Инсинуации бесплатное чтение

Инсинуация – порочащее кого-либо клеветническое утверждение.

1

 Элис Чейн открыла глаза и сладко потянулась. Она бросила взгляд на часы и застонала: стрелки показывали половину одиннадцатого утра. Рано. Слишком рано для её уставшего организма. Однако последнее в этом городе лето стремительно подходило к концу. Один год, и Эл скажет «аривидерчи» хлипкой квартире, безжалостному институту и неадекватным соседям, которые днём не давали заниматься, а ночью спать. До начала финального забега к вожделенному диплому оставались сутки, впереди ждали девять месяцев суровой магистерской программы, но Элис уже была готова упасть в объятия этого удивительного мира. Жизнь едва начиналась.

Мисс Чейн выросла в католическом интернате и свою судьбу могла смело назвать какой угодно, но только не скучной. Какая уж тут рутина, когда тебе удалось выжить вопреки статистике. Причём дважды. Первый раз, когда получилось вообще появиться на свет, а второй – не замёрзнуть в подвале, будучи несколько дней от роду.

Её приют находился под покровительством бывшего мафиози мистера Кестера. Именно он, не взирая резкий нрав, в последний момент не дал из жалости пристрелить найденного в грязном тряпье младенца, а отвёз его в Аббатство святой Марии. В городок со славным именем Вустшир на самом краю их длинного штата. Несмотря на строгий устав да аскетичный уклад, в старых стенах царили любовь и тепло. Ни один день рождения не оставался без праздничного пирога и маленького, но всё же подарка. И хотя чаще всего это оказывалась какая-нибудь безделушка, для сирот были важны подобные мелочи. Но тем не менее Элис этого не хватало. Будучи от природы слишком уж чуткой, она в каждый визит вцеплялась в Клауса Кестера маленькой обезьянкой, звала его дядюшкой и пыталась впитать в себя теплоту его немного неуклюжих объятий.

Озорная, весёлая, по-доброму хитрая – она стала любимицей и радовала старого гангстера своими проделками, о которых настоятельница Катарина скрупулёзно докладывала в каждый визит. Ну а Кестер смеялся, хлопал себя по огромному животу и ерошил длинные пушистые волосы – главное достояние Эл. И никого в то время не беспокоила ни странная бледность, ни боли, на которые та иногда позволяла себе пожаловаться. В конце концов, монастырская жизнь с её бесконечными постами и тяжёлой работой не красила никого.

В знаменитый на всю страну институт Элис попала волей удачи, упрямства и, хотелось надеяться, что таланта. Её безумная страсть к программированию вынудила Аббатство перетряхнуть себя сверху донизу и оплатить нужные курсы. Именно там, в душной аудитории за старым компьютером, Элис познакомилась с Джо О’Нили. И, пожалуй, на свете не было пары контрастнее, чем бледная, анемичная Эл и высокий, темнокожий кениец; ярый фанатик всего, что паялось, и волшебница с ноутбуком, чей код из-под пальцев заставлял летать собранные из помойного хлама дроны, прыгать сделанных из остатков приёмников электронных собак и шагать кривых роботов. Они стали, как брат и сестра. Однояйцевые близнецы, порождённые великой Матрицей. В шестнадцать Джо утешал её после неудачной влюблённости, в семнадцать она стала первой, кто узнал об ориентации друга.

И в общем, никто не удивился, когда они вместе решили поступать в Мекку для всех программистов – Массачусетский Технологический Институт. Но если родители Джо без лишних разговоров были готовы платить за его обучение, то Элис… Элис приходилось рассчитывать лишь на себя, свои мозги и руководство университета, которое согласилось бы назначить стипендию. И она её выиграла.

Только вот, как оказалось, что попасть в лучший университет страны было проще, чем задержаться хотя бы на пару семестров. Уже к первой сессии нагрузка, ответственность и учёба довели до нервного срыва половину только что поступивших. И хотя Элис была готова к труду, цена оказалась слишком уж высока. Мучившие с детства слабость и боли усиливались с каждым годом. Грудь ломило, сердце тянуло, но даже поставленный в первые учебные дни опасный диагноз не остановил Элис. И вот теперь, спустя неполных шесть лет, обучение подходило к концу. Два семестра и последние тесты отделяли Эл от финала. Оставалось только надеяться, что она выдержит этот непростой год.

От этой мысли Элис вздохнула. На этот раз уже не столь блаженно, но всё равно облегчённо. Неожиданно под окнами раздался слишком уж оглушительный рёв автомобиля, а снизу послышалась соседская ругань, выдернув из мечтательного состояния. Вторая из двух крошечных спален квартиры, что расположилась не в самом благополучном районе, была наполнена шумом Бостона. Громко кричали дети, а кто-то орал отборным геттовским матом с вьетнамским акцентом всякий раз, когда рядом с аппендиксом улицы с ужасающим грохотом проносились грузовики. Близость железной дороги то и дело напоминала о себе дребезжанием стёкол и летевшей круглый год пылью. В общем, этим утром жизнь в Дорчестере1 была такой, как всегда: шумной, немного грязной и совершенно нескучной, особенно ночью.

Элис снова потянулась, почувствовав, что уставшие за три рабочих дня ноги ничуть не отдохнули. Ничего нового. Поднявшись со стоном с кровати, она включила на ноутбуке местное радио и в сопровождении хита Queen и Дэвида Боуи направилась в душ. Стоило поторопиться. Дядюшка попросил прийти пораньше и разобраться с горой бумаг, что уже напрочь скрыли под собой стол в его кабинете. Их он мог доверить только Элис.

Уйдя на покой, бывший теперь глава банды завязал со всем криминальным прошлым, выкупил клуб в центре Бостона и за два года превратил его в одно из самых стильных заведений богатого города. И вот вчерашняя смена в клубе дядюшки Клауса, где Эл подрабатывала два раза в неделю, оказалась удивительно суматошной. Причём настолько, что попасть домой удалось лишь далеко за полночь. Триша, одна из работавших у Кестера администраторов, прохлаждалась где-то на Бермудах и обещала вернуться только к следующей неделе.

Хмыкнув, Элис повернула вентиль, включив воду погорячее, и шум заглушил доносившиеся из гостиной голоса и электронный бит.

Хлопанье двери и щелчок закрывшегося замка раздались в тот момент, когда Элис расчёсывала ещё влажные волосы. Именно густая, золотисто-каштановая шевелюра по праву считалась главным (и единственным) украшением мисс Чейн, если вы, конечно, не любитель трупов посвежее. Слишком маленькая, слишком худая, слишком бледная из-за болезни, Элис обладала чудовищно тонкими конечностями, заострённым, точно у фенека, личиком и уставшим взглядом. В общем, с первого же взгляда становилось понятно, что всё предназначенное живому организму здоровье ушло именно в волосы, сосредоточившись в трёх десятках дюймов блестящих прядей и проигнорировав остальное тело. Так что Элис была весьма критична к себе и даже восторги близких принимала с изрядной долей скепсиса, ведь ни дядюшка, ни друзья никогда не видели ни тонкую, точно пергамент, кожу, под которой змеился отвратительный рисунок вен, ни диагноз в медицинской карте. Никто, кроме Джо, не знал, что на самом деле происходило с их Эл. Но О’Нили всегда был исключением.

– О, чудо! Пуговка, ты дома? – Вопль Джошуа перекрыл орущую из динамиков музыку, на что Элис лишь покачала головой и вышла из ванной. Хлопок крышки ноутбука, и музыка стихла.

– Нет, всего лишь тень отца Гамлета решила станцевать под чей-то очередной хит. – Прозвучавший в тишине саркастичный ответ вызвал на лице друга улыбку. – Я не ждала тебя раньше завтрашнего вечера. Что-то случилось? Как родители?

– Всё прекрасно. – Скинув в углу стоптанные кроссовки, Джо стянул посеревшую от времени футболку с алой надписью: «Только на чёрном небе могла засиять звезда веры!» и прошлёпал босыми ногами в направлении холодильника. Открыв помятую дверцу, он заглянул внутрь, и его пухлые губы тут же скривились. – Есть что-нибудь перекусить, женщина?

Элис замерла, уперев руки в боки.

– Хэй! Наличие у меня женских половых органов не означает, что я обязана стоять у плиты ради счастья твоего желудка. Для этого у тебя есть Арнольд.

– Да просто уже признай, что за шесть лет так и не научилась готовить.

Они снимали эту квартирку с первого дня, как на них перестал распространяться приказ об обязательном проживании в общежитии. И с незначительными изменениями подобный диалог повторялся все последние годы. Нет, Элис, пытаясь найти в себе хоть одно из типичных женских начал, честно пробовала подружиться с кастрюлями, и каждый раз безумно расстраивалась очередной неудаче. Но однажды она окончательно плюнула на все попытки, когда пришлось доставать огнетушитель и перекрашивать потолок от копоти и подпалин. Джо тогда наотрез отказался подпускать её к кухне, а хозяин жилища не выгнал их исключительно по причине собственного тотального пофигизма. Так что сейчас Джошуа расслабленно ухмыльнулся и, подхватив из потайного шкафа пачку чипсов, со стоном блаженства рухнул на диван. Друг прекрасно знал, что Эл нельзя много соли. Знал он и о том, что устоять против Pringles она не могла.

– Я не отрицаю этого. – Она вернулась к расчёсыванию почти высохших волос. – Так что ты здесь делаешь? Ведь до начала семестра целые сутки.

Рассеянность Джошуа и его полная неспособность уследить за собственным расписанием тоже давно стали привычной темой для шуток. В их конгломерате именно Эл следила за занятиями, временем и прочими вещами, требующими собранности и ответственности, а Джо следил за ней.

– Генри написала, – скривился он. – Хиггинс хочет меня видеть. Надо обсудить выпускную работу.

– Странно, мне она ничего не говорила…

Элис нахмурилась, закусив и без того обветренную нижнюю губу. Они оба писали дипломы под руководством профессора Хиггинса. И так как тот вечно пропадал на каких-нибудь конференциях с выставками, всех курируемых выпускников в его плотное расписание втискивала аспирантка Генриетта Кёлль, а лучше просто Генри. Эта белокурая синеглазая валькирия с ангельским лицом обладала внушительным ростом и очень тяжёлым характером. Создавалось впечатление, что сам профессор иногда побаивался своей подопечной.

– Да успокойся ты, – перебил Джо, закатывая глаза и стряхивая крошки. Прямо на диван! – Вы с Хиггинсом два года дрожите над проектом, что тебе ещё с ним обсуждать? Сиди и пиши свой код. А у нас вот проблема… Заказанные три месяца назад печатные платы пришли с браком. Изготавливать новые времени просто нет.

– И что же теперь делать? – ахнула Элис, садясь рядом с другом и незаметно протягивая руку к картонной упаковке. Фокус не удался.

– Ну, либо частично менять схему исходя из того, что имеем, либо травить2 самим…

– Каменный век.

– Пуговка, каменный век – это бейсик3, – назидательно протянул Джо. – А травление плат кислотой – вечная классика.

– Вот мне бы сейчас обидеться, но некогда.

Элис встала, подхватила с дивана куртку и торопливо запихнула ту в сумку. Погода в Бостоне любила играть в догонялки с туманом, а уж про перепады температур в течение дня нечего было и говорить. Такой климат был явно не для них: Элис постоянно мёрзла, а Джошуа никак не мог вовремя купить новые кроссовки.

– Ты сегодня в ночь у Кестера?

– Да, – кивнула она, задумчиво оглядывая гостиную на предмет забытых вещей.

– О, ну отоспишься завтра. – Друг тоже поднялся и опять потащился в сторону холодильника, на ходу почёсывая кудрявую голову. Он явно не оставлял попыток найти что-нибудь съедобное.

– Увы, я завтра с первой пары в строю. – Элис наконец-то нашла свои наушники под ворохом очередных кардиограмм, чьи бесконечные свитки не укрылись от взгляда Джо.

– Ты снова была у врача? – Его голос стал трагично тихим и обеспокоенным, отчего Элис поморщилась. Она ненавидела, когда снова начинали мусолить её «сердечный» вопрос, а друг – когда от него что-то скрывали.

– Да, – чуть более резко, чем следовало, отозвалась Эл в надежде, что расспросы на этом закончатся. Но куда уж там.

– Опять боли? – И снова этот встревоженный взгляд! Даже белки глаз темнокожего Джо настороженно заблестели.

– Ничего серьёзного.

Она мотнула головой, постаравшись выглядеть как можно беспечнее. Но с тем же успехом можно было сразу сказать правду. Обманывать Элис никогда не умела, особенно это почему-то не работало с Джо. Вот и сейчас парень поджал губы, сердито посмотрел на подругу, а она вздохнула и сдалась. Как обычно.

– Просто выписали очередные таблетки.

– Более сильные. – Это было утверждение. Он скрестил руки на груди, глядя на неё в упор. Как же Элис бесили такие взгляды!

– Я бы не сказала… – Она натянула форменную юбку и закрутила волосы в гладкий объёмный пучок. Заколки в очередной раз сбежали на поиски лучшей жизни, так что пришлось воспользоваться подручными средствами в виде пары длинных карандашей.

– Значит, прошлые уже недостаточно эффективны?

– Джо, подбор препаратов не производится по щелчку пальцев. С моим диагнозом приходится искать обходные пути.

– Так всё же боли были.

Элис вздохнула. И почему она каждый раз пытается отпираться? Джошуа видел все её приступы, сам отвозил в больницу, когда бывало особенно тяжко. Да за последний год они вызывали скорую чаще, чем за все пять лет.

– Были.

– Мне кажется, твои врачи просто теряют время. – Он уже был не на шутку взволнован, но Элис лишь закатила глаза.

– Ты прекрасно знаешь, что на операцию у меня нет денег. Спасибо хоть на страховку и лекарства зарабатываю, и то благодаря Кестеру.

– Можно попросить у него…

– Нет! – отрезала Элис. – Он и так достаточно для меня сделал, чтобы я ещё пустила кровь его кошельку. Ты же знаешь, клуб не приносит запредельных доходов. А Клаус уже стар… Со мной всё в порядке, правда.

Она улыбнулась, но Джо остался серьёзен, внимательно вглядываясь в потемневшие от усталости глаза Эл, где не осталось и намёка на присущую им тёплую зелень. Так… грязная кофейная муть.

– Страховка, лекарства, квартира. Мне продолжать? – Элис иронично подняла бровь. О’Нили вздохнул, после чего в два шага сократил расстояние между ними и обнял.

– Глупая гордячка, – пробормотал он.

– Сентиментальный галбой4.

Парень хохотнул, отпуская, и Элис улыбнулась, когда ласково взглянула на друга.

– Иисус следит за тобой, детка! – Джошуа подмигнул правым глазом, в тысячный раз скопировав жест Спасителя из «Догмы», и глаза непроизвольно закатились сами. Господи, это никогда не закончится…

– Не волнуйся, со мной всё будет хорошо. А сейчас, великий надзиратель, можно я уже пойду на работу?

– Проваливай, – махнул он уже с другого конца кухни и взял в руки сковороду. Вот уж кто-кто, а Джо точно мог спокойно побороться за звание лучшего повара если не целой Америки, то уж Массачусетса точно.

– Да закажи ты себе еды, – не выдержала она, наблюдая, как он опасливо нюхал залежавшиеся в холодильнике томаты. Их качество вызывало сомнения ещё в день покупки, но продавец давал скидку, так что Элис не сильно задумывалась об экологичности происхождения.

– Ты ничего не понимаешь в домашней еде.

– Да куда уж мне, – буркнула Элис, вышла за порог и включила музыку.

«…Through the sorrow all through our splendor

Don’t take offence at my innuendo…»5

Элитный ночной клуб «Вальхалла» располагался в самом престижном районе города, неподалёку от мажорного Бэк-Бэй. Правительственные шишки, бостонская элита и золотые детки сегодняшних миллионеров были завсегдатаями в заведении Клауса Кестера. От публики не было отбоя, вот и сегодня воскресный вечер шёл своим чередом. Одни двигались под ритмичную музыку на танцполе, другие предпочитали весело кутить со своими компаниями, сидя на мягких диванах за отдельными столиками. Мерцающий свет прожекторов преломлялся, искривляясь в наползающем тумане дымовой завесы, и отражался от инкрустированного серебристым металлом гигантского изображения. Один – верховный бог всея Вальхаллы – возвышался на одной из стен первого этажа и снисходительно наблюдал за гостями клуба.

Элис подошла к барной стойке, жестом показав, чтобы ей налили воды, когда будет секунда, и в очередной раз залюбовалась игрой шейкера в загорелых руках. Об умениях их бармена ходили легенды. Говорили, что совершенно седая Ава Тоши была богиней алкоголя и взрывных напитков. Что, начав карьеру ещё в девятилетнем возрасте, она взяла за один год все возможные кубки. Элис лишь знала, что та была родом с Ямайки, курила какой-то чудной ароматизированный табак и обожала зелёные яблоки. А ещё, что ради неё в клуб приходили ценители умопомрачительных вкусов, и потому иногда становилось обидно, что самой Эл будет так и не суждено испытать на себе мастерство госпожи Тоши.

Впрочем, любая жалость к себе мгновенно исчезала, стоило заметить хотя бы один сочувствующий взгляд. К счастью, так на Элис смотрели лишь трое. Но бога ради! Да, у неё очень больное сердце. Да, много ограничений. Но она не собирается умирать здесь и сейчас! Элис нервно передёрнула плечами и тряхнула головой, чтобы вынырнуть из резко нахлынувшего раздражения. К сожалению, подобные перепады настроения случались всё чаще. Доктор Чен связывал их с возросшей нагрузкой на барахлившее сердце и каждый раз просил не нервничать понапрасну. Ха! Даже не беря в расчёт безумный университет, работа администратора предполагала умение оперативно решать любые вопросы как с клиентами, так и с поставщиками. Какое уж тут спокойствие. Безупречная вежливость, проклятая стрессоустойчивость и запас терпения, как термоядерного топлива на солнце, – результат железного самоконтроля и адамантиевого характера. Элис могла хладнокровно поставить на место зарвавшегося торгаша и, мило улыбаясь, сдать в руки бравым полицейским особо разгулявшегося гостя. И прямо сейчас одна из компаний как раз требовала её самого пристального внимания.

Группа из трёх человек расположилась в самом тихом уголке недалеко от бара первого этажа. Мужчина и две его одинаково красивые вычурно одетые спутницы отчего-то проигнорировали VIP-зону наверху и уселись в отдалении от диджея. То ли им было всё равно, то ли выпили слишком много, чтобы осилить два пролёта крутой лестницы. Тем не менее сейчас успешный волк с какой-нибудь очередной Уолл-стрит вольготно устроился между чуть ли не пищащими от восторга девушками, закинул руки на спинку дивана и что-то им рассказывал. Его расстёгнутая на три пуговицы белоснежная рубашка светилась в ультрафиолетовых лучах ночных ламп. Дамы заливались искусственно весёлым смехом, развязно улыбались накрашенными ртами и с каждым разом придвигались всё ближе, пока не повисли на нём окончательно, запустив ручки под белую ткань, где теперь проводили длинными коготками по темнеющей в полумраке коже.

Элис нахмурилась, а Один на противоположной стене сердито блеснул наконечником копья. Гости пока не перешли границу морали и не нарушали правил клуба, но были опасно к этому близки. Если так пойдёт и дальше, ей придётся вежливо попросить их удалиться. Только в этот раз отчего-то было совсем непонятно, почему вместо равнодушной привычной уверенности, в Элис проснулось иррациональное желание сбежать. Она пыталась наблюдать исподтишка, старалась не привлекать к себе ненужного внимания, но взгляд то и дело возвращался к озаряемому медленными лучами прожекторов мужскому лицу. С такого расстояния и в полумраке зала мало что удавалось уловить, но Эл с удивлявшим её упрямством всё равно старалась рассмотреть ускользавшие черты. Прямой нос, восхитительно высокий лоб, тревожно очерченные впалыми щеками скулы. Иногда резким движением головы мужчина откидывал падавшие на глаза волосы, чем открывал взору шею и острый подбородок, а иногда так наклонялся, что можно было заметить резкие линии около напряжённого рта. Интересный. Очень интересный. Ох, кого здесь обманывать? Элис уверенно могла сказать, что гость был бы чертовски привлекателен, даже красив, не улыбайся он так жутко. Широко, смело, но в этом оскале проскальзывало что-то не то. Каждый раз, стоило одной из девушек жеманно сболтнуть очередную чушь, его будто натянутые нитью губы приоткрывались и обнажали флюоресцирующие в темноте зубы. Элис никак не удавалось избавиться от впечатления, что у лица двигалась только нижняя, оставляя безучастными чуть прищуренные глаза. Выглядело это неестественно. Так пугающе, что Эл передёрнула плечами и попыталась избавиться от непонятного чувства, что поселилось где-то в районе солнечного сплетения. Страха не было, скорее, необъяснимая беспомощность. Но с чего бы?  Хотя немного забавно, что его отретушированные идеальные спутницы, казалось, не замечали продиравшей холодности предмета их очевидного вожделения.

Тем временем одна из женских ручек нырнула под стол, и Элис фыркнула, заметив появившееся на лице мужчины снисходительное выражение. Вот мудак. Она уже было дёрнулась в их сторону, желая пресечь проблему аморального поведения ещё в зачатке, но сразу остановилась. Гость вернул пропавшую конечность хозяйке, перед этим галантно поцеловав украшенные массивными кольцами пальцы. В наклоне его головы читалось одновременно и извинение, и обещание большего, но чуть позже. Недурно. Сексуальный ублюдок явно знал себе цену и не собирался опускаться до плебейского секса в туалетной кабинке, за что Элис была ему премного благодарна. «Вальхалла» славилась именно тем, что здесь бостонская элита могла получить развлечение достойное их статуса. Никаких наркотиков, разврата и криминальных разборок.

Она бросила ещё один взгляд в сторону мужчины и машинально закусила многострадальную губу, заметив, насколько обыденно-властным жестом тот подозвал официантку. Привык командовать? О, нет. Скорее из тех, чей тихий голос ставит точку в судьбе какой-нибудь страны. М-да. Бинго!

– Наблюдаешь? – Она вздрогнула, услышав позади себя голос Клауса Кестера. Элис обернулась и заметила серьёзный взгляд старого немца, которым он наблюдал за тем самым столиком.

– Смотрю, как бы не произошло ничего из ряда вон… – кивнула она.

Клаус облокотился на барную стойку, задумчиво пожевал толстую нижнюю губу и нахмурил почти бесцветные брови. После чего задумчиво произнёс:

– Красив, сучонок… – пробормотал он, но тут же заговорил резко, необычно серьёзно. – Если что-то случится – сразу зови охрану. Я запрещаю тебе подходить к нему, вступать в конфронтацию или диалог.

Элис удивлённо воззрилась на дядюшку.

– С чего бы? Они имеют право на предупреждение. К тому же это моя работа.

Неожиданно Кестер положил руку ей на плечо, вынудив повернуться обратно в сторону обсуждаемой компании.

– Элис, детка… Он не просто симпатичный богатенький мальчик, которых ты привыкла здесь видеть. – Клаус наклонился к её уху, а потом заговорил, перекрывая шум танцевальной музыки. – С огромным удовольствием я бы хлопнул перед его рожей дверью моего клуба! Но, чёрт побери, не выйдет! Этот красавчик способен играючи и походя испортить жизнь любому. Мир собственных пороков и чужих кошмаров – его родной дом.

– С чего ты так решил? – пробормотала порядком обеспокоенная Элис, но Клаус услышал.

– Посмотри на него, каждый жест кричит об этом. Деньги, наркотики, алкоголь… ему не нужна такая банальщина. Кайф в другом. – Пухлые пальцы ещё сильнее впились в плечо и послышался сухой смешок. – Его заводят тонкие манипуляции чужими эмоциями, унижение на грани восхищения, давление, тотальный контроль.

– Ты уверен? – Элис снова задержала взгляд на красивом лице с чудовищно неестественной улыбкой.

– Видал таких несколько раз. Редкий и опасный вид бесчеловечного ублюдка, – хмыкнул Клаус и повернулся обратно к бару, увлекая за собой Элис. Тяжело облокотившись на деревянную стойку, он договорил: – Запомни. Никогда не связывайся с таким человеком, иначе рискуешь стать его жертвой.

Она стояла, обдумывая слова дядюшки, пока пыталась разобраться в собственных впечатлениях. Ни разу прежде Кестер не обсуждал посетителей и, тем более, не пытался так отчаянно о чём-то предупредить. Наконец Элис проговорила:

– Знаешь… я никак не могу понять, что в нём не так. – Она оглянулась, наблюдая, как предмет их обсуждения вертит в руках только что принесённый стакан с виски.

Интересно, сколько он уже выпил и не пора ли звать охрану, чтобы вытолкать отсюда пьяного гостя? От греха подальше. Ава протянула долгожданный стакан воды, и Элис вздрогнула.

– Я услышала тебя, дядя. Но это не значит, что мне нечего возразить. Каким бы Люцифером во плоти этот ловелас ни оказался, не думаю, что представляю для него хоть какой-нибудь интерес. Во мне нет ничего привлекательного. Одно занудство и ужасный характер. Боюсь, – через силу Элис задорно улыбнулась, стараясь вернуть в свою душу хотя бы унцию уверенности, – это ему впору бежать от меня куда подальше.

Однако Клаус не поддержал шутливого тона. Одутловатое, полное тревоги лицо пошло пятнами, стоило ему услышать последние слова.

– Прекрати ёрничать! – Кулак с силой ударил по полированному дереву барной стойки, заставив стоящие рядом стаканы пошатнуться. На них начали оглядываться, и Кестер склонился к самому уху Элис, постаравшись унять кипевшее раздражение. – Вот сейчас тебе кажется, что он пьян. Ха, если бы ты была внимательнее, то заметила – парень даже не притронулся к своему виски.

– Но он только что заказал новую порцию…

– Блеф! Вот его прошлый стакан! – Дядя махнул рукой на самый край бара. А там среди нескольких пустых коктейльных бокалов действительно притаился знакомый пузатый тамблер, наполненный почти наполовину. Похоже, лёд в нём давно растаял. –  Это игра, Элис. Двойная, тройная… Проклятье, только он сам знает, сколько слоёв скрывают его истинные мотивы. И, боюсь, наш гость готов выйти на охоту.

– Ему даже стараться не пришлось, – фыркнула она. – Добыча пришла сама.

– Малышка… – Клаус вздохнул и сжал покрытую испариной переносицу двумя пальцами. – Эти увешанные бриллиантами подстилки – прикрытие. Он смотрит на тебя с того самого момента, как зашёл в двери «Вальхаллы».

Элис вздрогнула и бросила новый взгляд в сторону тревожного мужчины. Тот что-то говорил на ушко тесно прижавшейся к нему блондинке.

– Что? – Она почувствовала, как от наконец-то проснувшегося страха пересохло во рту и начали неметь на руках кончики пальцев. – Я ничего не замечала.

– Разумеется! – Клаус сердито фыркнул. – Он профессионал. Ты ничего не заметишь, пока он тебя оценивает. Решает, стоит ли игра свеч.

– Я что, товар на рынке, чтобы меня разглядывали? – Элис почувствовала волну злости и сердито уставилась в стакан с водой.

– Боюсь, что да, – дядя вздохнул. – Для таких, как он, мы все – товар.

Клаус хотел сказать что-то ещё, но его отвлёк звонок мобильного телефона. Тяжело переводя дух, Кестер отвернулся и грузной походкой поспешил к себе в кабинет, решать рабочие вопросы. Элис молча проводила дядюшку взглядом, продолжая обдумывать услышанное. Была в словах Клауса некая мелочь, из-за чего она не могла всё списать на стариковские причуды. Да, в клуб заходили разные личности, случалось всякое. Золотая молодёжь – сложный и привередливый клиент, угодить которой хоть и трудно, но возможно. Но сегодняшний гость явно стоял на две, а то и три ступени выше любого из богатеньких сыночков, местных бизнесменов и политиканов. Можно было сколько угодно шутить о собственной непривлекательности для порочных красавцев, но Клаус Кестер ошибался редко. Элис сама чувствовала растущее напряжение. Так что если дяде и померещилось невесть что в полумраке и дыму зала, она всё равно будет осторожна. На всякий случай.

Одним глотком допив оставшуюся воду, Элис перегнулась через барную стойку и поставила пустой стакан в раковину. Загадочные незнакомцы могут делать всё что угодно, но у неё есть работа и целая куча бесцельно потраченных минут. Но уже уходя, она рассеянно обернулась. Внутри что-то вздрогнуло и тревожно сжалось, когда в мерцающем свете прожекторов Элис поймала задумчивый взгляд. Мужчина чуть вздёрнул голову, пока беззастенчиво и не смущаясь смотрел на неё в упор. Вокруг веселились люди, гремела музыка, но всё отошло на второй план, когда по его лицу медленно проскользили лучи, осветив едва тронувшую уголки губ ухмылку. И казалось, прошла вечность, прежде чем, собрав неимоверным усилием волю в кулак, Элис смогла разорвать зрительный контакт. Круто развернувшись, она нырнула в служебный вход и попыталась унять разом подскочивший пульс.

За следующие четыре часа рабочие заботы не быстро, но смогли выветрить из головы любые мысли о привлекательных мужчинах, любвеобильных дамочках и предупреждениях Клауса. Даже у Элис не получалось одновременно думать о таком количестве вещей и при этом принимать новую партию дынного ликёра и абсента, которую доставили сегодня вечером, а потом ещё лично встречать нескольких особо важных гостей и решать бесконечные текущие проблемы. А те начались с прокуренного туалета и закончились снова перепутанными на кухне заказами. Также пришлось поругаться с очередным водителем, который каким-то неведомым образом умудрился раздавить половину ящика энергетиков. Так что под конец смены голова Элис напоминала плато с гейзерами, где то и дело болезненно и хаотично взрывались мысли.

Часы показывали половину пятого утра, когда в предрассветных сумерках она устало вышла на парковку около клуба. На чёрной разлинованной дороге остались лишь несколько машин, владельцы которых давно видели пьяные сны в своих постелях. Зажав в зубах таблетку обезболивающего, Элис шарила на дне сумки в поисках бутылочки с минералкой и тихо выругалась, когда напоролась ладонью на какую-то острую шпильку. Настанет день, и она разберёт скопившийся бардак! Честно-пречестно! Но треклятую воду словно сожрала чёрная дыра, а голова тем временем болела всё настойчивее. Конечно, можно было вернуться в клуб, где Ава ещё не закрыла бар, пересчитывая новый алкоголь, но с минуты на минуту должно было приехать такси. Наконец с победным стоном Элис выудила пластиковую ёмкость и с удовольствием напилась. Уже по-осеннему прохладный августовский воздух бодрил и забирался под тонкую куртку, вынудив ёжиться. Такси задерживалось, и она потянулась в сумку за телефоном, чтобы уточнить время.

– Могу подвезти тебя домой, – раздался за спиной спокойный мужской голос.

Элис застыла, будучи уверена в том, кого увидит, если повернётся. Резко выдохнув, она сделала вид, что не поняла кому обращены прозвучавшие слова, и вернулась к раскопкам. На кой чёрт ей такой ворох чеков?! Однако человек позади не унимался, снисходительно хмыкнув.

– Довольно невежливо стоять спиной к своему собеседнику.

Поджав губы, Элис уже в полёте словила готовый сорваться хамский ответ, достала злополучный смартфон, а затем всё-таки повернулась. Да так и замерла, уставившись на открывшееся зрелище. А там, через одно от неё парковочное место, стоял самый невероятный автомобиль, что она когда-либо видела. Матово-чёрный, до невозможности поджарый. Хищный дизайн на грани абсурда и гениальности. От него так и веяло пафосом, скоростью и деньгами. Две двери были открыты вверх и своей формой напоминали крыло то ли чайки, то ли какого-то невиданного существа. И, безусловно, машина полностью соответствовала своему владельцу, который опирался на её огромный капот. Оба были совершенно великолепны.

Итак, Эл не ошиблась в догадках. Мужчина из клуба, где-то потеряв свой смазливый эскорт, вытянул вперёд неимоверно длинные ноги, небрежно засунул руки в карманы брюк и устроился поудобнее на монструозном носе машины. Щека склонённой набок головы дёрнулась, будто он прищурился. Сумерки всё ещё прятали детали его внешности, но уже не могли скрыть ни размах плеч, ни отличной (где твоя скромность, Элис!) фигуры. Свет уличного фонаря оставлял изломанные неестественные тени, истончая почти в ничто губы и рисуя тёмные провалы вместо глаз. И снова возникло чувство неприятной беспомощности. Элис нервно сглотнула, увидев, как медленно мужчина повернул голову и совершенно бесцеремонно заскользил взглядом по женским ногам, груди и лицу. Похоже, он не просто раздевал, а исследовал словно лабораторную мышь, разложив на препараторском столе сокровенные мысли, желания и саму суть Элис Чейн. Нет, ну каков мудак, а! Она гордо вздёрнула подбородок, даже не собираясь гадать, смог ли он что-то увидеть в обманчиво тусклом электрическом свете.

– Благодарю, но моё такси будет с минуты на минуту, – максимально нейтральным тоном ответила Элис.

– Поговаривают, что среди таксистов самое большое число извращенцев, – мягко протянул навязчивый незнакомец и изобразил улыбчивый оскал, от которого Эл передёрнуло. – Не боишься?

Она вскинула голову и подумала, что уж кого-кого, а опасаться здесь следовало только его. Наглец же достал откуда-то брелок и теперь машинально игрался, перекатывая в пальцах тихо позвякивающее нечто. Вся поза мужчины выражала опасную леность: хочу – поймаю, хочу – уйду. Чёрт побери, неужели дядюшка Клаус был прав в своих предупреждениях? Элис стоило бы тысячу раз подумать, проигнорировать попытку завязать диалог, наконец, вернуться обратно в клуб, но вредный характер перехватил лидерство у переутомлённого трудной рабочей сменой разума. А ещё, она была невероятно заинтригована совершенно неожиданным вниманием к себе. Так что Эл откровенно насмешливо хмыкнула и посмотрела на своего собеседника.

– Бояться надо самих себя, а для остального у меня есть электрошокер.

Мужчина явно намеревался что-то ответить, но в эту минуту из-за угла вывернула белая машина бостонского такси. Так что Элис развернулась и на ходу бросила:

– Спасибо большое за заботу, однако я уж справлюсь как-нибудь сама.

Устроившись на сиденье, она, вероятно, слишком сильно хлопнула дверью и всю дорогу до дома кляла себя на чём свет стоит за невозможное ребячество. Ну зачем она бросила напоследок дурацкую фразу, будто недостаточно ясно выразилась перед этим. Зачем вообще заговорила с… этим? Ведь по какой бы причине опасному богатенькому мудаку ни понадобилась серая мышь, следовало не пускать слюни, а собрать в кучу мозги и в кои-то веки поступить здраво и по возрасту. Смолчать! Никогда нельзя разговаривать с опасными незнакомцами, особенно на пустой стоянке, особенно ночью. Хоть те и выглядели так чертовски интригующе. Но это, пожалуй, даже лишний аргумент в пользу полного их игнорирования.

Лишь очутившись в тихой квартире, Элис смогла перевести дух и расслабиться. У неё оставалось пара часов, чтобы вздремнуть перед первым учебным днём. Однако, задёргивая в своей спальне шторы, чтобы неяркий утренний свет не мешал, она бросила взгляд вниз на улицу и замерла. Прямо от подъезда её дома медленно отъезжал тот самый хищный автомобиль.

– Вот же дерьмо!

2

Вступление «Stayin' Alive»6 в сотый раз перекрыло доносившийся из приоткрытого окна уличный гомон, и Элис недовольно замычала. О, во имя всего святого, почему телефон так далеко? Не открыв глаз, она свесила руку с кровати и попыталась нашарить на дощатом полу пискляво орущее устройство. И когда пальцы наконец-то сомкнулись на прохладном алюминиевом корпусе, Эл титаническим усилием разлепила левое веко, выключила будильник и уставилась в яркий экран. Отчаянно смаргивая сонную пелену перед глазами, она пыталась понять, который сейчас час, день и где её место во вселенной. Бездушная электроника показала, что в городе Бостон, штат Массачусетс, мир уже отмотал пятнадцать минут от седьмого часа утра двадцать девятого августа. Сто двадцать минут сна – вот и всё, что перепало за сегодня Эл. Сумбурно выругавшись, она чуть ли не за волосы вынула себя из тёплой кровати и поплелась в душ, ёжась от утренней прохлады. Сквозняки в этом доме были личным проклятьем Элис Чейн. Однако на кухне, которая одновременно играла роль гостиной, её ждало лёгкое потрясение в виде уже одетого Джошуа. Парень как раз заканчивал завтракать.

– Я сплю и вижу сон, – пробормотала Элис.

– Привет, полуночница. – Друг был отвратительно бодр и свеж, а болтавшаяся на нём мятая футболка вызывала зудящее желание её разгладить. Хоть утюгом, хоть могильной плитой. Раздражение добавляла и очередная дурацкая надпись: «Чернее рождественской ночи», от которой хотелось закатить глаза. – Где благодарность?

– За что это ещё? – Элис подозрительно сощурилась, потирая одну замёрзшую ступню о другую.

Обычно она была жаворонком, но предполагалось, что птицы хотя бы иногда спят. Птицы, не Элис. Так что с утра она редко бывала в настроении, и неудивительно, при таком-то графике. Ей следовало бы перекреститься и быть благодарной, что вообще смогла открыть сегодня глаза. А ещё за то, что у неё не было ядерного чемоданчика. Когда пробуждение, как сейчас, выпадало на дни после ночных смен, впору намертво заклеивать рот скотчем, чтобы не обидеть кого ненароком. Или не убить. К счастью, Джо слишком хорошо её знал и не обращал внимания на повышенную ехидность и зашкаливающий предрассветный сарказм.

– Я приготовил тебе завтрак!

– Который, поди, только что сам и съел.

– Ты шла в душ, – напомнил ей Джо и демонстративно отправил в рот кусок сочного омлета. Элис сглотнула подступившую слюну.

Через пятнадцать минут она уже сидела за столом и закидывала в себя божественную пищу, пока другой рукой судорожно пыталась отыскать в телефоне расписание.

– Что там у тебя? – поинтересовался Джошуа. Он уже заказал такси и теперь подталкивал в сторону Элис горсть таблеток из стоявшего на столе кейса. Друзья безбожно опаздывали.

– Слава богу, одни лекции, – проговорила она с набитым ртом. – Я вообще не способна думать. Так-так… Продвинутые темы по силовой электронике, потом вычислительная техника, и… О, а вот это интересно. Я в прошлом году записывалась на этот курс, но не была уверена, что он состоится. Почему-то очень мало кто решился прослушать его, а ведь один из основных.

