Сломанные Клетки бесплатное чтение

«Ты просто убегал. Ты отверг мир прежде, чем тебе причинили боль.»

Хидэаки Анно, Евангелион

«Я считаю его объектом одного из тех вечных импульсов, что приходят вроде бы извне и заставляют нас замирать на несколько мгновений перед одной произвольной, более или менее новой комбинацией, секрет которой, как кажется, мы отыщем в нас самих, если будем долго вопрошать себя.»

Андре Бретон, «Надя»

Глава первая. Дебют

Небо было покрыто бледной серой пеленой. Стояла удивительно прохладная для начала июня погода. Даже для этого города. Рита в очередной раз поёжилась, но ничего не сказала.

– Давай… – Дина говорила неуверенно и явно через силу. – Давай я тебе свою кофту отдам.

– Ты же никогда её не снимаешь. – Рита удивлённо нахмурилась.

– Да, но тебе же холодно. К тому же ты ради меня это затеяла.

– Ничего. – Акаева мягко улыбнулась. – Это был мой выбор. К тому же от холода я не то чтобы страдаю. Всё в порядке. Да и мы почти пришли. О, вот и он.

– Воу… А это безопасно? Нам какая-нибудь балка железная на голову не свалится? Выглядит всё это просто не очень. Ржавое какое-то. Я думала, тут только бетон будет.

– Если будем достаточно осторожны, то нет, не свалится. Это весьма известное здание, раз о нём пишут в первой попавшейся статье, так что вряд ли здесь было много несчастных случаев такого рода, по крайней мере я не нашла в интернете ни одного упоминания. Но всё же внимательность не помешает.

– Но почему это обязательно нужно делать именно на заброшке?

– Потому что это не совсем законно. Костры нельзя разводить вне специально оборудованных мест. А специально оборудованные к тому моменту, как ты просыпаешься, уже разбирают на шашлыки. Десять раз таскаться туда в поисках свободного места у меня желания нет.

– Хорошо. Хотя я бы… Ладно, неважно, извини.

– Тебе не за что извиняться.

– Наверное. Жаль, что вечером его посмотреть не сможем. А поближе к нашему району точно заброшек нет?

– Может и есть, но лучше делать это подальше. Мало ли, кто-то из знакомых родителей заметит. Проблемы у обеих будут, ты же знаешь.

– Это да.

– Так, давай здесь.

– Хорошо.

Первым делом на бетонную плиту были выложены смятые куски бумаги, затем в ход пошёл бензин, который удалось добыть благодаря безбашенности Ники – Дина искренне надеялась на то, что та его не украла, но не могла утверждать наверняка, – и старая кухонная зажигалка, работающая на последнем издыхании. Вообще-то именно по этой причине матерью Дины было принято решение её выбросить, но Пушкина втихую присвоила её себе и украсила привычным странным образом. Цветные глаза, звёзды с зубастыми ртами… Дина любила так преобразовывать старые, никому не нужные вещи. Но сейчас на эту зажигалку была вся надежда. И…

не сработало.

– Ничего страшного. – спокойно сказала Рита. – Я предполагала такой исход.

Акаева достала из кармана спички и спокойно зажгла костёр. Дина виновато улыбнулась, наблюдая, как разгорается пламя, и ожидая начала того, за чем они сюда пришли на самом деле. Разумеется, их целью не был обычный огонь, и вскоре Рита приступила ко второй части – достала из рюкзака какую-то проволоку, почему-то помещённую в ёмкость с непонятной жидкостью. Внезапно внимание Дины привлекло необычное изображение на стене. Судя по всему звезда, причём наполненная странно нарисованными, кажется, слепыми глазами. Рисунок казался свежим. Интересно, чей он? Было бы здорово встретить товарища по художественному духу.

– Готово. Смотри.

Дина быстро переключилась на костёр. Зелёный. Настоящее зелёное пламя! Она видела такое впервые и просто не могла оторвать взгляд. Рита улыбнулась с долей снисходительности. Да, не зря она потратила на это заработанные честным – ну, насколько честным может быть выполнение домашки, лабораторных и далее по списку за других, – трудом деньги. Выражение лица Пушкиной того, определённо, стоило.

– Тебе нравится?

– Ещё бы! Это потрясающе! Спасибо, Рит! Ещё и мой любимый цвет! Прости, наверное, это было дорого.

– Ничего, у меня ещё есть деньги. Я рада, что ты рада.

– Спасибо! Это… Это правда очень красиво! Можно мы тут просто посидим и посмотрим?

– Да, конечно.

Неизвестно, сколько времени прошло, так как никто из них толком не считал, но Дина даже успела даже пару раз зарисовать изумрудное пламя, что вышло вполне хорошо, правда, она, как обычно, добавила туда фирменных деталей, и костёр получил довольно нетривиальные воплощения на бумаге. Наконец, от старых газет остались одни угольки. Огонь потихоньку затухал сам – не пришлось даже использовать ни одну из купленных на чрезвычайный случай четырёх бутылок воды.

– Ну, теперь можно и идти? – Дина вопросительно посмотрела на подругу.

– Нет. Сначала надо избавиться от следов. Вряд ли, конечно, это кого-то заинтересует, но мало ли. Неприятных последствий лучше избегать заранее. Ты же потом сама и будешь нервничать на этот счёт.

– А, ну да. Погоди-ка…

Дина тревожно сжала рукава кофты.

– Что такое?

– Там кто-то идёт. И не один.

– Так… Это не очень хорошо. Маловероятно, что при встрече будет что-то серьёзное, но… Здесь лучше ни с кем не пересекаться, учитывая, что мы жгли костёр в неположенном месте. Пойдём отсюда. Хотя… – Рита опустила взгляд в пол и принялась бормотать, словно забыв о присутствии подруги. – Если выйдем сейчас – нас увидят, а обойти или уйти с другой стороны незаметно не получится – тут почти всё просматривается, да и пустырь сплошной, далеко всё равно не отойдём…

– Так что делать-то? Ой, извини, я опять тебя отвлекаю, прости…

– Ничего. Давай спрячемся. За стеной с другой стороны. Поймём, адекватные ли это люди, а там уже решим. Может, и уйти незаметно получится, когда они заняты будут.

