Процветание бесплатное чтение

Товары и услуги

Все прекрасное в этой жизни, либо незаконно, либо аморально, либо приводит к ожирению. (О. Уальд)

Распределение прибыли компании происходит по трем направлениям: 1) доход предпринимателя, который редко используется, как оборотный капитал, и все чаще, как личный доход, сберегаемый в виде имущества и ценных бумаг, 2) доход поставщиков, который так же, как и доход предпринимателя, овеществляется в долгосрочной перспективе, 3) и доход сотрудников (предпринимателя и его поставщиков), который, чаще всего, используют для потребления товаров, как регулярного, так и нерегулярного цикла.

Таким образом, только доход, распределяемый в виде заработной платы, формирует совокупный спрос на производимые товары, и чем более он будет равномерным и пропорциональным, совокупной прибыли предприятия, тем это благоприятнее для других предприятий и экономики в целом. Предпринимательский доход же всегда старается присвоить себе избыточную прибыль, связанную как с талантами сотрудников, так и с сезонным спросом, на самом деле чаще изымается из производства, чем высокая зарплата рабочих.

Наемный рабочий оценивает свой доход, как стабильный заработок не связанный с риском рыночного спроса. Он оценивает свой доход, как что-то более гарантированное, нежели собственник этого предприятия, который более трезво оценивает рост прибыли, как случайный дар рынка. Только осознание стабильно возникающего дохода позволяет его тратить максимально, а всякое сомнение в стабильности, порождает сбережения.

Таким образом, мы понимаем, что рост минимального уровня заработной платы гораздо эффективнее, нежели сверх-прибыль предпринимателя. Всем экономистам давно понятно, куда расходится заработная плата и как, но мало, кто объясняет, на что расходуется предпринимательский доход, если для каждого нового цикла он предпочитает брать банковский кредит.

Однако себестоимость заработной платы вещь совершенно не осязаемая, ведь определение адекватной премии за разный вклад в общее дело, все равно остается на усмотрение предпринимателя. Можно принудить только законодательно распределять корпоративный доход среди его сотрудников. Останавливают экономику не высокие зарплаты сотрудников, а безмерные само-назначаемые сверхприбыли предпринимателей. Равномерное распределение дохода между сотрудниками является неотъемлемой частью развития экономики.

Доход от производства товаров, и доход от предоставления услуги, значительно отличается по размеру добавочной стоимости. Поскольку всякий товар можно соотнести с другим товаром данной категории, даже разные сорта яблок не сильно отличаются по цене, в то время как, каждая услуга является монопольным творчеством, ведь цена на одни и те же парикмахерские услуги в зависимости от мастера может отличаться вдвое или трое.

Заработать на товарах из-за мизерной наценки можно только за счет высоких оборотов. Себестоимость предоставления услуги всегда имеет субъективный и монопольный характер, в отличии от формировании цены товара, которая строго контролируется конкуренцией.

Такое же различие происходит и между спекуляцией товаров и спекуляцией услуг, наценка на перепродажу товаров всегда происходит в конкурентных рамках, в то время, как наценка на услуги всегда завышается. При этом способности большинства людей, предоставляющих услуги, не имеют никакой цены без организации комплексного труда, в виде предприятия.

Из всех, ищущих работу по одинаковой зарплате бухгалтеров, предприниматель ищет самого грамотного, ведь именно его таланты станут основным источником его дополнительных прибылей. Прибыль компании формируется не совокупностью более экономичного производства или более дешевых материалов, а именно получением сверхприбылей из услуг рабочих, зарплата которых ограничена конкуренцией.

Хороший мастер не может просить большую зарплату, чем плохой, если понимает, что его могут заменить последним, однако не понимает, что его дополнительные способности приносят дополнительный доход предпринимателю.

С другой стороны, бывает и занижение стоимости услуг, когда строго регламентированная работа оценивается одинаково. Например, уборщица, которая моет полы идеально, получит такой же доход, что и уборщица, которая не домывает по краям.

Таким образом, предприниматель теряет доход, на строго регламентированных услугах, не требующих изобретательности, и способен получать сверх-прибыль на эксплуатации услуг, требующих изобретательности. Однако, мало кто из предпринимателей уделяет особое внимание формированию наценки на услугах, большей частью концентрируясь на ценах материалов и оборудования, по этой причине, многие крупные предприятия проигрывают новым и маленьким.

Основа любого успешного бизнеса, это правильная подборка кадров, требующих творческой отдачи, а не более мощного оборудования. Поэтому вакансии требующие творческой изобретательности самые доходные. Однако, не многие из соискателей могут извлекать прибыль из своих способностей, изолированно от компаний, так как им необходимо совмещение с чужими услугами, которую и предлагают предприниматели. Ведь, способности бухгалтера без наличия собственной компании, так же не имеют возможности извлекать прибыль.

Чтобы не производил или не оказывал предприниматель на рынке, он всегда предоставляет мастерам монопольных услуг, организованные платформы для реализации их талантов. Так превращается личный доход в заработную плату. Бизнес – это организация независимых услуг, не имеющих цены отдельно, в целостное предложение, имеющие цену на рынке.

Уровень жизни

У меня самый непритязательный вкус, – мне достаточно самого лучшего. (О.Уальд)

Граждан развитых стран стимулируют избыточным комфортом, который продается за доллары. Однако истинное богатство измеряется не ВВП или зарплатой, а недвижимостью, которой владеет средний житель, а так же его рационом каждодневного питания, и самое главное количеством детей в средней семье.

Зарплаты могут быть большими, а цены еще больше; недвижимость может быть большой, но арендованной; образ жизни может быть роскошный, но на детей не хватать; рацион питания может быть разнообразный, но не качественный и не питательный.

Страны Средней Азии и Африки живут, как считается не богато, но каждый день едят свежее мясо, экологичные куриные яйца и пьют натуральное молоко, при этом такой рацион питания в Европе не по карману даже среднему горожанину, который питается дешевой пакетированной едой. Здесь имеется в виду разница в качестве еды, добытой в естественных условиях, и более доступной едой фабричного производства.

Да, богатые страны потребляют больше мяса, но более скудного фабричного качества. В богатой Европе большинство жителей снимают квартиры (несмотря на то, что процент по ипотеке у них близок к нулю), а в России (где ставки по ипотеки редко опускаются ниже 10%) большинство предпочитает иметь недвижимость в собственности. Богатство всегда относительно денег, и относительно комфорта.

Все средневековые люди ходили в одежде из натуральных шкур животных, в то время как сейчас такие шубы стоят на уровне автомобилей. Когда нам говорят, что уровень жизни где-то растет, то они его измеряют в долларах, которые печатаются для того, чтобы купить другие лишние товары за доллары.

Сейчас большинство имеют дорогие автомобили и телефоны, но ходят в синтетической одежде и питаются полуфабрикатами. Избыточное и ненужное богатство вытесняет богатство необходимое и более важное. Уровень лишнего комфорта значительно вырос в наше время, а вот уровень необходимого комфорта значительно снизился.

Если люди стали жить лучше, тогда почему рождаемость в богатых странах падает. Люди не хотят делить свой мнимый комфорт с кем-то другим, даже с собственными детьми, не понимая, что это лишний, избыточный для них комфорт. Большинство молодых женщин предпочитают иметь новый автомобиль, чем ребенка при сопоставимости расходов.

В станах, где лишний комфорт присутствует незначительно, которые по официальной статистике живут в долларах бедно, заводят многодетные семьи, и кормят их натуральными продуктами, и как ни странно всем на все хватает. Уровень жизни измеряется избыточным комфортом, в то время как по уровню необходимого комфорта бедные страны богаче. Экономисты все переворачивают с ног на голову, уверяя что счет в банке важнее нищеты многодетной семьи.

Стимулы к работе тесно сопряжены со стимулами в дето-рождаемости, а не следуют одни за другим. Определенный уровень жизни заставляет людей больше работать, а так же желание заводить больше детей. Фактически дети становятся не продолжением своего рода, а определенным уровнем достатка, который позволяет их завести.

Лица, доход которых растет с годами, хотят, чтобы этот рост не замедлялся у них и у будущих их детей, поэтому каждый кризис или падение доходов блокирует их желание стать родителями. Лица же, у которых доход либо не растет, либо снижается, хотят наоборот поскорее завести детей, которые бы жили так же как они, и в то же время им помогали.

Иными словами, относительно бедные люди рассматривают детей как актив, который им поможет, а относительно богатые люди рассматривают своих же детей как пассив, который будет сокращать их доход. Таким образом, стандарт жизни, на который ориентируются будущие родители, зависит от того смогут ли они завести себе детей или нет. В итоге, размножаются самые богатые люди в развитых странах, и самые бедные в развивающихся странах.

