Вы не авторизовались

Преступление в десять карат бесплатное чтение

Наталья Александрова
Преступление в десять карат

Театральная площадь была запружена машинами, причем в основном автомобили были очень дорогие – «Мерседесы», «Ягуары», парочка «Бентли» и даже «Майбах». Машины аккуратно выстраивались на парковке напротив театра, из них неторопливо выходили пассажиры – мужчины в отлично сшитых смокингах, твердо ступающие по земле и окидывающие площадь уверенным взглядом, а также их спутницы – дамы в вечерних туалетах, увешанные драгоценностями.

Все это сборище явилось на премьеру «Женитьбы Фигаро» Моцарта. Мало того, что исполнялась известная, красивая и популярная опера, так еще и в главной роли была сама прима Анна Нетребко, весьма нечастая гостья в родном театре. Партию Фигаро исполняет заезжий итальянский певец, очень известный. Дирижирует сам маэстро Гергиев.

Было от чего прийти в ажиотаж любителям оперы. Впрочем, если честно, среди бомонда, буквально запрудившего Театральную площадь, настоящих ценителей оперы было немного. Премьера, Нетребко – это престижно. Тонкий ручеек настоящих театралов робко вливался в боковую дверь театра, чтобы тотчас затеряться на галерке и верхних ярусах (деньги за билеты на премьеру брали немереные, в партер не попасть, все ложи были раскуплены заранее).

Серебристый «Ягуар» аккуратно припарковался в ряду других машин, из него выскочил расторопный водитель в форме – френч, застегнутый на множество блестящих пуговиц, и фуражка с лакированным верхом. Водитель торопливо открыл дверцу и помог выбраться даме в длинном серебристо-сером платье (под цвет «Ягуара»). Платье было сильно открыто, почти без спины, так что, несмотря на лето, дама накинула на плечи шиншилловый палантин.

Многие дамы были в мехах – в августе в нашем городе прохладно, особенно к вечеру.

Рядом припарковался черный «Мерседес», и его хозяин, бизнесмен средних лет, невольно сравнил роскошную даму со своей женой, сидевшей рядом. Что и говорить, дама была хороша, и вовсе не потому, что в чужой тарелке суп всегда жирнее. Высоко забранные каштановые волосы, темные живые глаза, длинная шея, покатые плечи… Вылезая из автомобиля, дама на миг показала стройную ножку в темно-серой итальянской «лодочке». Вид был чрезвычайно приятный.

К даме подошел ее спутник – мужчина лет сорока в отлично сшитом костюме от «Бриони» с приятной, но совершенно незапоминающейся наружностью. Мужчина предупредительно подал своей даме руку, и они неторопливо прошли к дверям театра. Сзади вышколенный шофер нес большую корзину с белыми лилиями, которые одуряюще пахли, перебивая запахи духов.

– Ну что ты мешкаешь, – раздраженно окликнула жена хозяина «Мерседеса».

«Надо менять», – подумал он, слушая ее неприятный, визгливый голос.

– Боже мой! – счастливо вздохнула дама в шиншилле. – Неужели я – на премьере? Какой подарок ты мне сделал, дорогой!

– Без фанатизма, дорогая, – ответил он невпопад.

Дама, однако, все поняла верно и улыбнулась.

В помещении театра мужчина ненадолго оставил свою даму и подошел к окошечку администратора.

– Мы в ложу Сидоровского, – сказал он, – вам звонили…

Среди богатой публики давно уже стало модно бронировать постоянную ложу на сезон, как это делали раньше, начиная с восемнадцатого века, просвещенные петербуржцы. Про Антона Павловича Сидоровского в театре знали, что он сам не ходит на спектакли вообще, а ложу бронирует исключительно для престижа. Его жена иногда посещает особо значимые премьеры, но сейчас, надо думать, она на курорте. Утром действительно был звонок от секретаря Сидоровского, так что администратор выдал симпатичному мужчине с приятной, но незапоминающейся наружностью входные билеты.

Дама в шиншилле озабоченно оглядела себя в зеркале. Собственно, забота ее относилась не столько к внешности, сколько к сумочке. С внешностью, как уже говорилось, у дамы было все в порядке. Небольшая серая сумочка же вела себя очень странно. Она шевелилась и перекатывалась, внутри что-то скреблось и вибрировало. Дама прижала сумочку локтем, приоткрыла застежку и сказала что-то внутрь сумочки, тихо и ласково.

Очевидно, там услышали, потому что сумочка затихла.

Мужчина предъявил билеты, но тут возникла заминка с корзиной, водителя не хотели пускать без билета.

– Ладно уж, сам донесу, – слегка поморщился мужчина и перехватил корзину сильной рукой, – сам и вручу…

В нижнем коридоре, где находятся ложи бенуара, прохаживался капельдинер – чисто выбритый немолодой мужчина с пышной седой шевелюрой. Он был одет в несколько потертый черный смокинг с «бабочкой» и белые перчатки. Он слегка замешкался, отпирая нужную ложу, и вдруг заметил, что из серой дамской сумочки выглянула крошечная пушистая мордочка с яркими выразительными глазами. Песик породы чихуахуа завертел головой, ему было все интересно: прежде ему не доводилось бывать в оперном театре.

– Что это? – От удивления капельдинер пустил голосом петуха.

– Не что, а кто, – нежно сказала дама. – Это Пу И.

– Пу И нельзя, – строго сказал капельдинер, – уж не знаю, кто он у вас, но нельзя. Ни с котами, ни с собаками, ни с крысами, ни с черепахами сюда нельзя!

– И что же нам делать? – мирно поинтересовался мужчина, сунув руку в карман за бумажником.

– Вы должны сдать его в камеру хранения! – твердо ответил капельдинер.

– Что-о? – вскричала дама. – Я не ослышалась? Вы предлагаете сдать мое самое близкое существо, этого милого ангела, в камеру хранения, как будто он – старый чемодан или зонтик?

На них стали оглядываться проходившие зрители.

– Уважаемый… – спутник дамы протянул капельдинеру приятно шуршащую купюру, – думаю, мы решим этот вопрос к общему удовлетворению…

– Нет, не решим! – Несговорчивый капельдинер отстранился. – А если он залает во время арии? А если он упадет в партер? Или побежит по залу в самый неподходящий момент?

– Да зачем ему бегать? – пылко вступила дама. – Мой Пу И – такой меломан! Он обожает Моцарта!

– Нельзя! – твердо стоял на своем капельдинер.

Мужчина начал проявлять признаки нетерпения, в это время в коридоре появился другой капельдинер, постарше и повальяжнее. Этот тоже имел красивую седую шевелюру, а кроме нее, еще лихо закрученные усы.

– В чем дело? – строго спросил он, обращаясь к своему коллеге, так что стало ясно, кто тут главный.

Его товарищ молча ткнул пальцем в досадное недоразумение, которое считалось собакой и никоим образом не могло присутствовать на премьере (это он так думал). Что думала по этому поводу хозяйка песика, уже известно. Сам же песик выразил свое отношение к противному капельдинеру тем, что попытался под шумок цапнуть его за указательный палец. Однако капельдинер был в перчатках, и особого вреда крошечные зубки песика пальцу не нанесли.

Старший переглянулся с мужчиной и понял его верно.

– Это не собака, – сказал он, – это всего лишь аксессуар. Думаю, этот вопрос мы можем решить положительно, к всеобщему удовлетворению, – сказал он, пряча в карман уже две приятно шуршащие купюры, – только вы должны дать слово, что ваш… – гм! – «аксессуар» будет вести себя прилично…

Мужчина заверил его, что так и будет, он лично проследит за песиком, а дама просто приложила руку к сердцу и выразительно закатила глаза. Сам виновник переполоха сидел в сумочке паинькой, строил капельдинеру глазки и делал вид, что все происходящее его нисколько не касается.

В ложе песик тотчас запросился из сумочки на свободу, но спутник дамы нахмурился и огляделся.

Ложа справа была еще пуста, в ложе слева сидели четверо. Мужчина оперся локтем на барьерчик, затянутый голубым бархатом, и вроде бы невзначай бросил взгляд на соседнюю ложу. Очевидно, увиденное его устроило, потому что он удовлетворенно хмыкнул и слегка кивнул своей спутнице.

Дама в это время занималась своим песиком. Она выпустила его из сумочки, посадила на свободный стул, обитый голубым бархатом, и невольно восхитилась.

Чихуахуа был в вечернем туалете – крошечный смокинг, белый пластрон и блестящая «бабочка».

– Боже, Пуишечка, как же тебе идет этот костюм! – тихонько сказала дама.

Песик поглядел на нее хитрым выпуклым глазом и уселся на стуле поудобнее. Со стороны посмотришь – такой меломан, настроившийся послушать красивую музыку и насладиться пением несравненной Анны Нетребко.

Зрительный зал понемногу затих, в разных его концах послышались отдельные хлопки особо нетерпеливых зрителей.

Из динамика донесся хорошо поставленный голос, который убедительно попросил зрителей на время спектакля выключить свои мобильные телефоны.

– Пуишечка, детка, – проговорила дама в шиншилловом палантине, обращаясь к своей собачке, – Пуишечка, ты слышал, что сказал этот человек? Надеюсь, ты выключил свой мобильник? Ты ведь не хочешь, чтобы тебе кто-нибудь позвонил в самый неподходящий момент и тебя посчитали бы такой невоспитанной собакой!

Песик взглянул на хозяйку озорными черными глазками, как будто говоря ей: «Ты меня за кого держишь? Что я, лох какой-нибудь? Конечно, давно уже все выключил! И вообще, все мои знакомые знают, что я сегодня в театре на премьере!»

Наконец занавес раздвинулся, зрители увидели дворец графа Альмавивы и камердинера графа Фигаро, готовящегося к свадьбе с прекрасной горничной Сюзанной.

Все зрители увлеченно следили за развитием сюжета, и только спутник дамы с собачкой, элегантный господин в костюме от «Бриони», вел себя очень странным образом.

Закрыв на защелку дверь аванложи, он вынул из корзины предназначенные для примы белые лилии. Под букетом оказался аккуратно сложенный пакет с одеждой.

Господин снял свой итальянский костюм, повесил его на спинку кресла и быстро переоделся в одежду, которую достал из пакета, – в смокинг и белые перчатки, точно такие же, как у театральных капельдинеров.

Затем он подошел к зеркалу, несколькими быстрыми движениями нанес на виски краску, изображающую седину, наклеил на подбородок маленькую стильную бородку, надел очки в золоченой оправе и еще раз придирчиво оглядел свое отражение.

Он не так уж сильно изменил свою внешность, но в то же время стал совершенно неузнаваем: теперь он был неотличим от многочисленных театральных служащих, а их никто не разглядывает – в них видят только человека в униформе.

Снова склонившись над корзиной, новоиспеченный капельдинер достал оттуда бутылку первоклассного французского шампанского, поднос и четыре хрустальных бокала. Ловко расставив бокалы и ведерко с шампанским на подносе, он покинул свою ложу и в два шага подошел к соседней.

Открыв ее дверь универсальным ключом, переодетый мужчина вошел в полутемное помещение аванложи, а затем – в саму ложу и вполголоса, с интонациями хорошо вышколенного официанта произнес:

– Господа, ваше шампанское!

В этой ложе сидели четыре человека, две пары.

Одна пара представляла собой совершенно классическую семью богачей – импозантный мужчина лет сорока с решительным и самоуверенным лицом хозяина жизни, в дорогом костюме от известного итальянского дизайнера, с золотым швейцарским хронометром на запястье, и ухоженная женщина с большими зелеными глазами, с красивым и немного помятым лицом скучающей богини, в скромном вечернем платье стоимостью в хороший автомобиль и с прической, небрежная естественность которой говорила о мастерстве сотворившего ее известного парикмахера.

Мужчина был достаточно крупный бизнесмен, владелец строительной фирмы и нескольких гостиниц, дама – его нынешняя жена, то ли вторая, то ли уже третья по счету.

Вторая пара была совсем в другом духе.

Мужчина был маленький, кругленький толстячок лет пятидесяти, в детском клетчатом пиджачке, круглых очках и шелковой бабочке. Несмотря на такой забавный и даже пародийный вид, в нем можно было без труда узнать крупного адвоката, часто мелькающего на страницах глянцевых журналов и на экране телевизора, человека с железной хваткой и с акульими челюстями.

Дама при нем была самая заурядная, длинноногая блондинка в открытом платье с круглыми голубыми глазами без малейшего проблеска интеллекта, напоминающая рядовую сотрудницу эскорт-агентства, каковой она, по-видимому, и являлась: адвокат имел нетрадиционную ориентацию и пользовался услугами эскорта, чтобы не вызывать лишних вопросов.

К своей спутнице адвокат не проявлял никакого, даже чисто формального интереса: он о чем-то шепотом переговаривался с супругой бизнесмена.

При виде официанта с шампанским адвокат и бизнесмен переглянулись: ни один из них шампанского не заказывал, но каждый подумал на другого.

Тем временем официант ловко откупорил бутылку и наполнил четыре бокала.

Однако не успели четверо разобрать свои бокалы, как их отвлекло новое событие.

Из соседней ложи (той самой, которую только что покинул «официант») по обитому голубым бархатом барьеру перебежал к ним песик в смокинге и бабочке. Блестя выразительными глазками, он спрыгнул на колени к зеленоглазой богине.

Та в первый момент удивленно ахнула, но затем умилилась и принялась гладить собачку.

Тут же из-за барьера показалась обитательница соседней ложи, хозяйка непоседливого песика.

– Пуишечка, детка! – воскликнула она озабоченным голосом. – Куда же ты делся? Вернись к мамочке! Я же говорила тебе, как нужно вести себя в театре! Ах, извините нас, господа. – Эти слова адресовались уже соседям. – Он такой непослушный! Но он очень, очень хотел пойти на этот спектакль! Пу И просто обожает оперу!

Тем временем на сцене уже появилась неподражаемая Анна Нетребко, и зал встретил ее громом аплодисментов, заглушивших сбивчивые извинения дамы с собачкой.

Жена бизнесмена, подхватив песика, попыталась вернуть его хозяйке, но тот вырывался, вертел любопытным носом и совершенно не хотел возвращаться…

Неожиданно на пол упал небольшой сверток в плотной бумаге. Дама вскрикнула, хотела наклониться за ним, но ей мешал непоседливый песик.

В то же мгновение ловкий официант поднял конверт и подал его даме. Адвокат бросил на него острый и подозрительный взгляд, официант встретил этот взгляд выражением совершенной невинности и помог даме справиться с непослушным песиком.

Нетребко исполнила свою первую арию, и снова зал разразился оглушительными аплодисментами.

Песик неожиданно стал послушным и вернулся к своей хозяйке, подозрительный официант также покинул ложу под пристальным взглядом адвоката, и спектакль продолжился своим чередом.

Вернувшись в свою ложу, официант снова переоделся в итальянский костюм, спрятал смокинг и перчатки в пакет, отклеил бородку и вместе с очками отправил ее вслед за смокингом.

Только после этого он присоединился к своей спутнице.

– Пу И отыграл все как по нотам! – проговорил он одними губами.

– А как же! – Дама поцеловала песика в нос. – Чья школа! Пу И прирожденный артист! Я считаю, ты должен повести нас с Пу И в лучший французский ресторан! Мы это заслужили!

– К сожалению, у нас в городе французские рестораны оставляют желать лучшего, – вздохнул мужчина. – Несколько неплохих итальянских я знаю, два-три приличных японских тоже можно найти, на прошлой неделе обнаружил вполне достойный армянский, а вот с французской кухней – сложнее.

– А кто говорил про наш город? – удивленно проговорила его очаровательная спутница. – Я имела в виду ресторан «Хлеб и розы» на рю Флери в Париже. Ну, ты помнишь тот маленький ресторанчик возле Люксембургского сада?

– Ладно, когда закончим операцию, свожу вас в Париж! Вы с Пу И это заслужили!

– Но мы же ее почти закончили…

– Хорошо, а пока проверь кармашек.

Дама приподняла своего песика и запустила руку в глубокий кармашек, незаметно пришитый на животе к кукольному смокингу Пу И. Из этого кармашка она достала небольшой сверток – точно такой же, как тот, который уронила на пол дама в соседней ложе.

Точнее, тот самый.

Когда дама уронила свой пакет на пол, «официант» поднял его и ловко подменил. Затем спрятал настоящий сверток в кармашке у Пу И, а свой подал растерявшейся даме.

– Пожалуй, нам сейчас лучше уйти! – проговорил мужчина, с явным сожалением взглянув на сцену. – Мало ли, как будут развиваться события…

– Ну вот! – вздохнула его спутница. – В кои-то веки выбрались на приличную оперу, на премьеру, и Нетребко поет… Мы с Пу И так мечтали ее послушать!

– Если все пройдет благополучно, я вас свожу на оперный фестиваль в Зальцбург! – пообещал мужчина, направляясь к выходу.

Его спутница не стала настаивать: она знала, что, когда дело касается работы, он неумолим.

Через полчаса вся троица вернулась домой.

На пороге квартиры их встречали остальные домочадцы – огромный угольно-черный кот с белыми лапами и элегантной белой манишкой на груди и яркий крупный попугай.

Кот ласково потерся о ноги хозяина, а попугай взлетел на вешалку и оттуда громко прокричал:

– Пр-ривет, р-ребята! Ур-ра!

Думаю, что теперь настало самое время познакомить вас со всей этой дружной и разношерстной в буквальном смысле слова компанией.

Элегантный мужчина в костюме от «Бриони», который так рано увел свою спутницу со спектакля, был широко известен в узких кругах под аристократической кличкой Леня Маркиз. В действительности его звали Леонид Марков, именно такая фамилия стояла у него в паспорте. Когда-то давно он закончил цирковое училище и даже некоторое время работал по специальности. Однако потом ему надоели бесконечные переезды и подневольная жизнь циркового артиста, и он решил стать свободным художником.

Профессия, которой он с тех пор зарабатывал себе на жизнь, называется в просторечии «мошенничеством» и не пользуется среди законопослушных граждан почетом и уважением. Однако сам Леня считал себя наследником великого комбинатора Остапа Бендера, лучшим мошенником всех времен и народов и аферистом-художником. От своего великого предка Леня унаследовал артистизм и неброское обаяние. Кроме того, жертвами его изящных операций никогда не были бедные люди, он не обманывал детей, вдов и сирот по той простой причине, что у них нечего было взять, даже более того – совершал время от времени щедрые акты благотворительности.

Однажды на его пути попалась талантливая актриса Лола, она произвела на Маркиза сильное впечатление, и с тех пор они начали работать вместе. Причем с самого начала Леня настоял на том, чтобы их связывали исключительно деловые отношения: Маркиз придерживался мнения, что смешивать работу и личную жизнь совершенно недопустимо.

Лола без спора приняла это условие, однако не могла сдержать раздражения, когда замечала одно из Лениных кратковременных увлечений.

Вообще, Лола была капризна, взбалмошна и непостоянна и, подражая французской женщине из старого анекдота, умела сделать из ничего три вещи: салат, шляпку и скандал. Причем особенно ей удавались скандалы. Лола ведь была актриса, а, стало быть, играла всегда, на каждом шагу, каждую минуту своей жизни. Маркиз давно уже привык к ее бурному темпераменту, но не всегда умел отличить актерскую игру от подлинных чувств. Впрочем, к чести Лолы, она обладала редким для женщины качеством: всегда умела вовремя остановиться. Интуиция ей подсказывала, когда можно капризничать, ехидничать и вредничать, а когда следует молчать и делать, что велят. Помогая Лене в его трудной работе, Лола была решительна, исполнительна и послушна, так что они оба были вполне довольны друг другом.

Со временем партнеры обзавелись еще тремя компаньонами: песиком древней мексиканской породы чихуахуа, которого Лола назвала Пу И в честь последнего китайского императора, котом Аскольдом (это был самый близкий друг Лени) и говорящим попугаем по кличке Перришон, который как-то зимой залетел к ним в форточку, да так и остался на постоянное жительство.

Кот и попугай редко покидали квартиру, Пу И же, напротив, обожал всякие прогулки и путешествия и расстраивался, если Лола уходила куда-нибудь без него. Поэтому со временем он стал принимать активное участие в операциях компаньонов – например, отвлекая внимание жертвы, как это было только что в театре.