– Хорошо…

Осторожно, но быстро они двинулись к противоположной стене. Дина едва не потеряла Риту из виду, пока то и дело оглядывалась на приближающихся, но всё же они обе успели скрыться прежде, чем незнакомцы оказались там, где могли их заметить.

– Там одни подростки. – шепнула Дина. – Я успела увидеть, пока мы сюда шли.

– Хорошо. Значит, у нас больше шансов найти общий язык. Но лучше всё-таки подождать.

Как ни странно, несмотря на то, что компания явно была большая, никто за всё это время не проронил ни слова. О том, что они дошли, свидетельствовал только шум шагов. Наконец, кто-то из них заговорил.

– Зрячий.

– Да?

– Тут явно недавно кто-то был. Это уголь и, кажется, ещё тёплый. Может, осмотреть тут всё?

– Нет. Те, кто здесь есть, не причинят нам вреда. Можно сказать, нам даже повезло, ведь они похожи на нас. И они нас слышат. Можете оставаться там, где прячетесь, а можете выходить. Это значения не имеет. Вас никто не тронет.

Дина нервно вздохнула, в панике посмотрев на Риту, которая в свою очередь сосредоточенно нахмурилась, а затем покачала головой.

– Он блефует. – почти неслышно сказала она. – Просто предполагает, что тут кто-то есть из-за углей.

– Я знаю, что вас двое, и вы не взрослые. Можете нас не бояться.

– Да кто там, чёрт возьми? – голос второго парня звучал явно раздражённо.

– Две несчастные души. – тот, кого называли Зрячим, оставался удивительно спокоен. – Это не стоит твоей злости.

– Может, мы просто найдём их и заставим выйти?

– В этом нет необходимости.

– Да чёрт возьми. Ладно, как скажешь. Хотя вы, там, может, всё-таки выйдите?

Дина невольно пыталась поймать взгляд Риты, пока та напряжённо смотрела в землю, видимо, решая, что делать. Очевидно, что, несмотря на все усилия, остаться незамеченными не вышло. Конечно, странно, что их обнаружил лишь один человек из такой большой компании, но всё же. Наконец, Акаева подняла взгляд.

– Лучше их не злить. – тихо сказала она. – Их много, и они странноватые. Мало ли. Давай выйдем. Всё равно они знают, что мы здесь.

– Ты уверена?

– Да.

– Хорошо.

Дина хотела обогнать Риту, чтобы в случае чего получить первой, но едва смогла выйти в принципе, с трудом преодолевая внезапно разлившуюся по телу скованность. Казалось, перед ними были обычные подростки, но что-то в них было неуловимо не так. То ли в мимике, то ли в выражениях их лиц. И именно то, что эту самую странную, тревожащую деталь никак не удавалось обнаружить, делало их всех какими-то по-особенному жутковатыми. Хотя, как ни странно, Рита этого, казалось, просто не замечала. Впрочем, она всегда была смелее.

– Полагаю, – обратилась Акаева к присутствующим, – мы можем идти?

– А прятались-то зачем? – обладателем раздражённого голоса оказался низкий черноволосый парень лет пятнадцати. – Алкашку что ли втихую пробовали?

– Нет. Повторюсь: мы можем идти?

– П-простите, мы тут просто костёр жгли и подумали, что если нас увидят, то могут позвать полицию – это ведь как бы не совсем законно, а если бы об этом узнали родители, то нам бы сильно влетело, мы просто думали, что тут никого не будет, так что как бы да… Извините.

– Да делать нам больше нечего! – парень раздражённо закатил глаза. – Зрячий, что скажешь? Пусть идут?

Тот, кого так называли, оказывается, всё это время стоял у стены спиной ко всем прямо у того самого рисунка, который Дина заприметила ранее. Это был хилый человек неопределённого возраста, бывший явно старше всех присутствующих, но не сильно. Одетый во всё чёрное, почти неестественно спокойный, он казался совершенно чужеродным во всей этой обстановке и ситуации. Когда же Зрячий обернулся, на лицо Дины пала тень грусти: вместо глаз у этого человека были жуткие раны, что не могло не вызвать сочувствие, по крайней мере, у Пушкиной.

– Конечно. Вы можете идти. А можете остаться, если хотите. И увидеть то, что, вероятно, изменит ваше представление о реальности. Скажите-ка мне, что для вас истина?

– Объективный факт, который можно доказать или опровергнуть. – не задумываясь, ответила Рита. – Он не зависит от человеческого восприятия и позволяет прогнозировать будущее. Он будет существовать и иметь силу, даже если человечества не станет. К чему вопрос?

– А для меня… ну… – Пушкина замялась, виновато улыбаясь. – То же самое, наверное. Не знаю. Простите.

– Хорошо. Вы стремитесь к объективной истине. Это можно понять. Но как бы вы ни старались, истина всегда будет в людях.

– В каком смысле? – Рита слегка нахмурилась.

– Сейчас Вы меня не поймёте, а Вы слишком не уверены в себе, чтобы слушать.

– А, простите.

– Здесь нет Вашей вины. В любом случае… На данный момент мы ничего с подобным сделать не сможем.

– Спасибо за беседу, – Рита осторожно сжала руку Дины, давая понять, что той сейчас лучше молчать, – но нам уже пора. Родители ругаться будут.

Зрячий почему-то слегка улыбнулся.

– О, понимаю, более чем, а потому ни в коем случае вас не держу. Всего вам наилучшего.

– Спасибо. Вам тоже. Пойдём.

– Д-да, и Вам! Э… Всем вам!

Рита шла быстро, едва не срываясь на бег, и, в отличие от Дины, не оглядывалась.

– Прости, я сделала что-то не так? И отпусти руку, пожалуйста, я за тобой не успеваю.

– Да, конечно. И с чего ты взяла?

– Ты так резко и холодно говорила там…

– Это были странные люди. Надо было дать им понять, что мы в их играх участвовать не собираемся. Не стоило даже отвечать на его вопросы про истину. Я просто… Неважно. В общем, может, это вообще секта какая-то. Всё хорошо, просто давай уйдём отсюда побыстрее.

