Сокровища рода де Регье бесплатное чтение

Глава 1 Сказка о Лисе

Мари сидела на кровати и внимательно слушала старую няню, боясь упустить хотя бы слово из её чудесной истории. Это была одна из тех сказок, которые не найдёшь в книгах.

«Жил был на свете Лис. – рассказывала она. Он был очень грустным, но вовсе не оттого, что жил на краю леса в Самой Глубокой Норе. Он никогда не заходил в пивную "У плотины", которую содержал старина Бобёр, хотя там собирались все его родственники. Сам бобёр и многие из лисиц зазывали его не раз.

В молодости он частенько ходил туда, ведь только над плотиной можно увидеть такой замечательный закат, что, кажется, на несколько мгновений река и небо превращаются в струи света, колеблемые лёгким ветерком. Лис был художником и в его норе все стены были увешаны пейзажами и портретами лесных жителей. Именно у плотины он и познакомился с очаровательной певуньей и хохотуньей Лисонькой. Её рыжая шубка пламенела на солнце. Смелая и хитрая, она провела не одного охотничьего пса. Молодой художник в отличие от многих сородичей восхищался её красотой молча. Каждый день он приходил на поляну к плотине, чтобы посмотреть, как она танцует среди подруг. Другие лисы смеялись и шёпотом передавали друг другу новость о том, что в Самой Глубокой Норе все стены увешаны портретами Лисоньки. Лесной народ сочувствовал художнику. Все понимали, что у него за душой только мечты и краски. А отец Лисоньки был самым богатым Лисом в Дремучем лесу. У бедняги художника не было никаких шансов. Тогда дело взяла в свои лапы Лисонька. Оказывается, уже давно она приметила среди своих обожателей молодого лиса с мольбертом. Воспользовавшись тем, что ему пришлось отлучиться в соседнюю деревушку, чтобы купить красок, она проникла в его Нору. Пейзажи, написанные лёгкими прозрачными красками, восхитили её. А вот и портреты. О, как хорош господин Бобёр в шляпе и сапогах с отворотами, а вот и госпожа Бельчиха в нарядном чепчике, и господин Горностай в капитанской фуражке. Вдруг её шубка на минуту из ярко-рыжей стала красной. Она увидела свои портреты. Художник изобразил её танцующей, сидящей на поваленной берёзе, сражающейся с пиратом, стоящей рядом с отцом. Она тихо вышла из Норы.

Этим же вечером Лисонька подошла к старому Лису, который уже устал слушать её отказы женихам и мечтал о внуках.

– Отец, я выбрала жениха себе по сердцу. Отдай меня за художника.

– Ты сошла с ума, дочь моя! – вознегодовал старый Лис. – У этого нищего мазилы нет ни гроша за душой, не то что у этого чернобурого прохвоста, который сватался за тебя неделю назад. Конечно, он пустозвон каких мало, но у него бы ты жила как королева. А с этим бедняком ты будешь несчастна. Мой ответ – нет! И не раздражай меня больше. Завтра твоя свадьба с принцем Рыжехвостом из соседнего леса. Вот замечательная партия для тебя: умён, красив, богат. Что ещё надо?

– Надо, чтобы я его любила, – топнула Лисонька.

– Глупости, – проворчал отец, – стерпится-слюбится. Иди к себе.

Лисонька прищурила глаза и дёрнула кончиком хвоста. Пошла в свою нору и надела свадебное платье, а потом через старый потайной ход вылезла из дома и помчалась к художнику. Он только что вернулся с красками и насвистывая устанавливал в самом светлом месте Норы мольберт. У входа послышался шум, он отвлёкся, чтобы взглянуть и замер. В его норе была Лисонька. Её серебристая фата зацепилась за корни дерева, прикрывавшие вход в Нору, и она отцепляла её, тихо ругаясь сквозь зубы. Наконец ей это удалось. Она обернулась к остолбеневшему художнику и сказала:

– Лис, бросай всё, бежим, нам нужно успеть к господину Барсуку. Он нас обвенчает. Я убежала от отца, чтобы быть с тобой. Но нам нужно торопиться и успеть до захода солнца. Иначе отец найдёт нас и тогда я буду для тебя навсегда потеряна.