Раньше Леня Маркиз разрабатывал свои хитроумные операции сам, привлекая к работе, кроме Лолы, еще очень немногих проверенных людей. Со временем, однако, его известность в узких специфических кругах росла, и скоро появились люди, которым необходим был ловкий расторопный неболтливый человек для выполнения деликатных дел. К примеру, публичный человек хочет передать кое-кому что-то вдали от посторонних глаз. Или наоборот, получить это что-то. Вернуть пропажу – тихо, без лишнего шума, не привлекая внимания прессы и полиции. Да мало ли таких дел!

Леня Маркиз принимал заказы с оглядкой, только если заказчика рекомендует кто-либо из его постоянных, проверенных конфидентов. Гонорары за свои услуги он брал астрономические. Заказчики его были люди солидные, из тех, что не собирались кидать человека по мелочи. Бывали, правда, накладки, но редко.

Так и жили двое компаньонов. Работа у них была опасная и интересная, эта работа не давала им скучать, опять же платили за нее неплохо.

На этот раз операция представлялась довольно простой.

К Лене обратился человек, сослался на рекомендацию одной дамы, которой в свое время Маркиз помог разобраться со значительным наследством ее сердечного друга. Получение наследства было связано с большим криминалом, и Маркиз с честью вышел из положения. Впрочем, это уже совсем другая история, и Леня никогда не упоминал о ней в разговоре даже с Лолой. Но дама, очевидно, сохранила о работе с ним самые приятные воспоминания, потому что смело рекомендовала его новому клиенту.

В августе во всех сферах бизнеса наступает мертвый сезон, и Леня Маркиз не был исключением. Все его потенциальные клиенты разъехались по модным курортам, Лола подумывала о том же, ее останавливала только мысль, что Пу И там будет в этом месяце слишком жарко. Лучше поехать в сентябре или в октябре – бархатный сезон, теплое море, мягкое солнце, и на пляже меньше детей, с которыми у Пу И были сложные отношения. Дети считали песика мягкой игрушкой и норовили потискать, а Пу И не любил амикошонства.

Леня же вообще не слишком любил шумные жаркие курорты, к тому же не на кого было оставить остальных зверей – его любимого кота Аскольда и попугая Перришона?

Итак, Маркиз сидел в городе и начал уже скучать, когда как-то утром раздался телефонный звонок. Мужской уверенный голос сказал, что ему рекомендовали Маркиза как ловкого и весьма сообразительного человека, который может помочь ему в разрешении некоторой очень деликатной проблемы.

– Все так, – согласился Леня, – я именно тот, кто вам нужен.

Он постарался скрыть слышащуюся в голосе радость – еще подумает клиент, что ему деньги нужны позарез. Деньги у Лени были, просто без работы он начинал скучать и, по выражению Лолы, становился в быту удивительно противным – ныл, ворчал и бесконечно придирался к ней по пустякам. Поэтому Лола, хоть и была от природы несколько ленива, скрепя сердце соглашалась на очередную операцию – Ленька сразу становился собранным и серьезным, а после завершения дела – добрым и довольным.

Встречу назначили на завтра, потому что потенциальный заказчик сказал, что время не терпит.

На следующее утро Маркиз подъехал к небольшому ресторанчику, расположенному на берегу Финского залива. На открытой террасе ресторана, несмотря на утреннее время, уже был народ, но свободных столиков хватало.

– Вы Леонид? – спросила девушка в синем форменном платьице. – Вас ждут!

Она указала на дальний столик, очень удачно расположенный – вдали от всех и с видом на залив.

За столиком сидел мужчина лет сорока, при первом взгляде на которого все становилось ясно даже не слишком проницательному человеку. За столиком сидел человек, успешный во всех отношениях – владелец процветающего бизнеса, здоровый, довольно интересный, в семье полный порядок… Что там еще? В общем, что бы там ни было, у этого человека все хорошо во всех областях.

Леня тут же усмехнулся про себя – несмотря на такой бравый вид, человек этот обратился к нему. Стало быть, хотя бы одна проблема у него существует.

Мужчины пожали друг другу руки, и Леня уселся за стол.

– Завтракать будете? – спросил его визави.

– Не откажусь, – согласился Леня, – а вы советуете завтрак или только кофе?

– Кормят тут неплохо, – скупо кивнул клиент, – впрочем, конечно, как хотите…

Леня углубился в меню, услужливо поданное официанткой, как будто это был увлекательный английский детектив, долго советовался с ней, что выбрать – омлет или обычную яичницу, а если омлет, то какой – с ветчиной, с грибами, с капустой брокколи или просто со швейцарским сыром.

Краем глаза он посматривал на соседа и заметил, как тот постепенно мрачнеет. Разумеется, Леня тянул время нарочно, ему отчего-то захотелось согнать с лица своего будущего клиента выражение абсолютного хозяина жизни.

Наконец он понял, что клиент дозрел, и прекратил долгую увлекательную беседу с официанткой. Девушка приняла заказ и удалилась, поставив перед собеседниками бутылку ледяной минеральной воды и стаканы.

Под внимательным взглядом Маркиза клиент отхлебнул водички и перешел к делу.

Его зовут Олег Резун, он владелец довольно крупной строительной компании и еще нескольких объектов недвижимости. В общем, это к делу не относится, важно только, что операция, которую он собирается поручить Маркизу, совершенно законна, никакого криминала в ней нет. Поэтому он не скрывается, представился своим настоящим именем и просит только сохранить конфиденциальность, чтобы не трепали его имя в обществе, вот этого он не любит.

– Я весь внимание, – вставил Маркиз, в свою очередь, отпив из запотевшего стакана ледяную воду.

– У меня есть жена… – начал клиент, затем поморщился и надолго замолчал.

«С чем тебя и поздравляю, – подумал Маркиз, – хотя, по моему мнению, жена человеку только мешает. Я вот не женат и не собираюсь этого делать в ближайшем будущем…»

Чтобы не смущать клиента, он стал смотреть на воду. Залив сегодня был удивительно тихий, голубоватые волны перекатывались лениво, и вдалеке, на том берегу, был отчетливо виден силуэт Кронштадтского Морского собора.

Принесли заказ. Для Лени – пышный омлет на большой тарелке, декорированный оливками, помидорами и зеленью и покрытый высокой подушкой расплавленного сыра, а для Резуна – большой горячий бутерброд с тремя видами ветчины и того же сыра.

– Неплохая тут кухня! – сказал Леня, ловко управившись с половиной омлета.

Резун посмотрел на часы, вздохнул и начал рассказывать.

Он женат во второй раз. Первый брак распался, потому что они с женой стали совершенно чужими людьми, в общем, это не важно и неинтересно.

«Да уж чего тут интересного, – подумал Леня, – и так все ясно. Банальная история. Пока ты был молодой и бедный, годилась жена любая, а как только стал ты богатый, успешный и деловой, так сразу понадобилась жена молодая и красивая. Дело житейское, и правда, ничего интересного тут нет…»

С новой женой они вполне ладили, продолжал Резун, она ему подходила по всем статьям – красивая, моложе его на двенадцать лет, вроде бы не совсем дура, во всяком случае, при встрече с деловыми партнерами не ляпнет какую-нибудь глупость, может разговор поддержать, а когда надо, и промолчит. В общем, все шло хорошо, он, со своей стороны, относился к женушке неплохо, он человек не жадный, понимает, что красивую женщину надо баловать…

– Разумеется, – поддакнул Леня, с сожалением отодвинув от себя пустую тарелку, – дорогой бриллиант требует роскошь оправы, это всем известно.

– Вот именно. – Клиент отчего-то снова поморщился.

«Зубы у него болят, что ли? – недовольно подумал Леня. – Что он все время морду на сторону воротит, аппетит пропадает…»

Тут он немного покривил душой, поскольку съел свой омлет с большим аппетитом. И кофе официантка принесла отлично сваренный – ароматный, с пенкой.

– Слушаю вас, – любезно сказал Леня, намекая своему собеседнику, что пора бы ему поторопиться, поскольку у него, Маркиза, лишнего времени нет.

Резун понял намек и продолжал.

Он женат на Алисе уже пять лет и в свое время в качестве свадебного подарка преподнес ей замечательное и очень дорогое колье. Бриллианты в оправе из белого золота и платины, а в середине – очень большой алмаз в форме сердца, его так и называют «Сердце Африки». Колье это изготовили по его заказу в Тель-Авиве, всем известно, там крупнейшее производство по огранке африканских алмазов, имеются также и отличные ювелиры. Но все дело в том, что вещь эта – семейная, алмаз «Сердце Африки» принадлежал еще его прабабке, семья сумела сохранить его в трудные советские годы…

«Врет, – без колебаний подумал Маркиз, – откуда у него в семейке такая дорогая вещь? Не похож он на столбового дворянина… Впрочем, меня это не касается… Пока…»

Колье хранится в банковской ячейке, продолжал Резун, и надевает его жена достаточно редко. Поэтому он, Резун, очень удивился, когда ему позвонили из банка и сообщили, что жена была у них утром и забрала колье.

– Вот как? – Маркиз поднял брови.

Взгляд его следовало трактовать таким образом, что, очевидно, не все у клиента с женой было между собой ладно, если он приставил к ней шпионов. Конечно, неплохо иметь везде своих прикормленных людей, однако позорить собственную супругу перед посторонними – это как-то не очень… Нужно тебе за женой проследить – найми опытного специалиста, частного сыщика, который гарантирует, так сказать, тайну следствия, но посвящать в свои интимные проблемы служащих банка или еще кого – это не комильфо…

Резун сделал вид, что не понял укоризненного взгляда Маркиза и заговорил быстрее:

– Я задал вечером Алисе несколько наводящих вопросов и понял, что она врет. Тогда я принял меры и через некоторое время узнал удивительные вещи. Оказывается, у моей женушки есть любовник – мальчишка, альфонс, совершенно никчемное существо!

«Дело житейское, – снова подумал Маркиз, – муж много работает, жена скучает… Тут подворачивается молодой смазливый парень, который окучивает дамочку по полной программе. Ей кажется, что только он ее понимает и ценит не только внешнюю оболочку, но и ее бессмертную душу… Господи, как скучно все! Но, однако, для чего же я-то этому Резуну понадобился?»

– Ко всему прочему этот тип еще и игрок. Короче, он проиграл большие деньги, и эта дура, моя женушка, не нашла ничего лучше, чем заложить свое колье!

– Она сама это сделала? – удивился Леня. – Это же очень опасно… Как она не побоялась огласки? Судя по вашему описанию, вещь старинная, эксклюзивная, ее могли быстро узнать… И как она собиралась выкупить колье?

– Вот в этом все дело, – рыкнул Резун. – Ума все же у нее хватило самой никуда не соваться. Она связалась с Мировольским!

– Ах, вот в чем дело… – протянул Леня, внимательно глядя на своего собеседника.

– Вот именно! – Тот с раздражением поставил чашку на стол, так что несколько капель кофе брызнуло ему на костюм. – Вы, конечно, знаете, кто это такой?

– Разумеется, – невозмутимо кивнул Маркиз, – кто же не знает сейчас Мировольского? Для этого нужно быть слепым и глухим…

Адвокат Илья Борисович Мировольский стал в последнее время очень знаменит благодаря телевидению. Как-то сумел он пробраться на один из центральных каналов, произвел там хорошее впечатление, и с тех пор ни одно ток-шоу не обходилось без него. Адвокат был умен, образован, имел хорошо подвешенный язык (это профессиональное), обладал прекрасной памятью и, по наблюдению Лолы, несомненным артистическим талантом. Все его байки, рассказанные с голубого экрана, шли среди зрительниц ток-шоу просто на ура.

Редакторы и ведущие на него буквально молились – Мировольский умел держать аудиторию, а также всегда мог перевести тему разговора в нужное русло.

Зачем это нужно было самому Мировольскому – тоже вполне понятно: он стал очень популярен, богатые клиенты повалили к нему толпой, телевидение делало ему бесплатную рекламу.

Илья Борисович редко работал по уголовным делам, он специализировался по бракоразводным процессам. Причем клиентами его были очень и очень богатые люди.

Нетрудно догадаться, что Олег Резун, узнав о том, что его жена связалась с Ильей Мировольским, сильно обеспокоился – дело запахло разводом.

Ходили слухи, что адвокат не брезговал ничем, когда пытался выдернуть клиентку из опостылевшего брака с солидным куском мужниного пирога. Такое ему удавалось почти всегда, а цель, как известно, оправдывает средства.

Дамы Мировольскому полностью доверяли.

Итак, Резун без труда догадался, что колье заложил пронырливый адвокатишка.

– И каковы были ваши действия? – с интересом спросил Маркиз собеседника.

– Было очень трудно, но я сдержался, – признался Резун, – я сделал вид, что ничего не знаю, сказал Алисе, что нас приглашают послезавтра на очень торжественный прием по поводу открытия новой галереи бутиков в Николаевском пассаже и что я хотел бы, чтобы она надела колье. Надо было видеть лицо этой дуры! Я думал, она тут же грохнется в обморок, но бабы ведь живучи, как кошки! Она стала что-то бормотать – дескать, колье не подходит к платью и так далее. Я проявил строгость и настойчивость, сказал, что сейчас же съезжу сам за колье… Она еле меня удержала и призналась, что забрала колье из банковской ячейки, потому что сломался замочек. В общем, она отдала его в ремонт и получит только завтра вечером. «Вот и хорошо, – сказал я, – стало быть, послезавтра ты сможешь его надеть».

– Художественно, как врет ваша женушка! – протянул Маркиз. – Но на что она рассчитывает?

– На Мировольского, – без колебаний ответил Резун, – в общем… Мне стала известна суть их разговора. Он выкупит колье, заплатит свои деньги, а она, Алиса, вернет ему их потом, после развода, когда с его помощью оттяпает у меня солидный куш!

– Да…

– Знаю, о чем вы думаете! – вспыхнул Резун. – Дескать, следит за женой, подсматривает, подслушивает, но вы поймите, семейная ведь вещь это колье. Очень дорогое! А эта… первому встречному подлецу отдала! Ненавижу мерзавку!

– Могу я спросить, отчего вы не сказали ей об этом прямо? – вкрадчиво поинтересовался Маркиз. – Отчего не устроили грандиозный скандал, не надавали оплеух и не выгнали ее из дома голую и босую на мороз?

– Хотел, ох как хотел этого! – простонал Резун. – Но не могу. В свое время кое-что я записал на Алиску – недвижимость, кое-какие акции, то да се… хотел оптимизировать налоги. Так что она-то дура дурой, но этот Мировольский тот еще жук… Он сразу лазейку найдет, куда мои денежки сплавить. Да и колье хочу вернуть.

– Что от меня конкретно хотите? – спросил Маркиз.

Резун поведал ему, какой он видит развязку.

Завтра они с женой идут на премьеру «Свадьбы Фигаро», для этой цели арендована у него ложа в Мариинском театре. Встретиться с адвокатом его жена сможет только там, потому что он, Резун, сделал так, что незаметно из дома ей не выйти, всюду станет сопровождать ее охранник. Алиса уже предупредила его, что пригласила в их ложу Мировольского с подругой, он не возражал.

– Значит, завтра во время вечернего спектакля, адвокат передаст ей колье. Я же хочу, чтобы вы это колье незаметно подменили на вот такую стекляшку. – Резун достал из кармана мешочек синей замши и выложил на стол дешевую бижутерию. – Затем вы спокойно уезжаете из театра, а я дома извлекаю это, с позволения сказать, «колье» и устраиваю Алисе серьезный скандал.

– С мордобоем? – спросил Маркиз. – Имейте в виду, я по мокрому делу не работаю.

– Удержусь! – успокоил его клиент. – Не в моих интересах ей морду бить. Мировольский наверняка ее проинструктировал, и она попытается зафиксировать побои. Значит, я обвиняю ее в банальном воровстве. Ее и этого адвокатишку. Припугну как следует и заставлю подписать бумагу о том, что она при разводе не станет претендовать на мое имущество. Ну, положу, конечно, какое-то ей содержание, но не так чтобы большое. Как только Мировольский поймет, что Алиска замешала его в дело о пропаже колье, он тут же от нее открестится. Скажет, знать ее не знает. Ему надо свою репутацию беречь, уголовщина ему ни к чему. С деньгами, что он заплатил за то, чтобы колье выкупить, пускай сам разбирается, вот и будет ему наказание. А с вами мы встретимся послезавтра утром в офисе, вы мне привезете колье, а я вам заплачу за работу. Устраивает вас такой вариант?

– Ну что ж…

Леня задал еще несколько практических вопросов и распрощался с клиентом.

Дома Лола, выслушав эту историю, задумчиво сказала:

– Что-то это мне напоминает… читала где-то…

– Конечно, читала, это в романе Дюма так же было с подвесками королевы! – рассмеялся Маркиз. – Она их отдала влюбленному герцогу, а король взревновал и велел ей непременно быть на балу в подвесках. Вот и поехали мушкетеры в Англию, чтобы спасти честь своей королевы! Так что у нас все, как у Дюма – колье – это подвески, а три мушкетера – это ты, я и Пу И.

Лола представила своего песика в голубом плаще, в шляпе с пером и со шпагой на боку и восхищенно вздохнула.

На следующий вечер дружная компания отправилась в театр. Каждый блестяще сыграл свою роль, операция по подмене колье прошла как по маслу. Леня был уверен, что ни адвокат Мировольский, ни жена Резуна ничего не заподозрили.

Так что теперь можно было расслабиться и отдохнуть.

Аскольд еще раз потерся о ноги хозяина и проникновенно заглянул в его глаза. Этим взглядом он хотел сказать Лене, что дожидался его возле дверей и еще не ужинал, так что сейчас самое время угостить голодного кота чем-нибудь вкусненьким.

– Сейчас, Аскольдик… – проговорил Леня озабоченно. – Потерпи минутку, я только взгляну на наш сегодняшний трофей и немедленно займусь тобой…

Он достал из внутреннего кармана пиджака сверток, принесенный из театра, и прошел в свой кабинет.

Здесь он положил сверток на стол, включил яркую лампу и аккуратно развернул бумагу.

Перед ним, переливаясь в ярком электрическом свете, лежало усыпанное бриллиантами колье из белого золота и платины. В центре колье располагался огромный голубоватый алмаз удивительной формы, напоминающий человеческое сердце.

Алмаз сверкал, как и полагается настоящему алмазу. Более мелкие бриллианты искрились и переливались, рассыпая по комнате голубые искры. Однако что-то насторожило Леню.

Дело в том, что лежащее перед ним колье не распространяло того особенного аромата, свойственного таким уникальным драгоценностям, – аромата огромных денег, аромата роскоши и богатства. От колье не пахло миллионами, не пахло дорогими курортами, виллами на Лазурном берегу, «Роллс-Ройсами» и «Бентли» с личным шофером.

Леня ощущал такие вещи каким-то шестым чувством, это было его врожденное свойство, вроде цвета глаз или аллергии на спелую клубнику.

– Ой, Ленечка, как красиво! – восхищенно выдохнула Лола, которая смотрела на колье через плечо своего боевого соратника.

– Ты считаешь? – переспросил Леня, с сомнением разглядывая украшение.

– А тебе что – не нравится? – удивленно переспросила Лола, расслышав в Ленином голосе тревожные нотки.

– Да, что-то мне здесь не нравится! – ответил Маркиз, снова заворачивая колье. – Съезжу-ка я к Ивану Францевичу!

– В такой поздний час? – удивилась Лола. – Что, у тебя действительно есть какие-то серьезные подозрения?

– Пока не покажу ему колье – не успокоюсь! – ответил Маркиз, вставая из-за стола.

Иван Францевич Миллер был ювелир, как говорится, от бога. Он занимался драгоценными камнями и изделиями из них, без преувеличения, всю свою сознательную жизнь – с тех самых пор, когда в далеком детстве вместе с матерью оказался в ссылке в соленых пустынях Каракалпакии.

Мать его была худая строгая петербургская немка, и ее сослали в Среднюю Азию перед войной вместе с большинством немцев нашего города.

Эльза Миллер умерла в ссылке, не выдержав сурового климата пустыни, и смышленого мальчика Ваню взял на воспитание ссыльный старик ювелир, когда-то бывший поставщиком двора Его Императорского Величества.

Старый ювелир передал толковому и аккуратному мальчику все секреты своего древнего мастерства, и вскоре Иван Францевич сделался действительно первоклассным специалистом по драгоценным камням и изделиям из них.

Маркиза познакомил с Миллером его покойный друг Аскольд – тот самый, в чью честь Леня и назвал своего кота. С тех пор всегда, когда Лене требовалась консультация первоклассного ювелира, он обращался к Ивану Францевичу.

