Тринадцатый год Ворона бесплатное чтение

© Алёна Давлетова-Тимашева, 2023

ISBN 978-5-0060-3444-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

Окруженная лесами и реками равнина, однажды, стала оплотом для беглых рабов. Полноводная и спокойная река Зури и быстрая, но не такая широкая река Алихэ, проходящие через густые леса государства Сунати, щедро делились своими дарами с новыми жителями этих мест. Богатые древесиной леса, обеспечивали кров и защиту, реки поили и кормили, а разнообразная флора и фауна не только служила источником пропитания, но и лечила.

Подходил к концу год Рыси. Время шло. Уже не те птицы поют, уже не те.

В наступающем году Ворона, как символа своего имени, каждый раз случались какие-то странные, порой невероятные изменения.

– Дедушка, а скажи, это правда, что если високосный год приходится на год Ворона, то происходят чудеса?

Старый дедушка потрепал внучка за голову, так, что его кудряшки выбились из под ночного колпака, улыбнулся, и ответил:

– Ты знаешь, родной, хоть это очень редко случается, – тут дедушка замолчал, вздохнул и продолжил, – происходит ведь не только хорошее, бывает даже, совсем наоборот. Но, несомненно, это будет обязательно чудом.

Мальчик был одет в пижаму с ночным колпаком, который делал его похожим на одного из героев сказок о гномах. Старик, взглянув на мальчика, усмехнулся своим мыслям, которые так красочно представились ему и напомнили о сюжетах давно забытых историй. Где маленькие человечки выходили работать в глубокие пещеры в ночное время, так, чтобы оставаться никем незамеченными. Они ночь от ночи добывали драгоценные камни из недр горных пород своими кирками и молоточками, и та часть сокровищ, которую удавалось обнаружить мардам, была несравнимо мала с самым маленьким ушком, у самой крохотной иголки.

Поднявшись со своего кресла и направившись к полкам с грамотами, мужчина обернулся на внука, и увидел, что мальчик все в том же положении остался сидеть на корточках у камина. Кадог любил проводить вечера со своим внуком, рассказывая истории. По обыкновению, происходило это на родном языке, жителей Аужена, к которым старик был причастен, обучая тем самым Ардора к многоязычию. Он предпочитал, говорить о них, как об истинных легендах, которые передавали мудрейшие своим потомкам, тем, кто так или иначе был связан с годом Ворона. Остальные же жители маленького городка Тар, имели лишь смутное представление о подробностях этого года.

Ардор был мальчиком десяти лет, со светлыми вьющимися волосами, как у его матери, слегка прикрывающими уши, стоило их слегка намочить, они словно пружинки один к одному весело подпрыгивали обрамляя детское личико. Его голубые глаза с желтым ободком вокруг зрачка, служили для старика Кадога отрадой, чертой, которой тот гордился. Ведь эту генетическую особенность, его единственный внук унаследовал именно от него. Ростом мальчик пошел в представителей мужской половины своего семейства, к которому относились дед Кадог, его сын Марук, отец мальчика, и сам Ардор.

– Позволь я покажу тебе, что это за магическая дата. – С этими словами Кадог подмигнул внуку Ардору.

В большой читальной комнате, какую у знатных особ предпочитали называть ведовой, хранились на высоких дубовых шкафах различной величины и толщины переплеты, так называемые грамоты. Большое количество переплетов не говорило мардам абсолютно ничего. Они просто ими не интересовались. Высоко в те годы ценился лишь дар предвидения. Так как и этот год приходился на год Ворона, всем, кому не лень, было выгодно предсказывать всевозможные небылицы. А марды, которых, так или иначе, устраивали прогнозы «выдумщиков», отдавали за них большие деньги.

Высокие окна комнаты были завешаны плотными шторами темно-синего цвета. Свет от причудливой лампы на медной ножке, в виде пружины с застрявшими в ней шестеренками, и богато украшенным абажуром из полудрагоценных камней, роняли свои разноцветные блики на бледно-песочные стены комнаты. То пространство в помещении, которое не было занято шкафами, делили между собой проглядывающие местами трубы коммуникаций и несколько портретов в тяжелых массивных рамах. Подойдя к стеллажу с самыми пыльными грамотами, старый Кадог достал один из переплетов. Повернувшись, и подойдя ближе к внуку, он на уровне его глаз остался держать переплет.

– Смотри, Ардор, видишь, пыль лежит неравномерно?

И действительно, на уголке переплета, там, где был оторван кусочек обложки, на самих страницах пыли не было. Взяв рукопись в руки, Ардор начал сдувать с неё пыль. Мальчик старался дуть так, чтобы пылинки попали на страницы самого переплета.

– Зря стараешься, – улыбнулся старик, – этому переплету более шести поколений. И ты знаешь, когда и я впервые взял ее в руки, тоже поразился тому, почему пыль не оседает на листах, на самих рукописях.

Мальчик удивленно поднял брови.

– И в чем же секрет? – полюбопытствовал Ардор.

– Это воск. Но воск, не такой как обычно мы используем при печати, такой воск делали из кости и крови драконов, причем, это должны были быть разнополые особи. Кровь исключительно самки, кость размолотая, и доведенная до состояния порошка, исключительно самца. Их смешивали и наносили поверх рукописи, чтобы все записи в первоначальном виде перешли к следующим избранным.

Высокий старец, одетый в цвет заварного крема длинную рубаху, с расстёгнутым воротом и длинными рукавами, которые завершались прорезиненной манжетой, была надета на синие брюки-портки. На левой руке виднелся черный тонкий кожаный ремешок. Поверх его домашнего одеяния был накинут баньян в светло голубых тонах с орнаментами из золотых нитей. На ногах прорезиненные остроносые тапочки коричневого цвета.

Когда-то каштановые волосы нынче изрядно поседевшие имели среднею длину и были аккуратно зачесаны к затылку. Усы и борода с серо-металлическим отливом прикрывали сильные скулы и подбородок. Брови часто сдвинутые к переносице, отчего на лбу имелись характерные глубокие морщины, говорили не о тяжелом характере его владельца, скорее о его глубоких размышлениях и многочасовой рутине.

– А что делать с рукописями теперь, когда драконов не осталось? Как их можно защитить сейчас? – Продолжал расспросы мальчик.

– Этого я не знаю, Ардор. Всё что нам остается сегодня, это беречь то, что мы имеем. Эти грамоты содержат истории и знания, которые люди многие соты лет копили и искали в самых разных уголках нашей мудрой планеты Делхи. Но прочесть их может не каждый, ведь они записаны языками разных народов. Сейчас я могу показать тебе, что мне удалось растолковать.– Голос у Кадога был тихим, мелодичным и слегка с хрипотцой.

Пройдя к камину, и подкинув в него немного дров, так как огонь уже утратил былой свой жар, дед с внуком уселись плечом к плечу, развернув переплет на первой странице.

– Как ты знаешь, Ардор, – начал рассказ Кадог, – в году нашего времени 13 месяцев, и месяц каждый из 28 дней и 28 ночей. Кроме конечно месяца Темноты, в котором на 28 дней приходится 29 ночей. И 13 месяцев представляют собой год.