Рост экономики порождает ожидания населения в росте богатства ненужных и избыточных благ, которой способны заменить естественные блага, такие как моральные качества, родительскую радость, справедливость и т.д. Товары избыточного комфорта стимулируют инфляцию в разы, так как избыточные товары это избыточные деньги в любом случае.

Избыточный комфорт – это высокие цены, и соответственно высокие налоги, и высокие государственные расходы. Избыточный комфорт развивает государственное богатство, но сокращает необходимый комфорт и разрушает семейное благосостояние. Это хорошо видно по США, одной из самых богатых стран мира в долларовом эквиваленте с одним из самых большим количеством нищих.

США лидер по стимулированию населения избыточным комфортом, и в тоже время лидер по разрушению необходимого комфорта. Там вместо первых и вторых блюд люди все чаще переходят на фаст-фуд повсеместно. Вместо аренды люди предпочитают ночевать в приютах или даже под мостами. И в то же время там есть сверхбогатые люди, ездящие на роскошных автомобилях и живущие в роскошных особняках, и платящие гигантские налоги.

Стимулирование деньгами – не самый лучший способ достичь богатства страны, поскольку в процессе этого, большая часть населения деградирует и заболевает, но США по причине постоянного притока мигрантов могут себе это позволить. Вместо стимулирования деньгами необходимо стимулировать людей возможностью самореализации, бесконечно создавая для этого условия, и лишь тогда активным трудом будут задействованы не единицы граждан, а все население страны одновременно, что позволит совершить экономический рывок. Не всегда деньги стоят того, чтобы ради них работать, должно быть что-то более важное.

Что касается миграционной политики развитых стран, то она крайне жестока, поскольку из-за роста стареющего населения над трудоспособным, они решили облегчать въезд не только высококвалифицированным мигрантам, но и для лиц тяжкого физического труда. Таким образом, национальная малочисленная элита, преграждая путь к себе доступом к дорогому образованию, оставляет за собой непыльные и несложные кабинетные должности, значительно переживая пенсионный порог.

С другой стороны, мигранты должны занять освободившийся постыдный и тяжкий труд, обеспечивая своими налогами стареющее население страны пребывания, но на такое же беспечное дожитие сами рассчитывать не могут, поскольку быстро изнашивают себя, не имея полного доступа к медицинским услугам.

Международные статистические агентства пытаются дать оценки уровня жизни в разных странах почему-то в долларах США, но так ли это объективно как кажется на первый взгляд. В первую очередь такие данные во многом зависят от валютного курса, а от чего зависит тот мы до конца не знаем, особенно в странах в небольшой денежной массой.

Но самое главное, то что в разных странах по-разному стоит наемный труд, сырье и энергоресурсы, таким образом один и тот же продукт труда будет при равном усилии стоить по разному. Жаренная булка в Китае будет стоить дешевле, чем во Франции, а в Конго еще дешевле. Стоит подчеркнуть: одна и та жа булка!

Тогда почему покупка или владение этой булкой будет отражать разный уровень жизни при одном и том же потреблении. Стоимость труда, стоимость земли, стоимость сырья, стоимость дизеля для комбайнов и тракторов, стоимость самих средств производства низкая, поэтому и готовая булка будет гораздо дешевле, чем в США, однако за счет неадекватного валютного курса в долларах США она может стоить даже дороже.

Сравнивая стоимость готовых продуктов в долларах США, мы сравниваем эти стоимости не на национальных рынках, а на американском рынке. Американцы любят хвалиться, называя свои гигантские бюджеты на оборону или медицину в долларах США, и сравнивая с аналогичными бюджетами в других странах, так же почему-то в долларах США.

Однако уровень зарплат в Америке значительно выше, чем в других странах, и ту же самую работу стоматолог или учитель могут выполнить гораздо дешевле, и соответственно сформировать гораздо меньший бюджет при той же самой отдачи.

С другой стороны, мы понимаем, что и результаты коммерческого труда в развивающихся странах будут дешевле в долларах США, чем любой из развитых стран, что позволяет им со значительным дисконтом за минусом транспортных и таможенных издержек скупать эти товары за границей по-дешевке. Однако это не значит, что странны где их труд и сырье стоят дешевле, живут беднее или ниже уровнем чем в тех, где труд и сырье стоит дороже.

Оценивать уровень жизни или качество товаров в валюте США или любой другой страны не корректно в принципе. А вот еще одно глобальное заблуждение, основанное на неправильной оценке – это оценка ВВП стран в долларах США, и конечно США во всех таких рейтингах лидируют.

Но лидируют не потому, что их товары слишком востребованы за рубежом, а потому что они испытывают чрезмерную инфляцию зарплат и сырья внутри своей страны, и соответственно все что они производят стоит очень дорого в долларах США для всех стран кроме самих США, где инфляция издержек сравнялась с инфляцией потребляемых продуктов.

Если аналогичные товары за границей стоят дешевле, то это вовсе не значит, что они менее качественные, а значит то, что в этой стране нет такой сумасшедшей инфляции на сырье и зарплаты. И уж тем более высокий ВВП в долларах США не означает производство гораздо большего количества реальных товаров в натуре.

Почему же происходит инфляция на сырье и зарплаты в США, не потому ли, что у них слишком раздуты государственные расходы из-за того, что им приходится быть страной примером и учить другие страны жить. Можем ли мы сказать, что не корректные сравнения и обмен товаров в долларах США происходит без согласия или не понимания других стран, наверное нет.

Многие страны, наоборот стремятся снизить свой курс по отношению к США, чтобы удешевить свой труд по отношению к их. Это все кажется добровольной рабовладельческой схемой, однако в ней есть смысл, так как таким образом США становится потребителем очень дешевых товаров, которые им проще купить из любопытства, чем проигнорировать.

В данной схеме выигрывают обе стороны: США, как покупатель получает неограниченный доступ к дешевым товарам бедных стран, а бедные страны получают в лице США инвестора, покупателя и косвенного работодателя для их населения. В итоге, получается, что уровень жизни, тут не совсем к месту, поскольку продается в основном товары избыточного производства.

Бедные страны жертвуют своим уровнем жизни ради получения рабочего места, но опять же они не понимают, что их уровень жизни ниже тех стран, которым они поставляют свои товары, ведь их заработок тоже растет. Поскольку значительная часть населения развивающихся стран получает рабочие места, то постепенно возникает собственный внутренний спрос на товары, которые раньше шли только на экспорт. Таким образом, со временем уровень жизни развивающихся и развитых стран начинает выравниваться, как и их валютный курс, и с этого момента развитым странам нужно искать новых доноров.

Заработная плата

Больше всего рискует тот, кто не рискует. (И.А.Бунин)

Доход предпринимателя – это плата за риск, который он на себя берет, а поскольку рабочие ни чем не рискуют, их доход ограничен окладом. Сотрудники всегда удивляются, почему они работают больше, чем предприниматель, а получают меньше, при этом никто из них не стремиться уволиться и начать свое собственное рисковое дело.

Риск тесно сопряжен со степенью ответственности, которую сотрудники стараются избегать, в бизнесе знания, которые не способны заглянуть в будущее, ничего не стоят. Чтобы не покупал предприниматель – он всегда покупает страховки от не страхуемых рисков.

Большую часть прибыли сотрудника получает его начальник, потому что у начальника всегда больше ответственности, он отвечает не только за успехи подчиненного, но и за его ошибки. По факту, в независимости от степени риска, доход компании фиксируется конкуренцией.

Таким образом, доход предпринимателя складывается по обычному остаточному принципу, и в этой ситуации, он не может допустить, чтобы исполнитель получил больше организатора. Предприниматель не склонен так же увеличивать зарплату сотрудникам, в случае, если все преимущества бизнеса гарантируют его личные связи с административными структурами или сезонностью. В этом случае риск нивелируется, а рабочие становятся легко заменяемыми, поскольку от них ничего не зависит.

Лишь тот предприниматель, который работает в условиях жесткой конкуренции, с равным доступом к информации и ресурсам, понимает, что успех компании это коллективное достижение, и более склонен к раздаче премий своим сотрудникам, чем тот, кто черпает доход из монопольного владения информацией.

Риск – это категория неопределенности, где все предусмотреть не удастся, невозможно знать наверняка, что именно нужно делать для успеха. Во многом оклад сотрудника зависит не от его активной и компетентной деятельности, а от значимости максимального ущерба от его бездеятельности.

Почему зарплата должна быть равной у всех, ведь очевидно, что вклад каждого в общее дело не равный, такой подход подавляет сильного и потакает слабому, но все равно разные оклады обижают. Дешевле всего стоит легко усвояемый и чистоплотный труд, в то время, как навыки, на приобретение, которых требуется больше сил, времени и терпения, стоят значительно дороже.