Правда, Миллер был человек преклонного возраста, давно уже не выходил из дома и ложился спать довольно рано, но Леня решил все же потревожить старика – уж больно серьезным был повод.

Через полчаса Леня стоял перед дверью Миллера.

Если бы он увидел эту дверь впервые – он был бы очень удивлен: изготовленная из специального сверхпрочного сплава, она могла выдержать прямое попадание артиллерийского снаряда, а огромный замок, заказанный в знаменитой швейцарской фирме, делал ее похожей на банковский сейф.

Леня нажал на кнопку звонка.

Он уже знал, что в ответ услышит из-за двери хриплый лай кавказской овчарки по кличке Шторм. Действительно, за дверью несколько раз гавкнули, а затем раздался низкий недовольный голос:

– Кто это в такой поздний час пожаловал?

– Это я, Парфеныч! – отозвался Маркиз с некоторой робостью. – Я, Леонид, к Ивану Францевичу! Извините, что так поздно…

Внутри двери что-то загудело, лязгнуло, и дверь медленно открылась, как люк батискафа.

На пороге квартиры стоял мощный старик с длинными, как у гориллы, руками и густыми сросшимися бровями – телохранитель и камердинер Ивана Францевича по имени Парфеныч.

Рядом с Парфенычем рвался с поводка Шторм.

В маленьком государстве Ивана Францевича Миллера Парфеныч и Шторм представляли собой то, что в современных фирмах называют службой безопасности – и эта пара стоила десятка хорошо вооруженных парней. Вообще, Парфеныч оружие не очень уважал. Он говорил, что если человек не может ничего сделать голыми руками, то ему и никакое оружие не поможет.

Парфеныч далеко не первый раз видел Маркиза, тем не менее он внимательно оглядел его, охлопал руками, как на контроле в аэропорту, и только тогда пропустил в квартиру.

Квартира Миллера нисколько не напоминала навороченные жилища современных богатеев – здесь не было евроремонта, не было сложной подсветки и многоуровневого потолка, не чувствовалась рука дизайнера интерьеров. Обычный темный коридор, заставленный старой массивной мебелью, пыльные бархатные портьеры и высокая дверь, ведущая в кабинет хозяина. Все это не говорило посетителю, что он попал в дом к богатому и влиятельному человеку, для которого миллион долларов – не такие уж большие деньги.

Маркиз постучал и вошел в кабинет Ивана Францевича.

Здесь тоже царила старомодная и провинциальная атмосфера – пожелтевшие обои на стенах, темные картины мастеров девятнадцатого века – по большей части, портреты строгих важных мужчин в мундирах с золотым шитьем и орденами.

Старый ювелир сидел за письменным столом красного дерева.

Он выглядел, как всегда, бодрым и энергичным, и только темно-красный шелковый халат говорил о том, что Ленин звонок поднял его с постели.

– Здравствуй, Леонид! – произнес старик, приветливо взглянув на Маркиза. – Думаю, случилось нечто серьезное, если ты приехал ко мне в такой поздний час.

– Здравствуйте, Иван Францевич! – ответил Леня, подходя к столу. – Вы понимаете, что я не стал бы беспокоить вас без серьезного повода. Вот, взгляните на эту вещь… – Он положил на стол перед ювелиром тот сверток, который они с Лолой принесли из театра.

Миллер был человек неторопливый.

Он считал, что спешка в его деле недопустима, а драгоценные камни требуют степенного и уважительного отношения.

Вот и сейчас, прежде чем ознакомиться с Лениным свертком, он придвинул поближе бронзовую настольную лампу с матовым зеленым абажуром, достал из ящика стола старинную ювелирную лупу и только тогда развернул плотную бумагу.

При виде колье ювелир с интересом поднял брови и начал насвистывать марш из оперы «Аида».

Те, кто имел счастье знать старого ювелира многие годы, по этому признаку поняли бы, что колье его серьезно заинтересовало.

Под этот аккомпанемент он поворачивал колье разными сторонами к свету, разглядывал его и тщательно изучал.

Леня молча следил за действиями ювелира. Он даже задержал дыхание, боясь помешать его работе.

Наконец Иван Францевич отложил колье, убрал в ящик лупу и поднял взгляд на Маркиза.

– Хорошая работа, – проговорил он удовлетворенно.

– Значит, это подлинник? – отозвался Леня, и в глазах его засветилась надежда, смешанная с сомнением. – А мне что-то показалось подозрительным…

– Это делает честь вашему чутью, Леня. Из вас мог бы получиться неплохой ювелир. Конечно, сейчас об этом уже поздно говорить, ювелирному мастерству нужно обучаться с детства, в крайнем случае с юности… Хотя, конечно, бывают исключения, но они только подтверждают правило…

– Так я не понял, – перебил Маркиз ювелира. – Вы же сказали, это хорошая работа?..

– Да, очень хорошая имитация! Но ни в коем случае не подлинник!

– Вы уверены… – пролепетал Маркиз и тут же понял, что сморозил глупость.

– Леня, – поморщился Иван Францевич. – Вы когда-нибудь слышали, чтобы я сказал то, в чем не уверен на все сто процентов?

– Нет, конечно… – смутился Леня. – Извините… это я от расстройства… А что вообще вы можете сказать об этом колье? Значит, это подделка?..

– Леня. – Ювелир снова поморщился. – Прошу вас, выбирайте выражения! Подделка – это совсем другое. Подделки изготавливают жалкие халтурщики, чтобы провернуть грошовую аферу. Имитации ювелирных изделий выполняют настоящие мастера, профессионалы. Имитации делают обычно для владельцев подлинных украшений, слишком дорогих для того, чтобы носить их на балы и приемы. Настоящее изделие хранят в сейфе, а на люди дама выходит в имитации… Это широко принятая европейская практика, так поступают даже коронованные особы…

– Я все это знаю, – вздохнул Леня. – И еще раз спасибо… Похоже, что на этот раз у меня действительно неприятности…

– Постойте, Леня, я еще не закончил! – Миллер немного повысил голос, что делал крайне редко. – Имитации такого уровня мне и самому случалось делать, но уверяю вас, это колье – не моя работа. На мой взгляд, его могли сделать только два человека в нашем городе: Аристарх Платонович Мертваго или Лева Марковский. Аристарха Платоновича вы наверняка знаете, это солидный мастер старой школы, настоящий профессионал. Он никогда не связывается с сомнительными делами и сомнительными личностями. Лева другое дело, молодое дарование, он не так давно в нашей профессии, но у него очень хорошие руки и прирожденный художественный вкус, так что он может далеко пойти. Но у Левы есть некоторые криминальные наклонности. Так что в вашей ситуации я бы в первую очередь поговорил с ним…

Маркиз поблагодарил Ивана Францевича, еще раз извинился за поздний визит и покинул квартиру под неодобрительными взглядами Парфеныча и Шторма.

Выйдя из дома, он сел за руль своего автомобиля, но прежде чем включить зажигание, задумался.

Их с Лолой положение было незавидным.

Завтра с утра их ждет Олег Резун. Он знает, что они успешно провели операцию, все происходило у него на глазах – значит, он захочет получить свое колье.

И, если вместо колье Леня принесет ему имитацию, пусть даже очень удачную, – заказчик будет взбешен.

Он решит, что Леня хочет обмануть его, что он сам подменил колье.

А Резун – человек решительный и влиятельный, он не спустит компаньонам попытку обмана.

Значит, Леня должен до утра, до визита к Резуну, выяснить, кто же на самом деле подменил колье, и вернуть подлинник.

Хорошо, но как это сделать, да еще за такой короткий срок?

Иван Францевич назвал Лене имена двух ювелиров, которые могли изготовить имитацию колье. Можно, конечно, начать с них, но, во-первых, ему будет очень трудно заставить ювелиров признаться в своем авторстве, и, во-вторых, даже если он выяснит, кто из двоих мастеров сделал копию колье – не факт, что ювелир выведет его на заказчика, а значит – на подлинное колье.

Нужно попытаться зайти с другой стороны.

Последний человек, через чьи руки прошло колье, – адвокат Мировольский. Уж он точно по уши увяз в этом деле и не сможет отпереться. С него и нужно начать поиски колье.

Леня не знал адреса и телефона адвоката, однако выяснить это не представляло большого труда.

В Ленином мобильнике было много полезных телефонов, в том числе там был телефон некоей Вики, сотрудницы одного из городских телевизионных каналов.

Леня Маркиз никогда не выступал на телевидении. Он также не давал интервью бульварным газетам и интернет-изданиям. Он предпочитал держаться в тени и руководствовался незыблемым принципом, сформулированным много лет назад одним из главарей американской мафии: «Мне не нужна скандальная известность». Впрочем, и никакая другая известность Маркизу тоже не нужна.

При его профессии известность – это символ провала, прямой путь к профессиональной непригодности. Леня сам иногда в шутку называл себя бойцом невидимого фронта.

Однако девушка Вика попала в его записную книжку совсем не случайно: она знала очень многих известных в нашем городе и во всей стране людей и любила поболтать о них, так что Леня использовал ее как бесценный источник информации.

Набрав номер Вики, он довольно долго слушал веселую музыку, которая заменяла в ее телефоне гудки.

Он уже хотел отключиться, когда наконец музыка прекратилась и в трубке послышался озабоченный голос Вики:

– Я уже подъезжаю, Анатолий Алексеевич! Я через пятнадцать минут буду в студии! Тут такие пробки…

– Привет, Викуля! – перебил ее Леня. – Ты что – еще только едешь на работу?

– А, это ты, Ленчик! – Голос Вики изменился, он стал заинтересованным и жизнерадостным. – А я думала, это шеф меня достает! Ну да, еду на работу… У меня сегодня ночной эфир. А у тебя что – другие предложения?

– К сожалению, нет… – вздохнул Леня. – Я хотел спросить – у тебя ведь наверняка есть координаты Мировольского? Он ведь был у вас на канале?

– Это такой толстенький адвокат? – переспросила Вика. – Ну да, был, и не раз… Он последнее время вообще с экрана не вылезает… Шеф уже сказал, чтобы я его больше не приглашала, а то слишком примелькался, еще немного, и надоест зрителям… А тебе он зачем? Ты что – собираешься разводиться?

Голос Вики стал еще более заинтересованным.

Дело в том, что Леня, чтобы с самого начала поставить точки над «i» и не подавать девушке ненужных надежд, сказал ей, что женат.

– Возможны варианты, – проговорил он туманно. – Так что – дашь мне его координаты?

– С удовольствием. Они у меня в телефоне, так что ты пока отключись, я тебе скину их эсэмэской…

Леня отключился, и через минуту ему действительно пришло сообщение с телефоном и адресом известного адвоката.

Как и положено такому востребованному и процветающему юристу, Мировольский жил в престижном доме, расположенном на берегу Невы рядом с крейсером «Аврора».

В сложившейся ситуации Леня не хотел предупреждать Мировольского о своем визите, чтобы тот не смог к нему подготовиться, как он готовился к выступлениям в суде. Правда, нужно было убедиться, что адвокат все-таки дома.

Леня набрал номер его домашнего телефона, и почти сразу в трубке раздался мурлыкающий, кошачий голос адвоката:

– Мировольский слушает!

Леня тут же отключил телефон и поехал по присланному Викой адресу.

Перед домом Мировольского стояли не просто дорогие, а очень дорогие машины. Над подъездом медленно поворачивалась камера видеонаблюдения.

Леня покосился на эту камеру и сделал соответствующие выводы.

Современная техника позволяет делать камеры такого маленького размера, что их не увидишь, даже подойдя вплотную. Если эта камера такая большая и заметная – значит, она установлена здесь не столько для реального наблюдения за входящими в подъезд людьми, сколько для того, чтобы отпугнуть торговых агентов и прочую сомнительную публику и вообще показать случайным прохожим, что в этот дом не стоит соваться с сомнительными намерениями.

Маркиз подошел к подъезду и набрал номер нужной квартиры.

Некоторое время никто не отвечал, потом послышался какой-то невнятный голос, который проворчал:

– Кто здесь?

– Илья Борисович, – проговорил Леня быстро и убедительно. – Простите за столь поздний визит, но мне очень нужно поговорить с вами! Мне рекомендовал обратиться к вам Николай Николаевич, он говорил, что вы так виртуозно разрулили его развод…

– Ладно, входите! – проворчал голос из динамика.

То ли сработала ссылка на неизвестного и не существующего в природе Николая Николаевича, то ли адвокат никогда не отказывался от встреч с потенциальными клиентами, только Леня благополучно преодолел первую линию обороны.

Замок щелкнул, дверь открылась, и он вошел в подъезд.

Как Леня и ожидал, холл в доме был вполне на уровне: пол и стены облицованы натуральным итальянским мрамором, в углу стояла стойка с цветами, на стене рядом с лифтом висела подлинная картина кого-то из передвижников.

Леня подошел к лифту, ощущая спиной чей-то пристальный взгляд. Скорее всего, это был взгляд дежурного охранника, наблюдавшего за экраном монитора.

Не успел Леня нажать кнопку лифта, как кабина подъехала к площадке первого этажа, двери распахнулись, и Леню чуть не сбил с ног выскочивший из нее человек.

Человек этот был какой-то странный – длинные седые волосы падали на лицо, так что его трудно было разглядеть. Одежда тоже была более чем странная – длинный, чуть не до пола плащ неопределенного цвета, который хотелось назвать позабытым словом «пыльник».

Едва не столкнувшись с Леней, незнакомец пробормотал что-то невразумительное и вылетел из подъезда, как будто за ним гналась свора бездомных собак.

Маркиз проводил его взглядом, пожал плечами и вошел в кабину лифта.

Кабина эта была под стать всему остальному великолепию: огромные зеркала, хромированные поручни, мягкое ковровое покрытие на полу. Леня нажал кнопку четвертого этажа, и лифт вознес его туда меньше чем за секунду.

Двери открылись, Леня оказался на просторной площадке, покрытой толстым темно-зеленым ковром. На эту площадку выходили только две двери.

Леня подошел к двери адвоката и нажал кнопку звонка.

За дверью раздались первые такты знаменитой «Лунной» сонаты Бетховена.

Больше, однако, ничего не произошло, Мировольский не спешил открывать дверь потенциальному клиенту.

Леня позвонил еще раз, снова выслушал те же аккорды.

– Ну что за дела! – пробормотал он недоуменно. – Ведь он дома! Он мне только что ответил по домофону! Не мог же он за прошедшую минуту впасть в летаргический сон!

Еще один звонок с тем же результатом – то есть с отсутствием такового.

Леня вздохнул, машинально толкнул дверь… и она плавно распахнулась.

Из своего богатого жизненного опыта Леня Маркиз сделал ряд ценных выводов. Один из них был – никогда не нужно входить в незапертые двери.

Это может привести к самым неожиданным и неприятным последствиям – от удара тупым тяжелым предметом по голове до щелчка предохранителя за спиной и неприятного голоса, произносящего сакраментальную фразу: «Руки вверх!»

Однажды, на заре своей цирковой карьеры, войдя в незапертую дверь, за которой Леня рассчитывал встретить симпатичную молодую дрессировщицу, он оказался один на один с уссурийским тигром, которого выпустил из клетки ревнивый напарник дрессировщицы, чтобы раз и навсегда избавиться от счастливого соперника.

Встреча едва не закончилась для Лени трагически. К счастью, именно тогда в нем проснулся редкий дар убеждения, который он впоследствии часто использовал в своей новой профессии. Леня сумел внушить доверчивому тигру, что они дальние родственники по материнской линии, а есть родственников не принято даже среди самых диких и невоспитанных племен.

Короче, в обычных обстоятельствах Леня ни за что не вошел бы в незапертую дверь, но в этот день обстоятельства никак нельзя было считать обычными: из-за исчезновения бесценного колье Маркиз очень волновался, и ему непременно нужно было поговорить с адвокатом, чтобы выяснить судьбу драгоценности.

Итак, поступившись на время своими принципами, Леня вошел в квартиру Мировольского.

В просторной прихожей было темно, только из-за неплотно прикрытой двери в ее дальнем конце пробивалась узкая полоска слабого желтоватого света. Чувствуя себя крайне неуютно и неуверенно, Леня двинулся на этот свет.

Остановившись перед полуприкрытой дверью, Леня с непривычной робостью окликнул хозяина квартиры:

– Илья Борисович, вы позволите?

Из-за двери ничего не ответили, и Маркиз, руководствуясь известным каждому школьнику выражением «молчание – знак согласия», толкнул дверь и вошел в комнату.

Судя по всему, это был кабинет Мировольского. Он был освещен старинной настольной лампой в матовом абажуре, свет которой был направлен в сторону двери.

Кабинет был обставлен с несомненным вкусом, в его обстановке соединялась солидная консервативность позапрошлого века с веяниями нового времени.

По стенам стояли книжные шкафы черного дерева, отделанные хромированным металлом и матовым стеклом. В простенках между шкафами висели старинные гравюры в строгих рамках и фотографии хозяина в компании известнейших людей страны. Леня узнал видного политика, знаменитого телеведущего, прославившегося скандальным поведением, известного писателя, нескольких спортсменов и даже популярного некогда астролога с иссиня-черной ассирийской бородой, прославившегося тем, что ни одно его предсказание не осуществилось.

На самом видном месте красовался портрет самого Мировольского кисти знаменитого художника-авангардиста Авессалома Непомнящего. Адвоката легко было узнать по неизменной «бабочке» на шее, несмотря на то что один глаз находился посреди лица, а второй за ухом, нос был свернут на сторону, а рот вообще отсутствовал.

Только окинув взглядом кабинет, Леня увидел самого адвоката.

Илья Борисович сидел за письменным столом в глубине огромного кожаного кресла с высокой спинкой. Поскольку свет настольной лампы был направлен на дверь, адвокат находился в тени, и Леня с трудом разглядел его лицо.

– Илья Борисович, – проговорил он вежливо, но твердо. – Думаю, вы догадываетесь, зачем я пришел. Развод здесь ни при чем, не мог же я по домофону говорить вам об истинной причине своего визита. Эта причина не должна выйти за стены этого кабинета. Я пришел к вам из-за колье Олега Резуна.

Маркиз не сомневался, что адвокат начнет отпираться, спорить, скандалить, качать права – но тот не сказал в ответ ни слова и даже не шелохнулся.

– Судя по вашей спокойной реакции, вы ожидали моего визита, – продолжил Леня, немного приблизившись к столу. – В самом деле, не рассчитывали же вы, что мы не заметим подмены? Итак, вы как умный и дальновидный человек должны понимать, что колье нужно вернуть владельцу.

Адвокат по-прежнему молчал, и Леня стал еще больше нервничать.

– Вы не хотите его возвращать? Но это же несерьезно! Вы знаете, Олег Резун решительный человек, он не уступит вам такую ценность. Тем более, что колье – его семейное наследие, по крайней мере так он утверждает.

Мировольский продолжал хранить молчание. Лене показалось, что он смотрит на свои фотографии со знаменитостями.

– Ну, давайте же обсудим все, как взрослые люди! – произнес Маркиз, сделав еще один шаг вперед. – Вы считаете, что со своими связями можете бросить вызов Резуну? Но вряд ли эти люди станут рисковать своей репутацией ради вашего обогащения! Я согласен, колье прекрасно, оно уникально, и оно стоит очень больших денег, но ваша профессиональная репутация как адвоката стоит еще больше, а из-за этой истории она может серьезно пострадать…

С этими словами он подошел к самому столу, наклонился над ним и взглянул в лицо Мировольского…

И тут же отшатнулся, с трудом сдержав крик.

Адвокат был мертв. Его правый висок был разбит страшным ударом, волосы слиплись от крови, мертвые глаза были широко открыты, они смотрели прямо вперед с выражением страха и удивления, как будто в самый последний миг жизни Мировольскому открылась какая-то ужасная истина.

Рядом с креслом адвоката на ковре лежало орудие убийства – тяжелый бронзовый подсвечник…

– Опаньки! – проговорил Маркиз, отступив от стола, но не отводя взгляда от мертвого адвоката. – Кто-то меня уже опередил! Все же адвокат – это очень опасная профессия!

Леня вспомнил странного всклокоченного человека в долгополом пыльнике, который вылетел ему навстречу из лифта, едва не сбив с ног, – уж не это ли был убийца адвоката?

И еще одно… ведь прежде чем войти в дом, Леня позвонил в квартиру Мировольского по домофону.