– Дедушка, и все же почему у нас два календаря, а не как у тех народов, что за горами Цепи? У них всего один. – Робко поинтересовался мальчишка.

– А по тому, родной, что благодаря второму календарю, мы при сопоставлении с первым можем высчитать год Чудес.

– Вот, взгляни. – Они перевернули страницу. – Каждый год имеет свой знак-талисман, их всего 11. Давай проверим, как хорошо ты их знаешь.– Предложил старик внуку.

– Рысь, Ворон, Барсук..-начал перечислять мальчик.

– Его еще называют годом Пса, правильно. Дальше Медведь – Добавил Кадог.

– Затем Лиса, Ящерица или Змея, Белка, Кабан..мм.-задумался Ардор, – Жук, Ястреб и Пчела.– Закончил мальчик.

– А високосный год, как часто бывает?

– Каждые 4 года. А в переменчивом месяце на один день становится больше.

– Все верно! – Похвалил Кадог. – И получается так, что не каждый год Ворона приходится на високосный год, год чуда. Это происходит каждые 44 года. И потому, готовиться к нему следует очень осторожно. Даже идя на битву, стараются окончить сражение до знаменательного года. Никто не знает, добрую славу ли оно принесет государству, или поглотит его.

– А помнишь ли ты, Ардор, легенду про город заложенную робами? – поинтересовался старик у внука.

– Конечно, помню, – ответил мальчишка.– Согласно легенде, город был заложен группой сбежавших таров. И выбрали они для этого самое лучшее время. Это случилось, как раз, в год Ворона.

– Верно. Начавшееся волнение среди таров и их хозяевами переросло в настоящий бунт. В этот год пришел к власти новый монарх – Вон Изар, избранный среди наследников на престол между монархами со всего Сунати на следующий одиннадцатилетний цикл правления. Он продолжил работу начатую еще его прадедом по упразднению рабства по всей территории Сунати. Такая реформа не была в радость алпаутарам, и бывали случаи, когда те прибегали к шантажу в отношении своих таров. Они хотели, чтобы работники оставались и дальше на землях своих хозяев как это было многие соты, работая целыми поколениями. И все же, небольшое количество таров, не желающих, став свободными людьми, оставаться прикованными к землям их бывших хозяев на правах арендаторов, собрались в небольшую группу и бежали под покровом ночи. Среди бежавших были несколько семей, и отдельных работников, в возрасте от года до шестидесяти четырех лет.

– Алпаутары плохо обращались со своими рабами? – спросил Ардор.

– Ты знаешь, мальчик мой, я встречал много таров. Были такие, кто очень ценил и любил своих хозяев, был им верен, не смотря на сложности. А встречались и такие, кто ненавидел всем сердцем свое существование. И стараясь уйти как можно дальше от старых хозяев, беглецы искали для себя новый дом. Преодолевая расстояния через реки и густые леса, они вышли на равнину, которая находилась недалеко от границы Сунати с государством Мовары. Издревле, земли эти считались дикими, полными опасных животных и порывов сезонных ветров, и потому были безлюдны.

– Если здесь было так опасно, почему эти люди остановились здесь?

– Ищущие приюта беглецы, на свое счастье, были приятно удивлены, когда, поселившись на этой равнине, не обнаружили следов диких зверей. А ветра были буйные лишь у самой вершины горы Ура. Вероятно, дорогой мой Ардор, не имея глубоких знаний о данной местности, или плохо изучив их (а быть может и не изучая вовсе), правители государства Сунати и люди, населявшие его земли, были неверно проинформированы о данной территории.– Кадог сделал небольшую паузу, потормошив кочергой поленья.

Мальчик, каждый раз, с открытым ртом слушал истории своего деда, зная, что каждое его слово, это непременно проверенная и верная информация. Ардор очень любил Кадога, не только за его осведомленность к историческим событиям, но и к подаче этих историй.

– Преследования длились недолго, так как вступивший в силу в скором времени закон, обязывал алпаутар платить ежемесячный налог за каждого тара, который оставался у него, до момента полного его освобождения. – Продолжал свой рассказ старик. -Так началось строительство поселения таров. Реки Зури и Алихэ, служили естественными границами с западного и восточного края, а с юга и севера такая роль отводилась лесам, окружавшим равнину. Алихэ, протекающая через равнину Нари, делила ее на две части. Одна часть располагалась между двух рек, и на этой половине беглые рабы возвели свои первые дома, там, где им это было удобно. В основном это были одноэтажные деревянные строения, которые достраивались или переделывались со временем.

На второй половине равнины, в самом центре его, возвышается гора Ура, имеющая форму вытянутого хребта с двумя вершинами, высота которого превышает немногим более полверсты. С западного края гору рассекает глубокое ущелье, переходящее в овраг на ровной местности, и доходит оно почти до самой реки Алихэ, около 3—4 верст в длинну. С противоположной стороны, гора имеет резкий обрыв, под которым проносятся стремительные воды Алихэ.

Пока дед рассказывал, Ардор прижавшись к его плечу, слушал и смотрел на мирное колыхание огня в камине, искорки которого плясали и ласкали своим теплом. Уже был поздний вечер, и мальчик стал зевать, а его глаза начинали слипаться.

– Сколько же прошло с тех пор? – поинтересовался Ардор у деда.

– С момента, когда тары в долине заложили первые дома, прошло уже 307 лет. – Последнее что услышал ребенок прежде чем погрузиться в сон.

Двумя годами ранее. Стоял один из холодных пасмурных дней месяца разноцветья. Ветер, казалось, пронизывал всё, существующее внутри тебя. Сорвавшиеся с деревьев желтые листочки, тут же подхватываемые порывами осенних ветров, уносились прочь, куда-то далеко-далеко. Конечной точкой их пути становились лужи, веточки кустарников и тропинка, проходящая посередине огромного поля. По усеянной желто-красными листьями дорожке шел человек, одежда которого больше походила на тряпье, и определенно она не соответствовала данному времени года.

Коричневый кожаный жилет, перетянутый в нескольких местах ремнями, из грудного кармана которого выглядывала цепочка от механических часов, был надет поверх потрепанной белой сорочки с длинными рукавами. Запонки были наполовину растеряны, брюки примерно того же цвета, что и жилет, были заправлены в высокие стоптанные черные сапоги. Бляшка на одном из сапог была оторвана, а прочие детали, оставшиеся висеть не закрепленными, позвякивали при каждом шаге, волочась за своим хозяином по земле.

Путник, был человеком пожилым, среднего роста, с легкой проседью в волосах, усами и короткой бороде, которая была весьма тяжелым завершением для круглого, покрытого морщинами лица. На лице путника нельзя было прочесть ровным счетом ничего, ни рода его деятельности, ни статуса в обществе, никаких признаков на личную жизнь, а тем более на родину. Шагал он неспешно, преодолевая версту за верстой. Но осенний ветер со своей обыденной прохладой явно доставлял неудобства путнику, заставляя ускорять шаг, чтобы успеть до захода солнца добраться до ближайшего селения.

Высоко в небесах кружился одинокий ястреб: было очевидно, что непогода слегка затрудняла его полет. Птица то и дело меняла свое направление, и было больше похоже на то, что она осматривает окружающую ее местность, взгляд ее метался то в одну, то в другую сторону. Заприметив путника, одиноко шагающего по глухой тропинке, птица резко сменила курс полета и понеслась на человека.

