговорщическим видом.

– Хочешь люстру, Дуняш?

С антресолей была торжественно извлечена коробка с расчлененной и замурованной люстрой.

– А это чья? – спросила Дуняша.

– Да уже ничья, – пожала плечами тетя Нина.

Тетушки достали старый таз, налили в него теплой мыльной воды и, также под разговоры, протерли каждую висюльку, собрали и оживили люстру. Она заблестела хрусталем, красивая, нарядная.

– Красота какая! – всплеснула руками Дуняша, любуясь своей будущей люстрой.

Раздался звонок в дверь.

– Подержи. – Тетя Нина всучила Дуняше люстру и пошла открывать.

– Добрый вечер, помните меня? – спросил Роман. – Я за люстрой…

В комнату вошла тетя Нина с вытаращенными от удивления глазами.

За ней шел незнакомый Дуняше мужчина, глаза у которого через секунду стали такими же, как у тети Нины.

Роман спустя восемь лет зашел за люстрой, готовый к тому, что забыли и его, и люстру, и первое, что увидел – Дуняшу с его свежеочищенной люстрой, будто все восемь лет каждый день только его и ждали…

ПЕЙНТБОЛ

Поехали мы всей семьей на игру в пейнтбол.

Организаторы принесли салфетки для протирки стекол в специальных защитных масках (обязательны для игры). Салфетки похожи на туалетную бумагу.

Муж комментирует:

– Да ладно, не так уж и страшно.

– У вас что закончилось? Газ или патроны? – спрашивает организатор у мужа, понуро выходящего с поля.

– Терпение.

Я раньше всех сдала ружье, иду из штаба, а навстречу мои вооруженные мужики. Я хватаю селфи-палку и делаю вид, что из нее «отстреливаюсь».

– Аккуратнее, – кричит муж. – Раз в год и селфи-палка стреляет!

Опоссум

Муж у меня иногда как выдаст какой-нибудь интересный факт, и я сижу и думаю: «Вот зачем ты это знаешь? Заче-е-ем?»

Например, он говорит: «Прикинь, напуганный опоссум при опасности падает, притворяясь мертвым. При этом у него стекленеют глаза, изо рта начинает течь пена, и он пахнет резким запахом. И хищники его обходят стороной».

Я смотрю на мужа и пытаюсь понять, как в быту можно использовать это бесценное знание.

ПРОСТО ПАМЯТЬ – ЭТО ОПРЕДЕЛЕННАЯ СИСТЕМА ХРАНЕНИЯ ИНФОРМАЦИИ. КАК ШКАФ ДОМА. В ШКАФ МОЖНО ВМЕСТИТЬ МНОГО НУЖНОЙ ИНФОРМАЦИИ. А МОЖНО – НЕНУЖНОЙ. НО ЕСЛИ ПОЛОЖИТЬ ТУДА НЕНУЖНОЕ, ТО НУЖНОЕ НЕ ВЛЕЗЕТ.

Пока у мужа в памяти живет напуганный обманчивый опоссум, там нет места важному знанию, например, о том, как сварить рис в мультиварке. В итоге, стоит мне уехать в отпуск, как за мной в Вотсап летит вопрос:

«А рис лучше в какой мульте варить? А прям в холодную воду засыпать?»

Мне хочется открыть шкаф его памяти и выманить опоссума. Вытащить его обмякшую тушку и, пока опоссум не расколдовался – р-раз! – и впихнуть туда мультиварку, пельмени, рис, гречку и другие крупы, необходимые для выживания мужика с уехавшей женой.

Когда опоссум очухается от своего летаргического сна, мест в шкафу уже не останется. Ну, извини, дружок.

Вчера вечером я ходила на интеллектуальную игру. Меня пригласили люди, которые думали, что у меня есть интеллект. Они не знали, что мой шкаф – с пустой антресолькой. В общем, я взяла и вежливо не отказалась.

Игра была интересная, хорошая тем, что там не обязательно что-то знать, но обязательно догадываться. Теперь я знаю, что две подружки – ИПИ и УРИ – дружат, несмотря на то что одна замужем, а вторая нет. Знаете, кто они? МиссисИПИ и МиссУРИ.

Теперь я знаю, что фирма «iБолит» лечит айфоны.

А российские изобретатели запатентовали свое ноу-хау – мышеловку для двух мышей, которая их к тому же не убивает. Знаете, как они ее назвали? «Леопольд»!

