Психиатрия для самоваров и чайников бесплатное чтение

Положа руку на сердце, следует признать, что отыскивать какие-то закономерности в мыслительном процессе – дело чрезвычайно сложное и неблагодарное. Если уж одно и то же яблоко, пав на голову хомо сапиенса, может дать на выходе что угодно – от набора виртуозных непечатных выражений до закона всемирного тяготения, – что уж говорить о предпосылках, дающих в сумме такой результат! А нарушений, которые могут произойти в столь сложном процессе, так и вовсе легион. Но, тем не менее, некоторые общие закономерности были выявлены.

Рассматривая симптомы нарушения мышления, уместно будет выделить отдельно нарушения (патологию) ассоциативного процесса мышления и нарушения (патологию) суждений.

Патология ассоциативного процесса

В зависимости от того, какая часть ассоциативного процесса мышления пострадала, можно условно разделить эти нарушения следующим образом.

По темпу:

Ускорение темпа мышления, когда человек совершает обработку информации, принимает решение и генерирует идеи заметно быстрее окружающих. Характерно для маниакальных состояний, где это ускорение может быть выражено вплоть до «скачки идей». Замедление темпа мышления. Обдумывание и принятие решений затягивается, иногда настолько, что попытка беседы превращается в обоюдную пытку для ее участников, а если второй собеседник будет к тому же еще и в маниакальном состоянии (см. предыдущий абзац), недалеко и до членовредительства.

Ментизм – непроизвольный наплыв мыслей, когда эти самые мысли вторгаются помимо воли человека в его размеренный мыслительный процесс, основательно мешают его деятельности, зачастую полностью ее дезорганизуя. Как бы вам понравилось, скажем, если бы наплыв размышлений о судьбах отечества застал вас за просмотром порнофильма?

Остановка (закупорка, шперрунг) мышления – непроизвольный обрыв, остановка течения, отсутствие мысли. Думали-думали – и все. Тупик. Обрыв. И никаких мыслей. И ни диалог продолжить, ни дело сделать нет никакой возможности. Застыли, ждем, когда все снова тронется.

По подвижности, живости процесса:

Детализация – в процесс мышления постоянно вовлекаются второстепенные несущественные подробности. Это как если бы вас в непринужденном разговоре о погоде осчастливили классификацией облаков и среднегодовыми нормами температуры и осадков.

Обстоятельность – выраженная детализация с систематическим застреванием на деталях и побочных ассоциациях. К предыдущим деталям наверняка добавилась бы роза ветров, обсуждение испорченной экологии и координаты наиболее достойных доверия бюро прогноза.

Вязкость – ярко выраженная обстоятельность, при которой мышление становится непродуктивным, отследить изначальную мысль не представляется возможным, равно как и то, в каком направлении шел разговор изначально, – в общем, к четвертому часу дискуссии вы, скорее всего, будете мучительно решать, кому бить морду: Гринпису, метеорологам или собеседнику.

По грамматическому строю речи:

Речевые стереотипы – штампованные обороты или использование вопроса для построения ответа; это когда в речи используются клишированные, шаблонные обороты («итак, о чем я говорил…», «ну, как говорится, вернемся к нашим баранам», «как говорил один мой знакомый – впрочем, вы его не знаете…»), а также использование вопроса для построения ответа: «Как моя фамилия? А фамилия моя слишком известная, чтобы я вам ее тут называл!» Вербигерация – бессмысленное повторение одних и тех же слов, фраз, окончаний слов или отдельных звуков. Бессвязность – «словесная окрошка», набор отдельных слов или словосочетаний, лишенных логического и грамматического строя (не путать со стихотворением «Мама, папа, ложка, кошка»).

По целенаправленности:

Витиеватость – в этом случае для выражения даже простой мысли пациент прибегает к массе сравнений, выдержек из различных источников, метафор и поговорок, формул и научных терминов. А надо всего-то сказать «иди в задницу». Теперь представьте, как у такого человека будет звучать объяснение в любви.

Соскальзывание – это расстройство можно представить следующим образом. Пациент рассуждает, к примеру, о кошках. Рассуждает вполне связно и здраво. Вдруг, зацепившись за то, что некоторые из них бывают серыми, вспоминает сентенцию «в темноте все кошки серы» и далее выдает пространное рассуждение на тему взаимосвязи кошек, темноты, демонического начала в кошачьей душе… после чего как ни в чем не бывало возвращается к обсуждению того, какие они, в сущности, милые и пушистые создания. Почему соскальзывание? Потому что такой ход мыслей выглядит будто пациент, идя по дорожке рассуждений, поскользнулся, опершись на незначительную ассоциацию, и какое-то время проехался на ней, после чего вернулся на прежнюю, проторенную дорожку.

Резонерство – многословное мудрствование, переливание из пустого в порожнее, пространные словоизвержения на незначительную тему – без цели, без какой-либо направленности. Кто встречался с флудом (болтовне не по теме) в комментариях, реплик этак на двадцать-тридцать, меня поймет.

Формализм мышления – когда все внимание и вся сила интеллекта брошены не на постижение сути вопроса, а на четкое исполнение протокола и буквы устава.

Разноплановость – в этом случае пациент может рассматривать предмет или явление с нескольких точек зрения, исходя из нескольких критериев оценки, постоянно меняя уровни обобщения, но так и не способен прийти к решению, чему же в данной конкретной ситуации стоит отдать предпочтение. Так, попросив его исключить из картинок с изображением за́мка, замка́ и шалаша что-то одно, вы не добьетесь от него ответа. Он скажет, что в той или иной мере все картинки взаимосвязаны, ничего лишнего на них нет, и вообще, специально, что ли, такую неразрешимую задачку подбросили?.. Аморфность – нечеткое, противоречивое использование понятий. При этом речь построена синтаксически и грамматически правильно, но понять, О ЧЕМ в ней говорится, не представляется возможным. Нет ни основной идеи, ни выводов – только набор фраз, которые самому пациенту кажутся логичными. Если вы спросите его «как жизнь», ответ вполне может оказаться: «Ну, как сказать? То есть сказать обязательно надо. Потому что, сам понимаешь, где разница между тем и этим. Нельзя ведь все только в одну сторону. Справедливость хоть и восторжествует, но это когда еще мы второго такого вождя найдем – объективных условий не напасешься. Когда верхи не могут, низы не хотят. А когда переполнится – уже поздно будет говорить. Так-то».

Паралогическое мышление – это нарушение логики мышления, так называемая «кривая логика», когда страдают либо предпосылки, либо доказательства, либо процесс установления связи между причиной и следствием (это разграничение условно). Пример? Пациент принципиально не пьет соки. Почему? «Сок – это здоровье. Здоровье – это спорт. Спорт – это много денег. Много денег – много женщин. Много женщин – это СПИД. СПИД – это смерть. На фиг мне такое счастье?» Символическое мышление – мышление, основанное на псевдопонятиях, на символах, смысл которых понятен и доступен только самому пациенту. Так, он может говорить об особом значении того, в какую цветовую гамму сегодня одеты его сотрудники, и что это может означать. Или заявлять, что для него все цифры имеют, помимо основного, еще и дополнительное, тайное значение, благодаря которому каждая новая дата – это зашифрованное послание с руководством к действиям.

Патологический полисемантизм – когда пациент обнаруживает в словах новый смысл, основываясь на том, сколько в них, к примеру, гласных или согласных, рифмуются ли они с тем или иным словом – скажем, с такими, как «смерть», «любовь», «измена»…

Аутистическое мышление – это мышление, мало соприкасающееся с окружающей пациента реальностью, понятное и доступное только ему, отражающее его мир, в который посторонним вход воспрещен. Мышление фантастическое и причудливое, но не лишенное собственной вычурной логики, «пир за закрытыми шторами» © Е. Блейлер. Вот пример, приведенный Блейлером[18]: «Пациентка Б. С. в работе Юнга о раннем слабоумии является Швейцарией, она также – Ивиков журавль; она – владелица всего мира и семиэтажной фабрики банковых ассигнаций; она также – двойной политехникум и заместительница Сократа. Все это кажется, на первый взгляд, полной бессмыслицей, и действительно является бессмыслицей с точки зрения логики. Но если мы присмотримся внимательнее, то мы найдем понятные связи: мысли, по существу, подчиняются аффективным потребностям, т. е. желаниям, а иногда и опасениям; пациентка является Ивиковым журавлем, потому что она хочет освободиться от чувства виновности и порочности; она Швейцария – потому что она должна быть свободна».

Архаическое мышление – в этом случае за основу построения берутся суждения «времен очаковских и покоренья Крыма», взгляды и стереотипы, к примеру, тех же раскольников-староверов. Или неандертальцев – тут уж как повезет…

Персеверация (от лат. perseveratio – настойчивость, упорство; от persevere – упорствую, продолжаю) – наиболее ярко это расстройство характеризует анекдот: «Доктор, я все делаю четыре раза, четыре раза, четыре раза, четыре раза, я очень устаю, очень устаю, очень устаю, очень устаю, но жена довольна, жена довольна, жена довольна, жена довольна…» Это устойчивое повторение или продолжение однажды начатой деятельности, фразы, причем это повторение продолжается даже тогда, когда уместный для него контекст исчерпан. Например: «Как тебя зовут? – Леша. – Сколько тебе лет? – Леша. – Ты тормоз, что ли? – Леша. – Где ты учишься? – Леша. – А кто твои родители? – Я не тормоз…»

Разорванность – отсутствие логической связи между отдельными умозаключениями, суждениями, понятиями при формальном сохранении грамматического строя речи. Если разорванность мышления приобретает крайнюю степень выраженности – начинает страдать и речь. Пример: «Я считаю необходимым применение крайних географических, конституционных и нецензурных условий, чтобы всякого рода, и вида, и пола, и вероисповедания вы сами поняли кто не могли помешать выполнению возложенной на нас великой, ужасной, но крайне приятной миссии членства в Совете Федерации».

Если выше были описаны нарушения ассоциативного процесса мышления, касающиеся того, КАК человек думает, то сейчас речь пойдет о том, ЧТО он думает. Итак,

Патология суждений (содержания мышления)

Это навязчивые, сверхценные и бредовые идеи, если рассматривать их по степени усугубления. Как их различить?

Навязчивые идеи возникают непроизвольно, вопреки воле, и дезорганизуют логический ход мышления. Важно: они воспринимаются пациентом как болезненные, и к ним сохраняется критическое отношение, они НЕ определяют направленности деятельности этого человека, то есть не подчиняют ее себе, хотя и дезорганизуют психическую деятельность в целом.

Основные отличительные черты навязчивых мыслей выделены С. А. Сухановым (1912) и В. П. Осиповым (1923).

1. Навязчивые мысли возникают в сознании человека непроизвольно и даже вопреки воле. Сознание при этом остается непомраченным, ясным.

2. Навязчивые мысли не находятся в видимой связи с содержанием мышления, они носят характер чего-то чуждого, постороннего мышлению больного.

3. Навязчивые мысли не могут быть устранены волевым усилием больного. Больной не в состоянии от них освободиться.

4. Навязчивые мысли возникают в теснейшей связи с эмоциональной сферой, сопровождаются депрессивными эмоциями, чувством тревоги.

5. Оставаясь чуждыми мышлению в целом, они не отражаются на интеллектуальном уровне больного, не приводят к нарушениям логического хода мышления (С. А. Суханов называл навязчивые мысли паразитарными), но их наличие сказывается на продуктивности мышления, умственной неработоспособности больного.

6. Болезненный характер навязчивых мыслей осознается больным, к ним существует критическое отношение.

Сверхценные идеи. Понятие сверхценных идей было выдвинуто К. Вернике[19] (1892). Они аффективно насыщенны, занимают большое (непропорционально большое) место в сознании пациента, дезорганизуют его психологическую деятельность и подчиняют себе в значительной мере его поведение. Занимая промежуточное положение между навязчивыми и бредовыми идеями, они, в отличие от последних, всегда имеют в основе своей реальную (не фантастическую, не вымышленную) подоплеку, хотя критика к ним уже формальная либо вовсе отсутствует.

Бредовые идеи – болезненные, нелепые, непоколебимые суждения и умозаключения, не соответствующие объективной реальности, дезорганизующие психическую деятельность и подчиняющие себе поведение больного, не поддающиеся критике и коррекции.

Образно говоря, муж, страдающий навязчивыми идеями ревности, мучается вопросом – а не изменяет ли ему жена, но, поскольку не может найти реальных тому подтверждений, мучается про себя. Муж со сверхценными идеями ревности убежден в том, что жена ему неверна, может привести несколько вполне реальных, хотя и косвенных фактов и немалую часть свободного времени посвящает детективной самодеятельности, отдавая себе отчет в том, что, даже найдя оные, убивать никого не будет. Муж с бредовыми идеями ревности ни в чем не сомневается. Он ЗНАЕТ – любовник у нее мэр. Или сосед снизу. Или специально вызванный ею, ведьмой, инкуб. Поэтому доказательства можно даже не искать, но если кто-то еще сомневается – то вот: цвет одежды, в которой она пошла на работу, духи, которые наверняка нравятся не только ей, окурок с ее помадой, брошенный на нижний балкон, а также следы астрального присутствия. И эфирного, быстро испаряющегося, эякулята. А в случае парафренного бреда супруга и вовсе организатор, идейный вдохновитель и единственный волонтер всегалактического борделя. И вообще, «убью стерву-курву-лярву».

Теперь подробнее.

Навязчивые явления можно поделить на идеаторные, фобические и двигательные. Идеаторные, или обсессии, – отвлеченные навязчивые мысли, навязчивые сомнения (выключила или не выключила плиту-воду-свет) и воспоминания, навязчивый счет (а здесь девять ступенек, а за мной на остановке вошли пять человек, а на следующей восемь) и мысли, чаще всего хульные или кощунственные (а покойник-то лучше всех устроился, ему уже не жарко; а вон та девица в черном – ну так бы и…), навязчивое мудрствование (хотя бы с целью угадать, влияет ли настроение наблюдающего на то, жив или мертв кот Шредингера).

Навязчивые страхи, или фобии. Не удержусь, оглашу весь список (на самом деле их еще больше, но для общего представления хватит и приведенных ниже).

Аблютофобия – страх мыться.

Агирофобия – боязнь перейти оживленную улицу.

Агорафобия – боязнь открытого пространства.

Агрофобия – боязнь открытых пшеничных полей.

Айлурофобия – боязнь кошек.

Айхмофобия – боязнь острых предметов.

Аквафобия (также гидрофобия) – боязнь воды.

Акнефобия – боязнь кожных угрей.

Акрофобия – боязнь высоты.

Акрибофобия – боязнь не понять смысл прочитанного.

Акустикофобия – боязнь громких звуков.

Альгофобия, алгофобия – боязнь боли.

Аматофобия – боязнь пыли.

Амихофобия – боязнь повредить кожу.

Ангинофобия – боязнь стенокардических приступов.

Андрофобия (также аррхенфобия, гоминофобия) – боязнь мужчин.

Анемофобия – боязнь быть застигнутым врасплох бурей.

Апейрофобия – страх перед бесконечностью.

Апифобия – ужас перед пчелами, осами, шмелями.

Арахнофобия – боязнь пауков.

Аритмофобия (также нумерофобия) – фобия числа (определенного).

Аррхенфобия – см. андрофобия.

Астрапофобия (также бронтофобия, кераунофобия) – боязнь грозы, грома и молнии. В большей степени свойственна детям.

Астрофобия – страх перед ночным небом, звездами; частично астрапофобия.

Атаксиофобия – боязнь нарушения координации движений.

Атазагорафобия – боязнь забыть или быть забытым.

Аутофобия – боязнь одиночества (например, боязнь находиться одному в комнате); страх собственной эгоистичности.

Афобофобия – боязнь отсутствия фобий.

Аэрофобия – боязнь полетов на летательных аппаратах (авиафобия).

Базистазифобия (базостазофобия, стазобазофобия) – боязнь стояния.

Базифобия (амбулофобия, базофобия) – боязнь ходить пешком.

Бактериофобия (бациллофобия, верминофобия, вермифобия, гельминто-, сколецифобия) – боязнь заразиться бактериями от зараженных предметов, боязнь червей, заразных насекомых.

Баллистофобия – боязнь пули, ракет, метательных предметов.

Барофобия – боязнь подъема тяжестей, земного притяжения, гравитации.

Батеофобия (акрофобия, аэрокрофобия, аэроносифобия, гипсифобия, гипософобия) – боязнь высоты. Проявляется при нахождении на высоте (на крыше, балконе высокого этажа, над пропастью). А также боязнь глубины (водоема). Проявляется при плавании в водоемах с большой глубиной.

Батрахофобия (буфонофобия) – боязнь лягушек и жаб.

Баттофобия – боязнь глубоких водоемов.

Бациллофобия – см. бактериофобия.

Беленофобия (белонефобия, белонофобия, оксифобия) – боязнь острых предметов, уколоться.

Библиофобия – боязнь книг, библиотек.

Блаптофобия – боязнь нанести кому-либо поражение.

Бленнофобия – боязнь слизи.

Богифобия (фазмофобия) – боязнь призраков, духов, дьяволов, пугал.

Ботанофобия (ботонофобия) – боязнь растений.

Бромгидрофобия (аутодизомофобия, бромидросифобия) – боязнь собственного запаха, потливости.

Бронтофобия (кераунофобия) – боязнь грозы, грома, молнии, шторма.

Буфонофобия – см. батрахофобия.

Барбафобия – боязнь усов, бороды, растительности на лице.

Венерофобия – страх заразиться венерическими заболеваниями.

Вертигофобия – страх головокружения.

Винофобия – страх употребления алкоголя.

Вомитофобия – боязнь рвоты в неподходящем месте.

Виккафобия – боязнь колдунов и колдуний.

Гаптофобия – боязнь прикосновения окружающих.

Гастерофобия – боязнь гастарбайтеров.

Гафефобия – боязнь нечаянных прикосновений.

Гексакосиойгексеконтагексафобия – боязнь числа 666.

Гексакосиойгексеконтагексапараскаведекатриафобия – боязнь числа 666 в пятницу, 13-го дня месяца.

Гелиофобия – боязнь пребывания на солнце.

Гемофобия – боязнь крови. В случае, когда человек видит кровь, он может или упасть в обморок, или начать кричать.

Гетерофобия – собирательный термин, обозначающий не фобию в клиническом смысле, а негативное отношение к гетеросексуалам или гетеросексуальности.

Геронтофобия – боязнь общения со стариками; боязнь старения.

Гефирофобия – боязнь проходить по мосту (разновидность батеофобии).

Гидрозофобия – боязнь вспотеть и простудиться.