Художник забыл про мольберт и, подхватив лапами невесту, выбежал вместе с ней из норы. Убедить господина Барсука оказалось просто, хватило одной улыбки Лисоньки. И вот господин Барсук свершает священный обряд.

– Объявляю вас мужем и женой, – сказал Барсук.

И тут в его уютный домик ворвался старый Лис и трое его охранников, вопя что-то угрожающее. Художник заслонил жену и приготовился драться. Двоим из охранников он прокусил хребет. Третьего оглушил дубинкой барсук. Тестя художник тронуть не посмел и опустился перед ним на задние лапы.

– Прости нас отец! – смиренно попросил он.

– Отец! – взвизгнул старый Лис.

– Они только что поженились, – хрипло пояснил Барсук, зализывая укушенный охранником бок.

– А-а как же… Дочь моя! – воскликнул отец Лисоньки.

– Я же говорила, что выйду замуж только за него, – решительно вмешалась Лисонька.

– Ты всегда выбираешь то, что хочешь, – печально согласился отец. Но в этот раз ты ошиблась. Ты не сможешь жить в нищете. Что он сможет дать тебе, этот любитель красок?

– Счастье! – ответила Лисонька, – И он вовсе не нищий! Он самый лучший лис на свете!

– После тебя, дорогая, – отозвался художник, целуя жену.

Старый лис махнул лапой и ушёл.

А весной у молодожёнов родилась дочка, прекрасный голубоглазый Лисёнок. На крестины пригласили всех родственников. Был тут и старый Лис, он радовался больше всех. У девочки было доброе сердце и скоро она стала любимицей всего леса. Красотой она пошла в мать и точно также любила петь и танцевать. Но скоро в лес пришла беда. От сильной жары на краю леса загорелись деревья и огонь, пожирая всё вокруг, с рёвом стал распространяться дальше, звери и птицы в панике бежали, но немногим удалось спастись. В страшном пожаре, погибли дед и мать Лисёнка, художник, рискуя жизнью, спас дитя. И с того времени стал плохо видеть. Дома многих лесных жителей были уничтожены. Обгоревшее дерево завалило вход в Нору. И художнику пришлось выкопать новую. С тех пор он перестал встречаться с друзьями, редко выходил наверх и его улыбку видела только Лисёнок, которой он по её просьбе часто рассказывал о маме и шептал, как он любит свою милую маленькую девочку», – закончила няня и встала с постели.

Мари слушала, затаив дыхание, её щёки были мокры от слёз.

– Дальше, – попросила она.

– А дальше будет завтра, – строго ответила няня. – Спите, Мари. Спите, мой кареглазый Лисёнок. У вас завтра трудный день. Нужно как следует выспаться.

А утром был разговор с отцом.

– Выслушайте меня, моя девочка, – говорил граф Легард, стараясь не смотреть на дочь. – Вы уже большая. Некоторые девочки вашего возраста обучаются дома, им нанимают учителей. Но у нас нет на это денег, вы знаете, нужно восстанавливать замок и… – он запнулся, – Я договорился с настоятельницей монастыря в Эврё, – продолжил он, – о вашем обучении. – Это недалеко отсюда и я смогу часто навещать вас.

– Я не хочу никуда ехать, – удивилась Мари. Я не оставлю вас здесь совсем одного.

Граф улыбнулся:

– Вы забываете, у нас есть слуги.

Она выразительно посмотрела на отца. И тот в который раз отметил, как девочка становится похожа на мать, которую, к несчастью, ей не дано было увидеть.

– Этот отъезд, видит бог, как я его не хочу, – сказал он.

– Тогда к чему этот разговор о монастыре? – пожала плечами Мари.

– Я уже сказал, тебе необходимо учиться, – ответил граф.