Но даже при самостоятельном установлении цены за свой труд, работник склонен недооценивать свои знания, поскольку продает их дешевле, чем они покупаются, и переоценивать знания и умения тех, кто их использует. Если объем работ требуется незначительный, то трудовые ресурсы экономят на сдельной работе, если большой, то – на окладе.

Все компании создаются по общему принципу: наемный сотрудник всегда боится рисковать, используя собственные знания, поэтому предприниматель готов брать на себя эти риски, в обмен на его способности и зарплату. Если же предприниматель возложит риски за результаты труда на сотрудника, то тот потеряет уверенность в своих способностях и перестанет работать.

Основные риски внутреннего предпринимателя – это риск не-производства, риск не-реализации и риск не-дофинансирования, остальные риски вытекают из этих трех в виде мелких текущих проблем. При этом зарплата каждого сотрудника – это страховка от отдельного такого риска.

Производитель повысит зарплату незнакомому сотруднику на 1 рубль только, когда увидит, что он увеличил его доход на 5 рублей, или помог избежать потерь на 3 рубля. То есть ценность работы должна быть выше прибавки в несколько раз. Работодатель оплачивает сотруднику работу за выращивание деревьев, а не за плоды, которые они приносят в последующие года.

Экономика строиться на основе разделения труда, а бизнес на основе разделения рисков. При этом необходимо понимать риск как ответственность, которую нельзя купить, а саму ответственность как риск, который можно купить за заработную плату. При этом ни производительность труда, ни трудоемкость не зависят от самого сотрудника, а целиком и полностью от работодателя, как и оптимизация его рабочего места, а так же обеспеченность машинным оборудованием.

Экономия времени и сокращение лишних затрат путем автоматизации повторяющихся процессов, вот главное преимущество перед конкурентами, а сами сотрудники не могут прыгнуть выше своих физических возможностей. В итоге предприниматель ждет того, чему сам препятствует.

Высокая производительность труда на западе является огромным конкурентным преимуществом, на котором отечественные бизнесмены стабильно экономят, из-за чего стабильно проигрывают по цене и качеству импортерам. Возможно, экономят еще и по причине слишком дорогого импортного оборудования или отсутствия отечественных более дешевых аналогов.

Однако все производственные риски считаются более редкими, в отличии от рисков, связанных с человеческими страстями. Доверие – это то, за что работодатель готов больше всего переплачивать, оно складывается постепенно и на его формирование требуется длительное время. Поэтому предприниматели охотнее принимают на работу знакомых или тех, о ком хотя бы что-то слышали.

Доверие никак не связано с компетентностью и талантом, доверие сопряжено с фактором предсказуемости, то есть надбавка к зарплате зависит больше всего от широты знакомств будущего сотрудника. Честно говоря, высокая степень доверия делает компанию более стабильной, но менее гибкой. Что сильно тормозит ее развитие, особенно, если большинство решений в ней принимаются этими доверителями, в ущерб компетентным сотрудникам.

Минус еще в том, что людям, которым больше доверяют, чаще прощаются фатальные ошибки, что провоцирует их появление в разы. Поскольку о таком снисхождении знают и работодатель и сам сотрудник, растет безнаказанность.

Г.Форд утверждал, что «зарплату платит не работодатель, а клиент». Иными словами, если потребитель готов платить высокую цену за товар, то и оплата за труд в его производстве будет расти. Однако эти тезисы справедливы только в обрабатывающей промышленности и производстве потребительских благ, и совсем не состоятельны на рынке добывающей промышленности и производстве биржевых товаров.

Какова справедливая заслуга сотрудников, если котировки товара на бирже выросли, в случае его дефицита на мировом рынке; определенно в данной ситуации работодатель не видит никаких оснований переплачивать сотрудникам за их стандартную работу, оставляя всю дополнительную маржу себе.

Если из-за роста сырья и базовых активов не будет расти изначально зарплата сотрудников, задействованных в данных отраслях, то в итоге, не окажется и платежеспособных клиентов на различные конечные готовые продукты в прочих отраслях.

Первоисточником перепроизводства и снижения совокупного спроса являются неэластичность зарплат в добывающих, базовые активы, отраслях, а затем, в обрабатывающих. Если от роста котировок на сырье выигрывает только собственник производства, то в дальнейшем не может возникнуть спроса на конечные продукты.

В результате роста котировок появляется добавочная стоимость, которая изымается из действующего объема денежной массы различных держателей, в пользу нескольких собственников. В результате роста котировок на базовое сырье из-за инфляции ассигнаций, в которых оно торгуется (т.е. доллары), возникает дефляция (дефицит) денежной массы в странах его потребляющих. Если собственники добывающих отраслей не захотят делиться этой добавочной прибылью, то возникнет кризис.

Поэтому целесообразно национализировать все добывающие отрасли и регулярно индексировать зарплату их сотрудников, согласно стоимости котировок добываемого сырья на бирже. Поскольку цена сырья не является рыночным процессом в полном смысле, так как ее ценность определяют не конечные потребители, а крупные финансисты, и к тому же ее рост не требует дополнительных затрат от самих производителей, то и доход должен делится пропорционально.

Несправедливость в экономических проблемах тесно связана с принятием рисков, именно ими объясняют свое богатство и положение предприниматели. Однако не стоит забывать, что мастерство самого предпринимателя не во многом превосходит мастерство любого из его сотрудников, а отличается наличии начального стартогого капитала.

Ведь не исключено, что даже бездарный предприниматель, имеющий средства производства и капиталы, может легко нанять квалифицированных сотрудников для анализа, контроля и реализации своей продукции, сводя свой личный квалифицированный вклад к нулю. Далее происходит такое же неравное распределение доходов в компании, где большую зарплату получают те, кто меньше всего делают.

Как же заставить производителя честно делиться доходами, и нужно ли это делать, если он может на эти средства расширять производство, создавая новые рабочие места. Вероятно, для расширения или создания нового производства, предпринимателя можно было бы освободить даже от части налогов на столько, на сколько в будущем они могут возрасти от нового производства, то есть дать отсрочку бюджетного платежа для последующего его увеличения.

Если предприниматель, получил производство в наследство и ничего не хочет развивать, а лишь выкачивает все из него, сокращая зарплаты сотрудников, тогда можно увеличивать постепенно налоги, чтобы подстегивать его больше и чаще развиваться. Ведь как говорилось уже ранее, задача государства сначала снизить безработицу в стране, а после поднять зарплату и уровень жизни, а не наоборот.

Зарплаты сотрудников будут расти только в условиях экспорта обрабатывающей промышленности и потребительских благ, когда добавочную ценность, которая ложится на добавочную наценку, исходит от наукоемкого труда сотрудников, а не биржевых котировок. В противном случае, в обществе будет увеличиваться разрыв между богатыми и бедными, исчезновение среднего класса и углубление кризиса.

Если увеличение спроса на готовый продукт не связано с увеличением качества работ, то стимула к повышению заработной платы не возникает. В то же время, в период промышленной революции, где основная работа переносится с физического труда на машинный, свидетельствует о том, что рост зарплат в будущем не перспективен, кроме труда инженеров проектирующих эти самые машины.

В постиндустриальную эпоху подобный дефект все же был устранен, когда основную наценку на товар составлял творческий труд модельеров, режиссеров, музыкантов, стилистов, рекламщиков, дизайнеров и прочих творцов. Рынок труда в постиндустриальную эпоху вернулся в русло доиндустриальной, когда основную наценку составлял труд ремесленников, фермеров и кузнецов. Идеи Маркса были справедливы в свое время, а сейчас не актуальны не потому, что они абсурдны, а потому что изменилась сама структура рынка труда и потребления.

Казалось бы, что может быть хуже, когда зарплата не растет, а цены растут. Однако, если владельцем добывающего производства является действительно предприниматель, то он обязательно реинвестирует допприбыли, которые будут формироваться на экономии зарплат. Таким образом, если зарплата в экономике долгое время не растет, то неизбежно будут появляться новые рабочие места, правда с тем же заниженным уровнем зарплаты, а так же спрос на промежуточные блага, или средства производства.

С течением времени, когда большая часть рабочих неквалифицированных рук будет задействована дешевым трудом, возникнет дефицит рабочей силы как таковой. И с этого момента начнется рост зарплат и переманивание кадров, если к этому моменту, не начнется кризис дефляции и очередной рост безработицы.

Очевидно, что рост зарплат возникает лишь в условиях дефицита рабочей силы, который не возникает в период кризиса и банкротства предприятий, который допускать не стоит. В большинстве случаев производственную конкуренцию определяют не столько потребители, сколько кредитная активность банков.

Проблема еще в том, что прибыль, полученную в результате повышенного спроса, предприниматель оставляет себе в качестве личного дохода, а для развития и масштабирования производства использует всегда кредитные средства, таким образом, он страхует свои доходы и усилия.

