Детектив на даче бесплатное чтение

Ирина Грин, Евгения Михайлова, Татьяна Устинова, Ольга Баскова, Наталья Александрова, Елена Логунова, Татьяна

Детектив на даче

Ирина Грин
Дачный дедлайн

Макс стащил с головы наушники - и мозг мгновенно атаковал грохот отбойного молотка, начисто заглушавший все звуки окружающего мира. И как, скажите на милость, работать в таких условиях? Конечно, добротные наушники с огромными амбушюрами спасают от этого кошмара, но сидеть в них десять - двенадцать часов кряду - сомнительное (да и вредное) удовольствие. Без них же голова отказывается функционировать в заданном направлении.

А ведь на сегодняшний день у Макса были очень большие планы. Но, к сожалению, они шли вразрез с планами соседа, который решил совместить работу на удаленке и капитальный ремонт. Удаленка эта, будь она неладна! А ведь поначалу казалась огромным куском счастья, внезапно обрушившимся на голову. Разве мог Макс когда-нибудь предположить, что в один прекрасный момент не нужно будет в любую погоду, даже самую мерзкую, тащиться на работу, толкаться в метро, где, стоит только ступить на эскалатор, перманентно наступает час пик.

Нет, конечно, можно ездить на машине - вон она стоит под окном, симпатяга. Но, во-первых, из-за пробок придется выходить из дома гораздо раньше, а во-вторых, попробуй найди место для парковки в центре, где руководству взбрело в голову приобрести офис! Нет, разумеется, можно, но за рабочий день придется отвалить нехилую сумму, а к этому Макс был морально не готов, хотя зарплата разработчика вполне позволяла.

Он копил деньги на мечту. Мечта эта не была конкретной, а, скорее, эфемерной, призрачной. Что-то вроде довольно продолжительной - месяц, два - жизни в каком-то райском месте. Теплом, светлом, преисполненном любви, гармонии и счастья. Спать в гамаке под пальмами, есть собственноручно сорванные с дерева фрукты, пить обжигающий кофе… Где находится это место, Макс не задумывался. Просто, до поры до времени, жил, мечтал и собирал деньги. По прикидкам оставалось где-то годика два поработать, а потом можно увольняться - такой длинный отпуск начальство вряд ли одобрит - и собирать чемодан.

И что стоит ради такой мечты потолкаться полчасика в вагоне метро? Да ровным счетом ничего. Вот только из-за пандемии и вытекающей из нее удаленной работы Макс начал сомневаться в собственных прогнозах. Он заметил, что эффективность его работы снизилась. Плохо то, что заметил это не только он, но и начальство. Не далее как в понедельник Макс имел разговор с Игорем, менеджером проекта.

Не сказать, чтобы особо неприятный, скорее нейтральный такой разговорчик. Вроде как не с чего начальству быть недовольным - работа идет. Конечно, не так, как в их густонаселенном опенспейсе без перегородок, именуемом в народе конюшней. Там, кстати, особой тишины тоже не наблюдается. Кто-то свистящим шепотом пытается поговорить по телефону, кто-то хлопает дверцей холодильника с вкусняшками. Периодически стартуют установленные по всему периметру кофемашины, запах свежезаваренного кофе раздражает рецепторы, требуя немедленно выпить чашечку, а заодно пройтись. Но работа идет, движется, стены офиса, несмотря на бьющую ключом заоконную жизнь, помогают и дисциплинируют. А дома…

К понедельнику, кровь из носа, работу нужно закончить. По большому счету, осталось всего-ничего: отрефакторить уже имеющийся код - это раз, подправить архитектуру - это два… Короче, два… Ну, три дня. В запасе неделя, то есть в два раза больше. Если послать к чертям соседа с его отбойным молотком, а с ним и весь мир, вполне можно порадовать начальство строгим выполнением графика. Порадовать? Внезапно Макс прямо-таки физически почувствовал, как уверенность в своих силах медленно вытекает из него, словно песок из часов. Он даже слышал шорох песчинок, хотя, может быть, этот звук исходил из соседней квартиры и имел совершенно иное происхождение. Казалось бы, что случится, если к понедельнику он не справится со своим участком работы? Уволят? Точно нет. Разработчиков, подобных ему, не так уж много, разбрасываться ими - себе дороже. Оставят без офисных вкусняшек? Он их и так лишился благодаря «короне». Урежут, а то и вовсе не дадут премию? Это может быть, хотя тоже не факт. Так что особо переживать вроде бы нечего. И все же кто-то или что-то внутри Макса не давало ему расслабиться и пустить работу на самотек. Чувство собственного достоинства, что ли?

Мобильник на столе вдруг засветился, вздрогнул и медленно пополз к своему хозяину. Макс устало потер виски и тупо уставился на дисплей продолжавшего двигаться смартфона. Мама. Да, мама будет звонить, пока он не возьмет трубку, поэтому лучше ответить.

- На проводе! - рявкнул он. - Слушаю.

- Это я тебя слушаю! - возмущенно заговорила мать. - Между прочим, уже третий раз звоню! У тебя все в порядке?

- В порядке, если не считать того, что я тебя практически не слышу. И что, по-твоему, со мной может случиться? Я уже большой мальчик.

- Большой-то, конечно, да, под два метра вымахал, а ума как-то не понабрался.

- Это твое личное мнение, идущее вразрез с мнением моих работодателей. Они, между прочим, считают, что мои мозги вполне соответствуют росту, - заметил Макс.

- Так это смотря с какой стороны посмотреть. В профессиональном плане ты, может быть, ас, но в бытовых вопросах - полный профан, - парировала мать. - Что, например, ты сегодня ел на обед?

- А что, уже пора обедать? - оторопел Макс.

Вот это да! Три часа! А он всего-то просмотрел ленту в соцсетях, наткнулся на рецензию на новый южнокорейский сериал, который занял первые строчки в рейтингах. Заинтересовался, поискал еще рецензии, удивился их противоречивости и решил составить собственное мнение. Просмотрел пару серий в режиме ускоренного воспроизведения и понял, что ничего не понял, фильм требует более внимательного к себе отношения. О чем Макс и сообщил в посте на своей страничке. После этого несколько раз проверил комменты и лайки, попутно полайкал фотографии знакомых и не очень девчонок, поумилялся котиками - и вот итог: три часа, работа не сдвинулась ни на шаг, а он, Макс, сидит в своем суперэргономичном кресле, словно какой-то олень. Тупой парнокопытный северный олень. Хотя насчет парнокопытного - это неточно. Действительно ли северные олени парнокопытные? Зажав трубку между плечом и подбородком, Макс потянулся, чтобы загуглить заинтересовавшую его тему.

- Может, тебе на дачу поехать? - остановил его вопрос. - Там сейчас хорошо. Зелень, свежий воздух…

На самом деле дом в деревне Сёмёново дачей считался последние пять лет. До этого там жили бабушка и дедушка - папины родители, и Макс каждое лето проводил с ними. А потом дедушка умер, а бабушку родители забрали к себе. Примерно тогда же Макс окончил университет, купил себе (не без помощи родителей, разумеется) однушку и с тех пор в Сёмёново не показывался, лишь изредка вспоминая о высоченных яблонях с подвешенным между ними гамаком. Из него деревья казались лестницами, устремленными в небо.

Почему деревня называлась именно так: Сёмёново, с двумя буквами «ё», - история умалчивала. Никого с такой фамилией в деревенских анналах не значилось. Не деревня, а памятник начисто игнорируемой многими букве.

… - связь там нормальная, интернет есть, - ворвался в воспоминания голос матери. - Если согласен, попрошу тетю Веру, чтобы она прибрала немного к твоему приезду и еды приготовила.

Макс давно вышел из подросткового возраста, но сохранил привычку противоречить любым материнским советам. Тетя Вера, мать огромного семейства, в его понятие рабочей обстановки никаким боком не вписывалась. Да и зачем заморачиваться готовкой, если в любом магазине можно закупиться дошиком - так, без привязки к торговой марке, Макс называл любые продукты быстрого приготовления, которые, стоило их залить кипятком, тут же превращались во вполне съедобную еду. Конечно, это не стейк рибай, но обеспечить необходимую для жизнедеятельности калорийность вполне реально.

- Без тети Веры, - буркнул он.

- То есть, если я правильно поняла, на дачу ты едешь? - Макс прямо-таки увидел, как мама улыбается.

- Ну типа того. - Он кивнул, подтверждая свои слова, хотя знал, что она этого не увидит. Но наверняка почувствует, точно так же, как он почувствовал ее улыбку.

- Были сборы недолги, - напевал Макс любимую песню деда, набивая багажник всем необходимым. Он знал только одну эту строчку и помнил, что там еще упоминалась Волга. Несколько раз собирался загуглить, чтобы узнать, в чем там дело, но так и не удосужился.

К шести часам Макс уже въезжал в Сёмёново. По его мнению, в особой уборке дом не нуждался. Смахнув густой слой пыли с обеденного стола, он открыл ноутбук, отметился в рабочем журнале и вышел во двор - проверить состояние яблонь и гамака. Они - что с ними сделается - были на месте. Вот только яблони стали поменьше, а гамак, когда Макс в него улегся, показался каким-то тесным, неуютным. Ладно, это потом. Сейчас нужно поесть, выпить кофе и приступить к тому, ради чего он, собственно, сюда и приехал, - к работе. К кофе, неизменному атрибуту офисной жизни и катализатору умственной деятельности, Макс относился гораздо серьезнее, чем к еде, а потому привез с собой гейзерную кофеварку, компактную электрическую кофемолку и запас зерен.

Он подготовил порцию кофе, налил воды, нажал на ручку газовой плиты и замер в недоумении, не услышав привычного треска автоподжига. Газ с шипением вырывался из горелки, но не горел.

- М-да, - только и смог вымолвить Макс.

Тщетно порывшись в кухонных шкафчиках в поисках зажигалки или хотя бы спичек, он решился было позвонить матери, но остановился. Чего звонить? Она наверняка направит его все к той же тете Вере, чего Максу категорически не хотелось. Легче прогуляться до магазина, благо, не так уж далеко, даже пешком можно добраться минут за пять.

Если яблони с прошлого приезда уменьшились в размере, то расстояние до магазина, наоборот, увеличилось. Чего удивляться - в детстве Макс все больше передвигался бегом, повзрослев же, набрался солидности. Опять же давал о себе знать сидячий образ жизни. До симпатичного голубого домика с вывеской «Продукт» он добирался целых пятнадцать минут и, хотя шел не так быстро, слегка запыхался. «Нужно будет ходить в магазин каждый день, - решил Макс, поднимаясь по ступенькам на невысокое крыльцо. - Вместо зарядки».

- Здравствуйте, молодой человек! - раздалось у него за спиной.

Макс обернулся. Это была бабулька лет ста с хвостиком.

- Здравствуйте, - вежливо поздоровался он.

- Надолго в наши края? - поинтересовалась бабулька и улыбнулась, демонстрируя одинокий клык, торчащий из нижней челюсти. Выглядел зуб настолько устрашающе, что Макс торопливо отвел взгляд. Как бы это развидеть?

- Как получится, - уклончиво ответил он и, толкнув дверь, устремился в спасительный полумрак «Продукта».

- Здравствуйте! - донесся до него мелодичный девичий голос.

У девушки был не только приятный голос, она и сама оказалась очень симпатичная: большеглазая, с аккуратным маленьким носиком и пухлыми розовыми губами. На подбородке - голубая маска. Ни грамма косметики, белая блузка, застегнутая на все пуговицы, как у банковской служащей, и темно-синяя юбка до колена. Любая другая выглядела бы в подобном луке совсем уж отстойно, но только не она.

Девушка вопросительно смотрела на Макса, а он уже и забыл, зачем, собственно, пришел.

- Леночка, хлеб привезли? - раздался у него за спиной голос все той же однозубой старушки, и Макс мысленно поблагодарил ее за подаренные мгновенья передышки, когда можно собраться с мыслями.

- Машина уже вышла, Александра Степановна, я звонила десять минут назад, - начала оправдываться девушка.

Макс обвел глазами скудный ассортимент, задержал взгляд на витрине с кусками колбасы и сыра неизвестных сортов в вакуумной упаковке и, собравшись с мыслями, спросил:

- Спички есть у вас?

- Да, конечно. - Девушка Леночка положила на прилавок упаковку из десяти коробков. - Пятьдесят рублей. Еще чего-нибудь?

- Нет, спасибо, - отозвался Макс и вытащил из кармана банковскую карту, попутно разыскивая глазами терминал.

- Наличными. - Огорчения в голосе Леночки не услышал бы разве что глухой. Хотя, говорят, они отлично улавливают вибрации человеческого голоса, считывая таким образом эмоции.

Макс от налички давно отвык, но какие-то купюры в его кармане определенно присутствовали.

- Вы, молодой человек, поменьше бы карточкам доверяли. - Бабулька была тут как тут. - С ними можно остаться на бобах.

- Ну что вы такое говорите, Александра Степановна! - мягко попеняла Леночка. - Просто хозяин не хочет банку проценты платить за эквайринг.

- И правильно делает! - сурово припечатала бабулька. - Этот ваш ик-варинг может запросто все деньги с карточки раз - и стянуть. Не делай вид, что не знаешь. К нам специально приезжали из банка, рассказывали про мошенников, которые дурят нашего брата. Ходит такой мошенник с переносным терминалом в кармане и у всех, кто рядом стоит, деньги с карт стягивает. А что? Прогулялся в толпе - и можно не работать.

- Это просто фантастика, - сказал Макс, а Александра Степановна покивала:

- Вот и я говорю - фантастика.

- Баб Шур! - В магазин вошла еще одна женщина, помоложе, с большущей сумкой - шопером в руках. В такую весь магазин можно засунуть, еще и место останется. - Ты опять челюсть забыла надеть! Ходишь, молодежь смущаешь.

Бабулька ахнула, прикрыла рот рукой и поспешно ретировалась, возмущаясь на ходу:

- И нечего командовать, Виктория Егоровна! Ты тут не хозяйка!

Макс выудил из кармана тысячную купюру и положил на прилавок.

- Помельче ничего нет? У меня не будет сдачи. Только что хозяин приходил, кассу снял, - огорчилась Леночка.

Макс пожал плечами.

- Я могу попозже зайти. Хорошо? - Он добавил: - Меня, кстати, Максим зовут.

Получилось как-то совсем некстати.

- Я вам не мешаю, молодые люди? - сурово спросила женщина с шопером. - Лена! Почему обслуживаешь покупателей без маски?

Леночка покраснела, торопливо подняла маску с подбородка на лицо, а Максим, у которого маска, разумеется, была - в бардачке «Соляриса», - смущенно потопал к выходу, не забыв прихватить спички.

Поход в магазин и свежий деревенский воздух вкупе с кофе сотворили чудо. Макс собрал мозги в кучу и смог сдвинуть работу с точки замерзания. Если будет продолжаться такими темпами, глядишь, к понедельнику он справится с задачей. Правда, в гамаке дело не заладилось - уж слишком шумной оказалась деревенская жизнь. Лаяли собаки, дети тети Веры затеяли шумную возню, периодически принимался долбить дерево какой-то настырный дятел. Причем нет чтобы долбить в такт Максовой мысли - нет же, все поперек да поперек. Маленькие, с оливку - или с маслину, кто там из них зеленый? - яблочки над головой напоминали о других деревьях, из мечты, где не надо ждать, когда плоды поспеют. Стоит только руку протянуть - и готово. А еще какая-то местная сумасшедшая - иначе не скажешь - периодически пробегала мимо с воплями: «Мария-Луиза!» Макс, хоть и зарекался не лазить в интернет, пока не доведет до ума поставленную на сегодня задачу, не выдержал - загуглил, кто такая Мария-Луиза. Поисковик выдал уйму вариантов - от второй супруги Наполеона I до поп-звезды Марии Луизы Чикконе, больше известной под именем Мадонна.

Убив таким образом почти сорок минут, Макс решил перебраться на кухню - подальше от соблазнов и поближе к кофе. Там дело пошло.

Через два часа, решив сделать паузу, Макс сварил очередную порцию допинга, улегся на диван и задумался. Казалось бы, он должен думать о работе. Но думалось почему-то о терминалах, которые без спроса скачивают деньги с карточек.

Конечно, рациональное зерно в этом есть. На сегодняшний день все банковские карты оснащены NFC-чипом, позволяющим расплатиться за небольшие покупки, приложив карту к терминалу без ввода PIN-кода. Но, насколько известно, у стандартных терминалов очень маленький радиус действия, и считать данные с карты, лежащей в кармане человека, пусть даже стоящего впритык, нереально. Такое оборудование должно быть в разы больше, что перечеркивает идею незаметности.

А в принципе идея неплоха. Да… Вот только у кого он будет стягивать эти деньги? Не у тех же, кто в автомобилях, а у пешеходов. Тех, кто чаще находится в толпе? Вроде бабы Шуры… Или Леночки. Леночка… Тут мысли Макса направились в совершенно другом направлении.

Но далеко зайти не успели. Его внимание привлек странный звук - словно кто-то скребся во входную дверь. Может, мать все-таки решила обратиться за помощью к тете Вере и сейчас кому-то из ее многочисленных отпрысков пришло в голову его навестить?

Макс подошел к двери и осторожно, чтобы ненароком не зацепить гостя, приоткрыл ее.

Это был кот - здоровенный, серый, откормленный. То есть откормленным он казался только с первого взгляда, ибо, как только открылась дверь, тут же прошмыгнул внутрь, явив изумленному хозяину дома свой тыл. Сзади животное поражало мускулистой поджаростью. Здоровым было только лицо - назвать анфас существа с огромным лбом мыслителя и мудрыми зелеными глазами мордой язык бы не повернулся. Кот был, несомненно, породистым. Очевидно, его отец или мать приехали с хозяевами на лето в Сёмёново и произвели на свет такого замечательного и умного сына.

- Ма! - сказал кот, глядя на Макса.

- Да, так меня зовут. Максим, или Макс. Но Ма - тоже пойдет. А тебя как зовут?

Кот не ответил. В городе у Макса никогда не было котов, да и желания завести какую-нибудь живность он не имел. Но регулярный просмотр роликов про котиков позволял сделать вывод: перед ним - представитель мужской половины кошачьего племени. Ну не может быть кошка такой мускулистой! Ясное дело, его гость - парень-качок.

- Пожалуй. - Макс на секунду задумался и выдал: - Я буду называть тебя Тимом. В честь сэра Тима Бернерса Ли, основателя HTTP. Он, кстати, единственный программист-рыцарь, которого посвятила сама королева Елизавета II. Как тебе? Нравится?

- Ма, - ответил кот, что, очевидно, означало согласие, и отправился на кухню, где очередным деликатным «Ма» напомнил хозяину о необходимости проявления минимального гостеприимства. Во всяком случае, именно так Макс это интерпретировал.

- Да, да, - смутился он, - кушать хочешь? Сейчас.

Хотя что, собственно, «сейчас»? Предложить коту дошика? Кофе? Вспомнилась колбаса на витрине «Продукта».

- Давай сгоняем в магазин, купим чего-нибудь? Как ты?

Похоже, к гонкам до продуктовой лавки и обратно Тим расположен не был. Выйдя вместе с Максом за порог, он зацепился хвостом за наличник, немного постоял, размышляя, а затем направился прямиком к гамаку, ловко запрыгнул в него и сказал: «Ма-а», что, вероятно, означало «Ты иди, а я тут подожду».

- Я мигом! - пообещал Макс. Уже подбегая к магазину, он столкнулся с бабой Шурой.

- В магазин, что ли? - спросила она, одарив его белозубой улыбкой.

«Не забыла-таки в этот раз челюсть нацепить», - подумал Макс и кивнул, не останавливаясь:

- Ага!

- Так закрыт уже, Леночка при мне дверь заперла и ушла.

- Куда? Куда ушла?

- Так на остановку автобусную. Она в Вишняковке живет, автобус через десять минут…

- Где? Где остановка? - прервал он старушку.

- Там. - Она неопределенно махнула рукой, и Макс порысил в указанном направлении.

Одинокую фигурку в скучной юбке и такой же кофточке, с небольшим рюкзачком в руках он опознал мгновенно и, набрав в легкие побольше воздуха, заорал:

- Лена!

Она обернулась, и тут из-за поворота вырулил автобус. Маленький, желтый, с сияющим в закатном свете лобовым стеклом, из-за чего водителя видно не было и казалось, что это беспилотник.

- Лена! - завопил Макс.

Она крикнула что-то в ответ, отчаянно жестикулируя и указывая то на запястье с часами, то на приближающийся транспорт. Автобус подъехал к остановке.

Непривычное к бегу сердце выскакивало из груди. От недостатка воздуха Макс согнулся пополам, уперев руки в бедра. Кое-как отдышавшись, он выпрямился и увидел, что автобус продолжил свой маршрут без Леночки. Девушка шла к нему по узкому тротуару. И пусть выражение ее лица было грустным, уставшим и даже несколько обиженным, Макс возликовал.

- Я бы завтра отдала вам сдачу, - сказала она, вытаскивая из рюкзачка кошелек. - Вот теперь автобус ушел, и придется пешком домой добираться. Семь километров.

- Я отвезу! - поспешил успокоить ее Макс. - У меня машина! Правда!

Она недоверчиво посмотрела на него.

- Просто у меня кот. Он говорящий и очень голодный. Я хотел купить чего-нибудь для него.

Недоверия во взгляде девушки прибавилось.

- Говорящий?

- Да, очень умный кот. И голодный. Пожалуйста, у вас есть что-нибудь для котов?

Макс понимал, что выглядит натуральным придурком - вряд ли обладатель ценного кота поедет за город без запаса еды для своего любимца. Но, похоже, Леночка себе такие вопросы не задавала.

- Пойдемте, - сдаваясь, кивнула она. - Кормов для животных хозяин не завозит, но посмотрим, чем можно накормить вашего - как, кстати, его зовут?

- Тим, - обрадовался Макс. - Как Бернерса Ли.

Девушка понимающе кивнула, и Макс, окрыленный ее поддержкой, всю дорогу до магазина с упоением рассказывал об URL, HTTP, HTML и Всемирной паутине.

Подходя к магазину, они столкнулись с бабой Шурой. Макс голову был готов дать на отсечение, что десять минут назад она шла в совершенно другом направлении. Что заставило ее вернуться? Похоже, Леночку это тоже заинтересовало.

- Забыли что-то купить, Александра Степановна? - поинтересовалась она.

- Да нет, - пожала плечами бабулька. - Просто интересно было - догонит тебя юноша или нет.

- Догнал, - вздохнула девушка. - Спасибо вам, Александра Степановна.

- Да не за что, - не поняла сарказма баба Шура. - Всегда готова помочь.

Леночка полезла в сумку за ключами, а старушка с чувством выполненного долга отправилась восвояси.

В магазине Леночка выложила на прилавок несколько кусков колбасы, упаковку сосисок, пару банок рыбных консервов.

- Вот, самое безопасное. Тоже, конечно, с солью, специями и консервантами, но хоть свежее. Лучше бы, конечно, в Алексеево съездить, там магазин до десяти работает и наверняка есть специальный корм для котов.

- Съездим, - пообещал Макс. Он имел в виду, разумеется, Тима, но Леночка восприняла его слова на свой счет.

- Здорово, я давно собиралась туда заехать, купить тете чего-нибудь вкусненького.

- Ну, тогда пошли. Покормим Тима и поедем, - скомандовал Макс.

Ни в какой магазин они не попали. Сначала Тим вдумчиво и придирчиво дегустировал принесенные продукты. Потом, лежа в гамаке, все трое смотрели на звезды и пили сваренный Максом кофе, закусывая колбасой.

А потом, невзирая на кофеин, заснули под нескончаемую песню яблоневых листьев. Что странно - тесно совершенно не было.

Макс проснулся от холода. Хотел разбудить Леночку и предложить перейти в дом, но передумал. С одной стороны, уж очень сладко она спала, с другой - предложить девушке, которая обращалась к нему на «вы», лечь с ним в кровать выглядело как-то не очень. Скоропалительно, что ли? Поэтому он быстренько сбегал в гостиную и принес плед - большой, теплый, немного пахнущий сыростью и еще, почему-то, сладким тестом.

Когда Макс накрывал им девушку, та проснулась, посмотрела на него непонимающе, потом узнала, улыбнулась благодарно и, нырнув с головой в ароматное тепло, снова уснула.

Макс тоже попытался, но не успел. Внезапно ночь взорвалась звуками сирены, всполохами проблесковых маячков и ревом машин.

- Что случилось? - встрепенулась Леночка.

- Да фиг его знает, - пробормотал Макс. - Спи, рано еще! Утром в инете узнаем, что стряслось.

Но, как оказалось, Леночка не была так уверена в информированности интернета.

- Я пойду посмотрю, - заявила она, сползая с гамака. - Вдруг помощь нужна.

- Ты, что ли, будешь помощь оказывать? - не сдержался Макс.

- Почему нет? - Она пригладила рукой волосы и огляделась в поисках рюкзачка.

Ну не отпускать же было ее одну! Макс, скрепя сердце, выбрался из-под пледа - бр-р-р, снаружи сыро и холодно.

- Мы с тобой прямо спасатели какие-то, знаешь, хомячки, Чип и Дейл. Припремся сейчас, как дураки какие-нибудь.

Оказалось, таких хомячков в Сёмёново немало - темные тени скользили по главной улице деревни в направлении шума непонятного происхождения. Впереди все сильнее и сильнее разгоралось зарево, сильно тянуло запахом гари.

- Кажется, пожар, - сказала Леночка, заметно ускоряясь.

Макс уже сам догадался и позавидовал Тиму, который в хомячки не записывался и благополучно остался в гамаке. Ну какая, спрашивается, от них польза на пожаре?

Леночка остановилась, и Макс чуть не врезался в нее.

- Магазин горит! - испуганно произнесла она. - Мой магазин!

Тут Макс совсем запутался. «Мой магазин» - сказала она, то есть собственный, что ли? Почему тогда она так смущалась из-за слов тетки с шопером, как там ее, Виктории? А если не собственный - чего расстраиваться? Подумаешь - сгорит. Устроиться на работу продавцом можно на раз-два-три.

Открыл интернет, задал район поиска, нашел устраивающую вакансию и готово. Другое дело, если бы она хотела устроиться вице-президентом банка, это более проблематично. А продавцом…

Вдали уже виднелся объятый огнем домик с покосившейся вывеской, где еще угадывалось название «Продукт», и две пожарные машины. Вдруг, перекрывая рев пламени и треск дерева, раздался вопль:

- Сгорела-а-а-а! Девочка сгорела-а-а-а!

Мимо проехала полицейская машина и с визгом притормозила у гомонящей толпы. Синхронно хлопнули двери, и из машины вышли четыре человека. Один, насколько мог разглядеть Макс, в форме, остальные - кто во что горазд.

- Александра Степановна! - сказала Леночка, и Макс не понял, к кому это относится - к четверке из полицейской машины или к сгоревшей девочке. Вроде ни к кому.

Тут Леночка побежала куда-то в толпу, и Макс потерял ее из виду, а когда вновь увидел, она уже стояла рядом с бабулькой и полицейским в форме, что-то говоря.

Макс подошел поближе.

- Вот! - Палец Александры Степановны ткнул его в грудь. - Он самый. Живой, значит.

- Живой, конечно, - подтвердил Макс. - С чего это мне не быть живым?

- Участковый Прохоров Никита Маркович, - отрекомендовался полицейский в форме.

- Максим. Титов, - в тон ему ответил Макс, и Прохоров кивнул ему, словно старому знакомому.

- Александра Степановна решила, что я сгорела в магазине и ты тоже, - пояснила суть происходящего Леночка. - Она видела, как я вернулась после того, как закрыла магазин, и решила, что мы с тобой…

Тут Леночка смутилась, опустила голову, но Максу и без дальнейших пояснений было понятно, в чем заподозрила его бдительная старушка.

- Я так и знала, что эта мерзавка спалит магазин, - раздался позади отвратительный женский голос. - Вот и делай после этого людям добро!

Макс обернулся и тут же узнал Викторию Егоровну, ту самую посетительницу магазина со здоровенным шопером. То есть, разумеется, она была без авоськи, но в сопровождении мужчины откровенно бандитского вида.

- Ну смотри, Егорова, - заявил он, и Макс понял, что это Леночкина фамилия, - вы с теткой теперь до самой смерти со мной не расплатитесь.

- Подождите, Николай Сергеевич, сначала разобраться надо, - осадил его участковый.

На взгляд Макса, Прохоров был слишком молодым, ну, может, года на два старше его самого, и каким-то несерьезным, абсолютно не похожим на полицейских - героев сериалов. Бандитского вида Николай Сергеевич, похоже, придерживался аналогичного мнения.

- Да чего разбираться? - заорал он. - Сделала вид, что ушла, а потом вернулась, да еще подельника с собой привела. Вот этого! - Он ткнул пальцем в Макса. - Тоже ведь не местный, наверняка поджидал ее. Да только не повезло - баба Шура их засекла.

- Ага, - подтвердила Александра Степановна. - Он днем заходил в магазин и все глазами по полкам зыркал. Он и есть главный. А Леночка - хорошая девочка! Тетю свою любит. Ты бы, Никитка, спросил у него документы.

- Так, - осадил ее полицейский, оказавшийся Никиткой. - Я, Александра Степановна, разберусь, что мне делать. Вы бы шли домой, а то обстановка уж очень накаленная, как бы вас кто с ног не сшиб.

- Это ты на что намекаешь? - взорвалась баба Шура, а Николай Сергеевич ее поддержал.

- Как это «шли домой»? - возмутился он. - Она же главный свидетель! Ее нужно немедленно в район везти, брать показания по всей форме. У меня в подсобке, в сейфе, восемь лимонов лежало. Ты, Никита Маркович, таких денег за всю свою жизнь не заработал. Если их там сейчас нет, значит, эти двое им ноги приделали. А деньги, между прочим, не только мои, но и Илюхины. Четыре на четыре, значит. А Илюха - он терпеть не станет…

- Давайте, гражданин Коновалов, каждый будет заниматься своим делом, - ровным голосом заявил полицейский. - Предлагаю решать проблемы по мере возникновения. Пока бесспорным является только факт возгорания здания магазина. Факт поджога пока ничем не подтверждается. Здание старое, вполне могла проводка коротнуть. И о факте хищения денежных средств говорить пока рано. Вот как только мы его зафиксируем…

- Да пока вы его зафиксируете, эти двое смоются с моими и Илюхиными деньгами. Ищи их потом! Ты даже фамилию у этого типа не спросил. И где он живет!

- Знаю я его фамилию, и где живет тоже, - отмахнулся Никита Маркович, и Макс поразился прозорливости деревенского участкового.

А еще он вспомнил рюкзачок Леночки и попытался представить восемь миллионов - влезут ли они в него. Даже если по пять тысяч - это шестнадцать пачек по сто купюр, определенно, нет. Может, она не все взяла?

От этих мыслей сделалось грустно и противно. Вспомнилось, как девушка шла ему навстречу, уставшая и расстроенная. Как достала из рюкзачка кошелек. Нет, определенно пачек с деньгами там не было. Ни одной.

Тут мысли Макса немного изменили направление. Надо же, какую прибыль приносит маленький сельский магазинчик. Может, ну ее, эту работу? Найти деревни, где магазинов нет, и открыть пару-тройку таких вот «Продуктов». Конечно же, все снабжение компьютеризировать, наладить инкассацию…

Почему, интересно, Коновалов хранил деньги в магазине? Заначка от жены?

Судя по здоровенному шоперу и хищному взгляду, для Виктории потратить восемь миллионов - ерунда. Но Коновалов не похож на бесхребетного подкаблучника, который не в состоянии сладить с собственной супругой. И, кстати, у Леночки не было сдачи с тысячи. Она сказала, что хозяин, надо понимать, этот самый Коновалов, только что выручку снял. Зачем, спрашивается, имея в сейфе восемь лямов, таскать из кассы выручку, словно блины со сковородки? Может, и не было никаких миллионов? Сказать-то можно все что угодно.

