Хочу вернуть жену бесплатное чтение

Амелия Борн

Хочу вернуть жену

Глава 1

- Папа! Папуля! Как же я соскучилась!

К Никите, сломя голову, бежала дочь. Сашенька. Косички смешно подпрыгивали, словно две маленьких пружинки. К груди Саша прижимала куклу - ее он подарил дочери на прошлый день рождения. Вроде, ничего необычного - мягкая игрушка в виде девочки с точно такими же забавными косами, как у Сашули. А надо же - дочка с подарком не расставалась.

У них с женой получилась чудесная малышка. Темноволосая и голубоглазая. С серьезным взглядом и такими же высказываниями, от которых порой падали со смеху все кругом - настолько весело было слышать их из уст такой крохи.

- Саш! Осторожно, папу испачкаешь.

Есения, улыбаясь и качая головой, подошла следом за дочерью.

- Привет, - мягко поздоровался Никита с женой.

Бывшей, к слову сказать. Впрочем, с недавних пор Константинов собирался это исправить. Потянулся за поцелуем, но Еся лишь скользнула губами по щетинистой щеке.

- Колючий, - наморщила она нос и отстранилась. Втянула аромат дыма. - Мммм! Шашлык, да еще и мой любимый!

- Фирма веников не вяжет, - ухмыльнулся Никита. - Айда к столу.

Есения помотала головой. Константинов невольно завис взглядом на лице жены. Румянец очень ей шел, и сейчас Еся выглядела особенно привлекательной. Один черт разберет, почему. То ли соскучился по ней донельзя, то ли просто раньше как-то не замечал, насколько она красива. Темные волосы, светло-ореховые большие глаза. И губы такие, чуть припухлые, сочные. Целовать их захотелось.

- Не могу, - ответила Есения и, потрепав дочь по макушке, улыбнулась Никите: - Вон Сашку покорми. Но много не давай. Пусть по чуть ест, а не до отвала. Она от тебя в прошлый раз с коликами приехала.

Сашенька мгновенно насупилась. Видимо, заболевший живот должен был стать секретом.

- Слушаюсь! - согласился Никита.

Он ощущал какое-то странное чувство потери. Вроде бы Есения всего лишь не могла остаться с ним и Сашей, а ощущалось это так, словно у Константинова отняли что-то бесценное.

- А чего не останешься? - как можно спокойнее спросил он, а сам вцепился взглядом в лицо жены.

- Дела, - пожала плечами Еся, щеки которой заалели сильнее.

Никита мгновенно напрягся. Нехорошее предчувствие зародилось в душе и теперь расползалось по нутру.

- Понятно, - сказал он и, взяв у Сашки рюкзачок, собранный для дачи, добавил: - Ну, до завтра тогда. Если что - звонить будем.

- Идет, - кивнула Еся и, развернувшись, пошла к машине.

С женой они познакомились, когда ей было десять, а ему - четырнадцать. Как потом рассказывала сама Есения, она влюбилась в Константинова с первого взгляда и сразу же решила, что он будет ее мужем. Он и сейчас, вспоминая это, очень веселился. Помнил Еську нескладной девчонкой, а сам в то время уже вовсю погуливал с девушками своего возраста. А она ждала. Потом расцвела, превратилась в настоящую красавицу. Едва ей исполнилось шестнадцать, за ней парни табунами бегать стали. Никита тогда это счел благом - видел, что Еся в него влюблена, но воспринимал ее исключительно как младшую сестру. А потом, когда понял, что ревнует, если видит ее с другим, до него дошло - с этим нужно что-то делать. Так в двадцать лет Есения стала матерью его ребенка. Впрочем, это событие не подтолкнуло Никиту к тому, чтобы сделать Есе предложение. Все казалось - зачем? Им хорошо вместе и так, а то, что называлось статусом жены или мужа для Константинова было пустым звуком. Формальностью, ровным счетом ничего не значащей. И то, что Есения относилась к этому иначе, было лишь ее «проблемой».

Впрочем, они все же поженились. Никите было откровенно плевать на вопросы друзей и родных - когда же свадьба? Но вот беспокойство по этому поводу Саши сыграло свою роль. Когда дочь в миллионный раз посетовала, что в садике у всех ее подруг папы настоящие, Константинов позвал Есю под венец.

- Ну, малая… пошли мясо есть? Дядя Олег и дядя Глеб уже нас заждались.

Саша, проводив маму взглядом, вздохнула:

- Знаю я, чего они тебя заждались, - и выразительно пощелкала указательным пальцем по горлу. - Но ладно… пойдем.

Они направились туда, где друзья Константинова жарили шашлык. Оба приехали с женами и детьми - последние как раз доламывали очередной куст смородины. И Никита уже собрался было окрикнуть их и дать нагоняй, когда услышал то, что пригвоздило его к месту:

- Пап, а теперь мама с этим Егором поженятся, да? Вместо тебя?

Глаза Константинова поползли на лоб. Какой, черт побери, еще Егор? И почему он должен был жениться на Есении?

- Что значит… поженятся? - проговорил он, поворачиваясь к дочери.

Она замерла в полуметре от него и теперь смотрела на отца с недоумением.

- Ну… как вы с мамой. Я помню вашу свадьбу.

- Кто такой Егор? - вместо ответа, задал вопрос Никита.

Саша нахмурилась. Константинов так и видел, как крутятся шестеренки в голове дочери. Видимо, малая соображает, не сказала ли лишнего.

- Это мамин… ухажер… Так ведь называют мужчин, которые носят цветы и зовут в кафе?

Вот те на! И когда это он успел упустить момент, за который у Есении нарисовался рядом тот, кому жизнь, видимо, была не мила? С каких пор какой-то чужой мужик не просто крутится возле его жены, но еще и обеспечивает ее конфетами-букетами?

- И давно у нее ухажер? - спросил Константинов у дочери.

- Я не знаю. Неделю точно.

Никита сцепил зубы и бросил быстрый взгляд за ворота. Машины жены там уже, разумеется, не было. Ясно - укатила к своему Егору, с которым собиралась… ночевать? Эта мысль полоснула по нервам. Чеееерт! Он никогда - никогда! - так не ревновал, как сейчас. Это чувство разъедало изнутри, проносилось жгучим ядом по венам. Стоп, Константинов. Успокойся. Может, все не так фатально и пока ограничивается кафешками и цветами, которые захотелось сразу же засунуть всем ухажерам жены во все места.

- Нет, Шунь. Егор и мама не поженятся, - мрачно пообещал он дочери, после чего вынул из кармана телефон и напечатал жене:

«Как доберешься - позвони».

- Ой, хорошо. А то я уже испугалась, что мы никогда не будем жить втроем, как раньше.

Они снова направились к мангалу, возле которого вовсю балагурили гости. Нет, ну что это вообще за хрень?Только он собрался вымолить прощение у жены, а потом начать все с чистого листа, как оказалось, что Еся без него живет себе припеваючи и налаживает свою личную жизнь. Как это понимать?

- Будем, - сказал Никита таким уверенным тоном, что Саша мгновенно просияла. - Завтра мама приедет и я с ней поговорю.

Дело оставалось за малым. Уверить себя, что ничего такого у Есении с ее хахалем нет и жена просто уехала в город, потому что у нее и впрямь там были дела. Ну и после, пережив ночь, потребовать у Еси ответов на вопросы о Егоре. Да, именно именно этому плану и собирался следовать Никита Константинов.

Вымаливать прощение, кстати, было за что. Расстались с Есей они по глупости. Ну, как тогда считал сам Никита. Даже будучи женатым на матери своего ребенка, Константинов не особо сдерживал себя в общении с женщинами. Флирт, двусмысленные шуточки… А уж если собирались большой компанией, Никита был центром для каждой представительницы слабого пола. Танцы, ухаживания - все это не заходило за определенные границы, но в этом всем и был Константинов. Иначе не умел, да уметь и не хотел. А Есения с этим мирилась. Впрочем, был один эпизод, простить за который Никиту она так и не смогла.

- Сашка спит уже? - спросил Олег, присаживаясь рядом с Константиновым, что сейчас сидел и ворошил угли в догоревшем костре.

- Спит, ага. Воздух свежий, вот и вырубилась.

- Понятно, а то моя спрашивала, не хочет ли с ней Саня мультик посмотреть. - Олег помолчал, после чего вдруг спросил: - Ты чего смурной такой? И Еся куда делась?

Константинов пожал плечами. Захотелось отшутиться, причем довольно зло. Наружу так и рвались те чувства, которые полыхали в душе, когда представлял, с кем и где сейчас может быть его жена. Вместо этого ответил спокойно:

- Хахаль-ахаль у нее какой-то завелся. Вот к нему и усвистала. Не до друзей.

Олег промолчал. Только взял длинный прутик и тоже начал ворошить угли. Они то разгорались, становясь алыми, когда их поднимали, то подергивались белым.

- Хочешь мнение мое знать? Ну, чисто дружеское? - спросил наконец Олег.

Никита сцепил зубы. Примерно понимал, что именно скажет друг, потому и думал - стоит ли выслушивать то, что знал и так, или нет.

- Валяй, - все же кивнул после небольшого раздумья.

- Да ты в курсе и без меня. Есю возвращать нужно. Такую женщину, как она, упускать нельзя.

Он что, мысли читал? Вроде как семейную жизнь Никита с ним не обсуждал. Да и вообще ни с кем другим. А Олег говорил о том, что у самого Константинова было на уме.

- Посмотрим, - со свойственным ему притворным безразличием ответил Никита, поднимаясь. - Завтра видно будет, что там за ухажер завелся.

Он пожелал другу спокойной ночи, пошел к дому. Перед тем, как лечь спать, заглянул к Сашке. Она дрыхла, раскинув руки. Кукла валялась чуть поодаль, ближе к изножью. Дыхание дочери было ровным, размеренным. Безмятежный сон, какой бывает только у детей и людей, которым судьба не подбрасывает нервяков.

Впрочем, ругаться на судьбу Константинову было грешно. У него имелись чудесные дочка и жена. Он вообще был счастливчиком, если так разобраться. Родные и близкие живы и здоровы. Дом - полная чаша, с деньгами проблем нет. Вроде бы казалось - живи и радуйся. Сашку расти, еще одного заведи. Потом внуки, путешествия, мемуары даже может какие напишет. Счастливое и спокойное существование. А несло его совсем в другую степь. До этого момента. Сейчас вдруг отчетливо понял - все эти попытки быть самодостаточным без семьи провальны. Ему это не нужно, а в кучу баб кругом себя он уже наигрался.

Закрыв дверь в комнату дочери, Константинов отправился спать. Завтра он расскажет обо всем Есе и они будут снова вместе. Осталось дождаться утра.

«Никит, слушай, сможешь привезти Сашку домой и с ней побыть? Или посидите пару часов на даче, не успеваю вовремя, заберу дочку позже».

Такое сообщение Константинов прочел, едва продрал глаза. Сон как рукой сняло. Есения не только ночью развлекалась со своим Егором, но еще планировала и сегодня лишних два часа провести в его компании.

«Без проблем, - подумав немного, напечатал он ответ. - А что у тебя случилось?»

«Да так, небольшие трудности. По работе. Ничего такого».

«А трудности случайно не Егором зовут?»

Он все же не сдержался, хотя, не должен был вот так, в лоб, говорить о другом мужике. Это могло вызвать у жены реакцию, прямо противоположную той, которую он хотел бы видеть.

«Понятно. Сашка проболталась», - ответила Еся на это после довольно долгого молчания.

«А ты хотела от меня его скрыть?»

«Избави боже, Константинов) У меня своя жизнь, так что любые трудности, даже если их зовут мужскими именами, касаются только меня».

«Ты ошибаешься…» - написал Никита.

Отложил телефон. Сделал вдох, рвано выдохнул. Ему нужно было успокоиться, потому что суть беседы с женой не понравилась Константинову с самого начала. Нет, вы только подумайте! У Есении своя жизнь. А ничего, что у них совместный ребенок? Этот аспект ее уже не волнует?

«С Сашкой посижу на даче. Приедешь - поговорим», - прибавил он через пару минут.

«Звучит, как угроза))) Но да, давай поговорим. До встречи».

Переписка завершилась, Константинов взглянул на часы. До образовавшихся «дел» Еся должна была забрать Сашу в два. Значит, приедет часам к четырем-пяти. Теперь бы вытерпеть и не начать написывать и названивать Есении по поводу и без. Потому что такой бури эмоций Никита еще ни разу не испытывал.

- Ну, как ты с папой время провела? - спросила жена, когда прибыла за дочкой.

Остальные уже разъехались - завтрашний рабочий день диктовал свои правила. Обычно в весенне-летний период собирались компанией еще с пятницы. Топили баню, жарили шашлык, ходили на рыбалку. Жены в это время загорали, присматривали за детьми. Дача Константинова была приспособлена для того, чтобы позвать сразу три-четыре семьи. И вот теперь это все куда-то делось, а Никита даже не понял, как именно это произошло.

Олег и Глеб, конечно, наведывались, но все реже. Да и то, приезжали под занавес субботы и с воскресного обеда уже торопились в город. А Еся вон и вовсе не осталась. От этих мыслей у Никиты в душе заныло. Стало как-то неуютно.

- Очень весело! Папа говорит, тут спится отлично, так и есть. А ты как? - ответила Сашенька и вдруг посерьезнела.

Видимо, вспомнила, что мама могла быть в эту ночь не одна. И хоть пока малая мыслила совсем иными категориями, Константинов испытал еще более тревожно-неприятное чувство.

- И я прекрасно, - улыбнулась Еся и посмотрела на Никиту.

Она, видимо, знала, что он собирается с ней поговорить о ее Егоре. И он действительно собирался, только вот сейчас все слова вдруг куда-то растерялись.

- Не торопишься? - спросил он. - Шашлык со вчера остался. Хотел разогреть на обед, а то до города путь неблизкий.

Сказал это и сразу мысленно себя обругал. Ну что за ухаживания гамадрила? От таких любая жена сбежит.

- Да вроде не тороплюсь, - чуть пораздумав, ответила Есения. - И шашлыка бы поела.

Она вручила Саше сумку, и дочь умчалась к дому. Сама же подняла руки и потянулась, как довольная сытая кошка. Константинов невольно замер взглядом на фигуре Есении. Ее не испортили роды - напротив, после того, как у них появилась Сашка, жена стала еще более женственной и желанной.

- Не выспалась? - с улыбкой спросил Никита, а когда понял, о чем только что поинтересовался, нахмурился.

- Выспалась, - тихо рассмеялась Еся. - И пойдем уже в дом, раз поесть позвал.

Пока Саша рассказывала о новых приключениях своей куклы (а они случались ежедневно), Константинов поставил еду на плиту. Наскоро нарезал салат из зелени, когда шашлык разогрелся - собрал на стол. Самому есть не хотелось, чувствовал себя, как пятнадцатилетний пацан, который влюбился впервые. И подумать только - в собственную жену.

А вот Есения и Сашка, усевшись за стол, принялись уплетать мясо.

- Вкусно! - похвалила Еся, хотя, конечно, шашлык надо было есть еще вчера с пылу, с жару.

- На ужин лучше бы осталась. И на ночь, - с явным намеком ответил Никита.

Жена кашлянула, покосилась на Сашу. Та или делала вид, что ничего не понимает, или действительно не вникала в разговор взрослых. Да и разговором-то это было не назвать. Так, пара реплик, которые, возможно, были значимы только для него.

- Я же сказала, что были дела, - мягко улыбнувшись, ответила Есения.

Саша, быстро доев, убежала собираться, оставив родителей вдвоем. Видимо, все же хоть немного, но понимала.

- Тогда повторюсь - дела не Егором зовут?

Никита не стал сдерживаться. Он имел полное право знать о том, что это за мужик крутится рядом с его женой.

- Константинов… Давай сразу расставим все точки. Даже если мои дела зовут Егором, ну или Сережей, Петей, Ваней - это только моя жизнь. Я не лезу в твои личные дела, ты - в мои.

- Очень хорошо устроилась, - хмыкнул Никита и сложил руки на груди. - А меня спросить не забыла, что я думаю по этому поводу?

- А тебя спрашивать не должна, - пожала плечами Есения. Взяла стакан морса, отпила пару глотков. Смотрела на Никиту так, что у него возникло ощущение, будто он - мальчишка, который нашалил. - Мы разводимся, не забыл?

- Я против.

Брови Есении поползли наверх. Наверно, сам Константинов тоже бы очень сильно удивился, скажи ему кто-то еще пару дней назад, что он передумает. И нет, вовсе не наличие другого мужика стало спусковым крючком, когда потребность вернуть жену стала огромной. Хотя, стоило признаться самому себе - этот чертов Егор сыграл свою весомую роль.

- Константинов, ты меня пугаешь!

Еся встала из-за стола и, подойдя к Никите, положила ладонь ему на лоб.

- Жара вроде нет, - пробормотала она. - Ты же не успел опохмелиться?

Когда попыталась отойти, Никита перехватил жену, притянул к себе.

- Есь, давай без этого всего, хорошо? Я против развода. И против Егоров, Сереж и прочих Вань и Петь. Давай уже закончим наш разлад. Я хочу с тобой жить. Хочу вместе растить дочь…

- А в один прекрасный день снова посчитать, что ты свободен, как ветер, и целовать баб у меня на глазах?

На лице Есении отразился такой гнев, что Никита невольно отступил, отпуская жену.

- Такого больше не повторится, - проговорил он, уже зная заранее, что сделает все, чтобы отныне стать самым верным мужем и хорошим семьянином.

Еся смотрела на Никиту теперь с чем-то вроде сожаления, разливающегося по радужке глаз.

- Я тебе не верю, прости, - хмыкнула она равнодушным, как показалось Никите, голосом. - Мы разводимся и живем дальше каждый, как пожелает. Конечно, с учетом всех интересов нашей дочери.

- В ее интересах - чтобы родители были вместе! - горячо заявил Константинов.

- Нужно было думать об этом до того, как я обнаружила тебя с другой!

Еся сделала глубокий рваный вдох. Усмехнулась и, покачав головой, задала вопрос, показавшийся риторическим:

- И чего я так на это до сих пор реагирую? Вроде уже уговорила себя, что мы с тобой в прошлом и меня это все не волнует.

Никита невольно вздохнул с облегчением. Не зря ощущал, что у Есении к нему чувства еще не остыли. Не зря хотел все вернуть.

- Мы не в прошлом, - сказал он и сделал шаг к жене.

Она отступила и это заставило Константинова с силой сцепить челюсти.

- Все, Ник… Давай не будем.

Он хотел сказать что-то еще, а лучше - схватить в охапку, прижать к себе и повторить то, что уже озвучил, но их отвлекла Сашка, вприпрыжку примчавшаяся на кухню. Уже полностью собранная, дочь окинула родителей пристальным взглядом и спросила:

- Я не вовремя? Мы с куклой можем немного поиграть во дворе.

И не успел Никита сказать и слова, как Есения ответила:

- Ты всегда вовремя, Кноп. Поехали уже домой.

Константинов почувствовал, что сейчас стоит просто промолчать, оставив разговор на той ноте, на которой они поставили его на паузу. Он направился следом за женой и дочерью, что зашагали к машине Еси. Когда Саша, устроив вещи на заднем сидении, повернулась к отцу, подхватил малую на руки и крепко прижал к себе.

От мысли, что теперь жена будет брать Сашку и на прогулки-посиделки в кафешках с Егором, внутри кольнуло.

- Люблю тебя, Шунь, - сказал дочери, пока та, обхватив его за шею ручонками, тяжело вздыхала.

Она делала так каждый раз, когда они расставались.

- И я тебя, папочка, - ответила Саша.

Затем настала очередь прощаться с Есей. Ссадив с рук дочь и игнорируя жест жены, что намеренно выставила перед собой руки, Никита так же крепко придвинул к себе Есению и с жаром поцеловал. Касание губ вышло быстрым, коротким. Жена хотела возмутиться, отстранилась. Но Константинов, отступив, просто сказал:

- До встречи.

Еся смотрела на него, нахмурившись. Поджала губы и, все же промолчав о том, что он сделал, бросила быстрое:

- До встречи.

После чего, усадив Сашку в машину, села за руль и так быстро умчалась, словно за ней гналась стая волков. Константинов растянул губы в улыбке. Стаю, конечно, он ей обещать не мог… Но вот поиграть в Красную шапочку и серого хищника был вполне готов.

Повернувшись, он пошёл обратно к дому, чтобы собраться и уехать следом. В городе его ждали дела, главным из которых станет возвращение жены туда, где ей и полагалось быть - к мужу.

Глава 2

Я вжимала педаль газа в пол с такой силой, что у меня заболела лодыжка. Бежала от Никиты, слова которого подняли в моей душе настоящее цунами. И чего мне стоило оставаться притворно равнодушной к тому, что говорил муж, знали только небеса.

Сашка, устроившаяся на заднем сидении, задумчиво смотрела в окно. Я позвала ее по имени, и когда дочь нашла мой взгляд в зеркале заднего вида, спросила:

- Ну, ты как, Кнопка?

Саша пожала плечами и вздохнула.

- Все хорошо. Только я… кажется, рассказала папе про Егора.

В глазах дочери мелькнула растерянность, и я поспешила заверить:

- В этом нет ничего страшного. Дядя Егор теперь будет довольно часто рядом с нами. Скорее всего, даже я стану приглашать его на общие мероприятия. Например, на мой день рождения.

Сказав это, я вновь бросила взгляд на дочь. Она надула губы. Все понятно - в ее идеальной картине мира, которая с недавних пор таковой быть ну никак не могла, чужих дядь в нашей семье не предполагалось.

- Ладно, - сказала Саша и, прильнув к окну, стала смотреть на пробегающий за стеклом пейзаж.

Я же попыталась мысленно переключиться с тех эмоций, что бушевали внутри, на что-нибудь разумное. Например, на уверенность, что Константинов опять играет в какие-то свои игры. Я могла побиться о заклад - муж настолько активизировался только потому, что рядом со мной появился другой. И если сейчас я сделаю ту ошибку, которую уже допускала не раз, снова буду лежать и рыдать в подушку ночами.

Я влюбилась в Никиту, когда еще была совсем девчонкой. Он мне казался идеальным во всем. Внешность, характер, эта его какая-то мужская удаль, которой фонило от Константинова, несмотря на то, что он тогда был совсем молоденьким парнем. Я же, напротив, всегда чувствовала себя на несколько лет старше. И мне казалось, что мы друг другу подходим на все сто.

Я умела ждать, поэтому когда Никита нагулялся и мы стали встречаться, для меня это было своего рода закономерностью. А когда я забеременела - и вовсе посчитала, что уж теперь-то Константинов поймет ту простую истину, которую доносит до него жизнь. Мы друг для друга - судьба.

Потом была свадьба. Я не торопила Никиту, потому под венец мы пошли, когда Сашка была в довольно сознательном возрасте. А следом, после трех лет совместной жизни, когда бывало всякое, меня ожидало самое большое крушение моих надежд.

На одной из вечеринок, где мы были вместе, я застала Никиту целующимся с другой. Но не это стало точкой невозврата, а тот момент, когда во время устроенного скандала услышала, что мы поторопились со свадьбой. И что он хочет свободы, потому что ему всего немного за тридцать и у него еще все впереди.

Должно быть, если бы я увидела его в постели с любовницей, я бы настолько сильно не шокировалась от сказанных мне слов. Это у меня-то, наивной дурочки, все сложилось - любимый муж, лапочка-дочь… планы на совместную жизнь, еще один малыш в перспективе. А для Никиты, как оказалось, это все было проходным эпизодом, потому что все лучшее его ожидало в будущем. И это были вовсе не мы с Сашкой.

- Сашунь… а что если мы с Егором тебя на карусели отведем, м? - спросила я, когда до дома оставалось минут десять езды.

- А с папой нельзя? - мигом откликнулась дочь.

Я сделала глубокий вдох. К подобному, пожалуй, была вполне готова, но все же меня обуяла досада. Конечно, дочь ничего о том эпизоде, приведшему к расставанию, не знала, но я испытала иррациональную обиду.

- Можно и с папой, но сейчас спрашиваю про Егора, - все же ответила спокойным тоном, подпустив в голос нотки веселья.

Впрочем, Саша этого не оценила.

- Не хочу с Егором. А с папой - хочу, - заявила дочь, и я решила, что пока вопрос каруселей стоит отложить до лучших времен.

С Вержицким Егором я познакомилась пару месяцев назад. Он был старше на десять лет, разведен, детей в браке не завел. Правда, ребенок у Вержицкого имелся - совершеннолетний сын, который родился, как говорил сам Егор, когда у него и его девушки еще молоко на губах не обсохло.

К почти сорока годам Егор занимал пост замдиректора солидной фирмы и хотел снова завести семью. Месяц ухаживаний, когда Вержицкий буквально заваливал меня вниманием, и я сдалась. Хотя, по правде говоря, совсем не желала новых отношений тогда, когда у меня еще стоял штамп в паспорте. Да и в целом считала, что после брака с Константиновым еще долго не захочу входить в эту реку.

Однако то, каким заботливым и внимательным был Егор, его терпение и мягкая настойчивость сыграли свою роль. Нет, я совсем в него не влюбилась, но вполне допускала мысль, что именно с этим мужчиной у меня может получиться что-нибудь серьезное.

Сашка крутилась со мной на кухне, помогая с ужином. Дочь больше мешала, чем делала что-то путное, но, естественно, я ей об этом не говорила.

- Мам, а папа скоро к нам придет? До твоего дня рождения еще заедет? - спросила она меня, когда мы ставили в духовку лазанью.

Я бросила взгляд на часы. Во-первых, нужно было засечь время, чтобы не передержать блюдо. Во-вторых, совсем скоро должен был приехать Егор. И хоть Сашка пока об этом не знала, я как раз планировала сообщить дочери, что сегодня мы будем ужинать с Вержицким.

- Не знаю, Кноп. Но думаю, что завтра мы ему позвоним и спросим.

Я едва успела договорить, как раздался звонок в дверь. Странно, Егор обычно был весьма пунктуальным. Он и не опаздывал, и не сваливался как снег на голову раньше положенного времени.

Сашка тут же воодушевилась и умчалась в прихожую, куда я и направилась следом за ней. Взглянула в глазок, но вместо визитера увидела лишь огромный букет белых роз. А когда открыла, услышала довольный голос Константинова:

- Ну, что, девчонки? Не ждали?