Было несколько вопросов, после которых мне, чтобы не позориться, хотелось притвориться мертвой (а что, у опоссума же прокатило), но я стоически позорилась на весь ресторан, сверкая дырявым интеллектом.

Перед сном я перебирала свои находки. Теперь у меня в шкафу памяти живут Леопольд, Айболит и даже Миссисипи. Не подскажете рецепт борща? А то он вывалился…

Моя дочь тоже ездила со мной на интеллектуальный баттл.

На вопрос папы: «Катя, что ты делала вечером?», дочь ответила предельно честно и развернуто: «Не плакала». Отличный ответ. В ее шкафчике с яблочком хранится много принцесс, мозаика, карамельки, сумочка с сердечком и плюшевая сова. Для трех лет более чем достаточно.

МАРКЕР

Катя подражает взрослым, которые постоянно звонят по телефону, и тоже звонит. По расческам, по игрушкам…

– Смотрите, – смеются наши друзья, – ваша дочь звонит по маркеру!

– Это неудивительно, – говорит муж. – Маркер-то спиртовой…

Ляхи

Элла Марковна как-то разминулась с фитнесом. Он пришел, но не застал Эллу Марковну молодой и активной.

Когда фитнес стал популярным, здоровье уже ушло из жизни Эллы Марковны, оставив ей возможность знать о нем, но не заниматься.

Но никогда и ни от чего нельзя зарекаться.

Элла Марковна все-таки столкнулась с фитнесом, причем самым неожиданным образом: ей, как самому опытному литературному редактору в издательстве, была поручена работа над новой модной и перспективной книгой самого скандального фитнес-тренера России. Его долго уговаривали на эту книгу, но он отмахивался гантелями. А тут вдруг снизошел.

– Элла Марковна, этот текст – бомба. Он своеобразный, его писал человек с физкультурным образованием, там предложения короткие и грубые. Вы стилистику не трогайте, причешите ошибки только. Мы делаем на продажи этой книги большие ставки. Не подведите, – пояснил директор, и добавил виновато: – Там местами с матом, но так и задумано.

Элла Марковна отнеслась к работе со всей ответственностью. Очень бы не хотелось выдернуть из этой бомбы чеку раньше времени.

ЛЕКСИКОН ФИТНЕС-ТРЕНЕРА В ЦЕЛОМ БЫЛ ПОХОЖ НА ЛЕКСИКОН ГОПНИКА, ОТЖАВШЕГО АЙФОН В КОТЕЛЬНИКАХ, И ЭЛЛА МАРКОВНА БЫЛА К ЭТОМУ ГОТОВА.

Но на первой же странице Элла Марковна врезалась в незнакомое слово. Она приподняла очки и перечитала: «Ляхи».

Так назывался целый раздел.

Хм… Ляхи… Может, тренер решил что-то автобиографичное написать?

И красивым, каллиграфическим почерком Элла Марковна уточнила на полях:

«Ляхи – это поляки?»

ВЗЛЕТ

«Когда у тебя взлет?» – пишет муж: всегда волнуется, когда я в аэропорт еду.

«В 13» – отвечаю я.

«Я про карьерный…»

Жук

Я с дочерью Катей отдыхала в санатории.

К нам в номер залетел жук. Большой, коричневый и суровый.

Он вцепился в шторы и ругался матом.

Я не очень понимаю по-жуковски, но интонация точно была матерная.

Мы с дочкой живем на пятом этаже. Как его занесло так высоко?

Думаю, его возмущение тоже было адресовано этой мысли. Он был брюзга и жужжал что-то вроде: «Какого черта меня вечно заносит в какие-то дыры, ну почему не в столовую?»

Я боюсь насекомых. До фобии боюсь. Для меня даже бабочки – это волосатые летающие гусеницы с ножками.

Я увидела жука и остолбенела от страха.

– Пошла вон, – пробасил жук со шторы голосом Джигурды. Джигуржук.

– Вообще-то мы тут живем, – проблеяла я, пряча дочь за спину.

Катюша жука не испугалась, стала укладывать кукол спать как ни в чем не бывало.

Я договаривалась с жуком.

Включила песню «Лет май пипл гоу» и умоляла свалить по-хорошему, не доводя до убийств.

Жук катался на шторе, колыхаемой ветром. Может, он думал, что это Диснейленд, и хохотал от счастья, я не знаю, я совсем не разбираюсь в жуках.

Я открыла балкон и махала полотенцем.