Гидрофобия – боязнь воды, боязнь жидкостей, а также устаревшее название бешенства, когда гидрофобия считалась одним из главных симптомов бешенства.

Гимнофобия – боязнь наготы.

Гинекофобия – боязнь женщин (разновидность анахоретизма).

Гипенгиофобия – боязнь ответственности.

Гленофобия – боязнь кукол (боязнь взгляда куклы).

Глоссофобия – боязнь выступать перед публикой.

Гомилофобия – боязнь общения, страх проявить несостоятельность, показаться смешным, подозрительным, привлечь к себе внимание.

Гоминофобия – см. андрофобия.

Графофобия – боязнь писать, брать в руки письменные принадлежности.

Демофобия – боязнь толпы, большого скопления людей.

Дерматопатофобия – боязнь заболеть кожной болезнью.

Динофобия – боязнь головокружения.

Дисморфобия – боязнь своего уродства (часто мнимого), неприятие своей внешности.

Зоофобия – боязнь животных, чаще всего какого-либо определенного вида (кошек, кур и пр.).

Зоифобия – боязнь жизни.

Иерофобия – боязнь встречи с предметами религиозного культа.

Изолофобия – боязнь одиночества в жизни.

Иофобия – боязнь случайного отравления.

Кайрофобия – боязнь новых ситуаций, незнакомого места.

Кардиофобия – навязчивый страх самопроизвольной остановки сердца.

Канцерофобия – боязнь заболевания раком.

Кенофобия – понятие близкое к агорафобии, боязнь больших незаполненных пространств, например пустой площади.

Кераунофобия – см. бронтофобия.

Кипридофобия – см. венерофобия.

Клаустрофобия – боязнь замкнутого пространства.

Клептофобия – боязнь воров, часто в пожилом возрасте, сочетается с навязчивыми идеями обворовывания.

Климакофобия – боязнь ходьбы по лестницам.

Коинофобия – боязнь заходить в помещение, в котором много людей.

Контрафобия – навязчивое провоцирование ситуации, вызывающей страх, например, страх высоты сочетается со стремлением стать летчиком, стюардессой и пр.

Копофобия – фобия переутомления.

Космософобия – страх космических катастроф.

Криминофобия – боязнь совершить преступление.

Криофобия – боязнь холода и льда.

Ксенофобия – обозначает не фобию в клиническом смысле, а неприязненное, негативное отношение к «чужакам», иностранцам и т. д.

Ксерофобия – боязнь сухости, засухи.

Лалофобия – боязнь говорить из-за страха возникновения заикания.

Латерофобия – боязнь лежать на левом боку (при кардиофобии).

Лепрофобия – боязнь заразиться проказой.

Лигирофобия – боязнь громкого шума.

Лиссофобия – навязчивый страх сойти с ума.

Логофобия – боязнь разучиться говорить слова.

Лутрафобия – страх перед выдрами.

Малевзиофобия (также токофобия) – страх перед родами.

Маниофобия – боязнь заболеть психическим расстройством.

Менофобия – боязнь менструации и сопровождающих болей.

Металлофобия – боязнь металлов и металлических предметов.

Метифобия – боязнь алкоголя.

Мезофобия – навязчивый страх заражения, попадания инфекции и последующего заболевания.

Мизофобия – боязнь загрязнения.

Микофобия – боязнь грибов.

Микрофобия – страх перед микробами.

Миксеофобия – боязнь полового акта из-за страха обнажения половых органов, прикосновения к телу партнера.

Монофобия – страх перед одиночеством, боязнь быть отторгнутым и нелюбимым, а также фобия, которая не сочетается с прочими фобиями.

Морфинофобия – боязнь стать морфинистом.

Моторофобия – боязнь автомобилей.

Некрофобия – боязнь трупов, похорон, похоронных принадлежностей.

Неофобия – боязнь всего нового.

Нефофобия – боязнь облаков.

Никтофобия (скотофобия) – боязнь темноты, наступления ночи, мучительное ожидание бессонницы.

Нозофобия – навязчивый страх заболеть неизлечимым заболеванием.

Нумерофобия – см. аритмофобия.

Одонтофобия – боязнь обратиться к стоматологу, лечения зубов.

Омброфобия – боязнь попасть под дождь.

Омматофобия – боязнь «порчи» и «сглаза».

Онанофобия – боязнь негативных последствий онанизма.

Охлофобия – см. демофобия.

Паразитофобия – боязнь глистов, блох, клопов и др. паразитов.

Пантофобия (панфобия, панофобия) – боязнь всего, что может произойти.

Паралипофобия – боязнь причинить вред близким людям в результате каких-либо беспечных и ошибочных действий.

Параскаведекатриафобия – боязнь пятницы, 13-го дня месяца.

Партенофобия – боязнь девственниц.

Патройофобия – боязнь наследственности, наследственных заболеваний.

Пейрафобия – страх перед публичным выступлением.

Педофобия – 1) боязнь детей; 2) боязнь рождения ребенка в семье; 3) боязнь кукол, похожих на грудных младенцев.

Пеладофобия – боязнь облысения.

Пениафобия – боязнь стать нищим.

Пенисофобия – боязнь мужских гениталий (чаще всего у женщин, бывает и у мужчин).

Пентерафобия – боязнь тещи.

Петтофобия – боязнь неудержания кишечных газов в присутствии посторонних.

Пирофобия – боязнь пожара.

Погонофобия – боязнь бород.

Потамофобия – боязнь быстрого течения, водоворотов.

Полифобия – боязнь нескольких вещей.

Психофобия – боязнь душевных заболеваний и душевнобольных.

Рабдофобия – боязнь наказания.

Радиофобия – боязнь радиации и рентгеновских лучей.

Ректофобия – боязнь затруднений при дефекации.

Рипофобия (также мезофобия) – боязнь грязи.

Руброфобия (также эритрофобия) – боязнь красного цвета.

Русофобия – обозначает не фобию в клиническом смысле, а неприятие или же отрицание всего, что связано с «русским».

Селафобия – боязнь вспышек яркого света.

Семитофобия – боязнь евреев.

Сифилофобия – навязчивый страх заболеть сифилисом.

Спидофобия – навязчивый страх заболеть СПИДом.

Сатанофобия (также демонофобия) – боязнь Сатаны.

Сидеродромофобия – боязнь езды на железнодорожном транспорте, особенно в период ускорения.

Ситофобия – боязнь приема пищи, например при язвенной болезни, упорном поносе, тошноте, расстройствах желудка, при неврозах, психопатиях; а также полный или частичный отказ от пищи по бредовым мотивам при наличии сохранного аппетита; наблюдается при психозах.

Скабиофобия (также акриофобия) – боязнь чесотки.

Скопофобия (также скоптофобия) – боязнь казаться смешным, привлекать к себе внимание.

Скотофобия – см. никтофобия.

Социофобия – боязнь общества или людей вообще.

Спектрофобия – боязнь зеркал.

Стазобазофобия – боязнь стояния и ходьбы.

Таласофобия – боязнь моря, морских путешествий.

Танатофобия – боязнь смерти.

Телефонофобия – боязнь говорить по телефону.

Теофобия – боязнь Бога, Божьей кары.

Термофобия – боязнь жары, натопленных помещений.

Тетрафобия – боязнь числа 4.

Технофобия – боязнь засилья техники (особенно электронной); негативное восприятие социальных последствий технического прогресса.

Тикетофобия – боязнь некорректного формирования квитанций.

Токофобия – см. малевзиофобия.

Токсикофобия – боязнь отравиться.

Топофобия – страх остаться одному в помещении, страх, что не удастся спастись при пожаре, землетрясении или каком-либо еще стихийном бедствии.

Тремофобия – боязнь дрожания.

Трипанофобия – страх перед уколами.

Трискаидекафобия (также тердекафобия) – боязнь числа 13.

Трихофобия – боязнь попадания волос в пищу, на одежду, на тело.

Уранофобия – боязнь смотреть на небо.

Урофобия – боязнь позыва к мочеиспусканию в условиях невозможности его реализации.

Фагофобия – боязнь подавиться пищей.

Фазмофобия – боязнь привидений, духов и других фантастических существ.

Фармакофобия – боязнь приема лекарственных препаратов.

Фенгобофия – боязнь солнечного света.

Филемафобия – страх перед поцелуями.

Фобофобия – страх фобий.

Фотофобия – боязнь света.

Харпаксофобия – боязнь разбойников.

Хилофобия – боязнь леса (заблудиться, встретиться с дикими зверями).

Хипенгиофобия – страх перед ответственностью.

Хрематофобия – боязнь прикасаться к деньгам (часто в сочетании с мезофобией).

Хроматофобия – боязнь какого-либо цвета.

Хронофобия – боязнь времени (форма тюремного невроза).

Эйзоптрофобия – см. спектрофобия.

Эйхофобия – боязнь выслушивать или произносить добрые пожелания.

Эозофобия – боязнь наступления дня (времени суток).

Электрофобия – боязнь электричества.

Эмихофобия – боязнь царапин.

Эпистаксофобия – страх носового кровотечения.

Эргазиофобия – боязнь совершения какого-либо действия, движения.

Эргофобия – боязнь работать.

Эритрофобия – 1) страх покраснеть; 2) невротический страх, возникающий при рассматривании предметов, окрашенных в красный цвет.

Эротофобия – боязнь секса.

Айлурофобия (также гатофобия, галеофобия) – боязнь кошек.

Апифобия (также мелиссофобия) – боязнь пчел, ос.

Агризоофобия – боязнь диких животных.

Алекторофобия – боязнь кур, цыплят.

Арахнефобия (также арахнофобия) – боязнь пауков.

Бактериофобия (также бациллофобия, сикрофобия) – боязнь заражения микробами.

Бактрахофобия – боязнь рептилий, пресмыкающихся.

Бациллофобия – см. бактериофобия.

Бленнофобия – боязнь слизи.

Буфонофобия (батрахофобия) – боязнь лягушек и жаб.

Верминофобия – боязнь бактерий, микробов, заразиться, червей, заразных насекомых.

Герпетофобия – боязнь рептилий, пресмыкающихся, змей.

Гиппофобия – боязнь лошадей.

Дорафобия – боязнь обрасти волосами после прикосновения к шкуре животного, меха или кожи животных.

Земмифобия – боязнь крыс.

Изоптерофобия – боязнь насекомых, поедающих древесину, термитов.

Инсектофобия – боязнь насекомых.

Ихтиофобия – боязнь рыб.

Кинофобия – боязнь собак, укуса бешеной собаки.

Книдофобия – боязнь жалящих насекомых, укусов.

Лутрафобия – боязнь выдр.

Микрофобия – страх перед микробами.

Мирмекофобия – боязнь муравьев.

Моттефобия – боязнь моли.

Мусофобия – боязнь мышей.

Остраконофобия – боязнь моллюсков.

Офидиофобия (также эпистемофобия) – боязнь змей.

Паразитофобия – боязнь глистов, блох, клопов и др. паразитов.

Педикулофобия (фтириофобия) – боязнь вшивости.

Птеранофобия – боязнь птичьих перьев.

Ранидафобия – боязнь лягушек.

Селахофобия – боязнь акул.

Сикрофобия – см. бактериофобия.

Сколецифобия – боязнь червей, заразных насекомых.

Сфексофобия – боязнь ос.

Таурофобия – боязнь быков.

Тениофобия – боязнь заражения ленточными гельминтами; разновидность нозофобии.

Фтириофобия – см. педикулофобия.

Эквинофобия – боязнь лошадей.

Элурофобия – боязнь кошек, котов.

Энтомофобия – боязнь насекомых.

Эпистемофобия – см. офидиофобия.

Апопатофобия – страх заходить в уборные.

Викифобия – боязнь ссылаться на Википедию вследствие недоверия ее источникам.

Гравидофобия – боязнь встречи с беременной, боязнь забеременеть.

Гедонофобия – боязнь удовольствий.

Гелленологофобия – боязнь сложной научной греческой терминологии.

Гелофобия – боязнь смеха.

Генуфобия – боязнь колен.

Гипнофобия – боязнь заснуть (страх умереть во сне).

Гомофобия – собирательный термин, обозначающий не фобию в клиническом смысле, а негативное отношение к гомосексуальности или гомосексуалистам.

Гопофобия – собирательный термин, обозначающий не фобию в клиническом смысле, а негативное отношение к гопникам.

Декстрофобия – боязнь предметов, расположенных справа от больного.

Дорофобия – боязнь получать или делать подарки.

Дромофобия – боязнь переходить улицу.

Копрофобия – боязнь дефекации.

Кейрофобия – боязнь парикмахеров, боязнь порезать клиента при бритье.

Кионофобия – боязнь снега.

Коулрофобия – боязнь клоунов.

Лаканофобия – боязнь овощей.

Милитарифобия – боязнь службы в армии.

Ойкофобия – фобия возвращения домой после выписки из психиатрической лечебницы.

Панофобия – боязнь всего, что может произойти.

Пеладофобия – боязнь лысых.

Папафобия – боязнь Папы Римского.

Сингенесофобия – боязнь родственников.

Тестофобия – боязнь экзаменов.

Хайрофобия – боязнь засмеяться в неподобающей обстановке (например, на похоронах).

Циклофобия – боязнь велосипедистов, двухколесного транспорта.

Двигательные (волевые) расстройства делятся на следующие категории:

Навязчивые влечения – желание совершать ненужные, асоциальные, порой опасные действия, что сопровождается внутренним дискомфортом, если не реализуется. Чаще всего они не реализуются, особенно те, что представляют опасность:

Гомицидомания – навязчивое влечение к убийству, часто близкого человека; суицидомания – навязчивые стремления к самоубийству; копролалиомания – стремление всех вокруг отматерить как следует. Кстати, навязчивое желание шагнуть из окна или с балкона относится к этой же группе, оно практически никогда не реализуется.

Навязчивые действия – реализованные навязчивые влечения, нередко ритуальные (сделал – навязчивость прошла). Среди них аблютомания – навязчивое мытье рук при мизофобии, бациллофобии. Встречаются и другие самостоятельные навязчивые действия: аутодепиляция – выдергивание собственных волос (не путать с наведением красоты и аутодепиляцией сакрально-седалищной области, поскольку цели совершенно разные); онихофагия – обгрызание ногтей, заусенцев, навязчивые тики.

Сверхценные идеи – выделяют по содержанию дисморфофобические («мой нос – это шнобель, не грудь, а два прыщика, ноги как у потомственного кавалериста, а за авторство над формой ушей дерутся эльфы с Чебурашкой»); ипохондрические («ой, где-то что-то хрустнуло, булькнуло, кувыркнулось и сопритюкнулось – не иначе кирдык на подходе»); изобретательства («не бозонный двигатель для летающих тарелок, что-то более приземленное, вроде особого фасона головки заклепки, но патентное бюро задолбает»); реформаторства (поправки в закон о пенсии, предложения всевозможным партиям о смене устава, руководства и основной линии); сутяжничества (кверулянтства, в прокуратуре их творчество исчисляется томами и тоннами); эротические (начиная от желания осчастливить браком Мисс Мой Родной Город и заканчивая патологической убежденностью в собственной неотразимости и сексуальном всемогуществе); сексуальной неполноценности («один я это делаю не по-людски и, вообще, такие, как у меня, хороши разве что оптом»).

Следует отличать сверхценные идеи от доминантных, доминирующих – которые встречаются у психически здоровых людей и представляют собой преданность какому-либо научному, культурному либо религиозному идеалу, идее, ради торжества которой человек готов пренебречь всем остальным (вспомните пламенных борцов во имя чего бы то ни было). М. О. Гуревич[20] (1949) доминирующие идеи сверхценными в строгом понимании этого термина не считал.

Если вы параноик – это еще не значит,

что ОНИ за вами не гонятся.

Каждому борцу с карательной психиатрией искренне желаю хотя бы один раз в жизни оказаться вплетенным в бредовую систему кого-нибудь из наших пациентов. Незабываемые ощущения при этом гарантированы, левел ап (повышение уровня) в мировоззрении и нетерпеливое «когда же приедут эти замечательные люди в белых халатах?» в качестве бесплатного бонуса.

Бредовые идеи

Можно особо выделить следующие основные признаки бреда.

1. Бред – это следствие болезни, ее продукт. Это не ошибка, не самообман, не заблуждение здорового человека – это продукция человека больного, такая же, как, скажем, лихорадка для инфекционного больного или судороги для эпилептика.

2. Несмотря на возможную правильность отдельных постулатов и фрагментов, бред – всегда ошибочное, не соответствующее реальности, искаженное отражение действительности. Утверждая, что соседи нехорошо к нему относятся и в гробу его видали, больной может быть не так уж и неправ – в плане угадывания вектора отношения. Но вот вся та сложная конструкция, которую он надстроил над этой предпосылкой, которая стала его мировоззрением, подчинила себе, изменила его личность и обеспечила многолетний холивар (от англ. holy war – священная война), не имеет к реальности никакого отношения.

3. Бредовые идеи непоколебимы, железобетонны, они абсолютно не поддаются коррекции либо переубеждению. Попытки разубедить, доказать пациенту неправильность его бредовых построений, привести неоспоримые аргументы, включая рукоприкладство, бесполезны. Больной лишь еще более утвердится в собственной правоте, причем используя ваши же доводы и аргументы как дополнительные доказательства в свою пользу. «Что значит, она мне верна? А почему вы это мне говорите? Так-так-так, что-то здесь нечисто! На кого работаем? Я все понял! Вы тоже получили доступ к телу!» Кстати, разубедить путем гипнотического внушения такого пациента тоже не удастся.

4. Бредовым идеям присущи ошибочные основания («паралогика», «кривая логика»). Этих нарушений мы касались, рассматривая нарушения ассоциативного процесса мышления.

5. В большинстве случаев (за исключением отдельных категорий вторичного бреда) бред возникает при ясном, непомраченном сознании больного. И это порой приводит в замешательство: как, он же вполне здраво рассуждает, в датах не путается… Да, но только до того момента, пока вы не коснулись фабулы его бреда.

6. Бредовые идеи и личность неразрывно связаны. Под влиянием бредовых идей меняется и личность больного – его самосознание, система ценностей, отношение к окружению и к самому себе. Ну посудите сами: какое может быть отношение императора Галактики к себе и к своему окружению? Несколько иное, чем то, которого ждут от, казалось бы, рядового безработного.