Конечно, не ждали. Это было первое, о чем я и хотела сказать Никите. Но неподдельная радость Сашки не позволила мне прогнать Константинова с порога.

- Есть какой-то повод? - спросила, забирая цветы у мужа.

Он зашел и стал разуваться, как будто только его здесь и не хватало.

- Чтобы подарить тебе букет - повод не нужен, - хмыкнул Константинов и, подхватив на руки дочь, закружил.

Сашка хохотала так, что было ясно - ребенок абсолютно счастлив. А вот я начинала испытывать раздражение. И что это за новая мода заявиться и думать, будто других дел у нас не имеется?

- Ммм, вкусно пахнет, - сказал Константинов, поведя носом, когда поставил дочь на ноги. - На ужин пригласите?

Я не успела придумать что-нибудь и ответить отказом, когда дочь радостно закричала:

- Конечно, пригласим! Пойдем мыть руки!

Она увела отца в ванную, а я тяжело вздохнула. Удобнее устроила букет на сгибе локтя и мысленно приготовилась к тому, что рано или поздно должно было состояться - к знакомству Никиты и Егора.

Еще пару дней назад я считала, что это станет своего рода формальностью. Но после того, что начал делать и говорить Константинов, поняла - меня ждут весьма «веселые» времена. Зная Никиту, могла побиться о заклад - он станет вытворять и говорить такое, к чему просто невозможно было быть готовым.

- Мам! А лазанья скоро будет? - спросила Саша, подпрыгивающая от нетерпения и радости, когда привела Константинова на кухню. Я в этот момент была занята тем, чтобы отыскать для подаренного великолепия подходящую вазу.

- Скоро. Минут через двадцать, - ответила дочери и бросила встревоженный взгляд на часы.

Это не укрылось от внимания Никиты.

- Мы еще кого-то ждем? - поинтересовался он притворно безразличным тоном.

Я мгновенно закусила удила.

- Мы - нет. А я - да.

Брови мужа приподнялись, а на лице появилось нехорошее выражение. С такими минами обычно задумывают какие-нибудь каверзы.

- Так значит, я вовремя! - воодушевился Никита и, взглянув на дочь, заявил весело: - Давай, малая, ты мне покажешь, что обещала, а потом вернемся к маме. А то мало ли она одна со встречей гостей не управится.

Сашка на мгновение нахмурилась, но, видимо, решив, что озвученная тема не стоит ее внимания, кивнула:

- Идем!

После чего оба удалились в детскую.

Я мысленно взвыла и, сев за стол, уронила голову на руки. Господи, за что мне все это? Ну почему я просто не могу спокойно начать строить нормальные отношения? Отчего сейчас сижу, как на иголках и не представляю, чем завершится этот вечер?

Когда раздался второй звонок в дверь, я встала из-за стола и направилась в прихожую. И тут же застыла соляным столбом, потому что Никита с прытью и скоростью, которым бы позавидовал даже гепард, ринулся мне наперерез и, не взглянув в глазок, принялся открывать.

- Добрый день, - раздался через секунду его голос, полный саркастического холода. - А мы букеты не заказывали.

Нет, ну это ни в какие ворота не лезло! Подскочив к мужу, я пихнула его локтем и, буквально вклинившись между ним и Егором (а на пороге ожидаемо стоял он), улыбнулась ошарашенному Вержицкому.

- Привет, - поздоровалась мягко и добавила: - Бывший муж забежал Сашку проведать. Заходи.

- Кхм, - кашлянул Егор.

Попытался зайти и мне пришлось теснить Никиту спиной и пятой точкой. Когда почувствовала, как ладонь мужа ложится на мой живот, сбросила его руку в раздражении.

- Это тебе, - сказал Вержицкий, протягивая мне цветы.

- О, хризантемы. Еся мне много раз говорила, что они не сочетаются с розами, - раздался голос Константинова.

- Розы я и не принес, - пожал плечами Егор, разуваясь.

- Зато принес я, - насмешливо ответил Никита.

Я коротко вдохнула и выдохнула. Отдала букет насупившейся дочери, попросила:

- Отнеси на кухню, пожалуйста. Мы придем и я поставлю их в воду. - Потом обратилась к Вержицкому. - Идем, я покажу, где ванная.

Эта фраза не укрылась от внимания Константинова. Сначала он разулыбался, а затем - нахмурился. Впрочем, заострять внимание на этом я не стала. Мы с Егором совсем скоро скрылись в санузле.

- Ты не говорила, что будет твой муж, - сказал Вержицкий, ополаскивая руки.

- Я и сама не знала, что он приедет, - пожала плечами, делая вид, что ничего особенного не случилось. - Ты же не против, что Ник здесь?

- Конечно, нет, - усмехнулся Егор.

Вытер руки и подошел ко мне. Притянул для того, чтобы поцеловать, и я ответила на ласку.

- Это твоя квартира. И Никита - отец твоего ребенка. Я все понимаю, он часть твоей жизни и это неизменно.

Я кивнула и отвела взгляд. К поцелуям мы с Вержицким перешли не так, чтобы очень давно, потому я еще немного смущалась. И, что странно, мне порой начинало казаться, что отвечая Егору, я будто бы изменяю Константинову. Несусветная глупость!

- Ага, я так и знал, что застану тебя в объятиях другого, милая! - театрально воскликнул Никита, который распахнул дверь в ванную в тот момент, когда Вержицкий вновь потянулся к моим губам.

Мы с Егором отпрянули друг от друга, словно двое школьников, которых застали за непотребными действиями.

- Знаешь что, - зашипела я разъяренной кошкой, шагнув к мужу.

- Знаю, знаю, - закивал он и, сопроводив свои слова самой елейной улыбкой из возможных, спросил: - Ты там лазанью не спалишь?

Я ойкнула и бросилась на кухню спасать наш ужин.

Глава 3

- А вы чьих будете? - спросил Никита, когда мы сели за стол, который я с трудом, но все же накрыла.

Поставила четыре порции лазаньи, чуть не порезалась, когда делила ее на порции, и вообще жутко перенервничала от того, что творилось. А творилось самое настоящее светопреставление, по крайней мере, я чувствовала себя именно так - угодившей в апокалипсис.

И да - Константинов спросил «А вы чьих будете?»

- Что значит - чьих буду? Отвечать про Рюриковичей не стану, - усмехнулся Егор. - Но если вас интересует моя родословная, готов предоставить ее вам уже при следующей встрече.

Вержицкий приподнял брови и, так и не дождавшись ответа от Никиты, продолжил есть.

Все, что происходило, казалось частью какого-то дурацкого спектакля. Но я раз за разом возвращалась в мыслях к тому, что так или иначе это должно было случиться. Мы неминуемо бы встретились вместе, ведь Егор уже стал частью нашего мироустройства. Вот только я совсем не была готова к тому, как отреагировал в итоге на все Никита.

Сашка мрачно ковырялась в еде, потому я обратилась к ней, моля про себя всех богов, чтобы этот ужин закончился как можно скорее и с наименьшими потерями:

- Кноп, невкусно?

Дочь посмотрела на меня, затем перевела взгляд на отца.

- Вкусно. Только аппетита что-то нет, - вздохнула она и я мысленно простонала.

Мне только не хватало реакций Сашки, когда она станет всячески показывать, что Егор ей не мил и при нем кусок в горло не лезет.

- Ну, ничего страшного, - притворно жизнерадостно ответила я. - Лазаньи много, если что - погрею позже.

Мы снова уткнулись в тарелки. Я ела, почти не чувствуя вкуса. Зачем Константинов приперся? Чтобы испортить этот вечер? Ведь я вкладывала в полноценное знакомство Вержицкого и Саши определенные ожидания. Егор даже выучил, как зовут каких-то там собачек-кошечек и прочих зверушек-кукол, которыми интересовалась наша с Константиновым дочь. И вот в итоге мы все оказались в своего рода театре военных действий.

- Никита, вы увлекаетесь машинами, - начал Вержицкий, отложив вилку и вытерев салфеткой губы. - Скоро будет выставка, посвященная этой тематике.

- Приглашаешь меня ее посетить? - откликнулся Ник, приподняв брови. Он откинулся на спинку стула и смотрел на Егора с нотками пренебрежения во взгляде.

- А почему бы нет? - пожал плечами Егор. - Я тоже не прочь развить свои познания в озвученной области.

Константинов бросил на меня взгляд, полный удивления. Я так и читала в его глазах: «Он всегда такой зануда, или только сейчас?» Хотя, была высока вероятность, что я просто слишком гиперболизировала происходящее.

- Я тоже с удовольствием сходила бы на выставку, - вступила я в беседу, отложив вилку.

В том, что аппетит был ни к черту, солидарность с Сашей зашкаливала.

- Ну, конечно, любимая. Без тебя там точно будет скучно, - хмыкнул Никита, и я не выдержала.

Вскочила с места и принялась прибирать со стола, хотя, никто еще не доел.

- Я помогу, - тут же сказал Вержицкий, поднявшись на ноги.

- Нет, я помогу. Ты гость. Сиди, - откликнулся Константинов и, встав нерушимой громадой между мною и Егором, начал стряхивать порции лазаньи на одну тарелку.

Я стояла и наблюдала за этим, а у самой внутри начал просыпаться гнев. Я не собиралась позволять Никите делать так, чтобы между мною и мужчиной, с которым я планировала начать строить отношения, начались какие-то недомолвки.

- Идем, - сказала тихо и, обогнув Константинова, подошла к Вержицкому и взяла его за руку. После чего добавила, глядя на бывшего мужа: - Побудешь хозяюшкой и приберешься? - И прежде, чем он ответил бы, присовокупила к сказанному: - Вот и спасибо. Потом Саше мультики включи.

А следом мы с Егором удалились в мою комнату под пристальными взглядами дочери и Никиты.

- Прости, - сказала я, когда мы заперлись в спальне.

Опустилась на край постели, растерла лицо ладонями. Мне было жутко неудобно перед Егором за то, что говорил и делал Константинов. Но в то же время я понимала - выгнать отца Сашки не смогу. По крайней мере, не на глазах у ребенка.

- Тебе не за что извиняться, - мягко сказал Вержицкий, устраиваясь рядом. - Наверно, будь я на месте твоего мужа, вел бы себя точно так же.

- О, нет, - нервно хихикнула я, качая головой. - Такие способности есть исключительно у Никиты.

Мы тихо рассмеялись, после чего замолчали. Я сидела рядом с Егором и прислушивалась к себе. Что чувствовала в этот момент? Спокойствие, которое наконец-то стало ко мне возвращаться. И, пожалуй, все. Хотя, была даже рада тому, что в отношении Вержицкого у меня нет каких-то зашкаливающих чувств. Когда влюбленность едва ли не с первых мгновений срывает крышу и думать ни о ком другом не можешь. И когда вот так сидеть бок о бок - словно чувствовать электрические разряды, витающие между тобой и мужчиной, которого выбрала.

Ничего этого не ощущалось. Мне просто было хорошо рядом с Егором, и я действительно радовалась, что не теряю голову в его присутствии.

- Насчет твоего дня рождения, - заговорил Вержицкий через пару минут тишины. - Ты точно уверена в том, что мое наличие на празднике - хорошая идея?

Я нахмурилась, повернувшись к Егору. Он что, вот так в открытую говорил, что готов отступить? Или о чем вообще был этот разговор?

- Ты не подумай плохого… я просто хочу, чтобы тебе было максимально комфортно, - добавил поспешно Вержицкий.

- Мне будет максимально комфортно, когда все будет по-моему, а не так, как возжелает мой бывший муж, - ответила уверенно.

- Кажется, бывшим он себя не считает, - кривовато усмехнулся Егор, на что я, пожав плечами, ответила:

- Мне плевать, что он там считает, а что нет. Это меня не касается.

- Точно? - приподнял бровь Вержицкий и потянулся к моим губам.

- Абсолютно, - шепнула я и снова погрузилась в сладость поцелуя.

Мне почудилось, что Константинов стоял за порогом и подслушивал. Иначе объяснить то, что Никита принялся колотить в дверь через пару мгновений, я не могла.

- Есь! - раздался его окрик. - Мы с Сашкой уже соскучились! Выходи!

Я мысленно простонала. Момент был нарушен, а за поведение Никиты стало окончательно стыдно.

- Я его убью, - беззлобно выдохнул Егор, отстраняясь.

- Нет уж, предоставь это мне, - процедила я и, поднявшись с постели, направилась открывать этому несносному Константинову.

Бывший муж, стоило мне только распахнуть дверь, расплылся в улыбке, которой бы позавидовал даже Чеширский кот. Он заглянул в комнату и, найдя взглядом Егора, развеселился окончательно.

- Прямо сериал какой-то. Мексиканский. Муж находит жену в спальне с другим мужиком.

Я вспыхнула от злости и стыда. Да, мне было ужасно стыдно за то, как вел себя Никита. Уже собралась было подобрать слова и выдать какую-нибудь тираду, но меня опередил Вержицкий.

- Есень, я, наверно, пойду, - не ответив на реплику Константинова, обратился он ко мне. - Лазанья была прекрасна, ты - тоже.

Он подошел со спины и, положив руки мне на плечи, притянул к себе и коснулся губами затылка. Я физически почувствовала напряжение, которое витало в воздухе и сконцентрировалось во взглядах мужчин, скрещенных над моей головой.

- Хорошо, - все же вздохнула я, понимая, что ничего путного из этого вечера не выйдет.

И даже если сейчас выставить Никиту вон, Сашка наверняка встанет в позу и продемонстрирует Егору все свое пренебрежение. Никакие имена кошечек-собачек Вержицкому не помогут.

- Тебе, кстати, тоже пора бы восвояси, - обратилась к Константинову, провожая Егора в прихожую.

- Только после того, как мы кое-что обсудим, - откликнулся Никита.

Я поймала настороженно-вопросительный взгляд Вержицкого, которым он молчаливо уточнял, не нужна ли мне помощь. Помотала головой. С бывшим мужем я уж точно должна была справиться сама. Это, если уж так посудить, было только моим «наследством».

Егор, одевшись, взял меня за руку и кивнул на выход из квартиры.

- Проводишь? - спросил он меня, на что я тут же кивнула:

- Конечно.

- Только недолго! - вновь вклинился в то, что его совсем не касалось, Константинов.

Я смерила его строгим взором, после чего мы с Егором вышли из квартиры.

- Еще раз прости за то, что этот вечер испорчен, - сказала я Вержицкому, испытывая досаду.

- Ты здесь не причем, - покачал он головой. - Ну а то, что отец Саши будет себя вести так и дальше… вполне ожидаемо, - пожал он плечами. - Не волнуйся, меня таким не испугаешь, - улыбнулся Егор и, приобняв, сказал: - А сейчас беги, а то замерзнешь. И я постараюсь не ревновать, зная, что ты там с этим Отелло один на один, не считая Саши.

Признание Вержицкого стало совсем неожиданным. Мы с ним не говорили о чувствах, просто строили отношения в комфортном нам обоим темпе. И вот теперь он заговорил о ревности.

- Я позвоню, - сказала ему в ответ и, коротко коснувшись губ Егора поцелуем, вернулась обратно.

Константинов ожидаемо нашелся в прихожей. Я могла поспорить - не вернись я в течение пары минут, он бы не погнушался и вышел бы в общий коридор с какой-нибудь очередной своей репликой.

- Поговорим? - спросил он, и в этот раз в тоне бывшего мужа не было веселости. Мне даже почудилось, что там сквозят нотки угрозы.

- Поговорим. Мне есть, что тебе сказать, - фыркнула в ответ, запирая входную дверь.

Пока Никита устраивался за столом на кухне, я заглянула к дочери. Она была увлечена просмотром мультиков, и когда я позвала, вскинула на меня рассеянный взгляд.

- Егор ушел, просил передать тебе «пока», - с улыбкой сказала я, на что Сашка почти никак не отреагировала, вновь сосредоточив все свое внимание на «Русалочке». - В следующий раз погуляем где-нибудь втроем, - громче добавила я, и Сашка насупилась.

Я сделала глубокий вдох. Наверно, не стоило усугублять и без того острую для нас для всех ситуацию. Потому, немного постояв на пороге комнаты, я развернулась и направилась на кухню, чтобы высказать Константинову все, что вертелось у меня на языке.

- Я козел, который не дает тебе общаться с левыми мужиками, - не успела я добраться до Никиты, сказал он и посмотрел на меня взглядом, в котором полыхала темнота.

- Во-первых, Егор - не левый мужик. Во-вторых, да, ты прав в остальном, - ответила Константинову и, отойдя к окну, оперлась бедром на подоконник и сложила руки на груди. - Впредь будь добр, воздержись от этого детского сада, который ты устраиваешь в последние пару дней.

- Детского сада? - Никита сцепил челюсти и мне даже показалось, что я слышу, как скрежетнули друг о друга его зубы. - По-моему, детский сад - это звать левого мужика, - а твой Егор именно таковым и является, на ужин для знакомства с чужим ребенком. Вы меня забыли спросить, нужно ли Сашке все это? - Он неопределенно помахал в воздухе рукой.

- Это? - приподняла я бровь. - Если «этим» называется ее общение с матерью, у которой завязались отношения и которая не собирается прятаться по кустам - то да. Забыли и вообще не собирались этого делать.

Я сделала короткий вдох-выдох.

- Никита, повторю то, что, возможно, для тебя стало новостью - мы не вместе. Мы разводимся. У нас у каждого своя жизнь. Надеюсь, в третий раз об этом говорить не придется.

Константинов смотрел на меня так пристально, что мне показалось, будто у меня на лице появилось что-то необычное, что вызвало неподдельный интерес со стороны бывшего мужа. Затем поднялся из-за стола и, подойдя ко мне, прижал своим телом к подоконнику плотнее. Расставил руки по обеим сторонам моего тела, и я почувствовала себя загнанной в ловушку. Меня окутал хорошо знакомый аромат парфюма. Его я дарила Константинову перед самым нашим расставанием.

- Я против, Есь. Против развода. Против того, чтобы мы продолжали быть друг другу чужими людьми.

- Напомнить тебе, почему таковыми стали? Хотя, я и не согласна с формулировкой, потому что ты и я - родители Сашки и это неизменно. Но… Ты забыл, почему мы уже не вместе?

Пришлось упереться ладонью в грудь Константинова и с усилием его от себя отодвинуть. Правда, отвоевать удалось всего пару сантиметров, не больше.

- Есь, давай не будем о прошлом, - поморщился Никита.

Этих нескольких слов хватило, чтобы в моей душе начала просыпаться фурия.

- Ох, как у тебя все просто! Захотел - поцеловал другую. Или других? М? Захотел - сказал, что у тебя все впереди, а наш брак - ошибка. А захотел - попросил не помнить о прошлом. Ну просто красота!

Я цедила эти слова в лицо Никиты, который застыл возле меня соляным столпом. Лишь только чувствовала, как его крепкие сильные руки напрягаются еще сильнее. В памяти мелькнули картинки того, как эти самые руки ласкали мое тело… Как дарили такое наслаждение, которого я не испытывала никогда и ни с кем, кроме Константинова. И эти мысли неожиданно отрезвили.

- Скажи, Ник… У тебя ведь были женщины за те полгода, что мы не вместе? - спросила я тихо. - Или хочешь сказать, что все это время ты жил монахом?

Конечно, я здраво смотрела на эту ситуацию и, зная Константинова, понимала, что он сейчас или солжет, или признается в том, что принесет мне лишь боль. И нет, это была не вовсе акция мазохизма с моей стороны. Скорее попытка отрезвить и Никиту, поставить его на место.

Он поджал губы и промолчал. Смотрел на меня виновато, а у меня внутри все переворачивалось от самых разнообразных ощущений, приносящих только неприятные чувства. Ведь одно дело просто предполагать, хоть и будучи уверенной почти в стопроцентных загулах бывшего мужа, и другое - видеть буквальное доказательство того, что у него были женщины.

- Есь… Это все неважно сейчас. Теперь никого. Никогда. Клянусь.

Я скривилась от банальщины, прозвучавшей из уст Константинова и, все же отпихнув его от себя, проговорила:

- Надо же, как удобно! Полгодика погулял, а сейчас возжелал вернуться, и этого времени, а также женщин из твоего прошлого как ни бывало. А меня - к ноге и ни-ни сделать то, что позволял себе ты сам.

Я заходила по кухне, словно солдат на плацу. Хватала вещи, перекладывала их с места на место, чтобы только привести мысли в порядок и унять то, что отравляло мою душу.

- Сколько у тебя их было? М? Это же неважно, так что можешь признаться жене, которую так хочешь вернуть. Сколько? Десять? Двадцать? Пятьдесят? Ну, говори, чтобы мы могли потом это обсуждать долгими зимними вечерами.

Я остановилась и тихо рассмеялась. Прежде всего, над самой собой. Потому что меня все случившееся по сей день трогало, черт бы подрал этого Константинова! И я уже начинала мысленно задаваться вопросом - кто был у него за время, прошедшее с нашего расставания? Та самая Лилька, с которой я застала его целующимся? Или жена его приятеля Марина, положившая глаз на Никиту, чего не видел разве что слепой.

- Есения, они мне неважны… Проходной эпизод, когда мы уже были с тобой не вместе, - попытался оправдаться Никита, но я его прервала:

- И будем с тобой не вместе и дальше. Ты считаешь, что у тебя все впереди, а я - что наши с тобой отношения - позади. И это самое прекрасное осознание, которое случалось со мной в жизни.

Криво усмехнувшись, я вскинула руку, когда Константинов собрался протестовать:

- Больше ни слова на эту тему никогда. У меня ужасно болит голова. Попрощайся с дочерью и уезжай. Я хочу отдохнуть, - произнесла скороговоркой.

Он постоял так немного, глядя на меня, от чего мне стало не по себе. Словно в голове у Ника происходила какая-то борьба, о которой мне оставалось лишь догадываться.

- Я сам решу, говорить на эту тему, или нет, - отчеканил он и, развернувшись, ушел в комнату Сашки.

Кричать что-то в спину бывшему мужу я не стала. Сейчас мне действительно нужно было лишь одно.

Покой.

Глава 4

Отчаянно злясь, прежде всего на самого себя, Константинов прошел к дочери. Она смотрела мультик, но когда он появился рядом, вскинула голову и одарила Никиту радостным взглядом. Потом нахмурилась и, понизив голос до шепота, спросила:

- Этот противный Егор уже ушел?

Наверно, если бы Константинов сейчас начал пестовать в дочери эту неприязнь к хахалю Еси, он был бы только в выигрыше. Но так было неправильно. Егор, вроде как, на первый взгляд был нормальным мужиком. Хоть, конечно, ему и хотелось подбить глаз. Особенно чесались кулаки, когда Никита вспоминал, как Есения целовалась с другим.

- Егор ушел, да. И почему он тебе кажется противным? - спросил Константинов, подходя ближе.

- Потому что я мечтаю, чтобы с нами был ты, а не он. Представляешь, мама уже хочет, чтобы мы с этим Егором поехали на карусели! А я ведь так желаю отправиться туда с тобой.

Теперь настала очередь Константинова свести брови на переносице. Он не помнил о том, чтобы Сашка просилась в парк аттракционов. Но если так, то конечно, отвести ее туда должен был он, а не кто-то другой.

- Послушай, Кнопа… В том, что мы с мамой сейчас живем не вместе, как раньше, виновата совсем не она. Но! - добавил он поспешно, когда увидел, что Сашка хочет что-то сказать. - Но я тебе обещаю, что приложу максимум усилий, чтобы это исправить.

Дочь смотрела на него внимательно и так серьезно, хоть сейчас отправляй знатоком в интеллектуальную передачу.

- Обещаешь-обещаешь? - спросила она после недолгого молчания.

- Обещаю-обещаю. Даже клянусь, - торжественно ответил Никита, и Сашка просияла.

Константинов взглянул на экран телевизора, с которого какой-то краб вещал о трудностях жизни. Усмехнулся. Вот уж у кого не было проблем, так у нарисованных персонажей.

- Ладно, малая. Я домой, а ты тут маме помоги, окей? - попросил он.

Дочь доверчиво прижалась к нему и вздохнула.

- Я бы хотела, чтобы ты остался, - шепнула она.

- В другой раз, - чмокнул в макушку Сашу Никита. - И это тоже обещаю.

Он вышел из квартиры через пару минут. Намеренно долго одевался в прихожей, надеясь, что Есения выйдет его проводить. Но, так и не дождавшись жены, крикнул в сторону кухни:

- Закрой дверь, Есь! До встречи.

Она не ответила, и Константинов, тяжело вздохнув, отбыл домой.

- У тебя дурацкое настроение, - констатировала мать Никиты, когда он зашел в квартиру.

- Поняла это по тому, как я шарахаю дверьми? - мрачно уточнил он.

- И по тому, как бросаешь свои ботинки. Что-то случилось?

Константинов молча повесил куртку на крючок и, повернувшись к матери, засунул руки в карманы джинсов. Он размышлял о том, стоит ли заводить беседу о Есении и Егоре и еще сильнее портить этот вечер, или лучше промолчать.

- Я от жены. Она завела себе другого. Это вкратце, - пожав плечами, все же ответил он.

- Ну, это ожидаемо. Еська красивая молодая девчонка. Или ты думал, что она будет одна до старости?

Фыркнув, мать развернулась и отправилась в гостиную, Константинов же, скрипнув зубами, поплелся в ванную. От матери поддержки он не ждал. По крайней мере, не в этом вопросе. Она обожала Есению, называла ее не иначе, как доченькой, и всячески шпыняла Никиту, когда он, по ее мнению, делал что-то не так. Поводы находились регулярно.

Вымыв руки, Никита присел на край ванны и, сцепив пальцы перед собой в замок, уставился на них. Ему нужно было понять кое-что важное. Он сидел и думал о том, почему вдруг все стало настолько… другим. Неужели и впрямь пинок получился исключительно благодаря наличию у Еськи Егора? А если и так - он всё осознал и это главное. Или нет?

Поднявшись, Никита направился к матери. Она жила в другой квартире, но частенько приезжала его проведать. У них в семье было нормальным примчаться друг к другу без приглашения, а мать и вовсе называла своих сына и дочь, а также всех мало-мальски близких родственников не иначе как кланом.

- Выпей чай. С мятой, - кивнула она на заварочник, стоящий на тумбочке. - И рассказывай, что там за другой. Все? Упустил Еську?

Константинов поморщился, но напиток себе налил. Может, действительно успокоит?