Дочь посмотрела на него с упрёком.

– Отец!

– Хорошо, будем говорить, как взрослые люди, – сказал граф, – Я слуга короля, солдат. И вам хорошо известно, что Франция снова вступила в войну с Испанией. Я нужен королю. И не могу взять вас собой, но я обещаю, – он посмотрел на дочь, – обещаю,что буду писать часто часто.

– И я вам, – прошептала Мари, пытаясь удержать рвущиеся наружу слёзы. Она обняла отца и уткнулась в его колет из рытого бархата. Он прижал её к себе и поцеловал в макушку.

Выпрямившись, Мари строго посмотрела на него и сказала:

– Вы скоро вернётесь, обещаете?

У графа защекотало в горле и он ответил немного хрипло:

– Обещаю!

– Я поеду одна?

– Вас проводит няня, – ответил отец.

Старый экипаж трясло на ухабах, но Мари не обращала на это внимания. Она смотрела невидящим взглядом на дорогу и кусала губы, чтобы не заплакать. Две слезинки всё же скатились по лицу. Девочка негодующе смахнула их рукой. Няня сидела рядом и сердце её разрывалось от жалости. Она знала, что разлука будет долгой. Из монастыря Мари выйдет уже юной девушкой.

– Няня, хочешь я расскажу, что было дальше с Лисёнком? – спросила девочка, обернувшись к ней.

– Попробуй, моё золотце.

«Однажды к художнику зашёл господин Бобёр, в старой, похожей на горшок, прокопчёной каске.

– Лис , – сказал он, – мы решили выступить все вместе против королевских охотников, которые травят нас каждый раз поодиночке. Бросай свои краски и присоединяйся к нам.

Лис не мог оставить своих друзей. Он крепко-крепко обнял Лисёнка и сказал, что ей придётся уехать в монастырь, что разлука будет недолгой. Лисёнок пообещала, что будет писать ему каждый день…» – голос Мари прервался и она уткнулась лбом в стекло. Плечи беззвучно вздрагивали. Няня обняла её и тихо, что-то зашептала. Скоро они подъехали к воротам монастыря. Монастырский двор Мари понравился, чисто и много зелени, но воспитанниц нигде не было видно. Настоятельница монастыря, которая вышла навстречу,объяснила, что все девочки сейчас на занятиях, и пригласила няню в ризницу для беседы. Девочку сестра Агнеса проводила в дортуар и показала её кровать. После беседы с матерью настоятельницей няня стала собираться в обратный путь. Но перед этим она пришла к Мари и вложила в карман её платья что-то маленькое.

– Сердце мое, сохраните это на память обо мне.

– Это будет моё первое сокровище, – серьёзно ответила Мари. Няня улыбнулась и перекрестила свою воспитанницу.

– Будьте счастливы, – прошептала она еле сдерживая слёзы.

– Обязательно, – пообещала Мари. – Прощайте, няня.

Глава 2 Дом

В марте 1543 года Мари срочно вызвали к настоятельнице прямо посреди урока по домоводству. Мари робко вошла в ризницу и, как полагалось, присела в почтительном реверансе.

– Подойдите, дочь моя, – попросила настоятельница. Мари поспешно выполнила просьбу и настоятельница отдала ей письмо. Девушка вопросительно посмотрела на неё и настоятельница кивнула, – читайте, дитя моё.

Мари углубилась в письмо. В нём сообщалось, что в Пьемонте её отец был ранен в одном из боёв, но благодаря одному храброму дворянину ему удалось избежать смерти на поле боя. Теперь он направляется по приказу короля в своё поместье в сопровождении этого чудесного человека и был бы чрезвычайно благодарен настоятельнице, если бы она отпустила из монастыря его дочь. Тем более, что положенный курс наук почти завершён. Естественно, в пути Мари будут сопровождать слуги из замка. Далее отец благодарил настоятельницу за её нелёгкие труды и обещал, что по прибытии пожертвует на монастырь значительную сумму.