Глава 2

В доме старика Марлина, в старом лазурном камине, украшенном резьбой, потрескивали поленья. Невысокий огонёк окутывал их очень бережно, красно-синие пальцы огней тянулись вверх к трубе, ведущей на улицу. Серые каменные стены, украшенные картинами с изображением паровых машин, газовых устройств и различных животных, чьи конечности или «внутренний мир» состояли из всевозможных поршней, рычагов и шестеренок, соседствовали со шкафчиками полными статуэток, бюстами и нескольких фотографий. В доме имелось две комнаты и ванная. Одна из комнат служила кухней, другая комната была разделена искусной работой мастера на две разные по назначению зоны. Первая зона, служила гостиной, столовой и рабочим кабинетом в одном лице, вторая зона, спальней.

Разделяющая их гардина из яркого рубинового бархата, сейчас была сдернута в край. Висящая на золотых кольцах и вдетая в бронзовую перекладину, она открывала вид на убранство спального места.

Самая просторная часть комнаты, которой отводилось место под работу и прием гостей, начиналась сразу от порога дома. Круглые окна с разных сторон давали хороший дневной свет, и практически никогда не занавешивались шторами, даже с приходом ночи. Шторы в темных рубиновых цветах висели уныло и местами были чем- то испачканы. Чувствовалось во всем убранстве хижины отсутствие женской руки. Обеденный стол, он же верстак, находился по центру комнаты. На железных ножках, с обилием различных мелких элементов, на которые умелый мастер вешал подручные инструменты при работе, освещались висевшим на потолке большой лампой с винтовыми лопастями. Кроме стола имелись два кресла и маленький диван обтянутые коричневой кожей с лежащими на них разноцветными пледами (для тепла и удобства), металлические стеллажи с эскизами и свечами, баночки с различным наполнением необходимые для работы, и несколько сундуков с неизвестным содержимым.

Маленький, сгорбившийся хозяин дома сидел за столом на табуретке. В запыленном костюме из черного сукна, вышитым серебряными галунами, сорочке, манжеты и воротник которых отделаны кружевом, а в довершении, с медными очками (гогглами) на голове. Мастер был человеком худощавого телосложения, с живым, бездонным взглядом, который читался в его раскосых зелено-карих глазах. Редкая и неровная борода, с густыми бакенбардами и длинными непослушными бровями, смотрелись слегка несуразно с поредевшими тонкими седыми волосами.

Будучи человеком творческим и очень ответственным, он что-то усердно вырезал на дощечке, ведь заказ был сделан много месяцев назад, и готовую работу должны были забрать на рассвете. Вечер уже сменялся ночью, ведь солнце в это время года спешило раньше покинуть небосвод, а старик Марлин все кропотал над своим творением. Вырезав последние узоры на внешней стороне изделия, оставалось лишь приколотить отдельные части между собой, чем и занимался мастер. К каждому заказу он относился очень серьезно, будь то подставка под ноги для кресел или шкатулка для безделушек, для соседок-болтушек.

На этот раз работа требовала очень много времени и терпения, с одной стороны размеры его были нестандартные, с другой – собирали ее из дерева, которое обладало особенностью поддаваться резке лишь ночью. А называлось это дерево – Сивоя.

Особенность его была в том, что днем и при солнечном свете оно выглядело как обычное дерево, но было очень твердым, как камень, как кусок скалы, и теряло свою силу лишь по ночам, и становилось менее твердым, что позволяло работать с этим уникальным и интересным произведением природы.

Жители городка знали об особенностях этих деревьев, и очень дорожили ими. Использовали их для постройки своих домов и лодок, ведь Сивоя не боялась влаги. А для того чтобы защитить беззащитное творение ночью, они раз в год наносили на изделия, дома и все, что было изготовлено из этого Чудо – дерева специально приготовленный раствор, который застывал на стенках изделий и делал их неуязвимыми.

В углу комнаты, на цветочном ковре, настороженно поднял уши пес старика Марлина. Собака чудной окраски не была похожа ни на одну из обитавших в этих краях других дворняжек. Светло-пепельный окрас тела, с редкими бронзовыми полосами у ребер, лапы были в темно-серых «чулках», а на голове, там, где у человека обычно начиналась линия бровей, красовались по три темно-синих пятна над каждым глазом.

Спустя несколько минут, в тяжелую арочную дубовую дверь постучали. Казалось, это были вовсе не постукивания, а скорее легкие касания пальцев, но, несмотря на столь тихое оповещение хозяев о прибытии поздних гостей, старик Марлин поспешил открыть неизвестным дверь. В проеме показался путник.

Марлин легкой дружеской улыбкой пропустил человека в дом, на предплечье которого восседал бледно-голубого цвета, с полосами на крыльях ястреб.

– Вечер добрый, мой дорогой друг Марлин. – обратился к хозяину дома путник, и тонкие губы его ответили улыбкой на приветствие хозяина дома.

– Давненько ж мы с-с тобой не виделись, С-самуил.– Произнес, привычно заикаясь, радушный мастер.

Птица, немного оглядевшись по сторонам, легко взмахнув крыльями, опустилась на подлокотник рядом стоящего кресла. Расправив крылья, начала оглядывать каждое перышко, видимо приводя себя в порядок.

Хозяин с гостем крепко пожав друг другу руки, обнялись, как старые друзья.

– А я гляжу, ты все такой же… Все мастеришь шкатулочки, безделушечки. – звучным и бодрым голосом обратился к мастеру, и на лице путника от улыбки появились ямочки. – Ну как проходят приготовления?

Марлин слегка пожав плечами, ответил – З-завтра поглядим, с-сегодня как никак, еще год Рыс-си властвует. Все с-самое интересное начнется з-завтра.

Гость был одет в темный бархатный удлиненный жилет, с плечевой броней на правую руку регулируемую ремешками и заклепками. Брюки с мелкими полосками были заправлены в невысокие кожаные ботинки с креплениями по высоте. На бедре висела сумка с множеством кармашков, наполненная чем-то объемным. Через свободное левое плечо было перекинуто пальто. Голову венчала шляпа с очками авиаторами.

– Она у тебя когда-нибудь н-научиться вести с-себя как нас-стоящая птица? – глядя на пернатого спутника Самуила, усмехнувшись, спросил Марлин.

– Да ты на своего пса посмотри, он же никогда не виляет хвостом, и ест лишь траву. Разве это собака?

И оба старика рассмеялись. Хозяин дома поскорее вернулся к рабочему месту, в то время как его гость задержался у входа, снимая и вешая свой плащ и шляпу. Марлин закрепил последние детали, в спешке позабыв смазать изделие раствором. Как гостеприимный хозяин, он поспешил убрать со стола остатки рабочих материалов и опилки, после чего накрыл на стол миниатюрную скатерть. Путник, повесив пальто на стоящую у входа рогатую вешалку, достал из кармана сумки фляжку. Марлин приготовил три бокала, следом на столе появились хлеб, орехи, и что-то, что больше напоминало кору молодого дерева.

