Мистерии Мухомора бесплатное чтение

Олард Диксон
Мистерии Мухомора. Волшебный гриб в традиционной культуре на примере ритуальной практики шаманов Сибири и Крайнего Севера

Все права защищены. Данная электронная книга предназначена исключительно для частного использования в личных (некоммерческих) целях. Электронная книга, ее части, фрагменты и элементы, включая текст, изображения и иное, не подлежат копированию и любому другому использованию без разрешения правообладателя. В частности, запрещено такое использование, в результате которого электронная книга, ее часть, фрагмент или элемент станут доступными ограниченному или неопределенному кругу лиц, в том числе посредством сети интернет, независимо от того, будет предоставляться доступ за плату или безвозмездно.

Копирование, воспроизведение и иное использование электронной книги, ее частей, фрагментов и элементов, выходящее за пределы частного использования в личных (некоммерческих) целях, без согласия правообладателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность.

© Олард Диксон, текст, Москва, 2021

© Марина Габасова, дизайн, Москва, 2021

© Treemedia Content Oy, Hartola, Finland, 2021

Путь в страну мухоморов
Интервью к четвертому изданию книги «Мистерии Мухомора»

Как возник интерес к теме мухоморов?

Прежде всего, это интерес к традиционной культуре как таковой и шаманизму в частности, где употребление растений, изменяющих состояние сознания, – широко распространенное явление. В Америке шаманы используют для контакта с мирами духов кактусы, псилоцибиновые грибы, айяуаску, в Африке – корень ибоги, в России до недавних пор – красный мухомор. Если мы хотим понять суть этой культуры, основу мифотворчества, без этой темы не обойтись. Время старой этнографии, для которой было важно запечатлеть внешнюю сторону того или другого ритуала, без непосредственного участия и включенного в действие наблюдения, безвозвратно прошло, поскольку больше не отвечает требованиям познания. Современному миру – и этнографии, и психологии, и биохимии, и фармакологии – необходимы совершенно иные исследования, другой подход.

Первое издание книги «Мистерии Мухомора» вышло в 2005 году. Книга стала по-настоящему культовой. Что-то изменилось с тех пор?

Изначально я готовил эту работу как диссертацию для Института этнологии и антропологии РАН, но по ряду причин получилась книга. Честно говоря, я не ожидал, что она станет такой популярной, это все-таки достаточно специфичное изложение, отличающееся от моих других книг на тему шаманизма, особенно тех, что я пишу сейчас. Перефразируя слова Бон Джови, который как-то заметил, что для него нет большей пытки, чем смотреть старые ролики его группы, скажу, что, подготавливая четвертое издание «Мистерий», я испытывал похожие ощущения. Это касается и других моих книг 1990-х – начала 2000-х, когда мир ощущался иначе и я был другим. Но я сознательно глобально ничего не меняю, хотя могу по каким-то вопросам так уже не думать. Есть люди, которые всю жизнь пишут одну и ту же книгу, переделывая ее каждый раз под свой изменчивый возраст, и так она и остается в итоге незавершенной, а они сами – нереализованными. Со времени первого издания прошло уже много времени, но работ по теме мухоморов как не было, так и нет, за редким исключением, – старые труды Гордона Уоссона, который полагал, что легендарная сома, напиток бессмертия, содержала в себе красный мухомор; неоднозначная книга «Священный гриб и крест» Джона Аллегро, видевшего в грибах чуть ли не основу христианской мифологии, и некоторые другие. Из российских исследователей мне хотелось бы назвать прежде всего археологов – Николая Николаевича Дикова, открывшего святилище в честь мухоморов в долине реки Пегтымель на Чукотке, и Марианну Арташировну Дэвлет, собравшую по наскальным изображениям образ людей-мухоморов. Я очень благодарен Марианне Арташировне за внимание к моей книге, оказанную поддержку и разрешение использовать ее иллюстративные материалы. Но в целом ничего существенного не происходит. Да, другие растительные галлюциногены изучаются, но красный мухомор – нет.

Какое отношение к мухомору среди современных шаманов?

К сожалению, традиция правильного употребления красного мухомора практически забыта из-за долгих лет искоренения и преследования ее сторонников сначала церковью, а потом советской властью. Очень показательны в этом отношении две американские этномикологические экспедиции на Камчатку в 1994–1995 годах, обнаружившие только следы существования традиции, но не ее саму. Одна из последних знающих пути в страну мухоморов, шаманка Татьяна Уркачан из поселка Палана, с которой, кстати, встречались члены американской экспедиции, в 1996 году ушла в тундру по зову людей-мухоморов и больше не вернулась. С ней в свое время активно работала этнолог Елена Петровна Батьянова из Института этнологии и антропологии РАН. Конечно, кто-то из сибирских шаманов продолжает считать мухомор своим духом-помощником, но это уже совсем не те церемонии, соблюдавшиеся в прежние времена.

Но «мухоморная» тема сейчас очень популярна среди язычников, например в Амстердаме сухие мухоморы можно купить в кофешопе.

Популярность не есть знание. Из этого сделали просто товар на фоне увлечения некоторой части населения экспериментами с собственным сознанием. В таких вещах нужен проводник. Так, например, в Перу мырайо – шаман народа шипибо-конибо – познает пути айяуаски, отвара лианы каапи и чакруны, начиная с 12 лет! С самого детства его готовят к этому знанию, всю свою жизнь он придерживается строгой диеты, чтобы через несколько десятков лет стать шаманом. Или не стать, если того не захочет дух айяуаски. Об этом можно прочитать в моем очерке «Мырайо – шаманы, идущие к свету», написанном по результатам Международной этнографической экспедиции в Перу «Сон и экстаз в Амазонке – 2015», участником которой я был. Ведь главное вовсе не видения, а путь к Изначальному Свету, из которого создано все. Именно он, преломляясь и искажаясь в низших мирах, создает визуальные образы, имеющие начало в нас самих. Сейчас существует масса реконструкций этого пути, но вся проблема в том, что, если нет сохраненной реальной традиции и линии передачи, они придумываются умом, заполняющим пустоты. Здесь создаются новые боги или извлекаются из небытия старые; возникают жрецы, говорящие о необходимости жертвы, культы и идолопоклонство, в конечном счете.

Значит, пусть растет себе. Не надо брать.

Если не знаешь, что с этим делать и как собирать, – а это вообще большая тема, – то, конечно, пусть растет. Но из мухоморов можно приготовить настойку, которая поможет при некоторых заболеваниях, например снимет боль в костях. Некоторые исследователи считают, что капельный прием такой настойки улучшает состояние при онкологических заболеваниях, чему посвящен целый раздел в книге. Это очень ценный продукт в народной медицине.

Планируется ли продолжение «Мистерий Мухомора»?

Будет и есть продолжение темы. Уже состоялось несколько экспедиций в Сибирь, Центральную и Юго-Восточную Азию, Южную Америку, целью которых стало изучение использования магических растений местными шаманами. Написана серия очерков, вошедших в большую, но пока не изданную работу «В завтрашнем дне вчерашнего. Психоделическое путешествие вокруг света», вышел огромный атлас «Шаманские карты путешествия души и картография запредельных пространств», который объединяет фактически все карты потустороннего мира, нарисованные самими сибирскими шаманами, – как классические, сделанные сто и более лет назад, так и совершенно неизвестные, относящиеся к новейшему периоду истории. Идет сбор материалов для книги «За краем этого света», посвященной опять же теме картографирования потусторонних миров, но индейцами Америки.

Хотелось бы сказать что-то тем читателям, которые впервые откроют книгу «Мистерии Мухомора»?

Прежде всего, не надо считать, что написанное является руководством к действию. Это вовсе не пособие по употреблению мухоморов, а научная работа. Более того, и это мое убеждение и позиция, любое использование галлюциногенных веществ вне традиции и культуры, где оно имеет место среди шаманов, – это очень опасный путь в никуда.

Подготовила Ш. Ховенмей

Лима – Москва, 2018

Введение
Шаманизм и галлюциногены

Шаманизм как особая система знаний о мире, основанная на экстатическом опыте, возник, по некоторым данным, в период мезолита (9–12 тысяч лет назад) и совпал с окончанием ледникового периода, сопровождавшегося миграцией евроазиатских народов на север, вслед за уходящими от болотистой почвы крупными промысловыми животными [1, 2]. Это время характеризуется новым витком расцвета искусства предыдущего верхнего палеолита и распадом больших общин с образованием более мобильных мелких групп охотников, рыболовов и собирателей, связанных родовыми узами. «Если палеолит был для человечества школой мужества и организованности, – пишет академик Б.А. Рыбаков, – то мезолит стал школой находчивости и личной инициативы» [1, c. 167].

Мезолит внес изменения в религиозные представления; у человека появилось больше свободного времени, что дало возможность глубокому погружению в собственное сознание в поисках смысла окружающего бытия и самого зарождения жизни. «Исходя из религиозных свидетельств и уцелевших памятников поэзии и пластических искусств, совершенно ясно, – замечает О. Хаксли, – что в большинстве эпох (после палеолита – О.Д.) и у большинства народов люди придавали большую важность духовному ландшафту, нежели объективно существующему, и ощущали, что увиденное с закрытыми глазами обладает духовно более высокой значимостью, нежели видимое с открытыми глазами» [3, c. 33]. Те, кто особо преуспел в таком способе видения, и стали первыми шаманами.

Рис. 0.1. Использование психотропных веществ адептами: а – индийские йоги (садху) под действием чараса (конопли); б – принятие галлюциногенной эпены в амазонском племени яномама. Этнографические фотографии начала XX в.

Роль шамана как мастера экстаза, обладавшего способностью целенаправленно вызывать у себя измененное состояние сознания, была очень велика в первобытном обществе. Измененное состояние сознания (ИСС) – это любое психическое состояние, индуцированное различными физиологическими, психологическими или фармакологическими приемами или средствами, которое распознается как отклонение от обычного состояния бодрствования и бдительности [4, c. 14–15]. Благодаря шаману как мастеру ИСС устанавливалась связь между видимым – обычным миром живых существ – и невидимой обителью духов и умерших. С социальной точки зрения потребность племени удовлетворялась через косвенную идентификацию с шаманом, который регулировал различные групповые конфликты, находил причину возникновения болезней, устранял неудачи на охоте, устанавливал различные культурные табу и т. д. [4, 5, 6].

Для облегчения вхождения в ИСС, при возрастающей потребности общества к этому действию, нередко применялись различные растения и грибы, имеющие психотропный (психодислептический, психоделический) эффект, изменяющие психологию человека и влияющие на его умственную деятельность (рис. 0.1 а, б). Собственно, это не было новшеством в мезолите, так как подобные вещества были известны еще в верхнем палеолите, не менее 35–40 тысяч лет назад, и непосредственным образом повлияли на культуру и искусство. Это убедительно показали в своем исследовании Дэвид Льюис-Вильямс и Томас Доусон, предложившие нейропсихологическую модель эволюции человеческого мышления, согласно которой культурный взрыв был вызван именно психотропным воздействием на человека некоторых видов растений [218].

Согласно фармакологу Ж. Деле, психотропные вещества делятся на три группы: 1) успокоительные и снотворные; 2) стимуляторы, включая амины; 3) галлюциногены [7]. В последнюю группу, наиболее интересную с позиции поставленной задачи, входят многочисленные виды растений и грибов: чакруна, спорынья, кактусы пейот и Сан-Педро, дурман, белена, красавка, псилоцибиновые грибы, мухомор и др., а также выделенные из них или химически синтезированные вещества: диметилтриптамин (ДМТ), лизергиновая кислота (ЛСД), мескалин, атропин, псилоцибин, мускарин, мусцимол и т. д. Все эти препараты при том или ином применении внутрь связаны с изменением протекающих в головном мозге химических процессов и объединены еще одним термином (наравне с предыдущими группами) – наркотики. Правомочность этого термина для галлюциногенов очень сомнительна, но исследование подобного рода выходит за рамки данной работы.

Используя галлюциногенные средства, шаман или колдун мог в любое время вызывать у себя требуемое состояние экстаза и, направляя свое сознание в нужное русло, добивался тех или иных результатов: от предсказания будущего и любовной ворожбы до поиска потерянных душ и вызывания паники в рядах врагов. При этом галлюциногены употребляли и неискушенные в общении с потусторонними силами шаманисты для достижения чувства единения с природой, целительного катарсиса, ощущения прикосновения божества, своей причастности к вечному круговороту вещей^[1].

Ощущения блаженства, счастья, внутреннего подъема и легкости, часто сопровождаемые эффектом парения в облаках или движения по небу на коне, дает, например, опиум, производимый из семян мака (Papaver somniferum). Существуют доказательства, что опиумный мак культивировался уже около 6000 лет назад шумерами и ассирийцами, а древние египтяне открыли его медицинское использование в XV веке до н. э., о чем есть свидетельство в «Лечебном папирусе из Фив» [8]. В Таиланде и Бирме есть легенда, согласно которой опиум дала людям небесная принцесса Нин. В нее был влюблен один молодой человек, и, чтобы уменьшить его страдания, во сне к нему пришла принцесса Нин и сказала: «Собери белый сок зернышек мака и закури его – он вытекает из моего сердца, и ты хотя бы на короткое время вернешь счастье нашей любви» (рис. 0.2 а).

Рис. 0.2. Использование наркотических веществ обычными людьми для ощущения присутствия божества и удовольствия: а – курильщик опиума из Кантона (Бакбо, Северный Вьетнам), начало XX в.; б – курильщица гашиша из Ирана. 1901.

Х.В. Майер полагает, что использование перуанской коки (Eryhoxylum coca) началось около 3000 лет назад древними инками. Это растение считалось собственностью правителя, его листья подносились божествам в качестве жертвоприношения, а также жевались для снятия усталости, чувства голода и жажды. Листья коки находят во многих перуанских мумиях, датированных I веком до н. э. – I веком н. э., и традиция их употребления существует по сей день.

Согласно индийской легенде, конопля (Cannabis) произошла от волос самого бога Вишну. Они упали с его головы в пену и были перенесены потоком на землю во время приготовления священного напитка «жизни без смерти». Известно, что еще в 2700 году до н. э. китайский император Шен Нунг предписал употреблять настой конопли в качестве лекарства от подагры и рассеянности. Экстаз, вызванный дымом от ее сжигания, был известен и в Древнем Иране, где его нередко применяли в любовных играх (рис. 0.2 б), а также во многих других культурах Азии и Европы [9].

Интересен миф об открытии кактуса пейот (Lophophora williamsii), являющегося важнейшим средством в ритуальной практике коренных народов Мексики, например уичолей. Верховный шаман (маракаме) этого народа Аполонио Каррильо рассказывал: «Татевари, Дедушка Огонь, объединил предков и привел их в Вирикуту, землю пейоте. На вершине холма Эль-Кемадо (Обожженный) он показал им вход в бездонный колодец. Именно там предки попробовали пейоте и воспели акт творения. И именно там земная поверхность совпадает с подземным миром и образует пятую сторону света» [10].

Рис. 0.3. Каменные воины-грибы. Мексика. X в. до н. э. – VI в. н. э.

Рис. 0.4. Древнегреческие божества плодородия Деметра и Персефона с «волшебными» грибами в руках. Барельеф из Элевсина, где проводились мистерии. 450 г. до н. э.

Многие галлюциногены растительного происхождения шаманы называют «плотью» или «пищей» бога. Помимо упомянутых мака, коки, конопли и пейота этот термин разделяют некоторые виды грибов, способных вызывать ИСС. Прежде всего к ним относятся «магические» грибы рода Psilocybe из семейства Strophariaceae (псилоцибиновые грибы) и Amanita muscaria (красный мухомор). В переводе с греческого слово «псилоцибе» означает «лысая голова» из-за гладкой текстуры шляпки. Мексиканские ацтеки, которые использовали эти грибы в ритуальных целях уже 3500 лет назад, именовали их теонанакатль, что дословно переводится «тело богов» [11, 12, 13] (рис. 0.3).

В настоящее время в мире насчитывается всего более 200 видов психоактивных грибов (из ряда Psilocybe галлюциногенами признаются 81 из общего числа 144). Многие из них были известны в глубокой древности. До сих пор в Гватемале сохранились остатки святилищ 2500-летней давности с каменными изваяниями в виде людей-грибов. У некоторых божеств грибы выступают в качестве атрибутов, в другом случае они покрывают их тела или являются предметом подношения друг другу (рис. 0.4, 0.5). Грибы-мегалиты есть и на юге Индии в штате Керала. Они называются kuda-kallu и имеют возраст около 3000 лет (рис. 0.6). В пещерах Северной Африки – Тассили (Алжир), Джебель-Оунат (Египет), Тадрат-Акакус (Ливия), Эннеди (Чад) – древние художники рисовали грибообразные фигуры на стенах 6500–9000 лет назад [11]. Это нашло отражение и в некоторых изображениях Древнего Египта периода XVIII династии фараонов (рис. 0.7). Наскальные петроглифы в честь духов-мухоморов имеются и на Чукотке в районе реки Пегтымель, о чем еще неоднократно пойдет речь.

Рис. 0.5. Раннехристианская фреска, изображающая вкушение плода познания, под которым некоторые исследователи видят красный мухомор.

Этнограф Добкин де Риос, известный специалист в области исследования растительных галлюциногенов, полагает, что психотропные вещества сыграли важнейшую роль в эволюции гомо сапиенс как вида и стимулировали речь и общение благодаря необычному восприятию реальности. Этот фактор, в свою очередь, вызвал и потребность в их дальнейшем употреблении [14, c. 13]. Это положение разделяют и многие другие исследователи вопроса. А. Покорны считает, что видения, полученные в результате приема галлюциногенов, послужили основой палеолитических изображений и орнаментов, найденных в Чехословакии [15]. Опираясь на факты из антропологии, этнографии, истории, психологии, психофармакологии, ботаники и культурологии, Т. Маккенна поддерживает мысль о влиянии галлюциногенов на человека. Согласно его взгляду, галлюциногены вызвали определенные мутации, которые привели к развитию воображения и оказали существенное влияние на возникновение языка и религии: «Там, где растительные галлюциногены не встречаются, обновление культуры происходит очень медленно (если происходит вообще), но мы видим, что в присутствии галлюциногенов культура регулярно знакомилась со все более новой информацией, с новым сенсорным вводом и поведением и таким образом продвигалась ко все более и более высоким состояниям саморефлексии. Шаманы были авангардом этого творческого процесса» [16].

Рис. 0.6. Kuda-kallu. Керала, Индия. X в. до н. э.

Рис. 0.7. Грибы в религиозном искусстве Древнего Египта. XIV в. до н. э.

Основатель этномикологии Р. Гордон Уоссон, первым отстоявший идею влияния психоактивных растений на человеческую эволюцию, пишет: «В трансе своем шаман уходит в дальний путь – в место ушедших предков, в нижний мир или туда, где обитают боги; и эта страна чудес, смею я утверждать, как раз там, куда доставляют нас галлюциногены. Они – врата к экстазу… Экстаз – самая суть шаманизма. Неофит из большого города связывает грибы в первую очередь с видениями, но для тех, кому знаком индейский шаманский язык, грибы через шамана "говорят". Гриб – это слово, es habla… Гриб дарует курандеро (целителю – О.Д.) то, что греки называли логосом, арии – ваком, веды – кавьей» [17, с. 225].

В «Дороге в Элевсин» Р.Г. Уоссон пишет о галлюциногенных грибах как о некотором рубеже между звероподобным человеком каменного века и пробужденным человеком последующих этапов: «Гриб позволил ему (человеку – О.Д.) видеть то, что не может видеть око смертного… И от простого снадобья приходит невыразимое – экстаз» [18, с. 23].

Со всеми доказательствами не соглашается крупнейший знаток архаических техник экстаза Мирча Элиаде. Он признает, что определяющий элемент шаманизма – это экстаз, а сам шаман – мастер этого состояния, способный покидать физическое тело и предпринимать космические путешествия «в духе», но считает, что такие явления, как одержимость духами с отсутствием контроля над вошедшими силами и использование наркотиков для достижения транса, являются деградацией оригинальных ИСС [9]. «Высшая цель шамана, – пишет М. Элиаде, – оставить тело и подняться на Небо или спуститься в Ад, а не позволить себе быть одержимым ими (духами – О.Д.)» [19]. Особо он выступает против теории о том, что принятие галлюциногенов в прошлом привело к открытию шаманского экстаза: «Наркотики являются только вульгарным заменителем "чистого" транса… Интоксикации (табак, алкоголь и т. п.) являются недавними нововведениями и знаменуют собой определенный упадок шаманской техники. Наркотическим опьянением пытаются имитировать духовное состояние, которое уже не удается достичь иным способом. Упадок и, следует добавить, вульгаризация мистической техники, как в Древней и современной Индии, так и на всем Востоке, – повсюду мы встречаем это странное смешение "трудных" и "легких" путей достижения мистического экстаза или какого-либо иного решающего переживания» [9, c. 294].

Рис. 0.8. А. Волле. Яд Будды (курильщики опиума).

Исходя из данных археологии, наркотики не могли быть нововведением в шаманизме, в том числе и в Индии. Многие этнографы и фольклористы также сообщают, что в традиционных обществах, где шаманизм проявляет себя наиболее ярко, различные психотропные вещества используются, и их применение подкреплено соответствующей мифологией. Напротив, там, где искусство экстаза приходило в упадок из-за сложившейся политической ситуации или под давлением поздних религиозных систем (христианства, ислама и др.), использование растительных галлюциногенов для достижения мистических откровений фактически прекращалось, уступая место вульгарному их применению наравне со спиртными напитками и опиумом (рис. 0.8), который, кстати, в ранний период советской власти в Семиречье определял денежное обеспечение и хранился в Государственном банке (рис. 0.9). Такое положение можно видеть в докладе «Об изучении и охране окраинных народов», зачитанном в Большой коллегии Народного комиссариата по делам национальностей РСФСР 27 марта 1923 года относительно коренных народов Чукотки, исконно употреблявших красный мухомор: «Торговля спиртными напитками, опиумом, гашишем, кокаином, сушеным мухомором (выделено О.Д.) и другими подобными средствами должна быть, безусловно, запрещена. Запрещение должно быть поддержано достаточно суровыми наказаниями при непременной конфискации запрещенных товаров и самих перевозочных средств» [20].

Рис. 0.9. Платежное средство (бон), обеспечивающееся «опием, хранящимся в Государственном банке, и всем достоянием области Семиречья». Казахстан. 1919.

Рис. 0.10. Тувинский шаман с пучком веток горящего артыша – горного можжевельника. Фото автора. Кызыл, Тува.

В таких условиях в СССР произошло переосмысление ценностей. Подрастающее поколение из числа коренных народов Сибири и Крайнего Севера стало сторониться опыта своих предков и древних обычаев. Мухоморы отошли в прошлое вместе с шаманами, но различные стимуляторы, способствующие отрешенности от обычного мира, остались. К растительным средствам, применяемым до сих пор в Сибири, относятся: багульник (Ledum palustrel, Ledum hypoleucum), можжевельник (Juniperas macropoda), полынь (Artemisia absinthium), чабрец (Thymus serpyllum L.) и др. При сжигании листьев этих растений образуется дым, создающий благоприятное пространство для проведения шаманского сеанса. Например, длительное вдыхание дыма от листьев и веток горного можжевельника – артыша – может вызвать опьянение, общее возбуждение, галлюцинации, бред и даже транс [21]. С помощью артыша тувинские шаманы очищают свой костюм и бубен перед камланием и считают его лучшим средством для изгнания злых сил (рис. 0.10). Схоже действует и багульник, который удэгейские, нанайские и нивхские шаманы бросают во время камлания в очаг или на раскаленную сковородку [22]. В Хакасии для этих целей традиционно используют чабрец (богородскую траву) [23]. Есть сведения об употреблении городскими шаманами белены, белладонны (красавки), дурмана, красного перца, гортензии, укропа, мускатного ореха и др.

Исходя из широчайшего применения в шаманизме различных веществ, вызывающих легкую стадию опьянения или даже самовнушенного транса, новосибирский исследователь А.В. Шаповалов, анализируя роль галлюциногенов в прошлом и настоящем, приходит к спорному мнению относительно связи силы наркотика с чистотой шаманского опыта: «В последовательной смене магического и шаманского при достижении транса можно проследить определенную тенденцию: чем сильнее наркотик, тем меньшую роль играет шаманский транс сам по себе; чем слабее наркотик, тем большее значение приобретает техника контролируемого транса. В крайних случаях последний приобретает символическое значение, прямой эффект практически не используется» [187].

Тем же автором была сделана попытка связать употребление галлюциногенных и психотропных веществ в культовой практике народов Сибири с определенными историческими этапами. Им была предложена следующая таблица.

«1-й этап – тестирование – относится к самым ранним этапам освоения Сибири человеком, когда многие растения просто пробовались на вкус в ходе пищевых экспериментов.

2-й этап – магическое использование; осознав галлюциногенное влияние препаратов, люди стали использовать их в магических, скорее всего, коллективных ритуалах. Не исключено, что к этой эпохе могут относиться "грибные" археологические артефакты и использование мухоморов народами Северо-Восточной Сибири, которые так и не перешагнули рубеж этого этапа.

3-й этап – реликтовое использование, когда силу психотропных препаратов используют только отдельные люди в ходе ритуально-обрядовой, чаще всего лечебной практики. Именно на этой стадии находились народы Дальнего Востока, эвенки и обские угры.

4-й этап – символическое использование. Это и есть собственно шаманский этап, когда наркотические средства воспринимаются только как символы; они функционально вытесняются из ритуальной практики в зону бытового потребления, где становятся атрибутом праздничного (измененного) состояния социума» [187].