– О чём ты?

– Искусственный интеллект. Всё, начиная от методов, архитектуры, построения и обучения нейронных сетей, до философского размышления об отличии нас от животных. Я мечтала посетить эти лекции с момента поступления… – Она подняла взгляд на молчащего Джо и нахмурилась. – Почему ты так на меня смотришь?

– Это ведь курс профессора Риверса? – странным голосом произнёс О’Нили.

– Понятия не имею. – Элис удивлённо мигнула и полезла на сайт факультета, чтобы посмотреть информацию. Через минуту она кивнула. – Да, ты прав. Откуда знаешь?

– Ну… – протянул парень, – про него ходят разные слухи. Даже странно, что ты не в курсе.

– Например? – Она заинтересованно уставилась на друга, перекатывая в ладони горсть лекарств.

– Считают, что он работает с Министерством Обороны.

– А что в этом такого? Половина МТИ работает на них.

– Нет, – скривился Джо. – Ты не поняла. Он не работает на них. Он работает с ними. Военные чинуши чуть ли не задницу ему лижут, лишь бы Риверс продавал свои разработки только им.

Элис встала, подбирая с пола свою сумку и с трудом впихивая туда огромную лекционную тетрадь, но почти сразу вновь замерла. Слова друга заинтересовали её не на шутку.

– Почему им тогда просто не нанять его на работу?

– Кто их знает. – Джо пожал плечами, в свою очередь, закинув на плечо рюкзак. – Поговаривают, они пытались его звать, потом хотели купить, даже угрожали. А он лишь положил их сайт на целые сутки и взломал внутреннюю систему, в результате чего на всех их мониторах пятнадцать минут транслировалось жёсткое порно.

– Да ладно?! – Она рассмеялась. – Это не может быть правдой! Он же всё-таки профессор. Его за это и посадить могли.

– Могли, – кивнул парень. – Но он слишком им нужен. Все эти программы интеллектуального наведения, роботизированные беспилотные военные машины и всё в таком духе – его рук дело. Он им нужен, он знает об этом и издевается над ними как может. Хотя, не буду отрицать, этот Риверс чертовски умный малый.

– Сколько же ему лет? Если, по твоим словам, он сотрудничает с военными, значит, это должен быть очень крутой специалист.

– Примерно сорок или около того.

– Ого, – Элис восхищённо присвистнула. – Тогда я тем более не понимаю, почему так мало людей захотели посещать занятия этого человека. Судя по тому, что ты рассказал, он чуть ли не гений. Должно быть, его лекции чертовски неординарные.

– Э-э-э, – опять замялся Джо, – опять же, говорят, он полный моральный урод. Тиран, деспот и просто мудак.

– Ну, довольно странно ожидать от человека, показывающего всему Пентагону в прямом эфире порнуху, душевной кротости и человеколюбия, – саркастично протянула она.

– Дело даже не в этом. Ходят слухи, – на этом слове Элис закатила глаза, и Джошуа вспылил. – Да, слухи. Этот чел вообще странный, так что довольствуйся тем, что есть. Сама же спросила. Так вот, шепчутся, что он не брезгует потрахаться со студентками. И вообще… ну, любитель потрахаться.

Элис в немом удивлении открыла рот, потом закрыла. Картина будущей встречи с профессором вырисовывалась донельзя интересная. Но их прервал сигнал с телефона Джо. Такси приехало.

Разговор продолжили, сидя на заднем сиденье старенького седана и стараясь, чтобы индус-водитель не слышал ни слова. Они ехали в Кембридж, а там, как известно, у стен есть не только уши, но тепловизоры и эхолокаторы, чтобы даже тень или отзвук новой сплетни не промелькнули незамеченными. Ох уж это студенческое сообщество.

– И кто же такое говорит? – как бы невзначай произнесла Элис.

– Да все, – приятель опять пожал плечами.

– Тебе не кажутся подобные сплетни странными и нелепыми? Раз об этом знают все, то довольно необычно, что сего человека до сих пор не уволили. Это же статья.

– Не пойман – не вор, – пробормотал Джошуа. – Поговаривают многое, но, сама же сказала, это всё слухи. О домогательствах никто не заявлял, претензий не предъявлял, кляузы в студенческий союз не писал. Что происходит в чёрной дыре, остаётся в чёрной дыре. Если и были какие-то интрижки, то, вероятно, по обоюдному.

Элис кивнула, признавая справедливость его слов. Табу оно, конечно, и в Массачусетсе табу, но с фонариками давно никто не стоит и какого-то особенного криминала не видит. Кому какая разница? Тем временем Джо продолжал:

– К тому же они с Президентом Коэном чуть ли не в родственных отношениях.

– Оу… – А вот это было интересно. Руководитель университета считался личностью примечательной и знаменательной, а ещё очень уважаемой.

– Ага. Точно не знаю, что там за история, но когда-то читал, Коэн был его руководителем на соискание степени. Так что там связи покрепче, чем у болтов с гайками на вантовом мосту.

– Ясно, – Элис покачала головой. Ох уж эти слухи. Даже немного удивительно, что этому человеку не приписывают рога, копыта и хвост, он не дышит адовым смрадом, а земля под ногами не обращается в пепел. Люди всегда горазды на выдумки из-за собственной зависти и убожества. – Ты его хоть видел?

– Не-а.

– Понятно всё с вами, сплетницы. – Эл откинулась на спинку сиденья и прикрыла глаза.

Дико хотелось спать, и даже загадочный ловелас-профессор не сподвиг мозг к активной мыслительной деятельности. Надо было как-то пережить день и не умереть, а уже потом разбираться в сплетнях, слухах и чёрт знает в чём ещё. Элис сонно зевнула. Её неумолимо укачивало в утренней пробке на мосту между Бостоном и университетским Кембриджем. Мимо окна медленно проползали ванты моста Лонгфелло, и так же плавно мысли в голове перетекли к другому мужчине.

Вчерашний вечер успел немного притупиться в смазанных сном воспоминаниях. И Эл не была уже так уверена, что автомобиль гостя отъезжал от их дома. Возможно, просто ехал мимо. В конце концов, дорог вокруг было не так много. Хотя, что мужчина такого уровня позабыл в гетто Дорчестера? Уж точно не дешёвых шлюх или сомнительной травки. Да и бог с ним. Волновало другое: с чего ему вообще пришло в голову заговорить. В самом дурном влажном сне Элис не смела представить, что подобный мужчина проявит к ней интерес. Как к человеку. Женщине. Просто смешно! Она напоминала плохо общипанный синюшный труп тощей курицы: кости, кожа и претензия сойти за полноценный суповой набор. И надо быть слепым или убогим, чтобы увидеть в ней хоть что-нибудь симпатичное. Ну, или ботаником со спермотоксикозом, как все её бывшие.

Её разбудил резкий толчок и пугливый визг тормозов. Больше, чем еды и воды, больше, чем яркого солнца над головой и вечного лета, Элис хотела выспаться. И потому она даже не поняла, как задремала, привалившись к плечу Джо. И вот сейчас сонно моргала в попытке понять, где и что произошло. Вроде всё было в порядке, только водитель-индус проклинал пижона, который только что подрезал их почти у самого кампуса и умчался вдаль, громко рыча двигателем спортивного автомобиля. Друзья расплатились и вывалились на людную по причине утреннего часа Вассар-стрит.

– Ты сегодня будешь у Хиггинса? – спросил Джошуа, закидывая рюкзак на плечо.

– Да, думала забежать после лекций. Надо набросать план да вспомнить, что я там понаписала в прошлом семестре.

– Зануда…

– От зануды слышу!

Джо обнял её, целуя в щёку.

– Я скучал по тебе, Пуговка. Береги себя.

Элис закатила глаза и уже намеревалась в очередной раз отчитать своего не в меру заботливого друга, но у того зазвонил телефон. Она улыбнулась, услышав столь знакомую «Stayin' Alive», и сразу же забыла о своём недовольстве. После одного из первых приступов, когда Джо трясущимися от страха руками судорожно вливал в неё нитроглицерин, он поставил на звонок эту мелодию. По его словам, чтобы не забывать ритм. На всякий случай. И вот уже пять лет не изменял этой песне, хотя та давно въелась в подкорку. Тем временем Джо махнул на прощанье рукой, показывая, что разговор у него надолго. Элис кивнула и направилась в сторону здания номер тридцать восемь.

В фойе кампуса, наплевав на удобства со скоростью пригородных поездов пробегавших по делам студентов, Элис встретила очередная выставка самодельных электромобилей. Она занимала всё большое фойе, так что пришлось протискиваться сквозь галдевшую толпу и по пути кивками приветствовать знакомых. Лестница на третий этаж была переполнена спешившими аспирантами, заблудившимися первокурсниками и всеми остальными, кто в суматохе первого учебного дня слегка потерял голову. Наконец, Эл добралась до нужного лектория и плюхнулась на скамью, пытаясь отдышаться. Она успела, но сердце теперь заходилось в рваном ритме и болезненно отдавало где-то в грудине. Чуть поморщившись от неприятных ощущений, Элис вынула тетрадь и приготовилась к мучительной попытке не заснуть.

Опасения оказались не беспочвенны. Элис периодически клевала носом над очередной схемой и лишь чудом да генетикой, решившей наградить её курносостью, не проткнула насквозь свой конспект. Она старалась зевать не шире ладони, которой прикрывала рот. И ей было ужасно стыдно за своё состояние, ведь эти главы обещали включить в итоговый тест. Но ещё больше Эл беспокоило, в каком состоянии она доберётся до последней лекции. Ведь уже сейчас хотелось погрузиться в летаргический сон даже стоя. И всё же следующая вводная лекция по вычислительной технике немного взбодрила. Их курс неплохо развлёкся, обсуждая приведённый профессором Матсу пример моделирования аэродинамики живой и жареной индейки. Выводы были неоднозначны.

Встреча с Джошуа состоялась в местной пиццерии после полудня. Заказав себе еды, друзья ринулись на поиски свободного столика и удачно нашли местечко около огромного во всю стену окна. Там можно было бездумно рассматривать спешивших прохожих, и как на раскалённом солнцем асфальте то и дело мелькали миражи. В маленькой пиццерии было прохладно и тихо.

Сообщения от заказчика настигли Элис посреди поедания салата. Она достала навязчиво трезвонивший телефон и посмотрела на экран, где одно за другим сыпались комментарии. Быстро пролистав их, Эл вздохнула и потянулась за ноутбуком.

– Фрилансишь? – спросил Джо, сражаясь с очередным куском пиццы, который никак не хотел расставаться со своим собратом. Тонны сыра жирными пятнами растекались по тарелке, слепляя всё в монолит.

– Мгм, – утвердительно кивнула она и запихнула в рот огромный кусок вегетарианского сэндвича, не замечая, как посыпались на стол крошки. Джошуа брезгливо поморщился, но промолчал. Чья бы корова мычала! Руки Элис тем временем уже запускали необходимую программу.

Фриланс считался заработком в порядке вещей для любого студента. Это было так же естественно, как дышать, спать, есть и бесконечно ботанить. Джо, например, подрабатывал системным администратором аж в пяти конторах сразу, порой поднимая в очередной раз упавший сервер прямо с телефона на вечеринке в клубе или посреди лабораторной работы. Так жили все, и преподаватели в большинстве своём закрывали на это глаза.

– Тебе нужно мясо, – в очередной раз нудил друг, отлепляя от сыра смачный кусок ветчины. – Отощала что твоя швабра. Не обижайся, но даже на мой вкус – это не круто.

– А ты у нас эксперт по женской красоте? Как-то я упустила этот момент.

– Я просто люблю… всё красивое. Посмотри на свои руки – не конечности, а готовый манекен кабинета анатомии. По тебе можно контурные карты сосудов составлять без рентгена.

– Угу. Не волнуйся, я обязательно буду есть несчастных животных, как только смогу заработать на нормальный кусок, а не вот этот продукт смеси сои и картона, что здесь именуют ветчиной.

– Сказал человек, поедающий тофу.

– Тофу хотя бы не пытается выдавать себя за свинью! Он честен и прямолинеен, а потому я выбираю его, – с пафосом закончила Элис и вернулась к программе, чтобы загрузить новые порнобаннеры на сайт клиента. Веки немилосердно слипались, и всё было подёрнуто мутной пеленой, но Элис честно смаргивала сон и цеплялась взглядом за подсвеченные символы. Хорошо, что некоторые вещи уже доведены до автоматизма: вставить блок, назначить переменные, загрузить ссылку… почистить зубы, сесть на нужный автобус, вежливо поздороваться и спросить, как дела. Жизнь – это код. Алгоритм. Тем временем друг какое-то время молча наблюдал за её манипуляциями, трудолюбиво работая челюстями, прежде чем прочавкал:

– Вот видели бы тебя монашки из приюта.

– И что? Это же не я там, на фото, чтобы меня могли порицать. – Она не отвлекалась от пробегавших перед глазами строчек кода.

– Но ты потворствуешь блуду! – прогундосил низким голосом О’Нили. – Двойные стандарты.

– Я ничему не потворствую. Каждый волен сам выбирать, кем быть, что смотреть, ну и дрочить или не дрочить. И да, вся религия построена на двойных стандартах. Ударили по одной щеке – подставь вторую, а сам потом на коня и в Крестовый поход на обидчика. И сразу весь из себя святой мученик за веру, небесного Царя и родной дом.

– Каждый раз поражаюсь, как ты смогла вырасти такой язвой в этой своей церкви, – хохотнул приятель.

– От безысходности, не иначе. С ладана и не такие мысли в голову лезли.

Они продолжали шутливо препираться ещё довольно долго. Но, несмотря на всё веселье, к половине третьего дня, когда Элис медленно шла в сторону кампуса, усталость и сонливость атаковали с новой силой. На них же она списала неожиданную галлюцинацию. Ей показалось, что между домами на Осборн-стрит мелькнуло чёрное матовое пятно, напомнившее знакомый автомобиль. Но Элис быстро отогнала от себя эти мысли, потому что такое положение дел было бы слишком невероятным. Она даже усмехнулась такой нелепости: нет ничего более несочетаемого, чем вчерашний красавчик-мудила в эпицентре ботаников и зануд. О, как нелепо он смотрелся бы здесь! Впрочем, чуть дальше располагался элитный Гарвард, а там количество подобных пижонов росло по экспоненте, стоило лишь чуть углубиться в переплетение улиц.

И, пожалуй, она бы ещё пофантазировала на тему блуждающего рядом с университетом мужчины, не отвлеки её Мелани. Светлые волосы поравнявшейся с Эл однокурсницы были непривычно распущены, а на лице присутствовали следы макияжа, отчего возникло вялое удивление. Нет, Мел и так считалась красивой, но в их тусовке это был слишком уж непривычной видок, который сразу бросался в глаза. Обычно она ходила в одной из своих толстовок да драных джинсах, сломанным стилусом от планшета зацепив тусклые волосы в неаккуратный пучок.

– Я видела, ты записалась на курс к профессору Риверсу? – без приветствия начала Мел и схватила под руку.

– Есть такое, – осторожно согласилась Элис, попытавшись высвободить свою конечность из цепких пальчиков.

– Я тоже, – раздался загадочный смешок. – Не каждый день выпадает возможность пообщаться с таким мужчиной.

– Да, Джо говорил, что профессор знатный специ…

– Боже, Элли, – перебила Мел, отстраняясь и как-то странно к ней присматриваясь. Элис передёрнуло. – Я вовсе не об этом.

Она хотела было спросить – а о чём же, чёрт бы её побрал, та тогда говорит, но Мелани уже резво ускакала навстречу своей закадычной приятельнице. И Элис фыркнула, когда увидела, во что та сегодня оделась. Платье? Серьёзно? Что вообще происходит? Ветер принёс задорные смешки подружек, ну а Эл ничего не оставалось, как в одиночестве направиться в сторону небольшой лекционной аудитории. А та, слава силам небесным, располагалась на первом этаже. Элис уселась за рабочий стол, прикрыла саднившие от бессонной ночи глаза и, не выдержав, всё-таки уронила голову на скрещённые болезненно тонкие руки.

Иногда она жалела, что не могла так же беззаботно и весело относиться к своей жизни, как это делало большинство однокурсников. Дурное здоровье и мерзкий упрямый характер держали всех сверстников на достаточном расстоянии. Мисс Чейн не любила пустых разговоров, глупых сплетен и чьей-то тупости, так что круг друзей сам собой ограничился Джошуа, Генриеттой (в её присутствии только Генри!) и… Да. Пожалуй, туда входил профессор Хиггинс. За проведённые в его лаборатории годы, их отношения уже давно перешли в разряд своеобразной дружбы. Насколько, конечно, это вообще было возможно при разнице в положении. А как-то раз они вчетвером даже сходили на один из концертов, где потом дружно перепили дешёвого пива.

Элис мысленно улыбнулась воспоминанию и вдруг поняла, что вокруг стало подозрительно тихо. Почти мёртво. В предчувствии опасности все рецепторы в больном теле тут же активизировались и уловили незнакомый аромат, что острыми кисло-сладкими нотами немедленно впился прямиком в мозг. Осторожно подняв голову, Эл с неудовольствием ощутила на щеке след от карандаша, на котором, оказывается, лежала, и открыла глаза.

Итак, перед ней находились тёмно-синие мужские брюки. Элис моргнула в попытке прогнать наваждение, но иллюзия никуда не исчезла. Штаны остались стоять на месте. Всё такие же синие, с ровными швами и матовым отблеском. Нет, разумеется, ноги там тоже были. Длинные, почти бесконечно тянущиеся конечности, что никак не заканчивались, пока Эл поднимала голову всё выше и выше. Но первое, что отметил её сонный разум – идеально выглаженные стрелки. Она даже успела удивиться, не по лекалам ли их делали. После чего взгляд скользнул вверх, на секунду остановился на застёгнутом одной пуговицей пиджаке в тон, тонком завязанном хитроумным узлом галстуке, и… Элис почувствовала, как вся кровь отлила от лица, а сердце бешено застучало. Нет. Это просто не могло быть правдой! Это же какой-то кошмар! Что он здесь, мать его, делает?

Эл сглотнула и неверяще посмотрела в будто принадлежавшее идеальному голливудскому злодею узкое лицо. Она окинула его взором и мгновенно выловила некрасивые мимические морщинки, затем поднялась за ними по высокому лбу, чтобы тут же упасть в оттенённые резкостью скул провалы щёк, зацепилась за щетину, споткнулась о складки вокруг всегда напряжённого рта и… И тут Элис остановил взгляд, от которого картинка разом смялась и смазалась. Боже! Наверное, никогда в жизни она не видела настолько ужасающих глаз. Светлая, точно прозрачного стекла, выцветшая радужка сливалась бы с белками, не будь ограничена тёмным контуром. Омертвелые, но не пустые. Профессор пялился ими не мигая, чем повергал в пугающую на грани восхищения дрожь.

Вчера, конечно, было не до внешности странного гостя, да и разглядеть что-то в полумраке клуба или же ночи оказалось почти невозможно. Но и тогда, и сейчас из этого человека била не просто харизма, а яростная эманация личности. Взрывная, упорная, как набравший скорость грузовой лайнер. Ни одного шанса увернуться или сбежать. Элис раскатало по взлётно-посадочной полосе аудитории, начисто выбив любые мысли из заходившегося истерическим криком разума. И всё, что она могла – поверхностно дышать, стараясь успокоить колотившееся сердце. О боже! В голове носились шальные мысли, что этому зверю не место в солнечном августе. Что должен был остаться там, на полутёмной парковке последних летних ночей среди неровного света фонаря и сладкого запаха женских духов. Там, где они бы больше никогда не встретились.

Она не знала, сколько прошло времени, когда до замутнённого сознания дошло, что это реальность, а не сон. Мозг разом включил оставшиеся органы чувств, резко наполнив уши гомоном однокурсников, кончики пальцев ощущением нагретого пластика, а нос – новой порцией аромата.

– Рад, что вы соизволили проснуться, мисс…

Обманчивая вкрадчивость знакомого голоса заставила вздрогнуть, пока сверху вниз на Элис смотрел тот самый знакомый по клубу мудак. И, господи помилуй, сейчас он был ещё более невероятен, чем в полутёмном зале «Вальхаллы». А потому то, что Эл всё же удалось придушенно пискнуть, можно было смело назвать чудом.

– Чейн. Элис Чейн.

Послышались смешки, но один лёгкий поворот головы, не отрывая взгляда от сжавшейся за столом фигурки, и в аудитории стало тихо.

– Очень приятно, мисс Чейн, – медленно с ленцой протянул профессор. И от звука его голоса Элис содрогнулась чуть ли не физически, пока стекло глаз всё снимало и снимало с неё слой за слоем. Одежда, кожа, мясо. О, а вот и скелет.

Итак, всё плохо. Очень плохо. У Элис даже закралось подозрение, что вопрос об имени был пустой формальностью. Мудак, похоже, прекрасно знал, как её зовут, где она живёт и какого сегодня цвета на ней белье. А ещё, он продолжал что-то говорить.

– Довожу до вашего сведения, что не потерплю подобного поведения в будущем. Вы пришли сюда заниматься, и если у вас какие-то проблемы с расписанием – обратитесь к куратору.

– Никаких проблем, сэр, – пробормотала она, всё ещё пытаясь осознать происходящее и отлепить перепуганный язык от пересохшего нёба. Вселенная, за что? – Прошу меня простить. Такое больше не повторится.

Шея уже ныла от того, как долго пришлось просидеть с задранной вверх головой. Сколько в нём, чёрт побери, роста? Шесть футов? Семь?!

– Будем надеяться, – он кивнул и уже знакомым жестом вздёрнул голову, чтобы откинуть со лба светлые волосы.

Элис была готова прозакладывать душу, что напыщенный говнюк сделал это нарочно! А потом он неожиданно улыбнулся той самой страшной улыбкой. И в наполненной солнечными лучами аудитории та выглядела ещё более неестественно и жутко, чем показалась в клубе. Губы широко растянулись, обнажив ровный ряд белых зубов, но глаза остались равнодушны и безучастны, словно приклеенные. Или же нарисованные?

– И, если в будущем вам вдруг кто-то предложит помощь, для вашего же блага настоятельно не советую отказываться. Курс достаточно сложен, и кто знает, как далеко можно зайти в попытках его изучения.

Сказанная фальшиво обходительным тоном фраза отдавала такой двусмысленностью, что Элис задохнулась от возмущения. И плевать, что её лицо, словно рекламный щит, являло собой вопль разгневанной женщины: «Вот ублюдок! Я это тебе припомню». Разумеется, она понимала – благоразумнее и безопаснее промолчать. Покаянно потупить взор и согласиться. Но инстинкт самосохранения умер ещё год назад, в тот момент, когда Элис согласилась на проект NASA. Да и не привыкла она сносить оскорбления, завуалированные пошлыми намёками и лживой заботой, а потому спокойно и чётко повторила произнесённые этой ночью слова.

– Спасибо большое за заботу, профессор, однако я уж как-нибудь справлюсь сама. С провожатыми нам не всегда по пути. – Голос звучал твёрдо, и Эл открыто встретила жуткий взгляд, ни одним мускулом не показав, как же на самом деле страшно.

Бесцветные глаза чуть прищурились, но… и всё. Не удостоив мисс Чейн ответным кивком, профессор наконец-то прошёл вглубь лектория, бросил сумку с ноутбуком на стол и небрежно присел на его край, вытянув вперёд длинные ноги. В аудитории потянуло холодом, пока взгляд преподавателя скользил по притихшим студентам. Элис незаметно перевела дыхание и удивилась, не увидев облачко пара, что покрыло бы все поверхности изморозью. Казалось, воздух вокруг заледенел, и в нём мерещился острый запах металла. А Эл вдруг с какой-то усталой улыбкой подумала, что этот год будет длиться целую вечность.

– Итак, думаю, все вы догадались прочитать на факультетском сайте, что меня зовут Джеральд Риверс. Потому давайте сэкономим время на взаимном знакомстве. Как зовут вас, мне неинтересно, – тем временем начал профессор, небрежно одёрнув видневшийся край манжеты.

И Элис закатила глаза, когда разглядела блеснувшую запонку. О, да ради бога! Она собиралась уже невоспитанно фыркнуть, но тут взгляд остановился на руках, в которых преподаватель машинально крутил взявшийся непонятно откуда маркер, и ехидство сдулось. Эл ошарашенно моргнула. Ух ты… Чёрт! Надо же! Она подобного и не видела никогда, потому что даже с такого немаленького расстояния пальцы профессора Риверса казались неестественно длинными. На них отчётливо выделялись суставы, будто это не руки, а… Ветви? Щупальца? Хотя нет. Две плети с завязанными в узлы хвостами – один удар, и тело в кровь. Почти уродство. Захотелось брезгливо поморщиться от этого зрелища. Но… Всё дело было в том самом «почти». Оно не давало скривиться и почти завораживало, отчего Элис никак не могла перестать пялиться на однообразные и плавные движения, даже не пытаясь слушать речь преподавателя. А тот продолжал что-то рассказывать.

– Не удивлюсь, если многие из вас даже выучили наизусть Гугл и Википедию, готовясь к новому для вас предмету. Похвально, но бесполезно. Всё, что вы могли найти в свободном доступе, было либо написано мной, либо отредактировано, а облегчать жизнь своим студентам я не намерен. Моя задача состоит в том, чтобы не только привить вам в этом семестре знания о создании искусственного интеллекта и нейронных сетей, но также приучить вас к чистоте и культуре программирования.

Элис удивлённо моргнула, всё же уловив окончание фразы. Он это всерьёз? Бога ради! Большинство её однокурсников научились писать код чуть ли не раньше, чем говорить. Так не поздновато ли профессор решил повоспитывать их? Тем временем Риверс продолжал, и Элис невольно заслушалась размеренным звучанием его голоса в тишине аудитории. При этом она старалась не обращать внимания на навязчивый аромат, что всё ещё её преследовал, хотя источник давно стоял на другом конце лектория. Он дурманил и без того не очень-то соображающие мозги, иначе как ещё она могла объяснить, что ей это нравилось?

– Я видел работы каждого из вас, и, поверьте, в большинстве своём это посредственное дерьмо. – По рядам прошёл возмущённый шепоток, и Риверс невольно повысил голос. – Но у вас всё ещё есть шанс стать чем-то большим, чем ежегодно выходящая из этих стен унылая серость.

Вообще, на это можно было всерьёз обидеться. Элис даже подумала, не оскорбиться ли ей, но не успела решить, так как профессор продолжил:

– Не принимайте близко к сердцу. – Он примирительно поднял руки. – Но если вы действительно хотите принести пользу миру, реализовать все свои честолюбивые мечты и планы, то должны каждый раз переступать через своё «не могу».

Элис задохнулась от гнева. Эй! Да вся учёба здесь – сплошное насилие над самим собой! Или этот урод ожидает, что они бросятся к его ногам с просьбами обучить их? Кто он такой? Второй Иисус, что ли? Эл оглянулась в поисках поддержки, но, кажется, её негодование никто больше не разделил. Парни гордо подняли головы, показывая, что уж они-то точно не «унылая серость», а Мелани с подругами откровенно пялились на профессора, пропустив все его речи мимо ушей. И глядя на них, Элис подумала, что ещё пара минут и у девчонок изо рта начнёт капать слюна. Она едва слышно хмыкнула. Действительно, грешно не трахнуть таких, когда они сами идут тебе в руки.

– Прежде чем мы углубимся в описание человеческого мозга с математической точки зрения и определимся с парадигмой программирования, я хотел бы обсудить с вами само понятие интеллекта. Что это? – Риверс помолчал пару секунд, но ему никто не ответил. Впрочем, это совершенно его не смутило, потому что, скрестив руки на груди, он невозмутимо продолжил речь. – Джон Маккарти в своё время говаривал, что искусственный интеллект – это попытка использования компьютеров для понимания человеческого. Но возможно ли воссоздать его полностью? Описать кодом наш мозг?

В аудитории воцарилась тишина, пока студенты обдумывали ответ. Ну а Элис несмело подняла руку.

– Мисс Чейн, – профессор сделал приглашающий жест, давая ей слово. В его прищуренном взгляде мелькнуло что-то отдалённо напоминающее удовольствие.

– Мне кажется, ответ однозначный – нет. Мы даже не можем дать точное определение самому понятию «интеллект», которое включает в себя не только психологические аспекты, но и физические. Наше понимание его слишком размыто и субъективно. Что уж говорить о…

– Вот сейчас часть биологов на вас обиделась, мисс Чейн. Они довольно чётко объяснили связь академического интеллекта и скорости метаболизма глюкозы, – перебил Риверс, весело разглядывая предательское подобие румянца у Элис на щеках. Но она лишь упрямо закусила губу и глянула на него исподлобья.

– Я так не думаю, сэр. Они изучают одну область, психологи другую. Я лишь пытаюсь сказать, что мы даже не можем понять процессы мышления…

– И снова биологи негодуют. Энцефалография известна аж с середины девятнадцатого века. Мне кажется, вы намеренно принижаете их достижения. Право слово, на их месте я бы обиделся на вас.

Да что такое! Он даст ей сегодня договорить или так и будет перебивать? Элис почувствовала раздражение, и слова с языка слетели прежде, чем мозг успел их перехватить.

– Биологи, может, и обижаются, сэр, – медленно произнесла она, посмотрев прямо в наглые глаза ублюдка, – но только если цель их существования – выискивание возможностей потешить своё тщеславие. И тогда грош им цена как учёным, коли они размениваются на пустые мелочи.

Намёк относительно его поведения в клубе однозначно достиг цели. Джеральд Риверс нахмурился, отчего между бровей залегли две морщинки, и вкрадчиво ответил:

– Действительно, но куда хуже однобокость и ограниченность мышления.

Ого, а они всё же перешли на личности. Но чем-чем, а рамками свой разум Элис никогда не ограничивала. Пустые обвинения, профессор!

– Разве? – невоспитанно фыркнула она. – По мне, так развязность разума столь же фатальна, как и его косность.

– Да вы научная ханжа, мисс Чейн!

Браво. Ей определённо удалось задеть эго профессора, только вот Эл так и не поняла, чем именно. Словами? Намёками? Или тем, что выразила недовольство его поведением? Порно в прямом эфире Пентагона? Пусть делает что хочет. Это же его жизнь, и Элис абсолютно наплевать, как он её проживает. А потому, она грубовато отрезала:

– Ничуть. Но научные проститутки не вызывают во мне уважения.

Она чувствовала, как каждый в аудитории силился понять, что за чертовщина сейчас происходит. Каким таким странным образом беседа об интеллекте так быстро и стремительно свалилась в выяснение загадочных отношений. Забывая моргать, однокурсники переводили ошалелый взгляд золотых рыбок с профессора на свою слишком бойкую подругу. Тем временем Риверс задумчиво на неё смотрел, перекатил в пальцах несчастный маркер, и от его внимательного и тяжёлого взгляда стало не по себе. Господи! Как же пугали эти глаза! Они не просто так изучали, а сделали лоботомию, достали мозг и теперь с интересом профессионального коллекционера любовно перебирали извилины. И поняв это, Эл зачерпнула из почти истощившихся резервов последнюю смелость и так же твёрдо продолжила:

– Продавать свои мозги можно по-разному. А можно вообще не торговать ими, тратить на пустое и ненужное, упуская шанс изменить что-нибудь к лучшему. Всё зависит от степени развитости личности, статуса человека, его сознательности. Так что интеллект – это совокупность не только биолого-химических элементов, но и социально-психологических. И потому повторить это в машинном коде кажется мне невозможным.

Профессор замер, видимо, обдумывая услышанное, а потом резко тряхнул головой и неожиданно широко улыбнулся, отчего Элис дёрнулась. Ужас! К этому оскалу будет невозможно привыкнуть.

– А вы, оказывается, ещё и честолюбивая идеалистка, мисс Чейн.

– Я не… – Но её уже не слушали.

Профессор развернулся к аудитории и о чём-то весело заговорил, потом принялся объяснять, попросил записать под диктовку. А Элис всё сидела, уткнувшись в конспект, и пыталась понять, что, чёрт возьми, она сделала. Зачем повелась на словесные эскапады и намёки, когда у самой, между прочим, тряслись руки? Дерьмо, ведь давала же себе обещание никогда больше не говорить с ним. Но как это возможно, если он профессор? Святой Боже, а в следующем семестре их ждёт практикум! Она этого не переживёт, без сомнения. Либо задохнётся от запаха, либо психанёт и даст ублюдку в нос. И всё же… она бы хотела его презирать, как ещё несколькими часами ранее, но уже не могла. Их странный, двусмысленный диалог впервые заставил почувствовать себя необычно: будто кто-то разом смахнул вековую пыль и открыл настежь окна. С ней давно не случалось ничего подобного. Да что уж врать, такого не случалось никогда. Элис подняла голову, бросила быстрый взгляд в сторону Риверса и немедленно уткнулась обратно в конспект. Отстой.

Следующие полтора часа Эл провела в обнимку с собственной совестью и нараставшим чувством восторга, слушая лекцию человека, которого ещё ночью готова была оскорблять до стёртого в кровь языка, хотя не имела на это чётких причин. Ох, верить дядюшке казалось так правильно и легко. Но сейчас с каждым словом, новым изощрённым вопросом к своей аудитории, Джеральд Риверс вдребезги разбивал так легко и быстро сложившееся о нём мнение. Он был хорош во всём: в манере говорить, двигаться, да и просто выглядеть! А какие блестящие идеи, какое невозможно тонкое понимание неоднозначности своего предмета, какой нетривиальный способ мышления. В стенах одного из известнейших университетов Элис часто встречала талантливых преподавателей – профессионалов в своей области. Однако профессор Риверс задрал планку одарённости вверх сразу на десять пунктов, уложившись за рекордно короткое время. И как-то к концу занятия, совершенно незаметно у Эл получилось набросать образ гораздо более интересный, чем просвечивавший через эти сырые контуры портрет редкостного говнюка. Открытие было неожиданным, но оттого удивительно завораживающим. Профессор оказался невероятно умён и, что греха таить, дьявольски коварен. На ум пришли слова Джошуа о талантах Джеральда Риверса. Всех его «талантах». И если слухи правдивы, то, боже помоги, их курс ждёт очень насыщенный год, полный невероятного двусмысленного кошмара от человека с мозгами робота.

3

Разумеется, в этот день зайти к профессору Хиггинсу так и не получилось. Какое там! Стоило только Риверсу объявить об окончании лекции, Элис вылетела из аудитории, точно частица из жерла какого-нибудь ускорителя, – стремительно и сметая всё на своём пути. Она быстрым шагом пересекла коридор и направилась к заветным стеклянным дверям главного входа, торопясь как можно дальше убраться от этого человека. Честное слово, он немного пугал. Нет, не только странными глазами или страшными руками, скорее, своей противоречивостью.

Так уж сложилось, что Элис любила определённость. Каждый день выстраивала чёткие последовательности дел и с программистской дотошностью старалась оптимизировать всё, что только возможно. Алгоритмы помогали структурировать многомерную реальность бытия, делали ту проще и понятнее, пока ненужные фрустрации ловко оставались за её пределами и не беспокоили больное сердце. Эл раскладывала на циклы и переменные всех: собак, людей, кукурузные хлопья в тарелке. Так было проще, понятнее. Но Джеральд Риверс с присущим ему нахальством как-то сразу не захотел вписываться ни в одно знакомое уравнение, что неимоверно взбесило. Всё в нём, начиная с огромного роста и заканчивая термоядерным эго, выводило Эл из себя. Господи! Да этот профессор раздражал лишь одним фактом существования, потому что был олицетворением чистых противоречий. Эти… костюмы, запахи, чёртовы пальцы и несовершенное в своём совершенстве лицо никак не хотели складываться в голове с самой важной деталью. С тем, из-за чего прямо сейчас Элис нервно хваталась за ствол какого-то дерева и сквозь боль в груди пыталась отдышаться после долгого бега.

Мозги.

Эл едва слышно застонала и прислонилась влажным лбом к сухой коре какого-то клёна. Чёрт побери! Какие же у Риверса были мозги! Каждая извилина – загляденье. Экспонат, достойный быть высеченным из мрамора, чтобы потом возглавить экспозицию в Музее Истории. Феноменально. И притом так бездарно растрачено. Едва слышно хохотнув от досады, умница Чейн оттолкнулась от дерева и с трудом выпрямилась. Признавать, что жизненный код впервые натолкнулся на столь противоречивую переменную, не хотелось, но было необходимо. Всё-таки ум в красивой обёртке повесы звучал опасно… очень опасно!

Элис прижала к щекам ледяные руки и попыталась притормозить круживший в голове вихрь эмоций. На самом деле, она искренне не понимала, почему профессор вдруг вспомнил про их мимолётное знакомство. Элис была уверена, что не ошиблась. Интонация, мимика, чёрт его дери, даже сама формулировка просто орала: он запомнил, узнал. Только вот что с того? Да, намёки казались смущающими, весьма неправильными и почти неприличными. Но, возможно, Эл следовало усмирить своё воображение, растормошённое вчера словами дядюшки Клауса. Ведь что, собственно, произошло вчера и сегодня? Мужчина предложил довезти девушку до дома в четыре часа утра. Благородный поступок! Профессор посоветовал не пренебрегать помощью. Дельное замечание, как ни крути! Всё довольно очевидно и прозаично, и в то же время Элис не покидали сомнения в двойном смысле каждой сказанной фразы. Их диалог явно шёл между строк, нанизывая подтекст на намёк. Но… зачем?

Она нахмурилась, однако додумать, несомненно, важную мысль не дала Мел. Та вместе с подругами окружили Эл стаей бешеных пчёл и пустились назойливо гудеть в уши.

– Элли! Элли-трелли, – проникновенно начала Мелани и вновь взяла под руку. Что за страсть к прикосновениям и коверканию имён? – Как было хитро с твоей стороны умолчать, что ты знакома с профессором Риверсом.

– Что? – Эл поражённо уставилась на компанию, а сама с ужасом просчитывала варианты, откуда те могли вызнать о встрече в «Вальхалле».

Однако Мел закатила глаза и собиралась уже заговорить, как стоявшая рядом Кэтрин сдула с глаз рыжую чёлку и рассмеялась. А Эл не могла отвести от неё взгляд. Это что, подводка? Стрелки? Матерь Божья, да что со всеми случилось?! Она знала их почти шесть лет, но ещё никогда не видела настолько… настолько прихорошившимися.

– Вот только даже не вздумай отнекиваться! – Во вторую руку так же впились отполированные ноготки Кэт, и Элис почувствовала себя в ловушке.

– Я не понимаю, о чём вы… – Попытка спустить разговор на тормозах выглядела откровенно жалко.