Друзья уселись за стол. Разлив из фляжки бледно-золотистую с зеленоватыми бликами водицу, в два фужера, Самуил протянул одну из бокалов хозяину дома.

– Это лучшее белое вино, которое мне когда-либо приходилось пробовать.

– Так вот ты где вс-сё это время пропадал? – вскинул удивленные брови Марлин. – Ис-скал вкус к ж-жизни?

– Искал, но нашел лишь вино. – Закрыв глаза от удовольствия, только что выпитого вина, ответил Самуил.

Начиная от дегустации нового напитка, привезенного другом из далекого Ширги, и закусывая орехами, друзья переходили от одной темы к другой. Казалось было столько связующего между ними, но в тоже время, ни один из них, ни за что не поменялся бы своим образом жизни, с другим.

К одиноко сидящей птице на кресле, подошел пес хозяина дома, оба с легким блеском в глазах начали разглядывать друг друга, а затем долго глядели в глаза. После того, как мысленные переговоры были завершены, оба выпрямившись, слегка наклонили головы, будто кланяясь друг другу.

Птица, встрепенувшись, подлетела к окну. Усевшись в плотную у стекла, она начала вглядываться в темнеющую даль. Собака, напротив, метнулась к двери, немного постояв у порога, улеглась на коврик, положив голову на аккуратно сложенные темно-серые лапы.

Не прошло и пяти минут, как ястреб у окна своим обычным полукриком – полусвистом оповестил находившихся в доме, о приближении гостей. Ночь плотнее укрывала город. Уличные фонари украшенные к праздничной ночи отбрасывали свои нарядные лучи на небольшие участки дороги, а некоторые из них были повернуты в сторону росших рядом с ними деревьев, тем самым создавая сказочную атмосферу в городе. Проходя мимо одного из освещенных участков дороги и свернув на тропинку ведущей к дому мастера Марлина, направлялся силуэт. У самых его ног по земле что-то двигалось, но от глаз прозорливой птицы ничего не скроешь.

Еще через несколько минут, Самуил направился открывать дверь, не дожидаясь пока в нее постучат. Улыбнувшись в темноту, он сделал шаг навстречу гостю. Силуэт, в ногах отделившись от хозяина, бесшумно приблизился к входу в дом. Собака и ястреб подошли к ней ближе. В свете домашних ламп, из темноты показалась треугольная голова – это была гадюка.

Змея темно-серого мокрого цвета, с характерными, похожими на бронзовые полосы на спине собаки узорами, медленно выползла на свет, слегка приподнявшись от пола, выгнув тело под прямым углом, она поклонилась существам напротив. Поприветствовав друг друга, существа проследовали вглубь комнаты.

С улицы доносились радостные возгласы, и через мгновенье в проеме входной двери показались гость, широко улыбающийся давнему другу, и Самуил, могучая рука которого была перекинута через плечо новоприбывшего.

Взглянув через плечо, на входящих в дом друзей, Марлин завернул готовую шкатулку в тряпичную бумагу, лежащую у стола для инструментов, и подошел поздороваться с соседом.

– Ну, дорогой Кадог, получи с-свой з-заказ, как раз в с-срок, как и ус-словились. – Улыбаясь другу, Марлин протянул шкатулку.

Могучий старик, который был выше хозяина дома чуть ли не на две головы, потянул Марлина за руку, не спеша забирать заказ, крепко обнял друга и похлопал его по спине, свободной рукой. В другой руке он держал аккуратно завернутый круглый предмет. Самуил в свою очередь не спешил оставаться в стороне и положил свои тяжелые руки обоим на плечи. Могучая тройка друзей, наконец, встретилась.

– Добро пожаловать в год Ворона, и первый месяц послушаний немного нас на него настроит. – Сказал Кадог. Мужчина, уже много лет прожив в Сунати, которая стала для него второй Родиной, выучил язык местного населения, и почти без акцента мог хорошо изъясняться.

– Надеюсь, с-сюрпризы начнутся не с-с первого дня нового года. – Неуверенно улыбнулся Марлин. И все трое расхохотались.

Обменявшись свертками, Марлин направился на кухню и оставил там теплый гостинец, а Кадог получив заветный подарок, и развернув его на месте, улыбнулся и еще раз поблагодарил друга, любуясь работой мастера.

– Это будет моим п-подарком тебе, д-дружище! С-с днем рождения! – сказал Марлин, возвращаясь с кухни, и видя, как доволен его друг своим приобретением.

– Ну, спасибо, уважил! – из под усов Кадога, показалась улыбка.

– Раз пришло время дарить подарки, тогда вот и от меня один, – и, достав из набедренной сумки сверток, Самуил передал его имениннику.

– Благодарю вас мои друзья! Давайте же отметим и мой скромный возраст, и наступление нового года. И будем надеяться, что он пройдет для всех нас удачно.

Пройдя к скромно накрытому столу, мужчины разлили игристый напиток по бокалам. Подняв свои фужеры, все трое выпили.

В ожидании предновогоднего боя часов, до которого оставалось около трети часа, трое друзей принялись к приготовлению праздничного стола. Марлин отправился на кухню, где своего часа дожидалась приготовленная с вечера жареная утка, щедро начиненная яблоками из сада по соседству с домом, и приправленная душистыми пряностями и травами. Купленными в бакалейной лавке у знакомого фермера Винго Герига, который возил свои товары из Мовары водным путем по Зури, из богатых городов Бехры и Эскнера. Подогрев праздничную утку в печи, и подложив под горячую сковородку красивую деревяшку, вырезанную причудливыми кружками и вензелями, служившую как раз для таких целей, Марлин вынес блюдо дня в гостиную и водрузил ее на центр стола. За время пока утка разогревалась, из кухни были добыты и расставлены по персонам тарелки, столовые приборы, среди которых не было одинаковых. Любитель поэкспериментировать с металлом, мастер придавал им причудливые формы. Ложка оставалась ложкой, даже в виде листочка или половины ракушки, вилка вилкой, будь то трезубец или миниатюрные копья, а нож, сохранял свои способности к резке, имея форму медвежьего когтя или плавника акулы. Изменения касались также их нижних частей. Одни имели вид начиненных шестеренками механизмов, другие напоминали своими изгибами лесных животных, а были и такие, что были похожи на разводной ключ. Расставляющий приборы Самуил с интересом разглядывал эти произведения искусства, а Кадог был занят завариванием горячего грога на кухне, и нарезкой к нему пирога, которым угостила его невестка Иса. Кухней служило небольшое помещение, в которой все было в мелкой бежевой плитке, с замысловатыми орнаментами на полу. Стены, по всему периметру пронизанные трубами располагались рядом с массивной железной печью, и несколькими деревянными шкафами, выше над которыми находились решетки для различного рода большой и маленькой посуды. С потолка свисали тонкими змеями множество медных трубочек на концах, которых располагались лампочки. Единственное окно имело форму круга, и находилось в зоне умывальника, завешенного разными тряпками и столовыми приборами. Чаще всего оно было закопчено и не протиралось. Хозяин, слишком занятый своими делами, порой забывал, что оставил на огне разогревающуюся пищу, вследствие чего, дым и копоть были обычным делом в данном помещении.