Все эти этапы и связанные с ними характеристики в целом соответствуют духу взглядов М. Элиаде, который, как уже отмечалось выше, считал, что употребление галлюциногенов привело к упадку шаманских традиций как таковых. Отличие состоит в том, что А.В. Шаповалов относит возникновение первых представлений о могущественных духах растений к визионерским экспериментам в ритуально-обрядовой практике дошаманского периода.

В 1973 году М. Элиаде и Р.Г. Уоссон несколько смягчили свои антагонистические представления о роли психоделиков, но спорных вопросов остается много. Некоторые современные исследователи, разбирая случаи использования красного мухомора коренным населением Урала, Сибири и Крайнего Севера, считают, что его употребление нужно рассматривать отдельно от описания шаманской практики или, в крайнем случае, параллельно ей [187, 185].

Вот что пишет по этому поводу А.А. Бурыкин: «…Употребление мухомора в целях изменения физического и ментального состояния у народов Сибири не находилось в связи с шаманской практикой, его употребляли чаще обычные люди, чем шаманы… Очевидно, за использованием мухоморов и, возможно, иных галлюциногенных средств у народов Сибири стоит какая-то иная практика общения человека с духами, которая во вторичных формах может пересекаться с шаманством, но пока ясно только одно: к собственно шаманству эта практика имеет очень косвенное отношение, чтобы не сказать: не имеет никакого отношения» [185, с. 108–109].

Даже у приверженцев нейропсихологической и психоделической теории эволюции человеческого сознания нет единого мнения о том, какой из растительных галлюциногенов сыграл наиболее значительную роль. Чаще всего в качестве возможного кандидата выдвигают псилоцибиновые грибы.

«Целый ряд доказательств говорит в пользу того, что Stropharia cubensis (вид грибов, содержащих псилоцибин – О.Д.) и есть то прарастение, та пуповина, которая во времена палеолитического культа Великой Рогатой Богини предоставляла нам такое знание, что мы способны были жить в динамической гармонии с природой, друг с другом и с самими собой», – размышляет Т. Маккенна в «Пище богов» [16].

Российский ученый-универсалист В.В. Налимов, продолжая исследования Уоссона, приходит к выводу, что «раскрытие» способностей человеческого мозга произошло через употребление красного мухомора. Мухомор активизировал развитие воображения и общения, что вызвало создание символических систем и расцвет искусств [24]. Отдельные исследователи выдвигают даже предположение, что исход древних славян из Киева на север был связан с употреблением красного мухомора: в Приднепровье этих грибов гораздо меньше, чем в северных и восточных регионах, где они растут в изобилии [25]. Конечно, такая гипотеза очень спорна и вряд ли заслуживает большого внимания, хотя роль красного мухомора в культуре народов Севера и Сибири действительно огромна.

До сих пор теме красного мухомора не уделялось достаточного внимания, чего нельзя сказать, например, о псилоцибе, пейоте или отваре из лианы каапи и чакруны – айяуаске. Большинство исследований роли мухомора в традиционном обществе имели фрагментарный и бессистемный подход, а то и вовсе поверхностный. Этнологическим изучением интоксикаций мухомором у народов крайнего северо-востока Азии еще в середине XVIII века занималась Императорская академия наук в Санкт-Петербурге, где в 1755 году была издана двухтомная работа участника Великой Северной экспедиции 1733–1743 годов профессора С.П. Крашенинникова «Описание земли Камчатки». В ней описывались опьянения мухомором на пирах коряков и у «самосбродных» казаков на нескольких страницах (т. 2, гл. 4, с. 108–110). Помимо С.П. Крашенинникова изучением способов употребления мухоморов занимались и другие участники вышеуказанной экспедиции – Г. Штеллер («Описание земли Камчатки, ее жителей, их нравов, образа жизни и обычаев») и Я. Линденау («Описание народов Сибири (первая половина XVIII века): историко-этнографические материалы о народах Сибири и Северо-Востока»). Нельзя не отметить и важность сообщения К. Мерка, входившего в состав Северо-Восточной географической экспедиции Биллингса – Сарычева («Этнографические материалы Северо-Восточной географической экспедиции 1785–1795 годов»). В конце XIX века и до середины ХХ века в связи с ИСС мухомором также занимались этнографы В.Г. Богораз-Тан и В.И. Йохельсон (Северо-Тихоокеанская экспедиция). В 1957 году в Нью-Йорке выходит монументальный двухтомник «Россия: грибы и история» Р.Г. Уоссона и В.П. Уоссон, которые впервые объединили известные на тот момент исследования в области микологии и этноботаники, в том числе и данные по красному мухомору.

Среди современных исследователей вопроса можно выделить Н.Н. Дикова, открывшего в 1967 году чукотско-эскимосские петроглифы мухоморного святилища на реке Пегтымель; Е.М. Мелетинского, сделавшего типологический и исторический анализ мифов о культурном герое Вороне, использующем мухомор для увеличения силы; М.А. Дэвлет, сложившую по наскальным изображениям образ людей-мухоморов; Е.П. Батьянову, собравшую данные о применении мухоморов на Камчатке и Чукотке (1993–1999); А. Уркачан, описавшую праздники с обрядовым применением мухоморов; М.Г. Молдавана и А.А. Гродзинскую, изучающих общетоксическое и нейротропное действие базидиальных грибов и др.

Целью и задачей написания работы, посвященной применению мухомора в шаманской практике и в целительстве, основанной преимущественно на примере народов Урала, Крайнего Севера и Сибири, является обобщение имеющихся фольклорно-этнографических материалов и исследование вопроса с привлечением новейших данных из области археологии, психологии, психиатрии, химии, биологии, микологии и других наук, что дает более объективное раскрытие темы. Также проводится ряд дополнений, уточнений и корректировок на основании полевых работ, выполненных автором в 1991–2007 годах (методы включенного наблюдения и интервьюирование), и личного опыта употребления красного мухомора в связи с участием в различных шаманских обрядах, проводимых профессиональными служителями культа. В целом работа имеет системный подход и комплексный характер с использованием сравнительно-исторического и сравнительно-типологического методов исследования.

В ходе сбора данных установлено, что в шаманской практике с применением красного и иных видов мухоморов первостепенное значение имеет соблюдение различных условностей (правила сбора, сушки, хранения, ритуализм употребления и т. д.) и только во вторую очередь – интоксикация конкретными алкалоидами (мускарином, мусцимолом и пр.), вызывающими общий фон (опьянение, возбуждение, сон) шаманского опыта. Немаловажную роль играют и мифические представления о мухоморе, которые управляют ходом видения при возникающих изменениях сознания. Сведения конкретных шаманов, употребляющих красный мухомор, и шаманистов, только слышавших о применении галлюциногенного гриба, различны, но вместе образуют некую комплексную модель восприятия обычной реальности через опыт употребления мухомора. При этом система ценностей и смыслов интерпретируется через символизм самого гриба и связанного с ним экстатического опыта (своего или чужого). Так возникает особый мир, «мухоморный», с одной стороны, и земной – с другой, где возможны и шаманские полеты, и превращения человека в животных, и неожиданные встречи с самими духами мухоморов – карликами, великанами и опасными девушками-красавицами, уводящими незадачливого охотника в дикие дебри разума.

Глава I
Красный мухомор и другие мухоморы

Царство грибов

Грибы появились в протерозойскую эру, более миллиарда лет назад, и произошли, предположительно, от бесцветных примитивных жгутиковых организмов, обитавших в воде. Вначале они вели исключительно паразитический образ жизни, питаясь за счет иных существ. Окончательно сформировались грибы около 76 миллионов лет назад, то есть тогда они уже выглядели, как сейчас [26, 27]. Всего на Земле существует около 160 тысяч штаммов грибов.

В древнем мире о грибах упоминали философ Теофраст (IV–III века до н. э.), после – «отец ботаники» Диоскорид (I век н. э.). Плиний Старший (I век н. э.) сделал первую попытку классифицировать грибы на две группы – съедобные и несъедобные. До конца XVI века о грибах мало что было известно. В «Травнике» Клузиуса, в котором приводится описание более ста видов грибов, они называются «детьми богов, ибо родятся без семян, не так, как другие». Двумя веками позже французский ботаник Веян утверждал, что грибы созданы дьяволом, чтобы нарушить гармонию природы. На Руси грибы за выпуклые шляпки называли «губы» (от древнеславянского «гърб» – «горб»). В некоторых местах Сибири это слово еще можно услышать в бытовой речи [26, 27]. Губы считались одушевленными существами, как весь животный мир. Они могли даже затеять собственную войну. В одной русской народной сказке из сборника А.Н. Афанасьева рассказывается о том, как однажды гриб Боровик, сидя под дубочком, созвал остальные грибы с призывом идти воевать против царя Гороха. Белянки, рыжики, волнушки, опенки отказались, назвав различные причины: высокий ранг, неповинность, богатство, слабость и т. д. Согласились встать под начало Боровика только дружные грузди [28, c. 56].

Рис. 1.1. Грибы на раннехристианской фреске.

В 1729 году итальянский ученый Микели с помощью микроскопа обнаружил у грибов споры. Карл Линней в труде «Система природы» (1735) поместил грибы среди растений, не имеющих цветов. В период с 1821 по 1832 год выходит фундаментальная работа Фриза «Система микологии», в которой рассматривается несколько тысяч разновидностей грибов. Но наука микология (от греческого «микос» – «шампиньон») возникает только в конце XIX века.

В ходе микологических исследований было установлено, что грибы питаются органическими остатками растительного и животного происхождения, иногда – клетками живых организмов. Тело гриба состоит из тонких нитей – гифов. Гифы образуют и грибницу, которая впитывает из почвы питательные вещества. В десяти кубических сантиметрах почвы может находиться до восьми километров паутинок, а гифы всего одного гриба могут покрыть до десяти квадратных километров.

Большинство грибов размножаются половым путем с помощью спор и растут семьями по нескольку штук. На данный момент многие биологи помещают грибы в самостоятельную группу между растительным и животным мирами, исходя из особенностей обмена веществ и строения клеток, а также отсутствия хлорофилла.

Род Amanita

Большинство коренных народов Сибири и Крайнего Севера грибы в пищу не употребляют. Исключение составляет красный мухомор, который шаманы считают за его внешний вид и, главное, за галлюциногенные свойства царем всех грибов [14, 16, 23, 24, 25, 29]. По народным русским приметам, если мухоморов в лесу много, значит, и других грибов тоже достаточно [30]. Однако обычные люди, не занимающиеся общением с духами, опасаются использовать мухоморы, полагая их ядовитыми. Это отразилось и в фольклоре, где мухомор является пищей ведьм, например Бабы-яги, и в современной поэзии, особенно «детской» и «просветительской»:

Ж. Бросс, исследуя природу табу на мухоморы среди нешаманов, приходит к выводу: «Безусловно, в то же самое время, как возник интерес к употреблению мухомора, стала известна связанная с этим опасность. Поэтому мухоморы было позволено применять только тем, кто благодаря своим врожденным способностям отличался от всех остальных. Спонтанная способность этих людей к экстазу поддерживалась и развивалась, ибо они играли в племени определенную роль в интересах всех его членов. Лишь они одни умели правильно использовать свойства гриба или других галлюциногенных растений, они одни умели благодаря этим свойствам достичь экстаза, только они были способны извлечь из всего этого пользу. Для всех остальных употребление в пищу священного растения представляло по сравнению с незначительной пользой слишком большой риск, посему употребление грибов запретили, исключая определенные обстоятельства и только под руководством посвященного проводника, шамана, – точно так же, как мы видим это и в связи с пейотом. По мере того как религии удалялись от соглашения с природой, от той космической гармонизации, с которой изначально они были связаны, культ растений становился тайной, в которую оставались посвящены лишь немногие избранные» [5, c. 228].

Рис. 1.2. Гравюра Яна ван де Вельде. Ведьма. Нидерланды. 1626.

Подобной политике по отношению к мухомору способствовала в России активная пропаганда среди некогда языческого населения идеи вредности, ненужности и ядовитости этого гриба, проводимая вначале православной церковью близ возведенных острогов, а в ХХ веке – советской властью, боровшейся с шаманством и его пережитками в Сибири и на Крайнем Севере.

Действительно, многие грибы из семейства мухоморов (Amanita) ядовиты, но среди них есть съедобные (цезарский мухомор, мухомор толстый, мухомор серо-розовый, поплавок шафрановый [33], мухомор шишковидный [34]) и условно съедобные, то есть съедобные после особого приготовления (мухомор краснеющий [34], красный мухомор [5, 25, 30, 35], пантерный мухомор [36]).

Например, известный польский профессор Веленовский считает, что красный мухомор (Amanita muscaria) можно употреблять в пищу, если снять окрашенную пленку со шляпки. Некоторые народы Азии, Европы и Африки говорят о высоких вкусовых качествах этого гриба [5, c. 230; 35, c. 56]. А.А. Соболев (1938 г.р.), в прошлом житель Севера, ныне – Москвы, рассказал, что из-за голода во время Второй мировой войны стал есть похлебку из красных мухоморов, готовя ее, как обычный грибной суп, без особой обработки. С тех пор он употребляет красные мухоморы постоянно, отмечая их питательность, вкусность и тонизирующий эффект [30]. Березовские эвены (1970–1980-е годы) долго отваривают грибы, несколько раз сливая воду перед приемом в пищу [29, c. 217]. Красные мухоморы поедают некоторые животные: сороки, белки, бурундуки, олени, лоси, коровы, козы и т. д. [35, c. 55].

Пантерный мухомор (Amanita pantherina), по некоторым данным, также годится в пищу после снятия со шляпки верхней пленки и тщательной тепловой обработки. Пробовавшие кушанье из пантерных мухоморов говорят, что по вкусу они похожи на отварного кальмара или белое мясо цыпленка [36, c. 222].

Цезарский гриб (Amanita caesaria) начали употреблять как лучший среди всех съедобных грибов еще в Древнем Риме, где его называли «болети». Ювенал неоднократно упоминает цезарский мухомор в своих «Сатирах»: «Бедным друзьям подают другие грибы, неважного сорта, болети – хозяину».

По одной из версий, римский император Клавдий (I век н. э.) был отравлен своей женой и будущей матерью Нерона Агриппиной, по приказу которой цезарский мухомор был заменен смертельно ядовитой бледной поганкой (Amanita phalloides), также относящейся к семейству мухоморов [26]. От бледных поганок (белых мухоморов) скончались и французский король Карл VI, и папа римский Климентий VII. В русских народных представлениях бледная поганка является женой красного мухомора, который руководит целым воинством из поганок, подделывающихся под съедобные грибы [37, c. 219].

Среди специалистов единого мнения о степени ядовитости и съедобности отдельных представителей Amanita нет. Все без исключения признают ядовитыми бледную поганку (A. phalloides), мухомор весенний (A. verosa), мухомор колючеголовый (A. echinocephala) и мухомор Виттадини (A. vittadinii). Относительно опасности красного и пантерного мухомора, которую некоторые исследователи вообще не разделяют, ведутся споры. Дело в том, что химический состав этих двух представителей семейства очень непостоянен и сильно колеблется в зависимости от условий произрастания. К этому выводу пришли российские микологи А.И. Молочников и А.Е. Коваленко. Нерешительность в оценке токсичности обуславливается и общераспространенным убеждением, что красный мухомор ядовит [5, c. 230]. Обычно, разбирая A. muscaria и A. pantherina, исследователи указывают общие симптомы отравления: рвота, расстройство желудка, шум в ушах, головокружение, боль в животе, холодный пот, сонливость, – после чего делают заключение, что смертельные случаи редки [33, c. 61], а точнее, никто от них не умер. Чтобы раз и навсегда решить вопрос опасности употребления красного мухомора, известный русский натуралист Д. Кайгородов на научном собрании в 1851 году съел на глазах у присутствующих 0,5 кг приготовленных грибов без последствий для здоровья. Тем не менее спустя полтора столетия эта тема в научных кругах остается открытой.

Вид muscaria

Красный мухомор (семейство Amanitaceae, род Amanita, вид muscaria) отличается от других видов мухоморов прежде всего своей ярко окрашенной шляпкой – от оранжевого у молодого гриба до красного цвета с белыми хлопьеобразными выпуклыми крапинками (у некоторых других видов также имеются крапинки, но на ином фоне: белом или слабо-зеленом – на бледной поганке и мухоморе поганковидном; коричневом или буром – на пантерном мухоморе). Шляпка красного мухомора круглая и плоская, но может иметь и другую форму – от шишковидной до вогнутой (рис. 1.3 а). Диаметр шляпки достигает 20–30 см при высоте ножки до 25–35 см. Поверхность шляпки прочная и мясистая. Мякоть белая, под кожицей шляпки – желтая, без запаха. Ножка прямая, с клубнеобразным утолщением (Volva) в основании и остатками внешней оболочки (Velum universale). На верхней трети ножки располагается кольцо с остатками оболочки (Velum partiale). Цвет ножки – белый, поверхность – мягкая и чешуйчатая, в особенности ближе к основанию.

Рис. 1.3. а, б. Красный мухомор (Amanita muscaria).

Красный мухомор, как и другие виды Amanita, относится к пластинчатым грибам, то есть имеющим множество тонких пластинок с обратной стороны шляпки (рис. 1.3 б). Спороносный слой – белый с кремовыми краями. Средний мухомор с диаметром шляпки 7 см дает около 575 миллионов спор.

Рис. 1.4. «Ведьмины кольца» из мухоморов.

Встречается красный мухомор (далее – мухомор) повсеместно, исключая Южную Америку и Австралию, и образует симбиоз с березой и елью [38]. Несколько мухоморов могут создавать так называемые «ведьмины кольца», или «ведьмины круги» (рис. 1.4). При благоприятных условиях такие кольца могут достигать больших размеров, до 200 метров в диаметре, и иметь возраст несколько сотен лет. Во времена охоты на ведьм, в Средневековье и в начале эпохи Возрождения, по подобным кругам инквизиторы определяли место проведения шабаша, так как внутри «ведьминых колец» трава была жухлой (по естественным причинам), словно вытоптанной хороводом пляшущих колдуний (рис. 1.5). Считалось, что если скотина поест травы из круга, то может умереть [27].

Рис. 1.5. Средневековые представления об образовании «ведьминого круга».

Во многих европейских языках обиходное название этого гриба одинаково: русское – мухомор; английское – Fly agaric (мушиный или летающий агарик); французское – Tue-mouche (мухобой); немецкое – Fliegenpilz (мушиный или летающий гриб). В русском оно происходит от сочетания слов «муха» – насекомое, считавшееся порождением мертвой плоти – и «мор» («мора», «мара») – смерть и древнеславянская богиня смерти и зимы [30]. В итоге – «мушиная смерть», что указывает на использование мухоморов в народе для истребления мух и клопов. Для уничтожения мух мухомор резали на мелкие кусочки, обливали водой или молоком и ставили в тарелках на окна (иногда использовали отвар или мухомор предварительно варили). В тарелку клали промокательную бумагу или ткань так, чтобы она выступала за края и на нее садились мухи. Клопы устранялись посредством промазывания щелей свежим соком или кашицей из разваренных мухоморов [39, c. 3–4]. Иногда из-за тех же самых мух, являющихся в народных представлениях злыми силами (демон Вельзевул – Повелитель мух), мухомор называют «духомор» [40]. На Чукотке о мухоморе рассказывают сказку, суть которой сводится к тому, что гриб красив, заманчив, притягателен, но липок и коварен [40].

Чукчи и коряки именуют этот гриб «вапак» (Wapach) [41, c. 142]. М. Элиаде замечает, что в языках финно-угорской группы он созвучен иранскому слову «bangha» (конопля), но означает «гриб», иногда – «опьянение», «пьянство»: мансийское – «панкх»; мордовское – «панга»; марийское – «понго» [9, 42]. Опираясь на эти данные и гимны, в которых упоминается экстаз, вызванный интоксикацией грибами, М. Элиаде приходит к выводу об иранском влиянии на финно-угорский шаманизм [9, c. 294]. В дополнение к этому можно отметить венгерское название мухомора – «гриб безумия». Известный знаток шаманизма М. Хоппал пишет: «Даже среди самых крупных исследователей мало кто знает, что в венгерских народных верованиях имеются свидетельства, связанные с применением мухомора, гриба, содержащего ингредиенты, вызывающие галлюцинации, который широко применялся в шаманизме для впадения в транс. Точно известно, что использования "гриба безумия" было обычным делом в колдовстве (особенно в любовной магии), однако, естественно, существует слишком мало данных об этом, поскольку эта практика должна быть основана на ревностно охраняемой тайне taltos, или tudos – пасторов ("всезнающий пастух")» [43, c. 256–257].

Р.Г. Уоссон и В.П. Уоссон в середине ХХ века сделали предположение и попытались его доказать, что использование мухоморов как наркотика началось не 10 тысяч лет назад (мезолит), а намного раньше, в конце верхнего палеолита [44]. В это время происходило отступление ледника с равнин, быстро покрывающихся тайгой, то есть для мухомора создались наиболее благоприятные условия [1, 44]. Древние собиратели просто не могли на него не натолкнуться, тем более что такие грибы охотно поедали дикие олени, на которых велась охота. Трудно сказать, зародился ли мухоморный культ именно тогда, но, скорее, о культе как о некоторой системе знаний можно говорить только с мезолита. Так или иначе, содружество человека и мухомора насчитывает тысячелетия (рис. 1.6).

Для монголоидов и европеоидов мухомор стал символом «вывернутого» человека, то есть человека с раскрытым сознанием: гриб красен снаружи и бел внутри, а человек – наоборот [30]. У народов Крайнего Севера такое сравнение оправдано шаманскими представлениями о том, что человек, находясь в трансе или во сне, представляет собой как бы вывернутую, обратную сторону себя: смотрит внутренними глазами, слышит внутренними ушами и т. д. [2, 45].

В повести В. Пелевина «Generation «П» герой под воздействием мухомора видит то, что происходит у него в организме, как бы со стороны: «Татарский увидел свой ум – это была ярко-белая сфера, похожая на солнце, но абсолютно спокойная и неподвижная. Из центра сферы к ее границе тянулись темные скрученные ниточки-волоконца. Татарский понял, что это и есть его пять чувств. Волоконце чуть потолще было зрением, потоньше – слухом, а остальные были почти невидимы. Вокруг этих неподвижных волокон плясала извивающаяся спираль, похожая на нить электрической лампы, которая то совпадала на миг с одним из них, то завивалась сама вокруг себя светящимся клубком вроде того, что оставляет в темноте огонек быстро вращаемой сигареты. Это была мысль, который был занят его ум» [176, с. 58].

Рис. 1.6. Петроглифы, изображающие людей-мухоморов, шаманов и животных. Алды-Мозага, Верхний Енисей. Из собрания М.А. и Е.Г. Дэвлет.

Об особой близости человека и мухомора повествует одна корякская сказка, передающая разговор мухомора с другими грибами. Тогда, когда все грибы бегут по кустам, по болотам, один мухомор стоит стройный. Другие грибы его спрашивают: «Ой ты, красавица. Что ты стоишь? Кого ждешь?» Мухомор отвечает, что ждет людей, а остальные только бегают попусту, табуны оленей разгоняют; от этого пастухи худеют. Тогда красавицу-мухомор спросили: «Но человек приходит-то, тебя собирает. Почему?» Мухомор сказал: «Я жизнь показываю, который человек будет как жить дальше. Человек который когда умрет… вот я и показываю» [46, c. 70–71].

В представлении палеоазиатов мухомор – это веселое существо, которое может помочь советом в трудную минуту, предупреждает об опасности.

На Гомеопатическом конгрессе в Тюмени Л. Сурина, делая доклад о лекарственных растениях в Сибири, рассказала, как однажды увидела местного деда, сидящего на пеньке и кладущего в рот кусочки мухоморов. Когда она спросила, зачем он это делает, дед ответил: «Мало съем – здоровым буду, больше съем – веселым буду, много съем – спать буду» [36, c. 223].

Эта короткая, но емкая фраза подтверждает, что в небольших дозах мухомор не только не опасен, но и не обладает психотропными свойствами. Имеется множество сообщений о том, что при употреблении одного большого гриба, даже в сыром виде, галлюциногенного или какого-либо другого психического эффекта не наступает [23, 30]. Здесь стоит отметить, что в лабораторных условиях ни разу (!) не было получено устойчивого ИСС от мухомора, несмотря на то что этот гриб, судя по многочисленным источникам, вызывает подобное состояние при шаманском ритуале, выполненном по всем правилам.

О своих опытах с мухоморами рассказывает Р.Г. Уоссон: «В 1965 и в 1966 годах мы снова и снова испытывали мухоморы (Amanita muscaria) на себе. Результаты разочаровывали. Мы ели их сырыми на пустой желудок. Смешивали их сок с молоком и пили смесь, всегда на пустой желудок. Нас тошнило, некоторых рвало. Нас клонило в сон, и мы впадали в тяжелую дремоту, от которой, хоть стреляй, не разбудишь, лежали как бревно, даже не храпели, мертвые для внешнего мира. И хотя однажды у меня в этом состоянии и были живые грезы, однако не произошло ничего подобного тому, что было, когда я принял в Мексике псилоцибиновые грибы и не спал вообще. В наших экспериментах в Сугадаире (Япония) был один случай, отличавшийся от других, который можно было бы назвать удачным. Рокуя Имадзеки принял свои грибы с muzo shiri – восхитительным супом, который служит японцам завтраком, и при этом он подрумянил на открытом огне грибные шляпки, держа их на вилке. Когда он очнулся ото сна, наступившего по принятии грибов, он был в состоянии восторженного подъема. Часа три невозможно было остановить поток слов, которые он извергал; он говорил без остановки. Суть его наблюдений состояла в том, что в этом нет ничего общего с алкогольным опьянением, это бесконечно лучше, не идет ни в какое сравнение. Мы не знали в то время, почему в этом единственном случае это так подействовало на нашего друга Имадзеки» [47, р. 75].