Я кричала: «Кыш!»

Я плакала от отчаяния.

Я пугала его, как могла, я даже спела ему песню «Угонщица» из репертуара Аллегровой (поверьте, нет ничего страшнее моего пения, а песни Аллегровой в моем исполнении – это локальное ядерное оружие), но он был упрям и басовит. А может, глухой попался.

Катался себе на этой шторковой карусельке…

Дочь улеглась спать. Дневной сон. Я села бдить. Вдруг Джигуржук нападет на мою спящую дочь?

У меня сдавали нервы. Я не могу жить с жуком в одном номере! Или я – или он.

Напротив нас жил мужик. Я видела утром его выходящим из номера.

Мужики не должны бояться жуков. Они зачастую боятся ответственности, а жуков – нет. Не боятся.

И я решилась на просьбу о помощи. Громко постучала в соседний номер.

Мне открыл тот самый мужик. Он был в плавках, с голым торсом. На животе у него были кубики. Не в смысле рельеф мышц, а в смысле А, Б, В.

Шучу-шучу, рельеф-рельеф.

– Простите, у меня в номере жук, я его боюсь, если вы не боитесь, не могли бы вы…

– Мы на пятом этаже, откуда тут жук?

– Хм… Мы с ним это обсудили, он, в целом, обрисовал траекторию…

– Ну показывайте, что там у вас.

«Мой гинеколог так же говорит», – подумала я и повела мужика к жуку.

– Может, накинете что-то?

– На жука?

– На себя… – смутилась я. – Ну да ладно, извините…

Мне все равно, в каком виде явится ко мне в номер ловец жуков.

Дочка заснула, распласталась на кровати.

Жук все так же катался на шторе и жужжал. В этом жужжании я уловила нечто похожее на: «Угнала его, угнала…» Откуда мне было знать, что он фанат Аллегровой?

Мужик смело подошел к жуку, взял его в руку и швырнул в балкон.

– Вы мой герой, спасибо, – сказала я и закрыла балкон намертво, чтобы этот жужжащий Аллегрофренд не вернулся.

– Пожалуйста, – сказал мужик, подмигнул мне, шевельнул кубиками и ушел к себе.

Спустя два дня, когда я давно забыла про историю с жуком, мы гуляли с местными друзьями по морскому берегу.

– Ой, – сказала Наташа, которая приехала в этот санаторий из Ростова и записана у меня в телефоне как Наташа Ростова. – Нас тут вчера инструктор по физре так развлек. Я хохотала… Говорит, на него тут постоянно одинокие мамочки охотятся, кадрят как могут. Видят, что он красивый, подкачанный и живет один. Кто-то подарочки делает, кто-то письма пишет любовные. А одна женщина в этом заезде, прикинь, нашла огромного таракана, притащила в номер и притворилась, что боится его, напомадилась, позвала к себе инструктора, мол, ой, я такая цаца, жука боюсь. Ну он пришел и выкинул ей жука. А она: ты, грит, мой герой… Ой, он рассказывал, мы ухохотались.

«Ничего я не помадилась!» – возмущенно подумала я, долго задумчиво смотрела на Наташку, а потом громко засмеялась и сказала:

– Ну, баба, ну, затейница!

КОУЧ

Заехали в Макавто взять кофе, не выходя из-за руля. Я пью без сахара и говорю оператору сразу, что мне сахар не нужен.

– Зачем отказалась? Попроси, попроси сахар, – кипишует Миша. – Мне нужен! Мне всегда несладко… У меня в сумке всегда пакетики с сахаром про запас есть, а сейчас как раз закончились…

– Господи, Миша, ну что это за любовь к халяве? – сержусь я. – Клянчить сахар, ужас… Чем больше энергии ты тратишь на попытку что-то выгадать, тем меньше энергии остается на возможность заработать…

– Ну да, ну да, – саркастически замечает Миша. – Так сразу и не скажешь, но на самом деле мне не нужен был бесплатный сахар – все это задумано ради бесплатной коуч-сессии.

Вареники

Однажды я написала фразу, которая всем понравилась: «Мотивация как эрекция: если слабая – ничего не получится».

Люди стали репостить эту фразу и под своими постами писать примеры мотивирующих ситуаций.

Про человека, который потерял ногу, но не потерял желания покорить Эверест. И покорил! Доказал всем и себе, что ограниченные возможности – это шлагбаумы в голове.