Уж эта особа всегда выглядела отлично: идеально прямые пшеничные волосы вызывали желание к ним прикоснуться, а мягкие карие глаза в своё время не оставили равнодушными даже отчаянных гиков. К сожалению для самоуверенных ухажёров, с мозгами у Аннет тоже всё было в порядке. Так что в особо одинокие и грустные минуты Элис втайне завидовала своей очаровательной и весёлой однокурснице, потому что сама она о таком внимании могла только мечтать. Вредный характер и весьма посредственная внешность делали своё дело. Тем временем Аннет встала перед жертвой и упёрла руки в боки.

– Мы не тупые. Всё стало ясно уже в первую минуту, как только Риверс не выгнал тебя из лектория. Где это видано! Молча стоял и умилялся, как ты пускаешь во сне слюни. Боже, да весь факультет в курсе, что такое пренебрежение к дисциплине профессор прощает только своим любимицам.

Аннет многозначительно подвигала идеальными бровками, выделив голосом последнее слово, и сомнений в пошленьком смысле попросту не осталось. Что?! Они же не могут всерьёз думать… о, чёрт! Позор какой! Элис открыла рот. Затем закрыла. И видимо, на её лице появилось настолько характерное выражение шока, что это немного отрезвило компанию девиц.

– Смотрите, девчонки. – Мел удивлённо всплеснула руками и наконец отпустила локоть жертвы. – Кажется, Эл и правда не понимает, о чём мы.

– Абсолютно, – сквозь зубы процедила она, чувствуя, как заливает щёки краска гнева. Получается, эти курицы действительно решили, что она – святые угодники! – спит или собирается спать с профессором? Да они охренели! Гнев накрыл волной, и Элис заговорила тихо и зло: – Но благодаря вашим ужимкам уже догадалась. И хочу сказать, что я здесь для того, чтобы учиться, а не трахаться с преподавателем ради хороших оценок, сданного зачёта или сомнительного развлечения! Это Массачусетс! Или вы в своих затуманенных гормонами мозгах уже позабыли где учитесь? Позади вас стоит толпа, которая спит и видит, чтобы занять на аудиторной скамье ваше тёпленькое местечко. Хочется вылететь с записью в личном деле? Приводов в полиции мало? Ну так вперёд! Раздвигайте шире ноги. Можете прямо здесь, всё равно он сейчас выйдет, так хоть сможет по достоинству оценить ваши усилия при дневном свете.

Она обвела взглядом притихших от такого напора девушек и устало продолжила, желая раз и навсегда закрыть вопрос:

– Оставьте при себе свои домыслы. Я видела его вчера у дяди в клубе и понятия не имела, кто он такой. Профессор из вежливости – и только из вежливости! – предложил после смены довезти до дома. Я отказалась. Всё! – Однако это было не всё. Но Эл скорее язык бы себе откусила, чем поделилась произошедшим хоть с кем-нибудь. Вся ситуация казалась слишком смущающей, а после сегодняшней лекции – унизительной. Так что она наигранно вздохнула. – Спуститесь с небес на землю или прекращайте читать бульварные романчики. Каникулы закончились, пора прекращать реальные или воображаемые потрахушки. Вы ведёте себя аморально.

– Да ты, оказывается, ханжа! – с весёлым удивлением выдала Мелани, на которую, кажется, проникновенная речь не подействовала ни на йоту. Элис захотелось удариться головой о дерево, рядом с которым она всё ещё стояла. Подозрения, что мозги Мел расположены где-то в вагине, возымели под собой почву.

– Я. Не. Ханжа. Просто держу своё либидо при себе, а не тычу им каждому встречному мужику в лицо!

Нет, они всё-таки её достали. Элис круто развернулась, резким рывком высвободила руку из цепких пальчиков Кэтрин и стремительно направилась прочь от этого враз поглупевшего сборища озабоченных девиц. Рядом с ними IQ всей улицы начинал стремительно падать.

Сзади раздался чей-то оклик, но Эл лишь отмахнулась. Она спешила убраться подальше от кампуса, боясь сорваться, если заговорит с кем-нибудь ещё. К тому же усталость придавливала к земле и грозила вколотить по колено в расплавленный асфальт, словно на плечи водрузили тектоническую плиту. Под правой лопаткой ожидаемо снова противно заныло, тут же вызвав ломоту где-то в грудине, и неприятная боль расползлась по уставшему телу. Элис осторожно вздохнула. Нет, Джо однозначно прав со своим докучливым бубнёжем. Ей срочно надо взять себя в руки и наконец-то выспаться, иначе риск попасть в больницу с очередным кризом будет уже не гипотетическим. Последний курс и больное сердце – понятия совершенно несовместимые в суровых реалиях МТИ. Этот университет не зря прозвали раем для чокнутых гениев и адом для остальных. Но у Элис не будет второй попытки ни сдать экзамены, ни выжить. Придётся как-то умудриться и всё совместить.

Эл торопливо шагала по Вассар-стрит, пока набирала сообщение для О’Нили с предупреждением не ждать её сегодня у Хиггинса. И по-прежнему пялилась в телефон, когда завернула на улицу Портленд, где обычно толклись таксисты. Остановилась Элис лишь на пешеходном переходе, который оказался занят группой странно одетых велосипедистов. Похоже, соседний Гарвард решил устроить парад. Опять. Но когда Эл уже вознамерилась перейти проезжую часть, перед ней неожиданно и резко, лишь чудом не задев, затормозил чёрный матовый автомобиль. С душераздирающим визгом шин он начертил на асфальте четыре чёрные полосы, прежде чем остановился. Элис испуганно отшатнулась. С губ сорвалось отнюдь не богоугодное выражение, и в это же мгновение разношёрстная уличная толпа в едином порыве повернулась в сторону лихача. Приехали…

С удивлением взглянув на идиота, что в такой час гонял по тихим улочкам Кембриджа, Элис почувствовала, как её и без того несчастное сердце болезненно дёрнулось. Да быть не может… чёртов мудак! Опять! За какие грехи этот день стал ещё паршивее? Еле сдержавшись, чтобы не закатить глаза, Эл уставилась на машину прямиком из самого ада. Оставалось только осенить себя крестным знамением и помолиться, дабы самовлюблённый говнюк не сморозил очередную двусмысленную гадость на всю Портленд-стрит. Это же ей потом вовек не отделаться от идиотских шуточек. Тем временем секунды капали одна за другой, а она стояла и пялилась на чёрного четырёхколёсного зверя, совершенно не представляя, что же теперь делать. Наконец стекло Мерседеса медленно опустилось, и взору предстал Джеральд Риверс с невероятно самодовольным выражением лица. Козёл!

Злость, тлевшая после разговора с Мелани и остальными идиотками, вспыхнула новым пламенем. Элис сгорала в собственном гневе и стыде, потому что теперь свидетелями отвратительной сцены будет не только кучка студентов в закрытой аудитории, но и минимум сотня зевак! Чёрт… надо же так сглупить! Только сейчас Эл поняла, что лучше всего было уйти. Следовало немедленно отвернуться и раствориться в снующей мимо толпе. Однако теперь время упущено. Она стояла напротив уродской машины и смотрела в самые страшные в мире глаза. Дав себе мысленного пинка, Эл раздражённо уставилась под ноги.

– Вас подвезти, мисс Чейн? – Донёсшийся голос электрическим ветром поднял на теле все до единого волоски.

Эл едва не зашипела. Гадёныш, без сомнений, прекрасно владел собственным речевым аппаратом. Его идеально тактичные нотки безотказного предложения почувствовались даже в жалких четырёх словах. И будь профессор ещё чуть больше тщеславен, он непременно занёс бы их в хрестоматии для обучения страждущих малолетних пикаперов. Впрочем, Элис не сомневалась, что ни один человек в мире не произведёт такого эффекта всего лишь одной мелкой фразой. Увы, набор генов Джеральда Риверса был уникален и неповторим.

Обо всём этом, наверняка, догадывался и он сам, потому что небрежным взглядом окинул притихшую улицу, прежде чем вновь с пластиковой улыбкой уставился на мисс Чейн. И Эл показалось, что замерли даже вездесущие мухи. Все насторожились в предчувствии скорой развязки, возможно, кровавой, и раздражение трещало с шумом электростанции. Однако прошла секунда, затем вторая, и Эл вдруг поняла, что ей просто необходимо быть выше этого. Она не даст ни одного шанса на устную провокацию. Даже если оттого, как именно профессор выделил её имя, захотелось дать ему в рожу или плюнуть на капот эпатажной тачки. Желательно, серной кислотой. Но помолчав ещё пару мгновений, Эл лишь молча посмотрела в чудовищно бесцветные глаза, где провалами чернели расширившиеся зрачки, и всё так же, не произнеся ни слова, медленно подняла правую руку с оттопыренным средним пальцем.

Пантомима была понята верно, потому что уже в следующую секунду космический ублюдок рассмеялся и вдавил педаль газа в пол. Бешеный носатый монстр взревел двигателем и сорвался с места, стремительно унося своего владельца в горячее марево августовского заката.

– Ненавижу… – процедила Элис, пока смотрела вслед быстро удаляющейся чёрной точке. – Как вселенная вообще умудрилась породить такое?

Толпа безмолвствовала.

На следующий день перед дневной лекцией по квантовой оптике Элис забежала в лабораторию профессора Хиггинса. Пора было обозначить фронт работ на год и определиться с докладом на спонсируемую самыми престижными работодателями Кремниевой Долины грядущую конференцию по биотехнологиям. Заявку туда они подали ещё весной, и вот недавно пришёл ответ – их статья принята.

Работать с Хиггинсом было легко и приятно. Рыжеволосый, забавно тощий душка-профессор с удовольствием общался со студентами и к своим сорока годам был всё ещё не женат, за что не уставал благодарить небеса, пока неделями пропадал на конференциях и симпозиумах. И хоть по меркам университета Хиггинс был достаточно молод, увидев его бледную, заросшую рыжей щетиной физиономию в первый раз, их курс дружно дал новому преподавателю все прожитые им годы, а потом накинул сверху ещё десяток. И каково же было всеобщее удивление, когда выяснилось, что разница между ними не так уж и велика! Впрочем, и та дюжина лет совсем скоро стёрлась, оставив за собой только уважительное обращение «профессор». В общем, немыслимым научным ветром занесённый в Массачусетс профессор Хиггинс быстро стал объектом всеобщей студенческой любви не только за своё едкое чувство юмора, которое так ценили юные гики, но и за поразительное человеколюбие. Однако даже у него бывали неудачные дни, когда характер брал верх над строгой натурой. И тогда профессор превращался в порядочную язву, ненавидел чопорную Новую Англию, а каждая его шуточка отдавала кладбищенским юмором.

Вообще, Элис считала его историю довольно забавной. Как потомственный военный инженер Хиггинс несколько лет отработал на британскую службу разведки, прежде чем однажды утром обнаружил в себе ярого пацифиста. Ирландская кровь немедленно возжелала революционных перемен, и форменная стрижка сменилась на бесформенные светло-рыжие лохмы, а строгий и вынужденно скупой на слова офицер неожиданно обнаружил себя восхитительным лектором. Хиггинс был очень хорош. Он стремился передать знания с той же страстью, с какой в своё время жаждал воцарения мира. И Элис искренне считала, что таких преподавателей больше нет. Живая речь и фанатичная увлечённость предметом завораживали настолько, что спустя всего пару лекций к профессору выстроилась очередь из желающих писать под его началом выпускную работу. Но вечно занятый Хиггинс выбрал только двоих. И как же была удивлена Элис, когда из десятков не менее талантливых однокурсников, он указал именно на неё. Ну и на Джошуа. Но у этих двух мужчин была совершенно особенная атмосфера с запахом канифоли, припоя и горячего пластика. Фанатики текстолита, они точно втайне принесли клятву верности на справочнике номенклатуры резисторов.

И потому совершенно неудивительно, что однажды обсуждение технологических новинок привело этих двух в клуб дядюшки Клауса, где и обнаружила их Элис. Студент и преподаватель умудрились напиться до состояния полной потери сигнала между мозгом и двигательным центром. Точнее, в таком состоянии был Джошуа. Профессор Хиггинс, имея знаменитую родовую ирландскую печень, оказался чуть более вменяем. Он ещё умудрился просветить Элис, что её чернокожий приятель оплакивал расставание с очередным бойфрендом, после чего отрубился прямо за столом. Очнулся дражайший руководитель уже в их квартире на крошечном диване, мучаясь дикой головной болью, стыдом и любопытством. Именно в тот вечер профессор стал вторым человеком, поверенным в секрет О’Нили. Не то чтобы друг детства скрывал свою ориентацию, нет. Просто не считал нужным орать об этом на каждом углу. После этого случая Хиггинс часто присоединялся к компании, состоящей из Элис, Джо и коллеги по «Вальхалле» – Триши. Он же привёл к ним аспирантку Генри Кёлль – единственное живое существо, кто мог навести порядок в совершенно беспорядочных бумагах занятого профессора. Все вместе они играли в покер, ходили на концерты и несколько раз устроили тур в Монополию.

Так что в этот день, как и в сотню других раньше, Элис открыла тяжёлую деревянную дверь, что вела в лабораторию профессора, и, преисполненная радостным предвкушением встречи, шагнула вперёд. В конце кишкообразного, заставленного компьютерами и разномастными стульями помещения притаился кабинет Хиггинса. И здесь, как всегда, всё было по-старому: валялись неопознанные микросхемы, пучки перепутанных проводов, а столы покрывали множественные пятна от кислотных растворителей. С тайным душевным трепетом Элис вдохнула запах канифоли и раскалённого металла, что круглогодично витал в местной аудитории и теперь плотно ассоциировался с научным руководителем. Тот, кстати, нашёлся за одним из специальных вытяжных стендов, склонённый над очередной печатной платой.

– Добрый день, профессор. – Она лучезарно улыбнулась.

– А, Элис! – Хиггинс устало потянулся. Кажется, его бледное лицо за лето так ни разу и не увидело солнца. Он растянул губы в улыбке и снова сгорбился над столом, вооружившись паяльником с каким-то хитроумным жалом. – Рад тебя видеть. Ну, как начался семестр?

– Вполне неплохо. – Она пристроилась рядом на высоком стуле, наблюдая, как аккуратно и точно попадает на контакт припой. – Как прошла конференция в Венгрии?

– Уныло. – Профессор поморщился, но тут же вскинул ласковый взгляд своих зеленоватых глаз. – Видел, ты выбрала курс Джеральда – похвально, весьма разумно и полезно.

Элис недоумённо посмотрела на своего руководителя. Что за новости? Профессор никогда не позволял себе подобных фамильярностей, по старой военной привычке свято соблюдая строгую субординацию. Кроме… Что же, Элис и Джошуа, по всей видимости, были не в счёт, как и Генриетта. Хиггинс же истолковал её недоумение по-своему.

– Профессора Риверса, – пояснил он.

Уточнение вышло излишним. Ни за что на свете Элис не забыла бы столь необычное сочетание. Джеральд Риверс. Обманчиво-мягкое, лживо-нежное сперва, и хлёстко-раскатистое в конце. Р-р-риверс. Да уж, как никто другой, этот мужчина соответствовал своему имени. Даже здесь ощущалось чёртово двойное дно.

– Элис?

Она вздрогнула, понимая, что слишком задумалась, и профессор ждёт ответа.

– Всё… в порядке, – наконец выдавила она, проигнорировав замечание о главной головной боли последних двух дней. Элис выдохнула, взяла себя в руки и продолжила уже спокойным тоном. – Пришла узнать, что у нас по планам с конференцией.

– Как твоё самочувствие? – ответно проигнорировал слова Хиггинс. – Джошуа сказал, твои боли…

– У него слишком длинный язык, – зло перебила Элис, скорее, по привычке, чем в настоящем раздражении. В конце концов, профессор столько раз становился свидетелем маленьких приступов…

– Он волнуется. – Хиггинс помедлил секунду, словно раздумывая, сказать или не сказать что-то ещё, и неожиданно добавил: – Я тоже.

И в этот момент Элис почувствовала, как внутри разлилось приятное тепло. Вот он – Мэтью Хиггинс! До фанатизма заботливый и сострадательный человек, который нёс добро в каждую минуту своего существования. И всё же Элис покачала головой.

– Я благодарна вам обоим за заботу, честное слово. Но способна разобраться сама.

– Доктор Чен так не считает. Мы тоже. Эл, ты же знаешь, что всегда можно попросить субсидию, чтобы за счёт университета провести хотя бы малую операцию. Уверен, комиссия одобрит запрос…

Этот вопрос профессор и Джо поднимали каждые полгода. И пусть они особо не надеялись на согласие упрямой мисс Чейн, но всё равно не оставляли попыток.

– Нет, – жёстко отрезала она в очередной раз. – Грантов с моих проектов хватает, чтобы компенсировать затраты университета на обучение, но вряд ли они захотят тащить балластом больную девчонку. На моё место всегда найдутся более перспективные.

– Не городи ерунды! – неожиданно вспылил Хиггинс. – Ты ценное приобретение для Массачусетса, да и в комиссии сидят адекватные люди, которые войдут в положение. Но если и нет, ты всегда можешь рассчитывать на мою помощь и…

– Сэр, – устало проговорила Элис, – я ценю, что вы переживаете за меня, но брать ничего и ни у кого не стану. Во-первых, это дело только моё. Во-вторых, вы даже не представляете какая там сумма.

Она мягко улыбнулась и, не дожидаясь ответной реплики, сменила тему.

– Так что с конференцией?

Профессор понял, что продолжать разговор бессмысленно, растерянно почесал светло-рыжую бровь и сдался.

– У тебя будет стендовый доклад. Готовим постер.

– А почему не устный? – удивилась Элис, а сама попыталась стянуть уже прилипшую к влажному телу верхнюю кофту, чтобы остаться в одной футболке. С удивительной августовской жарой не справлялся даже мощный кондиционер лаборатории. Тяжёлый взгляд, которым профессор Хиггинс задержался на просвечивающих сквозь тонкую кожу венах, остался незамеченным.

– Тебе предстоит многое доделать в программе, и лишние вопросы к работе пока неуместны. Сама понимаешь, проект спонсирует отдел из NASA, а они товарищи скрытные. – Он вздохнул, дав понять, что предпочёл бы с блеском показать их с Элис детище, но… но… Всегда эти условности и секретности.

– Без проблем, – Элис примирительно подняла руки. Право слово, она и не думала настаивать. В конце концов, профессору виднее. И Эл уже собиралась сказать это и кое-что ещё, но Хиггинс успел первым.

– Ах да. Я уже говорил, что рад твоему выбору?

Она удивлённо моргнула.

– Сэр?

– Курс профессора Риверса.

И Элис едва поборола желание досадливо хлопнуть рукой по столу. Это заговор, что ли? Ни разу за все пять лет она не слышала этого имени, не видела этого человека, вообще не знала о нём. Но уже второй день подряд неоднократно сталкивалась с проклятым типом не только вживую, но и в разговорах. Её собственная лекция у чудного профессора только закончилась, отчего Эл казалось, что лёгкие ещё долго будут пропитаны витавшим в аудитории ароматом. Тем временем Хиггинс задумчиво постучал по столу рукояткой паяльника и проговорил:

– Нам может потребоваться его помощь на финальном этапе, если ты всё-таки решишься довести идею до конца и напишешь собственный искусственный интеллект. Тебе предстоит делать анализ каждого гена, чтобы внести его в библиотеку, а без нейросети программа не справится.

Элис почувствовала, как внутри что-то сжалось. Нет уж! Скорее, она съест собственную выпускную работу, чем обратится за помощью к Риверсу. К кому угодно, хоть лично приедет в клинику Мэйо7, но только не к нему!

И видимо, весь спектр испытываемых эмоций слишком отчётливо отразился на её лице, потому что профессор отложил паяльник и удивлённо проговорил:

– Так, Эл. – Он откинулся на спинку кресла и пристально посмотрел на свою подопечную. – Я, конечно, не полиграф, но и ты не игрок в покер. В чём дело?

– Абсолютно ни в чём, – нагло соврала она, пряча взгляд. – Думаю, я справлюсь сама.

– Ты ещё ни разу не писала на языке искусственного интеллекта, – резонно заметил Хиггинс. Он пока не переходил в активное наступление, но уже пристально разглядывал напряжённую Элис.

– У меня будет целый семестр, чтобы научиться примитивным алгоритмам, – не сдавалась она.

– Но успеешь ли ты дописать программу к защите? – Рыжие брови вопросительно взлетели вверх.

– Успею! – Элис кивнула для большей убедительности.

А что она могла ответить ещё? Эл прекрасно понимала, что подобное поведение выглядит слишком странно, но ничего не могла поделать. Нежелание хоть как-то контактировать с профессором Риверсом оказалось сильнее здравого смысла. Да ей же кошмары вперемешку с эротикой полгода будут сниться, если она согласится принять эту помощь!

– Не знаю, чем обусловлено твоё упрямство. – Руководитель вздохнул и устало потёр глаза. —Честно говоря, я очень удивлён. Джеральд великолепный специалист и может помочь усовершенствовать твою программу. Он не раз работал с биотехнологами…

– Вы называете его по имени, – неожиданно перебила Элис, отчего сбитый с толку Хиггинс моргнул, но всё же ответил.

– Я знаю его уже шесть лет. Наши выпускники всегда работают вместе, у нас много общих проектов, а ещё… Мы друзья. В некотором роде.

На последних словах профессор непроизвольно поморщился, а Эл рассмеялась.

– Как-то вы не испытываете особого воодушевления.

– Джеральд сложный человек…

– Да ну? – не удержалась она от ехидной ремарки. Хиггинс притворно сердито зыркнул в её сторону и скрестил руки на груди.

– Так, ну-ка рассказывай. До тебя, конечно же, дошли все слухи и легенды, что который год подряд блуждают в умах наших студентов.

– Слава летит впереди него, – Элис кивнула. – Разумеется, я не собиралась верить каждому слуху, что доносится из не слишком умных ртов…

– Это правда, – не дал договорить профессор.

– Что? – Элис даже растерялась от такого заявления.

– Всё правда. Всё, что ты слышала – правда.

Говоря честно, Эл ожидала многого. Например, что наставник будет отрицать нелепые домыслы или начнёт выгораживать друга. А может, вообще не станет поднимать эту тему. Но вместо этого Хиггинс так просто признал, что Джеральд Риверс – редкостный моральный урод, беспринципный хакер, богатенький транжира и любитель молоденьких студенток.

Элис нервно вдохнула. Что же…

Вау.

Не сказать, что в своей приютской жизни она часто встречала таких. Ха! Наоборот! Отчего захотелось рассмеяться, потому что узнай о Джеральде Риверсе матушка Агнесс, и не вылезти ему из пожизненных епитимий. Ибо, где же это видано, чтобы человек нарушал столько заповедей одним своим существованием! И развеселившаяся от мысли, как лощёный профессор будет покаянно зачитывать вслух Евангелие, Элис неожиданно ляпнула:

– Почему никто не заявлял в полицию?

– На кого? – не понял Хиггинс.

– На Риверса.

– Побойся бога, – он хохотнул и почесал рукой изрядно отросшую бородку. – Им все довольны: правительство, университет и лично глава его – Президент Коэн. Опять же, девушки… Что бы Джерри ни делал – он делает это прекрасно.

Элис непроизвольно сморщилась, услышав показавшееся кощунственным уменьшенное имя профессора. Прозвище тупой мультяшной мыши совершенно ему не подходило.

– Это очень… своеобразный комплимент.

– Нам с тобой может многое не нравиться, но свою жизнь каждый имеет право проживать так, как считает нужным. До тех пор, пока он приносит деньги, все будут закрывать глаза на его проделки. Тем более, повторю, про недовольных я не слышал.

– Это отвратительно!

– Тебе не идёт ханжество, Элис.

– Я не ханжа!

Вот уже второй раз люди почему-то считают, что дело исключительно в интимной составляющей личности чёртова Риверса! Как будто ей есть до этого дело. Фу! Элис вздохнула.

– Я видела его в клубе у дяди ещё до начала семестра, знаю, что он из себя представляет. Где секс на одну ночь, там и алкоголь. Не удивлюсь, если и наркотики. И что станет с ним через несколько лет такой праздной жизни? Не буду спорить с вами, он имеет право жить так, как хочет. Просто мне обидно за такое бессмысленное растрачивание потенциала.

– Он ничего не растрачивает. – Руководитель отвернулся обратно к своей плате, взял в руки паяльник и договорил. А Элис показалось, что он сам не рад тому, о чём приходится рассказывать. Видимо, минутой раньше ирландская горячность опять вылезла вперёд еврейской расчётливости. Но всё же Хиггинс произнёс: – Как бы он себя ни вёл, что бы ни делал, Риверс никогда не позволит веществам одурманить свой мозг. Он говорит – это самое дорогое, что у него есть. Да, возможно, я не совсем одобряю его слишком фривольное поведение. Но он об этом прекрасно знает, и в моём присутствии сдерживается. Даже и не сосчитаю сколько раз Джерри спасал мои проекты, когда я уже лез на стены от безысходности. Молча приносил готовое решение, а в последний раз сам взялся за паяльник и до трёх утра помогал доводить прототипы до ума. Я и не знал, что он умеет!  Так что друг из него тоже отличный. Хотя характер, конечно, дерьмовый.

Вот как. Элис мысленно хмыкнула. И душа-то у Риверса отзывчивая, и мастер на все руки, а ещё гений с избирательно высокими принципами. Эл почувствовала, что её замутило. Ещё парочка таких сомнительных дифирамбов, и она сама проникнется восторгом к профессору вопреки всем предостережениям Клауса и собственным ощущениям. Прямо послушать, так Риверс – сверхчеловек, а не простой смертный. Хотя на всё было одно логичное объяснение. Доброта Хиггинса, похоже, опять сыграла с ним злую шутку. Но невозможно же заблуждаться насчёт одного человека столько лет?

– А про покер обидно было, – заметила Элис шутливо, выводя разговор из опасного русла. – Кстати, мы собираемся по четвергам возобновить наши встречи в «Вальхалле». Приходите, составите нам компанию. И тогда посмотрим, кто из нас плохой игрок.

Хиггинс неожиданно отложил паяльник и, не поворачивая головы, сказал:

– Эл, если у тебя возникнут какие-нибудь проблемы с Риверсом, пожалуйста, не стесняйся и скажи мне.

Фраза вышла настолько неожиданной и прозвучала так серьёзно, что Эл невольно взглянула на профиль сидящего перед ней мужчины и нахмурилась. Хмурился и Хиггинс. Его губы были плотно сжаты, а невидящий взгляд устремлён на микросхему. С чем была связана такая резкая перемена настроения, Элис не могла даже представить. Что за чёртовы мистификации? Бесконечная Хиггинсова дуальность начинала утомлять.

– Хорошо, – просто ответила она, зная, что никогда не воспользуется этим предложением. Несмотря на всю дружбу, жаловаться одному преподавателю на другого казалось унизительным и недостойным. – Так что насчёт четверга?

Хиггинс всё же повернул голову, пристально вгляделся в лицо Элис, будто хотел что-то увидеть, а затем кивнул.

– Замётано. Прихвачу Генри, если она будет не занята.

Уже позже, дома за просмотром конспектов, Элис неожиданно для себя вдруг задумалась: а не намекал ли на что-то профессор? Хотя, бога ради! Какие проблемы могут возникнуть с преподавателем, пускай даже немного эксцентричным? Судя по двум прошедшим занятиям, лектор из говнюка вышел великолепный, а очередной спор получился интересным и продуктивным. Даже сам Риверс сегодня пугал чуть меньше. Никакого сравнения с тяжёлым понедельником, хоть глаза его по-прежнему нагоняли жути. Ужасно! Элис поёжилась, попробовала вновь сосредоточиться на конспектах, а потом снова подняла рассеянный взгляд. Нет, что-то было не так. Несмотря на все рациональные доводы, не покидало ощущение, что Хиггинс пытался о чём-то предупредить. Только вот намёк раз за разом ускользал, вынуждая нетерпеливо вертеться на стуле. О! Да будь прокляты эти мужчины! Почему нельзя выражаться конкретнее?

4

Первое утро сентября принесло с собой свежий ветер и бесконечно синее небо. Ещё вчера удушающая жара давила на задыхающийся в пыльном мареве город, а сегодня кристально чистый воздух будто бы напевал в предвкушении чего-то нового. Среда пролетела для Элис совершенно незаметно в вихре обычных забот, проектов и собственной выпускной работы. Настало утро четверга, а вместе с ним проснулось предвкушение приятного вечера в отличной компании. Джошуа, естественно, ещё спал, когда она вышла из их маленькой квартирки. Прохладный влажный муссон бодрил, наполненный ароматом свежей выпечки и кофе из соседней растаманской булочной. Элис жадно вдыхала эти запахи, направляясь к автобусной остановке. Сегодня времени было достаточно, и она вполне могла насладиться утренней пробкой под чудесную музыку и кофе без кофеина. Настроение было отличным: лето закончилось, она выспалась, сердце не болело, и уже второй день никакого профессора Риверса. Жизнь, ты бываешь так ошеломительно прекрасна! Даже пробка на мосту Лонгфелло показалась Элис незначительной по сравнению с её обычными масштабами. А потому в здание на Вассар-стрит, где располагалась многофункциональная Исследовательская Лаборатория Электроники, она вошла раньше намеченного. Коротко поздоровавшись с дежурными лаборантами в аудитории биотехнологий, она уселась на свой любимый высокий табурет, достала ноутбук, тут же подключая его к цифровой установке, и натянула нитриловые перчатки. Итак…

Благодаря успехам в инженерии, Элис получила возможность проводить опыты на одной из самых продвинутых экспериментальных кафедр института. Её заказчики из NASA полностью оплачивали все необходимые изыскания, так что она могла позволить себе арендовать собственное оборудование для непрерывных исследований. Аудитория, где в прошлом году Элис проводила каждую субботу, была большой и светлой. Удачно сочетая в себе лекционный уголок и стенды для различных приборов, её оснастили всей возможной аппаратурой, которая только могла потребоваться студентам Массачусетса.

Заняться разработкой базы для секвенирования генов в своё время предложили Хиггинсу. Однако тот был слишком занят своими текущими проектами и потому решил перепоручить задачу Элис. Это случилось на третьем курсе, который стал отправным в их долгом и плодотворном сотрудничестве. Разумеется, вначале она испугалась и всячески отказывалась от незнакомой для неё темы, стуча зубами от самого страшного кошмара любого ботаника – не справиться. В конце концов, она всего лишь программист! Но руководитель мягко и настойчиво убеждал её ознакомиться с проектом поближе, и, спустя два месяца, Элис обнаружила, что увлеклась открывшимися перед ней задачами. Не раздумывая, прямо посередине семестра она записалась на курсы по биотехнологии, наноматериалам и клеточной инженерии, решив освоить две специальности сразу.

Тот год прошёл как в тумане, пока она металась между занятиями, проектами и работой. Элис спала в сутки от силы по три-четыре часа, пока стремилась нагнать своих новых однокурсников, познавая предметы, которыми даже и не планировала когда-либо заниматься. Она была настолько воодушевлена и поглощена новыми знаниями, что не обращала внимания на постоянно растущие боли в сердце. Такое легкомыслие оказалось весьма опрометчивым, потому что однажды Элис свалилась с приступом прямо на планёрке у Хиггинса во время презентации достигнутых успехов. По счастью, в тот момент Джошуа благополучно дремал рядом за компьютером и быстро сориентировался посреди развернувшейся паники. Наверняка всё в тот момент показалось профессору чистым безумием: один его студент корчился на полу, а другой поспешно запускал на телефоне бодренький бит «Stayin’ alive». Попутно Джо шарился по карманам Эл в поисках нитроспрея и пытался понять, есть ли фибрилляция.

Лёжа несколькими часами позже в институтском госпитале, Элис ещё долго выслушивала яростные вопли Хиггинса. Предатель Джошуа сдал подругу с потрохами, выдав полное жизнеописание мисс Чейн чуть ли не от момента зачатия. Руководитель тогда отбросил к чертям разницу в статусе, профессиональную этику и простое человеческое воспитание, едва ли не визжа на всё отделение о безответственности Элис. Однако обижаться было не на что. Как можно сердиться на человека, в глазах которого плескался недавний страх? Святая корова! Мэтью Хиггинс был напуган до тремора зубов! В то время как сидевший рядом насупившийся Джо молча позволил профессору выплеснуть накопившийся адреналин. Взбучка от друга предстояла чуть позже, по возвращении домой.

Именно тогда стало понятно, насколько профессор восхитительный друг. Стоило Элис очутиться в обычной палате, как он принёс необходимые книги, конспекты и пожелания скорейшего выздоровления от всех преподавателей. По просьбе руководителя заглянул даже куратор курса, пообещав решить вопрос с пропущенными лабораторными и тестами. Эл не знала, какими трудами и обещаниями Хиггинс смог убедить профессоров, что именно эта студентка заслуживает особенного внимания. Они никогда не заговаривали об этом. Но ведь все знали, что в Массачусетсе было не принято тянуть отстающих… Ладно. На самом деле, здесь даже смерть не считалась веской причиной пропустить какой-нибудь важный семинар. Все годы обучения учёба напоминала беспощадную гонку на выживание. Добрался до финиша? Справился? Отлично. Давай пошевеливайся и дальше. Не можешь? Или, не дай бог, устал… Тогда тебе стоит сменить университет. Желательно, прямо сейчас.

Так что происшествие не заставило снизить темпы работы. Однако Джошуа, а вместе с ним и Хиггинс, настояли, чтобы Эл регулярно проходила обследование в университетском медицинском центре. Слава богу, страховка покрывала душеспасительные беседы с доктором Ченом и новые вариации лекарств. Ну а раз в полгода Элис обвешивали датчиками, ставили на беговую дорожку или сажали на велотренажёр и снимали все показания, которые только можно было снять. К сожалению, выводы были неутешительны: врачи настаивали на операции, Хиггинс – на отдыхе, Джо – на смене лечащего врача. А бездушный аппарат УЗИ с каждым разом демонстрировал всё большие размеры проклятого правого предсердия. Аномалия Эбштейна. Диагноз звучал так чертовски неутешительно. Но это не имело для Элис никакого значения. Какой смысл переживать, если она просто не в силах изменить обстоятельства? Денег на операцию нет, времени на неё нет также. Да никто и не будет целый год возиться с девчонкой, которая даже чихнуть без посторонней помощи не сможет. Дырка в груди не решит её проблем, а лишь создаст новые. Друзья это понимали, переживали, но сделать ничего не могли. И потому примерно с тех же пор в телефоне их дорогого профессора тоже поселилась прямо-таки судьбоносная песенка Bee Gees. На всякий случай.

Программа тихо пиликнула, выводя Элис из задумчивости – предварительный анализ был закончен. Пальцы заскользили по клавишам ноутбука, запуская алгоритм отладки. На мониторе медленно вырисовывался сигнал прохождения молекулы через нанопору, и в который раз Эл поразилась математической красоте невидимого мира. Она не верила в Бога, зато верила в такое вот совершенство разума человека, его превосходство над самим собой. Какая же власть появилась у людей с возможностью влиять на собственный генный набор! И раз NASA и Хиггинс хотят интеллектуальную систему распознавания цепочек ДНК, – они её получат. Элис прекрасно обойдётся без помощи Гениального Мудака. Чёрт возьми, она может написать всё что угодно на чём угодно!

Сбегав после обеда на семинар по криптографии и получив очередной проект с перспективой защиты перед всей группой, Элис вернулась в лабораторию. С каждым следующим днём становилось яснее, что этот год будет ещё более напряжённым, чем предыдущий. Преподаватели считали своим долгом нагрузить студентов, чтобы в конце легко отпустить птенцов в свободный полёт. Однако, когда успеть всё на свете, Элис представляла слабо, но отказываться от маленьких радостей не собиралась. Иначе можно окончательно свихнуться, плотно подсев на антидепрессанты и стимуляторы, как это делала треть студентов магистерских программ и уж точно каждый второй первокурсник.

О, покер… Играть в одну из самых азартных игр Эл научил неунывающий Джо ещё во времена жизни в приюте. За два вечера он написал примитивную программу, которая хоть и едва работала на старых компьютерах в их классе программирования, но своё дело сделала. Уже позже, познакомившись у Клауса в клубе с нечистой на руку бывшей крупье Тришей Ким, невесть каким образом ставшей одним из администраторов в «Вальхалле», Элис окончательно погрузилась в увлекательный мир карт и блефа. Благодаря новой знакомой, она узнала пару честных и куда больше нечестных трюков, научилась удачно сдавать карты и теперь почти превосходно владела своим лицом. К сожалению, все эти приёмы не работали в игре с самой Тришей, чья дикая смесь корейской и эфиопской крови начисто лишали хоть каких-нибудь шансов считать эмоции, но на остальных ещё можно было отыграться.

Сначала они встречались за покером втроём, потом об этих посиделках прознал Хиггинс и привёл Генриетту, с которой Элис сдружилась почти сразу. Две язвительные натуры просто не смогли пройти мимо друг друга. Так что весь прошлый год четверг был временем покера для их маленькой компании. Клаус знал об этом, и в эти дни «Вальхалла» не устраивала шумные вечеринки. Кестер приглашал джазменов, оплачивал за счёт заведения первый раунд напитков и оставлял друзей одних за самым отдалённым и тихим столиком. Элис не удивилась бы, узнав, что старый мафиози втайне каждый раз утирал скупую слезу растроганного наставника, пока смотрел, как его воспитанница попирала закон Божий. Двойные стандарты преступного мира, что поделать…

Вот и сегодня, придя немного раньше остальных, она расцеловала названного дядюшку в пухлые щёки, достала фишки с колодой карт и направилась к столику. Бог Один проводил её благосклонным взглядом. Разложив нехитрое хозяйство, Элис устроилась поудобнее на стуле в ожидании компании, которая снова опаздывала. Первым пришёл вырядившийся в любимую футболку с эмблемой чёрного альбома Металлики сердитый Джо. Он ругался с кем-то по телефону, но всё равно клюнул подругу в щёку и приветственно махнул Клаусу и Аве. Приятель не скупился на бранные словечки, отчитывая собеседника, и Элис вздохнула. Кажется, Арнольд – нынешний бойфренд Джо – в очередной раз просадил где-то деньги и теперь клянчил их у своего парня.

– Тебе пора заканчивать эту благотворительность, дорогой, – произнесла она, как только друг отключил звонок и в сердцах бросил трубку на белую скатерть.

– Я себе говорю это каждый раз…

– Но потом его смазливая мордашка и… погоди, как ты там говорил? Проникновенный взгляд океанской синевы снова давит тебе на жалость, – ехидно закончила Элис.

– Язва.

– Подкаблучник.