Т. Маккенна, проверяя данные Р.Г. Уоссона на личном опыте, дважды принимал мухомор: «В первый раз это были сушеные грибы, собранные на уровне моря в Северной Калифорнии. Моими переживаниями от пяти граммов сушеных грибов были тошнота, обильное слюноотделение и расплывчатость образов. При закрытых глазах возникали пассивно плывущие образы, но тривиального и непривлекательного характера. Второй опыт был с сырым грибом величиной с тарелку, собранным на высоте 10 000 футов в горах возле Боулдера (штат Колорадо). В этом случае единственными эффектами были слюноотделение и спазмы желудка» [16, c. 60].

Пробовал употреблять мухомор и известный исследователь культуры народов Севера Ю.Б. Симченко. В ходе экспедиций он неоднократно был свидетелем ИСС у сибирских аборигенов, вызванного приемом мухоморов. Сам же Ю.Б. Симченко получил во время опыта только тяжелое желудочное отравление.

Некоторые исследователи считают, что при употреблении слабых психоделиков, к которым можно отнести и красный мухомор, человеку для достижения изменения восприятия необходимо научиться открываться этому состоянию и перестать удерживать себя через постоянный контроль. В очерке «Воздействие марихуаны на сознание», включенном в сборник Ч. Тарта, говорится именно об этом: «Реакция некоторых людей на марихуану почти незаметна, их сознание, по-видимому, не изменяется. Наверное, они боятся этого, сильно защищаются против утраты контроля и отвергают элементы чувств, мыслей и действий, которые угрожают их контролю. Воздействие марихуаны угрожает личностным системам этих людей, и они, как правило, защищают ее структуру от этого воздействия… Самым заметным эффектом у этих людей является искажение времени, о чем можно догадаться по их долгому молчанию, которое они в конце концов нередко нарушают комментарием, что ничего не происходит» [4, с. 284–285].

Конечно, Р.Г. Уоссона и Т. Маккенну нельзя заподозрить в отсутствии у них своего рода сотрудничества с принимаемым веществом. Здесь дело, скорее, в других факторах. Эксперименты с мухомором проводились ими после сокрушительного опыта с псилоцибиновыми грибами, эффект от которых вообще очень трудно контролировать. Наверное, о мухоморе можно сказать то же самое, что и о марихуане: этот психоделик может дать не меньший эффект, чем лизергиновая кислота (ЛСД), при условии если человек способен зайти настолько далеко, насколько может увести ЛСД [4, с. 286]. Другими словами, красный мухомор обладает именно такой степенью воздействия, какую допускает для себя его употребляющий. Зажатый человек обычно не испытывает ничего или желудочные боли, веселый смеется, пессимист предается унынию, у слабого возникает страх, а у склонного к преступной деятельности возможны вспышки дикой агрессии. Шаманы называют мухомор «хитрым грибом»: нельзя сказать, где лежит граница между обычным состоянием и опьянением; где кончается одно, а где начинается другое.

Химический состав

Химические исследования мухомора начались в начале XIX века, когда в 1828 году в гомеопатический обиход был введен С. Ганеманом препарат Agaricus muscarius, приготовленный из свежего плодового тела красного мухомора. В 1863 году Agaricus прошел повторное испытание в Австрии, в лаборатории профессора Златоровича. В 1869 году Шмидберг и Коппе впервые выделили из мухомора активное вещество мускарин, которое вначале приняли за основной ядовитый компонент гриба, что впоследствии не подтвердилось (картины отравлений мускарином и целым грибом оказались различны) [36, c. 219; 48]. Только в 70-е годы ХХ века были выделены еще два токсина: иботеновая кислота, из-за наличия которой погибали мухи, и мусцимол [34, 49].

Содержание мускарина в Amanita muscaria составляет 0,0002–0,0003 % от сырого веса гриба; иботеновой кислоты и мусцимола – 0,18 % сухого веса гриба [34, 50]. Сведения о наличии в свежих грибах мусцимола, токсичность которого в 5–10 раз выше, чем иботеновой кислоты, противоречивы. В некоторых экземплярах, например, собранных в Швейцарии, мусцимол не обнаружен. Последние исследования показали, что мусцимол образуется в результате декарбоксилирования иботеновой кислоты при сушке и хранении грибов, за счет чего увеличивается их токсичность. Помимо этого, в мухоморе содержатся холин (0,58 %), мусказон, пустресцин, бетаин, этиламин, мусаридин, мускофлавин, амавадин, стизолобиковая кислота, ацетилхолин [34, 50]. Есть предположения и о наличии гиосциамина, атропина, скополамина и буфотеина, хотя повторные проверки этих веществ не выявили.

К. Мерк, входивший в состав Северо-Восточной географической экспедиции 1785–1795 годов, сделал следующее важное сообщение об употреблении мухомора сырым, сухим, а также в виде содержащей активные алкалоиды мочи человека, съевшего грибы: «Мухомором пользуются главным образом коряки, употребляя его либо в свежем виде, так как он крепче, или засушенным в свернутом виде. Они жуют его недолго и потом проглатывают целиком. Сушеных они привыкают проглатывать до четырех штук сразу. Одурманенных коряки охраняют, во-первых, чтобы подобрать то, что эти безумцы выплевывают, во-вторых, чтобы взять их мочу, которая, по их утверждению, действует значительно лучше самих мухоморов. Олени, которые любят грибы и от этого жиреют, также пьянеют от мухоморов. Коряки называют еще второй вид грибов, подобных мухомору, у которых нет белых крапинок на шляпках, – беловатый мухомор, употреблять который они, однако, избегают, потому что это вызывает якобы сильные приступы с болями в бедрах» [41, c. 92].

Кроме Amanita muscaria, влияют на нервную систему, вызывая психомиметические симптомы и в некоторых случаях галлюцинации, следующие представители рода Amanita: A. citrina, A. tomentella, A. porphyria, A. regalis и близкий родственник A. muscaria – A. pantherina (пантерный мухомор). Употребление A. regalis (королевский мухомор), даже прошедшего тепловую обработку, приводит к галлюцинациям, ошеломлению и потере сознания [34]. В A. citrina содержится галлюциногенное вещество 5-MeO-ДМТ (5-метоксидиметилтриптамин), которое также есть в секрете кожи и желез жаб Bufo marinus L. и некоторых других ингридиентах, известных со времен Средневековья как компонент магического зелья ведьм (рис. 1.7). Также в A. citrina есть буфотеин, входящий в такие афродизиатические лечебные препараты, как Chan Su (Китай) и Love Stone (Вест-Индия) [51]. Состав A. pantherina похож на A. muscaria, однако иботеновой кислоты в свежем грибе больше – 0,46 %. Также в нем были выделены, помимо мускарина, мусцимол (0,2 % от его свежего веса), холин, мускофлавин и стизолобиковая кислота.

Рис. 1.7. Молодая баскская колдунья с котом и жабами, натирающая тело магической мазью. Рисунок по мотивам картины де Ланкра для Музея ведьм в Байонне, Франция. Справа показаны химические формулы активных алкалоидов красного мухомора: мускарин, иботеновая кислота, мусцимол.

Как известно, значение алкалоидов обуславливается их устойчивостью к ферментным системам, всасыванием в желудочно-кишечный тракт, способностью проникать в кровь, проходить через гематоэнцефалический барьер и воздействовать на рецепторы центральной нервной системы [34]. Например, мускарин, содержащийся в пантерном и красном мухоморах, плохо всасывается через кишечную стенку, почти не проходит через гематоэнцефалический барьер и поэтому не влияет на центральную нервную систему. Основное действие мускарина связано с М-холинорецепторами парасимпатической нервной системы (существует два вида холинорецепторов, один из которых возбуждается мускарином, а другой – никотином). Таким образом, можно сказать, что мускарин вызывает вегетативные расстройства и не оказывает прямого психотропного воздействия [34, 52].

М.Г. Молдаван (Институт физики имени А.А. Богомольца НАН Украины) и А.А. Гродзинская (Институт ботаники имени М.Г. Холодного НАН Украины) делают следующий вывод: «Галлюциногенное действие А. muscaria и A. pantherina связывают с наличием в них мусцимола и иботеновой кислоты. Установлено, что при поедании этих грибов в моче накапливается метаболит иботеновой кислоты – мусцимол, который и оказывает галлюциногенный эффект, активизируя ГАМКА-рецепторы в структурах головного мозга. Предполагают, что при этом мусцимол может действовать синергично с циклическими аминокислотами мусказоном и иботеновой кислотой. Действие веществ A. muscaria, вызывающих сновидения (англ.: «soporific effect») усиливается на естественном фоне "эндогенных" снов с характерным для них биохимическо-физиологическим состоянием организма. Наибольшая концентрация водорастворимых токсинов наблюдается в кутикуле шляпки гриба. Поэтому при употреблении этих грибов в пищу некоторыми народами Европы и Северной Америки ее соскабливали и отваривали оставшиеся части гриба, периодически меняя воду. Отваривание этих грибов в воде способствует удалению из них иботеновой кислоты и мусцимола. В магических ритуалах для вызова состояния эйфории и галлюцинаций использовали в основном старые экземпляры плодовых тел грибов, в то время как охотникам племени для повышения их выносливости давали очищенные шляпки молодых плодовых тел грибов, которые собирали до того, как они полностью раскроются» [34].

В заключение главы необходимо отметить, что в этнографических данных, особенно прошлых веков, где упоминается о мухоморе, не обязательно речь идет именно о красном мухоморе. Вспомним, что серьезные исследования в области микологии и химии начались только в середине XIX века, а в этномикологии – вообще несколько десятилетий назад. Даже в современных трудах пантерный мухомор иногда признается разновидностью красного и не выделяется в собственный вид. Из собственных полевых работ могу привести, что некоторые информаторы, употребляющие мухоморы для достижения шаманского состояния сознания, указывали, что лучше брать красные мухоморы с темной шляпкой (иногда даже с буро-зеленой), не подозревая, что это уже не Amanita muscaria, а иные виды [35, 53]. Вопрос действия грибных алкалоидов на организм человека, несмотря на целенаправленные исследования в Швейцарии, Англии и Японии, также остается актуальным.

Глава II
Символический образ мухомора

Сотворение мира

Чукчи и коряки относят мухомор к классу невидимых сил вселенского порядка – вагыйнын (корякск. вагыргын). Вагыйнын в переводе означает «существование», «существо», «сущность» и имеет категориальное значение. К этому же классу относятся также некоторые почитаемые ими звезды и направления [54, c. 82].

По универсальным космогоническим представлениям земля появилась из вод Первичного (Первопричинного) Океана и изначально пребывала в стадии яйца, которое разбивается в момент творения или его раскалывают боги, чтобы достать твердь [1, 2, 55]. Под Первичным Океаном подразумевается не вода как таковая, а некая бесконечная сила, о которой нельзя сказать что-либо определенное, кроме того что она существовала – вагыйнын. Яйцо часто связывают с Мировой Уткой, самой первой творческой вселенской силой, выделившейся из Океана. Это она откладывает яйцо (вариант – яйца) в Океан и участвует в его (их) доставании с некоторого абстрактного дна. В конечном итоге на поверхности Океана образуется твердь [42, 55].

Нет необходимости подробно останавливаться на детальном рассмотрении мифов о творении, поскольку этой теме посвящено огромное количество книг. Прежде всего нас интересует сравнение мифологических этапов творения с развитием пластинчатых грибов, в частности мухоморов. В начальной стадии роста мухомор бывает заключен в две белые оболочки (покрывала), соединяющие шляпку с ножкой и образующие яйцо. Со временем оболочка разрывается и кольцом повисает на ножке, а также остается на шляпке в виде белых крапинок [56]. Все это происходит под влиянием некоторой внутренней силы, толкающей гриб к росту и проявлению.

Как известно из основных положений символической антропологии, человек, находясь в культуре, окружен паутиной знаковости, которая читается как текст. В результате он воспринимает реальность опосредованно, знаково-представленной. Наблюдая рождение гриба из яйца, вылупление птицы из яйца, он начинает переносить эти образы на весь мир, описывая его с помощью доступных для его понимания вещей. Таким образом, гриб и птица становятся символами мира, и наоборот, вселенские силы отражаются на обыденных объектах. В данном случае получается замкнутая система:

В этой череде мухомор выступает как некая сила, разрушающая привычный мир через прикосновение к Непознанному и создающая необычный мир.

Рис. 2.1 а, б. Символизм превращения на ритуальных фигурках из глины.

«Эти грибы, – пишет А. Верников в «Лесной сказке», – вовсе никакие не грибы. Это особые силы, это такой народ. Можно, если хочется, назвать его волшебным. Они хранят память всей Земли, от динозавров, от сотворения. Они знают все, что есть, и все, что будет… Вернее, все это знание лежит глубоко в нас. Они только помогают тем, кто хочет знать, тем, кто готов на контакт…» [57]

Согласно известному сборнику, названному «Белой книгой» и соединившему легенды многих народов Сибири и Крайнего Севера, после Потопа мужчины рождаются из яиц. Часть из них начинают употреблять мухоморы и становятся женщинами (рис. 2.1 а, б).

«Женщин же не было. Тогда Земля нашла женские кости, зарыла их, и из костей выросли первые мухоморы. Мужчины нашли их и стали жевать.

Один сказал:

– Нам же запрещено это делать.

Ему ответили:

– Ничего! Обойдется!

У всех, кто ел те древние мухоморы, выросли груди. Они превратились в женщин. Животные тоже ели. Так появились самки» [167, с. 44].

Тема экстатической перемены пола до недавнего времени была популярна в шаманизме, особенно на крайнем северо-востоке Азии. Считалось, что после такого изменения человек мог стать очень сильным шаманом, если не сопротивлялся воле духов [45, 93].

В некоторых случаях на мужском шаманском костюме можно видеть обозначение женской груди в виде нашитой спирали. Иногда она даже сделана в виде двух выпуклых войлочных полусфер для подчеркивания женских аспектов творения, а к металлическим соскам привязаны по четыре белые косицы – струящееся по всем направлениям молоко – и по четыре синие, означающие, что сила созидания и вскармливания находится на небе. У тюркских шаманов, особенно у алтайцев и хакасов, на ритуальных костюмах (хам-тон) часто присутствуют раковины каури, также имеющие значение женского начала вселенной, поскольку визуально напоминают женские половые органы. Как правило, каури размещают на шапках или в верхней части костюма, на плечах и груди (рис. 2.1 в).

Рис. 2.1 в. Символизм превращения на шаманском костюме (хам-тоне).

Подобные элементы могут быть характерны для некоторых шаманов, получивших особое экстатическое посвящение во сне или во время приема психоактивных веществ типа мухоморов, псилоцибиновых грибов, конопли и др. В редких случаях изменения касаются физического тела шамана, о чем еще пойдет речь, в других это находит отражение в символической форме или в ношении одежды противоположного пола. Последнее можно было видеть у узбекского шамана Ташмат-болы из кишлака Гава Чустского района. Ташмат-бола начал страдать от шаманской болезни, по некоторым сведениям, еще в 7 лет. Когда ему было 20–25, к нему пришли духи в женском обличии (пери) и захотели, чтобы он стал похожим на них; велели носить платье и не подпоясывать его кушаком. По молодости он противился, и тогда пери начинали душить его, причиняли страдания. Постепенно он освоил женскую походку и манеру говорить, однако остался мужчиной, имел жену и детей [219, с. 157–179].

Мировое Древо

В шаманском фольклоре мухомор рассматривается с разрушительно-созидательных позиций, как и иные высшие существа. Его внешний вид отражает понятие трех миров вселенной: Верхний мир – шляпка с точками или небо со звездами, Средний мир – кольцо на ножке, Нижний мир – утолщенное основание, иначе именуемое вульвой. Об этом сообщают многие шаманы, использующие мухомор в своей ритуальной практике: «Мухомор – это как человек (микрокосмос – О.Д.): шляпка – голова, ножка – туловище и ноги. При курении для "пробития головы" нужно использовать шляпки. Шляпка связана с Верхним миром, а нижняя часть, корневище – со Зверем из Нижнего мира» [23].

Рис. 2.2. Вавилонская богиня ночи, любви и плодородия, покровительница гетер и трансвеститов Иштар. Начало II тыс. до н. э. Британский музей, Лондон.

Рис. 2.3. Женское божество на лошади. Шаманская бронзовая подвеска в пермском зверином стиле, VII–VIII вв. Пос. Курган, Чердынский р-н, Пермская обл. Ареал употребления мухомора на Северном Урале.

Некоторые исследователи вопроса связывают мухомор с понятием трех великих эр в ассиро-вавилонской мифологии – красной (прошедшее), синей (настоящее) и желтой (будущее). Есть мнение, что мухомор является одним из атрибутов аккадской богини плодородия, чувственной любви и войны Иштар, известной также под финикийским именем Астарты (рис. 2.2). В некоторых случаях Иштар изображалась с золотой маской и зеркалом [177, с. 93]. Золото символизирует тело богини, звезды отражают его свет, а мухомор – это природная карта ночного неба [176, с. 48]. В греческой мифологии она отождествлялась с Афродитой (римск. Венера), которая, как известно, спустилась вслед за Адонисом в подземное царство [177]. Все эти богини покровительствовали любви (сексуальной энергии) и изображались в виде прекрасных обнаженных женщин, о чем мы еще не раз будем говорить в дальнейшем как о духе мухомора, являющемся визионеру. Таким образом, можно вывести следующее: звезды как отражение тела Иштар – шляпка гриба; сошествие богини в подземный мир – основание ножки (вульва); обнаженное женское тело – символ всей Природы, Матери-Земли. Дополнительно можно разобрать атрибуты Астарты, которую нередко представляли нагой всадницей, стреляющей из лука [177, с. 32]. Конь является ездовым животным, доставляющим шамана в иные миры, и в ритуальной пластике пермского звериного стиля (VII век до н. э. – XII век н. э.) мы видим фактически полное повторение облика Иштар в виде крылатого божества, стоящего на коне (рис. 2.3). Лук – это не только оружие, но и ритуальный музыкальный инструмент, служащий «духоловкой», когда исполнитель прижимает его древко к губам и ударяет по тетиве стрелой, используя ротовую полость в качестве резонатора. На древних петроглифах шаманы (иногда с грибными шляпками на голове) и грибы-охотники очень часто изображались именно с луком в руке (рис. 2.4) [45, с. 313–317].

Рис. 2.4. Грибы-охотники. Петроглиф с реки Чулуут. Монголия. Из собрания М.А. и Е.Г. Дэвлет.

Иштар, Астарта, Афродита, Кибела и другие великие матери Античности требовали от служителей их культов ношения женской одежды и украшений, а иногда даже оскопления. За это они одаривали своих жрецов магическими способностями управления некоторыми потусторонними силами. То же мы видим в культуре палеоазиатского и иногда тюркского шаманизма, где кандидат, перевоплотившись в женщину, излечивается от шаманской болезни и приобретает власть над духами и возможность перемещения по мирам вселенной. Связь этого явления с употреблением мухомора была приведена выше и еще неоднократно будет прослежена в других разделах.

Сама ножка гриба подобна Мировому Древу. Как известно из космогонических мифов всех народов земли, Древо соединило все ярусы мироздания (часто девять – по три на каждый из трех миров) и образовало ось, по которой шаманы стали перемещаться из одного мира в другой. В шаманских песнях говорится, что мухомор «пролезает в дыру зенита» и играет в мяч с небесными людьми, а также «опускается сквозь пуповину земли» в страну блаженных [93, c. 50]. Согласно мистической философии, Мировое Древо отождествляется с позвоночником, а многие шаманы и целители, обладающие экстрасенсорным виденьем, утверждают, что вокруг физического тела человека имеется разноцветная аура, напоминающая по своим очертаниям гриб или яйцо (рис. 2.5) [2, 45, 63, 64].

Рис. 2.5. Мистический взгляд на строение человеческого тела. Рисунок автора.

На корякском ритуале «Тэлытл», входящем составной частью в осенние торжества в честь благодарения и обновления природы – Хололо, мухомор играет важную роль в урегулировании жизни людей. Ранее, по воспоминаниям старожилов поселка Лесная, «Тэлытл» совершался на одной из священных сопок недалеко от Кинкиля. Само название ритуала, согласно сообщению шаманки А. Уркачан, происходит от березовой вертушки, которую раскручивают за лахтачьи ремни во время обряда. Продолжается «Тэлытл» уже в стойбище. В реконструкции ритуала хозяин юрты опускает через дымовое отверстие ремень с привязанными к нему мухоморами, а затем, держась за него, начинает движение по ходу солнца. Постепенно темп ускоряется и переходит в бешеный круговорот. Вслед за хозяином дома к этому действию подключаются и другие присутствующие. Так совершается таинство изгнания из тела болезней, очищения души, обретения новых сил и «укрепления дыхания» [138].

Рис. 2.6. Древо Познания и «грибные деревья» в христианстве: а – Адам, Ева и Лилит (Иштар). Нотр-Дам-де-Пари, Франция; б – Адам и Ева у «грибного древа» (прорисовка изображения с фрески). Кентербери, Англия. 1291.

Разбирая этот ритуал, можно отождествить ремень, украшенный мухоморами, с Мировым Древом, которое соединяет через дымоход пространство дома и всех присутствующих с Полярной звездой. Совершаемый при этом танец символизирует созвездия, вращающиеся вокруг неподвижной звезды, или даже пляску небожителей. Такая интерпретация кажется обоснованной, особенно если вспомнить, что изображения «грибных деревьев» (mushroom trees), иногда со змеей в виде первой жены Адама – Лилит, в облике которой мы видим и Иштар, и Астарту, встречаются даже на раннехристианских рукописях и фресках в церквях Франции, Туниса и др. (рис. 2.6). Некоторые авторы полагают, что запретным плодом познания добра и зла как раз и был мухомор, на чем, например, настаивает автор книги «Священный гриб и крест» Джон Аллегро [220].

М. Элиаде, обобщая понятия о Мировом Древе, пишет: «Символизм Мирового Древа воплощает несколько религиозных идей. С одной стороны, оно представляет постоянно обновляющуюся Вселенную, неисчерпаемый источник космической жизни, подлинное вместилище священного (как "центр" восприятия небесной святыни и т. д.); с другой стороны, Древо символизирует Небо или планетарные уровни… Во многих архаических традициях Мировое Древо, выражающее саму сакральность мира, его плодовитость и извечность, связано с идеями творения, инициации и плодородия, то есть в конечном итоге с идеей абсолютной реальности и бессмертия. Мировое Древо становится, таким образом, Древом Жизни и Бессмертия. Обогащенное бесчисленными мифическими двойниками и дополняющими символами (Женщина, Источник, Молоко, Животные, Фрукты и т. п.), Мировое Древо всегда предстает перед нами как истинное хранилище жизни и хозяин судеб» [9, c. 206–207].

В культурах, где мухомор употребляется для достижения экстаза, символизм галлюциногенного гриба и Мирового Древа во многом совпадает, хотя и не рассматривается как нечто единое.

Рис. 2.6 в. Искушение и изгнание из «деревогрибного» рая. Миниатюра из старинной богослужебной книги.

Фаллический символизм и гермафродитизм

Мировое Древо (столп) и гриб, безусловно, являются древнейшими фаллическими символами, о чем неоднократно писали различные исследователи вопроса. Помимо этого, мухомор еще и символ мужского и женского соединения, так как вырастает из «вульвы» (нижняя часть ножки). Красный цвет его шляпки сравнивается с жизненной силой, подобной крови, которая наполняет все части творения [45].

Рисунок кровью или красной краской связывает изображение с основными жизненными константами. «Знак крови устанавливает, вернее, каждый год переутверждает, некий "корень" отношений между людьми, духами, оленями, вещами, – делает заключение А. Головнев в очерке «Пегтымель». – Подобный "корень" выражен и в рисунке на верхней части полога яранги, где красной краской изображены слева направо олененок и олень, солнце, человек и человечек» [59].

В современной психологии и психиатрии красный цвет используется в известном тесте Люшера, где означает активность, пребывание в настоящем, возбуждение и сексуальность. Сексуальная символика в древности имела и еще одно значение – охранение человека от злых сил. Римский ученый Плиний Старший (I век н. э.), который классифицировал грибы на группы по признакам съедобности и несъедобности, в труде «Естественная история» рассказывает, что амулеты в виде фаллоса носят на шее дети, иногда даже в золотых футлярчиках. Изображения фаллоса в целях защиты прикрепляли к дверям домов, подвешивали на деревьях в саду, чеканили на перстнях, носили в ожерельях, рисовали на носу корабля и т. д. В Древней Греции, Риме и в других цивилизациях существовало поверье, что фаллос обладает магической силой и помогает одержать победу. Воины в то время часто отрезали пенисы своих врагов, считая их дорогим и ценным трофеем [60, 61].

Надо полагать, что таким же целям служили на Чукотке и в других местах костяные фигурки мухомора, недаром этот гриб называют «самым детским» в мире. В одной сказке под грибом спасается от дождя муравей. Гриб растет и уже может покрыть шляпкой воробья, потом – зайца, лису, волка и под конец медведя [23]. В этой широко известной детской сказке отражается многосторонний символизм гриба: это и охранительная функция, и объединительная (все равны), и фаллическое начало, и связь с Мировым Древом, поскольку гриб в итоге вырос до неба (рис. 2.7).

С глубокой древности и до настоящего времени фаллос и мухомор украшают стены домов и детские площадки. Отличие состоит лишь в том, что раньше подобные символы выбирались сознательно, а сейчас мотивация такого решения не осознается.