- Предлагаю дождаться результатов первоначальных следственных действий, - продолжал между тем Никита Маркович, - а потом выдвигать обвинения. Группа уже приступила к осмотру. Вас, Николай Сергеевич, как лицо заинтересованное, я обязуюсь держать в курсе.

- Ты уж постарайся, - грубо буркнул Коновалов. - А с этой что думаешь делать? Арестуешь?

- Для задержания гражданки Егоровой пока нет оснований, - заявил полицейский, сделав акцент на слове «задержание». - Насколько мне известно, у нее имеются определенные семейные проблемы. Не думаю, что она попытается скрыться. Так?

Никита Маркович посмотрел на Леночку, и она замотала головой:

- Я не поджигала! Зачем мне поджигать магазин? Нам очень нужна эта работа!

- Так затем и подожгла, чтобы никто не узнал, что ты бабки сперла! - загрохотал Коновалов. - Смотри, попытаешься сбежать с моими деньгами, мы с Илюхой тебя из-под земли достанем. И ты, Никита, не вздумай ей потакать! Я на тебя быстро управу найду.

Изобразив в очередной раз зверское лицо, Николай Сергеевич направился к дымящимся останкам своего детища.

Тем временем Никита Маркович достал из кармана блокнот с ручкой и протянул их Леночке.

- Запишите, пожалуйста, свой номер телефона. Насколько я понимаю, вы были последней в помещении магазина? - сказал он.

- Да, - кивнула девушка. - Вот только…

- Что?

- Телефон куда-то делся…

Эта фраза Никиту почему-то насторожила.

- Куда делся? Когда? - выпалил он.

- Не знаю. Утром точно был - я тете звонила. Потом еще звонила на хлебокомбинат, узнавала, когда машина будет. Вечером хотела позвонить - а его нет.

Тут уже насторожился Макс. Ну как, скажите пожалуйста, современный человек может поговорить утром по телефону и целый день не знать, где находится этот сверхважный для современного человека гаджет?

Ну ладно - никто не звонит. Но телефон - это же не только разговоры. Это практически вся жизнь!

- Прохоров! - прервал его раздумья неизвестно откуда появившийся мужчина в джинсовом костюме, и Макс вспомнил, что это один из троих в штатском, приехавших на полицейской машине. - Есть свидетели?

- Да не особо. Вот, девушка-продавец. Александра Степановна. - Никита обернулся в поисках бабульки, но той уже и след простыл. Он пожал плечами и спросил у джинсового: - Что-нибудь нашли?

Тот кивнул.

- Поджог, однозначно. У задней стены канистра валялась. Обгорела, конечно, но пальчики наш эксперт снял. И вот еще телефон. Похоже, поджигатель выронил.

- Что за телефон, Андрей? - молниеносно среагировал Никита.

- Вот. - Джинсовый Андрей показал что-то на экране своего смартфона.

Макс тоже заглянул. Допотопная кнопочная «Нокиа» могла принадлежать разве что бабе Шуре.

- Вам знаком этот телефон? - строго спросил Никита у Леночки.

- Это мой, - дрожащим голосом призналась она. - Но я не поджигала…

- Разберемся, - резко оборвал ее участковый. От его доброжелательного тона не осталось и следа. - Когда вы узнали о пожаре?

- Не знаю, я на часы не смотрела. Проснулась от сирены пожарных машин и сразу побежала сюда.

- Кто может подтвердить ваши слова?

Леночка смутилась, и Максим поспешил прийти на помощь:

- Я! Мы были вместе!

Тут ему в голову пришла мысль: если Леночка проснулась, когда он пошел за пледом, то и она могла беспрепятственно сбегать в магазин. Макс тут же мысль прогнал, как совершенно иррациональную, но она, очевидно, успела отразиться на его лице и была тут же считана прозорливым Никитой Марковичем.

- Кто-то еще может подтвердить ваши слова? - быстро спросил он.

- Разве что Тим, - неуверенно произнес Макс.

- Тим? - уточнил Андрей.

- Да, мой кот.

Макс хотел добавить про сэра Тима Бернерса Ли и про HTTP, но решил, что делу это не поможет.

- Отставить кота, - скомандовал Андрей. - Вы что-то еще хотели сказать? - Полицейский читал его мысли.

- Нет. - Макс покачал головой. - Не хотел.

- Значит, так, - подвел итог Андрей. - Вы, девушка, поедете со мной в район. Откатаем пальчики, оформим протокол. Вам же все равно на работу не нужно, правильно я понимаю? А вы, молодой человек, отправляйтесь к коту и из деревни пока не уезжайте. Это понятно?

Макс терпеть не мог, когда его принимали за имбецила, поэтому отвечать не стал. Стоял дурак дураком и смотрел, как маленькая фигурка идет в сопровождении джинсового Андрея к машине. Ему очень хотелось, чтобы Лена обернулась, помахала рукой, но она явно не собиралась. Девушка села на заднее сиденье, мягко хлопнула дверца, автомобиль сорвался с места, свернул к озеру и скрылся из глаз.

- Какие мои действия? - спросил Макс у Никиты.

- Домой иди, - пожал плечами тот.

- Может, надо адвоката найти? - предложил Макс.

- Не дури, - отмахнулся от его предложения участковый. - Еще чего выдумал - адвоката! Если вдруг что понадобится, я тебе скажу. Все, свободен! Тебя кот заждался.

«А ведь и правда заждался», - мысленно согласился Макс и пошел домой.

Тим лежал в гамаке, но вид у него, по сравнению со вчерашним, был взволнованный. Рядом, на траве, валялся Леночкин рюкзачок. Макс не удержался и заглянул в него. Разумеется, миллионов там не было: расческа, зеркальце и маленький кошелек с тремя сотенными купюрами и горсткой мелочи.

- Ма? - Мудрые кошачьи глаза вопросительно посмотрели на Макса.

Он сел рядом с Тимом и, как мог, обрисовал ситуацию. Получилось, конечно, беспорядочно, но кот понял.

- Ма-а, - кивнул он и, мягко спрыгнув с гамака, отправился на кухню.

«Понятно, - подумал Макс. - Война войной, а завтрак по расписанию».

Щелкнув кнопкой электрочайника, он выложил на блюдце остатки вчерашних деликатесов из «Продукта» и поставил его перед Тимом. Затем на автомате набодяжил себе дошика, достал из комода ложку и вдруг понял, что есть совершенно не в состоянии.

Как, скажите, можно есть, когда девушка, с которой он вчера слушал песню яблоневых листьев, голодная? Да ладно бы голодная. Все знакомые Максу девушки - как онлайн, так и офлайн, - пребывали в состоянии перманентного голодания. Вот только делали они это по собственной инициативе, а Леночка - по принуждению, к тому же несправедливому. Ведь она стопудово не поджигала чертов магазин. Или поджигала?

Макс прислушался к себе, но ответа не нашел и решил проконсультироваться у своего привычного источника - интернета. Сначала вообще банально - обратился за помощью к оракулу «да-нет». Конечно, способ не стопроцентный, но чему в наше время, когда подвергаются сомнению самые, казалось бы, незыблемые постулаты, можно безоговорочно доверять? Разве что Тиму.

Оракул подтвердил Леночкину невиновность, и, окрыленный поддержкой, Макс расширил свой вопрос к всемирному разуму. Он накатал небольшой пост, немного сумбурный, но, в принципе, понятный, изложил ситуацию и попросил посоветовать, что предпринять. Ответов, что удивительно, последовало довольно много. Забить на все и наслаждаться жизнью, поискать ответ на страничке автора коммента и не забыть поставить лайк, не лезть в дела полиции, а то всем будет только хуже. Насчет адвоката тоже были предложения, как и предложения этих самых адвокатов немедленно приступить к делу. И только один человек по имени СуперМарио написал: «Я бы нашел настоящего поджигателя».

- А как? - спросил Макс.

Ответа не последовало.

Макс постучался ответчику в личку, накатал еще пару комментов, однако СуперМарио делиться мыслями не спешил. Но, похоже, какие-то соображения появились у Тима. Окончив трапезу и благородно оставив на блюдце несколько кусочков колбасы - Максу, наверное, - кот потерся лобастой головой о его джинсы и коротко заявил:

- Ма!

«Это «Ма» неспроста», - подумал Макс и спросил:

- Что ты предлагаешь?

- Ма! - сказал Тим и направился к двери, всем своим видом приглашая присоединиться к нему.

Макс подумал, что кот направился к гамаку, но не тут-то было. Тим подошел к калитке, обернулся и повторил приглашение:

- Ма-а-а!

- Ты куда? - удивился Макс.

Кот не ответил. Он дождался, пока человек выйдет на улицу, после чего преспокойно направился к гамаку, считая, очевидно, свою миссию выполненной.

- Уж очень ты лаконичен, мой серый друг, - пробормотал Макс.

Он потоптался на пороге, борясь с желанием вернуться и проверить, нет ли новой информации от СуперМарио, с одной стороны, и нежеланием выглядеть придурком в глазах Тима, с другой.

Что, интересно, имел в виду кот, выпроваживая его из дома? Вряд ли собирался пригласить подружку. А что тогда? Хочет, чтобы Макс искал поджигателя? Но как? По идее, нужно ходить по домам и расспрашивать свидетелей. Но кто будет с ним разговаривать? Для жителей Сёмёново он дачник, понаех, существо третьего сорта. Позвонить маме и попросить поговорить с тетей Верой, и, уже заручившись поддержкой соседки, искать свидетелей? Ну нет. Это просто коту на смех! Тогда что делать? С чего, вернее, с кого начать? Может, у жителей деревни есть свой чат в «Телеграме» или вотсапе? А может, страничка «ВКонтакте»?

Тут ему вспомнилась беззубая челюсть с одиноким клыком. Баба Шура! Та, конечно, в интернете не зависает, но поговорить хоть с кем точно не откажется. И найти ее будет не так уж трудно - определенно, бабуля со всеми коренными жителями водит знакомство.

Мысль эта показалась Максу вполне состоятельной, и, не теряя времени на ее более основательное обдумывание, он отправился на поиски Александры Степановны. Долго искать не пришлось. Не прошел Макс и полсотни шагов, как был атакован пацанчиком на самокате. Рыжие кудри и испуганные глаза - все, что удалось разглядеть перед тем, как неизвестно откуда вылетевший транспорт врезался в его ногу.

- Привет! - сказал Макс.

- Ага, - молниеносно справившись с испугом, ответил ребенок.

- Цел?

- Ага! - Самокатчик то ли не знал других слов, то ли не желал тратить силы на пустопорожние разговоры.

- Не подскажешь, как найти бабу Шуру? - спросил Макс и уточнил: - Александру Степановну.

Пацанчик нахмурил лоб.

- А-а-а! Вампиршу! - осенило его, и мальчик обнажил челюсть, изобразив с помощью пальца одинокий клык.

- Во-во! - обрадовался Макс.

- А чего ее искать, в-о-о-н зеленый забор.

Макс проследил за пальцем с отгрызенным ногтем и поспешил в указанном направлении.

Звонка на калитке в зеленом заборе не было. Макс прошел по густо заросшей травой дорожке, поднялся на крылечко и громко стукнул три раза.

- Чего тебе? - раздался откуда-то слева недовольный голос. - Иди, откуда пришел.

Макс обернулся и увидел бабу Шуру. Старушка удобно расположилась в подвесном ротанговом кресле, никак, по мнению Макса, не вязавшемся с ее обликом.

- И вам хорошего дня, Александра Степановна! - с самым что ни на есть доброжелательным видом ответил Макс.

- Юморист, значит, - коротко хохотнула бабуля. - Ну-ну… Все равно нечего тебе здесь делать. Знаем мы вас, дачников! Вроде бы мимо шли, а пол-яблони обнести ухитрились.

- Так зеленые еще яблоки, баба Шура.

- Вот-вот, уже нацелился! И я тебе не бабушка!

- Так и я не дачник, а свой, сёмёновский.

- Да неужели! - Баба Шура даже привстала в своем кресле, чтобы получше рассмотреть новоиспеченного земляка.

- Я в восьмом доме живу, на центральной улице. Моя бабушка - Титова Анна Сергеевна. Вы ее наверняка должны знать.

- Анютка? - обрадовалась баба Шура. - Постой! Так ты - Максимушка?

Макс терпеть не мог, когда его так называли, но не спорить же с человеком, от которого ждешь помощи. Пришлось уговорить своего внутреннего дикобраза повременить с выставлением колючек.

- Ага, он.

Баба Шура споро слетела с насеста.

- Так что же мы даром так сидим? Чаю хочешь?

Вообще-то, сидела только она, Макс во время разговора стоял перед ней, словно нерадивый ученик перед строгим учителем. Но спорить он не стал - чаю так чаю. Коротко кивнул:

- Не откажусь.

К чаю прилагалась корзинка с разнообразными симпатичными печеньками и длинный рассказ о сёмёновской жизни, перемежающийся дифирамбами его родителям, не оставившим Анечку, то есть бабушку Максимушки, в одиночестве. Макс изображал внимательного и благодарного слушателя, ловя момент, когда можно будет вставить словечко на интересующую его тему. И дождался, наконец.

- Леночка вот тоже тетю свою не бросила, - забросил он крючок.

- Леночка? - удивилась баба Шура.

- Нуда! Которая из магазина.

- А, Егорова! Поджигательница!

- Думаете, это она магазин подожгла?

- Даже не знаю, что сказать. Утром вот была на сто процентов уверена, что она. А сейчас как-то сомневаюсь… Тут же тетка ее работает, Людмила. Люся. Уже лет десять, а то и больше.

А тут прихватило ее, «Скорая» в район увезла. Операцию сделали… У нас же тут рядом больницы нет, только в Вишняковке. Кузьмича, вон, прошлым летом прихватило - так не довезли. Все-таки родители твои молодцы, что Анечку забрали в город. Оно как-то надежнее…

- А Леночка? - Макс попытался развернуть ушедшее в сторону русло беседы в нужном ему направлении.

- Так Люсе эту, как ее… А! Ла-па-ро-скопическую операцию сделали.

В медицине, к тому же без «Гугла» под рукой, Макс был не очень осведомлен, поэтому только понимающе кивнул.

- И как бедная Люся там одна в больнице? Может, голодная лежит? - вздохнула баба Шура. - Я бы съездила, да только далеко… Не в том я возрасте, чтобы по автобусам прыгать.

Что-то в последнее время количество голодных растет и растет. Конечно, посещение больницы с целью обеспечения продуктами Леночкиной тети никаким образом не вписывалось в планы Макса. Но, поразмыслив немного, он решил, что подобный визит может поднять его статус в глазах девушки. Прислушался к себе - надо ему это или нет, - и понял: надо.

- Хотите, я вас отвезу! На машине! - предложил он. - Только после обеда. Я сейчас как-никак на работе.

- А давай! - немедля согласилась старушка. - К Люсе зайдем, потом по магазинам пройдемся. Давненько я в район не выбиралась. А по пути ты про Анечку расскажешь. Как она там, подружка моя? Перспектива совместного шопинга не радовала, но, как говорится, назвался груздем - так тебе и надо.

Вернувшись домой, Макс постарался максимально сфокусироваться на работе, даже почту не проверил. Тим такое рвение одобрил, сказал:

- Ма-а-а! - и устроился на столе рядом с ноутбуком.

Макса поначалу такое поведение насторожило. Котики из интернетских роликов обычно укладываются на клавиатуру, охотятся за курсором, нападают на быстро печатающие пальцы или пытаются зафиксировать свои мысли, беспорядочно нажимая на клавиши. Тим был не таким. Он спокойно лежал рядом и дремал. Но спокойствие это было лишь видимостью. Стоило в голове Макса зародиться мысли, что неплохо бы полистать новости, как кошачьи глаза тут же открывались и полный укора взгляд предлагал не отвлекаться.

Казалось бы, утренние события должны были начисто лишить Макса последних остатков трудоспособности, но все вышло с точностью до наоборот: молчаливая поддержка Тима и осознание факта, что кроме работы у него есть еще одна очень важная задача, заставили мозг максимально сфокусироваться на поставленной задаче. В полтретьего донельзя довольный Макс подъехал к дому бабы Шуры.

- Давай, рассказывай про Анечку, - заявила она, забросив на заднее сиденье объемный пакет и устроившись рядом с Максом.

Вообще-то, рассказ про житье бабушки в его планы не входил. Да и не так уж часто он навещал родительский дом, чтобы накопить объем информации, способный удовлетворить любопытство бабы Шуры. Рассказав, что знал, и добавив немного собственных фантазий для внушительности, Макс решил, что пришло время задать интересующие его вопросы.

- А что, Александра Степановна, действительно сосед ваш такой богатый?

- Сосед? Какой сосед? - не сразу поняла баба Шура.

- Хозяин магазина сгоревшего, - пояснил Макс.

- Да кто ж его знает? Может, богатый, может, и нет. Дохода у него, кроме магазина нашего, нет. Огород, птицу, скотину не держат. Фрукты-ягоды, опять же, на рынок не возят. Виктория вся из себя ходит, золотом обвешанная. Получается, есть деньги? С другой стороны, как отвалилась у вывески буква «ы», так он и не позаботился новую справить. Думаешь, я ему не говорила? Раз сто, не меньше. А он все мимо ушей пропускал. Какая, говорит, разница, есть буква - нет. Все одно народу податься некуда. Так чего зря бабками сорить?

«Может, потому и есть, что прижимистый», - подумал Макс, но все равно в наличие в кассе «Продукта» восьми миллионов верилось с трудом.

Стоило переступить порог районной больницы - мрачной, гулкой, насквозь пропахшей болезнями, - и Максу моментально расхотелось видеться с Леночкиной тетей. Но баба Шура почувствовала вибрации тонких струн души своего сопровождающего и сунула ему в руки пакет. Настолько увесистый, что Макс на мгновенье был буквально пригвожден к полу и только спустя какое-то время нашел в себе силы сделать шаг, потом второй и так далее. Не иначе баба Шура припасла гостинцев всем пациентам и больничному персоналу в придачу.

Уверенно толкнув дверь с цифрой «5», баба Шура, а следом за ней Макс оказались в палате с двумя большими окнами, распахнутыми настежь, благодаря чему пахло в ней не в пример лучше, чем в коридоре, - цитрусами. Источником запаха служил большой апельсин, который пыталась очистить от кожуры единственная обитательница помещения, хрупкая маленькая женщина в розовом махровом халате. Получалось у нее плохо, потому что одна рука была забинтована. Макс еще подумал, что Леночкину тетю выписали, так как у нее были проблемы с животом, а у обладательницы розового халата болела рука. А еще подумал, что это к лучшему: пришлось бы сейчас расстраивать больную рассказом о приключившейся с ее племянницей беде. И оба раза ошибся, потому что баба Шура радостно завопила:

- Люси!

Прямо так и завопила, на французский или какой еще манер, с ударением на последней букве, Максу вдруг вспомнилась тетка, которая бегала по деревне и разыскивала Марию-Луизу. Баба Шура тем временем продолжала вещать:

- Добрый денечек! А что с рукой? Ты прямо как королева, одна в палате. - Она обвела взглядом пустые, аккуратно заправленные кровати и, не дожидаясь ответа, выпалила все новости о пожаре, пропавших миллионах и арестованной Леночке.

Последняя новость привела Людмилу Егорову в крайнюю степень волнения.

- Подожди! Как арестовали? Ты говоришь, ночью загорелось. Леночка же ночью дома была, в Вишняковке! Разве нет?

- А вот и нет, - с нескрываемым, прямо-таки садистским удовольствием возразила баба Шура. - Познакомься, кстати, это Максимушка.

- Здрасьте. - Макс водрузил на тумбочку пакет, отметив при том, что верхняя часть хлипкой больничной мебели слегка прогнулась под его тяжестью.

- Я тут тебе гостинцев принесла, - прокомментировала его действия баба Шура.

- Спасибо, Саша. Зачем же так много? - засмущалась Егорова.

- Ты не отказывайся, не отказывайся! Я к тебе, может, больше не попаду, а Леночка, скорее всего, надолго за решетку. Сама знаешь, оказаться там легко, а выйти…

Глаза Людмилы наполнились слезами, и баба Шура поспешила успокоить подругу:

- Ты погоди реветь, Максимушка Леночке твоей помогает.

- Вы адвокат? - встрепенулась Людмила.

- Да нет, - досадливо отмахнулась баба Шура. - Откуда у нас деньги на адвоката? Компьютерщик он.

- Компьютерщик, - разочарованно повторила Егорова, и слеза скатилась по ее щеке.

- Он еще и Аннушкин внук.

- Аннушкин? - Если бы не закон всемирного тяготения, слезы Людмилы вернулись бы к своим истокам. Она даже улыбнулась слегка, несмотря на грустные известия. - Нашей Аннушки?

- Нашей, нашей!

- Как там она?

Костлявый локоть бабы Шуры толкнул Макса в бок, мол, не стой столбом, рассказывай. Он повторил на бис рассказ о жизни бабушки в городе.

Обе женщины внимательно слушали, изредка кивая. В части, которую он домыслил и приукрасил для бабы Шуры, Макс, вероятнее всего, путался в деталях, но она слушала так же внимательно, как и в первый раз.

Похоже, подруги действительно были очень рады за бабушку, хотя и немного завидовали ей. Самую малость.

- Я тут подумала, - немного помолчав после окончания рассказа Макса, заявила Людмила, - может, ты бы женился на Леночке моей? Я бы дом в Вишняковке продала, свадьбу справили, как положено…

Ну что тут скажешь?

- М-м-м, - промямлил Макс, - а вот скажите, пожалуйста, Людмила… М-м-м…

- Андреевна, можно просто тетя Люся.

- Людмила Андреевна! Вы же работали в «Продукте». Действительно ли в сейфе могло находится восемь миллионов?

- Да кто ж его знает? Сейф стоял в хозяйском кабинете, маленькая такая комнатка без окон. Дверь всегда на ключ закрыта. Говорят, Николай Сергеевич, это хозяин, иногда туда баб водил, но я ни разу при этом не присутствовала. Скорее всего, это уже после закрытия магазина, когда я домой уезжала.

- Может, он и в этот раз кого-то приводил? - предположил Макс.

- Это у него надо спрашивать, не у меня.

- А насчет восьми миллионов? - напомнил он. - Какая, примерно, была выручка в день?

- Да какая там выручка? Тысяч двадцать-тридцать. В предпраздничные дни до полтинника набегало… У Николая Сергеевича была привычка постоянно прибегать и забирать из кассы деньги. Иногда с женой, с Викой. Заберут - и в район. Типа с поставщиками нужно рассчитаться, а куда на самом деле…

- Кстати, - Максиму вспомнилась огромная сумка Виктории Коноваловой, - а у жены шефа вашего могли быть ключи от сейфа?

- Чего не знаю, того не знаю. Я лично ни разу не видела, чтобы она в его кабинет заходила, но в подсобку часто заглядывала. Вроде как с проверкой.

- Я бы ее со счетов не скидывала. - В бабе Шуре проснулся сыщицкий дух. - Вполне могла деньги присвоить, в торбу положить, а потом магазин поджечь, чтобы следы уничтожить.

- А кто такой Илюха? - Макс вопросительно уставился на обеих собеседниц.

- Это брат Серея Коновалова, - пояснила баба Шура. - Бандит бандитом. В колонии сидел по малолетке. А чего ты спрашиваешь?

- Так Коновалов сказал, что деньги эти - их с братом общак.

- Общак, говоришь? Ну, тогда, может, Илья Коновалов грабил, а брат его прикрывал, магазин был вроде как для легализации доходов, - предположила Людмила Андреевна. - При мне он в хозяйский кабинет без брата ни разу не входил. Вдвоем - да, неоднократно. Зайдут, пошушукаются, иногда бутылку с магазина прихватят.

Наверное, делили добычу.

- Короче, - подвел черту Макс, - если подтвердится, что восемь миллионов в сейфе действительно были, то взять их, кроме Леночки, могли Виктория, Сергей или Илья Коноваловы. А также другие жители Сёмёнова.

- Леночку сразу вычеркивай, - потребовала Людмила Андреевна.

- О’кей, - согласился Макс, но лишь для успокоения ее родственницы. Конечно, Леночка ему понравилась, даже очень. Но непредвзятость следствия никто не отменял.

- Ладно, пошли мы, - опомнилась баба Шура. - Надо еще в магазин зайти, пока народ с работы не пошел, а то будем два часа в кассу стоять. Чего-то соседки твои загуляли. - Она кивнула в сторону пустующих кроватей.

- Так они на дневном стационаре. Утром пришли, отстрелялись и ушли.

- Отстрелялись? - запнулся о непонятный термин Макс.

- Ну, уколы, таблетки, процедуры всякие поделали и вперед - дома дел невпроворот. А мне далеко ездить, вот и кукую тут.

- Вы это, - сказал Макс, перемещаясь к выходу, - если что нужно, звоните. Я привезу.

Он пошарил глазами по палате, обнаружил на одной из тумбочек изрядно замусоленную газету с кроссвордами и ручку, оторвал полоску бумаги и записал свой номер телефона.

- В любое время дня и ночи. - Макс подумал немного и конкретизировал: - Лучше, конечно, днем…

- Ты так и не сказала, что у тебя с рукой, - напомнила баба Шура.

- Обожгла. - Людмила достала из тумбочки какую-то штуку, оказавшуюся допотопным кипятильником в виде спирали. - Из розетки вытаскивала, да нечаянно дернула сильнее, чем нужно, вода расплескалась, и вот результат.

- Неужели сейчас еще такими пользуются? - Макс с недоверием переводил глаза с кипятильника на перебинтованную руку Людмилы. - Для чая же существуют кулеры!

- Спуститесь на землю, молодой человек! Какие кулеры? Где их взять?

Однако первое, что увидел Макс, когда они с бабой Шурой, попрощавшись с Леночкиной тетей, шли по больничному коридору к выходу, был новехонький кулер с красным и синим краниками и почти полной бутылью воды. В голове у него тут же зародилась какая-то мысль, и, не дав ей полностью созреть, Макс уже атаковал вопросами молоденькую медсестричку с бейджиком «Юля» на сияющем белизной халате:

- Здравствуйте, Юля! Скажите, пожалуйста, вы до какого часа работаете?

Девушка заулыбалась. При этом на щеках у нее образовались кокетливые ямочки.

- Я лично сегодня до шести.

- А вообще больница?

- Больница - круглосуточно. Мало ли что может с человеком случиться. Вызывают «Скорую» и везут к нам.

- То есть в любое время дня и ночи отсюда можно выйти и через какое-то время вернуться?

- Ну, теоретически да. Вообще то внизу стоит охрана…

- Хватит любезничать, пошли уже, - тычком локтя в бок напомнила о своем существовании баба Шура.

- Извините, Юля, надеюсь, мы еще вернемся к этому разговору, - пообещал Макс.

- И я надеюсь. - Девушка снова продемонстрировала ямочки на щеках.

Попытки задать вопросы охраннику, строгому дядьке лет пятидесяти, в камуфляже, с седой щетиной на щеках - еще пара недель, и можно играть Деда Мороза без грима, - с треском провалилась.

- Посещения до девятнадцати, потом дверь закрывается, утром с семи тридцати, - сказал он, как отрезал.

Похоже, это только в детективных фильмах на вопросы сыщиков все отвечают охотно и правдиво.

- Ты это зачем спрашивал? - поинтересовалась баба Шура, устраиваясь поудобнее на сиденье «Соляриса». - Уж не вздумал ли Люську подозревать?

- Типа того, - не стал увиливать от прямого ответа Макс.

- Ну конечно! Человек с разрезанным животом, по-твоему, будет скакать с канистрой вокруг магазина, ожидая, пока швы разойдутся. Так?

«Надо почитать, что за зверь такой - лапароскопическая операция», - подумал Макс.

- Чего молчишь? - разъярилась баба Шура.

Макс уже привык к ее одинокому клыку, но вкупе с перекошенным от гнева лицом выглядел он крайне зловеще. На его счастье, судя по навигатору, они подъезжали к супермаркету.

- А вот и магазин, - с облегчением провозгласил Макс, въезжая на парковку.

Странно, но для котов ассортимент еды был гораздо шире, чем выбор дошиков. Тут тебе и говядина, и утка с кроликом, и лосось с форелью, и курица с индейкой и ягненком. Лапша же была с курицей, говядиной, свининой и беконом. Присутствовал еще веганский вариант - с сыром, грибами и кимчи. Но Макс предпочитал мясо, а потому, побросав, не глядя, пару десятков упаковок в корзинку, направился к кассе.

- Что это ты понабирал? - загрохотал за спиной голос бабы Шуры.

- Это коту, - сообщил Макс.

- Коту? - не поверила баба Шура и чуть позже, увидев сумму на кассовом аппарате, еще более удивленно переспросила: - Ко-ту-у-у?

Сама она нагребла - и когда успела? - полную тележку каких-от круп, чаев, печенек и, когда Макс сгружал продукты в багажник, пояснила:

- Выгодно купила, со скидочкой, надолго хватит. Магазин-то теперь не скоро откроется.

К дальнейшему обсуждению интересующей его темы Макс не возвращался, опасаясь гнева бабы Шуры.

Оказавшись дома, он перво-наперво накормил Тима. Тот еду одобрил благодарственным «Ма-у-у!». Потом проверил, нет ли сообщений от менеджера проекта. К счастью, таких не оказалось. Макс вышел на крылечко, присел. Тим тут же подошел, одобряюще потерся лобастой головой.

- Ну и что мы теперь будем делать? Похоже, следствие зашло в тупик.

- Ма-а-а-а! - проговорил Тим и посмотрел в сторону забора тети Веры. Впрочем, никакой это был не забор, а так - одно название, невысокий штакетник, за которым долговязая мужская фигура в цветастых шортах бродила по колено в ботве и что-то собирала в пол-литровую стеклянную банку.

Видно, почувствовав взгляды кота и человека, фигура выпрямилась.

- Привет, сосед! - И Макс узнал участкового Никиту Прохорова.

- Здравствуйте! - Макса словно ветром сдуло с насеста. Он попытался вспомнить многочисленных детей соседки, чтобы определить, кем ей приходится Прохоров. - А вы тут живете? Наверное, тети Верин родственник?

- Почти! - усмехнулся Никита. - Внучатый зять.

- Вну…? - задумался Макс, перевел взгляд на банку и ужаснулся - в ней копошилось что-то черно-оранжевое. - А это что?

- Колорадский жук. Вот собираю. Пытаюсь хоть как-то помогать, - пояснил Никита.

- А химией не пробовали?

- Так для себя же, не на продажу.

«Лучше бы ты поджигателей ловил», - подумал Макс, а вслух сказал:

- Я тут, кстати, беседовал с местными жителями…

- Ну-ну, - усмехнулся Никита, - и что они?

- Они сомневаются, что Коновалов действительно мог насобирать восемь миллионов.

- Насобирать не мог, факт, - кивнул Никита, - но означенная сумма у него действительно имелась.

Причем действительно на двоих с братом, Ильей Сергеевичем.

Он замолчал, насмешливо глядя на Макса. Как будто ждал, когда тот начнет задавать вопросы, чтобы послать его подальше, как охранник в больнице. Но не таков был Макс.

- Ну, тогда я знаю, кто поджег магазин и забрал деньги. То есть, наоборот, сначала забрал деньги, а потом поджег «Продукт».

Лицо Прохорова приобрело крайне заинтересованное выражение.

- И кто же?

- Сначала расскажите, откуда миллионы.

- Можно на «ты», - предложил Никита. - А с какой целью интересуешься?

- Тоже хочу. Устроит такой ответ?