Про женщину, которая отдала сыну почку, и ее операция прошла с осложнениями, и, пока они оба лежали в больнице, их грозились выселить из квартиры, за которую нечем было платить. И она, прямо лежа в больнице, стала вязать шарфы; шарфы были очень красивые, и тут же их раскупали, и она практически под капельницей зарабатывала отличные деньги.

Про бесстрашную кругосветку человека, решившего преодолеть свои страхи и отправившегося вокруг света без денег, телефона и знания языка.

Я читала эти истории и понимала, что мотивация в голове большинства людей покрыта флером героизма и благородства.

МОТИВАЦИЯ – ЭТО НЕПРЕМЕННО КРАСНЫЕ ТРУСЫ СУПЕРМЕНА, В КОТОРЫХ НУЖНО СПАСТИ МИР.

И я сразу вспомнила, как два года назад получала книжную премию. Там, на церемонии, был Михаил Лабковский, известнейший психолог, который тоже получал премию за свою книгу.

Лабковский был такой крутой, что у меня камни из почек грозились выйти – на него посмотреть. Я сидела на мероприятии бледная и слегка напуганная, держалась за живот.

Лабковский вышел на сцену, ведущий – страшная льстюга – забомбил его комплиментами и спросил: «Ну расскажите, как вы решились написать книгу?»

Все затаились в ожидании мотивирующей истории о том, как он мечтал о книге, как шел к своей цели и как писал ее в своем любимом кресле, глядя на закат.

Но Михаил скромно ответил:

– При Центральном доме литераторов есть отличный ресторан. Мой друг, обладатель удостоверения Союза писателей, проводит меня туда «по блату». Говорит консьержу на входе: «Вот этот – со мной». И я, «вот этот», проходил мимо осуждающего взгляда консьержа, как бы бессловесно, но информативно напоминавшего, что я тут на птичьих правах. И я с мольбой смотрел на этого консьержа и обещал ему клятвенно: «Я напишу книгу, я обещаю!» И вот… Написал. Обещал же.

Я смеялась. Я была в том ресторане и ела там самые вкусные в моей жизни вареники с картошкой.

Мотивация бывает очень приземленная.

Иногда это – варе-е-е-еники.

ЛУЧШИЕ ГОДЫ

Мы поссорились с мужем прямо перед походом в гости. Решили не отменять мероприятие, пришли, сели за стол, но сидим, нахохленные, дуемся друг на друга.

– Оль, ты сердишься на Мишку, что ли? – спрашивает хозяйка, которой непривычно, что мы не хохмим, как всегда.

– Да, – громко говорю я, чтоб муж слышал. – Он украл мои лучшие годы!

– Пф-ф-ф, – пыхтит муж, который тоже сердится на меня. – Это как урановые отходы украсть…

Мистика

Однажды на автограф-сессии ко мне подошла женщина и попросила подписать книгу.

– Как вас зовут? – приветливо спрашиваю я, ибо всегда подписываю адресно.

– Марина.

Я пишу в книге автограф: «Марина, нам по пути!», протягиваю женщине.

– Ой! – расстроилась она. – Я – Мария! Мария!

А мне послышалось – Марина…

Видя, как расстроилась женщина, я забираю у нее книгу и тут же даю новую, в которой пишу уже правильно: «Маша, нам по пути!»

Женщина уходит счастливая, с автографом-трофеем.

А я кладу книгу с автографом Марине в рюкзак и забываю про нее.

Вечером сажусь на поезд, мы в купе с незнакомой девушкой вдвоем.

Познакомились, болтаем, смеемся.

Она – тренер по йоге (йогиня) и рассказывает, что ее профессия обязывает ее быть очень восприимчивой к этому миру, и Вселенная очень отзывчива в ответ на ее просьбы. Иногда прямо до мистики.

– Ну, например? – Я хочу конкретики.

– Например… Ну вот вчера, я стою на стоянке около гаражей, – рассказывает мне попутчица. – У нас собираются сносить гаражи, и было собрание по этому поводу. Потом мне позвонил клиент, и я долго болтала с ним по телефону. Все разошлись, осталось несколько человек из гаражного кооператива, они пошли по своим машинам. Я закончила разговор с клиентом, и тут – дзинь! – приходит сообщение от моего сына: «Мама, мне для поделки в школу срочно нужен двусторонний скотч! Найди, иначе я пропал!» А я знаю, как сын готовил эту поделку, как ему это важно… Но я в гаражах, и уже поздно, и непонятно, где этот скотч продается? В канцелярских магазинах или строительных? И я, растерянная, оглядываюсь и вижу несколько человек, которые – каждый в своей машине – собираются уезжать, и подхожу к мужчине в черном «Форде» и спрашиваю: «Простите, пожалуйста, вы не знаете, где можно купить двусторонний скотч?» А он смотрит на меня задумчиво пять секунд, потом ныряет в свой «Форд», выныривает и говорит: «Такой подойдет?» – и протягивает мне скотч. И денег не берет. Вот как? Я же именно к нему подошла. И именно он возит с собой лишний скотч!