Рис. 2.7. Отшельник, сидящий под грибом и деревом в окружении зверей и птиц. Средневековый барельеф.

В каком-то смысле мухомор можно рассмотреть аналогично психоаналитическому либидо. Вот что пишет по поводу «пола» либидо Зигмунд Фрейд: «… если бы мы были в состоянии придавать понятиям "мужской" и "женский" вполне определенное содержание, то можно было бы защищать также положение, что либидо всегда – и закономерно по природе своей – мужское, независимо от того, встречается ли оно у мужчины или женщины, и независимо от своего объекта, будь то мужчина или женщина» [210, с. 77]. Согласно Фрейду, либидо признается мужским началом, потому что влечение, независимо от пола, в котором возникает, всегда активно, даже тогда, когда ставит пассивную цель. При этом, если мы будем рассматривать мухомор как активное начало, мужское по своей сути, мы неизбежно столкнемся с наличием женской пассивной составляющей, как в вышеизложенном мифе о превращении мужчин в женщин. Символически это отражается в том, что гриб имеет фаллическую форму, но йоническое содержание, о чем мы еще будем говорить в главе о девушках-мухоморах.

Рис. 2.8. О. Диксон. Ирка-ляуль (существо переменного пола) в материнской утробе.

Мухомор как мужской символ, но имеющий также женское начало, связан и с архаичными солярными культами. Как известно, Солнце в своем полуденном аспекте изображалось кругом с точкой внутри (иногда с несколькими точками, что само по себе похоже на шляпку мухомора). Этот символ присутствует и на древнеегипетских фресках (еще ранее на севере Африки процветала культура, где совершенно очевидно использовались психоактивные грибы, что подтверждают изображения в Тассили-Аджер), и на петроглифах народов Сибири, и на вышивках североамериканских индейцев. Солнце рассматривалось в виде мужского начала, но окружность – потенциально-созидающая женская сила, а точка в центре – зачатие жизни, беременность. Для передачи этого состояния солнечные божества иногда мыслились в виде обнаженного мужчины с собственным половым органом во рту, как, например, в том же Египте. Это можно прочесть как «вечная, самодостаточная система, порождающая саму себя» (рис. 2.8).

У некоторых народов Юго-Восточной Азии, например у кхмеров, сперма считается «мужским молоком» или «белой кровью». Попадая в женскую утробу, она становится красной. При соединении с женским «яйцом» (яйцеклеткой) происходит зачатие [183, с. 28, 41, 47]. Согласно Э. Траубе, мужская белая кровь связана с материнским молоком, потребляемым в детстве. В свою очередь, материнское молоко происходит из белой крови мужчины (спермы), оставшейся в теле женщины. Таким образом, получается «круговорот белой крови», где сперма – это женское в мужском, а материнское молоко – мужское в женском [184, с. 93–94].

С позиции разбираемого вопроса можно рассмотреть белые точки на шляпке мухомора как белую кровь, порождающую твердость (считается, что семя мужчины формирует в плоде кости), а саму шляпку – как красное женское яйцо, отвечающее за мягкость.

Можно сделать предположение, что культ мухомора имеет отношение к установлению архаических воззрений на мужскую мастурбацию с последующим ее табуированием. А.М. Людвиг пишет, что продолжительная мастурбация может стать основным сопутствующим фактором достижения трансового состояния [4, с. 18]. Многие этнографы отмечают, что во время проведения камлания у шамана нередко возникает эрекция как результат экстатического соития с духами-помощниками, которые, кстати, могут принудить кандидата в шаманы носить женское платье, как уже сообщалось [45].

Поскольку дети сохраняют в своем поведении многие архаические черты, есть смысл затронуть в этом обзоре подростковую сексуальность для осмысления роли экстатического состояния как в древнем, так и в современном обществе. Сексологи и психотерапевты, изучающие детскую и подростковую сексуальность, выявляют, что во время мастурбации в течение длительного периода мальчики нередко начинают воображать себя представителями противоположенного пола: одеваются в женскую одежду, красят губы, глаза и т. д. На время они становятся самодостаточной личностью, включающей и женское, и мужское. Из-за физиологической затруднительности вступить в совокупление с самим собой иногда во время мастурбации поедается собственная сперма. Оргазм наступает не столько от изначального объекта созерцания, сколько от отождествления себя с этим объектом. Весь период мастурбации человек находится в измененном (по крайней мере, в пограничном) состоянии сознания, ментально превращаясь подчас из мужчины в женщину аналогично мифическим существам, отведавшим мухоморы (рис. 2.9).

Информатор Х., употребляющий различные психоделики, в том числе и мухомор, рассказал об одном сне, который связал с мухомором (сон приснился накануне приема мухомора). Во сне он встретил красивую обнаженную женщину: «Подхожу, смотрю, а у нее член выше влагалища стоит. По размерам обычный, но головка в виде шляпки гриба, как будто слегка расплющенная, вдавленная. Кожа, по-видимому, сдвинута. Весь член как гриб. Яичек вроде нет, я их не помню. А за членом – половые губы. Тело все женское: формы красивые, грудь нормальная, все… Я положил руки ей на талию, мы о чем-то поговорили. Потом она предложила, чтобы я засунул свои пальцы ей во влагалище. Я так и сделал. Внутри, как у обычной женщины, гладко. Думаю, это дух мухомора приходил, мне так кажется» [182]. Ранее этот же информатор сообщал, что у него в детстве было пристрастие к собственной сперме, и это привело его позднее к гомосексуальному опыту, который, однако, оказался негативным [23].

Интересно отметить, что во время женской мастурбации, для которой даже в большей степени характерно созерцание собственного тела, отождествление себя в фантазиях с мужчиной не происходит.

Исходя из вышеизложенного, получается, что мухомор – и, возможно, другие грибы – рассматривался как мистический фаллос, который при соединении (поедании) с мужским началом трансформировал его в начало женское. В этом видится основа шаманского трансвестизма, особенно на крайнем северо-востоке Азии (Чукотка, Корякия, Камчатка, Магаданская область), где наиболее полно представлена культура употребления мухомора. Также можно заметить, что мастурбация и поедание грибов, в том числе не обладающих психотропными свойствами, у многих народов были одинаково табуированы. Грибы разрешалось есть только шаманам, находящимся вне всяких запретов. Один факт поедания грибов кем-либо мог привести к тому, что такого человека начинали считать шаманом, как, например, у лапландских саамов.

Рис. 2.9. Очень редкое изображение Гермафродита (платоновского существа), держащего свой фаллос-змею, наполненный фруктами. В левом нижнем углу – мухомор. Умышлено испорченная средневековая фреска.

Тем не менее нельзя обойти мнения и некоторых этнографов, которые считают, что женская суть мухомора является надуманной.

«По отрывочным представлениям, зафиксированным у эвенов, – пишет А.А. Бурыкин, – мухоморный дух являлся человеку как дух противоположного пола, а поскольку мухомор использовали почти исключительно мужчины, мухоморные духи считались женами пользователей этого гриба» [185, с. 109].

Рис. 2.10. Психотропные вещества в шиваизме: а – йогины-садху, курящие коноплю из чиллума; б – Шива (за группой обнаженных внизу справа изображен гриб).

Исходя из собранных материалов относительно употребления мухоморов реальными лицами, как шаманами, так и нешаманами, как мужчинами, так и женщинами, вышеизложенная точка зрения кажется ошибочной.

Тема временного или длительного изменения пола устойчиво присутствует и при употреблении других растительных галлюциногенов, например дурмана (Datura stramonium). Дурман многие народы также считают женским или гермафродитным растением, по крайней мере, отмечают, что в силе дурмана есть что-то женское. Вот что рассказал информатор Х. о своем состоянии, возникшем через несколько часов после употребления целой коробочки семян дурмана (около 250 штук): «Я это смутно помню, но все-таки помню. Дошли мы до подъезда, мне захотелось в туалет, пописать. Я зашел за перегородку, где мусоропровод, и решил пописать туда. К сожалению, я не смог обнаружить свое хозяйство в штанах, поэтому я не пописал» [23].

По космологическим представлениям калифорнийских индейцев чумаш (chumash), во время Всемирного потопа их предки были вынуждены превратиться в птиц, зверей и растения. Среди этих первых людей была могущественная шаманка, обладающая даром ясновидения, по имени Момой. Когда прибыла вода, она стала дурманом. После этого шаманы и начали употреблять это растение, чтобы приобщиться к силе Момой. Перед церемонией соблюдали пост и сексуальное воздержание в течение нескольких дней. Дурман погружал их в глубокий сон, во время которого они встречались со своими предками и духами-помощниками. Женщинам запрещено было есть дурман в менструальный период.

Иные народы считают дурман мужским растением. Например, индийские садху и йоги иногда курят листья и семена дурмана вместе с коноплей, считая, что такая смесь отражает гермафродитную природу трансцендентального бога Шивы (рис. 2.10). «Дурман представляет мужскую половину, как ганджа (конопля – О.Д.) символизирует женскую. Сидх зажигает свой чиллум (специальная трубка для курения – О.Д.) с двух сторон, обозначая дуальность. Так бог огня Шива превращает силы, свойственные его священным растениям, и призывает космическую половую энергию Вселенной. Змий Кундалини, до настоящего времени крепко спящий в нижней области основной чакры (крестец – О.Д.), пробуждается и ветром проносится сквозь чакры, пока сознание йога не заполняется космическим сознанием, в котором все противоположности сливаются вместе» [188].

Мухомор и Олень

Коряки считают, что творец Вселенной Куйкынняку (Великий Ворон) создал мухомор последним на земле, чтобы людям было веселее [46, c. 73]. Помимо этого, он должен был охранять мир от злых сил. Дочь мухомора Ворон назначил Хозяйкой Огня, а чтобы она не буйствовала, велел заковать ее отца в кандалы и посадить в крутящийся амбар [167, с. 23]. В связи с этим интересно, что гриб-лесовик в русских народных сказках перемещается, именно вращаясь вокруг своей оси.

С.Н. Стебницким было записано от коряков-чавчувенов следующее характерное предание о сотворении мира:

«Впервые, когда люди создавались, так было:

Этыны спустился с неба. Начал делать людей. Сперва сделал березовые чурки. Начал их пинать ногами. Тотчас они людьми сделались. Этыны в них сердца вложил очень твердые, прочные. Потом сказал Этыны:

– Ну-ка поднимусь на небо. Достану им материал для одежды.

Мухомора поставил сторожем. Сказал Этыны Мухомору:

– Если кто придет и спросит, из чего сердца сделаны, – не говори.

Отправился Этыны. Погодя Вредоносное существо (нэн'вэтгыйн'ын) спустилось, сказало Мухомору:

– Из чего сделал бог сердца, вставленные в людей?

Мухомор сказал:

– Не знаю я, из чего сделаны сердца.

Сказало Вредоносное существо:

– Если не скажешь мне, из чего сердца сделаны, сразу убью тебя.

И Мухомор сказал:

– На тундру иди. Там такие сердца есть.

Вредоносное существо отправилось. А Этыны спустился. Сказал Этыны:

– Приходило ли Вредоносное существо?

Мухомор сказал:

– Вредоносное существо меня спрашивало, из чего сердца сделаны, а я сказал ему, (что) на тундре такие сердца есть.

Этыны прогнал Мухомора-лжеца и поставил сторожем Сучку».

Из собаки получился еще менее удачный сторож. Когда Этыны вновь поднялся на небо, к Сучке пришло Вредоносное существо и выбросило ее наружу. Сучка замерзла на морозе («тогда еще голая была») и за то, чтобы Вредоносное существо впустило ее обратно, рассказала, из чего сделаны человеческие сердца. Узнав, что это железистый камень, Вредоносное существо «повытаскивало из людей сердца, которые вставил Этыны, и взамен поставило сердца глиняные». Из-за непрочности сердец люди стали болеть «мокротной болезнью», горячкой, умирать и рожать детей в муках [58].

У нганасан охранником земли от сил зла выступает комолый, безрогий олень. Белый человек, его отец, говорит: «Ну, сын. Ты будто олень. Эта земля расти будет. Ты храни ее. Где-то есть летающий нгуо. Если он к растущей земле прилетит, гони его прочь». Чтобы олень мог дать отпор нгуо (многочисленная категория сверхъестественных существ), Белый человек дает сыну рога: большой камень с одной стороны и бивень мамонта – с другой [62, с. 41].

Рис. 2.11. Тунгусский шаман в ритуальной шапке с рогами оленя. Голландская гравюра. 1705.

Мухоморы и олени связаны друг с другом особыми узами. Олени едят мухоморы и любят мочу (пастухи Севера даже носят мочу для оленей в особых мешочках). Человек разводит оленей или охотится на них, а психоактивные вещества мухомора сохраняют свои свойства в моче их употребляющего.

«Традиционный костюм шамана является примером выражения шаманской практики и роли диких оленей в получении знаний о мухоморе, – приходит к выводу этнограф М. Добкин де Риос. – В старину сибирские шаманы надевали на тело меховые шкуры, а на голову рога, чтобы целиком походить на животное. Такой символический наряд являлся своеобразным долгом шамана, который он отдавал несчастному животному за его пристрастие к мужской (? – О.Д.) урине. Ведь именно благодаря этому пристрастию человек узнал секрет проявления свойств мухомора» [14, c. 43] (рис. 2.11).

Рис. 2.12. Божество долголетия Дэюродзин с оленем, знающим, где найти волшебные грибы. Резьба по кости в жанре окимоно. Япония.

Аналогичные представления о связи гриба и оленя мы можем видеть и у народов, удаленных от северных широт, например в символизме «восьми бессмертных даосов (сэннинов)» в пантеоне китайских и японских божеств. Согласно легенде, они приходились родственниками китайскому императору и поэтому изображались в церемониальных одеждах. Часто их спутником выступает олень. Считалось, что только это животное может отыскать волшебные грибы, которые необходимы для приготовления эликсира, дающего бессмертие. Поэтому фигурки «восьми сэннинов» часто вырезали именно из оленьего рога. Также в Японии особо почитаемы Ситифукудзины – Семь богов счастья: божество долголетия Дэюродзин (рис. 2.12); бог богатства и мудрости Бисямонтэн; богиня милосердия, успеха и красноречия Бэндзайтэн; бог-хранитель домашнего очага Дайкоку, божество мудрости и долголетия Фукурокудзю, бог-покровитель рыбаков Эбису и бог счастья, беззаботности и богатства Хотэй. Каждый из них имеет особые атрибуты. Обычные атрибуты Хотэя – мешок, четки и веер, однако иногда его изображают с другими аксессуарами – шишковидным посохом и связкой волшебных грибов.

На Севере мухоморы обычно поедались как опьяняющее средство участниками оленьих празднеств. На чукотском новогоднем празднике нэгыргын (праздник молодого оленя), отмечающемся ранней осенью, вапак-мухомор до сих пор является одним из главнейших и обязательных элементов, открывая начало обряда вместе с живым огнем, добытым трением, и домашними изображениями духов-охранителей. Праздник длится три дня и включает различные действия, направленные на «обновление жизни»: перенесение яранги на другое место, возжигание нового огня, встречи и проводы стада, жертвоприношение оленей, нанесение оленьей кровью рисунков, изгнание злых духов келе дымом, захоронение оленьих костей для будущего воскрешения и возвращения в виде животного и т. п. «Ритуал воспринимается как время-место сбора людей, зверей и духов, а главным его событием является встреча людей и вернувшегося с дальних летних пастбищ (летовки) стада, – объясняет участник обряда этнолог А. Головнев. – Жертвенные олени "приходят" в ярангу, их черепа крепятся к священному шесту (символ Мирового Древа – О.Д.) у очага, под копыто оленя подкладывается травяная кочка – "чтобы ноге было мягко". В завершение обряда оленей "провожают" на волю, укладывая их черепа в направлении от яранги к тундре… На третий день пастухи и их дети сосут молоко важенок, подражая движениям оленят, а женщины строят из травяных кочек, песка и камней маленькие яранги, у которых "остаются жить" принесенные в жертву олени» [59].

Для многих народов Сибири олень или лось – образ всей Вселенной, о чем писал А.П. Окладников [67]. Человек на Мировом Олене представляется блохой на шкуре; деревья – это шерсть оленя.

Собрано большое количество легенд об охоте некоего сверхъестественного существа (Небесный Охотник, Небесный Медведь и др.) на Оленя Золотые Рога, несущего солнце, причем этот цикл известен как в Сибири, так и в Европе. Вечером Оленя (Лося) настигает Охотник, а солнце глотает Подземный Зверь (Ящер) Нижнего мира. Олень успевает родить олененка, а сам погибает, оставшись на небе в виде созвездия Большой Медведицы. Утром Подземный Зверь отпускает солнце, и его подхватывает рогами олененок, успевший к этому времени вырасти до состояния взрослой оленихи. Затем все повторяется вновь [1, 2, 65, 68] (рис. 2.13).

Рис. 2.13. Олень, олененок, человек-мухомор и охотник (?). Святилище Пегтымель. Чукотка. Фото автора.

Родство мухомора и оленя, возможно, имеет отношение к числу пятнышек на шляпке гриба. Точка или точки в круге, как известно, являются символом зачатия, плодородия и часто встречаются в обозначении солнца у многих народов. Было замечено, что некоторые народы Севера (ненцы, саамы, ханты и др.) полагают мухомор особо священным, отмеченным духом, если он имеет семь крапинок. «Магическое число семь играет, вероятно, значительную роль в технике и экстазе шамана, – делает вывод М. Элиаде. – Чтобы войти в транс, остякские и лапландские шаманы съедают грибы с семью пятнышками; лапландский шаман получает от своего учителя гриб с семью пятнышками…» [9, c. 210]

Надо полагать, что семь крапинок на мухоморе – это число ярусов мироздания (в мифологии вышеназванных народов мир имеет семь слоев), через которые проходит шаман в ходе экстатического эксперимента, но также это и семь звезд Большой Медведицы, которую эвенки называют Лосихой Хэглэн, той самой, что несет по тайге Верхнего мира солнце на своих рогах и рожает лосенка. Созвездие Малой Медведицы, связанное в мифологическом цикле о Большой космической погоне с детенышем Хэглэн, имеет прямое отношение к Полярной звезде (альфа Малой Медведицы), единственно неподвижной в Северном полушарии. Для шаманов Полярная звезда – это центр мироздания, через который проходит Мировое Древо, связанное, в свою очередь, с фаллическо-экстатическим культом мухомора.

Олень и Бык

В некоторых регионах, особенно южных, земледельческих, но не утративших в связи с переходом основных архаических представлений, место оленя занимает бык. Быку отводится роль носителя солнца по небосводу, подателя благ и хранителя силы плодородия, то есть весь набор, присущий северному оленю или лосю (рис. 2.14 а).

Рис. 2.14. Наскальные изображения: а – солнцеголовое существо, стоящее на быке; б – танец грибных шаманов и священный полуолень-полубык.

Широкую известность имеют оргиастические игрища в честь быка, во время которых употреблялись различные психоактивные вещества, в том числе и грибы. Об этом можно судить по сохранившимся наскальным рисункам, где шаманы изображены с грибами на головах рядом с полуоленем-полубыком (рис. 2.14 б). На этих игрищах молодой человек надевал маску быка и пытался подцепить рогами одежду убегающих девушек. Иногда в наркотическое снадобье добавляли плющ, что усиливало общий эффект. Некоторые женщины вводили состав прямо во влагалище (интравагинальное использование красного мухомора изучено недостаточно) и буквально превращались в безумных [69, c. 430].

Эротико-сексуальные игрища имели место и при употреблении одних мухоморов. Алкалоиды, входящие в состав мухомора, действуют вначале расслабляюще, опьяняюще, а потом наступает общее возбуждение. Человеку начинает казаться, что ему мешает одежда, он поет, танцует обнаженным, делает неприличные жесты [46, c. 71]. Такое состояние при определенном настрое может перейти к открытой агрессии, буйству и полной невменяемости. Этим пользовались древние воины перед битвой, например славяне, германцы, скандинавы. В сагах часто упоминается о берсерках («носящих медвежью шкуру»), неистовой дружине скандинавского бога Одина, которые во время колдовского ритуала, должного обеспечить непобедимость в бою, ели мухоморы. Снорри Стурлусон в шестом Сказании об Инглингах описывает их так: «Его [Одина] люди, сбросившие свои кольчуги и неистовые, словно охотничьи собаки или волки, дрались своими щитами и были сильными, как медведи или быки. Они разили врагов направо и налево, их же не брали ни огонь, ни железо. Это называется становиться берсерком (berserkgangr)».

Характерные интоксикации, сопровождающиеся увеличением сексуального влечения и иногда приводящие к агрессивности, что, как показали новейшие исследования, вытекает одно из другого, вызывают и другие психотропные вещества: семена дурмана (Datura), кожа жаб Bufo marinus и т. д. Datura innoxia (дурман безвредный) некогда широко применялся в народной медицине и религиозных обрядах индейских племен Центральной Америки как наркотическое средство [70, c. 120]. Кожа жаб, как и некоторые разновидности мухомора, содержит буфотеин, имеющий возбуждающий и жароповышающий эффект. С жабой Bufo marinus связана известная русская сказка о Царевне-лягушке, сбрасывающей кожу и превращающейся в прекрасную девушку.

Святилище Пегтымель

Древнейшие наскальные изображения I тысячелетия до н. э., иллюстрирующие мифологические представления о мухоморе и реальные переживания людей, испытавших на себе силу галлюциногенного гриба, обнаружены геологами и археологами в 1965–1966 годах на правом берегу реки Пегтымель на Чукотке. По названию реки был назван и весь комплекс святилища – Пегтымель, протянувшийся почти на полкилометра.

На левом берегу реки, у впадения Гэсмыткуна, находится особо почитаемая скала (камак), у которой до сих пор чукчи приносят жертвоприношения духам. Само святилище местные жители не посещают, и обряды, связанные с ним, не сохранились, но в языке живет название для рисунков на скалах – каленмен (от «кален» – «раскрашивать», «рисовать»). В долине Пегтымеля также имеются огромные камни-столбы – кекуры (чукотск. перкат), меняющие очертания от игры света и тени. По легендам, кекуры были когда-то живыми людьми и животными, однако потом окаменели. Шаманы приходят к ним и спрашивают совета, общаются с каменными духами. Считается, что внутри камней медленно течет жизнь [59].

В 1967–1968 годах святилище Пегтымель исследовал археолог Н.Н. Диков. Выбитые на скалах кусками кварца рисунки (петроглифы) были сфотографированы, эстампированы и сняты на кинопленку. В основном на пегтымельских скалах встречаются изображения оленей, сцены тундровой и морской охоты. Более трех десятков петроглифов посвящено мухоморной теме – духи-мухоморы, шаманы, картины видений. Духи чаще всего изображены в виде обнаженных или полуобнаженных женщин с грибами на головах; реже встречаются мужские антропоморфные фигуры [59, 71]. В некоторых случаях рядом с обнаженными женщинами выбиты изображения мужчин с рельефно обозначенными половыми органами. Этнограф А. Головнев замечает, что некоторые из эротических картин несут на себе следы царапин и шорканья, что может являться подтверждением сексуально-магического отношения к ним.

Наиболее впечатляющая картина святилища Пегтымель – это пляска людей-мухоморов вокруг жертвенных оленей (рис. 2.15 а). Иногда мухоморы изображены сторонними наблюдателями охоты; один из мухоморов не уступает размером рядом нарисованному киту; другой уводит шамана к людям Верхнего мира (рис. 2.15 б) [71, 72, 73].

Рис. 2.15. Петроглифы чукотского святилища Пегтымель: а – пляска вокруг жертвенного оленя (прорисовка автора с фото Н. Дикого); б – танец людей-мухоморов (прорисовка автора с фото А. Головнева).

Головы людей, из которых растет гриб, или грибообразные формы голов духов связаны с определенной тяжелой стадией опьянения мухомором, которая характеризуется ощущениями распирания черепа: «Когда проглотишь мухомор, то чувствуешь себя крепко; ноги идут, но голова другая – голова мухомора на тебе» [59]. В.Г. Богораз описывал и противоположный эффект: «Один пьяный мухомором ходил кругом со втянутой шеей и уверял каждого, что он не имеет головы». Эта тема будет подробно рассмотрена в следующих главах.

«Грибовидные фигуры над головами антропоморфных персонажей означают не головной убор или пышную прическу, а именно гриб-мухомор с характерной расширяющейся книзу ножкой, с выпуклой, еще молодой шляпкой или плоской, уже раскрывшейся, – пишут о петроглифах Пегтымеля археологи Е.Г. Дэвлет и М.А. Дэвлет. – В некоторых случаях шляпка гриба бывает двойная или даже тройная. Антропоморфные персонажи по большей части женского пола: у них по бокам головы показаны косы или подвески. Примечательно, что, изображая умерших, якутский шаман рисовал, а затем вырезал антропоморфную фигуру, причем женские отличались от мужских именно подвесками на голове. Одежда персонажей иногда в виде мехового комбинезона или же не обозначена вовсе. В некоторых случаях мухоморы держат за руку обычных человечков. Возможно, что подобным образом изображался увод мухоморами живых к "верхним людям"… У некоторых человечков в руках предмет, напоминающий шаманский бубен. Высказывалось предположение, что наскальные изображения мухоморов создавались с целью вызвать посредством таких магических действий урожай мухоморов в тундре» [217, с. 195].