- Вполне. Дом они продали материнский. Сам дом не особо много стоит, но к нему прилагается земельный участок очень большой с выходом на озеро. Один богатей из Рослани, Роман Викторович Леонтьев, облюбовал его под гостиницу. Долго обхаживал Коноваловых и уговорил-таки. Я договор купли-продажи своими глазами видел. Восемь миллионов. Теперь ты рассказывай!

Макс выложил свои соображения по поводу Леночкиной тети.

- Ну-у, - задумчиво протянул Никита, - подожгла и подбросила телефон? Не верится что-то. Но я уточню.

Тут Макс вспомнил реакцию на эту версию бабы Шуры, и где-то в глубине его души заскребся маленький червячок сомнения: а правильно ли он сделал, поделившись с Никитой своей версией? Как-то он совсем выпустил из виду этот злополучный телефон. Действительно, зачем Людмиле Андреевне подставлять племянницу? И все-таки, несмотря ни на что, возможность совершить преступление у нее была. Или нет? Надо все-таки почитать про эту операцию, уточнить, как скоро после нее можно носить двадцатилитровые канистры. Может, там было не двадцать литров, а, к примеру, десять. Или даже пять…

- А кто еще знал об этих миллионах? - спросил Макс.

- В том-то и дело, что никто. Само собой, братья Коноваловы, Леонтьев, нотариус, который засвидетельствовал сделку…

- А Виктория? Жена Коновалова?

- Ты, я вижу, в теме, - усмехнулся Никита. - О продаже она знала, а где находятся деньги - нет. Кстати, у троих Коноваловых и Леонтьева стопроцентное алиби - отмечали сделку в ресторане в Рослани. Вернулись на такси, когда все уже полыхало. Таксист подтвердил.

- А нотариус? Как его фамилия? - спросил Макс, сам не зная зачем, но какая-то неявная мысль на периферии сознания подсказывала, что эта информация может оказаться важной.

- Зачем это тебе? - пожал плечами Прохоров. - Нотариус и нотариус. Не думаешь же ты, что он устроил пожар?

- И все-таки?

- Савельев.

- У него, небось, и секретарша имеется…

- Небось. Фамилию не спрашивай, честно говорю - не знаю.

- И уборщица… - продолжал Макс.

- Ладно, заболтался я с тобой, а дела не ждут. - Никита потрусил баночку с жуками. - Сейчас в район поеду. Должны уже прийти результаты пожаро-технической экспертизы. Да и пальчики с канистры должны были пробить по базе.

Участковый побрел к зарослям картофельной ботвы, а Макс поспешил за информацией к более разговорчивому собеседнику - интернету. Оказалось, операция, которую делали Леночкиной тете, очень щадящая, без большого разреза, и обычно, если нет каких-то осложнений, больше недели в больнице не держат. Почему же Людмила Александровна так задержалась в палате? Не связано ли это с событиями в Сёмёново?

Разыскав номер больницы, Макс поинтересовался состоянием больной Егоровой.

- Нормальное состояние, - ответил ему недоброжелательный женский голос.

- А когда она планируется на выписку?

- Это вам надо обратиться к лечащему врачу. Завтра с двенадцати до двух, - и женщина с недоброжелательным голосом с размаху бросила трубку. Может, конечно, она и не бросила, а, наоборот, аккуратно положила, но Макс явственно услышал хлопок. Он обернулся и замер - в дверях в потоках яркого света стояла Леночка.

- Привет! Тебя отпустили? - Он радостно бросился к девушке, но та выставила руку в предупреждающем жесте.

- Стой где стоишь!

- Да что случилось-то?

- Где мой рюкзак?

- Он там, в гамаке. Лена!

- Зачем ты сказал участковому, что это моя тетя взяла деньги и подожгла магазин?

- Да нет же, это только гипотеза! Я подумал…

- Подумал? Что ты подумал? Я ведь знаю, что ты уходил в ту ночь. Только я, в отличие от тебя, никому ничего не сказала. - Леночкины глаза блеснули злыми слезами. - Я думала, ты… ты… А ты просто дачник!

Хлопнула дверь, отзвучали торопливые шаги, Макс остался один.

- Ма-а-а! - Нет, не один. Есть еще друг, который не бросит его из-за какого-то недоразумения.

Получается, Леночка считает, что это он украл чертовы миллионы! И значит, у него нет другого выхода, как найти настоящего поджигателя. Причем срочно, не дожидаясь санкций со стороны горячо уважаемого начальства.

Вот только как это сделать? Пока у него в наличии несколько версий - слабых, беспомощных, но за неимением других и эти сгодятся.

Ноутбук пискнул, оповещая о полученном сообщении. Макс метнулся к столу. Игорь, то самое недавно помянутое начальство, требовал срочно заапдейтить конфиг. Пришлось отодвинуть в сторону расследование и впрячься в работу. К величайшему удивлению Макса, процесс этот занял у него в разы меньше времени, чем обычно. Прямо вдохновение какое-то нашло, хотя до этого он считал, что вдохновение - это только у писателей или художников каких-нибудь. Но, похоже, в условиях жесткого цейтнота мозг функционирует по-другому, гораздо эффективнее. Даже магический триггер в виде кофе не понадобился. Надо будет непременно воспользоваться этим лайфхаком.

Вдохновение повлияло не только на рабочие мысли, но и на все прочие процессы в голове Макса. Закрыв ноутбук, он обратил мысленный взор на версии, которые хотел отработать, и вдруг понял, что они совершенно никуда не годятся. Просто хлам какой-то, а не версии. Чтобы попытаться вычислить поджигателя, он должен узнать как можно больше об основных фигурантах дела - семействе Коноваловых. Напрямик соваться к ним с расспросами не стоит: это не охранник в больнице, и одним посылом в известном направлении дело не ограничится, вполне может и до рукоприкладства дойти. Следовательно, стоит попробовать обратиться к более доступному источнику информации - бабе Шуре. Есть еще, конечно, альтернативный вариант - тетя Вера, бабушка-теща участкового.

- Как думаешь, нормальный вариант? - спросил Макс у Тима.

- Ма-а-а-у, - отозвался кот, в его голосе и умных глазах присутствовало явное одобрение.

К бабе Шуре Макс отправился пешком. Фразу о городе контрастов из старинного советского фильма вполне можно было применить к Сёмёново. Городом оно, разумеется, не было, но контрастов в наличии имелось предостаточно. Наполовину вросшие в землю бревенчатые одноэтажные домики с резными ставнями мирно соседствовали с замками, прятавшимися за высокими заборами, отличная центральная дорога, стоило лишь свернуть с нее, превращалась в грунтовку, которая осенью, зимой и весной грозила нанести средству передвижения тяжелые увечья. А люди? Та же баба Шура с подвесным ротанговым креслом, Леночкина тетушка по имени Люси (с ударением на последнюю букву), и таинственная потеряшка Мария-Луиза.

Интересно, кстати, посмотреть на эту особу.

Размышляя таким образом, Макс миновал кафе «Уют», где во времена его детства продавали очень вкусные пирожки с повидлом. Сейчас уютом здесь вовсе не пахло, да и вообще ничем - по причине заброшенности заведения. На дверях кафе висел амбарный замок, а стекло в одном из окон заменяла табличка с надписью: «Место остановки последнего вагона». Еще сотня метров, и в воздухе отчетливо запахло гарью - приближался злополучный «Продукт», вернее, то, что от него осталось. А осталось немало - изрядно закопченное крыльцо, обуглившаяся дверь, на которой ярко выделялась бумажная ленточка с печатью, черные стены и окна с осколками стекол. Даже крыша не обвалилась.

Сам не зная, зачем, Макс подошел поближе. Наверное, этими действиями руководило то самое вдохновение, посетившее его недавно. Поковыряв пальцем ленточку на двери, Макс подошел к окну, огляделся по сторонам, поднял с крыльца неизвестно откуда взявшийся кусок арматурины и разбил остатки стекла. Он снова огляделся - никого - и нырнул в окно.

Весь пол был усыпан осколками, обугленными досками, закопченными консервными банками. Впрочем, последних было немного. Похоже, мало-мальски уцелевшие продукты рачительный хозяин из сгоревшего магазина вывез. Несмотря на яркий солнечный день, в помещении царил полумрак. Глядя под ноги, Макс направился к проходу в подсобку. Он сделал несколько шагов и остановился от неясного чувства опасности. Ему показалось, что в помещении «Продукта» кто-то есть. Но кто? Кому еще, кроме него, охота бродить по мусорке, рискуя в лучшем случае испортить обувь, а в худшем…

Ощущение чьего-то постороннего присутствия рядом усилилось. Макс прямо-таки ощущал чужое дыхание, причем оно было каким-то недоброжелательным. Где-то он читал, что преступник всегда возвращается на место преступления. Тогда ему это показалось бредом, каким-то штампом. Соверши он что-либо противозаконное, непременно обходил бы это место третьей дорогой. Даже смешно представить грабителя, обнесшего квартиру и вернувшегося туда. Где логика? Полная иррациональность.

В этот момент громкий хруст стекла под чьей-то подошвой оборвал цепь рассуждений Макса, и в следующее мгновенье из подсобки навстречу ему вышел мужчина. Сначала Максу показалось, что это какой-то маргинал - заляпанная камуфляжная куртка с выдранным карманом, помятое лицо с недельной щетиной без признаков мало-мальски благородного вида. Со второго взгляда в глаза бросились пуговицы на куртке - не абы какие, а дизайнерские, известного бренда, и руки, если и знакомые с физическим трудом, то лишь понаслышке. К тому же мужчина смутно кого-то напоминал.

- Какого хрена ты здесь шляешься?

Вообще-то, он выразился более экспрессивно: если снять происходящее на видео и выложить в интернет, пришлось бы всю фразу запикать.

- А вы? - спросил Макс. Может быть, это прозвучало излишне дерзко, но незнакомец ответил в той же выразительной манере:

- Я отчитываться не обязан. Это мой магазин.

Тут у Макса в голове все сложилось - это же Илья Коновалов, братец Николая. Бандит, сидевший по малолетке в колонии.

- Я помогаю следствию, - пояснил он. - Ищу улики.

- И какие это улики?

Тут бы Максу заткнуться и убраться восвояси как можно скорее, но недавно свалившееся на него вдохновение не позволяло это сделать.

- Улики, которые мог оставить преступник, - с вызовом ответил он и, покосившись на куртку Коновалова, добавил: - Обрывки ткани, например пуговицы…

Тут Максу в голову пришла совсем уже гениальная мысль, и он, нет чтобы промолчать, тут же ее озвучил:

- Восемь миллионов гораздо приятнее, чем четыре…

А потом он совершил совсем уж вопиющую глупость - повернулся к врагу спиной и пошел к выходу, на ходу обдумывая пути отступления. Вообще-то, существуют два способа спасаться от хищников - убегать или замереть, притворившись мертвым. Подобный способ описан в басне Льва Толстого «Два товарища». Надо упасть и сделать вид, что умер… Опробовать метод великого писателя Макс не успел - что-то тяжелое обрушилось ему на голову.

Очнувшись, он не сразу понял, где находится. Вокруг было совершенно темно, руки натыкались на что-то твердое, крошащееся под пальцами. В каком направлении двигаться - непонятно. Ясно только одно - двигаться нужно непременно. И он двигался. Извивался всем телом, пробовал ползти, натыкался на преграду, пытался оттолкнуть ее от себя, понимал, что это бесполезно, и начинал проделывать все то же самое, но в другом направлении. Наконец Максу удалось оттолкнуть от себя что-то тяжелое, и одна рука вырвалась на свободу. За ней вторая…

Вокруг по-прежнему было абсолютно темно. На какое-то мгновенье Макс решил, что ослеп, и страшно испугался. Как, спрашивается, он будет жить без компьютера? Потом вспомнил, что существуют специальные программы, которые обеспечивают доступ к большинству функций без зрительного контроля пользователя. Значит, не все потеряно. Можно воспользоваться предложением Леночкиной тети - жениться… Зато слепому можно никуда не ехать - лежи себе в гамаке под яблоней и представляй, что ты где-то на островах. Через месяц настанет лето, будет в наличии и тепло, и свет, и гармония, и любовь… И яблоки к тому времени поспеют - протяни руку и рви. А бабушкины яблоки ничуть не хуже райских фруктов. Хотя стоп! Леночка же обиделась… Да и на что ей слепой муж?

Макс пощупал глаза. Вроде на месте, только почему-то не открываются. Он потер их, приподнял пальцами одно веко и с облегчением вздохнул: зрение вернулось. Он лежал у стены рядом с кучей досок и прочего мусора. Очевидно, Коновалов решил, что убил его, и замаскировал труп, планируя ночью избавиться от него.

Доставлять преступнику такое удовольствие Макс не собирался и попытался подняться. Мир медленно завращался, словно Млечный Путь вокруг черной дыры, к горлу подступила тошнота. И тогда Макс пополз к выходу, не разбирая дороги, прямо по стеклам и покореженным банкам. Осколки впивались в руки, но боли он не чувствовал. Ткнулся в дверь - закрыто. Он подполз к окну, через которое проник в магазин, кое-как взобрался на подоконник и кулем вывалился наружу. Тут силы оставили его вместе с сознанием.

Где-то надрывно завывала «Скорая».

«К кому это?» - шевельнулась в мозгу мысль, и почему-то очень захотелось посмотреть. Глаза по-прежнему не хотели открываться, и Макс помог им уже испытанным образом - приподнял веко пальцем.

- Живой! - радостно заорал чей-то голос, мгновенно опознанный Максом как бабин Шурин. - Живой! Ты, Максимушка, не шевелись. Вот уже доктор бежит. Сейчас он тебя вылечит.

Доктор - парень, наверное, одногодок Макса, ну, может быть, на год старше, - деловито ощупал его ноги-руки, заставил пошевелить пальцами, посветил фонариком в оба глаза, постучал молоточкам по коленкам.

- Что с ним, доктор? - спросила баба Шура.

- Ничего страшного. Кости целы. Порезы, ссадины. Похоже на легкое сотрясение. Отвезем в больницу, там точнее скажут.

- Нельзя мне в больницу! - как можно тверже произнес Макс. Получилось малость невнятно, но доктор понял.

- Это еще почему?

- Кот у меня. Умный очень. Тим. Как сэр Тим Бернерс-Ли. Основатель HTTP. Знаете такого? Его сама английская королева в рыцари посвятила.

- Бредит? - раздался голос участкового Никиты Прохорова.

Макс закатил глаза, чтобы увидеть его, и заявил:

- Это Илья Коновалов магазин поджег и деньги забрал.

- Знаю я, знаю, - кивнул Никита. - Это его отпечатки были на канистре. Как только эксперты дали заключение, Егорову сразу отпустили, а Коновалова объявили в розыск.

- Вот черт. - Макс попытался привстать, опершись руками, и застонал от резкой боли в ладонях.

- Забирайте его, - сказал Никита врачу.

- В больницу не поеду! - возразил Макс. - Я в порядке. Что хотите подпишу, но не поеду.

- Ну как? - спросил врач у Никиты.

- Пусть остается. Я за ним присмотрю по-соседски. Будет чудить - сам отвезу в больницу.

- Хорошо, - согласился доктор.

Он обработал и перебинтовал раны на руках Макса, вколол под лопатку лекарство и укатил.

- Пошли, что ли, сосед, домой? - Никита помог ему подняться. - И какого лешего тебя понесло в магазин?

- Преступник всегда возвращается на место преступления, - авторитетно заявил Макс.

Участковый хмыкнул:

- Ну разве что во время следственного эксперимента.

- Так вернулся же!

Дома Макс перво-наперво проверил ноутбук на предмет сообщений от Игоря. К его счастью, таковых не случилось, а то писать ответ перебинтованными руками было бы крайне проблематично. Конечно, можно попробовать поработать с помощью подручных средств. Максу как-то довелось увидеть, как кассирша Агния, обладательница трехсантиметровых ногтей, тыкала в калькулятор двумя карандашами. Видел он также, как при виде этого мученически скривилось лицо менеджера проекта. Правда, непонятно из-за чего: то ли из-за такого отношения к общественному имуществу, то ли от видения, как эти самые ногти… Короче, сплошной ужас, и лучше его не повторять. Макс вышел во двор и улегся в гамак. Тут же пришел Тим, пристроился у него на животе, уложив голову и хвост на израненные конечности. По рукам пошло приятное тепло, и Макс благополучно заснул без сновидений.

Где-то через час сон его был прерван приходом Прохорова.

- Привет! - сказал он и помахал перед носом Макса пакетом с добрым десятком контейнеров. - Я тут тебе еды принес, баба Вера приготовила. А это и есть твой знаменитый кот?

При этих словах Тим соскочил с гамака и быстрым шагом направился в дом.

- Мой, - кивнул Макс, несколько озадаченный неприветливым поведением кота - к Леночке он отнесся в разы дружелюбнее. Хотя чего тут странного - Максу Леночка тоже больше понравилась, чем сельский участковый.

- Точно твой? - спросил Никита, водружая на стол пакет с едой.

Макс счел вопрос риторическим и отвечать не стал. Гораздо больше его интересовало следствие по делу о поджоге и пропаже восьми миллионов.

- Поймали Коновалова? - спросил он, открывая один из лотков.

- Поймаем, куда он денется. - Никита пожал плечами.

- Может, кофе? - предложил Макс. Участковый не отказался.

Утром Макс проснулся поздно и чуть не опоздал отметить свое присутствие в рабочем журнале. Тим, поев сочного ягненка, тщательно умывался, развалившись на столе. Когда-то у бабушки тоже был кот, и она всегда говорила, что такое старательное умывание явно к гостям. Максу было не до гостей. Ну, разве что Прохоров забежит с новостями или вдруг Леночка… Нет, Леночка точно не придет…

Макс энергично помотал головой, прогоняя упаднические мысли, и принялся за работу. Дело шло ни шатко ни валко. Вчерашнее вдохновение приходить не торопилось, но Макс не сетовал: это вещь редкая.

Около одиннадцати хлопнула калитка. Макс выглянул в окно и увидел шагающего к дому Прохорова. «Не иначе как поймали Коновалова», - возрадовался он. Но, как оказалось, рано.

Стоило участковому появиться в дверях, как Тим тут же исчез. Вроде только что был тут - и уже нету. Мистика!

- Приветствую! - произнес Никита.

Женский голос за его спиной эхом отозвался:

- Здравствуйте! - И следом в комнату вошла женщина. Несчастная, бледная, просто моль какая-то.

Последовала немая сцена, в продолжение которой ее глаза, не останавливаясь, рыскали по комнате. Затем она вдруг упала на колени, чем привела Макса в крайнее смятение, легла плашмя на пол, подползла по-пластунски к дивану и с воплем: «Мария-Луиза!» стала протискиваться под него. Диван был явно низковат для подобных экспериментов, но ненормальную (а посетительница явно была ненормальной) это не остановило.

- Что происходит? - спросил Макс у Прохорова.

Ответить тот не успел. Женщина отползла от дивана, держа в руках извивающегося и пытающегося вырваться Тима. Незнакомка уже не была похожа на бледную моль - глаза ее блестели, щеки горели, словно бракованный железнодорожный семафор, в котором две красных лампочки и ни одной зеленой. Макс хотел броситься к ней, отнять кота и выставить за дверь, но отсутствие зеленого сигнала связывало его по рукам и ногам.

- Мария-Луиза! - женщина сидела на полу и предпринимала отчаянные попытки поцеловать Тима в усы.

«Футы, какая пошлость», - подумал Макс, а вслух сказал:

- Послушайте, какая Мария-Луиза? Это Тим!

- Моя кошечка! Я ее уже три дня разыскиваю. В полицию подавала заявление, но они только посмеялись надо мной. Мария-Луиза! Родная!

- Да какая же кошечка? Это кот! Мужчина! Посмотрите, какие глаза умные! Разве у женщин бывают такие?

- Вы мужчин и женщин только по глазам отличаете? - ехидно спросила женщина и ухитрилась-таки чмокнуть Тима в нос.

- Ну не только, - смутился Макс.

- Короче, это моя кошка, - жестким тоном заявила женщина. - У меня есть на нее все документы, фотографии. Я думаю, вы не будете чинить препятствия, чтобы я забрала ее домой? В противном случае мне придется обратиться к представителям закона. Моя Мария-Луиза - барышня в кругах фелинологов известная, любой суд будет на моей стороне! Кстати, стоит она довольно дорого - двадцать пять тысяч рублей. Вам может быть инкриминирована кража в особо крупном размере.

- Какой суд? Какая кража? Какой крупный размер? - Макс понимал только одно: эта противная тетка сейчас заберет его Тима, и он абсолютно ничего не сможет поделать.

Самое ужасное Макс увидел, выйдя вслед за непрошеными гостями на крыльцо. Это была розовая пластиковая клетка, как для птиц, только более закрытая. Злющая тетка сунула в нее Тима, щелкнули замки. Сквозь прутья клетки на Макса смотрели умные глаза Тима, и он, в последний раз плакавший на похоронах деда, не смог сдержать слез.

Макс сидел, тупо уставившись в монитор. Ничего не хотелось - ни листать странички соцсетей, ни смеяться над проделками котиков, ни есть, ни пить кофе.

Зазвонил телефон, и Макс понял, что за окном уже совсем темно. Номер был незнакомый, и он решил не отвечать, но в последний момент передумал.

- Слушаю, - ответил он и сам удивился, как болезненно звучит его голос.

- Максим! Я только сейчас узнала! - Это была Леночка.

- Что? - рассеянно спросил он.

- Что Коновалов на тебя напал! Баба Шура сказала, что у тебя сотрясение мозга! Руки все изранены, и работать ты не можешь!

- Не могу, - машинально подтвердил Макс.

- Мне тетя дала твой номер телефона. Сказала, что ты очень хороший. Макс, я сейчас на работу устроилась в больницу, где тетя лежит. Тут хорошо. Платят немного, но регулярно, кормят, еще, говорят, родственники больных приплачивают. У меня сегодня ночная смена, а завтра можно я к тебе приду? Кушать вам с Тимом приготовлю.

Воспоминание о Тиме резануло по больному месту, и Макс невольно застонал.

- Тебе больно? - всполошилась Леночка.

- Нет, извини, - очнулся он. - Приходи, конечно. А хочешь, я за тобой приеду к больнице?

- Нет, что ты! У тебя же сотрясение!

Макс попытался настаивать, но Леночка была непреклонна.

- В следующий раз, - сказала она, и от этого обещания на душе у него стало немного светлее.

Но тут в саду снова хлопнула калитка, и ему захотелось, как совсем недавно Тиму, спрятаться под диван.

- Зашел по-соседски тебя проверить. - Это был Никита. - Выглядишь не очень.

- Поймали Коновалова? - не стал поддерживать пустопорожнюю болтовню Макс.

- А то! - усмехнулся тот. - Задержали на железнодорожной станции в Вишняковке. При себе имел восемь миллионов без трех с половиной тысяч. Не захотел с братом делиться.

- И что ему теперь будет? Это же особо крупный размер?

- Магазин, оказывается, оформлен на него. Так что имел полное право спалить, благо при пожаре никто не пострадал.

- А деньги? Четыре миллиона брата?

- Так целы же. Да и дело это семейное. Если Николай не подаст заявление в полицию, то никакого дела не будет. Разве что за нанесение вреда средней степени тяжести твоему здоровью. Будешь подавать?

- Не буду, - покачал головой Макс. - И все-таки непонятно: кот за двадцать пять тысяч - особо крупный размер и суд, а тут четыре миллиона, магазин сгоревший - и ничего.

- Да Фирсова, хозяйка кошки, на понт тебя взяла. Особо крупный размер - это свыше миллиона, а кошка стоимостью двадцать пять тысяч - это значительный ущерб. Но в данном случае нужно еще доказать умысел.

- Умысел? - уточнил Макс.

- Ну да, - хохотнул Никита. - Почти как в кино - невиноватый я, она сама пришла!

Довольный собой участковый ушел, а Макс попытался поработать хоть немного. Если завтра утром приедет Леночка…

Собрав всю волю в кулак, Макс смог заставить себя отложить мысли о девушке и приступить к работе. Однако хватило его ненадолго. Наткнувшись на очередной баг в программе, он решил прекратить бороться с ветряными мельницами в виде собственной прокрастинации и отправиться спать.

Но с ходу уснуть не удалось. Мешали воспоминания о теплом боке Тима, умных глазах на честном лице.

Устав от попыток заснуть, Макс стал сверлить взглядом дыру в потолке. После трехсотого оборота сверла показалось, что он явственно слышит посторонний шум, как будто кто-то допотопным коловоротом пробивался ему навстречу. Вот только звук шел не с потолка, а от двери.

Макса подбросило на диване. Через мгновенье он уже открывал дверь навстречу таинственному зову. На пороге стоял… Тим? Мария-Луиза? Какая разница! Главное - Макс любил это глазасто-головастое существо. Он схватил вновь обретенного товарища и почувствовал, как в голове оформилось решение бага, о который он споткнулся вечером. А еще понял, что ему, подобно вчерашней ненормальной гостье, очень хочется расцеловать утыканные усами щеки. Что он и сделал.

Евгения Михайлова
Блогерша

Зина поставила на пол третью пустую бутылку из-под пива, живописно разложила прямо на деревянном столе большую жирную селедку, буханку черного хлеба, порванную руками на куски, кусок сала и огромную луковицу. Подумала и смачно отгрызла от луковицы большой кусок. Какая жалость, что через монитор не распространяются запахи. Зина поставила на стол три не начатые бутылки с пивом. Разложила куски старой газеты, как салфетки. Затем налила большую пивную кружку до краев, пригубила, сознательно оставив кромку пены над верхней губой, - и начала делать селфи.

Она мастер деталей. При обработке фотографий Зина не скроет, а усугубит говорящие подробности: красные щеки с сеткой капилляров, капли пота на носу, рот в жирном блеске с прилипшей рыбной косточкой на нижней губе. В творческом экстазе Зина развивала психологический колорит собственного портрета. Высыпала на стол горку семечек, поплевала шелухи, оставила несколько чешуек на подбородке.

Она умудрялась пить, есть, управляться с палкой для селфи, краем глаза видеть общий план в зеркале. Для главного эффекта Зина пролила пиво на свою большую, расплывшуюся грудь без лифчика под синим платьем, а затем достала из корзинки на террасе самый крупный помидор, установила его себе на голову, это как нельзя лучше привлекало внимание к волосам цвета пронзительный блонд с откровенно темными корнями. К этой прелестной композиции требовалось особое выражение лица, и Зина изобразила нетрезво-блудливую улыбку и утопила свои небольшие и очень проницательные по жизни глаза в мокрых складках.

У нее это здорово получалось: стереть с лица ум, даже намек на серьезность и, конечно, следы горького опыта, оставить только смешную придурковатость и броню толстокожести.

Какая жалость, что на самом деле у Зины как раз тонкая кожа. Слишком тонкая. Наверное, дело именно в этом. Зина научилась себя защищать самым примитивным способом - нападением. И заодно придумала себе уникально острое, особое развлечение. Отвлечение.

Она тщательно помыла руки, умылась, переоделась, загрузила снимки, обработала, выделив и усугубив мешки под глазами, брыли и морщины, оценила результат и долго хохотала. До тех пор, пока слезы не покатились из глаз стального цвета, которым никто не разрешит плакать ни от боли, ни от беды.

«Ревите от смеха!» - сказала Зина своим глазам. Они так надоели ей тем, что видят не то, что нужно. Из-за них она насмотрелась до рвоты на горе и смерть, на грязь и позор.

Зина выложила снимки, написала короткую призывную преамбулу и любовно выложила три слова, те самые, за которые ее забанят по жалобам тупых и завистливых лицемерок.

А преамбула у нее в принципе одна и та же, просто никогда не повторяется ни по словам, ни по форме. Сейчас это приветствие. К тем, кто непременно себя узнает и взвоет от собственной узнаваемости и уязвимости.

«Вы, конечно, поняли: я пью за ваше здоровье. За ваше жвачное и стадное здоровье. За то, чтобы вы многие лета топтались в собственном навозе и чтобы по праздникам вам давали лизнуть батог и сапог».

И волшебные три слова. Поехали. Она нажала «отправить», удобно устроилась в кресле, сейчас начнется это кино.

У Зины сотни тысяч подписчиков, из них две трети ее люто ненавидят, борются с ней как с явлением, ловят повод излить проклятия и выдать весь свой набор убогих, утробных оскорблений. Они! Ее! Как они могут ее оскорбить - эти опарыши, которым ничего не известно ни о жизни человека, ни о такой сложной вещи, как душа? О том, что существует еще и мозг, многие не узнают никогда. И Зина получит сейчас от них то единственное, что они могут дать мыслящему человеку. Она насладится их бессильной и бессмысленной яростью, украдет у них время, в течение которого они не будут жевать.

Она ответит на каждый выплеск злобы и оскорблений. Да еще как ответит! Перед каждым ответом Зина пристально рассматривает фото на аватарке. Как она умеет припечатать, многие уже знают. Многие уже сбежали, ушли навсегда зализывать раны. Потому что Зина - мастер характеристик. Ее могут назвать только старой уродкой и алкоголичкой. А у нее для них шикарный набор интеллектуальных определений, которые разнесут в пух и прах любое самомнение, посеют такие сомнения и фобии, что кому-то будет противно смотреть на себя в зеркале до конца дней.

- Ну, давайте, дурашки. Полетели, - нежно шепнула своей аудитории Зина.

И тишина ее деревянного домика через минуту наполнилась штормом и ураганом людских страстей. Для Зины началась потеха. Все было как всегда, одни и те же оскорбления, ругательства, проклятия и даже угрозы - найти ее дом по описаниям в тексте и снимкам в альбоме. Поджечь, ее избить или изнасиловать, несмотря на то что она такая старая уродка.

Ох, какая возможность! Как она здорово, всласть поиздевалась над этими виртуальными насильниками, импотенция которых по жизни обычно лезет из ушей. Зина знает, как об этом сказать, чтобы отбить последние надежды.

А потом случилось то, к чему Зина была не готова. Короткий комментарий человека, которого она у себя в ленте встречает впервые: «Бог наказывает таких. Ты поняла, за что у тебя сына грохнули?»

Зина окаменела, у нее застыли глаза и пересохло во рту. Она попыталась сделать глоток, чтобы избавиться от острого осколка, который вдруг возник и застрял в горле, и не смогла. Дальше думать было уже невозможно. Она видела со стороны, как встала, выдернула с корнем кабель интернета из сети, бросила на пол ноутбук.

Этот наблюдатель, который давно поселился в ее мозгу, чтобы не спать там никогда и вечно плакать, фиксировал, как толстая женщина с большим животом, грубым лицом и натруженными руками идет на террасу. Как роется там в ящиках своего нелепого атрибута для съемок и раздувания пожара страстей в виртуальном доме сумасшедших. Как открывает бутылку водки и пьет из горла. И совершенно не меняется.

Одна бутылка опустошена, она достает другую. Себя Зина почувствовала лишь тогда, когда от горючей жидкости растворился острый осколок в горле, когда удалось смыть с губ, языка и пищевода страшный яд, который влили в нее просто словами, одной подлой фразой.

Зина наконец перевела дыхание. Вернулась в комнату, надела очки и стала сосредоточенно исправлять проводку и приводить в чувство ноутбук. Она вошла на свою страничку, скопировала ник автора того комментария и обратилась к нему отдельным постом.

«Такие трусливые крысы всегда пишут под ником без пола, это я давно поняла. По двум причинам: первая - так легче скрываться, чувствуя себя храбрецом. И вторая: это единственная правда, которую может себе позволить существо, вынужденное только врать, потому что правда о нем омерзительна. Правда о том, что оно родилось без пола. Руки есть, пальцы для стука по клаве есть, ноги, чтобы убегать от страха, есть, а пола никогда не было. Так вот, тварь! Пишу в открытом доступе свой адрес. Буду ждать, сколько хватит терпения. Буду ждать, чтобы ты приехал или приехала и продолжил мысль в глаза. Когда критическое время пройдет, ославлю по всему интернету трусливой падалью. И не только. Воспользуюсь своими профессиональными связями в МВД, найду и фамилию, и фото, и адрес. И я приду в гости сама и уже не одна. Сейчас я одна. Слово матери, которая клянется памятью сына. Жду. Время пошло».