– Да, извини. То есть… Неважно.

Внезапно Дина остановилась.

– Рит… Рит!

– Что такое?

– Там свет… Чёрный…

– Что? Ты что-то путаешь. Может, тёмно-фиолетовый или синий? – Рита обернулась. – Чёрного света в принципе не…

Из заброшенного завода лились лучи, которых просто не могло быть в природе. Лучи чёрного света. С каждым мгновением они распространялись в пространстве всё интенсивнее, однако до подруг пока не доходили. Какое-то время они обе так и простояли в оцепенении, но тут сияние замерло, и Рита, словно очнувшись, резко вытащила из кармана телефон.

– Ты чего?

– Хочу попробовать записать видео. Это наверняка… Нет, не знаю. Хочу выяснить.

Однако, как только камера оказалась наведена на странный свет, она тут же перестала работать.

– Вот чёрт… Как не вовремя. Дин, попробуешь?

– Да, конечно. – она тут же достала телефон. – Ой… У меня тоже сломалась. Извини.

– Хм. Плохо. Так, ты уходи, а я попробую понаблюдать. Может, даже подойду ближе. Если не вернусь, скажешь, что мы просто гуляли по заброшенному зданию, но у тебя голова заболела, поэтому ты быстрее меня пошла домой. У тебя она довольно часто болит, так что вопросов это не вызовет. Про ту странную группу ни слова. Подозреваю, что тебе сюда лучше не влипать. Я же… Мне важно знать, что это.

– Так, так, погоди. Чёрта с два я тебя тут оставлю! Так что извини, но нет! Раз камеры нет, то дай я хотя бы зарисую.

– Ты уверена?

– Да. Да и ты знаешь, что я не очень-то дорожу своей жизнью.

– Ну… Хорошо. Давай. Только если я скажу, то сразу бежим.

– Ага.

Доставая из рюкзака карандаши и тетрадку, Пушкина заметила что-то странное в воздухе, окружавшем её, но надо было действовать быстро, а потому это осталось без внимания. Зарисовка получилась довольно хорошей, но всё же не могла в полной мере передать всю неестественность происходящего.

– Я всё.

– Попробуем подойти ближе?

– Да.

Но подойти не удалось. За первым же шагом последовало нечто до безумия странное, от чего Дина едва не выронила тетрадку из рук: земля под ногами искривилась так, словно целиком состояла из расплавленного асфальта.

– Стоп. Уходим. Быстро. Дина! Ты меня слышишь?! Уходим!

– Это… – Пушкина смотрела под ноги каким-то пустым и слишком спокойным взглядом. – Просто сон что ли…

– Нет. Я не знаю, что это, но нам лучше уйти!

– Хорошо…

Они позволили себе сбавить темп, только когда оказались уже около метро. Искривлённое пространство с чёрным сиянием давно осталось позади, но Дине до сих пор казалось, что они не выберутся из этого ирреального кошмара. Двигаться в какую бы то ни было сторону там было ужасно сложно. Никто из них не знал, что сейчас нужно говорить, а потому они обе просто молча пытались отойти от произошедшего.

– Мне не даёт покоя ещё один момент. – внезапно подала голос Рита, когда они сели в поезд.

– Какой?

– Зачем был весь этот спектакль со словами про несчастные души и про то, что мы не взрослые? Я имею в виду… Кто-то из них заметил нас, сказал ему, а потом они решили разыграть эту сценку… В чём смысл? Он ведь не мог нас увидеть. У него буквально глаз не было. Глупо, наверное, сейчас думать о таком, но… Не знаю. Так проще и как-то… легче. Дин, – Акаева повернулась к подруге, – ты ведь не думаешь, что он… как-то по-другому нас… почувствовал?

– Не знаю. Прости. Но я уверена, что ты разберёшься. Ты же столько всего знаешь, ты очень умная. Даже если сейчас тебе кажется, что решения нет, ты обязательно его найдёшь, потому что это ты. Ты справишься. Я уверена. Ты сама говорила – всё в этом мире подчиняется причинно-следственным связям, значит, и тому, что случилось, тоже есть объяснение. И ты его найдёшь. А то, что ты думаешь о том человеке… Нет, это не глупо. Просто, наверное, действительно легче начинать с небольших деталей.

Рита выдохнула и откинулась на спинку сидения.

– Спасибо. Ты хороший человек. Что бы ты об этом ни думала.

Дина грустно улыбнулась.

Глава вторая. Безымянное Объединение

Дом был похож на ножку огромной бледной поганки, изъеденной червями, от которых остались дырки-окна. Таких здесь располагалось множество и, несмотря на минимальные отличия, Дина с её вечной рассеянностью, забывчивостью и плохим знанием местности, скорее всего, опять потерялась бы, если бы Вика не вызвалась встретить её у подъезда и проводить до назначенного места встречи. Рассказывать ей, зачем конкретно надо приходить, Пушкина пока не стала, потому что побоялась, что та откажется, как и Ника, только последняя ещё и, возможно, разозлится, подумав, что это попытка насмешки над ней. Дело было ещё в том, что Дина и сама не до конца понимала, зачем ей звать всех, с кем она дружит. Рита просто сказала о наличии некой идеи, а спрашивать второй раз чтобы уточнить было как-то неловко.

– Фу, солнце… Доброе утро! – Пушкина виновато улыбнулась. – Прости, что тебе приходится меня провожать.

– Ничего. Погоди, ты что, только проснулась? – Вика оторвалась от телефона и немного осуждающе усмехнулась. – Уже четыре часа как бы.

– Ну… – Дина отвела взгляд, всё также улыбаясь слегка виновато, но не слишком, как ребёнок, совершивший забавную безобидную пакость. – Я живу по своему режиму.

– Да. По сбитому. Ладно, пойдём.

– Хорошо, хехе. А вообще я, знаешь ли, человек творческий, а потому жизнь у меня в творческом беспорядке.

– Называй это как хочешь, а режим тебе всё равно надо наладить. Может, гулять чаще станешь. Тебе с твоими болячками так-то полезно.

– О, нет, пожалуйста! Только не частые прогулки. Я птица породы домовой сыч. И уж тем более не днём. Как говорится, я гуляю, только если сумерки в микрорайоне… Ладно, я ужасно пою, прости, хехе.