Пальцы Мари дрожали, когда она сворачивала письмо.

– Что вы скажете, матушка? – спросила она.

– Скажу, что вы должны повиноваться своему отцу, – со вздохом ответила настоятельница. – Вы разумная девушка, Мари, хотя и не всегда послушная.

Мари порозовела и стала рассматривать старые выжженные солнцем занавески.

– Мы хорошо подготовили вас к тому, что ваша жизнь может оказаться суровой и вам предстоит самой вести хозяйство, – продолжала настоятельница, словно не замечая смущения воспитанницы.

– Они вам пригодятся и тогда, когда вы станете почтенной матерью семейства. К полудню за вами приедут. У вас есть время, чтобы попрощаться с подругами. Не забывайте нас в своих молитвах.

– Обещаю, матушка.

– Идите, дитя моё.

Возвращение домой было невесёлым. От слуги Мари узнала, что няня умерла в прошлом году во время эпидемии чумы. В старом замке поддерживается какая-то видимость порядка, но со стен давно сыплется штукатурка, крыша прохудилась, а самое тёплое помещение – это кухня. Если бы слуг было больше, то, может быть , что-то и удалось привести в порядок. Но барон давно не платил слугам жалованье и потихоньку они стали подыскивать других хозяев. Внешний вид замка, огорчённо заметила Мари, подъезжая к дому, оставлял желать лучшего. Некогда крепкие стены выглядели теперь выщербленными и жалкими. Подъёмный мост работал на удивление хорошо. Видимо, слуги старались следить хотя бы за этим. Внутренний двор, на котором всегда было полно народу, играющих мальчишек, молодых воинов, сражающихся с манекенами, деревенских жителей, встретил её тишиной. Захотелось разрыдаться. Но так как на неё смотрел слуги, девушка гордо подняла голову, стараясь, чтобы они не заметили слёз в её глазах. Она слезла с лошади и передала поводья, встречавшему их слуге.

– Отведите кобылу в конюшню, Симон, – сказала Мари. – Я пойду к себе. Не провожайте меня.

– Как вам будет угодно госпожа, – поклонился он.

В её комнате вместо няни её встретила деревенская девушка. Она поспешно сделала книксен и сообщила, что прислана сюда для того, чтобы прислуживать молодой госпоже.

– Прислуживать?

Мари крепко сжала губы, глубоко вдохнула выдохнула и спокойно сказала:

– Сейчас мне ничего не нужно, ты можешь идти.

– Меня зовут Полин, мадемуазель, – тихо сказала горничная.

– Ты можешь идти, Полин, – повторила Мари. – Я позову тебя, если что-то понадобится. Подождав, когда за горничной закроется дверь, Мари упала на постель и залилась слезами. Горечь от того, что она больше никогда не увидит няниного лица, не услышит её ласковый голос, сменилась другой – отец наверняка взял её из монастыря, чтобы достойно отблагодарить спасшего его дворянина. В этом как раз не было ничего особенного, она подозревала, что с помощью этого брака отец сможет поправить и свои финансовые дела. Просто впервые она ощутила себя вещью, которую можно выгодно обменять и это открытие потрясло её. Но она была дочерью солдата. Поэтому встала и плеснула себе в лицо холодной воды из кувшина, который стоял на умывальном столике. Вытершись льняным полотенцем, она подошла к двери и позвала:− Полин!

Горничная прибежала и вопросительно посмотрела на госпожу.

– Скажи Симону, чтобы наносил горячей воды для ванны . Прикажи кухарке приготовить для меня лёгкий ужин. А потом я хочу посмотреть, какой из моих нарядов подойдёт для встречи отца. Когда он приезжает?

– Завтра с утра, госпожа, – ответила Полин.

– Пусть Бертран и Симон съездят в ближайшую деревню за продуктами и вином. Поторопись.

Служанка сделала книксен и бросилась бежать по лестнице.