И ему ответили.

Значит, в то время адвокат еще был жив?

Или Лене ответил вовсе не Илья Борисович? Не случайно голос показался ему каким-то странным… Возможно, это убийца ответил ему, и он же впустил его в подъезд…

Но зачем?

И не успел Леня задать себе этот вопрос – как ответ пришел ему в голову: если его впустил действительно убийца, а не сам Мировольский, он сделал это, чтобы Леня оказался на месте преступления через считаные минуты после убийства, то есть чтобы он, Леня, сделался главным подозреваемым…

Нужно скорее бежать отсюда! Бежать, пока его не задержали рядом с трупом адвоката!

Леня стремительно метнулся к двери кабинета, быстро вытер дверную ручку носовым платком. Вроде бы он больше ни к чему не прикасался…

Он пересек темную прихожую, приблизился к входной двери и уже хотел открыть ее…

Как вдруг прямо над его головой зазвучали первые такты «Лунной» сонаты.

Леня вздрогнул, отшатнулся от двери и прижался спиной к стене.

В первое мгновение он просто впал в панику, совершенно не понимая, что происходит, не понимая, кто может музицировать ночью в квартире убитого адвоката. Но уже секунду спустя он вспомнил, что это – всего лишь дверной звонок…

Правда, от этого ему не стало легче.

Возможно, это уже приехала полиция, которую вызвал бдительный консьерж или страдающая хронической бессонницей соседка. А возможно, и сам убийца, которому не терпится, чтобы Леню арестовали на месте преступления.

Но даже если это не полиция – любой полночный посетитель представлял сейчас для Лени несомненную угрозу.

Что делать?

Самое простое решение – сделать вид, что Мировольский уже спит, и не реагировать на звонок в надежде, что поздний гость уйдет несолоно хлебавши. Конечно, если это все же не полиция…

Однако за первым звонком последовал второй, затем третий, четвертый…

Гость явно не собирался уходить.

Что делать? Скоро от шума проснутся все соседи, и тогда Ленина песенка будет спета…

Он подкрался к двери и выглянул в глазок.

По крайней мере, за дверью был не наряд полиции, а единственный человек – крупный плечистый мужчина самого грозного вида, чем-то отдаленно напоминающий Олега Резуна.

В доме настоящего Олега Резуна все шло своим чередом. Супруги честно отсидели весь спектакль, как положено, похлопали Нетребко и заезжему итальянцу, Резун даже крикнул один раз «Браво!». К тому времени они остались в ложе одни, адвокат в антракте сослался на неотложные дела и покинул ложу с извинениями. Его спутница молча потащилась за ним, как коза на веревочке.

Алиса Резун спрятала полученный, как она думала, от Мировольского пакет с колье в сумочку и почувствовала себя гораздо увереннее. Муж молчал, бросая на нее изредка тяжелые взгляды, впрочем, он старался это делать незаметно.

В полном безмолвии они доехали до дома – водитель чувствовал настроение хозяев и тоже помалкивал.

– Ужинать будешь? – устало спросила Алиса, сняв туфли на каблуках. – Я нет, приму душ и лягу… Что-то устала сегодня…

– Угу, переработалась сильно, – буркнул муж, – сначала спала до полудня, потом в салоне красоты прохлаждалась, затем в театре пришлось посидеть. Ужас, как надорвалась!

Алиса опустила глаза, чтобы муж не увидел в них огонька злобы, и наблюдала за ним из-под ресниц. Ужасно хотелось заорать, бросить на пол вон ту хрустальную вазу или настольное зеркало… Впрочем, нет, зеркало нельзя, если разобьется – плохая примета.

Адвокат Мировольский настоятельно советовал ей быть с супругом сдержанной, терпеливой и внимательной, не давать ему никакого повода для скандала.

«Доверьтесь мне, Алисочка, – говорил адвокат и при этом поглаживал ее по руке, – я на разводах собаку съел… Из тех людей, которых я благополучно развел, можно было бы составить население целого города, возможно, даже областного центра! Если будете меня слушаться, разделаем вашего муженька под орех, обдерем как липку! Только поступайте, как я велю! Не спорьте с ним, не проявляйте лишний раз своего недовольства! Будьте терпеливы, сдержанны и смиренны, аки голубица! От вашего теперешнего поведения зависит ваше благосостояние до конца жизни! Помните, как говорил какой-то персонаж из мультфильма? «Спокойствие, только спокойствие!»

Алиса тяжко вздохнула и повернулась, чтобы уйти.

– Постой! – выдохнул Олег. – Куда это ты намылилась?

– В спальню, конечно, – она пожала плечами, – а в чем дело? Если хочешь ужинать, то поищи сам что-нибудь на кухне. Наталью я отпустила на вечер, она обещала оставить еду… Надеюсь, ты сам в состоянии разогреть ужин в микроволновке?

Ой, плохо слушала Алиса советы адвоката! Ведь говорили же ей – держи себя в руках, не провоцируй мужа на скандал! А что может быть хуже, чем сказать голодному мужчине, чтобы сам себе разогрел что-нибудь? В МИКРОВОЛНОВКЕ!

Как утверждал один холостяк: если у мужчины есть микроволновка, то зачем ему тогда жена?

Человек и так уже на взводе, еще бы – после тяжелого, напряженного дня вместо того, чтобы поужинать сытно и прилечь отдохнуть перед телевизором, его тянут в театр. Что ему с того, что сама Нетребко поет и французское шампанское бесплатно подают? Он супу хочет! Простого супа! И мяса кусок!

Супруг и так проявил понимание, сводил жену на премьеру, честно отсидел весь спектакль и даже «Браво» вовремя крикнул. Самое время его похвалить, накормить как следует, сказать, что он – самый лучший, самый внимательный. Но долго распинаться не следует, поел, чайку выпил – и на боковую.

В общем, даже если Алиса Резун и не была бы замешана в историю с колье, за такое поведение после театра получила бы от мужа по полной. Теперь же он окончательно озверел. Но сдержался. Видимо, он тоже усвоил кое-какие уроки Мировольского.

Олег Резун сжал зубы, так что по скулам заходили желваки, и отвернулся к окну. Постояв так некоторое время, он повернулся к жене, которая поняла по его виду, что зарываться все же не стоит, и не посмела выйти из комнаты без разрешения.

Характером ее муженек был крут, это было ей хорошо известно. К ней, правда, он никаких особенных мер раньше не применял, но однажды она случайно оказалась в его офисе и видела, как он расправился с сотрудником, из-за которого сорвалась крупная сделка. Он схватил парня за ворот рубашки и поднял в воздух, после чего бросил в угол, как мешок с картошкой, потом пнул ногой и обозвал такими словами… Не матом, нет, но откуда только что взялось.

Муж ее никогда не обладал красноречием, выражался все больше простыми короткими предложениями, однако от эпитетов, которыми он наградил неудачливого парня, у нее, у Алисы, потемнело в глазах. Она и не подозревала, что можно словами так уничтожить человека, растоптать его, размазать по полу, так что останется только пятно, как будто комара раздавили…

Она долго не могла забыть тех слов, не могла забыть выражения лица мужа, хотя какое, в сущности, ей было до всего этого дело? Но с тех пор в душу запала мысль – хорошо бы с ним развестись.

Мысль эта бродила в мозгу просто так, без всякого обоснования. Ну, мысль и мысль, мало ли о чем человек думает про себя… Но когда на какой-то тусовке она встретила Илью Борисовича Мировольского, мысль эта понемногу оформилась в план.

– Только слушайтесь моих советов! – заклинал Мировольский. – И мы с вами все преодолеем!

Так что сейчас Алиса решила не вступать в конфликт и спустить дело на тормозах. Но не тут-то было.

– Перед тем, как лечь спать, – холодно сказал муж, – мы с тобой должны обсудить еще одно дело…

– Это не может подождать? – Алиса поморщилась и изящным жестом прикоснулась к вискам. – У меня раскалывается голова… В театре так душно…

– Не может подождать, – теперь в голосе мужа она различила явственную, отчетливую угрозу, – ты не забыла, что обещала мне надеть на завтрашний прием колье?

– Колье? – Она очень удачно изобразила искреннее удивление. – Какое колье?

– Колье с бриллиантом моей матери, – сказал он тихо, почти не разжимая губ, – колье, которое я подарил тебе на свадьбу. Надеюсь, ты это еще не забыла?

– Ах, колье… – На этот раз она пожала плечами, как будто дело шло о пустяке, о вещи, которая не стоила ее внимания, – но я же говорила тебе, оно в ремонте.

«Еще и издевается, стерва! – скрипнул зубами Резун. – Ох, сил нет терпеть, убить ее хочется! Черт меня дернул бизнес на нее записать! О чем я тогда думал?»

– Ты говорила также, что сегодня вечером оно будет у тебя, – проскрипел он.

– Ну что ты так волнуешься? – недовольно сказала Алиса. – Разумеется, оно у меня, его принесли сегодня вечером, мне звонила Наталья, все в полном порядке…

– Будь любезна, предъяви его мне, – отчеканил он.

– Что значит – предъяви? – возмутилась Алиса. – Как ты со мной разговариваешь? Ты что – мне не веришь? Куда, по-твоему, оно могло деться?

Имея в сумочке колье, то есть по крайней мере она думала, что это колье, Алиса была полностью уверена в себе. И решила на этот раз не спускать мужу. Главное – не делать виноватый вид. Муж повысит голос, потом вообще разорется, тогда можно очень удачно расплакаться и швырнуть ему это колье в ненавистную физиономию. Пускай подавится своим колье, оно ей никогда не нравилось! Конечно, не дешевка, но старье, позапрошлый век!

Олег поймет, что он был неправ, и еще прощения будет просить. А она еще подумает, простить ли его…

Однако муж повел себя не так, как предполагала Алиса. Вместо того чтобы повысить голос и угрожать ей, он подошел ближе и сказал вполне мирно:

– Дорогая, я тебя очень прошу, принеси колье, я хочу на него посмотреть. Надеюсь, ты не против?

– Конечно, дорогой, – опомнилась наконец Алиса, – это же твой подарок…

Судя по диалогу, Алиса Резун не слишком хорошо знала своего мужа, иначе она поняла бы по его поведению, что он держит за пазухой какой-то камень против нее. Рыльце-то было у нее в пушку, так нужно быть проницательнее!

Но она слишком доверилась адвокату, он-то говорил, что удачный развод почти что у нее в кармане! Ох уж эти адвокаты, чернильные души, крапивные семена!

Алиса вышла, прихватив сумочку, но муж последовал за ней, так что ей удалось только незаметно вытащить из сумочки пакет и положить его в спальне на туалетный столик.

– Ну? – Муж стоял в дверях. – Где же колье?

– Да вот оно! – Алиса указала ему на пакетик. – Как-то странно в мастерской его завернули…

– Дай его мне! – приказал муж.

«Тебе надо, ты и возьми!» – хотелось крикнуть Алисе, но она не посмела.

Негодующе фыркнув, она развернула бумагу и, не глядя, сунула ему колье.

– Любуйся!

– Что это? – Вот теперь голос мужа был по-настоящему страшен.

Алиса подошла ближе, и ноги ее приросли к полу. У мужа в руках было не колье, а что-то невообразимое. Эти жалкие стекляшки, нанизанные на леску, даже слепой не принял бы за бриллиантовое колье! Да что это я – слепые люди обладают повышенной чувствительностью пальцев и внутренним зрением, уж слепой догадался бы о подмене, еще не развернув сверток!

– Я спрашиваю, что это такое? – пророкотал Резун. – Где бриллиантовое колье? Золото, платина, мелкие камни и крупный бриллиант «Сердце Африки»? Куда ты его дела?

– Но я… – Алиса почувствовала, что ноги ее не держат и пол уплывает из-под нее, как палуба корабля, – я ничего не знаю… Я отдала его в ремонт… Там замочек стал заедать…

Голос ее был блеющий, как у овцы, которую ведут на убой.

– В ремонт? – протянул муж. – Так, стало быть, это ювелир вместо бриллиантов вернул тебе вот это… – Он бросил «колье» на пол и занес было ногу, чтобы раздавить стекляшки в порошок, но в последний момент передумал. – Что это я? Ведь это – вещественное доказательство, оно пригодится для полиции…

– Полиции? – как эхо, переспросила Алиса. – Какой полиции?

– А ты что же думаешь, я стану спокойно смотреть, как меня обкрадывает собственная жена? – ответил муж почти спокойно. – Куда делось мое колье?

– Я не знаю, – ответила Алиса совершенно честно, – понятия не имею.

Вот тут она соврала, кое-какие мысли у нее были. Да что тут думать-то, конечно, это подлец Миро-Вольский подменил колье! Вместо бриллиантов отдал ей сегодня в театре стекляшки! А на кого ей еще думать, если не на этого адвокатишку? Заморочил ей голову, втерся в доверие – «собаку он съел на разводах»! Какую собаку? Крысу! Кошку дохлую!

– Ты, конечно, дура, – продолжал муж, – но не до такой степени. Так что полную-то кретинку из себя не строй, не получится. Думаешь, я не знаю, что ты на пару с Мировольским сговорилась меня ограбить?

– Да при чем тут Мировольский? – испуганно залепетала Алиса. – Совершенно он тут ни при чем…

– Да он всегда при чем, этот прощелыга, ад-вокатишка паршивый! – гремел муж, все больше распаляясь. – Стервятник! Как где жареным запахнет – он тут как тут, вынюхивает, чем бы поживиться. Но ты ошиблась, милая, не на того напала! Это же надо такое придумать – до открытого воровства опуститься! Думаешь, я это дело на тормозах спущу? Как бы не так! На зону у меня пойдешь вместе с Мировольским своим за компанию!

– Олег, но я правда не виновата… – лепетала Алиса жалким голосом, – это все он…

Тут она подумала, что Мировольский не станет ее покрывать и тут же выложит Олегу, для чего она заложила колье. И деньги, ведь она должна Мировольскому большие деньги…

– Дрянь! – Муж с размаху ударил ее по лицу. – Взял в дом потаскуху, кормил, поил, одевал, бриллианты дарил! Дрянь!

Он снова замахнулся, Алиса шарахнулась в сторону, поскользнулась и упала на колени.

– Убить тебя мало! – орал муж, нависая над Алисой.

Она заслонила лицо руками и попыталась отползти в сторону.

– Куда? – крикнул он злорадно. – Умеешь напакостить – умей отвечать! Думаешь, такое тебе так просто с рук сойдет? Думаешь, как всегда, выкрутишься? Нет, голубушка, шалишь…

Алиса стояла на четвереньках, и он пнул ее в некрасиво оттопырившийся зад. Хотел пнуть легонько, но не рассчитал силу, и она отлетела в угол.

– Олег… – захныкала Алиса, – но послушай меня…

Она решила честно все ему рассказать. Будь что будет, но колье она не воровала, это все Мировольский.

– Слушал уже! – отмахнулся муж. – Пять лет мне голову дурила, а я всему верил. Все, закончилось мое терпение! Сейчас ты у меня получишь! Я тебя уничтожу!

Он выскочил из спальни, хлопнув дверью. Алиса распласталась на полу, закрыв лицо руками. Все кончено, она никогда не сумеет доказать мужу, что к пропаже колье не имеет отношения. Алиса привстала и прислушалась. Вот хлопнула дверь кабинета, протопали тяжелые мужские шаги, затем скрипнула дверца сейфа. Что он там делает? Что достает из сейфа? О боже, ведь у него в сейфе хранится пистолет! И разрешение есть… Он убьет ее, застрелит из пистолета! А потом запросто отмажется от полиции, с его-то деньгами и связями. А даже если и не отмажется, то ей-то будет уже все равно! И вместо того чтобы спасаться, она покорно ждет своего убийцу!

Алиса вскочила на ноги и подбежала к двери спальни. Поздно, муж уже идет обратно! С пистолетом!

Может, высунуться в окно и закричать «Помогите!»? Ага, у них седьмой этаж, если муж подкрадется сзади и тихонько ее подтолкнет, через секунду от нее останется мокрое место на асфальте. А ему так даже лучше, скажет, что она сама выбросилась. Психанула, выпила лишку… Мало ли что можно сказать! Она должна бороться за свою жизнь.

Но в открытую ей против этого бешеного носорога не выстоять. Разве только…

Алиса поглядела на тяжелую хрустальную вазу, что стояла у нее на туалетном столике. В вазе обычно стояли розы – белые или кремовые, розовые и красные она не любила. Но сейчас ваза была пуста – муж давно уже не покупал ей цветов, а от поклонников она принимать букеты боялась, супруг был крут нравом.

Ручка двери опустилась, и Алиса в мгновение ока схватила вазу. Одним тигриным прыжком она оказалась снова возле двери и с размаху опустила вазу на голову своего мужа Олега Резуна. Он не ожидал от нее такой прыти и не успел вовремя уклониться.

Олег крякнул и тяжело рухнул на пол, как куль с мукой. Ваза в руках Алисы раскололась на три больших куска. Она бросила их на пол и уставилась на тело своего супруга.

Тело не подавало признаков жизни. Муж упал ничком, лица его не было видно. Зато был виден затылок, вымазанный чем-то красным, как будто Олега закидали переспелыми помидорами.

«Да ведь это же кровь!» – вспыхнуло в мозгу у Алисы.

На негнущихся ногах она подошла ближе и наклонилась над телом. Вблизи затылок казался еще страшнее. Волосы слиплись от крови, которая замазала уже всю шею и воротник рубашки.

– Олег… – шепотом сказала Алиса. – Олег… ты жив?

Внешний вид мужа убедил ее в обратном. Трогать его она не решилась, да что там – и так все было ясно.

Алиса почувствовала, что земля уходит у нее из-под ног. Она убила собственного мужа! И это была вовсе не самозащита, потому что в руках у него не было оружия. Он ходил в кабинет за какими-то бумагами – вон они веером разлетелись по комнате.

«Это конец, – поняла Алиса, – меня посадят на зону. С матерыми уголовницами».

Но инстинкт самосохранения твердил ей, что надо бороться за свою жизнь, надо спасаться. И спасти ее может только адвокат Мировольский. Пускай попробует не помочь! Из-за него все получилось. Куда он девал это чертово колье, интересно знать?

Алиса на цыпочках пробежала мимо тела мужа, открыла дверь и бросилась вниз по лестнице, сообразив все же взять с подзеркальной полки сумочку, где было малое количество денег.

Леня стоял у двери, затаив дыхание, и слушал.

Ночной гость пригнулся к двери и рявкнул:

– Открывай, Мировольский! Я знаю, что ты здесь! Открывай сию секунду, промокашка чернильная! Открывай, а то я дверь выломаю! Ты меня знаешь…

По решительному виду незнакомца чувствовалось, что это – не пустая угроза, не сотрясение воздуха, у него хватит сил и решимости, чтобы ее осуществить.

Леня напряг мозговые извилины, чтобы найти выход из ужасного положения.

Тут же у него мелькнул какой-то вариант. Не бог весть что, но лучше, чем ничего.

– Одну минутку! – проворковал он высоким манерным голосом. – Подождите чуть-чуть, мужчина, я не одет!

– Чего?! – удивленно протянул за дверью незнакомец, однако от удивления перестал шуметь.

Леня же стремительно метнулся в ванную комнату адвоката.

Как он и думал, ванная была очень просторная и роскошно оборудованная. Посредине на небольшом возвышении красовалась огромная ванна на бронзовых львиных лапах. В такую ванну мог бы одновременно погрузиться оркестр «Виртуозы Москвы» целиком, и еще осталось бы место для струнного квартета.

Рядом стояла отличная душевая кабина с гидромассажем, имелась и деревянная кабинка портативной сауны.

Но Леню, разумеется, интересовали не эти шедевры современной сантехники.

Его интересовала стеклянная полка, плотно заставленная флаконами, тюбиками и баночками с разнообразными косметическими составами.

Быстро перебрав эти составы, он нанес на волосы гель, гладко зачесал их, затем покрыл лицо загадочной грязно-зеленой субстанцией из баночки с надписью «Омолаживающая маска с хлорофиллом».

Взглянув на себя в большое круглое зеркало, он остался вполне удовлетворен: во всяком случае, в таком виде его никто не узнает, и его описание ничего не даст полиции.

В качестве завершающего штриха он набросил на себя черный шелковый халат в лиловых ирисах и поспешил к двери.

Открыв входную дверь, он жеманным жестом сложил руки и воскликнул:

– Ах! Здесь мужчина! А я в таком виде… Мне так стыдно!