Они рассмеялись, признавая правоту друг друга. Эл действительно часто бывала резка, а Джо слишком западал на блондинчиков. Хотя с его нынешним юношей, похоже, всё было всерьёз.

– Какие новости к этому часу? – спросила она, тасуя колоду. О'Нили откинулся на спинку стула и сцепил руки за головой.

– Я в полной учебной жопе, – пропел Джо, глядя в потолок.

Элис протянула открытую ладонь.

– Дай пожму твою руку, брат. Понятия не имею, как всё успеть.

Они с самыми трагическими лицами скрепили общую беду, после чего беседу прервал Хиггинс, явившийся в компании Генри. Элис вновь восхитилась, насколько в Кёлль было невероятно всё – ум, красота, фантастический рост и ненависть к собственному полному имени. Любого, кто осмеливался его произнести, ждала буря от разъярённой валькирии. Мужчины тем временем пожали друг другу руки, а аспирантка опустилась на стул рядом с Элис и устало сдула с глаз белокурую прядку.

– У меня сегодня была первая в жизни лекция, – поделилась она драматическим шёпотом. – Думала, буду заикаться точно припадочная, но обошлось.

– Ого. У первокурсников? – Элис уважительно посмотрела на подругу.

– Не-а. – Генри закинула в рот жвачку. – Бери выше – второй!

Она подняла палец, показывая всю значимость этого события, потом не выдержала и прыснула. Элис улыбнулась в ответ.

– Так. – Генриетта ударила ладонью по столу, чем привлекла к себе внимание. И продолжила, когда все взгляды обратились к ней. – Мы начинаем?

– Триша, как обычно, будет позже, – ответила Элис, читая только что пришедшее сообщение от Ким. – Начнём без неё, а там обнулим ставки.

– Идёт, – Кёлль кивнула и забрала колоду. – Бегом за напитками, а я пока раздам.

– Раскомандовалась тут, – проворчала Элис, но покорно встала.

– Мне пива, – живо откликнулся Джо.

– И мне, – кивнули одновременно Генри и Хиггинс.

– До Октоберфеста ещё целый месяц!

– Иди, женщина. —Друг детства в духе немецких традиций отвесил Элис смачный шлепок по её тощей заднице, за что тут же получил оглушительный подзатыльник. После чего обиженная дева гордо удалилась к Аве. Но тут заиграла музыка, и Элис счастливо вздохнула. Хороший вечер начинался.

– Поднимаю. – Генри выложила на стол две фишки по пятьдесят баксов.

– Я пас. – Элис положила карты и откинулась на спинку стула, чтобы оглядеться.

Они играли всего полчаса, а она уже успела продуть. И пусть ставки были мизерными, всё равно стало обидно. Особенно, когда Хиггинс в который раз усмехнулся.

– Вот видишь, Эл, ты совершенно не умеешь блефовать, – заметил он, выкладывая свои фишки на стол. – Поддерживаю.

– Боюсь, и у вас, профессор, расклад не так хорош, как вы хотите показать, – откликнулась Триша, которая присоединилась к ним всего десять минут назад, но уже успела взять пару туров. И Элис коварно улыбнулась, предвкушая дедуктивные выкладки Ким. – Вы уже второй раз мусолите карту справа, словно раздумывая, сбросить её или нет. При этом совершенно не трогаете левые две, значит, у вас там пара. Сейчас вы думаете, что если всё же сбросить сомнительную, то может прийти ещё одна, а может быть даже и триплет. Но вы бросили взгляд на фишки, оценивая банкролл и решая, сможете ли поддержать ставку. Значит, не уверены в своей комбинации и не сильно надеетесь на новую карту, но решили рискнуть. Полагаю, вы отчаянный сорвиголова, профессор!

– Я уже говорил, что больше не буду с ней играть? – ни к кому конкретно не обращаясь, заметил Хиггинс, сам он не отрывал взгляда от карт, но по его губам скользила улыбка.

– Каждый раз, – хором воскликнули все и расхохотались, весёлым гомоном перекрыв звонок телефона.

Хиггинс взглянул на свой ярко-светившийся в полумраке клуба сотовый и вздохнул.

– Прошу меня простить, – повинился он, нажимая на экран для ответа. Остальные отложили карты и потянулись кто к напиткам, кто к чипсам, пока Хиггинс устало простонал в динамик: – Ты видел, который сейчас час?..

Элис не сильно прислушивалась к разговору, наблюдая за потрясающим трубачом на сцене, но что-то заставило её обратить внимание на доносившиеся реплики. Ещё пара мгновений, и по спине прополз холодок.

– Нет, это что, так срочно?.. В смысле завтра… они же сказали… Вот дерьмо, ты почему раньше не сказал… Я не читаю почту, ты же знаешь, у меня для этого есть Генри. Когда ты отправил письмо… Риверс, ты достал! Если тебе так срочно надо – приезжай, и я поставлю свой автограф хоть на патентной заявке, хоть на твоём лбу… я в «Вальхалле», это… а, знаешь? Ну и хорошо… Нет, я не пьян. Не до такой степени, что не способен начеркать крестик в графе подписи.

Хиггинс раздражённо кинул телефон на стол.

– Почему ты не сказала, что надо подписать заявку? – обвинительно обратился он к только что подошедшей Генриетте. Та спокойно взглянула на своего руководителя ярко-синими глазами, в которых не плескалось ни капли опьянения, сделала глоток пива и медленно ответила.

– Я сказала, профессор. Мало того, даже положила на ваш стол и промаркировала жёлтым стикером с пометкой: «На подпись». Смею заметить, что и так выполняю обязанности секретаря без доплаты, а уж следить за вашим склерозом – точно не моя забота.

Преподаватель покраснел, а Элис закатила глаза. Каждый раз одно и то же. Несмотря на всю свою дисциплину, чёткость и организованность, личные бумаги Хиггинса находились в абсолютном хаосе, однозначно живя больше по законам хаотичной вселенной, нежели бывшего военного.

– Мы уже можем продолжать? – недовольно вопросил Джо, который тоже продул два круга подряд и теперь жаждал взять реванш.

– Что, пришла хорошая комбинация? – Элис пихнула друга в бок и потянулась за своими картами, однако замерла на полпути, когда на стол упала чья-то тень. И будь Эл проклята, если не знала, кому та принадлежит.

На самом деле, можно было даже не разглядывать причудливо исказившийся образ, потому что донёсшийся аромат с головой выдал пришедшего. Господи, Риверс что, умел туннелировать подобно электрону? Перемещался со скоростью света? Владел гиперпространственными прыжками? Или у него карманная чёрная дыра? Какого чёрта он оказался здесь так быстро… Элис разрывало от тысячи вопросов, но пришлось резко себя одёрнуть, чтобы не выдать охватившее её смятение. Она украдкой огляделась, поняв, что никто так и не заметил незваного гостя. И тогда, непринуждённо откинувшись на спинку стула и лишь на секунду позволив себе слабость вдохнуть глубже, Элис высокомерно усмехнулась.

– Добрый вечер, профессор, – протянула она, всё ещё глядя исключительно в свои карты. Друзья же мгновенно отвлеклись от игры и вскинули головы.

О, да. Этот восхитительный эффект, который Эл удалось подметить ещё на лекциях, порадовал и сейчас. Где бы ни оказывался Риверс, мир вокруг него застывал и покрывался изморозью. Он вымирал настолько, что сам профессор оставался в этом статичном пространстве абсолютного нуля единственной движущейся величиной. Ни вздоха, ни шороха. Ничто не смело нарушить покой, пока щелчком своих невероятных пальцев Риверс разгонял нужные ему молекулы чужих жизней. Лишь взгляды следили за ним кто с испугом, кто с завистью, а кто с течным восторгом, ведь Джеральд Риверс – венец природы. Эталон. А если короче – пафосный мудак.

– А, Джерри!

Хиггинс оттаял первым и привстал, чтобы пожать другу руку. И от внимательного взгляда Элис не укрылось, как дёрнулась щека Риверса в ответ на это наиглупейшее имечко. Похоже, у них нашёлся ещё один привереда. Тем временем подскочил Джо, и стало интересно, какие мысли пронеслись в голове друга. Наверняка сравнивал увиденное со всеми слухами и домыслами, что витали вокруг загадочного профессора. У них ещё не было возможности обсудить личность Риверса наедине, но после сегодняшнего вечера, Эл не сомневалась, приятель от неё не отстанет. Она видела, как оценивающе блеснули глаза Джо, и усмехнулась. Прости, малыш, но этот парниша не из твоей команды, хотя… кто ж его разберёт.

– Добрый вечер, – наконец мягко поздоровался Риверс и обвёл компанию вымораживающим взглядом. Предусмотрительная Кёлль невозмутимо рассматривала свой маникюр. – Бумаги, Мэтью.

Он протянул небольшой файл Хиггинсу и замер, спокойно ожидая, пока тот перестанет хлопать по карманам в поисках ручки. А Элис тем временем постаралась украдкой рассмотреть мужчину напротив, потому что они впервые оказались настолько близко друг к другу. Итак… Риверс был одет в строгий костюм, который смотрелся несколько неуместно в полутёмном и стилизованном под тронный чертог клубе. Из-за глухого абажура свисавшая с потолка над столом лампа не могла разогнать мрак, окружавший их за пределами светового пятна. Красноватые отблески от факелообразного светильника рваными пятнами падали на профессора снизу вверх, переливались живым огнём и превращали того чуть ли не в Астарота8. И лицо его теперь напоминало обтянутый кожей череп с белыми пятнами радужки в провалах глазниц, что лишь усугубляло пугающую демоничность зрелища. Элис с трудом подавила нелепое желание прочесть «Отче Наш» и сбегать за святой водицей.

Тем временем Риверс устал ждать, пока друг прекратит нелепые похлопывания, и одним плавным движением достал из внутреннего кармана пиджака ручку. Разумеется, перьевую.

– Профессор Джеральд Риверс, – ехидно протянула Генри и отсалютовала мужчине своим бокалом. – Не хочешь сыграть с нами?

Элис резко обернулась к подруге, бросая на неё испепеляющий взгляд. Чёрт возьми, она и не задумывалась, что Кёлль тоже знакома с этим ужасом на крыльях ночи. Однако Генриетта умело сделала вид, будто ничего не заметила и радушно улыбнулась посмотревшему на них ублюдку. Обведя взглядом всю их компанию, он на лишнюю долю секунды задержался на недовольном лице Эл и искривил губы в коронной улыбочке.

– Ты, кажется, спешил, – резче чем следовало, заметил Хиггинс.

– Документы я всё равно отправлю только утром, ну а до того момента совершенно свободен, – медленно проговорил профессор. А Элис поняла, что не одинока в своём недовольстве. Похоже, из этой парочки такие друзья, что хоть стреляйся, хоть братайся. Ох, как любопытно!

– Тогда к чему такая срочность? – Кажется, руководитель начинал злиться – верный признак, что ему больше не следовало пить пива. Но прервавший их гость оставался флегматичен и до раздражения спокоен, когда посмотрел прямо в глаза Хиггинса.

– Бумаги необходимы завтра. Безусловно, я мог приехать к тебе и в начале седьмого утра, но вряд ли ты обрадовался бы мне… К тому же твёрдость твоей руки уже сейчас вызывает большие сомнения. Сегодня ты больше не пьёшь.

Последняя фраза была сказана настолько контрастно сухим и безапелляционным тоном, что Элис удивлённо посмотрела на этого невозможного мужчину. К счастью, тот придирчиво разглядывал приятеля, оценивая его состояние. Надо же, хоть в чём-то они сошлись с чёртовым профессором.

– Ты такой зануда, – протянул Хиггинс, подписывая листок за листком. Наконец, последний был осчастливлен очередной закорючкой и убран обратно в файл.

– Так что, Джеральд, – сделав акцент на полном имени преподавателя, не унималась Генри. – Присоединишься?

– Покер? – Риверс внимательно посмотрел на заваленный фишками и мелкими деньгами стол. После чего пожал плечами, нашёл взглядом свободный стул и поставил его между недовольным Хиггинсом и притихшим Джошуа. Чётко напротив Элис. – Пока это лучшее развлечение, которое может предложить мне сегодняшний вечер.

И Эл искренне постаралась не искать двойного подтекста в невинной фразе скучающего повесы, но всё же ей показалось, что в его голосе прозвучало явственное обещание чего-то. Кажется, это не укрылось и от Триши, которая в шутку заметила:

– Надеюсь, вы не будете жульничать?

– Не буду? – Он тонко усмехнулся, снимая свой пиджак, который тут же небрежно повесил на спинку стула. От представшего зрелища профессора в одной лишь слишком плотно, на взгляд Элис, сидящей рубашке, Генриетта чуть ли не облизнулась, Джо нервно сглотнул, а Хиггинс остался наигранно-равнодушен. Небрежным жестом закатав рукава, от чего мисс Чейн едва не фыркнула на очевидное позёрство, ублюдок лениво уселся, с явным наслаждением вытянул неимоверно длинные ноги и в упор посмотрел на Ким. – Мы собираемся играть в самую шулерскую игру, которую только можно представить, и вы просите меня о честности? Господа, это слишком… скучно.

Все рассмеялись, а Элис поджала губы, не в состоянии веселиться: чья-то слишком целеустремлённая конечность совершенно намеренно задела под столом её лодыжку, вынудив резко поджать ноги. Она отодвинулась чуть дальше от света, пряча в полумраке вспыхнувшее румянцем смущения лицо. Только этого ещё не хватало! Тем временем Триша цокнула языком и погрозила картами собеседнику.

– Слова истинного мошенника. Берегитесь, сэр, я буду за вами следить.

От дальнейших попыток избежать навязчивого внимания со стороны профессора Элис отвлекла Генриетта.

– Поможешь мне с напитками? – спросила она и, дождавшись ответного кивка, обратилась к Риверсу: – Что-то будешь или как обычно, кофе?

– Кофе. Спасибо, Генри. – Тот благодарно кивнул и взял в руки колоду, машинально её перемешивая. Джошуа, слава богу, пришёл в себя и теперь собирал фишки, пока что-то торопливо обсуждал с Хиггинсом.

Элис стояла у стойки Авы, когда Кёлль опустилась на барный стул и демонстративно закинула в рот очередную подушечку жвачки. Генри только бросила курить и целыми днями поглощала Дирол, меняя одну привычку на другую. Оставалось удивляться, как её желудок выдерживает такое количество сахарозаменителя.

– Тебе не нравится Риверс, – бросила подруга. Как и всегда, она утверждала, а не задавала вежливых наводящих вопросов. Элис удивлённо посмотрела на Генри.

– С чего ты взяла?

– Ты на него слишком очевидно не смотришь, не разговариваешь больше положенной вежливости и не обрадовалась моему предложению.

– Хиггинс тоже, так что…

– С Мэтью как раз всё понятно, – туманно отмахнулась Генри. – А вот твоя реакция меня удивила.

– Он что, ваза эпохи Мин, чтобы им все восхищались? – досадливо поморщилась Элис.

– Ну, обычно, так и бывает. Он отличный преподаватель, прекрасный собеседник, хороший друг… Ну и в остальном Джеральд очень даже неплох, я бы сказала, прекрасен. У меня, кстати, до сих пор где-то валяется парочка недешёвых побрякушек от него. – Генри мечтательно вздохнула. А Элис во все глаза уставилась на подругу, наконец-то постигая весь глубинный смысл её реакции несколькими минутами ранее. Ну охренеть!

– Вот только не говори, что ты с ним спала…

– Боже, Элис. Не думала, что ты ханжа!

– Я не ханжа, просто есть профессиональная этика, – процедила она, желая встряхнуть подругу посильнее, но та не слушала, а продолжила свои разглагольствования.

– Серьёзно, упускать мужика одного со мной роста было бы кощунственно, не находишь? – Кёлль хохотнула и заговорщицки подмигнула.

– Я этого не слышала, – пробормотала Элис, покачав головой. – С чего ты вообще завела со мной разговор?

– Не хочу, чтобы предубеждения и принципы сыграли против тебя в будущем. Риверс может дать тебе неплохой карьерный старт…

– Через постель? Спасибо, обойдусь.

– Нет. – Генри поморщилась. – Необязательно. Если ты его заинтересуешь, он поможет тебе просто так. У него спортивный интерес: искать талантливых ребят и вытаскивать их в люди. Слышала про Джима Кэмпбелла? Так вот, он теперь в Intel, руководит отделом архитектурных решений. И не думаю, что он туда попал через кровать Джеральда.

Подруга выразительно подняла идеально подкрашенную бровь.

– Ну а если в целом, – она мечтательно вздохнула, – ты просто не знаешь, от чего отказываешься.

– Мне ещё ничего не предлагали, чтобы было от чего отказываться, – нарочито небрежно бросила Элис, чувствуя, что задыхается. О боже. Значит, ей не показалось.

– Он на тебя смотрит. Можешь считать это предложением. Любая из его пассий душу бы продала за такой взгляд и без раздумий согласилась. Поверь, игра того стоит.

С этими словами Генриетта гордо подхватила одну-единственную чашку с кофе для чёртового профессора и ушла, оставив на Элис поднос с бокалами. Вот ведь зараза! Вытолкнув воздух сквозь плотно сжатые зубы, она подхватила напитки и направилась вслед за подругой, чувствуя, что вечер вот-вот превратится в кошмар. Риверс будет смотреть на неё, она не будет смотреть на Риверса, а Генри уже вовсю над ними потешается.

– Довольно глупо делать вид, что у тебя фул, когда на самом-то деле на руках паршивенькие пары, – отметил Джо, продолжая разговор и одновременно сбрасывая три карты. Картинно плюнув через левое плечо, он взял новые из прикупа.

Они играли уже почти час, и за это время что-то незаметно изменилось. Нет, Элис не брала в расчёт порядком уменьшившееся число своих фишек. Закономерный результат, ведь она слишком устала, чтобы оценивать, просчитывать и держать невозмутимое лицо. Просто… да, ей точно не показалось, но вся компания с удовольствием приняла появление в их рядах нежданного гостя. Сковывавшая морозная атмосфера никуда не ушла, однако друзья чувствовали себя намного комфортнее, словно для всех Риверс втянул и спрятал торчащие острые крюки своего назойливого присутствия. Да, для всех. Кроме Элис. Первым же взглядом он пригвоздил её к стулу, опутал ароматом своего запаха и теперь игрался, отпуская завуалированные двусмысленные намёки и наслаждаясь беспомощностью жертвы. Его мастерство было отточено годами и доведено до идеала умом дотошного программиста. Ему даже не надо было гадать, какие эмоции испытывала Эл, – ужас и восхищение – чтобы бить в самые уязвимые места. И поскольку никогда прежде жизнь не сталкивала мисс Чейн с таким типом людей, всё, что она могла – молчать и не отвечать на никому не заметные провокации. Ей могло недоставать опыта, но не мозгов. Едва уловимые нотки в интонации голоса, движения рук, взгляды, предназначенные только для неё и демонстрируемые только тогда, когда их никто не мог видеть, говорили громче любых комплиментов и томных фраз. И каждый раз Элис замирала, ожидая, что вот-вот последуют неприятные вопросы и глупые шуточки от распознавших тонкий флирт друзей, но ничего не происходило.

Генри расслабилась настолько, что беспрестанно пыталась кокетничать со своим бывшим любовником, Триша нашла достойного собеседника для обсуждения шулерских трюков, Джошуа же просто наслаждался мужским обществом. Риверс успевал везде и сразу, шутил, веселился и вовсю спорил с Ким. Даже Хиггинс спустя какое-то время повеселел и со смехом воспринимал тонкие подколки друга. И сейчас за столом текла непринуждённая беседа, в которой Элис не принимала никакого участия, предпочитая наблюдать за игроками, пока кое-кто наблюдал за ней.

– Не согласен. – Риверс задумался на мгновение, а потом твёрдой рукой и с непроницаемым выражением лица скинул все карты, чтобы набрать новые. Элис проследила за движениями его рук и недоумённо приподняла бровь – ни секунды на колебания. Вот это решительность! – Гораздо веселее блефовать, увеличивая ставку до тех пор, пока игроки не запаникуют и не спасуют. Ведь тогда смельчаку достанется банк.

С этими словами он бросил на стол две чёрных фишки по сто долларов, и послышалось удивлённое хмыканье. В их игре это был эквивалент десяти баксам, но даже такие ставки почти никто никогда не делал, играя больше на интерес.

– Поднимаю.

– Вот мне сейчас интересно, – протянула Триша, откладывая карты и пасуя, – вы врёте, заговаривая нам зубы, или вам отчаянно повезло?

– Что вы, никакого вранья. Чистый блеф! – Риверс ослепительно улыбнулся, а Элис посмотрела на свои карты.

– Сдаётся мне, – она наконец-то рискнула открыть рот, – человек, который только и занят тем, что, опираясь на свою интуицию, пытается раскрыть блеф, уже заранее проиграл. Поддерживаю.

Элис выложила на стол фишки.

– Я не опираюсь на интуицию. Есть целая наука, как читать жесты в покере. Не всё то блеф, что блеф, – заметила Триша.

Джошуа, Хиггинс и Генриетта, уже прошедшие круг торгов до того, как профессор повысил ставки, задумались, вглядываясь в свои карты. Наконец, все трое одновременно потянулись к фишкам и выложили их в общую кучу. Брови Эл удивлённо взлетели вверх. Кажется, лёгким движением рук профессора они все сошли с ума.

– Вскрываем.

На стол легли две пары Джо, флэш Хиггинса, стрит Генри, а Элис выложила своё каре и подняла взгляд на Риверса, ожидая его карт. Мгновение, и на стол лёг роял-флэш, а Ким громко рассмеялась.

– Вот дерьмо! – воскликнул позабавленный Джо. – Не бывает такого! Вы же сбросили все до единой. Это либо чертовское везение, либо вы действительно жульничаете, профессор.

– Кто знает, кто знает… – Мужчина самодовольно потянулся, разминая затёкшую спину, и глянул на часы. – Боюсь, мне придётся вас покинуть. Завтра с утра надо отвезти документы.

– Да, мы тоже заканчиваем, – кивнул Хиггинс, поднимаясь и натягивая свой пиджак. – Подбросишь до дома?

– Без проблем. – Риверс тоже встал. – Буду ждать тебя на улице. Спасибо за игру и прекрасную компанию.

Генриетта отсалютовала неизменным бокалом, Джо и Триша просто кивнули, собирая свои вещи. Профессор махнул на прощание, после чего скрылся в полумраке зала. Элис почувствовала, как стало легче дышать. Да о чём она? У неё наконец-то появилась возможность перевести дух, расслабить напряжённые плечи и понять, что находиться рядом с Риверсом – пытке подобно. Жуткий человек.

– Пойду тоже воздухом подышу, – шепнул Джошуа. – Арнольд уже обзвонился. Буду ждать тебя на улице.

– Иди-иди, —кивнула Элис с кривой ухмылочкой. – Такси вызови, Ромео.

– Катись к чёрту.

Генри и Триша решили наконец-то проявить дружеские чувства и унесли полные опустевшей посуды подносы, так что Элис осталась одна, задумчиво собирая разбросанные по столу фишки и карты. Она как раз складывала аккуратные пластиковые стеки в деревянный ящик, когда рядом с ней раздался голос.

– Не могу найти свой телефон, – пробормотал Риверс и растерянно оглядел полупустой стол. А Эл вздрогнула от неожиданности.

– Вы точно оставили его здесь? – нарочито небрежно спросила она, а сама не отвлекалась от своего занятия.

– Позвоните мне. Наверное, выпал из пиджака в этом чёртовом мраке.

Профессор действительно казался озадаченным. Поэтому Элис молча достала телефон и вопросительно подняла взгляд, игнорируя очевидное приглашение в диалог. Риверс быстро продиктовал одиннадцать цифр, и через пару секунд на полу засветился экран мобильного, который профессор стремительно поднял. А после развернулся, посмотрев на Эл в упор.

– Благодарю, Элис.

И снова этот ленивый тон, будто имя мягко перекатилось на его языке и упало где-то в районе солнечного сплетения. Руки замерли на полпути, но невероятным усилием воли, Эл заставила себя вновь заняться фишками. Ну уж нет, она не даст ни единого шанса.

– Мы с вами, профессор Риверс, слава богу, не родственники, не пили на брудершафт, не спали и не спасали друг другу жизни, чтобы вы могли называть меня по имени, – холодно ответила Элис и всё же подняла на профессора равнодушный взгляд. А Риверс задумчиво смотрел на неё какое-то время, а потом усмехнулся и звякнул зажатыми в длинных пальцах золотыми кубиками брелока.

– За исключением родственников остальное вполне можно воплотить в жизнь, не так ли? – Он медленно скользнул взглядом по телу Эл, чуть задержался на тонкой шее, а затем вдруг резко наклонился через стол. Рот его изображал самую сладкую из улыбок, пока Элис пыталась вырваться из бездушного провала выгоревших глаз. Риверс хмыкнул и задумчиво пробормотал: – Но мне вот интересно, а какой из пунктов реализовал Хиггинс?

– Не ваше де… – начала было она, но профессор перебил.

– Хотя нет, не отвечайте. Не будем разрушать ореол таинственности и интриги. Ведь вам так к лицу быть святой, мисс Чейн.

С этими словами Риверс резко отстранился и снова растворился в темноте, оставив Элис кипеть от гнева. Вот ублюдочный мистификатор! Обязательно нужно оставить последнее слово за собой? Эл взглянула на экран, где светился номер самого отвратительного профессора, а затем, сама не зная для чего, сохранила его в записной книжке. Ещё секунда на раздумье, и на звонок встала «Смерть на двух ногах»9. Элис коварно усмехнулась. Мелочь, а приятная, хоть, конечно, профессор и не станет ей названивать.

Но уже поздно ночью, покуда мозг пытался пробраться сквозь какую-то особо нудную статью по учёбе, которую в тщетной попытке заснуть читала Элис, телефон коротко провибрировал. Обычно в такой час могла написать только Генри, трижды наплевавшая на любые временные нормы. Так что, пробормотав что-то об ошалелых подругах, Эл потянулась было за смартфоном, но брошенный на экран взгляд впервые за долгое время заставил очень грязно выругаться. Господи! Похоже, Смерть всё же пришла по её душу. И в этот момент, пока один за другим появлялись новые сообщения, Элис наконец поняла, как глупо и бездарно попалась. Риверсу даже не пришлось стараться, чтобы наивная девчонка сама себя сдала с потрохами. Чёрт возьми, ей следовало бы увековечить этот позор в табличке и прибить на самое видное место, чтобы никогда не забывать своего кретинизма. Ей следовало догадаться в тот же момент! Раскусить простейший приём! Но вместо этого она была слишком сосредоточена на идиотских попытках держать рот на замке. Лучше бы за руками своими следила! Дура…

Обречённо глянув на враз ставший ненавистным продукт «яблочной» компании, Элис зарычала с досады на саму себя. А на экране светились три сообщения:

«Установить с вами контакт подобно спиритическому сеансу — никогда достоверно не знаешь, кто двигает указатель…»

«Медиум или дух».

«Сладких снов, мисс Чейн».

5

Все выходные и три последующие недели Элис разрывалась между занятиями и работой, стараясь успеть везде и сразу. Погода постепенно портилась, и на смену солнцу всё чаще приходили пасмурные, сумрачные дни, когда массивные облака полностью скрывали за собой голубое небо. Тогда тяжёлые капли часами падали на враз опустевшие улочки Кембриджа, где лишь ярые фанатики здорового образа жизни в дождевиках и верхом на велосипедах рассекали по мокрым дорожкам и неглубоким лужам. Лихорадка первых учебных дней постепенно улеглась, и в кампусе Фэйрчайлд на Вассар-стрит воцарилась подобающая ему степенная атмосфера.

Частая и непредсказуемая смена погоды давила на Элис, вызывая уныние и приступы головных болей. И тогда единственным, кто мог терпеть её компанию, оставался Джошуа, который сострадательно подсовывал какой-то вонючий чай. Элис давилась, но пила, потому что вырвиглазное пойло хоть ненадолго согревало ледяные руки. Она терпеть не могла бостонскую осень и зиму. Да и кто в здравом уме придёт в восторг от промозглых муссонов и сумасшедших метелей, которые то и дело сменяются мощными оттепелями? Так что, чем ближе становился сезон дождей и снегопадов, тем ниже падало настроение. Эл постоянно мёрзла. Плохо работающее сердце, хронический недосып и общая слабость делали своё дело. Ей было холодно на открытых всем ветрам улицах, она зябла в аудиториях, где в перерывах открывали настежь окна. В лаборатории обнималась с тёплым системным блоком, прижимаясь к его дружелюбному металлическому боку, а дома не вылезала из зимних толстовок, спортивных штанов с начёсом и тапочек в виде волосатых лап огромного Йети. Джо шутил, что с трудом отличает её от гуся – огромное тело, крошечная голова и ласты. Элис не спорила.

Вот и сейчас, кутаясь в гигантский ярко-жёлтый шарф, подаренный Генриеттой на прошлое Рождество, Элис упорно сопротивлялась налетавшему мокрому ветру. Она бежала до кампуса, где располагалась нужная аудитория, и старалась не промочить озябшие ещё полчаса назад ноги. Зонт оказался бесполезным грузом – любая попытка укрыться под куском нейлона могла окончиться повторением судьбы Мэри Поппинс. Настоящие холода пока не наступили, но чёртовы циклоны продирали до костей, забираясь под любые плащи, куртки и свитеры. Эл уже начинала привыкать к постоянной дрожи и окоченевшим рукам, на которые даже сенсорный телефон реагировал через раз. А уж постоянно лезущие в рот волосы в очередной раз стали личным проклятием, вынуждая прятать тяжёлые пряди в неаккуратный разваливающийся пучок.

Головной боли добавлял и профессор Риверс. К сожалению, шквалистые ветры с залива, промозглые дожди и откровенно сволочной характер их лектора не остудили горячий темперамент Мелани и компании. Весь месяц Элис с каким-то отстранённым любопытством наблюдала, как стайкой пёстрых птичек они окружали преподавателя после каждой лекции и начинали звонко чирикать. И каждый раз Эл давила в себе улыбку, наблюдая за профессором. Словно проповедник перед внимающей паствой, он всем своим ростом возвышался над студентками.

– Странно, что ты не в том зверинце, Чейн, – после очередного занятия раздался над головой тихий голос главного гика курса – Теда Джефферса.

Бледнолицый Джефферс, весь усыпанный веснушками, был каким-то нелепым и нескладным, зато злым на язык и восхитительно хитрым. Если где-то случался очередной МТИшный хак10, то можно было не сомневаться – Тед приложил к этому руку. В принципе, он мог запустить в дельце сразу обе свои конечности, а то и провернуть всё сам. Вот недавно кто-то заменил дверь их декана на доску объявлений. И, чёрт возьми, даже Элис не сразу поняла, что же не так – настолько всё было сделано чисто.

– Почему я должна быть там? – вполголоса спросила она, наблюдая, как Риверс с довольным выражением лица непринуждённо поправляет волосы и поворачивается к Аннет, чтобы ответить на какой-то, без сомнений, идиотский вопрос.

– Поговаривают, что все девчонки тащатся от него. – Тед пожал плечами, следя за происходящим. Они стояли у самой стены небольшой аудитории, ожидая, пока рассосётся стихийное преклонение перед возлюбленным божеством.

Если честно, шевелюра профессора постоянно сводила женскую часть курса с ума. То и дело вспыхивали обсуждения «небрежной укладки», а Элис чувствовала, как накатывает тошнота. Интересно, если обрить Риверса налысо, закончатся ли потоки дифирамб, или курицы переключатся на удивительную и прекрасную форму его черепа? И плевать, что у самих тряслись колени, стоило им оказаться меньше, чем в трёх футах от вожделенного профессора. Не иначе инстинкт самосохранения захлебнулся во всплеске гормонов. А вот Элис, хоть и не пускала слюну, не ловила профессора в коридорах, не вздыхала, рассматривая украдкой достойную внимания внешность, как-то внезапно оказалась опасно близка, чтобы построить собственный пьедестал Джеральда Риверса, где сам профессор уже отмахал целый пролёт на драйве одной лишь своей харизмы. Ну и мозгов, конечно. Но те были вне конкуренции, оставив далеко позади всех блестящих преподавателей одного из самых престижных университетов мира. Это будило внутри Эл тревогу, лёгкую грусть, но притом и лёгкое чувство гордости. В конце концов, её купила не культивируемая красота и специфическое обаяние, а кристальный блеск ума.

– Умение болтать – ещё не признак интеллекта, – вспомнилась ей фраза из фильма. Тед фыркнул, оценив подколку. А затем засунул руки в карманы потрёпанных джинсов, переваливаясь с пятки на носок.

– Рожа рожей, конечно, не мне судить, но спец он потрясный, – пробормотал Тед и пояснил, заметив заинтересованный взгляд Элис. – Спрашивал у отца, он же у меня в Фиделити11 работает. Тот рассказал много чего интересного и не очень. В целом, всё свелось к тому, что Риверс в своё время оперативно подсуетился и понаписал классных интеллектуальных программ для электронных торгов. На чём и озолотился аки Крез. Тогда же за ним начали бегать оборонщики, а может и раньше, пока тот ещё в игровом клубе бомжевал. Что-то не помню…

– В смысле «бомжевал»? – Элис удивлённо уставилась на однокурсника. Образ немытого гика, ночующего в сомнительных компьютерных подвалах, настолько не вязался с сегодняшним обликом профессора, что это никак не укладывалось в голове.

– В прямом, – заржал Тед, но тут же убавил громкость, заметив обращённый на него взгляд профессора. – Так и жил в клубе, пока его Коэн под крылышко не взял. Откуда и почему – не спрашивай, понятия не имею. Ладно, пора двигать. Дуры уже уходят. Да пребудет с тобой Сила, Элис Чейн.

Он махнул рукой в духе киношного героя.

– Да пошёл ты, – беззлобно огрызнулась она, задумчиво поднимая сумку и также направляясь к выходу.

Этот разговор произошёл на второй неделе занятий, после чего Элис пообещала себе поискать в интернете досье на преподавателя, но из-за загруженности всё так и осталось в отдалённых планах. Риверс же ни на секунду не забывал о её существовании. Он отчитывал материал и обязательно заводил столь любимые им споры, вызывая Элис на ответный диалог. В общем-то, больше никто и не решался ему противоречить, а свойственное Эл упрямство, кажется, забавляло профессора. Слушая очередную развёрнутую аргументацию, Риверс едва заметно ухмылялся и задумчиво вертел в своих странных длинных пальцах очередной маркер, чем невольно мешал попыткам сосредоточиться на его предмете, а не на нём как предмете. В «Вальхалле» он больше не появлялся, и единственное сообщение так и висело непрочитанным в телефоне. Новых же, слава всем святым, не поступало, так что Элис могла осторожно и облегчённо вздохнуть.

Тем временем лекции и семинары стали гораздо насыщеннее, материал усложнился, а небольшие проверочные по пройденному материалу устраивались всё чаще. Студенты медленно впадали в учебный сомнамбулизм, забывая про сон, еду и базовые потребности организма. И с каждым днём у Элис оставалось всё меньше времени думать о глупостях. А после случая на прошлом занятии и подавно.

В тот день Риверс выдал студентам листки чистой бумаги и сказал:

– Базовое умение писать код ещё не делает вас хорошими программистами. В условиях тотальной спешки очень важно не терять голову и уметь подходить критически к каждой строчке, что выходит из-под ваших пальцев. А потому вот каждому задача и полчаса на её реализацию. Выбирайте любой язык, любую удобную вам среду, но дайте мне решение. Зачем это нужно – узнаете на следующей лекции, когда я проверю ваши работы.

И всё. Больше ничего. Только прямая спина отвернувшегося от молчавшей аудитории преподавателя. Ни одного лишнего слова или подробного объяснения, кто не понял – знает, где выход. Нехорошо усмехнувшись, отчего весь лекторий ощутимо вздрогнул, профессор положил последнее задание перед Элис, вернулся за свой стол и демонстративно открыл ноутбук, мгновенно сосредоточившись на своих делах. И святой боже, самолёты летают медленнее, чем Риверс пишет код!

Переведя взгляд с немыслимой скоростью летавших над клавиатурой пальцев на условие задачи, Эл непонимающе захлопала глазами. Нет, до неё дошло, что нужно сделать. Но… писать программу прямо так, на листе бумаги? Их лишили даже возможности что-то отладить. Срань! Один только синтаксис придётся перепроверять по три раза! Это безумие…

Видимо, однокурсников мучили похожие мысли, потому что в воздух поднялась рука кудрявого Джереми. Парень кашлянул, привлекая внимание профессора. Спустя очень долгую минуту Риверс отвлёкся от экрана, поднял голову и посмотрел на студентов.

– У вас вопрос, мистер Ли?

– Да, сэр.

– Ну так задавайте, или предлагаете поиграть в шарады?

– Простите. Мы будем писать прямо так?..

– Так – это как? Мистер Ли, у вас есть ручка, бумага, задание и голова. Что ещё вам нужно для работы? – Раздражение в голосе профессора звучало лязгом затачиваемой гильотины. Джереми стушевался и склонился над своим листком.

Элис мысленно покачала головой. Что-что, а терпением Джеральд Риверс не отличался. Какое там… Чья-то мыслительная медлительность, в особенности если дело касалось вполне очевидных вещей, будила внутри него человеческий Везувий. Профессор был не просто порывистым, а совершенным образцом холерика. И Элис не сомневалась, что в приступе азарта или же гнева тот мог пойти на любое безумство. В обычной жизни сия черта тщательно пряталась за маской успешного гения и благородного сноба, одевалась в безупречные костюмы и отгораживалась идеальными манерами. Но от Эл не укрылись ни сдерживаемые твёрдой рукой кипящие эмоции, ни горящие глаза, когда профессор рассказывал им о возможностях искусственного интеллекта, покуда сам быстро черкал на доске опорные точки кода. Его вдохновение кипящим зельем плескалось через край.

Элис ещё раз взглянула на условие задачи и задумалась. Если действовать в лоб, как они привыкли, то можно провозиться до второго пришествия, однако… И тут её словно в жидкий азот толкнули. О, святая корова! Озарённая догадкой, она подняла голову, к своему удивлению, встретилась с насмешливо прищуренным взглядом профессора, и вдруг ослепительно ему улыбнулась. Левая бровь Риверса в шутливом недоумении поползла вверх, но Элис уже склонилась над чистым листом, покрывая его крупным округлым почерком. Да, чтобы создать короткое и элегантное решение придётся изрядно подумать, но в том и суть. Вызов принят, чтоб вам пусто было, Господин Главный Ублюдок!