Н.Н. Диков полагал, что пегтымельские скалы в древности были для чукчей и эскимосов священным местом, родовым святилищем: «У скал Пегтымеля собирались на общие празднества в честь успешной охоты и морские охотники, и ловцы диких оленей (петроглифы относятся к дооленеводческому периоду – О.Д.). И когда добыча была обильной, то, опьяненные удачей, они умели повеселиться. Устраивали праздники в честь зверя – подателя пищи, ели хмельной гриб-мухомор, ели обильную пищу, веселились, плясали, пели и, может быть, тогда же выбивали на камне такие веселые картинки, где сами духи плясали, опьяненные тем же мухомором» [71, c. 222].

Рис. 2.16. Мухоморы со знаком «ОМ» в граффити. Москва. Фото автора.

Петроглифы святилища Пегтымель свидетельствуют о глубокой древности культа мухомора на крайнем северо-востоке Азии, который, судя по всему, продержался в своей первозданной форме вплоть до конца XIX – начала ХХ века. На данный момент на Чукотке, а также повсеместно на Крайнем Севере и в Сибири, традиция употребления галлюциногенных грибов уходит, если не сказать фактически утрачена. Две американские этномикологические экспедиции на Камчатку в 1994–1995 годах, целью которых было обнаружение практикующих употребление мухоморов шаманов, зафиксировали только рассказы о них: «После двух лет поисков шамана мы стали бояться, что Русская православная церковь и годы советской власти окончательно покончили с шаманскими ритуалами с мухомором. Мы видели много доказательств, что водка и материализм нанесли серьезные потери традиционной корякской культуре. Вполне возможно, что корякский традиционный образ мышления может скоро стать пережитком прошлого, особенно если употребление мухомора снижается среди молодых коряков» [74].

Тем не менее в последние годы интерес к теме мухоморов среди коренного населения Урала, Сибири и Крайнего Севера возникает вновь, и это связано в первую очередь с популярностью психоделических исследований и экспериментов на Западе, в том числе и в европейской части России, где психоактивные грибы – псилоцибы, мухомор – начали использоваться городскими шаманами для достижения экстаза (рис. 2.16). Это интересное явление мы видим повсеместно в мире; стимулом к сохранению самобытной культуры служит спрос на эти знания у населения мегаполисов.

Глава III
Родственные силы

Баба-Яга и мухоморы

Известный по славянскому сказочному фольклору образ Бабы-яги – это результат многочисленных и противоречивых наслоений, имеющих в своей основе, видимо, разных персонажей, «очень трудных для анализа», как выразился Б.Я. Пропп.

Для полноценного понимания сюжетов о Бабе-яге необходимо отделить черты архаического божества от поздних христианских взглядов и современных толкований, сделанных по мотивам русских народных сказок и часто умышленно искаженных в угоду поставленной идее. Однако здесь мы не cтанем глубоко вдаваться в эту проблематику, поскольку она выходит за рамки очерченной темы, равно как и не прибавим спекуляций относительно гипотез о происхождении слова «яга». Прежде всего нас будет интересовать только прямая или косвенная связь этого древнего матриархального божества с культом мухомора, имеющего место у древних славян, а также параллели с «мухоморным» фольклором неславянских народов.

В сказках о Девичьем царстве Баба-яга предстает как повелительница конного степного войска, а в «Трех царствах» располагает «ратью-силой несметной». Живет Баба-яга «за тридевять земель в тридесятом царстве», за рекой, во дворце, огороженном тыном с человеческими головами [211, с. 117]. В сказке о Василисе Премудрой также упоминается, что дом Бабы-яги окружен частоколом с черепами, у которых светятся глаза. О происхождении этих черепов повествует сказка «Баба-яга и Заморышек» из сборника А.Н. Афанасьева [214].

Старик, у которого не было детей, встречает в лесу деда, который говорит ему, чтобы он собрал с каждого двора по яичку и посадил на них клушку:

«Прошло две недели – смотрит старик, смотрит старуха, а из тех яичек народились мальчики; сорок крепких, здоровеньких, а один не удался – хил да слаб! Стал старик давать имена; всем дал, а последнему недостало имени.

– Ну, – говорит, – будь же ты Заморышек!»

Само появление Заморышка вместе с братьями из яиц наводит на мысль, что это не что иное, как вариант северного мифа из «Белой книги» о Потопе, после которого мужчины рождаются из яиц. Как уже упоминалось, некоторые из вылупившихся таким образом мужчин начинают есть мухоморы и превращаются в женщин. В сказке о Заморышке мужчины мухоморы не едят, но едут добывать себе невест у Бабы-яги.

«Заехали молодцы за тридевять земель; смотрят: на крутой горе стоят белокаменные палаты, высокой стеной обведены, у ворот железные столбы поставлены. Сосчитали – сорок один столб. Вот они привязали к тем столбам своих богатырских коней и идут на двор. Встречает их Баба-яга:

– Ах вы, незваные-непрошеные! Как вы смели лошадей без спросу привязывать?

– Ну, старая, чего кричишь? Ты прежде напои-накорми, в баню своди, да после про вести и спрашивай.

Баба-яга накормила их, напоила, в баню сводила, да и стала спрашивать:

– Что, добрые молодцы, дела пытаете иль от дела лытаете?

– Дела пытаем, бабушка!

– Чего ж вам надобно?

– Да невест ищем.

– У меня есть дочери, – говорит Баба-яга, бросилась в высокие терема и вывела сорок одну девицу».

Последовав совету волшебного коня, братья переодевают своих жен – дочерей Бабы-яги – в свои костюмы, а сами надевают их женские платья. Это также говорит, что перед нами некий вариант мифов об изменении пола с помощью мухоморов, однако здесь перемена не внутренняя, физическая, а внешняя, символическая, в данном случае чтобы обмануть Бабу-ягу, которая решила погубить незваных гостей.

«Прибежали слуги верные и отрубили буйны головы дочерям Бабы-яги (приняли их за Заморышка и его братьев – О.Д.). Заморышек разбудил своих братьев и рассказал все, что было; взяли они отрубленные головы, воткнули на железные спицы кругом стены, а потом оседлали коней и поехали наскоро.

Поутру встала Баба-яга, глянула в окошечко – кругом стены торчат на спицах дочерние головы; страшно она озлобилась, приказала подать свой огненный щит, поскакала в погоню и начала палить щитом на все четыре стороны» [28, с. 105–108].

В «Трех царствах» войско Бабы-яги побеждают богатыри, после чего она проваливается под землю и собирает новое войско. В погоне за богатырем Баба-яга прилетает к кузнице и пролизывает железную дверь языком. Кузнец хватает ее за язык, бросает на наковальню и перековывает в кобылу.

Академик Б.А. Рыбаков видит в Бабе-яге – часто всаднице на коне – и в ее дочерях амазонок, живших у Меотиды [1, с. 794], а в самом сюжете – праславянско-сарматские взаимоотношения, имевшие место на рубеже нашей эры [213, с. 318].

В позднем периоде фольклора образ Бабы-яги связан с «мухоморной» темой не только присущей обеим сторонам способностью восполнять недостаток женщин, но и более тесно. Там Баба-яга предстает одноногим страшилищем, живущим в чаще, в избушке на курьих ножках [75, с. 256]. Она летает на шабаш ведьм в железной ступе с пестом (рис. 3.1 а), заметает помелом следы, пьет человеческую кровь и ест мухоморы с жабами (кожа некоторых видов жаб, как уже упоминалось, содержит сильное галлюциногенное вещество – буфотеин). Также Баба-яга славится похищением детей, которых она запекает в печи и ест. Но вместе с этим она может и помочь главному герою, как правило, разыскивающему невесту, которую унес в свое царство Кощей.

Рис. 3.1. Баба-яга в стране мухоморов в представлении русских художников: а – И.Я. Билибин, 1900; б – Н.Н. Каразин, 1881.

Все это позволило некоторым исследователям считать, что Баба-яга является некоей хранительницей знания вроде шаманки, к которой направляли детей для прохождения обучения и последующей инициации во взрослые члены общества (рис. 3.1 б). Отсюда и тема, связанная с печью: ребенок (тесто, глина) становится взрослым посредством запекания или обжига (каравай, горшок). Дом Бабы-яги воспринимается как обитель смерти для детей; уходя в лес, они уже больше не возвращаются в своем старом качестве.

Последнее утверждение по поводу избы смерти действительно имеет основание. Здесь можно распознать обычай некоторых народов хоронить покойников в особых домах, стоящих на столбах-опорах. Например, такой дом, созданный по мотивам жилища на курьих ножках Бабы-яги, воссоздан Н.К. Рерихом на картине, которая так и называется – «Изба смерти» (рис. 3.2) [213, с. 119].

Рис. 3.2. Жилище Бабы-яги: а – изба смерти на картине Н.К. Рериха; б – редкий сюжет на крышке шкатулки в стиле палеха – варка мухоморов.

Баба-яга имеет одну анатомическую особенность – зубы в вульве, черту очень архаического происхождения. В сибирских мифах подобные зубы имеют шаманки, и сама Мать-Земля мыслится с этими зубами («челюсти Земли») [45, с. 64–69]. Через них проходят шаманы, отправляясь в экстатическое путешествие, по сути – внутрь Земли. Под «челюстями Земли» в зависимости от случая может пониматься как влагалище, так и рот. В любом случае, если путешествие происходит через «челюсти», мочевой пузырь Матери-Земли воспринимается как озеро, кровеносные сосуды становятся реками и т. д.

А.А. Попов сделал в 1936 году запись камлания известного нганасанского шамана Ивана Горнока, отправившегося внутрь Матери-Земли за восстановлением природного равновесия: «Пойдем, я тебе дорогу покажу. Вот мы зайдем в рот земли дьявола (божества – О.Д.), поедающего детей, и спустимся вниз… Вот мы в рот этой могилы изготовляющей, земли-деревьев мамки вошли, вниз спустились. Очень темное место, зари нету. Ну, верно оттого так темно, что мы попали в самую брюшину земли» [215, с. 234, 250].

В некоторых случаях внутрь Земли или даже внутрь себя попадает и человек, употребивший мухоморы для свершения путешествия. Информатор В. из Тулы, являющийся лидером одной из местных языческих общин, сообщил, что был поражен, увидев во время интоксикации, вызванной большой дозой мухоморов (более двух десятков шляпок), собственные внутренности [182].

Исходя из всего вышеизложенного, можно сделать вывод, что в сказках о Бабе-яге нашли отражение как реальные исторические факты, так и древние языческие представления о мироздании, основанные на шаманских путешествиях, в том числе и с использованием красного мухомора.

Ворон и Хозяйка погоды

В представлениях народов Чукотки шаманы, наевшись мухоморов, могли превращаться в различных зверей и птиц. Наиболее часто фигурирует образ Ворона, который, по мифам, и создал эти грибы для общего пользования людьми и небожителями. Коряки рассказывают о том, как творец Куйкынняку (Великий Ворон) прекратил дождь, используя пристрастие к мухоморам дочери Человека-молнии – одноглазой Хозяйки погоды. По местным поверьям, когда Хозяйка погоды пьянеет от мухоморов, ее волочит за ноги Человек-молния, тоже одноглазый. Голова Хозяйки погоды стучится о небесный свод, отчего раздается гром, а изливающаяся из нее моча падает на землю дождем [59]. По еще одной версии, буря случается тогда, когда Хозяйка погоды, живущая за морем, расчесывает свои волосы.

Рис. 3.3. Человек-Ворон на грибах. Иллюстрация из Флорентийского кодекса. Мексика. XVI в.

Мотив расчесывания волос распространен очень широко и известен многим народам, в том числе и жителям Европы, которые используют его в рассказах о встречах с лесными и водяными красавицами-русалками, чьи волосы столь густы и длинны, что закрывают наготу [45, c. 59]. По М.М. Маркову, русалки любят расчесывать свои волосы белым гребнем из рыбьей кости [76, c. 301]. Пермятская шишига, обитающая в озерах и имеющая вид женщины без одежды, также пользуется гребнем, выходя на берег [77, c. 274–275]. Н.И. Ашмарин в «Словаре чувашского языка» приводит такой рассказ: «Один чувашин, ходивший утром в воскресенье в лес воровать лыки, видел в овраге совершенно голую женщину, сидевшую и расчесывающую свои длинные, до колен, волосы гребнем. Это была упате» [78, c. 254]. Ногайская албасты не имеет гребня и пользуется огромными ногтями, а хакасская суг ээзы чешет свои золотые волосы золотым гребнем. Хакасы считают, что если человек, зачаровавшись красотой обнаженного тела суг ээзы, возьмет из ее рук гребень, то она тут же набросится на него и утащит душу под воду [23].

Коряки говорят, что, когда Хозяйка погоды заканчивает причесываться, прекращается дождь [40]. Следовательно, шаман для усмирения шторма или бури ищет Хозяйку погоды (по некоторым сведениям, она же является и повелительницей моря) и уговаривает ее отложить гребень. Великий Ворон Куйкынняку из корякской легенды, записанной С.Н. Стебницким в селе Кичига, поступает, однако, иначе. Он приказывает своим сыновьям сделать большую ладью и размещает в ней оленей и других зверей, а сам берет мухоморы. Из мышей Куйкынняку делает упряжку, впрягает в ладью и мчится по земле и по морю к острову, на котором живет Хозяйка погоды. Долго плывет Куйкынняку и достигает острова с поселком на берегу. Зайдя в поселок, он видит женщину, расчесывающую волосы, и догадывается, что из-за этого и идет дождь. Он решает переночевать в ее доме. «Стал он ее мухоморами угощать. Поела и опьянела вскоре. Тогда Куйкынняку начал ей волосы срезать. Все волосы срезал. Потом все одежды с нее снял. Голой оставил. Собрал ее одежды, закопал в землю. И сказал:

– Погоди же, совсем тебя измучаю!

А женщина замерзла, дрожит. Совсем опьянела. Хочет причесаться. Только рукой дергает, к голове тянется. А Куйкынняку ей еще брови и ресницы срезал». Затем Куйкынняку посылает мышку посмотреть, не прояснилась ли погода, а когда узнает, что дождь кончился, уезжает домой, бросив женщину на холоде – как была, без одежды (рис. 3.4) [80, c. 399–400].

Рис. 3.4. Работы О. Диксона: а – девушка-мухомор, расчесывающая волосы в окружении пляшущих духов-мухоморов (карандаш); б – Хозяйка погоды с гребнем (лосиный рог).

Здесь можно отметить еще один универсальный мотив: лишение силы сверхъестественного существа происходит в результате лишения его волос. Например, чтобы приручить албасты, у нее нужно вырвать волос, и тогда она будет выполнять любую работу по дому [79, c. 122].

У чукчей и коряков есть слово «найнынен» (корякск. наргынэн), которое обозначает и Вселенную, и погоду, и то, что находится снаружи. Ворон соотносится с творцом Вселенной Тенантомгыном [54, c. 82]. Получается, что Ворон управляет своим творением с помощью мухоморов, а последующие шаманы (Куйкынняку, как известно, считается первым шаманом) используют мухоморный экстаз, чтобы приобщиться к изначальным творческим силам.

В чукотском поселке Марково местный охотник рассказывал историю об одной колдунье, которая под воздействием мухоморов могла превращаться в ворона. Как-то раз он разделывал волка, а наверху сидел ворон и, покаркивая, наблюдал за его действиями. Пригляделся охотник к ворону и увидел, что у него глаза в точности, как у одной женщины, о которой ходит худая слава. Тут нож сорвался и сильно поранил руку. Ввиду незначительности происшествия охотник никому не рассказал о вороне и через несколько дней уже и забыл о нем, пока не встретил на дороге ту женщину. Она подошла к нему, подняла его руку и спрашивает: «Как рана-то, болит?» А потом добавила, уходя: «Острый нож был». В доказательство своих слов рассказчик продемонстрировал небольшой шрам на левой руке и подытожил, что эта женщина, видно, мухоморов наелась, вот и летала [81].

Насекомые

Некоторые употребляющие мухомор сравнивают этот гриб с божьей коровкой [25]. Божья коровка, как округлое красное насекомое с точками на крылышках, визуально похожа на шляпку мухомора. Можно отметить, что в языке удмуртов, применяющих в древности мухомор, существует около 80 имен для этого насекомого, большая половина из которых содержит «зловещий» или «смертельный» смысл, как и название мухомора, как известно, истребляющего мух и вселяющего в человека безумие. Пятнышки на мухоморе белого цвета; у божьей коровки – черного. Это дает возможность рассматривать насекомое как антагонистический образ мухомора по принципу полярности цветов: белое – черное.

Описания случаев перевоплощения шаманов в ИСС, вызванном приемом мухоморов, в божью коровку отсутствуют, хотя это насекомое и является для отдельных шаманов духом-помощником [53].

Еще одно насекомое, которое связывают с культом грибов, – это пчела. Т. Маккенна полагает: «Медовый напиток, то есть забродивший мед, видимо, был освежающим, восстанавливающим силы средством у индоевропейских племен. Эту культурную характеристику они разделяли с потребляющими грибы скотоводческими племенами древнего Ближнего Востока… Широко бытовавшее в классическом мире убеждение, будто пчелы произошли от туш скота (мухи также считались порождением мертвой плоти – О.Д.), приобретает большой смысл, если его рассматривать как попытку связать пчел (как источник меда и вытесняющего опьяняющего снадобья – медового напитка) со скотом и более древним грибным культом. Возможно, что культы медового напитка и культы грибные, которые использовали мед для хранения, развивались в тесной связи друг с другом» [16, c. 75].

Рис. 3.5. «Грибной шаман с пчелиным лицом» из Тассили-Аджер: а – реальная фреска; б – интерпретация Кэт Харрисон Маккенны.

Тот же автор приводит в своей книге «Пища богов» прорисовку одной из фресок комплекса Тассили-Аджер, обнаруженного в конце XIX века в труднодоступном горном районе на юге Алжира (Центральная Сахара). На рисунке К.Х. Маккенны изображен шаман с головой пчелы (мотив перевоплощения), сжимающий в кулаках грибы (рис. 3.5).

Остановимся на изображениях Тассили-Аджер более подробно. По различным оценкам, наиболее древним образцам живописи Тассили-Аджер может быть от 6500 до 9000 лет. Росписи включают различные культовые и бытовые сюжеты, в том числе ритуалы, связанные с использованием психоактивных грибов (о видовой принадлежности грибов ведутся споры). Имеются изображения бегущих людей-грибов, танцующих шаманов, величественных фигур богов и богинь.

Рис. 3.6. «Грибной шаман» из Ауанрхета, написанный поверх сцены с участием двух круглоголовых женщин. Из книги А. Лота «В поисках фресок Тассили».

В святилище Ауанрхет показан шаман в позе наездника с грибами, растущими из его тела. Этот рисунок выполнен кирпично-красной охрой с белой заштриховкой туловища и накладывается на более раннее изображение двух круглоголовых женщин (рис. 3.6). Кисти рук и ступни у шамана отсутствуют, на голове – маска. В верхней части маски, возможно, имеются рога быка – животного-солнценосца племен Сахары [89].

Сравнивая рисунок К.Х. Маккенны и реальные фрески «грибных шаманов» из Ауанрхета, можно заметить, что на наскальных изображениях маску шамана можно толковать иначе. А. Лот, руководивший французской экспедицией в Тассили-Аджер, говорит о том, что это типичная африканская маска, которая в эпоху неолита играла при исполнении обрядов анимического культа ту же роль, что и в наши дни у некоторых народов Западной Африки [89, c. 56].

Возможно, разгадка связи пчел с грибами, о чем действительно сообщают шаманы, лежит в звуке, который издают эти насекомые. Дело в том, что многие люди, находясь под воздействием галлюциногенов (растительных и химических), в период, непосредственно предшествующий фазе видений, часто слышат особый жужжащий фон. В сказках и мифах азиатских эскимосов выражение «Ой, что-то в ушах звенит!» расценивается как магическая формула. Ее произносят женщины каждый раз, когда в мир возвращается душа погибшего человека, то есть в момент вхождения души в утробу [80, c. 607].

Рис. 3.7. Петроглифы, изображающие лучников в грибообразных головных уборах (по Е.Г. Дэвлет и М.А. Дэвлет): 1–3 – камень у подножия горы Устю-Мозага, Тува; 4 – Алды-Мозага, Тува; 5, 6 – Ортаа-Саргол, Верхний Енисей; 7, 10, 11 – гора Иньшань, Внутренняя Монголия; 8 – Хавцгайт, Монголия; 9 – Бичигтынам, Монголия. Приводится с разрешения М.А. Дэвлет.

Этот звон можно рассмотреть и как приход духов вообще. Психический звуковой фон имеет свойство отражать слова и другие звуки, подобно эху, причудливо накладывая их друг на друга. Что-то похожее бывает при игре на древнейшем музыкальном инструменте – «поющем» или «вибрирующем» луке, широко используемом шаманами Азии, обеих Америк и Африки (рис. 3.7).

Рис. 3.8. «Поющие» луки: а – музыкальный инструмент кафров с резонатором на тетиве. Из «Ceremonies et coutumes religieuses de tous les peuples du monde» Бернара Пикара. Париж. 1809. б – ударная стрела и специальная металлическая пластина в верхней части древка лука у тувинского ча-хомуса. Фото автора. Кызыл, Тува.

«Поющий» лук – это обычная согнутая палка длиной от 50 до 150 см с натянутой на нее жилой. Извлечение звука происходит в результате удара по тетиве (жиле) пальцем или палочкой. Ротовая полость и горло исполнителя могут выполнять функцию резонатора, если один конец лука прижать к зубам, охватить губами или поднести тетиву ко рту (рис. 3.8 а, б). При этом получается двойной звук – низкое звучание тетивы и высокая обертоновая мелодия, исходящая из горла исполнителя [41, 90].

«Музыка "вибрирующего" лука, – пишет Фюрст, – призвана сообщить всем сверхъестественным силам, что к ним направляются паломники, а также ублажить Оленя-Пейот (дух галлюциногенного кактуса Lophophora williamsii – О.Д.)».

Нганасаны Таймыра считают поющий лук сакральным инструментом, на котором может играть только шаман, причем после долгих лет тренировок [91]. Аналогичный инструмент с похожим «галлюцинаторным» звучанием – хорошо известный варган (тюркск. хомус), который эстонцы называют пармупилль (овод, шмель), чуваши – варам-туна (комар), киргизы – комыс (майский жук) (рис. 3.9). Как и поющий лук, варган-хомус до сих пор используется шаманами Сибири для облегчения вхождения в ИСС.

Рис. 3.9. Играющий на джус-харпе (варгане). Фрагмент фрески Альбертуса Пиктора в церкви Härkeberga. Швеция. Конец XV в. Прорисовка автора.

Вообще, галлюцинации в виде насекомых, часто – жуков, очень характерны для самых разных психоделиков – мухомора, дурмана и т. д. Обычно они следуют после фаз нарушения зрения или обострения восприятия. Для наглядности приведем один из отчетов опыта, во время которого мухомор употреблялся вместе с курением семян дурмана: «На четверых мы выкурили в общей сложности четыре шишки дурмана и съели по три небольшие шляпки мухомора, не разжевывая. Во время курения первой шишки-колючки по моему телу несколько раз прокатила волна от головы по направлению к стопам и локализовалась в виде тепла внизу живота, в паху и половых органах. После второй шишки дурмана и двух съеденных мухоморов что-то стало происходить со зрением: иногда предметы расплывались, а иногда приобретали необыкновенную четкость и яркость. Две девушки из нашей компании казались очень красивыми, точеными, словно древнегреческие статуи. Их тела были скрыты за одеждой, но это не мешало воспринимать их обнаженными: две картинки как бы накладывались друг на друга, тот или иной образ зависел от угла зрения. Это было высокохудожественное и высокоэротическое зрелище (об эротическом восприятии мира под действием галлюциногенов речь пойдет в главе «Легенды о девушках-мухоморах» – О.Д.). Потом я предложил сыграть на моринхуре (смычковый инструмент, распространенный в Монголии – О.Д.) и исполнить горловое пение. Я сел на диван, зажал коленями моринхур и начал играть. Неожиданно из-под кресла слева выполз огромных размеров черный жук, сантиметров 10–12 в длину. Он пробежал по ковру, направляясь в мою сторону, и скрылся под диваном. Больше никто этого жука не видел. Я отнеся к появлению жука очень спокойно, решив, что он выполз просто послушать музыку, и продолжил играть. Музыка и пение унесли меня очень далеко. Это был пик данного психоделического опыта. Дальнейшее употребление дурмана и еще одной шляпки мухомора состояние не углубило, а даже наоборот» [182].

Лисица

В известной детской сказке про зайца с чудесными ушами, написанной по мотивам народных представлений жителей Севера, у Мухомора Мухоморовича в услужении находятся три разноцветные лисы. Мухомор посылает их, чтобы они раздобыли для него волшебные заячьи уши, при помощи которых заяц может слышать все, что творится в лесу, и вовремя спрятаться от опасности, да еще и предупредить остальных. Даже Ворон, который видит и знает все, не может сказать, что будет завтра, а зайцу с помощью волшебных ушей это оказывается по силам. Лисицы достают уши, но из-за произнесенного зайцем и другими обитателями леса заклинания Мухомор лишается своей силы и превращается в обычный гриб [82].

Рис. 3.10. Полет шамана в сопровождении животных-помощников. Рисунок шамана эскимоса-инуита. Канада.

Несмотря на то, что сюжет данной сказки не имеет шаманского подтекста, употребляющие мухомор находят в ней много общего со своими переживаниями. Съев галлюциногенные грибы, человек сам становится представителем мухоморного народа: он чувствует, как голова превращается в шляпку, тело – в ножку. Действуя как мухомор, он имеет зверей-помощников, которыми часто выступают именно лисы (рис. 3.10).

Иногда лисы и другие животные приходят к шаману в особых «мухоморных» снах. Одна практикующая по имени Дэлги (1977 г.р., Москва) достигла подобного видения в результате глубокой релаксации. Ощутив себя в другом мире, она встречается с лисой.