– Это еще что за чучело? – проговорил поздний гость, ввалившись в прихожую и окинув с ног до головы тяжелым взглядом зеленолицее существо в шелковом халате. – А где Мировольский?

Маркиз смущенно потупился и протянул со взволнованным придыханием:

– Илюша спит… Я очень не хотел бы его беспокоить…

– Что?! – рявкнул гость. – Не беспокоить? Я что – обслуга гостиничная? Да я его сейчас за ноги из кровати вытащу! Я из-за этого козла потерял миллионы! Он мне за все ответит! – С этими словами он решительно двинулся в глубину квартиры. Казалось, остановить его не сможет никакая сила.

– Постойте, мужчина! – Леня бросился ему наперерез, схватил за лацканы пиджака и воскликнул театральным голосом: – Вы любили когда-нибудь?

– Чего?! – Незнакомец застыл на месте и уставился на Леню в немом изумлении.

В этот момент сработал один из основных законов практической психологии.

Если на вас напал маньяк-убийца, или целая шайка бандитов, или стая бездомных собак, единственный шанс спастись заключается не в том, чтобы противостоять угрозе. Единственный шанс – попытаться удивить нападающего. Например, сказать маньяку, что вы известный кинорежиссер и давно ищете актера на главную роль, и вот его, маньяка, удивительно привлекательное лицо произвело на вас неизгладимое впечатление.

Шутки шутками, но великий биолог Николай Вавилов однажды встретил в тайге огромного и свирепого медведя-шатуна, и зверь почти уже набросился на него – но в последний момент Вавилов пустился вприсядку. Зверь несколько минут удивленно смотрел на пляшущего человека, а потом развернулся и ушел.

Так и этот поздний гость: он был готов к сопротивлению, даже к драке и с легкостью разделался бы с любым противником – но неожиданный Ленин вопрос заставил его остановиться.

– Чего?! – повторил он, с любопытством разглядывая чучело с зеленым лицом. – Ты это о чем?

– О любви, – ответил Леня, потупившись. – Поймите, мужчина, Илюша – это моя большая, единственная и настоящая любовь! Я искал его всю жизнь и вот наконец сегодня встретил… Нам было с ним так хорошо, так хорошо! А потом Илюша очень устал и заснул, и я не хочу, чтобы кто-то или что-то нарушило его покой! Когда любимый человек спит, можно все отдать за то, чтобы не потревожить его мирный сон! Если вы, мужчина, когда-нибудь любили – вы поймете меня и не станете его беспокоить! Приходите завтра, во второй половине дня – и Илюша сделает для вас все, что вы пожелаете!

– Ну, ты даешь! – выдохнул посетитель, но невольно отступил на шаг.

– Мужчина, пойдемте на кухню! – проворковал Леня, осторожно подталкивая гостя в нужном направлении. – Я сварю вам кофе… Я очень хорошо умею варить кофе! Меня научил один симпатичный итальянец… Вы расскажете мне, что вас так взволновало, и, может быть, мы вместе найдем какой-то выход из положения…

Мужчина неохотно проплелся на кухню, опустился в кресло и уставился перед собой.

Леня нашел кофеварку, заправил ее и через минуту поставил перед гостем чашку ароматного эспрессо.

– Ну, так что же вас привело к Илюше в такой поздний час? – напомнил он посетителю.

– Этот Илюша – тот еще жук! – спохватился гость. – Он занимался моим разводом. Деньги, между прочим, за это взял нечеловеческие, но твердо обещал, что Каринка уйдет от меня в чем была, когда я решил на ней жениться… А была она… – верзила хлопнул себя по ляжкам и оглушительно захохотал, – была она, скажу я тебе, в одних чулках… и те потом сняла.

– Каринка? – заинтересованно переспросил Маркиз. – Кто такая Каринка?

– Жена моя… бывшая! Я ведь человек не жадный, – поспешно добавил гость. – Мне никаких денег не жалко, только бы ей, заразе, ничего не досталось!

– Это дело принципа? – уточнил Маркиз, который слушал собеседника, сочувственно подперев щеку кулаком.

– Во-во, принципа! – подхватил мужчина. – Я вообще-то очень принципиальный и ради принципа никаких денег не пожалею!

Он одним глотком выпил кофе, и в глазах его проступило осмысленное выражение:

– А что? И правда, хорошо сварил! Не хочешь ко мне на работу устроиться?

– Не хочу, – честно ответил Леня. – Только вы не обижайтесь, мужчина, дело не в том, что вы мне не нравитесь, наоборот, вы мне очень нравитесь. – С этими словами Леня погладил собеседника по руке, а тот испуганно отдернулся. – Так вот, дело не в этом… Дело в том, что вы будете платить мне деньги…

– Ну и что? – растерянно переспросил мужчина. – Само собой, я всем плачу, кто на меня работает…

– Ну вот! – радостно подхватил Маркиз. – А я никогда не беру у мужчин деньги! Это мой принцип! Вы должны меня понять, вы ведь тоже принципиальный человек!

– Ну да… – кивнул тот, окончательно запутавшись. – Ладно, не хочешь – не надо… В общем, нанял я твоего Илюшу, и он мне пообещал, что Каринке ничего не достанется. А сегодня я узнаю от надежных людей, что к ней переходит половина акций моей фирмы, да еще и значительная часть недвижимости… Оказывается, Каринка тоже не считала ворон и за моей спиной успела договориться с твоим Мировольским!

– Как я вам сочувствую! – промурлыкал Леня и послал собеседнику воздушный поцелуй.

– Сочувствуешь! – проворчал тот. – Что ты можешь понимать в чувствах мужчины и бизнесмена?

– Вы не правы! – воскликнул Леня обиженно. – Я очень даже хорошо вас понимаю! Вот, скажем, у меня до Илюши был близкий друг… настоящий мачо! Рослый, сильный мужчина – прямо как вы! Так вот, когда мы с ним расстались, я очень не хотел, чтобы у него остался наш песик… У нас был очаровательный песик древней мексиканской породы чихуахуа…

– Слушай, отвяжись от меня со своим песиком! И вообще, кончай со своими воспоминаниями! – Мужчина привстал. – Ты как хочешь, надо будить Мировольского!

– Только не это! – Леня схватился за сердце. – Зайчик, а может, мы воспользуемся моментом?

– Чего? – Гость уставился на Леню как баран на новые ворота. – Каким еще моментом?

– Ну как же. – Леня склонил голову набок. – Ночь – это такое романтическое время… Мы с вами наедине, Илюша спит, он ничего не узнает… Мне кажется, это очень подходящий момент! И между нами, по-моему, уже проскочила искра… Я же видел, мужчина, как вы на меня смотрите! Я чувствую такие вещи! Чувствую их кожей! По-моему, это судьба!

Леня вместе со стулом придвинулся к собеседнику и робким жестом положил руку на его плечо:

– Послушай, зайчик, как бьется мое сердце!

Тот вскочил, опрокинув стул, и вылетел в прихожую, раздраженно бормоча:

– Развелось, блин, этих голубков – шагу ступить нельзя, чтобы не вляпаться! Ладно, оставайся тут со своим Илюшей, только передай ему утром, что заходил Громов и что я так просто этого не оставлю! Я ему голову отвинчу, если он Каринку не выпотрошит!

– Непременно передам! – заверил его Маркиз, закрывая за ночным гостем дверь.

Как только по звуку отъехавшего лифта Леня понял, что гость отбыл, он метнулся в ванную комнату, чтобы снять грим: в его теперешнем виде даже ночью он вызвал бы нездоровый интерес.

Это заняло у него меньше минуты.

Взглянув на себя в зеркало и убедившись, что из зеленого привидения непонятного пола и возраста он превратился в обычного человека, Леня вернулся в прихожую и собрался уже покинуть квартиру покойного адвоката, как вдруг услышал звук, который меньше всего ожидал: звук вставленного в замок ключа.

Маркиз замер, как громом пораженный.

Насколько он знал, Мировольский жил один. Так кто же может прийти в его квартиру ночью со своим ключом?

Удирать было поздно, гримироваться – тоже. Оставалось надеяться только на импровизацию и на собственное везение, которое до сих пор Леню никогда не подводило.

Ключ скрежетал в двери чересчур долго и как-то неуверенно, так что у Лени даже мелькнула слабая надежда, что в дверь по ошибке ломится подвыпивший сосед и что он рано или поздно осознает свою ошибку и уйдет. Однако этой мечте не суждено было осуществиться: замок наконец щелкнул, и дверь открылась.

На пороге стояло светловолосое создание с ангельским личиком и огромными голубыми глазами. Создание было одето в короткое платье из полупрозрачного серебристого шелка и серебряные босоножки на огромном каблуке.

– Вот блин, – пробормотало создание, покачнувшись, и ухватилось за притолоку. – Понаделали тут замков, в квартиру не попасть! Прямо как в этом… в следственном изоляторе!

Леня понял, что девица пьяна в хлам.

Появление посреди ночи в квартире Мировольского пьяной девицы с собственными ключами совершенно не укладывалось в образ, который создал себе адвокат.

Девица сделала неуверенный шаг вперед, снова покачнулась и упала бы, если бы Маркиз ее не подхватил под локти. Только тут она его наконец заметила.

– А ты кто? – пробормотала не вполне членораздельно, безуспешно пытаясь сконцентрировать на нем взгляд.

– А ты кто? – ответил Леня вопросом на вопрос и поспешил закрыть дверь за ночной гостьей, пока она не перебудила всех соседей.

– Дед Пихто, – ответила та и громко расхохоталась, решив, что очень удачно пошутила.

Затем попыталась оттолкнуть Леню, но не удержалась на ногах и плюхнулась на галошницу. Сидя на ней, она потрясла головой, как будто пыталась вытрясти из ушей воду.

Видимо, это упражнение действительно помогло ей немного сосредоточиться, потому что девица снова уставилась на Маркиза и проговорила:

– А, ты, наверное, новый папашкин дружок? Слушай, ты, голубой щенок, налей мне мартини!

– А не хватит ли тебе на сегодня?

– Я сама знаю, когда мне хватит! Тебя не спрошу! – выкрикнула та и добавила несколько выражений, плохо стыкующихся с ее ангельской внешностью. – Мало мне папочки, так еще ты будешь меня учить! Пошел на фиг!

Леня наконец сообразил, что перед ним находится дочь Мировольского, напоминание о тех временах, когда адвокат еще не сменил ориентацию и даже какое-то время был женат.

Маркиз мучительно размышлял, что же делать.

Ему нужно было как можно скорее удирать из квартиры адвоката, но оставить пьяную девушку наедине с еще не остывшим трупом отца казалось ему недопустимым.

– Ты че, блин, русского языка не понимаешь? – прохрипела девица. – Я тебе сказала – принеси мартини!

– Может, тебе лучше кофейку? – примирительно спросил Леня. – Выпьешь, а потом баиньки…

– Ой, чего-то у меня с глазами… – запинаясь, проговорила девица, – чего-то я тебя не узнаю… Вроде бы днем ты помоложе был и гораздо противнее…

– Ну, спасибо! – обиделся Леня. – И где ж ты меня видела?

– Да я бы тебя сто лет не видела! – спокойно сказала она. – Потому что, Антосик, поешь ты плохо и вообще отвратный тип… Только захожу это я сегодня днем к «Стерви и Каналли», а там папашка возле тебя крутится… А может, это вовсе был не ты?

– Может, и не я, – дипломатично ответил Маркиз. – Значит, он мне изменяет?

– Ага! – злорадно сообщила девица. – С этим, с Энтони, который по телевизору поет… А мне денег не дал на платьице… Всего-то попросила три штуки зеленых…

– А когда это было-то? – на всякий случай спросил Маркиз и сделал физиономию Отелло.

Девица вдруг стала хохотать и сквозь смех сообщила, что часа в три дня, а может, попозже.

На этом ее силы иссякли, она привалилась к стене и заснула безмятежным сном младенца.

Леня больше не колебался: ему не улыбалось везти куда-то посреди ночи пьяную девицу. Он подхватил ее, отнес в спальню адвоката и положил поперек огромной кровати.

В конце концов, судя по выражениям, которые она употребляла, эта девица – не тургеневская барышня и как-нибудь переживет смерть отца и связанные с ней неприятности. А ему, Лене, нужно скорее покидать квартиру Мировольского, если он не хочет, чтобы на него повесили убийство адвоката…

Прикрыв спящую девушку шерстяным пледом, Леня вернулся в прихожую и собрался уже выйти из квартиры, как вдруг в дверной звонок снова зазвонили.

– Дурдом! – воскликнул Леня, схватившись за голову. – Ну что здесь творится? Это просто какой-то проходной двор! Клиент уже приходил, дочка спит в соседней комнате, кто еще пожаловал? Отвергнутый любовник? Троюродный дядя из Киева? Племянница из Симферополя? Пожарный инспектор?

Он выглянул в глазок.

Перед дверью маячило какое-то трясущееся привидение – женщина, бледная как смерть, с перекошенным от ужаса лицом…

– Откройте! – воскликнула та, прильнув к двери. – Откройте, я вас умоляю!

Лене ничего не оставалось, как открыть дверь.

В квартиру ввалилась женщина в измятом и порванном вечернем платье, в которой Маркиз с изумлением узнал Алису, жену своего заказчика Олега Резуна.

Алиса была в том же самом вечернем платье, что и в театре, но оно утратило свой сногсшибательный вид и годилось сейчас только на самое захудалое огородное пугало или на половую тряпку. Да и сама Алиса выглядела ужасно, нисколько не напоминая высокомерную светскую даму из соседней ложи.

Макияж ее был размазан, волосы растрепаны, под левым глазом назревал синяк.

Ввалившись в прихожую, она споткнулась, наступила на край своего платья, с трудом удержалась на ногах и неожиданно схватила Леню за руки.

– Что мне делать? – выдохнула она едва слышно. – Я его убила! Убила – вы понимаете?

«Так вот кто убил Мировольского!» – понял Маркиз с удивлением. Впрочем, мотив у Алисы был самый что ни на есть веский. Должно быть, она развернула сверток, увидела подмененное колье и вполне логично предположила, что подменил его адвокат. Ну, и не сдержала гнев. Не понимал Леня только одного: зачем она вернулась на место преступления? Впрочем, говорят, с убийцами такое бывает. По крайней мере именно так утверждал Федор Михайлович Достоевский в своем самом известном из романов.

– Вы понимаете? Я его убила! – повторила Алиса, схватив Леню за лацканы.

– Еще как понимаю… – отозвался Маркиз, осторожно высвобождаясь и закрывая за Алисой дверь. – Я его видел… должен признать, выглядит он ужасно…

– Как? – Алиса отшатнулась от него. – Вы его уже видели? Когда вы успели? Этого не может быть… Впрочем, это не важно… Видели так видели… Важно другое – что мне теперь делать? Клянусь, это произошло случайно!

– Я-то вам верю! – проговорил Маркиз. – Но вот поверит ли полиция? И поверит ли суд?

– Суд?! – вскрикнула Алиса и еще больше побледнела. – Неужели дело дойдет до суда?

– А вы как думали? – Маркиз пожал плечами. – Убийство есть убийство! Это самое серьезное уголовное преступление…

– О боже! – Алиса заломила руки, потом в лучших традициях мексиканского сериала принялась рвать на себе волосы. – Я не хотела, не хотела его убивать… Это случайность, случайность… Уверяю, это был несчастный случай!

– Ну, на несчастный случай это не очень-то похоже, – возразил Леня, вспомнив труп Мировольского. – Думаю, вам нужно подыскать себе адвоката…

– Адвоката? – Алиса взглянула на него растерянно. – Да, а вы кто такой?

– Ну, как вам сказать… – ответил Леня уклончиво. – Можно сказать, друг дома…

– Ах, ну да! Вы, наверное, новый дружок Ильи Борисовича. Он о вас как-то рассказывал…

Тут же от этой бытовой и спокойной интонации она мгновенно перешла к театральным страстям, принялась раскачиваться, вцепившись в волосы, и повторять:

– Что делать? Что делать? Нет, скажите мне, что же делать?

– Это вечный вопрос, – проговорил Леня. – Такой же, как и «Кто виноват?»…

– Кто виноват? – Алиса неожиданно застыла, пристально взглянула на Леню и процедила: – Я ни в чем не виновата! Ни в чем – вы понимаете? Это Олег! Он жестокий эгоист! Он никогда не видел во мне человека, а только вещь! Только предмет!

– В любом случае нам с вами не стоит здесь оставаться. Если нас здесь застанут, мы сразу попадем в число подозреваемых…

Но Алиса больше его не слушала. Она стонала, раскачивалась, рвала на себе волосы, в общем, использовала все приемы из арсенала провинциальных трагиков позапрошлого века.

Леня решил, что оставить женщину в таком состоянии на месте преступления жестоко. Он встряхнул ее, пару раз хлопнул по щекам. Алиса не очухалась, но хотя бы перестала стонать и завывать и позволила вывести себя из квартиры.

Леня с явным облегчением покинул дом Мировольского, довел Алису до своего автомобиля, усадил на переднее сиденье. Слава Всевышнему, они никого не встретили на лестнице.

Женщина послушно переставляла ноги, но казалась не более живой, чем резиновая кукла. Когда Леня усадил ее в машину, она опустила голову и замерла, как будто впала в транс.

Леня решил доставить ее домой и сдать на руки мужу – пускай сам с ней разбирается…

Правда, ему не хотелось раньше времени встречаться с Резуном – тот, разумеется, первым делом спросит его о своем колье, а Лене пока нечего ему сообщить.

Думая, как выкрутиться из такой тупиковой ситуации, Леня подъехал к дому Резуна.

Перед подъездом, несмотря на позднее время, толпились люди.

Возле самого подъезда стояла карета «Скорой помощи», чуть в стороне – две полицейские машины с включенными мигалками, около них переговаривались оперативники.

– А тут-то что стряслось? – пробормотал Маркиз, на всякий случай остановив машину в квартале от дома.

Алиса вдруг опомнилась, подняла голову и огляделась.

– Куда вы меня привезли? – прошептала она в страхе.

– Как куда? Домой! – ответил ей Леня без прежней уверенности. – А где еще должна ночевать порядочная женщина?

– Только не сюда! – взмолилась Алиса. – Только не домой! Я же убила его…

– Так, это мы уже слышали… – пробормотал Маркиз и вдруг удивленно уставился на бледную от страха женщину. – Эй, минуточку! Кого вы убили-то?

– Как – кого? – Та растерянно заморгала. – Мужа своего… Олега Резуна…

На этот раз Леня, что называется, «выпал в осадок».

Выходит, он все неправильно понял! Алиса убила вовсе не Мировольского, а собственного мужа! А к адвокату приехала, чтобы попросить у него помощи и защиты! Ничего себе!

Леня потер виски, пытаясь собрать разбегающиеся мысли и решить, что ему делать в этой непредвиденной ситуации. Если заказчик убит, все меняется…

Дверь подъезда открылась, из него вынесли носилки.

Однако несли их не так, как несут покойника: два санитара обращались со своей ношей бережно, и тело на носилках не было до самого верха покрыто простыней.

– Так, ситуация снова меняется! – пробормотал Маркиз. Он повернулся к Алисе и строго приказал ей: – Сидеть на месте! Никакой инициативы не проявлять! Из автомобиля не выходить! Ни с кем не разговаривать!

Алиса послушно кивала: видимо, его твердый уверенный голос подействовал на нее положительно.

Леня вышел из машины и поспешил к подъезду Резуна, пока оттуда не отъехала карета «Скорой помощи».

Один из санитаров торопливо докуривал сигарету, оглядываясь по сторонам.

– Эй, друг! – вполголоса окликнул его Маркиз. – Как он там – живой?

– Живой пока. – Санитар подозрительно взглянул на Леню. – А ты кто такой?

– Родственник.

– Если родственник, иди вон к ментам, они тебе все расскажут. И кое-какие вопросы зададут…

– А я не его родственник, я близкий родственник американского президента, – ответил Леня, вынимая бумажник. – Могу подарить его портрет на память! – Он вложил в руку санитара приятно шуршащую зеленоватую купюру с портретом своего «родственника».

Санитар сразу стал вежливым и разговорчивым.

– Ну, там закрытая ЧМТ… – начал он.

– Это еще что такое?

– Черепно-мозговая травма. А черепно-мозговые – они непредсказуемые. Черт его знает, как дело обернется. Пока он, конечно, без сознания, а там видно будет…

– А куда вы его повезете?