В гостиной, висящие по краю стола инструменты, были заменены на свежие полотенца, а рядом с тарелками и бокалами появились жестяные кружки.

Собравшись вокруг стола, и разлив горячий грог по кружкам, друзья развернулись к висевшим на стене часам в форме обглоданной рыбы, в брюхе которой тикал механизм и стрелками указывал на приближение заветной полуночи. Мужчины приготовились встретить начало нового года, подняв свои кружки.

Стрелка отсчитывала последние секунды года Рыси, и вот, звон, известивший о начале нового священного периода, ворвался в жизни всех существ населяющих планету Делхи. С момента основания дармами нового календаря, год Ворона наступил в тринадцатый раз.

После того как первые глотки были сделаны за удачный новый год, и поставив свою кружку на стол, предприимчивый Самуил немного изучив кармашки своей сумки, достал из неё две фигурные свечи в виде цифр.

Аккуратно установив их на один из кусочков пирога, он развернул своё творение имениннику.

– Ну, что скажешь? Я нашел их в одной из лавок на границе с пустыней в Ханде. В Марубе славятся своими изделиями из воска, большая их часть используется для здоровья и красоты, я же, привез вот это! – Улыбнулся Самуил закончив свой рассказ.

На тарелке с пирогом, на самой его верхушке величественно красовались две цифры. Кадог взглянув на них и немного полюбовавшись этими произведениями заокеанского искусства, поменял цифры местами. Теперь они показывали возраст 37 лет.

– Так пожалуй будет лучше! – засмеялся Кадог, и дружный хохот друзей разнесся по всему дому.

За окнами послышались хлопки и скрипы, это в воздух были запущены многоцветные россыпи фейерверков с государственного дирижабля. Жители города выходили на улицы и прогуливаясь вдоль набережной рек Алихэ и Зури отпускали в плавание маленькие самодельные веночки украшенные цветами и маленькими свечами. В темном небе, отражались праздничные надписи, исходившие из проекторов на воздушных кораблях. Символы нового года в виде Ворона и поздравления для жителей города транслировались на корпусе дирижаблей. В новогоднюю ночь, разрешалось гулять до самого утра. И желающие выйти на работу, могли смело открывать свои магазины или не открывать их вовсе, не зависимо от режима работы. Такие поблажки прощались только в новогоднюю ночь. Следующий обязательный рабочий день, наступал 3 числа.

Взяв со стеллажа стоящего за спиной мастера огниво, Марлин зажег свечи. Неожиданно в доме погас свет, это собака хозяина дома, которую тот ласково называл Бива, щелкнула выключателем. В полной темноте, освещенные только светом исходящими от окон и двумя свечами, созданными искусной рукой заграничных мастеров, Кадог и его товарищи смотрели на тихое свечение огней, которые переливались разными цветами радуги. Должно быть, для их создания были задействованы и алхимики, которые сумели совместить и сочетать столь необычное в самом обычном материале.

Загадав желание, свечи были потушены.

Вернулось освещение и трое друзей, вкусив яства имеющиеся на столе и выпив изрядную порцию горячительного напитка, вытерли руки об висящие на крючках по краю стола маленькие полотенца. А после, расположившись кто в креслах, кто на диване, приступили с расспросами к Самуилу о его путешествиях и изучению подаренного им свертка.

Несколько месяцев назад соседние государства Хавалеса и Мовары после долгих распрей перешли к открытым военным действиям. Об этом Марлин и Кадог знали благодаря новостям с дирижабля и газетных заголовков, которые распространяли глашатые. После восхождения на престол нового правителя Хавалеса в лице молодого Азаль-Тума, представители власти Мовары, поддерживавшие другого претендента на престол и возлагая надежды на дальнейшие с ним сотрудничество, были крайне недовольны выбором кандидата.

От Самуила друзья узнали истинную причину этой войны. Путешествуя по родным землям Хавалеса, где родился и вырос их друг, Самуилу пришлось стать свидетелем враждебного отношения к ему подобным. А точнее, речь идет о незаконнорожденных детях – бастардах. Всё началось с того, что правивший до недавнего времени Хавалесом нетта Кар-Хар, вместо себя у власти оставил своего бастарда Азаль-Туму, а не законного сына Ак-Хара.

По мнению монарха, Азаль-Тума лучше подходил на роль правителя, нежели Ак-Хар. Первый, показал себя разумным и бережливым, знающим военное дело и быт солдат лучше некоторых из своих командиров. Ак-Хар же был известен своей расточительностью и наглостью, плохо разбирался в стратегических тонкостях и слыл тщеславным и алчным сибаритом.

Много лет назад, когда Ак-Хар был еще совсем юным, его отец Кар-Хар, позволил ему попробовать править в нескольких провинциях Хавалеса. К сожалению, в одной из них было имение Самуила со всеми пастбищами и табунами. Ожидая увидеть каким правителем может стать его преемник на трон, Кар-Хар едва не потерял доверие своих подданных и еще долго восстанавливал разрушительные последствия неумелого жадного отпрыска.

Чтобы вернуть себе имя и власть, униженный Ак-Хар, после смерти своего отца, тайком пробрался к дальним родственникам в Мовару, к нетту Заид-Хару и подстрекал их идти войной на Азаль-Туму.

– Говорят, что Ак-Хара не заботит, что война может уничтожить источники в пещерах его земель, и что станет с населением, где наличие бастардов достаточно велико среди среднего и высшего общества. Для него важен престол, а каким путем он к нему придет, и с каким народом он останется, это его нисколько не интересует. – рассказывал Самуил. – Как только стали понятны истинные намерения Ак-Хара и прислушавшегося к нему его родственников из соседней Мовары, в Хавалесе не осталось равнодушных семей, которые бы не вышли на защиту своей Родины.

– Опас-сное время они выбрали для междуус-собиц. – заметил Марлин.

– Сложно было оставлять родные края в столь опасные времена. Ох с каким удовольствием я бы вышел на эту тропу войны против Ак-Хара, но Вара торопила меня с доставкой переплёта для Кадога. – Самуил посмотрел на своего ястреба, который сидел на одном из сундуков с неизвестным содержимым и разглядывал что-то у себя под ногами. То и дело, птица пошатываясь и поднимая то одну, то другую ногу, изучала крышку изделия. После неуклюжих оборотов вокруг своей оси, она плюхнулась на хвост, и чудаковато свистнула. Его гнев и злость связанные с человеком чьи деяния стали началом разрушения и краха всей жизни, забывались и растворялись, стоило только Самуилу посмотреть на свою Вару.

– Давайте же посмотрим, что в нём таится? – предложил ученик великого бахтина Кадог.

Освободившийся один из табуретов, Марлин поставил в середине между диваном и одним из кресел, второе кресло пододвинул ближе Самуил. Бива бережно схватив за край штору, аккуратно прикрыла поочередно оба окна, чтобы никто не мог видеть снаружи происходящего внутри. Затем все три талисмана разместились рядом со своими сахипами.

Переплет был очень старым и местами сильно потерся. Марлину и Самуилу тяжело давались расшифровки символов. Кадог же более заточенный под разгадки различных ребусов и знаков, легче ориентировался в данных вопросах.