Из этого следует, что снижение безработицы происходит за счет доступности кредитных денег, а рост зарплат происходит в результате роста производственной конкуренции. В период застоя, рост зарплат возможен только в том случае, когда большая часть денег задействуется в старых отраслях, вызывая в них повышенную конкуренцию, в то время как появление новых прогрессивных отраслей становится проблемным.

В период ускоренного развития зарплата растет уже как спрос на общий труд, а не как спрос на конкретный труд в конкретной отрасли. В итоге, рост зарплат происходит только в наукоемких отраслях экономики, где основным капиталом является интеллект, а не руки, что будет и дальше создавать неравенство.

Страны с высоким доходом – это страны с дефицитом наукоемкого квалифицированного труда, то есть с повышенным спросом на него. Страны с низким доходом – это страны в которых вообще нет спроса на наукоемкий квалифицированный труд.

Можно утверждать с полной уверенностью, что с ростом производительности растет и доход собственников предприятий, но нельзя утверждать, что с ростом производительности так же растет и зарплата их сотрудников. Дело все в том, что предприниматель неохотно поднимает зарплату при увеличении своих доходов, поскольку главным акционером является он, а не они.

Таким образом, единственной возможностью поднятию зарплат низших сотрудников, это рост расходов высших сотрудников на других предприятиях. Доходы мелких предприятий растут от расходов более крупных, и так по принципу матрешки возникает современная система заработной платы.

Казалось бы, почему вообще может расти заработная плата, если предприниматели не склонны ее повышать даже в случае роста своих доходов. Дело все в том, что чем выше конкуренция предприятий, тем выше конкуренция за рабочие специальности, а соответственно выше доход сотрудников и ниже доход собственников.

Если такая пирамида растет на отдельной ограниченной территории (как остров Великобритания), то соответственно и доходы от самых богатых по нисходящей, будут расти до самых нищих. Если же владельцы крупного или среднего бизнеса предпочтут отдыхать и тратить свои доходы во Франции, то в Великобритании – откуда утек этот капитал, возникнет небольшой разрыв между доходами богатых и бедных, а во Франции – куда он притек, наоборот он сократится.

Если быть еще точнее, то рост зарплат зависит от того, где концентрируются и тратятся эти самые, созданные наценкой, капиталы. Если они выводятся в большинстве своем за границу, то именно там растет заработная плата и доходы сотрудников. Благосостояние нации зависит от привычек и вкусов наиболее богатых ее представителей, средний класс не может появится там, где богатые не склонны тратить свои доходы.

Зарплаты растут не от доходов собственников, а от их расходов, которые формируют вторичный рынок труда, и соответственно рост зарплат рядовых сотрудников. Сам собственник не будет нанимать не нужных работников, или повышать зарплату старым, но если он начнет тратить, то сформирует новый спрос, который спровоцирует создание новых предприятий с новыми, уже дефицитными на рынке труда сотрудниками.

Рост зарплат новым сотрудникам на новых предприятиях приведет к росту зарплат сотрудников старых предприятий. Таким образом, заработная плата рядовых сотрудников тесно связана с высокой или низкой миграцией капитала по миру.

Так же стоит отметить, что уровень безработицы зависит от разницы фонда заработной платы на каждый заработанный рубль и фонда заработной платы на каждый потраченный рубль. Если предприниматель инвестировав, потратит 500 тыс. на заработную плату сотрудников, и получит чистый доход в размере 100 тыс., и если он потратит эти 100 тыс. на товар, на производство, которого потребуется всего 400 тыс. на заработную плату с каждого миллиона, то значит, он увеличит средний уровень безработицы.

Поскольку экономика движется в сторону повышающегося спроса на наукоемкий высокомаржинальный труд, то разница в доходах между богатыми и бедными будет только расти, вызывая безработицу и падение зарплат в низкомаржинальных традиционных отраслях экономики.

Почему иногда рост цен на потребительские товары растет одновременно с ростом заработной платы и происходит экономический рост, но чаще рост потребительских цен сопровождается падением зарплат и замедлением экономического роста.

Зарплаты падают только в том случае, когда работник соглашается на более низкую зарплату, и когда работодатель знает, что работник согласится на более низкую зарплату, в следствии отсутствия альтернатив из-за банкротства конкурентов и прочих производств. Таким образом, именно снижение конкуренции в производстве и предложении товаров, приводит к снижению заработной платы, которое становится возможным при повышении учетной ставки и отказе в помощи заёмщикам в период дефляции.

Обычно во время экономического спада говорят, что упал совокупный спрос, хотя на самом деле упал совокупный доход. А меньше стали получать они потому, что государство не поддержало за кредитованных производителей, вследствие чего, превратило оставшихся производителей в ценовых монополистов – как товаров, так и зарплат.

В любом случае, снижение конкуренции в производстве – одна из ключевых причин роста цен на товары и падения заработной платы. Считается, что в банкротстве виноваты сами производители, поэтому банкротство воспринимается как очищение экономики от неэффективных компаний и их менеджеров, и не требует дополнительного вмешательства со стороны государства.

Однако, если это было именно так, то как можно объяснить одновременные просчеты разных производителей в одно и то же время, это больше похоже на дефект экономического процесса, а не отдельных предприятий. Надо понимать, что расходы на помощь нескольким закредитованным компаниям в настоящем будут гораздо ниже совокупных расходов на поддержание целых отраслей и пособий по безработице в будущем.

Не так страшна для инфляции раздача денег нуждающимся, как допустить снижения конкуренции в различных отраслях. А чтобы предотвратить будущие банкротства, необходимо контролировать выдаваемые кредиты, которые приводят к иллюзиям, как заемщиков, так и кредиторов, как к банкротствам, так и к монополизму.

Наибольший рост зарплат будет в наиболее закредитованных отраслях, а наименьший рост зарплат будет в наименее закредитованных отраслях в период экономического роста. Однако в период дефляции наибольшее падение зарплат будет как раз в наиболее закредитованных отраслях.

Высокие цены на услуги отражают уровень инфляции гораздо больше, чем цены на товары, так как первые более эластичны, чем вторые. К примеру, в результате роста денежной массы в обращении, услуги начинают расти после роста товаров, так как оценивают свою стоимость в том, сколько они могут купить на свой труд товаров.

Однако в результате снижения денежной массы, услуги раньше товаров снижают свою стоимость, поскольку не имеют жесткой себестоимости расходов в производстве. Но зарплата растет только, когда растет спрос на труд, а не цены на его результаты. Если потребитель готов переплачивать за тот же труд дополнительную наценку, то эта надбавка становится вознаграждением предпринимателя, а не сотрудника.

Спрос на труд в свою очередь растет, если растет совокупный спрос на товары, который зависит от роста зарплат. Таким образом, предприниматель сам контролирует спрос на свой товар посредством уровня заработной платы. Если один работодатель поднимает зарплату своим сотрудникам, то того же начинают требовать и сотрудники конкурирующих предприятий, что вынуждает по цепочке поднимать зарплату по всей отрасли.

Подобная заразность повышения зарплат действует только на рынках высокой конкуренции, где все участники знают друг о друге. Монополисту продукта нет смысла повышать зарплату сотрудникам, так же как монополисту определенного труда снижать свои запросы. Как только предприниматель пожертвует своей прибылью в пользу повышения зарплат – он тем самым повысит спрос на свои товары.

По мнению К. Маркса, причиной перепроизводства является отказ производителей удовлетворять потребности покупателей в пользу расширения капитала. То есть разворот экономики от интересов живых людей к интересам бездушных капиталов.

Предпринимателю действительно без разницы, сколько людей получают пользу от его товаров, и без разницы, сколько людей получают от этого зарплату, для него главное, получить с этого максимальную прибыль. Даже наоборот, предпринимателю важно при максимально высоких ценах выплачивать максимально низкие зарплаты.

Предприниматели не понимают, что их сотрудники – это те же потребители других предпринимателей, сотрудники которых это те, же потребители его товара. В данном случае лихорадка низких зарплат порождает низкий потребительский спрос в целом, потому что низкоквалифицированный труд в независимости от рода деятельности оценивается по всем отраслям одинаково низко.

То есть, уволившись, слесарь может пойти за ту же зарплату только, к примеру, электриком или курьером. Пожалуй, низкоквалифицированный труд является главным ориентиром потребительского спроса, поскольку зарплаты высоко-квалифицированных кадров слишком отличны друг от друга в сторону повышения.

Потребительский спрос можно поднять двумя способами: либо увеличить зарплаты всем низко-квалифицированным кадрам (поднять МРОТ), либо посредством введения новых технологий и машинного производства (когда низко-квалифицированные кадры будут вынуждены добровольно переобучаться в высоко-квалифицированные кадры).

Пока у сотрудников низкие зарплаты, производители страдают из-за низкого спроса, низкой оборачиваемости товаров при относительно высокой рентабельности. В то время, когда зарплаты становятся высокими и оборачиваемость товаров увеличиваются, они страдают низкой наценкой и рентабельностью производства, поскольку возрастает производственная конкуренция.