– Во вторую городскую больницу. Чувак, судя по всему, не бедный, так что положим его в отдельную палату, с соответствующим уходом… При таких травмах уход – это первое дело. Будет хороший уход – выкарабкается ваш родственник…

Леня поблагодарил санитара и вернулся в свою машину.

Алиса сидела там с настороженным и растерянным видом.

– Могу сообщить вам обнадеживающее известие, Алиса Викторовна, – обратился к ней Маркиз. – Ваш муж жив.

– Жив?! – воскликнула она. – Значит, я его не…

– Не убили, – договорил за нее Леня. – Правда, он в тяжелом состоянии, так что все еще может случиться. Я бы вам посоветовал поехать к нему во вторую городскую больницу, поработать немножко преданной женой. В случае чего это вам зачтется.

– Вы правы… – проговорила Алиса, выбираясь из машины. Она собралась и выглядела теперь вполне адекватной. – Так, говорите, у него ЧМТ?

– Ну да, черепно-мозговая травма, – удивленно подтвердил Леня. – Хотя, вообще-то, я вам этого не говорил…

– Черепно-мозговые травмы – они такие непредсказуемые… Может быть, Олег потеряет память… – На лице Алисы появилось мечтательное выражение.

Отделавшись от Алисы, Маркиз не поехал домой: он направился в ту же больницу, куда доставили Олега Резуна.

Выждав какое-то время, он прошел в приемный покой больницы и попросил встречи с врачом, который осмотрел только что доставленного больного с черепно-мозговой травмой.

Доктор оказался рослым блондином тридцати с небольшим лет, с красными от постоянного недосыпа глазами.

Леня сообщил ему, что он – компаньон Олега Резуна, и ему очень нужно знать, каково состояние больного и какие у него перспективы.

– Понимаете, у нас с ним общий бизнес, и я должен знать, когда смогу рассчитывать на своего компаньона…

Ему пришлось третий раз выслушать, что черепно-мозговые травмы непредсказуемы, но после этого врач все же сообщил что-то конкретное. А именно, состояние Резуна тяжелое, но стабильное, угрозы для жизни нет, и если ничего трагического не произойдет, примерно через сутки он должен прийти в сознание.

– Значит, примерно через сутки я смогу с ним поговорить? – уточнил Маркиз.

– Ни в коем случае! – Врач возмущенно замахал на него руками. – В ближайшие дни ему категорически противопоказаны любые разговоры! Особенно деловые! Я не могу допустить к нему никаких посетителей… – Врач что-то посчитал на пальцах и закончил: – В ближайшие четыре дня. Вот через четыре дня, пожалуй, вы сможете с ним поговорить… Если, конечно, ничего не случится. Вы ведь знаете, черепно-мозговые травмы такие непредсказуемые!

– Знаю, знаю! – заверил его Леня и покинул больницу.

«Значит, у нас есть четыре дня! – думал он, выезжая с больничной стоянки. – Четыре дня, чтобы разобраться с этим делом и вернуть настоящее колье!»

Алиса Резун вошла в собственный подъезд, стараясь ступать твердо, хотя это и было трудновато, потому что каблук на левой туфельке ходил ходуном. Охранник выглянул из своего окошечка:

– Алиса Викторовна! У нас несчастье!

– Я уже знаю, Миша. – Она махнула рукой, пресекая всяческие разговоры, и скрылась в лифте, успев все же заметить его опрокинутое лицо.

Еще бы – вид у нее, надо полагать, не слишком приличный – под глазом синяк, платье изорвано, хорошо хоть волосы успела кое-как расчесать в машине. Нужно собраться и делать вид, что она понятия не имеет, кто ударил Олега по голове. Во всяком случае, пока он без сознания.

Лифт открыл двери на их площадке, там было пусто. Соседи, она знала, в данное время находятся не то в Испании, не то в Италии.

Дверь ее квартиры была приоткрыта – ах да, это же врачи со «Скорой помощи» были. А вот интересно, где Наталья? Кто-то же вызвал «Скорую»?..

Алиса осторожно заглянула в квартиру. Холл и коридор за ним были пусты, на полу натоптано, валяются какие-то перья и клочки бумаги. Издалека доносились мужские голоса.

Алиса увидела свое отражение в большом зеркале и ужаснулась – в таком виде ей никто не поверит. А ведь в квартире, судя по всему, полиция, больше некому.

На цыпочках пробежав по коридору, она юркнула в ванную. Не в свою собственную, а в мужа. Там висел его махровый халат. Алиса смыла размазавшуюся тушь и накинула халат, хоть он и был ей безнадежно велик. Ничего, лишь бы стащить это рваное платье! Пригладив щеткой волосы, она глубоко вдохнула и вышла.

В коридоре по-прежнему никого не было, голоса доносились из кухни. Ступая неслышно босыми ногами, Алиса подошла и возникла в дверях кухни, как привидение в длинном белом халате.

На кухне шло чаепитие. На столе в вазочке стояли конфеты и простое печенье, а также банка варенья.

Кроме прислуги Натальи, на кухне было двое мужчин. Один – молодой, рыжий, с пухлыми губами и розовыми ушами, другой – постарше, плохо выбритый, с запавшими глазами и морщинами, расходящимися от крыльев носа. Все трое пили чай, хорошо хоть не из хозяйского дорогого сервиза. Наталья, непривычно оживленная, что-то говорила, горячо и быстро.

Она сидела спиной к двери, так что Алису раньше всех заметил молодой рыжий полицейский. Он как раз поднес ко рту большой кусок булки, намазанный клубничным вареньем, но от неожиданности укусил мимо бутерброда и вхолостую задвигал челюстями.

– Что здесь происходит? – холодно спросила Алиса.

Она сама поразилась, как ей удался такой тон. Не испуганный, не нервный, но и без неприязни – просто пришла женщина домой и интересуется, кто это у нее на кухне рассиживается, чаи с прислугой гоняет…

– Алиса Викторовна! – Наталья вскочила, с грохотом уронив стул. – Вот тут товарищи из полиции…

– Из полиции? – протянула Алиса.

Интонацию следовало трактовать так, что если товарищи из полиции, так отчего же они не занимаются своим непосредственным делом, а распивают чаи с прислугой на кухне. Наталья совершенно верно истолковала ее тон и на глазах съежилась. Была она женщина крупная, сильная, с широкими плечами, большими ладонями, а тут вмиг усохла и отвела глаза.

Тут инициативу перехватил старший полицейский. Он, нисколько не стесняясь, отодвинул пустую чашку и спросил, бросив на Алису цепкий взгляд запавших глаз:

– Резун Алиса Викторовна? Хозяйка квартиры? Жена потерпевшего?

– Да-да, – ответила Алиса, сообразив, что с этим человеком ей будет непросто.

Полицейский не стал тратить время на пустые разговоры, и это было для Алисы не слишком хорошо.

– В курсе случившегося? – коротко спросил он.

– Да, я видела внизу «Скорую», говорила с врачами, – кивнула Алиса.

– Что можете сказать о преступлении? Кто это его так?

– Я не знаю… – Алиса подвинула стул и присела на краешек, как будто ей внезапно стало плохо.

Впрочем, ей и было плохо. Только не сейчас, а уже давно.

– Ваша домработница утверждает, что сегодня вечером в квартире никого не было, кроме вас с мужем, – напирал полицейский, – вы отпустили ее на вечер…

– Мы были в театре… – слабым голосом сказала Алиса, – после спектакля поехали в ресторан, но слегка повздорили…

Она лихорадочно вспоминала, был ли на месте охранник, когда они с мужем возвратились из театра. Кажется, никого не было, он вечно торчит в задней комнате у телевизора. Когда она сбежала после того, как стукнула Олега вазой по голове, его точно не было, она сама открыла дверь подъезда.

– Так, говорите, поругались вы с мужем? – наполнил о себе полицейский.

– Не поругались, а повздорили, – как могла твердо возразила Алиса, – он поехал домой, а я… я задержалась.

– Где же вы были? Гуляли ночью? – Мент переглянулся с Натальей.

Алиса поняла, что эта дура наболтала уже полицейским, как они плохо жили с Олегом, часто ругались, потому что характер у него ужасный. И мало ли о чем еще могла рассказать Наталья… Домработницы, как известно, все всегда о всех знают… Нет, ну что же это такое? Деньги ей Алиса платила немалые, подарки ко всем праздникам делала. И за это такое отношение?

– Я не гуляла, – сухо сказала Алиса, – я просто сидела на набережной и думала о жизни.

– Разумеется, вас там никто не видел? – прищурился опер.

– Думаю, не видел. Знакомых я, во всяком случае, там не встретила, – ответила Алиса.

– Понятно… – протянул опер.

– Господа, вы закончили? – Алиса поглядела на неубранные чашки. – Мне нужно переодеться и ехать в больницу к мужу. Мы не можем отложить этот разговор?

Рыжий полицейский успел под шумок откусить от булки с вареньем и теперь усиленно ее прожевывал. Алиса поглядела на него чрезвычайно неодобрительно, он заторопился и подавился. Покраснел, как помидор, потом закашлялся. Кусок булки вылетел прямо на стол, парень снова покраснел, теперь от смущения.

– Завтра вас вызовет следователь, – сказал старший опер, укоризненно посмотрев на своего молодого коллегу.

– Наталья, проводи людей, потом зайди ко мне! – Алиса ушла в спальню.

Через некоторое время Наталья постучалась в дверь.

– Звали, Алиса Викторовна?

– Собирай вещи и вон из дома! – отчеканила Алиса, швырнув домработнице в лицо конверт с расчетом. – Ты уволена!

– Но… – Наталья попятилась. – Алиса Викторовна, за что?

– Хватит разговоров! – взвизгнула Алиса. – И так много болтаешь! Языком треплешь, как помело!

– Но я хотела…

– Все! – отрубила Алиса. – Закончили на этом! Пошла вон!

– Но куда же я пойду на ночь глядя? – взмолилась Наталья. – Дайте хоть переночевать…

– Вон! – загремела Алиса. – Дрянь такая!

Она отвернулась к шкафу с бельем и не видела, какой взгляд бросила на нее уволенная домработница.

– Ладненько… – бормотала Наталья, кидая в старенький чемодан одежду и разные мелочи, – уж попомните вы меня, Алиса Викторовна! Век не забудете… Сволочь какая, ночью на улицу выставила… Делай после этого людям добро…

Леня вернулся домой под утро.

Несмотря на такой поздний час, все домочадцы встречали его в прихожей. Аскольд, сверкая зелеными глазами, прошествовал к хозяину и принялся тереться об его ноги. Лола вышла, позевывая, в домашнем халатике, с сонным Пу И на руках. Перришон спланировал к Лене на плечо, доверительно заглянул в его глаза и проворковал голосом стареющей оперной актрисы:

– Пр-ривет, пар-рниша! Дай Пер-риньке ор-решков! Пер-ринька хочет ор-решков!

– Вот я сейчас все брошу… – проворчал Леня, стаскивая ботинки.

– Леня, не нужно вымещать дурное настроение на бессловесном создании! – воскликнула Лола. – Не обижайся, Перринька, мамочка тебя угостит орешками!

– Попугай тебе дороже меня! – недовольно проворчал Маркиз. – Я, между прочим, всю ночь на ногах, жутко устал, проголодался, но мне ничего не предлагают…

– Хочешь, я тебе тоже насыплю орешков! – невинным тоном проговорила Лола. – Кажется, на большее мы не заработали? Судя по твоему недовольному виду, наши дела обстоят неважно?

– Хуже некуда, – признался Леня и вкратце рассказал своей верной боевой подруге о своих ночных приключениях.

К чести Лолы нужно сказать, что она прекрасно знала, когда можно капризничать и разыгрывать маленькие домашние спектакли, а когда следует прекратить эту самодеятельность и морально и физически поддерживать своего компаньона. Кроме того, она знала, что прежде чем задавать мужчине трудные и неприятные вопросы, его нужно сперва накормить. Она внимательно выслушала Леню, ни разу его не перебив (а это было очень непросто!), налила ему чашку горячего сладкого чая с бутербродами и даже разогрела в микроволновке его любимые картофельные котлеты с грибами.

– Ты думаешь, у меня после таких событий есть аппетит? – возмущенно проговорил Леня, увидев заставленный едой стол.

– Думаю, да, – уверенно ответила Лола, вынимая из холодильника сметанный соус к котлетам.

– А вообще-то ты права… – с удивлением признался Маркиз и принялся за еду.

Через полчаса он доел последнюю котлету, собрал с тарелки остатки соуса и удовлетворенно вздохнул:

– Вкусно!

Теперь Лола решила, что можно начать серьезный разговор.

– Так что же нам теперь делать, Ленечка? – спросила она, подперев подбородок кулаком. – У тебя уже, конечно, есть план первоочередных действий?

– А как же, – отозвался Леня сонным и сытым голосом, тут же привалился к стене и задремал.

Лола вздохнула, выключила свет и отправилась в спальню, предупредив животных, чтобы они не тревожили Маркиза.

Через полчаса Леня вздрогнул, проснулся, с удивлением огляделся по сторонам и перебрался в свою комнату.

Аскольд, который уже вольготно разместился на его диване, недовольно мяукнул, однако потеснился, освободив хозяину немного места. Он признавал, что у Лени тоже есть какие-то права в этом доме.

Утром Маркиз проснулся поздно, с головной болью.

Он принял душ, без аппетита позавтракал и сообщил Лоле, что отправляется по делам. Но в голосе его не было должной уверенности, из чего Лола сделала закономерный вывод, что никакого плана у Леньки в голове нет, он понятия не имеет, как выпутаться из создавшейся ситуации, и пока что действует методом научного тыка – авось набредет на подходящую идею.

Лола поняла, что задавать компаньону вопросы сейчас не стоит, можно нарваться на хамство. Она одела Пу И в нарядный летний костюмчик и отправилась с ним в магазин – там как раз выставили новую летнюю коллекцию одежды для маленьких собачек.

А Маркиз поехал в Купчино.

В этом густонаселенном окраинном районе нет архитектурных памятников или престижных заведений, это самый типичный спальный район, застроенный одинаковыми унылыми домами двух-трех типов, среди которых тут и там разбросаны такие же типовые торговые центры, школы и поликлиники.

В одном из таких торговых центров размещался зоомагазин с незатейливым названием «Крошка Енот».

К этому-то магазину и приехал Леня.

Прежде чем заглушить мотор, он оглядел стоянку перед торговым центром. В основном здесь были припаркованы скромные недорогие машины – «Форды» и «Рено» отечественной сборки, довольно много видавших виды «Жигулей» и даже такой раритет, как «Волга – ГАЗ-21». Среди этих скромных автомобилей бросался в глаза новенький золотистый «Ягуар». Он выглядел здесь, как западный дипломат, случайно попавший на отчетно-выборное собрание в животноводческий колхоз.

Леня припарковался в таком месте, откуда ему был хорошо виден «Ягуар», и приготовился к длительному ожиданию.

Впрочем, не прошло и пяти минут, как из зоомагазина вышла дама в скромном с виду костюме, лаконичный покрой которого, несомненно, принадлежал одному из лучших миланских дизайнеров. Дама выглядела растерянной и озабоченной. Опасливо оглядевшись по сторонам, она села за руль «Ягуара» и укатила.

Как только она уехала, Маркиз вышел из машины и вошел в зоомагазин.

Дверной колокольчик мелодично звякнул, и ему тотчас ответили десятки разнообразных голосов – тявканье, писк, мяуканье, лай… Таким образом приветствовали каждого нового посетителя выставленные на продажу животные. Только аквариумные рыбки да еще экзотические пресмыкающиеся, как и положено, сохраняли гордое молчание.

Леня прошел среди клеток и ящиков с разнообразной живностью и приблизился к прилавку, за которым скучал молодой человек с начинающей пробиваться лысиной.

– Чем могу вам помочь? – осведомился тот, оторвавшись от кроссворда и подняв на Леню глаза.

– У вас есть лечебный корм для шанхайских барсов, страдающих хроническим остеохондрозом? – произнес Леня условную фразу.

Глаза продавца забегали. Он перегнулся через прилавок и проговорил вполголоса:

– Пройдите вот туда, за клетку с лисой…

Леня пошел в указанном направлении, обогнул большую клетку, по которой безостановочно носилась тощая нервная лиса с пыльным вытертым мехом, явственно напоминающая поношенный воротник женского зимнего пальто советских времен, и оказался перед невзрачной фанерной дверцей без ручки.

Толкнув эту дверцу, он оказался в тесном чулане, заставленном ящиками и коробками с кошачьим кормом. На одном из ящиков сидел хмурый плечистый детина с небритой физиономией. Он чистил большим кривым ножом морковку.

Леня повторил условную фразу, и детина, не говоря ни слова, открыл перед ним следующую дверь.

На этот раз Леня оказался в просторном, хорошо обставленном кабинете. С двух сторон от входа стояли два одинаковых письменных стола, за которыми сидели два совершенно одинаковых человечка.

Это были самые настоящие лилипуты – вряд ли они были больше метра ростом. Они были похожи, как две куклы, сделанные одним и тем же мастером. У них были круглые кукольные личики и маленькие ручки, однако детская внешность была обманчивой: это были братья Зеленые, хорошо известные в криминальном мире.

Братья Зеленые занимались древним малопочтенным бизнесом: они давали деньги в долг под грабительские проценты. Только в отличие от старухи процентщицы из романа Достоевского, которая давала обитателям нищенских углов и меблированных комнат в рост небольшие деньги под залог простеньких безделушек, братья Зеленые обслуживали исключительно богатых и высокопоставленных клиентов, по той или иной причине временно попавших в денежные затруднения. То есть они были ростовщиками ВИП-класса.

Разумеется, в залог они тоже брали вещи соответствующие – не серебряные ложки или бабушкины брошки с кораллами, а настоящие драгоценности или дорогой антиквариат. Иногда, впрочем, идя в ногу со временем, они принимали в залог ценные бумаги – но только такие, которые уверенно шли в гору. То есть, выражаясь птичьим языком финансовых аналитиков, обладающие высокой ликвидностью и волатильностью.

Причем, само собой, подход к клиентам у них был дифференцированный: они о каждом из них тщательно наводили справки, выясняли совершенно точно, попал ли человек во временные неприятности или это случилось с ним всерьез и надолго. Если неприятности временные – они давали деньги охотно и даже под небольшой залог.

Если же человек был в серьезной луже – они или отказывали ему под благовидным предлогом, или требовали такой залог, который многократно перекрывал сумму займа.

Все потенциальные клиенты братьев Зеленых знали, что не вернуть им деньги практически невозможно: у этих коротышек с кукольными личиками были очень длинные руки, и хватка у них была железная. Не зря в качестве прикрытия для своего бизнеса они держали зоомагазин: сами братья были помесью хорька и пираньи.

– Кого я вижу! – проговорил правый из братьев. – Леня Маркиз собственной персоной! Зачем пожаловал? Неужели у тебя финансовые затруднения?

– Типун тебе на язык, Миша! – Леня обеими руками замахал на лилипута. – Да если бы и были затруднения – разве бы я к вам пошел? Я ведь знаю, какие вы живоглоты!

– Я не Миша, я Гриша! – усмехнулся тот. – Мы нарочно местами поменялись! Решили немножко приколоться!

– Так если у тебя нет затруднений – зачем же ты пришел? – осведомился второй брат. – Ты же знаешь, Леня, время – деньги! И наше с Гришей время стоит дорого…

– Ох, знаю! – вздохнул Леня. – Еще как знаю! Кстати, что это за дамочка только что вышла из вашего магазина? Это случайно не Лера Кузнецова, жена банкира?

– Ты же знаешь главное правило современного бизнесмена, Леня, – недовольно проговорил Миша. – Меньше знаешь – крепче спишь! А самое главное – каждое утро просыпаешься. Мы своим клиентам обещаем полную анонимность, и ты нам тут малину не порти!..

– Молчу-молчу! – заверил его Леня. – Это я так, из чистого спортивного любопытства! Вы же знаете, ребята, я в чужие дела никогда не лезу! Мне своих за глаза хватает!

– Так все же, чего тебе от нас нужно? – вернулся Гриша к исходной теме. – Просто так поболтать?

– Ни в коем случае! – Леня достал из кармана сверток, развернул его и положил на стол колье. – Вот эта штучка вам знакома?

Братья переглянулись, потом Миша взял колье в руки, повертел его перед настольной лампой, снова переглянулся с братом и небрежно бросил украшение на стол.