Зина выключила ноутбук, предоставив зевакам переживать этот поворот. Приняла холодный душ, причесала мокрые волосы, надела чистое черное платье и, совершенно трезвая, села в кресло ждать. У нее с мозгами все в порядке в отличие от большинства. Две бутылки водки дурой ее не сделают, они даже настроение не очень поменяли и, к счастью или сожалению, совсем не затронули тот уголок мозга, где живет память.

Она сидела, строгая и красивая в своем горе и гордости, а времени не было. Ничего вокруг больше не было. Был только тот день, те люди, тот звонок и то, что увидели ее глаза, прежде чем сгореть.

Сын Алеша был очень похож на нее. На нее, когда она была стройной, естественной блондинкой с очень белой кожей и пронзительно-голубыми глазами. Он так гордился мамой, ее белокурый ангел. У кого еще такая красивая мама? У кого такая красивая мама, которая капитан МВД?

Зина не могла сказать себе и другим скучные слова: «Я люблю Лешу». Ей никогда бы, наверное, не хватило слов для того, чтобы сказать о том, что она чувствовала. Как она не может надышаться волшебным ароматом рядом с ним. Какая это великая тайна и восторг - запах самого родного существа. Как она не может спать из-за того, что не хватает сил сделать для сына что-то главное, важное и великое…

Она - всего лишь служивый чин под прессом начальства. Она - обычная женщина, которая вышла замуж за сослуживца, потому что так удобно, а родила вдруг принца. Самого настоящего.

Алешка был не просто красавец, он был умница, наверное, ребенок-индиго, такие открытия делал с детства. А главное, у мальчика сразу была большая и мудрая душа. Он остро чувствовал справедливость. Он так хотел бороться со злом… Он был таким необыкновенным, что в один прекрасный день Зина легко и уверенно прогнала его тусклого и туповатого отца. И с того момента ее жизнь стала абсолютно счастливой.

Счастливая жизнь Зины продолжалась ровно восемнадцать лет, пятнадцать дней и сорок минут. Она помнит каждую секунду.

Когда мальчишки-сверстники начинали увлекаться оружием и фильмами про войну, Алеша был обладателем главной идеи своей жизни. Он решил победить зло и войну, он хотел не на словах, а на деле бороться за мир. Его большое сердце в детской груди было пробито чужими ранами, обожжено чужой смертью. Он не мог это выносить.

В старших классах Леша вступил в антифашистское движение, стал принимать участие в митингах и акциях протеста. Он выступал, и, конечно, многие заметили мальчика с лицом принца и глазами святого, который говорил удивительно чисто, красиво, убедительно и страстно.

Для Зины началось тревожное время. Она старалась незаметно страховать сына во всем. И табельный пистолет всегда держала под рукой. Она-то хорошо знала расстановку сил, часто видела перед собой белые и бессмысленные от злобы глаза тех, кому бросает вызов ее мальчик. Но мешать Алеше она бы никогда себе не позволила. Просто старалась никогда не расслабляться и быть неподалеку.

Она и в тот день была неподалеку. Сын приехал в Екатеринбург на антифашистский митинг, а она - к коллегам с делом екатеринбургской банды, взятой в Москве.

О том, что Алешу повязали и увезли в отделение, узнала сразу, ей сообщил дежурный по городу, с которым она была на связи. Но возникла путаница с отделениями, возможно, не случайная. Мальчика возили с места на место. Зина и двое ее коллег потеряли массу времени, пока нашли нужный участок. Потом была странная процедура: Алешу не сразу нашли, в бумагах он не значился, нужные кабинеты были заперты. В том коридоре прошли часы.

Зина поднялась с кресла, открыла рот, чтобы вздохнуть, протолкнуть силой глоток воздуха в грудь, которая превратилась в тяжелую, сплошную плиту. Только бы не умереть. Ей нужно дождаться подонка. Нельзя разрешать памяти так быстро долетать до того места…

Она там металась по коридору последние, предсмертные часы жизни своего сына. А теперь куда деваться? Она вновь, как и тогда, не может оставить мальчика одного.

И ее горячие, лихорадочные, так и не остывшие за пять лет мысли прикасаются к дорогому обнаженному телу со следами страшных пыток, целуют почти детскую, мальчишескую грудь, в которой больше не бьется сердце. Как понять это матери и выжить? А никак. Зина и не выжила.

Приехали люди из главного городского управления, из прокуратуры, оказали Зине честь как своей. Не стали доказывать, что ее сын сам себя избивал или нападал на ментов с целью убийства, а просто забрали двух пьяных майоров. Оставили ее с телом сына до приезда экспертов.

Наконец Зина вздохнула полною грудью, а ее сердце бешено забилось. Это оно. Он пришел, тот, который что-то знает о смерти Леши. А ведь убийцы еще в тюрьме. После того как Зина ушла в отставку, она не прерывала связи с коллегами ни на день. Знает любую мелочь по этому делу. Контролировала убийц и на зоне.

Раздался звонок в дверь. Зина не пошла открывать. Крикнула:

- Не заперто. - И включила верхний, яркий свет.

Он вошел. Да, это был мужчина, посмотрел на нее с порога и не поздоровался. Понял, что это было бы слишком нелепо. Молча пошел прямо на нее.

Он был невысоким, довольно стройным, с бледным, даже желтоватым лицом. А в общем, обычный человек. Так она подумала бы на улице. Он выглядел как человек.

- С чего начнем? - спросила Зина.

- Так вроде я в гостях. Предлагай.

- Выпить хочешь?

- Можно.

Зина вышла на террасу, вернулась с бутылкой водки и одним стаканом. Он с усмешкой покрутил стакан в руках.

- Это в смысле с врагами не пьют?

- В этом смысле.

- Да ради бога.

Гость сел во второе кресло, умело открыл бутылку, аккуратно налил себе полный стакан и медленно выпил.

- За знакомство, как говорится. Я - Евгений, если интересно.

- Интересно, - кивнула Зина. - И давай пока не о деле. Давай просто поговорим. Я первый раз пускаю в дом виртуального собеседника. Интересно послушать вживую.

И самое невероятное - то, что разговор получился. Зина всегда умела начинать допросы и вызывать доверие.

А у людей, которые читают одну ленту соцсети, темы необозримые.

Евгений оказался неглупым и желчным человеком. Зине нравился такой критичный и даже циничной ход мысли. Через полчаса Евгений сказал:

- А ты специалистка себя уродовать. Не ожидал, что ты такая симпатичная баба.

- Вы мне льстите, - изобразила Зина кокетство, и они рассмеялись.

Она налила себе немного водки в его стакан и сделала несколько глотков. Он придвинулся к ее креслу и положил руку сначала на плечо, потом на грудь. Зина посмотрела на мужчину глубоким взглядом, который показался ему призывным. Она приблизила губы к его губам и выдохнула:

- Евгений… Ты - «Женя-мвд»?

Он резко отодвинулся.

- Ты знала?

- Да, конечно. Искала все эти годы. А ты пришел сам. Знаешь, все позади, у каждого есть свои преступления. Мне ли об этом не знать. Я сейчас хочу услышать только одно: почему? Зачем? И почему Алеша?

- А я отвечу. Знаешь, я уважаю тебя. У тебя такое независимое поведение. Ты родила красивого парня. Он был умный и даже храбрый. Он не воровал, не убивал, не насиловал. Он оказался хуже. Он хотел мира для очкариков с белыми манжетами, для инвалидов в колясках, для истеричных, извращенных и фанатичных мужчин и женщин. Он объявил войну воинам, чистильщикам, тем, кто проливает свою и чужую кровь, смывая с земли всю человеческую грязь. Почему он? Потому что он был слишком яркий. Многих сбивал с толку.

- Стоп! Я все это знаю и слышала тысячи раз. А ты - «Женя-мвд», стукач, который принимал участие в пытках, оставаясь всегда за протоколом, - в чем твое геройство? Ты что за воин? Ты даже в армии не служил, папаша-генерал отмазал. Ты нигде не служил и, кажется, официально нигде не работал. Просто шакалил по душевной склонности. Пытал людей бесплатно - как бонус к гонорарам.

- А нет геройства. Говорю же, чистильщик.

- И оперов тогда, получается, подставил. Это ведь ты замучил Лешу?

- Что значит подставил? Это и есть то, что называется мусор. Они тоже свое дело делали, только не по уму, а по тупости. Разница, да?

- Да, конечно. В этом я с тобой согласна на сто процентов.

- И как же ты обо мне узнала? Где искала?

- Да легко. Из материалов дела, которые почистили перед судом. Тебя сдали задержанные по делу Леши, как сдавали все до и после. Просто эти свидетельства исчезали сразу, а с подследственными начинали работать по части добровольных признаний.

Твой папаша, наверное, думает, что он обеспечил тебе счастливую и плодотворную судьбу. Судьбу вечной крысы, которой меняли квартиры раз в полгода, чтобы никто не нашел. Да я и плюнула быстро. Не мое дело - гоняться за вечным стукачом и самым изобретательным сценаристом фабриката. Как чувствовала - жизнь не может его не вывести на меня сама.

- Да, отец квартиры мне менял. Профессиональная мания. Я сам особо и не скрывался. Фаталист, как ты. Что нужно, то само найдется и придет. Просто на месте я никогда не сижу. И в этих своих московских квартирах редко бываю. Работы много по всей России. Ты правильно заметила насчет самого изобретательного сценариста. Может, это нескромно, но специалист я востребованный и редкий. Поиск, интуиция - и дела на блюде, и на чьих-то погонах новые звезды. А мне хватает просто дел и результата. Если ты называешь это «шакалить» - пусть будет так. Зина, а что, если нам… Если нам так исправить и повернуть эту встречу, чтобы жизни пошли по-другому. Вот чувствую я, что ты моя женщина, что ты все можешь понять. Даже такого человека, который оказался по другую сторону в войне. Ты же знаешь, война никогда не кончается, в ней не бывает без жертв. А меня так к тебе потянуло. Я - волк одинокий, меня бабы бесят. Но ты - не баба, в хорошем смысле.

Полковник Вячеслав Земцов играл с заместителем Василием в шахматы после чудовищных суток дежурства. Так у них обычно и бывало. Не было сил встать и выйти отсюда, а мозги требовали другого занятия, которое не имеет отношения к людям и преступлениям. Когда зазвонил телефон, он обрадовался, посмотрев на дисплей. «Зинка опять не спит».

- Слушаю, капитан Осетрова.

- Слава. - Голос Зины был спокойным и деловым. - Дело у меня для вас. Приезжайте с группой прямо сейчас.

- Неужели опять вечеринку собираешь?

- Так точно. Жду.

Через полтора часа Слава с Василием вошли в открытую дверь маленького деревянного домика. Свет горел во всех окнах. Зина стояла в комнате у круглого стола. В кресле сидел мужчина с желтоватым лицом и открытыми глазами. На белой рубашке растеклось кровавое пятно по всей левой стороне.

- Это «Женя-мвд», тот самый, - сказала Зина. - Сам меня случайно нашел, повстречались на страничке в соцсети. Вот мой табельный пистолет, я и документы на него приготовила. Поехали, ребята. Хороший сегодня вечер. Я сделала все, что хотела.

Они все делали быстро и четко. Зина до отделения не произнесла ни слова. В кабинете Земцова подробно ответила на вопросы и подписала все бумаги. Слава вышел из-за стола и подошел к ней, поднял ее сумку, которую она держала на коленях. Открыл, улыбнулся.

- Ты даже духи с собой взяла. Помню, как ты не любила немытых и плохо пахнущих женщин, которые переставали следить за собой в СИЗО. Давай немного поговорим?

Зина кивнула:

- Времени, Слава, у меня теперь много. Можно разговаривать. Я это всегда любила, ты знаешь.

- Прочитал я недавно в твоем любимом интернете такие интересные слова: «Самое сексуальное - это когда мужик снимает с женщины ответственность». Хорошо, да? Так вот: я поступлю не как мужик. Я не сниму с тебя ответственность за твою дальнейшую жизнь. Все совсем не так однозначно, как ты пыталась подать. К тебе пришел убийца сына, известный садист, маньяк, фашист по идеологии. Он пришел поиздеваться над женщиной, над матерью своей жертвы. Этот «Женя-мвд» - редкостный мерзавец. Все, что он делал с твоим ребенком, есть в материалах того дела. Это списали на ментов. Не будет тебе, Зина, отдыха на нарах. Не будет тупого забытья, покоя после страшной битвы. Я задерживаю тебя на сорок восемь часов для выяснения. Духов ты захватила многовато. Оставишь уборщице. И поедешь домой. Если надо доказать, что он пытался тебя изнасиловать, я докажу. Я устою даже перед папашей-генералом, если попытается защищать своего урода. Есть кое-что и на него. Бой продолжается. Бой за то, чтобы ты осталась в жизни. Чтобы примирилась наконец даже с горем. Убивать себя - преступление. Убить подонка - нет. Такое мое мнение. Ты послезавтра едешь домой. Будешь ждать суда там. И кончай бухать на потребу идиотам. Попробуй, Зинка, просто жить. Между нами: ты сегодня победила.

Татьяна Устинова
Объект поклонения

Дернул меня черт пристать - отвези да отвези на дачу!… А середина дня. А времени нет. А я пристала!… В общем, ноутбук я забыла в машине. Ну металась туда-сюда в панике и - забыла!… Без ноутбука «работать головой» нет никакой возможности. Помните, старый черт у Толстого учил крестьян «работать головой», а те все никак не могли взять в толк, чего он от них хочет-то, потому что умели работать только руками?! Раз головой не выходит, значит, руками, ведь как-то же нужно работать, без дела сидеть не годится, так утверждала моя бабушка. Ну и я принялась грести листья, мыть крыльцо и чистить дорожки.

Ноутбук-то обратно в город уехал!…

Я драила плитку, продвигаясь от крыльца к кустам жасмина, думала о романе, забытом ноутбуке, потерянном времени и решительно не думала о… джинсах.

Когда спине стало совсем невыносимо, я кое-как дошаркала до крана, шланг перестал плеваться холодной упругой водой, бухнулся на отдраенную плитку, я воззрилась на нее с гордостью, перевела взгляд, и тут вдруг обнаружилось…

Если б вы только знали, что тут обнаружилось!…

Джинсов на мне не было.

То есть они никуда по большому счету не делись, конечно, но то, что раньше было джинсами, да еще любимыми, да еще светлыми, да еще такими довольно кокетливыми, ну, по крайней мере, на мой взгляд, оказалось безобразной твердой мокрой тряпкой, как следует зацементированной летевшей с плитки грязью.

Растопыренной пятерней я попробовала стряхнуть хотя бы часть культурного слоя - куда там! Я потопала ногами в тщетной надежде, может, отвалится хоть часть. Я взялась за штанины и стала глупо трясти ими в разные стороны, как клоун в цирке, но что было трясти?!

Ничего, ничего не помогало!

Сестра сказала: «Что ты переживаешь, все отстирается, это просто земля, ты же не купалась в цистерне с мазутом!» Но я ей не поверила. Мне хотелось… гарантий, что джинсы будут спасены.

Я ковыряла пальцем, пытаясь раскопать под слоем грязи их истинную сущность. Поплевав на палец, я пыталась расчистить хотя бы островок. Я проклинала все на свете и себя в первую очередь - зачем я их надела, да еще на дачу!… Я раз пятьдесят спросила у сестры, точно джинсы отстираются? Будто она не сестра, а стиральная машина с универсальной программой!…

Вернувшись в город, я первым делом кинулась спасать джинсы. Я остервенело почистила их щеткой, налила в контейнер специальное волшебное средство, а потом каждые пять минут проверяла, как они там крутятся в машинном барабане!

Джинсы после всех спасательных операций выглядели идеально. Написала бы - как новые, но нет, они выглядели гораздо лучше новых! И отстирались, и отгладились, и, кажется, стали еще кокетливее. Все было бы прекрасно, если бы на следующий день они не порвались. Так, что никакому восстановлению больше не подлежали, и я, мужественно сопя, скатала их в ком и выбросила на помойку - чтобы больше никогда не видеть.

Они, эти самые джинсы, просто не вынесли моей любви, понимаете?… Они готовы были служить, и украшать меня, и доставлять удовольствие, но решительно не желали превращаться в объект… поклонения.

Это оказалось выше их сил. Они не захотели такой ответственности.

Как только джинсы - или новая работа, или новый (старый) ребенок, или любимый мужчина (женщина, собачка) - становятся объектом поклонения и идефиксом, они решительно не желают оставаться рядом.

Джинсы рвутся, ребенок предпочитает вашей истерической любви компанию друзей или подруг, любимый удаляется в пампасы, с работы выгоняют.

Потому что так нельзя. Это… перебор.

Мы не оставляем выбора - ни себе, ни людям, ни джинсам, ни работам. Я так тебя люблю, так хочу и, можно сказать, жажду, что сию минуту скончаюсь, если не заполучу в вечное и бесконечное владение.

А они-то так не хотят. Они хотят и вполне могут быть… нашей частью жизни, а не ее основной составляющей, ибо у нас своя жизнь, а у них своя! Собственная. Даже у джинсов, которые вот взяли и порвались!…

Давайте любить и хотеть… в меру.

Если любимый занят своими делами, ребенок ушел к другу, джинсы испачкались, а мама уже час болтает по телефону с тетей Раей и не обращает на вас никакого внимания, скажите себе: «Тихо-тихо-тихо!» - и отправляйтесь в кино.

Освободите их немножко от своей любви. Заодно попкорна погрызете!…

Ольга Баскова
Тихое место

Глава 1

Приморск, наши дни

Для чего Вика настаивала провести отпуск в этом пустынном месте, Майя поняла позже. А тогда, в первые теплые июньские дни, она с недоумением отнеслась к предложению давней подруги. Сама Майя давно мечтала отправиться на какой-нибудь из тропических островов, один из тех, что показывали в рекламе «Баунти», - белый песок под раскидистыми пальмами и лазурная вода. Раньше она, скромная учительница начальных классов, не могла себе этого позволить. Но недавно умер ее отец, пятнадцать лет назад бросивший больную мать, которая после этого прожила недолго, и завещал ей наследство - две квартиры в центре города, предназначенные для сдачи. Денег вполне хватило бы на хороший отдых, и Майя, в свое время поклявшаяся, что не возьмет от него ни копейки, признала, что совершила бы большую глупость. Тем более отец действительно раскаялся в своем поступке. Она вспомнила, как полгода назад ей позвонила женщина, назвавшаяся медсестрой хосписа, и сказала, что умирающий отец хотел бы ее увидеть. Майя сперва отказалась, но медсестра позвонила снова и более настойчиво стала призывать ее к милосердию.

- Вашему отцу осталось от силы три-две недели, - говорила она. - У него отказывают почти все органы, и сделать ничего нельзя. Неужели вы откажете умирающему в его последнем желании? Дело, конечно, ваше, но жалеть будете всю жизнь.

И Майя решилась. В прохладной, чистой палате хосписа исхудавший отец с желтой кожей на лице, напоминавшей старый пергамент, припал к ее рукам и долго не отпускал их.

- Я очень виноват перед тобой, дочка, - тихо проговорил он, - и не надеюсь на прощение.

- Ты бы лучше попросил его у мамы, - парировала Майя и отвернулась, чтобы отец не заметил предательских слез, выступивших на глазах. - Она умерла вскоре после твоего ухода.

- Ты не знаешь, что я не раз ездил на ее могилу. - Он виновато улыбнулся. - Если она слышит меня оттуда, надеюсь, уже простила. Я расплатился за свое предательство. Да, именно предательство. А ведь тогда мне так не казалось. Я считал себя молодым здоровым мужчиной - всего-то сорок пять! - и мне хотелось молодого здорового женского тела. Твоя мать болела уже давно, и я от нее устал.

- А она любила тебя больше жизни, - вставила Майя. - Мы с ней боготворили тебя. Я мечтала встретить такого, как ты.

Он махнул ослабевшей рукой:

- Знаю, что был дурак. Богдана вскружила мне голову, забеременела и заверила, что это мой ребенок.

- А это не так? - удивилась Майя. Он покачал головой:

- Не так, дочка. Это первая ложь Богданы.

- Значит, была еще и вторая? - усмехнулась женщина.

- И вторая, и третья, - кивнул отец. - Она родила Степана от другого, к тому же путалась с этим другим за моей спиной. Однажды я подслушал ее разговор, втайне сдал на ДНК, получил результат, развелся с ней и лишил наследства. Ни Богдана, ни ее бесстыжий сынок ничего не получат. Все завещано тебе.

Майя встала:

- Ты хочешь купить мое прощение? Такие вещи не продаются.

- Я хочу оставить все, что у меня есть, единственному по-настоящему родному мне человеку, - буркнул он. - Можешь исполнить мое последнее желание? Поставь матери приличный памятник, похорони достойно меня и сама поживи по-человечески. Неужели ты откажешь мне в этом? Тогда на том свете мне не будет покоя.

Майя снова села к нему на кровать и ничего не ответила.

- Помнишь мою коллекцию марок? - вдруг спросил отец, и по его лицу скользнул лучик тепла. - Я показывал тебе. Ее еще начал собирать твой дедушка.

Майя улыбнулась и кивнула:

- Как же. Мы часто сидели с тобой на старом диване, и ты рассказывал мне о них. Странно, что марки сохранились. Я думала, Степан давно продал их.

Рот больного исказила гримаса отвращения:

- Продал бы, если бы я не позаботился. У него были только две страсти - спиртное и женщины. Если бы я не положил марки в банковский сейф, он давно бы сбыл их коллекционерам. А стоят они прилично. За всю коллекцию можно выручить около восьмидесяти миллионов рублей. Да, да, я еще в своем уме. Там есть очень ценные экземпляры. - Он глотнул и поморщился. - Скажем, марка с изображением летчика Сигизмунда Леваневского, участвовавшего в спасении челюскинцев. Если ты помнишь, он задумал перелет до Сан-Франциско, и Почтовое ведомство принялось разрабатывать марку к дню старта, но не успело. Тогда достали марку с изображением летчика из серии «Спасение челюскинцев» и сделали на ней надпечатку с ошибками. В нашу семью попала красавица с обломанной ножкой «М». Теперь это очень дорогая марка. История того, как она оказалась у твоего деда, покрыта мраком, как и гибель этого пилота. Вот такая у тебя теперь коллекция, дочка. Только мне бы не хотелось, чтобы ты ее продала. Когда у тебя будут дети…

Майя щелкнула пальцами:

- Я уже в этом сомневаюсь. Для начала нужно снова выйти замуж. Мой первый брак очень быстро дал трещину.

- Твой первый брак был ошибкой. - Щеки отца слегка покраснели. - Я видел твоего мужа. Типичный альфонс, разве нет? Как ты могла за него выйти?

- После смерти мамы я осталась совсем одна. - Майя опустила глаза.

- Да, да, я тебя понимаю. Но где гарантия, что ты не встретишь такого же? - Он взял ее за руку. - Прошу тебя, не продавай коллекцию, оставь ее своим детям. Ты обязательно встретишь хорошего человека. Я разрешаю тебе продать ее только в том случае, если тебе будет нечего есть.

Майя не ответила, но руку не убрала.

- Значит, мир? - В серых глазах отца светилась надежда. Женщина знала, что не сможет его простить, во всяком случае, так быстро, но отказать умиравшему отцу не было сил.

- Мир, - прошептала она, кляня себя за то, что предает память матери. Он радостно улыбнулся:

- Теперь можно и умереть.

Глава 2

Москва, 1935 год

Сигизмунд Леваневский сидел за столом со своим приятелем Георгием Байдуковым и потягивал сухое красное вино. На его красивом лице с суровыми, будто высеченными из гранита чертами читалась решимость.

- Я не собираюсь ничего отменять, - резко сказал он, - ты слышал? Ничего. Это дело решенное. Сам товарищ Сталин в курсе. Так что, Жора, летим в Сан-Франциско через Северный полюс.

Георгий понимал, почему этот перелет так важен для Сигизмунда. Во-первых, Леваневский был очень амбициозным и самолюбивым. Во-вторых… Именно поэтому он не мог забыть операцию по спасению челюскинцев, в которой непосредственно не принимал участия: его самолет до нужного места так и не добрался. Из-за сильного обледенения пришлось сесть севернее Чукотки. Упрямый Леваневский все равно выполнил поставленную задачу - привез на собаках уполномоченного Ушакова. Героя Советского Союза летчик получил, и злые языки тут же стали шептать, что это неправильно: дескать, пилот Бабушкин несправедливо обойден. И все потому, что Иосиф Виссарионович души в Леваневском не чает. Георгий знал: эти слухи доходят до Сигизмунда и бередят его душу. Чтобы доказать всем, что он достоин высокой награды, летчик должен был совершить что-нибудь героическое.

- Туполев ручается за самолет, - добавил Леваневский, пригубив вино. - Все у нас получится.

Байдуков подумал, что храбрости Леваневскому не занимать. Те, кто не считал его героем, очень даже ошибались. Сигизмунд посмотрел на Байдукова и подумал, что перелет - действительно решенное дело. У него все получится, с ним летят опытные пилоты. Сплетникам и завистникам придется прикусить языки насчет него и насчет этой чертовой марки. Он, как и многие, недоумевал, почему художник в серии марок «Спасение челюскинцев» обрамил его портрет не двумя лавровыми ветвями, а лавровой и пальмовой. Некоторые тут же стали шушукаться: дескать, это потому, что Леваневский не имеет отношения к операции. Ну, ничего, пусть пошепчутся еще немного. Сигизмунд знал, что уже готовят новую марку, посвященную перелету. Интересно, что скажут завистники после его триумфального возвращения?

Глава 3

Приморск, наши дни

Придя домой, Майя, к своему удивлению, вспоминала только хорошее, только те мгновения, когда считала свою семью образцовой. Подойдя к портрету матери - худенькой большеглазой женщины, - Майя провела пальцем по стеклу и прошептала:

- Я верю, ты тоже простила его.

На следующий день она пошла в хоспис и услышала грустную новость: отец умер ночью. Наверное, решил, что напоследок сделал все и может оставить белый свет с чистой совестью. Майя похоронила его рядом с матерью - наверное, она не была бы против, - и через полгода вступила в наследство. Две квартиры с постоянными квартиросъемщиками и три толстых альбома с марками перекочевали к ней. Недвижимость приносила приличный доход, но из школы женщина не ушла. После института она проработала двенадцать лет и успела привыкнуть и к детям, и к коллегам. А вскоре встретился тот, кто предложил ей руку и сердце - встретился неожиданно, на творческом вечере их с Викой одноклассника, известного в городе поэта. Второй муж Денис Анисимов, высокий светловолосый красавец, был писателем, как говорили в городе, довольно талантливым, но ни разу не издавшем книги в каком-нибудь солидном издательстве. Он страшно завидовал тем, кому повезло в жизни, считал себя недооцененным и непонятым, и Майя, на которую он вдруг обрушился со своей любовью, как ураган, и соглашалась с ним, и не соглашалась. Некоторые романы Дениса были довольно симпатичными - и только. Ни один издатель не потерял бы из-за них покой и сон. Кое-что, по мнению женщины, вообще никуда не годилось, но она никогда бы ему в этом не призналась. Денис зарабатывал на жизнь журналистом в городской газете и каждый вечер, приходя с работы, садился на диван, обхватывал голову руками и пел реквием своей неудавшейся жизни.

- Поверь, в издательство попадают по блату, - вещал он за стаканом дешевого вина, - это уж я точно знаю.

- Но мы с тобой были на творческой встрече с известной писательницей, - возражала жена, - помнишь, что она рассказывала? Она так же, как и ты, работала журналистом в провинциальной газете и однажды послала свои романы в крупное издательство. Ее взяли.

Он закидывал руки за голову и ухмылялся:

- И ты этому веришь?

Выражение его лица с тонким греческим профилем напоминало детское, беззащитное, и ей почему-то становилось его жаль.

- Но я чем могу помочь?

Денис пожимал широкими плечами:

- Я тебя не виню. Вот если бы у нас были деньги, мы бы завеялись с тобой куда-нибудь на месяц. Писателю нужно вдохновение, а какое вдохновение может быть у жителя нашего городишки?

Разумеется, он знал про ее квартиры, но никогда не просил деньги. За год после смерти отца у Майи скопилась приличная сумма, которую она и сама мечтала потратить на отпуск.

- У меня для тебя сюрприз, - сказала ему женщина однажды вечером, предваряя приступ уныния, - этим летом мы едем в отпуск. - Она достала из сумочки проспекты. - Любой из этих курортов нам по карману. Выбирай.

Он был так ошарашен, что ничего не ответил, лишь забрал проспекты, чтобы полюбоваться ими в тишине своей комнаты. А на следующий день примчалась Вика.

С Викой Епифанцевой они вместе учились в школе, а потом в институте. В отличие от Майи она окончила матфак, но ни дня не работала по специальности. С первым мужем, прыщавым однокурсником, влюбленным в нее до безумия, они пытались найти счастье за границей, но не нашли, и подруга бросила его без сожаления. Со вторым, морским офицером, Вика отправилась на Дальний Восток, откуда благополучно сбежала. А потом были гражданские мужья, настолько любимые ею, насколько они могли ее содержать, ожидание предложения руки и сердца и, наконец, Леонард, небогатый предприниматель, который, впрочем, достаточно обеспечил ее и каждое лето возил на Мальдивы или Бали. Вот уже несколько лет Вика казалась довольной своей жизнью. Почти не изменившаяся после школы - с гладким лицом, огромными голубыми глазами, медно-рыжими вьющимися волосами, - она производила впечатление цунами, когда вдруг прилетала к кому-нибудь в гости. Влетев к подружке, она по-хозяйски расположилась на диване и, достав сигарету, прикурила от маленькой золотой зажигалки.

- Ты уже думала об отпуске? - В этом вопросе была вся Вика, умевшая, как говорится, брать быка за рога и с ходу начинавшая о том, что ее интересовало.

- Думала, конечно. - Тонкая рука Майи потянулась к кнопке чайника. Она знала, что подруга никогда не откажется от чашечки цейлонского с лимоном и медом.

- Прекрасно. И каково твое решение?

Женщина поставила на стол вазочку с медом.

- Я взяла проспекты и отдала Денису. Он сам выберет страну. Мы мечтали слетать на тропические острова.

- Ну и дураки. - Вика вытянула ноги. - Ничего хорошего нет на этих ваших тропических островах - только пальмы, песок и море. Поверь, через три дня от них начинает тошнить. Послушайте опытного человека: вам там делать нечего. Во всяком случае, мы с Лео точно туда не поедем.

Майя вспомнила, что они собирались в отпуск вместе, двумя парами.

- У тебя есть предложение получше? - поинтересовалась она, доставая большие чашки с нарисованными на них алыми маками. Вика кивнула:

- Конечно. Позавчера я встретила Лерку Постовалову. Так вот, она рассказала, как отдохнула прошлым летом. В горах, за селом Высоким, сдаются две дачи. Правда, удобства там на улице, а вода в колодце, зато есть прекрасная банька, теплица с помидорами и огурцами.

- Ну, ты даешь! - расхохоталась Майя. - Это же лето, Викуля, а лето многие ждут из-за моря.

- Это ты даешь. - Подруга обиженно поджала губы. - Что, моря не видела? Да оно у нас под боком - купайся не хочу. А там… Свежий воздух, натуральные продукты, речка, озеро. Кстати, в нем можно искупаться.

Майя разлила по чашкам заварку цвета кваса.