7. Бредовые идеи не обусловлены интеллектуальным снижением. Напротив, бред, особенно сложный и систематизированный, как правило, свидетельствует о том, что с интеллектом все в порядке. И напротив – чем интеллект ниже, тем реже встречается бред. А если встречается – то он проще и не столь актуален для больного. Кроме того, если слабоумие нарастает у человека, который имел бредовую продукцию, то сам бред становится проще, занимает в переживаниях пациента все меньше места, вплоть до полного его исчезновения. Что и понятно – нечем продуцировать.

Бред классифицируют по стадиям развития:

а) бредовое настроение – бредовая убежденность в изменении окружающего, в неизбежности надвигающейся беды, опасности: «Ой, что-то будет, ой, чует мое сердце»; б) бредовое восприятие – бредовое истолкование значения отдельных явлений окружающей действительности в связи с надвигающейся тревогой: «Эти взгляды неспроста, и кучкуются граждане явно с какой-то целью, и машины подъезжают не просто так, а с особыми номерами, не иначе как шифруются»; в) бредовое толкование – бредовое объяснение значения воспринятых явлений: «Это они что-то нехорошее затеяли: глядят осуждающе, шепчутся с целью проработать план действий, а детали плана зашифрованы в номерах подъехавших машин»; г) кристаллизация бреда – определенная стойкость и содержание бредовых идей, их законченность и «логическая» последовательность: «Я все понял! Это сообщество черных трансплантологов! Сейчас меня похитят и разберут на запчасти, которые переправят в Америку и обменяют на кокаин!»; д) стадия затухания бреда с появлением критического отношения: «Ффуххх, пронесло… Хорошо, вовремя в больницу загремел. И все же, что это было? Ведь не могло оно вот так, ни с того ни с сего? Или могло?»; е) резидуальный (остаточный) бред: «А трансплантологи все же сволочи!»

По механизму возникновения выделяют бред:

1) первичный, обусловленный непосредственно нарушением мышления в виде «озарения», чувства, представления, восприятия, убеждения, бредовой интуиции, бредовой интерпретации воспоминаний и наблюдений окружающей действительности (да хоть про тех же черных трансплантологов);

2) вторичный, чувственный, обусловленный галлюцинаторными, иллюзорными, аффективными и другими переживаниями: слышит из розетки «голоса», которые угрожают убить, – считает, что соседи объединились в преступный синдикат;

3) голотимный (вариант вторичного бреда), возникающий при эмоциональных расстройствах. Так, при депрессивном синдроме пациент может заявлять, что это все неспроста, это все ему за грехи (и список на пяти листах может предоставить), и что вообще он червь и мастдай. А при маниакальном – практически Бэтмен, только миссия посерьезнее;

4) кататимный, он же сенситивный бред отношения (по Кречмеру[21]), вытекающий из волнующих и значимых конкретно для этой личности эмоциональных переживаний у повышенно-чувствительных и психопатических людей (бред отношения, преследования, возникающий у паранойяльного психопата, бред ревности у психопата эпилептоидного);

5) катастетический, возникающий на основе ощущений от внутренних органов: жжет в груди – это соседи облучают смертельными лучами; стало загадочно булькать в животе – это спецагенты отравили воду, причем только у меня в квартире;

6) индуцированный – наведенный, внушенный другим лицом, чаще всего психически больным. Как это действует? Вот рецепт для среднего обывателя: бегаем по торговому центру с выпученными глазами и всех спрашиваем, где продаются соль, спички и крупа. Грузим все это в оптовых количествах в тележку для покупок. Для полноты картины подключаем пару-тройку единомышленников. Думаю, результат не замедлит себя ждать;

7) бред тугоухих, когда человек додумывает то, что недослышит. По содержанию – это чаще всего бред отношения или бред преследования.

Начиная с голотимного, были перечислены варианты вторичного бреда.

По содержанию бред можно условно поделить на:

1) персекуторный (от лат. persecutio – преследовать) бред, он же бред преследования, к которому можно также отнести: бред воздействия (лучами, радио, гипнозом, телепатией, колдовством); отношения (чаще негативного, но бывают и исключения), отравления, ревности; антагонистический, или манихейский, бред (когда больной считает, что он находится в центре противостояния сил – добра и зла, света и тьмы, либо когда он считает, что за него борются две или более конкурирующие группы, даже государства или миры); бред двойника (когда больной считает, что у него есть двойник, живущий не зависящей от него жизнью и совершающий поступки, которые самого больного позорят или ставят в неловкое положение); бред метаморфозы (когда больной считает, что под влиянием внешнего воздействия он во что-то превращается – в животное, дерево, предмет интерьера); бред одержимости (когда больной считает, что в него вселяется кто-то, кто им управляет).

2) депрессивный бред (бред с пониженной самооценкой) включает бред самообвинения, самоуничижения, нигилистический (я неизлечимо болен, у меня сифилис-СПИД-проказа, у меня все органы сгнили-отсохли-рассыпались в прах, мои страдания вечны и бесконечны), ипохондрический (у меня рак-саркома-другое неизлечимое заболевание, но этого никто не видит, а я мучаюсь, вот прямо сейчас помру), дисморфоманический (я уродлив, от меня смердит хуже чем от трехдневного трупа на жаре, выдохом можно убить на месте, а испускаемые газы давно запрещены Международной конвенцией по оружию массового поражения).

3) группа бреда с повышенной самооценкой (мегаломанический бред) – бред величия (начиная от представителя президента и заканчивая императором всех галактик), высокого происхождения (на самом деле царь, просто потеряшка), изобретательства (да-да, лекарство от рака и штатный телепорт тоже запишите на мой счет), притязания (теорию относительности помните? Эйнштейн, падла, у меня украл), реформаторства (ну, как реорганизовать рабкрин, не мне вам объяснять), альтруистический, или мессианский, бред – вот сидите вы, пятый прокуратор, на приеме, и приводят к вам человека…

4) к смешанным формам бреда относят бред протекции (мы тебя готовим к новому крестовому походу, так что ничего не бойся и ни в чем не сомневайся), бред благожелательного воздействия (вот тебе пять очков харизмы, двадцать маны, тридцать здоровья и так, по мелочам – ловкость, устойчивость к магии), бред инсценировки (весь мир – конкретно для этого больного театр, все люди в нем актеры, и такую фигню поставили, что автору бы сказал пару ласковых), кверулянтства (сутяжничества), бред обвинения (больному кажется, что окружающие косо на него смотрят и презирают за то, чего он и не совершал вовсе).

По структуре бред делится на систематизированный и несистематизированный.

Систематизированный бред довольно строен внешне, у него есть собственная особая логика, система доказательств и доводов в свою пользу.

Несистематизированный бред – это просто болезненное утверждение, лишенное системы доказательств и сложных логических построений: это так, потому что я знаю, что это так. Обычно это вторичный бред, проистекающий из испытываемых больным галлюцинаций, сенестопатий, либо обусловленный депрессией или манией.

Строго говоря, разновидностей и наименований у бреда значительно больше, чем уже приведено, что и неудивительно, – ведь объект, на который направлено мышление, – это целый мир, во всем его многообразии. Но общее впечатление получено.

Всю патологию этой сферы можно поделить на патологию влечений (или потребностей), патологию целей и мотивов деятельности и, наконец, собственно патологию действий, или же патологию двигательной сферы. Таким образом, все пункты цепочки (потребность – мотивация – цель – действие – результат) нашли свое отражение, и можно рассмотреть их подробнее.

Патология влечений (потребностей)

Расстройства влечений (потребностей, инстинктов) могут проявляться в виде их патологического усиления, ослабления или извращения.

При усилении влечения могут носить характер:

а) навязчивых – при этом побуждения к деятельности возникают помимо воли больного, когда он понимает, что влечение ему, в общем-то, чуждо, не соответствует ни моральным установкам, ни интересам, при этом даже сохраняется критика к этому чуждому явлению: мол, не мое это, не мое! Яркий пример – это когда только-только начинает формироваться алкогольная зависимость, и человек чувствует, что выпить бы хотелось, но пока еще осознает, что сие исходит явно не изнутри, и он явно с этим не согласен.

б) компульсивных – побуждения к деятельности в данном случае уже доминируют, они изничтожили на корню борьбу мотивов: зачем, когда вот оно, искомое, и оно мне жизненно необходимо (иными словами, имеет витальный характер), дайте же его сюда! То есть, если выпить – то не просто можно – НУЖНО. Ergo bibamus!

в) импульсивных – когда широкие горизонты сознания свернулись в сеточку прицела, и человек, получив внутренний пендель (он же импульс), подхватывается, не рассуждая: надо, не надо… Он просто устраняет досадный экономическо-географический ляпсус: деньги должны быть в магазине, а спиртное – в организме.

Патология пищевого влечения:

Булимия (греч. bulimía, от bús – бык и limós – голод) – непреодолимо сильное влечение к пище, постоянное чувство голода.

Анорексия (от греч. an – без и orexis – позыв к еде) – снижение, отсутствие аппетита или отвращение к пище.

Парарексия – извращение пищевого влечения, проявляющееся поеданием несъедобных субстанций (земли, извести), – парарексия пика беременных, кала (копрофагия). Одна дама, будучи беременной, так и вовсе предпочитала керосин. Трудно сказать, чем думал супруг, из раза в раз передавая ей в больницу бутылочку желанного горючего, но, пока нелегальные поставки углеводородов не пресекли, дама успела пережить несколько выкидышей.

Патология инстинкта самосохранения

Усиление инстинкта самосохранения может проявляться в двух противоположных формах поведения:

а) пассивно-оборонительной – когда человек от опасности бежит, прячется, роет окопы и блиндажи, обходит ее за квартал либо прикидывается шлангом, трупом (реакция мнимой смерти), «вещью, вошью, междометьем» © М. Щербаков;

б) активно-оборонительной – когда лучшим методом защиты объявляется нападение, и теперь «в лесу самые страшные – это мы».

Ослабление инстинкта самосохранения – когда жизнь становится неинтересна, безразлична, а то и вовсе в тягость, а уж если еще и настроение ни к черту – все, прячем веревки и острые предметы, убираем уксус и лекарства.

Извращение инстинкта самосохранения – это когда товарищ убить себя не убьет, но понадкусает изрядно, неожиданно найдя нечто необычайно притягательное в самоистязании, членовредительстве, глотании всяких неудобоглотаемых предметов, вроде фамильного серебра. Иногда, правда, последнее имеет строго определенную цель: скажем, когда заключенный глотает привязанный к нитке обломок бритвы, чтобы, подергав, вызвать желудочное кровотечение и оказаться в лазарете, – это уже не извращение инстинкта самосохранения, а симуляция и зэковская смекалка.

Патология сексуального влечения

Гипосексуальность – сексуальное влечение или снижено, или отсутствует как класс. У мужчин это некоторые формы импотенции (когда дело не столько в проблемах исполнительных органов, сколько в кризисе, что называется, «законодательной власти»), у женщин – фригидность.

Гиперсексуальность – повышение сексуального влечения с соответствующим поведением как у мужчин (сатириазис), так и у женщин (нимфомания).

Сексуальные перверзии (извращения)

Аутоэротизм – это мастурбация, онанизм и нарциссизм. Здесь следует сделать важное примечание: извращением это следует считать не когда имеют место эпизоды, вызванные тем, что партнер недоступен или отсутствует, а когда, кроме «себя любимого», больше никто НИКОГДА не нужен.

Альголагния (от греч. algos – боль и lagneia – соитие, похоть) – потребность причинить физическую боль или моральное страдание, чтобы достичь сексуального удовлетворения (вплоть до оргазма), себе (мазохизм) или половому партнеру (садизм).

К заместительным формам сексуальных перверзий ранее относили гомосексуализм (у мужчин педерастия, у женщин лесбиянство, трибадизм), но теперь, в силу некоторых нюансов, как обоснованных в диссертациях, так и политически выстраданных, принято считать это признаком широты взглядов и собственных сексуальных предпочтений. Остались визионизм, вуайеризм (подглядывание за обнаженными лицами противоположного пола, запасаемся биноклями, а также сверлами и микрокамерами), эксгибиционизм (обнажение половых органов в присутствии лиц противоположного пола – «а посмотрите, ЧТО У МЕНЯ ЕСТЬ!»), трансвестизм, фетишизм (кумира не только сотворили, но и поимели), фроттеризм (вот уж кому давка в общественном транспорте только в радость).

По направленности полового влечения на неадекватные объекты выделяют:

Педофилию – половое влечение к малолетним;

Геронтофилию – половое влечение к старикам;

Зоофилию, или скотоложество, – половое влечение к животным;

Некрофилию – половое влечение к трупам;

Пигмалионизм – половое влечение к фотографиям, статуям, картинам (идеальное место работы – художественный музей, такому человеку можно и зарплату не платить).

Патология ориентировочного инстинкта

Усиление исследовательского инстинкта проявляется многообразием и крайней изменчивостью интересов и устремлений: «драмкружок, кружок по фото, а еще мне петь охота»; включает также дромоманию – патологическое влечение к постоянной перемене места обитания, бродяжничеству (цыгане и профессиональные путешественники не в счет. Ну или почти не в счет); ониоманию (от греч. onios – для продажи, mania – безумие) – неудержимое влечение совершать покупки, приобретать вещи без материальной и личной заинтересованности, не глядя на последствия – просто ПОКУПАТЬ.

Снижение исследовательского инстинкта – когда неинтересно не только что-то делать и узнавать, это когда и ты сам себе, в общем-то, уже неинтересен.

Извращение исследовательского влечения включает клептоманию – патологическое влечение к кражам, зачастую ненужных, бесполезных и однообразных вещей (например, двадцать восьмой по счету портрет президента страны); пироманию – влечение к поджогам или созерцанию пламени. Помните, как у Гребенщикова: «он сжег офис Лукойл вместе с бензоколонкой. Без причин, просто так, из уваженья к огню…».

Посему, испытав насущную потребность в чем-либо, не возрадуйтесь преждевременно, а строго спросите себя: «А оно мне надо?»

Патология цели и мотивов деятельности

Гипербулия (от греч. hyper – сверх и bule – воля) – в этом случае целей, поставленных задач, устремлений и планов становится патологически много, и все это громадье, вовлекая человека в водоворот непрерывной деятельности, перестает соответствовать как возможностям самого человека, так и окружающей реальности. Скажем, неплохо затевать строительство моста через Берингов пролив. Но начать сбор подписей и привлечение акционеров можно и чуть позже, после выписки из психбольницы.

Гипобулия – заметное сужение круга целей и мотивов деятельности. Это практически есенинское «я теперь скромнее стал в желаньях», только еще отчетливее, с переходом скромности в прямо-таки болезненную застенчивость.

Парабулия – извращение побуждений и целей деятельности. Может проявляться очень по-разному. Это может быть изобретательство ради изобретательства, без всякой практической пользы (трепещите, патентные бюро!), или же собирательство всякой всячины – без системы и смысла, без того общего замысла, который лежит в основе любой коллекции, – просто собираем и тащим к себе, к вящему восторгу домочадцев. К парабулии относится и амбитендентность, когда одновременно присутствуют два противоположных мотива, две совершенно разнящиеся цели, два различных modus operandi: например, жадность, скаредность по отношению к собственным детям в сочетании с готовностью спустить все состояние на спа-процедуры и личного парикмахера для любимой болонки. В списке парабулий есть также ктиномания (от греч. ktino – убивать) – стремление к живодерству, гомицидомания – стремление к убийству людей.

Абулия – в этом случае остались одни побуждения к инстинктивной деятельности (поесть, погреться), а вот предпринять что-либо большее, чтобы даже себя, любимого, как-то в жизни устроить, не дать пересчитать задом ступеньки социальной лестницы, – это увольте. Не путать с адептами мистических восточных школ, которые поотсекали напрочь свои привязанности: у них-то как раз и цели, и мотивы есть, но вряд ли они вам об этих целях расскажут.

Патология двигательной сферы

Представлена угнетением, усилением и извращением двигательной активности.

Угнетение двигательной активности

Гипомимия – когда мимические движения становятся скудными и маловыразительными, амимия – они полностью отсутствуют, лицо больше напоминает маску.

Гипокинезия (двигательное торможение, ступор) – замедление произвольных движений, а также уменьшение их объема и амплитуды. Полная обездвиженность – это акинезия.

Встречается депрессивная гипокинезия, при которой возникает замедление и общее уменьшение количества произвольных движений, сопровождающихся бедной-скудной депрессивной мимикой (человек застыл от горя и прилагает немалые усилия уже к тому, чтобы просто пошевелиться, не говоря уже о прочем); маниакальная гипокинезия (она обычно ненадолго сменяет маниакальное возбуждение): человек настолько переполнен обуревающими его чувствами, что застыл в экстазе, и только богатейшая мимика передает, как же ему сейчас хорошо. Существует также галлюцинаторная гипокинезия, особенно если галлюцинации императивные или угрожающие (или же то и другое вместе), – больной застывает, прислушиваясь и ужасаясь («КОМАНДА БЫЛА СИДЕТЬ!!!»); и бредовая гипокинезия, сопровождающая обычно бредовые идеи воздействия, с мимикой тревоги и страха («а-а-а, ОНИ опять принялись за меня!»).

Мутизм (помните кнопку mute на пульте телевизора?) – это когда человек не может говорить спонтанно или же ответить на вопрос, притом что он понимает речь, а также В ПРИНЦИПЕ способен говорить.

Усиление двигательной активности

Представлено навязчивыми, компульсивными и импульсивными действиями, а также различными вариантами гиперкинезии и судорогами.

Навязчивые действия – это реализованные навязчивые влечения, часто носящие характер ритуальных действий (поздоровался – вымыл руки, шагнул через порог – трижды коснулся косяка).

Компульсивные действия – это реализованные компульсивные влечения (тот же поход за пивом в ларек на второй стадии алкоголизма или за дозой к пушеру у больного с оформившейся героиновой зависимостью). Здесь борьбы мотивов уже нет, но цель еще присутствует.

Импульсивные действия – это действия внезапные, без мотива, без выбора цели, без особой окраски эмоциями: только что все было спокойно – и вдруг человек словно взорвался изнутри, словно получил невидимый толчок, и вот он уже куда-то метнулся, что-то порушил, – агрессивность и тенденция к разрушению при импульсивных действиях встречается очень и очень часто.

Насильственные действия – это движения и действия, которые возникают сами по себе, без каких-либо мотивов, непроизвольно, но при этом воспринимаются больным как чуждые ему, мешающие и лишние, при этом сознание остается ясным (нелепые движения руками, ногами, головой, насильственный крик, плач, смех и т. п.).

Гиперкинезия – это повышенная двигательная активность, вплоть до возбуждения с потерей целенаправленности и целесообразности движений.