– Класс! – Мне нравится эта девушка.

Когда мне кто-то нравится, я сразу хочу подарить ему свою книгу. Лезу в рюкзак (там обычно для таких случаев лежит «Попутчица» моя), а сама спрашиваю:

– А зовут-то вас как?

– Марина, – отвечает девушка.

И тут я обнаруживаю в рюкзаке только одну книгу, и она уже подписана: «Марина, нам по пути!»

На глазах Марины я вытаскиваю из рюкзака книгу с готовым адресным автографом для Марины…

Видели бы вы ее глаза!

P.S. Я ей, конечно, потом все рассказала, мы хохотали.

Но потом Марина задумчиво сказала, что я зря расшифровала цепь событий, без пояснений все выглядело так завораживающе-мистически, что она не удивилась бы, если следом за книгой я бы достала из рюкзака магический шар.

ЦЕЙТНОТ

Муж ничего не успевает, ходит и злится, весь в цейтноте. Бормочет: «Столько дел, столько дел, за что браться!»

Но при этом наряжается.

– Куда это мы такие нарядные? – спрашиваю я.

– Ревнуешь?

– Конечно, вдруг к любовнице!

– Конечно, к любовнице. Ты не представляешь, сколько дел у меня в той, другой семье!

Колумб

Визит большого чиновника М. в уездный город Б. был запланирован на начало мая.

Именно в городе Б. на улице с символично-революционным названием «Улица Юлиуса Фучика» проживал веселый ветеран, которого высокопоставленное должностное лицо хотело заслуженно поздравить с грядущим праздником Великой Победы.

Марианна Ивановна, которую все обычно звали в одно слово Марьяновна, ничего не знала о планах Дмитрия Анатольевича, и в тот весенний майский четверг бодро шагала в магазин с большой пляжной сумкой.

В нее (в смысле, в сумку, а не в Марьяновну) отлично помещались три батона, «Дарницкий», три пачки макарон и шесть банок тушенки: этим Марьяновне предстояло кормить семью с тремя детьми все выходные на даче у свекрови.

Выйдя на центральную улицу города Б., традиционно запруженную машинами, Марьяновна ошарашенно замерла. Улица была чиста и непорочна, как мысли младенца.

Обочины, обычно намертво заставленные криво припаркованными авто, также опустели. Два запоздалых зазевавшихся эвакуатора с зелеными щупальцами торопливо утаскивали последних четырехколесных жертв поглубже во дворы.

Как раз утром веселый муж Марьяновны рассказал ей анекдот про женщину легкого поведения, которой гинеколог объяснял, что волосы у нее на причинном месте не растут по той же самой причине, по которой не растет трава на автобане. Почему-то девственно-чистая улица напомнила Марьяновне именно этот анекдот, и она невесело усмехнулась.

Хлебная палатка, куда целенаправленно шагала Марьяновна, призывно источала рекламный аромат сдобы.

– А что происходит? – спросила она у знакомой старушки, сосредоточенно спешащей в противоположную сторону.

– А вы что, не знаете? К нам сам М. приезжает!

– Куда «к нам»?

– На Фучика. Ветерана поздравлять.

И тут Марьяновна обратила внимание, что людской поток, обычно по-броуновски хаотичный, сегодня устремлен именно туда, во дворы улицы Фучика. Посвященные в планы М. люди, купив свежего хлеба, спешили за зрелищами.

Марьяновна заметалась в нерешительности. С одной стороны, следовало купить запланированный набор продуктов, с другой – М. в соседний двор приезжает не часто, а если честно, то никогда, и упустить такой шанс – преступление.