– Здесь говорится, что Ворон способен быть завтра и вчера… Птица явится только тогда, когда… Я не могу разглядеть последние символы, переплет сильно пострадал. – С огорчением посмотрел на товарищей Кадог.

«Здесь есть еще тест, который не могут увидеть люди. – заметила зоркая птица. – Крыло одного брата и крыло другого брата помогут открыть…»

«Нет последнего символа, но думаю это уже что то действительно стоящее.» – добавил пес.

«После того как уснут сахипы, нам есть чем заняться. Они не должны знать того, что предназначено узнать мальчику» – подвела итог гадюка, и все трое разошлись в разных направлениях и занялись своими обычными делами.

Пес улегшись на цветочном коврике когтями выводил узор подобный тому что был нарисован на нём, ястреб усевшись на сундук вновь принялся изучать крышку изделия, а змея заползла на самый верх по трубам коммуникаций и пробравшись по ним к винтовой люстре над обеденным столом свисла вниз головой и стала покачиваться как маятник в ритм с тикающими часами в спальне у кровати мастера.

Глава 3

Месяц послушаний, так назывался первый месяц нового года. На протяжении всей осени люди старались помогать друг другу. Сбор урожая, приготовления жилищ и припасов на зиму завершались в месяц даров (месяцем ранее) и продолжались на протяжении первого осеннего месяца. Сейчас же настало время для свадеб, дружеских встреч, теплых бесед, поддержки и участия в жизни близких сердцу людей. Особенно было дорого это время в нынешнем году. Високосный значимый год, настораживал и тревожил умы каждого человека. Это было прекрасное время для глобальных перемен, но в тоже время, никто не знал и не мог предсказать, к лучшему ли будут эти перемены или все рухнет и сгинет, как это было много-много сот назад.

Пятьсот семьдесят два года назад, несколько ученых мужей и несколько женщин, которые назвали себя дармы, высчитали и создали календарь, способный помочь вычислить период, в котором происходили необычные явления. Среди дармов были Алхимики и Звездочеты, искатели различных артефактов – Бахтины («Иследователи»), и те, кто мог замечать и расшифровывать знаки, подаваемые жизнью в настоящем промежутке времени, называемые – Аламатори («Знаки Видящие»).

Проведя множество сравнений, изучив и просчитав накопившиеся сведения и истории нескольких поколений разных народов населяющих земли трех континентов, и островов Аужена и Сари, «посвященные» записывали свои открытия и наблюдения на свитках и переплетах. Хранились реликвии очень бережно и преимущественно в горных регионах земель Хавалеса, Хора и Таузы, так как были хрупкими и требовали определенной температуры хранения.

Позже, когда год Ворона вновь вступал в свой черед, а планета, как живой организм, чувствующий все изменения и колебания на своей поверхности, испускаемые населяющими ее обитателями, в особенности людьми, перестраивала свои законы жизни.

Дармы понимали, что знания которыми они обладают и знаки которые продолжают находить и изучать по всему миру, нуждаются в защите. Марды, не готовые принять новые истины, из-за своей необразованности и недоверия к открытиям, которые всегда подвергали сомнениям, никак не вяжущимися с их привычными укладом жизни, могут угрожать не только их работе и вере, но и чрезвычайно опасны для жизни самих дармов. Чтобы обезопасить себя, свой труд, и продолжать путь в изучениях и наблюдениях, стараясь предвидеть и предотвратить природные явления, на которые может влиять человечество, был придуман план того, как внедрить представителей дармов в системы управления странами. Чтобы иметь своего человека в каждой из значимых структур государства.

В один из таких священных периодов, планета Делхи сотрясала множеством землетрясений с выбросами лавы и газов, что привело к новым горным образованиям и расколу тектонических плит под океанами Хизли, Тахимик и Вакивала. Один лишь океан Дурмир оставался непоколебимо спокойным и оправдывал свое название «Спящий». Землетрясения, в свою очередь, отразилось на направлениях течений внутри этих океанов. И весь привычный жизненный уклад, перевернулся с ног на голову. Людям в течении нескольких следующих сот лет приходилось по новой приспосабливаться к жизни. Со сменой течений, изменились привычные места обитания морских животных и рыб, и охота на них затруднилась. Приборы навигации, работающие прежде, уже не возможно было применять для ориентирования в новых условиях жизни. И человечество искало новые способы и возможности для своего существования. А Делхи могла спокойно отдыхать, чувствуя, что пока человечество и животный мир свыкается с новыми условиями, ее самочувствию ничего не угрожает.

Другой пример опасного и стремительного изменения случившегося в священный год, это появление новых форм жизни, как в животном, так и в морском мире. Появились невиданных размеров чудовища и ядовитые существа. Некоторые животные просто видоизменились внешне, но появились и другие, совершенно не похожие на существовавших ранее. Алхимики и Аламатори сходились во мнении, что такая мутация организмов проявилась после больших и продолжительных убийств в животном мире.

Марды верящие в замаливания грехов, пробовали сыскать прощения у богов посылающих им природные катаклизмы, через жертвоприношения. Что в скором времени стало культом, привычкой, даже после того как прекращались стихийные бедствия.

Кадог рассказывал внуку много историй, которые успел узнать или слышал, будучи маленьким в далеком детстве. Одну из этих историй он рассказал Ардору, когда тому было еще восемь лет. Одна бабушка, жившая в ту пору по соседству в одной деревне с семейством Палу на островах Аужена, держала небольшое хозяйство. У нее были коровы и домашняя птица, за которой иногда помогал приглядывать и маленький Кадог. Выходил пасти утят и гусей, помогал с кормом для скотины. А бабушка Лита Инез, так ее звали, угощала мальчика за старания свежими молоком и яйцами.

– Она была очень доброй и умной женщиной, и иногда рассказывала мне истории, с которыми ей или её предкам приходилось сталкиваться. Некоторые из них были связаны и с годом Ворона.

Дедушка, сев напротив внука в парке на лужайке, куда они пришли для пикника в один из выходных дней, принялся рассказывать её истории.

– Среди Аламатори были и такие, кто предполагал, что это Дэлхи наказывает своих непослушных детей за плохое поведение. И насылает на них испытания. Детям, сделавшим больно своей матери, она в ответ, припадает хороший урок. И те, кто не может вынести её наказания, уходят в другой мир без права возвращения к жизни, говорила Лита Инез. Как жаль что ее не воспринимали всерьез. А мне, маленькому мальчику, было очень интересно слушать новые истории, каких не встречалось среди тех, что иногда рассказывали перед сном родители.

– Разве есть еще и другие миры? – Поинтересовался Ардор.

– Дармы верят в перерождение душ. Рождаясь вновь и вновь, каждая душа, будь она душой человека, растения или животного учиться чему-то новому, повышая свой разум, интеллект и духовность. Они рождаются и умирают множество раз, пока не достигнут наивысшего развития духа.

– А те, кто не любит учиться? – Любопытствовал внук.

– А те кто, поступает скверно, обижает других или прожигает свою жизнь только в угоду себе, и печется только о своем благополучии – такие души не только останавливаются в развитии, но могут и прогнить изнутри.

– Фуу. Они что дурно пахнуть будут? Как уличные бродяги? – сморщил нос мальчик.