- Не упустил. Хочу вернуть жену, - твердо сказал он.

- Уверен, что выйдет? - приподняла брови мать. - Что-то мне в последние наши встречи не показалось, будто Есения горит желанием снова страдать рядом с тобой.

Никита аж чуть чайник не выронил от услышанного. Подумать только! Собственная мать и настроена против сына!

- С чего ты взяла, что она страдала? - спросил он как можно спокойнее, хотя, ему и хотелось возмутиться.

- А я многое вижу, хоть и не лезу, сам знаешь. Страдала она, вот и ушла. Еще долго продержалась с тобой, остолопом.

- Мам!

Глаза Никиты полыхнули праведным гневом. Слушать нотации он был совсем не готов. Ему поддержка нужна, а не тыкание мордой лица в кучу, которую сам же и навалил.

- Что мамкаешь? Сам все мне рассказал, а в ответ получил всего лишь разумную реакцию. Тебе силы свои нужно прикинуть в завоевании собственной жены. Потому что пока я что-то не очень представляю, чтобы все кончилось в твою пользу.

Она отставила чашку и сосредоточила свое внимание на том, что показывали по телевизору. Никита мог сейчас возмущаться, запретить матери высказываться по озвученному поводу, придумать что-нибудь еще… Но это никак бы ему не помогло.

- Ну, спасибо, - буркнул он и, едва ли не откинув чашку на столик, зашагал к выходу из комнаты.

- Не за что, - откликнулась мама. - Ужин погреть?

Константинов развернулся и, криво усмехнувшись, язвительно ответил:

- Еська меня накормила досыта. Так что не нужно.

После чего, еще более злой, пошел к себе.

Я посмотрела в зеркало и, оставшись недовольной тем, что видела, принялась переделывать макияж. Сашка отбыла в ресторан с бабушкой, матерью Никиты. Они готовили какой-то сюрприз в мою честь. Я же должна была отправиться следом чуть позже, дав им фору в полчаса.

По правде говоря, к предстоящему празднеству я относилась настороженно. Не знала, что может выкинуть Константинов в очередной раз, и уже даже думала намекнуть ему, чтобы забежал ненадолго и уехал, но не знала, как отреагирует Саша, а также - наши родственники и общие друзья, коих было с избытком.

Нанеся последние штрихи своего образа, я поднялась с пуфика, оправила платье и, услышав звонок в дверь, пошла открывать. Вержицкий должен был заехать за мной, чтобы отвезти в ресторан. А уже после ужина я договорилась с Татьяной Ивановной, матерью Никиты, чтобы она забрала Сашку с ночевкой. Потому что решилась на то, чтобы перевести наши отношения с Егором в то русло, в которое бы они рано или поздно перетекли.

Распахнув дверь, я улыбнулась, но тут же уголки губ сами по себе опустились вниз. На пороге квартиры стоял Никита собственной персоной. С охапкой цветов, связкой воздушных шаров и внушительной коробкой, в цветной бумаге, перевязанной серебристой лентой.

- С днем рождения! - воскликнул он и, оттеснив меня вглубь прихожей, сначала вручил мне шары и цветы, а затем, дождавшись, пока я пристрою букет на стуле, а воздушное безобразие с двусмысленными надписями отпущу под потолок, протянул мне подарок. - Вот. Ты же о таком мечтала?

Я невольно округлила глаза, начиная догадываться о том, что может быть в коробке. Неужели тот самый ноутбук, о котором я начала заговаривать еще год назад? Очень дорогой и почти что недосягаемый, потому что я не была сторонницей того, чтобы тратить и без того вечно недостающие деньги на подобное. Даже если это заветная мечта.

- Как-то раньше от тебя особой прыти в сюрпризах не наблюдалось, - ответила я и, присев на краешек стула, на котором лежали розы, принялась сдирать бумагу с подарка.

Охнула, когда поняла, что Константинов не просто купил мне ноутбук той фирмы, о которой я грезила, но еще и взял самую дорогую модель.

- Это же стоит… как крыло самолета… - охнула я, не зная, как реагировать на подарок.

С одной стороны, это был сюрприз на день рождения, с другой - не решит ли Никита, что я ему чем-то обязана за такую ценную вещь?

- И не думай, что я с какой-то целью его тебе дарю. Он от всей души, чтобы тебе было приятно. Ты ведь мать моего ребенка, у тебя должно быть все самое лучшее.

Я поднялась на ноги и, отложив коробку, уже собиралась сказать, что мне нужно время подумать, принимать ли настолько дорогие подарки, когда случилось две вещи одновременно. Константинов потянулся ко мне и коснулся ртом уголка моих губ. Невесомо, едва ощутимо. И вроде как невинно. А от так и не запертой двери раздался голос Егора:

- Не помешаю?

- Помешаешь! - тут же отреагировал Никита, и в голосе его появились нотки угрозы.

Я охнула, отстраняясь. Мне в день рождения только и не хватает, что драки двух мужиков, которую разнимать я буду при полном параде. В мыслях мелькнула дурацкая картинка, как мы втроем заявляемся в ресторан в изрядно потрепанном виде. У Константинова, скажем, будет оторван рукав рубашки, а у Вержицкого - выдран клок волос.

- Не помешаешь! - вступила я и, пока все не перешло границ, быстро сунула ноги в туфли и, накинув на плечи пальто, кивнула Никите на выход: - Выходи и уезжай. Мы с Егором вскоре отправимся следом.

В глазах Константинова зажегся нехороший огонек. Бывший муж смотрел на меня с прищуром, намеренно делая вид, что замершего на пороге квартиры Вержицкого просто не существует на свете. А я стояла, вскинув подбородок и не отводя глаз. Если Никита собрался поиграть в гляделки - я не собиралась стать капитулировавшей стороной.

- Сашка ждет, что тебя до реста докину я, - наконец, сказал Константинов. - У нас с ней уговор.

Я растерянно моргнула раз-другой. Дочь что-то задумывала - это я знала, а вот то, что Никита был частью плана - нет.

- Вообще-то меня довезет Егор, - запротестовала я.

- Если дело в Сашеньке, то конечно, пусть Никита тебя подбросит, - сказал Вержицкий, и Константинов смерил его взглядом.

- Дело в нашей с Есенией дочери, - отрезал он, повысив голос. - Четвертые лишние нам не нужны.

- Перестань! - одернула я Ника. - Егор - мой мужчина. И никакой он не лишний!

Я пребывала в возмущении, но Константинова, кажется, это ни капли не трогало. Он издевательски выгнул бровь, пожал плечами и вдруг выдал:

- Ну, если тебе настолько наплевать на планы Сашки… - начал говорить, на что я вскинула руку, давая понять, чтобы Константинов замолчал.

- Все, давайте уже выдвигаться в ресторан, - сказала мужчинам. - Только цветы в воду поставлю.

Я метнулась на кухню, цокая каблуками. Нет, ну вы подумайте! Четвертый лишний! Что он вообще себе позволяет?

Приспосабливать под букет пришлось банку - вазы закончились еще на прошлых хризантемах и розах. Я наливала воду, а у самой руки дрожали от эмоций. И каждое мгновение прислушивалась к происходящему в прихожей, надеясь, что Ник и Егор друг друга не попереубивают.

Вернувшись к ним, взяла сумочку и вышла из квартиры. Константинов последовал за мной.

- И да, привет, - сказала Вержицкому, улыбнувшись чуть нервно, после чего чмокнула его в щеку.

Спускались вниз мы в полном молчании. В лифте мне показалось, что я попала в душную железную коробку, из которой не было выхода. Стоящие рядом мужчины, каждый из которых норовил быть ближе, спокойствия мне не добавляли.

Когда же мы вышли на улицу, Константинов направился к машине размашистым шагом. Снял ее с сигнализации, распахнул для меня пассажирскую дверцу, приглашая сесть внутрь. Я застыла на месте, а у самой внутри поднялась волна протеста. Я не собиралась позволять Никите играть в его игры. А планы дочери, если, конечно, Константинов о них не соврал, как-нибудь немного переиграются.

- Увидимся на месте, - кивнула я Нику и, взяв под руку Егора, направилась к припаркованной неподалеку машине Вержицкого.

Глава 5

Несколько минут мы ехали в полном молчании. Некоторое время Никита, как приклеенный, маячил за нами. Егор бросал на его машину, мелькающую в зеркале заднего вида, встревоженные взгляды. Потом Константинов обошел нас слева и его только и видели.

- У вас так заведено? Ну, что подарки Никита дарит исключительно дорогие? - спросил Вержицкий, и в голосе его послышались нотки, которых я раньше не замечала. Хоть он очень и старался говорить спокойно и даже расслабленно.

- Нет, - помотала я головой и кривовато усмехнулась. - Даже наоборот. Обычно Константинов был не настолько щедр.

- Хм.

Вот именно. Хм. Егор обозначил своим вопросом основные моменты относительно ноута, которые мне вскоре придется крепко обдумать. С одной стороны, подруги бы сказали: Дарит дорогое? Так и надо! С паршивого козла, как говорится… С другой - я напрочь не желала, чтобы этот подарок меня к чему-нибудь обязал.

- У меня достаточно средств, чтобы обеспечить свою женщину всем, что ей требуется, - с нажимом сказал Вержицкий и, когда мы остановились на светофоре, повернул голову ко мне.

Теперь в его голубых глазах я видела два потемневших колодца, в которые превратились зрачки. Эмоции, несмотря на показную сдержанность, Егор испытывал острые.

- Давай обсудим это потом, - сказала я, когда увидела ресторан и выдохнула с облегчением.

Все происходило слишком быстро. Этот подарок, разговор с Вержицким, в котором он четко обозначил мою принадлежность ему в его же глазах. Я даже не успевала реагировать - ни эмоционально, ни как бы то ни было иначе.

- Вон Сашка уже ждет, - сказала я, когда заметила дочь, восседающую на руках Константинова.

Они встречали нас у входа в компании моих родных и друзей.

- Вижу, - мрачно ответил Егор и, едва затормозив возле ресторана, вышел и громко хлопнул дверцей.

Я застыла на месте. Сидела, сжимая руки в кулаки и смотрела на то, как Вержицкий идет ко входу. Как минует моих родных и скрывается внутри.

Выйдя, натянула на лицо улыбку, по которой всем, кто меня хоть мало-мальски знал, было ясно - я притворяюсь. Дочь сразу бросилась ко мне и объявила:

- Сюрприз!

Рядом с ней сиял, как начищенный самовар, Константинов. Он включил музыку на телефоне, а Сашка принялась отплясывать. Причем делала это так, словно ходила на танцевальные курсы, причем я об этом не знала ровным счетом ничего.

- С Днем Рождения! - воскликнула Сашка, закончив свой танец.

- С Днем Рождения, родная, - поддержал дочь Константинов. - Сегодня для тебя - все самое лучшее.

- Спасибо, - откликнулась, прижав Сашку к себе. Взгляд мой при этом то и дело пытался найти Егора. - Ну? Идем в ресторан? - спросила у дочери и Ника.

Константинов извернулся и, отстранив Сашу, попытался меня поцеловать, причем делал все, чтобы наши губы в итоге соприкоснулись. Чему я всячески препятствовала, разумеется.

- Есь… - шепнул Никита. - Ну замри ты уже!

Я и вправду застыла, оказавшись в его объятиях, только совсем не потому, что того требовали обстоятельства.

- А может, сбежим? М? Санчо только за. Родственники и друзья отгуляют и без нас. А мы поедем на дачу и там отпразднуем твою днюху.

Константинов, предлагающий мне это, выглядел так, словно был уверен в своих словах. Впрочем, скорее всего, все именно так и обстояло. Он действительно решил, что мы можем сбежать с праздника, который был организован сильно загодя. И что я буду счастлива отбыть к нему на дачу, наплевав на то, что подумает Егор.

- Иди ты к черту, Константинов! - прошипела я и, высвободившись, взяла дочь за руку и повела ее к ресторану.

Вержицкий набрался. Причем сделал это так быстро и так неожиданно для меня, что я только и успевала, что горестно вздыхать и удивляться. Сама я относилась к такого рода «развлечениям» категорически плохо. Да и Егор как-то не внушал опасений, что такое в принципе может случиться. И вот я стояла, придерживая Вержицкого, который лепетал какую-то ерунду, и молилась, чтобы такси приехало как можно скорее. Вот вам и уговор с Татьяной Ивановной на ночевку Саши…

- Есь! Я помогу, - вызвался Константинов, который вовремя перехватил Егора, потому что мне уже начинало казаться, что я не сдюжу.

- Только до такси, дальше я сама, - откликнулась, сгрузив Вержицкого на руки Никите.

- И часто он так? - вскинул брови бывший муж.

- Не частоооо, - протянул Егор.

Я поджала губы и помотала головой, давая понять, что вести беседы на эти темы не намерена. Посмотрела на экран телефона. Да где же эта чертова машина? Что странно - Никита не пытался мне указать на то, в каком состоянии Егор. Не пользовался ситуацией, чтобы выставить Вержицкого в проигрышном свете. А я сейчас не могла обо всем этом думать. У меня стояла задача номер один - добраться до дома.

- Мы ведь его к нему повезем? - спросил Константинов, удобнее устраивая Егора.

- Мы - нет. Я сама справлюсь, - откликнулась, когда программа показала, что такси будет через пару минут.

- Исключено. Я помогу, - отрезал Константинов, и я вздохнула.

Борьбу за собственную свободу начну по приезде машины. Такси прибыло и я кивнула на авто.

- Усадишь? Дальше я сама.

- Без проблем, - хмыкнул Никита.

Он довел (вернее, больше бы подошел глагол «дотащил») Егора до такси, буквально впихнул в салон и устроился рядом с Вержицким.

- Я помогу тебе, - предвосхитил словами мои возмущения и мне ничего не оставалось, как мысленно выругаться и сесть на пассажирское сидение рядом с водителем.

Егор посапывал, устроив голову на плече Никиты. И мне было бы весьма потешно на это смотреть, особенно учитывая выражение лица Константинова, если бы я не пребывала в состоянии, которое можно было обозвать только одним словом - психоз. Меня бросало по эмоциям с такой скоростью, которой бы позавидовал и пилот Формулы один.

- Снегирева 2, второй подъезд, - сказала водителю, назвав свой адрес, на что Никита тут же отреагировал:

- Собираешься с ним ночевать? Тогда мне придется остаться третьим.

Я обернулась и посмотрела на бывшего мужа с возмущением.

- Это вообще не твое дело. Если уж вызвался помочь - доведи до квартиры и уезжай. Большего мне от тебя не нужно.

- Ну, это я сам решу, уезжать, или нет. Если окажется, что…

- Если окажется, что?

Вздохнув, я прикрыла глаза и досчитала до пяти. Сзади раздался всхрап Вержицкого. Меня охватила какая-то совсем уж иррациональная ярость. Значит, как своих девиц целовать, так кому-то все можно, а как я планирую сделать то, что касается только меня, Константинов тут как тут и против.

- Хорошо, решишь сам, - сказала я, когда у меня в голове появился план.

Если не удастся выставить Никиту ко всем чертям, просто уйду сама. Пусть возится с Егором, раз уж ему так желается поучаствовать в его судьбе.

- Вот и хорошая девочка, - ухмыльнулся Константинов.

Чего мне стоило промолчать и не ответить на это так, что даже у таксиста бы завяли уши, знали только небеса.

Глава 6

Мы добрались до двери в мою квартиру без особых приключений. Никита героически выдерживал все, что на него взвалил Егор, причем сделал это в прямом смысле этого слова. Как только оказались в прихожей и Константинов сгрузил Вержицкого на один из стульев, я приступила к выполнению своего плана.

- Черт… Обронила платок… Наверно, на лестнице, когда поднимались от лифта, - посетовала я и устало прислонилась к стене.

- Сейчас принесу, - вызвался Константинов и, едва вышел за порог квартиры, как я захлопнула за ним дверь и закрыла ее на все замки.

Грохот с той стороны раздался едва ли не через мгновение.

- Еся! Открой! Ты что, меня надула? - заорал Никита, колотясь в дверь с такой силой, что задрожали стены.

Я стоически молчала. Соседей на уши он вряд ли бы поднял - время было еще раннее. Разбудить Егора - тоже. Тот заснул богатырским сном, привалившись к шкафу. Дело было за малым - дождаться, пока Константинову надоест и он уедет.

Хватило Никиты на целых полчаса, за время которых я выслушала целую какофонию разнообразных звуков - от грохота и ругани, до увещеваний и даже скрежета в дверь. Когда же Константинов показался в окне, выйдя на улицу, я открыла стеклопакет и крикнула:

- Константинов… ладно! Поднимайся.

Он постоял некоторое время, запрокинув голову и глядя на меня. При этом выражение его лица меня испугало, ибо на нем было написано… восхищение. Не злость, которая выглядела бы в разы уместнее, не «А не пойти ли тебе к черту?». А самое настоящее восхищение.

- Сейчас, - крикнул он в ответ и направился к двери в подъезд.

Последним штрихом в этом вечере стало то, что я быстро выставила в общий коридор коробку с ноутбуком, и когда на лестнице раздался звук шагов, вновь закрыла дверь и заперлась.

Проснулась я от запаха чего-то ванильного. И от шорохов на кухне, которые, как я смела надеяться, мог производить только один человек. Вержицкий.

Он вчера не без труда был уложен спать на диване, сама я расположилась в комнате Сашки, умостившись на ее кровати. Перед этим сбегала в душ, созвонилась со свекровью, чтобы убедиться, что с ребенком все хорошо, а после некоторое время стояла и смотрела на Егора. И не понимала, что именно чувствую. Вроде бы ничего страшного не произошло. С кем такого не бывало? Однако внутри угнездилась какая-то неприязнь. Не слишком острая, но царапающая ощутимо. Впрочем, я убедила себя, что это всего лишь последствия того вечера, которого я так ждала и который в итоге полетел в тартарары.

- С добрым утром, - просиял извиняющейся улыбкой Егор, который, как выяснилось, когда я показалась на пороге кухни, жарил сырники.

- С добрым утром, - растянула я губы в ответной улыбке. - Вкусно пахнет.

- Мои фирменные. Садись, - кивнул Егор на стул. - Сгущенки у тебя не нашел, сметаны тоже.

- Сашка слопала, - покачала я головой и устроилась за столом.

Передо мной тут же материализовалась тарелка с едой, а следом, через минуту, чашка кофе.

- Мне очень неудобно перед тобой за то, что все вчера так вышло, - сказал Егор, устраиваясь напротив.

Себе еды не взял, видимо, решив отдать предпочтение бутылке минералки, из которой и отхлебнул.

- Не стоит… - начала я, но Вержицкий меня перебил:

- Стоит. Поешь и давай все подробно обсудим.

Я тяжело вздохнула и послушно принялась за завтрак. По правде говоря, предпочла бы вести беседы на важные темы не тогда, когда предыдущий день был похож на апокалипсис. Но как уж есть.

- Я прошу прощения и за свое поведение и за то, что позволил твоему мужу меня накачать. Ты знаешь, мне много не надо. А тут я решил, что раз он зовет отмечать, то хочет навести мосты. - Вержицкий усмехнулся, но ухмылка его была кривовато-горькой. - Впредь буду более осмотрительным.

Отложив вилку, я вытерла губы салфеткой и отпила глоток кофе. Посмотрела на Егора внимательно, не зная, стоит ли и дальше углубляться в обсуждение нашего невольно сложившегося треугольника, или достаточно того, что он сказал. Все же решилась:

- Я вернула Никите ноутбук. Думаю, так будет правильнее.

Егор вскинул бровь.

- Если ты сделала это из-за меня…

- Не из-за тебя. Я действительно считаю, что так будет вернее всего.

Вержицкий вдруг выдохнул с явным облегчением. Отодвинулся от стола прямо на стуле и, хлопнув себя по колену, дал мне понять, что хочет, чтобы я пересела. Я почти не колебалась, когда встала и устроилась там, куда меня приглашали. Егор обхватил меня руками, прижался крепко и застыл так на несколько мгновений. А вот я замерла. Несмотря на то, что планы на минувшую ночь у меня были весьма конкретного толка, сейчас я была не настроена на что-то большее, чем объятия. И если бы Вержицкий пожелал перейти в другую плоскость в наших отношениях прямо здесь и в данную минуту, ответила бы отказом. Но он не пожелал. Сначала отстранился, поймал мой взгляд и вдруг сказал непримиримым и даже жестким тоном:

- Я хочу, чтобы ты минимизировала свое общение с бывшим мужем до встреч, на которых он будет забирать и привозить обратно вашего ребенка. И больше никаких совместных походов и праздников. Это мое требование.

Я замерла, а от удивления у меня глаза на лоб полезли. Неужели Вержицкий и впрямь считал, что может диктовать мне условия, когда мы с ним знакомы без года неделю? Конечно, я рассчитывала на то, что наши отношения станут более серьезными, но… Сейчас они таковыми не были. И если Егор полагал, что он уже может от меня требовать настолько важных вещей, которые его пока касались весьма опосредованно, то у меня для него были плохие новости.

- Извини, но я сама решу, будут ли совместные праздники, на которых поприсутствую и я, и Никита, или нет. Например, день рождения Саши тоже скоро. Предлагаешь мне отвезти туда дочь и побыть в сторонке? Или запретить Константинову приезжать к дочери? Брать у него подарки на пороге и отправлять куда подальше?

Я поднялась с колен Вержицкого, он меня не задерживал. Отошла к окну и, сложив руки на груди, принялась смотреть на улицу. Сама же всем нутром чувствовала пристальный взгляд Егора.

- О, понял. Ты мне говоришь открыто, что мое мнение для тебя неважно. Окей.

Я посмотрела на Вержицкого. Он резко поднялся из-за стола и вскинул руки, как будто сдавался.

- Твое мнение для меня важно, - заверила я его. - Но есть вопросы, которые касаются только меня. Их решать я буду сама и уж тем более не желаю требований и условий.

- Знаешь, как это называется? - Егор оперся руками на стол и на лице его появилось злое выражение. - Это называется усидеть на двух стульях. Мягко говоря.

- Спасибо, что сдержался и не стал произносить то, что хотелось, - я фыркнула, скрывая этим ту горечь, что мгновенно появилась на душе.

Вержицкий глубоко вздохнул и, взяв минералку, направился на выход. На пороге кухни обернулся и прежде, чем уйти, сказал:

- Есь, если ты не хочешь, чтобы наши отношения завершились, так толком и не начавшись, пересмотри свое отношение к Никите. Он делает все, чтобы тебя вернуть. Если ты этого тоже хочешь - я умываю руки. Если же нет - тебе самой придется начать выстраивать свою жизнь так, чтобы всем - и особенно тебе - в ней было комфортно. Пока это далеко не так и все происходящее больше похоже на театр абсурда.

Проговорив это, Вержицкий вышел, а через минуту за ним захлопнулась входная дверь. Я горестно вздохнула и, растерев лицо ладонями, отправилась запирать замок.

Глава 7

В общем и целом, Егор был прав. Мне нужно было расставить точки в отношениях с Никитой. Но я напрочь не понимала, как это сделать, ибо на все мои слова он реагировал одинаково - делая вид, что сказанное мною ерунда, которая его никак не касается.

Когда раздался звонок в дверь, я уже заготовила речь, однако меня ждал сюрприз. На пороге стояли недовольные и хмурые донельзя Константинов и Сашка, причем я тут же почувствовала себя так, словно в этом все был лишь один виновный - я.

Ни слова мне не сказав, Никита попрощался с дочерью и, дождавшись, пока она зайдет в квартиру, развернулся и уехал. Прекрасно. Эту его тактику я знала досконально. Сделаться айсбергом в океане, тем самым показывая, кто из нас неправ. И конечно же, речь шла вовсе не о Никите.

- Как у тебя дела, Кнопа? - спросила я у Сашки, делая вид, что ничего особенного не произошло.

И что мы с ее отцом всегда при встрече изображаем из себя двух незнакомцев.

- Плохо дела, - всхлипнула дочь и лицо ее при этом было таким, что я поняла - Сашка сдерживается, чтобы не разреветься. - Папа очень расстроен, а чем - не говорит.

Она повесила куртку и, прежде чем удалиться к себе сообщила, предвосхищая мои вопросы:

- Есть не хочу. Включи мне мультики, пожалуйста.

Я снова вздохнула и направилась за дочерью. Заготовленная речь не понадобится, а вот разговор с Сашкой - очень даже.

Добравшись до комнаты дочери, я застыла в полуметре от порога. Словно опасалась того, что могу передумать и сбежать. На самом деле, подбирала слова, которые нужно сказать. Расставить все точки и сообщить, что ее отец целовался с другой? Могла ли я идти на этот шаг вот так, очертя голову? Саше было всего шесть. Все время с нашего разрыва она пребывала в уверенности, что мы с ее отцом в итоге сойдемся. Да, конечно, в этом я должна была ее разубедить, но… Но выливать на голову ребенка подробности того, какой Никита плохой человек - равносильно сведению с ним счетов. В которых прежде всего пострадает маленький человек. За которого мы оба несем ответственность.

- Кноп, давай пока Фиксики подождут, а мы с тобой поговорим? - сказала я как можно спокойнее, заходя и закрывая за собой дверь.

На нее Сашка бросила затравленный взгляд, словно опасалась, что я запру ее в четырех стенах.

- Давай, - кивнула и, устроившись на диване, прижала к себе мягкую куклу, словно щит.

Я присела рядом. Сложила руки на коленях и, глубоко вздохнув, заговорила:

- Сашунь… я не хочу, чтобы ты восприняла мои слова, как попытку настроить тебя против папы. Он твой отец и любит тебя, что бы ни случилось.

Сказав, сделала глубокий вдох и быстро, чтобы не передумать, проговорила:

- Но он сильно меня обидел. И мы разошлись не просто так. Я не могу его простить. И не смогу в будущем. Поэтому ты должна понимать - как раньше не будет.

Снова втянула воздух в легкие и прибавила скороговоркой:

- Что бы ни происходило сейчас - я люблю тебя. Твой папа - тоже. Наше отношение к тебе не изменится. Но мы больше не вместе. Как раньше - не будет.

На этих словах личико Сашки скривилось. Я уже думала, что дочь расплачется, устроит истерику, или что-то подобное, но вместо этого она, чуть помедлив, перебралась ко мне на колени и, вздрогнув всем тельцем, спросила:

- Совсем-совсем не будет? А то папа обещал.