Марьяновна вспомнила, как муж рассказывал ей анекдот про женщину, которая шла за батоном и увидела перед магазином пьяненького, грязненького, хиленького, но живого мужичка. Женщина решила взять его себе домой, отмыть, откормить и отлюбить, но магазин закрывался, и женщина метнулась за хлебом, чтобы на обратном пути подобрать и мужичонку, но когда, спустя минуту, выскочила обратно – его уже не было. И расстроенная женщина со злостью кинула свежекупленный батон об ступеньки: «Как будто семь лет хлеба не ела!»

Марьяновна вспомнила анекдот и снова невесело усмехнулась.

Несмотря на подсказку, вшитую в междустрочье народного фольклора, Марьяновна торопливо бросилась в магазин. М. приедет и уедет, а детей байками о том, как приезжал М., не накормишь.

Спустя 20 минут Марьяновна, скривившись под тяжестью забитой продуктами сумки, спортивной ходьбой полубежала на место встречи с представителем власти.

Вдруг сзади раздался хриплый мужской голос:

– Женщина, чуть помедленнее, что у вас в сумке?

– Бомба! – саркастично ответила Марьяновна и обернулась посмотреть на любопытную Варвару.

Позади стояли трое неулыбчивых мужчин. Они были в пиджаках и темных очках, пахли солидностью и безнаказанностью.

Такие в американских блокбастерах про шпионов, переговариваясь друг с другом, обычно говорят в манжет рубашки:

– Первый-первый, объект обнаружен…

Марьяновна слегка напряглась.

– Продукты в сумке, – подрегулировала наглость Марьяновна. – Что ж еще?

– Покажите, – приказал один из пиджаков.

«С какой стати?» – хотела сказать Марьяновна, но не сказала. Молча сняла с плеча и распахнула сумку. Пиджак задумчиво посмотрел внутрь. Оттуда на него не менее задумчиво смотрели шесть коровьих голов, изображенных на банках с тушенкой.

– Спасибо, – вежливо сказал пиджак и сглотнул слюну.

– Что, не будет вот этого: «Руки вверх, за голову, мордой в асфальт»? – пошутила Марьяновна.

Но пиджаки не засмеялись, а быстро растворились в пространстве.

Марьяновна сосредоточенно заспешила туда, куда текла людская толпа.

Государство, по мнению Марьяновны, поступило с ней несправедливо, и ей хотелось наябедничать на государство М., как ябедничают ей на ее старшего сына воспитатели в саду.

М. придет домой и оттаскает нерадивое государство за ухо, поставит в угол и велит исправить ошибки.

Дело в том, что за рождение второго сына Марьяновне полагался материнский капитал. Но деньгами его не давали, долгосрочно вкладывать деньги в неосязаемую будущую пенсию Марьяновна считала слишком рискованным, мариновать же обесценивающиеся рубли на будущее обучение ребенка – вообще неэффективно, и получалось, что факт наличия материнского капитала вынуждал их с мужем увеличивать жилплощадь.

В случае с Марьяновной, категорически не имевшей накоплений, получалось, что, родив второго ребенка, она должна была с младенцем на руках затеять продажу имеющейся жилплощади, параллельно начать поиск новой, затем осуществить переезд, который, как известно, хуже пожара, и все это ради дополнительных четырех квадратов, на которые в лучшем случае влезет тот же манеж для сына. Игра не стоила свеч.

Марьяновне очень хотелось обновить на эти деньги машину или сделать ремонт в своей старой хрущевке, но государству было неинтересно, чего хочет Марьяновна. Оно красовалось на экране телевизора и докладывало Президенту, что все вокруг получают материнский капитал, а про то, что у большинства получивших он так и лежит в виде нарядного сертификата в рамочке, не докладывало.

Марьяновна играла с младшим сыном в такую игру: клала на столик для кормления погремушку. Сын радостно гулил и изображал восторг. А потом она накрывала погремушку пеленкой. Сын сразу печалился и куксил губки: он расстраивался и не понимал, куда делась погремушка, хотя дураку понятно – вот она, на столике для кормления. Потом Марьяновна сдергивала пеленку – и лицо сынишки снова озарялось восторгом.

Марьяновна подозревала, что государство играет с ней, половозрелой женщиной под сорок, так же, как с неразумным младенцем. Ведь материнский капитал – вот он, под носом, но накрыт пеленкой, и Марьяновна его не видит и вынуждена унизительно приставать к представителям власти: «Где мой капитал? Где мой капитал?»