– Прогнить изнутри, значит мельчать, спуститься уровнем ниже чем был. И следующее рождение может оказаться ниже предыдущего уровня.

– Например, если в этой жизни ты человек, но ведешь себя отвратительно, то душа в следующей жизни кем может оказаться?

– Возможно, каким-то не очень приятным животным или растением. Вредным, колючим или ядовитым.– Предположил Кадог.

Погода начала меняться, и дед с внуком решили перенести место пикника поближе к деревьям. Ветер стих и солнечные лучи прогнав с небес последние облака своим теплом обнимали и грели жителей города. Парк был полон отдыхающими. Возле озера Лаке было видно несколько рыбаков. В тени деревьев, на походного вида подушечках, сидели молодые дамы, рядом с которыми бегали их маленькие дети. Дети постарше играли на открытой полянке, изредка бегая попить воды к источнику неподалеку.

Единственное здание у входа в парк, имело несколько выходящих медных труб наружу. Один из них заканчивался краником и имел вентиль. Под краном была проведена канализация с решеткой в виде ливневки, куда стекали вода из крана и ручейки в дождливую погоду.

Вода поступающая из крана был пригодна для питья, а также применялась для полива растений в парке, которыми занимались представители специальных служб, следящих за благоустройством города.

Другие трубы, с большим диаметром, предназначались для экстренных служб, таких как пожарные бригады. И закрывались они изнутри здания, так, что обычный прохожий не мог иметь к ним доступа. Через них поступали специально разработанные алхимиками вещества, смешанные с водой, которые позволяли быстрее тушить огонь. Таких сооружений было несколько в городе.

Расположившись в тени Сивои, Ардор отломив кусочек пирога с рыбой, приготовленную матерью, передал другую половину деду. Запивая прохладным морсом из свежих ягод клюквы и брусники, завезенные торговцами на рынки из соседней Мовары.

– Дедушка, – после некоторого молчания спросил мальчик, – а что случается с душами, которые очень хорошо себя ведут, и много учатся? Куда им дальше идти, если все уроки выучены?

– Когда душа в последний раз проживает свое существование на Дэлхи, она уходит в далекое пространство к звездам. И там всей своей мощью и силой взрывается в виде сверхновой. Оболочка ее образует туманность, а то что было сердцем, звездочеты называют ядром, становится новой звездой. Такой, как миллионы тех, что светят нам в ночи.

– Интересно, сколько раз нужно переродиться, чтобы стать звездой? – мечтательно сложил мальчик кулачок и положил на нее подбородок.

– Звездой ты можешь стать и при жизни. – Улыбнулся Кадог.

Ардор удивленно взглянул на деда, а потом, поняв смысл его слов ухмыльнулся.

Возвращаясь с прогулки и проходя мимо сада с яблонями, что росли у дома мастера Марлина, Ардор спросил деда:

– Ведь не все года Ворона были ужасны. Какими они были?

– Ты прав! Разрушительные последствия произошедшие в священные года, оставляло для человечества множество загадок и вынуждало справляться с новыми препятствиями и сложностями, для возможности последующего их существования. Какими бы сильными и глобальными они не были в действительности, эти разрушения и преобразования давали хорошую пищу для ума и развития цивилизации в целом. Животные приспосабливались к новому рациону, с годами который становился все более насыщенным и разнообразным. Это происходило после того, как верхний грунт планеты смешивался с поднятыми из недр насыщенными газами и прочими элементами. А человечество пробовало и находило новые решения. Совершенствуя свои навыки в различных отраслях.

Ардор, с задумчивым видом шагал рядом, придерживая руками свернутое покрывало.

– Тебя что-то беспокоит? – поинтересовался Кадог, глядя как у Ардора были сдвинуты брови, а взгляд бегал не способный сфокусироваться на одном месте. Что говорило об активном мыслительном процессе.

– А что случается с теми, кто не становится лучше? Если есть такие, кто может и хочет быть умнее и добрее, тогда, наверное, могут быть и те, кто поступает по-другому? Сверх умные становятся звездами и новыми планетами, а что станет с теми, кто крайне плох? – задавался вопросом Ардор.

– Это хороший вопрос Ардор. Возможно тебе посчастливиться найти на него ответ, потому что мне еще не довелось об этом слышать. – Ответил старик.

Задержавшись немного у яблони, и сорвав несколько спелых плодов, представители семейства Палу, не спеша добрались до дома где жил Кадог.

Не все високосные года Ворона были столь жестокими и беспощадными. Делхи дарила множество красивейших уголков на своей поверхности. Тихие лагуны на островах Аужена и вдоль восточных побережий Морроина и западных берегов Манди. Полные ягод и душистых целебных растений в Далдале и Моваре, которые считались преимущественно лесными и болотистыми местами. А в пещерах Хавалеса зарождались новые источники с пресной чистейшей водой, молва о которой распространилась и на других континентах, за свои чудесные качества.

Красивые и богатые на урожай яблоневые и абрикосовые рощи в южных районах государства Айбагира и соседствующего с ним Ширги, приносило хорошую прибыль для данных стран, когда их торговые пути наладились с соседними континентами. Пустыни Маруб были знамениты своими пляжами и оздоровительными грязями, которые на границах с Далдалом были в избытке. А омывающие их океан Вакивал, плотность воды которого была более концентрирована солями, чем любой другой из четырех океанов, хорошо воздействовал на организм.

Нынешняя осень радовала своей солнечной и теплой погодой. В новой части города расположились двух и трехэтажные строения. Они совмещали в себе жилые квартиры, этажи банковского хранилища и несколько лавочек с разными товарами на первых этажах. Верхний этаж, обычно был занят каким-нибудь судьей или человеком равным по рангу и имеющим власть в городе. Среди таких встречались и представители дармов. Некоторые изобретатели приделывали дополнительные пристройки с выходом на крышу и оттуда вели свои наблюдения за звездами, а за одно, имели хороший выход на воздушный транспорт, который очень массово входил в моду в те годы.

Большие дирижабли со сложными винтовыми механизмами по бокам и нижней части машины были напичканы разного размера колесиками: начиная от заводного и барабанного, и заканчивая промежуточными, анкерными и вексельными колесами. Корпус воздушного корабля чаще всего был из стали, иногда из дерева. Интерьер и материал, использованный для строительства, целиком зависел от возможностей его обладателя. Но так как город был не очень большой, таких дирижаблей было только два. Один из них принадлежал транспортной компании, в чьем распоряжении были и наземный транспорт в виде автомобилей и конных повозок, которые использовались для близкого расстояния или для прохождения в труднодоступных местах. Для подобных миссий на дирижаблях транспортных компаний имелись стойла для лошадей, которых иногда брали с собой для путешествий. Очень часто, такой дирижабль перевозил и тяжелобольных пациентов, если его состояние позволяло вынести такой полет. Палуба, где располагались путники, оснащались несколькими лёгкими диванами и столиками, имелся буфет с напитками и некоторой едой, которая пополнялась только в случае «отплытия» на дальние расстояния. Другой дирижабль был в распоряжении властей, выданный в пользование из столицы. Руководил такой боевой машиной капитан, прошедший обучение по воздухоплаванию. На борту его сопровождает личный состав из 10 человек, который в случае необходимости может взять управление «корабля на себя», но основной их задачей является следить за спокойствием на границе государства, куда они отправляются каждые трое суток сменяя караул. На борту такого дирижабля располагаются разного плана оружия, начиная от легких арбалетов и прицельных ружей, также на борту имеются пулеметы и легкие по весу, но имеющие большую разрушительную силу взрывчатки созданные алхимиками.