– Да нормально ты поёшь. Но не думай, что так легко отвертишься. Я тебя этим летом часто вытаскивать буду. Когда ты меня позвала, я как раз сама планировала тебе написать.

Дина обречённо захныкала.

– О цуру! За что мне это!

– За всё хорошее. – с наигранным злорадством ответила Воронова, а затем стала чуть серьёзнее. – Слушай, а почему ты не можешь сказать сейчас, куда и зачем мы идём? Почему обязательно только на месте?

– Ну… – Пушкина виновато замялась. – На самом деле я сама не до конца знаю. Помнишь Риту? Ну, я тебе про неё говорила.

– Да.

– Так вот она попросила меня позвать всех, с кем я дружу. К тому же это отличная возможность для тебя познакомиться с Никой!

– Хм. Звучит странно, но допустим. Всё ведь в порядке?

– Ну… Да…

– Я же вижу, что ты мне что-то не договариваешь. – Вика осторожно нахмурилась. – Слушай, если это что-то незаконное, то ты можешь мне сказать. Я всегда тебя поддержу и постараюсь помочь. Ты же знаешь. Может, кто из ребят Фригейм сможет что-то сделать. Они все классные на самом деле.

– Нет, нет, ничего такого, не стоит, спасибо! Там… ну… Сложно объяснить. Слушай, я всё равно тебе расскажу, и лучше это сделать на месте, хорошо?

– Ты уверена?

– Да.

– Ладно.

– Кстати, по поводу Фригейм. Как там у вас дела? Ты давно про него не говорила.

– О, правда?

– Да.

– Тогда сейчас расскажу. В общем, ещё неделю назад мы ту самую игру, наконец, установили. Ну, я тебе про неё говорила ещё в прошлом месяце…

Через какое-то время они были в нужном дворе. Он располагался довольно далеко от места жительства и Дины, и Риты, но Пушкина предполагала, что это было мерой предосторожности. Что ж, вполне в духе Акаевой. Ника уже активно качалась на качелях, тогда как Рита спокойно сидела в телефоне. Кажется, они совсем не сошлись… Это было немного грустно, но, наверное, к сожалению, вполне закономерно, учитывая разницу их характеров.

– Привет всем!

– Привет! – Ника ловко спрыгнула с качелей, даже не потрудившись приостановить их. – Мы тут чуть со скуки не умерли, пока вас ждали. Опять проспала, Дин?

– Да, немного… Прости.

– Смерти ты моей хочешь что ли? Ладно, выкладывай, зачем звала.

– Ну… Это не я буду говорить.

– А кто? – Дымкина повернулась к Вороновой. – Ты что ли? Ты ведь Вика, я права?

– Да.

– Могу краску для волос получше посоветовать. От этой они у тебя потом ломаться будут только в путь. Хотя цвет хороший. Буду тебя Зелёнкой называть.

– Нет, спасибо, мне моя нравится. А Зелёнкой меня называть не надо.

– Да ладно тебе, Зелёнка.

– Эм. – Дина попыталась сбавить едва уловимое, но всё же возникающее напряжение. – Да, Вик, у тебя правда красивый цвет… Хотя я уже говорила. Извини. А, кстати, у тебя же, Ник, тоже очень красивый цвет! Совсем как у фиалок, только… более насыщенный. В общем, да, пожалуйста, не называй так Вику.

Вышло уж как-то совсем неловко и, пожалуй, даже слегка наигранно, отчего лёгкий страх постепенно начинал перерастать в панику.

– Скорее ядовитый. – слегка раздражённо сказала Воронова. – Аж смотреть противно.

– Это верно. – неожиданно усмехнулась Дымкина. – Ладно, не буду. Только не злись, Зелён… Сорян, Вика. А то морщины появятся и постареешь внешне быстрее. Сейчас без шуток, это факт научный.

– Реально?

– Пф, да нет, конечно, я это только что придумала. Хотя кто знает, кто знает…

Вика недовольно хмыкнула.

– Я могу говорить? – наконец, подала голос Рита. Кажется, неловкость ситуации её ничуть не смущала.

– А кто ж мешает-то? – Ника пожала плечами. – У нас в стране свобода слова полнейшая.

– Я предполагала, что ты можешь опоздать. – обратилась Акаева к Дине. – Поэтому позвала Артёма на время, назначенное чуть позже.

– Ещё кого-то ждать?

Дина различила в расстроенном тоне Дымкиной лёгкую наигранность и потому была спокойна – очевидно, на самом деле подруге ничуть не сложно было ещё посидеть.

– Нет. Вон он.

К площадке приблизился парень примерно их возраста. Быстро поздоровавшись, он сел рядом с Ритой на скамейку.

– Знакомьтесь. Это Артём Раннев, мой друг.

– Я и сам мог представиться.

– Хорошо, в следующий раз дождусь, пока ты сделаешь это самостоятельно. Итак. Теперь, когда все в сборе, я могу начать. То, что я скажу далее, может показаться странным и даже невероятным. Будь я на вашем месте, я бы с огромной вероятностью не поверила бы ни единому своему слову, однако я не на вашем месте, а потому продолжу.

– Всё нормально? – Артём нахмурился. – Ты точно в порядке?

– Да. Прошу меня не перебивать. Все вопросы вы можете задать в конце. Вчера мы с Диной по личному делу находились в заброшенном здании. Адрес я сообщу позже и, возможно, не всем из вас, но это будет зависеть уже не от меня. Мы встретили группу странных личностей. Большинство из них явно было либо нашего возраста, либо не старше двадцати. В их поведении присутствовало достаточно необычных деталей. Опять же, те, кто останется, узнают о них более подробно, для остальных же это значения не имеет. Когда мы покинули данное здание, они оставались там. И Дина заметила, что оттуда… Сияет чёрный свет.

– Чего? – Артём раздражённо хмыкнул. – Не смешно. Не бывает такого. Рит, ты же не идиотка.

– Ну, – осторожно сказала Вика. – так-то да. Это невозможно. Но что конкретно вы видели? Ты можешь это более подробно описать?