Слегка перекусив холодным мясом и сыром, Мари подкрепилась вином. Выбрав из своего дорожного сундука все платья, она решила надеть светло-серое с белым воротничком, с помощью Полин она внесла кое-какие изменения в свой скромный наряд. Они выкроили из ткани новый воротник, накрахмалили и наплоили. Теперь в скромном сером платьице не стыдно было показаться и при дворе. Работа заняла у них полночи. Наконец Полин решительно отняла у Мари серебряный галун, который она собиралась пришить к платью.

– Отдохните, госпожа, – сказала она. – Я всё доделаю.

– Ты тоже устала, – запротестовала Мари.

– Я к такой работе привыкла, – пожала плечами Полин. – Вам нужно отдохнуть, вам предстоит встречать завтра вашего отца и… – она запнулась, – и его гостя. Вы должны быть красивой.

– Моего жениха, ты хотела сказать, – усмехнулась Мари. – Не стесняйся, я всё понимаю. Для него и затеяла эту возню с платьем. Отец был бы рад меня видеть в любом наряде. Впрочем, ты права, отдохнуть немного, не мешает, только и ты иди. Не засиживайся из-за меня.

– Хорошо, госпожа.

Полин дождалась, когда хозяйка уснёт, потушила свечи и вышла из комнаты.

Мари так устала, что проспала завтрак, когда она проснулась, платье висело на спинке стула, отороченное по подолу серебряным галуном и белыми кружевами.

«Всё-таки закончила, – подумала она. – И, бьюсь об заклад, проспала всего полчаса. Маленькая чудачка».

Мари быстро встала, оделась и спустилась вниз. Как раз вовремя, потому что граф со спутником уже въезжали в замок. Она выбежала навстречу и смущённо остановилась на пороге, рядом с отцом ехал всадник в коротком красном плаще и коричневых латах.

– Дитя моё, как вы выросли, – сказал отец сойдя с коня и целуя её. – Познакомьтесь, это мой спаситель, господин Николас де Регье. Всадник в коротком красном плаще и коричневых латах поклонился, с его лица сошло вежливо-скучающее выражение.

– Рада приветствовать вас в нашем замке, мсье, – присела в реверансе Мари.

Николас сошёл с лошади и кинул поводья Бертрану.

– Господин граф, я рад признать ,что проиграл, – сказал он обращаясь к барону, – ваша дочь действительно настоящая красавица.

– Вы преувеличиваете, мсье, – возразила Мари, глядя на него, – всего лишь скромная провинциалка.

– Вашей красоте нужна лишь подходящая оправа, – ответил де Регье.

– Но пройдёмте же в замок, – вмешался граф, которому явно польстили слова его офицера.

За сытным обедом, который удался кухарке на славу, он поинтересовался, готова ли комната для гостя.

– Да, господин, – поклонился Симон. – Мы приготовили её сразу же, как только получили ваше письмо. Она находится около ваших покоев.

– Отлично. Мари, девочка моя, зайдите ко мне после обеда, я хочу поговорить с вами.

– Хорошо, отец, – тихо ответила дочь.

Мари вошла в комнату графа и остановилась у порога.

– Отец, позвала она.

Граф Легард стоял у окна, увидев дочь, он подошёл и поцеловал её в лоб.

– Дорогая моя, как я рад вас видеть!

Они сели в кресла.

– Как вам понравился барон де Регье? – поинтересовался отец.

– Мсье Николас? – переспросила Мари. – Он спас вам жизнь и за это я всегда буду ему признательна. Вежлив. О его уме я ещё не могу судить, – сказала она. – Я его совсем не знаю.

– Зато я его знаю очень хорошо. Это один из самых блестящих офицеров моего полка. Красив,умён, смел, богат.

– И поэтому я должна выйти за него замуж, – сказала Мари.