Низкая рентабельность способствует оттоку капиталов из реального производства на фондовые биржи или прочие более доходные инвестиции, что вновь способствует росту зарплат высоко-квалифицированных кадров и падению зарплат низкоквалифицированных кадров.

Многие экономисты прошлого и даже настоящего, боялись и боятся до сих пор, что машины и роботы отберут работу у людей, увеличив безработицу в обществе. Но по мере внедрения новых технологий, безработица только падает, однако страхи по этому поводу остаются.

Дело в том, что экономику двигают не деньги и труд, как считают многие, а потребности, которые постоянно обновляются. Каждое новое поколение хочет иметь больше чем предыдущее, и оно имеет больше предыдущего, именно за счет того, что труд удается заменять машинами.

Теперь, человеческий труд, авансированный в прошлые потребности, обращается в производство новых потребностей. Люди, которые отдали свои рабочие места роботам, занимаются теперь производством новых продуктов для удовлетворения новых потребностей.

Если бы не было сельскохозяйственной техники, не появился бы интернет, в противном случае, большая часть населения так и работала бы в поле, а не в офисе. В то же время потребителям не когда было бы проводить большую часть времени в интернете, таким образом, новые технологии не создают безработицу, а освобождают трудовые ресурсы для создания новых продуктов.

Безработица происходит лишь в том редком случае, когда потребители перестают хотеть. Безработицу создают не сокращение рабочих мест, а сокращение потребностей покупателей. Именно высокие заработные оклады являются основным источником введение инноваций и создания технологий, позволяющих экономить на наемном труде.

Достаточно вспомнить Великобританию начала 19 века и США начала 20 века, и там и там, был избыток капитала в следствии колониальной торговли или расширения кредитной экспансии. Там где труд становится дороже, возникает желание на нем экономить за счет новых технологий, так появилась мануфактура и конвейерное производство. Нельзя ожидать роста инноваций в стране, где дешевле нанять дюжину рабочих, чем изобрести или купить более дорогое оборудование. Дешевый труд тормозит прогресс.

Денежная масса

Прогресс человечества основывается на желании каждого человека жить не по средствам. (С.Батлер)

Очень странно, что инфляцию в нерегулярных циклах (недвижимость и фондовый рынок) считают ростом богатства государства, в то время, как инфляция в регулярных циклах (продуктах питания) считается экономической катастрофой, несмотря на то, что обе имеют одну причину – рост денежной массы.

Как справедливо отмечал Д.Кейнс, деньги распределяются потребителями и производителями по разным каналам, имеющих разную скорость обращения. Соответственно скорость обращения каждого такого канала отличается от другого по времени: неделя, месяц, квартал, год («окольные пути» О.Бем-Баверка), при этом они имеют свойство перекачивать капиталы из одного канала в другой, что определяет инфляцию для каждого такого канала компенсаторно, когда при росте цен в одном канале происходит их снижение в другом.

Регулировать инфляцию каждого канала можно с помощью конкурентных инвестиций за аналогичный период. В настоящий момент ведь мало альтернатив вложения денег с ежемесячным циклом, поэтому инфляция в этом канале всегда растет быстрее, чем в других периодах. Увеличение объема одного цикла сокращает объем другого.

А провоцирует эти перекачки капитала потребительский страх, который предпочитает более короткие циклы обращения, а уверенность – более длинные. Умение размывать избыточные деньги из одного канала на несколько других без фискальной политики есть экономическое благо.

Инфляция характеризуется не абсолютным ростом цен, а дисбалансом между разными каналами обращения денег по времени. В узком понимании инфляция это не большее количество денег в обороте, а только рост ценников. В период инфляции происходит ложный рост ценников, в следствии непокрытых сбережениями банковских кредитов, в то время, как дефляция вскрывает все неоплаченные счета потребителей на растущие ранее товары, т.о. ценники выравниваются.

При этом не приветствуется рост денежной массы в периоды предчувствия населением будущих катастроф, перед эпидемиями, возможными катаклизмами или девальвацией. По той простой причине, что новые деньги будут не инвестированы в долгую, а потрачены на покупки товаров регулярного (месячного) цикла впрок, что приведет к скачку потребительской корзины и моментальному экономическому кризису. Сначала эти страхи должны угаснуть, а потом начаться финансовое стимулирование. Ставку нужно привязывать к людям, а не к деньгам.

Понятны переживания ЦБ по поводу увеличения денежной массы в случае не возврата длинных кредитов и тем самым увеличения роста инфляции. История показывает, что ситуации гиперинфляции возникали преимущественно в странах с неразвитым фондовым рынком, с этим столкнулась и Россия в 90-е. На тот момент в стране был затруднен широкий доступ населения на фондовую биржу, которая способна поглощать избыточные финансовые средства, как это происходит в США последние 50 лет, где каждый десятый гражданин вовлечен в ценные бумаги. Таким образом, вместо роста реальных потребительских товаров, будет происходить только рост доходности финансовых активов.

В современном мире с ростом инфляции сталкиваются лишь страны, которые сами ограничивают доступ на биржи для граждан при непрерывном производстве денег. Поэтому при росте инфляции нужно лишь увеличивать привлекательность бирж и расширять ассортимент торгуемых там инструментов (особенно гособлигаций) посредством массового IPO компаний. Помимо этого рост капитализации бирж, привлечет зарубежных инвесторов, и может способствовать формированию нового международного финансового центра.

Можно ли назвать приток иностранных инвестиций причиной последующей инфляции. Безусловно да, потому как, эти деньги обращенные в рубли, извлекают их из биржи в повседневный оборот. И потому, куда пришли эти инвестиции, можно сказать об их последствиях.

Если они пришли в реальное производство, то они способны снизить инфляцию (но стоит учитывать, что каждая квартальная прибыль будет конвертироваться в исходную валюту для вывода конечному собственнику, а поскольку срок окупаемости таких проектов около 2-5 лет, то каждый такой период, из страны будет выводиться сумма, равная первоначальным вложениям в это производство в валюте), а если эти деньги пойдут на приобретение ценных бумаг, то ущерб по ним зависнет до момента, когда они срочно потребуются в другом месте для покрытия убытков (как в 1997г. во время Азиатского кризиса или в 2008г. во время ипотечного кризиса в США).

Инфляция во многом зависит от того, к какой группе попадет большее количество этих новых денег. Исходя из прошлого опыта можно утверждать, что рабочие обычно все тратят на товары регулярного цикла (следствие: инфляция потребительской корзины), офисные работники чаще откладывают средства на банковский депозит или на товары нерегулярного цикла (следствие: рост цен на авто и жилье), банкиры и бизнесмены в условиях дефляции реального сектора, охотнее уходят на фондовую биржу (на потребительских товарах мало, что отразится, если только это не валютные спекуляции).

Таким образом, мы приходим снова к выводу, что любые эмитированные деньги должны поступать в экономику лишь посредством длинных беззалоговых кредитов на реальное производство, с гарантированным созданием рабочих мест. В противном случае, если даже предприниматель обанкротится, и эти деньги не вернуться банку, и окажутся в обороте, они не способны существенно увеличить рост инфляции.

По количеству банковских депозитов можно судить об уверенности потребителей, в противном случае они бы либо все истратили, либо хранили под матрацем. Банковский депозит можно назвать активным сбережением, поскольку он остается и сбережением, и в тоже время, активизирует кредитную сторону банков. Если депозитов становится ничтожно мало, как в периоды дефляции банки сжимают свою кредитную активность.

С другой стороны, в периоды дефляции, банки не особо доверяют кредиты производителям, чья деятельность кажется им более рискованной, чем классическое инвестирование в высоконадежные гособлигации. Если банки увеличивают скупку гособлигаций, то это сигнал к скорому экономическому кризису, они тем самым провоцируют затяжную стагнацию, мучая денежным голодом производителей. Оставшиеся при делах предприятия, чувствуя свой монополизм в следствии банковской пассивности, начинают бессовестно поднимать цены на свою продукцию.

Если банки жадничают с кредитами, то крупные предприятия начинают выпускать корпоративные облигации, а мелкие просто остаются невостребованными. По объему корпоративных и государственных облигаций можно судить о качестве банковской деятельности. Если количество корпоративных облигаций растет, то значит банки скупают гособлигации, а мелкие компании разоряются.

В случае дефляции, без преувеличения в пучине страхов и паники растворяются триллионы денежных цен. Компании объявляют о своей несостоятельности а миллионы сотрудников становятся безработными из-за стабильности долговой нагрузки и нестабильности выручки. Этим характеризуется точка невозврата и самая щекотливая ситуация в экономике.