– В этом нет нужды. Я предполагала такой вопрос. Дина, ты ведь взяла ту тетрадку, которую я просила?

– Да. – Пушкина неуверенно протянула её Рите, а потом, спохватившись, начала быстро искать свою зарисовку произошедшего вчера. – А, точно, сейчас, конечно, да, прошу прощения. Вот!

– Выглядит… странно. – протянула Воронова.

– Да ну. – Артём всё также раздражённо-недоверчиво хмурился. – Бред какой-то. Рит, ты вроде не любительница розыгрышей, так зачем такой хернёй занимаешься?

– Это не розыгрыш. Я правда это видела. А ещё там искривлялось пространство, словно всё начало переходить в жидкое состояние, хотя притом многие свойства этому не соответствовали и… это достаточно сложно объяснить. У меня, пожалуй, нет подходящих слов на данный момент. А когда мы попытались сфотографировать тот свет, у нас сломались камеры. Это было нечто странное. Выходящее за рамки моих знаний о реальности. И именно поэтому я в то что бы то ни стало хочу понять, что это. Я знаю, что ты сейчас скажешь. Что мне нужно к психиатру. Я бы ни секунды не сомневалась в наличии у меня психического заболевания, если бы не две сломанные без видимых причин камеры телефонов и второй свидетель.

– Всё равно я в эту чушь не верю.

– Хорошо. Тогда можешь идти.

– Что?

– Мы с тобой потом погуляем. То, что я предложу, тебя всё равно интересовать не будет.

– Да знаешь… Хорошо, я пойду. До завтра.

– До завтра.

Артём резко встал со скамейки и быстро скрылся за домом.

– Итак, у тех, кто остался, я хочу спросить, как вы относитесь ко всему мной сказанному?

– Дина, – напряжённо обратилась Вика к подруге, – ты правда там была? Правда это видела? Если это не так, и ты по какой-то причине вынуждена так говорить, то не бойся, я смогу тебе помочь. Обещаю, со мной тебя никто не тронет. Не в обиду тебе, Рит.

– Ничего, я всё понимаю. Ты абсолютно правильно поступаешь.

– Нет-нет! Я правда там была. Если честно… Это было очень странно, даже как-то красиво и… жутко. Я даже из-за кошмаров меньше, чем обычно спала, а я и так не особо часто высыпаюсь, хех. Я совсем не знаю, что думать об этом. Но в одном я уверена – это правда.

– Хорошо. Я не могу сказать, точно ли я верю в это, но допускаю, что такое возможно.

– А ты, Ник? – Дина немного неловко улыбнулась.

– А что я? Мир – пиздецки странная штука. Чёрт его знает, было это или нет, и что там вообще случилось. Лично мне дела до этого особо нет. Но ты к чему клонишь-то, госпожа лектор?

– К тому, что я предлагаю объединить усилия и попытаться выяснить о произошедшем как можно больше. Я пойму, если вы откажетесь, но работать вместе будет проще. Да и я не уверена, что сумею эффективно заниматься таким трудным исследованием самостоятельно, если учитывать, сколько времени у меня уходит на подготовку к ОГЭ и ЕГЭ, а также к олимпиадам и институту. Впрочем, опять же, я никого не заставляю, это исключительно ваш выбор.

– Я-я за! – Дина виновато опустила глаза, чувствуя стыд за свой слегка дрожащий голос. – Н-не могу же я тебя в таком деле оставить.

– Да я в принципе тоже. – Вика с лёгкой тревогой посмотрела на Пушкину. – Звучит всё это достаточно любопытно.

– Ну, а я за любой движ, кроме голодовки, так что поехали.

– Хорошо. Итак, с этого момента мы являемся определённым объединением. Обществом, если хотите. Вы можете в любой момент уйти по собственному желанию, но тогда стоит обговорить это со мной, чтобы в случае необходимости отдать мне материалы, касающиеся нашего дела, если таковые у кого-то из вас будут на тот момент храниться. Также я не могу быть уверена, что упоминание нашей деятельности безопасно. Неизвестно, кто ещё знает о подобных… аномалиях, и чем для нас может обернуться обнаружение того, что нам о них известно. Возможно, я проявляю излишнюю осторожность, но, полагаю, лучше заранее чересчур сильно подстраховаться, чем потом столкнуться с последствиями собственной беспечности.

Резюмируя всё вышесказанное, попрошу вас без моего ведома не упоминать ничего, что связано с нашим объединением. К слову, возможно, я поторопилась, когда взяла на себя роль лидера, не спросив вас заранее, но, во-первых, всё это было изначально моей идеей, во-вторых, я, полагаю, на данный момент больше всех присутствующих заинтересована в нашей цели. Также сейчас я разрабатываю собственный простой шифр, с помощью которого мы будем обмениваться информацией, если придётся делать это в социальных сетях или иным способом, не предполагающим личное общение. И да, мы будем переходить из одной соц. сети в другую, чтобы при взломе одного аккаунта невозможно было прочитать всю переписку.

Далее. Для обозначения экстренной ситуации в случае невозможности её описания в силу различных обстоятельств я выбрала три кодовых высказывания, которые достаточно легко вставить в разговор, не вызвав при этом подозрений. Первое – у меня болит голова. Оно означает, что нам надо быть настороже и ни в коем случае не пытаться помочь тому, кто дал этот сигнал. Второе – голова болит второй день. Почти то же самое, но помочь можно, однако делать это довольно рискованно. Третье – что-то в глаз попало. Отличие от предыдущих в том, что помощь не представляет особых рисков. В случае употребления этих фраз в качестве повседневных высказываний достаточно просто добавить «впрочем, ничего страшного». Есть ли какие-то вопросы касательно всего вышесказанного?

– Лично у меня нет. – Ника расслаблено потянулась. – Необычная история с претензией на смертельную опасность… Надеюсь, всё действительно так, как ты говоришь, иначе я буду ужа-а-а-сно разочарована. – Дымкина на пару мгновений сделала наигранно-обиженное лицо. – А так вроде всё по факту, хотя и скучновато.

– Достаточно продуманно. – Вика слегка улыбнулась и уважительно посмотрела на Риту. – Ты, наверное, уже что-то знаешь, да?