Пришедшая Элис взамен недоумению идея была элементарна: всё гениальное должно быть просто. Если нет возможности проверить работоспособность кода – делай такой вариант, в котором попросту будет негде ошибиться. А потому она писала и зачёркивала лишние циклы, раз за разом изыскивая всё новые способы сократить, и элегантно обходила громоздкие конструкции. Меньше строчек – меньше проблем, хотя голова уже трещала от напряжения.

И всё же не все однокурсники усвоили важный и нужный урок. Это стало понятно в наступившую пятницу, когда весь курс мечтал превратиться в пыль под ногами профессора, пока тот в пух и прах разносил их работы.

– Плохо, очень плохо. Вы даже не попытались расшевелить извилины. – От голоса Риверса тянуло трескучим морозом. Он медленно вышагивал перед доской, заложив руки за спину, и между его нахмуренных бровей залегли две сердитые морщинки. – Бог с ними, с ошибками, но выдавать на два листа код, на который жалко и половины – недостойно. Любой работодатель захочет от вас красивого и изысканного решения, которое зачастую нужно ему ещё вчера. А вместо этого вы принесёте ему это?! Вы избалованные, перехваленные дети, которые слишком полагаются на других, предпочитая не включать собственную голову. Думаете, установили пару программ и дело в шляпе? Просмотрели с десяток форумов и без зазрения совести стащили чужие наработки? Вам самим не стыдно?

Он схватил пачку работ, потряс ими в воздухе и в сердцах швырнул обратно на стол. Элис видела, как вжались в кресла однокурсники, и вздохнула. Нечасто в университете кто-то удостаивался подобных выговоров от преподавателей, тем обиднее было осознавать, как прав Риверс. Профессор бушевал ещё какое-то время, делая прилюдный разбор особо «впечатляющих» работ. Запас отборного яда исчерпался лишь спустя мучительные полчаса, когда Риверс перешёл к новому материалу, показывая на собственных примерах варианты упрощения.

После лекции Элис одной из первых выудила из рассыпавшейся стопки свою работу и выбежала в коридор, где её догнал вездесущий Тед.

– Вот ведь скотина, – в сердцах воскликнул он, пристраиваясь ей в шаг. В сегодняшнем линчевании Джефферсу досталось больше всех, а Риверс превзошёл сам себя, находя всё новые способы изящных и завуалированных оскорблений. – Чейн, ну скажи мне, что девчонки в нём находят?

Видимо, тема никак не оставляла парня. Элис задумчиво почесала нос и остановилась, прислонившись к стене. Говорить на ходу было проблематично – лёгкие не справлялись с одновременной нагрузкой и вызывали одышку вкупе с мучительным, надсадным кашлем.

– Ну… Одухотворённое, благородное лицо с примесью лёгкой порочности, горящие ледяным пламенем глаза и густые пряди блестящих волос, – хрипловато откликнулась она.

– Что? – оторопело пробормотал парень, глядя на неё как на умалишённую. Но, заметив насмешливый взгляд, заржал. – Охренеть, ну и бред. А на тебя, значит, все эти одухотворённые волосы и горящая порочность не действуют? Или ты у нас по девочкам?

– Иди к чёрту, – она устало улыбнулась.

Как можно объяснить молодому парню, что именно восхищало её в Риверсе? Это было не передать обычными словами, не прочувствовать столь малым и ограниченным опытом Джефферса. Даже чуть ли не виснувшая на профессоре Аннет вряд ли смогла бы объяснить, почему их тянет к нему, словно зачарованных. Увы, чтобы показать остальным блестящее нутро их весьма неординарного преподавателя, надо было очистить бесчисленные слои внешней броской шелухи. И вот на это Элис не чувствовала в себе ни сил, ни желания. Хотелось лечь и спать-спать-спать, а не стоять здесь, обсуждая опасные для душевного спокойствия вещи.

– Эх, знать бы на чём его хакнуть, вот было бы круто. Но у него даже кабинета здесь нет. Пришёл, отчитал, наорал, свалил… Козёл, – мстительно протянул Тед и прислонился плечом к стене рядом с Элис. Похоже, Риверс изрядно потоптался на самомнении немного заносчивого парня.

– Я знаю, какая у него тачка, – машинально откликнулась Эл, не задумываясь о том, что говорит. Глаза однокурсника восторженно округлились.

– О, да, детка! И что же это?

– Мерседес от AMG, чёрная серия. Знаешь, которая с крыльями чайки вместо дверей. – Элис карикатурно помахала руками.

– Охренеть зверюга, – Тед присвистнул.

– Если тебе это поможет – пользуйся моим знанием на здоровье, – великодушно кивнула она.

– Малышка, я у тебя в долгу. – Парень отвесил шутливый поклон и, по всей видимости, уже полный безумных идей полетел дальше по коридору.

Элис лишь покачала головой и запоздало понадеялась, что никто не узнает о её непосредственном участии в следующей проказе. Под «никто», конечно же, подразумевался Риверс. Она закатила глаза, уже не сомневаясь, что пожалеет о своём несдержанном языке и наконец обратила внимание на стену напротив. А там, вместо стенда с расписанием, во всю высоту и половину ширины красовался плакат, изображавший потемневшую от времени каменную кладку. Поверх нарисованных булыжников шла надпись красными буквами с «кровавыми» подтёками: «Тайна варп-двигателей12 раскрыта! Враги Стартрека, трепещите!»

– Это что? – Элис махнула рукой в жесте Спока13 остановившемуся рядом с ней Ли и кивнула на очередной хак от студентов.

– А, да вчера в общежитиях фанаты «Звёздного Пути» опять что-то делили с адептами «Звёздных Войн». Вроде даже подрались. – Он бросил взгляд на надпись и скептически скривил лицо. – До сих пор не могу понять, в чём там разница. Всё же про звёзды…

– Святотатством занимаешься ты, юный падаван. Сильный пофигизм в тебе ощущаю я.14

– О боже, Элис! И ты туда же.

С этими словами Ли развернулся и направился в сторону лифтов, качая головой. Наверняка он в очередной раз разочаровался в своих слишком легкомысленных однокурсниках. Такой уж он был, классический ботаник из детских комиксов – прыщавый, в очках и будущий сорокалетний девственник. Элис фыркнула и отлепилась от стены, чтобы медленно направиться в сторону выхода.

Уже в фойе кампуса, с яблоком в руках она уселась на очередной (в этот раз деревянный) экспонат. Элис затруднялась сказать, чем именно он был, но похожие друг на друга странные композиции заполонили главный холл. Достав свою работу, она просмотрела зеленеющие неоновыми пятнами заметки. Ничего особенного: пара синтаксических неточностей, местами профессору не понравились слишком мудрёные комбинации модулей, которые, разумеется, можно было написать проще и изящнее. А потом она уставилась на небрежно нацарапанную «А-». Ну надо же… кто бы мог подумать, что Риверс так расщедрится, особенно после сегодняшнего-то разноса. Элис хмыкнула и собиралась уже сложить работу в сумку, как взгляд уловил видневшиеся в самом низу страницы строчки. Чернила были синими, и лишь едва отличались от её собственных. Скорее, в глаза бросался контрастно-мелкий, слишком убористый почерк, которым сделали приписку. Она снова развернула листок, вчиталась в текст, а потом задохнулась от гнева:

«Первый шаг всегда делает медиум и пробует разные способы, чтобы достичь ответа. Возможно, стоит чаще устраивать такой вариант доски Уиджа? Тогда есть шанс, что вы точно прочтёте мои сообщения. Как сейчас. Мисс Чейн».

Несколько мгновений Элис оторопело пялилась на провокационные строки, после чего громко зарычала от бессилия и, смяв ни в чём неповинный кусок бумаги, отправила его прицельным броском в соседнюю урну. Перед глазами так и стоял вовсю потешающийся мудак. Ещё никогда Элис не была так близка к тому чувству, что обычно называют ненавистью. Она не понимала, почему Риверс выбрал её в свои жертвы, за какие грехи или заслуги. В ней нет ничего: ни красоты, ни изящества, ни нежности, однако последние сомнения в его намерениях только что развеялись. Но она непременно докопается до сути. И вот тогда с чистой совестью возненавидит.

Разъярённая Элис зло впилась зубами в яблоко и уже было поднялась со своего импровизированного сиденья, как в груди прострелило болью. С шипением выдохнув, она сложилась пополам, прижимая руку там, где неровно билось сердце. Пальцы дрогнули, и с глухим стуком на пол полетел зелёный фрукт, закатившись под один из экспонатов. Элис судорожно хватала ртом враз ставший колючим воздух, а другой рукой шарила на дне сумки в поисках заветного флакона. Чёрт бы побрал её вечный бардак! В потерявшие чувствительность пальцы попадалось что угодно, кроме столь необходимого нитроспрея. Она лихорадочно перебирала горы мусора и старых чеков, когда на самом дне баула в ладонь толкнулся прохладный пластик флакона. Этикетка с него давно стёрлась, но от этого он не потерял ни грана своей лечебной магии.

С третьей попытки Элис смогла впрыснуть нужное количество лекарства под язык. Отвратительный вкус вызвал рвотный позыв, который с большим трудом удалось сдержать, от дикого жжения во рту из глаз брызнули слёзы. Но через несколько секунд она почувствовала, что может снова дышать без опасения порвать сердце в клочья, и облегчённо смежила веки. Слабость с головокружением привычно навалились ровно через полторы минуты, пока Эл давилась мерзкой слюной. Оставалось лишь молиться и до онемения стискивать гладкое дерево в последней попытке не грохнуться с позором на пол.

Минуты тянулись медленно, но всё же стрелки часов двигались, лекарство действовало, а к Элис возвращалась способность управлять собственным телом. Ещё не до конца отойдя от накатившей мышечной атонии, она попыталась запихнуть спрей обратно в сумку, но неловко дёрнулась, и пузырёк полетел вниз вслед за яблоком. Сил не было даже на мысленные чертыханья. С каким-то усталым любопытством Элис смотрела, как маленький красный предатель откатывался всё дальше, пока не уткнулся в мужскую ладонь. И с напрочь отсутствующим у Эл везением можно было даже не сомневаться, что за почти шарнирными пальцами, которые ловко подхватили своевольный пластик, последовал рукав пиджака, а затем и сам профессор Риверс собственной персоной. Он подошёл, протягивая злосчастный флакон.

– У вас всё хорошо, мисс Чейн? – спросил он, глядя на неё сверху вниз чуть прищурившись. Элис мысленно усмехнулась: с покрытой испариной бледной физиономией и расширенными от лекарства зрачками она выглядела как угодно, но только не хорошо. Однако это не его ума дело.

– Да, всё в порядке. Спасибо, – кивнула она, забирая нитроспрей и невольно касаясь его ладони своей.

Чёрт, профессор оказался восхитительно тёплым, а ледяным пальцам Эл показался просто обжигающе горячим. Элис поспешно вскочила, отчего едва не упала, когда перед глазами ожидаемо закружилась реальность, подхватила сумку и бросилась к выходу, даже не удосужившись попрощаться. Настороженный взгляд Риверса толкал в спину, вынуждая нестись без оглядки, и оборвался, лишь когда Эл скрылась за стеклянной дверью и пеленой дождя. В лицо хлестали мелкие ледяные капли, пока она неслась прочь от кампуса Фэйрчаилд и чуть ли не выла от бешенства на проклятые записочки и своё опять барахлившее сердце. Видит бог, однажды этот ублюдок доведёт её своими играми до сердечного приступа!

Часом позднее, сидя в лаборатории Хиггинса, Элис куталась в шарф и меланхолично наблюдала, как Генри припаивала микроконтроллер. Контакт за контактом, та скрупулёзно делала свою работу, не обращая внимания на едкий дымок от жидкой канифоли. Наконец последняя капля расплавленного припоя сорвалась с жала, Кёлль выключила паяльную станцию и сняла защитные очки. Элис немедленно протянула руки, грея их над горячим корпусом.

– Ты прямо сама не своя, – отметила Генриетта и откинулась на спинку стула, разминая уставшие пальцы.

– Всё то же, – вяло откликнулась Элис. После лекарства она всегда была немного заторможенной, а тепло и медленное сердцебиение окончательно разморили. Её невыносимо клонило в сон.

– Ты однажды доиграешься, Хиггинс прав. – Подруга скептически наблюдала за клюющей носом Элис.

– Риск – моя вторая натура, – оскалилась она.

– Не паясничай, – Генри досадливо скривилась, но продолжать тему не стала. Какой смысл стирать языки об одно и то же? – Скажи лучше, в следующий четверг покер будет?

– Конечно, а почему ты спрашиваешь?

– Так Хиггинс улетает на конференцию. На неделю.

– Он не говорил, – удивилась Элис и даже немного проснулась от этой новости. Генриетта лишь вздохнула.

– Полагаю, забыл. И, я имею в виду, не забыл сказать тебе, а про конференцию вообще.

Девушки переглянулись и синхронно покачали головами. Руководитель в очередной раз метался между студентами, проектами, лекциями и непонятными бумажками на новый патент. Какая уж тут память, своё бы имя не забыть впопыхах.

– Как там Риверс? – бросила Генри, включая стоявший прямо на каком-то серверном оборудовании чайник. Это шло против всех правил безопасности, но никто в лаборатории не беспокоился насчёт подобной чуши.

– Бушует, – тяжёлый вздох сказал даже больше чем слова.

– В его духе. Терпеть не может осень с этими ветрами. – Кёлль помолчала, а потом добавила. – Ну, и тупых студентов.

– По нему заметно. Сегодняшнюю лекцию наш курс ещё нескоро забудет.

В этот момент хлопнула входная дверь, и в помещение влетел Мэтью Хиггинс, разбрызгивая дождевую воду с зонта, что оставлял на полу дорожку из луж.

– Кофе? – не поворачивая головы спросила Генриетта, ни к кому конкретно не обращаясь.

– Да! – воскликнул профессор и с наслаждением скинул отсыревший плащ, отряхиваясь. – Здравствуй, Элис.

Девушка махнула рукой в снулом приветствии.

– Что с тобой? – Хиггинс пристально воззрился на студентку, оценивая бледность и сонное состояние.

– Вкатила дозу, – ответила вместо неё Генри и поставила на стол три чашки: две с кофе и одна с чаем – для Элис.

Хиггинс нахмурился, но ничего не сказал, скрывшись в своём кабинете. Через минуту до них донёсся рассерженный голос – профессор с кем-то переругивался по телефону.

– Носится со мной, будто я при смерти, – прошептала Эл и раздражённо крутанула в руках белую чашку, о которую грела холодные пальцы.

– Имеет право, – так же тихо откликнулась Кёлль. – Ты, вообще-то, ему деньги приносишь. NASA та ещё дойная корова.

Обе фыркнули в свои кружки, делая первый осторожный глоток. Профессор вернулся почти сразу. Он устало присел на один из высоких табуретов и подхватил большую чашку с крепчайшим кофе. Элис заметила запавшие больше обычного глаза, совсем бесконтрольно заросшие рыжей бородой щёки и торчавший из-под мятого джемпера уголок воротничка рубашки. Семестр только начался, но Хиггинс уже выглядел замученным. Жизнь в Массачусетском Технологическом никого не щадила.

– Рискну напомнить, профессор, – тем временем начала Генри, не отрывая заинтересованного взгляда от подобия латте на основе весьма химозных сливок, – в среду у вас самолёт до Далласа.

– Что? – мужчина встрепенулся.

– Самолёт. В Даллас. В среду.

– Зачем? – не понял Хиггинс. А девушки лишь закатили глаза.

– Конференция же! – не выдержала Элис.

– Какая к чёрту конфе… Твою мать!

Ух ты! Значит, и правда забыл. Профессор редко когда позволял себе проявлять какие-либо эмоции, предпочитая сухой профессионализм. Он раздражённо потёр лоб.

– А я ведь даже замену на лекции не подобрал, вот незадача, – пробормотал Хиггинс, машинально сделал большой глоток горячего напитка и тут же прикусил обожжённый язык.

– Лекции не проблема, – отмахнулась Генриетта. – Я отчитаю всё, что нужно, только дайте план.

– Что бы я без тебя делал? – Его зеленоватые глаза лучились благодарностью и теплом к бесценной аспирантке.

– Заработались бы и умерли от голода, – отрезала та. Элис хмыкнула. – Решите вопрос со своими выпускниками. А то я как посмотрю, что Эл делает, так покрываюсь холодной испариной ужаса. Даже вникать не хочу в эту муть.

– Попрошу кого-нибудь провести консультации вместо меня, – задумчиво протянул Хиггинс. – Может, Джеральд согласится… Он мне должен, кстати. Весь прошлый год таскал его бумаги в директорат, пока Риверс чуть ли не жил в небе где-то между Бостоном и округом Колумбии.

От неожиданности заявления и открывшихся тревожных перспектив Элис подавилась чаем и закашлялась. Этим она привлекла к себе внимание проснувшегося профессора, и тот спросил, внимательно её разглядывая.

– Как ты себя чувствуешь?

Она прислушалась к себе: болей не было, сонливость постепенно проходила, как и связанная с ней слабость. В целом, состояние можно было описать как стабильно удовлетворительное.

– Я в порядке, – серьёзно кивнула Эл и удостоилась ещё одного скептического взгляда. – Кстати, ждала вас, чтобы показать макет доклада.

Хиггинс приглашающе махнул рукой и направился в кабинет.

Полчаса обсуждений прошли в жарких спорах, что стоило упоминать, а о чём лучше было бы умолчать. Хотелось показать всё и сразу, но профессор жёстко пресекал подобные мысли. Наконец руководитель был удовлетворён, а Элис получила более чёткое представление о зверских ограничениях, наложенных на них NASA.

– Я могла бы записать видеодемонстрацию работы программы. Так будет проще, чем на пальцах объяснять каждому желающему, как и что мы делаем. Это же позволит обойтись без цитирования самого кода. Возьму у Джошуа планшет и пущу зацикленный ролик.

– Отличная мысль, – кивнул профессор и сделал пометку в расхлёстанном ежедневнике. – Как, кстати, обстоят дела с интеллектуальным подбором баз?

– Я работаю над этим, – сухо откликнулась Элис, предвидя следующую фразу руководителя.

– Профессор Риверс…

– Нет, – она немного грубо перебила Хиггинса. – Позвольте мне хотя бы попытаться сделать всё самой. В конце концов, если мне когда-нибудь понадобится воспроизвести подобное, я хочу быть уверена, что способна на это.

Такое объяснение, по всей видимости, удовлетворило преподавателя, и он медленно кивнул, соглашаясь. Но не удержался и добавил:

– Не замечал за тобой гордыни. Она не очень-то вяжется с твоим воспитанием.

– Ну, должна же была найтись хоть одна причина, по которой я не стала монашкой. – Элис озорно подмигнула и поднялась, чтобы размять затёкшую спину. Профессор как-то странно взглянул, но Эл не придала тому значения, устремив взгляд в залитое дождём окно.

– Отвратительная погода, – пробормотала она, чувствуя, как начинает мёрзнуть уже только от мыслей о долгом часе в холодном автобусе и довольно грязном метро.

– Давай, я отвезу тебя домой, – неожиданно предложил Хиггинс, а Элис удивлённо на него посмотрела. И уже открыла было рот для отказа, но ей не дали и пикнуть, заткнув всего лишь одной фразой: – Ты на лекарстве. Что будешь делать, если уснёшь и уедешь куда-нибудь в район Уинтропа?

Аргумент был дельным, к тому же Элис и вправду устала. Так что она засунула свою упомянутую гордыню в самый тёмный угол и просто кивнула. А профессор внезапно будто расслабился. Услышав её ответ, плечи опустились, и он светло улыбнулся. На душе почему-то стало тепло и приятно. Эта трогательная, хоть порой и чрезмерная забота казалась настолько искренней, что у Элис непроизвольно защипало в носу. В том однозначно была виновата влитая в желудок фармакология. Точно.

Тем временем Хиггинс накинул плащ и как истинный джентльмен помог Элис с курткой. Он даже поправил огромный жёлтый шарф, в который она куталась перед треснутым маленьким зеркалом при входе в лабораторию. От этой заботы Эл покраснела и поспешила спрятать заалевшие щёки за высоким воротником-стойкой. Заглянув обратно в аудиторию, они попрощались с Генри, которая с паяльником в руках снова склонилась над микросхемами. Та машинально кивнула, так и не подняв головы.

На улице пришлось бежать под проливным дождём и без зонта. Неожиданно налетевший шквалистый ветер вновь грозил превратить любого неосторожного прохожего в летающую няню-зануду. Профессору даже пришлось обнять Элис за плечи, чтобы не дать порывам сбить с ног студентку. И в этот момент, к своему смущению, она вдруг с удивлением заметила, что Хиггинс вовсе не так высок, как казалось ей раньше. Непрошенное сравнение с другим мужчиной вылезло само собой. И хотя до этого дня она, слава богу, никогда не оказывалась поблизости от Риверса, но сегодня голова плохо соображала и… Чёрт побери! Ещё в её первый день шея едва не переломилась, пока, задрав голову, Эл пялилась в жуткие гипнотизирующие радужки. Теперь же она скосила глаза и осторожно оглядела фигуру руководителя, а потом и вовсе вздохнула, мысленно дав себе звонкий подзатыльник. Докатилась. Уже занялась сравнением двух профессоров, совершенно непроизвольно отдавая предпочтение не коренастому, добротно сбитому Хиггинсу, а стремительному, невероятно высокому ублюдку и его бесконечно длинным ногам… Возможно, это просто её типаж? Да. Вряд ли что-то большее.

Ну а несколькими минутами позже Элис уже сидела в серебристо-серой Вольво и задумчиво наблюдала, как мимо проносились ванты моста Лонгфелло. Дождь хлестал по ту сторону тёплой и уютной машины, ветер раскачивал подвесную конструкцию, вызывая лёгкую волну адреналина. Затем автомобиль нырнул в Большой Бостонский тоннель, и неизвестно, что больше повлияло на Эл – мерцающий свет, от которого хотелось закрыть глаза, или же неподвластный даже ярким огням фонарей полумрак подземки, а может, обычный для этого часа затор, что начался перед самым выездом на поверхность. В общем, Элис сама не заметила, как провалилась в сон, убаюканная мягким покачиванием машины. Очнулась она от лёгкого прикосновения к своему лицу, когда они уже приехали. Сонно моргнув, Элис пыталась понять, где она, чёрт возьми, находится и что происходит. Наконец перед глазами перестала плыть мутная пелена, и получилось различить осторожно будящего её Хиггинса.

– Точно бы уехала в Уинтроп, – сказал он улыбаясь.

Его рука нерешительно потянулась вперёд, чтобы застегнуть до конца молнию и поправить загнувшийся ворот куртки Элис. И этот жест неожиданно вышел смущающим. Очень. Чёрт возьми, почти неприличным! Элис чувствовала, как предательский румянец опять залил щёки, но ничего не могла с собой поделать. Ей нравилась забота. Слишком редко она позволяла себе отвлекаться на что-то кроме учёбы, заводя отношения только ради секса и ощущения нормальности. В целом, сие устраивало обе стороны процесса, но иногда до истерик хотелось уткнуться в тепло. Господи, просто чтобы кто-то выбрал Эл исключительно ради неё самой, без скрытого подтекста или математического расчёта. Однако она здраво оценивала свои силы и здоровье, а потому любыми способами избегала подобной лирики – второго шанса получить диплом не будет. Так что она взяла себя в руки и спокойно посмотрела в глаза Хиггинса.

– Зато любовалась бы на самолёты. – Губы растянулись в подобии улыбки. – Спасибо большое, что подвезли. Я зайду завтра, покажу черновик доклада и видеоролик.

– Буду ждать, – тихо откликнулся профессор, всё ещё не отводя взгляда.

Элис опять смутилась непонятно отчего, сумбурно попрощалась и вывалилась из машины под проливной дождь. Очутившись в сыром затхлом подъезде, она бросила мученический взгляд наверх и, стиснув зубы, поползла на третий этаж. Запыхавшись и проклиная высокие пролёты старых колониальных домов, Элис открыла дверь в квартиру, а через мгновение в нос ударил резкий кислый запах.

– Господи! Что за вонь! – воскликнула она и едва подавила рвотный позыв.

Скинув кроссовки и на ходу размотав шарф, Элис осторожно заглянула в совмещённую с кухней гостиную. Там над какими-то пластиковыми контейнерами колдовал Джошуа, чьи руки были в синих защитных перчатках, какими обычно пользуются уборщики. Он как раз ловил что-то в одной из ёмкостей, когда его настиг вопль. Неведомый предмет выскользнул из мокрой руки и с громким всплеском плюхнулся обратно, вынудив парня витиевато выругаться. На линялой футболке с выцветшей надписью «Перешёл на Тёмную Сторону задолго до создания Света» расплывались вонючие пятна.

– Что за привычка… – Джо снова сосредоточенно ловил пальцами ускользающее нечто и ворчал себе под нос: – орать по любому поводу?

– Прости, – покаялась Эл, осторожно подошла поближе и заглянула через плечо друга. Туда, где в мутной болотистой жидкости плавала печатная плата. Зрелище было мерзким, а вонь стояла просто фантастическая. Элис пробормотала: – Всегда подозревала, что травятся не платы, а люди…

– Не бухти. – Джо наконец-то подцепил кусок текстолита и аккуратно выложил его на бумажное полотенце. – Руками не трогай, там соляная кислота.

– Даже и не думала. – На всякий случай Эл отшатнулась подальше. – Скажи, это нельзя было делать у Хиггинса, а? Там хотя бы вытяжки есть!

Элис распахнула окна, впуская в комнату свежий воздух и морось льющейся с карниза воды. Их квартире, расположенной под самой крышей старого дома, всегда доставалось по полной от проливных дождей. Чтобы уснуть под дикий стук капель, требовалось обладать фантастическим пофигизмом. Или качественными берушами. Она нахмурилась, когда в глаза бросилась растёкшаяся на подоконнике лужица.

– Ты видела, что там на улице? Штормовое предупреждение вообще-то.

– Я не только видела, но и была там. Джо, у нас опять рама протекает.

– Где? – раздался за спиной голос. – Пусти, я посмотрю.

Он протиснулся к окну и уставился на очевидное доказательство её слов.

– Вот чёрт.

– Ага.

– Ладно, возьму сегодня у Арнольда герметик и заделаю вечером щели. Понять бы только, где оно течёт. – Парень скептическим взглядом окинул раму в поисках у той следов предательства. Вообще, именно с этим окном они воевали каждый год. Чёртова старая деревяшка будто ополчилась на них, и каждый раз изыскивала новый способ устроить протечку.

– Проще окно поменять, – пробормотала Элис, которая снова начала мёрзнуть.

– Хозяин против, ты же знаешь. Это нарушит грёбаный «эстетический внешний вид» дома.

Она тихо выругалась и направилась к раковине в поисках какой-нибудь тряпки, чтобы убрать мокрое безобразие.

До позднего вечера Элис возилась с докладом, так и эдак переставляя блоки, меняя местами слова, переиначивая фразы. Сказать всё и ничего – тонкое искусство, если ты работаешь на закрытую организацию. Ближе к полуночи стало ясно, что голова не в силах больше думать, а глаза держатся открытыми исключительно на честном слове и стальной воле. Ещё чуть-чуть и придётся вставлять под веки зубочистки, словно мультяшному герою. Спать хотелось так сильно, что Элис впервые не заметила совсем уж разбушевавшихся сквозняков.

Ветер не утихал всю ночь в настойчивых попытках достучаться до жителей Бостона крупными каплями дождя, однако утро принесло с собой тишину, мирный рассвет и… вонь соляной кислоты.

– Джо! Чёрт бы тебя побрал! – заорала Элис, поднимая голову от подушки и стараясь не дышать слишком уж глубоко. – Если к нам заявятся соседи с претензией, то я без вопросов пущу их внутрь. Пусть высказывают тебе всё напрямую.

– Пуговка, ты очень злая, – заметил Джошуа, заглядывая к ней в комнату.

– Я голодная, а не злая!

– Прости, кухня занята. – С этими словами черноволосая голова скрылась за дверью, а Элис досадливо застонала.

Невероятным усилием воли выпнув себя из кровати, она поплелась в ванную, пока сама то и дело ёжилась от холода. Отопление пока не включали. Видимо, менеджер дома и скряги-жильцы считали, что на улице недостаточно свежо и надо подморозить задницы ещё чуть-чуть. Так что Элис прыгала на цыпочках в сторону вожделенной горячей воды, мечтая согреться под струями душа, но вместо этого нашла там два таза грёбаных печатных плат. Отмокающих в проточной воде печатных плат. Вместо прекрасного обжигающего душа, она стояла и смотрела на паршивые куски текстолита.

– ДЖОШУА!

Элис снова безбожно опаздывала и чуть ли не бегом неслась по Мэйн-стрит от станции Кендал. Ловко лавируя между людей, луж и велосипедистов, она без потерь продралась через толпу первокурсников, что пришли на экскурсию в Институт Исследования рака имени Коха, и рысью свернула на Вассар-стрит. Её сумасшедший марафон завершился у здания Циклотрона. Элис тяжело привалилась к перилам ведущей в Эдгертонский Студенческий Магазин лестнице и медленно выдохнула.

Магазином в полном смысле этого слова помещение назвать было нельзя. Но здесь можно приобрести знания и разработать любое оборудование, сконструировать самые фантастические инструменты, столь необходимые для научной работы в стенах института. С утра и до вечера из-за дверей доносилось жужжание станков для сверления, скрип металла и удары чего-то неведомого по чему-то ещё менее определённому. Для Элис, привыкшей работать с уже готовыми установками и более тонкими в эксплуатации материалами, Эдгертонский Магазин всегда казался чем-то вроде древней алхимической лаборатории, в которой царили загадочные звуки, запахи и люди, что священнодействовали над куском серебристого металла. Но, увы, там Эл было не место. Так что, переведя дыхание, она нырнула в соседнюю дверь, в святая святых Массачусетского института – циклотрон.

Посередине пары по квантовой оптике телефон Элис требовательно завибрировал. Стараясь не привлекать внимания, она достала смартфон и вчиталась в горевшие на экране сообщения.

«Сегодня день рождения Арнольда», – писал Джо, который явно стремился загладить утренний инцидент. – «Он закатывает вечеринку в клубе «Эдит». Ты придёшь? Арни был бы рад».

«Эдит»? Серьёзно? Не могли выбрать что-нибудь менее пафосное?» – быстро набрала Эл, пока Аннет, с которой они делали лабораторную работу, поправляла линзы в установке.

«Это же Арнольд. Так ты будешь? Он спрашивает, потому что надо заказывать безалкогольные коктейли на тебя».

«Буду. Скажи, что подарка у меня нет. Пусть считает моё явление на вашу розовую девчачью чайную вечеринку благодатью Небес».

«Замётано. Злюка».

Элис едва слышно хмыкнула и убрала телефон. Кто бы говорил!

В списках гей-тусовщиков Бостона клуб «Эдит» считался одним из самых престижных. Попасть туда без протекции одного из его членов было практически нереально, а после предстояло пройти три испытательных месяца, прежде чем для новичка распахивались двери VIP зала. Названный в честь знаменитой Пиаф, клуб был выдержан в стиле Парижа середины XX века. Атласная, крупно стёганая обивка стен, полотна афиш знаменитой певицы и центральная стена, полностью скрытая под бесчисленными снимками Эдит и Марселя. Красиво, дорого и невероятно стильно. Так что выбор бойфренда Джо, разумеется, произвёл на Элис впечатление, хоть она и не удержалась от закатывания глаз – эти милые мальчики всегда так озабочены собственным имиджем.

Вообще, она любила бывать на вечеринках в подобных местах. Здесь царила атмосфера всеобщего дружелюбия, никто не лез с пошлыми намёками, было спокойно и прилично. Хочешь – иди танцуй, не хочешь – сиди и разговаривай с кем угодно, о чём угодно, а если устал, можешь и в одиночестве побыть – никто не станет навязываться. Не существовало табуированных тем, не провозглашались радикальные заявления. Главный принцип компаний звучал примерно так: наслаждайся сам и дай наслаждаться другим.

Элис пришла через полчаса после начала, когда были в разгаре главные поздравления. Быстро чмокнув в щёку блондинистого Арнольда, она мгновенно исчерпала свой словарный запас пожеланий счастливой и долгой жизни. После этого её любезно усадили на кожаный диванчик, всучили горячий безалкогольный глинтвейн и оставили согреваться в приятном одиночестве. Она наблюдала за весельем из-под полуприкрытых век, радуясь за друга, который не отрывал восхищённого взгляда от именинника.

Время летело незаметно, окутывая гостей приятным флёром непринуждённости и всеобщего удовольствия. Из колонок, подвешенных под потолком, лился мягкий, ненавязчивый соул. Она, Джо и Арнольд вели увлекательную беседу о внешней политике с каким-то парнем по имени Эстебан, и Элис всерьёз полагала, что это сценический псевдоним. Так что никто из них не ожидал появления официанта с букетом пошлых алых роз: гигантскими глупыми болванчиками красные соцветия венчали непомерно длинные стебли.

– Мисс Чейн? – обратился к ней манерный мальчик. Элис была единственной девушкой сегодня, не считая парочки трансвеститов, так что ошибиться было сложно.

– Да, это я. – Она опасливо вглядывалась в безумный красный веник, что с трудом помещался в руках юноши немаленького, в принципе, роста.

– Вам просили передать. – С этими словами и, к её откровенному ужасу, в руки Элис перекочевал букет, оказавшийся неожиданно тяжёлым. Она готовилась почувствовать тысячу противных уколов, но шипы предусмотрительно срезали.

– Кто просил? – глупо поинтересовалась Элис, пялясь на одуряюще пахнущие бутоны.

– Посыльный, – пожал плечами официант. – Вазу принести, мисс?

– Д-да, пожалуйста. – Она всё ещё не понимала, что, чёрт возьми, происходит.

– Там записка, – неожиданно сказал Арнольд, небрежно заправив за ухо длинную светлую прядку, и выудил откуда-то из глубины лепесткового кошмара белую карточку.

Пальцы мелко задрожали, когда Элис взяла несчастный клочок плотной бархатистой бумаги и развернула. Одну минуту она невидяще пялилась на исписанные знакомым почерком строчки, а потом разразилась отменной бранью.

– «Не добившись ответа, Медиум делает новый ход и преподносит духу дары. Кто знает, что сработает на этот раз…» – прочитал перегнувшийся через плечо парня Джошуа и непонимающе воскликнул: – Что за бред?

Вместо ответа Элис кинулась к телефону, ещё не зная, что точно собирается делать. Как, чёрт побери, ублюдок узнал, где она? Да быть не может, чтобы он за ней следил. Это просто невозможно и нереально, да и зачем? Хотя вся ситуация с записками и так казалась совершеннейшим абсурдом, невозможным в её до зевоты скучной и банальной жизни. Но тут в голове мелькнула мысль, и Элис на секунду замерла, а потом нарочито медленным движением открыла Facebook. Так и есть. В оповещениях светилось три непрочитанных сообщения от системы. Затаив дыхание, она перелистнула экран и уставилась на фотографии себя самой на диване, целующей Арнольда в щёку и весело смеющейся в обнимку с именинником. Сверху над каждым снимком стояла пометка о геолокации. Что же, даже самая тупая блондинка догадалась бы, где сейчас находилась мисс Чейн, с кем она и какой повод для кутежа посередине учебной недели. Чёртов век цифровых технологий, чёртов Джо, выложивший эти фотографии, чёртов самоуверенный мудак с чёртовым веником! Элис зарычала, немедленно исправляя в настройках статус приватности. Никто! Ни одна душа не посмеет за ней следить! Ох, господи! Ну, здравствуй, паранойя.

– Элис! Элис! – донёсся до неё удивлённый голос Джо. – Что происходит?

– Дерьмо полнейшее происходит, мой дорогой друг, – медленно произнесла она, глядя в одну точку и постепенно осознавая смысл происходящего. Игра пошла всерьёз. Букет роз? Право слово, профессор, от вас вероятнее ожидать букет венерических!

– Ничего не понимаю, – пробормотал парень и переглянулся с нахмурившимся Арнольдом, который всё вертел в руках карточку.

– Я тоже. Я тоже…

6

Элис не помнила, как добралась домой. Сидя в такси, она сжимала отвратительно-пошлый букет и кипела от гнева. Джошуа и Арнольд весь вечер выпытывали, кем был таинственный даритель, и что значила странная записка. Но Эл молчала, скрипела зубами от бессильной ярости и мечтала отхлестать одну наглую рожу, увы, но не колючими стеблями. То, что ей намеренно преподнесли такой подарок, не вызывало сомнений, ибо ни один обладающий хоть парой непрямых извилин человек не опустился бы до такой откровенной пошлости. Тем более Джеральд Риверс – пафосный говнюк. Она ведь ещё в клубе хотела выкинуть дурацкие цветы и даже подошла к стоявшему у чёрного входа мусорному баку, однако так и не смогла. Рука не поднялась. Розы были дорогими и удивительно… несовершенными. Источали неожиданно мягкий аромат и казались до нелепого несуразными. Именно это в самый последний момент остановило Элис. Она ждала пластмассово-матовые лепестки идеальных, будто клонированных бутонов, где на глянцевых, покрытым воском листьях и с лупой не сыскать хотя бы одного пятнышка. Но эти… они казались настолько живыми, насколько вообще может быть естественной выращенная в оранжерее вершина селекционного отбора.

Пальцы с коротко остриженными ноготками пробежались по суховатой кромке слегка распустившегося соцветия одной из роз, и Элис вздохнула от ощущения чуть царапающей бархатистости. Гнев улетучился и на его смену пришли мысли, которых в голове порядочной и воспитанной в строгости мисс Чейн быть не должно. Она сидела на продавленном кресле старого такси и размышляла: почему Риверс взял опостылевшие розы, а не пафосные орхидеи, строгие каллы или вонючие лилии? Искал он их сам или банально заказал через интернет? И совершенно неожиданно воображение нарисовало руки профессора, покуда он задумчиво выбирал цветы для этого прекрасного кошмара. Как он так же касался бутонов, восхищался их несуразностью и осторожно вынимал из сотен других единственно нужный цветок. Проклятье, неужели Риверс действительно хотел найти самые уродливые экземпляры среди штампованных солдатиков недешёвой романтики? Да-да, конечно, и умилительно любовался естественной красотой бракованных роз. Звучало более бредово, чем представлялось в голове, но вот результат. Пятьдесят и один цветок внушительным весом оттягивал руки. Господи, Риверс по числу штатов их выбирал? И как, чёрт возьми, понять, чего он добивался? Рассчитывал, что она выкинет их в ближайшее помойное ведро, или надеялся, Элис приглядится к ним получше? Ей срочно нужен личный криптограф, чтобы трактовать такие поступки. Впрочем…

Скорее всего, она просто напридумывала себе невесть что, приписав свои мысли и фантазии Риверсу. Слишком уж хотелось увидеть в нём не ублюдочность всех цветов и мастей, а хоть немного человеческого. Наивная глупая Элис. С чего тебе вообще понадобилось искать в нём что-то? А главное, зачем? Она не собиралась тешить себя идиотскими надеждами, что профессор покается во всех грехах, уйдёт в монастырь и заделается святошей. Это было нелепо и даже неправильно. Элис терялась в неопределённости своего отношения и всячески пыталась разглядеть за мерзостью профессорской личности образ хотя бы отдалённо похожий на венец творения – не чуждый сострадания, прощения и настоящим чувствам. Ведь видел тот же Хиггинс что-то в Джеральде Риверсе, искренне считал другом. И немаловажно, другом превосходным.