Я снова сделала вдох. На этот раз - рваный и горестный. Помотала головой:

- Нет, не будет.

После чего прижала к себе Сашку так крепко, как только могла. Некоторое время она сидела, закаменев, превратившись в крохотную статую. А потом вцепилась в меня мертвой хваткой.

Мы так и замерли. Вдвоем, если не считать куклу. И лишь только внутри у каждой творилось то, чему нельзя было дать точного названия. Но что было схожим лишь с одним явлением.

Огненным штормом, который сносил все на своем пути, и после этого оставалась лишь выжженная пустыня.

- Есь, я буду у тебя через полчаса. Если ты дома, конечно, - послышался в трубке настолько ледяной голос Никиты, что у меня аж мурашки по телу побежали.

- Я дома, да. Что-то случилось?

Задала этот вопрос и губу закусила. Конечно, случилось. У нас с бывшим мужем полный раздрай в отношениях. А их так или иначе придется выводить в ровную, не вызывающую эмоций плоскость. Хотя бы ради общего ребенка.

- Хочу обсудить кое-что важное. До встречи, - добавил Константинов и повесил трубку.

И тут со мной случился самый настоящий мандраж, понять природу которого я не могла. Наверно, так себя чувствуют все женщины, которых их мужья обожают катать на эмоциональных американских горках. И почему меня до сих пор это так трогает? Куда ведь правильнее было озадачиться тем, например, почему на мои сегодняшние звонки и смс не реагирует Егор? И что вообще нам с ним друг другу говорить, когда мы все же созвонимся или увидимся?

Эти полчаса, что я просидела на кухне в ожидании приезда Константинова, меня то накрывало спокойствием, то паникой. Даже пришлось срочно заварить себе чаю с мятой, который, впрочем, ни черта не помог.

Когда же Никита позвонил в дверь, я вздрогнула и, мысленно себя обругав за такую острую реакцию, пошла открывать.

- Привет, - поздоровался бывший муж, входя в квартиру, когда я сделала приглашающий жест рукой.

- Привет, - кивнула в ответ и замолчала.

Просто наблюдала за тем, как он стаскивает кроссовки, как снимает куртку. Это все вдруг показалось настолько родным и знакомым, что пришлось снова себя отчехвостить на чем свет стоит.

- Проходи, - указала на кухню, на что Константинов откликнулся:

- Долго мешать не буду.

Я вздохнула и направилась за ним. Добралась до своего места за столом, на котором так и стояла ополовиненная чашка остывшего чая, дождалась, пока Никита устроится напротив.

Он молчал, только смотрел на меня пристально, а я не знала, что делать и говорить. Обсуждать случившееся после дня рождения? Или уже расставлять все точки над всеми возможными буквами?

- Я уже понял, что мы с тобой вот-вот разведемся, - начал Константинов, на что я после непродолжительной паузы кивнула.

- Не могу тебя простить. Как ни стараюсь найти хоть одно оправдание тому, что ты сказал и сделал - не выходит, - развела я руками.

- Я хочу, чтобы мы максимально приняли во внимание интересы Саши. Давай обсудим, как будут дальше проходить наши встречи. Я не хочу становиться папой выходного дня. Поэтому хочу, чтобы Сашка жила у меня, скажем, неделю-дней десять в месяц.

Никита сказал это таким беспрекословным тоном, что я застыла на месте. Смотрела на него ошарашено и подбирала слова. Когда расставались, обговорили совсем другие условия. Я склонялась к тому, что дочь должна иметь свой дом, а не прыгать по разным местам обитания. Константинов был с этим согласен. Я никогда не препятствовала ему во встречах, так что теперь его буквальное требование вызвало оторопь.

А что если Саше там будут лить в уши о том, как ей хорошо именно с папой, а не с мамой? Что, если я потеряю ребенка? Если вдруг она просто приедет обратно и скажет, что теперь хочет меня видеть пару выходных в месяц, а жить с отцом?

Да, порой в семьях, которые распались, дети проживали со своими папами и это было нормальным. Но только не в моем случае. Сашка была для меня всем. Я не представляла, как, например, можно променять своего ребенка на нового мужика, или новую семью. Дочь была самой главной в моей жизни. И те перспективы, которые мгновенно стали рисоваться в фантазиях, ужасали.

К тому же, если бы Саше было, скажем, лет пятнадцать и у нее уже имелись бы сформировавшиеся представления о жизни - это одно. Но ей не было и семи…

- Давай обсудим это втроем. Ты, я и наша дочь, - нервно растянула я губы в улыбке.

Прямо сейчас идти в отказ означало разозлить Никиту. Возможно, даже заставить его действовать за моей спиной. Нужно было быть осторожной.

- Хорошо. И прежде, чем я уйду, ответь еще раз - мы точно не сможем избежать развода?

Губы Никиты искривились, а в потемневших глазах заплескалась горечь.

Я помотала головой.

- Нет.

Он усмехнулся и растер лицо ладонями. Опустил голову и принялся рассматривать узор на деревянной поверхности стола, словно видел его впервые в жизни. Поднялся на ноги так резко и внезапно, что я невольно отпрянула.

Сидела, застыв на месте, и смотрела на то, как он одевается в прихожей. Торопливо, как будто теперь у Константинова лишь одна цель - сбежать.

За ним закрылась дверь, и я, быстро заперев замок, подошла к окну. Сама не знала, почему ноги понесли меня туда, где я раньше, когда были вместе, частенько проводила время. Когда ждала возвращения мужа с работы. Или когда провожала их с Сашкой.

Оперевшись на подоконник, я нашла глазами машину Константинова и с губ моих сорвался вздох. Потому что рядом с его авто стояла женщина. На ней были короткая курточка и голубые джинсы, обтягивающие длинные ноги. А длинные, до талии волосы цвета воронова крыла, так и притягивали взгляд.

Никита подошел к ней, они перебросились парой слов, после чего сели в машину и уехали. Я отпрянула вновь - на этот раз с глухо колотящимся в груди сердцем. Внутри вихрем появлялись и исчезали самые разнообразные чувства, от которых на губах появлялся металлический привкус.

А в душе все крепла уверенность. Я все сделала правильно, несмотря на то, что даже сейчас отчаянно, просто до сумасшествия ревновала бывшего мужа.

Глава 8

- Татьяна Ивановна, ну, зачем вы столько всего наготовили? - покачала я головой, когда распаковывала гостинцы от свекрови.

Ее почему-то совсем не хотелось называть бывшей. И хоть сейчас я все реже обращалась к ней по-привычному «мама», это было следствием моих отношений с Никитой, а вовсе не с ней.

- Да все съестся, - отмахнулась свекровь и, поставив чайник, устроилась за столом.

Я выложила на блюдо пирожки, два небольших кекса с изюмом, испеченные Татьяной Ивановной. Остальное в виде блинов и контейнера со студнем отправила в холодильник. Дождалась, пока закипит вода, налила себе и свекрови чаю. Устроилась за столом и, сделав глубокий вдох, поинтересовалась:

- Хотите поговорить о вашем сыне?

Брови Татьяны Ивановны поползли наверх. Она отпила глоток из чашки и покачала головой.

- Если ты захочешь - я только за. А сама по старинке лезть никуда не стану.

Я благодарна кивнула ей и, взяв пирожок, надкусила. Мой любимый, с малиновым джемом. Прожевав, посмотрела на свекровь и тут меня прорвало:

- Он ведет себя отвратительно! Еще хуже, чем раньше. Возомнил себе, что только стоит меня поманить, как я прибегу, забыв про свои собственные желания. А еще, представьте себе, хочет, чтобы Сашка треть месяца жила с ним! И это при всем при том, что образ жизни Никита менять не собирается. Мне поет в уши, как хочет меня вернуть, а сам уже встречается с другими женщинами. Хотя, почему уже? Встречался все это время, сам сказал.

Переведя дыхание, я сосредоточилась на чае. Сделала обжигающий глоток, который хоть немного привел в чувство. Татьяна Ивановна хмурилась - это я увидела, когда подняла на нее глаза.

- С другими женщинами? Ты уверена? - спросила она, и по тону ее я поняла - упавший голос говорит о том, что она разочарована.

- Это не мое дело, - подернула я плечами, противореча собственным эмоциям, что явно сквозили в голосе.

- Твое, Есь. Твое! - отрезала свекровь. - Если этот охламон тебя снова добивается, то он не то что других женщин не должен замечать, он себе причинное место в узел завязать обязан!

Я не сдержалась и хихикнула. Инстинктивно прислушалась к тому, что делает в детской дочь, ну, чтобы потом не было неудобных вопросов по части узлов в районе Константиновского паха. Сашка смотрела свои излюбленные истории про тех персонажей, имена которых и учил Егор.

Егор. Когда подумала о Вержицком, внутри появилась тревога, которую я испытывала каждый раз, когда в мыслях появлялся тот, кто не звонил мне несколько дней.

- Пойду к Сане. Обсудим с ней день рождения и поход в школу, - словно поняв, что я «переключилась», поднявшись из-за стола сообщила свекровь. - У нее там целый список покупок есть.

Я встрепенулась и, улыбнувшись, напутствовала Татьяну Ивановну:

- Сильно ему не потакайте! А то по деньгам выйдет, как запуск в космос.

Она рассмеялась и ушла, я же принялась прибирать со стола. Снова вернулась мыслями к Егору. Наверно, наступал момент, когда я просто обязана была атаковать его миллионом звонков. И наконец настоять на встрече. Хотя, вроде как, он ничем не дал понять, что больше не хочет меня видеть, но его поведение сейчас говорило само за себя.

Ополоснув руки и вытерев их о полотенце, я взяла телефон с намерением набрать Егора и увидела от него два пропущенных. Чертыхнулась, поняв, что просто не включила звук на мобильнике. Вержицкий звонил мне около часа назад. Вот же… блин! Интересно, не успел ли надумать всякого?

Я уже собралась было нажать на «вызов», когда в дверь настойчиво позвонили. Поторопившись открыть, не взглянула в глазок и, распахнув дверь, чертыхнулась еще раз. На пороге стоял Никита.

Насколько я помнила, сегодня мы с бывшим мужем видеться не планировали.

- Настолько рада мне? - хмыкнул он, заглядывая в квартиру. - Мама сказала, что будет у вас с Сашкой. Я тоже решил заехать.

Решил он! Решительный какой…

- Вообще-то перед такими визитами обычно люди звонят и предупреждают.

Сложив руки на груди, я уже понимала, чем это в итоге закончится. Прибежит Сашка и, увидев отца, обязательно позовет его побыть с ней хоть часик. В воспоминаниях живо нарисовалась картинка того, как Константинов совсем недавно приезжал к нашему дому с какой-то своей бабой. Это разозлило.

- Кстати, ты один? - выглянув в общий коридор, поинтересовалась я. - Или приехал представить дочери очередную бабу?

На лице Никиты появилось такое выражение, что я грешным делом подумала, а не протянет ли он руку и не приложит ли ее к моему лбу в попытках выяснить, нет ли у меня горячки. Впрочем, оно очень быстро сменилось самым настоящим ликованием, и вот теперь настала моя очередь искренне удивляться.

- Ты о Машке? - спросил он, шагая в квартиру и тем самым оттесняя меня внутрь.

Я машинально сделала шаг назад, еще один. Собралась возмутиться и сказать, что мне нет никакого дела до всех его Машек вместе взятых, когда Никита прижал меня спиной к стене и, нависнув сверху, сказал:

- Это же моя сестра двоюродная, ты ее видела сто лет назад. - Затем он растянул губы в улыбке «Чеширского кота» и буквально потребовал ответа: - А ты так сильно меня ревнуешь?

Я попыталась с силой отпихнуть мужа. С губ уже готовы были сорваться слова возмущения, но проклятая радость, которую невольно испытала, когда услышала про Машу, не дала мне этого сделать так быстро, как хотелось бы.

- Я вообще тебя не ревную, - пожала плечами и снова уперлась ладонями в грудь Константинова.

Никита стоял, не шелохнувшись. Такой же эффект был бы, если бы я решила сдвинуть с места многотонную скалу.

- Ревнуешь. Я же тебя не первый год знаю, Константинова. И знаю, какая ты фурия-собственница.

Я запрокинула голову и расхохоталась. Вышло зло и холодно, что возымело свой эффект. Никита сначала нахмурился, а потом все же сделал то, чего мне хотелось - отступил. Всего на один крошечный шаг, но мне его хватило, чтобы перестать чувствовать себя загнанной в угол.

- Я не фурия и уж тем более не собственница. А что касается ревности - ты мне все эти годы поводов давал с лихвой. Так что тут даже самая ледяная дева, которая с таким чувством ни разу не сталкивалась, начала бы ревновать.

Высвободившись, я направилась к детской. Неизбежность того, что Сашка утащит Никиту к себе минимум на полчаса, была явной. Значит, чем скорее эти самые полчаса начнутся, тем быстрее Константинов отбудет домой.

- Сашунь! Папа приехал, - сообщила я дочери с мягкой улыбкой, заглянув в комнату.

- Ура! Папа! - завопила она в ответ, бросив обсуждение важных дел с бабушкой и помчавшись в прихожую.

И мне не оставалось ничего другого как смиренно вздохнуть.

- Привет, - улыбнулась я, подходя к Егору, с которым мы договорились встретиться на следующий день в кафе.

Он уже ждал меня за столиком. Поднялся навстречу, пристально-обеспокоенно всмотрелся в мое лицо. Видимо, не заметив на нем того, чего опасался, расслабился и потянулся ко мне, чтобы поцеловать. Скользнул губами по щеке, а после сделал то, чего я не ожидала. Прижал к себе так крепко, что мне показалось, что может переломать все кости.

- Очень соскучился, - сказал он, когда я охнула.

Отпустил и кивнул на столик:

- Посидим?

Я согласилась:

- Да, конечно. - И когда устроилась на стуле, не удержалась от вопроса: - Так скучал, что решил исчезнуть?

Приподняв бровь, я смотрела на Вержицкого, а на губах моих была улыбка. Во-первых, чтобы он не счел мои слова за претензию. Во-вторых, я и вправду была рада тому, что у нас с Егором все наладилось. Ну, или шло к этому.

- Мне нужно было о многом подумать, - ответил он.

Подозвал официанта, после чего сделал заказ, безошибочно назвав тот кофе, который я предпочитала. Это отметила краем сознания, но не могла понять - почему данный факт настораживает. Мысленно отмахнулась - после общения с Константиновым уже вижу то, чего на самом деле нет.

- И о чем же думал, если не секрет? - поинтересовалась я, подперев подбородок рукой.

Вержицкий пожал плечами, словно хотел сказать этим жестом, что все ясно и так.

- О нас с тобой. О нашем последнем разговоре. Пришел к выводу, что был неправ…

- Нет, подожди, - остановила я Егора. - Ты был прав. По сути. Все действительно превратилось в театр абсурда. Моя жизнь - в первую очередь. Но я не хочу, чтобы так было. Но и строя отношения с тобой, не испытываю желания превращаться в дерганую дамочку, которая будет бояться собственной тени и думать, не увидишь ли ты нас вместе с Никитой.

Я усмехнулась и быстро продолжила, видя, что Вержицкий хочет взять слово:

- Я иногда буду с ним встречаться. Это неизбежно. Например, мы не можем по очереди повести Сашку на линейку, просто потому что нам вряд ли ее повторят на бис.

Егор тихо рассмеялся и я присоединилась к нему.

- Я понимаю, что будут те события и мероприятия, где вы так или иначе станете проводить время вместе. Поэтому был неправ в своей категоричности. Но я очень надеюсь, что эти самые события и мероприятия не приведут тебя снова к бывшему мужу.

Я помотала головой. Мое решение прекратить все те отношения, что выматывали и уничтожали морально, было твердым. Положив ладонь поверх руки Егора, лежащей на столе, я уверенно сказала:

- Не приведут. Но линейке быть. И я в шоке от того, насколько быстро растут дети.

Мы погрузились в обсуждение Сашкиного похода в первый класс, и я почувствовала, как напряжение потихоньку уходит. Правда в тот момент еще не знала, какой «прекрасный» сюрприз ждет меня именно на школьной линейке. Тот, которого, пожалуй, не ожидал никто.

Глава 9

- Мам, а косички ровные? А бантики не развяжутся? Форму погладила хорошо? - засыпала меня вопросами Сашка, пока мы собирались в школу.

Пожалуй, если бы я помнила о том, как нервничала, когда шла в первый класс, это бы не шло ни в какое сравнение с теми тревогами, что испытывала в данный момент.

Для них не было ровным счетом никаких причин. Впрочем, это никак не примиряло меня с волнениями. Моя дочь теперь школьница. Отныне нас ждет совсем другая жизнь. С белыми бантами на праздники, с уроками, над которыми будем корпеть вдвоем. С изучением азов математики, которую Сашка уже знала, но, как я подозревала, должна была уже вот-вот начинать узнавать заново. Уф! Определенно, это был воз и маленькая тележка поводов потратить мои несчастные нервы.

- Все прекрасно, - в который раз заверила я дочь.

Взяла ее за плечи и, сжав, заставила перестать вертеться и встать прямо.

- И не волнуйся! Все будет лучше некуда.

Сашка кивнула, я повторила этот жест за ней. Некоторое время мы постояли, черпая в друг друге спокойствие, которого нам так не хватало.

На линейку нас должен был отвезти Константинов, о чем мы заранее условились. Егор был не против. С ним мы, разумеется, тоже еще раз обсудили этот момент. Поначалу я была совершенно спокойна в том, что касалось первого сентября, но чем ближе становился день икс, тем больше меня накрывало эмоциями. Дополнительной порцией масла в огонь стал тот факт, что Никита опаздывал. Не слишком сильно, но это не отменяло наличия дополнительного раздражения в его сторону.

Когда раздался звонок в дверь, я пошла открывать Константинову порядком накрутив себя.

- Наконец-то! - рявкнула, когда бывший муж появился на пороге.

- И я рад тебя видеть, - усмехнулся Никита.

- Мог бы хоть сегодня прибыть вовремя.

Пока Сашка быстро надевала туфельки, а я обувалась, можно было хоть немного почехвостить Никиту за опоздание. И да, я отдавала себе отчет в том, что изливаю на Константинова желчь, связанную не только с его опозданием.

- Извини, пробки, - мягко возразил он.

- Значит, выезжать надо раньше! - сорвалась я.

Поймала испуганный взгляд дочери и, сделав вдох-выдох, добавила:

- Так, все. Отставить панику! - сказала, успокаивая прежде всего, саму себя. - Поехали.

Константинов покорно кивнул:

- Поехали. Все успеем.

В школу Сашку прибыли провожать все, кто мог и не мог. Наши друзья, мама Никиты, мои родители. Так что в итоге мы все предстали перед школьной линейкой живописной группой. Дочь с букетом гладиолусов, из-за которого ее было едва видно, ощутимо нервничала.

Константинов присел перед нею на корточки и, взяв за хрупкие плечи, твердо сказал:

- Все будет круто, Шунь. Ты же уже целую подготовишку отходила.

Сашка кивнула.

- Отходила. Только вот все равно страшно.

- Я рядом. Мама рядом. Мы все у тебя есть, - проговорил Никита, и я в этот момент испытала к нему особую благодарность.

Эти слова заметно успокоили нашу дочь, потому в сторону одноклассников и учительницы, что ждали их возле крыльца, она направилась уже не настолько встревоженной.

Мы отошли чуть в сторону, откуда собирались наблюдать за тем, как после торжественной линейки Сашка направится в сторону дверей в школу.

- Прикинь, Еська… все. Наша дочь в первом классе. Давно ли я вас из роддома забирал? - неверяще выдохнул Константинов.

Я пожала плечами.

- Такое случается, - изрекла философски обманчиво-спокойным тоном.

Посмотрела на мужа - на его лице разлилось выражение облегчения. Интересно, о чем он думал сейчас? Действительно ли вспоминал, как приехал за мной и дочкой на выписку? Я досконально помнила этот день и сейчас. Тогда тоже знатно тревожилась, не зная, прибудет ли Его Величество Константинов за нами, или нет. Стояла сейчас, смотрела на профиль бывшего мужа, а перед мысленным взором мелькали картинки нашего общего прошлого. Однако вскоре я увидела на лице Никиты то, что заставило меня вскинуть брови. Удивление, которое вскоре сменилось едва ли не ужасом. Мое сердце тут же заколотилось с отчаянной скоростью.

- Что? - выдохнула я, переводя взгляд в сторону школы.

Нашла глазами Сашку, выдохнула. С ребенком все было в порядке. А после проследила глазами за тем, куда смотрит Константинов. Как оказалось - на девушку, которая шла к нам, придерживая рукой округлившийся живот. Я видела, что муж ее узнал. В голове, одна за другой, замелькали предположения, одно другого краше. А она все приближалась и приближалась с выражением торжества на лице.

Дойдя до нас, незнакомка встала напротив Никиты и заявила уверенно-надменно:

- Наконец я тебя поймала, Константинов. Не представишь нас с малышом своим знакомым?

Глава 10

Мы все замерли. Мне даже показалось, что Сашка почувствовала весь абсурд ситуации и застыла. Кажется, даже гладиолусы в ее руках взяли стойку «смирно».

Почудилось, что весь мир кругом онемел. Я не слышала ни голосов учителей, что сейчас с особым рвением расписывали «прекрасности» учебного процесса. Не доносилось до меня и иных звуков.

- Кать, какого хрена ты здесь и что ты несешь? - глухим тоном процедил Константинов.

Наверно, если бы он обращался сейчас ко мне, я бы захотела сквозь землю провалиться - настолько угрожающе-ледяным был его тон. Но незнакомую девицу, похоже, это ни капли не смутило.

- Я здесь потому что выяснила с горем пополам, где ты сегодня будешь! - Она выкрикнула эти слова истеричным тоном. - А несу я сам знаешь что. Точнее - ношу. Твоего ребенка.

И она погладила круглый аккуратный животик.

Я машинально прикинула, какой срок может быть у этой беременности. Месяцев пять? Максимум - шесть. Слава богам, переспал с этой самой Катей Никита уже после того, как мы разошлись. Или нет? И почему я вообще сейчас об этом думаю? Зачем мне нужны эти мысли, которые не приносят ничего, кроме глухой, но все же весьма ощутимой боли?

- Екатерина, сейчас у нашей с Никитой дочери важное мероприятие. Она идет в первый класс. Будьте добры, потерпите минут десять, а потом уже выясняйте все наедине с моим бывшим мужем.

Этот голос точно принадлежит мне? Неужели я нашла в себе силы произнести эти слова? Так спокойно, размеренно, словно я одна могла высказывать разумные вещи. И это - в тот момент, когда от горечи мне хотелось выть.

Мне на плечо легла чья-то ладонь. Как следом выяснилось - свекрови.

- Да, Екатерина. Будьте добры - оставьте разборки с моим сыном хотя бы на то время, которое потребуется для проведения школьной линейки. Иначе мне лично придется выпроводить вас куда подальше.

Я сцепила челюсти с такой силой, что они хрустнули. На глазах появились слезы, которые я быстро сморгнула. Никто не должен был их видеть. Особенно - Константинов.

В его сторону я не смотрела. Не имела представления о том, что он чувствует, о чем думает. Да и не желала иметь.

- Хорошо, - согласилась Екатерина и, смерив меня быстрым взглядом, отошла.

Чего мне стоило стоять и делать вид, что все в порядке, не знал никто. На моем лице, словно приклеенная была улыбка. С нею я провожала взглядом Сашку, что шла сейчас за руку с каким-то мальчиком, поднимаясь на школьное крыльцо.

Да, так будет правильнее всего - сосредоточиться на ребенке, а после просто сделать вид, что ничего не случилось. Дождаться Сашу, уехать с ней и родными в кафе. Закатить чаепитие и понадеяться на то, что никто из моего окружения не поднимет тему появления на линейке незнакомки, беременной от моего бывшего мужа.

- Все, ушла, - сказала свекровь, говоря о Сашке и переключая мое внимание на то единственное, что имело значение. - Теперь, вроде бы, на полчаса? - спросила меня Татьяна Ивановна. В ее голосе послышалась едва ли не истеричная напряженность.

- Да, на полчасика сказали, - проговорила в ответ нарочито спокойно. - Давайте переждем где-нибудь?

- Можно в моей машине, - предложила свекровь.

Мои родители, на которых перевела невидящий взгляд, закивали.

- Есень… - начал Никита, на что Татьяна Ивановна рявкнула:

- Не смей!

Даже я вздрогнула от того, как прозвучал ее голос.

- Не смей, понял? Иди и решай свои проблемы сам. А от нашей девочки и ребенка, которого она тебе родила, будь добр держаться сейчас подальше.

Не дожидаясь того, что ответит Константинов, свекровь повела меня к своей машине. И я, еле переставляя ноги, шла рядом с ней, сопровождаемая, словно стражами, моими родителями. И понимала - без их присутствия мне бы, пожалуй, уже настал конец.

Глава 11

Все происходило, как в фильме ужасов, где он играл главную роль. Причем не мог бы сейчас точно сказать с какой стороны находится. Был ли он жертвой, за которой гнался окровавленный маньяк, или же тем самым преследователем, от которого шарахались все.

С Катей он провел неделю. Чертовых семь дней, когда только ушел от Еси. Ну как, ушел? Сказал, что хочет свободы, что они поторопились… Что у него все впереди. А Есения ответила, что его не держит.

Понял, что оплошал, едва ли не сразу. Когда почувствовала - Еся и Сашка то единственно важное, что у него когда-либо было. Все остальное - фигня. Понял, но почему-то не сделал и шагу для того, чтобы все вернуть. Тогда завалился к Кате. У них уже был роман давно, когда еще Еська не была его женой. Короткий, ничего не значащий. Показалось, что если окунуться в эти незначительные отношения ненадолго, мозги встанут на место. И не будет так ныть в душе от того, что расстался с женой.

Окунулся. Да так, что через пару месяцев Катя написала ему о залете. С тех пор они общались несколько раз. И чем больше был срок, тем чаще Катерина нарисовывалась в его жизни. В итоге дошло до этого появления на линейке его дочери.

Черт побери! И как она вообще посмела сюда заявиться?

- Идем, - процедил он, проводив Есю взглядом и подойдя к Кате.

Схватил под руку и утащил в сторону. Не хватало еще, чтобы Сашка, выйдя из школы, увидела папу в компании пузатой девицы. Вопросов тогда не оберешься.