За рождение третьего сына полагалась земля, но ее предлагали в Шатуре, двести километров от дома вглубь беспросветности. Плюс участок расположен в болотистой местности, без коммуникаций и перспектив. Соседи – лягушки да комары. Да две очумевшие от болотных ароматов березки. До ближайшего жилого строения – семь верст. Но Марьяновна – не бешеная собака, а мать троих детей, и ей это крюк.

Кому нужна такая земля?

Получалось, что государство вроде как выполняет свои обязательства, не придраться, а на деле – кукиш.

Это все равно что глубоко голодному человеку предложить хрен. Вроде закуска, а вроде – хрен. Кто ж на голодный желудок будет есть хрен? И отказ выглядит логично, и предъявить государству нечего.

– Вам дали землю-то? – подтрунивали над Марьяновной соседи.

– Дали. Два ведра, – весело отвечал неунывающий Марьяновнин муж.

Надо заметить, что Марьяновна была вполне социально активной личностью, и ей не впервой предстояло лицезреть политика на расстоянии вытянутой руки.

Однажды на приеме, посвященном открытию большой спортивной арены, куда Марьяновну пригласили вместе с мужем и детьми, она увидела губернатора и, сама от себя не ожидая такой прыти, ринулась ему наперерез.

– Землю! Землю дайте! – волновалась она, продираясь сквозь строй широкоплечих пиджаков, оберегающих представителя власти от попыток представителей общественности совершить над ним самосуд в порыве приступа справедливости.

– Чего нет – того нет, – вежливо ответил лаконичный губернатор и развел руками.

Марьяновну такой ответ удивил и расстроил. Губернаторы должны отвечать красивым официальным языком со ссылками на нормативные акты, а он ответил, как сосед по даче Петрович, у которого Марьяновна в прошлую субботу попросила секатор.

– И что же делать? – не отставала Марьяновна.

Она старалась, тужилась, рожала государству троих новых граждан, последнего – вообще с экстренным кесаревым, а государство что взамен?

Удостоверение многодетной матери? И что с ним делать? Ставить на него манеж? Помидоры на нем растить?

Но губернатор уже вежливо разговаривал с другой женщиной, которая диктовала подобострастному помощнику губернатора номер садика, где известка с потолка падала прямо в кашу детям. Губернатор обещал разобраться. С виновными, детьми и кашей. После «виновными» нужна запятая.

Тем же вечером Марьяновне позвонили. Как впоследствии шутил ее муж, «на выключенный телефон».

Визгливый голос попросил подробностей о проблеме, озвученной Марьяновной губернатору.

Дома Марьяновна чувствовала себе смелее, чем на Приеме, и долго и прочувственно рассказывала визгливому голосу симптомы своих проблем. На другом конце трубки слушали внимательно, задавали наводящие вопросы, уточняли, а потом визгливо обещали разобраться, объяснив, что Ваше, Марьяновна, обращение принято.

А еще спустя месяц она получила письмо, в котором сухим и хмурым языком было написано что-то про «государственные гарантии», которые государство было бы и радо выполнить «в полном объеме», но они «лимитированы федеральным и региональным бюджетом», а потому извините. Либо Шатура, либо ничего.

Письмо было подписано размашистым почерком губернатора. Но жизнерадостный муж Марьяновны сказал, что скорее всего губернатор это письмо даже не видел – а его секретарша с леденцовыми губками просто поставила факсимиле…

И вот новый шанс. Сам М.! Барин к нам приедет – барин нас рассудит[5]. Марьяновна ускорилась.

Она бежала по улице, на которой выросла, и поражалась. Улица Фучика изменилась до неузнаваемости. Стала нарядная и праздничная. Дворовая территория была свежезаасфальтирована. Детские площадки свежепокрашены. Краска еще не высохла, поэтому детей на них очень кстати не было. Старая поломанная горка была, наконец, выкорчевана и куда-то увезена, надпись «ВАЛЕРА ЛОХ» на детском резном домике замазана красным, но Валера упрямо просвечивал своей лоховитостью сквозь новый революционный цвет.

Крыши домов были красиво украшены снайперами. Они и украшали, и устрашали одновременно. По периметру улицы расставили новые урны, актуализировали черно-белые бордюры. Солидные неулыбчивые люди, изображавшие случайных прохожих, напряженно гуляли по тротуарам. Вывеска магазина разливного пива, расположенного вопреки всем нормам в непосредственной близости к детскому саду, прикрыта белой фанерой. Был «Пивной мир», и нет «Пивного мира».

Травка зеленеет. Солнышко блестит[6].