«Мой взгляд остановился, и сквозь мухоморы и траву появилась лиса, огромная, как небо, или даже вместо него. Я поздоровалась с ней, обняв ее за шею, и залезла прямо к ней на спину. Я казалась маленьким человечком по сравнению с ней. Я начала копаться в ее шерсти и достала из нее сову. Я спросила [сову]: "Как тебя зовут?" Перед глазами показались буквы "ЛИВИ". Я засунула ее себе в грудь. Дальше я начала доставать из шерсти одну лису за другой и класть себе в сердце, пока моя лиса, на которой я сидела, не стала маленькой и я не увидела пейзаж.

Грибы остались за спиной, а прямо под ногами виднелся большой ров. Посмотрев вниз (было очень глубоко), я увидела ручеек и подумала, что это, наверное, то, что осталось от большой реки. На том берегу была песчаная земля желто-оранжевого цвета и стояли сосны. Я даже не успела подумать, хочу ли я оказаться там, а моя лиса уже взяла меня за шкирку и перепрыгнула на другую сторону. Я спросила ее: "Как тебя зовут?" Вновь возникли буквы "РЕК…", и послышалось слово "Дилги". Я спросила о том, что означает первое слово, и получила ответ: "Скачущая через реку".

Погода стояла пасмурная и туманная. Посмотрев вокруг, я осознала, что все было обычных размеров, и мне захотелось просто погулять. Чем дальше я заходила в лес, тем больше увеличивалась в размерах… Я стала выше сосен и елок и в конце концов поняла, что шагаю по земному шару, как по маленькому крутящемуся мячику. Так я обошла двумя-тремя шагами всю планету и вернулась в то же место (в своем нормальном размере), где оставила лису. Мы с ней были одного роста. Я посмотрела в ее глаза – они были наполнены кровью. Тогда я поинтересовалась, не обижает ли ее кто-нибудь. Без слов мы пошли в лес, и тут я поняла, что это волки [обидели лису]. Стая волков уже ждала встречи с нами. Я начала превращаться в какого-то первобытного гиганта, одетого в шкуру, и ощутила в своей руке дубину.

На поляне под деревом валялся волк. Он был пьян. Я обратилась к лисе с вопросом: "С этим ты не ладишь?" В следующий момент я оказалась уже нормального роста, а в моей руке была уже не дубина, а куриная нога. Пришла мысль: сунуть эту ногу в волка, прямо в солнечное сплетение. Я так и сделала. Волк изменился.

"Лиса, – сказала я, – вы должны жить в мире". После этого я взяла лапу лисы и лапу волка и хотела их соединить, но лиса отпрянула. Тут же мы оказались на том же самом месте, что и в первый раз, когда перепрыгивали ров. Лиса посмотрела на меня и сказала, что хочет есть. Я сама превратилась в лису, и мы вместе начали искать подходящую еду. Появилась куропатка, и моя лиса впилась в нее, я же не могла понять, как можно есть ее сырой. Когда лиса жевала птицу, я чувствовала сочный вкус мяса. Вскоре я тоже стала есть, а после – опять стала собой.

Потом мы вновь очутились на поляне, где был волк. Я не оставляла надежды их помирить, но волка нигде не было. Зато на пне лежала змея, свернувшись калачиком. Быстрым движением она бросилась на меня и обвилась вокруг тела. Мой рост начал увеличиваться. Змея держала меня очень крепко. Мне нечем было дышать. Тогда я снова приняла свой обычный размер. Змея не отпускала. Ее голова приблизилась к моим глазам. Я спросила: "Будешь моим духом-помощником?" Голова змеи стала огромной. Открытая пасть была прямо передо мной, и я даже подумала, что сейчас она проглотит меня целиком. Но змея сказала: "Да" и улетела.

Мы вновь очутились на том месте, куда всегда возвращались. Мне захотелось попасть в свой мир, и мы перенеслись к тому месту, где росли мухоморы. Здесь уже было солнечно и ярко. Лиса забралась на шляпки, из которых стали вырастать пружинки. Она стала бегать по ним назад и вперед. У меня возникло ощущение, что это я прыгаю, и от этого стало весело. Затем наступила темнота, и я открыла глаза в обычном мире» [53].

Комментируя это путешествие, следует особо подчеркнуть, что рассказчица, московская шаманка Дэлги, никогда не употребляла мухоморы. Тем не менее ее переживания от начала и до конца соответствуют интоксикации мухомором средней тяжести, для которой характерна микро- и макроскопия (изменение размеров) и виденье духов, о чем еще пойдет речь в дальнейшем. Нельзя полностью отвергнуть то, что рассказчица не знала о чужих опытах с мухомором, что могло дать ход формированию личных видений, но, вероятнее всего, здесь мы имеем дело с ИСС, повторяющим мухоморный экстаз без принятия галлюциногенного гриба и без знания особенностей, возникающих при этом. Этот случай далеко не единственный в своем роде, когда несведущий человек встречается в ИСС с духами мухоморов и испытывает типичные для отравления мухомором переживания, хотя сам вообще не употребляет психотропных веществ.

Рис. 3.11. Виллет. Галлюцинации Красной Шапочки.

Рис. 3.12. Н. Куведро. Нанесение психотропной мази перед полетом на шабаш. Гравюра на меди. XVII в.

Волк

Рассказы о превращении в волка с помощью мухоморов встречаются редко, однако, поскольку именно ликантропию (греческ. «человек-волк») принято считать классическим случаем «оборотничества», мы не можем оставить эту тему без внимания.

В средневековой Европе ликантропия носила характер эпидемии, особенно во Франции. Е.А. Шервуд пишет: «Больные представляли себя обросшими шерстью, с ужасными когтями и клыками и утверждали, что во время своих ночных скитаний разрывали людей, животных и в особенности детей. Нередко в деревнях ловили ликантропов, бегавших на четвереньках и подражавших вою волков. Их считали колдунами, принявшими звериный облик, чтобы причинить побольше вреда христианам. На "оборотней" устраивали облавы и подвергали обычной для колдунов казни – сожжению» [83, c. 261].

В народном воображении колдун или ведьма физически превращались в животных во время полнолуния и в таком обличии попадались на глаза людям. Общераспространенным фольклорным сюжетом является встреча охотника с огромным волком (или другим зверем). Волк нападает на охотника, и последний, защищаясь, отсекает ему лапу. Животное убегает, а лапа становится человеческой ладонью. По возвращении домой охотник застает одного из жителей деревни (часто – собственную жену) без руки. Далее следуют обвинение в колдовстве и насильственная смерть «оборотня».

Подобные истории о встрече с волком-оборотнем или даже о волке, переодевшемся в человека, легли в основу многих произведений, например в сюжет о Красной Шапочке (заметим, красной), который является литературной обработкой французского и итальянского средневекового фольклора (рис. 3.11). В реальной сказке мать посылает девочку к больной бабушке с молоком и хлебом (молоко – известный абсорбент при отравлении мухомором). Волк опережает ее, готовит из тела бабушки еду, а из крови – напиток и угощает этим Красную Шапочку. Потом он предлагает ей раздеться, лечь с ним рядом, а потом съедает. На этом сказка и заканчивается.

Надо признать, что в такие рассказы не верили многие служители церкви, что, тем не менее, не мешало гореть инквизиторским кострам. В высказываниях святого Августина мы находим следующее представление об «оборотничестве»: «Широко известно, что посредством определенных колдовских заклинаний и дьявольской силы люди могут обращаться в волков… но при этом они не теряют человеческого рассудка, и их ум по своему уровню не становится равноценным звериному. Это нужно понимать буквально так: дьявол не может создать видимость того, чего на самом деле не существует, так как ни заклинаниями, ни злыми силами нельзя ум и тело физически превратить в звериные… но человек в своих фантазиях и иллюзиях может казаться себе животным, ощущать себя четвероногим» [84].

Большинство средневековых исследователей ликантропии полагали, что превращение в животных происходит в результате обмана чувств, вызванного приемом наркотических веществ: белены (Hyoscyamus niger), паслена (Atropa belladonna), мухомора (Amanita muscaria) и др. [37]. Основой составления мази, дающей такие переживания, служил жир, способствующий впитыванию состава через кожу (рис. 3.12).

Сегодня для достижения галлюциногенного эффекта от белены ее листья выдерживают в спирте, смешивают с оливковым маслом и подогревают до полного испарения алкоголя, то есть процесс приготовления мази практически не изменился, разве что жир некрещеных младенцев уступил обычному маслу.

Делла Порта описывает переживания от принятия экстракта растений семейства пасленовых следующим образом: «Я помню, как в молодости опробовал эти средства на своих товарищах по комнате. Видения продолжали охватывать их и потом во время еды, в зависимости от сорта мяса: например, один, который всегда с жадностью набрасывался на говядину, начинал видеть перед собой быков, бегущих на него с выставленными вперед рогами, и у других в том же роде. Еще один после принятия снадобья бросился на землю и, словно утопая, принялся изо всех сил дрыгать ногами и махать руками, борясь за свою жизнь; когда же действие средства стало ослабевать, он, словно потерпевший кораблекрушение и добравшийся до берега, стал выжимать волосы и одежду, облегченно переводя дыхание, как будто счастливо избежал гибели».

В химический состав белены и белладонны входят гиосциамин и его изомер атропин, а также скополамин. Общее содержание алкалоидов в этих растениях колеблется от 0,3 до 0,7 %, в зависимости от взятых на анализ частей и их свежести. Заметим, что по поводу наличия в красном мухоморе гиосциамина, атропина и скополамина до сих пор ведутся споры.

Современные исследователи прибавляют к химическому ряду веществ, способных оказывать влияние на изменение личности, лизергиновую кислоту (ЛСД). В Европе ее использование было не целенаправленным, а вызвано бытовым употреблением ржи, пораженной «маточными рожками» – грибком спорыньей (Claviceps), в котором кислота содержалась. Отсюда и эпидемии ликантропии, а точнее, эрготизма (от французск. «ergot» – «спорынья») [83, c. 261].

Рис. 3.13. Превращение в ягуара. Ольмекская глиняная маска. Мексика. 1200 г. до н. э.

В научных изданиях, за исключением «Американского справочника по психиатрии», термин «ликантропия» отсутствует и заменен диагнозами «шизофренический психоз» или «психоз на почве потребления токсинов», характеризующийся состоянием беспокойства, навязчивыми идеями религиозного содержания, проявлениями сексуальной озабоченности и гомосексуальными страхами. Психиатры Ф.Д. Сурави и Р. Банта в своей работе «Ликантропия возвращается» приводят случай, когда хроническое употребление наркотиков вызвало у пациента Х. убеждение, что он оборотень. Находясь в лесу, Х. проглотил ЛСД (химическая производная лизергиновой кислоты), после чего обнаружил, что его рука и все тело покрываются шерстью (сравните с изображениями шаманов с грибами на теле из Тассили-Аджер). Он почувствовал себя волком и испытал острое неконтролируемое желание ловить и поедать кроликов (сравните с рассказом Дэлги о лисе, поедающей куропатку). Это состояние преследовало его два дня. Через некоторое время ему стало казаться, что все знают о его волчьей натуре. Через несколько месяцев Х. прекратил принимать наркотики, за исключением марихуаны (конопли), но не перестал переживать свое обращение в волка. Вскоре Х. попал в психиатрическую больницу, что улучшения состояния, однако, не принесло [85, c. 37–40].

В тяжелых случаях интоксикации мухоморами мы можем наблюдать похожие состояния. Более того, такие ИСС нередко являются целью употребления мухоморов и других галлюциногенов шаманами, которые на время предоставляют свои тела духам (рис. 3.13). Это и имел в виду М. Элиаде, говоря, что одержимость силами, а не управление ими, является упадком изначальной шаманской традиции [19].

После «перевоплощения» наступал следующий этап – желание использовать возникший прилив сил, чаще всего в разрушительных действиях. Например, уже упоминавшиеся скандинавские воины-берсерки после принятия мухоморов начинали чувствовать себя волками и медведями. Они надевали на голое тело шкуры животных и, завывая по-звериному, рвались в бой, безжалостно круша все на своем пути:

«Чем жил, не помню, – рассказывает своим соплеменникам герой многих легенд Эр Согодох после встречи с так называемыми девушками-мухоморами. – Совсем из той жизни не помню. Помню, охотился на диких оленей. Подкрадывался. Целился. А это большие серые камни оказывались. Что же со мной было? Помню, костный мозг ел. Интересно, наладился ли мой разум или нет? Может быть, я много людей убил? Или еще что-нибудь сделал? Хорошо бы, чтобы мой разум совсем наладился» [167, с. 118].

Повышение полового влечения – черта очень характерная при приеме галлюциногенов: и мухоморов, о чем мы еще не раз будем говорить, и других растений. В ряде случаев сексуальное возбуждение и ИСС с идеями превращения в животных следуют одно из другого, причем иногда и без использования наркотических веществ. Х.А. Розенсток и К.Р. Винсент описывают следующий случай из психиатрической практики: «Психическое состояние 49-летней женщины требовало неотложного обследования ввиду преследовавшей ее навязчивой мысли, будто она становится волчицей и "ощущает себя как зверь с клыками и когтями". Она испытывала сильный страх и была уверена, что больше не принадлежит себе, говоря: "Я слышу внутри себя голос". В течение своего 20-летнего замужества эта женщина то и дело испытывала сильное половое влечение к другим мужчинам, женщинам и животным. Пациентка постоянно думала и грезила о волках, и вот за неделю до того, как обратиться к врачам, она, находясь в кругу семьи, разделась, приняла свойственную волчицам при спаривании позу и предложила себя своей матери. Весь эпизод длился примерно 20 минут. Наступившей ночью после коитуса с мужем пациентка пережила двухчасовой эпизод, во время которого она рычала, царапала и грызла кровать. Она заявила, что в ее тело вселился дьявол и она стала зверем. Все это время пациентка испытывала слуховые галлюцинации. Прием наркотиков или алкоголя в этом случае места не имел» [87, c. 34].

Рис. 3.14. Безумие по Веберу. 1853.

Во время прохождения курса лечения нейролептиками у пациентки неоднократно возникало чувство сексуального возбуждения с гомосексуальными и зоофилическими мотивами, которое она снимала с помощью мастурбации. Когда она смотрела на свое отражение в зеркале, то видела волчью морду. В завершение она написала в отчете для врачей: «Я не прекращу свои поиски того, чего я лишена… в моем настоящем замужестве… поиски косматого существа».

Еще один случай подобного перевоплощения в волка также проходил без приема галлюциногенов, в особом сне, который шаманы называют «священным». Это произошло с девушкой Л. из города Троицка: «Мне было 14 лет. Я была тогда тихой, вредной и затюканной девочкой. Животных любила всегда. И вот, представьте, мне приснилась волчья жизнь! Точнее, кусок волчьей жизни… Я целиком и полностью, всем своим существом была волк! Видела его глазами, слышала его ушами и чуяла запахи волчьим носом. Я думала волчьим мозгом! А ощущения реальны до мелочей. Уж сколько лет прошло, а я до сих пор не понимаю, откуда я могла знать, какая на вкус свежепойманная мышь! Откуда я знала, как волки… спариваются! Как сосут волчата! Часть волчьей жизни я прожила день за днем, с конца осени и до середины лета в одном-единственном сне. И по сей день, вспоминая, поражаюсь точности ощущений. Теперь я знаю о волках куда больше, чем в 15 лет, и убедилась, что в том сне не было ничего противоречащего действительности. Я тогда, в самом деле, побывала в волчьей шкуре… мое личное "я" в этом сне отсутствовало, точнее, было молчаливо. Это была не я, это была волчица, а я словно тихо сидела у нее в мозгах и не ощущала себя…» [88, c. 16–17]

Последние описанные примеры, как и рассказ Дэлги о лисе, вновь позволяют утверждать, что реальное достижение глубоких стадий ИСС может происходить и без наркотических веществ, по сходным моделям, что, по мнению М. Элиаде, является естественной архаической техникой шаманизма. Здесь можно добавить, что иногда ИСС, очень похожее на мухоморный транс, возникает при медитации на гриб без принятия; правда, из отмеченных случаев только у тех, кто знал о нем хотя бы от других. Из этого можно сделать предположение, что мухомор в древности применялся в шаманизме не только для конкретного внутреннего употребления, но и в качестве медитативной мандалы (священное изображение), настраивающей практикующего, ранее пробовавшего гриб, например, при инициации. Возможно, чукотско-эскимосское святилище Пегтымель и Тассили-Аджер в Центральной Сахаре как раз и являлись такими настраивающими мандалами. Это тем более кажется верным, поскольку во все времена растительные галлюциногены ценились дорого и были доступны только в определенное время, в частности жизнь плодовых тел грибов ограничивается несколькими месяцами конца лета – начала осени.

Глава IV
Легенды о девушках-мухоморах

Челькутх и духи леса

Несмотря на практически повсеместное распространение мухоморов по всей Сибири, их обильность и галлюциногенные свойства в разных регионах не одинаковы. Например, на Камчатке их довольно много, а в Колымском крае практически нет [92, c. 57]. Коряк с полуострова Тайгонос давал ительмену с Камчатки на ежегодных весенних торгах целого оленя за самую маленькую связку грибов [93, c. 37]. Бывало, что за один мухомор предлагали оленя, а то и трех [40]. В.Г. Богораз-Тан указывает, что среди палеоазиатских народов наиболее употребляли мухомор именно коряки. В Анадырском крае его применение продержалось до конца XIX века, после – все реже из-за распространившихся убеждений, что мухомор есть грешно и опасно.

На почве реальных опьянений мухоморами и игры воображения тех, кому они были недоступны ввиду отсутствия средств или религиозных противоречий, был создан целый пласт легенд о девушках-мухоморах (мухоморных девочках).

В мифологии коряков Эмемкут, сын Великого Ворона Кутха и дочери сороки Мити, восхищенный красотой мухомора, сделал его девушкой. По другим версиям, также корякского происхождения, в мухомор превратилась одна женщина, обидевшись на своего мужа. Женщина собрала своих детей, и они все вместе ушли под землю [46, c. 71]. Ительмены считают мухомор сверхъестественным существом женского пола, а в народных представлениях – еще и очень привлекательным, которое может увести за собой в лес незадачливого охотника, как это произошло с вороном Челькутхом, персонажем, противопоставляемым в ительменском фольклоре Великому Ворону Кутху (рис. 4.1).

Рис. 4.1. Одноногие (скачущие) девушки-мухоморы на петроглифах долины реки Пегтымель. Фото автора.

Как-то раз посватался Челькутх к дочери Кутха – Синаневт. Вскоре они поженились, и Синаневт родила сына. Челькутх и Синаневт жили весело, пока Челькутх не встретил в лесу красивых девушек-мухоморов. О своих жене и сыне он тут же забыл и остался жить в лесу. Синаневт по совету Кутховой сестры послала к мужу сына, чтобы он позвал его домой. Услышав песню сына, Челькутх натравил на него девушек-мухоморов, сказав им: «Пойдите, жгите его горячими головешками. Скажите ему: не я его отец». Девушки обожгли мальчику все руки, и он убежал к матери. На следующий день мальчика вновь отправили в лес, чтобы он передал Челькутху, что завтра все уезжают и увозят с собой добро – голод начнется. Челькутх, вновь услышав голос сына, говорит девушкам-мухоморам: «Пойдите, девушки, выпорите его ремнем как следует и огнем жгите. Пусть перестанет сюда ходить!» Девушки так и сделали.

Утром Синаневт и Кутхова сестра созвали всех зверей и уехали вместе с ними в лес к высокой горе. Забрались они наверх, склоны водой полили, чтобы получилась ледяная гора. Челькутх и девушки-мухоморы начали голодать: нет больше зверей, все следы пропали. Вспомнил тут Челькутх о жене и сыне и пошел домой. Приходит, и нет никого: все пропали. Следы привели его к высокой горе, да только как забраться наверх, склоны ледяные. Тогда он крикнул своей жене, чтобы она подняла его. Синаневт бросила вниз ремень, и когда Челькутх уже поставил ногу на вершину, обрезала ремень ножом. Полетел Челькутх вниз, упал, обмер, ожил, снова кричит, чтобы его подняли, а то с голоду умрет. На это Синаневт ему отвечает: «А почему ты с девками-мухоморами не живешь? Почему со своими мухоморами не живешь? Зачем сюда к нам пришел? Очень хорошо поступаешь! Сына всего измучил, теперь вот получай, что заслужил!»

Взмолился Челькутх о прощении, и Синаневт, поддавшись на уговоры, вновь сбросила вниз ремень. Когда до верха оставалось совсем чуть-чуть, женщина передумала и перерезала ремень. Опять Челькутх полетел вниз, упал, обмер, полежал, ожил. Раскаявшись, Челькутх обещал жене больше никогда не поступать так. Синаневт пожалела своего мужа и все же подняла его на гору. Обсушился Челькутх, обрадовался, стал есть, наелся. Снова стали они жить как прежде, много веселились. А девушки-мухоморы засохли и умерли [80, c. 558–560].

Рис. 4.2. Девушки-мухоморы чукотского святилища Пегтымель: а – одетая и обнаженная (фрагмент пляски вокруг жертвенного оленя); б – мухомор ведет шамана к «верхним» людям. Прорисовка автора.

Мотив увода очарованного охотника в лесную чащу с последующей заменой жены – черта, очень часто фигурирующая в фольклоре многих народов. Представлениям об уходе шамана с красавицами-аманатками как минимум несколько тысяч лет. Этот сюжет неоднократно встречается на петроглифах чукотско-эскимосского святилища Пегтымель (рис. 4.1, 4.2). В некоторых случаях у шамана при этом показан эрегированный фаллос. В.Г. Богораз пишет: «Если человек съел один мухомор, он увидит одного мухомора-человека, если съел два-три – увидит соответствующее число. Мухоморы берут человека за руки и уводят его на тот свет, показывают ему все, что там есть, проделывают с ним самые невероятные вещи» [94].

В приведенной ительменской легенде отражен символизм перехода употребляющего мухомор от восприятия обычной реальности к ИСС и обратно. Герой на время забывает и дом, и жену, и сына, пребывая (в своих видениях) в обществе мухоморов в виде красивых девушек. Из этого состояния очень трудно выбраться: чтобы вернуться домой, в реальный мир, Челькутху нужно взобраться на скользкую ледяную гору. Только проделав этот тяжелый путь (дважды герой падает вниз), он может наконец утолить мучающий его (от долгого пребывания в отстраненности) голод. Аналогичным образом эта легенда может быть рассмотрена и как опыт инициации, после которой герой становится иным.

Подобная легенда приводится и в собрании текстов «Белой книги», открытие которой приписывается австрийскому ученому Карлу Шерцеру. Он обнаружил ее в одном из святилищ на острове Вайгач в Заполярье. В легенде рассказывается о том, как пасынок Великого Ворона Кутха – Вороново Крыло – вступает в сговор с пятью сестрами-мухоморами, чтобы заполучить жену одного из героев по имени Эр Согодох – Медвежье Ухо. Вороново Крыло находит в тундре труп красивой замерзшей девушки и посылает к нему сестер. Девушки-мухоморы отогревают труп огнем и оживляют его. Когда покойница встает, девушки-мухоморы пробуют подражать ее походке и пению. Хорошо получается только у младшей сестры. Тогда они вновь умерщвляют покойницу и снимают с нее кожу вместе с ногтями и волосами. Младшая сестра надевает кожу покойницы, облачается в ее одежды и начинает соблазнять Эр Согодоха: «Разделась. Ноги широко расставила. Только попу никогда новому мужу не показывала (там находились завязки – О.Д.). А все остальное умела. Эр Согодох остался с ней. Забыл свою семью. Пленные от него сбежали. Олени по тундре разбрелись. А он с постели не встает. Вместо семени у него из члена уже кровь течет. А он все равно от девушки-мухомора не отходит. Случилось что-то с его разумом. Совсем рассудок потерял».

Очнулся Эр Согодох в тундре. Сидит на камне, а обувь полярными лисами объедена. Стал вспоминать, что с ним произошло, как он жил, что он ел все это время. Ничего не вспомнил.

Пока Эр Согодох был с мухоморной девушкой, Вороново Крыло пришел к его жене, но не смог вступить с ней в половой контакт из-за наличия у женщины зубов в вульве. Так и остался ни с чем. Когда Эр Согодох вернулся домой, он узнал, что прошло очень много времени, даже посмертные ритуалы по нему перестали проводить. Он еще чувствовал, что с его рассудком что-то не в порядке, и сказал жене: «Не живи со мной вместе, пока мой разум совсем не наладится… Вдруг убью тебя? Или еще что-нибудь тебе сделаю? Потому и боюсь пока жить вместе. Потом скажу тебе: "Ну, жена, начнем жить по-прежнему"» [167, с. 111–118].

От мухоморов к русалкам

Нельзя не отметить явное сходство образов девушек-мухоморов и русалок. По мнению профессора Снегирева, все поверья, связанные с русалками, вилами, нимфами, наядами и т. д., возникли из одного общего источника. Незначительные различия в их характеристиках связаны с климатическими условиями, особенностями жизни народа, их создавшего, степенью образованности и т. п. Некоторые исследователи считают, что слово «русалка» происходит от немецкого «Ruchelchen», то есть «красавица» и «род духа» [75, c. 57–58].

Девушек-мухоморов описывают как соблазнительниц, имеющих красивое лицо и стройное тело, иногда – одноногое. У них длинные густые волосы, часто рыжего, огненного цвета, но встречаются и белокурые, золотые, черные. В последнем случае обычно добавляют, что девушки-мухоморы носят красные шапочки, под цвет шляпки гриба. Девушки имеют небольшой рост (до 150 см), пышную грудь и, как правило, ходят обнаженными. Могут жить большими семьями в лесу, возле воды или болота. Охотно вступают в контакт с мужчинами и имеют с ними половую связь.