Различают эйфорическую (маниакальную) гиперкинезию, когда оживление движений происходит на фоне мании («ой, дел куча, ой, я побежал»), эйфории; тревожно-депрессивную гиперкинезию (ажитацию), возникающую на высоте тревожно-депрессивного аффекта и проявляющуюся нецеленаправленной суетливостью («ох, что сейчас будет-то, ох, что делать, что делать?»), переходящей в возбуждение (меланхолический раптус); галлюцинаторную гиперкинезию – когда галлюцинации пугают больного или вызывают в нем ярость, и тогда он либо спасается бегством, либо пытается напасть на их предполагаемый источник; бредовую гиперкинезию (обычно при бреде преследования, когда больной либо скрывается от преследователей, либо сам вышел на охоту); кататоническую гиперкинезию – при ней действия хаотичные, повторяющиеся (больной может часами раскачиваться из стороны в сторону, или ходить из угла в угол, или садиться-вставать), с негативизмом (попробуйте заставить его прекратить это делать или же куда-то отвести).

Извращение двигательной активности (паракинезии).

Негативизм – немотивированное противодействие, активный (когда можно и огрести) и пассивный (когда пациент будет пассивно препятствовать вам что-либо сделать в отношении него).

Пассивная подчиняемость – патологическая склонность к выполнению любого указания без осмысления; сказал «иди за мной» – будет ходить хвостом хоть весь день.

Восковая гибкость (она же каталепсия, от греч. katalēpsis – схватывание, удерживание) – длительное сохранение больным приданной или возникшей позы, когда тело словно сделано из воска, включая симптом «воздушной подушки» (пациент, если убрать подушку из-под головы, долго будет держать голову на весу, не касаясь кровати), позу «эмбриона».

Речевые стереотипии – это монотонное, многократное повторение отдельных слов (мантры не в счет); их еще называют стоячие обороты или симптом граммофонной пластинки.

Двигательные стереотипии – непроизвольные, многократные повторения нелепых поз и движений, лишенные всякого смысла.

Эхопраксия (от греч. echo – отзвук и praxia – действие) – бессмысленное копирование действий окружающих.

Эхомимия (эхо + греч. mimia – подражание) – бессмысленное копирование мимики окружающих.

Эхолалия (эхо + греч. lalia – речь) – бессмысленное копирование речи окружающих.

Вообще зачастую нарушения сна являются чутким и четким индикатором непорядка в психической деятельности; при возникновении болезни либо ее обострении сон одним из первых нарушается и одним из первых восстанавливается. Многообразие и широкая распространенность симптомов нарушения сна позволили выделиться целому направлению в медицине и нейробиологии – оно называется сомнология. С геральдической подушкой, геральдической колыбелью и геральдической же кнопкой массы. И международной классификацией расстройств сна в качестве учредительного документа.

Прежде всего, имеет смысл выделить инсомнию, или собственно бессонницу («расстройство сна, проявляющееся нарушением засыпания, прерывистым поверхностным сном и/или преждевременным пробуждением») и гиперсомнию (патологическую сонливость). Список заболеваний и синдромов, при которых встречаются оба состояния, весьма обширен, равно как и причины, провоцирующие и то и другое (взять хотя бы истинный и ложный Пиквикский синдром[22]), поэтому пока ограничимся только их упоминанием.

Поскольку принято рассматривать три периода сна (пресомнический – засыпание, интрасомнический – собственно сон, постсомнический – пробуждение), то и нарушения сна, соответственно, можно поделить на три группы.

Пресомнические расстройства – Извращение ритма сна и бодрствования – бодрствование ночью и сонливость днем

Нарушения засыпания: когда человек долго не может заснуть, сон приходит в середине ночи или под утро, на этом фоне ощущается дискомфорт и тревога.

Парадоксальная сонливость – человек хочет спать, ложится, но (вот ведь гадство!) сонливость тут же исчезает.

Вытесненная сонливость – когда человек хочет спать и даже успевает заснуть, но сновидения и переживания во сне столь сильны и волнительны, что сон бежит прочь – и более не наступает.

Навязчивые страхи – агрипнофобия («а вдруг не усну, а вдруг будет бессонница?»), гипнофобия)(«а вдруг засну?»), никтофобия («ночь, темно, страшно!»), сомнотанатофобия («а ну как засну и помру во сне?»), летаргиофобия («вот так заснешь, а тебя и похоронят без контрольного вскрытия, проснешься – а уже в гробу, поздняк метаться!»); онейрофобия («а вдруг во сне кошмары будут показывать?»), сомнилоквифобия – боязнь проговориться во сне (кошмар шпиона и налевоходца), никтамбулофобия – боязнь снохождения.

Катаплексия засыпания (или прегипноплегия) – когда пациент в момент засыпания, еще находясь в сознании, вдруг ощущает, что не может ни пошевелиться, ни произнести что-либо, ни – о ужас – толком вдохнуть.

Интрасомнические расстройства:

Диссоциированный сон, который может сопровождаться двигательными нарушениями (беспокоимся, лапками дрыгаем, ножками сучим, зубками скрежещем), висцеро-двигательными нарушениями (тут вообще хоть не ложись – ночной энурез, рвота, кашель, понос), болями (гипналгии, или никталгии), ночными страхами, приступами сердцебиения, одышки, а также остановками дыхания – апноэ.

Прерывистый сон – как правило, чуткий, с затруднением засыпания, частыми пробуждениями от малейшего шороха или прикосновения; нечто поверхностное на границе между сном и бодрствованием. Чаще всего – с обилием сновидений.

Изменения продолжительности сна – сокращение или увеличение продолжительности сна.

Сновидения при психической патологии могут быть особенно яркими, образными, отличаться живостью, что отмечал еще В. Х. Кандинский. Они могут как отражать то, о чем человек бредил или галлюцинировал днем, так и, наоборот, – приснившись ночью, давать больному пищу для его галлюцинаций и бреда в дальнейшем.

Сновидный ментизм – случается, что вместо сновидений у человека возникает наплыв мыслей, размышлений. В ряде случаев то, о чем думалось во сне, может в дальнейшем отразиться в содержании бредовых или невротических переживаний.

Снохождения (сомнамбулизм, лунатизм) – когда пациент совершает действия, вполне связанные и последовательные, автоматически, будучи во власти глубокого сна. Чаще всего, если только их не разбудили во время этих действий, пациенты своих действий не запоминают.

Постсомнические расстройства:

Просоночные состояния, когда пациент, перейдя от сна к бодрствованию, еще не осознает того, что он проснулся, не отличает реальность от сна, при этом совершает автоматические неосознаваемые действия, часто опасные для себя и окружающих (особенно если снились кошмары, от которых надо было срочно отмахаться чем потяжелее), воспоминания о которых не сохраняются.

Катаплексия пробуждения (или постгипноплегия), когда пациент, проснувшись и хорошо ориентируясь в пробуждении, в течение нескольких секунд или минут не может открыть глаза, пошевелиться, заговорить.

Утрата чувства сна (агнозия сна, гипнагнозия) – отсутствие ощущения сна, его продолжительности.

Примечание. Вещие сны, «сны в руку», а также сны индейских шаманов выше представлены не были, дабы не давать простора богатой фантазии и бесплодному резонерству, а также чтобы не множить и без того многочисленные психопатологии.

Астенический синдром

Вдруг война, а я уставший?

© Сунь-Цзы, не вставая с кровати

Название данного синдрома происходит от греческого слова astheneia – то бишь «бессилие, слабость». Пожалуй, это самый распространенный в психиатрии синдром, и неважно – идет ли речь о психозах, неврозах или о других расстройствах психики. По сути, он также один из наиболее простых в психиатрии синдромов (конечно, с точки зрения понимания) и отражает преимущественно количественные, а не качественные изменения психики. Не забываем, что речь идет о позитивной, или продуктивной, симптоматике. Отличия от него астенического синдрома, который является негативным, или дефицитарным, я поясню, когда настанет его черед для описания.

Что такое астенический синдром по своей сути, легко понять, если рассматривать психику человека как открытую термодинамическую систему. Предвосхищая массовое погружение читателей в транс или кататонический ступор от обилия терминологии, рискну прибегнуть к простому примеру. Есть дырявое ведро. Это психика. В него постоянно льется вода. Это пополняющийся запас психических сил (до предела условно, но суть отражает). Вытекающая вода – это та сумма психических сил, которая затрачивается: на учебу, работу, взаимоотношения с окружающими, любовь, вражду, переживания по пустякам и заботу о насущном, – словом, вся наша психическая деятельность.

Если поступление воды достаточное, а расход невелик, то устанавливается равновесие, которое можно считать нормой. Если же запас воды на исходе (приток мал или расход увеличился) – возникает истощение психической деятельности, которое и проявляется астеническим синдромом. Соответственно, и подходов к лечению, как минимум, два: заткнуть дырку или сделать напор побольше.

Причин, ведущих к истощению психики, довольно много. Это и психозы, и неврозы, которые оттягивают на себя много энергии, и напряженная умственная деятельность, и бурные эмоции, а уж о повседневных мелких пакостях жизни и говорить не приходится – они порой растаскивают силы по мелочам быстрее стаи пираний. Кроме того, не следует забывать и факторы, которые могут ослабить организм в целом или мозг в частности: травмы, инфекции, интоксикации, долгие хронические болезни, голодание и недосып.

Всего принято рассматривать два варианта астенического синдрома: гиперестетический и гипостетический.

Гиперестетический вариант (от лат. hyper– и греч. aesthesis – ощущение, чувство, т. е. буквально «повышенная чувствительность»). Помните выражение «доброта – привилегия сильных»? Оно хорошо иллюстрирует суть этого варианта. Истощение, слабость здесь проявляются в том, что у человека не хватает сил сдерживать себя, держать себя в руках.

Человек вспыхивает, как спичка, легко, с полуоборота, от того, что для большинства кажется пустяком, не стоящим внимания: не так сказал, не так посмотрел, НЕ ТАК ПРОМОЛЧАЛ… Правда, вспышка тоже быстро себя исчерпывает – топлива-то на донышке. Эмоции тоже в разладе, они лабильны, как походка пьяного матроса, смена их легка и малопредсказуема. Так же легко наворачиваются слезы на глаза, стоит мелькнуть мало-мальски душещипательному эпизоду на экране, волнительной теме в воспоминаниях или сентиментальной сцене в книге: слабодушие – ничего не попишешь. Большую часть времени такие люди ходят мрачные и чем-нибудь недовольные, оставшуюся его часть употребляют на поиски для причин недовольства и мрачного вида. Как правило, находят. Капризны: ведь на то, чтобы по-настоящему хотеть и мочь (ну ладно-ладно, просто хотеть), тоже нужны силы. Отсюда изменчивость аппетита, прихоти в меню (это сегодня хочу, а вон то уже не переношу на дух), прочие причуды. Как правило, с либидо и потенцией тоже возникают проблемы: возбудился-истощился-погас.

Такие пациенты плохо переносят все яркое и резкое: цвета, запахи, вкусовые ощущения; от резкого звука вздрагивают, подпрыгивают на месте или дают по шее источнику звука (тут уж как повезет). Равно плохо переносят ожидание и монотонную работу – и то и другое требует терпения, а его катастрофически мало.

Внимание тоже страдает, поскольку силы нужны и на него. Нарастает отвлекаемость, рассеянность, становится все труднее сконцентрироваться, сосредоточиться на чем-либо. Из-за этого снижается способность как что-то запомнить, так и быстро что-либо вспомнить, при этом такие пациенты часто жалуются на «дырявую память», хотя в данном случае проблемы с памятью как раз обратимы – стоит только хорошенько пополнить запас сил. Нарушение внимания и памяти влечет за собой трудность в решении бытовых и социальных вопросов. Все чаще эти решения становятся стереотипными и неглубокими (не забываем – на творческий подход и оригинальность нужны силы), все больше времени требуют для принятия сами решения, хочется побыстрее все с себя свалить, и отдыхать, и чтобы не дергали!

Подобно народным массам, лишившимся идейного руководства, светлой цели и гарантированно лучшего будущего, идет вразнос вегетативная нервная система[25]. Тут складывается полный набор незабываемых ощущений: и головные боли, и потливость, и бледные холодные руки, и сюрпризы со стороны сердца, которое то замрет, то пустится вскачь, а то защемит, будто уже совсем-совсем инфаркт, – только электрокардиограмма как у спортсмена, и скорая устало матерится… Сон тоже ни к черту – пробуждения частые, снится всякая повседневно-бытовая тягостная дрянь, а то и вовсе одолевает бессонница. И если ранее такой человек был чувствителен только к прямому попаданию молнии или, как вариант, сносу ураганом, теперь начинает чувствовать настолько тонкие нюансы погоды, что могут вполне успешно делать на нее ставки.

Гипостетический вариант (от лат. hypo– и греческого aesthesis – ощущение, чувство, то есть буквально «пониженная чувствительность»). Здесь на первом плане не вспышки и взрывчатость, а полное бессилие – как физическое, так и психическое, опустошенность, истощенность, вялость, ощущение будто все пашни необъятной родины вспаханы лично и что сил не просто нет: ИХ НИКОГДА НЕ БУДЕТ. Отсюда общий пессимизм и нулевая, если не отрицательная, работоспособность. От сна ни проку, ни удовольствия – только разбитость и тяжесть в голове, как с похмелья.

Сочетаться астенический синдром может с целым рядом других синдромов (маниакальный не в счет), в этом случае их называют, исходя из сочетания: астено-субдепрессивным, астено-депрессивным, астено-ипохондрическим, астено-фобическим и прочими страшными словами.

Аффективные синдромы

Лучше плакать на приеме у психолога, чем смеяться в кабинете психиатра.

© Народная мудрость

При рассмотрении структуры аффективных синдромов (от лат. affectus – душевное волнение, страсть) принято ориентироваться на три основных параметра:

1. Полюс аффекта – депрессивный, маниакальный или смешанный;

2. Состав, структура синдрома – типичный или атипичный, простой или сложный, гармоничный или дисгармоничный;

3. Глубина, сила проявления – психотический или непсихотический уровень.

С типичными синдромами все более или менее просто, для них характерны триады. Это

Депрессивная триада:

1) пониженное настроение;

2) замедленное по темпу мышление;

3) двигательная заторможенность и гипобулия («Могу ли я? Хочу ли я? Оно мне надо?»).

Маниакальная триада:

1) повышенное настроение;

2) ускоренное по темпу мышление;

3) двигательное возбуждение и гипербулия («Ох, как могу! Эх, как хочу! Всего, и побольше!»).

Как бы то ни было, именно настроение – основной, ведущий симптом. Да, могут быть идеи собственной наполеоноподобности при маниакальном синдроме и собственной же планктонообразности и кабыздохнутости при депрессивном, желания и влечения – соответственно игого или бугага, а также намерения или попытки покинуть бренный мир при депрессивном аффекте. Но это будут дополнительные, или факультативные, синдромы. То есть они могут присутствовать, а могут и нет.

Эталоном типичного маниакального или депрессивного синдрома вполне могут выступать таковые при эндогенном психозе[26] – скажем, МДП (хорошо-хорошо, пусть будет БАР[27]). И, раз уж речь зашла об эндогенности, стоит упомянуть характерные для нее признаки: во-первых, суточные колебания («Утро добрым не бывает!»), когда субъективно человек себя чувствует лучше во второй половине дня, нежели с утра, а во-вторых, триада Протопопова[28]:

1) учащение пульса;

2) расширение зрачков;

3) склонность к запорам.

Это обусловлено сбоем работы вегетативной нервной системы с преобладанием тонуса ее симпатической части. Нарушения менструального цикла, изменение веса тела – это уже вдогонку, равно как и сезонность (ну хотя бы просто периодичность) и аутохтонность (от греч. autochthon – местный, тут рожденный), – то бишь состояние возникло само по себе, а не всякие сволочи его спровоцировали.

Для атипичного аффективного синдрома характерно то, что на первый план выходят не основные, а факультативные признаки (тревога, страх, обсессивные, или навязчивые, явления, галлюцинации либо дереализация с деперсонализацией и пр.).

Для смешанного аффективного синдрома свойственно присоединение к основным признакам одного аффекта какого-нибудь одного из противоположной триады: например, ажитированная депрессия[29] (когда положена была бы заторможенность) или маниакальный ступор (когда следовало бы ожидать возбуждения).

К аффективным синдромам непсихотического уровня относят субаффективные синдромы – гипоманию и субдепрессию.

Когда же речь идет о сложных аффективных синдромах, то имеют в виду их сочетание с синдромами из других, не относящихся к аффективным групп: маниакально-бредовый, депрессивно-бредовый, депрессивно-галлюцинаторный, депрессивно-параноидный, депрессивно- или маниакально-парафренный и прочие страшные выражения, способные надолго ввести слушателя в ступор.

Давайте рассмотрим каждую из групп аффективных синдромов – депрессивных, маниакальных и смешанных.

Почему так плохо – и все мне?!

© Крик души

Итак, депрессивные синдромы. Сразу оговорюсь, чтобы не вводить читателя в соблазн найти у себя нечто подобное без достаточного на то основания. Депрессивный синдром – это не просто дурное настроение из-за плохо проведенной ночи, избыточно экспрессивного продавца в магазине, обилия моральных уродов вокруг и одной отдельно взятой вороны-снайпера, прицельно отбомбившейся на голову единственного вменяемого человека в радиусе ее дежурного барражирования. Депрессивный синдром – действительно болезненное, тягостное и выводящее из строя нарушение психической деятельности. Его невозможно устранить, просто применив плотный зенитный огонь, пальнув по пернатой бандитке или выпустив пар на того, кто толкнул вас в метро, посредством геноцида (ну или хотя бы мордобоя) с евгенической целью.

Депрессивные синдромы условно можно разделить на типичные, представленные классическим депрессивным и классическим субдепрессивным синдромами, и атипичные. Атипичные, в свою очередь, представлены атипичными субдепрессивными синдромами, простыми, сложными и маскированными атипичными депрессиями. Теперь вкратце по пунктам.

Классический депрессивный синдром.

Это депрессивная триада:

1) пониженное настроение;

2) замедленное по темпу мышление;

3) двигательная заторможенность и гипобулия («Могу ли я? Хочу ли я? Оно мне надо?»). Это суточные колебания состояния, характерные для эндогенного процесса (т. е. процесса, возникшего внутри, вне связи с внешними причинами): очень плохо с утра и немного легче к вечеру. Это триада Протопопова:

1) учащение пульса;

2) расширение зрачков;

3) склонность к запорам

или преобладание тонуса симпатического отдела[30] вегетативной нервной системы.