Что делать при этом государству: поддержать предпринимателей деньгами или дать рынку отрегулировать все самому. Если помогать бизнесу, то не всему, потому что это очень дорого, а только крупному с максимальным количеством сотрудников, чтобы не допустить массовой безработицы.

Теперь попытаемся разобраться, о какой помощи идет речь, если помочь выплатить только образовавшиеся долги по кредитам, то это обернется еще большим кризисом (рецессией балансов по Р.Ку). Тогда выделенные деньги осядут на кредитных счетах, при этом банки в период кризиса по разным предлогам отказываются кредитовать, ставший рискованным частный бизнес. В период дефляции банки стремятся инвестировать в государственные ценные бумаги.

При отсутствие запрета на эти действия, выделенные предпринимателям на погашения кредитов деньги, вернуться государству, но уже, как заем с необходимостью выплаты процентов коммерческим банкам. В 2008 г США удалось быстро выйти из ипотечного кризиса благодаря быстрому списанию банковской задолженности. Государство может заранее страховать 40% стоимости выдаваемых ссуд за 2% от общей суммы кредита, оставшиеся 40% обеспечивает банк, и 20% сам заемщик.

Самым эффективным способом выхода из кризиса во время резкого падения цен, является разовое списание всех долгов всем предприятиям за счет государства. А чтобы при этом не вызывать «моральный риск» и «эффект безбилетника» нужна государственная монополия банковской отрасли, когда один кредитор аккумулирует все риски на себе.

Да, это огромная сумма, но если посчитать, сколько будет денег выделено в последующие 10 лет, чтобы выйти из кризиса, если это не сделать (ежегодные выплаты по безработице, вынужденные бюджетные стимулирования, отдельные случаи поглощения бюджетом компаний, отдельные случаи списания бюджетом долгов и т.д.), то окажется, что это не так уж и много. Будут сохранены все рабочие места, потребительский спрос не сократится, пособия по безработице будут не востребованы, предприятия не нарушат привычный бизнес цикл, цены не обрушаться.

Предприятия, которые не утратили потребительский спрос на свои товары, необходимо спасать или выкупить на время, так как они способны отвлекать капиталы от инфляции на размер своих оборотов. Именно разовое списание всех долгов, а не их реструктуризация – ключ к быстрому восстановлению.

Многие скажут, что это спровоцирует безответственность заемщиков в будущем, но для этого необходимо создать кредитный кодекс, который на взаимовыгодной основе минимизирует мошенничество заемщиков и беспечность кредиторов. Но зачем спасать обанкротившиеся предприятия, если сам рынок их выдавливает из отрасли. Это справедливо лишь, когда банкротится одна или две компании с временным интервалом друг от друга, а когда признаются несостоятельными более половины компаний одновременно, то вина каждой из них минимальна.

Недопустимо, чтобы макроэкономика влияла на процессы микроэкономики, чтобы за просчеты финансовых экспертов расплачивались производители. Это де-стимулирует будущее производство и снижает экономический рост в ближайшее десятилетие.

В результате списания долгов вся непогашенная кредитная масса осядет в карманах населения, однако эти избыточные деньги могут остаться безвредными, если будут потрачены на услуги или ценные бумаги. В отличии от банковских структур, доступ простого населения на биржи акций и облигаций приветствуется, кроме тех случаев, когда он падает.

В случае краха биржи рублевый проигрыш достанется, скорее всего, крупным международным хэдж-фондам, прибыль от которого они конвертируют в доллары, что опять же подорвет валютный курс. Следует так же отслеживать, сколько иностранного капитала сейчас находится на отечественных биржах, потому как в любой момент он может быть выведен на другие развивающиеся рынки, что спровоцирует массовые продажи и панику.

Биржа привлекает физлиц лишь в том случае, если ее годовой прирост превышает доход по годовому банковскому депозиту, но если она слишком волатильна, то скорее всего эти деньги будут обращены либо в депозиты, либо в недвижимость.

Финансовые потоки

То, что нас не убивает – делает нас сильнее. (Ф.Ницше)

Экономическое состояние всякой национальной экономики определяется тем, в каких отраслях и какой объем национального капитала задействован в настоящий момент, то есть, сколько в какой отрасли находится денег. Благодаря А.Смиту мы знаем, что доходность капитала со временем уравновешивается во всех отраслях экономики одинаковой нормой.

Т.о. все капиталы стремятся всегда в отрасли с максимальной доходностью и низкой конкуренцией, но последующий значительный приток предпринимателей создает борьбу за рынок и снижает высокую первоначальную прибыль до стандартной по отраслям, из которых они пришли. Если государство видит, что капиталы в слишком большом количестве скапливаются в одной отрасли, то это значит, что другие отрасли испытывают при этом дефицит капитала.

И для того, чтобы не ждать неизвестно сколько, естественного выравнивания, государство стоит посредством точечных налогов охлаждать пыл охотников за высокой прибылью, и перенаправлять капиталы в нижние по доходности отрасли. При этом необходимо точно понимать, в какую именно по доходности и привлекательности отрасль, перетекут испуганные капиталы, иначе такое регулирование может привести к непредсказуемым результатам.

К примеру, из-за рекордного роста фондового рынка в прошлом году, в новом году наблюдается рекордный приток денег на биржу, в том числе и из производственного сектора, то есть за счет ущерба для менее доходных секторов экономики. Падение фондовых рынков спровоцирует рост депозитов, а те активизируют кредитование.

При этом надо учитывать то, что там где деньги не уходят на биржи, они с большей вероятностью уйдут в отечественную недвижимость, однако это намного хуже, так как рост цен на недвижимость делает ее недоступной для других, в отличии от ценных бумаг, которые могут дробиться.

Финансовые потоки определяются: 1) доступность для массового потребителя, 2) доходность в процентах годовых. Чтобы не ждать пока рынок отрегулирует доходности отраслей до средней величины доходности, эти потоки можно регулировать введением временных налогов на прибыль.

Сколько, например, сейчас национального капитала в процентном соотношении находится в четырех главных экономических секторах – у банков, у производителей, у потребителей и на биржах? Узнав это соотношение, ответы на многие экономические проблемы станут сразу понятными.

Для стабильного экономического развития страны без остановок, необходимо соотношение владения капиталом одинаковым для всех секторов по 25%. Бюджет в расчет не берется, поскольку он всегда уравновешивается.

Производство не может развиваться без потребительского спроса, потребительский спрос не может расти без увеличения зарплат, которые им платят производители. Таким образом, только в банках и биржах заключается основная проблема, не удивительным будет, что процент национального капитала на счетах банков будет близким к 50%, при том, что роль банков в этой системе лишь в качестве оптовых посредников капитала для производителей и для потребителей одновременно.

Избыточные капиталы в производстве так же вредны, поскольку стимулируют не востребованные проекты, а избыточные капиталы в банках создают эфемерные финансовые инструменты (субстандартная ипотека), поэтому избыточные капиталы у потребителей самый оптимальный вариант. Равновесное движение капитала, как раз нарушается дисбалансом во владении национальным капиталом.

Состояние экономики страны зависит от того, в чьих же руках сосредоточены основные капиталы, и на сколько эффективно они их используют. В то время, как в идеале, те, кто испытывает избыток капитала должен делиться им с теми, у кого он в дефиците, только тогда шестеренки всей запутанной и многогранной экономики закрутятся. Избыточное накопление капитала в одном из секторов приводит к обеднению всех секторов, включая самый богатый.

Раньше многие полагались на невидимую руку рынка, которая уравновешивала капиталы, но с тех пор многое изменилось (отменили золотой стандарт, появились монетарные эксперименты и цифровые отрасли и т.д.), и потому сейчас роль этой невидимой руки должно занять уже государство, иначе экономика будет постоянно ломаться в поисках равновесия капитала.

Иностранные инвестиции, за которые борются и тщетно привлекают регионы, на самом деле, не так уж перспективны для целой страны, как кажутся на первый взгляд. Иностранные инвестиции, по эффекту, похожи на иностранные займы частным компаниями, и то и то обязательно должно вернуться назад. Но если иностранный займ в валюте вернется за рубеж один раз, хоть и с процентами, то иностранные инвестиции будут возвращаться регулярно, в виде полученной прибыли и неоднократно превышая первоначальный размер, тем самым подрывая валютный курс страны.

Иностранные капиталы дают лишь краткосрочный рост экономики и снижение безработицы, а в долгосрочной перспективе при резком изъятии из страны они рушат гораздо больше предприятий и рабочих мест, чем создают этим самым капиталом в начале. Иностранный капитал, так же как и национальный, блуждает по свету, ища более высокую доходность в различных отраслях и странах. Поэтому он, неизбежно рано или поздно, будет выведен для более выгодных вложений из одной страны в другую.