– Нет, это барахло мы первый раз видим. Ты же знаешь, Леня, мы бижутерией не занимаемся.

– Примите мой респект! – Леня отвесил братьям театральный поклон. – Вы эту штучку раскололи быстрее, чем Иван Францевич! Он ее минуты две разглядывал…

– Ты что, уже и у него побывал? – с заметным уважением проговорил Гриша. – Как старик? Здоровье не беспокоит?

– Живее всех живых! – ответил Леня. – Парфеныч, тот, сколько я его помню, на радикулит жалуется, а Иван Францевич – как маринованный огурчик: крепенький и хрустящий. Так все-таки, ребята, насчет этого колье, разрешите задать вопрос в другой формулировке. Допустим, именно это колье, то есть копию, вы никогда не видели. А оригинал через ваши руки проходил?

Братья снова переглянулись.

– Ты же знаешь, Маркиз, наши правила, – проговорил Гриша. – Мы о своих делах с посторонними не болтаем. Наши клиенты нам доверяют свои маленькие секреты, и они хотят за свои деньги получить полную тайну вкладов…

– Очень уважаю ваши принципы и совершенно на них не покушаюсь! – заверил братьев Зеленых Леня. – Однако информация – это удивительный товар. Она не подчиняется известному закону Ломоносова-Лавуазье…

– Это что еще за закон? – заинтересовался Гриша. – Насчет экономических преступлений?

– Нет, это из другой оперы. Вы, ребята, его в школе проходили, но, наверное, забыли.

– Ну, так это когда было! Мы с Мишей в школе не очень напрягались, мы уже тогда занимались созданием начального капитала: загоняли одноклассникам «Плейбой» и жевательную резинку по двойной цене.

– Так вот, по этому закону если где-то чего-то убудет, то где-то в другом месте того же самого ровно столько же непременно прибавится. Например, если на железнодорожном складе возле станции «Навалочная» станет меньше на сорок телевизоров марки «Панасоник», то столько же телевизоров и, что характерно, той же самой марки появится на даче у Сени Рашпиля…

– Во-первых, Сеня Рашпиль такой ерундой не занимается, – перебил Маркиза Миша. – С телевизорами больше головной боли, чем прибыли. Во-вторых, у него на даче будет не сорок телевизоров, а тридцать девять, потому что один возьмет за работу водила…

– А в-третьих, Леня, ты опять ушел от темы! – подхватил Гриша.

– Ну, это я так, для примера, чтобы вам было понятнее… Так вот, с информацией дело обстоит иначе. Вы со мной поделитесь информацией, я с вами поделюсь – и у меня, и у вас ее станет больше, и при этом никто ничего не потеряет…

– А какой это информацией ты с нами хочешь поделиться? – оживился практичный Гриша.

– Я видел, что от вас только что выходила Лера Кузнецова…

– Допустим, – ответил Гриша уклончиво.

– Так вот, если вы расскажете мне про эту побрякушку, я вам расскажу кое-что интересное про Лериного мужа. Кое-что довольно важное для вашего бизнеса.

Братья переглянулись, и Гриша, который, как правило, озвучивал самые серьезные темы, произнес:

– Ну да, допустим, было у нас в закладе это колье. Вещь серьезная, дорогая, один алмаз чего стоит, так что мы дали под него деньги без лишних вопросов.

– Только этот заклад уже вернулся к хозяину, – добавил Миша. – Как раз вчера закрыли эту тему.

– Я так понимаю, бесполезно спрашивать у вас, уверены ли вы в том, что колье было настоящее…

– Если бы мы не умели отличать фальшивку от подлинника, мы бы в своем бизнесе и дня не продержались! – возмущенно произнес Гриша. – Мы бы тогда в электричках милостыню просили!

– А принес колье и забрал его один и тот же человек?

– Мы иначе дела не ведем!

– И это, как я понимаю, был адвокат Мировольский?

На этот вопрос братья не ответили, но они обменялись между собой такими взглядами, которые Леня справедливо посчитал за утвердительный ответ.

– Итак… – проговорил он задумчиво. – Вчера в руках у Мировольского было еще настоящее колье, а к вечеру в театре у него уже оказалась имитация…

– Ну, а что ты нам расскажешь? – напомнил ему Гриша. – Ты обещал поделиться какой-то информацией про Стасика Кузнецова. Ценной информацией.

– Непременно! Из самых достоверных источников мне стало известно, что один очень сильный и влиятельный человек положил глаз на банк Кузнецова.

– Кто? – коротко осведомился Гриша.

– Не будем называть имена, это не в моих правилах, но это человек, который всегда добивается того, чего хочет. Если ему понравился бизнес Кузнецова – можете считать, Стасик уже вышел на почетную пенсию… Ему очень повезет, если пенсия будет по возрасту, а не по состоянию здоровья!

– И все-таки кто это? – повторил Гриша.

– Вы спортом интересуетесь? – спросил Леня.

– Что нам – больше делать нечего? У нас, знаешь, найдутся дела поважнее!

– Ну вот, а он интересуется. Особенно баскетболом.

Братья снова переглянулись.

На этот раз они поняли Ленин намек: он говорил об очень влиятельном человеке, в прошлом криминальном авторитете, а сейчас – очень крупном бизнесмене. По старой памяти его называли Дядя Коля, или еще короче – Дядя. Хотя Дядя вроде бы давно порвал со своим криминальным прошлым, активно занимался благотворительностью и финансировал баскетбольные соревнования, все знали, что вставать на его пути опасно для жизни и здоровья, а если Дяде приглянулся чей-то бизнес, то пострадавшему лучше сразу распроститься с этим бизнесом, удалиться на покой и отправиться в какую-нибудь теплую страну, расположенную по возможности в другой части света…

– Информация точная? – спросил Гриша.

– Обижаешь!

– Значит, Лере не повезло… – протянул Миша. – Придется ей поискать деньги в каком-нибудь другом месте. Мы с братом не делаем таких рискованных инвестиций.

– Ну, мы с вами в расчете? – спросил Леня, поднимаясь.

– Вполне, – ответил Гриша. – Пожалуй, мы тебе еще кое-что добавим, так сказать, в качестве бонуса. Значит, как забрал у нас адвокат это колье вчера, так у него звонок телефонный. Звонили из ресторана «Усадьба», просили заказ подтвердить. Ну, Мировольский и говорит – точно, сегодня в тринадцать ноль-ноль, столик на двоих, ланч у него с дамой. Так что от нас он прямо туда поехал и то вряд ли успел, пробки в городе…

Выйдя от братьев, Леня тяжко вздохнул. По всему выходило, нужно идти к Алисе Резун. Но что-то подсказывало ему, что с этой дамочкой будет непросто.

Он подъехал к элитному дому Резунов и остановился возле шлагбаума, прикидывая, что же сказать охране, чтобы его пропустили. И тут шлагбаум поднялся, чтобы выпустить красную «Ауди», в водителе которой Маркиз узнал Алису Резун.

Вот незадача, не бежать же следом за машиной! Проводив «Ауди» задумчивым взглядом, Леня дал задний ход, затем развернулся и припарковал машину в тихом безлюдном переулке, так, чтобы ее не видела охрана элитного дома. Затем достал из багажника неприметную серую курточку и поношенные китайские кроссовки. Надел их вместо шикарных итальянских ботинок из кожи антилопы гну, слегка взъерошил волосы и направился к дому Резунов пешком.

На звонок камера над подъездом покрутилась, и суровый голос спросил, чего надо.

– Капитан Несгибайло! – Леня помахал удостоверением. – В квартиру Резуна Олега Иваныча.

– А их никого нет… – ответил голос, – сам хозяин в больнице отдыхает, жена к нему только что уехала…

– Вы дверь-то откройте, – посоветовал Леня, – не привык как-то через домофон людей допрашивать.

Дверь тотчас открылась, и Леня вошел в подъезд. Охранник махал ему из своего окошечка.

– Привет, – сказал Леня. – Ты, что ли, вчера дежурил?

– Угу. В девять вечера заступил на сутки. Меня Михаилом зовут, – ответил полноватый парень с намечающимися залысинами. – Были уже вчера ваши…

– И еще будут, – вздохнул Маркиз, – дело-то нешуточное, человека едва не убили…

– Как он? – спросил охранник, но в голосе его не было подлинного интереса.

– Состояние тяжелое, – ответил Леня официальным голосом, – возможен летальный исход.

– А тогда посадят ее, жену-то? – оживился охранник.

– Посадят, если докажут, что это она его… вазой…

– Да она это, больше некому! – Михаил махнул рукой. – Наташка рассказывала – ругались они все время по-страшному. Резун этот тот еще тип…

– Наташка? А это еще кто?

– Домработница ихняя.

– А вот, кстати, мне бы с ней побеседовать…

– Дык нету ее! – Охранник развел руками. – Уволила ее вчера хозяйка. Как пришла, так и уволила! Да еще так по-хамски! Пошла, говорит, вон немедленно! Чтобы духу твоего не было! Наташка – в слезы, куда ей идти на ночь глядя? Своего-то жилья у нее нет, у хозяев жила. А та – ни в какую! Среди хозяев такие сволочи попадаются!

– Это точно, – согласился Маркиз, – и где мне эту Наталью теперь искать?

– Честно тебе скажу, – Михаил вполне освоился перед Леней, видно, посчитал опера своим, – пустил я Наталью переночевать к себе. – Он кивнул на тесную комнатку, где стоял диван и телевизор. – Ну, не на вокзал же девке идти?

– Точно, – согласился Леня.

– А утром она кой-как причепурилась – у нас санузел в подвале имеется – да стала в агентство по найму названивать, чтобы новую работу поскорее найти. Потому что это я такой добрый, ночевать пустил. А сменщик мой Семен Семеныч – он вредный, да и жена у него ревнивая, все время его проверяет, может Наталью и побить. Дозвонилась Наталья в агентство и поехала туда, чемодан вон оставила пока…

Леня выяснил у словоохотливого охранника, как называется агентство по найму прислуги, и заторопился домой.

Из кухни доносилось громкое пение. С некоторым удивлением Леня узнал классический неаполитанский романс: «Скажите, девушки, подруге вашей».

Войдя на кухню, он увидел Лолу, которая в кокетливом розовом передничке что-то жарила на двух сковородках. На полу рядом с ней сидел Пу И и с интересом наблюдал за хозяйкой.

– …что нежной страстью, как цепью, я прикован… – пропела Лола и резко повернулась. – Ой, Леня, как ты меня напугал! Я не слышала, как ты вошел…

– Что ты не слышала – это неудивительно, а вот что Пу И не слышал – это уже ни в какие ворота. Он же все-таки собака!

– Но ведь не сторожевая, а декоративная! А мы тут с ним блинчики жарим…

– С творогом? – спросил Леня и выхватил из миски готовый блинчик. – Вкусно!

– Ну что ты цапаешь? – прикрикнула на него Лола. – Как ты себя ведешь? Какой пример подаешь Пу И? Переоденься, вымой руки и садись за стол…

– Вот здорово! – проговорил Леня, доставая второй блинчик. – Ты уже практически вошла в роль!

– В какую еще роль? – насторожилась Лола. – Я кому сказала – не цапай блинчики на ходу!

– В роль домработницы. Кухарки, домоправительницы, прислуги – в общем, называй, как хочешь…

– А зачем мне входить в эту роль? – Лола уперла руки в бока и исподлобья уставилась на Маркиза. – Опять ты меня куда-то собираешься послать?

– Это не я, а жизненные обстоятельства так сложились. В общем, Лола, придется тебе ехать в агентство по найму прислуги.

– Ничего себе! – Лола повернулась к Пу И: – Пуишечка, детка, ты слышал, что говорит этот ужасный человек? Он хочет отдать нас с тобой в услужение чужим людям! Ему мало того, что я и так с утра до вечера тружусь на него, как Золушка… Он хочет, чтобы я мыла горы грязной посуды, а ты сторожил чужой дом!

– Про Пу И я ничего не говорил, – перебил ее Леня. – Пу И останется дома.

– Как?! Мало того, что ты посылаешь меня в услужение, так ты еще разлучаешь меня с единственным близким существом? Пу И, ты слышал? Он хочет разлучить нас с тобой!

– Лолка, прекрати эту художественную самодеятельность! – прикрикнул на нее Маркиз. – Ты не в народном театре городского пожарного управления! Принимайся за работу!

– Ну почему, почему мне всегда достаются такие вульгарные, такие неинтересные роли! – воскликнула Лола, подняв глаза к потолку. – Нет, чтобы сыграть итальянскую оперную певицу или невесту принца Монако… Я отлично справилась бы с такой ролью! А вместо этого ты отправляешь меня в посудомойки!

– Во-первых, только вчера ты играла роль светской дамы, сидела в ложе театра на премьере оперы… в красивом платье, в шиншилловом палантине…

– Не напоминай мне об этом! – воскликнула Лола трагическим голосом. – Ты даже не дал мне дослушать оперу! Когда еще мне удастся послушать саму Нетребко…

– Если мы благополучно закончим дело, обещаю отвезти тебя в Милан и купить билеты в Ла Скала!

– Ловлю тебя на слове! – оживилась Лола. – И еще с тебя шопинг в миланских магазинах!

– Трудно с тобой… Ну ладно, пусть будет шопинг. А я вообще-то не собираюсь посылать тебя в прислуги, ты должна только поехать в кадровое агентство «Добрая фея», подкараулить там прислугу Резунов и разговорить ее. Уж это-то ты умеешь!

– Ну, так бы сразу и сказал! А я уже представила, что придется крутиться на чужой кухне, хозяйка будет хамить и вытирать об меня ноги, хозяин – приставать…

– Эй, а что это так пахнет? – принюхался Леня.

– Ой, мои блинчики! – Лола подскочила к плите. – Сгорели! Все из-за тебя! Приходишь не вовремя, мешаешь работать…

Маркиз выразительно посмотрел на нее и удалился в свою комнату.

Лишившись единственного зрителя, Лола утратила интерес к своему маленькому спектаклю. Она выбросила подгоревшие блинчики и принялась за создание образа провинциальной девушки, нанимающейся прислугой в богатый дом.

Поскольку ей часто приходилось играть самые разные роли, у нее скопился целый шкаф соответствующей одежды. Здесь были платья разной длины и разного цвета, пестрые и однотонные, современные и старомодные, на пожилых женщин и на юных девушек. Были офисные костюмы и медицинские халаты, униформа гостиничной горничной и официантки и даже форменный костюм стюардессы.

Из всего этого изобилия Лола выбрала турецкое платье в безобразных лиловых цветах, коричневые туфли без каблука и в тон им коричневый шарфик с люрексом. Для полноты образа она обильно намазала волосы гелем и зализала их самым безобразным образом, прошлась по губам коричневой помадой и заглянула в Ленину комнату.

– Хозяин, – проговорила она, громко шмыгнув носом. – Ну вы тут и намусорили! Вы бы освободили пока залу, я тут приберусь, а то хозяйка вернется, будет ругаться…

– Ой! – Увидев ее, Леня попятился и сел на край письменного стола. – Ну, ты даешь, Лолка! А это не перебор? По-моему, горничные и служанки в богатых домах обычно симпатичные девушки, а ты вырядилась таким чучелом!

– Да уж знаю твою слабость к служанкам, секретаршам и медсестрам! – проворчала Лола. – Не забывай, я профессиональная актриса, и в том, что касается создания образов, дам тебе сто очков вперед! И вообще, у нас в Крыжополе все так одеваются!

Через полчаса Лола уже входила в приемную кадрового агентства «Добрая фея».

В приемной было людно: здесь сидели оставшиеся без места кухарки и горничные, домоправительницы и гувернантки, а также приезжие девушки, надеющиеся найти работу в большом городе.

В этом женском царстве несколько неуютно чувствовали себя немногочисленные мужчины – должно быть, садовники и шоферы.

Лола заняла свободное место и огляделась.

Рядом с ней полненькая тетенька средних лет озабоченно листала блокнот с выписанными рецептами. Чуть дальше сидела, закинув ногу на ногу, длинноногая блондинка в мини-юбке. Блондинка свысока оглядывала соседок и время от времени подправляла макияж.

– Ты бы, девонька, юбочку подлиннее надела, – посоветовала ей кухарка. – Кто же тебя в таком виде на работу возьмет?

– Как-нибудь сама разберусь! – фыркнула блондинка. – Будут еще тут всякие советы давать! Это, может, ты хочешь всю жизнь у плиты простоять, а у меня планы другие! Мне бы только попасть в богатый дом, а дальше я уж не растеряюсь!

– Какая же хозяйка тебя возьмет? – вздохнула кухарка. – Они себе не враги…

Оглядев всех присутствующих, Лола наконец узнала среди них Наталью, бывшую служанку Алисы Резун. Это оказалось не так трудно – Леня описал ее со слов охранника Михаила довольно точно. Крупная женщина с широкими плечами и большими ладонями и ступнями, лицо грубоватое, черты топорно вырубленные. Лола пожала плечами – было бы более чем странно, если бы Алиса Резун взяла в домработницы записную красотку.

Наталья выглядела растерянной и озабоченной. А еще сильно невыспавшейся. Лола подумала, что ей трудно будет понравиться работодателю, еще подумают, что тетка с похмелья.

Вскоре место рядом с Натальей освободилось, Лола пересела к ней и почти сразу завела разговор:

– Прямо не знаю – как найти работу? У меня рекомендации приличной нету. Работала в одном доме два года, а потом хозяйка на меня взъелась и выгнала без рекомендации…

– Вот и мне такая же стерва попалась! – отозвалась Наталья. – Выгнала меня вчера и прямо сказала, что не даст никаких рекомендаций!

– За что же она так на тебя?

Наталья поглядела искоса, и Лола порадовалась, что так удачно выбрала образ. Наталья уверилась, что от этого чучела ей ничего плохого не будет, и решила ответить.

– Зараза она! Сама хозяина вазой по головке стукнула, а говорит, что ее дома не было. Представляешь – прихожу вчера вечером домой, а в спальне хозяин на полу лежит весь в крови и без сознания! Я думала – мертвый, чуть со страху не окочурилась. Ну, конечно, вызвала «Скорую», полицию. Врачи его увезли, а менты, само собой, ко мне с расспросами приступили. Как они жили да как ладили? Мне старший мент так и объяснил, что в таких случаях у них первые подозреваемые – мужья и жены, девяносто пять процентов таких случаев. Ну, а мне что? Как было, так и говорю – ругались, мол, часто, хозяин характером крут был, мне тоже иногда попадало. Но я – человек маленький, ну, не понравится ему, как рубашка выглажена, он ее на пол бросит. Или суп невкусный, так и скажет: «Наварила, мол, барахла, не суп, а помои, руки у тебя не с того места растут…» Еще кой-чего покрепче добавит. Ну, я промолчу, он и утихнет.

– А чем же жена перед ним провинилась? – отважилась Лола задать наводящий вопрос. – Ревновал он ее, что ли?

– А ты откуда знаешь? – Наталья глянула враждебно. – Что все расспрашиваешь?

Ответить Лоле помешал голос из кабинета, который вызвал следующего. Наталья вскочила и побежала на беседу.

Однако вышла вскоре ужасно расстроенная.

– Отказали, – вздохнула она, – сказали, без приличной рекомендации никто меня не захочет взять. С чего это хозяйка рекомендации не дала? А может, говорят, ты воровка. Мы за своих сотрудников ответственность несем. Сказали, будут с хозяйкой бывшей разговаривать. Ну, она меня распишет такими красками – в тюрьму на кухню не устроиться будет!

– Подожди меня! – Лола кинулась в освободившийся кабинет. – Моя очередь подошла!

– Что хотите? – спросила, не оборачиваясь, тощая девица в очках без оправы.

– Чашечку эспрессо, да покрепче, и чизкейк с вишней! – сказала Лола ей в спину.

Спина дернулась, когда до девицы дошел смысл сказанного, девица развернулась на стуле и оглядела Лолу с ног до головы.

– Офигела, да? – спросила она, решив не церемониться с таким чучелом.

– Сама дура, – спокойно ответила Лола.

Девица, надо думать, при своей работе повидала всякого, поэтому не стала сразу орать, а решила, перед ней сумасшедшая.

– Присаживайтесь, – она показала в улыбке длинные зубы, – вы хотели на работу устроиться?