Это также бессонница. Мысли в духе «Я – никто, червь, тварь дрожащая, ничего в жизни не добился и недостоин ее самой, и во всех своих бедах виноват только я» (возможно, в чем-то эти мысли и справедливы, но уж очень деструктивны). Это безысходность, это тоска, которая настолько сильна, что ощущается как реальная боль, рвущая, раздирающая грудь изнутри, когтями процарапывающая себе выход наружу (ее еще называют витальной тоской), тоска настолько нестерпимая, что человеку порой проще покончить с собой, чем ее выносить. Это симптом Вергаута – когда кожная складка верхнего века и бровь на границе средней и внутренней третей не образуют, как обычно, плавную дугу, а делают угол – этакий скорбный домик, от чего выражение лица пациента становится еще печальнее. Это полное отсутствие видимых перспектив. И – да, это всегда опасность суицида.

Классический субдепрессивный синдром.

При нем настроение снижено не столь резко. Тоска присутствует, но не витальная, не мучительно рвущая на части, а больше похожая на грусть, на подавленность, пессимизм (не воинствующий, а уже поднявший лапки).

Заторможенность в двигательной и мыслительной сфере имеет место, но больше в виде вялости, снижения желания напрягать разум, память и тело – не оттого, что быстро выдыхаешься, а оттого, что сил и не было, и не предвидится. Желания есть, но (гипобулия, помните?) какие-то несмелые, вялые, уже изначально с поправкой на общую усталость всего драгоценного себя.

Самооценка, естественно, снижена. Принятию решений, помимо прочего, мешают еще и постоянные сомнения в их правильности (для уверенности нужны сила и настроение).

Теперь к атипичным синдромам.

Атипичные субдепрессивные синдромы. Это:

Астено-субдепрессивный синдром. В его составе, помимо черт, характерных для классического субдепрессивного синдрома, будут отчетливо проступать черты синдрома астенического: слабость, быстрая физическая и психическая истощаемость, утомляемость, эмоциональная лабильность (легко взрывается, легко раздражается, легко плачет, но относительно быстро успокаивается) и гиперестезия (пациент крайне чувствителен либо к резким звукам, либо к ярким цветам, либо к резким запахам, либо подскакивает от прикосновения).

Адинамическая субдепрессия. При ней настроение понижено, но преобладает чувство физического бессилия, невозможности сделать лишнее движение, общее безразличие («Что воля, что неволя – все равно…»), вялость, сонливость, медузоподобность и желеобразность.

Анестетическая субдепрессия. Здесь, помимо сниженного настроения и общей пессимистической направленности, исчезают всякие побуждения что-либо делать, предпринимать, а также происходит так называемое сужение аффективного резонанса: прежде всего это заметно по исчезновению чувств симпатии и антипатии, близости и родства, способности сопереживать – на это просто нет эмоций и чувств, есть один лишь унылый продукт пищеварительной деятельности, который болезненно переживает их утрату.

О маскированных депрессиях я подробнее расскажу в разделе частной психопатологии.

Простые атипичные депрессии

От классической депрессии они отличаются тем, что на первом месте у них присутствуют и доминируют один-два дополнительных, факультативных симптома, по которым они и называются, а не классическая депрессивная триада, отдельные симптомы которой либо отсутствуют, либо стерты и мало выражены. По тому, какие из факультативных симптомов преобладают, и принято называть простую атипичную депрессию. Не забываем, что сглаженность и неяркая выраженность депрессивных симптомов не означают, будто атипичная депрессия безобидна: уровень психотический, и забывать этого не стоит. Как и маскированная, она всегда может внезапно изменить свое течение, усугубиться и даже привести к суициду. Но вернемся к разновидностям.

Адинамическая депрессия. Симптомы схожи с таковыми при одноименной субдепрессии, но вялость, бессилие и отсутствие побуждений более глобальны и всеобъемлющи; сил не просто нет – их словно бы никогда и не было и не предвидится в принципе; а способностью удерживать занятые горизонтальные поверхности пациент вполне может поспорить с полипами Большого барьерного рифа. Не забываем также о признаках эндогенности (утром хуже, вечером лучше, плюс триада Протопопова, плюс сальные волосы и кожа лица).

Анаклитическая депрессия (depressio anaclitica; от греч. anaklitos – прислоненный, опирающийся). Ее можно встретить у детей в возрасте от 6 до 12 месяцев, которым по какой-либо причине пришлось расстаться с матерью, и условия их жизни далеки от нормы. Такие дети заторможены, погружены в себя, отстают в развитии, их ничто не радует, они не смеются, плохо едят.

Ангедоническая депрессия. От чего в жизни вы привыкли получать удовольствие? Представили? А теперь представьте, что есть и достойнейшие представители противоположного пола, и изысканные напитки, и возможность пройтись по магазинам, причем не вприглядку, а по-взрослому, но… Секс представляется набором бессмысленных гимнастических упражнений, жидкость в бокале просто туманит мозг, но не имеет того, прежнего, вкуса, запаха и игры, а покупки просто потеряли смысл, поскольку ничего, кроме подсчета потраченного и перечня приобретенного, мозг от этого занятия не получает. Не говоря уже о воздушных шариках, которые впору возвращать обратно в магазин – не радуют!

Анестетическая депрессия. Как и анестетическая субдепрессия, протекает с мучительным осознанием того, что чувств нет – к родному ребенку, к родителям, к супругу или супруге. Должны быть, но на их месте зияет болезненная дыра. Плюс, опять же, признаки эндогенности.

Астеническая депрессия, или астено-депрессивный синдром. Похож на астено-субдепрессивный, но, помимо того, что расстройства настроения интенсивнее и глубже, а утомляемость и истощаемость проявляются при любой даже минимальной деятельности, астенические признаки (когда с утра все более-менее, но, чем позже, тем хуже, поскольку весь устал) наслаиваются на эндогенные, когда плохо с утра, а к вечеру немного отпускает. В итоге равномерно плохо весь день.

Витальная депрессия (от лат. vita – жизнь). Если точнее, основой названию послужил синдром витальной, или предсердечной, тоски – той самой, раздирающей, расцарапывающей грудь, рвущей сердце – с ощущениями именно физической боли в груди, от которой ничто не помогает.

Ворчливая депрессия. Можно даже не расшифровывать, основной симптом – ворчание, брюзжание, недовольство всем – начиная с правительства и заканчивая личным генотипом.

Дистимическая депрессия. Она, как правило, недотягивает до критериев собственно депрессии, поскольку основной ее симптом – это сниженное настроение. Но! Оно длится месяцы и годы, с краткими (день, неделя) тайм-аутами на более-менее приемлемое состояние. При этом внешних причин для такого настроения вроде бы нет. Или же где-то в прошлом имела место какая-либо травма или утрата, но времени прошло столько, что все сроки для реактивной депрессии давным-давно вышли.

Дисфорическая депрессия. При ней мрачное настроение носит взрывоопасный оттенок подавленно-озлобленного, неприязненного, недовольного всем и вся, – вот вам, к примеру, «так и съездил бы по наглой довольной роже».

Ироническая депрессия. Это депрессия со скорбной улыбкой на устах, с горькой иронией к себе самому и, что делает эту депрессию довольно опасной, – с готовностью вот так вот, улыбаясь, уйти из жизни. Риск суицида при ней довольно высок.

Выделяют также слезливую депрессию, с преобладанием слезливости и слабодушия, и тревожную депрессию, с преобладанием тревоги на общем тоскливом фоне.

В их структуре сочетаются депрессивные симптомы и синдромы из других психопатологических групп (параноидный, парафренный).

Наиболее часто встречаются:

Депрессивно-параноидный синдром, когда депрессия сочетается с бредом (если вас хотят убить, отравить, трижды расстрелять в особо извращенной форме – какое уж тут веселье).

Депрессивно-галлюцинаторно-параноидный синдром, когда, помимо всего прочего, имеют место и галлюцинации, лишь подкрепляющие убежденность пациента, что все плохо (слышны голоса и топот копыт дикой охоты, чуется запах газа, который уже начал проникать в помещение, слышен инфернальный голос, который говорит обидные, но в целом справедливые пакости).

Депрессивно-парафренный синдром, когда депрессия налицо, бред тоже, но главная особенность – это характер бреда: он фантастический, с феноменальным размахом, его масштабы поражают воображение – это космические, апокалиптические и эпохальные события с пациентом в главной роли. Как правило, виновника или потерпевшего. В любом случае, страдать ему вечно, много и за дело.

По выражению одного из пациентов, больных маниакально-депрессивным психозом, «болезнь была бы совершенно невыносимой, не будь в ней этих прекрасных маниакальных фаз». В самом деле, одна из основных проблем лечения маниакального синдрома заключается в том, что пациент чувствует себя замечательно – как физически, так и психически, и искренне недоумевает: от чего тут можно лечить, с чего это все вдруг ко мне привязались, а ну брысь, противные!

Как и в случае с депрессивными, маниакальные синдромы также можно разделить на несколько групп: классические, атипичные и сложные.

Классический маниакальный синдром. Это, прежде всего, маниакальная триада:

1) повышенное настроение. По сути, оно не просто повышено, оно не хорошее и даже не отличное – оно лучезарное. Это счастье, которое хочется дарить другим. Это восторг, местами и временами переходящий в экстаз. Это радость от каждой секунды бытия. Это ощущение из разряда «вот поперло!»;

2) ускоренное по темпу мышление. Ассоциативный процесс ускоряется, решения и выводы принимаются с головокружительной быстротой и легкостью – в психотическом состоянии чаще всего во вред их глубине, объективности, продуктивности и соответствию реалиям текущего момента. Все подчинено стойкой убежденности, что ВСЕ ОТЛИЧНО и ВСЕ ЛУЧШЕ ВСЕХ – и плевать, что для открытия новой фирмы по выращиванию осетров в очистных сооружениях продана квартира – через десять лет будем купаться в черной икре и грести деньги лопатой (уже, кстати, прикуплена по такому случаю).

3) двигательное возбуждение и гипербулия. Это когда сложно усидеть на месте, когда энергия просто пронизывает все тело, когда кажется, будто ноги не касаются земли, будто один толчок – и полетишь. К тому же идей и планов так много, и все они требуют немедленного исполнения… Кстати, об идеях и планах. Их действительно много. Мозг рождает все новые и новые с лихорадочной быстротой, от чего порой наблюдается «скачка идей»: не успел облечь в слова одну, как ее сменяет другая, а на очереди уже перетаптывается третья, – какая тут реализация, когда генерировать-то толком не успеваешь! Посему довольно часто гипербулия остается непродуктивной либо сразу несколько грандиозных проектов зависают в стадии прожекта (если повезет) или же на этапе подготовительных работ (если повезет меньше). В отношении противоположного пола – та же песня. Кажется, будто готов любить если не всех, то подавляющее большинство. А учитывая горящий взор, необычайную легкость в общении и бьющую через край энергию (в том числе и через НУЖНЫЙ КРАЙ) – ищущий приключений на свой шилом уколотый базис обычно их находит.

Кстати, существует явление, объясняющее, каким образом маниакальный товарищ легко находит со всеми общий язык и многим нравится, – синтонность. Это поразительная способность проникаться настроением и чаяньями собеседника, быть с ним на одной ноте и словно отражать в зеркале малейшую тонкость его настроя и поведения. Ну и как такой визави может не очаровать? Правда, наибольшую степень выраженности и тонкости синтонность имеет при гипоманиакальном состоянии – при маниакальном пациент местами начинает просто идти напролом, словно бронепоезд с пьяными анархистами-машинистами, но тем не менее.

Не забываем о триаде Протопопова:

1) учащение пульса;

2) расширение зрачков;

3) склонность к запорам.

Она присутствует и здесь как показатель эндогенности (если речь идет о маниакальной фазе МДП). Кроме того, как и при большинстве психозов, нарушается сон. Интересен оттенок этой бессонницы. Если при депрессивном или параноидном синдромах подобное нарушение сна переносится тяжело и мучительно, то при маниакальном любой пациент вам скажет: «Да вы что! Какой сон! У меня все прекрасно, просто моему организму не нужно столько времени, чтобы отдохнуть! Час, от силы два-три – и я снова свеж и бодр». И ведь в самом деле свеж и до омерзения бодр…

Классический гипоманиакальный синдром. Это практически то же самое, разве что нет такой скачки идей, и громадье планов не столь пугающе выглядит. Просто устойчиво повышено настроение, мышление ускорено – но не настолько, чтобы стать непродуктивным. Да, на сон нужно меньше времени, да, отношение к себе, своему состоянию и своим проблемам несколько облегченное, но даже профессионал порой может не заметить разницы со здоровым человеком, особенно если пациент отчаянно не хочет, чтобы его лечили: «ЗАЧЕМ??? Ведь так хорошо!» И в самом деле, если бы не риск того, что все перерастет в психотического уровня маниакальный синдром – было бы жаль что-то корректировать.

Атипичные маниакальные синдромы.

Веселая, или непродуктивная, или «чистая» (как называл ее Леонгард[31]) мания. Настроение при ней повышено, с этаким эйфорическим оттенком. Пациент ведет себя так, будто познал дао: все, высшая мудрость обретена, человек счастлив, посему можно уже ничего не делать – и так все отлично. Вот и не делает, просто наслаждается бытием.

Гневливая мания. Представьте себе слегка хмельного веселенького прапорщика с вверенным ему подразделением тормозов-новобранцев, которые не просто тормозят, а еще и гонор пытаются показать. Пока, блин, приведешь в соответствие с уставом и общими понятиями внутренней службы, не одну швабру о хребет обломаешь. А уж горло сорвать тут и вовсе проще простого. Непродуктивность деятельности и непоследовательность мышления – это так, в виде бонуса.

Экспансивная мания. Кроме повышенного настроения и ускоренного мышления с идеями величия присутствует непреодолимая жажда все планы немедленно воплотить в жизнь, что доставляет немало хлопот окружающим, а особенно домочадцам, поскольку деньги на возвращение полноводности Аралу силами любителей пива и посредством распития пары эшелонов с пенным напитком изымаются из отдельно взятого семейного бюджета.

Резонерствующая мания. При ней неутолимая жажда деятельности отсутствует. Но окружающим от этого не особо легче, поскольку словами можно задолбать не меньше, чем делами. Если не больше. А говорить пациент будет много, вне зависимости от вашей готовности его выслушать. Рассуждения будут столь же пространными, сколь и бесплодными, мудрствование – исключительно лукавым. Заткнуть фонтан красноречия возможно только механическим способом.

Сложные маниакальные синдромы.

Маниакально-параноидный. Сочетание мании с бредом величия, или отношений (меня ненавидят за то, что я такой, – далее перечень достоинств), преследования (мой чертеж баллистической каучуковой ракеты-попрыгунчика хотят украсть спецслужбы аж шести государств, по которым она, предположительно, будет прыгать).

Маниакально-галлюцинаторно-параноидный. То же плюс вербальные истинные либо псевдогаллюцинации (спецслужбы грязно матерятся, подсчитывая предполагаемый ущерб, пускают дурнопахнущие газы).

Маниакально-парафренный. Тут бред приобретает фантастические черты и поистине галактический размах: если уж богат, то «Форбс» отказывается печатать размер состояния, чтобы не расстроить остальных включенных в список, если важен – то не меньше чем император Галактики. Ну ладно, пусть будет любовник императрицы. Если внебрачные дети – то миллион, не меньше. Да, одним взглядом.

Смешанные аффективные синдромы представлены ажитированной депрессией и маниакальным ступором. Почему смешанные? Потому что в их структуре, помимо основной, присутствует симптоматика из противоположного по знаку синдрома: возбуждение и двигательная расторможенность при депрессивном и, напротив, двигательная и психическая заторможенность при маниакальном.

Ажитированная депрессия. Настроение при ней резко снижено, идеи самообвинения, собственной ничтожности, никчемности и прочего присутствуют, НО. Вместо того чтобы, как это положено при классической депрессии, все было чинно, степенно, с маскообразностью лица, скудными движениями и мыслями в час по чайной ложке, здесь все иначе. Вместо заторможенности – беспокойство, тревога и суета, с брожением по комнате и вздохами «ох, как же это!», «ох, что же это я!», «ох, что будет, что будет!». И ведь вполне вероятно, что будет. На пике этого суетливого шебуршения очень даже может возникнуть меланхолический раптус (от греч. melas – темный, черный, chole – желчь и от лат. raptus – захватывание, резкое движение) – когда пациент словно взрывается изнутри своей тоской, болью и отчаянием. Он рыдает, он стонет, он мечется, рвет на себе одежду и волосы, бьет себя или в прямом смысле убивается об стену. Риск самоубийства в такой момент чрезвычайно высок. Подобное состояние впервые в психиатрической литературе было описано Ю. В. Каннабихом[32] в 1931 году.

Маниакальный ступор. Настроение повышено настолько, что хватит на одну небольшую субдепрессивную народность. У человека все не просто хорошо: ему лучше всех. Так хорошо, что просто не передать словами. Будде под его ficus religiosa в момент просветления и близко так хорошо не было. Все прочие маниакальные граждане фонтанируют идеями, скачут мыслями (да-да, всем шальным эскадроном) и совершают множество каких-то лишних телодвижений – ну чисто детский сад, штаны на лямках! А человеку уже хорошо, он уже обрел, познал и вовсю вкушает. Куда торопиться-то? Разрешено позавидовать.

Невротические синдромы

– Вона, опять у нашего парня ипохондрия сделалась!

– Пора. Ипохондрия всегда на закате делается.

– Отчего же на закате, Степан Степанович?

– От глупых сомнений, Фимка. Вот глядит человек на солнышко и думает: взойдет оно завтра аль не взойдет?

© К/ф «Формула любви»

Принято выделять собственно невротические синдромы и невротический уровень психических расстройств. В чем схожесть и где разница? Невротические синдромы характерны, как следует из их названия, для клиники неврозов. Кроме того, они укладываются в невротический уровень расстройств, то есть не достигают силы, выраженности и качественных характеристик психоза.

К невротическим синдромам можно отнести:

синдромы навязчивых состояний; деперсонализационно-дереализационные синдромы; сенестопатические и ипохондрические синдромы; истерические синдромы; синдромы сверхценных идей.

Невротический уровень расстройств, помимо этих синдромов, включает также астенический синдром (если он позитивный, не забываем) и аффективные синдромы, не достигающие психотического уровня (то есть субдепрессивный и гипоманиакальный). Рассмотрим теперь каждый из синдромов по порядку.

Это

• обсессивный синдром, или обсессии; фобический синдром, или фобии; навязчивые влечения, движения и действия, или компульсии;

а также их сочетания.

Обсессивный синдром (от лат. obsessio – осада, блокада)

Купи слона!

© Начало детской приставалки.