– Это самое малое, чем я могу отплатить ему за спасение, – ответил отец. – Я бы хотел, чтобы вы сами мне назвали имя жениха. – Но вы прекрасно видите, в каком состоянии наш замок. Выйдя за него, вам не придётся думать о том, на каком платье нужно переделать воротник или манжеты, чтобы в пристойном виде выйти к гостям. Вы будете жить в роскоши. Чего, к сожалению, я не смог предложить вашей матери.

– Вы дали ей любовь, – сказала Мари. – Не знаю повезёт ли мне также как ей. Я отлично понимаю, – продолжила она, – что брака с бароном де Регье мне не избежать. Он необходим. По замку гуляют сквозняки. Крыша прохудилась, на вашем домашнем камзоле видны заплаты. Просто… – она запнулась – Просто очень хочется, чтобы меня любили…

– Родная моя, милая моя девочка! – сказал граф, прижимая к себе дочь. – Я люблю вас, и прошу, ради меня согласитесь на это брак.

Мари часто задышала, казалось, что пышный воротник сдавил ей шею.

– Я согласна, – сказала она и удивилась, как тускло прозвучал её голос. – Когда состоится венчание?

– Через две недели, – сказал отец отпуская её.

– Извините меня, я хотела бы пойти к себе.

– Конечно, дитя моё.

У себя Мари села за туалетный столик и посмотрела на своё отражение. Зеркало показало ей решительную бледную девушку с широко открытыми карими глазами, полными слёз.

– Не сметь, – прошептала Мари, – не сметь плакать!

Глава 3 Свадьба

Через полторы недели Мари уезжала к жениху. Венчание должно было состояться в церкви, которая принадлежала господину де Регье. Отец сопровождал дочь. Из слуг она взяла с собой только Полин. Поездка была недолгой, всего лишь в Нижнюю Нормандию. Всю дорогу до своего поместья мсье Николас старался развлечь невесту: то дарил букеты полевых цветов, то произносил какие-то комплименты. Чувствуя на себе внимательный взгляд отца, Мари принимала эти ухаживания с благосклонной улыбкой. На исходе второго дня они проехали по роскошной буковой аллее, ведущей к замку барона. Замок был сложен из белого известняка, окна его были застеклены, а некоторые даже украшены витражами, что придавало ему некоторое сходство с церковью.

– Ну вот мы и приехали, дорогая, – сказал отец, подъехав к окошку кареты.

– У вас очень красивый замок, господин барон, – заметила Мари.

– Когда вы станете его хозяйкой, он станет ещё прекраснее, – откликнулся барон де Регье.

– Как вы думаете мсье Николас, – поинтересовался отец, – кюре Огюст уже прибыл?

– Думаю да, господин граф, – ответил барон, – викарию приказано разместить его со всеми удобствами.

– Кюре Огюст? – спросила Мари. – Кто это?

– Это наш полковой капеллан, – ответил отец, – он будет присутствовать на вашем венчании.

Мари закусила губу и спряталась вглубь кареты.

За разговорами они въехали во внутренний двор замка. Барон, соскочив с коня, поспешил к карете и подал руку выходящей виконтессе.

– Благодарю вас, – вежливо сказала Мари.

Четверо слуг мсье Николаса встретили их у входа в замок. Лакей в тёмно-зелёном дублете известил о том, что в главной зале накрыт стол по случаю прибытия их господина и его дорогих гостей. Мари показалось, что её и Полин с любопытством рассматривают, впрочем, лица у слуг были самые равнодушные.

– Вот и отлично, – заявил барон, – мы проголодались с дороги и с удовольствием отобедаем.

– Вашу руку, мадемуазель, – обратился он к Мари.

Обед Мари запомнила плохо, в голове вертелась неотвязная мысль: «Сколько народу можно прокормить таким обилием пищи». После сытной трапезы барон подошёл к графу и вежливо извинился, сказав, что ему необходимо уединиться для того, чтобы написать письмо матушке и сестре.

– Надеюсь, вам будет удобно в тех апартаментах, которые приготовили для вас, – сказал он.

Комнаты графу и его дочери отвели в южном крыле, их сопровождал один из слуг барона.