Элис вздохнула, отрываясь от созерцания букета, и обратила взгляд на пролетавшие мимо огни фонарей, вывесок и реклам. Профессор Риверс одновременно бесил, смущал и интересовал. И причина таких разнонаправленных эмоций была в том, что она не могла уложить его поведение хоть в какую-то логическую цепочку. Как и любую заучку, Элис нервировала загадка, не подходящая под рамки стандартной модели. Всё, что не получалось описать, она раскладывала на составляющие и препарировала до тех пор, пока не находила знакомые закономерности. Но Риверс был до зуда в мозгу непонятен. Он не просчитывался ни одним выстроенным за двадцать лет алгоритмом, к чертям разбивал предрассудки и попытки анализа. Но если чему Эл и научили, так это искать нетривиальные решения даже обычных задач. Каким бы таинственным ублюдком ни был профессор – она его раскусит и покончит с третированием раз и навсегда.

Однако получасом позднее Элис аккуратно, почти любовно ставила розы в огромную треснувшую у горлышка колбу, невесть откуда доставшуюся Джошуа. Сделав шаг назад, она оценила нелепое зрелище и с удивлением осознала, что ей никогда не дарили цветов. Боже, это ведь и правда первый в жизни букет, подаренный не дядюшкой Клаусом, не милым, стремящимся её порадовать Джо, а мужчиной. Красивым, взрослым, невероятно умным и интересным мужчиной. Обычно парни «радовали» всем, на что хватало фантазии, разгорячённой технологическим доминированием. В её коллекции были говорящие часы, карманный электрошокер и даже танцующий банан. Сакральный смысл последнего Элис пыталась постичь и по сей день. Так что абсурдность всей сегодняшней ситуации вызывала лишь горький смех, потому что даже дурацкая записка больше не злила. И, господи, как приятно хоть на секунду почувствовать себя женщиной, а не ходячими мозгами с признаками женского пола. Почувствовать и тут же спуститься на землю: это ненастоящее, а лишь очередная инсинуация, цель которой пока неясна.

Всё субботнее утро Элис нагло и беззастенчиво провалялась, решив поработать прямо в постели. Она выполнила пару срочных заданий от клиентов, походя засмотревшись на нового мальчика в очередном порнобаннере. Стройный, с изящно-перекатывающейся мускулатурой, длинными ногами и неулыбающимся взглядом удивительно светлых глаз… Где-то она уже проходила подобное. Элис чертыхнулась и поскорее закрыла бесстыдство, впервые застеснявшись и оттого не решившись посмотреть на выдающееся мужское достоинство. Вопреки здравому смыслу и железному самоконтролю парень вызвал слишком живые ассоциации, а раздевать на лекции профессора Риверса всегда был удел Мелани и Ко. Эл невольно перевела взгляд на алое пятно цветов, и из груди вырвался обречённый вздох – почему всё должно быть так сложно? Похлопав себя по внезапно вспыхнувшим щекам, она всё же решилась выйти в мир из одеяльного кокона.

Приняв душ и заварив отвратительный дешёвый зелёный чай, Элис с нелёгким сердцем подошла к плите. Джо всё ещё гостил у Арнольда, а потому сражаться за завтрак предстояло в одиночестве. Она заглянула в шкаф, надеясь отделаться малой кровью и полакомиться хлопьями с молоком, но продукт лактации коров подозрительно пованивал, а идти за новым не было никакого желания. Тогда Элис направилась к холодильнику и… Святой Боже! Нет таких слов, что могли бы передать её обожание. Никогда больше она не скажет и слова против вонючих курсовых проектов Джошуа, ибо тогда век ей не есть его потрясающей стряпни. Сглотнув слюну, Эл трепетно извлекла с полки огромную кастрюлю с любимыми спагетти в томатном соусе. Если рай всё же существовал и там водились ангелы, то некоторые из них явно были чернокожими. Ведь, судя по объёму оставленного продовольствия, друг собирался задержаться у бойфренда на весь уик-энд и, как обычно, заранее подумал о своей соседке-неумехе.

После самого прекрасного в мире завтрака Элис сделала музыку погромче и села за свою программу, готовясь к видеодемонстрации и нервируя соседей свеженьким альбомом очередной рок-группы. Время от работы до работы летело незаметно, и она настолько увлеклась, что не с первого раза услышала звонок собственного телефона.

– Еду нашла? – без предисловий начал Джо. Его голос был заспанным, а дикция хромала, прерываемая безрезультатными потугами сдержать зевоту.

– Да, спасибо тебе большое!

– Я не о тебе заботился, – ворчал он. – Просто не хотелось бы вернуться на пепелище.

– Главное, чтобы ты вернулся. Надолго этой амброзии мне не хватит.

В трубке послышалось непонятное шелестение и смех Арнольда.

– Когда я уже выдам тебя замуж, а? – тем временем кисло протянул Джошуа.

– Когда Гордон Рэмзи разведётся, – съехидничала она, но услышала лишь ещё один душераздирающий зевок.

– Таблетки?

– Выпила, мамочка.

– Значит, квартира цела, да ещё и без трупа. Прекрасно. Всё, бывай, Пуговка.

И не слушая раздавшееся в ответ гневное восклицание, Джо отключился. Ну а Элис очень по-взрослому показала телефону язык и отправилась собираться – «Вальхалла» и Клаус уже заждались.

Клуб встретил полумраком и тишиной, которой недолго оставалось здесь царствовать. Нахмуренный Один свысока наблюдал, как техники настраивали свет. Повсюду суетились уборщики, официанты готовили столы и танцпол к грядущему вечеру. Элис протиснулась к стоявшей с ногами на табурете Аве, которая деловито расставляла новые дынные ликёры.

– Как обычно, – крикнула Эл, и с кряхтением спустившись на землю, ямайка выставила на барную стойку стакан.

– С сотворения мира эта фраза не звучала в отношении воды, – хмыкнула Тоши.

– И, надеюсь, в этом клубе больше не прозвучит, – в тон откликнулась Элис. Улыбнувшись друг другу, они вернулись к своим обязанностям.

Элис придирчиво осматривала зал, когда в «Вальхаллу» потянулись первые посетители. Разогревая публику перед очередным полным танцев и музыки вечером, диджей уже давно отжигал собственные миксы. А Эл на мгновение замерла. Ей нравилось ловить тот самый момент, когда полупустой зал резко наполнялся гомонящими людьми и блеском золотых крыльев на ободках сновавших между столов официанток. Никакого плавного перехода. Вот ещё тёмные плиты пола медленно затягивало дымом, который постепенно скрывал в белёсых клубах стилизованные фрески воинственных валькирий, а в следующую минуту Элис уже пробивала себе дорогу в попытке добраться до нужного места, не отдавив по пути чьи-нибудь ноги. Ощущать себя одновременно в толпе и над ней казалось удивительным. Словно свысока и немного отстранённо она наблюдала за людьми, но их эманации веселья и счастья затрагивали и её.

Работы сегодня было даже для субботы многовато. Какая-то компания была недовольна соседями, которые, по их мнению, слишком сильно шумели. Как те вообще умудрились расслышать хоть кого-нибудь, ведь их столики находились почти на самом танцполе, осталось для Элис загадкой. Но она добросовестно решила вопрос и успокоила разгорячённых молодых людей. Как всегда, не обошлось без драк и нескольких любвеобильных парочек, попытавшихся оккупировать туалетные кабинки.

В общем, время незаметно подбиралось к полуночи, а Эл всё металась между кухней, техниками и гостями. И тут, во время очередного рейда по залу, она вдруг машинально взглянула наверх и замерла, когда заметила до боли, до рези в глазах знакомую фигуру. Элис ни за что бы не подняла взгляд на эту зону, не обрати она внимания на вновь барахливший прожектор. Места для особых гостей находились по периметру всего второго этажа, но расположение именно этого столика давало возможность наблюдать как за сценой, так и за танцполом. И именно за ним, расстегнув пиджак, вольготно раскинулся на диванчике Джеральд Риверс.

Профессор сидел в одиночестве и меланхолично крутил ножку с виду пустого бокала, пока читал что-то с экрана ярко светившегося смартфона. Он явно скучал и бросил равнодушный взгляд в зал, отчего Элис судорожно сглотнула и поспешила укрыться в тени нависающего балкона, чтобы привести в порядок враз расшалившиеся нервы. Руки похолодели, а больное сердце неровно забилось.

Внезапно мимо пронеслась тощая рыжеволосая Эрика Тауб, которая сегодня работала на втором этаже. И Элис устремилась за ней, хватая девушку за руку.

– А, Элис! – Подруга улыбнулась, на ходу отправляя через коммуникатор заказ на кухню. – Прости, зашиваюсь.

– Эрика. – Эл всё же удалось остановить стремительно летевшую валькирию. – У тебя за двенадцатым столиком сидит клиент. Высокий мужчина, волосы русые, чуть длиннее обычного, на вид лет тридцать – сорок.

Тауб на секунду задумалась, вспоминая, а потом её лицо просветлело. Любой администратор со временем учится быстро и надолго запоминать лица, чтобы в нужный момент знать, как вести себя с клиентом. А уж для VIP зала это было обязательное условие.

– Да, есть такой. У него ещё глаза точно без радужки. Жуть! А что?

– Как… как давно он пришёл?

– Часа два назад. Снова забронировал столик на неделю вперёд…

– Что?! – Элис показалось, что она ослышалась.

– А тебе Клаус не говорил? – От желания поделиться новой сплетней рыжая даже забыла про свои срочные дела. Поскольку Элис приходила на работу только в выходные, большая часть обычной внутриклубной жизни проносилась мимо неё. Обычно она была этому только рада, но сегодня впервые пожалела, что не прислушивается к разговорам персонала. Тем временем Эрика доверительно бубнила на ухо продолжение сногсшибательной новости. – Этот тип приходит сюда вторую неделю подряд. В прошлые выходные только не было, вроде. Столик бронирует на неделю вперёд и всегда сидит один, насупившийся, как сыч. Ничего не заказывает кроме воды, зато оставляет баснословные чаевые. Странный, но видали и позаковыристее. Клаус говорит с ним не связываться, да никто бы и не рискнул. Я пару раз подходила, ну, знаешь, уточнить всё ли хорошо, доволен ли, так чуть душу насмерть не заморозила рядом с ним. Сама увидишь, такую рожу корчит, будто в покер на миллион играет.

В покер, значит, играет…

– А в четверг он тоже был здесь? – пришла в голову потрясающая в своей очевидности мысль.

– Когда вы с компанией твоей ржали как кони? Конечно. А что?

– Нет, ничего… показалось, лицо знакомое, – пробормотала Элис, переваривая услышанную информацию. И видя, что Эрика до сих пор слишком заинтересованно на неё смотрит, заметила: – Ты, кажется, спешила.

– Ох, чёрт, да! – спохватилась Тауб и почти бегом устремилась в сторону бара.

Элис же спряталась поглубже в тень, чтобы не добрался ни один лучик прожектора, и задумалась. Ситуация выходила странная. Риверс приходит вторую неделю подряд, был он здесь и в четверг, хотя к ним не подошёл. Что это значит? Что вообще происходит, чёрт возьми? Преследование? Домогательства? Дурацкая шутка? Непонятные сообщения во всех возможных видах, и прозвучавшие в самом начале и готовые быть озвученные по первой же просьбе намёки и предложения. Риверс явно имел определённую цель, ведь вряд ли дело было в спонтанном желании залезть в трусы к своей ничем не примечательной студентке. Больше походило на поведение главного хулигана класса, чем взрослые осознанные поступки. Или он добивался именно этого – создать впечатление нелогичности, глупости? Ведь каким-каким, а вот глупым профессор Риверс не был. Наглым – да, самоуверенным мудаком – однозначно, чертовски привлекательным мужчиной – бесспорно. Но это ровным счётом ничего не объясняло.

Она снова выглянула из своего укрытия и тут же спряталась обратно – едва ли не светившиеся в ультрафиолете глаза профессора медленно сканировали зал. Элис хмыкнула. Даже если допустить, что в самом начале Риверс всего лишь хотел быстро перепихнуться с показавшейся ему симпатичной администраторшей ночного клуба, то идея давно исчерпала себя. Он видел её при свете дня, знал, что она не представляет никакого интереса, но продолжал гнуть свою линию. Словно выделил её из общего множества переменных, задал какую-то ему одному ведомую функцию и теперь ждал окончания итерации. И Элис чувствовала, как постепенно заходит в ту область, где легко потеряться. Но она была достаточно умна и хитра, чтобы до последнего держать дистанцию и ни единым словом не показывать, что все подначки, намёки или действия Риверса хоть как-то её задевали. Только вежливость. Только подчёркивающая их статусное различие холодность. В конце концов, однажды профессору наскучат непонятные игры.

С другой стороны, любая другая нормальная девушка давно бы заявила в полицию, накатала заявление, дала показания и с чистой совестью ходила на каждое слушание. Элис фыркнула и поймала саркастические блики на лице настоящего хозяина Вальхаллы. Разумеется, решение сдать навязчивого профессора на растерзание этической комиссии было самым простым и самым идиотским, потому что Джеральд Риверс сможет откреститься от любого обвинения. Глупо пытаться остановить человека, обладающего возможностями, статусом, деньгами и потрясающими связями. Да её костей по всей Америке не соберут, подними она юридическую руку на «золотого мальчика» Пентагона. Впрочем, сам Риверс точно не планировал применять к ней грубую силу. Нет. Он брал другим.

Элис украдкой взглянула на нужный столик, где сидел профессор. Он меланхолично уставился в бокал с водой, и Эл многое бы сейчас отдала, лишь бы узнать, о чём сейчас думал этот непонятный мужчина.

– Элис?

Раздавшийся прямо над ухом голос заставил вздрогнуть. Заметив это, Кестер покаянно улыбнулся.

– Прости, малышка, не хотел тебя напугать.

– Всё в порядке. – Она ласково сжала руку названного дядюшки. – Ты что-то хотел?

– Да. – Кестер как-то нехарактерно для себя замялся и почесал кустистую светлую бровь. Его полное одутловатое лицо выражало смущение с налётом нервозности.

– На втором этаже нужна твоя помощь, Эрика не справляется. Сегодня на удивление много гостей, но…

– Но ты не хочешь меня об этом просить, так? – Элис скрестила руки на груди и посмотрела прямо в блёклые голубые глаза Клауса. – Почему?

– Он снова здесь, – ответил дядя и прикусил нижнюю губу, подслеповато щурясь наверх, в сторону того самого столика. Ему не требовалось пояснять, кто этот «он», Элис поняла и так. – Поганец приходит сюда уже вторую неделю подряд.

– Что в этом такого? – Она постаралась изобразить на лице максимально невозмутимое выражение. – Человек отдыхает. Я не понимаю, чем вызвана твоя тревога.

– Малышка, – Кестер обнял её за плечи и притянул к себе. – Ты можешь не верить мне, но я повидал много дерьма, и моя интуиция сейчас просто орёт во всю глотку.

– И что же сообщают биолого-химические реакции в твоём мозгу, которые ты именуешь интуицией?

Клаус досадливо цокнул, услышав иронию в голосе.

– Ты не воспринимаешь мои слова всерьёз. Я почти уверен, что этот кусок говна приходит за тобой, а за ним следом летят неприятности. – Дядя начал сердиться. –  Он ищет тебя. Но ты не хочешь послушать старого Клауса, пребывая в глупой иллюзии безопасности. Ты молода и наивна. Тебя воспитывали в католическом приюте! Святая Дева Мария, ты вообще ничего не знаешь о настоящей жизни, сидя в своём университете!

Элис ласково улыбнулась и обняла пожилого мафиози.

– Дядюшка, – проговорила она ему на ухо, – может, мой опыт и не столь богат, как твой. Но поверь мне, я могу не бояться собственного профессора. Мы видимся с ним три раза в неделю на лекциях. Вряд ли он успевает настолько соскучиться по одной из своих студенток, чтобы преследовать её по ночным клубам. Странно, что ты не помнишь, – мы играли с ним в покер в начале сентября.

Она говорила небрежным тоном, а сама сгорала от стыда из-за откровенной лжи человеку, практически заменившему ей отца.

– Это был он? – Клаус сердито нахмурился, внимательнее приглядываясь к ничего не подозревающему гостю. – Что-то непохож.

– И тем не менее это он. Я пойду наверх и помогу Эрике, а тебе следует поменьше смотреть глупые детективные сериалы, – назидательно закончила она, шутливо пригрозив пальчиком. – И не отнекивайся, из твоего кабинета каждый вечер доносится заставка «Касла».

С этими словами она чмокнула в щёку остолбеневшего от таких новостей Кестера и отвернулась. Стиснув зубы и нацепив самое нейтральное профессионально-радушное лицо, Элис направилась вверх по кованой лестнице. Шаг, ещё шаг… ну, здравствуй, двуногая Смерть. Их взгляды встретились почти сразу же, вежливый кивок на кривую усмешку, и Элис мгновенно отвлекли.

Более или менее она смогла перевести дух лишь пару часов спустя, когда ноги уже гудели от напряжения, а в груди неприятно ныло от постоянной беготни. Так что Элис устало присела на высокий барный стул, лениво поправила выбившиеся из причёски волосы и одёрнула подол строгой форменной юбки. До закрытия клуба оставалось полчаса, после чего можно было наконец-то вернуться домой, снять с гудящих, словно высоковольтная вышка, ног проклятые туфли, а если хватит сил – принять ванну. Однако зародившиеся наяву грёзы о приятном вечере прервал ворвавшийся в реальность голос и… аромат.

– С таким графиком, мисс Чейн, вы, наверное, живёте на одних энергетиках. – Взявшийся словно из ниоткуда Риверс опустился рядом на барный стул и вытянул длинные ноги. М-да, такому и стремянка покажется пуфиком.

– Боюсь, сэр, что в моём случае энергетики сведут меня в могилу даже быстрее, чем работа и учёба. Вы видели их состав? – вежливо откликнулась Элис и инстинктивно выпрямила спину, проклиная на чём свет стоит свою рассеянность. Совсем, видимо, спятила, раз уселась отдохнуть прямо рядом со злополучным столиком.

– В мою бытность студентом это был единственный шанс дожить до вечера и не заснуть стоя. И хотя я не берусь сказать, из чего их делают сейчас, но раньше туда не подмешивали яда.

Элис недоумённо уставилась на профессора и попыталась понять, что за чушь он несёт, а потом её озарила догадка. Ну надо же! Похоже, маленький инцидент в фойе кампуса оставил тайну тайной. Неужели цвет флакона и название лекарства оказались недостойны даже минимального внимания Риверса? Впрочем, он тогда был больше заинтересован самой мисс Чейн, чем полустёртыми надписями на нитроспрее. Ха! Вот так удача! Насмешек или, что ещё хуже, нарочитой жалости слышать совсем не хотелось. Уж точно не от Риверса.

– Я всё же наивно полагаю, что FDA15 стоит на страже нашего здоровья и не допустит массовой гибели в Кембридже, профессор, – откликнулась Эл чуть более легкомысленно, чем намеревалась, и осторожно вдохнула поглубже.

Вот чёрт, не парфюм, а наркотик какой-то. Риверс традиционно улыбнулся одним только ртом, и она отвела взгляд, не в силах смотреть на эту жутковатую иллюзию дружелюбности. Повисла пауза, которую хотелось чем-то заполнить, только вот предмет для беседы всё никак не находился, и в итоге Элис ляпнула первое, что пришло в голову:

– У вас довольно странный способ убивать субботний вечер, сэр.

– Отчего же? Я нахожу его вполне обыденным, – мгновенно откликнулся Риверс и равнодушно пожал плечами.

– Вы сидите один в ночном клубе и пьёте воду… – начала было Эл, но её немедленно перебили.

– Неужели вы имеете что-то против воды? – ухмыльнулся профессор, не поворачивая головы.

– Вовсе нет. Иисус говорил, что вода, которую он даст нам, «сделается источником воды, текущей в жизнь вечную»16, – со смешком проговорила Элис и уставилась на носки своих туфель. Что-что, а цитировать Священное Писание она могла с любого места и в любом состоянии.

– Жить вечно очень соблазнительно, но, боюсь, мне станет чертовски скучно уже на второй сотне лет, – насмешливо протянул Риверс и наконец посмотрел в упор. Элис почувствовала, как тут же неровно забилось сердце, и молча чертыхнулась. Почему она до сих пор не ушла?

– Речь идёт о существовании небесном, а не о бренном теле, – скривилась она, проигнорировав собственный мысленный вопрос, и машинально потёрла ноющие икры. Но под внимательным, не отрывавшимся от её лодыжек взглядом Риверса мгновенно выпрямилась.

Снова возникло тревожное ощущение, что вся эта игра в гляделки – пустая формальность. Он прекрасно знал, как она выглядит в одежде, без неё и даже со снятой кожей. Внутри поднялось шальное раздражение, но мгновение прошло, и доводы рассудка взяли бразды правления. Тактичность, вежливость и дистанция – вот краеугольные камни их общения. В своих фантазиях он мог сколько угодно раз нагибать Элис прямо поперёк барной стойки, но в реальности не посмеет и пальцем к ней прикоснуться.

– Тогда это будет ещё более тягостное времяпрепровождение, чем мне представлялось.

Профессор всё-таки оторвался от созерцания девичьих ног и посмотрел Элис в глаза. Вот спасибо.

– Ну да, вряд ли там будет секс, наркотики и рок-н-ролл.

– То есть, никаких развлечений, – притворно-печально вздохнул Риверс. – Лучше уж тогда отправиться в ад, может, там ребята повеселее.

– Сомневаюсь, их программа тоже однообразна: плач и скрежет зубовный.

– Тогда, если в любом случае мне не понравится ни наверху, ни под землёй, продолжу ту жизнь, которая меня устраивает. Останусь атеистом и буду ловить удачу здесь. – Профессор пожал плечами, но глаза его блестели огнём азарта. Ого, кто-то решил отомстить за намёки месячной давности? Не поздновато ли? Или ему просто нравилось дразниться? Элис медленно выдохнула. Тактичность, вежливость и дистанция…

– Наличие или отсутствие веры не значит, что свою жизнь необходимо растрачивать на одни сомнительные удовольствия. Это же чистой воды медленное самоубийство.

– Если вы сейчас скажете, что самоубийство – грех, я разочаруюсь в вас, мисс Чейн.

– Хоть я и не ставила себе целью заслужить ваше одобрение, профессор, я не буду говорить о греховности. Хотя бы потому, что не мне судить вас.

И на этом им бы закончить разговор, но…

– Но вы осуждаете, – перебил Риверс и внимательно вгляделся в лицо своей студентки, словно видел впервые.

– Каждый из нас имеет право на собственное мнение, исходя из личных принципов, сэр, – туманно ответила Элис, оглядывая полупустой зал. Тактичность, вежливость и дистанция…

– Субъективность плоха тем, что можно легко ошибиться в своих наблюдениях.

– Разумеется, ведь мнение одного человека не может быть объективно априори. – Элис поморщилась.

– Мне нравится ваша категоричность, но вот сейчас я уверен, что вы ошибаетесь. – Он самодовольно облокотился спиной на барную стойку и оглядел помещение. Впервые за вечер Элис с нескрываемым интересом посмотрела на профессора. – Вы хоть раз наблюдали за кем-то?

– Вы ходите в ночной клуб, чтобы… наблюдать? Сэр.

Кажется, иронии в её голосе было непрофессионально много, но преподаватель не обратил на это внимания. Либо разговор в половину третьего ночи Риверс счёл достаточным основанием, чтобы временно преодолеть разделявший их со студенткой социальный лестничный пролёт.

– Вас это удивляет? – Он искоса глянул на неё, и снова пристально уставился куда-то в зал.

– Пожалуй, нет… – Она ненадолго задумалась. – Однако мне казалось, на лекциях у вас есть для этого все возможности.

– Верно. – Риверс кивнул, соглашаясь. – Но гораздо интереснее анализировать тех же людей в нестандартной обстановке.

– Для чего же?

– Пытаюсь понять ход человеческих мыслей, эволюцию интеллекта. Ну… или деградацию. У кого как. – Задрав подбородок, Риверс не отрывал слегка прищуренного взгляда от чего-то одному ему известного. А удивлённая Элис получила возможность впервые рассмотреть его профиль вблизи.

Что же, там было на что полюбоваться. Её однокурсницы недаром лили галлоны восторженной слюны, организовав стихийный фан-клуб профессора Риверса. Кем бы ни были его предки, они постарались на славу, создав прекрасного в вырождении своей крови потомка. Природа и вековая селекция настолько превзошли себя, соединив в одном человеке все возможные благородные черты, что это граничило с уродством и одновременно являлось сосредоточением настоящей красоты. Элис легко могла бы представить абрис Джеральда Риверса в короне святого Эдуарда и годами правления на чеканных монетах позапрошлого века. Удивительная внешность. Словно начертанная винкелем в руках архитектора, линия носа обрывалась недоведённым перпендикуляром бровей, а по-мальчишески прямая штриховка ресниц своей тенью смягчала неестественность радужки. Без сомнений, в чертах этого человека притаилось золотое сечение.

Так вот оно какое, восхищение мужчиной, который раздражал чередой идеальных костюмов и белых рубашек, самоуверенностью и высокомерием, наконец, выжигающе яркой звездой ума. Впрочем, Риверс был чертовски хорош вне зависимости от отношения к нему. И уж точно профессора не волновало, что думала на его счёт студентка. Так что нужно было срочно взять себя в руки и лишний раз повторить: тактичность, вежливость и дистанция…

– И как продвигаются успехи? – спросила Элис, насильно оторвав взгляд от преподавателя, и раздражённо прикусила нижнюю губу в попытке вернуться в реальность.

– Видите парочку? – вместо ответа начал он.

Элис кивнула. Едва заметно повернув голову, она рассматривала парня и девушку, что являли собой довольно колоритных представителей клубной культуры. Красноволосая девчонка, несмотря на холодные ночи октября, была одета в дорогие короткие джинсовые шорты и брендовую футболку кислотной расцветки. Её спутник красовался в кожаных штанах, косухе и майке с эмблемой известной брутальной группы. Эти двое являли собой столь нелепое сочетание, что Элис удивилась, как она не обратила на них внимания раньше. Тем временем её собеседник продолжил:

– Готов поспорить, что вы не замечали их, пока я не сказал. Так ведь?

– Да, – кивнула Эл и с растерянной улыбкой посмотрела на профессора. – И это странно. И дело в том, что они не только привлекают внимание сами по себе, но обычно я хорошо запоминаю лица.

– Вы не умеете наблюдать. – Риверс едва заметно улыбнулся кончиками губ. – Эта парочка пришла сюда десять минут назад. До этого они даже не знали друг друга. Познакомились на танцполе внизу, залили в себя по паре «Баронов» и направились в близлежащий туалет скрепить знакомство яростным соитием на бачке унитаза.

– Я даже боюсь спросить, с чего вы это взяли, – рассмеялась Элис. – Только если не сидели в соседней кабинке, конечно.

Сказала и осеклась, потому что такое поведение было слишком фамильярным. Но профессор пропустил её тон мимо ушей, весело глянув на Элис в ответ. Собравшиеся вокруг глаз морщинки обозначили намёк на настоящую улыбку. Ох… Тактичность, вежливость и дистанция!

– Я просто смотрю и вижу. – Он махнул рукой в сторону парня. – Будь они давно знакомы, то между ними проскакивали бы те самые микроконтакты, что есть у каждой встречающейся пары: жесты, взгляды, прикосновения. Полагаю, вы поняли, о чём я. Они же сидят и глупо шутят, пытаясь скрыть неловкость специфического первого знакомства. Девушка постоянно посматривает на экран телефона, очевидно, проверяет который час и планирует, как поскорее улизнуть от своего случайного и не самого перспективного партнёра.

– Кажется, мне пора открывать собственный интернет-блог, а вам – надевать дурацкую шляпу. – Эл хохотнула, но весело ей не было. Теперь она прекрасно понимала, что именно привлекло внимание Риверса, и мысленно проклинала себя за редкостную невнимательность. Похоже, она действительно устала.

– Мисс Чейн… Вы ошибочно считаете, что сравнение с Холмсом должно польстить мне. Расстрою вас – я не считаю наркомана и откровенного лентяя достойным примером для подражания.

Вау… Фраза прозвучала настолько зло, что Элис растерялась, не представляя, как реагировать на столь странный выпад. Откуда такая агрессия к книжному герою? Она удивлённо посмотрела на нахмурившегося Риверса и поспешила немного сменить тему.

– Ну, допустим, всё так и было. Но как вы докажете секс между ними? В конце концов, я как администратор точно бы знала об этом, охрана сообщает…

– Заметь их кто-то, вам бы сказали, но эти ребята профессионалы быстрых знакомств. А как докажу? У неё засос на левой груди и скоро будет синяк на правом колене. Судя по всему, туалеты «Вальхаллы» не проектировались с учётом удобства занятий в них сексом. У него же до сих пор расстёгнута ширинка и следы спермы на штанах.

– Фу! Какая мерзость… – Растеряв всю наигранную серьёзность, Элис потешно скривилась, вызвав у Риверса смешок.

– С физиологией сложно совладать, но согласен, можно и поаккуратнее.

– То есть вас больше беспокоит тот факт, что парень грязнуля, а не то, что он любитель быстрого секса без обязательств?

– Для вас это проблема?

Он иронично взглянул на Элис, и та поняла, что попалась на тщательно спланированную провокацию. Опять. Возможно, профессор всё и придумал про странную парочку, однако сейчас это мгновенно отошло на задний план. Тактичность, вежливость и дистанция… Эл поджала губы и ответила, больше не чувствуя веселья.

– Люди вольны заниматься всем, чем хотят. Это их жизни.

– Несколько минут назад вы говорили противоположные вещи. – Риверс высокомерно улыбнулся. – В каком случае врали?

– Это была не ложь, я лишь выражала своё отношение к такому времяпрепровождению. Да, их поведение кажется мне неприемлемым. Причём в большей степени со стороны женщины, а не мужчины.

– Вы так требовательны к своему полу?

– Исторически сложилось, что роль женщины состоит в удовлетворении потребностей цивилизации. Впрочем, мы сами виноваты, что допустили подобное.

– Ого! – Теперь мужчина полностью развернулся к ней, заинтересованно оглядывая Элис с головы до ног. – Состоите в феминистическом движении?

– Меня минула чаша сия. – Она подняла руки вверх, открещиваясь от подобных заявлений. – Просто считаю недостойным, что женщина использует свои половые особенности для достижения определённых целей. Должно же быть хоть какое-то чувство гордости, ну и… запретный плод более сладок.

– В вас говорит ваша молодость и отсутствие какого-либо опыта, – лениво растягивая слова начал Риверс. – Запретные плоды оставьте Царству Небесному, на земле не бывает неприступных женщин, лишь мужчины, у которых недостаточно власти, денег и характера.

– Уж не намекаете ли вы, что каждую женщину можно купить? Знаете, это звучит довольно оскорбительно.

– Это правда. Какой смысл обижаться на правду?

– Я не обиделась, всего лишь сказала, что это звучит оскорбительно. Задень меня ваши слова на самом деле, это бы означало, что я добровольно причислила себя именно к тем, кого покупают.

– Так вы не относите себя к женскому полу, мисс Чейн? Потому что я ни для кого не делал исключений. – Брови Риверса в притворном удивлении взлетели вверх, пока его взгляд педантично четвертовал её силу воли. Элис сжала зубы. Тактичность, вежливость и дистанция… Да к чёрту!

– Тогда у вас довольно однобокие и ограниченные представления о женщинах, сэр, – процедила она.

– У меня? Хм. Библия ставит женщину не выше огрызка мужчины, создав из его ребра…

– Ваш сексизм весьма груб, но, помимо этого, наивен, потому что вы ошибаетесь. Впрочем, как и многие другие, – холодно отрезала Элис, высокомерно посмотрев на профессора. – Оригинал Священного Писания гласит, что Ева была создана отражением Адама. Она не просто образ Божий, а его инверсия, обратная сторона, вторая часть настолько же полноценная, как и мужчина. Его дополнение.

– Неужели? –  Риверс поджал тонкие губы. Он явно не любил ошибаться хоть в чём-то, но не станет же он спорить с девчонкой, которая полжизни изучала теологию?

– Ошибка перевода, – пожала плечами Элис и нехорошо усмехнулась. – И, похоже, мы только что доказали справедливость подобного уточнения. Боюсь, ваше отношение к женщине притягивает именно такой тип. Они ваше отражение, профессор. Экстра-класс денежных вложений, чтобы на выходе получить нечто с красотой цветка и лёгкостью бабочки. Признайте, в таком случае мнение не может считаться объективным.

Элис знала, что хамит. Но вместо того, чтобы поставить на место чересчур осмелевшую девчонку, Риверс скрестил на груди руки и долго обдумывал прозвучавшие слова. Настолько, что она успела проклясть себя последними ругательствами и уже судорожно придумывала, как бы потактичнее извиниться, когда профессор наконец заговорил.

– Интересная точка зрения. Однако есть ещё один момент, на который вы обязательно найдёте подходящую случаю священную цитату. – Он мерзко улыбнулся, а Элис записала очко в его пользу и вздохнула. Один-один, хоть удар и вышел предсказуемым. – Я уверен, что любая женщина стремится привлечь к себе внимание мужчины. И выглядит это довольно отвратительно, потому что каждая из них точно знает, что хочет получить. Попытаетесь разубедить меня в этом?

– Бог с вами. – Элис заливисто рассмеялась, понимая, что их пустая вежливая болтовня перешла в открытые боевые действия. – Я не тот человек, кто должен или хочет это делать.

– Отчего же?

– Мои методы могут вам не понравиться.

Они посмотрели глаза в глаза друг друга.

– Обещаю, я как-нибудь переживу погружение в мир ваших плюшевых идеалистических фантазий, – ответил Риверс с притворным испугом, а ей захотелось врезать по этой снисходительной роже.

– А вы шутник, профессор, но я имела в виду другое. На мой взгляд, ситуация обратна. Это мужчина пройдёт семь кругов ада по битому стеклу и босиком, чтобы в итоге получить ту женщину, которая ему нужна. И ей не придётся даже пальцем шевелить, пытаясь завлечь своего героя. То будет его самостоятельное решение.

– Но разве подобное не вариант подкупа? Пускай не деньгами, но поступками. Смысл-то один?

– Сорить деньгами легко, совершать достойные деяния во много раз сложнее. К тому же пустая жертвенность способна произвести впечатление лишь на такую же пустую личность. В любом другом случае действия либо раз и навсегда отвращают, либо делают из нас преданнейшее существо. Когда женщина – выбор сильного партнёра, она и сама становится сильнее. А в отношениях равных не может быть торгов.

– Таким образом, вы считаете меня слабаком, поскольку моя парадигма женщины обычно не несёт в себе глубокой смысловой нагрузки.  Я прав?

Нет, не прав. Признаться в чём-то подобном, всё равно что расписаться в собственном ничтожестве, потому что сегодня его выбором стала Элис Чейн. Умный, хитрый ублюдок.

– Я же говорила, что мои методы вам не понравятся. – Она скромно потупила взгляд, чувствуя, как вокруг неё расставляются сети оговорок и недомолвок, чтобы в удачный момент поймать на собственных же словах.

– Игнорируете возможность прямого ответа? – Риверс хмыкнул. – Что же, хорошо. Попробую зайти с другой стороны. Вы считаете возможным равенство между мужчиной и женщиной. Почему?

– О, мы переходим на слишком опасные и неоднозначные темы. Люди веками бьются над этим вопросом, находясь в перманентном межполовом конфликте, а вы хотите в полутёмном ночном клубе решить всё за полчаса. Но в вас достаточно уверенности в собственном уме, профессор, так ответьте же себе сами.

– Ого, теперь я уже самоуверенный слабак? – Его смех был таким же искусственным, как и улыбка. Господи, да есть ли в этом человеке хоть что-то живое?

– Это ваши слова, сэр. Не мои.

– Только лишь потому, что вы не осмелились озвучить их сами, мисс Чейн. Что же до моего мнения, то я искренне считаю слабый пол зависимым от мужчин. Из всех встреченных мною женщин каждая в итоге была хороша лишь в качестве красивой спутницы или для работы с бумагами. Взять хотя бы Генри, она яркий тому пример: ей никогда не стать чем-то большим, нежели умной помощницей. Будете возражать?

Риверс опёрся локтями на колени и опустил подбородок на сцепленные в замок пальцы. Он знал, что прямо сейчас совершенно точно хватил через край. А потому с чувством глубокого удовлетворения от удавшейся провокации наблюдал за сменяющимися на лице Элис эмоциями и ждал ответа. И тот пришёл.

– Ада Лавлейс и Грейс Хоппер17? – спросила Эл, презрительно вскинув брови. – Впрочем, я рада, что вы больше не отрицаете узость вашего опыта. В противном случае вам стало бы ясно, что мы зависим не от мужчин, а исключительно от вашего наивного тщеславия. Лишь единицам достаточно их собственного успеха, чтобы ставить себя выше других, остальные же продолжают мериться красотой эскорта.

– Кажется, пришла моя пора оскорбиться. – Возможно, Элис показалось, или во взгляде Риверса всё же промелькнуло раздражение.

– С чего же?

– Во-первых, вы всё же назвали меня тщеславным. Во-вторых, обвинили в этом грехе одних мужчин, что совершенно несправедливо. Женщины распускают перья, точно павлины, стоит лишь чуть ими заинтересоваться. А мы стараемся их в этом поддерживать. Разве не работает в таком случае тщеславие по обе стороны баррикад? Или же этот порок приписывается только мне?

– Да вы сами по себе целый ящик Пандоры, профессор, – досадливо поморщилась Элис. Ей категорически не нравилось, куда зашёл их разговор. Это очень хреновая тема для обсуждения под утро после смены.

– Сочту за комплимент. – Невозможный мужчина внезапно широко улыбнулся, а Элис захотелось одновременно чертыхнуться и перекреститься.