Основными, ведущими симптомами этого синдрома являются навязчивые, обсессивные:

• сомнения («Могу ли я? Хочу ли я? А тому ли я? И вообще – а чего это я…»);

• припоминания («Авраам родил Исаака; Исаак родил Иакова; Иаков родил… кого? И главное – какого…?»);

• представления («Я выключил плиту? Точно, выключил. А вдруг не выключил? Ну и что? Как что? Котлеты подгорят и воспламенятся, огонь перекидывается на полки, оттуда падает бутылка масла, факел огня взмывает под потолок, начинают рваться бутылки с водкой, коньяком и виски в баре, и вот уже огнем охвачен весь этаж. Прибывшие пожарные погибают от сдетонировавшей бутыли самогона, прибывший на подмогу расчет гибнет под градом пуль из раскаленного оружейного сейфа, начинают рушиться бетонные перекрытия… Ой, мамочки, надо срочно поглядеть новости – я же не расплачусь, меня ж посадят!»);

• чувство антипатии («Вот вроде бы всем хорош собеседник, но что же так и хочется дать ему в глаз? А вон то ангелоподобное создание – отматерить. А вон ту девушку… Бли-ин, срочно в церковь! Ой, нет, нельзя, я ж там совсем с катушек слечу!»);

• навязчивые размышления, то бишь умственная жвачка («А вдруг (нет-нет, такого не может быть, но вдруг?) я прибью старшую по дому, когда она придет агитировать за субботник, – куда мне деть труп? Расчлененка или щелочь в ванне? А чем замывать полы? Или вот, как вариант: если Бог абсолютен, то он и самое светлое добро, и самое темное зло несет в себе – так чего же он ждет от нас?»);

• навязчивый счет (номеров машин (например, суммируем), номеров домов (а эти – вычитаем), номеров телефонов (это уже пойдет высшая математика, эти просто запоминаем);

Дополнительными, факультативными симптомами обычно выступают:

• душевный дискомфорт – поскольку навязчивые явления всегда ощущаются, как чуждые, неприятные, насильственные по отношению к человеку;

• эмоциональное напряжение – поскольку человек прилагает усилия, чтобы противостоять этим явлениям;

• чувство бессилия и беспомощности – поскольку навязчивые явления, несмотря на усилия, возникают вновь и вновь;

• субдепрессивный фон настроения – ну, так откуда ему быть радужным!

Фобический синдром (от греч. phobos – страх)

Всем бояться!

© Сигнал со станции «Фобос-грунт»

Основной симптом – навязчивый страх. Тематики фобий мы уже касались, когда речь заходила о симптомах расстройства мышления. Чаще всего фобии представлены какой-то одной тематикой, хотя могут встречаться и сложные – как систематизированные (боязнь вечером пятницы тринадцатого числа встретить покойника, несущего пустые ведра), так и хаотично-бессистемные (всем всего бояться!).

Дополнительные симптомы:

• сомато-вегетативные: тахикардия, гипергидроз, или потливость, повышение артериального давления, поносы (раньше такую реакцию на сильный испуг называли «медвежьей болезнью»), рвота;

• поведение, направленное на избегание ситуаций, в которых может возникнуть страх (хорошо, когда фобия одна, плохо, если даже с ней одной приходится мучиться постоянно, – страдания клаустрофоба, снимающего внаем кладовку полтора на полтора на двадцать пятом этаже, не описать словами);

• все те же душевный дискомфорт, эмоциональное напряжение, чувство бессилия перед страхом, субдепрессивный фон настроения.

Компульсивный синдром (от лат. compello – принуждаю)

– Юдифь, солнышко, что значит – «рука сама дернулась»?

© Голова Олоферна

Основной симптом – навязчивые влечения, действия и движения. Если они изолированы и не являются ритуалами, облегчающими состояние пациента, то это собственно компульсии, но в таком виде они встречаются не столь часто. Это может быть стремление прыгнуть с балкона, убить кого-нибудь из любимых, в общем-то, людей – если речь о влечениях. Это могут быть почесывания, подмигивание, перешагивание трещин на асфальте, облизывание губ – если речь идет о действиях и движениях.

Чаще всего можно наблюдать сочетание их с обсессиями или фобиями, и тогда это будет обсессивно-компульсивный синдром, в котором навязчивые мысли (обсессии) или страхи (фобии) будут сочетаться с навязчивыми действиями или же ритуалами: «Я мою руки, чтобы не заразиться. Что с того, что они кровоточат от мочалки и щетки и начали гноиться, – надо еще чаще мыть. И боже упаси поздороваться с кем-то за руку!»

Ритуал может быть и более сложным, охватывая, при определенной степени педантичности, весь распорядок дня – от пробуждения с четко отмеренными сантиметрами зубной пасты и алгоритмом чистки зубов (плюс обязательный кофе с двумя с половиной ложечками сахара на завтрак) до вечернего отхода ко сну и запланированного (безопасного, естественно) секса с четкой последовательностью смены поз и строго дозированным лимитом фрикций. Что любопытно, далеко не всегда ритуалы вторичны по отношению к обсессиям или фобиям. Не так давно выяснилось, что зачастую возникает вначале непреодолимое желание мыть руки, а уже потом мозг находит обоснование этому действию в виде страха заражения – ведь пустоту, даже если это пустота в объяснении поведения, надо чем-то заполнять.

• Снимок за снимком, дым, клочки,
• скулы, виски, очки, зрачки,
• дети, отцы, мужья, зятья…
• Кто же из оных – я?
• Разве, быть может, тот, в углу,
• что, прижимая лед к челу,
• битые сутки, гриб грибом,
• тупо глядит в альбом.

© М. Щербаков

Подобные синдромы встречаются при целом ряде психических заболеваний, как психотического спектра (например, шизофрении), так и при неврозах либо депрессиях. Объединяет эти синдромы одно: при деперсонализации ведущим является ощущение изменения либо утраты собственного «Я», а при дереализации – нарушение восприятия реальности окружающего мира. Оба синдрома могут встречаться как вместе, и тогда речь будет идти о синдроме деперсонализации-дереализации, так и по отдельности.

Некоторые авторы, например, Ю. Л. Нуллер[33], предлагают не выделять дереализацию а рассматривать, как частный вариант деперсонализации (так называемая «аллопсихическая дереализация»). Это не меняет сути вопроса, являясь одной из точек зрения.

Синдром деперсонализации

Обязательным, или облигатным, симптомом здесь является собственно дереализация. В чем же она заключается?

Прежде и чаще всего – это утрата либо изменение эмоциональной окраски, которая ранее сопровождала все то, что человек делал, то, как воспринимал окружающий мир и результат своей деятельности: теперь он вроде бы и продолжает любить жену и детей – но не так, как раньше: не конкретно, а в принципе, а совесть щелкает бичом и приговаривает: «Ай, какая сволочь, ай, какой нехороший мальчик!» Он смотрит на красивую девушку, идущую мимо, любуется формами – но как-то все неярко: «Ну, красивая, ну, формы, ну и все» – ни тебе подъема в душе и прочих локализациях, ни тебе фантазий с собой в главной роли. Жена, правда, говорит, что это мудрость… Да и прочие краски, запахи, ощущения и вкусы доносятся словно сквозь пелену. Или презерватив на всего любимого себя. Пресно, тускло и без той остроты, что придавала жизни вкус. И от всего этого плохо и больно – это ощущение называют болезненной психической анестезией, или anaesthesia psychica dolorosa.

Сами эмоции тоже меняются. Точнее, возникает ощущение, будто их яркость убавили либо вовсе отключили. Причем не только радость: гнева, печали, тревоги и тоски это тоже касается: вроде бы они в общих наметках есть, вроде бы формально человек понимает, что вот в этом месте нужно хлопнуть сервиз об пол, а вот тут уже пять минут как бить морду, но нужный настрой так и не появляется – и это гнетет. Но опять же – на среднем уровне, даже не взвыть.

В более серьезных случаях может меняться и само «Я», эта незыблемая, казалось бы, твердь, которой нипочем цены на нефть, смены правительств и глобальное потепление. Человек уже не чувствует себя прежним: у одного исчезает легкость и спонтанность на грани внезапности, и он сам себе напоминает станок на числовом программном управлении, заточенный под какую-то производственно-бытовую хрень, другой вдруг с ужасом обнаруживает, что куда-то запропастилась душа. Нет, когда она была, позиционировать он ее не мог – ни в районе желудка, ни в аджна-чакре, ни в предмете художественного вдохновения Фаберже, да и она себя особо не проявляла: не поражала широтой, не умиляла добротой, а вот поди ж ты – как только пропала, так сразу ощущается ее острая нехватка. Третий вдруг понимает, что наблюдает за собой словно со стороны, как в компьютерной игре с хорошей графикой и отличным движком, – вот только с сюжетом и выбором главного героя полный швах. Может вдруг ощутиться отсутствие мыслей – не отнятие, будто кто-то взял и забрал, как это бывает при синдроме Кандинского – Клерамбо (его мы рассмотрим более внимательно чуть позже), а просто отсутствие: не родятся, и все тут.

Иногда при деперсонализации страдает чувство сна: вроде бы и спал, а ощущения, что выспался, – никакого; чувство голода: ну это как в классическом примере с зятем, который не поймет после тридцатого тещиного блина – то ли ел он, то ли не ел; чувство холода и жары: они есть, но доносятся словно издалека. Может изменяться и чувство времени: прошлого будто и не было, а настоящее тянется, словно сироп, местами умудряясь застывать до полной неподвижности.

Набор факультативных, или вторичных, симптомов будет зависеть от того, в рамках какой болезни проявился синдром: может преобладать сниженное настроение вкупе с замедлением темпа мышления и заторможенностью движений – если деперсонализация депрессивная; может преобладать тревога и сильное внутреннее напряжение, если деперсонализация была ответом психики на сильную, выраженную тревогу; может сопровождаться эмоционально-волевым снижением (это уже из класса негативных синдромов, мы их еще коснемся) и особенностями мышления, характерными для шизофрении, – при ряде ее форм деперсонализация довольно частое явление.

Далеко не всегда наличие этого синдрома говорит о том, что пациент любит особые грибы или не менее особую траву (хотя и они тоже бывают причиной подобной симптоматики, не без того). Данный синдром вполне возможен при эпилепсии, при последствиях поражения головного мозга и при ряде других психических расстройств.

Основной симптом – нарушение чувства реальности внешнего мира. Окружающая реальность может прикинуться, будто совершенно с вами не знакома. Вы станете искать прежние краски – они окажутся либо слишком яркими, либо тусклыми. Вы будете искать объемность и перспективу – а вашим глазам предстанет паршивенькая диорама а-ля халтур-продукт. Город перестанет быть узнаваемым: вместо того, прежнего, кто-то понаставил декораций, а кое-где даже напутал с порядком их расположения. Солнце тоже на что-то подменили, причем явно сэкономили на ваттах. А главное – не у кого спросить дорогу обратно, в настоящее.

Память тоже в таком случае может сыграть злую шутку, подсунув либо дежавю («Черт, ведь это со мной уже было, и я даже могу вспомнить, когда, и даже что я тогда делал, – вот-вот, сейчас, – эх, ускользает, но все равно – было, было!») или жамевю («А какого хрена они все делают вид, будто меня знают, причем не с лучшей стороны? Не было у нас с вами отношений, девушка, и нечего показывать на свой живот, это у вас газы!»). Факультативными симптомами могут выступать растерянность, страх, тревога, снижение настроения.

Оба синдрома, несмотря на замысловатость и неординарность, все же поддаются лечению, что позволяет в итоге вернуть пациенту не только самого себя, но и знакомую реальность в придачу.

• Ой, стрельнуло в ухе!
• Ой, в боку кольнуло!
• Ой, поганки-мухи
• Свалили со стула!
• Нету сил подняться…
• Полежу немного…
• Ой, пора мне, братцы,
• В дальнюю дорогу.

© Л. Сергеев

Эти синдромы – как Ленин и партия. Или дуалистическая сущность электрона. Одним словом, довольно часто где один, там и второй, хотя возможны варианты, в том числе и изолированно ипохондрический, и чисто (и вполне конкретно) сенестопатический синдромы.

Ипохондрический синдром. Название его происходит от греческого слова hypochondrion, то есть «подреберье», где, по убеждениям древнегреческих медиков, и прячется душа. Оттуда же она имеет привычку ныть и там же болеть. Не путать: душа – слева, а у кого болит в подреберье справа – это печень, это от дозволенных излишеств.

При всем многообразии проявлений, облигатным (ведущим) симптомом является одно: болезненная, до трясучки, забота о своем драгоценном здоровье, в симбиозе с непоколебимой уверенностью в том, будто с этим здоровьем что-то не так. Поведение такого пациента можно сравнить с человеком, который поклоняется вечно недовольному, сварливому, всегда с похмелья божеству, раздражая его своим молитвенным нытьем и удивляясь, отчего его так не любят – вон опять ритуальный шлем оплавился… А божеству всего-то и надо было, что тишина и стопка водки. На алтарь, а не в себя, идиот!

В поисках болячек эти люди готовы обойти всех врачей, залезть не то что под томографы – под ультрамикротомы – ну ведь не может такого быть, что организм здоров! Отчего же так отвратительно тогда на душе и в организме? Нет, вы явно что-то скрываете – не зря у вас почерк неразборчивый и половина на латыни! Доктор, миленький, ну давайте проведем ма-аленькое контрольное вскрытие! Только наркоз помягче, а то он, говорят, вреден для здоровья…

Что самое интересное – неприятные ощущения и убежденность в том, будто с организмом все плохо, крайне стойки и очень неохотно поддаются лечению, что убеждает пациента: на самом-то деле самый больной человек в мире – вовсе не Карлсон. Мысли о здоровье приобретают характер сверхценных, а в ряде случаев достигают силы ипохондрического бреда.

Сенестопатический синдром. Его основа – сенестопатии (от греч. koinos – общий, aesthesis – чувство, ощущение и pathos – страдание, болезнь). Термин предложен французскими психиатрами Э. Дюпре и П. Камю в 1907 году. Что он означает? Представьте себе, что вы забивали в стену гвоздь и попали молотком по пальцу. Если опустить не имеющие прямого отношения к делу, но от этого не менее эмоционально насыщенные речевые обороты, то остается следующее: конкретный палец, по которому ударили конкретным молотком, и этот палец вполне конкретно болит. Налицо этиология, патогенез и четкая локализация болезненного процесса, с четкими ощущениями. Так вот сенестопатии СОВСЕМ НЕ ПОХОЖИ, за исключением, пожалуй, одного: они тоже тягостны и мучительны.

Во всем же прочем – ничего общего: локализация либо «где-то здесь», «вот-вот-вот, только что было тут, а теперь вроде как сместилось»; яркость – словно воспринимаемая через призму сознания, чуть матированная; сами ощущения – без четкости, присущей тем, что бывают от реальной болезненной причины, что довольно показательно прослеживается в том, как пациент их описывает: тут у него подергивает, там булькает, вот здесь переливается и как бы при этом покусывает. В ряде случаев ощущения, напротив, довольно локальные и четкие, но при этом настолько вычурные, что на их фоне комок в горле, камень на сердце и шило в заднице бледно выглядят и мелко плавают. Для полноты картины не хватает только сбоку бантика. И будьте уверены: даже разобрав несчастный организм по клеточке, вы не найдете причину этих ощущений. Вскрытие, как говорится, покажет, что пациент умер от вскрытия, а так – был вполне себе телесно здоров!

Ну и как, скажите, тут обойтись без сопутствующего ипохондрического синдрома? Как не озаботиться своим здоровьем, которому угрожает аморфно-анонимное нечто?

Факультативными симптомами для обоих синдромов могут выступать:

• субдепрессивное настроение (с чего бы ему быть хорошим, когда самый больной в мире человек столь долго и безуспешно ищет корень своих бед, а находит лишь хрен?);

• тревога, страхи, которые могут носить характер навязчивых и сопровождаться ритуалами (в том числе ритуальным обследованием и ритуальными капельницами – чисто на всякий случай);

• бессонница (заснешь тут, когда там булькает, тут похрустывает, да еще и свистит, когда скрипеть заканчивает!);

• вегетативные расстройства – тахикардия, потливость, скачки артериального давления (не то чтобы кризовые, но довольно неприятные по ощущениям) и прочее.

– А ты меня спросишь, как я себя чувствую, а я тебе скажу: я самый больной в мире человек, и мне больше ничего не надо!

© Карлсон, который живет на крыше

Название истерического синдрома берет начало от греческого слова hystera, что означает «матка». Древние греки считали, что болезни этой подвержены исключительно женщины, и исключительно по причине разлада своего детородного органа, с его особым мнением и альтернативным взглядом на реальность, со всем остальным организмом. Мужики, по мнению греков, таким не должны были болеть: гоплит-истерик – находка для перса и мастдай. Термин диссоциативное, равно как и конверсионное расстройство, появился много позже. Уже в эпоху развитого феминизма и стыдливой политкорректности.

Для истерического синдрома ведущий симптом выделить сложно. Дело в том, что его проявления крайне разнообразны и могут напоминать массу абсолютно непохожих друг на друга, но внешне ярких и грозно выглядящих болячек. Не зря истерию называют «великой симулянткой». Вот сферы, которые, как правило, затрагивает истерическая симптоматика:

• психика,

• моторика,

• речь,

• органы чувств,

• соматика и вегетативная система.

Как видно, сферы совершенно разные. Какие особенности роднят симптоматику?

Прежде всего, это причина симптоматики. Она всегда психогенная, то есть обусловлена именно деятельностью (точнее, разладом) психики и не имеет под собой реальной телесной причины, хоть обыщись. Зато психотравмирующую причину отыскать очень даже можно. И чем больше она задевает личность пациента, тем ярче будет симптоматика.

Характерно усиление (да и вообще появление) симптомов в присутствии зрителя, их нарочитость («Для вас ведь стараюсь!»). Правильно, какой смысл актеру играть для зеркала? Все симптомы яркие, переживания полны драматизма и накала страстей. Станиславский рыдает и скандирует символ веры.

Как правило, везде присутствует субдепрессивный фон: страдание есть страдание, даже если оно больше исполняется, нежели имеется.

Внушаемость и самовнушаемость присутствуют и порой развиты очень сильно, но, что характерно, – там и тогда, где и когда в том имеется подспудный (хоть и не осознаваемый) профит для самого пациента.