– Да, и сейчас расскажу. Только сначала надо кое-что уточнить. Дин, у тебя вопросы есть? Ты можешь их задать. Я же вижу, что тебя что-то гложет.

– Да нет, всё нормально. – Пушкина выдавила из себя улыбку. – Правда, всё хорошо.

– Дин, что-то случилось? – Воронова снова слегка нахмурилась.

– Да оставьте вы в покое человека, бога ради. – на этот раз лёгкое раздражение Ники было искренним. – Что вы к ней в душу-то лезете? Она вас просила? Нет. Вот и отвалите. Захочет – сама расскажет.

– Я… Я… Простите! Просто… В общем, хотела, чтобы вы знали. Одно правило я выполнить точно не смогу.

– Какое? – Рита слегка нахмурилась.

– В общем… Я очень надеюсь, что до этого не дойдёт, правда, и вообще звучит всё это так… Немного абсурдно, если честно и… Ладно, простите, я слишком много болтаю, наверное. Я просто волнуюсь и как бы… Короче, если я услышу первое кодовое сообщение, то я всё равно постараюсь помочь, чего бы мне это не стоило. Я не смогу никого из вас бросить в беде.

– Ну, лично меня в таком случае спасать не надо. – хмыкнула Дымкина, слегка отвернувшись.

– Тебя-то я в первую очередь и спасу, Ник. Потому что… – только Дина заметила, как Ника неуловимо напряглась. – Э… Неважно. В общем, ты исключением не будешь. И, пожалуйста, давай не будем спорить об этом. Я всё решила. Извини.

– Не сыскать тебе моего прощения! – Дымкина вновь повернулась к собеседницам и коротко посмеялась. – Ни за что в этой жизни. Теперь ты мне до самой смерти должна.

– Какой ужас! – Пушкина облегчённо усмехнулась. – Ты так жестока!

– Ха-ха, да, я такая.

– В общем, да, Рит. – Дина хотела было снова виновато уставиться в землю, но всё же нашла в себе силы посмотреть Акаевой в глаза. – Я подумала, что тебе важно это знать. Я пойму, если ты захочешь выгнать меня.

– Почему же? У меня нет причин тебя выгонять. Несоблюдение этого правила не относится к безопасности всего объединения и не нарушает общей концепции. Мне, конечно, жаль, что ты собираешься так неразумно рисковать собой, однако это твой выбор, и я не имею права его осуждать или как-то ограничивать.

– Ох… Спасибо!

– Дин… – Вика положила руку на плечо подруги. – Ты уверена? Может, лучше не надо?

– Нет-нет, всё хорошо. Я уже решила. К тому же моя жизнь всё равно не особо ценна, хе-хе.

Ника замерла на мгновение, но уловить это было непросто. Именно в этот момент паззл в голове Пушкиной начал складываться, но извиниться за свои слова и поговорить об этом при посторонних не представлялось возможности. Тем более Дине внезапно прилетел лёгкий подзатыльник от Вики.

– А ну не смей такие глупости говорить! Ты очень хороший и интересный человек, твоя жизнь важна, и ты должна это понимать.

– Прости! – Пушкина неловко улыбнулась. – Давай не будем об этом, пожалуйста. Всё в порядке. Всё нормально. В общем, Рит, ты же говорила, что что-то знаешь, да?

– Да, но, к сожалению, не то чтобы много. На данный момент мне не удалось найти упоминаний подобных случаев, что, впрочем, закономерно, поскольку такое явно не обсуждается там, где это легко прочитать. Зато я выяснила кое-что насчёт того здания. Не уверена, что это имеет значение, но вполне возможно. Четыре дня назад там произошло самоубийство. Повесилась девушка. Ей было 18, звали её Александра Сергеевна Рийова. Вот фото.

С экрана телефона мило улыбалась старшеклассница с короткими волосами, крашенными в розовый. Наверное, многие посчитали бы эту улыбку красивой, но Дине она почему-то показалась ужасно болезненной, хотя по идее ничто на это не намекало. Однако такими ей казались улыбки на многих фотографиях, так что придавать этому значения, наверное, не стоило.

– О ней мало что известно. В статье говорится, что причиной самоубийства послужила травля в школе и неразделённая любовь, а выбор места обуславливается тем, что она не хотела, чтобы её труп, висящий на верёвке, увидела младшая сестра. По крайней мере, таково, согласно данной статье, содержание предсмертной записки. Родители ситуацию комментировать отказались. Больше за последний год в том здании ничего не происходило. Я всё ещё ни в коем случае не утверждаю наверняка, что это имеет значение, но упускать такую вероятность не стоит. В конце концов, это место – всё, что у нас пока есть. Я предлагаю кому-то из вас – не тебе, Дина, потому что нас там уже видели – съездить туда и посмотреть, есть ли там что-то, за что можно зацепиться. Впрочем, я не настаиваю. Если опасаетесь, то лучше не стоит.

– Извините, – Пушкина слегка замялась, – я сейчас, наверное, глупость скажу, но там ещё кое-что было.

– Что? – Рита вопросительно нахмурилась.

– На стене был рисунок. Очень свежий. Звезда и множество глаз внутри. Слепых. И тот их, кажется, лидер был, ну… слепым. Не знаю, глупо, наверное, но если у нас больше ничего нет, то это, возможно, имеет значение.

– Не исключено. – кивнула Акаева. – Спасибо, что сказала.

– Кстати, насчёт лидера. – подала голос Вика. – Ты нам так ничего и не рассказала о тех «странных личностях».

– Верно. Сейчас закончу на них, и мне надо будет идти. Итак, эти подростки были довольно молчаливы, несмотря на то, что их было относительно много. Не меньше пятнадцати, полагаю. Некто, кого они называли Зрячим, кажется, является их лидером. Тем не менее, он, очевидно, видеть на самом деле не может – глаза его сильно повреждены. Настолько, что нет ни малейшей вероятности того, что он мог каким-то образом сохранить зрение. Он начал со мной и Диной философскую беседу об истине, однако мною было принято решение уйти как можно быстрее, поскольку их поведение, откровенно говоря, напоминало секту. Зрячий был… весьма дружелюбен, как ни странно. Тем не менее, рассчитывать на его милосердие в случае экстренной ситуации я не стала бы, поскольку человек он явно неоднозначный и имеющий свои скрытые на данный момент мотивы. Больше нам о них ничего не известно. Это всё, что я пока могу сказать.