- Эй, Константинов! Поаккуратнее! Я твоего ребенка вообще-то ношу! - попыталась возмутиться Катя, но он ее оборвал:

- Заткнись!

Катерина послушалась. Он доволок ее до школьных ворот и, оттащив еще на пару десятков метров, выдохнул:

- Какого хрена ты сюда приперлась?

- Как какого? - возмутилась та. - Ты от меня скрываешься. Еле разузнала, куда ты дочь поведешь в первый класс!

Константинов прикрыл глаза и досчитал до пяти. Ему, в принципе, было плевать на то, кто обсуждал с Катей первый звонок Сашки. А вот наличие женщины, с которой бы он предпочел никогда не встречаться, напрягало.

- Я не скрываюсь. Сказал же - это не мой ребенок. Ищи отца в другом месте.

- Твой! Твой по срокам всем! - заявила Катя.

Впрочем, она лишь повторила то, что он уже не раз от нее слышал.

- Не мой. Или давай, как я и говорил, на анализ сходим. Мы предохранялись всю ту неделю, когда спали.

- В ночь, когда ты завалился ко мне и лыка не вязал - не предохранялись.

Никита прикрыл глаза и мысленно взвыл. Сколько раз они уже говорили об этом. Сколько раз он пытался заверить Катю, что просто не может быть отцом ее ребенка. И неизменно она рассказывала байку о том, что он завалился к ней ночью, они переспали и забыли о защите. Что самое дерьмовое - он ничего не помнил о той ночи.

- Вот именно. Я лыка не вязал и мог вообще просто валяться рядом бревном, - начал он, но Катя его оборвала:

- Никаким бревном ты не был! Я бы даже сказала - наоборот.

- Но у тебя после были другие мужики…

- С ними я предохранялась!

Вдох-выдох. Опять словно заезженная пластинка. Одно и то же, одно и то же.

- Первое… Ты должна понимать, что когда ребенок родится - я потребую тест днк.

- Когда родится - да. Сейчас я ни на какие вмешательства не готова.

- Не будет вмешательств! Ты просто сдашь кровь.

- Никаких вмешательств!

Катя закричала так, словно от того, с какой громкостью произнесет эти слова, зависело ее будущее. Константинов невольно обернулся. Слава богу, никого из его родных рядом не было.

- Все. Окей. И второе - ты держишься до рождения ребенка подальше от меня и тех, кто мне дорог. Это понятно?

Катя закусила губу и, помотав головой, проговорила:

- Не получится. Мне нужна поддержка. Твоя, твоих близких. Я одна осталась и не вывожу.

- Бабло нужно? Сколько?

Он задал этот вопрос и понял - зря это сделал. Потому что лицо Кати вдруг искривилось и она принялась рыдать так горько, как будто только что ей как минимум сообщили о смерти самого родного человека.

- Деньги тоже нужныыыы, - прорыдавшись пару минут и вытерев слезы, сказала Катерина. - Но я не о них.

- Больше ничего предложить не могу, - отрезал Никита.

Он смотрел на нее и понимал, что испытывает смесь все того же ужаса, что почувствовал, когда Катя только появилась на линейке, и отвращения. Все это было неправильным, чужеродным, не относящимся к его жизни. Этот младенец, что сидел в животе Катерины, не был его ребенком.

Когда Еся сообщила ему о Сашке, он обрадовался. Но стоило только Кате сказать про свою беременность, он ощутил что-то мерзопакостное. Как будто его привели на плаху и над его головой уже был занесен топор.

- Хорошо, - всхлипнув, сказала Катя. - Тогда пока хватит немного деньжат, но я пойду до конца, Никит. Мне действительно нужна поддержка.

Она посмотрела на него так, как смотрел кот из Шрека. Глаза круглые и едва ли не слезятся. Чего хотела? Услышать, что уж теперь он точно обеспечит ее крепким тылом в виде своего плеча и наличия рядом его семейства?

- Никит, забирай Екатерину и давайте-ка прочь с линейки, - донесся до Константинова голос матери.

Ник неверяще воззрился на родительницу, которая подошла к ним.

- Да-да. Ты верно расслышал, - обратилась к нему мама.

На Катю не смотрела, сделав вид, что ее просто нет рядом. Никита бросил взгляд в ту сторону, куда ушла Еся.

- Я хочу поговорить с женой, - проговорил он.

Мать помотала головой.

- Нет. Никаких разговоров. И прежде, чем Сашка выйдет, ты должен уйти.

- Мам…

- Ты должен уйти. И Катю уведи. Не хочу, чтобы моя внучка видела ее здесь.

Их с матерью взгляды скрестились. Никита понимал, почему мама так себя ведет. Их предположительные посиделки в кафешке попросту стали нереальными. Представить, что они с друзьями и родными сядут за один столик и сделают вид, что ничего не произошло, было невозможно. Черт! И почему такое стряслось именно в этот день? Как он потом объяснит дочери, почему его не было рядом в один из самых важных дней ее жизни?

- Пойдем, - буркнул он и, подхватив Катю под руку, повел к выходу со школьной территории.

Она подчинилась, засеменив рядом. А Константинову только и оставалось, что бросить последний взгляд туда, где была его жена. И в очередной раз убедиться в том, что он ее потерял. Оставалось надеяться - что это ненадолго.

- Вот. - Он сунул Катерине всю наличку, которая у него была.

Выходило что-то около десятки деревянными. Остальное надо было снимать с карты, хотя до сих пор он вовсе не собирался тратить эти деньги на что-то иное, кроме потребностей Сашки.

- Спасибо, - вновь противно всхлипнув, Катя забрала шесть купюр. - Но я уже сказала, что дело совсем не в деньгах.

Она вдруг сделала какое-то неуловимое движение и, припав к губам Никиты, попыталась тут же углубить поцелуй. Константинов отпрянул, словно ему под нос сунули ядовитую змею.

- С ума сошла? - процедил он, после чего отер рот тыльной стороной ладони. - Не поняла еще, что мне на хрен не сдалась? Ни ты, ни твой ребенок.

- Наш ребенок! - попыталась напомнить ему Катя, но тут же стушевалась под взглядом Константинова.

- И думать забудь. Держись подальше от меня и моих близких, - напомнил он ей, после чего засунул руки в карманы джинсов и ушел.

Даже не бросив взгляда ни на Катю, ни в ту сторону, где находилась школа. Потому что сегодня он все окончательно про*рал. Это было очевидно.

Глава 12

- Мам… а почему папа не смог остаться? - в который раз спросила Сашка, которая искренне огорчилась тому, что Константинова нет, стоило ей только выйти из школы и добраться до нас в толпе первоклашек.

- У него дела, - ответила Татьяна Ивановна вместо меня, когда я немного «зависла». - Но уже совсем скоро он с тобой увидится.

Она бросила на меня встревоженный взгляд, и я мотнула головой, давая понять, что ничего страшного не случилось и беспокоиться не стоит.

- Кноп, папа уже вот-вот приедет, когда ты будешь у бабушки, и вы обязательно проведете время вместе. Еще одно первое сентября, только вдвоем с папой - круто, правда?

Сашка тяжело вздохнула, но все же губы ее растянулись в улыбке. И у меня отлегло от сердца. Самым ужасающим было понимать, что сегодня Константинов и его беременная пассия испортили важный день моему ребенку.

Пододвинув Сашке чашку какао, на пенке которого красовалась забавная рожица, я сказала:

- Пей. И рассказывай, как прошел твой день.

Дочь посмотрела на меня, нахмурив брови, и я поняла, что оплошала.

- Мам… ну я же уже все рассказала, - проговорила она и я, надев на лицо «просительное» выражение, ответила:

- Ну, прости… Повторишь еще раз для самых рассеянных?

И Сашка, кивнув, принялась рассказывать то, что уже, как оказалось, поведала до этого в красках.

Несколько звонков без ответа от Константинова стали наводить меня на мысль сменить номер уже к обеду следующего дня. Второго сентября было решено, что Сашку из школы заберет свекровь. Вроде как Никита выказал желание побыть с дочерью, я - не стала препятствовать. Тем более, все должно было происходить на территории Татьяны Ивановны, следовательно, я могла быть спокойна за то, что Константинов мог донести до дочери что-нибудь ненужное.

Я же собиралась отвлечься, насколько это было возможно. Позвонила Егору и сказала, что с удовольствием бы сходила в кино. На что получила столько неподдельной радости, что в очередной раз убедилась - мне необходимо было думать об отношениях с Вержицким, а вовсе не с отцом моего ребенка.

Вот только совсем не получалось выкинуть мысли о встрече с беременной Катей из головы. Мне даже сны сниться начали на эту тему. Будто бы меня преследует шарик на ножках, а внутри него - ребенок Никиты. И как-то не выходило приказать себе об этом не думать. Особенно в контексте того, что Сашка, конечно же, будет и дальше общаться с отцом.

Станут ли они в доме Никиты пересекаться с сестрой или братом? Ведь ребенок родится совсем скоро… Или Константинов предпочтет не знакомить своих детей вовсе? Господи, вот же я влипла. Хотя, как посмотреть. Наверно, в других семьях такие вопросы решались быстро и без нервов. Ведь уходя от Константинова, я представляла себе и подобное развитие событий. Он вполне мог жениться, завести еще детей… Только я вовсе не представляла себе, что это произойдет настолько скоро и, в некотором смысле, задним числом.

Я нанесла немного косметики на лицо. Краситься и наряжаться особо не хотелось. Конечно, Егор совсем не заслужил, чтобы рядом с ним сидела и невидяще смотрела кино унылая Есения, потому мне предстояло взять себя за шкирку и встряхнуть.

А в итоге пойти к психологу, что ли… Потому что в одиночку я с тем, чтобы начать жизнь с нуля, не особо справлялась.

Придирчиво осмотрев себя в зеркало, я нахмурила брови. Не то, что хотелось бы видеть, но тоже неплохо. Когда услышала звонок в дверь, встрепенулась. Вержицкий должен был прибыть с минуты на минуту, однако я не исключала вероятность того, что приехал Константинов.

Подойдя к двери, взглянула в глазок. Темнота. Значит, кто-то закрыл его с той стороны ладонью. Это взбесило. Скорее всего, проделки Никиты, который все никак не мог наиграться в детство.

Я со злостью отперла замок и распахнула дверь. И в тот же момент, когда поняла, кто за ней, мои брови поползли вверх.

Отпрянув на полметра, чтобы ее ненароком не зашибло, на меня воззрилась Катя собственной персоной. Она подбоченилась и нагло заявила:

- Наконец-то! Нам надо поговорить.

Глава 13

- Вы не по адресу, - отрезала я и закрыла дверь.

Вернее, попыталась, потому что беременная любовница моего мужа не дала мне этого сделать, ухватившись за ручку и потянув ее на себя.

- По адресу! Ты же жена Никиты. Вам надо развестись, потому что я хочу, чтобы мой ребенок родился в полной семье.

Я закатила глаза. Константинов, по моему сугубо личному мнению, мог жениться после меня хоть на целом гареме. И да - Катя была права. Нам нужно было срочно развестись.

- Он пока не верит, но скоро точно убедится - ребенок его. Мы с ним целую неделю из постели не вылезали, когда ты его кинула.

Я инстинктивно сделала шаг вперед и осторожно схватила Катю за руку. Попыталась отлепить ее пальцы, которыми она вцепилась в дверь мертвой хваткой.

- Ты что? Мне больно! - взвизгнула Катерина, что вызвало у меня реакцию прямо противоположную той, которой она добивалась.

Я разозлилась. До багровой пелены перед глазами. Мои действия стали не такими аккуратными и я была уверена, что сделала Кате действительно больно, отцепляя ее руку от моей злосчастной двери.

- Забирай свое пузо и уматывай отсюда куда угодно! И женитесь с Константиновым хоть до умопомрачения! Сегодня же еду в суд подавать заявление, а потом забирай супер-приз в виде Никиты и счастливого пути!

Катя все же отступила к стене и теперь стояла, округлив глаза, и глядя на меня с ужасом, который плескался во взгляде. Должно быть, со стороны я и впрямь выглядела, как разъяренная фурия. До такого состояния меня доводили за все годы моей жизни от силы пару раз.

Мне даже казалось, что воздуха в легких не хватает, отчего я начинаю задыхаться.

- Вот и хорошо. Это я и хотела услышать, - все же оставила за собой последнее слово Катя и ретировалась с такой скоростью, будто не была на приличном сроке.

Я проводила ее взглядом. Дождалась, пока услышу, как закрылись двери лифта и кабинка поехала вниз. Устало прислонилась к стене и смежила веки. Злость и ярость начали отступать, оставив после себя чувство ужасающего опустошения.

Вернувшись в квартиру, я заперлась на все замки, как будто эта невыносимая Катя могла вернуться и попытаться проникнуть ко мне снова, и пошла в ванную привести себя в порядок.

- Я нашел тебе классного адвоката, - словно читая мои мысли и потребности, сказал Егор, когда мы ехали в кино.

Наверно, самым правильным было отменить сегодняшний поход, потому что я плохо представляла себя смеющейся даже на самой веселой комедии, но Вержицкий был совсем не виноват в том, что происходило в моей жизни.

- Вот как? - зачем-то спросила я, глядя в окно.

- Да. Ты же не собираешься ходить вечно замужней?

Я повернулась к нему. Он усмехнулся и, сняв руку с руля, взял мою ладонь, переплетая наши пальцы.

- Не собираюсь. Как раз хочу этим заняться в самом обозримом будущем.

Вержицкий кивнул и на губах его появилась довольная улыбка. У меня внутри появилось странное чувство и я вот так вот сразу не могла дать ему четкого определения. Знала лишь, что мне нужно двигаться дальше. В отношениях с мужчиной, который сейчас был рядом, в том числе.

- Какие планы на сегодняшний вечер? - спросила у Егора, даже не успев толком обдумать то, что собиралась предложить.

- Да вроде никаких. Кино, потом в кафешку, может, заедем? - ответил Вержицкий.

Я покачала головой.

- В кино - да. А потом - ко мне. Закажем ужин на дом. Останешься до утра?

Егор бросил на меня быстрый взгляд. В его глазах полыхнула вспышка вожделения.

Я натянуто улыбнулась. И да, приходилось гнать от себя мысли о том, что мой порыв был тесно связан с той пустотой, которую породил внутри совсем другой мужчина.

Я почувствовала себя неловко сразу, как только мы вошли в квартиру и начали целоваться. Вроде бы уже не раз до этого момента ощущала губы Егора на своих губах, но сейчас все было иначе. Когда руки Вержицкого потянулись к моей блузке, я схватилась за его запястья и, ощутимо сжав их, попросила:

- Подожди…

Егор напрягся. Я почувствовала это по тому, как закаменели его руки под моими пальцами. Сама же стояла напротив, тяжело дыша, а в висках бился пульс. И понимание - мне просто нужно отбросить все. Мысли о другом, о том, что после мужа меня никто и никогда не касался. Возродить в себе все, что меня убивало - боль от сказанных Никитой слов, то, что он спал направо и налево с другими… Пусть и после расставания, но он был в постели не одной женщины.

Наверно, только так, испепелив в себе все то хорошее, что я ощущала по отношению к Константинову, я могла бы вновь воскреснуть…

- Подожди, - вместо этого сказала я и отступила.

Вержицкий смотрел на меня со смесью непонимания и обиды. И я прекрасно понимала его чувства.

- Хочешь сказать, что не готова? - мягко спросил он, но в его тоне мне почудилось такое острое недовольство, что не заметить его было невозможно.

- Я не знаю. Давай возьмем паузу.

Я заметалась по квартире, словно раненый зверь. Добралась до кухни, плеснула себе в бокал щедрую порцию Шардоне. Залпом опрокинула в себя.

Да уж, совсем не так я представляла себе нашу первую близость с Егором. А то, что она непременно когда-то должна была случиться, казалось делом решенным. Вот только одно - идти к этому постепенно, зная, что прошлые отношения покоятся там, где им самое место, и совсем другое - когда Константинов подбросил мне столько новых поводов поэмоционировать, что хоть стреляйся.

- Ты вовсе не должна со мной спать, хотя, к этому уже все располагает, - с невеселым смешком сказал Егор.

Он подошел со спины, положил ладони на мои закаменевшие плечи и провел ими вниз и вверх.

- Я знаю… знаю, - сказала в ответ и развернулась в его руках. - И я хочу, правда. Просто, наверно, не сейчас.

Посмотрев на Вержицкого с немой просьбой во взгляде, я рассчитывала увидеть понимание. И хотя пока могла лицезреть лишь все ту же обиду, которая так и сквозила в его глазах, была благодарна Егору за то, что он воспринял все довольно спокойно. По крайней мере, внешне.

- Тогда… раз уж я все равно ночую у тебя, пойдем продолжим наш киносеанс? - кривовато улыбнувшись, спросил Вержицкий.

Я кивнула.

- Да… и прости, что все так.

Егор помотал головой и приложил палец к моим губам.

- Все нормально. Пусть идет, как идет, - сказал он, после чего ушел в сторону моей спальни.

То, что я проспала, поняла, когда раздался настойчивый звонок в дверь. Подскочила на постели и посмотрела на часы. Рядом сонно заворочался Егор.

Мы с ним и вправду просто посмотрели кино, после чего легли и отрубились. Сказывалось то нервное напряжение, которое так или иначе отражалось на нас обоих.

Схватив телефон, я простонала. На экране значились несколько пропущенных вызовов - от свекрови и от Никиты.

- Что стряслось? - пробормотал Вержицкий, когда звонок в дверь повторился - на этот раз гораздо более настойчивый.

- Мама Ника Сашку привезла, - ответила я. - Пойду открывать.

Накинув на плечи халат, я прошлепала босыми ногами в сторону прихожей. И как так вышло, что будильник я не услышала, а телефон оказался поставленным на беззвучный режим? Черт! Предполагалось же, что Егор успеет уехать до того, как мне привезут дочь.

Зевнув, я потянулась к замку в тот момент, когда еще одна трель звонка огласила тишину квартиры. Открыла дверь и застыла. На пороге стоял Никита. Какой-то взъерошенный, со взглядом, в котором отчетливо прослеживалось беспокойство. Рядом обнаружилась Сашка, держащая его за руку.

- Мама! У тебя все хорошо? - спросила она, но не успела я ответить, как позади меня раздался голос Егора:

- Более чем, - ответил Вержицкий, и я поперхнулась следующим глотком воздуха.

Глава 14

Дочь воззрилась на Егора с таким недоумением, что в нем мне почудились отголоски ненависти. Я так и читала в ее глазах - и это причина, по которой ты сегодня за мной не приехала?

- О, я вижу, ты зря времени не теряешь, - хмыкнул Никита.

На его лице было такое выражение, в котором смешались сразу боль, злость, удивление. И все это было приправлено язвительностью, с которой он ко мне и обращался. И смотрел тоже только на меня, как будто Вержицкого здесь не было.

- Тебе ли говорить, - хмыкнула в ответ.

Уже собиралась забрать Сашку и закрыть перед Константиновым дверь, когда вдруг случилось неожиданное. Я взяла дочь за руку, но она тут же начала вырываться. Это ошарашило и разозлило. Потому что вторая ладошка Саши уже впилась в рукав Никитиной куртки. Моя дочь что, делала выбор в пользу отца и всячески показывала, что хочет вновь уехать с ним из собственного дома?

- Я отвезу Сашку к себе, - процедил Константинов. - Не думаю, что ей стоит сейчас быть там, где расхаживают твои полуголые тр… мужики.

Он попытался отцепить мою руку… Да-да! Он просто взял и предпринял попытку разжать мои пальцы, которыми я держала Сашу!

- Да пошел ты к чертям, Константинов! - заорала я ему в лицо. Отпихнула прочь и, не раздумывая о том, что говорю, продолжила на повышенных тонах: - А ты уже сообщил дочери, что у нее скоро появится брат или сестра? Или информация о пузатых любовницах отца - не для ее ушей?

Мне показалось, что воздух кругом нас стал густым, вязким, как патока. Даже кислород в легкие поступал с трудом. Глаза Сашки округлились, она все поняла. Отпустила рукав куртки Константинова, выпростала ладонь из моих пальцев. И - я могла поклясться в этом - не стой Никита на ее пути, она могла вполне сорваться и сбежать.

Моя семилетняя дочь, ставшая заложницей в том, в чем не должна была…

- Зачем ты так? - с горечью выдохнул Константинов.

Я криво усмехнулась.

- Пора брать ответственность за то, что ты творил и продолжаешь вытворять, Никита.

Не глядя на поникшую Сашку, я повернулась к Егору.

- Прости, пожалуйста, но… ты не мог бы сейчас уехать?

Я произнесла эти слова сдавленно. Мне совсем не хотелось, чтобы Вержицкий подумал, будто я его прогоняю. Впрочем, Егор отреагировал более чем адекватно.

- Думаю, вам нужно поговорить с ребенком вдвоем, - кивнул он и, развернувшись, ушел ко мне в комнату, очевидно, чтобы одеться.

Мы же остались стоять молча. Я не знала, что происходит в голове моей дочери, но примерно догадывалась. Мама - с другим. Папа, как оказалось, уже завел второго ребенка на стороне. И все это - в ее некогда идеальном мире, давшем трещину, где она мечтала, чтобы все было как раньше.

- Я позвоню тебе, - сказал Вержицкий, появившийся рядом минуты через три, наполненные гнетущей тишиной.

- Хорошо, - кивнула в ответ и, дождавшись, пока Егор пройдет мимо Никиты и скроется из поля зрения, указала на нутро квартиры: - Идемте. Я думаю, нам все нужно обсудить втроем и спокойно.

Сашка после некоторого колебания зашла домой. За ее плечами уныло свисал рюкзачок.

- Кажется, мы оба добились чего-то дерьмового, - выдохнул Константинов, и я поняла - вряд ли разговор удастся провести без эмоций.

Однако молчать и дальше и делать вид, что мы можем остаться приятелями-родителями для Сашки стало невозможно.

Конечно, первым делом пришедшего из школы ребенка стоило покормить. Но я не представляла себе, как мы с Никитой станем сидеть и молча ждать, пока наша дочь перекусит. Да и не думала, что Саше сейчас кусок в горло полезет.

Она не стала переодеваться и мыть руки, как делала это всегда, когда приходила домой из садика или с прогулки. Просто положила рюкзак возле кровати, села на краешек постели и, сложив перед собой ладошки, уставилась на них.

Мне захотелось устроиться рядом с дочерью, обнять ее, укрыть от всего того, что ей предстояло услышать и понять. Но здесь и сейчас мы с ее отцом должны были выступать единым фронтом. Не пытаться перетянуть Сашку каждый на свою сторону. Не орать друг на друга и стараться очернить. И я надеялась, что Константинов это понимал тоже.

- Это правда? У папы будет другой ребенок от другой тети? - наконец, подала голос дочь, вскидывая глаза и смотря на нас с такой затаенной болью, что мне стало невыносимо горько.

- Неправда, - тут же отрезал Никита.

Я уже собралась было сказать свое слово, когда Константинов продолжил:

- Но у твоей мамы есть основания так думать. Потому что… когда мы расстались с ней… В общем…

- В общем, не только у меня появился Егор, но и у твоего папы есть… другая, - пришла я на помощь к бывшему мужу.

Вернее, это мне казалось, что на помощь. Однако Константинов поморщился, как будто ему в рот выдавили сок особенно кислого лимона. Да и я сама едва не скривилась от собственных слов. Это объяснение подошло бы для ребенка куда более взрослого.

- У папы нет никакой другой, - отчеканил Никита.

- Но у мамы есть основания так думать? - не удержалась я от шпильки.

- И оснований нет! Все в прошлом.

- Так объясни все это Саше! - вспылила и, сложив руки на груди, отошла в сторону. - Только без попыток выставить меня монстром в глазах моей дочери!

- Нашей дочери!

- Хорошо, что ты это помнишь…

Я прикрыла глаза и досчитала до пяти. Чего доброго сейчас все снова перейдет в перепалку между мною и Константиновым. А у нас ведь с ним совсем иные цели.

Никита подошел к Сашке и, присев возле нее на корточки, сказал:

- У твоей мамы есть все основания считать, что я поступил с ней плохо. Я действительно наговорил ей того, что не должен был вообще никогда произносить. Потому что ты и она - это единственное, что для меня ценно. Я очень хочу, чтобы мы снова жили семьей. Но успел натворить дел, которые сейчас отражаются в первую очередь на твоей маме и тебе. Мне за это очень стыдно. Я хочу попытаться все исправить.

Саша смотрела на отца, нахмурив брови. В ее голове происходила усиленная работа мысли - это было видно невооруженным взглядом.

- Что именно ты натворил? - после паузы, которая, видимо, была нужна ей для того, чтобы совладать с опаской задать вопрос, уточнила дочь.

- Я сказал твоей маме, что мы поторопились жениться.

- Но вы не торопились! Наоборот! - горячо запротестовала Сашка.

- Именно. Вместо того, чтобы позвать твою маму замуж, как только понял, что люблю ее, я все бегал от этой ответственности. Все считал, что… Что у меня все впереди.

- Что - впереди? - не поняла дочь.

И я застыла, ожидая ответа Никиты. Ведь и для меня это было самым ужасающим в том, что сказал мне однажды муж. Что у него все самое хорошее - в будущем. И вовсе не со мной и нашим ребенком.

Глава 15

Константинов полуобернулся ко мне. Я пожала плечами, как бы говоря этим жестом - давай, сам думай, что ответить. Если, конечно, все же слова отыщутся.

- Что у меня вся жизнь впереди. Лучшая жизнь, - вновь посмотрев на Сашку, тихо шепнул Никита.

Бровки дочери нахмурились. Конечно, она была совсем не в том возрасте, чтобы понимать то, какую смертельную обиду таили слова ее отца для меня. И для нее - тоже. Наверно, даже в первую очередь.

- Но она ведь у тебя впереди, папочка. Тебе же совсем немного лет, - философски изрекла Сашка и даже протянула руку, после чего погладила Никиту по щеке.

У меня на глазах помимо воли появились жгучие слезы. А в душе - родилась потребность хорошенько встряхнуть Константинова. Схватить за грудки и заставить извиниться. Миллион и еще столько же раз.

- Тогда я имел ввиду, что вы - не часть этой лучшей жизни.