Вообще, целесообразность и выгода – вот две постоянные спутницы истерического синдрома. Пусть вычурные и непонятные, пусть неприемлемые для здорового человека и более приличествующие ребенку трех-четырех лет – но они есть. Надо заболеть, чтобы не пойти в садик и получить конфетку? Да пожалуйста! Надо, чтобы не ругали? «А-а-а, вот умру и будете плакать!» Причем, даже если все эти причины для окружающих как на ладони, сам пациент не будет видеть их в упор. Что там Фрейд писал про вытеснение?.. Итак, коснемся подробнее каждой из сфер.

Психика

Это астения (как правило, слабость наступает перед необходимостью делать что-то неприятное), это субдепрессивная симптоматика, это амнезии (особенно в том, что не хочется вспоминать), это ипохондрия – но со всеми приведенными выше дополнительными условиями; это патологическая лживость, часто в сочетании с беззастенчивым фантазерством (синдром Мюнхгаузена, как частный вариант). Это и истерические фуги[34] (собрал вещи, пропал, обнаружился в другом городе – и ничего не помнит, хотя все это время внешне действовал очень целенаправленно, барышни подтвердят); истерические трансы с состояниями овладения (не путать с таковыми при эпилепсии, интоксикациях и синдроме Кандинского – Клерамбо!) – достаточно вспомнить кликушество и страшного демона Икотку (есть такая старая колдовская техника в Сибири и на Урале. Выращивают сущность на остатках пищи или определенном виде еды, это особый вид плесени. Считается, что до попадания в носителя «бес» находится в туеске с квасом, приготовленном колдуном. Затем эту сущность направляют жертве) – его именем даже назван один из национальных синдромов. Это и постоянные приготовления к повешению, вскрыванию вен, испитию яда и прочим прощально-суицидальным мероприятиям – был бы сочувствующий наблюдатель. Сюда же относят синдром Ганзера (садимся мимо стула, ложку проносим мимо рта, отвечаем нарочито невпопад и вообще создаем впечатление глубокого инвалида умственного труда), пуэрилизм (поведение практически как у ребенка, разве что навыки прикурить и открыть бутылку пива никуда не делись), псевдодеменцию (пациент дурашлив, нарочито бестолков, нарочито неправильно отвечает на элементарные вопросы, хотя тут же может на автомате выдать правильное решение сложной задачи).

Моторика

Это классическая истерическая дуга (тело напряжено, выгнуто, опирается только на пятки и затылок), это истерический припадок, который по незнанию легко принять за эпилептический (в отличие от последнего, реакция на ватку с нашатырным спиртом здесь будет). Это всевозможные параличи и парезы, которые можно чудесным образом излечить, сказав повнушительнее, мол, встань и иди… и иди, и иди, а то сейчас наложение рук сделаю! Это и нарушения глотания, и астазия-абазия: стоять не можем, ходить не можем, зато в постели руки и ноги очень даже прилично двигаются. Кривошея, косоглазие, кривобокость, которые можно все тем же чудесным образом вылечить, – это тоже отсюда.

Речь

Заикание, мутизм (когда вообще не разговаривает), афония (когда только шепотом), дизартрия (вдруг начинает искажаться речь, не проговариваются отдельные согласные, слоги, теряется членораздельность). Повторюсь – все перечисленное может быть и не истерическим, поэтому важно учитывать все симптомы.

Органы чувств

Это слепота (в упор не вижу), глухота (та же причина), потеря обоняния (выражение «потерять нюх» не совсем отсюда, но общую ситуацию отражает), вкусовой чувствительности, потеря кожной чувствительности – по типу «перчаток», «чулок», «трусов», «пенсне, галстука и презерватива»… впрочем, последнее вряд ли, забудьте.

Соматика и вегетативная система

А вот этих проявлений ОЧЕНЬ много. Тут и спазмы, симулирующие астму, и непроходимость пищевода, и икота. Тут все, что может отмочить желудочно-кишечный тракт, начиная от изжоги с отрыжкой и заканчивая метеоризмом и поносом (запор тоже, как опция). Со стороны сердечно-сосудистой системы – колебания артериального давления, предобморочные и предынфарктные состояния (не на кардиограмме, там все в порядке), тахикардия и аритмия, бледность или краснота кожи. Викарные кровотечения[35]. Как вариант, который ныне встречается редко, – кровотечения из ступней и ладоней, а также с кожи лба и из межреберья, куда копьем ударил Христа римский солдат. Появляющаяся и исчезающая без следа импотенция и фригидность, ложная беременность – это тоже отсюда.

Ceterum censeo Carthaginem esse delendam![36]

© Сверхценная идея Катона Старшего

С некоторыми допущениями можно сказать, что сверхценные идеи занимают промежуточное положение между навязчивыми и бредовыми: в отличие от навязчивых, они уже не воспринимаются как нечто чуждое и мешающее кушать жизнь большой ложкой, но при этом, в отличие от бредовых, не столь нелепы и фантастичны. Они чуть-чуть недотягивают до того революционного момента, когда мировоззрение оказывается полностью ими захвачено. Вместе с почтой и телеграфом.

Основным, облигатным симптомом являются собственно сверхценные идеи. Наиболее часто среди оных встречаются:

• сверхценные идеи ревности, когда в целях собственной же безопасности даже телеграфным столбам лучше лежать, чем стоять;

• сверхценные идеи реформаторства; носители таких идей – настоящая головная боль для общественных организаций («Не так работаем, не теми управляемся, и вообще – почему я не в президиуме?»), партий и правительств (возможно, инстанции, секретарей и бюрократию как таковую создали не в последнюю очередь с целью поставить между идефикс и его светлой целью как можно больше барьеров);

• сверхценные кверулянтские идеи, когда поток жалоб, телег и прочих «считаю долгом довести до вашего сведения» достигает критической величины и вполне способен вывести из строя даже четко отлаженную бюрократическую машину;

• сверхценные идеи изобретательства. Особенно это касается принципа работы вечного двигателя, усовершенствования гравицаппы[37] для стандартного пепелаца, а также поисков универсального топлива, пригодного как вовнутрь, так и в бензобак, и чтобы можно было гнать прямо из городского отстойника;

• сверхценные ипохондрические идеи, когда человек не сомневается, он уверен: в желчном пузыре у него не просто камни, а целая каменная кладка. А за ней прячется рак. И это не считая прионной болезни, второго рака, засевшего в простате, сплошной мозаики из атеросклеротических бляшек в сонных артериях у себя и большого геморроя у всего не успевшего попрятаться медперсонала.

Сюда же относятся:

• метафизическая интоксикация, когда человека одолевают мысли о собственном предназначении, об устройстве мира, о том, откуда взялось человечество, и куда девалась его совесть, о том, что если Бог всеведущ, то отчего не надает по сусалам своим элохимам или как их там, которые учинили беспредел и тянут каждый на себя конфессионное одеяло. И все бы ничего, но дальше мучительного резонерства, которое съедает время, силы и возможность хоть как-то пристроить себя в социуме, дело не идет. Оно и неудивительно: если даже необходимым для жизни кислородом запросто можно уконтрапупить при должном усердии, то уж десятью заповедями довести до ручки и вовсе проще простого, главное – иметь цель и не знать меры;

• дисморфоманические и дисморфофобические сверхценные идеи: тут оттопыривается, этому бы торчать поменьше, а вот в этом месте – категорическая нехватка сантиметров, кожа какая-то крокодилья и годится разве что на сапоги и сумочки, глаза какие-то маленькие («Не смейте переубеждать, я хентай смотрела!»), волосы на голове какие-то редкие… Словом, находка для пластического хирурга и косметолога.

Говоря о дополнительных, факультативных симптомах, следует отметить, что субдепрессивный фон, в отличие от большинства невротических синдромов, при синдроме сверхценных идей присутствует далеко не всегда (за исключением ипохондрических, дисморфоманических и дисморфофобических идей, где его наличие вполне понятно). Оно и неудивительно: какая субдепрессия, когда человек столь целеустремлен! Набор же прочих симптомов вариабелен и зависит от того, что за идея взяла да и овладела нагло человеком.

• Ему б хотя бы две-три бомбы —
• уж он тогда бы эти нимбы!
• Он бы им бы… уж он бы задал им тогда!..
• Его подошвы набок сбиты.
• Он спотыкается и бредит.
• Спит и грезит – не о погромах ли? Ну да,
• они мерещатся ему. А что стесняться?
• И казни тоже снятся…
• Но только после чтобы лавры
• и непременно сразу праздник:
• мавры в красных ливреях, люстры ходуном…
• И шелку чтобы для медовой
• ежесезонной куртизанки
• вдоволь в замке… и все что хочешь за окном!..
• Ему не кровь важна, важней любовный голод.
• Он мал, он зол, он молод.

© М. Щербаков

Знала бы богиня Геба[38], какую сомнительную честь оказали ей психиатры! Лично я бы уже больше века как дрался. Кувшинчиком для нектара. А то и отцу родному заложил бы засранцев, чтобы тот устроил им электросудорожную терапию, не сходя с Олимпа!

Вообще, в психиатрической терминологии существует целый ряд созвучных как внешне, так и близких по смыслу и клинике понятий. Основной их корень один и тот же – от греческого слова hēbe, что означает «юность». Кто-то добавляет – также половое созревание, но Ехидну мне в тещи, если древние греки так широко трактовали это слово!.. Итак, можно встретить такие термины, как гебефрения (от греч. phren— ум, душа), гебоидофрения (от греч. eidos – вид, подобный), гебоид и даже криминальный гебоид.

И все это не считая вариаций. Чтобы не отягощать читателя академическими выкладками и экскурсом в этапы развития взглядов психиатрии на некоторые из болезней, предложу более простую для понимания схему.

Есть два похожих друг на друга в общем и разнящихся в своих деталях и, что более важно, в своем прогнозе синдрома (не будем пока трогать болезни, при которых эти синдромы встречаются, о них чуть позже): это гебефренный синдром и гебоидный синдром. Что их объединяет? Прежде всего, возраст, в котором они начинаются, или манифестируют. Как можно догадаться из названия – это подростковый, юношеский возраст. Что еще? Вспомните некоторые из отличительных черт, присущих «племени молодому и стремному» (с) Михаил Успенский. Напомнить? Это непризнанный гений, бунтарь от природы, щедро подбрасывающей гормональные петарды в пылающую топку раскочегаренного обмена веществ, это общая нескладность и угловатость, начиная от выпирающих во все стороны коленей, локтей, ушей и кадыка (опционально) и заканчивая невозможностью мыслить или хотя бы выражаться чуть менее радикально. Плюс прыщи на физиономии, которая и без них-то самому себе не нравится, плюс хочется, а нельзя, а – льзя – так не дают… То есть это – вся нескладность, вычурность, карикатурность плюс нарушение влечений, вплоть до их расторможенности и далее – до импульсивности, когда рассудок теряет свою власть и делает вид, будто его тут не стояло. Теперь подробнее о каждом из синдромов.

Гебефренный синдром. Описан Кальбаумом[39] в 1863 году и его последователем Эвальдом Геккером в 1878 году. Пациентов с этим синдромом сложно не заметить: они дурашливы, ведут себя словно дети, они гримасничают, копируют жесты, слова и движения окружающих, их выходки нелепы и вычурны, словно у подростка, который либо хочет оказаться заметнее и дурнее всех, либо пытается таким образом обратить на себя внимание понравившейся ему девочки. О. В. Кербиков[40] в 1949 году описал триаду, характерную для гебефренического синдрома:

1) «гимнастические» сокращения лицевой мускулатуры, гримасничанье – иными словами, больной корчит рожи;

2) феномен бездействия мысли (термин предложен Леви-Валанси в 1926 году) – безмотивные действия, поступки, не являющиеся ни импульсивными, ни обусловленными патологическими мотивами: то есть больной сделал это сам вполне осознанно, но при этом без всякой цели, его к этому не принуждали галлюцинации, да и бредовые идеи никак тут не замешаны. Просто взял и сделал – ударил, сломал, разбил, нашинковал мелкой соломкой и т. п.;

3) непродуктивная эйфория, бессодержательно-веселое настроение. «Улыбается как дурак» – это примерно отсюда. Ну, если не принимать в расчет конкуренции со стороны имбецилов.

Факультативные симптомы: бред, галлюцинации, кататоническая симптоматика – часто присутствуют наряду с гебефреническими. Выделяется отдельный вид течения шизофрении – ее гебефреническая, или геккеровская форма. Ее прогноз, как правило, неблагоприятен, поскольку дефект личности при таком течении формируется быстро, и он довольно глубок.

Гебоидный синдром. Описан Кальбаумом в его работах 1884 и 1889 годов. В отличие от гебефренического синдрома, более благоприятен по прогнозу и более мягок по своему течению, хотя тоже не сахар. На первый план при этом синдроме выступает не столько дурашливость, сколько вычурность, а также не столько непонятные и безмотивные поступки, сколько антисоциальное поведение (хотя порой столь же безмотивное и непонятное) – отсюда и термин «криминальный гебоид». Каковы основные компоненты гебоидного синдрома? Это:

• расторможенность и зачастую извращенность влечений. Неважно, идет ли речь о сексуальном влечении (чаще всего именно о нем-то и идет), о влечении к алкоголю, о страсти к бродяжничеству или поджогам, о желании испытать скорость и перегрузки (не путать с попытками суицида путем прыжков с высоты). Что характерно, в сексуальном влечении часто присутствует садистический оттенок, а во влечении к алкоголю – отсутствует столь милый сердцу алкоголика гедонистический компонент, когда выпил – и хорошо на душе, и тепло на сердце. Желание причинить боль, помучить, поистязать;

• утрата моральных ценностей, понятий «добро», «зло», «хорошо», «плохо» – словом, полный беспредел на фоне тотальной отмороженности;

• оппозиционность к общепринятым взглядам и нормам поведения, неважно, по делу, не по делу – «Баба-яга против»!

• эмоциональная тупость, отсутствие таких качеств, как жалость, сострадание, сочувствие, в сочетании с чудовищным эгоцентризмом, когда собственное хочунемогу – царь, бог и конституция, и с готовностью пускать в ход кулаки, зубы и ногти по любому поводу;

• негативно-злобное отношение к тем, кто ближе всего, с желанием сделать побольнее и пообиднее;

• нежелание учиться, работать, стремление к иждивенчеству и тунеядству.

Нередко встречается интерес и влечение к тому, что у большинства людей вызывает чувство брезгливости, отвращения или страха – начиная от привычки брать в руки всякую гадость и заканчивая разведением какой-нибудь особо зловредной мерзопакости. Ну и болезненный интерес к малоаппетитным подробностям войн, катастроф и патологоанатомических изысканий – как же без этого!

Упомяну здесь еще один немаловажный момент, характерный как для гебефренического, так и для гебоидного синдромов: зависимость симптоматики от времени возникновения. Поскольку синдром формируется в детстве и отрочестве, то и глубина, и само содержание расстройств в немалой степени связано с тем, насколько психика успела к этому моменту сформироваться, какие установки и ценности уже заложились, а какие – не успели. Так, если начало болезни пришлось на препубертатный период (11–14 лет), у пациентов выражена ненависть к родителям и садистические наклонности; если манифест происходит в период с 15 до 17 лет, то следует ожидать упора на увлечение религией, философией, историей – но лишенное конструктивности, больше соответствующее термину «метафизическая интоксикация», и не столько обогащающее личность, сколько служащее формальным оправданием ее оппозиции всем и вся.

Встречается этот синдром не только при шизофрении. Последствия поражения головного мозга в раннем возрасте, психопатия – все эти болезни вполне могут найти свое выражение в виде гебоидного синдрома.

Течение синдрома также может быть различным: либо, раз возникнув, он длится и длится, либо же течет волнообразно, приступами, с периодами ремиссии.

Ребенок не любит манную кашу? Не беда! Кормите его по ложечке: за маму, за папу, за партию, за президента, за госдуму, за любимую налоговую инспекцию…

© Руководство по воспитанию юного экстремиста

Нервную анорексию (от греч. отрицательная приставка an– и orexis – аппетит) в МКБ-10 рассматривают как отдельный синдром, и вполне заслуженно. Если исключить

• психогенную, или невротическую анорексию, при которой отсутствие аппетита вызвано перевозбуждением коры головного мозга, и человеку элементарно не до кофе с булочкой, поскольку волнуют совсем другие проблемы;

• позднюю анорексию, возникающую в пожилом возрасте и связанную либо с развитием онкологии, либо с бредовыми идеями отравления;

• отказ от пищи по бредовым мотивам – он от возраста не зависит, зато четко подчинен какой-либо бредовой идее: либо родня-соседи-министерство пищевой промышленности спят и видят страдальца в гробу, и чтобы ни одна собака не подумала об отравлении, либо в кишечнике поселилась особая колония палочки кишечной разумной, которая устраивает демонстрации против пищевых бомбардировок и грозится заштопать задний проход…, либо пища слезно убеждает, что перспектива стать каловыми массами – это вовсе не та карьера, о которой она мечтает, вот гороскоп, убедитесь сами,

• то останется довольно большая группа пациентов, у которых, помимо упорного отказа от еды, имеется целая группа похожих симптомов, что и позволило выделить этот синдром особо. Тем более что встречается он не столь уж редко: его распространенность 1,2 % среди женщин и 0,29 % среди мужчин. Характерен и состав пациентов: 80 % приходится как раз на тех, кто более всего привык следить за фигурой и рефлексировать по поводу ее реальных и (чаще) мнимых недостатков, то есть на прекрасный пол в возрасте от 12 до 24 лет. Женщины более старшего возраста, познавшие бытовое дао, и мужчины, не привыкшие обращать внимание на живот до тех пор, пока он не мешает оценить визуально наличие и степень эрекции, составляют оставшиеся 20 %.

Откуда берется анорексия? Этиология нервной анорексии известна в той же степени, что и подробный домашний адрес йети – плюс-минус пара тысяч километров, и то нет уверенности, что адресат будет дома. Но предположения имеются: официальная наука просто обязана иметь свое мнение на любой счет и по любому поводу. Итак, принято считать, что причиной нервной анорексии является совокупность сразу нескольких факторов:

• генетический, поскольку выявлена не только определенная связь с наследственностью, но и найдены подозрительные гены. Подозреваемые, правда, явку с повинной писать не спешат, но ученые полны энтузиазма;

• биологический. Сюда можно отнести избыточную массу тела, раннее наступление первой менструации и нарушение обмена трех нейромедиаторов[41]: серотонина, норадреналина и дофамина. Как именно здесь замешаны нейромедиаторы, в подробностях еще не знает никто, но нарушение их обмена и функций установлено достоверно;

• культуральный. Волнующие и ласкающие взгляд формы, увековеченные в классике «пин-ап», к настоящему времени капитулировали перед косяками воинственно худосочных моделей. А массовая культура вызывает у идейно нестойкого индивида вполне ожидаемый обладательный рефлекс: хочу такую же! Машину, бижутерию, одежду, задницу – что чьему сердцу ближе и милее;

• личностный. Перфекционизм, склонность к формированию навязчивых идей и стремлений, неуверенность и низкая самооценка – эти черты всегда только и ждут, в чем бы таком себя проявить, и нервная анорексия для них – очень даже перспективное направление.