Все это можно сказать и о русалках, в том числе хвостатых (хвост – ножка гриба – одна нога), разве что они не носят красных шапочек, но и в рассказах о девушках-мухоморах они фигурируют далеко не всегда, и русалки чаще имеют две ноги, а не рыбий хвост (рис. 4.3).

Приведем примеры из фольклора разных народов о лесных и водяных духах.

М. Миропиев, изучавший в конце XIX века киргизские поверья о демонических существах, приводит следующую казахскую быль о кульдыргыш («заставляющая смеяться»): «Пишу со слов одной старухи. Эта старуха, когда была девицей, предводительствуя одной перекочевкой, увидала в густом лесу двух нагих девиц, у которых груди, закинутые назад, спускались до поясниц. Когда она увидела их, то, схватив крепко свою нагайку, погналась с криком за ними. Эти девицы, забросив груди за спину, бросились бежать от нее. Предвидя, что не догонит их, она остановилась. Вечером аул этой девицы остановился на ночлег в этом лесу. Когда ночью она легла на свою постель, то спустя несколько времени вокруг очага собралось несколько душ, которые шумели и не могли зажечь огня. Присмотревшись хорошенько, она признала в них виденных ею днем двух девиц. Когда она, взяв в руки нагайку и замахнувшись ею, спросила их: "Что вы здесь делаете?", тогда девицы убежали. На другой день она рассказала об этом отцу своему. Отец, услышав это, сильно испугался и сказал: "Наверное, это были кульдыргыш"» [95, c. 40–41].

Любимое занятие русалок – висеть на ветках деревьев, смеяться и кривляться. «В Белоруссии верят, – пишет М. Забылин, – что русалки бегают нагие, причем беспрестанно кривляются, так что видевший хоть одну из них сам будет всю жизнь кривляться» [75, c. 63]. Из-за боязни русалок белорусы в прошлом стремились защитить себя от их чар. В материалах П.В. Шейна по изучению быта русского населения Северо-Западного края есть такое сообщение, записанное со слов крестьянина Дмитрия Шваркуна: «Коли русалка к табе приставаць будзиць, ты на нее ня глядзи, а усе на землю и скажи: "Водзяница, лесовица, шальная дзевица! Отвяжись, откацись, у моем дворе ня кажись; табе тут ня век жиць, а нядзелю быць. Ступай у реку глубокую, на осину высокую. Осина, трясись, водзяница, уймись. Я закон принимау, златой хрест цаловау; мне с тобой не водзицца, не кумицца. Ступай у бор, у чащу, к лесному хозяину, ен табе ждау, на мху посьцелюшку слау, муравой усцилау, в изголовьице колоду клау; с ним табе спаць, а мяне, хряшшонаго, табе не видаць. Аминь"» [98, c. 526].

Рис. 4.3. Адольф Вильям Бугро. Русалки. 1878.

Равно как и девушки-мухоморы, русалки очаровывают мужчин и принуждают их к сожительству с ними. В грузинских легендах лесная царевна каджи, встретив мужчину, показывает на пальцах, на сколько лет она приглашает его к себе. Вначале она выставляет руки с растопыренными пальцами, на что нужно без слов отрицательно покачать головой. Потом каджи-женщина начнет уменьшать число пальцев, пока не дойдет до половины мизинца, означающего полгода. Если человек вновь не согласится принять приглашение, каджи-женщина убьет его на месте [99, c. 157].

В собрании Д.К. Зеленина есть упоминание, что русалки выбирают молодых мужчин и парней, потому что сношение с ними не только ново для них, но и заманчиво [76, c. 182]. «Русалка, защекотав мужчину, уносит его в свое жилище, где он оживает и делается ее мужем, – пишет М. Забылин в сборнике «Русский народ». – Окруженный невообразимой роскошью, он начинает но

Все права защищены. Данная электронная книга предназначена исключительно для частного использования в личных (некоммерческих) целях. Электронная книга, ее части, фрагменты и элементы, включая текст, изображения и иное, не подлежат копированию и любому другому использованию без разрешения правообладателя. В частности, запрещено такое использование, в результате которого электронная книга, ее часть, фрагмент или элемент станут доступными ограниченному или неопределенному кругу лиц, в том числе посредством сети интернет, независимо от того, будет предоставляться доступ за плату или безвозмездно.

Копирование, воспроизведение и иное использование электронной книги, ее частей, фрагментов и элементов, выходящее за пределы частного использования в личных (некоммерческих) целях, без согласия правообладателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность.

© Олард Диксон, текст, Москва, 2021

© Марина Габасова, дизайн, Москва, 2021

© Treemedia Content Oy, Hartola, Finland, 2021

Путь в страну мухоморов

Интервью к четвертому изданию книги «Мистерии Мухомора»

Как возник интерес к теме мухоморов?

Прежде всего, это интерес к традиционной культуре как таковой и шаманизму в частности, где употребление растений, изменяющих состояние сознания, – широко распространенное явление. В Америке шаманы используют для контакта с мирами духов кактусы, псилоцибиновые грибы, айяуаску, в Африке – корень ибоги, в России до недавних пор – красный мухомор. Если мы хотим понять суть этой культуры, основу мифотворчества, без этой темы не обойтись. Время старой этнографии, для которой было важно запечатлеть внешнюю сторону того или другого ритуала, без непосредственного участия и включенного в действие наблюдения, безвозвратно прошло, поскольку больше не отвечает требованиям познания. Современному миру – и этнографии, и психологии, и биохимии, и фармакологии – необходимы совершенно иные исследования, другой подход.

Первое издание книги «Мистерии Мухомора» вышло в 2005 году. Книга стала по-настоящему культовой. Что-то изменилось с тех пор?

Изначально я готовил эту работу как диссертацию для Института этнологии и антропологии РАН, но по ряду причин получилась книга. Честно говоря, я не ожидал, что она станет такой популярной, это все-таки достаточно специфичное изложение, отличающееся от моих других книг на тему шаманизма, особенно тех, что я пишу сейчас. Перефразируя слова Бон Джови, который как-то заметил, что для него нет большей пытки, чем смотреть старые ролики его группы, скажу, что, подготавливая четвертое издание «Мистерий», я испытывал похожие ощущения. Это касается и других моих книг 1990-х – начала 2000-х, когда мир ощущался иначе и я был другим. Но я сознательно глобально ничего не меняю, хотя могу по каким-то вопросам так уже не думать. Есть люди, которые всю жизнь пишут одну и ту же книгу, переделывая ее каждый раз под свой изменчивый возраст, и так она и остается в итоге незавершенной, а они сами – нереализованными. Со времени первого издания прошло уже много времени, но работ по теме мухоморов как не было, так и нет, за редким исключением, – старые труды Гордона Уоссона, который полагал, что легендарная сома, напиток бессмертия, содержала в себе красный мухомор; неоднозначная книга «Священный гриб и крест» Джона Аллегро, видевшего в грибах чуть ли не основу христианской мифологии, и некоторые другие. Из российских исследователей мне хотелось бы назвать прежде всего археологов – Николая Николаевича Дикова, открывшего святилище в честь мухоморов в долине реки Пегтымель на Чукотке, и Марианну Арташировну Дэвлет, собравшую по наскальным изображениям образ людей-мухоморов. Я очень благодарен Марианне Арташировне за внимание к моей книге, оказанную поддержку и разрешение использовать ее иллюстративные материалы. Но в целом ничего существенного не происходит. Да, другие растительные галлюциногены изучаются, но красный мухомор – нет.

Какое отношение к мухомору среди современных шаманов?

К сожалению, традиция правильного употребления красного мухомора практически забыта из-за долгих лет искоренения и преследования ее сторонников сначала церковью, а потом советской властью. Очень показательны в этом отношении две американские этномикологические экспедиции на Камчатку в 1994–1995 годах, обнаружившие только следы существования традиции, но не ее саму. Одна из последних знающих пути в страну мухоморов, шаманка Татьяна Уркачан из поселка Палана, с которой, кстати, встречались члены американской экспедиции, в 1996 году ушла в тундру по зову людей-мухоморов и больше не вернулась. С ней в свое время активно работала этнолог Елена Петровна Батьянова из Института этнологии и антропологии РАН. Конечно, кто-то из сибирских шаманов продолжает считать мухомор своим духом-помощником, но это уже совсем не те церемонии, соблюдавшиеся в прежние времена.

Но «мухоморная» тема сейчас очень популярна среди язычников, например в Амстердаме сухие мухоморы можно купить в кофешопе.

Популярность не есть знание. Из этого сделали просто товар на фоне увлечения некоторой части населения экспериментами с собственным сознанием. В таких вещах нужен проводник. Так, например, в Перу мырайо – шаман народа шипибо-конибо – познает пути айяуаски, отвара лианы каапи и чакруны, начиная с 12 лет! С самого детства его готовят к этому знанию, всю свою жизнь он придерживается строгой диеты, чтобы через несколько десятков лет стать шаманом. Или не стать, если того не захочет дух айяуаски. Об этом можно прочитать в моем очерке «Мырайо – шаманы, идущие к свету», написанном по результатам Международной этнографической экспедиции в Перу «Сон и экстаз в Амазонке – 2015», участником которой я был. Ведь главное вовсе не видения, а путь к Изначальному Свету, из которого создано все. Именно он, преломляясь и искажаясь в низших мирах, создает визуальные образы, имеющие начало в нас самих. Сейчас существует масса реконструкций этого пути, но вся проблема в том, что, если нет сохраненной реальной традиции и линии передачи, они придумываются умом, заполняющим пустоты. Здесь создаются новые боги или извлекаются из небытия старые; возникают жрецы, говорящие о необходимости жертвы, культы и идолопоклонство, в конечном счете.

Значит, пусть растет себе. Не надо брать.

Если не знаешь, что с этим делать и как собирать, – а это вообще большая тема, – то, конечно, пусть растет. Но из мухоморов можно приготовить настойку, которая поможет при некоторых заболеваниях, например снимет боль в костях. Некоторые исследователи считают, что капельный прием такой настойки улучшает состояние при онкологических заболеваниях, чему посвящен целый раздел в книге. Это очень ценный продукт в народной медицине.

Планируется ли продолжение «Мистерий Мухомора»?

Будет и есть продолжение темы. Уже состоялось несколько экспедиций в Сибирь, Центральную и Юго-Восточную Азию, Южную Америку, целью которых стало изучение использования магических растений местными шаманами. Написана серия очерков, вошедших в большую, но пока не изданную работу «В завтрашнем дне вчерашнего. Психоделическое путешествие вокруг света», вышел огромный атлас «Шаманские карты путешествия души и картография запредельных пространств», который объединяет фактически все карты потустороннего мира, нарисованные самими сибирскими шаманами, – как классические, сделанные сто и более лет назад, так и совершенно неизвестные, относящиеся к новейшему периоду истории. Идет сбор материалов для книги «За краем этого света», посвященной опять же теме картографирования потусторонних миров, но индейцами Америки.

Хотелось бы сказать что-то тем читателям, которые впервые откроют книгу «Мистерии Мухомора»?

Прежде всего, не надо считать, что написанное является руководством к действию. Это вовсе не пособие по употреблению мухоморов, а научная работа. Более того, и это мое убеждение и позиция, любое использование галлюциногенных веществ вне традиции и культуры, где оно имеет место среди шаманов, – это очень опасный путь в никуда.

Подготовила Ш. Ховенмей

Лима – Москва, 2018

Введение

Шаманизм и галлюциногены

Шаманизм как особая система знаний о мире, основанная на экстатическом опыте, возник, по некоторым данным, в период мезолита (9–12 тысяч лет назад) и совпал с окончанием ледникового периода, сопровождавшегося миграцией евроазиатских народов на север, вслед за уходящими от болотистой почвы крупными промысловыми животными [1, 2]. Это время характеризуется новым витком расцвета искусства предыдущего верхнего палеолита и распадом больших общин с образованием более мобильных мелких групп охотников, рыболовов и собирателей, связанных родовыми узами. «Если палеолит был для человечества школой мужества и организованности, – пишет академик Б.А. Рыбаков, – то мезолит стал школой находчивости и личной инициативы» [1, c. 167].

Мезолит внес изменения в религиозные представления; у человека появилось больше свободного времени, что дало возможность глубокому погружению в собственное сознание в поисках смысла окружающего бытия и самого зарождения жизни. «Исходя из религиозных свидетельств и уцелевших памятников поэзии и пластических искусств, совершенно ясно, – замечает О. Хаксли, – что в большинстве эпох (после палеолита – О.Д.) и у большинства народов люди придавали большую важность духовному ландшафту, нежели объективно существующему, и ощущали, что увиденное с закрытыми глазами обладает духовно более высокой значимостью, нежели видимое с открытыми глазами» [3, c. 33]. Те, кто особо преуспел в таком способе видения, и стали первыми шаманами.

Рис. 0.1. Использование психотропных веществ адептами: а – индийские йоги (садху) под действием чараса (конопли); б – принятие галлюциногенной эпены в амазонском племени яномама. Этнографические фотографии начала XX в.

Роль шамана как мастера экстаза, обладавшего способностью целенаправленно вызывать у себя измененное состояние сознания, была очень велика в первобытном обществе. Измененное состояние сознания (ИСС) – это любое психическое состояние, индуцированное различными физиологическими, психологическими или фармакологическими приемами или средствами, которое распознается как отклонение от обычного состояния бодрствования и бдительности [4, c. 14–15]. Благодаря шаману как мастеру ИСС устанавливалась связь между видимым – обычным миром живых существ – и невидимой обителью духов и умерших. С социальной точки зрения потребность племени удовлетворялась через косвенную идентификацию с шаманом, который регулировал различные групповые конфликты, находил причину возникновения болезней, устранял неудачи на охоте, устанавливал различные культурные табу и т. д. [4, 5, 6].

Для облегчения вхождения в ИСС, при возрастающей потребности общества к этому действию, нередко применялись различные растения и грибы, имеющие психотропный (психодислептический, психоделический) эффект, изменяющие психологию человека и влияющие на его умственную деятельность (рис. 0.1 а, б). Собственно, это не было новшеством в мезолите, так как подобные вещества были известны еще в верхнем палеолите, не менее 35–40 тысяч лет назад, и непосредственным образом повлияли на культуру и искусство. Это убедительно показали в своем исследовании Дэвид Льюис-Вильямс и Томас Доусон, предложившие нейропсихологическую модель эволюции человеческого мышления, согласно которой культурный взрыв был вызван именно психотропным воздействием на человека некоторых видов растений [218].

Согласно фармакологу Ж. Деле, психотропные вещества делятся на три группы: 1) успокоительные и снотворные; 2) стимуляторы, включая амины; 3) галлюциногены [7]. В последнюю группу, наиболее интересную с позиции поставленной задачи, входят многочисленные виды растений и грибов: чакруна, спорынья, кактусы пейот и Сан-Педро, дурман, белена, красавка, псилоцибиновые грибы, мухомор и др., а также выделенные из них или химически синтезированные вещества: диметилтриптамин (ДМТ), лизергиновая кислота (ЛСД), мескалин, атропин, псилоцибин, мускарин, мусцимол и т. д. Все эти препараты при том или ином применении внутрь связаны с изменением протекающих в головном мозге химических процессов и объединены еще одним термином (наравне с предыдущими группами) – наркотики. Правомочность этого термина для галлюциногенов очень сомнительна, но исследование подобного рода выходит за рамки данной работы.

Используя галлюциногенные средства, шаман или колдун мог в любое время вызывать у себя требуемое состояние экстаза и, направляя свое сознание в нужное русло, добивался тех или иных результатов: от предсказания будущего и любовной ворожбы до поиска потерянных душ и вызывания паники в рядах врагов. При этом галлюциногены употребляли и неискушенные в общении с потусторонними силами шаманисты для достижения чувства единения с природой, целительного катарсиса, ощущения прикосновения божества, своей причастности к вечному круговороту вещей[1].

Ощущения блаженства, счастья, внутреннего подъема и легкости, часто сопровождаемые эффектом парения в облаках или движения по небу на коне, дает, например, опиум, производимый из семян мака (Papaver somniferum). Существуют доказательства, что опиумный мак культивировался уже около 6000 лет назад шумерами и ассирийцами, а древние египтяне открыли его медицинское использование в XV веке до н. э., о чем есть свидетельство в «Лечебном папирусе из Фив» [8]. В Таиланде и Бирме есть легенда, согласно которой опиум дала людям небесная принцесса Нин. В нее был влюблен один молодой человек, и, чтобы уменьшить его страдания, во сне к нему пришла принцесса Нин и сказала: «Собери белый сок зернышек мака и закури его – он вытекает из моего сердца, и ты хотя бы на короткое время вернешь счастье нашей любви» (рис. 0.2 а).

Рис. 0.2. Использование наркотических веществ обычными людьми для ощущения присутствия божества и удовольствия: а – курильщик опиума из Кантона (Бакбо, Северный Вьетнам), начало XX в.; б – курильщица гашиша из Ирана. 1901.

Х.В. Майер полагает, что использование перуанской коки (Eryhoxylum coca) началось около 3000 лет назад древними инками. Это растение считалось собственностью правителя, его листья подносились божествам в качестве жертвоприношения, а также жевались для снятия усталости, чувства голода и жажды. Листья коки находят во многих перуанских мумиях, датированных I веком до н. э. – I веком н. э., и традиция их употребления существует по сей день.

Согласно индийской легенде, конопля (Cannabis) произошла от волос самого бога Вишну. Они упали с его головы в пену и были перенесены потоком на землю во время приготовления священного напитка «жизни без смерти». Известно, что еще в 2700 году до н. э. китайский император Шен Нунг предписал употреблять настой конопли в качестве лекарства от подагры и рассеянности. Экстаз, вызванный дымом от ее сжигания, был известен и в Древнем Иране, где его нередко применяли в любовных играх (рис. 0.2 б), а также во многих других культурах Азии и Европы [9].

Интересен миф об открытии кактуса пейот (Lophophora williamsii), являющегося важнейшим средством в ритуальной практике коренных народов Мексики, например уичолей. Верховный шаман (маракаме) этого народа Аполонио Каррильо рассказывал: «Татевари, Дедушка Огонь, объединил предков и привел их в Вирикуту, землю пейоте. На вершине холма Эль-Кемадо (Обожженный) он показал им вход в бездонный колодец. Именно там предки попробовали пейоте и воспели акт творения. И именно там земная поверхность совпадает с подземным миром и образует пятую сторону света» [10].

Рис. 0.3. Каменные воины-грибы. Мексика. X в. до н. э. – VI в. н. э.

Рис. 0.4. Древнегреческие божества плодородия Деметра и Персефона с «волшебными» грибами в руках. Барельеф из Элевсина, где проводились мистерии. 450 г. до н. э.

Многие галлюциногены растительного происхождения шаманы называют «плотью» или «пищей» бога. Помимо упомянутых мака, коки, конопли и пейота этот термин разделяют некоторые виды грибов, способных вызывать ИСС. Прежде всего к ним относятся «магические» грибы рода Psilocybe из семейства Strophariaceae (псилоцибиновые грибы) и Amanita muscaria (красный мухомор). В переводе с греческого слово «псилоцибе» означает «лысая голова» из-за гладкой текстуры шляпки. Мексиканские ацтеки, которые использовали эти грибы в ритуальных целях уже 3500 лет назад, именовали их теонанакатль, что дословно переводится «тело богов» [11, 12, 13] (рис. 0.3).

В настоящее время в мире насчитывается всего более 200 видов психоактивных грибов (из ряда Psilocybe галлюциногенами признаются 81 из общего числа 144). Многие из них были известны в глубокой древности. До сих пор в Гватемале сохранились остатки святилищ 2500-летней давности с каменными изваяниями в виде людей-грибов. У некоторых божеств грибы выступают в качестве атрибутов, в другом случае они покрывают их тела или являются предметом подношения друг другу (рис. 0.4, 0.5). Грибы-мегалиты есть и на юге Индии в штате Керала. Они называются kuda-kallu и имеют возраст около 3000 лет (рис. 0.6). В пещерах Северной Африки – Тассили (Алжир), Джебель-Оунат (Египет), Тадрат-Акакус (Ливия), Эннеди (Чад) – древние художники рисовали грибообразные фигуры на стенах 6500–9000 лет назад [11]. Это нашло отражение и в некоторых изображениях Древнего Египта периода XVIII династии фараонов (рис. 0.7). Наскальные петроглифы в честь духов-мухоморов имеются и на Чукотке в районе реки Пегтымель, о чем еще неоднократно пойдет речь.

Рис. 0.5. Раннехристианская фреска, изображающая вкушение плода познания, под которым некоторые исследователи видят красный мухомор.

Этнограф Добкин де Риос, известный специалист в области исследования растительных галлюциногенов, полагает, что психотропные вещества сыграли важнейшую роль в эволюции гомо сапиенс как вида и стимулировали речь и общение благодаря необычному восприятию реальности. Этот фактор, в свою очередь, вызвал и потребность в их дальнейшем употреблении [14, c. 13]. Это положение разделяют и многие другие исследователи вопроса. А. Покорны считает, что видения, полученные в результате приема галлюциногенов, послужили основой палеолитических изображений и орнаментов, найденных в Чехословакии [15]. Опираясь на факты из антропологии, этнографии, истории, психологии, психофармакологии, ботаники и культурологии, Т. Маккенна поддерживает мысль о влиянии галлюциногенов на человека. Согласно его взгляду, галлюциногены вызвали определенные мутации, которые привели к развитию воображения и оказали существенное влияние на возникновение языка и религии: «Там, где растительные галлюциногены не встречаются, обновление культуры происходит очень медленно (если происходит вообще), но мы видим, что в присутствии галлюциногенов культура регулярно знакомилась со все более новой информацией, с новым сенсорным вводом и поведением и таким образом продвигалась ко все более и более высоким состояниям саморефлексии. Шаманы были авангардом этого творческого процесса» [16].

Рис. 0.6. Kuda-kallu. Керала, Индия. X в. до н. э.

Рис. 0.7. Грибы в религиозном искусстве Древнего Египта. XIV в. до н. э.

Основатель этномикологии Р. Гордон Уоссон, первым отстоявший идею влияния психоактивных растений на человеческую эволюцию, пишет: «В трансе своем шаман уходит в дальний путь – в место ушедших предков, в нижний мир или туда, где обитают боги; и эта страна чудес, смею я утверждать, как раз там, куда доставляют нас галлюциногены. Они – врата к экстазу… Экстаз – самая суть шаманизма. Неофит из большого города связывает грибы в первую очередь с видениями, но для тех, кому знаком индейский шаманский язык, грибы через шамана "говорят". Гриб – это слово, es habla… Гриб дарует курандеро (целителю – О.Д.) то, что греки называли логосом, арии – ваком, веды – кавьей» [17, с. 225].

В «Дороге в Элевсин» Р.Г. Уоссон пишет о галлюциногенных грибах как о некотором рубеже между звероподобным человеком каменного века и пробужденным человеком последующих этапов: «Гриб позволил ему (человеку – О.Д.) видеть то, что не может видеть око смертного… И от простого снадобья приходит невыразимое – экстаз» [18, с. 23].

Со всеми доказательствами не соглашается крупнейший знаток архаических техник экстаза Мирча Элиаде. Он признает, что определяющий элемент шаманизма – это экстаз, а сам шаман – мастер этого состояния, способный покидать физическое тело и предпринимать космические путешествия «в духе», но считает, что такие явления, как одержимость духами с отсутствием контроля над вошедшими силами и использование наркотиков для достижения транса, являются деградацией оригинальных ИСС [9]. «Высшая цель шамана, – пишет М. Элиаде, – оставить тело и подняться на Небо или спуститься в Ад, а не позволить себе быть одержимым ими (духами – О.Д.)» [19]. Особо он выступает против теории о том, что принятие галлюциногенов в прошлом привело к открытию шаманского экстаза: «Наркотики являются только вульгарным заменителем "чистого" транса… Интоксикации (табак, алкоголь и т. п.) являются недавними нововведениями и знаменуют собой определенный упадок шаманской техники. Наркотическим опьянением пытаются имитировать духовное состояние, которое уже не удается достичь иным способом. Упадок и, следует добавить, вульгаризация мистической техники, как в Древней и современной Индии, так и на всем Востоке, – повсюду мы встречаем это странное смешение "трудных" и "легких" путей достижения мистического экстаза или какого-либо иного решающего переживания» [9, c. 294].

Рис. 0.8. А. Волле. Яд Будды (курильщики опиума).

Исходя из данных археологии, наркотики не могли быть нововведением в шаманизме, в том числе и в Индии. Многие этнографы и фольклористы также сообщают, что в традиционных обществах, где шаманизм проявляет себя наиболее ярко, различные психотропные вещества используются, и их применение подкреплено соответствующей мифологией. Напротив, там, где искусство экстаза приходило в упадок из-за сложившейся политической ситуации или под давлением поздних религиозных систем (христианства, ислама и др.), использование растительных галлюциногенов для достижения мистических откровений фактически прекращалось, уступая место вульгарному их применению наравне со спиртными напитками и опиумом (рис. 0.8), который, кстати, в ранний период советской власти в Семиречье определял денежное обеспечение и хранился в Государственном банке (рис. 0.9). Такое положение можно видеть в докладе «Об изучении и охране окраинных народов», зачитанном в Большой коллегии Народного комиссариата по делам национальностей РСФСР 27 марта 1923 года относительно коренных народов Чукотки, исконно употреблявших красный мухомор: «Торговля спиртными напитками, опиумом, гашишем, кокаином, сушеным мухомором (выделено О.Д.) и другими подобными средствами должна быть, безусловно, запрещена. Запрещение должно быть поддержано достаточно суровыми наказаниями при непременной конфискации запрещенных товаров и самих перевозочных средств» [20].