Никита проговорил это покаянным тоном. Саша охнула - так искренне, по-детски трогательно. На лице ее появилось выражение оглушенности. Наверно, замахнись сейчас на нее Константинов, она была бы ошарашена в разы меньше.

- Ты не хотел, чтобы мы тебе мешали? - пролепетала она.

Моя взрослая не по годам дочь все поняла сама. Смотрела на папу, и я бы сейчас дорого дала за то, чтобы видеть выражение лица Никиты.

- Нет, Шунь… Как бы тебе объяснить…

Константинов произнес эти слова хриплым усталым голосом. Распрямился, устроился рядом с Сашей. Теперь они сидели один возле другого и так похожи были, что у меня сердце зашлось. Прежде всего их объединяло… непонимание. Да, именно оно было написано на лицах. И если ошарашенность дочери я могла объяснить просто, то что же творилось с Никитой? Что понуждало его поражаться? Прошлое поведение? Те жуткие слова и намерения, которыми была полна жизнь Константинова даже в тот момент, когда у него имелись жена и дочь?

- Я очень сильно ошибался, когда убеждал себя, что мне хорошо быть… свободным. У нас уже была ты, я - женился на самой лучшей женщине на свете, которая стала для моего ребенка самой лучшей матерью. Но все это было словно бы не таким важным, как моя личная свобода. А ведь свобода - это ответственность. И свобода - в границах. Черт, как же сложно!

Он вскочил на ноги и заходил по комнате. Взъерошил волосы на затылке ладонью, а сам судорожно подбирал слова. И когда заговорил, обращался преимущественно ко мне:

- Я теперь понял, что границы - это и есть свобода. Не безбашенная жизнь, не какие-то метания. Не вечеринки, не танцы напропалую. А границы, в которых я и чувствовал себя так, что мог дышать.

Я отвернулась. Слушать это все было не в моих силах. Что и говорить, а Никита со своими признаниями и тем, к чему он пришел, безбожно опоздал.

- Сашунь… То, что рядом с твоей мамой появилась женщина, которая заявила, что у нас с ней будет ребенок - правда, - вновь переключив внимание на дочь, сказал Константинов. - Но я ей не верю. И вскоре планирую сделать все, чтобы убедиться в ее лжи.

Дочь кивнула. Снова уткнулась взглядом в лежащие на коленях руки. Я поняла, что с этой беседой пора заканчивать. Главное было сказано и, как я чувствовала, дочерью осмыслено.

- Я думаю, тебе пора, - сказала дрогнувшим голосом. - Наличие Егора мы с Сашей обсудим вдвоем.

Никита сделал движение в мою сторону, как будто хотел подойти, но, передумав, остался на месте. Его челюсти крепко сжались, на скулах заиграли желваки. Видимо, вспомнил, что обнаружил Вержицкого рядом со мной, когда они с Сашкой приехали.

Чувствовала ли я удовлетворение или отмщение? Нет. Только дикую усталость, когда хотелось, чтобы Константинов как можно скорее ушел и я бы осталась с дочерью вдвоем. Пара слов о Егоре, а потом - обед и мультики. И конечно, обсуждение того, что случилось в школе сегодня. И больше - ничего.

- Хорошо. До встречи. Я хотел бы на выходных провести время с Сашей, - сказал Никита, направившийся к выходу из квартиры.

- Посмотрим, - туманно откликнулась я.

Дождавшись, пока бывший муж наденет обувь, я открыла перед ним дверь. Он задержался на пороге. Стоял, смотрел на меня и, видимо, не найдя, что еще прибавить, наконец, ушел.

Я же горестно выдохнула, когда Константинов скрылся, заперлась и пошла к Сашке. Натянула улыбку, зашла к ней… и тут же снова с губ сорвался вдох, когда дочь подбежала ко мне, крепко обняла за ноги и, всхлипнув, прошептала:

- Мамочка! Я так тебя люблю!

Глава 16

Константинов ругнулся сквозь крепко стиснутые зубы. Даже чертова парковка во дворе вызывала у него такой ураган эмоций, что они угрожали свести его с ума. Места было слишком мало - хотя, объективно, даже более чем достаточно, - а идиоты-соседи насовали своих корыт так плотно друг к другу, хоть вызывай эвакуатор.

И виной тому, что Никита готов был убить первого встречного, являлись два обстоятельство. Первое, которое все никак не шло из головы - вид Егора рядом с Есей. Прямо утром, мать его! Стало очевидным сразу, как только взглянул на заспанную парочку, чем именно они занимались.

Когда только уходил от Есении полгода назад, даже предполагал, что рано или поздно у нее появится мужик. Тогда это казалось несбыточным, хоть немного и щекотало нервишки. Но кто ж знал, что от понимания того, что Еся теперь спит с другим, будет настолько хреново?

Второй вишенкой на торте был тот факт, что сегодня Саша заявила ему по телефону, что они идут вместе на какие-то там гребаные карусели. Втроем. Сказала это совершенно спокойным, даже обыденным тоном, как будто они только и делали, что разговаривали о походах Еси, Саши и чертова Егора куда бы то ни было.

Константинов вышел из машины, с силой захлопнул дверцу. Поставил авто на сигналку и направился домой с твердым намерением напиться.

Однако его планам сбыться было не суждено. Когда отпирал дверь в квартиру, услышал женские голоса. В одном из них узнал мать. В другом, к своему ужасу, - Катю.

Судя по всему, обе женщины вполне вольготно расположились на его кухне и о чем-то беседовали.

Не разуваясь, Никита прошел прямиком к матери и Кате. Последняя взглянула на него испуганно, охнула и прикрыла живот, как будто опасалась, что он может причинить вред ее ребенку.

- Что здесь происходит? - процедил Никита, переведя взгляд на мать.

Та пожала плечами, как ни в чем не бывало.

- Мы тебя ждем. Я заскочила проведать, как ты, а Катя…

- Какого хрена ты ее впустила?! - заорал, наконец, срываясь, Никита.

Катерина всхлипнула, а мама недобро прищурилась. Неспешно поднялась из-за стола и, оперевшись на него руками, тихо проговорила:

- Во-первых, повысишь на меня голос еще раз, я тебя ремнем отхожу и смотреть не буду, что тебе уже много лет. Во-вторых… - Она перевела дух и отчеканила: - Во-вторых, сядь за стол и имей совесть и смелость разбираться с тем, что наворотил!

- Мне не пятнадцать лет! - отрезал он, не намереваясь и секунды проводить рядом с Катей.

Он все ей сказал. Так какого черта она снова появилась в поле его зрения?

- А ведешь себя так, будто даже не пятнадцать, а тринадцать! - рявкнула мама и добавила спокойнее: - Сядь.

Пнув ни в чем неповинный стул, Константинов отставил его подальше от беременной девицы и сел за стол. И дернул же его тогда черт залезть к ней в койку!

- Что от меня нужно? - процедил он, глядя на мать.

- Пока только разговор, - пожала она плечами и устроилась на своем месте. - Хочу разобраться, что за история с этой беременностью. Почему ты открещиваешься от отцовства, как черт от ладана.

- Потому что это не мой ребенок.

- С чего ты это взял?

- Просто взял и все, - он хмыкнул, когда мама вскинула брови.

Катя при этом сидела, как мышь под метлой.

- Катерина утверждает обратное.

- Катерина может утверждать что угодно. Даже что беременна от папы Римского. А, кстати, - он мило улыбнулся маме, - пока вы тут дружески беседовали, ты не спросила у Катюшеньки, почему она так боится анализов на отцовство?

Мама нахмурилась и перевела взгляд на потенциальную мать ее внука или внучки. Константинов тоже посмотрел на Катерину.

Та вдруг всхлипнула и, взявшись за край блузки, начала его теребить.

- Я боюсь… - наконец выдавила она из себя.

- Того, что твоя ложь раскроется? - не удержался Никита.

Катя зыркнула на него недовольно.

- Нет! Того, что… никакой поддержки мне не будет…

Константинов закатил глаза. Говорить о том, что поддерживать ребенка, чье отцовство не выяснено, дураков нет, он не стал. Это было очевидно.

- Катя, а и правда, почему бы просто не сдать анализ? - спросила мама Ника. - Я знаю, что сейчас все очень просто - делается он по крови…

- Знааааюююю, - расплакалась Катерина. - И знаю, что если Никитка будет знать точно о своем отцовстве, он сделает все, чтобы я даже близко к нему не подходилаааа.

Мать перевела на него взгляд, Константинов пожал плечами. Весь этот фарс ему порядком надоел.

- Когда малыш родится, тогда в любом случае вам нужно будет сдать анализ. И если это не малыш Никиты…

- Это его сын! Мальчик! У нас с вашим сыном будет мальчик! - горячо отозвалась Катя.

- Хватит!

Ник ударил по столу и, поднявшись, процедил:

- Больше никаких посиделок и попыток призвать меня к ответу или к чему там еще. С тобой поговорим только если пойдешь и сдашь анализ, по которому станет ясно, что носишь моего ребенка, - ткнул он пальцем в сторону Кати. - И даже если пузо от меня - я не собираюсь воспитывать никого кроме Сашки и детей, которых мне родит Еся.

- Если родит, - резонно заметила мама.

Константинов едва не взвыл.

- А ты впредь будь добра не води сюда никого без моего ведома, - посмотрел он на мать. - Иначе я буду вынужден сменить замки.

Развернувшись, Никита ушел к себе в комнату. Минут через пять хлопнула входная дверь. Константинов был уверен - ушла как Катя, так и его мать. И, наверно, в любой другой ситуацией ему бы стало совестно.

Но не сейчас. В данный момент жизни он не мог испытывать еще больше того чувства, что раньше казалось рудиментарным.

Стыда.

Глава 17

Так грустно Саше не было даже тогда, когда в пять лет она потеряла свою любимую куклу. Она сидела на заднем сидении рядом с мамой, когда они направлялись в луна-парк втроем, смотрела в окно и просила природу, чтобы пошел дождь и их поездка перенеслась на неопределенный срок.

Дождь не пошел. Ну разве что только в душе Саши, где было так тоскливо, что хотелось плакать.

Если раньше она надеялась на то, что папа и мама когда-то смогут быть вместе, то после разговора с обоими родителями стало ясно - надежд почти нет. То, что сказал папа… Это никак не могло уложиться в Сашиной голове.

С самого рождения она чувствовала себя его принцессой. Знала, что мама ее очень любит, но с папой у Саши были свои, совершенно другие, отношения. Конечно, она задавалась вопросом, почему мама и папа не поженились еще до того, как она родилась, но в тот момент как-то это не было настолько важным. К тому же, в садике были и дети, которых растили мамы и бабушки. Без пап. Вообще.

А у Саши он был, да еще какой! И вот теперь она знала, что все это время папа считал, будто впереди у него новые дети и они будут гораздо лучше, чем она, Сашенька. Именно так она и поняла, когда слушала его рассказ.

Конечно, потом он передумал, но это не отменяло простого факта - когда Саше было меньше лет, папа считал, что она - не самое важное в его жизни. И что самое важное и прекрасное его ожидает впереди…

Даже сейчас, когда такси остановилось возле парка аттракционов, вместо того, чтобы обрадоваться, Саша всхлипнула. Это не укрылось от внимания мамы.

- Кноп? Все в порядке? Ты чего такая смурная? - спросила она.

Саша вздохнула. Объяснять при Егоре очевидные причины, о которых мама и без того наверняка знала, она не стала.

- Просто нос чешется… Хочется чихать, - соврала Саша и, натянув на лицо улыбку, перевела разговор: - Давайте уже купим билеты?

- Может быть, тебе хватит? - осторожно спросила мама у Егора, когда они, накатавшись на аттракционах, зашли перекусить в небольшой ресторанчик.

Саша, нахмурившись, наблюдала за тем, как мамин хахаль, как называл его папа, заказывает себе еще один стакан с чем-то коричневым. Наверно, с тем самым, что папа тоже весьма жаловал, но только когда они выезжали на дачу с друзьями.

- Я сам решу, хватит ли, - сказал Егор, и Сашеньке совсем не понравилось то, как прозвучала эта фраза.

Хахаль мамы посмотрел на них, хмуря брови, но почти сразу улыбнулся:

- Есь, я в порядке. Просто хочу расслабиться. А то в напряге был последнее время.

Мама кивнула, но Саша видела, что ей тревожно. Поэтому она не придумала ничего другого, как сжать под столом мамину руку. Так и ей самой стало гораздо спокойнее.

Когда они вышли, как раз начал накрапывать дождик. Егор вызвал такси, и Саша мысленно вздохнула с облегчением. Скоро они с мамой вернутся обратно домой. Мамин хахаль оставаться с ними не будет - это Сашенька поняла из их разговора. Так что оставалось лишь немного потерпеть и, добравшись до дома, наконец остаться наедине с мамой.

- Егор… задержишь такси? - сказала мама, когда через пять минут машина так и не приехала. - Я быстро в туалет отбегу.

Она бросила на Сашу быстрый взволнованный взгляд, закусила губу.

- Подождете меня?

Егор кивнул.

- Давай. У тебя минуты три-четыре точно есть. Потом машина приедет.

Оставаться с ним вдвоем Саше не хотелось, но не стоять же и не ждать маму под дверями туалета?

- Хорошо. Я скоро, - сказала мама и, повернувшись, почти бегом устремилась обратно к ресторану.

Саша поежилась. Дождик стал накрапывать все сильнее. Неподалеку была остановка, но Егор даже и не думал пытаться укрыться под ее козырьком. Хотя, это было бы весьма проблематично - народу на остановке набилось столько, что яблоку было негде упасть.

- Подожди здесь и никуда ни шагу, - велел ей Егор. После чего зло выругался: - Чертов таксист! Какого хрена он приехал не сюда?

Он метнулся куда-то в сторону, и Саша осталась совсем одна. Страшно ей не было - она знала, где мама, да и Егор наверняка вот-вот должен был вернуться.

Дождь полил сильнее, Саша уже вымокла до нитки. Прошло, наверно, больше чем пять минут, но мама так и не вернулась. Ее хахаль тоже пропал.

Вздохнув, Саша посмотрела на ресторан. От него прозрачная остановка просматривалась прекрасно. Взрослым, конечно, там было не уместиться, но вот Сашенька вполне могла найти там укрытие.

Добежав до того места, где все стояли и, прижавшись друг к другу, пытались уберечься от льющейся с небес воды, Саша протиснулась между двумя тетями и застыла. Нужно было просто дождаться, когда вернется мама и, увидев ее, дать знак, что она не потерялась.

Внезапно ее руку сжали с такой силой, что Саша охнула от боли.

- Я же тебе сказал стоять и ждать меня на месте! - рявкнул Егор и дернул ее на себя.

Его глаза почернели и метали молнии. Рот искривился, и Саше стало так страшно, что она онемела.

- Если я говорю - ни шагу, значит - ни шагу! - процедил мамин хахаль и встряхнул Сашу.

Ее ноги едва ли не оторвались от земли. Испуганно вскрикнув, она не смогла больше сдерживаться и сделала то единственное, на что у Саши оставались силы.

Отчаянно разревелась.

- Что такое? Молодой человек, зачем вы трясете свою дочь? - раздался рядом спасительный голос какой-то женщины, и Сашка решилась.

Вспомнила, как папа учил ее кое-чему, когда объяснял правила поведения в ситуациях, угрожающих ее безопасности. Он назвал их через… какими-то.

- Я не знаю этого человека! - завопила Саша изо всех сил.

Врать было нехорошо, и она это знала. Но знала еще, что никто не имеет права ее трогать и трясти. Ее могут обнимать и сажать на колени, но только близкие и родные. Этому ее тоже учил папа.

Его образ вдруг появился в памяти и придал сил.

- Я не знаю этого человека! - еще громче закричала Саша.

Толпа жмущихся друг к другу людей сначала замерла, а потом пришла в неистовство.

- Ах, ты, прохиндей! - зашипела та самая женщина и, схватив Сашу, прижала к себе.

Ошарашенный Егор невольно отпустил ее и отступил на шаг.

- Ну-ка, ну-ка! Звоните в милицию! Смотри-ка каков! Хотел утащить чужого ребенка!

- Да это дочь моей… - начал Егор, но тут же замолчал.

Видимо, признаться в том, что он мамин хахаль, у него не хватило духу.

- Что здесь творится?

Саша еще никогда в своей жизни не была настолько счастлива слышать маму. Она высвободилась и, тихо поблагодарив женщину, устремилась к той, которая поспешила прижать ее к себе.

- Мама… Егор на меня сильно разозлился и, схватив за руку, так тряс, что у меня голова чуть не оторвалась, - пожаловалась Саша.

Она уткнулась лицом в мамин живот и, почувствовав на затылке мягкие прикосновения, выдохнула с облегчением. Теперь бы просто уехать и больше никогда не видеть этого ужасного Егора.

- Что? Я не понимаю… - растерянно проговорила мама.

- Да! Еще как тряс! Девчонка даже рыдала! А вы почему оставляете ребенка с незнакомцами? - это снова вступила та самая тетя.

- Где это видано? Детей только и делают, что воруют!

- Да! Только намедни смотрела сюжет…

Они загорлопанили наперебой, а мамины руки закаменели.

- Есь… Я очень испугался, - послышался голос Егора.

Саша не сдержалась. Посмотрела на хахаля одним глазком. На его лице была такая противная улыбочка - она видела такие только у злодеев в мультиках. Хотя, он сейчас для Саши и был самым настоящим злодеем.

- Пошел посмотреть, где таксист, а Сашка ушла на остановку. Мне не сказала.

- Ты оставил моего ребенка без присмотра, а когда вернулся, применил к ней физическую силу? - процедила мама, и Саше даже не по себе стало от того, как прозвучал ее голос.

Не хотела бы она быть сейчас на месте Егора.

- Есень… да какую силу? - Он неприятно хохотнул. - Чуть за руку схватил и хотел увести. А она в слезы. Саш… слышишь? - начал он, но мама потащила ее в сторону, а сама при этом закрывала собой.

- Не смей! - выкрикнула она. Такого тона у мамы Саша еще не слышала.

- Есь! Да хватит уже! Она сама виновата, потому что ни черта у тебя не слушается! Какого хрена не стояла там, где я ее оставил?

Сашка зажмурилась. Особенно от того, что ей снова стало страшно. Потому что мама почти что бежала и уводила ее за собой. А она только и делала, что переставляла ноги и хотела лишь чтобы Егор отстал.

Он что-то кричал им вслед - Саша уже не особо прислушивалась. И выдохнула спокойно только когда они оказались в теплом и уютном вестибюле метро.

Это происшествие сыграло Саше на руку. Из телефонного разговора мамы с подругой она смогла уяснить, что такие люди, как Егор, должны держаться от них подальше. Данное обстоятельство Сашу удовлетворяло целиком и полностью.

Как только они оказались дома, Сашка выдала маме всю версию произошедших событий. Мама, кажется, расстроилась. Поначалу. Но потом поджала губы и на лице ее появилось решительное выражение.

Прошло часа два с тех пор, как они вернулись домой, а Саша нет-нет, да вспоминала случившееся. Впрочем, горячая ванна, теплый шоколад и мультик сделали свое дело и она заметно успокоилась.

Повод вновь взволноваться случился внезапно. В дверь вдруг настойчиво зазвонили, и Сашка ужаснулась тому, что это мог быть Егор.

Совсем вскоре выяснилось, что опасения ее напрасны. На пороге стоял папа. И, судя по тому, что говорил маме, он откуда-то был в курсе всего, что случилось с Сашей…

Глава 18

В моей голове не укладывалось то, что произошло сегодня. Успокоив Сашку, я начала расхаживать по своей комнате, а сама пребывала то в состоянии жуткой паники, то в такой ярости, от которой все внутри переворачивалось.

Наша с Константиновым дочь росла в атмосфере любви. Мы даже голос на нее не повышали! Во-первых, не было поводов. Во-вторых, как раз такое воспитание, полное любви и понимания, и минимизировало вероятность вырастить из нее хулиганку. И вот сегодня мужчина, который не имел к Саше никакого отношения, позволил себе то, что стало травмирующим фактором. А насколько сильным - мне только предстояло разобраться.

Мне не нужно было давать ему пить. По крайней мере, не когда мы рядом. И не стоило оставлять на Егора ребенка даже на пару минут. Но поняла я это только сейчас. Слишком запоздало.

Схватив телефон, я уже намеревалась набрать номер Вержицкого и высказать ему все, что я думаю, а также сообщить, что видеться с ним впредь больше не желаю, когда раздался звонок в дверь.

Признаться честным, первым делом я испытала страх. В голове мгновенно замелькали картинки того, как Егор (а я была уверена, что это он) начинает ломиться к нам с Сашкой, когда поймет, что ему не открывают. Я тут же обозлилась на саму себя за эти мысли, потому что не собиралась бояться собственной тени, когда нахожусь у себя дома. Да и где бы то ни было вообще!

Выбежав в прихожую, я открыла дверь и обомлела. На пороге стоял Никита Константинов собственной персоной и он был очень… очень-очень разъярен и напуган.

- Где она? - прохрипел бывший муж. - Где Сашка? Куда этот хрен ее утащил?!

Он буквально отпихнул меня в сторону и бросился в детскую. Ошарашенная, я последовала за ним, не понимая, откуда он знает о случившемся.

Саша уже выглянула в коридор, и Константинов, ринувшись к ней с каким-то утробно-животным звуком, схватил дочь на руки и прижал к себе. Кнопка тут же обвила его шею руками и затихла.

Я могла прозакладывать голову - попадись Никите сейчас Егор, он бы просто уничтожил его за полсекунды.

- Я хочу забрать ее! - процедил Константинов, поворачиваясь ко мне.

Сашка округлила глаза и замотала головой.

- Что значит, забрать? - ледяным тоном, за которым скрывала панический ужас, что подкатил к горлу, поинтересовалась я.

- На неделю. И не волнуйся, при мне ее точно не попытаются похитить.

Я вдруг испытала такую усталость, что мне показалось, будто из меня выкачали воздух. Прикрыла глаза, потерла виски пальцами.

- Папа… мама не виновата ни в чем. И прости, но я хочу остаться с ней.

Я знала, что Константинову достаточно слов Саши. Он бы точно не стал утаскивать дочь куда бы то ни было помимо ее воли.

Пройдя на кухню, я тяжело опустилась на стул и уставилась в одну точку перед собой. Никита пришел через пару минут. Сашки с ним не было, видимо, она вернулась в свою комнату.

- Потрудись объяснить, что это? И почему я узнал обо всем не от тебя?

Голос Константинова был ледяным. Так он со мной не разговаривал ни разу. Хотя, между нами и бывало всякое.

Передо мной на стол лег его телефон. Он включил на нем видео, и я охнула и прижала руку ко рту. То, что случилось сегодня на остановке, попало в сеть. И не просто попало, а было озаглавлено как «Ребенка пытались похитить прямо из толпы».

- Какая чушь! - не удержалась я, когда короткий ролик закончился.

Со стороны, правда, чушью и не пахло… Я запоздало сообразила, чем мне это может грозить, и с ужасом посмотрела на Никиту.

Видимо, поняв по лицу все, что вихрем проносилось в моей голове, он вздохнул. От былого вида, когда Константинов больше походил на ангела мщения, не осталось и следа. Муж присел напротив и озвучил то, о чем я даже боялась помышлять:

- Да, менты вполне могут начать это раскручивать. Я сильно удивлюсь, если горячая новость нашего города пройдет мимо них.

- Сашка закричала так потому что испугалась! - попыталась я найти здравое зерно в том, где его не имелось.

- Я в курсе. - Челюсти Никиты сжались с такой силой, что мне показалось, будто я слышу хруст. - И я никак не могу понять - тебе что, действительно настолько важнее лечь под кого-то, чем сделать все от тебя зависящее для безопасности нашей дочери?

Я не сразу осознала, что он имеет ввиду. А когда до меня дошло…

Размахнувшись, я дернулась вперед и выписала Константинову звонкую оплеуху. Потом еще одну и еще. Он даже не моргнул, но в глазах заполыхал такой пожар, что если бы Ник мог убивать взглядом, я бы уже превратилась в кучку пепла.

Впрочем, это суждение было ошибочным, ибо, как оказалось, огонь породила вовсе не злость, а… желание.

Константинов поднялся из-за стола. Плавно, неторопливо. Мое сердце заколотилось от непонимания того, что сделает муж в следующую секунду. Подойдя ко мне вплотную, он вдруг сделал неуловимое движение, и я ощутила, что меня вздернули наверх с такой легкостью, словно я была пушинкой.

Никита вжал меня спиной в стену, зафиксировал руки сзади, обхватив их одной ладонью. Я затрепыхалась и стала выворачиваться… Хотелось кричать, но Сашка наверняка бы перепугалась еще больше.

- Что ты творишь? - выдохнула, округлив глаза.

Лицо Никиты, алое с правой стороны, искривилось от такой улыбки, которой я еще не разу не видела… Ни у одного человека.

- А на что это похоже? - хрипло поинтересовался он и, положив вторую руку мне на подбородок, впился в губы поцелуем.

Глубоким и яростным, в котором не было ни капли нежности.

- Может, тебе нравится, когда так? А я, дурак, все кругом бегаю и на задних лапках прыгаю?

Я не успела ответить, он снова начал меня целовать. Удалось извернуться и с силой прикусить губу Константинова, что распалило его еще больше.

- Или так? - Он опустил руку и сжал мою грудь.

- Отпусти! Сволочь! - прошипела я, выворачиваясь, правда, без особого успеха.

Ник вдавливал меня собой в стену и мне даже не удавалось угодить ему коленом туда, куда стоило бы давным-давно.

- О, как ты заговорила. Я так и понял, что тебя возбуждают психи.

Я сжала челюсти, не давая Константинову снова наброситься на мои губы. Какого черта он творил? Собирался взять меня прямо здесь? Помимо моей воли?

- Не трогай! - вскрикнула, не сдержавшись, когда пальцы Никиты проникли под мою одежду. - Я буду орать! Сашка услышит! Это на мгновение отрезвило Константинова, чем я и воспользовалась. Высвободилась и замолотила руками по непробиваемому Никите, попадая всюду, куда удавалось дотянуться.

- Убирайся прочь к своей Кате! И сделай все для того, чтобы она больше не появлялась в нашей с Сашкой квартире!

Константинов нахмурился. Перехватил мою руку, которая как раз едва не добралась до его лица, чтобы выписать новую пощечину. Сжал - несильно, но я почувствовала его молчаливое «хватит».