Для того чтобы с уверенностью определить синдром нервной анорексии, необходимо наличие всех следующих признаков (сам текст взят из МКБ-10, комментарии к нему набраны курсивом):

а) вес тела сохраняется на уровне как минимум на 15 % ниже ожидаемого – для данного конкретного роста и возраста – (более высокий уровень был снижен или так и не был достигнут), или индекс массы тела Кетеле составляет 17,5 или ниже (этот индекс определяется соотношением веса тела в килограммах к квадрату роста в метрах). В препубертатном возрасте может обнаружиться неспособность набрать вес в период роста;

б) потеря веса вызывается самим пациентом за счет избегания пищи, которая «полнит», и одного или более приемов из числа следующих: вызывание у себя рвоты, прием слабительных средств, чрезмерные гимнастические упражнения, использование средств, подавляющих аппетит, и/или диуретиков;

в) искажение образа своего тела принимает специфическую психопатологическую форму, при которой страх перед ожирением сохраняется в качестве навязчивой и/или сверхценной идеи, и больной считает допустимым для себя лишь низкий вес (иными словами, речь идет о дисморфоманической и дисморфофобической симптоматике);

г) общее эндокринное расстройство, включающее ось гипоталамус – гипофиз – половые железы и проявляющееся у женщин аменореей, а у мужчин потерей полового влечения и потенции; могут быть повышенными уровни гормона роста и кортизола, изменения периферического метаболизма тиреоидного гормона и аномалии секреции инсулина (что определяется на глаз, а что лабораторными анализами, пояснять, я полагаю, излишне);

д) при начале в препубертатном возрасте проявления пубертатного периода задерживаются или даже не наблюдаются (прекращается рост, у девочек не развиваются грудные железы и имеет место первичная аменорея, а у мальчиков остаются ювенильными половые органы); при выздоровлении подростковый период часто завершается нормально, но поздно наступает первая менструация.

Кроме того, в общении с пациентом можно заметить, что он, даже находясь в состоянии ходячего пособия для изучения скелета, продолжает сетовать на свою полноту (особенно в области черепа, суставов и поясничных позвонков), при этом болезненность состояния человеком зачастую отрицается начисто: нет-нет, ничего серьезного, так, небольшие проблемки с весом. Искусство устрашения унитаза отточено до совершенства, а для вызывания самой рвоты уже необязательно совать два пальца в рот, достаточно показать один и с расстояния. Как правило, диеты, энергетическая ценность продуктов, а также особо извращенные способы поглощения пищи известны им до мельчайших подробностей. Настроение… чаще подавленное, с субдепрессивным оттенком, но бывают и периоды эйфории, особенно на фоне взятия очередной весовой отметки. И еще – панический страх поправиться. Даже когда это просто необходимо для выживания.

Для скрининг-диагностики (не для того, чтобы установить точный диагноз, а для того, чтобы оный заподозрить) пользуются тестом отношения к приему пищи, или ЕАТ-26.

Лечение – медикаментозное и психотерапевтическое. Однако если пациент довел организм до кахексии[42], сначала его придется спасать от вполне вероятной гибели, которая ранее, при отсутствии адекватного лечения, могла достигать от 5 до 10 % всех больных нервной анорексией. И тут потребуется весь арсенал квалифицированной медицинской помощи, вплоть до доставки санитарной авиацией в клинику НИИ питания РАМН.

Галлюцинарно-бредовые синдромы

Это, можно сказать, самая соль психиатрии. В данную довольно обширную группу входят синдромы, в структуре которых преобладают бредовые идеи и галлюцинации – как вместе, так и по отдельности. Это:

• паранойяльный синдром. В основе – первичный систематизированный бред;

• галлюцинозы. В основе – галлюцинации, как истинные, так и псевдо. Бред может присутствовать, но он вторичный, возникший на основе услышанного, увиденного, почувствованного, – словом, он интерпретирует имеющиеся галлюцинации;

• параноидный синдром. В основе – сочетание бреда, чаще всего персекуторного, и галлюцинаций;

• синдром Кандинского – Клерамбо. В основе – триада симптомов: бред, галлюцинации и явления психического автоматизма;

• парафренный синдром. В основе – бред фантастического, масштабного содержания (как раз фантастичность и размах – его отличительные для парафренного синдрома черты) плюс все те же галлюцинации и явления психического автоматизма.

Последовательность, в которой приведены синдромы, неслучайна. Если не считать галлюцинозов, которые можно рассмотреть отдельно, прочие синдромы даны именно в том порядке, в котором происходит усложнение и прогрессирующее развитие симптоматики в классическом случае при той же шизофрении (повторюсь – в классическом, это не догма, а, скорее, общая закономерность, допускающая другие варианты начала и развития): паранойяльный синдром – параноидный синдром – синдром Кандинского – Клерамбо – парафренный синдром.

Вот палата на пять коек,

Вот профессор входит в дверь —

Тычет пальцем: «Параноик»,—

И поди его проверь!

© В. Высоцкий

Паранойяльный синдром. Он же – паранойя. Название происходит от греческого слова paránoia, означающего «помешательство». Основным, или облигатным, симптомом паранойи является бред. Не навязчивые, не сверхценные идеи, а бред – во всей его фантастичности и нереальности, с железобетонностью убеждения в собственной правоте, с бессмысленностью и бесперспективностью переубеждения: «А почему, собственно, вы лезете со своими контраргументами? Уж не засланец ли вы темных сил? Изыди, сволочь инфернальная!»

Если вспомнить симптомы нарушения мышления, это будет первичный систематизированный бред. То есть здесь имеет место не интерпретация того, что нашептали голоса (которых при паранойе, кстати, не бывает), и не попытка обосновать свое депрессивное состояние («Это мне за то, что я такой бездуховный, бездарный, беспозвоночный и местами членистоногий»). Этот бред кристаллизуется сам по себе: вот человек что-то там себе думал, подозрительно косился по сторонам, и вдруг: «Эврика! Я в курсе, кто убил Джона Кеннеди и – чтобы дважды не вставать – Лору Палмер! И про микрочипы, которое штампует орден масонов, тоже знаю! А кто не в курсе – лох. А кто слово поперек скажет – масон чипизированный».

По содержанию бредовые идеи могут быть самыми различными – изобретательства, величия (ну или хотя бы особой значимости), ревности, преследования, ипохондрические.

Впервые паранойю выделил как отдельное заболевание в 1863 году K. Л. Кальбаум, подчеркнув, что при этом душевном расстройстве в первую очередь страдает рассудочная деятельность.

Принято различать острый и хронический паранойяльный синдром.

Острый паранойяльный синдром обычно протекает в виде приступа. Человека озаряет: вот оно! С этого момента все, что бы ни происходило вокруг, интерпретируется в пользу идеи, имевшей честь пациента осенить. «Машины у подъезда? Да-да, это они специально: и цветовая гамма, и номера, и подбор марок, – все к одному, все к моей межгалактической коронации. Птички вон тоже не просто так летают – репетируют праздничный пролет. Нет, праздничное опорожнение в сценарий не входит, это так, издержки репетиции. Полиция смотрит явно с оттенком подобострастия – ну так, ясен пень, императора все знают и ценят». Систематизация бреда при остром паранойяльном синдроме, как правило, неглубока – так, общими набросками. То есть списка вассальных планет и народов, скорее всего, не будет. Равно как и списка личных заслуг и особых примет, подтверждающих притязания на престол. «Царь, просто царь. Очень приятно. Дорогие мои». Зато соответствующее бреду настроение – это да, этого в избытке.

Хронический паранойяльный синдром отличается как временем протекания – месяцы и годы, – так и характером бредовых идей. Они более детализированы, они выстроены в четкую бредовую систему с массой подробностей и доказательств (пусть и на кривой логике, но от того не менее зубодробительных). Если это бред преследования – то с четким описанием: кто, почему, что сделал, чего добивается. Если бред ревности – то со списком любовников, хронометражем событий и интерпретацией каждой задержки в лифте, магазине или (не дай бог) на чьем-то дне рождения, а также инвентаризацией нижнего белья: в этом она ходит к соседу снизу, в этом к начальствующему любовнику, а в этом дает бомжам в рамках гуманитарной помощи. Характерна инкапсуляция бреда – по аналогии с занозой или осколком, которые раньше причиняли боль, но со временем были затянуты в соединительнотканную капсулу и беспокоят меньше, – то есть сам-то бред никуда не делся, а вот отношение к нему стало значительно спокойнее. Эмоции менее ярко выражены, но периодически могут накапливаться и давать аффективные вспышки. Зато активность в поиске доказательств, в борьбе за свою правоту, в обивании порогов и написании писем (при кверулянтской направленности бреда, к примеру) просто поражает. Еще одна характерная черта: со временем, как правило, бредовая система расширяется и включает в себя все новые объекты. Преследовали черные риелторы? К ним подключилась мэрия и ФСБ. Давала жена соседу и начальнику? Теперь взяла на обслуживание рабочее общежитие и цыганский поселок. Ведущий программы новостей был влюблен и делал вот так бровями прямо с экрана? Теперь два оркестра и казачий хор так глазами и раздевают, аж перед благоверным неловко!

Из факультативных симптомов – как правило, аффективные нарушения, в зависимости от содержания бреда: легкая эйфория перед коронацией или мандраж перед инквизицией.

– Доктор, что это у меня?

– АААА!!! Что это у вас?!!!

Анекдот

Невозможность на данном этапе развития науки объективизировать галлюцинации – не то чтобы проблема для психиатрии, но, определенно, фактор, создающий дискомфорт в филейной части. Опять же флаг, барабан и якорь оппонентам. Дескать – а как проверить подлинность жалоб? А вдруг пациент допустил патогномоничную[43] сивому мерину погрешность в отношении истины? Возможно, когда-нибудь мы все же объективизируем галлюцинации. Главное – не пожалеть о содеянном.

Галлюцинозы. Основной, преобладающий, облигатный их симптом – галлюцинации. Это могут быть как истинные, так и псевдогаллюцинации, с локализацией в любом из анализаторов: зрительные, слуховые, обонятельные, осязательные, – а также в любом сочетании. Отличие галлюцинозов от делирия и онейроида – в том, что сознание при галлюцинозах не помрачено, и пациент всегда отдает себе отчет в том, кто он, где он и когда он. Отличие галлюцинозов от параноидного синдрома – в том, что при галлюцинозах бред хоть и может присутствовать (вторичный, чувственный – должна же психика хотя бы себе как-то обосновать то, что пациент видит, слышит или обоняет!), но он не главенствует, а лишь сопровождает галлюцинации, являясь дополнительным, или факультативным, симптомом. Собственно галлюцинации как симптом уже рассматривались выше в разделе расстройств восприятия. Что же касается классификации галлюцинозов, то их обычно делят следующим образом.

По течению:

Острые галлюцинозы. Возникают внезапно, остро; наплыв галлюцинаций сопровождается страхом, тревогой; больной не находит себе места, мечется, пытается что-то предпринять или хотя бы спрятаться.

Хронические галлюцинозы. Как правило, очень длительные, могут растягиваться на годы. Протекают либо непрерывно, либо волнообразно. Эмоции, которые сопровождают хронический галлюциноз, обычно не столь ярки, как при остром галлюцинозе, поскольку к галлюцинациям больной успевает притерпеться, но при усилении галлюцинаций, на их пике, могут быть довольно интенсивными.

Резидуальный галлюциноз. Им в ряде случаев заканчивается острый психоз любого происхождения, сопровождавшийся бредом и галлюцинациями. На этапе резидуального галлюциноза бред прекращается, остаются только слуховые (в подавляющем большинстве случаев) галлюцинации, к которым у пациента уже сформировалась критика, то есть он понимает, что слышит не соседей, не Метатрона и не чертей, а порождение собственной психики. Далее, как правило, следует выздоровление. Или хотя бы ремиссия.

По виду:

Вербальный галлюциноз. Его основа – слуховые галлюцинации, или «голоса». Голос может быть один или несколько, они могут звучать откуда угодно: из соседней квартиры, из проезжающих автомобилей, с Луны, из Кремля (не путать с новогодним обращением президента). Если это псевдогаллюцинации, то голоса чаще звучат в голове, ощущаются как наведенные, сделанные, либо напоминают звучащие мысли, – но озвученные так, что обычный мысленный монолог или диалог, который человек ведет тихо сам с собою, по сравнению с ними куда как более негромок, бледен и невнятен. Хотя пациент нередко может оказаться в затруднении – собственную ли мысль он уловил или же это была галлюцинация.

Зрительный галлюциноз. Проявляется наплывами зрительных галлюцинаций – как единичных, к примеру Чебурашки в холодильнике, так и множественных, подчас напоминающих отдельную сценическую постановку, только для одного зрителя и, для его удобства, прямо вокруг него. При этом персонажи могут быть яркими настолько, что отличить их от реальных невозможно. Надавить на глазное яблоко, говорите? Ну что же, при следующем визите Князя Тьмы с его инфернальной подтанцовкой можете так и сделать, их это здорово позабавит.

Как частные варианты, можно выделить следующие виды зрительного галлюциноза:

Зрительный галлюциноз Ван Богарта, возникающий при лейкоэнцефалите. Для него характерна повышенная сонливость, т. е. приступы сна, с которыми невозможно бороться, а в промежутках между сном возникают красочные зрительные галлюцинации в виде ярко расцвеченных животных, бабочек, рыбок, и все это – на фоне нарастающей тревоги, беспокойства, мол, что за джунгли в палате?!

Педункулярный галлюциноз, или галлюциноз Лермитта. Он возникает, когда поражен ствол головного мозга в районе третьего желудочка и ножек мозга (отсюда название: pedunculi по-латыни – «ножки»): кровоизлиянием, опухолью – либо вследствие других причин. При нем галлюцинации возникают обычно к вечеру и носят вид чего-то мелкого, калейдоскопического и шустрого – вроде хоровода тараканов либо военного парада мышей-диверсантов. При этом пациент воспринимает подобные галлюцинации довольно спокойно и отстраненно, вполне осознавая, что это скорее галлюцинации, чем происки империализма. Другие виды зрительных галлюцинаций (Пика, Шарля Бонне)[44] упомянуты в разделе симптомов расстройств восприятия.

Тактильный галлюциноз. Представлен, соответственно, тактильными, или осязательными, галлюцинациями. Один из его частных вариантов – так называемый дерматозойный бред Экбома, при котором пациент (как правило, пожилой) ощущает ползающих по коже и под кожей насекомых, червячков, жучков и далее по энтомологическому справочнику, отчего бывает беспокоен, опечален и одержим ненавистью к оборзевшим членистоногим и иже с ними. Также встречается при кокаиновой и амфетаминовой интоксикации.

Обонятельный галлюциноз. Запахи, которые мнятся пациенту, в подавляющем большинстве неприятны, хотя бывают и исключения. Но чаще всего это запахи гниения, разложения либо воспринимаемые как отравляющий газ. Частный вариант – обонятельный галлюциноз Габека, при котором больной (как правило, старше 40 лет) считает, что от него не просто неприятно пахнет, а прямо-таки воняет и разит, в связи с чем предпринимаются попытки либо паллиативного[45] характера, вроде дезодорантов и парфюма в мегадозах, либо радикального – вроде суицидальных попыток.

По причине возникновения, или по этиологии:

Вообще, причин может быть очень много, но как отдельную единицу принято выделять алкогольный и атеросклеротический галлюцинозы.

Алкогольный галлюциноз, в отличие от алкогольного делирия, протекает: а) без помрачения сознания и б) исчерпывается слуховыми галлюцинациями. Длится неделями и месяцами и нередко переходит в хроническую форму, а это уже на годы.

Атеросклеротический галлюциноз чаще встречается у женщин. К галлюцинациям – как зрительным, так и слуховым – долгое время сохраняется критика, и они воспринимаются именно как галлюцинации, с долей страха либо иронии, в зависимости от настроя. По мере углубления атеросклеротических изменений, с нарастанием слабоумия, критика к галлюцинациям исчезает, и они становятся для больного альтернативной реальностью.

Помимо вторичного чувственного бреда, факультативные симптомы при галлюцинозах представлены аффективными нарушениями – чаще всего депрессивными и субдепрессивными, а также тревогой и страхом.

И рвется враг подсыпать в водку яд,

Разрушить нам застолье и постелье…

© Б. Гребенщиков

Бред при параноидном синдроме, являясь обязательным, облигатным симптомом, не столь четко систематизирован, как при паранойяльном, и необязательно представлен какой-либо одной идеей (моноидеей). Если для паранойяльного синдрома с бредом отравления, к примеру, отравитель – тот-то и пользуется строго тем-то, то для параноидного количество доброжелателей может быть представлено всем многочисленным семейством Медичи.

В большинстве случаев при параноидном синдроме бред носит характер персекуторного (от лат. persecutio – преследование) – это либо бред отношения (когда кажется, что окружающие как-то не так смотрят, что-то не то думают и вообще рады бы придушить, да воспитание не позволяет), либо бред особого значения – когда все в окружающей обстановке не просто так, оно специально так подстроено, чтобы намекнуть пациенту… ну, вы поняли, о чем; либо бред воздействия – на выбор, начиная от колдовства на коварно похищенном волосе и заканчивая тайным обстрелом из бозонной пушки; либо бред отравления (список ядов можете составить сами), либо собственно бред преследования, когда силы зла и правительства от намеков перешли к боевым действиям (ну или хотя задумали поимку пациента с целью совершить что-нибудь сугубо противоестественное).

Галлюцинации при этом синдроме – истинные или ложные, чаще слуховые, но могут быть представлены и в виде запахов; либо вместо галлюцинаций могут присутствовать сенестопатии – там кольнуло, тут булькнуло, а вот в этом месте покусывает и чавкает. Главное, что объединяет подобные галлюцинации, – это соответствие содержанию бреда: если травят газом – то будет чувствоваться запах, если воздействуют лучами или колдовством – будет жжение или недомогание, да и голоса при бреде преследования будут вовсе не «многая лета» петь. Из факультативных симптомов – чаще аффективные (из которых, опять-таки, чаще депрессивный, нежели маниакальный, аффект, что и понятно – ведь преследуют-то явно не затем, чтобы вручить медаль за примерное поведение, да и травят чаще все же не веселящим газом), тревога, страх, бессонница.