– Отец, – тихо спросила Мари,чтобы не услышал слуга. – Разве родные барона не будут присутствовать на свадьбе?

– Не думаю, – ответил граф Легард, – мать и сестра господина барона сейчас в Лотарингии. Как любящий сын, он сообщает матери о грядущем событии и вероятно просит её приехать, чтобы за вами было кому присмотреть, когда он уедет.

– Вы уезжаете оба? Когда? – спросила Мари, чуть побледнев.

– Послезавтра, сразу после вашей свадьбы, – ответил отец. – Не огорчайтесь, дитя моё, скоро сюда приедет его мать. А это весьма достойная женщина, уверяю вас. Вы же не собираетесь плакать?

Мари постаралась улыбнуться.

– Нет. Ах, вот и моя комната. Благодарю вас Жак. Желаю вам хорошо отдохнуть с дороги, отец.

Запершись в своей комнате, Николас сочинял письмо. Для него это было нелёгкой задачей. Ему предстояло убедить мать покинуть свой дом и приехать в его поместье.

«Дорогая матушка, вот уже месяц, как я получил ваше последнее письмо. Надеюсь, что моей дорогой сестрице Аннет воздух Лотарингии идёт на пользу и она расцвела краше прежнего. Как вы знаете, я неплохо устроился в Нормандии, у меня собственное имение и, разумеется, до вас дошли слухи, что Франция снова ведёт войну. Как офицер, я нахожусь там, где этого желает мой король. Недавно мне посчастливилось на поле боя спасти графа Легарда. Вы должны его помнить, так как не раз рассказывали мне о нём и его супруге, которая была вашей подругой. В качестве благодарности он отдал мне свою дочь, умницу и красавицу. Венчание состоится завтра. Так как вы как никто другой сможете научить молодую жену вести хозяйство и вести себя так, как полагается даме рода Регье, я прошу вас на короткое время приехать и погостить в моём замке. Тем более, что сразу после свадьбы я уезжаю в полк. Прошу Вас приехать как можно скорее.

Любящий вас Николас.»

Свадьбу сыграли в местной церкви. Несмотря на внешнюю пышность церемонии, Мари не могла отделаться от ощущения фальши. Казалось, что это ошибка. Что всё это должно происходить не с ней. С натянутой улыбкой она отвечала на вопросы священника. Руку мужа она стиснула так сильно, что он с удивлением взглянул на свою хрупкую супругу. Честолюбие его было удовлетворено полностью. Теперь к его гербу прибавится графская корона, так что жена – это ещё одна драгоценность, которая теперь принадлежит ему. По распоряжению барона свадебный пир начали готовить ещё неделю назад. И теперь Мари была просто ошеломлена тем количеством местной знати, которая съехалась, чтобы поздравить её со вступлением в брак. Какое-то время все предавались возлияниям и танцам, но потом пришло время, когда барон потащил молодую жену за собой в спальню и захлопнул дверь перед носом любопытных гостей, которые собрались поглазеть на молодых.

Он сам вынул шпильки из её волос и они каскадом упали на плечи.

– Раздевайся, – хрипло сказал муж.

Мари вздрогнула и стала неловко расшнуровывать корсаж.

Николас пришёл в ярость. Он выхватил нож и одним ударом перерезал все шнурки. Платье упало на пол.

Проснувшись ранним утром поле брачной ночи Николас с неудовольствием посмотрел на спящую супругу.

– Вставайте , сударыня и будьте любезны, подайте мне одежду.

Привыкшая к ранним побудкам Мари всё же возразила:

– Это вполне могут сделать слуги, муж мой.

Николас коротко без замаха ударил её в лицо. Подушка графини де Регье окрасилась кровью.

– Я не привык, чтобы мне перечили, сударыня,– ровным голосом сообщил он.

Одной рукой держась за лицо, второй прижимая к себе простыню, Мари сползла с кровати и сняв со спинки стула одежду мужа, подала ему. Николас взял одежду и через минуту был готов к выходу.