- Катя была у тебя? - потребовал он ответа.

- О! Значит, это новости для твоего Величества? - хохотнула я зло.

Высвободила ладонь, отошла к окну и стала смотреть на улицу. Меня трясло от всего случившегося. От того, что говорил и делал Никита. От того, в чем меня обвинял и что едва не сотворил. Как же я устала от всего того, что Константинов назвал «дерьмовым»! Так и есть - совершенно подходящее слово.

- Да, Катя была здесь. И да - я требую, чтобы она больше не появлялась ни рядом со мной, ни рядом с Сашкой.

Повернувшись к Никите, я пояснила:

- Даже если вы с ней сойдетесь и решите вместе растить ребенка, пока я не получу доказательства, что твоя Катя…

- … она не моя…

- … что твоя Катя не хочет зла Сашке - держи своего пузатика подальше!

- Это не мой ребенок!

- Со своей стороны обещаю не прыгать, как ты выразился, под первого встречного…

Я горько усмехнулась, когда Константинов поморщился, но вскинула руку, чтобы дать ему понять - он должен помолчать.

- И Егор теперь тоже будет держаться подальше и от меня, и от нашей с тобой дочери.

Я вновь отвернулась. На смену дрожи, что колотила меня ознобом, пришла усталость. Показалось, что все внутренности превратились в желе, и я держусь на морально-волевых, не позволяя себе сделать то, чего так хотелось - завалиться с Сашкой рядом и, оставшись вдвоем, просто лежать и ничего не делать.

- Завтра я еду в суд. В идеале нужно, чтобы ты со мной поехал тоже. Подадим заявление на развод и обозначим местопроживание Саши. Ну и все. Надеюсь, после этого наши отношения станут хоть немного… культурнее.

Теперь настала очередь Никиты смеяться. Тоже зло и горько. Он просто хохотал, а я стояла и молилась, чтобы Константинов наконец ушел.

- Я поговорю с адвокатом. И знай - срочно бежать разводиться я не желаю.

В голосе бывшего мужа слышались злость и растерянность. Я могла бы почувствовать удовлетворение. Потому что все в итоге так или иначе закончится нашим разводом, как бы Никита ему ни препятствовал. Но я ощущала лишь чудовищную усталость.

- Это твое право, - пожала я плечами и, направившись к выходу из кухни, добавила: - Я думаю, мы друг друга поняли.

Константинов ушел минут через десять. Попрощался с Сашкой - я слышала, как они о чем-то переговаривались в детской. Я все это время сидела на краю постели, уперевшись взглядом в одну точку перед собой и отсчитывала секунды до момента, когда Ник, наконец, покинет нашу с дочкой квартиру.

А на следующий день поступила так, как следовало уже довольно давно. Оставила Кнопку на свекровь и отправилась подавать заявление на развод.

Это был конец нашей короткой семейной жизни.

Глава 19

- Есения Вадимовна, сегодня судья не принимает, вот приемные дни, - протянула мне секретарь картонный прямоугольник. - И кстати, утром у нас был ваш муж. Я еще фамилию вашу запомнила. Константиновы. Звучная.

Я ошарашенно уставилась на секретаря и даже застыла, так и не донеся график работы судьи до сумочки.

- Мой муж… здесь был? - выдавила я из себя, не понимая, чего именно добивался Никита.

Он ведь ясно дал понять, что сделает все, чтобы наш развод затянулся во времени. Так зачем же без предупреждения побежал в судебный участок? Или это было частью его плана?

- Именно. Он как раз успел, пока Валентина Петровна не ушла.

- И о чем они с ней говорили?

Мой голос прозвучал хрипло, и я сама понимала, насколько абсурдным был заданный вопрос.

Секретарша вполне могла сказать мне, что это не моего ума дело, и была бы права. Однако она, разулыбавшись, ответила:

- А он не хочет с вами расходиться. Так бывает. То мужчины против, то женщины. То одна сторона, то вторая. В общем, даем таким парам как можно больше времени на примирение.

- Но я не хочу мириться! - воскликнула я, и тут же поняла, что сделала это зря.

Кажется, даже чертов секретарь суда была на стороне Никиты. По крайней мере, мне так казалось, когда я на нее смотрела и видела… осуждение.

Опустив взгляд, я сделала несколько размеренных вздохов. Все судьи мира впридачу с их секретарями могут встать на сторону Константинова, этого чертовски обаятельного гада. Это не помешает мне воззвать к закону и получить желаемое.

- Я не хочу мириться, - притворно жалобно сказала я. - После того, что он натворил… - повесила театральную паузу.

Вздохнув, я развернулась и, пройдя несколько шагов в сторону выхода из приемной, прибавила:

- И спасибо, я обязательно приеду в приемные часы.

После чего ушла и могла поклясться - секретарь смотрела мне в спину уже совсем другим взглядом.

Когда вернулась домой, по моему лицу, видимо, все было ясно сразу. По крайней мере, свекровь лишь понимающе кивнула и спросила:

- Чаю?

- Лучше чего покрепче, - мрачно отозвалась я и, мельком заглянув к дочери, направилась на кухню.

Татьяна Ивановна уже налила мне горячего напитка и добавила туда пару ложек бальзама. Поставила чашку передо мной и уточнила:

- Быстро развестись не получится?

Я помотала головой.

- Ваш сын уже успел побывать у судьи и…

Продолжать я не стала, свекровь все поняла и так.

- Ну, то, что Никита будет делать все, чтобы с тобой не развестись, было ясно и так.

Она устроилась напротив. Выливать на Татьяну Ивановну раздражение и заверять, что так или иначе Константинов скоро перейдет в статус бывшего мужа, я не стала. Да и разговор неожиданно перетек в совсем другое русло.

- Есюш, я с тобой вот что обсудить хочу, - начала свекровь, и я инстинктивно напряглась.

Обычно Татьяна Ивановна все говорила, что называется, в лоб. Так что ее тон заставил меня встревожиться.

- В общем, у нас была Катя. Точнее, не у нас, у Никиты… Мы с ней немного поговорили, пока его ждали. Мне захотелось тут же заткнуть уши и едва ли не закричать, что меня это не касается, что Татьяна Ивановна, похоже, почувствовала и заговорила быстро и сбивчиво:

- Понимаю, что это неприятная тема, но если Ник успел состряпать еще одного ребенка, эта ситуация так или иначе коснется и тебя с Сашкой. Я не хочу, чтобы сын вел себя так… Пусть уже научится брать ответственность за свои поступки!

Я горько усмех

Есения прожила со мной восемь лет. Я женился на ней, когда нашей дочери было четыре. Она ждала верности, а я считал, что у меня все еще впереди. Есения стала лучшей матерью для нашего ребенка, а я поступил с ней, как последняя сволочь.

И тогда она ушла.

А теперь у меня есть лишь одно желание. Я очень хочу вернуть свою жену.

– Папа! Папуля! Как же я соскучилась!

К Никите, сломя голову, бежала дочь. Сашенька. Косички смешно подпрыгивали, словно две маленьких пружинки. К груди Саша прижимала куклу – ее он подарил дочери на прошлый день рождения. Вроде, ничего необычного – мягкая игрушка в виде девочки с точно такими же забавными косами, как у Сашули. А надо же – дочка с подарком не расставалась.

У них с женой получилась чудесная малышка. Темноволосая и голубоглазая. С серьезным взглядом и такими же высказываниями, от которых порой падали со смеху все кругом – настолько весело было слышать их из уст такой крохи.

– Саш! Осторожно, папу испачкаешь.

Есения, улыбаясь и качая головой, подошла следом за дочерью.

– Привет, – мягко поздоровался Никита с женой.

Бывшей, к слову сказать. Впрочем, с недавних пор Константинов собирался это исправить. Потянулся за поцелуем, но Еся лишь скользнула губами по щетинистой щеке.

– Колючий, – наморщила она нос и отстранилась. Втянула аромат дыма. – Мммм! Шашлык, да еще и мой любимый!

– Фирма веников не вяжет, – ухмыльнулся Никита. – Айда к столу.

Есения помотала головой. Константинов невольно завис взглядом на лице жены. Румянец очень ей шел, и сейчас Еся выглядела особенно привлекательной. Один черт разберет, почему. То ли соскучился по ней донельзя, то ли просто раньше как-то не замечал, насколько она красива. Темные волосы, светло-ореховые большие глаза. И губы такие, чуть припухлые, сочные. Целовать их захотелось.

– Не могу, – ответила Есения и, потрепав дочь по макушке, улыбнулась Никите: – Вон Сашку покорми. Но много не давай. Пусть по чуть ест, а не до отвала. Она от тебя в прошлый раз с коликами приехала.

Сашенька мгновенно насупилась. Видимо, заболевший живот должен был стать секретом.

– Слушаюсь! – согласился Никита.

Он ощущал какое-то странное чувство потери. Вроде бы Есения всего лишь не могла остаться с ним и Сашей, а ощущалось это так, словно у Константинова отняли что-то бесценное.

– А чего не останешься? – как можно спокойнее спросил он, а сам вцепился взглядом в лицо жены.

– Дела, – пожала плечами Еся, щеки которой заалели сильнее.

Никита мгновенно напрягся. Нехорошее предчувствие зародилось в душе и теперь расползалось по нутру.

– Понятно, – сказал он и, взяв у Сашки рюкзачок, собранный для дачи, добавил: – Ну, до завтра тогда. Если что – звонить будем.

– Идет, – кивнула Еся и, развернувшись, пошла к машине.

С женой они познакомились, когда ей было десять, а ему – четырнадцать. Как потом рассказывала сама Есения, она влюбилась в Константинова с первого взгляда и сразу же решила, что он будет ее мужем. Он и сейчас, вспоминая это, очень веселился. Помнил Еську нескладной девчонкой, а сам в то время уже вовсю погуливал с девушками своего возраста. А она ждала. Потом расцвела, превратилась в настоящую красавицу. Едва ей исполнилось шестнадцать, за ней парни табунами бегать стали. Никита тогда это счел благом – видел, что Еся в него влюблена, но воспринимал ее исключительно как младшую сестру. А потом, когда понял, что ревнует, если видит ее с другим, до него дошло – с этим нужно что-то делать. Так в двадцать лет Есения стала матерью его ребенка. Впрочем, это событие не подтолкнуло Никиту к тому, чтобы сделать Есе предложение. Все казалось – зачем? Им хорошо вместе и так, а то, что называлось статусом жены или мужа для Константинова было пустым звуком. Формальностью, ровным счетом ничего не значащей. И то, что Есения относилась к этому иначе, было лишь ее «проблемой».

Впрочем, они все же поженились. Никите было откровенно плевать на вопросы друзей и родных – когда же свадьба? Но вот беспокойство по этому поводу Саши сыграло свою роль. Когда дочь в миллионный раз посетовала, что в садике у всех ее подруг папы настоящие, Константинов позвал Есю под венец.

– Ну, малая… пошли мясо есть? Дядя Олег и дядя Глеб уже нас заждались.

Саша, проводив маму взглядом, вздохнула:

– Знаю я, чего они тебя заждались, – и выразительно пощелкала указательным пальцем по горлу. – Но ладно… пойдем.

Они направились туда, где друзья Константинова жарили шашлык. Оба приехали с женами и детьми – последние как раз доламывали очередной куст смородины. И Никита уже собрался было окрикнуть их и дать нагоняй, когда услышал то, что пригвоздило его к месту:

– Пап, а теперь мама с этим Егором поженятся, да? Вместо тебя?

Глаза Константинова поползли на лоб. Какой, черт побери, еще Егор? И почему он должен был жениться на Есении?

– Что значит… поженятся? – проговорил он, поворачиваясь к дочери.

Она замерла в полуметре от него и теперь смотрела на отца с недоумением.

– Ну… как вы с мамой. Я помню вашу свадьбу.

– Кто такой Егор? – вместо ответа, задал вопрос Никита.

Саша нахмурилась. Константинов так и видел, как крутятся шестеренки в голове дочери. Видимо, малая соображает, не сказала ли лишнего.

– Это мамин… ухажер… Так ведь называют мужчин, которые носят цветы и зовут в кафе?

Вот те на! И когда это он успел упустить момент, за который у Есении нарисовался рядом тот, кому жизнь, видимо, была не мила? С каких пор какой-то чужой мужик не просто крутится возле его жены, но еще и обеспечивает ее конфетами-букетами?

– И давно у нее ухажер? – спросил Константинов у дочери.

– Я не знаю. Неделю точно.

Никита сцепил зубы и бросил быстрый взгляд за ворота. Машины жены там уже, разумеется, не было. Ясно – укатила к своему Егору, с которым собиралась… ночевать? Эта мысль полоснула по нервам. Чеееерт! Он никогда – никогда! – так не ревновал, как сейчас. Это чувство разъедало изнутри, проносилось жгучим ядом по венам. Стоп, Константинов. Успокойся. Может, все не так фатально и пока ограничивается кафешками и цветами, которые захотелось сразу же засунуть всем ухажерам жены во все места.

– Нет, Шунь. Егор и мама не поженятся, – мрачно пообещал он дочери, после чего вынул из кармана телефон и напечатал жене:

«Как доберешься – позвони».

– Ой, хорошо. А то я уже испугалась, что мы никогда не будем жить втроем, как раньше.

Они снова направились к мангалу, возле которого вовсю балагурили гости. Нет, ну что это вообще за хрень?Только он собрался вымолить прощение у жены, а потом начать все с чистого листа, как оказалось, что Еся без него живет себе припеваючи и налаживает свою личную жизнь. Как это понимать?

– Будем, – сказал Никита таким уверенным тоном, что Саша мгновенно просияла. – Завтра мама приедет и я с ней поговорю.

Дело оставалось за малым. Уверить себя, что ничего такого у Есении с ее хахалем нет и жена просто уехала в город, потому что у нее и впрямь там были дела. Ну и после, пережив ночь, потребовать у Еси ответов на вопросы о Егоре. Да, именно именно этому плану и собирался следовать Никита Константинов.

Вымаливать прощение, кстати, было за что. Расстались с Есей они по глупости. Ну, как тогда считал сам Никита. Даже будучи женатым на матери своего ребенка, Константинов не особо сдерживал себя в общении с женщинами. Флирт, двусмысленные шуточки… А уж если собирались большой компанией, Никита был центром для каждой представительницы слабого пола. Танцы, ухаживания – все это не заходило за определенные границы, но в этом всем и был Константинов. Иначе не умел, да уметь и не хотел. А Есения с этим мирилась. Впрочем, был один эпизод, простить за который Никиту она так и не смогла.

– Сашка спит уже? – спросил Олег, присаживаясь рядом с Константиновым, что сейчас сидел и ворошил угли в догоревшем костре.

– Спит, ага. Воздух свежий, вот и вырубилась.

– Понятно, а то моя спрашивала, не хочет ли с ней Саня мультик посмотреть. – Олег помолчал, после чего вдруг спросил: – Ты чего смурной такой? И Еся куда делась?

Константинов пожал плечами. Захотелось отшутиться, причем довольно зло. Наружу так и рвались те чувства, которые полыхали в душе, когда представлял, с кем и где сейчас может быть его жена. Вместо этого ответил спокойно:

– Хахаль-ахаль у нее какой-то завелся. Вот к нему и усвистала. Не до друзей.

Олег промолчал. Только взял длинный прутик и тоже начал ворошить угли. Они то разгорались, становясь алыми, когда их поднимали, то подергивались белым.

– Хочешь мнение мое знать? Ну, чисто дружеское? – спросил наконец Олег.

Никита сцепил зубы. Примерно понимал, что именно скажет друг, потому и думал – стоит ли выслушивать то, что знал и так, или нет.

– Валяй, – все же кивнул после небольшого раздумья.

– Да ты в курсе и без меня. Есю возвращать нужно. Такую женщину, как она, упускать нельзя.

Он что, мысли читал? Вроде как семейную жизнь Никита с ним не обсуждал. Да и вообще ни с кем другим. А Олег говорил о том, что у самого Константинова было на уме.

– Посмотрим, – со свойственным ему притворным безразличием ответил Никита, поднимаясь. – Завтра видно будет, что там за ухажер завелся.

Он пожелал другу спокойной ночи, пошел к дому. Перед тем, как лечь спать, заглянул к Сашке. Она дрыхла, раскинув руки. Кукла валялась чуть поодаль, ближе к изножью. Дыхание дочери было ровным, размеренным. Безмятежный сон, какой бывает только у детей и людей, которым судьба не подбрасывает нервяков.

Впрочем, ругаться на судьбу Константинову было грешно. У него имелись чудесные дочка и жена. Он вообще был счастливчиком, если так разобраться. Родные и близкие живы и здоровы. Дом – полная чаша, с деньгами проблем нет. Вроде бы казалось – живи и радуйся. Сашку расти, еще одного заведи. Потом внуки, путешествия, мемуары даже может какие напишет. Счастливое и спокойное существование. А несло его совсем в другую степь. До этого момента. Сейчас вдруг отчетливо понял – все эти попытки быть самодостаточным без семьи провальны. Ему это не нужно, а в кучу баб кругом себя он уже наигрался.

Закрыв дверь в комнату дочери, Константинов отправился спать. Завтра он расскажет обо всем Есе и они будут снова вместе. Осталось дождаться утра.

«Никит, слушай, сможешь привезти Сашку домой и с ней побыть? Или посидите пару часов на даче, не успеваю вовремя, заберу дочку позже».

Такое сообщение Константинов прочел, едва продрал глаза. Сон как рукой сняло. Есения не только ночью развлекалась со своим Егором, но еще планировала и сегодня лишних два часа провести в его компании.

«Без проблем, – подумав немного, напечатал он ответ. – А что у тебя случилось?»

«Да так, небольшие трудности. По работе. Ничего такого».

«А трудности случайно не Егором зовут?»

Он все же не сдержался, хотя, не должен был вот так, в лоб, говорить о другом мужике. Это могло вызвать у жены реакцию, прямо противоположную той, которую он хотел бы видеть.

«Понятно. Сашка проболталась», – ответила Еся на это после довольно долгого молчания.

«А ты хотела от меня его скрыть?»

«Избави боже, Константинов) У меня своя жизнь, так что любые трудности, даже если их зовут мужскими именами, касаются только меня».

«Ты ошибаешься…» – написал Никита.

Отложил телефон. Сделал вдох, рвано выдохнул. Ему нужно было успокоиться, потому что суть беседы с женой не понравилась Константинову с самого начала. Нет, вы только подумайте! У Есении своя жизнь. А ничего, что у них совместный ребенок? Этот аспект ее уже не волнует?

«С Сашкой посижу на даче. Приедешь – поговорим», – прибавил он через пару минут.

«Звучит, как угроза))) Но да, давай поговорим. До встречи».

Переписка завершилась, Константинов взглянул на часы. До образовавшихся «дел» Еся должна была забрать Сашу в два. Значит, приедет часам к четырем-пяти. Теперь бы вытерпеть и не начать написывать и названивать Есении по поводу и без. Потому что такой бури эмоций Никита еще ни разу не испытывал.

– Ну, как ты с папой время провела? – спросила жена, когда прибыла за дочкой.

Остальные уже разъехались – завтрашний рабочий день диктовал свои правила. Обычно в весенне-летний период собирались компанией еще с пятницы. Топили баню, жарили шашлык, ходили на рыбалку. Жены в это время загорали, присматривали за детьми. Дача Константинова была приспособлена для того, чтобы позвать сразу три-четыре семьи. И вот теперь это все куда-то делось, а Никита даже не понял, как именно это произошло.

Олег и Глеб, конечно, наведывались, но все реже. Да и то, приезжали под занавес субботы и с воскресного обеда уже торопились в город. А Еся вон и вовсе не осталась. От этих мыслей у Никиты в душе заныло. Стало как-то неуютно.

– Очень весело! Папа говорит, тут спится отлично, так и есть. А ты как? – ответила Сашенька и вдруг посерьезнела.

Видимо, вспомнила, что мама могла быть в эту ночь не одна. И хоть пока малая мыслила совсем иными категориями, Константинов испытал еще более тревожно-неприятное чувство.

– И я прекрасно, – улыбнулась Еся и посмотрела на Никиту.

Она, видимо, знала, что он собирается с ней поговорить о ее Егоре. И он действительно собирался, только вот сейчас все слова вдруг куда-то растерялись.

– Не торопишься? – спросил он. – Шашлык со вчера остался. Хотел разогреть на обед, а то до города путь неблизкий.

Сказал это и сразу мысленно себя обругал. Ну что за ухаживания гамадрила? От таких любая жена сбежит.

– Да вроде не тороплюсь, – чуть пораздумав, ответила Есения. – И шашлыка бы поела.

Она вручила Саше сумку, и дочь умчалась к дому. Сама же подняла руки и потянулась, как довольная сытая кошка. Константинов невольно замер взглядом на фигуре Есении. Ее не испортили роды – напротив, после того, как у них появилась Сашка, жена стала еще более женственной и желанной.

– Не выспалась? – с улыбкой спросил Никита, а когда понял, о чем только что поинтересовался, нахмурился.

– Выспалась, – тихо рассмеялась Еся. – И пойдем уже в дом, раз поесть позвал.

Пока Саша рассказывала о новых приключениях своей куклы (а они случались ежедневно), Константинов поставил еду на плиту. Наскоро нарезал салат из зелени, когда шашлык разогрелся – собрал на стол. Самому есть не хотелось, чувствовал себя, как пятнадцатилетний пацан, который влюбился впервые. И подумать только – в собственную жену.

А вот Есения и Сашка, усевшись за стол, принялись уплетать мясо.

– Вкусно! – похвалила Еся, хотя, конечно, шашлык надо было есть еще вчера с пылу, с жару.

– На ужин лучше бы осталась. И на ночь, – с явным намеком ответил Никита.

Жена кашлянула, покосилась на Сашу. Та или делала вид, что ничего не понимает, или действительно не вникала в разговор взрослых. Да и разговором-то это было не назвать. Так, пара реплик, которые, возможно, были значимы только для него.

– Я же сказала, что были дела, – мягко улыбнувшись, ответила Есения.

Саша, быстро доев, убежала собираться, оставив родителей вдвоем. Видимо, все же хоть немного, но понимала.

– Тогда повторюсь – дела не Егором зовут?

Никита не стал сдерживаться. Он имел полное право знать о том, что это за мужик крутится рядом с его женой.

– Константинов… Давай сразу расставим все точки. Даже если мои дела зовут Егором, ну или Сережей, Петей, Ваней – это только моя жизнь. Я не лезу в твои личные дела, ты – в мои.

– Очень хорошо устроилась, – хмыкнул Никита и сложил руки на груди. – А меня спросить не забыла, что я думаю по этому поводу?

– А тебя спрашивать не должна, – пожала плечами Есения. Взяла стакан морса, отпила пару глотков. Смотрела на Никиту так, что у него возникло ощущение, будто он – мальчишка, который нашалил. – Мы разводимся, не забыл?

– Я против.

Брови Есении поползли наверх. Наверно, сам Константинов тоже бы очень сильно удивился, скажи ему кто-то еще пару дней назад, что он передумает. И нет, вовсе не наличие другого мужика стало спусковым крючком, когда потребность вернуть жену стала огромной. Хотя, стоило признаться самому себе – этот чертов Егор сыграл свою весомую роль.

– Константинов, ты меня пугаешь!

Еся встала из-за стола и, подойдя к Никите, положила ладонь ему на лоб.

– Жара вроде нет, – пробормотала она. – Ты же не успел опохмелиться?

Когда попыталась отойти, Никита перехватил жену, притянул к себе.

– Есь, давай без этого всего, хорошо? Я против развода. И против Егоров, Сереж и прочих Вань и Петь. Давай уже закончим наш разлад. Я хочу с тобой жить. Хочу вместе растить дочь…

– А в один прекрасный день снова посчитать, что ты свободен, как ветер, и целовать баб у меня на глазах?

На лице Есении отразился такой гнев, что Никита невольно отступил, отпуская жену.

– Такого больше не повторится, – проговорил он, уже зная заранее, что сделает все, чтобы отныне стать самым верным мужем и хорошим семьянином.

Еся смотрела на Никиту теперь с чем-то вроде сожаления, разливающегося по радужке глаз.

– Я тебе не верю, прости, – хмыкнула она равнодушным, как показалось Никите, голосом. – Мы разводимся и живем дальше каждый, как пожелает. Конечно, с учетом всех интересов нашей дочери.

– В ее интересах – чтобы родители были вместе! – горячо заявил Константинов.

– Нужно было думать об этом до того, как я обнаружила тебя с другой!

Еся сделала глубокий рваный вдох. Усмехнулась и, покачав головой, задала вопрос, показавшийся риторическим:

– И чего я так на это до сих пор реагирую? Вроде уже уговорила себя, что мы с тобой в прошлом и меня это все не волнует.

Никита невольно вздохнул с облегчением. Не зря ощущал, что у Есении к нему чувства еще не остыли. Не зря хотел все вернуть.

– Мы не в прошлом, – сказал он и сделал шаг к жене.

Она отступила и это заставило Константинова с силой сцепить челюсти.

– Все, Ник… Давай не будем.

Он хотел сказать что-то еще, а лучше – схватить в охапку, прижать к себе и повторить то, что уже озвучил, но их отвлекла Сашка, вприпрыжку примчавшаяся на кухню. Уже полностью собранная, дочь окинула родителей пристальным взглядом и спросила:

– Я не вовремя? Мы с куклой можем немного поиграть во дворе.

И не успел Никита сказать и слова, как Есения ответила:

– Ты всегда вовремя, Кноп. Поехали уже домой.

Константинов почувствовал, что сейчас стоит просто промолчать, оставив разговор на той ноте, на которой они поставили его на паузу. Он направился следом за женой и дочерью, что зашагали к машине Еси. Когда Саша, устроив вещи на заднем сидении, повернулась к отцу, подхватил малую на руки и крепко прижал к себе.

От мысли, что теперь жена будет брать Сашку и на прогулки-посиделки в кафешках с Егором, внутри кольнуло.

– Люблю тебя, Шунь, – сказал дочери, пока та, обхватив его за шею ручонками, тяжело вздыхала.

Она делала так каждый раз, когда они расставались.

– И я тебя, папочка, – ответила Саша.

Затем настала очередь прощаться с Есей. Ссадив с рук дочь и игнорируя жест жены, что намеренно выставила перед собой руки, Никита так же крепко придвинул к себе Есению и с жаром поцеловал. Касание губ вышло быстрым, коротким. Жена хотела возмутиться, отстранилась. Но Константинов, отступив, просто сказал:

– До встречи.