- Бери кипяток, Вика. Думаю, твое предложение нам не подходит. Во всяком случае, Денис точно не согласится.

- А почему ты решаешь за него? - удивилась подруга и взяла чашку. - Знаешь что? Объявишь окончательное решение, когда поговоришь с мужем.

Майя пожала плечами:

- Хорошо… Только зря надеешься. Денис давно хотел на острова. А вот, кстати, и он. - Женщина кинулась к супругу, вошедшему в прихожую. - Устал? Есть будешь?

Денис быстро поцеловал Майю в щеку и покосился на босоножки:

- У нас что, Вика?

- Да, и жаждет с тобой пообщаться.

- Что ж, я готов. - Он потер руки. - Где этот ураган?

- Тут, - отозвалась Виктория и, встав с дивана, направилась к нему. - Мы только что говорили об отдыхе. Майя сказала, что вы хотите поехать на острова.

- Правильно. - Денис наклонил голову. - Думаю, махнем в Доминикану.

- У нас с Лео есть предложение получше. - Вика оперлась на его плечо. - Под селом Высоким сдаются две дачи. Место пустынное, кроме нас, никого не будет. Рядом третья дача, но она недостроенная. Раньше к озеру приезжали люди, но с тех пор, как хозяин стал сдавать дачи, он купил землю с озером.

Мужчина скривился:

- Глушь, грязь, комары. Никакой романтики.

- Свежий воздух, уединение, рыбалка, прогулки по лесу, потрясающий вид, - парировала Виктория. - Кроме того, кто знает, может быть, тебя посетит вдохновение и ты создашь шедевр, который возьмут в издательство. Соглашайся, Деня.

Он почесал затылок:

- Даже не знаю…

К своему удивлению, Майя увидела, что муж начинает сдаваться. Странно, он же так хотел на острова!

- Вообще-то я мечтал побывать в тропиках, - протянул он. Вика подбоченилась:

- И что этому помешает? Отдых на дачах недорогой. Уверяю, у вас останется на острова. Давайте проведем две недели в горах, а другие две недели вы посвятите тропикам.

Денис посмотрел на жену:

- Что-то в этом есть. Я давно мечтал поработать в уединении.

- Ну, а мне все равно, - расхохоталась Майя. - Если Лера, наша привередливая однокурсница, сказала, что ей понравилось, значит, там неплохо.

Вика захлопала в ладоши.

- Как здорово! Наконец-то мы проведем отдых вместе. - Она сунула ноги в босоножки. - Ну, я побежала.

- Даже чаю не выпила, - заметила Майя укоризненно. Подруга отмахнулась:

- Ерунда. Пойду обрадую Лео.

Женщины поцеловались на прощанье. Когда за Викой закрылась дверь, Майя посмотрела на мужа.

- Ты действительно не прочь отдохнуть в горах на даче?

Денис обнял ее и прижал к себе:

- Ну конечно, дорогая. В конце концов, что тут плохого? Вика права. Свежий воздух, озеро, горные пейзажи, уединение - экзотика.

- А еще комары и удобства на улице, - заметила Майя.

- От комаров сейчас полно разных средств, - не согласился с ней Денис. - Я всегда скрывал от тебя, что, кроме островов, мечтал еще и о деревенской баньке.

Майя расплылась в улыбке:

- Тогда все здорово. Начинаем собираться.

Глава 4

Приморск, наши дни

Вика принесла два буклета на следующий день. Супруги увидели двухэтажный симпатичный коттедж со спартанской обстановкой (впрочем, телевизор и компьютер там были), яблоневый и грушевый сад, теплицу, мангал, горный пейзаж, открывавшийся практически с любой точки, озеро, окаймленное камышом, милую баньку - деревенский сруб-колодец в десяти шагах от коттеджа - и с энтузиазмом принялись собираться. В течение недели они купили нужную одежду, мясо для шашлыков, фрукты, хорошее дорогое вино (много не набирали - в Высоком был неплохой магазин) и поехали. Майя и Денис еще не обзавелись машиной, а у Вики и Леонарда был джип «Паджеро», поэтому Епифанцевы прихватили приятелей с собой. Майя обрадовалась, увидев Лео - небольшого, крепкого мужчину, в черных волосах которого блестела седина - он был старше женщин на пятнадцать лет. Вике удалось увести его из семьи, и этот шаг подруги Майя не одобряла: он напоминал ей о родителях. А еще Майя не понимала, почему Вика запретила Лео общаться с дочерью. Она подозревала, что Леонард все равно тайно встречался со своим ребенком - сам как-то сказал, что прошлое не вычеркнешь.

- Привет, Лео. - Она разом оказалась в его крепких объятиях. - Как дела?

- Я очень рад, что вы поедете с нами. - На лице мужчины сияла доброжелательная улыбка. - Вика давно об этом мечтала. Я даже хотел взять вам путевки, чтобы вы слетали с нами, но она отговорила: мол, ты не потерпишь подачек. А разве это подачки? Ведь от чистого сердца.

- Что поделаешь, такой у меня характер, - расхохоталась Майя и залезла на заднее сиденье. - Спасибо, что ты не отказываешь, когда нам нужна машина.

- Кстати, себе уже присмотрели? - поинтересовался мужчина, садясь за руль. - Если что - у меня хороший мастер.

- Знаю, знаю. - Майя сжала руку Дениса, примостившегося рядом с ней. - Ты всегда добр к нам.

Автомобиль тронулся с места. Вика затрещала, как сорока. Когда она входила в раж, вставить хотя бы слово было очень трудно. В основном женщина расписывала преимущества отдыха в горах, напирая на тишину и свежий воздух.

- Ты вроде нас уговариваешь, - хмыкнул Денис. - А мы вроде уже едем.

Вика осеклась:

- Это я от радости.

За городом они свернули на узкую проселочную дорогу.

- Ты не забил маршрут в навигатор, - сказала Вика мужу. Он улыбнулся:

- Я хорошо рассмотрел карту. Нам нужно добраться до Лучистого, а потом повернуть на Высокое. Там есть указатель поворота. Я не раз его видел, когда ездил мимо Лучистого по своим делам.

В Лучистом их встретила тишина, нарушаемая лишь шумом редких машин. Миновав большой недостроенный дом, джип повернул в горы. Недостроенные дома всегда вызывали у Майи интерес. Она начинала думать, почему хозяева не смогли довести его до ума: может быть, кончились деньги, может быть, какие-то жизненные обстоятельства заставили их бросить строительство и уехать. Но почему они его не продавали? Надеялись когда-нибудь достроить?

Асфальтированная лента дороги стала такой узкой, что джип едва расходился со встречными машинами. Несколько раз Леонард останавливался, боясь задавить кур и гусей. Два молодых местных жителя в спортивных штанах и белых майках, похожие друг на друга, как близнецы, с удивлением провожали глазами недешевый автомобиль.

- Здесь, наверное, трудно с работой, - предположила Майя. - Особенно молодежи.

Денис презрительно фыркнул:

- Ты смотришь на них с точки зрения педагога, - буркнул он. - Бедные детки, как их жалко! Да если бы они хотели, уехали бы отсюда и нашли приличную работу.

Ее покоробил его тон, и она покосилась на супруга. Денис почему-то побледнел и сжал кулаки.

- Что с тобой? - шепнула она. - Разве я тебя чем-то обидела?

Он поморщился:

- Не обращай внимания. Я думаю о своем.

- Твое - это и мое тоже, - попыталась она пошутить. - Можешь мне довериться.

Он снисходительно потрепал ее по плечу:

- Будь хорошей девочкой, посиди тихо. Я обдумываю сюжет нового романа.

«Значит, посетило вдохновение, - радостно подумала Майя. - Нет, не зря мы отказались от островов. Здесь Денису будет хорошо».

Она откинулась на спинку сиденья и принялась смотреть в окно. Вскоре внедорожник Лео въехал в село Высокое, с обеих сторон зажатое горами. То тут, то там мелькали совдеповские домики, серенькие, одноэтажные, с крошечным огородом, и среди них, полузаброшек, белой вороной смотрелась трехэтажная гостиница, обещавшая веселый отдых: охоту и рыбалку.

- Кстати, можно неплохо поохотиться, - бросила Вика. - Как вам это занятие, мужчины? Денис, ты держал ружье хотя бы раз в жизни?

- Я вырос в таежном поселке, и мы с отцом частенько ходили в лес, - лениво отозвался Денис.

- Лео тоже умеет стрелять, правда, Лео? - Вика погладила мужа по плечу. - Мальчики, я думаю, вы сможете подстрелить хотя бы одного зайца.

- На охоту нужно разрешение, - улыбнулся Леонард. - Между прочим, его не так-то просто получить.

- Я ужасно боюсь крови, - прошептала Майя. - Если Денис принесет мне убитого зайца, я никогда не смогу его разделать. Меня подташнивает, когда я готовлю что-нибудь из птицы или другого мяса. Да что там мясо! Когда у меня берут кровь, я падаю в обморок, если взгляну на пробирку.

Вика удивленно подняла брови:

- Так вот почему тебя выносили из медкабинета в школе! - протянула она. - Ты никогда мне об этом не говорила.

- Я стеснялась. - Майя вздохнула. - Мальчишки подняли бы меня на смех.

- Возможно. - Вика закусила губу. - До смерти хочется курить. Интересно, долго еще ехать?

Дорога все ухудшалась и ухудшалась. Асфальт сменила земля, испещренная канавами, оставленными колесами машин. Домики немногочисленных жителей села исчезли. Путешественники притихли. Казалось, они одни во всей вселенной - кругом не было ни души. Старый яблоневый сад, некогда колхозный, закончился. С заброшенной, полуразвалившейся сторожкой закончилась и цивилизация.

- А ведь здесь не проедешь после дождя, - вставил Лео. - Я имею в виду, на обычной машине.

Вика дотронулась до его плеча:

- Поэтому у тебя джип, верно?

- Верно, - согласился мужчина. - Смотрите, мы поднимаемся в гору. В жизни не ездил по такой крутой дороге.

Они еле взобрались на холм, и дорога круто взяла вниз. Лео еле сдерживал автомобиль: в противном случае он покатился бы с большой скоростью. Джип въехал в лес, и Вика воскликнула:

- Смотрите, озеро!

Закрытое со всех сторон соснами, верхушки которых пропускали лишь слабый солнечный свет, оно смотрелось довольно мрачно. Черная, как смола, вода не пробуждала желания искупаться. Сиротливая лодка покоилась на водной глади одна-одинешенька, вызывая в памяти строки из стихотворения Лермонтова «Парус». Майя подумала, что никогда не рискнула бы в одиночестве прокатиться по озеру, под каждым кустом ей чудился бы преступник. Вика же, напротив, захлопала в ладоши:

- Смотрите, как красиво!

Денис тут же подхватил:

- Очень красиво.

Лео промолчал, и Майе показалось, что он не солидарен с женой.

Миновав пустынный водоем, джип стал снова пониматься в гору. Вскоре на ее склоне показались три двухэтажных коттеджа.

- Это они? - поинтересовалась Майя, и подруга кивнула:

- Да, точно как на фото.

Лео передернулся:

- Не понимаю, кому и для чего взбрело в голову здесь строиться. Эти места меня просто угнетают. Думаю, стоило ли сюда ехать.

Сказав это, он виновато посмотрел на жену, и та расхохоталась:

- Никогда бы не подумала, что ты такой сентиментальный. Эти дачи ничуть не хуже бунгало на Мальдивах.

- Я бы так не сказал, - возразил супруг, но Вика сделала вид, что ничего не услышала.

- Ребята, какую дачу вы выбираете?

Майя пожала плечами:

- По-моему, они как две капли воды. Пусть будет первая. Впрочем, мне все равно.

- Мне тоже, - констатировала подруга. Лео аккуратно затормозил, и она поспешила выйти из салона.

- Ребята, здесь обалденный воздух. Нет, вы подышите, подышите! Это запах горных и степных трав с вкраплениями аромата сосновой хвои! Здорово, правда?

- Правда. - Денис тоже спрыгнул на землю, покрытую свалявшейся травой. - Не знаю, как вы, а я очень доволен. Уединение - это лучшее, что можно придумать для писателя.

Он подал руку жене. Майя вдохнула полной грудью. Воздух действительно был великолепным, но место не вызывало восторга. Черная траурная вода озера навеяла мысли о смерти, в душу проникла какая-то тревога, которая не давала покоя, грызла изнутри, и женщине стало не по себе. Зря она послушала Вику. Нужно было настоять на том, чтобы не отказываться от первоначального решения лететь на острова. Но Денис… Он хотел оказаться здесь, мечтал об уединении в горах… И, кажется, он ни о чем не жалел.

- Тебе здесь не нравится? - Супруг обнял Майю и сжал ее плечо тонкими пальцами. - По лицу вижу, ты не в восторге.

- А ты? - ответила жена вопросом. Он расцвел:

- А я о таком мечтал. Уверен, что и ты не пожалеешь.

Вика и Лео вытаскивали сумки из багажника. Майя и Денис присоединились к ним.

Когда они подошли к первому коттеджу, дверь распахнулась и показалась невысокая полная женщина средних лет, с волосами, перевязанными простой ситцевой косынкой.

- Это вы сняли «Удачное место»? - спросила она и улыбнулась.

- Да, - поспешила ответить Вика, и женщина протянула ей ключи и визитку:

- Можно сказать, я управляющая. Пойдемте со мной, я покажу вам дом. Второй похож на него как две капли воды - планировка один к одному. Третий - недострой, там делать нечего. Не думаю, что хозяин захочет когда-нибудь его достроить. Не так уж и часто удается сюда кого-нибудь заманить. Но вам здесь понравится. - Она распахнула дверь. - Это гостиная. Обстановку видите сами. Вещей мало, но есть все самое необходимое: телевизор, компьютер, интернета, правда, нет, да и связь оставляет желать лучшего, но ведь этот отдых тем и хорош, правда?

На удивление Майи, Денис кивнул первым. Ей это показалось странным: муж не мог жить без социальных сетей.

- Зачем компьютер, если нет интернета? - удивилась женщина.

- Пару раз у нас отдыхали ученые и писатели, - пояснила женщина. - Они использовали его вместо пишущей машинки.

- Интересно, - пробурчал Лео. - Но интернет мне понадобится, и очень скоро.

- Нет проблем, - заверила его управляющая. - Наверняка вы можете выйти с телефона. Стоит только спуститься в Высокое - и вы в Сети!

Майе показалось, что это не удовлетворило Леонарда. Как директор фирмы, он был обязан следить за всеми коммерческими новостями.

- Ну же, Лео! - капризно произнесла Вика. - Ты как маленький!

Денис потер руки:

- Не знаю, как вам, а для писателя здесь рай.

- За домами - теплица, где растут помидоры и огурцы, - продолжала управляющая. - Там есть подробная инструкция, как за ними ухаживать. Урожай можете снимать каждый день. Если вы приедете осенью, то полакомитесь яблоками и грушами из заброшенных колхозных садов - они за нашими дачами. Кстати, в Высоком есть парочка пасечников. Мед у них изумительный. Вы же будете пить чай по вечерам?

- Всенепременно. - Денис сиял, как пятак. - Как их найти?

- Увидите пасеки - не ошибетесь. - Женщина провела их на кухню. - Газа здесь нет, это электроплиты, вот холодильник. Плохо, конечно, что хозяин еще не протянул сюда водопровод - это очень дорого, поэтому на кухне только умывальники. По этой же причине биотуалеты. Воду наши отдыхающие носят сами.

Хотите помыться - придется греть. А лучше попариться в баньке, не пожалеете. Для любителей рыбы и охоты имеется просторный погреб.

- Мы не любители, - произнесла Майя, но Вика перебила ее:

- Она скромничает.

- На втором этаже - две спальни, одна так, на всякий случай, - женщина засобиралась уходить. - Ну вот, я вам все показала. На визитке есть мои телефоны. Деньги, которые вы перечислили мне на карту, я получила.

Она попрощалась и еще раз пожелала хорошего отдыха. Вика и Лео отправились в свой коттедж, а Майя с Денисом принялись разбирать вещи.

- Тебе действительно здесь нравится? - спросила Майя, и муж раздраженно кивнул:

- Конечно. Сколько можно говорить.

Женщина подумала, что совсем не знает супруга. Он никогда не выражал желание отдохнуть где-нибудь в глуши, а тут умилялся каждым деревом, каждой травинкой.

- Ну и отлично. - Майя вытащила полотенце. - Какие у нас планы на сегодня?

Муж облизнулся, как кот:

- Для начала нужно поесть и выпить чаю с медком. Думаю, Лео не откажет в просьбе прокатиться в село. Как только эта тетка сказала, что можно купить свежий мед, у меня слюни потекли. Может быть, у этого пасечника есть еще что-нибудь.

- Сейчас закончим и зайдем к нашим соседям, - заверила его Майя. - А теперь давай помогай. Без тебя я не управлюсь.

Они разобрали сумки, разложили все по шкафам и полкам, забили холодильник прихваченными из дома куриными окорочками для шашлыков и отправились к Епифанцевым. Лео хлопотал на кухне, а Вика, развалившись в удобном кресле, щелкала пультом от телевизора.

- Чертова антенна, - выругалась она. - Почти ничего не берет. Ну да ладно. Мы сюда не телевизор смотреть приехали.

Майя опустилась на диван:

- Денису захотелось свежего меда. Лео подвезет нас в Высокое?

- Отличная идея, - Вика потянулась, - Лео, иди к нам. Есть дело.

Леонард кинулся на зов супруги, как верная собака.

- Слушаю, дорогая.

- Отвезешь нас в село, - скомандовала она не хуже военного. - Нам хочется меда.

- Конечно, конечно, - засуетился Леонард. - Поедем прямо сейчас или перекусим?

Вика посмотрела сначала на Дениса, а потом на Майю:

- Ваши предложения?

- Прямо сейчас, - упрямо сказал Денис. - После еды я обожаю чай с медом.

Лео пощупал карман джинсов:

- Что же, ключи от машины на месте. Поехали.

Они сели в джип и через десять минут спустились в Высокое. Пасечника нашли довольно быстро: его дом еще советской постройки был на окраине. С десяток ульев стояли за забором. Денис постучал в калитку, выкрашенную в голубой цвет местами облупившейся краской, и живой, бодрый старичок лет восьмидесяти, с загорелым улыбчивым лицом, вышел им навстречу.

- Здравствуйте, гости дорогие, - произнес он певуче, - за медком?

- За ним самым, - кивнул Денис. - Есть что на продажу?

- А как же. - Пасечник посторонился и пропустил их на участок. - Свеженький. Недавно накачал. Возил ульи в старые колхозные яблоневые сады. Вы пробовали яблонево-одуванчиковый мед? Готов поспорить, что нет.

- Вы выиграли спор, - усмехнулась Вика и облизнула губы. - Давайте нам его скорее. Мы вон на тех дачах отдыхаем. - Она показала на гору, и старик удивленно прищурился:

- Слыхал, что Сергей, их владелец, сдает свои коттеджи, и всегда удивлялся, когда находились желающие.

- Что же вас удивляло? - спросила Вика и улыбнулась: - По-моему, прекрасное место.

- Может, для вас и прекрасное, - старик пожал плечами, - а по мне, гиблое. Кругом ни души, на Черном озере рыба плохо ловится. В советское время наши колхозники никогда туда на рыбалку не ездили. Для современной молодежи тоже непривлекательно - антенна едва ловит, а интернета и вовсе нет.

Вика скривила губы:

- Знаешь, дедушка, ты нас не агитируй, не трать время. Нас все устраивает. Денис - писатель, и такое уединение пойдет ему только на пользу.

Пасечник развел руками:

- Ну, если только писатель… Ладно, ребята, пойдем на веранду. Мои покупатели сначала мед пробуют, а потом покупают.

Денис потер руки:

- О, это мы проходили.

Мед оказался выше всяких похвал - тягучий, ароматный, с привкусом яблока (впрочем, это могло дачникам и показаться - не зря же сказали про яблоневые сады). Они купили две трехлитровые бутыли и отправились назад. На прощанье пасечник посоветовал зайти к своему соседу, продававшему домашнюю колбасу и сало, и компания купила и того и другого, не отказавшись от квашеной капусты, укропа и зеленого лука. Волшебный свежий воздух сделал свое дело: они чертовски проголодались и спешили заняться ужином. Поставив машину, все бросились в коттеджи, договорившись встретиться у Леонарда и Вики. Виктория приучила своего мужа готовить ей обеды и ужины, и Епифанцев в этом преуспел. Майя вызвалась помочь, нарвала в теплице огурцов и помидоров и нарезала целую миску салата. Леонард тем временем запек картошку на мангале и поджарил на решетке домашнюю колбасу. Стол накрыли на улице. Компания с удовольствием накинулась на еду, пригодилась и квашеная капуста, и сало. А потом пили чай, хвалили мед и любовались природой. Майя с восхищением и каким-то благоговением смотрела, как огненный шар солнца сначала позолотил вершины горной гряды, а потом скрылся за ними, будто спрятался от холода, и на землю спустились сумерки. Потянуло свежестью и сыростью. Леонард принес два пледа и накинул женщинам на плечи. Комары, на радость Майи, не досаждали: наверное, их отпугивал дым из мангала. Где-то квакали лягушки, в зарослях жалобно кричали какие-то птицы. Майя откинулась на спинку стула и закрыла глаза. На душе было спокойно и хорошо. Тогда она еще не знала: таких спокойных вечеров ей больше не видать.

Глава 5

Приморск, наши дни

Майя проснулась, провела возле себя рукой, попытавшись найти теплое плечо Дениса, и с удивлением повернулась на бок: мужа рядом не было. Это казалось странным: в выходные дни супруг любил валяться в постели чуть ли не до полудня. Может быть, он вышел на кухню?

Женщина потянулась и крикнула:

- Денис, ты где? На природе превратился в раннюю пташку?

Он не отозвался, и Майя вскочила с кровати. Наверное, супруг вышел на участок, чтобы посмотреть на утренние горы. Он ведь говорил, что природа способствует вдохновению. Сейчас ему ничто не мешало любоваться горным пейзажем. Майя накинула легкий халатик и выбежала во двор. Утренняя прохлада будто окатила холодной водой, умыла, подрумянила лицо и освежила после сна.

- Денис, ты здесь? Отзовись!

Но он не отзывался. Неужели захотел прогуляться вниз, к Черному озеру?

- Доброе утро, - окликнул ее Леонард. Он был в спортивных штанах, белой футболке и шлепках на босу ногу. - Ищешь своего мужа?

- Представь себе. - Она виновато улыбнулась. - А Вика еще спит?

Он отвел глаза:

- Ее тоже нет. Видимо, решила составить компанию твоему супругу.

Майя расхохоталась:

- Природа творит с ними чудеса. Они прямо на себя не похожи. Насколько я знаю, Вика не относится к жаворонкам, как и мой Денис.

- Надеюсь, это пойдет им на пользу. - В его голосе послышались тревожные нотки. - Что ж, давай приготовим завтрак. Держу пари, они вернутся очень голодными.

Майя хлопнула в ладоши:

- Идет. Как насчет яичницы с салом и помидорами?

- Отлично.

- Тогда я умоюсь и приду. - Майя ринулась в дом в восторге от того, что в очередной раз можно порадовать мужа - он обожал яичницу с домашним салом и помидорами, - привела себя в порядок и помчалась в соседний коттедж. Завтрак был готов через пятнадцать минут. Майя и Леонард подождали своих супругов и не выдержали - положили себе по куску аппетитной яичницы, посыпав ее зеленью.

Женщина посмотрела на стенные часы:

- Леонард, уже десять. Наши почему-то не спешат.

Мужчина положил ей руку на плечо:

- Ни о чем не думай. Ступай прогуляйся, если хочешь, а я попробую словить что-нибудь по телевизору.

- Наверное, так и сделаю. - Майя решила спуститься с горы к Черному озеру и поискать Дениса и Вику. Может быть, они гуляют порознь? Тогда будет легче найти кого-нибудь из них. Женщина подумала о старой лодке на озере. Что, если Денис сидит там и пишет очередной роман? Сначала он делал наброски в блокноте и только потом садился за компьютер, во время работы забывая обо всем на свете - времени для него не существовало. Майя переоделась в джинсовые шорты, черную футболку с надписью «Гуччи» (она сомневалась, что знаменитая фирма имела хоть какое-то отношение к этой ширпотребной вещи), кроссовки и, не заперев ворота, сбежала вниз. Ей казалось, что озеро ближе, но до него пришлось идти добрых полчаса. Женщина почти все время спотыкалась, носки кроссовок попадали в рытвины, оставленные колесами машин, и, оказавшись на тропе, окаймленной высокими соснами, остановилась. Ей вдруг стало страшно. От озера тянуло сыростью, в зарослях камыша кто-то возился и сопел, солнечный свет почти не проникал сквозь верхушки, лишь кое-где на листьях кустов плясал одинокими бликами, и поэтому здесь было темнее, чем в нескольких метрах от тропы, немного поодаль от этого соснового царства. Почему-то Майе вспомнились детские сказки о Бабе-яге, лешем и кикиморах, она поежилась и закричала, превозмогая страх:

- Денис, Вика, вы здесь?

Никто не нарушил тишину ответным возгласом, лишь взлетела какая-то испуганная птичка.

- Денис! Вика!

Майя собралась с духом и пошла к озеру. Его смоляная вода по-прежнему не манила искупаться и посидеть на заросших берегах. Водная гладь была спокойна: лишь кое-где это спокойствие нарушала рыба, вздумавшая вынырнуть на поверхность и блеснуть серебристой чешуей. Пахло прелью и сыростью. Это было какое-то мертвое царство: даже лягушки почти не квакали, словно боясь нарушить кладбищенскую тишину.

- Денис, Вика!

Либо они не отзывались, либо их здесь не было: старая лодка с веслами покоилась на том же месте. Майя заставила себя пройти вокруг озера, но не обнаружила и следов пропавших. Господи, куда же они запропастились? Может быть, решили прогуляться до села? Но идти туда пешком далеко и долго. Майя прислонилась к деревянному шлагбауму и закрыла глаза. В принципе, не было ничего плохого в том, что Денис захотел прогуляться с ее подругой, но какое-то чувство тревоги не давало покоя, и женщина решила вернуться на дачу. Может быть, они уже там?

* * *

Майя пришла к коттеджам, запыхавшись. Спуститься с горы было легко и просто, в отличие от подъема. Дорога назад заняла минут сорок, и женщина рассчитывала застать супруга дома. Когда Лео вышел ей навстречу, она все поняла:

- Не вернулись?

Он покачал головой:

- Нет.

Майя поднесла к глазам телефон, чтобы посмотреть на часы:

- Уже больше полудня. Где их носит?

Леонард постарался ответить как можно спокойнее, но на его бледном лице читалась тревога:

- Наверное, спустились в село. Давай приготовим обед. Поможешь?

- Спрашиваешь.

- Тогда пойдем посмотрим, что можно сделать.

Майя понимала, что встревоженный мужчина старается занять себя делами, чтобы не думать о жене.

- Как насчет шашлыка?

- Я - за. - Женщина выдавила улыбку. - С печеной картошкой и салатом получится царский обед.

Они выбрали несколько окорочков, набрали из погреба картошки и отправились к мангалу, перекидываясь ничего не значащими фразами и стараясь обходить тему, которая волновала их обоих. Майя и Леонард беспокоились не напрасно: Денис и Вика не вернулись ни к обеду, ни к ужину. Когда стемнело, Майя заметалась, как потерявшая след собачонка:

- Леонард, в Высоком наверняка есть отделение полиции. Нам нужно сообщить о пропаже.

Она направилась было к калитке, но Леонард перехватил ее и прошептал:

- Ты что, сдурела? Представляешь, как мы будем выглядеть? Над нами посмеется все село. Давай подождем еще.

Майя оттолкнула его, но остановилась и задумалась. Леонард был прав: заявление о том, что их супруги куда-то подевались с утра, звучало нелепо и смешно. Разумеется, искать их никто не станет. Мужчина погладил ее по плечу:

- Ты устала и измучилась. Мой тебе совет: иди в коттедж и приляг. Что-то подсказывает мне: вскоре мы узнаем всю правду. Нужно только подождать.

- Да, я так и сделаю. - Майя открыла калитку и замерла. По дороге, освещенные жемчужным лунным светом, поднимались Денис и Вика.

Женщина бросилась к мужу:

- Денис! Как ты меня напугал!

Леонард не двинулся с места, лишь молча проводил жену глазами. Не сказав ему ни слова, Вика медленно пошла в коттедж.

Майя схватила Дениса за руку:

- Где вы были, Денис? Мы так волновались. Вы что, заблудились? Ты устал? Хочешь поесть?

Он резко повернулся к ней, и блеск его горящих глаз будто резанул по горлу:

- Я хочу только одного - чтобы ты от меня отстала. Да, я действительно устал, и мое единственное желание - завалиться спать.

Майя опешила. Она ожидала всего, только не такого. Денис прошел в дом и закрылся в ванной. Майя предусмотрительно принесла два ведра, и муж плескался в холодной колодезной воде. Когда он вышел, до красноты растирая полотенцем крепкое красивое тело, и направился к дивану, женщина последовала за ним.

- Денис, мне кажется, мы должны поговорить.

- А мне так не кажется. - Супруг взял простыню и подушку и отправился на второй этаж, в спальню для гостей. Майя тяжело опустилась на диван. Она старалась отогнать от себя плохие, тревожные мысли, но это плохо получалось. Бедняжка задремала только под утро.

Глава 6

Приморск, наши дни

Так закончилась спокойная жизнь двух дружных семей. Вика и Денис с раннего утра уходили из дома и возвращались только к полуночи. Иногда Виктория брала машину мужа - у нее была доверенность, - и они уматывали почти до утра. Леонард похудел, осунулся, при встрече с Майей прятал глаза и вздыхал. Майя еще раз постаралась поговорить с Денисом, но у нее ничего не получилось.

- Зачем мы сюда приехали? - буркнул Денис в ответ. - Чтобы получить удовольствие, правильно? Ты очень хотела, чтобы меня посетило вдохновение. А оно посещает, когда писателя окружают красивая природа и красивая женщина. Красивая природа у меня уже есть, следовательно, нужна красивая женщина. Ты на нее не катишь - серая мышь. Мышиные волосы, мышиные глаза, даже одежда у тебя мышиного цвета. Другое дело - Вика. Так что, будь добра, оставь меня в покое. Развлекись сама.

Со времени приезда супруги никогда не спали вместе: Денис окончательно перебрался на второй этаж.

Так прошла неделя. Майя впала в депрессию, почти не выходила на улицу, не помнила, что ела. Она сознавала, что любая другая женщина давно бы уехала отсюда, но сама не решалась этого сделать. Ей казалось: Денис перебесится, попросит у нее прощения, и все будет по-прежнему. Только вот будет ли? В начале второй недели к ней пришел Леонард. Она почти не видела его. Он еще больше побледнел, поседел и выглядел, как побитая собака.

- Что будем делать, Майя? - спросил он хрипло. - Эти двое испортили нам весь отдых.

- Надо вернуться домой, - прошептала женщина. - Но я еще на что-то надеюсь, хотя понимаю: это глупо.

- Я считаю, что глупо отсюда уезжать, - возразил он. - Вика сказала, что хочет развлекаться, и можно последовать ее примеру. Больше ей не удастся взять ключи от машины, и мы с тобой покатаемся в свое удовольствие.

Майя опустилась в кресло:

- Да, ты прав. Только слово «развлекаться» нам не подходит. Скорее, забыться на время.

- А хотя бы так. - Он махнул рукой. - Честно говоря, я не понимаю, что происходит. Чего хочет Вика, например. Если бы на месте Дениса оказался какой-нибудь состоятельный молодой человек, я бы все понял. Вику всегда интересовали только деньги. Моя бывшая жена ее сразу раскусила и молила, чтобы я одумался, не оставлял ее. Но, видишь ли, я подумал о другом: что еще не стар, что жена мне надоела своими болезнями, что мне захотелось молодого женского тела.