Из-за этого, государству этот капитал так же стоит отслеживать, и чтобы подобное изъятие средств не оказалось неожиданным, и не вызвало шок для экономики, необходимо обеспечить плавность этих финансовых процессов. В противном случае придётся поддерживать цены от обвала и покрывать убытки вследствие резкого трансфера. Быстрый вывод иностранного капитала в странах Балтии и Восточной Европы в 2008г., где он составлял более 50% всего капитала внутри каждой экономики, спровоцировал череду экономических коллапсов.

Иностранный капитал – это мина замедленного действия в любом его виде, поэтому его нужно обезвреживать заранее. Внутренняя финансовая система слишком сильно зависит от перемещения иностранного капитала, при этом не всегда продуктивного для страны.

При этом многие страны борются за привлечение иностранного капитала, как манны небесной, хотя при этом тот же отечественный капитал в отечественной валюте способен его вполне заменить на равных. Важны не деньги и капиталы, а те, кто ими умеет управляет – предприниматели и менеджеры, именно их нужно импортировать, выращивать у себя и помогать масштабироваться, создавая новые рабочие места.

Иностранный капитал по большому счету это экономическая фикция, это обычная схема масштабирования зарубежного бизнеса и не более. Зависеть от него значит зависеть от неопределенности. Бороться следует не за капиталы, а за предпринимателей, а деньги напечатать не проблема.

Во многом развитие стран всегда зависело от количества накопленного капитала внутри страны, а не особенностями предпринимательской активности отдельных людей. М.Вебер считал, что именно свободный и более независимый дух протестантизма помог северной Европе совершить экономический скачок по сравнению с южной.

Объем капитала в каждой стране зависел, как следствие от количества золота и серебра, и как причина, от объема производства долговечных товаров. Ограниченный капитал не может быть в двух местах одновременно, он либо задействован при строительстве дома, либо в торговых операциях.

До сих пор южная Европа использует при строительстве недвижимости более дешевые материалы в силу щадящего климата, не осознавая, что обновлять их придется гораздо чаще, для чего регулярно требуется отвлечение огромных сумм на новое строительство или ремонт низкокачественных зданий.

Деньги, потраченные на строительство нового дома для тех же людей, могли быть инвестированы, например, в новый завод. В то время как на севере Европы, в силу снежных и лютых зим, жители не могли себе позволить строить хибары из низкосортного материала, а незаметно стали возводили дома не на года, а на целые тысячелетия.

Таким образом, крупный капитал отвлекался всего раз, и мог быть задействован в крупных торговых операциях, например для снаряжения многочисленных морских экспедиций или другие длинные инвестиции. Когда основной капитал страны превращается в оборотный, то богатство начинает незаметно для всех растворяться.

Разрушающиеся ежегодно из-за морозов дороги или трубы, требуют привлечения огромного объема капитала, который должен быть изъят из повседневного торгового оборота. Любая страна делает экономический скачок, когда наступает период отказа от обновления масштабной инфраструктуры, и замедляет экономический рост, как только такая необходимость проявляется в виде регулярных коммунальных аварий.

От того какое будущее ждет страну в ближайшее десятилетие, можно судить по количеству аварийного жилья, качеству дорог, изношенности гидро- и электростанций, состоянию заводских технологий (правда они могут устаревать морально раньше, чем физически).

Европейцы давно обкладывают свои города каменной брусчаткой, которая не требует ежегодного обновления в отличии от асфальта, что позволяет значительно и регулярно экономить бюджетные расходы. Прочность российской экономики во многом объясняется качественной советской инфраструктурой, построенной еще до распада, что позволило стране несколько десятилетий не вспоминать о ней. Ни один уцелевший завод не обновил свою материальную базу полностью, большинство до сих пор работает на советских заделах.

В коммерческом секторе обновление промышленного оборудования должно соотносится с будущим спросом или хотя бы с уверенностью собственников в нем. Многие все чаще приходят к выводу, что игра не стоит свеч, и просто выжимают с заводов последнее и банкротят. Проблема суверенной экономики заключается в том, как воспринимают ресурсы и активы все участники экономических сделок.

В России и в Китае большинство до сих пор считает все производство одноразовым, и не склонны к сохранению и бережливости имущества. Многие уже смирились с тем, что дороги разваливаются каждую весну и это нормально, хотя наш климат не многим отличается от канадского, где годность дорог дольше. Японцы известны своей аккуратностью в использовании, а немцы бережливостью имущества.

Сейчас принято считать, что идеи Т.Мальтуса о перенаселении давно устарели, но это не так, они актуальны до сих пор. Во-первых, он правильно полагал, что ограниченные ресурсы не способны прокормить возрастающее население.

В тот период еще не были изобретены удобрения и синтезированы гормоны роста для мелкого и крупного рогатого скота, а так же не было антибиотиков для предотвращения массовой гибели животных. Но даже не эти технологии главная причина, почему человечество до сих пор еще живо, главная причина в том, что раньше не было столько различных возможностей экономить на пищевом сырье, как сейчас.

Прилавки наших магазинов завалены продуктами, но по качеству и содержанию витаминов, микроэлементов и аминокислот, это уже не те продукты, о дефиците которых говорил Т.Мальтус. На самом деле, дефицит настоящих полезных продуктов остался, просто мало кто задумывается о том, что потребляет в пищу, и почему не может обходиться без дополнительных таблеток.

Человечество так и не научилось прокармливать себя, но зато научилось эффективно обманывать себя. Чтобы прокормить все 6 миллиардов человек качественными продуктами, потребляемыми в эпоху Мальтуса, понадобился бы неверное весь мировой капитал, и на развитие остальных отраслей не осталось бы ни копейки.

Во-вторых, дополнительные капиталы извлекаются с помощью новых технологий из старых ресурсов, снижая их качество. Активно используется вторичная переработка отходов и сырья, что в эпоху Мальтуса было еще диковиной и не имело таких масштабов, как сейчас. Дефицит и скрытый голод остался и растет, как предсказывал Мальтус.

В-третьих, Мальтус был прав и в том, что любая эпидемия или бедствие увеличивает благосостояние выживших. Снижение рождаемости и рост смертности снижает потребность в новом жилье, и эти деньги идут на потребление товаров роскоши и благосостояния, а рост населения, наоборот сопровождается необходимостью в дополнительном капитале на содержание пенсионеров и детей, который изымается у остальных жителей и делает их беднее.

Денежная масса должна учитывать не объем произведённого товара, а количество людей нуждающихся в этом необходимом товаре.

Стагнация и рецессия

Как только мы окончательно потеряли цель, нам пришлось удвоить свои усилия. (М.Твен)

Утечка капитала в виде доходов крупного бизнеса определяет рост страны-получателя и падение страны-отдающей. Таким образом, можно объяснить быстрый рост экономики США, а в особенности Великобритании и Швейцарии, куда бежали, и продолжает убегать весь опальный и капризный капитал из многочисленных стран Европы и Азии. То есть стран, из которых утекает капитал в разы больше стран, в которые он притекает, что и объясняет колоссальную разницу в капитализации этих государств.

Этим фактом также можно объяснить и рост Японии, Южной Кореи и Китая, потому как богатый китаец мечтает жить только в Китае, богатый японец мечтает жить в Японии, и в то же время, к примеру, богатый россиянин или индус мечтает жить в Великобритании или США. Если крупный бизнес не рассматривает страну, где он зарабатывает деньги, как место, где он хотел бы их потратить, то у этой страны будут бесконечные проблемы в виде оттока огромного количества дефицитной иностранной валюты.

В то же время, страны, из которых постоянно утекают эти валютные деньги, будут испытывать: 1) бесконечный дефицит длинных инвестиционных денег, 2) отсутствие возможности покупки иностранных товаров в необходимом количестве, и как следствие, 3) рост цен на отечественные товары в регулярных циклах. Частично утечку капитала можно решить введением налога на наследство, тогда не будет смысла его прятать за границей.

Как правило, деньги утекают в страны с сильным юридическим правом, надежно защищающем заработанные капиталы. То есть главный товар, который покупает крупный бизнес, а страна-получатель продает – это юридические услуги по защите собственности.

Главный ресурс страны – это люди, и это прежде всего, талантливые люди, и то, чем они занимаются, определяет экономику страны. Если люди с высшим образованием разносят пиццу – то у этой страны нет будущего. Количество рабочих мест всегда ограничено, и люди, занимающие высокие посты, склонны назначать на более низшие должности своих знакомых, а не людей, которые соответствуют им согласно своим способностям.

Таким образом, все большее количество некомпетентных людей занимают ответственные должности, а все больше компетентных людей занимают профессии, не способные повлиять на экономические процессы. Люди, работающие не на своем месте, прекрасно понимают систему назначения на должности и причины безработицы, поэтому не замотивированы развивать свои способности за низкие оклады.