– Вовсе нет! – невозмутимо ответила Лола. – С чего это я в такую дыру пойду устраиваться? На тебя посмотреть – сразу работать охота отпадет! Ладно, пока, некогда мне!

Она выскочила из кабинета как раз вовремя, Наталья уже вытерла слезы и собралась уходить.

– Выгнали? – спросила она.

– Ага, – жизнерадостно согласилась Лола, – да и черт с ними! Найдем мы работу! У меня тут есть кое-какие телефоны. Слушай, давай посидим где-нибудь, я угощаю! Мне хозяйка расчет выдала приличный! Заодно насчет работы прикинем!

Наталья глядела недоверчиво и даже схватилась за карман, но Лола не зря так долго работала над образом. При взгляде на ее зализанные волосы и вылупленные глаза ни у кого не возникало мысли, что эта дуреха может кого-то обмануть и обвести вокруг пальца – совершенно не тот типаж. Лола схватила свою новую приятельницу за руку и решительно подталкивала ее к выходу.

Они нашли небольшое уютное кафе (недорогое, как сообщила Наталье Лола) и уселись в уголке под кондиционером. Лола быстро сделала заказ – два салатика, бутылку вина, десерты…

– Кофе потом! – важно сообщила она официантке.

Та удалилась, фыркнув. Отчего-то все, глядя на Лолу в ее нынешнем виде, не принимали ее всерьез.

– Ну, за встречу! – сказала Лола, поднимая бокал и глядя сквозь золотистое вино на свет. – Ты не волнуйся, вместе мы не пропадем! Нет, полную пей, полную…

Она совершенно правильно рассчитала, что Наталья с устатку, да с расстройства, да утром толком не позавтракала, ее должно повести с одного бокала вина. И верно, Наталья выпила бокал одним глотком и схватилась было есть, но салат как-то быстро закончился. А Лола уже налила второй бокал, причем сама почти не пила.

– А теперь такой тост! – сказала она, хитро блестя глазами. – Чтоб они все сдохли!

– Кто? – Наталья недоуменно заморгала глазами.

– Да, хозяева же наши! – рассмеялась Лола. – Кто еще-то?

– Это я согласна! – оживилась Наталья. – За это я с удовольствием выпью…

– И вот понимаешь, странное дело, – заговорила Лола, – меня больше хозяйка доставала. Хозяин-то что, он работает, его вечно дома нет… Еще собака у них была огроменная… но и с той я управлялась. А вот хозяйка… Делать бабе нечего, так она ко мне непрерывно придиралась. Потом, правда, малость поутихла, потому что любовника завела, так я же ее еще и покрывала перед хозяином! То она туда, то она сюда, то в парикмахерскую, то в бассейн, а на самом деле к любовнику на свиданку бегала. Надо было, конечно, сразу ее заложить, открыть глаза хозяину… Так все равно бы выгнали, куда ни кинь – везде клин, такая наша доля…

– Уж это точно… – Лола с удовлетворением отметила, что Наталья с трудом ворочает языком, – нигде от них спасения нету… Сделаешь им добро, а они норовят тебя дерьмом обмазать. Но я, знаешь, теперь умная стала, сама за себя постоять сумею. Так просто она от меня не отделается! Надолго запомнит!

– Правильно! – горячо поддержала Лола. – Нечего им спускать! А что ты собираешься делать?

– А вот смотри… – Наталья хитро улыбнулась и полезла в сумочку. Вытащила оттуда конверт из плотной желтой бумаги без адреса и вообще без каких-либо надписей. – Вот, полюбуйся!

Из конверта веером высыпались снимки. Хорошие такие, цветные, качественные. На всех фотографиях присутствовала Алиса Резун, и с ней рядом находился молодой человек. Красивый, светловолосый. У него была широкая обаятельная улыбка и открытый взгляд серых выразительных глаз. Волосы лежали мягкой естественной волной. Руки с длинными пальцами, как у музыканта.

Этими самыми руками он ласково гладил Алису по плечику, этими глазами смотрел ей прямо в душу и этой обаятельной улыбкой кружил ей голову. Во всяком случае, у нее был такой вид – несколько обалделый, растерянный и радостный.

– Хахаль, что ли, ее? – поинтересовалась Лола, вдоволь налюбовавшись. – Ничего такой, интересный…

– Угу, она замухрышку какого-нибудь не возьмет, – угрюмо подтвердила Наталья. – Знаешь, где я эти фотки нашла? Возле тела хозяина. Он лежит весь в крови, а они рядом валяются. Там еще какие-то бумаги были, деловые, эти я не тронула, а фотки собрала, потому что ежу ясно – хозяин женушку приревновал, выследил ее, а потом фотки эти ей в лицо кинул – дескать, вот доказательства твоей измены! И я тебя, заразу такую, вон из дома выгоню, семь шкур спущу и голой по Африке пущу! И тогда она его вазой по кумполу и звезданула! И как только сил хватило, ваза тяжеленная была… В общем, спрятала я эти фотки, думаю, верну потом хозяйке, она мне спасибо скажет, подарочек ценный вручит… Ага, как же! Выперла меня с треском, я про фотки и сказать не успела! Но уж теперь-то умнее буду!

– В полицию пойдешь? – вклинилась Лола.

– Надо больно! – отмахнулась Наталья. – Что мне с этой полиции, какая прибыль? Нет уж, скажу хозяйке: хочешь спокойно жить – плати! Выкупай снимочки!

Тут Наталья взмахнула рукой и уронила бокал.

– Девочки! – подскочила официантка. – Вы поосторожнее…

– Ой! – икнула Наталья. – Мне плохо!

– Пойди освежись, – сказала Лола, – кофе нам принесите.

Наталья неверными руками запихивала в сумку фотографии. В суматохе Лоле удалось стянуть одну, где хахаль Алисы Резун был особенно хорош.

«Откуда мне знакомо его лицо? – спросила себя Лола, вглядываясь в лицо на фотографии. – Хотя нет, просто смазливый типчик, таких много вокруг…»

После кофе Наталья глядела бодрее.

– Вот смотри, – втолковывала Лола, протягивая ей записку, – вот адрес санатория, называется «Теремок». Это под Зеленогорском, автобус ходит. Едешь туда, спрашиваешь Алевтину Ивановну, она устроит тебя горничной или официанткой в столовую. Комнатку там дадут, хотя бы пока лето не закончится. А потом что-нибудь найдешь…

– А ты?

– А я, может, тоже приеду, только попозже…

Они распрощались, как близкие подруги.

«Пускай эта Наталья посидит пока за городом, воздухом свежим подышит, – думала Лола, – здесь мешать не будет. А то еще полезет шантажировать эту Алису, как бы та ее тоже вазой по кумполу не угостила…»

Выпроводив Лолу на дело, ее компаньон не мог найти себе места от беспокойства. Время катастрофически поджимало, к Олегу Резуну вскоре начнут пускать посетителей, значит, и ему, Лене Маркизу, придется явиться с докладом. И что он сможет ему сказать? Мало того, что жена вазой по голове съездила, так еще и колье сперли! Мутное какое-то дело, непонятное…

Он пытался успокоиться, выпил две чашки кофе, покормил животных, послушал музыку и даже подмел пол на кухне, поскольку попугай снова рассыпал шелуху от орехов. И вот когда Леня окончательно озверел от бесплодного ожидания, позвонила Лола и довольным голосом сообщила, что все у нее в полном порядке, как и всегда, когда она берется за дело и ей не навязывают ценных указаний и не дают неквалифицированных советов. У Алисы Резун был любовник, это совершенно точно, Наталья имеет снимки, и она, Лола…

– Неужели свистнула фотку? – спросил Маркиз на бегу.

– Кто бы сомневался, – холодно ответила Лола и отключилась, сообщив место встречи.

Леня нашел лечащего врача Резуна в больничном коридоре, где тот заигрывал с молоденькой медсестричкой. Он что-то нашептывал в ее розовое ушко, девушка краснела и хихикала.

– Доктор, можно вас на минутку? – окликнул Маркиз врача.

– Вы разве не видите, я занят? – проговорил тот недовольно. – Маша, значит, вы поняли – Иванову десять кубиков, а Петрову – клизму! Только не перепутайте в этот раз!

Сестричка фыркнула и упорхнула, врач повернулся к Лене:

– Слушаю вас.

– Я насчет Олега Резуна, – напомнил ему Маркиз. – Мы с вами вчера разговаривали. Как его состояние?

– Стабильно, – ответил врач. – Без улучшений, но стабильно. Впрочем, сегодня я и не ждал улучшений, прошло еще слишком мало времени. Организм должен восстановить силы…

– Значит, с ним пока что нельзя поговорить?

– Да что вы! Какие разговоры? Я же вам ясно сказал, не раньше чем через четыре дня… Ну, теперь уже через три. Вы ведь, кажется, его родственник?

– Нет, компаньон, – ответил Маркиз, вовремя вспомнив свою прежнюю легенду. – Мне очень нужно обсудить с ним один важный деловой вопрос…

– Тем более! Никаких важных вопросов! У него только что была жена, так я и ей запретил…

– Алиса была у него? – заинтересовался Маркиз.

– Ну да, вы ее еще, может быть, застанете, она от меня прошла в кассу, чтобы оплатить отдельную палату и сиделку…

– Спасибо, доктор! – воскликнул Леня и бросился к лифту.

Он увидел Алису Резун, когда та подходила к своей машине.

Леня догнал ее и положил руку на плечо.

Женщина вздрогнула и оглянулась.

– Кто вы? Что вам от меня нужно? – Тут же в ее глазах мелькнуло узнавание, быстро превратившееся в испуг. – Это вы?!

– Не буду спорить – это действительно я, – проговорил Леня саркастически. – А вы ждали, что я буду спорить? Нет, это не я, а совсем другой человек?

– Что вам от меня нужно? – повторила Алиса. – Почему вы меня преследуете?

– Давайте сядем в машину и поговорим спокойно, – предложил Леня. – А то на нас уже оглядываются. И поверьте, Алиса, я вам не враг.

Алиса открыла дверцу и безмолвно села на водительское сиденье, он устроился рядом с ней.

Какое-то время в автомобиле царило напряженное молчание, наконец Леня произнес:

– С чего вы взяли, что я вас преследую? Минувшей ночью вы сами заявились к Мировольскому…

– Я видела в новостях – его убили! – воскликнула Алиса, подняв на Леню глаза. – Это вы? Ведь это вы были в его квартире…

– Нет, это не я, – заверил ее Леня. – Но вот если в полиции узнают, что вы были этой ночью у адвоката – вам не поздоровится! Не много ли для одной ночи? Сначала – ваш муж, потом – Мировольский… Да они будут просто в восторге от такой подозреваемой и смогут повесить на вас оба дела!

Он сам перед уходом из дома включил телевизор и узнал из программы новостей, что в своей квартире найден убитым известный адвокат Мировольский. Тело адвоката нашла приходящая прислуга. Ох уж эти вездесущие домработницы!

– Однако полиция, кажется, уже нашла подозреваемую, – протянула Алиса, – это дочь Ильи Борисовича. Совершенно отвязное создание, доложу я вам!

– Согласен, – ответил Леня, – но мы-то с вами знаем, девчонка его не убивала.

– Я ничего не знаю! Не впутывайте меня еще и в то убийство!

– Ладно, оставим пока девицу в подозреваемых, она сумеет выпутаться, папины денежки помогут. А вы мне скажите, на кой черт вы ночью поперлись к Мировольскому? Да еще в таком виде…

– Это ужасно! – Алиса всхлипнула и закрыла лицо руками. – Я хотела поговорить с Ильей… Надеялась, он меня спасет, выручит, как…

– Как в том, предыдущем случае? – вкрадчиво проговорил Маркиз.

– В каком случае? – испуганно вскрикнула Алиса. – Что вы имеете в виду?

– Вот что я имею в виду! – Маркиз положил перед ней фотографию, которую раздобыла Лола во время встречи с уволенной Алисиной домработницей.

Он рассчитал, что Алиса достаточно взволнована, напугана, растеряна, что наступил так называемый момент истины, когда ей нужно нанести последний, решительный удар, который сломает ее психологическую защиту.

Именно таким ударом оказалась фотография.

Увидев ее, Алиса уронила голову на руль и разрыдалась.

– Они обещали, что все закончится! – проговорила она сквозь слезы. – Я заплатила за это такие большие деньги – и все начинается сначала! И теперь мне больше не у кого просить помощи! Чего вы от меня хотите? Все равно у меня больше нет денег!

– Вы думаете, я собираюсь вас шантажировать? – проговорил Леня мягко и положил руку на Алисино плечо. – Вовсе нет!

– Да? – Алиса повернула к нему залитое слезами лицо. – Так я вам и поверила! Откуда у вас эта фотография? Они обещали, что они все будут уничтожены!

– Вы же знаете, никому нельзя верить, – вздохнул Маркиз. – Особенно шантажистам. Да вы, в общем, и не похожи на доверчивую тургеневскую барышню…

Алиса снова зарыдала, заливая слезами фотографию. Леня осторожно отобрал ее и проговорил:

– Впрочем, та история сейчас отходит на задний план. У вас есть проблемы посерьезнее этой фотографии…

– Что может быть серьезнее? – Алиса искоса взглянула на него. – Но ведь я его действительно не убивала!

– Я знаю, – согласился Маркиз, – Ведь я…

Тут он проследил за взглядом Алисы.

Говоря об убийстве, она смотрела на смазливого мужчину, обнимающего ее на фотографии.

Значит… Значит, она имеет в виду не мужа и не Мировольского…

– О ком вы говорите? – быстро спросил Леня, пока Алиса не опомнилась и не замолчала.

– Об Иннокентии, конечно! – ответила та мертвым голосом.

– Вот как… – Маркиз придвинулся к ней ближе и доверительным голосом проговорил: – Алиса, расскажите мне все, как было. Если вы будете со мной откровенны, я смогу вам помочь…

Он тут же подумал, что неправильно повел разговор, ибо после таких слов любой мало-мальски осторожный человек заподозрит неладное и замолчит. Но, очевидно, Алиса Резун не дружила со здравым смыслом или просто дошла до нужной кондиции.

– Но вы и так все знаете… – протянула она растерянно. – Если у вас эта фотография…

– Да, я, конечно, все знаю, но вам самой станет легче, если вы выговоритесь. А я постараюсь помочь вам, обязательно…

– С какой это стати? – спросила женщина недоверчиво.

– Все равно вам больше не к кому обратиться! Мировольский убит, муж без сознания… Я ваш последний шанс, ваша единственная надежда! Так что доверьтесь мне – у вас просто нет другого выхода!

Видимо, это соображение оказалось решающим или просто у Алисы больше не осталось сил для сопротивления. Во всяком случае, она даже не спросила, кто перед ней, что это за тип, с которым она встретилась при очень подозрительных обстоятельствах.

Она всхлипнула, вытерла слезы и заговорила:

– Он позвонил мне на мобильный… Понятия не имею, где он взял мой номер, но тогда я об этом не задумалась. Он позвонил и сказал, что приехал из Новохоперска. В ответ я сказала: «С чем вас и поздравляю!» – Алиса сделала небольшую паузу и добавила, покосившись на Маркиза: – Дело в том, я сама оттуда родом. Но мне совсем не нравится, когда мне об этом напоминают. Тем более какие-то подозрительные незнакомцы.

– Я понимаю, – кивнул Маркиз, – продолжайте!

Незнакомый мужчина позвонил Алисе и сказал, что приехал из ее родного города и привез альбом с фотографиями – все, что осталось от ее покойной матери.

Услышав про мать, Алиса смутилась.

Уехав много лет назад из Новохоперска, Алиса вычеркнула родной город из памяти.

Там осталось все ее прошлое, все, о чем ей совсем не хотелось вспоминать, – бедное детство, мать-одиночка, работавшая медсестрой в городском туберкулезном диспансере, одноклассники – кто спился через несколько лет после школы, кто сел за мелкие или крупные преступления. Те, кому повезло немного больше, работали на деревообрабатывающем комбинате.

Она сбежала от всего этого в большой город и забыла, как страшный сон. Даже матери не звонила и не писала – ей казалось, мать может заразить ее нищим прошлым, заразить бедностью, как страшной, неизлечимой болезнью.

Когда ей удалось женить на себе Олега Резуна и этот брак открыл перед ней новую жизнь, Алиса сказала супругу, что она сирота, родители погибли в автокатастрофе, когда ей было десять лет.

Муж спокойно принял эту версию и не задавал лишних вопросов – его вполне устраивало отсутствие тещи, он руководствовался мудрым высказыванием героя фильма «Берегись автомобиля»: «Жениться надо на сироте!»

Через несколько месяцев после свадьбы Алиса случайно узнала, что мать умерла от сердечного приступа. Она даже не поехала на похороны – впрочем, уже было поздно, мать похоронили за счет больницы, за гробом шли две санитарки и соседка тетя Галя.

И вот теперь появился какой-то незнакомый тип, появился, чтобы напомнить Алисе о ее прошлом, ткнуть в это прошлое носом, как нашкодившую собачонку…

Она хотела послать его к черту, повесить трубку – но не смогла.

Представила себе нищенские похороны матери и согласилась встретиться с Иннокентием, проявила слабость, как же сейчас об этом жалеет!

Они встретились в японском ресторане.

Ресторан был скромный, поэтому Алиса не боялась встретить здесь кого-нибудь из своих нынешних знакомых.

Иннокентий ее приятно удивил: красивый парень с интересным, выразительным и неглупым лицом, он был одет скромно, но не безвкусно. Вообще, ей трудно было поверить, что он приехал из ее родного города: в нем не было ничего от ее одноклассников, не было печати бедности и безысходности.

Видимо, он прочитал это удивление в ее глазах, потому что усмехнулся и спросил:

– А вы что, Алиса, думали, бомж приехал? Денег станет просить?

Она немного смутилась и, чтобы преодолеть это смущение, заказала рюмку саке.

Иннокентий отдал ей альбом. Она открыла его и мельком взглянула – эти фотографии нисколько ее не интересовали, она не любила свое прошлое и не хотела о нем вспоминать.

Иннокентий оказался не только привлекательным мужчиной, но и интересным собеседником. Они разговорились, заказали еще выпивки, и как-то так получилось, что через два часа Алиса оказалась в его постели, в квартире, которую он снял по приезде.

В постели он ее тоже не разочаровал.

Особенно по сравнению с мужем, который был эгоистичен и думал только о себе.

Иннокентий же, наоборот, оказался внимательным и опытным любовником, так что Алиса заснула счастливой и умиротворенной. Не хотела оставаться на ночь, но осталась, сама не помнит, как уснула… Хорошо, что супруг в этот день был в командировке в Москве.

Зато пробуждение ее было ужасным.

Она проснулась рано, вспомнила минувшую ночь и приподнялась на локте, чтобы взглянуть на любовника, – и едва сдержала крик.

Иннокентий лежал рядом с ней с землистым, перекошенным судорогой лицом, на губах его выступила пена, он не подавал никаких признаков жизни.

Алиса потрясла его за плечо, испуганно проговорила:

– Эй, ты что? Что это за шутки? Мне некогда тобой заниматься!

Но он не шелохнулся, и тогда до Алисы наконец дошла страшная правда: Иннокентий был мертв. Отчего уж он умер – отравился или же так проявляется сердечный приступ, Алиса понятия не имела.

Алиса вылетела из постели, как пробка из бутылки шампанского, в панике похватала свою одежду, разбросанную по комнате, и бросилась к дверям квартиры…

К счастью, если, конечно, это слово применимо в такой ситуации, в дверях она опомнилась.

Вообще говоря, Алиса была женщиной расчетливой и хладнокровной, в панику впадала редко. На этот раз неудивительно, что она сорвалась – а кто сохранил бы спокойствие, проснувшись в постели рядом с трупом?

Но, оказавшись перед дверью квартиры, она опомнилась и поняла, что нужно кое-что сделать, прежде чем сбежать.

Сделав над собой усилие, Алиса вернулась в спальню и оглядела ее, стараясь не смотреть на труп Иннокентия.

Осмотр оказался не напрасным: на ковре перед кроватью она нашла свою сережку (вторая была в ухе), а возле самой двери – пуговицу от итальянской дизайнерской блузки, которую накануне вечером Иннокентий сорвал с нее в порыве страсти.

Неизвестно, как пуговицу, а сережку вполне могли проследить и выйти на нее, Алису: как почти все ее драгоценности, серьги были уникальные, сделанные на заказ хорошим ювелиром.

Прибрав свои находки, Алиса протерл

Скачать книгу