– Благодарю вас, сударыня. Сегодня я еду в полк, замо в вашем полном распоряжени. Но вам не помешает умыться, иначе вы всех слуг распугаете.

Довольно хохотнув, он вышел за дверь.

Мари подошла к туалетному столику, взяла кувшин и стала смывать кровь. Потом села у зеркала, взглянула на своё отражение и усмехнулась. Лицо окровавлено,волосы растрёпаны. Щёткой она кое-как пригладила волосы. Пересела, в кресло стоящее у окна, свернулась калачиком и уснула.

Когда она проснулась, Полин убирала хозяйскую постель. Аккуратно сняв простынь с кровавым пятном, девушка подошла к окну и вывесила её как флаг. Мари захотелось закричать, но она лишь плотно сжала губы. Традиция оповещать всех вокруг, что брачная ночь прошла успешно, была нерушима.

– Господин граф уже уехал, – спросила она имея в виду отца.

– Да, госпожа графиня, – ответила Полин. – Он с вашим отцом выехал из замка ещё рано утром.

– А сколько сейчас времени?

– Скоро прозвонят к дневной службе. И, если госпожа графиня позволит…

– Позволяю, говори.

– Я бы не советовала вам опаздывать. Судя по тому, что я узнала от слуг, здешний викарий родственник епископа и не любит, когда его прихожане пропускают службу.

Мари вспомнила мрачного молодого человека, который стоял рядом с ксендзом Огюстом и согласилась, что лучше не раздражать служителя бога.

– Тогда одень меня, побыстрее. Серое платье, я думаю, подойдёт, и поспешим.

Полин улыбнулась и бросилась выполнять приказание госпожи.

В храме Мари честно пыталась следить за ходом службы, но её внимание постоянно отвлекали какие-то мелочи. Вроде искусно заштопанного облачения викария или фрески в алтарной части, изображающей страсти Христовы, от времени потемневшей и потрескавшейся. Кажется наступило время причастия. «Боже, прости и помилуй меня грешную». Случайно она взглянула на одну из колонн ионического ордера и прикусила губу – увидела в причудливом мраморном рисунке силуэты бобра и суслика. Подавая молодой графине причастие, викарий недовольно нахмурился.

После службы, дождавшись, когда народ покинет храм, Мари в сопровождении Полин прошла в ризницу. Викарий, только что с помощью служки снявший амикт – прямоугольник из белой льняной ткани с вышитым крестом, который покрывал его плечи во время службы, посмотрел на неё с недовольством.

– Слушаю вас, дочь моя.

– Святой отец, вы наверняка остались недовольны моим поведением во время службы, я хочу перед вами оправдаться. Меня недавно забрали из монастыря Эврё и выдали замуж за барона де Регье. Так что я ещё не успела ознакомиться толком ни с храмом, ни с людьми, которые здесь живут.

– Да, я знаю, присутствовал на вашем венчании. Кажется ваш супруг отбыл в полк?

«Слава богу», – чуть не вырвалось у Мари.

– Да, – согласилась она. Я осталась совершенно одна в незнакомом замке. Во время мессы я увидела, что храм нуждается в художественных работах, некоторые фрески необходимо подновить, так как мой супруг богат, я хотела бы оказать храму финансовую поддержку, думаю, она не будет для вас лишней.

– Разумеется , дочь моя, – -согласился викарий. Некоторое время назад мне удалось уговорить господина барона выписать из Венеции двух художников, благодаря этому храм всё ещё выглядит прилично, но материалы, которые они используют для работы, уже заканчиваются.

– Пришлите сегодня, кого-нибудь в замок, – улыбнулась Мари, – я уверена, что смогу вам в этом помочь.

– Храни вас Господь! – перекрестил её викарий.

Мари присела в реверансе. Выпрямившись, сделала знак Полин и они удалились.

Глава 4 Печать.

– Что вы задумали, госпожа? – спросила Полин, когда они вернулись домой.