Еся смотрела на него, нахмурившись. Поджала губы и, все же промолчав о том, что он сделал, бросила быстрое:

– До встречи.

После чего, усадив Сашку в машину, села за руль и так быстро умчалась, словно за ней гналась стая волков. Константинов растянул губы в улыбке. Стаю, конечно, он ей обещать не мог… Но вот поиграть в Красную шапочку и серого хищника был вполне готов.

Повернувшись, он пошёл обратно к дому, чтобы собраться и уехать следом. В городе его ждали дела, главным из которых станет возвращение жены туда, где ей и полагалось быть – к мужу.

***

Я вжимала педаль газа в пол с такой силой, что у меня заболела лодыжка. Бежала от Никиты, слова которого подняли в моей душе настоящее цунами. И чего мне стоило оставаться притворно равнодушной к тому, что говорил муж, знали только небеса.

Сашка, устроившаяся на заднем сидении, задумчиво смотрела в окно. Я позвала ее по имени, и когда дочь нашла мой взгляд в зеркале заднего вида, спросила:

– Ну, ты как, Кнопка?

Саша пожала плечами и вздохнула.

– Все хорошо. Только я… кажется, рассказала папе про Егора.

В глазах дочери мелькнула растерянность, и я поспешила заверить:

– В этом нет ничего страшного. Дядя Егор теперь будет довольно часто рядом с нами. Скорее всего, даже я стану приглашать его на общие мероприятия. Например, на мой день рождения.

Сказав это, я вновь бросила взгляд на дочь. Она надула губы. Все понятно – в ее идеальной картине мира, которая с недавних пор таковой быть ну никак не могла, чужих дядь в нашей семье не предполагалось.

– Ладно, – сказала Саша и, прильнув к окну, стала смотреть на пробегающий за стеклом пейзаж.

Я же попыталась мысленно переключиться с тех эмоций, что бушевали внутри, на что-нибудь разумное. Например, на уверенность, что Константинов опять играет в какие-то свои игры. Я могла побиться о заклад – муж настолько активизировался только потому, что рядом со мной появился другой. И если сейчас я сделаю ту ошибку, которую уже допускала не раз, снова буду лежать и рыдать в подушку ночами.

Я влюбилась в Никиту, когда еще была совсем девчонкой. Он мне казался идеальным во всем. Внешность, характер, эта его какая-то мужская удаль, которой фонило от Константинова, несмотря на то, что он тогда был совсем молоденьким парнем. Я же, напротив, всегда чувствовала себя на несколько лет старше. И мне казалось, что мы друг другу подходим на все сто.

Я умела ждать, поэтому когда Никита нагулялся и мы стали встречаться, для меня это было своего рода закономерностью. А когда я забеременела – и вовсе посчитала, что уж теперь-то Константинов поймет ту простую истину, которую доносит до него жизнь. Мы друг для друга – судьба.

Потом была свадьба. Я не торопила Никиту, потому под венец мы пошли, когда Сашка была в довольно сознательном возрасте. А следом, после трех лет совместной жизни, когда бывало всякое, меня ожидало самое большое крушение моих надежд.

На одной из вечеринок, где мы были вместе, я застала Никиту целующимся с другой. Но не это стало точкой невозврата, а тот момент, когда во время устроенного скандала услышала, что мы поторопились со свадьбой. И что он хочет свободы, потому что ему всего немного за тридцать и у него еще все впереди.

Должно быть, если бы я увидела его в постели с любовницей, я бы настолько сильно не шокировалась от сказанных мне слов. Это у меня-то, наивной дурочки, все сложилось – любимый муж, лапочка-дочь… планы на совместную жизнь, еще один малыш в перспективе. А для Никиты, как оказалось, это все было проходным эпизодом, потому что все лучшее его ожидало в будущем. И это были вовсе не мы с Сашкой.

– Сашунь… а что если мы с Егором тебя на карусели отведем, м? – спросила я, когда до дома оставалось минут десять езды.

– А с папой нельзя? – мигом откликнулась дочь.

Я сделала глубокий вдох. К подобному, пожалуй, была вполне готова, но все же меня обуяла досада. Конечно, дочь ничего о том эпизоде, приведшему к расставанию, не знала, но я испытала иррациональную обиду.

– Можно и с папой, но сейчас спрашиваю про Егора, – все же ответила спокойным тоном, подпустив в голос нотки веселья.

Впрочем, Саша этого не оценила.

– Не хочу с Егором. А с папой – хочу, – заявила дочь, и я решила, что пока вопрос каруселей стоит отложить до лучших времен.

С Вержицким Егором я познакомилась пару месяцев назад. Он был старше на десять лет, разведен, детей в браке не завел. Правда, ребенок у Вержицкого имелся – совершеннолетний сын, который родился, как говорил сам Егор, когда у него и его девушки еще молоко на губах не обсохло.

К почти сорока годам Егор занимал пост замдиректора солидной фирмы и хотел снова завести семью. Месяц ухаживаний, когда Вержицкий буквально заваливал меня вниманием, и я сдалась. Хотя, по правде говоря, совсем не желала новых отношений тогда, когда у меня еще стоял штамп в паспорте. Да и в целом считала, что после брака с Константиновым еще долго не захочу входить в эту реку.

Однако то, каким заботливым и внимательным был Егор, его терпение и мягкая настойчивость сыграли свою роль. Нет, я совсем в него не влюбилась, но вполне допускала мысль, что именно с этим мужчиной у меня может получиться что-нибудь серьезное.

Сашка крутилась со мной на кухне, помогая с ужином. Дочь больше мешала, чем делала что-то путное, но, естественно, я ей об этом не говорила.

– Мам, а папа скоро к нам придет? До твоего дня рождения еще заедет? – спросила она меня, когда мы ставили в духовку лазанью.

Я бросила взгляд на часы. Во-первых, нужно было засечь время, чтобы не передержать блюдо. Во-вторых, совсем скоро должен был приехать Егор. И хоть Сашка пока об этом не знала, я как раз планировала сообщить дочери, что сегодня мы будем ужинать с Вержицким.

– Не знаю, Кноп. Но думаю, что завтра мы ему позвоним и спросим.

Я едва успела договорить, как раздался звонок в дверь. Странно, Егор обычно был весьма пунктуальным. Он и не опаздывал, и не сваливался как снег на голову раньше положенного времени.

Сашка тут же воодушевилась и умчалась в прихожую, куда я и направилась следом за ней. Взглянула в глазок, но вместо визитера увидела лишь огромный букет белых роз. А когда открыла, услышала довольный голос Константинова:

– Ну, что, девчонки? Не ждали?

Конечно, не ждали. Это было первое, о чем я и хотела сказать Никите. Но неподдельная радость Сашки не позволила мне прогнать Константинова с порога.

– Есть какой-то повод? – спросила, забирая цветы у мужа.

Он зашел и стал разуваться, как будто только его здесь и не хватало.

– Чтобы подарить тебе букет – повод не нужен, – хмыкнул Константинов и, подхватив на руки дочь, закружил.

Сашка хохотала так, что было ясно – ребенок абсолютно счастлив. А вот я начинала испытывать раздражение. И что это за новая мода заявиться и думать, будто других дел у нас не имеется?

– Ммм, вкусно пахнет, – сказал Константинов, поведя носом, когда поставил дочь на ноги. – На ужин пригласите?

Я не успела придумать что-нибудь и ответить отказом, когда дочь радостно закричала:

– Конечно, пригласим! Пойдем мыть руки!

Она увела отца в ванную, а я тяжело вздохнула. Удобнее устроила букет на сгибе локтя и мысленно приготовилась к тому, что рано или поздно должно было состояться – к знакомству Никиты и Егора.

Еще пару дней назад я считала, что это станет своего рода формальностью. Но после того, что начал делать и говорить Константинов, поняла – меня ждут весьма «веселые» времена. Зная Никиту, могла побиться о заклад – он станет вытворять и говорить такое, к чему просто невозможно было быть готовым.

– Мам! А лазанья скоро будет? – спросила Саша, подпрыгивающая от нетерпения и радости, когда привела Константинова на кухню.

Я в этот момент была занята тем, чтобы отыскать для подаренного великолепия подходящую вазу.

– Скоро. Минут через двадцать, – ответила дочери и бросила встревоженный взгляд на часы.

Это не укрылось от внимания Никиты.

– Мы еще кого-то ждем? – поинтересовался он притворно безразличным тоном.

Я мгновенно закусила удила.

– Мы – нет. А я – да.

Брови мужа приподнялись, а на лице появилось нехорошее выражение. С такими минами обычно задумывают какие-нибудь каверзы.

– Так значит, я вовремя! – воодушевился Никита и, взглянув на дочь, заявил весело: – Давай, малая, ты мне покажешь, что обещала, а потом вернемся к маме. А то мало ли она одна со встречей гостей не управится.

Сашка на мгновение нахмурилась, но, видимо, решив, что озвученная тема не стоит ее внимания, кивнула:

– Идем!

После чего оба удалились в детскую.

Я мысленно взвыла и, сев за стол, уронила голову на руки. Господи, за что мне все это? Ну почему я просто не могу спокойно начать строить нормальные отношения? Отчего сейчас сижу, как на иголках и не представляю, чем завершится этот вечер?

Когда раздался второй звонок в дверь, я встала из-за стола и направилась в прихожую. И тут же застыла соляным столбом, потому что Никита с прытью и скоростью, которым бы позавидовал даже гепард, ринулся мне наперерез и, не взглянув в глазок, принялся открывать.

– Добрый день, – раздался через секунду его голос, полный саркастического холода. – А мы букеты не заказывали.

Нет, ну это ни в какие ворота не лезло! Подскочив к мужу, я пихнула его локтем и, буквально вклинившись между ним и Егором (а на пороге ожидаемо стоял он), улыбнулась ошарашенному Вержицкому.

– Привет, – поздоровалась мягко и добавила: – Бывший муж забежал Сашку проведать. Заходи.

– Кхм, – кашлянул Егор.

Попытался зайти и мне пришлось теснить Никиту спиной и пятой точкой. Когда почувствовала, как ладонь мужа ложится на мой живот, сбросила его руку в раздражении.

– Это тебе, – сказал Вержицкий, протягивая мне цветы.

– О, хризантемы. Еся мне много раз говорила, что они не сочетаются с розами, – раздался голос Константинова.

– Розы я и не принес, – пожал плечами Егор, разуваясь.

– Зато принес я, – насмешливо ответил Никита.

Я коротко вдохнула и выдохнула. Отдала букет насупившейся дочери, попросила:

– Отнеси на кухню, пожалуйста. Мы придем и я поставлю их в воду. – Потом обратилась к Вержицкому. – Идем, я покажу, где ванная.

Эта фраза не укрылась от внимания Константинова. Сначала он разулыбался, а затем – нахмурился. Впрочем, заострять внимание на этом я не стала. Мы с Егором совсем скоро скрылись в санузле.

– Ты не говорила, что будет твой муж, – сказал Вержицкий, ополаскивая руки.

– Я и сама не знала, что он приедет, – пожала плечами, делая вид, что ничего особенного не случилось. – Ты же не против, что Ник здесь?

– Конечно, нет, – усмехнулся Егор.

Вытер руки и подошел ко мне. Притянул для того, чтобы поцеловать, и я ответила на ласку.

– Это твоя квартира. И Никита – отец твоего ребенка. Я все понимаю, он часть твоей жизни и это неизменно.

Я кивнула и отвела взгляд. К поцелуям мы с Вержицким перешли не так, чтобы очень давно, потому я еще немного смущалась. И, что странно, мне порой начинало казаться, что отвечая Егору, я будто бы изменяю Константинову. Несусветная глупость!

– Ага, я так и знал, что застану тебя в объятиях другого, милая! – театрально воскликнул Никита, который распахнул дверь в ванную в тот момент, когда Вержицкий вновь потянулся к моим губам.

Мы с Егором отпрянули друг от друга, словно двое школьников, которых застали за непотребными действиями.

– Знаешь что, – зашипела я разъяренной кошкой, шагнув к мужу.

– Знаю, знаю, – закивал он и, сопроводив свои слова самой елейной улыбкой из возможных, спросил: – Ты там лазанью не спалишь?

Я ойкнула и бросилась на кухню спасать наш ужин.

– А вы чьих будете? – спросил Никита, когда мы сели за стол, который я с трудом, но все же накрыла.

Поставила четыре порции лазаньи, чуть не порезалась, когда делила ее на порции, и вообще жутко перенервничала от того, что творилось. А творилось самое настоящее светопреставление, по крайней мере, я чувствовала себя именно так – угодившей в апокалипсис.

И да – Константинов спросил «А вы чьих будете?»

– Что значит – чьих буду? Отвечать про Рюриковичей не стану, – усмехнулся Егор. – Но если вас интересует моя родословная, готов предоставить ее вам уже при следующей встрече.

Вержицкий приподнял брови и, так и не дождавшись ответа от Никиты, продолжил есть.

Все, что происходило, казалось частью какого-то дурацкого спектакля. Но я раз за разом возвращалась в мыслях к тому, что так или иначе это должно было случиться. Мы неминуемо бы встретились вместе, ведь Егор уже стал частью нашего мироустройства. Вот только я совсем не была готова к тому, как отреагировал в итоге на все Никита.

Сашка мрачно ковырялась в еде, потому я обратилась к ней, моля про себя всех богов, чтобы этот ужин закончился как можно скорее и с наименьшими потерями:

– Кноп, невкусно?

Дочь посмотрела на меня, затем перевела взгляд на отца.

– Вкусно. Только аппетита что-то нет, – вздохнула она и я мысленно простонала.

Мне только не хватало реакций Сашки, когда она станет всячески показывать, что Егор ей не мил и при нем кусок в горло не лезет.

– Ну, ничего страшного, – притворно жизнерадостно ответила я. – Лазаньи много, если что – погрею позже.

Мы снова уткнулись в тарелки. Я ела, почти не чувствуя вкуса. Зачем Константинов приперся? Чтобы испортить этот вечер? Ведь я вкладывала в полноценное знакомство Вержицкого и Саши определенные ожидания. Егор даже выучил, как зовут каких-то там собачек-кошечек и прочих зверушек-кукол, которыми интересовалась наша с Константиновым дочь. И вот в итоге мы все оказались в своего рода театре военных действий.

– Никита, вы увлекаетесь машинами, – начал Вержицкий, отложив вилку и вытерев салфеткой губы. – Скоро будет выставка, посвященная этой тематике.

– Приглашаешь меня ее посетить? – откликнулся Ник, приподняв брови. Он откинулся на спинку стула и смотрел на Егора с нотками пренебрежения во взгляде.

– А почему бы нет? – пожал плечами Егор. – Я тоже не прочь развить свои познания в озвученной области.

Константинов бросил на меня взгляд, полный удивления. Я так и читала в его глазах: «Он всегда такой зануда, или только сейчас?» Хотя, была высока вероятность, что я просто слишком гиперболизировала происходящее.

– Я тоже с удовольствием сходила бы на выставку, – вступила я в беседу, отложив вилку.

В том, что аппетит был ни к черту, солидарность с Сашей зашкаливала.

– Ну, конечно, любимая. Без тебя там точно будет скучно, – хмыкнул Никита, и я не выдержала.

Вскочила с места и принялась прибирать со стола, хотя, никто еще не доел.

– Я помогу, – тут же сказал Вержицкий, поднявшись на ноги.

– Нет, я помогу. Ты гость. Сиди, – откликнулся Константинов и, встав нерушимой громадой между мною и Егором, начал стряхивать порции лазаньи на одну тарелку.

Я стояла и наблюдала за этим, а у самой внутри начал просыпаться гнев. Я не собиралась позволять Никите делать так, чтобы между мною и мужчиной, с которым я планировала начать строить отношения, начались какие-то недомолвки.

– Идем, – сказала тихо и, обогнув Константинова, подошла к Вержицкому и взяла его за руку. После чего добавила, глядя на бывшего мужа: – Побудешь хозяюшкой и приберешься? – И прежде, чем он ответил бы, присовокупила к сказанному: – Вот и спасибо. Потом Саше мультики включи.

А следом мы с Егором удалились в мою комнату под пристальными взглядами дочери и Никиты.

– Прости, – сказала я, когда мы заперлись в спальне.

Опустилась на край постели, растерла лицо ладонями. Мне было жутко неудобно перед Егором за то, что говорил и делал Константинов. Но в то же время я понимала – выгнать отца Сашки не смогу. По крайней мере, не на глазах у ребенка.

– Тебе не за что извиняться, – мягко сказал Вержицкий, устраиваясь рядом. – Наверно, будь я на месте твоего мужа, вел бы себя точно так же.

– О, нет, – нервно хихикнула я, качая головой. – Такие способности есть исключительно у Никиты.

Мы тихо рассмеялись, после чего замолчали. Я сидела рядом с Егором и прислушивалась к себе. Что чувствовала в этот момент? Спокойствие, которое наконец-то стало ко мне возвращаться. И, пожалуй, все. Хотя, была даже рада тому, что в отношении Вержицкого у меня нет каких-то зашкаливающих чувств. Когда влюбленность едва ли не с первых мгновений срывает крышу и думать ни о ком другом не можешь. И когда вот так сидеть бок о бок – словно чувствовать электрические разряды, витающие между тобой и мужчиной, которого выбрала.

Ничего этого не ощущалось. Мне просто было хорошо рядом с Егором, и я действительно радовалась, что не теряю голову в его присутствии.

– Насчет твоего дня рождения, – заговорил Вержицкий через пару минут тишины. – Ты точно уверена в том, что мое наличие на празднике – хорошая идея?

Я нахмурилась, повернувшись к Егору. Он что, вот так в открытую говорил, что готов отступить? Или о чем вообще был этот разговор?

– Ты не подумай плохого… я просто хочу, чтобы тебе было максимально комфортно, – добавил поспешно Вержицкий.

– Мне будет максимально комфортно, когда все будет по-моему, а не так, как возжелает мой бывший муж, – ответила уверенно.

– Кажется, бывшим он себя не считает, – кривовато усмехнулся Егор, на что я, пожав плечами, ответила:

– Мне плевать, что он там считает, а что нет. Это меня не касается.

– Точно? – приподнял бровь Вержицкий и потянулся к моим губам.

– Абсолютно, – шепнула я и снова погрузилась в сладость поцелуя.

Мне почудилось, что Константинов стоял за порогом и подслушивал. Иначе объяснить то, что Никита принялся колотить в дверь через пару мгновений, я не могла.

– Есь! – раздался его окрик. – Мы с Сашкой уже соскучились! Выходи!

Я мысленно простонала. Момент был нарушен, а за поведение Никиты стало окончательно стыдно.

– Я его убью, – беззлобно выдохнул Егор, отстраняясь.

– Нет уж, предоставь это мне, – процедила я и, поднявшись с постели, направилась открывать этому несносному Константинову.

Бывший муж, стоило мне только распахнуть дверь, расплылся в улыбке, которой бы позавидовал даже Чеширский кот. Он заглянул в комнату и, найдя взглядом Егора, развеселился окончательно.

– Прямо сериал какой-то. Мексиканский. Муж находит жену в спальне с другим мужиком.

Я вспыхнула от злости и стыда. Да, мне было ужасно стыдно за то, как вел себя Никита. Уже собралась было подобрать слова и выдать какую-нибудь тираду, но меня опередил Вержицкий.

– Есень, я, наверно, пойду, – не ответив на реплику Константинова, обратился он ко мне. – Лазанья была прекрасна, ты – тоже.

Он подошел со спины и, положив руки мне на плечи, притянул к себе и коснулся губами затылка. Я физически почувствовала напряжение, которое витало в воздухе и сконцентрировалось во взглядах мужчин, скрещенных над моей головой.

– Хорошо, – все же вздохнула я, понимая, что ничего путного из этого вечера не выйдет.

И даже если сейчас выставить Никиту вон, Сашка наверняка встанет в позу и продемонстрирует Егору все свое пренебрежение. Никакие имена кошечек-собачек Вержицкому не помогут.

– Тебе, кстати, тоже пора бы восвояси, – обратилась к Константинову, провожая Егора в прихожую.

– Только после того, как мы кое-что обсудим, – откликнулся Никита.

Я поймала настороженно-вопросительный взгляд Вержицкого, которым он молчаливо уточнял, не нужна ли мне помощь. Помотала головой. С бывшим мужем я уж точно должна была справиться сама. Это, если уж так посудить, было только моим «наследством».

Егор, одевшись, взял меня за руку и кивнул на выход из квартиры.

– Проводишь? – спросил он меня, на что я тут же кивнула:

– Конечно.

– Только недолго! – вновь вклинился в то, что его совсем не касалось, Константинов.

Я смерила его строгим взором, после чего мы с Егором вышли из квартиры.

– Еще раз прости за то, что этот вечер испорчен, – сказала я Вержицкому, испытывая досаду.

– Ты здесь не причем, – покачал он головой. – Ну а то, что отец Саши будет себя вести так и дальше… вполне ожидаемо, – пожал он плечами. – Не волнуйся, меня таким не испугаешь, – улыбнулся Егор и, приобняв, сказал: – А сейчас беги, а то замерзнешь. И я постараюсь не ревновать, зная, что ты там с этим Отелло один на один, не считая Саши.

Признание Вержицкого стало совсем неожиданным. Мы с ним не говорили о чувствах, просто строили отношения в комфортном нам обоим темпе. И вот теперь он заговорил о ревности.

– Я позвоню, – сказала ему в ответ и, коротко коснувшись губ Егора поцелуем, вернулась обратно.

Константинов ожидаемо нашелся в прихожей. Я могла поспорить – не вернись я в течение пары минут, он бы не погнушался и вышел бы в общий коридор с какой-нибудь очередной своей репликой.

– Поговорим? – спросил он, и в этот раз в тоне бывшего мужа не было веселости. Мне даже почудилось, что там сквозят нотки угрозы.

– Поговорим. Мне есть, что тебе сказать, – фыркнула в ответ, запирая входную дверь.

Пока Никита устраивался за столом на кухне, я заглянула к дочери. Она была увлечена просмотром мультиков, и когда я позвала, вскинула на меня рассеянный взгляд.

– Егор ушел, просил передать тебе «пока», – с улыбкой сказала я, на что Сашка почти никак не отреагировала, вновь сосредоточив все свое внимание на «Русалочке». – В следующий раз погуляем где-нибудь втроем, – громче добавила я, и Сашка насупилась.

Я сделала глубокий вдох. Наверно, не стоило усугублять и без того острую для нас для всех ситуацию. Потому, немного постояв на пороге комнаты, я развернулась и направилась на кухню, чтобы высказать Константинову все, что вертелось у меня на языке.

– Я козел, который не дает тебе общаться с левыми мужиками, – не успела я добраться до Никиты, сказал он и посмотрел на меня взглядом, в котором полыхала темнота.

– Во-первых, Егор – не левый мужик. Во-вторых, да, ты прав в остальном, – ответила Константинову и, отойдя к окну, оперлась бедром на подоконник и сложила руки на груди. – Впредь будь добр, воздержись от этого детского сада, который ты устраиваешь в последние пару дней.

– Детского сада? – Никита сцепил челюсти и мне даже показалось, что я слышу, как скрежетнули друг о друга его зубы. – По-моему, детский сад – это звать левого мужика, – а твой Егор именно таковым и является, на ужин для знакомства с чужим ребенком. Вы меня забыли спросить, нужно ли Сашке все это? – Он неопределенно помахал в воздухе рукой.

– Это? – приподняла я бровь. – Если «этим» называется ее общение с матерью, у которой завязались отношения и которая не собирается прятаться по кустам – то да. Забыли и вообще не собирались этого делать.

Я сделала короткий вдох-выдох.

– Никита, повторю то, что, возможно, для тебя стало новостью – мы не вместе. Мы разводимся. У нас у каждого своя жизнь. Надеюсь, в третий раз об этом говорить не придется.

Константинов смотрел на меня так пристально, что мне показалось, будто у меня на лице появилось что-то необычное, что вызвало неподдельный интерес со стороны бывшего мужа. Затем поднялся из-за стола и, подойдя ко мне, прижал своим телом к подоконнику плотнее. Расставил руки по обеим сторонам моего тела, и я почувствовала себя загнанной в ловушку. Меня окутал хорошо знакомый аромат парфюма. Его я дарила Константинову перед самым нашим расставанием.

– Я против, Есь. Против развода. Против того, чтобы мы продолжали быть друг другу чужими людьми.

– Напомнить тебе, почему таковыми стали? Хотя, я и не согласна с формулировкой, потому что ты и я – родители Сашки и это неизменно. Но… Ты забыл, почему мы уже не вместе?

Пришлось упереться ладонью в грудь Константинова и с усилием его от себя отодвинуть. Правда, отвоевать удалось всего пару сантиметров, не больше.

– Есь, давай не будем о прошлом, – поморщился Никита.

Этих нескольких слов хватило, чтобы в моей душе начала просыпаться фурия.

– Ох, как у тебя все просто! Захотел – поцеловал другую. Или других? М? Захотел – сказал, что у тебя все впереди, а наш брак – ошибка. А захотел – попросил не помнить о прошлом. Ну просто красота!

Я цедила эти слова в лицо Никиты, который застыл возле меня соляным столпом. Лишь только чувствовала, как его крепкие сильные руки напрягаются еще сильнее. В памяти мелькнули картинки того, как эти самые руки ласкали мое тело… Как дарили такое наслаждение, которого я не испытывала никогда и ни с кем, кроме Константинова. И эти мысли неожиданно отрезвили.

– Скажи, Ник… У тебя ведь были женщины за те полгода, что мы не вместе? – спросила я тихо. – Или хочешь сказать, что все это время ты жил монахом?

Конечно, я здраво смотрела на эту ситуацию и, зная Константинова, понимала, что он сейчас или солжет, или признается в том, что принесет мне лишь боль. И нет, это была не вовсе акция мазохизма с моей стороны. Скорее попытка отрезвить и Никиту, поставить его на место.

Он поджал губы и промолчал. Смотрел на меня виновато, а у меня внутри все переворачивалось от самых разнообразных ощущений, приносящих только неприятные чувства. Ведь одно дело просто предполагать, хоть и будучи уверенной почти в стопроцентных загулах бывшего мужа, и другое – видеть буквальное доказательство того, что у него были женщины.