Майя поразилась: его слова походили на слова ее отца. И у обоих второй брак закончился печально.

- Да, Вика любит деньги больше всего на свете, - продолжал Леонард. - Чего она добивается? Развода? Я не стану возражать, но она уйдет ни с чем. Мой бизнес я завещал своей дочери. Вика, правда, об этом не знает и будет «приятно» разочарована. В кавычках, разумеется. И что она собирается делать? Насколько я знаю, у Дениса ничего нет, до брака с тобой он снимал квартиру - так говорила Вика. На что они собираются жить, если сойдутся? Даже если бы я завещал ей свой бизнес, после развода она не получила бы и половину. Что они задумали? Или просто поддались страсти?

- Лео, что ты станешь делать, когда разведешься с ней? - спросила Майя, опустив голову.

- Вернусь к первой жене, - ответил мужчина. - Я знаю, она меня примет. А что станешь делать ты?

Майя сморщилась и вдруг заплакала:

- А мне придется жить одной в своей квартире. Господи, как мне не хочется возвращаться домой.

Леонард обнял ее:

- Поверь, лучше быть одной, чем с таким, как Денис. Пройдет совсем немного времени, и ты встретишь другого мужчину.

Она покачала головой:

- Сегодня Денис сказал мне, что я серая мышь. Это правда, Лео. Я серая мышь, которая никому не нужна.

Леонард обнял ее крепко, по-отечески:

- Все будет хорошо, вот увидишь. А сейчас мы с тобой попьем чаю. У нас есть прекрасный мед. Кстати, я приготовил окорочка на мангале. Держу пари, ты давно хорошо не ела.

Майя вытерла слезы:

- Мне совсем не хочется есть.

- Надо, - строго, по-отечески сказал он. - А после обеда мы немного покатаемся. Сегодня наши негодяи не взяли машину.

Глава 7

Приморск, наши дни

Прошло еще три дня. Денис и Вика жили своей обособленной жизнью, будто не замечая своих супругов. Майя и Леонард вместе обедали и ужинали, гуляли по горам и по селу, катались на машине, и женщина начала оттаивать. Будущее без Дениса уже не казалось ей таким безнадежным, в нем, будто в конце туннеля, замаячил свет. Однажды они договорились с Леонардом съездить в город и погулять по набережной - там был неплохой ресторанчик с рыбной кухней. Майя зашла к нему в коттедж в десять утра, как они и договорились. Обычно обязательный Лео встречал ее на садовой дорожке, но сегодня дом выглядел пустынным и заброшенным. Женщину это удивило, и она забарабанила пальцами в дверь:

- Леонард, я уже здесь.

Ей никто не ответил, и она осторожно вошла внутрь и вскрикнула, споткнувшись о распростертое тело. Леонард лежал в луже крови в прихожей, неловко подогнув под себя ногу. В груди торчал нож. Майя завизжала от страха и ужаса - кровавое пятно напугало ее больше, чем труп, - и потеряла сознание. Она не знала, сколько пролежала рядом с неподвижным телом. Рубашка и шорты пропитались кровью, при виде которой ее снова замутило. Собрав все силы, женщина заставила себя подняться и поплелась к двери. Неожиданно дверь распахнулась, и в дом вбежали Денис и Вика. Увидев тело мужа, подруга опустилась на колени и прошептала:

- Лео, Лео! Ты что, убила его? Ты сошла с ума!

- Что ты такое говоришь? - От неожиданности Майя подавилась и закашлялась. - Как я могла его убить? Это был мой единственный друг, в отличие от тебя.

Виктория не обратила внимания на ее слова. Она зарыдала так, будто ее сердце разрывалось. Губы Дениса дрожали, лицо побелело, он едва выдавил:

- Я вызываю полицию… Ты действительно сошла с ума. Я видел, как ты его преследовала.

- Денис, как ты можешь? - Майя кинулась к нему. - Ты же знаешь меня. Я не могла. Я его не преследовала. Мы договорились поехать в город. Когда я сюда пришла, Леонард уже лежал с ножом в груди.

Он крякнул, отвернулся.

- Выходит, не знал.

Женщина бросила взгляд на пятно крови и едва удержалась на ногах.

- Я сяду, мне плохо. Я же говорила, что не переношу вида крови. Как я могла убить?

Муж набирал номер непослушными пальцами:

- Разве ты не переносишь кровь? По-моему, тогда, упомянув об этом, ты попыталась нас одурачить. Впрочем, сейчас приедет полиция, и они во всем разберутся.

Глава 8

Приморск, наши дни

Полиция приехала через час. Сумрачный следователь лет тридцати, чем-то похожий на актера Максима Матвеева, с глубокой горизонтальной складкой на белом лбу, не усомнился в виновности Майи и распорядился везти ее в городское отделение. Когда на руках женщины защелкнулись наручники, она приняла безучастный вид и мечтала только об одном - поскорее добраться до отделения. Там она поговорит со следователем в спокойной обстановке, без ужасного кровавого пятна, и он обязательно ей поверит. Он поймет, что Майя не могла…

Но в кабинете следователя Анатолия Маркова, вызвавшего ее из СИЗО только после обеда, ей не удалось доказать свою невиновность. Усталый, раздраженный Марков смотрел на нее с презрением.

- Вы понимаете, что ваше нежелание сотрудничать бессмысленно? Ну решительно все указывает на вас как на убийцу.

- Вы даже не выслушали мою версию, - жалобно проговорила Майя.

Он махнул рукой:

- Ладно, валяйте.

- Когда мы сюда приехали,

© ООО «Издательство «Эксмо», 2022

Ирина Грин

Дачный дедлайн

Макс стащил с головы наушники – и мозг мгновенно атаковал грохот отбойного молотка, начисто заглушавший все звуки окружающего мира. И как, скажите на милость, работать в таких условиях? Конечно, добротные наушники с огромными амбушюрами спасают от этого кошмара, но сидеть в них десять – двенадцать часов кряду – сомнительное (да и вредное) удовольствие. Без них же голова отказывается функционировать в заданном направлении.

А ведь на сегодняшний день у Макса были очень большие планы. Но, к сожалению, они шли вразрез с планами соседа, который решил совместить работу на удаленке и капитальный ремонт. Удаленка эта, будь она неладна! А ведь поначалу казалась огромным куском счастья, внезапно обрушившимся на голову. Разве мог Макс когда-нибудь предположить, что в один прекрасный момент не нужно будет в любую погоду, даже самую мерзкую, тащиться на работу, толкаться в метро, где, стоит только ступить на эскалатор, перманентно наступает час пик.

Нет, конечно, можно ездить на машине – вон она стоит под окном, симпатяга. Но, во-первых, из-за пробок придется выходить из дома гораздо раньше, а во-вторых, попробуй найди место для парковки в центре, где руководству взбрело в голову приобрести офис! Нет, разумеется, можно, но за рабочий день придется отвалить нехилую сумму, а к этому Макс был морально не готов, хотя зарплата разработчика вполне позволяла.

Он копил деньги на мечту. Мечта эта не была конкретной, а, скорее, эфемерной, призрачной. Что-то вроде довольно продолжительной – месяц, два – жизни в каком-то райском месте. Теплом, светлом, преисполненном любви, гармонии и счастья. Спать в гамаке под пальмами, есть собственноручно сорванные с дерева фрукты, пить обжигающий кофе… Где находится это место, Макс не задумывался. Просто, до поры до времени, жил, мечтал и собирал деньги. По прикидкам оставалось где-то годика два поработать, а потом можно увольняться – такой длинный отпуск начальство вряд ли одобрит – и собирать чемодан.

И что стоит ради такой мечты потолкаться полчасика в вагоне метро? Да ровным счетом ничего. Вот только из-за пандемии и вытекающей из нее удаленной работы Макс начал сомневаться в собственных прогнозах. Он заметил, что эффективность его работы снизилась. Плохо то, что заметил это не только он, но и начальство. Не далее как в понедельник Макс имел разговор с Игорем, менеджером проекта. Не сказать, чтобы особо неприятный, скорее нейтральный такой разговорчик. Вроде как не с чего начальству быть недовольным – работа идет. Конечно, не так, как в их густонаселенном опенспейсе без перегородок, именуемом в народе конюшней. Там, кстати, особой тишины тоже не наблюдается. Кто-то свистящим шепотом пытается поговорить по телефону, кто-то хлопает дверцей холодильника с вкусняшками. Периодически стартуют установленные по всему периметру кофемашины, запах свежезаваренного кофе раздражает рецепторы, требуя немедленно выпить чашечку, а заодно пройтись. Но работа идет, движется, стены офиса, несмотря на бьющую ключом заоконную жизнь, помогают и дисциплинируют. А дома…

К понедельнику, кровь из носа, работу нужно закончить. По большому счету, осталось всего-ничего: отрефакторить уже имеющийся код – это раз, подправить архитектуру – это два… Короче, два… Ну, три дня. В запасе неделя, то есть в два раза больше. Если послать к чертям соседа с его отбойным молотком, а с ним и весь мир, вполне можно порадовать начальство строгим выполнением графика. Порадовать? Внезапно Макс прямо-таки физически почувствовал, как уверенность в своих силах медленно вытекает из него, словно песок из часов. Он даже слышал шорох песчинок, хотя, может быть, этот звук исходил из соседней квартиры и имел совершенно иное происхождение. Казалось бы, что случится, если к понедельнику он не справится со своим участком работы? Уволят? Точно нет. Разработчиков, подобных ему, не так уж много, разбрасываться ими – себе дороже. Оставят без офисных вкусняшек? Он их и так лишился благодаря «короне». Урежут, а то и вовсе не дадут премию? Это может быть, хотя тоже не факт. Так что особо переживать вроде бы нечего. И все же кто-то или что-то внутри Макса не давало ему расслабиться и пустить работу на самотек. Чувство собственного достоинства, что ли?

Мобильник на столе вдруг засветился, вздрогнул и медленно пополз к своему хозяину. Макс устало потер виски и тупо уставился на дисплей продолжавшего двигаться смартфона. Мама. Да, мама будет звонить, пока он не возьмет трубку, поэтому лучше ответить.

– На проводе! – рявкнул он. – Слушаю.

– Это я тебя слушаю! – возмущенно заговорила мать. – Между прочим, уже третий раз звоню! У тебя все в порядке?

– В порядке, если не считать того, что я тебя практически не слышу. И что, по-твоему, со мной может случиться? Я уже большой мальчик.

– Большой-то, конечно, да, под два метра вымахал, а ума как-то не понабрался.

– Это твое личное мнение, идущее вразрез с мнением моих работодателей. Они, между прочим, считают, что мои мозги вполне соответствуют росту, – заметил Макс.

– Так это смотря с какой стороны посмотреть. В профессиональном плане ты, может быть, ас, но в бытовых вопросах – полный профан, – парировала мать. – Что, например, ты сегодня ел на обед?

– А что, уже пора обедать? – оторопел Макс.

Вот это да! Три часа! А он всего-то просмотрел ленту в соцсетях, наткнулся на рецензию на новый южнокорейский сериал, который занял первые строчки в рейтингах. Заинтересовался, поискал еще рецензии, удивился их противоречивости и решил составить собственное мнение. Просмотрел пару серий в режиме ускоренного воспроизведения и понял, что ничего не понял, фильм требует более внимательного к себе отношения. О чем Макс и сообщил в посте на своей страничке. После этого несколько раз проверил комменты и лайки, попутно полайкал фотографии знакомых и не очень девчонок, поумилялся котиками – и вот итог: три часа, работа не сдвинулась ни на шаг, а он, Макс, сидит в своем суперэргономичном кресле, словно какой-то олень. Тупой парнокопытный северный олень. Хотя насчет парнокопытного – это неточно. Действительно ли северные олени парнокопытные? Зажав трубку между плечом и подбородком, Макс потянулся, чтобы загуглить заинтересовавшую его тему.

– Может, тебе на дачу поехать? – остановил его вопрос. – Там сейчас хорошо. Зелень, свежий воздух…

На самом деле дом в деревне Сёмёново дачей считался последние пять лет. До этого там жили бабушка и дедушка – папины родители, и Макс каждое лето проводил с ними. А потом дедушка умер, а бабушку родители забрали к себе. Примерно тогда же Макс окончил университет, купил себе (не без помощи родителей, разумеется) однушку и с тех пор в Сёмёново не показывался, лишь изредка вспоминая о высоченных яблонях с подвешенным между ними гамаком. Из него деревья казались лестницами, устремленными в небо.

Почему деревня называлась именно так: Сёмёново, с двумя буквами «ё», – история умалчивала. Никого с такой фамилией в деревенских анналах не значилось. Не деревня, а памятник начисто игнорируемой многими букве.

… – связь там нормальная, интернет есть, – ворвался в воспоминания голос матери. – Если согласен, попрошу тетю Веру, чтобы она прибрала немного к твоему приезду и еды приготовила.

Макс давно вышел из подросткового возраста, но сохранил привычку противоречить любым материнским советам. Тетя Вера, мать огромного семейства, в его понятие рабочей обстановки никаким боком не вписывалась. Да и зачем заморачиваться готовкой, если в любом магазине можно закупиться дошиком – так, без привязки к торговой марке, Макс называл любые продукты быстрого приготовления, которые, стоило их залить кипятком, тут же превращались во вполне съедобную еду. Конечно, это не стейк рибай, но обеспечить необходимую для жизнедеятельности калорийность вполне реально.

– Без тети Веры, – буркнул он.

– То есть, если я правильно поняла, на дачу ты едешь? – Макс прямо-таки увидел, как мама улыбается.

– Ну типа того. – Он кивнул, подтверждая свои слова, хотя знал, что она этого не увидит. Но наверняка почувствует, точно так же, как он почувствовал ее улыбку.

– Были сборы недолги, – напевал Макс любимую песню деда, набивая багажник всем необходимым. Он знал только одну эту строчку и помнил, что там еще упоминалась Волга. Несколько раз собирался загуглить, чтобы узнать, в чем там дело, но так и не удосужился.

К шести часам Макс уже въезжал в Сёмёново. По его мнению, в особой уборке дом не нуждался. Смахнув густой слой пыли с обеденного стола, он открыл ноутбук, отметился в рабочем журнале и вышел во двор – проверить состояние яблонь и гамака. Они – что с ними сделается – были на месте. Вот только яблони стали поменьше, а гамак, когда Макс в него улегся, показался каким-то тесным, неуютным. Ладно, это потом. Сейчас нужно поесть, выпить кофе и приступить к тому, ради чего он, собственно, сюда и приехал, – к работе. К кофе, неизменному атрибуту офисной жизни и катализатору умственной деятельности, Макс относился гораздо серьезнее, чем к еде, а потому привез с собой гейзерную кофеварку, компактную электрическую кофемолку и запас зерен.

Он подготовил порцию кофе, налил воды, нажал на ручку газовой плиты и замер в недоумении, не услышав привычного треска автоподжига. Газ с шипением вырывался из горелки, но не горел.

– М-да, – только и смог вымолвить Макс.

Тщетно порывшись в кухонных шкафчиках в поисках зажигалки или хотя бы спичек, он решился было позвонить матери, но остановился. Чего звонить? Она наверняка направит его все к той же тете Вере, чего Максу категорически не хотелось. Легче прогуляться до магазина, благо, не так уж далеко, даже пешком можно добраться минут за пять.

Если яблони с прошлого приезда уменьшились в размере, то расстояние до магазина, наоборот, увеличилось. Чего удивляться – в детстве Макс все больше передвигался бегом, повзрослев же, набрался солидности. Опять же давал о себе знать сидячий образ жизни. До симпатичного голубого домика с вывеской «Продукт» он добирался целых пятнадцать минут и, хотя шел не так быстро, слегка запыхался. «Нужно будет ходить в магазин каждый день, – решил Макс, поднимаясь по ступенькам на невысокое крыльцо. – Вместо зарядки».

– Здравствуйте, молодой человек! – раздалось у него за спиной.

Макс обернулся. Это была бабулька лет ста с хвостиком.

– Здравствуйте, – вежливо поздоровался он.

– Надолго в наши края? – поинтересовалась бабулька и улыбнулась, демонстрируя одинокий клык, торчащий из нижней челюсти. Выглядел зуб настолько устрашающе, что Макс торопливо отвел взгляд. Как бы это развидеть?

– Как получится, – уклончиво ответил он и, толкнув дверь, устремился в спасительный полумрак «Продукта».

– Здравствуйте! – донесся до него мелодичный девичий голос.

У девушки был не только приятный голос, она и сама оказалась очень симпатичная: большеглазая, с аккуратным маленьким носиком и пухлыми розовыми губами. На подбородке – голубая маска. Ни грамма косметики, белая блузка, застегнутая на все пуговицы, как у банковской служащей, и темно-синяя юбка до колена. Любая другая выглядела бы в подобном луке совсем уж отстойно, но только не она.

Девушка вопросительно смотрела на Макса, а он уже и забыл, зачем, собственно, пришел.

– Леночка, хлеб привезли? – раздался у него за спиной голос все той же однозубой старушки, и Макс мысленно поблагодарил ее за подаренные мгновенья передышки, когда можно собраться с мыслями.

– Машина уже вышла, Александра Степановна, я звонила десять минут назад, – начала оправдываться девушка.

Макс обвел глазами скудный ассортимент, задержал взгляд на витрине с кусками колбасы и сыра неизвестных сортов в вакуумной упаковке и, собравшись с мыслями, спросил:

– Спички есть у вас?

– Да, конечно. – Девушка Леночка положила на прилавок упаковку из десяти коробков. – Пятьдесят рублей. Еще чего-нибудь?

– Нет, спасибо, – отозвался Макс и вытащил из кармана банковскую карту, попутно разыскивая глазами терминал.

– Наличными. – Огорчения в голосе Леночки не услышал бы разве что глухой. Хотя, говорят, они отлично улавливают вибрации человеческого голоса, считывая таким образом эмоции.

Макс от налички давно отвык, но какие-то купюры в его кармане определенно присутствовали.

– Вы, молодой человек, поменьше бы карточкам доверяли. – Бабулька была тут как тут. – С ними можно остаться на бобах.

– Ну что вы такое говорите, Александра Степановна! – мягко попеняла Леночка. – Просто хозяин не хочет банку проценты платить за эквайринг.

– И правильно делает! – сурово припечатала бабулька. – Этот ваш ик-варинг может запросто все деньги с карточки раз – и стянуть. Не делай вид, что не знаешь. К нам специально приезжали из банка, рассказывали про мошенников, которые дурят нашего брата. Ходит такой мошенник с переносным терминалом в кармане и у всех, кто рядом стоит, деньги с карт стягивает. А что? Прогулялся в толпе – и можно не работать.

– Это просто фантастика, – сказал Макс, а Александра Степановна покивала:

– Вот и я говорю – фантастика.

– Баб Шур! – В магазин вошла еще одна женщина, помоложе, с большущей сумкой-шопером в руках. В такую весь магазин можно засунуть, еще и место останется. – Ты опять челюсть забыла надеть! Ходишь, молодежь смущаешь.

Бабулька ахнула, прикрыла рот рукой и поспешно ретировалась, возмущаясь на ходу:

– И нечего командовать, Виктория Егоровна! Ты тут не хозяйка!

Макс выудил из кармана тысячную купюру и положил на прилавок.

– Помельче ничего нет? У меня не будет сдачи. Только что хозяин приходил, кассу снял, – огорчилась Леночка.

Макс пожал плечами.

– Я могу попозже зайти. Хорошо? – Он добавил: – Меня, кстати, Максим зовут.

Получилось как-то совсем некстати.

– Я вам не мешаю, молодые люди? – сурово спросила женщина с шопером. – Лена! Почему обслуживаешь покупателей без маски?

Леночка покраснела, торопливо подняла маску с подбородка на лицо, а Максим, у которого маска, разумеется, была – в бардачке «Соляриса», – смущенно потопал к выходу, не забыв прихватить спички.

Поход в магазин и свежий деревенский воздух вкупе с кофе сотворили чудо. Макс собрал мозги в кучу и смог сдвинуть работу с точки замерзания. Если будет продолжаться такими темпами, глядишь, к понедельнику он справится с задачей. Правда, в гамаке дело не заладилось – уж слишком шумной оказалась деревенская жизнь. Лаяли собаки, дети тети Веры затеяли шумную возню, периодически принимался долбить дерево какой-то настырный дятел. Причем нет чтобы долбить в такт Максовой мысли – нет же, все поперек да поперек. Маленькие, с оливку – или с маслину, кто там из них зеленый? – яблочки над головой напоминали о других деревьях, из мечты, где не надо ждать, когда плоды поспеют. Стоит только руку протянуть – и готово. А еще какая-то местная сумасшедшая – иначе не скажешь – периодически пробегала мимо с воплями: «Мария-Луиза!» Макс, хоть и зарекался не лазить в интернет, пока не доведет до ума поставленную на сегодня задачу, не выдержал – загуглил, кто такая Мария-Луиза. Поисковик выдал уйму вариантов – от второй супруги Наполеона I до поп-звезды Марии Луизы Чикконе, больше известной под именем Мадонна.

Убив таким образом почти сорок минут, Макс решил перебраться на кухню – подальше от соблазнов и поближе к кофе. Там дело пошло.

Через два часа, решив сделать паузу, Макс сварил очередную порцию допинга, улегся на диван и задумался. Казалось бы, он должен думать о работе. Но думалось почему-то о терминалах, которые без спроса скачивают деньги с карточек. Конечно, рациональное зерно в этом есть. На сегодняшний день все банковские карты оснащены NFC-чипом, позволяющим расплатиться за небольшие покупки, приложив карту к терминалу без ввода PIN-кода. Но, насколько известно, у стандартных терминалов очень маленький радиус действия, и считать данные с карты, лежащей в кармане человека, пусть даже стоящего впритык, нереально. Такое оборудование должно быть в разы больше, что перечеркивает идею незаметности.

А в принципе идея неплоха. Да… Вот только у кого он будет стягивать эти деньги? Не у тех же, кто в автомобилях, а у пешеходов. Тех, кто чаще находится в толпе? Вроде бабы Шуры… Или Леночки. Леночка… Тут мысли Макса направились в совершенно другом направлении.

Но далеко зайти не успели. Его внимание привлек странный звук – словно кто-то скребся во входную дверь. Может, мать все-таки решила обратиться за помощью к тете Вере и сейчас кому-то из ее многочисленных отпрысков пришло в голову его навестить?

Макс подошел к двери и осторожно, чтобы ненароком не зацепить гостя, приоткрыл ее.

Это был кот – здоровенный, серый, откормленный. То есть откормленным он казался только с первого взгляда, ибо, как только открылась дверь, тут же прошмыгнул внутрь, явив изумленному хозяину дома свой тыл. Сзади животное поражало мускулистой поджаростью. Здоровым было только лицо – назвать анфас существа с огромным лбом мыслителя и мудрыми зелеными глазами мордой язык бы не повернулся. Кот был, несомненно, породистым. Очевидно, его отец или мать приехали с хозяевами на лето в Сёмёново и произвели на свет такого замечательного и умного сына.

– Ма! – сказал кот, глядя на Макса.

– Да, так меня зовут. Максим, или Макс. Но Ма – тоже пойдет. А тебя как зовут?

Кот не ответил. В городе у Макса никогда не было котов, да и желания завести какую-нибудь живность он не имел. Но регулярный просмотр роликов про котиков позволял сделать вывод: перед ним – представитель мужской половины кошачьего племени. Ну не может быть кошка такой мускулистой! Ясное дело, его гость – парень-качок.

– Пожалуй. – Макс на секунду задумался и выдал: – Я буду называть тебя Тимом. В честь сэра Тима Бернерса Ли, основателя HTTP. Он, кстати, единственный программист-рыцарь, которого посвятила сама королева Елизавета II. Как тебе? Нравится?

– Ма, – ответил кот, что, очевидно, означало согласие, и отправился на кухню, где очередным деликатным «Ма» напомнил хозяину о необходимости проявления минимального гостеприимства. Во всяком случае, именно так Макс это интерпретировал.

– Да, да, – смутился он, – кушать хочешь? Сейчас.

Хотя что, собственно, «сейчас»? Предложить коту дошика? Кофе? Вспомнилась колбаса на витрине «Продукта».

– Давай сгоняем в магазин, купим чего-нибудь? Как ты?

Похоже, к гонкам до продуктовой лавки и обратно Тим расположен не был. Выйдя вместе с Максом за порог, он зацепился хвостом за наличник, немного постоял, размышляя, а затем направился прямиком к гамаку, ловко запрыгнул в него и сказал: «Ма-а», что, вероятно, означало «Ты иди, а я тут подожду».

– Я мигом! – пообещал Макс. Уже подбегая к магазину, он столкнулся с бабой Шурой.

– В магазин, что ли? – спросила она, одарив его белозубой улыбкой.

«Не забыла-таки в этот раз челюсть нацепить», – подумал Макс и кивнул, не останавливаясь:

– Ага!

– Так закрыт уже, Леночка при мне дверь заперла и ушла.

– Куда? Куда ушла?

– Так на остановку автобусную. Она в Вишняковке живет, автобус через десять минут…

– Где? Где остановка? – прервал он старушку.

– Там. – Она неопределенно махнула рукой, и Макс порысил в указанном направлении.

Одинокую фигурку в скучной юбке и такой же кофточке, с небольшим рюкзачком в руках он опознал мгновенно и, набрав в легкие побольше воздуха, заорал:

– Лена!

Она обернулась, и тут из-за поворота вырулил автобус. Маленький, желтый, с сияющим в закатном свете лобовым стеклом, из-за чего водителя видно не было и казалось, что это беспилотник.

– Лена! – завопил Макс.

Она крикнула что-то в ответ, отчаянно жестикулируя и указывая то на запястье с часами, то на приближающийся транспорт. Автобус подъехал к остановке.

Непривычное к бегу сердце выскакивало из груди. От недостатка воздуха Макс согнулся пополам, уперев руки в бедра. Кое-как отдышавшись, он выпрямился и увидел, что автобус продолжил свой маршрут без Леночки. Девушка шла к нему по узкому тротуару. И пусть выражение ее лица было грустным, уставшим и даже несколько обиженным, Макс возликовал.

– Я бы завтра отдала вам сдачу, – сказала она, вытаскивая из рюкзачка кошелек. – Вот теперь автобус ушел, и придется пешком домой добираться. Семь километров.

– Я отвезу! – поспешил успокоить ее Макс. – У меня машина! Правда!

Она недоверчиво посмотрела на него.

– Просто у меня кот. Он говорящий и очень голодный. Я хотел купить чего-нибудь для него.

Недоверия во взгляде девушки прибавилось.

– Говорящий?

– Да, очень умный кот. И голодный. Пожалуйста, у вас есть что-нибудь для котов?

Макс понимал, что выглядит натуральным придурком – вряд ли обладатель ценного кота поедет за город без запаса еды для своего любимца. Но, похоже, Леночка себе такие вопросы не задавала.

– Пойдемте, – сдаваясь, кивнула она. – Кормов для животных хозяин не завозит, но посмотрим, чем можно накормить вашего – как, кстати, его зовут?

– Тим, – обрадовался Макс. – Как Бернерса Ли.

Девушка понимающе кивнула, и Макс, окрыленный ее поддержкой, всю дорогу до магазина с упоением рассказывал об URL, HTTP, HTML и Всемирной паутине.

Подходя к магазину, они столкнулись с бабой Шурой. Макс голову был готов дать на отсечение, что десять минут назад она шла в совершенно другом направлении. Что заставило ее вернуться? Похоже, Леночку это тоже заинтересовало.

– Забыли что-то купить, Александра Степановна? – поинтересовалась она.

– Да нет, – пожала плечами бабулька. – Просто интересно было – догонит тебя юноша или нет.

– Догнал, – вздохнула девушка. – Спасибо вам, Александра Степановна.

– Да не за что, – не поняла сарказма баба Шура. – Всегда готова помочь.

Леночка полезла в сумку за ключами, а старушка с чувством выполненного долга отправилась восвояси.

В магазине Леночка выложила на прилавок несколько кусков колбасы, упаковку сосисок, пару банок рыбных консервов.

– Вот, самое безопасное. Тоже, конечно, с солью, специями и консервантами, но хоть свежее. Лучше бы, конечно, в Алексеево съездить, там магазин до десяти работает и наверняка есть специальный корм для котов.

– Съездим, – пообещал Макс. Он имел в виду, разумеется, Тима, но Леночка восприняла его слова на свой счет.

– Здорово, я давно собиралась туда заехать, купить тете чего-нибудь вкусненького.

– Ну, тогда пошли. Покормим Тима и поедем, – скомандовал Макс.

Ни в какой магазин они не попали. Сначала Тим вдумчиво и придирчиво дегустировал принесенные продукты. Потом, лежа в гамаке, все трое смотрели на звезды и пили сваренный Максом кофе, закусывая колбасой. А потом, невзирая на кофеин, заснули под нескончаемую песню яблоневых листьев. Что странно – тесно совершенно не было.

Макс проснулся от холода. Хотел разбудить Леночку и предложить перейти в дом, но передумал. С одной стороны, уж очень сладко она спала, с другой – предложить девушке, которая обращалась к нему на «вы», лечь с ним в кровать выглядело как-то не очень. Скоропалительно, что ли? Поэтому он быстренько сбегал в гостиную и принес плед – большой, теплый, немного пахнущий сыростью и еще, почему-то, сладким тестом.

Когда Макс накрывал им девушку, та проснулась, посмотрела на него непонимающе, потом узнала, улыбнулась благодарно и, нырнув с головой в ароматное тепло, снова уснула.

Макс тоже попытался, но не успел. Внезапно ночь взорвалась звуками сирены, всполохами проблесковых маячков и ревом машин.

– Что случилось? – встрепенулась Леночка.

– Да фиг его знает, – пробормотал Макс. – Спи, рано еще! Утром в инете узнаем, что стряслось.

Но, как оказалось, Леночка не была так уверена в информированности интернета.

– Я пойду посмотрю, – заявила она, сползая с гамака. – Вдруг помощь нужна.

– Ты, что ли, будешь помощь оказывать? – не сдержался Макс.

– Почему нет? – Она пригладила рукой волосы и огляделась в поисках рюкзачка.

Ну не отпускать же было ее одну! Макс, скрепя сердце, выбрался из-под пледа – бр-р-р, снаружи сыро и холодно.

– Мы с тобой прямо спасатели какие-то, знаешь, хомячки, Чип и Дейл. Припремся сейчас, как дураки какие-нибудь.

Оказалось, таких хомячков в Сёмёново немало – темные тени скользили по главной улице деревни в направлении шума непонятного происхождения. Впереди все сильнее и сильнее разгоралось зарево, сильно тянуло запахом гари.

– Кажется, пожар, – сказала Леночка, заметно ускоряясь.

Макс уже сам догадался и позавидовал Тиму, который в хомячки не записывался и благополучно остался в гамаке. Ну какая, спрашивается, от них польза на пожаре?

Леночка остановилась, и Макс чуть не врезался в нее.

– Магазин горит! – испуганно произнесла она. – Мой магазин!

Тут Макс совсем запутался. «Мой магазин» – сказала она, то есть собственный, что ли? Почему тогда она так смущалась из-за слов тетки с шопером, как там ее, Виктории? А если не собственный – чего расстраиваться? Подумаешь – сгорит. Устроиться на работу продавцом можно на раз-два-три. Открыл интернет, задал район поиска, нашел устраивающую вакансию и готово. Другое дело, если бы она хотела устроиться вице-президентом банка, это более проблематично. А продавцом…

Вдали уже виднелся объятый огнем домик с покосившейся вывеской, где еще угадывалось название «Продукт», и две пожарные машины. Вдруг, перекрывая рев пламени и треск дерева, раздался вопль:

– Сгорела-а-а-а! Девочка сгорела-а-а-а!