Находящийся на выходном дирижабль, иногда использовали в качестве помощника в проведении знаковых мероприятий в праздничные дни, и только в мирное время.

Очень редко, в городе появлялись ещё два «корабля». Один принадлежал столичной почтовой службе и доставлял письма и посылки в Тар и соседние районы Сунати, из мегаполиса Вон-Эш, названного в честь Вон Изара, который правил этими территориями около ста тридцати лет назад. Другой дирижабль принадлежал «ученой ячейке общества» в состав которых входили звездочеты, алхимики и фаили. Их исследовательские экспедиции часто проходили на большой высоте. Марды думали что это их научная работа ведется там, выше облаков, где удобнее наблюдать за звездными светилами и подальше от городского шума. Отчасти это было правдой, но основной причиной было то, что на такой корабль нельзя было подняться непосвященному. А на большой высоте, над тихими водами океанов, дармы могли обсуждать и размышлять над загадками, элементами которой они обладали на тот момент в недосягаемости от непосвященных. И как правило, их корабль был столь же изысканно и механически современно оснащен как и государственный, и нисколько не уступал ни в размерах, ни в скорости.

В числах пятнадцатых, на площади города, свободного от нагромождения разноэтажных строений, каждый год устраивали ярмарку в честь начала нового учебного года. Улицы еще больше преображались. Иллюминации и освещения подготовленные к новому году дополнялись новыми элементами и деталями, среди которых были и такие, что напоминали об учебе. Дорожки были подметены, а фонарные столбы украшены флажками и декоративными лампочками. Кое-где уличные художники расписали брусчатку причудливыми картинками. При взгляде, на который, под определенным углом, казалось, что стоишь над пропастью или сам являешься частью композиции. В дни ярмарки любой желающий мог предложить свой товар для продажи или купить что-то из утвари или продуктов для себя. Народные гуляния продолжались весь день. Взрослые могли поплясать под задорные звуки местных музыкантов, поесть горячих блюд и выпить игристых напитков, а дети познакомиться с новыми одноклассниками или просто весело поиграть в командные игры, приготовленные для них организаторами. Вот на такие гуляния и собрались три друга.

Марлин приготовил для ярмарки небольшие игрушки, Самуил помогал другу нести один из чемоданов с некоторыми из них, а Кадог взял шкатулку, подаренную ему ранее, и они отправились в путь.

Хоть город и считался маленьким, но территория его была велика. Дом Марлина располагался в нижней части города, рядом с рекой Зури, которая питала своими водами всю нижнюю долину Нари и являлась водной артерией для грузоперевозок в такие города как Гора, Бехера, Изкерин и Эскнер. И чтобы пройти от его дома к площади, предстояло преодолеть путь через частный сектор с низенькими домишками (часть из которых были заброшены, а люди жившие в них переселены в новые каменные дома построенные для рабочих фабрик и заводов расположенных в новой части города), а потом, завернув на мост через реку Алихэ, празднично украшенную разноцветными лентами и аккуратно вырезанными буквами из цветной бумаги. Далее, пройти через рабочий район, все дома которого были построены в едином стиле, со множествами выходящих из стен труб, стены которых обшиты стальными листами, имеющие большие круглые окна обрамленные россыпью заклепок.

Река Алихэ проходящая через город, и делящая его на старую и новую части, одаривает жителей возможностью полюбоваться на своих речных обитателей. Так как воды ее имеют кремовый оттенок, и плавающая в ней рыба, на вкус очень хороша, однако, чрезмерное их потребление нежелательно. Переевшие рыбу из реки Алихэ долгое время страдают болезнями живота и горла. Связано ли это с мутацией произошедшей в один из священных годов, либо это связано с тем, что преобладает в рационе питания у этой рыбы, точно неизвестно, так как алхимиков в Тар не было уже многие годы, исследовать данный вопрос представители власти не спешили. Проще всего было придумать и выпустить закон об ограничении данных видов рыб в питании.

Людей на улицах города было много, соседи из близлежащих домов проходя мимо здоровались и желали благ в наступившем новом году. Предвкушение праздника настраивало на приятное времяпровождение, погруженные в свой веселый разговор друзья добрались до площади.

На площади был организован рынок, на котором размещались несколько рядов с прилавками. Народу было много. Множество прилавков уже были заняты различными овощами и фруктами, сезонными ягодами и бережно высушенными травами. Имелись точки с табачными изделиями и алкогольными напитками собственного приготовления, кое-где продавали молоко и молочную продукцию, а так же встречалась свежая рыба и дичь, погруженные в ящики со льдом. Заняв один из свободных прилавков, Марлин принялся аккуратно раскладывать свои изделия. Ребятня сразу же обступила прилавок с деревянными и механическими игрушками, подзывая своих родителей, чтобы те, непременно приобрели, что то для них. Подростки постарше, которые уже успели познать взрослый труд, могли сами расплатиться из собственных сбережений. Завороженно смотрели они на солдатиков и пушки, лесных зверей и сказочных героев. Такими реалистичными и красивыми были эти поделки. Драконы и змеи, рыцари и феи, старенький дедушка сидящий на пенечке, девочка играющая на арфе… На одном прилавке и добрые и злые персонажи, и благородные и ничем не примечательные фигурки. Они так гармонично и легко смотрелись все вместе, так легко уживались на небольшом столике. А какими разными они все были, и по статусу, и по размеру и по весу… Но ни один из них в полной мере не затмевал красоту другого.

«А ведь это интересно», – думал Самуил, – «эти персонажи, это ведь, по сути, мы и есть. Кто-то такой же кроткий и невинный как эта девочка, кто-то очень смел и отважен, как бравый рыцарь или солдат, а кто-то стариться раньше своего времени, как старичок сидящий на пеньке. То, каким ему быть, человек выбирает сам. Решишься ты быть смелым или продолжишь прятаться за чужими спинами, похваляться своей силой и властью или быть мудрым и честным».

– Как это невероятно просто! – Вдруг сказал вслух Самуил.

Стоящая рядом с ним в этот момент одна из мамаш, одетая видимо в свое парадное платье, с корсетом, плохо справляющимся со своими задачами, и больше подчеркивающая ее тучность, нежели скрывающая ее, начала искать монеты в кармашке своей сумки. Дама, очень недовольная тем, что ее сынок снова что-то требует приобрести с ревом и плачем, с презреньем спросила, обернувшись к старику. – «Невероятно просто содрать хорошенькую сумму денег с родителя, играя на чувствах и эмоциях детей. Должно быть вы это имели в виду». – И наскребя необходимое количество монет за игрушку, вложила их в руку продавцу, и стала оттаскивать свое чадо подальше от «разорительного» прилавка. Ругая на ходу своего сына, она направилась к таким же теткам в стороне, сидящим на скамейке в ожидании концерта.