– Увольте. Это не то достижение, которым можно гордиться. – Элис прикрыла глаза и потёрла их кончиками пальцев. Дурацкий диалог начинал утомлять, но она всё же решила договорить. – Нет, я не отрицаю, что у нас отличается мозг, пространственное мышление и тому подобное, однако это не значит, что кто-то хуже или лучше. Вы считаете женщин зависимыми, ни на что не способными, но подобное заявление звучит глупо от человека, в уме которого мне как-то не приходилось сомневаться. И если это была попытка задеть меня, то она бездарно провалилась. В следующий раз выбирайте темы, в которые хоть немного верите сами. Впрочем, есть одна вещь, которая могла бы стать вашим контраргументом, но вы, профессор, никогда не скажете о ней ни слова.

– Не был бы столь в этом уверен. Я не давал обетов молчания.

На первый взгляд Риверс откликнулся безмятежно, но Элис почти физически чувствовала расползающиеся от него ледяные колья. Он был чем-то или кем-то разочарован, но какое ей дело…

– Я просто надеюсь, что вы не станете говорить о том, о чём не имеете ни малейшего представления.

– Какая самоуверенность.

Температура в помещении наверняка упала на пару градусов, но Элис овладело безразличие. Задрав голову вверх и разглядывая тёмный балочный потолок, она продолжила:

– Прогресс дал нам молоток, пистолет и фаллоимитатор. Мы можем построить дом, добыть еду и приятно провести вечер, но никто не придумал заменителя сильного плеча, в котором нуждается каждая женщина, чтобы оставаться женщиной.

Повисла недобрая пауза. Наконец Риверс пошевелился, со вздохом вытянул ноги и устало улыбнулся, прикрыв глаза.

– У меня собралась замечательная коллекция завуалированных оскорблений. Сейчас, я так понимаю, это было что-то вроде «безответственного». Так?

– Нет. Я же сказала – вы не знаете и потому не можете понять. Имей вы подобный опыт, то мы обошлись бы без прозвучавших ранее пошлостей и банальностей, всячески обмусоленных ещё в прошлом веке. Давайте договоримся, профессор, когда попробуете сыграть роль «плеча», то позвоните мне, обсудим ваши впечатления. – Риверс повернулся к ней с намерением что-то возразить, но она лишь устало отмахнулась. –  Я вот только не понимаю… В глазах общественности по-настоящему сильные отношения служат на благо статуса мужчины гораздо больше, чем трёхфутовый список любовниц. Так зачем каждый раз платить женщине за возможность раздуть своё эго?

Вопрос был риторическим, она не ждала ответа и вздрогнула, когда услышала насмешливый голос Риверса.

– Может, потому что так удобнее?

– Отвечаете вопросом на вопрос, сэр? – Элис покачала головой и крутанулась на барном стуле, но, поймав за хвост интересную для себя мысль, резко остановилась и хитро прищурилась. Она подняла голову и впервые смело посмотрела в выгоревшее подобие глаз. – Мне кажется, профессор, или я слышу оправдания? Спросив в самом начале моё мнение и выслушав его, вы на протяжении всего разговора постоянно относите мои суждения на свой счёт. Я не знаток психоанализа, но, кажется, ваша самооценка гораздо ниже, чем вы себе мните.

Ох! Как, оказывается, интересно напрягается рот и расширяются зрачки Риверса, когда он пытается сдержать гнев и облечь слова в приличную форму. Элис видела, как уродливо скрючились так и не сжавшиеся в кулак длинные пальцы. И не дожидаясь, когда их сомнительный разговор окончательно свалится в некрасивую ссору, Эл поднялась. Дёрнулся и Риверс, который явно хотел что-то сказать, но тут по клубу пронёсся воинственный клич Планта и послышался характерный дробный ритм «Immigrant Song», означавший конец очередной, полной веселья ночи в «Вальхалле». Элис фальшиво улыбнулась.

– Извините, профессор, мы закрываемся.

Она кивнула на прощание и быстрым шагом направилась в сторону Клауса, который сердито сигнализировал возвращаться к работе.

Длинная череда ступенек, и Эл очутилась в пустом зале первого этажа, наслаждаясь если не выигрышем, то хотя бы ничьей. Это был тревожный диалог. Они оба так и не смогли сдержаться, плавая в репликах на грани грубости, неуважения, еретических постулатов и насквозь выдуманного предмета спора. Риверс старательно сыпал провокациями и почти до самого конца наслаждался производимым эффектом, пока не получил в ответ порцию отборнейшего яда. Возможно, завтра Элис пожалеет о своей несдержанности, но точно не сегодня. И если профессор обидится на им же самим культивируемую откровенность, то лишь подтвердит её последнюю догадку. И всё же… Тактичность, вежливость, дистанция – фиаско. Элис вздохнула и досадливо цокнула, силой заставив себя вернуться к работе, чтобы избавиться от неприятного послевкусия беседы.

Тёмная, почти неосвещённая фонарями парковка около входа в клуб была пуста. Сегодня Элис уходила последняя. Она тщательно закрыла все двери и поставила «Вальхаллу» на сигнализацию, когда на горизонте уже начинал заниматься рассвет. Было холодно. Стуча зубами, Эл принялась рыскать на дне сумки мгновенно заледеневшими на осеннем ветру пальцами в поисках телефона, когда рядом остановилась машина, что почти сливалась с окружающей чернотой. Приглушённый свет фар выхватил из темноты переполненный мусорный бак, и одного брошенного взгляда оказалось достаточно, чтобы Элис тяжело вздохнула. Дверь длинноносого Мерседеса поднялась, явив в красноватых отсветах от приборной панели наклонившегося вперёд Джеральда Риверса. В голове поселилось острое ощущение дежавю.

– Вы поздно, мисс Чейн.

– Могу сказать вам то же самое, профессор. Клуб закрылся час назад, а вы всё ещё здесь.

– Я ждал вас. – Откровенный ответ резанул по ушам, вынудив мгновенно напрячься. – Не мог нарушить традицию и не предложить довезти до дома.

Элис невольно улыбнулась. Что же, ожидаемо и всё так же бесполезно.

– Благодарю, профессор, но вынуждена ответить, как и в прошлый раз – у меня заказано такси.

Она снова принялась шарить по карманам, в попытке найти неуловимое средство связи. И когда ей уже показалось, что всё сказано, Риверс решил иначе.

– Вы всегда возвращаетесь настолько поздно?

– По-разному. Но не думаю, что это хоть как-то должно вас заботить. – Элис наконец-то уловила скользкий алюминиевый корпус. Узнать, где черти носят таксиста, сейчас казалось самой важной задачей.

– Почему нет? Вы моя студентка…

– Именно поэтому, профессор, – отрезала она, твёрдо посмотрев в глаза Риверса. Раздался шум мотора и на стоянку вывернул автомобиль с эмблемой Uber.

Не говоря больше ни слова, Элис открыла дверь и села в машину. Но, уже выезжая с парковки, она заметила, что чёрный матовый автомобиль тронулся вслед за ними. Какое-то время Эл пыталась успокоить себя тем, что других выездов всё равно не было. Но чем дальше они продвигались по освещённым улочкам Бостона, тем очевиднее становилось, что профессор намеренно следовал за машиной такси. Элис чуть подвинулась на заднем сиденье и теперь бросала тревожные взгляды в зеркало заднего вида, где в красноватом электрическом свете то и дело мелькало лицо Риверса. Какого чёрта он творит?

Наконец, такси затормозило около дома. Торопливо рассчитавшись с водителем, Элис осторожно ступила на мокрую от недавно проехавшей уборочной машины улицу и оглянулась. Мерседес остановился в десяти шагах позади и мягко урчал мощным мотором, однако странный профессор не делал попыток выйти или заговорить. Так что Элис поспешила юркнуть в подъезд, под защиту родных стен, но, очутившись в темноте квартиры, всё же прокралась к окну кухни и осторожно выглянула из-за шторы. Такси, конечно же, давно уехало, но вот Риверс всё ещё находился внизу. Элис осторожно перевела дыхание.

– Что ты крадёшься, точно вор? – раздался сонный голос, и Эл чуть не заорала от испуга.

Щёлкнул выключатель и комнату залил тёплый свет. В дверном проёме, щурясь от яркости лампы, стоял едва ли продравший глаза Джо.

– О господи, – полузадушено пискнула Элис. – Я думала, ты ещё у Арнольда. Ну и напугал же меня.

– Он сегодня с родными, – пробормотал друг и зашаркал обратно к себе в комнату.

– Ясно.

Элис снова повернулась к окну и как раз вовремя. Она успела услышать, как рыкнул за окном мотор, и Мерседес сорвался с места, словно профессор только и дожидался, когда она поднимется в квартиру и включит свет. Но это же не могло быть правдой? Он не мог знать, какое окно ему нужно. Верно?

7

В воскресенье Риверс снова сидел за полюбившимся столиком и медитировал над бокалом с водой. Элис издалека наблюдала за ним, маленькими глоточками отпивая из своего стакана. Сегодня он не делал попыток заговорить, но и она не давала повода, стараясь как можно меньше попадаться ему на глаза. Хватило того, что вся её комната пропахла сладковатой смесью из роз и профессорского парфюма, который умудрился каким-то непостижимым образом въесться во всю одежду. Ох, а ведь она так и не поблагодарила за цветы, и понятия не имела, надо ли это делать вообще. Чуть ли не впервые в жизни Элис настолько растерялась, что в голове не осталось ни одного плана действий. В крови плескалась нестабильная смесь из раздражения и интереса, потребовавшая больших усилий, чтобы признаться самой себе – ей любопытно, как далеко попытается зайти Риверс.

Всё утро Элис корила себя, что поддалась на примитивные словесные манипуляции и влипла в бесперспективную дискуссию. О чём она вообще думала? Её грубость была непростительна. Раззадоренная усталостью и неприкрытыми оценивающими взглядами Элис не представляла, чем аукнется такая откровенность. К тому же, странное поведение Риверса… Сначала мысленно раздел, потом также поимел, а в конце решил поиграть в благородство. Своеобразно проводил до дома и, удостоверившись, что с Эл всё в порядке, растворился в ночи. Прямо ржавый рыцарь на чёрном коне.

Она еле слышно фыркнула в ответ на свои мысли. Если так посмотреть, то всё, что Эл знала об этом мужчине, походило на перечень абсолютно несочетаемых фактов. Гик, сначала живущий в компьютерном клубе, а потом за шкирку извлечённый оттуда нынешним Президентом университета мистером Коэном. Затем гений искусственного интеллекта, за которым таскалось само Министерство Обороны. И всё это каким-то невероятнейшим образом сочеталось с бесконечной вереницей женщин и навязчивым вниманием к одной не самой симпатичной студентке. Ха, не стоило забывать и невыносимый научный снобизм, шедший вразрез с готовностью двигать своих протеже вверх.  А ещё он преподавал, отдаваясь этому делу всей душой, или что там у него было вместо неё. Зачем? Маловероятно, что его позвали на это поприще долг, честь и совесть. Потому что вершиной этого нагромождения из принципов, характера и блестящего ума шёл образ самоуверенного повесы с букетом из ужасных роз. Да Элис умом тронется раньше, чем сможет его понять! И, чёрт побери, кажется, он стал занимать слишком много места в её такой скучной и банальной жизни, подчинив себе каждую минуту. С этим надо было что-то решать, ибо если продолжить так дальше, то двумя таблетками обезболивающего она уже не отделается.

Элис вздохнула и помассировала ноющие икры. Дурацкое сердце отбирало себе все те немногие крупицы отдыха, что выпадали сегодня за смену, чем приумножало доводившую до отчаяния усталость. Тяжело расправив плечи, Эл расслабила сведённую от постоянной нагрузки поясницу. Очень хотелось вырваться с работы пораньше, чтобы хоть немного поспать перед лекциями.

Где-то ближе к полуночи телефон в кармане форменной юбки завибрировал. Взглянув на экран, Элис с удивлением увидела высветившееся имя и, нырнув в коридор, куда почти не доносилась музыка с танцпола, ответила на звонок.

– Арнольд? – ей не удалось скрыть удивление в голосе.

– Хэй, Элис! – жизнерадостный громкий голос бойфренда Джошуа больно резанул по барабанной перепонке.

– Что-то случилось?

Беспокойство накрыло с головой. Её друг сошёлся со своим новым парнем совсем недавно, так что Элис с Арнольдом не были ещё настолько близко знакомы. По крайней мере, чтобы звонить друг другу в двенадцать ночи.

– Всё зашибись. Я тут к вам еду, и Джошуа попросил подкинуть тебя до дома. Вроде мне по пути. Ты во сколько заканчиваешь?

Тепло от заботы личного ангела-хранителя разлилось где-то в груди. Милый Джо.

– Сейчас, погоди секунду.

Элис отняла от уха телефон и в три шага достигла кабинета Клауса. Быстро постучав и не дожидаясь ответа, она вошла внутрь. От цепкого взгляда не утаилось, как дядюшка с наигранно скучающим лицом кинулся судорожно переключать каналы висевшего на стене огромного плоского телевизора.

– Народу сегодня не очень много, я могу уйти через полчаса? Триша закроет клуб, – спросила Эл без предисловий, закрыв рукой микрофон телефона.

– Без проблем. – Кестер махнул рукой, пока сам сосредоточенно давил кнопку на пульте. – Устала?

– Есть немного, да и выспаться бы перед лекциями. – Элис пожала плечами, следя за мигающим экраном телевизора.

Клаус ничего не ответил, только удовлетворённо отложил пульт, когда нашёл вещающий сводки новостей круглосуточный канал. Заметив, что Эл всё ещё стоит в кабинете, дядюшка безмятежно улыбнулся и кивнул. Но стоило ей только выйти в коридор и притворить за собой дверь, как тут же замолк бубнивший о погоде диктор и раздался голосок детектива Беккет. Похоже, это уже неисправимо…

– Арнольд? – спросила она. – В полпервого сможешь?

– Да без вопросов, – отозвался невероятно жизнерадостный голос по ту сторону электромагнитных волн. – Куда ехать-то?

– Дом тридцать два по Тэмпл-стрит. Клуб «Вальхалла». Подъезжай к чёрному входу.

– Договорились.

С этими словами Арнольд отключился, а она направилась обратно в зал, чтобы предупредить Тришу.

Последние рабочие полчаса прошли в неожиданной суматохе, так что Элис вышла к парковке на заднем дворе с опозданием на добрые десять минут. Арнольда она увидела сразу. Тот курил рядом с машиной, и его забранные в хвост длинные светлые волосы призракообразным пятном маячили в свете двух тусклых фонарей. Элис успела спуститься по ржавым ступеням лестницы, когда заметила терявшуюся в тени чуть поодаль вторую фигуру. Вот чёрт! Неизвестно как очутившийся здесь профессор отлепился от капота своего спящего железного чудовища и двинулся было к ней, но резко остановился. Рвано выдохнув и сделав вид, что ничего не заметила, Элис бодро зашагала в сторону Арни, который меланхолично пускал дым в небо. Стук каблуков звонким эхом бился по площадке.

– Привет! – Она махнула обернувшемуся на звук шагов Арнольду. – Прости, задержалась немного.

– Да не проблема. Я хоть покурил спокойно, а то Джошуа опять ныть начнёт. – Парень закатил глаза, и Элис рассмеялась. Друг мог быть порядочным занудой, если дело касалось здоровья. Кому, как не ей, об этом знать. – Поехали.

Не глядя по сторонам и старательно игнорируя высокую фигуру Риверса, Эл села в машину. Одна минута, пока Арнольд втаптывал окурок во влажный асфальт и садился в водительское кресло, тянулась неимоверно долго. Но серебристый Сайен всё же фыркнул двигателем и резво выкатил с полутёмной парковки, чтобы слиться с ночным потоком Бостона.

За приоткрытым стеклом переливался мерцающими огнями фар и неоновых вывесок город. Переполненный студентами и молодёжью, что отдыхала по клубам или веселилась на улицах, центр бурлил даже ночью. Вереница ночных заведений, где любой мог подобрать себе что-то на свой кошелёк, собирала вокруг себя развесёлые компании. Уставшие гоняться по улицам Бэк-Бэя лихачи приезжали в запутанный Даунтаун, где устраивали короткие дрэг-рейсинги прямо на Конгресс-стрит. А копы в ответ, наплевав на презумпцию невиновности, перекрывали участок дороги и брали всех без разбору. Местные стражи порядка предпочитали решать вопросы в участке, где долго и нудно составляли протокол. За эти пять лет Элис уже дважды неудачно попадала в подобную облаву, и оба раза её отпускали только ближе к утру.

Арнольд, похоже, опасался чего-то подобного, потому что уже через несколько минут они неслись по Бостонскому тоннелю намного быстрее положенного. Элис это не беспокоило. Наоборот, она наслаждалась забытым чувством скорости и пролетающими мимо огнями встречных машин. Такси никогда не давало таких ощущений.

Когда у Чайна-тауна они вынырнули на Юго-Восточную эстакаду, Арнольд окончательно утопил в пол педаль акселератора, отчего мотор взревел ещё громче. Машина рванула вперёд, а Элис почувствовала, как защекотали кончики пальцев тёплые волны адреналина. Сколько лет она уже не садилась за руль? Два года? Три? Чувство скорости опьяняло. Но неожиданно, когда они пролетали по мосту вдоль Олбани-стрит, позади раздался оглушающий рокот восьми цилиндров, и знакомый Мерседес чёрно-красной вспышкой пронёсся по соседней полосе, а потом резко перестроился прямо перед ними. От такой неожиданной подставы Арнольд слишком сильно надавил на тормоз, Элис дёрнуло вперёд, а ремень безопасности больно врезался в плечо.

– Что за ублюдок? – воскликнул Арни в праведном негодовании.

Элис молчала, чувствуя, как при виде машины забилось сердце. Какого чёрта творит Риверс? Тем временем Арнольд вовсю мигал дальним светом подрезавшему его наглецу до тех пор, пока тот лениво не переполз в правый ряд и замедлился, чтобы пропустить их вперёд. Мимо Элис проплыл мужской профиль – профессор сосредоточенно и не отвлекаясь смотрел прямиком на дорогу.

– Олень, – продолжал ворчать раздражённый Арнольд, и Элис почувствовала, как её тело снова вжимает в сиденье.

Лёгкий Сайен быстро набирал обороты и, оставив позади центр города, вошёл в плавный поворот. Но стоило им опять превысить установленный предел скорости, как перед ними оказался чёрный матовый зад, вынуждая замедлиться и раздражая красным светом габаритных огней. Так продолжалось ещё несколько раз – разгон, яркий свет фар и резкое торможение. Однако игра быстро надоела Риверсу. После очередного опережения, он занял сразу две полосы, отчего у Арнольда не осталось иного выбора, кроме как медленно тащиться от светофора к светофору. Не помогли ни яростные сигналы клаксона, ни азбука Морзе в исполнении фар рассерженного Сайена. Наконец они свернули на Коламбия-роуд, и тогда Арни всё же решил открыть рот для чего-то кроме ругательств.

– Мне кажется или… – Он бросил очередной взгляд вперёд, наконец-то осознавая, что их провожатый прекрасно знает, куда они движутся.

– Тебе не кажется. Это что-то вроде моей тени теперь, – подала голос Элис и устало потёрла глаза. Как её достали эти игры!

– Ну охренеть! – Парень удивлённо уставился на неё и рассерженно зарычал, чуть не впечатавшись в остановившийся на мигающий жёлтый сигнал светофора Мерседес. – Могла бы и предупредить. Что, собственно, происходит?

– Ты не поверишь, сама хотела бы понять.

Арнольд молчал какое-то время, нервно барабаня пальцами по рулю, прежде чем заговорил снова.

– Не знаю, что ты там делаешь в своём клубе, но вот это, – он ткнул пальцем в лобовое стекло, – очень похоже на блажь богатенького ублюдка. У тебя проблемы?

– Я бы не сказала, – протянула Элис.

– Но выглядит именно так.

– Всё не так просто, как кажется. Вреда он мне не причинит. – Они оба синхронно посмотрели на лениво тронувшегося с места провожатого. – Но, пожалуйста, ничего пока не говори Джо.

– Бог с тобой, это не мои тайны, и я не собираюсь трепаться о них направо и налево.

Арнольд замолчал и аккуратно припарковался напротив нужного дома, наблюдая, как чуть поодаль замерло урчащее чудовище. Ровный гул мотора долетал даже через звукоизоляцию салона.

– Ты поднимешься? – Элис взяла с заднего сидения сумку и ощутила вибрацию телефона.

– Нет, но скажи этому копуше, чтобы поторопился. Иначе я тут состарюсь, пока он припудрит свой нос.

Она хихикнула и уже собиралась открыть дверь, когда Арнольд заговорил снова.

– Элис, мы, конечно, не так хорошо знакомы… Но ты подруга Джошуа. – Он задумчиво пожевал тонкую нижнюю губу. – Если у тебя будут какие-то проблемы – обращайся без раздумий.

Его глаза казались непривычно тёмными в свете тусклой лампочки салона. Арнольд хмурил белёсые брови, обеспокоенно поглядывая на неё исподлобья, и Эл мягко улыбнулась.

– Спасибо, хотя уверена, что мне ничего не грозит. Но всё равно… спасибо большое.

Она вылезла из машины под холодные порывы ветра, дующего со стороны железнодорожных путей. В два прыжка достигнув двери в подъезд, Элис с облегчением скрылась от продирающего сквозняка. В сумке снова троекратно провибрировало, оповещая, что её ждёт сообщение. Эл потянулась к карману и достала надоедливый телефон. На экране светилось послание предсказуемого авторства и впервые без всякой завуалированной чуши. Видимо, профессор был весьма зол.

«Передайте этому идиоту, что лихачить он будет без пассажиров и на том свете».

Тихий смех разнёсся по пустынному коридору. Чёрт возьми, это уже почти мило! Радостно громыхнув ключами, Элис ввалилась в квартиру, где тут же споткнулась о кроссовки Джо.

– Да сколько можно разбрасывать везде свою обувь! – ворчала она, пока сама скидывала рядом туфли.

– О! Это ты? – Чёрная макушка высунулась из ванной комнаты. – Чего не написала, что едешь?

– Да как-то не подумала. – Элис пожала плечами, снимая плащ и разматывая огромный жёлтый шарф. – Арнольд ждёт тебя внизу и просил передать, что не хочет умереть в ожидании своего Тёмного Принца.

– Да иди ты, – проворчал Джошуа и скрылся обратно за дверью.

Босиком прошлёпав на кухню, Элис схватила из открытой банки имбирное печенье. У друга была страсть к этой выпечке, и он рассовывал жестяные коробки по всем шкафам в качестве стратегической заначки на чёрные времена.

– Вы опять собираетесь отрываться всю ночь?

– Да, мамочка, – донёсся до неё весёлый голос.

– Ты дождёшься, что тебя отчислят за систематические прогулы. – Элис уже не раз поднимала эту тему, но пока все её ворчания пропадали втуне.

– Не успеют. – Джо наконец-то вышел из своего убежища и запустил руку в банку, схватил сразу горсть и запихнул её в рот. Элис поморщилась. – Я окончу институт раньше, чем они смогут посчитать хотя бы половину моих пропусков. Что там с цветами, кстати? Выяснила от кого они?

– Самонадеянный индюк, – пробурчала она и смачно зевнула, проигнорировав вопрос.

– Ты доконаешь себя этой работой.

– Надеюсь, что нет. Иначе будет чертовски обидно не попасть на собственную защиту.

– Заучка, – Джо закатил глаза

– Иди уже, а то там Арнольд и вправду состарится.

Джошуа чмокнул её в щёку, испачкав крошками от печенья, и направился в прихожую.

– Еда в холодильнике, таблетки на столе, а я ушёл. – Он нацепил свои извечные стоптанные кроссовки, накинул кожаную куртку и помахал на прощание рукой.

– Проваливай уже. – Эл устало вздохнула, когда за другом захлопнулась входная дверь, и проворчала: – Это кто ещё из нас мамочка…

Покачав головой, Элис направилась в ванную, на ходу стягивая с себя одежду. С каким-то мстительным наслаждением она закинула ту в корзину для белья и поплотнее припечатала сверху крышкой. Так-то! Закрыв за собой дверь, Элис скользнула взглядом по отражению, что явило огромное зеркало. Губы привычно поджались, и Эл отвернулась. Зрелище по-прежнему было печальным, так стоило ли там искать что-то новое? Тёмные круги под глазами давно перестали поддаваться великой силе корректора и выделялись чёрными дырами на синюшной коже с просвечивающими прожилками голубых вен. Худые руки, худые ноги, торчащие рёбра. Как бы ни старался Джо, его кулинарные труды не могли оставить ни грамма жира на тощем теле Элис. А про остальное даже и говорить не стоило, она была вся какая-то… никакая. На фоне голубого кафеля кожа казалась ещё более серой. Ну разве не глупо думать, что знающего толк в женщинах профессора могло заинтересовать… это. В темноте первой встречи ещё можно было списать всё на обман зрения, но уж при свете дня кошмар проявлялся в полной мере. Её могильной свежести позавидовала бы, разве что, Мартиша Адамс.

Устало посмотрев себе под ноги, Элис зажмурилась. Операция жизненно необходима, но она не видела для себя ни единого шанса. Даже если забыть про космический счёт, что выставит любая клиника, и панический страх остановки сердца, как ей жить дальше? По словам доктора Пайпера, реабилитация займёт около года, а доктор Чен вообще не уверен в том, что удастся обойтись одним распарыванием несчастной грудины… Впрочем, он и не хирург. Но даже если всё пройдёт удачно, что ей делать потом? На что есть и оплачивать счета? Сможет ли она вернуться к учёбе, в клетку с хищниками, где каждый сам за себя? Получится ли, как и прежде, рвать зубами нервы и выворачивать наизнанку мозги, стараясь успеть везде и сразу? В Массачусетсе нет полумер, а Элис задрала планку своих целей слишком высоко, чтобы сдаться на финишной прямой. Нет, так рисковать не имело смысла. А значит, остаётся скрестить пальцы и любой ценой дотерпеть до конца учебного года. Она тешила себя надеждой, что потом станет легче, но даже зная о лживости этих надежд, оказалась не в силах отобрать у себя последний костыль мотивации. Вздохнув ещё раз, Элис залезла под горячие струи воды и представила, как та смывает тревоги, усталость и дурные мысли. Она выдержит и справится несмотря на проклятую мать-наркоманку, адов график и обнаглевшего профессора.

Bee Gees бодро завели свою шарманку по пятому кругу в попытке доораться до спящего разума. Они старательно возвещали, что настал новый день. Неделя катилась своим чередом, отмеряя время лекциями, семинарами и исследовательской работой. Каждый день Элис пропадала в лаборатории, стараясь заставить свою программу работать так, как было задумано. Однако интеллектуальный анализ и подбор данных по-прежнему не запускались, отчего Эл ругалась, плевалась и устало вздыхала. В среду профессор Хиггинс благополучно улетел на конференцию, оставив студентов на попечении Генри. Кто будет вести консультации, было пока неизвестно, а потому сегодня Элис намеревалась забежать к Кёлль, чтобы выяснить подробности.

Непогода ненадолго сжалилась и уступила место последним тёплым дням. Октябрь уверенно вступал в свои права и разукрашивал клёны в Бостон Коммон18 всеми оттенками жёлтого и бордового. Их листья цветным лоскутным одеялом устилали также дорожки Кембриджа, где шелестели без остановки, подгоняемые ветром с реки Чарльз. В этот четверг, один из таких по-осеннему солнечных дней, когда прогретая за день земля пахла чуть взопревшей листвой и примятой травой, курс Элис спонтанно собрался на Килиан-Корте19. Очередной практикум по Децентрализованным приложениям подошёл к концу, и им срочно требовалось проветрить перегруженные головы. Элис присоединилась к остальным, жалея, что за все годы между ними так и не появилось чувства общности, и такие посиделки были редкостью, которую каждый из них встречал с нескрываемой радостью. Будущие магистры развалились перед «Большим Куполом», наслаждаясь видом на Мемориал-драйв и реку, где проходила последняя тренировка университетского яхт-клуба.

Кто-то из однокурсников сидел, опираясь спиной на объёмный рюкзак, кто-то лежал, используя в качестве подушки свёрнутые в комок куртки. Рядом в таких же позах отдыхали другие студенты, нежась под удивительно тёплыми лучами осеннего солнца. Слева от вытянувшейся на собственном плаще Элис развалился Джастин Трой, патлатый черноволосый гик с явной примесью индейской крови. Он расчехлил гитару и принялся самозабвенно проверять строй. Эл знала, что этот парень играл в трёх, а то и четырёх группах одновременно. Перебегая с лекции на репетиции, Трой всегда таскал с собой орудие пыток и работающий от батареек маленький маршалловский комбик. Пару раз Элис ходила на его выступления и даже при своей любви к тяжёлой музыке всё равно поражалась, насколько каждый участник этих концертов был мрачен, волосат и педантично одет во всё чёрное.

Немногие знали, но инструмент Джастина был сделан им самим из нескольких давным-давно поломанных гитар. Парень откопал их, шарясь на свалке за андеграундным музыкальным клубом. Он корпел над ней около месяца, перепаивал схемы, менял платы, прежде чем результат устроил этого привереду. Элис полагала, что прошлое его кумира – Брайана Мэя – не давало молодому человеку покоя и вынуждало во всём походить на легендарного гитариста. Трой даже как-то рискнул завить волосы, но зрелище оказалось настолько комичным, что больше этого не повторял. Что касается науки, то астрофизикой этот малый не занимался исключительно по причине собственной лени. Обладая светлыми мозгами, быстрой соображалкой, находчивостью и умением нестандартно мыслить, он слыл феерическим бездельником, чей авторитет признавал даже Джо. Почти отчисленный в своё время с курса, он вынужденно перевёлся на факультет Электронной Инженерии и продолжил писать песни, наполненные тоской по чёрным дырам и молодым вселенным. Поговаривали, что одна из баллад посвящалась второму кумиру –  Стивену Хокингу, который выразил благодарность в ответ на посланный ему экземпляр и остался очень доволен. И, хотя это были только слухи, Элис вполне могла поверить в их реальность.

Тем временем Трой закончил мучить колки и что-то тихо забренчал, подключив гитару к комбику. Элис не прислушивалась, пока неожиданно не уловила знакомый мотив.

– Святая теория струн, Джастин! Ты играешь что-то помимо своего мертвецкого металла? – воскликнула она, изрядно позабавленная попсовостью доносившейся мелодии.

– Пой, Чейн, – сказал он вместо ответа. – И не прикидывайся, что не знаешь текста.

– Ну уж нет, – пробормотала она и откинулась обратно на сумку. Но Джастин был настойчив со своей глупой популярной несколько лет назад песенкой. Он включил на ноутбуке простейший бит, пока продолжал наигрывать основной бой, и Элис сама не заметила, как сдалась.

Она улыбалась, напевая про жизнь одного придурка. Подружка сдала его полиции, пока их друзья ловили кайф в ванной комнате. Припев, как сегодня ночью они молоды и просто обязаны зажечь пожарче, Элис пела уже вдвоём с Кэтрин20. Ещё пару строчек, и к ним с глупым хихиканьем присоединились остальные. Они отбивали ритм на всём, что попадало под руку. Ли стучал по крышке ноутбука, Мел трясла пеналом с ручками, будто маракасом. Остальные хлопали по ногам и в ладоши, пока орали во всю глотку, как будут сиять ярче солнца. Постепенно к ним подтянулись сидевшие рядом незнакомые студенты. Кто-то топал, кто-то подпевал, и вскоре эхо с Килиан-Корта понеслось вдоль Мемориал-драйв. Оказавшиеся неподалёку преподаватели открыто улыбались нелепой песенке про глупую, но такую весёлую молодость.

И под громогласный ор последнего припева, почти прямо в своём ухе Элис услышала диссонирующую мелодию. Пара мгновений ушло на то, чтобы понять и осознать происходящее, а потом одеревеневшей рукой она резко выдернула из внутреннего кармана сумки надрывающийся «Двуногой смертью» телефон. Элис в растерянности пялилась на светившийся экран, пока звонок не оборвался, и взору не предстали три пропущенных вызова с интервалом в пять минут. Телефон мигнул и раздался новый входящий сигнал, сопровождаемый ядовитым голосом Фредди. Вокруг неожиданно стало тихо, но Эл, точно идиотка, продолжила лежать и лениво гадать, что посреди дня могло понадобиться от неё профессору Риверсу. За что, разумеется, поплатилась.

– Значит, «Смерть на двух ногах», мисс Чейн, – прозвучал над головой холодный голос, который с лёгкостью перекрыл мелодию злой песенки.

Элис дёрнулась, резко села и обернулась.

Что же… Позади стоял Джеральд Риверс собственной персоной. Он внимательно слушал мелодию и слегка поднял брови, когда поющий Фредди добрался до слов о трепле и пустышке, но больше ничего не сказал. И в этой повисшей неловкой паузе Элис смотрела на него снизу вверх, судорожно пытаясь сообразить, надо ли встать или можно сидеть и дальше. Дилемму решили собственные ноги, которые явно не слушались, а потому она так и осталась на земле, нервно ёрзая, словно вместо травы там была плантация суккулентов. Она не выносила таких сложных ситуаций, а потому через долгую минуту не выдержала и потупила взор, кусая губы.

Тем временем вызов всё шел, Queen пели, а Эл по-прежнему никак не могла заставить себя встать и с каким-то фатализмом ждала неизбежного финала. Но профессор молчал. Молчала и Элис, просто не представляя, что можно сказать в такой ужасной компрометирующей ситуации. Один лишь Меркьюри который раз по кругу громко и надрывно плевался, как Смерть может смело поцеловать его в зад на прощанье21. Чувствуя, как дикий румянец заливает щёки, Элис судорожно гадала, почему Риверс не сбросит чёртов звонок. Зачем он слушает откровенно оскорбительный текст? Возможность сделать то же самое и прервать пытку самостоятельно благополучно ускользнула от напрочь перепуганного сознания мисс Чейн. Она даже не знала, способна ли вспомнить своё имя, не то что пошевелиться под вымораживающим стеклом взгляда, который лоскут за лоскутом живьём срезал с неё кожу. В голове вообще не осталось каких-либо связных мыслей. Ни одной. И… О боже, разумеется, профессор прекрасно понял подтекст дурацкой детской бравады!

Но вот, показавшееся маленькой пыткой время вызова вышло, мелодия прервалась, а чувство стыда выросло до размера Импайр-Стейт-Билдинг. Риверс пошевелился и убрал телефон в карман брюк, а Элис боязливо подняла глаза, скользнув взглядом по вновь идеально наглаженным стрелкам, закатанным рукавам белой рубашки и двум расстёгнутым верхним пуговицам. Лицо профессора казалось спокойным, но взглядом можно было забивать гвозди. И, увы, он смотрел прямиком на Элис, отчего ей почти наяву послышался стук молотка по крышке гроба. В бесцветных глазах металась такая буря, что впору было прикрывать руками голову и читать заупокойную. Но Элис лишь вздёрнула подбородок и почувствовала, как из-за волнения на висках выступила испарина. И тут Риверс открыл рот, чтобы впечатать каждое слово в воспалённый мозг наглой Эл.

– Пятница. Четыре часа дня. Ваша консультация, мисс Чейн. И в следующий раз потрудитесь ответить на звонок, чтобы мне не пришлось вас искать по всем злачным местам Бостона.

С этими словами профессор развернулся и направился куда-то в сторону кампуса Маклорена, оставив позади себя музей ледяных фигур.

Элис часто заморгала, борясь с неожиданно подступившими слезами и глотая воздух. Дерьмо. Господи, ну в какое же дерьмо она снова вляпалась! От пережитого стресса резко бросило в пот. Как глупо всё вышло, как некрасиво. Она оглянулась то ли в поисках поддержки, то ли просто желая удостовериться, что это ей не приснилось. Оттаявшие однокурсники успешно делали вид, что всё в порядке и от греха подальше даже не пытались разобраться в ситуации, тихо радуясь пролетевшей по касательной опасности. Никто не хотел злить Риверса.

– Ты же, вроде, писала работу у Хиггинса? – удивлённо спросил Тед, чья сила духа была непотопляемой.

– И продолжаю, – машинально кивнула Элис, всё ещё смотря вслед удаляющейся прямой спине. Интересно, завтра её убьют прямо на лекции, или Риверс предпочтёт как следует поглумиться в спокойной обстановке наедине? О господи…

– Тогда чего он от тебя хочет? – не унимался парень, и Эл пришлось снизойти до объяснений.

– Хиггинс на конференции, а профессор… видимо, его заменяет.

– Знаешь, – лениво протянул Джефферс, обратно растягиваясь на земле, – а я бы на твоём месте сразу свалил к Риверсу.

Заявление вышло настолько неожиданным и странным, что Элис опешила. Она медленно выдохнула, приходя в себя, и воззрилась на однокурсника.

– С чего бы это?

– Ну… Риверс большая шишка в научных кругах, да к тому же на своих проектах гребёт денег немерено.

– Не в них же дело…

– А вот это ты зря. – Он ткнул в неё стебельком какой-то травинки. – Посмотри на меня. Я ведь сорвал золотой куш, когда в прошлом году свалил к своему шефу заниматься автоматизированной навигацией дронов. Благодаря моему алгоритму, грант у меня уже почти в кармане, как и место у правительственной кормушки.

– Не хвастайся преждевременно, – осадила его раздосадованная Элис.

В словах Теда был резон, без сомнений. Получить в руководители такого специалиста – это наверняка обеспечить себе тёпленькую должность повыше, но так предать Хиггинса она не могла. Как бы остро ни стоял вопрос денег, Элис имела чёткие понятия о чести и достоинстве, хоть и понимала, насколько перспективнее была работа с Риверсом.

– Да что может случиться? Я уже почти всё доделал, осталась пара мелочей, но уверен, что решу их в ближайшее время.

– Хм…

– Ой, перестань морализировать и подумай головой. Удачный проект гарантирует тебе хорошую работу. А с Хиггинсом удачных проектов светит мало.

– С ним комфортно работать, и у меня уже есть, что показать в выпускной работе.

– Ну не будешь же ты всю жизнь за ним таскаться? – резонно заметил Тед.

– Нет, конечно.

– То-то и оно, Чейн. – И с видом заправского гения, парень блаженно закрыл глаза.

Элис лишь осуждающе покачала головой и мыслями невольно вернулась к инциденту. Что ж, надобность в Генри по вопросу консультаций отпала сама собой, но лучше бы ей, как и планировалось с утра, прогуляться до лаборатории, а не торчать здесь. Она чертыхнулась и принялась собирать вещи. Как ни крути, а зайти к подруге придётся. Элис всё ещё не знала, где конкретно следует быть завтра в четыре часа дня, чтобы с позором сдохнуть под взглядом Джеральда Риверса. Выдохнув сквозь сжатые зубы и мысленно проклиная себя, она встала и подхватила сумку. Джастин бренчал какую-то новую мелодию, которую задушевными голосами тянули Мел и Аннет.