Мимо проехала полицейская машина и с визгом притормозила у гомонящей толпы. Синхронно хлопнули двери, и из машины вышли четыре человека. Один, насколько мог разглядеть Макс, в форме, остальные – кто во что горазд.

– Александра Степановна! – сказала Леночка, и Макс не понял, к кому это относится – к четверке из полицейской машины или к сгоревшей девочке. Вроде ни к кому.

Тут Леночка побежала куда-то в толпу, и Макс потерял ее из виду, а когда вновь увидел, она уже стояла рядом с бабулькой и полицейским в форме, что-то говоря.

Макс подошел поближе.

– Вот! – Палец Александры Степановны ткнул его в грудь. – Он самый. Живой, значит.

– Живой, конечно, – подтвердил Макс. – С чего это мне не быть живым?

– Участковый Прохоров Никита Маркович, – отрекомендовался полицейский в форме.

– Максим. Титов, – в тон ему ответил Макс, и Прохоров кивнул ему, словно старому знакомому.

– Александра Степановна решила, что я сгорела в магазине и ты тоже, – пояснила суть происходящего Леночка. – Она видела, как я вернулась после того, как закрыла магазин, и решила, что мы с тобой…

Тут Леночка смутилась, опустила голову, но Максу и без дальнейших пояснений было понятно, в чем заподозрила его бдительная старушка.

– Я так и знала, что эта мерзавка спалит магазин, – раздался позади отвратительный женский голос. – Вот и делай после этого людям добро!

Макс обернулся и тут же узнал Викторию Егоровну, ту самую посетительницу магазина со здоровенным шопером. То есть, разумеется, она была без авоськи, но в сопровождении мужчины откровенно бандитского вида.

– Ну смотри, Егорова, – заявил он, и Макс понял, что это Леночкина фамилия, – вы с теткой теперь до самой смерти со мной не расплатитесь.

– Подождите, Николай Сергеевич, сначала разобраться надо, – осадил его участковый.

На взгляд Макса, Прохоров был слишком молодым, ну, может, года на два старше его самого, и каким-то несерьезным, абсолютно не похожим на полицейских – героев сериалов. Бандитского вида Николай Сергеевич, похоже, придерживался аналогичного мнения.

– Да чего разбираться? – заорал он. – Сделала вид, что ушла, а потом вернулась, да еще подельника с собой привела. Вот этого! – Он ткнул пальцем в Макса. – Тоже ведь не местный, наверняка поджидал ее. Да только не повезло – баба Шура их засекла.

– Ага, – подтвердила Александра Степановна. – Он днем заходил в магазин и все глазами по полкам зыркал. Он и есть главный. А Леночка – хорошая девочка! Тетю свою любит. Ты бы, Никитка, спросил у него документы.

– Так, – осадил ее полицейский, оказавшийся Никиткой. – Я, Александра Степановна, разберусь, что мне делать. Вы бы шли домой, а то обстановка уж очень накаленная, как бы вас кто с ног не сшиб.

– Это ты на что намекаешь? – взорвалась баба Шура, а Николай Сергеевич ее поддержал.

– Как это «шли домой»? – возмутился он. – Она же главный свидетель! Ее нужно немедленно в район везти, брать показания по всей форме. У меня в подсобке, в сейфе, восемь лимонов лежало. Ты, Никита Маркович, таких денег за всю свою жизнь не заработал. Если их там сейчас нет, значит, эти двое им ноги приделали. А деньги, между прочим, не только мои, но и Илюхины. Четыре на четыре, значит. А Илюха – он терпеть не станет…

– Давайте, гражданин Коновалов, каждый будет заниматься своим делом, – ровным голосом заявил полицейский. – Предлагаю решать проблемы по мере возникновения. Пока бесспорным является только факт возгорания здания магазина. Факт поджога пока ничем не подтверждается. Здание старое, вполне могла проводка коротнуть. И о факте хищения денежных средств говорить пока рано. Вот как только мы его зафиксируем…

– Да пока вы его зафиксируете, эти двое смоются с моими и Илюхиными деньгами. Ищи их потом! Ты даже фамилию у этого типа не спросил. И где он живет!

– Знаю я его фамилию, и где живет тоже, – отмахнулся Никита Маркович, и Макс поразился прозорливости деревенского участкового.

А еще он вспомнил рюкзачок Леночки и попытался представить восемь миллионов – влезут ли они в него. Даже если по пять тысяч – это шестнадцать пачек по сто купюр, определенно, нет. Может, она не все взяла?

От этих мыслей сделалось грустно и противно. Вспомнилось, как девушка шла ему навстречу, уставшая и расстроенная. Как достала из рюкзачка кошелек. Нет, определенно пачек с деньгами там не было. Ни одной.

Тут мысли Макса немного изменили направление. Надо же, какую прибыль приносит маленький сельский магазинчик. Может, ну ее, эту работу? Найти деревни, где магазинов нет, и открыть пару-тройку таких вот «Продуктов». Конечно же, все снабжение компьютеризировать, наладить инкассацию…

Почему, интересно, Коновалов хранил деньги в магазине? Заначка от жены? Судя по здоровенному шоперу и хищному взгляду, для Виктории потратить восемь миллионов – ерунда. Но Коновалов не похож на бесхребетного подкаблучника, который не в состоянии сладить с собственной супругой. И, кстати, у Леночки не было сдачи с тысячи. Она сказала, что хозяин, надо понимать, этот самый Коновалов, только что выручку снял. Зачем, спрашивается, имея в сейфе восемь лямов, таскать из кассы выручку, словно блины со сковородки? Может, и не было никаких миллионов? Сказать-то можно все что угодно.

– Предлагаю дождаться результатов первоначальных следственных действий, – продолжал между тем Никита Маркович, – а потом выдвигать обвинения. Группа уже приступила к осмотру. Вас, Николай Сергеевич, как лицо заинтересованное, я обязуюсь держать в курсе.

– Ты уж постарайся, – грубо буркнул Коновалов. – А с этой что думаешь делать? Арестуешь?

– Для задержания гражданки Егоровой пока нет оснований, – заявил полицейский, сделав акцент на слове «задержание». – Насколько мне известно, у нее имеются определенные семейные проблемы. Не думаю, что она попытается скрыться. Так?

Никита Маркович посмотрел на Леночку, и она замотала головой:

– Я не поджигала! Зачем мне поджигать магазин? Нам очень нужна эта работа!

– Так затем и подожгла, чтобы никто не узнал, что ты бабки сперла! – загрохотал Коновалов. – Смотри, попытаешься сбежать с моими деньгами, мы с Илюхой тебя из-под земли достанем. И ты, Никита, не вздумай ей потакать! Я на тебя быстро управу найду.

Изобразив в очередной раз зверское лицо, Николай Сергеевич направился к дымящимся останкам своего детища.

Тем временем Никита Маркович достал из кармана блокнот с ручкой и протянул их Леночке.

– Запишите, пожалуйста, свой номер телефона. Насколько я понимаю, вы были последней в помещении магазина? – сказал он.

– Да, – кивнула девушка. – Вот только…

– Что?

– Телефон куда-то делся…

Эта фраза Никиту почему-то насторожила.

– Куда делся? Когда? – выпалил он.

– Не знаю. Утром точно был – я тете звонила. Потом еще звонила на хлебокомбинат, узнавала, когда машина будет. Вечером хотела позвонить – а его нет.

Тут уже насторожился Макс. Ну как, скажите пожалуйста, современный человек может поговорить утром по телефону и целый день не знать, где находится этот сверхважный для современного человека гаджет? Ну ладно – никто не звонит. Но телефон – это же не только разговоры. Это практически вся жизнь!

– Прохоров! – прервал его раздумья неизвестно откуда появившийся мужчина в джинсовом костюме, и Макс вспомнил, что это один из троих в штатском, приехавших на полицейской машине. – Есть свидетели?

– Да не особо. Вот, девушка-продавец. Александра Степановна. – Никита обернулся в поисках бабульки, но той уже и след простыл. Он пожал плечами и спросил у джинсового: – Что-нибудь нашли?

Тот кивнул.

– Поджог, однозначно. У задней стены канистра валялась. Обгорела, конечно, но пальчики наш эксперт снял. И вот еще телефон. Похоже, поджигатель выронил.

– Что за телефон, Андрей? – молниеносно среагировал Никита.

– Вот. – Джинсовый Андрей показал что-то на экране своего смартфона.

Макс тоже заглянул. Допотопная кнопочная «Нокиа» могла принадлежать разве что бабе Шуре.

– Вам знаком этот телефон? – строго спросил Никита у Леночки.

– Это мой, – дрожащим голосом призналась она. – Но я не поджигала…

– Разберемся, – резко оборвал ее участковый. От его доброжелательного тона не осталось и следа. – Когда вы узнали о пожаре?

– Не знаю, я на часы не смотрела. Проснулась от сирены пожарных машин и сразу побежала сюда.

– Кто может подтвердить ваши слова?

Леночка смутилась, и Максим поспешил прийти на помощь:

– Я! Мы были вместе!

Тут ему в голову пришла мысль: если Леночка проснулась, когда он пошел за пледом, то и она могла беспрепятственно сбегать в магазин. Макс тут же мысль прогнал, как совершенно иррациональную, но она, очевидно, успела отразиться на его лице и была тут же считана прозорливым Никитой Марковичем.

– Кто-то еще может подтвердить ваши слова? – быстро спросил он.

– Разве что Тим, – неуверенно произнес Макс.

– Тим? – уточнил Андрей.

– Да, мой кот.

Макс хотел добавить про сэра Тима Бернерса Ли и про HTTP, но решил, что делу это не поможет.

– Отставить кота, – скомандовал Андрей. – Вы что-то еще хотели сказать? – Полицейский читал его мысли.

– Нет. – Макс покачал головой. – Не хотел.

– Значит, так, – подвел итог Андрей. – Вы, девушка, поедете со мной в район. Откатаем пальчики, оформим протокол. Вам же все равно на работу не нужно, правильно я понимаю? А вы, молодой человек, отправляйтесь к коту и из деревни пока не уезжайте. Это понятно?

Макс терпеть не мог, когда его принимали за имбецила, поэтому отвечать не стал. Стоял дурак дураком и смотрел, как маленькая фигурка идет в сопровождении джинсового Андрея к машине. Ему очень хотелось, чтобы Лена обернулась, помахала рукой, но она явно не собиралась. Девушка села на заднее сиденье, мягко хлопнула дверца, автомобиль сорвался с места, свернул к озеру и скрылся из глаз.

– Какие мои действия? – спросил Макс у Никиты.

– Домой иди, – пожал плечами тот.

– Может, надо адвоката найти? – предложил Макс.

– Не дури, – отмахнулся от его предложения участковый. – Еще чего выдумал – адвоката! Если вдруг что понадобится, я тебе скажу. Все, свободен! Тебя кот заждался.

«А ведь и правда заждался», – мысленно согласился Макс и пошел домой.

Тим лежал в гамаке, но вид у него, по сравнению со вчерашним, был взволнованный. Рядом, на траве, валялся Леночкин рюкзачок. Макс не удержался и заглянул в него. Разумеется, миллионов там не было: расческа, зеркальце и маленький кошелек с тремя сотенными купюрами и горсткой мелочи.

– Ма? – Мудрые кошачьи глаза вопросительно посмотрели на Макса.

Он сел рядом с Тимом и, как мог, обрисовал ситуацию. Получилось, конечно, беспорядочно, но кот понял.

– Ма-а, – кивнул он и, мягко спрыгнув с гамака, отправился на кухню.

«Понятно, – подумал Макс. – Война войной, а завтрак по расписанию».

Щелкнув кнопкой электрочайника, он выложил на блюдце остатки вчерашних деликатесов из «Продукта» и поставил его перед Тимом. Затем на автомате набодяжил себе дошика, достал из комода ложку и вдруг понял, что есть совершенно не в состоянии.

Как, скажите, можно есть, когда девушка, с которой он вчера слушал песню яблоневых листьев, голодная? Да ладно бы голодная. Все знакомые Максу девушки – как онлайн, так и офлайн, – пребывали в состоянии перманентного голодания. Вот только делали они это по собственной инициативе, а Леночка – по принуждению, к тому же несправедливому. Ведь она стопудово не поджигала чертов магазин. Или поджигала?

Макс прислушался к себе, но ответа не нашел и решил проконсультироваться у своего привычного источника – интернета. Сначала вообще банально – обратился за помощью к оракулу «да-нет». Конечно, способ не стопроцентный, но чему в наше время, когда подвергаются сомнению самые, казалось бы, незыблемые постулаты, можно безоговорочно доверять? Разве что Тиму.

Оракул подтвердил Леночкину невиновность, и, окрыленный поддержкой, Макс расширил свой вопрос к всемирному разуму. Он накатал небольшой пост, немного сумбурный, но, в принципе, понятный, изложил ситуацию и попросил посоветовать, что предпринять. Ответов, что удивительно, последовало довольно много. Забить на все и наслаждаться жизнью, поискать ответ на страничке автора коммента и не забыть поставить лайк, не лезть в дела полиции, а то всем будет только хуже. Насчет адвоката тоже были предложения, как и предложения этих самых адвокатов немедленно приступить к делу. И только один человек по имени СуперМарио написал: «Я бы нашел настоящего поджигателя».

– А как? – спросил Макс.

Ответа не последовало.

Макс постучался ответчику в личку, накатал еще пару комментов, однако СуперМарио делиться мыслями не спешил. Но, похоже, какие-то соображения появились у Тима. Окончив трапезу и благородно оставив на блюдце несколько кусочков колбасы – Максу, наверное, – кот потерся лобастой головой о его джинсы и коротко заявил:

– Ма!

«Это “Ма” неспроста», – подумал Макс и спросил:

– Что ты предлагаешь?

– Ма! – сказал Тим и направился к двери, всем своим видом приглашая присоединиться к нему.

Макс подумал, что кот направился к гамаку, но не тут-то было. Тим подошел к калитке, обернулся и повторил приглашение:

– Ма-а-а!

– Ты куда? – удивился Макс.

Кот не ответил. Он дождался, пока человек выйдет на улицу, после чего преспокойно направился к гамаку, считая, очевидно, свою миссию выполненной.

– Уж очень ты лаконичен, мой серый друг, – пробормотал Макс.

Он потоптался на пороге, борясь с желанием вернуться и проверить, нет ли новой информации от СуперМарио, с одной стороны, и нежеланием выглядеть придурком в глазах Тима, с другой. Что, интересно, имел в виду кот, выпроваживая его из дома? Вряд ли собирался пригласить подружку. А что тогда? Хочет, чтобы Макс искал поджигателя? Но как? По идее, нужно ходить по домам и расспрашивать свидетелей. Но кто будет с ним разговаривать? Для жителей Сёмёново он дачник, понаех, существо третьего сорта. Позвонить маме и попросить поговорить с тетей Верой, и, уже заручившись поддержкой соседки, искать свидетелей? Ну нет. Это просто коту на смех! Тогда что делать? С чего, вернее, с кого начать? Может, у жителей деревни есть свой чат в «Телеграме» или вотсапе? А может, страничка «ВКонтакте»?

Тут ему вспомнилась беззубая челюсть с одиноким клыком. Баба Шура! Та, конечно, в интернете не зависает, но поговорить хоть с кем точно не откажется. И найти ее будет не так уж трудно – определенно, бабуля со всеми коренными жителями водит знакомство.

Мысль эта показалась Максу вполне состоятельной, и, не теряя времени на ее более основательное обдумывание, он отправился на поиски Александры Степановны. Долго искать не пришлось. Не прошел Макс и полсотни шагов, как был атакован пацанчиком на самокате. Рыжие кудри и испуганные глаза – все, что удалось разглядеть перед тем, как неизвестно откуда вылетевший транспорт врезался в его ногу.

– Привет! – сказал Макс.

– Ага, – молниеносно справившись с испугом, ответил ребенок.

– Цел?

– Ага! – Самокатчик то ли не знал других слов, то ли не желал тратить силы на пустопорожние разговоры.

– Не подскажешь, как найти бабу Шуру? – спросил Макс и уточнил: – Александру Степановну.

Пацанчик нахмурил лоб.

– А-а-а! Вампиршу! – осенило его, и мальчик обнажил челюсть, изобразив с помощью пальца одинокий клык.

– Во-во! – обрадовался Макс.

– А чего ее искать, в-о-о-н зеленый забор.

Макс проследил за пальцем с отгрызенным ногтем и поспешил в указанном направлении.

Звонка на калитке в зеленом заборе не было. Макс прошел по густо заросшей травой дорожке, поднялся на крылечко и громко стукнул три раза.

– Чего тебе? – раздался откуда-то слева недовольный голос. – Иди, откуда пришел.

Макс обернулся и увидел бабу Шуру. Старушка удобно расположилась в подвесном ротанговом кресле, никак, по мнению Макса, не вязавшемся с ее обликом.

– И вам хорошего дня, Александра Степановна! – с самым что ни на есть доброжелательным видом ответил Макс.

– Юморист, значит, – коротко хохотнула бабуля. – Ну-ну… Все равно нечего тебе здесь делать. Знаем мы вас, дачников! Вроде бы мимо шли, а пол-яблони обнести ухитрились.

– Так зеленые еще яблоки, баба Шура.

– Вот-вот, уже нацелился! И я тебе не бабушка!

– Так и я не дачник, а свой, сёмёновский.

– Да неужели! – Баба Шура даже привстала в своем кресле, чтобы получше рассмотреть новоиспеченного земляка.

– Я в восьмом доме живу, на центральной улице. Моя бабушка – Титова Анна Сергеевна. Вы ее наверняка должны знать.

– Анютка? – обрадовалась баба Шура. – Постой! Так ты – Максимушка?

Макс терпеть не мог, когда его так называли, но не спорить же с человеком, от которого ждешь помощи. Пришлось уговорить своего внутреннего дикобраза повременить с выставлением колючек.

– Ага, он.

Баба Шура споро слетела с насеста.

– Так что же мы даром так сидим? Чаю хочешь?

Вообще-то, сидела только она, Макс во время разговора стоял перед ней, словно нерадивый ученик перед строгим учителем. Но спорить он не стал – чаю так чаю. Коротко кивнул:

– Не откажусь.

К чаю прилагалась корзинка с разнообразными симпатичными печеньками и длинный рассказ о сёмёновской жизни, перемежающийся дифирамбами его родителям, не оставившим Анечку, то есть бабушку Максимушки, в одиночестве. Макс изображал внимательного и благодарного слушателя, ловя момент, когда можно будет вставить словечко на интересующую его тему. И дождался, наконец.

– Леночка вот тоже тетю свою не бросила, – забросил он крючок.

– Леночка? – удивилась баба Шура.

– Ну да! Которая из магазина.

– А, Егорова! Поджигательница!

– Думаете, это она магазин подожгла?

– Даже не знаю, что сказать. Утром вот была на сто процентов уверена, что она. А сейчас как-то сомневаюсь… Тут же тетка ее работает, Людмила. Люся. Уже лет десять, а то и больше. А тут прихватило ее, «Скорая» в район увезла. Операцию сделали… У нас же тут рядом больницы нет, только в Вишняковке. Кузьмича, вон, прошлым летом прихватило – так не довезли. Все-таки родители твои молодцы, что Анечку забрали в город. Оно как-то надежнее…

– А Леночка? – Макс попытался развернуть ушедшее в сторону русло беседы в нужном ему направлении.

– Так Люсе эту, как ее… А! Ла-па-ро-скопическую операцию сделали.

В медицине, к тому же без «Гугла» под рукой, Макс был не очень осведомлен, поэтому только понимающе кивнул.

– И как бедная Люся там одна в больнице? Может, голодная лежит? – вздохнула баба Шура. – Я бы съездила, да только далеко… Не в том я возрасте, чтобы по автобусам прыгать.

Что-то в последнее время количество голодных растет и растет. Конечно, посещение больницы с целью обеспечения продуктами Леночкиной тети никаким образом не вписывалось в планы Макса. Но, поразмыслив немного, он решил, что подобный визит может поднять его статус в глазах девушки. Прислушался к себе – надо ему это или нет, – и понял: надо.

– Хотите, я вас отвезу! На машине! – предложил он. – Только после обеда. Я сейчас как-никак на работе.

– А давай! – немедля согласилась старушка. – К Люсе зайдем, потом по магазинам пройдемся. Давненько я в район не выбиралась. А по пути ты про Анечку расскажешь. Как она там, подружка моя?

Перспектива совместного шопинга не радовала, но, как говорится, назвался груздем – так тебе и надо.

Вернувшись домой, Макс постарался максимально сфокусироваться на работе, даже почту не проверил. Тим такое рвение одобрил, сказал:

– Ма-а-а! – и устроился на столе рядом с ноутбуком.

Макса поначалу такое поведение насторожило. Котики из интернетских роликов обычно укладываются на клавиатуру, охотятся за курсором, нападают на быстро печатающие пальцы или пытаются зафиксировать свои мысли, беспорядочно нажимая на клавиши. Тим был не таким. Он спокойно лежал рядом и дремал. Но спокойствие это было лишь видимостью. Стоило в голове Макса зародиться мысли, что неплохо бы полистать новости, как кошачьи глаза тут же открывались и полный укора взгляд предлагал не отвлекаться.

Казалось бы, утренние события должны были начисто лишить Макса последних остатков трудоспособности, но все вышло с точностью до наоборот: молчаливая поддержка Тима и осознание факта, что кроме работы у него есть еще одна очень важная задача, заставили мозг максимально сфокусироваться на поставленной задаче. В полтретьего донельзя довольный Макс подъехал к дому бабы Шуры.

– Давай, рассказывай про Анечку, – заявила она, забросив на заднее сиденье объемный пакет и устроившись рядом с Максом.

Вообще-то, рассказ про житье бабушки в его планы не входил. Да и не так уж часто он навещал родительский дом, чтобы накопить объем информации, способный удовлетворить любопытство бабы Шуры. Рассказав, что знал, и добавив немного собственных фантазий для внушительности, Макс решил, что пришло время задать интересующие его вопросы.

– А что, Александра Степановна, действительно сосед ваш такой богатый?

– Сосед? Какой сосед? – не сразу поняла баба Шура.

– Хозяин магазина сгоревшего, – пояснил Макс.

– Да кто ж его знает? Может, богатый, может, и нет. Дохода у него, кроме магазина нашего, нет. Огород, птицу, скотину не держат. Фрукты-ягоды, опять же, на рынок не возят. Виктория вся из себя ходит, золотом обвешанная. Получается, есть деньги? С другой стороны, как отвалилась у вывески буква «ы», так он и не позаботился новую справить. Думаешь, я ему не говорила? Раз сто, не меньше. А он все мимо ушей пропускал. Какая, говорит, разница, есть буква – нет. Все одно народу податься некуда. Так чего зря бабками сорить?

«Может, потому и есть, что прижимистый», – подумал Макс, но все равно в наличие в кассе «Продукта» восьми миллионов верилось с трудом.

Стоило переступить порог районной больницы – мрачной, гулкой, насквозь пропахшей болезнями, – и Максу моментально расхотелось видеться с Леночкиной тетей. Но баба Шура почувствовала вибрации тонких струн души своего сопровождающего и сунула ему в руки пакет. Настолько увесистый, что Макс на мгновенье был буквально пригвожден к полу и только спустя какое-то время нашел в себе силы сделать шаг, потом второй и так далее. Не иначе баба Шура припасла гостинцев всем пациентам и больничному персоналу в придачу.

Уверенно толкнув дверь с цифрой «5», баба Шура, а следом за ней Макс оказались в палате с двумя большими окнами, распахнутыми настежь, благодаря чему пахло в ней не в пример лучше, чем в коридоре, – цитрусами. Источником запаха служил большой апельсин, который пыталась очистить от кожуры единственная обитательница помещения, хрупкая маленькая женщина в розовом махровом халате. Получалось у нее плохо, потому что одна рука была забинтована. Макс еще подумал, что Леночкину тетю выписали, так как у нее были проблемы с животом, а у обладательницы розового халата болела рука. А еще подумал, что это к лучшему: пришлось бы сейчас расстраивать больную рассказом о приключившейся с ее племянницей беде. И оба раза ошибся, потому что баба Шура радостно завопила:

– Люси́!

Прямо так и завопила, на французский или какой еще манер, с ударением на последней букве, Максу вдруг вспомнилась тетка, которая бегала по деревне и разыскивала Марию-Луизу. Баба Шура тем временем продолжала вещать:

– Добрый денечек! А что с рукой? Ты прямо как королева, одна в палате. – Она обвела взглядом пустые, аккуратно заправленные кровати и, не дожидаясь ответа, выпалила все новости о пожаре, пропавших миллионах и арестованной Леночке.

Последняя новость привела Людмилу Егорову в крайнюю степень волнения.

– Подожди! Как арестовали? Ты говоришь, ночью загорелось. Леночка же ночью дома была, в Вишняковке! Разве нет?

– А вот и нет, – с нескрываемым, прямо-таки садистским удовольствием возразила баба Шура. – Познакомься, кстати, это Максимушка.

– Здрасьте. – Макс водрузил на тумбочку пакет, отметив при том, что верхняя часть хлипкой больничной мебели слегка прогнулась под его тяжестью.

– Я тут тебе гостинцев принесла, – прокомментировала его действия баба Шура.

– Спасибо, Саша. Зачем же так много? – засмущалась Егорова.

– Ты не отказывайся, не отказывайся! Я к тебе, может, больше не попаду, а Леночка, скорее всего, надолго за решетку. Сама знаешь, оказаться там легко, а выйти…

Глаза Людмилы наполнились слезами, и баба Шура поспешила успокоить подругу:

– Ты погоди реветь, Максимушка Леночке твоей помогает.

– Вы адвокат? – встрепенулась Людмила.

– Да нет, – досадливо отмахнулась баба Шура. – Откуда у нас деньги на адвоката? Компьютерщик он.

– Компьютерщик, – разочарованно повторила Егорова, и слеза скатилась по ее щеке.

– Он еще и Аннушкин внук.

– Аннушкин? – Если бы не закон всемирного тяготения, слезы Людмилы вернулись бы к своим истокам. Она даже улыбнулась слегка, несмотря на грустные известия. – Нашей Аннушки?

– Нашей, нашей!

– Как там она?

Костлявый локоть бабы Шуры толкнул Макса в бок, мол, не стой столбом, рассказывай. Он повторил на бис рассказ о жизни бабушки в городе.

Обе женщины внимательно слушали, изредка кивая. В части, которую он домыслил и приукрасил для бабы Шуры, Макс, вероятнее всего, путался в деталях, но она слушала так же внимательно, как и в первый раз. Похоже, подруги действительно были очень рады за бабушку, хотя и немного завидовали ей. Самую малость.

– Я тут подумала, – немного помолчав после окончания рассказа Макса, заявила Людмила, – может, ты бы женился на Леночке моей? Я бы дом в Вишняковке продала, свадьбу справили, как положено…

Ну что тут скажешь?

– М-м-м, – промямлил Макс, – а вот скажите, пожалуйста, Людмила… М-м-м…

– Андреевна, можно просто тетя Люся.

– Людмила Андреевна! Вы же работали в «Продукте». Действительно ли в сейфе могло находится восемь миллионов?

– Да кто ж его знает? Сейф стоял в хозяйском кабинете, маленькая такая комнатка без окон. Дверь всегда на ключ закрыта. Говорят, Николай Сергеевич, это хозяин, иногда туда баб водил, но я ни разу при этом не присутствовала. Скорее всего, это уже после закрытия магазина, когда я домой уезжала.

– Может, он и в этот раз кого-то приводил? – предположил Макс.

– Это у него надо спрашивать, не у меня.

– А насчет восьми миллионов? – напомнил он. – Какая, примерно, была выручка в день?

– Да какая там выручка? Тысяч двадцать-тридцать. В предпраздничные дни до полтинника набегало… У Николая Сергеевича была привычка постоянно прибегать и забирать из кассы деньги. Иногда с женой, с Викой. Заберут – и в район. Типа с поставщиками нужно рассчитаться, а куда на самом деле…

– Кстати, – Максиму вспомнилась огромная сумка Виктории Коноваловой, – а у жены шефа вашего могли быть ключи от сейфа?

– Чего не знаю, того не знаю. Я лично ни разу не видела, чтобы она в его кабинет заходила, но в подсобку часто заглядывала. Вроде как с проверкой.

– Я бы ее со счетов не скидывала. – В бабе Шуре проснулся сыщицкий дух. – Вполне могла деньги присвоить, в торбу положить, а потом магазин поджечь, чтобы следы уничтожить.

– А кто такой Илюха? – Макс вопросительно уставился на обеих собеседниц.

– Это брат Серея Коновалова, – пояснила баба Шура. – Бандит бандитом. В колонии сидел по малолетке. А чего ты спрашиваешь?

– Так Коновалов сказал, что деньги эти – их с братом общак.

– Общак, говоришь? Ну, тогда, может, Илья Коновалов грабил, а брат его прикрывал, магазин был вроде как для легализации доходов, – предположила Людмила Андреевна. – При мне он в хозяйский кабинет без брата ни разу не входил. Вдвоем – да, неоднократно. Зайдут, пошушукаются, иногда бутылку с магазина прихватят. Наверное, делили добычу.

– Короче, – подвел черту Макс, – если подтвердится, что восемь миллионов в сейфе действительно были, то взять их, кроме Леночки, могли Виктория, Сергей или Илья Коноваловы. А также другие жители Сёмёнова.

– Леночку сразу вычеркивай, – потребовала Людмила Андреевна.

– О’кей, – согласился Макс, но лишь для успокоения ее родственницы. Конечно, Леночка ему понравилась, даже очень. Но непредвзятость следствия никто не отменял.

– Ладно, пошли мы, – опомнилась баба Шура. – Надо еще в магазин зайти, пока народ с работы не пошел, а то будем два часа в кассу стоять. Чего-то соседки твои загуляли. – Она кивнула в сторону пустующих кроватей.

– Так они на дневном стационаре. Утром пришли, отстрелялись и ушли.

– Отстрелялись? – запнулся о непонятный термин Макс.

– Ну, уколы, таблетки, процедуры всякие поделали и вперед – дома дел невпроворот. А мне далеко ездить, вот и кукую тут.

– Вы это, – сказал Макс, перемещаясь к выходу, – если что нужно, звоните. Я привезу.

Он пошарил глазами по палате, обнаружил на одной из тумбочек изрядно замусоленную газету с кроссвордами и ручку, оторвал полоску бумаги и записал свой номер телефона.

– В любое время дня и ночи. – Макс подумал немного и конкретизировал: – Лучше, конечно, днем…

– Ты так и не сказала, что у тебя с рукой, – напомнила баба Шура.

– Обожгла. – Людмила достала из тумбочки какую-то штуку, оказавшуюся допотопным кипятильником в виде спирали. – Из розетки вытаскивала, да нечаянно дернула сильнее, чем нужно, вода расплескалась, и вот результат.

– Неужели сейчас еще такими пользуются? – Макс с недоверием переводил глаза с кипятильника на перебинтованную руку Людмилы. – Для чая же существуют кулеры!

– Спуститесь на землю, молодой человек! Какие кулеры? Где их взять?

Однако первое, что увидел Макс, когда они с бабой Шурой, попрощавшись с Леночкиной тетей, шли по больничному коридору к выходу, был новехонький кулер с красным и синим краниками и почти полной бутылью воды. В голове у него тут же зародилась какая-то мысль, и, не дав ей полностью созреть, Макс уже атаковал вопросами молоденькую медсестричку с бейджиком «Юля» на сияющем белизной халате:

– Здравствуйте, Юля! Скажите, пожалуйста, вы до какого часа работаете?

Девушка заулыбалась. При этом на щеках у нее образовались кокетливые ямочки.

– Я лично сегодня до шести.

– А вообще больница?