– Ну давайте я что ли пойду. – Ника пожала плечами. – Всё равно в последнее время что ни день, то скука смертная.

– Я тоже могу, но, если Ника будет настаивать, то могу и уступить, мне непринципиально. И, кстати, хотела кое-что предложить. Что насчёт того чтобы я искала всю информацию в интернете самостоятельно? Просто я в компьютерном клубе состою, так что, раз уж мы тут в тайное общество играем, я могла бы использовать их компы для поиска на всякий случай.

– Замечательная идея, благодарю. Итак, мне уже пора. Через двадцать минут на одном канале будет стрим по тридцать четвёртому номеру из ЕГЭ по химии. Его никто сохранять не будет, так что вынуждена удалиться.

– А ты сможешь сегодня с нами ещё погулять? – Дина немного грустно посмотрела на Акаеву. – Просто погулять! Без всей этой истории. Просто, ну, мы так редко видимся, а тут целых два дня подряд погуляли бы. Тем более что вчера как-то не задалось, ну, из-за всего этого с чёрным светом.

– Нет. Потом у меня ещё дела. – немного погодя, Рита добавила. – Извини.

– А нахрена к ЕГЭ готовиться, если ты ещё даже ОГЭ не сдала? – Ника вопросительно чуть склонила голову набок.

– Я предпочитаю быть предусмотрительной.

– Пф. Вот ебанёт завтра какая-нибудь ядерная бомба или метеорит, и всё, пиздец всем вашим планам на жизнь. Так что нет в этой "предусмотрительности" никакого грёбаного смысла.

– Такой вариант нельзя исключать, но он крайне маловероятен. Предпочитаю придерживаться более реалистичного сценария и не рассчитывать на скорую смерть.

– А с чего ты взяла, что я именно на смерть рассчитываю? – Дымкина как-то странновато нахмурилась. – Я такого не говорила.

– Потому что в описанных тобой версиях будущего шанс на смерть сильно возрастает, в отличие от любых других вариантов, которые делали бы раннюю усиленную подготовку к экзаменам бесполезной. Впрочем, неважно. До встречи… коллеги. И хорошего вам дня.

– И тебе хорошего, Рит! – Дина постаралась улыбнуться не слишком грустно.

– Да, и тебе. – Вика вопросительно посмотрела на Дину. – Ты, наверное, домой хочешь? Давай вечером тогда встретимся?

– Нет-нет, я сегодня и днём могу погулять. Тем более, мы вот так втроём ещё ни разу не собирались. Давайте отдохнём? Лето же.

– Ну, я не против. – пожала плечами Воронова.

– А я только за! – Ника весело улыбнулась. – Предлагаю пойти на заброшку, которая…

– Нет! – синхронно ответили Вика с Пушкиной и, переглянувшись, коротко посмеялись.

– Двух трусливых мамкиных девчонок ответ. Ладно, что предлагаете?

– Там в парке, через который я за творческими материалами хожу, новую детскую площадку открыли… – неуверенно начала Дина. – Вроде что-то масштабное сделали. Можно полазать там.

– Звучит вполне неплохо. – Вика поддерживающе улыбнулась. – Я давно ничем таким не занималась.

– Эх, совсем вы веселиться не умеете. Ладно, чёрт с вами. – Ника слегка усмехнулась. – Пошли.

– А потом… А потом мы зайдём ко мне, и я вас нарисую! Всё равно мама точно весь день на работе будет. Если вы не против, конечно. Извините. Я на самом деле не очень хороший художник, простите…

– Оу… – Воронова, кажется, слегка опешила. – Да за что ты извиняешься? Тебе спасибо. Я совсем не против, даже наоборот.

– Ну, просто… у меня стиль такой… я всякие странные дурацкие странные штуки рисую… н-но, если хотите, я могу нарисовать вас нормально!

– Нет. Не надо. Мне нравится то, как ты рисуешь. Рисуй меня так, как тебе хочется.

– Я так-то тоже твою свободу творчества ограничивать не собираюсь. Даже круто, что ты что-то такое рисуешь. Прикольно будет глянуть.

– А… Хорошо! Спасибо! Тогда идём.

Глава третья. Законсервированное воспоминание

Дина не ошиблась, сказав про что-то масштабное. Конструкция, напоминавшая прямоугольную муравьиную ферму, доходила, наверное, до третьего этажа обычного дома. Тем менее, она всё равно оставалась по большей части в ярко-зелёном сумраке, который создавали кроны высоких деревьев, растущих в этом парке чуть ли не в лесном беспорядке. Первой на безрассудство пошла Ника – вместо того, чтобы следовать задумке создателей и лазать по внутренним переходам, она, весело усмехнувшись и заявив, что сейчас покажет, как на самом деле надо, ухватилась за перегородки и, используя защитную стеку, покрывавшую открытые участки по бокам, забралась на самый верх, по прибытию на который довольно растянулась, как кошка на диване. Дина попыталась заставить себя последовать за Дымкиной, но Вика её остановила, сказав, что двоих защитная сетка может не выдержать, хотя, кажется, истинная причина была в чём-то другом. Впрочем, даже если это так, Пушкина всё равно постеснялась бы спрашивать. И вот они сидели втроём – Ника на сетке, а Дина с Вороновой на самом верхнем ярусе – и беззаботно общались, совсем позабыв об угрозе, которая, кажется, над ними нависла.

– О, ещё! ещё! Добивочная! – Дымкина в порыве аж села. – Знаете, почему нельзя поймать тигра в клетку?

– Почему? – усмехнулась Вика.

– Потому что тигры бывают только в полоску!

Дина посмеялась, причём уже менее сдавленно, чем когда Ника только начинала шутить, и даже Воронова ответила тем же, правда, более открыто.

– Ладно, я сейчас за Фантой сбегаю, а то в горле пересохло. А тебе, Дин, мороженое куплю. Возражения не принимаются. А пока попытайтесь-ка угадать, как всего за одно действие обычный посёлок стал посёлком городского типа.