– Ты куда? – окликнул её Тед, приподнимаясь на локтях.

– Могила сама себя не выроет. – Она вздохнула. – А завтра мне эта ямка точно пригодится.

– Да не драматизируй ты, – отмахнулся парень и растянулся обратно на траве. – Риверс – порядочная задница. Уверен, с ним таких случаев было миллион, а может, чего и похуже случалось. Думаешь, он ни разу тупых песенок не слышал?

Но это заявление вовсе не успокоило Элис. Она вздохнула и направилась к зданию тридцать девять по Вассар-стрит. Ей нужна была Кёлль. Та уже должна была закончить со студентами-практикантами, так что можно смело надеяться на чашечку чая и задушевный разговор. Всю дорогу Элис не могла перестать себя накручивать, во всех красках представляя свои завтрашние унизительные извинения. Чуть ли не с ноги распахнув дверь лаборатории, она проорала на ходу:

– Генри, я феерическая идиотка!

И замерла. Этот день не мог оказаться ещё хуже, определённо нет, но у него получилось. Прямо посреди аудитории возвышалась фигура стоящего к ней спиной Риверса, и от Элис не укрылось, как напряглись его плечи при звуках её голоса. Звуках? Да она орала так, что слышала половина кампуса Фэйрчайлд. Но профессор не соизволил повернуться, продолжая что-то говорить весело улыбавшейся ему в ответ Генриетте. Как всегда, в самых ужасных ситуациях, в голову полезли идиотские мысли. Например, о том, что подруга и профессор действительно почти одного роста, но Риверс всё же немного выше. Или что он снова нацепил пиджак, хотя в одной рубашке смотрелся лучше и не столь официально. И что ей совсем ненужно было этого замечать, но уже поздно выкалывать себе глаза.

Услышав шум и вопль, Кёлль выглянула из-за мужского плеча, намереваясь поздороваться с Элис, но осеклась, увидев на её лице всю гамму чувств от шока до пунцового румянца. К чести Генри, соображала подруга быстро, а потому вновь посмотрела на профессора, ослепительно улыбнувшись и быстро заканчивая разговор.

– Я всё поняла, Джеральд. Без проблем, можешь провести завтра здесь консультации.

– Ты чудо, – протянул Риверс неожиданно мягким голосом. – Я твой должник.

– Помни мою доброту, а насчёт долга мы с тобой потом побеседуем. Прости, мне через пятнадцать минут бежать, Хиггинса подменять.

Легко хлопнув Кёлль по плечу, отчего подруга закатила глаза, он развернулся и, не глядя на внезапную гостью, направился прочь из аудитории. Элис едва успела отскочить в сторону, чтобы не мешаться ему на пути. Стоило двери захлопнуться, а тяжёлым шагам стихнуть в глубине коридоров, она повернулась к собиравшей со стола бумаги Генриетте.

– Ты называешь его по имени даже в университете.

– Элис, в прошлом году мы трахались с ним целый месяц. – Кёлль фыркнула, не отрываясь от своих сборов и убирая листы в огромную папку. – Было бы странно обращаться к нему полными регалиями, когда я держала его за член.

– Избавь меня от подробностей, пожалуйста. – Элис поморщилась. Чёрт возьми, она никогда до этого не считала себя ханжой, но в последнее время всё её поведение доказывало обратное. Что происходит?

– Отличный член, кстати. – Генри весело подмигнула. Она замерла, явно пробегаясь по мысленному списку дел, а потом повернулась и скрестила на груди руки. – Так. Судя по вашему взаимному игнорированию, что-то произошло. Рассказывай.

Элис застонала и закрыла лицо руками, примостившись на невесть какими путями очутившемся здесь высоком лабораторном стуле.

– У тебя есть пять минут, а потом мне надо бежать. – Подруга упёрлась бедром в заваленный проводами и коммутаторами стол и воззрилась на раздосадованную Элис. – Я жду.

– Он звонил мне, чтобы сообщить время консультации. Я не слышала… – начала она и остановилась.

– Пока не замечаю ничего криминального. Дальше, – подгоняла Кёлль.

– Бессердечная женщина! – воскликнула Элис. – Ты же видишь, мне дико стыдно об этом говорить!

– Тем интереснее. Договаривай. Я хочу знать, отчего Риверс строит из себя обиженного и вылетает из аудитории с таким взглядом, словно готов убить кого-нибудь.

– И он бы убил, честное слово! – воскликнула она и сумбурно заговорила: – У меня на его вызове стоит «Смерть на двух ногах»… а ты сама знаешь какой там текст. Ух, оскорбление на оскорблении! И вот он звонит, я тупо пялюсь на телефон, пытаясь понять, что, чёрт возьми, ему от меня надо! А эта зараза, оказывается, стоит за моей спиной, слушает, как ему предлагают поцеловать зад, и ничего не делает… Боже, Генри, это был такой позор. Там ведь собрался весь наш курс…

Договорить ей не дал оглушительный хохот. Подруга запрокинула голову и искренне смеялась, пока на глазах не выступили слёзы. Элис насупленно молчала.

– Вот чёрт, – с трудом произнесла Генриетта, продолжая хихикать. – Не думала, что ты будешь так долго ему сопротивляться. Поздравляю, Элис, ты побила все рекорды. Полагаю, Джеральд уже готов тебя проклясть.

– Твою мать! Я тебе о другом говорю! Грёбаные потуги Риверса меня совершенно не волнуют, а вот то, что я поставила профессора в неловкое положение перед его же студентами… Генри, мне у него учиться ещё полтора семестра.

– Бог мой. – Подруга смотрела на неё, словно впервые видела. – Это единственное, что тебя заботит? Тогда ты либо тупая, либо святая.

– Что?

– Тебя волнует, как это скажется на его авторитете среди студентов?

– Ну да.

– Полагаю, никак. – Кёлль подхватила папку со своего стола. – Я считаю, Джеральду Риверсу глубоко плевать, что о нём думают другие. Но, судя по разыгравшейся пять минут назад мизансцене, ему совершенно не всё равно, как к нему относишься ты. И вот это – самое интересное.

– Ты бредишь. – Элис приложила руку к холодному лбу. Как же достали все эти бесконечные шарады. – Генри, я…

Её прервал звонок телефона. Подруга достала голосящий мобильный, сбрасывая вызов.

– Мне надо бежать. Давай договорим сегодня за покером.

Элис лишь устало махнула рукой. Сама виновата, упустив из виду, что подруга всю неделю на подмене у Хиггинса. Она хотела обсудить способы извинений, всё же Кёлль знала профессора гораздо лучше, но теперь сомневалась в адекватности советчицы. Тем временем Генриетта сунула в руки ключ от аудитории, приказав не потерять до вечера, и убежала на лекцию. Элис осталась в гордом одиночестве, с кашей в голове и никуда не девшимся стыдом. Какое детство ударило ей в голову той ночью? Никогда раньше она не позволяла идти на поводу у злости и раздражения, боясь показаться в итоге глупой и несерьёзной. И вот, пожалуйста!

Она вздохнула и достала ноутбук. До консультации остались сутки, код не написан, и гореть ей от унижения, если в итоге придётся просить помощи у Риверса. А поскольку Элис не замечала в себе способностей феникса, то намеревалась вывернуть мозги наизнанку и совершить невозможное, дабы не марать пеплом профессорские туфли. Это было бы не комильфо.

Время до покера пролетело незаметно. Несколько раз в аудиторию заглядывали студенты в поисках Кёлль или Хиггинса, но в целом её никто не беспокоил. Однако к решению задачи она также не приблизилась ни на йоту. Элис билась о мысленные стены, пытаясь понять, отчего код не желал работать. Он то подвисал, то отказывался запускаться, старательно пряча в своих недрах закравшиеся ошибки, которые никак не получалось выловить. Ругаясь сквозь зубы, она в очередной раз шарила по форумам, учебнику и собственным конспектам. Когда часы показали начало шестого, голова трещала от напряжения и хотелось выть от злости. У неё ничего не получалось, и Элис умудрилась испортить даже то, что до этого исправно работало. Раздосадованная сверх всякой меры, она хлопнула крышкой ноутбука и затолкала его в сумку. Может, хотя бы в покере улыбнётся удача?

Но её надежды были слишком оптимистичны. Джошуа притащил Арнольда, и теперь вся их компания обучала новичка. Особенно радовалась Триша, взявшаяся за свою жертву всерьёз и надолго. И, конечно же, всё везение немедленно стеклось именно к нему, начисто игнорируя Элис. Но она не переживала, успев смириться с упрямо тянувшейся чёрной полосой. В конце концов было так весело смотреть на лицо Арнольда, когда он в очередной раз вскрывал прекрасную комбинацию.

За обычными весёлыми разговорами и шутками она позабыла о разговоре с ехидной Генриеттой, когда во время перерыва её настиг неумолимый циклон Кёлль. Однако именно сейчас расслабившаяся и успокоившаяся Элис предпочла бы не поднимать больную тему.

– Ты слишком нервно реагируешь на мои разговоры о Риверсе. Что не так? – тихо спросила Генри, стоило им в одиночестве остаться за столом.

– Меня не покидает ощущение, что ты тащишь меня к нему в постель, – пробормотала Элис, оглядывая немного осоловевшую подругу.

– Вы просто классно смотрелись бы вместе, – высказала неожиданную идею та. – Ты вся такая уютная, маленькая, хрупкая… Дунешь, пф-ф-ф, и улетишь!

Для наглядности подруга махнула рукой, изобразив унесённую воздушными потоками Элис.

– Что…

– А он такой высоченный. – Кёлль мечтательно подпёрла кулачком подбородок и продолжила наигранно низким голосом: – Весь из себя мужчина в лучшем варианте самцовости. Позёр, конечно, но…

– Ты пива перебрала? – Эл с тревогой заглянула в глаза Генри.

– Скажи, что тебе надо от мужчины? Только честно.

– Я не настроена на пьяные разговоры. – Элис откинулась на спинку стула, скрестила руки и демонстративно уставилась в зал. С их места злополучный столик не было видно, но она знала, что профессор здесь. Припаркованная на стоянке машина была первым, что заметила Эл на подходе к клубу.

– А кто здесь пьян? Я просто хочу тебя понять.

– Здесь нечего понимать. Меня бесят самовлюблённые мудаки-сексисты, которые трахают всё, что движется.

Генриетта внимательно посмотрела на неё и сделала глоток неизменного пива.

– С чего ты взяла, что Риверс из таких?

– Слухи бегут впереди него. Да и Хиггинс подтвердил…

– Ну коне-е-ечно, – протянула Кёлль с кривой ухмылкой. – Мэтью бы и не под таким подписался.

– Намекаешь, что он намеренно ввёл меня в заблуждение? – насмешливо произнесла Элис, отказываясь верить в подобный бред. – Зачем ему это? Они же друзья.

– Ага, с такими друзьями и врагов не надо. – Самоназначенная сводница вытянула под стол длиннющие ноги.

– Ты перестанешь говорить загадками или нет? – взбесилась Элис, но Генри лишь покачала головой.

– Никогда не верь мужчине, который злословит насчёт своего друга. Это ещё хуже двух заклятых подружек.

– Перестань защищать Риверса и объясни по-человечески.

Но вместо этого Кёлль посмотрела на неё, как на блаженную.

– Нет, Чейн, ты точно святая. Потому что даже идиотка давно бы заметила… хотя, возможно, только идиотка и заметила бы. – Она как-то грустно замолчала, а Элис застонала, уронив голову на стол.

– Давай начнём сначала, – предложила она куда-то в скатерть.

– Нечего здесь начинать. – Генри взяла в руки колоду. – Тебе хочется видеть в Джеральде чудовищного кобеля, и ты видишь, вместо того чтобы насладиться вниманием.

– Но это неправильно! Он мой преподаватель, а я студентка. Такие отношения запрещены.

– Вы два совершеннолетних человека. Не понимаю, какие могут быть проблемы. – Кёлль пожала плечами, тряхнув копной светлых волос.

– Да с чего ты взяла, что я вообще его хочу?

– А разве нет? – Синие глаза хитро следили за Элис из-под полуприкрытых век.

– Нет.

– Так что же ты тогда переживаешь и нервничаешь насчёт его внимания? Если тебе всё равно, пошли Риверса на все четыре стороны, и дело с концом. Но нет! Вместо этого ты волнуешься, суетишься и беспокоишься из-за каких-то нелепых пустяков, вроде оскорбительной песенки на звонке.

– Мне не нравятся твои инсинуации.

– А мне не нравится, что ты врёшь сама себе и даже не замечаешь этого, – отрезала Кёлль, глядя на вновь уткнувшуюся в стол подругу. – Дай себе шанс, Элис. В конце концов, даже если и не выйдет, ты ничего не потеряешь, а приобрести можешь многое.

– Ну не через постель же!

– Да что же у тебя всё к койке-то сводится? – Генри наконец не выдержала и раздражённо кинула колоду на стол.

– Хэй, дамы. – Только что вернувшийся к столу Арнольд посмотрел на них с удивлением. – Что тут у вас происходит?

– Вот скажи мне… – Подруга обернулась к подошедшему парню. – Как ты относишься к связи между студенткой и профессором?

– Да вообще нормально. У нас в колледже это не новость. Сами понимаете, театральные группы, все работают в образах, люди творческие. Бывает всякое, конечно. А что?

– Он не показатель, Генри, – раздражённо бросила Элис.

– Погоди, – она отмахнулась. – А считаешь ли ты, что отношения сводятся не только к постели?

– Ну конечно, что за дурацкие вопросы? – Белобрысые брови Арнольда удивлённо поднялись.

– Слышишь? – Кёлль многозначительно подняла палец.

– И что ты от меня хочешь? – устало спросила Элис.

– Перестань уже жить двойными стандартами, определи систему координат, по которой будешь оценивать людей, и не верь всему, что слышишь. Да, Риверс ведёт непривычный для тебя образ жизни, но, возможно, дело в том, что это ты не знаешь, как можно жить иначе? С Джеральдом всё не так просто.

– Только вот не надо мне рассказывать слезливых историй про мужчин, которых бросила любовь всей жизни. – Элис закатила глаза. Арнольд же уселся рядом, внимательно вслушиваясь в их разговор.

– Это про твою «тень», что ли, речь? – неожиданно спросил он, обращаясь к Эл.

– Какую «тень»? – немедленно влезла Генри. Две светловолосые головы одновременно повернулись к Элис, один с интересом, вторая – с иронией.

– Да я тут забирал её с работы в воскресенье…

– Ох, замолчи, Арнольд! – воскликнула Элис, всплеснув руками. Ещё не хватало, чтобы эта история стала достоянием общественности. – Ты же обещал.

– Речь шла про Джо.

– И не только!

– Нет, погоди-погоди. – В синих глазах Генриетты горел азарт детектива. Она кивнула парню. – Продолжай.

– В общем, мы выехали с парковки, и за нами увязалась тачка. Бог мой, какая тачка!

– Чёрный Мерседес купе с таким безумно огромным капотом? – Подруга чуть в голос не хохотала, пока поглядывала на пунцовую Элис.

– Именно, – кивнул Арнольд. – Так вот, я хотел, как обычно, быстро проехаться. Ну, улицы же пустые ночью, самый кайф погонять. Так эта «тень», стоило мне чуть превысить скорость, сразу же подрезала нас. В общем, после третьего раза я смекнул, что он делает это намеренно, и дальше мы тащились до её дома, как черепахи. Этот урод ехал впереди, разом занимая обе полосы – ни обогнать, ни объехать. Умник чёртов! А потом стоял, ждал под подъездом и свалил, только когда вышел Джо. Втопил так, что аж шины завизжали. Да, Элис, тачка у твоей «тени», что надо.

– И давно это с тобой, а? – Генри пихнула её локтем, глупо хихикая.

– Отвали…

– А серьёзно?

Теперь на Эл пристально смотрели уже оба.

– Это долгая история…

– Вечер только начался. – Спевшиеся провокаторы отсалютовали бокалами с пивом. – Выкладывай.

8

Ночь перед днём Х пролетела, на взгляд Элис, слишком уж быстро. И рассвет на первой космической приближал её к неизбежному. Ха! Да сегодня просто чёртов день чёртова Джеральда Риверса: сперва лекция, а потом консультация, в ожидании которой трясутся все поджилки в маленьком тощем тельце. Что бы там ни говорила Генри, как бы ни пыталась переубедить, Элис не могла, а может, действительно не хотела избавиться от предвзятого отношения. После сцены в клубе в самый первый вечер, после его поведения на людях, после всех намёков и недосказанности по отношению к ней самой, что она должна была думать? Риверс вёл себя однозначно и вполне соответствующе той картинке, что успела сформироваться в её голове.

Бросив взгляд на часы, показывавшие половину девятого утра, Элис вздохнула, прикрыла глаза и решилась; у неё есть пара часов, которые можно смело потратить на маленькие глупости. Профессор в обед, профессор на ужин, теперь ещё и на завтрак. Достав из-под кровати ноутбук, она открыла его и запустила в браузере поисковик. Ну, О’кей, Гугл… Что ты нам расскажешь по запросу «Джеральд Риверс». Один электронный импульс и на Элис вывалились десятки страниц ссылок и фотографий.

Первым делом любопытство потребовало посмотреть снимки. С каким-то удивлением она обнаружила огромное количество изображений с конференций, где Риверс стоял то за трибуной, то подле экрана, на котором светились размытые блок-схемы и графики. Нашлось и прошлогоднее часовое видео с одного из выступлений для TED22 на конференции разработчиков. Запустив в фоновом окне YouTube, она листала страницу, рассматривая фотографии Риверса в дорогущих деловых костюмах и с неизменной искусственной улыбкой. Серьёзные кадры перемежались совершенно внезапными снимками с невероятных вечеринок, официальных приёмов, среди которых засветилась чуть ли не вся верхушка управленческой власти, и была даже парочка студенческих фото. Взгляд задержался на одном из таких: молодой и худой, как бы даже не истощённый, парень лет двадцати зло ухмылялся в камеру, сидя на фоне какой-то заштукатуренной стены. Заинтересованная Элис кликнула по фотографии, но браузер мгновенно выдал, что страница не найдена или была удалена. Пожав плечами, она обругала чёртово кэширование и вслушалась в доносившийся из динамиков знакомый уверенный голос.

На развёрнутом во весь экран видео профессор сидел в кресле, закинув ногу на ногу и рассеянно поигрывая микрофоном. На его лице кривилась самодовольная улыбка, а сам он напрочь игнорировал бушевавшее в зале возбуждение и рассматривал собственный невероятно интересный бейдж. Похоже, он только что весьма специфически пошутил. Зрители весело галдели и улюлюкали вслед нескольким спешно покидающим зал людям, о чём-то тревожно переговаривались организаторы. Наконец гомон более или менее стих, и Риверс поднял голову, как ни в чём и не бывало оглядывая свою аудиторию.

– Все ушли, кто хотел? –  Он проводил взглядом последнюю из удалявшихся спин, что успела выхватить камера. –  Замечательно. Как я вижу, оставшиеся не из пугливых и не боятся, что сейчас прямо со сцены начнётся вербовка в Пентагон. Впрочем, даже если вы и рассчитывали, то вакантные места в аду уже заняты. 

Пронёсшийся по переполненному залу смех прервал профессора, который и не думал веселиться с остальными.

– Но мы здесь собрались для другого. Уверен, каждый из присутствующих хотя бы раз создавал нейронную сеть для решения примитивных или же, наоборот, глобальных задач. И вы наверняка ждёте от меня примеров, интересных случаев и задач, однако, этого не будет. Вместо разбора десятков строчек кода я хотел бы задать всего один вопрос. Многие ли из нас осознают, какие проблемы могут нести в себе наши разработки? 

Элис, как и многие в зале, удивлённо моргнула и недоверчиво уставилась на лениво покачивающего ногой Риверса. Тот помолчал, словно ожидал ответа, безотчётно скользнул кончиками пальцев свободной руки по идеально ощетинившемуся подбородку и, так и не услышав ни одного комментария, медленно поднялся, выпрямляясь во весь свой гигантский рост. И будто именно этого не хватало, чтобы публика впала в зыбкое оцепенение и окончательно погрузилась в атмосферу, которую мог создать только он. Мягкая вкрадчивость его голоса одурманивала.

– Судя по многозначительному молчанию, ответ – нет. Но с момента моего вопроса прошли десятки секунд, и вот уже появились единицы, кто может сказать о социальной и этической важности. Но что же остальные? А остальные кинулись упиваться инвестиционной значимостью каждого своего чиха. Верно? 

Риверс прислонил руку к глазам, стараясь за безумным светом софитов разглядеть реакцию людей.

– Вы киваете, значит, я прав. Судите сами, мы создаём интеллект, который способен решать задачи без человеческого участия. Обучаем его, тренируем, иногда воспитываем. Вам это ничего не напоминает?

Профессор, который до этого медленно расхаживал перед аудиторией, остановился и сделал паузу, снова оглядев слушателей. Те хранили мёртвое молчание.

– Ожидаемо. – Он скептически усмехнулся, а потом устало выдохнул: – Это ребёнок. Ваше чадо, которое постепенно растёт, меняется и… становится мудрее. Однако вместе с этими переменами приходят и проблемы. Во-первых, машины становятся нашими конкурентами, сокращая изо дня в день необходимость в человеческих ресурсах. Во-вторых, наш опыт показывает – искусственный интеллект ещё более необъективен, чем человеческий. Он полностью зависит от того, чему мы его научим, и даже малейший сдвиг в балансе приведёт к тому, что на конкурсах красоты компьютер выберет исключительно белых участниц. Каков расист, верно? Но даже это ещё не всё. Есть последний, но важный момент – кто будет виноват в компьютерном сбое, когда он произойдёт? Кто понесёт ответственность, когда ваш искусственный разум решит запустить ядерные боеголовки только лишь потому, что в его алгоритмы заложена система защиты себя самого? Да, мы сделали это – наш код прекрасно определяет, как реагировать на события и реагировать ли вообще. Но можем ли мы предсказать его поступки? Нет. Однажды настанет момент, когда мы поймём, что хоть и создаём нейронную сеть, но не управляем ею. Границы ответственности стираются. Уже сейчас даже при самом невинном сбое нельзя сказать, кто виноват: пользователь, разработчик или тот, кто обучал…

Риверс на мгновение прервался, глотнул воды и заговорил снова, однако мозг Элис неожиданно погрузился в оцепенение и заевшей пластинкой проигрывал одну и ту же фразу: «Мы создаём нейронную сеть, но не управляем ею». О господи! От осознания этой очевидной мысли на мгновение стало очень страшно, но тут на экране особо ярко мигнул новый слайд, и Эл очнулась. Она смотрела на фото подростка с геймбоем в руках, пока в уши впивался ядовитый голос Риверса:

– Сейчас мы не думаем об этих проблемах. Мы вообще ни о чём не задумываемся, а потому я спрошу вас – не кажется ли вам, что, живя так, мы играем в Господа Бога? Посмотрите, у нас даже машины созданы по образу и подобию человеческому. – Риверс зло хохотнул и спрятал за полуприкрытыми веками страшный мучительный взгляд.

В этот же момент картинка сменилась неожиданным кадром из фильма, профессор оглянулся, уставившись на зарывшуюся носом в песок ракету «Stark Industries», а аудитория беззвучно задохнулась от грубого и неприкрытого намёка. Закусив костяшки пальцев, Элис ждала последней, решающей крупицы, что в мутное крошево разобьёт её стройный красивый мир. И это произошло, когда экран показал погрязшую в войнах планету, а издалека донёсся негромкий голос:

– Сколько осталось честности и ответственности в нас самих до того момента, как мы направим человечество к деструктивному поведению, используя лишь несколько десятков строчек кода? В наших руках огромная власть, которую многие из вас даже не осознают, считая всё это… – Он обвёл рукой зал, где летали три маленьких дрона, мерцая вспышками фотокамер. – Невинными играми разума.

Реакция тела оказалась быстрее застопорившегося разума, который впервые и сразу так грубо вытряхнули из академического вакуума. Палец судорожно дёрнулся на тачпаде, непроизвольно остановив видео, где замерло взятое крупным планом лицо Риверса: открытое, честное и потому совершенно обесчеловеченное. Элис смотрела в бликующий глянец ноутбука, пока медленно осознавала, что наконец-то сбросила весь сонм навешанных иллюзий и идеалистических заблуждений.

Господи! Кто этот человек? Как ему вообще позволили говорить о таком? Но… если подумать, кто бы ещё смог? Риверс – Тони Старк их совсем не комиксовой реальности. Риверс – звезда Пентагона, крупнейшей организации, что несла мир через войну. Риверс – создатель программ для управления машинами и причина невинных смертей, когда снаряды летели в мирные дома. И именно Риверс без малейшей попытки смягчить неудобную правду прямо сейчас признал в этом свою вину. Он без капли самообмана взял на себя положенную долю ответственности и гордо вложил её в головы будущих программистов. Да, не он выбирал цели, но это его руки написали код, его гений дал военным оружие. Мог ли Джеральд Риверс не делать этого? Разумеется. Но обязательно нашёлся бы кто-нибудь другой. Кто-то, согласившийся на сделку с собственной совестью или вообще невидящий ничего за тысячами равнодушных строчек алгоритмов.

«Невинные игры разума». Что же, так назвать тотальную власть над сознанием мог только профессор. Элис сардонически хмыкнула. Пройдёт совсем немного времени, прежде чем искусственному интеллекту подчинятся все сферы жизни. Да что там! Сама жизнь! И тогда будет невероятно сложно не забыться, не заиграться. Чёрт возьми, скоро даже стиральная машинка сможет сообщить, какая Элис Чейн неряха, да ещё пост в Твиттере накатает об этом. Эл фыркнула, подумав, что все эти сюжеты в новостях про свихнувшихся от мании преследования людей, на самом деле, не так уж и беспочвенны. Большой Брат следит за ними. Мало того, они сами, своими руками создают его каждый день, и она в том числе. Кошмар какой! Профессор прав. Роль Господа Бога манит слишком многих. И всё же… Несмотря на весь ужас, яд и желчь. Невзирая на отрезвляющую честность, речь Риверса воодушевляла. Глядя на него, хотелось стать лучше, умнее, сознательнее. Никогда до этого Элис не испытывала настолько сильный душевный подъём и вдохновение разом свернуть все выросшие на её пути горы.

Повинуясь внезапному желанию, Элис открыла поиск в научной библиотеке и вбила имя преподавателя. Спустя полчаса она с невероятным усилием отлепила себя от десятков невероятнейших статей и медленно перевела дыхание, испытывая чуть ли не физический оргазм. В общем, если раньше у неё из вредности и проскальзывали кощунственные сомнения в одарённости профессора, то теперь она оказалась в одном шаге от создания новой религии с Великолепным Риверсом в роли главного божества. В голове крутился лишь один вопрос: что этот человек забыл в университете? Почему он тратил своё время, силы и умственные ресурсы на кучку неблагодарных ленивых студентов? Да вся его преподавательская деятельность – чистой воды благотворительность. Джеральд Риверс мог нагнуть и поиметь весь мир, если бы захотел.

Элис стало неловко и стыдно за своё поведение на первой лекции, а от воспоминаний об их последнем разговоре вырвался стон. Прочитай она сразу, послушай Хиггинса, и бог знает, как сложилось бы их общение дальше, но ей точно не пришлось бы краснеть за свои слова. Не выдав ни капли тщательно оберегаемой военными информации, не напечатав ни строчки кода, Риверс больно и резко поставил мисс Чейн на место. Ему даже делать ничего для этого не пришлось! Читая его куда более философские, чем технические статьи, прослеживая неутихающую в кругу таких же неравнодушных учёных полемику, Элис с новой неожиданной стороны открывала для себя его личность.

Её погружённый в себя взгляд бесцельно скользил по светившемуся экрану ноутбука с открытым поисковым запросом. На глаза неожиданно попалась ссылка на сайт массачусетского университета с краткой биографией профессора. Такие странички были у каждого преподавателя, но Элис никогда не заходила на них, считая бесполезной тратой времени. Ей нужны были знания и ничего больше, а вникать в жизнь своих профессоров казалось сродни подглядыванию. Исключением стал Мэтью Хиггинс, но и ситуация у них была немного нестандартной, что ни говори. Так что сейчас Элис впервые захотела узнать о ком-то всё, что только можно, и с жадностью вчитывалась в формальные строчки университетской анкеты.

По всему выходило, что Джеральд Риверс родился тридцать четыре года назад в конце ноября, и, судя по датам, сначала учился в частной школе, потом неожиданно перевёлся на домашнее обучение. Получил диплом экстерном на год раньше сверстников, поступил в Массачусетс, прошёл курс военной подготовки и с третьего года обучения начал сотрудничать с Министерством Обороны. Остался в институте на соискание степени доктора наук под руководством нынешнего Президента университета Самуэля Коэна. Защитился, ненадолго пропал из жизни вуза и вернулся в год поступления Элис, начав трижды в неделю вдалбливать знания в головы нерадивых студентов. Увлекался музыкой. Далее шёл внушительный список публикаций, монографий, докладов. Элис не удержалась и просмотрела перечень последних работ. Что же, судя по номерам выпусков научных журналов, Джеральд Риверс работал продуктивно и много. Очень много. Ошеломительно много. И как жаль, что к большинству статей не получить доступа даже из главной библиотеки. Но даже того, что нашлось в открытой публикации, могло бы хватить. Вдруг эти статьи ей помогут? Каким бы сильным теперь ни было восхищение, профессор всё ещё пугал Элис. А его слишком откровенные намёки убивали любое желание общаться с ним лично. Но данное Хиггинсом время заканчивалось.

Вернувшись к поисковому запросу, Эл хотела было закрыть браузер, как взгляд зацепился за одну из ссылок в самом конце страницы. Она в весёлом недоумении посмотрела на адрес бостонского отделения полиции. И это… было неожиданно. Новая вкладка мигнула фирменными цветами стражей правопорядка и почему-то выдала сводки новостей двадцатилетней давности. Элис пробежалась по заголовкам в поисках знакомого имени, но ничего подобного не нашла. Только сообщение о разбирательствах в частной школе с известным названием. Присмотревшись внимательнее, Элис нахмурилась и поняла, что не ошиблась. Речь шла о том самом интернате, из которого ушёл Риверс. В коротеньком сообщении говорилось о незнакомом Оливере Клайтоне, но Элис не стала вчитываться дальше, сочтя невесть каким путём затесавшуюся в поисковую выдачу информацию неинтересной.

Разочарованно закрыв страницу, она нос к носу столкнулась с замершим изображением Риверса, за спиной которого тревожно алела аббревиатура TED. Элис тяжело вздохнула и обречённо призналась самой себе, что ей необходимо извиниться. Не столько из-за вчерашней некрасивой сценки, сколько за собственную предвзятость. Каким бы гадом ни был Риверс, он заслуживал уважения за свою неофициальную работу по просвещению и призывам задуматься над тем, что они все творят.

– Кто же ты, чёрт тебя побери? – пробормотала она, задумчиво кусая губы.

Разумеется, профессор не ответил, предпочтя остаться недвижимым в окошке плеера. Элис фыркнула и с силой захлопнула крышку ноутбука, в последний момент остановив новый поток восторженных всхлипов и раболепных стенаний. Что поделать, умные мужчины всегда вызывали у неё трепет.

Элис вошла в аудиторию, когда там находилось лишь несколько человек. Бросив вещи на ближайший к выходу стол, она села и попыталась отдышаться. Рядом с ней пыхтел Тед Джефферс, и, стянув с шеи шарф, Элис присмотрелась к сосредоточенно высчитывающему что-то на калькуляторе парню. От одного взгляда в его ноутбук она замерла с повисшим в руках мотком жёлтой шерсти.

– Не говори мне, что сделаешь это, бледнолицый придурок! – Элис во все глаза пялилась на крутившееся в экране объёмное изображение.

– Почему нет? – пробурчал однокурсник и записал получившееся значение.

Эл помолчала, переваривая увиденное.

– Это уже слишком.

– Да ладно тебе, а тачка наверху «Большого Купола» не слишком23? Моя идея же так, невинная шалость. Сейчас пофиксим кое-что и будет зашибись!

– Не будет! Это не чья-то «тачка», а «тачка» одного конкретного человека! Господи! Одумайся!

– Чейн, не мешай! – раздражённо бросил Тед.

– Когда это случится? – после небольшой паузы спросила Элис, которая не могла оторвать взгляд от огромной чёрной маски. – В момент, когда он это увидит, хочу оказаться где-нибудь в Бразилии, а лучше в Австралии.

– Да не паникуй ты так, – отмахнулся от неё парень, внося последние поправки.

– Когда? – не отставала Элис.

– На следующей неделе.

– А что будет… – Она застонала, хлопнув себя по лбу. Конец октября подкрался совсем уж незаметно. – Хэллоуин.

– Смекаешь, – засранец кивнул, и на его лице расплылась самодовольная улыбка.

– Дурацкая идея, Тед. Если он узнает, кто это сделал – нам не жить.

– Если ты будешь держать свой рот на замке, то не узнает.

Она собиралась ещё что-то сказать, но в лекторий вошёл, как всегда, великолепный Риверс, а Тед молниеносно захлопнул крышку ноутбука. В голове вертелась настойчивая мысль, что пока не стало слишком поздно надо срочно перед ним извиниться. Может, его предупредить? Идея неплоха, но тогда придётся сознаться, кто виноват во всей затеянной однокурсником бредятине. А тогда, без сомнений, Риверс вырвет её слишком длинный язык и повесит вместо «звёзд и полос» на макушке главного университетского здания. Элис вздохнула и посмотрела на преподавателя, который уже вовсю сосредоточился на новом материале. Он даже не подозревал, какой скандал зрел в Тедовом компьютере.

Лекция пронеслась быстрее Усэйна Болта. После утренних открытий, позабыв обо всех обидах и подозрениях, Элис с наслаждением внимала каждому слову Риверса. Её охватывал дикий восторг, когда она вновь и вновь понимала, что за сокровище хранится в его голове. Чёрт возьми, если бы не вся эта тянувшаяся уже два месяца мутная, непонятная история, Элис отдала бы всё на свете, чтобы хоть чуть-чуть соприкоснуться с его феноменальностью. Пройти по краешку ослепляюще-великолепного разума. Но долбаная задетая гордость и предубеждение к поведению преподавателя… Увы, Эл была не в силах переступить через это и вынужденно поставила крест на мечтах. В конце концов, не зря говорят, что нельзя менять взгляды на порядочность и добродетель ради одного человека. Ведь так?

После лекции, когда восторженная женская толпа отлипла от спешившего по своим делам профессора, они полным курсом собрались в «Площади Четыре». За кусочком пиццы однокурсники наперебой обсуждали текущие студенческие дела, кто-то хвастался очередными статьями, раздавалось девичье хихиканье. Ну а Элис не оставляла попыток вразумить Теда.

– Ты понимаешь, что можешь испортить машину? – шипела она парню в ухо, стараясь, чтобы их не услышали остальные.

– Ничего я не буду портить. Я всё предусмотрел: конструкция лёгкая, будет держаться на чёрных верёвках под брюхом его ненаглядной тачки.

– А крепить ты это будешь посреди бела дня? У всех на виду?

– Не шурши, мы всё продумали… – Тед замолчал, вступив в неравный сырный бой с только что принесённой пиццей.

– Мы?! Кто ещё помимо тебя участвует в этом самоубийстве? – Шёпот Эл достиг невообразимых высот.

– Двое чуваков с промышленного дизайна. Они-то это всё и разработали, кстати. Клёвые парни, и идей у них завались! – Челюсти Джефферса работали быстро, поглощая кусок за куском.

Элис застонала. У неё было очень нехорошее ощущение от всей этой затеи. Особенно нервировал факт, что именно она косвенно станет причиной этого… этого!

– …и сообщество закатывает вечеринку на Хэллоуин в «Мудром Чарльзе». Элис, ты придёшь?

– Что? – Она встрепенулась, услышав голос Кэтрин над самым ухом. Оказывается, ей удалось пропустить всю восторженную и, судя по всему, очень длинную речь однокурсницы. Та обиженно взмахнула наращёнными ресницами, но снизошла и повторила краткую выжимку предыдущего монолога:

– Сообщество «Фи-Бета-Каппа» устраивает вечеринку совместно с братством «Пи-Тау-Сигма»24. Ты понимаешь? Самые элитные братства открывают двери для простых смертных. Будет просто зашибись веселье! Вход только для аспирантов и магистров последнего года. И вот теперь я спрашиваю – ты придёшь?

– Не уверена, – пробормотала сбитая с толку Элис.

Она никогда не стремилась очутиться в каких-либо сообществах или сестринствах, чураясь их безумных вечеринок, приколов и слишком хаотичного образа жизни. В то время как однокурсники сломя голову и с горящими от восторга глазами перебегали от одного братства к другому, Эл издалека смотрела, как они вливают в себя литры алкоголя и веселятся, великолепно проводя молодость. Волей природы мисс Чейн была этого лишена.

О своих проблемах с сердцем Элис узнала только при поступлении, на первой же медкомиссии, когда за неё взялись специалисты с нормальным оборудованием. До этого детей из приюта раз в год осматривал обычный врач общей практики из бесплатной клиники в Вустшире, который делал лишь необходимые прививки. В Массачусетсе же Элис огорошили этой новостью. Она была настолько подавлена, что отказывалась верить в диагноз вплоть до первой в своей жизни ЭХО-кардиографии. Врачи что-то говорили про недостаток фолиевой кислоты, генетический сбой, возможное тератогенное влияние каких-нибудь медикаментов. Говорили, что всё поправимо и операбельно. А Эл думала о матери, у которой вместо витаминов, нормальной еды и сна была лишь бутылка дешёвого пойла и, вероятно, очередная грязная доза. Спасибо, хоть без ВИЧ обошлось. В те дни в Элис бушевала ненависть. Хотелось найти эту не сделавшую аборт дрянь и лично свернуть ей шею. Эл помнила, как весь вечер то рыдала на плече Джошуа, то кидалась вещами, а то просто сидела, безучастная ко всему. Именно тогда она впервые почувствовала уже не слабую ноющую боль в грудине, а напугавшее до седых волос навязчивое колотье. С тех пор Элис всячески гнала от себя эмоции и пропивала курсы транквилизаторов, когда удавалось получить на них рецепт. Так что весёлая студенческая жизнь, куда она так и не успела вступить, проходила мимо неё, порой вызывая чувство острой несправедливости и тоски.