– Больница – круглосуточно. Мало ли что может с человеком случиться. Вызывают «Скорую» и везут к нам.

– То есть в любое время дня и ночи отсюда можно выйти и через какое-то время вернуться?

– Ну, теоретически да. Вообще то внизу стоит охрана…

– Хватит любезничать, пошли уже, – тычком локтя в бок напомнила о своем существовании баба Шура.

– Извините, Юля, надеюсь, мы еще вернемся к этому разговору, – пообещал Макс.

– И я надеюсь. – Девушка снова продемонстрировала ямочки на щеках.

Попытки задать вопросы охраннику, строгому дядьке лет пятидесяти, в камуфляже, с седой щетиной на щеках – еще пара недель, и можно играть Деда Мороза без грима, – с треском провалилась.

– Посещения до девятнадцати, потом дверь закрывается, утром с семи тридцати, – сказал он, как отрезал.

Похоже, это только в детективных фильмах на вопросы сыщиков все отвечают охотно и правдиво.

– Ты это зачем спрашивал? – поинтересовалась баба Шура, устраиваясь поудобнее на сиденье «Соляриса». – Уж не вздумал ли Люську подозревать?

– Типа того, – не стал увиливать от прямого ответа Макс.

– Ну конечно! Человек с разрезанным животом, по-твоему, будет скакать с канистрой вокруг магазина, ожидая, пока швы разойдутся. Так?

«Надо почитать, что за зверь такой – лапароскопическая операция», – подумал Макс.

– Чего молчишь? – разъярилась баба Шура.

Макс уже привык к ее одинокому клыку, но вкупе с перекошенным от гнева лицом выглядел он крайне зловеще. На его счастье, судя по навигатору, они подъезжали к супермаркету.

– А вот и магазин, – с облегчением провозгласил Макс, въезжая на парковку.

Странно, но для котов ассортимент еды был гораздо шире, чем выбор дошиков. Тут тебе и говядина, и утка с кроликом, и лосось с форелью, и курица с индейкой и ягненком. Лапша же была с курицей, говядиной, свининой и беконом. Присутствовал еще веганский вариант – с сыром, грибами и кимчи. Но Макс предпочитал мясо, а потому, побросав, не глядя, пару десятков упаковок в корзинку, направился к кассе.

– Что это ты понабирал? – загрохотал за спиной голос бабы Шуры.

– Это коту, – сообщил Макс.

– Коту? – не поверила баба Шура и чуть позже, увидев сумму на кассовом аппарате, еще более удивленно переспросила: – Ко-ту-у-у?

Сама она нагребла – и когда успела? – полную тележку каких-от круп, чаев, печенек и, когда Макс сгружал продукты в багажник, пояснила:

– Выгодно купила, со скидочкой, надолго хватит. Магазин-то теперь не скоро откроется.

К дальнейшему обсуждению интересующей его темы Макс не возвращался, опасаясь гнева бабы Шуры.

Оказавшись дома, он перво-наперво накормил Тима. Тот еду одобрил благодарственным «Ма-у-у!». Потом проверил, нет ли сообщений от менеджера проекта. К счастью, таких не оказалось. Макс вышел на крылечко, присел. Тим тут же подошел, одобряюще потерся лобастой головой.

– Ну и что мы теперь будем делать? Похоже, следствие зашло в тупик.

– Ма-а-а-а! – проговорил Тим и посмотрел в сторону забора тети Веры. Впрочем, никакой это был не забор, а так – одно название, невысокий штакетник, за которым долговязая мужская фигура в цветастых шортах бродила по колено в ботве и что-то собирала в пол-литровую стеклянную банку.

Видно, почувствовав взгляды кота и человека, фигура выпрямилась.

– Привет, сосед! – И Макс узнал участкового Никиту Прохорова.

– Здравствуйте! – Макса словно ветром сдуло с насеста. Он попытался вспомнить многочисленных детей соседки, чтобы определить, кем ей приходится Прохоров. – А вы тут живете? Наверное, тети Верин родственник?

– Почти! – усмехнулся Никита. – Внучатый зять.

– Вну…? – задумался Макс, перевел взгляд на банку и ужаснулся – в ней копошилось что-то черно-оранжевое. – А это что?

– Колорадский жук. Вот собираю. Пытаюсь хоть как-то помогать, – пояснил Никита.

– А химией не пробовали?

– Так для себя же, не на продажу.

«Лучше бы ты поджигателей ловил», – подумал Макс, а вслух сказал:

– Я тут, кстати, беседовал с местными жителями…

– Ну-ну, – усмехнулся Никита, – и что они?

– Они сомневаются, что Коновалов действительно мог насобирать восемь миллионов.

– Насобирать не мог, факт, – кивнул Никита, – но означенная сумма у него действительно имелась. Причем действительно на двоих с братом, Ильей Сергеевичем.

Он замолчал, насмешливо глядя на Макса. Как будто ждал, когда тот начнет задавать вопросы, чтобы послать его подальше, как охранник в больнице. Но не таков был Макс.

– Ну, тогда я знаю, кто поджег магазин и забрал деньги. То есть, наоборот, сначала забрал деньги, а потом поджег «Продукт».

Лицо Прохорова приобрело крайне заинтересованное выражение.

– И кто же?

– Сначала расскажите, откуда миллионы.

– Можно на «ты», – предложил Никита. – А с какой целью интересуешься?

– Тоже хочу. Устроит такой ответ?

– Вполне. Дом они продали материнский. Сам дом не особо много стоит, но к нему прилагается земельный участок очень большой с выходом на озеро. Один богатей из Рослани, Роман Викторович Леонтьев, облюбовал его под гостиницу. Долго обхаживал Коноваловых и уговорил-таки. Я договор купли-продажи своими глазами видел. Восемь миллионов. Теперь ты рассказывай!

Макс выложил свои соображения по поводу Леночкиной тети.

– Ну-у, – задумчиво протянул Никита, – подожгла и подбросила телефон? Не верится что-то. Но я уточню.

Тут Макс вспомнил реакцию на эту версию бабы Шуры, и где-то в глубине его души заскребся маленький червячок сомнения: а правильно ли он сделал, поделившись с Никитой своей версией? Как-то он совсем выпустил из виду этот злополучный телефон. Действительно, зачем Людмиле Андреевне подставлять племянницу? И все-таки, несмотря ни на что, возможность совершить преступление у нее была. Или нет? Надо все-таки почитать про эту операцию, уточнить, как скоро после нее можно носить двадцатилитровые канистры. Может, там было не двадцать литров, а, к примеру, десять. Или даже пять…

– А кто еще знал об этих миллионах? – спросил Макс.

– В том-то и дело, что никто. Само собой, братья Коноваловы, Леонтьев, нотариус, который засвидетельствовал сделку…

– А Виктория? Жена Коновалова?

– Ты, я вижу, в теме, – усмехнулся Никита. – О продаже она знала, а где находятся деньги – нет. Кстати, у троих Коноваловых и Леонтьева стопроцентное алиби – отмечали сделку в ресторане в Рослани. Вернулись на такси, когда все уже полыхало. Таксист подтвердил.

– А нотариус? Как его фамилия? – спросил Макс, сам не зная зачем, но какая-то неявная мысль на периферии сознания подсказывала, что эта информация может оказаться важной.

– Зачем это тебе? – пожал плечами Прохоров. – Нотариус и нотариус. Не думаешь же ты, что он устроил пожар?

– И все-таки?

– Савельев.

– У него, небось, и секретарша имеется…

– Небось. Фамилию не спрашивай, честно говорю – не знаю.

– И уборщица… – продолжал Макс.

– Ладно, заболтался я с тобой, а дела не ждут. – Никита потрусил баночку с жуками. – Сейчас в район поеду. Должны уже прийти результаты пожаротехнической экспертизы. Да и пальчики с канистры должны были пробить по базе.

Участковый побрел к зарослям картофельной ботвы, а Макс поспешил за информацией к более разговорчивому собеседнику – интернету. Оказалось, операция, которую делали Леночкиной тете, очень щадящая, без большого разреза, и обычно, если нет каких-то осложнений, больше недели в больнице не держат. Почему же Людмила Александровна так задержалась в палате? Не связано ли это с событиями в Сёмёново?

Разыскав номер больницы, Макс поинтересовался состоянием больной Егоровой.

– Нормальное состояние, – ответил ему недоброжелательный женский голос.

– А когда она планируется на выписку?

– Это вам надо обратиться к лечащему врачу. Завтра с двенадцати до двух, – и женщина с недоброжелательным голосом с размаху бросила трубку. Может, конечно, она и не бросила, а, наоборот, аккуратно положила, но Макс явственно услышал хлопок. Он обернулся и замер – в дверях в потоках яркого света стояла Леночка.

– Привет! Тебя отпустили? – Он радостно бросился к девушке, но та выставила руку в предупреждающем жесте.

– Стой где стоишь!

– Да что случилось-то?

– Где мой рюкзак?

– Он там, в гамаке. Лена!

– Зачем ты сказал участковому, что это моя тетя взяла деньги и подожгла магазин?

– Да нет же, это только гипотеза! Я подумал…

– Подумал? Что ты подумал? Я ведь знаю, что ты уходил в ту ночь. Только я, в отличие от тебя, никому ничего не сказала. – Леночкины глаза блеснули злыми слезами. – Я думала, ты… ты… А ты просто дачник!

Хлопнула дверь, отзвучали торопливые шаги, Макс остался один.

– Ма-а-а! – Нет, не один. Есть еще друг, который не бросит его из-за какого-то недоразумения.

Получается, Леночка считает, что это он украл чертовы миллионы! И значит, у него нет другого выхода, как найти настоящего поджигателя. Причем срочно, не дожидаясь санкций со стороны горячо уважаемого начальства.

Вот только как это сделать? Пока у него в наличии несколько версий – слабых, беспомощных, но за неимением других и эти сгодятся.

Ноутбук пискнул, оповещая о полученном сообщении. Макс метнулся к столу. Игорь, то самое недавно помянутое начальство, требовал срочно заапдейтить конфиг. Пришлось отодвинуть в сторону расследование и впрячься в работу. К величайшему удивлению Макса, процесс этот занял у него в разы меньше времени, чем обычно. Прямо вдохновение какое-то нашло, хотя до этого он считал, что вдохновение – это только у писателей или художников каких-нибудь. Но, похоже, в условиях жесткого цейтнота мозг функционирует по-другому, гораздо эффективнее. Даже магический триггер в виде кофе не понадобился. Надо будет непременно воспользоваться этим лайфхаком.

Вдохновение повлияло не только на рабочие мысли, но и на все прочие процессы в голове Макса. Закрыв ноутбук, он обратил мысленный взор на версии, которые хотел отработать, и вдруг понял, что они совершенно никуда не годятся. Просто хлам какой-то, а не версии. Чтобы попытаться вычислить поджигателя, он должен узнать как можно больше об основных фигурантах дела – семействе Коноваловых. Напрямик соваться к ним с расспросами не стоит: это не охранник в больнице, и одним посылом в известном направлении дело не ограничится, вполне может и до рукоприкладства дойти. Следовательно, стоит попробовать обратиться к более доступному источнику информации – бабе Шуре. Есть еще, конечно, альтернативный вариант – тетя Вера, бабушка-теща участкового.

– Как думаешь, нормальный вариант? – спросил Макс у Тима.

– Ма-а-а-у, – отозвался кот, в его голосе и умных глазах присутствовало явное одобрение.

К бабе Шуре Макс отправился пешком. Фразу о городе контрастов из старинного советского фильма вполне можно было применить к Сёмёново. Городом оно, разумеется, не было, но контрастов в наличии имелось предостаточно. Наполовину вросшие в землю бревенчатые одноэтажные домики с резными ставнями мирно соседствовали с замками, прятавшимися за высокими заборами, отличная центральная дорога, стоило лишь свернуть с нее, превращалась в грунтовку, которая осенью, зимой и весной грозила нанести средству передвижения тяжелые увечья. А люди? Та же баба Шура с подвесным ротанговым креслом, Леночкина тетушка по имени Люси (с ударением на последнюю букву), и таинственная потеряшка Мария-Луиза. Интересно, кстати, посмотреть на эту особу.

Размышляя таким образом, Макс миновал кафе «Уют», где во времена его детства продавали очень вкусные пирожки с повидлом. Сейчас уютом здесь вовсе не пахло, да и вообще ничем – по причине заброшенности заведения. На дверях кафе висел амбарный замок, а стекло в одном из окон заменяла табличка с надписью: «Место остановки последнего вагона». Еще сотня метров, и в воздухе отчетливо запахло гарью – приближался злополучный «Продукт», вернее, то, что от него осталось. А осталось немало – изрядно закопченное крыльцо, обуглившаяся дверь, на которой ярко выделялась бумажная ленточка с печатью, черные стены и окна с осколками стекол. Даже крыша не обвалилась.

Сам не зная, зачем, Макс подошел поближе. Наверное, этими действиями руководило то самое вдохновение, посетившее его недавно. Поковыряв пальцем ленточку на двери, Макс подошел к окну, огляделся по сторонам, поднял с крыльца неизвестно откуда взявшийся кусок арматурины и разбил остатки стекла. Он снова огляделся – никого – и нырнул в окно.

Весь пол был усыпан осколками, обугленными досками, закопченными консервными банками. Впрочем, последних было немного. Похоже, мало-мальски уцелевшие продукты рачительный хозяин из сгоревшего магазина вывез. Несмотря на яркий солнечный день, в помещении царил полумрак. Глядя под ноги, Макс направился к проходу в подсобку. Он сделал несколько шагов и остановился от неясного чувства опасности. Ему показалось, что в помещении «Продукта» кто-то есть. Но кто? Кому еще, кроме него, охота бродить по мусорке, рискуя в лучшем случае испортить обувь, а в худшем…

Ощущение чьего-то постороннего присутствия рядом усилилось. Макс прямо-таки ощущал чужое дыхание, причем оно было каким-то недоброжелательным. Где-то он читал, что преступник всегда возвращается на место преступления. Тогда ему это показалось бредом, каким-то штампом. Соверши он что-либо противозаконное, непременно обходил бы это место третьей дорогой. Даже смешно представить грабителя, обнесшего квартиру и вернувшегося туда. Где логика? Полная иррациональность.

В этот момент громкий хруст стекла под чьей-то подошвой оборвал цепь рассуждений Макса, и в следующее мгновенье из подсобки навстречу ему вышел мужчина. Сначала Максу показалось, что это какой-то маргинал – заляпанная камуфляжная куртка с выдранным карманом, помятое лицо с недельной щетиной без признаков мало-мальски благородного вида. Со второго взгляда в глаза бросились пуговицы на куртке – не абы какие, а дизайнерские, известного бренда, и руки, если и знакомые с физическим трудом, то лишь понаслышке. К тому же мужчина смутно кого-то напоминал.

– Какого хрена ты здесь шляешься?

Вообще-то, он выразился более экспрессивно: если снять происходящее на видео и выложить в интернет, пришлось бы всю фразу запикать.

– А вы? – спросил Макс. Может быть, это прозвучало излишне дерзко, но незнакомец ответил в той же выразительной манере:

– Я отчитываться не обязан. Это мой магазин.

Тут у Макса в голове все сложилось – это же Илья Коновалов, братец Николая. Бандит, сидевший по малолетке в колонии.

– Я помогаю следствию, – пояснил он. – Ищу улики.

– И какие это улики?

Тут бы Максу заткнуться и убраться восвояси как можно скорее, но недавно свалившееся на него вдохновение не позволяло это сделать.

– Улики, которые мог оставить преступник, – с вызовом ответил он и, покосившись на куртку Коновалова, добавил: – Обрывки ткани, например пуговицы…

Тут Максу в голову пришла совсем уже гениальная мысль, и он, нет чтобы промолчать, тут же ее озвучил:

– Восемь миллионов гораздо приятнее, чем четыре…

А потом он совершил совсем уж вопиющую глупость – повернулся к врагу спиной и пошел к выходу, на ходу обдумывая пути отступления. Вообще-то, существуют два способа спасаться от хищников – убегать или замереть, притворившись мертвым. Подобный способ описан в басне Льва Толстого «Два товарища». Надо упасть и сделать вид, что умер… Опробовать метод великого писателя Макс не успел – что-то тяжелое обрушилось ему на голову.

Очнувшись, он не сразу понял, где находится. Вокруг было совершенно темно, руки натыкались на что-то твердое, крошащееся под пальцами. В каком направлении двигаться – непонятно. Ясно только одно – двигаться нужно непременно. И он двигался. Извивался всем телом, пробовал ползти, натыкался на преграду, пытался оттолкнуть ее от себя, понимал, что это бесполезно, и начинал проделывать все то же самое, но в другом направлении. Наконец Максу удалось оттолкнуть от себя что-то тяжелое, и одна рука вырвалась на свободу. За ней вторая…

Вокруг по-прежнему было абсолютно темно. На какое-то мгновенье Макс решил, что ослеп, и страшно испугался. Как, спрашивается, он будет жить без компьютера? Потом вспомнил, что существуют специальные программы, которые обеспечивают доступ к большинству функций без зрительного контроля пользователя. Значит, не все потеряно. Можно воспользоваться предложением Леночкиной тети – жениться… Зато слепому можно никуда не ехать – лежи себе в гамаке под яблоней и представляй, что ты где-то на островах. Через месяц настанет лето, будет в наличии и тепло, и свет, и гармония, и любовь… И яблоки к тому времени поспеют – протяни руку и рви. А бабушкины яблоки ничуть не хуже райских фруктов. Хотя стоп! Леночка же обиделась… Да и на что ей слепой муж?

Макс пощупал глаза. Вроде на месте, только почему-то не открываются. Он потер их, приподнял пальцами одно веко и с облегчением вздохнул: зрение вернулось. Он лежал у стены рядом с кучей досок и прочего мусора. Очевидно, Коновалов решил, что убил его, и замаскировал труп, планируя ночью избавиться от него. Доставлять преступнику такое удовольствие Макс не собирался и попытался подняться. Мир медленно завращался, словно Млечный Путь вокруг черной дыры, к горлу подступила тошнота. И тогда Макс пополз к выходу, не разбирая дороги, прямо по стеклам и покореженным банкам. Осколки впивались в руки, но боли он не чувствовал. Ткнулся в дверь – закрыто. Он подполз к окну, через которое проник в магазин, кое-как взобрался на подоконник и кулем вывалился наружу. Тут силы оставили его вместе с сознанием.

Где-то надрывно завывала «Скорая».

«К кому это?» – шевельнулась в мозгу мысль, и почему-то очень захотелось посмотреть. Глаза по-прежнему не хотели открываться, и Макс помог им уже испытанным образом – приподнял веко пальцем.

– Живой! – радостно заорал чей-то голос, мгновенно опознанный Максом как бабин Шурин. – Живой! Ты, Максимушка, не шевелись. Вот уже доктор бежит. Сейчас он тебя вылечит.

Доктор – парень, наверное, одногодок Макса, ну, может быть, на год старше, – деловито ощупал его ноги-руки, заставил пошевелить пальцами, посветил фонариком в оба глаза, постучал молоточкам по коленкам.

– Что с ним, доктор? – спросила баба Шура.

– Ничего страшного. Кости целы. Порезы, ссадины. Похоже на легкое сотрясение. Отвезем в больницу, там точнее скажут.

– Нельзя мне в больницу! – как можно тверже произнес Макс. Получилось малость невнятно, но доктор понял.

– Это еще почему?

– Кот у меня. Умный очень. Тим. Как сэр Тим Бернерс-Ли. Основатель НТТР. Знаете такого? Его сама английская королева в рыцари посвятила.

– Бредит? – раздался голос участкового Никиты Прохорова.

Макс закатил глаза, чтобы увидеть его, и заявил:

– Это Илья Коновалов магазин поджег и деньги забрал.

– Знаю я, знаю, – кивнул Никита. – Это его отпечатки были на канистре. Как только эксперты дали заключение, Егорову сразу отпустили, а Коновалова объявили в розыск.

– Вот черт. – Макс попытался привстать, опершись руками, и застонал от резкой боли в ладонях.

– Забирайте его, – сказал Никита врачу.

– В больницу не поеду! – возразил Макс. – Я в порядке. Что хотите подпишу, но не поеду.

– Ну как? – спросил врач у Никиты.

– Пусть остается. Я за ним присмотрю по-соседски. Будет чудить – сам отвезу в больницу.

– Хорошо, – согласился доктор.

Он обработал и перебинтовал раны на руках Макса, вколол под лопатку лекарство и укатил.

– Пошли, что ли, сосед, домой? – Никита помог ему подняться. – И какого лешего тебя понесло в магазин?

– Преступник всегда возвращается на место преступления, – авторитетно заявил Макс.

Участковый хмыкнул:

– Ну разве что во время следственного эксперимента.

– Так вернулся же!

Дома Макс перво-наперво проверил ноутбук на предмет сообщений от Игоря. К его счастью, таковых не случилось, а то писать ответ перебинтованными руками было бы крайне проблематично. Конечно, можно попробовать поработать с помощью подручных средств. Максу как-то довелось увидеть, как кассирша Агния, обладательница трехсантиметровых ногтей, тыкала в калькулятор двумя карандашами. Видел он также, как при виде этого мученически скривилось лицо менеджера проекта. Правда, непонятно из-за чего: то ли из-за такого отношения к общественному имуществу, то ли от видения, как эти самые ногти… Короче, сплошной ужас, и лучше его не повторять. Макс вышел во двор и улегся в гамак. Тут же пришел Тим, пристроился у него на животе, уложив голову и хвост на израненные конечности. По рукам пошло приятное тепло, и Макс благополучно заснул без сновидений.

Где-то через час сон его был прерван приходом Прохорова.

– Привет! – сказал он и помахал перед носом Макса пакетом с добрым десятком контейнеров. – Я тут тебе еды принес, баба Вера приготовила. А это и есть твой знаменитый кот?

При этих словах Тим соскочил с гамака и быстрым шагом направился в дом.

– Мой, – кивнул Макс, несколько озадаченный неприветливым поведением кота – к Леночке он отнесся в разы дружелюбнее. Хотя чего тут странного – Максу Леночка тоже больше понравилась, чем сельский участковый.

– Точно твой? – спросил Никита, водружая на стол пакет с едой.

Макс счел вопрос риторическим и отвечать не стал. Гораздо больше его интересовало следствие по делу о поджоге и пропаже восьми миллионов.

– Поймали Коновалова? – спросил он, открывая один из лотков.

– Поймаем, куда он денется. – Никита пожал плечами.

– Может, кофе? – предложил Макс. Участковый не отказался.

Утром Макс проснулся поздно и чуть не опоздал отметить свое присутствие в рабочем журнале. Тим, поев сочного ягненка, тщательно умывался, развалившись на столе. Когда-то у бабушки тоже был кот, и она всегда говорила, что такое старательное умывание явно к гостям. Максу было не до гостей. Ну, разве что Прохоров забежит с новостями или вдруг Леночка… Нет, Леночка точно не придет…

Макс энергично помотал головой, прогоняя упаднические мысли, и принялся за работу. Дело шло ни шатко ни валко. Вчерашнее вдохновение приходить не торопилось, но Макс не сетовал: это вещь редкая.

Около одиннадцати хлопнула калитка. Макс выглянул в окно и увидел шагающего к дому Прохорова. «Не иначе как поймали Коновалова», – возрадовался он. Но, как оказалось, рано.

Стоило участковому появиться в дверях, как Тим тут же исчез. Вроде только что был тут – и уже нету. Мистика!

– Приветствую! – произнес Никита.

Женский голос за его спиной эхом отозвался:

– Здравствуйте! – И следом в комнату вошла женщина. Несчастная, бледная, просто моль какая-то.

Последовала немая сцена, в продолжение которой ее глаза, не останавливаясь, рыскали по комнате. Затем она вдруг упала на колени, чем привела Макса в крайнее смятение, легла плашмя на пол, подползла по-пластунски к дивану и с воплем: «Мария-Луиза!» стала протискиваться под него. Диван был явно низковат для подобных экспериментов, но ненормальную (а посетительница явно была ненормальной) это не остановило.

– Что происходит? – спросил Макс у Прохорова.

Ответить тот не успел. Женщина отползла от дивана, держа в руках извивающегося и пытающегося вырваться Тима. Незнакомка уже не была похожа на бледную моль – глаза ее блестели, щеки горели, словно бракованный железнодорожный семафор, в котором две красных лампочки и ни одной зеленой. Макс хотел броситься к ней, отнять кота и выставить за дверь, но отсутствие зеленого сигнала связывало его по рукам и ногам.

– Мария-Луиза! – женщина сидела на полу и предпринимала отчаянные попытки поцеловать Тима в усы.

«Фу ты, какая пошлость», – подумал Макс, а вслух сказал:

– Послушайте, какая Мария-Луиза? Это Тим!

– Моя кошечка! Я ее уже три дня разыскиваю. В полицию подавала заявление, но они только посмеялись надо мной. Мария-Луиза! Родная!

– Да какая же кошечка? Это кот! Мужчина! Посмотрите, какие глаза умные! Разве у женщин бывают такие?

– Вы мужчин и женщин только по глазам отличаете? – ехидно спросила женщина и ухитрилась-таки чмокнуть Тима в нос.

– Ну не только, – смутился Макс.

– Короче, это моя кошка, – жестким тоном заявила женщина. – У меня есть на нее все документы, фотографии. Я думаю, вы не будете чинить препятствия, чтобы я забрала ее домой? В противном случае мне придется обратиться к представителям закона. Моя Мария-Луиза – барышня в кругах фелинологов известная, любой суд будет на моей стороне! Кстати, стоит она довольно дорого – двадцать пять тысяч рублей. Вам может быть инкриминирована кража в особо крупном размере.

– Какой суд? Какая кража? Какой крупный размер? – Макс понимал только одно: эта противная тетка сейчас заберет его Тима, и он абсолютно ничего не сможет поделать.

Самое ужасное Макс увидел, выйдя вслед за непрошеными гостями на крыльцо. Это была розовая пластиковая клетка, как для птиц, только более закрытая. Злющая тетка сунула в нее Тима, щелкнули замки. Сквозь прутья клетки на Макса смотрели умные глаза Тима, и он, в последний раз плакавший на похоронах деда, не смог сдержать слез.

Макс сидел, тупо уставившись в монитор. Ничего не хотелось – ни листать странички соцсетей, ни смеяться над проделками котиков, ни есть, ни пить кофе.

Зазвонил телефон, и Макс понял, что за окном уже совсем темно. Номер был незнакомый, и он решил не отвечать, но в последний момент передумал.

– Слушаю, – ответил он и сам удивился, как болезненно звучит его голос.

– Максим! Я только сейчас узнала! – Это была Леночка.

– Что? – рассеянно спросил он.

– Что Коновалов на тебя напал! Баба Шура сказала, что у тебя сотрясение мозга! Руки все изранены, и работать ты не можешь!

– Не могу, – машинально подтвердил Макс.

– Мне тетя дала твой номер телефона. Сказала, что ты очень хороший. Макс, я сейчас на работу устроилась в больницу, где тетя лежит. Тут хорошо. Платят немного, но регулярно, кормят, еще, говорят, родственники больных приплачивают. У меня сегодня ночная смена, а завтра можно я к тебе приду? Кушать вам с Тимом приготовлю.

Воспоминание о Тиме резануло по больному месту, и Макс невольно застонал.

– Тебе больно? – всполошилась Леночка.

– Нет, извини, – очнулся он. – Приходи, конечно. А хочешь, я за тобой приеду к больнице?

– Нет, что ты! У тебя же сотрясение!

Макс попытался настаивать, но Леночка была непреклонна.

– В следующий раз, – сказала она, и от этого обещания на душе у него стало немного светлее.

Но тут в саду снова хлопнула калитка, и ему захотелось, как совсем недавно Тиму, спрятаться под диван.

– Зашел по-соседски тебя проверить. – Это был Никита. – Выглядишь не очень.

– Поймали Коновалова? – не стал поддерживать пустопорожнюю болтовню Макс.

– А то! – усмехнулся тот. – Задержали на железнодорожной станции в Вишняковке. При себе имел восемь миллионов без трех с половиной тысяч. Не захотел с братом делиться.

– И что ему теперь будет? Это же особо крупный размер?

– Магазин, оказывается, оформлен на него. Так что имел полное право спалить, благо при пожаре никто не пострадал.

– А деньги? Четыре миллиона брата?

– Так целы же. Да и дело это семейное. Если Николай не подаст заявление в полицию, то никакого дела не будет. Разве что за нанесение вреда средней степени тяжести твоему здоровью. Будешь подавать?

– Не буду, – покачал головой Макс. – И все-таки непонятно: кот за двадцать пять тысяч – особо крупный размер и суд, а тут четыре миллиона, магазин сгоревший – и ничего.

– Да Фирсова, хозяйка кошки, на понт тебя взяла. Особо крупный размер – это свыше миллиона, а кошка стоимостью двадцать пять тысяч – это значительный ущерб. Но в данном случае нужно еще доказать умысел.

– Умысел? – уточнил Макс.

– Ну да, – хохотнул Никита. – Почти как в кино – невиноватый я, она сама пришла!

Довольный собой участковый ушел, а Макс попытался поработать хоть немного. Если завтра утром приедет Леночка…

Собрав всю волю в кулак, Макс смог заставить себя отложить мысли о девушке и приступить к работе. Однако хватило его ненадолго. Наткнувшись на очередной баг в программе, он решил прекратить бороться с ветряными мельницами в виде собственной прокрастинации и отправиться спать.

Но с ходу уснуть не удалось. Мешали воспоминания о теплом боке Тима, умных глазах на честном лице.

Устав от попыток заснуть, Макс стал сверлить взглядом дыру в потолке. После трехсотого оборота сверла показалось, что он явственно слышит посторонний шум, как будто кто-то допотопным коловоротом пробивался ему навстречу. Вот только звук шел не с потолка, а от двери.

Макса подбросило на диване. Через мгновенье он уже открывал дверь навстречу таинственному зову. На пороге стоял… Тим? Мария-Луиза? Какая разница! Главное – Макс любил это глазасто-головастое существо. Он схватил вновь обретенного товарища и почувствовал, как в голове оформилось решение бага, о который он споткнулся вечером. А еще понял, что ему, подобно вчерашней ненормальной гостье, очень хочется расцеловать утыканные усами щеки. Что он и сделал.

Евгения Михайлова

Блогерша

Зина поставила на пол третью пустую бутылку из-под пива, живописно разложила прямо на деревянном столе большую жирную селедку, буханку черного хлеба, порванную руками на куски, кусок сала и огромную луковицу. Подумала и смачно отгрызла от луковицы большой кусок. Какая жалость, что через монитор не распространяются запахи. Зина поставила на стол три не начатые бутылки с пивом. Разложила куски старой газеты, как салфетки. Затем налила большую пивную кружку до краев, пригубила, сознательно оставив кромку пены над верхней губой, – и начала делать селфи.

Она мастер деталей. При обработке фотографий Зина не скроет, а усугубит говорящие подробности: красные щеки с сеткой капилляров, капли пота на носу, рот в жирном блеске с прилипшей рыбной косточкой на нижней губе. В творческом экстазе Зина развивала психологический колорит собственного портрета. Высыпала на стол горку семечек, поплевала шелухи, оставила несколько чешуек на подбородке.

Она умудрялась пить, есть, управляться с палкой для селфи, краем глаза видеть общий план в зеркале. Для главного эффекта Зина пролила пиво на свою большую, расплывшуюся грудь без лифчика под синим платьем, а затем достала из корзинки на террасе самый крупный помидор, установила его себе на голову, это как нельзя лучше привлекало внимание к волосам цвета пронзительный блонд с откровенно темными корнями. К этой прелестной композиции требовалось особое выражение лица, и Зина изобразила нетрезво-блудливую улыбку и утопила свои небольшие и очень проницательные по жизни глаза в мокрых складках.