Подобная социальная несправедливость провоцирует низкую производительность во всей экономике. Страна обречена на стагнацию, если некомпетентные люди замотивированы больше, чем компетентные. Это один из самых серьезных просчетов большинства экономик, при этом достаточно вспомнить, что отдельные талантливые лица создавали компании размером с отдельные страны. США известна своими инвестиционными ангелами – инвесторами, которые ищут в гаражах по всей стране талантливых ребят, чтобы масштабировать их идеи, так появились Amazon, Apple и др.

В бедных странах талантливым людям и рубля не выпросить у коммерческих банков, без превышающего вдвое залога. Это ежедневно убивает возможности по созданию крупнейших компаний, которыми так славится США. При этом стоит отметить, сколько из этих компаний-гигантов было создано эмигрантами, например, один из основателей Google россиянин Сергей Брин.

Так же, если список из 10 крупнейших компаний страны не меняется каждые 20 лет, то такая экономика не растет, а выживает. Некомпетентные люди должны покидать свои посты, а неэффективные компании банкротится, уступая место новым и более талантливым, которые своими способностями создадут больше возможностей и больше рабочих мест.

Нельзя просто сидеть и ждать инвестиции в свой регион, если он ни чем не отличается от множества других в огромном мире. Тем более физические инвестиции не идут в страны, которые не привлекательны в виде денежных инвестиций.

Бедным странам крайне трудно привлечь инвесторов из развитых стран, для этого должно быть множество конкурентных преимуществ, это понимал и Китай, вступивший на путь капитализма в начале 80-х. Многие до сих пор, считают, что иностранные инвестиции в огромных количествах были ими привлечены за счет низкого юаня и дешевой рабочей силы.

Однако это не так, поскольку более дешевая рабочая сила до сих пор присутствует в ряде других азиатских и африканских стран, но туда иностранные инвестиции не текут рекой. Китай предпринял то, на что другие не решались тогда, и не готовы идти до сих пор.

Китайское правительство не просто сидело и ждало инвесторов, а создавало необходимую инфраструктуру для создания промышленных предприятий. Оно подводило необходимые кабели электричества, сети водопровода и канализации, прокладывало дороги и освещение, а не просто предлагало землю в чистом поле, как это делает большинство развивающихся стран до сих пор. Китайцы создавали не инвестиционные проекты, а целые инвестиционные города, уже готовые к работе.

Инвестор не любит быть первым инвестором, но если государство или кто-то другой, уже вложился в этот проект, то он с большей готовностью уже добавит остальное. Банки выдают кредиты по такому же принципу, чем больше первоначальный взнос (персональный риск заемщика), тем ниже будет ставка процента, и быстрее принято решение об одобрении кредита. Никто не стремится инвестировать в чистое поле даже на очень выгодных бумажных условиях.

Прогресс и развитие

Бессмысленно ожидать разных результатов от одних и тех же действий. (А.Эйнштейн)

Естественный ход событий создал экономику с золотым стандартом, который в свою очередь создавал искусственный дефицит денег в обороте, что сильно тормозило в то время мировое развитие и инвестиционную активность. Бизнес мог развиваться только за счет наследуемого капитала, или за счет открытия новых рынков, таких как Индия и Америка.

Однако открытие новых рудников с драгоценными металлами привел к избытку денег и первой в мире инфляции мирового масштаба. Еще тогда стала понятна бесперспективность обеспечения денег, чем бы то ни было. Деньги есть не порождение произведенного товара, а следствие человеческого труда. Без мотивации к труду, все товары мира ничего не значат, а соответственны сами деньги теряют свой экономический смысл.

Чем меньше мотивации к труду, тем больше требуется денег, чтобы запустить экономику. Производительность – это замещение дорого труда технологиями, и не более того. Промышленная революция произошла по причине дороговизны труда и высокого спроса на новые товары в Англии, на которые производители решили отреагировать не повышением цен, а увеличением производства путем развития технологий.

Сформировался совокупный спрос на текстильную одежду разных цветов и покроя не только у аристократии, но и у растущего среднего класса (новый огромный потребительский рынок). Увеличение масштабов спроса вынудило английских производителей срочно расширять производства путем экспериментальных технологий, а не повышать цены.

По сути, экономический скачок стал возможен за счет одновременной щедрости, как потребителей так и производителей. Появление промышленной революции именно в Великобритании было не случайным, именно она имела самые обширные торговые связи с азиатскими странами, а также колонии, что привело к стремительному росту среднего класса, и его заработной платы, которую стали экономить машины.

В то время, как континентальные страны Европы в условиях золотого стандарта, страдающие от дефицита внутреннего спроса, все еще производили по старинке штучный товар в ручную при низкой оплате труда. Ни у работодателя не было стимулов повышать зарплату сотрудникам, ни у сотрудников не было стимулов увеличивать свои траты.

В данном случае избыток капитала привел не к инфляции, а к экономическому скачку, на который стали ориентироваться все остальные страны в мире, и пытаться тщетно повторить уже на своей территории, не понимая истинных причин. Таким образом, высокая добавленная стоимость рождается из дороговизны труда, и по факту низкой мотивации.

С другой стороны, если мотивация труда дешевая, нет смысла ничего изобретать, когда можно конкурировать за счет дешевизны рабочей силы. Поэтому получается всего два источника развития производительности – это дешевый капитал для повышения зарплат, либо сам дешевый труд. В первом случае добавленная стоимость растет в геометрической прогрессии, а во втором – в арифметической.

В экономическом развитии важно не то, к какой цели стремится страна, а то, как эффективно она использует имеющиеся ресурсы. Ведь в любой момент глобальный рынок может измениться, и нужно будет срочно отвлекать задействованные в другом секторе ресурсы в новый сектор.

К примеру, Италия и Франция значительно отставали от СССР по промышленному развитию, но быстро переориентировали экономику в индустрию моды, и создали мировые модельерные дома, стоимость продуктов которых превысила стоимость отдельных отраслей в социалистических странах. В СССР большая часть ресурсов труда и сырья была заморожена в промышленности, и потому при смене парадигм в мировом спросе, он был обречен на отставание и распад.

Япония не выиграла бы технологическую эпоху, если бы не развивала этот сектор задолго до того, как он стал популярным в США и остальном мире. Она не включалась в гонку и не теряла время на перенос ресурсов из одного сектора в другой, они уже были сосредоточены в необходимых отраслях задолго до того как появился глобальный спрос на технику.

Чтобы поднять производство не нужно предоставлять ему льготы и снижать налоги, поскольку не производство решает быть ему, или не быть. Чтобы поднять производство нужно кредитовать неплатежеспособных потребителей, и в случае просроченной задолженности субсидировать не производителей, а именно потребителей. Поскольку только покупатель, как первооснова рынка, может определять кому быть на рынке, а кому обанкротиться.

Если постоянно обеспечивать потребителя легкими деньгами, в экономике будут появляться только нужные товары, так происходит сейчас в США. Не важно, может ли покупатель заплатить за это, важно лишь то, что эта производство нужно обществу. С другой стороны, если обеспечивать льготами и субсидиями производителей, это значит «тащить дохлую лошадь».

В основе развития рынка лежит не предложение, а спрос, который готов поддерживать спонтанное предложение в длительной перспективе. Если хотите поднять экономику, то субсидируете потребителя, а не производителя, так как под конкретного потребителя всегда появится свой производитель, но не под всякого производителя появится свой потребитель.

Только потребитель, а не государство и не уж тем более производитель, должен решать кому быть на рынке, а кому следует исчезнуть. Если государство поддерживает не популярные производства, это значит, что оно тормозит экономику, это так же губительно как игнорировать нужное производство изъятием денег у потребителя.

Еще раз нужно упомянуть, что инфляция возникает не из-за избытка денег, а из-за отсутствия разнообразия в предложении товаров. Иначе, почему же развитые страны умудряются постоянно расти, а развитые отставать. Чтобы экономический рост не захлебнулся в инфляции, необходимо поощрять создание новых производств, разбавляющих спрос на старые производства.

Экономический рост предполагает наличие двух одновременных процессов – высокого потребительского спроса (из-за избытка денег) и создание новых производств. Однако экономика основана на противоположных принципах, когда кредит легче получить уже работающему старому производству, нежели начинающему инновационному. Подобными действиями банки (страхуя собственные риски) раскручивают инфляцию во всех отраслях экономики.

Экономический рост – это рост новых производств, и совершенно не важно, будут они востребованы или нет, первейшая их задача – отвлечь избыточные деньги со старых производств и создать рабочие места. В сложности получения денег для новых, не имеющих залога, производств, и скрыт секрет вечного отставания развивающихся экономик от развитых, где в обход банкам уже создан институт частного венчурного инвестирования. С другой стороны, развитию отечественной промышленности противостоит вездесущий импорт, запретив который, потребители лишаются товаров более высокого качества, но сохраняют свои рабочие места.