Рис. 0.9. Платежное средство (бон), обеспечивающееся «опием, хранящимся в Государственном банке, и всем достоянием области Семиречья». Казахстан. 1919.

Рис. 0.10. Тувинский шаман с пучком веток горящего артыша – горного можжевельника. Фото автора. Кызыл, Тува.

В таких условиях в СССР произошло переосмысление ценностей. Подрастающее поколение из числа коренных народов Сибири и Крайнего Севера стало сторониться опыта своих предков и древних обычаев. Мухоморы отошли в прошлое вместе с шаманами, но различные стимуляторы, способствующие отрешенности от обычного мира, остались. К растительным средствам, применяемым до сих пор в Сибири, относятся: багульник (Ledum palustrel, Ledum hypoleucum), можжевельник (Juniperas macropoda), полынь (Artemisia absinthium), чабрец (Thymus serpyllum L.) и др. При сжигании листьев этих растений образуется дым, создающий благоприятное пространство для проведения шаманского сеанса. Например, длительное вдыхание дыма от листьев и веток горного можжевельника – артыша – может вызвать опьянение, общее возбуждение, галлюцинации, бред и даже транс [21]. С помощью артыша тувинские шаманы очищают свой костюм и бубен перед камланием и считают его лучшим средством для изгнания злых сил (рис. 0.10). Схоже действует и багульник, который удэгейские, нанайские и нивхские шаманы бросают во время камлания в очаг или на раскаленную сковородку [22]. В Хакасии для этих целей традиционно используют чабрец (богородскую траву) [23]. Есть сведения об употреблении городскими шаманами белены, белладонны (красавки), дурмана, красного перца, гортензии, укропа, мускатного ореха и др.

Исходя из широчайшего применения в шаманизме различных веществ, вызывающих легкую стадию опьянения или даже самовнушенного транса, новосибирский исследователь А.В. Шаповалов, анализируя роль галлюциногенов в прошлом и настоящем, приходит к спорному мнению относительно связи силы наркотика с чистотой шаманского опыта: «В последовательной смене магического и шаманского при достижении транса можно проследить определенную тенденцию: чем сильнее наркотик, тем меньшую роль играет шаманский транс сам по себе; чем слабее наркотик, тем большее значение приобретает техника контролируемого транса. В крайних случаях последний приобретает символическое значение, прямой эффект практически не используется» [187].

Тем же автором была сделана попытка связать употребление галлюциногенных и психотропных веществ в культовой практике народов Сибири с определенными историческими этапами. Им была предложена следующая таблица.

«1-й этап – тестирование – относится к самым ранним этапам освоения Сибири человеком, когда многие растения просто пробовались на вкус в ходе пищевых экспериментов.

2-й этап – магическое использование; осознав галлюциногенное влияние препаратов, люди стали использовать их в магических, скорее всего, коллективных ритуалах. Не исключено, что к этой эпохе могут относиться "грибные" археологические артефакты и использование мухоморов народами Северо-Восточной Сибири, которые так и не перешагнули рубеж этого этапа.

3-й этап – реликтовое использование, когда силу психотропных препаратов используют только отдельные люди в ходе ритуально-обрядовой, чаще всего лечебной практики. Именно на этой стадии находились народы Дальнего Востока, эвенки и обские угры.

4-й этап – символическое использование. Это и есть собственно шаманский этап, когда наркотические средства воспринимаются только как символы; они функционально вытесняются из ритуальной практики в зону бытового потребления, где становятся атрибутом праздничного (измененного) состояния социума» [187].

Все эти этапы и связанные с ними характеристики в целом соответствуют духу взглядов М. Элиаде, который, как уже отмечалось выше, считал, что употребление галлюциногенов привело к упадку шаманских традиций как таковых. Отличие состоит в том, что А.В. Шаповалов относит возникновение первых представлений о могущественных духах растений к визионерским экспериментам в ритуально-обрядовой практике дошаманского периода.

В 1973 году М. Элиаде и Р.Г. Уоссон несколько смягчили свои антагонистические представления о роли психоделиков, но спорных вопросов остается много. Некоторые современные исследователи, разбирая случаи использования красного мухомора коренным населением Урала, Сибири и Крайнего Севера, считают, что его употребление нужно рассматривать отдельно от описания шаманской практики или, в крайнем случае, параллельно ей [187, 185].

Вот что пишет по этому поводу А.А. Бурыкин: «…Употребление мухомора в целях изменения физического и ментального состояния у народов Сибири не находилось в связи с шаманской практикой, его употребляли чаще обычные люди, чем шаманы… Очевидно, за использованием мухоморов и, возможно, иных галлюциногенных средств у народов Сибири стоит какая-то иная практика общения человека с духами, которая во вторичных формах может пересекаться с шаманством, но пока ясно только одно: к собственно шаманству эта практика имеет очень косвенное отношение, чтобы не сказать: не имеет никакого отношения» [185, с. 108–109].

Даже у приверженцев нейропсихологической и психоделической теории эволюции человеческого сознания нет единого мнения о том, какой из растительных галлюциногенов сыграл наиболее значительную роль. Чаще всего в качестве возможного кандидата выдвигают псилоцибиновые грибы.

«Целый ряд доказательств говорит в пользу того, что Stropharia cubensis (вид грибов, содержащих псилоцибин – О.Д.) и есть то прарастение, та пуповина, которая во времена палеолитического культа Великой Рогатой Богини предоставляла нам такое знание, что мы способны были жить в динамической гармонии с природой, друг с другом и с самими собой», – размышляет Т. Маккенна в «Пище богов» [16].

Российский ученый-универсалист В.В. Налимов, продолжая исследования Уоссона, приходит к выводу, что «раскрытие» способностей человеческого мозга произошло через употребление красного мухомора. Мухомор активизировал развитие воображения и общения, что вызвало создание символических систем и расцвет искусств [24]. Отдельные исследователи выдвигают даже предположение, что исход древних славян из Киева на север был связан с употреблением красного мухомора: в Приднепровье этих грибов гораздо меньше, чем в северных и восточных регионах, где они растут в изобилии [25]. Конечно, такая гипотеза очень спорна и вряд ли заслуживает большого внимания, хотя роль красного мухомора в культуре народов Севера и Сибири действительно огромна.

До сих пор теме красного мухомора не уделялось достаточного внимания, чего нельзя сказать, например, о псилоцибе, пейоте или отваре из лианы каапи и чакруны – айяуаске. Большинство исследований роли мухомора в традиционном обществе имели фрагментарный и бессистемный подход, а то и вовсе поверхностный. Этнологическим изучением интоксикаций мухомором у народов крайнего северо-востока Азии еще в середине XVIII века занималась Императорская академия наук в Санкт-Петербурге, где в 1755 году была издана двухтомная работа участника Великой Северной экспедиции 1733–1743 годов профессора С.П. Крашенинникова «Описание земли Камчатки». В ней описывались опьянения мухомором на пирах коряков и у «самосбродных» казаков на нескольких страницах (т. 2, гл. 4, с. 108–110). Помимо С.П. Крашенинникова изучением способов употребления мухоморов занимались и другие участники вышеуказанной экспедиции – Г. Штеллер («Описание земли Камчатки, ее жителей, их нравов, образа жизни и обычаев») и Я. Линденау («Описание народов Сибири (первая половина XVIII века): историко-этнографические материалы о народах Сибири и Северо-Востока»). Нельзя не отметить и важность сообщения К. Мерка, входившего в состав Северо-Восточной географической экспедиции Биллингса – Сарычева («Этнографические материалы Северо-Восточной географической экспедиции 1785–1795 годов»). В конце XIX века и до середины ХХ века в связи с ИСС мухомором также занимались этнографы В.Г. Богораз-Тан и В.И. Йохельсон (Северо-Тихоокеанская экспедиция). В 1957 году в Нью-Йорке выходит монументальный двухтомник «Россия: грибы и история» Р.Г. Уоссона и В.П. Уоссон, которые впервые объединили известные на тот момент исследования в области микологии и этноботаники, в том числе и данные по красному мухомору.

Среди современных исследователей вопроса можно выделить Н.Н. Дикова, открывшего в 1967 году чукотско-эскимосские петроглифы мухоморного святилища на реке Пегтымель; Е.М. Мелетинского, сделавшего типологический и исторический анализ мифов о культурном герое Вороне, использующем мухомор для увеличения силы; М.А. Дэвлет, сложившую по наскальным изображениям образ людей-мухоморов; Е.П. Батьянову, собравшую данные о применении мухоморов на Камчатке и Чукотке (1993–1999); А. Уркачан, описавшую праздники с обрядовым применением мухоморов; М.Г. Молдавана и А.А. Гродзинскую, изучающих общетоксическое и нейротропное действие базидиальных грибов и др.

Целью и задачей написания работы, посвященной применению мухомора в шаманской практике и в целительстве, основанной преимущественно на примере народов Урала, Крайнего Севера и Сибири, является обобщение имеющихся фольклорно-этнографических материалов и исследование вопроса с привлечением новейших данных из области археологии, психологии, психиатрии, химии, биологии, микологии и других наук, что дает более объективное раскрытие темы. Также проводится ряд дополнений, уточнений и корректировок на основании полевых работ, выполненных автором в 1991–2007 годах (методы включенного наблюдения и интервьюирование), и личного опыта употребления красного мухомора в связи с участием в различных шаманских обрядах, проводимых профессиональными служителями культа. В целом работа имеет системный подход и комплексный характер с использованием сравнительно-исторического и сравнительно-типологического методов исследования.

В ходе сбора данных установлено, что в шаманской практике с применением красного и иных видов мухоморов первостепенное значение имеет соблюдение различных условностей (правила сбора, сушки, хранения, ритуализм употребления и т. д.) и только во вторую очередь – интоксикация конкретными алкалоидами (мускарином, мусцимолом и пр.), вызывающими общий фон (опьянение, возбуждение, сон) шаманского опыта. Немаловажную роль играют и мифические представления о мухоморе, которые управляют ходом видения при возникающих изменениях сознания. Сведения конкретных шаманов, употребляющих красный мухомор, и шаманистов, только слышавших о применении галлюциногенного гриба, различны, но вместе образуют некую комплексную модель восприятия обычной реальности через опыт употребления мухомора. При этом система ценностей и смыслов интерпретируется через символизм самого гриба и связанного с ним экстатического опыта (своего или чужого). Так возникает особый мир, «мухоморный», с одной стороны, и земной – с другой, где возможны и шаманские полеты, и превращения человека в животных, и неожиданные встречи с самими духами мухоморов – карликами, великанами и опасными девушками-красавицами, уводящими незадачливого охотника в дикие дебри разума.

Глава I

Красный мухомор и другие мухоморы

Царство грибов

Грибы появились в протерозойскую эру, более миллиарда лет назад, и произошли, предположительно, от бесцветных примитивных жгутиковых организмов, обитавших в воде. Вначале они вели исключительно паразитический образ жизни, питаясь за счет иных существ. Окончательно сформировались грибы около 76 миллионов лет назад, то есть тогда они уже выглядели, как сейчас [26, 27]. Всего на Земле существует около 160 тысяч штаммов грибов.

В древнем мире о грибах упоминали философ Теофраст (IV–III века до н. э.), после – «отец ботаники» Диоскорид (I век н. э.). Плиний Старший (I век н. э.) сделал первую попытку классифицировать грибы на две группы – съедобные и несъедобные. До конца XVI века о грибах мало что было известно. В «Травнике» Клузиуса, в котором приводится описание более ста видов грибов, они называются «детьми богов, ибо родятся без семян, не так, как другие». Двумя веками позже французский ботаник Веян утверждал, что грибы созданы дьяволом, чтобы нарушить гармонию природы. На Руси грибы за выпуклые шляпки называли «губы» (от древнеславянского «гърб» – «горб»). В некоторых местах Сибири это слово еще можно услышать в бытовой речи [26, 27]. Губы считались одушевленными существами, как весь животный мир. Они могли даже затеять собственную войну. В одной русской народной сказке из сборника А.Н. Афанасьева рассказывается о том, как однажды гриб Боровик, сидя под дубочком, созвал остальные грибы с призывом идти воевать против царя Гороха. Белянки, рыжики, волнушки, опенки отказались, назвав различные причины: высокий ранг, неповинность, богатство, слабость и т. д. Согласились встать под начало Боровика только дружные грузди [28, c. 56].

Рис. 1.1. Грибы на раннехристианской фреске.

В 1729 году итальянский ученый Микели с помощью микроскопа обнаружил у грибов споры. Карл Линней в труде «Система природы» (1735) поместил грибы среди растений, не имеющих цветов. В период с 1821 по 1832 год выходит фундаментальная работа Фриза «Система микологии», в которой рассматривается несколько тысяч разновидностей грибов. Но наука микология (от греческого «микос» – «шампиньон») возникает только в конце XIX века.

В ходе микологических исследований было установлено, что грибы питаются органическими остатками растительного и животного происхождения, иногда – клетками живых организмов. Тело гриба состоит из тонких нитей – гифов. Гифы образуют и грибницу, которая впитывает из почвы питательные вещества. В десяти кубических сантиметрах почвы может находиться до восьми километров паутинок, а гифы всего одного гриба могут покрыть до десяти квадратных километров.

Большинство грибов размножаются половым путем с помощью спор и растут семьями по нескольку штук. На данный момент многие биологи помещают грибы в самостоятельную группу между растительным и животным мирами, исходя из особенностей обмена веществ и строения клеток, а также отсутствия хлорофилла.

Род Amanita

Большинство коренных народов Сибири и Крайнего Севера грибы в пищу не употребляют. Исключение составляет красный мухомор, который шаманы считают за его внешний вид и, главное, за галлюциногенные свойства царем всех грибов [14, 16, 23, 24, 25, 29]. По народным русским приметам, если мухоморов в лесу много, значит, и других грибов тоже достаточно [30]. Однако обычные люди, не занимающиеся общением с духами, опасаются использовать мухоморы, полагая их ядовитыми. Это отразилось и в фольклоре, где мухомор является пищей ведьм, например Бабы-яги, и в современной поэзии, особенно «детской» и «просветительской»:

• Возле леса на опушке,
• украшая темный бор,
• вырос пестрый, как Петрушка,
• ядовитый мухомор.

Е. Алексеев [31]

• Дед Тарас сказал сердито:
• – Ты, поганка, ядовита,
• Значит, ты и мухомор —
• Не грибы, а просто сор.
• Вас – ни в суп, ни в маринад,
• Вам в лесу никто не рад.

В. Головнин [32]

Ж. Бросс, исследуя природу табу на мухоморы среди нешаманов, приходит к выводу: «Безусловно, в то же самое время, как возник интерес к употреблению мухомора, стала известна связанная с этим опасность. Поэтому мухоморы было позволено применять только тем, кто благодаря своим врожденным способностям отличался от всех остальных. Спонтанная способность этих людей к экстазу поддерживалась и развивалась, ибо они играли в племени определенную роль в интересах всех его членов. Лишь они одни умели правильно использовать свойства гриба или других галлюциногенных растений, они одни умели благодаря этим свойствам достичь экстаза, только они были способны извлечь из всего этого пользу. Для всех остальных употребление в пищу священного растения представляло по сравнению с незначительной пользой слишком большой риск, посему употребление грибов запретили, исключая определенные обстоятельства и только под руководством посвященного проводника, шамана, – точно так же, как мы видим это и в связи с пейотом. По мере того как религии удалялись от соглашения с природой, от той космической гармонизации, с которой изначально они были связаны, культ растений становился тайной, в которую оставались посвящены лишь немногие избранные» [5, c. 228].

Рис. 1.2. Гравюра Яна ван де Вельде. Ведьма. Нидерланды. 1626.

Подобной политике по отношению к мухомору способствовала в России активная пропаганда среди некогда языческого населения идеи вредности, ненужности и ядовитости этого гриба, проводимая вначале православной церковью близ возведенных острогов, а в ХХ веке – советской властью, боровшейся с шаманством и его пережитками в Сибири и на Крайнем Севере.

Действительно, многие грибы из семейства мухоморов (Amanita) ядовиты, но среди них есть съедобные (цезарский мухомор, мухомор толстый, мухомор серо-розовый, поплавок шафрановый [33], мухомор шишковидный [34]) и условно съедобные, то есть съедобные после особого приготовления (мухомор краснеющий [34], красный мухомор [5, 25, 30, 35], пантерный мухомор [36]).

Например, известный польский профессор Веленовский считает, что красный мухомор (Amanita muscaria) можно употреблять в пищу, если снять окрашенную пленку со шляпки. Некоторые народы Азии, Европы и Африки говорят о высоких вкусовых качествах этого гриба [5, c. 230; 35, c. 56]. А.А. Соболев (1938 г.р.), в прошлом житель Севера, ныне – Москвы, рассказал, что из-за голода во время Второй мировой войны стал есть похлебку из красных мухоморов, готовя ее, как обычный грибной суп, без особой обработки. С тех пор он употребляет красные мухоморы постоянно, отмечая их питательность, вкусность и тонизирующий эффект [30]. Березовские эвены (1970–1980-е годы) долго отваривают грибы, несколько раз сливая воду перед приемом в пищу [29, c. 217]. Красные мухоморы поедают некоторые животные: сороки, белки, бурундуки, олени, лоси, коровы, козы и т. д. [35, c. 55].

Пантерный мухомор (Amanita pantherina), по некоторым данным, также годится в пищу после снятия со шляпки верхней пленки и тщательной тепловой обработки. Пробовавшие кушанье из пантерных мухоморов говорят, что по вкусу они похожи на отварного кальмара или белое мясо цыпленка [36, c. 222].

Цезарский гриб (Amanita caesaria) начали употреблять как лучший среди всех съедобных грибов еще в Древнем Риме, где его называли «болети». Ювенал неоднократно упоминает цезарский мухомор в своих «Сатирах»: «Бедным друзьям подают другие грибы, неважного сорта, болети – хозяину».

По одной из версий, римский император Клавдий (I век н. э.) был отравлен своей женой и будущей матерью Нерона Агриппиной, по приказу которой цезарский мухомор был заменен смертельно ядовитой бледной поганкой (Amanita phalloides), также относящейся к семейству мухоморов [26]. От бледных поганок (белых мухоморов) скончались и французский король Карл VI, и папа римский Климентий VII. В русских народных представлениях бледная поганка является женой красного мухомора, который руководит целым воинством из поганок, подделывающихся под съедобные грибы [37, c. 219].

• С той поры, с той далекой поры —
• …Чахлый ельник, Балтийское море,
• Тишина, пустота, комары,
• Чья-то кровь на кривом мухоморе.

Г. Иванов

Среди специалистов единого мнения о степени ядовитости и съедобности отдельных представителей Amanita нет. Все без исключения признают ядовитыми бледную поганку (A. phalloides), мухомор весенний (A. verosa), мухомор колючеголовый (A. echinocephala) и мухомор Виттадини (A. vittadinii). Относительно опасности красного и пантерного мухомора, которую некоторые исследователи вообще не разделяют, ведутся споры. Дело в том, что химический состав этих двух представителей семейства очень непостоянен и сильно колеблется в зависимости от условий произрастания. К этому выводу пришли российские микологи А.И. Молочников и А.Е. Коваленко. Нерешительность в оценке токсичности обуславливается и общераспространенным убеждением, что красный мухомор ядовит [5, c. 230]. Обычно, разбирая A. muscaria и A. pantherina, исследователи указывают общие симптомы отравления: рвота, расстройство желудка, шум в ушах, головокружение, боль в животе, холодный пот, сонливость, – после чего делают заключение, что смертельные случаи редки [33, c. 61], а точнее, никто от них не умер. Чтобы раз и навсегда решить вопрос опасности употребления красного мухомора, известный русский натуралист Д. Кайгородов на научном собрании в 1851 году съел на глазах у присутствующих 0,5 кг приготовленных грибов без последствий для здоровья. Тем не менее спустя полтора столетия эта тема в научных кругах остается открытой.

Вид muscaria

Красный мухомор (семейство Amanitaceae, род Amanita, вид muscaria) отличается от других видов мухоморов прежде всего своей ярко окрашенной шляпкой – от оранжевого у молодого гриба до красного цвета с белыми хлопьеобразными выпуклыми крапинками (у некоторых других видов также имеются крапинки, но на ином фоне: белом или слабо-зеленом – на бледной поганке и мухоморе поганковидном; коричневом или буром – на пантерном мухоморе). Шляпка красного мухомора круглая и плоская, но может иметь и другую форму – от шишковидной до вогнутой (рис. 1.3 а). Диаметр шляпки достигает 20–30 см при высоте ножки до 25–35 см. Поверхность шляпки прочная и мясистая. Мякоть белая, под кожицей шляпки – желтая, без запаха. Ножка прямая, с клубнеобразным утолщением (Volva) в основании и остатками внешней оболочки (Velum universale). На верхней трети ножки располагается кольцо с остатками оболочки (Velum partiale). Цвет ножки – белый, поверхность – мягкая и чешуйчатая, в особенности ближе к основанию.

Рис. 1.3. а, б. Красный мухомор (Amanita muscaria).

Красный мухомор, как и другие виды Amanita, относится к пластинчатым грибам, то есть имеющим множество тонких пластинок с обратной стороны шляпки (рис. 1.3 б). Спороносный слой – белый с кремовыми краями. Средний мухомор с диаметром шляпки 7 см дает около 575 миллионов спор.

Рис. 1.4. «Ведьмины кольца» из мухоморов.

Встречается красный мухомор (далее – мухомор) повсеместно, исключая Южную Америку и Австралию, и образует симбиоз с березой и елью [38]. Несколько мухоморов могут создавать так называемые «ведьмины кольца», или «ведьмины круги» (рис. 1.4). При благоприятных условиях такие кольца могут достигать больших размеров, до 200 метров в диаметре, и иметь возраст несколько сотен лет. Во времена охоты на ведьм, в Средневековье и в начале эпохи Возрождения, по подобным кругам инквизиторы определяли место проведения шабаша, так как внутри «ведьминых колец» трава была жухлой (по естественным причинам), словно вытоптанной хороводом пляшущих колдуний (рис. 1.5). Считалось, что если скотина поест травы из круга, то может умереть [27].

Рис. 1.5. Средневековые представления об образовании «ведьминого круга».

Во многих европейских языках обиходное название этого гриба одинаково: русское – мухомор; английское – Fly agaric (мушиный или летающий агарик); французское – Tue-mouche (мухобой); немецкое – Fliegenpilz (мушиный или летающий гриб). В русском оно происходит от сочетания слов «муха» – насекомое, считавшееся порождением мертвой плоти – и «мор» («мора», «мара») – смерть и древнеславянская богиня смерти и зимы [30]. В итоге – «мушиная смерть», что указывает на использование мухоморов в народе для истребления мух и клопов. Для уничтожения мух мухомор резали на мелкие кусочки, обливали водой или молоком и ставили в тарелках на окна (иногда использовали отвар или мухомор предварительно варили). В тарелку клали промокательную бумагу или ткань так, чтобы она выступала за края и на нее садились мухи. Клопы устранялись посредством промазывания щелей свежим соком или кашицей из разваренных мухоморов [39, c. 3–4]. Иногда из-за тех же самых мух, являющихся в народных представлениях злыми силами (демон Вельзевул – Повелитель мух), мухомор называют «духомор» [40]. На Чукотке о мухоморе рассказывают сказку, суть которой сводится к тому, что гриб красив, заманчив, притягателен, но липок и коварен [40].

Чукчи и коряки именуют этот гриб «вапак» (Wapach) [41, c. 142]. М. Элиаде замечает, что в языках финно-угорской группы он созвучен иранскому слову «bangha» (конопля), но означает «гриб», иногда – «опьянение», «пьянство»: мансийское – «панкх»; мордовское – «панга»; марийское – «понго» [9, 42]. Опираясь на эти данные и гимны, в которых упоминается экстаз, вызванный интоксикацией грибами, М. Элиаде приходит к выводу об иранском влиянии на финно-угорский шаманизм [9, c. 294]. В дополнение к этому можно отметить венгерское название мухомора – «гриб безумия». Известный знаток шаманизма М. Хоппал пишет: «Даже среди самых крупных исследователей мало кто знает, что в венгерских народных верованиях имеются свидетельства, связанные с применением мухомора, гриба, содержащего ингредиенты, вызывающие галлюцинации, который широко применялся в шаманизме для впадения в транс. Точно известно, что использования "гриба безумия" было обычным делом в колдовстве (особенно в любовной магии), однако, естественно, существует слишком мало данных об этом, поскольку эта практика должна быть основана на ревностно охраняемой тайне taltos, или tudos – пасторов ("всезнающий пастух")» [43, c. 256–257].

Р.Г. Уоссон и В.П. Уоссон в середине ХХ века сделали предположение и попытались его доказать, что использование мухоморов как наркотика началось не 10 тысяч лет назад (мезолит), а намного раньше, в конце верхнего палеолита [44]. В это время происходило отступление ледника с равнин, быстро покрывающихся тайгой, то есть для мухомора создались наиболее благоприятные условия [1, 44]. Древние собиратели просто не могли на него не натолкнуться, тем более что такие грибы охотно поедали дикие олени, на которых велась охота. Трудно сказать, зародился ли мухоморный культ именно тогда, но, скорее, о культе как о некоторой системе знаний можно говорить только с мезолита. Так или иначе, содружество человека и мухомора насчитывает тысячелетия (рис. 1.6).