Марьяновна с интересом шла по Потемкинской деревне и думала, что, даже если сегодня ей не удастся переговорить с М., он все равно приезжал не зря.

Марьяновну нагнал высокий человек с блокнотом и, поравнявшись с ней, пошел рядом, подстроившись под ее шаг.

– Женщина, у М. ничего просить не надо, он здесь сегодня совсем с другой миссией. Оставляйте заявки на сайте, пишите письменно, но кричать ему ничего не надо, – четко проинструктировал Марьяновну блокнот.

Она огрела его хмурым взглядом.

Легко сказать! Когда у вас много детей и мало перспектив, сложно не просить. Можно послушаться блокнота, упустить такой шанс и никогда себе этого не простить…

Она попыталась оторваться от него и затеряться в толпе.

М. оказался невысоким и загорелым человеком.

Он, не торопясь, шел по улице в окружении многочисленной свиты. Люди вокруг нервничали, свистели, улюлюкали и аплодировали – кто во что горазд.

Марьяновна набрала в легкие побольше воздуха и крикнула что было сил имя и отчество М.

Убежденный антифашист Юлиус Фучик, в честь которого и названа эта улица, написал известную книгу «Репортаж с петлей на шее». Марьяновна чувствовала себя революционеркой, которая силится донести до М. свой репортаж о петле на шее.

– Я ТУ-У-УТ! – кричала Марьяновна. – ЗЕМЛЯ-Я! ЗЕМЛЯ-Я-Я!

– Слушай, Колумб, не ори, – настойчиво попросил на ухо непонятно откуда взявшийся блокнот.

– А ты не хами, – огрызнулась Марьяновна и в последний раз прокричала: – ЗЕМЛЯ-Я!

Чиновник М. обернулся и вдруг встретился с Марьяновной взглядом. У нее учащенно забилось сердце, а он, улыбнувшись и приветливо помахав загорелой ладонью, торопливо скрылся в подъезде, в котором жил ветеран.

Ну вот и все.

Блокнот оттеснил Марьяновну вглубь толпы.

– Женщина! – возмущенно упрекнул он Марьяновну.

– Да ухожу я, – огрызнулась Марьяновна.

Пиджаки настойчиво призывали людей расходиться по домам.

Марьяновна обреченно шла по тротуару, и у нее ныли душа и натертая сандалием нога. Она чувствовала себя обманутой.

ГОСУДАРСТВО ОБЕЩАЛО ЗАЩИТИТЬ ЕЕ ДЕТЕЙ СЕЙЧАС В ОБМЕН НА ТО, ЧТО ОНИ, КОГДА ВЫРАСТУТ, ПОЙДУТ В АРМИЮ И ЗАЩИТЯТ ГОСУДАРСТВО. НО РАЗ ОНО ЗАЩИЩАЕТ ИХ ТАК, НЕ ПО-НАСТОЯЩЕМУ, ПО-ИГРУШЕЧНОМУ, СПУСТЯ РУКАВА, ТО И ЕЕ ПАРНИ, МСТИТЕЛЬНО ДУМАЛА МАРЬЯНОВНА, КОГДА ВЫРАСТУТ, ИМЕЮТ ПОЛНОЕ ПРАВО, ОТДАВАЯ ДОЛГИ, ОТДАТЬ ИХ В ТОЙ ЖЕ ВАЛЮТЕ. ПРИДЕТ К ГОСУДАРСТВУ ВРАГ, СКАЖЕТ: «СДАВАЙСЯ!», А ЕМУ НАВСТРЕЧУ ВЫЙДУТ ЕЕ ПАРНИ С ИГРУШЕЧНЫМИ ПИСТОЛЕТИКАМИ И СКАЖУТ: «ПИФ-ПАФ!» – И ЭТО БУДЕТ ЧЕСТНО.

1 Советская песня на слова М. Исаковского и музыку М. Блантера. – Прим. ред.
2 Строчки из песни «На далекой Амазонке» (текст Р. Киплинга, музыка С. Никитина). – Прим. ред.
3 Здесь и далее цитаты из песни Александра Реввы (Артура Пирожкова) «Алкоголичка» (автор песни – Андрей Алексин). – Прим. ред.
4 Строчки принадлежат поэтессе Эльмире Котляр. – Прим. ред.
5 Строчка из стихотворения «Забытая деревня» Н.А. Некрасова. – Прим. ред.
6 Строчка из стихотворения поэта А.Н. Плещеева. – Прим. ред.
Скачать книгу