– О, я это знаю! – весело подала голос Воронова. – Его купил городской тип.

– Бинго! За это позже расскажу историю про электронную сигарету, которую пронесли в детское отделение больницы, где я в прошлом году с переломом лежала.

– Хорошо! – весело улыбнулась Пушкина. – Мы тебя ждём!

Ника ловко спустилась и быстро зашагала в сторону автомата с напитками. Кажется. Дина прищурилась, пытаясь понять, в правильном ли направлении движется подруга, чтобы в случае необходимости написать ей, куда нужно идти.

– Тебе бы тоже очки начать носить. – неожиданно серьёзно сказала Воронова, поправляя собственные. – Поначалу будут немного на переносицу давить, но к этому быстро привыкнешь, по опыту знаю.

– Да я их в первый же день потеряю. – неловко усмехнулась Пушкина. – Мама меня за это убьёт. Они ведь денег стоят. Ты-то ответственнее меня, вот свои и не теряешь.

– Ты преувеличиваешь свою рассеянность.

– Скорее преуменьшаю, хех. Там, кстати, Ника правильно же идёт, да? Я помню, что вроде да, но не уверена.

– Да, правильно.

Дина окинула взглядом сверкающую золотисто-зелёным площадку с яркими пятнами горок, качелей, маленьких каруселей, «полос препятствий» и скамеек. Тёплый воздух, беззаботное мельтешение детей где-то внизу, чей-то радостный смех, прогулка с двумя подругами, которые до того не пересекались, море живых зелёных листьев и травы, свобода действий, начало лета… В улыбке проявилась лёгкая грусть и странноватая для того, кто хоть немного знал Пушкину, отчуждённость.

– Знаешь. – почему-то осторожно начала Дина. – Всё это так…так похоже на то, что я сейчас в таком стеклянном шаре, которые покупают в качестве сувениров. В них ещё часто бывает снег искусственный, который, если потрясти, как бы заново осыпается. И вот мы сейчас в таком же шаре… Небо такое маленькое и близкое, такое стеклянное, как купол этого самого шара. Всё вокруг просто совсем небольшой кусочек реальности, а за её пределами… Ничего. Или мир, которому принадлежит тот пресловутый шар. Мы просто… законсервированное воспоминание. А я сторонний наблюдатель. Но знаешь… Мне всё равно хорошо. Хотя и грустно, что это не по-настоящему.

– Ты… чего? – Вика встревоженно смотрела на Пушкину. – У тебя что-то случилось?

– Нет, нет… – Дина почему-то слегка посмеялась, и было в этом смехе что-то грустное. – Это у меня давно. Ещё когда там… ну… ладно, это долгая история. Не думаю, что её нужно рассказывать, особенно сейчас.

– Ты уверена?

– Да. – Пушкина передёрнула плечами, словно сбрасывая это странное наваждение. – Правда, всё хорошо.

– Ну… Ладно. Но, если что, ты всегда можешь мне всё рассказать, а я постараюсь помочь и поддержать, ты ведь знаешь.

– Да, спасибо.

– Эй, Зелёнка! Дина! Спускайтесь, мне лень туда с мороженым сквозь детей карабкаться!

– Хорошо-хорошо, идём! Минутку!

– Говорила же ей так меня не называть. – недовольно пробормотала Вика.

– Ну, она почти всем прозвища придумывает. – виновато улыбнулась Пушкина.

– А тебя тогда почему по имени называет?

– Ну… Я просто… Это долгая история. Но какое-то время она меня Шизиком называла за мои рисунки и вообще.

– Понятно. Ладно, давай быстрее, а то твоё мороженое растает.

– Да, хорошо. Кстати, если хочешь, я с тобой поделюсь!

– Не надо. Тебе и так карманные деньги практически не выдают, а я хоть немного зарабатываю, так что, если мне будет нужно, сама куплю. Давай тут осторожно, а то ты же любитель падать на ровном месте. – Воронова усмехнулась.

– Пожалуй, хех.

Всё было хорошо. Даже как-то слишком хорошо. Не режущие глаза, но достаточно яркие, пёстрые образы, умиротворяющие звуки, мягкие, тёплые запахи, голоса двух близких людей и их присутствие, сладкий холодный вкус смешались воедино, образуя странную желеобразную смесь впечатлений, волной придавливающую к земле. И тут же словно по щелчку по телу быстро растеклась болезненно-грустная тревога, словно отрезающая от этого странного, но приятного мира. Скоро это закончится. Скоро случится что-то плохое. Всё это очень быстро пройдёт. Так хорошо больше никогда не будет. Дина привычным для таких случаев образом постаралась сосредоточиться на происходящем, вновь повернувшись к подругам. Ника рассказывала то ли очень реалистичный анекдот, то ли очень анекдотичный случай из своей жизни. Учитывая характер Дымкиной, нельзя было утверждать, какой из вариантов верен, а спросить было как-то неловко – сразу станет понятно, что Пушкина уже давно их не слушает.

Перед входом в квартиру Дина на всякий случай проверила, дома ли мама. Нет. Хорошо. Её там и не должно было быть, но исключать такую возможность никогда не стоит.

– Знаете, вот жесть всё-таки на первом этаже жить. – Ника недовольно смотрела на решётку за кухонным окном, пока Дина делала для себя и Дымкиной чай. – Хрен съебёшься ночью. Да и не только ночью. Эти решётки дурацкие хорошо держатся… Дин!

– Да?

– Слушай, а хочешь, я втихую эти решётки тебе сниму? Полиция меня хрен найдёт, я так уже делала, а мамашка твоя по-любому денег на новые долго жалеть будет.

– Ни в коем случае! – почти испуганно выпалила Пушкина. – Во-первых, это съёмная квартира, так что нас могут заставить новые покупать сразу же или того хуже – выселить. Во-вторых, я не очень хочу маму расстраивать. Вик, ты точно чай не будешь?

– Точно, спасибо. Я не люблю.

– Хорошо. Хотя я могу тип просто открепить их снизу так, что никто не заметит.

– Ну, всё же не надо. Извини.